- Осторожно, двери закрываются! Следующая станция "Первомайская".
Поезд плавно тронулся и, стремительно набирая скорость, уверено вошёл в зияющую черноту тоннеля. В полупустом вагоне, под мерный стук колёс, царила послерабочая тишина. Состояние дрёмы нарушала лишь стайка девочек-подростков, весело щебетавших у выхода. Невысокий худощавый мужчина, лет сорока, являлся предметом их смешливого внимания. Он буквально танцевал. Казалось, будто затейливые движения тела помогали доносить его немые слова к случайным слушателям.
Поезд резко сбавил скорость. Потеряв равновесие, танцор уселся на колени пятидесятилетней женщины, довольно респектабельного вида, и тут же вскочил. Женщина неожиданно открыто улыбнулась в ответ на нижайшие поклоны и сердечные слова извинения. Осмотрев свои потери: превратившуюся в чёрный замшевый блин шляпу и грязно-серый след на чёрном замшевом сапоге - смеясь, но уверенно-твёрдо потребовала:
- Что мне от вашего извинения? У меня вон что, - вытянула вперёд пострадавший сапог. - Шоколадку!
Поезд снова набирал скорость, и стало не слышно, за свистом рассекаемого воздушного потока, тихих слов неловкого танцора.
- Что я мужу скажу?
- Любовник приставал, - предположил мужчина.
- Простите, он не в этих местах пристаёт. Простите, здесь дети, - кивнув в сторону, сидящих напротив, мальчишек лет 12. - Шоколадку!
Поезд остановился, и мы неспешно покинули вагон, так и не узнав о судьбе требуемой шоколадки. Осталось приятное, бодрящее ощущение. Женщина говорила громко, задорно смеялась, заражая всех своей позитивной настроенностью. Весь вагон широко и открыто ей улыбался. Сонная атмосфера сменилась беззаботными улыбками, а кое-где и открытым смехом.