Яновский Сергей Владимирович : другие произведения.

Дом, где нет смерти

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    иногда смерть не приносит покоя душе. А иногда чужая жизнь не дает этой душе отбыть на тот свет


Дом, где нет смерти...

Глава 1.

   ...Наступила осень. Едва лето приказало долго жить, как по всему стало это ясно. Времена года сменились аккурат по календарю, выдалась осень до наглости ранняя. Листва начала тихо умирать и желтеть чуть не с середины августа, особого тепла так и вовсе не было с конца июля. Подули ветра, участились дожди - одном словом, осень. А ноябрь так и вовсе выдался лютый, добавив ко всему этому еще и страшный холод. Конечно, температура благочинно не опускалась ниже нуля, но сидела к нему нагло близко.
   Никогда я не любил этого времени года. Одна погода чего стоит, да еще и это увядание природы? Особенно если учесть, что сам я - врач - то как-то все, связанное со смертью, меня не шибко вдохновляет. Впрочем, стоя на улице под зонтиком, мне грех было на что-то жаловаться. На это в полной мере имели право молодые солдаты, которым начальство приказало перетащить в мою квартиру мебель. Вот они-то промокли до нитки, устали, но особо не жаловались на осень и на судьбу. То ли сами от природы не были нытиками, то ли ко всему уже привыкли на военной службе - не знаю, сам я не служил. Пусть я и врач, а здоровье мое тоже не во всем идеально. Хотя, если признаться, зрение мое было не так близко к критической отметке, но врач в военкомате - тоже человек, а главврачом в больнице уже не первый год работает мой родной папа. Думаю, дальнейшие комментарии излишни, кроме одного: папа не хочет, чтобы его сыновья (хотя младшему еще рано) служили в армии. А наш окулист еще и хороший друг семьи.
   Впрочем, в этом маленьком городке, находящемся дальше, чем в тысяче километров от моей исторической родины, никто не знает ни моего зрения, ни моего папу, ни меня самого. Здесь были рады уже тому, что хоть один врач, пусть и свежеиспеченный выпускник медицинской академии, согласился работать в этом месте.
   По сути своей, это военный городок. Вернее, сам город разделен на две части: одна - "гражданская", вторая - тот самый военный городок. Если в последнем живут исключительно одни военнослужащие и их семьи, то в самом городе, не обнесенном забором и вышками, те, кто этот военный городок обслуживает. Работает ведь там практически гражданское население: электрики, повара, сантехники, врачи военного госпиталя (в том числе и я сам), и так, по мелочи. То есть, в военном городке работает половина населения НЕ военного городка. Вторая половина работает на двух местных заводах: рыбоперерабатывающем и китайском заводе по сборке телевизоров. Причем поток миграции с одного завода на другой в поисках лучшей жизни, по слухам, почти непрерывный...
   Когда бедные солдаты перетащили мою немногочисленную мебель, я вошел в квартиру. В прошлый мой приезд она производила удручающее впечатление. Не было ни мебели, ни обоев, ни даже унитаза и ванны! Потолки были черные, розетка была вообще одна на всю квартиру и находилась в не самом удобном месте - в туалете! Для чего она здесь - остается лишь догадываться. Рядом с ней был старый котелок, который здесь заменяет центральное отопление. Полы частично сгнили, вместо хоть одной убогой люстры времен СССР (для моих скромных требований и этого бы хватило) - убогие лампочки производства Царской России времен Ивана Грозного. Батареи - и те сто лет не крашенные! Я могу жить по-спартански, но не до такой же степени!
   Увидев мое выражение лица, генерал не стал дожидаться комментариев, а поспешил заверить:
   - Через неделю все будет в ажуре! Как приедешь вселяться - офигеешь!
   Услышав слово "офигеешь" из уст матерого генерала, выражением лица напоминающего грозный автомобиль "КРАЗ", я поверил. Не каждый день такую картину увидишь и услышишь!
   Итак, я вошел в квартиру, дабы проверить обещание генерала. Он не соврал. Да, не соврал. Полы были целые, пусть и доски оказались разными по цвету - но мы ведь этого не уточняли! Значит - не соврал! Даже старое зеркало в коридоре повесили, в которое я смог увидеть свое офигевшее лицо. Кстати, тут он тоже не соврал - я действительно офигел...
   В кухне у окна громоздилась газовая плита на четыре конфорки. Чистая, но ржавая, видимо, много лет хранилась в резерве. Стоял и столик на четырех ножках, явно сделанный кем-то из солдат на скорую руку. Под одной из ножек был подложен смятый листок бумаги, а покрашен сам стол в ярко-желтый цвет. Табуретки были обычные, хотя и выкрашены в тот же "цвет детской неожиданности". Батареи отопления выкрашены по-военному - в зеленый цвет. Только правая половина выкрашена в светло-зеленый, а левая, на которую у них не хватило краски, в темно-зеленый. Ближе к окну висела полка с посудой и рейка с черпаками. Даже карниз со шторами повесили! Но тут чувствовалась женская рука - шторы были самые обычные, придраться не к чему.
   Зайдя в туалет, я увидел трон, возвышающийся на бетонном постаменте, не сразу поняв, что так гордо в квадратном санузле разместился унитаз. Ванна была поскромнее, да и слишком уж темная, чтобы стать заметной. Бойлер на стене смотрелся здесь чужим, лишним, и вообще сволочью, портящей всю картину... А вот вместо лампочки под потолком горели... две лампочки! Ладно, не графья...
   В комнате на полу лежал ковер, у стены стоял старый диван, потемневший от времени, у стены стоял сервант - ровесник всей мебели, напротив дивана был столик, с двух сторон зажатый креслами. Сами кресла явно не так давно перетянули новой тканью, отчего смотрелись они ничуть не хуже новых. В углу возле окна стояла маленькая тумбочка, на которую так и просился небольшой телевизор, который я привез с собой. В целом, убранство комнаты вполне подходило под мои параметры в стиле "жить можно".
   Вторая комната, дверь в которую была закрыта, оказалась маленькой, в ширину лишь на размах моих рук, да и в длину - чуть больше. Здесь был только какой-то стул, несколько пустых полок и не совсем к месту - маленький холодильник. Тоже сойдет.
   Заперев дверь, я приступил к раскладыванию своих вещей. Первым установил телевизор, который занимал больше всего места, хотя и был раньше автомобильным. Затем закидал продукты в холодильник и водрузил на плиту две кастрюли, сковороду и чайник. Больше у меня и не было посуды. При моих кулинарных способностях я иногда задумываюсь: а зачем мне еще и вторая кастрюля?..
   В квартире было холодновато, явно требовалось растопить котелок, но где взять дрова?
   Словно в ответ на этот вопрос, в дверь постучали. Открыв, я увидел двоих крепких солдат, тут же отрапортовавших:
   - Товарищ генерал приказал показать вам, где находится горючее и как топить котел.
   Прифигев, я накинул ветровку и пошел за "инструкторами". В общем, к вечеру, когда на улице пошел дождь, в квартире было тепло, работал телевизор, а я доедал лично приготовленную яичницу. В это время в голове суетились и сходились в рукопашную разного рода мысли.
   Например, зачем я сюда приехал, если и в родном городе мог спокойно жить и работать? Захотелось самостоятельности? Да я итак, в общем-то, от родителей не зависел. Приключений? Авантюристом тоже никогда не был. Если точно говорить, то мне просто ударила в голову какая-то хрень, сочетающая и перечисленные выше факторы, и что-то свое. Да и замаячила возможность посмотреть что-то новое, или... В общем, не знаю...
   Поужинав, я решил немного прогуляться по городу. Знал я его плохо, но чем это не повод? Если мне предстоит пробыть здесь не один год, то надо осваиваться. Накинув куртку, я направился на улицу. Моросил мелкий дождь, день клонился к закату. Были сумерки, в которых этот маленький и сам по себе невзрачный городок казался и вовсе пережитком советских времен. Отчасти, так оно и было. Редкие прохожие на улице прятались под зонтами и спешили с работы домой. На меня, прикрывшего голову лишь капюшоном и неспешно вышагивающего по улицам, смотрели как на инопланетянина. Видимо, о размеренном образе жизни затурканные бытом люди успели подзабыть. Думаю, через месяц стану таким же.
   Долго погулять мне не удалось: непогода заставила идти домой, дождь опять полил как из ведра. Возвращаясь уже в темноте, я видел свет в окнах всех домов. Кроме одного - того самого, в котором поселили меня. Эта старая трехэтажка смотрелась как-то безжизненно, лишь в одном окне я видел очень слабый свет за закрытыми шторами.
   - Тебя здесь поселили? - Услышал я голос из темноты и вздрогнул. Говоривший вышел в свет уличного фонаря. Было ему лет тридцать, худощавый, с большим носом и сигаретой в зубах, одетый в старую камуфляжную форму. Протянув мне свою узкую ладонь, он представился: - Боря.
   - Лёня. - Я пожал его холодную, как рыба, руку и поспешил ее отпустить.
   - Врач новый? - Продолжал Боря.
   - Ну да. - Кивнул я.
   - И как тебе жилище? - Казалось, он знает что-то эдакое, о чем пока не спешит говорить.
   - Убогонькое, но "черные риэлторы" и за такое удавят. - Обтекаемо ответил я, не зная, по сути, кто он вообще есть, этот Боря. - Жить можно.
   - Первый день?
   - Ну да, а что? - Его допрос начинал меня раздражать, да и мокнуть под дождем тоже не очень хотелось. Может, Борю просто жена выгнала курить во двор, вот ему и надо с кем-то потрепаться. Но я решил хоть как-то использовать эту ситуацию, потому и спросил: - А где остальные жильцы? Что-то я свет только в одном окне вижу.
   - А нету их. Почти. - Боря выпустил носом табачный дым. - В том окне, вернее, в квартире той, бабка безногая лежит уже десять лет. К ней раз в день приходит Валька из собеса, утку выливает, комнату проветривает, кормит ее, хотя бабка поесть и сама может. А свет на всем третьем этаже отрубили уж лет эдак пять назад, вот бабка свечи и жжет. Валька жалостливая, бабка просит на пенсию ее свечи покупать, а та еще и на свои прикупит. В твоем подъезде на втором этаже две семьи коммуналкой живут, но они то есть, а то и нету их. А больше тут и нет никого. Иногда в первый подъезд на пару дней жильцы бывшие приедут, посмотрят, что все на месте - и деру отсюда! Еще двое хозяев вообще редко показываются. В общем, пустой дом.
   Боря бросил окурок на землю и раздавил его носком кроссовки, затем снова протянул руку, а напоследок бросил:
   - Но ты живи спокойно, в этом доме вообще никто не умирает! - При этом сделав акцент на слове "вообще". Через мгновенье он уже скрылся в подъезде соседнего дома, стоящего на небольшом отдалении.
   Почесав затылок через капюшон, я направился домой. Света в подъезде не было, пришлось привычно использовать мобильник в качестве фонарика. Кое-как отперев кривым ключом не менее кривой замок, я зашел в квартиру и запер дверь изнутри на щеколду. Трогать замок лишний раз побоялся, а то утром еще фиг выйду отсюда...
   Повесив куртку в коридоре, зашел на кухню выпить воды, но тут же насторожился. Не сразу я понял, что показалось мне странным. Вроде бы ничего особенного, но... Тарелки были не в раковине, а стояли на столе, там же был и чайник. Убирал ли я это на стол? Что-то не припомню...
   Пройдя по комнатам, я ничего странного не обнаружил. Попытался припомнить свои действия и мысли до прогулки. Бесполезно - витал где-то в астрале. Значит, вполне мог и сделать что-то, о чем теперь не помню. И логично, и понятно.
   Котелок в туалете почти погас, но в квартире это все равно было самое теплое место. Конечно, на ванну я смотрел с сомнением - при ее цвете мыться в ней как-то не очень хотелось. Впрочем, сегодня банные процедуры и не входили в мои планы.
   Раздевшись, я лег спать, хотя уснуть мне никак и не удавалось. Мысли были разные. Вспоминался и разговор с Борей, и свет в окне безногой старухи. Вот уж кому не позавидуешь. Сколько ж лет она живет взаперти! Да и как же страшно весь вечер лежать при свете свечи. Тут невольно всякие ассоциации в голову полезут!
   Впрочем, с чего я решил, что она лежит? Может, старушка с упоением читает по вечерам "желтые" газеты и счастлива жизнью больше, чем я? Кто ж знает, это всего лишь моя фантазия. Хотя и этот вариант не казался мне реальным...
   Укрывшись одеялом, я невольно поежился: в квартире все-таки холодно. Да и диван до жути неудобный, ощущение, что спишь на лежащих поперек тебя узких досках. Сон решительно не шел. Волновался я и насчет завтрашнего дня, первого на новой работе. Как встретят, как сам приживусь. Я ведь, по сути, еще и не работал врачом, если не считать ординатуру.
   Поняв, что под тоненьким одеялом мне не согреться, я встал и накинул поверх одеяла еще и покрывало, которым днем накрыт диван. Улегшись под эту "броню", я хоть как-то смог согреться. Постепенно, мысли стали все путанее, от них самих уже клонило в сон. И тут я услышал плач...

Глава 2.

   Плакал явно не ребенок, а взрослая женщина. Плакала громко, навзрыд. Сначала я подумал, что это та самая безногая старушка, но вспомнил, что она-то живет в соседнем подъезде, а не в моем. А плач не умолкал, от него какой-то холод пробегал по спине, становилось совсем уж не по себе. Не знаю, что могло вызвать у взрослого человека такие бурные эмоции, но явно очень большое горе. Или психические неполадки со здоровьем - такое тоже бывает.
   Плач иногда почти затихал, напоминая слабое скуление, то снова переходил в полный эмоций взрыв отчаяния. И вдруг - все затихло. Казалось, и не было этого надрывного плача.
   Когда я снова сумел успокоить нервы и почти заснул, послышалась возня на кухне. Я напрягся. Это еще что? Воры? А что тут воровать-то? Наверное, мыши. Послышалось тихое позвякивание, видимо, хвостатые пытались найти на тарелках остатки еды.
   "Надо завтра же поставить мышеловки!" - С этой мыслью я и заснул.
  
   Проснулся я по будильнику в половине седьмого утра, замерзший и не выспавшийся. Кто хоть раз так просыпался, поймет, как мне не хотелось вообще вылезать из-под одеяла. Чтобы хоть как-то минимизировать неприятные ощущения от этого, я утащил с кресла штаны и футболку под одеяло и там же надел их. Может, не очень гигиенично, зато хоть вставал в теплой одежде. Правда, надо было еще одевать носки и шубу...
   Выйдя в кухню, я поставил чайник на плиту, принес из холодильника (надо переставить его в кухню) кое-какие продукты и хотел уже взять тарелку, когда понял: а тарелок на столе уже и нет!
   Они обнаружились - но уже на полке для посуды. То, что я их туда не ставил вчера вечером, я помню хорошо! Пока я в офигеннии чесал затылок, закипел чайник. Время поджимало, поэтому я быстро позавтракал и выскочил из дома, по пути на работу прокручивая все произошедшее в голове.
   Сначала тарелки из раковины попали на стол. Сам я их туда поставил, или нет - в упор не помню. Но допускаю, что сам. А вот допустить в голову мысль, что Я переставил тарелки со стола на полку для посуды я ну никак не могу! Мистика!
   А погода с утра выдалась ветреная. Спасибо хоть, что без дождя. Но желтые листья крутило ветром с такой силой, что весь город превратился в рой обезумевших желтых пчел. Все, что еще не успело сгнить на земле, было поднято в воздух, словно это не середина ноября, а самый разгар листопада.
   Не пройдя и ста метров, я замерз и сильно пожалел, что не надел зимнюю куртку. Надеюсь, хоть в воинской части тепло и можно будет нормально отогреться. Иначе точно задубею...
   Войсковую часть и военный городок ограждал могучий забор, на проходной стояли два дюжих хлопца с автоматами. Впрочем, с их габаритами и перочинный ножик был бы лишним, даже если идти в лобовую с танком.
   Предъявив им пропуск, я услышал голос, лишенный всяких эмоций:
   - Вам прямо, генерал ждет вас.
   Пройдя на территорию военного городка, я ускорил шаг, поскольку начал капать дождь, а зонта у меня не было. В здание с гордой надписью "Администрация" я вошел без проблем, его никто не охранял. Найти генерала труда не составило, едва спросил первого встречного, как тот сказал, где находится нужный кабинет. Сам генерал Гарин спросил:
   - Как на новом месте?
   - Нормально, жить можно. - Формулировка была наиболее подходящей и точной.
   Уладив все формальности, генерал подробно объяснил мне дорогу до госпиталя, хотя его и было видно из окна генеральского кабинета. Если б он еще так подробно объяснил мне, зачем в маленьком военном городке так нужен психиатр, было бы просто замечательно. По-моему, все сдвиги по фазе у солдат врачи должны были бы выявить еще на призывной медкомиссии...
   Выйдя снова на улицу, я попал под дождь и галопом понесся к госпиталю. Хотя здание это выглядело так убого, что в иных обстоятельствах бежать хотелось бы не к нему, а как можно дальше от него...
   Здание явно было делом рук тех жопоруких строителей, что возвели множество подобных зданий по всей России, заглянув и сюда. Или, может, они отсюда и произошли? Именно из этого тихого местечка, отточив свое "мастерство", они и пошли уродовать города русские?..
   За такими мыслями я, перескакивая через лужи, вмиг долетел до убогой двухэтажки из белого кирпича, потемневшей от дождей и времени. За белыми больничными шторами горел свет, но какой-то неприветливый, неживой. Правда, видел я это все мельком, но память моя слишком хороша, чтобы этого не запомнить.
   Пройдя короткий темный "предбанник", я оказался перед длинным коридором и лестницей, на которой курили две медсестры. Увидев меня, обе удивленно захлопали накрашенными ресницами.
   - Психиатр? - Удивленно спросила одна, невысокая блондинка, дохлая, как ручка от швабры.
   - Он самый. - Я снял очки и протер их от капель дождя.
   - Во, Маш, а нам говорили, хрен старый какой-то приедет! - Прокуренным басом сказала вторая, на вид - бестелесный Божий одуванчик. Внешность обманчива...
   - Да не, Дунь, тот помер за неделю до этого, не дожил дедуля до приезда сюда. Но вроде как должен был какой-то алкоголик приехать...
   - Милые дамы, где главврач? - Перебил я их споры, которые мне были по барабану.
   - Второй этаж, в конце коридора, там на двери матом нехорошее слово солдаты написали, а сверху надпись "Главврач". - Пояснила Маша, я направился наверх.
   Да уж, если табличка с надписью "главврач" уже была плохо видна, то легендарное во все времена русское слово из трех букв я увидел сразу. Постучав, услышал тихое:
   - Войдите!
   Открыл дверь, увидел небольшого лысого человека, уткнувшего лицо в монитор компьютера. Если вы думаете, что он печатал какие-то документы, то глубоко ошибаетесь: как и большинство крепко занятых людей, он раскладывал на компьютере пасьянс.
   Мой приход был для него событием лишним, ненужным. Возле компьютера стояла чашка горячего кофе, у окна гудел обогреватель, голова занята игрой, ну на кой же фиг меня-то еще принесло сюда? Какая, все-таки, несправедливая штука, эта наша повседневная жизнь!
   - Психиатр? - Спросил он, не поворачивая головы.
   - Он самый, - Кивнул я, хоть мой кивок он и не видел, - Леонид Князев.
   - Игорь Петрович, главврач. - Он, не поворачивая головы, протянул мне руку. Для меня этот жест всегда был крайним выражением неуважения, поэтому в долгу я не остался. Пожал главврачу руку так, что он вскрикнул и тут же повернулся. Уже лучше.
   - С вашими клешнями хирургом работать, а не психиатром! - Недовольно сказал Игорь Петрович, потирая кисть. - Ладно, давай сюда свои бумаги!
   Теперь уже главврач долго и нудно просматривал мои документы, забрал трудовую книжку и стал объяснять, где мой кабинет. Как оказалось, сижу я вместе с психологом, хотя многие считают, что психиатр и психолог - это одно и тоже. Видимо, по этому принципу нас вместе и посадили.
   - График генерал вам объяснял? - Напоследок спросил Игорь Петрович.
   - Да, - кивнул я, хотя главного уже опять засосало в компьютер и меня он не видел, а лишь бросил дежурное:
   - Желаю удачи на новом месте!
   - Спасибо, - ответил я, хотя он меня уже не слышал. Маленький лысый человек ушел в большие дебри компьютера.
   Закрыв дверь, я сдержался, чтобы не долбануть ею об косяк, после чего прошел чуть в сторону по коридору и постучал в дверь с табличкой "Психолог".
   - Заходи, не заперто! - Донеслось из-за двери.
   Я приоткрыл дверь. Первое, что бросилось в глаза - это пара плакатов на стене, ни к медицине, ни к психологии отношения не имеющие. На стенах были поклеены старые обои, у задней стены стоял диван, с двух сторон от него были потертые кресла, у окна стояли два стола, как бы лицом друг к другу. На границе столов стоял монитор компьютера, системный блок стоял на полу, а клавиатура лежала как-то боком, словно не могла решить, на чьей части стола ей удобнее. На подоконнике стоял белый электрочайник, возле одного из кресел была маленькая тумбочка, увенчанная высокой горой журналов. За ширмой в углу я увидел раковину и кран.
   - Психиатр? - Поинтересовался крепкий парень лет под тридцать в очках с толстыми стеклами, - Я Саня, психолог.
   - Леонид. - Я протянул ему руку, Саня встал с продавленного кресла и пожал ее, затем без обиняков сказал:
   - Ты садись, расслабься и отдыхай, только главное - не спи, Петрович за это наорать может. А в остальном пациенты к тебе будут приходить очень редко. В основном - за справками на водительские права, ну иль на работу.
   - А вообще? - Удивился я, - Городок-то приличный по размеру.
   - Большая деревня! - Махнул рукой Саня, - Да и народ наш пока с зеленым человечком на брудершафт не выпьет, к психиатру не побежит. Скорее - связанным патруль приволочет. У нас милиции как таковой нет, за порядком солдаты следят, они же и всякие драки и буйства разгоняют.
   Я сел на второе кресло, повидавшее явно еще царский режим. Да уж, работа тяжеленная!
   - И чем тут весь день заниматься? - Поинтересовался я.
   - Есть комп, правда, тормозит, на нем раньше Петрович играл, но какая-то игра компьютеру все мозги испортила. Тогда он его сюда отдал, а себе новый взял. Есть чайник, журналы от автомобильных до порнографических. Геннадий Семеныч их много накопил, пока не сделал вид, что умер.
   - Не сделал вид? - Удивленно переспросил я, - Это как понять?!
   - В смысле, умер он, земля ему пухом. Хороший мужик был, девяносто три года, а мог и выпить, и пошутить так, что путана любая покраснеет. Он месяц назад умер.
   - Почему тогда он "сделал вид"? - Уточнил я.
   - Да слухи это все! - Отмахнулся Саня, включив чайник, стоящий на подоконнике. - Много тут всего болтают. Говорят, больные его часто видят, ночью по больнице ходит.
   - А ты еще сказал, что для психиатра здесь работы нет! - Покачал головой я.
   - Ну, на всякий час самогоном не запасешься! - Резонно ответил Саня, чайник тем временем щелкнул, - Пить будешь? В смысле, чай?
   - Можно, - я поднялся с кресла, - зря чашку с собой, что ли, пер в такую даль?..

Глава 3.

   ...Домой я возвращался уже в потемках. Зима на пороге, а в это время года день короткий. Холодно было просто невообразимо, до дома я чуть ли не скакал, чтобы совсем не околеть. Все-таки, пора доставать зимнюю куртку из резерва! На лужах поблескивал лед, звезд не было видно. Как бы еще снег не пошел!
   Чувствуя, что замерз совсем, я с радостью обнаружил, что вижу в радиусе ста метров свой дом. Но эта радость чуть не была омрачена инфарктом, когда я услышал слева тихое:
   - Привет, Леонид.
   Вздрогнув, я повернул голову и увидел своего вчерашнего собеседника Бориса. Он опять курил в темноте, задумчиво глядя на мою убогую обитель.
   - Свет во многих окнах горит. - Проговорил он, не догадываясь о моем желании стукнуть его чем-нибудь тяжелым по голове за такие шутки. - Жильцы дома.
   - Ты ж говорил, что там нет никого! - Напомнил я, чувствуя, что начисто замерзли пальцы рук.
   - Умерли. - Кивнул Борис, - почти все.
   - А свет откуда? Мертвые зажгли? - Я хотел уже посоветовать ему зайти завтра ко мне на прием, но Борис со злостью растоптал окурок и пошел к себе, бросив в ответ:
   - Не умирают там! - И скрылся в темноте.
   Мне было не до обдумываний идиотизма этого человека, я поспешил в квартиру, освещая путь мобильником. Ну почему в подъезде так темно? Если здесь никого нет, то кто спер лампочку? Или, напротив, ее не повесили, посчитав, что она никому не нужна?..
   Кое-как открыв проклятый замок, я зашел в квартиру, включил свет в коридоре и запер дверь на щеколду. Да уж, в квартире не теплее, чем на улице! Сбросив куртку, раскочегарил котелок, после чего взгромоздил на плиту чайник и стал переодеваться. Стук в дверь застал меня в футболке и плавках. Надев штаны, я поспешил к двери. Забыв о предусмотрительности, я открыл дверь.
   В темноте стояла темная фигура с закрытой капюшоном головой. Машинально я шарахнулся назад, но фигура скинула капюшон и спросила:
   - Извините, у вас спички есть?
   Голос был женский и довольно приятный, как и лицо гостьи. Большие голубые глаза, чуть округловатое лицо, собранные в хвостик волосы. Довольно простое приятное лицо, чуть растерянное. Одета девушка была в длинную черную дубленку, из-под которой были видны только сапоги.
   - Мне-то не жалко, а вы, простите, кто? - Поинтересовался я.
   -Меня зовут Валя, я работница собеса. Патронирую одну из ваших соседок. Пришла к ней - а спичек нет, и я с собой не взяла.
   Я протянул ей коробок спичек и спросил:
   - Могу чем-то еще помочь?
   Валя задумалась, затем окинула меня взглядом и задумчиво сказала:
   - Человек вы, похоже, сильный...
   - Есть немного. - Ответил я, не понимая, к чему она клонит.
   - Мне два пакета мусора вынести надо, очень тяжелые. - Пояснила доблестная работница собеса.
   - Без проблем, только обуюсь.
   - Я бы вам советовала и куртку надеть, на улице минус три уже.
   Последовав ее совету, я накинул куртку и последовал в соседний подъезд. Валя оказалась более предусмотрительной, чем я. В руке у нее дорогу подсвечивал не мобильник, а фонарик.
   - Какая же сволочь лампочки все поворовала? - Проговорил я, в очередной раз споткнувшись на кривых ступеньках.
   - В подъезде и электричество не проведено, так что лампочки и вешать бесполезно. Что-то наши коммунальщики, как всегда, не доделали. - Ответила Валя, за которой я поднялся по лестнице на второй этаж, - А на этом этаже и в квартирах света нет. Газ - баллонный, сама три раза таскала баллон наверх, грузчики вечно пьяные.
   - Если еще раз привезете - позовите меня, так и здоровье угробить недолго! - Покачал головой я, а Валя отперла дверь квартиры.
   - Ничего, я сама-то в селе выросла, отец алкоголиком был, мать больная, вот с детства по дому сама все делала, пока брат не подрос.
   - Сколько ж вам лет?
   - Двадцать пять, а что? Старухой кажусь?
   - Да нет, наоборот. - Ответил я, а мы тем временем прошли по темному коридору и вошли в большую комнату, посреди которой стояла большая кровать. Разглядеть бестелесную старушку было почти невозможно, она занимала так мало места, что почти не выступала под одеялом. Лицо ее было безжизненно, глаза погасшие, дыхания не слышно.
   - Здравствуйте. - Машинально ляпнул я, поняв, что она вряд ли меня слышит.
   Но, как выяснилось, я ошибался. Голова старушки медленно наклонилась в мою сторону, глаза чуть прищурились. Посмотрев на меня несколько секунд, она ответила:
   - Здравствуйте, молодой человек.
   Голос был тихий, но назвать его безжизненным я посчитал бы неправильным. Скорее, слишком живой. Тут же в комнате снова возникла Валя и всучила мне два очень увесистых пакета с мусором.
   - Где урна стоит знаешь? - Уточнила она.
   - Во дворе? - Хоть сто раз и видел, но все равно уточнил.
   - Она самая, смотри на лестнице не убейся!
   - Здесь нельзя убиться. - От этой фразы я вздрогнул.
   Старушка поднялась на локтях, глаза ее были широко раскрыты, она посмотрела на окно, потом повернулась ко мне. Ее руки были похожи на обтянутые кожей кости, а футболка, которую и на куклу не натянешь, была ей велика. Затем, как мне показалось, со злостью, старуха сказала:
   - В этом доме нет смерти!
   Я понял, что у нее начинается истерика, Валя поспешила выпроводить меня в коридор.
   - Извини, она уже несколько лет никого, кроме меня, не видела, вот и злится. - Сказала Валя, - Мусор можешь вместе с мешками выбросить, я к тебе минут через десять зайду. Ой, ничего, что на "ты"?
   - Ты б еще через месяц спросила. - Ухмыльнулся я, - Можешь звать меня Лёней, как Брежнева, я не против. Заходи, я чаю вскипячу... Ёлы-палы! Я ж чайник не выключил!
   Со скоростью метеора я полетел вниз. Пробегая по двору, зашвырнул мешки в мусорные баки, словно весили они как пушинка, и рванулся домой. Отперев дверь, услышал надрывный свист чайника и выключил газ. Да уж, ситуация!
   Подкинув дров в котелок, я перетащил в кухню холодильник, поскольку таскать продукты из комнаты мне поднадоело. Какой-то тяжелый осадок на душе остался от этого похода в чужую квартиру. Эта фраза "В этом доме нет смерти!", да и похожая на нее, которую злобно плюнул Борис, этот взгляд старухи, злость в голосе. Ее можно понять: столько лет без движения, одиночество, а тут новый человек в ее жизненном пространстве. Может, что-то не то сказал? Или ей не понравилось, что зашел в ее комнату? Нет, на хрен, больше никуда и ни к кому не пойду, странный здесь народ какой-то!
   Когда я за раздумьями соорудил вместо двух, шесть бутербродов, в дверь постучали. Не спрашивая, я открыл дверь. На пороге, как я и ожидал, стояла Валя.
   - Проходи, хоть чаю выпьешь. - Пригласил я.
   - От чая не откажусь, сегодня с десяти утра на ногах, устала, как собака.
   Валя сняла пальто, под которым оказались темные брюки и вязаный красный свитер, прошла в кухню. Я налил ей чаю, затем придвинул тарелку с бутербродами.
   - Нет, спасибо, только чай! - Запротестовала она.
   - Неприлично таким отказом обижать хозяина! - Покачал головой я, - Сама сказала, что с десяти утра на ногах, вряд ли было время пообедать.
   - Ты, часом, не врач?
   - Не часом - уже несколько лет. - Ответил я, сев за столик напротив нее. - Скажи мне, что за идиотскую фразу все говорят, что в этом доме нет смерти?
   - Не обращай внимания, просто Марта Игоревна сегодня не в духе. - Ответила Валя, - Бывает.
   - Ну, положа руку на сердце, она не первая уже говорит мне эту фразу. - Заметил я.
   - Не слушай местных, у них от этой монотонной жизни уже крыша едет.
   - Не особо едет - у меня сегодня пациентов не было. - Улыбнулся я, затем пояснил удивленной Вале: - Я психиатр.
   - Ладно, пора мне домой идти. - Валя встала из-за стола, - Огромное человеческое спасибо и за помощь, и за ужин.
   - Нема за шо, гостям рады. - Улыбнулся я, - Будешь в наших краях - заходи, ежель помощь понадобится - зови.
   Валя ушла, я поужинал, подбросил дров в котелок и сел за книги. Детективы давно читаю, помогают после работы расслабиться, забыть обо всех неурядицах прошедшего дня. Но в этот раз книга упорно оставалась лишь кучей листов с буквами, перед глазами все плыло, в памяти вспыхивали обрывки событий и разговоров прошедшего дня. Одним словом, я понял, что только зря трачу время. Выключив свет, я забрался под три одеяла, но сон опять ко мне не шел.
   Я ворочался с боку на бок, но это не помогало. И тут в коридоре я услышал шум. Кто-то, громко топая, спускался по ступенькам. При этом я слышал и чьи-то всхлипывания, какие-то слова. Затем спускавшийся в голос зарыдал. Я надеялся, что этот человек уйдет, но рыдания становились все громче и громче. Понимая, что заснуть мне так точно не светит, я поднялся с кровати, оделся и подошел к двери. Кто-то рыдал за дверью в коридоре. Я, конечно, понимаю, люди от счастья так не плачут, но это продолжается уже вторую ночь подряд!
   Открыв дверь, я хотел в тактичной форме попросить этого человека уйти, но увиденное повергло меня в шок! За дверью вообще никого не было! Ни человека, ни звуков! Осветив лестничную площадку мобильником, я понял, что здесь действительно пусто! Но как это возможно? Когда я открывал дверь, плач еще слышался, человек не мог так быстро уйти!
   В полном офигении я запер дверь и вернулся под одеяло. Не могло же мне это все померещиться! Признаться, было даже страшновато. Конечно, со стороны я здоровый жлоб ростом метр девяносто три и отнюдь не дохляк, но что может простая человеческая сила против того, чего и не увидишь?..
   Все-таки, жить одному - это не сахар. До этого я практически и не жил один. Сначала - с родителями и братом. Затем, до отъезда сюда, почти два года прожил со своей бывшей невестой. Правда, разошлись мы тихо, как-то незаметно. Поняли, что не слишком друг другу подходим, а тут и срок аренды квартиры истек, в общем, разъехались по родительских гнездах. Поначалу еще как-то перезванивались, но разговоров о том, чтобы снова жить вместе, уже и не вели. А потом и вовсе забыли друг друга, лишь здороваясь, если сталкивались в городе.
   Натянув одеяло по самые глаза, я вслушивался в звуки ночи. Но теперь все было тихо. Звонок мобильника был как гром среди ясного неба, я подскочил и в мгновенье уже стоял возле кровати. Да уж, нервы...
   - Леонид? - Прозвучал не очень знакомый голос.
   - Да, а это кто? - Поинтересовался я.
   - Это главврач, Игорь Петрович, сейчас мы пришлем за вами машину, нужна ваша помощь.
   - Ночью?! - Я чуть не уронил мобильник.
   - Сбежал солдат, у него не все дома, психолог тоже едет. По договору вы обязаны выезжать на такие вызовы! - Не преминул напомнить главврач.
   - Ладно, адрес-то знаете? - Вздохнул я.
   - Знаем, ждите у подъезда, через пару минут подъедем!
   На этом разговор оборвался, я принялся спешено одеваться. Как назло, долго не мог нащупать выключатель, потом в спешке выскочил на улицу. Как я и предсказывал, с неба падал снег. Подняв капюшон, я стал ждать машину.

Глава 4.

   Не знаю, врачебная ли то пунктуальность, или военная, но машины все не было. Вокруг царила тишина. В больших городах ее никогда не бывает. А здесь все как-то тихо, лениво, даже снежинки в луче фонаря кружились особенно размеренно. Я стоял в подъезде, вслушиваясь в звуки ночи, надеясь услышать звук подъезжающей машины. Но было тихо как на кладбище. Я порядком замерз и придумал множество громкий слов в адрес главврача, когда вдалеке показались фары. Обрадовавшись, я шагнул на улицу, когда услышал за спиной:
   - Помогите!
   Я вздрогнул и окаменел. Голос был тихий, приглушенный, вслед за ним кто-то стал всхлипывать. Медленно повернувшись, я увидел какой-то силуэт, от которого запомнил только безумные, широко раскрытые глаза и... все исчезло!
   Просто никакой я выпал на улицу, пялясь в темноту подъезда, но из этого состояния меня вывел окрик:
   - Лёня, ты там чертей что ль увидел? Прыгай в машину, задубеешь! - Обернувшись, я увидел черную "Мазду-626", за рулем которой сидел Саня. Из открытой двери машины валил пар. - Снимай сразу куртку, а то упреешь!
   Я последовал его совету, хоть и с сомнением, и прыгнул в машину. В салоне "Мазды" действительно стояла жара, как в тропиках. Увидев мою реакцию, Саня сорвался с места и гордо сказал:
   - За одну только "печку" никогда свою старушенцию не продам! Никогда в ней в куртке не езжу!
   - Да уж, явно теплее, чем у меня в квартире! - Вздохнул я, - А что случилось-то?
   - Двое солдат из казармы дернули, прячутся где-то на развалинах склада.
   - Без оружия?
   - Я тебя умоляю! - Саня резко крутанул руль, машину боком внесло в поворот, но он легко "поймал" занос и на той же скорости понесся дальше. - У нас оружие только у постовых, часовых и патруля, остальные его кроме присяги могут и не увидеть.
   - Хоть это радует! - Ответил я, а Саня несся вперед как угорелый.
   Похоже, среди его дальних родственников числился кто-то из легендарных гонщиков ралли или "Формулы 1".
   - Ты так сильно спешишь? - Осторожно спросил я.
   - Да! Купил пакет "Виагры", если через два часа не вернусь домой, то и жена будет расстроена, и руль заклинит! - Сказав это, он громко заражал, затем сказал: - Шутка! Мне эту хрень рано пить, просто жена от тещи вернулась, а сын там остался. Ясен ход мыслей?
   - Более чем. - Кивнул я, - Выезд испортил ночь супружеского счастья?
   - В точку, стажер! - Снова засмеялся Саня, - Сын у меня - чисто разведчик, любой шорох слышит! Ночью ваще никак! Хорошо, что он в школу раньше на час ходит, чем мы на работу. А сейчас любит у бабушки ночевать, у нее голуби на чердаке живут, вот он их и опекает. Как он у тещи, у нас с Ленкой медовый месяц на всю ночь! Петрович потом только орет, что сплю днем, ну да и хер с ним.
   - По-человечески могу позавидовать. - Сказал я для поддержки беседы, поскольку от его манеры вождения на поворотах и маньяк о женщинах забудет.
   - Сейчас сильно не напрягайся, приедем - с нами ребят десять матерых пустят, круче спецназа любого. Сперва мы их попробуем уговорить, минут десять, не больше, потом спецы их отлавливать пойдут. Вернее, для вида пойдут - главные еще пока мы трындеть будем уже по зданию засядут. Потом солдаты от лобовой атаки драпанут - и попадут прямо в засаду. Наш генерал в этом деле спец, хоть крысу в амбаре в ловушку загонит!
   Под неумолкающую болтовню Сани мы минут за пять просквозили город и остановились на обочине возле двух военных "Газиков".
   - Ну, Саня, тебе бы на "Формуле" гонять! - Засмеялся один из вояк, на плече которого висел автомат, - Готовы?
   - К труду, обороне и нападению! - Саня стал по стойке "смирно" и демонстративно отдал честь.
   - Вольно, уклонист! - Заржал вояка, - Ну, с Богом!
   Как и говорил Саня, с нами пошли десять парней, по комплекции нас явно превосходящих, а еще с десяток бесшумно побежали по разным сторонам от склада. Снег шел все сильнее и сильнее, а в душе так гадко пробивалась мысль: а точно ли те двое без оружия?..
   Мы прошли по руинам в темное нутро склада, Саня взял в руки рупор и прокричал:
   - Рядовой Сидоркин и рядовой Ефремов! Говорит психолог Александр Витальевич Пургин! Я предлагаю вам добровольно выйти, в противном случае вас будут брать штурмом! Если вы добровольно вернетесь в расположение части, вам обещают полное прощение без трибунала! В случае отказа вкатают по полной!
   И ответом ему служила страшная тишина, царящая вокруг. Саня предпринял еще одну попытку, более чем оригинальную по своему содержанию:
   - Пацаны, хватит Ваньку-то валять, а? Все равно никуда не денетесь, еще и трындюлей огребете при поимке, а так безнаказанно ваша выходка пройдет!
   - Мы сами хотим вернуться! - Услышав это, я вздрогнул: оба солдата стояли практически над нами на досках провалившегося пола на втором этаже. На плече одного из них я точно видел автомат.
   Один из наших сопровождающих дернулся, но дуло автомата беглеца уставилось на нас. Штурмовик опустил автомат, но его палец незаметно лег на рацию. Он жал на одну кнопку с разной продолжительностью - передавал сигнал азбукой Морзе.
   - Так в чем проблема-то? - Голос Сани явно дрогнул, но держался он молодцом, а штурмовик уже убрал руку со своей рации.
   - Мы боимся! - Ответил второй дезертир, - Мы просили, чтобы нас перевели в казарму, мы не хотим сторожить госпиталь!
   Ага, вот откуда у них автомат - ребята тоже постовые. Именно у них, по словам Сани, оружие и есть.
   - Что за дурь? - Прохрипел Саня, - Жмуриков боитесь? Морг неделю пустует уже!
   - Мы видели привидение! Оно каждую ночь выходит из подвала и так смотрит, что ужас берет! Мы просили генерала перевести нас, но он лишь смеется! - Твердили они наперебой, но автомат уверенно смотрел на нас.
   - Мужики, вы меня убиваете! - Уже не так уверенно продолжал Саня, - Набухались до чертей, а теперь еще и сбежали! Да в госпитале служба - не бей лежачего! Никто не смотрит, спишь ты или нет, никто на алкоголь не проверяет, телик есть, медсестры бегают - радоваться надо! Кидайте на фиг этот автомат и идите в машину, я замерз уже как собака!
   - Мы видели его! - Уперлись дезертиры, - Это психиатр!
   - Я, вообще-то, здесь! - Скромно сказал я, пытаясь понять, а для чего я здесь? Впрочем, у ребят явно сдвиг по фазе! Хотя Саня и без меня справился бы.
   - Мы имеем ввиду предыдущего, который умер! Да его все больные видели! А еще... плач! Такой жуткий, хоть в церковь беги! Сколько раз в коридоре его слышали, а выйдем - нет никого!
   - Плач, за стенкой?! - Воскликнул я, - Женский?!
   - Да, - Удивленно ответили они, - А ты откуда знаешь?
   - Он живет в том же доме, где и покойный Геннадий Семеныч жил. - Сказал Саня, поежившись от холода. - Ему ли этого не знать?
   - Я тоже слышу этот плач в коридоре, от него и самому свихнуться недолго! - Говорил я правду, но здесь она была как нельзя кстати, дуло автомата уже не смотрело на нас. - Я в этом городе всего пару дней, но вижу, что тут какая-то хренотень творится, уж поверьте мне!
   Видимо, мой голос звучал убедительно, дуло автомата смотрело уже вниз, оба солдата явно задумались.
   - Спускайтесь вниз, я хотел бы завтра с вами поговорить, но не в ранге пациентов психушки, а как с обычными солдатами. Давайте, нам, похоже, есть о чем поговорить!
   И в этот самый момент несколько пар рук схватили дезертиров, вырвали у них автомат и повалили лицом вниз.
   - Уф, все! - Вздохнул Саня, - Бля, врагу такой ночки не пожелаю! Пошли, Лёня, я хочу выпить!
   Я не стал ему напоминать, что он за рулем - на стиль вождения Сани алкоголь уж в худшую сторону точно не повлияет...
   Едва мы подошли к военным грузовикам, как Саня налетел на одного из вояк:
   - Пидор! Почему нам не сказали, что у них автомат! Сука! Мне только сегодня подохнуть для полного счастья не хватало!
   Этот момент дезертиров со связанным руками затолкали в машину.
   - Вы с ними помягче, они уже сами готовы были сдаться. - Сказал я.
   - Да, Лёня им хорошо мозги запудрил, автомат уже опустили, еще б минута - и хватать не пришлось бы. Так что вы с ними не шибко строго. - Сказал Саня, кутаясь в старую шинель.
   - Сами разберемся! - Рявкнул вояка, о чем тут же пожалел:
   - Вы уже разобрались, долбоёбы, что нас пристрелить могли! - Попер на него Саня, - Узнаю, что их под трибунал отдали - все генералу доложу! Не стукач, но форму доклада знаю! Бывай здоров!
   Мы сели в машину, Саня кинул шинель назад, вытер намечающуюся рыжую щетину, достал из "бардачка" бутылку и два стакана.
   - Шотландский виски, будешь? - Он протянул мне стакан, - Меня больше ничего не берет, а водку не люблю.
   - От стаканчика не откажусь. - Кивнул я, решив, что перед обратной дорогой, да и с бухим водителем, мне нервы задобрить тоже не помешает. - А гаишники?
   - Твои гаишники все возле машин сейчас стоят, меня хрен когда тронут, а заезжие сюда не лезут. Ну, Лёня, за счастливое окончание операции!
   Он залпом опрокинул половину граненого стакана, меня едва не свалил один только запах виски. С трудом влив в себя половину стакана, я с вытаращенными глазами смотрел по сторонам, пока Саня не сунул мне в руки кусок старой шоколадки.
   - Закуси! Очень крепкая штука!
   Кое-как отдышавшись, от второй порции я, тем не менее, не отказался. В моей квартире лучше спать бухим, чтоб было не холодно и не страшно. Вторая порция прошла легче, третья и вовсе пролетела, хотя и не скажу, что незаметно - это не тот напиток, что проходит незамеченным...
   Назад Саня летел еще быстрее, но мне это даже нравилось, поскольку я был пьяный просто в жопу. Остановившись возле моего дома, этот лже-ирландец протянул мне руку и сказал:
   - Ну, дружбан, бывай! Завтра на опохмел только пиво, иначе Петрович орать будет!
   - А ну его на хер! - Махнул рукой я.
   - Не, туды не надо! - громко заржал Саня, - У меня на это Ленка есть! Ладно, отдыхай, а я домой, небось моя уже извелась!
   "Мазда" унеслась, как реактивный бомбардировщик, я по кривой траектории пошел в подъезд. Ковыряясь в замке, я снова услышал плач, но не обернулся, а лишь бросил:
   - Прикрой хавальник! - И ввалился в квартиру. Подкинув дров в котелок, рухнул на кровать и тут же вырубился с одной простой мыслью: "Так и алкоголиком стать недолго!"

Глава 5.

   ...Утро... Да, это было утро! Похмелье именно в это время суток и бывает самое тяжелое. Видимо, для этого утро в природе и предусмотрено. Звон будильника казался в десятки раз громче, чем он был на самом деле, я проклинал все на свете, пока хотел добраться до него. Отключив будильник, я вообще отключил его в мобильнике - завтра выходной.
   В доме снова было холодно, как на кладбище, но в это утро это было не самой страшной проблемой. Голова просто трещала по швам, завтракать не хотелось вовсе. Одевшись, я вышел в кухню, но не обнаружил там ни чайника, ни тарелок. Почесав затылок, открыл холодильник - и тарелки рухнули из него на пол. Я судорожно пытался их поймать, но одна все-таки разбилась.
   - На счастье. - Вздохнул я, затем добавил: - Какое-то неправильное счастье намечается...
   Чайник стоял там же, в холодильнике. Конечно, вчера я был просто никакой, но руку даю на отсечение: я все это туда не клал! Ей-Богу, какая-то мистика творится в этом проклятом городе и в этом не менее проклятом доме! Взгромоздив чайник на плиту, поднял крышку и понял, что в нем вообще лед. Зажег газ, достал из холодильника продукты, затем бросил взгляд на улицу и присвистнул. Зима! Самая натуральная зима! Снег лежит, лужи замерзли, иней на деревьях. Да, рановато!
   Пока лед в чайнике таял на плите, я достал зимнюю обувь и поставил ее у двери. И тут услышал протяжный жалобный вой, который тут же прозвучал и в туалете. Поняв, что это всего лишь ветер воет на улице и в дымоходной трубе, я разозлился на себя. Что-то чересчур я уверовал во всякую мистику!
   На "докторскую" колбасу ночь в морозилке подействовала не самым лучшим образом - пришлось отпилить ножом несколько колец и на тарелке запихнуть их в духовку. В противном случае мой завтрак рисковал состояться гораздо позже, чем я на то рассчитывал.
   Покидав тарелки в раковину, я понял, что уже опаздываю и галопом понесся на работу. Было скользко, руки в карманы я боялся убирать, чтобы не повстречаться с землей фэйсом. Холод царил просто дикий, ветер беспардонно пронизывал зимнюю куртку и джинсы, в воздухе кружились редкие снежинки. Автомобили осторожно ползли по скользкой дороге, поскольку с вечера их никто не "переобул" в зимнюю резину, а утром времени просто нет.
   Зато "Мазду" Сани узнал издалека. С заносами на поворотах, обгоняя всех и вся, он летел вперед, да еще и остановился возле меня. Конечно, ехать с ним было страшновато, но я помнил, что "печка" в его машине греет отменно, а я замерз до ручки.
   - Что, Лёня, продрог? - Саня снова стартовал, - Поэтому я и люблю машины - зимой тепло, в дождь сухим всегда останешься. Как самочувствие?
   - Бывало и получше. - Признался я.
   - У меня тоже как коты в рот насрали, но ничего, я пива прихватил.
   - А главный?
   - Петрович? - Усмехнулся Саня, - Будешь выходить, прихвати в "бардачке" диск, я ему игру новую привез. Он счастливый будет, даже если меня с иглой увидит или обкуренного - ниче не скажет! Да и не увидит он теперь никого, в игру уйдет с головой. Проверено: если мой сын играет - Петрович от этого же будет в восторге. У игроманов вкусы совпадают!
   После этого "Мазда" сделала крутой разворот и приткнулась задней частью точно под окна госпиталя. Саня довольно подмигнул и гордо сказал:
   - Ас!
   - Не поспорю. - Признал я. Мои водительские навыки такого явно не позволяли, да и окаянства не хватает.
   - Ты еще не видел, как я летом на мотоцикле летаю! - Добавил Саня, когда мы уже шли по коридору. - Неси пока сумку в кабинет, а я Петровичу диск отнесу.
   Я отпер дверь кабинета, поставил пиво за кресло и включил компьютер. Саня вернулся через пару минут и, повесив шарф на спинку кресла, возвестил:
   - Контроля сегодня не будет! Наливай!
  
   ...Ближе к концу рабочего дня, когда я успел выспаться в кресле, в кабинет постучали. Подняв голову, я увидел, что Сани в кабинете нет, посему и крикнул:
   - Войдите!
   Дверь открылась и... Дверь открылась! Поднявшись с кресла, я зло проговорил:
   - Что, стесняетесь так? Я не кусаюсь!
   Выглянув в коридор, я понял, что там никого нет! Вот уж странность! Может, приснилось? Когда спишь днем, бывает, сон принимаешь за явь. Снова вернувшись в кресло, я решил, что хватит сегодня спать - до конца дня полчаса осталось! За окном уже темень, да еще и день-то пасмурный был.
   Когда в дверь снова постучали, я молча рванул вперед и распахнул дверь. Стоявшие за ней солдаты еле успели от нее увернуться.
   - Вы стучали? - Спросил я.
   - Да, мы. - Кивнул один из них, чуть полноватый невысокий парень.
   - А до этого?
   - Да мы только на этаж поднялись! - Ответил второй, еще ниже этого и худой, как ручка от граблей.
   - Кто такие? - Поинтересовался я.
   - Рядовые Сидоркин и Ефремов. - Представил обоих худой, затем уточнил: - Сидоркин это я.
   - Проходите, - Я отошел в сторону. - Значит, как и просил Саня, вас отпустили?
   Вчерашние беглецы неуверенно кивнули, затем Ефремов уточнил:
   - С условием, что вы неделю будете нас наблюдать.
   - Ладно, лучше неделю потрындеть с психиатром, чем попасть под трибунал, верно?
   По их лицам я так и не понял, разделяют ли они мое мнение, ну да и фиг с ним.
   - Итак, вы говорите, что видели здесь призрак моего предшественника? - Начал я проводить свою работу.
   - Его все видят, не только мы. - Тихо ответил Сидоркин.
   - Меня интересуете конкретно вы, поэтому ответьте: ВЫ его видели?
   - Да, последний раз - за час до нашего побега. - По лицу Ефремова было понятно, что ему не очень приятно это вспоминать. - Он появился в конце коридора - просто из неоткуда! - и двинулся на нас! Взгляд злой, казалось, убьет сейчас обоих! Вернее, мы не сразу его разглядели, да и видели-то его всего раза три, пока он не умер. А тут!..
   - Лицо от ярости перекошено, летит на нас! - Подхватил Сидоркин.
   - Летит?! - Не понял я.
   - Да! Именно летит - ног у него не было, все как краски размытые, лишь до колен еще их видно, а ниже уже не было ничего! - Ефремов вытер со лба выступивший пот.
   - Мы перепугались оба, у меня вообще автомат выпал, к стене прижались, думали все, крышка нам!
   - А он мимо пролетел и за углом на лестнице скрылся. Мы когда отошли, посмотрели туда, но никого уже не было!
   - Логично. - Кивнул я, хотя ничего логичного в этом и не было. Можно ли назвать логичным то, что двое солдат видели привидение? Вряд ли...
   - А до этого мы несколько раз видели его на первом этаже, но он далеко был, мы его не разглядели. - Добавил Ефремов.
   - Кроме этого что-то еще было? - спросил я.
   - Да, несколько раз плач слышали женский. Мы обычно в подсобке сидели, там телевизор есть, а тут плачет кто-то! Мы выйдем - нет никого! Потом на обходе несколько раз бывало: идем к лестнице, ясно слышим, что плачет кто-то! Сворачиваем за угол - мертвая тишина и вообще никого!
   Оба замолчали, затем Сидоркин тихо спросил:
   - А вы нам вчера правду сказали, что тоже слышали плач?
   - Правду, только поменьше об этом говорите, психиатру не положено чертей ловить. - Ответил я. - Это все?
   - Да, нам нечего больше сказать. - Пожал плечами Ефремов, - Как призрак мимо нас пролетел - мы и дали деру из части. Глупо, но мы испугались до смерти!
   - Что ж, у меня к вам вопросов нет, можете идти. - Я поднялся с кресла.
   - Поставьте печать в пропуске, нам каждый раз надо у вас отмечаться, мол, выпускать в часть не опасно. - Сидоркин протянул мне бланк.
   "Опасности для окружающих не представляют, необходимости в изоляции нет". - Написал я, поставил печать, подпись, отдал солдатам, затем все же спросил:
   - Мужики, только честно: ничего не пили, курили или нюхали?
   - Нет, чтоб нам провалиться! - Заверили оба.
   - Почему-то я так и думал. - Пробормотал я, затем добавил громче: - Ладно, идите!
   Когда горе-беглецы ушли, явился Саня. Судя по его лицу, "опохмелился" он больше, чем я, и тоже где-то спал.
   - Чего сидишь-то? - спросил он, - Домой пора!
   - Так еще ж полчаса! - Я посмотрел на часы.
   - Забей, Петровича с нами еще долго не будет, он сегодня в больнице заночует, весь персонал уже разбежался, кроме дежурных. Пошли отседова, ты не хирург, от твоего отсутствия никто тапки не отбросит.
   С Саней я доехал до небольшого магазина, откуда наши пути расходились. Он полетел домой, я решил кое-чего купить, так как у меня в холодильнике продукты уже заканчивались.
   Подходя к дому, я издалека высматривал Бориса, чтобы он своим неожиданным появлением не довел-таки меня до инфаркта. Благодаря тлеющему огоньку сигареты, труда это не составило. Поздоровавшись, он замолчал, лишь поглядывая на мой дом. Свет горел только в квартире старушки.
   - Тихо сегодня, не все вернулись. - Проговорил он, растоптав ногой окурок, затем поспешил удалиться. Меня так раздражали эти непонятные фразы, что будь у меня топор, я кинул бы его Борису в спину!
   Возле подъезда я увидел Валю, окликнул ее:
   - Чего мимо идем и в гости не заходим?
   - Ой, извини, не заметила тебя! - Устало сказала она, - Забегалась, как скаковая лошадь!
   - Зайди, хоть чаю выпьешь! - Предложил я.
   - Да неудобно как-то... - Замялась она, но я пресек эти попытки:
   - Неудобно - спать на потолке и укрываться одеялом! К тому же, у тебя фонарик есть...
   Мы прошли ко мне в квартиру, я включил свет и ахнул. Вся обувь стояла не у двери, а возле прохода в кухню, правда, стояла аккуратнее, чем у меня. Зашиби меня склероз, но с утренним похмельем я этого точно не делал!
   - Лёнь, что с тобой? - Спросила Валя, - Ты на свои башмаки смотришь как на врагов народа!
   - Я их туда не ставил! - Заявил я.
   - Скажи еще, что они сами туда ушли! - Усмехнулась Валя, затем, принюхавшись, спросила: - Ты пил, что ли?..
   - Ну, было дело... На меня вчера ночью автомат держали направленным, после такого трудно от стресса избавиться, а сегодня опохмел прошел...
   - Ты же врач!
   - Не хирург же! - Привел я аргумент Сани.
   - А то, что с психами общаешься - не аргумент?
   - Пока ни одного не видел! Ладно, сдаюсь, я не прав, проявил слабость, знаю, что так нельзя!
   - Уже лучше. - Улыбнулась Валя, - Помнится, один джентльмен обещал леди чашку чая?
   - Пардон, уже иду! - Я зашел в кухню и... не нашел чайник! Правда, теперь я уже знал, где его искать!
   Как я и ожидал, чайник оказался в морозилке. На удивленный взгляд Вали я ответил:
   - Пьяный вчера был...
   Через десять минут мы уже сидели за кухонным столом и спокойно беседовали. Когда она ушла, я ощутил некий укол. Она мне нравилась, и пора бы как-то попытаться наладить контакт. Если уж я собрался осесть в этом городе, неплохо бы и кого-то найти. С врачебной прагматичностью могу сказать, что Валя на эту роль подходящая кандидатура. Да и она просто мне нравится. Может, надо было куда-то ее пригласить? Завтра позвоню Сане и спрошу, куда здесь можно сходить.
   Стук в дверь меня даже обрадовал: я решил, что она что-то забыла. Открыв дверь, я увидел невысокого коротко остриженного парня.
   - Вам кого, любезный? - Поинтересовался я.
   - Валька сюда заходила? - Спросил он.
   - И вам здравствуйте. - Ответил я, - Да, сюда, а вы кем будете?
   - Еще раз к ней подойдешь - зубы выбью! - Он схватил меня за воротник свитера, но я в долгу не остался и тут же впечатал ему коленом в солнечное сплетение. Когда знаешь анатомию, лучше знаешь, куда бить. Парень сложился вдвое, я выволок его в коридор и сказал:
   - Еще раз сюда явишься - повешу. - И ушел в квартиру.
   Злость кипела в душе, хотелось снова выйти в коридор и спустить его с лестницы. Не знаю, кто это, но всегда ненавидел подобных наглецов. Может, это ее муж? Я ж о ней вообще ничего не знаю! Размечтался, блин...
   Котелок разжечь не получилось - не было ни дров, ни угля. Решив их принести, я полчаса искал ключи от подвала, после чего с двумя ведрами пошел по темному подъезду. Когда я уже спустился к двери подъезда, кто-то с силой толкнул меня, что я чуть не улетел в подвал, лишь ведра загрохотали по ступенькам, а я ударился обо что-то рукой. Невидимый противник выскочил на улицу, я рванул за ним, но догонять уже было бесполезно. Крикнув ему в след:
   - Ублюдок! - Я нашел ведра и принес домой дрова и уголь. Рука болела, злость бушевала. Я прекрасно знал, кто это сделал. И точно знал, что при следующей встрече - а она еще будет! - сломаю ему ребра!
   Когда в доме стало более или менее тепло, я обработал ссадину на руке, немного почитал на ночь и лег спать. Лежа под несколькими одеялами, я радовался одной мысли: завтра не надо вскакивать по зову будильника. Впереди два выходных! Их-то я и потрачу на то, чтобы освоиться в новом городе.

Глава 6.

   ...Я слышал эти шаги, или мне показалось? Подняв голову с подушки, я огляделся по сторонам. Было темно, но я все равно понимал, что нахожусь в комнате один. Снова положив голову на подушку, я отчетливо услышал шаги у себя в коридоре. И вдруг - кто-то включил там свет!
   Схватив с пола тапок - первое, что подвернулось под руку - я выскочил в коридор с намерением убить врага. Но в коридоре никого не было! Лишь горел свет. Я заглянул в туалет - никого! Взяв железную кочергу, я обследовал всю квартиру, но в ней я был один! Мистика!
   Я снова лег спать, кочерга лежала рядом с кроватью на полу. И снова я четко услышал шаги в коридоре. Тут-то я пожалел, что лежу лицом к стенке и не вижу дверь в комнату. Пульс скакнул, я напрягся. И в этот момент дверь в комнату заскрипела и, насколько я еще мог судить по звуку, открылась.
   Как же меня заколотило! Когда некто неизвестный сделал несколько шагов в комнату, я со всей возможной скоростью рванулся, схватил кочергу и... никого не увидел! Да, дверь в комнату была открыта, я не слышал, чтобы кто-то уходил из нее, но в комнате НИКОГО не было!
   Трижды перекрестившись, я включил в комнате свет и с кочергой снова обошел всю квартиру. Дверь была заперта, ну никого здесь не было, кроме меня! Ни-ко-го! Хоть ты тресни и прозвони все стены рентгеном!
   Я вернулся в кровать, предварительно обмотав кочергу куском тряпки, затем положил с собой под одеяло. Вот уж где пожалел, что не держу дома оружия, или хотя бы топора! Спать я боялся, лежал, закрыв глаза, сердце бешено колотилось, но все было тихо. Вскоре уснула моя бдительность, а за ней и я сам.
  
   ...Проснулся я оттого, что солнце уже пробивалось через незакрытые шторы и светило прямо мне в лицо. Бросив взгляд на часы, я присвистнул: уже почти одиннадцать! Крепко меня вырубило! А что это такое жесткое у меня под боком? Да, про кочергу я как-то забыл.
   Поднявшись, я проинспектировал квартиру, но даже тарелки и чайник остались там, где я их вчера сам оставил. Видимо, моё привидение решило, что достаточно пришествия в комнату...
   Со скрипящей головой я растопил котелок, приготовил завтрак, собрался уже включить телевизор, когда услышал стук в дверь. Решив, что вчерашний шизик решился-таки умереть по-мужски, я резко распахнул дверь.
   - Что-то ты сегодня гостям не рад! - Покачал головой Саня, на всякий случай отскочивший назад.
   - Извиняй, думал, что это кое-кто другой. - Ответил я.
   - Что, уже недруги появились? - Удивился Саня, - Что-то быстро, и трех дней не прошло!
   - Дураки на земле русской еще не вымерли, вот один вчера и заявился. - Не стал вдаваться в подробности я, - Ничего, он мне еще попадется.
   - А что не поделили-то? Бабу?
   - В какой-то мере можно сказать и так. Вернее, ОНО так думает.
   - Ясно. Я чего приехал-то, мы тут с мужиками собрались съездить на охоту, с нами не поедешь?
   - Да у меня и охотничьего билета нет, и охотником никогда не был.
   - Наш генерал с двух метров в слона-то не попадет, а на весь городок орет, что заядлый охотник. Так что это не проблема. Поехали, Лёнь, не хрен в выходные дома киснуть! С мужиками пообщаешься, все мировые... а к генералу тоже привыкнуть можно! Он когда бухой столько историй из жизни вспомнит, будто и не просидел всю жизнь в штабе! А охотничий билет, когда ты едешь в одной компании с генералом - это вообще лишнее, у меня он дома уж лет пять пылится.
   Пораскинув сонными мозгами, я ответил:
   - Ладно, поехали. Что с собой брать?
   - Литр водки и презервативы по потребности. - С самым серьезным видом ответил Саня, затем, почесав рыжую щетину, засмеялся: - Шучу, водка есть, а насчет женского пола - пока не знаю. Ружье есть?
   - Откуда? - Удивился я.
   - Та же фигня, мое у тещи в деревне валяется в подвале. - Махнул рукой Саня, - Ладно, все равно сейчас ни один нормальный зверь на улицу не сунется, а у Семёна ружей, как у дурака фантиков. В общем, собирайся.
   Сборы не заняли много времени, после чего поехали в магазин. Правда, уже не на "Мазде", а на военном "УАЗе", именуемом в народе обидным словом "Козёл"...
   Когда Саня ушел в магазин, я увидел своего вчерашнего незваного гостя. Он тоже меня увидел. Стоя метрах в шести от меня, он явно видел пути к отступлению, отчего и крикнул:
   - Падла! - И бросился наутек.
   Подошедшему к двери магазина Сане я махнул рукой и кинулся догонять врага. Он петлял по кварталу как трусливый заяц, постоянно что-то в мой адрес выкрикивая. Люди недоуменно смотрели мне вслед. Но меня это лишь еще больше злило и подзадоривало. Правда, в один момент он оторвался от меня и забрался на крыши сараев, находившихся в одном из многочисленных дворов.
   - Что, козел, не поймал? - Издевался он. - Бегать учись!
   - Я тебя порву, щенок! - Рассвирепел я, прикидывая, как к нему подобраться. Но он в любом случае спрыгнул бы на другую сторону и удрал.
   - Да видел я таких героев! Я б тебе сейчас рыло начистил, да возиться неохота! - Сморщился он.
   - А мне? - Хриплый голос Сани стал для него неожиданностью. Подонок аж присел от испуга, Саня схватил его за шиворот и стащил с крыши, передав прямо мне в руки, попутно пояснив: - Знание родного города - великая сила!
   - За подлое нападение в подъезде! - Не откладывая в долгий ящик, я утопил кулак в ребра врага. От боли тот сложился вдвое.
   - И как ОНО зовут? - Поинтересовался Саня.
   - Слышь, животное, тебя как звать-то? - Я схватил мерзавца за шиворот и поставил на ноги.
   - Вася... - Ответил он так робко, словно минуту назад и не грозился набить мне рыло...
   - И чего, Вася, тебе надобно? - Поинтересовался я, размышляя, вмазать ему еще, или этого достаточно? - Кем тебе Валя приходится? Женой?
   - Нет, мы с ней год назад разбежались. - Нехотя сообщил Вася.
   - И почему ж ты решил, что вправе заявляться ко мне и угрожать? - Тот факт, что Валя не замужем, меня обрадовал и Вася имел шансы больше не получить по шее.
   - А хрен ли она меня кинула? Думала, так отпущу?..
   Пришлось дать ему в ребра еще раз...
   - А теперь запомни, Вася, - Процедил я, снова поднимая его с земли, - Еще раз я увижу тебя возле нее, иль ко мне явишься, иль гадость какую сделаешь - я тебя из-под земли достану и сделаю калекой. Понятно?
   - Да. - Больше строить из себя героя он почему-то не хотел.
   - Иди отсюда, придурок. - Брезгливо сказал я и отпустил его.
   По пути в машину я пояснил Сане, кто это был, после чего добавил:
   - Спасибо, что помог поймать, я уж думал, что уйдет.
   - Я влезать не хотел, - Признался Саня, - но когда он с крыши выпендриваться стал - решил наказать. Бесят меня такие "герои".
   - Он чуть тройню с перепугу не родил. - Усмехнулся я.
   - А ты шустрый! За три дня успел наглядеть девицу, нажить врага, набить ему морду... Теперь еще один пункт остался, но он опять касается девицы. Впрочем, наглядно-то я ее знаю, да и так слышал. Правда, не совсем уверен, что ее кроме работы и ухода за обездоленными что-то интересует. Впрочем, моя жинка тоже раньше могла и на работе засидеться за бумагами, а как сын появился - живо домой спешить стала.
   - Ну, таких далеко идущих планов у меня пока нет. - Признался я.
   - Будут. - Заверил Саня, когда мы уже сели в машину.
   Чудом российского автопрома Саня управлял ничуть не хуже, чем своей "Маздой", вскоре мы, загрузив в машину еще четверых мужиков, выехали из города. На вид все были суровые и хмурые. Кроме толстенного генерала, на чьем лице сияла улыбка, а фляжка в его руке постоянно мелькала возле лица. Со своим коллегой, помогавшим мне вселяться и похожим лицом на грузовик "КРАЗ" он не имел ничего общего. Трое других были ребятами здоровыми, мрачными, трудно было поверить, что это те самые компанейские ребята, о которых говорил Саня. Впрочем, внешность бывает обманчива.
   Ехали мы недолго. Лишь выехав за пределы города, свернули с дороги на поле и по нему тряслись минут двадцать. Вскоре увидели вдалеке небольшую покосившуюся избушку. Она находилась на окраине небольшого леска, край которого из машины был виден. Возле нее-то Саня и припарковал "Козла". Когда мы выгружались, мужики вышли из спячки и начали сопровождать процесс комментариями.
   - Опять Саня далеко от дома встал! - Проговорил широченный детина в ушанке и с трубкой в зубах, - Лень ему на метр левее встать!
   - Это ни ему, Петруха, лень, а тебе в лом задницу свою старую лишний метр на своих двоих протащить! - Усмехнулся толстяк генерал, - На меня смотри!
   - Что-то, Василич, я бы не сказал, что ты моложе нас! - Усмехнулся Саня.
   - Вот и я о том же! - На круглом лице генерала расплылась широченная улыбка от уха до уха, - Старый хрен, песок из жопы ведрами сыплется, а на дачу никогда на такси не езжу!
   - Правильно, Василич, - Ответил Петруха, взяв из машины большой вещмешок, - Ты ж за копейку на площади пернешь, вот и жилишься за мотор заплатить!
   - А чего этим грабителям платить-то? Лучше я своими ногами прошлепаю, и сердце крепче, и деньги целее! - Резонно заметил генерал, - Сегодня посмотрим, кто с охоты легко вернется, а кто язык до земли вывалит!
   Я про себя усмехнулся: что-то не верится, что генерал такой уж неубиваемый ходок...
   - Посмотрим, посмотрим... - Проговорил худой невысокий парень, держащий в руках сразу два ружья.
   - Ну, что пива Василич выпить по-генеральски может - в этом, Семен, можешь не сомневаться! - Заржал Саня.
   Мы занесли какие-то вещмешки в дом, после чего Семен дал второе свое ружье Сане. Посмотрев на меня, почесал затылок и вернулся в избу. Выйдя оттуда, протянул пневматическую винтовку.
   - Стрелять все равно не в кого, но чтоб внешне из строя не выбивался. - Пояснил он. Судя по снаряжению и пристальному взгляду, коим он внимательно осмотрел местность, Семен был единственным человеком, который в охоте хоть что-то смыслил.

Глава 7.

   ...Блуждали мы до самого вечера. От избы отошли на несколько километров, зашли в большой лес. Семен без компаса ходил тут как леший, зная каждую корягу, каждое дерево. Генерал тоже не отставал, в те моменты, когда он передвигался - летел вперед как метеор. Другое дело, что через каждые триста метров он останавливался и минуты по полторы отдыхал.
   То ли живность в лесу заранее знала о нашем приезде, то ли просто мы не очень хорошо ее искали, но в избу мы вернулись с пустыми руками. Правда, это сильно никого не расстроило, все приехали не стрелять по дичи, а прогуляться перед масштабной пьянкой. В вещмешках оказалось пиво, при чем в таких количествах, что я не был уверен, а не мало ли нас самих?..
   Как человек редко пьющий, норму свою я не знал. О том, что сильно напился, судил по разным признакам. Когда слегка захмелел, ржал над всеми звучавшими шутками, даже не всегда понимая, смешные ли они...
   Когда был просто пьян - стал смеяться над шутками генерала и они казались мне понятными. Более того, внимательно слушал десятки рассказываемых им историй.
   Когда был хорошо пьян, понял, что начинаю генералу верить. Когда понял, что всерьез верю, будто он летал в космос, решил больше не употреблять. Но когда все это время молчавший Семен поднял стакан и зычным голосом возвестил:
   - За космос! - Я выпил со всеми, лишь после половины стакана поняв, что пьем уже не пиво, а смешанный с лимонадом коньяк...
   В лесочке за избой лицом в землю смотрели двое - я и широкоплечий Петруха. Выпил он, конечно, больше, но блевали одинаково. От мороза в голове прояснялось, приходили умные мысли. Например: никогда больше не пить. Были и умные вопросы: а на хрена было в выходной переться в какую-то избу, чтобы там ухрюкаться в зюзю? Не проще ли было отдохнуть дома?
   Но мысли на то и мысли, чтобы быть умными и приходить в голову, когда их обладатель уже невменяем и не может оценить их по достоинству. Петруха оперся рукой на дерево и смотрел в лес. Когда я поднял голову, увидел на его лице счастливую улыбку.
   - Хорошо же здесь! - Вздохнул он, - Свежий воздух, лес!
   - Да уж, замечательно. - Без особой уверенности ответил я.
   - А ты знаешь, что в этом лесу кладбище?
   - Я не знал, что тут лес-то есть. - Честно ответил я. - Я ж тут раньше не жил!
   И тут мой взгляд увидел закутанную в платок фигуру, идущую по лесу. Я напряг зрение, но в темноте не очень четко было видно. Одно я понял точно: это женщина, похоже, старушка.
   - Кто это? - Спросил я Петруху.
   - Где? - Он проследил за моим пальцем, - А, это... Это...
   Тут он перекрестился, ухватил меня за шиворот и поволок в избу, приговаривая:
   - Освежились, хватит мёрзнуть!
   - Погоди, кто это был? - Я пытался упираться, но сил у Петра было как у медведя, ему бы вагоны по рельсам в гору затаскивать! Я лишь оставил на снегу две борозды, будто катился на лыжах. Дернувшись, я вырвал воротник из его лапы и рванул в лес.
   Но там никого уже не было. Я долго всматривался в тени деревьев, в темноту, но так и не смог ничего увидеть. Когда меня догнал Петруха, я уже собрался идти назад, но тут просто окаменел! Словно из земли нарисовался человеческий силуэт! Но это была уже не женщина, а весьма крепкий мужчина. Схватив себя за голову, он издал громкий вопль на весь лес и бросился бежать. Через мгновенье его уже не было видно.
   - Кто это?.. - Я посмотрел на Петькино лицо и понял, что его спрашивать бесполезно. Если кто из нас и перепугался, так это он! На нем просто лица не было, побледнел как стена.
   - Петруха! - Крикнул я, толкнув его в плечо.
   - Валить надо отсюда! - Шепотом проговорил он и повернулся ко мне: - Пошли!
   Мы чуть ни бегом вернулись в избу. Увидев нас, остальные лишь вопросительно посмотрели.
   - Мужики, я Семеныча видел! - Пробасил Петруха.
   - Иди ты! - Тихо ответил генерал, - Это ж байка!
   - Леня, ты тоже кого-то видел? - Осторожно спросил Саня.
   - Было темно, но кто-то точно бежал через лес. - Ответил я.
   - Так, мужики, пьянку продолжим в следующий раз, смываться надо отсюда на фиг! - Семен быстро сложил в стопку одноразовые стаканчики, мужики затолкали пиво в вещмешки, погасили лампу, и мы уже через пару минут сидели в машине. Саня ехал по полю так, что все сидящие в машине регулярно подпрыгивали на кочках. Я головой пару раз ощутил брезентовую крышу. В свете фаз заплясали снежинки, начался снегопад. Мне от прошедшей пьянки было уже фиговее некуда, я прислонился лбом к стеклу, машину кидало на кочках, я лбом пару раз ударился об стекло. И тут меня осенило:
   - Мужики, какой Семеныч?! Так же моего предшественника звали!!
   Ответом мне служила тишина, пока Семен не ответил:
   - Звали, пока не умер, а теперь никак не уляжется! Прокляла его старая сука!
   - Какая? - Не понял я.
   - Которая сына своего проспала! По могиле его топчется! - Ответил Петруха, после чего все дружно замолчали и ни на один мой вопрос больше не ответили. Мне вообще стало не по себе. Если вдуматься, я сидел в чужой машине в компании далеко не самых хорошо знакомых мне людей, которые, если все услышанное сложить, говорили о привидении!
  
   Возле дома стояла "Скорая". Саня, который последние километры рулил уже не так уверенно, высадил меня и, сказав:
   - Бывай здоров! - Улетел, не обратив на машину с красными крестами внимания.
   Хоть я и не очень хорошо держался на ногах, но подошел к машине. Как раз в этот момент из соседнего подъезда вынесли носилки. Вслед за хмурыми санитарами вышла Валя. Я поспешил к ней и спросил, что случилось.
   - Марта Игоревна в коме. - Тихо ответила Валя, в этот момент хлопнули двери "Скорой" и машина понеслась прочь с воем сирены. - Я пришла ее проведать - а она была без сознания. Я попыталась ее разбудить, но не смогла... А еще в мобильнике батарейка села, пришлось искать, от кого "Скорую" вызвать. Говорят, состояние тяжелое...
   - Пошли, тебе надо выпить горячего чая. - Это было все, чем я мог ей помочь.
   Мы поднялись по ступенькам, я открыл квартиру и включил свет. Сразу бросилось в глаза, что обуви в коридоре не было вовсе. Заглянув в кухню, я увидел один ботинок на столе, а пять других были сложены на полу в форме буквы "Д". Быстро скинув башмак со стола, я вынес обувь обратно в коридор и помог Вале снять шубу. Быстро протерев стол тряпкой - а след от ботинка вряд ли не удивил бы мою гостью - я поставил чайник греться и сел напротив Вали за стол. Она лишь печально смотрела на столешницу, нервно постукивая пальцами по коленям.
   - Не переживай ты так. - Попытался я ее успокоить, а за окном завыл ветер. Завыл так, что меня передернуло. Этот звук больше всего напоминал вой голодной собаки, чем вой ветра. Самое неприятное моё воспоминание из детства - этой вой собаки под окнами дома, где лежал покойник. Собака выла мордой к земле - на покойника, как говорят в народе. Именно похожий вой почудился мне и за окном.
   - Я понимаю, что мы не родственники, что это всего лишь моя работа, - Проговорила Валя, - Но все равно каждый раз воспринимаю все слишком близко.
   - Не так уж это и плохо - равнодушным людям нельзя работать на этом месте. - Ответил я. А ветер снова завыл. Сняв чайник с плиты, я налил в две чашки кипяток и бросил в них пакетики чая. - Сахар сыпать?
   - Одну ложку. - Валя посмотрела в окно, - Воет как голодный зверь...
   - А мы только с охоты вернулись. - Я хотел сменить тему, чтобы успокоить ее, хотя после тех событий в маленьком лесу мне и самому пара капель валерьянки бы не помешала. Впрочем, нет - я сегодня капель итак перебрал...
   - У меня день-то неплохо начинался, - Она подперла голову ладонями, - На работе сказали, что премию выдадут. Бывший парень вдруг позвонил, вернул мои рисунки, которые после нашего расставания никак не хотел отдавать назло мне. Отдал их, долго извинялся, потом заверил, что никогда меня больше не побеспокоит и ушел. Даже странно, он мне столько крови за последнее время выпил, а тут прямо сама доброта.
   - Люди иногда меняются. - Пожал плечами я, а мысленно добавил: "А получив по шее - меняются куда быстрее!"
   - Ну, да. - Кивнула Валя, отпив немного из чашки, - Лёня, мне кажется, или ты опять пьян?
   - Хотел бы тебя обрадовать, но врать я умею плохо. - Криво улыбнулся я, - Мы ж на охоте были...
   - Будь ты с этим осторожнее!
   - После сегодняшнего - точно! - Заверил я, в этот момент ветер завыл в дымоходной трубе и свет в квартире погас.
   Выглянув в окно, я присвистнул:
   - Замечательно! Город погрузился во тьму!
   Валя подошла к окну и тоже посмотрела. Темнота была просто кромешная, да еще снег валил сплошной стеной.
   - Да уж, а мне идти в другой конец города!
   - Давай я тебе такси вызову? - Предложил я.
   - Они в это время уже не ездят. - Вздохнула Валя, - Ничего, дойду как-нибудь.
   - Давай хоть провожу!
   - А тебе потом еще и обратно идти?!
   - Ничего, не сахарный.
   Мы замолчали, глядя на разгулявшуюся стихию. Снег валил как обезумевший пчелиный рой, ветер выл все громче и громче, его порывы били по окнам, крутили снег в безумном танце и раскачивали фонари. Выходить на улицу в такую погоду казалось явным безумием! Вот уж где я пожалел, что не имею машины - транспорт дело упростил бы.
   - Может, останешься здесь? - Предложил я, но тут же уточнил: - У меня две комнаты, можешь запереться во второй и не бояться поползновений с моей стороны!
   - Ты на маньяка не похож. - Вымученно улыбнулась Валя. - Видимо, придется согласиться...
   Ветер, завыв так, словно совершенствовал всю свою историю именно искусство воя, подтвердил - придется...
  
   ...В темноте я лежал на матрасе, постеленном на пол, Вале уступил диван. Устроиться в другой комнате ей не получилось - что-то случилось с батареей отопления и в комнате царил холод. Сама батарея была холодной как лед. Видимо, засорилась.
   - Как поохотились? - Спросила Валя. В кромешной темноте лишь ее голос был единственным источником жизни в этой квартире.
   - В общем-то, никак. - Честно ответил я, - Скорее, это была прогулка с ружьями, а не охота.
   - С последующей пьянкой. - Не преминула напомнить Валя.
   - И пришествием призрака умершего психиатра. - Не остался в долгу я.
   - Что?! - Даже в кромешной тьме я видел, что она села на кровати.
   - А после этого мы так быстро загрузились в машину, что и призрак не догнал бы! - Продолжил я равнодушно, - Говорят, кого-то мой предшественник заживо закопал, а закопанная - ее назвали старой ведьмой - прокляла ИХ. Кого именно ИХ - я так и не понял, а объяснить что-либо желающих не нашлось.
   Повисло молчание. Я знал, что она тоже не спит, но молчал. Это была игра нервов - кто первым заговорит. И быть этим первым я не собирался.
   - Что ты вообще об этом слышал? - Тихо спросила Валя.
   - Например, как сказал один мой знакомый, бывший психиатр "сделал вид, что умер". Двое солдат в госпитале видели его призрак, из-за чего даже сбежали оттуда. А сегодня, или уже вчера - если перевалило за полночь - какую-то хрень мы видели на охоте. И еще...
   Но договорить я не успел. В коридоре вдруг отчетливо послышался стон, шум, возня. Я замер, Валя испуганно уставилась на меня, но тут по стене с той стороны кто-то от души саданул и несколько секунд водил чем-то. Передать, что я в этот момент испытал вообще вряд ли возможно. Я понимал, что кроме меня здесь есть еще и девушка, которую я по закону жанра должен защитить от непрошенного гостя, но я даже пошевелиться не мог!
   Все стихло на мгновенье, но затем кто-то вновь приложил чем-то по стене, послышался хлопок, затем снова возня, переходящая к двери. Я сумел сесть, чувствуя, как сердце бьется в горле и думает, куда вообще можно деться. В этот момент раздался страшный удар, от которого дверь едва не слетела с петель, но вместо этого распахнулась.
   Вскочил я больше машинально и выставил обе руки вперед, издав при этом боевой крик, которому позавидовал бы любой японский каратист. Перед глазами стояла рябь, уши заложило, если бы кто-то сейчас вздумал напасть, то лучшего момента нельзя было и придумать для этого.
   Но первое, что я услышал, был голос Вали:
   - Леня, ты меня слышишь? - Она отчаянно трясла меня за руку, но я был не совсем вменяем. Я все еще стоял посреди комнаты, злобно пялясь во тьму коридора. Лишь через минуту до меня дошел весь абсурд ситуации.
   Во-первых, вскочив с матраса, я чуть не сшиб свою гостью, стоя одной ногой на краю дивана. Как я осилил с места такой акробатический пируэт - не спрашивайте, я хоть и психиатр, но не до такой степени...
   Во-вторых, простоял я так несколько минут, так что войди в комнату злоумышленники, меня могли бы вынести как мраморную статую.
   В-третьих, в руках я держал первое подвернувшееся оружие - а первым мне попался собственный носок. Не знаю, каким образом я собирался его применить, разве что, в качестве газовой атаки?..
   - Ты в порядке? - Осторожно спросила Валя, я смог выйти из ступора и задать ответный вопрос, пусть и не самый умный:
   - Что это было? - После чего, все еще держа носок в руке, вышел в коридор и включил свет.
   Как и ожидалось, никого не было, зато было кое-что интересное. На стене была надпись, пусть и без согласных - "ДНЕВН", а на двери просто вертикальная полоса. Чем оно было написано - вопросов не вызывало. Возле стены лежали оба моих ботинка, именно их подошвами неведомый гость и оставил на моей стене такое весьма странное послание. Знать бы еще, что оно означает. Хотя смыл уловить не так трудно. Либо "дневник" - что наиболее вероятно, либо слова "дневной", "дневное" или другое однокоренное слово.

Глава 8.

   Вернувшись в комнату, я увидел Валю, стоящую у окна.
   - Думаю, тот кто был здесь вряд ли сейчас станет разгуливать под окнами. - Скептически заметил я, - А если и станет - мы его все равно не увидим...
   Но как только я увидел ее выражение лица, то понял, что в чем-то ошибся. Отодвинув штору, я чуть не прошиб лбом стекло. Мимо дома шествовала закутанная в платок старушечья фигура, точь-в-точь как та, что я видел в лесу. Но удивило меня отнюдь ни это - таких фигур в платке можно много увидеть. Меня ошарашило другое, совсем из ряда вон выходящее событие. В это было трудно поверить, но я видел это сам!
   У нее НЕ БЫЛО НОГ!!! Фигура просто летела над землей, словно шла по ней, но ног у нее точно не было! И ее платок и вся ее одежда были безразличны к бушевавшему на улице ветру, хотя он раскачивал даже фонарные столбы!
   - Мразь!!! - Пронеслось в коридоре у нас за спинами, пронеслось с такой ненавистью, что у меня чуть не остановилось сердце от ужаса, - Ведьма! Старая сука! Ведьма! Ведьма!..
   Последние слова летели уже с лестничной площадки, но очень уж громко. В этом крике было столько же ярости, сколько и отчаянья, бессилия. Он затих, я снова посмотрел в окно. Силуэта в платке уже не было, но был другой - гораздо более впечатляющий! - персонаж. Коренастый мужчина в длинном пальто, от чьего бега по улице поднимались столбы снежной пыли, а глаза сверкали от ярости. Я могу ошибаться, но именно эту парочку призраков я видел в лесу сегодня (или уже вчера?) ночью!
   Посмотрев на Валю, я хотел устроить ей допрос с пристрастием, но тут у нее ожил мобильник. Она сняла трубку и коротко переговорив, отложила ее в сторону. Выражение лица стало просто никакое.
   - Марта Игоревна только что выведена из клинической смерти, у нее несколько раз останавливалось сердце...
   Она молча уставилась в пол, я решил, что этот момент меньше всего подходит для допросов, поэтому сделал самое лучшее в этой ситуации. На мой взгляд, лучшее. Поставил на плиту чайник, чтобы приготовить кофе. Уснуть все равно теперь не удастся, а взбодриться ей не помешает.
   Пока чайник грелся, я собрал с пола обувь, которую буйный призрак раскидал по всему коридору, затем приступил к расшифровке надписей на стене. Насчет слова "Дневник" мне было все понятно. Вернее, слово-то понятно, а вот к чему оно тут нацарапано - этого я понять не мог. Какой дневник? Чей? Школьный? Или обычный, типа бумажной исповедальни? Второе более очевидно, но чей? Сам-то я их никогда не вел, не считаю свои мысли настолько гениальными, чтобы их записывать.
   Но тут мой глаз приметил маленькую приписку, еле разборчивую. Второе слово было написано под первым, более мелкими буквами и начиналось от первой "д". Вторую букву я не смог разобрать, третья скорее походила на цифру 4, а последняя получилась такой закорючкой, что и шифровщик не разберет. Похоже, выходцам с того света не дают много времени на писанину...
   Взяв листок бумаги и ручку, я зарисовал увиденное, чтобы затем попытаться хоть как-то разобрать. Не оставлять же эту красоту на стене...
   Когда чайник закипел, я налил две чашки чая, достал из заначки пакет шоколадного печенья и хотел привести впавшую в апатию Валю на кухню. Но затем подумал и принес это все в комнату. Она чуть заметно улыбнулась и, шепнув тихое "Спасибо", взяла чашку.
   - Не переживай ты так. Понимаю, тяжело, но это все равно неизбежно. Все-таки, и возраст уже не тридцать, и болела сильно, насколько я понял. От тебя уже ничего не зависит, ты итак заботилась о ней лучше, чем иные родственники, тебе не в чем себя упрекать.
   Она молча кивнула, но ничего не ответила. Я не стал ничего говорить, поняв, что она хочет просто посидеть молча. После короткого ночного чаепития я отнес чашки в кухню, ополоснул их и вернулся в комнату. Валя сидела на диване, прислонившись спиной к стене. Я сел возле нее, что-то хотел сказать, когда у нее снова зазвонил мобильник. Она схватила трубку, коротко переговорила, после чего сообщила мне:
   - Она пришла в себя!
   Признаться, я был удивлен. Многое слышал, но чтобы человек пришел в себя буквально через полчаса после клинической смерти - это перебор! Нет, я рад, просто очень удивлен. Конечно, я не хирург и не терапевт, но общий курс-то все равно прошел. Как-то это все в логику не укладывается.
   Валя все еще была сильно взволнована, но сон брал верх. Не помню, как мы уснули, но когда я через час от чего-то проснулся, мы все еще сидели спиной к стене, ее голова лежала у меня на плече. Я хотел встать, но понял, что тогда непременно разбужу ее. Учитывая тот стресс, который она пережила, делать этого уж точно не стоило, да и мне просто жалко было ее будить. Аккуратно ухватив край одеяла пальцами, я прикрыл ей ноги и, расслабившись, тоже заснул.
  
   ...Утро я встречал лежа во весь рост на диване, укрытый одеялом. С трудом разлепив веки, я увидел, что матрас с пола уже убран и аккуратно сложен в углу. Часы показывали одиннадцать утра. Поднявшись с дивана, я обнаружил возле него свои тапки, которые с вечера оставил в коридоре. Не поняв спросонья, кто это сделал, я подошел к журнальному столику, на котором лежали две бумажки. На одной было написано корявыми буквами "Дневник" и "Дача", на второй...
   Точно! "Дача"! Вот что там написано! Похоже, то что мои мозги не смогли понять в тяжелом напряге, легко осилили беглым взглядом. Видимо, надо бы мне получше изучить не психиатрию, а психологию...
   Вторая записка была от Вали. Взяв ее в руки, я понял, кто убрал матрас и поставил мне (раздолбаю) тапки. Собственно, можно было понять сразу...
   "Спасибо, что поддержал меня, мне это было просто необходимо. Я ухожу на работу, дверь захлопну. На кухне блины, я накрыла их тарелкой, чтобы остались теплыми.
   Валя"
   Положив записку, я выполз в кухню. На столе действительно нашлись еще теплые блины, чайник тоже был подогрет. Да уж, давненько я нормально не завтракал. С моими кулинарными способностями это довольно затруднительно...
   После завтрака я снова осмотрел надписи на стене, после чего принялся ее оттирать. Конечно, записи выходцев из иного мира - вещь редкая, но стену они вовсе не украшали. Провозился я часа три, частично отодрав обои в некоторых местах, но следы надписи кое-где еще проступали.
   Плюнув на это, я сел на диван и стал изучать копию этой надписи, сделанную мною на листке бумаги. Да, первая буква "Д" была общая на два слова сразу, вторая была очень коряво написанная, но прочесть в ней очертания буквы "а" я смог. То, что я принял за четверку, по сути оказалось буквой "ч". Ну а последнюю букву, если и невозможно было прочитать, то вполне реально - угадать. Вряд ли кроме слова "дача" в русском языке есть еще одно слово из четырех букв, три из которых "дач". Разве что однокоренные, типа "дачи" или "даче".
   Вот что они значат и какая между ними связь? Согласитесь, слова "дневник" и "дача" по смыслу как-то не очень близки! Может, имелась ввиду какая-то дачная книга, которую призрак мог назвать, скажем "дачный дневник"? Честно говоря, никогда не любил ребусы и загадки, посему не испытал восторга и от этой головоломки. Да и о каком восторге может идти речь, когда у меня на стене квартиры пишут призраки?..
   Поломав над этим голову, я нашел в мобильнике номер Сани и позвонил.
   "Аппарат абонента выключен, или находится вне зоны действия сети" - заученно ответил механический голос. Похоже, Саня отсыпается после вчерашнего, и выключил мобильник, чтобы его никто не беспокоил. Не повезло...
   Но тут в дверь кто-то постучал. Решив, что днем привидения не ходят, я открыл дверь и, к величайшему своему удивлению, увидел рядовых Ефремова и Сидоркина.
   - А вам чего? - Не понял я.
   - Нам приказали отметиться у вас. - Буркнул Ефремов, судя по лицу которого, понимающий весь идиотизм ситуации.
   - Ладно, сейчас черным по белому напишу, что в наблюдении психиатра не нуждаетесь. А еще две ночи в этой квартире - и мне самому надо будет к психиатру... - Я взял у них листок и огромными буквами, с чувством и выражением написал: "В лечении и надзоре психиатра не нуждаются - здоровы!"
   - А можете написать, что нам нельзя госпиталь охранять? - Тихо спросил Сидоркин, за что получил тычок в бок от напарника.
   - Если что-то нельзя - то человек уже не здоров - в нашей стране так считают. - Пояснил я, - А вы по-прежнему госпиталь охраняете?..
   - Да, сегодня ночью там были... - Как-то хмуро ответил Ефремов.
   - Что опять? - Не понял я.
   - Сначала скажите, что у вас было? - Осторожно сказал Сидоркин.
   - Что? - Я указал на стену в коридоре, - Как вы думаете, могу я выпить столько, чтобы посреди ночи орать в коридоре и писать ЭТО на стене?
   - Не похоже вроде...
   - На том спасибо, - Криво ухмыльнулся я, - Значит, если я на это не способен, то был кто-то, написавший у меня на стене два совсем не родственных по смыслу слова, а потом во весь голос обозвавший кого-то старой сукой. Это при том, что входная дверь квартиры не открывалась. Можно, конечно предположить, что Дед Мороз обкурился, перепутал время года, решил, что уже Новый год, залез ко мне в квартиру, хотел написать что-нибудь отборным русским матом, но тут явилась Снегурочка и напомнила ему, что он добрый персонаж. Из-за этого он вместо матов написал два простых слова, а Снегурочку обозвал мразью и старой сукой. Как вам такая версия?
   - Как-то не очень... - Признался Сидоркин.
   - Вот и мне почему-то кажется неправдоподобной - снегурочка-то еще не старая, вечно молодая, так что версия не тянет. А вы что на сей раз видели?
   - Ночью в госпиталь привезли безногую старушку, поместили в палату. - Начал Ефремов, - Мы сидели в коридоре, когда она вдруг вышла из палаты. Мы опешили - ее ж без сознания привези! А потом смотрим - она ИДЕТ, а ведь ног у нее нет! А тут как раз врач к ней в палату через минуту заходит, потом тут же выскочил, туда еще несколько врачей кинулись. Сказали - клиническая смерть! Потом вроде как кома. Но через десять минут она вернулась в палату. Вернее - дошла до двери и растворилась, а врачи через несколько минут вышли, шары на выкате, говорят - пришла в себя!..
   - Вы им об увиденном не говорили? - Уточнил я.
   - Хотите, чтобы нас прописали в вашей квартире пожизненно? - Воскликнул Ефремов, - Молчали как рыбы!
   - И правильно сделали. Здесь все молчат. Что-то знают - но молчат. И вы молчите, пусть думают, что никто ничего не видит.
   После этой моей фразы оба солдата с подозрением посмотрели на меня, явно решив, что нам всем нужно срочно к одному и тому же доктору, который работает по тому же профилю, что и я...
   Когда они ушли, я решил сам прогуляться в госпиталь. Поди тоже врач, вот и поинтересуюсь у наших реаниматологов, что ж ночью произошло. Зачем мне это - пока не знаю, на крайний случай хоть узнаю ее состояние и сообщу Вале.

Глава 9.

   Похоже, наши постовые уже запомнили мое лицо. Едва я потянулся достать пропуск, как постовой отмахнулся и пропустил меня на территорию военного городка. Может, не очень по-военному, зато вполне по-человечески - мне всегда казалось, что мозги работают лучше устава.
   В госпитале я спросил у дежурного, кто ночью занимался Мартой Игоревной. Мне подсказали поискать врача в курилке. Я спустился в подвал, где находилась курилка, там обнаружил всего одного человека. Это был худощавый мужчина лет сорока с небольшим в очках с толстыми стеклами. Он нервно курил, увидев меня, сразу спросил:
   - Могу вам чем-то помочь?
   - В общем, да, хотя почему вы решили, что я именно к вам? - Удивился я.
   - Я хорошо знаю всех, кто в этой больнице курит, вы точно не из их числа, а идете сюда, значит - у вас какая-то другая цель. Если учесть, что в курилке я один уже минут десять, то идете вы наверняка именно ко мне.
   - Завидная логика! - Усмехнулся я, - Она вас не подвела. Я хотел узнать у вас о состояние вашей ночной пациентки - Марты Игоревны.
   - Я сам бы хотел знать, что у нее за состояние! - Воскликнул мой собеседник, затем опомнился: - Георгий Максимович.
   - Леонид. - Коротко представился я.
   - На моей практике такого никогда не было! Женщина по всем показателям - труп! Прости Господи, но ей еще лет пять назад надо было на кладбище быть с таким букетом болезней, а уж выжить после клинической смерти - тут ее шансы были равны примерно сорока процентам, только со знаком "минус"! Только клятва Гиппократа и долг врача заставили меня предпринимать реанимационные меры, хотя логически я понимал, что шансов нет! Но логика ошиблась, через несколько минут, когда мы уже собрались оставить все реанимационные попытки, она как-то странно всем телом дернулась, выгнулась - и открыла глаза! Да такого быть не может, не было таких случаев в медицине! Мы ее когда в палату привезли, пожилая операционная медсестра отчего-то вдруг сказала: "Все равно не помрет старая кикимора!". Я на нее прикрикнул, да только ощущение такое, что ее с того света просто прогнали обратно, или не пустили туда - да все равно это то же самое!
   Я снова удивился: все больше людей говорят фразу вроде "не умирают здесь", "не помрет", словно в этих местах смерть не находит своих "клиентов"! И Саня обронил фразу "пока не сделал вид, что умер"! Блин, до чего ж все это странно! Да еще эти надписи на стене! Какой дневник, какая дача?
   С гудящей головой я вышел на улицу и у дверей больницы столкнулся с Валей. Зачем она пришла сюда - вопросов не было, ясно же, что к Марте Игоревне.
   - Привет. - Улыбнулся я, - Не меня ли, часом, ищешь?..
   - И тебя тоже. - Смущенно ответила Валя, - И Марту Игоревну хочу навестить, если к ней пускают. Ты не знаешь, как она?
   "Все равно не помрет!" - Отчего-то чуть не сказал я, но вовремя сумел сдержаться. Похоже, я тоже заразился этой глупостью! Или не глупостью? Что это - паранойя, шизофрения, или же здесь действует какая-то "антисмертельная" секта, запудрившая всем мозги?..
   Посмотрев на лицо Вали, я решил не доставать ее расспросами на эту тему, к тому же, я сам не уверен, что она хоть что-то об этом знает. Рассказав ей о разговоре с врачом в "цензурном" варианте, я не стал упоминать о странной фразе операционной сестры.
   - Странно это все, док сказал, что она уже по всем показателям, скажем так, к жизни сил не имеет. - Подвел итог я.
   - Я хочу зайти к ней в палату. - Ответила Валя.
   - Не уверен, что к ней можно. - Засомневался я.
   - Меня пропустят, здесь меня уже хорошо знают, не первый раз к Марте Игоревне прихожу. Когда у нее год назад инсульт был, и она без сознания лежала - тоже пустили.
   - Ну, надеюсь, тебе повезет. - Пожал плечами я, в голове крутилась мысль помочь ей в этом, но тут в коридоре я увидел Саню. Пришлось отвлечься от Вали и рвануть за ним. К счастью, он меня не сразу увидел, я настиг психолога, когда тот уже вошел в наш кабинет. Увидев меня, он вздрогнул.
   - Как самочувствие? - Спросил я, как ни в чем ни бывало.
   - Так, средней паршивости, - Пожал плечами он, - С похмелья голова гудит, а тут жена припахала к тещеньке родной в ее избушку на рыбьих ушках переться, а я здесь флэшку оставил, на которой фотки с тещиного дня рожденья. Если их до поездки, то бишь, до вечера не сделаю - теща меня самого на холодец пустит. Там ее кум покойный сфотографирован, а я ее заверил, что еще неделю назад фотографии сделал.
   - Как спаслось? - Не в тему спросил я.
   - Нормально, как убитый спал. - Пожал плечами Саня, - А что?
   - Завидую, - Вздохнул я, - А мне тут какой-то призрак спать не давал, сначала на стене моим башмаком какую-то хрень написал, а потом по двери с размаху звезданул. А в окне я увидел безногую старуху, за которой следом пролетел еще один призрак, коренастый такой мужик, которого я в лесу видел. Он ее сукой старой вдогонку обозвал.
   Лицо Сани вытянулось, он выронил флэшку и рухнул в кресло.
   - Значит, правду он говорил... - Произнес Саня, посмотрев на место за столом напротив себя.
   - Это еще цветочки! - Заверил я, - Сегодня ночью на операционном столе умерла и ожила безногая старуха, которой ее врач предписал штраф за пятилетнее опоздание в мир иной. Красиво, правда? Может, ты мне скажешь, что же за хрень здесь творится?
   - Я сам думал, что Семеныч мне это все по-пьяне рассказывал, а теперь понимаю, что так оно и есть. - Скривился Саня, - Я-то сам всего пять лет здесь работаю, Семеныч же в этой больнице лет тридцать оттрубил. Не знаю я точно, что там за история случилась, только Семеныч последние несколько лет больной весь был, не жилец считай. Однажды я прихожу сюда, а он в кабинете пьяный в дым сидит, рядом три пустые бутылки и полная банка браги. Он выпить-то всегда не дурак был, но последний год не рисковал, здоровья вообще не было. Я как увидел, что он бухает по-черному, не удержался, сказал ему, что в его состоянии так рисковать нельзя, а он меня на три буквы послал, и его как прорвало:
   "Знаю без сопливых! Только мне один хрен не подохнуть, прокляла нас Марта, теперь не уберемся на тот свет, нет на нас смерти! Мучаться будет, да не помрем! Сама не подыхает и нам не дает!"
   Саня сделал паузу и посмотрел на меня:
   - Потом он такие вещи стал рассказывать, что мне хреново стало! - Заверил Саня.
   - Отсюда как можно подробнее! - Попросил я.
   - Ну, за точность не ручаюсь, но рассказал он мне примерно следующее: "У меня такой букет болезней, что я уже три года труп! Жена моя два года назад мучалась несколько месяцев, пока тело не бросила, да только и она не умерла! Тело закопали, а ее я каждый вечер в комнате вижу! Я жить боюсь, иду домой, а она там, рыдает! Когда после похорон домой пришел, чуть следом душу не выпустил - она в кухне у плиты пыталась возиться! Только злится, взять в руки ничего не может, а меня от страха паралич сковал, по стене сползаю, и слова сказать не могу. А она вся такая как прозрачная, вокруг меня скачет, бьется в истерике, помочь ей просит, плачет! А за стеной наш гинеколог покойный белугой ревет, он за неделю до нее умер. Вернее, сделал вид, что умер! Тело в земле, а дух от холода дрожит и от сырости стонет, только он в квартире, убраться никуда не может! Меня жена дома ждет каждый вечер, я даже к ее призраку и привык уже почти, да только ночью от ужаса кричу, когда начинаю понимать, что дома у меня происходит! И у самого тринадцать злокачественных опухолей, боль невыносимая, ни есть, ни спать не могу, голова дурная, а даже в кому не впадаю, не могу умереть! А если и умру - то ведь все равно там буду заперт, в доме нашем, где нет смерти! И пью я от ужаса этого, нет больше силы моей терпеть все это! И умереть хочу, и понимаю, что все равно не успокоюсь! Знаешь, что они в могилах чувствуют? Мерзко им там, холодно и сыро, они в доме, но сами словно в могиле находятся, они мучаются еще страшнее, чем я! И знаю ведь, что меня это скоро ждет! Виноват я, грех на мне тяжелый, да только покаялся я в нем уже не раз в церкви! И к Марте ходил, она ж сама - живой труп! Лежит целыми днями, от меня рожу воротит, даже говорить не хочет! Я ее на коленях просил отпустить нас, снять проклятие, но она даже слышать не желает! Нет нам теперь смерти, нет! Есть дом, где нет смерти, и где мучаемся мы!"
   Саня замолчал, посмотрел в окно и тихо продолжил:
   - Умер он через два дня после этого разговора. Страшно умер: его крик вся улица слышала, он руками пробил стекла в окне, кровью истекал, пока сердце не остановилось. Мы дружили с ним, хоть Семеныч и старше намного был, я видел его в тот день, когда труп из квартиры забирали. На его лицо глянешь - сам год улыбаться не сможешь. Такой ужас был, словно за ним весь ад разом явился! Я неделю после этого пил, потом женился. Знаешь, я ведь знал, что моя на меня глаз положила, но до этого все думал. А как Семеныч умер - так я сразу женился! Считай, сразу же она и забеременела. Даже не думал, еще до росписи ее к себе перевез, лишь бы одному в квартире не жить! Если б она не согласилась - к родителям бы съехал! Я спать даже один боялся, год в ужасе жил.
   - Только от увиденного выражения на лице мертвого Семеныча, или...
   - Или! - Кивнул Саня, - Здесь я его видел, в этом самом кабинете! Закемарил я на работе, прямо в кресле отключился, а как глаза открыл - чуть вечным сном не заснул! Семеныч напротив меня сидит и рыдает в голос! Я от его рева и проснулся, сам заорал, а он на меня глаза поднял и закричал: "Помоги мне! Помоги!" В больнице по коридорам все мыши как безумные заметались, на полке серванта радиоприемник сгорел, а я чуть с ума не сошел. Семеныч уже исчез, а я все сидел как контуженный и в одну точку неподвижно смотрел! Ленка моя - она тогда санитаркой в больнице работала - в кабинет зашла и меня еле растрясла. А когда она ко мне уже переехала, я в окно один раз его видел.
   - Почему ты сразу мне об этом не сказал? - Разозлился я, - Я ведь живу в этой квартире, в этом проклятом доме! Ты слышал, что рядовые Ефремов и Сидоркин видели в больнице призрак Семеныча, знал, что их теперь припахали у меня каждый день отмечаться! По-моему, я как минимум имел право знать обо всей этой истории!
   - Почему молчал? Да потому что вспоминать страшно было! Волосы на голове дыбом становятся, кровь холодеет - как тебе еще сказать-то?!
   - Ладно, не надо ничего говорить. - Отмахнулся я. - Тогда скажи мне, что могут обозначать слова "дневник" и "дача"? Он написал их на стене квартиры.
   - Насчет дневника ничего не знаю, может, Семеныч свои мысли в тетрадку и записывал, а дача у него так и осталась, она досталась его сестре, но там даже не суется в эту глухомань, ключи сама мне отдала, как его другу.
   - А как туда добраться - не подскажешь?
   - Я тебе даже карту нарисую, только что это тебе даст?..
   - Ты знаешь, за что их всех прокляли? - Спросил я.
   - Нет, этого он мне так и не сказал. Вернее, говорил что-то вроде: "Марта сына своего проспала!". Но это все. - Покачал головой Саня.
   - А я хочу это узнать! Если на этой даче есть дневник - а в этом я теперь почти уверен! - то я найду в нем отгадку!
   - Хотелось бы, чтобы это было так! - Вздохнул Саня и взял в руки шариковую ручку.
  
   ...Валю я встретил у дверей больницы. Замерзнув и устав, я ухватил ее за руку и, ничего не объясняя, потащил к такси. Уже дома я усадил ее за стол и в лоб спросил:
   - Ты знаешь, что Марта Игоревна прокляла всех жителей своего дома? Что они теперь не могут отбыть в мир иной, а умерев, лишь мучаются запертые в этом доме? Да, или нет?!
   - Да. - Кивнула Валя.
   - Так я и думал. - Вздохнул я, - За что она их прокляла?
   - Я не знаю. Марта Игоревна этого мне не сказала. Говорила лишь, что не может умереть сама, а до ее смерти никто из них не найдет покоя на том свете. Я сначала ей не верила, думала, это ее воображение богатое такие картины подбрасывает, а этой ночью поняла, что она сказала мне правду.
   - Я сегодня вечером еду искать эту дачу. - Сказал я, - Не зря мне на стене написали эти два слова, призрак хочет, чтобы я нашел его дневник!
   - Ты поедешь вечером? Макс, но ведь день короткий, что ты будешь делать там в темноте?..
   - Альтернативы нет, автобус на Рощи ходит раз в сутки, в шестнадцать сорок он приходит сюда, в семнадцать ноль-ноль уходит обратно, в восемнадцать часов он на месте. Оттуда, по словам Сани, до дачи неуспокоенного Семеныча еще полчаса ходьбы, схему он мне хорошо нарисовал. Я не собираюсь откладывать дело в долгий ящик, поеду сегодня же. Возьму термос, бутерброды и теплое одеяло - придется заночевать там и почти весь завтрашний день там проторчать. У меня к тебе лишь один вопрос: ты едешь со мной?
   - Да. - Так же коротко, как и на первый вопрос, ответила Валя. Большего мне и не требовалось. Хотелось задать ей еще один вопрос, в ответ на который я желал снова услышать "Да!", но он был очень уж не в тему.

Глава 10.

   ...В холодном и вонючем автобусе нас было десять человек. Но даже таким числом эту ошибку автопрома мы прогреть своим дыханием не могли. Водитель, через слово матерясь, клялся, что "печка" сломалась еще у его напарника, а тот его не предупредил. Признаться, нам от этих увещеваний было ничуть не легче...
   Лежащее в моей дорожной сумке теплое одеяло хотелось достать прямо в автобусе, равно как и термос с горячим кофе. Если на даче, от которой у Сани со времен дружбы с Семенычем остались ключи, будет так же "тепло" - зря мы не взяли палатку! Неплохо было бы установить ее прямо в дачном домике!
   - Макс, а ведь мы собираемся незаконно туда проникнуть! - Забеспокоилась Валя, когда мы уже въехали в Рощи.
   - Сестра покойного Семеныча просила Саню хоть изредка туда приезжать - других друзей у покойного не было, а сама сестра старше покойного брата на шесть лет, нет у нее сил туда мотаться. Если, конечно, она еще жива - Саня давно с ней не созванивался.
   Автобус затормозил возле покосившейся будки с надписью "Автовокзал". На улице уже было темно, народ стал выгружаться из автобуса, все спешили по домам, чтобы в тепле попить чаю и отойти от поездки в этой морозильной камере на колесах. Я им завидовал. Ненавижу отправляться куда-то на ночь глядя. Все нормальные люди собираются лечь спать, они сидят дома, в своем кресле, или же лежат на удобном диване, а ты куда-то идешь по темноте. Какая-то дикая тоска берет за душу, когда смотришь на свет в окнах домов. Мы с Валей шли через Рощи в сторону дачного поселка. С неба довольно активно падал снег, зима не желала дожидаться окончания осени, чтобы заявить о своих правах. Было очень холодно, у меня еще с автобуса руки не отошли. Мы шли быстро и как-то неуклюже. Было дикое желание зайти в дом, пусть даже пустой и холодный дачный дом, где нет ни воды, ни света, ни отопления!
   До места мы добрались почти как предрекал Саня - за полчаса с небольшим. Замерзшие пальцы с огромным трудом вращали ключ в замке, провернуть его два раза я смог только с помощью Вали. Отперев дверь, мы ввалились внутрь и поспешили запереть дверь снова, чтобы изолировать себя от холода и снегопада, царивших на улице. При свете мобильника мы достали свечи, о которых позаботилась предусмотрительная Валя. Первым желанием было вовсе не осветить ими помещение, а отогреть возле их пламени заледеневшие от холода руки.
   В доме царил просто зверский холод, от свечей толку было мало, я лишь несколько раз об них обжегся. Валя, тем временем, достала из сумки мой большой плед. Мать подарила его мне два года назад на день рожденья, еще когда я встречался со своей бывшей пассией. Сказала, что в него мы сможем спокойно завернуться и вдвоем холодными зимними вечерами. Она еще не знала тогда, что наши отношения уже дали трещину, хотя за плед я не раз ей был благодарен - одному всегда холоднее, чем двоим.
   Валя же потащила меня к небольшому дивану у задней стены домика, приказав снять обувь. Мы с ногами забрались на диван, обернувшись этим пледом с головой. Минут через пять я понял, что могу чувствовать пальцы рук и ног, еще минут через десять я достаточно отогрелся, чтобы задуматься о выходе из-под пледа. Правда, осуществил эту мысль я только минут через двадцать после ее появления в моей голове.
   В доме казалось уже не так холодно, я взял в руки свечу и принялся осматривать домик в поисках дневника покойного психиатра. У стены слева от входной двери стоял большой шкаф с книгами. Часть из них были медицинскими пособиями, часть - детективами, несколько книг были простыми дамскими романами. Я смотрел на все это, прекрасно понимая, что дневник должен быть в идеале простой тетрадью. Но таковой нигде не находилось, мы с Валей перерыли все, только безрезультатно.
   Между тем, я обозначил для себя еще одну проблему: температура как снаружи, так и в самом домике была слишком низкой, чтобы позволить нам ночевать здесь. В углу стояла простая "буржуйка", вот только растопить ее было нечем.
   - Я видела на краю участка небольшой сарайчик, в нем могут быть дрова. - Предположила Валя, я же расстегнул карман куртки и выудил оттуда небольшую фляжку. Посмотрев на нее, Валя поинтересовалась: - Это что?
   - Это? - Я открутил пробку и протянул ей, - Коньяк, один из пациентов принес мне его полулитровую бутылку, вот я его и сделал походным. Сделай глоток, для сугреву - вещь хорошая, иначе снова закоченеешь, пока я печку растоплю.
   Валя с сомнением посмотрела на фляжку, потом сделала осторожный глоток и закашлялась. Сделав несколько тяжелых вдохов, она сказала:
   - До чего ж крепкий!
   - Конечно, я же в него еще пятьдесят граммов спирта на пол-литра добавил для крепости. - Ответил я, затем сам сделал несколько глотков. Горячая волна прошлась по телу, я выскользнул за дверь и направился к сарайчику. Снегопад разошелся во всю мощь, ветер крепчал. Его вой был похож на вой голодного зверя, притаившегося за ближайшим холмом. Я прошел по темноте к сарайчику и с трудом открыл деревянную дверь. Внутри обнаружились изрядно обледеневшие дрова, ведро с щепками и какие-то газеты. Взяв все ведерко и охапку дров, я отнес это все в дом и вернулся за газетами. Растопить чем-то надо, а жечь книги мне жалко. Среди газет я попытался выбрать наиболее сухие, пробуя их на ощупь. Одна показалась наиболее плотной, я потянул ее на себя и вдруг понял, что это вовсе не газета, а общая тетрадь в клетку. Полистав ее, я понял, что сейчас держу в руках дневники Семеныча!
   Выскочив из сарая, я рванул в дом, как услышал громкий возглас:
   - Здесь! Все здесь!..
   Обернувшись, я увидел могучий мужской силуэт, который буквально таял на глазах, но его правая рука все еще указывала в мою сторону. Когда силуэт призрака растаял в воздухе, я опустил глаза и понял, что указывал он именно на тетрадь в моих руках. Понимая, что нахожусь на правильном пути, я заскочил в дом и спешно запер дверь. Валя уже поставила две свечи на полки, тем самым хорошо осветив пространство всего домика. Она же нашла в диване старые сухие газеты, которыми стала топить котелок, попросив меня не вмешиваться в это дело своими руками.
   С трудом разгорелась печка, затрещали дрова в огне, мы постелили покрывало с дивана на пол, на него постелили край пледа, на который сели сами. В остальную часть пледа мы закутались сами. Куртки лежали на диване, от разгорающейся печки исходило тепло. Понимая, что дрова скоро закончатся, я снова нацепил куртку и рванул в сарай. Принеся еще три охапки дров и просто ломаных досок, я надеялся, что нам этого хватит. При последнем рейсе чувствовал, как немеют от холода пальцы рук - в доме я так еще и не смог отогреться.
   Лишь заперев дверь за собой, я понял, как же в домике на самом деле тепло на фоне улицы. Скинув куртку и обувь, я поскорее забрался под теплый плед и на радостях обнял Валю. Прижав ее к себе, я вдруг сообразил, что мы еще не в стадии объятий. Я несколько смущенно посмотрел на нее, но Валя была ничуть не против такого поворота событий. Она посмотрела мне в глаза и улыбнулась. Я ощутил губами ее холодные и слегка влажные губы, провел рукой по волосам, еще крепче прижал ее к себе. Не знаю, сколько это длилось, но пришлось оторваться, чтобы подбросить дров в печку. Огонь все сильнее разгорался, в печи стоял треск, в трубе выл ветер.
   Мы были вдвоем в отдалении от всех, от цивилизации. У нас не было ни воды, ни света, но не было никого, кто мог бы помешать нам. Только я и она. Треск двор в печке и вой ветра в трубе словно напоминали нам об этом, подталкивая к таким необдуманным и спонтанным, но таким искренним действиям. Человечество существует уже тысячи лет, многое сменилось, прежним и настоящим осталось лишь одно - отношения между мужчиной и женщиной. Наша основа существования и продолжения жизни. Этой жизни, которую многие так пытаются опошлить, изуродовать, подсовывая нам идолы другой жизни, фальшивой. Убеждая нас во лживой красоте пошлости и разврата, однополости отношений, всего того, что разрушает и убивает сущность человека. Но лишь то, что дано нам Богом, что предписано людям издревле, дает нам шанс на жизнь, на ее продолжение уже после нашей смерти. Брак, рождение детей - вот то, что не дает людям погубить самих себя, погнаться за лживой свободой - свободой разврата и пошлости, свободой плевать на свои обязательства перед этой жизнью, перед природой и перед Богом. Только мужчина, живущий с женщиной, с любимой женщиной, даже не будучи миллионером, работая простым работягой, придя домой может понять, что же такое счастье.
  
   ...В домике было очень тепло. Наша одежда висела на спинке дивана, Валя мирно спала под одеялом. Поцеловав ее и поправив лежащий поверх одеяла плед, я подкинул дров в печку и сел на старый раскачанный стул. В руках я держал отсыревшую старую тетрадь - дневник покойного Геннадия Семеныча. Вернее - умершего, но никак не покойного. Сейчас его можно скорее назвать беспокойным духом.
   Я открыл его дневник и начал чтение. Первые несколько листов я пролистал довольно быстро. Там Геннадий Семеныч описывал все свои душевные муки, порой неграмотно и невпопад, зачастую с крепким русским словцом. Потом текст был уже интереснее, он вспоминал какие-то фрагменты и рассуждал, описывать ли все произошедшее здесь. В итоге, он пришел к выводу, что стоит попробовать написать это на бумаге, надеясь, что от этого станет легче. С этого момента началось повествование:
   "Зачем же мы решили праздновать католическое Рождество? Ни одного католика среди нас нет, равно как и лютеранина и протестанта! Не зря наш народ называют пьяницами - только дай повод! Вот и предложил наш гинеколог Антон Степанович - козел! - поехать на природу, отметить католическое Рождество! А нам-то что? Не старые еще, жена моя так на десять лет меня моложе, не держать же мне ее взаперти! И Марта, сука, сынка своего притащила! Зачем Антон вообще ее зовет? Дураку ведь ясно, что сын Марты - педик этот, Данила, не его сын! А он, любитель женщин, как переспал с ней несколько раз по молодости, так и все думает до сих пор, что она от него родила! Хотя и слепой увидит, что Данила на папашу своего покойного как зеркальное отражение похож. Только внешне - Васька нормальный мужик был, сынок в маму свою дебильную пошел!
   Приехали мы на дачу Антохину, восемь человек нас было: я с женой, Антон со своей Марфушкой, Марта с Данилой и хирург наш Валера с очередной медсестрой. И как этот хлюпик до сих пор живой? У самого еле душа в теле держится, а в койку тянет все, что движется! И медсестра смазливая такая, приятная девка.
   Выпили мы крепко. Марта, как всегда, нажралась первой - она после первой рюмки свою интеллигентность теряет сразу, вечер всегда первая мордой в подушку завершает. А сынок ее как выпил, снова на мою жену глаз свой поганый положил. Я еще на прошлый День Победы заметил, как он на нее голодными глазами смотрит. И ведь вокруг молоденьких девчонок полно, чего ж он, козел, на мою жену глаз положил? Ей уже пятьдесят пять лет, это для меня она совсем еще молодка, а ему, ссыкуну тридцатилетнему, в матери годится! На танец ее опять пригласил, руку положил ей на талию, а у самого глаза блестят, так и хочет ее за задницу ухватить.
   Я в тот день тоже выпил много, жену возле себя посадил и танцевать ей запретил. Когда ее пригласил Антон, а я разрешил - этому-то пердуну я как себе доверяю - Данила взбесился. Понял он, что я все вижу. В драку полез, выйти предложил. Думал, если мне шестьдесят пять - то легко меня одолеть сможет! Щенок! Когда он сиську еще сосал, я медведю хребет в Сибири сломал руками!
   Вышли мы на улицу. Долго кулаками махали, по морде оба получили, но забил я его, а когда он упал, я его мордой окровавленной еще и об снег возил и приговаривал:
   - Не будешь, щенок, за чужими бабами бегать!..
   Он орал, матерился, потом разревелся, я его рожей в снег ткнул и отпустил. Вернулся в дом, в зеркало посмотрел - мать моя женщина! Лицо разбито, из носа кровь капает, бровь правая вообще исчезла. Мне снег давай прикладывать, кровь останавливать. Одно радовало - Даниле я посильнее морду разнес, там вообще живого места не было. Да только с улицы он все не возвращался. Марта на диване храпела как паровоз, а Антон и Валера забеспокоились, на улицу пошли его искать. Вернулись бледные оба. Я к ним, а Валера мне отвечает: повесился Данила на яблоне! Веревку в сарае нашел, к ветке покрепче привязал - и прощай!
   Мы запаниковали все что теперь будет-то? Валера и предложил спьяну закопать его! У него в теплице метра два слой навоза был, он не замерзает зимой. В него мы Данилу-то и закопали, а потом напились до одури. Жены наши ревут, их поить чуть не силой пришлось. Так напились, что даже не вспомнили, как отключились!

Глава 11.

   Разбудила нас всех Марта. Она среди ночи проснулась и Данилу своего не нашла. Кричала ревела, нас будить пыталась, а потом на улицу унеслась. Валера на это даже не отреагировал, я тоже снова отключился. Уже утром мы поняли, что Марта пропала. Кинулись искать ее, нашли под той самой яблоней, без сознания была. Руки-ноги и лицо поморозила, мы ее в машину закинули и быстрее в больницу повезли. Там ей, в итоге, и ампутировали конечности, еле с того света вытащили.
   К нам следователь приходил, но мы уже договорились. Я Антону разок вмазал, он кулаками по рубероиду основательно постучал - в общем, соврали мы, что подрались, а Данила нас разнимать пытался. Я и ему вроде как врезал разок, он психанул и убежал, а догонять его мы не стали. Следователю самому после Нового Года не особо хотелось себе мозги забивать, он только пробурчал:
   - Не ребенок уже, пошляется на праздниках - и объявится!
   На том дело и закрыли. Марту когда выписали, она нас всех к себе позвала - именно нас восьмерых. А мы же все в одном доме живем. Да и почти все - родственники. Наши соседи - это двоюродный брат моей жены и его жена. Вот нас человек десять и пришло к ней, если не больше. Я же думал, ей просто нас собрать хочется, скучно же одной целыми днями лежать. Мы и пришли, ничего плохого не думая. А Марта голову подняла, на руках приподнялась (они хоть и обморожены были, но она только по два пальца лишилась с каждой руки) и говорит нам:
   - Я проклинаю вас всех! Вы убили моего сына и спрятали от меня! Я не знаю, где он, но я желаю вам, чтобы ни один из вас не мог ни умереть, ни упокоиться, пока я жива! Чтобы вы мучились и вспоминали моего сына! Проклинаю вас!
   Мы ушли, хотя на душе осадок остался! Прокляла она нас. Умная какая! Ее сынка никто чужую жену лапать не просил, морды бить не я его вызвал на улицу! И не я его в петлю потащил! Зачем мы его закопали - это хороший вопрос! Наверное, были бы трезвыми - такой ерунды бы не сделали. Но было поздно. Мы еще не знали, какие будут последствия...
   Первой умерла жена Валеры. Просто полезла мыть окно и выпала со второго этажа. Ведь сколько людей так выпадали, и высота небольшая - выжить можно! Ногу сломать, руку, но она погибла - перелом шейных позвонков. Муж после нее прожил сутки - на смене решил починить кофемолку. Не знаю, как он забыл ее выключить из розетки...
   Потом и Антона жена ушла на тот свет. С момента смерти Валеры с женой прошло уже два года, когда у нее обнаружили четыре опухоли. Она с ними еще четыре года мучалась, хоть по всем прогнозам должна была за три месяца уйти. Тут-то и началось самое страшное!
   Антон ко мне прибежал весь бледный, кричал, что жену свою видел! Сказал, что пришел домой, а она по комнате мечется и кричит. Не может за пределы дома выйти! Антон домой идти боялся, я с ним вместе пошел - психиатр же я! Должен был ему мозги вправить, работа у меня такая! Приходим в дом, а у него все стены какой-то хренью изрисованы, как надписи какие-то! Не сразу я понял, что писали на стене грязной подошвой ботинок. А слово было одно и то же: "Помоги!". Мне самому жутко стало!
   Антон на ночь к матери поехал, я на работу вернулся. Через месяц у моей жены случился инфаркт. Умерла быстро. Долго мне по ночам слышались какие-то шорохи, несколько раз казалось, что я вот-вот открою глаза и увижу ее, словно она и не умерла вовсе, а все еще живет со мной!"
  
   На этом месте запись была завершена, стояло число, а с новой страницы повествование, судя по дате, начиналось уже год спустя после предыдущего:
   "Господи, за что же мне это?! Я живу в одной квартире с привидением! И жалко мне ее, и привык уже к такому соседству, а как ночью проснусь - так дрожу от страха! Покойница со мной под одной крышей обитает и посуду мне по ночам мыть пытается! Только уже три тарелки разбила - какое тут на хрен счастье?! А иногда откроешь глаза - а она стоит у кровати и на меня смотрит! Я тут же глаза закрываю и трясусь от страха! Как же это ужасно! Сам больной весь, спать не могу от боли, чувствую, скоро сам начну на живых тоску нагонять!
   Марта - мразь! Сука! На коленях ее просил снять проклятье, умолял - ни в какую! Правду ей про Данилу сказал - а ей все равно! Сама мучается и нашими мучениями упивается! Антон умер три дня назад, я даже на похороны его не ходил - знал ведь, что скоро его увижу, или услышу. И не ошибся! Рыдает за стеной, помочь просит! А чем я ему помогу, когда я самому себе не в силах помочь? Все мы будем заперты в этом доме! Дом скорби! Дом, где нет смерти!.."
  
   Я закрыл тетрадь. Всё, дневник прочитан. Вот только что мне это дало? С одной стороны, я знаю, что за ужас здесь происходит и почему он происходит! Но что же с этим теперь делать? Убить Марту Игоревну, чтобы души проклятых ею людей смогли обрести покой? Я не смогу такое сделать...
   Я затушил две свечи, оставив тоненькую свечку, от которой было мало света. Забравшись под одеяло, обнял Валю и попытался заснуть. От нее исходило такое тепло, что я сам смог успокоиться. Мысли становились все путанее и путанее, пока я окончательно не провалился в сон.
   Проснулся я все еще по темноте. Просто так проснулся, без причины. Так и не поняв, что же именно меня разбудило, я перевернулся на другой бок, оказавшись спиной к Вале и лицом к окошку. На душе было спокойно, хоть и после всего прочитанного было, над чем поломать голову.
   Поняв, что мне просто необходимо посетить туалет, я встал, наскоро оделся и вышел на улицу. Ветер все еще выл, снег лениво кружился в воздухе. Беззаботное дитя зимы, не знающее забот, но так мало живущее на этом свете. Дома в детстве я часто любил сидеть на подоконнике в своей комнате и любоваться, как он кружится в свете уличного фонаря. Почему-то это хорошо успокаивало мне нервы. Сейчас уже и я взрослый бугай, которого явно не выдержит пластиковый подоконник, да и жизнь пошла совсем другая, некогда мне теперь любоваться снегом. Взрослая жизнь в корне меняет нас, ломает, заставляет смотреть на детские проблемы с саркастической насмешкой. Но иногда, особенно под хмелем, когда и взрослые люди выкидывают что-нибудь не вполне разумное, меня донимает простая мысль: как же в детстве было хорошо!
   Найдя туалет - темную покосившуюся будку из досок, я с опаской его посетил, после чего направился обратно в домик. И тут я увидел ИХ! Шесть или семь человеческих силуэтов, то исчезающих в снежном потоке, то снова появляющихся. Они все тянули ко мне руки и кричали:
   - Помоги нам! Отпусти нас!
   Не знаю, почему, но я приблизился к ним. Я видел своего предшественника, чей дневник этой ночью прочитал. Могучий старик даже не кричал, а молча тянул ко мне руки, лишь в глазах его застыла немая мольба. Я смотрел на них, снег сыпался на меня, залепив стекла очков и нападав за шиворот. Я смотрел на этих несчастных призраков, теперь уже точно зная, чем смогу им помочь.
   - Завтра утром вы обретете покой. - Пообещал я, - И вы, и та, что прокляла вас.
   Призраки лишь в последний раз подняли на меня глаза, после чего исчезли. Я же, поняв, что весь засыпан снегом, поспешил в дом. Заперев дверь изнутри, я снова забрался под одеяло. Мысль была проста и очевидна. Никакого убийства, никакой крови. Может, это будет не совсем красиво, но...
   Посмотрев в темноте наверх, я пришел к выводу, что это единственный гуманный метод. Можно ли считать его не убийством? Можно. Тот, чьими силами я хочу это сделать, по заказу вреда никому не принесет, а действует лишь по своему усмотрению.
  
   Утром мы направились вовсе не на автобус, а в местную церквушку. У местных я спросил, есть ли она тут и где находится. Мы с Валей брели по сугробам, ветер еще слегка завывал, кружа редкие мелкие снежинки. Снегири на деревьях нахохлились и хмуро взирали на прохожих. Небольшая церковь стояла в десяти минутах ходьбы от вокзала. Мы успели как раз на утреннюю службу. Принимались записки за упокой. Имена всех умерших из дома, где нет смерти, я по телефону спросил у Сани. Имя "Марта" я вписал, когда Валя отошла в сторону. Я не был уверен, что она правильно это расценит. В целом же я считаю, что глупо считать порчей, когда живому человеку ставят свечи за упокой. Бог заказов не выполняет, его не обманешь, записав живого человека в списки мертвых. Скорее, если только прогневаешь такой попыткой навредить другому. Я надеялся, что не пытаюсь убить, а пытаюсь лишь освободить души проклятых Мартой Игоревной людей. Своему дневнику не лгут, а если все обстояло именно так, как описал Геннадий Семеныч, то вина его, по большому счету, лишь в том, что они тайком похоронили Данилу. Поступок не очень умный, оправдание для него придумать трудно, но это не тот поступок, за который люди несут столь страшные муки. В общем-то, этот Данила сам виноват, Бог ему судья. К слову, его имя в поминальной записке тоже было.
   Пожилой батюшка провел службу, после чего мы с Валей вышли из церкви. В первую секунду я оторопел: перед нами стояли в шеренгу призраки, которые в следующее мгновение растаяли в воздухе. Растаяли навсегда. Так мне хотелось думать. Когда через минуту Вале позвонили из больницы и сообщили, что несколько минут назад скончалась Марта Игоревна, я понял, что теперь уже сомнений точно не осталось. Валя заплакала, я лишь отвел глаза в сторону, поскольку сожалеть о ней не мог. Она давно была мертва, только не давала обрести покой ни себе, ни тем людям, которые ни в чем особенном перед ней не провинились. Бог им судья, теперь уже от меня ничего не зависит.

ЭПИЛОГ.

   ...Прошел год. Я отработал еще один привычный день, мы с Саней вместе вышли на улицу. У проходной военного городка нас встречали две женщины с колясками - жена Сани и Валя. Да, я не оговорился, именно Валя. О ее беременности мы узнали через несколько месяцев после тех событий, когда она уже переехала ко мне. Жить одному мне стало особенно тоскливо, когда призраки покинули свою тюрьму.
   Дом, где нет смерти, превратился в самый обычный дом, в котором теперь живем мы. Боря из соседнего дома еще с месяц вел свои разговоры на тему "здесь не умирают!", потом и он притих. Долгое время он просто здоровался со мной, не заводя никаких разговоров. Видимо, его любимая тема просто иссякла. Когда я в последний раз вечером возвращался домой, он тоскливо посмотрел на дом и тяжело вздохнул:
   - Эх, видать все, умерли все-таки. Отмучались!
   Я ничего ему не ответил в тот раз, просто перевел разговор на другую тему. А всю эту историю с проклятием, как выяснилось, рассказал ему покойный (а ранее беспокойный) друг - хирург Валера, тоже проклятый Мартой Игоревной. Рассказал незадолго до смерти.
   Спать в пустом доме было не страшно, но как-то непривычно. Наверное, я просто сумел привыкнуть к своим странным соседям. Когда Валя переехала ко мне, мы поменяли в квартире половину интерьера, прошли довольно быструю притирку характеров и... узнали, что через девять месяцев станем родителями! Почти в то же время и Саня узнал, что станет отцом во второй раз. Ультразвуковое обследование показало, что у обоих должны родиться дочки.
   И вот, время прошло, как и посещение роддома, наши верные половины пришли встречать нас с работы. С Ленкой был и старший сын. Саня все чаще приезжает на работу на автобусе или приходит пешком - в конце прошлой зимы он едва не улетел на машине с моста, отчего теперь умерил свой гоночный пыл. А еще ему просто нравится гулять с коляской.
   Зима окончательно вступила в свои права, как и год назад. Я приработался на новом месте, подружился со многими врачами. Правда, в гости к нам с Валей по первости многие как-то опасались - репутация у дома была крепкая и совсем не положительная. Но страх прошел, и Саня с Ленкой у нас в гостях уже бывали, да и мы у них тоже.
   Жизнь течет привычным чередом, мы пошли по заснеженным улицам с колясками, разговаривая на свои жизненные темы, которыми так часто у всех нас голова забита. Скоро для всех забудется и эта история, и дом, где нет смерти. В нем появились новые жильцы, которые даже не знают, каких мучений их предшественникам стоило покинуть эти стены. Даже побывав у них на новоселье, я не стал никому из них об этом рассказывать. Правильно это или нет - покажет время. Я же пока об этом вспоминаю только долгими зимними вечерами, когда в вое ветра может померещиться тот самый обреченный плач...

Конец.

  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"