Судьба водит нас по жизни трудными, запутанными тропами, словно причудливыми фигурами сложного танца.
Позволь мне, богиня, разглядеть замысловатые кружева дороги жизненной героя сильного и хитроумного.
Пенелопа стояла у окна их с Одиссеем спальни, глядя на цветущие сады Итаки и узкую полосу изумрудного моря.
- Скажи, царица,- обратился к ней я,- как могло так получиться, что ты не узнала своего мужа даже после того, как он тебе открылся? Ведь я на собственном опыте убеждался не раз, что иногда мы узнаём спустя десятилетия даже тех, с кем расстались ещё детьми, не будучи даже толком-то знакомы. Вполне допуская, что могли не признать его свинопас Эвмей и няня Эвриклея, тем не менее отказываюсь верить, что женщина не узнала бы своего мужа даже спустя более чем двадцать лет! И ещё, если позволишь, один вопрос. Что заставило Одиссея рассказывать небылицы о встречах с лотофагами, киклопами, лестригонами и о прочих чудесах, якобы приключившихся с ним во время долгого путешествия, и почему он, вопреки трудностям и опасностям стремившийся на родную Итаку, так страстно желавший увидеть жену и сына, почти сразу по прибытии и убийстве женихов, как утверждают некоторые поэты, вновь покинул родину и отправился в дальнее странствие, из которого уже не вернулся? Ответь, царица, если нет в этом какой-либо запретной тайны.
- Хоть неприятно и больно отвечать мне на твои вопросы,- заговорила Пенелопа, глубоко и печально вздохнув,- но ничего тайного и сокровенного здесь нет, всё очень просто, и все ответы есть в самой поэме, нужно лишь внимательно её читать... Одиссей никогда не возвращался домой... и даже не собирался.
Гомер назвал имя того, кто выдавал себя за моего мужа - критянин Кастор, Гилаксов сын. Он был приятелем вождя критян Идоменея, участвовал в пирушках царей и многое узнал о нашей с мужем жизни от пьяного Одиссея. Сам же Лаэртид, от души поразбойничав под Троей, спустя десять лет и не думал возвращаться на родину, к постаревшей жене. Он взял в плен царицу амазонок, союзницу Илиона, уплыл с ней и остатками её войска в Скифию и стал там первым и единственным мужем целого племени степных наездниц. Сам посуди, хотелось ли ему доживать свой век с немолодой уже супругой, когда его, словно бога, окружали юные красавицы амазонки, готовые выполнить любую его прихоть...
Одиссей основал город на берегу Понта Эвксинского, дав ему своё имя. В ваше время он называется Одессой и все его жители в какой-то мере потомки Лаэртида, а через него - и Зевса с Гермесом. Да, город этот велик и прекрасен, но живут в нём такие плуты и пройдохи, унаследовавшие характер праотцов, что даже демоны и бесы обходят его стороной.
Кастор же Гилаксид после разрушения Трои вернулся на родину вместе со своим собутыльником Идоменеем и вскоре вместе с ним же был изгнан критянами, так что ему пришлось скитаться, как бездомному псу, по чужим странам. В этих-то странствиях он и стал выдавать себя за Одиссея перед людьми, не знавшими моего мужа в лицо, рассказывал ужасные небылицы, дабы увлечь и разжалобить слушателей, получал подарки и отправлялся дальше своей "одиссеей". Привезённый феаками на Итаку, он сначала разведал хорошенько обстановку на острове и в моём доме, а затем надумал и здесь выдавать себя за Одиссея, изменившего якобы внешность. Поразмыслив, я воспользовалась его помощью, чтобы избавиться от назойливых и наглых женихов, которым нужна была не я, а власть басилевса. Я на словах признала дерзкого критянина своим мужем, тем более что был он необычайно силён, ловок и отважен, и когда он сделал своё чёрное дело, разузнала у него, куда делся мой "благоверный", затем щедро одарила бродягу и отправила с глаз долой - таким образом лже-Одиссей и пустился в своё очередное путешествие, возвращаться из которого у него не было резона... Он взял себе новое имя - Мерион,- и обосновался на Тринакрии, где в храме города Энгий и тысячелетие спустя хранились поднесённые им в виде этаких шуток-загадок копья и медные шлемы с начертанными на них именами Мериона и Одиссея.
- Теперь я понял, в чём дело!- воскликнул я и пояснил царице:- При чтении гомеровской поэмы меня более всего удивило и обескуражило даже не описание всевозможных чудес и невероятных превращений, а именно то, что Одиссей, расправившись с женихами, якобы собственноручно повесил и неверных служанок... Я не мог поверить в это. Хоть Лаэртид и слыл непревзойдённым хитрецом и плутом, он всё же был великим воином и вряд ли был способен на убийство безоружных слабых девушек.
- Ты прав,- сказала Пенелопа.- Мой муж бы так не поступил, но критянин был отменным подлецом, совершенно бессовестным и беспринципным, вечно гонимым злым роком и битым не раз, а потому и готовым на всё. Предательниц служанок он убил по моему приказанию как ненужных свидетельниц. Они бы поступили со мной не менее жестоко, если бы я только уступила требованиям женихов и вышла за одного из них замуж - став новым итакийским басилевсом, избранник мой тотчас же убил бы и меня, и Телемаха, и преданных мне служанок, и моих друзей... Отсрочивая день ненавистной свадьбы,я спасала всем нам жизнь,- тихо промолвила дочь Икария, печально взглянув на так и не законченный Лаэртов саван, и я, попрощавшись с царицей, закрыл глаза, выключил "приёмник", повернулся лицом к столу Елены Владимировны и вновь щёлкнул тумблером...