Якушина Алиса Александровна : другие произведения.

Огонь и вода, земля и небо - часть Ii, главы 1-4

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Счастье Криссы и Айринкельна не продлилось слишком долго - мягкосердечие короля оказалось роковым для них обоих. Обезумевший от несложившейся любви и жажды власти Дуэйн исполнил, наконец, задуманное, и на Эрквадиор опустилась тень...

  Часть вторая. Братья Аардены
  
  
  
  1.
  
  Саффрон Мэйнер сидел, устало прислонившись спиной к толстому дереву. Очередной день в пути закончился, ноги гудели от усталости, а в душе по-прежнему царствовала боль. Если бы семь месяцев назад начальнику охраны члена Магистрата Карсайте сказали, что он будет искать забвения в крови и убийствах, он поднял бы такого человека на смех. Саффрон стал воином только потому, что на протяжении многих поколений мужчины рода Мэйнер занимали в армии высокие посты и были в большом почете у власть имущих. И так просьбой сделать его начальником охраны Саффрон неприятно удивил своих многочисленных родственников и знакомых, однако чопорные нобли Карсайте все-таки сумели пережить это событие относительно спокойно, без особенных обсуждений и порицаний. И кто бы мог подумать, что в итоге славному наследнику рода придется так бесславно окончить свою карьеру и страстно искать способ забыть все?! Причиной этой неприятности оказалась та самая должность и чрезмерное доверие хозяина, графа Мердетта...
  В один прекрасный день Саффрон стал замечать, что в доме Мердетта часто стали собираться члены Магистрата. Разумеется, не в полном составе, но постоянным числом четыре человека; эти граждане являлись поздно вечером или ночью, закутанные в длинные плащи с капюшонами, в сопровождении двоих воинов охраны, и тут же запирались в маленьком круглом зале, который испокон веку считался в замке Мердетт потайной комнатой. Разговаривали они очень тихо, охранявший вход Саффрон не мог разобрать ни слова, да его, на самом деле, не очень волновал предмет разговора - воинами охраны становились лишь закрытые, молчаливые люди, которые умели хранить тайны и не отличались особенным любопытством. Однако происходящее все равно настораживало. Чутье подсказывало Мэйнеру, что тут что-то не так, и оно, как всегда, не обмануло: однажды ночью дискуссия членов Магистрата была особенно оживленной, они больше не бормотали себе под нос, так что страж несколько раз четко услышал слово "Заговор". После этого обозначения многое стало ясно: ни для кого не было секретом, что на кресло герцога Кайринского, да и на трон короля, поглядывает слишком много народа из числа членов совета. Как ни крути, все они были высокопоставленными, уважаемыми людьми, добрая половина их так же отличалась незаурядными магическими способностями, так что почти каждый вельможа имел некоторые основания считать себя достойным более высокой позиции в сложном аппарате управления страной. Разумеется, нынешний аппарат, при всей своей кажущейся беззащитности, представлял собой отнюдь не такую легкую мишень, как хотелось бы - царедворцы и герцоги были совершенно уверены в своих позициях и ни за что не согласились бы добровольно сойти со сцены. Из этого следовал лишь один вывод: их следовало осторожно убрать.
  Саффрон усмехнулся. Что ж, способа было всего два: убийство нынешнего короля, практически невозможное из-за своей технической сложности, и воздействие силами регулярной армии и наемников. Второй вариант означал междоусобицу, кровь, боль и все прочие радости войны... Разумеется, ничего подобного Мэйнер не хотел: во-первых, он любил свою родину и не желал становиться свидетелем и участником беспорядков, а во-вторых, он очень тревожился о своей семье. В конце концов, никакие посты и богатства не сравняться с тихим семейным счастьем в уютном каменном доме, с женой, двумя детьми и степенными родителями. Теперь все это находилось под угрозой - встречи вельмож были длительными, они продолжались уже более полугода, и, насколько воин мог понять, исполнение их планов приближалось... К сожалению, оно приближалось быстрее, чем Саффрон мог предположить: как только последний гость графа скрылся за дверью, Мердетт подошел к начальнику охраны совсем близко и тихо сказал:
   - Ты ведь со мной, Саффрон?
  Отвечая, воин не раздумывал ни минуты:
   - Я хотел просить вас отпустить меня, господин. Это слишком большой риск.
   - Риск?! - рассмеялся граф. - Так ты боишься, мой храбрый страж?
   - Не за себя, - подавив гнев, покачал головой он. - За свою семью. Они слишком дороги мне, чтобы, рискуя сам, я мог забыть о них.
   - И ты не думаешь о том, что ждет тебя в случае успеха?
   - Я обязан предусматривать все варианты, ваша светлость. Увы, успех вашего предприятия не гарантирован. Кроме того, мне думается, вы сможете обойтись и без меня - ведь генерал Тирэй, как я понял, выступит на вашей стороне.
   - Ха, генерал Тирэй... Он с нами только благодаря состоятельности моих друзей, - отмахнулся Мердетт. - Ты даже не представляешь себе, сколько денег этот старый жлоб захотел за свою помощь. К сожалению, он не жалует политиков и не признает титулов, зато солдаты его просто боготворят - говорят, что он им просто как отец родной. Не знаю, как дело обстоит на самом деле... Однако нужны верные люди, понимаешь? Я знаю, ты не предашь меня. Я прав?
   - Конечно, ваша светлость, - почтительно склонил голову Мэйнер. - Вы знаете, моя жизнь принадлежит вам, однако нижайше прошу вас позволить мне остаться в стороне...
   - Не могу, - перебил граф. - Ты умный человек и опытный воин, Саффрон, и я уверен, что ты понимаешь меня. Жизнь приучила нас к недоверию, мы дожились до того, что подозреваем во всех грехах даже членов собственных семей, поэтому-то всем нам так нужны доверенные лица. Прошу тебя, помоги нам!
   - Но что же я могу сделать? - растерянно поинтересовался воин. В его душе крепла уверенность, что он просто не может сказать "нет". Граф Мердетт искренне верил ему, можно даже сказать, считал своим другом - им неоднократно случалось засиживаться допоздна за кубком вина, мирно беседуя о всякой всячине - и, наверное, действительно имел полное право ожидать поддержки. Другой вопрос, что Саффрон был далек от политики и не слишком хорошо представлял себе, как изменится власть, если, к примеру, завтра герцогом Кайринским станет да хоть тот же Мердетт.
   - Просто быть рядом, - не колеблясь, ответил его светлость. - Не исключено, что нам всем придется взяться за оружие - ты ведь понимаешь, что вряд ли его величество или его светлость, увидев наши силы, тут же подожмут хвост. К сожалению, в нашем распоряжении только гвардия наемников и восточный корпус, а вся центральная и северная армии горой стоят на стороне нынешней власти.
  Саффрон тяжело вздохнул. Ему предстоял непростой выбор: как солдат, он должен был исполнить приказ хозяина, как друг, он должен был выполнить просьбу друга, и как глава семьи, он должен был проявить осторожность. С другой стороны, имеются шансы на успех, а так же вероятность, что в случае неудачи наказание понесут лишь непосредственные участники мятежа, но... Мэйнер тряхнул головой и тихо ответил:
   - Простите, ваша светлость. Я не могу. Клянусь, я не скажу никому ни слова о том, что знаю, ни одна живая душа не узнает о происходящем от меня, но я не могу.
  Мердетт долго молчал, прежде чем ответить. Услышав его голос, Саффрон не удержался от вздоха облегчения - в голосе его светлости сквозило понимание, когда он говорил:
   - Ну что ж, придется мне выполнить твою просьбу. Я понимаю твои чувства - наверное, если бы у меня была семья, я бы никогда не ввязался в это дело. Однако, в таком случае ты должен сидеть тихо и не высовывать носа. Считай, что я даю тебе бессрочный отпуск. Смотри, не загнись от скуки.
  В ответ на последнюю фразу Мэйнер только фыркнул. Он был очень рад, что его друг и господин принял такое решение, поэтому воин глубоко поклонился и выговорил:
   - Спасибо, ваша светлость.
  
  Он поежился и подбросил веток в костер. Стояла отвратительная промозглая погода, на дворе царил апрель, но здесь, в глуши лесов Предела Обреченных, было еще слякотно и довольно холодно. Мэйнер не вдавался в подробности, какого черта этим странным, угрюмым людям из Тар-Кайяна понадобилось вести свой обоз в Андрим именно через эти поганые места; гонорар тоже мало занимал его. Самое главное - обилие адептов темных орденов, которые скрывались здесь от клириков и преследований, а так же охраняли какое-то странные развалины и полусгнившие артефакты. Много, много страшных слухов ходило об этих местах, но ни Саффрона, ни его подопечных слухи эти не волновали. По их суровым лицам было ясно, что они готовы ко всему, кроме того, отряд сопровождали еще пятеро воинов и один чародей, который, правда, постоянно опасливо оглядывался и вообще, не производил должного впечатления.
  Уйти от судьбы, как всегда, не удалось. Когда генерал Тирэй неожиданно, как он думал, вывел свои войска из окружавших Кайрины лесов и вознамерился было начать победоносный марш в сторону королевского замка, его встретил невероятно мощный отпор верных королю армий. Причем герцог Кайринский, молодой, уверенный в себе правитель, лично направлял подчиняющиеся ему отряды, плечом к плечу с ним выступал Аарон Дэш, глава Магистрата (слывший самым верным подданным короля), а за действиями центрального корпуса следил знаменитый маршал Эренин. Разумеется, против такой железной троицы не мог выстоять даже Тирэй со всей пресловутой верностью солдат - хотя генерал честно выполнял то, за что он получил столько денег, пользы это не принесло. Армия наемников и восточный корпус были наголову разбиты, так что генерал счел за лучшее спешно отступить к границе, в сторону Гейдергаде... Предстояли великие разборки. Было ясно, что герцог, король и Дэш узнали о готовящемся нападении заранее, так что вся оппозиция ломала себе голову, кто же мог их предать. Кроме того, упомянутая верхушка была порядочно зла - тут же страну сотрясла череда казней, ссылок и показательных наказаний. Избежать этой участи не удалось никому, заговорщики это прекрасно понимали и даже не делали попыток бежать - для членов Магистрата, являвшихся благородными горожанами, был назначен суд, а до него все они были помещены под домашний арест и снабжены мощной охраной. В целях безопасности и экономии сил всех мятежников заперли в загородной резиденции герцога Кайринского... и это решение короля навсегда отравило жизнь Саффрона. Участники заговора, быть может, никогда не докопались бы до правды и до конца жизни гадали бы, кто их предал и как вообще могло так случиться, что их блестяще продуманный план сорвался, если бы не отменная память князя Тэримэйна, который однажды задал роковой вопрос:
   - А куда, собственно, делся твой охранник, Мердетт? Почему его не было с нами - если мне не изменяет память, ты клялся в его лояльности.
   - Клялся, - спокойно подтвердил тот. - И сейчас клянусь. Бросьте, господа, Саффрон - последний человек, которого можно подозревать. Я знаю его много лет, и...
   - Но тем не менее, кроме присутствующих, только он был в курсе наших дел, - перебил Тэримэйн. - Удивляюсь, как мне раньше не пришла в голову эта мысль, но по-моему, все предельно ясно. Несмотря на наше заточение, нам нужно отомстить.
   - Откуда в тебе столько кровожадности?! - удивился не на шутку встревоженный граф. - Я отпустил Мэйнера, и я уверен в нем, как в себе самом.
   - Ха, слышали, господа?! - обратился князь к присутствующим. - Его светлость интересуется, откуда во мне столько кровожадности, хотя сам сидит в заточении и ожидает суда короля за заговор и мятеж. Да ты, никак, умом повредился, Мердетт. За что это ты его так защищаешь? Мне кажется, это справедливо - мы и так уже обречены, иллюзий никто из нас не питает, так что все понимают, что нас ждет смерть. Согласись, если мы отомстим, умирать будет не так обидно.
  Увы, сторонников версии князя было гораздо больше - когда Мердетт снова попытался возразить, участники заговора попросту методично заломили ему руки за спину и изо всех стукнули по голове тяжелым канделябром... Итогом этого акта отчаяния и жестокости стал чудовищный пожар в центре Кайрин, в результате которого полностью сгорело фамильное поместье Мэйнеров и все люди, находившиеся внутри. Очевидцы рассказывали, что видели мелькающие темные фигуры - вполне возможно, что обитателям дома просто не дали покинуть горящее здание... Сам Саффрон в это время находился у своего друга на другом конце города и активно применял свои многочисленные знания по врачеванию - бедняге сильно досталось, его привезли из самого эпицентра сражения, а у лекарей катастрофически не хватало времени уделять внимание всем раненым. С того момента, как Мэйнер обнаружил на месте своего дома груду дымящихся развалин и почувствовал на себе десяток сочувственных взглядов, его словно подменили. Как-то стерся из памяти побег из Кайрин - как-никак, а солдатам, верным Тэримэйну, было дано задание уничтожить всех членов семьи Мэйнер, поэтому думать было некогда - забылись бесцельные скитания по Приграничью, Дзароту и Маланадэйну, и какие-то цели и желания проявились только после того, как в один прекрасный день ему пришлось в одиночку сражаться с тремя вооруженными до зубов эльфами. Выяснилось, что бои и кровь несколько притупляют боль, поэтому Саффрон решительно взял себя в руки и стал наниматься охранителем обозов, идущих по самым опасным точкам земли.
  Он сам не знал, чего ищет, и не мог понять, чего хочет: то ли умереть, то ли найти способ все забыть. Похоже, мечтать о смерти было глупо: как будто сами боги хранили его и позволяли выйти невредимым из, казалось, совершенно безнадежных битв. Мэйнер смирился. Боль ни на миг не отпускала сердце, но из острой она превратилась в ноющую, тупую, как будто в промозглую погоду ныла старая рана. Самой настоящей проблемы были сны... С одной стороны, они были сумбурными, как у всех нормальных людей, но при этом участниками этих снов выступали те, кого уже больше полугода не было в живых. Снова и снова и Саффрон видел улыбающиеся мордашки своих детей, снова его жена Медея встречала его, высоко поднимая фонарь, разгонявший ночную темень, мудро блестели глаза матери из-за толстых стекол очков, слышался рассудительный, низкий голос отца. День за днем воин просыпался в холодном поту, дрожа от боли и отчаяния, и мечтал поскорее закончить все это. Однако миссии и путешествия кончались, начинались новые, и все опасности с завидным постоянством оставались позади. Что ждало впереди, Мэйнер не знал и предпочитал об этом не думать. В конце концов, желать чего-либо было глупо.
  Неспешное течение его печальных, тяжелых мыслей прервал чей-то истошный вопль:
   - Тревога!!!
  Саффрон легко поднялся на ноги и машинально обнажил оружие. Охрана споро окружила обоз, типы, представившиеся в Тор Лири купцами, лихорадочно шарили по карманам в поисках зелий и амулетов, чародей что-то бормотал себе под нос побелевшими губами, стараясь совладать со своим страхом. Было совершенно тихо, густой туман словно хватал за ноги ледяными, липкими пальцами, под кронами деревьев бродил холодный ветер. Стоявший рядом с Мэйнером воин, юркий, стройный полуэльф, прошептал:
   - Храни нас боги. Эти места прокляты.
  Словно отзываясь на его слова, темнота вокруг пришла в движение, и воин больше почувствовал, чем увидел, присутствие каких-то странных личностей. Впрочем, вскоре эти личности явились во всей своей красе - ночная тьма взорвалась яркой вспышкой магической энергии, стало заметно светлее, и взору ошеломленной охраны предстал отряд типов, затянутых в черные кожаные костюмы со множеством заклепок и ремешков, вооруженных до зубов и устрашающе сверкающих светящимися желтыми глазами диких зверей. Не дав путникам опомниться, странные воины ринулись в атаку... Несмотря на небольшой рост, они были очень сильны, а по ловкости не уступали эльфам; к счастью, охрану набирали из очень искусных воителей, так что пока им удавалось отражать неожиданную атаку. Однако было ясно, что это ненадолго: чародей каравана совершенно растерялся, ни одно из произнесенных им заклинаний не обладало должной силой, так что оборона держалась только благодаря заговоренным клинкам.
  Видавший за последние семь месяцев многое Саффрон вынужден был признать, что этой ночью их может спасти только чудо. Нападавших было слишком много, они были слишком искусны, чтобы с ними можно было справиться; то и дело воин слышал глухие ругательства своих товарищей - они уже начали уставать и, вероятно, пропускали удары. Мэйнер подумал, что, пожалуй, далеко не все продолжат завтра свой путь - неизвестные, казалось, были полны решимости уничтожить чужаков, столь нагло шествующих по их землям с неведомой целью. Чудес, как воин давно уже знал, на свете не бывает, так что надеяться на спасение было глупо. Странно, но именно теперь ему чертовски не хотелось умирать - даже несмотря на всю тяжелую тоску по безвременно погибшей семье. Саффрон снова ринулся в атаку, превозмогая усталость и призывая на помощь все свои боевые навыки... Однако противнику удалось без труда обмануть его - воин попался на простейшую уловку, споткнулся о вылезшую из земли корягу, упал на колено... В свете огненного шара сверкнул странно изогнутый клинок врага, и тут вдруг произошла странная вещь - из полумрака как будто вырвалась серебряная молния, которая выбила саблю из рук нападавшего и заставила его недоуменно отступить.
  Одной молнией дело не ограничилось - скоро уже вся поляна сверкала этими молниями, как ночное небо во время праздничного фейерверка, тени нападавших лихорадочно метались в безуспешных попытках скрыться, и на удивление скоро все снова затихло. О произошедшем напоминали лишь распластанные на прошлогодней траве тела обитателей здешних неприветливых мест. Купцы и охрана потихоньку приходили в себя, громко обсуждая нападение и причину столь внезапного его окончания; воины продолжали чертыхаться, осматривая свои раны и снаряжение. Вскоре все успокоились; снова развели костер, раненые бойцы завернулись в свои плащи и уснули... Саффрон вызвался караулить первым - все равно он понимал, что, несмотря на свою усталость, не сможет спать. Появление синих молний его серьезно озадачило; все указывало на присутствие еще одного чародея... но какого? Почему? Что могло понадобиться путешественнику-одиночке в этой глуши?...
   - А ты догадлив, воин, - вдруг услышал Мэйнер чей-то тихий, молодой голос. Инстинктивно он положил руку на эфес меча и резко развернулся...
  Он готов был поклясться, что еще минуту назад был единственным бодрствующим у костра человеком, но теперь ситуация изменилась: напротив него, на большом замшелом валуне, сидел какой-то тип в потрепанном черном балахоне с капюшоном. Физиономия у человека была бледная, треугольная, как у эльфа, на левой скуле можно было видеть неровный толстый шрам, на лоб падали несколько непослушных прядей очень светлых волос. Запястье руки незнакомца, которой он сжимал посох черного дерева, было тесно перетянуто широким кожаным браслетом, и на указательном пальце тускло переливался большой гематит перстня. Кроме того, на шее человека Саффрон увидел странный амулет - большой красный камень идеально овальной формы, который словно бы жил своей жизнью, переливался и искрился в свете костра зловещим красным огнем.
   - То, что ты так быстро почуял мое присутствие, говорит в твою пользу, - продолжал незнакомец. - Впрочем, я не особенно скрывался.
   - Осталось только выяснить, кто ты такой, - подозрительно напомнил Мэйнер. - Пока что у меня просто рука чешется добыть ответ на этот вопрос с помощью меча.
   - Вот она, людская благодарность! - с деланным возмущением среагировал его собеседник. - Я спас тебя от этих пронырливых типов, а ты мне мечом угрожаешь! Хотя, чему я удивляюсь... Вроде бы после поступка Криссы я должен оставить все свои иллюзии.
   - Извини, - после паузы нехотя выговорил воин. Ему почему-то стало невозможно стыдно за свои резкие слова. - Видимо, давешние события слишком сильно повлияли на меня.
   - Знаю. Именно поэтому мне кажется, что я могу тебе помочь.
   - Чем?! Кто тебе сказал, что мне нужна чья-то помощь?!
   - Не горячись, приятель, - улыбнулся незнакомец. - Об этом после. Я совершенно уверен, что могу предложить кое-что, что тебя заинтересует.
   - Ха, неужели? И что же?
   - Забвение.
  Услышав это сладостное слово, Саффрон напрягся. Конечно, все это выглядело сомнительно - ночью, в лесу, в самом сердце Предела Обреченных, он говорит с каким-то подозрительным типом и даже готов (что там скрывать, а главное, от кого???) согласиться на все, что угодно, ради столь долго искомого забвения. Пожалуй, стоит выяснить хотя бы, кто это такой...
   - И с кем же я имею честь говорить, если не секрет? - поинтересовался воин, изо всех сил стараясь не выдать своей заинтересованности.
   - Секрета нет. Я принц Дуэйн Аарден, законный король Эрквадиора.
   - Серьезно? - саркастически хмыкнул Мэйнер. - Ты полагаешь, что я тебе поверю? Думаешь, убедительно это звучит ночью, в лесу, в Пределе Обреченных? Или, может, я просто ничего не понимаю в ваших южных обычаях?
   - Твое недоверие понятно, но тебе придется поверить.
   - Почему это?
   - Я уже говорил, почему: ты слишком сильно хочешь все забыть. Не сомневаюсь, ты заплатишь любую цену, лишь бы получить забвение.
  Воин вздохнул. Естественно, всем этим бредням про принца он не верил, но соблазн был слишком велик. В конце концов, какая теперь разница, что этот чудак потребует взамен? Неужели действительно нет такой цены, которой бы он не заплатил?...
   - Ну, ладно, допустим, ты говоришь правду... Тогда скажи: каким образом я могу получить забвение?
   - Все очень просто, - улыбнулся чародей. - Видишь этот амулет? - он указал на красный камень, висевший у него на груди. - Это сильнейший артефакт, Ловец Душ. После произнесения соответствующих формул он наделяет своего владельца невероятной силой, ловкостью, способностью предугадывать движения противника, при этом никак не афишируя эти преимущества перед врагом, даже если он сто раз чародей. Но есть одна особенность: сила амулета действует всего несколько часов, а потом она покидает тело, забирая при этом память... Совсем. Это значит, что ты не будешь помнить, ни как тебя зовут, ни откуда ты родом, ни чем ты занимался раньше. Останется просто человек, который дальше может выбрать себе совершенно любой путь.
   - Ух ты, - только и выговорил Саффрон. - А почему Ловец Душ?... Не нравится мне это название.
   - Название связано с составлением амулета. Не буду углубляться в подробности - они в данном случае не имеют отношения к делу.
   - Ну ладно, опять-таки допустим. И за какие-такие блага ты готов дать мне этот амулет?
   - За небольшую помощь. Знаю, что ты пережил... и именно поэтому я почти уверен, что ты согласишься. Если совсем коротко и без подробностей: по закону Эрквадиора трон наследует младший принц. Мой отец решил иначе и усадил на трон моего старшего брата, потому что счел меня недостойным... всего лишь потому, что я не хотел довольствоваться малым и все рвался к новым знаниям по магии и алхимии. В итоге, я остался ни с чем - вскоре после того, как Айрин женился, у него родился сын, наследник престола, так что мне уже наверняка ничего не светит, если я буду сидеть сложа руки. Дальше больше: так уж случилась, что в итоге он отобрал у меня и невесту, которую я люблю больше жизни. В довершении всего, меня просто изгнали из моего же королевства - опять кое-что не поделили в магической области. Это случилось осенью, в самом начале октября. Ты не представляешь себе, как я хочу отомстить...
   - Да, твоя история впечатляет, - признал Мэйнер. - Однако вот что мне не понятно: если ты чародей, то зачем тебе такие сложности? Разве ты не можешь выяснить отношения с братом с помощью магии?...
   - Не могу, - одними губами улыбнулся Дуэйн. - Как чародей он намного сильнее меня, так что в сражении мне ловить нечего. Он повелитель стихий, так что... Кроме того, есть еще одна маленькая проблема: боги "наградили" меня генезисом, и никто не знает, когда он снова соберется меня навестить... Я не зря сказал про маскирующую способность Ловца Душ.
   - Так. Более или менее ясно. И чего ты хочешь от меня?
   - Ты убьешь моего брата, - просто сказал Аарден. - Только и всего. Против тебя он не будет применять магию - все-таки, несмотря на редкостно сволочной характер, некоторые представления о благородстве у него имеются. Если ты это сделаешь, то получишь свое долгожданное забвение... Ведь тебе же не составит труда убить еще одного человека?
   - Нет. Мне все равно, - честно признался воин. - Знаешь, после того случая в Кайринах мне уже без разницы, кого и за что, особенно, если в итоге я получу то, чего так хочу. Тем более, дело, похоже, благородное, - тут он хмыкнул. - Если ты не врешь, конечно.
   - К чему мне врать, скажи мне? - чародей поднялся с места и горестно заметил. - Мы с тобой в чем-то похожи, Саффрон. Я, как и ты, потерял все - трон, магию, и даже невесту. Но у меня есть шанс все вернуть, а ты...
   - А у меня такого шанса нет, - отрезал тот. - Хватит. Я должен подумать.
   - О, вот как... Что ж, не буду тебе мешать. Только не затягивай - на раздумья у тебя одни сутки. Завтра ночью ты должен дать мне ответ.
  Прежде, чем Мэйнер успел что-то сказать, Дуэйн Аарден тихо, словно тень, исчез в ночной темноте.
  
  Весь следующий день Саффрон едва замечал, что творится вокруг, так как был очень занят. Он напряженно думал. С одной стороны, в его положении глупо было предаваться каким-то там раздумьям - не он ли неоднократно убеждал себя, что заплатит за забвение любую цену? Да и то сказать, не так уж велика та цена - подумаешь, убить подлого короля, который так обошелся с собственным братом... Брат, конечно, тоже явно не квинтэссенция добродетелей, но, судя по всему, он действительно страдает, потеряв любимую девушку. Однако при всем при этом Мэйнера не оставляло ощущение, что здесь что-то не так. Ловец Душ - все же не самое подходящее название для обычного амулета... Из чего, интересно, его составляют? Не является ли название говорящим?... Мысли не давали воину покоя, весь день он был задумчив и замкнут, как никогда раньше; к счастью, его попутчиков это не слишком удивило и, уж тем более, не занимало. Люди и так были напуганы вчерашним нападением, его внезапное разрешение так же породило массу версий, которые все активно обсуждали. От Саффрона так ничего и не добились, обиделись и потому вечером, на привале, злорадно объявили, что сегодня он опять будет дежурить первым. Тот только фыркнул в ответ - так или иначе, а спать в эту ночь ему все равно не придется...
  Как только над полянкой повисла тишина, как только Мэйнер удобно устроился перед костром, тихий голос Дуэйна сказал у него над ухом:
   - Ну что, ты подумал?
   - Во-первых, приличные люди всегда сначала здороваются, - криво усмехнулся Саффрон. - А во-вторых... конечно, подумал. И принял единственно верное решение.
   - Не верю ушам своим, - саркастически хмыкнул чародей. - И оно даже положительное! Надо же, в кои-то веки кто-то решился пойти мне навстречу.
   - Не могу сказать, что твоя затея мне по душе. Даже больше того, у ней явно имеется душок. Однако цена слишком высока. Может, я слабый человек, и были другие выходы - например, вечно скорбеть, храня память о родных, или вонзить себе в сердце кинжал, чтобы отправиться к ним, но... Для первого нужна сила, для второго - храбрость. У меня нет ни того, ни другого.
   - Неужели?! - рассмеялся Аарден. - И это мне рассказывает человек, который столь хладнокровно убивает за деньги?!
   - Да. Убить - просто. Это действие не требует раздумий, нужно лишь уметь отрешаться от окружающего. А мысли... мысли гораздо страшнее.
   - Ну, вот и не будет у тебя никаких мыслей. Обещаю. Итак, если ты решил - идем! Полагаю, с этими улыбчивыми людьми, - он обвел широким жестом полянку, на которой отдыхали спутники Мэйнера, - тебя ничего не держит и расставаться с ними тебе не жалко.
   - Абсолютно, - кивнул тот. - Как думаешь, в ближайшие два часа с ними ничего не случится - караульного-то нету, не перережут их втихоря?...
   - Нет, - уверенно ответил Дуэйн. - За день вы далеко ушли от заброшенного храма, который охраняли ваши вчерашние знакомцы, так что здесь более или менее безопасно. Конечно, все относительно в этой жизни, но я почти уверен, что они даже до утра дотянут без караульного. Пошли. Путь долгий.
  Этому замечанию Саффрон немало удивился; когда они отошли на значительное расстояние от лагеря - кристалл на посохе чародея освещал дорогу не хуже фонаря - воин все же задал мучивший его вопрос:
   - Послушай, ты хочешь сказать, что мы пойдем пешком?
   - Да. Тебя это пугает? - по голосу Мэйнер услышал, что он улыбается. - Боишься долгих пеших прогулок?
   - Да нет... просто... я подумал, что ты воспользуешься порталом, раз уж...
   - О нет, все не так просто. Я говорил, что мой брат - чертовски сильный чародей; он почувствует мое присутствие, если только я вздумаю воспользоваться магией вблизи Охранных гор. Мы можем сократить только часть пути, и я обязательно открою портал, но не здесь. Видишь ли, Саффрон, в нашем мире имеется масса мест со значительным искажением магического фона. Предел Обреченных - место мало изученное, а потому я уверен, что он такими искажениями богат как огурец семечками. Колдовать здесь без определенных навыков довольно рискованно, а уж порталы открывать - вообще смерти подобно. Предсказать, где ты окажешься, невозможно - может, в жерле вулкана, а может, и на дне Северного моря.
   - Снова не понял, - нахмурился воин, перепрыгивая через корягу. - Сильные чародеи чувствуют друг друга на расстоянии благодаря эманациям силы, так?
   - Да.
   - Ну и как же, в таком случае, ты планируешь войти в Эрквадиор? Твой брат - повелитель стихий, он в два счета вычислит тебя!
   - Так-так, я гляжу, ты уже начинаешь кое-что понимать, - бросил через плечо Дуэйн. - Отвечаю: в Охранных горах есть место, подобное этому. Там тоже имеется заброшенный храм и искажение магического фона. Находящийся там объект, будь он хоть Антологией магии, хоть самим Оркхаангом, почувствовать невозможно - это место напрочь гасит все эманации. Там у меня есть небольшое убежище в горах - в свою бытность принцем, я проводил много исследований в тех местах.
   - И что, ты думаешь, я успею исполнить свою часть договора, пока действует твой жабий камень?
   - Не знаешь - так не говори! - оскорбился Аарден. - "Жабий камень"! Высказался! Если бы ты знал, сколько времени, сил и собственной крови я потратил, чтобы собрать этот один-единственный амулет!... И все для того, чтобы в один прекрасный день... Как несправедлив этот мир.
   - В твои годы к этому пора привыкнуть, - поддел его Саффрон. - Не придирайся к словам. Лучше скажи по существу.
   - По существу - успеешь. Знать город не обязательно - с плато он виден как на ладони, кроме того, дворец заметен практически отовсюду. Слышал про "сокровище синего моря"? Многие считают, что Бухта Королей похожа на раковину, а дворец - на жемчужину. Такие вот они поэты, мать их...
  Вдруг он остановился, судорожно сжав пальцами свой посох. Широкие плечи поникли, а голос прозвучал как-то сдавленно:
   - Стой. Надо... отдохнуть...
   - Устал, что ли? - начал было Мэйнер, но тут же выругался. - Что за черт??!...
  Его спутник вздрогнул, метнулся к ближайшему дереву и буквально сполз по стволу на землю. Посох его остался неприкаянно лежать на земле, распространяя вокруг себя мертвое, голубоватое сияние, отбрасывая жутковатые тени на и без того бледное лицо молодого чародея; последний часто, поверхностно дышал, а его рука намертво вцепилась в ворот балахона... На глазах выступили слезы, кончики острых ушей полыхали, как огненные, на щеках были видны малиновые пятна. Саффрон растеряно оглядывался, словно ища помощи; он не понимал, что происходит, и вынужден был признаться себе, что такое видит впервые. Пожалуй, этот тип еще более странен, чем кажется. Очень может быть, что он что-то скрывает или просто недоговаривает, желая добиться своего... Кто знает? В любом случае, оставалось лишь молиться, чтобы столь долго искомое спасение не приказало долго жить так скоро, едва забрезжив на горизонте...
  Сколько он просидел на земле, Мэйнер не знал. Коленки давно и безнадежно замерзли - мох был влажным, а ночь весьма прохладной. Ситуация не изменялась, по крайней мере, в лучшую сторону - Аарден только в кровь искусал губы и расцарапал себе левую руку, от запястья до локтя, после чего затих и уже черт знает сколько времени просто сидел, тяжело облокотившись о дерево, и как будто спал. Саффрон уже начал было подумывать попробовать его разбудить, но Дуэйн его опередил - он неловко шевельнулся и тут же прошипел:
   - Черт подери! Как всегда, очень вовремя.
   - И что это было? - сиплым шепотом поинтересовался воин.
   - Генезис. Я рассказывал. Увы и ах, неудивительно, что Крисса предпочла брата - зрелище не из приятных. Теперь до утра придется отдыхать - такое чувство, как будто во мне ни единой целой мышцы не сохранилось.
  Мэйнер подумал, что, пожалуй, вовсе не хочет знать, что именно скрывает от него Дуэйн. Что и говорить, в этой тайне по определению не может быть ничего хорошего... Поскорее бы все это закончилось! До конца Предела Обреченных оставалось еще около трех переходов - если, конечно, этого припадочного снова не одолеет болезнь. Потом, по его словам, можно будет воспользоваться порталом, а потом... Саффрон вздохнул. Чтобы узнать, что потом, надо было ждать...
  
  Благодаря чародейской силе Аардена, спутникам удалось миновать Предел Обреченных без особенных приключений - стражи разрушенных храмов не очень досаждали им, потому что, как объяснил Дуэйн, чувствовали присутствие сильного чародея и не рисковали с ним связываться. По счастью, болезнь чародея Аардена не одолевала, так что ничто не задерживало компаньонов на пути к их цели. Лишь только они вышли на тракт, оставив мрачные леса за спиной, Дуэйн без видимых усилий открыл портал, с помощью которого они оказались на расстоянии одного перехода от столицы королевства Эрквадиор. Саффрон, никогда не бывавший так далеко на юге, не уставал поражаться небывалому теплу, царившему в зеленых долинах между высокими горами, невероятной аккуратности городков и деревень, куда он заходил, чтобы купить что-нибудь съедобное, а так же приветливости людей, которые не отличались чрезмерным любопытством и не задавали лишних вопросов. Все это лишь укрепляло его сомнения относительно истинности истории Аардена, но воин из раза в раз упрямо убеждал себя, что эти детали его не касаются. Как ни крути, а его жизнь потрепала весьма изрядно, так что для достижения цели все способы хороши. Смерть никогда не казалась ему достойным выходом, хотя в последние несколько месяцев он частенько мысленно заклинал своих противников нанести решающий удар. Порой Саффрон ненавидел себя за такое малодушие, но в итоге всегда приходил к одной и той же мысли: умереть он всегда успеет, кроме того, никто не знает, существует ли на самом деле жизнь после смерти. Что, если он не встретится с родными, если умрет? Что, если он просто погрузится в черное небытие и будет обречен вечно скитаться в холодной тьме?... Пожалуй, гораздо лучше будет остаться жить, но без памяти - без того, что так отравляет его существование сейчас.
  Чем ближе спутники подходили к столице, тем чаще на треугольной физиономии Дуэйна появлялась мрачная, злорадная усмешка. Судя по всему, он был совершенно уверен в силах своего амулета и даже не допускал мысли о том, что может проиграть. Эта его уверенность простирала свои крылья и на Мэйнера, которому и в голову не приходило, что его противник сможет его убить. Примерно через три дня пути компаньоны добрались до убежища Аардена - совершенно не заметной со стороны опасно узкой горной тропы пещерки, обставленной как самая настоящая лаборатория алхимика. Пещера располагалась в теле горы и представляла собой как бы сквозной проход, эдакий запутанный лабиринт; миновав множество замысловатых ответвлений коридора, путешественник попадал на маленькое горное плато, откуда открывался вид на Эрквадиор и темно-синее море, ослепительно блестящее на солнце. Несколько ближе к наблюдателю, в крошечной каменистой прогалине виднелись какие-то устрашающего вида развалины. Саффрон успел разглядеть только огромные створчатые двери, украшенные замысловатыми узорами и, как будто, мощной печатью из белого металла. Мэйнер уже открыл было рот, чтобы спросить, что это такое, но Дуэйн его опередил:
   - Соседство именно этого храма обеспечивает нам отличное укрытие и дает время перевести дух. Сегодня мы ничего делать не будем - отдохнем, выспимся, приведем в порядок свои многочисленные мысли. Завтра с утра приступим к делу, а вечером... Вечером, наконец, обретем каждый свое.
  Воин не нашел, что ответить; его так и подмывало подробнее расспросить чародея о его брате, да и вообще, обо всем, что здесь происходит, но он рассудил, что это будет лишним. "Что ж, придется, придержать свое любопытство, - подумал Саффрон. - И снова вспомнить о том, что меня все это касается лишь постольку поскольку. Я не полезу в дела этого чудака больше, чем следует".
  ...Весь день Крисса мучилась от изматывающей головной боли. Ее не оставляло ощущение, что это не просто так, но делиться своими мыслями с кем бы то ни было не спешила - во-первых, не хотела сеять панику, а во-вторых, слишком тяготилась своей болью, чтобы терпеть вокруг толпу старающихся угодить слуг. К удивлению девушки, как только она улеглась в постель, боль несколько поутихла и, казалось бы, ничто не мешало спокойному сну... Ночь выдалась на удивление теплой для апреля, с моря веяло свежим ветерком, и Кристина вдруг почувствовала себя так спокойно, что даже не удержалась от улыбки. Она оказалась права: с того момента, как она стала женой Айринкельна, все страхи бесследно улетучились, и теперь девушка почти не вспоминала о своем безрадостном прошлом. Сны так же оставили ее в покое, и даже опасность в лице Дуэйна была надежно устранена. Конечно, поначалу Крисса сомневалась, что чародея остановит изгнание, и неоднократно обращалась с этим к Айрину, допытываясь, почему это он так верит в силу своего приказа. Король лишь улыбался в ответ и терпеливо объяснял, что ни один чародей не войдет в город без его ведома, так как сила Оркхаанга заметно эманирует. Повелитель стихий чувствует эти эманации, даже если чародей пользуется маскирующими амулетами, так что бояться нечего. Буквально через месяц Кристина совершенно успокоилась и с головой окунулась в дворцовую жизнь... Она старалась во всем помогать своему мужу, хотя он редко когда соглашался на это - не уставал повторять, что королеве следует лишь изредка появляться на людях, в больницах, приютах и школах, а так же заниматься всякими необременительными делами в стенах дворца, вроде распоряжений по поводу нарядов и различных банкетов и праздников. Для остального существует король, и нечего его жене забивать себе голову всякой ерундой.
  Боль почти совсем исчезла. Крисса удобнее устроилась на плече Айрина (который, разумеется, уже давно уснул) и через пару мгновений задремала. Поначалу ей снилось что-то довольно путаное, но приятное - яркие наряды вагантов, смех и пошловатые песенки, резкие трели волынок и дудок... Все это вскоре сменилось каким-то бессмысленным спором с Сюзанной, которая убежденно доказывала, что волынку непременно следует увешать амулетами, чтобы ее кто-нибудь не спер... Вдруг все закрутилось в каком-то тошнотворном водовороте, Крисса ощутила, что куда-то падает... Безумно захотелось кричать, но почему-то крик замер в горле, а сердце больно сжал страх. Перед чем?... Ну не перед пустой дорогой же, которая убегала вдаль по серым, словно покрытым пеплом полям!... Дорога была последним более или менее ясным видением; потом картины снова замелькали с ужасающей быстротой: светящиеся магические фигуры, кровь, амулеты, монолитные ворота, какие-то развалины, бледная, ухмыляющаяся физиономия с неровным шрамом на скуле...
  На этом месте крик наконец вырвался из плена, и Крисса проснулась. Ее трясло как в лихорадке, и девушка накрепко вцепилась в руку мужа:
   - Айрин!!!
   - Что? - он сонно повернулся на бок и недоуменно воззрился на нее. - Ты чего?...
   - Это все сон, - пробормотала она. - Мне страшно. Дуэйн здесь!...
   - Ну что ты такое говоришь? - король ласково привлек ее к себе и успокаивающе сказал. - Он не сможет вернуться, я обязательно это почувствую...
   - Я уже почувствовала, - перебила Кристина. - Почувствовала, понимаешь?! Как тогда, после нашей свадьбы...
  Повисла пауза - Айринкельн сосредоточенно изучал узкий серпик луны за окном, видимо, пытаясь обнаружить магическую ауру брата. Молчание было тяжелым и очень длительным, Крисса боялась лишний раз вздохнуть, а уж тем более пошевелиться... Ночь в одну секунду превратилась из романтичной, светлой и теплой в настороженную и сулящую множество бед. Молчание Айрина эти впечатления усиливало, и через какое-то время королева не выдержала:
   - Ну что?...
   - Ничего, - пожал плечами он. - Видишь, я же говорил, что все в порядке! Кошмары вовсе не значат, что кто-то снова пользуется черной магией. У нас был только один такой находчивый тип, но и его мы с тобой изгнали. Спи, родная. Все хорошо.
  Кристина тяжело вздохнула. Голос короля прозвучал спокойно и уверенно, она сама начала сомневаться, правдиво ли ее видение, но тревога и не думала уходить прочь. Девушка пролежала без сна до самого рассвета; в глубине души она была совершенно уверена, что не ошиблась. Дуэйн вернулся, и надеяться на то, что он так и останется в тени, не приходилось.
  
  2.
  
  Саффрон неслышно спрыгнул на землю и прислушался. Теплый южный вечер был совершенно тихим, и только пинии нежно шелестели высоко над головой. Воин поднялся и быстро зашагал к призрачно сереющей во тьме громаде дворца, сияющего десятками уютно светящихся окон. Наткнуться на стражу он не боялся - Дуэйн говорил, что в Эрквадиоре никому не пришло бы в голову покуситься на жизнь кого-то из королевской семьи, так что давным-давно венценосцы совершенно расслабились и оставили охрану только для особо торжественных случаев. Никакого особенного плана действий у Мэйнера не было; наполнявшая его сила амулета казалась такой всепоглощающей, что поставленная задача виделась ему всего лишь детской игрой. Во всяком случае пока чародей Аарден держал свое слово - Ловец Душ действительно делал своего владельца невероятно сильным и ловким. Буквально в то мгновение, когда Дуэйн произнес заклинание, Саффрон убедился в своей правоте относительно природы амулета: не иначе, как он вмещал в себя десятки, если не сотни человеческих душ. Было у амулета и еще кое-какое свойство - судя по всему, он совершенно изменял сознание, словно подчиняя его небывалой физической силе, делая человека настоящей машиной для убийств. Мэйнер больше не колебался, не сомневался и не интересовался истинными мотивами чародея; он лишь уверенно шел к своей цели, ощущая полную готовность к любой драке и любым опасностям.
  Без всяких усилий Саффрон взобрался на балкон второго этажа. Куда идти, он прекрасно знал - Дуэйн подробно описал ему положение покоев во дворце, а так же просветил насчет обычного вечернего маршрута короля - так что воин без колебаний вышел в полутемный коридор и, не переставая прислушиваться, бесшумно заскользил по мраморному полу. Из-под многих попадавшихся по пути дверей виднелась полоска света, несколько раз Мэйнеру приходилось скрываться от посторонних глаз в многочисленных стенных нишах, но в целом он видел, что опасаться действительно нечего. Такая беспечность казалась ему почти безумием, но в данном случае была только на руку... Саффрон ужасно торопился исполнить свою миссию. Во-первых, в глубине его души жил противный страх: а вдруг амулет исчерпает свои силы раньше, чем ему удастся выполнить задуманное? Ведь тогда совершенно не факт, что он сдержит слово, никто ведь не знает, что представляет из себя король как боец. Во-вторых, воину ужасно хотелось поскорее получить забвение. Чародей много раз повторял, что время действия амулета от скорости исполнения миссии никак не зависит, но за сегодняшний день Мэйнер совершенно измучился от ожидания. Приготовления к вечернему походу они начали с самого утра - Дуэйн заявил, что требуется множество старинных обрядов, чтобы Ловец Душ действовал как надо - потом еще черт знает сколько времени выбирали оружие, потом чародей подробно рассказывал о дворце... Как будто все это началось не пять дней назад, а по меньшей мере год!
  Саффрон свернул за угол и торжествующе ухмыльнулся. Похоже, удача благоволила ему: прямо ему навстречу быстро шел молодой стройный человек; удивительного цвета большие глаза и большая папка с тисненым золотом гербом, которую он нес в руках, не позволяли сомневаться в его личности... Мэйнер вышел из тени и преградил королю дорогу:
   - Добрый вечер, величество. Есть разговор на полчаса.
  Если Айринкельн и был удивлен, то виду он не подал и даже не стал задавать никаких вопросов - только коротко кивнул и быстро зашагал туда, откуда только что пришел Мэйнер. Через несколько мгновений спутники оказались на том самом балконе, откуда убийца начал свой путь. Айрин положил свою папку на парапет балкона и выжидающе воззрился на Саффрона:
   - Ну, я слушаю.
   - Как, однако, просто вызвать вас на разговор! - с издевкой выговорил тот. - Как будто вы не удивлены совсем, что в темном коридоре к вам обращается незнакомый человек!
   - Не сказать, чтобы совсем не удивлен. Но увы! Похоже, я, как всегда, был чересчур самоуверен. Почему-то мне кажется, я догадываюсь, кто послал вас и почему.
  Тон, каким он это говорил - спокойный и ровный - вызвал в Мэйнере невольное уважение. Даже несмотря на действие амулета, Саффрон подумал, что этот человек никак не вписывается в образ узурпатора и тирана, нарисованный Дуэйном. Отступать было поздно, поэтому воин взял себя в руки и, стараясь казаться безразличным, сказал:
   - Вот и славно. Вы избавляете меня от ненужных слов.
   - Грустно видеть, что мой братец совершенно не изменился, - заметил вдруг Айрин. - Сражаться со мной с помощью магии он боится, а отказаться от нее совсем не решается - а вдруг я применю запрещенные приемы? Или просто - о боже, какое преступление! - возьму над ним верх по праву сильного?!... Впрочем, еще отец говорил мне, что решать все проблемы самому - дело не королевское. Однако я верен себе. И я к вашим услугам, но, если позволите, у меня одна просьба и одно условие.
   - Слушаю. Не знаю, смогу ли я их выполнить, но...
   - Сможете, не сомневаюсь. Итак, мое условие: я покрою это место заклинанием звуконепроницаемости. Вам вряд ли захочется, чтобы в наш поединок вмешивались.
  Он сделал едва заметный пасс рукой - при этом Ловец Душ неприятно потеплел и как будто больнее врезался в кожу. Саффрона так и подмывало выложить свои карты и рассказать противнику про амулет - как ни крути, а он ведь со всей серьезностью собирался играть честно. Айринкельн, однако, не дал ему додумать эту мысль до конца и продолжил:
   - Так же я обещаю вам не применять магию. Вы ею не владеете, и по законам чести мне не пристало иметь такое существенное преимущество.
   - Вы говорили что-то о просьбе, - тихо напомнил пристыженный Мэйнер.
   - Да, верно. Я очень прошу вас, заклинаю всем, что вам дорого... - воин удивленно поднял глаза - голос короля дрогнул, когда он произносил. - Если вы выйдете победителем, сделайте так, чтобы моя жена не видела последствий боя. Это все. Начнем, пожалуй.
  Он медленно сбросил с плеч королевскую мантию и вытянул из ножен меч. Словно повинуясь гипнозу, Саффрон отстегнул от пояса все кинжалы и ножи, которые он припас на случай непредвиденного развития событий, и отложил их прочь. Теперь оставался только меч в его руке и кинжал в сапоге - так же, как у короля. Однако, с сожалением глядя на его гибкую, худощавую фигуру, Мэйнер понимал: у этого благородного человека нет шансов, как бы он ни был искусен в ведении боя. Ловец Душ... Отказаться от амулета без посторонней помощи невозможно - он привязан к своему обладателю мощным заклинанием - так что оставалось лишь пройти путь до конца. Воин вздохнул и тихо сказал:
   - Я выполню вашу просьбу, ваше величество.
  
  Сдаваться Айрин не собирался, но он быстро понял, что в этой битве у него нет никаких шансов. Его противник был действительно невероятно силен, он как будто не знал усталости, а уж ловок был как настоящий эльф; король не мог понять, в чем здесь дело, его преследовала мысль о том, что тут замешана магия... Но, черт возьми, какая?! Он ровным счетом ничего не чувствовал, и был практически уверен, что перед ним - самый обычный человек. Очевидно, тот самый, которому суждено проложить Дуэйну дорогу к трону. В душе Айринкельна клокотали ярость и боль, он с ужасом думал, что же ждет Криссу, после того, как его убьют, и на что чародей Аарден обречет страну, если сядет на трон. Король Аарден был весьма искусным воином, он почти наверняка смог бы победить любого противника, кроме... Кроме этого странного человека, в глазах которого горят боль и раскаяние. Неужели Дуэйн каким-то образом контролирует его мысли? Но ведь это невозможно, и...
  Ночную тишину в очередной раз пронзил лязг железа, и Айрин закусил губу от боли. Удар он отразил, но тот был чересчур силен и потому невыносимо отдавался теперь в правой кисти. Пришлось перекинуть меч в левую руку, хотя даже на это, как выяснилось, не было времени - через секунду конец меча Саффрона проскользнул по животу короля, оставляя длинную царапину. Король глубоко вздохнул и из последних сил принялся за контратаку. До сей поры ему удавалось избежать ранений только потому, что он не чувствовал усталости; однако теперь, по прошествии получаса выразительного, смертельно опасного танца с мечами, он понимал, что долго не продержится. Руки наливались свинцом, следить за движениями противника становилось все труднее... Вскоре глубокая рана украсила левое бедро, затем еще одна - плечо, немного выше сердца. В какой-то миг Айринкельн подумал, что удача все же улыбнется ему - он все-таки достал врага мечом, однако тот ответил таким мощным ударом, что король не удержал равновесие, и упал на колено. Отчаянно взмахнул мечом, надеясь отразить следующий выпад Саффрона, но не успел - сверкающий клинок на добрых два дюйма погрузился в его тело, точно между двух ребер...
  Мэйнер уже не видел, как его противник упал на мраморные плиты балкона - вытаскивая меч из смертельной раны, он зажмурился и теперь все боялся открыть глаза. Медлить было нельзя - скоро Ловец Душ отнимет у него память, а до той поры еще нужно успеть убрать отсюда тело короля. Куда он отнесет его, Саффрон уже знал - трудно было представить себе место более уединенное, чем долина Проклятого храма...
   - Браво, Саффрон, - услышал воин полный ликования голос чародея. - Это было красиво, честное слово! Понял теперь, почему я сам не рискнул с ним связываться? Однако ты блестяще справился.
   - Я выполнил уговор, - тихо ответил Мэйнер. - Что теперь?
   - Теперь? - даже удивился Дуэйн. - Это не моя забота, братец. Самое большое через пару часов Ловец Душ сделает тебя свободным человеком, так что я бы на твоем месте постарался бы употребить это время с пользой и двинуть отсюда прочь. Сам понимаешь...
   - Понимаю, - оборвал воин, поднимаясь. Пользуясь своей нечеловеческой силой, он легко поднял на руки тело Айрина и холодно усмехнулся. - Прощай!
   - И далеко ты собрался? - елейным голосом поинтересовался Аарден. - Ничего лишнего не захватил, нет?
   - Нет. Я лишь выполняю его последнюю просьбу. Я обещал. Имеешь что-то против?
   - Да мне плевать, что ты с ним сделаешь, - сморщил нос принц. - Фи, еще о трупах я не думал! О, кстати, пока не забыл, - он бесцеремонно стащил с пальца брата Глаз Змеи и фыркнул. - Остальное твое, если хочешь.
  Отвечать Мэйнер не стал - лишь бесшумно исчез в темени парка, легко унося на плече тело короля Аардена.
  ...Время шло, и Крисса уже начинала подумывать пойти напомнить Айрину, что пора бы и честь знать. Он всегда трудился добросовестно и частенько задерживался допоздна, но теперь его явно следовало поторопить - луна уже давно взошла над спокойной, гладкой поверхностью моря, и даже вездесущие слуги угомонились, отложив оставшиеся дела до завтра. Кристина же беспокойно мерила шагами спальню, отослав прочь сунувшихся было помочь раздеться служанок. С одной стороны, король терпеть не мог, когда ему мешали, а с другой... с другой он вполне мог уснуть над проектом очередного приказа. Последняя мысль показалась наиболее реальной; девушка решительно накинула на плечи тонкую синюю шаль и собралась было наведаться в кабинет мужа, но она успела лишь выйти из комнаты. Буквально через несколько шагов на ее пути возникла темная фигура, которая, опираясь на посох с драгоценным кристаллом на верхушке, знакомым голосом выговорила:
   - Вот и свиделись, Крисса.
  Слова замерли в горле у королевы. Впоследствии она готова была поклясться, что уже в этот момент знала, что произошло; однако тогда она решительно не могла думать или оценивать ситуацию - лишь во все глаза смотрела на Дуэйна, который небрежно откинул на спину капюшон балахона и продолжил:
   - Неужели ты еще не успела соскучиться по мне? Ведь с нашей последней встречи прошло почти восемь месяцев, если память мне не изменяет. Почему ты так бледна, моя птичка? Жизнь королевы тебе не по нраву?
  Каждое его слово источало смертельный яд, бледное лицо с еще больше заострившимся скулами украшал ужасающего вида шрам, глаза лихорадочно блестели. Кристина вынуждена была схватиться за притолоку, чтобы не упасть - в один миг мир как-то померк, голова закружилась, перед глазами поплыло... Голос чародея Аардена вернул ее к реальности:
   - Скоро все изменится. Вот увидишь. Пока тебе придется лишь принять несколько вещей... И первой в их числе будет вот это.
  Он решительно вытянул вперед руку. Крисса лишь сдавленно застонала: на среднем пальце его руки переливался, маня и пугая, большой изумруд Глаза Змеи. Королевского перстня... Девушка решительно оттолкнула чародея с дороги и, подобрав длинные юбки белого платья, бросилась прочь. Она не знала точно, куда нужно бежать, ее вела интуиция, которая, к сожалению, именно сегодня не подвела; в свете луны на балконе сверкнуло что-то темное, и Кристина, едва не упав на повороте, выбежала на воздух. Как зачарованная, смотрела она на небольшое темное пятно, ужасающе заметное на белом мраморе пола... Все было ясно...
  Девушке показалось, как будто кто-то сомкнул на ее шее свои ледяные пальцы; снова перед глазами поплыло, и она упала на пол, больно ушибив колени. Она по-прежнему не могла отвести взгляд от кровавого пятна; слезы уже сами бежали по щекам, быстро остывая в ночном воздухе, Крисса зачем-то пыталась позвать Айрина по имени, но не могла выдавить ни звука. Жизнь была кончена...
   - А это вторая вещь, - безжалостно сказал Дуэйн, словно из ниоткуда появившийся на балконе. - Что поделать, золотко, так надо. Да, кстати, я очень рад тебя видеть, если ты еще не поняла.
  Сказав так, он небрежно разжал пальцы и снова хмыкнул; перед пораженной девушкой, прямо в кровавое пятно, на пол упала большая белая хризантема... Кристина лишь коротко вздохнула и бессильно опустилась на мраморные плиты. Последним ее воспоминанием об этом кошмарном вечере стал горький, осенний запах цветов и режущее глаз сочетание белых лепестков и алой крови...
  ...Когда Саффрон выбрался за пределы города, была уже глубокая ночь. Память у воина была отменная, поэтому ему не составило труда найти то самое место, откуда они с Дуэйном начали свой путь несколько часов назад. Луна сегодня была на удивление яркой, так что Мэйнеру даже не понадобился факел, который он предусмотрительно захватил в переходах дворца. Ночью развалины храма и мрачные горы, окружавшие лощину, выглядели еще более устрашающе, но думать о страхе Саффрону было некогда. Во время своего путешествия по улицам Эрквадиора он страшно боялся опоздать и потерять память, не дойдя до конечной точки своего пути, а теперь его попросту съедала совесть. За что, спрашивается, он убил этого благородного человека?... Ясно ведь, что он совсем не такой, каким описывал его полный ненависти Дуэйн! И как он говорил о жене - у любого сердце кровью облилось бы, хотя никаких особенных слов произнесено не было! Проклятый эгоизм сделал свое дело... Мэйнер наивно думал, что научился убивать без сожаления!... Ха, как же...
  Стараясь не шуметь, он проскользнул под полуразрушенной аркой и прислушался. Здесь, за городом, не было слышно ни звука - ни единого шороха, ни эха прибоя - что, по идее, должно было внушать страх. Однако воин был полностью погружен в свои переживания и ничего уже не замечал. Он бережно опустил тело Айринкельна на каменный пол с полустертыми письменами и узорами, достал из кошелька две золотые монеты и медленно опустил их на веки покойного:
   - Прости, ваше величество. Я не думал, что будет... именно так!...
  Едва он успел закончить фразу, как все тело прошила нестерпимая боль. Саффрон упал на мраморные плиты, изо всех сил сдерживая стон; ему казалось, будто кто-то рвет его на части раскаленными щипцами. Сознание пронзила ослепительная вспышка, а потом наступила темнота...
  
  Крисса проснулась от того, что наглый солнечный лучик настойчиво лез прямо в глаза. В голове немного гудело, но в целом девушка чувствовала себя вполне сносно. "Интересно, - подумала она, - сколько теперь времени? Наверное, я заспалась - Айрин уже ушел, и...". И тут сердце больно дернулось в груди... Перед глазами понеслись события вчерашнего вечера: темная кровь на белом полу, терпкий запах хризантем, боль, слезы... и леденящий душу голос Дуэйна, полный ядовитой иронии. Кристина не удержалась от жалобного стона... Вся ее жизнь, такая нереально уютная, полная любви и тепла, жизнь, подаренная любимым человеком, в один момент превратилась из цельного драгоценного сосуда в россыпь сияющих на солнце осколков. И любимый человек безвозвратно ушел вместе с этой жизнью... Да, даже танец в огне не был столь ужасен, как эта потеря! Теперь как никогда ясно Крисса осознала, как много значил для нее ее муж. Это была не просто любовь, это было словно единение душ, как будто две половины одного целого наконец слились в единый организм, как будто...
  Девушка пришла в себя, лишь когда Майя заботливо поинтересовалась:
   - Чего-нибудь изволите, госпожа?
  В голосе служанки были только грусть и сочувствие. Кристина взяла себя в руки и тихо ответила:
   - Нет, спасибо. Вряд ли что-то сможет изменить произошедшее...
  Она запнулась. Во-первых, к горлу снова подступил мерзкий комок, а во-вторых, мозг пронзила неожиданная мысль. Разве так может быть?! Только вчера королевством правил справедливый, мудрый монарх, а теперь трон занял самый настоящий псих, который только и думает о мести! Неужели вся держава с этим молча согласится? И никто не скажет и слова против? Крисса хорошо помнила, как восторженно народ встречал Айринкельна, какое искреннее уважение светилось в глазах его министров и канцлеров... Массовая покорность просто исключается!... Воодушевленная этой мыслью, Кристина снова заговорила:
   - Послушай... Что происходит? Неужели... все приняли случившееся?... Или никто ничего не знает?... Прошу, расскажи мне правду, Майя.
   - Мне нечем порадовать вас, госпожа, - скорбно склонила голову служанка. - Теперь полдень, а все началось поутру, когда его высочество собрал Совет...
   - Совет?! - девушка не верила своим ушам. Совет собирался только в самых срочных случаях, когда решались дела государственной важности, и власть имел чуть ли не больше королевской. И все его члены, суровые воины и опытные политики, так запросто собрались по вызову принца?... Немыслимо.
   - Да. Вынуждена огорчить вас, ваше величество. Теперь наш король - Дуэйн Аарден.
  ...Солнце едва поднялось над морем, когда Дуэйн отдал приказ собрать Совет. Несмотря на его репутацию и взаимоотношения с братом, слуги не решились перечить - все-таки чародей был кронпринцем, а значит в один момент мог лишить их жизни за ослушание... Всего через полчаса явно недовольные срочностью вызова и ранним часом сбора царедворцы заняли свои места за длинным столом в кабинете короля. Все, даже самые старые и мудрые, бурно обсуждали произошедшее - где это видано?! О дате созыва Совета обычно сообщалось через официального посланника, как минимум за неделю до заседания, и всех вершителей судеб королевства всегда уведомляли заранее о цели созыва. В этот раз все было иначе... Все с нетерпением ожидали появления его величества: закон позволял членам Совета критиковать действия монарха, и сегодня все как никогда жаждали высказаться. Однако все политики в один момент потеряли дар речи, когда в кабинете появился не Айринкельн, а Дуэйн Аарден. Как ни в чем не бывало, кронпринц (кстати, против обыкновения, облаченный в белый кафтан, украшенный ремешками и галунами) уселся в королевское кресло, отставил в сторону посох и нагло заявил:
   - Доброе утро, господа.
  После небольшой паузы собравшиеся ответили нестройным приветствием, а затем снова наступила тяжелая тишина. На физиономии чародея играла злорадная ухмылка, которая напрочь отбивала у членов Совета желание говорить, но в итоге главный советник короля, граф Амон Гаэр, все же собрался с мыслями и решительно поднялся с места:
   - Прежде всего, ваше высочество, нам хотелось бы получить объяснения. По какому праву...
   - Чудно, что вы сами заговорили об этом, - бесцеремонно перебил Дуэйн. - Хотя чего тут объяснять, я понять не могу. Раз я здесь, и раз я сижу в этом самом кресле, то вывод напрашивается сам собой. Я - король, так что вы, милейший граф, несколько ошиблись, именуя меня прежним титулом.
   - Мы требуем объяснений! - возмущенно выкрикнул генерал Гальдигер. - Не бывало еще такого, чтобы...
   - Верно, не бывало. Но все когда-нибудь происходит впервые, не так ли? - Аарден встал, демонстративно взял свой посох и неспешно продолжил. - Мне бы не хотелось начинать правление с крови и казней, но, как вы сами понимаете, в случае необходимости давить на мою жалость будет бесполезно. Детали произошедшего вас не касаются, так что приступим к делу. Во-первых... так, записывает кто-нибудь, что я говорю? Великолепно. Итак, во-первых, немедленно, буквально в течение суток, королевство должны покинуть все повелители стихий и чародеи, чья сила превышает необходимую для лечения или проведения богослужений. То же касается и клириков.
   - Что?! - едва слышно выговорил верховный клирик Оркхаанга. - Вы осмелитесь бросить вызов слугам Мастера?
   - Да, осмелюсь, - лучезарно улыбнулся он. - А ты думал, старый пень, я так и буду до конца жизни повиноваться твоим окрикам? Ха, как бы не так! Клирики давно перестали быть хозяевами, вы - лишь элемент традиции, и ничего больше. Помалкивай лучше, дедуля... Тогда, может быть, я забуду, как ты таскал меня в детстве за уши.
  Убедившись, что его речь возымела должный эффект, чародей продолжил:
   - Во-вторых, мы закрываем границы. Чтобы здесь не было никаких проходимцев и шарлатанов, Эрквадиор давно уже не пристанище для изгнанных и обреченных! Пора прикрыть богадельню, мы и так были слишком щедры. И в-третьих... - он недобро улыбнулся и сообщил. - Я снимаю запрет на черную магию и магию крови.
  По залу прокатился изумленный вздох. Аарден же, выдержав эффектную паузу, снова уселся в кресло, закинул ногу на ногу и осведомился:
   - У кого есть вопросы?
   - У меня, - поднялся с места Гальдигер. Члены Совета посмотрели на него с уважением и надеждой. - С чего вы вообще взяли, ваше высочество, что мы согласимся признать вас королем? Закон позволяет нам высказываться против ваших решений и не одобрять их. Вы не имеете права приказывать нам - вы не коронованы, и...
   - Вы хотели сказать, что закон позволял вам высказываться против, - снова перебил Дуэйн. - Закон - это я, и, уверяю вас, вас ждет масса сюрпризов. Я не собираюсь следовать идиотским традициям, если это не будет мне выгодно.
   - И все же, я требую ответа! - настаивал военный. - Если мы не согласимся короновать вас, то...
   - То все вы, так же, как и прочие недовольные, бесславно погибнете, - спокойно ответил чародей. - Вы упустили из виду, господа, что я много лет своей жизни посвятил магии. Я не повелитель стихий, как мой брат, но зато я отлично знаком со множеством древних заклинаний. Вы думали, я соблюдал запреты? Да никогда и ни за что! Кроме того, есть же еще Проклятый храм. И семейная сила Аарденов, к которой я, как член династии, имею доступ. Поверьте, в случае непослушания, хуже будет только вам.
   - Вы молоды, ваше высочество, и не представляете себе, на что способны искренне верующие люди, - тихо сказал клирик Ирридин. - Если все, включая клириков, знахарей, солдат и простых жителей, поднимутся против вас, вас не спасет никакая магия!
   - Да неужели?!
  Разные глаза Дуэйна загорелись азартом. Он встал с места и настежь распахнул окно, впуская в душное помещение свежий утренний воздух. Кристалл посоха чародея вспыхнул синим, а сам герой дня спокойно уселся на широкий подоконник и вкрадчиво сказал:
   - Не думаю, что вы допустите гибель своего города и своего народа, друзья мои. Поэтому демонстрация будет слабенькой - это всего лишь инструмент убеждения.
  Аарден прошептал себе под нос формулу и презрительно фыркнул:
   - И они думают, что смогут указывать мне!...
  Члены Совета опасливо приблизились к окну и тут же дружно безнадежно вздохнули. Черная туча, в один момент повисшая над городом, устрашающе высокие волны, с грохотом разбивавшиеся о скалы, порывы ветра, которые тут же вырвали с корнем несколько молодых деревьев, чей-то истошный крик, хлопанье ставней... Сила чародея заставляла их принять произошедшее как должное, простые люди не имели власти против мощи природы, а перечить человеку, не знающему никакой меры и давно уже преступившего все законы мироздания, они не могли. У каждого была семья и близкие, каждый потратил много лет жизни, служа родному королевству, и разрушить его своими руками, своим опрометчивым отказом члены Совета не могли.
  Амон Гаэр мрачно отвернулся от окна и хмуро посмотрел на Дуэйна:
   - Когда вы хотите назначить коронацию, ваше высочество?
   - Как можно скорее, - весело отозвался тот. - Допустим, завтра. Успеете?
   - Успеем, - кивнул граф. - Позвольте откланяться - ваши приказы требуют времени.
  Аарден лишь кивнул в ответ. Последним выходил клирик Ирридин. Не поднимая глаз, он тихо спросил:
   - Что с королевой, милорд?...
   - За королеву не беспокойтесь, - глаза чародея недобро сверкнули, когда он говорил. - Я лично прослежу, чтобы ни один волос не упал с ее прелестной головки.
  Ответом ему послужил горький вздох...
  Крисса отвернулась, не желая показывать служанке своих слез. Впрочем, Майя тоже не удержалась - она украдкой смахнула слезинку и дрожащим голосом спросила:
   - Что же теперь делать, ваше величество? Мы ведь не можем даже пытаться подбить людей выступить против!... Он всех уничтожит...
   - Он уничтожит, - согласилась Кристина. - Дуэйн не знает пощады и сочувствия. Нам остается лишь смириться, Майя. Но... о боги, я не знаю, как!... Пожалуйста, задерни шторы. Скажи, что я никого не принимаю.
  Девушка с поклоном удалилась, а королева устало прикрыла глаза. Она чувствовала себя совершенно больной и разбитой, как будто после тяжелого боя или лихорадки, а кроме того, не видела смысла вставать и делать вид, будто все в порядке. Демонстрировать слугам и царедворцам показную силу духа она не могла, потому что прекрасно понимала: никакой силы в ней нет. Крисса отлично понимала, что ей никогда не дать людям то, что им сейчас необходимо: она не станет спасительницей королевства, как бы ни старалась. Кристина горько усмехнулась... Ну, какая из нее героиня? Всего лишь подавленная горем от тяжелейшей потери женщина, с трагическим прошлым и массой страхов перед будущим, полная отчаяния и не верящая уже ни во что...
   Дверь тихонько скрипнула, и в комнате появился Дуэйн. Молча он подошел к постели девушки и бесцеремонно уселся на перину:
   - Чего это мы лежим средь бела дня? Вставай, моя хорошая, у нас масса дел.
  Отвечать Крисса не собиралась - знала, что любое слово в адрес этого психопата обернется горькими слезами, а главное, в нем не будет никакого толку. Сознание затуманивалось, в нем навязчиво бродили обрывки воспоминаний и звучали фразы из прошлого, так что голос чародея Кристина слышала словно во сне:
   - Решила притвориться больной, чтобы отсрочить новую реальность? Какая детская наивность! Будь реалисткой, моя дорогая: как ни старайся, а все, что имело значение для твоего будущего, уже произошло. Прими это.
   - Уходи, - едва слышно выговорила девушка.
   - Так и быть, сейчас я уйду, - снисходительно фыркнул он. - Приди в себя. Поговорим позже, когда ты успокоишься...
  Крисса услышала, как чародей Аарден отдавал приказание Майе:
   - Не спускай с нее глаз! Если с королевой что-то случится, я своими руками спущу с тебя шкуру.
  
  Если бы в ту ночь кто-то отважился подняться в долину Проклятого храма, он бы увидел призрачный серебристый свет, струящийся между колонн. Если бы у ночного путника хватило смелости выяснить, откуда этот свет, и подобраться поближе, он бы увидел, как по древним развалинам шагает невысокий человек в длинных белых одеждах. Отважный путник проследил бы, как человек в белом опускается на колени, произносит какое-то заклинание, молитвенно сложив руки, после чего без видимых усилий поднимает с пола что-то очень большое и темное - точнее путник не разобрал бы, так как серебристое сияние ослепило бы его и остатки стены загородили бы ему часть обзора. Вне всякого сомнения, ночной гость долины не осмелился бы последовать за человеком в белом дальше, и слава богам - потому что иначе он увидел бы невероятное. Огромного белого дракона с причудливыми черными узорами на кожистых крыльях и удобным шатром, укрепленным на спине... Человек в белом без всякого страха приблизился к огромному ящеру, легко забрался в шатер (пользуясь помощью самого дракона, который услужливо подставил лапу) и тихо свистнул. Сияние в храме тут же погасло, и огромный ящер на удивление бесшумно и плавно поднялся в темное ночное небо...
  
  3.
  
  Когда он пришел в себя, высоко в горах только начиналось серое туманное утро. Густой туман, словно живой, клубился под окном, скрывая из виду окружающий пейзаж, так что он мог видеть лишь резную оконную раму и серовато-белую дымку за ним. Медленно, стараясь не обращать внимания на головокружение, он огляделся: он находился в просторной светлой комнате со сводчатым беленым потолком, в которой, впрочем, кроме кровати, на которой он лежал, и низкого столика с разноцветными пузырьками ничего не было. Он нахмурился... В голове царил такой же туман, как и за окном, никакие попытки вспомнить что-либо успехом не увенчались. За те несколько минут, что он находился в сознании, он успел лишь понять, что был серьезно ранен - на это указывали бинты, туго перетягивающие грудь, слабость, которая не позволяла даже приподняться на локте, и общее ощущение болезни, которое наполняло все тело до кончиков пальцев. Он вздохнул... Вот бы хоть что-то вспомнить и понять! Но как?
   - О, слава Повелителю, наконец-то ты очнулся! - он вздрогнул от неожиданности, когда услышал это, хотя голос был очень теплым и приветливым.
  Мгновение спустя в комнате появился и обладатель голоса - невысокого роста плотный человек, чья круглая добрая физиономия излучала доброжелательность, а большие карие глаза выражали непередаваемое сочувствие. Длинные темные волосы человека придерживал надо лбом кожаный ремешок с белым ониксом, но наиболее странной казалась его одежда - белая хламида до полу, украшенная лишь узорчатым синим поясом. В руке человека был гладко отполированный посох из светлого дерева, на верхушке которого тускло мерцал идеально круглый белый оникс. Такая картина показалась ему знакомой - он нахмурился и тихо сказал:
   - А вы, кажется...
   - Да-да, я клирик Повелителя Белых Драконов, - радостно кивнул человек. - Меня зовут Тэригир. С возвращением в мир живых, Айринкельн.
  С возвращением? Как странно, разве в этот мир можно вернуться, единожды его покинув? Разве... Он снова откинулся на подушки и выругался сквозь зубы. В один момент он все вспомнил: того странного воина, который был так искусен в ведении боя, и ту ужасную боль, которую он сам ощущал, лежа на холодном мраморном полу и чувствуя, как сердце выгоняет кровь, и те кошмарные мысли, которые в один момент обрушились на него, когда он понял, что проиграл... И вот оказывается он жив. Почему? А главное - зачем? Повелитель Белых Драконов покровитель воинов и героев, эдакое олицетворение физической силы и мужества, его обычно молят о защите и у него просят силы. Ха, силы!... Айрин только горько усмехнулся. Он понял, что еще отравляет его существование: он не чувствовал в себе ни капли магии. Вот какой была плата за возвращение к жизни, и кто знает, не потребуют ли от него еще больше? Казалось бы, все совершенно ясно - раз все так удачно сложилось, надо непременно найти Дуэйна и отомстить ему за все, тем самым предотвратив последствия его общения с черной магией... Но как? И ради чего? К своему стыду, в данный момент бывший король хотел только, чтобы его оставили в покое.
   - Спасибо, - наконец вяло ответил Айринкельн. - Не знаю, правда, кому и зачем понадобилось, чтобы я возвращался... Лично я в этом смысла не вижу.
   - Странно. Впрочем, Повелитель предупреждал, что тебе понадобится много времени на восстановление. Все же рана в сердце - это не шутки, и с ней могут справиться только самые мощные амулеты.
   - Я плохо разбираюсь в целительстве, но полагаю, что вы проделали колоссальную работу. Я ведь уже умер, когда вы нашли меня?
   - Истинно так, - серьезно кивнул Тэригир. - К счастью, тот воин отнес тебя в правильное место. Не всегда там был Проклятый храм, так что... Мне не составило труда найти тебя. Пришлось, конечно, попотеть с исцелением - сам понимаешь, чем больше времени прошло после смерти, тем труднее...
   - Да, я понимаю, спасибо, - перебил Айрин. - Однако все же хотелось бы знать одну деталь. Зачем?
   - Что - зачем?
   - Зачем ты это сделал?
   - Повелитель велел мне.
   - А зачем?...
   - Боги, Айринкельн, неужели ты так наивен, чтобы думать, будто Повелитель объясняет мне свои действия? - улыбнулся клирик. - Признаюсь, я сам любопытен и задал ему этот вопрос. Он сказал, что ты должен сам понять, зачем тебе во второй раз дана жизнь, и никто не сможет тебе в этом помочь.
   - Судя по вашим речам, вы еще более наивны, чем я, - усмехнулся Аарден. - Посмотрите на меня... Что, интересно, я могу сделать? Мой брат сидит сейчас на троне моего королевства, я потерял свою магию, я потерял даже... даже женщину, которую люблю больше всего на свете! Я не религиозный фанатик, я никогда показательно не торчал в храмах, шепча бессчетные молитвы, я совсем не тот, кого боги могли выбрать, я...
   - Но тем не менее, боги тебя выбрали, - спокойно перебил Тэригир. - Ты ведь не будешь настолько дерзок, что осмелишься критиковать волю богов, а? Вот то-то. Если Повелитель приказал спасти тебя, значит, он знал, зачем это делает. Поверь, я многое знаю о тебе. Ты вовсе не такой, как ты думаешь.
   - Но... но что же мне делать?! - в отчаянии прошептал Айрин. Ему было бесконечно жаль себя, а мысли о Криссе вообще вызывали дрожь в коленках. Ведь она не сможет бороться с Дуэйном, а значит, ей придется... Нет, об этом невозможно даже подумать!...
   - Для начала тебе надо поправиться, - ободряюще улыбнулся клирик. - И собраться с мыслями. Уверяю тебя, ты все поймешь. Со временем. Отдыхай.
  Уже от самых дверей он обернулся и мягко сказал:
   - Кстати, совсем не обязательно обращаться ко мне на "вы" - я ведь не намного старше тебя, а уж в плане силы не в пример слабее. К тому же, мое имя прекрасно сокращается.
  Айринкельн выдавил из себя улыбку. Несмотря на твердую убежденность Тэригира в его божественной избранности и нескончаемое желание спорить, дуться на доброго служителя культа было просто невозможно.
  
  Время для Кристины тянулось невыносимо медленно, даже когда ее недомогание прошло, и она наконец заставила себя встать с постели. Самым трудным было вновь наладить свой прежний ритм жизни - как-никак, а во дворце были дела, которые требовали ее внимания. В прошедшие три недели слуги не решались тревожить девушку - все они знали, как она переживает, и полностью разделяли ее скорбь. Во время работы недавние события старались не обсуждать и изо всех сил пытались развлечь королеву разговорами. Однако Майя лучше всех знала, чего стоит Кристине улыбаться и не давать волю слезам: лишь только ее величество оставалась одна, вся ее боль находила выход в виде слез и воспоминаний, так что о сне Крисса забыла уже давно. Дуэйн ее пока не беспокоил - то ли наслаждался своим новым положением, то ли действительно задался целью переделать законы на свой вкус, то ли попросту не хотел нарываться на грубость... Девушка страшно боялась того дня, когда он наконец решит выяснить отношения. Мирного обсуждения проблемы у них не получится - да и какое тут может быть мирное обсуждение?! - так что оставалось только гадать, какой выйдет беседа.
  С того момента, как люди узнали о случившемся, Эрквадиор словно вымер - напуганные известием о смерти Айринкельна и коронации нового короля жители старались как можно меньше выходить на улицу, разговоры вели опасливо и в основном за закрытыми ставнями своих домов. Тут же над каждой дверью и в каждом окне появились обереги, хранившиеся в сундуках еще со времен первых чародеев - когда окрестные горы и леса населяла всякая нечисть, бороться с которой могли лишь боги. Казалось, будто сама природа помрачнела, выражая свое сочувствие людям: небо почти все время было затянуто низкими серыми облаками, то и дело принимался дождик, а то и разражалась гроза, которой море отвечало штормом. Седые горы угрюмо молчали, и только ветер свистел в печных трубах и на пустых улицах.
  Чародей Аарден не стал испытывать судьбу и ждать, пока кому-нибудь придет в голову высказаться против его власти. На следующий день после коронации он лично извлек на свет божий фамильные артефакты и, недолго думая, установил их на семи самых высоких башнях города. Теперь, когда из-за туч ненадолго выглядывало испуганное солнце, его лучи тонули в круглых кусках черного стекла, оправленных в электрум. Разумеется, Дуэйн знал, что произойдет в случае активации артефактов, и не преминул сообщить об этом во всеуслышание: если только кто-то рискнет выступить против него, немедленно будет произнесено соответствующее заклинание, и город попросту погибнет под водой. Третий король Эрквадиора, при котором город обрел свой нынешний вид, был самым великим чародеем в истории. Едва его дочь достигла совершеннолетия, он полностью посвятил себя магии, день и ночь изобретая способ защитить свой горячо любимый город от всех напастей. Ближе к концу своей жизни старый король с ужасом осознал, что такого способа нет: ведь на силу всегда найдется еще большая сила... И тогда он решился на отчаянный шаг. Открыть свой план кому бы то ни было он побоялся, и лишь перед смертью он рассказал своему внуку о семи артефактах. "Пусть лучше город поглотит море, чем он достанется пришлым!"... Разумеется, о первоначальном предназначении артефактов Дуэйн и не думал, зато он отлично знал, что люди слишком любят свою родину и слишком привязаны друг к другу, чтобы решиться на мятеж. Кроме того, сам он принадлежал к династии Аарден, что тоже давало ему определенную уверенность в собственных силах. Во всяком случае, до поры.
  Чародей Аарден вновь вернулся к своей работе с Проклятым храмом, однако теперь дело шло гораздо медленнее - ведь ему надо было уделять время государственным делам, а кроме того, как всегда летом, его очень беспокоил генезис. Обычно приступы случались не чаще раза-двух в месяц. Летом же они могли одолевать Дуэйна дважды в неделю, чем существенно портили его планы. К счастью, приближенные короля о его болезни пока ничего не знали - приступы начинались рано утром или ночью, так что всегда можно было сказаться больным без уточнения деталей - но все равно он буквально считал дни до начала сентября. Тогда можно будет с головой погрузиться в работу, не отвлекаясь на всякие мелочи.
  Короля настолько поглощали его занятия, что он вспоминал о Криссе лишь поздно вечером, когда приходил к себе. С раздражением он отмечал, что снова возвращается то страшно далекое время, когда он думал, как к ней подступиться - снова девушка занимала все его мысли, и мысли эти были далеко не возвышенными. Тот факт, что Кристина является женой (вдовой, если быть совсем точными) его брата, доводил Дуэйна до белого каления; он мечтал отомстить ей за то, что она предпочла не его, и с наслаждением представлял себе, как она покорно выполняет все его капризы. Любовь чародея Аардена граничила с ненавистью, он сам давно уже отчаялся разобраться в себе, а потому мечтал лишь о том, когда Кристина смирится, наконец, со своей участью и примет случившееся как данность. Теперь ее ответные чувства волновали короля еще меньше, чем раньше, и он знал: рано или поздно, а все будет так, как ему нужно.
  За прошедшее время они разговаривали всего один раз - если, конечно монолог Дуэйна можно было назвать разговором. Он долго готовился к этой встрече, с полной серьезностью раздумывал, что и как сказать, чтобы Крисса хотя бы приняла его власть и уложила в голове новый порядок. Однако реакция девушки его несказанно разочаровала... Аарден вызвал королеву к себе поздно вечером и принял ее в кабинете Айрина, в сугубо неофициальной обстановке: он сидел на рабочем столе, обняв рукой колено, на нем была лишь его излюбленная одежда - кожаный килт до колена длиной - а рядом с ним, по обе стороны, сидели две полуобнаженные красавицы. Свою блестяще подготовленную речь чародей произнес ровным, торжественным голосом, глядя нарочито мимо Кристины; та же слушала его, высоко подняв голову и расправив плечи, словно бросая вызов. В завершение своей речи Дуэйн выразил пожелание, чтобы королева сменила гамму своих нарядов (как несложно догадаться, со дня смерти Айрина она носила только черный) на подобающий даме ее положения белый цвет. В ответ на это Крисса саркастически фыркнула, сделала реверанс и с непередаваемым ядом в голосе тихо произнесла:
   - Как будет угодно вашему величеству.
  На этом их встреча закончилась. Аарден расстроился до такой степени, что, едва за спиной Кристины закрылись тяжелые створки дверей, тут же выгнал своих фавориток и всю ночь читал некий древний магический труд. Терпение чародея было на исходе...
  
   - Как ты себя чувствуешь? - участливо поинтересовался Тэригир.
  Айрин лишь мрачно взглянул на него и снова устремил взгляд за окно, на однообразный высокогорный пейзаж. Смысла отвечать бывший король не видел. В последние дни им владела ужасная депрессия, так что меньше всего ему хотелось сейчас разговаривать. До сих пор - хотя с того момента, как он впервые пришел в себя, минуло уже около полутора недель - он так и не поинтересовался, где находится убежище клирика. Мысли с завидным упорством крутились вокруг судьбы королевства, а так же бесконечно возвращали его к жене и сыну. К большому счастью, последнего Айринкельн навещал примерно за неделю до трагедии, так что даже такой искусный чародей, как Дуэйн, не смог бы найти никаких следов портала. Тогда принц просто засыпал его вопросами - когда, наконец, он сможет увидеть свое королевство и познакомиться с мачехой, если она, по словам отца, так хороша?! Айрин как мог деликатно объяснял сыну, почему ему приходится жить у эльфов, но видел, что стандартных фраз надолго не хватит и рано или поздно придется все рассказать подробно и в лицах. Король даже начал было готовить этот рассказ - он не хотел чрезмерно очернять брата и его роль во всей это истории, чтобы не внушать ребенку ненужной ненависти - но не успел продумать и половины. Тэльмарин, наверное, страшно обиделся - ведь все десять лет его жизни отец регулярно навещал его раз в две недели... Теперь такой возможности он не имел - и кто знает, на какой срок?...
   - Вижу, неважно, - не дождавшись ответа, констатировал добрый клирик. Он подошел к своему подопечному и осторожно притулился на софе рядом с ним. - Ну, что тебя тревожит?
   - Если честно, ничего, - нехотя отозвался Айринкельн. - Я просто не понимаю.
   - Чего же?
   - В том-то и дело, что совершенно ничего! - он беспокойно встал и принялся мерить шагами комнату. - Зачем, с какой целью ты меня спасал?! Знаю, знаю, я много раз задавал тебе этот вопрос, и много раз слышал ответ - я избран такими-то за свои выдающиеся силы и так далее... Но ведь это полная ерунда! Неужели ты сам не понимаешь - сейчас я абсолютно никто, хуже любого простого воина, потому что пока не могу даже поднять меча! Я потерял все, что имел, и нет никакой возможности вернуть все это назад!
   - Кто тебе сказал эту глупость? - спокойно спросил Тэригир. - Вряд ли боги обратили бы на тебя свое внимание, если бы все было непоправимо. Мир рухнет, если твой брат останется на троне Эрквадиора, надеюсь, это ты понимаешь?
   - Догадываюсь, - криво усмехнулся Айрин. - Когда он дорвется до проклятого храма, почитай, все пропало. На наше счастье, в свое время он кое в чем преступил закон, за что боги наградили его одной весьма неприятной болезнью. На некоторое время она его задержит, а потом...
   - А потом, как ты верно заметил, все пропало. Но! Ты можешь вмешаться и все исправить!
   - Тэр, - устало начал Аарден, - я тебе сто раз уже сказал, что я ничего не могу исправить! У меня нет силы, у меня нет королевства и..., - его голос дрогнул, - я потерял даже ту, кого любил больше всего на свете. Если я вернусь, это ничего не изменит. Потому я и говорю, что ты проделал свою работу зря.
   - Ничто на свете не бывает зря, - назидательно поднял палец клирик. - Идем, я кое-что тебе покажу.
  Бывший король фыркнул, но все же последовал за ним. Он уже отчаялся понять, где, в какой части огромного горного замка находится, и уверился в мысли, что коридоры и гроты здесь сделаны специально, чтобы никто не мог выбраться из них живым. Уверенная поступь шедшего впереди Тэригира Айрина совершенно не ободряла. Он продолжал мрачно думать о том, что подосланный Дуэйном убийца действительно чертовски плохо сделал свою работу. Смерть была бы гораздо приятнее... Во всяком случае, в ней не было бы воспоминаний о Криссе и Тэльмарине.
  Тэр завернул за угол, и они неожиданно оказались в просторном светлом зале с высоким потолком. Здесь практически ничего не было, кроме двух резных кресел и огромного полированного зеркала (или окна?), которое занимало целиком одну из стен. Клирик уверенно подошел к стеклу и осторожно приложил к нему конец своего посоха; потом зажмурился и принялся нараспев читать заклинание. В текст Айрин не вслушивался - он всегда обходился без произнесения заклятий вслух, на построение сети заклинания ему хватало пары секунд, но теперь все это не имело никакого значения... Порой, несмотря на все заверения Тэра, ему казалось, что навсегда.
   - Подойди! - позвал вдруг Тэригир.
  Айринкельн подошел и скептически глянул на своего спутника:
   - Что это? Окно в пропасть?
   - Нет. Смотри внимательно. Может статься, Зеркало Облаков подскажет тебе верный путь, - клирик отошел и уселся в одно из кресел. - Если ты не хочешь слушать меня, может, хоть боги окажутся более авторитетными советчиками.
  Аарден снова фыркнул, но послушно повернулся к зеркалу. И тут же почувствовал, как сердце сначала замирает, а потом начинает трепыхаться как пойманная птица: перед ним стояла Крисса... Он тут же узнал место, где она находилась - это был балкон, опоясывающий все западное крыло королевского дворца, тот самый, где они так любили встречать поднимающееся над морем солнце. Тучи над головой девушки были свинцово-серыми, их то и дело прочерчивали синеватые нити молний, ветер трепал волосы королевы Эрквадиора и ее длинное платье из черного шелка. На ее щеках блестели слезы, а под глазами залегли глубокие тени... Картинка была настолько реальной, что Айрин уже протянул было руку, чтобы коснуться жены, но тут же отпрянул на шаг и зашипел от ярости - на балконе появился Дуйэн. На нем был его извечный маговский балахон, перетянутый на талии широким кожаным поясом, и только на среднем пальце левой руки переливался причудливо ограненный изумруд Глаза Змеи. На физиономии чародея Аардена красовались три свежие царапины, протянувшиеся во всю щеку ("Да чтоб ты себя на клочки когда-нибудь разорвал!" - зло подумал Айринкельн).
  Выдержав паузу, Дуэйн тихо заговорил:
   - Будет гроза. Идем - не стоит стоять на ветру.
   - Оставь меня в покое, - дрожащим голосом, но вполне уверенно выговорила Крисса. - Не смей подходить ко мне, слышишь?!
   - Я даже страшусь представить себе тот момент, когда ты рассердишься окончательно, - мягко улыбнулся он. - Перестань, Крисса. Не упрямься, просто прими ситуацию такой, какая она есть. Ты точно не сможешь ее изменить, так что...
   - Так что ты предлагаешь мне покориться?! - Айрин увидел, что она до побеления костяшек пальцев вцепилась в парапет балкона. Голос девушки звучал очень твердо, когда она говорила. - Принять как должное, что по твоей вине погиб человек, которого я любила? Предлагаешь не вспоминать, что ты повел себя как последний трус и не смог даже сразиться с ним в честном поединке, а сыграл на его чести и благородстве?! Я ни капли не боюсь тебя, так что сделай милость, хотя бы не заставляй меня терпеть твое присутствие!
  Дуэйн промолчал, но не ушел. Какое-то время оба они наблюдали за беснующимися в небе молниями, после чего раздался оглушительный раскат грома и пошел дождь. Чародей и Крисса в один момент промокли до нитки, и Аарден сказал:
   - Надеюсь, дождь немного остудил твой пыл.
  Снова последовала пауза, после которой нынешний король Эрквадиора бережно обвил рукой талию девушки. Она не пошевелилась, только вздрогнула; в следующий момент Дуэйн осторожно коснулся губами ее уха, затем щеки, шеи, открытого плеча... Айрин зарычал от ярости и до боли сжал кулаки. Он даже открыл уже рот, чтобы выругаться и в очередной раз пожелать брату скорой, но долгой и мучительной смерти, но тут Крисса медленно повернулась, прямо взглянула чародею в глаза и что было силы ударила его по лицу. На белой коже заалел след от удара, и королева четко произнесла:
   - Никогда не прикасайся ко мне, слышишь?! Я никогда не приму твоей власти! Для того, чтобы быть королем, нужна не только магия, чародей Аарден.
  Молниеносно, как змея, Дуэйн выбросил руку вперед и с силой сжал пальцы на горле Криссы. Девушка вцепилась обеими руками в его запястье, но чародей не ослабил хватку - он лишь с ухмылкой наблюдал, как Кристина пытается поймать ртом воздух, как она задыхается и пытается оторвать его от себя. Заставив ее опуститься на колени, чародей наклонился к своей жертве и холодно произнес:
   - Говоришь, не боишься меня? Думаешь, мне нечем тебя припугнуть? О, ошибаешься, Кристиночка, как же ты, деточка, ошибаешься! Я не хотел обращаться к твоему прошлому но ты, похоже, забыла, откуда я вытащил тебя. Я на всю жизнь запомнил это чудо, этот огненный танец, и обнаженную танцовщицу, которая его исполняла. Мне ничего не стоит сделать так, чтобы это чудесное время вернулось, тут уж можешь мне поверить. Не спорю, это жестоко, но и зрелище, этот танец, поистине великолепно! Говорят, можно вечно смотреть на то, как горит огонь. И я бы с удовольствием посмотрел еще раз, как ты пляшешь в огне. Мне кажется, ты тоже скучаешь по ожогам и ошейнику.
  Крисса задыхалась. Перед глазами плыли мерзкие зеленые круги, во рту ощущался железный привкус крови, сознание медленно затуманивалось. В какой-то миг королева подумала, что совсем не будет возражать, если Аарден все же задушит ее. Кто знает, быть может в ином мире она встретит Айрина?... Через несколько мгновений Дуэйн понял, что еще минута - и он попросту убьет свою жертву, поэтому он небрежно разжал руку и сказал:
   - Подумай, моя птичка. Хорошенько подумай, чего ты хочешь. У тебя еще есть немного времени до вечера.
  Он исчез за стеной дождя. Крисса с трудом приподнялась с холодного мрамора пола и тыльной стороной ладони отерла сочащуюся из носа кровь. Она тяжело прислонилась к парапету балкона, обняла руками колени и заплакала - она понимала, что выбора у нее нет...
  ...Изображение пропало. Айрин долго молчал, после чего тихо сказал:
   - Я обязан найти ее. Я не позволю этому ублюдку мучить ее, она и так настрадалась в этой жизни, и не вынесет такого издевательства еще раз. Я убью его, - вдруг неожиданно зло сообщил он. - Богом клянусь, убью!
   - Вот, это уже другое дело, - одобрительно кивнул Тэригир, подходя. - Я бы очень удивился, если бы ты сказал что-то другое.
  
  Крисса не знала, сколько прошло времени. Дождь продолжал идти, он исступленно барабанил по крышам и мрамору балконного пола, неся с собой туман и холодную сырость ночи. Уже совсем стемнело, и в голову девушки пришла тягучая мысль о том, что надо встать и пойти переодеться, а то так и простудиться недолго. К сожалению, решение ее проблемы пока могло быть только одно - слишком страшной была перспектива снова танцевать в огне, терпеть боль, отчаяние и бесконечные ожоги... Другой вопрос, что Кристина точно знала - все это временно. Да, ей необходимо было время. Сегодняшний разговор словно разбудил ее - ведь до того момента девушка почти все время пребывала в отрешенном состоянии, она почти не отдавала себе отчета в происходящем, так что именно теперь боль навалилась на нее с новой силой, и только колоссальным усилием воли удалось эту боль подавить. Было ясно - надо бежать. Как - пока еще непонятно, но необходимо как воздух, иначе жизнь снова станет похожей на кошмар, и какая разница, каким он будет...
   - Госпожа, наконец-то! - словно сквозь вату услышала Крисса голос Майи. - Я повсюду ищу вас, уже думаю, не случилось ли чего... Да разве можно так сидеть?! Пойдемте скорее, вы же простудитесь!
  Девушка только туманно улыбнулась в ответ. Она позволила помочь ей подняться и медленно, не переставая обдумывать дальнейший план, двинулась вслед за Майей. Оказавшись в своих покоях - тех самых, где она жила до свадьбы с Айрином - Крисса вдруг ощутила небывалый прилив сил. Она быстро разделась, набросила на плечи теплую мантию и тихо, но вполне твердо обратилась к служанке:
   - У меня к тебе будет несколько поручений.
   - Слушаю вас, госпожа, - девушка тут же бросила на кресло мокрое платье королевы и сделала книксен.
   - Помоги мне привести себя в порядок и приготовь мне белое платье - знаешь, с серебряной брошью. И отправь кого-нибудь предупредить чародея Аардена, что я приду к нему позднее. Можешь приступать... Поторопись - я действительно порядочно замерзла.
  Служанка тут же бросилась исполнять приказ, но от глаз Кристины не укрылось выражение ее лица, когда она услышала про Дуэйна. "Она не понимает, - с грустной улыбкой подумала Крисса. - Она думает, я предаю Айринкельна, пытаюсь строить отношения с его братом только потому, что он сейчас у власти... Какая все-таки досада, что люди не умеют хранить тайны - я бы рассказала ей, что все это нужно мне, лишь чтобы выиграть время. Как известно, если знают двое - то знает вся округа, так что придется побыть предательницей в глазах собственных слуг. Я должна собраться с силами, подготовиться. Будь моя воля, я сбежала бы сегодня, сейчас, но увы!... Это гораздо сложнее, чем сбежать из дома семнадцатилетней девчонкой, ведь Дуэйн не успокоится и будет искать меня... О Пламя, помоги мне пройти все это!".
  Она уже подозревала, что все-таки простудилась под дождем, но была полна решимости начать свой путь сегодня. Эти идеи положительно не могли ждать - ведь чем скорее Дуэйн проникнется ее покорностью, тем быстрее представится шанс сбежать. Девушку знобило, она все плотнее куталась в тяжелый узорчатый плащ, который накинула поверх платья, одновременно стараясь справиться с дрожью иного рода. Дуэйн чародей, он многое знает, и еще больше может узнать, если захочет, а она ровным счетом ничего не умеет - силы почти нет, она вся заключена заклинанием Аардена, и выпускать ее опасно для жизни... для многих жизней... Он может почувствовать обман, и что тогда?
  Крисса зябко передернула плечами, сбрасывая страх, и тихонько постучала в двери королевских покоев - тех, где она провела столько счастливых часов с Айрином, и где теперь обитал тешивший свое самолюбие Дуэйн... Не дожидаясь ответа, девушка вошла. Чародей сидел за резным рабочим столом и, казалось, дремал, положив ноги на столешницу. Однако, стоило двери едва заметно скрипнуть, он тут же открыл глаза и произнес:
   - Я ждал тебя. Надеюсь, ты порадуешь меня, дорогая.
  Кристина молча подошла ближе. Окно было слегка приоткрыто, оттуда тянуло сыростью, но она даже не вздрогнула - наоборот, медленно развязала тесемку плаща и сбросила его на пол. Тут же она поймала восхищенный взгляд чародея и едва заметно улыбнулась - она знала, насколько украшает ее простое белое платье, собранное под грудью и украшенное одной скромной серебряной брошью. Лицо Криссы скрывала приличествующая королеве вуаль, и единственным, что несколько выбивалось из общей картины, была черная бархотка, обвивавшая ее стройную шею. Знатным дамам Эрквадиора не полагалось носить траура (за исключением похорон), они имели право выражать свою скорбь только одной черной деталью туалета (бархоткой, поясом, шапочкой, перчатками, пером в прическе), и сегодня девушка решила не нарушать традиций. В конце концов, ей и так приходилось каждую минуту пересиливать себя, чтобы довести задуманное до конца.
   Ее голос прозвучал спокойно и уверенно, когда она сказала:
   - Да. Я просто не могла сделать другой выбор.
   - Я очень рад, - прошептал Аарден. Его горячие руки тут же крепко обвили ее талию, и он жарко прошептал ей в ухо. - Ты даже не представляешь себе, как я соскучился!... Мы так давно не были вместе... вдвоем...
  Чародей осторожно поднял вуаль с ее лица. Его губы коснулись ее уха, щеки, затем шеи... Кристина зажмурилась, беспрестанно моля своих огненных покровителей дать ей терпения и сил выдержать все, что должно было воспоследовать. Долго тянуть чародей Аарден, судя по всему, не собирался - он быстро справился со шнуровкой корсажа платья и стянул его вниз, откровенно любуясь обнаженным телом Криссы. Она спокойно стояла перед ним, прямо глядя ему в глаза, давая ему возможность получить то, чем ему так хотелось обладать. По коже тут же поползли мурашки, и, выдержав паузу, Кристина решительно подошла к Дуйэну и сама закинула руки ему на плечи:
   - Согрей меня, чародей Аарден. Я порядочно замерзла под дождем.
  Он жадно поцеловал ее в губы, после чего легко поднял на руки и прошептал:
   - Тебе не придется больше мерзнуть.
  ... Наутро Дуйэн проснулся в прекрасном расположении духа. Наконец-то он получил все, чего можно было ожидать - и даже любимую женщину, которая, к счастью, перестала ломать комедию и приняла единственное разумное решение. Оставался еще, конечно, проклятый храм, но начинать работу с ним пока было нельзя - при всем своем безрассудстве и уверенности в собственных силах и знаниях, рисковать жизнью Аарден совсем не собирался. Нужно было лишь немного подождать - теперь-то ожидание не будет столь тягостным, ведь они с Криссой снова вместе!
  Эта мысль воодушевила чародея, и он ласково прошептал:
   - Крисса, просыпайся!... Отпущенное нам время негоже тратить на сон.
  Девушка не отреагировала. Дуэйн улыбнулся и наклонился, чтобы поцеловать ее, но тут же его сердце болезненно сжалось - щека Кристины, которой он коснулся губами, была горячей, как печка. Только теперь чародей услышал, что дышит она тяжело и медленно, увидел, что на ее лбу блестят капельки пота, а кожа на щеках ровного, нездорового красного цвета. Первым делом в душе Аардена шевельнулось сожаление - такие планы перегорели, слабовата была награда за столь долгое ожидание! - но он быстро устыдился этого ощущения и принялся одеваться, намереваясь позвать лекаря.
  
  Спустя еще неделю Тэригир радостно объявил Айрину, что ничто больше не задерживает его в горах Ириталь и что теперь он вполне может исполнить волю богов. Такое известие бывшего короля не очень обрадовало, потому что пока никакого конкретного плана у него не было. Действительно, а какой план можно было бы изобрести? Обратиться за помощью к какому-нибудь союзнику? Глупо - во-первых, о марше целой армии быстро узнают все, кому не лень, а во-вторых, совсем не факт, что союзник согласиться дать людей на бой с чародеем. Найти какого-нибудь сильного чародея, чтобы он смог бросить вызов Дуэйну? Это смог бы сделать только повелитель стихий, а такие в мире - большая редкость. Кроме того, очень мало кто из таких сильных чародеев однозначно стоит на стороне добра и справедливости. Гораздо чаще эти люди развращены властью и своей силой, так что просить их о помощи - дело рискованное. Сильный воин тоже не поможет - Дуэйн не станет считаться с отсутствием магической силы у своего противника, так что любой, даже самый искусный боец заранее обречен на смерть в первые секунды поединка. Значит, придется решать проблему самому... Об этом выходе из положения Айринкельн думал весьма меланхолично и с известной долей иронии, однако именно это решение больше всего нравилось Тэригиру. Казалось, клирик совершенно забыл об отсутствии силы у своего подопечного; он лишь бесконечно повторял, что бывший король должен сам понять, как ему поступить, а для того, чтобы понять, надо принять хотя бы одно, первое решение.
   - Королевство Тар-Кайян, - вещал добрый клирик, - место лихое. А как же! Недаром же оно граничит с Пределом Обреченных!
   - Разве? - удивился Айрин. - Мне-то казалось, что восточная граница Тар-Кайяна - это степь, и до реки там тянутся ничейные земли.
   - Однако тар-кайянцы свято считают, что это их территория, - объяснил Тэригир. - Хотя там никто и не живет, кроме семерых братьев-дозорных. Ну так вот, мы с тобой сейчас находимся на западе Тар-Кайяна. Вообще-то, это скверно - несмотря на свою дурную славу, путь через Предел Обреченных несколько короче. Но, конечно, намеренно мы туда соваться не будем. Я бы посоветовал тебе обходить крупные города и придерживаться торговых трактов - все-таки там людно, и дикие звери тебя не растерзают.
   - Эх... До Эрквадиора отсюда так далеко!...
   - Это правда. Надо миновать Тар-Кайян, Дзарот, Кальтарин, Маланадэйн... и массу нейтральных земель. Но ведь твоя цель оправдывает такое путешествие, не так ли?
   - Тэр, перестань, - улыбнулся Айринкельн. - Ты так боишься, что я передумаю? Так успокойся, хотя бы потому, что у него в руках Крисса, я не имею никакого права передумать.
   - Легко тебе говорить "успокойся", - горестно вздохнул клирик. - Я не имею права вмешиваться в твою миссию, но я бы отдал все на свете, чтобы пойти с тобой. Все-таки вдвоем как-то спокойнее.
   - Бесспорно. Но я и сам не маленький, не пропаду.
  Вообще-то он храбрился. Конечно, Айрин многое знал и многое видел, но все-таки он был королем, а потому бесконечные переходы по большим дорогам в любую погоду его несколько пугали. Еще больше пугало отсутствие магии и заведомое одиночество, но другого пути не было. Бывший король не сомневался: со временем он привыкнет. Главное, чтобы за это время его не зарезали где-нибудь по дороге.
   - Ах да, все время забываю - тебя ведь гонит туда любовь, - улыбнулся Тэригир. - А уж эта сила действительно самая мощная из всех, никакие боги тут не властны. Единственное, чем я могу тебе помочь, - это карта, самая подробная из существующих в этом мире. Надеюсь, она тебе пригодится.
  Айринкельн плохо представлял себе, что может понадобиться для длительного путешествия, поэтому в результате долгих раздумий он решил ограничиться только самым необходимым. Тэригир охотно предоставил в его распоряжение весь свой обширный арсенал - рассказ о том, что клирики Повелителя Белых Драконов тоже являются воинами, имеют свои доспехи, свои цвета и свой герб, немало повеселил бывшего короля, потому как его новый друг совсем не походил на человека, умеющего обращаться с мечом. Кроме того, Тэр вручил Айрину обещанную карту, а так же несколько простеньких амулетов, предназначенных в основном для отпугивания нечисти и диких зверей. Эти амулеты вызвали у бывшего короля горькую улыбку: ведь раньше ему не требовались не то что амулеты, а даже заклятия, и в случае необходимости он мог составить амулет в течение пары секунд. Теперь приходилось пользоваться чужими артефактами, да и то, только в самых крайних случаях - неизвестно, что готовила ему впереди долгая дорога.
  ...Горные чертоги Айринкельн покинул на рассвете. Тэригир вызвался проводить его до начала лесной тропы, и теперь шел на шаг позади, зябко кутаясь в плащ от сырого утреннего тумана и тихо ругаясь себе под нос. Айрин же старался не думать о предстоящем путешествии, вновь и вновь убеждая себя, что проблемы следует решать по мере их поступления. "Во всяком случае, пока все очень хорошо, - убеждал он себя. - Тэр говорил, что эти леса, до Тор Лири, сравнительно не опасны, а тем более теперь, летом, когда все звери сыты. А уж дальше - как решит Оркхаанг". Горная тропа казалась поистине бесконечной; она петляла между валунов и камней и просматривалась лишь шагов на десять. Мир за этой чертой был погружен в белое молоко тумана, что создавало атмосферу чего-то мистического и многообещающего. Аарден почувствовал себя мальчишкой, которому предстоит сунуться в заброшенное подземелье... Во всяком случае, когда они с Дуэйном еще были дружны (это имело место в раннем детстве, до того, как младшему принцу исполнилось восемь лет и он впервые стащил книгу по магии из отцовской библиотеки) и решили тайком обследовать хранилище семейных артефактов, он чувствовал себя точно так же. Было очень страшно - ведь принцам с детства рассказывали всякие ужасы из семейной истории (несмотря на кажущееся благополучие королевской династии, в роду королей встречались и весьма темные личности) - но в то же время ужасно интересно. Правда, тогда, к сожалению (а может, и к счастью), все закончилось серьезным разговором с отцом для старшего принца и весьма чувствительно оборванными ушами для младшего... Теперь отвести прочь опасность было некому, и в голове промелькнула глупая, трусливая мысль: какая глупость хотеть стать взрослым и самостоятельным! Вот бы спрятаться за чьей-нибудь сильной спиной и перевесить решение проблемы на кого-нибудь более мудрого и рассудительного. "Вот наверное за такие настроения Повелитель Белых Драконов меня и выбрал, - с улыбкой подумал Айрин. - Пожалуй, он был не так уж и не прав".
  Внезапно вперед возникли две высоченные сосны, туман немного рассеялся, и Аарден увидел перед собой широкую лесную дорогу, убегающую прочь под густую сень деревьев. Рядом послышался вздох, и Тэригир медленно произнес:
   - Пришли. Пора!
  Айринкельн развернулся было, чтобы еще раз поблагодарить клирика за доброту, но его внимание отвлекла одна любопытная деталь. Слева в скале красовалась грубо вырубленная ниша, в которой помещалась удивительная статуя. Изображала она печального мужчину в одежде простого егеря или лучника. Взгляд его, полный боли и надежды, был устремлен куда-то вдаль, руки крепко сжимали длинный меч северного образца, а у ног его искусный скульптор расположил колчан со стрелами и лук. Удивительной эта статуя была потому, что мужчина выглядел почти живым - настолько тонко была передана его поза и настолько естественными выглядели и наклон головы, и каждый изгиб рук.
  Выдержав паузу, в которой он пристально рассматривал скульптуру, Айрин спросил:
   - Кто это?
   - Верховный бог, - просто ответил клирик.
   - Какой еще верховный бог?
   - Когда-то наш мир выглядел совсем не так, как сейчас - в нем было куда больше чародеев, были и полубоги, потому что сами боги желали теснее общаться с людьми и эльфами, пресытившись своей жизнью в небесных чертогах. Естественно, по закону мироздания, сила не могла просто так сосуществовать рядом с силой - войны в то далекое время не были редкостью, и отнюдь не только среди людей и чародеев. Боги тоже воевали: за поклонение и почитание, за души, за власть... да мало ли еще за что! И вот однажды в дело вмешались Высшие Силы - ты наверняка слышал о них, ведь боги не в состоянии поддерживать равновесие самими ими созданного мира. Лишь Улле, Справедливость, совершенна. Однажды она, пресытившись вечными распрями людей и богов, объявила верховному богу, что теперь, единожды, она дарует ему победу, но с двумя условиями. Во-первых, черная магия будет запрещена во веки веков; а во-вторых, континент изменит свою форму и сам верховный бог, Феникс, потеряет память. Плата была велика, но Феникс любил свой мир и потому согласился. Это, - Тэригир указал на статую, - дань его жертве. Память.
   - Странная какая-то память, - с сомнением сказал Айринкельн. - О верховном боге я никогда не слышал.
   - Естественно. Ты же служишь Оркхаангу, а не Повелителю Белых Драконов. Эта история очень древняя, и мало кто ее помнит. А уж про легенду я вообще молчу...
   - Какую легенду?!
   - Говорят, что Феникс не умер. Что он вернется, когда над миром снова нависнет угроза, когда кто-то снова обратится к черной магии и вскроет древние храмы.
   - Как жаль, что это только легенда, - улыбнулся Аарден. - Мне бы такой помощник сейчас не помешал. Судя по всему, кое-кто очень скоро всерьез займется черной магией.
   - Поэтому не стоит больше болтать, мой друг. Прощай! - клирик крепко сжал в руке ладонь бывшего короля и выпалил. - Я буду молиться за тебя.
   - Мне твои молитвы понадобятся, - серьезно ответил тот. - Прощай. Спасибо.
  Сказав так, Айринкельн резко развернулся на каблуках и быстро зашагал прочь. Он ни разу не обернулся, и потому не видел, как Тэригир чертит в воздухе за его спиной охранный знак.
  
  4.
  
  Время шло, и Дуэйн все яснее понимал, что удовлетворения от своего нового положения он совершенно не испытывает. Может, он уже просто забыл, что значит быть счастливым, может, действительно чего-то не хватало, но новый король постоянно изводился, стараясь понять, что ему еще нужно. Он много работал, постоянно перечитывал заученные наизусть магические трактаты, пытаясь уловить между строк какую-то подсказку к загадке Проклятого храма, изо всех сил старался создать видимость, что правит королевством, но... Но все это вызывало скорее раздражение, чем радость. Подданные его боялись и потихоньку ненавидели - Аарден знал, что в городе продолжают шептаться о смерти Айрина - министры и первые лица двора встречали его неестественной покорностью и словно наклеенными улыбками, слуги опускали глаза при встрече с ним, а Крисса попросту не желала выздоравливать... Пожалуй, последний факт бесил Дуэйна больше всего; особенно выводило его из себя то обстоятельство, что он ничего не мог с этим поделать и никого не мог в этом обвинить. По прошествии пяти дней с начала ее болезни, отчаявшись получить от Майи вразумительный ответ (девушка неизменно отвечала: "Госпожа больна, ее нельзя беспокоить"), король вызвал к себе придворного лекаря - умудренного годами клирика Тай-Гайир, покровителя врачевателей и аптекарей, который был приставлен к королеве со строгим приказом тщательно следить за ее здоровьем и прикладывать все возможные усилия к ее выздоровлению. Дуэйн едва заметно кивнул старику и хмуро поинтересовался:
   - Ну, как себя чувствует королева?
   - Мне нечем вас порадовать, ваше величество, - спокойно ответствовал лекарь. - Ее по-прежнему лихорадит, королева почти не приходит в сознание. Кроме того, болезнь усугубляется депрессией, которая очень замедляет выздоровление.
   - Да вы что, меня за идиота считаете?! - вкрадчиво осведомился чародей. - Ты, значит, хочешь убедить меня, что у человека пять дней держится лихорадка, которую невозможно ничем сбить?! И ты же, стало быть, утверждаешь, что не знаешь, как это лечится? А на своем ли ты месте, старец?
  Ни один мускул в лице клирика не дрогнул, когда он отвечал:
   - Ваше величество, я состою придворным лекарем вот уже больше сорока лет, и до сих пор никто не обвинял меня в незнании. Быть может, есть средство, чтобы помочь королеве, но мне оно не известно.
   - Мне все больше кажется, что ваша теплая компания успешно водит меня за нос, - сообщил Дуэйн. - Ты, служанка Криссы Майя, охрана, которую я выставил у ее покоев. Несмотря на все твои запреты, я все-таки пойду к ней сам. И я тебе искренне не завидую, если окажется, что вы мне врете.
  Лекарь не перечил, только бесшумно двинулся к покоям Кристины вслед за королем. Последний проигнорировал охрану, отмахнулся от решительного протеста Майи, которая тут же появилась у него на пути, и вошел в полутемную комнату. Шторы на окнах были задернуты, на полу лежало лишь несколько ярких, робких солнечных лучей. Один из них освещал разноцветные пузырьки с лекарствами, стоявшие на низком столике подле кровати Криссы; отблески цветного стекла создавали на одеяле причудливый узор, но взгляд Дуэйна был намертво прикован к бледному и осунувшемуся лицу королевы. При его появлении, при звуках шагов и голосов, ее ресницы даже не дрогнули - любому было видно, что девушка действительно пребывает в крепких объятиях мира тяжелых, болезненных грез. Аарден медленно приблизился, провел рукой по разметавшимся рыжим волосам Кристины, затем по горячей щеке... Он видел, что был не прав, и это, естественно, разозлило его еще больше. Просидев в молчании несколько минут, он резко поднялся и отрывисто сказал:
   - Не спускать с нее глаз. Делайте все, что возможно, докладывайте о ее состоянии мне лично, трижды в день.
  Перечить ему не осмелились, и только когда за чародеем закрылась тяжелая дубовая дверь, клирик и Майя понимающе переглянулись.
  
  Крисса поправлялась очень медленно, однако к середине июня лекарь сообщил, что лихорадка и болезнь, бывшая ей причиной, отступили. Девушка снова постепенно принималась за свои дела, едва находя в себе силы бороться с болью и отчаянием. Пока она болела, ей часто снился один и тот же сон, который за три недели измучил ее до такой степени, что она боялась засыпать. Снова и снова, стоило Кристине только закрыть глаза, она оказывалась в Бухте Королей. Айринкельн бережно обнимал ее талию, с бесконечным обожанием смотрел ей в глаза и нежно говорил: "Ты мое вечное счастье, Крисса". Рассвет королева встречала слезами; она понимала, что больше не может бороться с собой, и ей просто необходимо что-то, что даст толчок к выполнению первоначального плана. За время болезни былая решимость почти ушла, Крисса уже крепко сомневалась, сможет ли выносить общество Дуэйна, даже зная, для чего это нужно; на ее счастье, король пока слушался лекаря, который настрого запретил ему утомлять девушку какой бы то ни было близостью и эмоциональными разговорами, но она понимала, что это ненадолго.
  Кристина мало что знала о магии, и теперь, как никогда раньше, ей захотелось выяснить, насколько велика оставшаяся у нее сила и сможет ли Дуэйн выследить ее, если ей удастся сбежать. Обращаться за помощью к книгам было рискованно - в последнее время король много времени проводил в библиотеке - так что оставалась последняя надежда в лице верховного клирика Оркхаанга. Крисса сомневалась в его лояльности, но выбора у нее не было - в конце концов, свое пребывание в дворцовом святилище она сможет как-нибудь объяснить. И вот однажды вечером королева отправила Майю к клирику Оркхаанга - тот должен был явиться в святилище рано утром и тщательно следить за тем, чтобы его никто не видел. Разумеется, предстоящая встреча изрядно взволновала Кристину; она почти всю ночь не спала и отправилась в назначенное место, едва красный шар солнца лениво поднялся над морем.
  Святилище представляло собой большой, идеально круглый темный зал. Витые колонны розового мрамора разделяли его на несколько частей, в каждой из которых находились небольшой деревянный алтарь, несколько причудливых светильников и курильница для благовоний, хранившихся здесь же, в отделанных перламутром ящичках. Войти в святилище мог любой, здесь не было никакого различия между королем и последним поваренком, перед ликом богов не полагалось даже обращаться друг к другу по титулам или согласно этикету. В этот ранний час в святилище, естественно, никого не было - только стражи у входа приветствовали Криссу почтительным поклоном. Она приветливо улыбнулась в ответ и бесшумно проскользнула в уютную тень зала, разгоняемую лишь несколькими свечами. Это место всегда вызывало в девушке трепет и благоговение, вот и теперь она поняла, что впервые за долгое время испытывает что-то вроде спокойствия и уверенности.
  Медленно, чутко прислушиваясь к эху собственных шагов, Кристина приблизилась к алтарю Повелителя Белых Драконов. Бог был изображен на огромной мозаике, украшавшей стену, в образе своего священного животного, но глаза его горели истинно человеческим пониманием и сочувствием. Королева опустилась на колени на специально подготовленную для этого подушку и зажгла длинную зеленую свечу. Ее дрожащее пламя осветило изумительные перламутровые руны на поверхности алтаря, а девушка едва слышно зашептала:
   - Не знаю, слышишь ли ты меня теперь, великий заступник и покровитель, не знаю, примешь ли мою молитву - ведь я была рождена на другом конце света и даже не знала о тебе большую часть своей жизни. Прошу тебя, даруй мне силы пройти все, что я задумала! Ты ведь знаешь, для чего я это делаю, ты видишь... ты не можешь не видеть, что я не предаю своей любви, мне просто нужно время... Мне нужно выжить, мне нужно... Повелитель, не оставь меня своей милостью. Я знаю, я ничем не заслужила твоего покровительства, но...
   - Он слышит тебя, дитя мое, - раздался вдруг над ухом негромкий голос Аедина, клирика Оркхаанга. - Иначе и быть не может.
   - Здравствуй, - приветствовала его Кристина. Сердце противно сжалось от страха, и она торопливо проговорила. - Пожалуйста, встань в тени за алтарем. Я буду разговаривать с тобой так, чтобы со стороны казалось, будто я молюсь. Прости.
   - Я все понимаю, ни о чем не беспокойся. У тебя ко мне какое-то дело, так?
   - Да. Мне необходимо задать несколько вопросов... И еще, - неожиданно для самой себя продолжила она, - мне нужен твой совет. Ты много старше и мудрее меня, и я...
   - Не бойся, дитя мое, я на твоей стороне, - эти слова пролились словно бальзам на сердце, и Крисса немного расслабилась. Во всяком случае, не похоже, что по окончании разговора он тут же побежит докладывать Дуэйну! - Какой совет ты хочешь получить?
   - Я понимаю, что не имею права бросать королевство и свой народ, но... я должна сбежать отсюда! Никто, кроме моего мужа, не знал истории моего прошлого, однако принимая во внимание все события тех дней, я просто не смогу подчиняться Дуэйну. Я чувствую, что должна сбежать!...
   - Тебе так подсказывает твое сердце? Оно не велит тебе последовать за твоим мужем?
   - Нет, - тут девушка почувствовала, что буквально сгорает от стыда. На севере самоубийство считалось страшным грехом, няньки не жалели слов, описывая страшные муки, ожидающие преступивших закон богов, и Кристина верила в ужасные легенды и сказания до сих пор. Теперь ей было нечего терять, и она, скрепя сердце, призналась. - На моей родине мне раз и навсегда внушили непреодолимый ужас перед...
   - Не думай, будто я упрекаю тебя, дитя. Напротив, если твое сердце говорит, что ты должна бежать, ты обязана повиноваться этому зову! Может статься, это имеет какую-то высшую цель, которая пока скрыта от нас. Одно я знаю точно: никогда нельзя поступать наперекор себе. Это еще одна причина, по которой ты должна последовать своему желанию.
   - Спасибо, - пробормотала королева. - Ты меня успокоил. Я больше не сомневаюсь. Но я не знаю, как это сделать!... Я что-нибудь придумаю, обязательно, однако мне нужно спросить тебя. Ты можешь определить, какой силой я обладаю?
  Повисла пауза, в которой Кристина ощутила слабые магические импульсы, после чего клирик прошептал:
   - Могу. Твоя сила колоссальна, девочка, но я с такой еще ни разу не сталкивался. Ты природная повелительница огня, невероятно сильная чародейка, но твоя сила скрыта.
   - Она связана - чародей Аарден связал ее...
   - Это иное! Он связал силу, когда она преодолела барьеры, сдерживавшие ее, но до той поры ты могла использовать лишь незначительную ее часть. Это означает, что теперь, если кто-то снимет заклятье, ты уже не будешь угрожать себе и окружающим. Пользоваться силой станет для тебя так же естественно, как умываться по утрам. К сожалению, дать силе стихии вырваться на волю необходимо, чтобы объединиться с ней. Иначе владение силами природы невозможно.
   - А если не освобождать связанную часть силы?...
   - Сейчас ты не смогла бы даже раскрыть самый простой портал. Ты можешь только вызывать огонь, не опасный для окружающих, скорее, для забавы.
  "Мой "двойник" был прав - придется все же вернуться к былому занятию, - подумала Крисса. - Что ж, не так плохо". После небольшой паузы она снова заговорила:
   - А если я все же сбегу... чародей... в смысле, король, сможет обнаружить меня?
   - Увы, дитя мое, сила повелителей стихий очень сильно эманирует, - клирик вздохнул. - Однако, конечно, даже самые искусные чародеи не всесильны - если тебе удастся использовать достаточно мощный портал, который сможет закинуть тебя куда-нибудь в Предел Обреченных, Дуэйну придется изрядно попотеть, чтобы найти тебя. К сожалению, здесь есть лишь один портал, который ты сможешь использовать без помощи - ты ведь знаешь, что король выгнал всех сильных чародеев, а клирики не обладают и десятой частью силы настоящего чародея.
   - Где этот портал?!
   - В горах. Рядом с Проклятым Храмом.
  "В горах". На данный момент это звучало так же, как и "на краю света" - вырваться туда, практически за пределы города, без Дуэйна было невозможно. Однако Криссу это не расстроило. Она чувствовала себя значительно лучше - ведь теперь она хотя бы знала, какой план следует изобретать. Даже не пытаясь сдержать радость, королева с улыбкой сказала:
   - Благодарю тебя. Не знаю, как я смогу отплатить за твою помощь, но...
   - Ты отплатишь мне в том случае, если мои слова окажутся полезными, - перебил клирик. - Все в руках богов, дитя мое. Желаю удачи.
  Прошуршала материя, затем донеслось легкое эхо шагов. Кристина снова осталась одна... Она вновь молитвенно сложила руки и, прикрыв глаза, принялась яростно умолять Повелителя Белых Драконов помочь. Теперь слов не требовалось. Аедин убедил ее: боги действительно все видят и слышат...
  Мгновение спустя Крисса мысленно возблагодарила небеса за свое решение продолжить молитвы без слов - под потолком снова зазвенели шаги, и бодрый голос Дуэйна произнес:
   - А я-то все думаю - куда могла деться моя девочка в такую рань! Вот, оказывается, в чем дело... Ты не тому богу молишься, дорогая, - сообщил он, бесцеремонно обнимая ее за плечи. Девушка вздрогнула, но выдавила из себя некое подобие улыбки:
   - Почему это?
   - Потому что твой покровитель обитает вон там, - он указал на нишу, в которой призрачно переливался в свете свечей голубой шелк одеяния статуи Ирридин. - Вот к кому тебе стоит обратиться! Как-никак, тебе еще предстоит родить наследника, вот и обсудила бы этот вопрос с богиней.
  Больше всего на свете девушке хотелось его удавить за такие слова, однако она довольно весело отозвалась:
   - Я бы не стала торопить события. Неужели тебе так не терпится увидеть меня некрасивой, с огромным животом?
   - Для меня ты всегда прекрасна! - заявил король. - Но ты права - разобраться с этой формальностью мы всегда успеем. Лучше дай мне тебя порадовать.
   - Я вся горю от нетерпения.
   - Мне доложили, что в город приехали какие-то музыканты. Я подумал, что мы с тобой вполне могли бы развеяться и посетить представление. Кроме того, неплохо было бы показаться на людях, а то уж черте что о нас болтают... Ну как тебе идея?
  "А чего бы ты ждал, чтоб о тебе говорили?! - исключительно про себя возмутилась Крисса. - Совсем чокнулся, простите меня, боги - считает, что жена брата принадлежит ему по умолчанию, как корона или трон. Что касается музыкантов... то, пожалуй, это может оказаться мой шанс!". Вслух она лишь коротко сказала:
   - Волшебно.
   - Отлично, значит, после обеда едем в город!... Э... кстати, - его радостная улыбка стала хищной, а ладонь, до сей поры лежавшая на талии девушки, уверенно переместилась ниже, - ты мне еще кое-что должна.
   - За что?
   - За ожидание! Согласись, ты поступила нечестно: не успел я обрадоваться, что ты ко мне вернулась, как ты заболела, и я даже не успел ничего осознать.
  Кристина почувствовала, как больно стучит в виски кровь; она понимала, что ради собственного будущего придется потерпеть, хотя энтузиазм и недвусмысленные намеки Аардена вселяли в нее ужас. Больше того, в голове как-то не укладывались обстоятельства: все-таки святилище - совсем не то место, чтобы...
   - Опять отговорки! - в ответ на последнюю мысль король лишь притворно нахмурился и погрозил ей пальцем. - Ты меня не обманешь, детка. Святилище - это условность, всего лишь обычная комната, в которую поставили необычную мебель. Богам все равно, можешь мне поверить - они никогда не слышат наших молитв.
  "Я-то знаю, что это не так!" - хотела было выкрикнуть Крисса, но промолчала. Повинуясь решительному движению руки Дуэйна, она медленно расстегнула пряжку на его поясе и прошептала:
   - Я верю.
  
  Королева чувствовала себя невероятно уставшей и каждую секунду проклинала свое согласие выехать с Дуэйном на представление. Больше всего на свете хотелось побыть одной, в прохладной тишине своих покоев - как всегда, общение с чародеем отняло у нее много сил - но утешало только одно: король вряд ли позволил бы ей насладиться одиночеством. Он искренне считал эту поездку в город знаком своего окончательного триумфа - ведь коронация прошла в спешке, никто не задумывал ее как народный праздник, так что потешить свое самолюбие Аардену не удалось. Зато теперь он наслаждался общественным вниманием: хотя королевский поезд был совсем не велик, за их путешествием в центр города наблюдало множество пар настороженных глаз. Выйти на улицу отважились немногие, зато во всех окнах и на всех балконах можно было видеть молчаливых и даже как будто напуганных людей. Было совершенно тихо, не слышалось никаких приветственных криков, но Дуэйн и без этого чувствовал себя полновластным хозяином города. Еще больше уверенности в собственном положении ему придавали посох, который он не преминул захватить с собой, и присутствие Криссы, чью затянутую в перчатку руку он не выпускал из ладони на протяжении всего пути.
  Впереди послышался гомон - карета подъезжала к площади, выбранной музыкантами для выступления. Глашатай торжественно объявил о прибытии короля (к великой радости Кристины, о ее присутствии верный слуга умолчал), чем мгновенно навел на площади все ту же настороженную тишину. Стук закрывающейся за спиной Криссы и Дуэйна дверцы кареты показался невероятно громким; девушка с мрачной усмешкой подумала, какое, должно быть, нелепое зрелище они собой представляют. Ради поездки в город чародей сменил свой балахон на ослепительно белый кафтан, украшенный ремешками и пряжками, а так же извлек из казны очередную семейную реликвию - золотой обруч с десятикаратным бриллиантом, который некогда считался церемониальным венцом рода Аарден, а затем был заменен на менее претенциозную корону с небольшими изумрудами. Кристина же, как подобает даме ее положения, была одета в простое белое платье, ее лицо по обычаю закрывала тонкая белая вуаль, на шее в знак траура красовалась черная бархотка, но все впечатление портил опять-таки огромный бриллиант... Во время сборов в город Дуэйн бесцеремонно вошел в покои королевы и с порога заявил:
   - Послушай, мне положительно не нравится эта черная бархотка. Она тебе совершенно не идет, кроме того, ты прекрасно знаешь, что траур положено носить месяц, а прошло уже...
   - Я сама разберусь, - ледяным тоном перебила Крисса, в очередной раз борясь с желанием его убить. - Не всегда же только мне идти на компромисс! Смирись и получай удовольствие от того, что имеешь - если не ошибаюсь, ты получил все, что хотел.
   - Почти все, - он резко подошел к ней и с нескрываемой злобой пояснил. - Кроме твоего сердца.
   - Мне-то казалось, оно тебя интересует в последнюю очередь. Перестань, Дуэйн. В этом вопросе я все равно не уступлю. Я ношу белую одежду, потому что ты этого хочешь, так что не мешай мне самой подбирать к ней украшения.
   - Ладно, - неожиданно легко согласился Аарден. - Только пусть твоя жуткая бархотка действительно станет украшением.
  С этими словами он разжал руку. Крисса чуть не зарычала от злости, снова увидев это самодовольное выражение на его физиономии, но сдержалась и опустила взгляд: на ладони короля красовался искусно ограненный бриллиант в форме капли. С виду в нем было карат восемь, то есть драгоценность явно была позаимствована из казны, что заставило королеву поинтересоваться:
   - Откуда это у тебя?
   - Как это - откуда? - удивился тот. - Это, между прочим, тоже фамильная драгоценность. Подвеска "слеза Ирридин". Некогда она была символом власти королевы, как Глаз Змеи для короля.
  Не дожидаясь дальнейших комментариев, Дуэйн осторожно укрепил бриллиант на бархотке, после чего застегнул украшение на шее королевы и одобрительно заметил:
   - Вот, теперь я готов согласиться, что это украшение.
   - А главное, как символично, - фыркнула девушка в ответ.
  ... И вот теперь, среди молчаливых, сочувственно взирающих на нее людей, Кристина чувствовала себя невыразимо глупо. Она терпеть не могла демонстрировать свое положение, кроме того, при Айрине все это выглядело совершенно по-другому. Начать с того, что сам король относился к этикету и своим регалиям с некоторой иронией, он старался как можно реже извлекать из хранилища корону и мантию и прекрасно обходился не слишком заметным со стороны Глазом Змеи - и то, только потому, что так требовал церемониал. Дуэйн же стремился показать всем свое положение, он искренне считал, что наличие какого-нибудь весомого символа власти действительно дает ему эту власть, чем раздражал Криссу еще больше, чем обычно. Однако приходилось мириться... Девушка плотнее запахнула отделанный мехом жакет - день выдался довольно прохладным, с гор ощутимо тянуло сыростью, а кроме того, жакет позволял скрыть проклятый бриллиант - и, опустив глаза, двинулась за королем в сторону специально построенного помоста. Разумеется, деревянное возвышение было покрыто ярким ковром, на нем стояло два позолоченных кресла, кроме того, над всем этим красовался пурпурный бархатный балдахин. Немногочисленные придворные и воины охраны приветствовали короля учтивым поклоном, после чего заняли свои места за спинками кресел. Крисса чувствовала себя более чем отвратительно - в основном потому, что отлично представляла, как думают о ней горожане. Вряд ли простые люди придадут должное значение скорбному выражению ее лица или черной бархотке; все заметят лишь то, что лежит на поверхности. Уж чего проще: менее чем через два месяца после смерти (убийства!) законного короля, его молодая вдова появляется на публике с его братом, который столь бесцеремонно уселся на трон. Чего ж непонятного...
  Королева была настолько поглощена своими мыслями, что даже не удосужилась поинтересоваться, что, собственно, за музыканты прибыли в Эрквадиор. По этой причине она едва сдержала возглас радости, когда услышала знакомый сипловатый голос:
   - Привет, южане! Ну что, покажем всем, на что мы способны?
  Крисса чувствовала, как по щекам ползут предательские слезы: на сцене, наспех сколоченной городскими умельцами, стоял Троймэн Райн собственной персоной, который бодро отбивал ритм каблуком сапога и потешно размахивал руками, словно дирижируя. За его спиной расположились так же знакомые девушки личности в ярких одеждах, вооруженные дудками и волынками, в числе которых огненным пятном выделялась шевелюра Сюзанны Сэйван... Вся эта компания уже наигрывала что-то веселое и жизнерадостное, а Кристина лишь считала минуты до окончания выступления: она понимала, что должна уговорить Дуэйна разрешить поговорить с музыкантами. Если она хотя бы вкратце расскажет им о случившемся, о побеге можно будет больше не думать. Все наверняка сложится само собой, если только...
   - Эй, ты чего? - перекрикивая музыку, обратился к девушке чародей. - Мы же договорились: никаких слез!
   - Ничего ты не понимаешь! - улыбнулась Кристина. - Это мои друзья!
   - Да?! - усомнился он. - Больше всего они похожи на уголовников.
   - Возможно, но они действительно мои друзья. Видишь рыжую девушку? Она моя единственная подруга. Как бы я хотела снова поговорить с ней!...
   - Ага! - обрадовался Аарден. - Наконец-то у тебя появилось желание! Ну, чего ты хочешь?
   - Хочу после концерта пообщаться с ними немного, - скромно опустив глаза, сообщила Крисса. - Ты ведь позволишь?...
   - Конечно, позволю! - он так и сиял от гордости, когда говорил. - Возьми четверых воинов из охраны и отправляйся к ним. Можешь не торопиться. Думается, именно этих ребят тебе и не хватало для полного счастья.
   - Спасибо, - прошептала девушка. Не раздумывая, она взяла его за руку и коснулась губами изумруда перстня - знала, что этот жест почтения (пусть и притворного) окончательно растопит все сомнения.
   - Не за что. Но только к ночи обязательно возвращайся - я так понимаю, я заслужил твою благосклонность хотя бы на ближайшую ночь, а?
  Даже такая перспектива не смогла омрачить радости Кристины. Она готова была пообещать все, что угодно, лишь бы только король ничего не заподозрил. Концерт, состоявший в основном из веселых плясовых и хулиганских народных песенок, казался королеве невероятно долгим. Кроме всего прочего, выступление было расцвечено некоторыми цирковыми номерами - ваганты жонглировали разноцветными мячиками и кинжалами, танцевали с зажженными лампадами, ловко раскручивая их на цепях, ходили по сцене колесом и катали по рукам и плечам тяжелые стеклянные шарики, демонстрируя чудеса ловкости. Конечно, все это напоминало Криссе о ее былой, беззаботной жизни без королей, ненависти и интриг, но не шло ни в какое сравнение с предстоящей встречей.
  ...Едва сдерживая дрожь, стараясь сохранять подобающую королеве осанку, Кристина следовала за воином в плаще с гербом королевского дома к фургону музыкантов. Люди уже начали расходиться; настроение их заметно изменилось - многие напевали себе под нос, многие бурно обсуждали прошедший концерт, и лишь несколько человек обратили внимание на леди в белой одежде, которая в сопровождении четверых стражей спешила в самый эпицентр событий. Теперь Криссу уже мало волновало, кто и что подумает о ней. Она лишь с замиранием сердца думала, как посмотрит в глаза Сюзанне... Оставалось лишь надеяться, что подруга поймет ее; не Сэйван ли в свое время говорила, что разрыв дружбы и разные пути для менестреля - совершенно разные вещи?... Словно сквозь сон Кристина услышала голос одного из стражников:
   - С тобой хочет говорить королева, музыкант.
   - О, даже так? - ничуть не удивился Мыш. - Такого со мной еще, пожалуй, не было!...
   - Веди себя соответственно! - возвысил было голос воин, но девушка тихо перебила его:
   - Благодарю, я сама разберусь.
  Охранник почтительно поклонился ей и отошел на пару шагов, чтобы не слышать разговора. Крисса же медленно подняла с лица вуаль и прямо взглянула в лицо Райну:
   - Здравствуй, Мыш. Надеюсь, ты еще не успел меня забыть.
  С мгновение по физиономии ваганта бродила глупая улыбка, но он быстро нашелся - не думая о приличиях, шагнул навстречу королеве и стиснул ее в объятиях:
   - Крис! Какими судьбами?!!!
   - Я все расскажу, - снова улыбнулась полузадушенная Кристина. - Только не здесь. Вообще у меня к вам дело...
   - Да в ж... прости, в баню твое дело! - отмахнулся Троймэн. - Эй, Лис! Глянь, кто пришел!
   - О мать моя женщина! - протянула Сюзанна, подходя. - Крис! Королева! А, чтоб меня... Чертовски рада тебя видеть, подруга!
  Девушки обнялись, после чего Крисса решительно сказала:
   - У меня не так много времени, ребята. Как я уже сказала Мышу, у меня есть к вам дело. Понимаю, невежливо и бестактно говорить о своих проблемах после такой разлуки, но тут творятся... скажем так, не совсем приятные для меня и прочих вещи.
   - Да уж, видец у тебя, прямо скажем, не цветущий, - оценил Райн. - Всегда говорил - корона тянет к земле, и радости от нее никакой. Ого!... Экий брюлик! Представляю, на сколько он на рынке потянет!
   - Если я тебе его отдам, кое-кто меня растерзает, - рассмеялась в ответ девушка. - Хотя отдала бы хоть сейчас за милую душу!
   - Так, кончай базар! - вмешалась Сэйван. - Сказали ж тебе: человек торопится, у него есть дело. Двигаем к нам, в трактир - там и поговорим... А впрочем, фургон для этой цели подойдет лучше - в нем и доедем, тут недалеко. Эти вот изваяния, - она указала на охрану, - с тобой?
   - Увы, да, - вздохнула Кристина.
   - Тогда пусть топают следом и сторожат у входа - нешто мы их на свои посиделки пустим?! Так, друзья! - обратилась Сюзанна к вагантам - они как раз собирали свой концертный скарб и аккуратно укладывали его в один из двух фургонов. - Вы уж извините, но один фургон мы на сегодняшний вечер забираем. Прогулка вам не повредит, а у нас тут важная персона!
  Возражений не последовало - народ лишь пожал плечами и отправился восвояси ("Деньги пропивать пошли!" - со знанием дела откомментировал Мыш). Главный вагант же помог девушкам забраться в фургон, сам уселся на козлы и щелкнул поводьями:
   - Ну, курс на трактир!
  Охранники Криссы мрачно двинулись следом...
  
  Единственная свеча, тускло освещавшая тесное пространство фургона, почти догорела, когда Кристина закончила свой рассказ. Так как времени было мало и нужно было еще многое обсудить, девушка опускала подробности, заостряя внимание друзей только на самом главном. Как и следовало ожидать, в начале повествования Сюзанна часто перебивала подругу язвительными замечаниями и нецензурными комментариями, которые все в итоге сводились к одной фразе: "А я тебя предупреждала!...". В той части рассказа, которая была посвящена цирку и прочим страданиям, высказывался уже Мыш - его речь пестрила бранью еще ярче, но описание свадьбы и того короткого времени, что король и королева Эрквадиора жили счастливо, его несколько успокоило. Рассказ о последних печальных событиях и поведении Дуэйна был встречен скорбным молчанием; когда Крисса замолкла, повисла небольшая пауза, после которой Сэйван уверенно заявила:
   - Дело ясное. Надо бежать!
   - Знаю, что надо, - грустно улыбнулась королева. - Нет, кроме шуток, Сюзанна, ты сама знаешь, что я не отличаюсь отчаянной смелостью, да и вообще, героизм мне совершенно чужд, но даже я чувствую, что больше не могу так жить. Прошло полтора месяца, из которых я почти месяц болела и не видела этого садиста, но...
   - Перед кем оправдываешься-то? - понимающе хмыкнул Мыш. - Так жить не дело... Да и вообще, это даже не жизнь, а так, имитация одна. Не бойся, Крис. Ты же знаешь, мы тебе завсегда поможем! Только скажи, чем - а то ж мы в магии ну ни бельмеса не понимаем.
   - Я знаю лишь, что в горах, у развалин древнего храма, имеется чувствительный искажающий портал. Грубо говоря, невозможно предсказать, куда он меня выкинет, но зато и открыть его мне вполне под силу. Но как туда попасть? - она грустно вздохнула и добавила. - Вы же понимаете, что я не могу пойти туда "погулять" - Дуэйн тут же увяжется следом. Тем более, в свое время он много работал с этим храмом, а сейчас страстно пытается разрешить какую-то страшную загадку.
   - Ой, а делов-то! - рассмеялась Сюзанна. - Мужика обдурить, ха! Да это ж проще простого. Слушай сюда, подруга: кажется, я уже придумала, как нам поступить. Остались детали, но их мы придумаем как всегда, по ходу. Итак, я думаю, твой сумасшедший поклонник отпустит тебя с нами?
   - То есть как? - удивилась Крисса.
   - Да очень просто! Сделай невинное лицо, попроси отпустить за город с друзьями... Показательно попроси охрану, чтобы чего-нибудь не случилось. Ну неужели он тебе откажет?!
   - Я не знаю, - призналась девушка. Уверенность Сэйван потихоньку передавалась ей, и в душе разгоралась нездоровая жажда деятельности, но... Поверит ли чародей во всю эту ложь - вот в чем вопрос. - Может, и не откажет.
   - Уж попытаться-то ты точно можешь, - заметил Райн. - Главное, правильно выбрать момент! Я по себе знаю: в первые несколько минут после...
   - Мыш! - цыкнула на него менестрель. - Без подробностей!
   - Прости. Ну так вот, полусонный и довольный мужчина отказать в принципе не в состоянии. А тем более, в такой простой просьбе. Если заупрямится - пообещай ему что-нибудь нереальное, но приятное, что-то, о чем он мечтает. Результат гарантирован.
   - Как это ни грустно, а он прав, - нехотя признала Сюзанна. - Что именно ты пообещаешь - значения не имеет. Главное - получить свободу. С охраной Мыш разберется. Запихнем тебя в твой портал - и все, здравствуй, воля!
   - Не только меня, - возразила королева. - Вас ведь тут же заподозрят в причастности к моему побегу!...
   - Нам не в первой с законом вздорить, - отмахнулся вагант. - Прорвемся!
   - Послушай меня! Здесь ваш номер не пройдет, потому что Дуэйн - чародей из династии Аарден. Он запросто обнаружит вас, где бы вы ни были... тем более, что далеко сбежать сами вы все равно не успеете. Выход один: вы тоже должны войти в портал.
   - И что? - недоверчиво нахмурилась Сэйван.
   - Не знаю, - скорбно вздохнула Крисса. - Одно могу обещать: в лапы короля вы не попадете. Куда перенесет вас портал, мне неизвестно.
   - Это, в принципе, без разницы - куда вынесет, туда и вынесет, - глубокомысленно заговорил Троймэн после паузы. - Если очень постараться, мы можем перегрузить все барахло в один фургон - все равно пора проредить запасы. Сами тоже как-нибудь уместимся - и не в таких ситуациях бывали. Но что будешь делать ты, Крис? Ты, как я понял, с нами не поедешь?
   - Нет. Я не могу подвергнуть вас опасности. Дуэйн непременно будет искать меня, и я не хочу, чтобы его гнев коснулся и вас. Поверьте, он действительно неуправляем...
   - Верим, проверять не будем, - перебила Сюзанна. - Ну, примерный план действий ясен. Для отвода глаз попроси своего дружка отпустить тебя послезавтра. Мы дадим еще один концерт, незаметно избавимся от лишнего скарба и морально подготовимся к операции... Найти нас ты сможешь здесь, в этом трактире.
   - Ага, если сегодня за дебош не выгонят, - фыркнул Мыш.
  Почему-то именно в этот момент Кристина заметила, что на пальцах правых рук обоих ее друзей блестят одинаковые золотые кольца. Она удивленно воззрилась на них и начала:
   - А вы все-таки?...
   - Да, мы все-таки, - кивнула Сюзанна. - И, как ни странно, я приняла такое решение благодаря тебе.
   - При чем тут я?
   - Когда ты ушла с этим своим акробатским уродом, я все поняла. Мне было так мерзко и тревожно, так обидно и больно - причем за нас обеих - что я не выдержала... Это противоречит всем моим словам и мыслям, но, ты не поверишь, я действительно счастлива, - она улыбнулась.
   - А если б ты не упрямилась, то счастье тебе привалило бы на полгода раньше, - проворчал вагант. - Так нет же, думала, что самая умная...
   - Цыц! Передумать никогда не поздно.
  От двери фургона послышался осторожный стук, и голос охранника возвестил:
   - Ваше величество, король прислал за вами экипаж. Когда прикажете отправляться во дворец?
   - Сейчас иду! - крикнула Крисса и прошептала, обращаясь к друзьям. - Все, мне пора. Никогда не думала, что стану так полагаться на богов, но я буду молиться, чтобы у нас все получилось! До послезавтра.
   - Дай тебе боги терпения, - в один голос выговорили ваганты, после чего Сюзанна добавила:
   - И сил.
  
  Небо над горизонтом было уже темным, в то время как над Бухтой Королей еще полыхал закат. Заходящее солнце подсвечивало легкие облачка золотисто-оранжевым и розоватым светом, но на горах и домах лежала уже прохладная вечерняя тень. С моря подул свежий ветерок, и Кристина плотнее запахнула на себе норковый палантин. Уходить с балкона не хотелось; время и так тянулось невыносимо медленно, как всегда бывает, когда чего-то очень ждешь, а в обществе короля каждая минута превращалась в час. На счастье девушки, именно сегодня вечером Дуэйн решил показать всем, как много он думает о судьбе королевства, и потому уже второй час король сидел на совете, выслушивая доклады министров. Накануне вечером, когда Крисса вернулась во дворец, разыгрывание покорности и какой-то симпатии далось ей тяжелее, чем обычно, но зато и своего она добилась быстро. Мыш оказался прав, и Аарден легко дал требуемое обещание, сопроводив его целой тирадой о том, как он рад, что королева снова проявляет хоть какой-то интерес к жизни.
  Кристина решила, что все должно быть предельно натурально: она выедет на прогулку в протокольном белом платье, в сопровождении четверых воинов. Затем последними займутся ваганты (разумеется, девушка не хотела смерти невинных солдат, но подозревала, что, если оставить им жизнь, они непременно расскажут обо всем Дуэйну - ведь жизнь дорога всем), и, если все пройдет гладко, все они беспрепятственно пройдут через портал. Гораздо хуже будет, если охранники попадутся сильные и отчаянные - тогда придется с ними драться, терять время... а ведь искажение магического фона вовсе не значит, что почувствовать колдовство в Долине Проклятого храма вообще невозможно. Это невозможно большую часть времени, но ведь по закону подлости может оказаться, что именно в этот судьбоносный день никакого искажения не будет! И тогда...
  Крисса зажмурилась. Лежавшая у нее на коленях пушистая серая кошка недовольно мяукнула, когда ее перестали гладить, и недоуменно подняла на королеву бесстрастные янтарные глаза. Девушка снова принялась машинально проводить рукой по гладкой шерстке животного, едва сдерживая слезы; нет, взгляд янтарный глаз Айрина не был бесстрастным, когда тот смотрел на нее... Это все в прошлом, и никогда больше не повторится, а все потому, что Дуэйн, тот самый человек, которому она вынужденно подчиняется, тот самый чародей, который думает, что действительно получил власть, убив брата и сев на трон, решил отомстить! Кристина зарычала от злости; в такие моменты ей больше всего на свете хотелось убить своего мучителя и она готова была даже забыть о последствиях такого опрометчивого поступка. На миг в голове пронеслась шальная мысль, что ограничения доступа к оружию во дворце не было никогда, так что вполне можно взять кинжал, дождаться, пока Аарден уснет, и тогда...
  - Крисса! - прорезал вдруг вечерний воздух голос последнего. - Хватит гипнотизировать море, оно все равно этого не чувствует. Пошли ужинать.
  "Спокойно, спокойно, - подумала королева. - Осталась одна последняя ночь, всего несколько часов, а потом - только свобода!...". Все решительные мысли разом испарились, и Кристина выдавила из себя улыбку:
  - Да, конечно.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"