Яковцев Яков : другие произведения.

Маршал Ней

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 4.26*8  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    При наступлении или отступлении в рядах каждой армии можно условно выделить авангард, который следует несколько впереди основных сил и "проламывает собой" дорогу, и арьергард, который следует несколько позади, прикрывая тылы армии. В зависимости от того, наступает армия или отступает, основные предназначения авангарда и арьергарда меняется. Особенно тяжело авангарду при наступлении армии, так как разведки боем для него превращаются в основную задачу. При отступлении, тем более, пораженческом, труднее арьергарду, так как приходится не только вести постоянные бои с авангардом неприятеля, который стремится то окружить основные силы, то завязать с ними продолжительный бой, но и обеспечивать отступление раненым, ослабшим и интендантским подразделениям. При наступлении Великой армии Наполеона в 1812 году дивизии маршала Нея были в авангарде, а при отступлении - в арьергарде. Уже из этого видно, что маршал Великой армии Ней был в центре театра военных событий данной войны. В форме близкой к художественной в работе описываются основные сражения, в которых принимал участие третий пехотный корпус под командованием Нея. Отношения, царившие в войсках, состояние армий в начале и конце войны, настроение офицеров и солдат. Дается анализ основным сражениям и поведению полководцев. Особое внимание уделяется императору Наполеону, главному зачинщику этой войны.

0x01 graphic

  
  
  

Копирование, публикация без разрешения автора ЗАПРЕЩЕНО!!!

  
  
  
  
  
  
   Маршал Великой армии Ней в войне 1812 года
  
  
  
  
  
   Введение.
  
  
   При наступлении или отступлении в рядах каждой армии можно условно выделить
   авангард, который следует несколько впереди основных сил и "проламывает собой" дорогу, и арьергард, который следует несколько позади, прикрывая тылы армии. В зависимости от того, наступает армия или отступает, основные предназначения авангарда и арьергарда меняется. Особенно тяжело авангарду при наступлении армии, так как разведки боем для него превращаются в основную задачу. При отступлении, тем более, пораженческом, труднее арьергарду, так как приходится не только вести постоянные бои с авангардом неприятеля, который стремится то окружить основные силы, то завязать с ними продолжительный бой, но и обеспечивать отступление раненым, ослабшим и интендантским подразделениям.
   При наступлении Великой армии Наполеона в 1812 году дивизии маршала Нея были в авангарде, а при отступлении - в арьергарде. Уже из этого видно, что маршал Великой армии Ней был в центре театра военных событий данной войны. В форме близкой к художественной в работе описываются основные сражения, в которых принимал участие третий пехотный корпус под командованием Нея. Отношения, царившие в войсках, состояние армий в начале и конце войны, настроение офицеров и солдат. Дается анализ основным сражениям и поведению полководцев. Особое внимание уделяется императору Наполеону, главному зачинщику этой войны.
  
  
  
  
  
  
  
   Глава 1.
   (Начало войны. Общая характеристика армий)
  
  
   Предстоящую войну Наполеон не скрывал. 22 июня 1812 года он написал воззвание к Великой армии. 23 июня через Неман были возведены три новых моста. Четвертый мост, около Ковно, также мог быть использован для переправы. 24 июня Наполеон приказал начать переправу. Всю ночь на 25 июня , весь день и ночь 25, 26, 27 июня непрерывными потоками наполеоновская армия по трем новым мостам и четвертому старому - у Ковно, переходила через Неман и выстраивалась на русском берегу. Наполеон стоял у одного из мостов и приветствовал солдат. Последним со старой гвардией через Неман переехал он.
   Информация о количественном составе армии Наполеона довольно противоречива. Наиболее часто встречается цифра 420 тыс. человек. От неё мы и будем отталкиваться. В числе 420 тысяч было 350 тыс. пехоты и 70 тыс. кавалерии. Кроме этого, у Наполеона было около 35 тыс. артиллеристов.
   Русские могли противопоставить Наполеону две армии общей численностью 153 тыс. человек. В 1-ой армии Барклая-де Толли было 118 тыс. человек, во 2-ой армии Багратиона - 35 тыс.человек. Армия Барклая-де-Толли была рассредоточена в гарнизонах около Вильно, Багратиона - в районе Белостока, Слонима, Гродно.
   По артиллерии русская армия не уступала французской, как в количественном отношении, так и качественном. Способствовала тому реформа в артиллерии, начатая еще в 1806 году.
   Слабой стороной русской армии был низкий уровень боевой подготовки части офицерского и даже генеральского состава, невежественность в области военного дела. В 1810 году Россия отказалась от старой, фридриховской системы и ввела французскую систему, но последствия этой перемены едва ли могли за два года сказаться. Другой слабой стороной была варварски жестокая, истинно палочная и шпицрутенная дисциплина, основанная на принципе: двух забей, третьего выучи. Кроме того, аракчеевские принципы обучения в армии еще не до конца, и не везде были изжиты. Во многих частях по прежнему плац-парады и "кордебалеты" с вытягиванием носков заменяли стрельбы, учения приближенные к боевым на полигонах, физическую подготовку. Третьей слабой стороной были хищения и казнокрадство в войсках, царившие от самого низа до самого верха иерархической пирамиды. И, наконец, четвертое - царь был абсолютно лишен понимания войны и военного дела.
   Следует заметить, что Наполеон под Аустерлицем и Фридландом проучил несколько Александра I, он, конечно, уже не был таким самоуверенным и легкомысленным, тем не менее, лезть в стратегию и тактику без понимания дела - его отличительная черта. Поэтому с первых дней начала войны одной из главных задач российских политиков и генералитета была - удаление царя по дальше от армии.
   Сразу следует заметить, что французской и русской армиям уже приходилось неоднократно встречаться на поле брани и выяснять, кто сильнее. Неудивительно поэтому, что многие полководцы противоборствующих сторон уже знали друг друга, где в явь, где заочно, и это, точнее обиды и поражения, причиненные ранее, только усиливали противостояние соперников. Этим, в частности, многое и обуславливалось в выборе стратегии Наполеона при нападении на Россию в 1812 году (уничтожению армии Багратиона он уделял особое значение) я приближенные к боевым на .
   Еще в 1796 году молодой генерал Бонапарт (в 24 года Наполеон получил чин генерала) был назначен командующим армии и направлен в Северную Италию, которая принадлежала Австрии. Получив несколько блестящих побед, Наполеон заставил Австрию в 1797 году подписать выгодный для Франции мирный договор. Именно при
   подписании данного договора проявились дипломатические задатки Наполеона, правда, тогда он действовал с позиции силы, но, впрочем, правильно будет сказано, - так он действовал почти всегда в будущем, это характерная черта его политики. Согласно заключенному в 1797 году мирному договору, Австрия признала все завоевания Франции.
   Италия, Швейцария перешли в руки к победителям.
   В 1798 году Наполеон с 30-тысечной армией направляется в Египет, для последующего похода на Индию. Египет принадлежал Турции, Индия - Англии. И турки, которым досталось в Египте, а затем Сирии, и англичане, которые испугались за свою богатейшую колонию, обратились за помощью к России. Павел I решается на войну с Францией, отзывает опального Суворова из деревни, и под его командованием отправляет
   русскую армию на помощь Австрии. Прибывший в Северную Италию Суворов коренным образом изменил ход военных действий в пользу союзников.
   Уже в апреле 1799 года Суворов уверенно перешел в наступление. На широком фронте форсировал реку Адду и решительным ударом с хода отбросил французские дивизии. Под натиском суворовских дивизий французы откатывались повсюду. Русской армией были взяты Милан, Турин и др. города. За два месяца, проделав марш в 400 км., войска Суворова очистили от французов всю Северную Италию. Далее бои развернулись в Швейцарии. Имея всего 17-тысячное войско и вспомогательный австрийский отряд, Суворов начал поход через Альпы, чтобы соединиться с находившимся в Швейцарии русским корпусом Римского-Корсакова и австрийскими войсками. Противостоял Суворову со стороны Франции маршал Массена и прибывший ему в помощь дивизионный генерал Ней. В общей сложности у французов было 84 тысячи человек. У русских и австрийцев вместе с армией Суворова, - около 60 тысяч человек.
   Планам Суворова не суждено было сбыться. К приходу легендарного русского полководца в Швейцарию французская армия разбила русских и австрийцев. Уцелевшие части корпуса Римского - Корсакова беспорядочно отступали, собрать армию австрийцев воедино вообще не представлялось возможным. Грамотными маневрами Ней рассеял уцелевшие части австрийцев по всей Европе. Обстоятельства сложились так, что прибывшей в Муттенскую долину армии Суворова не было с кем соединяться, нависла угроза окружения. Лишь огромное мастерство Суворова и мужество Багратиона, командовавшего тогда арьергардом армии, позволило русским выбраться из окружения.
   После жуткого перехода через Альпы и Чертов мост, русским теперь предстояло одолеть труднодоступный хребет Паникс. Наступившие холода, пронизывающий ветер, глубокий снег до крайности осложняли продвижение войск. Карабкаясь по горным кручам, суворовские солдаты шли вперед, отбивая атаки французов. Умело и храбро действовал арьергард Багратиона, прикрывавший главные силы. Лишь огромное мужество солдат в арьергарде позволило Суворову сберечь основные силы. Он так и не был побежден. В последующем генерал Массена выскажется в адрес русских: "Отдал бы все свои победы за один швейцарский поход Суворова".
   "Нисходящая звезда" - Суворов и "восходящая звезда" - Наполеон не пересеклись в сражениях, хотя жажда встречи, желание "скрестить клинки", прослеживается у обоих гениев военного дела. "Далеко шагает, пора унять молодца!" - эти слова старика Суворова были сказаны в разгар итальянской компании. Он один из первых указал на грозовую тучу, поднимающуюся в Европе. Вскоре она перерастет в торнадо, который сметет на
   своем пути все границы государств, образовавшихся к тому времени в Западной Европе, достанется и России матушке.
   Следует заметить, что еще во время подавления восстания Костюшко, Суворов разработал план войны, предусматривающий полный разгром революционной Франции и взятие Парижа. "Матушка,- писал он императрице Екатерине II,- вели идти против французов". Но Екатерина II не решилась начать войну, ей хватило тогда и восстания
   в Варшаве. Поход Суворова в те времена на Францию мог бы предупредить нашествие
   Наполеона на Россию. Когда Екатерину II сменил Павел I, сторонник прусской военной системы, из-за не принятия новых введений Суворов почти на два года был сослан в село Кончанское под надзор полиции. Даже в ссылке опальный маршал следил за каждым шагом Наполеона и его военных успехах. Он изрисовал всю карту, помечая маршруты походов Наполеона и анализируя его сражения.
   Когда Суворов успешно бил в Северной Италии французов, а затем сражался с Неем и Массена в Швейцарии, Наполеон воевал в Северной Африке. Померяться силами с русской армией ему не представилось возможности. А когда прибыл в Европу, Суворова отозвал Павел I. Уезжая в Россию, Суворов скажет: " Я бил французов, но не добил. Моею целью был Париж . Из него беда в Европе". В мае 1800 года Суворов умер. Успевшего к этому времени прославиться своим мужеством и полководческим талантом Нею, "Храбрейшему из храбрейших" - как его прозовут чуть позже, представилась возможность "познакомиться" и с Суворовым, и с Багратионом воочию: в боях с русскими он был в очередной раз ранен в бедро и кисть. Впрочем, на этом их "встречи" не закончились, в 1807 году Ней и Багратион воевали друг против друга под Фридландом.
   За эти подвиги в Северной Италии и Швейцарии Павел пожаловал Суворову титул князя Италийского, присвоил звание генералиссимуса и приказал всем, даже в присутствии императора, отдавать великому полководцу честь как самому императору. А король Сардинский Виктор Эммануил за освобождение Италии наградил Суворова орденами и княжеским достоинством с титулом принца королевской крови, позволяющим обладателю занимать монарший престол.
   При дворе Александра I большим авторитетом пользовались немецкие военные теоретики, бежавшие в Россию после разгрома Пруссии. Один из них, Пфуль, по поручению царя к 1812 году разработал план ведения возможной войны в случае нападения Наполеона. По этому плану русская армия втрое меньшая, чем французская, разделилась на две части. Первая часть, находясь в укрепленном лагере в Дриссе, должна была обороняться, а вторая, нападая с флангов, отсекать его подкрепления. После начала войны сразу стало ясно, что план Пфуля никуда не годится. К счастью, от него удалось отговорить и царя. Будучи не таким наивным и глупым, каким был перед Аустерлицем, теперь Александр I иногда прислушивался к своим генералам.
   Не понимать ничего в военном деле, как полагают историки, - отличительная черта Романовых, начиная с Павла I. В последующем она превратилась в родовую, и начала передаваться по наследству. Похоже, чтобы скрыть это каким-то образом, цари так страстно и были привязаны к военной шагистике.
   После того, как царя все же убедили, что Дрисский лагерь - бессмысленная выдумка, а Пфуль - дурак, было решено объединить армии и только после этого дать Наполеону генеральное сражение. До соединения, они должны были отступать. Теперь основной задачей Барклая и Багратиона была - сохранить армию до воссоединения.
   Далее стратегию русских определял Наполеон. Решив уничтожить каждую армию в отдельности, он организовал за ними такое преследование, что соединиться им удалось только 3 августа 1812 года в Смоленске.
   В 1812 году третий пехотный корпус Нея от Вильно до Смоленска шел в качестве авангарда основных сил армии Наполеона, в центре "трезубца", форму которого приняли направляющие удары императора. Мюрат с кавалерией пошел на северо-восток по направлению: Вильно - Свентяны - Браслов - Дрисса, с целью затормозить отступление первой, самой большой, армии русских под командованием Барклая. Даву со своим по численности самым большим из пяти во французской армии первым пехотным корпусом (около 40 тысяч на момент пересечения границы) выполнял роль "загонщика в западню" второй армии русских (около 35 тысяч) под командованием Багратиона, этот наполеоновский маршал пошел на юго-восток в направлении: Вильно - Сморгонь - Минск. В авангарде основных сил Великой армии, по центру, в направлении: Вильно - Витебск, шел третий пехотный корпус Нея. Он был несколько впереди основных сил, главное его предназначение было, разрезать "клином" пространство между 1-ой и 2-ой русскими армиями и исключить возможность их соединения. Нею приходилось сражаться и с арьергардом Барклая, и с арьергардом Багратиона. Особенно, надо заметить, перед Смоленском, где и развернулись очень серьезные бои стратегического значения, - с Багратионом.
  
   0x01 graphic
   (Красным цветом обозначены направления ударов армии Наполеона.)
   ------------------------------------------------------------------------------------------------------
  
  
   Вот как описывает стратегию Наполеона Л.Н Толстой: "При самом начале кампании армии наши разрезаны, и единственная цель, к которой мы стремимся, состоит в том, чтобы соединить их..."; "Наполеон, разрезав армии движется в глубь страны ..." .
   О стратегии русских Л.Н. Толстой выражается следующим образом: " Армии разрезаны при начале кампании. Мы стараемся соединить их с очевидной целью дать сражение и удержать наступление неприятеля, но в этом стремлении к соединению, избегая сражений с сильнейшим неприятелем и невольно отходя под острым углом, мы заводим французов до Смоленска. Но мало того сказать, что мы отходим под острым углом потому, что французы двигаются между обеими армиями, - угол этот делается еще острее, и мы еще далее уходим..."
  

Глава 2. ( Отступление Багратиона и Барклая-де-Толли)

   Император с особым доверием и уважением относился к герцогу Эльхингенскому (Нею), поэтому поручал ему самые сложные дела империи. Получив при провозглашении империи маршальский жезл, Ней полностью оправдал ожидания Наполеона: в войне с Австрией в 1805 году он разбил эрцгерцога Фердинанда при Гюнцбурге; штурмом Эльхингенских бастионов привёл к капитуляции Ульма; в битве при Йене он довершил поражение пруссаков, потом принудил к сдаче Эрфурт и Магдебург; в 1807 г. решил участь сражения при Фридланде, заслужив здесь прозвище "Храбрейший из храбрейших"; в 1808 году в Испании он совершил несколько блестящих подвигов и выиграл ряд решающих сражений.
   В войне 1812 года с Россией маршал Ней принимал участие практически во всех
   значительных сражениях. Он находился на самых передовых позициях Великой армии, на самых сложных её направлениях, является автором многих тактических операций и непосредственным их руководителем. Неоднократно, в период наступления французской армии он заводил русское командование на грань полного краха, а в период отступления его мужество и отвага спасли не только остатки боеспособных сил , но и большое количество раненных , больных и гражданских, покинувших французские гарнизоны в России.
   Авангард французской армии следовал на значительном удалении от основных сил. Наполеон страховался таким образом. В любой момент он мог Нея переадресовать в помощь Мюрату и Удино для удержания Барклая до подхода основных сил французской армии. В тоже время, при указанной диспозиции сил, исключалась возможность прорыва и последующего соединения Багратиона с 1-ой армией. То есть, даже если 2 - ая армия каким-то чудом ушла бы от Даву, она никак не могла миновать столкновения с Неем (Наполеону суждено было ошибиться, Багратион оказался мудрее всех).
   В июне - августе 1812 года Барклаю-де-Толли стоило дорого вырваться из могучих клещей Наполеона. Причины тому, кроются не только в мастерстве французского императора, но и в полном отсутствии таковых у Александра I. Последний, в свою очередь, запрограммированный недалеким Пфулем, так настойчиво вмешивался в дела армии, что едва ли не погубил её. Не малого стоило окружению царя, увезти его подальше от "поля брани". Личность Барклая-де-Толли до настоящего времени вызывает много противоречий. Однако, говоря о нем, следует признать главное - он со своей нерешительностью спас русские армии. Окажись на его месте Багратион со своей "горячей" кавказской кровью, вероятнее всего генеральное сражение состоялось бы гораздо раньше бородинских событий и, вероятнее всего, имел бы место очередной Аустерлиц, либо Фридланд. Под молчаливые укоры офицеров штаба, не скрываемые со стороны Багратиона и царя, под ухмылки со стороны солдат и гражданского населения Барклай-де-Толли не дал возможности свою армию окружить, будучи все же главнокомандующим, не вступил в генеральное сражение с Наполеоном, довольно грамотно отступал, сохраняя личный состав войска и укрепляя его пополнениями. Объединенную уже армию он передал Кутузову в боеспособном состоянии. Лучшего результата ни от кого, кроме Кутузова, ожидать было невозможно.
   Наполеон бросил против Барклая-де-Толли свои самые мобильные и проверенные войска: три корпуса кавалерии Мюрата (около 22,5 тысяч), при поддержке пехоты Удино (около 26 тысяч), и третьего пехотного корпуса под командованием Нея (около 20 тысяч). Задача Мюрата и Удино состояла в обнаружении противника, удержании его боем, своевременном подключении пехотных соединений для завязывания длительного боя, обеспечивающего приход мобильных авангардных сил Великой армии под командованием Нея, а затем и основных сил Великой армии. Надо заметить, арьергард Барклая довольно умело устраивал небольшие оборонительные заслоны и Мюрату, Удино и Нею так и не удалось остановить 1-ую армию Барклая . Ежедневные кровопролитные бои сопровождались большими потерями с обоих сторон, особенно доставалось кавалерии Мюрата, бои которой можно охарактеризовать, как разведывательно-поисковые.
   Дрисский лагерь-ловушку, где царь от всей души "рекомендовал" дать генеральное сражение, Барклай успешно покинул. Остановить Мюрат и Ней его смогли лишь у деревни Островно 25 июля. Однако, генерального сражения не получилось и здесь. Пока маршалы ждали подкреплений, Барклай применил военную хитрость - светомаскировку наоборот: он приказал дневальным всю ночь жечь костры, пока его армия уходила к Смоленску. Французы были уверены, что на этот раз русская армия не уйдет! Каково же было разочарование не только Мюрата, Нея, но и Наполеона, когда ранним утром 29 июля среди дымящихся головешек французы не обнаружили ни одного русского солдата. 1-ая армия уже маршировала к Смоленску, куда и пришла 1 августа целой и невредимой.
   Наполеон уже 1 июля бросил на перехват Багратиона корпус Даву (10 полков пехоты и 8 кавалерийских бригад). Одновременно с юга в районе Гродно начала переправу армия его брата Жерома Бонапарта. Будь родственник Наполеона более поворотливым (переправляясь, он необоснованно задержался на 4 дня), Багратиону избежать окружения не удалось бы, несмотря на его огромный полководческий опыт. Русский генерал вовремя сумел оценить смертельную ловушку, в которую его пытался загнать Наполеон. Он временно отказался от намерения пойти на север, чтобы соединиться с Барклаем, а повернул армию на восток, намереваясь отойти к Минску. Но путь на восток оказался закрытым. Еще 5 июля Минск занял Даву. "Я принужден назад бежать на Минскую дорогу, куда ни сунусь, везде неприятель"- писал Багратион в штаб 1-ой (главной) армии. Тогда командующий 2-ой армией принимает единственно правильное в этой сложнейшей обстановке решение, - он откладывает план прорыва и соединения с 1-й армией до лучших времен, и, неожиданно для преследователей, резко поворачивает на юг, к Бобруйску, куда еще 2 июля предусмотрительно отправил обозы своей армии. Все это время армии Багратиона удается избегать даже мелких стычек с противником. Искусно маневрируя, то замедляя, то ускоряя ход марша, Багратион кружит по лесным дорогам белорусского Полесья, заставляя Даву и Жерома ошибаться. Первые сражения произошли лишь 9 и 10 июля у местечка Мир. Однако они не представляли опасности для Багратиона. Казаки Платова умело отвлекли авангард армии Жерома, а Багратион тем временем увел свою армию к Бобруйску, куда она и пришла 17 июля. Узнав, что ни Даву, ни Жерому за 15 дней погони так и не удалось догнать и разгромить 2-ю армию, Наполеон был взбешен. Свой гнев он излил на брате Жероме, приказав ему подчиниться Даву. Не в корсиканских обычаях было стерпеть такую обиду - Жером разругался с братом и демонстративно покинул армию, ускакал обратно в свое Вестфальское королевство. В результате его войска простояли без дела еще пять дней, пока Даву не принял их под свое командование. Видя, что противник отстал, 19 июля Багратион попытался снова прорваться на север, на соединение с Барклаем, который в это время отступал к Витебску. Прорыв намечался через Могилев на 22 июля. Но французы опередили Багратиона, заняв город на два дня раньше. На южных подступах к Могилеву у деревни Салтановка Даву подготовил засаду (24 тыс. пехоты, 4 тыс. кавалерии и около 60 орудий). Армия Багратиона смертельно устала - ведь иногда, отрываясь от противника, солдаты проходили за два дня по 80 км. Обувь была разбита, многие шли в лаптях. На марше к Могилеву 2-я армия сильно растянулась почти на 120 верст: авангард уже видел Могилев, а арьергард еще только покидал Бобруйск. Багратион понял, что положение складывается не в его пользу. Бросив в бой у Салтановки 23 июля одну дивизию Раевского, он предпринял отвлекающий маневр: направил казаков Платова в северном направлении (одних без пехоты) для соединения с Барклаем, а основные силы начал собирать в кулак и готовиться к переправе через Днепр. Маневр, задуманный Багратионом, блестяще удался: Даву, а затем и Ней приняли конницу Платова за основной ударный отряд 2-й армии. В результате Даву начал без надобности укреплять свои позиции под Салтановкой, генералы Нея не стали преследовать легкую кавалерию Платова, рассчитывая на основные ударные пехотные соединения 2-ой армии (несколько полков Нея к этому времени уже были под Оршей). А армия Багратиона тем временем у Старого Быхова 26-27 июля переправилась на левый берег Днепра и снова ушла на юг. Даву вновь потерял русскую армию из виду. Когда он спохватился, было уже поздно.
   Получив сведения о битве под Могилевом, о переходе Багратиона через Днепр у Нового Быхова, Барклай решил соединиться с Багратионом у Смоленска. Туда он двинулся через Рудню. Наполеон сделал уже все приготовления к большой битве у Островно под Витебском, в которой он думал уничтожить Барклая, и вдруг 29 июля, выехав на позиции, убедился, что русская армия ушла дальше на восток. Это было для императора большим разочарованием. Новый Аустерлиц не получился. Еще больше Наполеон был разочарован, когда узнал, что армия Багратиона сумела уйти от преследования Даву, что она движется к Смоленску.
   Солдаты были измучены страшной жарой и трудными переходами. Жара была такой, что побывавшие в Египте и Сирии старослуживые утешали молодых только тем, что в Северной Африке им было еще хуже. Фуража не хватало. В некоторых эскадронах со времени выхода из Вильны пало больше половины лошадей.
   В Витебске Наполеон решил дать армии отдохнуть. Разведывательные отряды он отправил к Смоленску. Соединению 1-ой и 2-ой армии он уже реально помешать не мог, поэтому решил готовиться к генеральному сражению под Смоленском. Наступательную операцию он продумал так, чтобы своими действиями поставить уже объединившегося противника перед фактом: либо даешь генеральное сражение, либо попадаешь в окружение.
   Маршалы французской армии со своими корпусами на оккупированной территории распределились следующим образом: Домбровский под Могилевом, Даву в Орше, Ней между Оршей и Витебском, Мюрат под Витебском, старая и молодая гвардии, и Евгений с итальянской армией - в Витебске. Кроме того, Наполеон отправил один корпус на южное направление, чтобы отразить возможное нападение следовавшей из Турции русской армии, и один корпус - петербургское направление, где действовал русский корпус Витгенштейна.
   По данным разведки объединенная русская армия у Смоленска расположилась на правом берегу Днепра, ожидая удара с западной и северо-западной стороны. Наполеон решил ударить с юга - запада и перекрыть дорогу на Москву.
  
  
   0x01 graphic
  
   Глава 3.
   (Соединение армии Багратиона и Барклая-де-Толли. Бои на юго-западном
   направлении у Смоленска)
  
  
  
  
   3 августа 1812 года 1-ая и 2-ая русские армии соединились у Смоленска. После долгих совещательных процессов, которые сопровождались неприятными, переходящими в грубость, упреками в адрес Барклая-де Толли, было решено сдать Смоленск без генерального сражения и отступать на Москву через Дорогобуш, Гжатск, Можайск. При отступлении планировалось пополнить армию рекрутами и людьми из народного ополчения, увеличить количество кавалерии. Главнокомандующим армиями был назначен Барклай-де-Толли. Однако 2-ая армия так и осталась за Багратионом. По настоянию последнего перед отступлением было все же решено дать бой французам.
   Встретить Наполеона планировалось на правом берегу Днепра на западных окраинах Смоленска. Поэтому объединенная армия выступила первоначально в сторону Рудни, на этом направлении осталась 2-ая армия под командованием Багратиона, а 1-ая под командованием Барклая подалась на север в сторону Поречья, заняв в качестве обороны северо-западные окраины Смоленска. Таким образом, командованием русских была допущена серьезная тактическая ошибка - две армии расположились по правому берегу Днепра. Багратион предусмотрительно, на всякий случай, направил на левый берег дивизию Неверовского, защищать юго-западное направление, однако, как выяснилось в последующем, этого оказалось очень-очень мало, чтобы противостоять объединенным силам Нея и Мюрата, а затем и всей армии Наполеона, которая едва ли не взяла в окружение объединенную русскую армию под Смоленском.
   14 и 15 августа 1812 года под Витебском у деревни Расасно, Великая армия перешла на левый берег Днепра. К этому времени её авангард с юга-запада по левому берегу Днепра уже подошел к Смоленску. В отличие от русского командования, Наполеон знал о расположении противника. Задача Нея и Мюрата заключалась во взятии Смоленска с юго-западной стороны, где их не ждали, и блокировании возможного отступления русской армии в сторону Москвы. Таким образом, Наполеон планировал вынудить русское командование вступить с ним в генеральное сражение. В случае отступления в сторону Петербурга, Наполеон задействовал бы все свои войска перешедшие Неман, и, вероятнее всего, еще до прихода русских в Петербург, окружил бы их и уничтожил.
   Имеется несколько мнений о количественном составе армии Наполеона. Из всего этого наиболее правдоподобными получаются следующие цифры: в ночь на 25 июня и последующих два дня через Неман переправилось 420 тыс. человек, затем в июле и августе на русскую территорию было переброшено еще 55 тыс.человек, наконец, уже в разгаре войны, еще корпус маршала Виктора (около 30 тыс.человек). К Смоленску
   Наполеон привел около 180 тыс. человек.
   Наполеон, переходя Неман, полагал, что русская действующая непосредственно против него армия равна приблизительно 200 тыс. человек. Он ошибался. На самом деле,
   если исключить южную армию (генерала Тормасова), которой противостоял австрийский корпус Шварценберга, русское командлвание в день вторжения располагало следующими силами: в армии Барклая (1-ой армии) было 118 тыс. человек; в армии Багратиона (2-ой армии) - 35 тыс. человек; в общем - 153 тыс. человек. При отступлении к Дриссе, Бобруйску, Могилеву, Смоленску в эти армии вливались гарнизоны и пополнения из ополченцев и рекрутов. Это первоначальное число возросло до 181 тыс. человек. Для охраны Петербургского направления был выделен корпус Витгенштейна, численностью около 25 тыс. человек. Около 7 тыс. человек русские армии потеряли убитыми и раненными при отступлении. За вычетом двух цифр из 181 000 получается 149 000. Это то число солдат, которое должно было прийти в Смоленск 3 августа (день, когда 1-ая и 2-ая армии соединились). Но на самом деле в Смоленске оказалось 113 тыс. человек, т.е. на 36 тыс. человек меньше, чем можно было бы ожидать. Различные болезни, в том числе и от ранений, отставание в результате окружений, дезертирство съели эту огромную массу солдат. К дезертирству особенно были склонны поляки и литовцы. О чем свидетельствуют и показания очевидцев, и документы.
   Если положить, что армия Наполеона в походе до Смоленска потеряла убитыми и раненными столько, сколько и русские армии,- около 7 тыс. человек, а также дезертировавшими и больными - около 36 тыс. человек. То без учета тех войск, которые Наполеон привел к Смоленску у него в тылу, в резерве, было даже по самым грубым подсчетам более 200 тыс. человек. Они размещались в гарнизонах, которые обеспечивали
   установление новых порядков в России, поддерживали материальную часть армии, одновременно служили хорошим резервом.
   В случае, если бы Нею и Мюрату удалось бы перекрыть русской армии дорогу на Москву за Смоленском, даже в случае её последующего отступления в сторону Петербурга (больше она нигде не смогла бы пополнить свои ряды и продовольственные запасы), вероятнее всего, она была бы окружена и уничтожена на марше к столице. Другими словами, в случае выполнения поставленной задачи Неем и Мюратом, из-за тактической ошибки командования русских, генеральное сражение для объединенной армии под командованием Барклая-де- Толли в Смоленске становилось бы обязательной мерой спасения себя и России.
   В самом Смоленске регулярных войск русских почти не было. Ополчение еще только формировалось. Большинство отрядов - ратников-ополченцев, было в пути, добираясь проселками из глубинных уездов в губернский город. Командование русских армий ожидало удара французов с запада и северо-запада. По этой причине в Красное, на левый берег Днепра, для прикрытия юго-западного направления, на всякий случай, был направлен военный заслон лишь из одной 27-й пехотной дивизии генерала Неверовского с приданными ей кавалерийскими и артиллерийскими командами Оленина и Лесли (всего около 7 тыс. человек с 14 пушками). И на эту горстку русских людей днем 14 августа 1812 года обрушилась армада из трех кавалерийских корпусов всей Великой армии под командованием Мюрата и авангарда армии Наполеона под командованием Нея. По всем военным диспозициям Западной Европы любой другой генерал либо немедленно отступал бы без боя, либо сдался бы на милость победителя. Но только не в России, и не русский генерал Неверовский (он геройски погибнет позднее, в 1813 году в "битве народов" при Лейпциге). Зная, какая смертельная угроза нависла над Смоленском, над первой и второй русскими армиями, находившимися в этот момент на правом берегу Днепра, он решил ценой жизни, своей собственной и молодых солдат рекрутского призыва 1812 года, задержать противника хотя бы на несколько часов, послав тем временем гонцов к Багратиону и Барклаю за помощью.
   Перед этим, свои силы Неверовский распределил следующим образом: в Красном
   он оставил один батальон егерей с двумя пушками, остальные свои войска он вывел из села, за овраг, поставив на флангах кавалерию (казаков и драгун). Зная, что на левом берегу Днепра он один из русской армии, на всякий случай, один батальон егерей с двумя орудиями под командованием Назимова и один казачий полк русский генерал отправил поближе к Смоленску, в деревню Корытня, что у переправы через реку Ивань.
   Ворвавшись в Красное , три корпуса кавалерии Мюрата рассеяли конницу
   Оленина, а пехота Нея набросилась на батальон егерей. Бой был быстротечным ( 1 к 6 соотношение сил). Пленных не было. Ни один русский солдат не сдался. Уничтожив полностью батальон, завладев двумя орудиями, Ней перешел через овраг и начал громить находившиеся там соединения Неверовского. Вначале все шло как будто бы по плану: гусары Мюрата изрубили за полчаса почти всех казаков и харьковских драгун, пехота Нея захватила оставшиеся русские пушки, перебив артиллеристов. Быстрым маневром кавалерии, Мюрат обошел пехотные соединения Неверовского с тыла и фактически окружил его . Опытный Неверовский не растерялся, построив остатки дивизии в два каре, он медленно с боем начал отходить к Корытне. Пехоту Нея ему удавалось сдержать непрерывным огнем из ружей, за счет того, что двигался, не давал возможности французскому маршалу эффективно использовать артиллерию. У Мюрата, обошедшего Неверовского с тыла, не было пушек. Отряды кавалерии русский генерал удачно отбивал организованным ружейным огнем. Видя, что Мюрату не удается остановить кавалерией Неверовского, Ней предложил ему свою артиллерию в помощь, которую из-за постоянного марша русского генерала не удавалось применить. Гордый Мюрат отказался, заявив, что его прославленная кавалерия "без труда изрубит безусых салаг". Он сильно заблуждался, как покажут последующие события. Новобранцы Неверовского, многие из которых на самом деле не успели отрастить усы, а у некоторых они и вовсе еще не росли, отбили около 20 атак кавалерии за семь часов, которые им понадобились при отступлении до деревни Корытня, где им на помощь подоспел Назимов. Под защиту заслона Назимова, остатки дивизии Неверовского попали, когда уже темнело. Несколько залпов из орудий картечью, окончательно рассеяли наваливающуюся комом кавалерию Мюрата. Его самолюбие было так ущемлено, что он горячился и проявлял явную неосмотрительность в приказах. Причем, чем агрессивнее русские оборонялись, тем не осмотрительнее вел себя Мюрат. Части его корпусов входили в бой сходу под Красным. Разрозненными кавалерийскими отрядами прорвать хорошо организованную колонну стрелков не просто. Он это понимал не хуже Нея, предложившего ему в помощь артиллерию. В результате, путь отступления Неверовского до Корытни был уложен не только русскими солдатами, но и французскими драгунами и гусарами, но главное, было
   потеряно драгоценное время.
   Узнав о случившемся, Багратион разгадает коварный замысел командования французской армии, он прямо ночью пошлет на помощь Неверовскому корпус Раевского, а сам поспешит к Дорогобушу, чтобы удержать путь отступления на Москву. В том, что Барклай-де-Толли в обороне Смоленска долго продержаться не сможет, Багратион не сомневался. Слишком неправильно была выбрана ими позиция для этого.
   Трения в русской армии в кругу генералитета , особенно между Барклаем и Багратионом, существенно вредили общему делу. Именно из-за натянутых отношений между ними была допущена тактическая ошибка в обороне Смоленска, которая едва ли не привела к уничтожению их армий. В последующем, назначенный на должность главнокомандующего Кутузов, останется приверженцем в войне стратегической линии Барклая. Однако с ним согласятся. Авторитет его в армии был настолько велик, что даже при сдаче Москвы никто из генералов открыто не посмеет ему перечить, и даже царя не побоится Кутузов.
   Л.Н. Толстой описывает поведение командующих 1-ой и 2-ой армии сразу после их соединения следующим образом: "Багратион в карете подъезжает к дому, занимаемому Барклаем. Барклай надевает шарф, выходит навстречу и рапортует старшему чином Багратиону. Багратион, в борьбе великодуший, не смотря на старшего чина, подчиняется Барклаю; но, подчинившись, еще меньше соглашается с ним".
   Багратион решительно не хотел оставаться с Барклаем, "министром", как он его нарочно величает: "...со мной поступают так неоткровенно и так неприятно, что описать всего невозможно. Воля государя моего. Я никак вместе с министром не могу. Ради Бога, пошлите меня куда угодно, хотя полком командовать в Молдавию или на Кавказ, а здесь быть не могу".
   Клаузевиц пишет, что 13-го и 14-го августа армия "министра" бесполезно "дергалась" то в Рудню, то из Рудни. 15-го вечером Барклаю донесли, что погибающий отряд Неверовского отброшен к Смоленску. Нужно было немедленно бросить все и спешить к городу.
   Последнее, в частности, подтверждает, что Барклай-де-Толли растерялся под Смоленском, что у него была плохая согласованность действий с Багратионом, который уже 14-го августа вечером ночным маршем направил Раевского в помощь Неверовскому.
   Все это, естественно, не могло не сказаться на сражениях под Смоленском, а также
   потерях, которые понесли русские (солдаты, ополченцы и жители города).
   Здесь следует отметить, что не только в русской армии было "все хорошо",
   были трения и в командовании армии Наполеона, выраженные в соперничестве между маршалами. Эти "козни" тоже существенно вредили общему делу. В частности, в последнем из описанных боев, генералы Нея подшутили над Мюратом с укором, поэтому он возгордился и отказался от артиллерии. Это не единичный случай в Великой армии. Когда французские войска преследовали Барклая от Вильны, трения возникли между Удино и Мюратом. Несогласованность действий, желание каждого из них сыграть решающую роль, привело к тому, что Барклай все-таки вывел свою армию к Смоленску без существенных потерь. Существенные проблемы в командовании возникли и на южном направлении между Жеромом Бонапартом и Даву. В результате Багратион неоднократно выводил свою армию из окружения. И даже направленные им в помощь огромные силы: Понятовский с 35 тыс. солдат, Груши с 7 тыс. солдат, Латур-Мобур с 8 тыс. солдат, не помогли уничтожить армию Багратиона, которая также успешно вышла к Смоленску.
   Попытаемся разобраться, куда делись 36 тысяч солдат объединенной русской армии, которые не прошли по существующим тогда в России учетным данным, как убитые и тяжело раненные. Об этом не говорят, как правило. А если и упоминают что-либо об этом, то больше мотивируют потерями, окружением, болезнями. На самом деле в русской армии, особенно на первом этапе войны было очень много дезертирства. В основном это были литовцы, поляки и нынешние белорусы. Дело в том, что не прошло ведь и двадцати лет после третьего раздела Речи Посполитой. Практически еще все жители западных губерний России помнили ту свободу, которой они обладали, которая была безвозвратно потеряна при присоединении восточных земель Речи Посполитой к России. При первой же возможности солдаты из этих губерний бежали на оккупированные Наполеоном земли, в расчете получит свободу. А Великое княжество литовское Наполеон возродил в первые дни войны. В нем с партизанами, как в других регионах России, проблем не было. Следует учитывать и тот факт, что для многих поляков, литовцев и белорусов данная война носила братоубийственный характер, так как на стороне Наполеона сражались батальоны, полки и даже корпуса, сформированные из бывших жителей Речи Посполитой. А сам Наполеон, чтобы склонить на свою сторону поляков не гнушался обещаниями обновить и Речь Посполитую, с предоставлением соответствующих свобод. Он даже с известным Тадэушом Костюшкой, при завоевании Пруссии пытался договориться, обещал ему помощь в обновлении Речи Посполитой. Боровшийся с прусскими и российскими властями за независимость Польши революционер, ставил условия, имевшие целью оградить будущую свободу Польши от самого Наполеона, которого считал деспотом. Когда Фуше, ведший переговоры с польским патриотом, изложил эти условия императору и спросил, что же сказать Костюшко. "Скажи ему, что он дурак !" - ответил Наполеон.
   Следует помнить и об одной из слабых сторон русской армии,- в ней царили варварски жестокие порядки. Участи русского солдата не завидовал никто. Порой им на войне приходилось легче, чем в мирное время. Увечья и смерть в бою казались краше, чем выбитые зубы, сломанный нос, побои и даже смерть от палок при проведении сквозь строй в мирное время. Многие из них находились в таком загнанном положении, что
   получив первую же возможность, бежали из отряда.
   В армии Наполеона были совершенно иные порядки, над солдатами никто не глумился. Однако следует учесть, что французы составляли в армии в данном походе меньшинство. Большинство же состояло из немцев, итальянцев, голландцев, португальцев, испанцев, иллирийских славян, хорватов, швейцарцев. Тут были люди, от души ненавидящие Наполеона как поработителя отечества. На войну они попали исключительно из страха. Дезертирство для многих из них было пламенной, любимой мечтой с первого же момента вступления на русскую территорию. Убийственно провалилась идея императора - забирать в армию испанцев. Исключительно из того исходил Наполеон, оформляя в правовые акты свое решение, что они являются подданными Жозефа Бонапарта.
   Испанцы, силой забранные в армию, не только не хотели отдавать свою жизнь для завоевания России, но и тут норовили продолжать свою бесконечную, непримиримую войну против французов. Вот сцена периода войны, когда наполеоновская армия была еще на подступах к Витебску, рассказанная французским лейтенантом Куанье: "Сгоревший лес лежал вправо от нашего пути, и когда мы с ним поравнялись, я увидел, часть моего батальона пустилась как раз туда, в этот сожженный лес. Я скачу галопом, чтобы вернуть их назад. Каково же было мое удивление, когда вдруг солдаты оборачиваются ко мне , и начинают в меня стрелять... Заговорщики были из корпуса Жозефа, все без исключения испанцы. Их было 133, ни один француз не замешался среди этих разбойников". На другой день испанцы были схвачены французами. По решению командования полка половина из них была расстреляна. Перед казнью была устроена лотерея: часть вынимаемых билетов была белая, часть- черная. 62 человека, вытянувшие черные билеты, тут же были расстреляны, остальных помиловали.
   Никогда еще Наполеону не приходилось в самые первые дни войны выслушивать столько докладов о дезертирствах, об отстающих, о солдатах, покидающих ночью полк, чтобы участвовать в грабительских мародерских шайках. Дело дошло до того, что император приказал своему начальнику штаба Бертье передать маршалу Нею повеление: " Разослать отряды кавалерии под начальством офицеров главного штаба, чтобы изловить отстающих, многие из них совершают преступления и кончают тем, что попадают в руки казаков". И этот приказ Наполеон отдал уже 4 июля, т.е. через десять дней после открытия кампании.
   На первом этапе войны фактов дезертирства наблюдалось больше в русской армии, пока " слабые духом" не очистили её. Далее, данное воинское преступление было присуще больше французской армии, особенно когда начался голод и холод.
   Багратион хорошо знал коварство Нея по сражениям в Европе. Ещё в начале июня 1807 года, под Фридландом, его корпус оказался несколько впереди французской армии. Багратион по приказу командующего русской армии Беннигсена довольно успешно атаковал его при поддержке казаков. Не смотря на то, что численное превосходство было на стороне русской армии, которая практически вся налетела на корпус Нея, последний, умело маневрируя вдоль реки Алле, сохранил своих солдат. А позже нанес сокрушительный удар, который и решил судьбу войны под Фридландом.
   В настоящее время, следуя несколько впереди основных сил наполеоновской армии Ней, при поддержке кавалерии Мюрата, беспрепятственно мог войти в Смоленск с южных его окраин по левому берегу Днепра, в последующем обойти его и отрезать, соединившимся к этому времени, 1-ой и 2-ой русским армиям отход на Москву. Руководивший армиями Барклай-де- Толли допустил ошибку, ожидая встретить французскую армию на западном и северо-западном направлении от Смоленска, на правом берегу Днепра. Теперь, когда противник явно не ожидал удара с юго-западных направлений, Нею предстояло ударом с юга взять незащищенный город и выдвинуться к Дорогобушу, преградив дорогу на Москву.
   Вечером 14 августа, узнав, что соединенные силы Нея и Мюрата пробиваются к Смоленску по левому берегу Днепра, что от выставленной там арьергардной части-дивизии Неверовского, практически ничего не осталось, Багратион немедленно ночным маршем направляет в Смоленск корпус Раевского. На следующий день он получает информацию, что вся армия Наполеона заходит на Смоленск по левому берегу Днепра, т.е. с юго-запада. Багратион со своей армией в этот момент находился на правом берегу Днепра , на западном направлении. А Барклай с 1-ой армией еще севернее его. О случившемся он уведомляет Барклая , часть своей армии он незамедлительно отправляет к Дорогобушу, а сам отправляется в Смоленск. Теперь о генеральном сражении не могло быть и речи. Багратион осознал ту нелепость ситуации в которой оказался. Если направленный им корпус Раевского не задержит Наполеона хотя бы на один день, русской армии грозит окружение.
  
  
  
   Глава 4.
   (Взятие Наполеоном Смоленска. Отступление русской армии на восток)
  
   Вытесненный из местечка Ляды и из Красного, Неверовский, отчаянно обороняясь
   от французских сил, по крайней мере, в шесть раз превышающих его отряд, отступал к Смоленску. Неверовский был отличный тактик и хороший стратег. У него была такая манера обучения солдат: он перед боем сам водил их по позициям и растолковывал смысл предстоящего сражения, объясняя при этом последствия отступления на том или ином рубеже для всего отряда. Солдаты Неверовского сражались бесстрашно, с полным пренебрежением к опасности.
   14 августа вечером Раевский и получил приказ Багратиона: срочно следовать в Смоленск, а затем ускоренным маршем - на Красное, поддержать 27-ю дивизию Неверовского. Раевский немедленно по тревоге поднял весь свой корпус и в нарушение всех инструкций (в ночное время передвижение было запрещено), при свете факелов повел свой корпус на помощь Неверовскому. По дороге он узнал, что французы заняли Красное. Под утро, после короткого отдыха, Раевский двинул своих пехотинцев из Смоленска на соединение с войсками Неверовского. Ранним утром 15 августа в 6 км от города солдаты Раевского встретили остатки отступающей 27-й дивизии и, следовавшего у них по пятам, Нея. От Неверовского Раевский узнал, что его преследует не только корпуса Нея и Мюрата, но и с юга-запада на Смоленск надвигается Великая армия во главе с Наполеоном, что на следующий день она будет в городе. После непродолжительного совещания генералы приняли решение под защитой стен и башен старинного Смоленского кремля, задержать противника до подхода 1-ой и 2-ой армий. Как выяснилось в последующем, данное решение было единственно верным.
   У Раевского вместе с остатками 27-й дивизии Неверовского было всего 15 тыс. человек при 76 пушках. По тем временам Смоленский кремль представлял собой серьезную преграду для осаждавшего его противника, так как имел 5 километров стен высотой 4 метра с глубоким рвом у подножия и 17 башен, где удобно было разместить артиллерию. Большую помощь корпусу Раевского при спешном укреплении кремля и в первый день сражения оказали смоленские ополченцы. К этому времени около 12 тыс. ополченцев-ратников добрались из глубинных уездов в Смоленск. По сути, это был первый со времени начала Отечественной войны отряд ополченцев. Сначала Раевский скептически оценил эту толпу плохо одетых и почти невооруженных мужиков. Однако первый же день сражения рассеял все сомнения, - ополченцы, одушевленные патриотизмом, дрались отчаянно и бесстрашно.
   Сражение началось 16 августа в 5 часов утра. Зная русских, Ней не рассчитывал на легкую победу, хотя по данным его разведки основные силы русских находились далеко, в городе был небольшой гарнизон регулярных войск, "несколько пушек да бородатые мужики". Французы пошли в атаку на западные укрепления русских вдоль левого берега Днепра. Под прикрытием огня артиллерии, при поддержке кавалерии Мюрата, пехота Нея, как нож масло, прорвала все защитные рубежи русских , но была неожиданно остановлена у стен кремля. Дважды бросал Ней своих гренадеров на штурм стен, и оба раза французы откатывались назад. Более того, солдаты Орловского, Ладожского и Нижегородского полков из корпуса Раевского, похоже, несанкционированно, порою в разнобой, покидали крепостные стены, и пытались контратаковать наступающих французских гвардейцев . Одна из таких вылазок была настолько неожиданна и не поддавалась какому- либо объяснению, что Ней с небольшой свитой генералов едва ли не угодил в плен. Вовремя подоспевшая кавалерия, в буквальном смысле слова, изрубила ополоумевших от ярости русских на куски, так как многие из них и при отсутствии конечностей пытались подниматься, хватались за ружья, рвались в бой. Уже через час после начала штурма города, Ней понял, что о молниеносном взятии Смоленска не могло быть и речи, русские успели подтянуть к городу, как минимум корпус.
   К 9 часам утра на поле боя прибыл Наполеон с основными силами. Он сразу понял, что взять Смоленск с ходу Нею не удастся, нужна подготовка к штурму. Он приказал подтянуть артиллерию и разместить её в боевые порядки. В полдень 150 орудий стали "долбить" ядрами стены кремля. Но построенные из камня на специальном растворе прочные укрепления выдержали этот ураганный огонь, - ни одна брешь не была пробита.
   При всякой попытке атаковать кремль, из-за стен начинал сыпаться ураган раскаленного свинца, а от штыков он превращался в железного неприступного ежа. Весь день без перерыва била французская артиллерия, город горел, со стороны казалось все покончено, такой канонады выдержать невозможно. Однако стоило только французам приблизиться, начинался ответный огонь и вновь повторялось все с начала. Поздним вечером 16 августа, когда силы защитников Смоленска, казалось, были исчерпаны, Наполеон в очередной раз попытался взять город. Но на удивление императора данная атака была отбита еще более успешно русскими. Император понял, что русские успели подтянуть свежие силы.
   Весь долгий летний жаркий день16 августа корпус Раевского с остатками дивизии Неверовского и небольшим отрядом ополченцев удерживал Смоленск, обороняя его фактически от всей армии Наполеона. Штурмы практически не прекращались, как и обстрел города. Из-за дыма ничего не было видно. Превосходящий в десятки раз корпус Раевского противник, набрасывался на кремль, как кот на спичечный коробок. Только "игрушка" оказывалась непомерно колючей для "хищника". "Когти" в мгновение прятались, "лапы" разжимались, но жуткая "игра" не заканчивалась. Она повторялась вновь и вновь, только всякий последующий выпад "хищника" был ожесточеннее и опаснее предыдущего. В один из решающих моментов битвы, когда вдруг ряды русских солдат на западном направлении дрогнули, Раевский вместе со своим четырнадцатилетним сыном встал в ряды гвардейцев и контратаковал налетевшую кавалерию Наполеона. Рассказы об этом подвиге Раевского обошли всю Россию, а для участников обороны данный подвиг явился тем невидимым "укреплением", таким жизненным примером мужества и отваги, которые в последующем и помогли русским солдатам удержаться. Только к вечеру на помощь Раевскому прибыл, направленный Багратионом в экстренном порядке, корпус Дохтурова. А поздним вечером на правом берегу Днепра в Смоленске был и сам Багратион. Поздно ночью стали подходить дивизии 1-ой армии.
   Еще один день в наступательной операции Великой армии был упущен. К вечеру 16 августа напротив Смоленска на правом, не занятом французами берегу Днепра сконцентрировалась вся 2-я армия. Поздно ночью туда же прибыла и 1-я армия. Выигранные под Красным сутки (14 августа) и два дня (15-16 августа) в Смоленске позволили двум русским армиям избежать тактической ловушки задуманной французским командованием. Теперь 180 тыс. "великой армии" у Смоленска противостояло 113 тыс. русских войск. Наполеону не удалось принудить Барклая к генеральному сражению, однако на решительную схватку со всей русской армией он еще надеялся в Смоленске.
   Далее силы русских распределились следующим образом: 2-ая армия под командованием Багратиона направилась в Дорогобуш, прикрывать дорогу на Москву, а 1-ая армия Барклая-де-Толли осталась в Смоленске, прикрывать отступление.
   Ней тоже хорошо помнил русских по сражениям в июне 1807 года. Тогда он едва ли не был окружен Багратионом. Однако путем маневров не только сумел уйти от наседавшей со всех сторон русской армии, но и перегруппироваться. Русские в свою очередь не сделали этого правильно и в излучине реки Алле под Фридландом их армия беспорядочно начала сжиматься. 14 июня 1807 года Ней , воспользовавшись неудачным сосредоточением русских, особенно сжатостью артиллерии, развернулся и врезался своим корпусом в самую их середину. Эта операция была решающей в сражении для французской армии. Однако Нею в очередной раз пришлось вспомнить воинственность и смелость русских солдат. Его корпус, который он тоже вынужден был пустить плотной цепью в излучину, был уничтожен почти наполовину. Русские солдаты в плен практически не сдавались, под штыками французов они сваливались в реку, беспомощно тонули, но руки вверх не поднимали, оружие бросали единицы, и то, в основном тяжело раненные. Храбрость русских тогда особенно запомнилась Нею. Теперь, под стенами Смоленска, русские вновь продемонстрировали Нею свое беспрецедентное мужество и отвагу, более того, при взятии Смоленска Ней едва ли не угодил в плен.
   17 августа в четыре часа утра битва под стенами Смоленска возобновилась, непрерывный обстрел города длился практически весь день, атаки со стороны французской армии не прекращались. Однако город стоял. Русские так злобно и самоотверженно оборонялись, что Наполеон даже подумал, что Барклай-де-Толли бросил на защиту города все имеющиеся у него силы. К 5 часам вечера весь форштадт Смоленска был объят пламенем, начали загораться отдельные части города. Однако не смотря на страшную канонаду, всякая следующая за ней атака французов русскими отбивалась. Наполеон так и не сумел 17 августа взять город. Хотя в его штурме после полудня была задействована практически вся артиллерия и лучшие его силы.
   В два часа ночи 18 августа, после взрыва пороховых складов, казаки проскакали по улицам Смоленска, оповещая об отступлении русской армии и приглашая тех, кто хочет уходить из города. А в четыре часа утра в город вошли части корпуса Даву.
   В ночь на 18 августа русские войска под командованием Барклая покинули Смоленск, часть из них пошли прямо на Дорогобуш, вторая половина - с обозами и артиллерией, двинулась на север. У деревни Лубино они должны были соединиться. На рассвете 18 августа маршал Ней вышел из города. Разведчики доложили ему, что русская армия, которая вышла из Смоленска ночью 18 августа, отступает не по Петербургской, а по Московской дороге. Ней незамедлительно двинулся вслед за русскими, послав разведчиков все же на две дороги. Небольшие стычки с арьергардными частями русских, а также, с отставшими при отступлении небольшими отрядами, были непрерывными, не смотря на быстротечность сражений, характеризовались особой жестокостью и кровопролитием. И русские , и французы были сильно измотаны за последние несколько дней, поэтому все зло и обиды извергали друг на друга. Около Валутинской горы Нея задержал русский арьергард. Небольшая битва переросла в целое сражение, которое длилось весь день 19 августа. Отряд из армии Барклая-де-Толли, несколько раз поддержанный подкреплениями, оборонялся очень упорно. Французы потеряли 7 тыс. человек, русские - около 6 тыс. При наступлении темноты артиллерийская перестрелка смолкла. Только после этого русский отряд снялся с позиций и отступил на восток.
   Эта битва при Валутине, кончившаяся отступлением русских, показалась французам слишком дорого купленной победой. Яростное сопротивление русского арьергарда в течении целого дня, очень большие потери, понесенные при этом французами, смерть в конце битвы одного из лучших генералов Наполеона - Гюдэна, наконец, невозможность для маршала Нея начать после битвы преследование отступающих русских полков - все это очень мало походило на победы, которые Ней и другие маршалы Наполеона привыкли на своем веку одерживать. При этом заметим, что русские перестали вечером отстреливаться только после того, как Ней первым прекратил огонь. Легендарный маршал очень хорошо понимал, что это значит. Ней не считал эту битву своей победой, скорее, - своей стратегической неудачей.
   Наполеон был в Смоленске, когда ему доложили о конце битвы под Валутиной и принесли его любимца Гюдэна умирающим. Конечно, это было только арьергардное дело, и поле битвы осталось за французами, русские продолжали отступать, но Наполеон, как и маршал Ней, тоже хорошо понял смысл происшедшего. "Было почти столько же славы в поражении русских, как в нашей победе". - сказал находившийся около императора граф Сегюр. Этот-то признак и был самым зловещим, и он уже не в первый раз тревожил императора. Разве русские бежали хоть один раз, с тех пор как началась война? Разве еще до Смоленска битву под Красным и отступление Неверовского можно было не для публики и не в бюллетенях, а всерьёз назвать победой Великой армии? Разве где-нибудь, кроме Испании, случалось так, чтобы люди в одиночку, укрываясь за кустами, отстреливались от целой роты и чтобы против одинокого, окруженного врагами солдата нужно было выдвигать пушку и стрелять в него ядрами, как пришлось это сделать с русским егерем при взятии Смоленска? По поводу последнего факта французский полковник Фабер дю Фор свидетельствовал следующим образом: "...Выделился своей храбростью и стойкостью один русский егерь, поместившийся как раз против нас, на самом берегу, за ивами, и которого мы не могли заставить молчать ни сосредоточенным против него ружейным огнем, ни даже действием одного специально против него назначенного орудия, разбившего все деревья, из-за которых он действовал. Но он все не унимался и замолчал только к ночи. А когда, на другой день, по переходе на правый берег мы заглянули из любопытства на эту достопамятную позицию русского стрелка, то в груде расщепленных деревьев увидели распростертого ниц и умершего от ранений нашего противника, унтер-офицера егерского полка, мужественно павшего на своем посту так и не покинув его".
   Смоленское сражение почему-то напомнило Наполеону взятие Тулона в 1793 году. Тулонские роялисты перебили революционную власть города, призвали на помощь крейсировавший в западной части Средиземного моря английский флот и прочно закрепились в городе. Осада города революционной армией шла вяло и неуспешно. Штурм, произведенный в первых числах ноября, не удался, потому что командовавший в этот день Донне велел отступать в самый решительный момент, вопреки мнению и желанию молодого Бонапарта, командовавшего тогда артиллерией атакующих. Бонапарт был уверен, что победа осталась бы за французами, если бы не эта грубая ошибка. Сам он шел впереди колонны наступающих и был ранен. После долгих неудачных попыток взять Тулон, революционные власти все же доверились молодому офицеру и разрешили ему привести в исполнение свой план. Расположив батареи, как он хотел, Бонапарт, после, страшной канонады, штурмом, в котором он тоже лично учувствовал, взял командный пункт тулонских защитников. Разметив на нем артиллерию, он открыл огонь по английскому флоту и нейтрализовал его. Через два дня после этого, судьба Тулона была решена в пользу республиканцев. Огюст Робеспьер, младший брат Максимилиана, незамедлительно сообщил об этом в Париж, указав и заслуги молодого Бонапарта. Результаты сказались немедленно. Постановлением от 14 января 1774 года Наполеон Бонапарт получил чин бригадного генерала, ему было в этот момент 24 года от роду. Эта битва под Тулоном наделила его славой, а за славой пришла и популярность в широких кругах Парижа, - она решила его дальнейшую карьеру и все, что с ней связано.
   Здесь, под Смоленском, Наполеон задействовал несравненно больше артиллерии. Интенсивность огня была такой, что, казалось, у оборонявших город нет и одного процента шансов выжить. Эта было первое серьезное сражение Наполеона на территории России. Он не сомневался, что возьмет город и взял его. Но как ? Все это не походило на его победы. Если от победы под Тулоном, первого его серьезного сражения, к нему пришла слава, то теперь, от первого сражения на территории России, он ощутил удар по своему авторитету, слава вдруг пошатнулась внутри его. Наполеон после взятия Смоленска впервые ощутил какую-то угрозу нависшую над ним. Пока еще это было на уровне его интуиции, не осознанно, не осмыслено, не проанализировано им до конца. Но то, что здесь, в России, что-то не то творится с его возможностями побеждать, что здесь все противоположно тем тулонским последствиям, он ощутил. Недоброе начало закрадываться в его душу, хотя никому этого он и не говорил, своими действиями Наполеон и не думал выдавать зародившиеся в его душе сомнения. Что-то не то творилось в России и с его армией, и им самим. Но что? На этот вопрос Наполеон ответа не знал. Распускать "нюни", советоваться, жаловаться на кого-то, было не в его правилах. Это был истинный, не виданный до сих пор миром, завоеватель, уничтожитель всего, что стояло на пути его славы, карьеры и могущества.
  
  
  
  
  
  
  
   Глава 5.
   ( Бородинская битва.)
  
  
   Противоречия в командовании русской армии все усиливались. Все требовали, чтобы армию возглавил ученик Суворова Кутузов. Царь уступил общественному мнению. Кутузов был назначен главнокомандующим.
   Принимая русскую армию, Кутузов, обходя строй войск, проговаривал сам себе, но так, чтобы слышали солдаты: "С такими молодцами и отступать?" - слова эти в несколько дней облетели страну. Все воспрянули духом.
   Тем не менее, Кутузов продолжал отступление. Как и Барклай, он понимал, что чем глубже входит Наполеон в Россию, тем меньше у него становится армия. Солдаты верили в правильность любых действий Кутузова и не роптали, как при Барклае-де-Толли. Все знали, что с Кутузовым их ждет только победа.
   В войсках очень любили старого полководца и ласково называли его Светлейшим. Почти семидясилетний Кутузов, обращаясь к солдатам, говорил: "Дети мои". Царь и многие придворные немцы-военные добивались, чтобы Кутузов вел войну по их указаниям. Хитрый и опытный "старик" на словах обещал выполнять их пожелания, а на деле всегда поступал так, как сам считал нужным.
   Постоянные бои и необходимость оставлять гарнизоны в занятых городах сократили французские войска примерно в трое. Французы по по-прежнему имели численное превосходство, но не такое большое, как в начале войны, и Кутузов решил дать генеральное сражение.
   Оно произошло у деревни Бородино, в ста верстах от Москвы. Русская армия располагала перед Бородинским сражение следующими силами. Правым крылом и центром командовал Барклай-де-Толли. Правым крылом непосредственно командовал Милорадович, в распоряжении которого было два пехотных корпуса - 2-й и 4-й (19 800 человек) и два кавалерийских- 1-й и 2-й (6 тыс. человек), а в общем 25 800 человек. Центром непосредственно командовал Дохтуров, у которого были один пехотный и один кавалерийский корпуса (в общей сложности 13 600 человек) Резерв центра и правого крыла состоял в непосредственном распоряжении самого Кутузова (36 300 человек), а всего на правом крыле и центре было сосредоточено 75 700 человек. Вся эта масса войск носила название "1-ая армия", потому что ядром ее была прежняя 1-ая армия Барклая.
   Во время Бородинского сражения Маршалы Ней, Даву и Мюрат атаковали
   русскую армию по правому флангу (для русской армии - левый), где у Семеновского
   оврага стоял Багратион. У Нея в подчинении был его легендарный 3-ий пехотный корпус, усиленный к этому времени (около 20 тыс. человек) и корпус Жюно (около 8 тыс.человек), у Даву - 1-ый самый большой пехотный корпус (около 48 тыс.человек), у Мюрата - вся кавалерия, состоящая из четырех корпусов (около 22500 человек).
   В подчинении у Багратиона было 2 пехотных корпуса (около 22 тыс. человек) и один Кавалерийский (около 3800 человек). В общей сложности у Багратиона было около 25 тыс.человек, а резервы его насчитывали 8300 человек. Соотношение сил было явно в пользу французов, однако именно на левом фланге русской армии были самые кровопролитные бои, они и стали решающими в Бородинском сражении.
   Всего у русской армии было 110 800 человек. К этой цифре следует прибавить еще 7 тысяч казаков и 10 тысяч ратников из московского ополчения, которые подоспели к битве и участвовали в ней. В артиллерии русских было 640 орудий.
   К Смоленску Наполеон подошел со 182 тысячами человек. Когда он пришел к Бородино у него было 130 тысяч человек 587 орудий. Остальные 52 тыс. человек были потеряны для Бородинского сражения: 36 тыс. Наполеон потерял в боях под Смоленском
   и небольших стычках с арьергардом русских, 10 тыс. он отправил из Смоленска в подкрепление Витебского гарнизона, 6 тыс. оставил в Смоленске.
   Бой на левом фланге русской армии начался 7 сентября в 5 утра. Довольно быстро он приобрел яростный характер. Обосновывается это тем, что первые атаки французов были отбиты с большими потерями для последних. Причем, погибло много начальников - несколько генералов и полковых командиров, ранен был маршал Даву. Долгожданное для французов генеральное сражение быстро омрачилось. Ожидаемый успех на своем правом фланге, где Наполеон сконцентрировал основные силы, не наступил. Легендарные маршалы французской армии были поражены отвагой русских солдат и полководческим мастерством Багратиона.
   Укрепления вокруг Семеновского оврага, так называемые Багратионовы флеши, были сделаны наспех и с технической стороны очень неудовлетворительно. Но защита была такой отважной и умелой, что об них с 5 часов утра до 11 час.30 мин. безуспешно и с ужасающими потерями разбивались все французские наступательные операции.
   Говоря о полководческом мастерстве Багратиона, следует заметить, что он больше всех в русской армии позаимствовал в тактике боя от своего непобедимого "учителя" Суворова. Багратион, как и Суворов, большое значение придавал разведке, заблаговременному определению слабых мест неприятеля, всегда добивался слаженного взаимодействия конницы, артиллерии и пехоты, отдавал предпочтение рассыпному строю, особенно сражаясь меньшими силами. Все это в совокупности позволяло Багратиону в жизни побеждать . А в данном же случае, когда силы французской армии превосходили его более чем в 2 раза, твердо удерживать позиции, не отступать.
   Уже к 7 часам утра сам Наполеон приказал выдвинуть на правый фланг 150
   орудий, и громить этим огнем Багратионовы флеши. После продолжительной артиллерийской подготовки Ней, Даву и Мюрат с огромными силами ( Мюрат направил на флеши практически всю свою кавалерию) бросились на Семеновский овраг и на флеши. Подавляющие силы налетели на дивизию Воронцова, опрокинули и смяли её, налетели на дивизию Неверовского, причинив ей огромные потери. Дивизия Воронцова была истреблена практически полностью, сам Воронцов был ранен и выбыл из строя. В
   этих боях досталось и корпусу Нея, 1-ая бригада его 11-ой дивизии была практически полностью уничтожена, а бригадный генерал Компер убит, хорошо досталось и корпусу Даву и кавалерии Мюрата.
   Неверовский устоял и продолжал отчаянно сопротивляться, его батальоны не раз бросались в штыковой бой против напирающей громадной массы французов, чудом удерживая позиции.
   Решающую роль на левом фланге русских сыграли части корпуса Раевского, неся огромные потери, они еще больший урон причинили пехоте Нея и коннице Мюрата.
   Мюрат, Ней, Даву вынуждены были послать гонцов к Наполеону за подкреплением. Но главнокомандующий отказал, выражая неудовольствие тем, что флеши еще не взяты.
   Кровопролитнейший бой на левом фланге продолжался. Багратион и французские маршалы несколько раз отбивали друг у друга покрытые трупами людей и лошадей Семеновские овраги и флеши. Для людей, наблюдавших в эти страшные часы князя Багратиона, хорошо знавших его натуру, помнивших всю его карьеру, в которой самое изумительное было то, что он каким-то образом прожил до сорока семи лет, не могло быть сомнений, что на этот раз третьего решения быть не может: или флеши останутся в руках Багратиона, или он сам падет мертвым на них.
   По самолюбию легендарных французских маршалов, как молотом по наковальне,
   бил тот факт, что они, имея явное численное превосходство, не могли прорвать оборону левого фланга русских. Возможно, это заставляло их излишне нервничать и допускать тактические неточности в управлении своими корпусами, возможно, они не ожидали такого яростного отпора и сопротивления противника, и это сказалось на неудачном командовании, возможно действия их были плохо согласованы, возможно они, несмотря на свой огромный опыт ведения захватнических войн, недостаточно учли фактор защиты отчества противником, а он присутствовал у каждого русского солдата и офицера, в то время как Великая армия Наполеона включала в себя много мнимых солдат, которые и не думали отдавать свою жизнь во имя победы, более того, стремились любым способом избежать опасности.
   Вот как Л.Н Толстой описывает маршалов Наполеона: " Генералы Наполеона - Даву, Ней и Мюрат, находившиеся в близости этой области огня (имеется в виду место, куда был сосредоточен огонь артиллерии) и даже иногда заезжавшие в неё, несколько раз вводили в эту область огня стройные и огромные массы войск. Но противно тому, что неизменно совершалось во всех прежних сражениях, вместо ожидаемого известия о бегстве неприятеля, стройные массы войск возвращались оттуда расстроенными, испуганными толпами. Они вновь устраивали их, но людей все становилось меньше".
   А вот как Л.Н. Толстой указывает на то, как "сила войска" зависит от "духа войска" в нарушение "тактическим правилам" : "... Правило это, при котором упускается из вида дух войска, беспрестанно оказывается неверным и в особенности противоречит действительности там, где является сильный подъем или упадок духа войска, - во всех народных войнах".
   Наполеон тоже не мог и не хотел отступать от своего намерения, твердо решив сначала прорвать русское построение с его левого фланга, а потом направить все усилия на правый фланг и центр. Видя огромные потери в рядах корпусов своих легендарных маршалов, он все же дал команду помочь им артиллерийским огнем. После чего по Багратионовым флешам били уже не 150 орудий, а 400, т.е. больше двух третей всей артиллерии французов.
   Во время Бородинского сражения Наполеон решил покончить с русской армией раз и навсегда. Маршалы Ней, Мюрат и Даву могли самостоятельно воевать с любой армией Европы. Во время Бородинского сражения их задачей было прорвать левый флаг объединенных русских сил и ударить по центру с фланга, а кавалерии Мюрата зайти в тыл и исключить возможность спасения русской армии бегством. После прорыва левого фланга Наполеон гвардию бросил бы на правый фланг, прорвал бы там оборону и с флангов и тыла окружил бы русскую армию. В то, что у него возникнут проблемы на левом фланге русских, он верил меньше всего. Он предвидел проблемы на правом фланге русских, где до введения гвардии следовало лишь отвлекать внимание и держаться. Но получалось все наоборот. Багратион успешно удерживал основные силы армии Наполеона, от этого рушились все планы.
   Русские стояли, они, в буквальном смысле слова, цеплялись за каждую кочку, возвышенность, овраг, превращая все в укрепление. В течении нескольких часов флеши поочередно переходили из рук в руки. На одном этом участке гремело более 700 орудий: 400 Великой армии и 300 с русской стороны. Случалось даже так, что не успевшая переориентироваться артиллерия била по своим.
   Вот как описывает Л.Н. Толстой Наполеона в этот момент: " Наполеон испытывал тяжелое чувство, подобное тому, которое испытывает всегда счастливый игрок, безумно кидавший свои деньги, всегда выигрывавший и вдруг, именно тогда, когда он рассчитал все случайности игры, чувствующий, что чем более обдуман его ход, тем вернее он проигрывает... Войска были те же, генералы те же, те же были приготовления, та же диспозиция..., он сам был тот же, он это знал, он знал, что он был даже гораздо опытнее и искуснее теперь, чем он был прежде, даже враг был тот же, как под Аустерлицем и Фридландом; но страшный размах руки падал волшебно-бессильно".
   Противостояние на левом фланге русских между Неем и Багратионом в Бородинском сражении достигло апогея. Казалось, они никогда уже не разойдутся живыми. Кто-то из них явно должен был или погибнуть, или победить. Ней в очередной раз взял флеши. Сраженная лошадь рухнула под ним, но маршал, будто ждал этого, моложаво отпрыгнул и устоял на ногах. Он ни грамма не смутился, не удивился этому, совершенно не растерялся, казалось так и должно быть, тут же маршал вытащил из ножен клинок и решительно, похоже, совершенно не задумываясь о последствиях, вступил в рукопашный бой. Сразу же перед ним выросла цепь из его офицеров и солдат, но их, в буквальном смысле, смела какая-то неведомая, чудовищная сила и они строем, уже мертвыми повалились на маршала. Не весть - откуда взявшиеся солдаты дивизии Неверовского, они будто выросли из под земли, строем двинулись к нему, паля из ружей. Нея тут же подхватили и стали оттаскивать от флешей, перед ним вновь образовался защитный строй из французских солдат и офицеров, но и его не стало. Организованными залпами из ружей, русские сметали все на своем пути. Маршал вновь был выбит. Ему не хватало малого, и он обратно решается послать к Наполеону гонца, с просьбой дать ему в помощь гвардию. И вновь Наполеон отказал Нею, в бой свой основной резерв он так и не ввел. Наполеон дал ему только одну дивизию, так как лучше всех своих маршалов мог взвесить и оценить страшные потери, известия о которых стекались отовсюду к нему. Наполеон видел по неслыханному ожесточению боя, что Ней ошибается, что русские дивизии, по его мнению готовые уйти с поля боя, не уйдут, они будут сражаться до последнего. Багратион скорее погибнет, но не сдаст позиции. В случае введения в бой гвардии, будут истрачены до наступления решающего момента основные французские резервы. А решающий момент все не наступал. Буквально за час до прибытия посыльного от Нея, Наполеону поступила информация, что генерал Моран взял штурмом батарею Раевского, расположенную между Семеновским оврагом и Бородино. Но через минут двадцать он получил уже печальные новости, что Моран убит , а его дивизия практически полностью уничтожена.
   На левом фланге русских сражение не угасало. Артиллерия и не думала умолкать. Русские ядра уже начали падать вблизи от императора и летать над его головой. Наполеон тогда приказал выдвинуть ближе к русскому огню несколько гвардейских батарей, которые и так безжалостно швыряли туда смертоносные заряды. Команда была довольно быстро выполнена, прошло около получаса, но ничего не изменилось. Русские ядра продолжали летать над Наполеоном и его свитой. Некоторые ядра на излете подкатывались к ногам Наполеона. "Он их тихо отталкивал, как будто отбрасывал камень, который мешает ему во время прогулки", - говорит дворцовый префект де Боссе, бывший в эти часы в свите Наполеона. Угрюмое настроение у императора не проходило. Он был весь поглощен левым флангом противника, развязка на котором все не наступала. Лучшие его маршалы Ней, Даву , Мюрат были брошены в биту с Багратионом, которого Наполеон, не скрываясь, называл лучшим из русских генералов, а результата все не было. Никому не рассказал Наполеон и о том, что он чувствовал, когда кровавый день стал, наконец, потухать и солнце начало скрываться за тучами.
   Неизвестно чем закончилось бы сражение на левом фланге русских, не угоди осколок ядра в Багратиона. Русский генерал еще силился скрыть несколько мгновений свою рану от войск, чтобы не смутить их. Но кровь предательски обагрила его ногу, а лицо побледнело, и он стал молча медленно валиться с лошади. Его успели подхватить, положили на землю, затем унесли. То, чего он опасался, во избежание чего пересиливал несколько секунд страшную боль, случилось. "В мгновение пронесся слух о его смерти, и войско невозможно удержать от замешательства... "- говорит участник битвы Ермолов.
   После того, как Багратиона унесли с поля боя, левый фланг русских дрогнул.
   Дело было здесь даже не в том, что солдаты полностью потеряли контроль над собой, а офицеры перестали ориентироваться, не сойдет за причину и безграничная любовь солдат к Багратиону (к нему все военные относились с огромным уважением и любовью), вероятнее всего, причина кроется в непобедимости Багратиона, которая закрепилась за ним. Все знали и верили, там, где сражается Багратион, поражения не будет. "Душа как будто отлетела от всего левого фланга после гибели этого человека", - говорят свидетели тех событий. После чего правый фланг французской армии активизировался, флеши в последний раз дрогнули от противостояния самых преданных Багратиону воинов, затем под стоны умирающих были заняты солдатами Нея, Мюрата и Даву.
   Затем главный удар Великая армия сосредоточила по центру русского фронта, где находилась известная батарея Раевского. Её начали громить и с левой стороны от Раевского, несколько позже и с правой, так как правое крыло обороны русских тоже удалось "проломать".
   Однако ожидаемого успеха французам не удалось добиться, русская армия не была разбита. Из-за того, что бои на левом фланге русской армии затянулись, Наполеон не решился ввести в бой гвардию, поставить точку победителя в сражении французам не удалось.
   Уже совсем стемнело, когда по медленно отступающим русским войскам начало палить 300 выдвинутых вперед по приказу Наполеона орудий. Эффекта от преследования артиллерией было немного, мешала темнота. Русские солдаты иногда падали, но бегства не было. " Им еще хочется, дайте им еще", - в таких тонах Наполеон руководил огнем. Со стороны было очевидно, что император не доволен собой, не добился, чего хотел, а эти команды об усилении артиллерийского огня, больше походили на крик души.
   Ночью Наполеону доложили, что 47 генералов Великой армии убито или тяжело ранено, что несколько десятков тысяч солдат его армии лежат мертвыми или ранеными на поле боя. Если в слух после этого Наполеон и называл Бородинское сражение победой, делал это он исключительно, чтобы поднять солдатский дух, то про себя он наверняка придумал какое-то другое определение результатам этой битвы.
   7 сентября 1812 года Наполеон потерял более 50 тысяч солдат из 130 тысяч приведенных к Бородинскому полю и 43 его генерала были убиты, около 10 выбыло из строя получив ранения различной степени тяжести.
   Под Бородином русских выбыло из строя около 58 тысяч человек, половина сражающейся армии. От гренадерской дивизии Воронцова из 4 тысяч человек уже к трем часам дня осталось только 300 человек. В Ширванском полку из 1300 человек осталось 96 солдат и 3 офицера. Были батальоны и роты, истребленные целиком. Были и дивизии, от которых осталось, в конце концов, несколько человек. Были корпуса, больше походившие по своей численности на батальоны. Но все-таки, вечером 7 сентября, когда ночная темнота оборвала бой, а русская армия осталась стоять на поле битвы, никто ни среди солдат, ни среди командного состава не считал сражение проигранным. Напротив, громко говорили о победе, о завтрашнем наступлении на французов. Тут лишний раз оправдалось старое изречение: " Побежденным бывает только тот, кто чувствует и признает себя побежденным".
   Как раз последнее было присуще в данном случае французским маршалам. Не смотря на то, что русская армия отступила, Бородинская битва не показалась им победой. Армия противника не была разбита, она была боеспособной, дальнейшие сражения с русскими будут стоить немалого, а это не у себя в Европе. Насытить корпуса пополнениями здесь стоило дорогого, а боевой дух солдат все больше и больше угасал.
   Когда Кутузову представили ночью первые подсчеты, и когда он увидел, что половина русской армии истреблена в этот день, 7 сентября, он категорически решил спасти другую половину и отдать Москву без нового боя. Это не помешало ему провозгласить, что Бородино было победой, хотя он сам был удручен. Победа моральная была бесспорно. А его решение - отступить , сохранить армию, было единственно верным
   стратегическим ходом.
  
  
  
  
  
   Глава 6.
   (Партизанское движение в войне 1812 года.)
  
  
   Еще за несколько дней до Бородина к князю Багратиону явился подполковник Денис Давыдов, прослуживший у князя пять лет адъютантом. Он изложил ему свой план, заключавшийся в том, чтобы, пользуясь колоссально растянутой коммуникационной линией Наполеона - от Немана до Гжатска, и далее Гжатска, в случае дальнейшего движения французов, - начать постоянные нападения и внезапные налеты на эту линию, на склады, на курьеров с документами, на обозы с продовольствием. По мысли Давыдова небольшие конные отряды должны были организовать, начавшееся после взятия Смоленска, партизанское движение, обеспечить его оружием и командованием.
   Денис Давыдов первый почувствовал поднимающуюся крестьянскую бурю и попытался направить её в нужное русло. Впрочем, изначально, да и в последующем, подавляющим большинством крестьян двигало вовсе не желание целенаправленного уничтожения французов, их курьеров, создание продовольственного дефицита армии,
   их мотивы были гораздо более простыми, - желание легкой наживы. "За это царь не накажет, даже наоборот..." - такая позиция у партизан, по сути лесных мародеров, часто проскакивает и в литературе и фильмах. Однако на это стараются не обращать внимания, как в прочем и на то, что многие из восставших крестьян, быть может, и сами того не понимая, сражались вовсе не с армией Наполеона, а с закабаляющей их жизнь системой крепостного права (после изгнания Наполеона, многие небольшие партизанские отряды и не думали разваливаться, власти начали их называть бандами и уничтожать). Если бы находившийся в Москве, в ожидании подписания договора о мире, Наполеон отменил крепостное право на завоеванных землях, трудно сказать, когда это война имела бы свой конец. Не исключено, что к "республике" Россия пришла бы на 100 лет раньше.
   Безусловно, не следует сводить к нулю фактор патриотизма, присутствующий у каждого русского человека. Однако все-равно перед этим следует сказать о жажде мести, присутствующей и у партизан, нападавших на французские обозы, и у французов, которые не брали крестьян-партизан в плен, а расстреливали их. У партизан чувство мести возникало из-за того, что многие из них потеряли свое жилье, немногочисленное имущество, родных, близких. У французов это чувство возникало из-за того, что им, во время наступательной операции приходилось идти по углям спаленных деревень, уничтоженных умышленно со всем продовольствием самими же русскими, даже Москву, крупнейший культурный центр, русские подожгли сами; а во время отступления, - партизаны в отличии от регулярных войск, нападая на безоружные обозы, тоже всех беспощадно убивали (в том числе женщин - жен гарнизонных офицеров, и их детей, становившихся в защиту).
   Направление партизанского движения в нужное для государства в 1812 году русло, - огромная заслуга подполковника Дениса Давыдова. Последующая необузданность и непредсказуемость русских крестьян, точнее - русских в целом, послужила основной причиной тому, что Наполеон не стал склонять на свою сторону тружеников земли путем отмены крепостного права. Очень хорошо в отношении некоторых русских качеств выразился Л.Н. Толстой: " Русский самоуверен именно потому, что он ничего не знает и знать не хочет, потому что не верит чтобы можно было вполне знать что-нибудь". Наполеон "не знал того, что знает" и как рассуждает русский крестьянин, он зря не сделал опору на них. Измученные крепостным правом, своим бесправием, нищетой крестьяне в значительном процентном соотношении могли стать его сторонниками, по крайней мере, партизанские отряды он уменьшил бы процентов на восемьдесят. Досталось бы и армии, солдаты которой были "поголовно крестьяне".
   После вступления Наполеона в Москву русское дворянство больше всего боялось, что следующим шагом Наполеона будет отмена крепостного права. Восстание, которое поднялось бы, вряд ли по масштабам было меньшим пугачевского. А по деревням, городам слухи о взятии Наполеоном Москвы расползались быстро. Получив информацию о потерях при Бородино и о взятии французами Москвы, царь стал словно не живой. Суровым молчанием толпы был он встречен у Казанского собора "бледный, как смерть",
   после получения "печальных" новостей.
   Вот как о роли Дениса Давыдова в партизанском движении и о самих партизанах рассказывает Л.Н. Толстой: " ... Партизанская война началась со вступления в Смоленск. Прежде чем партизанская война была официально принята нашим правительством, уже тысячи людей неприятельской армии - отсталые мародеры, фуражиры - были истреблены казаками и мужиками, побивавшими этих людей так же бессознательно, как бессознательно собаки загрызают заблудившуюся бешеную собаку. Денис Давыдов своим русским чутьем первый понял значение той страшной дубины, которая, не спрашивая правил военного искусства, уничтожала французов, и ему принадлежит слава первого шага для узаконивания этого приема войны... Партизаны уничтожали Великую армию по частям. Они подбирали те опавшие листья, которые сами собою сыпались с иссохшего дерева - французского войска, и иногда трясли это дерево. В октябре, в то время как французы бежали к Смоленску ( отступали уже от Москвы), этих партий (отрядов) различных величин и характеров были сотни. Были партии, перенимавшие все приемы армии, с пехотой, артиллерией, штабами, с удобствами жизни; были одни казачьи, кавалерийские; были мелкие, сборные, пешие и конные, были мужицкие и помещичьи, никому не известные. Был дьячок начальником партии, взявший в месяц несколько сот пленных. Была старостиха Василиса, побившая сотни французов".
   Больше всего французская армия опасалась нападений со стороны главной Кутузовской армии. Казаки крайне осложняли положение французской армии (особенно при отступлении), нападая на обозы, тревожа арьергард, но самостоятельных сражений они, естественно, не затевали. Они играли подсобную роль главной армии. При этом мотивы к действию казаков во многом обеспечивали их последующую боеспособность. И, надо заметить, при отступлении французской армии, когда основные силы русской армии были также измотаны, изнурены холодом и голодом, казаки, следуя в её авангарде, за счет своих "патриотических" вылазок на отставшие, плохо охраняемые обозы, всегда сохраняли "боевой дух".
   Л.Н. Толстой, описывая картину нападения казаков под Малоярославцем на Наполеона со свитой, указывает на побуждающий к действию фактор в данном виде подразделений русской армии: " На другой день после совета Наполеон, рано утром,... со свитой маршалов и конвоем ехал по середине линии расположения войск (осматривал поле бывшего сражения и предполагаемого будущего). Казаки, шнырявшие около добычи, наткнулись на самого императора и чуть-чуть не поймали его. Ежели казаки не поймали в этот раз Наполеона, то спасло его то же, что губило французов: добыча, на которую и в Тарутине и здесь, оставляя людей, бросались казаки. Они, не обращая внимания на Наполеона, бросились на добычу, и Наполеон успел уйти".
   Партизанских отрядов (значимых, действия которых согласовывались с армией) было несколько: Давыдова, Фигнера, Дорохова, Сеславина, Вадбольского, Кудашева и еще два-три. Французы не признавали их регулярной армией и в плен не брали, расстреливали. Но и партизаны тоже в плен предпочитали не брать французов, уничтожали различными способами пленных солдат, иногда варварскими. Командирами в указанных отрядах были в основном офицеры, а бойцами, - солдаты-добровольцы. Всех их из воинских частей отпустило командование для внесения сумятицы в тылу врага, а также для контроля за подавшимися в леса "патриотами-крестьянами". Гнев "затравленных" крепостных надо было направить в нужном направлении.
   Выслушав Давыдова, Багратион доложил свое мнение и план создания партизанского отряда под началом своего адъютанта Кутузову. Последний не сразу разобрался во всех тонкостях войны, предлагаемой организовать в тылу врага Багратионом. Кутузов был осторожен и к полетам героической фантазии не был склонен, однако разрешил дать Денису Давыдову 50 гусар и 80 казаков. И сделал это Кутузов, главным образом, не из-за борьбы в тылу врага, которая обещалась Багратионом и Давыдовым, а из-за того, что нужно было "своим глазом" (второй у Кутузова был выбит при ранении) видеть все то, что творится "за спиной врага" , в том числе и то, как ведут себя крестьяне сейчас и будут вести в будущем в случае, если Наполеон отменит крепостное право на оккупированных территориях, и даст крестьянам землю. Кутузов был значительно дальновиднее хорошего тактика, но вспыльчивого по характеру, горячего душой и сердцем Багратиона, и предвидел возможность перенесения на территорию России европейских правил, как это уже сделал Наполеон во многих государствах. Первоначально Кутузов относился к партизанскому движению, как и Наполеон приблизительно, т.е., - "никак". Однако в последующем, он коренным образом поменял эту точку зрения (Наполеон тоже самое), так как заметил "плоды дерева несущего".
   Багратион был крайне недоволен "скупостью" фельдмаршала. Вот как он высказывается Давыдову по поводу этого: "Я не понимаю опасений светлейшего, стоит ли торговаться из-за нескольких сотен человек, когда дело идет о том, что в случае удачи он может лишить неприятеля подвозов, столь ему необходимых, в случае неудачи он лишится только горсти людей. Как же быть, война ведь не для того, чтобы целоваться... Я бы тебе дал с первого же разу 3 тысячи, ибо не люблю ощупью дела делать..., но надо повиноваться".
   Кутузов, когда армия Наполеона дрогнула, и от Малоярославца пошла в отступление на Смоленск, использовал все, что вело к уменьшению численности французов. Он опирался на погоду, делал ставку на отсутствие продовольственных запасов у Наполеона, стимулировал действия партизанских отрядов, усиливал их добровольцами, хвалил казаков в авангарде, которые были практически на самообеспечении и "на уме тоже", единственное, что он берег, - это главную свою армию.
   И никто, даже царь, не мог заставить его "разбазаривать её в бессмысленных сражениях".
   Последние слова принадлежат Л.Н. Толстому, он абсолютно правильно, по житейски мудро понял роль Кутузова в этой войне.
   Вот как критически Л.Н. Толстой высказывается в отношении русского авангарда навалившегося на арьергард Нея при отступлении Великой армии под Вязьмой: "Под Вязьмой Ермолов, Милорадович, Платов и другие, находясь в близости от французов, не могли воздержаться от желания отрезать и опрокинуть два французские корпуса. Кутузову, извещая его о своем намерении, они прислали в конверте, вместо донесения, лист белой бумаги. И сколько ни старался Кутузов удержать войска, войска наши атаковали, стараясь загородить дорогу. Пехотные полки, как рассказывают, с музыкой и барабанным боем ходили в атаку и побили и потеряли тысячи людей. Но отрезать - никого не отрезали и не опрокинули. И французское войско, стянувшись крепче от опасности, продолжало, равномерно тая, все тот же свой гибельный путь к Смоленску".
   В начале октября 1812 года маршалу Нею довелось узнать, что такое партизаны, и лично самому сразиться в рукопашном бою с ними. После того, как Кутузов без боя сдал Москву, пока французы довольствовались взятием крупнейшего города в России, он сделал очень хитрый маневр - "фланговый марш", расположив свою армию в Тарутино, в вершине тупоугольного треугольника Вязьма - Москва - Тарутино. После этого у французов возникли серьезные проблемы с доставкой почты, продовольствии и боеприпасов из Смоленска, так как начиная от Вязьмы на курьерские обозы часто совершали нападения не только партизаны и казаки, но и регулярные войска - авангардные части главной армии. В связи с этим, часто приходилось до Вязьмы из Москвы отправлять встречные отряды, особенно, если речь шла о получении Наполеоном секретной почты. Один из таких отрядов в начале октября возглавлял маршал Ней.
   Многие из партизанских командиров имели цель взять в плен императора Наполеона. Это, вероятнее всего, и явилось причиной того, что они решились напасть на маршала французской армии, не опасаясь батальона кавалерии сопровождения. Момент для нападения был выбран удачно, цепь кавалеристов изрядно растянулась. Около сотни нападавших остановили головной отряд, выбежав пешими из редколесья совершенно неожиданно. За ними из леса показалось еще несколько сот человек, среди них были и казаки, но им предстояло проделать путь значительно больший чем, следовавшим позади головного отряда, гренадерам. Бой между головным отрядом и партизанами разразился так неожиданно, что , видавший всякое на своем веку, Ней, находившийся в рядах головного отряда, был в начале просто ошарашен. Лошадь под Ним повалили деревянной рогатиной. Спрыгнув с падающей лошади, Ней разрядил два мушкета в рванувшихся к нему с топорами партизан. Маршал выстрелил им прямо в "замаскированные" землей и ветками деревьев головы. Выхватив клинок он вступил в единоборство со здоровенным мужиком с косой. Неизвестно чем закончилось бы данная драка, если бы Нею не удалось срубить косу с косовья, которая подобно наконечнику секиры была привязано к древку, и не подоспевшая кавалерия. Бой быстро завершился, ни один из пеших нападавших не сумел убежать, те, что находились дальше, увидев французскую кавалерию, повернули обратно в лес. Были потери и у французов: 11 человек было убито, 17 - получили ранения различной степени тяжести, маршал отделался очередной потерей жеребца.
  
  
  
  
   Глава 7.
   (Вступление в Москву. Проблемы, постигшие Наполеона в Москве.)
  
  
   Раздражение и обида против императора, не давшего им гвардию, чтобы довершить бородинскую битву, у маршалов долго не проходила. На Москву они следовали поодаль от Наполеона. Правильно будет сказано, каждый из маршалов думал о своем, нехорошие предчувствия, зародившиеся после Бородинского сражения, никто не решался озвучивать. Наполеон с ними, впрочем, тоже мало говорил в эти дни. Скорее всего, по той же причине.
   В Москве желаемых результатов французская армия не достигла. Русские без боя сдали этот славный город, вдобавок подожгли его. На условия о мире, предлагаемые Наполеоном, ни Кутузов, ни Александр I не реагировали. От генерального сражения Кутузов продолжал уклоняться. Вопреки воле царя, он увел свою армию в сторону Рязани, затем сделал дугу , вышел на Калужскую дорогу и остановился в Тарутино.
   Вот как отзывается об отступлении Кутузова в сторону Тарутино Л.Н. Толстой: "Знаменитый фланговый марш состоял только в том, что русское войско, отступая все прямо назад по обратному направлению наступления, после того как наступление французов прекратилось, отклонилось от принятого сначала прямого направления и, не видя за собой преследования, естественно подалось в ту сторону, куда его влекло обилие продовольствия... Если бы представить себе не гениальных полководцев во главе русской армии, но просто одну армию без начальников, то и эта армия не могла бы сделать ничего другого, кроме обратного движения к Москве, описывая дугу с той стороны, с которой было больше продовольствия и край был обильнее... Передвижение это... до такой степени естественно, что в этом самом направлении отбегали мародеры русской армии и что в этом самом направлении требовалось из Петербурга, чтобы Кутузов перевел армию. В Тарутине Кутузов получил почти выговор от государя за то, что отвел армию на Рязанскую дорогу, и ему указывалось то самое положение против Калуги, котором он уже находился в то время, как получил письмо государя".
   Кутузов свою отступившую армию расположил очень выгодно. Получалось, что она находилась в центре треугольника из городов: Можайск, Москва, Калуга. С Тарутино имелась возможность взять под контроль дорогу Москва - Смоленск, а это было очень важно в тот момент, так как в Смоленске у Наполеона были сосредоточены склады с боеприпасами и продовольствием.
   Тревога среди маршалов росла. До каких пор сидеть в Москве? Холода тем временем все усиливались. Армия, в своем большинстве, продолжала оставаться в летнем обмундировании. Никаких съестных припасов в московских погребах не было, не считая спиртного: спирта, водки, ликеров, вин. Пьянство шло неимоверное, а хлеба было очень мало. Овса, сена, даже соломы практически не было вообще. Лошади в Москве падали тысячами. Здесь французская армия их потеряла больше, чем в бородинском сражении.
   Но самое страшное, дисциплина французской армии расшатывалась неимоверно. Солдаты, уже не только немецкие, польские, итальянские, но и часть французских, превращались в простых грабителей. Но все-таки, если у французов дисциплина более или менее сохранялась, то в немецких и итальянских частях она развалилась окончательно.
   Дезертирство из разноплеменной наполеоновской армии все усиливалось; особенно повальный характер оно приобрело в испанских полках, которые, не терпели Наполеона "лютой ненавистью". Они были принуждены идти с ним в Россию. Это были насильно завербованные люди из занятых французами частей Испании. На свое дезертирство они не смотрели, как на предательство, даже наоборот, они мстили Наполеону при любой возможности.
   Интересно отметить, что Наполеон отлично знал, что, например, образовать полки сплошь из испанцев - хотя бы и при французских офицерах - дело рисковое. В любой момент они могут повернуть оружие в противоположную сторону, тысяча солдат это тебе не сотня. Если они разойдутся, то утихомирить их в определенных условиях будет затруднительно. Более того, в случае дезертирства - это уже целая вооруженная банда может получиться, взять которую понадобятся большие силы, гарнизонам в тылу, оберегающим продовольственные склады, от неё может не поздоровиться. По этой причине испанцев раскидывали по французским батальонам, однако испанцы всюду оставались испанцами, в бою они не рвались вперед, больше прятались за спины, в случае бегства, были в первых рядах, в походах использовали любую возможность, чтобы навсегда покинуть батальон.
   Нищие, запуганные, ютившиеся, где попало русские, оставшиеся в Москве, подвергались на каждом шагу насилиям со стороны солдат. Не проходило ночи без нескольких убийств, остававшихся совершенно безнаказанными. Смрад от неубранных гниющих в домах и на дворах трупов заражал воздух. Но не только русские трупы валялись по домам и дворам. Из позднейших свидетельств известно, что ожесточение русских, оставшихся в Москве, неоднократно выражалось в том, что они подстерегали напившихся и потому бессильных французов и убивали их, если обстановка позволяла надеяться на безнаказанность.
   Все это сильно беспокоило маршалов Великой армии. Не могло не беспокоить это и Наполеона. Перед ним все острее вставал вопрос о необходимости где угодно искать зимние квартиры, но только не в Москве. Пять недель, проведенных Великов армией в Москве, стоило Наполеону дорогого. В конечном итоге армию Наполеона начали массово уничтожать не русские солдаты на поле боя, а голод, холод, болезни, партизаны.
   В то время когда французская армия разлагалась, русская - крепла. Этому способствовали рекрутские пополнения, нормальное питание, продолжительный отдых солдат.
   Не дождавшись предложений о мире от Александра I, не получив возможности от Кутузова на генеральное сражение, т.е. не уничтожив армию русских, Наполеон решил отступать. Перед отступлением он все же решил попробовать вступить в генеральное сражение с Кутузовым, хотя и не сильно в это верил. Внезапное нападение части кутузовской армии на Мюрата, стоявшего в наблюдательной позиции на реке Чернишне перед Тарутиным, заставило Наполеона поторопиться с решением. Нападение, произведенное 18 октября, развернулось в сражение и кончилось тем, что Мюрат был отброшен за село Спас - Купля. Правда, это было лишь второстепенным по значению столкновением, подобного рода бои при наступлении между авангардом французов и арьергардом русских носили практически непрерывный характер, однако оно показало, что Кутузов после Бородина оправился, и даже усилил свою армию. Теперь нельзя было исключать, что фельдмаршал попытается взять инициативу в свои руки.
   В бою под Тарутиным Мюрат потерял около 2.5 тысяч солдат и 36 пушек, русские- около 1200 человек.
   В действительности Тарутинское сражение было дано против желания Кутузова, и Беннигсен был в гневе против главнокомандующего, не пожелавшего дать ему необходимых подкреплений. Многие из полководцев сочли этот поступок фельдмаршала даже за "трусость" . Кутузову, которого перед армией целовал Суворов за смелость, не приходилось оправдываться в "трусости". Он и вообще вовсе не думал оправдываться в своем поведении перед кем-либо. У него была своя твердая мысль, и ни с чем, кроме нее, он уже не считался.
   "Нелегкая жизнь досталась Кутузову... Нелегкая, зато славная... В 1812 году Михаилу Илларионовичу Кутузову исполнилось 67 лет... Много всего позади. Не счесть боев и походов. Крым и Дунай, поля Австрии, Измаильские грозные стены. Бой под Алуштой, осада Очакова, у Кагула упорный бой... Трижды Кутузов был тяжело ранен... Дважды в голову... ". - вот характеристика фельдмаршала, даваемая ему его современниками в то время.
   Находясь в Тарутино, однажды Кутузов решился поговорить с партизанами из отряда Дениса Давыдова, который систематически его наведывал, доставляя сведения интересующие маршала и почту отбитую у французов. Вообще говоря, первоначально к партизанам Кутузов относился с подозрением. Однако видя результаты их деятельности, а также старание командиров в наведении дисциплины и порядка в отрядах, он решил сам поговорить с крестьянами-партизанами.
   Прибывших в Тарутино с Давыдовым трех бойцов, он пригласил в избу, угостил чаем с сахаром, но и принялся задавать вопросы разные. Те, видя простоту фельдмаршала (с солдатами только Кутузов мог также легко вступать в разговоры, как это делал Суворов), с удовольствием ему принялись все рассказывать. Как не готовил их к предстоящей встрече Давыдов, хитрый Кутузов узнал об отряде все его интересующее. Один лишь вопрос он не решался задать, но партизаны сами спросили про то, чего фельдмаршал опасался больше всего. "Ваша светлость, а как насчет воли будет?" - сладко причмокивая сахар беззубым ртом, спросил один из них. "И как там с землей?" - тут же подхватил второй, у которого шрам на левой щеке еще не совсем зажил. Его Кутузов первого разговорил , сравнив ранение полученное им со своим. Данную тему Кутузов предвидел, но не думал, что так тяжело придется ему отвечать на данный вопрос. Он, вдруг, даже заметил, что обманывать бестолкового царя ему как-то менее зазорно чем, сидящих вот так напротив, обычных мужиков. И все же Кутузов пересилил себя, сказал то, что надо было. Заверил партизан он от всей души, что после победы добьется у царя "воли". Хотя, конечно, сам понимал, что все, что он сейчас говорит этим крестьянам, - "пустой звон с высокой колокольни".
   Наполеон так и не стал искать поддержки в крепостных крестьянах во время войны 1812 года. Привыкший опираться в своей деятельности на крупную буржуазию, он никогда не видел в рабочем и крестьянине нужной ему политической силы. Мощь данных политических классов он находил лишь на поле сражений, предварительно переодев их в форму солдата. Это бездействие в сложнейшей проблеме общества России, было его главной ошибкой в войне 1812 года.
  
  
  
   Глава 8.
   (Битва под Малоярославцем. Начало отступления Великой армии.)
  
   19 октября армия Наполеона по Старой Калужской дороге покинула Москву. Далее, рассчитывая вступить в генеральное сражение с Кутузовым, император пошел по маршруту отступления русских войск. Он перешел на Новую Калужскую дорогу, специально не пошел на Тарутино (пологая, что Кутузов вновь пустится в отступление), прошел по направлению к Калуге далее, оставив его в стороне с лева, и занял позицию юго-западнее Тарутино, оккупировав Боровск, и населенные пункты между ним и Малоярославцем. Разместив таким образом войска, Наполеон перекрыл направления: на Вязьму - Смоленск - Петербург, а так же на Калугу. В сторону Москвы Кутузову отступать не имело смысла, она была сожжена , разграблена и перед уходом Наполеон взорвал кремль. Если бы Кутузов пошел отступать в сторону Рязани, Наполеон не стал бы его преследовать, так как решение отступать им уже было принято (французская армия голодала, о преследовании дальше на восток не могло быть и речи). Позиция которую занял Наполеон, позволяла ему отступать на Смоленск и через Вязьму, и через Калугу. По дороге на Смоленск через Вязьму у Наполеона были заготовлены продовольственные склады. Он знал, что они пострадали от партизан, но это было лучше, чем следовать "по свежим" землям без каких-либо вспомогательных централизованных запасов. Тем более тактику отступления русских он знал, - перед подходом французской армии к населенному пункту все ,что русские не успели из продовольствия вывезти, уничтожалось ими же самими (под контролем арьергарда кутузовской армии). Более того, разместив основные свои силы ближе к Боровску, Наполеон провоцировал Кутузова на генеральное сражение, угрожая беспрепятственно двигаться на Вязьму и далее через Смоленск на Петербург. У Малоярославца Наполеон разместил незначительные силы, так как Калужское направление для него казалось неперспективным. Продовольственные склады русской армии, находившиеся в Калуге, наверняка были бы уничтожены к его приходу. А раз уж русские не пожалели сжечь Москву, то что им стоило сжечь Калугу.
   Кутузов явно не ожидал такого темпа от Наполеона, он явно выпустил его из поля зрения. Когда фельдмаршал 22 октября направил корпус Дохтурова в село Фоминское, чтобы перекрыть французской армии направление на Калугу (Кутузов поздно узнал, что Наполеон вышел из Москвы) , то выяснилось, что противник уже гораздо южнее, в Боровске, на прямой дороге к Калуге. Значит, нужно было бросить направление на Фоминское, даже - Боровское и двигаться еще южнее в Малоярославец. Дохтуров не решился без приказа идти на Малоярославец, гонца с письмом он отправил к Кутузову, тем самым, потеряв время. Французы не тратили зря время: отдохнули от перехода из Москвы, подкрепились (Наполеон , следуя из Москвы не запрещал брать все, что русские не успели уничтожить , или увезти) и перегруппировались.
   Известие от Дохтурова Кутузов получил 22 октября в 23 часа в своей главной квартире в Тарутино. В нем было указано, что Наполеон уже значительно южнее Фоминского и движется на Малоярославец. Дохтурову Кутузов отдает приказ взять Малоярославец и удерживать направление на Калугу, только утром 23 октября он отправляет на помощь Раевского, а сам с основными силами выходит только 23 октября в полдень (до Малоярославца ему около 30 часов ходу).
   По дороге к Малоярославцу Кутузов выясняет расположение войск Наполеона. В то время как офицеры штаба подпрыгивали от радости, - наконец дадим Наполеону генеральное сражение, Кутузов про себя эту идею отверг, но проверить силы Наполеона все же решился. Узнав, что главную армию Наполеон расположил на Вяземском направлении, фельдмаршал решил прорываться в сторону Калуги, через Малоярославец. Кутузов был уверен, что Наполеон не станет его преследовать в этом направлении , а все-равно двинется в сторону Вязьмы, именно на этом направлении у него еще что-то оставалось из продовольствии. И хотя, по информации партизан, продовольственные склады его существенно пострадали, все же это дорога для него оставалась единственной к Смоленску. Кутузов разгадал замысел Наполеона, спровоцировать его на генеральное сражение, заняв петербургское направление. Но фельдмаршал был уверен, что голодная французская армия в столицу не пойдет, тем более приближались холода. На Смоленск
   Кутузов решил следовать по Калужской дороге в случае отступления Наполеона, в случае если он все же начнет преследование, отступать в сторону Калуги, уничтожая все за собой. В том, что долго преследовать его Наполеон не сможет, Кутузов был так же уверен, приближались холода, а зимнего обмундирования у солдат французской армии не было. Для русской армии "свежие" земли калужской дороги на Смоленск были кстати.
   23 октября почти вся армия Наполеона была сосредоточена в Боровске, в Малоярославце расположилась дивизия генерала Дельзона. Вечером Наполеон знал, что армия Кутузова в походном марше в полдень покинула Тарутино и движется в его направлении. После этого император не сомневался, что генеральному сражению быть. В противном случае, Кутузов ограничился бы авангардными силами для удержания дистанции и контроля за расположением сил противника. Наполеон был уверен, что Кутузов сорвался из-за угрозы Петербургу. Он был также уверен, что основной удар русские войска сосредоточат по его левому флангу на Вяземском направлении.
   На рассвете 24 октября в Малоярославце завязался бой, который перерос в настоящее сражение, длившееся до ночи. Восемь раз центр города переходил из рук в руки, но в конечном итоге, расстрелянный из артиллерии и сгоревший дотла, Малоярославец остался за французами. Первым на Малоярославец набросился Дохтуров со своим корпусом. Превосходящими силами он начал вытеснять Дельзона, занимая южные его окраины (направление на Калугу). Узнав, что в Малоярославце завязался бой, Наполеон в начале принял его за отвлекающий маневр, однако не пожелал возможного прорыва русских и на этом направлении , поэтому послал туда самый сильный свой корпус под командованием Даву. Последующую информацию о подкреплении русских(прибывший в помощь корпус Раевского), он расценил уже как удар основных сил, поэтому не только послал в Малоярославец Нея и Мюрата, но и стал подтягивать туда артиллерию. Желание - вступить с русскими в смертельную схватку и уничтожить армию Кутузова, для Наполеона превратилось в страсть. Он сам того не заметил, как начал обманывать сам себя. Даже после того, как на следующий день русская армия отступит в сторону Калуги, он еще будет надеяться , что они вернутся, вступят с ним в бой. У Малоярославца он простоит еще два дня, после этого, только 27 октября, начнется отступление французской армии.
   Прибывший в помощь корпус Даву, кардинально изменил положение атакующих и атакуемых. Французы остановили русских на северных окраинах Малоярославца и начали теснить их к югу. Когда центр уже был за Даву, в помощь Дохтурову, примерно в полдень, прибыл корпус Раевского. Бой возобновился с новым ожесточением. Силы противников были примерно равными, и до четырех вечера бои происходили в разных частях города с переменным успехом. Центр города несколько раз переходил из рук в руки.
   В 16 часов, обойдя город с восточной стороны, заняв направление на Калугу, Кутузов ударил силами практически всей своей армии с юга и выбил французов из центра города. Продолжая теснить их на север, он занял центр. Направленные Наполеоном корпуса Нея и Мюрата, остановили русских. В северных окраинах города вновь завязался продолжительный бой. Но теперь явный перевес сил был на стороне русских. Они, причем, в равной степени и генералы, и офицеры, и солдаты , как сумасшедшие, рвались в бой.
   С первыми сумерками по городу ударило сразу 200 орудий французской армии, которые и расставили все точки над "и" . Страшная канонада продолжалась около двух часов. Город был разрушен полностью и весь горел. Спрятавшиеся в подвалах, погребах, сараях гражданские люди были завалены обломками зданий, и либо сгорели, либо задохнулись от дыма. Поздним вечером город заняли французские войска. Зрелище, которое перед ними предстало, было ужасным. Не успевшие покинуть город, гражданские люди (бои в городе разгорелись так быстро, что у людей и не было возможности собраться и покинуть его, они просто прятались, где только была возможность) были заживо погребены в обломках. Они горели вместе с раненными и убитыми солдатами противоборствующих армий. Пожар начался так быстро, а огонь разгорелся с такой силой, что спасти кого-либо, никакой возможности не было.
   Узнав, что основной удар Кутузов наносит по Малоярославцу, Наполеон в начале подумал, что там оно и развернется во все своем цвете, поэтому стал к Малоярославцу перебрасывать свои главные силы и артиллерию. Затем он засомневался вдруг, слишком поздно в бой будут введены главные силы с двух сторон, он начал было полагать, что Кутузов пробивается к Калуге, чтобы преградить ему путь в данном направлении. Но данная версия быстро улетучилась, по объективной и субъективной причине. Объективная причина - у Наполеона была возможность двинуться к Калуге, когда Кутузов только покидал Тарутино. Субъективная причина - Наполеон был уверен, что все-равно генеральному сражению быть, просто оно состоится завтра, или после завтра. Но оно обязательно состоится под Малоярославцем. Даже если Кутузов вновь начнет отступать, его принудит сражаться Александр I. Царь обязательно заставит подчиненного дать генеральное сражение. Не может такого быть. Неужели хватит у Александра I чести и достоинства ,неприятелю, который с армией протоптал по самой середине его государства дорогу, который захватил сердце державы - Москву, помахать ему в след рукой и сказать - до свидание. Нет. Нет и нет. Такого не могло быть.
   Наполеона можно понять. Ведь он рассуждал с позиций императора. Точнее сказать, - со своих императорских позиций. Да! Безусловно! Он такого допустить не мог. Не верил он и в то, что ему не подчиниться кто-то из его маршалов или генералов. Но здесь была Россия. Был Кутузов. Его мнение поломать царь не мог.
   Так, как думал Наполеон, думали все - и офицеры русского штаба армии, и Наполеон, и его маршалы, и царь, и солдаты противоборствующих сторон, но не Кутузов. Он решительно никого не хотел слушать и делал все возможное, чтобы сохранить армию.
   Очень здорово в этом плане выразился Л.Н. Толстой: "Кутузов презирал и знание и ум и знал что-то другое, что должно было решить дело, - что-то другое, независимое от ума и знания... Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство,...но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем-то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни".
   В сражении под Малоярославцем потери с обоих сторон были большими: французы потеряли около 5 тысяч человек, русские - около 6 тысяч. С 4 часов вечера в сражении участвовала фактически вся армия Кутузова. В бой армию Кутузов ввел не только для того, чтобы помочь Раевскому и Дохтурову, силы корпусов которых были практически полностью исчерпаны, но и чтобы поравняться силами с Наполеоном, присмотреться, чего еще стоит Великая армия.
   Фельдмаршал не имел цели удержать город, вводя в бой основные свои силы. Больше Кутузов хотел провести разведку боем. Риск потери всей армии был минимальным в данном случае. Так как наступающие сумерки в любом случае ему помогли бы быстро и без больших потерь отступить, что он и сделал когда начался артиллерийский обстрел города. В тоже время надо было выяснить, можно дать генеральное сражение Наполеону, или этого делать не стоит. А для того, чтобы не пустить Наполеона отступать новым маршрутом : Калуга- Смоленск, вступать с ним в генеральное сражение было необязательно. Постоянными ударами арьергарда и легкой кавалерии достаточно было снизить ему темп движения. Далее холод и голод, сделали бы свое дело. Но и этого не хотел Кутузов. Заняв положение в направлении на Калугу, он освободил ему дорогу: Можайск - Вязьма - Смоленск. "Раненый зверь сам погибнет". - подсказывал жизненный опыт Кутузову.
   Вот как по поводу этого выражается Л.Н. Толстой: "Весь глубокомысленный план о том, чтобы отрезать и поймать Наполеона с армией, был подобен тому плану огородника, который, выгоняя из огорода скотину, забежал бы к воротам и стал бы по голове бить эту скотину. Одно, что можно бы было сказать в оправдание огородника, было бы то, что он очень рассердился..."
   Наступила ночь, Малоярославец горел, из города неслись крики о помощи раненых солдат. Лишь некоторым можно было помочь, к центру города подступиться не было ни каких шансов. Русским солдатам надеяться на помощь вообще не стоило.
   Армия Кутузова была в ожидании второго Бородино. В этом были уверены и офицеры, и солдаты. Приказ фельдмаршала об отступлении явился для всех неожиданностью. Лишь один Кутузов имел на то время такой огромный авторитет в армии, что осмелился отдать подобного рода команду. Фельдмаршал понимал, что молчаливых упреков со стороны штабных офицером ему не избежать, что царю будет это все тайно доложено во всех неприглядных для него цветах, что сам царь будет крайне не доволен его этим решением, и, тем не менее, он отдал этот приказ.
   Вот как в своем письме царю поспешил описать битву под Малоярославцев и действиях Кутузова Роберт Вильсон: "Офицеры и войска вашего величества сражаются со всевозможной неустрашимостью, но я считаю своим долгом с прискорбием объявить, что они достояны иметь и имеют нужду в более искусном предводителе".
   25 октября рано утром Наполеон с маршалами Мюратом и Бессером, а также немногочисленной свитой, выехал осмотреть позиции русских. Несмотря, что они отступили , Наполеон продолжал надеяться на их возвращение. В момент осмотра поля боя и предполагаемого места сражения , на эту элиту Великой армии, выехавшей без надлежащего охранения, неожиданно напали казаки. Маршалы, генерал Рапп и несколько офицеров сгрудились вокруг Наполеона и начали отбиваться. Достаточно было и нескольких минут, чтобы от Наполеона и его свиты ничего не осталось, не подоспей вовремя польская кавалерия и гвардейцы. Опасность немедленной смерти или плена была так велика, что едва ли улыбка, во все время этого инцидента не сходившая с уст Наполеона, была искренней. Но ее все видели, и о ней с восторгом все говорили в этот день и много позже. Вечером Наполеон приказал гвардейскому доктору Ювану изготовить и дать ему пузырек с сильным ядом на случай опасности попасть в плен.
   Это не единичный случай, когда Наполеону угрожала явная смертельная опасность. На своем веку он дал более 60 больших и малых сражений. Ни Александр Македонский, ни Цезарь, ни Суворов не сравнится с Наполеоном в этом. Он не искал смерти, не вел себя излишне рисково, однако сама суть сражения предполагает её возможное наступление. А то, как поступает командующий, для солдат значит многое. Наполеон, надо заметить, в этом плане был на высоте.
   Так, например, в 1807 году у моста через реку Алле под Фридландом он лично руководил боевой операцией. Когда над его головой пролетело ядро и, стоявший рядом солдат быстро нагнулся, император сказал испуганному солдату: "Если б эта бомба была предназначена тебе, то даже если бы ты спрятался на 100 футов под землю, она нашла бы тебя". Кстати, именно во время этого боя у моста через реку Алле, Наполеон разбил русского генерала Беннигсена, который у Тарутино в 1812 году руководил войсками, напавшими на Мюрата.
   В ноябре 1796 года во время боя при Арколе французы трижды набрасывались на мост и трижды австрийцы опрокидывали их. Тогда главнокомандующий Бонапарт повторил в точности то, что он сделал за несколько месяцев до того при взятии моста в городе Лодь: он бросился лично вперед со знаменем в руках. Около него было перебито несколько солдат и адъютантов. Он не был даже ранен.
   Следует заметить, что погибнуть Наполеон мог в своей жизни не один раз. Он не был таким дерзким и рисковым, как маршал Ней или Ланн, он не подставлял голову там, где этого делать не следовало. Однако уж, если и приходилось попасть в ситуацию смертельно опасную, всегда оставался на высоте.
   После того, как 25 октября 1812 года Кутузов отступил, преградив все же дорогу на Калугу, Наполеон решил прекратить преследование русской армии и начать отступление на Смоленск по старой дороге, вдоль которой у него, хоть какие да были продовольственные склады. 27октября началось отступление от Боровска на Можайск, Вязьму, Дорогобуш, Смоленск. С этого дня следует считать армию Наполеона отступающей. С этого дня Ней со своим корпусом из авангарда переходит в арьергард. Для него вновь стычки с авангардом противника, большие и малые бои с партизанами и казаками, сражения с главными силами противника, - превращаются в непрерывность.
   Русские не эффективно использовали артиллерию в битве под Малоярославцем из-за того, что гражданские не покинули город. Наполеон и не думал никого жалеть. Решив взять город, он сделал это, стремясь при этом минимизировать потери в своей армии. Похожее с ним уже было в 1795 году, когда он в экстренном порядке был назначен помощником командующего военными силами тыла. Будучи неплохо вооруженными, мятежники двинулись на Конвент. У них было 24 тыс. человек , у Бонапарта 6 тыс.солдат.
   Бригадный генерал применил артиллерию для подавления восстания, оставив на улицах Парижа несколько сот трупов. Остальные бунтовщики либо разбежались по домам, либо спешно покинули город. Он решил тот вопрос, который боялись решать все военные.
   Практика применения артиллерии на улицах городов в отношении мирного населения пригодилась Наполеону в Малоярославце, пригодится она и русскому царю Николаю Павловичу 14 декабря 1825 года, при подавлении восстания декабристов.
  
   Глава 9.
   (От Малоярославца до Орши. Окружение маршала Нея.)
  
  
   В начале отступления не было опасного для жизни холода, а вот голод, зародившийся еще в Москве, начал убивать французскую армию уже на участке Вязьма- Смоленск. Французы ели не только павших лошадей, есть немало свидетельств, которые говорят, что и трупы погибших своих товарищей иногда поедались.
   Характеризуя климатические условия отступления французской армии, прибегнем к запискам русского генерала Крейца, принимавшего участие в преследовании от самого начала до конца: "Несправедливо французские писатели обвиняют холод причиною гибели армии Наполеона. От Малого Ярославца до Вязьмы время было очень теплое. От Вязьмы до Смоленска были приморозки, около Ельни выпал первый снег, но очень малый. Днепр, однако же, покрылся малойльдиной, по которой еще никто не смел ходить, кроме первого Нея. От Смоленскеа до Борисова холод был сильнее, но сносный: мы ночевали на поле без ерыш. От Борисова до Вильны морозы были весьма суровы, и здесь по большей части французы перемерли. Они погибли больше от голода, изнурения, беспорядка, грабительства и потери всякой дисциплины, а кавалерия от тех же причин и от весьма дурной и безрассудной ковки лошадей".
   За основу данную информацию мы все же брать не будем, ведь холод каждый человек воспринимает по разному, особенно, если речь идет о восприятии русской зимы французами, итальянцами, испанцами. Да и у немцев приморский климат делает зиму очень мягкой по сравнению с Россией, где континентальность в зиме уже хорошо сказывается. Тем не менее, прислушаться к данной информации при анализе последующих событий следует.
   Наполеон разгадал замысел Кутузова, который провоцировал его на дальнейшее преследование. Возможность взять Калугу у Наполеона была. Знал он, что имеются там и хорошие продовольственные запасы у русской армии. Только сомневался Наполеон, что ему из этих запасов достанется что-либо даже в случае успешного похода. Наверняка, русские отступая уничтожат все, что может быть полезным для его армии. Кроме того, приближались холода, нерасторопность могла дорого стоить императору, а голод и так уже терзал армию. Из-за плохого продовольственного сообщения, голод в армии стал нормой жизни в Москве.
   27 октября армия Наполеона двинулась на Можайск, далее на Вязьму и Смоленск, где им были оставлены существенные продовольственные склады и сенаж. По прибытию он узнает, что мнение его было ошибочным, но надо заметить и другого выхода у Наполеона не было. Откуда он мог довольствовать армию, помимо заготовленных складов? Что могла дать "неистощенная местность" армии поздней осенью, которая не могла терять времени из-за приближающихся холодов, все усиливающегося голода, партизанского сопротивления, следующего по пятам авангарда русской армии? Какой продовольственный комиссар согласился бы в тех условиях ехать впереди армии, чтобы реквизировать продовольствие? Какое русское учреждение стало бы исполнять волю этого комиссара?
   При отступлении Ней со своим третьим пехотным корпусом вновь оказался на самом сложном рубеже Великой армии,- арьергарде. Хотя "Великой" армию Наполеона уже называть не стоит. Она была так истерзана голодом , что солдаты её более походили на загнанных, одетых во что попало, пеших партизан, ведь лошадей становилось все меньше и меньше, с ними приходилось бросать и артиллерию.
   В изложенной ситуации Нею доставалось больше всего. Ему не только приходилось постоянно вести бои с наваливающимися не весть - откуда, обозленными до предела, крестьянами и партизанами, но и регулярными частями авангарда. Кроме того, Ней следовал вслед за основными силами, от припасов на складах ему не доставалось ничего. Его солдатам даже грабить было уже нечего. Голод, холод, бесконечные обозы с больными и ранеными,- вот его постоянные спутники при отступлении. Лишь его огромный авторитет удерживал войска в повиновении, они по-прежнему оставались боеспособными. В третьем корпусе французской армии Ней был так же популярен, как Багратион во второй армии русских войск. Быть может, поэтому ему Наполеон доверял самые сложные боевые задачи, а может и потому, что сам Ней не искал "тихой жизни" и легких путей для себя. Он был истинным воином: с 19 лет он начал воевать, в 27 лет стал бригадным генералом, в 29 - дивизионным генералом, в 36 - получил маршальский жезл. Вместе с Наполеоном в войнах он прошел всю Европу. Был неоднократно ранен. В апреле 1797 года в бессознательном состоянии от контузии, еще будучи в должности бригадного генерала, Ней был пленен австрийцами, но в мае этого же года Наполеон добился его освобождения в результате обмена генералами. В этом же году, при заключении мира с австрийцами, молодой Бонапарт, выведенный из себя хитроумным дипломатом, неожиданно для всех выругался в адрес его и Австрии: " Ваша империя-это старая распутница, которая привыкла, чтобы все ее насиловали...Вы забываете, что Франция победила, а вы побеждены...Вы забываете, что вы тут со мною ведете переговоры, окруженный моими гренадерами...". В этих словах заключалась вся суть натуры молодого Бонапарта и его политики (он практически всегда подходил к проблеме с позиции силы). Разве такому можно отказать в чем-то? Не удивительно, что он высвободил Нея. Тем более, пленные австрийские генералы для него были "ничто" и "никто".
   В 1798 году, когда Наполеон сражался в Северной Африке, ситуацию Австрийцам удалось коренным образом изменить с помощью русской армии во главе с Суворовым. Фельдмаршал, вообще говоря, открыл широкие перспективы для дальнейших военных успехов союзников. Но политики в Вене и Лондоне рассудили иначе. Их не столько радовали, сколько пугали эти победы. Значение успешных действий Суворова возрастало еще и благодаря удачным действиям адмирала Ушакова в Средиземном море. Такого усиления России союзники не желали. В результате вместо того, чтобы укрепить армию Суворова свежими силами, после удачного её выхода из окружения, они попросили Павла I отозвать фельдмаршала с армией.
   Вернувшийся в Европу Наполеон довольно быстро все расставил на свои места. А
   в Швейцарию он направил генерала Нея с 30-тысячным корпусом. Ней, которому здесь досталось от русских, быстро навел порядок по своему армейскому соображению и военному складу ума. В результате Швейцария стала беспрекословно покорной страной, уважающей Францию и императора.
   При отступлении от Москвы в 1812 году Ней прикрывал тылы отступающей армии настолько тактически грамотно, а его солдаты дрались настолько самоотверженно, что авангарду русских, который порой действовал в разрез требованиям Кутузова - не ввязываться в затяжные бои, не было возможности врезаться в ряды основных сил противника и затормозить их длительным боем. Хотя порой это достигалось едва ли не ценой жизни самого Нея.
   Смоленск не дал армии Наполеона ни пищи, ни фуража, ни отдыха в тех размерах, которые можно было бы назвать сколько-нибудь удовлетворительными. Лошади пали почти все, потому что в Смоленске и вокруг него никакого фуража достать было невозможно. Скот, который был в свое время доставлен, съели те маршевые батальоны, которые с августа до начала октября проходили через Смоленск в подкрепление Великой армии. Смоленские магазины перестали существовать уже на третий день. Дисциплина падала с ужасающей силой, озверение голодных германских, польских, итальянских, испанских солдат, а также уже и некоторых частей чисто французских, дошло до неслыханной степени. Расстрелы уже не могли восстановить дисциплину. Испугать смертной казнью было трудно тех, кто ежедневно ждал смерти от голода, от истощения и от усталости.
   Снег пошел еще перед тем как армия вступила в Смоленск. С каждым днем холод давал себя чувствовать все больше и больше. Отогреться в разрушенных жилищах было трудно. Солдаты на площадях жгли кареты, телеги, ящики и жарили мясо павших лошадей. В Смоленске появились случаи обморожения рук и ног у солдат, и даже случаи замерзания. А морозы все увеличивались, все большим становился и снежный покров.
   В очень тяжелом психологическом положении оказался сам Наполеон и его маршалы. Дело в том, что, не задумываясь, Наполеон мог дать приказ и отправить солдат в смертельную схватку, когда дело было стоящим и обстановка требовала этого, но никогда он и его маршалы не глумились над солдатским бытом, что положено солдату, давалось, как положено. Это все знали, в том числе и солдаты. Здесь же сложилась такая ситуация, что Наполеон со своими маршалами оказался бессилен. Вообще говоря, до этого Великая армия все время побеждала, поражений она не знала. Не победили её и в этот раз, русская армия уклонилась от генерального сражения, французов били голод, холод, болезни, а маршалы и Наполеон не всемогущие, с такой проблемой они ранее не сталкивались, поэтому ничего и сделать не могли. А от собственного бессилия им было еще труднее, чем от кровоточащих ран.
   Смоленск обманул ожидания армии еще и в другом крайне существенном отношении. Отдых совсем не удался: в первые дни - ожесточенная борьба вокруг продовольственных складов, затем магазинов, распределение найденных запасов по армейским частям, а потом - тревога, слухи о надвигающихся русских, сборы к выступлению из города, переходящие в некоторых частях в панику.
   Наполеон знал, что русские близко следуют за арьергардом, что Нею постоянно приходится вступать с неравными силами авангарда в затяжные бои, но физически он не имел возможности ускорить отступление, он чувствовал, что армия выдохлась, солдаты на пределе своих возможностей.
   14 ноября, после пятидневного пребывания в Смоленске, Наполеон с гвардией вышел из города по направлению к Красному. За ним шли остатки корпусов вице-короля Евгения, Мюрата, Даву. За всей этой армией шел арьергард под начальством маршала Нея, а за ним, - русские. Приблизились дни, когда Нею суждено было спасти отчаянной борьбой и искусным маневрированием, как самого Наполеона, так и остатки армии, а так же около 8 тысяч раненных и больных, почти безоружных, усталых и негодных к серьезному бою солдат, которые плелись за вышедшей из Смоленска армией.
   Положение Кутузова в тот момент, когда русская армия, задерживаемая арьергардом маршала Нея, с боями приближалась к Красному, было гораздо лучшее
   по отношению к армии Наполеона, чем когда-либо ранее. Победа над французами обозначилась, надо было лишь нанести решающий удар.
   Кутузов явно не верил в возможность для Наполеона полностью сохранить свою мировую империю после поражения в России и тратить русскую кровь для достижения и без того неизбежного и очевидного краха Наполеона не желал. Кутузов был мудр.
   Царь и окружающие Кутузова офицеры жаждали расправы над Наполеоном. Абсолютное большинство офицеров русской армии упрекали фельдмаршала в нерешительности, это в лучшем случае, в "трусости",- в худшем. Кутузов , несмотря на упреки, был, как всегда спокоен, вел себя уверенно, в своих решениях был тверд и непоколебим, не подчинения себе не терпел, с подобного рода инакомыслием расправлялся сурово, как это делается в условиях военного времени. Многих офицеров из своего окружения, приставленных к нему царем "по родственным связям" для "присмотра" за фельдмаршалом и оказания ему "помощи в тактических мероприятиях", он "спровадил" от себя "на повышение" в столицу. Организовывал повышения "старик" так тонко, так они радовали приставленных к нему "карьеристов-родственников государевых", что даже сам царь не в силах был перечить "сиим заслугам" перед Отечеством.
   Вероятнее всего, Кутузов больше других понимал, кто такой Наполеон, и каков его потенциал. Фельдмаршал знал, что гвардия императором так и не была задействована ни в одном из сражений, для неё он изыскивал довольствие, она по-прежнему была вполне боеспособна. Нельзя было пренебрегать и мастерством маршалов Наполеона. Несмотря на то, что корпус Нея был измотан боями, солдаты падали от голода, проломаться через него русскому авангарду так и не удавалось.
   Да, если бы Кутузов бросил в бой свои основные силы, например, под Вязьмой, когда сражение между арьергардом Нея и его авангардом завязалось и происходило буквально в шести милях от него, то, возможно, успех был бы обеспечен. Но это ведь "возможно", гарантий стопроцентных никто не мог дать, а рисковать Кутузов не имел права. Наполеон в любой момент мог устроить ловушку и меньшими силами выиграть сражение, как это он делал уже много раз в своих захватнических войнах. Делать ставку на деморализацию в рядах французской армии тоже не совсем правильно. Дело в том , что и русская армия была изрядно потрепана, по ней тоже начал "дубиной колотить" голод и холод, хотя и не в такой степени, как по французам. Самое страшное, чего боялся Кутузов - это потерять армию. Самое важное, к чему стремился он, - поскорее выдворить Наполеона из России, побольше сохранив при этом своих солдат, сынов Отечества. Он не хотел, чтобы европейский "жар" загребали руками русских солдат. Кутузов был очень умен и опытен, его невозможно было спровоцировать жаждой мести, нельзя его было "задобрить" наградой или очередным чином, либо должностью, он был тверд, как стена, и его за все это уважали солдаты, бесконечно верили ему, кто был против него,- тот боялся.
   У Кутузова при подходе к Красному с подчиненными сложилась обстановка подобная той, которая была у Наполеона с маршалами во время Бородинского сражения. Когда оборона левого фланга русских затрещала, Ней повторно просил помощи у Наполеона, но император отказал, так и не ввел в бой гвардию, а ведь до разгрома русской армии оставалось не так и много. Вслед за левым её флангом был проломан и правый, и по батарее Раевского в центре русского фронта уже с 14 часов били с двух сторон.
   Только в половине четвертого, т. е. к вечеру, удалось захватить окончательно позиции батареи Раевского. А чтобы стало, если и в центре фронта русских образовалась брешь на час или два раньше? Вероятнее всего, русские потерпели бы поражение.
   Вряд ли Наполеон во время Бородинского сражения испугался диверсии в своем тылу устроенной казаками Платова и кавалерией Уварова. Она была исчерпана довольно быстро. Скорее всего, Наполеон остерегался ввести свою гвардию в бой по просьбе Нея, боясь потерять всю армию, т. е. полной уверенности в победе у него не было, а рисковать он не имел права.
   И Наполеон, и Кутузов были мастерами "высшей лиги" в полководческом деле. Они уважали друг друга, как противники. И один, и второй понимали, что значит в сложившейся обстановке оказаться без армии, т.е. потерпеть поражение. Исходя из этого, осторожно, часто явно перестраховываясь, они стремились закончить военную эпопею. Безусловно, все козыри были в руках Кутузова, при отступлении армии Наполеона, но "старик" хорошо помнил Аустерлиц. И слышал о многих других сражениях, где, казалось, в безвыходном положении армия Наполеона одерживала победы.
   В 1805 году под Аустерлицем Кутузову во время генерального сражения с армией Наполеона пришлось командовать русской армией, которая была выставлена вместе с союзнической - австрийской. Кутузов понимал, что русским войскам не нужно участвовать в этой битве, так как все преимущества были на стороне французов. Но Кутузов не мог перечить Александру I. Царь, ничего не понимая в военных операциях, но снедаемый жаждой славы, уверенный в несомненном успехе, рвался в бой. Тем более, не мог перечить Кутузов двум императорам ( австрийский император, уверенный в подмоге со стороны Пруссии, рвался в бой с не меньшим ажиотажем). Наполеон в бой не рвался, он трезво оценил обстановку сложившуюся вокруг его армии, в нужный момент вступил в бой и разбил наголову союзников.
   Французский император лично руководил своими войсками от начала сражения вокруг Праценских высот у Аустерлица до его конца. Поражение русских и австрийцев определилось уже в первые утренние часы, но все-таки не погибла бы русская армия так страшно, если бы русское командование не завело своих солдат в ловушку, которую измыслил и осуществил Наполеон: он угадал, что русские и австрийцы будут стараться отрезать его от дороги к Вене и от Дуная, чтобы окружить или загнать к северу, в горы, и именно поэтому он как бы оставил без прикрытия и защиты эту часть своего расположения, отодвигая преднамеренно свой левый фланг. Когда русские туда пошли, он раздавил их массою своих войск, находящихся на Праценских высотах к этому времени и, подавшимися в след за противником, основными силами. В результате, русская армия была прижата к линии полузамерзших прудов. В ледяной воде утонули или были расстреляны картечью целые полки противника. Маршалы Наполеона восторгались храбростью русских солдат и полным невежеством их генералов. Императоры Франц и Александр I, перепуганные до потери сознания, покинули поле боя еще до окончания битвы, они так убегали, что разъехались в разные стороны и заблудились. Доведенная до ужаса свита бросила на произвол судьбы своих монархов еще раньше, когда первые ядра легли около несущихся с поля брани карет. В полной темноте Александр дрожал, как в лихорадке, и плакал, потеряв самообладание. В одиночку, пробираясь по лесам и полям, он тогда едва ли не угодил в плен. В очередной раз раненный Кутузов тоже едва ли не угодил в плен.
   Все эти события очень хорошо запомнились Кутузову. Второй раз на поводу у царя он и не думал идти. Даже если и приходилось выслушивать приказы "Его величества", фельдмаршал говорил : "Да", но делал так, как задумал сам. Царь, похоже, быстро раскусил Кутузова, окружив его своими "стукачами". Но ничего не предпринимал, он боялся Наполеона, а победить его в России мог только один человек в то время, - хитрый и умный "старик", - Кутузов. На "выскочек" из своего окружения, желающих "шапками забросать Наполеона", Кутузов иногда вообще никак не реагировал. Говорят, что на совещании в деревни Фили, где "бурно" обсуждался вопрос о дальнейшей судьбе Москвы, он уснул. Проснувшись в конце , фельдмаршал вопросительно осмотрелся, затем сказал: "С потерею Москвы еще не потеряна Россия. А сохранив армию, сохраним Россию. Приказываю отступать". Это поведение Кутузова, его слова, говорят сами за себя. И не требуют какой-либо расшифровки.
   От 17 ноября, когда французская армия тронулась из Смоленска, до вечера 14 декабря 1812 года, когда маршал Ней во главе нескольких сот боеспособных солдат и нескольких тысяч безоружных, раненых, больных с боем, преследуемый, русским авангардом , перешел последним из французов через Неман и вышел на прусский берег, длилась агония наполеоновской армии, и перед её верховным вождем вырастали все яснее и ощутимее неслыханные, устрашающие размеры понесенного им поражения. Французские солдаты и офицеры, которым удалось пережить эту войну и тяжелый путь отступления на этапе от Москвы до Смоленска, даже и представить себе не могли тех ужасов, которые пришлось им испытать на втором и последнем этапе войны с русскими, при отступлении от Смоленска до Немана.
   Двум очень большим испытаниям подверглась вера в Кутузова именно у тех, кто его искренне любил и почитал: у Дохтурова, Дениса Давыдова, Коновницына, Раевского, не говоря уже о не любящих его Толе, Беннигсгене, Барклае и некоторых других, которых было не так уж и мало. И случилось это именно, когда Наполеон вышел из Смоленска и начался заключительный акт отступления остатков Великой армии. Первым испытанием были бои под Красным, вторым - Березина. В обоих случаях, по мнению ближайшего окружения Кутузова, старый фельдмаршал упустил Наполеона. Весь Кутузовский штаб после боев под Красным окончательно убедился, что Кутузов не хочет путем усиленных кровопролитных битв вызвать решительную развязку.
   Русская армия, двигаясь по-прежнему южнее и параллельно линии отступления Наполеона, на Смоленск за ним не пошла, а направилась от Ельни прямо к городу Красному, юго-западнее Смоленска. Тут 15, 16, 17, 18 ноября и произошел ряд боев с французами. Еще 15 ноября схватка русского генерала Ожарского с молодой гвардией была не совсем удачна для русских. 16 ноября Наполеон сделал вид, что наступает, однако от прямых столкновений уходил. Маневры 17 и 18 ноября обусловлены его задержкой, он ждал Нея. От наступательных операций он был вынужден уклоняться. Одновременно император не имел возможности задерживаться, он понимал, что в любой момент его могут окружить.
   Около Доброго, западнее Красного, уже стоял Тормасов. Штаб Кутузова хотел, чтобы главные силы быстро двинулись на помощь Тормасову, рассчитывая взять армию Наполеона в мешок. Кутузов не сделал этого, учитывая действительное состояние русской армии, а также возможности французов. Хитроумный фельдмаршал понимал, что здесь, у Красного на поле брани, Наполеон оставляет практически небоеспособных солдат, остальные, сохранившие боеспособность части, он собирает в кулак. И раз он рискнул задержаться в ожидании Нея, значит, имел еще возможность дать достойный отпор, а кровопролития Кутузов допускать не хотел, тем более, русские солдаты тоже были ослаблены походом, их тоже уже бил и холод, и голод.
   В итоге, так и не дождавшись Нея, Наполеон двинулся с армией на Оршу. Настроение в эти дни у императора было прескверное. Он ни с кем практически не разговаривал. Выслушивая данные разведки, постоянно интересовался Неем, хотя понимал, что это нелепо, он сам едва ли вышел из окружения. Войдя в город, диктуя приказы, подсчитывая войска, он не переставал говорить о Нее, о своем "храбрейшем из храбрых", как он его называл. Гибель маршала Нея с его 7-8 тысячами арьергарда казалась несомненной. Ведь оттого и затягивались так бои под Красным, что Наполеон все ждал, до последнего момента надеялся, что арьергард подойдет. Лишь когда стало ясно, что Ней полностью окружен, и ему уже не выбраться из кольца русских, Наполеон решил отступить к Орше.
  
   Глава 10.
   (Выход маршала Нея из окружения.)
  
  
  
   Ней, командир арьергарда, покинул Смоленск последним 17 ноября. У него было около 7 тысяч бойцов, кроме того, небольшой отряд кавалерии ( около 500 человек), и за ним тянулась безоружная масса больных раненых, численностью около 8 тысяч человек.
   Орудий у маршала осталось только двенадцать. Ней потому и стал маршалом, что мог выделять основные задачи, стоящие перед ним, требующие немедленного разрешения, от второстепенных. По выходу из Смоленска у него была одна единственная, главная задача, - как сохранить боеспособные части "Великой" армии? Маршал не мог думать о раненых, больных, обессиленных солдатах, когда боеспособная часть корпуса от пуль, картечи и казачьих сабель таяла на глазах, когда его собственная жизнь оценивалась в "ноль". Начни Ней распыляться в той ситуации, вряд ли кто-либо из французов добрался бы живым до Немана.
   Наполеон очень верил своим маршалам, никогда не убивал в них самостоятельности, и по достоинству оценивал их результат. Он знал возможности каждого из них, как в прочем и то, куда, кого и когда лучше направить. На данный момент времени, лучше "рубаки" Нея никто не смог бы оборонить его тыл. Только он "храбрейший из храбрейших" мог решить судьбу армии императора.
   18 ноября Ней, еще не зная, что Наполеон ушел из Красного, пытался с боем прорваться сквозь соединенные русские силы- Милорадовича, Паскевича и князя Долгорукого. Попытка оказалась безрезультатной. Нея отбросили обратно к лесу, откуда он начинал контрнаступление, заставив артиллерийским огнем с флангом, углубиться в непроходимую глушь.
   Русские были в тылу, русская пехота стояла по обе стороны, с флангов артиллерия вела непрерывный огонь прямо по лесному массиву, куда остатки корпуса Нея вынуждены были отступить. Далее за лесом был незамерзший Днепр. Лес, запорошенный снегом, без дорог, исключал возможность передвижения конных повозок и оставшихся пушек. Даже передвижение пеших солдат было затруднено из-за непроходимых зарослей и образовавшихся снежных заносов. Ней был сдавлен со всех сторон.
   Быстро взвесив все за и против, маршал, которому на тот момент было чуть более сорока, принимает решение оставить больных и раненых, а с боеспособными остатками корпуса форсировать Днепр. Вдавленных в лес французов начали преследовать казаки и русская кавалерия. Ряды отступающих расстроились еще перед лесом под шквальным огнем артиллерии. Теперь неразбериха грозила полным уничтожением корпуса. Не задумываясь, добравшись до леса, Ней соскочил с лошади, подхватил у падающего солдата ружье, снял у него с пояса боеприпасы, и, прячась за деревьями, начал отстреливаться. Вокруг него разрывались ядра, пули и картечь сбивали ветки и безжалостно корили деревья. Однако маршал и не думал пригибаться, интенсивно, насколько это было возможно, он вел ответный огонь по противнику. В мгновение перед ним образовалась цепь из самых преданных ему офицеров и солдат. Они тоже стреляли и пытались одновременно закрыть собой маршала. Ней и не думал прятаться за их спинами. Раздвинув цепь, он продолжил вести огонь. Когда вокруг ряды солдат упорядочились, он
   начал отступление. Перевернутые обозы превращались в укрепления, за ними укрывались в основном те, кто уже не надеялся выжить. Раненные и больные солдаты, кто чем и как мог, пытались остановить конницу противника. Большинство из них уже не надеялось выжить, самые же слабые остались еще перед лесом, те из них, кто не попал под вражескую картечь, были пленены. Упорядоченный огонь, сгруппировавшихся в боевые
   порядки солдат и офицеров, остановил конницу русских, в помощь был и лес, который становился все гуще, и снежные заносы, которые заставляли лошадей сбавлять скорость.
   Когда удалось оторваться от преследования, маршал приказал быстро перегруппироваться в пешие колонны по полкам и бригадам, которые теперь и за батальоны не сходили. Организованно уцелевшие остатки корпуса двинулись в сторону Днепра. Мороз все усиливался за последние дни похода, в озерах лед взялся еще несколько дней назад. Замерзнет ли Днепр? Ней не знал, но все-таки верил, что Всевышний не оставит его, поможет, природа и погода этого "дикого" края перейдут на его сторону, мороз выстроит мост через Днепр, пусть ледяной, пусть - "хоть какой", он спасет свой корпус , а потом и Великую армию.
   Сразу, после отступления казаков и кавалерии противника начался артиллерийский обстрел, но били не прямой наводкой, а уже больше наугад. Большой опасности он не
   представлял, быть может, поэтому русские вскоре и прекратили бесполезную стрельбу.
   Несколько часов, несмотря на наступившие сумерки, а затем полную темноту, Ней углублялся в лес. По мере приближения к Днепру, стали появляться мелкие речушки и болота, некоторые из которых были плохо замерзшими и солдаты в них проваливались.
   Когда показался Днепр, было решено сделать привал и дождаться ночи. Мороз все усиливался, и это было на руку отступающим.
   Командование русских отказалось от преследования остатков корпуса Нея. В лесу конница оказалась неэффективной. Упорядоченные в боевые порядки, отступающие французы, довольно агрессивно отстреливались и наносили существенные, к тому же неоправданные потери. Преследование артиллерией также не имело смысла. Маршал был окружен, единственный путь у него оставался через Днепр. Но река только взялась льдом. По-мнению русского командования, форсировать её у Нея не было ни одного шанса. На всякий случай, вдоль Днепра было решено направить небольшие разведывательные отряды казаков, чтобы установить место выхода остатков корпуса к Днепру, и в случае, отказа сдаться, уничтожить их.
   18 ноября французский авангард на рассвете вошел в Оршу, а старая и молодая гвардия с Наполеоном вошла в Дубровну. Около часу дня 19 ноября Наполеон с гвардией уже выступил из Дубровны и 19-го вошел в Оршу. Наполеон переносил все трудности похода, как всегда, стараясь своим примером подбодрить солдат. Он часами шел по сугробам и под падающим снегом, опираясь на палку, разговаривая с шедшими рядом плотным кольцом гвардейцами. Наполеон заботился о больных и раненых только там, где эта забота не могла повредить боеспособным солдатам.
   В Оршу Наполеон пришел с 30-35 тысячами годных к бою солдат. Эти люди принадлежали больше всего к чисто французским частям. За ними вслед в Оршу с интервалом времени в сутки - двое вошло еще около 20 тысяч раненных, больных солдат. В основном это были итальянцы, немцы, поляки, голландцы. Они представляли собой разноязычные толпы, ненавидящие друг друга, а еще больше своих начальников. Они дрались за еду, ругали, проклинали себя и окружающих зато, что оказались в этом походе.
   Они замерзали, их заносил снег. Идущие рядом, порой даже не обращали внимания на падающих. Сохранить эти части у Наполеона не было шансов, он отдавал себе в этом отчет. Но на душе от этого становилось еще тяжелее.
   Гвардия, надо заметить, держалась бодро. По отношению к нападающим на неё казакам и партизанам была неприступна. Вот как об этом отзывается Денис Давыдов: "Подошла старая гвардия, посреди коей находился сам Наполеон. Мы вскочили на коней и снова явились к большой дороге...Неприятель, видя шумные толпы наши, взял ружье под курок и гордо продолжал путь, не прибавляя ни шагу. Сколько не покушались мы оторвать хоть одного рядового от этих сомкнутых колонн, но они, как гранитные, пренебрегая всеми усилиями нашими, оставались невредимы; я никогда не забуду свободную поступь и грозную осанку сих всеми родами смерти испытанных воинов. Осененные высокими медвежьими шапками, в синих мундирах, белых ремнях, с красными султанами и эполетами, они казались маковым цветом среди снежного поля... Командуя одними казаками, мы жужжали вокруг сменявшихся колонн неприятельских, у коих отбивали отставшие обозы и орудия, иногда отрывали растянутые по дороге взводы, но колонны оставались невредимы... Полковники, офицеры, урядники, многие казаки устремлялись на неприятеля, но все было тщетно. Колонны двигались одна за другой, отгоняя нас ружейными выстрелами и издеваясь над нашим вокруг них бесполезным наездничеством... Гвардия с Наполеоном прошла посреди казаков наших, как 100-пушечный корабль между рыбачьими лодками".
   Слова Дениса Давыдова подтверждают, что не использованная в боях Наполеоновская гвардия была не только боеспособна, но и практически непреступна для обычных пехотных частей и легкой кавалерии. Об этом хорошо знал и Кутузов, как в прочем и то, что без большого кровопролитного побоища, императора не взять. У Кутузова, надо заметить, и сил превосходящих не было в этот момент. Из 98 тысяч вышедших из Тарутина у него осталось около 28 тысяч боеспособных человек и всего 200 орудий. Около 15 тысяч солдат были убиты в ходе преследования и умерли от ран, около 55 тысяч выбыли из строя из-за обморожения, ранений, болезней, они лежали в госпиталях, многие просто отстали.
   У Наполеона практически не было кавалерии, его основные силы уходили пешими колоннами, уцелевшие лошади тянули несколько десятков орудий, немногочисленные запасы еды, а также в повозках волокли больных и раненых. Но у него была хорошо сохранившаяся гвардия. Гвардейцы были отлично обучены военному искусству, дисциплина у них оставалась на высоком уровне, французские маршалы и генералы имели значительный боевой опыт и хорошую сноровку, каждый из них мог успешно воевать малыми силами против значительно превышающих сил противника . В случае, если бы Кутузов вступил с Наполеоном в прямое столкновение здесь, между Красным и Оршой, вероятнее всего армии уничтожили бы полностью одна другую, а это не надо было ни фельдмаршалу, ни Наполеону.
   У французов было чему поучиться и в выборе командного состава, и установлении дисциплины, и в обучении солдат военному искусству. Армии Наполеон уделял много внимания. Это было его "средство производства". Он всегда умел создавать, усиливать и поддерживать свое личное обаяние и власть над солдатской душой. Заботливость о солдате,- красная линия его деятельности. Своему отношению к солдатам он умел придавать такой оттенок, что они объясняли это "любовью". На самом деле, правильно будет сказано, Наполеон стремился иметь в руках исправный и боеспособный "материал".
   Именно этим и объясняется его особая "любовь" к армии и солдатам.
   К командному составу Наполеон очень щепетильно приглядывался, приценивался, затем наблюдал за "избранными", запечатленными его памятью, в боях, в критических ситуациях, и без колебаний давал генеральский "диплом" людям, не достигшим 40- летнего возраста, если они заслуживали этого. Были у него и маршалы, ставшие таковыми в 34 года. Молодость являлась в наполеоновском военном чинопроизводстве признаком положительным, а не отрицательным, как во всех без исключения тогдашних армиях.
   Своеобразна была дисциплина, введенная Наполеоном. Телесных наказаний в армии он не допускал, глумления над солдатами со стороны офицеров тоже. С воровством чиновников в войсках он покончил сразу же после прихода к власти, об этом и речи не стоило вести. С солдатами в быту Наполеон был прост, в бою - строг, выполнения каждой своей команды в сражении он добивался, но за это на него никто не смел обижаться. Все верили ему. Попасть в наполеоновскую армию считалось делом престижным. Этим, в частности, обуславливается , что в первые дни компании дезертирства в рядах Великой армии практически не было (за исключением побегов испанцев), эти факты начали появляться уже за Витебском, когда армия углубилась в пределы России, и многие испугались "диких" мест, суровых нравов простого люда. Из польских полков солдаты бежали меньше , чем в русской армии, но факты таковы имели место тоже.
   Наказывались в наполеоновской армии все по решению судов и только. Им были введены специальные военные суды, которые приговаривали в случае больших проступков к смертной казни, к каторге, в более легких случаях - к военной тюрьме.
   Но был один особо авторитетный институт - товарищеский суд, нигде не обозначенный в законах, но при молчаливом согласии Наполеона введенный в Великой армии. Вот что поэтому поводу говорят очевидцы. Произошло сражение. Заметили, что в роте двух солдат во время сражения никто не видел. Они явились к концу и объяснили свое отсутствие. Рота, убежденная, что виновные просто спрятались со страха, сейчас же выбирают трех судей (из солдат). Они выслушивают обвиняемых, приговаривают их к смертной казни и тут же, на месте, расстреливают. На том дело и кончается. Ни один офицер не должен был не только участвовать в суде, но даже и знать (официально, по крайней мере) о происшедшем расстреле.
   Изложенная информация позволяет не удивляться многим фактам. В частности, что в колонне гвардейцев Наполеон чувствовал себя, как в крепости. Когда Ней вступил в рукопашный бой на Багратионовых флешах, и когда принялся отстреливаться от навалившихся казаков, при окружении у Днепра, перед ним солдаты и офицеры немедленно образовывали "живую" стену. Все это было дело обычным во французской армии, но это хорошо знал мудрый Кутузов и учитывал, естественно. И если молодые офицеры его армии во имя карьеры готовы были выбить зубы солдатам всей роты, заворачивая их в бой , используя, не нужный , причем, абсолютно не продуманный ими маневр, жертвуя жизнями солдат без всякой надобности и зазрения совести. То , наверняка, эти же солдаты подведут этого офицера в критический момент. А такого рода отношения были практически во всех подразделениях русской армии. Только выражены они были в разной степени: у одних офицеров физические наказания и унижение солдат считалось делом "позорным", другие без этого не обходились. Кутузов пережил все это на своем личном опыте, что творится в войсках русской армии он чувствовал каждой своей живой клеткой, но сломать эту систему сейчас , во время непрерывных боев, изнурительных походов , было не реально. Да и сломать, это ведь не построить что-то. Еще труднее сделать все по уму, правильно, как оно должно быть.
   И так, укрываясь от преследования и шквального огня русской артиллерии, с 3 тысячами воинов, способных к бою и передвижению, 18 ноября к вечеру Ней углубился в лес. Артиллерии больше у него не было, несколько, уцелевших после страшной канонады, пушек пришлось бросить в лесу в месте с неспособными к передвижению солдатами и теми, кто добровольно остался прикрывать отход маршала, в основном это были тоже раненые солдаты. Когда показался Днепр, было решено остановиться для небольшого отдыха, выработки дальнейшего плана отступления и перегруппировки сил. В этот момент, не весть - откуда, часовые привели русского офицера, у последнего была белая повязка, что означало, прибыл парламентер. Уединившийся передохнуть , Ней удивился этому визиту. По его мнению, отряд оторвался от преследования. Для допроса, русского офицера он приказал привести немедленно.
   "Фельдмаршал Кутузов не посмел бы сделать такое жесткое предложение столь знаменитому воину, - заговорил русский офицер на чистом французском языке, увидев Нея.- если бы у того оставался хоть один шанс спасения. Но 80 тысяч русских перед ним, и если он в этом сомневается, Кутузов предлагает ему послать кого-нибудь пройтись по русским рядам и сосчитать их силы...". У маршала не возникло сомнений, что перед ним кадровый боевой русский офицер. Об этом говорили его выправка, манера держаться, небольшой шрам, похоже, от сабли противника у левой брови. Однако выслушивал его Ней с некоторым раздражением и нервозностью, казалось, в любой момент маршал его прервет, выхватит мушкет и выстрелит. Что Наполеон и маршалы уже ушли и находятся далеко, Ней знал. Знал он и то, что находится в "мешке". Единственная дорога была еще не закрыта перед ним - это Днепр. Но лед на реке только взялся и даже никто из местных жителей не отваживался на него ступить.
   Есть несколько вполне схожих показаний об ответе, который дал Ней: "Императорские маршалы в плен не сдаются! Под огнем люди в переговоры не вступают!". По другой версии, он прервал речь офицера словами: "Вы, сударь, когда-нибудь слыхали, чтобы императорские маршалы сдавались в плен? Нет?! Так извольте замолчать!" Русского офицера отправили ни с чем.
   Подобного высокомерия, в тоже время смелости, от Нея русские не ждали. Единственный способ остаться в живых , который у него был - это сдаться. Но маршал отмахнулся от него, в буквальном смысле этого слова, он даже не посчитал нужным выяснить у русского офицера условия, на которых противник готов принять его капитуляцию. Он даже не посчитал нужным разговаривать со своим врагом, хотя смерть ему уже дышала в лицо, и реально, выхода из сложившейся ситуации видно не было.
   "Идти к Днепру и перейти через него!- приказал он своим солдатам.- Если река не замерзла еще, замерзнет под нашими ногами! Марш!" Не подчиниться Нею, никто не смел, тем более маршал пошел впереди всех, и под скулящее потрескивание льда первый перешел на противоположный берег. За ним потянулись остатки корпуса. Во многих местах лед начал проламываться, и солдаты, с разрывающими душу криками и воплями, тонули в ледяной воде. Налетевшие казаки внесли сумятицу в рядах переправляющихся. Спасаясь от сабель противника, солдаты толпами выбегали на лед и тонули, помочь им было невозможно. Из 3 тысяч солдат и офицеров при переправе через Днепр Ней потерял 2200 человек.
   Ней и, оставшиеся в живых, 800 бойцов пришли к Наполеону в Оршу. Наполеон молча сжал маршала в своих объятиях и слезы выступили на его глазах. Он был бесконечно рад видеть вновь перед собой легендарного и преданного ему всей душой и сердцем Нея.
   Русский генерал В. И. Левенштерн, дает такую оценку последнему фазису боев под Красным: " Ней сражался как лев, но время побед для французов миновало...С наступлением ночи маршал Ней направился со слабыми остатками своего корпуса к Сырокоренью, и ему удалось, пройдя сквозь победоносную армию, перейти Днепр, который был покрыт тонким льдом. Этот подвиг будет навеки достопамятен в летописях военной истории, Ней должен бы был погибнуть, у него не было иных шансов к спасению, кроме силы воли и твердого желания сохранить Наполеону его армию".
   Ней и дальше вызвался командовать на самом опасном участке: в арьергарде, а его последующими основными противниками стали казаки Платова и регулярная конница Милорадовича.
  
  
  
  
  
   Глава 11.
   (Сражения у Борисова. Переправа через Березину.)
  
  
   Березинскую переправу французской армии, как военный случай, многие ученые считают наилучшим наполеоновским достижением. Дело в том, что по всем правилам военного искусства спасти французскую армию при переправе через Березину было практически невозможно. Обстановка, в которой оказались французы, была настолько критическая для них, что многие из царского окружения заранее, еще не имея сведений о результатах сражения в Борисове, говорили, что армия Наполеона , и он сам уничтожены.
   Они радовались, распространяли сплетни, строили из себя великих стратегов, чтобы заработать себе "очки" в прозорливости и дальновидности военной политики, хотя сами кроме плац-парадов ничего о военном искусстве не знали. Таких было много в окружении Александра I, их перечислять не имеет смысла. Таким был и сам царь, который со своими приказами и планами, лишь вносил сумятицу во взаимодействие следующих к Борисову русских армий, а их было три.
   С севера к Березине следовала армия Витгенштейна, численностью около 30 тыс. человек. 6 ноября она заняла Витебск, вытеснив оттуда маршала Виктора. Последний сдерживал её сколько мог, но соотношения сил было 4 к 1, оно и определяло конечный результат. Находившиеся в Витебске склады, естественно, были для французской армии безвозвратно потеряны. От Витебска Витгенштейн следовал к Борисову вдоль левого берега Березины, т.е. "гостеприимно" встретить Наполеона имел возможность.
   С юга к Березине шла армия Чичагова , численностью около 25 тыс. человек. 16 ноября Минск был занят авангардом армии Чичагова и огромные продовольственные склады, а также запасы оружия, сена, овса, перешли в распоряжение русских. Корпус Домбровского под напором превосходящей армии Чичагова (соотношение сил 3 к 1), вынужден был отступить от Минска. К Борисову Чичагов отправил графа Палена, который взял город и перешел на левый берег Березины, т.е. к "теплой" встрече французской армии все было подготовлено.
   Измотанная длительным походом армия Кутузова, численностью около 26 тыс. человек, наступала с востока, она была в двух, трех днях перехода от армии Наполеона. Кутузов "не спеша" следовал за Наполеоном, в тоже время ни на один шаг не отставал от него, стараясь не ввязываться с ним в затяжные бои. И один , и второй явно "экономили силы" для непредвиденных обстоятельств. И если Наполеон предполагал, что здесь у границы его русские все-равно встретят, боеспособные части необходимы, чтобы переправиться через Неман (старая гвардия поэтому и питалась нормально, и в боях практически задействована не была), то Кутузов, вероятнее всего, зная, что у Наполеона в кармане еще есть здоровенный "кулак", не хотел второго Аустерлица. Но самое главное все же, - "старик" видел, как измотана его армия походом и жалел солдат. Последнее никак не относится к Чичагову и Витгенштейну. Правда, их Наполеон и не считал за полководцев.
   В армии Наполеона подходившей к Борисову, где был постоянный мост, было около 20 тыс. боеспособных солдат. Когда французы узнали о приближающихся к Борисову армиях Чичагова и Витгенштейна, то и самые смелые, и отважные маршалы и генералы растерялись. Наполеон овладел собою быстрее всего. Выслушав доклады разведки, переправиться через Березину он решает у деревни Студянки, севернее Борисова, где польской кавалерией был найден брод. Место данное было очень неприметное, и неблагоприятное для переправы, так как илистые берега далеко уходили от реки. С другой стороны, если рассуждать, никто не ожидал, что здесь Наполеон решится переправить армию, ведь мосты надо строить в два раза длиннее обычного. Но был еще существенный плюс для переправы в данном месте, - глубина реки позволяла перейти её в брод, что очень благоприятно при постройке мостов в походных условиях. Маршала Удино Наполеон отправляет в Борисов. Французы удачно выбивают из города графа Палена. И уже на правом берегу ввязываются в бой с армией Чичагова, всячески эмитируя, что отбивается плацдарм для переправы основных сил армии Наполеона. Маршалу Виктору Наполеон отправляет подкрепление, соотношение сил становится равным 3 к 1 в пользу Витгенштейна, но этого уже оказывается достаточно для его удержания северо-восточнее Борисова и сокрытия подлинных намерений Наполеона, переправиться у Студянки. Нею руководившему молодой гвардией в этот момент, следовавшему в арьергарде, поручается удержать на подступах к Борисову авангард армии Кутузова, который беспрерывно висел на хвосте растянувшейся армии Наполеона в виде казаков Платова и партизанских отрядов (казаки и партизаны отбивали отставшие конные повозки и экипажи, охотились на небольшие отряды раненных солдат). В том, что Кутузов усилит свой авангард, Наполеон не сомневался. Знал Наполеон и возможности хитрого "старика", хотя предвидел, что основные свои силы он все же побоится бросить в бой. Армия у него была сильно измотана, да и до Немана еще было далеко. Однако Кутузов был гораздо умнее Чичагова и Витгенштейна, а значит и опаснее их. Поэтому и послал на данное направление император Нея. Фактически удерживая авангард Кутузова, Нею предстояло и обеспечить безопасность переправы у Студянки. А казаки и партизаны везде, где можно было легко поживиться, появлялись неожиданно, как "грибы после дождя", и тем больше их было, и злее они становились, чем ближе Наполеон приближался к границе.
   "Отважного" Витгенштейна, так "рвавшегося" в бой с Наполеоном, удалось задержать на подступах к Борисову, он так увлекся преследованием маршала Виктора, что "заблудился" и целых четыре дня от него не было ни одной весточки ни Чичагову, ни Кутузову.
   "Предусмотрительного" стратега Чичагова удалось одурачить у Борисова. Посланные в подмогу Удино дивизия из корпуса Даву и две дивизии кавалерии Мюрата, не только ожесточили бой завязанный маршалом Удино, но и разыграли "демонстрацию". Солдаты то выстраивали у моста тяжелую артиллерию, то перемещали её вдоль берега, то вдруг, откуда не возьмись, появлялись полки кавалерии, они размещались в боевые порядки затем почему-то уходили в глубь левого берега и тут же их место занимали пехотные части. Французские генералы и полковники громко давали какие-то команды, в общем , в том, что сейчас здесь разразится сражение, Чичагов очень скоро перестал сомневаться. В ответ он занял "твердую" оборону Борисова. Осуществляя командование боем с Удино, он и грамма не сомневался в том, что с ним вступила в единоборство вся отступающая армия Наполеона.
   "Ох! Этот глупый адмирал!..." - так называл в последующем Чичагова Наполеон высказываясь о сражениях в России.
   Хитрый Кутузов, как и полагал Наполеон, основные силы против Нея не бросил, ограничившись , лишь усилением своего авангарда отрядами кавалерии. В последующем, станет известно, что Кутузов в письмах к Чичагову сообщал , что находится "на хвосте неприятельских войск", хвалил в них решительные действия адмирала, высказывал комплименты за хорошо организованную оборону Борисова, но сам оставался в Копысе на месте, пока Наполеон не перешел Березину.
   Действия Кутузова под Борисовым будут многими подвергнуты критике. Денис Давыдов в своих "Записках" говорит: "Кутузов со своей стороны , избегая встречи с Наполеоном и его гвардией, не только не преследовал настойчиво неприятеля, но, оставаясь на месте, находился все время значительно позади..." Далее он говорит, что по отношению к Чичагову фельдмаршал допускал различные хитрости в приказах и письмах, датируя их порой задним числом. Адмирал ничего понять не мог и "делал строгие выговоры курьерам..." Но от этого, по мнению Давыдова, страдало общее дело, не было нормальной согласованности в войсках.
   Здесь нужно заметить тот факт, что и царь вносил свою долю сумбура в управление армиями. И значительно в большей степени, чем это делал "старик". Зная хорошо натуру Кутузова и отношение фельдмаршала к его царской особе, Александр I не верил ни одному слову главнокомандующего. А из-за того, что он делал все наоборот его повелениям (царь не решался все же снять Кутузова с должности), пустился на очень рисковый шаг: за спиной и без ведома фельдмаршала он стал давать указания и советы Чичагову и Витгенштейну на прямую. Последние в обязательном порядке должны были исполнять данные приказания, ведь они исходили от царя. Но от этого лучше не становилось. " Общее дело" больше страдало от царя Александра, именно он вносил сумятицу. И, не зная состояния главной армии, пытался всем управлять, "как мог".
   Вот как об отношении русских офицеров к Кутузову после перехода французами Березины говорит Л.Н. Толстой: "Чем дальше бежали французы, тем жальче были их остатки, в особенности после Березины, на которую, вследствие петербургского плана, возлагались особенные надежды, тем сильнее разгорались страсти русских начальников, обвинявших друг друга и в особенности Кутузова. Пологая, что неудача Березинского петербургского плана будет отнесена к нему, недовольство им , презрение к нему и подтрунивание над ним выражались сильнее и сильнее. Подтрунивание и презрение, само собой разумеется, выражалось в почтительной форме, в той форме, в которой Кутузов не мог и спросить, в чем и за что его обвиняют. С ним не говорили серьезно; докладывая ему и спрашивая его разрешения, делали вид исполнения печального обряда, а за спиной его подмигивали и на каждом шагу старались его обманывать".
   Не подвергался бы царь Александр I, такой критике за свое непонимание в военном искусстве, если бы не вмешивался в дела, далекие от понимания им. Многие политики страдают этой болезнью, "сунуть нос не в свой вопрос", их не судят при жизни, даже замечаний они порой не слышат в свой адрес. Только не проходит все просто так, бесследно. История все расставляет по своим местам, и они попадают на скамью подсудимых на века. Их судят, критикуют, без вынесения приговора, но судебный процесс бесконечный.
   Становятся понятными многие ошибки Наполеона в войне 1812 года: необоснованная задержка в Вильно, в Витебске, в Москве и некоторые другие. Но, что будет, если посмотреть на все его глазами? Ведь он ни одного сражения не проиграл в России, а война оказалась проигранной. Казус. Но так бывает. Нельзя было с Наполеоном бороться никак по-другому, кроме избранного Кутузовым способа. Нельзя было Кутузову слушаться царя, это понимал фельдмаршал, быть может, и царь понимал это, но скрывал всячески данный факт и свои обиды (Кутузова он ведь никем не заменил, хотя практически все были против фельдмаршала). Но не понимал этого Наполеон "со своей колокольни", не мог он поверить до последнего момента, что Кутузов не слушает царя, а царь позволит безнаказанно (без генерального сражения) уйти ему. Не понимал, не верил - вот и проиграл войну, победив в ней во всех сражениях.
   Пока у Борисова часть наполеоновской армии устраивала "демонстрации" для Чичагова, французские саперы, работая по пояс в воде, среди плавающих льдин возводили два понтонных моста. В ночь на 26 ноября в Студянку вступил император со старой гвардией, а утром началась переправа, которая длилась 26 и 27 ноября, затем мосты были сожжены.
   27 ноября в первой половине дня Ней был еще на левой стороне Березины. Находясь недалеко от одного из мостов, который ближе был к Борисову, в бесконечном "караване" отступающих он случайно вычленил польку в лисьей шубе с ребенком. Ее звали Маруся. Он хорошо запомнил её , так как под Познанью останавливался у неё с ночлегом еще во время наступления. Её муж - полковник, похоже, погиб, защищая один из гарнизонов на оккупированной территории, вот она и ехала в числе других беженцев, на общих основаниях. Запомнилась Нею она не только своей красотой и обаятельностью, но и колбасами - национальным блюдом поляков. Он не стал подъезжать к ней, среди отступающих у него было много знакомых. Его, вероятнее всего, знал каждый второй. Ней вскоре потерял её из вида, она затерялась среди многочисленных повозок и экипажей, а также пеших колон, непрерывно входящих на мост. Треск, раздавшийся на мосту, а затем крики, заставили его обернуться. Бревна между опорами проломались с левой стороны моста и находящиеся на нем, как по горке, начали съезжать и падать в ледяную воду через образовавшуюся трещину. Маруся с шестилетним ребенком на руках, с людьми , которые находились на повозке, самой повозкой и лошадью, беспомощно пытавшейся загрести под себя лаги перекрытия, свалились в воду. Ней в миг сосредоточил свой взгляд на вынырнувших, было неглубоко и многие не поддались течению. Маруся , по груди в воде, двинулась к проломанному мосту. В своих руках она поднимала над водой ребенка, который от холода даже не мог кричать и плакать. Подсадить его на мост она не могла, не хватало роста и сил. Всем вокруг было не до неё, на мосту возникла паника. Маруся оглядывалась вокруг и из последних сил держала над водой мальчика, помощи ей ждать было неоткуда. Ней и секунды не медлил, увидев, что Маруся устояла от течения , даже ребенка сумела удержать в руках. В миг он оказался около неё и наклонившись вытащил на мост мальчика, которого тут же подхватили и потащили по обледеневшей наклонной плоскости уцелевших лаг. Ней протянул руку девушке, но не доставал её. Он увидел глаза Маруси в этот момент. В них было столько благодарности за спасенного ребенка, что казалось и страх, и холод ничего для неё не значил. Видя, что спасти её невозможно, она опустила руки и просто смотрела Нею в глаза. В них не было ужаса смерти, она не плакала , не кричала. Стоя по груди в ледяной воде она просто смотрела маршалу в лицо. Ней, оглянувшись, не увидел ничего подходящего, что можно было предложить девушке. Время исчислялось секундами. Тут же он достает свой клинок, берет за лезвие и рукоятью подает его Марусе. Девушка инстинктивно крепко вцепилась за ручку и попыталась подтянуться. Никто не прочел на лице Нея боли, даже не заметили как маршал побледнел, лишь кровь в миг обагрила его белую перчатку и начала стекать по лезвию клинка. Ней сжал его еще сильнее и подтянул девушку. Схватив её свободной правой рукой за воротник тяжеленной промокшей шубы, вытащил на мост. Их вместе тут же оттащили от опасного места. Мальчик её был укутан уже в плащ одного из офицеров свиты маршала, тут же обогрели и девушку. Нею поспешили сделать перевязку, а девушку повели к полевой кухне. В ней хоть и давно уже не было ничего из съестного, зато была горячая вода. Человек, которому уделил такое внимание маршал, был спасен. Подоспевшие саперы, принялись ремонтировать переправу. Через час обстановка нормализовалась.
   Во второй половине дня 27 ноября к понтонным мостам подоспели части армии Чичагова под командованием Чаплица, однако вверенные Нею гвардейцы произвели контратаку и отодвинули противника глубоко на правый берег, французские кирасиры довершили начатое.
   Переправа была успешно проведена. Наряду с 19 тыс. боеспособных солдат наполеоновской армии Березину перешло около 60 тыс. раненных, больных безоружных французов, а также гражданских, покинувших французские гарнизоны. Безусловно, много осталось и на левом берегу: они попали в плен, или были изрублены казаками. Мосты следовало уничтожить, так как авангард армии Кутузова все плотнее и сильнее напирал на переправу.
   Наполеон вновь одержал победу, три русские армии, которые никак не могли упустить его, остались ни с чем. А все петербургские планы царя, цели и задачи, выставленные им перед Чичаговым, Витгенштейном, Кутузовым, - были провалены. Все безжалостно винили в этом Кутузова, но за спиной у него, и делали это "тихо-тихо". Вспыливший самую малость Беннигсен относительно событий в Борисове, Кутузовым был выдворен из штаба армии в Калугу . Вот как в своем письме, довольно резко, фельдмаршал приказывает Беннигсену : "По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества".
   Очень интересно, полно и дипломатично относительно цели - "поймать Наполеона с маршалами и армией", высказывается Л.Н. Толстой:
   - Цели этой никогда не было и не могло быть, потому что она не имела смысла, и достижение ее было совершенно невозможно.
   Цель эта не имела никакого смысла, во-первых, потому , что расстроенная армия Наполеона со всей возможной быстротой бежала из России, то есть исполняла то самое, что мог желать всякий русский...
   Во-вторых, бессмысленно было становиться на дороге людей, всю свою энергию направивших на бегство.
   В-третьих, бессмысленно было терять свои войска для уничтожения французской армии, уничтожавшейся без внешних причин в такой прогрессии, что без всякого загораживания пути она не могла перевести через границу больше того, что она перевела в декабре месяце...
   В-четвертых, бессмысленно было желание взять в плен императора, королей, герцогов - людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени... Еще бессмысленнее было желание взять корпуса французов, когда свои войска растаяли наполовину до Красного, а к корпусам пленных надо было отделять дивизии конвоя, и когда свои солдаты не всегда получали полный провиант и забранные уже пленные мерли с голода...
   Но кроме того, что отрезание Наполеона с армией было бессмысленно , оно было невозможно.
   Невозможно это было , во-первых, потому что, так как из опыта видно, что движение колонн на пяти верстах в одном сражении никогда не совпадает с планами, то вероятность того, чтобы Чичагов, Кутузов и Витгенштейн сошлись вовремя в назначенное место, была столь ничтожна, что она равнялась невозможности, как то и думал Кутузов, еще при получении плана сказавший, что диверсии на большие расстояния не приносят желаемых результатов.
   Во-вторых, невозможно было потому, что , для того чтобы парализовать ту силу инерции, с которой двигалось назад войско Наполеона, надо было без сравнения больше войска, чем те, которые имели русские.
   В-третьих, невозможно это было потому, что военное слово отрезать не имеет никакого смысла. Отрезать можно кусок хлеба, но не армию. Отрезать армию - перегородить ей дорогу - никак нельзя, ибо места кругом всегда много, где можно обойти, и есть ночь, во время которой ничего не видно...
   В-четвертых же, и главное, это было невозможно потому, что никогда, с тех пор как существует мир, не было войны при тех страшных условиях, при которых она происходила а 1812 году, и русские войска в преследовании французов напрягали все свои силы и не могли сделать большего, не уничтожившись сами.
   В движении русской армии от Тарутино до Красного выбыло пятьдесят тысяч больными и отсталыми, то есть число, равное населению большого губернского города. Половина людей выбыла из армии без сражений...
   Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно было сделать и должны были сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно....
   Цель отрезывания Наполеона с армией никогда не существовала, кроме как в воображении десятка людей. Она не могла существовать, потому что она была бессмысленна, и достижение ее было невозможно.
   Цель народа была одна: очистить свою землю от нашествия...
   Русская армия должна была действовать, как кнут на бегущее животное. И опытный погонщик знал, что самое выгодное держать кнут поднятым, угрожая им, а не по голове стегать бегущее животное".
   В своем романе "Война и мир" Л.Н. Толстой дает исчерпывающий ответ на все вопросы, относительно действий Кутузова при отступлении Наполеона, указывая при этом объективные причины невозможности уничтожения французской армии. Это мог видеть, так рассуждать, так поступать, как Кутузов, только мудрый человек с огромным житейским и боевым опытом.
   Надо заметить, что "демонстрации" в Борисове у моста через Березину - не единичный случай дерзкого обмана противника. Похожий "карнавал" маршалы Наполеона учинили в 1805 году на мосту через Дунай в Вене. Это было за несколько месяцев до Аустерлица. Еще тогда, главнокомандующий русской армией Кутузов, воевавший в составе союзнической армии, едва ли не капитулировал из-за этого. Фельдмаршал чудом вышел из окружения и спас армию, которая на тот момент была в два разе меньше чем у Наполеона. В русской армии никто не мог понять , как австрийцы пропустили через мост французов. Большинство склонялось к версии предательства, некоторые говорили о подкупе, были и те, которые считали Наполеона "всемогущим", что на войне он способен творить любые чудеса(к счастью у православных русских таких были единицы, но были).
   На самом деле все было не так, французские маршалы разыграли "карнавал" в который не могли не поверить австрийцы , так как подобной дерзости они на войне никогда не встречали, даже в сказке такого не прочитаешь. Спрятав ночью роту гренадер в кустах у самого моста, батальон чуть далее - в береговых зарослях , французские маршалы Мюрат, Ланн, Бертран посмеиваясь, бодро размахивая руками, мирно разговаривая, без какой-либо свиты и охраны втроем утром направились к мосту, вступили на него и пошли к генералу князю Ауэрспергу. Непосредственно на мосту была рота австрийских солдат, главная задача которых заключалось в уничтожении моста путем взрыва при всяком приближении к нему французов. За мостом располагался не один батальон австрийцев в укреплениях, но это за мостом. Разве могли взорвать мост солдаты, когда на него взошли три французских маршала без всякой охраны и войска. К тому же они так мирно между собой разговаривали и улыбались солдатам, находившемся у них на пути, что те, кроме как отдать честь, ни до чего другого додуматься не могли. Втроем они прошли мост, недоумевающему офицеру в конце моста сообщили, что заключен мир и попросили пригласить Ауэрсперга. Офицер послал за генералом капрала. Все это время маршалы вступали в доверительные разговоры с солдатами на мосту , заверяя их в мире. А воевать, кому хочется? Пришел растерявшийся генерал, недоумевая, естественно, в чем дело. Они и ему повторили свою наглую ложь. В подлинности маршалов австрийский генерал не сомневался, похоже, некоторых знал в лицо. А вот информацию решил уточнить и отправился к вышестоящему командованию, оставив французских маршалов на прежнем месте. Естественно, приказывать выше стоящим по званию , да еще целым трем маршалам, он не смел. Маршалы продолжали вступать в разговоры на мосту с офицером и солдатами. Когда на противоположной стороне моста появилось с десяток французских офицеров (это были настоящие рубаки , специально отобранные для операции), маршалы заверили окружающих, что эта их свита. Никто не усомнился из австрийцев и подкрепление подошло к маршалам. Это, похоже, и являлось сигналом к началу операции. Сразу завязалась страшная сеча прямо на мосту. В ней и маршалы приняли самое активное участие, не смотря на свои высокие воинские звания. Рота французских гренадер была на мосту уже через несколько секунд, а через минуту и батальон, который, укрепившись на противоположном берегу, принялся удерживать плацдарм. За батальном на мост влетела кавалерия Мюрата и исход битвы за мост был предрешен в течении не более часа.
   Это далеко не единственная "авантюра" осуществленная французским командованием. Примерно в то же время, 15 октября 1805 года , Ней взял высоты окружавшие Ульм. Главные силы армии Мака (на него Австрия, Англия и Россия возлагали особые надежды) все же спрятались в крепости. У него была еще возможность уйти, но Наполеон решил любым способом его армию уничтожить, либо нейтрализовать. С этой целью он подослал к Маку своих шпионов, которые начали внушать ему то, что было нужно Наполеону. В подтверждение этому, французы, средствами походной типографии, изготовили газету с сообщением о мнимой революции в Париже. В результате, 20 октября 1805 года армия Мака капитулировала. Все военные запасы, артиллерия, даже знамена достались Наполеону. Мака просто с позором отпустили, а его солдаты еще долго работали во Франции на благо императора.
   Об этих дерзостях Кутузов знал, стать жертвой очередного "карнавала" он боялся. В том возрасте, котором в войну был он, присказку: "Семь раз отмерь, один раз отрежь", - человек не просто слушает, но и поступает в соответствии с её содержанием. Вероятнее всего, плевать хотел Кутузов на все упреки в свой адрес. В случае победы, они ничего не значили бы. А в том, что русские победу над Наполеоном одержат, Кутузов не сомневался. Главное было не попасть на французскую "демонстрацию", "карнавал", и не "влепиться" в очередную "авантюру" дерзких, смелых, смышленых маршалов Наполеона.
   Еще один фактор учитывал Кутузов больше всего - силы его армии сильно истощены длинным походом, холодом и голодом. В авангарде было еще терпимо: он шел впереди армии (освободителей всегда хорошо чествуют), он часто отбивал продовольственные обозы у Наполеона, он не был таким многочисленным, как следующие за ним основные силы, он был мобильным за счет того , что в своем большинстве состоял из кавалерии. А вот как русский гусарский генерал Левенштерн описывает состояние основных сил русской армии: "Когда настали страшные морозы, я не мог проехать верхом более десяти минут. А так как снег не позволял долго идти пешком, я то садился на лошадь, то слезал с неё и разрешил моим гусарам проделать то же самое. Я предохранял свои ноги от мороза, засовывая их в меховые шапки французских гренадер, коими была усеяна дорога. Мои гусары страшно страдали... Сумский полк насчитывал не более ста двадцати лошадей, годных идти в атаку... Наша пехота была, очевидно, расстроена. Ничто не делает человека столь малодушным, как холод: когда солдатам удавалось забраться куда-нибудь под крышу, то не было никакой возможности выгнать их оттуда. Они предпочитали умереть. Рискуя сгореть, солдаты забирались даже в русские печи. Надобно было видеть все эти ужасы собственными глазами, чтобы поверить этому".
   Через Березину вслед за боеспособными частями Наполеоновской армии реку переходили и безоружные, раненные и больные солдаты. На повозках ехали и шли вслед гражданские, эвакуированные из французских гарнизонов, - конюхи, столяры, кузнецы, были и жены французских офицеров, и их дети. Не все они не успели перейти Березину, -колонны были растянуты на десятки километров. Все кто остался на левом берегу реки в своем большинстве попал под саблю казаков, или клинок русской кавалерии. Пленных брать обозленные солдаты, тем более партизаны, многие из которых были обычными мародерами, не всегда соглашались. Русские солдаты тоже голодали и мерзли не менее французских, единственная разница в том, что если ослабевал и обмораживался француз, -он погибал; заболевшие, обмороженные, раненные русские , как правило, спасались от смерти: кто в госпиталь попадал, кому люди добрые в милости не отказывали, кто через земли родные проходил.
   Вот как описывает состояние русской армии и вопросы пленения французов Л.Н. Толстой: "Положение и бегущих, и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища , на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желания русских спасти их,- гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключением".
   Инженерный офицер армии Чичагова Мартос, прибывший к месту переправы французской армии, незадолго после её перехода через реку, вот как описывает представшую перед ним картину: "Невольный ужас овладел нашими сердцами. Представьте себе широкую извилистую реку, которая была, как только позволял видеть глаз, вся покрыта человеческими трупами; некоторые уже начинали замерзать. Здесь было царство смерти, которая блестела во всем ее разрушении... Первый представившийся нам предмет была женщина, провалившаяся и затертая льдом; одна рука её отрублена и висела, другой она держала грудного младенца. Малютка ручонками обвился около шеи матери; она еще была жива, она еще устремляла глаза на мужчину, который тоже провалился, но уже замерз; между ними на льду лежало мертвое дитя... Ветер и мороз были прежестокие, все дороги замело снегом, по ближнему полю шатались французы. Одни кое-где разводили огонь и садились к нему, другие резали раненных лошадей, жарили мясо, некоторые ели его сырым; скоро показались люди замерзлые и замерзающие. Никогда сии предметы не изгладятся из моей памяти".
   Читая подобные строки, задумываешься, сколько же все-таки гении подобные Наполеону причиняют обществу вреда? С юридической точки зрения, - Наполеон знал и должен был предвидеть наступление подобного рода последствий. Как можно восхвалять его гений, если он столько войн принес человечеству, той же Франции. Ведь были деревни при нем, в которых не осталось мужчин старше пятнадцати лет и моложе пятидесяти.
   Часто имели место и случаи милосердия со стороны русских солдат по отношению к пленным французам. Вот как описывает, присущее русскому солдату чувство доброты и понимания человеческого горя, генерал Левенштерн: "Была ужасная метель, я заблудился и был один. Лошадь принесла меня к русским бивуачным огням. В лесу, возле которого находился наш бивуак, было множество французов, приютившихся там на ночлег. Они вышли ночью из леса без оружия, и пришли погреться к нашим кострам. Велико было наше удивление, когда мы увидели поутру вокруг каждого костра человек сорок или пятьдесят французов, сидевших в кружок на корточках и не выказывавших ни малейшего страха перед смертью. Добрый, прекрасный Карпенко велел разложить еще несколько костров. Тогда вышло из леса несколько тысяч французов, которые расположились возле огня. Карпенко, беспощадно рубивший неприятеля, когда он стоял к нему лицом к лицу, продлил тут многим жизнь из несчастных".
   Еще один офицер из армии Витгенштейна описывает захваченных в плен французов следующим образом: " Солдаты уже уселись за щи и кашу. Сбившись в кучу, французы, сдавшиеся отряду в плен, голодные, полузамерзшие, устремили на пищу полумертвые глаза свои. Несколько русских солдат, оставив ложки свои, встали и сказали прочим товарищам: "Ребята, что нам стоит не поесть! Уступим наше горячее французам!" Вдруг все встали, а пленные французы тотчас бросились к пище, не могши скрыть своего голода и удивления солдатской милости".
  
  
  
  
  
  
   Глава 12.
   ( На пути от Березины до Ковно.)
  
  
   Так или иначе, остатки французской армии спаслись и шли к Вильно. Но временная оттепель(из-за которой пришлось строить на Березине мосты) вдруг резко сменилась страшным холодом. Температура понизилась до - 15 градусов, а потом и вообще ниже двадцати опустилась. Французские солдаты замерзали прямо на ходу, ежеминутно валились десятками и сотнями. Многие из них мечтали о плене, как единственном спасении. Никогда до этих самых дней не было таких нестерпимых морозов. Кутузов следовал почти по пятам. Его армия тоже страдала от холода. Но русские солдаты были несравнимо теплее одеты. Тем не менее, они тоже сотнями выбывали из строя.
   До Березины тоже были морозы (маршал Ней перешел Днепр по тонкому льду), но они чередовались с оттепелями (солдаты Наполеона наводили понтонные мосты через Березину, устанавливали "быки", заходя в воду), с 28 ноября наступила настоящая русская зима, ранее не виданная большинством солдат из армии Наполеона.
   Вот сведения из донесения маршала Бертье Наполеону: " День 8 декабря был самым роковым. Герцог Беллюнский (маршал Виктор, который задерживал армию Витгенштейна) явился один, весь арьергард покинул его, люди гибли от холода... Артиллерия погибла вследствие недостатка лошадей. Все погибло... В корпусе Верде до наступления больших холодов было 8 тыс. человек, а осталось от него только 2 тыс. человек. Маршал Ней включил их в свой арьергард"
   Маршалу Нею еще удалось в эти бедственные дни на пути от Березины до Ковно собрать кучку боеспособных солдат и офицеров, мобилизовать их, подтянуть дисциплину и часами отстреливаться от русских, в основном это были казаки Платова. Но чем сильнее становились морозы , тем реже они появлялись.
   Лишь одни казаки атамана Платова, которым удавалось иной раз отбить у французов или достать на стороне немного провианта, спасались от мучительного голода и холода. Но не редко за тщетную попытку найти где-нибудь хоть кусок черного хлеба, казакам приходилось платить жизнью. Кутузов знал, как терпит армия, и знал, что солдаты настроены так, что забывают и холод, и голод, думая только о довершении победы. Приучив их слепо верить всему, что он им скажет, фельдмаршал отдавал себе отчет в том , что не может тут же , на ходу, в этих жутких условиях искоренить злоупотребления внутри армии, а также совершаемые армией по отношению к населению. Знал Кутузов точно только одно и был в этом уверен - не останавливаясь, надо двигаться вслед за армией Наполеона и быстрее выпроваживать её из России. Он не требовал от подчиненных вступать с Наполеоном в бои, но настаивал, чтобы они давали о себе знать Наполеону, чтобы следовали за ним в шаг, вступали с ним в бой лишь используя критические ситуации, которые непрерывно преследовали захватчиков начиная от переправы у Березины.
   Еще за неделю до выхода армии из русских пределов, 6 декабря 1812 года, в местечке Сморгонь Наполеон в сопровождении Коленкура, Дюрока и Лобо и польского офицера Вонсовича уехал от армии, передав командование Мюрату.
   Его отъезду предшествовало объяснение с маршалами, которые сначала попробовали почтительно противоречить, но Наполеон заявил им, что считает теперь армию вне опасности попасть в плен, которой она подвергалась у Красного , затем у Борисова, и что по его мнению, маршалы и без него доведут ее до союзной Пруссии, т.е. до Немана. Его же присутствие необходимо в Париже, потому что никто там без него не сможет экстренными рекрутскими наборами организовать новую, по крайней мере 300 - тысячную армию, с которой нужно будет весной встретить возможных врагов. Аргументом против его отъезда было опасение, что без него отступающее войско, пережившее столько ужасов, окончательно распадется, так как только присутствие императора давало ему еще силы.
   Безусловно, данный аргумент отпал сам собой, после сказанного императором. И надо заметить, никто из вельмож Европы не осмелился бы, не выдержал физически, не стерпел бы усталости, холода и психологической обстановки вокруг при отступлении, как это все перенес Наполеон. Он честно прошел со своей армией самое трудное, не выделяя себе лучшего питания (если брать круг гвардейцев), не лучшего способа передвижения (если была необходимость, он в пешем порядке, в колоне, шел по снегу, как солдат), не лучшего крова (он неразрывно был при армии). Его никто из маршалов, генералов и даже солдат не мог упрекнуть в трусости, либо "бегстве из армии", как эта часто пишут о Наполеоне. Он покинул армию 6 декабря, а последний эшелон с Неем ушел за Неман 14 декабря. Более того, он "не бежал" по Европе, как это пишут в учебниках, мысль о судьбе армии в России его не покидала. В подтверждение тому встреча в Пруссии солдат вышедших из России, организованная им.
   В Гамбурге, в Восточной Пруссии, куда постепенно подходили группы спасшихся из России французов, "вся площадь была уставлена крестьянскими повозками, стекавшимися развозить французов". Сразу в Пруссии для солдат Наполеона явилось решительно все, что можно купить за деньги. А денег в спасшейся войсковой казне Наполеона было сколько угодно, для солдат он их не жалел. Только Наполеон мог и он
   сделал все так, что входившие в Восточную Пруссию израненные, обезображенные обморожениями, изголодавшиеся французские солдаты чувствовали себя победителями в войне с Россией. "А победителей , не судят", всегда чествуют, мы все это знаем.
   Наполеон был совершенно спокоен и правдив, объясняясь с маршалами. В этом, своем самом близком кругу, он никогда не врал, и каждому мог смело посмотреть в глаза.
   Он объяснил , что армию покидает не из трусости, а его действия нельзя рассматривать , как бегство. Наполеон не один раз смотрел смерти в лицо в присутствии каждого из маршалов, и они это знали. Не волновался он, когда говорил с ними и об этой страшной затеянной им и им же проигранной войне. В этом близком себе кругу людей Наполеон признал, что проиграл войну с Россией, погибель армии поставил тоже себе в вину, заметив, правда, что воевать ему пришлось не с русским солдатом , а русским суровым климатом. В разговоре с маршалами он признал и свои ошибки: долгое нахождение в Москве, необоснованные остановки Великой армии в пути, из-за желания вступить в генеральное сражение, которого русские избегали, и эта их стратегическая линия в войне, которую невольно он им сам и навязал, оказалась выигрышной.
   Вообще же и тени смущения или расстройства духа Наполеон в ходе разговора со своими маршалами не обнаруживал. Вместе они дали столько сражений в жизни и победили в них, что говорить о своем полном крахе они и не думали. Маршалы верили в Наполеона, в его талант, в свои силы, они абсолютно исключали свой дальнейший проигрыш на политической арене Европы. Они думали, точнее, правильно будет сказано - знали, что пройдет совсем немного времени и русскую армию они уничтожат. Никто из маршалов Наполеона в отдельности не знал как это будет, но они были уверены , что это знает за них император. Совсем скоро, он поставит перед ними конкретные задачи по разгрому русской армии, а они неминуемо выполнят их. И вновь будет победа. Победа реальная, очевидная и для них и каждого солдата Великой армии, которая совсем скоро будет воссоздана вновь, стоит только их императору заняться этим.
   Наполеон в ходе беседы с маршалами потребовал от них временно сохранить в тайне факт его отъезда. Важно было не только предупредить окончательный упадок духа среди солдат в течении нескольких дней, которые им еще оставалось пройти до Немана, но еще важнее было проехать по Германии раньше, чем там узнают правду о гибели Великой армии.
   После Березины французская армия уменьшилась не только вследствие страшных морозов, но и потому, что дивизия Партуно, которому Наполеон приказал для отвода глаз Чичагову оставаться у Борисова , сдерживая силы неприятеля, была стерта с лица земли армией Кутузова. Озлобленные гусары беспощадно изрубили всех, кто попытался оказать хоть малейшее сопротивление. Оставшиеся в живых были вынуждены капитулировать.
   Собранные Неем силы не имели возможности предотвратить дерзкие выходки казаков Платова. Порою, они набрасывались на совершенно безоружных, беспомощных людей и творили расправу при малейшем сопротивлении их сохранить что-либо из продовольствия. Отступающие колонны были очень растянуты, люди в них ослабели так, что невозможно было требовать от них подчинения.
   В Вильно остатки французской армии были уже у порога спасения от грозящей гибели. Они подошли к городу в самом невообразимом состоянии, измученные холодом и усталостью. Некоторые части сохранили боеспособность, в основном те, кто был в арьергарде Нея. Вот как описывает пополнение арьергарда один из французских полковников: "Из огромного уважения к герцогу Эльхингенскому (Нею) и понимания обстановки, они выполняли приказ и вливались в силы, препятствующие нападениям русских на безоружных и раненных". В основном это были офицеры низших и средних чинов, окончательно потерявшие, от уничтожающего все живое холода, своих солдат.
   Недалеко от Вильно Ней и Мэзон развили сильный артиллерийский огонь против наседавших казаков, что их преследование ослабело на несколько дней.
   9 декабря, при входе в Вильно первых отрядов отступающей армии Наполеона, произошло смятение и даже столкновение между солдатами разных частей. Магазины, продовольственные склады подверглись немедленному разграблению. Здесь сразу же, как в опьянении, они бросились разбивать и растаскивать все съедобное, что попадало им под руки, либо в поле зрения. Они рвались насытиться, пока их не отгонят и не вырвут куска из рук те, кто войдет в город вслед за ними. Мюрат не стал задерживаться в городе, так как армия плохо контролировалась, даже французские солдаты не имели возможности порой подчиняться ему из-за проснувшегося инстинкта самосохранения - выжить любым способом. С 10 по 12 декабря остатки основных сил французской армии вошли в Ковно , где так же не задерживаясь, двинулись далее на запад. Ней с арьергардом еще оставался в России, прикрывая отход небоеспособных сил. Для него бои носили теперь непрерывный характер.
   Генерал Луазон, уцелевшая часть корпуса которого еще сохранила боеспособность, пробовал защищать Вильну, но у него из 15 тыс. человек только за три последних дня перед Вильной погибло от холода 12 тысяч. Примерно так же слаб был и отряд баварского генерала Верде. Ней взял на себя командование отступлением из Вильны к Ковно, к Неману. Теперь основную часть его боеспособного отряда составляли остатки от гарнизонов находившихся на оккупированной Наполеоном территории. Платов с казаками был уже в предместье Вильны. Ней двигался, отстреливаясь от наседавших каждый час казаков. Вся дорога от Вильны до Ковно была усеяна трупами русских и французских солдат. По дороге от Вильно до Ковно он потерял почти все артиллерию и продовольственные обозы. В ночь на 13 -го Ней вошел в Ковно и успел накормить там своих измученных солдат. Весь день 13-го декабря он готовился к переходу через Неман.
   В донесении Бертье, дотированном 12 декабря 1812 года, говорится: " Меры, принятые для пребывания в Вильно, сведены на нет благодаря отсутствию дисциплины и преследованию со стороны неприятеля. Генерал Верде принужден отступать. Король (Мюрат) приказывает за ночь очистить город. Герцог Эльхингенский (маршал Ней)
   вынужден сжечь всю артиллерию и весь обоз в полукилометре от Вильно. Мороз - 25 градусов".
   Вот донесение Бертье, констатирующее гибель той главной армии, которая шла с Наполеоном от Малоярославца до Березины: "Вся армия представляет собой одну колонну, растянувшуюся на несколько лье, которая выходит в путь утром и останавливается вечером без всякого приказания; маршалы идут тут же, король (Мюрат) не считает возможным остановиться в Ковно, так как нет более армии... В данную минуту, государь, с нами ведет войну не неприятель, а ужаснейшее время года, мы держимся только благодаря нашей энергии, но вокруг нас все замерзает и не в состоянии приносить ни какой пользы. Посреди всех этих бедствий вы можете быть уверены, ваше величество, что все, что окажется в силах человеческих, будет сделано ради спасения чести вашего оружия. Двадцать пять градусов мороза и обильный снег..."
   12 и 13 декабря Денис Давыдов ехал из Новых Трок в Вильно, куда ему было приказано явиться к Кутузову. Вот как он описывает дорогу: "От Новых Трок до села Покари мы следовали весьма покойно. У последнего селения, там, где дорога разделяется на две, идущие одна на Новые Троки, другая на Ковно, груды трупов человеческих и лошадиных, множество повозок, лафетов и палубов едва давали мне возможность следовать по этому пути; множество раненных неприятелей валялось на снегу или, спрятавшись в повозках, ожидали смерти от действия холода и голода. Путь мой был освещен заревом пылавших двух корчем, в которых горело много несчастных. Сани мои ударялись об головы , руки и ноги замерзших или почти замерзающих. Это продолжалось во все время движения нашего от Покарей до Вильны. Сердце мое разрывалось от стонов и воплей разнородных страдальцев. То был страшный гимн избавления моей родины".
   Вот информация из донесения Наполеону одного из генералов французской армии, следовавшего под руководством Нея в арьергарде: "Мороз измучил всех, у большинства людей руки и ноги отморожены... Ваше величество, знаете, что в полутора лье от Вильны есть ущелье и очень крутая гора; прибыв туда к 5 часам утра, вся артиллерия, ваши экипажи, войсковой обоз представляли ужасное зрелище. Ни одна повозка не могла проехать, ущелье было загромождено орудиями, а повозки опрокинуты... неприятель...обстреливал дорогу без перерыва... Это был момент окончательной гибели всей артиллерии, фур и обоза, герцог Эльхингенский (Ней) приказал сжечь все это... Чрезвычайный мороз и большое количество снега завершили дезорганизацию армии, большая дорога была сплошь занесена снегом, люди теряли её и падали в окружающие дорогу рвы и ямы."
   На рассвете 14 декабря началась перестрелка с русским авангардом, который подошел к Ковно и пытался воспрепятствовать переходу Нея через Неман. Часть русских перебросилась через замерзшую реку, чтобы встретить Нея огнем с того берега. Маршалу удалось их оттеснить, освобождая дорогу непрерывной колонне небоеспособных :
   раненным, больным, гражданским из французских гарнизонов.
   В восемь часов вечера 14 декабря 1812 года, уже переправив свой отряд на прусский берег, маршал Ней со свитой из нескольких офицеров последним перешел через мост.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Э П И Л О Г.
  
  
  
  
  
   14 марта 1815 Ней, будучи главнокомандующим войск, перешел на сторону Наполеона.
   В битве при Ватерлоо Ней руководил центром. Под ним было убито пять лошадей за время этого сражения. В бессознательном состоянии он угодил в плен. Ни один военный суд над ним не мог состояться. Он был легендой того времени. Все же роялисты добились своего, его приговорили к смерти. 7 декабря 1815 года он был расстрелян. Солдатами, приводившими приговор в исполнение, было разрешено командовать самому осужденному.
   Один из ультрароялистов плохо высказался в адрес Нея на встрече организованной Людовиком XVIII в честь русской делегации. Вот что ответил ему русский офицер, участвующий в войне с Наполеоном: "Я не знаю, сударь, где вы были в 1812 году, - заявил он, - но уверен, что вы не сражались в России. Иначе вы не говорили бы в таком тоне о самом замечательном воине французской армии в этой кампании. О человеке, героическое мужество которого спасало столь многих, которому четыре тысячи французских солдат обязаны своей жизнью. Он завоевал восхищение своих врагов".
   В 1853 году на месте гибели Нея , в его честь , установлен памятник.
  
  
  
  
   .
  
Оценка: 4.26*8  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"