Яхимович Сергей Иванович : другие произведения.

Д А Р И Ц А

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Эпический поход дружины во главе с Князем с посольством от нашего царя к китайскому. На пути Князь встречает бездушную внучку четырёх стихий, влюбляется в неё и возвращает ей душу.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Д А Р И Ц А
  
   Сказка в трёх действиях
  
  
  
  
  
   ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
  
  
   К н я з ь
  
  
   М а т в е й
   Е р е м е й ратники,
   Т и м о ф е й княжеские слуги
   Е р о ф е й
  
  
   1-й с е л я н и н - Степан Круглопузый
   2-й с е л я н и н - Василий Маленький
   3-й с е л я н и н - Ивашка Долгоухий
  
   М а т р ё н а - жена Степана
   Д о м н а - жена Василия
  
   Д а р и ц а - полуфантастический персонаж,
   порождение четырёх стихий
  
   О г о н ь
   В о д а фантастические персонажи,
   В е т е р четыре вечные стихии
   З е м л я
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Д Е Й С Т В И Е П Е Р В О Е
  
   Еле различимая дорога теряется в таёжной глухомани.
  
  М а т в е й. Князь!
  К н я з ь. Чего тебе, Матвей?
  М а т в е й. Поглядел бы сам, князь, а то, однако же, не туда мы заехали.
  К н я з ь. Как так, не туда?
  М а т в е й. Да, кажись, не в ту сторону дорогу ведём.
  К н я з ь. Как это, не в ту сторону? Мы по этой дороге третий день едем, никуда не сворачиваем, и, вот, на тебе! Оказывается, мы не туда путь держим?
  М а т в е й. Не гневайся, князь, а только не моя в том вина.
  К н я з ь. А чья же тогда?
  М а т в е й. Моё дело маленькое, не я путь выбираю. Это княжеское дело. А я лишь за своим князем следую безропотно, куда бы он свой путь не направил.
  К н я з ь. Следуешь безропотно, а почему же роптать осмеливаешься?
  М а т в е й. Что ты, что ты, князь! Избави меня Бог от такого. Мне ли, грешному, на тебя роптать?
  К н я з ь. Вот и я так думаю, Матвей, что нет у тебя причины роптать.
  М а т в е й. Да уж и не сомневайся, князь. Мне и помыслить о таком страшно! Как же мне роптать, если я свою службу у тебя так ценю? Очень я этой службой дорожу, и счастье своё потерять боюсь.
  К н я з ь. То-то же. Вот и дорожи, Матвей, своим счастьем, коли оно тебе привалило.
  М а т в е й. Князь, а князь? А ведь мало сказать, что я просто счастлив у тебя на службе. Я ведь, можно сказать, каждый Божий день молюсь Богу за своего князя!
  К н я з ь. Ха! Однако...Да ты, однако, плут, Матвей...Ну, да ничего. Это при твоей службе и не плохо.
  М а т в е й. Да как же можно, князь? Чтобы я супротив своего князя, и плутовать вздумал? Да ни в жисть! Это, князь, должно быть, завистники на меня клевещут, моему счастью завидуют.
  К н я з ь. А попробовал бы ты против меня поплутовать. Видишь этот меч? Живо снёс бы твою голову с плеч.
  М а т в е й. Ой-ой-ой! Не говори так, князь! Даже подумать о таком, страшно становится, не то, что ещё...
  К н я з ь. Вот так то. Знай, братец, у меня своё место.
  М а т в е й. Мне ли его не знать? Моё место, князь, маленькое, я его хорошо знаю. Чего уж лишний раз об этом напоминать...
  К н я з ь. Да ты, я вижу, всё-таки чем-то недоволен?
  М а т в е й. Борони Бог! Чем я на службе у своего князя могу быть недоволен?
  К н я з ь. Да местом своим, которое ты при мне занимаешь.
  М а т в е й. Как же я могу быть им недоволен, если это место ничуть не хуже, чем у княжеской собаки? А князь в своей собаке души не чает. Вот и я, когда возлежу у княжеского шатра вместе с ней, думаю: как замечательно устроилась моя жизнь!
  К н я з ь. А как она у тебя устроилась?
  М а т в е й. Мог ли мечтать босоногий мальчонка, когда бегал по полям и лугам, когда выносил навоз из-под скотины, что судьба его так возвысит? Что приведёт к шатру владетельному? Мне такая мысль и в голову не то, что прийти, а и залететь невзначай не могла! А уж если бы она вдруг без спроса появилась у меня в голове, я тут же лишился бы чувств и умер от радости! Это же надо такому случиться, чтобы крестьянский сын каждую ночь слышал дыхание князя, ласкал его любимую собаку...
  К н я з ь. Что-о? Ты, Матвей, смеешь трогать моего Полкана?...Ты, что, забыл, о чём тебе строго-настрого было наказано?
  М а т в е й. Упаси Бог, князь! Как можно было об этом забыть?
  К н я з ь. А как же ты тогда его ласкаешь?
  М а т в е й. Глазами, князь, только глазами...Да ещё голосом иногда. Когда шибко холодно ночью становится, приговариваю ему так: "Полканушка, хорошая ты собака, самая лучшая, самая красивая, с самой тёплой шерстью..."
  К н я з ь. Твоя правда, Матвей. Мой Полкан красавец, каких мало. И шерсть у него замечательная. Так и горит, на солнце переливается.
  М а т в е й. Мне ли не знать, какая шерсть у Полкана твоего...(Топчется, пытаясь спрятать из вида носки из собачьей шерсти)
  К н я з ь. Ты чего это?...Что ты топчешься, как конь застоялый?
  М а т в е й. Да это я так. Жду, когда князь, наконец, с мыслями соберётся. Когда решение примет, куда нам дальше путь держать.
  К н я з ь. Матвей, а ты, однако же, хочешь, чтобы солнце завтра без тебя взошло.
  М а т в е й (падает К н я з ю в ноги). Чем я прогневил тебя, князюшко? Чем опечалил твои очи ясные? Если брякнул что по глупости своей, по дремучести непроходимой, так ты уж прости меня, раба своего верного!
  К н я з ь. Ишь ты, как он запел. Даже о дремучести своей живо припомнил, чурбан неотесанный. Пороть тебя, Матвей, надо!...И часто. Так, чтобы следы от порки зажить не успевали. Чтобы, как только язык твой что непотребное сболтнуть пожелал, так тотчас же ты сам ему укорот и делал. А то, ишь, чего удумал, лапоть деревенский. Князю, да не чужому, а своему собственному, на безмыслие указывать?
  М а т в е й. Ай-яй-яй! Бей меня, князь, бей! Бей, сколько душе твоей будет угодно! Бей, сколько рука твоя выдержит, только жизни не лишай! Дай ещё хоть немного по белу свету побродить, на красно солнышко полюбоваться!...Да и тебе, князь, верно послужить. Ты уж прости меня, я ведь не про тебя, князь, говорил, не про княжеские мысли, а про те, которые взяли, да и разбежались в разные стороны. И пока эти мысли вместе не соберёшь, знать не можешь, что дальше делать...
  К н я з ь. Кто это не знает, что делать? Я? Князь?
  М а т в е й. Ай, нет, ай, нет! Что делать, ты у нас всегда знаешь. Тебе ли не знать, что делать. Кого пороть, а кого в темницу сажать. Нет, князь, я совсем о другом.
  К н я з ь. А о чём?...Опять, небось, о страхе своём? Опять пугать будешь дорогой этой, по которой мы путь в земли неведомые держим?
  М а т в е й. А что поделаешь, князь? Нет во мне твоей храбрости. Никак не могу без страха ступать по чужой земле, нехоженой. Непривычно моим ногам её топтать. Страх мучает.
  К н я з ь. То-то новость для меня. Да он тебя всегда мучает! Всю твою жизнь, с тех самых пор, как только ты на свет Божий появился.
  М а т в е й. Э-эх, что правда, то правда. Со страхом живу, со страхом, видать, и помру. Так уж мне, должно быть, на роду написано. Никуда от него спрятаться не могу.
  К н я з ь. От страха не спрячешься, он тебя везде отыщет. С ним в открытую бой вести надо.
  М а т в е й. Да-а...Легко сказать, нелегко сделать.
  К н я з ь. Сам знаю, как нелегко страх преодолеть. Не многим это удаётся.
  М а т в е й. Неужто и тебе, князь, приходилось со страхом лицом к лицу встречаться?
  К н я з ь. Мне-то?...А как ты думаешь?...Ладно, скажу тебе. Мне перед своим слугой лукавить не пристало. Приходилось, и не раз.
  М а т в е й. Значит, и тебе страшиться чего приходилось?
  К н я з ь. Приходилось, Матвей. Пока не научился быть князем не только для тебя и таких, как ты, но и для собственного страха.
  М а т в е й. Князем? Для страха?...Как так?
   К н я з ь. А вот так. Не он надо мной, а я над ним! Хоть и живёт он во мне, как и во всяком смертном, а душу мою смущать побаивается.
  М а т в е й. Да-а...На то ты у нас и князь, что не я один, а даже страх тебя боится.
  К н я з ь. Ну, ты-то меня боишься не потому, что я князь, а по причине плутоватости своей...Да и ленив ты очень, братец.
  М а т в е й. Ну, не очень, а так, самую малость...А, потом, ты вот о чём подумай, князь. Если бы не моя лень, ломать бы мне до сих пор спину в поле. Вот и выходит, что и не лень это вовсе, а, можно даже сказать, что природный ум.
  К н я з ь (смеётся). А я-то думал, по простоте душевной, что большого ума не требуется, слугой быть.
  М а т в е й. Это как сказать. Если у какого-то купчины-забулдыги, то, оно, конечно, так. А ежели у самого князя...Да не у какого-нибудь, а такого орла, как наш! Тут никак нельзя, чтобы в голове ветер гулял. Тут мозги иметь требуется.
  К н я з ь. Мозги в голове всегда иметь требуется. А если к тому же у князя служишь, то ими и шевелить иногда надо.
  М а т в е й. Вот я и стараюсь, шевелю мозгами.
  К н я з ь. Плохо шевелишь. Никакого от тебя проку.
  М а т в е й. Ну, немного всё-таки есть. Всё ж таки, худо-бедно, а князя своего я оберегаю, покуда охрана не подоспеет.
  К н я з ь. Чего-о? Помолчал бы уж. Куда тебе, малодушному...Ты и меч-то от страха из рук выронишь. И тетиву, как следует, натянуть тебе не под силу. Князя он охранять вздумал...Болтун из-под старой курицы! Чем ты его охранять-то будешь?
  М а т в е й. Сердцем, князь, сердцем. Оно у меня завсегда на беду чуткое, всегда заранее её чует и знак мне подает. Вот и сейчас...
  К н я з ь. Что, сейчас?...Что там ещё за беда у тебя?
  М а т в е й. Ах, если бы у меня...Нет, князь, моё сердце тебе отдано. Для тебя оно бьётся, за тебя тревожится. Твоими горестями болит, от твоих бед трепещет. Вот и сейчас чует оно, как беда подступает.
  К н я з ь. Пустое болтаешь. Никакой беды нам и близко не предвидится.
  М а т в е й. Ах, князь, твоими бы устами, да мёд пить. Только чует моё сердце: совсем уже близко беда. Уж больно оно трепещет и ноет.
  К н я з ь. Оставь. Нет князю никакого дела до твоих пустых выдумок.
  М а т в е й. Молчу, князь, ни слова больше не скажу...
  
  (Слышен звук приближающихся быстрых шагов. Запыхавшись, появляется Е р е м е й . Он, как будто, гонится за кем-то невидимым, хочет его поймать. Это ему не удается, он падает, поднимается, кружится вокруг К н я з я и М а т в е я)
  
  М а т в е й. Что это с Еремеем нашим?...Что с ним стряслось?
  Е р е м е й. Ах, ты! Вот я тебе!...Сейчас схвачу...От меня не ускочешь...Стой, я тебе говорю!
  М а т в е й. Еремей! Что с тобой? Ты кого это ловишь?
  Е р е м е й. А то ты сам не видишь, кого.
  К н я з ь. Еремей, да ты, никак, зелья принять успел?
  Е р е м е й (не обращая внимания). Ух!...Фу ты, ну ты, мать честная...Опять промашку дал.
  М а т в е й. Еремей, ты, что, оглох? К тебе князь наш обращается, поганец! Отвечай ему!
  Е р е м е й. Ах ты так? Изворачиваешься?...Всё равно поймаю!
  М а т в е й. Князь, видать, на Еремея одурь нашла. Не слышит он ничего.
  К н я з ь. А я из него сейчас эту одурь плетью выбью...(Хватает Е р е м е я , замахивается)...Что, не видишь, перед кем стоишь, дубина стоеросовая?...(Пытается ударить Е р е м е я , тот изворачивается, вырывается из рук)...Уразуметь не можешь, перед кем ответ держать должен?
  Е р е м е й. Врёшь, не уйдешь! Всё равно тебя поймаю! Никто мне не помешает!
  М а т в е й. Помешался! Как пить дать, помешался...Князь, не бей его, он собой не владеет! Рассудка лишился наш Еремей...
   (Запыхавшись, появляется Е р о ф е й)
  Е р о ф е й. Еремей, постой!
  М а т в е й. Ерофей, что за напасть с Еремеем случилась? За кем это он гоняется?
  Е р о ф е й. Я сам не знаю! Не знаю я, не ведаю, что за беда с ним приключилась...(Замечает К н я з я) ...Прости, князь, если виноват! Прости, не суди меня строго.
  К н я з ь. В чём вина твоя, Ерофей? Как оплошать умудрился?
  Е р о ф е й. Сам не знаю...Сам не ведаю, в чём моя вина.
  К н я з ь. А не знаешь, так за что же винишься передо мной?
  Е р е м е й (хватая что-то невидимое). Ага! Ведь поймал же я тебя! Как есть, поймал...Нет...Э-эх, опять померещилось...
  Е р о ф е й. Вот...(Показывает на Е р е м е я)...Недоглядел.
  К н я з ь. Ты, что же, увалень запечный, на страже в дрёму впал?
  Е р о ф е й. Никак нет. Не было такого и быть не могло. По мне, так лучше уж глаз самому себе вырвать, чем дрёму до него допустить на службе у своего князя. Нет, нет, смотрел в оба, да так и недосмотрел.
  М а т в е й. Что же, выходит, наш Еремей ни с того, ни с сего, вдруг сам по себе сбрендил?
  Е р о ф е й. То-то и оно, что не выходит. Сам не знаю, как получилось. Пока с ним вместе за княжеским лагерем дозор вели, всё вроде спокойно вокруг было...
  Е р е м е й (подбегая). А ну, отойди!...(Отталкивает М а т в е я)...Не мешай! Встали тут на дороге...
  М а т в е й. Тьфу ты, бес!...Не похоже, однако, чтобы всё спокойно было.
  К н я з ь. Кто его такого в дозор отправил? Кто княжеской охраной ведает? Где Тимофей?
  Е р о ф е й. Он место для княжеского шатра выбирает. Только он тоже не виноват. Еремей, как Еремей был, когда его Тимофей в дозор назначил. Это уже после, потом, у ручья с ним случилось.
  М а т в е й. Что?...Что случилось, Ерофей?
  К н я з ь. Говори!
  Е р о ф е й. Стоим мы эдак, с Ерофеем вдвоём, догляд по сторонам ведём. Вокруг ни души, только ветер наверху, в кедраче, завывает. Тут Еремей, ни с того, ни с сего, возьми, да и скажи: "Эх! И занесла же нас нелегкая, невесть куда. Всё здесь незнакомое. Лес, и тот не лес, а тайга чёрная, непролазная. Земля здесь злая, холодная. Солнце палит, в жар бросает, пот прошибает, а на землю присесть, отдохнуть, нельзя. Сразу себе все внутренности застудишь. Ветер, и тот не по-доброму воет, а только страх нагоняет, да о зимней стуже напоминает..." Сказал так, да и плюнул в сердцах на землю.
  М а т в е й. Ох, и напрасно он это сделал. Не к добру это, на землю-матушку плевать. Какая-никакая, а кому-то и она кормилица.
  К н я з ь. И то, правда, Матвей. Я, хоть и не деревенский, а и то знаю: на землю-кормилицу плевать - последнее дело.
  Е р е м е й (хватая что-то невидимое). Поймал!...Ах, ты, опять удрала...Совсем было её поймал.
  Е р о ф е й. Вот, вот, и я о том говорю. Только Еремей на землю плюнуть успел, как раздался тяжелый вздох...
  М а т в е й. Как?
  К н я з ь. Откуда?
  Е р о ф е й. Да вроде, как будто бы из-под земли. Тяжело так, с обидой, кто-то неведомый выдохнул: "Э-э-э-э-э-э-х-х-х!..."
  М а т в е й. Ну?...А дальше-то что было?
  К н я з ь. Говори, Ерофей...Быстрей рассказывай!
  Е р о ф е й. А дальше и того чуднее сотворилось. Как будто бы в ответ на тот вздох тяжёлый послышался голос дивный: "Не плачь...Не плачь...Не надо на них обижаться...Глупы они очень..." А за этим голосом другой послышался, могучий и гневный: "А за глупость когда-нибудь ответ держать придётся!..."
  М а т в е й. Кто же это там был? Неужто за кустами кто-то прятался?
  Е р о ф е й. Не могу знать, а только никого вокруг видно не было.
  К н я з ь. Пустое. Знать, почудилось просто тебе, Ерофей. Наверное, ветер в кедрах шумел...Или, того хуже, небылицы на ходу сочиняешь. Князя своего в недоумение ввести хочешь, а себе, нерадивому, вместе с Еремеем пощаду вымолить.
  Е р о ф е й. Твоя воля, князь, наказывай меня, коли гнев тебя одолевает. Только знай, нет моей вины ни в чём.
  К н я з ь. Вину за каждым из вас найти можно, было бы желание. А окажешься виноват, так получишь, что положено...
  Е р о ф е й. Наказывай, наказывай!...(Падает К н я з ю в ноги)...Только не виноват в том, что с Еремеем случилось.
  К н я з ь. Ответствуй тогда, в чём перед князем винишься?
  Е р о ф е й. Прости!...Прости, князь...Не знаю, в чём перед тобой провинился, но всё равно прости...
  
   (Е р е м е й подбегает, расталкивает К н я з я и М а т в е я в разные стороны)
  
  Е р е м е й. Ишь, чего удумали, на дороге у меня стоить, под ногами путаться! Вот я ужо всем вам задам...
  М а т в е й. Еремей, опомнись! Ты на кого руку поднять осмелился? На князя?
  Е р е м е й. Нет у меня никакого князя! Я - сам себе князь!
  К н я з ь. Что-о? Да какой ты из тебя князь? Лапоть ты деревенский! Ты и в седле-то, если дело серьезное, не усидишь...Как ты войском командовать станешь? Тебя не то, что ратники, тебя и свиньи не послушаются, в разные стороны разбегутся.
  Е р е м е й. Я им покажу, непослушным! Под плетью, да под секирой, любой у меня послушным станет! Ни один бунтовать не осмелится!
  К н я з ь. А это мы сейчас проверим. На твоей шкуре и проверим...Матвей! Ерофей! Вяжите Еремея!
  Е р е м е й (выхватывает из-за голенища кинжал). Не подходи ко мне!
  Е р о ф е й. Ишь ты, как он озлился. Того и гляди, и впрямь порежет.
  Е р е м е й. И порежу! Рука не дрогнет!
  М а т в е й. Ой-ой-ой!...Что деется...
  К н я з ь. Вяжи его!...А ну, кому говорю? Вяжи!
  М а т в е й. Ерофей, ты слева заходи, а я на него сзади кинусь!
  Е р е м е й. Я тебе кинусь, я тебе кинусь! Попробуй только! Пискнуть не успеешь, как пополам развалю!
  
   (Е р о ф е й хватает Е р е м е я за руку, М а т в е й за другую, валят Е р е м е я на землю и связывают)
  
  Е р о ф е й. Вот так-то оно лучше будет...Сиди теперь спокойно, и не скучай.
  М а т в е й. Да уж теперь не соскучится.
  Е р е м е й. Пусти!...Отпустите меня!...Развяжите, душегубы!
  
   (Появляются Т и м о ф е й с двумя ратниками и три селянина)
  
  Т и м о ф е й. Князь, дозволь слово молвить.
  К н я з ь. Говори, Тимофей.
  Т и м о ф е й. Вот, слушай. Нашли мы место подходящее для княжеского шатра.
  К н я з ь. И где же то место будет? Далеко ли отсюда?
  Т и м о ф е й. Нет, совсем близко. Тут, оказывается, селение рядом. Там шатёр и поставим.
  К н я з ь. Хорошо, пусть будет по-твоему...Скажи, Тимофей, а что за люди в том селении обитают?
  Т и м о ф е й. Да как тебе, князь, сказать. Люди, как люди. Видом своим вроде бы на нас похожие. Что ещё о них сказать? На языке, вроде, как бы, на нашем, разговаривают...Да, вот они сами, гонцов к тебе направить порешили...(К селянам)...Эй! Подойдите-ка поближе, к нашему князю. Пускай он на вас посмотрит.
  1-й с е л я н и н. А чегой-то ему на меня смотреть? Чай, не зверь я какой, диковинный. Не о четырёх ногах бегаю, а, на двух, как и вы, хожу.
  Е р е м е й. О-о-о-о! Люди добрые! Спасите меня! Не дайте понапрасну душе православной погибнуть!
  2-й с е л я н и н. Эге, да тут, никак, расправу над человекам учинили? Ох, не ко времени мы тут, однако.
  М а т в е й. Не робей, мужики, как раз ко времени. А расправы тут никакой нету, это вам показалось.
  Е р е м е й. Люди добрые, ко мне, на помощь! Долой князя! Тиран он! Долой тирана!
  3-й с е л я н и н. Что такое? Не иначе, бунтовщика поймали?
  М а т в е й. Да какой из него бунтовщик? Сами посмотрите: просто больной человек, да и только.
  1-й с е л я н и н. Ай-яй-яй! Оно и видно, что больной...А нельзя ли узнать, какой такой болезнью сурьёзной он у вас заболел, ежели князю вашему о его тиранстве прямо в глаза кричит?
  Е р о ф е й. Да в том-то и беда, люди добрые, что мы сами в толк взять не можем, что у него за болезнь.
  2-й с е л я н и н. Вот незадача...И давно он у вас, болезный, так страдает?...Али недавно на него хворь эта напала?
  К н я з ь. А вам-то какое до него дело? Вы сами кто такие будете? Лекари, что ли, природные? Недуги телесные да душевные лечить умеете?
  1-й с е л я н и н. Упаси Бог! Ты уж прости, князь, нас за наше любопытство, а только не оно нас к тебе привело.
  К н я з ь. Знаю, потому и прощаю. А ещё знаю: любят подлые людишки не в свои дела нос совать. Только пользы от этого ни на грош, один вред.
  1-й с е л я н и н. Ох, и мудры же твои слова, князь!
  К н я з ь. А ещё знаю я, что ни лукавством, ни лестью не обделан подлый человек. Потому ваши речи льстивые не принимаю, а хочу узнать, с чем ко мне пожаловали?
  2-й с е л я н и н. Так ведь это он!...(Показывает в сторону Т и м о ф е я)...Это он с ратниками твоими распорядился, приказал нам делегацию к тебе послать.
  К н я з ь. Зачем?
  1-й с е л я н и н. Чтобы, мол, нам самим тебя к себе звать, шатёр твой княжеский у нас поставить.
  2-й с е л я н и н. А тебе, князь, чтобы гостем нашим быть. А нам, грешным, чтобы тебя да твоих людей вдоволь поить да кормить.
  К н я з ь. Так, хорошо...Хорошо, если гостей так встречаете...А рад ли народ в селении вашем такому гостю, как я?
   (Т и м о ф е й делает угрожающие жесты селянам)
  
  1-й с е л я н и н. Рад, рад, ещё как рад! Как же ему такому случаю не обрадоваться?
  2-й с е л я н и н. А посмел бы кто из наших радость не выказать.
  3-й с е л я н и н. То-то и оно, что сильно народ обрадовался. Прямо не знает, куда ему от радости деваться? Того и гляди, весь, как есть, по тайге поразбежится.
  Т и м о ф е й (угрожающе замахивается). А ну, нишкни! Я тебе...Ты, что, уму-разуму не научен?...Не понял ещё, перед кем стоишь?
  3-й с е л я н и н. Понял я, понял, как не понять? Потому и говорю, что сильно наш народ обрадовался.
  К н я з ь. Ты говори, да не заговаривайся.
  1-й с е л я н и н. А и впрямь, Ивашка, попридержи язык, а то как бы нам всем туго из-за тебя не пришлось.
  М а т в е й. За всех, мужик, не боись, а вот вашему Ивашке мы язык его длинный мигом укоротить можем.
  Е р е м е й. Права такого не имеете, ироды окаянные, язык человеку укорачивать! Не вы его человеку давали, не вам его языка лишать!
  Е р о ф е й. Тише, Еремей! Молчи, друже мой, сердечный...
  К н я з ь. Ну-ка, Матвей, заткни ему рот, чтобы не болтал, что попало. Не вводил здешний народ в смущение.
  Е р е м е й (кому-то невидимому). У-ух, поймал бы я тебя, кабы не повязали меня, ироды...А ну, сгинь, не тревожь меня! Уйди с глаз долой!...Не береди понапрасну душу! Не видишь, что ли? Обездвижен я...
  
   (С е л я н е начинают проявлять беспокойство)
  
  1-й с е л я н и н. С кем это он разговаривает?...К кому слова свои обращает?
  Т и м о ф е й. Да не слушайте вы его! Не видите разве, что человек больной? А с больного какой спрос?
  2-й с е л я н и н. Не сочтите за дерзость, уважаемые, а только хочу у вас поинтересоваться: а не бегал ли этот ваш больной за кем невидимым?
  М а т в е й. Бегал! Ещё как бегал, покуда мы его не скрутили. И откуда только у него прыть в ногах взялась, понять не можем.
  Е р о ф е й. Он ещё и кричал, поймать кого-то невидимого грозился.
  1-й с е л я н и н. Ай-яй-яй...Худо, ой, как худо!
  2-й с е л я н и н. Беда! Вот беда, так беда. Прямо к нам в дом стучится.
  1-й с е л я н и н. Разрешите ещё вот о чем спросить вас, уважаемые: а не случалось ли чего в природе чудного до того, как он владеть собой перестал?
  Е р о ф е й. Ну, чудное, не чудное, а чудное, точно, случилось. Как только Еремей в сердцах на землю плюнул, так вдруг невесть откуда голоса неведомые послышались.
  С е л я н е. Как?...Зачем?...Зачем он на землю нашу плевать вздумал? Он, что, у вас, нелюдь какой-то?
  3-й с е л я н и н. Нехорошо, однако, получается. Ох, как нехорошо...
  Е р о ф е й. Какой же он нелюдь? Такой же человек, как и мы, только не очень здоровый. А то, что плюнул он, так это у него невзначай получилось. Уж больно злой и холодной земля ваша ему показалась.
  1-й с е л я н и н. Зачем же плевать на неё? Если на землю плевать, так она от этого добрее никак не станет. А вот Дарица, наоборот, шибко осерчает, если о том прознает.
  К н я з ь. Что за Дарица? Кто такая, что вы её гнева боитесь?
  1-й с е л я н и н. Дарица-то?...Ох, князь, не знаю, что тебе на это и сказать...А лучше бы и не говорить вовсе.
  К н я з ь. Как есть, так и говори.
  2-й с е л я н и н. Молчи, Степан, лучше молчи.
  К н я з ь. Говори, коли велено тебе!...Ну? Чьего она роду-племени?
  1-й с е л я н и н. Что же делать мне, люди добрые? Говорить, или промолчать?
  3-й с е л я н и н. А что тут поделаешь? Ничего не поделаешь, князь, на то он и князь. Перед ним стоя язык не проглотишь, покуда он его тебе сам не отрежет.
  1-й с е л я н и н. Ну, воля твоя, князь. Не лежит у меня к тому душа, а говорить придётся...Вот что тебе скажу: не человечьего она роду-племени.
  М а т в е й. Ага, понятно. Злой дух лесной, не иначе?
  1-й с е л я н и н. Нет, не зла она...Но и не добра. Она - порождение вечных стихий! Отец её был сыном Земли и Огня, а мать приходилась дочерью Воде и Ветру. Родители её, хоть и были детьми бессмертных стихий, сами оказались смертны и умерли рано, оставив после себя дочку, Дарицу. Вот как получилось, что в ней соединились непримиримые стихии. И каждая из них наделила внучку своими свойствами. Может Дарица и огнём полыхнуть, и ветром дунуть, и водой пролиться, и землей застыть. И все же она не стихия неживая...Хоть и не человек живой тоже. Так люди говорят. Правда, как в точности выглядит она, никто сказать не может. Потому как, если кто ей в глаза заглянет, тотчас навсегда может рассудка лишиться. И будет до скончания дней своих по тайге бегать сломя голову, её искать. Вот до чего она хороша. Еремей-то ваш, по всему видать, успел-таки на неё глянуть, а потому он уже человек конченый. Обратно своего рассудка ему не вернуть. Если, конечно, Дарица над ним не сжалится. Но это ещё полбеды. А вот беда настоящая к нам придёт, если Дарица и нас осерчает, за свою Землю-бабушку обидится. За то, что Еремей ваш на неё наплевал. Всех нас тогда ждёт беда неминучая. Станет она нас изводить, со света сживать, никого не пожалеет.
  1-й с е л я н и н. Задобрить бы её, однако, надобно.
  2-й с е л я н и н. Умилостливить чем-нибудь.
  М а т в е й. Как же можно её задобрить? Чем умилостливить?
  3-й с е л я н и н. А вот ежели вашего Еремея засудим, тогда, может быть, и сжалится.
  Е р о ф е й. Да ты что? Больного человека судить? Он же рассудок совсем потерял!
  3-й с е л я н и н. Ну и что? Он сам в этом виноват. Не надо было ему на нашу землю плевать. А судить его придётся. Иначе мы все, не то, что рассудка, а и жизней своих запросто лишиться можем.
  1-й , 2-й с е л я н е. Правильно, Ивашка!...Дело говоришь...Судить его надо.
  Т и м о ф е й. Да мне-то что? Хотите судить, так судите.
  Е р о ф е й. Пускай князь решает. Как наш князь решит, так и будет. Что скажешь, князь?
  К н я з ь. Хотят судить, так пускай судят.
  М а т в е й. И я так думаю, пускай судят. Мне бояться нечего, я тут ни при чём. Мне самому земля эта по нраву, да и холода я не боюсь, не то, что Еремей.
  Е р о ф е й. Я за собой вины не чувствую. Меня судить не за что, я на их землю не плевал.
  Е р е м е й. Ироды! Изверги рода человеческого! Предательское семя! Друга своего на погибель бросаете? Товарища на верную смерть обрекаете?
  К н я з ь. Молчи, Еремей! Чего ты кричишь, как будто тебя резать собрались? Если уж на то пошло, то суд, это ещё не казнь. Пускай эти люди сами тебя за твою провинность судят. Ты, Еремей, один, а за мной дружина. Мне лишь бы её в целости сохранить, а с силой неведомой да невидимой мне за тебя одного как-то не с руки биться.
  1-й с е л я н и н. Суд! Суд! Все на суд! Подымай народ!
  2-й с е л я н и н. Собирайся, народ! Злодея судить будем!
  3-й с е л я н и н. Суд народный вершить будем! Чтобы Дарица успокоилась...
   Д Е Й С Т В И Е В Т О Р О Е
  
   Княжеский шатёр вблизи селения. Рядом сидят Т и м о ф е й, М а т в е й , Е р о ф е й.
  
  Е р о ф е й. Нехорошо, однако, вышло.
  Т и м о ф е й. Что, нехорошо?
  Е р о ф е й. Не надо было товарища на судилище выдавать. Зря, братцы, мы так поступили.
  Т и м о ф е й. Чего раньше времени беду кликать? Как-нибудь обойдётся.
  М а т в е й. Какое там, обойдётся. Ты погляди-ка вокруг себя... Видишь?
  Т и м о ф е й (оглядываясь по сторонам). Ничего я особенного не вижу...Селение, как селение...Чем-то хуже других, а чем-то, может быть, и лучше. Сразу и не разберёшь.
  М а т в е й. Я о том тебе и говорю. Это селение ничуть не лучше других. Тех, мимо которых мы дружиной проходили. Откуда же в нём судьям-то хорошим взяться? От сырости, что ли? Они и в местах, получше этого, нам ни разу не попадались.
  Е р о ф е й. Да и ни к чему они нам. Наш князь всегда сам над нами суд вершит. Очень скорый суд, и, главное, приговором всегда все довольны остаются.
  М а т в е й. Знамо дело, откуда недовольным-то взяться? Ведь над нами не кто-нибудь, а наш князь самолично суд свой вершит! Я о том Тимофею и толкую.
  Т и м о ф е й. О чём, Матвей?...Не разберу я, о чём это ты толкуешь?
  М а т в е й. Да о том, что не князь, а селяне эти нашего Еремея судить будут.
  Т и м о ф е й. Ну и что?
  Е р о ф е й. Кто же тогда приговором доволен останется?
  М а т в е й. Чьи судьи, тот и приговором должен быть доволен.
  Т и м о ф е й (задумывается, потом восклицает) ...Ах, вот оно что!
  М а т в е й. Вот то-то и оно...Дошло, наконец? Понял, где собака зарыта?
  Е р о ф е й. Понял, в чём наши опасения заключаются?
  Т и м о ф е й. А ведь точно, засудят они нашего Еремея...И ведь, можно сказать, ни за что, ни про что...
  
   (Из шатра выходит К н я з ь).
  
  К н я з ь. Что за шум?...О чём речь ведёте?
  Т и м о ф е й Князь! Нельзя нам было отдавать нашего Еремея на смерть преждевременную.
  К н я з ь. Какая смерть, о чём ты говоришь? Кто посмеет хоть пальцем тронуть человека, у которого рассудок сам по себе живёт, а человек сам по себе?
  М а т в е й. Да такого проще всего и тронуть. Он же сам за себя заступиться не может.
  Е р о ф е й. Вот и надо нам за него заступиться! Мы-то на что здесь остались? Разве мы не сможем нашего товарища отстоять?
  Т и м о ф е й. Маловато нас здесь, Ерофей. Дружина вся за порог лес валить пошла...
  К н я з ь. Что-то не пойму я вас, братцы. Чего это вы раньше времени похоронные песни запели?
  М а т в е й. Эх, князь, не ходил ты под судом неправедным, не знаешь, что это такое. Сам всегда над нами суд вершил, а потому знать не можешь, в чём причина нашей тоски-печали.
  К н я з ь. Никто не посмеет княжеского ратника ни за что, ни про что осудить на смерть лютую. Тем паче, болен он неизвестной болезнью душевной...Да и людям этим никакого зла не причинил.
  М а т в е й. Это, как сказать, князь. Они так не думают. Засудят они его, как пить дать, засудят.
  Е р о ф е й. Неужто так и будем, сложа руки, сидеть?
  Т и м о ф е й. А что поделаешь? Трудно нам будет, против всего народа местного выступать.
  К н я з ь. Ты с кем, Тимофей, биться собрался? Если с деревенщиной этой, так мы их, если надо, и вчетвером шапками закидаем. Враз по дома разгоним, чтобы сидели там тихо, за печкой, и носа не высовывали.
  Е р о ф е й. За чем же дело стало?
  К н я з ь. Сдаётся мне, однако, вовсе не в них дело.
  Т и м о ф е й. А в чём же тогда?
  К н я з ь. В том, что человеку не под силу. В том, что выше и сил, и разумения человеческого. В стихиях вечных, бессмертных. В Дарице, которая, говорят, где-то здесь обитает.
  М а т в е й. Ты им поверил?...А, может быть, и нет никакой Дарицы? Может быть, выдумали они это всё?
  К н я з ь. Может быть, выдумали. А, может быть, и нет. Рисковать не стану...Но и на самотёк это дело пускать нельзя. Раз уж вы так за своего товарища переживаете, надо быть готовым его выручать.
  Е р о ф е й. Ай, молодец, князь! Вот это по-нашенски. Товарища в беде бросать негоже.
  К н я з ь. Ты, Тимофей, ступай к дружине, и Ерофея с собой захвати. Предупредите наших, пусть будут начеку. Как только звук боевой трубы услышите, дружно все выступайте на защиту товарища своего, Еремея.
  Т и м о ф е й. Не сомневайся, князь, выполним твой приказ в точности. Можешь на нас положиться...
  
   (Т и м о ф е й с Е р о ф е е м уходят)
  
  М а т в е й (вздыхает). Эх, князь...Опять мы с тобой одни остались.
  К н я з ь. Ну, чего тебе ещё, Матвей? Чем ты опять недоволен? Неужто опять твоё сердце беду чует?
  М а т в е й. Чует, ох, как чует...Да и как ему не чуять, коли беда сама, своим ходом сюда идёт...
  
   (Появляется толпа, впереди 1-й, 2-й, 3-й с е л я н е)
  
  1-й с е л я н и н. Ага, вот и князь здесь...Хорошо...Надобно нам, однако, к делу приступать, и без промедления. Время не терпит...
  3-й с е л я н и н. Насчет времени не знаю, а вот у меня никогда ни на что терпения не хватает...
  
   (В толпе слышится ропот)
  
  2-й с е л я н и н. Ивашка Долгоухий, попридержи язык! Не во хмелю же ты?
  1-й с е л я н и н. Суд вершить, это тебе не с бабой на печи шебуршить! Суд - дело сурьезное, а ты опять за своё? Опять балагуришь?
  3-й с е л я н и н. Ладно, ладно, молчу.
  1-й с е л я н и н. Князь! Скажи нам, кто за Еремея твоего слово в защиту говорить будет?
  К н я з ь (Показывает на М а т в е я). Он. Он будет говорить.
  М а т в е й. Почему я? Я ничего не видел, ничего не знаю...
  К н я з ь. Вот и хорошо, что не видел. И лишнего не сболтнешь, если ничего не знаешь.
  1-й с е л я н и н. Хорошо. Мы против не будем, если князь его в защиту выставит.
  М а т в е й. Ох, не знаю я, хорошо ли это...Однако делать нечего. Скажите тогда, кто судьёй Еремею будет?
  2-й с е л я н и н. Мы все будем.
  М а т в е й. Как так, все?
  1-й с е л я н и н. Мы так привыкли, всем миром преступников судить.
  М а т в е й. Так, уважаемые, не годится. Сразу все судьями быть не могут.
  К н я з ь. Правильно Матвей говорит. Кто-то один судьями командовать должен. Давайте, выбирайте себе главного.
  2-й с е л я н и н. Пускай тогда хоть Степан Круглопузый за главного суд вершит.
  1-й с е л я н и н. Главным, так главным. Если, конечно, мне народ это дело доверяет.
  С е л я н е. Будь! Суди! Ты мужик хороший! Мы тебе доверяем! Мы не против...
  3-й с е л я н и н. А я против! Знаю я этого Степана, он со мной по соседству живёт. Он только на вид такой смирный и праведный, а так-то он мужик себе на уме.
  2-й с е л я н и н. Ну и что с того, если наш Степан завсегда по уму действует? Что же тут плохого, если он выгоду и в своём, и в судейском деле соблюдать будет?...(В толпе слышен ропот и выкрики)
  М а т в е й. Князь, ты посмотри на них. В них согласья-то нет. Как же они суд вершить собираются?
  1-й с е л я н и н. Ты, Матвей, зря за нас не беспокойся. Пока что наш суд до тебя не касается. А вершить его мы будем, как положено.
  М а т в е й. Что положено? Как?
  3-й с е л я н и н. Как нам на душу положено, так и судить будем.
  К н я з ь. Кем положено? Что-то я вас не пойму.
  1-й с е л я н и н. Тем, кто выше нас. Кто над всеми нами поставлен.
  М а т в е й. А чёрт вас знает, кто над вами поставлен? И что у вас на душе лежит...
  1-й с е л я н и н. Не богохульствуй! Один Бог над нами...И над вами тоже.
  М а т в е й. А-а, ну, тогда ладно, тогда судите. Как Бог вам на душу положит, так и судите, по-божески. Он, небось, не допустит до несправедливости, не даст лиху восторжествовать.
  1-й с е л я н и н. Приступим же тогда, с Богом, люди добрые, к нашему делу праведному! Ведите сюда преступника!
   (Толпа расступается и выталкивает связанного Е р е м е я)
  
  М а т в е й. Еремей!...Ну, как ты? Пришёл в себя, или нет?
  Е р е м е й (ошалело крутит головой). О-о-о-о!...Вот я тебе ужо! Поймаю, все равно поймаю!
  К н я з ь. Плох Еремей. Никак очухаться не может. Каюсь, нельзя было его под суд отдавать.
  М а т в е й. Поздно теперь каяться. Что сделано, то сделано, назад уж не воротишь. Теперь лишь бы хуже не было.
  К н я з ь. Куда уж хуже? Он и так уже наказан. Что может быть для человека хуже, чем рассудок свой потерять?
  Е р е м е й. Врёшь! Мой-то рассудок всегда при мне! Никуда он от меня не убежит...А вот она всё время куда-то убегает...Ничего, всё равно догоню и поймаю!
  2-й с е л я н и н. Ну, что же, люди добрые, коли злодей на свой рассудок не жалуется, тогда и ответ за содеянное будет держать по всей строгости. Ни малейшего проступка ему не простим!
  1-й с е л я н и н. Хорошо сказал, Василий Маленький. Молодец, правильное слово молвил.
  М а т в е й. Нет, неправильное! Не было за Еремеем никаких проступков. Он и поступков-то по настоящему никогда не совершал.
  2-й с е л я н и н. Это к делу касательства не имеет.
  М а т в е й. Как это, не имеет? А к чему же тогда это имеет касательство?
  3-й с е л я н и н. Ну, если уж на то пошло, то к князю вашему.
  К н я з ь. Это ещё почему?
  3-й с е л я н и н. А ты сам посуди. Если в княжеской дружине его ратники настоящих поступков совершать не могут, то чего же ты с такой дружиной по дебрям таёжным шастаешь?
  М а т в е й. Наш князь не шастает! Наш князь с посольством от нашего царя к великому царю китайскому направляется!
  К н я з ь. Не болтай лишнего, Матвей.
  М а т в е й. А что я? Я ничего, это я так, к слову пришлось.
  3-й с е л я н и н. Нет нам никакого дела до китайского царя. Пускай себе живёт-поживает, своим царством, как хочет, так и правит. Лишь бы к нам не лез, да нашего царя зря не тревожил.
  К н я з ь (удивлённо). Это надо же так. Какой здесь, оказывается, народ верноподданный проживает. А я и знать не знал, ведать не ведал, как народ таёжный о царе своём беспокоится, как о его покое печётся.
  1-й с е л я н и н. Вот, вот, как свидеться с ним доведётся, так и передай царю: шибко дорог нам его покой.
  3-й с е л я н и н. Да чего там говорить? Его покой - для нас спокойствие!
  2-й с е л я н и н. А для народа нет ничего дороже спокойной жизни.
  3-й с е л я н и н. Вот и Еремея вашего сейчас судить будем за то, что покой наш нарушил.
  2-й с е л я н и н. За то, что спокойствия нас лишил.
  М а т в е й. Быть такого не может! Еремей у нас совсем тихий. Он и мухи зря не обидит. Ни к кому никогда раньше не задирался, а вас, уважаемые, даже в глаза не видел!
  Е р е м е й. Видел! Видел! Я и сейчас вижу! Смотрите - вот она...
  М а т в е й. Молчи, Еремей! Не мешай им суд над тобой вершить.
  2-й с е л я н и н. Зачем молчать? Пускай говорит, а мы послушаем.
  М а т в е й. Чего эти бредни безумные слушать? Мало ли ещё какую глупость он кричать тут начнёт?
  3-й с е л я н и н. Вот и хорошо. Всё, что ни крикнет, всё услышим, всякое лыко в строку вставим...
  Е р е м е й. Поближе подойди, а то я тебя плохо вижу!
  М а т в е й (подходит к Е р е м е ю). Чего тебе, Еремей?
  Е р е м е й. Да не ты, дурень!...А ну, отойди, не заслоняй её!
  К н я з ь. Кого её? Кого ты там узрел?...Какая она хоть из себя?
  Е р е м е й. Эх, князь, кабы ты своими глазами увидел, какая она. Сразу бы меня освободил, и со мной вместе за ней гоняться начал.
  1-й с е л я н и н. Слышали?...Все слышали, как он князя на плохое дело подбивает?
  С е л я н е. Слышали!...Всё слышали!...Ишь, чего замыслил, злыдень!
  2-й с е л я н и н. Он и князя в соблазн ввести хочет!
  1-й с е л я н и н. Просит развязать его, чтобы вместе с ним безобразничать!
  3-й с е л я н и н. А нам какое дело до ихнего князя? Да пусть хоть вся их дружина вместе с ним по тайге бегает! Нам от этого ни холодно, ни жарко.
  2-й с е л я н и н. Чушь порешь, Ивашка! Ратные люди, в тайге, голодные, одичалые, до добра не доведут.
  3-й с е л я н и н. И то верно. Тут я промашку дал, сказал, не подумав.
  2-й с е л я н и н. Поняли теперь, какое злодейство Еремей задумал?
  М а т в е й. Эва, куда они дело поворачивают. Послушайте, вы сами разве не видите, что наш Еремей вообще не задумывается? Он только орёт всё, что ему в голову взбредёт...
  Е р е м е й. Постой! Не уходи! Не прячься за ними, за иродами окаянными! Извергами рода человеческого! Недоумками безмозглыми!
  М а т в е й. Слышите? Все слышите, какие он глупости орёт?
  1-й с е л я н и н. Слышим, всё слышим! Своими ушами слышим, как он народ последними словами обзывает.
  2-й с е л я н и н. Непотребными ругательствами народ ругает! Наказать его!
  3-й с е л я н и н. Ох, как нехорошо получается. Да он - враг народа, не иначе. За такие слова его...
  К н я з ь. За слово грубое я и сам могу его наказать, и не хуже вашего.
  1-й с е л я н и н. Э-э, князь, так дело не пойдёт. Раз уж мы его судить взялись, теперь доведём это дело до конца. Суд вершить, это тебе не валенки подшить. Тут мозгой шевелить надобно.
  2-й с е л я н и н. А судим мы его по-нашенски, всем миром. И не за слова его.
  К н я з ь. А за что?
  1-й с е л я н и н. Потерпи маленько, князь. Скоро сам поймёшь.
  М а т в е й. Князь, а князь? Может быть, ты и поймёшь, на то ты у нас и князь, а вот я, видать, ничего в этом суде понять не смогу. Освободи ты меня от этого поручения непосильного. Трудно мне Еремея защищать на суде этом, несуразном.
  К н я з ь. И не проси! Что тебе велено, то и делать будешь. А вы, судьи народные, давайте, не тяните время. Приступайте к самой сути дела без промедления.
  1-й с е л я н и н. Ишь ты, какой, шустрый. Ты нам здесь указания давать не вправе. Это у царя ты князь, а у нас ты - прохожий.
  К н я з ь. Что-о?
  2-й с е л я н и н. А ты как думал? Прохожий ты и есть. Пройдёшь мимо нашего селения, и не вспомнишь потом. Это мы ещё долго про тебя и твою дружину сказки сказывать будем. Детей своих и внуков стращать, чтобы они нас слушались.
  3-й с е л я н и н. Однако же, и князь дело говорит, чего тянуть? Надо нам суд поскорее совершить, а не обиды друг на друга без толку ворошить.
  Е р е м е й. Слышишь, дева ненаглядная? Засудить меня хотят злые люди!
  М а т в е й. Еремеюшка, ежели невмоготу тебя, так ты просто кричи, только ничего про деву не поминай.
  1-й с е л я н и н. Слышали, люди добрые?...Слышали, как он злодея подговаривает?
  Т о л п а. Слышали! Хорошо слышали!
  1-й с е л я н и н. Выходит, в сговоре они? Как бы нам и его судить не пришлось.
  2-й с е л я н и н. Видать, и он про Дарицу много чего знает, да только вида не подаёт.
  3-й с е л я н и н (2-ому). А ты не знаешь? Ты смотри, а то и тебя заодно сейчас судить начнём.
  2-й с е л я н и н (испуганно). А меня-то за что?
  3-й с е л я н и н. А зачем лишний раз её поминаешь? Беду накликать хочешь?
  2-й с е л я н и н. Это я так, нечаянно обмолвился.
  3-й с е л я н и н. За нечаянно бьют отчаянно. Поосторожнее бы надо, со словами-то.
  М а т в е й. Так, может, и наш Еремей тоже нечаянно брякнул? Простить бы его, непутёвого, да и вся недолга. Отпустите вы его лучше с миром.
  1-й с е л я н и н. Ишь ты какой, быстрый.
  К н я з ь. Матвей, ты их не торопи. А главное, поменьше болтай, а то как бы они и тебя к ответу не потянули.
  М а т в е й. Как же я Еремея защищать буду, если мне и слова сказать нельзя?
  К н я з ь. Никто тебе в его защиту говорить не запрещает.
  1-й с е л я н и н. Пускай говорит, да только не заговаривается. А то как бы самому потом о сказанном не пожалеть.
  М а т в е й. Я тогда лучше совсем молчать буду!
  1-й с е л я н и н. Вот и молодец, хорошо сказал...Кто ещё чего по делу сказать хочет?
  2-й с е л я н и н (громко). Матрёна! А ну, скажи слово, как тебе велено.
  М а т р ё н а (выскакивая из толпы). Всё скажу! Никого не побоюсь! Ни князя ихнего, ни ратников его. Еремей этот противный, он нам - никто. А мы все здесь одной общиной живём, все друг друга знаем. Привыкли все друг к другу, как в родной семье. А этот нам - чужой! И не просто он нам чужой, а ещё к тому же напакостить успел. Поглядите, люди добрые, как он свои гляделки вылупил! Он ведь не просто так таращится, а на Дарицу! Сюда её позвать хочет, нам на погибель.
  С е л я н е. Правда! Верно! Её зовёт! Она ему мерещится!
  М а т р ё н а. Раз звал её, пускай за это ответ и держит! Мне этого Еремея нисколечко не жалко.
  1-й с е л я н и н. Молодец, Матрёна. Всё верно сказала, всё правильно.
  М а т в е й. Нет, неправильно! Никого наш Еремей сюда не звал. Он только землю вашу недобрую в сердцах обругал. Ну, и плюнул на неё нечаянно...
  Д о м н а (выскакивая из толпы). Ой-ой-ой! Люди добрые, беда! Беда пришла к нам в дом! Еремей этот зловредный нашу землю-кормилицу испоганил! Защитницу нашу, единственную, словом обидным оскорбил! Что с нами, бедными, теперь станется? Ой-ой-ой! Дарица, внучка Земли-бабушки, всех нас, несчастных, под корень изведёт! Никого не пощадит, ни нас, ни детей, ни стариков...
  3-й с е л я н и н. Тише, бабы! Раскудахтались тут, курам на смех. Мы здесь суд собрались вершить, а не людей смешить. Для того и всё делаем, честь по чести. Суд вершим, как положено, чтобы вина Еремея на нас не легла, чтобы Дарица успокоилась.
  М а т в е й. Да не знал Еремей ничего о вашей Дарице! И мы ничего про неё не знаем. Вы, может быть, всё это про нее выдумали, лишь бы неповинных людей понапрасну мучить? Никто её не видит и не слышит...
  Е р е м е й. Врёшь, вижу я её! Гляжу, и наглядеться не могу. Не уходи, не скрывайся от меня, а не то я от тоски умру! Развяжите, плохо мне!
  Д о м н а. Так тебе, проклятущему, и надо! Пускай тебе ещё в сто раз хуже будет! Ты Дарицу звал, ты её не на шутку рассердил! Ты нашу землю проклинал! Не жди от нас никакой пощады, и не надейся.
  1-й с е л я н и н. Воистину справедливы слова твои, Домна. Никак не можем мы злодея пощадить.
  М а т в е й. Пощадите! Простите его, Христа ради!
  2-й с е л я н и н. Как же мы его простить можем? Ежели простим его, нам самим тогда на свете не жить. Не будет ему прощения.
  М а т в е й. Простите Еремея! Вы же всё-таки люди!
  М а т р ё н а. Мы-то люди, а вот ваш Еремей, словно нелюдь какой, на нашу землю плевал! И ещё топтал её при этом, и ругал последними словами! Нет ему прощения! Не будет пощады!
  С е л я н е. Нет прощения! Нет пощады! Нет! Нет! Никогда!
  Д о м н а. Казнить его! Казнить Еремея!
  М а т р ё н а. Сжечь его! Живьём сжечь!
  Д о м н а. Правильно, в Огонь его! Да ещё Ветер попросить, чтобы пожарче Огонь раздувал!
  М а т р ё н а. А как весь сгорит, так пепел его потом с Водой смешать и Землю-бабушку полить. Очень ей это понравится.
  1-й с е л я н и н. Как порешили всем миром, так и сделаем. Только так сможем мы умилостливить все четыре стихии. Огонь с Ветром разрушат Еремеево тело, а Вода отдаст Земле его прах. Так каждая стихия примет участие в казни и успокоится. Когда же успокоятся стихии, тогда и свою внучку, Дарицу, утихомирить смогут. Уговорят её на глаза людям не показываться, мужиков ума-разума не лишать, баб с детишками без пропитания не оставлять.
  К н я з ь (выхватывает боевой рожок). Не дам ратника своего ни за что, ни про что на костре жарить!
  3-й с е л я н и н. Э-э, князь, не балуй...(Хватает К н я з я под руку)....Не губи ты понапрасну себя, и людей своих. И Еремея не спасёшь, и дружину свою зазря погубишь.
  2-й с е л я н и н (хватает К н я з я за другую руку). Отдай-ка, лучше, князь, свой рог боевой ...(Вырывает рог у К н я з я)...Дружиной своей Еремею не поможешь.
  К н я з ь. Что творишь, деревенщина? На кого руку подымаешь?
  М а т р ё н а. А ну, народ, хватай Еремея! Тащи его на костер!
  Е р е м е й. Не подходи ко мне! Не дамся!...На помощь!...Матвей!
  
   (Толпа хватает Е р е м е я , тот изворачивается)
  
  М а т в е й (пытается отбить Е р е м е я у толпы). Еремей, товарищ мой верный! Не дам вахлакам таёжным тебя живьём сжечь!
  Д о м н а. И этот туда же? Хватай Матвея!
  М а т р е н а. И этого на костер! С Еремеем заодно!
  К н я з ь. Ах, вы, разбойничье племя! Права такого не имеете, княжеских ратников живьём жечь!... Образумьтесь, толстолобые! Бошками своими пустыми поплатитесь!
  3-й с е л я н и н. Ты смотри-ка...Князь, кажись, угрозы нам чинить вздумал?
  2-й с е л я н и н. А вот это зря. Не в его положении расправами нам грозиться. Видать, не знаком он ещё с судом народным.
  1-й с е л я н и н. Князь, подумай! Ты сам в беде оказался, это тебе у нас пощады просить надо.
  К н я з ь. Что-о? Чтобы я, князь, живот свой оберегая, у простолюдинов пощады запросил? Не бывать этому!
  М а т р ё н а. Ах, какой князь! Посмотрите, какой гордый князь! А ну, как тебе огонь пятки защекотит?...Не забудешь вмиг, что ты князь? У нас, у простолюдинов, пощады не запросишь?
  Д о м н а. Запросит, ещё как запросит. А мы посмотрим, вытаскивать его из костра, или ещё подержать.
  2-й с е л я н и н. Что такое? И князя стихиям отдать?
  М а т р ё н а. А чем он лучше других? Давай, и князя в огонь!
  1-й с е л я н и н. И то верно. На что нам князь? Мы сами здесь себе князья.
  Д о м н а. Мужики! Тащи их всех на костер!
  К н я з ь (выхватывая меч). А ну, подходи ближе, кому жить надоело!
  М а т в е й. Секи им, князь, головы их пустые!
  2-й с е л я н и н. Тебе, князь, всё равно с нами не справиться. Смотри, сколько нас здесь?
  1-й с е л я н и н. Смирись лучше со своей судьбой, прими смерть с миром.
  К н я з ь. Моя смерть в руках Божьих, а твоя, толстопузый, может быть, и в моих!...(Замахивается мечом) ...А ну, подходи ближе, косорылый!
  
   (Толпа в испуге отступает, из толпы выходит Д а р и ц а , вся закутанная в платок)
  
  Д а р и ц а. Стойте, люди! Остановитесь! Образумьтесь!
  Д о м н а (удивлённо). Кто это?...Чегой-то я этой девки не припомню.
  М а т р ё н а. Я её тоже у нас никогда не видела.
  1-й с е л я н и н. Ты чья будешь?
  Д а р и ц а. Ничья.
  2-й с е л я н и н. А откуда у нас взялась?
  Д а р и ц а. Ниоткуда...Всегда я здесь была...Что, не признаете?...(Сбрасывает платок, под ним роскошный наряд)...Посмотрите-ка повнимательнее.
  С е л я н е. Ах! Ох! Вот это да! О-о-о-о!
  3-й с е л я н и н. Вот это красавица...Глаз не оторвёшь!
  2-й с е л я н и н. Твоя правда, Ивашка. Наглядеться невозможно!
  1-й с е л я н и н. Сколько живу на свете, а такой красоты ещё ни разу не видел.
  Е р е м е й. Ага, увидели?...Увидели, наконец, своими глазами деву прекрасную?
  К н я з ь (опуская меч). Ты прекрасна, девица-красавица. Кто ты, ответь мне?
  Д а р и ц а. Я - Дарица! Порождение четырёх стихий...
  М а т р ё н а. Ой, мамочки мои, она! Сама явилась...
  Д о м н а. Мужики, не смотрите на неё! Рассудок свой навеки потеряете!...Василий, ты, что, не слышишь?
  2-й с е л я н и н. Поздно уже, Домна.
  Д о м н а. Закрой сейчас же глаза! Послушай жену свою!
  2-й с е л я н и н. Отвяжись. Ты мне больше не жена...
  Д о м н а. А-а-а! Зачем ты, Дарица, с нами так поступаешь? За что нас на беспокойство обрекаешь?
  М а т р ё н а. Зачем наших мужиков разума лишаешь?
  Д а р и ц а. Не я их рассудка лишила, и не от моего вида они разум порастеряли. По всему видать, его у них никогда и не было. Разве может человек в здравом уме другого человека на костре жарить? Одумайтесь, люди! Почему вы такие жестокие?
  1-й с е л я н и н. Да не жестокие мы. Просто жизнь у нас здесь такая...Суровая.
  2-й с е л я н и н. А мы только всего боимся, как бы чего не вышло...
  3-й с е л я н и н. Вот и добоялись, хоть вон святых неси...
  Д о м н а. Дарица, мы не враги тебе! Как нам с тобой примириться?
  Д а р и ц а. Со мной нет вам нужды мириться. Я вам подругой никогда не была, и вы у меня в друзьях не ходили.
  М а т р ё н а. Но как же назад всё вернуть? Как сделать, чтобы всё было, как прежде?
  Д а р и ц а. Так уже не будет. К старому возврата нет.
  К н я з ь. А по мне так и хорошо, что нет. Пусть будет так, как судьбой предназначено! Я так рад, что встретил тебя...
  Е р е м е й. И я рад, что она больше от меня не прячется.
  К н я з ь. Душа моя мне подсказывает, быть нам с тобою вместе, Дарица! А иначе лучше уж мне и вовсе на этом свете не быть. Только обеспокоена она: а пришёлся ли я тебе по душе?...Скажи мне, а чем твоя душа обеспокоена?
  Д а р и ц а. Не может от твоих слов обеспокоиться то, чего нет. Нет во мне души.
  К н я з ь. Быть такого не может! Как это, тело без души?...Нет, нет, мою душу не обманешь! Чувствует она твою душу, к душе твоей тянется.
  Д а р и ц а. Не обольщайся, князь, понапрасну. Сколько себя знаю, всё без души живу. Мои дедушки и бабушки, стихии вечные, суровые, мою душу далеко запрятали. В дебри таёжные, нехоженые, подальше от тех мест, где люди обитают. Там моя душа. Там, где начало начал...Где стихии сходятся, где дела свои замышляют.
  К н я з ь. Зачем?...Зачем они отняли душу у своей внучки?
  Д а р и ц а. Чтобы никто из смертных обидеть меня не смог, в душу мою наплевать. Знают бессмертные, что среди людей лучше уж совсем без души жить.
  К н я з ь. Что ты, что ты, Дарица! Как можно, совсем без души жить? Нельзя без души! Душа к душе тянется, душа о душе тоскует...Душа живую душу любит. Без души не жизнь, а просто маета бессмысленная.
  Д а р и ц а. Трудно мне тебя, князь, понять...Только слова твои обеспокоили меня как-то по особенному. Не пойму, хорошо это, или плохо?
  К н я з ь. Душа твоя поймёт, Дарица! Я дойду до начала начал! Я встречусь там со стихиями! Я вызволю твою душу из заточения! Душа Дарицы будет свободной! Пускай я погибну, но заставлю стихии вернуть тебе душу!
  1-й с е л я н и н. А зачем ей душа? Она и так хороша.
  2-й с е л я н и н. Ох, до чего же хороша! Лучше и быть не может.
  3-й с е л я н и н. Дарица, а ты мне и без души очень нравишься. Иди ко мне, не пожалеешь!
  2-й с е л я н и н. Не слушай этого балагура, ко мне иди! Я, хоть человек сурьезный, а и то мне твоя душа ни к чему, как-нибудь без неё обойдёмся...
  С е л я н е. Ко мне! Нет, лучше ко мне! Ко мне давай! Я мужик справный! Ко мне иди! Знаешь, как меня бабы любят...
  Д а р и ц а. Если вам моя душа ни к чему...Если вас один мой образ так пленяет...(Начинает кружиться и удаляться)...Тогда ловите меня! Кто меня поймать сумеет, тот мной владеть будет...Ха-ха-ха-ха!
  
  (Толпа бросается вслед за Д а р и ц е й , бабы хватаются за мужиков, все разбегаются в разные стороны. Остаются К н я з ь , Е р е м е й и М а т в е й , у которого голова замотана тряпкой)
  
  К н я з ь. Вот это да-а...Все поразбежались за девой бездушной.
  М а т в е й. Все?...И Дарица тоже убежала?
  К н я з ь. Убежала, Матвей.
  М а т в е й. Значит, мне можно глаза открыть...(Разматывает тряпку)
  К н я з ь. Ты, что же, так и стоял, закрыв голову? Ты один чудной красоты не видел?
  М а т в е й. Должен же хоть кто-нибудь один свой рассудок сберечь, если на всех умопомрачение нашло?
  Е р е м е й. Эх, ты, Матвей, не видел Дарицы, а говоришь.
  М а т в е й. Не видел, и очень этому рад. Хоть у меня одного голова в порядке осталась...Дай-ка, я тебя развяжу, покуда народ этот одичалый назад не возвратился...
  
   (М а т в е й развязывает Е р е м е я)
  
  Е р е м е й. Они не вернутся. Так и будут теперь по тайге Дарицу искать, пока где-нибудь не сгинут. Правильно я говорю, князь?
  К н я з ь. Сгинут, или не сгинут, мне до них никакого дела нет. А сам я сейчас же отправляюсь душу Дарицы из неволи вызволять.
  М а т в е й. Вот беда. Не одна беда, так другая. Князь-то наш, кажись, не только про себя, а и про царя позабыл, про его наказ. Так ему эта Дарица по сердцу пришлась, что всё на свете позабыл.
  К н я з ь. Нет, не всё! О дружине своей славной я никогда не забываю. Только рисковать ей зря не стану. Один на поиски пойду. Ты же, Матвей, ступай к Тимофею и передай ему такой приказ: "Быть ему за главного начальника впредь до моего возвращения"...И ещё передай: "Дружину мою славную пуще глаза своего беречь!"...На, вот, возьми...
  
   (К н я з ь снимает перстень, отдает М а т в е ю и уходит )
  
  Е р е м е й. Князь, постой! Я с тобой...(Убегает вслед за К н я з е м)... Куда я без тебя?
  М а т в е й. Эх, пропащая голова...Ладно, приказ Тимофею передам, и тотчас обратно, за ними вдогонку. Мне, хоть до этой Дарицы дела никакого нет, а князя своего я не оставлю. Куда он, бедолага, с одурманенной головой, да ещё с Еремеем, у которого тоже с головой не всё в порядке. Пойду с ними. Князь, он хоть и князь, а всё же человек неплохой...
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Д Е Й С Т В И Е Т Р Е Т Ь Е
  
   Таёжные дебри. М а т р ё н а и Д о м н а еле бредут.
  
  М а т р ё н а. Ох, ноженьки мои, ноженьки усталые...(Садится)...Не хотят дальше идти.
  Д о м н а. Что значит, не хотят? Хочешь, не хочешь, а идти нужно.
  М а т р ё н а. Куда идти-то?...Домна, милая моя, ответь мне, куда мы с тобой идём?
  Д о м н а. А я откуда знаю, куда? Кабы ведать, кабы знать, куда наши мужики запропастились...
  М а т р ё н а. Ох! Вот беда, так беда.
  Д о м н а. Нежданно-негаданно беда на нас навалилась. И кто бы мог подумать, что всё так обернётся?
  М а т р ё н а. За что нам, бедным, несчастным, наказание такое?
  Д о м н а. Да можно сказать, что ни за что. Нехорошо с нами Дарица поступила...Не по справедливости.
  М а т р ё н а. Эх, не надо было нам этот суд устраивать.
  Д о м н а. А мы-то тут причем? Разве это наша затея была?
  М а т р ё н а. И то верно. Мы с тобой разве знали, куда дело повернётся?
  Д о м н а. Матрёна, о чём ты говоришь? Да если бы я только представить себе могла, как мне за мужиком моим по буреломам таежным лазать придётся? Они бы меня на этот суд калачом не заманили! Заперлась бы у себя в избе, залезла бы в подполье, и сидела бы там тихо, как мышь.
  М а т р ё н а. Ох, назад бы все вернуть...Я бы, точно, своего Степана ни на какой суд не пустила. И сама бы не пошла. Связала бы его покрепче, чтобы не убежал, и схоронилась вместе с ним в укромном местечке.
  Д о м н а. Эх, если бы, да кабы, да во рту росли грибы.
  М а т р ё н а. Вот то-то, и оно. Что случилось, того уже не переиначишь...Ох, пропадём мы. Как пить дать, пропадём.
  Д о м н а. Да ладно тебе причитать. Неизвестно ещё, были бы мы вообще живы, если бы Еремея ихнего всем миром осудить не взялись. Ведь супротив нас и стихии неуемныё ополчиться могли, и внучка их, Дарица.
  М а т р ё н а. И то правда. И так могло бы случиться.
  Д о м н а. А раз так, то ни в чём мы, Матрёна, с тобой не виноваты.
  М а т р ё н а. Нет, не виноваты.
  Д о м н а. А значит, не о чем нам жалеть. Мы же хотели, как лучше! Чтобы и себя, и мужиков своих от стихий уберечь...Да и не мы всё это затеяли, а мужики наши.
  М а т р ё н а. Вот они и наказаны...Пропали, неизвестно где.
  Д о м н а. И поделом им, мужикам. Надо было баб своих слушаться. А то совсем неслухами стали.
  М а т р ё н а. А всё ж таки, что ни говори, а плохо без мужиков-то...Ох, как плохо.
  Д о м н а. Да уж хорошего мало. Поругаться, и то не с кем...А уж как я своего, бывалоча, ругала! Каждый божий день! Ещё солнце взойти не успеет, а я его уже ругать начинаю. И то он сделает не так, и это не эдак. И так целый день, пока солнце не скроется, и ночь не наступит. Глядишь, и ещё один день прошёл...И не скажешь, чтобы очень плохо. А сейчас вот плохо...Ой, как плохо.
  М а т р ё н а. А сейчас нам некого ругать да пилить. Все мужики по тайге разбежались. Всё за Дарицей бегают...Может быть, давно о нас и думать позабыли...Да и живы ли они ещё? Бедные мы, бедные... (Начинает плакать)...Бедные мы, несчастные...Как нам дальше жить?
  Д о м н а (плачет). Где же ты есть, муженёк мой, непутёвый? Помнишь ли ещё свою Домну, али совсем уже позабыл?...Лучше бы уж ты назад к ней вернулся...А не то хуже тебе будет.
  М а т р ё н а. Да уж куда хуже-то?
  Д о м н а (перестаёт плакать). А вот узнает он у меня, куда хуже! Вот ужо доберусь я до него! Как поймаю, так ещё и отлуплю его, как Сидорову козу.
  М а т р ё н а. А я своего, как поймаю, так в бараний рог скручу! И на цепь дома посажу. Будет он у меня, как миленький, на цепи сидеть, пока от этой Дарицы в себя не придёт.
  Д о м н а. Эх, только бы поймать...А мы их обязательно поймаем...Если, конечно, они живы ещё...Ничего, никуда они от нас не денутся. Велика тайга, а рано, или поздно, всё равно на нас выйти должны. Вот тут-то мы их и сцапаем!
  М а т р ё н а. Только хорошо бы, чтобы пораньше вышли. Не век же нам здесь вековать?
  Д о м н а. Да уж, ясное дело. Дряхлые-то старики нам совсем ни к чему...
  
   (Появляется 1-й с е л я н и н , он бежит за кем-то невидимым)
  
  1-й с е л я н и н. Остановись! Постой! Пожалей меня! Не молод я, где мне за тобой угнаться?
  М а т р ё н а. Степан!...Это ты?...Ну, наконец-то, поймала я тебя...А ну-ка, пошли домой!
  1-й с е л я н и н. Отстань, баба...Отстань, я сказал! Не путайся под ногами... Отвяжись, говорю, как навязалась!
  Д о м н а. Матрёна, ты слышишь?...Слышишь, как он заговорил?
  М а т р ё н а. Он у меня поговорит. Как поймаю, так на цепь его посажу! И будет он у меня и зимой, и летом на цепи во дворе сидеть.
  1-й с е л я н и н. А ну, отойди!...Прочь с дороги, я сказал!
  М а т р ё н а (хватая 1-го с е л я н и н а). Попался, голубчик! Никуда теперь от меня не денешься... Пошли-ка домой, я тебе там устрою весёлую жизнь.
  Д о м н а. Крепче держи его, Матрёна, а то он брыкается.
  1-й с е л я н и н. А ну, брысь, постылая!...(Отталкивает М а т р ё н у и убегает)... И близко никогда больше ко мне не подходи!
  М а т р е н а. Постой, Степан!...(Бежит вслед за 1-м с е л я н и н о м)...Погоди!
  
   (Появляются 2-й и 3-й с е л я н и н)
  
  2-й с е л я н и н. А ну-тка...Сейчас изловчусь, да и схвачу тебя, Дарица-красавица!
  Д о м н а. Никого ты не схватишь! Это я тебя, Василий, сейчас схвачу...
  3-й с е л я н и н. Ишь ты, какая, прыткая...(Пытается поймать что-то невидимое)...Всё равно, как ни крутись, а от меня не увернёшься!
  Д о м н а. Вот ты, Ивашка, и лови её, сколько тебе вздумается. А мой Васька сейчас домой пойдёт ... Правда, Васенька?...(Пытается схватить 2-го с е л я н и н а , тот не даётся)...Ну? Пошли же!
  3-й с е л я н и н. Хватай его за жабры! Васька, давай, бери свою бабу и уматывай, куда подальше! Не мешайте мне её ловить.
  2-й с е л я н и н. Тебе эта баба мешает, ты её и забирай! А мне эта баба совсем ни к чему. Мне эта баба никто.
  Д о м н а. Это я-то никто? Опомнись, Василий! Жена же я тебе!
  2-й с е л я н и н. Уйди, баба, с моих глаз долой...(Убегает)...Смирись со своей бабьей участью...
  Д о м н а (бежит вслед). Васька, брось глупости болтать! Сейчас поймаю и бока намну! Живо тогда вспомнишь, кто я тебе есть...
  3-й с е л я н и н. Лови его, баба, лови!...Бей его, баба, бей! Чтобы мне не мешал, под ногами не путался...
  
   (3-й с е л я н и н убегает. Появляется Е р е м е й , за ним К н я з ь)
  
  Е р е м е й (осматривается). Князь, а мы, кажись, верном пути. Иди за мной.
  К н я з ь. Иду, Еремей, иду...А ведь, верно говоришь. Я тоже чувствую, что эта тропа должна привести нас к началу начал...
   (Появляется М а т в е й)
  
  М а т в е й. Ох, и устал же я...Ноги подкашиваются...Князь, а князь? Отдохнуть бы, хоть самую малость, а?
  Е р е м е й. Некогда нам отдыхать.
  К н я з ь. Пускай Матвей передохнёт, а то он сильно запыхался.
  М а т в е й (садится). Вот и хорошо...И ты, князь, отдохнул бы.
  К н я з ь. Я не устал.
  М а т в е й. Всякого человека усталость берёт. Это тебе только кажется, что ты не устал.
  Е р е м е й. А мне?...Мне это тоже только кажется?
  М а т в е й. И тебе кажется.
  Е р е м е й. А тебе почему не кажется?
  М а т в е й. Потому что я на вашу Дарицу не таращился, и голова у меня пока что в порядке.
  Е р е м е й. Если, говоришь, у тебя голова в порядке, то чего же ты тогда за нами увязался?
  М а т в е й. А что поделаешь? Не на тебя же, безумного, нашего князя оставлять? Должен же при нём хоть кто-то быть, у кого голова в порядке? Кто не побежит вот так, сломя голову, невесть куда, не поймёшь, за кем, и даже не осмотревшись, как следует.
  Е р е м е й. Помолчал бы, коли ничегошеньки в красоте дивной не понимаешь.
  М а т в е й. Если ты, Еремей, всё так хорошо понимаешь, то ответь: сколько мы ещё вот так, высунув язык, по тайге бегать будем?
  Е р е м е й. Сколько надо, столько и будем...Покуда начало начал не сыщем.
  М а т в е й. А ты видел то начало начал? Знаешь, какое оно? Как из себя выглядит?...Если знаешь, то что же не говоришь? Сказал бы мне, и я вместе с вами искать бы его стал. Глядишь, так у нас быстрее получится. А то приходится бегать за вами, как собачонке...Ну, скажи, какое оно?
  Е р е м е й. Не могу я этого знать.
  М а т в е й. А ты, князь, не знаешь?...Не ведаешь, где это самое начало начал находится, и на что оно своим видом похоже?
  К н я з ь. Знать того не знаю, ведать не ведаю...А только своим сердцем чую: где-то рядом оно.
  М а т в е й (озираясь). Знаешь, что, князь...Послушай, вот что тебе скажу...Погляди-ка внимательнее вон на тот камень чудной...(Показывает)...Видишь?...Кажется, на нём какие-то буковки проступают.
  К н я з ь. Быть того не может. Место это спокон веков никем нехоженое. Кто же мог слова на камне этом начертать?
  М а т в е й. Так, может быть, как раз тот, кто был в самом начале начал?
  К н я з ь. Что-о?
   (К н я з ь подбегает к камню, рассматривает его)
  
  Е р е м е й (Подходит к камню). Ну, что там, князь? Дай и мне посмотреть.
  К н я з ь. Да...Прав Матвей, на этом камне слова высечены...(Читает)..."С этого места всё началось...Неживое стало живым...Отсюда всё дальше продолжилось...Когда всё кончится...Обратно всё назад вернётся...И наступит вечный покой на все времена..."
  М а т в е й. И когда это всё кончится? Там не написано?
  Е р е м е й. Что, всё?...О чём это ты, Матвей?
  М а т в е й. Обо всём. Обо всех нас, и о тебе тоже...А, может быть, это к нам никакого отношения не имеет.
  К н я з ь. А ну-ка, ребята, давайте-ка, попробуем сдвинуть этот камень с места. Посмотрим, что там под ним.
  М а т в е й. Что-то боязно мне, князь, такой чудной камень трогать.
  Е р е м е й. Да ладно тебе, Матвей. Где наша не пропадала...
  
   (Е р е м е й подходит к камню, упирается)
  
  М а т в е й. Ладно, так ладно. Двум смертям не бывать, а одной не миновать...(Идёт на помощь, камень поддаётся, из-под земли поднимается туман)...Ого!...Вот это да!...Ну и чудеса!
  К н я з ь. Матвей! Еремей! Остановитесь, довольно уже...Я чувствую, стихии где-то рядом.
  Е р е м е й. Что дальше делать будем, князь?
  К н я з ь. Ждать, когда появятся стихли неуёмные.
  М а т в е й. Что-то мне это не очень нравится.
  Е р е м е й. Что тебе не нравится?
  М а т в е й. Нет у меня никакого желания со стихиями первозданными лицом к лицу встречаться.
  Е р е м е й. Можешь уходить, мы тебя здесь не держим. Тебя никто не звал, ты сам за нами увязался.
  К н я з ь. Молчи, Еремей! Или ты забыл, кто нам этот чудесный камень отыскал? Без него мы так бы и скитались по тайге неизвестно ещё сколько.
  Е р е м е й. Да мне-то что? Пускай остаётся. Он же сам убежать хотел.
  М а т в е й. Куда я от своего князя побегу? Просто боязно мне стало, и всё тут.
  К н я з ь. А ты, Матвей, за свой страх не переживай. Может быть, это и к лучшему, если хоть ты у нас страха не потерял...Может быть, он ещё нам на пользу пойдёт.
  Е р е м е й. Какая нам от его страха польза может быть?
  К н я з ь. Какая-нибудь, да может...Знаю я, что без страха только неразумные живут, а бесстрашные со страхом своим борются.
  М а т в е й. Нет, князь, я не из той породы. Я со своим страхом не борюсь, я его всегда слушаюсь.
  К н я з ь. Ну, что тут поделаешь? Станем и мы с Еремеем к твоему страху прислушиваться, раз уж свой собственный потеряли.
  М а т в е й. Тогда вот что...Послушайте-ка меня...Вот что мой страх подсказывает: отошёл бы ты, князь, от этого камня подальше...И ты, Еремей, лучше от него отодвинься. Негоже вам рядом с ним стоять. Как бы чего не вышло.
  К н я з ь (отходя от камня с Е р е м е е м). Как скажешь, Матвей, так и сделаем...
  
   (Из-под камня как будто вырастают фигуры В о д ы , О г н я , 3 е м л и и В е т р а)
  
  О г о н ь. Кто посмел помешать нашей встрече?
  В е т е р. Кто прервал нашу приятную беседу?
  В о д а. Отвечайте, презренные, а не то вмиг ваши дни на этом свете закончатся!
  З е м л я. Ахнуть не успеете, как навеки в землю уйдёте!
  К н я з ь. Это я потревожил ваш покой, стихии первозданные!
  Е р е м е й. И я! И я! Я тоже князю помогал.
  М а т в е й. Отпираться не буду, и я к этому тоже руку приложил. К этому камню, который мы вместе двигали.
  О г о н ь. Как же осмелились вы, ничтожные, вызвать к себе стихии первобытные?
  В е т е р. Для этого должен быть или очень веский повод...
  В о д а. Или простое объяснение: людское безрассудство.
  3 е м л я. Пока люди рассудок не потеряли, боятся они со стихиями лицом к лицу встречаться.
  М а т в е й. Боятся, очень боятся! Я очень вас боюсь.
  Е р е м е й. А я не боюсь! Я ничего не боюсь!
  М а т в е й. Простите его, стихии, за слова его, неразумные. Он у нас такой - сам по себе ходит, а рассудок его где-то рядом с ним бродит. И на князя нашего, очень вас прошу, не сердитесь.
  К н я з ь. Я, Матвей, сам за себя говорить буду. Если, конечно, стихли вечные мне позволят.
  О г о н ь. Говори, князь!
  В е т е р. Говори, зачем к нам пожаловал?
  В о д а. Зачем сюда, в эту глухомань, без спросу забрался?
  З е м л я. Что тебе от нас понадобилось?
  К н я з ь. Я пришёл освободить душу внучки вашей, Дарицы.
  О г о н ь. Что-о? Это ещё зачем?
  К н я з ь. Я люблю её, и хочу взять себе в жёны. Но я человек, и не могу этого сделать, пока не вернётся к ней её душа. Не могут люди жить с существами бездушными.
  В е т е р. Да как посмел ты, ничтожнейший смертный, просить нас об этом? Да будь ты хоть наивеличайшим из царей, ты ничто перед стихиями! И сейчас почувствуешь это на себе...
  
   (В е т е р дует в сторону людей, те пытаются устоять под его напором. Первым падает Е р е м е й и катится)
  
  М а т в е й. Ой, не надо больше! Не дуй на меня, Ветер!...Хватит! Не нужна мне ваша Дарица!...И душа её не нужна!...Ой!...
   (М а т в е й падает под напором ветра и катится)
  
  К н я з ь (сгибается под напором ветра). Ветер!...Ветер, я знаю, ты могуч! Ты можешь сердиться на меня, Ветер, сколько угодно, но вот что тебе скажу. Краше твоей внучки нет никого на белом свете! И ты сам это знаешь. Ведь ты же во всех уголках побывал, чего только не повидал...Послушай, Ветер! Говорю же тебе, нет никого лучше твоей Дарицы!
  В е т е р (перестаёт дуть). У-ух...Твоя правда, князь...Внучка моя и впрямь на удивление красивой получилась, и если ты хоть раз видел её...
  О г о н ь. Нет! Не смеет даже вполглаза взглянуть на мою внучку человек безнаказанно! Почувствуете сейчас на своей шкуре мою силу!
  
  (О г о н ь делает пассы в сторону людей. М а т в е й и Е р е м е й подпрыгивают, как будто огонь жжёт им пятки)
  
  Е р е м е й. Ой!...Ой!...Жжётся!
  М а т в е й. Ух, ты! Горячо-то как!
  К н я з ь (спокойно стоит). Я знаю твою силу, Огонь. Не раз доводилось видеть тебя в гневе. Знай же: ты можешь сжечь меня дотла, но вот что тебе скажу. Твоя внучка так же прекрасна, как и ты, когда горишь спокойным пламенем в очаге!...Когда согреваешь продрогших в ненастье...Когда помогаешь людям печь хлеб, растить детей в тепле и уюте...И с внучкой твоей, Дарицей, мне будет так же тепло и светло, как рядом с тобой!
  О г о н ь (прекращает делать пассы). Хорошо сказал, князь...Признаю твою правоту...И от Дарицы, как от меня, исходит свет и тепло.
  В о д а. Как? Ты уже успокоился, Огонь? Ну, нет! Меня так просто ему не успокоить! Я их всех сейчас утоплю!
  М а т в е й. Ой, не надо! Я плавать не умею!
  В о д а. Тем хуже для тебя, двуногий!
  К н я з ь. Успокойся, Вода, не гневайся. Мне известно твоё могущество. Знаю, что никто не может устоять перед твоим напором. Даже скалы гранитные, даже горы высокие! Целые города исчезают бесследно в пучине после твоего нашествия. Но, несмотря на это, ты так же дорога человеку, как его собственная жизнь. Человек способен без многого обойтись, но без тебя погибнет обязательно. Знай же: и я погибну без твоей Дарицы! Нельзя мне без неё, как нельзя человеку без воды. Чиста она, как вода родниковая...
  В о д а. Ишь ты, льстец какой...Ох, и льстец, ох и хитрец...А ведь верно говоришь, князь. Всё верно, всё так и есть...Успокоил ты меня.
  З е м л я. Ну, уж нет! Так у нас дело не пойдёт. Каков ухарь, ко всем подольститься сумел. Нет, не видать тебе Дарицы, внученьки моей ненаглядной! А ну-ка, убирайтесь отсюда подобру-поздорову, а не то я сейчас так осерчаю, что от злости трястись начну!
  
   (Как будто из-под земли слышится гул и грохот)
  
  М а т в е й. Нам только землетрясения не хватало.
  Е р е м е й. А я не боюсь, когда земля под ногами трясётся.
  М а т в е й. Ох, и дурак же ты, братец! Совсем ум свой порастерял.
  К н я з ь. Не гневайся ты на нас, Земля-бабушка! Не виноваты мы в том, что внучка твоя, Дарица, такая же нежная выросла, как и те цветы, которые из тебя произрастают...
  З е м л я. Не умилостливишь меня, князь, словами умильными! Ох, и сердита же я! Так сердита, так сердита, что не хочу вас и слушать!
  К н я з ь. Если ты затихнешь, то сможешь услышать, как трепещет моё сердце от любви к Дарице!
  3 е м л я. Зачем ей твоя любовь? Ни к чему внучке стихий любовь человечья.
  О г о н ь. Воистину так, Земля! Нет нашей Дарице никакого дела до людских чувств. Неведом ей огонь страсти...
  В е т е р. Внучке вольного Ветра и без любви вольно дышится!
  В о д а. Спокойно она живёт, пока любви не знает...
  К н я з ь. Откуда вам знать, как ей живётся, если вы её душу живую взаперти держите?
  О г о н ь. Хорошо живётся! Нам она никогда на жизнь свою привольную не жалуется.
  В е т е р. Не знает она людских страданий, и слёзы человеческие ей неведомы.
  К н я з ь. Даже слёзы радости и счастья?
  В о д а. Это что ещё такое?
  М а т в е й. Это когда слёзы от счастья проливают.
  О г о н ь. Что за глупости? У нас, у бессмертных, так не бывает.
  М а т в е й. А у нас, у смертных, ещё как бывает. Когда мне моя Марьюшка на прощанье сказала, что она всю оставшуюся жизнь будет меня из похода ждать, так я прямо слезами от счастья умылся! Да и теперь, бывает, как подумаю о ней, так глаза у меня от радости на мокром месте.
  3 е м л я. Не понимаю я, как можно плакать от радости? Что это за радость такая, слезливая?
  М а т в е й. А вот в том радость и заключается, что стоишь вот эдак перед вами, стихиями вечными, в двух шагах от смерти, а сам знаешь, что на родине в эту минуту за тебя твоя милая тревожится! И ждёт, не дождётся, когда из похода домой вернусь.
  О г о н ь. Как-то странно нам, бессмертным, такие слова слышать.
  Е р е м е й. Ничего в этом странного нет. Нашему Матвею с его Марьюшкой сильно повезло, вот он и радуется.
  В е т е р. Знаю я эту Марью. Хороша девица. Такая кому угодно подошла бы. Да хоть вашему князю...
  М а т в е й. Что ты, Ветер! Зачем ему моя Марья? Нашему князю только ваша Дарица нужна! Он у нас князь, хоть куда! Всем князьям князь! Хоть к царю китайскому...
  Е р е м е й. А хоть и самому в цари, коли уж на то пошло! А потому княгиней ему не простая девушка нужна, а настоящая царица! Царица земных стихий!
  3 е м л я. Ох, и настырные же вы, люди. Чувствую, придётся уступить. Что скажете, стихии? Не вернуть ли нам, в самом деле, раз они так просят, Дарице душу её? А там пускай сама решает, что ей делать, как поступать?
  О г о н ь. Ну уж нет! Так просто это у них не получится.
  В е т е р. Не знаю, что и делать...Боюсь только, как бы потом Дарица на нас не обиделась за то, что вмешались в её судьбу, не позволили ей самой выбор сделать.
  В о д а. Послушайте! Вот мы как поступим. Надо нам князя испытать. Если сделает то, что ни одному смертному не удавалось...
  О г о н ь. Согласен! Да будет так.
  В е т е р. Ну, что же, я на испытание согласен, пускай попробует. Только вряд ли это у него получится.
  3 е м л я. А если не получится, пусть сам на себя пеняет.
  К н я з ь. Я на всё пойду, лишь бы Дарица душу свою бессмертную вновь обрела!
  М а т в е й. Князь, погоди. А если у тебя не получится? Со стихиями шутки плохи. Как бы нам всем худо потом не пришлось...
  Е р е м е й. Не встревай, Матвей. Не твоё дело, какое князю решение принимать. Как скажет, так и будет.
  М а т в е й. Мы ещё не знаем, в чём его испытание заключается! Не знаем, что князю сделать придётся, прежде чем стихии согласие дадут, душу Дарицы на волю отпустить.
  К н я з ь. Я на всё готов, лишь бы Дарица сама решала, люб я ей, или не люб. Ну, что я должен сделать?
  В е т е р. Должен ты, князь, к каждому из нас с такой просьбой обратиться, не выполнить которую мы были бы не в силах, потому как это было бы противно природе нашей...
  О г о н ь. Все просьбы должны быть разными, по одной на каждого из нас. Так, чтобы делая одно общее дело, мы бы возрадовались и примирились, и друг с другом, и с тобой.
  3 е м л я. Только так смогли бы мы убедиться в том, что ты способен понять и нашу природу, и внучку нашу, Дарицу, в которой живёт частица каждого из нас.
  О г о н ь. Если будешь понимать её, то не обидишь нечаянно...
  В е т е р. И не сделаешь несчастной...
  В о д а. И будет она радоваться каждому новому восходу солнца...
  З е м л я. А не проливать слёзы дни и ночи напролёт.
  К н я з ь. И это всё?...Всё, что вы от меня хотите? Всего лишь по одной просьбе для каждого из вас?
  М а т в е й. Князь, подумай хорошенько, прежде чем просить начнёшь.
  Е р е м е й. Проси, князь, не бойся! Я бы и сам чего-нибудь у них попросил, да только что-то в голову ничего не лезет.
  М а т в е й. А ты, Еремей, помалкивай, если у тебя с головой не всё в порядке.
  К н я з ь (поднявшись на камень). Посмотрите-ка вон туда...(Показывает)...Видите?...Вон там, в той стороне?
  Е р е м е й. А чего в ту сторону смотреть? Ничего там такого, особенного, не видать...Бурелом один...И в другой стороне то же самое.
  О г о н ь. Я, тоже, кроме бурелома, ничего там не вижу.
  К н я з ь. А ты подумай, Огонь, зачем он там вот так, без толку, лежит? Возьмись-ка за него, покажи свою силу неукротимую.
  В о д а. Не слушай его, Огонь, не делай этого!
  О г о н ь. Ах, Вода, не хотел бы этого делать, да не могу удержаться. Так поиграть хочется...Пробегусь-ка по распадку, играючись. Ничего от того бурелома и в помине не останется...
  
   (О г о н ь убегает в ту сторону, откуда появляется багровый отсвет)
  
  В е т е р. Вот Огонь, вот озорник...Узнаю его весёлый нрав...Не в силах он устоять против такого соблазна ...У-ух!...(Дует)...У-у-у-ух ты-ы...
  В о д а. Ах, как горит!...Даже меня страх берёт, хоть я Огня совсем не боюсь...Хоть бы ты, Ветер, ему в этом деле не помогал.
  В е т е р (перестаёт дуть). А и правда, зачем я дую? Меня же никто об этом не просил. Огонь и сам, без меня управится.
  Е р е м е й. Пожар! Горим!
  М а т в е й. Чего орёшь, как на пожаре? Здесь, кричи, не кричи, всё равно тебя никто не услышит, за тыщи вёрст никого нет...Да и Огонь, кажись, уже куда-то исчез...Так же быстро, как и появился ... Чудеса, да и только...
  
   (Зарево гаснет, О г о н ь появляется с другой стороны)
  
  О г о н ь. У-у-ф-ф, хорошо...По всему распадку прошёлся...Вдоволь позабавился...Всё, как есть, там пожёг, ничего не оставил.
  К н я з ь. И, правда, хорошо. Спасибо тебе, Огонь, за работу. Славное дело ты сделал...Теперь, Вода, твоя очередь. Есть у меня к тебе одна маленькая просьба...
  В о д а. И не проси! Ничего я для тебя делать не стану.
  К н я з ь. А ты вначале выслушай меня. Я тебя о многом не попрошу. Вижу я, застоялась ты на одном месте. Хорошо бы и тебе немного поразмяться, силу свою неодолимую показать. Как ты думаешь, а что, если в том распадке речку чистую пустить? Сильно там земля от жара огненного иссохлась.
  В о д а. Ох, и хитёр же ты, князь...Трудно мне такому желанию воспротивиться. Ничего с собой поделать не могу, шибко люблю сверху вниз быстрой речкой бежать...
  
   (В о д а убегает в ту сторону, откуда доносится шум воды)
  
  М а т в е й. Поглядите-ка, вот так чудо!...Как быстро вода в распадке прибывает.
  Е р е м е й. Верно...Да там уже речка настоящая!
  К н я з ь. Спасибо тебе, Вода, потрудилась ты на славу! А вот ты, Ветер...
  В е т е р. Ну, уж меня-то, князь, тебе ни за что не уговорить.
  К н я з ь. А мне тебя и уговаривать не надо. Ты и без меня долго не можешь на одном месте в спокойствии находиться....Ага, вот тебя уже куда-то понесло...Лети же, Ветер, вокруг света! Наиграешься в кронах деревьев, возвратишься назад, отдохнёшь в этом распадке...
  В е т е р (убегая). Твоя правда, князь...Не могу долго стоять без движения...
  
   (Вдали слышится вой ветра)
  
  О г о н ь. Надо же так...И Ветер куда-то умчался, как его князь попросил.
  В о д а. Теперь только ты одна, Земля, осталась. Не устоишь перед просьбой князя, придётся нам душу Дарицы на волю выпускать.
  З е м л я. Не так просто ко мне человеку подступиться. Особенно в краю этом диком и холодном. Постараюсь, чтобы и на этот раз ничего у человека не получилось.
  М а т в е й. Эх, Земля, матушка, за что ты нас так? Мы же не враги тебе.
  Е р е м е й. Мы тебя любим!
  З е м л я. А зачем обижал меня, если любишь?...Зачем плевал на меня?
  Е р е м е й. Прости меня, глупого. Не ведал я, что творил.
  В е т е р (появляясь). У-у-ух-х, хорошо по белу свету прогулялся...Только черезчур нагрузился по дороге. Слишком много с собой всяческих плодов, да цветов разных прихватил. Пришлось их все в распадке бросить.
  З е м л я. Как? Ты семена без присмотра оставил? Да их сейчас птицы поклюют, да звери порастащут! Какой же ты у нас, Ветер, безалаберный! Глаз да глаз за тобой...
  К н я з ь. Вот об этом я тебя, Земля, и хотел попросить. Чтобы ты, как мать, позаботилась о живых ростках, что в каждом семечке заключены! В каждом семечке, что Ветер с собою принёс...
  О г о н ь. Не делай этого, Земля! Всё равно, рано, или поздно, что из них ни вырастет, всё мне на потеху достанется.
  З е м л я. Знаю, Огонь, знаю про твои веселые забавы с лесами, с садами. Но иначе поступить не могу. Они же живые! Нельзя их без пригляда бросать...Я должна помочь им вырасти...
  
   (З е м л я уходит в ту сторону, откуда слышится музыка и расцветает сад)
  
  М а т в е й. О-о-о-о! Чудо чудное, диво дивное! Среди дебрей таёжных и бурелома чудесный сад расцвёл!
  Е р е м е й. Красота...Никогда раньше такой красоты не видел.
  В е т е р. У-ух, хорошо же мне будет после долгих странствий в саду этом отдыхать.
  В о д а. А я люблю, когда деревья цветут и в воде отражаются. Я от этого ещё красивее становлюсь.
  О г о н ь. Мне тоже цветы нравятся...Боюсь только, как бы Снежить вдруг не подкрался да красоту не сгубил...Ну, да я уж постараюсь этого не допустить. Жаром его отпугивать буду.
  З е м л я. Ты победил, князь. Придётся нам твою просьбу выполнить.
  К н я з ь. Пусть же к Дарице вернётся её душа!
  З е м л я, В о д а, В е т е р, О г о н ь (подходят к камню, берутся за руки, говорят хором). Да будет так! Пусть живое живёт с живым! Пусть душа возвращается в мир!
  
   (Из-под камня пробиваются лучи света. Слышен звук колокольчиков)
  
  М а т в е й. Чудо! Снова чудо...(Из-за камня появляется Д а р и ц а)...Ой, ещё одно чудо!
  Д а р и ц а. Князь, ты здесь?...Наконец-то мы с тобой снова встретились...Почему ты молчишь? Не приключилась ли с тобой беда какая? Не обидели ли тебя мои бабушки и дедушки неугомонные?
  О г о н ь. Его, пожалуй, обидишь. Он и сам, кого хочешь, обидит.
  К н я з ь. Дарица, как я счастлив видеть тебя вновь...Мне уже казалось, что я не переживу разлуки с тобой. Хочу всегда видеть тебя рядом со мной!
  В о д а. А ну, повтори...Кем ты хочешь видеть её рядом с собой?
  К н я з ь. Конечно же, княгиней! Женой моей, единственной.
  В е т е р. А ты её спросил? Она ведь может и не согласиться.
  3 е м л я. Она согласится. Я чувствую, как бьётся её сердце. Как трепещет душа, когда она смотрит на князя, не налюбуется.
  Д а р и ц а. Князь, ненаглядный мой! Я всегда буду рядом с тобой!
  О г о н ь. Вот и выросла наша внучка взрослой. Что мы без неё будем делать?
  В е т е р. Как это, что? Правнуков дожидаться!
  Е р е м е й (трясёт головой, трёт глаза). Что это со мной было?
  М а т в е й. Еремей, да ты, никак, в себя, наконец, пришёл?
  Е р е м е й. Наваждение, не иначе...А что это я тут делаю?
  М а т в е й. Как, что? Сам разве не видишь? Княгиню нашему князю сватаешь!
  Е р е м е й. Да ну?...А кто же она?...Вот эта?...Ну и ну...
  К н я з ь. Что? Хороша?
  Е р е м е й. Да не просто хороша, а лучше и быть не может!...А приданное-то какое за неё дают?
  О г о н ь. Неужто я свою родную внучку без хорошего приданного замуж отдам? Всё отдам, ничего не пожалею! Всё злато-серебро, что огнём горит, всё ей достанется.
  В о д а. А я ей аквамарины, камни водные, отдаю! А заодно изумруды, алмазы, все камни прозрачные, что в земле лежат.
  3 е м л я. Ну, уж в самой-то земле, Дарица, ни дети твои, ни внуки, ни правнуки, нужды испытывать не будут.
  В е т е р. Я наделю тебя зелёным лесом! Тёмной тайгой!
  К н я з ь. О, стихии, мне от вас нужна только Дарица!
  Е р е м е й. Князь, ты чего? Опомнись! Да с таким приданным ты хоть завтра нашим царём становись!
  М а т в е й (даёт Е р е м е ю подзатыльник). Получил? Хорошо, ещё что здесь нас никто услышать не может.
  Е р е м е й (трёт затылок). Ты чего? Сказать уже ничего нельзя.
  М а т в е й. Я тебе нитками рот зашью! От твоих слов нам одна беда выходит.
  Е р е м е й. Ну, хоть "горько"-то можно будет крикнуть?
  К н я з ь. Кричи, Еремей! Кричи, не стесняйся!
  Е р е м е й. Горько!
  
   (Все кричат горько, К н я з ь целуется с Д а р и ц е й)
  
  
  
   К О Н Е Ц
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"