В архиве памяти Тани в каталоге 'после детства' разговор записался ярким воспоминанием. Такое раньше могли сохранить на страницах дневника, отложили бы подписанной фотографией на отдельный лист в семейном альбоме или подготовили к размещению с историей постом в сети. А ещё Таня так часто перебирала сказанное, что теперь и не помнила: какие детали действительно окружали их, а какие добавились со временем.
Неизменными, словно высеченными в камне, оставались одни слова, хранившие мысли, семейные переживания и секреты. Таня помнила, как рассказывала тихо и медленно, подбирая слова:
- Мне снится одно и то же. В сумерках я собираю замок. Из кусков стекла. В большинстве плоских. Осторожно, потому что они разные и острые. Но срастаются вместе и держатся. Пропускают свет насквозь. Редкие лучи выхватывают внутренние рисунки в пластинах. Тусклые, но различимые. Рельефные, как картинки из комиксов. Только страшные.
- Почему? Что в них страшного?
- Тупая злоба, ненависть и глупость. А ещё люди подходят снаружи. Подстраиваются, подгоняются под силуэты. Встают, как влитые. Пока я остаюсь чудиком. Маленьким монстриком внутри. И не могу никого позвать на помощь. Боюсь, что от крика стены обрушатся.
- Я понимаю. Ты можешь говорить, как думаешь. Ты понимаешь, почему тебе страшно?
- Да. Не знаю. Всего слишком много. Страшно всё вместе.
- Милая, чувствовать себя или быть другой - нормально. Важно не замыкаться. Множество людей не стирает каждого отдельного человека до конца. А вот оставаться без тепла одной - значит стать королевой холода из сказки. Нужно спасать и спасаться, по возможности.
- Мне кажется, что плохое происходит только из-за меня. Внутри меня. Словно я падаю. Каждый вечер наваливается такое чувство. Сидит в затылке, сколько себя помню. Может, проблема во мне?
- На самом деле, нет. Твой мозг - носимая красота, сплетающая воедино прошлое и настоящее, людей и события, реальность и восприятие. Не относиться к сознанию, как к дару, который стоит беречь, по-настоящему ужасно. Ты важна. С остальным можно справиться. Спастись.
- Как, пап?
- Как получается, Таня. Давай поговорим детальнее?
2
Мне не нужно чудо и не нужна новая технология для счастья. Возможности расширяются, позволяют нам большее, но не они удерживают нас. На самом деле, все улучшения не слишком важны. Я хочу быть счастливым. С самого начала.
Я смеялся в первый раз, когда Таня хрустела при мне яблоком. Мне кажется это забавным теперь и, я надеюсь, будет казаться занятным всегда. Я всегда хочу быть с ней рядом. Поэтому не хочу искать причины для раздражительности, не откапываю поводы для ссор. Да, конфликты случаются. Да, они похожи на мелочь в кармане, которая только забавно звенит при резких движениях. Не больше того.
Сейчас от света я жмурюсь и ухожу в такие яркие и звенящие воспоминания. Спотыкаюсь и проваливаюсь в них. Вытягиваю каждое картами на стол. Вот однажды я пролил вино Тане на платье. Помню отчётливо её испуганные глаза и смех после произошедшего, словно звон маленьких колокольчиков. Мы иногда также хохочем, когда рассказываем о спуске в реке в джунглях или о любом другом путешествии, со всеми подробностями. Вот ещё, уже точки на картах.
Мне кажется, что она всегда с лёгкостью перебирает прошлое до деталей, словно листает страницы дневника. От одежды, которую мы носили, когда встречались, до завтраков, обедов и ужинов. Таня запросто уходит в мелочи, давно утерянные мною: краски, звуки, запахи и прикосновения, пережитые прежде.
В эту минуту тарелку отодвигают, а значит от яблока остаётся один огрызок. Я открываю глаза и поворачиваю голову, совершенно счастливый. Люблю смотреть на блики солнца. Когда лучи скользят по её коже, приятное ощущение керамики и тепла возникает на кончиках пальцев. Тени играют везде: на потолке, на стенах и на теле девушки. Талия и впадины Венеры забирают моё внимание изгибами. Пока Таня смотрит в окно на вечернее небо, я смотрю на эту амфору. И забываю о том, что нужно дышать.
Хочется окружить её вниманием. Я запускаю на всю свою расширенную нервную систему. Пытаюсь стать равным. Чувствую её целиком, словно сплю и вижу происходящее без преград, будто дышу двумя парами лёгких и отзываюсь на все толики запахов. Сеть позволяет чувствам вылавливать больше, сильнее, шире привычного спектра. Мозг расцветает, волнами раскатывая усиленное восприятие. Тело наполняется лёгкостью и теплом. Время вмещает больше событий, растягивается для сознания. Только отголоски проблем со сном тревожат мысли. Пробиваются к вниманию, подобно стайке комаров через защитную сетку, назойливо и упорно.
Мне всё ещё трудно восстанавливаться. Я постоянно зеваю и подолгу тру глаза после каждого пробуждения. Даже после отдыха. Даже если не напрягаюсь, усталость к вечеру всё ещё огромная. Но от приятного возбуждения при запуске системы перехватывает дыхание. Волны новых возможностей омывают берега сознания, заставляя каждую песчинку играть новыми гранями на солнце. С последней версией сети вообще окутывают структурой все мысли. Восприятие оплетает множество вещей одновременно. Мир наполняется смыслом. Полностью. Наполняет меня. И ею, и остальным окружением.
Жутко непривычно. С трудом я возвращаюсь к новостям и списку дел. Прибегаю к наигранной бодрости, готовясь к презентации себя такого. Сменяю покой возбуждением нервной системы, новой волной активности сети. Необходимость превыше всего. Не только для меня.
- Ты будешь готовиться? - спрашиваю я, потирая пальцами виски. - Презентация через полтора часа.
Глаза ещё следят за бёдрами, когда её руки уверенно перехватывают внимание. Их быстрые движения с акцентом в конце завораживают. Кисть закидывает волны тёмно-русых волос за плечи. Мои глаза не успевают за мановениями. Взгляд скользит по ритму движений проступающих рёбер, по их границам и изгибам. Пальцы второй руки проходят по моей щеке, пробираясь с нажимом к основанию шеи. Таня садится рядом, растрясая меня. Вытаскивает до конца наружу. Уже обеими руками, сильными до предела. Улыбается и смеётся настолько звонко, что я снова чувствую себя счастливым. Словно золотые лучи солнца переместились в сегодня из самого детства.
- Не буду, мы уже готовы! - отвечает звонкий голос. - Сами пусть готовятся. Ты - отличная модель. Моя поддержка с морем опыта.
Девушка тут же запускает слайды и проекции поверх меня, пальцами отмечая и подсвечивая детали в такт сказанным словам:
- Нейроинтерфейс, интуитивное управление и повышение эффективности работы - сильные преимущества личной сети. Они уже работают в нервной системе, помогая интуитивно и ненавязчиво. Любой человек может понять, что даст массовое производство. Дополненные сознания с полным функционалом и лёгким взаимодействие. От постоянного увеличения восприятия до параллельного мышления, от анализа больших данных до просчёта вероятности событий в реальном времени. Если мы не говорим о личных применения, а только про инструменты. Это как получить обсерваторию после телескопа, перескочить от луны к звёздам.
Всё свернулось по жесту рук. Сейчас Таня только улыбается и смотрит на меня.
- Остаётся показать, рассказать и раздать впечатления. Мы должны найти поддержку.
Во время малой части демонстрации я смотрел, как она расставляет ударения руками и голосом. Параллельно собирал новости и данные о встрече. И теперь пробую её предупредить. Моргаю от напряжения и медленно подбираю слова:
- Но нас не обязаны поддержать. Без успешных встреч, без общения с нужными людьми, инвесторами и лоббистами. У нас нет грантов. Пока нет перелома. Нет ожидания момента, когда наши последователи перерастут из гиков в проводников. Когда наше усложнение обрастёт модными новыми чувствами. А для рывка возможностей не так много. Мы не предлагаем контроль сотрудников, постоянные потоки денег за обслуживание или встроенную рекламу. Ты уже пропускала неудобные вопросы: о таких функциях и перспективах, в последнее время и раньше. Вопросов не станет меньше, пойми. Ты сейчас готова?
Губы напротив сжимаются с заметным усилием. Таня отворачивается от меня, смотрит сквозь окно. Складывает руки между коленями и замирает. Я негромко выдыхаю и тянусь за водой.
- Нам нужны сторонники, чтобы пройти нужные согласования и скорректировать нормы законов, - продолжаю я и делаю глоток. - Сдвинуть восприятие от странного в нужное. Мы изменим мнение, но не сможем одни скорректировать правила. Регуляторы, акты и предписания окружают все возможности.
- Поэтому нужно больше, - кивает девушка. - Больше разных и важных сторонников. Мы же раздаём образцы? Это уже прогресс. Даже единичные продукты разгоняют сознание последователей. Сети крепнут и разрастаются. Затягивая новичков. Этакая ловушка из свободных возможностей. Попробуй работать интуитивными движениями. Понимать сразу и развивать детей гармонично. Находить самовыражение с лёгкостью. И яркий сон жизни затянет тебя. Люди сами вернутся к нам союзниками.
После паузы я переспрашиваю:
- Ты не готова к компромиссам. Мы придерживаемся прежнего плана. Верно?
Таня кивает и раскачивается. Во время разговора мне так хотелось поддержать её. Но сейчас я смотрю молча за движениями век и за дыханием. Сдерживаю зевок и размышляю про себя. Стараюсь подобрать верные слова для насущной проблемы, пробую перевести разговор в другое русло. Пока тепло её лица и кожи смазывает любое желание думать.
- Дикая порция свободы опьяняет, - соглашаюсь я, кивая. - Но упёртость и страх всё равно останутся. Любой человек в нейросети почувствует не только продолжение рук, но и продолжение сознания. И побоится ухода части себя. Ещё будет страшно от зависимости. И ещё мне кажется, что в твоих мотивах тоже достаточно страхов. Что скажешь?
Девушка кладёт руку мне на плечо. Пальцы с силой массируют мышцы. За ними волнами по телу растекается расслабление.
- Я хочу выбраться, - говорит Таня, кивая в такт словам. - От ужасов перейти к хорошему. Хочу и верю, что смогу. Освободить людей...
- Да знаю я! - перебиваю и забираю её руки в свои. - Давай без громкого, к маленьким делам. Они стоят попытки, поэтому я и помогаю. Но и боюсь тебя. Всей силы. Боюсь, что перестану верить тебе сам. Что не смогу стать таким же. Что мы обманемся и обманем остальных. Что я не помогу. И обнаружу, что руки по самые локти...
- Не обнаружишь, - перебивает в ответ девушка. - Сомнения нормальны. Но я не дам тебе повода. Согласен?
Я смотрю на неё и думаю. Что я увидел раньше? Глаза или мысли за ними? Насколько меня изменили обстоятельства нашей встречи?
3
Поздняя осень полна переменчивости. Снег только принялся укрывать землю в последнюю пару дней, но сегодня потепление принёс с собой ветер. Приятные потоки наваливались на меня по пути в машину. Влажность придавала воздуху объём и мягкость. Белые предвестники зимы в лесу не спешили таять, но я даже не подумал включать обогрев. Ни выезжая из города, ни сворачивая на дорожку с нужным указателем. Хотя в лесу, где находился нужный мне комплекс, было холодно. И руль не нагрелся целиком, напоминая о себе на поворотах под подсказки карты.
Холод ещё не пробрал лес до глубины. Грунтовую дорогу накрыло только сосновыми иглами. Когда машина свернула, стекло и фары подстроились. Мы словно заглянули в проезд - слегка неровную линию под живыми сводами.
Под узкой полоской неба шла такая же дорога тёмно-коричневая, местами покрытая гравием. И по первым впечатлениям она не отличалась заметными ухабами. Хотя я ехал медленно, рассматривая хаотичный порядок стволов. Приоткрыл окна, прислушиваясь к шуршанию под шинами и редким голосам птиц. Лишний раз порадовался, что насекомые в холодные времена года не пытаются покусать тебя, отчего можно дышать спокойнее и глубже.
Воздух почти замер вокруг и застыл между деревьями, чьи кроны превратили сереющий день в сумрак. Над головой ветви оставляли полоску света с навалившимися свинцовыми облаками. Монотонную и пустую. Но мне путь нравился. Нравился мягкий звук движения, изредка прерываемый перебором гравия колёсами. Я даже расстроился, когда пришлось останавливаться.
Лесная грунтовка упиралась в ворота. Я вышел и неожиданно для себя выдохнул облако пара. Проследил за ним, глубоко вдохнул свежую чистоту воздуха и не поверил глазам. Прямо перед ними, в паре метров над почвой, паря на малозаметной нити, завис маленький паучок. Он перебирал лапками, медленно улетая вдаль и вверх. А я провожал его глазами. Запустил руки в карманы и покачнулся на подошве, разминая ноги. Ещё не подозревая, что буду выкрикивать сторожа за закрытой калиткой и воротами в течение двадцати минут. С перерывами на поиск подходящих контактов в сети. Ради минутной демонстрации служебных данных и проезда к дальнему дому обширного комплекса. Затхлые задачи не могли исключать проблемы в глуши. Ожидаемые и неприятные.
Хотя, для полной справедливости, внутри меня встречал зажиточный пригород. Безопасный и спокойный с первого взгляда. Охрана осталась позади, но камеры провожали меня всю дорогу. Всё время движения по продолжению той же грунтовки. Отслеживали и меня, и автомобиль. С момента, как я вышел, хлопнул дверью и отправил свою машину парковаться.
Зачем я заранее выбрался размять ноги? Хотелось подумать, подвигаться и подготовиться перед визитом, прогуливаясь по пустым улицам в хмурый будничный день. Данные быстро пробежали перед глазами, когда дом оказался передо мной. Ничего особенного, никаких приметных находок в массив деталей. Оставалось разбираться самому. В паре сотен метров строение выступало на тёмном фоне. Угловой участок оставался на отдалении из-за расположения между разными улицами. Позади его ограждала стена леса. Перед запущенным ковром травы грунтовка уходила к другим постройкам, в глубь комплекса.
Я прошёл мимо пустующего навеса для машины. Он и выложенные камнем дорожки перед домом оставляли ощущение лёгкой запущенности. Пожухлая трава пробивалась повсюду. Трещинками и мхом покрылись и большие ровные куски открытой стоянки, и мелкие плитки у самого входа. Кирпич поизносился, тёмные окна покрывала пыль. Сколы и тени под нависающим небом оставляли в душе грустное чувство. Хороших ожиданий тоже не прибавилось.
Оказавшись на крыльце, я снова задержался. Долго и усердно звонил. Сначала поправил волосы. Потом почесал голову и руки от нетерпения. Вздохнул и прислушался с досадой к молчанию за дверью. Стучал и снова звонил, стараясь выдержать приличную паузу. Но никто явно не спешил выходить. Тишина так и оставалась надёжной подругой, когда я ещё раз убедился в нужном номере дома.
Надежды на приятную историю тогда не было. Дело мы разбирали сложное. Поиск по оставшимся входящим нитям ничего не давал. Основной анализ данных и опросы подозреваемых провалились, оставив прогал в центре паутины. Пыльной и ветхой, вот-вот норовившей рассыпаться. И теперь по оставшимся вервиям мы искали паука, но везде чудились муляжи. Что не казалось странным, учитывая проработку списка потенциальных создателей оружия одного из убийств. Пугающего оборотня, способного почти выворачиваться наизнанку из обычной девчонки.
Мастера робототехники, бионики и спецэффектов я как раз искал, находясь в самом конце перечня вероятных специалистов. Лист составлялся по релевантности и приоритетности, а местный житель обитал на отшибе уже давно, не возвращаясь к работе над большими проектами. Но без зацепок в дело брались все идеи.
Я думал, потирал глаза и ухмылялся. Устав от постоянной досады, отвлёкся и принялся следить за редкой тропкой муравьёв. Вялые насекомые спешили в норки на краю дорожки у дома. Видимо, совсем скоро их ждал сон до самых тёплых деньков. Я завидовал малышам и представлял себе, как иногда в хмурые времена хочется закрыться и проспать всё. Забыться и заснуть назло неудачам. Замечтался с теплом внутри, а потому даже вздрогнул, когда увидел в дверном проёме женщину.
- Простите, что так долго, я спала, - сказала блондинка в возрасте и продолжила быстрее: - Я совсем не хотела вас пугать. Дом почти бесшумный.
Я отпрянул и вздрогнул, несмотря на приличную реакцию. Здоровый и лёгкий силуэт в чёрном просторном платье напротив даже не покачнулся в ответ. Но озадаченность хозяйки быстро сменило выражение испуганной птицы: глаза широко раскрылись и дуги бровей вскинулись вверх.
- Да, ничего, - ответил я, успокаивая дыхание и мотая головой. - Вздрогнул от неожиданности. Вы - хозяйка, Александра, верно?
В качестве ответа последовал вежливый кивок. Паузу пришлось разрешать самому.
- Добрый день. Простите, я искал хозяина дома. Профессиональный вопрос требовал некоторых уточнений. И уже не ожидал найти, если честно. И узнать всё. Если честно.
Мой взгляд ухватился за голые ноги, чуть пыльные ниже щиколоток. Женщина стояло неподвижно. После протараторенных слов молчание показалось особенно спокойным. Прошла минута, а я даже не подумал поторопить Александру с ответом. Хотя и долго ждать мне не пришлось.
- Придётся вас расстроить, его нет, - ответила женщина и покачала головой. - Мне нечего вам предложить. К Ивану никогда не приезжало много гостей. Даже когда выходили фильмы с его машинами, тем более когда он выпустил книгу по роботам и бионике. Малые тиражи, доступных экземпляров не осталось. Поэтому у меня, собственно, нет ничего под рукой с автографом мужа.
- Нет, спасибо, не нужно, - я неловко улыбнулся и показал личные данные женщине. - Я - участник расследования. Ваш муж один из немногих, кто мог бы мне помочь. Мне хотелось бы получить консультацию. Можно его подождать? Или лучше приехать в другой день?
Женщина напротив поправила волосы, закинув платиновую прядь за ухо. Громко вздохнула, подняла и опустила ладонь. И ушла в дом. Оставила дверь распахнутой. А рядом остался стоять как вкопанный я, с широко раскрытыми глазами и множеством вопросов.
Доносившиеся звуки, журчание воды и тихий звон, мягкий свет и индикаторы сети дома могли значить очень многое. Я решил не гадать и не заходить. Поэтому остался снаружи, оглядываясь время от времени. Издали рассмотрел, насколько смог, семейный снимок в прихожей. Уловил край зеркала. Наблюдал, как прошлась по дороге трясогузка. Услышал запах гибискуса и повернулся обратно, когда в проёме уже стояла женщина. В подрагивающих руках она крепко держала прозрачную чашку с красным напитком. Чёрные балетки на ногах оставляли от звуков шагов мягкие касания.
- Потратьте на меня ещё немного времени, - почти прошептала она и грустно улыбнулась, выходя за порог. - Знаете, мне сложно сказать напрямую. Можете пройтись со мной?
Я любовался узором из пальцев, покрытых линиями и обхвативших чашу. Они напоминали ветви деревьев, сквозь которые виднеется солнце на закате. Задумался, что мне было бы прохладно в таком виде снаружи. И только через добрый десяток секунд отозвался на вопрос кивком. Сравняв счёт странностям по эту сторону.
Мы обошли дом молча. Задний двор упирался в лес, в вековую тёмно-зелёную стену под серыми облаками. Сумрак внутри резко контрастировал с открытым пространством за домом и с запущенным простором газона. Дорожки также местами пробивала зелень, но даже в ней я увидел пятно камня, отличного от всех прочих. Хозяйка дома только кивнула в его сторону.
- Это теперь мой муж, - сказала она с ровной интонацией и сделала глоток. - Тот человек, которого я обнимала с первого дня свадьбы. Он попросил меня похоронить его. Именно здесь. Отчётливо помню сырость и холод грязи. Как земля стучала о крышку гроба.
Всё-таки я поспешил со странностями и выводами. Поморщился и ударил ладонью по шее. Посмотрел, как прибитый слепень упал на землю. Её сухой запах так и бил в нос, поднятый ветром. Давняя могила наводила на обязательные и неприятные мысли. Смерть подозреваемого требовала рутины: перезахоронения, отработки совпадений и фактов.
Меня явно выбивало из графика анализа периода подготовки к преступлениям. Рутина перерастала в сложности. Жена покойного без слов ушла обратно, задолго до приезда вызванного автомобиля и дежурных звонков. Поэтому я, воплощение удивления и зависания, стоял какое-то время один. Запросы на анализ данных ничего не выдавали. Оставалось моргать и собираться с мыслями. Что здесь к чему?
4
Мой комикс по мотивам реальности собирается давно. Я, Таня, вижу таким мир с детства. Как пошла, как встала с коляски. Насколько помню своё детство. Немного обрывочное, но светлое.
Видеть меня учили и переучивали родные. Менять точки зрения, смотреть с разных сторон сразу. Делиться пережитым. Но в последнее время я оставалась одна и смотрела по сторонам чаще.
Потому всё глубже лучи проникают в зеркала памяти внутри. Поэтому из слоёв собирается комикс. Я учусь, он становится сложнее, меняет глубину, рисовку и текст. С каждым днём я чувствую и могу больше. Картинки получаются понятнее и ярче. Я чуть меняю угол зрения. Наклоняю голову, расширяю диапазоны и перекидываю мышление. Постоянно. Слышу и вижу больше. Не могу сказать, почему.
Моя прогулка - книга, тренировка и новости. Дыхание, ходьба и расслабление. Сочетание отдыха с игрой и работой. Я иду, слышу гомон листьев и крики птиц. Дышу глубже и вспоминаю внутри музыку. Пропускаю через себя ритм. Чувствую, как радуется жизни тело. Как ритмично ноги ведут до дома знакомой дорогой. И как незнакомец сгибается за поворотом. Опираясь о стену рукой, вытягивается дугой на солнце.
Через футболку, мокрую от пота, проступают позвонки. Тело вздрагивает и покачивается. Отчего я не спешу подходить и негромко окрикиваю молодого человека, оставаясь вне досягаемости. Делаю в тишине два шага и заставляю себя протянуть руки.
Внутри от скепсиса и сожаления скребут кошки. Но и бросать человека не хочется. Хотя лёгкие нотки напитков уже пробиваются сквозь марево пота.
Стоило коснуться головы, как мужчина затрясся. И неприятное чувство передаётся мне. Я вижу, как жесточайше рассыпаются переплетения ветвей разума внутри отравленной черепной коробки. Разительная деградация мозга придаёт пьянству вусмерть буквальное значение. Остатки личности распадаются, словно грани разума настойчиво возят об асфальт, придавливая к нему с остервенением. От такого начинает кружиться голова и дрожит живот, а содержимое спешно подпирает, подбирается к горлу. Контролируемая ожидаемая реакция.
Но в тряске молодой человек опережает меня. С характерным звуком его выворачивает, несколько раз. Изрыгая слова с мерзким запахом исторгнутой пищи, он мямлит и растягивать гласные:
- Что тебе надо? Отвали от меня.
Отталкивает и идёт мимо. Я сама толком ничего не успеваю сказать. Он исчезает за поворотом, чтобы затеряться в компании товарищей. Те же красные лица с синяками и грубой шкуркой вместо кожи. Слышны те же тягучие тошнотворные мотивы. Как раз в этот момент я отряхиваюсь и стараюсь вспомнить, куда шла. И думаю: в какой момент люди переходят в массу? Сколько раз уходила я? Есть ли возможность перевести в действия вопросы? Им нет числа и имени.
Я вижу этого человека в очереди в аптеке. Узнаю по запаху и по характерным покупкам. Я вижу этого человека на улице, когда крики и попрошайничество с грубым лицом и неповоротливым языком отвлекают внимание. Я слышу его в кругу товарищей, пока он не исчезает навсегда. Обезличенный, стёртый заранее. Пугающий своей упущенностью, безмозглый зомби. В безмолвной массе.
Смерть при жизни. Кто может позволить себе такое? Кто-то может позволить большее, сильное действие и большие последствия, худшую работу и больший срок. Жизнь всё равно сотрётся.
Хорошо помню, как почти отчаялась что-то изменить. В такие моменты плохие новости напоминают лавину. В то утро я как раз получила сразу несколько отказов. Вот я смахиваю отказ от съёмок обзора, следующими приходят причины возврата статьи на доработку. Затем очередной перенос встречи. Верхушка айсберга, состоящего из предложений без ответа.
Всё равно успела собраться масса замечаний. Основное - отсутствие демонстрации рабочего прототипа. Приоритетная и плохо решаемая задача. Потому что мне страшно показывать себя. Не хочется становиться зверьком для всеобщего обозрения, подопытным или диковинным. Я смотрю за окно и буквально чувствую стекло между собой и небом.
Поэтому я решаюсь признаться в собственной слабости. Иду к другу по запаху кофе и подбираю слова. Разговор выходит довольно простым. Я начинаю просить его о помощи и пытаюсь предупредить о всевозможных последствиях. Он не даёт моим мыслям разбегаться и соглашается. Без лишних вопросов, без лукавых пауз, без ложной скромности.
Эту часть наших отношений я помню отлично. После изменений мы сильнее срослись, как давно растущие рядом деревья, переплелись корнями и кронами. Детали с лёгкостью извлекаются из архива: от рисунка на футболке до условий операции. В каталоге 'мы', в котором я часто перебираю собственные записи.
В то утро, немного позже, мы ещё поспорили из-за пары невысказанных обид. Вчера он перемазал клубникой белый плед, а я терпела, заливная пятно кипятком. Поэтому сегодня поводом стал список покупок. Ничтожная мелочи. Все важные последствия мы запустили договорённостями, в то утро о ранее. Куда важнее сейчас мне кажутся вопросы 'до' запуска общих идей.
Как мы встретились и остались вместе?
5
В тот день было уже холоднее. За волокитой время протянулось чередой серых облаков. Люди под ними стояли вокруг дыры в земле. По ней от собравшихся шли длинные тени. Комья падали с негромким звуком, ноги мёрзли в грязи поверх застывшего слоя. Я инициировал перенос не в самую приятную погоду. Подогрев ботинок спасал от холода, но оттенки налипшей грязи я рассматривал без утешения.
Погребение останков оказалось немноголюдным. Всего несколько человек решили проститься с тем, что вдова и сотрудники экспертизы признали прахом покойного. Виновница перезахоронения не посчитала нужным повторное прощание с мужем. Поэтому некому было задавать вопросы. Оставалось искать безопасные решения.
Задействовать служебные мощности и готовить новые отчёты не хотелось. Действия мои шли по той серой зоне, в которой любая лишняя документация чревата неприятными объяснениями. Отчего я задействовал только знакомых, личные гаджеты и домашнюю сеть. Большее по ситуации и не требовалось. Наблюдать, смотреть и стараться найти объяснение странностям. Искать глазами шероховатости, рассматривать их, прощупывать и стараться зацепиться.
По схожим чертам я предположил, что приехали только родственники. Во втором ряду, похоже, стояла дочь. Её удалось узнать по запросу семейной проекции, по редким снимкам в сети. Издалека она напоминала обоих родителей, движениями походила на мать. С минуту подумав, я решил попробовать поговорить и с ней. Мне не нравились вопросы на морозе, не хотелось усугублять положение. Поэтому я шустро искал приемлемые варианты. Не нашёл ничего удобного, отбросил надежды на комфортный разговор и посмотрел в сторону дороги.
Шум от прерывистого потока машин контрастировал с медленной и плавной церемонией. Как бы мне не хотелось сразу отправиться домой, я всё-таки заставил себя признать очевидные вещи. Девушка оставалась последней ниточкой в довольно запутанной ситуации. Поэтому стоило дождаться, извиниться и представиться. Попросить о разговоре и предложить ближайшее удобное место. С горячим чаем и нейтральной обстановкой. Что могло сработать, так как прощание всё же оставалось переносом. С этими мыслями я разглядывал соседние могилы, коротая время. С теми же мотивами я поспешил нагнать уходящих.
- Простите, но только вы можете мне помочь, - начал я, заказав чай. - Опыт вашего отца включал широкий спектр работ. Может вы подскажете: сохранились ли архивы или контакты коллег? К кому мне лучше обратиться?
Витражные окна заведения казались тусклыми и непривычно цветастыми одновременно. Уж больно пасмурный день тянулся снаружи, контрастируя с тёплым освещением и уютной обстановкой внутри. Девушка напротив смотрела на меня грустными кофейными глазами, не отрываясь. Она выдерживала внимание дольше ожидаемого. Русые волосы спадали волнами, совсем тёмными при слабом освещении.
- Вряд ли я помогу, если это не касается его старых проектов, - ответила девушка и несколько раз моргнула. - Я не возвращалась домой с учёбы и не так часто звонила. В последние годы. Не складывалось, да и никто не настаивал.
Под звон подаваемых приборов я поднял руки вверх и сдержанно улыбнулся. Медленные и плавные движения составляли большую часть общения. Вслух я ответил:
- Я сам не был рядом при смерти родителей. Не хочу вмешиваться не в своё дело, мне только нужна помощь по работе, какая возможно.
- Я могу попробовать. О чём, собственно, речь?
Забросив обходные манёвры, я показал проекцию девочки-оборотня, без привязки к месту действия. Обычному человеку не обязательно сразу узнавать, что существо на записи загнало до смерти человека. Потому особенных эмоций я с лица девушки не считал. Отметил только ожидаемое удивление и продолжил подбирать нужные слова, когда услышал ответ.
- Это мог сделать мой отец, - кивнула Татьяна с прежним выражением лица и перевела взгляд на меня. - Вероятного производителя можно узнать как по железу, так и по записям в памяти, по использованным комплектующим. Но по внешним характеристикам, я думаю, что папа мог такое сотворить. Вы ведь это хотели узнать, верно?
Я выдержал паузу, которую девушка явно посчитала за ответ. Мимика её лица замерла. Она повернулась на звук хлопнувшей двери и продолжила, чуть прищурив крупные глаза:
- Это могла быть и его работа в целом. Отчасти тоже, возможно. Нужно смотреть машину. Зачем тянуть время? Качественную оболочку всегда можно обновить под иные цели. Раз изделием интересуются службы, то нужно смотреть и железо, и софт. Может и остальные данные. От маркировки до почерка в интеллекте. Понимаете, о чём я говорю?
Принесли обе чашки. Я посмотрел, как аромат вдохнул тонкий нос. После первого глотка на её лице сохранилась вежливая улыбка. Мне оставалось только собраться с силами для ответа. Что я и сделал, принимая свой чай и согревая руки.
- У нас нет этой машины, - признался я и выдохнул. - Нет почти никаких идей. И я хотел спросить совсем другое. Сложно сформулировать так быстро, я немного запутался. Я пока работаю без видимых результатов и явно нужна помощь.
- Поэтому вы пьёте чай с девушками?
- Не только, - ответил я и улыбнулся. - Поэтому мы прорабатываем все возможные источники информации. Я искал ваше фото и видел последние работы. По расширению нервной системы, по созданию нового поколения персональных сетей. Открытые версии личных сетей не так далеки от машин с интегрированным интеллектом. Вы так близко...
- Я близко к отцу только на общей картине, - перебила девушка и опустила взгляд на кружку. - На семейном фото и в популярном журнале. А на самом деле наши отрасли пересекаются совсем немного. Мои суждения основываются на том, что отец до самой смерти работал над созданием машин-носителей. В то же время создавал роботов для большого рынка кино.
Она улыбнулась и заметно увлеклась:
- Знаете, что это чудо? Трудно создавать что-то востребованное в наш век компьютерных спец эффектов. Только папа мог создавать поразительных роботов для кино, он в них души не чаял. Поэтому я ответила вам.
Девушка поправила волосы, посмотрела на меня и продолжила заметно спокойнее:
- Натуральность и технологичность решения на вашем видео ассоциируются с таким же качеством, с работами моего отца. Ничего больше сказать не могу, простите. Похожесть на уровне ощущений.
Тишина повисла в воздухе. Ответы на вопросы по существу не находились, отчего я поймал себя на постукивании пальцами по столу. Никаких дополнительных решений не было, хотя внутри неприятное чувство нерешённого явного вопроса усиливалось. Словно я всматривался в отражение, исключившее что-то из себя по собственной прихоти. Неуловимую, очевидную деталь, которую нужно понять.
Я бессовестно уставился на грустные глаза девушки напротив и переставал выбирать рациональное из общего потока. Тем более сеть выдала никакие результаты по текущей работе, ничего стоящего по разговору и последним данным. Оставалось надеяться на себя.
- Что ж, остаётся только сказать, что ваши родители интересные люди, - сказал я, откидываясь назад и потирая глаза пальцами. - И вы похожи на мать. Одинаковая притягательность и отточенность. Стоило сказать вслух, я так считаю. Оттенок волос другой, голос спокойнее и лицо грустнее. Но движения у вас и впечатления у меня отчасти те же.
Девушка посмотрела на меня, чуть наклонив голову. Впервые выражение её лица показалось озадаченным. От морщинок на лбу до линии губ. Да и спросила она уже медленнее:
- И вы узнали такие детали? Так легко нашли и сравнили нас?
- Да, конечно, - ответил я и почесал за ушами. - Я заезжал в ваш дом, после чего пришлось инициировать перенос останков. Ваша мать встретила меня, хоть и не очень многословно. Не волнуйтесь, не будет никаких последствий. Раз эксперты ничего не нашли, мы даже не стали упоминать её в причинах перезахоронения.
Я осёкся и тут же добавил:
- Подождите. Что? Что не так? Татьяна?
Девушка напротив громко поставила чашку и замерла, смотря на меня и не моргая. Рот приоткрылся и губы ослабли. Минуты тянулись после повисшего вопроса. Почесав руки, я запустил анализ данных, но не нашёл ничего явного. Снова. Шум машин донёсся с улицы, пару раз хлопнула входная дверь.
- Можно называть меня Таней, - ответила девушка с паузами после каждого слова. - Мы можем вместе поехать в тот дом, где вы были недавно?
- В дом ваших родителей? - уточнил я. - Да, конечно. Вы хотите вместе поговорить или показать мне что-то?
- Скорее посмотреть, - ответила девушка и потёрла лоб рукой. - Только не думайте, что я сошла с ума. Мы с мамой были очень близки. Она воспитывала меня. Она в большей части. Пока папа работал, мы вместе попадали в истории, вместе учились и развлекались. Мне её не хватало, и я не всегда была рядом. Отца похоронила она в одиночку. А вот её хоронила уже я. Всего через пару месяцев. После чего не возвращалась в старый дом. Только оплачивала счета.
Я замер, ожидая каких-то объяснений. И сразу услышал:
- Я тоже пока ничего не понимаю. Заметьте, это не мои слова рушат факты. Мы могли не пройти какие-то регистрации. Я тогда запуталась с помощью моих родственников в ворохе оформлений. Но не в этом вопрос. Нужно что-то делать.
6
Я вижу огоньки в глазах детей. Словно искры на болоте, они завораживают меня и дают свет даже в самых плачевных обстоятельствах. Потому что дети любой национальности и всякого достатка остаются особенными, пока их любят и не превращают в запуганных рабов.
Мир не состоит из полезных инициатив больших компаний и владельцев всего. За продаваемой взрослым мечтой часто стоит рабство маленьких, собирающих полезные ископаемые или какао-бобы. Несчастье остаётся далеко и теряется за многочисленными поставщиками-прокладками, заложенное в прибыли, в конечной цене. Но есть глаза с затухающими огоньками совсем близко.
Смотрим вместе по сторонам. Вот днём со взрослым по вагону идёт и побирается ребёнок. Поёт песни, испуганно озирается с потерянные видом. Бледное личико и пятна на одежде. Вот вечером на прогулке крик прерывается звуками пощёчин. Маленький человечек зажимается и замирает. Отступает от большого и злого взрослого.
Конечно, хорошего больше. Радостных криков на площадках и побед за экранами намного больше. Когда я вижу счастливых детей, надежды становится больше. Я не чувствую себя одинокой. Пока очередная настойчивая и погасшая тварь не отвлечёт, присосавшись ради кровушки. Плохое случается, уроды существуют всегда.
Мимо такой стайки прохожие спешат, пробегая мимо и не замечая чью-то беду. Я тоже спешила домой, но крики и удары всё же зацепляют крючками, когда я почти ухожу. Я жмурюсь, поворачиваюсь и бегу назад. Едва собрав всю решимость и с трудом набрав в грудь воздух, запыхавшись, кричу что-то про съёмку. Угрозы в воздух: вызвать полицию, показать в школе записи бесчинств и привлечь родителей. Руки трясутся, голос иногда срывается. Тело реагирует так, как должно.
От пинков раздаются отталкивающие звуки. Непохожие на звуки из фильмов и сериалов. Вблизи я ещё вижу искры в глазах стайки подростков. Эти хотя бы остановятся, но не прекратят. Жестокие зверьки. От замирающих последних ударов меня начинает тошнить. Почва уходит из-под ног, проваливая тело в мутную реальность.
Несёт потом и пылью. Уходящие огрызаются и высыпают оскорбления при отступлении. Из насмешек примерно ясно, что жертвой стал тщедушный зазнайка. Они его презираю и ненавидят, как отщепенца. Все одеты одинаково, все причёски схожи, все используют общие словечки. Побитый мальчик только вздрагивает, может перепачкан сильнее остальных. Ничем больше не отличается.
Он помят и повержен большинством. Одежда в нескольких местах порвана. Руки стараются оттолкнуть меня и высвободиться, неловко выворачиваясь и упираясь. Зажатая скрюченная фигурка секунду назад замерла на земле, прикрывая голову руками. А теперь старается убежать, припадая на одну ногу и оглядываясь. Не желая ничего слышать. Никому не нужны лишние проблемы.
И теперь я сижу одна, рядом с забытым мешком со сменкой. Думаю о собственном детстве. Вспоминаю, как гнобили знакомых, как при мне ругали близких, как убирали любимых учёных, героев и авторов, как уходили учителей. Как те сами участвовали в дрязгах и травле, в болотных склоках ради пригретого солнцем пня. И чувствую отчётливо смрад заложных покойников, среди которого не продержаться, не пройти и не проложить дорогу грудью. Долгое разложение. В результате которого я сижу и смотрю в пустоту, пока мимо спешат по своим делам люди.
Болото засасывает точки возмущения, поглощает лучшее каждый день. Оно не даёт оттолкнуться вверх, но втягивает на любую глубину и перемешивает останки. Разные в единое. Кости перемешиваются, а останки в болоте оставляют все. Совестливые, конформисты, максималисты, думающие, слабаки, очкарики и качки, кому можно показать и повторить, кому нужно навязать и впихнуть, настоящие и показные. Все мы, разные и одинаковые, под разными углами и в разных сферах. Топим друг друга в болоте, удерживаясь наверху и подавляя выскочек. Гасим всплеск и возмущения под гнётом, прикрытые гомеостатическим мирозданием, как грузной плитой. Помогаем мирозданию пинками по имевшим наглость упасть. Остаёмся и смешиваемся, снова и снова.
Я слышу, как меня обсуждают. Подымаюсь, готовая огрызнуться в ответ. Злое исключение из общих правил для собственной души. Встаю, отряхиваюсь, иду и думаю: как заметить в себе болотную нечисть? Где то зеркало, что повернёт меня непривычной стороной? Где приложение, что покажет и расскажет реакцию людей до принятия моего звонка? Где тот мессенджер, что пришлёт мне стёртые ответы и отброшенные той стороной варианты?
Сменяются люди и заботы, новости и лозунги, окружающие предметы и места. Высыхают реки и затопляются равнины. Только болото поглощает все, медленно собирая энергию.
Что в этом случае делать?
Когда я остаюсь одна перед чашкой кофе, я думаю о времени. Собирая данные в сети, я понимаю, что аналоги и отдельные функции имеющихся у меня решений уже существуют. Точно есть опасные ответвления у ответственных специалистов. Мне нужно спешить, пока кто-то другой не перехватил лидерство и не увёл развитие технологий в другую сторону. Времени слишком мало.
Чем может быть лучше моя версия? Коробочное решение будет само подстраиваться под человека. Продолжать его. Мне нравилось общее чувство заполнения собственной пустоты предыдущими технологиями, будь это обучаемые нейронные сети под любые задачи с простым интерфейсом или хранимый снимок впечатлений с мигом чувств. Сколько бед они закрыли? Насколько интересно сравнивать записанные снимки с собственными воспоминаниями?
Я допиваю кофе, отставляю чашку и продолжаю прокручивать возможные варианты в себе. Визуализация проекциями мелькает перед глазами, складываясь и рассыпаясь. Широкая потенциальная аудитория, качественная реализация и решение наболевших задач - важные компоненты решений. Составные частей для успеха должно быть больше. Но мне сейчас важны эмоции, склеивающие их.
Поэтому теперь я уверена в успехе. Когда у меня появился он. Эта эмоция осталась в нас, когда мы в первый раз поцеловались. Она собрала множество других, но осталась главной. Я часто думаю, могли бы мы склеиться так неразрывно в других обстоятельствах? Без встряски, вылитого ушата, без его открытости и знаний. Слишком много набирается сложившихся факторов.
Хотя, если я докручиваю до конца размышления, то всегда прихожу к мысли, что наш союз неизбежен.
Почему мы не встретились раньше?
7
- Мне хочется задать технический вопрос, - сказал я и повернул голову. - Подскажете, как специалист?
Девушка не отрывала глаз от мелькающих деревьев. До этого она смотрела на дома и поля, не отвлекаясь. Только волосы покачивались в такт поворотам. Машина шла к её дому морозным утром. Монотонным и тихим. Но комфорт и молчание в салоне выталкивали из меня вопросы наружу. Внутри накопилось слишком много неудобных фактов.
- Ок, но решим и технический момент, - ответила Таня, не оборачиваясь. - Мне кажется странной лишняя вежливость. Когда мы оба напуганы. Разницы в возрасте и дистанции между нами почти нет. Иначе ты бы не рассматривал мои бёдра, подходя к машине.
Я улыбнулся в ответ, и Таня продолжила.
- Прости, но сердечности и конкретики нужно больше. Переходим к твоему вопросу?
На лобовое стекло принялись падать снежинки. Я выдохнул, подбирая побыстрее аккуратные формулировки. Вспомнил, что взгляд действительно долго скользил по однотонному тёмно-зелёному платью. Расстёгнутое пальто я разглядел хуже. Зажмурился и потёр пальцами глаза.
- Хорошо, - продолжил я и кивнул. - Почему привычный анализ данных не выявил вероятных решений в моём случае? Мы прогнали все потенциально связанные случаи, включая робота-оборотня. Я постоянно перебираю всю информацию на поиск структур. А в ответ не получил ни внятных причин, ни возможных связей, ни предполагаемых вариантов. Никаких вводных, на которые обычно мы рассчитываем. На работе, конечно. Такое возможно, если информации мало или область нарушения новая. Но сейчас...
- Сейчас логично пробовать невозможные и непривычные варианты, - перебила Таня. - Если хочешь обойти серость и темноту, усложнить инструменты, повысь эффективность. Думай на порядок больше. Использование не связанных, случайных, не поддающихся классификации и объединению исполнителей и событий, новых решений. Весь этот ряд новых подходов может запутать. Хаотичное и непривычное трудно выявить. Я могу ошибаться, но предположила бы подобное.
- Но у нас достаточно мощностей для обработки. Людей и сетей...
- Думаешь, на другой стороне не найдутся сети или люди получше? Что-то новое?
Девушка поправила рукой волосы и подёрнула головой. Я смотрел на неё, пока кофейные глаза в призрачном отражении смотрели в стены, собранные из отдельных деревьев. Полотно леса завораживало и меня, привыкшего к переплетённым зданиям и дорогам, крадущим твои дни в шуме движения. Хотелось ехать как можно дольше, пока внутри салона сохранялся уют, а снаружи шёл снег. Но я знал, что впереди нас всё равно ждут ворота. Рано или поздно.
8
Упыри повсюду. Я прохожу мимо киоска. Сквозь витрину с обложек журналов на меня смотрят ненастоящие глаза с замазанных лиц. С экранов от начала года до конца, с популярных видео в общей сети, от канала и до окна на меня просачиваются тяжёлые взгляды. Они скачут и кричат, словно персонажи антиутопий, сошедшие со страниц в реальный мир. Похоже на летний дождь в душную жару. В пелене от нагреваемого асфальта падают крупные тёплые капли. Влажность без переменчивого ветра наваливается и вытесняет мысли.
Этими людьми порождаются зомби и болота мертвецов. Вечные упыри в множестве отражений не формируют собственных душ. Потому что не действуют и не дышат по-человечески. Нужное выкачивается, отбирается и складывается. Ничего нового. Так они уносят на тот свет всё и всех, кроме себя, любимых.
Почему? Вы вообще смотрели фильмы ужасов? Потому что призвание наследуется в кругу своих. Без поступков и действий, переходит и плодится. Льётся как из утра до звезды. Связи и заботы передаются среди своих. Отчего портится сон и теряется аппетит.
Я всё чаще проверяю собственные отражения. В стекле витрины, на выключенных экранах и в окне по ночам. Кто я после очередного дня? Ханжа? Задающий вопросы человек? Занимающийся кровопусканием? Как и когда люди обращаются в страшные картинки? Кто решает, что мне можно меньшее или большее?
У меня нет ответов на эти контрольные мысли. Происходящее повторяется изо дня в день, для закрепления. Старушка у киоска тщетно ищет на морщинистой ладошке монеты на очередной календарь. В рекламную паузу я с привычным удивлением смотрю на цены товаров. Отрывая глаза от потухшего экрана, не узнаю близких. Не важно, на каком уровне зараза проникает в души. Мне важно, что в таких случаях остаётся от моей.
9
На этот раз машина осталась у самого входа. Я не включал служебные системы, заранее взяв выходной. Решил не вписывать день в число рабочих со строгой отчётностью, разбором и анализом происходящего. Легче внести данные по итогу, если поездка не окажется глупой тратой времени. Поэтому под порывы холодного ветра я стоял вместе с девушкой в качестве частного лица.
Она первой зашла внутрь, отключила активность дома и запустила профилактику одним жестом. Вторым же попросила подождать у входа. Тёплые вещи мы так и не надели, просто положив их рядом. Пока шаги разносились от лестницы по комнатам второго этажа, я заглянул через проём в гостиную. Запустил с часов сбор данных, стараясь помочь своей рабочей сети с возможными выводами. Отметил знакомую пустую кружку на стекле столика. Сердце забилось чаще, и я переключился на наличие поддерживаемых домом зелёных растений. Выдохнул совсем не затхлый воздух. И почувствовал себя гостем в живом жилище призраков.
Глаза сами замерли на отражении в зеркале у лестницы. Я отчётливо понимал, что показывает оно больше, чем должно. Но что было лишним, никак не мог определить. Я чувствовал ошибку, а глазами множество деталей я сопоставить не успел.
- Вместе спустимся вниз? - спросила Таня, опустив руку на моё плечо. - Наверху пустота. Все системы работали, от вентиляции до уборки. Но в режиме профилактики и поддержки. Наблюдение не записывало внутренние данные.
- Ага, а я видел призрака, - повернулся я и тут же замолчал.
Напротив меня замерло красивое, но слишком бедное на краску и движение, бледное и застывшее лицо. Девушка покачивалась на месте и не спешила к лестнице. Что можно было понять. Не мой родной дом выдавал сюрпризы.
- Прошу прощения, - добавил я, подходя к ступеням. - Мы должны помогать друг другу. Стоит договориться заранее. Внизу нет ничего особенного?
- Нет, из того, что я помню, - ответила Таня и покачала головой. - Там было оборудование отца, но самое простое. Несколько машин для внутренней сети и первичной сборки. Ничего особенного. У обычного человека в гараже может найтись арсенал посерьёзнее.
Я уже отвернулся и слушал Таню, спускаясь и кивая. Последние слова прозвучали под топот ног по доскам и тихий скрип ступеней под ногами. Мы шли очень близко друг к другу. Отчего я постоянно отчётливо чувствовал частое дыхание рядом. Таня не перестала волноваться и внизу, хотя мягкий свет не выхватил ничего необычного. Замершее оборудование, выключенное большинство машин и вяло работающие системы обеспечения занимали единое помещение подвала. Которое мы осмотрели вдвоём за пару минут.
- Похоже на плохой розыгрыш, - нарушил я тишину и потёр рукой лоб. - Меня не покидает ощущение недостаточности увиденного. Постановочности. Нужны идеи. Ты можешь постараться сравнить свой последний приход с состоянием дома сейчас?
- Не помню, - ответила девушка, громко выдохнула и повела головой в сторону. Но сама хочу. Хочу вспомнить. Что же произошло?
И тут одновременно случилось многое. Таня наклонилась и сжалась со стоном. Девушка обхватила голову руками. Полы зелёного платья опустились на ноги, спина дугой проступила сквозь ткань. Я повернулся к ней и резко выдохнул. Замер и забыл вдохнуть. Потому что проекция в миг заполнила всю комнату, накрыв нас с головой.
- Милая, только не рассказывай папе, что я разрешила тебе сесть на переднее сиденье. И не урони булку, как в тот раз.
Александра, намного моложе встреченной мною женщины, улыбалась. Она смотрела на меня с теплом, непривычно, сверху вниз. Потрепала рукой по волосам и повернулась вперёд, смотря на дорогу. Те же кофейные глаза искрились в лучах солнца. По окруженному деревьями полотну мы в машине нагоняли пару грузовиков. Девочка, глаза которой служили центром проекции, отхватила значительный кусок булки. А затем ещё один.
Так прошла пара минут. Я успел прийти в себя. Оглянулся и увидел, что рядом встала Таня. Девушка опиралась на край ближайшего стола и смотрела на проекцию, поглаживая левой рукой виски.
Раздался сигнал тревоги. Я не сразу понял, что предупреждение возникло на проекции. Из открытого кузова первого грузовика высыпалось несколько кирпичей и вывалилась следом какая-то коробка. Обе машины принялись сбрасывать скорость и объезжать препятствие, но второй грузовик уже не успел и подпрыгнул на дороге. Одно из колёс оторвалось, подпрыгнуло и зависло в воздухе, продолжая крутиться. В миг оно опустилось и влетело в тормозящий автомобиль. Машина поднялась, сильно взяла в бок и перевернулась. Проекция наполнилась чёрным и погасла.
Тишину нарушала только вентиляция. Свет резко сорвался в тусклый после завершения отрезка проекции. Дыхание пары человек казалось неслышным. Пока громко не вздохнула Таня.
- Я долго восстанавливалась после аварии, - сказала девушка, стараясь встать ровно без опоры. - Каталась на коляске какое-то время в детстве. Что с мамой случилось, пока вспомнить не могу.
- Пока? - спросил я и запустил руку в волосы. - Можешь пояснить?
Девушка ответила после паузы, немного покачиваясь:
- Попробую. Я начинаю вспоминать. Не знаю, что это. Наплывают старые события. Воспоминания хлынули волнами. Даже не слышала о таком раньше.
Я осмотрелся. Часть бионики и машин были способны работать бесшумно. Но что именно могли и запускали определённые слова, догадывался с трудом. Подумав с минуту, решил, что нужно пробовать наугад. И начал с самого неприятного.
- Пожалуйста, попроси дом показать остатки информации - тихо произнёс я и увидел недоумённый взгляд. - Не могу сказать точно, что нужно. Но только так мы сможем узнать, как твоя мать встретилась мне.
Девушка кивнула, нахмурилась и через пару секунд спросила, крутя головой во все стороны. Крича отрывисто слова во все стены сразу:
- Покажи мне. Ответь, что с моей мамой?
И после секундной паузы четыре скрытые дверцы справа отъехали. По всей стене обнажились освещённые выемки. Пустая крайняя слева и три с телами внутри. Я старался выбрать стратегию поведения, пока глаза быстро разбирали происходящее. Второй в ряду стояла знакомая женщина, встретившая меня в прошлый раз. С другого края, четвёртой, стояла она же. Но в том возрасте, в котором показывалась на проекции несколько минут назад. В центре находилась промежуточная версия, сглаживающая возрастной переход. Стояла, спала или притворялась, я точно не знал. Но предположил, что при необходимости с пробуждением проблем не возникнет.
Все лица были красивы и отличались только длинной волос и возрастными признаками. Тела не двигались, но матовая кожа отличалась чистотой и здоровыми живыми оттенками. До того, как Таня поворотом кисти вызвала проекции с описанием и срезами частей тела моделей, я не догадывался о их искусственной природе. При этом данные о структуре сознания пришлось считывать несколько минут.
- Это люди, - произнёс я тихо с нескрываемым удивлением. - Современные куклы и имитации в открытом доступе на порядок поколений хуже последней из них. Синхронизация, развитие сети сознания и поддерживаемое бионическое тело. И это только то, что бросается в глаза.
Тут мои же глаза расширились, и я добавил громче:
- Ты понимаешь, почему пуста первая камера?
Таня повернулась к ней, перевела взгляд на меня и ответила:
- Потому что её содержимое похоронено мною, - с насупленным видом ответила девушка. - Это была самая пожилая версия, последняя.
Она медленно подошла и положила кисть на стекло. Наклонила голову, рассматривая мать. Замолчала и задышала чуть чаще, иногда глубже. От такого очередного вздоха стекло запотело, но Таня продолжила стоять молча перед женщиной. А я так и смотрел на ссутуленную лёгкую фигуру в зелёной ткани, пока она не продолжила:
- У мамы я нашла волеизъявление. Так мы избежали вскрытия. Прошли небольшие похороны. Я даже не заполнила официальные формы. Хотя, эти данные тоже могли затереться. Но больше я ничего не знаю. Никаких воспоминаний или рассказов, намёков. Почему она ничего не рассказала мне? Чёрт, если папа вернул её после аварии у дома, то почему мне потребовалось её хоронить сразу после него? Не знаю.
Я уже думал об этом, поэтому ответил почти сразу. Стоило Тане нервно встряхнуть руками. Но при этом я говорил аккуратно и сдерживал голос, выверяя каждое слово:
- Обслуживание. Требующее его участия. Дорогое, без его доходов. Нарушающее законы и этические нормы. Прости, но если перед тобой мама, а для меня это - спасенное после аварии сознание, то для толпы...
- Повод взяться за факелы и вилы, - перебила девушка, втянув носом воздух. - Я понимаю. Конечно, легче бороться с новым и непонятным. Не с собственными проблемами.
- Да, - сказал я также тихо, сделал полшага назад и продолжил. - Только для всего понимания, можешь попросить сеть дома показать всё? Пожалуйста.
Девушка резко обернулась и посмотрела на меня. Готов поспорить, что видел те же искры, что и лучи солнца в глазах матери на проекции. Вот только сейчас мы стояли в подвале едва ожившего дома.
- Покажи мне всё? - с вопросом, медленно, дрожащим голосом выдавила Таня.
После чего слева и позади отъехали остальные камеры. За это время я сделал ещё два шага к лестнице. И остановился, увидев две фигуры. Одну девочку в коляске и подростка, чуть старше. Замершую девушку, напоминающую Таню во всех чертах.
Осмотрев следующие пустые камеры и проекции данных, девушка выцепила в несколько движений нужные. Что позволило мне оказаться уже у первой ступени. На которой я застыл через секунду.
- Пожалуйста, подожди, - Таня подходила к спавшей девочке в коляске за стеклом и выставила руку в мою сторону с этими словами.
- Эта часть памяти открывается частями. Моё тело полностью соответствует человеческому. Только немного лучше. Отец потратил все сбережения на него и попутно разработал часть технологий современной личной сети. Поэтому я так легко разрабатываю решение сама. На второе такое чудо не хватило его жизни. Мама на особую помощь не была способна. А я не хочу повторять эту ошибку. Или попадать в западню. Я не хочу оставаться одна. Мне нужны друзья.
Она повернулась ко мне. И ноги сами заспешили по лестнице. В груди вверх покатился неприятный ком. На последних ступенях я споткнулся, помог себе руками и выбрался почти на четвереньках. После чего увидел запертую входную дверь, в которой, по всей видимости, щёлкнул замок. Оказавшись в холле в поисках второй двери, я заметил только окно. К моему счастью, дом не проектировался в качестве ловушки. Рама закрывалась медленно, и я успел протиснуться и вывалиться сбоку. Сел и постарался прийти в себя за несколько секунд.
Уже снаружи я услышал, как открывается основная дверь. Поэтому быстро запустил машину, направив к себе. И принялся отползать, пятиться от стен, стараясь как можно скорее скрыться. Не разбирал ничего, не переставая часто дышать и судорожно рыскать глазами по дому.
Когда руки не нашли опоры, я повернулся и центр тяжести предательски сместился, увлекая за собой всё тело. Я свалился спиной в яму. За секунду я оказался внизу, на глубине в пару метров. Успел только вскрикнуть в два захода: при падении и при ударе. От которого здорово заболело левое плечо и спина. Высоту успел оценить только проморгавшись, отряхивая с себя грязь со снегом. Уже застряв внутри опустевшей могилы. Постарался встать и прислушался к шагам наверху. Думал попробовать подпрыгнуть и забраться, но толком и не успел. Слишком долго собирался с мыслями.
Я громко выдохнул и пригнулся. В то же время над дырой появилась рука и сразу же раздался знакомый голос.
- Послушай, прошу: я обычная девушка и помогу тебе в любом случае, - сказала Таня, когда её силуэт показался на фоне серого неба. - А сейчас мне очень нужна твоя помощь. Я же не будила армию из подвала. Я хочу помочь и жить. Для этого достаточно и меня. Нужна помощь. И я прошу поговорить. Вылезай и решай, нужно ли сразу бежать за факелом и вилами.
Долго размышлять не пришлось. Особых вариантов я не видел. Подпрыгнул и подтянулся с её помощью. Через несколько секунд сел на холодную землю рядом с девушкой. Также растирая себя руками, посмотрел на Таню, собираясь с мыслями. И не успел ничего выдавить из-за растерянности.
- Ты не боишься остаться один? - спросила Таня, постукивая зубами. - Мой мир состоял из ярких страшных картинок. Спёртый и закрытый. Знаешь, мне теперь стали понятны многие страхи. Может и у тебя есть такой?
- Нет, - ответил я и поднялся.
Вокруг падал снег. Крупные хлопья в тишине в безветренную погоду напоминали немое кино, музыка к которому играла внутри меня. Удерживала на месте струнами. Спустя пару минут я продолжил:
- Твоему отцу было тяжело. Я стараюсь понять произошедшее. Честно, тяжелее, чем я думал. Думаю, если бы я смог, я бы поступил также. Цеплялся бы за нормальную жизнь для близких.
Таня посмотрела на меня и тихо ответила:
- А я не хочу оставаться в таком одиночестве. В изоляции, в вечном бегстве. Ты можешь остаться и поговорить? Помочь мне? Побыть рядом.
Невольная мысль о том, что мне не дадут отпуск, сама забралась в голову. Глупая мелочь уже выдала ответ подсознания. Мне не хотелось проблем, но что-то подсказывало, что русло рассуждений уже повернулось. Под напором слов, перед глазами напротив. За счёт чего именно, я ещё рассуждал и гадал. Пока поднимался на ноги. Но руки в то же время сами потянулись и помогли Тане встать на ноги.
Оттереть следы падения и спасения с ходу не удалось. Девушка рядом старалась успокоиться и больше молчала. Я не слышал, что она говорила в паузах. Только смотрел на неё и думал. Что разделяет людей, кроме собственной глупости?
10
- Ожидаемо, - говорю я с натянутой улыбкой уже снаружи. - Без явной выгоды никто не хочет поддерживать нас. Но шанс выбраться самим ещё есть.
Презентация закончилась. После неудачи мы уже оправились, стоим и рассуждаем перед офисом. Я беру девушку за плечи. Таня оборачивается и снимает руки, покачивая головой.
- Мы наводим мосты над пропастью, - говорит она, рассматривая окна здания. - А они хотят только денег. Сразу и много. Ни повышать эффективность, ни спасать инвалидов, ни улучшать жизнь, ни искать будущее мы не хотим. Нам нужно оставаться животными. Тянущими деньги и жизни. А это ужасно.
- Перестань. Хорошо, если у нас не украдут идеи. Им точно понравилась передача чувств. У фондов свои цели...
- Никакие, - перебивает Таня. - Не верю. Как на такое тратить жизнь? Без поддержки мы бессильны, прилично помощи нет, сил и времени на поиски тоже не осталось.
Цветастая реклама за несколько секунд проезжает перед нами. Таня ухмыляется, качает головой и продолжает:
- Истощение чревато. Вот ты знаешь, как умирают киты?
Теперь уже я мотаю головой, не отрываясь от задумчивого лица напротив. В ожидании искрящихся слов и быстрых ресниц развожу руками.
- Нет. Выбрасываются на сушу?
- Иногда, - отвечает девушка. - От страха. Когда не хватает сил. Иначе тонут, выбиваясь в попытке глотнуть воздуха, когда уже не могут достичь поверхности. Поглощаются темнотой.
Пара прохожих оборачивается на неё, уловив сказанное. Таня не отвлекается, не опускает голову и не оборачивается.
- Несчастья случаются со всеми, - говорю я, хмурюсь и провожаю незнакомцев взглядом.