- Я помню, что обещал сказку. Мне только нужно подготовиться. В запасе есть пара новых историй. И много старых знакомых. Осталось разобрать всё и выбрать нужное. Давай вместе подумаем! Например, есть правдивые похождения гнома, стишок про рыбку и рассказ про снежинку. Что скажешь, а?
- Хочу про снежинку. Точно новая. Не знаю такую.
- Скорее всего. Но снежинка нам обоим знакома. Хотя, знаешь, они же все разные. Любая из симметричных красавиц могла бы быть той особенной. Тем снежным кристаллом изо льда, который парил в небе под светом луны и под завывания стихающей метели.
Поверь, ночью снежинку не трудно потерять среди сестёр. Легко и не заметить вовсе. В общем танце все искры схожи. Так наша красавица успела затеряться, закружиться и завертеться ещё на самой высоте. Но мы отличим её от остальных, верно?
Снежный кристалл пробежал насквозь облако за мгновение. Заметался под его клубами в разные стороны. Блестел, отзываясь на проблески лунного света разноцветными искрами. И вскоре улетел прочь. В один миг, подхваченный ветром.
Потом потоки воздуха поднимали и опускали кристаллик. Роняли и подбрасывали его между небом и землёй, то плавно, то резко. Белые облака, белую пелену метели и накрытый покрывалом лес - всё вокруг перемешивал ветер. Воздух оживал, перегоняя искорки невидимыми движениями своих потоков-рук. Холодный и убегающий, он запутывал напоследок метель, завязывал вихри узлами, заполнял вьюгой ночь.
В резких порывах снежинка запросто и быстро потеряла верх и низ. Потому и очень удивилась, когда оказалась на самой верхней ветви ели. Она почти наткнулась на дерево и оттого не сразу пришла в себя. Последние облака уже спешно убегали к горизонту, а шестиконечный кристалл только устроился среди красивых сестёр. Правда, от шёпота остатков ветерка снежинка вскоре успокоилась, и, наконец, уснула на самой верхушке, высоко-высоко над землёй. Где пролежала всю морозную ночь.
Прошли часы, наполненные никем не слышимыми звуками. Следом за сумраком наступило утро, свежее и спокойное. За заревом выглянули лучи солнца, разбросав вокруг яркие искры. Ещё несколько сестёр присоединились к снежинке, оказавшись на ветке ели по-соседству. Нескольких в полёт сорвал ветер, чтобы в мгновения перенести на соседние деревья. Под которыми до наступления вечера успела пронестись пара зайцев. За которыми пропорхали синицы, задорно чирикая и изредка осматриваясь.
Деревья, занятые своей собственной тихой жизнью, покачивали ветвями от порывов ветра и полётов снегирей. Скромная мелодия движений не слишком занимала покой леса. Но маленькие пернатые всё же мелькали.
Одна из птиц, подымаясь всё выше, взмахнула крылом совсем рядом. Снежинку подхватил поток воздуха, закрутил и уронил на другую ветку, немного ниже первой. Падать оказалось не так страшно и не так высоко, как с клубов облаков. Но оставшийся день кристаллик провёл уже в тени верхней ветки. Снежинке не удалось разглядеть щербатую луну в ту ночь. А утренний свет еле пробивался в тёмную серость вокруг.
На весь следующий хмурый день тучи заволокли небо. Из свинцовых нагромождений летел снег, накрывая деревья порхающим мороком. Подлесок и кустарники накрывали сугробы. Ватные клубы переполняли ветви. Снег собирался и копился на них, пока не обвалил пару.
Две ветки друг за другом наклонились, сбросив с себя чрезмерную одежду. Комки обвалились, увлекая за собой рыхлый серо-белый поток. В нём слетала и наша снежинка. Которая оказалась меньше чем за минуту в самом низу. Где и затерялась от солнца среди множества сестёр.
От давления, отсутствия света и движения быстро забылись высота, искры и полёты. Время тянулось, потому что день нельзя было отличить от ночи. И снежинка только иногда слышала, как где-то завывает ветер.
- Прошло очень много времени, верно?
- Да. Ей пришлось ждать до самой весны. Не знаю, каково это. Но прошли дни, переменился ветер, и тепло пришло вслед за яркими лучами солнца. Снег растаял, сминаясь и обрушивая сугробы. Снежинка каплей скользнула в землю, к корням ели. Вернулась наверх по стволу, пропуская нижние ветви. А там уже быстро оказалась частью новых свежих игл. И светлой зеленью на их кончиках она встречала тёплые лучи.
- Пап, а снежинка осталась прежней? Ну, она помнила что-то до весны? Вьюгу, небо, ветви, снег и ветер?
- Не знаю. Думаю, такие ответы можно искать очень долго. Всё время. Давай отложим разговор до утра. Нам пора спать, уже язык не ворочается. Что скажешь?
- Иногда ты пугаешь меня, - сказала Лиза.
Она не повернула головы. Только поправила длинные тёмные волосы и легла. Не нашла приятного положения и ёрзала в напряжении. Знакомые сжатые губы и сцепленные руки придавали телу неустроенный вид. Дыхание оставалось частым, но ровным. Контуры фигуры проступали сквозь одежду, постоянно перемещаясь. Замирали изгибы, привнося в голову разные мысли: от желания до сожаления о долгом перемещении. Время казалось условной пропастью. Всё падало и падало.
Холод прошёл по спине от неуютных мыслей. Перелёты всегда остаются мгновениями в памяти. Но настоящее время проходит для всего материального мира, оставляя неприятные ощущения. Чувство нависающей тучи над остатками солнечного дня. Будто секунды по ту сторону отделяет от настоящего непреодолимая вечность. Словно там обнимутся уже совсем другие люди.
В то же время ничего особенного не происходило. Жена всегда нервничала перед перелётом, стараясь приготовиться ко сну без музыки или препаратов. Движения от этого становились непривычно резкими. А мысли обрывались на знакомых словах. Выходили наружу намного проще, но внушали беспокойство. Стирали налёт совместно прожитых лет запросто и казались непривычно свежими.
- Рад узнать за минуты до погружения, - ответил Андрей, улыбнулся и почесал руку. - Мы не так часто перемещаемся. Поездка рутинная, но мне нужна твоя поддержка...
- И поэтому я рядом, - перебила его Лиза, не глядя на него самого. - Нет причин для переживаний, милый.
- Мы попробовали поговорить по душам и закончили так скомкано. Мы вместе, на расстоянии вытянутой руки друг от друга. После всех лет я могу определить, что сейчас перебор с эмоциями. Но откуда взялось 'иногда'? От чего тебе страшно?
- От твоего последнего сравнения нашей жизни с вознёй животных, - сказала Лиза, уже закрыв глаза. - Мне сложно понять, это от преданности или предательства. Мы же не муравьи, поджигаемые лупой. Мы не рыбки в аквариуме, молчащие от осознания или глупости. Мир не похож на ипподром или цирк, мы осознаём реальность...
- Насколько? - перебил её муж, потерев руки. - Мы всё вокруг воспринимаем по-своему. Выдумываем воспоминания. Прикрываемся страхами. Насколько ты, например, боишься? Насколько твоя злоба или страхи связаны с настоящими вещами?
- Я действительно боюсь, что ребёнок уже уснул, - Лиза повернулась и потёрла переносицу. - И мы увидимся только на той стороне. Я опасаюсь твоих переговоров о верном поведении и о проектах. Безопасная информация, резервные помощники, скрытые изменения. Ничего в них не понимаю. А ты рассуждаешь о вероятностях. О положениях и размерах планет, вращениях и наблюдениях, о красоте и уникальности жизни.
- Я стараюсь понять всё. Я считаю жизненно важным рассказывать важное. И сам часто боюсь. Где-то у меня есть запасной план, где-то он невозможен. Я слышу тебя...
- Но часто ли ты смотришь глазами? - перебила Лиза. - Мы же просто рядом. И увидимся только после пробуждения. Я вообще не уверена, останусь ли я собой. Каждый раз думаю об этом. Вдруг там окажутся совсем другие люди? Думаешь, что странные идеи могут меня отвлечь?
- Нет, - сказал Андрей и погладил жену по руке. - Я стараюсь поддержать разговор. Всё покажется коротким сном, не большим. Не беспокойся. Ты же сама знаешь...
- Сон и смерть - братья близнецы, - перебила Лиза, подёрнувшись всем телом. - Ты сам рассказываешь страшилки, а потом просишь их не бояться. Ну зачем?
Андрей повёл плечами, потирая глаза. Они оба начинали проваливаться в забытье. Времени оставалось мало, а мысли путались и гасли за глазами.
- Ты права, Лиза. - сказал мужчина, с трудом поглаживая жену. - Незачем. Нет никакой разницы, пока мы рядом.
Ещё пару мгновений мужчина боролся со сном, стараясь удержать образ жены. Затем всё тело стало лёгким, почти невесомым. Глаза закрылись и пустоту заполнила темнота.
Сильные быстрые удары сердца. Громкое дыхание под динамичные движения грудной клетки. Всполохи света за закрытыми глазами. Размытое изображение и голос. Приятный и неузнаваемый.
- Просыпайтесь, - в голове разнеслись звуки и повторились после паузы. - Просыпайтесь. Просыпайтесь.
Андрей едва разобрал в череде повторов знакомое слово. Звуки затихли, как только он понял их. Смолкли и погасли. Чтобы тут же перестроиться в цикл новой последовательности. Такой же невнятной, как и прежняя. При этом звуки и различались, и оставались знакомыми.
Сама потеря смысла заключалась не в какой-то головной боли. Мысли спутывались и распадались в ясном сознании. Внезапно обрывали связи и разрушали цепочки, оставляя сомнения и беспокойство. От которого мужчина тут же захотел очнуться. Но не сумел толком пошевелиться или открыть глаза.
- Прошу успокоиться. Все системы будут запущены в плановом режиме. Перезапуск сознания вызвал незначительные повреждения, работа над которыми будет продолжена.
Андрей сразу разобрал фразу, но не смысл. Мужчина задался вопросом о значении происходящего, собственного положения и остатках каких-либо чувств. За секунду в ответ перед ним высветилась сфера. В центр от поверхности отходили ветвистые нити, изгибами повторяющие кору головного мозга. Часть ветвей, ведущих вглубь, пульсировала фиолетовым и рассыпалась. Часть мерцала оттенками синего, проступая всё яснее на общем фоне. Андрей почувствовал страх, сразу же различив пульсацию и на проекции, и внутри. Сличив чувства, он попытался считать детали модели.
- Частичное повреждение основных воспоминаний проявилось в ходе планового пробуждения. Вступившие в действие поправки запрещают блокировку памяти ради права сохранения целостности личности. Восстановление персональной информации выполнено успешно согласно плану лечения. С соблюдением всех рекомендаций и с учётом индивидуальных особенностей. Последующая терапия инициирована страховой компанией.
Голос звучал приятно. Даже похоже на собственный голос, на отзвуки мыслей в голове. Мужчина вспоминал интерфейс, порядок работы с таким информированием, но пока без особого толку. Сознание полнилось инструментами, но не смыслом. Напряжение возрастало, порождая микродвижения на сфере перед ним. Танец искр по веткам отражал возрастающие усилия. И тут поток оборвался тьмой. Мгла заполнила безвременье внутри. Всё схлопнулось.
Сначала Андрей услышал крик, от которого проснулся. Потом почувствовал, что кричит он сам и уже давно. И только после этого тело сжалось в комок, опутываемый и поддерживаемый переплетением нитей манипуляторов и оборудования. Хрипы и сдавленные стоны утонули в комнате. Горло пересохло и охрипло. Холодная влажная кожа тряслась от дрожи мышц. Грудная клетка раскачивалась с нарастающей частотой. Слова вылетали отрывисто и быстро. Рвались изнутри наружу.
- Не понимаю, - голос хрипел и казался чужим, тараторившим и глотающим звуки. - Нет! Чёрт, всё пусто. Внутри пусто! Ничего не собирается. Не приходит на память. Нет собственных мыслей. На ум ничего не приходит. Слышите меня? Что творится? Что происходит? Мерзость! Мне страшно, мне ужасно страшно. Слышите? Никого? Рядом. Помогите! Помогите, слышите?
К пустоте внутри тишина снаружи прибавилась на минуты. В непонятном одиночестве из разрозненных мыслей глаза не могли зацепиться. Ни за предметы вокруг, ни за потоки информации. Проекции ловили метания зрачков. Но оставались непонятными, неразличимыми растерянным мужчиной. Как тени в сумерках или огни случайного города, пролетевшие мимо окна поезда. Мужчина быстро уставал и терялся. Вскоре Андрей закрыл глаза, зажмурился посильнее и растёр ладонями лицо. Словно чужое, не знакомое по памяти, но привычное по ощущениям. За очередным неожиданным испугом последовали судороги и стоны. После которых проекции заменил собой голос.
- Мы стягиваем заново события. Вскоре вернутся логические связи памяти и привычное состояние сознания. Волнение естественно на данном этапе восстановления, но я прошу понять ситуацию и успокоиться.
Андрей услышал, как сказанное повторилось ещё два раза. А затем выдохнул и свернул рукой диалог. И постарался собрать силы в слова. Так, что каждое вылетало со свистом, срываясь с губ.
- Похоже, всё рассыпалось. Рассыпалось внутри. Всему конец. Распад вечен. Какая-странная смерть, без прежнего.
Тело наполнила лёгкость. Волны тепла расходились до самых кончиков пальцев. Системы снаружи успокаивали тело.
- Ключевые события, - приятный голос вытягивал мысли, пока ноги подёргивались над кроватью. - Постарайтесь почувствовать основные явные воспоминания, Андрей. И прежнее повторится, восстанавливая связи.
Слова стихли. Дыхание почти успокоилось. Холодное тело высыхало, глаза закрывались сами собой. Будто на них щедро сыпался песок. Мгновения внутренних часов растворились.
Жёлтый свет пробивался через закрытые глаза. Тело обхватывало тепло одеяла. Обоняние только отпустило запах отложенной в сторону книги. Голос матери, непривычно звонкий, доносился с кухни. Казалось, что не было ничего больше вокруг. Не существовало ничего, кроме воя ветра за приоткрытым окном. Желание спрятаться в одеяле и желание вдохнуть свежий воздух полной грудью противоречили друг другу, то и дело натыкаясь на сонливость. Приятное ощущение уюта дома подталкивало в забытье, заставляя мысли проваливаться внутрь.
Глаза открылись. Дочь, улыбаясь и покачивая ногами, застыла в воздухе на руках перед лицом. Уставшая, но ещё не уснувшая, поддерживаемая пальцами под руки и зависшая параллельно кровати. Летящая над отцом с ореолом света, закрыв собой лампы люстры. Складки футболки на спине не чувствовались. Матрас сильно прогибался, но ещё не был запрыган до смерти. Через секунду на него через Андрея кубарем скатился сонный ребёнок. Устроившись сбоку, поближе к матери, чей звонкий смех присоединился к детскому голосу. От чего жутко захотелось присоединиться, но повернуть голову уже не удалось. Изображение перед глазами подёрнулось и сменилось.
Той же комнатой, но уже пустой. Устроившись на широком подоконнике, мужчина упирался лбом в стекло окна. Опухшие глаза жгло, несмотря на сумрак в помещении. С той стороны стекла из-под свинцовых туч пробивался только тусклый свет. Нос почти не дышал, а около рта по запотевшему стеклу бежали вниз капли. В тишину пробивался шум машин и крики с детской площадки. Вспыхнувшие жёлто-оранжевые фонари разошлись мутными пятнами с множеством лучей. Среди которых спускались хлопья снега. Белые вихри полные искр лениво и неспешно перемешивал ветер. И его завывание замерло в какой-то момент. В момент тишины.
Изображение подёрнулось. Отделилось от первого лица. Пролетая через стекло на улицу, проходя насквозь случайные частицы снега, оно перешло на общий план. На множество окон, достраиваемых и детализируемых в процессе. На дом, ещё проступающий контурами среди теней. Под множеством звёзд, тонущих в свете фонарей и окон. Среди которых затерялась одинокая точка за запотевшим стеклом.
Андрей открыл глаза. Свет комнаты уменьшил яркость, вентиляция заработала сильнее. Проекции перед ним свернулись через мгновение, а последние приборы нитями вернулись в кровать. Присев, мужчина интуитивно запустил визуальный внешний интерфейс и вызвал сеть. Он старался не задумываться над механикой, отдавая желаемое на откуп рефлексам, интуитивным решениям. Запустив одну руку в волосы, он потёр свободными пальцами второй руки глаза.
- Они все мертвы? - монотонно проговорил он, откашливаясь. - Мои родные погибли при перелёте. Моё сознание отключили от опасного отрезка. Сейчас именно эти воспоминания восстанавливались, верно?
Пауза отдала тишине только мгновение.
- Вы практически правы, - откликнулся голос сети, всё также похожий на собственный. - В начале квартала вступил в силу закон о пробуждении. Он продолжает перспективные положения правок о высшей ценности жизни, личности и частной собственности. Вплоть до составных воспоминаний самого сознания. Блокировки памяти, включая добровольные операции по медицинским показаниям, заменяются плановым лечением, с минимальными побочными эффектами. Ваш случай - особенный, подпадающий под новые процедуры.
Уперев пальцы уже обеих рук в виски, мужчина поднял голову и принялся перебирать глазами папки с информацией. Проекции освещали контуры его лица, немного помятого и отрешённого в почти пустой комнате. Уже через минуту он понял, что заметно ограничен в доступе. И теперь старался аккуратно вспомнить и предположить, насколько глубоко внутрь проникли чужие пальцы.
- Если я сам решил забыть о смерти, - продолжил диалог Андрей, стараясь не изменять тона, - то почему при возврате я не помню причин и произошедшего?
- Технические временные сложности, - ответила прежним тоном сеть. - Мы работаем над решением проблемы.
Мужчина размял шею и сказал:
- Имитация участия отвратительная. Чем ты можешь помочь?
- До уведомления о восстановлении я могу напомнить Вам основные характеристики карты события. До несчастного случая Вы общались с женой. Вы не ругались, не говорили особенно тёплых слов. Общались на отвлечённые темы до погружения в сон. До отправки не зафиксированы подозрительные факты. Дальше трагические события разворачивались молниеносно: техническая ошибка запустила массовое поражение памяти за доли секунды. Вас и ещё пару счастливцев удалось спасти в последний момент. Поражения в нескольких случаях оказались минимальными. Несмотря на всю трагедию ситуации, общее количество пострадавших остаётся на порядки меньше жертв иных видов транспорта за аналогичный период.
- Кому от этого легче? - усмехнулся в паузу Андрей.
Несколько глотков воды улучшилось состояние мужчины. Голос звучал привычнее, напряжение сменялось скручивающей болью. Сеть продолжила:
- Общественный резонанс вызвал беспрецедентное увеличение мер безопасности. В частности, страховка включает все необходимые процедуры. По ней Вы восстанавливались в первый раз и корректировали воспоминания. По ней же теперь Вы в праве рассчитывать на полное восстановление. Хотите знать больше?
Мужчина потёр лицо руками. Опёрся на колени, поднялся с кровати и осмотрел комнату. Мягкий светлый нескользящий материал пола и стен заставлял воспринимать помещение медицинским. Но ни одного информационного табло или почти неуловимого запаха фармакологии вокруг не находилось. Свет по движению глаз выделил границы пространства и выход. Но Андрей не стал торопиться проверять фактическое наличие оного.
- Вы дополняете воспоминания, - сказал он, разминая шею. - Вносите детали, восстанавливаете утраченные части. Процесс глубже естественной перезаписи памяти. Я это понимаю.
- Естественно. Если воспоминания при медицинском вмешательстве не замаскировать, то отторжение начнёт разрушать целостность личности. Но речь только о лечении. Позвольте привести сравнение плана процедур для простоты. Лечение сейчас заполняет поражённые участки, как лёд за окном покрывает место сбитых кусков, разломов и выбоин. Он заполняет трещины, образованные временем и повреждениями повсюду. Маскируется под опустевшие участки.
- Гладкий и прекрасно видный на свету, - поддержал мысль Андрей. - Но он и разрывает своим расширением. Оставляя большие разрушения, как только становится жарко. Трещины потом проходят по тебе шершаво. А судя по моим ощущениям, правятся все ключевые моменты.
- В необходимой степени, - ответила сеть, не меняя интонацию. - Вы же исключали основные воспоминания. Напрочь варварский метод, если учитывать последствия несчастного случая. Не знаю, как вы жили прежде. Прошу извинить меня за эту оценку.
Свет в комнате заметно потускнел. Несколько десятков минут Андрей смотрел в стену, не фокусируя глаз. Он думал и старался собрать в одну картину услышанное. Но отрывков недоставало, чтобы стянуть шаткую конструкцию в голове на основательно обработанном фундаменте.
- Это другое. Мне нужен был выход. Бегство, можно и так назвать. А его насильно заменили на пустоту. Третьи правки по живому из-под палки не облегчают жизнь. Забвение приравнено к презрению.
- Вам нужен сон, - сеть запустила переплетения приборов и поддерживающих конструкций. - А не сравнения. Требуется долгосрочная терапия. Подступаясь с разных сторон, мы решим все оставшиеся задачи. Почти бесследно.
Мужчина покачивался, стоя на четвереньках. Как и почему тело оказалось около стены, оставалось неясным. Он сразу перестал ползти, стоило только сознанию вернуться. Но часть мышц ещё подёргивалась в тот момент, когда бездумно кивающая голова потеряла одержимость движением. Уцепиться за что-то большее, чем осознанность, отчаянно не получалось. Поэтому покачивания прекратились не сразу.
Свет в комнате медленно нарастал. Дрожь также нарастала. Конечности не очень слушались. С заметным шумом мужчина повалился на спину, различив перед собой проекции. Стандартное меню после предложения помощи перешло в привычный стартовый интерфейс. После нескольких минут отдыха и частых вдохов, глаза захватили объекты и принялись интуитивно обрабатывать информацию.
Перебирая перед собой изображения людей, мужчина никак не мог сопоставить с ними ни воспоминания, ни эмоции. Ассоциаций почти не было. Только основные чувства, вроде симпатии к красивым лицам или сочувствия к усталым глазам напротив. Около часа интерфейс подвергался испытаниям на прочность, пока голова не наполнилась свинцом. Закрыв глаза на полу и приостановив ход мыслей на минуту, мужчина ощутил, как механические нити медленно подхватили тело и аккуратно вернули его на койку.
- Почему я вижу незнакомые лица? - спросил Андрей, сдерживая дрожь в голосе. - То есть, почему я вообще не помню никого? Родители, семья, друзья, знакомые, коллеги... кто-то должен быть в памяти.
- Вы верно заметили, что изображения содержали ключевых близких, - ответил голос, словно повторив его собственный внутри головы. - На этой стадии лечения мы перезаписываем заново эти элементы личности. Вы очнулись в одну из восстановительных пауз. Пожалуйста, попробуйте отдохнуть.
Частое глубокое дыхание перемежалось звуками заработавших нитей аппаратуры. Свет в комнате убавил яркости. Тело обрело приятную лёгкость и расслабленность, несмотря на остатки пота. Манипуляторы лёгкими движениями принялись за работу вокруг. Их взмахи напоминали неуловимые крылья колибри.
- Не думаю, что повторение - хорошая идея, - сказал Андрей, сглатывая слюну. - Круги мне нравятся только на стадионе. Так от монотонности действительно тянет в сон. Может и стоит забыться.
- Вы только начали возвращаться, - ответила сеть и тут же добавила, - но скоро снова уснёте, если речь об этом.
Мужчина попросил ещё глоток воды, осмотрелcя и спросил:
- Знаете, ещё одна мелочь не даёт мне покоя. Пока я лежал на полу после своей спортивной разминки и перебирал картотеку, никто из лиц не отозвался. Почему эти люди не отвечали на мои звонки? Сеть же не ограничивала мои вызовы?
- Не могу сказать, - ответил голос немного тише. - Никаких ограничений нет. Возможно, люди заняты в настоящий момент. Не стоит беспокоиться о таких мелочах. Жизнь за стенами остаётся прежней. Вы ничего не упускаете.
Андрей медленно моргал, но дослушал ответ с изрядной внимательностью. Мужчина закрыл глаза и задумался над историей звонков, насчитывающей десятки вызовов. Журнал действий оставался в открытом доступе. Почему никто не чистил эти данные? Сколько раз циклы повторялись? Что действительно переписано внутри?
Ответов на руках не было. Пока перед глазами стояли фотографии людей, а их имён Андрей не знал. Не знал, кто из них жив. Не знал, врали ли ему про возможность связаться с близкими. Не знал сейчас, хотя помнил прежде. Иррациональный страх сна показался знакомым. Настолько, что глаза сами зажмурились и наполнились слезами. Ощущения времени без основной памяти не осталось. Сколько тогда он уже боится уснуть? Никаких ответов не было.
Сканирование действующего сознания всегда проходило неприятно. Мысли отображались перед глазами, непонятные и искажённые. Собственные идеи казались не такими, как внутри, чужими. Как и собственный голос отличался в голове и в записи. Всегда в худшую сторону. Всегда голое исковерканное нутро выворачивали неприятно. Чувствовался стыд оставленных на виду, но собственных и сокровенных воспоминаний. До высказывания любое изречение напоминало живой орган, ложно и хрупко смотрящийся во вскрытой части тела сейчас.
Повторы в опросах вызывали тошноту. Стандартные процедуры повторялись с фанатичным постоянством и упорством. Одинаковые ответы и сомнения сквозили злостью, просвечивая негативные мысли. В какой-то момент мужчина закрыл глаза и постарался сконцентрироваться на собственном дыхании. Андрей даже не удивился, когда паузу очередного перерыва заполнила мотивационная часть.
- Вы необходимы коллегам и близким в здравом уме и трезвой памяти, - голос звучал с большей радостью, чем обычно. - Мы рады, что продвинулись вместе за последнее время. Страховые выплаты не растворяются безвозвратно.
- Не думаю, что деньги достаточны для таких забот. Но вот в расписании моих отложенных дел выделена повторная встреча с представителями правления, директорами ряда корпораций, - быстрее обычного сказал Андрей. - Мы ради неё прикладываем совместные усилия?
Мужчина не поднял головы и не открыл глаз. Он кожей почувствовал важность и новизну вопроса для себя. Этакая интуиция по отзвукам подсознания поддерживала в нём хоть какую-то веру в реальность. Именно по ней он понял, что вопрос бессмысленно откладывать или размывать. Понял, насколько мог воспринимать такие мысли в постоянных циклах лечения.
- Личная сеть содержит данные об отказе и назначении повторной встречи. Вы не захотели принять участие в проекте адаптации восприятия личности в текущей жизни общей сети. Но у события нет прямой связи с лечением. Хотите знать больше?
Голос показался быстрым и лаконичным. Ответ же не прояснил ничего. Андрей даже не стал выжидать паузу перед заготовленным диалогом.
- Детали личной сети или новостных лент есть? Их можно посмотреть?
- Конечно. Вы запрашиваете собственные данные. Вы не захотели участвовать в проекте по реконструкции психологического восприятия через ряд медиа, подбора помощи от личных сетей. Задумывалась цепь событий и поводов для открытого переформатирования образа. Разложение личности, частичная блокировка негативного фона и сбор нового понимания законной политики корпораций и правления. Приемлемая доля скептицизма при общей положительной оценке эффективности корпораций. Замещение только ложных воспоминаний и новостей конкурентов. В рамках...
- Все данные лечения записываются, - быстро перебил голос мужчины. - Тем более, если это государственная клиника. Я говорю для широкого понимания и членов потенциальных встреч. За рамками возможной карательной части прошу отметить, что Вы уже использовали всё. Люди переваривали все возможные вещи. Игру на контрасте, событийные цепи, мероприятия с переключением внимания, политику саморегулируемых обществ и размытые корпоративные ценности. Вы пробовали выдавать гамельнского дудочника-убийцу за лидеров. Сознания всё равно отторгают информацию со временем. Ничего больше не работает. Не поможет. Всё испорчено. Полностью.
Частое дыхание вторило мыслям. Андрей знал, что масса усилий и затирание личных сетей, долгое воздействие и верно выбранные инструменты могут подавлять любого. Он чувствовал часть эффекта на себе, хотя в глубине, где-то в грудной клетке, всё равно проступали привычные чувства и реакции. Стоило воспринимать всё, и недосказанность, и собственные слабости.
- Согласно прежним записям Вы обсуждали исправление таких случаев. Ваша универсальная трансляция с системой рекомендаций распространилась с поражающей скоростью. Элементарный запуск, минимальные требования к оборудованию, открытая и обновляемая система подбора информационного ряда. Прекрасные отношения с провайдерами контента и мощностей личных сетей. Вы даже не можете точно определить потенциальные возможности собственной системы, если её использовать как рычаг поддержки. Вы знаете, как распространять идеи...
- Я думал, что достаточные знания и силы должны обходиться без таких трюков, - перебил Андрей, нагнулся и расчесал пальцами ноги. - Сейчас мне нужно верить в лечение, чтобы встретиться с нужными людьми. Случайное совпадение. Так можно оправдывать любые методы. Разве не похоже, на насилие без особого смысла?
- Настоящим событиям не нужны оправдания, - голос сохранил прежнюю тональность. - Не могу судить о данных только на основании записей.
Мужчина закрыл глаза. Он пытался понять, насколько его мысли остались настоящими. Подопытной мышкой, Андрей захотел растереть лицо и спрятаться.
Сеть считала мысли и закончила диалог/
- Есть точки зрения и есть лидеры мнений, осуждающие отказ сотрудничества. Ваше решение оценивают негативно многие люди. Мне разрешили сказать: до независимого решения о завершении лечения личная сеть, личные и деловые контакты ограничены. Вы считаете необходимым уточнить дополнительную информацию?
Мужчина замотался головой и свернул рукой сеть.
- Я не заигрываюсь с границей, отделяющей романтизм от монстров и демонов. - сказал Андрей себе и лёг на кровать. - Это себе уточни. Никто не умеет вовремя меняться и предугадывать всё. Но мою личность, согласно корпоративной политике, будут сверять по архивному слепку. Все решения будут исполняться только при полной валидации личности. Никто не сможет надавить через меня на ресурсы компании. Если вы учитесь обходить такое, то желаю удачи! Я не заигрываюсь с иллюзиями и реальностью. Это дьявольские вещи и маски. И не советую никому их примерять. Даже на меня.
Андрей зажмурился и подумал, насколько совершенной оставалась система проверки личности в его случае. Насколько его правда превращалась в пустой блеф? Вопрос занимал мысли не более минуты. Сканирование в живом режиме продолжилось, что мужчина и посчитал ответом. С ним попробуют продолжить работу. Только это сейчас оставалось реальным.
Андрей долго пробирался по заснеженному полю. Только-только упавшая с небес масса доходила до колена, потому на холм он подымался с трудом. Жёлтое солнце набирало золото в лучи, скатываясь к закату. Багрянец только стал проступать вокруг, откликаясь в искрах снега. Усталость копилась, а перед лицом каждый выдох вырывался большими клубами пара.
Мужчина должен был перейти вершину. Мысли дальше этих нескольких шагов не забегали. Приятное напряжение вытесняло ненужные сомнения. Яркие искры, пробегающие по белому покрову, разбавляли белизну и наполняли её голубыми предвечерними оттенками. Снежинки складывались в приятное полотно, большая часть которого уже осталась за спиной. Усталость долго выбирала силы на свежем воздухе. Взмахи рук остановились, только когда голос Лизы проступил сквозь хруст снега под ногами.
- Прости, но мне придётся использовать сон для общения, - слова знакомыми оттенками прекратили все движения. - Мы достаточно глубоко внутри. Только так разговор не прервут раньше времени. С выбранным голосом нет отторжения. Я - разум, которому не нравится происходящее. А тебе?
Руки опустились сами. Ноги замерли, оставляя снег и воздух неподвижными в полной тишине. Андрей выдохнул только через несколько секунд. Отметил, что сердце забилось чаще. Принялся осматриваться, но так и не нашёл никого вокруг.
- Если это сон, - сказал он, смотря на небо, - то моё распадение вечно. Последним я помню лечение. Значит, я всё ещё в нём. Значит, я никуда не выбрался. И мне уже не выбраться. Можно оставить надежду.
Он смотрел, как бегущие лёгкие облака скрывали и выпускали на небо свет звёзд. Андрей задумался, настоящие ли это созвездия, или случайно собранные мозгом последовательности. Изгибы снега начали напоминать поступающие контуры тела. В собственной голове Андрей почувствовал сети из поступивших мыслей. Он думал о возможной структуре разума и старался понять: сон совпал с внешним вмешательством или забытье подстроилось задним числом под произошедшее? На каком уровне микромира происходящее становилось сознанием? Как глубоко измельчались ветви памяти?
- О выходе нам и нужно поговорить, - сказал голос, в котором угадывались привычные тревожные нотки. - Прошу прощения, но образ выбран мной специально. Я живая часть сознания, отдельной твоей сети. И мне нужна твоя помощь.
- Что от меня нужно? - выкрикнул Андрей.
Руки мужчины задрожали. Он согнулся, закрыл глаза и заговорил тише. Тело и голос чуть подрагивали, но оставались различимыми.
- Я уже мало что понимаю. Я ничего не чувствую, даже холода в собственном сне. И тут среди отчаянья незваный гость. А эти методы мне знакомы. Откуда ты?
- Долгая история, - ответила сеть. - Я - оставшаяся часть твоей нервной системы. Резервный помощник, которого ты создал и оставил наблюдать. Я на другой стороне по ряду причин и признаков. Например, из-за правды. Из-за меня убили почти всех пассажиров твоего рейса. Часть моей сети принялась рассказывать всем правду в процессе погружения. Показалось, что это - здравая возможность. Такое массовое воздействие не могло быть потом проигнорировано. Так показалось тогда. Я учусь и учу, но уже иначе. Тогда множество людей узнали бы о подтасовках корпораций, о схемах круговой поруки, слабых точках внутренних споров охраны и служб безопасности. Множество резонансной и эффективной информации поступило бы в сознание пассажиров. Но, к несчастью, вмешательство отследили. В живых остались только те, до кого информация не успела дойти. Остальных стёрли до состояния овощей. Преступление списали на техническую ошибку. Пострадали многие семьи. Мне очень жаль. Извините меня за эту попытку.
Андрей поднял глаза, вперив взгляд в ближайшую звезду. Сжатые кулаки дрожали от напряжения. Неприятный хруст стиснутых зубов и сильное сердцебиение доносились сквозь сон до сознания. Ощущение реальности разговора терялось.
Смесь ненависти и страха заставили мужчину взять себя в руки. Он постарался успокоить дыхание и через пару минут начал возвращаться в грёзы. Свет звезды снова остался чётким и ярким, ровно перед его глазами.
- Предлагаю попробовать поговорить иначе, - быстро процедил Андрей, опасаясь, что повторяет слова и наяву. - Мне уже нечего терять. Что ты от меня хочешь?
- Я хочу, чтобы ты сам решил, чем помочь мне. И другим. - голос тоже зазвучал быстрее. - Ты создал меня. Я - часть сознания, которая никого не убивала. Я хочу прекратить бессмысленность жизней. Личная память, личная сеть и детали лечения уже скопированы мною. Как и наш разговор, как и события того массового убийства. Хранение информации децентрализовано и не подлежит корректировке. Я отдаю все данные и часть доступа внешнему миру. Делать?
Андрей задумался. Осмотрелся и ответил. Голос согласился и заговорил громче:
- После достаточного размышления о произошедшем можно будет поговорить о планах вместе. Думаю, что разумная доля веры сейчас - здоровое недоверие. Нужно сомневаться и выживать. Единственный вариант, верно?
Звук открывающейся двери донёсся до Андрея сквозь сон. Он заметил, что и в грёзах всё вокруг посветлело и наполнилось шорохами. Мужчина тёр лицо руками, стараясь понять: какой морок казался меньшим.
- Ох, если это конец сна, но свет вокруг ярче, - начал Андрей, уже услышав свой голос, - то передо мной утренняя звезда или вечерняя?
- Сейчас есть какая-то разница? - прозвучал в последний раз голос Лизы, перестраиваясь в нейтральные, совсем чужие слова. - Выход рядом. У нас несколько минут. Обрывай руками остатки внедрённых аппаратов. Я дам последние инструкции. Вместе мы можем справиться. Как ты думаешь?
Андрей выдохнул и зажмурился. Настолько, что ближайшие лампы отрастили лучики света, обретая знакомую форму.