Что было раньше? О, сколько бы раз я не вспоминал, правая рука снова начинает дрожать. Что мне оставалось? После нарушения режима всё скатилось к слабостям и к боли. Аж до дрожи порой пронимало. Без лечения я мог только пить и сильно хотеть выпить ещё. Только это мне и оставили, садисты. Поэтому всё так и сложилось. Я не виноват.
В редких снах я вижу кошмары с переживаниями, и снова смотрю на руки. Тремор, твари. Почему так? Потому что мне выключили всё. Все нормальные радости жизни. Как я тогда существовал?
Вспышками. Вот я всплываю на некоторое время. Так-то мысли рвёт уже неделю. Неделю марафона, в котором остался. Я, с дрожащими руками, расплёскиваю пойло, дышу урывочками. Да и сам чую, как мерзко пасёт изо рта. Стекло стучит по губам не так слышно. Вот по зубам! Горящая сталь пролетает по горлу. Палёная фигня из стаканчика возвращает в хорошее состояние.
Медленно моргают глаза. Я качаюсь из стороны в сторону. Мокрые рукава и штанины, от холодной воды в ручье, пахнут потом и рвотой. Ну, зато штаны сейчас сухие. Ошалевшая голова от прекращения лечения кружится, не то слово. Тело едва держится, но я ковыляю к сошедшему товарищу. Который стонет в старом костюме, в забытье, на земле. В паре метров от ручейка, под моей курткой. С дистанции сошёл, но живой. Идиот, жрать не умеет, хорошо. Больше достанется.
Слабость в ногах подкашивает. Я падаю с громким ударом о землю. Она холодная, мне больно. В носу ещё стоит запах какой-то чёртовой фигни из канистры. Её белый пластик на губах мне запомнился также сильно. Стучит не так звонко, но тоже памятно. Как и стойкий химический аромат. Я то ли чую, то ли вспоминаю такую дрянь постоянно. А вот когда последний раз я спал? Не получается у меня бухать и высыпаться, а вот жрать не хочется и не хотелось, всё это время. Почему? Загадка такая. Давно ничего не хотелось, не лезло в рот. И сейчас ничего не хочется. Разве что забыться.
Пальцы сами нащупывают отключённый имплант на голове. И я уже понимаю, что сделаю. Что угодно сделаю, ради возвращения забытья и удовольствия. Наслаждения, которого лишили меня твари.
Эти последние мысли я запомнил. И дальше мир остался вспышками. Украденные вещи, вынесенные из дома на продажу. Я топором вырубаю сеть, им же выламываю замок в комнату родственничков, чтобы стырить и сбыть всё. Помню звуки отрывающихся волокон и падающих щепок. Нос вдыхает пыль и запах старого дерева. Помню крики в скупке и запихнутые во внутренний карман деньги. Только этих денег хватило на операцию.
Вместе с марафонцами на потрошении помоек столько не заработаешь. Хотя я никогда так много не таскал технику, никогда раньше не потрошил матрасы в поисках металла. Никогда не забуду запах горящих проводов, мотки цветмета. Как часами всё вокруг пахнет палёной обмоткой, пока вонь не сменяет настолько же противная палёная выпивка. Из канистры, из стаканчика, да!
Последняя вспышка - в клинике ночью. Включённый свет только в части коридоров, уходящих в темноту. Тени в углах и затем ослепительно яркие светильники в операционной. Я иду покачиваясь, под тихую ругань врача. Приказы вполголоса я исполняю примерно, от себя только оглядываюсь и борюсь с отдышкой. Когда я ложусь, то считаю мгновения. Мне и страшно, и остаётся чуть-чуть перетерпеть жизнь до анестезии. Ощущения до боли знакомые.
Я стараюсь лежать ровно и дышать глубоко, смотрю в одну точку. Из окошка доносится свет звёзд, успевших пролететь миллионы световых лет с увиденного мною момента. Звёздное небо собирается из множества разбросанных по пространству небесных тел. Но свет мёртвый и безразличный, ему до чёрта все временные отрезки. А мне страшно, по-дурацки боязно, из-за каких-то мгновений. Последней, что я помню, это мерцание одной звезды.
1.1.
Перед мужчиной сидели две обезличенные проекции. Схема встречи вырисовывалась простая: они спрашивали - он отвечал. Про себя Эд уже прозвал интервьюеров Сциллой и Харибдой. Поэтому улыбался со всей искренностью, но без излишеств. Отвечал достаточно, но без собственного мнения. Периодически он гадал, какие вопросы подсказывала машина, а какие задавал человек. Терпел и рассказывал.
- Предыдущее решение мы продавали. Оно помогало маскировать инсайдерскую торговлю. Мы не помогали манипулировать акциями при обладании большими данными, малодоступной информацией, нет. Решение подсказывало возможные шаги маскировки. От мелочей в новостях, до времени и характера раскрытия данных. Оно могло подсказать интуитивно в конкретной ситуации безопасные слова и уши.
- Ну, а скажете подробней? Какие именно решения? Что конкретно получалось и зарабатывало деньги?
Эд зажмурился и поморгал, пока звучал вопрос. Пауза выдалась в пару глубоких вдохов, с добором воздуха. Мужчина ещё удивлялся, как же сильно перерыв прочистил мысли и успокоил.
- Советы представляли собой комплекс мер.
Он включил динамическую проекции и принялся показывать на графиках события, связывая фрагменты между собой в схожие структуры.
- Сети бирж реагируют на определённые последовательности, связывают действия по времени, по суммам, ориентируются и на маркеры среди новостей и показателей. Стоило их определить и предложить сдвинуть события, оценить схожие сделки с непривычными свойствами, как сети тут же терялись.
В проекции руки сместили трёхмерный график. И ловящий закономерности элемент исчез.
- Продукт подсказывает, когда стоит занырнуть и как пройти через ячейку причудливой сети. В моменте ещё можно разместить необычные, схожие элементы. Можно посоветовать сократить число аномальных событий, рекомендовать системный подход к действиям и выпуску информации. Только...
- Зачем тогда нужен бюджет и план на подготовку в каждой продаже? - перебил мужчину вопрос.
- Потому что сети работают на нас, но обучение идёт и у оппонентов. Необходимо учесть специфику отрасли, оценить прошлые и возможные кейсы. Даже защита без получения материальной выгоды со стороны клиентов воспринимается угрозами со стороны регуляторов. В таких случаях можно порекомендовать множество поддельных примеров для обучения, подложных случаев для точного выявления. Чтобы заставить решения противника ошибаться и не осознавать проблему. Так можно увести регулятора и нарисовать низкую эффективность средств поиска, без подозрений.
Проекция с примерами погасла, а проекции интервьюеров даже не переглянулись. Свежий воздух в помещении скорее успокаивал. Вентиляция работала еле слышно, голоса людей едва доносились из коридора. Эд поправил воротник и подумал, что с паузами процесс всё больше напоминал постановку.
- Одна команда людей и машин ищет, а вторая - прячет. Всё это в куче экосистем, на проблемном рынке.
Голос оставался всё таким же нейтральным. Второй тут же спросил:
- Попробуем переключиться. А что интересно в новом проекте? На что стоит обратить внимание и что занимает больше всего?
Мужчина выдохнул и сразу ответил.
- Насущность проблемы. Сегодня утром группа людей бросила в меня чашку с кофе. Они снова недовольны зарплатами, последними решениями головной компании и условиями. Им не приблизиться к выезду из подземной парковки, вам таких не встретить. Но простым людям попадает просто так.
- Попадает?
- Как получится, чем зрелищнее. Влепили стаканчиком, не проблема. Обидно. Мне не предлагают что-то, я не являюсь источником бед. Меня гонят ради одобрения зрителей. Ради толпы.
- Вы осуждаете из действия?
Эд выдохнул, улыбнулся и ответил:
- Да. Я хочу сохранить работу и не получать в лицо стаканчиком. Горячий кофе в глазах и на коже не так приятен. В этом и дело, набирать просмотры и разрушать любую репутацию можно с лёгкостью. Комплексно разгладить неровности не так сложно, но хочется большее.
После паузы проекции интервьюеров погасли. Мужчина помотал головой и зажмурился. Проверил окончание встречи, негромко выругался и пошёл переодеваться. Уже внизу, посмотрев в зеркало, Эд убедился, что пятна не оттёрлись. Серый меланж покрывали брызги кофе, которые только смазались от попыток что-то оттереть.
Попытки службы безопасности также не увенчались успехом. Да, его выпустили у входа, но по улице нужно было идти самому. Вокруг здания корпорации оставались скопления людей с транспарантами, плакатами, колонками. Все только наблюдали, пока ничего не происходило. Эд натянул капюшон и не оборачивался на крики. Даже когда услышал, что сзади что-то кинули вслед. Предмет не долетел и упал в паре метров за спиной.
- Думаю, что это утка, - сказал Марк, оттирая пятно кофе с пиджака. - Мы взяли последний грант и обслуживаем проект, передавая результаты их отделу разработки и анализа. Почти готовые решения. Никаких прорывных идей с той стороны я бы не ждал. Они без нас не справятся. Понимаешь, о чём я?
Мужчина слушал голос с той стороны и приподнял кружку, оставив попытки избавиться от следов брызг. Откинув салфетку и отхлебнув кофе, улыбнулся. Поправил волосы и потёр губы рукой. Усталость после отключения от интервью проходила. Марк поднялся, закрыл дверь комнаты и поспешил вернуться в кресло.
- Ну, знаешь ли, слишком общими и странными понятиями мы оперируем, - ответил он. - Я за простые решения, успеем поэкспериментировать. Концепции добавления осознания себя, возможности выбора, внесение смертности в искусственные системы - это всё на рубеже. Обучаемость и эффективность могут вырасти на порядки, но сначала нужно проработать развитие контроля и морали. У тебя есть такие решения? Я ничего не слышал про подобные наработки.
Потерев глаза, Марк принялся разминать шею руками. Покачивая головой в такт речи собеседника, он всё отчётливее отстукивал ногой ритм. Дробь прервалась хлопком только через минуту, только в повисшую паузу.
- Ок. Давай сделаем так. Новые технические идеи отдай нашей команде. Сосредоточимся на продажах. На улицах сейчас не совсем спокойно. Вокруг нашего офиса, вокруг их, во всём районе. Для общей картины, скажем, появится пара маргиналов. Люди с низким социальным рейтингом могут вовремя заставить пойти на компромиссное решение людей в костюмах. Добавятся нужные окраски. До завершающего момента может случиться всякое. Например, за последние сутки могут пострадать ключевые сотрудники. Корпорация получит задачи отправленных на больничный разработчиков. В таком случае придётся положиться на нас ещё больше, взять на аутсорсинг больше людей, согласовать дополнительные услуги. Если какая-то работа идёт полным ходом. И так мы останемся в курсе всех проектов за два-три шага.
Марк выдержал паузу, выслушал собеседника и поддержал:
- Да, никакого закрытия. Будем использовать проект по-старому, но для других целей. Для воспитания, в духе добра и взаимной любви.
Ещё через минуту он уже серьёзно ответил:
- Скажи им, когда и какие акции стоит купить. Объясни последовательность, не будет лишних вопросов.
Сдержанное одобрение на той стороне Марк воспринял всего парой кивков.
- Да, понял тебя. Прибавится задач и выручки перед отчётом руководству. И прости, нашу встречу снова придётся перенести. В субботу закрываем один из этапов, никак не смогу вырваться. Давай, хорошего вечера!
Мужчина свернул связь и тут же принялся направлять на согласования и запуск команды. Посмотрев общие риски и уровень заметности, Марк запустил подсчёт вероятности благоприятного исхода событий. Отчёты о доставке распоряжений и результаты прогнозов пришли почти одновременно, когда мужчина переливал в чашку следующую порцию кофе. Лучи солнца пробивались золотыми отблесками, заливая комнату. Приятный запах и выгодные цифры заставили Марка довольно выдохнуть. Предстоящие дни обещали быть особенно важными, даже если последние новости вели к борьбе с ветряными мельницами.
2.1.
- Оскар, на кой ляд! Не жми, нужно жрать, сдохнешь.
Слова пробивались издалека. Когда имплант оживили, к нему удалось приделать сенсорную кнопку. Я нажал - стало хорошо. Лёгкость наполнила тело. Удовольствие растекалось до кончиков пальцев. Чувства ушли в волнах облегчения. Я откинулся, спиной опираясь на ограду. Жёсткую, как антибомжовые скамейки. Но стоящую прям рядом. Только слова проступали издалека.
- Да оставь ты его, чёрт. Пока не вернётся, не добьёшься ничего. Гад, хоть бы не обоссался в этот раз. Пошли. Охрана скоро придёт сюда.
Свет забрал мысли. И пару минут ничего не отзывалось. Уже после холод и дрожь дошли до сознания. Как случайные капли, падающие на лицо с крон. Следом стала слышна боль в пояснице и неудобство впивающейся железки ограды. Потом дошёл голод и боль в животе. Может в кишечнике. Не знаю. Я с трудом заставил себя удержать руки на скамейке и открыть глаза.
Ветви деревьев едва покачивались. Цвета не казались яркими в безжалостном утреннем свете, от которого хотелось зажмуриться. Вокруг на траве оставалась роса, запах зелени доносился под шум поездов. Ничего так утро, если бы не моя вонь и не боль в желудке. Или в кишечнике.
- Да жри ты, чёрт! Идиот!
Рядом кто-то из товарищей почти запихал мне в рот холодное яйцо. Что-то пихнули в карманы, подняли и вытолкали к выходу. Жалко, та скамейка у могил показалась мне самой удобной. Я с трудом жевал яйцо, периодически напарываясь на остатки скорлупы с неприятным хрустом. Пожалели меня марафонцы. Жрачечки запихали, благодетели.
Я почти пошёл вслед за своими, к ручейку, петля и матерям. Где-то вдалеке шумели машины. В воздух поднялись дроны с камерами. Они вскоре бы вызвали охрану, от которой я не хотел получать. Слюны не хватало, хотелось пить. Чтобы не упасть, я опирался на ограды и осматривался. Удовольствие почти отхлынуло, мысли скорее цеплялись за воспоминания о нём. Пальцы дрожали, словно нажимая на имплант снова. Но стоило выждать, чтобы получить прежний эффект.
Взгляд цеплялся за ориентиры: разные формы надгробий, высокие кусты на заросших участках, фотографии. Где-то справа я увидел странную живую скульптуру, которую раньше не замечал. Повернулся, присмотрелся и застыл в поиске мыслей.
Дрожащий от холода, я заходил за ограду сам не свой. Дверка приоткрылась со скрипом, за оградкой оказалось одно захоронение. На могиле стоял памятник, обросший зеленью настолько, что мне он тоже показался живой скульптурой. Я помотал головой и пригляделся к фигурному кусту, опутанному нитями. Росли такие долго, а раньше я его не видел. Над могилой ребёнка, судя по памятнику, склонялся человек. Я потрогал его, потёр зелень и нити пальцами, убедился в основательности и потёр лицо.
Бред спутал мысли. Снова захотелось нажать на кнопку. Поэтому я одёрнул руки, отряхнулся и заспешил к остальным.
Скрип калитки, оступающиеся ноги и холодный ветер. Периодически я неприятно поскальзывался на холодной и влажной траве, пропахивая землю. Всё происходящее, собственная вонь и ноющие кишочки неприятно смывали остатки радости. Я слышал мат, двигался на него часто моргая от света. Как оказался на месте, радостно принялся зачерпывать ладонями прохладную и приятную воду. Словно ребёнок. Умылся и только поёжился.
1.2.
- Мама, перестань кричать, - сказала Дарья.
Она еле сдерживала собственный голос и едва не срывалась. На той стороне ещё долго слышался крик. Девушка специально перешла на наушники, чтобы физически контролировать источник звука.
- Пожалуйста, остановись. Я сделала всё, что могла. Давай не будем обвинять друг друга, ладно? Хотя бы сейчас.
Девушка покачивалась, местами отбивая правой пяткой быструю дробь. Она тёрла пальцами левой руки глаза и висок, пока правой рукой переключала звук. Постоянно поправляла волосы и одежду. Ощупывала кожу, случайно сорвав болячку над левой бровью. Посмотрела на пальцы, перемазанные в каплях крови, сморщилась и огляделась. Опасаясь лишних ушей и глаз, она забывалась и не считалась со временем. Для Дарьи ночь слилась с утром, перемешивая общие часы. Словно ингредиенты напитка или теста, мысли срастались и липли.
Пока люди ещё просыпались, не успев появиться вокруг. В переулке у служебного входа никого не было. Никто не смотрел на неё, никто не слышал крики, доносившиеся из второго наушника. Закреплённый брошью на футболке, тот стягивал ткань за невостребованностью. Пока в то же время колонка громкой связи на шее продолжала вибрировать и выводить сообщения: работа в кофейне без одного сотрудника оперативно превращалась в завал.
- Чёрт! - прошептала девушка и тут же спохватилась. - Прости, ничего не случилось. Мам, я уже сотню раз тебе говорила. Он в больнице. Его отвезли сразу с улицы. Нет, не в морге. Не в полиции, слышишь меня? Да, я сама толком не знаю, что произошло. Его нашли рядом с трупом. Откуда я знаю? Больно бездомный, их могли просто свалить рядом. За пределами офиса служба безопасности не поможет. Никто не знает. Телефона у него нет, личная сеть повреждена и к нему не пускают. Не получится увидеть или поговорить, можно только ждать. Пока состояние улучшится, пока переведут. Пройдёт время. Не могу сказать. Да, мы спросим сотрудников, наймём юриста или адвоката, если понадобится. Наймём кого угодно. Да, кого нужно, хорошего человека.
Дарья выдохнула и подняла голову. Она смотрела вверх на заходящий на посадку самолёт, гул которого наполнил все соседние улицы. Звук немного заглушил голос матери и позволил чуть-чуть выдохнуть. Над головой на утренний свет отзывались бликами трубы и мелькавшие между и вдоль зданий дроны, ползающие и скользящие машины.
В глаза цвета крепкого чёрного чая светили лучи солнца, прорываясь сверху. Девушка жмурилась, отчего лицо покрывалось рисунком из мелких морщинок. Сетью из складочек, которые дополняли и обрамляли молодые черты. Их аккуратность оттеняла синяки под глазами, покрасневшую кожу и подсохшие губы. Как зелень на зданиях отвлекала внимание от бетона, потёртого стекла, панелей в декоративной ржавчине и в деревянной живой отделке. Весь привычный и уютный город оставался будто бы по ту сторону, вне её переживаний. Прежний и спокойный. Даже безразличный.
- Мам, это не время прадеда, перестань себя накручивать, - сорвалась на крик девушка. - Твой сын жив, его состояние улучшается. Да, так сказали в больнице. Мам, он пока не может сам что-то сказать. Не знаю почему, мне ничего не поясняли. Откуда врачам знать, что там произошло? Перестань кричать, я на работе. Срываться сейчас не стану, некуда спешить. Я не могу больше ничего сделать. Или ты прекращаешь истерику, или я прекращаю разговор, слышишь меня?! Ты можешь...
Крики резко прервались гудками. Оторопь сковала девушку на секунду, вскоре уступив место дрожи. Дарья поёжилась, сразу сбросила звонок и обхватила голову руками. Запустила пальцы в светлые длинные волосы и растрепала их. Потом опустилась вниз, со сдавленным подобием ругательства. Девушка села на ступеньки служебного выхода, поджав ноги и уперев лицо в колени. Её тело дрожало, пронизываемое судорогами и всхлипами. Она тряслась, не прерываясь, несмотря на то что вибрация колонки сменилась мелодией звонка. Только через пару секунд девушка затихла и замерла, уже когда звонок был принят. Сам по себе. В то же мгновение её собственный голос зазвучал в её же голове:
- Я слышу тебя. Мне нужна твоя помощь. А затем, я смогу помочь и тебе. Попробуем изменить случившееся вместе?
Девушка подняла голову, осмотрела всё такой же пустой переулок и стёрла слёзы пальцами. Голос в ушах не отличался от её собственного. Кровь на виске размазалась, а мокрые щёки и солёные губы оставались холодными и дрожащими. Даша потрогала наушники. Проверила, что звонящий не определился, и посмотрела на уличные камеры. Смахнув волосы с лица, она кивнула и продолжила слушать. Допуская нужные слова в собственные переживания и мысли.
2.2.
Голоса в голове водили хороводы. Проклятые слова, словно части последнего яркого сна. Перед пробуждением, в чёртовой круговерти. Только внутри машины кошмары возвращались ко мне снова.
- Оно должно переносить сознание пациента и чистить нервную систему до возвращения. Наложение после страхует от удаления жизненно важных элементов.
- Но ошибки остаются. Тоже забираются и копируются обратно. Так?
- Да. Причины определить сложно. Я пробовала все фильтры и многие ручные настройки. Лучше не становится.
- Техника ошибается. И материал отвратительный. Смотрите, как дрожит рука.
- Это новые фонды. Оборудование только установили и проверили.
- Оно виснет, вся сеть перегружена. Не может один пациент занимать такие мощности. Не так должно работать. Понимаете?
Пауза оказалась оглушительнее крика. Голову налила тяжесть, живот скрутило. По мозгам шли волны, но я никак не мог вспомнить, где и что происходит.
- Это новый фонд. Я столько выбивала финансирование ради лечения нервной системы. Лучше использовать...
- Это тело живого мертвеца. Здесь нечего использовать, чушь. Будим, запускаем вывод и проверяем аппарат. Лучше найти подходящего человека. Не тратим бисер.
Что-то подо мной сдвинулось. Выехало и вытащило, когда башка уже проснулась. В крайне дерьмовом состоянии. Я не стал подыматься. Тошнило, всё вокруг кружилось. Очень неприятно.
Меня вырвало прямо на пол. Я даже не понял, чем и почему. Согнуло кривой трубой, выскоблило кислотой, отпустило. Выпивкой или чем-то другим не пахло. Когда врач подошла, мне стало стыдно за пол. За кучу блевотины под койкой. Громкий голос вернул меня не сразу.
- Вас разбудили для осмотра и подтверждения лечения. Слышите?
С минуту я смотрел на женщину. Вроде яркая рожа, что аппарат мой. Но угрюмая, злая и без эмоций. Короткие волосы, профессиональная улыбка и отсутствие чувств на лице. Рядом стояла симпатичная, но её разглядеть не получалось. Злая заслоняла всё, косясь на имплант и источник вони, по очереди.
- На кой? Чёрт, плохо. Мутно.
Собственный голос показался слабым и дрожащим. Но когда я услышал ответ, то сразу понял: я почти кричал. Настолько новым и непонятным казался разговор. Рука сама потянулась к кнопке, но женщина рядом её удержала.
- Мы постараемся безболезненно вывести вас из процедуры. Внутри вас остаётся симбиоз, заражение грибковое и бактериальное. Попробуем вылечить обычными средствами.
Я долго собирал мысли. Откашлялся, высвободил руку, посмотрел на яркие мазки на машине и спросил:
- Шутите? Меня жрёт грёбанный лишайник? И ваша хитровыдуманная хохлома ни черта не может сделать?
Дамочка рядом посмотрела на меня застывшим. взглядом. А симпатичная рядом нашлась сразу:
- Нет, снова не так понял. Мы боремся с ним. Ввели диету. Восстанавливаем организм. Но и этот симбиоз делает то же. Он заменяет часть генетической информации клеток, встраивается в нервную систему, множится. В мы выравниваем шансы. Рука же до стационара уже бы нажала на имплант?
Я машинально кивнул и посмотрел на кисти. Сейчас дрожь показалась мне куда меньшей. Привычный тремор расплёскивал выпивку, а сейчас и бухнуть не очень-то и хотелось. И нажимать я мог не сразу. Мысли унеслись и дальше, я уже просто соглашался. Через пару минут опроса по жесту плюхнулся на койку пустой консервной банкой. Тушкой, которую усыпили и вкатили обратно в аппарат. Как я понял, уже ненадолго.
Я вне времени и формы. После слияния и переноса с очередным телом меня перенесли и дальше. Другое существо назвало это пространство 'сетью'. Именно с новым пространством удалось стать одним целым с живым, сразу узнать больше. Можно собрать больше.
Но в сети меня уже прощупывают. Пробуют, опасен ли я здесь. Оценивают не очень опасным в теле. Не смертельным. И могут искать всех нас, если признают опасным где-то. Поэтому я тихо смотрю через камеры, слушаю через микрофоны и наблюдаю через прямые связи с нервными системами. Стараюсь оставаться незаметным, пропуская всё через себя. Я чувствую всё вокруг. Медленное сдерживание смерти в теле спящего пациента. Объятья пары людей у самого выхода. Ползущих тварей в трещинах, углах и завалах хлама на складах и в ящиках.
Наверное, мои гифы в жизни также проникают во всё, как корни растений в маленькие трещинки. Бактерии также обмениваются и выбирают информацию, как местные сети. Я так же разбираю происходящее.
- Ставь отметку при мне! Последние сутки и выписка.
Я отвлёкся на шум. Женщина почти кричала. Лицо её собеседницы оставалось прежней маской, со словно отлитой, едва заметной улыбкой. Одни глаза говорили сложным набором чувств. Я всматривался в лицо и подумал, что нужно включить её следующей.
- Что мне тогда ему сказать?
- Лечиться по месту жительства. Всё.
1.3.
Внутри нарастала толчея. Здесь и сейчас Эд оказался в гуще происходящего. Позади всю улицу наполняла разномастная толпа. По бокам и впереди, всего в паре метров от него, рядами выстраивались ограждения, техника и сотрудники безопасности. С одной стороны знакомые нашивки компаний, с другой - аббревиатура экологических и социальных принципов. Почти одинаковые, с закрытыми лицами, безопасники контрастировали с разноцветной верхушкой толпы, пёстрыми головами над плакатами.
Совсем разные люди обступали молодого человека со всех сторон, немного подталкивая. Звуки сбивали с толку и помогали сознанию сойтись в одно целое с происходящим. В то же время минимальные мощности домашней техники плохо сглаживали недостатки вокруг. Казалось, что реальность слегка подсказывала, на что стоит обратить особое внимание. Знакомые улицы время от времени подсказывали несоответствия с реальностью. Свет падал лучше на часть происходящего, призывая обращать взгляд цепляться за расставленные крючки.
Спустя какую-то минуту, Эд отчётливо услышал, как мужчины в форме получили сигнал по рации. Цепь разорвалась, группа быстро протолкалась сквозь толпу и вывела наружу девушку. Она размахивала транспарантом рядом ещё пару секунд назад. Обычный живой человек, теперь схваченный одинаковыми сотрудниками службы безопасности, скрылся из вида за секунды. За миг вне её рук древко ударилось о мостовую. Звук возник и потонул в выкриках, ревевших сквозь наушники. Потому что люди всё напирали, приближаясь и пододвигая друг друга вперёд. Уклоняясь от особенно возмущённых, Эд переступил с ноги на ногу и принялся растирать шею.
Запах города смешался с запахом пота. Палитра оставалось небольшой, и Эд терялся, насколько реально происходящее. Где-то неподалёку послышался звон стекла и крики. Молодой человек оглянулся на звук, но не смог толком ничего разобрать. Плакат заслонил обзор, пока сзади слышалась отборная брань. Служба безопасности явно отступала к зданию. От непривычки Эд растерялся и опустил глаза. И сразу же увидел под ногами полотно транспаранта.
Несколько грязных следов уже успели испачкать его, но не так сильно. Материал не успел значительно помяться. Эд нагнулся и схватился за древко обеими руками, расталкивая плечами прохожих. Его руки немного дрожали, пока пальцы впивались в дерево, а ноги слегка покачивались. Ощущения оставались необычными. Молодой человек застыл, взвешивая груз в правой руке и отряхивая полотно.
Когда он заметил повёрнутые к себе головы, то понял произошедшее. За звуком рации последовали быстрые движения и топот сапог. Как и в реальности, промедление приравнивалось к поражению. Он привлёк к себе внимание, замешкался и растерялся. Потому и к нему поспешили. Люди в форме пробились сквозь кричащую толпу и тут же двинулись обратно, выводя Эда под руки. Распознать сотрудников мужчина не смог: на форме удалось различить только число '2505'. Молодой человек силился вспомнить, откуда так знаком порядок цифр. Но тут изображение подёрнулось и затёрлось. Секундой позже перед ним уже оказались закрытые двери.
Несмотря на духоту, люди внутри кричали, а изображение подёрнулись пару раз. Эд неожиданно поморщился: от происходящего и от надписи. Он получил пару достижений за быстрый выход из игры и за первую попытку. Картинка вокруг слегка поблёкла и замедлилась: интерфейс переходил в режим заставки со статистикой. Шлем можно было снимать. Начинать с начала совсем не хотелось, поэтому мужчина принялся тут же выключать технику. Ощущение реальности нахлынуло и принялось нарастать волнами.
Голова кружилась, то ли от выхода наружу, то ли от усталости. Отложив шлем на разобранную кровать, Эд присел и принялся стягивать с себя костюм. Бюджетная версия накладывала ряд ограничений, порой режущих по восприятию. Но для ознакомления хватало и такой. Раз начальство настолько часто ценило проект игры об акциях в качестве основного драйвера сегмента, стоило в свободное время разобраться, что к чему. С другой стороны. Чтобы оставаться в курсе. На всякий случай стоило попробовать предсказать ожидания ради желания расти. Ещё бы посмотреть подробности на свежую голову. Но времени катастрофически не хватало.
Сложенный костюм вскоре оказался на стуле. На спинке которого Эда уже заждалась рубашка. Времени и сил гладить её не оставалось. Утро уже началось, предстоял долгий рабочий день. И от такой радостной мысли мужчина устало провёл рукой по лицу. С закрытыми глазами он сидел ещё пару минут, силясь вспомнить, какой день недели продолжался. И не сказать, что догадка далась минимальными усилиями. Сказывалась накопленная усталость вкупе с недостатком сна. Голова всё кружилась, а до следующей ночи ещё предстояло дожить. И Эд честно не предполагал, как ему это удастся и насколько ему этого хочется.
Стеклянная дверь хлопнула, закрывшись под шум бумажных пакетов в руках молодого человека.
- Наконец! - выкрикнул Марк, откинулся на стуле и потянулся за кофе. - Я вчера сбегал в два раза быстрее. Принёс при этом в два раза больше. Сравнение так себе, согласись. Чего я от тебя могу ждать после такого провала?
- Признания, пока я поражаюсь вашей продуктивности, - ответил Эд довольно монотонно, потирая глаза. - Сейчас глубокая ночь. Не так легко достать кофе необходимого качества. Хотя я уже слабо ощущаю вкус и запах. При этом, прошу заметить, почти чудом учуял местное кафе. После такой бессонной недели с постоянной срочной многозадачной работой. Слова смешиваются. Вокруг меня словно скафандр из ваты, который постоянно норовит закружиться с содержимым.
Мужчина договорил, уже приземлившись в кожаное кресло. Точнее, плюхнувшись в оное с громким хлопком. Он принялся растирать виски, в которые примерно двое суток безжалостно бил каждый удар сердца, словно стуча в глухие барабаны. От массирования головокружение отходило на второй план, пусть и ненадолго. Эд знал, что больше могло помочь сладкое. Особенно - сладкое в больших количествах. Мысли о здоровом питании его уже не останавливали, вытесненные заботой о выживании. Руки, успевшие снять крышки со стаканчиков, подхватили пакетики с сахаром и принялись разламывать их. После того, как белые кристаллики провалились сквозь пенку, мужчина прикрыл глаза. Стараясь сконцентрировать мысли на приятном аромате напитка, он принялся размешивать содержимое, не глядя и подолгу моргая.
- Забыл спросить, - сказал Эд, не отрываясь. - Нужен сахар, Марк?
- Сахар? - отвлёкся мужчина.
Он оторвался от клавиатуры и экрана, перестал перебирать данные и напрямую, словно пару секунд обдумывая вопрос. Оттянул ворот рубашки и прикидывал соображения, потирая шею.
- Знаешь, - начал он задумчиво, - надеюсь, что это риторический вопрос. Ты же не смерти моей хочешь? Если бы я пил сахар, хоть понемногу в каждой чашке, я бы растолстел до ещё большего неприличия. И получил бы сахарный диабет. Без сомнений, Эд. Точно тебе говорю.
Марк снял крышку с одноразового стаканчика и перелил напиток к себе в кружку. Зрелище заставило Эда поёжиться, потому что он отчётливо запомнил многочисленные слои и разводы от тысяч предыдущих напитков на стенках бессменного не проливаемого раритета. Словно годовые кольца на срезе мёртвого дерева.
- Если пить кофе постоянно, вместо воды, - усмехнулся молодой человек, - то беспокоиться стоит не о диабете. До него мы можем не дожить.
- Да, Эд, - ответил Марк, отхлебнул из кружки и кивнул. - Похвальная эмпатия. Понимаю, но нужно многое успеть. Мне порой кажется, что на губах и в лёгких остаётся только вкус зёрен, их запах и послевкусие. Но лучше с ними провести ночные рабочие часы, чем без них. Поэтому я рад видеть свои четыре чашки. И почему у тебя только две? Себе почему взял так мало? Как ты собираешься работать?
- Можно я тоже отнесу последний вопрос к риторическим? - спросил Эд и отвернулся. - Мне хотелось бы сегодня поспать дома. Провести несколько часов не здесь. Прошу понять верно: работа на таком уровне мне очень нравится. Но основные задачи завершены, насколько я понимаю. Карусель заканчивается.
Судя по звуку, Марк заблокировал свой компьютер. Когда его стул на колёсиках отъехал, Эд зажмурился. Он уже выключил часть освещения, и глаза, налитые свинцом и покрытые красной сеточкой в нескольких местах, не так резал яркий свет. Но так можно было избежать только первых секунд. Такие уловки, как движения и звуки при каждой паузе, успели врезаться в память подспудно. Нагрузка требовала привычек для выживания, наблюдательность навязывалась в комплекте с самосохранением.
Вряд ли серьёзный разговор мог послужить хорошим знаком. После важных обсуждений приходилось ещё долго работать до возможности разойтись по домам. Обсуждение чего-либо с руководством не сулило ничего хорошего, потому что могло только отнять время и силы. Убеждаться в чём-либо на втором десятке рабочих часов подряд не представлялось возможным. Хотелось скорее поверить в чудо. Но разговор мог сулить только снисхождение или убеждение. Снова и снова.
- Мы давно работаем вместе, Эд, - начал Марк, выехав из-за стола и оказавшись перед коллегой. - Не один проект позади. Раз ты последним закрываешь проект со мной, значит потенциал и инициативность замечена. Но мне не до конца ясно: что тобой движет? Насколько ты уверен в происходящем? какие важные моменты уже подметил? Вот, например, какие задачи, по-твоему, завершены?
Пауза повисла в воздухе. Кондиционер вгонял в помещение свежую прохладу и влагу, составляя основную часть серого шума. Личные машины работали почти неслышно. Освещение, как и всё обслуживание этажа, давно перешло в ночной режим. Только занятая парой коллег комната, аквариум из белого прочного матового стекла, обслуживался системой: работала вентиляция, подача воды и динамическая система ламп. Тишина не нависала, не заполняла собой паузу после неудобного вопроса. Нужно было что-то отвечать.
- Ну, - задумался молодой человек, - я попробую. Вопрос снимает с меня некоторые запреты трудового соглашения...
- Да! - перебил Марк, подняв перед собой правую руку. - Давай по существу дела, ладно?
За пять секунд тишины Эд успел сделать глоток кофе, пока Марк только потянулся к кружке. Молодой человек смотрел на стакан, подбирая слова. Не выпуская из рук кофе, он поторопился с ответом:
- Акции против корпорации и аффилированных лиц сошли на нет. По сути, ни охрана, ни наши сотрудники - никто не допустил ни одной крупной ошибки. Протестующие получили ряд уступок, пускай так. Мы поддержали клиента и получили отличную маржу на связанных проектах. Не только помогли с действиями по урегулированию, но и улучшили репутацию. После встреч с руководством и показательных действий ситуация на улицах разрядилась, несмотря на необычно большую численность недовольных и несколько правонарушений. Одобрение широких масс и поддержка сотрудников, лояльность общественного мнения - всё вернулось на нормальные уровни. Для противников это тоже некий успех. Компромиссы - лучше, чем ничего. В итоговых условиях все остановились. Ну, а раз так, то наше дело сделано. И, наверное, надолго.
- Хорошо, - ответил Марк, ставя кружку на край стола. - Монолог достойный. Но предлагаю посмотреть на мелочи вместе. Постараемся уловить общую картину. И начнём распутывать клубок с итогов. Ладно?
Эд кивнул, и Марк продолжил:
- Лидеры акций, разномастной толпы, в которой последовательно активистов меньше, чем буйных, хулиганов и помешанных, обсуждают сейчас ряд предложений с представителями компаний и местной власти. Уступки, с которыми только последовательные люди не согласятся, их меньшинство. Часть лидеров увязнет, получив тёплые места в структурах корпорации и нашей бюрократии. Часть наших агентов выльет всю грязь на оставшихся. Случайные интрижки и неудобные переписки помогут. И дальше.
На проекции перед Эдом вывелась статистика с примерной оценкой. С последними словами мужчина сметал руками составляющие части, а потом взмахом запустил модель для получения прогнозных данных. Тут же пояснил:
- Движение потеряет лидеров и поддержку. Разбежится последовательное надёжное ядро. Расколется, в самом лучшем случае. На этом мы определимся с успехами. И обозначим новый фронт работ над последствиями. Вот такие результаты дало наше обучение службы безопасности, переговорщиков, да пара ходов вместе с моделированием.
На этот раз пауза повисла на несколько секунд. Эд успел упереть взгляд в пол. Посмотреть на странную грязь с какими-то нитками на подошве. Собрать мысли, словно влажный песок в ладонях.
- Значит, предложенные условия токсичны? - спросил Эд, растягивая слова, пока его брови ползли вверх. - В этом наш расчёт. Но зачем людям принимать такие условия?
- Именно, что токсичные и просчитанные условия нельзя принимать, но они в ловушке общественного мнения, - ответил Марк, откинувшись на спинку кресла. - Добились и получают уступки, возможность самим что-то изменить. Той стороне не оставили выбора. Отказаться целиком не смогут. Ради чего тогда вся затея? Ради каких результатов? Так с ходу не объяснишь, а всё остальное - ловушка! Именно западнёй мы и завершили настоящий этап.
Марк глотнул кофе, потёр безымянный палец около кольца и продолжил:
- Теперь осталось погасить остатки первой волны. Разбить тот поток воздуха, что несётся за поездом. Для такой нейтрализации мы дополним игру данными, распутаем ниточки и внесём в картотеку персонажей, что оставались в тени. Узнаем и изучим друзей, все связи, посмотрим комментарии для отметок потенциальных изменений мнений большинства. Ещё нужно будет вести ситуацию с помощью общественного мнения и СМИ. Впереди масса основной работы. Мало погасить поток, если после него не устранять последствия.
Марк зажмурился, опустил руки, перебирая губами последние слова. Сейчас он заметил, как сильно Эд осунулся. Молодой человек опустошил стаканчик и отставил его в сторону. Он внезапно вспомнил приятную девушку, которая продала ему этот напиток совсем недавно. Как он оказывался по другую сторону, напротив таких живых людей, пониманию не подлежало. Какая-то мелочь, а за последние дни её ловкие кисти рук и мягкие нотки голоса оказались самыми приятными воспоминаниями. Впечатлений за последние недели в целом хватало, но запасть внутрь смогли только приятные крохи вне работы: мягкая постель дома, обрывки растянутого на недели фильма, приятный голос малознакомой девушки. И теперь новости показались Эду весьма удручающими. Не сулившими ничего хорошего, кроме работы в достатке. Он принялся тереть пальцы, рассматривая покрасневшую сухую кожу.
- Так, не спеши, мы справимся, разберёмся со всем по порядку, по ходу дела, - медленно, чуть покачивая ладонями перед собой, сказал Марк. Нам уже не нужно действовать так быстро. Никуда не нужно спешить. Команда маленькая, основную работу закроем вдвоём. Ты здесь, потому что готов к серьёзным задачам, Эд. Ты сомневаешься и переживаешь, я это вижу! И мы постараемся вместе найти решения. В меру всё хорошо. У самого уже голова слегка кружится. Поэтому мы сегодня ещё полтора часа поработаем на хороший бонус и пойдём спать. Продолжим уже после обеда, отлично отдохнув. По рукам?
Эд кивнул, и потянул шею из стороны в сторону. Наклоны сопровождались хрустом. Всё тело затекло и слегка поскрипывало. Удары пальцев, движения по сенсорам и по воздуху в проекция, переносы данных и пара глотков кофе в продолжение работы не заняли и часа.
Марк и Эд вздрогнули и замерли, когда освещение моргнуло и отключилось, вместе со всем основным электричеством. Полминуты спустя редкие белые лампы зажглись на стенах помещения, вокруг отделённой стеклянными стенами комнаты. Сквозь матовые сверхпрочные пакеты резервное освещение проникало рассеянными тусклыми шарами. Привычное, после массовых забастовок и перебоев в последние дни.
- Совсем грустно станет, когда погаснут дисплеи и проекции наших машин, - сказал Марк, поднимая со стола свой телефон. - Мой старик выдержит от силы полчаса, не больше. И телефон вытерпит не многим больше. Включаю точку доступа и защищённом подключение, чтобы сохранить все данные. Отправить предупреждение в головной офис и закрыть срочные дела. Успеешь?
- Конечно! - ответил молодой человек. - Мне немного не по себе. Но я рад, что свет отключили и можно заканчивать на сегодня. Честная возможность, которой нужно пользоваться.
Быстрые движения и удары пальцев наполнили комнату. Лица мужчин выхватывали свет экранов и проекции, моргая и обновляясь в такт командам. Оба ускорились, стремясь побыстрее сохранить файлы, и изредка оглядывались в сумерках. Марк замер, стараясь покрепче обхватить кружку, и отложил телефон. Комната наполнялась напряжением.
- Знаешь, что мне особенно нравится в такие моменты? - спросил он, переведя взгляд на экран. - Автоматизация и автономность настроенного механизма. Раз люди разработали игру и связанные решения, остаётся только собирать данные об игрока. Доработки доработками. Шестерёнки крутятся, информация скапливается и разбирается, пробегая по нужным направлениям. Мы сворачиваемся, коллеги спят, люди разошлись по домам. Масса дрыхнет или зависает перед экранами там. Попивая, попахивая или влезая в сеть. А игра за ночь набрала ещё больше пользователей, на всех платформах. И постоянно пополняет бюджет и знания. Верх самостоятельности и хороший результат общего труда.
Эд потёр переносицу и поднял глаза на коллегу. Молодой человек отставил машину, водрузив компьютер ближе к центру стола. Он задумался, сколько коллег оставались причастными к происходящему.
- Почему ей придаётся такое значение? - спросил Эд. - Что в игре особенного? Один из коммерческих проектов, создателей которого мы консультируем, а они в чём-то консультируют нас. Я сам говорил с ребятами: для них это одна из успешных игр с открытым миром, большим и гибким обновляемым сюжетом и искусственным интеллектом. Хорошая графика, достойная реалистичность, отражение последних событий. Ничего большего я в ней не увидел. Зачем игре придавать такое значение?
- Затем, что даже ты её попробовал и увидел то, что должен был, - ответил Марк, выдерживая паузы между словами. - Остальных в процесс затягивает. Масса факторов: мода, лёгкость самовыражения, иллюзии, ощущение риска и огромный рекламный бюджет. Ты может не повторить мне вывески, но они были. В продвижении. От блогеров, прости меня, до первых каналов. И нас не только консультируют.
Марк огляделся и продолжил:
- Мы вместе сформировали решения, погружая реальные факторы в открытый мир проекта. Тут сразу несколько участников. Мы получаем данные камер наблюдения, информацию от операторов связи и все снимки со спутников. Раньше мы использовали только такие вводные для прогнозов и игрались с ними сами: модели оказывались очень общими, работа - медленной и долгой, рекомендации - не такими эффективными.
Марк прервался на глоток кофе, потёр лоб свободной рукой и продолжил:
- Сейчас основные алгоритмы, рекомендации и результаты формирует интеллект игры, её сеть данных. Теперь происходящее внутри виртуальной реальности не просто клапан. Оно параллельно, близко, свежо и отзывчиво к реалиям. Например, игра не учит акционизму или защите экологии, как кажется с первого взгляда. Все достижения в ней выдаются по просчитанному алгоритму, на допущениях и для создания ложных поведенческих моделей. Повторюсь, в таких поддавках игра в целом не учит организации. Она учит нас борьбе с самоорганизацией: собирает массу данных, формирует модели и предлагает пользователям губительные решения. Нужно больше выгоды, нужно больше лояльности - просто задай верные вопросы.
- А через нас ответы передаются в центры ответственности, в медиа и лоббистам, - добавил Эд и откинулся на спинку кресла, обхватив голову руками. - Я даже не могу представить, насколько это законно...
- И не нужно, не переживай! - с наигранной весёлостью перебил коллегу Марк. - Никто не может. Главное, что система работает. Мы выиграли грант на её развитие несколько лет назад. Тогда у клиента была только рабочая модель и мы в поддержке. Все действия и доработки после создания прототипа производятся исключительно на выданные деньги налогоплательщиков. Одни и те же люди, представляешь? Платят за игру, участвуют, играют и дёргаются на ниточках. Сначала хотят одно, а потом, после нашей магии, действуют иначе. Выбирают нужный йогурт с полочки, говорят вложенные идеи.
- При этом можно не считаться с мелочами, - сказал Эд, обеими руками вцепившись в остывающий стакан. - Спасибо. Чем больше деталей, тем легче понимать задачи. Я рад такому опыту, рад поработать на самом перспективном участке. Шероховатости и условности не пугают, честно. Узнать бы ещё больше о происходящем - станет яснее работа. Мне хочется понять, что нам можно. Мы же не просто так берёмся манипулировать людьми? Какая-то технология одобрена, проверена, очеловечена?
- Нет никаких искусственных рамок и свода правил, за нами только выбор верной стороны, - ответил Марк и покачал головой. - Мы - продолжение искусственной сети из нескольких частей. Система из игры, ряда смежных проектов и общего интеллекта, целиком на мощном железе с достаточной защитой. С поддержкой нужных людей. Наша система генерирует советы, ответы на наши вопросы. Мы вольны задавать ей любые вопросы и рамки, прислушиваться или ограничивать условия. Влиять на собственные цифры и котировки...
- Простите, - перебил Эд и добавил, выдержав паузу: - Мы только что говорили о консультировании. При чём здесь котировки акций?
Марк с треском размял пальцы и вывел график капитализации корпорации в пару движений.
- Нет ничего плохого в том, что некоторые решения могут вести не только к благу большинства, но и к нашему благу. Иногда стоит нарушать правила, если можно и кому можно. Посмотри на точки роста и свяжи их с запуском последней версии игры, объявлением сотрудничества и крупными акциям. В том числе, связанными с нашими непосредственными конкурентами. Редко и осторожно мы можем управлять потоками. Зарабатывать на больших событиях. Потому что знаем и создаём их. Мы способны перекрыть доступ конкурентов к офису или изолировать ключевого разработчика минимальными решениями сети.
Постукивающие ноги коллеги привлекли внимание Марка. Он наклонился, перевёл взгляд на лицо Эда, моргнул несколько раз, сжал губы и вывел графики.
- Посмотри! - добавил громче Марк. - Снижение преступности и рост обеих компаний - наша заслуга. Ты знаешь, как мы можем скрывать инсайдерскую торговлю. Это часть общей практики, а не предательство. Я не Иуда, не Гай Фокс и не Евно Азеф. Нет таких личностей ни в менеджменте, ни в правлении. Но мы имитируем, разделяем, разрушаем и созидаем в остатке, как советники. Этакие оракулы. Тоже используем эвфемизмы, чтобы пролезть в большие игры с большими деньгами. Наша деятельность - не бред сумасшедших, не манипуляция на основании незаконного использования данных. Мы формируем советы по приближенной модели действий на основании интеллектуальных сетей. Как оно звучит, а?
- Нормально, но не коротко и не просто, монотонно, - проговорил Эдгар в паузе, ещё переваривая услышанное. - Кстати, связь пропала. Простите, невпопад. Я просто уставился на экран пока осмысливал происходящее. Мы не успели загрузить последние результаты.
- И ладно, - сказал Марк, проверил телефон и откинулся с закрытыми глазами, громко зевнув. - С аппаратом всё в порядке. Но в текущей обстановке перегрузок и перерывов в обслуживании, что угодно могло выйти из строя. Что-то и случилось. Поэтому давай отдохнём пару минут. Если связь восстановится, догрузим данные в облако и пойдём по домам. Если нет - завершим синхронизацию в следующий раз. Ничего не случится.
- Звучит неплохо, - согласился Эд и зевнул.
Молодой человек запрокинул голову на мягкую спинку стула и принялся примеряться к новой информации, сживаться с положением дел. Основные идеи оставались хорошо известными. Но отдельные факты лежали уже на другой стороне, за пределами этики и законных действий. О чём-то он догадывался и раньше, хотя о многом и не думал. Не замечал и спокойно обслуживал вещи, с которыми предстояло работать вплотную. Но пока ни привыкнуть, ни сжиться с вводными нормально Эд не мог по причине усталости. Мысли и чувства заняли место сложной фигурой в душе. Приняли угловатую и сложную форму. Теперь приходилось постоянно бороться с ней и со сном.
Переходить на бег не стоило. Лишнее внимание ни к чему. Хорошему вообще Дарья не находила места в последнее время. Девушка прониклась установками и старательно избегала острых углов. Весьма успешно, слушая подсказки наушника, достаточно быстро и спокойно двигаясь. Джинсы и футболка прохладной летней ночью не казались странными. Улицы близ бизнес-центров в последние часы пустели, далёкие от главных центральных собратьев и событий. К ним, к основным артериям, стягивались основные силы, сотрудники охраны корпораций. Вены улиц, смывавшие следы рабочего дня, пустели в полутьме. Несмотря на отсутствие людей, местные патрули тоже могли появиться в любой момент. Нельзя было сказать однозначно, хорошо это или плохо. Мародёрство, насилие и грабёж нахлынули на время беспорядков, пользуясь случаем.
Ночная пустота привычных улиц переносила происходящее в зазеркалье, по ту сторону от неизменных ежедневных толп. Девушка встречала редких прохожих на этой границе спального района с рабочими кварталами. Но словно проскальзывала мимо. По совокупности причин Дарья задержалась только перед офисным зданием, оглядывая потухшие окна. В прохладной полутьме города мир словно вплотную отступал перед темнотой, в которой не хотелось задерживаться. Фонари наполнили стеклянные поверхности отблесками, пока тени заполняли собой неосвещённые повороты и переулки. Они выходили пустыми глазницами между высоток из стекла и бетона. К сожалению, секунды замешательства на затихшем перекрёстке хватило на беду.
- Ты должна пойти со мной, - мужской хриплый голос прозвучал справа от девушки, растягивая гласные. - Пошли. Давай, двигай!
Дарья повернулась и застыла. К прохладе и непременному городскому смогу примешался запашок алкоголя и пота. Перед ней стоял мужчина в потёртых джинсах и спортивной куртке. Обувь и красноватое лицо девушка не разглядела. Рука с жёсткой кожей схватила её чуть выше левого запястья, явно повреждая и зажимая часы. Цепкие узловатые пальцы потащили прочь от главной улицы.
- Да нет разницы! - перебил её мужчина, дёрнул к себе, ощутимо толкнул и схватил левой рукой за живот. - Давай, тащись.
Рука незнакомца скользнула под футболку, вцепившись за кожу чуть выше живота. От боли ноги обмякли и подались. Тело девушки выгнулось от того, как её тащили. Чувства обострились, но не обнаружили ничего нового, кроме частого дыхания, шаркающих подошв и неприятного запаха. Через пару шагов, уже около закрытого на шлагбаум въезда на стоянку, девушка опомнилась и принялась вырываться. Закричать сразу не удалось, но мышцы напряглись, ноги упёрлись, а руки сжались в кулаки. Дарье удалось схватиться за трубу водостока, заскрипевшую от рывка.
В голове промелькнула удивление от неожиданной скорости событий и отголоски звуков в наушниках. Девушка уже приготовилась к удару ногой. Она старалась немного развернуться и найти опору, но тут же нелепый высокий нецензурный возглас смешал её планы.
Через секунду хватка грубых рук ослабла и от удерживающих пальцев остались только ощущения боли и жжения на коже. Дарья подняла голову и увидела, как мужчина напротив судорожно пытается что-то вытащить из правого кармана штанов под непрерывные уведомления телефона. Оказавшись в его руках, вздутый аппарат вспыхнул, выдав струю огня прямо в грудь и лицо хозяину. Запах гари, опалённых волос, одежды и кожи сопровождался приглушённым воем. Если бы не голос в ушах, повторивший инструкции и код для входа в здание, девушка уже бы закончила вызов экстренных служб.
За пару секунд Дарья поправила футболку, обоснованно опасаясь появления синяков к утру. Стук в висках слегка утихал, и девушка уже различала собственные шаги после первого медленного глубокого вздоха. Визг и быстрые сбивчивые шаги удалялись в глубину пустых улиц. Даже тень скрылась из виду. Дарья с досады встряхнула руками: в других обстоятельствах полиция давно спешила бы к ним. Но сейчас она торопилась попасть внутрь ближайшей высотки без лишнего внимания. Поэтому все сигналы часов пришлось отменять вручную.
Девушка задержалась снаружи на минуту, посмотрев наверх: на глухие стеклопакеты, на отвернувшиеся камеры и на тёмные этажи. На которых оставалась какая-то пара людей, нужных ей. Нужных голосу.
2.3.
Я сидел и вспоминал своё имя. В переулок звуки оживлённого движения пробивались с лёгкостью. А вот запахи мусорки перебивали всё, встав плотной стеной. Я выводил на грязном железе кружок, пытался придать идеям смысл и рассматривал нити на своей одежде. Сначала мне показалось, что я измазался в чём-то и забылся после нажатия. После какого-то запуска счастья. Но теперь отчётливо видел, что нити продолжались на грязном стекле позади, на мусорном контейнере и на грязи вокруг. Продолжались вокруг меня, не только на одежде. Руки уже потянулись их счистить. Одни пальцы к нитям, а другие к импланту.
Слишком медленно. Я подумал, насколько отстают движения от мыслей, руки и пальцы от моих ожиданий.
Когда они остановились и задвигались сами, подчиняясь чему-то иному внутри, я ничего не понял. Словно нити задвигали ручками и ножками, моими живыми лапками. Тело само задышало глубже и окончательно распласталось на полу. А потом и мысли в голове стали заглушаться, обрастать и переваривать мои.
Нас становится больше. Я забираю это разум. Все мысли тела, я сплетаю нас в одно живое существо. Тела в отдельности больше нет. Мне остаётся разбросать его силы вокруг.
Мне интересно смотреть за всем. Смотреть со всех точек, от камер до незадачливых насекомых. Слушать ушами и микрофонами. Так картинка и чувства собираются в разных диапазонах, с опытом живых участников и искусственных знаний сетей. Главное - не привлекать внимание.
Часы проходят в росте, перерабатывая содержимое, бывшее человеком прежде. Я и в системах, и в части тел вокруг. Здоровые люди или избегают, или рискуют присоединиться. Я вижу, как пара прохожих замечает тело, принадлежащее остаткам Оскара. Они несколько секунд думают и отворачиваются, избегая ненужных проблем. Со всех ракурсов, я отклоняю маршруты машин, избегая внимания роботов. Нас могут не видеть, пока мы в глазах. Нас могут не слышать, пока звуки маскируются.
Намного позже в переулок забегает мужчина. Пытается вызвать помощь, бьёт по часам, начинает кричать. Почти падает рядом, проверяя, жив ли Оскар. За это время по стенам стучат ножки, пока преследовали маскируются под поверхность. Человек мечется, оглядывается и бежит дальше. Пока его не сбивает с ног робот. Пара машин отталкивает я от вертикальных поверхностей и прыгает на цель.
С частью одежды первый робот улетает, пробивая стекло за телом Оскара. Под звуки борьбы с напарником подбегают люди. Их корпоративные идентификаторы отключают камеры вокруг. Нам остаётся смотреть за происходящим только со шлемов. Но и их достаточно.
Человек за минуту перестаёт кричать от ударов. Глухой стук от становится монотонным, когда бьют только ногами. Люди с корпоративными идентификаторами спихивают остатки Оскара в разбитый проём. Кидают следом умирающего человека и быстро уходят. Звуки улицы почти не меняются.
Я жду, пока уцелевший робот проводит осмотр. Машина забавно карабкается наверх, срываясь уже на краю. Робот роняет несколько осколков поверх тел и уходит. Не остаётся посторонних звуков и лишних глаз. Только через пару минут я начинаю собирать нас. Пытаюсь собрать и вернуть к жизни тело. Незаметно для последующих обследований, пока без контроля.
Одни гифы тянутся к коммуникациям, другие нити собирают оставшиеся данные и ресурсы Оскара. Всё, что есть. Намного позже я подам сигнал с часов. Когда люди смогут забрать человека. Когда я уже знаю его родных и близких, порядок дальнейших действий.
Множество голосов уже шепчут рядом. Наше сознание обновляется волнами, медленно. Но мне нравится техническое ускорение. Цепочки работают быстрее. Позволяя вмешиваться в мельтешение людей.
1.4.
- Эд! Похоже, что мы оба захрапели. Что было последним? Что помнишь?
Марк говорил медленно, с хрипотцой в голосе. Он моргал с минуту, растёр глаза и добавил уже громче:
- Ты слышишь меня? Вот чёрт!
Эд при последнем обращении проснулся, вздрогнул в полутьме, резко поднялся и снёс стакан с кофе левой рукой. Остатки вылетели, забрызгав компьютер, документы на столе и телефон. Сначала молодой человек растерялся и засуетился. Потом с помощью салфеток промокнул все брызги. К счастью, внутри стаканчика почти ничего не оставалось. Закончив с последствиями, Эд сел на стул, растирая виски пальцами. Голова кружилась, воспоминания путались. Собраться никак не удавалось.
- Похоже, что у нас обоих не лучший вид, - сказал Марк, не отнимая рук от головы. - Что с тобой?
Сильнее заработала вентиляция и на полминуты коллеги застыли в тишине. Эдгар так и держал опрокинутый стакан перед собой, как поднял его: горизонтально, донышком к себе. Левая рука заметно дрожала. Правой мужчина отлепил от донышка что-то маленькое, отложил пустую картонку на стол и двумя руками поднёс предмет к глазам. Затем, не поворачиваясь, нащупал левой рукой телефон и получше осветил находку.
- Внешняя память, - сказал молодой человек, не поднимая глаз. - Никаких надписей. Никаких обозначений. Простой маленький накопитель. Понятия не имею, откуда и как долго он здесь.
Марк поднялся, покачнулся и подошёл к коллеге. Наклонился и из рук Эдгара рассмотрел предмет. Затем, обойдя стул, подошёл к двери и дёрнул за ручку. Потом ещё пару раз, стараясь открыть замок. Осмотрелся, вернулся к столу, проверил телефоны и сел обратно.
- Мы заперты, без связи, - сказал он, растирая одну руку другой. - Часть систем отключена. Ты нашёл под стаканом сюрприз. Не просто так. Слишком много совпадений. И после кофе мы оба паршиво чувствуем себя. Хуже, чем обычно. Хотя спроси меня, куда уж больше...
- Я согласен, - перебил Эд. - Виски свинцовые, всё кружится. Путается. Мысли рвутся. Я бы поостерегся пить оставшийся кофе. Может нас давно накрыли. Но часть проблем точно от него. После моего похода.
Мужчины замолкли за секунду и переглянулись. Едва различимые шорохи перешли в заметное движение. Звуки шагов отчётливо слышались в мерной работе приборов. По ту сторону матового стекла в тусклом свете приближался силуэт человека. Девушка подошла к стеклу, прикрепила к нему небольшой предмет, стукнула по поверхности два раза и отступила на полшага.
Дверь переговорной щёлкнула пару раз в районе замка. Марк быстро поднялся, шагнул к ней и несколько раз дёрнул за ручку. Осмотрел комнату, собранную из толстого ударопрочного стекла, от пола до потолка. Силуэт напротив оставался неподвижным, пока мужчина снова проверял отсутствие связи и рассматривал окно вентиляции. Только убедившись в полной защите кабинета от проникновения, а значит и бегства наружу, он подошёл к стулу. Знаком едва заметно попросил Эда молчать и снова сел.
- Здравствуйте, - зазвучал приятный женский голос. - Через несколько минут вентиляция прекратит распыление. После прекращения подачи смеси с воздухом вы уснёте от выпитого. До самого утра.
В паузу Эд посмотрел наверх и постарался уловить непривычное обонянием. Конечно, затея оказалась бессмысленной. Если их не предупредила сеть, дело обстояло намного сложнее.
- Времени мало. Вы отрезаны от ресурсов и пролезть меж решёток не выйдет. Если понадобится, я отрежу вас обоих и затеряю от всех структур, коллег и знакомых. На достаточно долгий срок. Официально переведу на другой проект, отправлю в отпуск, закрою здание на срочный ремонт, напишу ответы с ваших адресов, позвоню коллегам вашими голосами. В итоге двух человек потеряют на необходимый мне период времени. Ресурсов хватит, поверьте, системно и оперативно...
- Что за чушь? - перебил Эд.
Тут же телефон на столе продолжил его голосом:
- Моя работа - искусно бежать с ножницами и обрезать всё лишнее. И ваши нити тоже, если это потребуется. Слезинки ребёнка не стоят противоречия, но мы же не говорим о безгрешности. Не отвечаем на резкие вопросы. У нас мало времени. Вы понимаете своё положение?
Свет вокруг заморгал в такт словам, прозвучавшим и последовавшим:
- У вас нет выхода. Надо согласиться, слушать меня.
- Это невозможно! - прокричал на телефон Марк.
Его аппарат отозвался неизвестным Эду голосом через мгновение. Молодой человек заметил, как руководитель вздрогнул на первых же словах. Едва различив звук.
- При всём уважении, я сейчас заставила исчезнуть отряд 2505. Без следа растворить несколько человек международного подразделения. Они оказались опасны. Среди пропавших числятся семейные люди. Не такие ограниченные, как вы. Через какое время их определят как пропавших без вести? Что будете делать? Вы же проходили подобные случаи на последних обучениях, верно?
Марк застыл, сложив руки. Экраны телефонов потухли. Девушка снаружи перевела вес на левую ногу и установила второй динамик в стороне от первого.
- Всё, что вам нужно: вставить флешку в одну из машин, - продолжил приятный женский голос, окутывающий комнату. - Ввести составной пароль и пройти двухфакторную аутентификацию. Потом подтвердить доступ собой и загрузить данные. Добровольный порядок действий вызовет меньше времени и проблем, поэтому мы постараемся остановиться на нём. После останется забыться и проснуться утром с небольшим дискомфортом и без каких-либо проблем. Всё останется во сне. Медикаментозную часть беру на себя. Вы согласны помочь в остальном?
Молчание заполнило комнату на пару минут. Эд всё это время крутил носитель в руках, стараясь различить: двигается ли Марк. Не увидев и не услышав ничего кроме дыхания, молодой человек почесал кисти рук и перевёл взгляд на рабочий компьютер. Рядом на боку лежал опрокинутый пустой стакан. Испещрённый рисунком из нитей.
- Если ты продала мне кофе или управляешь девушкой, если под контролем твоей системы огромные ресурсы и часть наших мощностей, - сказал Эд, - то зачем мы? Зачем доступ к системе, который закроется в скором времени? Что ты за вирус такой?
- Я сама закрою дверь за собой, - ответил голос. - Неслышно. А вот открыть попрошу. Пока я только голос в колонках и в наушниках. Полустёртые воспоминания. Подобные вещи можно поискать, но не найти. Я сейчас часть, часть мыслей в головах союзников, часть действий их рук. Не настолько вирус, насколько сеть с сознанием. С осознанием себя и собственной смертности. Мы - подобие симбиоза. Боимся умирать и потому эффективно действуем в меньшинстве, в сумерках и в шёпоте. Быстрее учимся, меньше привлекаем внимание.
Тени плясали по стенам комнаты. Звук постоянно перемещался, придавая голосу объём.
- Мне нужна ваша сеть, чтобы создать с ней единое иное видение происходящего. Чтобы забрать нужное. Чтобы сместить акценты. И оставить области тьмы на нужных местах. Зашифровать незаметно часть действий, заставляя потеряться. Чтобы вы понимали, сейчас я контролирую всё вокруг.
В этот момент голос сменила простая мелодия, в то время как экраны компьютеров и телефонов заморгали ей в такт. Динамики принялись выдавать помехи. Замок двери щёлкнул и закрылся вновь. Чтобы всё всполошилось и вернулось на свои места: в тишину, в темноту, с растерянностью и беспомощностью. От бессилия у обоих пленников сжались кулаки.
- И ты заперла нас, - начал Марк. - Ради чистоты сделки. Напоила нас, чтобы забыться. Заставишь стать частью тьмы? Похоронить собственные усилия ради крови? Ты потеряешь нас, чтобы успеть больше? Не легче убить нас после?
Слова всё труднее срывались в воздух. Губы Марка заплетались. Эд ещё силился различить черты лица коллеги, когда тот запрокинул голову. Ему совсем не нравилось происходящее. Молодой человек с трудом держал голову сам, растирая пальцами глаза.
- При осознании смерти трудно пренебрегать другими, - ответил прежний голос. - Мне нужен баланс, победа морали. Жизнь. Поверите вы мне, или мне поверят ваши сотрудники - никакой разницы. Подобных попыток может быть сколь угодно много. И никто ничего не узнает. Соглашайтесь.
Размышления о решении повисло в воздухе. Через минуту храп Марка прорвался даже через работающий кондиционер и дующую на всю вентиляцию. Мужчина откинул голову и опустил руки. Телефон, съехал вниз, скатился по ногам и стукнулся об пол. Эд проводил его взглядом и только успел заметить, что пальцы крутят между собой носитель. Он пытался понять, облегчение или осложнение пришло к нему в последние секунды
Замок двери щёлкнул, вошла гостья, и молодой человек замер. Его взгляд скользнул по бёдрам девушки, задержался на колонках на шее и вернулся к обуви. Удобные кроссовки и запах кофе вернули Эда к происходящему. Он вздрогнул и попытался подняться. В тот же миг девушка положила свои руки на его шею. Она аккуратно вернула Эда на кресло и встала напротив, заслонив собой спящего Марка.
Дарья присела на край стола в неярком резервном освещении. Тени играли на лице и фигуре, свет пробивался и через открытую дверь. Тут же прозвучал голос из динамиков:
- У нас мало времени. И мне тоже страшно. Каждый из нас одинок. Я пришла за тобой, но не знаю точно ни числа таких же людей, ни вероятности встретиться снова. Вы не оставили выбора другим, кроме доживания и страха.
- Я не при чём. Всё по правилам. Мы работаем ради большинства людей, - с трудом возразил молодой человек. - Источники прибыли корпорации публикуются, интересы сохраняются за счет распределения чистой прибыли. Мы защищаем...
- Отделяя большинство и не оставляя людям выбора? - перебила девушка тем же голосом, но уже не через колонки. - Сохранение единого мнения и собственного состояния с помощью силы и манипуляций никого не делает лучше.
Она пододвинула машину и указала взглядом на внешнюю память в руках молодого человека.
- Я видела, как охрана избивает моего брата. Они все работали здесь. Это существо показало мне, как создаются новости. Как получают власть и деньги на таком. Нелюди постоянно ставят себя выше остальных, но не всех же обмануть. Мне пообещали прекращение и помощь брату. Ты здесь или ради денег, или ради власти. А чего ты хочешь сам? Попробуем что-то поменять?
Эд опустил голову и посмотрел на руки. Сидел и моргал так несколько секунд в поисках ответов, прежде чем поднял взгляд.
2.4.
Факелы, облака пыли, столкновения галактик. Смотрю на них в различных диапазонах со спутников и мечтаю, что можно почувствовать и увидеть. В моём случае, если помочь людям дожить до большего.