Он походил на римлянина. Он точно был римлянином, ведь одет Он был точь-в-точь как Цезарь, и поверх цветастой банданы на его голове даже лежат лавровый венок. Из его зубов торчала сигарета в то время, когда никто и не подозревал о табаке; и когда никто и не догадывался защищаться от солнца, его глаза закрывали большие авиаторские кислотно-зеленого цвета очки. Он шел как Моисей, один по пустыне, хоть я толком и не знаю о нем ничего, кроме того, что Луи Армстронг спел о нем песню. Тот, кто походил на римлянина, шел и громко о чем-то себе говорил, доказывая и споря.
Вдруг среди непроглядного золота бесконечного песка появился трон. Он, ни капли не удивившись, сел на него, закинул ногу на ногу, достал из кармана своего римского одеяния блокнот, ручку, и начал писать: "Когда на безрыбье и рак- рыба, любой грешник на безбожье может легко стать Богом. Сделать это не составит труда, ведь на поиски безбожья ты не потратишь и десяти минут, а грешник, который захочет проповедовать и любить всем, найдется еще быстрее.
Жизнь не стоит и копейки сейчас, но рассказать об этом некому, ведь все зачарованно слушают своих Царей, который посылают своих подданных в битвы за земли или, чего хуже, бабу. Как друг мой, Менелай...
Я хочу сказать лишь то, что...",- мужчина отвлекся и на секунду поднял свой взгляд на горизонт, но вместо него увидел толпу людей разных возрастов и рас, что пристально смотрели на него.
Лицо его не выдало и капли удивления. Это было скорее недовольство. Тот, кто походил на римлянина, поднялся с трона и медленно пошел дальше, как будто так и должно быть. Вся толпа двинулась за ним, а Он продолжил говорить, как говорил до того, как сел передохнуть на троне.
-Алкоголь еще не льется рекой, еще даже негров не стали гнобить! Да, черт, их же еще даже мало, а все, кого я видел, уже ни во что не верят. Я хотел увидеть мир, каковым он был, и он меня не порадовал,- Мужчина остановился, зажег спичку, закурил, затянулся и пошел дальше,- ведь здесь даже телефонных будок нет.
***
Важно ли то, кем он был? В каком времени он находился сейчас и откуда он взялся посреди пустыни? Важно ли, какое время? Важным было лишь то, что римлянин с сигаретой хотел говорить и говорил, да только брал ли кто-нибудь в душу его слова?
Существовала ли в то время душа, или ее изобрели так же, как пенициллин и лампочку?
***
Он резко остановился и обернулся лицом к толпе.
-Что вам надо?- в Его голосе зазвучало раздражение. Солнцезащитные очки не давали до конца понять Его лицо. Толпа боялась, но шла за ним.
Вперед выступил мужчина в бедной одежде: он был скорее стар, чем зрел, и скорее добр, чем зол.
-Слушать Тебя,- сказал покорно старик,- разделить наш хлеб с тобой и уверовать в то, что исповедуешь Ты.
-Хлеб?- с издевательской улыбкой спросил Тот, что походил на римлянина.-А он у вас есть?- Старик поник, а Мужчина продолжил.- Имя то у тебя есть?
-Исаак. Это...-он указал на девушку в первом ряду толпы, но собеседник остановил его.
-Меня не интересует, кто они,- отрезал тот и, не сказав ни слова, пошел дальше.
***
-Жизнь- это непрерывная материя и ее нельзя делить на молодость, детство и старость. Я не собираюсь диктовать вам, во что верить, верьте во что угодно, но раз уж вам хочется меня слушать- слушайте. У меня с собой литр алкоголя и стакан молока. Когда тебе плохо- ты пьешь алкоголь, когда ты счастлив- перед сном пьешь молоко. Жизнь- это набор крайностей и на вопрос "как дела?" нельзя отвечать "нормально", ведь понятие "нормально" не выражает собой ничего. Тебе либо плохо, либо хорошо; ты либо спишь, либо нет; либо умеешь читать, либо не умеешь. Жизнь- это набор вкусовых рецепторов, которые дают возможность различать сладкое и соленое, без которых макароны вполне могли бы быть мясом, что заправлено яблочным йогуртом.
Его не очень интересовало, знают ли они, что такое вкусовые рецепторы и яблочный йогурт; Его не волновало, откуда Он пришел и кого Он из себя представляет сейчас. Его равнодушие граничило с фанатичным ораторским талантом, но Его это не интересовало.
-Уверовать в то, что верю я. А во что верили вы, чертовы ублюдки, до того, как припереться ко мне в пустыню и упасть к моим ногам? В бога Солнца? В Иисуса Христа? А может быть в Святую Тумбочку, которая возвращает в живых все срубленные деревья и засирает эту несчастную планету зелеными ветками братьев своих меньших? А? Ответьте же мне!- Он злился и требовал ответа, не желая и не собираясь его слушать. Речь на минуту прервалась и люди остановились. Тот, что походил на римлянина, поправил свои кислотного цвета очки и снова закурил. Длинная дорога, казалось бы, не утомляет Его, а придает сил. Он затянулся и пошел дальше.
-Вот вы знаете, куда мы сейчас идем? Нет, вы не знаете. Вам все равно. Так не все ли равно вам, во что верить? Да и зачем это вообще?- в Его голосе мелькнула нота отчаянья и невыносимой грусти, но никто этого не заметил.- Так кто же из нас равнодушен? Я ли?
Среди пустыни снова возник трон и Тот, кто походил на римлянина, стараясь не выдавать усталости, сел. Дыхание Его не сбилось, только начинала болеть голова. Он знал, куда ведет их, но не знал, как скоро они туда дойдут. Какая разница?
Из кармана своего римского одеяния он достал блокнот, ручку и записал: "Равнодушие- худший из пороков. Когда тот, кому все равно, пытается научить чему-то других таких же, душа его очищается. Хоть и то, научит он их чему-то или нет, совершенно не важно, равнодушие перерастает в старание, а потом- в раскаяние. Тогда то всё в корне и меняется- слова звучат по другому, сироты обретают дома и люди видят море и пляжи, а не глухую мозаику бесконечных коттеджей."
***
Он был монументом мировой скорби. Иногда из-под его цезарьского костюма мелькали розовые кеды и картинка теряла смысл и логику окончательно, ведь куда он мог вести людей, которые как будто сошли с фильма "Страсти Христовы"? Он, который наверняка был римлянином, хоть у него и была цветастая бандана и иногда мелькали розовые кеды.
Его равнодушие было относительным. Он плевать хотел на себя и на то, чем Он был. Но когда видел озлобленных на мир людей, умирающих, убивающих, молчащих и несущих всякую чушь, начинал говорить, и слова Его падали в души людей: иногда прорастали сами по себе, иногда увядали, а иногда надо было принести не одно ведро дерьма как удобрения, чтоб слово проросло и стало цветущим деревом Правды.
***
-Я хочу, чтоб вы уверовали в то, что гореть лучше, чем угасать и цвести лучше, чем увядать. Вот и всё, что я хочу вам сказать. Мы пришли.
Он остановился и с торжеством посмотрел на место, куда привел Свой Народ. Оно ничем не отличалось от места, где они начали свое путешествие: куда ни глянь, везде пустыня.
-Ты так и не сказал нам, во что веришь ты,- отозвался спустя несколько секунд Исаак.- Или ты не исповедуешь совсем ничего?
-Моя задача- заставить вас верить во что-либо, ваша задача- не интересоваться, во что верю я.
Тот, кто ну точно был римлянином, широко, во все зубы, улыбнулся, достал из кармана своего римского одеяния спички и закурил сигарету.
-Я вижу, что ты понял, о чем я тебе говорил. Не все, конечно, ты туповат, но уверовал ты по полной программе. А значит, вера твоя сможет вывести тебя из пустыни.
Мужчина в одежде как у Цезаря, сделал глубокую затяжку и, смешавшись с полетевшим к земле пеплом, кучей песка упал вниз. Как и не было его, хотя улыбка человека, который скорее всего увлекался наркотиками во время, когда даже опиума не употребляли, еще какое-то время повисела в воздухе, как улыбка Чеширского кота, а потом исчезла, развеявшись с дуновением ветра.
-Ну и как нам отсюда выбрать?- спросил кто-то агрессивно из глубины толпы. Тот, кто походил на римлянина, обязательно назвал бы его чертовым ублюдком.
***
Так кем же он был? Мучеником или психом, что потерялся во времени?