Яблочкина Наталья Викторовна : другие произведения.

Я хочу вернуться туда...

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Благословенные американские берега, таящие в себе тысячи возможностей. Двое друзей, пытающихся вернуть пустое кафе к жизни. Китайский инвестор-мафиози... Продолжение "В другой стране".

  - И это, по-твоему, красный?
  Громогласно произнесенные слова заполнили если не все, то две трети помещения уж точно, после чего были десятикратно увеличены и удлинены по времени эхом, создаваемым пустыми стенами. Красноватый свет заходящего солнца, которого, впрочем, уже нельзя было увидеть из-за многочисленных высотных зданий, подпирающих само небо, заполнял наполовину серое, наполовину свежевыкрашенное помещение. Лето было в самом разгаре, и день, независимо от желаний трудяг и лентяев был долог, а солнце вот уже вторую неделю старалось растопить не только Нью-Йорк, но и все близлежащие города.
  - Я тут целый день наслаждаюсь запахом дешевой краски, и ты приносишь мне еще одну банку зеленой краски, которой у нас и так хоть на продажу выставляй, сам при этом утверждая, что это красный цвет? Или твои знания языка не позволяют отличать цвета? Ким Чонсу, ты меня слышишь?
  Объект громкого возмущения стоял посреди помещения, обреченно опустив руки вдоль тела и еле удерживаясь от того, чтобы зажмурить глаза. В данный момент это пригодилось бы, чтобы не видеть рассерженного вконец и перепачканного краской друга. Если он, конечно, еще считал себя его другом.
  - Слышу, - тихо ответил Чонсу.
  - Так почему ты...
  Он вдруг закашлялся, судорожно глотая воздух. Глаза стали бессмысленными, рука так и прижималась к груди. Чонсу подбежал к другу, вовсе не представляя, что нужно сделать, чтобы помочь. Только если по спине похлопать... Еще через несколько секунд приступ кашля кончился.
  - Минкё, ты в порядке? - на всякий случай спросил Чонсу.
  - Да, в полнейшем. По мне ведь это прекрасно видно.
  - Иронизируешь?
  - В точку. Ладно, на сегодня рабочий день окончен. Пойдем перекусим, что ли...
  После дополнительных нескольких пререканий друзья все-таки отправились в привычное место, вроде как недорогое и в то же время достаточно качественное, насколько это было возможно за такую малую цену. Такие потасовки обычно и заканчивались этим привычным местом, с заветной кухни которого доносились вкусные запахи. "Прям как молодожены", - как-то раз выразился о таких стычках Минкё. Потасовки эти были далеко не в новинку, продолжаясь уже около месяца, с тех пор, как помещение на 8 Авеню, 22, что на Манхэттене, после долгих и тяжких трудов все-таки было выкуплено.
  Было выкуплено... Немало трудностей пришлось преодолеть друзьям ради этого, стоит заметить. Собрав все имеющиеся и не совсем имеющиеся деньги, они пришли к неутешительному выводу, что этого совсем недостаточно. Тогда они доживали свою прежнюю жизнь и уже успели прийти к нерадостному выводу о том, что это и впрямь все давние детские мечты, которым не в силах помочь даже благодатные земли Нью-Йорка. Для осуществления своих планов кроме желания нужны деньги, как известно. Но в один прекрасный день на исходе весны, когда по телевидению передавали прогноз погоды о безоблачном небе до конца дня, а через пять минут на берег Манхеттена упали первые капли дождя, и воздух стал настолько холоден, что можно было бы подумать, что уже настала ранняя осень, а лето незаметно для глаз проскочило и исчезло где-то там, где исчезают все остальные времена года, Минкё, пропав на полдня для всего окружающего мира за исключением некоторых субъектов, появился на пороге кафе "Черный кофе и белый шоколад". Он изо всех сил старался сохранить невозмутимое и спокойное выражения лица, что удавалось ему с большим трудом, и, нет-нет, да и промелькнет самодовольная улыбка. "Я все уладил", - сказал он тогда Чонсу, как только тот освободился от трудовых официантских часов и подсел к нему за столик, наспех перекусывая. "Что именно?" - спросил Чонсу с набитым ртом, да так, что получилось едва похоже на нормальные слова. "С завтрашнего дня это здание на 8 Авеню будет нашим". От таких новостей Чонсу даже забыл, что нужно дожевывать гамбургер, поэтому в тот момент напоминал хомячка с девяноста девятью процентной точностью - так уж были надуты щеки. "Откуда ты достал деньги?" - задал он тогда вполне мотивированный вопрос, когда щеки наконец пришли в нормальное состояние. "В волшебном китайском краю", - полушепотом ответил Минкё. "Опять твои сказки..." - разочарованно отмахнулся Чонсу. "Нет, край этот реальный. И деньги тоже реальные. И товарищ Лу реальный". "Какой товарищ?". "Лу Чаошэн. В Чайнатауне известная личность. Он стал нашим... как бы это", - Минкё побарабанил пальцами по столику в поиске экономического термина. "Инвестором?" - подсказал Чонсу. "Именно. Инвестором". За этим последовал только сухая фраза Чонсу "Во что ты ввязался?.." и две противоречивых эмоции: радость от того, что наконец-то нашлись недостающие деньги, и недоумение и опасение от того, откуда эти деньги взялись. Интуиция неудавшегося юриста подсказывала что-то... это было еще не определить, но на то она и интуиция, чтобы было только безотчетное чувство чего-то неопределенного. Дождь все лил, будто все водные боги, американские ли, китайские ли решили одарить влагой именно этот город.
  На следующий день требуемая сумма, состоящая и из накоплений Чонсу, и из доли Минкё, и из вклада некоего господина Лу Чаошэна, была внесена. Дело оставалось только за необходимыми бумагами и документами, которые Минкё успешно сгрузил на своего друга, и уже хотел исчезнуть куда-то по своим крайне важным делам, но... Было важно внимательно прочитать каждое слово, а знания английского у Чонсу улучшались с крайне медленной скоростью, поэтому Минкё пришлось переводить, с добавлениями ворчаний в адрес своего друга раз в пять минут. "Почему бы тебе на курсы языка не сходить?" - под конец недовольно сказал он. "Вчера ходил на первое занятие", - сказал тогда Чонсу. "Так, значит, у тебя еще деньги остались?" - тут же последовал вопрос. "Занятия не бесплатные...". Юристу, принесшему бумаги, необходимые для подписи, пришлось наблюдать интересную и долгую картину двух спорящих не на жизнь, а на последний гамбургер иностранцев. К концу этого спора ему уже стало казаться, что он понимает отдельные слова, и если бы спор этот продолжился еще с несколько часов, то, наверное, он выучил бы и язык.
  Это можно было бы расценивать как первые разногласия на почве совместного предприятия, впоследствии повторявшиеся неоднократно и возникающие по большей части по поводу денег. Да, в средствах они действительно были ограничены, и сказать, что некий Лу Чаошэн раздаривал все необходимое нуждающимся как волшебник из страны Оз, было бы только новой сказкой. Поэтому большую часть работ от выноса старых вещей, которые уже никак не могли бы пригодиться, до покраски стен приходилось выполнять самим, как бы ни не хотелось этого делать и как бы не болели мышцы на следующий день после перетаскивания из грузовика дешевых столиков, потому что на помощь грузчиков тоже нужны были деньги.
  Многое пришлось пережить и перекрасить за это время, длившееся не так долго, но казавшееся двум друзьям целым веком. И если бы они не поддерживали друг друга, на время забыв о своих каждодневных спорах и пререканиях, то мало кто знает куда и на сколько бы это их завело. И вот оставалось так немного, всего лишь закончить выкрасить стену, для чего как раз и нужна была красная краска, послужившая поводом для последнего разногласия.
  - Вообще, на самом деле, я просто банки перепутал, - прерывая продолжительное молчание, невнятно сказал Чонсу, дожевывая остатки сэндвича. В последнее время эта привычка начала портить ясность его речи. - Я так и сказал: красный, а он поставил передо мной несколько банок, вот я и перепутал.
  - Да-да, я и не сомневался... - устало откликнулся Минкё, в который раз переставив солонку с места на место.
  - Случайно, получилось совершенно случайно, - не успокаивался Чонсу, уже намереваясь съесть третий сэндвич.
  - Да-да, - снова повторил Минкё. - Ты бы лучше завязывал с американским фастфудом. А то наберешь с десяток лишних килограммов ненароком. Как тебя прокормить-то можно будет?
  - М?
  - Еще и корейский забыл? Оставь свой сэндвич, говорю.
  - До сих пор злишься? - резко сменил тему Чонсу, но сэндвич все же отложил.
  - Как бы тебе мягко сказать... Да, мое бешенство перешло в раздражение, которое еще не успело превратиться в более менее сносное дружелюбие. Пойдет?
  - Пойдет... - Чонсу многозначительно опустил голову, но вскоре остаточное чувство самоуважения заставило поднять ее вновь. - Хотя ты тоже хорош. Для чего эта красная краска была нужна? Чтобы твои ошибки размером с полтора пьенга* закрасить.
  - А ты много обошел, наверное, да? Устал? - неожиданно сменил тему разговора и тон своей речи Минкё, чтобы, как и свой ляп на стене, закрасить и упоминания о нем.
  - Издеваешься? Или иронизируешь?
  - Просто забочусь о своем тонсэне**.
  - Заботишься, говоришь... - Чонсу усмехнулся. - Ладно, пойдем... хён***, - при этом слове он снова не сумел сдержать смешок, так как употреблял его всего раза два-три по отношению к другу, да и то несколько лет назад. - Может, еще не все магазины закрылись.
  Друзья вышли из-за столика, за которым им счастливилось заедать свои споры чаще всего, тот, около самого окна, через которое можно было увидеть вечно загруженную дорогу. Счет, как всегда честно разделенный пополам, был ни больше и ни меньше требуемого, подсчитан ровно до цента, и на чаевые никак не расположен.
  Солнце уже село, давая городским огням полную свободу освещения. Слева, справа... отовсюду можно было услышать отголоски музыки, телевизионных передач и просто телефонных разговоров. Этот город никогда не спит, и порой нет-нет, да и вспомнишь те тихие, аккуратные, уютные улочки родного города, тот бар, где они проводили так много времени, того Окхи, бармена, говорившего много и не всегда по делу. Иногда хотелось вернуться в Кванчжу хотя бы на денек. Хотя неуловимые секунды сливались в протекающие часы, соединяющиеся в дни, и такое желание возникало все реже, реже... Теперь у них было помещение, которое нужно было докрасить и доделать, которому нужно было дать достойное заманчивое имя и, конечно же, в срок, иначе договор с Лу Чаошэнем не будет выполнен, а что кроется за этим формальным выражением, Минкё загадочно умалчивал, а Чонсу не хотел спрашивать - лучше спать спокойно. Если будет несколько свободных часов, конечно.
  На сей раз краска была куплена та, что и была нужна, а в придачу еще несколько нужных и не совсем вещей. Отделка заняла много времени и отняла так же много сил. Оставалась только докупить нужную мебель, а за этим дело не застоится.
  - Сегодня пойдешь работать? - спросил Минкё, когда они уже подходили обратно к своему и только своему помещению, небольшого двухэтажному, общей площадью в сто одиннадцать пьенг. Покупки, уложенные в пакеты и коробки, оттягивали руки, так что еще немного и можно было достать ими до луны, в этот вечер похожей на бледную усталую девушку.
  - Придется. Должен ведь кто-то оплачивать все вот это. - Чонсу немного поднял коробку в качестве демонстрации своих невеселых слов.
  - Можно подумать, ты один деньги приносишь, - прошипел Минкё.
  - Ладно-ладно, забудь.
  - Как уж тут забыть...
  Так подошел к концу еще один день, такой же, как и десяток предыдущих, с бесконечными спорами и непременно следующими за ними примирениями, со всем тем, с чем и привыкли жить друзья эти несколько недель. За это время Минкё привык оставаться в этом здании на ночь и чаще всего один - его друг почти всегда продолжал работать в том кафе. Сам Минкё тоже продолжал редактирование статей для "Фриланс Репортер", но работа эта, как и сам заработок соответственно, была сокращена руководством до минимума. Тем лучше для него, пожав плечами, решил Минкё. Останется больше свободного времени для оформления помещения. Благо, когда-то в детстве он ходил в школьный клуб манхвы****. Правда, его выгнали оттуда за некоторые... своеволия в рисунках, если можно так выразиться. Но это было уже давно забытым делом, теперь не имеющим никакого значения кроме того только, что теперь стены помещения и стекла окон кое-где были украшены рисунками, которые можно было бы воспринять как отдельные кадры манхвы. Если задействовать воображение, конечно. И вот теперь, в этот прохладный в некоторых отношениях вечер, в который можно было бы заняться тысячей и одним делом, от зарабатывания центов в центральном парке с помощью гитары до бесконечных танцев в клубах, Минкё принялся закрашивать свой испорченный рисунок или "творческую неудачу", как он сам сказал.
  Одинокая луна на пустом небе смотрела в пустое помещение на такого же одинокого Минкё, водившего кистью по стене.
  *пьенг - мера площади, 3,306 кв. м.
  **тонсэн - младший брат
  ***хён - старший брат, а также более старший юноша или мужчина
  ****манхва - корейский комикс
  
  Бледная луна освещала дорогу к кафе своим бледным холодным светом, освещала не хуже, чем фонари, стоящие вдоль дороги, и все предметы, здания, деревья, люди начинали казаться призрачными вслед за ней.
  Каждый вечер Чонсу шел по этой дороге среди пестрой толпы прохожих, вдоль стройных рядов деревьев, подсвечиваемых фонарями, мимо ярко освещенных витрин магазинов одежды и техники. Каждый вечер дорогу освещала эта одинокая бледная красавица, будь она только нарождающейся или уже убывающей. Каждый вечер со дня их приобретения помещения на 8 Авеню. Распорядок этот нарушался крайне редко, и чаще всего Чонсу оставлял своего друга одного на всю ночь в этом самом помещении. Одного, если верить его заверениям и причитаниям, конечно. Он мог бы поклясться, что как-то раз, возвращаясь под утро со своей работы, не отличающейся заработком и разнообразием, видел быстро удаляющийся силуэт, вышедший из дверей. Эти двери они покрасили только-только, совсем недавно и относились в нём весьма щепетильно. В тот раз же они захлопнулись непомерно громко. А может, это все просто показалось, а Чонсу всего лишь заснул на ходу, путая реальность и явь? Пару раз такое случалось, поэтому порой он не мог поручиться за правдивость всего того, что он видит ранними утрами, подходя к помещению на 8 Авеню.
  Но как бы то ни было, сейчас ему предстояла еще одна скучная будняя ночь. Он все подумывал уйти оттуда, но гениальные мысли не всегда имеют свойство воплощаться в реальность, и эту мысль ждала такая же невеселая участь. Пока не доделают помещение, обозначил сам себе срок Чонсу. Поэтому так и продолжал разрываться между добровольными ремонтными работами днем и верным служением редким ночным посетителям ночью.
  Хотел ли вернуться? Надеялся ли? После каждого электронного письма домой, отправленного из интернет-кафе на другой стороне улицы, желание уехать обратно вспыхивало с новой силой, тут же заглушаясь заботами о том, что надо купить по дороге штукатурку или дверную ручку вместо той, поцарапанной.
  - Чашку кофе, - заказал клиент, один из немногих, точнее - из четырех на весь зал.
  Только придя в кафе, Чонсу как всегда поспешил натянуть на себя темно-синий фартук, непременный атрибут работников "Черного кофе и белого шоколада". И вот уже первый заказ, который он мог бы угадать даже без озвучивания. Вот уже четвертый, а может, даже пятый день этот уважаемый господин в элегантном пиджаке и потертых джинсах с черными солнцезащитными очками в руке приходил в это самое недостойное его элегантности кафе, будто специально время подгадывая, чтобы попасть именно в его смену. И вот уже который день заказывал только одну чашку кофе, распитие которой могло продлиться час, а то и все два. Наученный горьким опытом, Чонсу сначала внимательно присматривался к этому господину, но, не заметив более ничего подозрительного, тут же забыл о нем. Притом сегодня было на удивление многолюдно - к немногочисленным посетителям, одиноко сидящему парню в кепке, и заблудшей парочке, присоединился еще один, мужчина средних лет и весьма среднего достатка, о чем свидетельствовали пару неудачно застиранных пятен на рубашке и портфель далеко не первой свежести.
  - Давно здесь живете? - спросил этот самый господин, когда Чонсу принес ему приготовленный кофе и когда уже успел порядком забыть о нем.
  - Полгода, - ответил Чонсу, немало удивившись, что с ним пожелали заговорить.
  - Откуда приехали?
  - Не понимаю вас... - Он на всякий случай решил прикинуться непонимающим, что, в принципе, и не было особенной ложью.
  - Откуда вы приехали? Из какой страны?
  Еще несколько секунд Чонсу открыто смотрел на господина, изучая и прикидывая: нужен ли ему просто ночной собеседник или он собирался выспрашивать конкретную информацию, что навевало не только плохие воспоминания, но и мрачные предчувствия. В этой стороне, у столика, который выбрал этот господин, было плохо освещенным. Сгоревшую два дня назад лампочку до сих пор не могли заменить, и это только добавляло душной колючей атмосферы.
  - Из Кореи, - все-таки решил ответить Чонсу без излишнего лукавства.
  Краска с его волос уже давно окончательно исчезла, и придумывать что-то насчет гонконгского дедушки и французской прабабушки не имело смысла. Впрочем, как и причины. Наверное, о нем там уже дано забыли.
  Господин громко щелкнул пальцами, будто его давнее и сложное умозаключение только что подтвердилось, чему он был только рад.
  Не дождавшись более никакого проявления интереса к своей персоне, Чонсу, коротко извинившись, но удержавшись от того, чтобы поклониться, привычку чего так долго и упорно выбивал из него Минкё, ушел подальше, к только что зашедшему клиенту. Кто их знает, этих американцев.
  Летние ночи коротки, но эта показалась одной из самых длинных. Долгая и скучная ночь выматывала. Только бледная луна, заинтересованно заглядывавшая в окна, которые Чонсу решил протереть, потому что этим уже давно никто не занимался, и на них можно было спокойно вывести пальцем целую картину, только она составляла компанию.
  С нетерпением дождавшись конца смены и начало нового дня, Чонсу наконец-то вышел вдохнуть свежего воздуха, пропитанного запахом бензина из выхлопных труб вездесущих такси. Теперь можно было спокойно пройтись, надышавшись этого бензинового воздуха, чуть не споткнувшись раз-другой о мусор, вещавший о весело проведенной кем-то ночи. Солнце начало робко выглядывать из-за высоких и не очень городских зданий, обещая превосходный день, и Чонсу уже забыл о тяжко проведенной ночи и даже о том господине с его странными вопросами, но...
  Но на глаза как раз попалось это самое интернет-кафе, куда он привык заходить. Заходил туда действительно часто и даже сдружился с одним работником оттуда. Товарищ по несчастью ночных смен и восточному происхождению (как оказалось, он приехал из маленького тайванского городка Суао), он был смешной и недостаточно высокий. Еще пару сантиметров, и можно было бы сказать - низенький. Но, в силу всех этих обстоятельств, им было просто общаться на ломаном английском, что весьма способствовало тому, чтобы у Чонсу появилась неслыханная скидка за пользование услугами интернет-кафе, а если повезет - и вовсе отсутствие платы.
  Решив, что давно не отправлял домой не только письма, но и маленькую весточку, Чонсу прошел перекресток, который по утрам отличался крайней оживленностью. Несмотря на благие намерения и большой писательский порыв, письмо вышло коротким - рассказывать особо не о чем. Уже собираясь оставить компьютер в покое, Чонсу вдруг наткнулся на интересную строчку на новостном сайте, написанном хангылем*. Порой хотелось просмотреть новости из родной страны, поэтому заходил он туда часто. "Долгий судебный процесс наконец завершился. Господин Канг Кёнмо приговорен к шести годам лишения свободы".
  Сначала Чонсу не обратил никакого внимания на эту сухую строчку, написанную канцелярским языком. Спустя пять секунд понял, речь идет именно о том самом господине Канге. Спустя еще десять - что его бесчестная деятельность прекращена, по крайней мере, на шесть лет. Уже жадно впиваясь в каждое слово, он начал читать подробности.
  Кто бы мог подумать, что оставленная на стуле в зале ожидания аэропорта папка с бумагами сыграет такую роль! Получив ее, полиция провела расследование и... дальше все произошло по общеизвестному сценарию. Тогда кто же этот господин?.. Чонсу задумался, да так бы и сидел еще с полчаса, но в этот момент его оплаченное время закончилось, и компьютер оказался заблокирован. Хочешь - не хочешь, нужно было отправляться в место, которое он уже начинал привыкать называть своим домом.
  Прочти он это три месяца назад, то рванулся бы обратно первым же рейсом, а теперь...
  *хангыль - корейский алфавит.
  
  - Доброго утречка! - весело поприветствовал Чонсу друг, как только тот громко, громче, чем он сам рассчитывал, захлопнул дверь.
  Минкё с кисточкой в руке стоял около места своей недавней творческой неудачи, которая теперь была идеально закрашенная и гладкая, нарушаемая только в самом углу самовольным рисунком одной кисэн*, одетой в яркий зеленый ханбок**.
  - Доброго... - ответил Чонсу тоном, совсем не сочетающимся с определением этого утра. - Ты что, всю ночь здесь вырисовывал?
  Говоря это, он присел на первый стул и подпер голову руками.
  - Нет, поспал часа четыре, - весело ответил Минкё. - Зато почти все закончил, даже нарисовал кое-что.
  - Кисэн нарисовал? Умно...
  - Не просто кисэн, - немного обиженно возразил друг, повернувшись к Чонсу. - Это Чхун Хян***, самая знаменитая, самая умная и красивая, самая... Эй, ты меня не слушаешь?
  Ответом послужило только тихое сонное посапывание. Стоит Чонсу закрыть глаза и реальность для него уже переставала существовать, сменившись на дивный мир грез. Так было и в этот раз. Взгляд Минкё, остававшийся недовольным еще с несколько секунд, вдруг смягчился. "Опять спишь где попало", - тихо пробормотал он, вернувшись к нанесению последних штрихов на стену. На секунду у него даже появился благородный порыв перенести друга наверх, уложить по-человечески, но порыв этот продолжался всего лишь секунду. "Не в романтической дораме живем", - отмахнулся он от высокой идеи, вернувшись к низким обязанностям строителя-дизайнера-планировщика и... еще много кого.
  Солнце поднималось все выше, проникая через чистые и не очень окна в комнаты, коридоры, залы, гаражи... куда угодно, оставляя на стенах одинаково светлые пятна своих лучей и разбавляя каплей золотистого света утреннее настроение, будь оно отличным или же пресквернейшим. Настроение Минкё не относилось ни к первой группе, у представителей которой вышел на редкость замечательный день вчера, ни ко второй, обладателей чего в прошлый день начисто обобрали уличные торговцы или их понизили в должности. С одной стороны настроение было отличное, разве может его что-то испортить? Но только с одной стороны. С другой - получалось так, что на душе было неспокойно и даже некоторым образом тревожно. И все дело заключалось лишь в одном человеке, который пришел ни свет ни заря, пришел без стука и какого-либо обозначения своего присутствия, что подобало бы для приличия. Поэтому вполне объяснимо, что Минкё, проснувшись от звука шагов кого-то постороннего и неожиданного, испытал некоторый испуг, который он с достоинством скрыл и более не показывал.
  Человек этот, обладатель весьма экстравагантной стрижки, на которой вырисовывались ломаные линии, и дорогого пиджака, рукава которого он нещадно подвернул, представился помощником господина Лу. Поручение его, которое он выполнил безукоризненно, состояло всего лишь в том, чтобы напомнить, что согласно договору заведение должно открыться никак не иначе, как через четыре дня. Сказав это, ушел без лишних слов, к числу которых, наверное, он прибавлял и слова прощания.
  Заря тогда только занималась, и еще часок-другой можно было бы потратить на более полезные дела, то есть досмотреть интересный сон, который был так бесчестно прерван, но после таких посещений это оказалось крайне тяжело. Поэтому докраска стены закончилась раньше, чем предполагалось, что, впрочем, было весь кстати - четыре дня не шутка! Они ведь не договаривались на такой короткий срок... Хватало и того, что они должны были обеспечить себе выручку в тридцать тысяч долларов, чтобы одну треть отдавать своему инвестору. Таково было еще одно условие договора, которое при невыполнении повлечет за собой... Стоявший тогда позади господина Лу его личный помощник внушительных размеров и еще более внушительных мускулов сделал красноречивый жест, проведя большим пальцем поперек горла. Конечно, потом это все превратилось в шутку, и Минкё сдержанно посмеялся вместе со всеми, но бешеный стук сердца утих только к обеду. Да, ни скорости, ни рук не хватало, но где-то говорили, что не боги горшки обжигают. И переоборудывают помещение, наверное, тоже не они. Да и оставалось всего самую малость: всего-то до конца расставить мебель, оформить кухню, да все это подключить.
  Малость... О сне на эти четыре дня, а потом и еще на двадцать четыре придется забыть. Нужно было приступать сейчас не медля, и лучше не одному, ведь тяжелую вещь легче поднять вместе, помнил еще со школы пословицу Минкё, но... Обернувшись, он бросил взгляд на Чонсу, теперь полностью положившего голову на столик. Веки подрагивают, как всегда, дыхание тихое, еле слышное. Ладно, пару часов форы он другу даст.
  Прикинув, что здесь пока больше делать нечего, Минкё пошел приводить в порядок маленькую кухню. По крайней мере, эта комнатка больше всего подходила под это высокое звание. Но сначала один звонок.
  *кисэн - женщины-аристократки, которые развлекали янбан (дворян) и королей
  **ханбок - национальная одежда
  *** Чхун Хян - героиня легенды "Сказание о Чхун Хян"
  
  - Невыгодное место, сплошная антисанитария и разваливающееся здание... Да вы экстремалы!
  Пробуждение было резким от внезапного возгласа, смешавшего в себе странную смесь удивления и недовольства, неудобным от того, что на твердом столе подушка была бы не к месту, и горьким, потому что был упущен такой приятный и красивый сон. Чонсу в секунду принял нормальное сидячее положение, еще секунд пять соображая, где он вообще находится. Вроде бы место привычное, и даже музыка, проигрываемая недорогим магнитофоном в соседней комнате, была обычной. Да-да, восьмое авеню двадцать два. Но откуда здесь этот широкий во всех отношениях светловолосый человек, вольготно вставший прямо в центре зала и внимательно рассматривавший все вокруг. Если Чонсу встанет с ним рядом, то вряд ли и до уровня уха дотянет, поэтому он пожелал оставаться на безопасном расстоянии, сидя на стуле.
  - Не убрано, грязи по колено, - продолжал он. - Это тут ты мне предлагал работать, Мэтт?
  - Да, именно тут.
  В узком дверном проеме наконец показался Минкё, скрестивший руки, на которых кое-где была видна засохшая краска.
  - Готов поспорить на все, что угодно, что у вас это дело не выгорит. Вы хоть представляете, что у вас только один шанс из ста на успех?
  - А разве не ты когда-то любил рисковать?
  - Это другое, совсем не то, - случайный гость провел ладонью по шее.
  - Майкл, ты только подумай: полная свобода действий, будешь работать под своим началом и никто тебе не указ. Ну... в разумных пределах.
  Чонсу чувствовал себя незаконным слушателем этого диалога. Полностью не представляя, кем может быть этот человек, и о чем его друг с ним вообще говорит, он успевал лишь переводить взгляд то в одну, то в другую сторону. Майкл, по крайней мере так назвал его Минкё, почесал в затылке, явно о чем-то глубоко задумавшись. Обернулся пару раз, снова окидывая все оценивающим взглядом, с завидной регулярностью хмурил брови.
  - Хм... Может, тогда покажешь мне мое предполагаемое поприще? - наконец прервал он свое молчание, посмотрев на Минкё.
  - Это сюда, - воодушевленно ответил тот, указав на направление за своей спиной.
  Майкл недоверчиво последовал за ним, все еще оглядываясь по сторонам. Но его путешествие не оказалось долгим - не прошло и минуты, как с громким смехом он вышел обратно в зал.
  - Нет, вы, ребята, и впрямь смешные, - продолжая посмеиваться, говорил он. - Я, конечно, чем смогу помогу, но работать здесь - уж извиняйте.
  - Хорошо подумал? - не отставал Минкё.
  - Может, вы и половину минусов не видите здесь, но я их все вижу прекрасно. Раскройте глаза пошире... ну, в крайнем случае, попытайтесь. - Майкл уже подошел к входной двери, по желанию обоих владельцев, полностью прозрачной. - Звони, если что.
  Все еще смеясь, странный посетитель вышел на улицу, будто его и не было, а он оказался всего лишь сном. Солнце светило нещадно, а ему и в джинсовой куртке, теплой на вид, жара была нипочем. Еще пару мгновений, и он уже полностью смешался с толпой, так яростно спешащей на работу.
  - Еще придет, - уверенно сказал Минкё, смотря странному человеку вслед.
  - А кто он вообще такой? - наконец обрел дар речи Чонсу.
  - Надеюсь, тот, кто будет заведовать нашей кухней.
  - То есть?..
  - Я о нем говорил. Готовит он отменно. - Минкё уселся на стул около того же столика, где был и Чонсу. - Только если в хорошем настроении, - добавил он.
  - И откуда ты его знаешь?
  - Познакомились случайно. Одно время он работал помощником повара в кафе совсем близко к университету. Я туда часто захаживал. Ну, а когда перебарщивал с заказом, и денег с собой столько не оказывалось, помогал ему после закрытия на кухне прибираться. Так и познакомились. Он бы уже давно шеф-поваром какого-нибудь дорогущего ресторана стал, если бы не начинал с самого начала так гнуть свое. А так он раз за разом наступает тигру на хвост. Начальники, они такие... сам знаешь. Вот он нигде долго и не задерживается.
  - И ты хотел, чтобы он был у нас поваром?
  - Точно. Твоя догадливость сегодня зашкаливает. А вообще, неплохой вариант, вполне... Так, что-то мы засиделись, - прервал Минкё сам себя. - Работать, работать...
  День прошел как нельзя лучше, солнце светило, не скрываясь за пушистыми облаками ни на минуту, а воды Атлантического океана спокойные до невозможности. День без излишних чрезвычайных ситуаций и с минимумом споров и пререканий, впервые, наверное, за все время проживания здесь. Может, потому, что свыклись или старательно это показывали, а может, потому, что перетаскивания столов и переподключения не таких уж многочисленных, как хотелось бы, электроприборов занимали все время и силы так, что на споры уже не оставалось ни того, ни другого.
  Да, работы действительно было много. Минкё так и не объяснил причину такой безумной спешки своему другу. Впрочем, Чонсу и не спрашивал, продлевая себе более менее сносный уровень спокойствия еще на день. Да и думать насчет этого порой не хватало времени, только и размышляй про себя - на каком уровне лучше повесить занавески. Полы были натерты до кристальной чистоты, да такой, что еще немного - и можно было бы кататься, как на коньках. Столы и стулья приняли свою окончательную позицию. Целлофан, обмотанный вокруг некоторой мебели, словно блестящая прозрачная паутина, был снят и положен около черного хода, ведущего из кухни во внутренний двор. Еще бы развесить дешевые светильники, которые они купили в хозяйственном магазине, не отличающемся высокими ценами, там, через несколько кварталов, но усталость навалилась как первый снег, неожиданно и блокирующая всякое движение.
  Плюхнувшись на стулья, друзья сидели неподвижно еще двадцать минут, оглядывая деяния рук своих. На первый взгляд можно было бы сказать, что и не было сделано ничего, ведь вроде ничего не изменилось, но... Все же теперь помещение было близко к тому, чтобы назвать его кафешкой низкого достатка. Солнце, все это время еще довольно ярко освещавшее фронт работ, уставшее, так же уставшее, как и они, готовилось закатиться за горизонт. По обоюдному решению, работы были приостановлены на ночное время, тем более миссис Байерс, относительно милая, когда ей никто не мешает, старушка, жившая в квартире в соседнем доме, несколько раз настоятельно просила их прекращать гудеть да стучать после заката солнца. Продолжая относиться к ним более чем подозрительно, она даже отслеживала из окна, какие именно машины к ним приезжают или какие люди заходят.
  Уже загорались первые звезды, когда силы, нужные для того, чтобы вернуться к нормальной жизни двадцатиоднолетних молодых людей, а не продолжать пребывать в состоянии улитки, начали возрождаться. Неплохо было бы и разбавить трудовые часы чем-нибудь другим, повеселее. Что Минкё и решил незамедлительно сделать. Еще непомерно долго, по его мнению, старясь уговорить Чонсу отправиться с ним и плюнуть на эту бесполезную работу в будущей конкурирующей фирме и потерпев полное поражение, он поехал в "Free relax".
  Это был клуб, куда он в былые дни, когда не нужно было думать, где купить лампочки подешевле, захаживал чаще всего. Определенно после всех сегодняшних посещений, после этого помощника Лу Чаошэна, который явно жил согласно пословице, что ранней птице и червь достанется*, после этого Майкла, который оказался намного менее сговорчивым, чем он предполагал, нужно было оттянуться по полной. О тяжком и нерадостном можно было подумать завтра. Быстрые лучи света, скользящие по всему залу, по всем людям, в нем находящемся, отвлекали как нельзя лучше, а стаканчик банановой самбуки только способствовал тому, чтобы забыть об этом тяжком и нерадостном на сегодняшний вечер окончательно. Тем более что было в компании с кем. Встретив свою относительно давнюю знакомую, Джейн, Минкё уверился в том, что в этот вечер американские боги к нему благосклонны. Чего, наверное, нельзя сказать о другом субъекте.
  *Ранней птице и червь достанется - английская пословица, The early bird catches the worm.
  
  Как всегда, как и неделю, и месяц назад Чонсу работал в кафе. Все как обычно, ничего нового, и казалось, что даже посетители те же, как и всегда бывают. Только из головы кое-что не шло. И сколько бы он не встряхивал головой, от чего челка спадала на глаза, так что ее приходилось убирать ее, резко мотнув головой, потому что руки были заняты подносами, это так и стояло перед глазами.
  Уже подходя к месту работы, Чонсу решил заскочить минут на десять в интеренет-кафе. Ничего необычного, так он уже делал иногда. Но такое количество отменной брани слышал в первый раз. Много же пришлось узнать от своего начальника о себе несчастному Веи Чен-И, тому самому работнику, его знакомому. Начиная с главной провинности - поцарапанного экрана компьютера, и продолжая ею в кульминации, начальник в продолжении перечислил все минусы, и одним из главных оказалось то, что Чен-И пускает этого попрошайку, то есть Чонсу, сюда за бесценок. Жертва выговоров только сжалась пуще прежнего, втянув голову в плечи, показавшись от этого еще ниже. Когда дело коснулось Чонсу, он поспешил скорее скрыться оттуда, чтобы не усугубить ситуацию. Наверное, надо как-нибудь поговорить с Чен-И, решил он.
  Да, все было как всегда. И печальная луна, круглая сегодня, как никогда, все так же смотрела с неба в окно. И молодой человек, обычно сидевший в кафе до самого утра, как всегда что-то быстро записывал в своем блокноте, изредка прерываясь на то, чтобы поразмышлять, что написать дальше. И, как всегда, этот господин. Чонсу и не сомневался, что он придет и сегодня.
  - Вы когда-нибудь снимались в рекламе? - спросил господин, когда Чонсу поставил перед ним заказ. На этот раз к чашке кофе добавился еще и омлет с беконом.
  Чонсу отрицательно помотал головой. Опять эта челка... Он понадежнее заправил ее за ухо.
  - А в клипах? В фильмах?
  - Нет.
  - Хотите попробовать? - Господин внимательно посмотрел на него, не прекращая расправлять и сгибать обратно дужки своих солнцезащитных очков.
  - Не понимаю вас... - Чонсу весь напрягся, насторожившись.
  - Меня зовут Стивен Финкл, я продюсер. - Он приостановился, несколько секунд ожидая реакции. Чуть разочаровавшись, что узнавания не последовало, он продолжил: - Не заинтересованы в том, чтобы сняться в фильме?
  - Я? В фильме... Вы серьезно?
  - Абсолютно серьезно. Ну так?
  Еще раз внимательно присмотревшись к собеседнику, Чонсу не нашел никаких признаков розыгрыша или помешательства, что могло хотя бы как-то оправдать такие предложения. Полминуты Стивен Финкл ожидал ответа, нисколько не стесняясь такого разглядывания. Лицо серьезное, ни тени грядущего приступа смеха. Похоже, и вправду не шутит. Тогда в чем же подвох?
  - Вы хорошо бы смотрелись в кадре. Я оставлю вам свою визитку, - сказал Финкл, доставая из кармана маленький листок и кладя его на стол. - Подумайте над моим предложением.
  Сказав это, Финкл принялся за свой заказ, забыв о существовании Чонсу, будто он и не разговаривал с ним только что. Клиент, сидящий в другой половине зала, в это время позвал официанта, чтобы ему принесли еще стаканчик виски. Чонсу ушел выполнять заказ, а когда освободился, то, оглядев зал, уже нигде не нашел господина Финкла. Если бы не визитка, оставшаяся в кармане, он бы и вовсе принял это за полусон. Не удивительно. Он так давно не высыпался.
  О том, что собирался поговорить с Веи Чен-И и выяснить, прошел ли гнев его начальника без лишних потерь, Чонсу вспомнил только уже ранним утром, подходя к 8 Авеню, 22. Полностью замотанный, уставший и видящий сны уже на ходу, он спешил в здание будущего кафе, которое и названия пока еще не имело, так что снаружи выглядело весьма интригующе. Луна давно скрылась за горизонтом, забрав с собой и звездный свет, а солнце еще не спешило восходить. В таком неверном освещении многое может привидеться. Вот как сейчас, к примеру.
  Окно открылось тихо и практически незаметно, пропуская тонкую тень. Так же бесшумно окно и закрылось, и тень начала удалятся быстрым проворным шагом. Чонсу протер глаза, даже кожу на своей руке ущипнул, чтобы удостовериться, что не спит где-нибудь около городского мусорного бака. Оказалось, нет. Тогда вор?
  Подумать о том, что воровать-то у них, в общем-то, нечего, Чонсу успел, уже подбегая к этой самой тени. Схватив ее за локоть, он намеревался удержать ее для дальнейшего допроса. Да не тут-то было. Миниатюрный предполагаемый воришка боролся не на жизнь, а на смерть, порой выдавая такие приемы, что казалось, будто Чонсу вырывается из цепкой хватки, а не наоборот. Наконец кое-как ему удалось заломить воришке руки за спину. Добившись того, чтобы он перестал вырываться и извиваться, как самая настоящая змея, Чонсу сорвал с головы капюшон, из-за чего по плечам рассыпались длинные черные волосы.
  - Ты кто такая? - начал свой допрос Чонсу, справившись с удивлением от того, что воришкой оказалась девушка, а не какой-нибудь беспризорный подросток. - Что ты здесь делала? Что тебе здесь нужно?
  На все вопросы девушка отвечала только стойким молчанием, время от времени повторяя попытки вырваться. Время шло, небо становилось все светлей, позволяя увидеть девушку такой, какая она есть, а не какой ее рисует темнота.
  - Кто ты такая? - снова спросил Чонсу. - Давай договоримся: я тебя отпускаю, а ты говоришь мне, кто ты такая и что тебе здесь нужно.
  Девушка еле заметно кивнула. Чонсу медленно ослабил хватку и наконец отпустил ее совсем. Простояв еще несколько секунд без движения, она рванулась с места не хуже профессионального спринтера - только ее и видели. Ощутив в десятикратном размере вдруг навалившуюся усталость, Чонсу даже не предпринял попытки догнать ее. Только смотрел ей вслед до первого поворота. Рассвело.
  Загадочная посетительница... Кто бы это могла быть? Вырывалась так отчаянно, будто шпион, попавшийся на вражеской территории. Но разве у них есть что разведывать? Чонсу остановился перед самой дверью и посмотрел на окно, через которое она вылезала. Просто так не откроешь, немалым проворством нужно обладать, чтобы сделать это.
  Как и ожидалось, Минкё на месте не оказалось. Если уж он отправлялся вечером куда-то по своим злачным местам, то ждать его стоило только к утру. Это если повезет. Неудивительно, что в пустом доме незаконно завелся еще один странный обитатель. Сначала похожая на вора, она теперь менее всего его напоминала. Что-то в ней было... Это что-то никак не поддавалось определению, что совсем не мешало увериться в существовании этого что-то.
  Помещение без каких-либо людей в нем казалось совсем неживым и крайне непривлекательным, будто порог не переступала нога человека уже несколько месяцев, хотя в действительности только полчаса назад здесь была эта девушка. Вроде бы ничего и не изменилось, и не одного стула не было своровано, а о денежном запасе речь прекратилась уже три дня назад, но теперь избавиться от ощущения чего-то постороннего было крайне сложно. Кто она? Чонсу медленно прошел к кухне, чтобы заварить себе чай, по пути проведя кончиками пальцев по поверхности одного из столов. Что ей было нужно? Пока кухня не применялась по своему основному назначению, продуктов в ней содержалось крайне мало, поэтому чай был только в пакетиках. Да и то в крайне ограниченном количестве.
  Сев за стол около окна, Чонсу наблюдал, как 8 Авеню медленно просыпается, оживляясь в каждом своем уголочке, и солнечный свет медленно проникает все дальше по дороге, словно едет на большом грузовике, призванном доставить его к каждому дому. Он уже почти уснул, отпивая чай из чашки чисто автоматически и все наблюдая эту просыпающуюся нью-йоркскую улицу.
  - Да тебе прям в каком-то романтическом фильме только сниматься! - неожиданно раздалось громкое замечание.
  Минкё плюхнулся на соседний стул. По его покрасневшим глазам сразу можно было догадаться о веселой бессонной ночи.
  - Я не слышал, как ты вошел, - невозмутимо отозвался Чонсу, все еще продолжая пить этот безвкусный чай.
  - Еще бы. Ты бы себя со стороны видел. Точно как детектив, который распутывает невероятно сложное дело. О чем ты думал?
  - Я? Ни о чем... - не справившись с объективным недовольством организма постоянной работой, Чонсу звучно зевнул. - Хотя нет, кое-что хотел сказать. В последнее время ты не замечал каких-то посторонних странных посетителей?
  Он вопросительно посмотрел на друга. Тот задумался ненадолго, побарабанив пальцами по столику, чем создавал видимость глубокой задумчивости.
  - У нас тут каждый второй посторонний и странный, - наконец сказал он. - А так, чтоб совсем посторонний... Нет, не замечал. А что?
  Чонсу пожал плечами, думая говорить или нет.
  - Да вот, когда я подходил сюда рано утром, увидел, как через окно отсюда вылезала девушка. Я ее поймал, но она вырвалась и убежала. Случайно не твоя знакомая?
  - Хотел бы я, чтоб у меня были такие знакомые, - задумчиво произнес Минкё. - Но нет, такой отчаянной госпожи я определенно не знаю. Тебе не приснилось ли?
  Чонсу задумался на секунду. А, и правда, вполне возможно, что приснилось, и он все это время просто сидел за столиком наполовину готового к приему посетителей кафе. Сны утром такие реалистичные...
  - Может, и приснилось, - наконец пришел к выводу Чонсу. - А ты, где всю ночь был?
  - Получал необходимую дозу релаксации.
  - В клубе?
  - Так я тебе и сказал. Подумай сам, ты же у нас детектив. Шпионов тут каких-то ловишь... А вообще, - резко прервал сам себя Минкё, - у нас осталось мало времени. Вперед, за дело.
  Ответом послужил лишь продолжительный сонный и немного ленивый зевок Чонсу.
  
  Три дня. Такое количество времени можно оценивать совершенно по-разному: и как пронесшееся мимолетное видение блаженной неги, и как три занудных, абсолютно идентично повторяющихся отрезка времени, и как три спешащих в только им одним известном направлении шанса быстро закончить оправдание своего займа. Эти три дня неслись с непозволительно высокой скоростью, хотя могло бы показаться, что они же, эти три дня, превратились в тридцать три - настолько тяжела и скучна была оставшаяся работа. То там огрехи замазать, то тут кофеварку подлатать, а потом и вовсе ударить кулаком по причине того, что она совсем не желает поддаваться усилиям начинающих электриков, после чего пожалеть о своих действиях, потому что кофеварка эта стоит одна единственная, и уговаривать ее заработать вновь. Скучно. И... тревожно.
  - Этот твой Майкл так и не пришел, - заметил Чонсу вечером, когда оставалось два дня, и открытия по договору должно было состояться послезавтра.
  - Явится, - с показным энтузиазмом, но уже не так уверенно ответил Минкё. - Он всегда опаздывает.
  - Посмотрим...
  На это проявление скептицизма Минкё не посчитал нужным отвечать. С одной стороны, потому, что порой нужно смотреть на сомнения с высоты Намсан*, а с другой - потому что сомнения эти начинали давать маленькие отражения и в его сознании. Но, как бы то ни было, он просто наградил друга полупрезрительным-полуудивленным взглядом. Но разве кафе без повара - это не отважное безумие? В последний раз кулинарные подвиги Минкё закончились полным провалом и отравлением всех тех, кто эти подвиги попробовал, еще лет семь назад, и вдруг проявившиеся кулинарные способности сейчас также маловероятны. Также маловероятны, как и то, что заведовать кухней сможет Чонсу, на взгляд Минкё, страдавший поразительнейшим отсутствием фантазии. Нет, этот человек, Майкл, просто обязан прийти. А если нет... При одном воспоминании того мускулистого личного помощника по спине у Минкё пробежали мурашки.
  Время, впрочем, как и все, приближающееся к финишу, многократно убыстрило свой бег, и не было возможности даже взглянуть на стрелки часов - то ли от того, что последние приготовления отнимали львиную долю сил, то ли от того, что стрелки эти вращались с невообразимой скоростью. И это не всегда шло на пользу. С одной стороны, приходилось работать в поте лица, с другой - так хотелось, чтобы томительное ожидание наконец закончилось, превратившись в стремительное действие.
  И вот, наконец, настал тот самый день, двадцать первый день седьмого месяца, последний день перед тем, когда согласно договору они должны были официально открыть заведение. Последние приготовления подходили к концу, последние провода были подключены к своему месту, последняя краска высохла на стенах, и Чхун Хян будто двигалась по своей воле, переливаясь зелеными красками своего ханбок. Вроде как все подходило к своему логичному концу...
  Вроде. По случаю такого знаменательного события Чонсу провел свои последние рабочие часы не совсем полно, отработав их во второй половине дня. Солнце в тот день светило непомерно весело, и подать заявление об уходе у него вышло с легким сердцем и еле скрываемой улыбкой. Подошло к концу ночное рабство в виде постоянного перетаскивания подносов за минимальную плату. Наставало такое же перетаскивание подносов и прочей кухонной утвари за бесплатно. Но это нисколько не портило настроения, ведь подносы эти были лично его, Чонсу, и его друга. Впрочем, как и все это здание, где были эти подносы и всяческая утварь. Совсем скоро, через каких-то двадцать часов, мечта, которая появилась еще несколько лет назад, еще тогда, в Кванчжу, мечта, которая раньше казалась несбыточной, чем-то вроде красивой сказки, воплотится в жизнь.
  Дорогу обратно, ту самую дорогу, которую он проходил так долго, так часто, и которую теперь предстояло пройти в последний раз, Чонсу решил не сокращать, стараясь идти медленно, совсем не спеша. Небо безоблачное, ветер совсем тихий, почти неощутимый, солнце тянется достать своими золотыми лучами до земли... Спешить совсем некуда. Впрочем, как и впереди идущему прохожему, понуро склонившему голову и опустившему плечи. Знакомому прохожему.
  - Чен-И! Веи Чен-И! - позвал Чонсу прохожего.
  Тот, немного погодя, обернулся. Вселенская скорбь и разочарование во всем мире окрасилась оттенком удивления.
  - Что ты здесь делаешь? Разве ты не в ночную смену работаешь? - озвучил он свое удивление, как только Чонсу подошел.
  - Больше нет, - покачал головой Чонсу. - Больше я здесь вообще не буду работать.
  - Как? Тебя тоже?..
  - Что?
  - Уволили... - тихо добавил Чен-И слово, которое ему так не хотелось говорить, будто оно было под запретом произнесения вслух.
  - Нет, сам ушел, - ответил Чонсу с легким оттенком гордости, от которого не сумел избавиться.
  - А меня выгнали, как последнюю собаку, даже без зарплаты за эту неделю выгнали... Да что они там все...
  Было невозможно представить, чтобы человек мог еще сильнее опустить плечи и еще больше обмякнуть, будто был не человек, а гигантское желе, но Веи Чен-И удалось это сделать. Чонсу хлопнул его по плечу, пытаясь хоть как-то взбодрить, со словами:
  - Да ладно, все будет хорошо... Что теперь собираешься делать?
  - Искать новую работу, что ж еще?
  - Какую?
  - Вариантов мало, - начал рассуждать Чен-И. - Где-нибудь в обслуживающем персонале, может, официантом устроюсь... Ты ушел из своего кафе, теперь там твое место свободное?
  - Подожди, подожди... - прервал его Чонсу, обдумывая что-то. - У меня есть для тебя вариант получше.
  - Да ну?
  - Ты говоришь, что можешь работать официантом. Могу предложить тебе эту вакансию.
  - Ты еще скажи, что ты - владелец ресторана, - неровно рассмеялся Чен-И.
  - Откроется завтра.
  - Врешь!
  - Нисколько.
  Дорога за разговорами сокращается вдвое, и вот, они уже стояли перед светофором у перекрестка, где их дороги должны были разойтись в противоположные направления. Светофор настойчиво показывал красный свет.
  - Приходи завтра с утра по этому адресу, тут недалеко, - говорил Чонсу, записывая что-то на клочке бумажки.
  - Но если я только потрачу свое время зря...
  - Обещаю, что нет.
  - ...то тебе не поздоровится, - закончил Чен-И. - Не люблю, когда врут.
  - Тогда договорились, - сказал Чонсу, протянув руку.
  Веи Чен-И принял рукопожатие, вмиг потеряв все свое грустное выражение лица, которым можно было выпросить и миллион у какого-нибудь богатого толстосума, и променяв на довольно одухотворенный новым поворотом в жизни вид.
  Зеленый.
  Чонсу повернул направо, особенно не торопясь. Придет завтра Чен-И или вовсе нет, он не знал и даже не хотел предполагать - слишком много предположений было разрушено и в завтрашний день может быть разрушено ровно столько же. Во всяком случае, еще один работник был бы очень кстати, принимая во внимание то, что в настоящее время в их штате сотрудников числятся только двое, а именно он и его друг, он же - партнер по бизнесу. Хотя они и разместили объявление о наборе сотрудников в интернете и на близстоящих столбах, никто так и не откликнулся. Может, в том была виновата примерная зарплата, заявленная в объявлении, а может, неудобное расположение, хотя на взгляд Минкё место было в самый раз, а может, еще по каким-то причинам, но число работников все еще оставалось на цифре два, не считая главной составляющей всех кафешек и ресторанчиков мира, без которой заведение просто не смогло бы существовать. Была у Чонсу пара мыслей на тот случай, если доверенное лицо Минкё, тот Майкл, так и не придет (а он был уверен в том, что так и будет). На крайний случай он мог попросить младшего повара с его бывшего места работы помочь им, но...
  - Ты Что Делаешь? - произнося отчетливо каждое слово, спросил Чонсу.
  Солнце уже клонилось к закату, когда он пришел в помещение, которое уже завтра должно было официально стать кафе. Совсем не спеша и не имея определенной цели, он просто прогуливался, медленно двигаясь к 8 Авеню, 22. Решив, что он уже достаточно намозолил глаза своему другу, впрочем, как и друг - ему, ведь в Кванчжу они хотя бы жили в разных домах, он зашел в несколько магазинов, чтобы купить пару недостающих деталей интерьера, потом перекусил в парке купленным сэндвичем. "Пока Минкё не видит", - подумал он про себя о съедобной на вид субстанции. К американскому фастфуду его друг относился крайне отрицательно, считая, что он жутко влияет на цвет лица, не говоря о лишних граммах. К этому он и Чонсу старался приучить.
  Так и прошел двадцать первый день седьмого месяца, довольно солнечный и почти безветренный, отмеченный большими событиями в маленькой жизни Чонсу и маленькими происшествиями в большой жизни мира. Вроде как и не случилось ничего крайне необычного.
  Кроме того, что Чонсу довелось увидеть, закрыв за собой дверь кафе.
  Наполненное светом закатного солнца, полупустое помещение, где царил только красноватый сумрак, выглядело даже относительно привлекательным. В ходе работы они подвесили довольно много ламп к потолку, так, что к концу могли бы назвать себя экспертами в этом нелегком световом деле, но сейчас работала только одна, в комнате, которая должна была нести на себе функции кухни, так что свет спотыкался на пороге, дальше рассеиваясь в красноватых сумерках. В этом было что-то... загадочное и неясное, наверное. Тихо. Обычно, если кто-то оставался, играла музыка, сначала через дешевенькие колонки, а потом - довольно сносную акустическую систему, которая была неотъемлемой частью всех общественных заведений. Но сейчас - тихо. Кроме редкого позвякивания стекла.
  Медленно переливаясь из дешевой на вид, но внушительных размеров банки, темная жидкость, по всем параметрам подходящая под определение "пиво", оказалась полностью в стакане, а банка - в стройном ряду таких же, числом три. Наверное, это было единственное стройное и логичное, что Минкё был способен сделать сейчас. Даже рука, подносящая стакан ко рту, прежде чем достигнуть своего пункта назначения, описывала невообразимую траекторию.
  - Я тебя спрашиваю, что ты делаешь? - повторил свой вопрос Чонсу, так и оставшись на пороге.
  - А что... не в-видно? - невнятно произнес Минкё, допив пиво. - Ищу выход из сложившейся ситуации.
  - Да ты в своем уме?
  Чонсу подошел к другу, сидевшему на высоком стуле около стойки в углу прямо напротив двери. На первый взгляд не так страшно, но редко когда Чонсу видел своего друга в таком состоянии. Утром, уходя в последний раз на место своей скучной работы, Чонсу не заметил никаких признаков полнейшей апатии у друга, разве что только переносицу потирал чаще, чем всегда. Вечером он увидел совершенно другого человека.
  - Ты н-не п-понимаешь... - сказал Минкё, открывая новую банку и наливая в стакан очередную порцию, чего ему, впрочем, не удалось сделать до конца.
  Не выдержав созерцания такой жалкой картины, Чонсу схватил руку друга, отняв наполовину пустую банку. Особых усилий на это не потребовалось, Минкё и не думал удерживать ее дальше, что оказалось не совсем ожиданным, поэтому по всем соответствующим законам физики еще треть пролилась на них обоих. Не обратив на это должного внимания, Чонсу уселся прямо напротив, ожидающе смотря в глаза Минкё.
  - Очень умно с твоей стороны уничтожать все наши продовольственные запасы... Теперь рассказывай. Что случилось?
  - Айщ... - Минкё с размаху закрыл пол-лица ладонью. - Ничего.
  - Я жду.
  Минкё вздохнул, подавив желание крепко выругаться, посмотрел в окно, удивившись, будто только сейчас заметил, что на улице уже давно стемнело, и один за другим зажигались фонари.
  - Завтра конец, - наконец-таки связно произнес Минкё.
  - Может, ты перепутал со словом "начало"?
  - Нет, именно конец. В первый раз я позвонил днем...
  *Намсан - телебашня, расположенная на высоком холме в центре Сеула.
  
  В этот день солнечная погода раздражала. То и дело яркий свет, словно специально, указывал своим безжалостным перстом на какой-нибудь огрех, который Минкё тут же спешил исправить. Но как-то все валилось из рук. И дело не в том, что он устал, хотя это действительно было так. Он ждал. И когда уже ожидание сделалось невыносимым, решил позвонить, но никто не ответил, и во все последующие разы телефон уже оказывался недоступен. Стараясь относиться к этому как можно более холодно, Шин Минкё был спокоен первую половину дня. Но постепенно хотелось разбить свой телефон вдребезги, будто так можно было заставить глухой субъект ответить на другом конце связи. Вечером он уже было решил пойти и сказать все, что он думает в лицо, но уже ступив за порог, вспомнил, что, в принципе, и не знает, где можно найти этого человека - уж больно непостоянно место его работы, и если на прошлой неделе он работал на Манхэттене, то на этой может быть уже в Джерси-Сити, а тем, где он живет, Минкё никогда и не интересовался. Придя к такому неутешительному выводу, Минкё начал нервничать, и с каждой четвертью часа напряжение все нарастало. Чтобы хоть немного успокоить свои разгулявшиеся нервы, он достал из запасов одну банку пива, самую дешевую, потому что дорогие нужно оставить на лучшие времена на продажу. Потом одной показалось мало, и...
  
  - В общем, мы пропали, - обреченно закончил он. - Я надеялся на Майкла. Оказалось, зря.
  - Нда... - только и протянул Чонсу.
  В помещении повисла глухая тишина, нарушаемая разве что только шелестом шин автомобилей, проезжающих мимо окон, да и то весьма редко. Чонсу уставился в окно, что, в принципе, было бесполезно, по причине того, что разглядеть там что-либо было весьма затруднительным, а Минкё гипнотизировал стакан, наполненный наполовину дешевым напитком, а наполовину - рушащимися с каждой секундой планами. Возможная встреча с личным помощником господина Лу была самой нежелательной вещью в ближайшие дни. Не такой уж и убедительной была та его шутка. Да и вообще, не шутка это была, как подсказывало ему глубокое неизведанное подсознание. Дело принимало все более серьезные обороты, и в деле этом были замешаны большие деньги, и неоправданный займ их... Минкё немного встряхнул головой, чтобы избавиться от представления возможных действий в ответ на небрежное обращение с большими деньгами. Другу об этом Минкё так и не рассказал, до последнего надеясь, что все обойдется. И вот теперь оставалось всего несколько часов, а важной поварской составляющей еще не было найдено, и вряд ли за такое короткое время положение исправится.
  - А может... - начал было Чонсу.
  - Что? - Минкё поднял на него взгляд.
  - Да ничего, - отмахнулся от недавно зародившейся и уже успевшей прийти в негодность идеи Чонсу. - Хотя, если...
  Но этой идеи уже не было суждено быть услышанной. Перестав воспринимать действительность во всей ее полноте, голова Минкё резко опустилась, будто его кто-то отключил, и дальнейшая информация пронеслась мимо ушей, под действием пивных паров отказывавшихся слушать логичные и не совсем логичные доводы и предположения друга.
  Легкий золотистый, такой приятный и свежий утренний свет... Утренний? Минкё резко открыл глаза, обнаружив себя на том же месте, где и уснул, накрытым клетчатым пледом. Следы вчерашнего отчаянного безобразия были убраны, будто все только снилось, а второй участник безумного предприятия, которое грозило обернуться чем-то намного более серьезным и неприятным уже через несколько часов, нашелся неподалеку, тут же, спящим за столиком, подложив руки под голову.
  Может, пока не поздно купить билет обратно, уехать и никогда больше не вспоминать о благословенных землях Нью-Йорка? Минкё уже всерьез задумался над этим, но через минуту укорил себя за отказ, хоть и кратковременный, от последствий. Чонсу нахмурился во сне, будто угадал ход мыслей друга, хотя в действительности все еще продолжал спать.
  - Да, ты абсолютно прав, - тихо согласился с сонной мимикой друга Минкё.
  Он провел пальцем по столешнице. Только вчера была натерта до блеска. На окнах пылинки можно было сосчитать по пальцам. Все в порядке, все на месте кроме...
  - Название!.. - излишне громко воскликнул Минкё, заставив Чонсу вздрогнуть при столь бурной реакции.
  - Чего так кричишь? - сонно пробормотал он, норовя перевернуться на другой бок, забыв о своем неудобном положении в пространстве стула и, как следствие, чуть не упав.
  - Про название забыли!
  Чонсу резко встал, все-таки опрокинув при этом стул, на котором так уютно провел полночи, на что, впрочем, оба не обратили должного внимания. Где-то вдали, за грядой зданий и прочих адептов городской сущности вставало солнце, каждым лучиком цепляясь за шершавый небесный купол и неотвратимо взбираясь все выше и выше. Оба начинающих владельца недвижимости начисто забыли о самом главном, с чего, собственно, стоило начать, но никак не заканчивать. Немного поспорив вначале на столь важную тему, они дружно забыли ее, отодвинув на второй, и даже на третий план. И вот теперь вопрос, не стерпевший таких отлагательств, настойчиво встал прямо перед ними во всей своей красе. Важное дело без названия не принесет никакой удачи.
  - Что будем делать? - тихо спросил Чонсу с таким убитым видом, будто по радио только что сообщили об очередном обязательном конце света.
  - Что, что... - повторил Минкё. - Значит, так. Ты готовишься делать вафли с пирожными, а я вернусь через полчаса.
  - Подожди, а ты куда?..
  - За названием. Как думаешь, "Прима Крустулам" пойдет?
  - И что это значит?
  - Неважно. Вернусь через полчаса!
  С этими словами Минкё, непомерно воодушевленный и в какой-то мере даже радостный, хотя это может быть всего лишь защитная реакция организма на готовящийся стресс, быстро вышел из основного зала, не забыв при этом аккуратно прикрыть за собой дверь (уж больно хрупкая теперь она ему казалась) и оставив своего друга знакомиться со сковородкой и прочей кухонной утварью.
  
  Трудно было не только найти что-то за полчаса, но и придумать, как это что-то найти. Было раннее утро, солнце только вставало, неотвратимо, но медленно. Также медленно просыпались и работники магазинов, что осложняло положение многократно, притом, что круглосуточных магазинов в этом районе было мало, а нужных им круглосуточных - и того меньше. Но вроде был тут один... Минкё активизировал всю свою интуицию и долговременную память, что, впрочем, в пять часов утра давалось с великим трудом.
  Так было пройдено несколько кварталов. Небо неотвратимо светлело. Наконец через несколько метров завиднелось то, что было так нужно. Вывешенные снаружи люминесцентные лампы все еще светились, несмотря на готовящийся наступить новый день. Одна среди них мерно помигивала, чем и привлекла внимание сонного сознания Минкё, чуть не уснувшего на ходу, к этому месту.
  Единственный обитатель лавки ничуть не отличался более бодрым настроением, чем у самого Минкё. Ночная смена подходила к концу, и сейчас оттуда можно было бы вынести добрую половину товаров, ничуть не привлекая к себе его внимание. Притом, что и добрая половина эта была не совсем качественная и лицензированная.
  - Вам что-то... - начал было продавец, мужчина, возраст которого трудно было бы определить, а если на вскидку - лет тридцати, с чем крайне не сочеталось средоточие лишних килограммов, выделявшееся под черной футболкой с надписью ACDC. Но договорить ему не удалось - он был жестокой прерван довольно продолжительным зевком, после чего решил не растрачивать более свою словесную энергию, махнув на все рукой.
  - Лампы в форме букв есть? - решил не дожидаться продолжения высокосодержательной речи Минкё.
  - Да, там, - все же потрудился ответить продавец, снова махнув рукой, но на этот раз уже в определенном направлении. - Только комплект пришел неполный.
  Указанное направление привело Минкё в угол небольшого помещения, где были неосторожно свалены разноцветные люминесцентные изящно загнутые на углах лампы. И впрямь, половины букв, наиболее частых, не было, а кое-где на второй половине царапины можно было заметить невооруженным глазом. Зато цифры, намного менее нужные и популярные, были в изобилии. С трудом отыскав все, что было нужно, Минкё столкнулся со следующей проблемой - четыре лампы просто не загорались вовсе.
  - Это даже модно сейчас, - заверял продавец, вспомнив о своих прямых обязанностях. - Тогда к покупке будет можно сделать в подарок приложение...
  Долго не раздумывая, Минкё согласился на неубедительные доводы продавца. Во всяком случае, все лучше, чем ничего. И вот он уже спешил обратно к готовящемуся вот-вот открыться кафе. И путь бы оказался быстрым и приятным, ведь малолюдная дорога, купающаяся в лучах утреннего солнца, мало когда оставит неприятные воспоминания, но...
  Черный Шевроле нарушил спокойствие утренней улицы не только яростно рычащим звуком, раздавшимся на добрую половину квартала, но и непомерно высокой скоростью для такой узкой улочки, которую как раз переходил Минкё. Солнце как раз взошло настолько, чтобы беспрепятственно освещать дорогу своим ярким золотистым светом, оттуда, немного справа, и, вследствие этого, ослеплять всех и вся вокруг. Кто был поражен золотистым светом больше: Минкё или водитель Шевроле, а может, оба, было и так осталось неясным, но итог от этого легче не стал - если бы Минкё сделал еще полшага, то следующий шаг ступить было бы уже некому, а так ему было обеспечено большое количество синяков и ушибов. Автомобиль, ничуть не притормозив, задел его так, что ему пришлось еще прокатиться кубарем по дороге пару метров прежде, чем остановиться, обняв асфальт. Автомобиль давно уехал дальше по своим делам, а в теле Минкё только начала растекаться боль от падения. Он попытался встать, опершись на руку, но получилось только приподняться на пару сантиметров и снова опуститься.
  - Щибаль*... - только и вырвалось у него, как следствие неудачной попытки.
  После этого короткого слова последовал ряд довольно нецензурных выражений и восклицаний, сопровождающих дальнейшие попытки подняться. От каждой попытки, каждого движения боль давала о себе знать с новой силой. Пробежал мужчина средних лет в спортивной одежде, явно заботящийся о своем здоровье и физической форме. На несколько секунд приостановился, посмотрев в сторону Минкё, но, не посчитав нужным прерывать свою пробежку, отправился дальше. Череда новых ругательств понеслась уже в его адрес, не услышанных всего лишь по причине того, что ни одно из этих ругательств он не понимал.
  Безветренная солнечная погода всегда радует душу, особенно если она настала вопреки заверениям синоптиков о проливном дожде. Но не в этот раз. Кое-как поднявшись с уже успевшего стать теплым асфальта и не забыв прихватить с собой помятую коробку, где были все утренние покупки, Минкё теперь раздражался из-за этого блестящего солнца, которое, словно в насмешку, бросалось в него солнечными иголками, отчего хотелось закрыть глаза и больше не открывать. По крайней мере хотя бы час. Невольно вспомнилась сказка, которую он слышал еще в детстве, давно-давно, про тигра и девочку-солнце**. Нет, такая погода совершенно не к месту. По всем правилам трагедии должен был идти проливной дождь, как и обещали.
  Вопреки всем логическим законам на сей раз дорога обратно оказалась в разы дольше и длиннее, чем была и три часа, и три дня назад. Длиннее потому, что он старался обходить возможные людные места из-за жутко грязной рубашки после ее жесткой встречи с асфальтом, дольше потому, что каждый шаг давался все с большим трудом. Да еще эта коробка казалась все тяжелее. Минкё уже начал подумывать оставить ее где-нибудь около ближайшего мусорного бака, но на благо коробки, а может, названия, ради которого все это затевалось, прежде, чем он всерьез решился исполнить свой план, на расстоянии половины квартала завиднелось их кафе.
  - Дом, милый дом... - пробормотал Минкё, стиснув зубы и прибавив шагу.
  Сам себе он сейчас напоминал дядюшку Чу, довольно пожилого субъекта, который всегда нес что-то полезное, прихваченное с улицы или милостиво подаренное соседями, с собой в руках. Он был дальним-дальним родственником, настолько дальним, что Минкё и не помнил - со стороны отца или со стороны матери. Но это не отменяло обязанности Минкё совершать кынчоль***, который дядюшка Чу принимал как само собой разумеющееся и от которого он смог освободиться только лет в шестнадцать, когда все празднование Сольналь**** скрывался дома у Чонсу. Тогда он...
  - Ай-гу!.. - воскликнул Чонсу, прерывая сложный поток сознания своего друга и возвращая его в нерадостное и тревожное настоящее. - Неужели сегодня Черная пятница*****?
  Чонсу подбежал к нему, только дверь закрылась.
  - А еще День благодарения, Рождество и Новый год, - мрачно ответил Минкё, тяжело усевшись на первый попавшийся стул и наконец поставив надоевшую до невозможности коробку перед собой.
  - А если вправду, что с тобой случилось?
  - Не поделил кое с кем дорогу.
  - С кем?
  - С машиной...
  - Серьезно?
  - А по мне не видно?
  - Ой-ой-ей... ничего не сломал? - начал свою длинную речь Чонсу, присев рядом с другом. - Ходить можешь? Тебе лучше прилечь, после такого надо полежать, если что-то сильно болит, то сходи ко врачу, а может, лучше сюда вызвать? Нет-нет, сегодня лучше...
  - Тсс... И так голова трещит, - прервал его Минкё. - Не строй из себя кимчхонскую тетушку. Лучше скажи, ты придумал, что будешь готовить?
  - Н-не совсем, я...
  - Правильно, надо сначала название приклеить, - прервал друга Минкё, начав вставать со стула, что оказалось для него как никогда трудной задачей.
  - Да куда уж? Отдохни... - сказал Чонсу, пытаясь удержать друга за руку, которую тот тут же отдернул.
  - В другой раз, - возразил Минкё, чуть не прибавив, что "если не успеем все сделать к уговоренному сроку, будет намного больнее".
  Он вновь взялся за надоедливую коробку и нетерпеливо разорвал ни в чем не повинную упаковку. Глазам предстало удивительно красивое зрелище: утренние лучи солнца так и играли на переливающихся и блестящих разными цветами осколках стекла. Осколках...
  - Да вы что, издеваетесь что ли? - не выдержал Минкё после пяти секунд созерцания красивых осколков.
  Он оглянулся на висящие на дальней стене часы. Времени оставалось совсем мало.
  - И что теперь?
  - Нет-нет, не могли же они все... - пробормотал Минкё.
  Он начал перебирать субстанцию, ранее бывшую лампами, пару раз чуть не порезавшись.
  - Что ты ищешь?
  - Подожди...
  Вот оно! Целехонькие и исправные, красивые и... ненужные. Две лампы в подарок оказались не чем иным, как просто цифрами.
  - Две восьмерки? - саркастически спросил Чонсу. - Или знак бесконечности?
  Пропустив эти слова мимо ушей, Минкё продолжил свои поиски в маленькой коробке дальше. В итоге целыми и невредимыми были выужены еще четыре буквы. Остальное могло превратиться в красивый элемент интерьера где-нибудь в большой вазе с бамбуком.
  - M, m, p, a? - идентифицировал буквы Чонсу. - Это все, что осталось?
  - Да...
  Четыре буквы и две цифры просто отказывались складываться во что-то цельное и понятное в сознании Минкё. Он несколько раз переставил буквы. Что бы с ними сделать?.. Выходило только "карта" и "мама", что совсем не подходило к их заведению.
  - Ничего не могу придумать... - тихо сказал Минкё. - Днем еще все будет нормально, но вот вечером...
  - Постой, ты сказал, денем, вечером, - повторил Чонсу. - День, вечер...
  - И что?
  - А как насчет этого?
  Чонсу переставил люминесцентные буквы и цифры в своем порядке. И вышло...
  - Восемь часов утра и восемь часов вечера? - осторожно уточнил Минкё, смотря на сложившиеся 8AM и 8PM. - И что это будет значить?
  - Не знаю... - Чонсу рассеянно почесал в затылке. - Может, что мы работаем с восьми до восьми?
  Минкё в задумчивости несколько раз постучал пальцами по столу.
  - Отлично, - резко сказал он после этой секундной задумчивости. - Выбор у нас невелик, так что... Пойдем крепить.
  *щибаль - корейское ругательство
  **...сказка, которую он слышал еще в детстве, давно-давно, про тигра и девочку-солнце - народный фольклор, сказка о Луне и Солнце.
  ***кынчоль - традиционный поклон перед старшими членами семьи на Новый год
  ****Сольналь - корейский Новый год
  *****Черная пятница - пятница после Дня Благодарения в США, день, когда начинается сезон распродаж.
  
  Сложная конструкция из ламп и проводов была надежно устроена над главным входом. И довольно к месту пришелся еще один символ, найденный на заднем дворе недалеко от мусорного бака, выброшенный за ненадобностью, а теперь выкрашенный оставшимися красками в виде длинного аппетитного батона. Теперь восемь часов утра и вечера были прекрасно разделены, не претендуя на главное место.
  - Ну, на первое время пойдет, - заключил Минкё, продолжая оценивающе смотреть на название 8AM & 8PM.
  - Пойдет... - эхом отозвался Чонсу, смотря в том же направлении.
  Уже около пяти минут они стояли перед входом, оба скрестив руки на груди и гипнотизируя это название, будто еще немного, и оно могло бы что-нибудь сказать. Пожелать удачи, например.
  Но люминесцентные лампы заговаривать с кем-либо не пожелали, так и продолжая молча висеть на положенном им месте.
  - Ай-ай-ай, шея затекла... - выдал Минкё, только сдвинувшись с места.
  - Это здесь 8 Авеню, 22?
  Позади друзей раздался новый голос. Резко обернувшись, почти синхронно, они увидели перед собой невысокого парня в спортивной куртке, с крашеными светло-каштановыми волосами и с помятым листочком в руке.
  - Веи Чен-И? - воскликнул Чонсу после секундного замешательства. - Ты все-таки решил прийти? А я уж думал...
  - Пока больше интересных предложений не поступало, - прервал его он.
  - За полдня-то...
  - Приятно познакомиться! - перебил диалог Минкё, не стерпев долгого игнорирования себя. - Шин Минкё, можно просто "босс".
  Чуть усмехнувшись при последней фразе, он протянул руку для рукопожатия. Чен-И еще несколько мгновений смотрел с подозрением то на руку, то на самого ее владельца, прежде чем принять это самое рукопожатие.
  - А, точно, я забыл тебе сказать... - начал Чонсу, спохватившись.
  - А ты всегда все забываешь, - так же улыбаясь, сквозь зубы проговорил Минкё в сторону друга. - Ну, будешь у нас сегодня заправлять на кухне, - обратился он к Чен-И.
  - Но я не...
  - Времени нет, осталось всего две минуты. Пойдем, - не слыша никаких возражений, тоном начальника сказал Минкё.
  Перед самым входом Чен-И остановился, еще раз полностью окинув взглядом все здание, немного недоверчиво, будто все это был заблудившийся мираж в одном из самых крупных городов мира.
  - И это заведение, правда, твое? - решил удостовериться он еще раз.
  - Наполовину, - просто ответил Чонсу.
  - Нехило...
  Дверь закрылась за Веи Чен-И, маленьким человеком с большими сомнениями. Не терпящим возражений тоном Минкё отправил его на кухню, еле удержавшись от повелительного указующего жеста. Чен-И так и не смог сказать, что все его кулинарные подвиги ограничивались лишь заваркой лапши. Возражать начальнику в первый день работы было в его сознании самым большим безрассудством, что можно было бы совершить. А Минкё он стал воспринимать именно как начальника, несмотря на то, что сам был старше его на пару лет. Самому же начальнику, впрочем, как и его другу, пришлось надеть форму официанта.
  Солнце поднялось настолько, что искусственное освещение было уже совсем не нужно - так ярко оно светило. Стрелки часов по обоюдному согласию показывали восемь часов утра. Табличка, которую Чонсу еще давно захватил из большой кучи таких же на одной из распродаж, на прозрачной двери была перевернута на "открыто".
  - Ну что ж... Let"s go! - громко и воодушевляюще сказал Минкё.
  
  Минута, две... Они, правда, думали, что, только табличка на двери будет перевернута, посетители образуются сами собой, но...
  Пять, шесть... Минкё задумчиво барабанил пальцами по столешнице, изредка погладывая на автора идеи этого авантюрного дела. Сам автор идеи задумчиво смотрел в окно. Новоиспеченный работник Чен-И с систематической регулярностью выходил в главный зал, спрашивая, не нужно ли ему чего-то сделать, а владельцы с завидной регулярностью в ответ на это отрицательно мотали головами.
  Тихо... Такую тишину в разгар рабочего утра редко можно встретить в таком крупном мегаполисе, поэтому ее совсем не хотелось нарушать даже разговорами, которые, впрочем, и так были не нужны.
  - Ни каша, ни кашица*... - задумчиво пробубнил под нос Минкё. - И как нам заработать нужную сумму?
  - Какую сумму? - переспросил Чонсу.
  - Да так, никакую. Забудь.
  - Как так - забыть? Нет уж, говори до конца.
  - Я же сказал, не важно...
  - Важно!
  - Это... у вас открыто? - раздался голос еще одного человека.
  Друзья, как по команде, разом обернулись на вошедшего. За начинающим зарождаться спором они и не заметили, как открылась дверь, пропуская их первого посетителя. И вот перед ними стоял их первый клиент, которого они так ждали.
  - Да-да, конечно, проходите! - Первым опомнился Чонсу.
  Он подскочил со стула и в две секунды уже оказался около посетителя, как всегда поклонившись по привычке. Мужчина, в темном костюме и дипломатом в руке, лет этак около пятидесяти, с начинающим подавать первые признаки существования третьим подбородком, посмотрел на это с удивлением, которое тут же исчезло через две секунды.
  - Обычно у нас много посетителей, - подключился Минкё, - но сейчас еще утро, пока никого нет, так что для вас свободен любой столик. Где желаете сесть?
  - Пожалуй, у окна, - просто ответил мужчина.
  Без лишних слов Минкё провел его к столику, который отвечал всем параметрам заказа клиента и положил перед ним меню.
  - Сегодня у нас день французской кухни, - добавил он.
  - О, неплохо, неплохо... Люблю французскую кухню.
  Раскрыв меню, мужчина некоторое время читал написанные в нем названия блюд. Минкё отошел, чтобы не мешать такому важному делу.
  - А вот это название жю... "Жюльен" от Сореля** - это что? - вдруг спросил мужчина.
  - Это... - начал на ходу говорить Минкё, снова подходя к нему с блокнотиком в руке, - это французский жульен с особым секретным ингредиентом от нашего шеф-повара. Получается фантастический вкус.
  При этих словах со стороны кухни донесся еле слышный кашель, будто кто-то подавился кусочком сухарика.
  - Вот как... Тогда его, а еще улиток по-бургундски и конде из бананов.
  - Напитки? - уже не так уверенно спросил Минкё.
  - Чай.
  Забыв еще раз прочитать заказ, как делает это любой уважающий себя официант, Минкё пошел на кухню, медленно, но верно начиная бледнеть. Чонсу только проводил друга тревожным взглядом, оставшись в зале.
  Зайдя в маленький закуток, называемый кухней, Минкё положил блокнот на тумбочку перед Чен-И, который так и стоял с пакетиком сухариков в руке, не делая ни малейшего движения, что продолжалось по меньшей мере минуты две.
  - Вот. Сможешь что-нибудь из этого приготовить?
  - Впервые слышу такие названия. Что это за Жюльен от... что-то там?
  - Моя любимая книга... То есть блюдо такое.
  - А сам-то приготовить не можешь?
  В ответ Чен-И достался только тяжелый взгляд весом с десяток тонн. Еще немного поразмышляв, он достал из кармана телефон и начал со скоростью света набирать что-то на дисплее.
  - Что ты делаешь?
  "Там долго еще?" - донесся недовольный голос из главного зала. "Скоро уже принесут первое блюдо, еще пару минут", - тихо произнес Чонсу. Дело принимало крутой оборот.
  - Рецепт в интернете ищу... О, вот! Для того, чтобы приготовить жульен, сначала нужно обжарить овощи и добавить их в заранее приготовленный бульон... - начал зачитывать Минкё. - Затем...
  - Чушь. Там всегда чушь пишут. Чтобы приготовить ваш жульен, нужно наоборот влить бульон к овощам.
  При этих словах Минкё оторвался от экрана телефона и поднял голову, встретившись взглядом с Майклом. Он будто из-под земли вырос - Минкё мог бы поклясться, что не слышал ни единого шага, ни единого шороха. У него будто от сердца отлегло, в то же время закипала злость, способная разрушить пол Манхеттена. Он был готов броситься обнимать своего знакомого и одновременно с этим жутко хотел сломать ему пару костей.
  - Все-таки явился? - кое-как справившись с распирающими изнутри эмоциями, проговорил Минкё.
  - Как видишь. - Майкл развел руками в стороны. - Я так понимаю, у нас мало времени? Так, где у вас овощи?
  Минкё показал на большой холодильник около дальней стены у окна.
  Дальнейшие события проходили при минимуме слов и максимуме действий. Половину недостающих ингредиентов компенсировал Чен-И, пару раз сбегав в ближайший супермаркет. Чонсу продолжал обещать, что заказ принесут вот-вот, а Минкё старательно выполнял все указания Майкла, благо, они были ему по силам. Секунды, сливающиеся в минуты, протекающие безвозвратно и очень быстро, уносили с собой капли терпения клиента, и уже никакое золотое веселое солнце не смогло бы вернуть ему хорошего расположения духа.
  - Позовите мне хозяина заведения, - наконец сказал мужчина.
  - Ну, это... - Чонсу затруднялся ответить. - Это я и...
  - Хочешь сказать, ты? Простой официант?
  - Я и...
  - И Мэтт Шин, то есть я, - сказал Минкё, выходя из жаркой кухни и неся первое блюдо. - Приносим глубочайшие извинения за ожидание.
  Он поставил жульен, который уже вряд ли кому-то мог принести радость своим аппетитным видом, перед мужчиной. Он еще с полминуты подозрительно оглядывал блюдо со всех сторон, прежде чем взять ложкой маленький кусочек. Двое друзей с замиранием сердца наблюдали за его реакцией. Довольное выражение от наконец-то приготовленного заказа вдруг начало медленно исчезать с его лица.
  - Что это?
  - Это ваш заказ, жульен с...
  - Все, что угодно, но только не это. Он не должен быть таким кисло-сладким.
  - А я вам говорю... - начал закипать Минкё.
  - Позовите мне сюда вашего шеф-повара.
  Сердитый вид мужчины не оставлял никаких надежд на возражения. С убитым видом Минкё снова потащил себя в сторону кухни. Солнце еще не достигло зенита, а он уже чувствовал себя разбитым и уставшим, словно дня два не спал. Как только он зашел на кухню, на него уставились две пары внимательных глаз, выражающих немой вопрос: как там?
  - Он требует, чтобы ты вышел, - подавленно сказал Майклу Минкё. - Говорит, приготовил не так.
  - Что говорит? Да он у меня...
  - Тсс...- Минкё приложил указательный палец к губам. - Хотя бы в первый день не надо этого.
  - Тогда что?
  - Есть у меня идейка, - неожиданно сказал Чен-И. - Только нужно...
  Дальнейший план обсуждался только крайне тихим шепотом, таким тихим, что порой и сами они не слышали, кто что сказал.
  *Ни каша, ни кашица - пословица, означает: "совсем никуда не годится"
  **"Жюльен" от Сореля - Жюльен Сорель, главный герой романа Стендаля "Красное и черное".
  
  В приоткрытое окно врывались потоки теплого солнечного света, путешествующего верхом на легких крыльях, сотканных из ласкового ветерка. Утро было в самом разгаре, и все чаще мимо многочисленных окон мелькали прохожие, не оставляющие никакого заметного следа в сознании. По меньшей мере в сознании одного человека, находящегося в помещении, мимо окон которых проходили эти незамеченные им люди, потому что перед ним стоял самый настоящий французский повар с самым настоящим французским акцентом и вежливо интересовался тем, что именно ему не понравилось в его блюде. Довольно молодой и одетый в изысканную поварскую униформу, он иногда поправлял свой шейный платок, от которого доносился легкий запах явно дорогого парфюма.
  Вначале совсем не доверяя своему новому собеседнику, посетитель все больше убеждался в своей полной неправоте. Вроде бы и говорит убедительно, и сам вроде бы из Франции, и, к чему греха таить, жульен получился у него самым вкусным из тех, что он пробовал, несмотря на все свои претензии.
  - Bon appétit! - по окончании разговора сказал шеф-повар.
  Коротко извинившись еще раз перед французом, посетитель взял все свои слова назад, раскаявшись в своей критике, и начал, уже спокойно, доедать свой заказ.
  За все следующее время этого нелегкого дня, когда солнце ни на минутку не было заслонено малейшим облачком, в кафе зашло еще около двух десятков посетителей. Катастрофически мало для известного ресторана, но для только что открывшего кафе в самый раз. Подобных инцидентов, как утром, больше не случалось. Остальные посетители были не столь искушены во французской кухне, чтобы пересчитывать израсходованные при готовке крупинки соли. Но повара пожелали видеть в зале еще раз, хотя уже для того, чтобы лично выразить свою признательность его мастерству. Он принял похвалы со скромным видом, а на вопрос, как его имя, чтобы потом порекомендовать его своим знакомым, ответил "Мишель Селени".
  К концу двадцать второго дня седьмого месяца в маленьком заведении на задворках Манхэттена все его обитатели валились с ног, и еле хватало сил, чтобы дойти до входной двери, чтобы перевернуть табличку на "закрыто". День этот продолжался намного дольше, чем гласило название, закончившись около одиннадцати вечера, и замечаниями по поводу того, что день этот все же надо сделать более менее нормированным.
   - И все-таки как у нас вдруг получился французский повар? - спросил Чонсу, когда уже выключали свет и протирали последние столы. - Майкл, ты на самом деле из Франции?
  - Это спасибо Джонни, - так Минкё назвал Чен-И, и так это имя и прицепилось, - и ближайшему магазину с костюмами для ролевых игр, - продолжал отвечать за Майкла Минкё. - Кстати, неплохая идея, совсем неплохая...
  - А акцент такой откуда? Ты знаешь французский?
  - Нет, - на сей раз ответил Майкл, - да и тот человек, думаю, тоже. Главное - убедительно коверкать слова на свой манер. А вообще, первое время я долго не мог избавиться от этого акцента...
  - А откуда ты?..
  Но на этот вопрос ответом послужил лишь громкий хлопок резко закрывшейся двери, которая стойко, но с большим трудом выдержала это испытание.
  Солнце окончательно закатилось за дальнюю тонкую полоску, отделяющую чернеющую землю от темно-синего неба. Одна за другой где-то там, далеко-далеко вверху стали появляться первые тусклые звезды, просыпавшиеся из небесной коробочки хозяина неба. Такие ночи по своему определению всегда должны быть тихими, загадочными, спокойными... Но не эта.
  Когда последняя работа была закончена и вымыта последняя тарелка, началась вечеринка с участием всего трех человек, хотя шуму они делали за десятерых. Вначале наотрез отказывавшийся Чен-И был уговорен с двух сторон остаться под предлогом, что втроем всегда веселей, да и вообще, не отметить удачный конец первого рабочего дня попросту архипреступно. Был уничтожен львиный запас продовольствия, в особенности то, без чего не обходится каждая вечеринка, то есть всяческих напитков.
  - Как дети малые... - пробормотал Чен-И, поудобней располагая свою голову на свернутую джинсовую куртку, служащую заменой подушке. Посиделки продолжались долго, примерно до двух часов ночи, поэтому новое место работы было единственным вариантом того, где провести ночь.
  Минкё и Чонсу устроились неподалеку, не в силах дойти до второго этажа.
  Убывающая луна, бледная и уставшая, заинтересованно глядела в большие окна.
  
  Следующий день оказался не таким сложным и выматывающим, притом, что было единогласно принято решение о начале работы в десять часов утра и конце рабочего дня через двенадцать часов. Это лишало кафе возможности принимать голодных ранних пташек, но в то же время выгодно определяло временные границы. Особенно кстати это пригодилось на следующий день, когда голова напоминала Иерихонскую трубу, причем, плохо отлаженную и заржавевшую, вследствие чего единственным здравомыслящим человеком во всем заведении был Майкл, которому на добрую половину суток снова пришлось превратиться во француза.
  Этот день прошел почти так же, как и предыдущий, за исключением новизны впечатлений и немного увеличенной доли адреналина и, может быть, одного посетителя. Только увидев его, Минкё подумал, что гость этот зашел не случайно, более того - от самого господина Лу. Догадка эта была подобна острой иголочке, ощущения от прикосновения которой остаются еще довольно долго. То, что за ними наблюдают, вызывало не совсем приятные впечатления.
  Конец этого дня не был ознаменован такой шумной вечеринкой, как в предыдущий вечер, и даже Чен-И решил провести ночь у себя дома, так и не рассказав какой он, этот его дом. Поэтому, когда табличка на двери была перевернута на "закрыто", кафе опустело совсем, не выпуская только своих двух вечных обитателей, которые, собственно, и превратили его в кафе, не позволив ему продолжать оставаться простым заброшенным двухэтажным отелем. Да и они скоро перестали воспринимать реальную действительность этого маленького здания, отправившись освобождаться от оков усталости, накопившейся за последние двенадцать часов, на второй этаж, где стояли два подержанных кресла и диван, который вызывал вполне обоснованные подозрения о том, что был создан еще до их рождения, что не мешало устраивать каждый раз бои за право спать на нем. Ночь тиха...
  Было около трех часов ночи, когда Минкё, проснувшись, первым делом бросил взгляд на электронные часы. Ни о чем не задумываясь, он бы перевернулся на другой бок (вакантное место на диване сегодня досталось ему), но уж очень хотелось пить. Поэтому, не в силах бороться с жаждой, он спустился вниз за стаканом воды. Ему снился крайне захватывающий сон, поэтому он спешил добраться до кухни, утолить жажду и вернуться к мягкой подушке, чтобы досмотреть его до конца, но...
  Темная кучка тряпок, лежащая около стены, прямо под окном, пошевелилась, только он спустился на первый этаж. Сначала мысленно обругав всех предполагаемых субъектов, оставивших за собой такой беспорядок, Минкё бистро налил себе стакан воды и уже с наслаждением отпил несколько глотков, только после этого осознав, что тряпки эти живые и даже двигаются. Как можно тише он вышел обратно в главный зал, присмотревшись к кучке тряпок повнимательней. Посмотрев некоторое время, угадал размеренное дыхание. В горле пересохло еще больше, чем было до этого, и он чуть не выпустил стакан из рук. Вдруг вспомнилась та глупая статья, над которой он смеялся, когда редактировал. Теперь задумался над ней всерьез - вдруг, и правда, здесь гости из другого далекого мира?
  Он подошел ближе, немного наклонившись над этим нечто. Нечто медленно перевернулось, позволив Минкё увидеть в свете фонарей и тусклой луны увидеть девичье лицо, от такого освещения казавшееся еще бледнее, чем сама луна. Дыхание перехватило, потом он резко и громко вдохнул воздух. Девушка открыла глаза, еще несколько секунд была неподвижна, потом хотела закричать, но закрыла себе рот обеими руками. Стакан все-таки оказался на полу.
  - Ты кто? - первое, что пришло в голову, спросил Минкё.
  Вместо ответа девушка быстро собирала свои вещи и уже хотела сбежать, но Минкё успел схватить ее за руку.
  - Еще раз спрашиваю, кто ты? Откуда?
  Молчание. Добиться слова от этой девушке было равно тому же, что и от камня. Так все и продолжалось - он держал ее за локоть крепкою хваткой, а она молчала, изредка пытаясь вырваться.
  - Так и будем продолжать в молчанку играть? - не выдержал Минкё.
  Снова молчание.
  - Ты что шумишь? Я тут, как кимчхи из лука*, а ты мне еще и спать не даешь, - начал Чонсу, спускаясь с лестницы и на ходу протирая глаза. - И тебе...
  Он осекся, увидев еще одну непрошеную фигуру. Через две секунды помещение было освещено со всех сторон, после чего он отошел от выключателя и внимательнее рассмотрел немую сцену.
  - Да ты та самая!.. - через несколько мгновений узнал он девушку. - Та, которую я тогда утром встретил, да?
  Она снова не ответила, но вырываться уже перестала, просто спокойно стояла, так что Минкё со временем ослабил хватку, а потом и вовсе отпустил. Девушка ни на шаг не сдвинулась с места.
  - Так ты ее знаешь? - спросил Минкё друга.
  - Я ее видел один раз, недавно, она тогда утром из окна вылезла. Но тогда я не обратил на это особо внимания, а потом забыл. Она неразговорчивая.
  - Это да... А может, она нас просто не понимает?
  Минкё внимательно посмотрел в лицо девушке, которая стояла полностью безучастная к разговору и вообще всему происходящему вокруг. Она была лет двадцати, а волосы прямые, черные, глаза с характерным азиатке разрезом, сама совсем невысокая...
  - Аната ва даре деска**? - наугад спросил Минкё.
  Девушка только еле заметно поморщилась, что, впрочем, и так осталось без внимания.
  - Может, на мандаринском***? - предположил Чонсу.
  Минкё уже задумался, как бы смог сказать эту фразу на другом языке, как девушка сама прервала молчание.
  - Мне больше некуда идти... - еле слышно сказала она на чистом английском.
  - Что ты сказала? - Чонсу подошел ближе, чтобы видеть ее лицо.
  - ...некуда идти, - так же тихо проговорила девушка.
  Она продолжала стоять неподвижно с поникшей головой, и только пальцы бессильно опущенных рук иногда подрагивали.
  - Как твое имя? - спросил Минкё уже не так настойчиво.
  Девушка посмотрела на него, изменив положение своей головы, наверное, впервые за пять минут, еще некоторое время недоверчиво вглядывалась и только потом ответила:
  - Юэ.
  - Так... для начала неплохо. Я - Минкё, это - Чонсу. Приятно познакомиться. Теперь рассказывай, кто ты и что у нас делаешь.
  И она, еще немного поколебавшись и вновь опустив голову долу, начала говорить. Рассказ ее больше напоминал сюжет дешевого сериала, который обычно показывают на каком-нибудь NBC****, но мере его продолжения и по мере того, сколько чувств она в него вкладывала, они по неволе начинали верить. Еще немного, и хотелось подойти к ней и утешить, погладив по спине. Она рассказывала о том, как ей нелегко приходилось жить в ее семье, и о том, что совсем не помнила родителей, даже не знала, где они есть и есть ли вообще. Рассказывала о том, что ей все это время приходилось жить с дедушкой, с которым уживаться было на редкость сложное мастерство, а соответствовать его требованиям - и подавно. Что дед настолько занят своей работой, что она целыми днями предоставлена себе. Да только в границах их дома. А когда она наконец вырвалась из этого замкнутого круга и оказалась за воротами дома, была самым счастливым человеком в мире. Но только куда идти, не знала.
  - И вот я пришла сюда, - закончила Юэ. - Тут тогда никого не было, а потом появились вы.
  - Да... - протянул Минкё. - Вот так история. И что ты теперь собираешься делать?
  - Не знаю, - просто ответила она, не сумев сдержать зевок при этом.
  Рассказ занял дольше времени, чем ожидалось, и вот, небо над горизонтом уже начало понемногу светлеть, превращаясь из темно-синего в серый. Друзья переглянулись.
  - Давай-ка иди на второй этаж, - сказал Минкё. - Утром решим, что с тобой делать.
  - А? - тихо переспросила она, внимательно взглянув сначала на одного, потом на второго.
  Затем, не дожидаясь слишком много времени, она поднялась по лестнице, оставив друзей одних решать ее дальнейшую нелегкую судьбу.
  Небо все светлело, и количество зевков с обеих сторон можно было насчитать числом около сотни вследствие недосыпания, но совещание еще долго продолжалось. Начав с вопроса о том, что зачем вообще они оставили неизвестную бродяжку у себя, все продолжилось выражением жалости с одной стороны и высокой оценки ее внешности - с другой. Обсудив еще пару общих вопросов, они пришли к неутешительному выводу, что стрелки часов неумолимо приближаются ко времени открытия, и оставалось совсем немного, а гостья все оставалась у них на втором этаже.
  - И что, мы оставим ее на весь день? - спросил Чонсу с подозрением.
  - Ну не выгонять же, - ответил на это Минкё.
  При этих словах через черный ход зашел Чен-И, обозначая начало рабочего дня, и все покатилось так, как и должно было быть. Кроме разве что регулярных взглядов, которыми обменивались друзья, без слов понимая друг друга - оба думали о загадочной ночной посетительнице, которая не показывалась до сих пор.
  *как кимчхи из лука - пословица, означает: очень устать, переутомиться
  **Аната ва даре деска? - Вы кто?, яп.
  ***мандаринский - один из диалектов китайского
  ****NBC - телевизионный канал в США
  
  День подкрадывался к своему логическому завершению мучительно медленно. Посетителей по сравнению с днем открытия заметно прибавилось, и дела мало-помалу начали идти вверх. Но для двух друзей в данном случае это не имело никакого значения. Куда больше их мысли занимала неизвестная гостья на втором этаже, и когда ушел последний посетитель, и Чен-И, как всегда периодически ворча, перевернул табличку и попрощался со своими формальными начальниками, Минкё и Чонсу чуть ли не наперегонки побежали к заветной двери. К ручке двери они потянулись одновременно и...
  Никого не обнаружили. В комнате было совершенно пусто, абсолютно никого! Они могли поклясться, что внимательно следили за выходом в течение всего дня, и ни скрипа двери, ни даже единого шороха не слышали отсюда, и вот теперь только ветер, дувший в раскрытое окно, был единственным обитателем комнаты на втором этаже.
  Чонсу подошел к окну, перевесившись через подоконник, насколько позволял инстинкт самосохранения. Внизу густела мягкая зеленая трава, на которой был раскидан различный мусор, который они так и не убрали еще с позавчера, а со стороны дороги доносились редкие сигналы автомобилей. Минкё тоже подошел к окну.
  - Высоко... - только и сказал он, оценивая расстояние для прыжка. - Зато меньше мороки с ней.
  Чонсу еще некоторое время смотрел вниз и только потом отошел от окна. Солнце уже коснулось горизонта, становилось прохладно, и стоять так, на сквозняке было бы беспечно.
  Тем более что появилась еще одна проблема. Мало кто из посетителей мог бы пожаловаться на мастерство готовки их повара, но мастерство это требовало определенных затрат, и немалых, надо сказать. Для самых простых блюд типа яичницы с беконом он брал дорогие продукты. О фаршированном гусе и говорить нечего. Так за очень малое количество времени месячные запасы быстро и невосполнимо подходили к концу, а выручка кафе еще не могла позволить такого неосторожного обращения с бюджетом. И скоро настал вопрос: переходить на более экономное меню или сходить к всемогущему инвестору.
  Через несколько дней Минкё так и собрался сделать, снова загадочно и без лишних слов исчезнув в только ему одному известном направлении ближе к вечеру под наползающие на Манхеттен раскаты грома. К концу дня посетителей было не так много, так что отсутствие одного работника, пусть даже и ключевого, было не так заметно. К ним чаще всего заходили трех-четырех часов пополудни. Посетителей не так много, как хотелось бы, но даже устоялось что-то вроде постоянной аудитории, по большей части те, у кого место работы или жительства было рядом. Бюджет неумолимо сокращался, так что с французской кухней скрепя сердце пришлось прощаться, плавно переходя на американскую. Майк, демонстрируя чудеса своего кулинарного искусства, без лишней заминки изменил все свои блюда за одно утро, но время от времени все же ворчал.
  Буря уже не на шутку разгулялась, когда Минкё наконец вернулся. Вернулся весь промокший изрядно поникший. В кафе уже никого не оставалось, только Чонсу сидел над корейско-английским словарем, разучивая новые слова и изредка поглядывая в окно.
  - Вернулся, наконец? - бросил он в сторону друга, даже не оторвав взгляд от словаря.
  Тот не ответил. Просто прошел вглубь помещения и уселся напротив Чонсу.
  - Где был? - В этот раз он все-таки посмотрел на Минкё, мало узнав в страдающем всеми тяготами мира субъекте прежде фонтанирующего весельем и жизнерадостностью молодого человека.
  - Просил дополнительные инвестиции, - наконец ответил Минкё.
  - У кого?
  - У господина Лу... Чонсу!.. - он посмотрел в глаза другу, и тот вдруг почувствовал весь страх и всю безысходность, что была в душе Минкё несколько часов. - Мы не можем стать банкротами, иначе... - Он запнулся на полуслове. - Они меня даже к нему не пустили, сказали только, что мы можем располагать только той суммой, которую нам дали на месяц.
  - Что, все настолько плохо?
  Минкё только махнул рукой куда-то в сторону, что выглядело намного безнадежней тысячи слов. Такой настрой у своего друга Чонсу видел лишь раз или два в жизни - обычно тот отличался крайней жизнерадостностью. Но не теперь. О подлинных причинах таких слов Чонсу решил до поры до времени оставить на распоряжение одного Минкё. Сейчас стоило подумать о более насущных проблемах. Откуда взять деньги, например.
  Этот вопрос волновал все великие и не очень умы человечества. Теперь настал и их черед. Только если пойти ночью на подработку или... Перед глазами Чонсу вдруг возникла, будто настоящая, визитка того самого мистера Финкла. Решив, что в экстремальных ситуациях все средства хороши, Чонсу со скоростью молнии помчался за своей курткой. Он ясно помнил, что положил визитку туда. Только бы не потерялась...
  - Ты куда? - спросил его Минкё, видя, как он понесся на второй этаж, но вопрос остался без ответа.
  Нашел! Помятую и немного порванную, но нашел среди прочего бумажного хлама.
  - Может быть, не все так плохо, - начал Чонсу, спускаясь с лестницы. - Возможно, у нас есть еще один источник заработка.
  Минкё только недоверчиво посмотрел на друга, продолжая и дальше пребывать в депрессии средней тяжести. Обычно все было наоборот, и именно ему, Минкё, приходилось успокаивать друга после той или иной неудачи. Взять хотя бы сравнительно недавнее неудачное поступление в Национальный Университет Чхоннам. Но в этот раз именно Чонсу приходилось всеми силами поддерживать настроение друга от окончательного падения дальше вниз. Он вовсе не был уверен в том, что что-нибудь из этого выйдет, но и сидеть сложа руки вовсе не собирался.
  - Куда звонишь? - Минкё немного отвлекся от своей временной депрессии и теперь заинтересованно наблюдал, как Чонсу сосредоточенно набирает чей-то номер у себя в телефоне.
  Чонсу только приложил палец к губам и поднес трубку телефона к уху. Гудки продолжались долго, пришлось набрать еще раз. Ответили только на последнем гудке, да так громко, что и Минкё мог слышать их беседу, хотя находился на достаточном расстоянии.
  - Финкл слушает, - донеслось с другой стороны связи.
  - Здравствуйте, мистер Финкл, - начал говорить Чонсу, как-то сразу стушевавшись. - Вы, наверное, меня не помните, но вы несколько раз приходили в кафе "Черный кофе и белый шоколад" и...
  - А... Отчего же, прекрасно помню. Что, надумали?
  - Да, только...
  - Мне жаль, но основная вакансия уже занята.
  - И больше работы нет? - еде слышно спросил Чонсу.
  - Дайте подумать, - на том конце связи настала тишина в несколько секунд. - У нас еще есть эпизодическая роль. Вам подойдет?
  - Да! - не раздумывая согласился Чонсу сам не зная на что.
  - Хорошо. Тогда подъезжайте завтра к...
  Дальнейший разговор Минкё оставил только на этих двоих, утомившись от прослушивания диалога, предмет которой ему все равно был пока не понятен. Но это пока. Как только Чонсу закончил разговаривать, его глаза уже выражали немой вопрос, ответ на который требовался незамедлительно. Пришлось Чонсу рассказывать все по порядку, начиная с того самого дня, как он увидел Финкла в первый раз и сначала подумал, что он один из агентов господина Канга.
  - В общем, вот так, - закончил Чонсу. - И теперь я участвую в какой-то "эпизодической" роли.
  - Это значит "маленькая", на втором плане, - пояснил непонятное английское слово Минкё. - Так значит, ты у нас актером заделался, а мне даже ничего не сказал? Вот оболтус...
  - Актером? - неподдельно удивился Чонсу. - А я думал, я должен там всякие предметы подносить, что-то делать.
  Настало молчание с обоих концов столика, места, ставшего уже привычным для ночных посиделок друзей, когда обсуждались глобальные проблемы маленького мирка их собственного кафе.
  - Так это что, мне теперь сниматься? - неожиданно воскликнул Чонсу, вдруг осознав все подробности ситуации.
  - А ты как думал? А что? Лицо смазливое, как у Ли Чон Сока, рост немаленький... Вполне. Ладно уж, обойдемся без тебя несколько дней.
  Чонсу хотел сказать еще что-то, да так и остался с открытым ртом. В любых других ситуациях Минкё бы разразился сотнями вопросов и тысячами проклятий, но не сегодня, лишь всего-навсего поддакнув другу.
  На этом разговор и закончился с обоих концов столика, а отзвуки его медленно переместились на второй этаж, окончательно стихнув на подушках.
  
  Следующий день умопомрачительно отличался от предыдущего. Во-первых, небо решило восполнить весь недостаток влаги за полторы недели в один день, обрушивая на улицы Нью-Йорка тонны дождевой воды, так что на несколько секунд можно было ощутить себя в бассейне, просто выйдя на улицу. Во-вторых, мусоровывоз решал забыть о существовании их кафе вот уже который день, так что весь мусор, скопившийся за это время, попросту мокнул под дождем, превращаясь в мусорную кашу. В-третьих, одного работника все-таки очень не хватало.
  Чонсу воплотил свое намерение, отправился по названному адресу, с самого утра находясь в тесной кабинке, или, как их называли, трейлере, забытый и на некоторое время никому не нужный. Он уже собирался уходить, как вдруг о нем вспомнили, всунув в руки бумаги, сценарий, как он понял. Мало слов и минимум действий, но...
  - Вы хотите, - воскликнул он, даже встав со стула от такого, потом продолжил спокойнее: - вы хотите, чтобы я играл северного...
  Дальше он выговорить не смог и только сминал в пальцах листок в нервном напряжении.
  - Успокойся, - донесся до него голос откуда-то слева. Как оказалось, голос принадлежал женщине средних лет, сидевшей у зеркала и выкуривающей сигарету. - Некоторые начинали и с роли похуже. У тебя ведь это первая роль?
  Чонсу только кивнул, вновь усевшись на свой стул и продолжив читать сценарий.
  - Вот я, например, начинала с клоуна, с самого настоящего клоуна, - продолжала женщина. - Так что тебе, может быть, еще повезло.
  Дальше ей продолжать не пришлось, потому как всех позвали на площадку. Режиссер сказал, что дождь в самый раз для этой сцены, иначе бы пришлось всех поливать из шланга.
  Насколько понял Чонсу, он должен был играть одного из противников главного героя, который тут же, спустя десять минут и падает, пораженный его рукой. Должен был играть злодея, человека, выходца с северной стороны границы его родины. Все ради денег - твердил он себе после того, как более менее смирился с обстоятельствами и с тем, что черный костюм сильно жмет. Основная площадка съемок была в Лос-Анджелесе, но эти сцены требовалось снять именно тут. И вот теперь он стоял столбом перед камерой, даже не зная, что нужно сделать.
  - Стоп! Снято... - в третий раз крикнул режиссер из-под большого зонта. - Ким Чон...
  - Чонсу, - шепнул он.
  - Да неважно. Сколько раз тебе повторять? Ты должен нападать на него, на-па-дать. Что тут неясного?
  Чонсу посмотрел на актера, исполняющего главную роль, прикинув с какой стороны бы лучше ему нападать. Он никогда не занимался боевыми искусствами и, конечно, не дрался где-нибудь в закоулках, поэтому ему просто сложно было представить, как именно нужно нападать. Съемки были рассчитаны на несколько дней, по возможности два, но с таким черепашьим прогрессом могли растянуться на неделю.
  Камера вновь заработала, и съемка началась. На этот раз Чонсу уже не стоял неподвижно. Собрав все свои силы и обрывки памяти о просмотренных боевиках, он, сказав несколько реплик, которые и должен был сказать, ринулся на главного героя, да так красиво и завораживающе, что заставил остолбенеть не только обслуживающий персонал, но и режиссера и даже самого главного актера, который вспомнил, что надо защищаться лишь в последний момент. И этот эффект неожиданности был захвачен камерой в качестве блистательной импровизации. В следующий момент Чонсу упал к ногам победителя. И пусть он снимался только в этот день и еще снимется завтра-послезавтра несколько раз в массовке, но это запомнилось ему надолго.
  Как и его лицо режиссеру фильма. Далеко не профессионал, но довольно талантлив, Чонсу в числе немногих остался в памяти режиссера, долго не выпускающего такие лица из головы.
  Два дня Чонсу приходил на площадку, снимаясь в качестве массовки за спиной главного злодея, на роль которого его сначала и хотели взять. Его лицо даже несколько раз брали крупным планом на секунду. Весь этот мир американского кино был такой интересный и завораживающий, что Чонсу и вовсе забыл, что здесь он только ради денег, которые нужны для поддержания кафе на плаву.
  В отличие от его друга, который ворчал день ото дня по поводу недостающих пары рук, что прохлаждаются где-то в звездной атмосфере. Минкё и сам был бы не прочь сняться на пять минут в каком-нибудь малобюджетном фильме, но чтобы его друг его же обошел - такое ему было сложно перенести, несмотря на то, что он так легкомысленно его отпустил. Денежные запасы истекали со скоростью ветра, и скоро два единственных работника уже могли устроить забастовку, а Чонсу все не было.
  Но вместо него под вечер последнего дня его кинематографической эксплуатации появилась их давняя знакомая, Юэ.
  В тот вечер Минкё сидел за одним из столиков уже закрывшегося кафе и читал любимую книжку Хемингуэя. Он был совсем один, Майкл и Чен-И уже ушли, а Чонсу еще не вернулся. Минкё привык, что тот возвращается где-то ближе к полуночи, так что оставалось еще пару часов одиночества.
  Но неожиданно раздался тихий стук во входную дверь, будто кошка лапкой поскребла. Пришлось идти открывать, потому что по всем законам криминального города Минкё уже закрыл все замки. За дверью стояла Юэ, прижимая к себе небольшую спортивную сумку, чем немало удивила Минкё.
  - Прошу вас, - говоря это она даже поклонилась, - позвольте мне пожить у вас некоторое время. Мне совсем некуда идти.
  Так она и оставалась в таком положении, пока Минкё не прикоснулся к ее плечу.
  - Заходи. Внутри поговорим.
  Она зашла в здание через главный вход, впервые, наверное.
  - Ну, что у тебя стряслось на этот раз? Рассказывай, почему сбежала в прошлый раз?
  Минкё уселся на свое привычное место, скрестив пальца и подперев ими голову. Он слушал ее, слушал, будто учитель нерадивую ученицу, а она стояла перед ним все в той же куртке с капюшоном и рассказывала. Рассказывала, что в тот раз испугалась, что ей совершенно некуда идти, и то место, которое она нашла, на стройке, очень холодное и крайне опасное, что они вдвоем, Минкё и Чонсу, ей самые близкие люди, хотя знает их не более часа, если сложить все из встречи вместе.
  - Пожалуйста, позвольте мне пожить у вас совсем немного, я вас не обременю, - закончила она. - Я... работать могу! Убираться, полы мыть, столики протирать. Я все для вас сделаю.
  - А что... - задумчиво произнес Минкё. - Принята.
  - М?
  - Принята на работу. Спать будешь на втором этаже, только больше не сбегать. Если захочешь выйти на улицу, просто скажи. Будешь работать официанткой.
  Девушка не верила своим ушам. С каждой секундой глаза ее распахивались все шире и блестели как агаты. Ей думалось, придется убеждать владельцев полночи, а хватило всего пяти минут.
  - Спасибо, - вновь поклонилась она. - Большое спасибо вам.
  - А теперь иди наверх, располагайся. Диван твой.
  Девушка пулей улетела на второй этаж, оставив Минкё раздумывать над тем, как он так легко на все согласился. Откуда она взялась? Кто вообще такая? Он совершенно ничего не знал о ней, в то же время согласившись пустить ее в дом. В растерянности он снова взялся за книжку, но всего лишь пробегал строки глазами, даже не вдумываясь в их смысл. Небо очистилось под вечер, и нарождающийся месяц весело светил в большое окно, около которого он сидел, светил в компании с электрической луной, устало заглядывающей в то же самое окно.
  Списав наконец все на временное помешательство, которое ни при каких обстоятельствах не должно повториться вновь, Минкё вновь принялся за книжку, читая уже теперь вдумчиво и с легким сердцем.
  Еще через час через черный ход явился Чонсу. До сих пор находясь под впечатлением от съемок, он не мог скрыть своего воодушевления, и даже та новость, то ему заплатили крайне мало, не могла омрачить его настроения. Ведь заплатили же. Он подлетел к Минкё, который в очередной раз был вынужден отложить книгу, и начал рассказывать все в подробностях, закончив сожалением о том, что больше сниматься не будет.
  - А деньги? - наконец не выдержал Минкё.
  - Не то, чтобы много... - чуть помрачнев, сказал Чонсу. - В общем, вот.
  Он вынул из кармана семьсот долларов и положил на стол. Увидев всю сумму снова, он помрачнел по-настоящему.
  - Не густо, - заключил Минкё. - Но ладно, как-нибудь прорвемся.
  Юэ до сих пор не появлялась, так что Минкё решил устроить сюрприз.
  - Кстати, на второй этаж пока не заходи. Там наш новый работник.
  - Ты еще одного нанял? Зачем? Когда?
  - Только что.
  Словно услышав, что говорят именно о ней, Юэ появилась на лестнице, уже переодевшаяся и посвежевшая, будто ей и полутора часов хватило для того, чтобы отдохнуть как следует.
  - Опять ты! - Чонсу не поверил своим глазам, для верности сильно протерев их. От непомерного удивления он даже забыл перейти на английский, что, в принципе, не помешало Юэ его понять в общих чертах.
  Она просто смотрела на него, немного опустив голову, что смотрелось немного комично в ее положении - она все еще оставалась на вершине лестницы. А Чонсу смотрел наверх, не произнося ни слова - все слова у него застряли где-то в горле.
  - Знакомься, - прервал немую сцену Минкё, - наш новый работник.
  - Я уже понял... - тихо ответил Чонсу.
  Юэ все это время помалкивала, положившись на волю обоих владельцев кафе, и только раз предложила сделать чашку кофе. Говорила она исключительно по-английски, так что ее можно было принять за чистую американку, если не принимать во внимание ее внешность.
  Спустя еще несколько уточняющих фраз и объяснений настал главный вопрос: если Юэ отдан диван, то куда девать еще одного человека? На втором этаже была маленькая комнатка, отделенная от основной ненадежной перегородкой, но она была пуста. Туда условились перенести диван, а второго человека на первых порах положить на скрепленные скотчем стулья, просто потому что на полу холодно. Теперь вакантным местом у друзей стало считаться кресло. Спустя еще полчаса сооружения новой постели и розыгрыша кресла в кави-бави-бо* все улеглись по своим местам. Было немного немало два часа ночи.
  *кави-бави-бо - камень-ножницы бумага
  
  Утром солнце выглянуло из-за туч впервые за несколько дней, разбудив тем самым Чонсу. Несмотря на то, что новоявленная кровать досталась ему, он на удивление хорошо выспался всего за несколько часов и теперь слушал еще некоторое время щебетание птиц, проникающее в приоткрытое окно, прямо около которого и стояла кровать. До начала нового рабочего дня оставалось еще три часа, так что можно было и поваляться немного. Минкё тихо и изредка подхрапывал в аккомпанемент маленьким летающим певунам.
  Чонсу уже забыл обо всем и готов был честно заснуть еще на полчаса, как вдруг дверь в маленькую комнату раскрылась, пропуская легкую тень. Спустя еще несколько секунд Чонсу оказался на полу вследствие своего стремительного порыва встать с самодельной постели. О том, что у них появился еще один постоянный житель, он вспомнил только, когда сама Юэ его успокоила, что это она и никто другой.
  - Прости, совсем забыл, - сказал наконец Чонсу, немного успокоившись и придя к выводу, что нервы у него совсем не на месте и надо бы попить успокоительное.
  - Поспи еще, - продолжила Юэ шепотом, стараясь не разбудить Минкё, который только перевернулся на другой бок. - Я привыкла рано вставать.
  "Куда уж тут спать..." - подумал Чонсу, ответив вместо этого:
  - Да, я тоже привык.
  Они вдвоем спустились на первый этаж и Юэ, считая это своим неотъемлемым долгом, приготовила обоим по чашке кофе и соорудила несколько тостов с джемом. Чонсу все это время смотрел на просыпающуюся улицу. Смотрел, как солнечный свет разливается по зданиям, по припаркованным автомобилям и деревьям, захватывая в свои владения все больше территории, кан за каном. Смотрел, как несколько людей, занимающихся пробежкой, пробежали мимо большого окна, как еще один человек вышел выгуливать свою собаку. Смотрел и думал, что неплохо было бы съездить на родину, что он даже съездит туда вместе с Минкё, как только они заработают побольше, думал, что все-таки они выбрали неплохое здание и плевать, что их инвестор так беспощаден к ним и их денежным запасам. Думал, что это совсем неплохо, что у них появилась Юэ.
  - Пожалуйста, - прервала его поток мыслей Юэ, предлагая небольшой завтрак.
  - А... Спасибо, - опомнился Чонсу, принимаясь за тосты. Оказалось, он чертовски хотел есть, но по-настоящему понял это только сейчас.
  Они жевали свои тосты и пили кофе, не произнося ни слова. Юэ боялась сказать что-то не то, да и вообще она боялась произнести что-то. А Чонсу просто не знал, что сказать. Они просто смотрели в разные стороны, изредка встречаясь взглядами, пока не пришел Минкё, сонно протирая глаза и выговаривая всем кому не лень свое недовольство тем, что кто-то не закрыл окно на ночь, и теперь вполне возможно, что он простынет.
  - О, у нас тут завтрак? - прервал он спустя несколько минут самого себя. - Что ж вы меня раньше не позвали?
  Он тут же уселся за столик, сметая оставшуюся половину тостов с джемом. Юэ тем временем, не сказав ни слова, пошла заваривать еще одну чашку кофе. Минкё принес некоторое оживление в их молчаливую атмосферу и уже через пять секунд разговаривал обо всем, чем можно и нельзя. Например, о том, что как бы не завелись тараканы на кухне или что еще немного и надо будет появиться наконец в университете.
  Так тихо и незаметно начался еще один рабочий день, как всегда обозначившийся ранним приходом Чен-И и извечным опозданием Майкла, который дня не мог прожить без какой-нибудь критики в сторону кафе или самих владельцев, что, впрочем, не воспринималось всерьез. Это скорее было традицией.
  Вообще Майкл оказался неплохим парнем, хотя Чонсу первое время его старался обходить стороной - Майкл был выше его на полголовы. Да и ворчал он часто, потом в секунду обращая все это в шутку. Он был совсем непостоянен в своем настроении: если сейчас он совершенно серьезно что-то выговаривает Чен-И, за которым так и осталось имя Джонни, то через пять минут мог смеяться самым заливистым и заражающим смехом. Но самым главным его дарованием было кухня. Будь он в сквернейшем настроении или в наипрекраснейшем, он всегда сможет приготовить самого отменного лобстера или сербские котлетки, поэтому несмотря на некоторое причуды его, как бога кухни, Майкла ни за что не хотели увольнять.
  - Так откуда у тебя акцент был? - как-то раз спросил его Минкё, когда было самое непопулярное время для посещения кафе и они просиживали свободное время на кухне. Проблема с деньгами кое-как разрешилась, и деньги, заработанные Чонсу, играли в этом не последнюю роль, и теперь можно было сказать о некотором спокойствии на душе.
  - Долго рассказывать, - отмахнулся Майкл.
  - А я бы послушал, - не отставал Минкё.
  Тогда снова был дождливый день - самое время для всяких историй. Чонсу был у кассы, а Чен-И вместе с Юэ, которая прекрасно влилась в их небольшой коллектив. Дело было в последние дни лета.
  - Ну что ж... - начал Майкл, отложив полотенце, которым намеревался взяться за горячую кастрюлю. - Наверное, ты знаешь, что я приехал сюда ребенком, мне не было и десяти. А приехав сюда с родителями, долго не мог ни научиться разговаривать нормально, ни жить по здешним законам. Но как-то потом начало складываться, склеиваться... Много чего произошло. Учился в школе, но не поступил в кулинарное училище, встречался с классной девушкой, но она меня кинула спустя три года. Так что вот так.
  - А откуда приехал-то?
  - А я не сказал? - удивился Майкл. - Из Ленинграда. Точнее, сейчас это Петербург. Тогда меня Михаилом звали.
  - Ничего себе... - ахнул Минкё. - Из России?
  - Ну да, откуда ж еще? Не из Флориды же.*
  - Вот это да... Мы с тобой знакомы полгода, но это слышу в первый раз.
  В ответ на это Майкл только пожал плечами, как бы говоря, что ничего особенного в этом вовсе нет. Посидев еще с минуту на стуле, он вновь принялся за бульон для супа, оставив Минкё одного в своих раздумьях, которые были прерваны только Юэ, зашедшей на кухню отпроситься буквально на час, максимум - полтора, на что Минкё даже не отреагировал должным образом, а когда понял суть происходящего, то Юэ уже и след простыл. "Своенравная девчонка", - пробормотал Минкё, выяснив такую деталь.
  И так прошел еще один день, похожий на десятки таких же за недолгое время существования их кафе. И все было бы ничего, и этот день закончился так же, как и десятки предыдущих, если бы не одно но.
  Тогда никого не было на кухне, и даже Майкл вышел оттуда по причине естественной нужды, и это оказалось к счастью, потому что следующее событие прошло в мгновение ока, а может, и быстрее. Никого не было, и никто не был в силах помешать случившемуся.
  *...не из Флориды же - в штате Флорида также есть город Санкт-Петербург
  
  Все началось с малого, настолько малого, что даже и определить было бы сложно. Может, это была искра, неосторожно вылетевшая из проводки, может, конфорка была слишком нагретой, что просто не выдержала такого напора тепла, а может, просто кто-то нарочно выкинул в раскрытое окно окурок сигареты... Предположений может быть тысяча, но итог один - занялся пожар. Сначала слегка и совсем неопасно, но вследствие долгого отсутствия Майкла, огонек все разрастался и разрастался, превращаясь в опасный огонь.
  Сначала его унюхал не кто иной как Чен-И, попросту проходя в непосредственной близости от кухни, вначале счев это новым блюдом Майкла. В этот день выпало больше заказов, чем обычно, и должного внимания он на это не обратил.
  Вторым обратил внимание на подозрительный запах Чонсу, но его отвлекли какой-то просьбой и он так и не смог узнать, что же такое может твориться на кухне.
  И только когда на кухню вернулся сам Майкл, точнее только приоткрыл дверь, потому что дальше пройти уже было невозможно, был выяснен главный виновник такого пренеприятного запаха. Горела уже половина кухни, и многое просто не подлежало восстановлению.
  - Черт!.. - только и нашлись слова у него.
  Медленно сделав пару шагов назад, он побежал к Минкё, благо, он находился ближе всех. С кухни уже повалил дым.
  - Где ваша чертова пожарная сигнализация?! Тут полкафе горит, а они ни сном ни духом!..
  Минкё еще с несколько секунд смотрел на Майкла, как на умалишенного, но как только все понял, мгновенно изменился в лице. Без лишних слов он схватил свой сотовый и набрал 911, коротко сообщив адрес.
  - Забыли мы про сигнализацию...
  Первым делом, пока ехала пожарная машина, они вывели немногих посетителей, как бы забыв вернуть им неиспользованные деньги. Потом вся честная компания, за исключением Юэ, побежала к колонке с водой, которая стояла совсем неподалеку. Юэ для экономии времени включала колонку, когда подбегал очередной человек с ведром.
  - Неплохая пробежка, - на бегу сказал Минкё, в тридцатый раз подбегая к колонке.
  Около кафе собирались зеваки, которым больше не на что было смотреть.
  - Но как мы могли забыть о сигнализации? - в ответ сказал Чонсу, бежав в другую сторону, к кафе.
  Так они и пробегали, пока не приехала пожарная машина дотушевывать оставшееся. Бравые американские пожарники бесстрашно вошли в кафе в специальных костюмах и в касках, чтобы затушить печку и стол, от которого остались только догоревшие дрова. Уже довольно стемнело, когда была потушена последняя искорка.
  - В следующий раз будьте осторожнее, - сказал бравый американский пожарник свою стандартную фразу.
  После такого нерадостного приключения вся компания собралась в главном зале, усевшись кто где. Кто - опустив руки, так что они свисали ниже сидения стула, кто - вовсе вразвалку. Все устали настолько, что лень было пойти и включить свет. Хотя навряд ли он бы загорелся - вполне возможно, что была нарушена проводка. Единственное, чего хотелось - это просто посидеть вот так, вразвалку. Даже Юэ, работа которой казалась самой легкой, сидела, еле дыша.
  - Кажется, нам снова придется прибегнуть к кинематографической помощи Чонсу, - в насмешку сказал Минкё. Даже в такой ситуации он не переставал шутить.
  Чонсу только скосил глаза на друга, а потом опять уставился в одну точку. От них всех пахло гарью, но по известному закону, они этого не чувствовали. Они просто сидели, оценивая урон.
  А урон был колоссальный. Вся кухня и плюс к этому еще и половина закопченных стен около нее. Работы на неделю, если не больше, и на несколько сот тысяч долларов.
  В компенсации убытков инвестором было отказано.
  
  Они починили все за восемь дней, и теперь пахло не гарью, а новой краской. Наученные горьким опытом, Минкё и Чонсу решили установить пожарную сигнализацию, что тоже потребовало немалых расходов. Но это лучше, чем пережить пожар снова.
  Они продолжали жить втроем, и Минкё добился того, что его лишили места в общежитии. Сам он не особо горевал, ведь у него был целый дом. Больше убивался по нему Уилл, без конца сострадая Минкё, что ему теперь негде жить. Минкё так и не смог его убедить в том, что у него есть местечко получше.
  - Такое ощущение, что нам остается готовить один рис, да подавать его с нурунчжи*, - сказал одним днем на исходе месяца со дня открытия кафе Минкё.
  - Может, наскребем до следующей подачки, - ответил Чонсу.
  Деньги от Лу Чаошена он воспринимал не иначе, как подачку, и с большим доверием относился к тем центам, что доставались от кафе. Он так и не привык доверять "этому китайскому аферисту", как он выражался сам.
  Был ли Минкё провидцем - неизвестно, но спустя еще два дня после местной огненной катастрофы Чонсу позвонили и снова предложили сняться в эпизодической роли, но теперь уже более важной. Это был тот же самый режиссер, который только что закончил работать над прошлым проектом и теперь взялся за новый. Он говорил быстро, ведь каждая минута была на вес золота, так что Чонсу понял только половину из всего того, что хотел сказать режиссер, поэтому Чонсу быстро согласился, только потом спросив Минкё, что это значит.
  - Да ты у нас айдол*! - вместо ответа сказал Минкё, хлопнув друга по плечу.
  - Да ладно тебе, - отмахнулся Чонсу. - Ты лучше скажи, что значат его слова.
  - Ну ладно... Так, слушай сюда. Тебя пригласили на вторые роли, половина фильма будет сниматься в Нью-Йорке. Будешь играть друга главного героя, который плохо говорит по-английски, так что с языком тебе заморачиваться не стоит...
  И объяснения в этом же духе продолжались еще с пятнадцать минут, хотя речь самого режиссера заняла всего пару минут. С постоянными комментариями и порой притворными причитаниями по поводу того, что сниматься берут именно Чонсу, а не его, Минкё, признанного актера, он справился с объяснением всего лишь за каких-то полчаса. Но если взглянуть на предстоящую работу по покраске и отделке большой территории, то его можно было понять, потому что он всего лишь отлынивал от работы, к которой уже давно приступили Майкл и Чен-И. Юэ тоже красила стены, надев на себя медицинскую марлевую повязку, за которой сбегала в аптеку. Она и для других запаслась этим сокровищем, но Майкл просто напросто сказал, что ему нравится запах краски, а Чен-И просто отвернулся, продолжив водить растрепанной кистью по стене. Юэ пожала плечами и отложила маски в сторону.
  Покончив с объяснениями, Минкё наконец взялся за надлежащую работу, прихватив так кстати лежащую на покрытом целлофаном столе медицинскую маску. Так же сделал и Чонсу, потому что на съемки надо было явиться только завтра.
  - Айа... - вдруг воскликнула Юэ.
  - Что такое? - Минкё нехотя оторвался от работы и подошел к ней. Одновременно с ним подбежал и Чонсу с немым вопросом в глазах. Остальные двое продолжали работать, не отвлекаясь на всякие пустяки.
  Оказалось, Юэ нечаянно уронила кисточку, на которой была краска, и, как следствие, ее нос и правая половина лица были покрашены в бежевый цвет.
  - О, что ж ты за растяпа... - произнес Минкё, доставая платок из своего кармана и принявшись вытирать ей нос.
  - Ничего страшного, все в порядке, - сказала Юэ и отодвинула руку Минкё от своего лица одним красивым движением. Через секунду она отправилась к раковине в уборной. Минкё и Чонсу только переглянулись и одновременно пожали плечами, снова принявшись за свою работу. Как только Юэ вернулась обратно, они посадили ее отдыхать, потому что она "уже кисточку нормально держать не может", как выразился Минкё.
  *айдол - восточноазиатская звезда шоубизнеса
  
  Денег катастрофически не хватало, что было, в принципе, их обычным состоянием и к чему они уже успели привыкнуть. Жара громадного мегаполиса, который гудел, бряцал и пыхтел, потихоньку отступала, и уже не все ночи можно было назвать теплыми. Минкё снова начал ходить в университет, стараясь изо всех сил ради того, чтобы получить стипендию и сократить свои расходы в три раза, но все осложняло то, что он был так занят в своем кафе. Чен-И устроился подрабатывать вечерами на автозаправке, отговариваясь, что это для того, чтобы заработать себе на мопед, а на деле ради того, чтобы купить новых шурупов и проводов. Одному Майклу было безразлично, что здесь творится. А Чонсу на следующий день отправился на съемки.
  Этот день оказался тяжелым. Ему буквально всучили сценарий, особенно с ним не церемонясь и сказав, что через полчаса он уже должен участвовать в репетиции первых сцен. Впервые столкнувшись с такой круговертью более менее главных актеров, Чонсу сначала растерялся, даже не зная, что делать сначала: читать сценарий или пытаться привести себя хоть немного в порядок. Но то только сначала. Кое-как соорентировавшись, Чонсу отправился на первую репетицию. Теперь он намного меньше испытывал трудностей в языке, хотя все равно было сложно. Порой он клял себя за то, что не учил достойно язык в школе. Но сделанного, а точнее не сделанного, не воротишь, и приходилось выпутываться из всего этого своими силами. Притом что его роль ему очень подходила, этот герой тоже испытывал трудности в языке, и пара сцен была построена на недопонимании главного героя и Чжин Су, героя которого играл он. К тому же деньги, которые он заработает, будут составлять ощутимый достаток их кафе, а их должно быть в разы больше, чем в прошлый раз. С этими мыслями Чонсу и отправился на репетицию. Для него все это было в новинку, и он не знал, что делать и что говорить. "По сценарию", - говорят ему, и он тут же смешался от такого приказа, но через несколько минут понял, что надо только читать с бумажки, что он и сделал. Из-за своего акцента он удостоился только похвалы, впервые за все его пребывание в Америке. С каждой минутой он чувствовал себя все увереннее, из-за того ли, что роль ему подходила, из-за похвалы режиссера, а может, из-за чего-то еще.
  Репетиция проходила хорошо, и вот-вот должны были начаться съемки. Чонсу стало казаться, что именно для этого он приехал в Америку, для съемок и всяких разных вещей из этого же рода. Но вдруг ему вспомнились трудовые будни в их кафе, вспомнилась истинная цель, ради которой он здесь. Все сразу встало на свои места, стерев временное помутнение. И, тем не менее, все проходило довольно удачно. В этот же день Чонсу познакомился с исполнителем главной роли, за которым фанатки носились и днем и ночью. Сам же он его нисколько не знал, на что Джейк Брайт, главный актер, на что он выразил сначала крайнее удивление, которое ему плохо удалось скрыть, а потом и вовсе неприязнь, хотя на экране они выглядели закадычными друзьями, будто и не Минкё был ему лучшим другом, а Джейк.
  Фильм был комедийным, что вполне пришлось по душе Чонсу, ведь он сам был не прочь порой посмеяться у экрана телевизора. Теперь снимался сам. И это было довольно весело, если не учитывать постоянное игнорирование его Джейком. Но это было не так тяжело. У него появился свой личный гример, которого он первое время стеснялся и спрашивал, не помочь ли чем. Эта милая женщина совсем не привыкла к такому обращению, что заставляло смущать ее саму.
  А еще Чонсу стал замечать взгляд, устремленный только на него. Вот уже сколько времени, начиная с первого дня на него смотрела девушка в простой футболке и джинсах, с маленькой сумкой, накинутой через плечо. С каштановыми волосами средней длины и европейским типом лица, примерно одного возраста с ним самим, или немножко младше, она все смотрела на него, если того позволяли съемки. Сначала Чонсу не замечал, но заметив, стал чувствовать себя не в своей тарелке. Кто она? Может, сталкер, как назвали бы ее в Японии? Чонсу передернул плечами. Она просто молча смотрела на него. Но через несколько дней решилась подойти, только закончились съемки.
  - Здравствуйте, - тихо произнесла она. Видимо хотела сказать еще что-то, но вдруг испугалась собственной смелости и замолчала.
  - Здравствуй, - поздоровался с ней Чонсу. - Ты что-то хотела?
  - Я... - совсем тихо сказал она. - Я хотела сказать, что я ваш поклонник.
  Последнее она выпалила со скоростью пулеметной очереди и теперь стояла, будто ожидая приговора, с опущенной головой и плечами. А Чонсу только примерно представлял себе значение слова "поклонник", имея только общие представления на эту тему. Он удивленно смотрел на девушку и совсем не знал, что можно сказать в таких ситуациях.
  - Мне очень приятно... - наконец нашелся он.
  Девушка посмотрела на него своими сверкающими глазами.
  - Не могли бы вы дать мне свой автограф?
  Тут Чонсу пришел в замешательство. Что это такое он вовсе не знал, и ему пришлось только сохранять на своем лице глупую улыбку. Словно поняв, что Чонсу не знает этого слова, девушка уточнила:
  - Расписаться.
  При этом она показала в воздухе, будто что-то пишет. Этот жест Чонсу понял и взял бумажку, которую ему протягивала девушка. И тут настала новая задача. Он не знал, как это делается. Пораздумав немного, он просто напросто написал свое имя хангылем, потому что так и не выучился английской транскрипции своего имени.
  - Меня Оливия зовут, - сказала как бы между прочим девушка.
  И Чонсу добавил по-английски: Оливии. Не совсем понимая, что сейчас происходит, Чонсу отдал листочек обратно. Девушка все не уходила, зачарованно смотря на неизвестную для себя письменность.
  - Ладно, я, наверное...
  - Да-да, конечно, - спохватилась Оливия. - Извините, я вас задержала...
  И она убежала, оглянувшись перед тем, как повернуть за угол здания, и помахав рукой. Чонсу помахал ей в ответ, немного улыбнувшись.
  Все это время Чонсу приходил домой, словно выжатый лимон. Как бы это все и не было весело, но отнимало много сил. Он приходил домой, и его встречал такой же выжатый Минкё, потому что разрывался между работой и учебой, что было неподъемно сложно, если не невозможно. И только одна Юэ оставалась энергичной. За время проживания у них она стала выглядеть совершенно по-другому, повеселела и оживилась. Иногда Чонсу забывал обо всем, просто наблюдая, как Юэ порхает, протирая столики. И было в этом что-то легкое и непринужденное. И только через несколько дней он заметил такой же взгляд Минкё. Они вдруг переглянулись, но тут же уставились в разные стороны. Юэ словно не замечала обоих.
  Съемки проходили удачно, от Чонсу не требовали высокопарных фраз по-английски, а акцент только приветствовался. Он уже и не мыслил себя без этих съемок и этой площадки. Из дома, а кафе он считал не иначе, как домом, он уходил очень рано и возвращался затемно. Все, что он делал дома - это подкручивал оставшиеся шурупы, если оставались силы, а потом падал спать на самодельную постель, которая тут же заставляла вспомнить его проживание у Сэхёка. Казалось, это было так давно! Но на дела прошел всего лишь год. Редко когда он поспевал к розыгрышу кресла.
  На следующий день после знакомства с Оливией, он снова заметил девушку. После секунды раздумий помахал ей издалека, когда выдалась свободная минутка. Она помахала в ответ, а потом смущенно отвернулась. После этого ее не было еще несколько дней. Чонсу уже успел забыть о ней, все его сознание занимали съемки и, к чему лукавить, легкие движения Юэ, чего никогда не было с его прошлой девушкой. Здесь было что-то... нет, он бы не смог дать этому определение. Иногда она его раздражала, но порой завораживала. Он ничего не знал о ней, кроме того, о чем она сообщила сама. Иногда ему хотелось прикоснуться к ней на секунду, и он уже почти сделал это, когда пришел позже обычного, и все уже спали. Он долго смотрел на нее, спящую и беззащитную, потом протянул руку к ее руке, но в последний момент отдернул ее, вовремя опомнившись. Со скоростью ветра он покинул комнату, ей отведенную, осторожно прикрыв за собой дверь, но не совсем - нужно было оставить щелочку, чтобы проникал свежий воздух.
  А на следующий день все заново. Эти съемки занимали дольше времени, ведь как никак он играл важную второстепенную роль. Он уже успел соскучиться по нелегким трудовым будням в их кафе, хотя будни на площадке были не менее сложными. Через несколько дней за ограждением съемочной площадки снова появилась Оливия, теперь уже менее застенчиво махающая Чонсу, как только его взгляд упадет на нее, случайно или намеренно. В конце дня у него появилась неожиданная идея, которую он тут же и воплотил в жизнь, только съемки для него закончились. Он был очень благодарен своей первой и единственной поклоннице, поэтому тут же подошел к ней.
  - Сегодня снова пришла? - сказал он, слегка улыбаясь. Все же ему было приятно внимание хоть одной, но поклонницы, несмотря на то, что он по-настоящему снялся только в нескольких минутах предыдущего фильма.
  Оливия только кивнула, еще несколько секунд посмотрела Чонсу в глаза, а потом, опустила голову, заставив притом немного смутиться и Чонсу. Непривычно ему было такое внимание, ведь куда более возможным ему казались замечания режиссера или выговоры Минкё.
  - Знаешь, неплохо было бы нам сходить вместе куда-нибудь, - справившись со смущением, сказал Чонсу. - Ты ведь моя первая поклонница, поэтому я тебе очень признателен. Ты как?
  Оливия снова посмотрела на него, теперь с некоторым интересом и немного заинтригованно.
  - Буду только рада, - с некоторым запозданием сказала она, улыбнувшись.
  Сегодня она была одета нарядней, в темно-синей юбке и замысловатой полупрозрачной блузке, будто знала, куда ее приведет конец вечера. Было довольно поздно, так что Чонсу не придумал ничего лучше, как отвести ее в кафе. Только не в свое. Там Юэ. Он еще не вполне понял, что именно он чувствует к ней, но очень не хотел, чтобы она увидела его с другой девушкой, хоть она и была всего лишь его поклонницей.
  - Обалдеть, я иду в кафе с... - восторженно сказала Оливия. Последнее слово Чонсу так и не понял, а переспросить постеснялся. Хоть уровень его английского и улучшался, с молодежным сленгом он не дружил, чего так не хотел показывать перед своей первой поклонницей. Казалось, она и не верит своему счастью, хотя для Чонсу было вовсе не понятным, что это за счастье такое - сходить с ним в кафе.
  Они разговаривали о многом. В основном Оливия, или Олли, как она сама попросила ее называть, выспрашивала все подробности жизни Чонсу. Где он родился, где вырос, как жил, как приехал сюда. Чонсу отвечал не вполне охотно, многое пришлось умалчивать, например, свое неудачное поступление в университет или свое приключение с Кангом, что составляло немалую часть его недавней биографии. Оливия верила в то, что скоро Чонсу станет знаменитым, ведь слава следует за ним уже по пятам, и тогда она напишет самую лучшую первую статью о молодом актере, ведь сейчас она на первом курсе журналистики в колледже. Чонсу только тихо посмеивался над ее уверенностью.
  На этой приятной ноте они и расстались на станции метро - ей нужно было в одну сторону, ему - в другую. Было без малого половина одиннадцатого.
  Домой он как всегда вернулся довольно поздно, хотя все его постоянные обитатели еще бодрствовали, протирая столики и подметая полы. Чонсу незаметно улыбнулся, увидев такую умиротворяющую картину. Юэ напевала себе что-то неизвестное и трудно идентифицируемое под нос, а Минкё тихо повторял свой завтрашний доклад. Будто Чонсу и не отсутствовал целый день неизвестно где.
  - А вот и наш айдол пришел! - воскликнул Минкё, только услышал, как захлопнулась дверь. - Возвращаться к нам не собираешься?
  Чонсу только хмыкнул в ответ на это. Сняв куртку и не тратя время на отдых, он принялся протирать окна, которые уже давно требовали внимания со своей стороны. Это занятие его всегда успокаивало и привлекало простотой своих действий. За время выполнения этих нехитрых движений можно было обдумать все на свете: от квантовой механики, если имеешь о ней хоть малое представление, до завтрашнего меню. Но времени было не настолько много, чтобы подумать обо всем, и оно быстро утекало, так что уже через полчаса пришлось бросить это умиротворяющее занятие, чтобы накопить энергию на следующий день.
  - Ты в окнах дырку собрался протереть? - отвлек друга Минкё от важного занятия. - Подожди, они нам еще пригодятся.
  - А... - начал было Чонсу. - Это я так.
  Спустя еще несколько фраз было решено отправляться на боковую. Юэ уже давно исчезла, ее отсутствия даже не заметили. Вроде как была, а вроде - уже и нет. Как всегда разыграв вакантное место в кресле, которое и на этот раз досталось Минкё, что заставило убедиться Чонсу в том, что тот все-таки мухлюет, друзья пошли спать.
  Они спали без снов, и даже если они были, то ни один их не запомнил. Относительная тишина нью-йоркской ночи убаюкивала, не давая обращать внимание на что-либо, кроме своих собственных звуков: полицейской сирены и громкой музыки из машины за два квартала.
  На следующее утро, благодаря ли пролетающего мимо небольшого метеорита или выхода нового фильма с участием давно надоевшей звезды, но друзья поменялись местами. Сказав, что ему позарез нужно побывать на первых двух лекциях, к которым к тому же добавился очень важный семинар, Минкё как можно скорее собрался в университет. Можно было бы и не спешить, но он опаздывал, причем настолько, что на дорогу у него оставалось всего десять минут. Чонсу же должен был присутствовать на съемках со второй половины дня, поэтому первую половину он без зазрения совести посвятил кафе. Он бы и вовсе остался в нем на весь день, но его съемки уже подходили к концу, оставалось всего несколько финальных сцен, и он надеялся расправиться с ними как можно быстрее. По этому поводу он взял давно забытый фартук и надел на себя.
  День начался. Как всегда Юэ кружилась вокруг столиков, и только ей было известно, как она успевала обслужить столько сразу. Как всегда Чен-И пару раз чуть не поругался с одним посетителем в старомодной шляпе, за что был удален на пять минут на кухню, откуда, тоже как всегда, доносились обрывки песен, распеваемых Майклом. А Чонсу просто стоял около кассы, делая капучино или помогая разносить заказы, если не хватало рук.
  Все бы ничего. Кроме одного НО, принявшего очертания высокого бритоголового парня, державшего руки в карманах до тех пор, пока не высунул их для совсем необъективных действий. Он достал нож, заставив застыть на месте всех посетителей и работников кафе.
  - Все деньги сюда! - крикнул он, вполне недвусмысленно угрожая Чонсу ножом, потому что он находился в непосредственной близости от кассы.
  - Успокойтесь, пожалуйста... - Чонсу поднял руки в обезоруживающем жесте.
  - Молчать! Деньги, говорю.
  Вдруг все события почти годичной давности вспомнились вновь. Только теперь это была не ночь, а день, с пистолетом в шершавой руке. На секунду Чонсу захотелось повторить все те трюки, которые он выполнял перед камерой, но это только на секунду. В жизни оказалось все серьезней, и он просто был под острием ножа, не особо вдохновляющего на подвиги. Это лезвие, этот острый кончик заставлял смотреть только на него, не обращая внимания на все остальное, сосредотачивая всю сущность вселенной только в одной единственной точке, из которой было невозможно выпутаться. Вдруг перестало существовать все: и это кафе, и эта касса, и немногочисленные посетители, которые точно так же застыли в ожидании развязки. Чонсу не мог ни пошевелиться, ни вздохнуть, ни даже моргнуть.
  - Быстрее! - поторопил его бритоголовый парень.
  Чонсу пожалел, что в свое время они с Минкё не установили сигнализацию, напрямую соединяющую их с ближайшим отделом полиции, просто потому, что это было дорого, и они решили, что район самый что ни на есть спокойный, и ничего такого тут случиться не может. Проклиная Минкё за это сейчас, Чонсу против своей воли открыл кассу.
  - Не здесь, - немного устало сказал парень. - У вас все деньги в другом месте.
  - Больше нет...
  - Ты мне еще тут пререкаться будешь?.. Да я... Ауч!
  Многозначительная речь парня была прервана внезапным ударом со спины, да так, что он согнулся пополам, чуть не выпустив из рук нож. Сзади него возникла хрупкая фигурка Юэ, вставшая в одну из тех поз, которую раньше Чонсу доводилось видеть только в кино. Бандит не растерялся и уже через секунду выпрямился, повернувшись лицом к Юэ. Она следила за каждым его движением, и только он наставил нож на нее, она ногой выбила этот нож из его рук. На секунду он растерялся. Юэ совершенно преобразилась из маленькой хрупкой девушки в, по меньшей мере, мастера кун-фу - так красноречива была ее стойка. Только бандит полез в карман, Юэ в долю секунды оказалась за его спиной, заведя обе его руки за спину, чтобы он не смог пошевелиться.
  - Так ты позвонишь в полицию? - как само собой разумеющееся спросила она Чонсу, спокойно удерживая парня, что вскорости ей надоело, и она несильно нажала на место под ухом парня. Через две секунды он повалился на пол, словно мешок со старым хламом.
  Чонсу опомнился далеко не сразу. Опомнившись, схватил телефон и набрал уже знакомый номер 911. Он коротко сообщил адрес и причину, а перед глазами все стояла эта новая Юэ, такая неизвестная и такая таинственная. Полиция прибыла довольно скоро, парень все еще валялся на полу и вряд ли собирался вставать. Юэ уже приступила к своим обычным обязанностям, будто и не было этого маленького инцидента. Посетители, которые попали на такое малобюджетное, ценой в завтрак, шоу поспешили уйти, и еще некоторое время в кафе не было никого, кроме его постоянных обитателей. Коротко взяв показания и надев наручники на бандита, двое полицейских ушли восвояси. Еще через некоторое время Чонсу также был вынужден уйти, оставив кафе на Чен-И и Юэ.
  Он не мог забыть такую Юэ. Оказалось, он ее совсем не знал.
  
  - Ты хочешь сказать, что я пропустил все самое интересное?!
  В этот вечер в кафе было особенно шумно, и весь этот шум организовал один единственный человек по имени Минкё. Его крайнее недовольство было вызвано тем, что вместо того, чтобы быть в самом центре событий, где он, возможно, смог бы сыграть главную роль и повязать преступника бак о бок с Юэ, а еще лучше спасти ее из цепких лап того же самого преступника, он просиживал свое место в университете и ничего об этом не знал.
  - Вы бы хоть мне позвонили бы... - уже достаточно сникнув, закончил свою тираду Минкё.
  - И ждали тебя, пока нас этот тип не обкрадет окончательно? - ненавязчиво поинтересовался Чонсу.
  - Да нет, не это... - сказал Минкё, а потом просто махнул на все рукой и отвернулся к окну.
  Был поздний вечер, кафе уже давно закрылось. В нем оставалось только двое его владельцев. Юэ отпросилась уйти куда-то, хотя ее никто, в сущности, здесь и не держал. Некоторое время еще молчали. Минкё продолжал смотреть в окно, на пейзаж, ставший таким привычным, а Чонсу уткнулся в свою чашку, чай из которой он давно допил, но почему-то никак не хотел с ней прощаться, будто на дне ее нашел очень дорогое сокровище.
  - Только вот одно не могу понять, - неожиданно пробубнил Чонсу. - Как Юэ могла... - он некоторое время подбирал слова. - Могла так уложить этого парня?
  Минкё нехотя оторвался от созерцания пустой улицы, освещенной только дальним фонарем, потому что ближний вчера кто-то разбил. Его лицо вдруг приняло серьезный вид. Он посмотрел на друга.
  - Сам не знаю. Судя по твоему описанию, она, по меньшей мере, ниндзя, - усмехнулся он. - С виду хрупкая, а в душе тигрица...
  В ответ на это Чонсу только вздохнул. Обоим вдруг представилась Юэ, без перерыва протирающая столы и разносящая заказы, милая, хрупкая, молчаливая... И вдруг картинка эта была разрушена ей же, но донельзя сосредоточенной, владеющей боевыми искусствами. Друзья просидели так довольно долго, пока стрелки часов уже не подкрались к половине первого ночи. Она все не возвращалась.
  Теперь в одночасье отношение к ней было полностью изменено. Но одно осталось таким же. Она была таинственной, завораживающей, еще более притягательной. В том, что она вернется, никто из них не сомневался. И она вернулась. Когда они уже спали, еле добравшись до постели, даже поленившись разыгрывать вакантное кресло. Она прокралась так тихо, будто ветер еле подул, даже не всколыхнув волос. Откуда? Ни Минкё, ни Чонсу не спросили ее на следующий день об этом, да и она не распространялась. Стало ясно одно - не так уж проста оказалась Юэ, как казалось поначалу. Чен-И стал смотреть на нее с некоторой опаской, а Майкл по-прежнему видел в ней просто официантку. Минкё часто, намеренно или случайно, ему самому было сложно в этом признаться, проводил пальцами по ее руке, когда они пересекались по пути в кухню, а Чонсу почти всегда провожал ее взглядом туда и обратно. И когда взгляды друзей встречались после этих действий, в глазах появлялось нечто вроде взаимной неприязни, чего никогда не было за многочисленные года их дружбы. Эта дружба была настолько долгой, что они и не помнили себя без своей второй дружеской половинки. Это было нечто вроде привычки, нечто такое, что не разорвать просто так. И вот теперь что-то поменялось, надорвалась какая-то ниточка. И все произошло из-за одной маленькой и хрупкой девушки с длинными черными волосами и грацией тигрицы.
  Ни один из друзей не смог бы признаться себе в том, что чувствует к Юэ нечто большее, чем просто отношения начальника и подчиненного. Когда это началось?.. Одновременно или кто-то опередил второго? Все это оставалось таким неясным и неопределенным, что они просто продолжали играть в эту странную молчаливую игру.
  
  Съемки Чонсу закончились, и в один прекрасный день он пришел с огромным букетом, который просто не знал куда деть. После минутного замешательства он попросту положил его на стол, чем вызвал сильное возмущение со стороны Чен-И.
  - Как ты можешь так обращаться с цветами? - тут же громогласно произнес он.
  Он подлетел к букету и осторожно взял его в руки. Кафе уже закончило свою работу, и в нем царила только тишина, изредка прерываемая стуком тарелок, за которые принялась по традиции Юэ, и напеванием непонятных песен Майклом.
  - А ты что, флорист у нас? - удивился Минкё.
  Чен-И немного смутился.
  - Одно время работал в цветочном магазине, - тихо объяснил он.
  После этих слов он принялся за поиски подходящего сосуда для букетов из роз, гербер и... еще много чего. Наконец нашел подходящий и, набрав воду, поставил букет туда, еще с несколько секунд полюбовавшись красивыми цветами.
  - Это кто тебя так? - спросил Минкё друга, который до сих пор тихо сидел за столиком, мало реагируя на действительность.
  Сам он продолжал дописывать что-то в своей тетради. С недавних пор он всерьез взялся за учебу. И виновата ли была в этом стипендия, или новая симпатичная преподавательница, или наконец появившееся желание получить нормальный диплом, сказать было бы трудно. Но факт оставался фактом, и теперь Чонсу просто не знал, когда его другу удается спать, ведь утром - занятия, днем и вечером - кафе, а ночью - всяческие домашние задания. "В метро", - как-то раз в шутку ответил Минкё на вопрос о том, где же он все-таки спит.
  - Просто дали, - пожал плечами Чонсу. - Все закончилось.
  - Наконец-то начнешь нормально работать, - пробубнил Минкё.
  Чонсу умолчал об одном скромном цветке, засунутом в самую середину букета, но ему не принадлежащему. Это был цветок от той самой Оливии, которая так и продолжала приходить на съемочную площадку, если это было возможно. И теперь Чонсу просто не знал, что с ней делать, потому что начал чувствовать за нее... ответственность что ли? Это было что-то новое, то, чего он раньше никогда не испытывал. Всю жизнь Минкё был для него хёном, хотя озвучено это было едва ли три раза, а старше он его был всего на три месяца. Но вот появилась она, Оливия, девчонка на год или два младше его самого, преклоняющаяся перед его талантом, о существовании которого сам Чонсу сильно сомневался. Все это только создавало лишнюю путаницу, Чонсу никогда не любил, чтобы все было запутано. Юэ продолжала привлекать его все больше.
  Цветок был спрятан в самое сердце букета, заставляя подумать о себе немного более положенного.
  Постояв так, без движения, еще немного, Чонсу наконец положил все свои заработанные деньги на стол, даже не представляя особо, сколько там содержится хрустящих зеленых купюр. Деньги его никогда особо не волновали. В отличие от Минкё. Тот тут же подбежал к бумажкам, принявшись с энтузиазмом их считать.
  - Омо... - выдохнул он, закончив счет. От восхищения он перешел на корейский, так что его мог понять только один Чонсу. - Так много!
  Чонсу только пожал плечами, устало присев на первый попавшийся стул. Последний день съемок вымотал его полностью, хотя в принципе он не напрягался так, как в первые дни.
  - Да наш папочка Чонсу спасает все положение, - не унимался Минкё.
  - Это как? - зевая, уточнил Чонсу.
  - Завтра у нас открывается японская кухня!
  Заявление, сначала встреченное недоумением, вызвало впоследствии только один вопрос: почему именно японская? Минкё незамедлительно начал приготовления, ответив только через несколько минут. Он долго и нудно читал лекцию о том, что сейчас японскую кухню можно встретить и в Париже, и в Антарктиде, ведь на сегодняшний день она самая популярная и очень распространенная из всех экзотических кухонь мира, и...
  - Стоп, - прервал его Чонсу, так и продолжавший сидеть на стуле. - Это я все понимаю. А может, что-нибудь менее экзотичное? Итальянскую, например?
  - Она не такая популярная, - тоном, не терпящим возражений, сказал Минкё.
  На это Чонсу только пожал плечами, доверив все планирование дальнейших действий своему другу, который не на шутку вдохновился своей новой идеей.
  
  - Что? Да вы в своем уме? - было сказано на следующий день перед самым открытием.
  Майкл стоял со скрещенными на груди руками, нависая над ними обоими, так что сейчас он казался Вавилонской башней, которая вовсе не собиралась падать. Чонсу и Минкё только переглянулись. Иногда Майкл казался по истине страшным.
  - Вы бы хоть заранее предупредили, а не говорили это за пять минут до начала, - продолжал он. - Меню-то хоть продумали?
  - Да, я набросал тут... - наконец подал голос Минкё, давая заранее приготовленные листки.
  Майкл принялся просматривать их, попутно приговаривая: "не то", "а это вообще никуда не годится", "ну, это еще может быть....". Друзья с интересом наблюдали за ним.
  - Ладно, - заключил Майкл. - Что-нибудь попробую сделать из вашего... творчества.
  Друзья переглянулись - Минкё торжествующе, а Чонсу - с недоверием. Вообще он всегда относился с недоверием ко всяким новшествам и нововведениям. Вот и этот раз не стал исключением, даже несмотря на то, что Минкё заявил, что созданы все условия для колорита (их внешность играла не последнюю роль).
  Коротко проинструктировав весь оставшийся персонал, а именно два человека, друзья приступили к нелегкой работе содержателей японского ресторана. Заготовленная Минкё заранее для этого одежда очень подходила для такого мероприятия, и вот, уже через пятнадцать минут было открыто по-настоящему японское кафе. Если не принимать во внимание, что ни одного японца тут не было. Но разве это когда-то останавливало всех владельцев японских ресторанов? Главное - антураж создать. Минкё немного знал японский, поэтому взял на себя нелегкую роль встречающего посетителей человека. Все начиналось хорошо, и посетителей было даже больше процентов на двадцать, но Минкё начал сомневаться в способностях Майкла примерно на десятой минуте после первого заказа. Раньше работая как скоростной робот, Майкл запаздывал по всем своим параметрам. Разбрасывая направо и налево свое "конничи ва", Минкё все погладывал в сторону маленькой кухни, откуда почти не доносилось звуков. Наконец, не стерпев такого нахальства, он решил сам туда отправиться, чтобы проверить, как идет готовка, но на кухне его встретило только веселое бульканье бульона. В голове Минкё пронеслось тысяча предположений и миллион обвинений. Он подумал, что Майкл сбежал, убоявшись неудачи, повернулся на сто восемьдесят градусов, чтобы выбежать и начать искать его, но...
  Натолкнулся на самого объекта своего громадного недовольства.
  - А ты что здесь делаешь? - искренне удивившись, спросил Майкл.
  - Я... - вдруг замялся Минкё. - Я так, зашел спросить, как дела.
  - А... Если ты ждешь первые блюда, то можешь относить. Я как раз выходил найти кого-нибудь.
  Без лишних слов Минкё схватил предложенные блюда и вылетел из кухни, через уже несколько секунд оказавшись у нужного столика и со словами "Дозо. Ойшику меши агарэ*" поставив все перед посетителями. Так началась дегустация нового производства Майкла. И если не обращать внимание на несколько недочетов, таких как нехватка некоторых продуктов или отсутствие палочек для еды, за которыми незамедлительно был отправлен Чонсу, все шло как нельзя лучше.
  Ко второй половине дня посетителей стало только больше, и Минкё уже убедился в том, что открыть на время японский ресторан было не такой плохой идеей. Но это продлилось только до часу дня. Когда в кафе зашел крайне недовольный и отчасти невыспавшийся азиат с довольно широкими для своей национальной принадлежности глазами и приплюснутым носом. Японец. Самый настоящий. Увидев его, вставшего у входа, где его в принципе должны были встретить, Минкё встал столбом на месте, и положение пришлось спасать Чен-И. Проведя его к свободному столику, который, к счастью, оказался в самом выгодном расположении у окна, Чен-И предложил сесть, даже стул отодвинул. Только после этого японец пожелал сесть, так и не сказав ни слова. Еще через несколько секунд он начал перелистывать с недовольным видом предложенное ему меню. Чен-И остался на всякий случай недалеко от него, прекрасно понимая причину такого ступора у Минкё. В отличие от них, Юэ спокойно продолжала выполнять свои обязанности, и, что она думала в этот момент, было ясно только одной ей.
  - Спасай! - выпалил Минкё, добравшись до кухни и прикрыв за собой дверь.
  - Что такое? - поинтересовался Майкл.
  Еще помедлив немного, Минкё подошел к повару и, немного приподнявшись на цыпочках, прошептал в самое ухо суть дела. Порой чертыхаясь, порой попросту переходя на корейский, но рассказал, и Майкл тут же все понял.
  - Приготовь свое самое лучшее блюдо, - попросил его Минкё в конце своей сбивчивой речи.
  Майкл замолчал на несколько секунд, что-то прикидывая, а потом приступил к своему следующему шедевру. А Минкё, уже немного успокоившийся, вышел в зал, чтобы сказать важному посетителю, что сегодня его ждет вкуснейшее блюдо от их шеф-повара, кстати сказать, его соотечественника.
  Потекли бесконечные секунды, сливающиеся в вечные минуты. Минкё, а вместе с ним и Чен-И поглядывали на часы, висевшие на стене. Посетителей сохранялось достаточно большое количество, но внимание обоих работников было приковано лишь к одному. И вот, наконец, после тысячного раза, когда кто-то заходил на кухню, блюдо оказалось готово и уже через минуту подано на стол перед важным гостем.
  Гость же, помедлив еще немного, взял палочки для еды, которые с трудом раскопали где-то на втором этаже. Еще несколько секунд он непонимающе смотрел на палочки.
  - А почему они металлические? - наконец спросил он.
  Говорил он на английском, и пока Минкё был ему благодарен за это, но смысла язык не менял. Он начисто забыл, что положены деревянные палочки, вместо металлических.
  - Это... - Минкё помялся под грозным взглядом гостя. - Это потому, что для нашего дорогого гостя мы решили подать красивые металлические, а не простые деревянные.
  Объяснение никуда не годилось, но на этом вопросы пока закончились, и гость приступил к угощению. Минкё отошел на безопасное расстояние.
  Прожевав несколько кусочков тэндон, а именно это блюдо выбрал Майкл, гость остановился и отложил палочки. Проглотив все то, что он так долго жевал, он медленно поднялся из-за стола и пошел в сторону, в какой он безошибочно определил кухню.
  * Дозо. Ойшику меши агарэ - Пожалуйста. Приятного аппетита, яп.
  
  Довольно много времени потратив на всякие мелочи и прочую ерунду, которая обязательно может понадобиться, Чонсу, медленно переставляя ноги от усталости, брел обратно в сторону их кафе и одновременно их дома. С полными пакетами покупок и облегченным сердцем он двигался медленнее примерно в полтора раза в обратном направлении, где его, как он был уверен, ждали. За все время своего небольшого путешествия с ним, на удивление Чонсу, ничегошеньки не приключилось. Разве что на него пару раз показали на улице. Тогда он подумал: уж не грязная ли на нем рубашка? Мельком оглядев себя, он убедился, что совсем нет, и рубашка оставалась такой же чистой, как после вчерашней стирки. И он попросту махнул на все это рукой, очень поздно вспомнив, что как раз вчера состоялась премьера тизера к фильму, в котором он принимал непосредственное участие.
  Он решил пройти через задний ход, потому что посчитал верхом безрассудства войти в главный, когда день в самом разгаре. Открыв дверь, ведущую прямиком на кухню, Чонсу, стараясь греметь покупками как можно меньше, вошел в маленький коридор. Поставив все свои пакеты на ближайшую тумбочку, он прошел на кухню, чтобы немного передохнуть, но только ему стоило зайти...
  - А вот и наш шеф-повар! - донеслись до него слова, произнесенные Минкё.
  В одну секунду Чонсу оглядел всех, находящихся в сердце их заведения. Майкл, замерший с поварешкой в руке, Минкё, пропускающий какого-то гостя, и, собственно, сам этот гость. Он не сразу уловил смысл сказанного, но, только поняв, что от него хотят, замер на месте с полуоткрытым ртом.
  - Он у нас почти не говорит, соблюдает заветы дзен-буддизма, - продолжал Минкё.
  Гость только хмыкнул на это, незаметно приблизившись на пару шагов к Чонсу.
  - А почему он в обычной одежде? - спросил гость.
  - Он выходил за свежими продуктами, - не моргнув глазом, ответил Минкё. - Он никому не доверяет выбор ингредиентов... А что вы хотели узнать?
  Гость хмыкнул еще раз, уставившись прямо на Чонсу. Тот продолжал стоять, не произнося ни звука.
  - Я просто хотел спросить, какой секретный ингредиент вы добавляете в тэндон? Понимаете, я пробовал это блюдо во многих ресторанах, но у вас выходит просто несравненно! Замечательно!
  Чонсу замялся, помолчал еще немного, кинул взгляд на Минкё, который активно показывал ему жесты, которые можно было расценивать, как необходимость нести всякую чушь. Такое уже было однажды, когда они оба попались на том, что пришли в школу немного выпивши, и Минкё пытался подсказать слова своему другу, скрывшись за спиной учителя. Это было в первом классе старшей школы, когда им казалось, что им уже все можно. Сейчас ситуация немного напоминала, ту, давнишнюю.
  - Киджи мо наказуба ута ремаи*, - вдруг произнес Чонсу.
  Эти слова возникли откуда ни возьмись, уроки японского уже давно выветрились из его головы, и сам этот язык он знал хуже, чем английский. На лице Минкё отразились отголоски облегчения.
  - Простите, наш повар почти не говорит по-английски, - вступил Минкё. - Так что, наверное, лучше ответит его помощник.
  Новоиспеченный заговорщик кивнул в сторону Майкла, которому наконец-то дали слово, и чем он тут же воспользовался, уже немного заскучав от всей этой сценки. Во всех красках и не только Майкл принялся рассказывать о процессе создания своего шедевра, умолчав о главном ингредиенте, который назвал секретным. Минкё и Чонсу к тому времени уже успели достаточно успокоиться и даже свободно вздохнуть, когда гость сказал:
  - Теперь я полностью доволен вашей кухней. Знаете, я ведь почти совсем не знаю японского языка... - вдруг добавил он, перейдя на откровенности. - Родители увезли меня оттуда еще в детстве. Но отличить настоящий тэндон от подделки я могу. Я обязательно напишу о вас хороший отзыв.
  Сказав это, он ушел обратно доедать свою вкусную трапезу, обдумывая правильные слова для отзыва. Если ненадолго заглянуть в его интереснейшую жизнь, то выяснится, что он является многоуважаемым ресторанным критиком, и дорогого стоит получить его положительный отзыв. Но этим можно и ограничиться.
  - Ну и зачем ты меня выдавал за повара? - тут же накинулся на Минкё его друг.
  - Просто ты единственный человек, которого он еще не видел.
  - А по-японски зачем просил говорить?
  На этой фразе Майкл вернулся к своим поварским делам, потому что совершенно ничего не понимал - друзья опять перешли на родной язык. За более чем полгода он не выучился даже тому, как сказать "привет". Впрочем, и Минкё не особо этому учил.
  - На каком языке говорят японцы?
  Чонсу уже открыл было рот, чтобы сказать очевидную вещь, но Минкё прервал его, продолжив говорить поучительным тоном:
  - Поэтому надо было убедить нашего дорогого посетителя в твоей подлинности. Кстати, - немного подумав, добавил он, - ты что, умеешь говорить по-японски?
  Чонсу несколько секунд смотрел на друга, как на полусумасшедшего субъекта. Потом ответил:
  - Нет, конечно... Вспомнилось откуда-то.
  - А... - немного разочарованно протянул Минкё. - Где товары? - резко сменил тему он.
  Друзья, как, впрочем, и остальная половина их небольшого состава, вернулась к своим прямым и привычным обязанностям: Юэ, как всегда, молча; Чен-И, изредка ворча на всех и вся; Майкл в совершенном одиночестве, против которого он ничего не имел; Минкё с излишней активностью во всем, от заигрывания с каждой посетительницей до разнашивания подносов; Чонсу, задумчиво поглядывая на Юэ, но не забывая разносить подносы.
  
  Так проходили дни и летели недели, складываясь в месяцы. Они проходили незаметно, хотя иногда один час мог длиться нестерпимо долго. Но порой, оглядываясь назад, и невозможно вовсе было понять, как пролетели эти полгода. Не успел Минкё прикрыть на секунду глаза, как уже наступил Новый Год по лучному календарю, в честь которого в Чайнатауне устроили большое празднество. Его достойно справили и в кафе 8AM&8PM. Все, кроме одного Майкла, который праздник Нового Года не понимал в принципе, а восточный Новый Год - тем более. И вот уже подкралось двадцать восьмое февраля - день окончательной сдачи всяческих тестов у Минкё, а по совместительству день двадцатиоднолетия Чонсу, о котором он начисто забыл всего лишь потому, что совершенно замотался с их рестораном. К ним приходили разные посетители, порой даже крайне неприятные и желающие нарваться на драку. Приходилось их усмирять всеми силами, и тут помогало жизнелюбие и радостное настроение Минкё. Заходили и бандиты, у которых случайно оказывался в кармане нож или, того хуже, пистолет. Тут помогала только Юэ, которая в остальных случаях держала свои умения в большом секрете. Бывали и несчастные случаи, вроде незапланированных возгораний проводки или пренеприятнейших мелких наводнений. Тут не обходилось без общих сил. Наверное, нет на Земле кафе, обладающего большей невезучестью, чем их.
  Иногда Чонсу задавался вопросом: а зачем это все? Оказалось, детская мечта могла отнимать уйму сил, и отдыхать на пляжах Майами было чем-то призрачным. Вместо этого приходилось работать не покладая рук. И плюс ко всему он, впрочем, как и Минкё, старался обратить на себя внимание восточной красавицы. Юэ была неприступна, как скала, которую омывают морские волны - день за днем вода бьется о стенки, но вымывает ложбинку лишь на чуть. Она действительно нравилась Чонсу, и порой желание подойти к ней и обнять было просто нестерпимым, но он пытался огородить себя, занимая себя все большими делами. И вот результат - он начисто забыл о своем Дне рождении.
  О чем не забыла его вторая дружеская половинка. Минкё, чей собственный День рождения провелся по барам и еще невесть где, начал приготовления за неделю. Он купил подарок, что по его представлениям было самым важным в этом ежегодном празднике. Совершенно непонятно, как Чонсу мог пригодиться ханбок, который Минкё достал неизвестно где, и плюс к этому абсолютно не сочетающаяся с ним бабочка на шею. Но главное - подарок был приготовлен. Затем был воплощен еще ряд мелких приготовлений и, наконец, самое главное...
  - Зачем суп из водорослей*? - удивился Майкл накануне Дня. - Я могу приготовить что-то более вкусное, торт там, закуски...
  - Нет-нет, только суп из водорослей.
  Майкл пожал плечами и полез в холодильник проверять, все ли ингредиенты есть в наличии. Минкё вышел с кухни довольный, как никогда. Он любил устраивать всякие праздники, и, конечно же, организацию Дня рождения своего друга он всегда брал на себя, убежденный в том, что у него самого совсем не получится устроить такой важный день.
  Но вот и настал тот самый День. Чонсу, как всегда, встал пораньше, чтобы приготовить кафе к открытию. Это уже давно вошло у него в привычку. И дело было не в том, что спальное место было совсем неудобным, чего, впрочем, и так не было, потому что они давно купили еще один подержанный, но в отличном состоянии диван. А в том, что он просто так и не избавился от привычки вставать рано.
  Когда он спустился на первый этаж, первое, что ему бросилось в глаза - это шарики, надутые гелем и от этого поднявшиеся к потолку. "Что, у нас какая-то акция сегодня?.." - пробормотал Чонсу. Взяв из маленькой кладовки привычную тряпку, он начал протирать столы и снимать стоящие на них стулья. Обычно на этом этапе со второго этажа спускалась Юэ, но именно сегодня он все еще продолжал оставаться в одиночестве. Не обратив на это должного внимания, Чонсу перешел к наведению порядка в самой кладовке, в которой уже давно никто и палец о палец не ударил для наведения этого самого порядка. В это время должны были бы прийти Чен-И, а за ним и Майкл, но и их не оказалось в должное время. Решив, что сегодня какой-то непредвиденный выходной, Чонсу пожал плечами и продолжил натирать полки в кладовке до девственной чистоты. Наконец, устав повторять монотонные движения тряпкой туда-сюда, он вздохнул по привычке, от которой так и не смог избавиться, вышел обратно в основной зал и сел на свое любимое место около окна. Уставившись в окно, Чонсу начал мечтать о чем попало, дожидаясь остальных обитателей этой маленькой кафешки. Он уже почти уснул в этой первозданной тишине, если не считать приглушенного шума с улицы, как вдруг...
  С кухни вышла вся честная компания. Во главе ее был, конечно же, Минкё, который нес довольно объемную тарелку с чем-то дымящимся и напоминающим своим запахом дом.
  - От всего состава нашего маленького коллектива, и от меня лично... - Минкё сделал многозначительную паузу, заставив на секунду Чонсу почувствовать что-то неладное, - мы поздравляем тебя с этим замечательным днем, днем, в который наш дорогой Чонсу появился на свет!
  Чонсу сначала было выдохнул спокойно, пока все напряжение его отпустило, но потом, наконец, сообразил, что именно хотят от него коллеги. Он даже и не знал, как должно отреагировать на такое проявление внимания, и поэтому просто стоял неподвижно на одном месте. Смотря на эту жалкую картину, Минкё почувствовал только еще большее веселье и рассмеялся, чуть не уронив тарелку. Юэ начала подхихикивать, а Чен-И немного отвернулся, чтобы не видеть всего этого безобразия, и уставился в окно.
  - Может, скажешь что-нибудь? - отсмеявшись, сказал Минкё. - Или ждешь, пока я спою? Ну, тогда слушай... Сэнгиль чукка хамнида*... - начал он было петь на корейском.
  - Хватит! - резко прервал его Чонсу, опомнившись, наконец. - Прости... Мне, правда, очень приятно, приятно все это, - Чонсу попытался улыбнуться от всей души, но вышло только наполовину. - Просто я... совсем забыл, что сегодня двадцать восьмое.
  - Ты предсказуем, как всегда, - заключил Минкё. - Я помню, как ты во втором классе обиделся на то, что тебе не приготовили суп из водорослей. Так вот, сегодня такого не произошло.
  С этими словами Минкё, наконец, отдал тарелку, из которой только чудом ничего не пролилось. Чонсу, немного подозрительно прищурив глаза, принял многострадальную тарелку из рук друга.
  - Сегодня ты будешь нашим первым клиентом, - довольно произнес Минкё. - И только попробуй сказать, что тебе не понравилось! Это готовил самый лучший повар планеты.
  Элегантным жестом Минкё пригласил друга за столик, который был украшен более всего. Чонсу еще раз посмотрел на темно-зеленую субстанцию и повиновался указаниям. Чен-И уже собирался ускользнуть, пока общее внимание было приковано к виновнику торжества, но Минкё успел ухватить его за шиворот, так что тому пришлось присутствовать до конца. От всего этого был освобожден только Майкл, потому что... Потому что. Они берегли его, как зеницу ока, и страшно было, если ему вздумается уйти куда-то в другое место. Чонсу неосознанно взглянул на Юэ, и та, одобрительно улыбаясь, чуть кивнула ему, после чего Чонсу попробовал суп. Оказалось очень даже ничего... Да что там! Каждое блюдо каким-то непостижимым образом удавалось Майклу сделать настолько вкусным, что его хоть на выставку в музей вкуснейших блюд мира отдавай, если бы таковой был. Все остальные расселись вокруг него, вкушая свои заранее приготовленные завтраки, которые теперь они могли поедать с чистой совестью.
  Кафе начало свою работу с глубоким опозданием, но все же начало. Все катилось, как по накатанной дорожке, будто и не было небольшого праздничного этюда в начале дня. Вот только сегодня была выбрана корейская кухня, приходящаяся не всем по вкусу. Особенно Майклу, которому пришлось просидеть полночи и читать рецепты вперемешку с руганью в сторону всех "этих любителей поострее", как он сам выражался. Самого Чонсу старались как можно больше оградить от работы, так что ему оставалось только стоять около кассы и считать мух, которых, в принципе не было, так что день начинал казаться самым скучным из всех.
  До самого вечера. Это был самый короткий день в их профессиональной деятельности, потому что было решено продолжить праздник вечером. Поэтому уже в семь часов на двери красовалась табличка, перевернутая на "Закрыто". Во-первых, Чонсу был важной составляющей коллектива и его идейным вдохновителем, а во-вторых, всем просто хотелось отдохнуть от нелегких трудовых будней, повторяющихся изо дня в день. Кто-то сказал бы: нужно нанять больше рабочих! И он отчасти оказался бы прав, и владельцам и самим хотелось бы так сделать, но... На все это нужны были деньги, а их катастрофически не хватало, поэтому приходилось располагать теми, кто уже есть.
  За все время их существования в кафе пришло еще четыре предполагаемых работника, трое из которых ушли через месяц своей работы. Остался только один, но загружать его непомерной работой было просто стыдно, потому что Эрик, так его звали, был всего лишь подростком шестнадцати лет на вид. Он прибегал после учебы, и размер заработка был ему не важен, главное, чтобы был, ведь он копил на мотоцикл последней серии, который видел в фильме, по странной случайности том самом, где снимался Чонсу. И, как всякий подросток, фанатеющий от какой-то знаменитости, старался быть на него похожим, но держался на почтительном расстоянии, хотя был в восторге от того, что ему посчастливилось работать с человеком, которого видел на большом экране.
  Но именно сегодня Эрик отпросился по причине какого-то очень важного дела, и на праздник остался привычный коллектив. Чонсу немного стеснялся такого всеобщего внимания. Оказалось, каждый приготовил какую-то безделушку, чтобы подарить ему, и даже Майкл не забыл, что у основателя их кафе должен быть праздник. Правда, вскорости он ушел, но, тем не менее, пробыл с ними положенные полчаса и даже приготовил маленький тортик, без которого, по его уверениям, день рождения просто не может состояться. Подарок Минкё вызвал некоторое недоумение, тут же забытого по причине принесенных Чен-И из ближайшего супермаркета двух бутылок вина (свои запасы трогать строго запрещалось). Теперь музыка стала громче и выражения лиц веселее многократно. Чонсу, всегда отличавшийся неразговорчивостью и тем, что к алкоголю притрагивался крайне редко, вдруг начал болтать без умолку, а Юэ даже улыбнулась пару раз, чем вызвала недоуменные взгляды двух друзей.
  - Хотите знать, какую статью мне подсунули об этом здании? - спросил развеселившийся Минкё, вольготно развалившись на стуле и закинув ноги на стул.
  - Это когда такое было? - удивился Чен-И, не осведомленный о недавних сложных вихрах судьбы Минкё.
  - Об этом в другой раз, - отмахнулся тот. - Так вот, там говорилось о том, что раньше в этом здании, когда оно еще лет пятьдесят назад было отелем, в одном из номеров повесилась девушка...
  - Может, не надо? - спросил Чонсу, который совсем не любил, когда его друг рассказывал всякие небылицы. Он сидел за соседним столиком и медленно потягивал остатки вина.
  - ...повесилась от того, что увидела, как ее жених прямо в день свадьбы изменяет ей с молоденькой горничной.
  Юэ пробормотала что-то себе под нос, но расслышать, что и на каком языке было невозможно - уж больно тих был ее голос.
   - И вот теперь ее призрак бродит по коридорам этого здания в поисках всех тех неверных, что позволяют себе хоть раз изменить своим любимым, - трагично закончил Минкё, сделав такое выражение лица, что и на похороны королевы сгодилось бы. - Смешно, правда?
  Минкё засмеялся от своих слов, но ответом ему послужило только молчание. Расширенные до европейских размеров глаза Чонсу прекрасно говорили о том, что рассказ произвел на него сильное впечатление. Да и не только на него. Застывшее выражение лица Юэ говорило о том же, а Чен-И откровенно испугался таких страшилок на ночь. Солнце уже давно село, но свет включать никто не собирался. И только одиноко горела лампа на кухне. Музыка продолжала звучать.
  - Вы что, испугались? - не переставая смеяться, спросил Минкё.
  Чен-И уже собирался сказать что-то, но вдруг громкий стук заставил его захлопнуть рот и забыть о том, что вообще он хотел сказать. Все застыли на месте, а Минкё начал медленно оборачиваться, потому что стук раздавался из-за его спины. Стук все не прекращался и становился только громче, заставляя нарисовать в своей голове самых страшных монстров и привидений. Сумерки, предвещающие темную ночь, только способствовали этому. Кому-то казалось, что звук доносится из подвала, где по законам всех американских триллеров обитают призраки, кому-то - с чердака, который всегда соперничает с подвалом.
  Но наконец, фантастические вещи приняли реалистичную основу - стучали в дверь. Минкё был ближе всех к выходу, так что ему выпало открывать. Подойдя к стеклянной двери, он еще долго боялся всмотреться в позднего посетителя, да и трудно это было - лампочку в ближайшем фонаре не хотели заменять уже третий день. Вздохнув поглубже и посильнее зажмурив глаза, Минкё одним рывком открыл дверь...
  - Вы что, негодники этакие, не видите сколько сейчас времени? На дворе уже ночь давно, а они тут песни распевают да музыку включили на полквартала, так что заснуть нельзя...
  Обычно у людей с наступлением старости ослабевает слух, но только не у миссис Байерс, у которой этот слух только улучшился. И теперь перед этой милой старушкой стоял Минкё, растерянно глядя на нее и совершенно не зная что ответить.
  - Простите, - наконец, нашелся он, сказав самое обыденное.
  - "Простите"... - проворчала миссис Байерс. - Только и можете, что извиняться, молодежь...
  Старушка могла бы возмущаться до самого утра, но в ее квартире по расписанию ждал своего ужина ее любимый песик Момо, так что она поспешила удалиться. Минкё еще некоторое время оставался в неподвижном состоянии, а за его спиной уже начинали раздаваться смешки.
  - Н-невеста немного постарела, - сквозь смех удалось сказать Чонсу.
  Минкё метнул в его сторону уничтожающий взгляд, когда закрывал дверь. Чонсу его совсем не заметил, потому что в это время как раз уничтожал последние остатки вина в своем бокале. Через некоторое время было решено купить еще две бутылки этого божественного напитка. На сей раз выбор пал на Минкё, которому, по общему решению, надо было проветрить голову. Он еще повозмущался некоторое время, но все же отправился за заказом. Тем более до ближайшего супермаркета было всего пять минут ходу.
  - Н-начитался своих дет... ик! тивов... - пробормотал Чонсу.
  Чен-И ненадолго отлучился в это время подышать свежим воздухом на заднем дворе. Чонсу и Юэ остались одни.
  - Что, прости? - переспросила она.
  - Да так... н-ничего, - отмахнулся Чонсу.
   В его голове был только винный пар, и он даже не мог уверенно сказать, сколько сидит перед ним человек.
  - А вот с-скажи честно, - неожиданно произнес Чонсу, - тебе бы понравился такой парень, как я?
  Он ожидающе посмотрел на нее. В это время он был похож на щеночка. Юэ притворилась, что не слышит. А может, это и вправду было так.
  Не дожидаясь ответа, Чонсу встал и подошел нетвердым шагом к ней. Юэ рассеянно посмотрела на него, отвернулась, но дальнейшего развития событий не ожидала даже она. Чонсу обеими руками заставил ее посмотреть ему в глаза и уже тянулся своими губами к ее, ведь она была так близко, как никогда, хоть она и пыталась всеми силами отстраниться, но...
  Еще один удар заставил Чонсу осесть на пол. Сегодня было много ударов, в дверь и по скуле, но последний был больнее в тысячу раз. Юэ убежала на улицу, а Чонсу искал виновного. Искать пришлось недолго, перед ним нависал Минкё. Недолго думая, Чонсу попытался дать сдачи, получилось не совсем удачно, и он попытался еще раз. Так завязалась недолгая драка, окончившаяся на первой же минуте, потому что Чонсу, словно безжизненный мешок, обмяк и повалился на пол, крепко уснув. Минкё уселся на ближайший стул, задумчиво смотря на друга.
  - Эх ты, горе-дон жуан... - тихо произнес он.
  Потом он принялся затаскивать Чонсу на второй этаж. Благо, в это время вернулся Чен-И, помощь которого очень пригодилась в этот момент. Вместе они кое-как дотащили его до второго этажа и уложили на диван.
  За окном стояла тихая, по меркам Нью-Йорка, ночь.
  *Суп из водорослей - традиционная корейская еда на День рождения
  
  Следующим днем Чонсу раздражало буквально все: от разговоров посетителей до проезжающих за окном машин и ярко светившего солнца. Голова отзывалась на каждый звук круглым китайским гонгом, и думать просто не хотелось. Существуя первую половину дня только на автопилоте, в качестве сдачи он чуть не отдал всю утреннюю выручку. Воспоминания о вчерашнем дне смешались в разноцветный шар, в котором лишь иногда проглядывали четкие очертания, словно гадалка гадает. Хотя он и не хотел вспоминать что-либо, потому что подсознание подсказывало, что лучше оставаться в неведении. Ближе ко второй половине дня Чонсу начало становиться лучше. Минкё только мельком поглядывал за другом. Когда он более менее пришел в себя, уже ближе к вечеру, он подошел к нему.
  - Ну как самочувствие? - поинтересовался он, когда Чонсу проходил мимо выступа стены на кухню. Он стоял, скрестив руки, и внимательно следил за другом.
  - Сойдет.
  Выражение лица Чонсу говорило полностью об обратном. У него покраснели глаза, и успешно одолевала усталость.
  - А ты помнишь, как вчера...
  - Тсс... - Чонсу приложил палец к губам. - Не надо.
  - Ладно, - пожал плечами Минкё. - Но нам нужно серьезно поговорить.
  Чонсу вопросительно посмотрел на друга, не понимая, к чему тот клонит. Был вечер, клиентов в это время всегда было много, а Минкё тут решил устроить разговор по душам.
  - Я знаю, - продолжал Минкё, - она тебе нравится. И мне она тоже нравится. Понимаешь?
  Мрачное выражение лица Чонсу прекрасно давало понять, что понимает он все это лучше некуда.
  - Так вот, я хочу, чтобы это было честное соперничество.
  С этими словами Минкё протянул руку, ожидая, пока Чонсу не возьмет ее своей. Тот еще медлил некоторое время, но все же взял руку друга, пожав ее без лишних слов. Никогда за все время их дружбы они не сталкивались по такому вопросу, и было в этом непривычное и совсем неясное. После этих слов Минкё, как ни в чем не бывало, отправился своей дорогой, оставив Чонсу размышлять над этим неясным и непривычным. Выйдя через некоторое время в основной зал, он мельком посмотрел на Юэ, которая как раз принимала заказ. Она улыбалась посетителям, но это было ненастоящая улыбка. Настоящая на ее лице появлялась редко.
  По истечении дня, впрочем, как и недели, все повторялось изо дня в день, до неприличия точно сохраняя свой порядок. Те же постоянные посетители, те же редкие дебоширы, которые, казалось, лишь развлекали Юэ, давая возможность потренировать свои любимые приемчики, те же язвительные замечания Чен-И. Вот только Минкё стал больше уделять внимания этой загадочной девушке, пуская в ход все свое обаяние и те словечки, от которых, по его мнению, не могла устоять ни одна девушка. А Чонсу начал больше сторониться ее, потому что воспоминания со временем приняли более отчетливую форму. Времени побыть наедине практически не было, разве что утром. Минкё обычно все это время просыпал. Но и тогда Чонсу, в силу своей стеснительности, медлил заговорить с ней.
  Но следующим утром в их размеренную жизнь добавилась еще одна молодая и красочная особа, которая попала сюда совершенно случайно.
  - Мистер Ким, - обратился тем утром к Чонсу Эрик. Он привык его называть именно так, потому что называть своего кумира по имени было как-то... неуважительно. - Вас спрашивает какая-то девушка, говорит, что вы знаете ее.
  Чонсу тогда помогал Майклу мыть посуду - больно уж много клиентов было в этот день. Сначала он не обратил внимания на эти слова, потому что шумела вода, но потом их смысл все же дошел до его сознания. Он начал гадать, какая же девушка могла знать его здесь и, тем более, искать. Знакомых в Нью-Йорке у него было крайне мало, и практически все здесь, в кафе.
  - Она заказала топпокки, или как его там... - Эрик немного почесал в затылке.
  Кроме опозданий он отличался талантом к сводничеству. Именно поэтому, как мог, старался помочь Чонсу в завоевании сердца восточной красавицы. Всегда он пытался отвлечь Минкё, чтобы дать своему кумиру время побыть с избранницей его сердца наедине. Подростки в настоящее время видят в сердечных делах намного больше, чем когда-то, пять лет назад.
  Через некоторое время после того, как заказ был передан, Чонсу взял его и, выйдя из кухни в основной зал, тут же увидел Оливию. Справившись в несколько секунд с удивлением от того, что она в принципе никак не могла бы узнать место, где он работает, да и вообще узнать, что он работает в собственном кафе, Чонсу направился прямо к ней. Завидев его еще издалека, девушка засияла лучезарной улыбкой и даже помахала рукой. Весь недолгий оставшийся путь Чонсу удивлялся такому из ряда вон выходящему случаю, не понимая, чувствует ли он радость от встречи со знакомой или совсем нет.
  - Ваш заказ, - произнес он, поставив перед ней тарелку и апельсиновый сок. До последнего он сдерживал улыбку, так просившуюся появиться на лице.
  - А я не знала, что у тебя есть собственный ресторан... - зачарованно произнесла Оливия.
  В ответ на это Чонсу только пожал плечами. Что можно было на это сказать одной из двух своих единственных поклонников? Он присел на стул напротив нее.
  - Мне тут очень нравится, - продолжала она. - А что означает название?
  Этот вопрос привел Чонсу в некоторое замешательство. Говорить ли о том, что о названии они подумали в последний момент, поэтому денег на замену разбившихся ламп вовсе не было? Наверное, не стоит.
  - Означает, что мы работаем с восьми и до восьми. Правда... - Он на секунду задумался. - Очень часто мы закрываемся позже.
  - А... - глубокомысленно протянула Оливия. - И у вас всегда подаются блюда корейской кухни? Потому что ты сам из Кореи?
  - Нет, разные кухни бывают. У нас хороший повар, - ответил Чонсу, думая сменить тему разговора, который каждую минуту ставил его в тупик. - Как ты поживаешь?
  - Хорошо, уже на втором курсе в колледже, - растерянно ответила она.
  Проходя мимо них, Чен-И проворчал что-то на непонятном мандаринском, но что можно было понять как недовольство тем, что он один работает, в то время, как остальные отдыхают. Чонсу раздраженно посмотрел в его сторону. Иногда этот тайванец его действительно раздражал.
  - А почему ты больше не снимаешься в фильмах? У тебя ведь так хорошо получалось... У тебя талант! Почему? - обрушался на Чонсу новый град вопросов.
  Тут Чонсу задумался по-настоящему. И он думал не о том, что бы ответить этой девушке, а о том, что, может, ему и вправду стоило не бросать это нелегкое, но увлекательное дело?
  - Достойных предложений пока нет, - ответил через некоторое время он первое, что пришло на ум.
  - Жаль... Но можно ведь взять и маленькие роли? Я так жду, чтобы ты появился в новом фильме...
  В ответ на это Чонсу просто не нашелся, что ответить. Он неосознанно почесал в затылке.
  - Но ничего, - снова сказала Оливия. - Я верю в тебя. Ты еще снимешься в главной роли.
  Она снова улыбнулась. Улыбка так красила ее лицо. Чонсу невольно засмотрелся на это, поздно сообразив, что смотрит уже довольно долго на нее.
  - А как ты узнала об этом месте? - спросил он, наконец, то, что нужно было бы спросить в первую очередь.
  Она удивленно посмотрела на него.
  - Прочитала в журнале. Там и ты на фотографии был, - ответила она.
  Вот так сюрприз. Никогда бы Чонсу не подумал, что об их кафе могут написать в журнале. Это было довольно... приятно.
  - Мне еще надо работать, - вместо слов щенячьего восторга произнес Чонсу. - Поговорим после закрытия кафе?
  - Не уверена, что смогу, но... Постараюсь.
  И, конечно же, в конце дня Оливия уже ждала его у главного входа, весело помахав своей ручкой, как только увидела Чонсу. Тот, сказав пару фраз человеку, с которым и был запечатлен на фотографии, помещенной в журнале, он вышел на улицу к ней. Олли совсем не хотела надоедать своему кумиру, но, если уж он сам пригласил ее погулять, то грех было отказаться. В девичьем сердце уже разгоралось то чувство, которое очень трудно идентифицировать и дать хоть какое-то название, что совсем не мешало заставлять биться сердце быстрее. А Чонсу обращался с ней скорее как с младшей сестрой, что несколько огорчало ее.
  Они бродили по просторам парка Хэрлем Ривер. Были только первые дни весны, застенчиво стучащей в двери кабинета начальника погоды. Еще редко где можно было увидеть первые листочки на ветках деревьев и довольно часто - остатки снега. Из-за этого Чонсу пришлось ненадолго расстаться со своей курткой, потому что он был просто не в силах наблюдать за мелко подрагивающими руками Олли. Она была одета более чем легко и совсем не по погоде, поэтому куртка Чонсу оказалась на ее плечах примерно на половине дорожки вдоль реки Хэрлем. Свою непереносимость холода Чонсу решил скрыть. Она говорила о его несомненном таланте, о том, что его совсем не стоит скрывать, а нужно появляться на экране как можно чаще. Чонсу только соглашался с ней, кивая головой и обещая, что он непременно так и сделает. Она только радовалась, веря каждому его слову. А он снова засмотрелся ее красивой улыбкой, и вдруг захотел, чтобы она всегда так улыбалась, искренне и радостно. К нему в голову даже на секунду закралась мысль о том, что можно было бы плюнуть на это все и поехать в Голливуд, только чтобы она всегда так улыбалась. Но лишь на секунду. Чонсу помотал головой.
  - Кстати, у одной моей подруги отец - инвестор, - сказала Олли, когда они уже подходили к концу дорожки парка. Как раз перестал дуть холодный ветер, и, впервые за несколько дней, выглянуло солнце. - Он думает сейчас о новом проекте... Я хочу рассказать ему о вашем ресторане.
  Чонсу только удивленно приподнял брови. Сначала он подумал, что она шутит. Но именно в этот момент ее лицо было серьезно. И в следующий момент Чонсу пришел в небольшое замешательство.
  - Надеюсь, все получится. - Она опять улыбнулась. - Ведь ты... ты мне нравишься!
  Последние слова она произнесла на невообразимых скоростях и даже совсем неожиданно для себя, а потом, коротко попрощавшись и быстро вернув куртку, убежала, только ее и видели, оставив Чонсу думать да гадать, что это все такое было. Не так уж они часто встречались, чтобы делать такие заявления... Он просто хотел, чтобы она улыбалась. Поразмышляв еще немного, Чонсу направился в сторону Ленгсингтон Авеню, чтобы сесть в метро. Было без малого половина одиннадцатого.
  
  - Здравствуйте, дорогие телезрители! Сегодня в нашей программе Рамсейс китчен мы познакомим вас с немного необычным кафе в самом сердце Бруклина. Именно здесь...
  - Постойте-постойте... - прервал всю компанию, вооруженную микрофонами и камерами, Минкё во второй половине дня. Он как раз вернулся из Колумбийского Университета и хотел получить свой получасовой полноценный отдых, который был нагло прерван. Это было через несколько дней. - Что здесь происходит?
  Вопрос этот был вполне оправдан. И на него ответить бы, но вдруг все камеры оказались направлены на него, и тут же подлетел человек, который по всем параметрам смахивал на ведущего.
  - А вот, наверное, и владелец восточной жемчужины кулинарии! Как в таком молодом возрасте вы добились такого успеха?
  Микрофон в руке ведущего переместился в сторону Минкё. Остальные, включая Чен-И и Юэ, наблюдали за интересной сценой. Чонсу в это время снова помогал Майклу, так что сцену эту видеть просто не мог. Минкё, после лекций о несравненном Теодоре Драйзере, не совсем соображал, что хотят от их кафе и от него в частности, но через несколько секунд все же догадался, что это какое никакое, но интервью. Конечно, не так он мечтал появиться в первый раз на экране, но для начала неплохо.
  - Я просто шел к своей мечте, - ответил по всем правилам американского интервью, пустого и бессмысленного, Минкё. Он улыбнулся своей самой обаятельнейшей улыбкой из всех, что только можно было. - И вот в один прекрасный день мне улыбнулась Фортуна.
  - Расскажите немного о своем кафе, - попросил ведущий, Ричард Лоуренс, как его звали, заранее предугадывающий, что именно ему будут рассказывать, ведь таких интервью он слышал уже сотню.
  Тут Минкё немного притормозил, думая, о чем, собственно, ему нужно было бы рассказать. Он решил начать с персонала, который и так блистал немногочисленностью, поэтому много времени это совсем не займет. Он начал с Чен-И, потому что восточный бриллиант решил оставить напоследок. Чен-И смутился настолько, что в половине свей речи перешел на мандаринский, совсем не заметив такого конфуза. Эрик справился с этой задачей лучше, сказав всего пару слов о том, как ему нравится тут работать и какой здесь дружный коллектив. Тем более, что он уже имел опыт в этом нелегком деле, рассказывая о том, как стал свидетелем взрыва бензоколонки на углу Саутерн Бульвар. Юэ же как всегда, не показывая никаких эмоций, как всегда красивая и далекая, ограничилась парой слов, которые можно было расценить как хороший комментарий, так и не очень хороший.
  За этим последовал рассказ о том, какой в их кафе прекрасный повар. Минкё не так уж хотел его показывать телезрителям, потому что вместе с ним был и Чонсу, а ему уже было уделено достаточно внимания киноиндустрией. Теперь было его время. Но ведущий уговорил его познакомить с этим чудом мировой кулинарии. Скрепя сердцем, Минкё повел всю съемочную группу на их маленькую кухню, где творились произведения кулинарного искусства.
  - А вот и наш шеф-повар, - представил Майкла "владелец ресторана", прикрыв собой своего друга, который в то время мыл посуду. - Майкл... как тебя? - в сторону шепнул Минкё.
  - Майкл Зеленин, - сказал тот, даже не отрываясь от своего дела.
  Ведущий тут же принял заинтересованный вид. Такое в его практике случалось довольно редко. Этот случай можно было считать только вторым за всю его десятилетнюю рабочую историю.
  - Откуда вы приехали? - спросил он.
  Больше Майкл не посчитал нужным отвечать на какие-либо вопросы и продолжил приготовление своего очередного шедевра. Сколько бы ни спрашивал его ведущий, Майкл только прикидывал количество соли и месил тесто. Почувствовав безвыходность ситуации, ведущий переключился на новое лицо, которое через несколько секунд вызвало у него настоящий и совсем не поддельный интерес.
  - Неужели вы тот самый Чонсу Ким, который снимался в нашумевшем фильме "Летняя ночь 2"? - не поверил своим глазам Ричард Лоуренс.
  Чонсу, только услышав свое имя, чуть не выпустил из рук тарелку, которую мыл все это время. Он стоял к камерам спиной, совсем не желая появляться в кадре. Но это все же пришлось сделать хотя бы приличия ради.
  - Теперь вы всего лишь моете посуду в этом ресторане? - продолжал удивляться ведущий.
  Чонсу немного замялся, переминаясь с ноги на ногу, посмотрел в сторону.
  - Ну, понимаете, это... - Он немного помедлил. - Это мой ресторан тоже. Здесь я просто помогал...
  - Но вы же сказали, что это ваш ресторан? - Ричард Лоуренс повернулся в сторону Минкё.
  - Это... наш ресторан, - нехотя ответил тот. - Мой и его. - Минкё указал рукой в сторону друга.
  Ведущий немного растерялся от таких заявлений. Его начальник сказал, что у ресторана владелец азиатской внешности, к тому же весьма смазливой, и молодой на вид. Первый человек, что его встретил, весьма подходил к описанию. Теперь владельцев оказалось двое. Но на долгую растерянность просто не было времени, потому что как-никак был прямой эфир.
  - Расскажите, как вы создали этот замечательный ресторан? - справился с замешательством Ричард Лоуренс.
  Друзья переглянулись, но спустя недолгую заминку Минкё начал рассказывать о тысяче и одном приключении в истории их ресторана, конечно же, выдуманных, в чем ему помогала его богатейшая фантазия. И, разумеется, он ни слова не упомянул о господине Лу, о котором, просто нюхом чувствовал, не надо было упоминать. Чонсу лишь изредка поддакивал, и единственное его дельное замечание состояло в том, чтобы перебраться в основной зал и не мешать сотворению очередного кулинарного чуда. Интервью закончилось дегустацией ведущим блюда, не такого острого, как подобает корейскому, но нежного и мягкого, что вызвало у него только одно слово:
  - Вау! - молвил Ричард Лоуренс, прожевав мясо ягненка. Блаженная улыбка больше не сходила с его лица еще сорок пять минут, по прошествии которых ему обляпала новехонькие светлые брюки проезжающая мимо машина водою из лужи от небольшого дождя, сполоснувшего асфальт сегодня утром.
  Когда камеры были отключены, ведущий еще раз поблагодарил обоих владельцев ресторана, от души пожелав дальнейших успехов в ресторанном бизнесе. Владельцы синхронно поклонились ему в ответ, чем вызвали только умиление в душе ведущего и улыбку на лице.
  - Скажите, - немного помедлив, все же сказал Чонсу. - А кто вас прислал сюда?
  Съемочная группа уже собиралась на выход, кто-то успел положить свое оборудование в машину.
  - Шеф, конечно, - застегивая свою ветровку, сказал мистер Лоуренс. - Но, если сказать по секрету, - он заговорщицки сузил глаза, - то идею ему подкинул сам мистер Салдан.
  И ведущий показал указательным пальцем куда-то вверх в неопределенном направлении. Минкё и Чонсу взглядом последовали за направлением, указанным мистером Лоуренсом, в конце концов увидев только потолок.
  - Но это только разговоры, - усмехнулся мистер Лоуренс. - Бывайте!
  И он сделал прощальный жест рукой, довольно громко хлопнув дверью за собой и оставив двух друзей в бесчисленных догадках и предположениях.
  - А кто этот... - Чонсу на секунду задумался, припоминая, - мистер Салдан?
  С надеждой он уставился на Минкё, предполагая, что он знает все и всех в этом городе. Минкё еще не отвечал некоторое время, глядя в сторону уезжающей машины через прозрачную дверь.
  - Мне-то откуда знать? - наконец, ответил он, а потом ушел, чтобы побыстрее обслужить клиентов и поменьше показывать свою некомпетентность в этом вопросе.
  
  - Не понимаю я этих женщин, - слишком громко для рассуждений про себя сказал Минкё в среду в девять утра.
  Это был довольно редкий день, когда он пришел в Колумбийский Университет на лекцию по мировой литературе, стоявшую первым занятием. Сколько он себя помнил, ранняя побудка всегда давалась ему с трудом, так что и этот день не стал исключением. Поэтому он с размаху шлепнулся на последний ряд в аудитории. Уилл, его темнокожий бывший сосед, недовольно скосил глаза в его сторону. Бывший, потому что прознав о том, что Минкё ночует в общежитии крайне редко, администрация лишила его права проживать в этом чудном заведении, чему Минкё был только рад.
  - Что случилось? - все-таки спросил Уилл. Лекция еще не началась, так что говорить можно было спокойно.
  Это было серое пасмурное утро начала марта, что заставляло быть пасмурными и всех студентов и Минкё в первую очередь. Старинное холодное здание не давало возможности согреться, так что все были в одежде потеплее.
  - У тебя когда-нибудь было так, что ты к ней и так и этак, а она не обращает внимания? - пояснил свою умную мысль Минкё, продолжительно зевнув в сотый раз.
  Услышав такие слова афроамериканец задумался, уйдя своим сознанием в прошлое и перебирая все возможные и невозможные случаи. От умственных усилий он даже побарабанил по столу.
  - Был у меня один случай, - наконец сказал Уилл. - Анжелика... Вечно она носом вертела. У меня так ничего и не получилось. Тогда я взял и сказал ей все напрямую. А оказалось, она только этого и ждала. Вся сразу растаяла, только и собирай ложечкой.
  - Ты серьезно? - не поверил Минкё.
  - Серьезней некуда. Если ни один способ не действует, то скажи ей правду. А кто у тебя?..
  - Да одна...
  - Уважаемые студенты, сегодня мы будем говорить о творчестве Джека Керуака... - В их разговор вмешался преподаватель, которому уже давно была пора уходить на пенсию, если бы он не вел так интересно свои лекции. Поэтому его периодические чудачества повсеместно прощались всеми студентами.
  Все оставшееся время лекции Минкё размышлял над словами своего бывшего соседа. Практически вся лекция была пропущена мимо ушей.
  По чистой случайности и отсутствия внимания Минкё оказался на следующем занятии. А потом еще на одном. Он даже не запомнил, что там говорилось или делалось, он просто размышлял над вставшим перед ним впервые за долгие годы вопросом: что ему делать, чтобы Юэ хотя бы раз благосклонно посмотрела в его сторону.
  После университета и отказа потусить вместе с кучкой таких же студентов Минкё решил не торопиться возвращаться в свой так называемый дом. Решив, что он и так уже долгое время нигде не был, кроме этих двух мест, кафе и университета, Минкё отправился в ближайший, не имеющий возможности похвастать обилием деревьев парк, где уселся на первую попавшуюся скамейку. Холодный ветер продолжал взъерошивать его немного отросшие волосы. Он был всегда занят, это кафе отнимало уйму сил, так что даже и за собой не оставалось времени следить.
  Вдруг ему пришла в голову совершенно новая мысль: а как же его друг? И что, в сущности, важнее: дружба или сердечные дела? Но, если посмотреть с другой стороны, она не обращала особого внимания на них обоих. Застенчивость мало когда могла привлечь девушку, но и привычное поведение самого Минкё ее явно не прельщало. Он не хотел терять друга.
  Вдруг откуда ни возьмись шевельнулся призрак из прошлого. Смотря в одну точку, а точнее на голую ветку дуба, с которой вот-вот должна была сорваться капля, он обратил внимание на одну девушку. Она, Эллис. Минкё встряхнул головой. Это не может быть она! Когда Чонсу готовился к поступлению в Национальный Университет Чхоннам, Минкё услышал новую, но совсем ничего не значащую для него информацию. За кражу ювелирных изделий, как минимум, дают полгода, в зависимости от размера кражи. Насколько Минкё знал, украла она не одну серебряную брошь...
  Приглядевшись получше, он понял, что все же это не она. Это была совершенно другая девушка. Минкё посидел еще немного, а потом поплелся обратно, к их кафе. Дорога была довольно долгая, так что у него еще оставалось время на то, чтобы додумать свои мысли.
  
  - Ты где был?
  Это были первые слова, которыми его встретили в кафе. Он зашел через черный ход, так ему больше нравилось. Но по глазам Чонсу можно было понять, что случилось что-то непредвиденное. Он вцепился в рукав Минкё и все то время, что они разговаривали, не отпускал.
  - У нас тут полное кафе посетителей, а ты гуляешь где-то...
  Минкё непонимающе посмотрел на него.
  - В университете я был, - как само собой разумеющееся ответил Минкё.
  - Давай, быстрее за работу, - немного успокоившись, сказал Чонсу. - Тот ролик, который снимали вчера, подействовал! Теперь у нас очень много клиентов.
  Свое удивление Минкё решил не показывать. Сказал только:
  - Хорошо, хорошо...
  И выйдя в основной зал, он убедился, что в глазах друга не троилось. Посетителей было действительно много, так что почти без промедления Минкё приступил к работе. Он изредка поглядывал в сторону Юэ. Она работала как всегда, только намного быстрее, так, что ленивому глазу и незаметны были ее точные и изящные движения. Иногда взглядом он встречался с Чонсу, который смотрел в эту же сторону. Правда... Минкё вдруг понял, что смотрел он как-то по-другому, не так, как раньше.
  Он ушел передать очередной заказ Майклу. Как прошел весь оставшийся день, он не особо заметил, только перед глазами мелькали разные лица одинаковых посетителей. Первый месяц работы Минкё запоминал почти всех. Потом - только девушек. Затем - только симпатичных. А потом... перестал обращать внимание на кого-либо. Лишь бы они платили положенную сумму перед тем, как уйти. Так и настал долгожданный вечер, когда главный вход стал недоступен для посетителей, и была повешена табличка "Закрыто".
  - Вот это да... - только и смог протянуть Чонсу, опустившись на стул и опустив руки, безжизненно повисшие вдоль тела.
  - И с чего их было так много сегодня? - Минкё повторил действие друга и сел напротив него.
  Чонсу еще некоторое время вглядывался в темноту за окном. Он целый день думал над причиной столь активного поведения людей, привыкший обедать в ресторанах. И далеко ходить за этой причиной не пришлось. Спустя полтора часа таких раздумий Чонсу пришел к единственному выводу о том, что это все мог устроить лишь один человек. Перед глазами тут же нарисовалась Оливия, которая говорила о ком-то, кто может быть слишком могущественным в их малом бизнесе. Оливия... Вдруг он осознал, что слишком часто думает об этой девушке в последнее время. К чему бы...
  - Есть у меня одна мыслишка, - наконец ответил Чонсу, более не распространяясь о своем глубокомысленном выводе.
  Он кинул взгляд в сторону Юэ, которая прибирала то, что еще не прибрали. Сегодня она отпросилась уйти вечером куда-то в другое место. Чонсу вдруг подумал, что ему не так важно, куда она уйдет.
  - И какая мыслишка? - все-таки не выдержал ожидания Минкё.
  - За нас кто-то замолвил словечко, - уклончиво ответил Чонсу.
  - Секретничаешь?
  - Да нет, просто...
  Придумывать ничего не пришлось, потому что в следующий момент в кармане брюк Чонсу зазвонил телефон. Мало кто может позвонить в половину одиннадцатого. Друзья переглянулись и синхронно пожали плечами. Чонсу достал телефон. Высвечивался неизвестный номер. Он еще несколько секунд думал, прежде чем ответить.
  Наконец он ответил. Уж больно настойчивым был звонок. Разговор был довольно коротким и таким тихим, что Минкё, сидя напротив, ничего не смог расслышать. Он этично отвел взгляд в сторону и уставился в окно, как это любил делать его друг.
  - Мне звонили... - вдруг сказал Чонсу. Минкё так и не заметил, когда прекратился разговор. - Звонил продюсер нового сериала, он случайно увидел ролик про наше кафе и теперь приглашает меня на главную роль. Это будет сниматься в Голливуде.
  Между ними повисла тишина на некоторое время. Тишина была практически абсолютная, они и не заметили, когда ушла Юэ. Каждый думал об одном и том же, но по-своему. Они были одни в своем кафе, как когда-то, когда оно только готовилось к открытию, и они не думали ни о чем другом, кроме магазина, где продаются самые дешевые лампочки, или самого большого торгового центра с краской. За окном была глухая тишина. Даже гул автомобилей боялся нарушить эту тишину, поэтому можно было услышать дыхание человека, сидящего напротив.
  - Ты, - начал Минкё после долгого молчания, - ты, конечно, можешь поехать. Давай, пробивай себе дорогу к славе, а я тут...
  - Подожди, - прервал его Чонсу.
  Но за этим словом так ничего и не последовало. Чонсу неожиданно понял, что ему, и правда, хочется сниматься дальше. Пусть это будет сложно, но ведь это так интересно. И потом, он хотел, чтобы Оливия всегда улыбалась так, как улыбается ему. Его друг еще долго ждал продолжения обещающей быть информативной речи, но было лишь молчание. Он и забыл, что Чонсу теперь новоиспеченный айдол. Тут бы и порадоваться за друга, но... У всех людей есть одно нехорошее свойство, которым они обладают в большей или меньшей степени. Нет, Минкё не завидовал другу, но порой думал: я бы смог лучше. Он внимательно посмотрел на Чонсу. Все-таки чему-то он научился за время проживания в Америке. Раньше, когда они жили в Кванчжу, можно было понять, о чем он думает, по одному выражению лица. Теперь же... Он стал чуточку закрытее. Минкё вдруг понял, что скучает по тому Чонсу, наивному и до безобразия открытому.
  - Эту программу показывали по местному телевидению, - неожиданно прервал молчание Чонсу. - Значит, этот продюсер пока здесь. Я найду его завтра, поговорю.
  На это Минкё уже ничего не ответил, лишь подумав, что он бы тоже согласился на такое заманчивое предложение. Вместо этого он сказал лишь:
  - Поздно уже. Я - спать.
  С этими словами он поплелся на второй этаж, думая по пути: куда ушла эта Юэ. Чонсу еще остался раздумывать над только что поступившим предложением. Или он вообще ничего не думал. Минкё этого просто не знал.
  
  Следующий день кардинально отличался от предыдущего. Несмотря на то, что была суббота, посетителей было намного меньше, чем вчера. Объяснив это тем, что все отсыпаются после бурно проведенной пятницы или повсеместной отправкой за город по случаю хорошей погоды, Минкё приступил к работе с самого утра, потому что Чонсу куда-то скрылся. К тому же еще вчера Эрик сказал, что сегодня у него важные тесты, и он никак не может присутствовать целый день.
  В этот день было намного скучнее, чем в предыдущий. Чен-И как всегда ворчал по поводу и без, а Юэ... Юэ молчала, как всегда, и как всегда была красива и холодна. Минкё смотрел на нее украдкой и не понимал. Он не понимал ее ни на йоту, ни на чон, ни на юань. Она была полностью закрыта в себе, и достучаться до нее просто не представлялось возможным. Новый заказ.
  Отнеся заказ Майклу, Минкё снова посмотрел в ее сторону. Она расставляла тарелки и чашки перед целой компанией. Она никогда не говорила, что устала. Она вообще никогда не говорила, что чувствует. Ему вспомнились слова Уилла. Сейчас это представлялось наиболее возможным.
  Чонсу не возвращался целый день. Дождавшись вечера, когда кафе уже пустовало, а Майкл и Чен-И ушли, Минкё пригласил Юэ выпить с ним чай. Она только спокойно посмотрела на него, нисколько не выражая своих эмоций.
  - Ты здесь работаешь почти год, - начал Минкё, разливая чай. Юэ сидела за столиком и смотрела куда-то в сторону. - Нравится?
  - Да, - просто ответила она.
  - Знаешь... За этот год я так ничего о тебе и не узнал.
  Минкё присел напротив и отпил глоток. Юэ молча последовала его примеру.
  - Скажи честно, ты ведь понимала, что нравишься Чонсу? Что нравишься мне?
  Она, не сказав ни слова, посмотрела на него. В ее глазах был темный омут, который может затянуть неосторожного собеседника.
  - Ты можешь выбрать кого-то из нас? Скажи, кто тебе нравится. Я? Чонсу?
  Юэ глубоко вздохнула. У нее неосознанно вырвались слова, которые просто невозможно было понять. Минкё не знал китайский.
  - Смешные вы, - наконец сказала Юэ, усмехнувшись. - Один и второй... Женщина знает больше, чем кажется мужчинам. Конечно, я знала. Знала с первого дня. Просто было интересно наблюдать. Но... вынуждена тебя разочаровать. Я скоро уеду отсюда. Уеду далеко, в Австралию. Здесь я работала, чтобы накопить денег.
  С каждым словом сердце Минкё опускалось все ниже и ниже, совсем перестав биться.
  - Месяц назад туда уехал мой бойфренд, - продолжала Юэ. - И я тоже туда уеду. Там начнется новая жизнь. И еще...
  Она допила свой чай и поставила кружку.
  - Будьте осторожны со своим инвестором. Помнишь, в первый день я рассказала о своем дедушке? Так вот это и есть он. С самого детства он обучал меня боевым искусствам. Элитный боец... - Смешок. - Я сбежала от него. Все эти люди, все пожары и потопы - его рук дело.
  С этими словами, произнесенными уже почти шепотом, Юэ ушла на второй этаж, оставив Минкё в одиночестве все обдумывать. Так вот какая она, Юэ... Все предположения и догадки рухнули в один момент. А он, наивный, надеялся, что она ничего не знает, но обязательно выберет его... В чем-то Уилл оказался прав, и лучше было узнать всю правду сразу. Вдруг глаза сделались влажными, и никак нельзя было их осушить. Она уедет. Уедет завтра, понял Минкё. И никогда они не встретятся вновь.
  Чонсу вернулся довольно поздно. Он застал друга с бутылкой, выуженной из запасов кафе. Бутылка была наполовину пуста. Ничего не говоря, Чонсу забрал бутылку, а оставшееся в стакане перелил обратно. Они так часто делали с дорогими напитками, ведь все равно спирт не портится. Минкё мутными глазами наблюдал за действиями друга и удивлялся, что он здесь еще делает? Сейчас, по причине большого количества алкоголя, он может нести полную околесицу. Только одно он решил не говорить. Он не скажет, что Юэ уедет в Австралию.
  
  - Ты почему все еще здесь? - спросил друга Минкё следующим утром, только проснувшись.
  - А где мне быть? - удивился Чонсу, поправляя покрывало на диване.
  - Ну, там, в Голливуде...
  Чонсу непонимающе посмотрел на друга, а потом рассмеялся, как не смеялся уже очень давно.
  - Я же отказался от съемок, - сквозь смех с трудом сказал он. - А ты думал!..
  - И ты останешься здесь? - с подозрением уточнил Минкё.
  - Ну да, где же еще...
  Чонсу все еще продолжал смеяться, когда уходил на первый этаж. Солнце только поднималось из-за горизонта, освещая крыши домов. Фонари продолжали светить, соперничая с главным светилом. А Минкё повернулся к этому миру спиной, надеясь доспать еще чуть-чуть и проклиная все на свете, потому что показал, что не сможет обойтись без Чонсу. Но через полминуты перевернулся обратно. Дверь в другую маленькую комнату была приоткрыта. Обычно Юэ всегда плотно закрывала дверь, теперь же... Минкё подскочил с дивана и в два шага подошел к двери. Толкнув ее, он обнаружил, что там никого нет, все прибрано, а на старой тумбочке лежит записка. Он подошел поближе. Одно единственное слово. "Кансамнида*". Прочтя его, Минкё усмехнулся. Для нее совсем не было секретов.
  Больше не надеясь доспать недоспанное, Минкё быстро оделся и спустился на первый этаж. Он немного улыбался и сам не понимал, почему именно он улыбается. Она уехала, и в пору было бы причитать да расстраиваться, а он только улыбался, а на душе было легко.
  - Что-то ты рано, - заметил Чонсу, занятый своим любимым делом - протиранием столов перед открытием. - Кстати, где Юэ?
  Минкё лишь пожал плечами и пошел заваривать себе законную чашку кофе. По дороге он столкнулся с Чен-И, который тоже пришел раньше обычного, по причине бессонницы, как он сам объяснил.
  За окнами вставало светлое солнце, освещая все подвластные ему территории чистым золотым светом, какой бывает только в начале весны, когда растаял последний снег, а листва готовиться распуститься. Теперь по утрам начали щебетать птицы на все лады, поэтому музыку так не хотелось включать. Рано утром было достаточно мало автомобилей, чтобы заглушить птичий хор из разных голосов.
  Когда все столы были протерты, Чонсу понадобилось наверх за оставленным там фартуком, который уже стал незаменимой составляющей его сущности. Поднявшись, он быстро зашел в комнату, но вдруг забыл, зачем шел вообще. Он увидел раскрытую дверь. Помедлив немного, он медленно сделал шаг по направлению к комнате Юэ. Еще шаг. Наконец он зашел туда. Увидев порядок и немногочисленные сложенные вещи, он все понял. Не нужно было видеть записки, чтобы все понять. Но, увидев ее, он удостоверился окончательно. Ослабевшая рука положила записку обратно, и он еще несколько минут стоял неподвижно. Ему вдруг вспомнилась их первая встреча. Вспомнилось, как все начиналось, как он подумал, что она воришка. Спустившись обратно, Чонсу только посмотрел на друга, задавая ему немой вопрос. Тот кивнул в ответ, уничтожив все оставшиеся надежды.
  *Кансамнида - спасибо, кор.
  
  Начался новый день. Все оставалось по-прежнему. Если только солнце светило светлее. И не было ее. Оказалось, что, несмотря на то, что она молчала по большей части, ее так не хватало. Без нее кафе опустело, в нем стало скучно. И посетителей стало меньше, потому что выяснилось, что половина мужского контингента приходила лишь для того, чтобы поглазеть на холодную восточную красавицу.
  Так прошел день. Второй... Стало нестерпимо скучно. Возникло предложение взять на работу другую девушку, а лучше даже не одну. Но и Минкё, и Чонсу понимали, что больше такой не найти. Да и финансы не позволят.
  Эрик был расстроен ее уходом тоже. Но только лишь потому, что его кумиру так и не удалось добиться ее сердца. И... тоже было скучно.
  Все же на работу приняли американку, довольно молодую и миловидную. Джен. Ей удавалось обслужить десяток клиентов в минуту. Могла бы и больше, если было больше и клиентов. Она проводила много времени и на кухне, а Майкл, как ни странно не возражал. Допустить на свою кухню чужого человека для него было несвойственно и совсем необычно.
  И все же кафе опустело. Кухня вновь стала обычной, без всякого азиатского добавления, потому что исчез сам колорит. Теперь Майклу приглянулись греческие блюда. В ответ на это Минкё лишь пожал плечами. Пустое кафе не способствовало никаким новым идеям. В отличие от Майкла, из которого идеи так и брезжили. Казалось, у него настала вторая молодость, притом, что еще и первая не совсем прошла. Минкё подозревал, что во всем виновата Джен.
  Время шло, по улицам начал распространяться запах немногочисленных цветов в парках, если его полностью не перебивал запах бензина. Весна полностью вступала в свои права, и вот уже год, как друзья в первый раз вместе зашли в здание по адресу 8 Авеню, 22. По этому поводу они устроили вечер воспоминаний. Пропустили стаканчик-другой пива, а воспоминания все лились и лились нескончаемым потоком, будто это был вечный разноцветный никогда не повторяющийся фонтан. Все было...
  Непредвиденные происшествия наконец-то закончились, и друзья пришли к выводу о том, что проклятие их кафе завершилось. У Минкё настало время экзаменов и тестов, поэтому он пропадал намного дольше в Университете, чем за весь год. Пропадал...
  В один день он пропал совсем. Уйдя с самого раннего утра, он не возвращался до самой ночи. Сначала Чонсу не особо беспокоился, клиентов было мало, а пропадать на целые сутки было вполне в манере Минкё. Но вот настало утро...
  - Где Мэтт? - спросил тогда Майкл. Он так и продолжал называть так Минкё.
  - Не знаю... - ответил притихшим голосом Чонсу.
  Тогда он уже начал беспокоиться, потому что обычно Минкё после таких гулянок приходил утром. Но его не было и вечером. И вот настала вторая ночь. Чонсу остался в здании один.
  Наконец, утром следующего дня он не выдержал и достал свой телефон, который частенько проявлял своеволие. Это чудо техники само решало, стоит ли звонить абоненту или вовсе нет. На этот раз телефон решил, что стоит, со второго раза. Но вот ответил только совершенно незнакомый голос.
  - Мы уж думали, что ты не позвонишь...
  
  Два дня назад Минкё успешно сдал тест по французской литературе девятнадцатого века. И хотя результаты еще не были известны, он просто нюхом чуял, что у него будет высший балл. В приподнятом настроении он решил немного передохнуть в университетском парке. Потом он решил посетить один из своих любимых клубов, из которого уходил обычно поздно ночью. Не без небольшой доли алкоголя Минкё принялся увиваться за одной черноволосой девушкой, которая здорово напоминала ему Юэ. Та же неожиданно соглашалась на все его предложения. Веселье било через край, и Минкё уже хотел увести девушку из клуба. Но, только ступив за порог клуба и пройдя пару шагов вместе с девушкой, потерял равновесие, а потом и вовсе упал без сознания на асфальт. Несколько часов он ничего не видел и не слышал, полностью отключившись от этого мира.
  Открыв глаза, он увидел себя в старом и грязном маленьком помещении. Связанный, он лежал на полу и совсем не имел возможности ни то, что двигаться, даже пальцем шевельнуть. "Ну вот... - подумалось ему в шумящей всеми фанфарами голове. - Опять во всем виновата девушка. Cherchez la femme*...Вот вам и Дюма" - подумал он напоследок, еще не полностью отойдя от своего злосчастного теста по французской литературе.
  - Оклемался? - спросили его на плохом английском.
  Минкё только слышал собеседника, но совсем не имел возможности его видеть - он был за его спиной. К счастью, кляп в рот ему не вставили.
  - Что вам нужно? - спросил он у пустой обшарпанной стены. Язык плохо слушался его.
  За этим последовала минута молчания. Минкё представилось, как человек внимательно смотрит на него.
  - Лишь немного денег, - наконец ответил человек. - Что-то твой друг до сих пор не звонит...
  Минкё подумал, что Чонсу не позвонит еще день или два, потому что слишком привык к таким похождениям. Именно сейчас он пожалел, что приучил друга к этому. В каком-то шоу корейских айдолов он видел выпуск о командной телепатии. Может, попробовать? "Чонсу, звони мне сейчас же!.." - с усилием подумал Минкё. Спустя пять минут Минкё понял, что все это бесполезная трата времени. Впрочем, у той группы тоже ничего не получилось. Потом он подумал, что лучше Чонсу вообще не звонить. Еще сорвется с места и угодит в такую же ловушку.
  Так прошел остаток дня и вся ночь. Минкё даже не мог предположить, что он может сделать. Положение было полностью безвыходным, зачем его связали неясно, но он уже начал догадываться. Все те детективы, что он читал, сейчас просто оказались бесполезны.
  Наконец звонок!
  Минкё вслушивался в надоедливую мелодию, пока за его спиной решали отвечать или нет. Он проклял все на свете из-за своего решения назвать в своем телефоне Чонсу Черепашкой. Наконец, ответили.
  - Мы уж думали, что ты не позвонишь, - сказал тот же самый голос.
  * Cherchez la femmе - Ищите женщину, во французском языке слова, означающие, что во всем виновата женщина.
  
  Услышав этот голос, Чонсу почувствовал, как внутри все похолодело. Куда же этот оболтус вляпался на этот раз? В горле пересохло, и говорил он с большим трудом.
  - Кто вы? - дрожащим голосом спросил Чонсу.
  - Люди господина Лу. Так вот, нам нужно от тебя только одно: раз уж вы такие несговорчивые, подожги свое кафе сам. Тогда твой друг вернется целым и невредимым. А если нет... То нет.
  - Подождите, а вы...
  - И еще, не звони в полицию. Тогда твоего друга ничто уже не спасет.
  - Дайте мне его услышать, - глухо сказал Чонсу.
  Послышались шаги по пустому полу. Наконец они стихли.
  - Чонсу, слышишь? Не делай этого! - крикнул в трубку Минкё. - Я как-нибудь выберусь, только ты не сжигай свою мечту! Слышишь меня?
  - Все, хватит, хватит, голубки, - послышался тот же голос. - У тебя двадцать четыре часа.
  И долгие гудки после этих страшных слов. Внутри Чонсу все перевернулось. Еще немного и он бы потерял равновесие. С большими усилиями он добрался до ближайшего стула. Мир вокруг него перестал существовать, а связно думать просто не получалось. Наверное, его лицо сильно побледнело, потому что к нему подбежала Джен, спросить, что случилось. Он не слышал и ее. Спустя две минуты к нему все-таки вернулась возможность думать.
  Конечно, Лу нужна была страховка. Видимо он застраховал заведение под большие деньги, следовательно, получит еще больше. Теперь объяснились все эти непредвиденные случаи с пожаром и потопом... Интуиция неудавшегося юриста оказалась права тысячу раз, когда говорила ему не соглашаться на это. Но теперь только поздно.
  Как только посетителей стало относительно мало, он повесил табличку "Закрыто". Чен-И и Джен непонимающе посмотрели на него. Ничего не сказав им, он просто сел на свое любимое место около окна. Пожав плечами, Чен-И ушел домой. Джен еще некоторое время пыталась добиться от него хоть что-то, но потом ушла тоже. У них с Майклом сегодня свидание. Дольше всех с ним пробыл Эрик. Он построил тысячу и одно предположение о том, что же случилось, но Чонсу все молчал и оставался неподвижен. Эрик ушел через главный вход.
  Именно поэтому через некоторое время беспрепятственно зашла Оливия. Она открыла было рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрыла, только увидев его лицо. Она просто села рядом, ожидая, что Чонсу что-то скажет. И ее ожидания не оказались пустыми.
  - Они его похитили, - тихо сказал Чонсу.
  Оливия непонимающе посмотрела на него. За окном уже довольно стемнело, а он так и не включал свет.
  - Минкё у них.
  И Чонсу пришлось обо всем рассказать. Как они заняли деньги, как он снимался ради этих же самых денег... По мере продолжения рассказа Оливия все сильнее зажимала рот рукой, а глаза ее стали непомерно широкими.
  - Позвонить в полицию, - как только кончился рассказ, сказала Оливия. - Нужно позвонить...
  - Они его убьют, - покачал головой Чонсу.
  В кафе настала абсолютная тишина. Минкё всегда был самонадеян и переоценивал свои силы если не втрое, то вдвое уж точно. Он не выберется. Что же делать? Чонсу вспомнились все те года, которые они были вместе. Он бы и не смог представить себя без Минкё. Он был ему братом. Нет, больше, чем брат. Он был ему самым настоящим Другом. А мечтам... Мечтам свойственно разбиваться.
  - Сегодня, - глухо сказал он.
  - Что? - спросила притихшая Оливия.
  - Сегодня я сожгу свою мечту.
  - Нет!.. Это же твое кафе!
  Чонсу уже не слышал ее. Он встал и начал медленно и без цели ходить по главному залу. Зашел на кухню. Провел рукой по печке. Подошел к стене. Посмотрел на Чхун Хян. Теперь казалось, что она сочувственно смотрит именно на него. Он не понимал рисунков Минкё. Но именно сейчас они казались ему самыми красивыми. Каждая вещь здесь была наполнена воспоминаниями. О каждой можно было рассказать какую-то историю, хотя они и пробыли здесь всего лишь год. Всего лишь год...
  Под конец Чонсу зашел на второй этаж собрать все нужные вещи его друга и свои. Не так уж много их оказалось. Решив, что Минкё обойдется без всех своих кремов, которые он специально выписывал из Кореи, Чонсу понял, что нести ему придется не так уж много. Денег должно хватить на первое время. За последний месяц выручка прибавилась. Вдруг по его щеке скатилась капля. Неужели?.. Вторая... Совсем не время. Чонсу утерся рукавом рубашки и спустился обратно на первый этаж.
  Оливия ждала его, растерявшаяся, совсем не знающая, что делать.
  - Пойдем, - глухим голосом позвал ее Чонсу.
  Он зашел на кухню и взял зажигалку, ту, что принадлежала Майклу. Он уже полгода старался бросить курить, но все это было бесполезно. Если только Джен поможет ему в этом нелегком деле. Оливия все еще стояла, глядя на Чонсу и не веря, что все, что происходит - правда. Чонсу взял ее за руку и потянул к выходу. Она упиралась.
  - Я не хочу так! - крикнула она. - Мы же еще можем что-то сделать!
  Чонсу взглянул на нее. Она, правда, верила... Он снова покачал головой и вывел ее на улицу. Нужны дрова... Он забежал обратно за парой стульев. Сломав их, он поджог сухое дерево, которое тут же весело затрещало, разливая пожирающий свет. На улице стояла тихая ночь. Не было ни одной живой души. Он разбил окна и в них кидал загоревшиеся то, что еще полчаса назад было стульями. Оливия смотрела на все это, и слезы катились у нее из глаз. Затем она тоже схватила одну головешку и бросила ее внутрь здания через разбитые окна.
  Чонсу чувствовал, что сейчас рассмеется. Не тем, заливистым смехом, что был иногда, а смехом полным горечи и сожалений. Закончив бросать деревяшки, он отошел от здания и просто наблюдал, как рушится и сгорает его мечта. Смотрел, как дым уходит в ночное небо, унося с собой все мысли, все надежды и мечты туда, в недоступную вершину. Оливия подошла к нему. Она взяла его за руку. Так было легче. Она тоже смотрела, как сгорает здание. Смотрела и беззвучно плакала, хотя и не понимала, что значило для Чонсу это здание...
  Пожарная машина приехала только, когда уже нельзя было ничего спасти, а черные обуглившиеся окна безжизненно смотрели на улицу, где уже глазели на это все первые прохожие. К тому времени там уже не было ни Чонсу, ни Оливии.
  
  Снова зазвонил телефон. Эта мелодия уже совсем надоела Минкё, но он ничего не мог поделать, потому что продолжал лежать на полу, смотря в эту пустую стену. Он наплевал на себя. Он только не хотел, чтобы Чонсу уничтожил свою мечту. Речь на китайском. Он ничего не понимает. Он только не хочет этого всего.
  - Ну что, - обратился к нему все тот же человек. - Все закончилось. И нам хорошо, и вам, не правда ли?
  Именно сейчас Минкё захотелось врезать этому человеку, лица которого он даже не видел. Он почувствовал, как на его голову надевают мешок. Руки ему не развязали, но дали свободу ногам. Он попытался встать, но тут же пал. Некоторое время пришлось растирать затекшие ноги. Наконец его вывели из здания, которое он не видел и никогда не увидит. На нижних этажах пахло китайской едой. Его толкнули в машину. Мешок на голове так и болтался. Он слышал, как что-то тихо говорят на китайском, как шуршат колеса машины, как им сигналят, и водитель сигналит в ответ...
  Его выкинули, предварительно развязав руки, где-то около парка, и Минкё только потом понял, что это был парк Мэдисон вблизи их кафе. Будто в насмешку, они выбросили его, чтобы он полюбовался остатками их кафе. Остатками... Были только они. Минкё не смог долго смотреть на почерневшее здание. Он отвернулся, простоял так еще немного, а потом побежал в неизвестном направлении и бежал, сколько мог, толкая всех на своем пути. Но силы быстро покинули его, потому что он так долго пролежал в одном и том же положении. Наскребя в кармане последние центы, Минкё набрал номер телефона Чонсу в ближайшей телефонной будке. Долго не отвечали.
  - Минкё? Где ты? Как ты себя чувствуешь? С тобой все в порядке? - прозвучали вопросы, словно автоматная очередь
   Минкё усмехнулся. Чонсу иногда, и вправду, напоминал ему кимчхонскую тетушку со своими треволнениями.
  - Все нормально. Я на 3 Авеню. Со мной все в полном поря...
  Не договорив эту фразу, Минкё потерял последние силы и упал на пол телефонной будки. Больше он ничего не чувствовал и ни чего не видел.
  Его разбудили легкие похлопывания по щекам. Он обнаружил себя лежащим на уличной скамейке, а перед собой - Чонсу, склонившегося над ним. Голова напоминала Долину Смерти - ни одной мысли и вся растрескалась. Вместе с Чонсу над ним склонилась девушка, та, что всегда вьется около него. Друг подал ему бутылку воды, заставив Минкё тут же встать.
  - Ты - мой спаситель, - невнятно сказал он, приложившись к бутылке. Одним махом он осушил целую половину.
  - Ты цел? - спросил Чонсу.
  - Да, руки-ноги целы, - ответил Минкё, напившись.
  Все это время Оливия непонимающе переводила взгляд с одного на другого. Она просто ничего не понимала, корейский для нее был недоступен. Минкё снова уселся на скамейку. Теперь ему непомерно захотелось есть. Чонсу, а затем и Оливия последовали его примеру.
  - Что теперь делать будем? - спросил Минкё, глядя на веселую компанию, проходящую мимо них.
  Ответа пришлось ждать долго. Их дело, их жизнь разрушились в одночасье, а будущее было полностью во тьме.
  - Я хочу вернуться туда... - сказал Чонсу через некоторое время. - Я хочу вернуться домой.
  - Вот как... Подождешь меня?
  Чонсу непонимающе посмотрел на друга. Он совсем не ожидал такой фразы.
  - Но только на два месяца. Потом я опять сюда.
  - Постойте, - неожиданно прервала их Оливия. - Вы сейчас обсуждаете, что делать дальше? Я правильно поняла?
  Друзья одновременно кивнули.
  - Помните, я говорила, что отец моей подруги инвестор? У него очень много денег. Вы можете начать все сначала...
  - Нет... - тут же ответил Чонсу. - Я больше не хочу.
  - Подожди, - вступился за идею Минкё. - Деньги везде деньги. А если он поможет нам открыть свое кафе в Корее? Название то же, а?
  - Да-да, так тоже можно, - поддакнула Оливия.
  - Я так уж и быть, помогу тебе, буду приезжать иногда, - продолжал Минкё. - Начнем все сначала?
  В голове у Чонсу совсем не укладывалась новая идея. Он просто хотел домой... Но если так, то...
  - Давай!
  - Звони своему ачжосси, - одновременно сказали они Оливии.
  Она догадалась, что ей сказали, только через несколько секунд. Но просто так позвонить не могла. Надо было прийти к ним домой, и все рассказать. Она так и сделала, оставив двух друзей в кафе набивать давно пустые желудки.
  Телефон Чонсу начал разрываться от звонков в то время, когда у них обычно начинался рабочий день. Больше всего волновался Эрик, так и спрашивал каждую минуту, цел ли его кумир. Да-да, все в порядке, приходилось отвечать ему.
  Под вечер в это самое кафе в сопровождении Оливии пришел представительный мужчина, неподалеку от которого были двое людей в неприглядной одежде. Он представился мистером Салданом, тем самым, который организовал съемки у них в кафе. Он был только рад вложить деньги в новый проект и выглядел человеком, которому можно было доверять. По крайней мере, такой вывод сделал Чонсу.
  Переночевав в отеле, на следующий день друзья начали обговаривать детали сделки. Он хотел сделать два, а может, даже три ресторана с той же идеей - кухни всего мира. Друзья согласились. Еще бы...
  - Майкл, не хочешь съездить на край света? Не хочешь побывать в Корее? - спросил Минкё. Приходилось звонить с телефона Чонсу, потому что его собственный ему так и не отдали.
  С того конца доносилось лишь долгое молчание, а потом:
  - А почему бы и нет? - неожиданно весело ответил Майкл. - Джен, ты хочешь?
  С другого конца донесся отдаленный женский голос, по тону выражающий согласие.
  - Решено! - сказал Майкл.
  Друзья улыбнулись такому решению.
  
  Через две недели пришлось покупать пять билетов на самолет, потому что Оливия с радостью приняла приглашение Чонсу. С мистером Салданом у них была только электронная связь, но и ее хватало в полной мере. Подавать в суд на Лу Чаошена не имело смысла, потому что не было никаких доказательств. Так сказал Чонсу, а Минкё верил ему в таких вопросах безоговорочно.
  Оливия теперь нашла свое место в сердце Чонсу, очень прочное и нежное. От того, что он возьмет ее за руку, она уже сияла, а Чонсу было достаточно лишь видеть ее улыбку. Она осталась с ним, чтобы уехать обратно, но потом опять вернуться к нему.
  Минкё принял ощутимое участие в проектировке кафе. Чхун Хян обязательно должна была быть нарисована на стене. На следующий день к нему, конечно же, прибежала Ёндэ выспрашивать каждую подробность жизни в Америке.
  Первое кафе было построено, конечно же, в Кванчжу. Дома им устроили целую вечеринку с тысячей родственников.
  
  Прошло несколько месяцев. Три кафе было построено. Одно в Кванчжу и два в Сеуле. Чонсу на время остался один, всего лишь месяц назад попрощавшись с Оливией, слезно и горько. Чаще всего он бывал в кафе в Кванчжу, но в этот день он приехал именно в Сеул, проверить баланс доходов и расходов. Это кафе ему особенно нравилось. Из-за вида из окна на Ханган или из-за того, что именно здесь был Майкл, он сказать бы не мог. Просто нравилось.
  - А я вам говорю, позовите сюда вашего начальника! - раздался громкий требовательный голос.
  Чонсу пришлось оторваться от созерцания Хангана и выйти из коридора.
  - Я здесь, - тихо сказал он.
  Перед ним стоял примерно его лет парень, выше немного и намного наглее. "Спортсмен", - мелькнуло в голове у Чонсу.
  - Это вы-то? - с насмешкой спросил парень. - Я вам говорю, что Твэнчжан Ччиге готовится совсем по-другому.
  - Если вам не нравится, то вы можете...
  - Нравится, - неожиданно сказал парень. - Это говорю вам я, участник футбольной команды Сеула, Чхве Мин Хон! Мне просто интересен секретный ингредиент...
  - Вы!.. - удивился Чонсу. Он иногда смотрел футбол и даже знал этого игрока. У него был брат-близнец, но сейчас его вместе с ним не оказалось. - Очень рады, что вы выбрали именно наш ресторан! Но... ингредиент на то и секретный, что должен остаться в секрете.
  Мин Хон весь как-то сник. Но на этом его пылкость не пропала и он сел за стол доедать свой твэнчжан ччиге, пригласив и Чонсу, что тот с радостью и сделал. Разговаривать с ним было весьма необычно, но крайне интересно.
  
  На рождественские каникулы приехал Минкё, проверить, как идут дела у его "тонсэна". Следующим рейсом прилетела и Оливия, и тогда Чонсу сам отписал себе два дня выходных.
  Эта зима была теплой, как никогда. Не на улице. В сердце. На Рождество выпал белый снег*.
  *... На Рождество выпал белый снег - снег на Рождество в Корее - хорошая примета.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"