В расстановке шахматных фигур ничего сложного не было...
Ферзя, а проще Королеву я распознала с первого взгляда, пожалуй, еще до того как она появилась из своего кабинета. Внезапное дежаву подсказало - я знаю эту Королеву по одной из моих прошлых жизней...
Сложность состояла в другом - все остальные фигуры шахматной доски, на которую меня забросила судьба, были пешками. К небольшой партии белых относились психологи и психиатры. Откуда психиатры на шахматной доске? Очень просто. Настроение у меня тогда было наисквернейшим, поэтому психиатры устраивали меня больше чем, скажем, артисты или писатели. Да и вообще не стоит задаваться подобными вопросами, ведь я уже упомянула, что это была Судьба.
Надо сказать, что белые пешки пытались играть роли слонов и коней, но никому из них я бы не дала звание сильной фигуры. Что касалось черных, то ими были все мы - люди со своими особыми странностями и мировосприятием, а проще - психи.
Мой первый день на шахматной доске был черно-белым, точнее сказать - абсолютно черным. Я погрузилась в свою депрессию, как Диоген в бочку, чтобы никто не мешал мне изучать анатомию и физиологию своего плачевного состояния. Из бочки торчали нелепые ноги в измятых джинсах, да таращились два стеклянных подслеповатых глаза, между которыми, кстати, неуловимо для всех, щурился третий - подвижный и внимательный, с постоянно меняющейся радужкой: от желтого до почти черного. (Интересно, заметила ли его Королева?).
Не теряя драгоценного времени, меня повели на допрос. Бочку пришлось оставить, так как одна из белых сказала:
-Ну уж это слишком! Мы тут все со сдвигом, (при этом она скосила глаза на стоявших поблизости черных.), но в бочке на допрос... Как-то не совсем логично. И вообще...
Она не договорила потому, что мимо прошел добродушный дебил и начал здороваться со всеми белыми, в том числе и с Королевой.
Мне предложили сесть. Две белые пешки, совершенно неправильно принимающие себя за слонов стали задавать идиотские вопросы. Давно ли я облюбовала бочку? А не помог ли мне кто-нибудь туда забраться? А нравится ли мне сегодняшняя погода?..
На каком-то этапе я не выдержала и начала истекать слезами, злясь на "Слонов" за то, что они не обеспечили меня салфетками. Королева спасла положение - она сообщила, что будет моим наставником. Я ждала этого, но бурной радости не выразила - рядом были "Слоны" и, кто знает, как бы они поступили? Ещё, чего доброго, засунули бы меня обратно в бочку и сбросили прямо с шахматной доски в ближайшее никуда...
Еще несколько дней я осторожно присматривалась к Королеве, стараясь уловить каждое движение, каждую нужную мне деталь...
Все в ней подчеркивало ее королевское происхождение: белая холеная кожа, повелительный взгляд, низкий, спокойный голос. Ее красивое, с тонкими чертами лицо, обрамляли пепельные волосы, уложенные, волосок к волоску, в эффектной классической стрижке. Она говорила не торопясь и внятно, иногда задерживаясь на одном гласном звуке, от чего ее рот очаровательно застывал полуоткрытым, позволяя ей подумать и выиграть время. Я искала и не могла найти в Королеве изъяна. Все, абсолютно все в ней было сверхсовершенным. Даже хрупкое, с легким наклоном вперед тело и нестойкая походка вызывали у меня непонятное чувство восхищения.
Я не помню, когда переступила грань дозволенной привязанности...
Мы сидели у неё в кабинете. Мне до ужаса надоели черные, особенно параноики со своей вечной подозрительностью. С ней мне было спокойно и хорошо. Мы говорили обо всём, и я, не задумываясь, доверяла Королеве самые сокровенные тайны. Порой мне хотелось произвести на нее впечатление, но, увы, мне было нечем её удивить - за время своей королевской деятельности она наслушалась стольких откровений, что моя жизнь была для неё лишь еще одной историей обыкновенной пешки.
Утром, как обычно, я заняла свое место на шахматной доске - на стуле у окна, поближе к её кабинету. Настроение у меня было отвратительное; вчера я сообщила Королеве, что больше не нуждаюсь в своей бочке и теперь опасалась, что она уже готова заменить меня другой пешкой, в своём бесконечном конвейере.
Совсем некстати подошла абсолютно ненормальная черная пешка и спросила ровным мужским голосом:
- Не кажусь ли я тебе дьяволом в этой черной одежде?
- Абсолютно нет. Кстати, это мой любимый цвет,- ответила я и протянула ему конфету "Масляные пальчики".
Он быстро проглотил, почти не разжёвывая, скомкал фантик и подозрительно посмотрел на меня.
-Зачем ты дала мне эту конфету?- спросил он сконфуженно.
-Мне показалось, что ты грустный,- ответила я, начиная уставать от его присутствия.
-А я подумал, что ты дала мне "Пальчики" потому что я не имею своих собственных. Он недоверчиво вылупился на свои костлявые руки.
"Псих!", подумала я про себя и пошла на построение - приближалось время утренних маневров.
Все пешки были в сборе. Белые старались рассесться поближе друг к другу, черные, напротив, рассеивались по шахматной доске в совершенном беспорядке, не подчиняясь никаким правилам.
Королева явилась позже всех. На ней был черный брючный костюм безупречного покроя.
Опрос черных начался не с меня. И слава Богу! Я долго слушала чужие бредни и как шпион следила за Королевой: прикрыв один глаз ладонью и чуть-чуть растопырив пальцы. Сегодня мне удалось рассмотреть её ноги. На них были сандалии, и я заметила, что ее ногти покрыты темно-коричневым лаком. К сожалению, превосходный королевский костюм не давал возможности рассмотреть, к примеру, колени или локти, которые мне так хотелось увидеть. Нет, нет! Мои желания не были продиктованы нездоровым любопытством. Просто, мне хотелось знать её всю, а значит, колени интересовали меня не меньше, чем её ум или докторская степень.
Засмотревшись на Королеву, я вдруг через-чур предалась своим грезам. Я представила свой последний день на шахматной доске и почувствовала, что кто-то направил на меня распылитель со слезоточивым газом. Газ подействовал как раз в тот момент, когда Королева спросила:
-Как ты чувствуешь себя сегодня?
-Прекрасно!- ответила я, и, разрыдавшись перед толпой пешек, выскочила наружу. Я вовсе не пыталась спровоцировать Королеву и очень удивилась, когда она вышла вслед за мной и попыталась выяснить, в чем дело. Я выдала ей свои опасения насчет скорого освобождения.
-Я не хочу уходить. И потом..., - тут я запнулась, все еще не решаясь сказать.
-Потом... я чувствую к тебе что-то, чего не могу объяснить. Если я уйду, я буду...
Я вновь замялась, и она продолжила мою фразу:
-Ты будешь скучать по мне.
- Да. (Я была благодарна, что она пришла мне на помощь.)
Королева сказала, что опасения мои напрасны, и то, что мне не нужна больше бочка, вовсе не означает, что меня тут же удалят с шахматной доски. Напротив, я, однажды попав в ее пределы, всегда буду иметь право вернуться, чтобы поговорить или хотя бы смогу связаться с Королевой по телефону.
Я скомкала в руке салфетку (благо у Королевы, а отличии от "Слонов" их было предостаточно), и мы вернулись к оставленным пешкам.
С этого дня Королева начала приглашать меня к себе каждый день. Она торжественно объявляла, что хочет видеть кого- то из черных в удобное для неё время, а потом подходила ко мне и говорила, стараясь не привлекать внимание, когда должна прийти я...
Я пришла к ней в назначенное время...
- Мне кажется, ты похожа на мою мать, - сказала я, пытаясь найти объяснение своему непонятному отношению к Королеве.
-Возможно то, что ты испытываешь, подсознательная любовь к твоей матери, - пояснила она, стараясь говорить мягко, но уверенно.
-Возможно.
На сегодняшний день мне было достаточно этого объяснения.
Однако уже следующий день посеял в моей душе сомнения. Я с ужасом поняла, что не могу прожить без Королевы и дня. Впрочем, во всем этом были и свои положительные моменты - я сменила, наконец, мятые джинсы на вполне приличную одежду, стараясь быть с Королевой на равных, из - за чего черные перестали принимать меня за свою. Да и по всем другим признакам я перестала быть обыкновенной черной пешкой...
Этот день был не совсем необычный, так как все пешки были приглашены на пикник. Королева попросила меня зайти после его окончания. Я нервничала, потому что решила сказать ей правду. На пикнике я не находила себе места и все гадала - придет ли Королева? Она, как всегда, появилась внезапно, положила себе в тарелку какую-то еду (вовсе не королевскую) и подошла к группе черных за одним из столов. Немного поговорив с ними, она направилась в мою сторону. Нервы мои были на пределе. Я вскочила, собираясь уйти, но было уже поздно - Королева стояла рядом. Возле неё закружилась пчела и она, испугавшись как ребенок, начала отчаянно отмахиваться, пытаясь избавится от небезопасного насекомого. (Пчела летела на неё как на мед.)
-Помогите,- вскрикнула она, больше не в силах бороться.
Я замешкалась. С одной стороны мне очень хотелось понаблюдать, как она двигается (Королева все еще пыталась отмахнуться от злополучной пчелы), а может даже увидеть на ее лице следы испуга и беспомощности. С другой, я готова была схватить пчелу голыми руками, чтобы защитить Королеву. Однако я мешкала, не зная, с какой стороны к ней подступится, ведь я даже боялась коснуться воздуха, который её окружает.
-Скорей брось тарелку, - крикнула я, успев подумать: " Наверное, я знала эту пчелу в одной из моих прошлых жизней, ведь она так безошибочно выбрала Королеву"...
Я пришла сразу после окончания пикника и очень пожалела, что со мной нет бочки, которую мне, кстати, так и не вернул один из "Слонов". Мне казалось, что Королева знает все наперед, и в бочке мне было бы не так страшно говорить правду.
- Что нового?- спросила Королева как можно мягче.
-Дв.., - я тупо застряла на полуслове.
-Что?- не поняла она.
-Две проблемы, которые меня мучают... Первая - отсутствие любимой работы, со всеми вытекающими последствиями.
Я знала, что у меня не более часа, но Королева так увлеклась первой проблемой, что на вторую уже не оставалось времени. Она явно уводила меня от главной темы, скорее всего давно зная, что я хочу сказать. Читала по глазам? Была уверенна, что этот ход будет следующим? Она не раз двигала фигуры и знала наизусть многие партии.
Королева так и не заговорила о второй проблеме. Боялась обычной пешки? Вряд ли. Скорее всего, это была заранее подготовленная тактика. А, может быть, хоть на сотую часть поверила, что все это не игра моего воображения? А может быть??? Нет, это уже слишком...
-Мне кажется, я вру и себе и тебе,- вдруг неожиданно для самой себя заговорила я - Что если мои чувства не связанны с моей матерью?
Я пытливо посмотрела ей прямо в глаза.
- Что если... Что если я действительно люблю?
Сказать "тебя" у меня не хватило мужества. Ситуация была нелепа: моей любовью была женщина в два раза старше меня, да, к тому же, еще и Королева. Я все еще смотрела не неё в упор, а она, ничуть не смущаясь моего взгляда , сказала:
- Может быть это от того что я слушаю тебя? Ты просто привыкла?
- Нет! Это не потому, что ты меня слушаешь! Это не потому, что ты похожа на мою мать! Это потому, чёрт возьми, что я люблю тебя! Я любила и знаю что это такое. Это ни с чем нельзя спутать. (Я разозлилась как ребенок, которого не понимают взрослые.)
- Ты имеешь надо мной власть, которую я чувствую, и которая мне нужна, - продолжала
я - Вот мне тоже дано управлять отдельными людьми, но для меня самой важно управление извне. Ты - одна из не многих людей, способных управлять мной, и я ничего не путаю. Я хочу любить тебя, и никто мне этого запретить не может. Понятно тебе, или нет?
- Ты должна подумать, что принесет тебе эта любовь,- поспешила заметить Королева.
-Вдохновение! Боль! Какая тебе разница, к тебе это не относится. Я хотела сказать, тебя это не коснется. Это мое, мое личное. Я не уверенна, что когда-нибудь еще встречу человека, подобного тебе.
- Что ты будешь делать, когда уйдешь? Сможешь ли жить своей жизнью и как ты справишься с разлукой?- настаивала она.
Мне хотелось сказать: 'Я умру без тебя! 'но, стараясь не нарушать правила игры, я ответила:
-Я буду жить памятью...
С этой минуты в самом центре шахматной доски были поставлены песочные часы. Начался отсчет времени. Мне оставалось совсем не много. Каких-нибудь несколько дней...
Каждый раз, оставляя мир шахматной доски, я возвращалась в свою реальность. Однако, пребывая во власти сильных эмоций, я приносила туда свои фантазии, в которых часто оставалась наедине с любимым образом. Я пыталась целовать Королеву, но целовала всегда только руки - так, как их целуют маленьким детям: пальчик за пальчиком. Мне хотелось зарыться в её колени и плакать от боли и счастья одновременно. Я вознесла её до уровня божества, и моя любовь была похожа на бесконечную молитву...
Я не хотела покидать мир своих грез, но вдруг чьи-то реальные руки коснулись моих плеч. Я вздрогнула. Иллюзии растаяли. Реальные губы коснулись моего рта. Реальный мужчина из моей непридуманной жизни нарушил мой пьянящий сон. Я знала, он был способен разжечь во мне огонь чувств и желаний. Медленно, словно нехотя, поползла к ногам безжизненная ткань платья. Все во мне напряглось в странном ожидании. Одновременно, в моих мыслях возник образ еще одного мужчины - мужчины из моей прошлой жизни. Я хотела, чтобы в данный момент они поменялись ролями. Одного из них явно не было достаточно. Что-то удерживало меня, не давая пойти дальше снятого платья. Но, даже если бы я попыталась объединить их в одно целое, я бы не смогла выкрикнуть лживое "люблю"...
И вдруг я отчетливо увидела в темноте три фигуры. Я поняла, кто они и зачем пришли. Присутствие Королевы вовсе не удивило меня. Она должна, должна была это сделать. Я с трудом улавливала чьи-то голоса, чьё-то дыхание у себя за спиной. Мои неожиданные гости не могли различать друг друга, и лишь мой третий глаз, застывший от удивления, следил, как они приобретают все более и более реальные формы. Я почувствовала вначале чьё-то ласковое касание, а потом грубый натиск, но все это было обычным, пройденным мной не один раз. Они пришли ни за этим. Они ждали, и я соединила их в единое целое: Влечение, Страсть и Любовь. Мой шестирукий монстр ожил. Я поняла, что он поглощает меня всю и, не владея собой, словно в предсмертной агонии я растворилась в нем, целиком отдавшись его власти. Не помню, сколько это длилось, но удержать в воображении этот сложнейший образ мне удалось считанные минуты. Монстр распался на куски. Видение исчезло. И больше никогда не явится мне снова. Пораженная, измученная, я лежала на постели, не чувствуя собственного тела. Мои только что пережитые ощущения, неописуемые, безумные исчезли вместе с ним. Впереди был только сон :долгий, без сновидений...
Песочные часы отсчитывали последние песчинки. Сегодня я была старше Королевы, потому, что познала истину. Мне было тяжело уходить. Я чувствовала что умираю. Королева в последний раз позвала меня к себе.
-Сегодня твой последний день,- сказала она ласково.
-Я знаю. Что мне делать? Я не могу уйти. Я хочу остаться с тобой навсегда.
-Ты должна обрести власть над собой. Используй свой шанс. Сделай это. Ты сможешь, - сказала Королева, и её лицо, бесконечно дорогое и близкое, вдруг превратилось в застывшую маску. Тело замерло безжизненной статуей. В песочных часах задрожала последняя песчинка.
Я услышала свой собственный крик, и, собрав последние силы, смахнула с шахматной доски все фигуры. Они полетели вниз, и уже было не разобрать где пешки, а где королева...
Я стала на край доски, вдохнула прохладный воздух и сделала шаг в неизвестность, которой мне теперь незачем было бояться...
В поисках Королевы
(часть вторая, маниакальная)
Я ударилась головой обо что-то жесткое...
Крик уже не звучал. Королевы не было. Шахматной доски тоже. Я сидела у себя на диване. Рядом валялась какая-то картина. Очевидно, она и была тяжелым предметом, свалившимся мне на голову.
Я мгновенно оценила ситуацию. С исчезновением Королевы правила игры изменились. Мной больше никто не управлял, я была предоставлена сама себе.
Я коснулась своего лица, оно было мокрое. Наверное, мое падение (падение картины?) поранило кожу, и мне было страшно увидеть кровь. Я, шатаясь, пошла к зеркалу. Лицо было в слезах, не больше. В голове путались мысли:
-Я уже, вероятно, не увижу ее... Хотя, кто знает? Ведь видим же мы изредка один и тот же нелепый сон. Почему это не может произойти со мной?
Всю неделю я искала пропавшую бочку. Хотелось спрятаться в ней и никого не видеть. А все-таки, после общения с Королевой в ней было явно мало места. Я чувствовала себя, по меньшей мере, королевским пажом, но уже никак не идиотской черной пешкой, пусть и не признаваемой черными за свою.
Тоска - вот с чем я не могла справится. Она висела на мне петлей, и легкий табурет с ножками-спичками то и дело раскачивался ветром в разные стороны. Я искала Королеву повсюду. Мне не хватало ее глаз, ее голоса, ее хрупкой походки. Попытка урезонить себя в нелепости этой тоски не приносила успеха. Я верила, что Королева была настоящей, и разуверится в этом, было подобно смерти.
Однако жизнь, похлестанная пилюлями последних достижений фармакологии, взяла вверх. Мне хотелось жить, и бочку, а точнее след от нее в песке, я пнула ногой и для верности несколько раз прокрутила каблуком. Жить захотелось красиво - по-королевски. Я пыталась играть ее роль, хотя у меня не было ни ее общества, ни ее высокого звания, ни ее умения так непосредственно играть свою роль
Однажды пилюля вдруг раздулась до гигантских размеров и выскочила из своей коробочки как пробка из бутылки. Казалось, что как в алисовой стране чудес она вот-вот закричит: "Съешь меня!". И я съела, даже не прочитав, не написано ли где-нибудь "ЯД!". Ничего плохого поначалу не произошло. Мне просто захотелось иметь много денег, а это предполагало найти работу, которой я лишилась, пока разыгрывала с Королевой необычные партии. На злополучной пилюле все-таки было написано "ЯД!", но я поняла это слишком поздно, когда открыла донельзя ядовитую русскую газету в поисках объявлений о найме на работу. Этот номер был особенный. Во-первых, от тринадцатого августа, во-вторых - вы правильно догадались о роковой пятнице. И так меня понесло.
Понесло в какой-то манхэттенский офис, где мне из работника традиционной, предложили перевоплотиться в представителя нетрадиционной медицины.
Не знаю как в остальном, но в одежде я тогда не уступала Королеве, может быть потому меня встретил, раздел и снова одел взглядом довольно молодой Некто, явно к Королеве не имеющий никакого отношения.
- Ты скоро разбогатеешь так, что и представить себе не можешь. Делай все, как я скажу. Я буду твоим наставником,- спешно объявил он, знакомя меня с какой-то витаминной продукцией, которую мы должны не только продавать, но которую должны полюбить и верить как в партию, в Бога или, на худой конец, в чудо.
При этом вера должна начаться с восьмидесяти баксов за приобретение лицензии. Я была в восторге. Моя неожиданная беспечность подталкивала к чему-то такому эдакому неординарному.
-Давай баксы,- сказал Некто.
-У меня нет с собой столько налички,- попыталась возразить я.
-Тогда пойди в банк и сними,- настаивал он.
-Я не знаю где банк, - упиралась я.
-Возьми одного из наших. Видишь, слоняется без дела.
Ну я и взяла. Чувствовала себя как Королева - свиту со мной послали. Деньги, не задумываясь, под расписку вручила, и дали мне тяжелый ящик и сказали:
-Пей все как сказано.
"Наверное, у меня от этого такая же потрясающая улыбка как у Королевы станет, и голос изменится в ее королевскую, лучшую сторону", - подумала я.
Кроме веры и употребления продукта требовалось еще привести как можно больше таких же как я Королев и Королей (читай - идиотов) которые бы под моим начальством работали. Чувство наставничества меня вообще вознесло на недосягаемые небеса, и я, как ошалелая, полетела домой, то и дело поправляя за спиной разноцветные крылышки - не те прозрачные, как у королевской пчелы, а самые настоящие бабочкины: яркие, как цветок после дождя.
Таблетка, прикинувшаяся внутренним голосом, шептала: 'Все будет как нельзя лучше. Будут деньги. Найдешь свою Королеву и букет ей отправишь, огромный букетище, а посередине записка: "Люблю тебя, как и раньше. Ничего не изменилось".
А тут еще телефон позвонил и сказал голосом Некого, раздевавшего меня в манхэттенском офисе:
- Сегодня же в ресторан - отмечать!
Я хотела возразить, но пилюля заорала в трубку:
-Конечно- конечно. Когда и где?
В японском ресторане он ел суши руками и запивал саке пивом. Лично меня саке подняло еще на одну ступень недосягаемого, от чего вера в витаминную продукцию, новое партнерство и удачный поиск Королевы поминутно росли в геометрической прогрессии.
И до лампочке был мне этот мой слюнявый наставник, потому, что я готовилась к чему-то важному, глобальному, королевски - величественному, а потом вообще заснула, так и не разобравшись где я, с кем и нужны ли мне какие-то витамины, если в моем желудке и одной пилюле места мало.
Наутро в похмельном мозгу не вспыхнуло не единой правильной мысли, потому что пресловутая таблетка упорно не переваривалась никакими соками и все дурманила, дурманила, обмахивала своими разноцветными крылышками. А мой раздеватель, всецело отдавшийся витаминно - валютному бизнесу, все твердил остапбендеровским голосом, как мы разбогатеем, и получу я свою Королеву как пирог на блюде.
Сколько это продолжалось - не помню, пока не облетела разноцветной перхотью крылышковая пыль, и не встрепенулся как после прозрения мой третий глаз, почти уже забытый из-за всех этих обстоятельств. Я вскрикнула как от внезапной боли. ( Так же могла вскрикнуть Королева, побежденная, все-таки, той злополучной пчелой). Я натворила, натворила, натворила!..
Внезапно я поняла, что крылья больше не держат меня. Неминуемость падения была так очевидна, что я даже не попыталась ничего предпринять. Я полетела вниз, покорно сложа руки на груди. Я слышала великолепную музыку, идущую откуда-то извне, видела огромные звезды, чувствовала, как становится невесомым мое обескрыленное тело. И вдруг, я увидела Королеву. Она, такая же невесомая и еще более прекрасная, парила рядом со мной. Я поняла, что уже не падаю, а просто плыву в пространстве необъятного космоса. Мы то приближались, то отдалялись друг от друга, встречаясь глазами, соприкасаясь руками, улыбаясь друг другу, но, не говоря ни слова. Мне казалось, что мы встретились по ту сторону жизни, и наша невесомость на самом деле невесомость наших душ. Я не испугалась этой мысли. Я помнила, как сорвалась с высоты, приготовившись к неминуемой гибели. Но что Королева делает здесь? Неужели, сбросив ее с шахматной доски?..
-О, Господи, нет! - закричала я изо всех сил, но мой голос не прозвучал, и я почувствовала ледяное дыхание смерти...
Когда я очнулась, то несказанно обрадовалась - я снова была на шахматной доске. Но окончательно придя в себя и осмотревшись по сторонам, поняла, что это совсем другая, незнакомая мне шахматная игра. Самым необычным была сама доска - всего с двумя большими квадратами - белым и черным. Внутри белого размещались хмурые белые пешки, которые на этот раз носили белые халаты. Черные были совершенно ненормальные, хотя и более близкие мне по духу. Я с ужасом обнаружила, что не войти, не выйти из черного квадрата было нельзя - он не имел ни окон, ни дверей...
Я пыталась объяснить белым, что попала сюда по ошибке и должна вернуться домой. Они смотрели холодными глазами и говорили, что отпустят меня через неделю. Черный квадрат стал для меня тюрьмой, и мысль о побеге была совершенно бесполезной.
Через пару дней моего заключения я заметила новую белую пешку. В отличие от всех пешек белого квадрата она улыбалась. Мне даже показалось, что она не пешка а, по крайней мере, ладья. Она была явно из свиты королевы и, возможно, даже знала о происходящих событиях. Она попросила меня нарисовать что-нибудь. Я изобразила шахматную доску, Королеву, некоторых пешек, пчелу и песочные часы.
-Я здесь, потому что люблю Королеву, - объяснила я - Возможно, это наказание.
-Наказание за что?- поинтересовалась она.
-Я нарушила закон гармонии и равновесия, посягнула на недоступное.
-Ты сожалеешь?
-Ничуть! Королева одарила меня теплом и мудростью, сама того не осознавая наградила вдохновением и заставила поверить в торжество красоты. Иногда я задумываюсь, а не поступила ли я, жестоко разбросав фигуры в тот злополучный последний день? Я пыталась уберечь ее от себя, от моей навязчивой любви, которую она, хотя и понимала, но не могла принять даже в форме молчаливого общения. А впрочем, она права. Для нее я была не просто черной пешкой - фигурой из другой игры.
Моя собеседница взяла меня за руку и долго не отпускала ее, рассуждая о моей ситуации и словно понимая как необходима мне сейчас эта, не к чему не обязывающая нежность. Я вспомнила как Королева однажды, предчувствуя наше расставание, точно так же держала мою руку в своей. Всего несколько мгновений...
И вот эта чужая женщина повторила ее жест, толи, пытаясь вернуть меня в прошлое, толи, передавая слова Королевы "Я рядом с тобой, но увидится нам еще не время".
Наступил день моего возвращения. Прежде чем покинуть черный квадрат, я захотела еще раз увидеть посланницу Королевы - как я, несомненно, теперь считала. Я пыталась найти ее и не нашла. Белые пешки ехидно сказали, что она - плод моего больного воображения...
Я вернулась в свой дом. Я уже знала, что потеряла Королеву навсегда, но эта мысль не давала мне покоя. Я пыталась ее найти...
Мой компьютер устал от заданий, которыми я его нагружала. Однажды, когда я задала ему очередной вопрос о Королеве, он напечатал на своем табло большими буквами:
- А не пошла бы ты...
Я простила. Машина - ей не понять.
И все-таки я нашла ее. Возможно, ей просто надоела ее шахматная доска, эти психи со своими проблемами, а значит, сброшенная мной, она вовсе не исчезла в никуда. Она поселилась во Флориде на берегу океана. Позвонить? Нет. Она не для того перебралась в свой новый замок, чтобы ее беспокоили озабоченные пешки.
Однако на один звонок я все же решилась. Я услышала ее "Ало". Это было именно ее "Ало!?" и ничье другое, потому что только она могла вложить в короткое слово столько эмоций. Это было похоже на "АУ", мол, где вы там, кокетливо и беспечно. И, в тоже время, строго, по-королевски "Да" - гордо и уверенно. И еще это последнее "О". Я представила ее округлившиеся, застывшие на мгновение губы и бросила трубку.
Мое письмо вернулось невостребованным. Остров надежно скрывал ее от непрошенных гостей, и, повсюду расставленные сторожа, надежно охраняли ее покой...
Королева заняла не только место в моем сердце, но и пространство между мной и людьми. Она не подпускала никого, и я, окруженная невидимой материей ее полу реального существования, больше не боялась своего одиночества.
Время от времени я спрашивала свой компьютер о ней. Где она?
Совершенно неожиданно, я поймала кое-какую информацию. Компьютер, сжалившийся, наконец, надо мной, выдал ее точный адрес. Значит ли это что она просто не получила моего письма, которое потерялось, блуждая в пустоте неизвестности? Я бы написала опять. Я бы даже позвонила, но разве не смешна попытка поговорить по телефону с Богом? Это и с Королевой не просто. А ведь я вознесла ее еще выше. Из Королевы она превратилась в Богиню, еще более притягательную, но и еще более недоступную.
Однажды мне приснился сон.
Я полетела во Флориду. Я отыскала ее замок. Никаких сторожей там не было. А внутри замка (о, как я не ожидала этого!) была ее шахматная доска и я, охваченная страшным волнением, подошла к ее кабинету. Господи, ее дверь! Ее имя на табличке возле двери! Я вижу ее силуэт сквозь стеклянную дверь. Вхожу медленно, словно боюсь проснуться. Она улыбается. И вдруг... О, нет... я больше этого не переживу! Ее последняя фраза: "Ты должна обрести власть над собой..."
И снова эта застывшая маска, это безжизненное тело мраморной статуи.
Я кричу и так же, как тогда, наяву, смахиваю ее с шахматной доски. Королевы больше нет. Я бегу прочь, задыхаясь от слез, обезумев от неспособности изменить этот финал...
-Девушка, вы так совсем замерзните,- слышу я чей-то заботливый голос. Мужчина королевского возраста склоняется надо мной и набрасывает пиджак. Я удивлена: как же я могу замерзнуть во Флориде?
-Как вас зовут?- спрашиваю тихо.
-Принц.
Как оказалось потом, Принц мне вовсе не приснился. У него не было шахматной доски, хотя он был явно голубых кровей. И замок у Принца был неплохой. Конечно не такой как у Королевы, и не на океане, но в дорогом, престижном районе. Я осталась с ним. У меня просто не было иного выхода.
Когда Принц признался мне в любви, я не удивилась, потому что была к этому готова. Я молчала в ответ, от того что не могла врать. Королева не подвинется в моем сердце ни на сантиметр, а уж тем более не уступит никому своего места. Тем не менее, я сказала, что отвечу ему в письменном виде. Я пошла в другую комнату и через минуту вернулась с листком бумаги. Там было написано:
"Я обо всем подумала и решила сделать тебя своим Пажом и Королем. Королева Вторая".
Он прочитал с одобрительной улыбкой и, встав на колени, коснулся моей руки губами:
-Это великая честь, Ваше Величество.
Я едва шевельнулась в легком реверансе.
-Но почему "Королева Вторая"?- спросил он, перечитав письмо.
- Долгая история. Когда-нибудь потом.
Мне не хотелось объяснять, что назвать себя Королевой Первой, то есть поставить себя сразу после Королевы я не могла. Между нами должно было существовать какое-то пространство, и его то и заняла несуществующая Первая. Мне бы, конечно, хотелось сменить двойку на единицу, но пока это было невозможно.
Увы, Короля из принца не получилось!
Я рассказала ему пару раз о Королеве, о том, как я путешествовала по шахматным доскам, даже квадратики начертила для наглядности, а потом сказала, что Королева умерла.
Он почесал лысину, поглядел для приличия в потолок и сказал, что меня не понимает.
"И не поймешь!"- согласилась я, захлопывая за собой дверь.
В один из нудных выходных дней душа внутри у меня испуганно сжалась в комок. Я обнаружила, что в песочных часах моей боли не осталось ни крупинки. Дождь за окном плакал, а у меня не было слез. Намокшая пчела безнадежно пыталась спасти свои прозрачные крылышки, но не вызвала у меня никакой жалости. И даже розы - абсолютно такие же розы, которые я подарила Королеве на прощание, не укололи меня, когда я взяла их в руки. А может и укололи, но боль почувствовать я уже не могла. И все-таки я их купила. И когда неслась по шоссе и сворачивала на знакомую улицу, думала только об одном: "Вот сейчас быстро пробегусь по этой злополучной доске, и цветы оставлю прямо на полу где-нибудь, и все"...
Я была абсолютно уверенна, что Королевы здесь больше нет, не столько доверяя компьютеру, сколько следуя своему чутью.
Но предположить, что шахматной доски здесь тоже больше нет, я не могла. Какой же я оказалась наивной! Это была ее игра, и значит, исчезнув, она просто забрала с собой все ее атрибуты: доску, пешек, пчелу (та, намокшая, совсем из другой оперы) а вместе со всем этим и часть моей души...
И так, от черно-белых квадратов не осталось и следа. Вместо них серело невысокое здание. Я прочитала: " Дом престарелых". И все-таки мне хотелось войти внутрь. Ведь именно на этом месте располагалась шахматная доска, и Королева еще совсем недавно дышала этим воздухом, который сейчас казался мне таким пьянящим.
Я шла по коридору. Мне улыбнулась сестра милосердия в голубом халате, а из голубых комнат на меня устремились взгляды старичков и старушек. Одна старушка лежала под голубым одеялом неподвижно. Ее тонкие руки с синими жилками покоились поверх одеяла как два обездвиженных крыла. Во взгляде был долгожданный покой - тот, который получает страдавший человек незадолго до смерти. Я протянула ей цветы и поцеловала бледную маленькую руку. Легкая, полудетская улыбка скользнула по ее губам, после чего рот на мгновение застыл полуоткрытым и низкий спокойный голос произнес:
- Храни тебя Господь!
Я медленно вышла из комнаты и закрыла дверь.
-Эй!- услышала я чей-то шепот и обернулась. Вокруг не было никого, только голубые шторы вздрагивали в такт ветру, рвущемуся в окно. Я неуверенно оглянулась по сторонам. Ветер ворвался с новой силой и легонько толкнул меня в спину. Я подошла к двери комнаты, из которой вышла минуту назад и застыла без движения - на старой полустертой табличке было написано:
" Королева "...
Мимо меня прошло несколько старушек, и я спросила:
-Чья это комната?
- Это Аннушки Королёвой... Святая была женщина.
- Почему была?
Никто не ответил, и я осторожно толкнула дверь. В комнате никого не было.
"Кажется, мне все это пригрезилось", - подумала я, хватаясь за голову - "Все абсолютно!"
В комнату вошла голубая сестра милосердия
-Вот, розы совсем завяли, - сказала она. - Аннушка просила не выбрасывать. Розовый ее любимый цвет.
Она взяла со столика вазу с сухими цветами и вышла прочь, и я долго провожала ее взглядом, пока она не исчезла в белизне коридора, в самом его конце - там, где от яркого света делается больно глазам...