С точки зрения психически здорового Хомо Современикус'а человек, старательно обученный профессионально использовать насилие, есть неизлечимый, морально искалеченный инвалид с опасным непредсказуемым поведением.
Часть 3
Нас не ждали? Пофиг дым, уплочено…
Глава 4
Слишком горячая добыча.
Алекс.07/05/3003 года от Явления Богини.Дальний Лес
…Шагом, бегом…
…Шагом, бегом…
Гера накручивала широкие петли, то уносясь далеко вперед, то возвращаясь к нам. По следу стада бежалось легко, знай шевели ногами в выбранном ритме, да старайся не вляпаться в еще мягкую вонючую мину. Насупленная Гретта молча держалась сзади и на глаза не лезла. Мысли в голове уже не метались вспугнутыми хомячками и я пытался хотя бы в общем оценить происходящее. А то повелся, пàнымаш, на писк души и забыл, что ни одно доброе дело не остается безнаказанным.
"Гретта та еще гиря на ногах. Как теперь перекидываться? Пока эта коза под ногами крутится толку не будет. Ладно, дойдем до пастбища, поглядим-посмотрим, понюхаем. Ближе к ночи соседушку навещу да побеседую нежно придерживая его за яйца. Плевать, война план покажет. Кто б там не был, достанем и покусаем."
Едва определился с ближайшими задачами, как в голову поперла всякая дичь вроде Гретты-несмеяны несущейся на сером волколаке. Муторно, но уж лучше так, чем "мультики" с кусками девчоночьего тела посреди залитой кровью поляны.
По ноздрям мазнуло запахом смерти. Присел, обрывая движение и жадно втянул легкий, почти неслышный встречный ветерок. Внутри довольно ворохнулся Зверь и в это же неуловимое мгновение окружающий мир изменился. Гера уже не неслась, а неслышно плыла впереди по невысокой густой траве. По ушам резанул задушенный полувскрик-полувсхлип и я услышал, как сзади резко и глубоко задышала Гретта. Резко обернулся пытаясь рассмотреть опасность и буквально напоролся на испуганный взгляд широко открытых изумленных глаз.
—Что?
Женщина сбилась и с шага, и с дыхания и только хватала воздух широко открытым ртом не в силах издать ни звука. Шагнув к ней встряхнул приводя в чувство и повторил вопрос.
—Мне показалось…—Гретта замолчала бледнея на глазах.
—Креститься надо,—грубовато буркнул в ответ и тут же скривился досадуя сам на себя. Привычная земная фраза вырвалась совершенно автоматически добавив к непонятному испугу совершенно лишнюю растерянность. Совсем запутал бабу. Здешняя Богиня к крестам равнодушна, ее благодарят коротким наклоном головы одновременно крепко прижимая к животу ладони. Еще и вместо единого бога с его святой пристяжью целый табун Духовитов всевозможных видов, рангов и назначений. Этакие малопонятные сущности, нечто вроде младших богов-заместителей с узкой специализацией. Местные жрецы и святоши освещение и толкование воли Богини считали только своей прерогативой относясь к этому весьма ревниво. Ладно хоть Духовиты никаких желаний не высказывают и требований не выдвигают скромняги, да и только.
Омерзительная смесь запахов уже мёртвой крови, тронутых разложением, тел и человеческого дерьма накрыла меня и моих самок выдавливая из головы все постороннее. Вонь смерти, свежей, только что взявшей свое смерть.
С первого же взгляда стало ясно, что остатки банды в Речной не пошли, следы вели в сторону города. Уничтожить их на поляне или скрыть не пытались. То ли понимали абсурдность мероприятия, то ли сильно спешили. Только трупы прикопали под дубом, да навалили сверху камней груду. Ни разу, чай, не эльфы, да и у тех бы хрен вышло что попрятать. Слишком уж много тут организмов топталось.
"Не Дедал это… бóльшенькая была бандочка… Четыре трупа и живых много больше осталось, иначе хрен бы Гера вняла милкиным приказам. Не та уже Герочка, ой не та… заматерели собачки. Сам бы не видел, хрен поверил, что за пару месяцев хуторские шавки-попрошайки превратятся в натуральных лохматых убийц. Земные волкодавы нервно курят в сторонке и тихо писаются от страха.
Не смешите мои тапочки, не по воздуху же разбойнички улетели… Еще и пленницу уволокли… Этакая банда драконов, похитителей девственниц. И Дедал, неустрашимый рэкетир-овцевод, в наводчиках. Куда ж без него. Тут этим престарелым ухарем смердит просто. Коровки то, судя по следам, на "Речной" пошли. Попозже, но туда. Местных доморощенных разбойников в Хуторском Крае давно повывели на сто верст окрест. Разве, что соседушки друг другу по малости пакостили. Пришлые бы с голодухи и безделья сдохли уже через месяц. Вот и выходит, что у вполне приличных транзитных любителей невинных дев нарисовались весьма бòрзые, но трусливые местные подельнички. Любители дармовой скотинки. На этой полянке Дедал с недопесками не появлялся, вонь, что от них перла, я хорошо запомнил еще при первой встрече, но коровок с луга угнали явно в сторону "Речного". И коль коровы собачьи следы затоптали, значит Гера задавив трёх, а то и четырёх мужиков смоталась раньше…"
Рыкнул, отгоняя сунувшихся помогать самок и принялся скидывать камни. Могилку разорял без эмоций, ну не испытывалэ никогда уважения к этаким покойникам, вот вопросов к ним хватало. Собака недовольно ворча отошла, но Гретта осталась и пока разбрасывал землю стояла вцепившись в толстую дубовую ветку почти не дыша. Когда поняла, что в могиле тела дочери нет, без сил опустилась в траву.
Падаль не пахла ни выделанной кожей, ни застарелой вонью поддоспешников. Так, легкий привкус плохого неухоженного железа, да ещё от ног ощутимо несло дегтем.
"Охотники столь пахучей гадостью для умягчения и сохранения обуви не пользуются, но и вояки доспех дома не забывают. Оставались купцы, не сами, конечно, пристяж с наемной охраной. Хоть и рановато для них вроде как, но я им ни разу не доктор. Гривень против медяка—недалеко от выпаса найдутся следы каравана, ведущие к дороге, а то и следы стоянки."
За спиной злобно зарычала Гера, бета-самка рвалась к горлу врага, жаждала реванша. Простодушная сука не подозревала о существовании столь умных понятий как сферы влияния и баланс интересов. Ее обуревали понятные и незатейливые желания—вырвать глотки наглецам посягнувшим на стаю. Ну не понимала бедолага толковищ и пацанских разборок. И, видит Богиня, я с ней совершенно согласен, сам едва не ломанулся вперед по горячему следу.
07/05/3003 года от Явления Богини.Дальний Лес
Гретта шустро обустраивала стоянку. Наломав молодых веток соорудила из них под деревом удобную широкую лежанку, прикрыла ее извлеченной из своего рюкзака накидкой. Закончив, осмотрелась прикидывая место для костровища. Хозяина тревожить не посмела, ее от проявленного на хуторе наглого непослушание до сих пор ощутимо потряхивало.
А Чужак с удовольствием лежал на спине прямо на траве примостив ноги на рюкзачок и ни малейшего желания помочь рабыне не испытывал. Земной студент начала третьего тысячелетия изрядно проникся реалиями здешнего средневековья и хлопоты рабыни воспринимал как должное хоть и не спешил перебираться на готовую лежанку. На твердой но теплой земле удалось хорошо расслабиться потихоньку выгоняя вместе с физическим и нервное напряжение.
Там, на пропахшей смертью поляне, он удержался, не бросился сразу в погоню. Как только нашли место где ждал караван так и встали на дневку. Несмотря на нетерпение жаждущего крови Зверя и явное разочарование недовольных самок.
Дедал оказался гнилым дедком, а у гнилого дедка и секреты воняют. Оставлять такого за спиной Чужак не хотел, себе дороже. Старый-старый, а поляну проверит сразу, как добычу приныкает. А раз проверит, то и разберется кто и в каком направлении ушел. И осмелеет, к ведьме не ходи. Поэтому больше Чужак не спешил.
Гретте помощь и не требовалась, бывшая маркитантка смыслила в походном быту куда больше потомственного горожанина. Алекс только запретил разжигать костер—нюх дело тонкое. Рабыня противиться капризам Хозяина не посмела, но возиться не перестала. Сдвинула уложенный шалашиком хворост и на предназначенном для костровища месте выкопала неглубокую ямку способную скрыть небольшой огонь, нарубила и уложила на дно с десяток полешек в руку толщиной. Вновь соорудила поверх них шалашик из сухой мелочи. Теперь развести огонь даже в кромешной ночной тьме дело считанных минут. Турист какой-то там категории быстренько проглотил раздражение от вроде ненужной сейчас, но совершенно необходимой возни… как-то разом оценил насколько ему везло в лесу по первости. Зашевелилась совесть, потому пока рабыня рубила в запас и стаскивала к приготовленному костровищу все сухие ветки, что удалось найти на поляне и вблизи нее, скинул ноги, подтянул к себе рюкзак и, покопавшись, отыскал медную флягу с крепчайшим самогоном двойной перегонки. Услышав легкий шум за спиной поднял голову.
"Прискакала, кто бы сомневался, узрела мои шевеления, увидела флягу и перепугалась, что оголодавший хозяин решил организовать обед собственными ручонками. Или ручечками? Вот и смутно знакомый сверток, точно, это ей Лизка сунула. Ох и спущу по возвращению шкурки с обеих. Лично спущу, мало не покажется… Потом переверну и ещё раз спущу.
Ай я-яй. Пошляк вы батенька оказывается. Ай пошляк."
Недовольно буркнул вынимая флягу:
—Куда спешим, кого бежим?
Из специального пистончика выцарапал zippo заправленную тем же самогоном и вместе с флягой сунул рабыне в руки:
—Плеснешь, прежде, чем поджигать, только не зевай!
На мгновение запнулся, но кивнул на зажигалку:
—Пробуй!
Закивала китайским болванчиком. Эти диковинки она знала. Хозяин показывал старшим бабам как быстро и жарко вспыхивает хворост политый из баклажки хитрым вонючим зельем, а золотую вещицу еще и в руках заставил подержать. Зита тогда единственная осмелилась крутануть большое ребристое колесико и, завизжав от неожиданности, отбросила зажигалку, когда посыпались искры и она выбросила высокий факел чуть коптящего пламени.
Затаив дыхание щелкнула крышечкой и, прижмурившись, крутанула тугое колесико-кресало. Замерла любуясь на огонь. Сейчас он был другой, почти совершенно бесцветный. Растерялась увидев как сморщился хозяин и непроизвольно дернулась к нему рукой спеша вернуть неимоверно дорогую вещь. Затрещали волосы, резко пахнуло паленым… Гретта, тонко взвизгнув от неожиданности и страха, отбросила зажигалку, повалилась на землю и зажмурив глаза, ткнулась в хозяйские ноги. Струна, на которой она держалась весь этот ужасный день, лопнула.
Очнулась от слабой боли. Дернулась и получив еще одну несильную пощечину, обвисла полулежа. Осторожно приоткрыла глаза. Голова удобно покоилась на согнутой хозяйской руке. Сжалась, увидев быстрое движение к лицу второй руки, но удара не последовало. Вместо этого в губы уткнулось медное горлышко.
—Пей!
Послушно глотнула и поперхнулась огненной влагой. Через силу сделала еще один большой глоток, но закашлялась стуча зубами о горлышко и расплескивая самогон. Пламя вспыхнуло в голове, прокатилось огненным шаром по пищеводу, взорвалось в желудке и Гретта вновь потерялась.
—Пей!
Горловина фляги больно вдавилась в зубы. Женщина инстинктивно отшатнулась, напряглась, но покорно глотнула и тут же намертво присосалась к горлышку жадно высасывая холодную, слегка кисловатую влагу. Огонь во рту и в желудке погас, голова медленно закружилась, из глаз потекли неспешные неудержимые слезы. Хозяин осторожно опустил ее голову на что-то мягкое и Гретта так и не выпустив его куртки из судорожно вцепившихся в рукав пальцев, покатилась в глубокие горячие объятия сна. На самом краю почувствовала как что-то сухое ласково мазнуло лоб, но сон уже уносил ее далеко-далеко от забот, страхов и тревог.
07-08/05/3003 года от Явления Богини.Хутор "Речной".Ночь
Короткие летние сумерки легли обманчивым полупрозрачным покрывалом, но на невысокой стене так и не появился наблюдатель, а сдохших собак уже полчаса как пришлось оттащить подальше в кусты и Чужак решился. Полторы сотни шагов от кустов, где он устроил лежку и откуда уже почти час рассматривал почерневший частокол "Речного", до вкопанных в землю бревен Алекс проскочил на четвереньках быстрее, чем олимпийский чемпион делает стометровку. Две минуты на восстановление дыхания и визуальный контроль, еще минута полной неподвижности, но там, за забором, слоновий топот крыс по-прежнему мешался с протяжными стонами, смачными шлепками вожжей и хриплыми вскриками. Короткая веревка с петлей на конце мелькнула лишь на пару пальцев выше кольев и тут же охватив пару заострённых бревен с едва слышным шорохом сползла на локоть ниже. Сумерки уже набрали силу, поэтому просочившееся через частокол тело совершенно терялось на его фоне.
Оба оболтуса были заняты. На стоящих рядом специальных кóзлах смутно белело два раскоряченных, распяленных веревками голых тела. На ближних к входу, младшенький старательно охаживал вожжами дебелую бабу. Над получившим уже свою долю ударов парнем сзади сосредоточенно и напряженно трудился старший. Неслышно повиснув на притолоке, Алекс мягко спрыгнул на унавоженную землю и скользнул в тускло освещенную парочкой поставцов внутренность конюшни—планы можно и поменять, а пренебрегать возможностью разом вырубить три пятых вражеского гарнизона не стоило. Гуманность и человеколюбие опять же в полном соответствии с местными законами. Ну не позволяли подобного уложения о мягком рабстве. Впрочем, оболтусов вырубил и связал, а страдальцев так и оставил, мужику еще и рот заткнул найденной под козлами тряпкой. Техника безопасности рулит!
…Дедал тяжело опустился на лавку в столовой. Стемнело, а поужинать так и не успел. Уж больно день выдался хлопотный, хоть и прибыльный. Удалось утереть нос Григу с его пришлым прихвостнем… Жаль девку не удержал, но коровы и козы уже утречком будут на пастбище у дальней кошары. Хорошие у соседа коровы, Лизка не великого ума баба, но скот обихаживает лучше не надо.
Старик прикидывал как завтра половчее соседа встретить. Он даже с коровами послал только рабов под присмотром третьей жены, уж больно грела надежда, что Григ припрется поутру разбираться или сам-один, или, вообще, пришлет молодого наглеца.
"Это не в лесу из-за кустов голышами швыряться, да арбалетами грозить. На хуторе моя сила. И хрен те, хрыч старый, а не торги. Нашпигуем болтами прямо у ворот, а нет, так на хуторе, все одно, кончим. Вот ежели вчетвером припрутся… Тогда только за воротами бить. Ниче-ниче! Слишком увертливых потом на коняшках догоним."
Старик сердито рыкнул на запропавшую стряпуху, но тут из кухни вместе со скрипом тяжелой двери втекла высокая угловатая тень в странном широком одеянии с капюшоном. Она неслышно скользнула к столу и на оторопевшего хуторянина уставилось острие короткого железного болта. Небольшой арбалет глухо стукнул ложась на широкую грубо сколоченную столешницу.
—Ну здравствуй, соседушка…
Почти неслышный но хорошо знакомый шепот острым ножом резанул по ушам. Дедала захлестнула злоба, он взметнулся над столом разъяренным медведем, отшвырнул тяжелую скамью и… напоролся на торец дорожного посоха.
Алекс направил оружие в солнечное сплетение вздымая врага словно тюк сена на вилах, очень хотелось приласкать старого выкидыша гиены по яйцам, но их надёжно скрывал стол. Дедал ростом оказался далеко не дядя Степа. Тяжелое древко врезалось в толстую бычью кожу широкого пояса и только поэтому хуторянин не сдох на месте. Скрюченное дикой болью тело оторвалось от пола, глухо впечаталось в бревенчатую стену и, зависнув на миг, обрушилось вниз, разнеся вдребезги пристенный сундук.
Второй удар грудью, как и положено настоящему брутальному мужику, встретил сынок-никчёмыш. Ненужному наследничку не повезло—Чужак бил на скрип петель, не оборачиваясь, на обратном ходу и в полную силу. Насмерть бил. Спускать наглый разбой он не собирался. Тем более, нападение со спины. А для разборок и прочего общения и старой гниды много… Потому увенчанный железным подтоком конец с хрустом проломил грудную кость круша ребра и вгоняя их осколки в легкие, разрывая в лохмотья внутренности вместе с сердцем. Тяжелая откормленная туша, вопреки голливудским канонам, не взлетела и не взорвалась. Обвисая на прочном древке, она сдутой резиновой куклой сползла на пол в лужу густой алой крови.
Алекс не видел падения, он и не собирал поворачиваться, когда в него вцепились выцветшие от старости, горящие ненавистью глаза. Дедал оказался куда крепче своих ровесников, он так и не потерял сознания и даже успел продышаться прежде чем его единственный родной сын окончательно затих.
—Будь здрав, соседушка…—повторное приветствие прозвучало предельно издевательски, но Дедал не разобрал слов. Хрипя и задыхаясь он ворочался в груде расщепленных деревяшек, вытянув длинную лапу скреб толстую столешницу заскорузлыми пальцами пытаясь зацепиться, подтянуть отяжеленное ленивой жизнью тело, утвердиться на непослушных ногах. Лицо Чужака свело в жуткую маску. И так-то не слишком благодушная натура землянина за последние месяцы сильно ожесточилась. Новая среда обитания быстро и грубо обтесывала его снаружи, а поселившийся в душе Зверь непрестанно грыз изнутри. Прибить урода хотелось так, что сводило пальцы, но без старого упыря горе-наследнички передерутся раньше, чем его прикопают. Хозяйство побоку, половина рабов сдохнет ближайшей же зимой от бескормицы… Можно угробить всю семейку и захватить хутор… Но вешать себе на холку еще и этот геморр… совсем в лом, слишком уж хлопотно. Налаживать хозяйство, ставить собственных и чужих крыс в стойло—работы на пару-тройку лет, не меньше. Еще и с городские чиновники насядут, бодайся с ними не по-детски, ну не заглатывал еще сосед соседа в Хуторском крае… Тут уж или всё и всех бросать или про поиски плохишей-перебросчиков и вовсе забыть придется. Не-е-е, пережевать бы да проглотить уже откушенное…
Резкий удар кончиком древка по пальцам, противный хруст костей и Дедал взвыл, вскинулся от боли и вновь рухнул на задницу.
—Ты посиди, соседушка, отдохни, я ж не в претензии, что по-домашнему-то, свои чай люди.
Тяжело дыша Дедал жег врага взглядом, злость мутила разум, затмила боль. Не дождавшись ответа, Чужак махом перелетел через стол и наклонившись прихватил железными пальцами подбородок дернувшегося хуторянина:
—У меня сегодня пастушка пропала. Девка-то молодая, глупая, заблудилась… наверное. Найдется… наверное. Мало сама запропала дуреха, так ещё и скот упустила. Мне собачки мои поведали-коровки те к тебе забрели, а ночью их твоя младшая женка на дальнее овечье пастбище угнала… Ты глазенками-то не жги, погань вшивая. Не могла девка мимо ручонок твоих загребущих проскочить. Так что исповедуйся, здешних мест стервятник, да ври поменьше.
Послушав ответное сопение скрежетнул пальцами по грязной морщинистой роже, надавил. Хрустнул покидая челюсть пожелтевший клык и Дедал взвыл. Новая боль прорвалась сквозь злость, страх и ненависть. Порты между его ног потемнели и в нос ударила знакомая вонь смывая кураж и бешенство Зверя. Хитрожопый хуторянин перестал быть, превратился в омерзительную блевотину говорить с которой совершенно не хотелось…
Упирался охотник-овцевод не долго. Терпения и упрямства хватило на парочку зубов да сломанную руку. Не пытался бы врать, обошёлся меньшей кровью. О сыворотке правды и экспресс-допросе Чужак знал только то, что они есть. Из моря мутноватого чтива плескавшегося на просторах интернета да редких оговорок Борисыча. Но и этого хватило с лихвой. Эмпату вообще врать трудно, особенно когда часть ответов он знает. А Лиза порассказала достаточно. И Дедал сломался. В конце говорил уже сам. Медленно, неохотно, но почти без понуканий и вранья:
—С трактирами покатило… В первое лето ещё осторожничал, обошёлся одним да десятком баб. Двоих, самых молодых и красивых, сбыл в бордель свалив на лесное зверьё. Высокопочтенная Файт заплатила за них неплохо. Тогда и обговорили всё до тонкости. Она одна только и знала. На третий год додумался жечь времянки… Пять-шесть, редко восемь-девять молодых баб за лето. Если не хватало, прихватывал у соседей.
—Зиггеру то эта возня зачем? Да и для тебя деньги те невеликие, с доходами от снадобий Лесной Ведьмы и сравнения нет. Ещё и хлопотно, а ну как проболтаются бабы?
—Шлюхам какая вера, да и не знали они ничего толком. Заснула в трактире, проснулась в подвале. Да и жилось им в борделе неплохо. Сытно, забот никаких. Одна боль—дети оставшиеся без присмотра. Но тут уж старосты сами суетились. Бесплатные батраки всем нужны особенно если под сирот разрешено землицу арендовать. А Зиггер и вовсе, ни в дело не встревал, ни денег с него не имел. Посмеивался только, что истинный купец самый мелкий медяк подберёт, не побрезгует. Ну я в ответ лыбился да помалкивал. Зиггера давно уж за человека не держал. Радуется торгаш, что поимел ещё один крепкий крючок на строптивую деревенщину и пусть его… от меня не убудет.
—Тебе вторую руку сломать, чтоб дурнем не прикидывался да вокруг дела колобродить перестал?—больно уж гладко пел овцевод под конец, складно всё у него получалось, но в тухлой вони его страха явственно проявились новые штришки. Дедал не врал, но не договаривал что-то очень важное и Алекс решил надавить,—или надеешься, что постесняюсь шлюшью мамку побеспокоить? Зря. Ей то чего бояться? Купила-продала, всё чинно-благородно…
"Есть! Как там америкосы любят орать:"Бинго!" Эк у него в башке на "продала" искрануло! Даёшь голливудские блокбастеры! Самое главное и интересное в конце под бравурную музычку."
Старик явно задёргался и заблажил дёрганной скороговоркой:
—Я через тех девок с высокопочтенной Файт накрепко спелся. Шлюха-то прибыль недолго приносит. Лет пять-шесть, а потом дорога ей в солдатский бордель, да по крепостям в обслугу ну и так… по прямому назначению. Гарнизоны-то до Великой Войны большие стояли, там самая последняя шалава ухитрялась мужа найти. А как коронные ушли, лавочка и прикрылась. В столице же от таких перестарков сплошное беспокойство. Вот самых негодящих баб высокопочтенная мне и отдавала. Кого за монету, а за каких и сама приплачивала…
—А ты их Лесной Ведьме на эликсиры да снадобья, значит…
—Ну-у-у, Ведьма, она Ведьма и есть, особливо Лесная. Без живых-то людишек самых дорогих снадобий у неё никак не получалось.
—На снадобья, значит, Милку.
Оборотень резко надвинулся, навис и Дедалу показалось, что полыхнувшие дикой ненавистью зрачки жёлтых звериных глаз вытянулись в узкие вертикальные щели.
—Не-е-е-ет!
Хуторянина впечатало в стену обрывая крик. Горло сдавило словно железом и он едва смог прохрипеть:
—С Лесной всё. Спряталось и носа не кажет. Сказала лишь, что Лесной Хозяин объявился. Я лишних девок разогнать хотел, так они Зиггеру понадобились. Ну я их и запродал вместе с трактиром…
Алекс брезгливо вытер пальцы о грязную потную лысину Дедала и отшвырнув ногой лавку шагнул к кухонной двери. Уже ухватив грубую заляпанную деревянную ручку-палку обернулся:
—Живи пока, гнус, но тихо. Очень тихо живи. Да про должок не забывай. К завтрашнему утру пригони все свое здешнее стадо туда, где на чужих коровок позарился… чтоб мне хуторок твой не жечь… Крайний тебе срок до обеда. Да не забудь, все стадо до последней самой ледящей овцы… И живи дальше так, чтоб я забыл про твою противную рожу, не то и оставшихся ублюдков еще до осени лично передавлю… Это ежели ты не соврал, конечно. А то придётся резать тебя по кусочкам, да тебе же те кусочки и скармливать.
…Едва не наступив на лежавшую на полу тесной поварни связанную бабу, Алекс протиснулся в маленькую дверь черного выхода. Не прячась проскочил мимо шарахнувшихся в стороны хуторских рабов, с короткого разбега взлетел по открытым конюшенным воротам на крытую дранкой крышу и перепрыгнув на стену соскользнул в ночь. Для обратной дороги через невысокий частокол веревка не понадобилась.
Настроение было словно в дерьме ковырялся, собственно, почему словно—именно, в нем и, именно, ковырялся. Какая, к Богине, боевая операция возмездия—чистой воды карательный наезд по понятиям
"Наглое, зарвавшееся кулацкое быдло. Соль земли, Богиню тебе и в рот, и в задницу! Привык тварь чужой кусок в пасть тянуть. Решил, что все можно, что саму Богиню раком поставил. А сам только и способен такое же быдло в грязь втаптывать, крыса старая. Свое сохранить ума нет, а к чужому ручонки так и тянутся. Вместо охраны, две полудохлых шавки. Их и собаками-то назвать язык не повернется. Пока Лизкину копченину жрали, друг друга от жадности едва не погрызли. И, один хрен, через пять минут обе сдохли. Ох, поспрошаю баб на конюшне как вернусь. Ох поспрошаю…"
Жертва верхнего образования времен Российской демократии больше не воспринимал королевство Аренг как особо заковыристую локацию серенькой РПГ-шной фэнтезятины пусть и с чумовой графикой[77] и падать в обморок или изводить себя и окружающих прочувствованными монологами о человеколюбии и благородстве желания не испытывал.
Шок и отупение давно прошли. Мозг быстренько подсуетился и сравнив в фоновом режиме "здесь" и "там" состряпал резолюцию… Не без подтасовок, чай не кухóнный антиллигент-мазохист совкого разлива чтоб сам себя гнобить, но все же в меру честно, пусть и слегка наспех.
Особой, этакой глобальной, разницы в целях и поползновениях не обнаружилось. Стадо неплохих коров на уровне хутора вполне билось с пакетом вкусных акций для какого-нибудь земного полубандитского ЗАО без малейшей ответственности, а уж рабыню-девственницу не трудно уложить в любые возможные мозаики… Такие вот наезды с ответками и обратки с компенсациями. Ну и трупы. Куда уж без них-то… В той ВИП-ложе трупаков было ещё больше. Воняло, правда, поблагороднее. Тухловатой гарью сгоревшего бездымного пороха приправленной изысканной ноткой тринитротолуола.
"Стоп! Стоять-бояться! Это что за ВИП-ложа, екарный бабай?! Лесных опушек с трупаками мало?! Вспоминая башка, шлем новый куплю… Бля-я-я-стящий… О как их по всей ложе аскидало-то… Живописненько… так.
Хм… тринитротолуолом конкретно так тянет, а следов взрыва ёк. Зато… Ну кто б сомневался, Оля-Лена. Обе двое лежат под мёртвыми мужиками ножки раскинув. Ладно хоть живы, вроде как.
Мдя-с…
Этих девок не задушишь, не убьёшь.(c)"
08/05/3003 года от Явления Богини.Дальний Лес.Утро
Светило прорывалось сквозь листву и безжалостно атаковало спящую женщину. Веки не смогли сдержать разбойничье нападение и сон позорно бежал. Беззвучно ругнувшись, Гретта попыталась прикрыться рукой, но локоть провалился в пустоту и женщина скатилась с прикрытой плащом лежанки.
Подвядшие за ночь листья засохнуть еще не успели и за ветки держались крепко. И еще они пахли… На сидящую на влажной утренней траве женщину накатила волна чуть горьковатого терпкого запаха и она лишь обалдело крутила головой силясь продрать глаза, которые упрямо не желали открываться. Наверное Гретта просто боялась окончательно проснуться-слишком уж все вчерашнее вспоминалось страшным и… неправильным.
Так и есть-хозяйский рюкзак пристроился в ногах лежавшего прямо на ветках Чужака, а длинная тонкая веревка, самая крепкая и дорогая из тех, что нашлись на хуторе, свернулась в небольшую бухточку на широком верхнем клапане.
Довольная овчарка зажав в передних лапах большую вареную берцовую кость с аппетитом, но очень аккуратно обгрызала с нее смачные шмотки жирного мяса. Она лишь на секунду скосила глаза и приветствуя коротко шевельнула хвостом не прерывая приятного занятия. Пахло не очень, на хуторе из подобного же, третьей свежести мяса Лизка лишь раз успела сварить жидкую похлебку. За что Хозяин ее в первый раз выпорол. На следующий же день Богиня явила чудо-свежайшее мясо в разом погустевшем жирном супчике…
Или Гретта слишком уж внимательно уставилась на кость, или Гера научилась читать мысли, но, оставив на секунду кость, псина повернулась к конкурентке и, выразительно сморщив нос, показала острые зубы.
Сморщившийся от голода живот придал смелости и женщина решилась:
—Герочка, лапочка.
Бормоча еще что-то ласковое, на четвереньках подобралась к собаке вплотную. Просительно посмотрела в глаза и осторожно потянулась к вкусно пахнущему сокровищу. Гера вздохнула, чуть-чуть отодвинулась и убрала лапу с прижатой к земле кости. Гретта нерешительно потянула подарок. Сразу же захотелось вцепиться в мясо зубами, но удержалась. Вынула из ножен кинжал и поспешно срезав самый мясистый на вид кусок вернула кость добытчице.
Гера сопровождала все ее движения внимательным взглядом, но не кинулась, а вежливо и аккуратно прихватив зубами изрядно похудевшую кость, вновь улеглась на землю и с удовольствием в неё вгрызлась. Женщина осторожно притулилась к теплому собачьему боку и опасливо оглянувшись на хозяйскую спину принялась торопливо поедать добычу. Справилась быстро. Почти полтора килограмма жестковатого мяса отяжелили в желудок, да и изрядно потрудившиеся зубы противно ныли.
"Зажралась… "не о-о-очень"… сука, ж ты старая… да пару месяцев назад, да за такой кусок, ты б Герку сама загрызла."
—Пошто псинку объедаешь, поганка?
Насмешливый голос словно её подбросил. Испуганно подхватившись и выпустив из рук последний кусок, она рухнула на колени. Судорожно сцепила руки за спиной и застыла нелепой куклой неестественно выпрямившись и опустив голову
Звук голоса выдернул Гретту из ступора, она задрожала, сжалась и рухнула как подрубленная, уткнувшись лбом Чужаку в ноги. Алекс оторопело уставился на рабыню, потом наклонился и одним грубым рывком зашвырнул ее на лежанку.
"Достало. Эта безумная смесь тупых ролевых игр и теянтера провинциального пошиба уже изрядно поднадоела."
—Хорош суетиться, не шлюха под клиентом!
Прозвучало грубо и с таким зарядом злости, что Гретта непроизвольно отшатнулась едва удержавшись на грозящих развалиться ветках. Шершавая кора лесного исполина больно шаркнула по заднице. Гретта попыталась умоститься на коленях, словно курица на насесте. Ноги тонули и ветки больно врезáлись в тело даже сквозь кожу штанов и плотную ткань плаща-накидки, что лежал поверх веток вместо покрывала. Ни расцепить рук, ни раздвинуть судорожно стиснутые ноги, она не посмела, лишь непроизвольно вскинула голову и словно напоролась на раздраженное лицо хозяина. Злость в жёлтых звериных глазах ожгла её сильнее удара рабской плети и разом смяла те крохи воли, что дали ей упрямство и силу пойти наперекор Хозяину, на которых она до сих пор держалась. Голова женщины пошла кругом, она дёрнулась и кубарем скатившись на изрядно утоптанную траву почти сразу получила в лоб чем-то увесистым хоть мягким…
"О женщины, девушки, суки и прочие самки! Вот же свезло напороться, да ещё в столь неимоверных количествах. Думай теперь, рояль это или капкан…
Если нормальному среднестатистическому попаданцу в первую же неделю не напялили рабский ошейник, то уже через месяц он гасит архимагов, разгоняет мастеров меча и, если не пьет на троих с богами и прочими демиургами, то во всю мочь карабкается на трон Черного Властелина. А уж магическая мощь у него просто из ушей прет…
Скучно, господа товарищи. Другое дело я. Безжалостный жестокий рабовладелец, он же ужасный кровожадный оборотень и всесильный Вожак Стаи храбро отжал у буйного алкаша хуторишко и за несчастную пару месяцев ухитрился столько наворотить на ровном месте, что едва не пустил неплохое хозяйство в распыл. Еще и в семейные разборки влип! Да так, что все земные подкаблучники расправляют плечи, корчат брутальные рожи и грозят мне пальчиком!
Фрейд, Карнеги и прочие гуру сексуально озабоченных менагеров в шоке. Стольким бабам ошейники нацепил, а в наложницах пионерка, да пенсионерка сексуального поприща. С остальным и вовсе швах. Жизнь, видите ли, решил облегчить бедным крестьянам… Эсэр недоделанный. Нет разобраться сначала что да как… Как только людей не погробил… Зато сам огреб по самое не балуйся.
Это же надо! Лизка! Неплохая, неглупая и послушная, вроде как, баба решила от меня избавиться. Тихая-тихая, а отравы в мясо напихала от души. Чтоб прямиком к Богине, без пересадок. Обоих разом. За коровок своих, значитца. Ну и чтоб под ногами не болтался, не надоедал. Истинная арий… тьфу кулацкая жёнка, блин!"
—Просто нормально сядь. Не мостись на колени.
Пришлось ждать пока Гретта переварит удивление и опамятует от довольно болезненной встречи с плотно набитым хозяйским рюкзаком. Наконец, она всё же уселась на изрядно разворошенной куче веток в которую уже превратилась лежанка. Он и сам покрутив по сторонам головой и не найдя ничего лучшего устроился по турецки на аккуратно свёрнутом плаще.
—Давай так. Забудь о клейме, ошейнике и наказаниях. Хочу поговорить с нормальной бабой, а не с тупой рабыней.
В глазах ни согласия, ни протеста, лишь непонимание, потерянность и страх. Алекс помолчал собираясь с мыслями.
"Ну что? Влип лохматый, а времечко то ёк, кончившись… Облажался с кавалерией из-за холмов и девочке сейчас конкретно плохо. Намного хуже, чем любому на этом грёбанном хуторе. С этого и начинать, всё остальное пока побоку"
—Какого дерга вместо пацана с коровами погнали Милку?
—Маме Лизе…
Перебил не дав закончить:
—Травок подсобрать срочно потребовалось? Я ей те травки во все дыхательно-пихательные дырки затолкаю, да черенком от лопаты слегонца притрамбую. Внутри хутора работы невпроворот, а она старшую девку за цветиками-семицветиками гонит.
Видимо, Гретта начала приходить в себя. Она уже раскрыла рот, но Алекс раздраженным взмахом руки отмёл попытку заговорить.
—Ну от Сырной Феи я чего-то подобного ожидал. Баба дальше поварни да хлева смотреть не желает, а вот ты где была? Напомнить сколько золотых гривеней за невскрытую девку на городском рынке отсыпят без единого вопроса?
—Мальчонка…
—Что мальчонка?! Стаду летом без пастбища никак. Без молока останемся и скотину загубим. Тут уж…—ответ прозвучал сварливо, но в голосе явственно звучали незнакомые доселе нотки. Алекс словно оправдывался и Гретта слегка осмелев пробормотала почти себе под нос:
—Седмицу-другую могли и на свежесрезанной траве продержать. Не впервой. А там и Дедал подостыл бы да одумался. У него коров-то поболе нашего и долгие свары затевать и вовсе не с руки. Пацаны…
Запал иссяк и конец фразы Гретта скомкала страшась вновь увидеть звериный оскал. Но Алекс молчал. Слушая женщину он о чём-то усиленно размышлял не сводя с неё жёстко прищуренных внимательных глаз. И взгляд этот Гретту притягивал и буквально завораживал, ей даже казалось, что сейчас, когда из глаз ушла привычная чуть брезгливая, презрительная отчуждённость, цвет узкой полоски вокруг огромных зрачков странной угловатой формы изменился. Совсем как в ту безумную ночь, когда пьяная муть на бесконечно короткий миг сменилась почти безумным ожиданием. Тогда её сердце от неожиданности пропустило удар. А уже к следующему глаза потухли и Гретта просто не посмела, побоялась поверить…
"Ни хрена то ты, девка, не постигла моих сугубо гениальных тактик-стратегий. Я ж обраточку ждал от старого гнуса, понять не мог, чего медлит гадёныш. Я ж как его на себя примерил, так и уверился, что не удержится, полезет за стадом. Как же! Его, пупа здешних мест и окрестностей, какой-то пришлый рылом да в навоз по самую задницу.
Поначалу то склеилось! Летняя пора горячая, каждая пара рук на счету, потому при стаде десятилетнему щенку на пару с дворнягой самое место. Кто ж знал, что в башке мамы Лизы такие огроменные тараканы бегают. И как вовремя вклинилась-то. Прямо перед странно ранним купеческим караваном тринадцатилетнюю невскрытую девку в рабском ошейнике одну в лес. Тут и коров не надо… Стрёмное совпадение-то, жирное больно… Неужто соседушка утаил что на самом донышке?"
—Пацан он и есть пацан. Его прежде чем прихватить, попробуй найди в редколесье-то. Того же Терри. Занятие, безусловно, интересное, но долгое и совершенно бесполезное. Особенно, ежели без собачки, а какие уж тут собачки—Алекс мотнул головой в сторону продолжавшей сибаритствовать с мослом Геры,—А тут Милка… Титьки с задницей отрастила по самое не могу, а в мозгах ветер. Нет ума спрятаться, беги. Не можешь—живой сдайся… так нет, по следам смотреть—эта дурёха одного охотничка с Герой на двоих загрызла. Мало, что свою башку подставила, так ещё и добропорядочную суку за собой на подвиги потащила. Как только на фарш не пустили… найду мелкую, обеих на одну цепь и с хуто…
—Ты чего?—перебил сам себя Алекс уставившись на впавшую в прострацию Гретту. Та с видимым усилием сглотнула и просипела разом пересохшим горлом:
—А стадо?
—Стадо, стадо. Чего ему будет-то тому стаду. С таким соседом, как дедушка Дедал его и искать незачем, зайти да спросить по-соседски… Вот ты мне лучше объясни какая тебя вчера муха укусила? Упустила девку, ладно, бывает. Не велика беда, не иголка, найдётся. За мной-то с какого рожна этаким буром попёрлась? Бросили хутор на Рьянгу. Мало мне заморочек с парой великовозрастных дур, ещё и ты решила взбрыкнуть?!
Гретта.08/05/3003 года от Явления Богини.Дальний Лес.Вечер
Светило уже почти коснулось нижним краем верхушек деревьев и длинные тени деревьев расчертили землю темными полосами, но старая лесная дорога все также охотно стелилась под ноги. Неспешная с стороны волчья рысь исправно поглощала расстояние и совершенно не утомляла Зверя. Ночь время его охоты, самое время гнать за караваном по едва ощутимому следу. По летнему разом упавшая темнота лишь заставила заблестеть звериной желтизной глаза с огромными угловатыми зрачками… Ни малейшей усталости, жажды или голода… но вслед за ним из последних сил еле-еле тащилась неуклюжая глупая самка.
"Зависла баба. Пока занята чем-то привычным, куда ни шло, но чуть что, виснет словно перегруженный комп с замусоренной операционкой. Странная она. Прямо как я. Побоку ей скотинка, исключительно из-за Милки жилы рвёт. Откуда такие дровишки-то? Здешнее крестьянское быдло с земным розница не особо. Потомство для них бесплатные рабочие руки в хозяйство и будущая кормушка в старости. Про кровиночку и свет в окошке не к ним. Чуть что—"…на всё воля и милость Богини, Она дала, Она и прибрала".
Если мама Зита с мелюзгой, особенно со своими, бывает сюсюкает, то мама Гретта ещё та мамочка. Предельно жёсткая баба. Не оторва и без лишней дури, но такая и мужиков в узде удержит… Вон как хуторская мелочь по хозяйству мухами от одного её взгляда лётает… Вот ежели за лишним кусочком, да не предусмотренной немудрящим меню вкусняшкой, то к маме Лизе. Милка и та, к матери не особо ластилась, да и на глаза лишний раз старалась не лезть. Зато слушалась беспрекословно… как и все…
Сейчас так и вовсе с катушек слетела, бешеной свиньёй прёт и сама Богиня ей побоку. Словно за черту какую вчера заступила… Гвардейский кавалерийский арбалет, кинжалы и всё в наглую, напоказ… то-то Зитка у ворот глазыньками-то лупала.
Хрен этих баб поймешь, ладно хоть девка, слава Богине, жива, а значит найдем поганку."
Обернувшись на оборвавший тихую ругань едва слышный стон Чужак едва успел извернуться и подхватить ослепшую в темноте спутницу за слегка отросшие волосы. Бедолажка только пискнула. Больше от неожиданности и досады, чем от боли. Как она не напрягала зрение, но змеящиеся по земле корни упорно цепляли за ноги особенно сейчас, когда её уже не шатало, мотало от усталости. Любое движение отзывалось нешуточной болью во всём теле, но гремучая смесь природного упрямства, страха перед хозяином и беспокойства за дочь не позволила просить пощады. Она так и не выпустила дальше зубов ничего кроме ругани пока не начала валиться без сил на исчезающую в темноте дорогу…
Сквозь грохот сердца и шум крови ощутила как смутно знакомые руки перетащили ее обмякшую тушку на что-то плотное, потом нечто тёплое обняло онемевшие плечи и почти сразу же в лицо плеснуло холодным и мокрым. Ей даже удалось поймать несколько капель пересохшими губами. Голова кружилась, мутилось сознание, но вытянуть из неизвестно откуда возникшей у рта горловины несколько живительных глотков она успела, смогла. Потом ощутила горечь незнакомой еды…
—Чего морщишься, невкусно? Извини, но я на нахлебников не рассчитывал, а Лизины посылки пришлось использовать, хоть и не совсем так как она надеялась.
Выдернувший из нирваны вопрос прозвучал глухо и невнятно, поскольку копавшийся в рюкзаке мужчина так и не соизволил прервать своё занятие. Гретта несмело кивнула, потом испугавшись, что из глубины мешка, да ещё и в ночной темноте сложно рассмотреть её кривляния проблеяла нечто утвердительно-соглашательное. Но Алекс уже закончил ревизию и подхватив небольшой топорик исчез где-то за её спиной. Требовалось обязательно встать, негоже, когда мужик бабу обихаживает, уж когда хозяин вместо рабыни шуршит… но полусидеть-полулежать на мягкой земле покрытой небольшим куском мягкой толстой кожи оказалось так удобно и толстый хозяйский плащ так уютно обнимал плечи даря тепло и спасая от грубой коры толстого невысокого дерева, что…
Когда отступила усталость выпуская её из странного полусна-полузабытья хозяин уже шустро рубил молодую поросль для лежанки. Гретта дернулась, но лишь тяжело вздохнула давя вбитый жизненным опытом и плетью рефлекс…
Ночное зрение ничуть не походило на тот эрзац, что давным-давно он видел через напрочь убитый устаревший армейский ПНВ. Вымахавшие по грудь упругие древесные выстрелы послушно ложились под экономными ударами острого железа. Несложная и нужная работа оказалась сродни медитации. Она медленно, но верно снимала вызванное нетерпением и раздражением Зверя беспокойство. Неплохо очищала мозги от суетных хозяйственных мыслей.
"Мдя-с… Прям таки проект "Ролевик" получается. Или, скорее, этакий ролевичек без наивной сказочки про великое и неделимое борение "порядка" с "хаосом". Того и гляди обиженный шалунишка Арагон из-за кустиков выглянет, да пошлёт долгим пешеходно-сексуальным маршрутом за нарушение авторских прав… на Землю. Честное слово, расцеловал бы придурка… может быть. Уж больно в кровавые непонятки я тут впёрся. Поигрался-наигрался да чутка заигрался… Дедала-то словно какую виртуальную куклу ломал. С азартом. С умными проникновенными речами и прочими красивостями и благоглупостями…
Но почему когда под остриём подтока хрустнули натуральные, живые рёбра и по полу потекла горячая, но уже мёртвая кровь, я хоть и въехал окончательно, что вокруг не вирти-мирти, а кондовое феодальное средневековье, не замер, не задёргал… Не проблевался даже…"
…Ш-ш-ш-чпок-чпок!
…Ш-ш-ш-чпок-чпок!
…Выстрелы рвали внезапно ставший тугим воздух и тягуче били по ушам. Привычные "Вектор" и "Глок" почему-то, лупили столь сильно и резко, что бешеная отдача безжалостно сушила руки, но в странно замедленном темпе. Словно во сне неимоверно обострившимся зрением он совершенно отчётливо видел как движутся затворы обнажая стволы, как отлетают прочь маленькие цилиндрики горячих гильз, как оскалившиеся стволы выплевывают пули и, подкинутые отдачей пистолеты, возвращаются на линию выстрела за мгновение до едва ощутимого толчка с которым взрывается порох в гильзе следующего патрона. Как выхлестывают фонтанчики крови из разорванных тяжелыми пулями тел…
…Алекса шатнуло. В нос явственно шибануло вонью сгоревшего бездымного пороха, а ладони так нестерпимо заныли от рывков взбесившихся пистолетов, что он едва не упустил топорик. Резко обернулся и кровавая пелена медленно выпустила из объятий растекаясь и истончаясь. Его по прежнему окружал ночной лес и его запах мешался со вкусом страха ожидания и усталости зрелой человеческой самки. И лишь в самой глубине почти терялась вонь от смеси лошадиного навоза, ржавого железа, дёгтя и, опять же, человеческого страха.
Стряхивая остатки наваждения почти не глядя швырнул увесистую железяку в стоящего на другом краю полянки раскидистого великана. Смачный скрип раздвигаемого железом живого дерева прозвучал уже вполне явственно. Из нарубленных прутьев получилась неплохая лежанка. Пока не накрытая, но тормошить угревшуюся Гретту не стал. Вместо этого, как ни в чём не бывало, заговорил:
—Что есть, то есть. Пеммикан штука странная. Из какого дерьма его только не делают. Этот ещё ничего, съедобный и на вкус… терпимый. Бывает и хуже. Меня как-то дерг занес туда где и лета-то почти не бывает… Так целую седмицу только пеммиканом и пробавлялся. А он там и вовсе… гадость несусветная. Местные его жрут только зимой и только на охоте, а готовят ещё с лета и на весь год разом. И обязательно с тухлом жире. Так что жуй-жуй глотай, да радуйся, что Лизка жирка нам свеженького отжалела.
Полюбовался на ошалевшую Гретту и кривовато ухмыльнувшись хмыкнул:
—Жуй, говорю, шевели зубками-то… Его, чем мельче разотрёшь, тем лучше. Коль упала на хвост без спроса, терпи. Нам пока огонь нельзя жечь, а пеммикан годами не портится, лёгкий и надо его совсем чуть. Такой кусочек дня на три без потери сил тянуть можно и нюх не отбивает.
Услышав про три дня, женщина испуганно выпустила изо рта полученный вместо ужина странного цвета твёрдый сухой комок и едва слышным шепотом выругала себя неласково, но столь заковыристо, что Алекс прислушивался с неподдельным интересом. Недоверчиво осмотрев остаток пеммикана, она аккуратно его облизала, собрав языком мелкие, отпадающие от основного куска, крошки и завернула остаток в чистый лоскут кожи. Пряча хитрый сухпай в карман куртки виновато мазнула глазами по Чужаку, но тут же подчеркнуто небрежно откинулась на ствол дерева. Осторожно перевела дыхание и балдея от собственной наглой решимости и давно забытого кайфа бесшабашной свободы с наслаждением прикрыла глаза. И в тот же миг ушла благодатную темноту.
Гретта уже не видела и не чувствовала как замерший оборотень какое-то время чутко прислушивался к её лёгкому дыханию. Удостоверившись, что сон крепок, Чужак легко подхватил обмякшую тушку вместе с покрывалом и осторожно переложил на невысокую лежанку. Потом стараясь не потревожить, устроился рядом. Неказистое лесное лежбище мало походило на широкую двуспальную кровать и под его тяжестью ощутимо просело. Успевшая продрогнуть по ночной прохладе женщина попыталась свернуться в клубочек и почти сразу сползла под бочок к мужскому телу. Из большой руки получилась отличная подушка и вскоре так и не проснувшаяся Гретта расслабилась и буквально растеклась, вжимаясь в согревающие объятия мужчины…
Гретта.09/05/3003 год от Явления Богини.Дальний Лес.Утро
Проснулась от боли. В умученным вчера теле сегодня ныла буквально каждая клеточка и Гретта поймала себя на мысли, что вполне серьёзно боится рассыпаться от малейшего движения. Осторожно, не шевелясь подняла глаза. Увы, но Хозяин уже не спал и похоже довольно давно. Перевернувшись на спину он как и прошлой ночью лежал прямо на ветках. Вот только вчера его широкая ладонь не придерживала заботливо закутанную в обе накидки женщину за плечо. Нелегкая жизнь давно вытравила из Гретты женскую стеснительность. Слишком уж часто её пользовали как продажную девку, а то и просто насиловали, но от простой нежданной нежности Гретта неожиданно для себя самой раскраснелась словно наивная девчонка, любимая дочка богатого столичного гильдейского кузнеца.
Тяжело вздохнула постаравшись сделать это как можно незаметнее и попыталась осторожно сползти с почти брачного ложа, но широкая ладонь напряглась предельно недвусмысленно пресекая попытку побега и Гретта послушно расслабилась уступая мужским притязаниям. Она и в мыслях не держала сопротивляться да и воспоминания о той ночи остались самые-самые, но то утреннее нежданное настроение бесследно ушло. Уж больно привычно-хозяйскими было движения. Без малейшего намёка на ласку
Нужно совсем немного времени чтобы вытряхнуть послушную женщину из её дорожных одёжек. Особенно если они нормальные. В смысле женщина с подтянутой фигурой в свободной добротной одежде без корсетов и прочих обтяжек-облипочек. Не прошло и пяти минут как Гретта уже лежала животом на расстеленном прямо на земле хозяйском плаще. И ничего кроме тех самых трусиков-шортиков на ней не осталось.
—Коль уж увязалась хвостом терпи и, ради Богини, постарайся не визжать.
Сколько времени она попискивала, стонала и даже вскрикивала Гретта так и не поняла, как и то, что с ней творил безжалостный мучитель с жёсткими лапами. Когда экзекуция завершилась звонким хлопком по туго обтянутой заднице, всё тело горело словно объятое безжалостным полуденным солнцем, но боль терзавшая женщину с самого утра бесследно исчезла вслед за вялостью и слабостью.
—Держи,—Алекс протягивал ей уже знакомую баклажку и большой кусок мягкой материи от старой много раз стираной длинной верхней рубахи.
—Марш в кустики. После всего оботрись мокрой тряпкой. Лишней воды не лей, мордочка твоя пока мне без разницы, но чтоб там,—указательный палец оттянул край схваченных шнуровкой шортиков,—было чистенько и сухо.
Тут уж пришёл черёд удивляться Чужаку. Прихватив предложенное, женщина юркнула к своей сумке. Мелькнув шнуровкой, присела пряча с мужских глаз голую попу. Шортики так и остались лежать поверх мешка когда голая Гретта помахивая точно такими же уже скрылась за ближайшими кустами.
…Шагом-бегом…
…Шагом-бегом…
Волчий шаг не располагал к душеспасительным разговорам, но профессионально отработанный спортивно-оздоровительный массаж вернул женщине спокойствие и позволил после короткого отдыха продержаться последние полчаса. Как не спешили, но Алекс всё же решился на внеочередной часовой привал. Этот час Гретта пролежала почти неподвижно. Сил хватило лишь на походный завтрак. Подсмотрела как Чужак бодро смолотил приличный кусок пеммикана и решив не рисковать ценным продуктом не смущаясь прикончила собственные запасы. Ибо после такого марша жрать хотелось просто зверски, а до завтра ещё требовалось дожить.
Остальное воспринималось с трудом. Привал оказался последним и после него она уже не запомнила остановок. Все силы ушли на усилия не отстать от неутомимого монстра. Ближе к обеду, когда светило забралось на самый верх поняла, что на ней ничего нет кроме топа и шортиков и даже дорожный мешок переместился на чужое плечо и сейчас непрестанно маячил у неё перед глазами. Как и когда Чужак ее раздел в памяти не осталось, она даже не поняла останавливались ли они или неутомимый гад так на ходу и вытряхнул её из одёжек. На злости и упрямстве продержалась ещё час, потом мало-помалу начала сдавать. Ощутила как снизился темп. Но силы уже неудержимо утекали словно вода из дырявого ведра. Залитые потом глаза практически ослепли да и в ушах давно не было ничего кроме грохота крови. Вот на какое-то мгновение он стал просто нестерпим, потом резко пошёл на убыль и Гретта почувствовала, что вслед за ним уходит в тёмную тишину безвременья… Очнулась резко и сразу, когда в рот, нос и даже в уши широким потоком хлынула прохладная вода. Несколько глотков доставили просто неземное блаженство, но потом стало нечем дышать.
Фыркая и отплёвываясь изо всех сил замолотила руками и ногами и… опамятовала на мелководье широкой чистейшей реки. Ошалело закрутила головой, замерла прислушиваясь к живой речной тишине и одним мощным рывком перевернулась на спину. Когда попа опустилась на песок, а лицо почти скрылось под тонкой водяной плёнкой громко, во весь голос захохотала отплёвываясь и разбрызгивая восхитительно прохладную воду.
Алекс лежал в небольшом бочажке у самого берега под большим раскидистым деревом, в отличии от спутницы, совершенно голый. Едва отпустила самая сильная усталость, Гретта подплыла-подползла к мужчине и удивляясь собственной смелости удобно устроилась в его ногах. Примерно также как в ту ночь. От таких воспоминаний внизу живота потеплело и властно потянуло сладкой болью. Судорожно вздохнув она извернулась и даже не заметила как её невеликие тряпочки спорхнули с тела на берег…
—Угомонись, оглашенная,—сильные ладони придавили плечи, потом, осторожно обходя грудь с напрягшимися сосками, мягко надавливая и подтягивая поближе вжали спиной в сладкий мужской плен,—я ж тебя сейчас порву на мелкие тряпочки. А у нас дел невпроворот и отдыхаем лишь пока основная жара не спадёт. Лучше поспи, гнать буду пока глаза землю различают, а летние ночи короткие.
Гретта вздохнула и послушно расслабилась закрывая глаза. Возбуждение от ощущения близости неутомимого самца постепенно сменилось удовлетворенным спокойствием вкупе с совершенно непонятной уверенностью, что хотя будущее известно лишь Всеблагой Богине, но наглый кобель её из своих лап не выпустит.
Гретта уже балансировала на грани сна, но нечто неощутимое но важное упрямо держало не давая провалиться в желанную нирвану. Помучившись поняла, что отдыха не получится. Осторожно вывернулась из под тяжёлых рук постаравшись не разбудить Чужака. Выбралась на песчаный берег, осмотрелась. Алекс спокойно спал на спине погрузившись по грудь и разбросав по сторонам мощные руки. Из под одной она только что еле выбралась. Прозрачная вода ничего не скрывала позволяя рассмотреть все анатомические подробности. И Гретта не упустила подходящий момент, тем более любоваться было чем, но… больше там ничего не дрогнуло. На берегу раскинулся в недолгом отдыхе матёрый Зверь вставший на след. От такого не вырвешься, Зверь не будет гнать из последних сил уподобившись истеричной шавке, но не свернёт и не выпустит и рано или поздно он дожмёт и задавит.
Осторожно, практически через силу отвернулась. Постепенно морок рассеивался, напомнила о себе усталость. Обводя глазами маленький пляж наткнулась на лежащие рядом сумки и поняла—вот оно. Мужчина ведёт, но и у неё, женщины есть свои обязанности, пусть далеко не самые важные, пусть без этого её вклада вполне можно обойтись, но она здесь и вовсе не желает отлынивать.
Через полчаса она уже безмятежно дрыхла обнимая своего Зверя. Отстиранное и старательно, изо всех сил, отжатое мужское и женское белье сохло аккуратно развешанное на ветка. Кожаные штаны и куртки умело отчищенные отдыхали на камнях в тенёчке. Гретта даже обрадовалась когда обнаружила на рукаве мужской куртки слегка поехавший шов требующий немедленного, ну в ближайший месяц два обязательно, мелкого ремонта и целых десять минут священнодействовала кайфуя от собственной незаменимости. Напоследок столь же аккуратно почистила, свернула и закрепила специальными ремешками поверх хозяйского рюкзака плотные плащи-покрывала и кожаные коврики и плащи.
11/05/3003 года от Явления Богини.Дальний Лес
Шли уже третьи сутки погони. Гретта постепенно втягивалась, она больше не падала сразу же после остановки и Чужаку всё реже приходилось снижать темп. Но сил хватало лишь на то, чтоб передвигать ноги. Ни разговоров, ни мыслей. Накапливалось утомление. Не физическое, сейчас женщина успевала восстанавливать силы, но постоянное напряжение изматывало, она едва могла обуздать собственное воображение рисующее всевозможные ужасы и постоянно растущий страх за дочь. Душевных сил оставалось всё меньше и бывшая маркитантка чувствуя скорый предел, боялась сломаться. Хорошо ещё, что погоня не оставляла сил для ночных кошмаров и женщина проваливалась в короткий сон словно в омут. Теперь Чужак останавливался лишь дважды в сутки и только на сон. Ели и пили на ходу. Обычно перед привалом Чужак просто сворачивал в сторону и уводил их на двести-триста шагов от караванного следа, но через день приходилось бросать погоню и теряя время и силы уходить далеко в сторону, к реке. Из-за этих задержек они уже потеряли почти целый день, но ёмкостей прихваченных оборотнем на двоих оказалось слишком мало. Других возможностей пополнить запасы воды не было, а без неё Гретта не выдерживала. Крыла себя за слабость самыми чёрными словами из тех, что могла вспомнить, а потом от бессилия и злости ревела закопавшись в песок на мелководье до тех пор пока не засыпала уткнувшись в живот Чужаку.
Сам он казался абсолютно непробиваемым, шёл и двигался словно бездумный голем из балагана столичных фокусников её детства. Теперь у Гретты не хватало смелости даже просто заговорить первой, но тем крепче она прижималась во сне к твёрдому мужскому телу. А увидев в первый раз как громила быстро, но бережно собирает и старательно укладывает просохшие тряпки в свой мешок давая ей несколько лишних минут блаженной неподвижности просто не смогла удержать слёз. Крупные капли так и сползали по запавшим щекам пока женщина не уткнула лицо в донный песок.
Вот и сегодня Чужак её разбудил едва спала жара и сразу же загнал в воду. Ради десятка блаженных минут напоследок, пока безжалостное светило не высушит благословенную влагу. Гретта слегка ускорилась, поскольку уже отставала на полсотни шагов, и едва не врезалась в застывшего на четвереньках спутника.
Чужак старательно всматривался в следы караванных лошадей настолько свежие, что сегодня Гретта вполне могла тропить след без посторонней помощи. Тело почти высохло и женщина быстро натянула топ и шортики. Не из стыдливости или кокетства, просто давно оценила их удобство, особенно в выматывающих забегах.
—Бинго!—Алекс наклонился настолько низко, что женщине на какой-то миг привиделся вынюхивающий следы Зверь,—спеклись болезные. Не конница Будёного, однако, и даже не летучие банды батьки Махно. Пожиже будут. Обоз он обоз и есть, хоть и гордо зовётся караваном.
Незнакомые слова слегка резанули слух, но явственно прозвучавшее торжество Гретта услышала…
…На третьи сутки старый еле заметный торок по которому Дедал почти два десятка лет назад лошадкой волок охотничьи трофеи на прокорм разросшемуся семейству и рабам только что заложившим хутор, а позже, уже на волах вытягивал лесины для строительства и обустройства, уткнулся в совершенно заброшенную, но всё же ещё не окончательно заросшую лесную дорогу. Её до Великой Войны использовали для снабжения пограничных крепостей и замены их невеликих коронных гарнизонов. За эти дни лошадей едва не загнали опасаясь погони. После пары дней подобного форсированного марша даже коронная кавалерия непременно становится на суточный привал. Зират не желая терять время в почти бесполезных переходах отказался от волов и приказал снарядить в поездку двойное число лошадей, поэтому их перепрягали каждые три часа и обоз шел практически вровень с верховыми, но на третий день все животины едва передвигали ноги. По старому тракту караван полз словно занюханный тыловой армейский обоз, но на большее без суточного отдыха животные были не способны. Джиль не вмешивался предоставив возможность ругаться и драть глотку купцу. Он только посмеивался когда возницы нахлестывали упряжки ради лишней тысячи шагов. Всё равно, караван равнялся по его дорожной лошадке, которую старый вояка берёг, а потому слегка придерживал. Боевая и вовсе шла на чомбуре и вполгруза таща лишь мешки с овсом.
В отличие от купчины старый наёмник погони не опасался. Откуда на хуторе столь дорогая и бесполезная в хозяйстве вещь как строевые, а от обычных гужевых крестьянских одров они ушли в первый же день. Тем не менее, дозорные пары исправно прочёсывали лес вокруг громыхающей вереницы повозок…
…После сиесты Зверь гнал в совершенно убийственном темпе. Через два часа женщина уже была готова молить о пощаде, но наткнувшись на бешеный взгляд так и не посмела открыть рот. Она уже совершенно автоматически перебирала ногами готовая просто сдохнуть посреди ненавистного старого тракта, когда в нос ударил терпкий запах свежего лошадиного навоза. Правая нога вляпавшись во что-то скользкое неудержимо поехала в сторону и Гретта не пропахала мордой траву лишь потому, что судорожно вцепилась в приостановившегося Алекса.
Лошадиным яблокам и кучкам выброшенной копытами земли было всего около суток и, судя по ширине шага, караванные лошади явно сбросили ход. Больше преследователи не бежали, но шли так быстро, что Гретта едва поспевала за Чужаком хотя и втянулась за дни погони в убийственный темп. Отчасти это ей облегчало существование—переживать за дочь не было ни времени, ни сил, но сейчас она самым нутром почуяла—этот перегон последний, потом бой и она или умрет, или прижмёт к себе дочь. Лес помолодел и окончательно превратился в реденькую рощу, именно отсюда давным-давно, когда Литар арендовал и запретил сводить на нет ближние к столице коронные леса начали таскать бревна на строительство пригородов.
Когда Зверь вновь перешёл на волчий ход светило уже изрядно склонялось к верхушкам деревьев. Странно, но Гретта полностью восстановила дыхание и чувствовала себя куда лучше, видимо привычный размеренный аллюр, темп которого явно снизился чуть ли не до прогулочного, дался измотанному, но не побеждённому Стойкому Оловянному Солдатику куда легче рваного пешеходного. Да и не тыкалась она больше в темноте слепой курицей.
Три дня назад
Первый же отдых настолько прочистил мозги, что Гретта вспомнила и тут же отыскала в рюкзачке Лизкино зелье ночного глаза. Вспомнила и его отвратительный гнилостный запах и точно такой же вкус. Зажмурила глаза, зажала пальцами ноздри и… чуть не упала от сильного рывка едва не вывернувшего кисть.
—Лизкина алхимия?
Необычайно низкий голос больше походил на рык. Гретта не столько испугалась как удивилась, потому и нашла силы кивнув почти внятно пробормотать в ответ:
—Ночной глаз. Она его ещё в начале лета сготовила, для пастухов, на всякий случай.
—Эт хорошо, что в начале…
Не сказав больше ни слова, хозяин внимательно осмотрел глиняный кувшинчик хитрой формы. На спутницу он больше не обращал внимания, лишь нетерпеливо махнул не отрываясь от добычи. Гретта решила, что хуже не будет, если она отдохнет удобно лёжа на спине, а не стоя сусликом. Почти полчаса Алекс старательно обнюхивал и даже лизал вокруг пробки прежде чем откупорить. Сделал глоток и застыл. Гретта даже хмыкнула, уж больно Алекс напомнил папашку, косящего в сурьёзной компании под завзятого знатока вин.
"Ишь, смешно ей, совсем стыд потеряла, поганка. Не успел отвернуться, как уже всякую дрянь в пасть тянет. И Лизка хороша, не повариха, а штатный отравитель. Гадость то явно на той травке сварганила, что с земной белладонной на одной помойке выросла. Травница-то она, конечно, от Бог… ини, вот только мозгов ни грамульки. Безумный саенс из амеровских мультов тихо и нервно курит в сторонке. Эта ж гадость, да в этакой концентрации так по зрачкам вдарит, что они нараспашку до послезавтра будут. Ночью-то самое оно, а вот днём только с черной тряпкой на глазах под кустом мордой в землю стонать…"
Откопал в своих вещах точно такой же кувшинчик, перелил в него половину зелья и долго колдовал добавляя того-сего по чуть-чуть. Под конец побросал всё лишнее в суму, долил из баклажки горючей дряни под самую пробку, закупорил, зажал в кулаке.
—Подъём, смертница, Милка небось все жданки проела!
Так и бежал до заката не выпуская зелье из рук. Уже по темноте остановился, вынул медную флягу с водой, протянул:
—Три глотка, не больше и пол фляги вслед. Сразу, пока обратно не пошло. Потом горло зажми и терпи, пока не отпустит.
Выравнивая дыхание женщина глубоко вдохнула, потом выдохнула и… В себя пришла уже сидя на вывороченном ветром дереве. Алекс словно девочку гладил по головке, осторожно придерживал и ласково бормотал, едва слышно:
—Ничё-ничё. Лизка терпела и нам велела, сучка. Оно только в первый раз так, да и если возникнет надобность, так дня через три не ранее.
Осторожно огляделась. Лиза обещала, что видно будет как днем, но сейчас окрестности смотрелись как в ранних зимних сумерках утратив цвета и слегка расплываясь в дали.. Слегка поморгала привыкая и смутившись вывернулась из под ладони.
—О! Кому сидим фулюганка?! Иш! От физкультуры косить вздумала! Фиг те, завтра, а не каникулы!
Гретта.11/05/3003 года от Явления Богини.Дальний Лес.Ночь
Встали на отдых далеко за полночь. Привалившись к первому попавшемуся стволу Гретта облегченно вздохнула полной грудью и тут же замерла, уловив хоть и слабый, но совершенно не такой как вчера, запах навоза. Сейчас к нему примешивалось вполне ощутимое амбре ядрёного лошадиного пота. Поймала взгляд хозяина и несмело коснулась ладонью кончика носа. Чужак кивнул, прижал на мгновение палец к губам и поманил спутницу. Потом он задумчиво посмотрел туда, где теперь и Гретта видела колеблющиеся красноватые отсветы и что-то решив, тряхнул головой.
Привал.
Сердце бешено колотилось, отдых уже казался досадной задержкой. Едва сдерживалась, чтоб не рвануть вперёд, не вцепиться в горло ублюдкам мучающих ее девочку. Гретта привычно верила хозяину, но холодок леденил сердце. Чужак очень внимательно даже не осматривал, а обнюхивал места ночевок каравана и Гретта так ни разу и не удержавшая один и тот же вопрос, всегда получала один и тот же ответ, вновь обретая слабую тень надежды, от которой к следующему утру не оставалось и следа.
Спать не ложились, костра не жгли, лишь долго и старательно жевали надоевший пеммикан очередные порции которого, достал Чужак из особого кармана своего рюкзака. Запили редкими маленькими глоточками из почти опустевшей фляги. Поспать не пришлось, просто лежали какое-то время на спине с закрытыми глазами. За пару часов до рассвета хозяин раскупорил фляжку с остатками воды и достал из мешка уже привычной формы небольшой кувшинчик с очередным снадобьем. Замер что-то обдумывая и решительно полез во внутренний карман куртки, нашел плоский каменный флакон и вылил его в эликсир, энергично взболтав сделал несколько глотков и протянул остатки своей спутнице:
—Залпом до дна.
Дождался когда она проглотит знакомый эликсир с металлическим привкусом и отвернувшись решительно шагнул на изрядно заросшую травой дорогу. Гретта, не задумываясь, машинально выхлебала остатки из фляги вогнала пробку и двинулась вслед за Чужаком. Догнала приостановившегося мужчину, привычно пристроилась сзади, но тот неожиданно изменил порядок движения. Подчиняясь легкому толчку его ладони, выдвинулась вперед так и не выпустив из рук баклажку.
--Не спеши,--Алекс спрятал отобранную пустую посуду в рюкзак,--не уйдут, некуда. Сейчас нужно осмотреться. Вот и покажи как у тебя получится.
Шли медленно, огибая чужую стоянку по широкой спирали. Повторно "Ночной глаз" подействовал ещё лучше и теперь Гретта, несмотря на темень, двигалась совершенно свободно, но от ощущение дикого Зверя крадущегося по пятам нестерпимо хотелось оглянуться.
Свежие запахи каравана становились всё сильнее, потом неясные отсветы стали светлее, а когда они превратились в режущие глаза сполохи огромного костра, Гретта мгновенно успокоилась. Богиня позволила ей нагнать воров, похитивших её девочку, хранила в труднейшем пути, а значит, не смотря на все мерзости и прегрешения нелёгкой жизни, не оставила милость, встала на ёё сторону. Терзавшие женщину страхи, нервный раздрай последних дней обернулись спокойной белой яростью... не мстителя, вершителя божеского приговора. Мельком оглянулась но так ничего и не сказала пораженная неожиданной мыслью, что помощь и поддержка Богини это совсем не обязательно сверкающие молнии или манна с небес. Такое, по слухам, вполне доступно имперским магам, но никто кроме Великой не в силах дать ей защи...
Обрывая слишком опасные и совершенно лишние сейчас мысли, глубоко вздохнула втягивая полный дразнящих запахов воздух. Чутко прислушиваясь к себе выдохнула и свернула с дороги переходя на легкий скользящий шаг. Далеко идти не пришлось, светило еще не появилось, но уже выбросило кончики лучей слегка подсветив небо, когда Гретта настороженно замерла и осторожно просканировав ближние заросли настороженно замерла.
Алекс.11/05/3003 года от Явления Богини.Дальний Лес.Предрассветье
А Гретта-то по лесу вовсе неплохо ходит. Не егерь, конечно ни разу, тем более не лесной спецназёр о которых тут ещё ни сном, ни духом, но и не городская клуша из неистребимого клана воскресных грибников-любителей. Тех самых, что "один мухомор берем--десяток белых топчем". Сии детки глобализации на лес как на городской парк смотрят, не слышат его и ломятся насквозь перепуганным кабанчиком. Травоядные их пугаются и бегут еще за километр, а хищники, ежели скажем белка какая особо злобная настроение испортила, норовят просто слопать без экивоков и пошлых потугов на засады да скрадывания. Чего зря напрягаться-то, так и головушка разболеться может...
Собственно земной студентик Алекс, таким человекусом и был. И вовсе не армейское сидение на заднице в тёплом КУнГе[78]меня изменило, Борисыч поспособствовал своими издевательскими изощрениями. Собственно, я и жив-то до сих пор лишь исключительно заботами Старого Упыря. За что ему самая искренняя благодарность, хоть и чуял задницей, что строит вурдалак планы дальние на тушку мою нежную. Но бывшая маркитантка вполне могла дать очков сто форы тому крутому пападанцу, что очухался на вполне заповедном плэнере раньше, чем его слопали. Это сейчас я морщился когда согнутый напором её тушки кустарник или ветки деревьев терлись при ходьбе по кожаным одежкам. Шорох и редкое потрескивание неприятно резали подстегнутый частичной трансформацией слух. Впрочем, караванные охраннички таких тонкостей явно не постигли. В лесу еще царил плотный предутренний сумрак, но творчески изнахраченный "ночной глаз" не подвел—Гретта шла как по ниточке. Сам я эту гадость не пил, вполне хватило врождённых способностей Зверя, но творение личного повара-отравителя проверил предельно внимательно. Кто их злобных баб бальзаковского возраста знает... Ну и подшаманил слегка. С моим-то нюхом и древними инстинктами-рефлексами без этого никак.
Девчонку, ну не тянет она сейчас на потасканную битую жизнью бабу слегка под сорок, специально вперед выпихнул, чтоб на глазах была. Присмотреться, оценить в деле ну и... случаи они разные бывают. Она зрачки-то мои рассмотрела, да не поняла пока, ночью-то они почти круглые. Днём разок подловила, да не поверила, решила, что блазится, только вздрогнула, да башкой мотнула. Упрямо так, словно отбрасывая что-то, но даже шаг не замедлила...
...Гретта оторвала ногу, чтоб сделать следующий шаг, но замерла и лишь через секунду плавно и осторожно вернула ступню на землю, так и не сдвинувшись. Столь же медленно и плавно повернулась ко мне напряженным лицом. Я мысленно зааплодировал—ни одна частичка тела, кроме головы, даже не шелохнулась. Встретившись с настороженным взглядом спокойно прикрыл на мгновение глаза.
"Не девка, золото! Увидела или услышала? А может просто-напросто пресловутым пятым чувством засекла вражеский боковой дозор? Тем самым, что по мнению многих моих соотечественников, не только живет в заднице но и охотно использует сию нежную часть тушки в качестве этакого биосканера…
Сам я их засек горе-вояк метров на двести раньше. Слишком уж они шумели, шевелились и… пахли. Или все же воняли? Право слово, амбре от изрядно потрудившихся лошадок было куда как приличнее—простой и честный запах навоза и лошадиного пота. Вот только и проблем от безобидных, в общем-то, животин могло быть куда как больше. Ну боятся они волков, рассом и прочего хищного зверья. Что уж оборотней-то поминать, даже обе наши хуторские четвероногие старушки поначалу шарахалась от меня как святоша от дерга. Да и после. Морковку с рук тянут, а глазом всё ж косят недоверчиво. Геморрой, короче…"
Но повезло. Нам с Греттой повезло—не было поблизости лошадушек. Не ходят с ними в секреты. Хотя как считать, я так вообще на секреты не рассчитывал. Нет, командир охранения совсем не дурак, а еще хуже, что как поведал Дедал, он не дурак с боевым опытом. Проблема конечно не великая, судя по всему, в секрете разленившееся тупое мясо. Оно хоть и не спит, но вряд ли что то увидит в изрядно погустевшем лесу.
Гретта все еще ждала команды, а я замешкался проклиная собственную тупость. Мало что слабину дал и не самую прозрачную бабу за собой поволок, так еще и сам дурак. Проверочку устроил, а об самых основных знаках не условился. Да и вместо реальной погони--учебно-тренировочный кросс с минимальной выкладкой в детсадовских условиях. Нервы подвели, перетрухал за малолетку, а как следы на поляне показали, что жива и даже, не смотря на все идиотские художества, не особо помятая, так и сдулся, не расслабился, но слабину дал. За самого-самого себя в лесу посчитал. Ладно хоть бабочка не оплошала. Без нее, конечно, все было бы куда быстрей и проще, но… здесь вертушка поддержки на "May day" не прилетит и группу эвакуации взять неоткуда, а самому сочинить пока не получается. Придется головой да ручками создавать. Вот и начнем помаленьку. На Земле, правда, с Олей-Леной не срослось, но там по сути дела игры были, а здесь вполне можно и кровушкой умыться, а коль не свезёт, так и нахлебаться по самое не могу…
"Что здесь, я еще не понял. Судя по довольно популярной серии "Наши там" давно пора превращаться в Темного властелина, а если таковой уже имеется, то усиленно его разыскивать, чтобы сразиться, договориться, ну или, накрайняк, жениться ежели баба…
И щемящей тоски по Земле, столь трепетно воспетой в той же серии, я не чувствовал. Впрочем и слюни восхищения новым брутальным миром, пропитанным честью и благородством, течь не желали. Смешно, но даже ненависти к бяке-магу, демиургу, разрушителю, вершителю—нужное подчеркнуть, я не испытывал. Даже о родителях особо не беспокоился. В дерьмократично-воровском филиале сумасшедшего дома по имени Российская федерация они устроены неплохо.
Неприятно дергали мысли об Оле-Лене, но в отличие от прочих студентов и тинейджеров-переростков им остался весьма прочный и устойчивый фундамент. Быстренько все профукать не даст выжига-адвокат, а когда дым от неожиданной свободы в башке рассеется, они того адвоката сами в оборот возьмут. Этой парочке палец в рот не клади, уж больно ладно они друг друга дополняют, да и совестью с прочими моралями не особо обременены…
Так. Похоже началась этакая извращённая разновидность истерии. Первый приступ навалился еще в самом начале, но тогда особо растекаться и рвать волосы на лысине не было времени, а сейчас, как некое подобие устойчивости обрёл, так при первой же серьезной попытке "отобрать и поделить", слегка с катушек съехал.
Ну и ладненько, поистерил, поплакал, погладил себя по головке, и будя. Мне еще работорговцев недоделанных на фарш переводить."
Дозорные хоть и производят впечатление дебилов на прогулке, но даже тихий разговор при удаче услышат. А удача, она дураков любит. Потому показав своей рядовой-необученной, чтоб присела и сам устроился на траве к ней поближе. Женщина понятливо наклонила свое ушко к моим губам.
—Проснутся где-то через час. Они не так давно четверых закопали, вот и поминают неудачников каждый вечер, да ещё и бабами усугубляют это дело…
Гретта дернулась, пытаясь вскочить, но я успел ее придавить ладонью.
—Цыц! Жива раздолбайка. Не особо помята и даже при всем своем девичьем богатстве. Там и без нее зрелых баб хватает, ну а такие монеты терять дурных нема. Свои же живьём закопают. По мордасам разве, что съездили разок-другой, так то за дело…
Сказать по правде, полной уверенности в своих словах я не испытывал, дураков не сажают, не растят, но от них не продохнуть. Однако причудливая смесь местных и земных реалий, что изрядно побурлив, сложилась у меня в голове в весьма заковыристую систему, поводов для особого беспокойства не ощущала. Сразу не прибили, значит и дальше выживет.
Вряд ли житейская психология здешних наемных вояк сильно отличалась от земной. Чуток другие ценности и приоритеты главенства золота не отменяли. Сражались и служили наемники обоих миров только ради наживы. Солянка в караване, наверняка, сборная и смерть подельничков-конкурентов если и расстроила, то не всех и не сильно. Меньше народу—больше кислороду, денег, плюшек и далее по списку. А моя Мила-воительница, ох и врежу я ей скоро за слишком уж не вовремя задранный драный хвост, имеет ценность и, весьма не малую, только пока цела и не сильно покоцана.
Баб в караване каждому вояке по паре, а наемник, в отличие от зажравшихся богатеньких хозяев жизни, о статусных примочках если и слышал, то только по пьяни, и ему глубоко фиолетово целку он рвет или прожженную шлюху пользует. Была бы умела или хотя бы покладиста, да рожу имела не слишком страшную, а то вдруг пойла не хватит. А вот за почти по Жванецкому: "одно неосторожное движение и ты банкрот", мало, что собственная жаба живьём сожрёт, так и друзья-подельники если сразу не прибьют, то убытки взыщут с хорошим походом. К тому же, хоть бабьим пóтом и спермой на местах привалов каравана просто смердело, запаха той самой крови я не услышал. Собственно кровью вообще не пахло. Да и не числил я превращение девки в бабу трагедией. Была бы жива и на голову здорова, остальное приложится. Стресс, конечно, но не фифа городская, в петлю не полезет...
Перевернулся на спину и чуток покопавшись нашел в рюкзаке мешок с болтами. Расстегнув ремни освободил арбалет и зацепив носком правой ноги стремя коротким рывком загнал тетиву в фиксатор спуска. Тяжеленький металлический болт с тихим щелчком лег в зажим. Повернулся к Греете и натолкнулся на удивленно-восхищенный взгляд. Протянул оружие, но отрицательно мотнув головой она полезла в свой рюкзачок. Через полминуты я с удивлением рассматривал ладную смертоносную игрушку. Он гораздо больше, чем наследство Грига, напоминал продвинутые земные аналоги. Более короткие и толстые стальные плечи, пропитанное чем-то, хорошо отполированное ложе из плотной и тяжелой, даже на вид, древесины. Но больше всего восхитил складной приклад. Щелчок, сдвиг металлического кольца-фиксатора и игрушка обрела угрюмо—смертоносной вид.
Вместо обычного стремени хитрая приспособа под боевое кавалерийское стремя. Я старательно зафиксировал ногу в необычной скобе и осторожно потянул тетиву. Фиксатор не подвел. Придерживая вернул тетиву, а потом натянул одним плавным усилием. Не глядя протянул руку и ощутив вес вложенного в ладонь болта, быстро и аккуратно вставил его в зажим спускового механизма.
Вернул оружие хозяйке и наткнулся на ее испуганно-виноватые глаза. Или… Нет виноватые-то точно. Ладно, разборки и покаянные речи потом, все потом. Ткнул пальцем в сторону секрета, потом ткнул себе в горло. Гретта послушно закивала. Интересно, если она еще чуть ускорится, ее головенка оторвется или нет. Успокоил легким пожатием предплечья, потом выпрямил один палец и ткнул в себя, выпрямил второй и легонько толкнул ими напряженную мстительницу.
Арбалеты щелкнули почти одновременно. Стреляли с тридцати шагов, с такого расстояния промахиваются, ну очень, зеленые новички. Бармица или кольчуга мощному стальному арбалету не препятствие. От "целей" не донеслось ни шорохов, ни хрипов, они просто одновременно посунулись и перестали быть. Превратились в дурно пахнущие туши низкокачественного мяса. Сильно пахнуло кровью и дерьмом, но все было кончено только там. Чужая глупейшая гибель стеганула по нервам и мгновенно ликвидировала истерическую расслабуху. Пропало глупое, бесшабашное ощущение диковинного страйкбола—ролевухи и я совершенно автоматически, прежде чем двинуться к упокоенному секрету, быстро взвел оба арбалета.
Плавно и осторожно две тени скользнули вперед. То, что стражники мертвы, я видел еще со старого места, но добравших до неподвижных тел, старательно закрепляя рефлекс быстро ткнул ближайшее тело швырковой иглой в кадык прямо сквозь вязь бармицы. Труп, теперь однозначно труп. Оторвал глаза от того, что еще минуту назад было человеком и увидел, как Гретта спокойно бьёт в шею второе тело. Только и смог, что головой мотнуть. На Земле это называется контроль. Так спокойно не заморачиваясь резануть по горлу просадив острыё кинжал почти до позвоночника. Сколько ж у тебя трупиков на личном кладбище...
"В каждом мире свои игрушки… Но чаще всего в них играют очень похожие разумные. Командир наемников мне нравился все больше и больше—до города день пути, а охрана почти по-взрослому. Уверен, секреты перекрывали все подходы к стоянке, по уму они должны бы видеть друг друга, но… А еще уверяют, что авось это чисто русское…
Судя по тому, что моя, почти безобидная псина распластала четверых, наемники явно из пионеров или пенсионеров—одни еще не научили, другие уже спились. Крутые сентенции типа "бывших вояк не бывает" и "мастерство не пропьешь" чаще всего, увы, проходят по разряду политработников периода предсмертного Брежнева. Вроде и правильно, но почти всегда блевать тянет. Растерять куда как быстрее и проще, чем научить или реабилитировать…
От такой охраны одна головная боль. Как правило, со смертельным исходом."
Спешили медленно. До следующего секрета, огибая по широкой дуге лагерь, пробирались почти полчаса. Уже вышли на позицию для стрельбы, вскинули арбалет и… я зашипел беззвучно опуская оружие. Со стороны лагеря к секрету не особо скрываясь пробирались двое вояк.
Смена?!
Какая может быть смена перед самым рассветом? Это явно последняя пара—еще час и лагерь проснется. Часовые, похоже, удивились не меньше диверсантов-самоучек. О тишине и скрытности наемники благополучно забыли. Глухо позвякивало железо, трещали сучки, а шепот был способен разогнать зверье в округе пары сотен метров. Замерев в положении стрельбы с колена тупо про себя матерился. На такие посиделки я не рассчитывал. На перезарядку арбалетов шло время. Я не обычный пехотинец, но заминки вполне хватит, чтоб неизбежные крики и ругань разбудили лагерь. Рядом застыла Гретта. Ее арбалет уперся передним концом в землю—серьезное боевое оружие для небольшой женщины явно тяжеловато, но навскидку она стреляла едва ли не лучше меня.
Ночной брифинг завершился неожиданно и как-то неординарно. Вновь прибывшие совершенно синхронно вогнали ножи в своих товарищей. Полупьяный треп оборвался и с изрядно вытоптанной проплешины донесся хрип переходящий в глухое бульканье. Тяжелый арбалет мгновенно нашел цель, палец вдавил спусковую скобу… Рядом взметнулось оружие напарницы…
Внутренние караванные заморочки не взволновали… Взревновали ли вояки особо сладкую бабу или спонтанно начался передел добычи… Какая, к Богине в задницу, разница! Еще двумя уродами меньше… Особо не сторожась—вояки уже нашумели по полной—я подскочил к месту разборки и быстро махнул несколько раз боевым ножом. Гретте достался только самый последний, он все еще хрипел с ножом в печени и даже успел широко раскрыть от удивления переполненные болью глаза, когда острый кончик стилета перечеркнул его горло.
На стоянку каравана выбирались быстро, но осторожно. Перед выходом на освещенное костром место попридержав напарницу замер напряженно вслушиваясь в сонную тишину. Неестественное оцепенение разорвал недовольный хрип мужского голоса:
—Долго возитесь, росомье дерьмо… Еще купчика с пристяжными резать, а вы с тупой пьянью полночи возитесь.
Пришлось распластаться на земле. Смотреть на костер я избегал. После темноты ночи пламя слепило наглухо. Нюх вблизи стольких вонючек столь же бесполезен, чуткий слух оборотня не подвёл. Невозможно передвигаться в кольчуге совершенно бесшумно, даже хорошо выделанная кожа доспеха неотвратимо выдаст едва слышным скрипом. Для Зверя вполне достаточно...
…Джиль оттягивал до последнего. Устранить разленившихся наемников он мог на любой из стоянок, а торгаши и вовсе не противники. Только в глупых рыцарских романах коварный наемник замыслив подлое и ужасное зло, долго разыскивает жутко мерзкую ведьму-знахарку и под покровом ночного ливня приобретает у нее яд или, на худой случай, сонное снадобье. Судьба реального наемника незамысловата, но иной раз совершенно непредсказуема, поэтому любой, кто разменял второй десяток такой жизни, имеет в укромном отделении седельной сумки множество интересных эликсиров и травяных сборов. Задерживало лишь то, что некие неизвестные разбойники должны были напасть на маленький караван высокопочтенного Зиггера как можно ближе к городу по весьма практичным соображениям.
Дознаватели мэра не шибко любят долго разыскивать жертвы вероломного нападения. На поимку обнаглевших лесных татей отправится уйма народу поскольку столь опасная банда вблизи города это серьезно. Даже если глава гильдии и не поверит своему десятнику, отряды все равно пошлет. Так положено и ничего нового он придумывать не станет. Служба порядку требует. А вдруг! Вот и будут все любопытные заняты здесь, дав ему время и возможность аккуратно и надёжно обрубить и спрятать концы там. Последним, пусть и не самым важным, но весьма существенным было нежелание тащить с собой труп Зиггера дольше одного дня. Лето знаете ли…
Тупых земляных червей наемник не боялся. Ну, а Чужак… У страха глаза велики. Действительно опасный боец, которому в Хуторском краю делать совершенно нечего, нагнал бы караван давным давно. Но городские ворота уже в шести часах неспешного лошадиного аллюра, а значит Дедал просто наделал в штаны от страха. Ничего, после Речного хутора он навестит и Овечий.
Ближний к городу секрет Джиль вырезал быстро и без проблем. Крестообразный двойной удар одновременно двумя ножами сплошное позерство и в реальном бою применивший его придурок сдохнет быстро и незамысловато, но два старый идиота давно забыли, что находясь в карауле не стоит доверять даже родной мамочке. Остро заточенное железо мгновенно перекрестило шеи горе-вояк, наемник даже успел подхватить обмякшие тела—шуметь еще не время.
В дальнем секрете сидели его помощники, они и вырежут оставшиеся два. А он проконтролирует. Всех шестерых. Очень хорошо, что среди доверчивых идиотов всегда есть парочка тех, что слегка поумней, а главное, что они столь же наивны и доверчивы. Не понимают, что в таких делах не место свидетелям. Никогда.
На случай непредвиденного излишка ума у уже лишней парочки, Джиль негромко ругался изображая заботливого отца-командира. Шагнув в освещенное пространство, он мимолетно пожалел, что напяленная маска не позволяет обойти костер по темноте. Пришлось закрыть глаза и миновать яркий огонь практически на ощупь. Как только опущенные веки перестали ощущать тепло костра, наемник открыл глаза и всмотрелся в темноту. Что-то мелькнуло на грани чувствительности и он ускорил шаг.
Алекс быстро махнул перед носом напарницы кулаком и медленно двинулся вдоль границы темноты и света. Вояка продолжал оценивать качество подчиненных в сочных и колоритных выражениях. Судя по его безмятежности, сон пока еще живых караванщиков был весьма далек от естественного. Алекс, наконец-то, сместился за спину наемника. Ничего особого оборотень изобретать не стал: три быстрых шага, короткий замах…
Джиль, несмотря на возраст и спокойную ленивую службу, навыков не растерял. Услышав шум за спиной, он резко, словно застигнутая врасплох кошка, обернулся, одновременно выхватывая левой рукой тяжелый кинжал и… рухнул на землю сломанной куклой получив на встречном движении сильнейший удар в лоб.