Как я узнаю от Фелисити, город не просто стоит на вершине горного склона, а покрывает его край сверху и снизу. Я и сам это вижу, стоя снизу, видя бесчисленные доски и балки (это слово я тоже узнаю от Фелисити), на которых стоят эти самые дома, а также мне видны многочисленные отверстия в скале. Я не ошибся с муравейником: на вершине склона и правда жили всевозможные монстры-насекомых, поэтому дома были так причудливо устроены. Те, кто пришли сюда потом, ничего перестраивать не стали. А ещё позже появился барон Долленти, принявшийся вовсю разорять город...
-...Ему неинтересно его бесчисленное богатство. Он не собирается в другие города. Только город Рундер он хочет разорить и уничтожить.
- Откуда ты столько знаешь, Фели? - спрашиваю я, пока мы, пользуясь её свечением, поднимаемся по запутанным тоннелям внутри скалы. Честно говоря, дыхание уже сбилось и ноги едва шевелились. Ещё и во множестве мест приходится подниматься по верёвочной лестнице... Но я не могу сказать об этом, когда вижу, насколько Фелисити спокойно проходит такой долгий и трудный путь.
- Я живу на этом свете больше века, мне известно очень многое! - гордо отвечает она. Надеюсь, ей не заметна моя усталость.
- Больше века...
- А про барона я собирала некоторые сведения, прежде чем он меня поймал. Пришлось поклясться в верности, чтобы избежать... полного морального падения.
- Морального падения? Ты собиралась кого-то убить?
- Нет же, я о дру... - эльф осеклась, - в общем, неважно.
- Ты собиралась убить себя?
- Джингл, откуда у тебя такие мысли?!
- Паоло говорил, что нет страшнее греха, чем убийство. С ним может сравниться только самоубийство.
- Это, конечно, правильно, но... Я немного о другом. Тебе пока не понять.
На следующей лестнице мне приходится помолчать, чтобы сохранить дыхание.
- Почему я не пойму?
- Потому что у тебя не тот возраст!
- Я должен долго прожить, чтобы понять?
Фелисити идёт впереди, потому я не вижу её лица и не могу ничего сказать про её эмоции. Замечаю только, что свечение вокруг неё розовеет.
- Понимаешь, Джингл... Каждая девушка хранит себя для истинного возлюбленного. Для людей и многих других рас это имеет не такое большое значение, но для нас, эльфов, существует термин соулмейт, то есть истинный, уготовленный нам судьбой. Барон... он хотел, чтобы я отказалась от соулмейта...
- Он в тебя влюбился?
- Нет, просто он похотливая скотина. Только при других этих слов не произноси, понял?
Я киваю, потом понимаю, что она не видит, и отвечаю хрипло:
- Да.
Она оборачивается.
- Ты устал? Нам ещё долго идти.
- Нет, всё... Всё хорошо, я иду!
- Хм... - Фелисити снова продолжает путь, - такие, как он, любят девушек совсем не в хорошем плане. Они любят недолго, просто чтобы насладиться ощущениями, приносимыми любовью. Кратковременное удовольствие, не более того. Всё, чего он хотел от меня, это полной потери гордости. Ему нравится чувствовать, что в его власти уничтожить кого-то.
Она оказалась права, я ничего не понимаю. Так барон хочет любить ради самого чувства любви, а не ради счастливых отношений?
Если задуматься, я ничего не знаю про любовь. Калеб и Паоло... они любят друг друга? Я люблю их? Тот человек, издевавшийся надо мной, любил кого-нибудь?
- Фели, что значит любить?
Свечение вокруг неё становится уже ярко-розовым. Не знаю, стоит ли задавать по этому поводу вопросы.
- Любить... На всеобщем языке это очень многозначное слово, поэтому объясню по-эльфийски. "Роуа" - любовь к соулмейту. Это любовь, которая ни с чем не сравнится. Её невозможно описать. "Роши" - любовь к ближнему. Желание защитить всем, что у тебя есть, уберечь от любой опасности. Впрочем, эту любовь некоторые могут легко подделать или исковеркать. "Рото" - любовь к предмету. До сих пор эльфийские филологи спорят, можно ли относить это к любви, ведь "Рото" не столько любовь, сколько увлечение, страсть, наслаждение от занятий или определённых вещей. Часто заменяется термином "хито", что скорее означает радость от предмета, чем любовь к нему. Какая любовь тебя интересует?
- Я ещё больше запутался...
- Думаю, тебе больше подойдёт "роши". Ты любишь кого-то. Ты готов пожертвовать собой, чтобы помочь в случае беды. Ты с трудом представляешь себе жизнь без этого существа. Его улыбка тебя радует, печаль - беспокоит. Это то, что на общественном языке иногда называют "дружеской любовью".
Моё сердце начинает биться быстрее. Я ускоряю шаг и ловлю Фелисити за руку.
- Я люблю! Я люблю Калеба и Паоло! Я чувствую "роши"!
- Вот видишь? Не так уж и сложно, если остановиться на чём-то одном. А теперь отпусти, нам осталось три лестницы.
- Как твоя рука?
- А?... Ты об этом... Не переживай, уже не болит.
Как хорошо, что под слоем крови я не увидел, насколько сильно её расцарапал...
Ещё одну лестницу я смог преодолеть, но на второй не поднимаюсь даже до середины. Пальцы дрожат, колени тоже. Почему гора такая высокая?...
- Давай руку, - Фелисити свешивается сверху и протягивает мне свою ладонь. Немного приподнявшись по лестнице, я хватаюсь за неё, и пока меня тащат наверх, слышу резкий жалобный стон. Оказавшись на новой площадке, я вижу, как бинты стремительно краснеют, а Фели держится за руку, стиснув зубы.
- Прости! Прости, Фели! - я снова инстинктивно хочу зализать раны, но и на этот раз мне этого не позволяют. Она только снимает эти бинты и быстро повязывает новые.
- Ничего... Одна лестница... Сможешь осилить?
Нет, не смогу... Я должен так сказать, но беспокойство за Калеба и Паоло побеждает. Если я не поднимусь по лестнице, с ними произойдёт что-то ужасное. И Фелисити я не могу больше напрягать...
Хоть последний подъём становится для меня пыткой, я почти справляюсь с ним, как тут утыкаюсь во что-то головой. Что-то железное... Неужели мы пришли не туда?
- Лезь-лезь. Упрись головой, люк сам откроется, - говорит снизу эльф, пропустившая меня вперёд.
Я слушаюсь и поднимаюсь ещё немного. Железо поддаётся, поднимается, ещё немного и я оказываюсь в какой-то комнате, не в силах подняться на ноги, настолько мне тяжело.
Фелисити поднимается следом и заставляет меня встать.
- Снова ты весь грязный... Ничего, у меня в нескольких домах тайники. Пока умойся в той бочке, а я найду для тебя одежду.
С тех пор, как она сорвала с меня почти всё, что на мне было, я остался в одном полотенце, прикрывавшем бёдра. Полная нагота всегда вызывала у меня нервозность, поэтому я чувствовал себя крайне неуютно.
Наклонившись над широкой бочкой с водой, я вижу... себя. Просто себя. И чьи-то чёрные руки, удерживающие меня за шею.
Быстро потираю горло, боясь в самом деле ощутить чьи-то пальцы. Но их нет, и это пугает ещё больше, ведь дышать становится нечем. Ощупываю шею, стараюсь стряхнуть невидимые и неощутимые пальцы, но они душат меня, они не отпускают, сжимают лишь сильнее.
- У...БИ...РАЙСЯ ОТ МЕНЯ! - я рывком опускаю голову и плечи в бочку с водой, и, каким-то образом, это помогает.
Вынырнув, вижу перепуганную Фелисити с одеждой в руках.
- Я... никого не вижу, Джингл. Не пугай меня так, пожалуйста.
В расплывающемся отражении воды лишь я один. Никаких пальцев, ничего.
- Мне показалось, что кто-то душил меня...
- Твои галлюцинации начинают меня напрягать, - она вручает мне одежду и ласково улыбается, - вот, я поискала одежду твоего размера. Это - самое маленькое, что я нашла, но для тебя всё равно будет великовато. Знать бы, сколько тебе лет... Ты не знаешь даже, в каком году родился?
Отрицательно мотаю головой.
- Хм... Тогда... Пускай день спасения твоих друзей станет днём твоего рождения. И исполнится тебе сегодня ровно восемь!
Меня удивляет её идея.
- Но... разве можно так просто выбирать возраст и день рождения?
- В твоём случае можно. Ты сможешь каждый год отмечать со своими Калебом и Паоло, вспоминая это неловкое приключение, окончившееся хорошо!
Мне бы не хотелось вспоминать этот день... Слишком много страха я уже вытерпел.
- Ладненько, тебе помочь помыться?
- Нет, я сам! - забираюсь в бочку прямо с полотенцем и принимаюсь смывать грязь. Немного воды выплеснулось за край. Стесняюсь попросить, чтобы эльф на меня не смотрела...
- Как-то не хочется оставлять тебя одного...
- От... Отвернись...
- Джингл, - её взгляд становится только пристальнее, - трудно поверить, что ты ненастоящий оборотень... Твои пальцы, ноги, мохнатая спина, всё как у оборотня. Ты же можешь стать волком?
- Я прошу тебя, отвернись! - ещё больше воды выливается, когда я сажусь на корточки, стараясь скрыться в бочке.
- Не волнуйся, я ничего не вижу, - она садится на край бочки и проводит пальцами по моим мокрым волосам, - мне спокойнее, пока ты в моём поле зрения. Так что, ты можешь становиться волком?
Закрываю лицо и прижимаю уши к голове. Я не хочу мыться под чьим-то присмотром!
Слышу тяжкий вздох и тихие удаляющиеся шаги. Когда я открываю глаза, вижу Фелисити, стоящую лицом к противоположной стене.
- Хорошо, но сразу предупреждай, если с тобой что-то происходит. Теперь ответь на мой вопрос.
У меня появляется возможность вытащить насквозь промокшее полотенце и начать мыться нормально.
- Я слышал, оборотни произошли от людей и волков... Но я не знаю ничего о волках, кроме того, что они похожи на крупных собак. Калеб показывал их картинки, говорил, что они едят мясо...
- Значит, ты ни разу не превращался?
- Вряд ли я могу... Не смотри! - кричу я, когда Фелисити начинает оборачиваться, и снова прячусь.
- У тех оборотней, которых я встречала, начисто отсутствовало чувство стыда при обнажении, даже если жили они в социуме. Сам их разум искажался под волчий. Но ты стесняешься... Мне это правда интересно.
- Фелисити... Отвернись...
- Ладно-ладно, - она снова отворачивается, не прекращая рассуждать, - на самом деле, у меня не так-то много знакомых оборотней... Но те, кого я знала, поражали своим поведением... Было больно смотреть.
- Почему больно? - спрашиваю я, не прекращая стирать грязь с ног.
- К ним не относились, как к людям или моркам. Хоть технически это всё ещё были люди, их с детства натаскивали на битвы с вампирами. Оборотень, боящийся смерти - оборотень, которого нужно исправить. Просто зверь. Кто-то говорит, что они стали бешеными от вампирской крови? Ха! Бред чистейшей воды! Просто озлобились при таком обращении. Наверное, жизнь оборотней на южной части материка правда наладилась, раз появился ты.
Я осторожно вылезаю из бочки и стараюсь залезть в одежду. Она большая, но всё равно прилипает к телу.
- Я ничего об этом не знаю... Тот человек лишь издевался надо мной.
- Тот человек?
Мне удаётся залезть в широкие штаны, и они тут же принимаются с меня сползать.
- Он... тот человек... Тот, у кого я рос... Я не знаю его имени... Не знаю, кто он мне... Он делал мне больно каждый день...
Не хочу вспоминать. Не хочу вспоминать!
Фелисити подходит ко мне и опускается на колени.
- У штанов есть такая вещь, как ремень. Я покажу, как его затянуть, а ты смотри и учись.
Снова тишина. Штаны больше не сваливаются, более того, мой хвост удаётся спрятать безо всяких неудобств.
- Значит, Калеб и правда спас тебя?
Уверенно киваю. Да, он мой спаситель!
Вижу печальную улыбку на её лице.
- Знаешь, что? Просто забудь, что ты оборотень. Ты удивительный ребёнок. Как только мы спасём эту странную парочку, возвращайся с ними на южную часть материка. Обстановка в мире всё хуже и хуже, вам не выжить здесь.
- Ты пойдёшь с нами?
Её глаза расширяются.
- Хах... Боюсь, люди и эльфы не могут уживаться вместе. Лучше я останусь здесь.
- Почему не могут?
- Джингл... Давай потом об этом поговорим.
Я понимаю, что мы никогда не поговорим. Может, оно и к лучшему. Вряд ли мне удалось бы что-то понять.
Когда я одеваюсь полностью, мы покидаем дом. Идём быстро. Некогда осматриваться. На этот раз я не пил никакого зелья и не выгляжу по-другому. Неужели нас больше не ищут?
Рогатых монстров с кошачьими мордами всё ещё много, но, когда они пытаются нас остановить, Фелисити показывает свой наплечник и мы идём дальше.
- Почему они меня не трогают? - всё же решаюсь спросить я.
- Нет времени!... Раньше по тебе могли узнать твоих опекунов - или кто они тебе - а одного тебя трогать никто не станет, раз они пойманы.
Пойманы... Это слово мне не нравится. Оно гадкое.
Скоро мы добираемся до большого дома. Ворота заперты, и даже перед Фелисити не открываются.
- Эй, олухи! - кричит она, стуча железным кулаком по прутьям, - открывайте! Мне нужно увидеться с вашим главарём!
Никакого ответа. Новое, непонятное чувство загорается внутри меня. Нет, я его знаю... Это...
- Куда ты, Джингл?!
С незнакомой для себя лёгкостью, цепляясь за прутья когтями, я поднимаюсь наверх и оказываюсь по другую сторону преграды. Будто не управляю собой. При этом я всё ещё волен делать то, что считаю нужным. Холод мыслей и жар тела делали со мной что-то странное.
- Вернись! - слышу стон позади себя, а обернувшись, понимаю, что её раненая рука слишком болит. - Вот же ж, именно сейчас!...
- Прости, я не могу ждать!
До особняка я добираюсь слишком легко. Никаких баранов, никого. Изо всех сил потянув на себя большое кольцо, я открываю одну дверь и быстро вбегаю внутрь...
И вижу врага. Он стоит посреди дороги и смотрит на меня с выражением лица, которого я не могу понять. Удивлённое и вместе с тем задумчивое.
- Так ты вернулся... И куда только смотрит эта гордая эльфийка?
Холод пропадает. Мои конечности становятся горячими, как и голова. Я ненавижу это существо. Как ненавидел того человека. Я ненавижу свою беспомощность.
Бросаюсь вперёд и, подпрыгнув, впиваюсь зубами в его плечо. Чувствую, как он спокойно обхватывает меня руками, словно обнимает.
- Вот ты какой на самом деле... Не надеялся ещё при жизни увидеть оборотня.
Почему он не дерётся? Почему не сопротивляется? Я не понимаю! Сколько ни вгрызаюсь, захлёбываясь розовой тягучей кровью, он больше не издаёт ни звука.
Поднимаю голову и впервые вижу его глаза. Такого же цвета, как моя шерсть, карамельные. Ни единой капли беспокойства. Он как статуя.
- Верните Калеба! Верните Паоло! Они ничего не сделали!
Чувство ненависти отступает, сменяясь отчаянием. Мне кажется, никто не может его победить, и уж тем более я.
Барон опускает меня на пол.
- Они ушли. Я поклялся помочь тебе, и они ушли.
- Обманщик!
Они не могли так просто уйти. Они бы не бросили меня! Ни за что!
Его брови выгибаются. Это жалость или сострадание?
- У нас был долгий разговор. Я телепортировал их в другой городе, снабдив всем необходимым. Всё, что нужно для твоего блага, тебе должна дать та эльфийка, я же помогу всеми возможными способами.
- Обманщик, - повторяю я, снова пылая от ярости.
- Они не бросили тебя, если ты об этом. Их волнует твоё благо.
Благо? Какое благо?
- Вы... - я хочу снова назвать его обманщиком, но почему-то чувствую упадок сил, никак не связанный с магией.
Калеб ни разу не сказал, что я останусь с ними. Паоло говорил, но не Калеб. Наоборот, он без конца повторял, что, найдя город, где принимают оборотней, найдёт для меня хорошую семью и оставит. Он тоже называл слово "благо".
Барон опускается передо мной на одно колено и рукавом стирает с губ розовую кровь.
- Вы... Вы навредили им. Вы плохой. Нельзя договариваться с плохими!
- Плохой? - он снова поднимается. Я всё ещё не вижу гнева, скорее ему невыносимо тяжело. - и тебе хватает смелости говорить такое МНЕ? Что ж... Молодец, - его ладони пару раз сталкиваются, создавая хлопок, - давно хотел услышать это от ребёнка. Жаль, что ты говоришь это от неразумения, а не от храбрости.
Когда он заносит надо мной руку, я зажмуриваюсь.
- О чём я и говорил. Ты боишься меня. Ты доведён до отчаяния... Но ты не из этого города, и я никогда не имел ничего против оборотней. Возвращайся к эльфийке и она позаботится о тебе. Я передам ей всё, что нужно знать, вместе со значительной частью своего состояния.
- Хватит! - сжимаю голову когтями, стараясь унять эмоции, - я не понимаю, что ты говоришь! Не понимаю! Я не уйду без Паоло и Калеба! Они не могли меня бросить!
Рогатый барон наклоняется, прижимает мой лоб к своему, и...