Аннотация: Серия весёлых историй из студенческой жизни
ИЗМАЙЛОВ КОНСТАНТИН ИГОРЕВИЧ
ТОЛЧОК
(серия весёлых историй из студенческой жизни)
Забегая вперёд, сразу оговорюсь, что только после этого "страшного" рассказа своего одногруппника Андрея, я понял, наконец, в свои восемнадцать лет (да и не я один, конечно), почему унитазы называют "толчками".
А начну я с того, что тогда в восемьдесят девятом году прошлого века у нас у студентов Томского политеха был настоящий бум американских видеофильмов, особенно у нас первокурсников, впервые увидевших только здесь в студенческом общежитии видеомагнитофоны, видеокассеты, а главное, впервые получивших возможность за доступную плату открывать каждый день великий американский кинематограф, о котором до сих пор мы были только наслышаны. А наслышаны мы были, конечно, о Шварцнегере, Сталлоне, Брюсе Ли, Чаке Норрисе, Ван Даме и др. звёздах Голливуда, а ещё о "Рокки", "Терминаторе", "Рэмбо", "Кошмарах на улице Вязов"...
В общем, это было что-то феноменальное! Вот представьте: каждый вечер до поздней ночи так называемые "уважаемые братки" общежития из числа "вечных студентов" во главе со старостой общежития Якутом крутили в общежитии по местному кабельному телевидению американские боевики, триллеры, ужастики и ещё кое-какие очень познавательные фильмы, особенно для нас совсем недавно ставших совершеннолетними, те самые фильмы, о которых мы не рассказывали своим преподавателям и не писали в письмах родителям. И вот они крутили, а мы набивались со своими стульями в комнаты к тем, у кого были телевизоры (если цветной - это вообще был "супер"!) и в полу-потрясённом от интереса и наслаждения состоянии проглатывали один фильм за другим, забывая обо всём, даже о сне, хотя у первокурсников, надо сказать объективности ради, ночной сон довольно не часто входил в расписание суток.
И вот в один из вечеров мы насмотрелись "Кошмаров на улице Вязов". Закончились эти "кошмары" уже далеко за полночь. Пугливо восхищённые, мы, вздрагивая от всего резкого и неожиданного, разбрелись по своим комнатам. Но ещё долго не могли уснуть, всё вспоминая фильм, и неожиданно пугая друг друга сценками из фильма, отчего иногда нервно смеялись, а иногда ругались, и очень даже чувствительно, надо признать, ругались.
Итак, лежим, вспоминаем и все вместе ещё и ещё раз пугаемся. Вдруг в комнату входит Андрей. Включает свет. Проходит к столу со стульями, но на стул не садится. И всё молчит. И не то чтобы слов, а его вообще не слышно, словно он не ходит по скрипящему полу, а летает. Словно он невесомый. И белый с большими круглыми чёрными глазами...
По его бледному лицу сразу становится понятно, что его не просто что-то разволновало или напугало, а с ним случилось что-то по-настоящему страшное, что он пережил какой-то настоящий ужас, от которого волосы на голове по-настоящему встают. Кстати, у него действительно волосы были непривычно пышными и взлохмаченными. Короче - его что-то ужасно потрясло.
Мы притихли, почувствовав что-то недоброе, какую-то опасность. Даже стали напряжённо двигать глазами по комнате - присматриваться, и ушами... двигать - прислушиваться (ну, движение ушей Вовчика я не видел, конечно, сочинять не буду, но то, что у меня уши всё-таки немножко задвигались и то, что мы с ним сразу стали напряжённо внимательными с приходом белого, словно призрак, Андрея - это факт).
- Мужики, - вдруг услышали мы Андрея. Голос его был тихий, тяжёлый и совсем не похожий на его привычный. - Я сейчас чуть не умер от страха. Просто кошмар какой-то...
- А что случилось-то? - стали мы волноваться.
- А то... - Он выдохнул обессиленно, и мне его такого худенького, пережившего какой-то без сомнения настоящий кошмар даже стало вдруг жалко. - Кошмар... Настоящий кошмар... - еле произносил он подавлено.
- Ну, что случилось-то, что? - с нетерпением стали спрашивать мы, вскакивая с кроватей, и окружая его. - Что? Ты только успокойся, Андрюха, успокойся, - хлопали мы его по плечам, - всё хорошо, ты в безопасности! Что же всё-таки случилось, расскажи?
- Да, мужики, - закачал он головой, - этого я никогда не забуду...
- Ну, что, - уже орали мы, - что случилось-то?
- Захожу я, значит, в туалет сейчас... - медленно стал он рассказывать.
- Ну? - буркнул нетерпеливо ему Вовчик.
- Сажусь на толчок...
- Ну? - ещё нетерпеливее буркнул Вовчик.
- Сижу...
- Ну?!.. - крикнул Вовчик, подпрыгнул на месте и комната буквально озарилась разрядом его не нормативной лексики.
- Да, не "ну"! - дико проорал ему Андрюха и вполне адекватно разрядился в ответ.
В общем, стало сверкать...
- Сам бы попробовал того, что я попробовал, посмотрел бы я на тебя после этого, чебурген лопоухий! - обиженно орал Андрюха и он был прав: разве можно быть таким нетерпеливым, а тем более с человеком, пережившим настоящий кошмар.
Вовчик это понял и даже не обиделся за "чебургена...":
- Ну, ладно, ладно, рассказывай, больше не буду...
- Ну так вот я и рассказываю, а ты меня перебиваешь!
- Ну, ладно, извини, больше не буду - рассказывай!
Андрюха вздохнул, беря себя в руки, и начал снова, тихо, сосредоточенно:
- Зашёл я, значит, в туалет, сел на толчок. Сижу... - В комнате повисла напряжённая тишина, та самая тишина, когда промедление рассказчика на хотя бы одно мгновение, может привести не просто уже к разрядам не нормативной лексики, а к целой энергетической катастрофе с ранениями и госпитализацией. Но Андрюха был опытный рассказчик и потому не промедлил: - Вдруг... - голос его стал дрожать, а глаза снова округлились и как-то странно засветились, как-то страшно засветились - дико или безумно, я точно не знаю, но стало страшновато. - Вдруг мне в задницу из толчка кто-то толстый кол вгоняет!
- Ничего себе... - Мы потрясённо открываем рты.
- Кто-то по-настоящему мне в задницу, - повторяет он в страшном возбуждении, - вдруг со всей силы вгоняет толстый кол! Представляете?
У нас нет слов. Мы даже рты не можем закрыть. Наконец, Вовчик осторожно спрашивает:
- Ну, а ты?
- Ну, а что я - сижу! Думаю: "Господи, кто же это мне так? Ах, боже мой...". А тут ещё смеющаяся рожа этого Фреди Крюгера перед глазами! Ну, думаю, всё - кранты мне здесь на толчке, попался! И главное, один, ночь...
- Ну, а вообще, больно было? - спрашиваю я, видимо, для полного понимания картины, так сказать, чтобы прочувствовать, хотя бы теоретически.
- Конечно, больно! Ну, представь: тебе кол в ж... вгоняют! Как ты думаешь, тебе больно будет?
- Больно, наверно... - осёкся я сразу и жалость моя к Андрюхе ещё больше возросла: "Бедненький!" - И жалостливо посмотрел на его попу.
- Ну, а что потом-то? - спросил Вовчик тоном, стараясь не обидеть Андрюху (есть такой "тон", только мне его не описать словами).
- Потом? - Андрюха задумался и было видно, как ему это больно вспоминать. - Кричать я боялся, думал, что будет ещё хуже, думал, что тогда точно в меня насквозь вобьют кол. Тогда я медленно, превозмогая страх, стал поворачиваться назад, чтобы посмотреть, что там творится...
- И что? - мы приблизились к нему почти вплотную.
- А там вот такой, - обхватывает он свою ляжку, - кряж г...на торчит из задницы и упирается в толчок!..
Мы с Вовчиком до утра ржали, как кони, а Андрюха просто смеялся, как бы за компанию, и постоянно повторял:
- Мужики, ну я на самом деле чуть не умер от страха!..
Когда я, приехав домой на каникулы, рассказал эту историю папе, отвечая на его вопрос - "ну, как вы там поживаете?" - он, посмеявшись, сказал: "Ну, вы там, чувствуется, даёте прикурить!"