Я не сразу различил её лицо. Оно постепенно наливалось и вырисовывалось на чистом синем полотне. Потом расслышал её тёплый и глубокий, неторопливый и ласковый, уже любимый мной и влюблённый в нас голос:
- Лежат себе, огурчики...
- Это они огурчики, а я огурец - большой молодец! - раздался над притихшим берегом резвый голос Олега. - Мы отдыхаем, тебя ждём. - Он сел и стал протирать глаза.
- Мама! - крикнула Катя со стороны моря. - А я прыгала, как бочка!
- Ну, как ты, не плакала? - Оля поймала Катю в объятия.
- Нет. Я в космос прыгала с папиных плеч, как ракета. А дядя Костя сказал, что я буду плакать потому, что много смеюсь. Он сказал, что это примета такая...
- Да, доченька, примета такая...
- Но я, всё равно, плакать не буду. Правда, мам?
- Конечно, не будешь, ведь ты девочка взрослая. - Оля накрыла дочь большим белым полотенцем, разгладила ей волосы, стряхивая песок.
А появление Оли обрадовало не только Катю. Мы оживились, задвигались, заулыбались, почувствовав свежие силы и новое продолжение отдыха нашей, наконец, полноценной компании, и потянулись к любимой женщине...
- Оленька, давай помогу, - предложил Сергей, поднимаясь.
- Оля, охладись маленько, - попросил Олег, протягивая ей бутылочку.
- Мам, посмотри, какой я замок из песка построила! - звенел голосок.
Оля с Сергеем расстелили у кустиков покрывало, и Оля стала выкладывать принесённые продукты. Олег занялся костерком. А Сергей принялся строить вместе с Катей канал вокруг её песчаного замка с мостиками из веточек. Потом они вместе с Олей наносили в ладошках воду в него и пустили кораблик из кусочка сосновой коры с листиком на палочке вместо паруса. Катя подула на листик, и кораблик поплыл по каналу вокруг её серого замка, постепенно рыжеющего от заката...
- Ой, как красиво! - всплеснула руками Катя.
Налюбовавшись замком, и наигравшись в кораблик, Сергей стал учить дочь у берега плавать. Он держал её на руках, а она шлёпала ножками и загребала под себя ручками. Так они и кружились...
- Костя, пойдём купаться! - позвала меня Оля.
Она заходила на глубину и махала мне рукой. А меня не тянуло купаться, мне и у кустиков было хорошо лежать и наблюдать за всеми, но с Олей...
- Да-да, иду...
Я поднялся. Температуры не было. Голова не болела, только чувствовалась лёгкая эйфория...
Хлопок по ушам, и бодрящая гладкая невесомость вокруг, и я амфибией рвусь вперёд, за Олей, разгребая перед собой зелёные глубины, и отталкивая в сторону сонных плоских рыб...
Пока мы вчетвером резвились в море, Олег развёл костерок, аккуратно порезал помидорчики, огурчики, лучок, хлеб, колбаску, сырок. Поджарил до аппетитного блеска сардельки. Открыл баночку бычков в томате и баночку с домашними солёными грибочками. А в костерок поставил кастрюльку с ухой подогреваться.
Вечер постепенно успокаивал разгорячённый мир. Пляж пустел и темнел, а горизонт на западе всё ярче и гуще краснел заревом от тяжёлого огненного шара, опускающегося куда-то за море, берег, город, горизонт...
- Ах, какой восхитительный закат, посмотрите! - восторженно крикнула нам Оля, задержавшись в море. - Какая красота, вы, только посмотрите! - Она повернулась к нам с распростёртыми руками. - Серёжа, нарисуй меня вот так, на фоне красного заката! - И, не опуская рук, склонила голову, и её волосы жгучими, шальными струями брызнули на плечи и грудь.
- С удовольствием! - крикнул Сергей.
- И, чтобы обязательно было вот такое море! Вот такое! Ты видишь? Вот, такое горящее, чтобы оно вот так плескалось у меня в ногах, чтобы оно вот так искрилось, посмотри, вот так, алыми волнами вокруг меня!
- Я нарисую тебя посреди сверкающего красного моря на фоне заката!
- Да, чтобы за мной было вот такое большое красное солнце! Вот такое, большое-большое и красное-красное! И я на его фоне! А вокруг меня вот такое горящее море и вот такое красное солнце! Ах, боже мой, как красиво!
- И меня рядом! - метнулась к маме Катя.
Катя тут же была объята восхитительно вспыхнувшими от заката мамиными волнистыми объятиями. И так, обнявшись, наши огненные красавицы, объятые неземным, грандиозным пламенем предстали перед нами.
- Да, нарисую! Нарисую...
- Подожди, Серёга, не спеши, - вскочил вдруг Олег, который уже с удовольствием сидел у накрытой полянки и чего-то жевал. - И меня рядом, я тоже хочу! - Он бойко встал сзади дам, пристроив между их лицами своё жующее и небритое с отвисшими и качающимися щеками лицо, и лихим взглядом посмотрел на Сергея.
- Ой, нет, - стал волноваться Сергей, - Олег, только не это...
- А что, - непринуждённо заговорил Олег, - я думаю, будет неплохо выглядеть - рядом с русалочками, типа, рачок притёрся, типа, вылез позагорать на кровавом солнышке за компанию...
- Нет, Олег, ты загораживаешь пейзаж. И, потом, ты не вписываешься в него, посмотри на себя - твоя физиономия абсолютно неромантичная...
- Ну, ничего, я буду, как бы, напоминанием о неромантичной действительности. Как бы, романтика романтикой, а расслабляться всё равно не стоит, - настаивал Олег и обнял Олю, видимо, ища поддержки.
- Нет, дядя Олег, мы не хотим с вами, - нахмурилась Катя.
- Да, Олег, мы хотим одни, без всякого рака, - подтвердила Оля.
- Ну, не хотите, как хотите. Я наоборот хотел, как лучше, добавить в картинку реализма немножко, такой, маленькой перчинки, что ли...
- Ничего себе 'перчинка'! Да, у тебя одни щёки на пол заката! - задорно объявил Сергей и все с ним с хохотом согласились.
- Прошу заметить, у меня личико с приятной, я бы даже сказал, милой припухлостью. Вы ничего не понимаете. - Олег возвращался к покрывалу. - Привыкли к своим лицам, как куриным яйцам. А у меня ли-чи-ко, как страусиное яи-чи-ко, вот. - Последнюю фразу он произнёс с выражением, словно стишок, фигуристо двигая губами, и, махнув рукой, с досадой бросил: - Халтура! - Вдруг уже у покрывала он резко поднял ногу, вскрикнув: - Ух, ты, блин! - И, выгибая руками ступню к глазам, стал на неё щуриться. - Сейчас я вам точно устрою кровавый закат...
- Что, порезался? - спросил я.
- Вроде, пока нет. Крови пока не видно...
А я, полюбовавшись огненными красавицами, их приятно обжигающими взгляд волосами, телами и губами, вдруг взглянул на закат, и представилась совсем неромантичная картина: огромное чудовище заглатывающее солнце и много-много крови вокруг, так много, что наши любимые красавицы, оказывается, стояли в ней по колено...
- Надо же, - вырвалось у меня, - кровавое солнце...
- Ну, почему? - Оля произнесла с обидой, неторопливо подходя с дочкой к покрывалу. - Оно красивое...
- А потому, что его заглатывает ящер...
- Какой ещё ящер? - Катя дёрнула голову и уставилась на меня.
- Чудовище такое древнее.
- Чудовище? - переспросила она и резко обернулась к закату. - Ой, мама, а закат что, на самом деле кровавый, что ли?
Оля подошла к дымящему костерку и подкинула сосновых веточек, отчего он сразу хлопнул, ярко вспыхнул, осветив наш кружок, и торопливо затрещал, жадно перемалывая и пережёвывая веточки, превращая их в пепел.
- Ну, что ты, доченька... - произнесла она спокойно и, оторвавшись от костерка, стала нам улыбаться розовощёким, круглым и смешным лицом, похожим на лицо маленького гнома, отчего все ей в ответ улыбнулись, за исключением Кати, которая продолжала смотреть на закат. - А мы, - бойко качнула она лицом, - очень любили в детстве сидеть ночью у костра и рассказывать всякие страшные истории.
- Ой, - оторвалась Катя от заката, - как интересно! А давайте рассказывать страшные истории, - предложила она и подскочила к маме. - Мам, мне так хочется послушать страшные истории...
- Да, ты же трусишка, - на что весело сказал ей Сергей.
- Нет, совсем не трусишка. Пап, - опустилась дочь на его плечи, - вот, про ящера, расскажи, пожалуйста, я так люблю страшные истории...
- Вот, дядя Костя пусть и расскажет, - ответил Сергей.
- Дядя Костя, расскажите про ящера, - тут же попросила она.
- Давайте вначале покушаем, а потом будем рассказывать друг другу страшные истории, - сказала Оля, и все согласились...
Пляж опустел и помрачнел. Море умолкло и почернело. Ночь уже почти полностью накрыла мир своей молчаливой и непроглядной таинственностью. Только наш дружный кружок освещался рыжим огоньком от звонко потрескивающего костерка. Все молчали и не двигались, словно прислушивались. Но море молчало. Куст не шелестел. Вдруг громко щёлкнул костерок и выпустил над собой пучок оранжевых искр...
- Ящер, - произнёс я в этот момент, - это такое чудовище с длинным телом и двумя головами, обращёнными на запад и на восток...
Она сидела в ногах у Сергея, а рядом сидела Оля, прижавшись к мужу, и опустив голову ему на плечо. Олег лежал на песке и, как будто, спал, а может, очень внимательно слушал.
- Это древняя славянская легенда, - продолжал я. - Согласно ей, древние славяне поклонялись этому чудовищу, считая его богом земных недр и водных глубин. Каждый вечер его западная голова заглатывала солнце...
- А, зачем он заглатывал солнце? - спросила Катя.
- Это же бог. Он должен показывать людям своё могущество над ними. Показывать, что человек ничтожен по сравнению с ним, что жизнь человека зависит от него - от бога, - пояснил я.
- А зачем он это показывал?
- Чтобы люди боялись его, - ответил за меня Сергей.
- А, зачем, - никак не понимала Катя, - чтобы люди боялись его?
- Если боятся, значит, живут по его законам, - ответил я.
- На то он и бог, доченька, чтобы бояться его, - добавила Оля.
- Он, наверное, злой бог. - Катя опустила голову папе на грудь. - Он что, до сих пор живёт, что ли?
- Нет, доченька, это просто древняя легенда. - Оля ещё сильнее прижалась к мужу.
А Сергей обнял их за спины своими жилистыми руками, играющими рыжими язычками от костерка. А костерок за ними с удовольствием пощёлкивал...
- А, что такое легенда, мам?
- Легенда - это рассказ о минувшем, - тихо и нараспев отвечала Оля, - о том, что было давным-давно...
- А, как мы её узнали?
- А узнали мы её потому, что о том, что было, люди передают из уст в уста, из поколения в поколение...
- А, как это?
- Это когда тот, кто увидел что-то, рассказывает об этом другим, к примеру, своим деткам, а те рассказывают своим деткам, а те - своим. Так и передаётся рассказ из уст в уста, из поколения в поколение...
- А через много-много лет это становится легендой, - подхватил тоненько Сергей. - И люди её продолжают рассказывать друг другу, узнавая о чём-то нужном, полезном, очень интересном...
- Легенда... - задумчиво произнесла Катя. - Значит, ящер был на самом деле... - Она, наверное, задумалась. - А, где же он сейчас?
- Не знаю. Может, в земле, если он бог земных недр, - ответила Оля.
- Или в воде, - добавил я.
- Ой, - вздрогнула Катя и обернулась в сторону моря.
- Да, не бойся, его там нет, - постарался я успокоить её.
- Откуда вы знаете? - Катя посмотрела на меня, потом на маму, а потом снова на море. - Он ведь проглотил солнце, вы же сами сказали...
- Катенька, это древняя легенда... - произнёс Сергей.
- Дядя Костя, ну, рассказывайте эту легенду. - И она опустила голову на папину грудь.
- А легенда такая: древние славяне - наши предки - поклонялись этому чудовищу, - снова стал рассказывать я. - Каждый вечер ящер заглатывал своей западной головой солнце. Потому оно и было в тот момент красным, вот, как сегодня. А люди молили его вернуть солнце обратно на небо. Когда же он проглатывал солнце целиком, то на земле воцарялась тьма...
- Ночь, что ли? - спросила Катя.
- Да, наступала ночь, и люди очень боялись, что ящер не выпустит солнце и на земле наступит конец жизни. И будет только вечная, холодная, мёртвая тьма...
А ночь полностью овладела миром. Всё растворилось в её кромешной мгле, только наш маленький тёплый кружок по-прежнему ещё освещался пощёлкивающим костерком...
Катя и Оля подвигались, плотнее прижимаясь к Сергею, и с удовольствием снова замерли, а Олег вздохнул и развёл руки.
- А когда утром, - веселее заговорил я после небольшой паузы, - ящер изрыгал солнце обратно на небо из своей восточной головы, люди были счастливы. Они понимали, что ящер сохранил жизнь на земле, что они спасены. Тогда они радовались солнцу, жизни, прекрасному миру и благодарили ящера за новый день. Вот и всё, вот такая легенда...
- Но, ведь это не вся легенда, - вдруг произнёс Сергей.
- Да? - удивился я. - Есть продолжение?
- Есть.
- Вот, как? - Я задумался. - Да-да, в том журнале из детства, были вырваны страницы, - стал я припоминать. - Наверное, там было продолжение...
- Наверное, этот ящерок в одно прекрасное утро не опохмелился, бедолага, и не выплюнул солнышко, - подал голос Олег, позёвывая. - А люди не растерялись и пока он тёпленький, пузо-то ему и...
- Ну, что вы дядя Олег сочиняете, - перебила Катя. - Пап, расскажи легенду целиком, от начала до конца, ну, пожалуйста.
- Давай-давай, расскажи нам сказочку про ящерку. - Олег поднялся и подошёл к костру. - Заодно и картошечкой подзакусим печёной.
- Ну, слушайте... - выдохнул Сергей. - Дядя Костя уже сказал, что это древняя славянская легенда, - начал он спокойно, - древняя-древняя, даже и не представить, как это было давно. Мне её моя бабушка рассказывала, когда я был маленьким, вот как ты. А бабушке моей рассказывала её бабушка...
Олег, бубня себе под нос, вернулся на место, а я перевернулся на живот и стал внимательно слушать, стараясь не пропустить ни одного слова...
- Каждый день, - начал Сергей, - солнце опускалось с неба всё ниже и ниже, окрашиваясь в красный цвет. А у самой земли оно было полностью красным. Люди знали, что это солнечная кровь. Крови было так много, что она изливалась от солнца по всей земле. Она топила поля и леса, горы и болота, реки и человеческие селения. И так происходило изо дня в день. Все люди, и стар, и млад понимали, что это двуглавое чудовище - ящер - владыка земных недр и земного огня, гор и вод, рыб и водных путей - пожирает светило своею западной пастью. - Он только замолк, как Катя сразу одёрнула голову от его груди и посмотрела ему в лицо. Спокойно положила, а Сергей продолжал: - Люди по всей земле с замиранием сердца смотрели на запад, провожая солнце. А когда от него не оставалось и маленького лучика, на всей земле наступала кромешная тьма. И жизнь кругом замирала. Люди с трепетом вытягивали руки на запад и молили ящера вернуть солнце на небо: - 'О-о-о, великий бог, владыка недр и гор, земных огней и мечей, владыка огненных камней и вершин, владыка вод и водных путей, рыб и морских глубин не погуби нас и даруй нам снова солнце, ибо нам без него смерть!' - после чего они смиренно уходили спать. А Солнце проплывало внутри ящера с западной головы к восточной голове, после чего ящер изрыгал его своею восточною пастью, возвращая на небо...
- И солнце возвращалось на небо, да? - подняла голову Катя.
- Да, возвращалось на небо. И прекращалось царство тьмы, и на землю возвращался светлый день, приносящий жизнь и веселье. Так происходило ежедневно. Люди радовались солнцу и каждому новому дню, за что благодарили ящера, принося ему жертвы в виде специально подготовленных чучел...
- Стоп, минуточку внимания! - перебил Олег, дамы вздрогнули и посмотрели на его поднятую руку. - У меня есть предложение обмыть счастливое возвращение солнышка на родное небо.
- Ну, дядя Олег, ну, не мешайте...
А я с нетерпением ждал продолжения. И Сергей спокойно продолжал:
- Жили люди себе, поживали. Поклонялись ящеру, рожали и растили детей, выращивали хлеб, охотились на зверей, ловили рыб, собирали ягоды, грибы, травы, строили жилища и устраивали праздники, на которых танцевали вокруг костров, хором пели, водили хороводы, играли и катались на каруселях. В общем, жили-поживали, бед не знали. Но, как-то, один деревенский умник решил сотворить солнце на земле. Он знал, что горы и недра богаты камнями, излучающими свет. Он находил их на поверхности и был убеждён, что в земле их несчётное количество. А, если собрать их много-много...
- Вот столько, что ли? - развела руки Катя.
- Нет, больше. Много-много, даже трудно сказать сколько...
- Да он и сам не знал, сколько, - заметил Олег, - тот ещё был мудрила!
- Да, не знал, - согласился Сергей. - В общем, он думал, что если собрать святящихся камней очень много, то можно сотворить на земле солнце. И задумал он сотворить искусственное солнце ради людей, ради их счастья. Да, мечта у него была светлой - сделать людей счастливыми искусственным солнцем. Он верил, что это можно сделать. Он был убеждён в этом. Он стал жить этой мечтой. И в какой-то день начал копать землю, чтобы найти и собрать эти светящиеся камни. И чем больше он копал, тем больше он убеждался в своей правоте, поскольку, недра, открываясь, действительно озарялись светом перед его глазами...
- Что, правда, что ли? - удивилась Катя.
- Правда. Есть в земле такие камни, которые светятся, к примеру, алмазы, изумруды, рубины, сапфиры. Они называются природными самоцветами. Я тебе почитаю, как-нибудь, Уральские сказы Бажова, вот тогда узнаешь про эти чудесные камушки...
- Да, чудесные. О них написал Бажов. Был такой уральский писатель. Он написал об этих камушках в своих сказах...
- Что за 'сказах' таких?
- А это рассказы, только с чудесами, как сказки. Эти сказы о камушках, русской земле, людях, живущих на ней, о том, как камушки эти раньше искали, добывали, и какие чудеса происходили при этом...
- Ой, пап, так интересно. Ты только обязательно прочитай, ладно?
- Ладно, - пообещал Сергей. - Так вот, а мы вернёмся к нашей легенде. Когда умник увидел, что перед его глазами озаряются недра, он стал копать с удвоенной, а потом с утроенной силой, перестал отвлекаться на посторонние дела, кроме быстрого принятия пищи и короткого сна. Через несколько дней, к нему стали присоединяться люди из его деревни, заразившись от него его верой в возможность сотворения искусственного солнца. А вскоре к ним присоединились люди из других деревень. И пришёл день, когда все люди на земле загорелись его мечтой сотворения искусственного солнца. Они стали копать с твёрдой верой, что раздобыв много-много святящихся камней, сотворят негасимое, вечное солнце. И тогда они перестанут быть зависимыми от ящера, перестанут его бояться, и жизнь станет ещё свободнее, ещё светлее и ещё счастливее...
- А вера - это великая сила, - многозначительно произнёс Олег.
- И они копали, копали, копали, копали... очень долго копали, не жалея ни сил, ни своей земли...
- В общем, произошло массовое помешательство, - констатировал Олег. Он встал и направился в сторону моря, растворяясь в ночной мгле, только его голос оставался чётким и плотным: - Всё понятно. Как всегда. - И его еле-еле различимый силуэт задвигался уже где-то у самой воды.
- Как это? - не поняла Катя. - Чокнулись, что ли?
- Да, чокнулись - помешались на своей светлой мечте, - ответил Сергей. - И дошло до того, - продолжал он, - что некоторые даже стали забывать, ради чего и зачем они копают. Они думали, что так надо, в этом заключается их жизнь, за это они получают ночлег и пищу. У них рождались дети, они подрастали и начинали копать вместе с родителями, даже не задумываясь, для чего это нужно. Тому деревенскому умнику...
- Мудриле, - перебил Олег из мглы.
- Да, - мудриле - люди после его смерти поставили каменные изваяния. Вскоре этот мудрила стал идолом и его останкам люди стали поклоняться, постепенно позабыв о ящере. Прошли годы. Люди на всей земле только и занимались, что рыли недра, совсем не задумываясь, для чего они это делают. А ещё неистово молились своему единственному божеству, каменные изваяния и скальные изображения которого были повсюду, и кормились только одной ржаной лепёшкой в день, выращивая рожь на клочках земли, кое-где сохранившихся ещё нетронутыми. А тех, кто смел, хоть как-то проявить даже малейшее недовольство или инакомыслие - объявляли изменниками или сумасшедшими, с соответствующими последствиями для них и их близких...
- Какими, пап?
- Их замуровывали в пещеры.
Катя ахнула.
- И вот, люди перерыли все недра, и вскрыли все горы. А из добытых светящихся камней никак не выходило солнца. Никак. Вместе, камни не то что сильнее, а наоборот - слабее светили. Они гасили друг от друга. Требовалось, может быть, как-то правильно их располагать между собой, находить какие-то верные комбинации, сочетания, чтобы свет от одного камня сливался с другим, третьим, четвёртым, пятым... Может быть, требовалась какая-то особенная их обработка, шлифовка, чтобы были абсолютно ровными и гладкими их грани. Нужно, может быть, было знать секреты гармонии, при которых камни сочетались, входили в резонанс. Но люди ничего этого не знали и не умели. У них получалась только обыкновенная огромная каменная груда и больше ничего. Мучились они, мучились с камнями, но ничего не выходило. Зато с землёй стало происходить что-то ужасное: она пришла в движение...
- Как это? - Катя резко оторвала голову и открыла рот.
- А вот как: земля стала проваливаться вниз, унося с собой целые деревни...
- Что, вместе с людьми?
- Да, вместе с людьми.
- И, что люди умирали?
- Да, они проваливались в преисподнюю, их засыпало землёй насмерть. По всей земле стали возникать трещины, которые быстро росли и расширялись, и люди падали в них, и погибали. Горы обрушивали на людей землю и камни, засыпая целые деревни в огромные могильные холмы. Их вершины стали проваливаться и извергать огонь. А вырвавшаяся из них огненная лава сжигала всё живое на своём пути. Люди задыхались от гари и пепла. Земля перестала давать даже жалкие урожаи хлеба. Из лесов ушли звери и улетели птицы, а из рек - рыбы...
- И что же люди кушали?
- Свои продуктовые запасы. А когда они закончились, наступил голод. А ещё наступили зимы с непереносимыми морозами и ослабленные люди стали погибать от холода. Летом не было дождей и нещадно палило уже какое-то недоброе, а злое солнце. И вся земля уже была в нескончаемых, ужасных, беспощадных пожарах, уничтожавших всё, что ещё можно было уничтожить, в том числе и последних людей...
Я вдруг отчётливо увидел перед глазами пылающую тайгу и страшно качающуюся, тяжело движущуюся, ужасную Чёртовую гору из детства. И вспомнился треск горящей тайги и запах гари, тот самый, душный, едкий, слёзный. И явно почувствовалось, как земля задвигалась. И нахлынул острый и жаркий страх из детства...
- Да, да, - произнёс я тихо. - Я видел огонь. Много беспощадного огня. Совсем близко. Его было очень много...
- Где? - растерянно спросила Катя.
- Когда к вам ехал на автобусе. И видел Чёртовую гору, такую ужасную и мстительную. Её больно потревожили люди, и теперь она мстит нам за нанесённые ей раны, забирая людей и скот в свою преисподнюю...
- Где? - снова спросила уже испуганно Катя.
- В детстве у бабушки. Я помню, как гора тянула меня к себе, а я вырывался от неё. Потом бежал, а она гналась за мной с огненными вспышками и громовыми раскатами. Вы не представляете, как это страшно. Этот скрежет деревьев, эти летящие головёшки и зловещая гора за тобой...
- Ой, а мне что-то стало страшно, - произнесла Оля.
- И мне, - присоединилась Катя. - А что, у нас тоже горят леса, пап, как и в легенде что ли?
- Конечно, горят, - ответил я вместо Сергея.
Катя мигом прижалась к папе.
- Не горят, не горят, успокойся... - Сергей погладил дочку по голове.
- А дядя Костя говорит, что горят и очень близко...
- Не бойся, доченька, пожар потушат...
- Откуда ты знаешь?
- Люди потушат пожар, я знаю потому, что люди сильные. Не бойся, доченька, не бойся. Ну, что, мне продолжать или как?
- Да, продолжай, - тихо и совсем нерадостно сказала Катя.
- А дальше будет ещё страшней? - спросила Оля.
- Нет, наоборот.
- Тогда продолжай...
И он продолжал:
- Беда пришла на землю. Казалось, что ничего не может уже спасти людей на земле. И вдруг в самый отчаянный момент последние оставшиеся в живых люди увидели над собой страшное чудовище. И что-то всколыхнулось у них внутри. Они рухнули на колени, пронзённые страшной догадкой: это ящер, их божество, которого они забыли. И вот тогда только, когда увидели своего бога, люди опомнились. Они, словно открыли глаза, словно вышли из бреда, в котором пребывали много-много лет. Они ясно поняли, что прогневали ящера своей безумной жизнью, тем, что забыли его и перестали его бояться, тем, что стали поклоняться придуманному ими идолу, что хотели сравняться с ним, с богом, сотворив на земле искусственное солнце. Они поняли, что за всё это им от ящера такое ужасное наказание. Они стояли на коленях и вымаливали у него прощение. И клялись больше никогда не забывать его и не придумывать себе новых богов, никогда больше не пытаться творить искусственного солнца на земле, а саму землю любить и заботиться о ней. Ящер им поверил, простил, но предупредил: 'Если, всё-таки, ослушаетесь своего обещания, раскроете секрет искусственного солнца, то знайте, что не будет вам моей пощады, и солнце, сотворённое вами, вас же и погубит, поскольку, не будет от него доброго тепла, созидающего жизнь, а будет только злой огонь, всё разрушающий и всё истребляющий! И невозможно будет этот огонь погасить, и никак вы не сможете от него спастись потому, что этот огонь будет негасимым, и непобедимым, и не будет ему на земле преград!' И после этих слов земля успокоилась, остановилась, прекратился пожар, вернулись звери, птицы, рыбы, в общем, наступила счастливая жизнь, как и раньше, ещё до всеобщего помешательства...
Все несколько секунд молчали. Катя не двигалась. Наконец, Оля с волнением произнесла:
- Да, Серёжа... да Костя...
- Очень поучительная легенда, - раздался из мглы бодрый голос Олега, бродившего по берегу. - О том, что человеку - человеческое, а богу - божественное - каждому своё. И нарушать это нельзя, иначе, человеку неминуемый конец. - Голос его разносился по всему ночному побережью, словно в пустом концертном зале с великолепной акустикой.
Оля направилась к нему, но вдруг остановилась и растерянно произнесла:
- Ой, мне страшно к морю подходить...
- Что такое? - спросил Сергей.
- А вдруг сейчас из моря ящер вынырнет. - И Оля совсем не смеялась, хотя попыталась улыбнуться, но ничего не получилось.
- Да, перестань ты, - махнул муж рукой. - Подумаешь, легенда...
- Ага, подумаешь, легенда. А мне страшно...
- И мне тоже, - согласилась Катя, не отрываясь от папы.
- Это потому, что ночь, - сказал Олег. - Завтра снова будет солнце, и будете плескаться, и будете, как всегда жизнерадостны...
- Ой, не знаю... - Оля вернулась на место и прижалась к мужу.
Костерок ещё тлел, обдавая нас невидимым, вкусным дымком. Кустики таинственно зашелестели. Звёздочки замерцали. И море послышалось. И показалось мне, что из всех живых душ под мерцающим небом были только мы.
- И что же у людей в итоге получилось? - снова раздался голос Олега.
- Ты сам прекрасно знаешь, - поднялся я, - что получилось: мы нарушили свою клятву, раскрыли секрет искусственного солнца и создали его на земле, назвав 'ядерным щитом родины' - ящером!
- То есть, сравнялись с богом, ты хочешь сказать? - спросил Сергей.
- Да. Только нам это кажется, что мы сравнялись...
- Вот именно, - тут же согласился Олег. - Нам предстоит ещё ответить за своего 'ящера'...
- Да ещё не за одного, ведь создали-то двух, - уточнила Оля. - Американцы своего, а мы своего...
- Теперь мы понимаем, каких бездушных монстров сотворили, которые пока спят, но уже просыпаются, - произнёс я, приблизившись к Олегу. - Мы пока сдерживаем их огонь, но сил становится всё меньше, а зловещий жар от их огня становится всё сильнее и нестерпимее...
- Особенно сейчас, когда в России творится такое равнодушие и беззаконие... - согласился Олег.
- Как это всё страшно... - произнесла Оля печально.
Катя вдруг всхлипнула и заплакала.
- Катенька, ты что плачешь? - ахнули мы хором, словно очнувшись от охватившего всех какого-то недоброго и тяжёлого возбуждения.
Сергей принялся её гладить и целовать, а Катя сквозь рёв произнесла:
- Мне страшно!
- Почему?
- Мне страшно слушать вас! Вы же говорите, что ящер просыпается!
- Не плачь, успокойся, мы не позволим ему проснуться...
- Как?
- Мы сильнее...
- Нет, не сильнее! Ящер же сказал, что искусственный огонь сильнее всего на земле и ему нет преград! Вот так! Почему люди не послушались ящера? Почему? Почему? Почему?..
- Всё, хватит о страшном! - отрезал Сергей, поднявшись с дочкой на руках.
- Пойдёмте лучше домой, - предложила Оля расстроено.
И мы пошли без разговоров, удивляясь такой нерадостной концовке дня, чувствуя друг перед другом, и особенно перед ребёнком, какую-то неловкость. А я, посматривая на Катю, всю дорогу чувствовал ещё и вину перед ней за случившийся разговор, да и вообще, за этого проклятого ящера!