И мерзкая, как вода... Теплая, пахнущая канистрой вода.
Люди выжили. Изменились...
Мы спаслись под землей, остались, как кроты, среди стен убежища, вдыхая неживой воздух и молясь на искусственные солнца. У нас ничего не осталось кроме этих серых стен, тухлой воды, потерянной надежды и горьких воспоминаний.
Первая же разведка доложила, что и на поверхности есть люди. Недолго думая их обозвали нелюдями. Слишком уж они были не похожи на нас, сохранивших память.
Нелюди нападали на разведчиков, видели в них только мясо. Наши ребята едва отбились. Долго еще после их возвращения детей пугали жуткими монстрами с лопающейся кожей.
Из убежища больше не выходили.
Проще забыть. Лучше не видеть. Хочется умереть.
Это тупик и выхода нет.
Сегодня по дороге в пищевой отсек встретил мальчика лет восьми. Короткие, ломкие волосы, тусклая кожа, мутные очки с огромными линзами, за которыми видны были потухшие глаза. Он попросил книжку. "Коготь Смерти на тропе войны".
Мальчик сказал, что прочитал все книги в убежище и только что узнал от старосты о последней... Моей.
Не знаю, что меня потрясло сильнее: заискрившиеся, повеселившие глаза или сам мальчик, увлеченный моей неумелой работой, написанной, по совести говоря, от безысходности.
Скорее я был поражен тем, что людям еще что-то нужно. Что не умерло человечество досрочно вместе с войной. Значит, у нас было хоть что-то кроме пожелтевших хроник, дряблых женщин с их сомнительными прелестями, отчаянья и страха.
Тупик - он только в одну сторону тупик, всегда можно повернуть обратно.