Аннотация: Даже тому, кто должен дарить смерть, порой бывает нелегко подарить своё прикосновение...
Она мягко ступала по ковру палой листвы, и ласковый утренний туман расступался перед ней, не осмеливаясь коснуться тёмных пламенных одежд. Она не стремилась навстречу чему-то, или кому-то - она уходила, уходила, чтобы не возвращаться, чтобы забыть. Но память на мягких лапах кралась следом, и стоило путнице остановиться отдохнуть, как она бросилась на жертву, обнажая в полете острые клыки и когти...
...Был солнечный день, радостный и лёгкий, каким никогда не бывают душные летние дни; навстречу летел немного горчащий ветер, вбирающий в себя души умирающих трав; солнце пело о жизни, о её горячем пламени, но песнь его была так тиха, что её не слышали ни травы, ни деревья, ни звери, лишь люди улавливали её отголоски, да птицы, вняв ей, летели за хозяином восхода туда, где яростное, огненное течение жизни не прерывается ни на миг.
Ветер перебирал пряди каштановых волос, под лучами Элхэ отливающих золочёной рыжиной, и теребил полы тяжёлых опаловых одежд. Девушка нежно улыбалась ему, и её полноватые губы казались прекрасным весенним цветком. Ничто не тревожило её душу, через неё спокойствием струилось небесное тепло.
Дорога извернулась, как будто пытаясь сбросить путника со своей спины, и глазам странницы открылась небольшая деревня, и в тот же миг словно облачко закрыло небо, хотя ласковое Элхэ всё так же продолжало своими лучами нежить землю. Девушка замедлила шаг в секундной нерешительности, но тут же ускорила его.
Деревня была пустынна: ни человеческих фигур, ни голосов, ни смеха, ни плача, даже животные давным-давно решившие идти с людьми одной дорогой куда-то исчезли, только умывалась на окне печальная пёстрая кошка. И всё же путницу встретили - её окликнул усталый старик, отдыхающий на просто сбитой деревянной скамейке. Девушка подошла ближе и в страхе отпрянула, взметнулись к небу пламенные одежды - взгляд старика был пуст, как полый высохший стебель холлу, и мёртвым был прошелестевший голос:
- Ты всё-таки пришла. Мы ждали. Все мы. Они угасали спокойно, и вот, наконец-то, они умрут, - старик тихо рассмеялся: ломались с почти неслышным хрустом полые стебли, шелестели сминаемые сухие зонты, бесшумным дождем осыпались на землю семена. - Иди, они ждут.
Он обвёл жестом деревню и сгорбился, перестав замечать что-либо.
Ллах"тин обходила дом за домом и дарила то единственное, что было в её силах - смерть, потому что людям, измождённым всепобеждающей хворью, большего подарить не могли даже боги. Мужчины и женщины, дети и старики закрывали глаза и на их губах проступала улыбка, и последний вздох улетал в открытую дверь к тёплому, ласковому Элхэ.
Девушка вышла из дома, и руки её дрожали, а осеннее тепло, которое скоро должно было смениться дождями и рвущим дыхание ветром, обтекало её, не в силах согреть её сердце. Она больше не слышала даже отголоска солнечной песни.
Старик всё также сидел на скамейке и смотрел в никуда. Болезнь прошла другой дорогой, но Ллах"тин подарила своё прикосновение и ему...
Мрак смыкался над пронзившими небо голыми ветвями. Может наступал вечер, а может, это её сердце окрасило мир во тьму. Время застыло, и больше не струились мгновения, складываясь в часы, и потому девушка не смогла бы сказать, в какой момент на её плечи легли горячие, обжигающие руки, а тёмный огонь её одежд закрыли тёмно-серые рукава...