Третья дюжина. Мы не дети,
и пора бы уже взрослеть -
не бывает чудес на свете,
тех, что дышат, живут столетья,
не узнав, что такое смерть:

не встречают пегасов белых,
нет драконов - огонь и смерч,
не танцуют дриады-девы...
Волшебство умирает первым,
ну а жизнь продолжает течь,

но она пустоты не любит,
и вползает густая тень -
не вампиры, не орки - люди.
Что теперь вспоминать о чуде?
И стал дольше обычный день.

Не герой, не храбрец, не рыцарь,
хоть для подвигов - целый мир.
Смотрят хмуро чужие лица,
в них - реальность - твоя темница.
Ты обрюзг, посерел, остыл.

А потом прибегают дети,
чтоб решить свой серьёзный спор:
"Папа, папа! А есть на свете
феи, гоблины, маги, черти?
А то Мишка сказал - всё вздор!"

И ты скажешь, сверкнув глазами:
"Ну конечно же есть, сынок!"
И на сердце исчезнет камень,
что давил и душил годами.
Пятьдесят - ведь ещё не срок.