ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
СЕЗОН ДОЖДЕЙ
Глава первая
Топиться все равно не хотелось.
Ну да, все плохо, все просто ужасно, но, ах, как не хочется умирать.
Элиза, сидя на бревнышке и сжавшись в комочек, с тоской изучала мирную речку в трех шагах от себя. Искрилась в солнечных лучах темная вода, шуршали, отвечая легким порывам ветерка, камыши. Голубые стрекозы, сверкая серебристыми крыльями, резвились в воздухе. Ну кто же топится в такой день?! Даже несчастные невесты вроде нее не топятся. Наверное... Даже те, за которых некому заступиться, потому что мать умерла, а отец, женившись во второй раз, с удовольствием избавляется, и те не топятся, а сбегают. Но именно от побега Элизу предостерегла старшая сестра. Замужняя. Мол, уж если я замужем - и ничего, стерпелась, то и ты не дури, а выходи замуж. Потому что хуже побега для хорошенькой девушки вроде нее, Элизы, вообще ничего быть не может. По ней, дескать, сразу видно, что она молодая, неопытная и очень хорошенькая. Поймают и отправят насильно в бордель. Ах, она не знает, что это такое? И лучше ей никогда этого не знать. Потому что, если замужем ее будет иметь только один человек - ее муж, дав ей в качестве платы свое имя, защиту и состояние, то в борделе ее очень дешево будет иметь любой желающий. Цинично? Но доходчиво. Идея побега отпала сразу.
Но и идея выйти замуж приятнее не стала. Если бы еще у виконта хватило ума держаться до свадьбы подальше от невесты, Элиза как-нибудь бы с собой справилась. Подумаешь, противный мужчина рядом - не привыкать. Но жених сразу же начал зажимать ее в уголочках, мерзко целовать и, как выражались горничные, лапать за все, до чего мог дотянуться. И это, судя по сочувственным взглядам тех же горничных, только начало.
Но топиться все равно не хотелось.
- Ладно, не буду сегодня топиться, - решила несчастная девушка и встала с бревнышка, - только помечтаю, какой будет переполох, как папа будет страдать над моим гробом, а я буду лежать, молодая, красивая и ко всему безразличная.
Она сняла туфельки и чулочки, осторожно спустилась к воде, подобрала подол и шагнула вперед.
И тут же упала под воду, не почувствовав дна под ногами. Прямо у берега под обманчиво тихой водой сильное течение, вымыв глубокую промоину, мощно закручивалось, прежде чем вернуться в общее русло реки. Элиза, собрав все силы, вынырнула на поверхность воды. Намокшие нижние юбки тянули вниз. Рывком она уцепилась пальцами за скользкий ствол, торчащий из воды. Пальцы соскальзывали, гнилой ствол крошился под руками, намокшая одежда тяжело тянула вниз, мокрый корсет мешал дышать. Девушка судорожно попыталась вздохнуть. И потеряла сознание.
***
Пришла в себя Элиза на мягкой кровати, осторожно открыла глаза и тихо застонала. Больше всего ее потрясла треугольная и трехногая мебель вокруг.
- Ах, миленькая, миленькая барышня, - всхлипывая, принялась причитать незнакомая полная женщина рядом с ее кроватью. - За что же тебе такое выпало? Ах ты, миленькая, глупая сиротиночка. Уж лучше бы ты в себя не приходила.
А Элиза все оглядывала деревянный трехногий столик, трехногие резные табуретки и ненормально угловатый шкаф. Даже неизвестные ей черно-зеленые цветы в полупрозрачной зеленой вазе потрясли ее меньше.
- Вы хоть слышите меня, барышня? - сквозь слезы проговорила полная женщина, видимо, горничная или нянечка.
Элиза утвердительно прикрыла глаза.
- Там за вами уже солдаты пришли. Если бы вы хоть вне себя были, я бы им отбрехалась, чтобы убирались. Да теперь-то как?
- А что им надо? - тихо спросила Элиза.
- Так в тюрьму же, барышня, забирают. А потом и вообще повесят вас, несчастную сиротиночку. Вы же отравительница у них теперь. И как только языки не отсохли у окаянных, такое говорить.
Элиза с трудом повернулась на бок. Подушка тоже была треугольной.
- А не сказать ли им, чтобы в другой день пришли? - без всякой надежды спросила девушка. - Я же не дойду до тюрьмы.
- Ничего, дойдешь. Не дойдешь - дотащим, - в поле ее зрения внезапно возникли грязные мужские сапоги, с которых текла жижа на голубой мех неизвестного животного, постеленный на полу у кровати. - Как отравлять - силы нашлись, а как ответ держать - завтра приходите. Никаких отговорок. Вставай. Ба-а-арышня.
Это было сказано с таким глумливым презрением и отвращением, что девушка с удивлением взглянула прямо в лицо пришедшего за ней солдата. В маленьких черных глазках, освещавших красную физиономию немолодого служаки, светилось высокомерное самодовольство и нечто такое, что заставило девушку инстинктивно натянуть на себя повыше одеяло.
- Какая же она отравительница! Как не стыдно. Весь же город уже все знает, - снова принялась причитать горничная. - Барышня сама чудом пришла в себя от яду того.
- Достаточно! - произнесла Элиза тихим голосом. Сразу наступила тишина. - Подождите меня снаружи. Я оденусь.
Солдат помедлил, но молча вышел.
Элиза осторожно встала рядом с кроватью, стараясь не наступать босыми ногами в грязноватые лужицы, оставшиеся от сапог ворвавшегося в ее спальню солдата.
- Что мне надеть? В тюрьму...
- Ах, барышня, барышня! Сейчас принесу. Сапожки, может, моей дочери наденете? Не побрезгуете? Уж покрепче ваших будут. На улице-то ливень какой день. Как им перед людьми-то не стыдно. Ребенка в такую погоду да в тюрьму. Гады ползучие, окаянные!
Наверное, не горничная, а все же нянечка.
Элиза покорно надела поверх белья и чулок, нижнее платье, плотную юбку до щиколоток, корсаж, затягивающийся здесь гораздо свободнее, чем она привыкла. Ей заплели волосы в плотную косу, которую уложили в низкий пучок сзади. Напоследок девушка взяла в руки плотный темно синий плащ, подчиняясь неожиданному порыву, поцеловала в лоб плачущую женщину и вышла из спальни.
- Собралась? Пошли.
Какое там собралась! Элиза понятия не имела, что нужно брать собой, собираясь в тюрьму. Но возразить она не смогла. Мозг не справлялся с обилием новых впечатлений. Вяло посмотрев на голову рогатого кабана, висевшую над лестницей, Элиза молча пошла вслед за стражником. Второй солдат последовал за ней.
Она что, настолько опасна?
Снаружи действительно шел дождь. Девушка накинула плащ, подняла капюшон и храбро вступила в струи воды, заливавшие улицу. Их ждал экипаж. Но ехали они недолго.
- Нижние этажи залило. Веди ее в общак. Ба-а-арышню!
Ненависть в голосе и злорадное предвкушение.
Невыносимая вонь и полутьма, в которой множество человеческих силуэтов.
За ее спиной захлопнулась дверь. Она сделала несколько шагов вдоль стены в сторону, потрогала стенку руками. Вроде чистая. Обессилено к ней прислонилась.
В какой странный мир она попала.
Некоторое время ничего не происходило. На новую заключенную никто не обращал внимания. Элиза тихо стояла без единой мысли в голове. Мозг работать не хотел. Потом вдруг наступила тишина. Это, оказывается, перестал храпеть здоровенный бугай на куче тряпья недалеко от Элизы. Проснулся, потянулся, сел. Сокамерники стразу начали переговариваться в полголоса. То есть, это они его сон оберегали. Проснувшийся слегка приподнялся и за руку рывком притянул к себе соседа. По ушам резанул взвизг. Притянувшимся оказался не сосед, а соседка. Впрочем, женщина сразу перестала визжать, принялась постанывать. Элиза не смогла заставить себя закрыть глаза сразу, и за несколько минут узнала о взаимоотношениях полов больше, чем за всю свою девятнадцатилетнюю жизнь. Но это было только начало.
- А теперь иди ко мне, - к затихшей женщине нагнулся еще один заключенный.
- Нет! - закричала та, мгновенно сориентировавшись. - Слышь, командир, - она схватила за руку удовлетворенного мужчину, - если все они меня будут иметь, тебе ничего не достанется. Я же теперь твоя женщина.
- Моя, - после мгновения молчания подтвердил командир. - Лапы прочь от нее. Других себе ищите.
- А вон там новенькая.
Элиза вмиг покрылась холодным потом. Сердце трепыхнулось и как бы остановилось. Дыхание само собой стало прерываться. К горлу подступила полуобморочная тошнота.
- Барышню тронуть не дам, - внезапно прозвучал рядом с ней спокойный мужской голос. Оказавшийся рядом с девушкой мужчина успокаивающим жестом положил ей руку на предплечье. Элиза бросила взгляд на изящную руку высокородного дворянина, затем дурнота захлестнула ей сознание.
Мужчина подхватил падающую девушку и, не обращая внимания на шарахнувшихся в разные стороны сокамерников, поднес ее поближе к светлому лучу, наискось пересекавшему темное пыльное помещение. В этой городской тюрьме могла оказаться только одна барышня. Но та, которую он держал на руках, никак не походила на циничную отравительницу своего жениха, о которой уже дней десять судачил весь город. Она напоминала нежный серебристый цветок подснежник, случайно виденный им во время дальнего похода. Овальное личико, правильные черты лица. Пепельно серебристые волосы, темные у корней, выбились из плотной прически. Тонкие брови и опущенные длинные ресницы были черными. А глаза, когда она их все же открыла, оказались голубыми. И, вглядываясь в ее милый облик, он решал для себя, правдивы ли слухи в отношении барышни Эледэ, или нет. А ошибался в людях он исключительно редко.
- Барышня Мерелиза Эледэ?
Элиза опустила глаза, не вынеся пристального взгляда темно-серых глаз. Кажется, это теперь ее имя.
- Но вы никак не похожи на отравительницу.
Неизвестный поставил ее на ноги, продолжая придерживать за плечи.
- Да какая это тебе, Красавчик, отравительница, - ответила ему пожилая женщина в темно-красной, набекрень повязанной косынке, сидевшая на полу рядом со стоящей Элизой. - Просто влюбленная доверчивая дуреха.
- Почему доверчивая? - еле слышно спросила Элиза.
- Ага, что "влюбленная дуреха" согласна? - ехидно протянула женщина. - Ядом каррео травилась, так ведь?
Элиза молчала.
- И правильно. Не возражай. Пока ты в горячке лежала, мы, городские отравитель..., я хотела сказать, лекарки уже все обсудили. Язык в синеватых пятнах только после каррео бывает... С этим ядом есть одна хитрость. Если плотно поесть, а потом его выпить - он почти не действует. А если на голодный желудок - то насмерть. Ты же, небось, весь день-деньской до своего последнего ужина с кузеном - женишком в чувствиях пребывала. Руки заламывала. Не до еды было? Сутки голода. А потом кубок с ядом каррео. А жених-то твой плотно поел, да не один раз. Ему кубок с ядом почти не повредил.
- Ну и почему же она в тюрьме? - вмешался спасший Элизу мужчина. - Объясни-ка, Матушка.
- Потому что кузен барышнин - срамотная сволочь. Это я в присутствии барышни так мягко выражаюсь. Не так бы надо его припечатать, - женщина поправила темные волосы, выбившиеся из-под низко повязанной косынки, спокойно и с достоинством глядя на собеседника темными глазами. - Правильное имя барышни - Мерелиза рэн Эледэ. Ее родители недавно погибли. Рядом с обвалившейся шахтой находились. Она наследница рода. А кузен ейный - просто Эледэ. А хочет быть "рэн Эледэ", потому что крутит с дочкой градоправителя. Той нужен знатный наследник в мужья. И вот он охмуряет кузину и говорит ей что-то этакое. Милая моя, говорит, кузина, - елейным голосом заговорила лекарка, - мы с тобой так прям друг друга любим, жить друг без друга не можем. Да только быть нам вместе не дадут из-за нашего родства кровного. И потому, чтобы не достаться больше никому, давай вместе выпьем яд.
- Ясно, Матушка, - собеседник лекарки оценивающе посмотрел на Элизу, стоящую рядом с отрешенным видом. - С кузеном все ясно. А вот с самой барышней - не очень. Почему же она выжила?
- Так ты, Красавчик, вспомнил присловье: "дурака учить, что после яда каррео лечить"?
- Что-то вроде этого, не спорю.
- Так ее, небось, потому никто и не лечил. Как услышали, что горячка от каррео, так ни одного лекаря возле ее постели и не было, - ехидно сообщила лекарка.
Мужчина чуть крепче сжал Элизу за плечи. Доверчивая дурочка? Да. Но как ей за это досталось.
- Возможно, поэтому и выжила, - пробормотал он.
- Так я сама за всю жизнь только двух выживших видела. И с катушек они были съехамши, без малейшего сомнения. Говорить не могли. Конкретно так, съехамши, даже и не сравнивай с барышней. С ней что-то другое. Ну что же... Бывает, значит, и такое. Может попозже еще и съедет с катушек. Разве так бы надо с ней обращаться после такой горячки?
Женщина откинулась к стене, отведя от них взгляд. Элизин спаситель осторожно подвел девушку к стене, отыскав выступ, чтобы та могла устроиться поудобнее, искоса поглядывая на нее, потому что Элиза начала приходить в себя и неотвратимо краснеть. Краснела же она, естественно, вовсе не от осознания того, какой она была дурой, потому что дурой была вовсе не она, а неизвестная ей Мерелиза, а от того, что ей срочно понадобилось по нужде. И именно эта физиологическая потребность и вывела ее сознание из шоковой отрешенности. Мозг, наконец, включился. Девушка начала осторожно оглядываться, чтобы понять, куда нужно идти, начала прикидывать, сейчас идти, или подождать, пока неяркий луч света в камере погаснет окончательно.
- Лучше сейчас идите, - угадав ее мысли, еле слышно прошептал ей спутник, - сейчас вы ни на кого не наткнетесь в полумраке. Главное, не привлеките к себе внимания своим смущением. Идите независимо.
Элиза пошла в нужном направлении с независимым видом. А что оставалось делать?
Когда она вернулась, ее покровитель с явным удовольствием беседовал с пожилой лекаркой, опустившись на колени, чтобы было удобнее общаться.
- Как же ты с твоими связями, Матушка, в тюрьме оказалась?
- Так потому и оказалась, что слишком много знала. Еще глядишь, и отпустят. Подержат, чтобы лишнего в народе о барышне не болтала, да о кузене ее сволочном. Потом отпустят, когда он станет "рэн Эледэ", а барышню повесят. Вот если на меня пеньковый галстук нацепили, то ладно, я уже достаточно пожила. А барышню жалко.
- Послушай, Матушка, когда тебя отпустят, да надоест тебе жизнь твоя, да покровители твои окончательно опротивеют, и окажешься ты случайно в столице. Тогда найди, если захочешь, на Цветочной улице у Западных ворот кормильню "Три друга", попроси показать тебе дом Красавчика Арнелла. Тебя ко мне приведут. Я своих людей в тюрьмы не отправляю, поверь. А понравилась ты мне, даже не могу сказать, насколько.
Женщина окинула Красавчика Арнелла пристальным взглядом. Тот не отвел глаз.
- Так тебя звать Арнеллом?
- Для тебя, Матушка, согласен зваться даже "Красавчиком Арнеллом".
Мужчина встал и прислонился к стене рядом с Элизой.
- А мне вас как звать, господин?.. - спросила девушка, пришедшая в себя достаточно, чтобы заинтересоваться поведением своего покровителя и его именем.
- Зовите пока Арнеллом, барышня Эледэ, - тихо ответил он. Имя, значит, не было настоящим. - Интересно все же, в какой стороне здесь дверь?
- Как в какой? Вон же она.
- Где?
Элиза только начала поднимать руку, чтобы показать, где находится дверь, как Арнелл перехватил ее за запястье.
- Вы действительно видите выход? - еле слышно спросил он.
- Да, а что...
- Тише. Тюремные маги всегда закрывают выходы из тюрьмы иллюзиями. Дверь никто из заключенных увидеть не может.
- Я не знала. Я, вообще-то в первый раз в тюрьме.
Мужчина усмехнулся в ответ.
- Подождем, пока стемнеет.
Они ждали недолго. Узники принялись, ворча и ругаясь, размещаться на ночлег. Наконец, мужская брань, женские визгливые голоса, стуки и шорохи затихли.
- Так в каком направлении дверь?
Элиза показала. Арнелл подхватил ее на руки и, аккуратно переступая почти в полной тьме через лежащих людей, подошел к двери.
- Здесь? Вы видите? - спросил он еле слышно, ставя Элизу на ноги. Они стояли почти вплотную к слабо заметной в темноте двери, но ее спутник, отлично ориентировавшийся в темноте камеры, ничего не видел. Элиза схватила его за руку и приложила ладонь к закрытому окошку в двери.
И почувствовала, как у него перехватило дыхание.
- Теперь вижу, - прошептал он.
Затем быстрым движением вытащил нож из сапога и ловко отодвинул створку окошечка надзирателя в сторону. Просунул в образовавшееся отверстие руку, поднял щеколду, закрывавшую дверь снаружи.
- Без магии тут вообще делать нечего, - тихо сказал он, открывая дверь.
Снаружи оказался пустой тускло освещенный коридор. Арнелл привел в порядок окошечко в двери и закрыл дверь на щеколду.
- Пойдем. Быстрее.
Они спустились по лестнице во двор. Дождь лил по-прежнему. По отмостке бежали ручейки. Элиза вдохнула свежий воздух, и у нее закружилась голова.
- Барышня, нам нужно выбраться из города. Потерпите еще немного. Это необходимо.
Она покорно следовала за ним. Людей вокруг не было. В такие дождливые сумерки все предпочитали сидеть по домам. Быстрым шагом они вышли на центральную улицу города. По отмостке бежали уже не отдельные ручейки, а сплошной водный поток. Тусклым светом освещали улицу фонарики над витринами закрытых лавок. Арнелл забарабанил в дверь ювелирной лавки.
- Без денег нам не уйти, - тихо сказал он. - В тюрьме у меня отняли все, что смогли найти.
Послышался лязг отодвигаемой щеколды.
- Кого там в ночь принесло?
- Еще не ночь, почтеннейший, - обаятельно улыбнулся насквозь промокший Арнелл, не обращая внимания на ствол ружья, направленный ему в грудь. - Видели такое? Знаете, что это?
Он стащил заколку со своих светло-русых волос и издали показал ее ювелиру. Тот открыл рот и так и застыл.
- Вижу, знаете, - Арнелл снова улыбнулся. - Отдам за триста маров. Треть медью, две трети серебром. Немедленно. Очень спешим.
- Теперь снова бежим, - сказал он Элизе, когда дверь лавки за ними закрылась. - Вполне возможно, что будет погоня. Этот пройдоха мог сообразить, что у меня есть еще несколько миленьких камешков.
- Куда бежим?
- Бежим по центральной улице, - на ходу ответил ей Арнелл. - Она должна упереться в ворота. Они закрыты магически, охранной иллюзией в это время. То есть, никто их не найдет. Вы, конечно, об этом не знаете, потому что в первый раз выходите ночью из города Тагомара, - добавил он с легким ехидством в голосе, - но вдруг у вас получится? Просто быстро идите по улице.
Они почти бежали, хлюпая по воде. Элиза промокла довольно быстро, несмотря на плотный плащ с капюшоном, и теперь шла, не обращая внимания на потоки воды сверху и снизу. Позади послышался топот нескольких тяжелых, наверное, непромокаемых сапог, но девушка уже видела ворота впереди. Внезапно Арнелл подхватил ее на руки. Их мокрые ладони соприкоснулись.
- Вижу, - прошептал он радостно, бросаясь бежать вперед. Топот сзади них постепенно затих.
- Они тоже не видят ворота, как и все, - пробормотал мужчина, ставя Элизу на землю и выпуская ее ладонь из своей.
- Все равно вижу, - с еле сдерживаемым восторгом сообщил он, несколько мгновений спустя. - Теперь достаточно того, что вы рядом, дорогая барышня Эледэ.
- А почему нельзя преодолеть магическую иллюзию на ощупь?
Даже в сгустившемся сумраке она почувствовала его пристальный взгляд.
- Это очень качественная иллюзия. Действует и на осязание, и на слух. Просто ткнешься лбом в стену. Или обожжешься, что еще хуже.
Впереди темной массой высились городские ворота. Беглецы миновали их и подошли к калитке. Она была попросту закрыта на щеколду.
- Вперед, барышня, - по-прежнему радостно произнес Арнелл, открывая массивную, окованную металлом дверь, за которой виднелся проход в крепостной стене. Мужчина закрыл дверь за собой так быстро, что поднятая щеколда с подсунутой беглецом щепочкой, упав, попала в предназначенное для нее крепление. Дверь оказалась вновь запертой на щеколду, и внутрь города беглецы попасть уже бы не смогли. С такой же легкостью они преодолели и наружную дверь прохода в стене.
- Еще немного, барышня. Здесь рядом постоялый двор. Для тех, кто не попал вечером в город.
- Я должна бы это знать, - вяло подумала Элиза. - Я же считаюсь местной. Что это он мне все объясняет? Считает, что у меня потеря памяти из-за яда? Наверное...
На постоялый двор насквозь мокрых путников пустили без вопросов. Глядя, как изящно Арнелл раскланивается с хозяином, а тот не менее изящно кланяется в ответ, Элиза подумала, что кланяться ей тоже придется учиться. Вряд ли в этом мире поймут ее реверансы с идеально прямой спиной.
Горячая ванная оказалась, как и можно было предугадать, трехгранной. Две грани - длинные, а одна с торца - короткая. Вдоль одной длинной грани располагалась лестничка, тоже треугольная в сечении, состыкованная с ванной своей длинной гранью. К другой стенке ванной примыкал треугольный столик, плавно переходящий в стену с полочками. Все средства для мытья были в предсказуемо трехгранных флаконах. И мыльница треугольная...
Потом и вилка для еды оказалась с тремя зубцами. Ложек не было вообще. Только палочки и трезубцы вилок. На одном треугольном блюде - горка рисовых шариков с подливкой, на другом - кусочки светлого мяса в соусе. И похлебка из мелко нарезанных овощей в трехгранных чашечках. Пахло так соблазнительно, что у Элизы, не помнившей, сколько дней назад она ела в последний раз, закружилась голова. Взгляд скользнул вдоль непривычных стен со странными углами и гранями. Девушка пошатнулась.
- Барышня Эледэ, сколько времени вы не ели? - спросил Арнелл, придержав ее за плечи.
- Не помню, - честно ответила она.
- Сожалею, но тогда придется вас ограничить.
Он осторожно усадил ее на треугольный стул, подал ей чашечку с похлебкой и придержал чашечку, пока она пила.
Ну надо же, какая забота. Впрочем, было приятно.
Похлебка оказалась и вкусной и сытной. Скорее всего, на мясном бульоне. Элиза аккуратно поставила пустую чашечку на столик и откинулась к стене, сонно прикрыв глаза. Ее сотрапезник, молча устроившийся почти напротив, - столик все же был треугольным - энергично и ловко расправлялся с рисовыми шариками и мясом в соусе. Неяркая масляная лампа освещала стол. За окном, закрытым ставнями, по-прежнему лил дождь. Элиза плотнее завернулась в мягкое одеяние, похожее на халат.
- Этой ночью вы сможете нормально отдохнуть, - негромко сказал Арнелл, протягивая руку к трехгранному графину с каким-то темно-красным пенистым питьем. - Но завтра придется уходить до рассвета. Никому не придет в голову, что молоденькая барышня смогла преодолеть магическую защитную иллюзию. Сегодня нас здесь искать не будут. Но завтра обо мне, да и о моей спутнице могут рассказать в городе постояльцы этого двора. Понимаете? Молчите? И не спросите, куда мы пойдем в сезон дождей?
Элиза действительно сонно молчала.
- Я знаю путь через леса к Оронату. Путь, не скрою, будет трудным для вас, барышня Эледэ. Но здесь, в Тагомаре вас ждет позорная и невероятно несправедливая казнь. Вам придется дойти до Ороната.
Элиза рассеянно наколола рисовый шарик на трезубец и отправила в рот. Оказалось вкусно.
- Это согласие? - усмехнулся Арнелл. - Ложитесь спать, барышня. Через несколько часов подъем. Как, кстати, вы относитесь к тому, чтобы надеть мужские штаны?
Несмотря на спасительную отрешенность, девушка вскинула голову с легким ужасом в глазах. Мужские штаны?!
- Ну не идти же вам по лесной тропе в юбке? И не думаю, что здесь можно найти женский брючный костюм. Да и все равно он был бы хуже мужского.
В этом мире женщины носят штаны... Ну тогда и ей придется...
Элиза опять опустила голову, впадая в сонное оцепенение. Ее спутник снова усмехнулся, встал, поднял девушку на руки, отнес в соседнюю комнатку, уложил на кровать и тщательно завернул в одеяло. Затем чуть приоткрыл ставни. Дождь за окном начал стихать, но тьма снаружи была переполнена тихим журчанием ручейков, равномерным бульканьем капель дождя и редкими выплесками воды из переполняющихся емкостей. Мужчина обернулся, посмотрел на крепко спавшую барышню и тихо вздохнул. Как неопытная городская барышня, пусть и терпеливая, но перенесшая только что тяжелейшую горячку, пройдет по лесной тропе в сезон дождей? О том, чтобы оставить на произвол судьбы настолько ценного человека, не могло быть и речи. И вмешаться в ее судьбу, раскрыв здесь свое подлинное имя, смотревший сейчас на Элизу с жалостью мужчина не мог. Следовательно, выхода не было. Он еще раз вздохнул и неслышно вышел из ее спаленки.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Проснулась Элиза в серой непроглядной тьме оттого, что ее кто-то тряс за плечо.
- Просыпайтесь, барышня Эледэ. Просыпайтесь. Одевайтесь. Быстро завтракаем и уходим.
Девушка открыла глаза, спросонья не понимая, почему ее называют барышней Эледэ, и где она находится. Вспыхнул огонек масляной лампочки, тускло осветивший комнатку. Элиза скользнула глазами по острым углам комнаты, увидела треугольную кровать и застонала, все вспомнив.
- Как вы себя чувствуете? - с тревогой спросил ее Арнелл.
- Благодарю вас, господин Арнелл, хорошо.
- На самом деле?
Он поднес к ее лицу предсказуемо трехгранную лампу. Свет, лившийся из-за зеленого стекла, ослепил девушку на несколько мгновений.
- Да.
- Одевайтесь. Одежда на столике.
Он вышел, оставив лампу висеть на крюке над кроватью.
Элиза с отвращением надела льняные штаны и рубаху. Поверх льняных натянула штаны из чем-то просмоленной ткани. Порадовали только мягкие шерстяные носки и длинные, удобные сапоги с металлическими застежками. Поверх всего девушка надела длинную до середины бедер кожаную безрукавку. И в таком виде вышла из спаленки на обозрение своего спутника. Деваться было некуда.
- Позвольте мне поправить, - мужчина шагнул к ней, протягивая руки. Ей потребовалась вся с детства привитая выдержка, чтобы не шарахнуться. Он всего лишь хочет поправить неправильно надетую непривычную одежду.
Арнелл с уверенным видом расстегнул безрукавку, заново застегнул пояс на верхних штанах. Девушка покраснела. Ее спутник, опустившись на колено, вытащил концы штанов из сапог.
- Чтобы ноги не промокли, штаны должны быть поверх сапог, - будничным тоном произнес он. - Мы пойдем через мокрый лес.
Элиза стояла с ярким румянцем на щеках, но покорная как кукла. Она одна в совершенно чужом мире.
- Теперь быстро завтракаем.
На этот раз никто в еде девушку не ограничивал. Они доели вчерашние рисовые шарики и мясо.
- Вы понесете маленький вещевой мешок на спине, барышня. В нем ваше теплое одеяло для ночлега, смена белья и рубашек. И то, что пригодится для вашей личной гигиены. Посмотрите. Что-нибудь еще добавить, пока мы на постоялом дворе? - Арнелл отдал ей ее уже высохший за ночь плащ и упомянутый им вещевой мешок на лямках. - Лопатку и нож нужно прицепить к поясу...
Девушка бесстрастно выслушала, для чего в лесу нужны нож и лопатка. Арнелл все тем же будничным тоном это подробно разъяснил.
Когда они вышли на улицу, дождя не было. Предместья города Тагомара окутывал предрассветный полумрак. Элиза шла след в след за своим спутником. Чувствовала она себя бодро. Оглушившая ее сознание пелена мешала ей испытывать тревогу или беспокойство. Незаметно рассвело, но небо осталось серым, затянутым дождевыми тучами. Путники вошли в лес. Темная громада мокрых веток и листьев нависла над ними.
- Барышня, в лесу идите за мной, отстав на четыре шага.
- Но, господин Арнелл...
- Да?
- Ведь это лес. Вдруг со мной что-нибудь случится, а вы даже не узнаете. Вы же спиной... вы даже ни разу не обернулись, пока мы шли.
- Милая барышня Эледэ, - ответил ей спутник ласковым голосом, но с усмешкой в глазах, - вы так сопите и хрустите ветками, что вас слышно не за четыре, а за триста и четыре шага. Мне не нужно оборачиваться, чтобы знать, что с вами все в порядке. А если вы будете слишком близко, то вас может захлестнуть веткой, которую я неудачно отведу.
Элиза молча кивнула, и они углубились в лес. Тропинка неуклонно поднималась вверх и была совсем узкой. Приходилось перешагивать через упавшие стволы, пролезать под наклонившимися деревьями, увитыми мокрыми лианами. Арнелл срезал наиболее мешающие ветки ножом. Двигались они небыстро. Наконец выбрались на прогалину, и девушка подняла голову вверх. Небо было по-прежнему серым, а деревья, которые их сейчас окружали - невероятно похожими на земные сосны. Шершавые стройные буро-золотистые стволы и раскидистые ветки поближе к вершине. Но все же это были не сосны. Элиза наклонилась к маленькому деревцу. Хвоинки торчали пучками по три хвоинки. И с нижней стороны каждой хвоинки шла тонкая золотистая полосочка. Отчего и казалось, что вокруг залитые утренним золотистым солнцем обычные земные сосны.
- Господин Арнелл?
- Да?
- Скажите, это сосны?
- Да, конечно, барышня Эледэ.
И они снова пошли вперед. Элиза задумалась о языке, на котором говорила. Она, получается, говорит уже на местном языке, но вкладывает в слова еще пока земные понятия. Где-то вот так...
- Барышня, вы не устали?
- Нет, благодарю вас.
Арнелл полностью развернулся к своей хрупкой спутнице.
- Позвольте мне попросить вас, Мерелиза рэн Эледэ, предупреждать меня честно о вашей усталости, - сурово заявил он, пристально глядя в глаза. - Я уважаю вашу решимость, показать должную выдержку и достойную невозмутимость. Но сейчас это неуместно. Мне проще устроить дополнительный привал, чем возиться с вашим обмороком.
- Никакой достодолжной решимости, господин Арнелл. Я вполне хорошо себя чувствую.
Девушка встретила его внимательный взгляд ясными большими серо-зелеными глазами. Вчера глаза вроде выглядели голубыми.
- Дайте вашу руку.
Арнелл недоверчиво взял ее за запястье и нащупал пульс. Действительно, самочувствие у барышни оказалось вполне пристойным.
- Тогда в путь, - он неожиданно ободряюще улыбнулся, сверкнув белыми зубами. - Мы должны добраться до Ороната как можно быстрее. Имперская дорога от Тагомара до Ороната сейчас залита водой, но вдруг какой смелый любитель денег решит все же добраться.
И они снова пошли вперед. Сосны быстро сменились деревьями, похожими на огромные земные пихты, стало совсем сумрачно. Под вечер девушка еле передвигала ноги. Тропинка по-прежнему вела вверх, к тому же еще пришлось перейти вброд несколько речек, в которых быстрая холодная вода почти по пояс почти сбивала с ног. Да и еще надо было снимать сапоги и носки перед входом в каждую речку. Ее спутник внимательно наблюдал за Элизой, не вмешиваясь.
- Скоро ли привал, господин Арнелл?
- О! Вы, наконец, признаетесь в том, что устали?
- Да, - Элиза смущенно улыбнулась. - Я так устала, что еле шевелю ногами.
- На ваше счастье, дождя не было весь день.
- После тех речек мне уже все равно.
- То были не речки, а ручейки. Просто в период дождей, они слегка разлились. Но потерпите еще немного. Впереди скоро будет подходящая пещера.
В пещере они развели огонь, и переоделись в сухое.
"Здесь так принято, все в порядке, - убеждала сама себя Элиза, укрывшись во время переодевания за ненадежным выступом и искренне надеясь, что ее спутник отвернулся. - Мне лучше сделать вид, что все в порядке".
Они развесили сушиться мокрые вещи у огня.
- Барышня Эледэ, этой ночью один из нас должен будет дежурить, - будто бы не замечая смущения спутницы спокойно сказал Арнелл. - Вы спите сейчас, но вторую половину ночи вам придется дежурить, чтобы и я смог заснуть. Я объясню, что вам нужно будет делать.
Он внимательно на нее смотрел. Девушка кивнула. Инструкции были нехитрыми. Следить, чтобы мокрые вещи не сгорели, а в случае подозрительных звуков сразу будить мужчину.
Во время своего дежурства девушка вздрагивала от каждого резкого звука, доносившегося из дикого леса снаружи. Но ни один не показался подозрительным. Ночь прошла спокойно.
К концу следующего дня они добрались до первого перевала. Внизу раскинулся город Оронат. Город треугольный в очертаниях, с трехгранными башенками и странными домами, точно собранными из трехгранных конструкций. Город из серого с розовыми прожилками камня с красными кровлями. Не вмещающийся в сознание Элизы совершенно чужой город. Куда она идет? С кем? Зачем?!
- Господин Арнелл!
- О, наконец-то, - откровенно усмехнулся ее спутник, увидев нескрываемый ужас в глазах девушки.
- Нам надо поговорить.
- Давно этого ждал. Сейчас устроимся на ночлег и обо всем поговорим. Завтра ближе к вечеру мы войдем в Оронат. Очень вовремя вы дозрели, милая барышня Эледэ. Только успокойтесь, вы слышите? Я для вас угрозы не представляю. Поверьте.
Легко сказать, успокойтесь. Ужас грозил захлестнуть с головой. Призвав на помощь всю свою, годами тренированную выдержку, барышня загнала внутрь острый приступ паники. Поговорить... Ведь и ей придется многое рассказать...
Они развели огонь в небольшой пещерке, насобирав мокрых веток по округе. Костер, так же как и накануне, сначала дымил, чадил и трещал, потом разгорелся, похлебка в котелке аппетитно забулькала. Так же как и вчера, Элиза, отчаянно смущаясь, переоделась во все сухое и развесила мокрые вещи у огня. Развесила уже привычно, ни о чем не спрашивая собеседника. Впрочем, на тот случай, если бы она ошиблась, господин Арнелл все время наблюдал за ней. На этот раз и очнувшаяся от своего шокового безразличия Элиза время от времени следила за ним изучающим взглядом, и, когда их глаза встречались, ее спутник, успокаивающе и, так сказать, профессионально ободряюще, ей улыбался. С кем же это ее свели дороги ее странной судьбы?
Он обладал приятной, мужественной внешностью. Роста немного выше среднего, но пропорционально сложенный. Высокий лоб с намечающейся продольной складкой между прямыми, густыми, высоко расположенными бровями. Что вместе с серыми внимательными, заметными на лице глазами придавало ему ностальгически задумчивый вид в те моменты, когда он не улыбался так заразительно и обаятельно, как это он нередко делал. Прямой, соразмерный, хотя и немаленький нос. Красиво очерченный также немаленький рот и выдающийся вперед никак не квадратный подбородок с выраженной ямочкой. Человек прямой, решительный, волевой, хотя и способный на тонкие чувства.
Наконец, завернувшись в свое одеяло, Элиза устроилась среди серых камней пещерки с чашечкой похлебки в руках.
- Спрашивайте, барышня.
- Кто вы? - тут же спросила Элиза. - Куда мы идем, и зачем я вам? Почему вы со мной возитесь?
Арнелл, задумавшись, не спеша отхлебнул из своей чашечки с похлебкой, и пододвинул поближе к девушке блюдо с сухими лепешками. Их можно было съесть, только размочив предварительно в похлебке.
- Я отвечу вам с конца, барышня Эледэ. Неужели вы сами не поняли, зачем вы мне? Вы обладаете исключительным даром. На вас не действует охранная магия. Вы невероятно ценны. Маги, если они узнают о вашем даре, прикончат вас, даже не потрудившись придумать легенду о том, что вы отравительница.
Элиза поперхнулась похлебкой и закашлялась. Ее спутник вежливо дождался, пока она успокоится.
- Теперь обо мне. Мое настоящее имя Эллар рэн Гаорин.
Пауза.
- Я думаю принять у вас вассальную клятву рода Эледэ, когда вы присмотритесь и начнете мне доверять. Поверьте, я никогда не бросаю своих людей.
Снова пауза.
В голове у Элизы медленно и неизвестно откуда возникла информация о том, что род Гаорин - один из трех самых знатных и могущественных родов Империи. Находится в кровном родстве с императорским домом. "Рэн Гаорин". Наследник рода Гаорин.
- Вы приближенный императора? - жалостно уточнила Элиза, заодно проверяя появившиеся в ее мозгу сведения. - Наследник самого могущественного рода?
- И первый маршал Империи.
Опять повисло молчание.
Элиза осторожно поставила чашечку с похлебкой на камень.
- Э-э-э, а почему же вы, господин Гаорин... а что же вы, господин Гаорин, делали... в городе Тагомаре?
Озорной огонек блеснул в темно-серых глазах господина первого маршала.
- Как деликатно спрошено. Я в вас не ошибся, барышня Эледэ. Пейте спокойно похлебку, я вам сейчас расскажу, как я оказался в тюрьме вашего городка.
Элиза послушалась и снова отхлебнула из чашечки.
- И лепешку возьмите.
Она взяла лепешку и опустила ее в похлебку.
- Все дело, пожалуй, в том, что я зверски скучал. Империя сейчас со всеми в мире...
- А учения и маневры?
- В сезон дождей? Нет, барышня, солдаты тоже должны отдыхать от своих командиров. Так вот. Зверски скучая, я встретил в своей любимой кормильне, как-нибудь я туда вас свожу, господина Сараоттэ. А господин Сараоттэ у нас начальник тайной службы Империи. Все в столице это знают. Никаких тайных сведений я вам не выдаю.
Элиза с невозмутимым видом медленно ела лепешку.
- Мы слегка выпили и поспорили с господином Сараоттэ, что я выкраду у Содзоварского посла самый важный документ из его посольского кошеля.
Элизина невозмутимость была пробита насквозь. Девушка изумленно подняла голову и невольно улыбнулась в ответ на шальную улыбку господина первого маршала.
- Какой из документов посла ему необходим, мне господин Сараоттэ не сказал. Он объяснил это свидетелю нашего спора. Я должен был проникнуть в посольский кошель, миновав охранную иллюзию, самостоятельно определить, какой документ самый важный. При этом посол не должен был ничего заметить. А вернуться с документом или его точной копией я должен до конца первого месяца сезона дождей.
Эллар Гаорин отхлебнул похлебку из своей чашечки и в свою очередь взял сухую лепешку с подноса.
- Я хорошо знаю господина Сараоттэ. Он не стал бы мне мешать раздобывать важный документ у Содзоварского посла, начальник тайной службы своей выгоды не упустит. Но вот вовремя вернуться он должен мне помешать. Поэтому я заранее изучил тайные тропки севера Империи в обход возможных засад господина тайного начальника. И так оно и вышло. - Гаорин снова улыбнулся озорной улыбкой. - Я догнал господина посла в Тагомаре, подсунул ему снотворное, преодолел при помощи натасканной на сургуч печатей мыши охранную иллюзию на его кошеле. Вы, полагаю, не знаете, но на животных магические иллюзии не действуют. Получив нужный документ, я переписал его, вложил обратно в кошель посла оригинал, и отправился спать к себе, в дешевую гостиницу. А уже с утра ко мне заявились доблестные стражники города с утверждением, что я мошенник и грабитель. И самое мне место в их надежной городской тюрьме. С судебной системой Тагомара нужно, кстати, что-то срочно делать. Пришлось проследовать за стражниками в городскую тюрьму. Не объяснять же мне им было, что я Эллар рэн Гаорин. Лишние вопросы мне совершенно ни к чему, тем более что господин посол пока в городе, а слухи у вас в Тагомаре распространяются еще быстрее, чем в императорском дворце. Что о многом говорит. По этой же причине я не мог попросту заступиться за вас, барышня, в городе. Посол далеко не дурак, и он не должен ничего заподозрить. Однако благодаря вам я освободился из тюрьмы вовремя. Сейчас мы должны попасть в Эонтевар в обход засад господина Сараоттэ. Там, насколько вы позволите, я смогу о вас позаботиться. Я ответил на ваши вопросы, барышня Эледэ?
- На самые основные - да, - тихо сказала Элиза, не поднимая глаз.
- Тогда не будете ли вы так любезны, ответить на мои?
Девушка все же подняла глаза на собеседника. Господин маршал смотрел на нее серьезным, чуть грустным взглядом.
- Спрашивайте.
- Я хотел бы узнать, что вы сами думаете по поводу ваших странностей. Вы, возможно, никогда не слышали об охранной магии. Допускаю. Провинциальные дворяне вашего уровня могли никогда не слышать, что ворота города Тагомара защищены магической иллюзией. Но если на вас никогда не действовала эта магия, вы должны были обратить внимание на то, что вы видите ворота там, где все видят стену, и стену там, где все видят фальшивые ворота. Какие-то вопросы неопытная девочка или барышня должна была задать. Какая-то волна от такого потрясающего явления должна была пойти. Но ничего этого не произошло. Почему? И второе. Как вы пережили горячку от яда? Вы не выглядите сошедшей с ума. Я за вами внимательно наблюдал. Вы выглядите оглушенной, потрясенной, но никак не сумасшедшей. И, если вы перенесли горячку, а не изобразили ее... - Гаорин пристально вгляделся в милое лицо сидящей перед ним девушки и пришел к окончательному выводу. - После того как вы перенесли горячку, вы должны бы постоянно падать с ног от слабости. Но этого не происходит.
- Я не думаю, что пережила эту горячку, - тихо ответила Элиза и замолчала, не заметив, как первый маршал выронил из рук взятую было сухую лепешку.
Она задумалась, обхватив колени руками, вспоминая последние мгновения пребывания в родном мире.
Пальцы скользили, срываясь с бревна, промокшая одежда тянула девушку вниз, сознание мутилось. И вдруг перед ней вспыхнул золотой свет. В сиянии возник Дух в виде как бы огненного колеса, которое катилось сразу на все четыре стороны света, и было как бы со многими очами.
- Я тебе помогу, но за тобой выбор. Я могу отправить тебя на берег, но хотел бы переправить тебя в другой мир. Там я буду помогать, но ты должна будешь во всем меня слушаться. Мне нужна помощь. Я не могу попасть к людям того мира самостоятельно, без тебя. Они наглухо закрылись.
- Но кто Ты такой? Как я могу обещать, во всем слушаться, не зная Тебя. Что Ты от меня потребуешь?
- Только то, с чем согласится твоя совесть.
- Ты переправишь мою душу в чужое тело?
- Нет. Я обменяю и тела. Та, другая, похожая на тебя девушка сейчас умирает. Переселение душ - это человеческие бредни. Домыслы тех, кто думает, что душа сидит в теле, как пассажир в карете. Хотя на самом деле она пронизывает тело, наподобие кровеносных сосудов. Душа сама творит себе тело из имеющегося клеточного материала еще в утробе матери. И продолжает свое творчество всю оставшуюся земную жизнь. Человек - это целостность души и созданного под нее и ею тела. Разорвать такую связь можно только убив человека. Какое уж тут переселение душ! Так ты согласна?
- Согласна.
Только тогда она потеряла сознание. Общение с Духом шло не просто мысленно. Это было мгновенное касание Другой Личности, которое меняло сознание и открывало новые горизонты.
И когда она от ужаса и отвращения теряла сознание в городской тюрьме, она вдруг вспомнила своего Духа Хранителя.
- Как же Ты мог это допустить? Ты обещал мне помогать.
- Наконец-то ты обо мне вспомнила. Успокойся, хуже уже не будет.
И вот как все это объяснить господину первому маршалу? Девушка подняла голову, и терпеливо ждущий Гаорин встретился с ней взглядом.
- Итак?
- Я расскажу вам нечто удивительное. Но я расскажу, как я это понимаю, а вы поймете по-своему...
- Так всегда и бывает. Говорите, барышня. Вы меня заинтересовали.
- Я думаю, что подошла к воротам смерти, и там меня встретил Дух. Он отправил меня в этот мир, стал моим Духом Хранителем. Только я должна Его слушаться.
- То есть, вассальная клятва отменяется, - после некоторого молчания задумчиво сказал Гаорин. - Не могу же я подчинить себе неизвестного духа. Да и не хочу.