Мы искали ее весь день. Ни больной, ни мертвой не нашли ее. Если Глория здорова, то просто заблудилась и найдется в других кругозорах. На все четыре стороны шаман сообщил о потерявшейся носке странной конституции.
Все говорят, что она - хорошая. Глухонемая, но не отстранялась от сообщества, работала с каждым днем все лучше. Они, вероятно, долго странствовали и отвыкли от работы.
Уже два дня Олен живет один. Я захожу, а он почти что прогоняет меня. Я же вижу: не хочет, чтобы я с ним в пещере оставалась.
Арин сейчас от деда не отходит. Дед решил умереть, а если кто соберется умереть, тот умрет обязательно.
Глюм доволен: я стала больше словами кидаться, чем общаться мысленно. Да он теперь Свадьбой только и занимается. Я почти привыкла разговаривать и все время думаю, как и что могу сказать Олену. Хорошо, что мама моя любит кидаться словами. А отец совсем не понимает как это может кому-то нравиться - постоянно шевелить языком. Он считает, что это - женские штучки. Но Олен, он очень мужественный. Жаль, что мне отказал!
Я не позволяю никому свататься ко мне. В прошлом году один носок мне нравился, но я была еще маленькой, чтобы считаться невестой. А он - такой красивый, что, конечно же, в конце концов, в сруб угодил: уж очень многие на него позарились! Теперь только через год может жениться. Ах, какой он красивый! У него серый покров, шелковые уши, плечи широкие, а сам он - такой сильный! Никому не говорила этого, но он - единственный из носков, кому бы я не дала отказа. Ну, и новенький, конечно же...
Прогресс - своими руками
Олен совсем забыл о шамане.
В первый день после исчезновения Глории он носился по лесам при горизонте, как угорелый. Конь все-таки прочувствовал озабоченность хозяина, стал к чему-то прислушиваться, по первому же знаку пускался вскачь в указанном направлении. Однажды он заржал, и Олену почудилось ответное ржание из леса, но в том направлении они с Конем никого не нашли. Больше "глюков" не было.
Олен поговорил с Глюмом, воодушевленным предстоящей собственной свадьбой, и узнал, что в итоге сообщество истратило на поиски Глории очень много рабочих дней, и сейчас все должны как-то наверстывать упущенное, работать больше.
В Управе Олен заявил, что берется завтра и послезавтра молоть муку один за всех: там обычно работали восемь человек. Если эта восьмерка станет только обмолачивать зерно, они за два дня сделают работу четырех дней. Управленец не поверил в такое чудо и отослал Олена утрясать вопрос с шаманом, в надежде, что тот не отпустит подручного, и все пойдет, как раньше. Однако шаман, глянув на помощника, заявил, что в таком взвинченном состоянии помощнику при омагничивании быть не положено.
- Правда, - добавил он, - Ты устал, а это позволяет омагнитить лично тебя сегодня легче, чем тогда, когда ты полон сил.
- Нет, Огю, - Олен впервые назвал шамана по имени, как равного себе, - Сейчас я собой заниматься не буду. Я потерял мать. А кругозор, помогая мне искать ее, не сделал нужного количества припасов для Свадьбы. Времени осталось мало. Я помогу сообществу наверстать упущенное.
Шаман не возразил. Олен прямо от школы направился к пещере Арин. Она все эти дни не отходила от старика, а он торопился в оставшееся ему время передать внучке максимум из того, что знал сам. Дед лежал на тюфяке возле пещеры под сенью своих любимых цветов.
- Арин, - попросил Олен после приветствия, - Будь добра, дай мне одну клячу, а если можешь, то сразу обе - твою и дедову. На пару дней. На это время возьми Коня.
Арин кивнула головой и молча подвела к нему две клячи, сама же взялась за гриву Коня, удерживая его при себе.
Олен решил не ждать до завтра, а сразу отправился на мукомольню. Она сегодня бездействовала: был день обмолота. Внимательно осмотрев как привязаны к жернову бревна, он снял половину из них и освободившимися кожаными ремнями привязал кляч к оставшимся рычагам. Не говоря ни слова, хмурый и злой, взял с обмолота мешок зерна и засыпал первую порцию в отверстие жернова. Затем тронул клячу и повел ее вперед. Вторая кляча, по другую сторону от жернова, не поняла, куда ее тянут, и попыталась отскочить от бревна. Некоторое время ушло на то, чтобы скотина поняла, что надо просто ходить по кругу. Дело пошло.
Вскоре Олен дал первый отдых клячам, выгреб готовую муку и засыпал вторую порцию зерна. Заводя животное снова на место, он решил попробовать, потянет ли работу одна "клячесила". Вдруг животное воспротивилось и встало на дыбы, отталкивая бревно передними конечностями. Бревно двинулось с места, кляча топала на двух ногах. Только теперь Олен вспомнил, что клячи, в отличие от лошадей, часто вставали на задние ноги, используя передние конечности для других целей. Они ведь были полукопытными!
Не надеясь на большую выносливость кляч при ходьбе на задних ногах, Олен оставил вторую клячу в запасе, чтобы при необходимости заменить в работе первую.
Отправившись за вторым мешком зерна, он привлек внимание работающей бригады. Народ тут же прибежал смотреть, как этот чудак в-одиночку крутит жернов, и несказанно развеселился, увидев "умную" клячу. Долго смеялись, произнося в уме какие-то шуточки, так что Олен был вынужден отослать всех обратно на обмолот, чтобы для мукомольни хватало зерна.
К концу рабочего дня осталась немолотой только небольшая часть обмолота, необходимая для того, чтобы завтра мельница начала работать уже с утра.
Домой Олен ехал героем дня, под восторженными и недоуменными взглядами населения. Народ выскакивал из пещер, чтобы прокричать или промычать (кто как мог!) что-нибудь ободряющее глухому всаднику о двух клячах.
Без матери стало намного опаснее спускаться в подпол. Носки всегда знали, кто из соседей находится дома, а кто ушел. Пришлось выгадывать время для связи с Луной, чтобы не было угрозы неожиданного визита.
После работы Олен искупался в реке, отвел кляч на луг деда, прогулялся к единственному оставшемуся жеребенку, который его признавал уже как личность знакомую. Народ заметил, что один жеребенок исчез, но паники по этому поводу не было: во-первых, в их глазах он так и оставался "не такой клячей", а во-вторых, все считали, что он вернется сам, точно так же, как и ушел.
Часто наведывалась Анука. Ее визиты мешали заниматься необходимыми делами. Она же, как считал Олен, не понимала, что здесь она - лишняя, и приходила снова.
Домой он постарался вернуться как можно позже ночью. Осторожно ступая, как вор, пробрался в свое жилище. Пришлось походить по пещере, убедиться, что там его никто не поджидает, и только после этого он мог спуститься в подпол, плотно задвинув камень, закрывающий ход вниз.
С Луны сообщали, что жеребенок прибыл живым и здоровым, и вызвал ажиотаж среди лунян. Народу его показывают только по телевизору, не позволяя посторонним волновать животное, которое и так находится в состоянии стресса. СМИ объявили конкурс на лучшую кличку, а пока что обслуживающий персонал называет его Жери.
Отец сокрушался потерей жены, забывая выразить соболезнование сыну по случаю потери матери.
Съемка сегодняшнего дня была скопирована Оленом и осталась лежать в запасе. Сегодня он не стал отвечать Луне.
Трудовой подвиг на мукомольне не привел его в восторг: он заранее бал уверен в успехе. Олен считал, что внедрение одной из самых отсталых древних технологий в данном случае облегчит землянам только получение одного из продуктов питания, ничего общего не имеющего с каким бы то ни было вооружением.
Плотики
Ночью его мозг противился сну, активно перебирая все известные ему виды местных хозяйственных работ. Олен стал подыскивать другие точки приложения своего интеллекта к земным условиям, строго контролируя идеи с точки зрения усиления с их помощью возможной военной мощи носков. Мысли назойливо возвращались к заготовке камней. Это был один из самых трудных видов работ, особенно, если учесть, что разделения работ на мужские и женские не было.
Камни свозили к поселку в сугубо мирных целях: для постройки пещер молодым семьям, которые должны образоваться в День свадьбы. В этот день свою общую историю начнут одиннадцать пар, значит, за пять дней сообщество собирается построить одиннадцать пещер. Клячи не могли перевозить большие грузы на себе, и это тормозило работу. Много времени уходило не на само собирание камней, а на их перевозку.
Олен пытался представить себе перевозящее устройство без колеса:
- можно поливать дорогу, чтобы скользили полозья;
- можно заставить полозья скользить по насыпанной траве;
- можно убрать колеса и заставить скользить оси.
Почему бы и нет? Увеличить диаметр оси, она превратится в валик. Соорудить помост-платформу. Такое средство передвижения не будет быстроходным, но с ним клячи потянут гораздо больше камней, чем без него.
Бревна, как и любая древесина, были редкостью в хозяйствах носков. Только у входа в пещеру каждая уважающая себя семья имела толстое бревно, создающее, как казалось Олену, впечатление стабильности существования этого дома.
Трудности с разделкой древесины заключались в отсутствии подходящего режущего инструмента. Ничего, похожего на доски, в кругозоре не встречалось. Отпилить или быстро обрубить бревна до одинакового диаметра было задачей не из легких. Эту проблему можно обойти, связав бамбук в виде плота.
Он проснулся еще до зари, взял каменный тесак и отправился с Конем в сторону бамбуковых зарослей. Там встречался и тонкий бамбук, и довольно толстый - толщиной с руку человека. Скреплять его лианами было делом новым для Олена. Выдержат ли лианы вес камней и трение при перевозке тяжестей? Не будучи полностью уверен в успехе затеи, Олен решил тут же, на месте, соорудить макет и опробовать его без свидетелей, благо и лиан в окрестности хватало.
В поселке ударили "часы", наступило время подъема для носков.
Квадратный "плотик", со стороной примерно полтора метра, "вырос" достаточно быстро. Конь терпеливо стоял, пока Олен обдумывал и прилаживал к нему некое подобие оглобель: мастер с трудом припоминал, как именно это выглядело в кино. Не будучи знаком с настоящей сбруей, он изобрел собственную: две примитивные лиановые петли накинул на шею Коня и связал их с длинными шестами из бамбука. К этим шестам он и приделал плотик.
Оседлав уже впряженного Коня, всадник направился к поселку. Плотик шелестел за Конем. Почти у самого дома Олен решил, что уже нет времени, чтобы укомплектовать плотик даже примитивными "осями": после Свадьбы повозка уже не будет так актуальна.
Решив испытать плотик как готовое средство передвижения, он пересел с Коня на бамбуковую площадку. Конь тронул с места и не понял, что его удерживает. Пришлось понукать его до тех пор, пока он не вошел в роль тягача. Однако сил у животного было достаточно, чтобы, если и не с ветерком, то с пылью, прокатить седока до пещеры. И Олен решил, что стоит попробовать перевозить камни плотиком.
Он догнал одного носка из тех, кто шел сегодня работать со злаками:
- Видел, как вчера клячи мололи муку?
- Угу! - кивнул головой носок.
- Сегодня возьмешь свою и еще чью-нибудь клячу и сделаешь то, что делал вчера я.
- Угу!
- Ступай! Я иду на камнеломню.
Олен заторопился домой. Там он проверил, насколько истерлись лианы, скатал плотик в рулон и взобрался с ним на Коня.
На камнеломне добывали камни, выбивая их из песчаного обрыва. Камни были округлыми, видимо, когда-то оплавленными.
Поначалу работники заинтересовались рулоном Олена, но он грубовато велел всем заняться работой, и носки принялись за дело. Они вытаскивали камни из стены карьера, относили их к клячам и опускали в мешки, уже свисавшие по бокам кляч. Животные понуро ожидали своей участи.
Олен поподготовил два мешка (больше у него не было) и стал, как и все остальные, собирать камни, но складывать их в мешки, лежавшие на плотике. Рядом остановился Глюм:
- Ты их потом не поднимешь, - имея в виду мешки, важно заявил он.
- Подниму, - бросил Олен, - У тебя есть лишние мешки?
- Дома есть. У кого-то тут с утра уже порвались. Хочешь починить, возьму для тебя, - глядя на Олена с ухмылкой, предложил Глюм.
- Давай, жених, тащи сюда рваные!
Глюм, веселясь, с прибаутками, собрал для Олена три мешка, кинул их на плотик и пошел работать.
Итак, пять мешков с камнями находились на плотике, когда Конь тронулся с места. Существовала опасность того, что лианы могут растянуться или разорваться по пути. Скорость кляч, идущих с тяжелой поклажей на крупах, была небольшой, их сопровождали только два носка. Конь тянулся за табуном и по дороге не отставал. На плотик сразу же обратили внимание погонщики, так что, еще не дойдя до поселка, Олен уже был в центре внимания и веселья всего кругозора.
Один из погонщиков зашагал рядом с Оленом:
- Зачем это? - указал он на плотик.
- Сколько мешков у тебя везет одна кляча?
- Два. Молодые - по одному.
- А Конь сейчас тянет пять: по два - за старых, и один - за молодую клячу. Понял?
- Ну, и что?
- Сколько раз ты должен вести всех кляч для постройки одной пещеры?
- Сколько надо.
- Так с плотиками надо в два с половиной раза меньше.
- Это - математика?
- Это - работа. Понял? Иди, следи за клячами.
Камни выгружали на местах будущих построек. Олен спросил, где будут делать следующую кучу, и оставил свои камни отдельно от остальных. Двенадцать кляч привезли двадцать два мешка. Олен выгрузил пять мешков, привезенных Конем за один раз.
И на их обратном пути народ все так же веселился, глядя на приставку к лошади. Но и Олену уже становилось веселее. Он прокатил на плотике мальчишку Дуси-соседки и отправил его назад на окраине поселка.
На камнеломне к моменту их возвращения уже выросли горки приготовленных к перевозке камней. Олен проверял крепость своего плотика после первой ходки, когда над его головой прозвучало:
- Хорошо! - плотиком восхищался Масек.
- Ты понял, что это - хорошо? - обрадовался Олен.
- Очень хорошо! Клячи болеют после камнеломни. Так - лучше.
- И быстрее!
- И быстрее. Да.
- Масек, если ты это понял, возьми и поведи сейчас Коня с плотиком. А я сделаю еще один - для твоей клячи, - Олен умоляюще смотрел на Масека.
- Нет. Я сейчас смастерю плотик без нее, а потом уже его приспособим к Аське. Только, будь добр, сложи камни с плотика на мою кучу. Спроси у погонщиков, где я выгружал.
Масек вздохнул, сочувствуя Аське, и стал грузить камни сначала на плотик Коня, а затем уже - на Аську.
За время отсутствия кляч Олен умудрился нарубить бамбука более чем на два плотика, перенес его к камнеломне и стал связывать трубки, учитывая приобретенный уже опыт.
- Давай, я тебе помогу, - остановился рядом с ним Глюм.
- Мне не надо помогать, - Олен просто демонстрировал знание здешних обычаев, - Если хочешь, бери и делай. Связывай хорошо, но так, чтобы палки могли двигаться. Вот так, - подвигал он уже связанный бамбук.
Глюм еще немного постоял над ним, наблюдая за работой, а затем взялся за нелегкое дело продвижения прогресса на Земле.
В перерыв на обед Олен осмотрел Коня: на выступах ключиц намечались потертости. У здешних кляч, решил он, такого не будет, у них на этом месте густая медвежья шерсть. Но подстраховать животных все же стоило. К тому же, надо было выручать Коня, ни к чему ему иметь истертую кожу в благодарность за тяжкий труд. Пришлось, не объясняясь с коллегами, взять Коня и верхом двинуться к поселку: во-первых, чтобы отыскать что-либо для спасения кляч от потертостей, а во-вторых, чтобы просто увести Коня - тягача-первопроходца.
Ничего лучше, чем изорвать собственный кожаный костюм, Олен не придумал. Он настиг караван на месте будущих построек и объяснил Масеку, как и зачем нужно обмотать оглобли кожей.
За камнями сегодня должны съездить еще дважды. Но уже видно было, что четыре клячи с плотиками перевозили камней столько же, сколько десять - без них. К тому же, можно было, не сгружая камней, давать клячам отдых. Олен ощутил себя дважды олимпийцем - каждый день приносил ему новый рекорд!
Глюм на камнеломне следил за сохранностью используемых плотиков и сооружал новые. Выламывать камни ему больше не пришлось. Ему льстило, что сегодня он научился чему-то, что делать умели не все. Будет чем похвалиться невесте!
До базарного дня оставалось решить еще одну задачу: надо было еще раз съездить гонцом в соседний кругозор. Не возвращаясь на камнеломню, Олен заехал в Управу, чтобы договориться о завтрашнем дне, и предложил забрать уже сегодня все, что требовало отправки, и завтра на рассвете двинуться в путь. Две носки в Управе поддержали его намерение и заметались по клеткам, собирая груз для гонца.
Тем временем, Олен съездил в Фонд разума и забрал оттуда посылку от науки. Старый ученый носок с явным удивлением сообщил, что Арин дает им все больше работы с патентами. "Она, - сказал носок, - Уже имеет заявок больше, чем некоторые ученые". По всему было видно, что столь развитая Арин не пользуется его благосклонностью. Удивился и Олен. Арин в последнее время не заговаривала с ним ни о фантах, ни о патентах, и он, занятый другими проблемами, забыл об ее планах. Значит, Арин не остановилась на достигнутом и настойчиво продвигалась по избранному пути - зарабатывать на жизнь, работая мозгами!
"Стыковка"
Желтое блюдечко солнца успело стукнуться краем о горизонт, когда Олен, забрав почту этого дня, направился прямиком на север, надеясь, что тишайшая земная ночь застанет его в лесу. Тогда по гулкому цокоту копыт Коня его должны "определить" и перехватить невезучие прошлогодние женихи. В этот раз он постарается, чтобы их "стыковка" прошла в более мирной обстановке. Они могли что-нибудь знать о матери.
На светлом еще небосклоне появилась луна, но в виде такого тонкого серпика, что света от нее ожидать не приходилось. Между мешками с поклажей был пристроен самый маленький из имевшихся в распоряжении Олена тесак. Синди с ними в этот раз не было, и хорошо еще, что груза было намного меньше, чем в первой поездке. Конь сегодня много трудился, но давать ему отдых раньше, чем они пройдут лесной массив, Олен не собирался. Чтобы облегчить участь животному, он спешился и пошел рядом с Конем.
Лес окунался в дрему, быстро поглощаемый темнотой ночи. Стояла тишина. Слишком тихим был сегодня лес! Даже цокот лошадиных копыт, как казалось Олену, не отзывался в лесу так звонко, как в прошлый раз. Дорога проходила сквозь густые заросли высокого кустарника, оплетенного вездесущими лианами. Хотелось пробудить лес, передать чаще тревогу человека. Чему-нибудь, что произошло с его матерью, эти лианы, кусты и деревья могли быть свидетелями. Где-то в этих лесах остались ее следы или сама она, ожидающая его помощи.
Олен стал свистеть. Сначала - мелодично, дальше - Соловьем-разбойником. Затем отрезал длинный хвост лианы и на ходу хлестал ею дорогу. Ему не удалось учинить достаточно громкого шума, такого, чтобы хоть что-нибудь отозвалось в этом сонном лесном царстве, и он сам не заметил, как стал выкрикивать "Эге-гей!" душераздирающим голосом. Ах, если бы хоть одна душа нашлась поблизости! Повторив возглас неисчислимое количество раз, он запел в той же дикой манере Гимн Луны. "Как хочу я пройтись по живым лесам!" Вдруг до него дошло, что в попытках перекричать крик собственной души, он перестал прислушиваться, разуверившись встретить кого-нибудь в этих глухих местах.
Он замолк и пошагал дальше, уже более не поднимая шума. И почувствовал сильную усталость, накопившуюся за все эти трудные дни. Приближалась поляна, на которой его в прошлый раз пытался ограбить беглый жених. Возле нее ореховый куст выступал на дорогу, как помнилось Олену. Сейчас за любую информацию о матери он согласился бы отдать всю имеющуюся поклажу, не задумываясь об ответственности перед целым кругозором.
Пару раз где-то позади себя Олен слышал шелест ветвей. Он останавливал Коня, шелеста не было. "Почудилось", - решил гонец.
Наконец, обозначился ореховый куст, а за ним - знакомая поляна. Костюм Олена был не лучшей одеждой для отдыха на сырой земле. Освободив Коня от груза, он нарвал крупных листьев с куста, уложил Коня на траву, подстелил листья и расположился на них, оперев туловище о бок лежащего животного.
Усталость сделала свое дело, сон быстро одолел Олена. Ему приснилась мать. Она выходила из чащи земного леса в голубом платье, в котором прошлом году праздновала свои сто тридцать лет. Во сне он слышал легкий шорох ее шагов по траве, видел ее лицо, каким оно бывало на светских приемах.
Вздохнул, а затем и вздрогнул Конь, пытаясь вскочить на ноги. Олен тоже вздрогнул и открыл глаза. В кромешной тьме алчно горели две зеленые точки. Глаза? Зверь? Раздалось подобие храпа, и Конь вскочил на ноги. Олен сидел на корточках, приходя в себя. Рука сама по себе достала из мешка тесачок. Нападать или защищаться? Конь двинулся в сторону пары огоньков и отскочил от них, что-то хлестнуло его по крупу. Значит, там - не зверь.
- Я - глухонемой, - на всякий случай сказал Олен в темноту и сжал покрепче тесак.
- Га! Тот же олух?
- Тот же, - подтвердил Олен.
- Сегодня мешок отдашь, - хищно протянул собеседник.
- А что взамен?
- Ничего! - засмеялся наглец.
- Тогда разойдемся, как в прошлый раз.
- Не получится. Сейчас наши подойдут.
- Тогда делаем так. Смотри, - Олен, дернув за хвост, подтянул к себе Коня и рывком перекинул связанные мешки через его круп.
- И что? - спросили из тьмы.
- А ничего, - ответил он и хлестнул Коня.
Лошадь двумя скачками вылетела на дорогу.
- Тогда нашей добычей станешь ты сам, - заявил кто-то за спиной Олена. Значит, подмога уже явилась.
Олен хотел сегодня сдаться без боя, что ему и удалось без всяких усилий: на него накинули сетку и свалили с ног, а затем понесли, вскинув себе на плечи, несколько носков.
Лесные "женихи" обладали способностью видеть в темноте. Олен же, с рождения окружаемый электрическим освещением внутри искусственного жилого пространства Луны, был лишен такого качества. Путь, которым его несли, он не мог ни видеть, ни, тем более, запомнить. Его внесли в какое-то помещение, где усадили на тюфяк, не освободив от сетки.
- И зачем я вам? - спокойно спросил Олен у невидимых противников.
- Мы тоже хотим понять, что от тебя можно получить. Рассказывай, что можешь дать!
- Да я многое могу. Но не сейчас: со мной ничего нет, сами знаете. Вот пачку, если нужна, можете взять. Без нее могу обойтись и добраться, куда надо.
- Никуда тебе не надо! Это все - шамановы штучки: куда поля не хватает, он туда отправляет листки. Чуть кто провинится, тут же все кругозоры вокруг узнают. Убежать некуда, - хрипел один из захватчиков.
- Нам твоя пачка только на подстилку годится, - заговорил второй.
- А я бы взял, - тоненько заголосил третий, - Наши истерлись. Как в кругозоре покажемся? - и его лапы потянулись ощупывать одежду Олена.
- Стой! Я сам отдам пачку, - сказал Олен в надежде, что для этого с него снимут сетку. Но ее только приподняли и содрали пачку, разорвав ее при этом надвое.
- И пончо мне нужно, - скулил тонкоголосый.
Олен, сообразив, что близится момент полного "разоблачения", под сеткой дотянулся рукой до закорючки и нажал кнопку прямой передачи. Трансляция автоматически будет записываться в подполе пещеры. Прямая передача была довольно энергоемкой, поэтому до сих пор ею не пользовались. Если закорючку отберут, он получит хоть какую-то пользу от камеры в виде информации о жизни лесных бродяг.
Так и случилось: добравшись до пончо, носки обратили внимание на украшение.
- Подарок! - обрадовался хриплый, - Это - для меня. Понял, глухонемой? Это ты мне подарил. Гы-ы... Как другу.
- Ладно, - отозвался раздетый до нага Олен, желая продемонстрировать свое дружелюбие к этой компании, - Будь мне другом.
- В кругозоре встретимся, не забудешь, что я тебе - друг? - хохотал хриплый.
- Ну, что, глухой, ты уже сдался? - спросил от входа темный на фоне неба силуэт со знакомой парой огней. "Светляки!" - понял Олен.
- Я? А, да. Я сдался, - поговорил он из своего темного угла, обозначая голосом место пребывания, и метнулся из хибары под рукой у силуэта. Ему удалось выскочить на улицу и втиснуться в ближайший куст.
- Эй, друг, ты - куда? - только хриплый, по-видимому, и заметил скачок Олена.
Дальше была суматоха и дикие крики в лесу по всем правилам детективной комедии. Глухонемого подзывали и проклинали, именовали другом и придурком, и еще кое-кем... Шаги приближались к кусту и удалялись. Он не двигался долгое время, но затем понял, что скоро начнет светать, и его светлая кожа станет заметной в лесу. Олен переполз за другой куст, прислушался к ходу поиска и стал осторожно удаляться от землянки, а именно в землянку он и был доставлен накануне.
В который уже раз его выручали лианы: он пучками накидал их на плечи, а затем подпоясался. Получилось подобие женского платья, маскировавшее его в цвета лесного массива.
Теперь требовалось отыскать дорогу, и желательно - "свою", ту, на которой он оставил Коня. Женихи несли его не долго, значит, не далеко, и не по густым зарослям. Олен определил, в какой стороне лес реже, и двинулся в том направлении. Восходящее солнце уже запуталось в густом тумане, когда он вышел на опушку леса. Дорога не была видна, и он пошел наугад по мягкой луговой траве.
Когда трава под ногами сменилась твердым грунтом дороги, он услышал топот копыт. Ритм отбивали только два копыта. Это не мог быть Конь, но Олен все равно обрадовался предстоящей встрече. Одинокий всадник с тесаком для рубки камыша удивился столь странной фигуре, вынырнувшей из тумана на дорогу.
- Я - глухонемой, - по привычке начал Олен, - Я потерял клячу в лесу этой ночью. Какой это кругозор?
Оказалось, что выйти удалось именно в северный кругозор, в который и должен был попасть.
- Кляча - с поклажей для Управы, - добавил он.
- Хочешь, чтобы я искал? - добродушно спросил носок, - Или позвать кого-нибудь другого?
- Я и сам могу поискать. Эта кляча нужна, чтобы мою найти скорее. Днем я не потеряюсь.
- Ладно. Я сейчас займусь камышом, - решил носок, - Возьми мою клячу и с нею поищи свою. Если помощь нужна, возьмешь кого-нибудь из тех, кто придет сюда работать.
- Я думаю, что моя кляча - где-то на этой дороге. Она не привыкла заходить в лес, - говорил Олен, усаживаясь верхом.
Конь нашелся быстро, он не ушел далеко от знакомой поляны. Олен возвращался с двумя клячами, надеясь на то, что разбойники, как им и положено по статусу, рано утром улеглись спать.
Во время пика утренней жары мешки прибыли в Управу. По дороге весь соседний кругозор удивлялся дикому виду гонца. "Так уж получается", - сам перед собой оправдывался Олен, - "Все последние дни я нахожусь в центре внимания публики. Придется привыкать жить жизнью шоумена".
- Эй, где одежду потерял, глухой? - смеялась женщина на площади, - Ну-ка, покажи, что твоя кляча умеет!
- У тебя пачка найдется какая-нибудь? Ну, старая или оборванная? - спросил Олен у носки, узнав в ней одну из тех, с кем беседовал в предыдущий приезд.
- А что твоя кляча умеет? Покажи! Я мужу новую пачку смастерила, тебе могу старую отдать, - закричала носка из группы женщин, остановившихся перед ним.
- Пусть покажет! Покажи! Что она умеет?
Олен пустил Коня в галоп и заставил его перескочить одну за другой все базарные помосты на площади. Женщинам это понравилось. Конь им поклонился, дал одной из них ногу по просьбе Олена.
- Хорошо! - сказала хозяйка старой пачки, - Жди, не уходи.
Пока она ходила за пачкой, из Управы успели вынести два мешка для перевозки. Олен взял у носки пачку и пончо, поблагодарил ее и обнаружил себя в окружении множества ребятишек, прибежавших посмотреть, на что способна эта удивительная безгорбая парочка - носок и его кляча. Так, сопровождаемые ватагой ребятни, Олен и Конь отправились на знакомый водопад. Мальчишек не интересовало, нуждаются ли гости в отдыхе. Выяснилось, что всеобщие славу и признание в этом кругозоре Олен получил еще в прошлый раз: Коня здесь называли клячей с причудами и пересказывали миф о его умениях "из уст в уста", если можно так сказать о мыслепередаче.
Олен надел привычную для носков одежду, показал публике кое-что из выездки, после чего попросил не беспокоить его во время отдыха. Однако, вскоре его разбудили толчком в плечо. И он увидел перед собой кусок мяса:
- Мама просила дать тебе и кляче и сказать "спасибо", - говорил ему маленький носок, протягивая мясо и скорлупу с питьем.
- Тебе спасибо, - встрепенулся Олен, - Но придется мне это съесть самому, Конь мяса не ест.
- Совсем?
- Совсем-совсем.
Мальчишка убежал, а Олен с улыбкой отметил про себя, что сегодня он получил первый в жизни цирковой гонорар.
На обратном пути два носка из тех, что заготовляли камыш, сопровождали гонца от опушки до опушки леса. Других опасностей сегодня не ожидалось, и Олен направился прямиком к своей пещере. Спать, спать, спать!
Ночью он проснулся от тревожной мысли: что думают, что предпримут теперь там, на Луне?
Записей со своими трудовыми победами он решил не показывать Центру, а из поездки ничего не привез. Решил проверить, как записала аппаратура трансляцию из леса. Запись началась с шума и погони в темноте. Хриплое дыхание "главного" перемежалось с бранью. Прокрутив ленту в быстром темпе, он дошел до времени рассвета, когда его преследователи мирно храпели в землянке. Пришлось пропустить длинную, не несущую информации, часть записи. День у женихов начался с поисков какой-либо пищи и сетований вслух о потере мешков Олена, в которых, как они предполагали, непременно были запасы еды для гонца на два-три дня.
Мысленно они подтрунивали друг над другом, так как часто звучал общий смех. Наконец, перед камерой двое из них посмотрели друг на друга понимающе, и вся компания отправилась в самую гущу леса. Проходив около часа по массиву, вышли в светлый редкий лес, где в поле зрения то и дело попадали толстые стволы пальм. Камера застыла на месте, владелец ее остановился. На землю упали несколько крупных орехов, два из которых разбились при падении. Вскоре компания приступила к трапезе, громко чавкая мякотью и прихлебывая соком орехов.
В какой-то момент владелец камеры вдруг зарычал, и рука его, указывая что-то, протянулась вперед. Все подхватились и кинулись в ту же сторону. Быстрый бег вызвал сердцебиение и одышку радом с камерой, так что последовавшая сцена сопровождалась ритмом стучащего сердца. А в него очень гармонично вписался галоп... Синди, проскочившей между стволами. Только одно мгновение! Но это была, без всякого сомнения, именно Синди!
Дальнейшую запись Олен смотрел с азартом спортивного болельщика, который не желает удачи играющей команде. Первый раз Синди пробежала слишком близко от орущей троицы. Затем хвост ее дважды мелькал в кадре, но уже в отдалении. И Синди, и ее преследователи с трудом продирались сквозь заросли. Получить в свое распоряжение клячу было бы необыкновенной удачей для "лесных братьев". Но добыча ускользала на глазах. Сообразив, что клячи им не догнать, носки остановились, что-то мысленно обсуждая. Закончилась эта беседа тем, что они отправились в обратный путь, крича во все стороны:
- Эй, ты! Безгорбый!
- Глухой, ты где?
- Все равно найдем!
- Лучше, сам выходи!
- Где мешки спрятал?
Они решили, что перед ними был Конь! Синди и Конь очень похожи между собой. Теперь женихи искали самого Олена! Сколько продлятся поиски? А что, если и Глория близко? Что лучше для нее - быть обнаруженной разбойниками или находиться в одиночестве и безвестии?
Олен быстро "пролистал" день женихов до самой темноты. Ни Глории, ни Синди они не обнаружили и после обеда уже занимались другими делами.