Крокошкуры сегодня не попадались. Ей отдавали снятые шкуры, и она проделывала с ними то, чему уже научилась. Все чаны издавали неимоверно мерзкие запахи. Шкуры в последнем из "мокрых" процессов мыли в проточной воде. Речная вода была теплой, солнце, если и припекало, уже не раздражало. Мышцы ее с каждым днем все больше привыкали к физическому труду. Усталость уже не сбивала с ног по окончании рабочего дня.
Женщины почти не обращали на нее внимания, весь день прошел практически в полном молчании. И только по их взглядам или внезапному дружному смеху она догадывалась, что идет бесконечная, но недоступная ее сознанию, болтовня.
Сама она, занимаясь этой работой, удивлялась простоте, с которой сырую шкуру можно превратить в пригодные для использования мех или кожу.
К концу дня она пару раз услышала слово "фанты" и решила, что пора проверить списки в Фонде разума. Интересно, как оценила наука их с Оленом веселые потуги сделать свои "открытия"? А двоякая интерпретация слова "аморфный" представляла для них особый интерес: они попробовали раскрыть смысл слова через "амор" и "Морфей".
Глория выехала на дорогу и увидела, что в ту же сторону направлялась и Майла. Две их клячи повели себя, как старые знакомые, - посмотрели друг на друга и зашагали рядом, дружески пофыркивая.
Первой заговорила Майла:
- Вон там - камень памяти.
- Где? - заинтересовалась Глория.
- Там, среди кустов, где роза цветет. Хочешь посмотреть?
Глория согласно кивнула, они спешились и вошли в заросли кустарника. Камень, на который указала Майла, маленькой скалой торчал из земли, подобно многим камням вокруг. Только знаки, выбитые на нем, отличали его от собратьев.
- Тут нашли блестящую скорлупу, - поведала Майла, - Металл блестел и не был похожим на тот, что у нас в кузнице. В скорлупе, величиной с голову, были две дырки. Одна - как бы закрытая чем-то совсем прозрачным, как вода, только твердым.
- Что бы это могло быть? - спросила Глория.
- Никто пока не знает. Наука забрала скорлупу в музей. Там она и лежит. Ты тоже поедешь в Фонд разума?
По дороге им встретилось множество народу. Глория видела и насмешливые взгляды, и те, что недоуменно скользили от нее к Майле и обратно. Только сейчас она вспомнила, что их дети - в конфликтной ситуации, но говорить об этом не хотелось. Вспоминала ли Майла об этом, когда смотрела на Глорию?
В Фонде разума всю последнюю информацию следовало искать по стенам: ее развешивали в виде текста, написанного на огромных желтых или зеленых листьях растений. Глория обнаружила свое и Олена имена среди лиц, получавших патенты.
Отдельным списком шла информация о сути патентов. Патентами были отмечены и два варианта толкования "аморфности": любимый и бессонный. За патенты им причитались фанты, но она хотела прийти за ними вместе с Оленом.
Майла же решила свое вознаграждение взять сразу. Проверив списки, пожилая носка выдала ей брусочек с тиснением на одной стороне. Майла не скрывала удовлетворения. Вскоре Глория почувствовала явную неловкость, что-то мешало ей просто и весело проститься с Майлой.
- Майла, - решилась, наконец, она, - Наши дети...
- Я уже все поняла, Глория, - спокойно сказала Майла, - Приходите к нам сегодня. Ведь он уже вернулся? Пусть он сделает все, что положено в таких случаях. И давай-ка мы с тобой не будем ссориться. Вынуждать парня жениться, значит, обречь мою дочку на плохую семью. Она еще очень молодая. Конечно, если бы ты попалась мне в день их драки, я бы вела себя иначе. Но сейчас я успокоилась и вижу, что не из-за чего нам враждовать. Сейчас, перед свадьбой, девчонки творят, что хотят. А я не желаю поддерживать эти игры.
Олен сам приготовил мясо по-здешнему. Салатом им послужили листья одуванчика, смешанные с огуречной травой. То и другое росло рядом с пещерой.
- Мама, как бы нам узнать их приправы?
- Вот я эти две травы покажу женщинам. Они ведь до сих пор не едят это. И попробую выудить хотя бы названия их специй. Если при тебе начну говорить с Майлой, слушай хорошенько, а то я могу забыть эти слова.
- Ты сегодня идешь к Майле?
- Нет, это ты идешь к Майле! А я - с тобой. Пойдешь давать "отбой" Ануке. Переживает она очень. Пусть уже все станет ясно.
- Да ей и так все понятно. Арин постаралась.
- Говорят, это очень странно, что они теперь все на тебя не кидаются. Это у них предсвадебные игрища. Иногда парни не успевают уворачиваться от невест. А девушки веселятся, заявки на замужество делают одна за другой. С их стороны это не всегда серьезно, но упечь в сруб сообща очень даже могут. Не играй больше с подарками. Ладно?
- Чтобы ты хоть что-нибудь поняла, мама, пойдем вниз, посмотришь приказы с Луны.
- Давай уж сначала одно дело сделаем, - сказала Глория, теряя терпение, - Чтоб нас там долго не ждали, давай отправимся прямо сейчас!
- Нет, мама, будь добра, пойди и посмотри сообщения. Тебя они тоже касаются. И сразу после просмотра отправимся.
Глория повиновалась и спустилась в подпол. Олен не показал ей только своего послания к отцу, где он самовольно говорил и от ее имени. Глория даже обрадовалась команде вылететь поскорей. Отповедь Олена Центру ее озадачила.
- Сын, мы с тобой не на воскресной прогулке, я думаю! - воскликнула она, - Те, кто дал нам возможность посетить Землю первыми из лунян, не должны разочароваться в нас. К тому же, солнечные батареи мы установить не можем на виду у всех, а наши скоро разрядятся, и мы останемся здесь без связи, то-есть, - навсегда! Ты понимаешь это?! Нас просто не смогут найти.
- Насчет энергии я подумаю, мама. Обещаю, что крайний вариант нам не грозит.
- И хватит уже заигрывать с девицами! Они раза в три моложе тебя. К тому же... Олен, они - не люди, но существа разумные. Ты, видимо, только делаешь вид, что неравнодушен к той или другой, но попомни мое слово: для них не мы - красивы, и для нас они - уродцы. Что это были за реверансы с украшениями?! Никто здесь украшений не носит, и ты сразу обратил на себя особое внимание всего кругозора. Не идет ли это в разрез со всеми данными нам инструкциями?
- Нет, мама. Это был шаг необходимый. Маленький пробный шажок. И он дал свои результаты...
- Да, ты обрел сразу двух невест.
- Не только это. Я узнал, что металлы фиксируются их полями. Не могу сказать, мешают ли они думать...
- Да уж, две невесты совсем ополоумели.
- Ну, эти - не от наличия металла, - рассмеялся Олен, - Я хочу сделать съемки, понимаешь? Сейчас я не могу возить с собой даже миникамеру, - они обратят на нее внимание.
- Значит, будем считать, что экспедиция закончена, - с облегчением вздохнула Глория.
- Нет, она продолжается. И шумиха вокруг невест мне только на руку. Я буду раздаривать украшения и приучать их к наличию металлических безделушек на теле. Тогда-то мы с тобой без всяких опасений сможем носить с собой миникамеры.
- Это сколько же времени потребуется?
- К свадьбе постараемся одарить максимально возможное количество носок.
- А я буду ходить следом за тобой и "раздаривать" отказы?
- Нет, и я, и ты будем приучать их принимать подарки. Подумай прежде, чем отказаться. Ты всегда с удовольствием готовила подарки друзьям. Что изменилось, мама?
Глория без слов повернулась и направилась наверх, в пещеру. Вскоре они оседлали коней.
Сумерки шли в наступление, и улица была пустынной. На стук копыт раньше всех среагировал добродушный Браток. Он даже вышел на дорогу и состроил полуулыбку на медвежьей морде. Олен потрепал его по загривку.
Вся семья Майлы безмолвно вышла из пещеры и стала в ряд перед прибывшими. Олен, стоя перед Анукой, приложил руку к основанию своей шеи, затем - к ямочке между ключицами Ануки и сказал:
- Возвращаю тебе твое желание, Анука. Выбери себе более достойного.
С минуту стояла тишина. По щеке Ануки катилась слеза. Молчание прервал отец Ануки. Он обратился к Глории:
- Не будем держать зла между семьями. Нет здесь его отца, поэтому я обращаюсь к тебе, Глория: не будем держать зла.
- Не будем держать зла, - повторила за ним Глория.
Майла знаком велела всем сесть на бревно, лежавшее у пещеры, вынесла большой сосуд и налила всем какого-то напитка.
Олен сидел рядом с Анукой.
- Куда ты дела украшение? - тихо спросил он ее.
- Закорючку? Там, у меня, - она кивнула в сторону пещеры, - Я принесу.
Злополучную "закорючку" она принесла и протянула Олену, как бы возвращая его собственность.
- Нет, Анука. Надень ее. Она ведь красивая. Тебе нравится?
- Да, - сказала Анука, и еще одна слеза упала на землю.
- Ты носи ее, если нравится. Я тебе еще подарю, другую закорючку. Ладно?
Анука кивнула и повесила украшение на шею.
- Я думаю, нам пора уходить, - поднялась Глория, - Спокойной ночи!
Ни слов, ни жестов больше не нашлось. Олен с Глорией отправились домой.
В тишину ночи гармонично вплетались тихие всплески речной воды. Всадники, не сговариваясь, направили лошадей в сторону реки. Дорога привела их к покатому берегу, начиная с которого, она в этот час продолжалась лунной тропой, сиявшей между двумя берегами. Плеск создавала девушка, уходящая по лунной дорожке к середине водной глади.
- Мама, - сказал Олен, - Ты смотришь на нее сейчас, и я не верю, что не видишь, насколько она грациозна!
Глории не хотелось слышать от него подобные речи.
- Пока ступня из воды не покажется, или она сама не повернется боком. С двумя горбами такая грация получится!
- Я не верю в твою слепоту. Давай постоим тут, посмотрим.
Девушка гибким торсом рассекала толщу воды. Затем она поплыла, как русалка, слегка только шевеля ногами.
- Пойдем, Олен. Я все равно не смогу рассмотреть в ней красавицу. И тебе не советую упражняться таким образом.
- Смотри, - сказал Олен, спрыгнул с Коня и поднял с дороги белую, отливающую перламутром речную ракушку, - Это будет твоим первым украшением. Я подумаю, как ее подвесить.
- Да уж очень она большая.
- Она и должна быть заметной. Завтра я уже обязан показаться шаману. Кроме того, надо успеть взять мою "зарплату" за вояж. Мясо, видимо, сушить придется, иначе оно испортится. И фанты наши пора забрать. Как мне всюду успеть с утра?
- Я отмечу себе завтрашний день как свободный. Мясо и фанты привезу домой сама. И затем займусь обработкой мяса. Олен, они иногда используют, что-то похожее на перец.
- Попробуй узнать, как он у них называется. А вот в кузницу я попаду неизвестно когда. И зачем я шаману понадобился?!