С утра им удалось выполнить почти все, что было запланированно. Только со свободным днем у Глории вышла неувязка: ее уговаривали отработать в кузнице. И поддавшись уговорам, она отправилась туда. Мясо и фанты были при ней, в отдельных мешочках. Мясо могло испортиться за день, это очень тревожило ее.
В кузнице сегодня работал огромный носок Саман безобразной, но очень добродушной наружности. Клыкастая пасть его часто открывалась в улыбке. Самый большой молот он вертел одной рукой, как игрушку. Народ с удовольствием отдавал в его руки любимых кляч, и все клиенты старались как-нибудь поучаствовать в работе. С Саманом кузнечное дело не казалось столь утомительным, как оно было раньше. Говорить он не любил, а о чем целый день думал, этого Глории не суждено было узнать.
Улучив свободную минуту, Глория развернула мясо, отрезала два ломтя и положила их на кусок металла рядом с огнем в горниле.
- Нельзя, - строго сказал Саман, - Для дома нельзя использовать огонь.
- Я же - не дома, - оправдывалась Глория, - Сегодня мясо забрала, пропадет.
- На водопад отнеси.
Видимо, взгляд Глории выдал ее крайнее удивление, и Саман даже пустился в объяснения:
- Закрепи хорошо, а то упадет, и съедят.
"Он, видимо, говорит о рыбах", - подумала Глория, - "Как же я раньше не догадалась, что сеток на водопаде всегда много, а белья же у них почти что нет. Пачки выбрасывают и делают новые. Водопад у них и холодидьником служит". Позже она все-таки положила к огню еще пару кусков мяса, отметив, что взгляд кузнеца при этом оставался спокойным.
От одного бруска металла оторвался и отлетел в сторону совсем маленький кусочек. В минуту передышки Глория подняла его и увидела, что на нем радугой пестрели цвета побежалости. Кусочек имел много выступов, за которые можно было его зацепить, чтобы использовать, как закорючку. Требовалось лишь немного обтереть шероховатые края.
Весь день она разогревала металл и подставляла его под меткие удары молота Самана. Когда уже стала собираться домой, кузнец обратил внимание на ее находку:
- Зачем берешь это?
- Красиво. Это - украшение. Подожди...
Она выскочила из кузницы и сорвала травинку с гладким высоким стеблем. Привязав концы ее к выступам железки, Глория вошла в кузницу.
- Смотри. Красиво?
- Укра... - неуверенно начал кузнец.
- Говори - закорючка. Красиво?
- Кра-сиво. Хочешь еще? - вдруг сказал он и взялся за меха, чтобы снова раздуть не совсем потухший огонь.
Глория стояла и ждала продолжения действа. Кузнец взял небольшой кусок металла и стал мастерски вытягивать, менять его форму, постукивая молотом и ловко поворачивая кусочек щипцами, зажатыми левой рукой. Он расплющивал и мял металл, который на глазах у Глории превратился в листочек с небольшим хвостиком.
- Заверни, - сказала Глория.
- Как ты хочешь?
- Вот так, - не прикасаясь к горячему металлу, пальцами показала она.
И вскоре она держала в руке тяжеловатый, но прекрасный лист-украшение с колечком вверху - для шнура.
- Спасибо, - сказала Глория Саману, - Ты - мастер!
Она вышла из кузницы и вернулась с украшением, свисающем на грудь на стебле травы.
- Красиво?
- Красиво, - улыбнулся Саман, показав ряд зубов с длинноватыми клыками.
- А это - вкусно. Возьми в знак благодарности, - Глория протянула ему кусок прожаренного мяса.
Саман взял мясо, тут же впился в него зубами и зарычал от удовольствия:
- М-м-м... Красиво.
- Нет. Это - вкусно.
- Красиво, - заупрямился Саман, глядя на Глорию добродушным и откровенным взглядом самца.
Глория поспешила оседлать Синди. "Вот тебе и разные грации!" - улыбалась она, удаляясь от кузницы.
Арин:
Я уже несколько дней не видела Олена. Он сделал отказ Ануке.
Дедушка обещает позже объяснить мне, почему они такие странные, Олен с матерью. В этом есть какая-то загадка. Я считала раньше, что они - просто еще одна игра природы, - всякие носки бывают на свете. Но после дедовых слов не знаю, что и думать. Когда наступит его "позже"?
Вчера дедушка снова отказался говорить обо всем этом. Он уже старый, ему пятьдесят восемь лет. Если он умрет, я сама этой тайны не раскрою.
Он чего-то ждет?
Вчера, сегодня и завтра
Не сказать, что - трепет, но некое тревожное чувство Олену все-таки пришлось подавить в себе по пути к шаману. Если тому нужен помощник, то почему именно Олен удостоился такой чести? Не похоже, чтобы весь кругозор по очереди работал у шамана в подручных. Впрочем, могло быть и так.
Облик шамана создавал впечатление, что перед вами - огромный пузырь, готовый прямо сейчас покатиться в любую сторону. У него были короткие ручки-ножки, далеко вперед выступающая широкая челюсть и торчащие, как у настороженной овчарки, серые уши. Самой своей манерой говорить, он сразу подавлял собеседника, казалось, что лопнул огромный словесный чирей и теперь разлетается по воздуху. Появлялось желание отдалиться.
Олен вошел в здание школы, если можно назвать зданием кривоватый четырехугольник без крыши, по периметру обнесенный высокой стеной из камня и глины, и надстроенный вверху камышом. По ступенькам с одной стороны школы можно было подняться в персональную комнату шамана. Комната, сооруженная на столбах, прилегала непосредственно к стене школы на уровне камышовой ее части.
Это было большое прямоугольное жилище с разложеннам по полу камышом. На полу же были сложены и книги. В центре комнаты возвышались несколько деревянных колод, создававших подобие стола с различными по высоте горизонтальными площадками. Посуда из ореховой скорлупы, камышовый топчан. Одна стена имела проем - окно, и Олен поймал себя на мысли, что отвык видеть окна в помещениях, и обрадовался этому проему.
На стук и зов никто не отозвался. Хозяин скоро появился внизу, у лестницы, и, казалось, взорвал воздух, толкая из себя наружу слова:
- Увидел тут твою клячу. Знал, что ты - здесь. Иди, поговорим в терминале.
Олен спустился по лестнице и пошел за шаманом. Первая же фраза шамана, сказанная в терминале, насторожила его:
- Ты говорил, что всегда был глухонемым. Ты никогда не слышал полей? Так мне передали.
- Да, именно так.
- Тогда смотри мне в глаза!
Олен и до того смотрел в глаза собеседнику. После приказания глаза шамана резко изменились, в них появилась сила, требование безоговорочного подчинения. В голове Олена пронеслись слова: "Вчера, сегодня и завтра".
- Повтори! - велел шаман.
- Вчера, сегодня и завтра, - сказал Олен то, о чем, как он понял, сейчас и говорилось.
- Не безнадежно, - сделал вывод шаман, - Теперь пойдем, поговорим у меня, он рукой указал на выход.
Выходя из школы впереди шамана, Олен снова услышал:
- Повтори!
- Вчера, сегодня и завтра?
- Нет, - ответил шаман, - Значит, этого ты не слышишь.
И Олен понял: его проверили еще раз и этого испытания он не прошел. Видимо, мысль на этот раз была послана иным способом. Они взошли наверх, и сели в комнате друг против друга. Шаман стал беззастенчиво рассматривать гостя, фиксируя взгляд на мельчайших подробностях его лица и тела. Олен не нашел ничего лучше, чем заняться тем же: старался хорошо рассмотреть и запомнить шамана. После недолгого молчания, он услышал:
- До свадьбы будешь моим помощником. Дальше - посмотрим.
- Я пообещал за это время еще раз съездить с почтой. До свадьбы еще раз потребуется гонец.
- Что тебе понравилось в поездке?
- Мне нравится много видеть, - уклонился от прямого ответа Олен.
- Что ты видел в этот раз?
- Дорогу, лес, соседний кругозор.
- Он - такой же, как и наш.
Олен промолчал.
- Завтра, - повелительно сказал шаман, - С утра начнем омагничивание. Будешь здесь до вечера, подручным у меня. Пообедаешь со мной. Я накормлю тебя. За день омагничивание пройдут четверо детей. Работы много. Сейчас - иди.
Я знал, что ты - не наш
Дома Олен взялся за обработку ракушки, найденной вчера. Шероховатым острием камня протер сквозное отверстие для шнура. Пришла идея вмонтировать миникамеру именно в ракушку, завуалировав ее присутствие кусочком металла. Вопрос с камерой был практически решен.
Олен взял коня и отправимся к реке в надежде найти еще что-нибудь для изготовления украшений. Было бы хорошо взять еще кусок золота у Майлы, но до поры до времени дорога к ее пещере для него была заказана. Другая идея пришла ему в голову: если уголь можно брать для себя без какой-либо оплаты, то и глину, возможно, не запрещается брать для себя. Оставалось узнать только место, где Майла нашла куски золота, которого здесь совсем не ценили.
У водопада паслась кляча. Олен узнал ее: животное принадлежало Арин. Значит, и сама она была поблизости. Вскоре он услышал смех и увидел на берегу двух носков, - Арин с мужчиной занимались рыбной ловлей. Для этого требовалось сетками на шестах отгородить часть речного пространства и подождать отлива. Во время отлива отгороженная рыба пыталась уйти в открытое речное пространство и сама забивалась в сети, откуда ее просто собирали руками. Для удачной ловли было достаточно выбрать участок, богатый рыбой.
Недалеко от этого места трудились другие рыбаки. Улов относили в мелкий бассейн, устроенный в песке на берегу. По домам живую рыбу развозили в сетках из лиан.
Олен подошел к Арин и ее напарнику.
- Олен.
- Арин, - с улыбой ответила девушка.
- Масек, - сказал ее товарищ и приветливо уставился глазами Олену в лицо.
- Я - глухонемой, - сообщил Олен.
- Мало говорю. Сегодня много рыбы, - указал Масек на улов.
- Это хорошо. Я хочу искупаться. Не помешаю? - сделал Олен попытку завязать с ним беседу.
- Нет. Мы уже забираем сети.
- Смотри, что я нашел, - Олен показал свою ракушку с отверстием.
- Зачем тебе? - как бы проглатывая что-то мешающее в горле, поинтересовался Масек.
- Это красиво. Красиво? - обратился Олен уже к Арин.
Та пожала плечами, не переставая улыбаться, и глянула на Масека, сообщая ему что-то.
- А зачем это подвешивать?
- Ну, смотри, - Олен сорвал стебель травы, вдел в отверстие ракушки и повесил себе на шею, - Нравится?
- Блестит.
- Блестит? На, повесь себе, - Олен снял ракушку и протянул ее Масеку.
Тот кивнул, и Олен сам повесил украшение ему на шею. Арин засмеялась:
- Подарок? Он тоже - друг тебе?
- Мне нравится иметь много друзей, - сказал Олен и вошел в реку.
Масек двинулся со своей клячей вверх по склону берега - домой, однако, Арин не последовала за ним. Она вошла в воду и поплыла к Олену, извиваясь в воде тонким гибким телом.
- Я отвезу сейчас рыбу деду. Хочешь навестить его?
- С удовольствием, - ответил Олен, - Сколько лет Сану?
- О, он совсем старый, ему почти шестьдесят.
Олен остолбенел: они с дедом - почти ровесники? По виду деду было далеко за двести.
- А тебе?
- Шестнадцать. Брат давно уже женился, а я не спешу.
- Чтож ты из-за меня так волновалась?
- Так уж вышло. Сейчас как раз можно поиграть в сватовство с кем-нибудь. Еще дней десять есть до свадьбы.
- А зачем играть в сватовство?
- Странный ты! А как узнать тогда, кому я нравлюсь?
- А просто спросить нельзя?
- Наврут. А перед свадьбой сватовство - штука серьезная. Если вовремя не отбить, замуж может взять кто-нибудь совсем уже не нужный.
Она посмотрела на него, как бы вспоминая что-то, и добавила:
- Да, дедушка просил передать, что ты можешь приходить к нему с любым, даже самым глупым вопросом. Он готов ответить на любой из них. С чего он взял, что у тебя будут именно глупые вопросы?
Они вышли из воды, отряхнули мокрые пачки и оседлали кляч.
Дедушка знал о них с Глорией больше, чем им хотелось бы. С другой же стороны, наконец-то появился некто, у кого можно было спрашивать напрямую о чем угодно, не выискивая хитрых ходов для прояснения возникшей ситуации. Значит, если они с Глорией поставят преграду отчуждения между ними и дедом, они тем самым подвергнут себя большему риску, чем имея его в соратниках, к чему явно стремился дед. Глядя на старческие верхние конечности, похожие уже больше на птичьи лапки, чем на руки, Олен вспомнил о возрасте и спросил об этом Сана.
- Я очень стар, ты сам видишь это. Я пережил всех своих одногодков. Плохо - без ровесников. Только они могут быть настоящими друзьями. Молодые не знают привкуса нашего времени, они знают только свои времена. Ничто не возвращается, и молодые никогда не узнают, что же они потеряли. Поэтому и сожалеть они не будут, не подозревая о потере.
- Сан, а жена твоя, сколько лет прожила она?
- Как и все, под пятьдесят ей было, когда умерла. Выросли внуки, а у нее не осталось сил, чтобы жить. Молодость быстро проходит, старость - тоже, но об этом знают не многие.
- Сан, я хочу поговорить о Свадьбе. Расскажи, будь добр, что и как нужно готовить к этому дню. Есть какие-нибудь обязанности у каждого носка, связанные со Свадьбой?
Дед ненадолго задумался, не сводя взгляда с лица Олена, которому показалось, что сам он уже начинает читать чужие мысли. "Я знал, что ты - не наш. Поэтому ты и не знаешь нашей жизни", - читалось на лице Сана.
- Свадьба продолжается не один, а три дня, и еще пять дней идет сооружение пещер для новых семей, - начал Сан свой долгий рассказ.
Еще расскажи...
Глория, накинув поверх листьевого еще и кожаное пончо, ждала сына, сидя на бревне возле пещеры. Темная ночь разбросала звезды по небу и тихо урчала водопадами. Где-то далеко блеяла неспокойная овца, кузнечики в траве переходили уже на более спокойный треск. Ритм земной ночи, покой земной ночи, ее запахи, ее очарование...
Глория представила себя рожденной на Земле в образе носки, которая легко и, как ей казалось, беззаботно живет обычной для нее жизнью. И каждый день видит Солнце. Без скафандра.
Ах, если бы сюда - лунные мотокары! Один бы раз привезти с Луны их кухню, дать землянам попробовать еду, которую они даже представить себе не могут. Показать им кино. Да ладно уж: дать хотя бы послушать телефон! Да просто - музыку, творимую человечеством многие века!
Ведь ни песен, ни мелодий "намурлыканных" она ни разу здесь не слышала. Не имеющий практики голосовой аппарат носков почти не способен менять высоту звука.
- Эге-гей! Сколько лет я смотрю
На тебя, Земля!
Эге-гей! Как хочу я пройтись
По живым лесам!
Эге-гей! Да воскреснут святые
Твои поля!
Эге-гей! Заиграют ручьи,
Заблестит роса!
Танец птиц в небесах
На земной заре,
Шелест ветра по гибким
Ветвям дерев...
- Мама, ты что?!
- Ой, я, кажется, запела?
- Еще как! Народ повыскакивал на дорогу, некоторые двинулись в эту сторону. Я в ужас пришел! Еще чуть-чуть, и дошла бы до "пленников Луны". Тоже мне, ничего более подходящего не нашла, как посреди ночи затянуть Лунный Гимн! Вот, слышишь? Кто-то подошел уже совсем близко. Ну, спой им теперь "навсегда не покинул тебя, вернусь"!
Олен негодовал. Шепотом, но кричал на мать. По истоптанной, вытертой до глянца гулкой дороге приближались шаги.
- Глория! Что случилось?
- Ничего. Кто это?
- Я - Амин, и Дуся-соседка со мной, и другие идут. Ты плакала, что у тебя стряслось?
- Амин, я виновата, но я не плакала, я пела.
- Я слышала, ты причитала. Да так жалостно!
- Амин, это называется "песня". Успокой всех, будь добра.
- Невозможно причитать, не имея горя! Сюда сейчас весь кругозор сбежится.
Отдельные шаги стали сливаться в сплошной гул. Убывающая луна, еще не утратив силы, осветила толпу на дороге. Глория поняла, что сделала непростительную ошибку, потревожила среди ночи население. Как объяснить, что такое - песня? Существу, которое до сих пор слышало только плач, смех и вой...
Толпа окружила пещеру и молча ждала, чтобы ей объявили о горе, постигшем это жилище. И Глория нашла выход из положения. Она запела древнюю земную песню. На этот раз - веселую.
Перед нами путь лежит,
По дороге конь бежит.
Ночка летняя ясна.
Милый краше, чем луна.
Прогуляемся вдвоем
За овраг и водоем.
На вопрос мне дай ответ:
Любишь, милый, али нет?
- Это - песня, - сказала Глория, глядя в ночь, - Она может быть и печальной, но это - не плач. Ничего плохого с нами не случилось.
- Еще расскажи, - попросили из тьмы.
- Спеть?
- Спеть, - подтвердила толпа.
Какой ты странный,
Какой ты странный,
Печальный странник,
Мой редкий гость...
Глория допела длинную балладу до конца. Установилась тишина.
- Они спрашивают, кто тебя научил этому, - сказала Арин.
- Передай им, что сейчас уже поздно. Мы поговорим в другое время.
Мгновение спустя народ зашевелился, зашаркали глиняные подошвы, застучали копыта. Толпа быстро разошлась. Кто-то тронул Глорию за руку, и она увидела рядом с собой светлое маленькое личико. Широко раскрытые черные глаза ребенка с восторгом и удивлением смотрели на нее.
- Она думает, что тоже хочет спеть, как ты, - услышала Глория голос Дуси, - Она сейчас не умеет говорить. После омагничивания могла ведь и не слышать голоса. Но через годик уже будет хорошо кидаться словами.
- Петь. Петь, если хочешь, сможешь научиться, - обратилась Глория к девочке, - А пока учись говорить. Кидаться словами. Спокойной вам ночи!
Глория вошла в пещеру.
- Я очень громко пела?
- Достаточно. Для тихой ночи. И учти, что если один из них услышал, мысль тут же переталкивается во все стороны. Мгновенно.
- И они бегут на помощь.
- И они бегут на помощь. Я был у Сана, узнал много нового для нас. Тебе все расскажу завтра утром, а сейчас пойду составлять отчет и вмонтирую камеру в ракушку. Если успею, к утру подготовлю и вторую. Завтра начнем делать съемки. Надо успеть заснять побольше, нас могут вскоре рассекретить. Особенно, если ты начнешь демонстрировать свои таланты. Сколько носков уже носят украшения?
- Больше десяти. Давай, я спущусь вниз с тобой и сделаю кулончик с камерой по твоим указаниям.
- Нет, ложись спать, мама. Ты должна быть здесь. Вдруг кто-нибудь опоздал на твой спектакль и придет с опозданием!
- Легко ли уснуть после премьеры?! - виновато пошутила Глория.
Олен не ответил ей и спустился в подпол.
Тезисы к отчету
Наука хранит втайне от широких масс много данных о времени БИ. К закрытым материалам относятся также изображения человека до ЦВ. Они встречаются в редких книгах, хранимых в закрытых хранилищах. Рисунков человека после ЦВ нет (эти данные не проверены).
Факты:
Основной фигурой, влияющей на сознание и самосознание землян, является шаман. Он не занимается колдовством или пророчеством. Шаман - носок, владеющий даром внушения, гипнотизер. К его услугам прибегает наука для быстрого введения в сознание детей базовой программы древних фундаментальных наук. Знания "вкладываются" быстро: за два курса по два месяца в возрасте семи и двенадцати лет. Подавляющая часть полученных знаний практически не используется населением. Читать умеет любой из носков после первого школьного курса. Учиться писать, не принадлежа к клану науки, не считается обязательным.
Умение считать - насущная жизненная необходимость носка. Сложение и вычитание усваиваются очень хорошо. Умножение и деление, как и многое другое, вызываются из подсознания с большим трудом, однако, что совершенно очевидно, эти знания тоже заложены в процессе обучения.
Шаман способен изменить психику ребенка (возможно - и взрослого) в сторону усреднения: вялым добавить энергии, чрезмерно активных успокоить. Почти все носки - сангвиники. Исключения иногда встречаются среди взрослого населения землян.
Свободомыслие - самый страшный порок, которому автоматически приписывают способность к любому преступлению. Если шаман указывает свободомыслящего, окружающие начинают его сторониться.
Вывод (субъективный):
Я, общепризнанный глухонемой в плане невербальной мыслепередачи, больше других подхожу для работы в качестве помощника шамана. Уже хотя бы потому, что "не слышу", что именно внушает шаман "клиенту".
Кокосовая гимнастика
К утру две миниатюрные видеокамеры, вмонтированные в кулоны из ракушек, были взяты на вооружение. Вчера Олен намеренно весь день ходил с украшением. Шаман на него не среагировал, хоть и рассматривал очень пристально. Однако омагничивание предполагает наличие магнита, который, скорее всего, хранится в школе или комнате шамана, и вряд ли маленькая камера может соперничать с магнитом по воздействию на поле шамана.
Сегодня камеры будут записывать информацию, в дальнейшем предполагалась прямая трансляция на Луну.
Глория собиралась на сбор лесных плодов и волновалась из-за того, что не знала, какие из здешних орехов и ягод съедобны. Надо было постараться начать работу в компании со знакомыми. Недалеко от Управы было "плодовое место" - нечто, напоминавшее склад, народ собирался там. Каждый пришедший держал в руках "ведерко": ореховую скорлупу, помещенную в "авоську" из лиан. Бригадирша (так про себя назвала ее Глория) с недовольным видом вытащила из хранилища такую же посудину для Глории. Кроме ведер, каждый имел при себе несколько мешков.
Работники на клячах двинулись в сторону леса, по дороге, по-видимому, договариваясь о порядке работы. Сопровождаемые слабым пофыркиванием и похрюкиванием кляч, носки согласно кивали головами, посматривали друг на друга, изредка пожимали плечами. По виду бригадирши, по ее взглядам, Глория поняла, что сейчас она всем диктует свои распоряжения. Надо было искать помощи у окружающих. Они встретились глазами с Дусей-соседкой, и та, поняв причину растерянности Глории, подъехала ближе к ней и стала тихонько излагать то, что другие понимали без слов:
- Половина из нас пойдет на орехи, а вторая - на ягоды, - негромко вещала Дуся, - После обеда меняемся. Кто идет за орехами, держится группой, а те, кто - по ягоды, тоже не отходят далеко от остальных. Чтобы не потерялись вместе со своими плодами. Для отдыха соберемся там, где сейчас разойдемся, там же оставляем кляч.
- Я с тобой пойду, - попросила Глория, - Можно?
- Хорошо, - ответила Дуся, - Постараемся сначала - на орехи. Позже усталость мешает.
"Интересно", - рассуждала Глория, - "За лесными ягодами еще как понаклоняться надо! Не думаю, что это - легче". Но оспаривать мнение Дуси она не стала, а вскоре поняла, насколько права была ее спутница.
Лес, в который они вошли, представлял собой такую мешанину всего, о чем говорилось в лунной ботанике Земли, что сама эта ботаника нуждалась в коренной переработке. То, что, как утверждалось в специальной литературе, должно было расти на разных широтах, собралось вместе в этой чаще и, казалось, праздновало возрождение Земли. Север и юг, весна и осень, - все было здесь перепутано и давало знать о себе.
- Кедры оставим на завтра. Сегодня - кокос, манго и ...
Другие типы орехов были незнакомы Глории. Она вспомнила о камере и надеялась теперь только на ее память.
Стало понятным, почему "собирать" орехи считалось работой более утомительной. На верхушку пальмы надо было еще забраться. Для страховки делали свободную петлю вокруг пальмы и туловища носка. Молодежь игнорировала опасность и быстро взбиралась по корявому стволу без страховки.
Глория не успела еще завязать узел петли, когда сверху раздался предупреждающий крик, и огромный, тяжелый пальмовый лист, потревоженный кем-то, рухнул на землю недалеко от нее. Такая "секира" вполне могла перерубить человека надвое, случись тому находиться под пальмой. Поэтому от пальм, на которые уже кто-нибудь взбирался, отходили подальше. К тому же, вскоре на землю стали падать огромные орехи. Разбивалось очень малое их количество.
Глория храбро двинулась вверх по стволу, вспоминая тренировки в гимнастическом зале. Страховка мешала двигаться, но помогала справиться со страхом высоты. На верхушке, уже достигнув "метелки" пальмы, надо было отсекать орехи, отпуская их на волю, не глядя вниз. Ей досталась одна из самых высоких пальм, увешанная большим количеством плодов. Срезание орехов занимало сознание, страх высоты отошел на второй план.
Следующие свои "подвиги" Глория совершала на пальмах более молодых и пониже, с более тонким стволом, который можно было хотя бы обхватить руками. Бригадирша в это время подводила к месту сбора одну за другой кляч и навьючивала их орехами, уложенными в сетки. Ко времени белой ночи почти все сорванные плоды вывезли из леса, и народ вышел на опушку отобедать соком и мякотью орехов. Бригадирша вернулась из поселка, сопровождаемая всем табуном кляч, которых тут же отпустили на отдых. Часть орехов и все собранные до обеда ягоды еще ожидали отправки.
Глория прилегла в тени на опушке леса и занялась самовнушением. "Я - сильная", - внушала она себе, - "Я отдыхаю, силы возвращаются ко мне. Мой позвоночник - гибкий, моя кожа заживает"...
Руки и ноги ее были ободраны до крови. Легче ли сбор ягод, чем эта "кокосовая гимнастика"? "Завтра у меня День рождения", - вспомнила Глория, - "Надеюсь, я почувствую праздник на сборе кедровых орехов? Надо пройти и это. Они тут не привыкли жаловаться, все делают одинаковую работу. Да, но кто из них завтра отметит сто тридцать первый год своей жизни?" Она засмеялась и поднялась с земли, чтобы вместе со всеми отправиться за ягодами.
Ее трудовыми трофеями сегодня были два огромных ореха и много ягод, которые еще надо было как-то сохранить. Единственным известным ей способом, пригодным в данной ситуации, была сушка. Прежде, чем начать отдыхать, Глория разложила ягоды сушиться на солнце. И выполнив это, она вдруг поняла, что усталость, наполнявшая все ее тело, сама по себе оставляет ее. Такого она не ожидала от себя самой. Ни сна, ни кремов, ни массажа? Так действует Земля? На Луне после такой перегрузки ею уже занялись бы медики.
Интересно, что записала камера? Она представила себе: долгое время - неровные стволы, долгое время - ягодные кусты, и - руки, руки, руки, их собирающие. Надо научиться отключать камеру.
Оставленные в общем запаснике орехи и ягоды, как объяснила ей Дуся-соседка, пойдут на свадебные дни. Сейчас все население трудится, отдавая большую долю наработанного в "общую копилку", чтобы дни Свадьбы дружно провести за общим столом. Свободных дней теперь не брал никто.
Президент обеспокоен
Олен пришел тоже довольно усталым, но сразу предложил выйти на связь с Луной.
- Но, сын, надо убрать хотя бы то, что не дает им никакой информации! Двенадцать часов съемки подряд у тебя, и у меня не меньше. Не много ли?
- Нет времени на обработку записей, мама. Прокрутим им видео в быстром режиме, а потом я могу прокомментировать некоторые события. И пускай там вырезают сами, что хотят. Может быть, ознакомившись с ситуацией, они перестанут настаивать на скорейшем возвращении.
- И первым землянином, которого они увидят, будет шаман? Не лучше ли выбрать кого-нибудь посимпатичнее?
- Я с кем-то встречался по пути на работу. Кто это был? - задумался Олен, - А, кажется, это была Анука. Она - довольно приятный экземпляр носки.
Глория недовольно покосилась на него, но ответить не успела: кто-то подъехал к самой пещере. Олен вышел на улицу и вернулся в сопровождении Самана.
- Я видел это, - проговорил гость, указывая на ободранную руку Глории, - Не хочу, чтобы - так. Завтра пойдешь со мной работать в кузницу, я записал тебя в Управе.