Глория осторожно сползла с Коня, весь ее вид говорил о чрезвычайной усталости. Два небольших мешочка свисали с конского крупа. Олен подошел, чтобы снять их. Мать задержала взгляд на его лице:
- Ты решил больше не бриться? Хоть ногти обстриги, а то станешь, как эти... - и пошла в пещеру.
- Я и хочу походить на них, - сказал сын, развязывая мешочек из тонкой кожи, - Зерно! Ты полежи, но скажи, что тебе принести поесть.
- Я там поела зерна, замоченного со вчерашнего дня. А ты залей водой немного для нас на завтрак. Остальное надо менять на кожу для одежды. Подумай, с кем поговорить об этом.
- Чем ты сегодня занималась?
- Выбивала палкой зерно из растений. Ой, у меня все мышцы болят!
- И как ты собираешься работать завтра?
Олен сел на камешек и смотрел, как Конь неспешно обрывает губами траву возле пещеры. Физическая нагрузка для них с матерью ожидалась огромная. Раньше он не задумывался о том, что этот мир держится на непосильном для них труде.
Ему вспомнилась просьба Арин, о которой с ним самим она еще не говорила. Сегодня Арин еще не появлялась, должно быть, работала. Как она выдерживает это натуральное хозяйство? Видимо, к этим работам можно привыкнуть. Но - надо ли? Если Арин сегодня придет, то уже после жары, после ужина.
Так и случилось. Когда солнце устало порхать по небу и в последний сегодня раз устремилось к горизонту, к их пещере подъехала Арин.
- Арин.
- Олен.
- Я хочу с тобой поговорить.
- Давай поедем к водопаду, - предложил Олен, не желая демонстрировать крайнюю усталость матери.
Арин согласилась. Они отправились двумя клячами. На этот раз Олен сидел на коне более уверенно. Разговор получился обоюдно интересным. Арин собиралась приобрести определенные материальные блага, работая не руками, а головой. "Хороший подход к жизни", - отметил про себя Олен. Ведь и для них с матерью с подачи Арин он увидел спасение в эксплуатации их знаний, более чем обширных для всей этой цивилизации. Придется тщательно отсеивать термины, пригодные для развития истинной науки, чтобы не войти в противоречие с Лунными установками. То-есть, все, что он запатентует здесь, не должно ускорять развитие фундаментальных или прикладных наук. Да, надо будет постоянно консультироваться с мамой. Арин, он чувствовал это, станет ему очень хорошей подругой.
Когда вопрос о патентах был обсужден, Арин снова выразила свое восхищение Конем.
- Кони скачут, - произнес Олен.
- Что?
- Кони скачут, - повторил он.
- Моя кляча тоже скачет, - заявила Арин, уселась верхом на клячу и та стала смешно подпрыгивать на одном месте.
- Не так. Я сам не умею этого, но попробую тебе кое-что показать.
Олен сел на коня и легонько стукнул его пятками по бокам. Не ожидавший такого обращения конь, обижено дернул ушами и поскакал, сделав первый прыжок метра на три вперед. Олену удалось удержаться на крупе. Промчавшись некоторое время во весь дух, конь стал замедлять ход, и хозяин решил, что им пора мириться.
- Тебе ведь не было больно? Я только дал тебе знак, что нужно двигаться, - приговаривал Олен, оглаживая коня, - Я видел в кино, именно так поступали настоящие наездники.
Конь повел ушами, глянул на него и вдруг низко опустил голову. Смирился? Неужели понял?!
Арин на своей кляче торопилась за ними, но сразу отстала, и теперь пришлось подождать ее.
- Как он бегает! Я тоже хочу коня! - не первый уже раз высказала она свое расположение к лошадиной породе.
Первое, что он сказал, когда Глория поздним вечером открыла глаза, было:
- Мама, возьми себе лошадь. Ты имеешь право на это. С прошлого года у них на выпасе были две лошади. Есть еще два стригунка, их не заберут сейчас. А я постараюсь забрать и их с первого же заработка от патентов. Все кони должны принадлежать нам.
- Зачем тебе это?
- Я найду возможность показать им преимущества быстрого передвижения. Лучше мы с тобой будем работать конюхами, чем копать землю или двигать жернов.
- Ты забыл, о чем тебе говорил отец.
- Мама, воевать можно даже на черепахах! Если захотят, и эти клячи-полумедведи станут у них боевыми.
Ночью они с матерью в подполе попытались сделать первые шаги к своим "открытиям". Требовалось создать список слов (а лучше - фраз), которые устроили бы здешнюю науку, не противореча требованиям отца. В список попали: не валять дурака, завалиться на бок, упустить возможность, отделаться, коленкор, колобок и другое.
Получился веселый вечер шарад и ребусов. Зачастую объяснения были абсурдными, но, если усматривался, хотя бы формальный логический переход от одной части формулировки к другой, слово или фразу записывали в отдельный список.
Золотые подковы
С утра, рискуя быть обвиненным в прогуле занятий, Олен отправился в кузницу. Требовалось узнать, каким образом Конь может получить заслуженные подковы.
В кузнице находилась мать Ануки.
- Олен, - сказал он, входя.
- Майла, - ответила она на приветствие. Я пока одна здесь. Надеюсь, что второй кузнец еще появится, хоть уже и поздно.
Она сунула в огонь кусок металла, зажатый щипцами.
- Ты видел такой металл?
- Желтого цвета? Похоже на золото.
- Так мне и сказали. Теперь подержи это, раз стоишь тут без дела.
Щипы оказались в его руках. И без того мягкий, металл быстро превратился в бесформенный кусок.
- Клади сюда, на наковальню. Я скажу, как поворачивать.
Она легонько ударяла молотом по мягкому, как пластилин, металлу, подсказывая Олену, когда и как его поворачивать, чтобы ее стараниями сформировалась подкова.
- Пока из очереди никто не пришел, могу же я сделать кое-что для себя?!
И, когда размеры сверкающей на солнце подковы были подогнаны по копыту Братка, снова обратилась к Олену:
- Подержишь второй кусок? И договоримся, что тебе дать за это. Что ты хочешь получить?
- Мне надо подковать Коня, - сказал Олен.
- Кого?
- Клячу мою. Четыре копыта.
- Целых четыре! - она говорила в перерывах между взмахами молота, - Я же здесь одна сейчас. На четыре подковы требуется много времени и два кузнеца. И потом, сюда приходят по записи, если требуется что-то от кузнеца.
Олен отвел клещи от наковальни и глазами указал в сторону Братка.
- Ну, я же сказала, что рассчитаюсь с тобой за работу. И зачем ты, неразумный, взял такую клячу!? Их никто не хотел брать. Второе поколение вот такое. Подков не напасешься.
- Дашь мне золота в обмен за работу?
- Дам. Все четыре подковы сделаешь желтыми?
- Золото - мягкий металл, подковы быстро сотрутся или расплющатся.
- Не умничай. Ты почему не в школе? Осталась только неделя занятий. Шаман тобой не доволен.
- Шаман?
- Ну да. Я вчера работала директором школы. Соглядатай тебя защищает, а шаман злится. Шаман сильнее, соглядатай - всего лишь представитель науки.
Олен и сам знал, что заслуживает недовольства.
- Бери золото. Вот эти куски, если хочешь.
- Дай мне постучать молотом. Мне нравится работать с металлами.
Он взял маленький кусочек золота, нагрел и попробовал вытянуть его и закрутить спиралью. Получилось! Затем стукнул молотом по другому, совсем маленькому кусочку, и тот расплющился в виде пятна, похожего на звезду. Олен рассмотрел свои изделия и решил сохранить их.
- Я вот думаю, - заговорила Майла, - Гвозди тоже надо сделать новые.
- Слушай, я поработаю для тебя, а ты для меня. Я приведу сюда свою клячу, и мы вдвоем будем ковать ей подковы.
Олен увидел Коня на лугу возле "злаков". Он зашел в помещение, где находилась мать, и пришел в ужас от увиденного.
В центре зала вращался огромный валун, приводимый в движение несколькими носками. Они ходили по кругу, толкая перед собой бревна, закрепленные одним концом на камне. Это была мельница.
Мать измученно улыбнулась ему, он помахал ей рукой, затем, идя уже рядом с нею шаг в шаг, сказал:
- Я возьму Коня, попробую подковать. Если не сможешь идти после работы, жди меня на дороге, все равно где. Я тебя найду.
Ковать более твердый металл было уже труднее. Майла выбивалась из сил. Олен с непривычки иногда бил мимо наковальни, рассекая молотом воздух. В какой-то момент он даже перестал верить в удачный финал этой затеи. Но две подковы они с Майлой все-таки сделали.
- Хорошие подковы получились, - Майла вертела в руках еще теплую железку, - Я - не самый опытный кузнец, но толк в подковах знаю. Только подковывать сегодня уже некогда.
Олен был благодарен ей и за подковы, и за опыт, который он так неожиданно приобрел сегодня. Он имел теперь хотя бы элементарное представление о кузнечном деле.
Впрочем, и о мельнице - тоже. При воспоминании о мельнице его обдало холодом. Он поспешил в сторону "злаков".
По дороге встретилась Дуся-соседка. (Соседкой она была не для всего кругозора, но кличка прилепилась к имени навсегда). Та сказала, что Глорию уже подвезли домой. На кляче с Дусей сидели два ребенка. Она похвасталась:
- На следующей неделе уже пойдут на омагничивание!
- Вот как?! - деланно удивился Олен, - Не страшно? - обратился он к мальчику.
- Немножко, - ответил тот.
- Это неприятно, но не больно. Так мама говорит, - добавила девочка.
- Надо потерпеть, - важно посоветовал ей брат.
- Шаман освободится от школы и займется омагничиванием, - вздохнула Дуся.
Дальше их дороги расходились, и они простились.
Олен торопился увидеть мать.
Глория без сил распласталась на тюфяке. Когда увидела входящего Олена, хотела встать, чтобы показать ему, что еще довольно бодра, но от резкой боли в мышцах охнула и снова легла.
- Я стыжусь своего бессилия, - услышал Олен.
- А ты не могла там только держаться за это бревно?
- Нет, если не толкать, оно отстает, и на меня натыкается идущий сзади.
- Теперь ты понимаешь, насколько права Арин?
- Я сегодня придумала: мукомол. Муко - от "мука", комо - "ком". Ком из муки - это - булка! Надо бы писать два ка. А делают ли здесь булки, я не знаю.
- Прекрасно, мам, я записываю мукомола. Напишем, - съедобный предмет из муки. Тебе не кажется странным, что у них есть жернова, есть водопад, а мельницы они не придумали?
- А сколько тысячелетий человек смотрел на пар, прежде, чем догадался, что это - сила? - вопросом на вопрос ответила Глория, - Даже зная идею, ты ведь сам не можешь сделать мельницу на водопаде. Чтобы сделать что-то впервые, нужен талант, пускай - первобытный, но - талант.
- Мама, у них есть огонь!
- Да что ты говоришь?! - она даже подскочила и села на своем лежаке.
- Мы сколько слышим: кузница, подковать? Там без огня не обошлись.
- Так почему же в семье, в быту они не используют огонь?!
- Запрещено. Были увечья, были пожары, ожоги. Огня они боятся еще со времен ЦВ.
Сколько стоит юань
В конце концов, им удалось раздобыть кожу и сделать одежду для Глории. Они научились создавать видимость быта землян, но не сумели еще в него вжиться. К своему наряду Глория прибавила еще и подобие шляпы из листка лопуха, которая первые пару дней приковывала внимание окружающих. Шляпа, правда, увядала за пару часов, так что ее приходилось часто менять, но она служила хоть какой-то защитой от палящего солнца.
Каждый пятнадцатый день был базарным днем в кругозоре. Утром такого дня народ свозил на площадь перед управой все, что требовалось обменять на продукты или домашнюю утварь.
Сегодня Глория хотела приобрести только немного зерна или муки, чтобы не ходить на "злаки". Теперь это место уже не пугало ее, но вызывало крайнее отвращение, как будто окуная ее во времена рабства. Ей успела понравиться кузница, видимо, присутствием огня, разнообразием работ и веселой толкотней народа в ней.
Однажды она слепила и поставила в огонь горна большую глиняную кружку, глина за день успела неплохо обжечься. Теперь ей хотелось обменять эту кружку, посмотреть реакцию носков на гончарное изделие.
Она сошла с коня, протянула кружку одной торговке и спросила:
- Что дашь за нее?
- Я такого сама налеплю, хоть сегодня. Земли хватает, - презрительно ответила та, демонстративно отворачиваясь, к кому-то другому.
- Это не земля, это - глина, - решила не отступать Глория.
- И глины заработаем. Отойди.
- Ты можешь налить в нее воды.
- Глина раскиснет, - носке, видимо с трудом давалась речь, - Не ври мне.
- Я принесу воды в этой кружке.
- Ты ее сюда и не донесешь. Отойди!
Не споря больше, Глория села верхом на коня и поскакала к речке. Зачерпнула воды и медленно, чтобы не расплескать ее, направилась к площади.
Народ, видя ее маневр, стал смеяться, ожидая, что сосуд намокнет, и вода попросту выльется.
- Мама, это какой орех? - послышалось из толпы.
- Не знаю, это что-то странное.
Любопытные женщины толпой сопровождали ее по всему рынку. Обойдя круг по площади, Глория поняла, что той торговки уже нет на месте. Тогда она бросила в толпу:
- Кто хочет взять эту кружку?
- А до завтра не раскиснет?
- Никогда не раскиснет.
- Дай мне!
- Эй, я первая спросила! Что хочешь за это?
- Зерна хочу.
- Даю пол-дня зерна.
- Давай.
- Глупая, я бы тебе больше дала, - донеслось из толпы.
Но Глория уже поставила кружку на подставленные ладони. Когда она удалялась с зерном в руке, услышала за спиной:
- Как она заколдовала глину?
- Подожди до завтра, еще размокнет.
Остальные, видимо, беседовали мысленно.
В одном месте на мешках лежали деревянные брусочки с каким-то тиснением. Толстый носок, похожий на раздувшийся шар, возвышался над ними.
- Эй, шаман! За что отдашь фант?
Шаман уставился на спросившего, и тот немедленно выкрикнул:
- Когда я задолжал тебе два дня мяса? Половину дня, не больше!
- Не кричи при ней, она не поможет, - кивком указав на Глорию, ухмыльнулся шаман. Стало ясно, что она может очутиться в центре скандала, о сути которого не имеет представления. На всякий случай, Глория отошла от спорщиков.
Значит, это и был шаман. Он не занимается физическим трудом, но ему - должны! Он же получает юани, а здесь продает фанты. Или она ослышалась? И она спросила пробегавшего мимо носка:
- Сколько стоит юань?
- Ты что, с луны свалилась? Юаней не бывает. Это только говорится так. Пол-дня работы шамана или один день науки.
Он побежал дальше, а она рассмеялась, - так и надо, спрашивать стоит только тех, кто спешит и не имеет времени удовлетворить свое собственное любытство. Другой бы мог поинтересоваться, когда именно она свалилась оттуда. Или о чем-нибудь еще более конкретном. Она остановила другого пробегающего:
- Сколько стоит один фант?
Тот выкрикнул:
- Я их в руках никогда не держал! - глянул в небо и добавил, - Сегодня один фант - пять дней мяса, - и побежал дальше.
Похоже, "мясные дни" - самые дорогие, и они же являются мерилом для фантов. Формально здесь - любой труд в почете, и за любую работу получают "один рабочий день" продукта. Мясо не хранят дольше одного дня - "летучее мерило", а фанты можно копить.
В управе никого не было в этот день, но и дверей не существовало. Она прошла внутрь и прошлась глазами по вывешенным листкам. Ничего нового. Завтра ей предстоит обрабатывать шкуры. Шкуры, так шкуры...На бойне, "на мясе", она еще не работала. Не бросится ли это в глаза окружающим?
Безголосая площадь тихо бурлила. И тут Глория увидела сына верхом на лошади и направилась к нему. В это время Олен говорил шаману:
- Завтра я должен буду отвезти кое-что из управы в соседний кругозор.
- Значит, после поездки явишься ко мне.
- Почему - я?
- Это решать не тебе, - был ответ.
Олен с матерью поехали рядом. Когда рыночная площадь осталась позади, Глория спросила:
- Олен, ты и вправду завтра должен ехать?
- Я соврал, но самую малость, - сказал сын, - Я сейчас только узнал, что никто не хочет ездить в дальние поездки. Даже наши изобретения по этой причине подолгу не могут попасть в Центр науки. И на завтра отказались все. Я же, имея Коня, могу ездить намного быстрее, чем они на своих клячах. Это именно то, о чем я уже говорил. Я смогу заняться перевозками документов и работать только с моими лошадьми. А тут - этот шаман... Завтра утром я предложу услуги Управе и отправлюсь в путь. Не знаю, сколько времени это займет, но не станет же шаман противоречить Управе!
Навстречу им ехала Анука. С ее шеи свисала, сверкая на солнце, подвешенная на травяном стебле золотая закорючка. Она улыбнулась Олену и проехала мимо.
- Сын! - с укоризной воскликнула Глория.
- Мама, это - не оружие!
- Еще какое оружие! И стреляет - будь здоров! Ты бы лучше мужчин в друзья выбирал.
- Ее брат практически уже стал мне другом. А еще, - предложил Олен, - Давай-ка навестим деда Арин.