Простодушные рабы подумали, что это павший ангел,
Кит лежал за плантацией.
Из головы его бил фонтан акации.
Потом сюда явились жрецы
левиафану раскуривать трубку.
Песни про китов пели отцы,
Матери прятали детей под юбку.

У самого смелого под подушкой бильярдный шар,
китовая кость,
о бильярде на острове никто ничего не слышал.
Когда жрецы отвернулись, он сунул к себе в карман
добычу, переполнявшую горсть.
Ждите-ждите,
у самого смелого сорванца
наготове моток ворованных ниток,
мать обыскалась их с утра,
ей помогал старший в деревне идол,
если бы только она узнала,
был бы страшный скандал,
но воровства никто не заметил.

От Начала до Смелости девять неполных лет.
Мотка как раз хватило обшарить кита изнутри.
У кита внутри ребра да заросли,
у кита внутри ребра да заросли,
даже жаль, что живых тут нет.

Простодушные рабы, думают, что так
выглядит ангел после падения с неба.
На сорок первую ночь мимо дворовых собак
к спящему вошел некто,
мальчик угостил кукурузным хлебом,
некто сказал, что его зовут Иона.
Они поболтали о хребте и шпангоутах,
смеялись над древностью фараоновой крови,
жалкой человеческой родословной.

Понимаешь,
на огромном земном шаре
только эти двое и знали,
что киты много старше потопа,
что киты старше Ноева ковчега,
что киты старше самого первого Слова
ч е л о в е к а.

Простодушные рабы думают,
что к ним в заросли и кусты
пал грандиозный ангел