В квартирах самоубийц вместе с тошнотворным запахом ощущается еще нечто такое, отчего накатывает сожаление вкупе с раздражающим непониманием.
Вадим обошел висящий на турнике труп молодого мужчины и пробурчал под нос:
- Что им не живется на белом свете?..
- Аристарх Иванович Безбородько, 1996 года рождения.
Вадим вздрогнул.
- Ты уже здесь? - оглянувшись на голос, он увидел напарника с паспортом в руках.
- Да, минут пять как... - они пожали друг другу руки. - Нашел на комоде, - Роман закрыл паспорт самоубийцы и кивнул полицейским. - Снимайте.
Вадим обошел комнату, с особым интересом останавливаясь перед стоящими в беспорядке холстами.
- Художник? - спросил он.
- Да, Аристарх Иванович - художник! - прозвучал глухой голос от двери.
Вадим оглянулся. Не смея пройти дальше, у косяка стоял пожилой лысоватый мужчина. Он прижимал к носу платок, а весь его вид говорил о том, что он сейчас упадет в обморок.
- Это домком, - пояснил Роман. - Я поговорю с ним, а ты пока осмотрись тут, - бросил он напарнику и увел за собой побледневшего домкома.
Вадим еще раз прошелся по комнате, видимо, служившей хозяину и спальней, и мастерской, и столовой. На столе у окна - остатки обеда, уже потерявшего аппетитный вид, початая упаковка вина, стакан с его следами на дне. "Один стакан, - отметил Вадим, - диван с неприбранной постелью. По всему видать, хозяин не утруждал себя ежедневной уборкой. И холсты повсюду: портреты, пейзажи, натюрморты - все в беспорядочном нагромождении у стен, на комоде, рядом с ним, у шифоньера. Писал много. Не был востребован? Отчаялся? - предположил Вадим. - Сомнительно... Хотя кто знает, что было у него на душе. Такие в пору отчаяния могут и повеситься".
Он остановился у мольберта, стоявшего напротив дивана, почти у шифоньера. Перед мольбертом стул. Не так близко, чтобы сидя на нем, дотянуться до холста. "Не для работы поставлен стул, - заключил Вадим, - а для чего? Любовался своим шедевром?" Он отошел к стулу. Картина на мольберте проявилась отчетливей. Пейзаж. Березки над обрывом, река внизу, белые облака на небе - ничего особенного. Но вряд ли эта картина так расстроила художника, что из-за нее он полез в петлю.
Вадим подошел к картине вплотную, склонился над ней.
- Что там увидел? - напарник вернулся.
Вадим выпрямился.
- Ничего особенного. Но, похоже, он любовался своей работой, сидя на том стуле.
Роман повертел головой, глядя то на мольберт, то на стул.
- Да, похоже, - согласился он. - Домком говорит, нормальный был парень, только в последние дни очень задумчивый. Неделю назад, когда он его в последний раз видел, тот так торопился домой, и в общем, выглядел растрепанным, не сразу ответил на его приветствие...
- Неделю провисел... а кто его нашел?
- Домком вызвал полицию, почувствовав неприятный запах из квартиры.
- Знакомый эпизод... - на Вадима снова накатило раздражающее чувство сожаления. - Все посмотрели? Пойдем на свежий воздух. Эксперты тут сами закончат.
Напарник пожал плечами, не возражая.
Спустя пару дней Вадим читал отчет о вскрытии, подтверждающий версию самоубийства. Никаких особых улик, достаточных, чтобы зародить сомнение в ней, не обнаружили. Дело закрыли. И Вадим взялся за другое.
- Представляешь, опять дело с художником, - поделился он с Романом, прочитав заявление некой Елены Марковой - вдовы художника Вениамина Мара.
- А что с ним? Тоже повесился? - ухмыльнулся напарник, не отрываясь от своих бумаг.
- Неееет, - интригующе произнес Вадим, - этот сам помер - инсульт. Помер с месяц назад. А на днях его вдова, посетив могилу, обнаружила акт вандализма. По ее версии могилу кто-то вскрыл.
Роман поднял голову и присвистнул.
- Нууу, надо посмотреть!
- И я того же мнения! - согласился Вадим. - Поеду, посмотрю!
- Я с тобой! Не возражаешь?
Вадим не возражал, но предложил:
- Тогда давай так: Ты поезжай за вдовой, потом с ней на кладбище, а я сразу туда. Осмотрюсь в тишине. Женщины обычно создают суету.
На старом кладбище города могилы едва ли не громоздились одна на другую. Хотя многих так и хоронили - в одну могилу к давно усопшим родственникам. Вениамин Мар тоже покоился не в отдельной, а над гробом матери, судя по старому памятнику, к которому была приставлена его фотография. Свежая земля бугорком. Что еще? Вадим пошарил взглядом вокруг. Ага! Несколько увядших цветов валялись поодаль. Случайно попали или когда могилу воротили? Он пошевелил бывшую гвоздику носком ботинка. Она рассыпалась. Сухая. Ладно, и с чего все же вдова решила, что могилу вскрыли? Комья земли на соседней плите. Вадим присел на корточки рядом. Да, видно, что землю смахивали. Вадим поднял плотный кусочек земли, размял в руках. Не сухой. Чуть влажный. Если бы попал сюда полтора месяца назад, когда хоронили, был бы сухим. Дождей не было. Возможно, вдова права: кто-то копался здесь. Придет - расспросим!
Долго ждать не пришлось. Рыжеволосая женщина, судя по хаосу на голове не сильно обремененная уходом за собой, едва не упала, споткнувшись о бетонный край чужой могилы.
- Видите, - кивнув Роману, успевшему подхватить ее за плечо, она сразу пошла в наступление, - свежая земля! Не такая, какая была с самого начала! Я хорошо помню, как выглядела могила после похорон. Явно кто-то...
- Стоп! Подождите. Для начала - здравствуйте! - он не дал вдове возможности продолжить речь, сразу задав вопрос: - Так вы считаете, что кто-то тайно вскрыл могилу? Зачем?
- Как зачем? - казалось, вопрос ее ошарашил. - Там... - и вдруг она осеклась.
Роман и Вадим переглянулись.
- Что там? - спросили в один голос.
Вдова прикусила губу.
- Понимаете... - она перевела дух.
Было видно, что ей не просто озвучить свою тайну. А то, что тайна есть, ни Вадим, ни Роман не сомневались.
- Чтобы разобраться, нам нужно знать все, - заглядывая ей в глаза, мягко сказал Роман. Он отличался от других полицейских умением найти нужный подход к людям.
Вдова присела на скамью у соседней могилы.
- Он... - она всхлипнула. - Кобель он, понимаете?
Следователи переглянулись.
- И? - своей заинтересованностью Роман побуждал вдову к подробностям.
Она прижала кулачок к верхней губе, успокоилась и, глубоко вздохнув, рассказала все, о чем никогда бы не поведала никому, если бы не этот ужасный случай вандализма.
- Мы прожили вместе почти двадцать лет. Всякое бывало. Я прощала. Художник! То натурщица, то поклонница, - она махнула рукой, словно отгоняла и тех, и других, как назойливых мух. - А тут появилась одна, и все - он как с ума сошел! Я и голой ее заставала в мастерской - типа он пишет ее натуру; и он ночевать не приходил... всего не расскажешь. И такой резкий стал, грубый. Я ушла от него. У нас еще квартира есть. А когда он умер, меня позвали. Я, как зашла в мастерскую, так и увидела! - Лицо вдовы резко изменилось с несчастного на гневное. - Она!
- Кто? - удивился Роман. - по отчетам следователей, кроме вас там были только понятые...
- Да нет, ее не было там, - перебила вдова. - В смысле реально не было. И на похоронах не было. Я бы ее убила, если бы увидела тогда! - Зло прошептала она. Перевела дух и продолжила: - А он лежал рядом с ее портретом! Вот прям так и лежал, вниз лицом, раскинув руки, одна - на ее портрете. А портрет! - она закачалась из стороны в сторону. - Она голая, лежит на боку, облокачиваясь на руку, другая на животе, шея длинная, волосы как у пацана! И вся такая томная... - вдова назвала соперницу как и должно по-русски. - Но портрет... Вениамин был гением... как Рембранд или Ренуар! Царство ему небесное! - спохватившись, вдова перекрестилась.
Вадим устал от ее рассказа.
- Ладно, про портрет и вашего мужа все понятно. При чем тут могила? - прямо спросил он.
Вдова посмотрела на него как на несмышленого ребенка.
- Так я портрет ему в гроб положила.
Брови Романа поползли вверх. У Вадима, наоборот, сошлись на переносице.
- Кто-то видел, как вы это сделали? - спросил он.
- Может, и видел. Не знаю. Только скажу одно - тому портрету цены нет! За любые деньги с руками оторвут. Я потом пожалела, что похоронила его. У меня, знаете, как просил этот портрет ученик Вениамина?! Сулил все, что ни пожелаю! Да только слова это. Нет у него ничего. Крутился рядом с Вениамином, на его выставках присоседится, мол, ученик великого мастера! А сам - посредственность. Я ему говорю, мол, сам такой напиши. Небось, знаешь эту девку, глядишь, и тебе не откажет в натуре. А он плачет прям, нет ее, уехала заграницу еще до смерти Вениамина. - Вдова смолкла на полуслове и вдруг ее осенило: - Это из-за нее у него инсульт случился. Точно! Она бросила его, вот он и помер.
- Как имя ученика? - спросил Роман, пристально глядя на вдову.
Она насторожилась, начиная догадываться.
- Аристарх. Аристарх Безбородько.
Пришлось снова вскрыть гроб, чтобы удостовериться в пропаже описанной картины. Ее там не оказалось. В квартире Безбородько тоже. Вадим лично проверил каждый холст, каждый уголок квартиры, подозревая, что Безбородько мог его спрятать. Медэксперт еще раз подтвердил, что в петлю Аристарх Безбородько влез сам. Причиной, побудившей его это сделать, Вадим считал безответную любовь к натурщице. Ее нашли. Елена Головина, в замужестве миссис Джонсон, после недолгих колебаний приехала по требованию следствия. На встречу с ней в следственном комитете рвались многие. Описание натурщицы, данное вдовой Вениамина Мара, возбудило воображение всех работников Следственного комитета. Но на допрос заграничной дамы начальник допустил только следователей, работавших по двум делам художников - Вадима и Романа.
На вид Елена Головина оказалась не такой важной, какой ее можно было представить. Она еще не успела полностью вжиться в мир состоятельных людей Англии и вела себя как обычная гражданка. В джинсах, в джемпере крупной вязки, с короткой стрижкой она выглядела хрупкой и скромной - совершенно не вамп-дама, которой ее представила ревнивая вдова. Узнав о смерти двух художников, она удивленно повела бровью, откинулась на спинку стула и прямо спросила:
- Вы меня считаете убийцей?
Вадим с Романом переглянулись.
- Следствие предполагает, что вы могли иметь какое-то отношение к этим преступлениям, - чеканя слова, ответил Вадим.
- И какое же? - Елена была уверенной в себе. Ни один психолог не отметил бы в ее поведении заранее продуманной схемы или юления.
- Это вы нам расскажите, - вставил Роман, все время не сводивший с нее глаз.
Елена заметила это, как хищница, умеющая определять потенциальную жертву. Она кокетливо улыбнулась следователю и развела руками, подтверждая жестом свои слова:
- Мне нечего рассказать вам. Когда я уехала, оба были живы-здоровы. Разве что влюблены по уши. Если только в этом моя вина - признаю! Но хочу определенно добавить! - она многозначительно подняла палец - изящный, с красивым маникюром. - Убийц я не нанимала, если вы рассматриваете и такую версию.
При последних словах Елена наклонилась к столу. Ее шея вытянулась. В обрамлении просторного ворота джемпера она казалась особенно длинной и... соблазнительной. Роман инстинктивно сглотнул.
- Выпейте водички! - Елена повела бровью на бутылку воды, стоявшую рядом с ним. - Если у вас больше нет вопросов, я пойду. - Она решительно встала. - Еще успею на могилки друзей. Хоть цветочки положить...
Вернувшись в свой кабинет, Роман с Вадимом долго молчали. Первым заговорил Роман.
- Какова, а? Не подкопаешься! Сама такая умная или адвокаты научили?
Вадим не отвечал. Он прокручивал в голове весь допрос и ловил себя на мысли, что эта женщина ему импонирует. Не видит он в ней ни коварную соблазнительницу, ни убийцу. Да и не нанимала они никого. Зачем? Работая натурщицей, она зарабатывала деньги. Не факт, что она спала с Вениамином Маром, да и с Аристархом Безбородько тоже. То, что они влюбились по уши, как она сказала, действительно - не преступление. Прямой ее вины в их смерти нет. Дело Безбородько закрыто с полным основанием. Дело Мара тоже. Был ли портрет, о котором говорит его вдова? Может, эта история ею выдумана, чтобы привлечь внимание к творчеству почившего мужа, чтобы побольше заработать на его картинах, которые она продает? В любом случае, нет факта наличия той картины - нет и оснований для открытия дела по ее пропаже из гроба. Но особое чутье следователя, интуиция подсказывали, что картина-то была!
Вадим подошел к окну. Миссис Джонсон как раз садилась в машину. Словно почувствовав чужой взгляд, она задержалась и, не оглядываясь, выставила средний палец, явно адресуя хулиганский жест следователям.
- А пальчик прям как на картине: длинные ногти с острым концом и алый лак, - восхищенно произнес Роман, стоя у другого окна.
Вадим искоса посмотрел на него. Ребус сложился.
- Зачем она тебе? - спросил он прямо.
- Кто? - Роман наблюдал, как уезжает машина Елены Головиной. Когда она скрылась из виду, он повернулся к Вадиму. И только тут понял свою оплошность.
Вадим продолжил, не обвиняя, но рассуждая:
- У меня была мысль, что кто-то заменил картину на мольберте. Тот пейзаж совсем не подходил для созерцания. Но факты были против чужого проникновения в квартиру Безбородько. Но ты... А куда ты спрятал портрет?
- Под плащ. Потом в багажник. Еще до твоего прихода. Когда ты пришел, я уже вернулся, зашел на кухню, потом в комнату, - Роману уже незачем было лукавить. Вадим и сам просчитает все варианты.
Вадим потер подбородок.
- Да, все очень просто. А полицейские, домком? Они же должны были видеть, как ты поменял картину.
Роман повел головой.
- Не могли видеть. Я стоял к ним спиной. Картина с пейзажем была под портретом. Остальное дело техники.
- И все же, зачем она тебе? Неужели так хороша, как говорит вдова?
Роман вернулся к своему столу. Женщина на картине и женщина, которая только что уехала после допроса, слились в его представлении в единый образ. Реальная женщина словно вдохнула жизнь в свой откровенный портрет. Расставаться с ним теперь Роману вовсе не хотелось. Зачем он забрал картину? Как ответить? Поразила она его! Прям сразу и в сердце. Так случается с коллекционерами. А он уже много лет собирает картины современных художников. Только никому не рассказывает об этом. Коллекционер и следак - это несовместимо. Попрут с работы, однозначно. Но поймет ли Вадим?
- Пойдем, сам увидишь, - Роман не мог придумать другого способа оправдаться перед напарником. Либо они станут соучастниками, либо по разные стороны баррикады, как говорится. Теперь только начистоту. Он пристально взглянул в глаза Вадиму и с некоторым сожалением добавил: - Потом решишь, что делать дальше - и с картиной, и со мной. Поехали!