Рассказ не занял много времени. Феотокий посмотрел на Славче:
- Вы не слушали меня.
- Я слушал. - Славче покачал головой. - Но... - В его голосе послышалось отчаяние. - Я не могу, не могу понять, почему все это важнее моего сына?!
- Вы знаете что-нибудь о природе той силы, которой обладает дон Рамирес?
- Нет. А что в этом..?
- Дело в том, что дон, как и храмовники, способен, так сказать, работать только если он... спит.
- Спит?
- дон Рамирес говорил мне, что его сон - это комната, объемлющая Город.
- Но при чем тут эти сны по заказу?
- Люди перестают спать, Славче. Вообще.
- И?
- На не спящих людей не могут влиять (они называют это "двоить") ни храмовники, ни дон Рамирес. Никакого лечения, никакого суда - ни-че-го. Те, для кого сон - источник силы, не чувствуют тех, кто не спит вовсе.
- Тьма! Зачем вы рассказываете это мне, синьор?
- Рамирес отослал вас нарочно. Он боится за вас.
- Меня?
- За вас, Славче. За.
- За меня?!
- Он выбрал наименьшее из зол. Сон по заказу грозит вам только бессонницей. Пусть он перестанет тьмовать вас, но вы останетесь живы.
- Но кто я ему?!
- Вы - отец Славы.
Утро сбежало из дома синьора Карлоса, не выдержав громогласной брани. Полдень чесал в затылке, раздумывая, не последовать ли ему хорошему примеру.
Славче шагнул на крыльцо и позвонил в колокольчик.
- Кто там еще?! - Карлос резко распахнул в дверь.
Рот, готовый извергнуть новый поток ругательств, медленно закрылся, и на лице расплылась заискивающая улыбка:
- Синьор Славче. Какая честь для нас. Входите, входите.
Карлос согнулся в поклоне, пропуская дорогого гостя. Наконец, он распрямился, закрыл дверь за Игнатом и Олегом и обернулся, столкнувшись нос к носу с Феотокием:
- Ты?!
Славче чуть отстранил лекаря:
- Рад представить вам синьора Феотокия, друга дона Рамиреса.
- Синьора... друга... - Глаза Карлоса забегали в замешательстве.
Феотокий пресек несвязный поток речи:
- Мы спешим, вы не могли бы начать?
Поняв, что разбирательство откладывается, Карлос тихонько выдохнул и затараторил:
- Простите, синьоры, но мой художник еще не пришел, а для сна необходим рисунок, рисунок. Да-да, синьоры.
- Рисунок? - Славче потянулся к сумке на поясе и вытащил кусок картона. - Это подойдет?
- О, вполне! - Карлос подошел к столу и положил рисунок у выхода из лабиринта. - Садитесь, синьор.
Славче занял кресло у входа в лабиринт.
- А теперь, синьор, вы откроете дверцу и мысленно войдете туда, следуя взглядом по коридору.
Славче сосредоточенно кивнул и указательным пальцем подвинул дверцу лабиринта.
Две минуты прошли в молчании. Взгляд Славче потерял живость, застыл. Последовал глубокий вздох и... Славче исчез.
Карлос издал низкий горловой звук и заверещал, увидев двинувшихся к нему Игната и Олега:
- Это не я! Я не виноват! Оно само!
Феотокий судорожно выдохнул, подошел к столу и взял рисунок.
- Не может быть! - Лекарь повернулся к охране, - боюсь, мне надо идти за ним.
- Нет! - Карлос кинулся Феотокию в ноги. - нет! Нет, синьор. Если исчезнете и вы, кто поверит бедному Карлосу?!
Феотокий брезгливо поморщился:
- Подержите его, ребятки.
Лекарь положил рисунок на место, сел в кресло, тщательно повторяя каждое движение Славче. Через пару минут его не стало.
Карлос сполз по стене и тихо завыл.
Олег и Игнат переглянулись:
- К дону. - Олег кивнул Игнату на Карлоса и вышел.
Игнат нагнулся и приподнял голову Карлоса за подбородок:
- Ты забудешь все, что видел. - Карлос быстро кивнул. - И перевезешь стол в дом дона Рамиреса. - Новый кивок.
Игнат распрямился, вытер ладонь о штанину и вышел, прихватив со стола портрет сынишки Куратора.