Иванов Петр Иванович : другие произведения.

"Человек..." Часть_ 02.Главы_01_07

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 4.81*5  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вторая часть разбитая на главы. Рабочее название "Мы ничего им не должны!"

  
  Часть 2. "Мы ничего им не должны!"
  
  Глава 1. Дикий барин.
  .........................................................
  В то утро унтер-офицер торопясь на стрельбище разминулся на дороге с несколькими вместительными и дорогими экипажами городского типа, запряжка четверкой и один самый большой даже шестеркой сильных, породистых лошадей цугом попарно, в провинции так не ездят. Блестящая кожа и полированное дерево, кованные английской стали начищенные по блеска рессоры, лихие придурковатого вида (но удивительное дело - все с огнестрельным оружием!) гайдуки на запятках и важный, как фараон барский кучер. Эта надутая собственным величием скотина попытался огреть проходящего мимо солдата бичом, но Александр ловко отскочил, трюк столичных 'водителей кобылы' ему знаком по Петербургу, второй раз подставляться он не намерен. Сашка удивился тогда, кто это направляется к Сосновке, или может быть к соседней Буяновке, или к еще более дальней Березовке, что за барин такой заявился, если одной повозки ему мало, но времени разбираться уже не было. Осень на дворе стоит, а московские помещики разъезжаются по своим деревням весной, и появление целого "поезда" выглядело, мягко говоря, необычно... Александра ждали штабс-капитан Денисов и Гриша, предстоял путь в первопрестольную, там в недавно возрожденном московском арсенале пытались наладить производство столь необходимых российской императорской армии винтовок и возникли некоторые вопросы, которые надо было срочно решить на месте.
  .................................................................
  Планировали они поездку лишь на три дня, без учета времени нахождения в дороге, но задержались в златоглавой почти на целую неделю с хвостиком. Пока решали проблемы, пока ходили по возрожденному из небытия арсеналу, пока то, пока се... Московский арсенал оказался, вопреки названию, вполне современным, хорошо оснащенным по местным меркам механическим заводом, у них даже редкая новинка имелась - паровой привод для станков мощностью в 24-е лошадиные силы, для начала 19-го века очень даже ничего. На ИТОЗе и в Ижевске по старинке использовали для приведение в действие станков пока только энергию воды. Одна беда, не было в наличии собственных кадров, особенно недоставало мастеров-ствольщиков, предприятие молодое, а чтоб завести таких рабочих из местных, приписанных к предприятию крестьян, нужно ждать пока несколько поколений сменится. В городе специалисты такого профиля имелись в достатке, но рачительная казна не желала использовать труд вольнонаемных рабочих. Таким образом в одном месте не было оборудования, но были специалисты, в другом наоборот, вот этот вопрос и пытался решить штабс-капитан Денисов. На Александра повесили остальные различные околотехнические мелочи. Так например, местным химикам оказались непонятны некоторые места из документации по производству инициирующих ВВ, да и других необходимых компонентов (для читателей из 21-го века было написано, а не 19-го) и по мере сил пришлось объяснять, не без помощи найденного в бункере учебника химии и словаря старинных терминов, конечно. Ну а Григорий осматривал тем временем мастерские мелких местных оружейников-частников, надо было решить нельзя ли их привлечь, хотя бы к изготовлению прикладов. Не один конечно Гриша ходил по Москве, кто его пустит, а с членами комиссии в качестве эксперта. Не то, что бы все задуманное получилось как хотели ранее, но дело с мертвой точки сдвинуть все же удалось. Денисов кое-как договорился, о переводе с тульских заводов ряда необходимых специалистов и даже сумел неведомым способом раскачать бюрократию и на совсем нетривиальное решение. Московским мастерам-оружейникам, разрешили использовать оборудование арсенала, взамен они обязались изготовить для казны определенный "урок" винтовками. С британскими заводами, конечно нечего было и сравнивать, но когда-то надо и свое собственное производство поднимать. А сроки уже поджимают, так уже приступили к обучению нижних чинов и офицеров, прибывающих с различных полков на подмосковном полигоне. В военном ведомстве рассчитывали, что эти люди потом сами станут инструкторами в своих "родных" частях. Обратно из поездки возвращались веселые и довольные, пусть проблем еще гора, но прогресс уже заметен, а скоро через Ригу начнут прибывать и "британки", так уже заранее окрестили винтовки первого заказа, приемщики на далеких островах уже проводят испытания и проверяют качество изделий перед отправкой в Россию.
  
  Между тем, пока Александр с начальником пребывали в Москве, в Сосновке произошла нежданно "смена власти". Красный, как варенный рак, управляющий Анкифий Карпович метался между избами, с поразительной для его дородства прытью, выгоняя крестьян на сход. Велено было собрать всех на выгоне за домом старосты, от древних стариков и старух, до сопливых малолетков включительно.
  В принципе, такое событие уже давно ждали, два года назад деревня поменяла хозяина, но как-то за сельскими хлопотами и неспешной жизнью совсем об этом забыли. И вот судный день настал, прибыл новый барин, да не один, а с многочисленной "дружиной". На пяти вместительных экипажах они приехали, старый господский дом всех прибывших гостей не вместил и некоторым "гостям" пришлось жить несколько дней в крестьянских избах, откуда хозяев попросили убраться вон. Куда переселятся? Кого это волнует, хоть в лес, хоть в поле, хоть к черту на рога. Никакого подвоха сперва местные мужики не заметили, баре всегда так поступали при организации псовых охот, пикников или других мероприятий на природе. Несколько насторожились пейзане только в процессе знакомства с новым хозяином, и действительно барин выглядел весьма экзотически, сперва даже обознались мужики, не того человека сочли "их милостью". Обо всех этих событиях Александру подробно рассказал очевидец, пожилой крестьянин Авдей Никифорович. Это источник заслуживающий доверия, поскольку человек пользовался в селе огромным авторитетом и даже подменял барского управителя во время его отлучек в город.
  -Дедушко почто оне таки веселы, вроде не пьяны? -шепнул старику на ухо один из внуков, стоявших рядом в первых рядах. Авдей принюхался, и уловил исходящий от барина и его "приятеля" странный запах, абсолютно незнакомый: "ровно трава какая лечебна у знахарки" - так он описал позднее унтер-офицеру, вином не и пахло, и барин и его дылда-"офицер" были абсолютно трезвые. Вот только глаза у них, глаза... осоловевшие, словно их обладатели пили без продыху водку несколько суток подряд и никак не могли опьянеть.
  Сперва мужики так и не поняли, кто теперь у них хозяин. Судите сами, взору крестьян, собранных на выгоне предстали следующие персоны:
  1.Бодрый, крепкий и упитанный мужчина лет за 40-к в яркой, бьющей по глазам, малиновой "палаческой" рубашке, подпоясанной шелковым трехцветным кушаком. На голове у этого деятеля красовалась повязанная странным манером черная "бабья косынка", но отнюдь не с привычными узорами московских мануфактур. Когда разглядели мужички, что там белым по черному начертано, многих захотелось перекрестится - скалится "мертвая голова", череп вверху и скрещенные кости снизу под ним. Довершали общую картину расшитые золотым шнуром красные гусарские штаны - чакиры и короткие мягкие сапоги без шпор. Вооружен был господин, впрочем они все были при оружии - саблей на перевязи и двумя короткими двуствольными пистолетами за поясом-кушаком. Несмотря на столь странный для помещика экзотический костюм это и был новый повелитель Сосновки и ее обитателей.
  2.Номером два был гигант почти двухметрового роста и атлетического сложения, в мундире офицера, как потом прочитали на нагрудном блестящем жетоне - Семеновского гвардейского полка, нафабренные по столичной моде усики и шевелюра завитые колечками-кудряшками. Лицо неприятное и нерусское, откликался субъект, как выяснили любопытные крестьяне на имя "Жан" и по неизвестной причине на смешную кличку "Козлик" одновременно. По-русски этот "офицер" видимо понимал, но сам говорить не мог, или не считал нужным. Но именно он выглядел страшнее и внушительнее всех прочих и поэтому был ошибочно принят за нового сосновского барина. Ему униженно кланялись и "ломали шапки" пока дрожащий от страха и возбуждения управляющий не поправил опешивших мужиков и не указал на промашку, это скорее всего адъютант или доверенное лицо нового помещика. Высокий господин в свою очередь был вооружен, примерно так же как и номер первый, разве что пистолеты за кушаком были обычные, рекомендованного казенного образца, а вместо сабли длинная офицерская шпага на портупее.
  3.На третьей позиции выступал целый коллектив рыл 17-20 здоровяков как на подбор с толстыми шеями в мундирах все того же Семеновского полка, дорогое и тонкое английское сукно просто лопалось под буграми мощных бицепсов и трицепсов. Когда Александру крестьяне описывали этих "бойцов", то всегда говорили "бугаи", "быки", "вот здоровущи" и всегда в конце добавляли какое-нибудь ругательство, самое мягкое - "гады". Сам Авдей Никифорович заявил, что видывал подобных только единожды в жизни, на ярмарке - на арене балагана, и в качестве атлетов, силачей или борцов, выступавших в представлении. Судя по всему, это были не солдаты, а просто люди в мундирах и тоже все подряд до одного иностранцы. По крайней мере местные мужики ничего, ни единого слова из их разговоров понять не могли, кроме искаженных матерных ругательств, а между собой "семеновцы" общались: "чух-чух-чух...". Примерно так на слух воспринял и запомнил незнакомую речь старик и другие крестьяне-очевидцы. Эти люди тоже были все поголовно вооружены, стандартный комплект - укороченное кавалерийское ружье без штыка. Часть имела ружья совсем короткие но со стволами "ровно дудки", по словам деда, плюс совершенно неуместные в пехоте длинные сабли. У двух-трех "не пойми кто" за пояс были заткнуты плетки или скорее арапники и почти у всех имелась в обязательном порядке короткая дубинка из какого-то необычайно твердого и темного дерева - это потом выяснили своими боками все мужики и большая часть баб. На морду лица вся маленькая барская армия, стоявшая за спинами "господ" показалась пейзанам одинаковой: "ровно чурки какие с глазами, прости господи...".
  
  -Вот оне, их милость... их благородие... их светлость... граф П-ф-х-е-р-р-д! -дрожащим от страха голосом пролепетал солидный когда-то и строгий с мужиками старый управляющий Анкифий Карпович. Последнее слово он выговорить толком не смог, настолько язык у него от испуга заплетался. Позднее, когда сосновцев спрашивали, кто у них теперь барин, то неизменно следовал ответ: "Хер какой-то нерусский, так и звать ево". Быстро сдав дела новому хозяину бывший приказчик собрал свои вещички и не задерживаясь ни на минуту свалил прочь, чуял хитрый мужик пятой точкой, что предстоят "великие дела" и совершенно не жаждал узнать какие.
  -А-а-а...б..ть, Козлик ты только глянь на них! Вот настоящая чернь, серый народ! -изрек наконец владелец яркой малиновой рубашки, бегло оглядев ряды покорно кланяющихся крестьян, затем он добавил еще несколько фраз на незнакомом языке и гигант что-то ответил "их милости", никто ничего не разобрал.
  -На колени СУКИ!!! Земной поклон барину! Раз-два! Б...ть!!! -приказал как выдохнул барин в малиновом-красном одеянии и после некоторого замешательства бело-серая-голубая масса армяков и сарафанов покорно склонилась к земле, даже старики, которым уже трудно нагибаться поклонились. -Вот так их раком и надо держать по жизни... Жан дай еще курнуть, торкает меня сегодня с утра, как никогда!!!
  "Офицер" что-то передал барину и тот с видимым наслаждением затянулся ароматным дымом. Авдей заметил в его коротких сильных пальцах небольшой предмет, вроде маленькой бумажной сигареты, такие местные уже видели не раз у солдат на стрельбище, только у барина были совсем крошечные и табаком от них не пахло.
  -А-а-а во-о-от приедет барин, барин вас рассудит! -нараспев продекларировал, картинно рисуясь и сверля покорную толпу крестьян расширившимися зрачками, обладатель красивой малиновой рубашки и расшитых галуном гусарских штанов, -Тьфу, нах... забыл дальше! Ну и дерьмо же этот Некрасов, настоящий быдляцкий поэт, сколько ни учил в школе, ничего в голове не отложилось из его виршей. Отпустим быдло по домам, позавтракаем и отдохнем с дороги, а прописывать скотину будем потом, ближе к ночи!
  Гигант в офицерском мундире кивнул и дал отмашку, валите мол "серые" по домам. На этом первая аудиенция с новым господином у жителей и закончилась.
  До самого вечера ничего необычного на селе не происходило, может быть барин знакомился с делами, а может еще чем занимался, история умалчивает. Но вот солнышко пошло на закат, на единственной улице деревушки появилась в изобилии всякая мелкая живность, которую разводили по дворам, коровы появятся позднее, слишком уж медлительны крестьянские "кормилицы" на своем пути от пастбища к хлеву. Ничего не предвещало надвигающейся беды когда в начале улочки появился небольшой отряд, возглавляемый лично барином. Как потом решил Александр, судя по рассказам свидетелей, граф с Жаном были укурены, не просто сильно, а как в ХХ столетии говорят - в "дым". Началось то, что в мемуарной литературе века 19-го и воспоминаниях обычно стыдливо фигурирует, как "милые барские шалости"...
  -Вперед чудо-богатыри, круши всех в хузары! Пленных не брать! -выкрикнул лихой командир, одетый и экипированный "под пирата" и пошла кровавая потеха.
  Сабли вон из ножен и "воины" полетели вперед, куры и утки, свиньи и козы стали первыми жертвами неукротимых "бойцов". Визг и ор стоял неимоверный, если домашняя птица умирала под блестящими клинками быстро и без особого шума, то поросята оглушительно визжали, а убиваемые рогатые Машки и Катьки кричали почти человеческими голосами и даже пытались защитить свою жизнь. Досталось и маленьким пастухам, тех, что были постарше охранники пинали со всей дури, соревнуясь у кого дальше улетит. Совсем мелких хватали за шиворот и швыряли через заборы, целясь в двери и окна домов. Появились и первые жертвы, четырехлетний мальчонка сломал себе шею, неудачно приземлившись после броска, другой ребенок в конце полета наткнулся на забытые хозяином избы в палисаднике грабли. У крестьян детей много - как цыплят одним больше, одним меньше - никто из чиновников на последующих судебных разбирательствах погибших и искалеченных малышей графу и его опричникам в вину не поставил. О них просто забыли, словно и не было ничего.
  Вскоре настал черед и взрослых, попавшихся по дороге мужиков и парней "завоеватели" без особых затей просто избивали кулаками и дубинками. Одних заставляли плясать "камаринского", других прыгать через высокие заборы, третьих - облизывать барину и его "офицеру" испачканные в навозе сапоги. Никто особо не пострадал, сломанные ребра и выбитые зубы не в счет. Не повезло только одному-единственному парнишке, которого пинали Жан с барином лично. Дело в том, что если у всех остальных "семеновцев" были обычные сапоги, с тупыми или острыми носами, то у "офицера" обувь особая - со шпорами, а там такие острые зубчатые колесики есть. Теперь у молодого человека потомства не будет, да и жены скорее всего тоже, а так живой остался... барин оказал милость. Он еще сможет работать и выплачивать хозяину положенный оброк.
  Встреченных на пути баб и девок барин и компания не били, сначала слабый пол заставляли обнажить и показать грудь, для последующей компетентной оценки. Каждая такая презентация сопровождалась веселыми шутками-прибаутками барина и дружным подхалимским гоготом охранников. Затем им задирали до пояса юбки, и как смущенно, полушепотом сообщил Александру очевидец, граф с адъютантом: "сували имя персты в срамны места", вероятно некоторые деревенские девушки в тот день преждевременно по воле "укуренного" барина стали женщинами.
  Но пока это просто разминка, по настоящему "шалить" и "озорничать" барин начал только тогда, когда добрался со своей веселой бандой до избы Авдея Никифоровича, до самой середины улицы. Тут насильникам впервые был оказан пусть робкий, но отпор. Сноха крестьянина, молодая баба Матрена попыталась усовестить разгулявшихся молодцов.
  -Ваша милость, уймите их ради бога! Экий срам творят! -кинулась в ноги к барину женщина, и это внезапно появившееся препятствие действительно на некоторое время остановило погром. На несколько минут, затем буйство продолжилось с новой силой и продолжалось до тех пор пока "дурь" окончательно не свалила предводителя банды, а по совместительству и нового помещика.
  Граф некоторое время пребывал в размышлении и бездействии, и пристально разглядывал бабу осоловевшими глазами, а затем изрек следующее.
  -Козлик... Ик-ик...! Пра-а-а-тивная п...да нас учить хорошим манерам вздумала? Нет каково, а? -и затянувшись косячком барин твердо скомандовал, -Взять ее! Если враг не сдается, то его э-э-э... чего там делают... забыл нахрен? А вот - его еб...т! Ха!
  По отмашке барина охранники накинулись на Матрену всей кодлой и тут же хотели изнасиловать. Жан их удержал от этого намерения, на улице было слишком грязно, пострадала бы красивая форма из доброго импортного сукна, шитая на заказ под "семеновцев". Вступился "господин офицер" за честь гвардейского мундира одним словом, не дал испачкать в навозе и нечистотах. Бойцам было приказано затащить пленного "супостата" в ближайший двор и постелить на "поле брани" свежей соломки или сена, да побольше и погуще. Боевой операцией руководил лично граф и судя по воспоминания очевидцев проявил немалые полководческие таланты, куда там какому-то Суворову с его убогим Измаилом.
  -Суй по самый помидоры, рви п...ду не жалей, давай ей елду засаживай глубже до упора! -так и слышалось со двора, -Жан скажи этим идиотам, чтоб в рот ей, паскуде также дали, и в задницу непременно всадили, меня они не понимают!
  Маленькая и узкая деревенская улица к тому времени полностью опустела, можно сказать, что полностью вымерла. Если в начале зевак было много, каждый полагал, что "перепадет" не ему лично, а соседу, то теперь народ понял, что "хватит всем" и попрятался по избам и сараям. С Матреной барин воевал минут двадцать, или полчаса, ни у кого их свидетелей при себе хронометра не оказалось, поэтому тут в показаниях заметное расхождение. Со двора еще долго доносились крики насилуемой десятком здоровых бугаев несчастной бабы, мат и команды графа и похотливый торжествующий рев охранников, подбадривавших своих. Как позднее оказалось, женщину "употребляли" прямо во дворе родного дома, на глазах ее детей и мужа, смотревших на это насилие из окон избы. Никто не решился воспрепятствовать вооруженным до зубов барским "опричникам", настолько велик был страх перед ними.
  Если старик излагал унтер-офицеру все эти события строго последовательно, то другие свидетели обязательно отмечали, что приступы активности у барина следовали как бы импульсами, или определенными периодами. Затянулись - и лихо мелкую скотину порубили саблями, ни одна коза не ускользнула от оружия "героев". Еще вдохнули живительного дыма - и пошли малыми детьми в футбол играть, сколько 'мячей' забили - никто не посчитал, даже следствие этим заниматься не захотело. Матрену изнасиловали после пятой затяжки, после следующей, вояки отвели душу, стреляя из пистолетов по окнам ближайшего крестьянского дома. Еще косячок и вот уже бежит по улице, истошно вопя и плача, голая девка, пытаясь скрыться от следующих ее по пятам похотливых "военов". Так и бесились, пока "дурман-трава" не вышла, и били и насиловали в свое удовольствие - "озорничали" господа, одним словом, закончили тем, что подожгли предпоследнюю избу в улице. К счастью для крестьян, погода развитию пожара не благоприятствовала и обошлось - обгорела частично только соломенная крыша, а то бы пылать Сосновке синим пламенем. Развлекались не только с женщинами, адъютанту графа охранники периодически притаскивали, выловленных по избам и клетям крестьянских ребятишек, старались выбирать из тех, что по малым годам штанов еще не носили. Что с ним делал великан-француз в разных сарайчиках и в кустах лопухов крестьяне по невежеству не поняли, но все вспоминали, что: "кричали мальчонки аки резанны!" Матери плакали навзрыд, отцы и старшие братья бессильно сжимали мозолистые кулаки, но никто пресечь творящийся на селе беспредел не рискнул, не решился. Сила солому ломит - старая народная мудрость.
  После рукотворного пожара барин наконец отрубился под действием наркотиков, напоследок оставив для потомков непонятную фразу: "Торт графские развалины, б...ть, твою мать... !" А вот его Жан продолжил чудить дальше, попался в ему в руки пучок крупной моркови, и затем началось совсем непотребное.
  -Ха-ха-ха, ой уморила, в зад говоришь твому малому засунул? Ой не могу ну и веселый граф, экий озорник и затейник! Надо будет всем нашенским рассказать. А тебе, али мужику твоему морковь туды не сувал? Ой не могу потеха! -до слез веселился судейский чиновник, полмесяца спустя, когда к нему пришли из Сосновки пострадавшие с жалобами, -Все, поди отсюдова прочь дура! Сыночек говоришь помер? Да он поди у тебя от болезни представился.
  -Ваша милость! -на коленях ползет к нему баба, надеясь вымолить справедливость, но какое там черствую чернильную душу не проймешь.
  -Али не знаешь, что на помещика вам жалобится заповедано? Эй, солдат тащи дуру на съезжую, пущай ей там полста "горячих" влепят!
  Произвол конечно, но по местным меркам еще "по божески", поскольку могли по закону и кнутом "погладить", имеют полное право.
  Обычно таким исходом, попытки обжаловать действия помещика, которому государство вверило полицейские функции, и заканчивались. Но это будет после, а пока вдоволь натешившись "гости дорогие" отправились отдыхать от трудов неправедных. Самое бы время взять их сонных и полупьяных "в топоры", "в ножи", поднять на вилы, поджечь барский дом, ловить и бить разбегающихся в панике негодяев, но не сложилось. Не нашлось подходящего вожака, способного повести за собой мужиков, не было в селе людей привыкших убивать, бывших солдат или беглых каторжников, не нашлось и просто буйных, таких как кузнец у Дарьи. Снесли "православные хрестьяне" покорно все издевательства, каждый был только за себя. В материалы уголовного дела события первого дня не попали, следователи их сочли незначительными, ну погулял помещик немного - с кем не случается, кто не грешен? Бывает, что иной барин так разгуляется, что и своих собственных детей и насилует и бьет и калечит, а уж безответные крестьяне для того богом и созданы. Графу поставили в вину только превышение власти, повлекшее гибель двух человек: жены унтер-офицера Глафиры, дочери солдатки Дарьи и священника местного прихода отца Николая. Но Глашу и попа убили только на третий день 'праздника', так сказать в "рабочем" порядке. Наркотики у барина и его подручного к тому времени закончились, прекратился и дикий неуправляемый разгул. Позднее, некоторые крестьяне умерли от нанесенных Пфердом и его гоп-компанией побоев, но их так же не засчитали графу и на суде эти эпизоды не рассматривали. Таков был порядок, если крепостной погибал на другой день после наказания или избиения, то это от "болезни" и помещик тут совершенно не при чем.
  После организованной барином своими новым подопечным в стиле лихих 90-х "прописки", для Сосновки наступили тяжелые трудовые будни. Хозяин как паук в паутине засел в доме управляющего и вершил оттуда "правеж", а заодно суд и расправу по своему личному усмотрению. Оброк новый барин пересчитал, и теперь все подряд без исключения оказались должны, даже те, кто уже успел в этом году расплатится сполна с помещиком и с казной по податям. Рыскающие по деревне "быки"-телохранители заходили по очереди в каждый дом, хватали и отправляли на разбор хозяина, и странное дело - и его бабу тоже попутно забирали. Сосновцы сильно тогда пожалели о недавних временах управителя Анкифия Карпыча, вор был понятное дело и выжига несусветный, но с ним можно было всегда договориться по-человечески. Новая власть была не просто жестокой, а беспощадной, это скоро все сельские жители почувствовали на собственной шкуре, причем буквально.
  На разговоры и уговоры подопечных помещик времени не тратил, в большом доме на холме работали четко быстро и без лишних сантиментов, как на заводском конвейере. Главу семью загоняли на второй этаж, где за столом покрытым длинной скатертью восседали барин и его верный француз. Тут начинался знаменитый барский "правеж". Без лишних слов, пфердовские боевики "охолаживали" слегка дубинками мужичка, сильно однако не били, только по рукам и ногам - пугали. После чего следовало крестьянину по заведенному исстари обычаю поклонится в ноги, и поблагодарить батюшку-барина за науку, кто с этим промедлил по глупости, тот получал дополнительную порцию колотушек - уже для "для вразумления". Барин заглядывал в свои хитрые бумаги и называл сумму, если жертва соглашалась платить, то ее сразу же отпускали с миром. Хороший пинок под зад тяжелым кованным сапогом и мужик кубарем скатывался по широкой лестнице в прихожую, обычно как раз успевал к тому моменту, когда вторая группа "быков" заканчивала с его бабой. С женщинами поступали проще: никакого садизма и ухарства как в первый день, хозяин просто велел "обновить кровь быдлу", или как он тогда непонятно выразился "улучшить генофонд". Вот и старались его телохранители изо всех сил осеменяя местных баб, а то больно народец худосочный в Сосновке собрался. Хотел было барин завести для этой цели, для работы в своих поместьях, специального 'производителя' или даже нескольких, как на конном заводе. Но потом подумав чуток, решил не лишать верных слуг развлечения, пусть сочетают приятное с полезным.
  Если крестьянин вдруг начинал упорствовать и артачится, или просто средств у него не было, то били его "по-настоящему" в полную силу: дубинки в руках откормленных бугаев с бычьими загривками филигранно отрабатывали по почкам, ребрам, и половым органам. По голове и суставам удары намеренно не наносили, зачем зря калечить полезный рабочий скот? Избивали быстро, сноровисто и профессионально - у людей графа был за плечами большой, нет просто огромный опыт такой работы. Собственно в последние годы только этим телохранители и занимались в основном, лишь изредка упражнялись еще в стрельбе из пистолета и ружья, а фехтование на сабля или шпагах и сроду не осваивали - слишком мудреное и кропотливое занятие. Да и незачем, на хозяина уже давно никто не покушался. Был единственный случай за все это время, пыталась его раз дворовая девка отравить мышьяком, но не смогла, не взял барина яд. Виновную наказали жестоко, но "домашними" средствами, к помощи правосудия прибегать не барин не стал. Как конкретно тогда поступили - неизвестно, однако умирала отравительница долго и мучительно, неоднократно просила добить, но ей в этой милости отказали. К вопросу о бабах: среди обложенных оброком сельских хозяев Сосновки попалась и одна представительница слабого пола, вдова - она вела хозяйство самостоятельно. Женщина решила упорствовать до конца, ее ведь не стали подвергать "предварительной обработке", как мужиков, чтоб не покалечить случайно. Но у барина был рецепт и на такой специфический случай, не успела вдова и охнуть, как трое телохранителей ее надежно зафиксировали и "оголили", а еще двое ловко вставили свои деревянные дубинки женщине в естественные отверстия тела расположенные ниже пояса. Приподняли ее чуток на 'раз-два' и на 'три' резко опустили - как на два кола сразу посадили. Маркиз де Сад отдыхает, до такого приема он не додумался. После простой и быстрой с виду процедуры хозяйка сразу же признала задолженность и пообещала немедленно расплатится, одной минуты "внутреннего массажа" оказалось достаточно для убеждения, а если бы просто стали лупить бабенку, тогда провозились бы десять, а то и двадцать. По окончании обработки избитых мужчин и растрепанных баб выкидывали без особых церемоний во двор, сдавали пришедшим за ними родственникам на руки, и сразу загоняли в дом новых бедолаг, доставленных из села охраной.
  Пока перед ними избивали мужиков барин и его приятель не скучали, им помогали скрасить время пара смазливых молоденьких девиц, одна по лицу и стати цыганка, другая как подметили мужики "нашенская" - у народа на такие вещи глаз наметан. Девкам пособлял в их занятии некий ловкий молодой человек, эта троица и обслуживала господ, сменяя друг друга у них под столом.
  -Парня то мы прознали, Бандеркой звать. -поделился добытой информацией с унтер-офицером рассказчик.
  -Может ослышались, не "бандерка", а "баядерка"? -переспросил Александр, решив что крестьяне как всегда путают незнакомые слова.
  -Во те истинный крест ундер! Сам слыхал, барин кажет: "Бандерка на незалежность поди насосал уж, бегай давай до погребу, огурчиков подай живо сюда. Нам закуска к водке потребна". Ен вылезет оттудова, молофью с лица то смахнет и бегом бежит! -продолжал старик, вспоминая в подробностях, что увидел в доме управителя, пока его охаживали дубинками охранники, -Экий шустрый, прибег с погребу значится, цыганку энто за подол выволок и сам заместо ея господину угождат.
  Дед не ошибся с именем, так и есть. Под чутким руководством графа Пферда далекий предок основателя - "отца нации", одного сопредельного с Россией "государства", интенсивно впитывал европейские ценности. Единственное отличие от века 20-го: партнерами вождя были не немцы, и даже не поляки, а французы. Если точно, то юношу обычно привечал Жан - бывший бретер и главный телохранитель графа, а сам барин все же предпочитал обычно пользоваться услугами молодых женщин и девушек.
  За два дня почти все главы семейств деревни перебывали в барской "пыточной". Так сразу в народе окрестили большую комнату на втором этаже особняка, где и происходило выбивание оброка. Почти, но далеко не все, отдельные проскочили как мелкая рыбешка через сеть с большой ячеей, просочились сквозь жадные загребущие пальцы нового помещика. Барин пользовался устаревшими данными из последних ревизских сказок, а там не значились некоторые молодые крестьяне, отделившиеся от отцовского хозяйства после переписи. Ленивые "быки" таскали на "правеж" к барину только из тех домов, что непосредственно примыкали к единственной вроде бы сельской улице, а за ней был еще один небольшой ряд недавно построенных изб, как бы вторая улица, туда охранники заглянуть не захотели. Счастливцев было немного - человек двадцать и им оставалось только усиленно молится, чтоб помещик о них, чего доброго, не вспомнил.
  Не трогали до вечера третьего дня и дочь солдатки Глашу, у них дом был последний в улице и просто не добрались до него в ходе "веселого" погрома. Услышав выстрелы и крики девчонка схватила в охапку свою младшую сестренку и опрометью кинулась с ней в лес. Откуда только силы взялись у хрупкой девицы на такой забег с препятствиями непонятно, но в панике люди и не такие вещи проделывают. Ночь они провели в лесу, скрываясь среди кустов малины на вырубках, где деревенские дети и дикие животные давно протоптали массу тропинок - получился своего рода колючий лабиринт. Здесь можно было случайно напороться на медведя - еще одного любителя сладкой лесной ягоды, но люди казались тогда страшнее дикого зверя. На рассвете второго дня Глаша, подойдя к околице, издали внимательно рассмотрела родную деревню и опрометчиво пришла к выводу, что опасность уже давно миновала. К обеду они с сестрой вернулись домой, а к вечеру прибежала от соседского помещика Дарья, напуганная быстро распространившимися по округе недобрыми слухами. Увидев рядом мать, Глафира окончательно успокоилась, сработали детские иллюзии, ребенок всегда в таких случаях считает, что родители смогут его защитить от практически любой опасности и полагается на них. И следующая ночь тоже прошла нормально, никто небольшой домик на дальнем конце улочки не потревожил, видимо пока их сочли недостойными "высокого" внимания помещика. С раннего утра по деревне опять деловито забегали барские "быки", смешно матерясь на ломаном русском и грозно размахивая дубинками, для важности - надо полагать. Основной оброк из Сосновки уже к тому времени успешно выбили, теперь развернулась работа с отдельными неисправимыми должниками, их снова потащили в дом управляющего на "разборки". Оказалось, что у барина не только обычные средства воздействия припасены - палки, розги и дубинки, но и хитрые палаческие приспособления имеются, от одного взгляда на которые у нормального человека кровь стынет в жилах - тисочки и щипчики всякие интересные, для пальцев и для других органов. Граф ничего нового не придумал в этом плане, просто порылся по старым закромам у предшественников, еще помнится Екатерина Великая жаловалась Вольтеру, что нет в России барского дома, где бы не было палаческих приспособлений. Все привлеченные по второму разу "ленивые" мужики глубоко раскаялись и поклялись продать все имущество до последней рубашки, залезть в долги, но оброк и подати исправно и в срок уплатить. Вечером, когда граф с Козликом смаковали неспешно французское вино и подводили итог проделанной работы. Когда они сверяли списки наличного сосновского "быдла", то неожиданно обнаружили несоответствие, по одним ведомостям Глаша, дочь солдатки Дарьи числится крепостной на оброке, а в других, полученных от Анкифия Карповича, девчонка не значилась совсем, словно ее и не было. Барин велел разобраться и навести справки, и тотчас "быки" приволокли к нему первого попавшегося им на деревенской улице крестьянина. Что, он не помнит ничего? Не беда, освежили память пейзанину испытанным средством - врезали дубинками по почкам, и тот сразу же сообщил, что Глаша месяц назад вполне официально вышла замуж за нижнего чина, унтер-офицера 13-го егерского полка.
  -Кто разрешил? А ну живо волоките сюда эту прошмандовку, я сам лично разберусь с ней! -проревел грозный господин, и ретивые слуги бегом кинулись выполнять приказ.
  Охранники галопом, точно табун лошадей, подняв до небес тучу пыли, пронеслись по улице и вломились в самый крайний дом к солдатке. Дарья пришельцам дочь отдавать добровольно не захотела. Она протестовала и кричала, что Глаша вольная и у нее бумага на нее есть. Но добилась женщина только одного - ее жестоко избили и только по недостатку времени не "обидели", с бабами графская гвардия при оказании сопротивления не церемонилась, да и без оного тоже. Во время схватки в избе вторая ее дочка - Машка вовремя успела спрятаться, малышка в страхе забилась не то под лавку, не под печку и "быки" маленькую девочку не заметили и потому не тронули. А вот саму Дарью телохранители попинали от души и с наслаждением, мстя за оказанное противодействие. Упирающуюся и орущую благим матом, Глашу на руках доставили к барину, там сцена почти повторилась.
  -Вольная говоришь! Ты!!! Я тебе б...дь малолетняя сейчас покажу, кто тут свободный, а кто нет! -обиделся барин на вполне справедливое требование девочки отпустить ее. По закону Глаша, став супругой солдата российской императорской армии, автоматически перестала быть крепостной и барин никаких прав на нее более не имел, теперь девочка числилась за военным ведомством.
  Подумаешь, какой вроде ущерб, тем более, что 'выводные' деньги за невесту помещик получил от старого управляющего сполна, просто эта сумма по другим бумагам проходила, а цена девки колеблется на внутреннем рынке от 5 до 150 рублей серебром в зависимости от местности и от достоинств живого "товара". Но принцип - великое дело и уступать, бывший ученый-историк, бывший барон, а ныне граф российской империи Пферд был не намерен ни на йоту. Без его ведома отпустили девку, да черта с два! Он им еще покажет, кто тут хозяин, эти скоты должны знать свое место!
  Расстроился господин граф очень сильно и со своим старым приятелем, и попутно сообщником по всяким грязным делишкам, Козликом решил все поправить, так как он обычно поступал в таких случаях с крепостными девушками. "Мерзавку" они вдвоем жестоко избили и изнасиловали, как без этого - у графа давно выработалась привычка совмещать приятное с полезным. Крики Глаши были слышны чуть ли не по всему селу. Обезумевшая от боли и унижения девчонка угрожала обидчикам, что унтер-офицер за нее отомстит, такую дерзость барин снести уже не смог... еще никто не смел из "быдла" ему так перечить, с этого момента девочка была окончательно обречена. Раб поднявший руку на господина, или хотя бы помысливший о такой возможности, непременно должен умереть - этому старому римскому правилу бывший ученый, а ныне рабовладелец и аристократ российской империи следовал свято, не останавливался он даже перед явными убытками. Да если честно, и не стоила эта малахольная девка ни рубля - по мнению помещика конечно. Ни в поле, ни в коровнике, ни даже в борделе такая неженка долго не протянет и существенного дохода не принесет, а лишних дармоедов граф держать у себя не собирался.
  Небольшое и уместное разъяснение: бывший уроженец 20-го столетия к тому времени полностью впитал в себя предрассудки начала века 19-го и к собственным тараканам в голове у него добавились еще и местные 'дворянской породы', насекомые скрестились, отсюда и такая адская смесь.
  Но граф не ничего нового не "изобрел" и не придумал, порой точно так же поступала и средняя российская барыня в те времена, пиная своих дворовых девок: "За что я вас кормлю дармоедки?" Знатной дуре в голову не приходила простая и естественная мысль, что обеспечивают на самом деле девушек, да и ее заодно тоже, их отцы, братья и матери, оставшиеся в деревне 'на пашне'. Упаси бог дворовой женщине или девушке иметь от природы хрупкое телосложение - барыня считала своим первейшим долгом тиранить таких для "улучшения породы" и "загонять в могилу" по возможности. Точно так же получилось и с Глашей, никакого ущерба графу она своим существованием не наносила, девочку содержала мать, но она "дармоедка" - и смертный приговор окончательно подписан.
  Отлежавшись после побоев, и придя в себе с помощью сердобольных деревенских женщин, солдатка кинулась выручать старшую дочку, предварительно попросив хорошего знакомого, как раз Авдея Никифоровича понадежнее спрятать у себя ее младшую - Машку. Она отдала людям графа все деньги, что у нее были, все сбережения, толстомордые наглые 'гвардейцы' серебро и ассигнации охотно взяли, но в дом управляющего не пропустили. Обезумевшая от горя мать под окном стояла и слушала, как на втором этаже здания барин с Козликом убивают ее любимую Глашу. Экзекуция сопровождалась гнусными, но весьма подробными комментариями, вызывавшими у графских охранников то и дело приступы неудержимого смеха. Немногие же бывшие рядом крестьяне лишь крестились при этом и бормотали молитвы, но бог видимо отвернулся от Сосновки и ее обитателей. Барин дотошно перечислял, что и как они с Глашей делают, крики жертвы не оставляли сомнений в том, что все именно так и происходит на втором этаже за толстыми плющевыми занавесками. Ждать Дарье пришлось долго, два здоровых мужчины едва справились с девчонкой за час. Могли бы и быстрее прикончить ее, но захотелось поразвлечься напоследок, мало ли какие фантазии в пьяную голову лезут, а под рукой ненароком оказывается бутылка от шампанского, шампуры и прочие интересные предметы.
  -Вот забирай! Повесилась твоя ненаглядная дура! -пьяно проорал в окно барин, когда наконец шум борьбы и вопли несчастной девочки стихли. И вскоре охранники, вынесли из дома точно мешок с песком, а затем выкинули во двор изуродованный и окровавленный труп Глаши.
  -Как Дарья то увидала, чегой-то с дочерью оне сотворили, так лицом почернела, и дух из ей вон! -так описал то, что случилось Сашке Анкифий, сердце у женщины не выдержало, упала она бездыханной прямо на тело дочери.
  Два свежих трупа во дворе господского дома - неприятная картина, глянул барин еще раз из окна на это безобразие и велел мужикам: "закопать побыстрее эту падаль!"
  -Чай Глаша с Дарьей не собаки, послали мы тогда за священником в соседне село! -проложил рассказчик, но лучше бы мужики этого не делали, а похоронили погибших сами с соблюдением необходимых обрядов, что в итоге и пришлось им проделать. Прибывший в село по просьбе мужиков священник - отец Николай категорически отказался отпевать умерших и потребовал вызвать исправника и уездного предводителя дворянства для проведения расследования. Что он увидел, почему принял такое решение? Молодая женщина, почти девочка, по всем признакам была зверски убита, видны следы пальцев на горле, одежда разорвана и юбка ниже пояса пропитана свежей кровью - какие еще нужны доказательства?
  -Посылайте за исправником православные! -категорически потребовал священник, другой бы может испугался барина, или попытался получить с него приличную мзду за молчание, но отец Николай был не из таких, а погибшие женщины были ему хорошо знакомы, так Глашу он совсем недавно обвенчал с унтер-офицером Сашкой. С помещиком он разговаривать приватно он не захотел, хотя и получил через охранников такое заманчивое предложение.
  -Исправника звать?! Ах ты гнида черная, народ возбуждать против помещика, против законной власти? -раздалось из окна, откуда граф с Козликом наблюдали за происходящим во дворе событиями и теперь уже жизнь самого пастыря висит на волоске. Моментально выскочили на крыльцо телохранители и оттеснили, отогнали прочь крестьян, а за ними и сам барин с французом выбежали. Не теряя лишнего времени сразу же принялись "учить" дерзкого попа, посмевшего чего-то там перечить рабовладельцу. Били они его жестоко, как говорят свидетели, "шибко - аж ружжо поломали". Прочный ореховый приклад не выдержал мощного удара и разлетелся на куски. Отец Николай умер не сразу, а лишь сутки спустя, поэтому на графа его смерть долгое время следствию никак "повесить" не удавалось, хоть и нашли массу свидетелей, видевших как именно барин проломил священнику череп прикладом своего кавалерийского карабина.
  
  Ранним утром четвертого дня "адской недели" вконец запуганных, избитых и частично "обиженных" крестьян снова согнали как скотину на выгон за селом. Протрезвевший лишь отчасти барин захотел простится и поблагодарить сосновцев за плодотворное сотрудничество. В этот раз он был не под "веществами", а просто сильно пьяный, и малиновую рубашку пришлось ему заменить обычной белой, поскольку на прежней остались несмываемые пятна крови. Запачкался господин граф не то с Глашей, не то когда отца Николая убивал, не то когда просто людей бил вместе со своими помощниками-чухонцами.
  -Земной поклон барину скоты! -пьяно проревел помещик, и убедившись, что все до единого приказ выполнили, решил пойти дальше, -Лечь быдло! Морды поднять и слушать, барин с вами говорит!
  -Так суки, запомните, и запишите себе на лбу, эту б...дь Глашку я лично прибил, вот этими руками п...ду ей порвал! Жаль только Дашка сама сдохла... надо было и ее за компанию с дочкой порешить, -неожиданно в приступе хмельного откровения признался барин в совершенном преступлении и продолжил, -Я теперь граф российской империи, у самого молодого цесаревича в близких друзьях, а скоро буду и у царя! Слышали уроды? Мне ВСЕ можно, хоть кожу с вас живьем сдирать могу! Жан дай мне глотнуть!
  Приложившись раз к обычному штофу "беленькой", услужливо поданному начальником охраны, помещик пьяно рыгнул и продолжил свою речь.
  -А если кто застучит меня, то я вас всех с бабами и детьми в землю зарою! -граф хлебнул дорогого французского коньяка уже из другой пузатой бутылки, услужливо поданной Жаном и продолжил запугивать крестьян, -Чего с теми было, кто Пугачеву хлеб-соль подал, напомнить? Их зарыли живыми в землю, все село от мала до велика, и я вас бл...й, так же закопаю, если что!
  В собравшейся на выгоне толпе как по покойнику завыли бабы и заплакали маленькие дети, барин пару минут насладился произведенным эффектом и решил наконец закончить "этот балаган", надоело ему уже и водка не пьянит, и кровь не возбуждает и девок не хочется сегодня, травки бы употребить... а закончилась.
  Народ, я совсем забыл и самое главное? Карлушка, черт такой ломаный иди сюда! -барин призывно махнул рукой, при этом пьяно покачивался влево и вправо точно маятник часов, но голос у него по-прежнему был твердым и пугающим, -Познакомьтесь православные, это ваш новый управляющий. Этот хороший человек будет вас е...ть во все дыры, как отец родной! Посему прошу любить его и жаловать и задницу ему подставлять!.
  Из-за спин охранников выдвинулся вперед некий субъект с такой отвратной мордой, о каких в народе говорят "только под мостом с ножом сидеть", впечатление довершал свежий, зловещего вида лиловый шрам на скуле. Волчьим взором новый бурмистр внимательно оглядел подчиненных ему мужиков, как бы намечая кого первого сожрать. Такой с костями заглотит и не подавится, сообразили мужики, пощады не будет никому. Раньше его не приметили среди 'быков' хозяина, может быть новый управляющий приехал позднее, когда в деревне уж дым коромыслом стоял от милых графских забав. Если бы была жива солдатка Дарья, то она бы без труда опознала хорошо знакомого ей 'Карлу', из-за которого ее лишили любимого мужа и выгнали прочь из родной деревни. Того самого, что пытался ввести 'новый порядок' во владениях Пферда и пострадал при этом от рук кузнеца. Барин, похоже, решил наградить верного палача за полученное "при исполнении служебного долга" увечье, дав ему власть над своими новыми рабами.
  
  Глава 2. Пока без названия.
  
  -Машка у тебя? -спросил Александр старика, надо ему обязательно забрать девочку, ненормальный барин уехал в Питер, но оставил вместо себя нового управляющего, которого страшились мужики ничуть не меньше, чем самого господина. Откуда-то слева из-за заборов раздался пронзительный визг, странно это и непонятно, обычно свиней летом почти не режут.
  -Не, сбегла твоя на погост к своим. Сколько ловили и возвертали все едино убегат туды к матери и сестре. Не ест который день, только водичку пьет маленько. -ответил ему крестьянин и заметив недоумение солдата, пытающегося определить направление, откуда раздался странный звук, поспешно разъяснил что к чему.
  Оказалось, что предусмотрительный барин снабдил Сосновку не только новым надсмотрщиком, но и дал пару своих боевиков ему в помощь - "для украшения местной природы" и на страх народу. Жрут эти громилы так, словно в Питере их сроду не кормили, каждому в день отдают по курице или по утке и раз в три дня приходится резать очередного поросенка. Мало того, что бандиты отняли у селян для себя все наличные запасы водки, полпива и браги, забрали так же все, что им приглянулось ценного, даже простенькие серебряные украшения с женщин и девок сняли, не побрезговали такой мелочевкой. Но не это угнетало старика, оказывается одними экономическими притеснениями, в просторечии именуемыми грабежом, новая власть не ограничилась.
  -Вчерась Карла энтот, немчин поганый, бабу себе в полюбовницы выбирал посредь нашенских! -не преминул сообщить Авдей Никифорович, дед тогда успел всех своих и соседских девок отправить в лес, но одна дурочка забыла лукошко и вернулась, попала прямо в лапы немцу. Тот и рад, пасть разинул до ушей, гогочет.
  -Ен Евдошку, то мою младшу за косу и как собачонку каку за собой потащил до барского дому. А у колодца нехристь женку Игнатову увидал с ведрами, девку энто бросил и ею за сиськи лапать зачал. Баба спужалась, ажно обмочилась, ноги отнялись с испугу, думала ить, Карла ея прям здеся еть собралси.
  Александр вспомнил - Ненила, жена Игната почиталась на селе первой красавицей еще в девках, да и позднее тоже на нее мужики заглядывались. Глаша ему еще однажды сцену ревности устроила, когда он в шутку попытался их сравнить. У немца выходит губа не дура, схватил самую лучшую женщину, теперь баба обязательно пропадет. Выучат пить водку стаканами, оторвут окончательно от семьи и детей, поделится управляющий с дружками и окончательно пошла гулять по рукам. Не было в Сосновке своей 'гулящей', теперь похоже появится и может быть и не одна, эта надоест Крала сразу же возьмет и другую.
  -А что Игнат, добровольно отдал ему свою жену? -спросил унтер-офицер, он бы сам ни за что... но вот с Глашей не смог, не сумел ее защитить, хоть и слово девчонке дал.
  -Ен на цепи сидит, заместо кобеля у Карлы под окном теперича! -таков был ответ, муж значит не смирился, но сила была не на его стороне. Ну ладно этот хоть настоящим мужиком оказался, другие сосновцы сами своих жен и дочерей по первому требованию немца-управляющего приводили.
  Сашка осторожно просунул руку за борт темно-зеленого мундира, ТТ в наплечной кобуре успокоил его приятным холодком гладкого на ощупь металла. Вот он - нехитрый механизм, но на удивление смертоносный, родом из 20-го века: весомо, грубо, зримо. Возникла даже мысль пойти и разобраться с "Карлой" и его подручными прямо теперь, просто убить, зачем медлить - пристрелить их и дело с концом. То, что предполагаемые противники, по словам сосновцев, "здоровущи" унтер-офицера нисколько не пугало, не на кулаках же он драться с ними собирается в конце концов. Сашка стрелок, а не боксер и не борец, и не дает мышечная масса такого подавляющего преимущества в бою, как обычно считают люди видевшие войну только на экране телевизора. В ход идет оружие, а пуле то ведь все равно, да и клинку в умелых руках тоже, эту истину унтер-офицер познал давно, еще там "за речкой". Он уже было направился в сторону барского дома откуда на всю деревню, неслись пьяные крики гуляк и пронзительный женский визг, но по дороге остановился, он испугался? Смысла нет, только три дефицитных патрона изведешь на этих гадов зря, а барин вскоре пришлет очередного подонка, что в Питере их мало среди понаехавших иностранцев - да там их море, не хватит боеприпасов к пистолету на всех. Еще хуже если убийство управляющего "повесят" на сосновских мужиков, были случаи, что и половину села в Сибирь отправляли, а уж то, что перепорют жестоко всех, так это стандартная реакция властей на такое происшествие. там уж как повезет, если власти захотят "прогнутся" перед графом, то старики, дети, подростки или беременные бабы казенные батоги могут и не выдержать - забьют их насмерть, обычное дело при экзекуциях, лупят крестьян нередко всех скопом, невзирая на пол и возраст и без всякой жалости. Нет, надо обязательно ехать в Питер и разбираться с графом, не станет его не будет и этих "Карлов", надо отомстить за Глашу, да "кровь из носу" - отомстить, он же ей обещал, что защитит, если что...
  Собираясь идти за Машкой на кладбище, Александр зашел домой, точнее туда, где раньше был его 'дом'. Ворота раскрыты настежь, во дворе гнетущая тишина, барские холуи не оставили даже цыпленка, выгребли все подчистую. А раньше было довольно шумно, Дарья держала пару коз, поросенка и конечно же, как все крестьяне, множество кур-несушек местной породы, и даже несколько уток у нее было и еще какая-то мелкая живность по двору вечно ползала, всех и не упомнишь. Дверь в избу словно испарилась, осталась только одна крайняя доска с кожанными петлями, внутри царил дикий разгром, словно после взрыва. Уцелела только та мебель, которую трудно было разбить и разломать, лавка и стол, все остальное превращено в щепки. Все женские 'богатства', все приданное, что готовила солдатка дочерям, частью исчезло, частью превратилось в рваные тряпки на полу. Подарок штабс-капитана на свадьбу, чайный фарфоровый сервиз, которым женщины так гордились - 'господская посуда', под грубыми сапогами рассыпался в белую пыль и мелкие черепки. В довершение картины разрушений в "красном углу", исчезла икона и все остальное, что за ней прятали от вездесущей Машки, остатки раскрашенной доски Александр потом обнаружил в печке, зато появилась огромная и отвратительно воняющая куча в дальнем углу избы, там где раньше стоял синий пластиковый бочонок с питьевой водой.
  Сразу же возникло дикое желание хоть кого-нибудь обязательно убить, рассчитаться прямо здесь и сейчас, не откладывая в долгий ящик, пистолет как живой сам прыгнул в руку. Но видимо немецкий бог хранил управляющего 'Карлу' и его подручных, на единственной уцелевшей полке под самым потолком Сашка случайно обнаружил чистое лоскутное одеяло, то самое, что Глаша шила в тот день, когда они впервые 'познали любовь'. Ярость отхлынула, Александру не без труда удалось обуздать в себе проснувшегося бешеного зверя, не время сводить счеты с мелкими барскими холуями, сколько бы они ему в душу не нагадили, надо сначала позаботится о Маше. Это единственное, что у него осталось от семьи.
  
  Девочку унтер-офицер обнаружил лежащей на земле, как раз посередине между могилами матери и сестры. Они при жизни так и спали обычно, пока у Глаши не появился Сашка, младшая всегда ложилась между сестрой и матерью. Так теплее, а Машка всегда боялась холода, но теперь ей похоже все равно, пусть и лето еще, август стоит на дворе, но земля вечером уже весьма прохладная.
  Он поднял ребенка и бережно завернул в одеяло, как бы не простудилась и не заболела, единственное, что осталось от семьи, не хватало потерять еще и ее. На погосте он долго оставаться не стал, никогда Александр не любил надолго задерживаться в таких местах. Хотел, он было сначала вырезать на крестах Глаши и Дарьи фамилии, инициалы и дату смерти - как положено в веке 21-м, но раздумал. Черт его знает, как местная власть на такое отреагирует, как бы 'подстрекательство к бунту' не усмотрели в безобидной надписи, у этих дураков ума хватит, еще ведь недавно за случайно вылетевшие "прелестные слова" людей хватали и пытали в застенках. Посидев немного и как бы простившись, Александр собрался было идти со своей ношей - Машкой на стрельбище, больше все равно некуда, но в последний момент девочка в руках у него завертелась и забрыкалась, пришлось сделать остановку и временно дать Марии свободу.
  -Ну что такое, что ты мне хочешь отдать? Не надо. - удивился Сашка, по пришлось ему забрать у Маши тот мелкий предмет, что ранее она крепко сжимала в своем маленьком кулачке.
  Это было серебряное колечко Глаши, одно из тех двух, что он сам изготовил после венчания из монеты. Опыта работы с ювелирными изделиями у Александра не было, ошибся при снятии мерки немного, на 'глазок' это украшение сделал. В результате получилось, так, что молодая жена постоянно роняла символ супружества, пальчики у нее слишком тонкие оказались, совсем еще детские, вот и соскальзывало колечко то и дело. Глаша теряла обручальное кольцо и не раз и не два, и не три, но каждый раз пропажа находилась и благополучно возвращалась к хозяйке. В последний раз колечко она обронила уже будучи в лапах охранников графа, деревенские дети подобрали, нашли этот небольшой кусочек серебра в дорожной пыли и отдали Маше...
  
  -Иван Федорович, позаботитесь о моей маленькой свояченице, может быть, у вашей Софьи девочка поживет пока?
  -Да конечно, прямо сегодня Гришу с ней отправлю в Москву, -штабс-капитан с тоской смотрел как Александр спешно собирает себе в дорогу свой рюкзак: патроны, гранаты, немного продуктов и прочее необходимое имущество. В углу скромно ждал своего часа упакованный в водонепроницаемый чехол карабин Шарпса.
  Еще днем, как только приехали из Сосновки, прибежал запыхавшийся мальчишка-посыльный, ничего конкретного они не поняли из сбивчивого рассказа паренька, но Александр тут же кинулся в деревню. Сашка брал ТТ с собой в первопрестольную, там временами 'пошаливали' разбойнички, так с ним и убежал разбираться. Штабс-капитан в свою очередь прихватил в поездку на всякий случай револьвер, такое оружие ему привычнее, почти как обычный однозарядный пистолет, распространённый в 1800-х. Последовать за Сашкой в Сосновку Денисов не смог - не успел, едва он собрался идти, как на полигон прибыл военный министр, генерал от инфантерии Барклай-де-Толи и еще люди с ним. Намечалось какое-то крупное дело, и высокий гость сразу же вызвал штабс-капитана к себе. Потребовали и унтер-офицера, пришлось объяснить, что он будет только через час-другой и невиданное дело - генерал вдруг решил подождать его, какого-то ничтожного нижнего чина. Денисов хотел было послать за Сашкой своего денщика, но ему не разрешили.
  Нет, так нельзя... человек пропадет ни за что, и не факт, что сумеет совершить задуманное. Пока он доберется до Санкт-Петербурга, убийца может уже оказаться за границей, да и в городе до графа добраться непросто, его неплохо охраняют. Раз уж граф по деревням с такой командой телохранителей ездит, то сколько же у него "бойцов" в столице? Долго скрывать отсутствие унтер-офицера Денисов не сможет, а значит времени "за все про все" у Сашки - неделя максимум, затем его начнет ловить полиция. С учетом дороги - как уж повезет, на расправу с графом остается всего два-три дня, и куда он денется потом?
  -Может, обождешь немного, недельку? Ведь будет следствие и суд? Они там в Сосновке много чего натворили, такое заметят обязательно! Сашка, коли начнешь сам правосудие вершить таких дров наломаешь! -попытался он отговорить подчиненного, все равно приказывать ему уже бессмысленно, не остановится.
  -Иван Федорович, вы же говорили мне, что в России нет закона, есть столб, а на столбе корона? Вас самого по справедливости осудили, или просто захотелось кому-то власть показать, да очередной чин и орденок в петлицу на громком деле сделать?
  -Мы можем графа Аракчеева попросить, неужели не снизойдет до нас, столько ведь для него старались?
  -Сильно он лично вам с Софьей помог, что развел со старым мужем ее? И судимость до сих пор не снял, а ведь ему достаточно пальцем было пошевелить! Не нужны мы ему теперь, после того как винтовку протолкнули. -категорично заявил Сашка и надо сказать в его словах была изрядная доля истины. Действительно, после успешного показа нового оружия царю и принятия решения о постановке на вооружения, Денисов и Сашка уже не являются такими 'ценными кадрами' для временщика, как раньше. Очень сомнительно, что ради какого-то нижнего чина осторожный Аракчеев будет портить отношения с потенциальным наследником престола.
  -Есть еще вариант, этого графа-насильника обязательно накажут по закону, но если только дело дойдет до государя. За двойное убийство - пожизненная каторга, хуже только смерть.
  -До бога высоко, да царя далеко! -напомнил начальнику известную народную мудрость Сашка и продолжил сборы в дорогу.
  -И все же погоди, помнишь, генерал Барклай-де-Толи однажды к нам приезжал, он снова здесь и не один! Полагаю, что они наверху решили избавиться от Наполеона, и ты им нужен как стрелок, как снайпер, а значит можно поторговаться! -неожиданно пришло в голову штабс-капитану странное, но вполне приемлемое решение, -Это ведь все через царя идет, Барклай здесь только посредником выступает. Вот и требуй правосудия в обмен за свой выстрел, не уступай! Время поджимает, и до 1812 года они никак не успеют подготовить тебе достойную замену.
  -Прикажет! Он же генерал, а я нижний чин.
  -Не сможет! Где в тексте присяги такой пункт, как 'обязуюсь по требованию командира убивать правителей иностранных государств', да и под принуждением ты присягал или нет? Куда Барклай денется - согласится? По ту сторону границы он над тобой власть теряет, и это генерал должен понимать, не дурак ведь, коли взялся провернуть такое сложное дело.
  
  Глава 3. "Ликвидаторы" его величества.
  
  Разговор у них с военным министром вышел долгий и трудный, действительно никто не орал и не командовал, нижний чин временно стал на один уровень, на одну ступеньку с 'их высокопревосходительством'. Впервые за столько лет проведенных в 19-м столетии Александру не приказывали и ничего от него не требовали, а напротив сулили и уговаривали. Неужели унтер-офицеру удалось заставить поработать на себя безжалостную государственную систему, во главе с самим царем, невероятно? Лучше всего ход этого необычного торга изложить по пунктам, и так за устранение Наполеона Сашке предлагали следующее вознаграждение, кстати довольно скромное по местным меркам, Павла первого оценили в свое время выше:
  1.Офицерский чин, сначала подпоручик, затем через пару лет - капитан и возможен рост по выслуге далее, но не гарантирован: 'Как уж братец сумеешь, как себя покажешь!'
  2.Деньги и не очень к слову, большие, плюс наследственное дворянство, обещали подыскать 'достойную партию', если вдруг он надумает жениться.
  3.Как вариант, учитывая необычное происхождение унтер-офицера, вместо первого и второго пунктов - просто деньги и заграничный паспорт. Не такой уж и плохой выбор, вали куда хочешь.
  В свою очередь унтер-офицер потребовал со своей стороны, нет не золотые горы и молочные реки, а кое-что попроще и конкретнее:
  1.Возможность рассчитаться за Глашу, так или иначе, одним словом Александр хотел получить головы Пферда и Козлика. Это требование главное и ключевое, остальные идут довеском.
  2.Увольнение от службы, десяти лет проведенных в шкуре солдата с него достаточно, добавим два года в СА, плюс время выполнения самого задания в зачет. По его мерке выходит, что он свое давно отслужил многократно, даже можно сказать - 'переслужил'.
  3.Решить проблемы его друзей, как штабс-капитана Денисова, так и старого приятеля Григория, и рядового Федьки, а равно и еще одного солдата, ставшего не так давно родственником (мужа Дарьи, если он еще живой) - не такой уж большой труд для военного ведомства. Да еще момент, 13-егерский должен остаться в Москве навсегда, на тех же условиях, что и сейчас, и при том же командире.
  4.По возможности освободить от службы или хотя бы перевести поближе к дому всех остальных нижних чинов из его взвода.
  На чем же они сошлись? Михаил Богданович Барклай-де-Толи дал Александру слово офицера, что уголовное дело против помещика будет незамедлительно взято под контроль самим государем императором и виновные в убийстве получат максимально возможное в российской империи наказание. Первый, второй, третий и четвертый пункты требований Александра генерал принял, но с некоторыми, незначительными оговорками. Так судимость с Денисова снимут, и наказание отменят, но обещать устойчивый карьерный рост 'неблагонадежному' офицеру в армии невозможно в принципе, Софью разведут со старым мужем - царь прикажет и Синод верноподанно возьмет под козырек. Что до Федора и Григория, а равно и остальных то поступят по их желанию: или переведут, туда куда захотят - ближе к родным местам, или как с Александром, отпустят одним словом солдат домой, проведя через фиктивную выслугу лет или уволив в безвременный отпуск. Относительно тестя - генерал обещал принять все меры к розыску пропавшего нижнего чина и увольнению из рядов, если получиться конечно. Окончательно сомнения, что называется 'добил', прибывший с генералом молодой офицер, на которого, судя по всему, и было возложено непосредственное руководство специальной операцией по устранению Бонапарта.
  -Я верю, что коли ты сейчас кинешься в Питер, то до графа доберешься и убьешь. Иначе бы тебя у генерала не истребовал! -сверкнул умными глазами незнакомый капитан, до чего взгляд у человека тяжелый, чувствуется внутренняя сила, -Да только подстрелить его из винтовки, как на войне ты поступал не выйдет, придется грех на душу брать. Вокруг графа с утра до ночи и гости и слуги и бабы и дети ихние - целая толпа, хоть одного непричастного, да уложишь вместе с обидчиком непременно!
  Александр подумал, поразмыслил, выходило, что прав поручик и Денисов прав, все они правы. В условиях дефицита времени 'снайперский' вариант расправы с Пфердом в любом случае отпадает, он просто не успеет к нему подобраться близко, его самого раньше поймают. Конспиратор Сашка плохой и сам по себе долго на нелегальном положении не протянет, абсолютно никакого опыта такой жизни у него нет. Аракчеевская бумажка не поможет, хотя бы потому, что там указаны его имя и фамилия, разве что против едва читающих по слогам полицейских прокатит, но в столице немало и вполне грамотных - этих такой 'ксивой' не напугаешь. Остается самое простое решение: взять ТТ, взять гранаты и прямо с дороги в гости к графу наведаться - снести огнем всех, кто вольно или невольно встанет на пути и добраться по трупам до самого Главного Гада. Просто, быстро, кроваво и самоубийственно, но другого верного пути не будет, все остальные представляются весьма и весьма сомнительными.
  -Послушай унтер, я ведь не сделку тебе предлагаю! Сукин сын Пферд пойдет под суд в любом случае за свои деяния. -давил на него генерал, поняв видимо, что Сашка колеблется с выбором решения, -Расследование начнется сей же день, пока вы еще в России будете, а Фигнер запросил у меня месяц на подготовку. Пока едете туда - начнется суд, сбежит думаешь? Полноте вам! Полагаю, никуда сей господин не денется, привык к бабам и роскоши, жизнь беглого не для него. На каторге твой графчик сам быстро 'женщиной' станет, наслышан я о тамошних обычаях.
  -Хорошо, согласен! -Александр не выдержал и решил, что все же стоит хоть раз в жизни положится, на эту самую 'систему', вдруг да в самом деле сделают как обещают?
  Только вот вечером у него с старым другом Григорием вышел такая беседа, запомнилось надолго. Солдат как раз в Москву собирался к Софье по поручению штабс-капитана, Машка тут же сидела на подоконнике, болтала ножками и кажется, даже внимательно слушала, о чем говорят взрослые. Надо сказать, что пришлось ее обмануть немного, ребенок временами плакал и звал, то Дарью, то Глашу. Для того, чтобы успокоить девочку, Гришка быстро придумал красивую сказку: матушка и сестра у нее в Раю у боженьки, им там хорошо, а злого барина в Аду черти на сковородке жарят - примерно так если коротко. К сожалению если первая часть предположения старого приятеля сомнений не вызывала, то со второй было все не так просто, графа Пферда и его помощника в гости к Сатане еще предстояло как-то отправить. Недурно было бы конечно, если преступники провели остаток жизни прикованными в тачкам в Нерчинске, да еще и окруженные неусыпным и заботливым вниманием сокамерников со стороны задницы. Вот только сомнения, сомнения, и еще раз сомнения, слишком уж редко господ помещиков так карают за преступления против крепостных, известные случаи можно по пальцам пересчитать. Салтычиху засудили чуть ли с 15-го раза, и то только после того как предприимчивая злодейка попыталась организовать покушение на соседа-дворянина. И что сделают с Козликом, он ведь иностранец на российской службе, так другого известного педераста в схожей ситуации - Дантеса за убийство Пушкина не наказали, хотя по закону вполне могли упечь на 10-15 лет на тот же нерчинский курорт.
  -Хорошо дайте мне ровно двадцать минут, мне надо собратся с мыслями и все продумать! -потребовал он.
  -Да ради бога. -согласился генерал.
  Александр вышел из помешения на свежий воздух... конец лета, темнеет быстро в небе уже зажглась первая звезда, скоро к ней добавятся многочисленные товарки. Все в точности как в столетии откуда он сюда свалился. Столько лет прошло, что он тут вообще делает, может стоит наконец разобраться? Правильно ли он, по большому счету, поступает?
  Хорошо, давайте начнем двигатся постепенно, по пунктам. Он воевал, он убивал французов, поляков, еще кого-то там может быть, все не упомнишь... зачем, ради чего? За веру, за царя, за пресвятую богородицу? Все ему хотелось узнать, чем последнюю так обидели потомки галлов, но никто толком не объяснил. Ах да присяга... было дело заставили вместе со всеми остальными рекрутами принять. Как ни старался Сашка вспомнить текст, так и не смог - пьяный священник пополам с еще менее трезвым офицером что-то там бубнили себе под нос. Он почти ничего и не расслышал тогда, хоть и стоял в первых рядах. Да идут они лесом в эротическое путешествие, он как бы атеист и в бога не верит, сколько ни пытался приобщится к религии - не вышло.
  Стоп, погоди не так быстро, кроме этой допотопной "церковной" есть еще и другая присяга, ее то он как раз помнит наизусть.
  "Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Вооруженных Сил, принимаю присягу..."
  В российскую императорскую армию Александр не "вступил", его туда силком "загнали", наказав за преступление, которое он не совершил. Прекрасное начало, идем дальше, что там еще было по тексту?
  "...и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным воином..."
  Тут сложнее, в Афганистане он был недолго и практически никак себя не проявил. В 1807-ом году... "храбрым" - ну ладно, тот неприятный эпизод в овраге перед люнетом, когда он чуть не обмочился, остался в прошлом - "это было давно и неправда", страх перед "белым" оружием удалось задавить в себе раз и навсегда. Насчет всего остального, включая и "дисциплину", будем считать, что серьезных претензий к унтер-офицеру у непосредственных командиров нет, а мнение всяких там "чужих" поручиков Пролетаевых и прочих придурков никого не особо не интересует. И тут его совесть чиста.
  "Я клянусь добросовестно изучать военное дело, всемерно беречь военное и народное имущество..."
  Дело он изучает, военное имущества даже ухитрился существенно приумножить за счет трофеев, и здесь все в порядке.
  "...и до последнего дыхания быть преданным своему Народу, своей Советской Родине и Советскому Правительству."
  А тут главная засада, нет в начале 19-го столетия в России народа, ни с большой буквы, ни с маленькой. Есть быдло, хамы, чернь - так вполне официально назвывают 90% населения? В сущности здесь почти все находятся в рабстве у какой-то совершенно нерусской и даже не российской по составу элиты. "В Европе видели в нем переодетого по-европейски татарина, а в глазах своих он был случайно родившимся в России французом или немцем." - это как раз про них и сказано, точнее и нельзя, даже если и по происхождению русские, но все равно "чужие". Да и он сам - нижний чин, тоже невольник, только казенный а не частный. Аналог древнеримского гладиатора, а не просто раб, только и всего. Если бы СССР проиграл тогда Германии то было бы скорее всего то же самое: хозяева - "арийцы", а все остальные в той или иной степени, кто-то больше, кто-то меньше, но - рабы.
  Дальше вспоминать содержание "красной книги", которую он зачитывал перед строем когда-то давным-давно и в другом мире, смысла не было и там все в "как положено". Дрались они с французами в минувшую войну на территории вошедшей позднее в состав СССР, а затем и РФ, какие еще вопросы? Александр защищал там, на полях Восточной Пруссии свободу, интересы и территориальную целостность своей страны, пусть даже ее еще и не найти на карте. Поэтому с него взятки гладки, как говорят в народе. Патриотизм... да тут все патриоты, хотя это слово лучше лишной раз и не упоминать, так как от него отдает все той же французской революцией. Но нижние чины фактически привязаны не к российской империи, и тем более не к царю, а всего лишь к своему полку, к своему "родному" коллективу и его лидеру, отцу-командиру. Пока эта основа цела - будут стойко сражатся на изумление иностранцам, но стоит только ее разгромить, разрушить или хотя бы впечатление такое создасть - погибнет командир полка или другой "авторитетный" в солдатской среде офицер за которым люди "идут", то все конец, тут и массовое бегство будет и не менее массовая сдача в плен не за горами. Возможно именно поэтому полкам и назначают в обязательном порядке шефа, как бы запасного командира - хоть это и явно противоречие, создается "двуначалие": один генерал и вроде бы командовать не должен, а втророй всего лишь полковник, что выйдет на практике угадайть легко, кто из них будет "рулить"? Но двоих сразу не выведут из строя, соответственно и устойчивость части заметно повышается. Это там, где покровитель конечно не пренебрегает своими прямыми обязанностями. Таким образом и тут вроде бы Александр по местным понятиям абсолютно "чист", попросил или приказал бы полковник, отец-командир или штабс-капитан Денисов - тут отказать было бы никак нельзя, а вот остальных генералов можно со спокойной совестью и послать подальше.
  По всему выходит, что ни военному министру российской империи Барклаю де-Толли, ни царю тем более он - Сашка "за так" ничего не должен. Ничем он с ними не связан, а значит штабс-капитан Денисов прав, спокойно можно требовать и ставить условия взамен своих услуг, "баш на баш" господа-товарищи и только так. Немного успокоившись и придя к такому простому заключению Александр поспешил вернутся обратнов избу.
  -Ну и что надумал? -сразу же с порога остановил его вопросом, прибывший с генералом молодой офицер. Было такое впечатление, что раньше Сашка его мельком видел, может быть даже не лично, а на портрете или гравюре в книге, но никак он не мог вспомнить где.
  -Я согласен, ваш Бонапарт пойдет за тех двух моих. Плюс довесок - те условия, что мы обговорили ранее. -спокойно ответил ему Александр, решение принято и назад пути теперь нет.
  -Хорошо! -согласился с ним военный министр, генерал доволен, вышло примерно так, как он и предполагал, -Только смотри братец уж постарайся, за царем служба не пропадает.
  -Да я уж заметил... -с некоторй иронией произнес Сашка, но вовремя спохватился, -Разрешите идти и готовится к поездке ваше высокопревосходительство?
  -Да пожалуй. А нет постой унтер, забыл тебе представить твоего нового начальника - капитан Фигнер, Александр Самойлович. Прошу любить и не жаловать. Вместе вам предстоит потрудится бо благо царя и отечества.
  Сашке и фамилия "отца-командира" показалось знакомой, что-то такое связанное с партизанами 1812 года, надо будет в бункере посмотреть в книгах, личность похоже известная. Вот только, что тогда натворил этот внешне смахивающий на кота офицер в ходе Отечественной войны - бог знает, память уроженцу века двадцатого никак помочь не пожелала.
  -Обманут тебя Лександр! Нутром чую обведут господа. Оне на таки дела мастера! -сразу заявил ему Григорий когда узнал о сделке, даже не вникая досконально в объяснения друга. Настолько была в народе сильна вера в 'суд неправедный', недаром конокрадов и воров старались по возможности карать сами, не прибегая к помощи юстиции.
  -Гришь, генерал вроде нормальный, слово дал! -попытался возразить Сашка, по крайней мере он о Барклае ничего дурного ранее не слышал.
  -Так и его обманут, и царя тако же обманут! Кабы тебе ентого разбойника головой на руки выдали на правеж, как в стары времена бывало? -приятель справедливо усомнился в гарантиях, данных генералом и напомнил, -Судейские у его, графа поди прикормлены, коли такой борзый. Почитай всю деревню посек и поял и ободрал до исподнего, не кажинный барин эдак с нашенским народом сдюжит. И ить не боится сукин сын, ни бога, ни красного петуха, ни вил хрестьянских.
  -Ладно Гриша, два-три года я потерплю, а если решат играть со мной нечестно, тогда посмотрим...
  
  В этот день он впервые столкнулся с Александром Самойловичем Фигнером - еще один тезка, много их у Сашки, судьба такая. Эта встреча многое изменила в его жизни, а как потом оказалось и в России и на удивление - и во всем остальном тогдашнем "цивилизованном мире". Пожалуй стоит об этом человеке рассказать немного подробнее и дать историческую справку, дальше он будет играть едва ли не главную роль. Ярким метеором промелькнул этот "сумасшедший подполковник" на небосводе российской истории, сгорел настолько быстро, что даже приличного портрета после него не осталось и о внешности этой персоны теперь судить трудно. Его деяния у нас как-то предпочли забыть, а ведь он оказал существенное влияние на ход войны 1812 года, своевременно доставив в ставку Кутузова информацию обо отходе Наполеона из Москвы, что позволило разрушить планы врага по отступлению южным маршрутом. Немало поработал тезка Сашки и по разрушению логистики и инфраструктуры Великой Армии, к примеру выдержка о действиях капитана Фигнера: "В сем последнем месте неприятель, в числе 300 человек, прикрывал большие заготовления провианта в зерне и три тысячи четвертей муки, смолотой тамошнею мельницею. Капитан Фигнер все сие вместе с мельницею предал огню, равно как и множество ржи и фуража в окрестных деревнях, куда фуражиры из неприятельской армии, невзирая на голод, в оной свирепствующий, допускаемы не были."
  Однако прославился сын заведующего императорскими стекольными заводами не только как партизан, лихих в те годы было много, а вот Фигнер был один. Он единственный, по личной инициативе, пытался совершить покушение на Бонапарта, проникнув с этой целью в захваченную французами Москву, но не сумел близко подобраться к вражескому главнокомандующему, времени не хватило. Если остальные офицеры-партизаны использовали крестьянское платье только для общения с народом, а в бой все же шли в мундирах, то Александру Самойловичу было все равно, расстреляют его или нет в случае пленения как шпиона, он действовал под любой удобной личиной, нередко вполне успешно подделываясь и 'под француза'. Человек был решительный, и по тем временам "отмороженный" до предела, окажись он в декабре 1825 на Сенатской история пошла бы по другому пути, у ЭТОГО рука выстрелить в царя бы не дрогнула, как у Каховского.
  В 1810 Александр Фигнер, будучи еще в небольших чинах поручика намеревался принять участие в компании против Турции, ранее ему уже довелось повоевать, в 1805 году он был назначен в войска англо-русской экспедиции в Средиземном море. Попав при этом случае в Италию, Фигнер в совершенстве выучил итальянский язык, он вообще был полиглотом и мог легко при случае сойти хоть за немца, хоть за итальянца, хоть за француза - принадлежал к тому типу людей, который везде был за своего. Но под Рущук тезка унтер-офицера не попал, его перехватил по дороге генерал от инфантерии Барклай-де-Толи, уже давно искавший подходящего исполнителя для спецоперации по устранению главной угрозы существованию российской империи - Наполеона Бонапарта. Замысел совершить покушение на императора Франции уже окончательно созрел в головах ряда российских генералов и получил высочайшее одобрение, все равно Александр первый и Наполеон первый договориться не могли в принципе, сколько бы не встречались после Тильзита... и это было ясно всем. Война 1812 года представлялась российским военачальникам уже вполне реальной, а вот хороших шансов для России не видели, разорение собственной страны в ходе глубокого стратегического отступления - не самый лучший выход, но и он не гарантировал в конечном итоге победы, так как генеральное сражение рано или поздно все равно пришлось бы дать. Наполеон мог ведь направиться и к Петербургу, с захватом врагом столицы война неминуемо будет проиграна, и тогда уже само дальнейшее существование российской империи ставилось под вопросом.
  Идея с покушением вполне здравая, хоть и для века 19-го несколько "нетрадиционная", единственный минус - никаких структур наподобие ГРУ или КГБ, способных спланировать, подготовить и осуществить такую акцию, российская империя в ту пору не имела. Недавно созданные военным министром (впервые в российской истории - странно, что Барклаю не стоит памятник перед Лубянкой) органы разведки и контрразведки пока еще еще пребывали в жалком состоянии, и надеяться на их содействие было бы крайне легкомысленно. Конспираторами и заговорщиками генералы были, прямо скажем, хреновыми - не было у них ни грана соответствующего опыта. Организаторам представлялось все в очень упрощенном виде: капитан Фигнер и унтер-офицер Сашка в качестве денщика должны были просто приехать в Париж, как туристы например, да-да именно так: "руссо туристо, облико аморале" и подстрелить из винтовки Наполеона - вот так вот примитивно и без затей. Да конечно, прибыли бы они прямо в объятия Фуше, министра полиции империи, "папы Мюллера" Бонапарта. К счастью для Сашки, его новый начальник был человеком незаурядным и вовремя распознал грозящую опасность... в чем же дело? Ведь подготовке покушения знает ограниченный круг лиц: царь, генерал, Фигнер, Сашка, штабс-капитан Денисов, и совсем немножко нижний чин Гриша - и более посвященных нет, утечки информации быть не может. Но это Россия, начало 19-го века, как вода сквозь кирпичную кладку, истина все равно просочится наружу, это вопрос времени, причем как показывает практика все 'секреты' такого уровня разглашаются необыкновенно быстро. Слухи о запланированной Барклаем операции появились спустя ровно неделю после принятия соответствующего решения. В России 1800-х своя специфика - о таких вещах сплошь и рядом узнают люди, которых к столь важным государственным тайнам по идее и близко подпускать то нельзя.
  Невероятно - заявит недоверчивый читатель, но давайте вспомним о совсем недавних событиях, об устранении от власти прежнего императора Павла Первого. Каких только ухищрений не предпринимали придворные заговорщики и их покровители, чтобы сохранить свой замысел в тайне, вплоть до того, что графиня Оленька Жеребцова сама бегала курьером с записками, не доверяя слугам. А результат такой скрытности был налицо - каждый извозчик в Питере за полмесяца знал заранее, что царя будут "того"... убивать одним словом, и даже точные сроки называли, имена исполнителей тоже не удалось утаить в секрете.
  Обычно авторы шпионских романов любят закручивать и раскручивать такую благодатную тему, как утечка информации: интриги, яд в бокале, погони и перестрелки, взломанные сейфы и конечно же роковая любовь - чего только не припишут. Но жизнь, реальная жизнь - она такая простая и серенькая, здесь все происходит просто и обыденно до тошноты. За несколько дней, до того разговора на секретном подмосковном полигоне, в Санкт-Петербурге, в одном из доходных домов, что "положены по чину" чиновникам средней руки произошел другой, не менее интересный...
  -Чтож ты Евграф Осипович печальный такой, даже наливочки не выкушал? -спросила женщина, жена или любовница не суть важно, прижимаясь к боку своего избранника.
  -Оставь не трави, в министерстве весь день решали как провести 200 тысяч рублей серебром чрезвычайных расходов. Куда такую прорвы затолкать. -вздохнул в усы чиновник и попытался обнять под одеялом бабу, но та вдруг отстранилась, -Велено было секретно, чтоб ни граф Аракчеев и кто еще, никто про сие безобразие не проведал.
  -Опять поди из великих князей кто растратил казенны денежки? Кого покрывают скажи милый не томи! Страсть узнать охота.
  -Нет, совсем другое дело, поговаривают Бонапартия, того как Павла нашенского... уйдут одним словом. -проговорился разомлевший от близости женского тела и домашнего уюта финансист, -А черт... смотри только Катерина никому не болтай! А не то мне по службе нагорит, кабы в Сибирь часом не определили!
  Так оно скорее всего и было, между царем и Барклаем поневоле вклинился еще ряд лиц. Для организации покушения нужны деньги, и совсем не малые, а царь отнюдь не сидит на сундуках с золотом, как возможно думают недалекие обыватели. Решение принято, тотчас вызван соответствующий чиновник, министр двора например - его императорское величество срочно требует выделить баснословную сумму. Тут и и выясняется, что как у Гоголя: "финансы поют романсы", без давления не обойтись и император упоминает, что деньги нужны не на забаву, а на некий особо важный для всего государства прожект. Люди понятное дело при дворе проницательные, другие здесь не выживают. "Прожект" молва моментально связывает с Барклаем-де-Толи, военный министр после последней неудачной кампании просто на дух не переносит императора Франции Наполеона, как впрочем и большинство российских генералов. Все всем ясно и сразу же пошли гулять слухи о готовящемся покушении, тем более, и в самом деле генерал как-то недавно публично оговорился, что не было бы у нас Бонапарта-Антихриста, не было и проблем.
  На другой день женщина или девушка, составившая ночью кампанию Евграфу Осиповичу, отправится "чистить перышки" в парикмахерскую, на дому обслуживают только богатых барынь, а ей до них пока далеко. Там она встретит подружку, "важную даму при дворе" - на самом деле жену кого-то из мелких придворных, мундшенка какого-нибудь или буфетчика например. Произойдет обычный обмен сплетнями, и рано или поздно из накрашенных губок вылетит, что-то вроде: "А вот ты слыхала, у нас хотят самого Наполеона, да-да самого Бонапартия, ш-ш-ш по секрету скажу...". Все бы ничего, но в этот момент воздушные замки из волос на милых головках сплетниц сооружает мастер Шарль: "Зато посмеивался в ус, лукаво щуря взор, знакомый с бурями француз, столичный куафер." Вечером того же дня, смертельно уставший от работы и от претензий вздорных, капризных бабенок - доведут до белого каления хоть кого, парикмахер расслабляется в портерной. Там Шарль разогревшись за стаканом доброго вина, глитвейн в промозглую питерскую погоду идет на редкость хорошо, поделится новостью с одним из своих знакомых-эмигрантов, из числа недавно обосновавшихся в России. В результате, пока генерал с Фигнером еще на пути в Москву, пусть даже едут быстро на почтовых, а в Париж уже отправилось с тайным курьером срочное донесение о готовящемся террористическом акте. Современники не без оснований считали всех проживавших за рубежом французов прямо или косвенно причастными к разведывательной сети первой империи, но не исключено, что и добровольных "помощников" у них хватало. Уламывают наконец Сашку - и как раз Жозеф Фуше, знакомится с важным сообщением. Тут же министр отдает распоряжение своим иностранным агентам собрать дополнительную информацию о готовящемся покушении на Бонапарта. Кто конкретно в России "сдал" тогда непосредственных исполнителей так и осталось загадкой, но при обилии всякого рода сомнительных иностранцев в государственных структурах и сильно развитой коррупции тут удивлятся не приходится. Если уж даже гравировальные доски с нанесенными на них "секретными картами" французы ухитрились купить, чуть ли не прямо в типографии военного ведомства, был такой печальный факт.
  Двинулись горе-террористы, после поспешной месячной подготовки к границе российской империи, а на той стороне их уже давно их ждет достойная встреча. Вся огромная полицейская машина империи Наполеона Бонапарта пущена в ход и приняты исключительные меры безопасности, как после неудачного покушения роялиста - вандейца Кадудаля. Но не будем спешить и забегать вперед, обо всем читатель узнает в свое время. Пока отметим лишь, что если в России с госбезопасностью и контрразведкой тогда дело обстояло ни шатко ни валко - одним словом никак, то во Франции этим занимался один из самых успешных министров Наполеона - Фуше.
  Жозефа Фуше, одного из могущественнейших людей своего времени, одного из самых примечательных людей всех времен, не любили соотечественники и еще менее верно судили о нем их потомки. Предатель по натуре, жалкий интриган, пресмыкающийся льстец, профессиональный перебежчик, подлая полицейская душонка, презренный, безнравственный человек - нет такого клеймящего, такого бранного слова, которым бы его обошли - если по-русски то короче, есть у нас специальный термин для этого из пяти букв, на "п" начинается. Но крут был этот господин неимоверно и ухитрялся оказаться наверху практически при всех режимах начала века. При Робеспьере был крайним якобинцем, но при угрозе для себя сдал вождя переметнувшись к умеренным. При Директории Фуше дорвался в первый раз до "большой" власти - стал министром полиции, на этом посту он не без успеха продвигал Наполеона к трону, за что получил массу заслуженных плюшек и титул герцога Отрантского. Придет время, и он с легкость предаст "своего" императора, вступив в сговор с роялистами для реставрации Бурбонов, потом опять метнется назад к Бони - знаменитые 100 дней, и опять его сдаст и так всю дорогу вплоть до самой отставки. На пике карьеры Жозеф даже побывает в роли французского 'Керенского' возглавив временное правительство после известных 'ста дней'. В текущем 1810 году, министр, несмотря на недоверие императора, еще очень силен, и он постарается извлечь для себя массу пользы из одних лишь слухов о готовящемся покушении. Еще бы, ведь Бонапарт давно планировал задвинуть этого зарвавшегося интригана в отставку, а теперь не рискнет.
  Выбор сделан, первый ход сделан... Барклай уехал в Москву, с полигона удалили всех, кроме его первоначальных "хозяев" и Фигнера. Предлог простой - территория стрельбища слишком маленькая, не подходит для обучения стрельбе из дальнобойного нарезного оружия. Теперь этими работами будут заниматься в московском гренадерском полку, благо инструкторы уже подготовлены. Поразмыслив штабс-капитан Денисов пришел к выводу, что нет смысла скрывать от тезки Александра иновременное происхождение унтер-офицера, а от технического оснащения направляемой во Францию боевой группы будет сильно зависеть успех порученного им дела.
  -Тащи Саша его бункер, пусть на месте ознакомится и подберет там все, что может вам способствовать. -распорядился штабс-капитан и на его удивление Александр Самойлович Фигнер спокойно отнесся к такой информации, не то сам догадался ранее, не то ему ранее кое-что рассказали Ермолов или Давыдов.
  И пошли они солнцем палимы, Повторяя: 'Суди его бог!'. Нет не пошли, а почти побежали время поджимало, и недавно произведенный капитан Фигнер, не шел, а летел и подгонял своего напарника. Знакомство начали с машины времени, позднее и все новички обычно с убежищем поступали так же - главный артефакт как-никак, благо аппаратная расположено недалеко от входного тамбура. И тут же в лоб новый начальник предложил решение, пусть не самое лучшее, но в отчаянном положении сгодится и такое.
  -Давай запускай сей агрегат, съездим в прошлое на 10 дней назад и спасем твою жену. -Фигнер с ходу затребовал, даже не задумывался ни минуты, когда ему показали машину времени. -Тем паче у нас обоих алиби, можно застрелить Пферда и его опричника совершенно безнаказанно.
  -По документации она только на 100 лет в прошлое минимум перемещает, -неуверенно возразил Сашка, но его и слушать не стали.
  -Сперва попробуем! -и пришлось унтер-офицеру подчинится.
  Три часа они потратили на приведение в рабочее состояние дизель-генератора, проверку автоматики и прочие мелкие, но необходимые дела. Забытый, но такой родной звук работающей машины ударил по сознанию, и Александр не удержался, и погладил "стального зверя" обжигая пальцы о горячий металл. Дальше делали все строго по инструкции, запитали через автомат один из синих шкафчиков, проверили работу модуля управления в режиме тестирования, выставили нужную дату, нажали кнопку "пуск" и... А ничего, никуда они не отправились, судя по показаниям индикаторов, в прошлое удалось сдвинуться ровно на 0.004 секунды. Сделали еще попытку, затем еще одну, последнее достижение - 0.012... овчинка не стоила выделки, сумасшедший профессор был прав, 100-150 лет, и никак не менее. Попытались двинутся в будущее - тот результат, Александр решил уж рискнуть и выставил конец 20-го столетия, откуда он в прошлое и прибыл, если что, то можно будет потом вернутся обратно, и тут его опять ждал предсказуемый облом - в отдаленное будущее они не попали.
  -Да она у тебя не работает? -предположил тезка унтер-офицера, после всех этих неудачных опытов.
  Для проверки такого предположения сделали эксперимент, изменили конфигурацию - теперь перемещался в прошлое не весь бункер, а крохотная его часть, на очерченную мелом перед машиной контрольную площадку положили киянку, выставили 150 лет в прошлое на пульте. Пуск - отработало на 100 процентов, как положено. Предмет исчез бесследно растворившись на глазах в воздухе, словно и не было его вовсе. Получилось все в точности по приложенной технической документации, и ничего более, не реверсивная она, такая дрянь оказывается, переносит свои жертвы только в одном направлении и дискретно, скачками по 100-150 лет.
  -Жаль, а я брат думал в 1800 попасть, когда Бони был только первым консулом республики, тогда до него сподручнее добраться было... -признался унтер-офицеру Александр Самойлович, понятное дело спасение Глаши не было у него основной целью, но фокус не удался и придется теперь искать другой выход. Провозились они так до самого вечера, выискивая вещи, могущие оказаться полезными в предстоящем предприятии, а вот наутро последовало неожиданное открытие.
  Ночь Александр провел неспокойно, бросало то в жар, то в холод - неужели за столько лет простудился, очень странно, раньше никакая зараза к нему не липла. Проснулся он рано, но Фигнера в комнате отдыха уже не было, зато из кухни доносилось сипение чайника и звяканье ложки по консервной банке, напарник не иначе питается? Но и сам Александр испытывал просто зверский голод. Подкрепились они кое-как местными запасами все из тех же 'бессрочных' консервов, но хотелось большего.
  -Свежего мяса и бабу! Бежим в деревню! -Фигнера уже было не удержать, и у Александра в башке бушевал ураган, а ниже пояса если не революция, то низы уже точно не хотели жить по-старому, да и не могли.
  -Только не в Сосновку, я обязательно убью ихнего управляющего, если встречу! -предупредил он.
  -В Буяновку, там вроде казенные, я и 30 верст в охотку пробегу! Что случилось не понимаю, почитай заново родился!
  С пустыми руками в гости ходить не принято, и в рюкзаки кинул на скорую руку две 8-и литровые канистры со спиртом, упаковки рафинада и шоколад и еще чего-то по мелочи из продуктов. Собрались и понеслись, Сашка едва поспевал вслед за своим новым начальником. В Буяновке гости оккупировали избу у одной из солдаток, вызвали местных баб "охочих до развлечений" - пришли еще две, буяновским мужикам выставили спирт, а затем капитан дополнительно послал гонцов и за водкой в уездный город, началось всеобщее веселье, одним словом. Двух бабенок Самойлович забрал себе и куда-то увел, одну оставил Сашке, так и развлекались, пили-гуляли напропалую три дня.
  Александр разрывался на части, с одной стороны перед глазами все еще как живая стояла Глаша, с другой - на мозг накатывались волны безумной похоти и он не выдержал. Поставил доставшуюся ему молодую женщину на "четыре точки" и в бешеном темпе разрядился в нее как конденсатор на сопротивление, одной яростной вспышкой страсти на грани безумия. Это было нечто, никогда у него подобного с любовницами не случалось. Баба даже не охала, как обычно, а сперва визжала, а потом и заорала благим матом и задергалась, как под током. Под занавес сношения его партнерша и вовсе сознание потеряла - ноги-руки разъехались в стороны, так и плюхнулась животом на пол, пришлось по окончании в чувство приводить. Пока он ее "драл" в окошечко с улицы украдкой подсматривали девки, а ближе к концу дверь открылась, опять забыли крючок накинуть, и в избенку ввалился пьяный вдрызг мужичок.
  -Крой ее гулящу служба не жалей! -весело выкрикнул нежданный гость с порога.
  В ответ Александр показал ему кулак, мужик пьяно икнул и сообразив, что "третий лишний" быстро-быстро исчез. Как назло в этот момент у бабенки и ноги подкосились, пришлось закончить половой акт на полу.
  -Экий ты солдатик горячий! -только и вымолвила после реанимационных процедур, потрясенная вдовушка, перекрестилась на икону и поспешила свалить подальше от такого рьяного и буйного кавалера.
  Затем Сашка пил стаканами водку, но прочти не пьянел, и все эти дни слонялся по окрестностям, наблюдая за всеобщей гулянкой, к бабам и девкам старался не подходить близко - от соблазна, было ему стыдно за проявленную минутную слабость. В деревне, что называется, был "дым коромыслом" и его начальник под шумок добрался и до девок, а может быть они до него - кто знает. В том варианте российской истории, где не было ни Сашки, ни машины времени прямых потомков у Фигнера не осталось, а здесь будут - такие же буйные, как родитель и деревня со временем оправдает свое название. Кончился разгул очевидно когда у капитана вышли прихваченные с собой казенные деньги, но как вы понимаете никто об обстоятельстве не сожалел.
  "Виновницей" столь странного поведения будущих "спасителей отечества" оказалась машина времени. Во ходе опытов они многократно попадали в поле ее действий, в прошлое-будущее не отправились, но получили невиданный бонус... При однократном перемещении человеческий организм подвергался действию процесса, который правильнее всего назвать регенерацией - но точного термина наука еще не придумала. Восстанавливались поврежденные ткани и органы, человек 'молодел', откатывался к "оптимальному" состоянию. Правда, все по-разному, как потом выяснилось, так например Сашка внешне практически не изменился - но он изначально молодо выглядел, этого нельзя было сказать о его тезке - того отбросило чуть ли не к 15-ти годам. Некий "заряд" от такого воздействия сохранялся, пусть несколько ослабленным, на протяжении всей жизни 'пострадавшего' - в этом основная причина, как феноменальной живучести Сашки-солдата на войне, так и его соратника по перемещению из 20-го века, барина-историка Пферда. Если первого в новой жизни доставали болезни, невзгоды, пули и штыки, то второго в основном алкоголь, наркотики, девки и прочие последствия нелегкой 'господской' жизни.
  -Нет ты глянь! Настоящее чудо случилось! Смотри сюда - шрам на шее от сабельного удара у меня бесследно пропал! -заметил после оргии в Буяновке, когда вернулись в бункер на горе, наконец очухавшийся Фигнер, -Теперь мне гримироваться не надо, и так никто не узнает!
  Действительно, пропитые в ходе неожиданного 'праздника' с буяновскими мужиками 300 рублей такого поразительного эффекта стоили, казна на мелочь не обеднеет, голову Наполеона оценили в верхах в 200 тысяч серебром и можно было не экономить.
  Пьянки, пьянками но надо было и делом заниматься. Сразу по возвращении из Буяновки напарники немедленно приступили к подготовке. Начали с самого главного - с оружия, именно этот компонент будет определять все остальное и тактику и стратегию и сам замысел опасного предприятия. Из холодного, или как в 1800-х годах принято говорить 'белого' у Александра был при себе штатный кортик, штык к штуцеру и прекрасный, но относительно короткий нож, прибывший вместе с ним из 20-го века. У его командира имелась обычная длинная сабля для пехотных офицеров, одобренного его императорским величеством образца, да вдобавок из Италии Фигнер вывез странную штуку, полу-нож и полу-кинжал одновременно, изделие старинной работы - 14 век не позднее. С его слов это чудо называлось 'мавританский кинжал', пусть будет так, в холодном оружии унтер-офицер разбирался слабо. Как впоследствии выяснилось капитан и кистенем, 'народным' русским оружием владел в совершенстве, нашлась у него увесистая гирька на ремешке, места такая штука занимает мало и в Европе известна слабо - вот пожалуй основные достоинства, все остальное проходит по разделу недостатков. Кое-что отыскали и в самом бункере, в основном различные варианты доступных в свободной продаже в спортивных магазинах ножиков и топориков, как бы 'охотничьих' и 'туристических', но эти ширпотребовские поделки забраковали сразу - годятся только картошку в турпоходе чистить, да дрова колоть. Были среди прочего добра в убежище нашлись еще ружья для подводной охоты и пара спортивных арбалетов со стальными луками, но их даже распаковывать не стали - такое снаряжение только врагу можно пожелать.
  Шансы подойти к Наполеону настолько близко, чтоб достать его клинком, длинным или коротким - без разницы, были настолько мизерные, можно сказать их вообще не было. Ножи могли пригодится, как для самообороны, так и для хозяйственных нужд, поэтому скорее проходили по разряду 'снаряжение', чем 'вооружение'. Таким образом по первой позиции ничего нового они из 20-го века для себя не получили, каждый остался при своем 'родном' и знакомом 'рыцарском мече'.
  Вторым пунктом шли револьверы и пистолеты, собственно современный пистолет был только один - ТТ, его оставили у Сашки, как наиболее ему привычный. Тот Александр, который Самойлович выбрал себе парочку самовзводных револьверов. Модель неизвестная - не Кольт точно, но сделаны качественно из хороших материалов, оба экземпляра шестизарядные, калибр 9мм. Один что называется 'цельный', другой со сменными барабанами - неплохое техническое решение для капсюльной системы ручного оружия. Подобраться к императору Франции на тридцать-сорок шагов тоже было весьма непросто, но пренебрегать такой возможностью не стоило, поэтому к выбору отнеслись с должной серьезностью. Фигнер долго вчитывался в формуляры, которыми был снабжен каждый образец и рассматривал приложенные контрольные мишеньки, в результате подобрал себе, что называется 'the best'. Все документы были на английском, не кустарная ведь поделка, а продукция известной американской фирмы, специализирующейся на антикварном оружии для богатых коллекционеров.
  Третий пункт как не трудно догадаться, был самым главным - карабины и винтовки. На них и возлагали основные надежды, поэтому здесь проявили максимум внимания, терпения и старания. К великому горю Александра его тезка от последних, от длинноствольного оружия отказался категорически и напрочь. Бони он рассчитывал перехватить в городе, где дистанции стрельбы скорее соответствуют карабину, чем его старшей сестре. Кроме того длинное оружие трудно скрыть и замаскировать, как прикажете его таскать по заполненным людьми улицам Парижа? Унтер-офицеру велели подобрать для себя лучший из лучших, из числа тех, что имеют кронштейн для установки оптического прицела. С этим Сашка провозился добрых пять дней, поскольку ранее на столь 'неполноценное' оружие внимания не обращал, по сравнению с обычными винтовками, карабины Шарпса выглядели по меньшей мере несерьезно, оставалось надеяться, что 'жираф большой, ему видней'.
  На этом поиски не закончились, капитан проявил массу настойчивости и был вознагражден, сумели раздобыть еще ряд весьма полезных предметов. Так совершенно случайно Фигнер наткнулся, на некое устройство, в котором после изучения прилагающийся инструкции по эксплуатации не без труда опознали глушитель для огнестрельного оружия. Видели эту штуку и ранее, но ни Сашка, ни Денисов на неведомую 'хрень' в свое время внимания не обратили, оно и понятно - зеленый жестяной цилиндр навроде противогазного фильтра их не заинтересовал, не стали читать и бумаги описания. Первый - Сашка, никогда на практике не сталкивался с такими игрушками, спортсмены и военные редко употребляют подобное оборудование, а второй и вовсе не подозревал о их существовании. Устройство испытали и проверили, вместе с выбранным Александром карабином Шарпса. В результате выяснили, что сей хитрый агрегат звук выстрела глушит не так что бы очень сильно, зато очень хорошо поглощает выделяющийся при стрельбе дым. Судя по документам 'глушитель-уловитель пороховых газов' должен был работать за счет применения специальных реактивов, и его ресурс службы определен как минимум в 10-15 выстрелов. Полезную штуковину сразу же отложили в сторонку, ей суждено поехать из подмосковья в далекий Париж.
  Что еще? Примерно через неделю 'раскопок' нашли наконец 'самую нужную и полезную' вещь. Легкий и герметичный титановый контейнер, с системой дегидрации, да еще и декорированный темным пластиком под дерево. С виду эта штука выглядела как короткая толстая доска-доской, так бы и не обратили внимания, никогда бы не заметили, случись контейнеру просто валяться на стеллаже вместе с различными обрезками фанеры. Но ценный предмет выдала особая картонная упаковка и накладная в приклеенном на стенку ящика прозрачном полиэтиленовом пакетике. Что собирался хранить Проект в этой штуке - так и осталось загадкой, может быть фальшивые ассигнации, но будущими террористам, истребителям императоров вещица сразу понравилась.
  -То что нам надобно! -сразу обрадовался Фигнер, одного оружия недостаточно, надо ведь где-то его надежно скрывать в процессе транспортировки. -Я так и знал, надеялся, что господа заговорщики из будущего нечто эдакое с собой соизволят привезти!
  В титановое нутро 'доски', как эту штуку не сговариваясь прозвали сразу, карабин не вошел, жаль - немножко не хватило по длине. Пришлось разобрать оружие, отделить приклад от ствольной коробки, благо хоть система и допотопная, а исполнение вполне современное, 'глухих' посадок нет, все собрано на винтах и на штифтах. Что еще туда вошло - патроны для Шарпса, целых 20 штук, впрочем больше и не надо, зато для ТТ 'маслят' взяли много, равно как и капсюлей, благо они мелкие. В оставшееся свободным пространство натолкали индивидуальных пакетов, аптечек, денег как в купюрах, так и в монетах первой империи и еще все, что влезло включая и маленькую форму для отливки револьверных пуль. После некоторых дебатов ТТ тоже решили везти в том же тайнике, слишком уж сильно этот пистолет отличается от своих собратьев начала века - примерно так же как Су-25 от фанерно-тряпочного 'Святогора'.
  Осмотрев обмундирование и одежду конца 20-го века, они выбрали для себя из всего разнообразия только туристические ботинки и кое-что из нижнего белья - вариант 'против вшей': шелк и специальная пропитка ткани. Как же не хватало в свое время такой штуки Александру в Пруссии, платяная вошь та еще зверюшка, заведется - попробуй потом избавится. Сколько с ними страдали во время войны, словами не описать, не раз говаривали нижние чины: 'ена злей хранцуза, вишь эк жалит!'
  -Хорошая обувь! Удобная, а грязью вымазать, так сойдет за обычные башмаки, какие в европах приняты. -сразу по достоинству заценил находку Александр Самойловий, и добавил еще одну фразу смысл, которой Сашка тогда не понял, -До Парижа друг мой нам не доехать, а вот дойти пешком сможем завсегда.
  Странная мысль, ведь и паспорта надежные готовы и даже квартира удобная с полным пансионом для них в столице Франции заранее снята, садись на почтовые и с ветерком поплевывая по сторонам катись вперед. Можно добраться без особого напряга, как 'белые люди', но эта идея очень уж не нравилась Фигнеру: 'Простота хуже воровства!' и как время подтвердило, он оказался прав на 100%.
  А что же портативные радиостанции, цифровые фотоаппараты, приборы ночного видения и лазерные дальномеры, миниатюрные радиомикрофоны, ноутбук с картами местности и прочее и прочее шпионское и полу-шпионское и совсем полу-гражданское снаряжение и оборудование - этого добра в бункере у Сосновки хватало. Как же так, намеренно не использовать такой могучий потенциал 20-21 веков? Неужели эти двое безбожно отупели, ну ладно черт с ним, с капитаном Фигнером, с уроженца 19-го века спрос невелик, но ведь его тезка родом из 20-го и технарь по образованию и по профессии!
  Погодите негодовать, давайте разберемся! Не спешите метать в этих героев тапочки и табуретки, а задумайтесь над простой, очень простой, даже простейшей проблемой: чем все это добро запитать в Париже? У нас начало 19-го века на дворе и ни электростанций, ни распределительных сетей нет и в помине! Гальванические элементы только-только изобретены, и прикупить их в магазине не получится, ни за какие деньги. Аккумуляторов хватит ненадолго, их надо время от времени заряжать, есть правда в бункере как раз для такого случая солнечные батареи, термогенераторы и АБ-шки рассчитанные на работу от спиртовой смеси. Вот только размеры и вес таких устройств... ой... они далеко не карманные, хоть безусловно носимые и возимые. И как скрытно весь этот хайтек, включая источники питания переместить через несколько границ, по пути к вожделенной цели? Ковра-самолета к сожалению в комплекте не прилагается, а таможенники и жандармы на заставах империи вполне себе зрячие.
  Как уж не хотелось Сашке, что-нибудь 'этакое' взять с собой, но вся электроника за исключением примитивного фонарика со встроенным генератором, в просторечии именуемого 'вжик-вжик', осталась в бункере, ее время еще не настало. Бегать по Парижу придется без ноутбуков, 'токи-уоки' и прочих электронных прелестей. Шакал у Форсайта и Освальд у Кеннеди, к слову прекрасно без них обходились, не столь уж большая потеря, если задуматься. В процессе подготовки Александр Самойлович Фигнер специально пересмотрел всю имеющуюся литературу по тематике, ориентируясь на знания своего тезки, и если про Освальда ничего не нашлось, то повесть английского писателя, по слухам тесно связанного со спецслужбами в бункере была. Тонкую зеленую книжечку капитан проглотил буквально за сутки, запытав попутно Сашку различными расспросами по тексту. Все же многое, очевидное в 20-м веке, о чем писатель склонен умалчивать - просто для экономии бумаги и для создания 'загадочности' - читатель сам должен домыслить, в 19-м столетии таковым не является.
  Разобрались с оружием и снаряжением, предназначенным для покушения, наступил черед самой боевой подготовки. Оказалось, что и готовится по сути не к чему, определенного и четкого плана действий у Фигнера не было. Разве что поупражнялись в стрельбе из пистолета, револьверов и карабинов, да еще Александр показал напарнику-сообщнику приемы обращения с ручными гранатами. Хоть и строго запрещено было использовать им взрывные устройства при 'охоте на императора', но после недолгих колебаний новый начальник унтер-офицера решил все же прихватить с собой несколько таких полезных игрушек, ровно столько, сколько будет пустого места в титановом контейнере.
  Сашку между делом заставили отработать приемы ведения огня прямо сквозь одежду, оказалось, что не очень хорошая идея, гарантированно поразить можно только противника рядом-слева, да и плохо подходит длинный ТТ для таких фокусов, вот его собрат ПМ был бы в самый раз, но его нет в наличии. Только мундир свой унтер-офицер зря прожег в ходе многочисленных экспериментов, и нижнюю рубашку заодно, чуть сам не обгорел. В гражданском кафтане типа 'армяк' получалось лучше, в свободной 'французской' блузе тем более, но все равно результаты были далеко не те, что первоначально ожидали. В итоге пришли к закономерному выводу - такой специфический трюк годится только для первого выстрела-двух в чрезвычайной ситуации, затем оружие все равно надо вынуть и применять уже в традиционном варианте. Зато плоский пистолет оказался просто идеальным для скрытого ношения в наплечной кобуре: хоть под специально сшитым военным мундиром, хоть под "гражданским" сюртуком, хоть вообще под одной рубашкой - лишь бы ткань предательски не просвечивала... Может быть, это свойство получится использовать для общего дела, а может быть и нет - пока было непонятно, время покажет.
  За беготней туда-сюда, на горку у Сосновки и обратно, время пролетело быстро, не успели оглянутся и вот уже на полигоне их ждут посланцы Барклая с лошадьми, чтобы отвести в Москву. Сам генерал в это раз не приехал, простились они наскоро, но сердечно тогда со всеми 'своими': Денисовым и Гришей, и двинулись в первопрестольную. Маленький сюрприз для Сашки: Софья прислала записку, в которой уведомила, что решила оставить Машеньку у себя навсегда и удочерить ее. Жене штабс-капитана Денисова, Софье давно хотелось завести еще одного, четвертого ребенка, а вот врачи рожать, что называется женщине 'запретили'. Так теперь выходит, что если даже Александр сложит голову где-то там на чужбине, то его малышка-свояченица не пропадет, о ней позаботятся, и это не могло не радовать.
  Собирался он было в Москве зайти попрощаться и с Машкой и Софьей и остальными, но сопровождающие не дали, было велено никуда их с Фигнером с квартиры до отъезда не выпускать. Так и просидел там Сашка целый день взаперти, пока его начальник принимал деньги: серебром, золотом и ассигнациями первой империи - увесистая такая железная шкатулочка с двумя ручками получилась, доставила им потом массу неудобств на пути к границе, однажды чуть не стащили ее у зазевавшихся путешественников. Крупные денежные суммы частные лица, как правило в таких ящичках и перевозили, в дороге этот предок сейфа надежно прикручивали болтами к экипажу. Дали капитану и целый портфель рекомендательных писем и прочих 'полезных' и не очень бумаг. Все это добро, за которое тот же Фуше бы дорого наверное отдал - сколько сразу народу можно посадить, или шантажировать, он безжалосто спалил в костре, разведенном на первой же станции, где ждали некоторое время смены лошадей. Сжег и тщательно растоптал и пепел развеял по ветру. Пока он этим делом занимался Александр не преминул спросить, чем вызвано такое странное отношение капитана к безусловно полезным и важным документам.
  -Тут половина упомянутых персон издавна доносительствует у 'папы Жозефа', а вторая все едино не будет нам помогать из страха перед этим чертом! -так Фигнер объяснил свои действия Александру, -Лучший способ, как ты говоришь, 'спалится' - пустить в ход хоть одну из этих бумаженций.
  -А наши соотечественники во Франции? Неужели там ни на кого нельзя положится?
  -Кто??? Какие еще 'наши'? -Фигнер быстро выдернул из огня один из почерневших уже листов и рассмотрел недогоревшее, -Кто тут у нас? Вот положим этот герой, полковник граф де Витт, второй российский резидент в империи Наполеона после Чернышева, неофициально правда, но все знают. Храбрый полячок, первым бежал из-под Аустерлица, только тем и отличился. По сыску, доносам и по бабам сделал себе блестящую карьеру при дворе - у нас сие быстро. А опознался, оказывается - он уже генерал! Да сей пан нас сразу же и сдат, коли к нему обратимся, знаю я польский гонор, здесь они нашему царю лижут зад, а там Наполеону угождают!
  В Москве кроме положенных денег их снабдили соответствующей одеждой, подорожными и надежными паспортами, если смотреть документы, то получалось, что некий офицер F российской службы, якобы потомок французских эмигрантов во втором поколении, отправляется в сопровождении вольнонаемного приказчика-управляющего А в Париж, для улаживания спорного дела по наследству - тетушка умерла и 'мильен' оставила. Тут все вроде бы чисто, поедут они вместо реального человека, которого уговорили 'не торопится' за хорошее вознаграждение, а как без этого. Сашка впервый за столько лет в новом мире одел 'гражданку', по началу чувствовал себя в ней как корова в джинсах, особенно длинная поддевка не понравилась, однако человек постепенно ко всему привыкает. Но требуется время, 10 лет в рядах не шутка - выправку за один день не скроешь. Если бы сразу кинулся в Питер убивать графа, как собирался было тогда в Сосновке, то "спалился" почитай моментально, дошел бы только до первого глазастого полицая. "Ряженного" опытный полицейский, а в Петербурге их хватает, выцепит профессиональным взглядом в любой толпе. Ехать прямо в мундире 13-го егерского, так проще уж сразу табличку "дезертир" на грудь повесить, в столице на фоне гвардейцев он выделятся будет как белая ворона в стае черных. Документов надежных у него нет - да и ненадежных тоже, выданная ранее аракчеевская справка отнюдь не пайцза Чингисхана с кречетом, чтоб показал и разом все князья в ножки пали, раком встали, да еще и дань принесли за двенадцать лет как в том мультфильме. Там подробно прописано, кто он такой и куда отправлен. А то, что "секретная" комиссия Аракчеева уже год как перебралась в Москву, для полиции, надо полагать, давно не тайна. Подытожил все соображения Сашка и получалось, что на Бонапарта покушаться проще, чем пытаться прибить некоего графа Пферда, укрытого в Петрограде за толстыми стенами особняка и спинами "быков"-охранников. Смотрите сами по пунктам, на "дурачка" все прокатывает только в Голливуде у "крепких орешков", а по-хорошему потребуются:
  1.Время - самое тяжелое, на дорогу до Питера уйдет минимум несколько суток, даже если платить ямщикам по максимуму, а уже через неделю Александра хватятся и начнут ловить. Пферд с Козликом вполне могут за эти дни сесть прямо в Петрограде на иностранный корабль и свалить за рубеж - поди их там достань потом.
  2.Деньги - на полигоне он с помощью друзей может собрать только три-четыре сотни рублей серебром, за остальными надо ехать в полк, а там могут задержать на неопределенное время. Таким образом ни подкупить прислугу графа, ни дать взятку полицейскому он не сможет.
  3.Сообщники и помощники - кто-то должен укрывать его в Санкт-Петербурге, вести наблюдение за подступами к дому Пферда и за передвижениями графа и его подручного Козлика.
  4.Отход после совершения акции - Сашка уже достаточно "остыл", он хочет покарать убийц, но рассчитывает и сам в живых остаться.
  Ликвидация Бони, кроме последнего пункта, получалась намного предпочтительнее, тем более, что ему отведена только роль простого исполнителя-стрелка, за организацию самого процесса полностью отвечает Фигнер. Немалое значение имела и полученная гарантия на самом высоком уровне, так облеченный полномочиями от царя генерал от инфантерии Михаил Богданович Барклай-де-Толи дал слово офицера, что с графом поступят строго по закону. Согласно уголовному уложению российской империи двойное убийство карается пожизненной пожизненной каторгой. И надо особо подчеркнуть, что наказание настигнет гада в не зависимости от результата покушения на Бонапарта. Но вот если Пферд вдруг да выживет после встречи с Сашкой - пули ведь не всегда убивают, то второй попытки у него не будет, а граф от этого только выиграет в конечном итоге, с "пострадавшего от бунтовщиков" спрашивать за учиненный погром в Сосновке и за убийство Глаши с отцом Николаем сурово не станут.
  Вечером, еще засветло тронулись в путь, в предместье на одном из поворотов спутник толкнул его локтем в бок.
  -Смотри, твои? Там слева! -и Александр, как смог высунулся из экипажа, неужели все же пришли?
  -Сашка!!! -резануло по ушам криком, кажется одновременно и женскими и детским.
  -Софья, Машка, Анна! Прощайте! -только и успел выкрикнуть Александр маленькой женщине в серном салопе с двумя девочками, поджидавшей их на углу одной из улиц, как казенный ямщик резко дернул вожжи и быстрые лошади умчали коляску прочь. Едва-едва друг друга разглядели, так и пришлось прощаться на ходу - буквально считанные секунды, Мария от неожиданности даже пискнуть ничего не успела, кричали вдогонку только Софья и ее старшая дочка, близнецов с ними не было, скорее всего мальчишек не отпустили к матери из кадетского корпуса.
  -Кто их предупредил? Сами бы они не узнали. -набросился он на капитана.
  -Не спрашивай, все одно не скажу, нашелся хороший человек, за отдельную плату. -ответил тот, все с прощаниями и проводами было закончено, опять судьба, опять ДОРОГА...
  
  Глава 4. Большая игра началась.
  
  Дорога, дорога, дорога, дальний путь - как судьба. С казенным ямщиком и сопровождающим - незнакомым офицером в чине подполковника они расстались на первой же почтовой станции за Москвой. Генерал велел выпихнуть своих 'браво' из первопрестольной поскорее, справедливо опасаясь, что 'бойцы' могут просто на просто загулять. Был такой давний грех у российского офицерства, обычно таким макаром казенные денежки нередко и растрачивались: картишки, винишко, девки - и вот уже убыль для военного ведомства, и черта два потом с кого взыщешь. Было строжайше запрещено останавливаться в крупных городах, навещать по пути следования родственников, друзей и знакомых и вообще отвлекаться на посторонние дела.
  -Прости брат! Попрошеватся тебе не дал? -повинился на прощанье ямщик, еще совсем не старый обладатель роскошной бороды, -Кабы не энтот черт от енерала... У меня, сам знашь, детки и баба в Москве. В Сибирь за вас занепременно грозились определить, коли остановлюсь, али промедлю где.
  Александр только махнул рукой, зла он на подневольного человека не держал. Дальше они добирались уже на общих правах, но подорожная - документ, дающий права проезда по почтовому тракту них была самой высшей категории, курьерская. Трасса Москва-Петербург - это не провинциальная дорога, здесь все обустроено на совесть, кроме как нетрудно догадаться самого главного и нужного - дорожного покрытия. Станции большие, обязательно с гостиницей и конюшней, изредка попадались даже каменные двухэтажные дома почти городского типа. Здесь для отдыха служит не жалкая горница в большой избе, разделенная грязной занавеской на 'господскую' и 'людскую' половины, под которой беспрепятственно взад-вперед ползают дети, кошки и тараканы. За отдельную плату можно получить в свое распоряжение вполне приличную комнату - даже без клопов, а станционная прислуга поставит для уставшего с дороги путника самовар. Публика между двумя столицами катается богатая и знатная, поэтому здешние смотрители и содержатели почтовых дворов живут неплохо, имея стабильный и приличный доход с проезжающих. Никакого сравнения с провинциальными станциями, там станционный смотритель как заяц бежит, даже на зов армейского унтера, опасаясь как бы проезжие не побили, а тут и не ко всякому барину навстречу выйдет. С первым таким 'королем почты', или по старому, если верить Радищеву 'комиссаром' оба Александра вскоре и столкнулись в первом часу ночи на очередной станции, где следовало сменить 'двигатель' начала 19-го века - коней.
  -Курьерская! -коротко бросил Фигнер встретившему их конюху, ожидая, что лошадей им быстро заменят. Но какое, там пришлось идти на станцию и подгонять, -Да что вы черти медлите? Я по гривеннику за версту положу и на водку рубль дам! У вас же конюшня полная, чай новых и поставить некуда?
  -Ваш милость, ваш благородие, боимся мы энто, без начальника! Почивает оне и будить до утра не велели. -ответили ему ямщики, хотя в свете коптилок развешанных под потолком сарая было видно по бородатым плутовским физиономиям, что перспектива хорошо заработать их прельщает. Рубль, да еще серебром не всякий проезжий генерал отвалит, обычная неписанная такса 'на пропой души' вознице - двугривенный, а поверстная плата - пятачок, плюс-минус копейка. Классные у этих парней штаны, полосатые как у коверных клоунов в цирке, Александра тоже в Москве люди Барклая хотели в такие обрядить, но он уперся и тогда дали обычные брюки серого цвета.
  Фигнер молнией кинулся во внутренние, 'господские' помещения станции разбираться с задержкой, Сашка последовал за ним, вот тут фонарик-генератор и пригодился, поскольку местные на освещении экономили. На аборигенов техника 20-го века произвела определенное впечатление, но падать на колени, креститься и поминать нечистую силу никто не стал.
  -Глико, немцы каку хитру штуку измыслили! Сама светит. -подивились местные 'водители кобылы' и тут же придумали новинке применение, -А кабы на оглобельку повесить, ладно поди вышло.
  Пребывающего в объятиях Морфея станционного чиновника нашли быстро - ориентировались по богатырскому храпу, от которого дробно сотрясались занавески на окнах, и колебалось пламя свечей. Александр потряс легонько спящего за плечо, просыпайся приятель, пришли к тебе по делу.
  -Хр-р-р! Кого черт принес? Что за манер выезжать из города на ночь глядя? Лошадей нет и не будет! Очень еще рано! Взойди, пожалуй, в трактир, выпей чаю или усни. -ляпнул со сна, не открывая глаз, господин чиновник и презрительно отвернул толстую ряшку к стене. Захрапел он так, что стало страшно за целостность здания, казалось, что стены в такт трясутся. Того и гляди - резонанс и все строение рухнет, сложится как карточный домик. Нет, определенно надо спасать казенное имущество от неминуемой порчи.
  -Эй уважаемый, проснитесь - у нас курьерская подорожная! -за дело взялся капитан Фигнер, но и ему не повезло, и его просьбу проигнорировали.
  -Что за пропасть, я уже сказал, что нет лошадей! -и обернув голову одеялом, чиновник снова отвернулся прочь от назойливых посетителей. Но поспать ему не удалось, пришельцы разбудили хозяина вежливым, но сильным и болезненным тычком в бок ножнами сабли.
  -Курьерская!!! -проорал в самое ухо станционному Сашка.
  -Хр-р-р! А мне по х... -зевнул тот и попытался отмахнутся от унтер-офицера, как от назойливой мухи, -Пошли прочь, не то велю мужикам палками бить! Ездют тут всякие, людям ночью отдохнуть не дают!
  Дальше вести диалог по-хорошему смысла не было, офицер взглянул на своего спутника и тот без слов понял, что от него требуется. Секунда и смотритель уже находится в вертикальном положении, зафиксирован в захвате, а то еще начнет спросонья руками махать, поэтому Сашка решил его упредить. Трах-трах-трах... ласковый мануальный массаж морды лица ладонью - это уже другой Александр старается. Самойлович поспешил подключился к процессу 'обработки' станционного смотрителя. Для такой необъятной хари, как у этого господина, легкое похлопывание ладошкой, все равно, что бегемоту по толстой заднице. Но дошло и проняло, дядя глаза наконец открыл и взревел густым басом, как коренной обитатель африканской саванны.
  -Б...ть!!!Как смеете!!! Я же дворянин, я вас... !!!
  -Если через пять минут нам не дадут лошадей, то я тебя в столбовые бояре произведу! -ласково пообещал станционному смотрителю Фигнер и поднес прямо к осоловевшим глазкам чинуши циферблат наручных 'командирских' часов. Затем пояснил мысль, чтоб дошло получше, -Будешь фонарями светить как столб на улице! Саша, будь добр, проводи этого х..., пардон, господина до дверей, а я пока в казенной ведомости за получение прогона распишусь.
  Когда унтер-офицер тащил упирающегося смотрителя к выходу, тот опять вспомнил о своем достоинстве и принадлежности к привилегированному сословию российской империи. Однако очередная попытка 'побыковать' и 'покачать права' была немедленно пресечена самым безжалостным образом.
  -Быдло тут всякое... -вторую часть фразы договорить чиновник не успел, поскольку ему пинком под зад придали соответствующее ускорение. Господин дворянин мешком вылетел на улицу, приземлившись носом прямо в дорожную пыль, под ноги собравшихся на шум скандала ямщиков. Мужики только крякнули и зачесали затылки, но никто "дворянску честь" начальника защищать не кинулся.
  Ничего нового Сашка для себя не открыл, еще когда со штабс-капитаном Денисовым добирались до Питера то усвоили на собственном опыте, что скорость передвижения по России определяется сложением крепкого кулака и тугого кошелька. А подорожная и прочие бумаги - только полезное, но совсем не обязательное приложение, как цифры после запятой, иногда их учитывают при округлении, иногда нет.
  На следующем 'перегоне' были уже утром, там картина практически та же самая, даже вертикальные полоски на штанах служителей того же цвета, и бороды той же длины.
  -Почивает начальник? -сразу спросил первого попавшегося ямщика Фигнер и получив утвердительный ответ, схватил его за руку и силой потащил бедолагу в конюшню.
  -Вот эту коренником, экая красавица как играется, хорошо побежит! Ту сивую возьмем пристяжной, и пегую тоже. Запрягай, чего глаза на меня пялишь ирод?
  -Ваш благородие!!! Как можно?! Помилуйте!!! -сжался в комок и взвыл мужик от страха.
  -Казню! На кол посажу! -весело ответил напуганному ямщику капитан и слегка похлопал по плечу, утешая, -Да не бойся, не обижу, рубля на водку мало - дам три! Чего жалеть, один хрен деньги казенные, все едино пропадут. Гулять, так гулять!
  Оригинальной была русская троечная упряжка, иногда называвшаяся ямской. Сильный, старший годами и хорошо обученный коренник, заложенный в оглобли с хомутом и дугой, задавал направление и скорость движения. По бокам в постромках шли молодые и резвые пристяжные в хомутах или шорках; они создавали дополнительную тягу. Коренник обычно шел крупной рысью, для чего подбирался 'шаговитый' конь, а пристяжные, отвернув головы в стороны, шли в галоп. Весело и с ветерком!
  .........................................................
  Так вот они и ехали до самого Санкт-Петербурга, ямщики боготворили 'щедрого барина', даже песни по дороге орали более-менее бодрые, а не заунывно-тоскливые, как принято по обычаю.
  'Эх дороги пыль да туман, холода тревоги, да степной бурьян... Знать не можешь доли своей, может крылья сложишь посреди степей.' -не то что бы очень веселая, но и не стон, что у нас песней зовется... приживется или нет незатейливая мелодия сказать трудно, но последнему ямщику вроде понравилась.
  Смотрители напротив исходили лютой ненавистью, поскольку им чаше перепадали тумаки и плюхи, чем полновесные серебряные рубли - на станциях Сашка с Фигнером надолго не останавливались, а только меняли лошадей. Ели-пили и прочие потребности путешественники удовлетворяли на коротких остановках, спали прямо в экипаже на ходу, единственный длительный привал, на три часа сделали в Валдае, примерно посередине пути к столице.
  Городок расположен на Валдайской возвышенности, на берегу Валдайского озера, в 140 километрах к юго-востоку от Великого Новгорода. С озером связана местная легенда, о монахе, пожертвовавшем жизнью ради удовлетворения любовницы. На острове, прямо посреди озера стоит известный Иверский монастырь, построенный по приказу патриарха Никона. Поскольку 'милка' находилась в городе, а служитель культа на острове посреди озера, куда даже скотине женского полу вход запрещен, то каждую ночь следовал заплыв почти на версту, да еще под водой, дабы бдительная монастырская стража не углядела. Чем не Шао-Линь, там мастеров рукопашного боя готовили, а здесь, оказывается, боевых пловцов тренировали. Закончилась романтическая история плохо, по одной версии монах утонул в штормовую погоду, по другой его утащили 'за муди' на дно вражеские силы - гигантский сом, якобы обитающий в водоеме с незапамятных времен. Странно, что до сих пор монаха, за столь выдающийся подвиг не канонизировали.
  Но главная достопримечательность отнюдь не озеро, не монастырь и даже не колокольчики 'дар Валдая'... Предоставим слово еще одному Александру - Радищеву. Его 'Путешествие из Петербурга в Москву' прихватил с собой в дорогу унтер-офицер, случайно попалась ему эта книжка в бункере. Осталось заглянуть туда и сравнить с увиденным и услышанным, чем не путеводитель.
  'Кто не бывал в Валдаях, кто не знает валдайских баранок и валдайских разрумяненных девок? Всякого проезжающего наглые валдайские и стыд сотрясшие девки останавливают и стараются возжигать в путешественнике любострастие, воспользоваться его щедростью на счет своего целомудрия. Сравнивая нравы жителей сея в города произведенныя деревни со нравами других российских городов, подумаешь, что она есть наидревнейшая и что развратные нравы суть единые токмо остатки ее древнего построения. Но как немного более ста лет, как она населена, то можно судить, сколь развратны были и первые его жители. Бани бывали и ныне бывают местом любовных торжествований. Путешественник, условясь о пребывании своем с услужливою старушкою или парнем, становится на двор, где намерен приносить жертву всеобожаемой любовных торжествований. Путешественник, ус ловясь о пребывании своем с услужливою старушкою или парнем, становится на двор, где намерен приносить жертву всеобожаемой Ладе. Настала ночь. Баня для него уже готова. Путешественник раздевается, идет в баню, где его встречает или хозяйка, если молода, или ее дочь, или свойственницы ее, или соседки. Отирают его утомленные члены; омывают его грязь. Сие производят, совлекши с себя одежды, возжигают в нем любострастный огнь, и он препровождает тут ночь, теряя деньги, здравие и драгоценное на путешествие время. Бывало, сказывают, что оплошного и отягченного любовными подвигами и вином путешественника сии любострастные чудовища предавали смерти, дабы воспользоваться его имением. Не ведаю, правда ли сие, но то правда, что наглость валдайских девок сократилася.'
  Девки надо сказать здесь очень красивые и высокие, это Александр заметил еще когда с этапом шел в Москву, но тогда проверить справедливость слов Радишева он смог - помешала новая знакомая Глаша, настолько сильно девчонка зацепила солдата, только о ней и думал всю дорогу. И сейчас ему тоже не до гулящих девок, исключительно из спортивного интереса он и решился расспросить местных. Баранок на рынке унтер-офицер закупил пару связок, хватит до самого Питера, звонкий колокольчик на память тоже приобрел, а как же эти самые... ну как их - девки, надо узнать, раз уж судьба сюда закинула. Далеко ходить Сашка не стал, вернулся к той же продавщице баранок, девка молодая и видная, или скорее бабенка, судя по головному убору. Его Глаша после свадьбы пробовала надеть такую штуку, не то кика, не то повойник - как ее называют в народе. Но девчонке не глянулось, раз одела и снова вернулась к привычному платочку, не носила такого специфического женского украшения и ее мать - Дарья, а вот валдайские бабы с удовольствием таскают и даже гордятся, иная словно корону с бриллиантами несет на голове.
  -Ну что красавица, баньку нам истопишь? -спросил молодую женщину Сашка и незаметно ущипнул за бедро, слегка, одними подушечками пальцев сквозь сатин юбки.
  -Экий ты купец прыткой! -деланно возмутилась та отстранившись, но в глазах сражу же зажглась неподдельная искорка интереса, -В какую цену красный товар поставишь?
  Поторговались немного: для солдата сексуальные услуги валдайских красоток обойдутся слишком дорого - на тракте крестьянки предлагали себя дешевле, а для заезжего купчика вполне приемлемо. Александр решил и дальше прощупать бабу на предмет соответствия местных реалий произведению классика.
  -Да вот я не один приду - с товарищем, сдюжишь двоих сразу?
  -Не беда, я подружку покличу и матушка у меня еще не старая, сумеет добра молодца ублажить! -томно уставилась на Сашку бабенка, и причмокнув, имитируя поцелуй добавила, -А коли хорошо за красный товар заплатишь, так и сестрица меньшая придет вас попарить. Не скупись купец - в самом соку девка, 13-й годик сполнился намедни, молоденька, нецелованна ищщо. Ей богу - целка!
  Со стороны все было похоже на то, как будто заезжий молодец, просто пытается купить партию баранок, а баба с ним торгуется за гривенник. Все чинно и спокойно в точности по Радищеву: '...но прежней наглости в них не видно.'
  Причину такого странного для российской провинции явления классик объясняет так: 'Новый сей городок, сказывают, населен при царе Алексее Михайловиче взятыми в плен поляками. Сей городок достопамятен в рассуждении любовного расположения его жителей, а особливо женщин незамужних.'
  Сразу в памяти всплыло: 'Войско польское - войско бл...е!' - любимая поговорка одного старшины с которым Александр пересекся на срочной службе в СА. Очень уж дяденька не любил этих 'братьев-славян', по разным причинам, но не жаловал. Так, что и валдайский феномен имеет простую разгадку, если считать, что слова 'шляхта' и 'шлюха' восходят к одному корню. Не дали этим панам хлопов "для услуг", и грабить на дороге нельзя - пришлось зарабатывать на жизнь другим путем.
  
  Пока один Александр проверял достоверность и актуальность 'литературных источников', второй тоже времени зря не тратил. Сашка, прибежавший с баранками на постоялый двор при станции, застал там скандал и драку в самом разгаре. Фигнер загнал в угол комнаты и вполне профессионально бил какого-то достаточно высокопоставленного чиновника из проезжающих, в ранге советника не меньше. Работал офицер правда аккуратно - на уровне хорошего боксера-разрядника, удары наносил в корпус, а не по лицу, как обычно в таких случая принято. Звуковое сопровождение сцены - оглушительный визг жены и дочери господина чиновника и плач их женской прислуги, мужская тоже присутствовала в виде лакеев и 'мальчиков', но только сокрушенно покачивала головами и хмурилась - в драку 'господ' рабы благоразумно не полезли. С трудом оторвав тезку от столь увлекательного занятия, Александр сумел отправить его в отведенный им номер и сразу же приступил к урегулированию конфликта.
  Оправдывать действия спутника Сашки смысла нет, хулиганство в чистом виде по меркам как 19-го, так и 20-го века. Но все же стоит заострить внимание читателя на ряде обстоятельств, приведших к такой развязке. Старый добрый советский кинематограф, точнее некоторые его деятели старательно вдалбливали в головы зрителей тезис, будто российские дворяне все были поголовно равны по части прав, возможностей и достоинства, чуть что - дуэль прямо как у самураев, сразу хватались за шпагу или пистолет. Очередная глупость, очередной миф, представьте себе такую картину: приехал в столицу из Мухосранска сопливый малолетний Митрофанушка Фонвизина, гремя ржавой дедовской шпагой вломился в приличный дом во время приема, плюнул в вырез декольте хозяйке и облапил ее дочку. А что, он тоже может быть Хрюндикович какой древнего рода и борзеть 'право имеет'. Насчет дуэли вилами на воде писано, но наглеца друзья и родственники женщины немедленно выкинули бы прочь, да не преминули еще и морду набить для науки. В любом случае всегда учитывали как возраст, так и положение человека в сословно-чиновной иерархии, что дозволялось корнету гвардии, то было нередко недоступно обычному армейскому поручику. Теперь вспомним, что представляли из себя наши путешественники на пути из Москвы в Санкт-Петербург: машина времени вследствие побочного эффекта регенерации превратила Александра Самойловича Фигнера из солидного 'молодого человека' в 15-ти летнего юнца - по крайней мере внешне, кости в ходе процесса не уменьшились и мышцы те же самые остались, но он произошедшее изменение осознал не сразу. На стрельбище под Сосновкой сослуживцы такую метаморфозу увидели, но тактично промолчали, зачем зря огорчать человека? Офицеры и чиновники в Москве, оформлявшие отъезд ранее с капитаном не встречались в лицо его не знали, и ничего необычного не заметили. Разве ворчали про себя: 'чин не возрасту', но еще совсем недавно младенцев записывали в полки, чтобы к совершеннолетию вывести в обер-офицеры, а то и в штаб-офицеры. В довершение всех бед для соблюдения секретности Фигнера обрядили в офицерскую форму без погон, вензелей и номера части, вместо кивера дали походную фуражку, саблю правда оставили. Сашка и вовсе стал 'вольным' гражданским человеком, приказчиком: плисовая коричневая поддевка почти до колен, мягкий суконный жилет с часами на цепочке, хорошо хоть от модных полосатых штанов отбоярился. Не так уж и плохо, если задуматься, в кармашке жилетки удобно устроился найденный в бункере кастет, а под просторной одеждой нашлось место и для наплечной кобуры, вырез рубахи правда пришлось сделать пониже - полчаса работы приглашённому специально портному. К костюму прилагалось еще не то пальто, но то гражданский вариант шинели, но по летнему теплому времени его обычно не надевали. Заложил большие пальцы в карманы, и уже сам черт тебе не брат, таких наглых молодчиков в первопрестольной пруд пруди. Таким образом, унтер-офицер от смены облика только выиграл, и мог теперь смело обращаться к женщинам-дворянкам. Разговаривать с нижним чином, у этого сословия было не принято, "неприлично", считалось дурным тоном. Исключение составляли только жены обер-офицеров, у тех солдат и нянька для детей и кухарка и еще бог весть кто, по слухам некоторые прыткие воины и мужа иногда подменяли на супружеском ложе. Иное дело купец, его в дворянской среде женщины рассматривали если не как возможную "партию", хотя иногда такие браки были, то как потенциального "спонсора" во всяком случае.
  Александру досталось после тезки плохое "наследство", побитого надворного советника утащили под руки прочь лакеи, а вот "бабы", жена и дочь пострадавшего ревели дуэтом как коровы. Еще бы "страшный насильник" которого только что едва спровадили прочь успел пообещать: "Дуэль? Времени на тебя нет, через год вернусь и так убью! Жди и молись!" Начал Сашка их успокаивать со старшей - с матушки, младшую - дочку решил оставить 'на потом'.
  -Сударыня, успокойтесь! Все закончилось, подрались мужчины - эка невидаль, бывает! -и дальше Александр попытался утешить женщину в том же духе, поняла его барыня или нет, но не переставая всхлипывать в сопровождении горничной удалилась во внутренние помещения постоялого двора при почтовой станции.
  Осталась младшая, девица лет 17-ти, из-за нее собственно сыр-бор, плавно перетекший в рукопашную схватку, и разгорелся. Александр Самойлович решил с этой молодой особой познакомится и поговорить, никаких других намерений у него и в мыслях не было. Для офицера, награжденного за боевые заслуги орденами и недавно произведенного государем в капитаны, поведение вполне естественное. Но вот с точки зрения отца девушки все выглядело совсем иначе, к его ненаглядной дочурке нагло лезет какой-то сомнительный сопляк - молоко на губах не обсохло, не пойми кто и откуда - ни чина, ни звания - по виду сущий недоросль. Поэтому Фигнера сперва вежливо, но настойчиво "отшили", а когда он не понял, то попытались и физически оттеснить от "своих женщин". В результате все закончилось банальной дракой, где шансов у господина советника против хорошо подготовленного бойца не было никаких, Александр Самойлович с ранних лет изучал русский бокс, а затем еще и входивший тогда в моду сават, достигнув на этом поприще определенных успехов. Плюс деятель был, как говаривал дед нашего современника "шебутной", вроде остзейский немец по происхождению, но в характере то и дело проскальзывали семитские или цыганские черты, совершенно несвойственные рассудительным и осторожным германцам. Сашка к счастью, успел на станцию вовремя, иначе бы чиновник одним сломанным ребром и моральным ущербом не отделался: "Удар, удар, еще удар и вот - Борис Гудкеев, Краснодар, проводит апперкот!" А нет, последний еще не изобрели, но зажатому в углу чиновнику от этого не легче...
  С девушкой правда получилось не так красиво и просто, как было задумано. Не успел он и рот открыть, как - хлоп - Александру сразу отвесили звонкую пощечину изящной, но надо сказать, сильной ручкой.
  -Каков архаровец! Каков наглец - так к благородным дамам лезть! -кипятилось "прелестное создание", размахивая сложенным веером почти как фехтовальщик шпагой, того и гляди зарубит-заколет.
  -Постойте любезная! Я то здесь при чем? Били бы его тогда! -и Александр потирая пострадавшую щеку, указал в сторону номера где несколько минут назад скрылся его напарник. Подействовало должным образом, девица утерла слезы кружевным платочком и даже улыбнулась, продемонстрировав жемчуг мелких прелестных зубов.
  -А я его испугалась, экий страшный разбойник! Убьет еще. -призналась она Александру, совсем по детски, и продолжила в примирительном тоне, -Тебя как звать? Меня величай мадемуазель Натали, родители так окрестили.
  -Нам купцам с суконным рылом эдак не по-русски не выговорить, Наташа не гневайтесь уж если так получилось! -Александр объяснил, что и как, они все равно через полчаса уедут, а когда вернутся обратно в Россию, через год или два - неизвестно, не факт что вообще такое случится. За это время он обязательно отговорит спутника от его намерений, или тот сам о них забудет. Поспешил он так же успокоить "мамзель", сообщив, что против хорошеньких девиц Фигнер ничего не имеет, он их даже очень любит, если судить по оргии в Буяновке конечно. Посторонних свидетелей конфликта не было и нет, присутствовали только "свои", родственники и слуги, станционные служители на шум драки собраться не успели, все разгорелось очень быстро в считанные минуты. Получалось, что происшедшее можно смело предать забвению, рассудительная, не по годам девушка с ним согласилась и пообещала успокоить родителей. Одарила его Наташа на прощание обворожительной улыбкой и расстались, как уже стало правилом в новом для Сашки мире - навсегда.
  
  Александр после Валдая сильно пожалел, что не поехали тогда вчетвером, надо было обязательно взять еще Денисова и Григория - хоть бы до границы сопроводили. Если в поездке из Польши до Санкт-Петербурга они с Гришей нередко защищали штабс-капитана от всяческих хамоватых дворянчиков, жаждущих продемонстрировать каждому встречному и поперечному свой исключительный "ндрав", то теперь надо спасать обывателей от хулиганских выходок Самойловича. Фигнер изо всех сил изображал д`Артаньяна, и справится с ним аналогу рассудительного Атоса - Сашке было невероятно трудно, мушкетерам у Дюма легче - их все же трое приходилось на одного буйного главного героя. Одно спасало - длительных остановок не делали, редко когда полчаса, час - но для очередного "веселого приключения" часто хватало и такого незначительного времени. Можно сказать, что дорога по России была отмечена как верстовыми столбами, битыми физиономиями различных чиновников от станционного смотрителя, до статского советника, чаще всего под раздачу у "бешеного капитана" попадали именно они, но пару раз подрался Самойлович и с офицерами. Сашка так и не понял тогда, напарника в самом деле нещадно и жестоко "колбасило" после воздействия машины времени, или такое поведение - часть хорошо продуманного плана?
  Очередная почтовая станция, задержка по техническим причинам, можно пройтись и размять затекшие от длительного сидения ноги. Одно неприятно - нельзя далеко отходить от экипажа, проклятый железный сундук с деньгами манит всяческих проходимцев как магнит. Шкатулка сделана добротно и на совесть, два английских замка с секретом - не каждый вор откроет, работа для опытного "медвежатника". Только они за Валдаем, на почтовом стане в Зимногорье было отошли по делам и по нужде, как любители чужого добра тут как тут, долго себя ждать не заставили. Вернувшись Александр увидел, что из дверного проема их кибитки торчат чьи-то ноги в опорках. Сунулся туда, а там какой-то мелкий плюгавый мужичок разлегся на полу и вовсю ковыряет грубой отмычкой в замке шкатулки, силясь открыть. Преступник так увлекся процессом взлома, что и не заметил появления унтер-офицера и его спутника. Воришку вытащили из повозки за шиворот, и то души наделили тумаками "для науки", тот винится, скулит пробивая на жалость: "Не казните ваша милость, бес попутал!". Фигнер поволок пойманного на станцию, передал тамошним ямщикам в руки: "Ваш?" Те только плечами пожали, это пришлый мазурик, по роже видно - они такими вещами не занимаются, бывает у пьяного седока деньгу лишнюю "стрельнут" но и только. В полицию вора порешили не сдавать - 'По судам ищо затаскають с имя!', мужики жестоко выпороли его ременными вожжами и отпустили с миром на все четыре стороны: "Впредь не попадайся, коли воруешь!"
  -Почто девки к нам не идут? Было бы хоть с кем языками почесать? -опечалился спутник Сашки, и тут как в сказке, пожелал и вот они появились.
  -Ты чья такая красивая будешь, мамкина, тятькина? -расспрашивает капитан появившуюся неведомо откуда малютку, крошке от роду вряд ли больше пяти лет. -Как звать тебя?
  -Дашка, тутошня я, -шмыгает носом прелесть сопливая, застенчиво вытирая испачканные ручонки о длинный подол ветхого, не по росту, одеяния.
  Светлые прядки белокурых волос, хрустальные на просвет от вечернего солнца, светятся вокруг ее кукольного детского личика. Маленьких детей крестьяне одеждой не балуют, особенно в летнее время, старая рубашка с чужого плеча старшей сестренки или братишки, вся в заплатках, выцветший аленький платочек, сползший на шею - вот и весь гардероб. Игрушечный хвостик-косичка, да голубые доверчивые глазки на конопатом личике и все же она несказанно прекрасна - настоящий маленький ангелочек, как все дети в таком раннем возрасте. Машка у Дарьи, как вспомнил Александр тоже всю весну, лето и часть осени в одной рубашонке носилась по селу. У нее вся одежда из различных рубах-сорочек и состояла, вечером девочку мыли и обряжали на ночь в чистую, а утром опять в старую рубашку - на выход. Дарья все время сетовала, что можно хоть каждый день менять, все равно Машка успевает платье порвать и запачкать, словно горит на ней - какой с малого ребенка спрос.
  -Александр, у тебя в той жизни детей часом не было? -спросил вдруг капитан своего спутника, тот отрицательно мотнул головой, не получилось у него семейной жизни из-за хаоса 90-х, по недоразумению именуемого "Перестройкой". Есть правда теперь маленькая Машка, но и ту недавно забрала себе жена штабс-капитана Денисова.
  -Я как раз женится хотел и присмотрел одну пригожую, но девица отказала, родители не позволили, -продолжил Фигнер свой печальный рассказ, -Сочли, что худородный... С горя кинулся на войну, да тут этот черт Барклай меня и перехватил.
  Пока говорили, Дашка смотрела на них с нескрываемым любопытством, шаловливые голубенькие глазенки так и горят. Без пряников как известно всем с девками не заигрывают, надо что-то дать и этой крошке, раз пришла на зов. Ни леденцов, ни сладостей с собой не было и даже сахар дорогой извели, зато имелись в изобилии валдайские баранки.
  -Что надо дяденьке сказать? Правильно спасибо!
  -Пасибо! Блатику ищо... -лепечет кроха сжимая в кулачке румяное, твердое и поджаристое колечко.
  -Смотри и учись! Малое дитя и то о других заботится, а ты один пожрал почитай целую сотню, -не преминул подколоть Сашку напарник. И в самом деле, грыз эти сушки Александр непрерывно всю дорогу - нервы успокаивает и от неприятных мыслей такое занятие хорошо отвлекает. Девочке повесили на шею как ожерелье связку бараночек, пусть и братика угостит и других тоже она против этого возражать не стала.
  -Почто ваша милость зря дитя балуете? -пока возились с девчонкой подошла баба, ее мать - сходство заметно даже на беглый взгляд. Женщина молодая, ладная: белый сарафан, пестрая многоцветная понева - шерстяная юбка, передник и кичка на голове, экипирована прямо как солдат, все деревенские бабы одеты так однообразно, что поневоле приходит в голову мысль об униформе. Девицы тоже как одна щеголяют в сарафанчиках (сделаем скидку на невежество Сашки - он любое просторное женское платье склонен называть так), им юбка по социальному статусу не положена, различаются только дети - у них обноски разнообразные, кому уж что досталось от предшественников. Платье у деревенских баб заметно короче чем у городских, не до колен конечно подолы доходят, но икры видны и часть голени, можно полюбоваться на здоровые и крепкие босые ножки. Все же в этом плане народная одежда поразительно рациональная, Сашка вспомнил, как Софья по Замоскворечью ходила с ним по лавкам за покупками, просто ужас - несчастной женщине надо было и детей возле себя придерживать и длинные юбки от вездесущей, липкой городской грязи постоянно спасать. Хорошо, что у жены штабс-капитана провожатый имелся, было кому через лужи на руках перенести, но многим представительницам прекрасного пола приходится кувыркаться в одиночку.
  Разговорились с бабенкой, оказывается она из казенных крестьян, мужу харчи привезла - у них пол деревни по повинности заставили дорогу ремонтировать. Жалуется на тяжелую жизнь, когда хороший урожай и следовательно есть деньги, от жадных "иродов"-чиновников можно откупится, но прошлый год был неудачный - сначала засуха, а потом нивы градом побило.
  -Почто оне почитай всех нашенских мужиков и парней забрали? Староста сказывал, по разверстке тока шестерых надобно! -причитает баба, чуть не плачет, начало лета - у крестьянина по хозяйству забот много, как говорят - "день месяц кормит", а его отрывают "для казенной надобности".
  Дорожных работ что-то не видно ни в окрестностях станции, ни по пути ничего не заметили, чем же заняты крестьяне? А знакомая история, дом станционному смотрителю строят, сарай ладят и колодец во дворе копают. Привлекли, "припахали" мужиков, одним словом как даровую рабсилу, в чьих-то личных интересах. Никакой оплаты за такие труды от казны сроду не идет, продовольствием и инструментом не снабжают - привози все свое собственное. Единственный плюс - работают в этом году рядом с домом, но это как повезет, могут ведь услать и за сотни верст в другую губернию. Фигнер попытался всучит бабенке рубль, пусть хоть водки купит труженикам, чиновник один черт ничего от себя не даст кроме палок, на них в России все начальствующие лица щедрые.
  -Не нать барин, эдак все раздарите, чай деньга казенна? -засмущалась женщина и отказалась было, но капитан заставил взять, казна на такую маленькую сумму не обеднеет. Баба еще сетовала, что в народе говорят, мол война большая будет и всеобщий разор, Бонапарт с огромным войском на Россию пойдет.
  -Не боись, до те5бя не доберется! -весело заверил ее капитан, действительно, если их миссия завершится успехом, то никакой Отечественной войны 1812 года не будет в помине и не гореть первопрестольной. В самом худшем случае: произойдет очередная стычка где-нибудь в Польше или в Пруссии и то под большим вопросом, вряд ли наследники Бони станут настаивать на строгом соблюдении континентальной блокады, разорительной даже для самой Франции.
  
  Пока ехали Александр читал от нечего делать повесть Радищева "Путешествие и Петербурга в Москву." и удивлялся, до чего оказывается автор продвинутый и актуальный, но только для текущего для текущего времени. В школе его знакомили с этой книгой, но там "не пошло", надо самому оказаться в шкуре аборигена начала 19-го века, чтоб проникнутся, но собственно для них и писалось, а не для потомков. Там местами такие тонкие намеки, до слез смеяться хочется. Вот скажем та история, когда крестьяне повезли барина-насильника на суд к Пугачеву, царю "Петру Федоровичу" и не смогли доставить - по дороге преступника отбили войска: "Известно в деревне было, что он омерзил 60 девиц, лишив их непорочности. Наехавшая команда выручила сего варвара из рук на него злобствовавших. Глупые крестьяне, вы искали правосудия в самозванце! Но почто не поведали вы сего законным судиям вашим? Они бы предали его гражданской смерти, и вы бы невинны осталися. А теперь злодей сей спасен." Так и напрашивается с любезной подачи Александра Николаевича вывод, что же вы дураки, сами барина не прибили, а потом не свалили вину на Пугачева? Видимо хорошее в России правосудие, если за справедливостью принято по дефолту обращаться к атаману повстанцев, но с другой стороны ему обещали "личный контроль государя императора за следствием и судом" - неужели обманут? За что автора "Путешествия" так жестоко наказали при Екатерине, первоначальный приговор - смертная казнь, Сашка признаться не понял - никаких радикальных и революционных мер вольнодумец не предлагал, на самодержавие не посягал и даже крестьян советовал освобождать постепенно в несколько этапов, потихоньку урезая права помещиков. В основном Радищев напирал на нехороший "облико-морале" соотечественников, пытаясь довести до читателей простую как пять копеек мысль: "Так жить нельзя!" Нельзя, но вот живем, радуемся и будем жить вплоть до 1861 года, а отчасти и до 1917. Жаль не застал он этого человека, тот умер в 1802, почти через полтора года после появления наших современников в прошлом. Интересно было бы с ним поговорить, кадр из той же породы, что и Фигнер, пусть и не такой "крутой", но сам написал, напечатал и даже раздал читателям по сути свой смертный приговор, такое не каждый потянет, Сашка бы не смог точно.
  
  Вышний Волочек, там была одна краткая остановка, следовало бы упомянуть в обратном порядке, но получилось так, что до этого абзаца Сашка добрался только после Валдая, когда городок на Цне давно уже остался позади. В 1703-1722 годах по распоряжению императора Петра Первого в Вышнем Волочке построен канал из реки Тверцы в Цну - первый искусственный водный путь в России. Канал был передан в содержание его устроителю - новгородскому купцу Михаилу Ивановичу Сердюкову, крещеному калмыку по происхождению. В результате деятельности купца по обустройству и развитию канала, инфраструктуры и других гидротехнических сооружений возникла Вышневолоцкая водная система - старейшая искусственная водная система в России. От нечего делать сходили они с Фигнером посмотреть на знаменитые шлюзы, о которых потом и прочитал в "Путешествии": "Немало увеселительным было для меня зрелищем вышневолоцкий канал, наполненный барками, хлебом и другим товаром нагруженными и приуготовляющимися к прохождению сквозь шлюз для дальнейшего плавания до Петербурга." Действительно грузопоток вполне солидный, так и напрашивается вывод, что страна готова, что бы там не талдычили про отсталость народа, "исконность-посконность" и "самодержавие-православие" к следующему этапу развития. Давно уже Россия "созрела", еще при Петре Первом, а ей не дают - специально держат в узде, загоняют назад в прошлое, якобы из соображений патриотических и государственных.
  
  Петербург они не проехали - пролетели не останавливаясь, только полосатые дорожные столбы - свидетели короткой павловской эпохи мелькнули за окнами кибитки. Ничего интересного, разве что русских физиономий стало попадаться навстречу меньше, а чухонских и прочих "не наших" - больше. Питер самый "иностранный" среди российских крупных городов, одних немцев проживает тут чуть меньше чем в Берлине. Их община имеет собственный театр, и не один, школы, церкви, газеты и даже специфические кабаки для 'истинных арийцев'. Проскочили провинциальный Псков и Ригу с ее кривыми средневековыми улочками, еще в той жизни хотелось Сашки побывать в этом старинном городе, постоянно упоминавшемся у Пикуля, но не сложилось. Зачем вообще они сунулись в Санкт-Петербург, а не двинулись через Великие Луки - крюк в добрых 700 верст, он так и не понял, не то дороги на этой трассе лучше, не то первоначальный план предусматривал поездку морем через Британию. Не исключено, что Самойлович хотел просто прийти в себя и тянул время.
  Россиены - последний крупный город на российской территории, его не минует ни один путешественник следующий из Пруссии в наши пределы. Стоп, здесь длительная остановка, у Александра сжалось все внутри, сейчас тезка начнет напропалую "гусарить" и задирать всех подряд, только успевай разнимать. Но чудеса - тихо, мирно, ни драк ни скандалов, ставших уже номой, хоть бы кому в морду дал - ничего ровным счетом. Фигнер словно переродился или перековался прямо на глазах, бесшабашная удаль исчезла.
  Городишко маленький, грязненький и паршивенький, населен почти сплошь одними евреями с небольшой примесью поляков и немцев, русские представлены только чиновниками и военными. С 1802 года - уездный город Виленской губернии, до этого в том же качестве был в Литовской. Если заглянуть в путеводитель по Российской Империи, которого нет еще и в помине, первые появятся в 60-х годах, то там будет сказано примерно следующее: "7455 жителей (большей частью иудеи), главное занятие которых - заграничная торговля, преимущественно лесом и зерновыми хлебами. Православных церквей две, католическая одна, есть синагога - странное соотношение правда? Из общеобразовательных школ - 2-классное уездное училище, приходское, начальное и еврейское училища. В одной версте перед городом живописные развалины кальвинистского собора, разрушенного шляхтой во время барской конфедерации." Училищ Александр не заметил, скорее всего их откроют позднее, полвека спустя при Освободителе, а вот руины они видели, ямщик по дороге показал, правда с его слов получалось, что это баронский замок раньше был.
  Скучал Сашка почти целую неделю, состоял в роде "часового" при ящике с деньгами, так и сидел сиднем в номере постоялого двора или трехзвездочной гостиницы - по современным ему меркам. Лишь изредка спускаясь вниз в трактир попить чаю и подкрепится пищей, и то приходилось постоянно держать лестницу на второй этаж под наблюдением. По-другому нельзя, слишком уж шустрый тут народец, а у них с собой почти 100 тысяч рублей серебром, оружие и еще масса интересных вещей. Фигнер все это время бегал по трактирам и постоялым дворам, расспрашивал проезжающих "оттуда" и местных торговцев. Известия были неутешительные, все опрошенные в один голос утверждали, что с недавних пор на таможне со стороны Пруссии в дополнение к офицерам и чиновникам появились "люди в штатском" - французы, вероятно агенты Фуше.
  -Первые ласточки! Нас они с тобой караулят, как я и ожидал! -заявил начальник и скорее всего был совершенно прав. Жозеф Фуше, министр полиции первой империи в чьем ведении находилась контразведка, сделал первый ход в этой шахматной партии: е2-e4. Белые начинают, но суждено ли им выиграть, не будем забегать вперед, время покажет.
  Ответные действия со стороны предприимчивого Фигнера последовали сразу - d7-d6, кто на новенького, вот вам наш король, берите господа не пожалейте только потом... Однажды спустившись из номеров в зал трактира-ресторана постоялого двора, Сашка приметил в уголке за столиком Самойловича, тот вовсю обрабатывал какого-то незнакомого полупьяного офицера. Нет скорее это "их благородие" относилось к весьма распространенной категории "офицериков" - именно так в народе называют таких сомнительных субъектов. Сам процесс простой до безобразия, намеренно проиграл Фигнер ему в винт 200 рублей и уже хорошие знакомые, еще сотню спустил и почти друзья, а дальше и последовало весьма увлекательное предложение, отказаться от которого пребывавший на мели князюшка не смог. Посмотрел Сашка на сего представителя доблестной российской императорской армии, и сразу же освеженная недавней регенерацией память выдала строки из Евгения Онегина:
  "Бывало, льстивый голос света в нем злую храбрость выхвалял.
  Он, правда, в туз из пистолета в пяти саженях попадал,
  И то сказать, что и в сраженье раз в настоящем упоенье,
  Он отличился, смело в грязь с коня калмыцкого свалясь,
  Как зюзя пьяный, и французам достался в плен: драгой залог!
  Новейший Регул, чести бог, готовый вновь предаться узам,
  Чтоб каждым утром у Вери в долг осушать бутылки три.
  У Пушкина еще ничего, все же хоть с коня и в бою в плен его "герой" попал, пусть и в "зюзю" надравшись. На войне во все времена частенько давили страх алкоголем, и ничего предосудительного в том не было. В некоторых полках и вообще солдат поили перед атакой, чарку-другую водки гренадер дернет и идет вперед, умирать уже не так страшно. Но этого корнетика, как он сам выболтал под хмельком, взяли во фридландском борделе во время последней войны в году 1807. Победители-французы прямо с бабы храброго кавалериста сняли, не дав закончить лихую атаку - акт любви. Почти три года господин офицер напропалую кутил в плену, раз за разом побеждая французское вино и девок, и страдал не от ран, а от очередного триппера. Содержание от императора Наполеона пленным шло неплохое, даже нижних чинов жалованьем не обижали. А тут еще родители деньги присылают, живи да радуйся, и вот лишь теперь в 1810 году военное ведомство сумело выдернуть столь ценного воина домой в Россию, вопрос только зачем его вернули, кому такой "драгой залог" нужен? Но в данный момент для Фигнера, случайно попавшийся под руку, князек-кутилка стал настоящей находкой, ради которой не жалко было потратить и казенные деньги. Ведь если удастся его заполучить, то агенты Фуше вынуждены будут следить не столько за этим "разведчиком", сколько за его женской "агентурой" - весь полусвет от 30 франков включительно сбежится на конспиративную квартиру, сколько таких проституток в Париже - одному богу известно. Разберутся конечно французские полицейские, что их провели, но для этого потребуется время, равно и силы немалые будут отвлечены от других задач.
  -Сашка, ты только погляди, он на меня похож сильно? -шепнул капитан своему напарнику, подошедшему как раз к столу, и в самом деле: возраст, рост, волосы и даже шрам на шее - поди разберись от сабли или от оспы? Почти все признаки подходят под словесный портрет, если особо не придираться. Фотография еще не изобретена, у художников капитан не бывал ни разу в жизни, следовательно, их противник может располагать только таким скудным описанием 'примет'. Что до второго Александра - унтер-офицера, то на него с вероятностью до 100 процентов и вообще никаких данных у французов нет, слишком уж незначительная фигура.
  -Если только пить горькую будешь две недели не останавливаясь? Тогда да... -засомневался Сашка, они давно по требованию напарника перешли на "ты", субординацию победила конспирация. -Его ведь французы на таможне недавно видели и смогут опознать?
  -Вряд ли, справки у местных ростовщиков наводил - месяц уж корнет в Россиенах гуляет, пропился до последней копейки и в кредит ему не дают, веры нет. -Фигнер еще колебался, но решение напрашивалось просто "само собой", -Привести его в божеский вид и отправить обратно в Париж, пусть хоть отвлечет на время людей Фуше?
  -Посадят ведь французы потом? -не то что бы Сашка пожалел князюшку, но все же не смог не напомнить о столь очевидном и бесславном финале.
  -Ну и черт с ним! Я ему бесплатную квартиру и полный пансион посулил? Обещал и выполнил - так и тюрьме корнет его получит у папы Жозефа. Не будут его долго томить без суда как у нас, разберутся и выпустят, не Россия ведь у них законность и порядок. -и судьба пьяненького "господина офицера" в этот вечер решена окончательно, Фигнер в таких случая был как всегда бескомпромиссен, -Будет еще нас добром поминать, чай у Фуше его от пианства вылечат!
  Черные сделали ответный ход, и с документами Фигнера в Париж поехал другой человек. Охмурить корнета было нетрудно, придумали для него "секретное задание", "назначили резидентом российской разведки". Самойлович на такие трюки был мастак, в реальной истории ухитрился запудрить мозги генералу Раппу, да так, что тот его отправил с важными депешами в ставку Бонапарта. Целого дивизионного генерала, совершенно трезвого, вокруг пальца обвел, как ребенка! Дали завербованному "командировочные", без них никуда - 15000 рублей серебром, или в при пересчете на местную валюту - 45 тысяч франков, целый капитал - жалованье парижского префекта полиции за 10 лет службы. Времена на дворе 'дешевые', так один франк можно купить пять литров прекрасного вина от самого лучшего производителя, а посредственного так и вообще двухведерный бочонок! На три месяца разгула полученной суммы князю хватит с лихвой, а там министр полиции первой империи Жозеф Фуше обязательно переведет молодого человека на казенный кошт. Жалко было только денщика князюшки, тот страдал "ни за что", но на войне как говорится, как на войне. Может, сбежит парнишка там от такого беспутного хозяина и пристроится куда-нибудь, все один черт лучше, чем постоянно блевотину за барином подтирать и ширинку ему расстегивать.
  Одну проблему они успешно решили, по крайней мере теперь самим террористам "палиться" не придется, вышло как раз в стиле форсайтовского Шакала. Некий офицер, внешне похожий на посланца Барклая, с документами Фигнера и денщиком благополучно пересек границу и направился в Париж. На радостях капитан новоявленному Штирлицу и саблю свою подарил и железную шкатулку, пустую правда - дорожный сейф князю тоже отдали для использования по назначению. Но куда девать остальные деньги, коих осталось на руках немало? Путешествовать, да еще полулегально с такой обузой не просто, не то слово - нереально. Был бы какой-нибудь "Вестен Юнион", тут деньги сдали, а там в Париже получили, но банковская система еще не развита до такой степени. По крайней мере, Сашка так считал, но действительность преподнесла очередной сюрприз.
  Что делать с 180 тысячами серебром - по карманам одежды и в контейнер с большим трудом распихали только 7 тысяч, да и то вскоре пришлось часть сложить обратно в мешок, заменивший шкатулку. Другой бы голову сломал над этой бедой, но не Фигнер Александр Самойлович, он и тут нашел красивое решение. Корни сказались, его отец - Самуил Самойлович Фигнер потомок переселившегося в центральную Россию из Ливонии в начале XVIII столетия остзейца Самуила Фигнера, деда капитана Александра Фигнера. Начинал Самуил, дед нынешнего Александра Фигнера, простым приказчиком, потом заделался купцом - бизнес шел у него успешно. Самуил Самойлович пошел сначала по другой стезе - дослужился в армии до офицерского чина, вышел в отставку и вскоре получил назначение на должность заведующего казенными стекольными заводами. В его обязанности входило также наблюдение за императорским фарфоровым заводом, расположенным под Петербургом. Все равно в итоге военная карьера не заладилась, пришлось вернуться на "производство". На западе России любой бизнес в те годы так иначе был связан различными "невидимыми ниточками" с евреями. Были такие полезные знакомые и деловые связи у сашкиного тезки, по наследству ему, можно сказать, достались. В конце недели Фигнер прихватив с собой "денежный мешок", бывший ранее обычным дорожным сидором и Сашку для солидности отправился к одному из местных менял-ростовщиков на самую окраину города, как оказалось прямо под стены синагоги. Неприметная с виду лавочка, для прикрытия торгующая всякой грошовой мелочью, от мыла до пуговиц, никто и не заподозрит, что здесь ходят по рукам весьма и весьма немалые деньги, не миллионы конечно, но сравнимо с бюджетом уезда, а порой и губернии. Долго капитан торговался с обладателем ермолки и роскошных пейсов на странном жаргоне и под конец ударили по рукам, казенные средства, после тщательной проверки и пересчета перекочевали в тайник к "подпольному банкиру". Почти полвека существовала уже в Европе нелегальная банковская сеть, позволявшая незаметно перекачивать денежки из страны в страну помимо всяких докучливых таможенников и полицейских. Процент за свои услуги, правда, менялы брали большой, но как старому клиенту капитану Фигнеру сделали приличную скидку. Человек сдавал деньги и ценности на руки 'банкиру' в Петербурге положим, спокойно уезжал за границу и потом получал "свои кровные" в Париже или в другом городе Европы, что и требовалось в данный момент Самойловичу. Один визит в занюханную конторку на окраине столицы Франции, записка-"билет" и слово-пароль - и пожалуйста получите, даже расписки не потребовали бы, все на доверии. Как правило услугами такой системы пользовались различные проворовавшиеся деятели, которым срочно надо было бежать, а неправедно добытые деньги "жгли руки". Сколько не ловили в России, да и не только там растратчиков и махинаторов, как правило никогда похищенное вернуть не удавалось, в лучшем случае находили процентов десять от ожидаемого, такой вот фокус, а где же остальное? По понятным причинам Александр Самойлович имел все основания доверять "подпольным банкирам", выдавать клиентов Фуше им было не с руки - лишались немалого барыша и одновременно доверия потенциальных клиентов. Сашка когда узнал про эти тонкости, предложил таким путем переправить во Францию и контейнер с оружием. Прикидывали они так и эдак, все же но не рискнули доверить столь ценный груз неведомым контрабандистам. В отличие от луидоров, наполеондоров и экю, на которых не написано, для чего они предназначены, снайперская винтовка уж очень специфическая вещь.
  Капитана Фигнера и унтер-офицера Сашки больше в российской империи не существует, нет и созданного усилиями Барклая потомока иммигрантов и его верного приказчика. Те на пути в Париж - наследство "добывать" поехали, или если точнее - растрачивать казенные деньги на вино и гулящих девиц. Кто же теперь проживает на втором этаже россиенского постоялого двора в рублевом "нумере 13"? А никто, люди без имени, без звания и без документов - благо "бумаги", "плакаты", паспорта спрашивают только по прибытии в населенный пункт, а при отбытии никакого учета нет. На городских заставах проверка ведется, всех проезжающих аккуратно опрашивают и записывают в особую книгу. Но это Россия, никто сроду не называет собственной фамилии, обычно соревнуются в остроумии вплоть до явной нецензурщины, а документы не проверяются - не рискнет солдат инвалидной команды "не по делу" важных господ беспокоить, последние ведь зубы выбьют ненароком. И все же обоими Александрам нужна новая личина, как змее сбросившей старую кожу требуется для замены свежая. Предстоит пройти и проехать многие сотни верст по землям Пруссии и Рейнского союза, путь немалый и лишние проблемы с полицией им ни к чему. До третьего рейха, где полицай притаился за каждым кустом, этим государствам как до луны - паспорта спросят у путешественников только при пересечении границ. И все же "шкура" была нужна и ее вскоре нашли...
  
  В то время, когда пьяненький корнет распинался перед Фигнером в любви к французским кокоткам, на другом конце маленького городка в убогой харчевне сидели за грязным столом два небритых субъекта в форме прусских гренадеров. Дела у этих ребят шли на редкость неважно, на родине им определенно ничего не светило, а в российской империи их тоже не приняли с распростёртыми объятиями. После разгрома Пруссии, Наполеон запретил этой стране иметь большую регулярную армию: было 250 тысяч под ружьем - осталось только 50, всех остальных выгнали вон. Процесс сокращения вооруженных сил начался с 1808, и в 1810 году еще немало бывших нижних чинов бродило, как по территории Пруссии, так и по сопредельным странам, пытаясь куда-нибудь пристроится. Тем самым Бонапарт невольно сыграл на руку Фигнеру и Сашке в осуществлении их прямо скажем 'нехороших' замыслов. Уволенные от службы воины расползлись как тараканы, кто куда. Часть офицеров подалась в российскую императорскую армию, как например Пфуль и Клаузевиц, часть вернулась к различным мирным занятиям. Нижним чинам пришлось хуже - большинство не имело ни друзей, ни протекции, ни сбережений для первоначального обустройства. Люди проведшие в казарме длительное время, иногда лет 10 и более, не смогли вернуться к гражданской жизни и стремились к привычному существованию. Беда всех нижних чинов того времени, российские солдатики страдали от нее в не меньшей степени. Зачастую успешно дезертировав во время заграничного похода, человек снова попадал в армию, хорошо если к союзникам, но бывало, что и во вражескую. Не мог бывший солдат приспособится к жизни на гражданке, да еще в чужой стране и ради куска хлеба или шел волонтером, или запродавал себя в качестве заместителя конскрипта. Вот и эта парочка подалась в Россию, привлеченная слухами о создании императором Александром Первым особого 'Немецкого легиона' для борьбы с французами. Большую часть наличных денег приятели-гренадеры потратили на оплату услуг контрабандистов, легально из Пруссии нижних чинов не выпускали - опять Бони постарался. На дорогу до Петербурга ничего не осталось, а местные власти помогать добровольцам не спешили, городничий не захотел с ними даже разговаривать. Чем бы у них кончилось сказать трудно, но однажды появился Он - благодетель и порешал все проблемы, по крайней мере, им так показалось на первый момент.
  Дорвавшиеся до даровой выпивки и угощения, оголодавшие 'земляки' стали для капитана Фигнера легкой добычей. Прикинувшись немцем, пруссаком на русской службе, он без особого труда убедил сидевших на мели солдат воспользоваться его рекомендациями и связями для поступления на службу. Денег на дорогу нет - капитан даст, документов нет - пожалуйста, курьерская подорожная, с ветерком доедут, и самое главное - рекомендательное письмо для военного ведомства, без протекции в России бедным немцам ничего не светит. Взамен щедрый даритель потребовал немного - паспорта, якобы нужные капитану для отчетности. Расстались без сожаления, бумаги выданные бывшим гренадерам при увольнении со службы, в России все равно не действительны, их с лихвой заменит одна единственная подорожная. Пришлось отдать и форму, взамен волонтеры получили гражданскую одежду - и это условие возражений не вызвало. Даже нижними чинам было понятно, что ехать в столицу в таком виде, прямо в поношенных и потрепанных мундирах - не самая лучшая идея, запросто можно схлопотать по морде лица от какого-нибудь встречного офицера. Расстались они самыми лучшими друзьями, Эрих и Курт еще не знали тогда, что хитрый капитан в рекомендательном письме, для чиновника, через которого условились поддерживать связь с Барклаем, сделал маленькую такую приписку на английском... Нет Фигнер их не обманул с протекцией, Сибирь, как поется в популярной в народе песне 'вить тоже русская земля!'. Несколько лет пруссаки проведут по ту сторону Уральского хребта, где у Фуше нет никакой агентуры. Один там успешно приживется и его отдаленный потомок поднимется до высот местной иерархии, а другой вернется на родину.
  Сашка по прежнему скучал и почитывал Радищева пополам с Форсайтом, проводя время в 13-м 'нумере', когда туда однажды с немалым узлом, из которого торчали в разные стороны рукава мундиров не ввалился Фигнер. Розовые мечты доехать до Парижа 'по-человечески' со всеми удобствами в экипаже, пусть и под другим обличием, мгновенно растаяли как дым на ветру, нижним чинам первым классом путешествовать не положено даже в Пруссии. Добытую форменную одежду постирали, зашили и подогнали немного под новых обладателей - все проделали своими силами, привлекать посторонних портных было крайне рискованно. Разобрали оставшиеся вещи, с собой они возьмут только самое необходимое: контейнер с оружием, принадлежностями и деньгами, а так весь минимальный набор, без которого в дальней дороге не обойтись: шило, мыло... и прочее 'на рыло'. Кроме титанового тайника-доски, ее пришлось по очереди нести в руках до самого Парижа, все приготовленное к походу добро запихнули в дорожные мешки типа 'сидор'. Излишки - все, что осталось от сборов, как ни жалко было, но для конспирации следовало безжалостно уничтожить. Ночью Александр пробежался по Россиенам и раскидал по разным помойкам на задворках порезанные до лоскутьев мундиры и белье, всю ненужную теперь одежду и прочие мелкие вещи, немногие бумаги и книги сожгли в печке. С гостиницей обошлись и еще проще, Фигнер отказался платить, и их без особого шума - долгов ведь приятели не наделали, выставили на улицу в тот же день. Последний вечер оба Александра провели, потягивая из деревянных кружек дрянной студень и закусывая баранками, в убогом и грязном шинке расположенном на дальней окраине городка, куда раньше не заходили ни разу, и где не было шансов нарваться на новых знакомых. В другое время Сашка бы не сунулся в такую отвратительную дыру только из соображений брезгливости, воняло в этом очаге общепита как в сортире. В сумерках, уже за пределами города, они натянули на себя добытую хитрым способом прусскую военную форму, туристические ботинки пришлись очень кстати, под гетрами их не отличишь от обычных солдатских.
  -Будут спрашивать - молчи и только кивай, когда велю! И рожу попроще сделай. -проинструктировал насчет поведения при встрече с пруссаками своего напарника капитан. Вот и весь его замысел по части маскировки, просто и без затей. Раз помощник не обладает талантами полиглота, тот незачем ему и рот открывать лишний раз.
  Немецкий язык Сашка знал что называется, с пятого на десятое, особенно произношение хромало. Поэтому в целях конспирации он вынужден изображать теперь раненого в голову и сильно контуженного ефрейтора, а его спутник Фигнер - поводыря-рядового, провожающего покалеченного сослуживца на родину, домой к родителям. Занятие не такое уж и тяжелое, для человека по натуре спокойного и неразговорчивого. Молчал он семь лет в казарме, и в походе, и на войне, опасаясь привлечь к своей персоне ненужное внимание, и если нужно, то потерпит еще год. До границы они добрались беспрепятственно, никто ни разу не остановил и не проверил документы. В российской империи только 'природный' русский должен всего опасаться, в нем власти заранее видят потенциального разбойника, беглого или дезертира, к иностранцам такого внимания и 'отеческой заботы' нет. Вместе они представляли забавную парочку, молчаливый и солидный Сашка - ефрейтор и похожий на подростка молодой разбитной солдатик - Фигнер, соотношение для нашего времени странное, но тогда прокатывало, поскольку в строю кроме обычных рядовых зачастую несли службу и различные флейтисты-барабанщики весьма юного возраста.
  В утреннем тумане они, почти не замочив ног, пересекли вброд пограничную речушку, в указанном ушлыми контрабандистами месте. За отдельную плату местные 'контрабандиры' предлагали даже довезти до места со всеми удобствами. Но у отставных солдат по идее лишних денег быть не должно, Фигнер и так торговался с евреем-проводником до хрипоты за каждый талер. Что поделать - приходится передвигаться пока на своих двоих.
  
  Глава 5. Бродяги.
  
  Прощай 'немытая' Россия, здравствуй Пруссия - старая знакомая, в этих местах Александр уже успел повоевать в 1807 году. В Тильзит и Фридланд ему пути нет, могут ведь и опознать ненароком, там уже порядком "засветились". В любом случае решено было по возможности избегать крупных городов и путешествовать по сельской местности. Вроде бы кругом спокойно, но всего год назад в 1809 по территории Германии шатался мятежный гусарский полк под командой майора Фердинанда фон Шилля, прославившегося среди пруссаков в 1806 году упорной партизанской войной в окрестностях крепости Кольберг. Отряд Шилля долго скитался по Германии, вместо того чтобы попытаться в каком-то одном месте поднять народ на борьбу с французами. Такая тактика привела к тому, что он из охотника постепенно превратился в дичь. Прибили майора свои же немцы в угоду Наполеону, так что сторонники Бонапарта в немецких землях имеются в товарных количествах.
  Позднее ряд историков будет рассматривать чуть ли не каждого француза, проживающего за рубежом, за рубежом в период с 1800 по 1815, как потенциального агента Фуше. Так это было на самом деле или нет - осторожный и опытный как матерый волк, Фигнер проверять на своей шкуре не стал. Пруссия сохранила после проигранной войны независимость, полиция и жандармерия Франции доступ на ее территорию не имеют, но в городах обязательно найдутся или люди 'папы Жозефа' или поклонники Бонапарта, другое дело сельская глубинка, здесь настроения совсем иные. Бывало раз в гаштете, местном кабачке, смотришь - сидит за столами компания крестьян, обывателей, или мелких торговцев, только и слышно: 'Собака... собака... французская собака...!' Первое время Сашка по причине невежества и плохого знания языка полагал, что это не то местные кинологи, не то охотники достоинства своих четвероногих любимцев обсуждают. Фигнер, только улыбнулся, услышав такое предположение и пояснил ему, что в роли друга человека, того самого, что 'ни лает, ни кусается, на прохожих не бросается' у местных пруссаков выступает сам император Франции Наполеон Бонапарт: "Verdammter Napoleon! was hat er gemacht!" Вдвойне поразительно, именно прусские крестьяне выиграли больше всего в результате неудачной войны с французами. Ведь по требованию французского императора, и при поддержке его штыков, произошел полный и окончательные демонтаж феодальной системы. С другой стороны крепостное право в этих края издавна было не как в России - 'мягкое', рабством на селе даже и не пахло - скорее классическая экономическая 'зависимость', целыми деревнями пейзан не пороли и никуда не ссылали по первому капризу барина. Выглядят аборигены зажиточнее и богаче своих российских аналогов, у них хорошие аккуратные дома, упитанный и ухоженный скот, мощеные камнем улицы даже в маленьких городишках. Везде бросаются в глаза внешние признаки довольства и сытости. Может быть, поэтому Бони и попал в число обидчиков, 'врагов народа', не исключено, что и еще какие-нибудь скрытые причины такого отношения есть, разбираться времени не было.
  Сначала контраст местных реалий с российской глубинкой, с ее непролазной грязью по колено, кучами навоза, гнилыми соломенными крышами и 'курными', топящимися по-черному избами, казался весьма разительным. У пруссаков деревни выстроены правильно, с прямыми улицами, и жилища красивы, как карточные домики. Уместно здесь привести кусочек из воспоминаний реального человека - Федора Николаевича Глинки, проехавшего примерно тем же путем, но два года позднее: 'Посмотри на эти высокие каменные строения, с огромными конюшнями, скотными дворами, огородами, прекрасными садиками, цветущими беседками - как думаешь, что это? - Верно, господские дома, дома князей и баронов. - Нет! Это деревня, где живут прусские крестьяне. Дивись, но верь! Как умеют немцы всем пользоваться и угождать всем необходимым нуждам. Куда ни посмотришь, на площадях и на улицах - везде фонтаны чистой воды. В одних поят лошадей, другие доставляют городу воду, нарочно трубами проведенную. Около всех почти огородов и садов городских проведены каналы, прегражденные заставками; каждый хозяин отворяет свои - и огород его наводняется. Здесь засуха не страшна.'
  Но потом, постепенно пришло понимание, что это просто путешествие проходит по богатым и обильным регионам с развитой экономикой, и далеко не все в Пруссии живут хорошо. Однажды на проселочной дороге, когда обходили очередной крупный город, путники случайно встретили большую толпу плохо одетых детей в обносках - и девочки, и мальчики, самому младшему было лет 7 не больше. Крестьяне из бедных областей традиционно избавляются таким незамысловатым способом от 'лишних ртов' в своем хозяйстве, прокормить которые они не в состоянии. Такой народный обычай, скорее всего и стал основой для сказки Гримм о крысолове из Гаммельна, в отместку за нанесенную обиду похитившем детишек, а вовсе не чернушный городской фольклор, как полагают в веке 21-ом. Собирают мужики своих ребятишек в ватагу и выгоняют в путь под предводительством какого-нибудь подростка, знающего дорогу, в этот раз компанию возглавляла мелкая и тщедушная девица, которой на вид больше 14 лет дать было никак нельзя. Отправляют детей пейзане не как в России побираться в голодные годы, здесь никто никому ничего 'за так, из милости' не подаст, а в 'услужение', в качестве малолетних батраков или домашней прислуги к богатым соседям. Случается, что такие группы уходят в путь и посреди зимы, прямо через горные перевалы и реки, кто дойдет до цели, кто нет - по весне будет видно. Те ребятишки, которых встретили Александр и его тезка выглядели не лучшим образом, в дороге пришлось голодать и терпеть многие лишения. К сожалению, ничем помочь им не привлекая к себе нежелательного внимания было нельзя, и путники лишь отдали предводительнице этой 'шайки' немного денег на еду и весь свой хлеб из дорожных мешков. До города маленьким пролетариям этого должно хватить, а там, может быть, новые хозяева их накормят. Много всякой дряни и ужасов доводилось уже видеть в своей жизни унтер-офицеру, но одного он выносить не мог - глаз голодных детей, когда они на тебя смотрят...
  Долог путь еще до границы Франции, а до Парижа и того дальше, расстояние сравнимо с тем, что уже прошел однажды Сашка с полком из глухой российской провинции до Смоленска и далее до Фридланда. Пока только одно непрерывное поступательное движение на запад, днем он и Фигнер шли пешком - только песок дорожный хрустел под сапогами, ехали на попутной крестьянской телеге или занимали дешевые места в линейках и дилижансах, совершавших регулярные рейсы между городами. "Линейкой" называли длинную повозку с продольной скамьей, на которой спиной друг к другу размещались по два или три человека с каждой стороны. Иногда линейку оснащали навесом от непогоды на столбиках. К великому сожалению, на местном транспорте 'третий класс' не всегда был свободен, а в ряде случаев и просто отсутствовал. 'Бедные' нижние чины сорящие серебром направо-налево незамеченными долго не останутся, поэтому приходилось всячески изворачиваться, иногда договаривались с проезжими купцами и присоединялись к ним в качестве попутчиков - умение Фигнера 'ездить по ушам' пришлось очень кстати. На ночлег и на отдых, как правило, останавливаются в деревнях, города игнорировали из соображений безопасности, там можно было напороться на французов. Каждый раз при этом происходило одно и тоже представление, один и тот же спектакль одного актера, Сашка был задействован в качестве статиста. Вот полюбуйтесь: Самойлович самозабвенно и артистически вешает лапшу на уши местным пейзанам, в деталях и лицах рассказывая про подвиги, якобы совершенные им и его сослуживцем ефрейтором на минувшей войне, чем не Василий Теркин. Провинциальные простаки рты разинули, внимают: 'хорошо когда кто врет весело и складно!' Чем дальше от Тильзита, тем все больше захватывающих, но совершенно далеких от реальности подробностей, талант рассказчика затеняет явно неправдоподобные моменты: взятым в бою пушкам, захваченным знаменам и пленным генералам счет пошел уже на сотни. Сельские лопухи охотно верят небылицам в стиле своего земляка - барона Мюнхгаузена, оделяют воинов водкой и пивом - скупо правда, а женщины подносят воину, пострадавшему за фатерлянд молока. Некоторые, судя по специфичному поведению, были и не прочь предложить 'герою' и другие 'почести', любовь и ласку например, но Сашка благоразумно отказывался раз за разом, опасаясь случайно выдать себя или зародить у крестьянок подозрения. Доверием местного населения, путники особо не злоупотребляли и за услуги старались по возможности честно рассчитываться с хозяевами звонкой монетой, иногда плату у них крестьяне брали, иногда отказывались. Местная пища, все эти "вассер-супы" и картошка не особенно отличалась от той к которой Сашка привык, да и не привередлив он был к еде. Гораздо сильнее доставало отсутствие чая, в трактирах можно было получить суррогатный ячменный кофе со сливками, обычно к порции всегда прилагалось кусочков пять-шесть желтого тростникового сахара, величиною с горошину. Во всей Германии редко где угостят столь привычным для русского человека напитком, везде этот продукт держат за лекарственную траву, и приобрести можно только в аптеках, откуда чай отпускают желающим лотами и золотниками. Ну и знаменитый "шнапс", в свое время в бывшей ГДР Александру его отведать не довелось, зато теперь попробовал вволю. Пойло довольно слабое - почти как вода, даже по сравнению с 30 градусной российской водкой 19-го века, гонится из картофеля, поэтому вкус довольно скверный - на любителя. С непривычки Сашка сразу выпил стакан, за что и получил немедленно взбучку от командира, немцы такими дозами алкоголь не употребляют и впредь пришлось ограничится рюмкой-другой, чтобы случайно себя не выдать.
  
  -Куда идешь солдат? -первый вопрос, который встречные обыватели задают служивому в любой стране, на любом языке, и в любую эпоху. Ответить на него Сашка не мог бы вдруг и захотел - он попросту не знал и сам. Конечная цель путешествия виднелась пока неясно и расплывчато, словно ежик в тумане из старого советского еще мультфильма. Унтер-офицер просто шел за Фигнером, ни во что особо не вникая, сказано в Дюссельдорф, пойдем туда, зачем и как - не его дело, для этого начальник есть. Срабатывала привычка приобретенная за семь лет службы в качестве нижнего чина.
  Что там еще должны были обязательно встретить путешественники на оживленных дорогах в центре Европы? Проститутки попадались, но не особенно часто и как правило такие, что 'И даром эдаких не нать и с деньгами не нать!'. Остались только классические разбойники, как у Шиллера? Разговоров про грабежи и насилия было много, постоянно доброхоты предупреждали и пугали путешественников. Александр даже ТТ вытащил из тайника поместив пистолет в наплечную кобуру под мундиром, а его спутник и ранее не расставался с револьвером, скрывая оружие, или в малой дорожной сумке, или сзади за поясом. Но все страхи оказались пустыми, не то волна беспорядков, вызванная недавними событиями, уже окончательно схлынула, не то два отставных солдата показались местным бандитам крайне непривлекательной и малоперспективной целью. Такие люди способны оказать злоумышленникам серьезное сопротивление, а добычи с них самый минимум - война проиграна и следовательно в ранцах ветеранов шаром покати, нет там ни золота, ни серебра, одно грязное белье, да засохшие корки хлеба. Скорее всего, верно последнее соображение, народ в этих краях расчетливый даже на разбой, не как в России-матушке, где и гуляют, воруют и 'озоруют' часто 'по зову души', а не по меркантильным соображениям. Долгий путь они проделали без особых приключений и бед, все же это не та Германия, которую видел Сашка в 20-м веке, а совсем другая страна. Тихий провинциальный немец 'Михель' еще не превратился в агрессивного арийца 'Ганса', прекрасно обходится без любимого фюрера, и без территориальных претензий к соседям. По-доброму таким бы ему и оставаться впредь, на кой черт им потребовались две мировые войны - но капризная девица История распорядилась иначе.
  Кончилась Пруссия, под ногами земля Рейнского союза - Вестфалия, если бы не пропускной пункт на границе, то никаких изменений путники не заметили, а по виду кругом все то же самое. Но уже можно сказать, что это почти 'вражеская территория', королем у них тут сидит Жером Бонапарт. Те же люди, те же дороги, те же дома - загадка, из разряда 'найди хоть одно отличие'. Где-то у Пикуля Сашка в свое время читал, что 'Европа еще не ведала погранохраны, путешественник въезжал в пределы стран через шлагбаумы, которые любезно поднимались перед любым мазуриком.' Как бы несколько преувеличенное утверждение, действительно пропускали всех, по крайней мере 'господ'. Но это не означало, что 'любой мазурик' может проскочить незамеченным мимо бдительного ока полиции. Пошлины на границах собирали исправно - но что возьмешь с солдата идущего домой? Сашку с Фигнером строгие пограничники пропустили бесплатно, да еще и конфискованной порнографией щедро поделились. И на этом посту присутствовала некая 'личность в штатском', проявлявшая особый интерес к молодым офицерам, следующим по различным делам во Францию, а вот на нижних чинов агент Фуше, как и рассчитывали, внимание не обратил. Уловка сработала, только ради нее - было сильное желание проверить предположение, и отправились сознательно 'правильным путем' через КПП, а могли бы и в обход по полям пройти, границ действительно в современном понимании еще нет. Больше так решили не поступать и все остальные, встретившиеся на пути, внутригерманские границы пересекали нелегально. Между тем Франция все ближе и ближе, вот уже въехали оба Сашки на 'галерке' - империале почтового дилижанса в Великое Герцогство Берг - никогда бы раньше наш современник и не узнал, что такие удивительные страны существовали. Еще несколько прошло дней и вот уже впереди видны старинные средневековые стены Дюссельдорфа, последнего немецкого города, на маршруте избранном Фигнером. Оставшиеся десятки километров идти пешком стало невыносимо, поэтому ехали весело, с ветерком, погода стояла великолепная. Время от времени, сочувствуя природной слабости пассажиров, кучер делал неизбежную остановку, и мужская половина пассажиров дружно кидалась в одну сторону и исчезала на время в кустах, а жеманные путешественницы отправлялись собирать цветочки в противоположном направлении. Один раз пришлось задержаться подольше, ребенок у одной из женщин пропал, мальчик не вовремя решил или в прятки поиграть, или заинтересовался представительницами другого пола. Искали потерянного ребенка всем миром, кроме кучера - то не мог отойти от лошадей. Нашел, как вы уже и догадались - только Сашка, ему ведь всегда везет... или он просто единственный сообразил поискать мальца на 'женской' стороне дороги.
  В городе унтер-офицер опять попал под домашний арест, пришлось снова сидеть в дешевом номере постоялого двора. Под самой крышей - почти чердак, жара была невыносимая, если Александр и выдержал такое испытание, то лишь благодаря приобретенному в погребке напротив внушительному бочонку с пивом. Фигнер с утра исчезал почти на весь день до самой темноты, он изучал возможности пересечения французской границы и готовил для путешественников новую 'кожу'. Отставным прусским солдатам на территории первой империи вряд ли обрадуются, требуется новое, 'надежное' обличье, не столь заметное на фоне местных жителей. Прогулка кончилась, если бы их разоблачили на территории Пруссии или Рейнского союза, то ничего страшного в сущности бы не произошло, разве, что пришлось вернуться в Россию ни с чем. А вот за Рейном первая же серьезная ошибка может оказаться последней, поэтому Александр Самойлович Фигнер готовился к следующему этапу тщательно. Документы для Франции у него были заготовлены давно, тут особой проблемы не было: примитивные бланки, при наличии некоторого опыта подделать знающему человеку не трудно, главное не заносить туда заведомой чуши. Вот только выйти на местных немецких контрабандистов все никак не получалось. Если попробовать форсировать границу самим, без посторонней помощи, то существует риск нарваться на засаду - местность практически неизвестная, а на изучение времени тратить не хотелось. Возможно он все же решился бы на такую попытку, но судьба неожиданно свела капитана с компанией прусских студентов, или буршей, как их тогда называли в обиходе. Напоролся он на них прямо в ресторации дешевой гостиницы, где они с Сашкой остановились. Ребята как раз собирались в Париж, но отмечали день ангела у одного из своих и временно застряли в городе: 'Во французской стороне, на чужой планете. Предстоит учиться мне в университете. До чего печален я - не сказать словами. Плачьте, верные друзья, горькими слезами!' По давней и освященной обычаем традиции странствующие студенты предпочитали отправляться в дорогу целой компанией - так было безопаснее и самое главное - веселее.
  Фигнер моментально примазался к этой группе, и вино тотчас полилось рекой, благо от халявной выпивки никто из студентов отказаться не сумел. Полчаса прошло - и капитан уже свой в доску человек среди потенциальных 'мучеников науки'. Дальше все пошло как в дурной кинокомедии, убедившись, что студиозы-школяры дошли до нужной кондиции и 'лыка не вяжут' Самойлович начал действовать: сбегал в лавку, затем в ломбард и прикупил два комплекта подержанной, но еще приличной одежды "под буршей", для себя и для соратника. Немецкие студенты в ту пору носили короткие сюртуки и маленькие шапочки с перышком, штаны и все остальное не регламентируются, так что российская казна тут большого расхода не понесла. Двоих из шести студентов, наиболее сильно набравшихся - до стадии 'бревна', бережно закинули в свой номер на чердаке, пускай отлеживаются и протрезвляются, остальных кое-как погрузили в нанятую для поездки до ближайшего французского города линейку, пришлось зафиксировать 'живой груз' бечевкой, чтоб не выпали на ухабах по пути. Туда же, под ноги, Фигнер закинул предназначенные в дорогу вещи, узел с рабочей одеждой, столярный и слесарный инструмент и контейнер-доску с оружием. Хозяин экипажа было запротестовал, но уговорить его оказалось не так уж и сложно.
  -Скажешь на французской таможне, что твое добро, выложить забыл. За пару молотков, тряпье и пилу лягушатники с тебя ничего не возьмут! -успокоил он возницу, владельца повозки и окончательно убедил его 'позолотив', точнее 'посеребрив' ручку - слишком большая плата за порученную работу выглядела бы подозрительно. Дополнительные услуги обошлись ровно в пять франков - или одну серебряную монету, так называемый жерминальный франк, или если по старому то экю.
  Под видом немецких студентов они пересекли границу, французы попытались сверить приметы указанные в паспортах буршей с реальными, не вышло. Фотографию еще не изобрели и поэтому в документах указывали описание внешности, так например у Александра Дюма, отца знаменитого романиста значилось: 'Уроженец города Джереми на Мартинике, 24 года, рост 183 сантиметра, волосы темные курчавые, брови темные... лицо овальное, смуглое, рот маленький, губы толстые.' Невозможно, какие тут словесные портреты, физиономии у студентов красные и опухшие от пьянства, опросить не получилось по той же причине - мычат "немецкие гости" что-то нечленораздельное. Двоих более-менее похожих на себя и своего спутника Фигнер умышленно оставил отсыпаться на постоялом дворе, поэтому общее количество путешественников по бумагам сходилось. Ждать пока не протрезвеют - занятие долгое, и возница протестует, он не подряжался на такой длительный простой. Окончательно убедил французского пограничника один небольшой, но весомый золотой кружочек - наполеондор, которую ловкий Самойлович в ходе беседы умело опустил ему в карман. Всего ничего, 5.8 грамма золота не самой высокой пробы. Номинал в двадцать франков - не так уж и много, но оказалось достаточно и пьяных в лежку студентов, а вместе с ними и вполне трезвых, но 'с душком' спиртного, Фигнера и Сашку пропустили в пределы первой империи. Под выданную ведомством Фуше ориентировку они никак не подходили, французы ищут парочку офицер-денщик или хозяин-слуга. Это пока, потом планку опустят и начнут проверять и другие категории...
  Не то что бы Фигнер экономил казенные деньги, но это была последняя попытка подкупа должностных лиц первой империи, по крайней мере, которую видел Сашка.
  -Европа! Страшно им давать, тут все друг на друга доносительствуют и следят друг за дружкой. -так объяснил причину скупости тогда он недоумевающему Александру, -Если начнем постоянно сорить золотом, то 'сгорим' быстро. Вандейца Кадудадя на этом и взяли - не помогли заговорщику английские гинеи! Раз можно 'на лапу' дать, два с трудом, три - почитай все одно, что добровольно к 'папе Жозефу' с повинной явится.
  Подкупать всех подряд - действительно прекрасный способ дать знать о себе противнику, так рано или поздно кто-то из взяточников сдаст, или его сдадут подчиненные, за то, что не поделился, и потянется цепочка вплоть до взяткодателя. Это как змеиный яд, в малых дозах и при условии умеренности действует как лекарство, а вот если много - то быстрая смерть. Был и еще один момент, не хотелось тратить средства впустую, крупная сумма могла пригодиться в случае, если бы потребовалось выручить из рук полиции одного из членов группы, или еще на какие-нибудь непредвиденные экстренные расходы, всего заранее не предусмотришь. Об этом соображении он по вполне понятным причинам напарнику ничего не сообщил.
  Фокус с буршами прошел успешно, очнувшись от алкогольного дурмана в отеле французского городка, студенты толком вспомнить подробности поездки не смогли и решили, что просто забыли товарищей в Дюссельдорфе. Возвращаться за ними немцы не стали и продолжили свой нелегкий путь навстречу знаниям, соблазнительным парижским девкам, вину и неизбежным приключениям на пятую точку. Сашка и Фигнер в город благоразумно соваться не стали, лишние проблемы с полицией им ни к чему, не доезжая пяти километров до первой же заставы, они собрали вещи и покинули своих пьяненьких попутчиков.
  
  Глава 6. Нормальные герои всегда идут в обход.
  
  Небольшая заброшенная хижина в глубине придорожного леса, в этот день стала свидетельницей чудесного превращения двух немецких студентов в типичных французских пролетариев, рабочих-сезонников. Все что осталось от обличья 'псевдо-буршей' без особых церемоний предали земле, вырыв ножами некое подобие могилки, жечь не рискнули, как бы не заглянул кто любопытный на огонек. Основной принцип маскировки остался тот же, что и был раньше в Пруссии. Только теперь Сашка изображал не контуженного солдата, а деревенского дурачка - почти тоже самое, знание французского языка почти не требуется для такой роли. С прежним опытом это было уже не трудно, если вопросы и возникали, то за 'убогого' всегда отвечал бойкий Самойлович. Паспорта у них были надежные, по ним выходит, что один несовершеннолетний, другой дебильный - под набор в армию они не попадали, и особого интереса у полиции к такой парочке по идее быть не должно. Знай себе, поспешай вперед потихоньку, и горя нет. Обидно, неприятно и совсем не героически? Если у российских императоров имелись шуты-дураки из Рюроковичей и древних боярских родов: Волконские. Голицыны, Апраскины, то и Сашке не зазорно для 'нашего дорогого Бонапартия' немного постараться.
  И двинулись они 'до городу Парыжу, иде мой миленкой живет?', правильно? А вот нет, и еще раз нет, кратчайшие пути к столице известны и Жозефу Фуше, именно там и сосредоточены основные усилия, на заставах и на дорогах 'шерстят' всех встречных и поперечных. Белые сделали еще один ход на незримой доске исторической игры, двинув вперед вторую пешку: D2-D3. Черные им ответили тем же D7-D6. Пока игра шла на равных и преимущества ни одна из сторон не имела, не было и размена фигур. Уклоняясь от расставленных на пути в столицу кордонов, Фигнер двинулся в южном направлении, прямо вдоль Рейна. Нормальные герои всегда идут в обход...
  Первый экзамен, проверку на прочность, на надежность маскировки пришлось выдержать на следующий же день. Столкнулись по дороге с парочкой девиц, девчонки фигуристые, хоть и совсем молоденькие старшей 16 лет, младшей 14, вряд ли больше. Косынки алого цвета, скрывают хитрым способом уложенные на голове косы, легкие белые летние платья подчеркивает формы, скромное декольте слегка обнажает загорелую грудь, деревянные ботинки - сабо зажаты под мышкой, идут босиком. С собой из вещей у старшей девки только плетеная корзинка как у красной шапочки в том фильме: "А я пойду топор найду, и что же дальше будет?". Волка, или даже парочки им для комплекта не хватает. Девушки отправились в город на заработки, как и Сашка с Фигнером, если верить разработанной для полиции простенькой 'легенде'. Имен этих первых двух молодых француженок память унтер-офицера не сохранила и не удивительно, там дальше впереди женщин будет много. Пока дорога шла через поля, все было более-менее прилично и чинно, скромно держась за руки, со стороны можно было даже принять молодых людей за родственников.
  -Я плотник и столяр, а это брат мой двоюродный. -так сразу представил Сашку девицам Фигнер, -Он дурачок от рождения, но слесарь хороший. Доски дубовой обрезок где-то подобрал у последнего хозяина и тащит с собой. Отнять эту цацку боюсь, как бы худо не вышло.
  -Не страшно с ним? Ну а как покалечит тебя, или зарежет? -зачирикали молоденькие француженки, беззастенчиво, словно в зоопарке зверя разглядывая Сашку, -А парень вроде ничего, статный, хоть в гвардию не посылай, и не скажешь, что свирепый?
  -Нет он у нас добрый, девок не обижает! -заверил испугавшихся было попутчиц Фигнер, и на том спасибо от Сашки, пребывать в роли монстра кому приятно. Его напарник почти ничего не понял, за исключением нескольких знакомых немецких слов, но по интонации и по мимике догадался о чем идет речь.
  Александр помалкивал, как и положено вести себя 'дураку', оказывается, быть в такой шкуре совсем нетрудно, просто не разговаривай ни с кем, сделай тупое лицо и время от времени улыбайся не по делу. Его спутник болтал напропалую с девками на разные темы, но вот пошли луга, луга... зеленое море сочной летней травы. Ветер бросает в лицо убийственный аромат как войска на приступ, пулями-дурами гудят над головой тяжелые мохнатые шмели, так и хочется сойти с осточертевшей пыльной дороги и посидеть там среди зеленого буйства, среди полевых цветов, пусть хоть полчасика, пять минут, минуту... а тут еще и время - обед. Подзакусили путешественники бутербродами из хлеба и сыра, честно поделив трапезу со своими дамами, утолили жажду дешевым вином из походных фляжек, немного отдохнули и далее началось...
  Сашка и опомнится, не успел, как юбки вихрем поднялись прямо к пупку и старшая из девиц, сперва оказалась под ним, потом сверху. Затем и вообще пошла тотальная Камасутра, по крайней мере, шесть позиций они перепробовали точно, пока 'притирались' друг к другу. Уговаривать и уламывать партнершу не пришлось - все делалось правильно, в 'охотку', да еще с таким энтузиазмом, которого, за редким исключением в этом мире Сашка ни разу у женщин не встречал. Рядом за тонкой стенкой травы свою подругу обрабатывал напарник и там тоже, судя по звукам, дело успешно спорилось. Девки, несмотря на ранние года, оказались на удивление ловкими и опытными, он так и не понял, как они собирались в городе 'подрабатывать', но такое впечатление, что и 'древнейшей профессией' тоже. Нравы тогда в провинциях и в деревне были свободные: летом после сельхозработ молодые девушки уходили 'погулять', на таких бесшабашных подружек как раз и они и наткнулись. Горожанки тоже не отставали от сельских сверстниц и нередко окрестности и предместья в хорошую погоду превращаются в сплошные 'поля любви', где парочки приносят жертвы языческим богам плодородия.
  Девчонки тогда на лугу оттянулись с ними по полной программе, старшая из них у Александра смогла до оргазма дойти в самом финале. Едва закончили, как другая - младшая от Фигнера, придерживая юбки вверху, прибежала, шумит и лезет к Сашке. Судя по всему, желает поменяться кавалерами, как в танцах, видно позавидовала подруге, услышав крики? Жаль, что язык Вольтера пока для него абсолютно недоступен, но будет время - освоит. С немецким за время путешествия он стал почти на "ты". Полюбовавшись, как обнаженными мячиками грудей с коричневыми пуговками сосков, словно выпавшими из расстегнутого платья, так и открывшимися перспективами ниже пояса, Сашка требование девчонки поспешил уважить: 'Если женщина просит!' - как тут откажешь. Аккуратно усадил он ее сверху, лицом к себе на воспрянувший по такому случаю 'нефритовый стержень', и опять по кругу понеслось, эта партнерша оказалась не столь 'зажигательной', или он где-то сплоховал, но такой Happy End с ней, как с первой девушкой не вышел. Обидно, досадно, но ладно, кажется, и эта младшая брюнеточка осталась по результатам довольной.
  Так весело проводя время вчетвером и продвигались они два дня подряд до ближайшего крупного города, где с девицами пришлось окончательно расстаться, после короткого но бурного 'прощания' в ближайших придорожных кустах. За труды 'красным шапочкам' подкинули немного денег - на булавки, на конфеты, на пирожки для бабушки.
  -Если так дальше будет, то до Парижа мы не дойдем? -предположил Сашка, он то считал, что ему с бабами теперь можно завязывать, от 'ненормального' должны сторонится, а выходит с точностью до наоборот. Позднее в столице ему одна знакомая дочка кровельщика растолковала, в чем дело: 'У дурачков женилки говорят огромные!' Есть оказывается такое распространенное заблуждение, хорошо, что не все женщины его разделяют.
  -Все в порядке, доберемся к сроку. Не шарахаться же нам теперь от каждой смазливой девки? -резонно возразил Фигнер. И в самом деле, если они изображают из себя полу-бродяг и полу-рабочих, то вести себя должны соответствующим образом: 'дают - бери, бьют - беги' - так гласит народная мудрость.
  С одной стороны не очень выходит, подписался Сашка на эту затею с Наполеоном исключительно ради мести, а получается уже который раз как бы изменяет той единственной... которой уже нет, но решительно ничего с собой поделать он не мог, природа раз разом побеждала мораль.
  Местность кругом живописная, как на открытке. Пройдя мелкий в две дюжины деревьев лесок, выдвинутый сюда словно сторожевой пост, путники достигли прелестной лощины с бурлящим по ее дну ручьем, через который перешли по узкому, точно в колею телеги горбатому мостику из старых затертых временем камней. Естественная аллея тянется вверх по течению ручья, отлого поднимаясь вдоль берега. Вдали открывается первая панорама: мельница с запрудой, насыпная дорога, обсаженная деревьями, утки, развешанное белье, дом с соломенной кровлей, сети и рыбный садок, и тут же, конечно, мальчишка - помощник мельника, уже пристально уставившийся на незваных гостей. В деревне, где бы вы ни находились, даже когда вы уверены в полном своем одиночестве, за вами всегда наблюдает из-под холщового колпака пара любопытных глаз: работник бросает мотыгу, виноградарь выпрямляет согнутую спину, девочка, пасущая коз, овец или коров, взбирается на иву и подсматривает за вами. А вот попался навстречу и местный мужик, этих можно отличть с первого взгляда, крестьянин он и в Африка крестьянин. Соломенная шляпа, синяя блуза и в штаны из грубой ткани, которая идет в городах на обшивку клади. От его потрескавшихся деревянных башмаков - в них не было никакой подстилки, даже клочка соломы - всякий горожанин пришел бы в ужас. Александр еще раз в душе вознес хвалу прозорливости Фигнера, в такой обуви он бы далеко не ушел, сапоги же выглядели 'инородно' у рабочих-сезонников.
  Пока теплая погода позволяла, путешественники старались не задерживаться в населенных пунктах, ночевали прямо в поле или в лесу, где уж застигнет темнота и усталость, но в этот раз пришлось завернуть в деревню. У Сащки и Фигнера закончились съестные припасы, и этим все было сказано. Куда податься? Сельмагов в провинции нет, но к услугам путников, почти как в России, безотказный 'Иван Елкин' в местном исполнении, иначе говоря - кабак. На верхушке длинного шеста возле калитки виден издалека высохший букет из трех еловых ветвей и пучка дубовых листьев, перевязанных тряпочкой. Домик весьма занятный один из тех домов, какие можно видеть только во Франции и только там, где камень - большая редкость. Основательные, хотя и попорченные непогодой стены были сложены из кое-где подобранных обломков кирпича и булыжника, прочно вделанных в глиняную массу, словно бриллианты в оправу. Крыша, крытая соломой и тростником по стропилам из тонких жердей, грубо сколоченные ставни, дверь - все говорило о счастливых находках или выклянченных подарках. Но здесь не только 'елка' на палке и вывеска 'как у людей' имеется, бродячий живописец за бесплатный завтрак вывел на белой дощечке размером в два квадратных фута зеленую заглавную букву 'У', а для людей, знающих грамоту, начертал следующий каламбур в четырнадцать букв: 'Большое-У-поение'. Слева от калитки сверкала яркими красками еще одна примитивная табличка с надписью 'Лучшее мартовское пиво'; тут же была изображена огромная кружка пенящегося пива, а по обе ее стороны две фигуры - женщина в чрезмерно декольтированном платье - почти до самых сосков и гусар с непропорционально огромной саблей, оба весьма грубо намалеванные. Невзирая на цветы в палисаднике и чистый деревенский воздух, из лачуги несло тем же крепким соблазнительным запахом вина и всякой снеди, который ударяет в нос, когда приходится проходить мимо любой харчевни во Франции. Странное дело, в России от дешевых заведений для народа в 'шибает' совсем по-другому, сивушный дух - это что-то, да плюс еще и другие сопутствующие 'ароматы' добавляются.
  Обстановка внутри кабачка спартанская, впрочем ничего другого и не стоило ожидать от такого захолустья, а вот изображенного на вывеске пива не оказалось и в помине. Хозяин заведения на Фигнера, попросившего кружечку пенного напитка, уставился во все глаза, как на идиота, местные употребляют вино, точнее винный напиток - продукт вторичной выжимки разбавленный водой.
  Хорошо было Д`Артаньяну и тем трем оболтусам мушкетерам у Дюма, лакали вволю шампанское-бургундское бочками, закусывали свежей дичью, да еще и не платили по счетам ни черта. Иное дело наши путешественники, пришлось им скромно довольствоваться самым дешевым дежурным блюдом - рыбой по-матросски, пряностей здесь пихают во всякую пищу в изобилии, не иначе чтобы развести клиента на дополнительную выпивку. Пока подкреплялись, Сашка от нечего делать рассматривал как обстановку внутри харчевни, так и хозяина. Личность довольно примечательная, рослый и сильный мужчина, склонный к тучности, с черными курчавыми волосами, кирпично-красным лицом, усеянным лиловатыми пятнышками, глазами янтарного оттенка, взгляд жесткий и волевой, оттопыренными ушами с широкой кромкой. Мужик крепкого телосложения, вот только на внешность 'бог обидел': лоб вдавленный, нижняя губа тяжело отвисла, верхние зубы торчат как волчьи клыки. Не очень-то человек походил, на привычных российских трактирных 'сидельцев' с их отвисшими животами, да и в Пруссии такого за барной стойкой не встретишь, а вот с кистенем на большой дороге - запросто. Над колпаком очага поблескивало настоящее ружье: ложе у него какое-то обгорелое, ствол с виду неказист и, по-видимому, давно не чищен. Правда, для охраны такой лачуги, запирающейся на простую щеколду и отделенную от дороги низким частоколом с калиткой, всегда открытой настежь, и такое ружье излишняя роскошь, так что невольно возникает вопрос, к чему оно здесь. Но, во-первых, хотя ложе его не представляет ничего особенного, ствол и замок подобраны заботливо и, по-видимому, сняты с военного ружья, любой опытный мастер-оружейник мог бы констатировать, что все существенные части оружия в полной исправности, все налицо и ничего лишнего, это не украшение и не муляж. Еще одна отличительная особенность, в родном отечестве хорошо, если на деревню одна 'пушка' есть, а здесь не такая уж редкость. У Александра сразу зародились нехорошие подозрения, он даже пожалел, что оставил пистолет в контейнере, но ошибся - хозяин таверны был профессиональным браконьером, а не разбойником. Занятие во Франции по крайней мере опасное, поскольку требует определенной ловкости и смелости, но все же не уровня 'романтиков большой дороги'.
  Пообедав, Сашка с Фигнером тут же запаслись продовольствием, сделав все необходимые закупки. Приобрели у кабатчика хлеб, сыр, лук и копченое сало - выбрали приглянувшийся кусочек, из числа подвешенных под потолком на балках. Можно было взять нормального вина, но 'пролетариям' не положено, поэтому ограничились винным напитком из виноградных выжимок, заполнили этим эрзацем одну их дорожных фляг, во вторую ранее набрали обычной родниковой воды.
  В тот день удалось пристроится к купеческому обозу и за небольшую плату путники проехали почти тридцать километров. В сумерках решили остановиться на опушке небольшого леса, среди кустиков спелой ежевики, и здесь же и заночевать. Не тут то было, только разожгли костер, как сразу же прибежал какой-то тип с ружьем, в зеленом суконном костюме, в шляпе, обшитой серебряным галуном, с саблей на кожаной перевязи, украшенной гербами, в красном солдатском жилете и кожаных гетрах выше колен. По виду солдат - не солдат, но явно и не крестьянин. Александр сдуру решил, что это полицейский, оказалось - всего лишь лесник. Но от этого не легче, пришлось взять горячий котелок с кашей на палку и уйти. Фигнер пытался уломать этого лесного стража но бесполезно, даже небольшую мзду предлагал - обладатель красного жилета отказался.
  -Владения графа Монкорне! -пояснил напарник Сашке, -И эта титулованная скотина пожалела для нас нескольких сучьев сухого валежника.
  -А разве в революцию якобинцы не всем аристократам гильотиной 'секим башка' обеспечили?
  -Кто успел вовремя прогнутся под новую власть, те уцелели и даже преуспели. Да и наш друг Бони соизволил наплодить сотни, если не тысячи новых, этот вроде из них. Я не припомню такой аристократической фамилии, значит, появилась совсем недавно. -Фигнер в этом вопросе не погрешил против истины, за время своего правления Наполеон пожаловал примерно 3600 титулов, в том числе 42 княжеских и герцогских, 500 графских, 1550 баронских.
  Совсем как в 90-е годы 20-го века, прикинул Александр, там тоже как перестройка началась, так и полезли из всех щелей графья-князья, не то фальшивые, не то настоящие, 'аристократы' завелись даже в тех краях, где их сроду не было - на малой родине Александра, традиционном месте ссылки. А как доморощенные 'разоблачители' стонали помнится, в СМИ: 'репрессии, репрессии, гибель элиты'... не одна сотня всевозможных писателей-журналистов себе имя сделала на столь благодатной теме.
  Замысел Фигнера был прост и в то же время оригинален для своего времени. Люди Фуше, согласно полученным из России сведениям, ждут офицера, предположительно с нижним чином - денщиком. Поэтому пока никто не обращает внимания на двух работяг-сезонников, переходящих из города в город в поисках лучшей доли. В отличие от многих других дворян потомок остзейского купца руками работать умел, впрочем, как и многие профессиональные военные той эпохи, большинство офицеров владели различными ремеслами в достаточном объеме, по крайней мере могли самостоятельно починить упряжь, зашить сапоги и разбирались в искусстве ковки лошадей. Кроме того еще Петр Первый ввел в моду трудовое воспитание у высших слоев общества, не все правда захотели подражать царю, что 'на троне вечный был работник', но тем не менее... Будущие императоры Александр и Николай Павловичи под присмотром своей венценосной бабки выращивали свой огород, обучались слесарному и токарному делу. Отчасти таким образом в жизнь проводились новые идеи об естественном равенстве людей - в духе Жан-Жака Руссо. Великая французская революция заставила многих дворян крепко задуматься. Приятель Пушкина Александр Николаевич Раевский надписал на книжке, которую подарил своему внуку в 1863 году 'Милый мой внучонок, во время самого разгара Французской революции, все опасались, что эти ужасы дойдут до нас, и молодые люди того времени выбирали себе какое-нибудь ремесло, чтобы иметь средство снискать себе пропитание. Покойный мой отец, а твой прадед, Николай Николаевич Раевский выбрал профессию переплетчика и эти книги были переплетены для сестры моей матери - Екатерины Алексеевны Константиновой, храню их как памятник давно минувших дней'. А русский посол в Англии Семен Романович Воронцов выражался тогда еще определеннее. Он хотел заранее оградить своего сына от неприятностей будущей революции в России. В 1792 году он писал своему брату: 'Франция не успокоится до тех пор, пока ее гнусные принципы не укоренятся здесь... Это, как я вам уже сказал, война не на жизнь, а на смерть между теми, которые ничего не имеют, и теми, которые обладают собственностью, и так как эти последние немногочисленнее, то в конце концов они должны будут пасть. Зараза станет всеобщей. Наша отдаленность охранит нас на некоторое время, мы будем последними, но и мы станем жертвой этой всемирной чумы. Мы ее не увидим, ни вы, ни я; но мой сын увидит ее. Поэтому я решился обучить его какому-нибудь ремеслу, слесарному или столярному, чтобы, когда вассалы ему скажут, что они его больше не хотят знать и что они хотят разделить между собою его земли, он смог бы зарабатывать на жизнь своим трудом и иметь честь стать одним из членов будущего Пензенского или Дмитровского муниципалитета. Эти ремесла ему будут более нужны, чем греческий и латинский языки и математические науки.'
  Таким образом ничего удивительного не было, в том, что капитан российской императорской армии владел искусством плотника, и отчасти столяра. Пусть до старого знакомого - краснодеревщика Григория Самойловичу было далеко, тот был настоящим артистом, но для задуманного предприятия таких познаний вполне хватало. Одно только так и не узнал унтер-офицер, специально ли его напарник овладел этой профессией, заранее готовясь к покушению на императора Франции, или это просто следствие привитых в юности навыков.
  Как и следовало ожидать, работой мнимые 'пролетарии' особо себя не утруждали, не затем они прибыли в первую империю. Разве, что иногда они расчехляли инструменты или для поддержания легенды-прикрытия, или принудительно по воле властей.
  Вторым важным моментов в плане Фигнера был необычный маршрут к Парижу, избегая кратчайших прямых путей, он двигался по дуге, предпочитая следовать по возможности через 'нелояльные' Наполеону департаменты. Так безопаснее, в этих краях у полиции и жандармов нет времени на работу с разной мелочью, а население совсем не склонно им помогать. Как в одной известной песенке у Боярского из "Трех мушкетеров": 'Бургундия, Нормандия, Шампань или Прованс - и в ваших жилах тоже есть огонь!' Осталось только Вандею с Бретанью добавить, и предварительный список французских наиболее ярых антибонапартистов готов, чем дальше от Парижа и ближе к югу, тем меньше любили во Франции Наполеона, его даже называли там в народе "Николя", подчеркивая иноземное происхождение уроженца Корсики. Когда императору придется бежать, то он первым делом постарается изменить свою внешность, во избежание неизбежной расправы со стороны 'патриотически настроенных' соотечественников. Не помогло - узнали и в Авиньоне от неминуемого линчевания его спасли российские офицеры.
  Противников Бонапарта в то время называли или роялистами, или шуанами. Сам термин "шуан" "сhouan" взят от некоего Жана Коттеро, которого сообщники прозвали "Жан-Шуан". Эту кличку он заслужил потому, что собственных братьев, таких же как и сам контрабандистов, он предупреждал или сзывал ночью криком неясыти "chat-huant". 15 августа 1792 г. Жан Котторо - Шуан одним из первых выступил с оружием во главе окрестных крестьян против Республики, и вскоре его прозвище стало нарицательным для всех крестьянских антиреволюционных повстанцев во Франции. Такова энциклопедическая версия. Однако ряд источников утверждает, что уже деда братьев Котторо называли, в связи с его мрачностью и неразговорчивостью, серой совой или неясытью "сhat-huant", откуда и появилось слово "шуан".
  
  Глава 4. Дороги и бандиты.
  
  Вроде бы мелочь, но одно дело, когда местные предупреждают, что содержатель таверны - полицейский осведомитель на жаловании, и о появлении жандармского патруля всегда оповестят и так далее, и совсем другое, когда сами аборигены внимательно приглядываются каждому встречному, на предмет поиска потенциальных 'врагов императора'. Можно обмануть одного полицейского или жандарма, можно и двух, но что делать со многими сотнями и тысячами их добровольных помощников? С этой бедой неминуемо столкнулись Сашка и Фигнер, реши они следовать в Париж кратчайшим путем, пролегающим через богатые, преуспевающие и соответственно лояльные Наполеону провинции.
  Но этой трассе возникала другая проблема, уходя от пристального внимания 'силовиков' путешественники поневоле попадали в зону действия их антиподов, всевозможных бандитов, как 'шуанствующих' - идейных роялистов, так и обычных 'работников ножа и топора'. Первая же стычка с типичными представителями этой весьма распространенной в 19-м веке профессии случилась ровно через две недели после пересечения границы с Вестфалией. В ту далекую пору для путешествия по Франции знающие люди советовали в первую очередь запастись хорошим двухзарядным пистолетом английской работы, а лучше двумя, и ни в коем случае не пускаться в путь в одиночку, даже по самым лучшим шоссе. Такие рекомендации приводились в известном путеводителе Лангуа, опубликованном в 1806 года и переизданном в 1811. Напряженная ситуация сохранялась в провинции вплоть до 30-х годов 19-го столетия. Страна не так давно пережила революцию и немало лет подряд воевала, еще при старом короле начали, поэтому одних только дезертиров у Бонапарта было около 100000 - целая партизанская армия скрывалась от властей по лесам, горам и всяческим "медвежьим углам"! Бывали банды и многочисленные - настоящие отряды, но чаще они состояли из трех-пяти человек. В довольно мрачных тонах описывает превратности путешествия по Франции современник тех событий Альбер Вандаль: 'Вы едете дальше и чем ближе к опушке бора, чем больше по дороге холмов и откосов, тем больше опасность. Но вот на одном из поворотов блеснули наведенные ружья и из кустов выскакивают какие-то сатанинские фигуры с черными лицами, закрытыми крепом, или вымазанными сажей. Эти страшные маски окружают карету. Лошади бьются в постромках, почтальон или кондуктор, видя направленные на них стволы, под страхом смерти вынуждены остановится. Разбойники шарят в экипаже, выбирают из взломанных сундуков казенные деньги, бумаги и мешки с пакетами. Пассажиры подвергаются строгому допросу, и горе тому, кто окажется чиновником, священником, присягавшим конституции, офицером, или просто известным патриотом. Чаще всего его тут же на месте пристрелят и уж самое меньшее, если ограбят дочиста, отберут деньги и платье и бросят на дороге избитым и голым. Остальным великодушно велят проваливать на все четыре стороны'. Это происходило во времена, когда Наполеон был первым консулом, позднее нравы сильно упростились и грабить стали уже всех подчистую, не обращая внимания на политические пристрастия. В 1807 году, всего в нескольких километрах от Парижа преступники задержали и "подвергли насилию" знаменитую итальянскую певицу Грассини, "официальную" любовницу самого императора. Если уж страдали "небожители", представители элиты, то можно представить, что приходилось переносить в ходе поездок "простым смертным". В России хоть и традиционно 'шалили' на дорогах лихие люди, но не в пример было безопаснее, по крайней мере, можно было без оружия спокойно передвигаться по основным путям. Законность, если судить по знаменитому кодексу Наполеона, в первой империи была, но вот элементарного порядка определенно не хватало.
  
  Сашка затаился в зарослях на краю полянки, выбранной для ночлега, сжимая в ладони рукоятку ТТ, и пытаясь не выдать себя ни одним лишним движением. Как только Фигнер заметил, что к их стоянке движутся люди, так тотчас толкнул напарника подальше в лес, такую схему они решили применять для подстраховки.
  Вот и незваные гости пожаловали, из леса, к манящему в сумерках огню вышли двое, немытые лица заросли бог знает скольки дневное щетиной - если это действительно охотники, то кто мешает им побриться? Cудя по ухваткам, снаряжению и одежде, можно с первого взгляда предположить, что это и в самом деле обычные "мирные" браконьеры, других 'добытчиков' в здешних лесах нет. Но вместо куропаток и зайцев из рваных ягдташей зловеще торчат пистолеты, как бы намекая, что промышляют эти господа исключительно двуногой дичью, ни на какую другую с таким оружием не охотятся. В руках 'гостей' длинные тяжелые ружья, явно военного образца но без штыков, кроме того у одного висит на портупее тесак, а у другого - небольшой топорик заткнут за кушак.
  Долго гадать о намерениях 'охотников' не пришлось, тот что повыше, в старой короткой суконной куртке, перешитой из солдатского мундира сразу же двинул Самойловича прикладом в бок по ребрам и без обиняков потребовал отдать все деньги и ценности, какие есть. Его сообщник, не стал дожидаться ответа и жадно набросился на вещевые мешки, сложенные у костра поодаль, доску-контейнер, лежащую чуть в стороне, по вполне понятным причинам, грабитель не заметил, или не обратил на нее внимания. Александр к тому времени уже немного понимал по-французски, регенерация освежая память, оказывается, очень даже способствует изучению языков, да и намерения пришельцев и без слов теперь были как на ладони. Он успел взять на прицел главаря, но события развивались так быстро, что пустить в ход пистолет ему в этот раз не пришлось... опередили.
  -Or!!! Золото!!! -оба бандита, мгновенно забыв о Фигнере, которого посчитали незначительным противником, ведь по виду почти подросток-сопляк и безоружен, как по команде кинулись к найденному в одном из дорожных сидоров небольшому кожаному кошельку. Жадность это плохо, это очень и очень плохо, но к счастью люди об этом постоянно забывают и как назло в самый неподходящий момент.
  Пока незадачливые 'романтики большой дороги' сквернословя и вырывая из рук друг у друга деньги, пытаются поделить между собой три наполеондора, пять экю и еще немного меди, их судьба решается окончательно и бесповоротно. Ничуть не изменившись в лице, тезка Сашки спокойно отложил палочку, которой ворошил угли в огне и, быстрым отработанным движением вытащил из скрытой под широкой блузой поясной кобуры револьвер. Удобная, все же, у местных простолюдинов одежда - можно хоть пулемет под ней носить, а вот под мундиром или сюртуком в обтяжку ничего не скроешь.
  Выстрел с дистанции в пять шагов бьет, как гром среди ясного неба, войлочная шляпа с обрезанными полями, верный отличительный признак беглого каторжника, улетает далеко в кусты. Первый бандит, владелец экзотического головного убора, мешком валится на лесную траву, зацепив головой костер - вспыхивают желтым пламенем и тут же гаснут засаленные космы грязных волос. Второй разбойник подхватив добычу - кошелек пытается спастись бегством, в страхе ломится без дороги в кусты, надеясь избежать верной смерти. О своем громоздком оружии бандит впопыхах забыл, но далеко ему уйти не удается, безжалостный Фигнер всаживает в него две пули подряд. Один выстрел в спину и второй в уже оседающего на землю противника - контрольный в голову. Свидетели, способные хоть что-то рассказать полиции, им не нужны.
  -Сашка! Давай сюда, и поживее. Надо сматываться! -зовет капитан и его помощник выползает из под прикрытия растительности.
  -Ловко ты их! -заценил работу напарника Александр, он бы так хладнокровно действовать не смог, несмотря на весь свой боевой опыт и талант стрелка. Самойлович положил обоих противников, почти не сдвинувшись с места, и не даже встав с пенька, на котором сидел, словно не стрелял на поражение, а карандашом в блокноте отметку сделал.
  -Никак не могу привыкнуть к револьверу, так и тянет завысить прицел. -посетовал Фигнер, опыт стрельбы из гладкоствольного пистолета сильно мешал ему освоить новое оружие.
  -Может, не будем спешить? Кто на ночь глядя побежит в лес на выстрелы разбираться? -неуверенно предложил Сашка, разглядывая трупы бандитов и разбросанные кругом вещи.
  -Нет уж, собираемся и уходим немедленно!
  
  Правильно люди говорят - на чужом пиру похмелье, а на "чужой" войне как? Вжик-вжик-вжик, поют на головой свою песню маленькие, но необычайно тяжелые свинцовые шарики - поймаешь такой 'мячик' и на ногах не устоишь. Александр за последние полчаса успел сильно разворачиваться в гениальной идее Фигнера следовать в Париж через самые "криминальные" департаменты первой империи. Тут как в послереволюционные 20-е годы, днем власть одна, а ночью совсем другая. Нет даже хуже - здесь бардак творится и в светлое время суток: "Красные, зелёные, золотопогонные, а голова у всех одна, да как и у меня..."
  Ба-бах!!! Выстрел ударил громом в пяти шагах, но такое впечатление, что пистолет разрядили возле самого уха. Отвратительная вонь сгоревшего пороха просто ножом режет дыхание, заставляя то и дело откашливаться и отплевываться. Как назло еще и ветер несет всю эту дрянь в их сторону.
  -Выходите мерзавцы! Все равно достанем! -слышен крик с дороги, за ним следует длинное замысловатое ругательство, совершенно непонятное для слабо владеющего французским языком Сашки.
  -Сиди! То не про нашу душу! -одергивает встрепенувшегося было напарника Фигнер, и действительно в этом бою они только зрители, а не участники. К великому сожалению избежать "представления" не удалось и теперь приходится отсиживаться в придорожной канаве, расположенной как раз между участниками оживленной перестрелки. Чем не добротный вестерн "в живую", вот и ковбои есть и стрельба идет вовсю, но не выключишь как телевизор, а месить грязь в кювете порядком надоело.
  С одной стороны действуют вооруженные карабинами и пистолетами солдаты в канареечного цвета мундирах, трехцветных шарфах-кушаках и черных треуголках. Эта маленькая армия, числом не менее тридцати бойцов под руководством сержанта, гарцует на лошадках крупной нормандской породы вдоль шоссе. С другой - некие "неопознанные силы", скорее всего из той же компании любителей желтого металла, что и недавние ночные "охотники". Битва жаркая, долгая и бестолковая, поскольку противников разделяет расстояние не менее 200 метров. Кавалеристы совершенно не горят желанием лезть глубоко в лес, надеясь выманить врага на открытое место, а те отнюдь не жаждут покидать чащу. Несовершенное оружие начала 19-го столетия не позволяет добиться хоть каких-нибудь видимых результатов и противники только зря пережигают порох. Скрытых в лесу стрелков практически не видно, но их эпизодически выдают вспышки огня и клубы порохового дыма, прекрасно различимые среди зеленой растительности. Конных жандармов, полицейских или драгун - поди разбери, кто такие, спасают от пуль шустрые четвероногие друзья. Конники ведут огонь с ходу, постоянно перемещаясь, как по мощеному камнем шоссе, так и рядом в поле, прямо по несжатой еще пшенице. Так вот и палят в белый свет как в копеечку, а в недолгих перерывах, когда заряжают, то упражняются в сквернословии - такое заворачивают, что буквально уши вянут, веселая война... Александр впервые рассмотрел вблизи как ведут огневой бой с седла в кавалерии, стрелять не трудно, а вот заряжать - воистину цирковой трюк. Во-первых, держа левою рукой пистолет с уже откинутым огнивом, правой надо было, не глядя, открыть лядунку и сразу взять патрон. За переборку патронов в сумке наказывали шпицрутенами, по крайней мере в российской кавалерии, как у французов - бог знает. Во-вторых, по команде или самостоятельно надо было зубами надорвать узкий край бумажного патрона так, чтобы языком почувствовать вкус содержимого. Следующей операцией была засыпка пороха на открытую полку. Делалось это на глазок и требовало от стрелка немалой сноровки, так как при недостаточном количестве пороха на полке могло не произойти воспламенения заряда в стволе, а при избыточном владелец пистолета рисковал обжечь руку. Насыпав порох из патрона на полку, огниво опускали вниз, поворачивали пистолет дулом к себе и весь оставшийся в патроне порох отправляли в дуло. Вслед за порохом туда опускали пулю из патрона вместе с бумажной оболочкой, которая выполняла роль пыжа. Затем солдат доставал короткий шомпол и несколькими ударами уплотнял заряд в стволе. У жандармов этот предмет снаряжения был всегда под руками, закрепленный на длинном шнуре к левому погону. Скорее всего, декоративный аксельбант, вопреки красивой легенде, как раз и является потомком подвязанного пистолетного шомпола, а не веревки висельника. При чрезмерно слабой прибивке порох плохо выталкивал свинцовый шарик, получался фальшивый выстрел, пуля застревала в стволе и ее приходилось доставать специальным приспособлением - разрядником, внешне очень похожим на штопор. За такой промах на учениях наказание, как правило, следовало немедленно. После работы шомполом взводили курок с кремнем. Спуск тогда занимал исходное положение, и оружие было готово к стрельбе. Пистолет следовало держать дулом вверх, чтобы не выкатилась пуля, а при нажатии на спуск повернуть его чуть-чуть влево для облегчения доступа затравочного пороха к заряду, находящемуся в стволе. При нажатии на спуск происходило следующее: курок с кремнем с большой силой ударял по огниву, высекал из него искры, одновременно открывая полку с порохом. Искры воспламеняли этот порох, через затравочное отверстие в казенной части ствола огонь передавался заряду. Все это хорошо выглядит только на бумаге в наставлении, но вот в седле даже смирной лошади, да еще при движении по пересеченной местности проделать вышеуказанные манипуляции ой как не просто, то порох мимо полку просыплешь, то сам пистолет из рук выскочит, их к слову тоже подвязывали специальными шнурами чтобы не потерять... Револьвер не даром сразу взял верх над всеми однозарядными системами, тем более, что в лядунке - патронташе европейского кавалериста обычно было не более 10 или 15 патронов, остальные возили в седельных сумах или даже в обозе.
  -Наши берут верх! -поспешил успокоить схватившегося было за ТТ Сашку Фигнер, не уточнив правда какая из враждующих сторон отнесена к "своим", -Али на войне не был? Чего дергаешься?
  -Там проще, в меня палили и я в них тоже, а здесь сидим как в мышеловке! -не замедлил с ответом Александр. И в самом деле, положение не ахти, на дорогу им не выйти, затопчут лошадьми, да еще и порубят сгоряча. В лес соваться не стоит - сразу же станут мишенями для обеих противоборствующих сторон, остается сидеть и ждать, чем же все закончится. Скучное занятие, и Александра даже появилась мыслишка, что одна удачно брошенная под копыта лошадей граната могла бы очень способствовать прекращению этого некстати затянувшегося "спектакля".
  Залп и еще один нестройный залп... 'желтые' все же заметили наконец, что из леса на их огонь более не отвечают. Может быть, у противника закончились патроны, или ему просто надоело заниматься таким извращением. Самойлович 'заломив шапку' как и положено типичному рабочему-сезоннику тотчас кинулся к стремени предводителя. Минут пять ушло на проверку документов, затем представители власти стали решать участь попавшихся им в руки людей.
  -Куда идете? Поедешь с нами и подтвердишь комиссару, что шуанов было не менее сотни. -после недолгого колебания выдал сержант, обладатель роскошных усов.
  -Да хоть полк, господин офицер, мне не жалко! -сразу же отреагировал на предложение Фигнер, -Только кузена моего надобно взять, он богом обиженный, без меня один пропадет!
  Остаток пути до ближайшего городка путешественники проделали вместе с этим отрядом. Езда без седла на крупе лошади позади всадника не такое уж большое удовольствие, но час-другой вытерпеть можно, даже такому скверному кавалеристу, каким был от природы был Сашка. Пыль вихрем летит из под копыт, сильные кони идут легкой рысью, и вскоре виден город. Первая застава на въезде, небольшой каменный домик с шлагбаумом, по давней еще с незапамятных времен путников принято окликать.
  -Стой! Кто идет? -вопрошает караульный, хотя и так ему видно.
  -Франция! -следует гордый ответ.
  -Какой полк?
  -Императорский корпус жандармов! -вот, оказывается, кем на самом деле были обладатели желтой формы и штанов с красными лампасами.
  Gent d'armes - 'люди оружия' или 'вооружённая свита', игра слов, где "gent" не только имеет значение 'люди', но и сокращением от "gentil" - 'благородный', изначально 'вооружённая свита' французского короля, своего рода лейб-гвардия, состоявшая из тяжеловооружённых рыцарей. Это не российские ваньки-погонялки "тащить и не пущать" с усищами в аршин, к коим, а равно и к полицейским традиционно народ относится, как к представителям сексуальных меньшинств или даже хуже. Во Франции все иначе, Gent d'armes уважают все, даже заклятые враги-шуаны... Иное дело Россия, будучи в Петербурге Александр наблюдал однажды весьма некрасивую сцену на Невском, когда какой-то скучающий штатский хлыщ в модном цилиндре с тросточкой, дал по зубам нижнему чину - жандарму, ладно бы конфликт, а то так от нечего делать. Служивому осталось только утереться: "Вить ен барин!"...
  Остаток дня провели они с Самойловичем в кордегардии, специальном помещении для стражи или караула, вместе с остальными солдатами патруля. Пили пиво и дешевое виноградное вино, то и дело появлялись различные молоденькие бабенки с интересными предложениями. Атмосфера у жандармов очень сильно отличалась от той убогой казарменной, к которой привык за долгие годы службы в российской армии Сашка. Никто никого не 'строит', ружья и пистолеты развешаны по стенам на гвоздях, вместе со шляпами и амуницией, сабли небрежно брошены в угол, а на коленях у сержанта сразу же обосновалась весьма эффектная девчонка, по его словам "племянница". Красотка, в кокетливом чепчике, в коротенькой по местным меркам юбочке, в туфлях на босу ногу, в корсаже с бретелями, какой носят крестьянки, и в накинутой на плечи фуляровой косынке, не вполне скрывавшей ее свежие девичьи прелести, была так же аппетитна на вид, как и поджаристый свиной окорок на столе. Цветущая здоровьем, пухленькая, как пышечка, стояла она, опустив голые красные руки с большими кистями в ямочках и с короткими, но красиво очерченными на концах пальчиками. Типичная провинциальная крестьяночка - сама краснощекая и бодрая, а лоб, шейка и уши - белоснежные. Густые каштановые волосы, чуть-чуть раскосые глаза, раздувающиеся ноздри, чувственный рот и подернутые легким пушком щеки. И при всем том соблазнительна, несмотря на обманчиво скромную манеру держаться, словом - образец плутоватой французской служанки. Пока ждали полицейского комиссара, то успели расспросить новых знакомых о солдатском житье-бытье. Работа у имперских 'правоохранителей' тяжелая, и неблагодарная, местные аборигены относятся враждебно, а ведь если разобраться, по совести то за что? Повстанцы - это только для отчетности, которая в Париж идет, нет у них в департаменте шуанов, одни только граждане разбойники-грабители, хоть и любят покричать при случае 'за бога и короля'. Недавно поймали молодчиков Дюэм, богатые фермеры, пользовавшиеся превосходной репутацией, пока из-за одной неожиданной случайности не открылось их истинное лицо. Четверо родных братьев, наделенные недюжинной силой, находились во главе шайки 'поджаривателей', наводившей ужас на окрестности. Ее члены долгое время оставались неизвестными, но маленькая дочь одного из братьев нечаянно открыла тайну. Однажды девочка была у соседей, и ей вздумалось рассказать, как она испугалась в прошлую ночь. 'Отчего?' - спросили ее с любопытством. 'Как же, отец опять пришел со своими черными людьми!' - 'С какими черными людьми?' - 'С которыми он часто уходит по ночам... а потом к утру они приходят и считают деньги на одеяле... Я как-то спросила маму, что все это значит, а она ответила: 'Смотри не болтай, дочка: у отца есть черная курочка, которая несет ему денежки, но только ночью, и чтобы ее не рассердить, надо подходить к ней с таким же черным лицом, как ее перья. Но осторожно, если ты скажешь хоть слово, черная курица не придет больше'. Слушатели, конечно, сразу поняли, что не из-за таинственной курицы Дюэм мазали себе лица сажей, а чтобы не быть узнанными. Соседка сообщила свои подозрения мужу, а последний, в свою очередь, расспросив девочку и убедившись, что черные люди были знаменитой шайкой 'поджаривателей', сделал заявление властям. В результате многих членов банды задержали. Все идейные, все 'за бога и короля', но при этом охотно палят фитилем пятки своим же собратьям-крестьянам, вымогая последние, заработанные тяжким трудом гроши.
  Пиво довольно быстро вышло, стали от нечего делать мерятся силой, Фигнер одолел в армреслинге поочередно всех жандармов кроме сержанта, тот оказался на редкость жилистым мужичком. Поскольку вышла ничья, то дальше пошло в ход гнутие и разгибание сначала железных ложек, а затем и кочерги. Согнуть через колено "сырое железо" - хоть и тяжело, но вполне реально для физически развитого человека, а вот обратная операция доступна очень немногим, Самойлович однако справился с задачей.
  -А ты парень не промах! -высоко оценил успехи своего противника "папаша Дюфальи", -Поступай на службу императору, разве это работа для настоящего мужика - с деревом возится?
  Спутник Сашки, Александр Самойлойлович Фигнер стал привычно отнекиваться, ссылаясь на юный возраст, да еще на наличие на руках "дурака", о котором следует заботится. Сержант отмахнулся от этих отговорок как от несущественных. Если добровольцем, то в депо возьмут и четырнадцатилетнего, да и убого тоже заберут, руки и ноги есть, а значит в обоз сойдет.
  -Я только одного такого силача упомню! -признался начальник жандармов, -В драгунах со мною служил, еще при короле один мулат - Тома. В генералы черномазый прохвост нынче вышел!
  И сержант Дюфальи охотно поделился воспоминаниям, не очень то надо сказать, правдоподобным. Якобы его старый товарищ проделывал просто фантастические трюки. В школе верховой езды в манеже он неоднократно развлекался следующим образом: проезжая под перекладиной крыши, хватался за нее руками и приподнимал себя вместе с лошадью, которую зажимал ногами. И это при том, что в меру упитанная "нормандка" весит не менее 700 килограммов, не считая седла, стремян и остальной амуниции.
  -Мушкет с земли пальцем за ствол поднять сможешь? -продолжил рассказывать "охотничьи байки" сержант, -А Тома подымал! Ей вы олухи, подайте нам оружие.
  На этом испытании Фигнер был посрамлен, впрочем и его соперник тоже, ни тот, ни другой поднять тяжелый мушкет за счет лишь сгибания одного пальца, вставленного в дуло, не сумели. Максимальное достижение - смогли некоторое время удержать оружие в горизонтальном положении. По словам очевидца "легендарный" Тома мог таким способом манипулировать одновременно сразу несколькими ружьями. Скорее всего, явное преувеличение, или у мулата были легкие кавалерийские игрушки-карабины, вроде тех, что нередко попадались трофеями на минувшей войне. Сашку заинтриговала фамилия этого уникума, уж очень она созвучна с другой - "Дюма", а ведь отец известного романиста как раз родом из отдаленной заморской колонии - не то Мадагаскар, не то Маврикий. Спросить к великой досаде было нельзя, он по сценарию - "дурачок", да и на французском выражается кое-как. К великому удивлению российского унтер-офицера оказалось, что во французской армии нижние чины дерутся на дуэлях и как бы без особых для службы последствий. Так вышеупомянутый Тома или Дюма, сержант называл мулата и так и эдак, уложил в поединках как минимум одного противника, и еще двух серьезно ранил.
  
  Ближе к вечеру соизволил явиться долгожданный полицейский комиссар, к слову в отличие от жандармов этот чиновник был в "цивильном" платье и о его звании можно было судить только по трехцветному поясу-кушаку. Весьма скептически выслушав доклад сержанта о стычке с повстанцами и показания свидетелей, 'высокое начальство' вдруг неожиданно заинтересовалось Фигнером и его спутником.
  -Что это у тебя с собой? Стамески, рубанок, пила? Плотник, что ли? -внимательно рассмотрел 'пролетариев' комиссар, еще не старый обладатель великолепной лысины и круглого живота, -Пошли со мной!
  Припахали... у господина комиссара на квартире ремонт и отказываться от даровой рабсилы он был не намерен ни под каким предлогом. Поэтому пришлось пару дней им поработать строго по заявленной в трудовой книжке специальности, Фигнер занимался мебелью и дверями, а Сашке, кроме помощи напарнику правил петли, замки и прочую металлическую мелочевку. В этот раз они нарвались более-менее удачно, 'хозяин' хоть и не платил за работу, но зато кормил досыта. В следующем департаменте их таким же макаром заставили ремонтировать вместе с другими отловленными 'бродягами' дорогу, с большим трудом удалось удрать...
  Днем за работой надзирал сам комиссар, после обеда его сменила жена, молодая, некрасивая, длинноносая и на редкость болтливая особа, а вечером хозяйку сменила служанка с хозяйской дочкой. Фигнер, почти сразу же, нашел повод утащить молодую девку куда-то в дальний чулан 'забивать гвоздь', а его напарнику досталась на руки ее подопечная, вот только этой подруге от роду было лет пять...
  -Как договаривались ранее, тебе младшую из девиц! -посмеялся над ним тезка и в самом деле был у них такой уговор.
  Пришлось Александру развлекать и попутно отвлекать маленькую Жанетту, иначе бы она кинулась вслед за своей няней Луизой и узнала бы много нового об отношениях между мужчиной и женщиной, а для такого раннего возраста это преждевременно. Что он только для нее не делал: бумажный голубь привел ребенка в неописуемый восторг, но не только ее, 'птичка' вскоре стала добычей хозяйского кота. Рыжий разбойник, поймал на лету и сгреб 'ероплан' в зубы, забрался с ним на высокий шкаф, откуда его согнать не было никакой возможности. Фокусы с шариками и монетками девочку не впечатлили, катание на коленке тоже, а вот в качестве 'лошадки' Александр ей очень даже понравился... Никогда раньше его не тянуло с детьми возится, а тут что-то увлекся, может быть потому, что девочка немного чертами лица напоминала оставшуюся в России его маленькую свояченицу Машку. Вот только та была худенькая - ребра торчат и животик втянут, Дарья с Глашей все сокрушались: "кормим, кормим дитя - а без толку!", а эта пухленькая и волосы кудряшками.
  -Да ты я погляжу, успех у барышни имеешь? A la vache? -в обнимку с растрепанной и раскрасневшейся нянькой, поправлявшей на ходу одежду, в дверях появился довольный Самойлович.
  
  Глава 7. В краю бандитов и шуанов.
  
  Следующим утром они простились с семейством местного комиссара полиции и двинулись дальше... Двухдневная задержка оказала существенное влияние на дальнейший маршрут. Фигнер решил немного "срезать", если раньше двигались исключительно по шоссе, то теперь предстояло путешествовать по проселочным дорогам, так можно было выиграть почти добрую сотню километров. Схемы местности у них не было, но удалось набросать кроки воспользовавшись картой, случайно попавшейся на глаза в квартире полицейского комиссара. До вечера все шло превосходно, но на следующий день возникла небольшая проблема - они тривиально заблудились, сбились с пути. Показания компаса явно противоречили сделанному наспех кроки, а дорожных указателей в этой глуши не было и в помине. Пришлось прибегнуть к испытанному приему: расспросу местных аборигенов и как на зло никого поблизости не оказалось. Часов в пять вечера при входе в сосновый лес спутникам вдруг навстречу попался человек с ружьем. Поскольку он был порядочно для крестьянина одет и имел набитую дичью охотничью сумку, то Сашка было принял его за браконьера, но тут когда охотник повернулся боком, и стал заметен торчавший за поясом пистолет пехотного образца, неужели опять? В любом случае отступать было уже поздно и ничего не осталось как подойти и поговорить. Фигнер невозмутимо спросил дорогу, и заодно справился насчет такого странного для охоты вооружения. Мужик ответил, что кроме собственно добычи всякой пернатой мелочи, он еще промышляет и ловлей беглых преступников, за каждого в городе ему платят по 100 франков. По проселку он идти далее категорически отсоветовал, пообещав провести до цели коротким путем через поле и лес за ним напрямую. Внешность и особенно физиономия у нового попутчика донельзя были подозрительными, но выбора нет, разве что сразу его пристрелить или прирезать, но на такие крайние меры пока не решились.
  -Там у моста драгуны постом стоят, всех останавливают, может ловят кого-то. Вы я вижу к Николя в лапы попасть не спешите? -сплюнув сквозь щербатые зубы осведомился добровольный проводник. Он как бы "прощупывал" их на предмет "свои" или "чужие" и никак не мог определится с кем столкнулся.
  Фигнер кивнул в знак согласия, а Сашка незаметно проверил пистолет под блузой. В любом случае оставаться здесь посреди проселочной дороги особого смысла не было, с наступлением темноты все равно пришлось бы прятаться. Браконьер - местный уроженец, по-видимому, был отлично знаком с окрестностями, и пока пришлось на него положится. После часа ходьбы по запутанным звериным тропкам, новый товарищ подошел к старому дереву и провел рукой по стволу, заметно было, что он считает зарубки, сделанные на коре ножом.
  -Недолго уже осталось, почитай совсем пришли, -воскликнул он и тут же перешел на шепот, -Мать их... солдаты... Тихо! Не то нас заберут.
  И в самом деле, за кустами впереди на опушке мелькнули знакомые еще по Пруссии зеленые мундиры и блестящие каски, это Сашка с Фигнером заметили и без посторонней подсказки. Но вот последовавшие дальнейшие действия "охотника" ничего кроме недоумения не вызвали. Между тем патруль или пикет, частично скрытый за завесой зелени вел себя крайне беспечно, даже нагло - спешенные драгуны разбрелись, кто куда и в полный голос переговаривались, точно в лесу они были одни. Скорее всего, на целый взвод нападать у местных "партизан" не принято, обычно разбойники ищут цели полегче.
  -Видите ли что-нибудь? -послышался вопрос оттуда, судя по тону, у подчиненных спрашивал командир этого маленького отряда.
  -Ничего, господин сержант! -бодро ответил начальнику скрытый за деревьями нижний чин. Было заметно, что солдат говорит по-французски неуверенно, с сильным "славянским" акцентом.
  -Пся крев! Смеркается, через час будет хоть глаз выколи. Этот бешеный Роман, провались он в преисподнюю, заставил нас бродить весь день по лесу! Ну попадись он мне!
  -Стойте панове! Мне послышался какой-то шорох с этой стороны? -вероятно, солдат указал на место, где укрывались Сашка с Фигнером и их проводник.
  -Ты бредишь Янек не иначе... Тебя так напугали бандитами, что они тебе всюду грезятся?
  Может быть так бы и закончилось, но другие драгуны подтвердили, что действительно слышали подозрительный шорох впереди, как будто шаги. Раздались предложения сходить и проверить догадку.
  -Да полно, -возразил сержант, -говорю вам, что никого там нет. Нам пора убираться отсюда прочь. Темнеет, а ночью здесь шляться - разве, что всем полком.
  Стража, по-видимому, намеревалась уйти прочь с миром, кажется один из солдат уже пошел за коноводами. Но в этот момент браконьер вдруг вскинул ружье и выпалил по драгунам. Помешать ему не смогли, так быстро все произошло. Александр видел, что "охотник" поднимает оружие, взводит курок и прицеливается, но Фигнер глазами дал знак не вмешиваться в происходящее, предполагая, что их новый знакомый просто "играется", пытается произвести впечатление на "деревенщину" своей крутостью.
  -Ты что сука делаешь?! -Самойлович все же успел в последний момент оттолкнуть ствол оружия в сторону, иначе одним младшим командиром у Наполеона стало бы меньше.
  -Облава!!! Поляки!!! -завопил проводник, кинувшись в лес, и тезкам пришлось удирать со всех ног следом за ним, разбираться с драгунами не было ни малейшего желания. В любом случае теперь уже поздно, напуганные внезапным нападением солдаты поспешно разряжают им вслед свои карабины и пистолеты. В сумерках не разобрать и судя по всему противники стреляют даже не в спину на шум, а куда-то в сторону левее, по крайней мере, привычного свиста пуль не слышно.
  Хоть Сашка никогда не жаловался на ночное зрение, но "охотника" он в этот раз упустил, не до того было, сзади гремели беспорядочные выстрелы, хрустели кусты и слышалась отборная ругань на смеси польского и французского языков. Только через сотню метров драгуны отстали, сочтя дальнейшее преследование обидчиков бессмысленным. С трудом в темноте Александру удалось найти Фигнера, и тот сразу же распорядился достать из тайника-контейнера и снарядить пару ручных гранат, поскольку положение донельзя серьезное. С одной стороны им угрожали драгуны, с другой соратники убежавшего "охотника", вероятно по ошибке, принявшего путешественников за кого-то из "своих". Теперь не было сомнения в том, что они столкнулись с разведчиком одной из многочисленных банд, действовавших в округе. Встревать в разборки провинциальных разбойников или "повстанцев" и властей не было ни малейшего желания, но здесь сперва стреляют, а затем начинают проверять документы.
  Всю оставшуюся ночь они двигались выдерживая направление по компасу, лес оказался достаточно протяженным и к утру вышли как сперва показалось к окраине деревни. Но при ближайшем рассмотрении выяснилось, что "окраина" на самом деле просто одинокий домик на краю леса, дальше шли сплошные луга и поля, где лишь кое-где виднелись отдельные деревья и редкие островки кустов. Скорее всего здесь жил или лесник или полевой обходчик, обычно они к как раз и селились в таких местах. Утомленные путешественники решили заглянуть внутрь и заодно узнать у хозяев, что хоть за местность, поскольку после встречи с солдатами, бегства и ночного движения через лес трудно было сориентироваться. Ржавая железная лампа, висевшая у потухшего камина, кое-как освещала обставленное грубой самодельной мебелью жилье, из-под кривоногого стола виднелся открытый бочонок, по-видимому, наполненный порохом, рядом в углу стояли еще четыре точно таких же емкости, промаркированные королевскими лилиями. На кровати, скрытый под ворохом грязного тряпья лежал человек, а женское платье, небрежно повешенное на стуле, и черная шаль указывали на несомненное присутствие женщины, очевидно, она еще спала - слышались храп и сопение. На кухонном столе разбросаны в беспорядке стаканы, обглоданные кости, лоскуты бумаги, шарики свинцовых пуль, моток суровых ниток и конечно же знакомые каждому солдату примитивные инструменты для набивки патронов.
  -Прекрасная Венера сражена Бахусом? Баба пьяна в стельку, -сделал заключение спутник Сашки, для этого не нужно было обладать особой проницательностью и талантами детектива, поскольку убийственный запах перегара шибанул вошедшим в нос прямо с порога.
  Александр направился было к выходу, но обострившийся за последнее время "кочевой жизни" слух вовремя предупредил его об опасности. Снаружи послышалось конское ржание и топот копыт, словно приближался небольшое кавалерийский отряд. Ни слова не говоря они стремглав кинулись к задней двери, ведущей в сарай, а оттуда выскочили прямо в поле, вернутся под прикрытие деревьев уже не было времени, пришлось затаится в первой же попавшейся яме посреди высокой травы. От конных по открытой местности не убежишь, догонят быстро, это оба знали прекрасно по собственному военному опыту. Успели уйти буквально в последнюю секунду под носом у все тех же польских драгун, с которыми столкнулись накануне в лесу. Только упали на землю, как рядом в тридцати метрах уже вовсю суетятся, хозяйничают зеленые мундиры, обыскивают хозяйственные постройки, ловят разбегающихся кур - любимое солдатское лакомство и сворачивают им головы. Со смехом и прибаутками поляки выволокли на свет божий и швырнули как куль с мукой на травку перед крыльцом нетрезвую лесничиху. Судя по всему, они сперва хотели допросить женщину, но в связи с ее невменяемым состоянием этого сделать не смогли. Вскоре со стороны домика однако, послышались гневные крики и ругательства, похоже, что драгуны обнаружили там склад боеприпасов, на который сразу не обратили внимания.
  -Смотри-ка, совсем вельможные паны оголодали по женской части! Никак добровольно им местные француженки не дают? -только присвистнул Фигнер, увидев, чем занялись доблестные вояки дальше. Зрелище и в самом деле вышло довольно мерзкое, но видно здесь собрались люди ко всему привычные и не брезгливые, даже очередь моментально выстроилась как в борделе. Пока первый драгун "получает удовлетворение" остальные терпеливо ждут, придерживая приспущенные белые штаны-шаровары. Покрой форменной одежды не позволяет быстро снять эту деталь униформы, ширинка не предусмотрена, поэтому приходится принимать меры заранее. Двое зелено-белых не утерпели и повздорили из-за бабы, но сержант их быстро успокоил парой ударов ножнами: одному по шее, другому перепало по спине
  По-доброму бы надо свалить отсюда побыстрее но им приходится терпеливо ждать пока поляки закончат, по-другому никак не получится. Вступать в бой с целым взводом особого резона не было, разве, что прижмут и не будет иного выхода. Выйти из укрытия и предъявить документы - рискованно, на встречу с таким специфическим противником Фигнер никак не рассчитывал, эти братья-славяне могли случайно уловить в его речи "знакомый акцент" или просто придраться по незначительному поводу...
  Прошло два томительных, бесконечно долгих часа, пока драгунам не прискучило развлекаться с пьяной бабой, поляки были весьма сильно "сексуально озабочены", а может просто не желали упустить "халяву", некоторые успели сделать по три захода, только сержант и один молодой солдат не приняли участия в этой оргии. Затем польско-французские воины навьючили на заводных лошадей бочонки с трофейным порохом и уехали на север, стараясь держаться от кромки леса на расстоянии выстрела. Сашка с Фигнером выждали еще полчаса для страховки, после того как последний кавалерист пропал из поля зрения и двинулись в противоположном направлении - на юг, к заросшим кустарником развалинам какого-то строения, расположенного вдали на вершине холма. Если компас не врет, и они правильно поняли подслушанные обрывки разговоров панов, то оттуда должна быть видна очередная цель их путешествия, небольшой провинциальный город. По открытому пространству двигались с опаской, постоянно озираясь по сторонам. Примерно на полпути к развалинам с северо-запада Сашка заметил верховых, и пришлось срочно укрыться в ближайшем овраге, не самое лучшее решение, как потом оказалось.
  Съехав вниз по песчаному склону, как с ледяной горки оба Александра с удивлением обнаружили, что "место занято", в овраге они не одни. Вокруг весело потрескивающего костра там на дне собралась пестрая компания - человек тридцать, по всем признакам такие же сезонники, бродяги-пролетарии, под которых маскировались путешественники. Сашка тогда решил, что это вероятно какая-то артель рабочих, такие ему уже доводилось видеть в России. И в самом деле это не случайное сборище, а более-менее сплоченный коллектив, вот только "работа" у этих парней была уж очень специфическая. Пришлых местные аборигены приветствовали вполне дружелюбно, пригласили к очагу и по началу никаких подозрений не возникло.
  -Зовите Романа, у нас новенькие! -раздались голоса, и холодная иголка сомнения словно впилась в мозг Сашке, не тот ли это герой за которым охотились поляки? Впрочем может быть простое совпадение, тем более, что француз произнося это имя делал ударение на последнем слоге, а не на первом, как драгуны.
  "Хозяин" себя долго ждать не заставил. Из прорытой в склоне искусственной пещеры вскоре появился некий господин, сопровождаемый двумя вооруженными людьми. Ранее вход в это убежище был искусно замаскирован сплетенной из ветвей крышкой, покрытой слоем травы и дерна. Разговор вышел короткий, всего несколько фраз.
  -Кто такие, куда направляетесь? -сурово спросил обладатель помятого фрака и высокого цилиндра с кокардой шуанов - белое сердечко и крест на ним. Фигнер быстро все объяснил и продемонстрировал паспорта, но его надежда, что "простых смертных" никуда не потянут на сей раз не оправдалась.
  -Мобилизую вас в королевскую армию, будете сражаться вместе с нами за бога и короля! -картинно провозгласил предводитель, попытавшись придать торжественное выражение испитому лицу, а остальные бандиты только весело захохотали, -Все честные люди на нашей стороне, равно как и все храбрые, потому что мы одинаково ценим как честность, так и храбрость!
  Сашка уже прикидывал как эффективнее применить оружие по "честным и храбрым": швырнуть гранату в толпу, обойму из ТТ разрядить по вожаку и его подручным, командир добавит из своего револьвера по уцелевшим и бежать прочь, пока на шум еще кто-нибудь не подоспел, но не судьба... Пришлось покорится, по крайней мере внешне Фигнер не высказал никакого возмущения или протеста против насильственной вербовки. Напротив он, следуя мудрому правилу "с волками жить -по волчьи выть" постарался создать у главаря бандитов благоприятное впечатление относительно как собственной персоны, так и своего "кузена". Убеждать людей он умел и неоднократно этот талант спасал ему жизнь, так произошло и на этот раз.
  -До ночи потерпим, а там видно будет! -улучив момент шепнул он напарнику на ухо, столкновение откладывается, вопрос в том надолго ли?
  Таким незамысловатым образом Сашку и Фигнера приняли в банду. Как потом выяснилось в ходе разговоров с "боевиками", накануне, отряд Романа имел столкновение с жандармами, потеряв при этом много бойцов убитыми, ранеными и дезертирам, поэтому теперь предводитель вербовал всех встречных, дабы восполнить утрату. Большинство "партизан" на проверку оказались обычными дезертирами или уклонистами, успешно "косившими" уже не первый год от службы в императорской армии.
  -Нет у нас желания подыхать за Николя в Польше или в Испании! -откровенно признались многие "идейные бойцы", когда Фигнер стал их осторожно прощупывать на предмет "кто, зачем и почем" здесь собрался.
  -А если жандармы поймают? -последовал закономерный вопрос.
  -Пофиг, все едино в армию конскриптом отправят, сержантский галун нам не надобен. А коли не повезет, и на каторгу загремим, так оттуда сбежать проще простого - наш Роман уже по третьему кругу пошел.
  -Он у вас что, разве не дворянин? Раз уж за короля жизнь отдать готов?
  -Ага, граф д`Понт-а-Лезен, ха-ха-ха! -собеседники Самойловича чуть не подавились смехом. Ничего удивительного вид у главного роялиста был такой, что теперь Сашка однозначно соотносил этот термин не со сторонниками короля, утонченными аристократами, а со знаменитым спиртом "Рояль".
  Жандармы похоже были правы, когда утверждали, что в их департаменте повстанцев нет, а только одни разбойники. Начав, как и "правильные" шуаны, с того, что останавливал дилижансы с казенными деньгами, Роман вскоре перешел к грабежу всех путешественников подряд. Дезертирам, из которых преимущественно состояла его шайка, были не по сердцу подобные вылазки, но привычка к бродячей жизни заставляла их идти и на это. Им больше нравилось "воевать" по окрестным селениям, на тракте в последнее время можно было нарваться на патруль жандармерии, а почту стали сопровождать усиленные армейские караулы. Зато среди крестьян разбойникам было раздолье, мобилизации конвента, а затем и конскрипции Наполеона вымели из деревень почти всех крепких мужиков и парней и теперь никто не мог оказать отпор даже относительно малочисленной банде.
  -Мы почитай королями ходим, все бабы наши! Заходи в любой дом, тащи на сеновал какую захочешь, -расписывали новые сообщники Фигнеру и Сашке прелести "вольной жизни", складывалось впечатление, что многих такой расклад вполне устраивал.
  Время неспешно шло к вечеру, после обеда подручные Романа выкатили "народу" из тайника-пещеры бочонок виноградной водки, ведер на пять. Это для поднятия боевого духа, но сначала вождь объявил, что завтра будет крупное "дело"...
  Сашка в эти подробности не вникал, обнаружив у него слесарный инструмент бандиты тотчас завалили бедолагу горой старого оружия, требующего немедленного исправления. Хитрый Рома своим "воинам" не особенно доверял, ружья, пистолеты и палаши выдавал только непосредственно перед боем, а так основная масса имела при себе только складные ножи. По этой причине и следить за состоянием вооружения было трудно, каких дефектов только не было: от отсутствующих кремней, до сломанных пружин. Работы для оружейника хватало с избытком, этим он занимался почти до самой темноты.
  Иное дело Фингер, тот постарался полностью "слиться" с местным обществом, надо сказать в этом плане капитану не было равных, великолепный актер от природы. Подогретые выпивкой разбойники принялись обсуждать грядущие перспективы. На этот раз целью набега должен был стать близлежащий городишко, на который банда уже давно "имела зуб". Каким-то образом, через тайного осведомителя скорее всего, Роману стало известно, что завтра утром отряд жандармов, расквартированный в городе, уйдет для участия в очередной облаве на дезертиров. На месте оставят только небольшой караул из 3-х или 5-х солдат не больше.
  -Этих сволочей тихо возьмем в ножи, остальные - бараны, их можно не боятся! -таков был первоначальный и надо сказать весьма примитивный план, озвученный главарем. Но ему напомнили, что следует непременно нейтрализовать еще и мэра - полковник в отставке, ветеран многих войн, может организовать сопротивление горожан. В итоге, после обсуждения, было решено действовать тремя отдельными группами. Первая - самая многочисленная и боеспособная блокирует кордегардию и перебьет немногочисленных жандармов. Вторая займется мэром, и наконец последняя, куда включили новичков должна в случае необходимости ружейным огнем удержать жителей в домах. После подавления сопротивления городок полностью попадал под власть людей Романа, и тут же должно было последовать традиционное "три дня на разграбление".
  Решив, что "дело в шляпе" народ расслабился, добавили еще из бочонка спиртного, появились на руках карты. Денег ни у кого не было, поэтому сперва играли на предполагаемую добычу, но поскольку ее трудно было подсчитать, то вскоре нашли другой подходящий объект - девушек. Как понял Сашка, они стали разыгрывать "право первой ночи", женщин не учитывали - этих и так по любому "оприходуют". Фигнер, которому обычно везло в карты, выиграл возможность первым дефлорировать 16-летнюю племянницу градоначальника и остальные ему жутко завидовали, девушка считалась в округе первой красавицей.
  Не обошлось и без традиционного в таких компаниях скандала, почти переросшего в жестокую драку с поножовщиной. Один из уклонистов, Жозеф Бриолль обвинил "черномазого итальяшку" - Фигнера, в том, что тот якобы стащил у него кошелек с пятью луидорами.
  -Зарежу сопляка! -кипятился бывший портной смешивший ножницы, на оружие разбойника, дружки только подначивали забияку.
  Защелкали раскладываемые ножи, но Александр, наблюдавший за событиями из пещеры главаря, служившей и складом трофеев и оружейной комнатой, вовремя успел перебросить напарнику палаш. Пара эффектных финтов, проделанных умелой рукой фехтовальщика охладила наиболее горячих сторонников расправы с новичками. На шум скандала вскоре явился сам предводитель и решили устроить разбирательство. Первоначально собирались обыскать всех участников конфликта, но ловкий Фигнер предложил другое решение, которое всех устроило. И в самом деле, какой дурак будет держать при себе украденное?
  -У меня бабка колдунья, а от нее знаю верный способ найти вора! -заявил он, и как ни странно поверили, все же народ в ту пору был еще весьма "темный", даже в Европе.
  Прямо целый ритуал Вуду разыграли: заготовили и раздали подозреваемым тридцать палочек-соломинок одинаковой длины и было объявлено, что у злоумышленника "палка" чудесным образом вырастет. Затем один из помощников Романа собрал эти "артефакты" и продемонстрировал всем собравшимся на обозрение. 29-ть одинаковые, а 30-я, короткая соломинка оказалась у обвинителя, тот опасаясь разоблачения ее намеренно подломил и тем самым убедительно засвидетельствовал против себя. Посмеялись, провинившемуся от души насовали в рыло и на этом все и закончилось...
  Короткий тревожный сон, нет скорее балансирование на грани между явью и сумерками сознания ненадолго сковал Александра. На войне он обычно так и отдыхал, всегда в ожидании очередной тревоги.
  -Вставай и пошли! До рассвета осталось два часа. -тихо прошипел одними губами внезапно возникший из темноты напарник, подтвердив свои слова несильным но чувствительным толчком в бок носком ботинка, -Али собрался поутру с ними город грабить?
  Быстро собрав вещи, впрочем, все барахло незаметно заранее подготовили еще вечером, они неслышно пробрались между спящими в различных концах оврага разбойниками, стараясь не наступить ненароком в темноте на кого-нибудь.
  -Бл... ходют тут мудаки... Хр-р-р... -раздалось вдруг из под самых ног Сашки, от неожиданности он чуть было не выронил из рук на землю замаскированный под дубовую доску контейнер с оружием. Молнией подскочил к напарнику Фигнер, уже замахнулся было ножом на лежащего бандита, как тот вдруг снова захрапел раскатистыми руладами. Старинный антикварный, но острый как бритва мавританский кинжал буквально не дошел до цели на пару сантиметров уже успев проколоть грязный камзол, бессмысленное пролитие крови не входило в планы ни унтер-офицера ни его спутника... Мягко скользит под ногами влажный от ночных испарений песок склона, а глаза до боли всматриваются в ночной мрак, где же там впереди часовой? Главарь должен был обязательно назначить кого-нибудь в охранение.
  -И этот спит как сука?! -не сразу поверили они в свою удачу, но так и оказалось. После обильной выпивки назначенный Романом караульщик вовсе не считал своей обязанность бодрствовать всю ночь, и мирно посапывал под кустом, укрытый рваным одеялом, очевидно предаваясь мечтам о сладких и покорных городских девках. Короткий кавалерийский карабин валялся рядом, прямо среди покрытой обильной росой травы, случись потребность стрелять - отсыревший порох не вспыхнет на полке и оружие обязательно даст осечку.
  -Эти орлы продержатся до первого же прочесывания местности, коли власти соизволят такую операцию устроить! -исходя из своего военного опыта сделал закономерное заключение Фигнер и Сашка с ним согласился. В любом случае любые проблемы бандитов теперь их не касаются. Вскоре они выбрались на узкую, но накатанную проселочную дорогу, по ней можно было передвигаться намного удобнее и главное быстрее. Не прошло и часа, как вдали показались тусклые огни маленького провинциального городка, скорее даже поселка, обычно старинные города независимо от размера и значимости в Европе окружены крепостной стеной, а здесь на оборонительные сооружения не имелось даже намека. Городскую заставу они обошли стороной на почтительном расстоянии, прячась за кустами. Роман не обманул, было видно, что жандармы готовятся к предстоящему выступлению. Во дворе кордегардии царила настоящая суматоха пробуждения воинской части, столь неожиданная для такого раннего часа. Солдаты умывались и спешно готовили себе завтрак, а из конюшни уже начали выводить и седлать крепких толстозадых лошадей нормандской породы. Сашка не мог не подметить, что некоторые привычки и ритуалы у местных служивых точь в точь как у российских. Вот к примеру, молодой солдатик поливает из ведра на руки сержанту, а тот с видимым удовольствием кряхтит разбрызгивая воду по густой растительности на лице. Дальше заслуженному 'дедушке' подадут серое полотняное полотенце и обязательно набитую табаком раскуренную глиняную трубку, у французов сигареты пока еще не прижились.
  -Предупредить бы их надо? -невольно вырвалось у Александра, его спутник нахмурился, его как видно грызли точно блохи те же самые неприятные мысли и сомнения. Легко сказать, но как это сделать на практике? Если просто выйти к заставе и заявить о предстоящей нападении разбойников, то подозрительных бродяг обязательно задержат на неопределенное время, да еще и подвергнут обстоятельной проверке и тогда их миссия вполне может потерпеть крах. Фигнер прикидывал, не швырнуть ли камень с запиской в окно караулки, но не решился, слишком уж много бодрствующего народу собралось там и во дворе тоже. Не факт, что послание прочитают, зато 'метателя' обязательно постараются догнать и арестовать. Мирно спит внизу в живописной долине на берегу тихой реки маленький город, но отсчет времени уже запущен, через два часа здесь будет небольшой филиал ада. Воображение услужливо рисует картину дикого погрома, грязные от копоти костров, словно черти перемазанные сажей разбойники врываются с торжествующими криками в дома, режут и насилуют всех подряд от мала до велика. Пронзительный женский визг заглушает редкие одиночные выстрелы старых мушкетов пытающихся сопротивляться горожан, поздно... 'сила солому ломит'. Сашка ни разу не участвовал на войне в так называемых 'трех днях на разграбление города', различные мелкие безобразия не в счет, но ветераны рассказывали разное и как правило очень нехорошее. Когда масса возбужденных и распаленных жарким боем мужиков внезапно дорывается до женщин религия, мораль и прочие предрассудки, навязанные цивилизацией, куда-то улетучиваются.
  -И ведь пострелять по ним не получится для острастки, место открытое, удрать не сможем, возьмут... -вслух размышлял его напарник, -Проще кого-нибудь предупредить в самом городе, пусть уж сами себя спасают.
  -Может 'романовцы' не полезут сюда, если заметят, что мы от них сбежали?
  -Нет братец пустое, слишком уж соблазн велик, когда им еще такой шанс выпадет? А дезертируют у него люди почитай каждый день, посему нас и взяли за место выбывших.
  Так они и решили, благополучно пройдя заставу, спутники незаметно проникли в город. На центральную улицу они не сунулись, оно и понятно, по ней взад-вперед всю ночь ходит патруль. Стараясь не привлекать к себе внимания, Сашка и Фигнер, словно два призрака из фильма ужасов неслышно скользили по самым задворкам ночного городка, периодически останавливаясь, замирая и прислушиваясь. Они как дикие звери шарахались в сторону от всякой подозрительной тени.
  -Смотри, а у ихнего градоначальника собачки во дворе нет! -заметил Самойлович заглянув через забор в очередной двор по пути, и тут же окончательно определился, -Вот к нему и зайдем!
  Без особого напряга они перемахнули через низенькую декоративную ограду, вещевые мешки и контейнер оставили возле огромной цветочной клумбы, под защитой щипов куста роз - для предстоящего 'разговора со взломом' лишний багаж будет обузой.
  -Попробуй открыть здесь! -Фигнер указал на заднюю дверь, через парадное крыльцо они входить не рискнули. Если вдруг закрыто на засов, то придется лезть в дом через окно, что совсем не желательно.
  Замок сухо заскрипел, поддаваясь отмычке, и вот они уже внутри здания, легкое позвякивание генераторного фонарика, луч света быстро пробегает по полу, стараясь держаться в стороне от дверных проемов и окон. Если соратники все правильно поняли на совещании в банде Романа, то отставной полковник спит на втором этаже, а на первом помещаются прислуга и домочадцы. Стараясь лишний раз не шуметь двое, две черные тени быстро скользят вверх по лестнице, но посередине пути, на первом пролете происходит неожиданная встреча: столкнулись 'черное и белое'... Секунда и в железных объятиях Фигнера замерла худенькая девочка лет 10 в длинной ночной рубашке до пят. Бедняжка даже пискнуть спросонья не успела, сгребли как мышку в момент и увлекли за собой, только тапочки с тихим шелестом скатились вниз по лестнице.
  -Держи и рот ей зажми, иначе весь дом перебудит криком! -он быстро передал свою ошеломленную жертву напарнику. Теперь в гости к местному градоначальнику придется идти втроем. Маленькая пленница в руках у Александра мелко дрожит не то от утреннего холода, не то от страха, не разобрать, но не сопротивляется. Как бы не напугать ребенка до заикания, проскакивает мысль, но теперь уже поздно...
  Нужную комнату нашли на втором этаже не сразу, не с первой попытки. Ткнулись в одну дверь - определенно спальня, какие-то девицы или женщины мирно почивают, судя по сложенному на прикроватных тумбочках платью, куклам и обилию всяких безделушек-побрякушек на стенах и многочисленных полках. Быстро-быстро оттуда ушли, никто не проснулся, еще одна лакированная дверь тихо скрипит петлями и луч фонарика выхватывает из мрака уже совсем другие 'игрушки': два пистолета и шпага на маленьком столике, значит на кровати рядом скорее всего хозяин этого небольшого арсенала, мэр города и по совместительству отставной полковник, он то им и нужен. Предусмотрительный Фигнер аккуратно отодвинул стол с оружием в дальний угол комнаты, мало ли что в голову пробудившемуся от крепкого сна человеку придет, а они рассчитывают только на разговор, а не на рукопашную.
  -Подъем! Тревога! -сильный удар ногой по ножке кровати и луч фонаря безжалостно бьет пытающемуся проснутся человеку прямо в лицо, невольно заставляя зажмурится.
  -Что за шутки мать вашу!!! -мэр пытается нашарить рукой пистолет или шпагу, но пальцы находят только пустоту.
  -Просыпайтесь живей господин полковник, но не шумите. У нас к вам дело есть! Сашка отпусти девку, хватит ее мять.
  Выкрикнув сдавленным тонким голоском что-то вроде 'папа-папа', девчонка, точно белое привидение, кинулась к отцу, это в России у детей есть 'батюшка' или 'тятька', а здесь немного по другому, совсем как в той далекой жизни, к которой уже не вернуться... Теперь о любом активном сопротивлении бывшему офицеру императорской армии придется забыть, хоть и невелика тяжесть повисла у него на шее, но ни один любящий родитель не станет рисковать жизнью дочери в такой ситуации.
  -Возьмите деньги там в шкатулке на бюро и уходите! Что вам еще нужно?
  -Через два часа, когда жандармы уедут, здесь появятся молодцы из банды Романа. Они и ваши луидоры прикарманят, и девиц вые... -Фигнер осекся на полуслове, вспомнив, что с ними рядом присутствует некое существо женского пола, пусть даже малолетнее, -Приголубят одним словом, не мне вам любезный объяснять, чай сами по службе знаете.
  Слово за слово и разговор пошел очень быстро, Александр не смог уследить за его ходом, вроде бы они временами даже на итальянский частично переходили, но смысл был в общих чертах понятен: Фигнер попытался довести до мэра информацию о создавшемся весьма серьезном положении. И надо сказать он в этом весьма преуспел, первоначальное недоверие рассеялось как легкий утренний туман.
  -Ты родом южанин? Корсиканец? У кого служил? -отставной полковник, крепкий мужчина лет пятидесяти напряженно всматривался в черты лица незваного ночного гостя, пытаясь понять, не встречал ли он его раньше. Что мелькало у него в памяти, словно мелкая рыбешка играющая на солнце в пруду, но ничего вытащить сетью воспоминаний не получалось.
  -Какая вам сударь разница? Два часа! -напомнил Фигнер о грядущей неизбежной катастрофе.
  Одно у военных хорошо, при всех их недостатках и тупости в критических ситуациях они действуют быстро и без лишних соплей. Девчонку за считанные секунды оторвали от папаши и силой засунули под одеяло, наказав спать дальше. Полковник кинулся натягивать одежду и сапоги, а Александр в это время поспешно заряжал ему пистолеты. Воспользовавшись минутной паузой, его спутник - Фигнер не преминул сказать пару слов своей новой 'даме'.
  -Не везет, так не везет с женщинами, была бы ты красавица постарше, хоть пощипал бы на прощанье... -в ответ это шаловливое создание, уже полностью оправившееся от первоначального испуга продемонстрировало ему язык. Александр зря опасался, девица от пережитого сегодня потрясения заикаться точно не будет, равно и мочится в постель.
  -Папа возьми меня с собой! -без обиняков потребовала юная авантюристка, рассчитывая видимо на небывалое приключение, глаза у нее загорелись точно у кошки увидевшей мышь. Но это не игра и не дешевый роман - здесь убивают по-настоящему, девчонка останется дома.
  -Эстер сиди тут и никуда не выходи! Господи, полон дом девок, куда их девать прикажете? Ладно, хоть племянницу скоро замуж выдам.
  Втроем они выскочили, нет, скорее даже вылетели, как вихрь из передней, мимоходом опрокинув, подвернувшуюся под ноги, какую-то кадку с фикусом. Затем пути резко разделились: двое подхватив свои рюкзаки, рванули бегом прочь из города, а один с саблей, зажатой под мышкой, понесся в направлении кордегардии, он должен успеть... он успеет.
Оценка: 4.81*5  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"