Иванов Дмитрий Викторович : другие произведения.

Занимательная история некромантии. Часть I. Глава 5

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Наш герой взрослеет. Настало время проверить его в действии. Он отправляется в город магов с секретным заданием. Сможет ли он не раскрыть себя? Сумеет ли выполнить поручение? Что и кто ждёт его на пути?

Глава V, в которой сбываются мечты, правда, не все так, как этого хотелось

   Прошло три года. К тому времени Дэймон из щупленького мальчика превратился в стройного красивого и сильного молодого человека. Он возмужал, окреп, вырос. Жилистый и поджарый, Дэймон стал почти на голову выше большинства своих сверстников и, как все высокие люди, немного сутулился. Его лицо, часто озаряемое доброй улыбкой, имело правильные мужественные черты, ясные зелёные глаза в обрамлении длинных густых ресниц сохранили юношеский блеск. Теперь нашему герою приходилось бриться, что изрядно ему досаждало, делал он это пару раз в неделю, оттого большую часть времени парень ходил с небольшой щетиной, которая, впрочем, ему, определённо, шла.
   Дэймон уже овладел целым набором заклинаний тёмной магии. Он умел накладывать щит теней, выпускать стрелы тьмы, вызывать боль, шок и насылать проклятия. Ученик мага бегло говорил на эльфийском, и громоздкие речевые конструкции, традиционно отличающие язык теоретиков старой школы, не представляли для него особой сложности. Кроме того, Дэймон освоил приготовление некоторых зелий и научился пользоваться экстрактором для выделения алхимических компонентов в чистом виде. Поэтому теперь нашего героя можно было по праву назвать юным магом. Он успел познакомиться с некоторыми членами общества Папоротника, бывавшими в гостях у сэра Орруэла, и сопровождал старого чародея в поездках на юг в старинный торговый город Сул-Аггимон и на север в живописную островную крепость Брух-на-Калли. Мастер тёмных искусств доверял своему ученику всё больше, теперь Дэймон ассистировал ему во время экспериментов, помогал при изготовлении зелий на продажу, записывал протоколы опытов. Кроме того, наш герой осознал: он для сэра Орруэла в какой-то мере заменил сына. Поначалу юноша этого не видел - сдержанный во всём, старый маг, не имел склонности выставлять свои чувства напоказ. Но в последствие или в их отношениях появилось больше теплоты, или Дэймон начал лучше понимать своего учителя - так или иначе привязанность эта стала всё более и более ощутима. Молодой маг не знал, почему у Орруэла нет ни жены, ни детей, но он никогда не спрашивал об этом, боясь разбередить старую рану. Юноша тоже привязался к этому человеку, такому же одинокому, как и он сам.
   Однажды, вернувшись домой после утренних визитов, Дэймон, как обычно, прилёг в своей комнате с книжкой, дожидаясь обеда. У вечно голодного паренька уже начинало сосать под ложечкой и урчать в пустом животе. В дверь постучали. Дэймон подумал, что это Седрик зовёт его в столовую и, не глядя, крикнул: 'Сейчас иду'. Тем больше было его удивление, когда на пороге появился сэр Орруэл. 'Пойдём, Дэймон, - сказал он, - у меня кое-что есть для тебя'. Наш герой смутился - ещё никогда мастер Краммер не приходил к нему в комнату. Более того, неужели учитель хочет ему сделать подарок? Дэймон послушно слез с кровати и последовал за магом. Тот шёл молча, не огладываясь, а юноша не решался спросить, в чём дело.
   Орруэл открыл дверь зала приёмов. Дэймон думал, что мастер тёмных искусств сейчас сядет на трон и начнёт произносить очередную длинную речь о чём-то крайне важном. Но вместо этого маг встал у стола, облокотившись о спинку кресла. 'Дэймон, мальчик мой, - начал он, загадочно - так маг своего ученика ещё никогда не называл - Ты знаешь, какой сегодня день?' Пареньку было нечего ответить, и он просто сказал: 'Нет, сэр'. 'Ты уже забыл, - со вздохом проговорил Орруэл, - Я обычно не отмечаю праздники, считаю это ненужным. Но сейчас случай несколько иной. Сегодня день твоего рождения. Дэймон, тебе стало девятнадцать лет, - в его голосе появилась еле уловимая дрожь, - Ты у меня такой большой! Так вырос. Всего каких-то три года прошло. А ты уже крепкий, как молодой дубок, и гибкий, словно ивовый прут. Эх, мне бы сейчас твою молодость. И как ученик ты превзошёл все мои ожидания. А я ещё грешным делом сомневался, когда вёл тебя сюда'. Сэр Орруэл расчувствовался и невольно сделал паузу. 'Я горжусь тобой, Дэймон, и верю, ты превзойдёшь меня, опередишь нас стариков. У тебя всё для этого есть - молодость, время, цепкий ум, способности. Я рад, что судьба подарила мне такого ученика'. Дэймон ещё ни разу не слышал подобных слов в свой адрес. Он не знал, как на них реагировать, но сердце не обманешь. Юноша почувствовал, как у него защемило в груди, комок подкатил к горлу, и Дэймон поднял глаза кверху, дабы не дать выйти наружу набегающим слезам. Тем временем Орруэл подошёл к столу и сказал: 'На день рождения у меня есть для тебя особый подарок, и не один. Думаю, это как раз то, о чём ты мечтаешь с тех самых пор, как поселился здесь'. Мягко улыбнувшись, маг повёл рукой над пустым столом - воздух вокруг его пальцев заискрился, магическая пелена, доселе скрывавшая подарки, начала рушиться, и Дэймон увидал два свёртка. Орруэл взял в руки один из них тот, который побольше. 'Это твоя первая роба, мальчик мой, - торжественно произнёс он, - И мне вдвойне приятно дарить её такому способному ученику. Она соткана из тенешёлка по специальной технологии, разработанной обществом Папоротника. Данная ткань усиливает осцилляции Тоэльвинга. Ты же знаешь, к чему приводит это?' 'К увеличению частоты критического эффекта заклинаний', - дрожащим от волнения голосом произнёс исполненный восторга юноша. 'Верно, - сказал Орруэл, - Но это был лёгкий вопрос. Возьми её и примерь. Знаешь, последний месяц ты отнёс несколько заказов Дитерсу и Аранке как раз на компоненты для твоей робы, и сам же доставил их сюда'. У Дэймона захватило дух от радости, он с таким трепетом взял свёрток у мага, как будто в нём находилось одеяние для коронации, не меньше. Паренёк осторожно развернул подарок, чёрную, блестящую, как полированный обсидиан робу, расшитую по краю чуть светящимися серебряными рунами. На рукаве виднелась эмблема общества Папоротника. Ничего лишнего, всё строго и изысканно. Эта умеренная красота завораживала. Дэймон никак не мог поверить, что настоящая роба, достойная мага, теперь его, что он может её надеть и носить, когда пожелает. Парень скинул дублет и облачился в одеяние из тенешёлка. 'Мастер Краммер, - сказал он растроганно, - У меня слов нет, чтобы отблагодарить Вас. Я безумно счастлив. Это самый радостный день в моей жизни'. 'Слова здесь ни к чему. Я и так знаю. Все твои чувства видны, как на ладони, - ответил маг, улыбаясь, - Посмотри на себя'. С этими словами мастер тёмных искусств взмахнул рукой, и посреди зала появилось большое зеркало в человеческий рост. Юноша бросился к нему, и начал любоваться своим отражением. Да, это - он, Дэймон Гратц, то же лицо, те же мягкие волосы цвета мокрой соломы, большие блестящие зелёные глаза, те же руки и ноги, но что-то поменялось. Он как будто воспрянул духом, стал выше ростом. Это уже - не смущенный ученик волшебника, а молодой маг, гордый и довольный собой. Но мастер Краммер уже достал второй подарок - прекрасные наплечники из формованной кожи с теснением, обшитые тенешёлком. Он подошёл сзади к Дэймону, стоящему пред зеркалом, и надел их. Оплечье было сработано в виде летучей мыши. Маленькая острая головка с треугольными ушами около дюйма в длину помещалась у шеи. От неё шли до конца плеча длинные сложенные перепончатые крылья, одно спереди, другое сзади. По краю вниз свешивались бахромки из полосок прошитого тенешёлка - дань моде тех времён. Наплечники совпадали по цвету с робой, и вместе они составляли гармоничный комплект. Паренёк повернулся к своему наставнику, слёзы счастья выступили на глазах у мальчика. Переполнявшие его эмоции перекрыли путь словам. Он крепко обнял Орруэла и прижался к нему, старый маг похлопал ученика по спине. 'Подожди, Дэймон, - сказал он, - у меня есть ещё подарок, самый главный. Смотри'. Мастер Краммер вышел на середину зала и воздел руку кверху. Воздух вновь заискрился, и в ладони мага появился посох. 'Вот теперь набор полный, - сказал старый маг, улыбаясь, - прекрасное изделие из эбенового дерева. Сам бы не отказался от такого. Он изготовлен на заказ столичным резчиком. Я лично зачаровывал его. Навершье из бивня гигантского мамонта пропитано той же субстанцией, что и тенешёлк. Он также усиливает осцилляции Тоэльвинга, даже сильнее, чем роба с оплечьем вместе взятые. Возьми его'. Дэймон преклонил колено, принимая посох из рук мастера, словно воин во время акколады. Длинное древко украшали вырезанные переплетающиеся ленты с рунами. Навершьем служила фигурка летучей мыши, сидящей на шаре со сложенными крыльями. Оконечность была отделана мифрилом, защищавшим посох от истирания, а, кроме того, напитанным чарами. Несколько колец того же металла охватывали древко. Юный маг взмахнул своим оружием, крутанулся перед зеркалом и выставил посох на вытянутой руке, как бы готовясь к бою. 'У него есть один секрет, - промолвил Орруэл, глядя на радость своего ученика, - подумай о нём, скажи: 'Лети!', а затем подкинь вверх'. Дэймон вопросительно посмотрел на мастера. 'Давай', - нетерпеливо произнёс мастер тёмных искусств. Юноша крикнул: 'Лети', - и подбросил посох потолку - на его глазах в воздухе древко втянулось в шар, который разорвался на сотни острых осколков, растворившихся в воздухе, фигурка летучей мыши распахнула крылья и с пронзительным визгом вспорхнула, а потом исчезла. Дэймон невольно вскрикнул от изумления. 'Не обижайся, но ты ещё начинающий маг и можешь попасть в передрягу. Если тебя, не дай Бог, схватят, отправь посох лететь, - сказал мастер Краммер, - По крайней мере, он не достанется врагу. Как выберешься, выставь вытянутую руку вперёд ладонью вверх, подумай о посохе и скажи: 'Назад', и он вернётся к тебе. Я надеюсь, это не пригодится, но как знать, в жизни случается всякое'. Дэймон поднял руку и произнёс: 'Назад'. Посох тут же появился на ладони, но юноша оказался не готов к этому - тяжёлое древко выпало и со стуком свалилось на пол. 'Простите, сэр', - удручённо произнёс Дэймон, боязливо поглядывая на наставника. 'Ничего, мальчик мой, у тебя будет достаточно времени потренироваться', - улыбаясь, ответил сэр Орруэл.
   Вот так юный Дэймон обрёл своё первое облачение и оружие. Он радовался, как ребёнок. Долго ещё молодой маг ходил по дому, размахивая посохом, принимая различные позы, творя несложные заклятия и любуясь на себя в зеркало. Что и говорить, даже сейчас ученики думают, будто маг без робы и посоха не маг вовсе, а наоборот, чародеем является тот, кто соответствующе одет и экипирован. Да, конечно, внешние атрибуты важны, с этим не поспоришь. Но на севере бытует пословица: не каждый, кто носит бороду, - философ. Что до мастера Краммера, то он, глядя на ученика, исполненного восторга, был, наверное, не менее счастлив, чем Дэймон. Ведь, как говорят, дарить подарки куда приятнее, чем получать. А вещи те на самом деле отличались изумительным качеством, достойные не то, что новичка, не каждый опытный волшебник мог позволить себе такой восхитительный набор. Сейчас, конечно, юные маги не получают подобных изделий, но, повторюсь, сэр Орруэл любил Дэймона, как сына, а кроме того наш герой был первым и единственным его учеником. Близилась осень. Дни стали заметно короче, отцветали последние розы в садах, зрели яблоки, крестьяне везли на торжище полные телеги свежих овощей. Дэймон до сих пор был горд своими робой и посохом. Он ходил по городу важно, расправив плечи, как и подобало настоящему магу. Теперь его никто не рискнул бы обидеть. Завидя человека в робе, люди уступали дорогу, кланялись и отводили глаза, стараясь не встречаться взглядом с чародеем, от которого не понятно чего и ожидать. Нашему герою льстило такое почтительно-боязливое отношение. Стоило ему однажды улыбнуться понравившейся девушке, как та, закрыв лицо руками, в страхе убежала в проулок. Как-то зазевавшийся ребёнок встал на пути, стремительно идущего, молодого мага, Дэймон вынужден был остановиться, а мать бросилась к малышу. Смиренно поклонившись и резко опустив голову сына рукой, она дрожащим голосом взмолилась: 'Простите, сэр, он ведь ещё ребёнок'. 'Всё хорошо, мэм', - ответил Дэймон как можно мягче и пошёл дальше. Он слышал, как малыш спросил: 'Мама, а кто это был?' Женщина ответила: 'Тише, Эрик, это волшебник, он мог превратить тебя в лягушку, всегда уступай дорогу таким людям'.
   Однажды Дэймон сидел в библиотеке и ждал сэра Орруэла. Вот-вот должно было начаться очередное занятие по теоритической магии. Как обычно вошёл мастер тёмных искусств и сел напротив ученика. Но вместо урока он начал серьёзный разговор. 'Послушай Дэймон, - произнёс сэр Орруэл, - Ты знаешь, я уже долгие годы занимаюсь некромантией. Скажу откровенно, никаких значительных успехов на данном поприще мне добиться не удалось. И чем дальше, тем яснее осознаю, что, продолжая свои опыты, я так ни на шаг и не приближусь к тому, как пробудить кроющиеся в мёртвых останках крупицы маны. Я хожу вокруг да около, ощущаю их, вижу их присутствие, но задействовать не могу никак, - он горестно развёл руками, - Так дальше продолжаться не может. Боюсь, что мой подход так ни к чему и не приведёт. Здесь нужно изменить метод, и не только метод, - само видение проблемы. Но мой разум уже совсем закостенел. Я слишком долго шёл по одному пути, и теперь уже не смогу увидеть другой. Как бы прискорбно не звучало, но нам нужна помощь. Я давно уже думал об этом, но гордость в купе с пустыми надеждами не давали мне осуществить задуманное. Идея некромантии далеко не нова. Использовать магию мёртвых пытались чародеи на протяжении всей истории человечества. Однако я знаю только троих, кому удалось достигнуть более или менее существенных результатов. Мне хотелось бы заглянуть в их записи. Двое жили довольно давно и далеко отсюда. Думаю, их рукописи, если и уцелели, то достать их будет очень не просто. А вот третий родом из Гарнации, и точно известно, его колдовская книга с записями экспериментов цела и хранится в сотне миль отсюда. Около двухсот лет назад в Дриллдэрри, где, как ты знаешь, располагается Академия магического искусства в Белом городе, жил маг Орабус из Сайнсвича. Он тоже заинтересовался некромантией. Орабус хотел поднять мёртвых крыс и преуспел в этом. Нет, конечно, до армий живых мертвецов дело не дошло, но его крысы на некоторое время оживали, двигались и даже, кажется, ползали по ящику, где он их держал. Правда, вся эта возня казалась бесцельной. Но хоть так. У нас ведь и того не выходит. Думаю, будь у меня его книга, мы бы смогли продвинуться куда дальше. Тем более, за последние двести лет наука ушла далеко вперёд по части тёмных искусств и теоритической магии. Закончить эксперименты Орабусу не дали. О его изысканиях прознали члены верховного совета магов. В Гарнации тогда ещё не издали законов, запрещающих тёмные искусства. Потому причин арестовывать Орабуса и бросить в тюрьму формально не нашлось. Всё, что смогли они сделать, так это обыскать его дом и лабораторию, изъять книгу с записями, забрать те самые трупики крыс, запретить дальнейшие эксперименты и отправить в пансион для старых магов в Скартаборо. А сочинение Орабуса до сих пор хранится в библиотеке Белого города. Правда, доступ к нему, скорее всего, закрыт. Я хочу, чтобы ты туда поехал и разузнал всё о данной рукописи. Важна любая информация - как и где она хранится, кто имеет право её брать, может быть уцелели какие-то материалы по данному делу или их изучал кто-нибудь из других исследователей и, как обычно бывает в академии, написал по этому поводу внушительный трактат. Ты понял?' 'Да, сэр', - ответил Дэймон. Юный маг уже предвкушал как отправится на своё первое самостоятельное задание, как наконец-то вырвется на свободу и сделает по-настоящему полезное дело. 'Очень хорошо. Но отправишься ты в Дриллдэрри не сейчас и даже не завтра. Проникнуть туда - проблем не возникнет. Документы я найду. А вот ты должен будешь изображать выпускника академии. Да-да, так, чтобы никто не заподозрил неладного. Поэтому, Дэймон, тебе предстоит выучить планировку Белого города, преподавателей академии, обычаи и нравы этого рассадника эльфизма. Необходимо каждого знать в лицо и по имени, безошибочно находить дорогу, помнить распорядок. Да, задача невыполнимая, понимаю. Но всё-таки надо постараться выучить как можно больше, дабы не казаться чужим. Чем меньше нелепых ситуаций, тем меньше подозрений. А подозрения нам, ох, как не нужны. Надо подумать, что тебе рассказать про себя, если зайдёт разговор, и зачем тебе некромантская книга. Я поработаю над этим, но не сейчас. Мне должно прийти письмо от моего информатора в Белом городе. Общество Папоротника следит за этим гнездом самовлюблённых консерваторов. Да, кстати, а как ты будешь разговаривать?' - внезапно спросил сэр Орруэл. 'Конечно, на эльфийском', - радостно сказал Дэймон, уверенный в ответе. 'Правильно. Даже если к тебе обратятся на гарнацийском, ты должен ответить на эльфийском. Ведь негоже великим магам говорить на языке подлого люда. Благородный волшебник должен изъясняться на изящном наречии дивного народа, показывая тем самым оторванность от жизни простых смертных. Больше гордости. Даже с носильщиком постоялого двора на эльфийском, понял? Тебя могут проверить, особенно, если начнут подозревать. Скажут на гарнацийском - а ты в ответ: 'Как ты смеешь обращаться к магу на своём примитивном языке, невежа? Сейчас же превращу в лягушку' - на благороднейшем из языков с идеальным произношением. А то ещё доложат, куда надо. Не бойся, там каждая собака эльфийский знает. Львиная доля жителей Дриллдэрри работает на Белый город'. 'Так уж в лягушку?' - недоумённо спросил Дэймон. 'Да все маги стращают простой люд этими лягушками, не знаю, откуда оно пошло', - ответил учитель.
   И вот Дэймон обложился планами, картами и книгами. Первое, попавшееся ему в руки, сочинение, было написано убористым, но понятным минускулом и украшено цветными миниатюрами. Автор наглядно изображал Белый город, описывая все его достопримечательности, начиная от самых ворот так, как будто читатель входил в них и двигался вперёд, по дороге осматривая улицы, сады, здания и памятники. Из пространного вступления следовало, что Дрилдэрри сам по себе был маленьким городком, но в его центре находилась огромная цитадель магов, именно её сэр Орруэл называл то рассадником эльфизма, то мировым центром самолюбования. Учитель никогда не говорил, чем же ему насолила академия магии, но презрение к данному учреждению чувствовалось всякий раз, когда он начинал разговор о ней. Дэймон понял, ему предстоит увидеть грандиозный архитектурный комплекс, впечатляющее произведение зодчих и волшебников, где строительные конструкции сочетались с потоками маны, и все эти сложнейшие технологии, механические и магические, дополняя друг друга самым смелым образом, создавали небывалый ансамбль, настоящий триумф человеческой мысли. Перелистнув страницы с прекрасными общими видами, картами и геральдическими эмблемами, Дэймон последовал плану, предлагаемому автором книги. Он прочитал, что сразу за главными воротами находится парк с беседками и фонтанами. Его пересекает прямая, как старела, центральная аллея, к которой примыкают дорожки поменьше, образующие причудливую сеть. Красочные миниатюры, разбросанные по всему тексту, изображали почтенных старцев, занятых научными спорами под сводами ротонды, влюблённых, держащихся за руки на скамейках, томных красавиц, прилежно штудирующих объёмные конспекты в сени вековых деревьев. Фантазия Дэймона быстро дорисовывала недостающие детали и придавала движение застывшим на бумаге изображениям. Пройдя через парк, посетитель выходил на площадь Академии, обнесённую портиком, а оттуда можно было попасть в учебные комнаты, лекционные залы, склады и лаборатории, располагавшиеся в близлежащих зданиях. 'Должно быть, там всегда полно студентов', - подумал Дэймон, представляя себе залитый солнцем двор, тонкие мраморные колонны и толпы шумных молодых людей в робах со стопками книг, связками писчих перьев и альбомами в руках. Одни стояли, о чём-то беседуя, другие гонялись друг за другом, заразительно смеясь. Вот кто-то отводит своего товарища к портику подальше от этой беспокойной оравы. Появляется преподаватель, пожилая женщина в роскошном шёлковом одеянии с безупречной осанкой. Она снисходительно взирает на резвящихся студентов, стараясь великодушно не замечать их выходки. Толпа замирает и расступается. Раздаются слова приветствия. Но когда горделивая леди скрывается под сводами портика, шум и веселье разгораются с новой силой. Эх, Дэймон, любитель помечтать. Ему вдруг так захотелось побыть там, познакомиться с учениками, найти себе друзей среди ребят, таких же, как он сам. Должно быть, у него с этими студентами масса общего, так много можно обсудить, стольким поделиться. А ведь Дэймон уже не помнил, когда последний раз говорил со сверстником. Мастер Краммер не давал ему возможности заводить знакомства. Распорядок дня ученика был чётко расписан - никаких прогулок, никакого общения. Раньше всё шло как-то естественно, утренние визиты, физические упражнения, послеобеденные уроки, свободное время в библиотеке, ужин, вечерние занятия - и так каждый день. А вот теперь читая про весёлое студенческое братство, глядя на иллюстрации с непринуждённо беседующими юношами и девушками во время занятий, на вечеринках, в парке, на природе, он осознал всё своё глухое беспросветное одиночество. Нет, никакая книга не заменит друга. И даже сам сэр Орруэл, сколь бы проницательным и мудрым он ни был, как бы ни любил Дэймона, никогда не сможет стать ему настоящим товарищем. Ведь дружба - это союз равных. А мастер Краммер ни по возрасту, ни по общественному положению, ни по знаниям никогда не будет таким же, как его ученик. И Дэймону в его новом доме, ставшим родным, приходилось постоянно сдерживаться, неустанно играть роль, никогда не показывать себя настоящим. Юный маг уже привык к этой каждодневной необходимости, как тяжелобольной привыкает к неизлечимому недугу и рано или поздно перестаёт обращать внимание на свои недавние жалобы. И сейчас внезапное осознание того груза, который лежал на его плечах три долгих года, оказалось таким горестным, что наш герой не мог уже читать и отпрянул от книги. 'Да, сэр. Непременно сэр. С удовольствием, сэр. Будет сделано, сэр', - только такие фразы он произносил в доме своего учителя. Только их и дозволялось говорить. О, как же он хотел бы хоть раз сказать: 'Мне трудно', 'Я устал', 'Мне нужна небольшая передышка', 'Я выдохся'. А в ответ услышать: 'Знаешь, я тоже', 'Давай, попробуем вместе', 'Я уже сделал, смотри, как просто', 'Может быть, продолжим завтра?' В этом доме было решительно не с кем поговорить на равных, поделиться своими мыслями, рассказать о впечатлениях. Здесь никто не мог понять Дэймона, так, как того требовалось ему самому. Если бы юноша учился в академии, там бы он наверняка нашёл себе друзей, и ему стало бы несказанно легче хотя бы оттого, что он не один, что в трудную минуту будет, кому выговориться и на кого опереться. Парень поднял голову. Библиотека показалась ему воплощением зла, тюрьмой, в которой он просидел три долгих года в заточении. Всё здесь в одночасье стало ему противно, каждый предмет отвращал, вызывал злобу. Его взгляд скользнул по книжным шкафам из морёного дерева и остановился на статуе кокатрикса, украшавшей балку, разделявшую секции полок. 'Какой самодовольный', - подумал Дэймон, глядя на гордо поднятую голову, широко раскрытый острый клюв, круглые глаза-плошки, вздыбленный петушиный гребень. На покрытой перьями шее чудовища висела герцогская корона о восьми земляничных листах, с пристёгнутой цепочкой. Пасынок жабы, пожравший свою мачеху, угрожающе поднял вверх птичью лапу с острой петушиной шпорой, выставив вперёд когти, подобающие более орлу, чем вестнику зари. Над головой простёрлись перепончатые крылья, а сверху нависал мясистый чешуйчатый кончик змеиного хвоста, увенчанный острой ромбовидной лопастью. 'Ты был всё это время моим другом? - мысленно обратился Дэймон к страшилищу, - Ты, чей взор обращает в камень? Чем чаще я сижу здесь у тебя, тем больше моя душа твердеет, сердце одревесневает. Но всё, ждать уж не долго. Скоро я обрету свободу. Я покину тебя и сброшу оковы твоего проклятья, о, убивающий взглядом'. Мысли о предстоящем путешествии взбодрили нашего героя и привели его в чувства. От ожидания скорых перемен приятно защекотало под ложечкой.
   Юный маг вернулся к книге и перевернул страницу. Дальше речь зашла о главном здании Белого города Облачной Лестнице. Огромная башня действительно упиралось в небо, и часто её вершина скрывалась от взора за пеленой облаков, когда те стояли низко над землёй. Несколько круглых строений разной высоты и диаметра с массивными контрфорсами по периметру и просторными залами внутри располагались в основании Облачной Лестницы. Они, как ростки, тянулись вверх вдоль основного ствола, соединяясь с ним крытыми галереями и мостиками. И повсюду виднелись разбросанные по стенам бартизаны и полубашни, большие и малые балконы, полукруглые эркеры на массивных консольных балках, обзорные площадки, некоторые стены увивали узкие лестницы и портики с колоннами. Эта громада, казалось, возведённая без какого-либо чертежа и плана, во всей своей хаотичности, безумности и непредсказуемости очертаний являла собой сильный врезающийся в душу образ, призванный захватить дух у любого, кто хоть раз окинет взором данное немыслимое строение. Затем автор перешёл к описанию внутреннего убранства указанного сооружения. Важно отметить, что именно там размещалась библиотека - цель будущего путешествия нашего героя, кроме неё здесь же находились залы высшего собрания магов, учёного совета академии, разные управления и отделы, занимавшиеся частными вопросами, научные лаборатории, обсерватория, хранилища артефактов, ризница и сокровищница, а также секретные комнаты, о назначении которых оставалось только догадываться. Кроме того, на верхних этажах отдельные помещения отводились под личные покои членов правления Белого города, их приёмные и рабочие кабинеты. Описание многочисленных чертогов Облачной лестницы начиналось с зала ста гербов - величественного холла, в который попадал посетитель Белого города, пройдя через парадный вход главной башни. Здесь мощные колонны, увитые раскрашенным рельефом в виде виноградных лоз, поддерживали уходящие ввысь арки парусного купола, настолько искусно расписанного, что создавалась иллюзия небосвода. Благодаря магии рисунки двигались и подсвечивались, производя неизгладимое впечатление. По крайней мере, так рассказывалось в книге. С потолка на блестящих цепях свешивалось огромное кольцо, покрытое сусальным золотом, с купол диаметром, на внутренней его поверхности располагалось сто гербовых щитов. В центре - прямо напротив входа, бросаясь в глаза, находился герб Белого города - лазоревое поле, усыпанное серебряными полумесяцами, а далее - шли эмблемы выдающихся волшебников, некогда удостоивших своим присутствием академию магии. В холл со всех сторон сходились лестницы и коридоры, которые вели на верхние этажи и в другие части здания.
   На одной из красочных миниатюр Дэймон увидел изящную девушку, очевидно студентку, сходившую по лестнице в зал, держа под мышкой несколько книг в сафьяновых переплётах. Казалось, она смотрела со страницы прямо на нашего героя. Её широко раскрытые глаза как будто выражали удивление, а блеснувшая улыбка чарующе манила к себе. Да, это была всего лишь картинка, причём не самая лучшая, ибо как мы знаем, в ту пору книжные миниатюры крайне редко рисовались реалистичными, а изображение человека тем более не достигло теперешних высот, но воображение мечтательного юноши вновь выстроило яркий живой образ. На встречу Дэймону, неслышно ступая, шла девушка, нежная и хрупкая, как бутон весеннего ириса. Облегающая роба из тёмного шёлка, более похожая на изысканный наряд светской дамы, чем на облачение мага, подчёркивала изящный силуэт. Тонкая талия, схваченная широким бархатным поясом, возбуждала непреодолимое желание прикоснуться к этому чудесному созданию и освободить его от стягивающих одежд. Дэймона влекло к плоду собственного воображения. Он никогда не знал женской любви, не пытался её найти, но всегда мечтал о ней. Юноша ощущал запах духов незнакомки. Бедный, он узнал о существовании ароматов, не вдохнув их с кожи любимой, а, находясь в лавке Дитерса, когда алхимик демонстрировал содержимое хрустальных флаконов состоятельному покупателю. Но сейчас Дэймон забыл обо всём. Он лишь представлял себе, как встретит в Белом Городе юную красавицу, готовую ответить на его любовь. Он горячо желал стиснуть её, такую хрупкую и нежную в объятьях сильных рук, прижаться грудью к её мягкой волнующей груди, сдавить её стан своими упругими бёдрами, полностью охватить собой юную грациозную фигуру, отдать молодой волшебнице всё тепло, всю страсть, которая долгие годы копилась в изголодавшемся мальчишеском теле. 'Крепкий, как молодой дубок, и гибкий, словно ивовый прут' - слова сэра Орруэла пронеслись в голове. Губы соединились в сладостном поцелуе, а ноги переплелись, как орнамент на полях рукописи из Инис Мор. Выдыхаемый девушкой воздух наполнил лёгкие парня, его пот смешался с её потом, их волосы спутались, разгорячённые тела пламенели от жара друг друга. О, как упоительна грёза! Если бы можно было постоянно предаваться мечтам, не заботясь о насущном хлебе и завтрашнем дне, то, скорее всего, автор этой книги, наслаждался бы ими целую вечность, и труд сей никогда бы не увидел свет. Но иллюзии неизменно рассеиваются. А быстрее всего пропадает самое любимое, близкое и приятственное.
   Дэймон очнулся в библиотеке, полулёжа в кресле. Темнота окружала юного мага со всех сторон. Перед ним лежала раскрытая книга, тускло мерцал последний огарок свечи, рискуя потухнуть от малейшего дуновения. Интересно, сколько же времени сейчас? Неужели я заснул? Дэймон поворотил затёкшую голову, и его взгляду предстали еле уловимые очертания статуи кокатрикса. Паренёк зажёг новую свечку - теперь весь гордый оперённый дракон с петушиной головой предстал взору юноши. Сейчас он, выступающий из тьмы в мерцающем свете, поблёскивающий лаковой поверхностью, вовсе не казался жестоким. Кокатрикс был готов к полёту. Голова воздета кверху, как будто из глотки только что вырвался пронзительный крик. Сорвавшийся с цепи, которая теперь висела отброшенной назад, могучий зверь расправил сильные крылья, вдохнул полной грудью, ещё шаг - и он взмоет в облака, свободный, как морской ветер. 'Да, друг, прости, я роптал на тебя, ты же послал мне другое видение, подарил мгновения счастья, хоть и в мечтах, вселил надежду. Ты здесь не для того, чтобы пленять души, превращая их в камень. Ты призываешь лететь в облака вперёд, к свободе, навстречу мечте, повинуясь зову сердца. Из всех статуй библиотеки, ты один наделён крыльями. Справа от тебя лев, он навсегда привязан к земле, слева - единорог, как бы он ни скакал, всё равно не достигнет неба. А что до меня, то скоро-скоро я полечу за тобой', - подумал Дэймон, обращаясь к немой деревянной фигуре. Во истину, ночью всё воспринимается по-иному, чем при дневном свете. Вскоре сэр Орруэл получил долгожданные письма от информаторов о делах в Белом городе, и Дэймону велено было собираться в дорогу. К этому времени юноша постарался узнать о Дриллдэрри и академии магов как можно больше. На плане Облачной Лестницы юноша безошибочно находил библиотеку, узнавал в лицо преподавателей и мог рассказать, где находится какая лаборатория и как пройти в тот или иной лекционный зал. Наш герой выучил, перед кем следует склонить голову, кому поклониться в пояс, а когда преклонить колено. Оказалось, что один из эксцентричных магов Эйнхард-Ракушечник, прозванный так за то, что когда-то пытался выяснить причины появления окаменелых останков моллюсков и кораллов в горах, где моря на людской памяти не было, в начале года проводил исследования на острове Инис Мор, а потом отправился к Северным Берегам. Так как упомянутый учёный муж не слишком привечает всю эту братию из Облачной Лестницы, и учеников выбирает себе под стать, о чём никогда не спешит уведомить совет академии, было решено, что Дэймон, прибыв в Белый Город, представится подопечным Эйнхарда, ассистировавшим ему на Инис Мор, но по каким-то неясными причинам (что тоже свойственно для старины Ракушечника), отосланным в Дриллдэрри с заданием выяснить всё о деле Орабуса. Из Белого города для Дэймона прислали диплом выпускника академии, который позволит ему пройти в цитадель магов и беспрепятственно пользоваться услугами библиотеки.
   Конечно, мастер тёмных искусств мог выяснить всё без участия Дэймона. Агенты общества Папоротника действовали и в Дриллдэрри, и в Белом городе. Но старый маг понимал, что юношу нельзя столько времени держать дома. Ученику необходимо дать возможность проявить себя в деле. Задание не представлялось сложным. Реальной угрозы жизни не было, и вся операция не предполагала участия в сражениях или пребывания таких небезопасных местах, как логово дракона или стойбище злокозненных гоблинов. Но зато как важно для молодого парня с огромным запасом нерастраченной энергии почувствовать риск, ощутить дух приключений, начать действовать самостоятельно, принимать и взвешивать собственные решения. Агентам общества Папоротника в Дрилдэрри было отправлено указание следить за передвижениями юного мага, но себя не выдавать и в контакт не вступать. Сэр Орруэл очень любил Дэймона и не хотел отпускать своего ученика. Но мастер тёмных искусств не относился к числу тех, у кого в извечной схватке между сердцем и разумом побеждают чувства. Несмотря на внутреннюю тревогу, он всеми силами пытался сохранять спокойствие, но следовало признать, старые нервы хоть и оставались железными, но уже порядком надорвались, и приходилось прилагать всё больше и больше усилий, чтобы не выдать себя.
   Вот и настал день расставания. Вещи собраны и уложены. Лошадь осёдлана. Указания получены. Пора двигаться в путь. Прохладным осенним утром на рассвете Дэймон выехал из ставшего родным особняка на Смоляной улице. Сэр Орруэл шёл рядом, ведя лошадь за поводья до самых Орлиных ворот. День обещал быть тёплым. На небе ни облачка. Первые жёлтые листья каштанов отливали золотом в нежных лучах восходящего солнца. Лёгкий порывистый ветерок с гор наполнял прозрачный воздух бодрящей свежестью. Мастер тёмных искусств спешил дать ученику последние советы: 'На дороге не закрывайся плащом. Разбойники боятся магов. Завидя твою робу, они, скорее всего, не станут нападать. А если будешь в плаще, то могут подумать, что ты одинокий путник, и, стало быть, неплохо бы поживиться твоим добром. А там, как знать, вдруг не сможешь защититься. В Белом городе, если у тебя выпадут мелкие монеты, не смей подбирать их. Маг должен демонстрировать презрение к деньгам. В самом Дриллдэрри иди посредине улицы, не жмись к обочине. Простолюдины должны тебя пропускать, а не ты их. Если кто зазевался на твоём пути, не сбавляй темп, готовь отбрасывающий щит. А вот мага лучше пропустить, никогда не знаешь, насколько высокого он ранга и какого рода. Взгляд на полфута выше уровня глаз. Да, и не верти головой, как птенец козодоя, не оборачивайся на громкие звуки, не смотри под ноги. На улице посох неси в правой руке под углом навершьем вверх. Чем медленнее идёшь, тем более вертикально держи древко. В помещении опирайся на оконечность посоха, старайся навершье сильно вперёд не выставлять. Держи древко вертикально. Кланяясь, упри оконечность в землю. Да, кажется, я тебе уже говорил. Рыцарям - небольшой кивок головой. Разговаривать с ними можешь почти на равных. Ты джентльмен. Лордам - поклон в пояс. Если хочешь начать разговор обратись через слугу, сквайра или герольда. Прямо к лорду ты обратиться не можешь, пока он сам не заговорит с тобой. Если придётся преклонить колено перед архимагом, не смотри, куда садишься, выбирая место - это невежливо, падай, где стоишь. Не беспокойся, к тенешёлку грязь не пристаёт...' Дэймон ехал на лошади и внимал учителю, ничего не говоря. Он волновался. Тревожные мысли одна за другой проносились в голове, вспыхивая и обжигая, как метеоры на ночном небе. В животе назойливо щекотало. Юный маг знал это чувство: неуверенность, страх неизвестности, боязнь, что что-то пойдёт не так. Паренёк покусывал губы, нервно теребил руками ремни сбруи, то и дело, впиваясь в них ногтями. Юноша глядел в одну точку перед собой, не замечая ничего вокруг.
   У ворот они остановились. Дэймон слез с лошади и подошёл к сэру Орруэлу. Тот с еле сдерживаемой дрожью в голосе произнёс: 'Удачи тебе, мальчик мой. Возвращайся скорей'. 'Спасибо, сэр, я Вас не подведу. Я сделаю всё возможное', - ответил паренёк. Затем они крепко обнялись на прощание. Дэймон вскочил в седло, а старый маг взошёл на стену и долго смотрел вслед удаляющемуся всаднику, пока тот, превратившись в еле видимую точку, совсем не исчез из вида. На глазах у мастера тёмных искусств выступили слёзы.
   Дорога шла вдоль реки Иден-Уош, каменистые берега которой поросли аиром с толстыми коричневыми початками и низеньким рогозом, уже начавшим выпускать пух. Мерное журчание воды, запах прелой листвы и лёгкий ветерок немного успокоили нашего путешественника, тревожные мысли отступили. Дэймон не торопил лошадь. Теперь он глядел по сторонам, с любопытством рассматривая всё, что попадалось на пути. Там, где большие серые валуны преграждали течение реки, кружился шумный водоворот, вдоль берега по направлению к городу, крича и ругаясь, шли крестьяне, мимо них, явно желая не привлекать внимания, прошмыгнула девочка-торговка в красном плаще, спешащая с корзинкой на рынок, навстречу ей из Дарма в деревню направлялись служанки, они звонко смеялись, весело шагая по дороге, вскоре Дэймона обогнал высокопоставленный священник в богато украшенной развивающейся рясе и широкополой шляпе с кисточками за плечами на дорогом выученном иноходце, увидав духовное лицо, паренёк-пастух, гнавший своих коз на луг, замер и почтительно склонил кудрявую голову, зато молоденький паж с вьющимися волосами, волнами ниспадавшими на плечи в дорогом алом плаще, как ни в чём не бывало, продолжил горделиво следовать вдоль обочины. До самой линии горизонта простирались невысокие пологие холмы, покрытые жнивьём, где, казалось, ещё недавно золотились спелые колосья ячменя и ржи. По левую руку вдалеке виднелись очертания гряды скал-останцев, здесь со стародавних времён находились каменоломни - единственный источник строительного материала для укреплений Дарма. То тут, то там радовали глаз рощицы дубов и платанов, уже подёрнутые желтизной осенних листьев, кое-где встречались отдельно стоящие разлапистые сосны с кривыми стволами. Среди полей виднелись разбросанные по равнине фермы с маленькими фахверковыми домиками и простыми хижинами, крытыми осокой.
   'Идиллическая картина', - скажете Вы. Так оно и есть, дорой читатель, если, как Дэймон, смотреть на луга и поля с удаления не менее доброй мили. А что же вблизи? На деле жизнь местных крестьян во всём определяется бедностью их кошелька и ума, а быт насквозь пронизан суевериями. И если одни приметы кажутся безобидными и даже умиляют, то другие сельские обычаи нельзя не назвать опасными. По большей части это порождение непроходимой дремучести разума. Ну как можно опаивать маковой настойкой голодного ребёнка, дабы тот не кричал, или лечить чахотку глотанием живых лягушек, или при болях в ногах привязывать к пяткам гниющее мясо? Мир крестьян ограничивался двадцатью-тридцатью милями вокруг их жилища. Так что за дальним холмом вполне могла начинаться земля, 'где все люди с песьими головами'. Решительно, здесь среди полей и рощиц обитало в дюжину раз меньше ведьм и беспокойных покойников, чем в головах местных фермеров. В чём причина такой серости и косности ума, можно спорить до хрипоты. Наша же история посвящена жизни более благородного сословия, так что, дорогой читатель, на сим мы оставим описание жизни гарнацийского крестьянства и вернёмся обратно к нашему герою, который за это время уже успел проскакать несколько миль на запад в направлении Дриллдэрри. По мере удаления от города пейзаж становился всё более однообразным и унылым, всё меньше и меньше путешественников попадалось на дороге. Гнетущую тишину нарушал только стук копыт лошади Дэймона. Тревожные мысли вновь подступили. Сначала они робко по одной проникали в сознание нашего героя, а затем навалились со всей тягостной мощью. А если нападут разбойники? А если я собьюсь с пути? А если лошадь оступится и сломает ногу? А если пойдёт ливень, и дорогу развезёт? О, сколько этих 'А если'! Вскоре сомнения и опасения слились в единое мучительное чувство неопределённости, и наш герой уже не боялся чего-то конкретного, а испытывал непонятный постоянный страх, окружавший и давивший со всех сторон, крепкой хваткой взявший за горло. Одиночество и безмолвие усиливали напряжение. И порой пареньку казалось, будто кроме стука копыт слышится ещё что-то - некий неопределённый звук: то ли поступь другой лошади, то ли шёпот разбойников, притаившихся за камнями, то ли шаги дикого зверя по жухлой траве. И тогда юный маг останавливался и подолгу вслушивался в тишину. Но ничего кроме шелеста листвы в набегавших порывах ветра и фырканья лошади слышно не было. Дэймон, понимал, как только он тронется в путь, тот сводящий с ума назойливый звук раздастся снова, страх вернётся, и придётся опять остановиться и стоять, внимая ужасающей тишине безлюдной дороги. Юный маг знал: это всё игра его воображения, нет никакого преследователя, ровно как и нет ни разбойников, ни призраков, ни диких зверей. Но одолеть страх парень был не в силах. И снова он пускался в путь, и опять среди мерного перестука копыт ему мерещился странный угрожающий звук, и как всегда нервы не выдерживали, и приходилось останавливаться, проклиная себя за постыдное малодушие.
   Тем временем рощицы и поля вокруг перешли в унылые пустоши, поросшие набирающим цвет вереском, дроком и тимьяном. То и дело встречались густые терновые заросли и каменные россыпи из больших и малых серых валунов, занесённых сюда ледниками ещё в стародавние времена. Откуда-то из глубин памяти, из самого детства на ум пришли сказания о леди в чёрном, появляющейся на пустошах, всаднике без головы, преследующем по ночам запоздалых путников, о ведьмах, устраивающих сборища вокруг котла, в котором варят человеческое мясо, о призраках, мстящих за свою безвременную смерть всем и каждому, и о духах заживо зарытых младенцев, ищущих свою мать-убийцу, ползая с окровавленной пелёнкой в руках. Погода менялась: небо заволокло тучами, ветер усилился и стал непривычно холодным, казалось, вот-вот стемнеет. Солнце стояло уже низко, а Дэймон не проехал ещё и половины намеченного пути. Остановившись, он сошёл с лошади и присел у обочины. Нужно было торопиться. Наспех, почти не прожевав, паренёк проглотил захваченные из дома куски хлеба и сыра, а затем сделал пару глотков воды из фляжки. Вот и всё. Пора отправляться дальше. Время не ждёт. И медлить нельзя. Тогда Дэймон, собрав последние остатки воли в кулак, решил, что если он не сумеет преодолеть страх, то, по крайней мере, сможет убежать от него. Наш герой вскочил в седло и погнал лошадь что есть силы вперёд по дороге. Странный звук продолжал преследовать юного мага, но теперь наш герой представлял себе скачущего по пятам всадника без головы. Воображение Дэймона нарисовало коня цвета воронового крыла с горящими глазами. Из-под копыт призрачного скакуна летят искры, а следы мерцают зеленоватым сиянием. Сам седок одет во всё чёрное, плащ из тяжёлой ткани развевается и хлопает на ветру. В руках длинный свёрнутый хлыст, который вот-вот достанет нашего героя, а у пояса большой тяжёлый меч в кожаных ножнах. И теперь останавливаться нельзя, не то свирепый дух пустошей настигнет юного мага, нет-нет, нужно лететь, как стрела, вперёд к спасению.
   В ближайшую деревню Хаддерборо Филдс Дэймон въехал уже ночью. Уставший, голодный, замёрзший и напуганный, наш герой искренне обрадовался горячему ужину и тёплой комнате на постоялом дворе. Ему стало стыдно своих страхов. И как такой рослый и сильный парень, да вдобавок вооруженный заклинаниями тёмной магии смог испугаться стука копыт, тишины и одиночества на сельской дороге? Засыпая, Дэймон думал о том, какой он ещё, в сущности, маленький, неопытный, ничтожный.
   Следующий день прошёл спокойнее. Где мог, Дэймон побеждал страх, а если был не в силах превозмочь, игнорировал его. И вскоре после полудня, въехав на один из пологих холмов, поросших вереском и чертополохом, Дэймон увидел панораму Дриллдэрри во всём великолепии, утопающую в золотистых лучах.
   Город окружала толстая высокая стена с мощными фланкирующими башнями из больших блоков прочного серого известняка. Старая каменная кладка во многих местах несла на себе следы позднейшего ремонта - свидетельства неоднократных осад. Въезд в город защищал впечатляющий барбакан - две параллельные широкие стены, переходящие в массивное высокое здание с парапетом, выдвинутым вперёд и опирающимся на ряд ступенчатых выступов, между которыми, должно быть, имелись машикули. Данное укрепление было призвано предотвратить одновременное наступление на главные ворота с нескольких направлений. Сила и мощь читалась в очертаниях этих внушительных построек. В мирном Дарме, практически не знавшем осад с самого основания, фортификационные сооружения не казались столь массивными. Главные ворота Дриллдэрри, защищала надвратная башня, облицованная тёсаным камнем с четырьмя изящными бартизанами по углам и навесными бойницами по всему периметру парапета. На воротах красовался герб Дриллдэрри - щит, рассеченный на серебро и червень с тремя шествующими леопардами переменных тинктур, лазоревая глава обременена тремя серебряными полумесяцами. Единственный щитодержатель - чёрная восстающая оборачивающаяся борзая. С этим зверем связана одна занятная история. Дэймон прочитал её, когда готовился к путешествию. Возможно, уважаемый читатель и сам знает, почему у герба Дриллдэрри только один щитодержатель. Тогда я попрошу великодушно простить мне нижеследующий пространный экскурс, приведённый здесь по той причине, что данная история представляется мне интересной и в каком-то смысле даже поучительной. Итак, умирает добрый король Отгар III Лаорфрид. Ему наследует юный принц Эгберт пятнадцати лет. Регентом назначается опытный полководец Этельбальд Ордвар, пятый герцог Торнхилл. Но, как водится, при таких обстоятельствах поднимают голову другие претенденты на престол. Сын Вульфиды, старшей сестры почившего монарха, Арнульф, великий герцог Линдисмайн, хоть и не имел законных прав на наследование, всё же, будучи истинным властелином и без того неспокойного северо-запада, собрал армию и начал силой и обещаниями привлекать на свою сторону союзников. Герцог Торнхилл, видя угрозу, прежде всего, себе, а уж затем законному наследнику решил, как говориться, задушить змею в её же логове и напасть первым. Пока королевская армия шла по лояльным трону Лаорфридов землям, дела шли отлично - всюду отважному герцогу оказывался радушный приём, от местных лордов прибывало подкрепление, и лучшие рыцари Гарнации вставали под знамёна своего государя. А вот на северо-западе начались неприятности. Напуганные Линдисмайном феодалы хоть сами и не осмеливались нападать, всё же снабжать армию короля отказывались, а ворота городов и крепостей держали закрытыми, ссылаясь на то, что якобы добрый король Эгберт приказа герцогу не давал, а тот, дескать, действует по своей собственной воле, а потому всё это грабежи, разбой и сущие бесчинства. Дабы не подрывать авторитет короны, Этельбальд расправы ни над кем не чинил, замки не штурмовал и лордов не вешал, однако припасы заканчивались, а воины, ночуя под открытым небом, вконец приуныли. Однако и у Арнульфа не всё шло гладко. Убоявшись гнева короля, а более его регента, хитрые феодалы оказывать поддержку мятежному герцогу не спешили, предпочитая сидеть по своим замкам и выжидать. Вести о положении дел быстро облетели все земли севера и запада. И когда войско с королевскими знамёнами подошло под стены Дриллдэрри, олдермены, посоветовавшись, не только открыли перед Торнхиллом ворота, но и выставили полсотни добровольцев городского ополчения для защиты истинного монарха. После победы, юный король Эгберт, конечно же, расчувствовался и воспылал благодарностью к дальновидному совету Дриллдэрри. Но казна уже, как это неизменно случается во время войны, оказалась пуста, и монарх решил наградить город не новым собором или ратушей, а чем-то не таким затратным, но не менее почётным, а именно, щитодержателями. В самом деле, уже полвека, как держатели не жаловались ни одному из городов Гарнации, и обладать таким украшением считалось правом исключительным. Королевский герольдмейстер уже было нарисовал двух серебряных оборачивающихся гончих с ошейниками из горностаевого меха - символ преданного служения, осмотрительности и исключительного благородства, но тут пришли сведенья, что после разгрома Линдисмайна один из лидеров мятежников, Норри, лорд Алломей, в течение месяца укрывался в Дрилдэрри. Естественно, король не обрадовался такому известию, а посему герольдмейстеру пришлось ошейники горностаевые снять, одного пса убрать, да и оставшуюся гончую в чернь перекрасить - в знак скорби его величества оттого, что и такой преданный город оказался не без изъяна.
   А пока мы любовались красотой городских укреплений и отвлеклись на особенности местной геральдики, наш герой уже успел спуститься с холма, миновать барбакан и въехать через главные ворота в Дриллдэрри. И вот теперь Дэймон находился на широкой главной улице посреди шумной пёстрой толпы. По обеим сторонам проезда высились добротные фахверковые дома, часто с выстроенным из камня первым этажом. Яркие вывески многочисленных лавок свисали с фасадов на кронштейнах. Резные посохи, древние артефакты, колдовские книги, целебные травы, чудодейственные зелья, волшебные жезлы, пошив роб из зачарованных тканей - всё, что нужно магу здесь заказывалось, изготовлялось, продавалась, перепродавалось и обменивалось. В отличии от Дарма, где большинство жителей так и оставалось безграмотными, в Дриллдэрри на вывесках часто помещались надписи, в основном на эльфийском.
   Здесь в городской толпе юному магу стало намного легче, он почувствовал себя гораздо увереннее, страхи отступили. Карта Дриллдэрри стояла перед глазами нашего героя - столько раз он рисовал её по памяти в библиотеке, а затем сверялся с оригиналом. Ехать предстояло по главной улице на север. Именно там находился постоялый двор, где Дэймон намеревался остановиться. Нашему герою сразу бросилась в глаза разница в отношении к нему жителей Дарма и Дриллдэрри. Нет, и здесь его пропускали и приветствовали поклоном, но всё это выглядело, как пустая формальность. Не было того подобострастия, благоговейного трепета, который читался в глазах уроженцев Дарма. Когда живёшь под стенами Белого города, видишь магов каждый день, а потому волшебники в зачарованных робах с посохами в руках уже не кажутся чем-то удивительным. Долговязый рыжий парень выкрикнул из толпы на эльфийском: 'Маг, надо яйца дракона? Самые настоящие, сам ...'. 'Делал', - хотел уже добавить Дэймон, но вовремя сообразил: магу не престало разговаривать с уличными торговцами. Однако такое менее церемонное отношение казалось нашему герою более подходящим. Теперь он мог свободно ехать, рассматривая прохожих и здания, слушать звуки улицы, ловить обрывки фраз: - Грифонов лист нынче рано отцвёл - знать, холода скоро, вот-вот снег пойдёт. - Говорят, на границах не спокойно. Нападают на деревни, уводят скот, грабят. И знаете кто? Нет, это не разбойники. Это отряды лордов Тальмарии бесчинствуют. - Ох уж эти маги, ходят, смотрят, ничего не покупают. Что ходят? Что смотрят? Никакой торговли. Вскоре Дэймон поравнялся со строящимся внушительным зданием. Уже виднелись высокие стены, стрельчатые своды, контрфорсные арки. Громко скрипел ворот подъёмного крана, похожего на требушет. Люди ходили взад и вперёд с корзинами, камнями, проносили брёвна, грузили на телегу строительный мусор. Чуть поодаль на перекрёстке широких улиц у фонтана, очевидно, служившего источником воды для горожан, размахивая руками, во весь голос вещал проповедник в одной власянице: 'Ещё раз повторяю вам, братья, отвернитесь от этих безбожников магов. Все эти чародеи будут призваны к ответу, будут покараны. Их волшебство - суть богохульство, грех против Всевышнего. Они погрязли в гордыне, безверии, праздности, очернили себя сребролюбием, чревоугодием, прелюбодеянием. Обратите же Ваши сердца к Господу. Только его дела есть истинные чудеса. А заклинания этих смехотворных богопротивных уродцев в размалёванных балахонах - суть тлен, они обратятся в прах. Я верю, мы сотрём их позорное жилище с лица земли, обрушим их башню порочности и изгоним этих грешников из нашего города...' Дэймон старался ехать помедленнее, дабы услышать как можно больше из столь пламенной речи, но в то же время не показывать своего любопытства. Впрочем, сторонников священник, кажется, так и не нашёл, по крайней мере, толпы собрать ему явно не удалось.
   Проехав ещё пару кварталов, Дэймон наконец-то увидел постоялый двор. Хозяйка, полная женщина лет сорока в изрядно поношенном, но чистом платье говорила на ломаном эльфийском. Плата за проживание неприятно удивила, но заботливый Орруэл выделил своему ученику достаточно денег, дабы тот ни в чём не нуждался. Благо, старик хорошо зарабатывал на продаже зачарованных зелий и ядов. Сытный горячий обед, тёплая ванна, чистая постель - что ещё надо усталому путнику? Приободрившийся Дэймон хотел вечером прогуляться по городу и дойти до цитадели магов, но когда паренёк прилёг немного отдохнуть после дальней дороги, сон окончательно сморил его, и наш герой безмятежно проспал до полудня.
   Проснувшись, Дэймон понял, что добрая половина дня уже потеряно. Наспех поев, он быстро привёл себя в порядок и пешком отправился к академии магов. Белый город, рассадник эльфизма, город в городе, государство в государстве. Он жил по собственным законам, признавая королевскую власть лишь формально. Впрочем, правительственные чиновники редко переступали его границы, довольствуясь регулярными отчислениями в казну, исправно поставляемыми лордом Алкуином, нынешним главой верховного собрания. Твердыня магов представляла собой внушительный архитектурный ансамбль, находящийся прямо посреди Дриллдэрри. И все улицы с домами, лавочками, мастерскими, храмами и общественными зданиями шли кольцами вокруг Белого города. Причём площадь, занимаемая последним, примерно, равнялась территории остальной части Дриллдэрри.
   Белые блестящие стены с белыми блестящими башнями, аметистового цвета купола, золотые шпили и флюгеры, сверкающие на солнце. А за всем этим высится упирающаяся в небо громада Облачной лестницы. Ни одной прямой линии не найти в этих потрясающих зданиях, все очертания, будь то стены домов, силуэты башен или профили крыш имели хотя бы небольшую изогнутость. Всё это блистающее великолепие разительно контрастировало с безыскусными домами простых горожан. Ансамбль Белого города выглядел настолько чужеродно посреди Дриллдэрри, что казалось, будто он явился на землю из другого мира.
   С замиранием сердца Дэймон направился к воротам, находившимся в невысокой башенке, облицованной полированным белым камнем, с наклонными стенами и блестящим фиолетовым куполом. Паренёк волновался - вдруг заметят, фальшивку. Но привратник в бело-синем табарде с вышитым гербом Белого города на груди лишь мельком взглянул на диплом и пропустил юного мага внутрь. То ли подделка отличалась отменным качеством, то ли обществу Папоротника удалось где-то достать настоящий бланк, то ли дорогая роба, искусно сработанный посох и безукоризненный эльфийский Дэймона не оставляли никаких сомнений в его принадлежности к почтенному сообществу. Теперь перед нашим героем во всей красе открылся сад Белого города. Мощёная гладкими известняковыми плитами дорога шла прямо до самих ворот площади Академии. По правую и левую руку пестрели фигурные посадки самых редких и удивительных цветов, перемежавшиеся с композициями из камней причудливых форм, статуями, фонтанами и прудиками, затянутыми широкими листьями нимфей и кубышек. За ними поднимались заросли декоративного кустарника, прорезанные аллеями, которые вели к беседкам, как и все строения здесь, облицованным белым камнем, с куполами цвета тёмного пурпура. А далее до самой площади Академии высились деревья, привезённые из дальних стран, между ними были проложены дорожки, посыпанные дроблёным мрамором. В этой тенистой части парка землю покрывал бархатистый ковёр мха, беседки, колоннады и прочие садовые сооружения стояли увитые плющом, ежевикой и диким виноградом.
   Однако нашего героя более всего восхитили не диковинные растения, не мраморные изваяния, не изящные беседки и не журчащие фонтаны, а сами люди, гулявшие по парку. Первым навстречу Дэймону попался молодой волшебник где-то на пять лет старше него. Бархатная роба незнакомца цвета воронового крыла, расшитая лентами из серебряной парчи с чёрными рунами, стелилась по земле. Стоячий воротник поднимался выше головы, увенчанной лёгкой диадемой, как решил Дэймон, из мифрила или даже орихакурона. Навершье и оконечность посоха незнакомца не были приделаны к древку, они висели в воздухе, причём вращались в разные стороны. За разодетым магом летела его колдовская книга в украшенном кабошонами позолоченном переплёте, двигаясь и останавливаясь вместе со своим хозяином. Осанка молодого человека была идеальна, движения стремительны, несмотря на громоздкое одеяние, выражение лица гордое, взор пронзительный, уничижающий. Вот что имел в виду Орруэл, рассказывая, как ходят маги в Белом городе. Дэймон, признав в нём лорда, поспешил отойти к обочине и почтительно поклонился незнакомцу в пояс. Тот слегка кивнул головой в знак приветствия, одарив нашего героя снисходительным взглядом. Далее Дэймону встретились две девушки. Одеты они были попроще, и книги свои несли сами, видимо, студентки первых лет обучения. Завидев нашего героя, они первыми сделали книксен, очевидно, подумав, что тот занимает более высокое положение, чем они. Дэймон ответил им поклоном. По соседней аллее прохаживалась пожилая леди в высокой остроконечной широкополой шляпе, из-под которой выбивались пепельные седые волосы. Её шёлковая роба цвета тёмного чароита хоть и не блистала многочисленными украшениями, но явно смотрелась дорогой. В противоположность другим, она держала посох под мышкой, сложив руки на груди. Но самое удивительное - на её плече сидел маленький дракончик с вытянутой мордочкой, заканчивавшейся клювом, и широкими кожистыми крыльями. Хвост милого питомца свешивался женщине на спину. Далее Дэймону встретились двое преподавателей в одеяниях, отороченных богатой вышивкой и длинных до самого пола плащах, заколотых круглыми фибулами. Они шли и оживлённо разговаривали о каких-то магических конструкциях, непрестанно жестикулируя и споря. Причём подле одного из них летела целая стопка книг, а перед другим мёл дорогу маленький веничек. Вдруг тот, что шёл слева жестом остановил другого и начал водить пальцем перед собой в воздухе, оставляя светящийся золотистый след. Таким образом он сделал чертёж и расставил какие-то пометки. Другой также пальцем внёс в данное построение свои коррективы. Увидев это, первый обиженно хлопнул в ладоши, и все висевшие в воздухе изображения исчезли, а затем спорщики проследовали дальше, продолжив свою бурную дискуссию. Можно ещё долго перечислять, каких чудес насмотрелся Дэймон, пока шёл по центральной аллее парка, но, наверное, читателю это вскоре наскучит, к тому же, те, кто сейчас изучает тёмные искусства, наверняка видали и не такое. И вот наш герой вышел на площадь перед Облачной лестницей. Да, её было видно изо всех мест в Дриллдэрри и Белом городе, но подлинное величие сей громады осознавалось только здесь. Дэймон стоял, как у основания уходящей в небо горы. Высота колоссального здания равнялась целому фарлонгу, а то и больше. Птицы летали ниже его вершины. Облака касались стен высочайших в мире башен. Сверкающая в лучах солнца облицовка, будто внутренняя поверхность раковины ципреи, поражала своей безупречной белизной. От одного до другого устремлённого в облака цилиндра перекидывались арочные мосты. Некоторые из них повисали в воздухе, иные же поддерживались опорами, доходившими до земли. Дух захватывало при виде людей, шедших по ним из одной башни в другую на такой головокружительной высоте. То тут, то там, из стен, как грибы трутовики из ствола дерева, выдавались широкие круглые балконы - целые площадки, на которых вполне могло разместиться несколько крестьянских домов. Конечно же, столь сложные доселе невиданные конструкции никогда бы не удалось создать, если бы магия не поддерживала их целостность. Да-да, как стены и своды соборов укрепляются контрфорсами и аркбутанами, так и башни, мосты и балконы Облачной Лестницы пронизывались потоками маны, которые подобно каркасу служили опорой всем этим колоссальным архитектурным элементам. От открывшегося вида у Дэймона закружилась голова. Отродясь он не видал ничего столь грандиозного. Что там замки и крепости что церкви, что дворцы знати? Всё это утлые хижины по сравнению с величественным творением магов. Будто зачарованный, наш герой не мог сразу войти внутрь. Он стоял, смотря в вышину, заворожено переводя взгляд от башни к башне. Вдруг, кто-то хлопнул его по плечу. Дэймон вздрогнул и обернулся. 'Эдгар, привет старина ...', - улыбаясь во весь рот, крикнул ему парень в ярко-синем плаще с капюшоном, но тут же осёкся. 'Я не Эдгар', - только и смог вымолвить Дэймон. 'Извините', - пробормотал незнакомец и поспешил удалиться. Именно этот обознавшейся студент вывел нашего героя из оцепенения, и юный маг поспешил проследовать через широкий портал внутрь центральной башни.
   Времени и так потеряно катастрофически много. Дэймон поднимался по ступеням вверх, постоянно порываясь перейти на бег, но, помня советы учителя, заставлял себя шествовать степенно и держать осанку. Карта Облачной лестницы, запечатлевшаяся в его сознании, пока ещё ни разу не подводила. Если наш герой начинал сомневаться, он по совету Орруэла останавливался, переводил дух, осматривался, наблюдая за проходящими мимо магами. Спрашивать дорогу ни в коем случае нельзя, плутать по коридорам опасно, к тому же можно легко заблудиться. Конечно, не было никаких указателей. Каждый маг, прошедший обучение, мог без труда найти вход в библиотеку. Перемещение по башне осуществлялось через порталы - волшебные устройства, позволявшие мгновенно оказаться на другом этаже. Из зала ста гербов Дэймон попал на десятый уровень. Теперь он поднялся на пятнадцатый и двигался по направлению к переходу во вторую западную башню. Дух захватывало от одной мысли, что предстоит пройти по одному из открытых мостов на головокружительной высоте. Но, увидев множество входящих и выходящих людей, Дэймон смело шагнул вперёд. Оттуда сверху он видел маленькие фигурки на площади перед Облачной Лестницей, и хотя этот мост находился даже не на середине башни, для нашего героя необходимость побывать здесь стала настоящим приключением, никогда он ещё не поднимался так высоко.
   Библиотека занимала весь пятнадцатый этаж второй западной башни. Ленивый привратник спокойно пропустил Дэймона, даже не спросив документов. Из своих книг юный маг так до конца и не понял, как пользоваться каталогами библиотеки, и решил понаблюдать. На большом круглом столе в центре зала лежали огромные тома. Высота страницы каждого из них равнялась целому ярду, а толщина переплёта составляла больше фута. На обложках стояли надписи: на одних - 'Темы', на других - 'Персоналии'. Кроме того, на столе лежали нарезанные обрывки пергамента и перья с чернильницами. Вот она девушка в узкой белоснежной робе со складками на подоле и с тонким серебряным обручем в волосах подошла к столу и встала напротив книги 'Темы'. Она вытянула руку вперёд и произнесла вслух: 'Уравнение Теллериона-Даранорлинга для преломления потоков Энериона в поле Астона-Галадроммора заданной плотности'. Тут же книга сама раскрылась, и её листы пришли в движение, между ними просвечивала золотистая лучистость. Вскоре страницы замерли, а девушка села, взяла отрезок пергамента и начала что-то выписывать из гигантской книги. 'Наверняка, мне нужны персоналии', - уверенным шагом, но содрогаясь от ужаса внутри, Дэймон направился к столу, вытянул руку над массивным фолиантом и сказал: 'Колдовская книга Орабуса из Сайнсвича'. Сработало - фолиант распахнулся и зашуршал светящимися страницами. Прошло совсем немного времени, и листы остановились. Среди убористых строк одна оказалась отмечена красным цветом 'Конфискованная книга заклинаний и опытов Орабуса из Сайнсвича. Место хранения: Ститис-камера 11a-20-632'. 'Ух ты, сработало! Настоящая магия!' - подумал Дэймон. Юноша присел, старательно выводя на обрывке пергамента название и место хранения книги.
   Изящная аркада отделяла помещение с каталогами от читального зала. Там стояли ряды столов. Почти весь потолок занимал гигантских размеров светильник, сотни небольших шариков ярко горели, это явно были не свечи и не масляные лампы. 'Опять магия, - подумал Дэймон, - здесь всё основано на волшебстве'. У высокой стойки из лакированного дерева, украшенной гербами Белого города, работали библиотекари в табардах, с изображением книги на груди. К ним стояла очередь магов. Получая заказ, служители шли в хранилище, а потом возвращались с нужными изданиями. Небольшие тома несли в руках, громоздкие фолианты (а чародеи до сих пор страдают гигантоманией) выкатывали на тележке. Очередь шла на удивление быстро, и вот уже Дэймон протянул свою бумажку библиотекарю. Тот пришёл в недоумение: 'Вы на самом деле в всерьёз решили, что можете получить книгу из статис-камеры?' Конечно, наш герой знал, что рукопись просто так никому де дают, но ему было велено узнать как можно больше подробностей о ней. Поэтому Дэймон решил идти до конца и притвориться, будто ни о чём не догадывается: 'Простите, что-то не так?' 'Да Вы, как первый раз, сэр, - удивлённо ответил библиотекарь, - Разве Вам не известно, что книги из статис-камер никому не выдают?' Парню требовалось, во что бы то ни стало, поддержать разговор, и он решил произнести совсем уж глупую фразу: 'Простите, но я никогда раньше не пытался брать книги из статис-камер и не совсем понимаю, что это такое'. Сзади в очереди кто-то всхохотнул. Но видавший виды библиотекарь, к счастью, счёл нужным объяснить стоявшему перед ним невежде, как обстоят дела: 'Вы, сэр, наверное, редко посещали читальный зал во время учебы, раз не знаете, - в отместку служитель книгохранилища решил уколоть неосведомлённого посетителя храма знаний, - Да будет Вам известно, что в статис-камерах хранятся книги, содержимое которых по тем или иным причинам засекречено. Многие из них представляют опасность, прежде всего, для того, кто их читает. Статис-камера защищена мощным магическим барьером. Через него не проникает даже воздух. Отрыть её могут только два члена учёного совета, одновременно приложив свои знаки к двери камеры. Данная мера предосторожности введена, дабы никто не смог воспользоваться секретной книгой в одиночку. А информация о каждом открытии камеры поступает лично лорду Алкуину. Попытка взломать магический щит приведёт в действие мощное заклинание паралича. Как видите, сэр, получить нужную Вам рукопись совершенно не возможно'. Всё ясно, книги не видать. Но теперь Дэймону нужно было снять с себя подозрения, чтобы библиотекарю не пришло в голову на всякий случай сообщить о необычном читателе руководству академии. 'А как мне теперь поступить? - придав голосу как можно больше растерянности, произнёс Дэймон, - Мой учитель, магистр Эйнхард отправил меня сюда, чтобы я к его возвращению подготовил материал. Как же мне теперь справиться с заданием?' 'Не сочтите неучтивым, но раз Вы сами спросили меня, я позволю себе дать Вам совет, - как можно почтительнее произнёс библиотекарь, которому, видимо, в своё время дали понять, что простому служащему не престало что-либо рекомендовать таким образованным лицам, как маги, - Думаю, Вам, милостивый государь, следует обратиться к тематическому каталогу и найти записи об интересующей Вас книге в сочинениях других авторов'. 'Я так и сделаю, всё равно мне ничего другого не остаётся', - озадаченно произнёс Дэймон и вышел из очереди.
   И вот наш герой погрузился в изучение написанного об Орабусе из Сайнсвича в трудах учёных Белого города. Дэймон аккуратно выписывал почти всё представляющееся интересным, исключая лишь уничижающую критику тёмных искусств, которая предваряла и завершала практически каждое упоминание о данных экспериментах. Но ему попадались только отрывочные сведенья, и ничего сверх того, что сообщил ему сэр Орруэл, юноша так и не узнал. Да появились отдельные детали, но они не позволяли приблизиться к содержанию экспериментов Орабуса ни на йоту. Картина вырисовывалась примерно следующая: после изгнания неудачливого некроманта, его книга была сразу засекречена, скорее всего, к ней никто так и не обращался, а другие маги считали, что навлекут на себя подозрения, если проявят хоть какой-то интерес к работам опального чародея. Но Дэймон старался накопать хоть что-нибудь. Он уже несколько раз ходил со стопками книг от своего столика к стойке библиотекаря и обратно. При этом наш герой не смог не привлечь внимания. Девушки, сидевшие рядом, искоса поглядывали на столь усердно работавшего паренька.
   Но, когда надежда почти угасла, появилось имя. В одной из работ о магах-преступниках разбирался случай Орабуса, и там значилось, что судьёй на процессе выступал магистр Скейруил Амбэрвилльский. Учитывая страсть всех без исключения магов к написанию мемуаров, Дэймон решил, что вполне возможно, он мог подробно изложить в них дело Орабуса. Подойдя к каталогу с персоналиями, наш герой произнёс: 'Скейруил Амбэрвилльский, мемуары'. Парню повезло - на открывшемся листе виднелась запись: 'Скейруил Далотриг из Амбэрвилля. Разбор наиболее знаменитых судебных процессов, которые мне довелось вести. Место хранения: специальная секция 115-15с-469'. 'Вот это удача, - думал Дэймон, направляясь к стойке библиотекаря, - Там точно должен быть материал по делу Орабуса. В книге просто не может не упоминаться о том разбирательстве. Да, и теперь ни о какой статис-камере не говорится'.
   'Вот ещё одну книгу' - сказал Дэймон, вручая выписку тому же самому библиотекарю. 'Боюсь, на этот раз, Вы снова не сможете получить рукопись, сэр', - произнёс тот. 'Почему?' - почти выкрикнул Дэймон от досады, что мелькнувшая надежда разбилась вдребезги - читатели за соседними столиками подняли головы. 'Мне жаль Вас огорчать, сэр, но Вы желаете получить книгу из специального хранилища, а такие издания приказано выдавать только с письменного разрешения магистра академии. Так как Вы закончили обучение, думаю, Вам следует обратиться к Вашему научному руководителю, сэр', - с сочувствием в голосе ответил библиотекарь. 'Но поймите, мой учитель, магистр Эйнхард, сейчас на севере в сотнях миль отсюда. Я не знаю, когда он вернётся. А я должен к его приезду уже подготовить отчёт. Представляете, что он обо мне подумает, если я подведу его?' - не выдержал Дэймон. 'Возможно, Вы сможете получить разрешение другого преподавателя, сэр', - рассудительно проговорил служитель книгохранилища. 'Да как я получу-то? Не думаю, что какой-то другой преподаватель решиться поставить свою подпись под требованием сочинения столь специфического содержания', - не скрывая огорчения, сказал юный маг. 'В таком случае я ничем не смогу помочь Вам, сэр', - ответил библиотекарь, картинно разведя руками.
   Сдерживая себя, дабы не разнести здесь всё в щепки, стараясь не глядеть вокруг, чтоб лишний раз не раздражаться, Дэймон побрёл к выходу. Как вдруг кто-то тронул его за плечо и произнёс: 'Подожди'. Парень обернулся - перед ним стояла молодая чародейка примерно его возраста. Длинные волнистые каштановые волосы незнакомки свободно рассыпались по плечам тяжёлыми прядями. Голову украшала ажурная диадема из серебра или белого золота в виде тонких переплетающихся ленточек в эльфийском стиле. Правильные тонкие черты лица и выразительные серые глаза с блеском делали её исключительно привлекательной. Почти до самого пола ниспадал чёрный плащ, обрамлённый по низу широкой полосой с узором из завязывающихся узелками линий. Он крепился парной кольцевой фибулой тончайшей работы, обе части которой соединялись жгутом из серебряной проволоки. Застёжку украшали кусочки янтаря и вставки с плетёным орнаментом в виде стилизованных зверей и птиц. И плащ, и заколка явно происходили из Инис Мор. Изысканная бархатная роба тёмно-малахитового цвета облегала точёную талию, демонстрируя изящные линии фигуры девушки, а затем резко расширялась книзу, ниспадая крупными складками, подчеркнутыми изнутри зелёной тканью. Рукава, узкие сверху расходились от локтя.
   Не успел Дэймон вымолвить и слова, как незнакомка, лукаво улыбаясь, сказала: 'Я могу тебе помочь. Интересно?' 'Да', - недоумённо ответил Дэймон. Надежда вновь загорелась в его сердце. 'Пошли за мой столик', - сказала она и бесцеремонно взяла руку юноши. 'Садись, - произнесла незнакомка, указывая на стул подле себя, и в полголоса продолжила - Меня зовут Финдабайр, я дочь Форгалла, лорда Тулах-на-Коранн, Туларан, как Вы, гарнацийцы, называете. Это на Инис Мор. Я любимая ученица магистра Леодары Нигсдэйлской, сейчас сама пишу работу на степень магистра. Мой руководитель мне так доверяет, что я без труда смогу добыть для тебя разрешение на выдачу книги из специальной секции. Но за это ты должен оказать мне одну услугу', - и девушка кокетливо поправила волосы. 'И что это за услуга?' - спросил обрадованный Дэймон. 'А ты не догадываешься, красавчик?' - усмехнулась Финдабайр. 'Нет', - недоумевающее ответил Дэймон. 'Тогда, полагаю, тебе остаётся только согласиться, выбор-то у тебя небольшой', - рассмеялась девушка и потрепала паренька по соломенным волосам. Дэймон, честно говоря, не был готов к столь вольному обращению в городе магов, но ему казалось правильным не отвечать на дерзкие выпады Финдабайр, тем более, что успех его операции теперь полностью зависел от её расположения. 'Хорошо, я согласен', - улыбнувшись, сказал заинтригованный Дэймон. 'Ну, я сейчас очень занята, ты же видишь, - заявила чародейка с напускной важностью, - Тебе, красавчик, придётся провести со мной день, а завтра я попытаюсь достать тебе бумажку. Кстати, как тебя зовут, парень?' 'Меня - Дэймон Гратц из Дарма' - ответил юноша. 'Из Дарма, - вновь усмехнулась Финдабайр, - да там же такая глушь, что медведи выглядят воспитаннее, чем ваши крестьяне. И откуда там маги?' 'Ну да Инис Мор тоже - не центр цивилизации - на сотни миль ни одного города, один терн да вереск, местные жители недалеко ушли от варваров', - пошёл в контрнаступление Дэймон. 'Не говори так о моей родине, - серьёзно проговорила Финдабайр, - Наши люди вдохновлены самой природой, культура, достоинство и свободный дух присущи им от рождения. Никто у нас не склонен к греху, жажде наживы и коварству. Остров святых и мудрецов - так зовётся Инис Мор в ваших землях'. 'Ну да, да, не сердись. Ещё у вас там замечательные танцы', - наш герой решил снизить внезапно возникшую напряжённость и одарил собеседницу тёплой улыбкой. 'Ты видел наши танцы? Ты бывал на Инис Мор?', - заинтересованно спросила девушка - ноты обиды вмиг исчезли из её голоса. 'Да, я имел счастье сопровождать магистра Эйнхарда в Брух-на-Калли', - ответил Дэймон. 'И какой танец тебе понравился больше?' - не отставала юная чародейка. 'Жёсткие джиги великолепны, - признался Дэймон, - Но говорят, есть ещё танец хорнпайп. Он исключительно сложен и исполняется редко, так что мне не удалось увидеть его' 'Хорнпайп, - мечтательно вздохнула Финдабайр, - я знаю несколько движений, но мои танцевальные туфли остались дома, да и здесь никого нет, кто бы смог правильно сыграть хорнпайп. Ну ладно. Мне пора работать', - девушка отвернулась и начала что-то списывать из толстой раскрытой книги в свою тетрадь.
   Теперь Финдабайр более не отвлекалась на Дэймона и была вся поглощена работой. А парень смотрел, как она склоняется над текстом, как водит тонкими длинными пальчиками по строкам, как её шелковистые волосы падают на страницы, как она поправляет их своими изящными руками. Финдабайр нравилась Дэймону всё больше и больше. Молодой маг догадался, что за этой напускной грубостью и непосредственностью скрывается незаурядный ум и исключительные способности. Именно поэтому ей дозволялось так себя вести, и поэтому она стала любимой ученицей магистра Леодары. Неужели Финдабайр и есть девушка из его мечты, показавшаяся ему тогда в библиотеке сэра Орруэла? Прошло довольно много времени. 'Ну всё, я закончила, - произнесла она резко вставая, - Ты, наверное, хочешь есть, и тебя надо накормить' 'Я? Почему ты так решила?' - спросил Дэймон, не довольный таким отношением. 'Все парни всё время хотят есть, тем более такой большой мальчик, как ты. Не поешь - сломаешься', - пошутила девушка. Внезапно она положила руку Дэймону на живот. 'Вон как урчит, - прибавила она, - Голодный парень - страшный зверь, с ним лучше не встречаться', - и рассмеялась.
   Покинув Облачную Лестницу, они оказались в жилых кварталах. Здесь молодые маги зашли в уютную маленькую таверну. Посетителей почти не было. Финдабайр выбрала столик в дальнем тёмном углу. 'Подожди, - сказала она, - я распоряжусь на счёт еды'. 'Но я сам могу...', - начал было Дэймон. 'Нет-нет, сегодня ты мой гость. Ужин за мой счёт', - отрезала девушка, и, оставив парня одного, ушла. Вскоре на столе появились два толстых куска жареной свинины на косточке величиной с ладонь, три ломтя копчёного окорока со специями, тарелка тушёных овощей, краюшка домашнего хлеба с сыром, пинта свежего бурого эля, миска ревеневого супа, пирожок с яблоками и орехами, а также большая кружка отвара дикого шерстостебельника с ягодами ежевики. Три последних блюда предназначались для Финдабайр, а остальное она придвинула Дэймону со словами: 'Ешь, поглотитель, набирайся сил', - и опять не без удовольствия потрепала его по волосам. Наш герой не мог не отметить, что ужин пришёлся как нельзя кстати, и, признаться, у парня уже действительно урчало в животе. Во время еды они разговаривали о своих исследованиях и о наставниках, причём Дэймону пришлось сильно напрячь память и быстро соображать, дабы сориентироваться в многочисленных проектах Ракушечника и маршрутах его бесконечных путешествий. Всё это время Финдабайр не отрывала глаз от собеседника. Девушка даже не смотрела себе в тарелку. 'Неужели она любуется мной? - промелькнуло в голове у Дэймона, - Нет, я просто очень странно выгляжу. Хоть бы она не догадалась, что я здесь не учился'.
   Когда ужин подошёл к концу, Финдабайр встала из-за стола и сказала: 'А теперь мы пойдём кормить Фёргаса'. 'Кто такой Фёргас?' - спросил Дэймон. 'Это мой сом', - ответила юная чародейка. По дороге девушка рассказала нашему герою историю о том, как у неё появился необыкновенный питомец: 'Я не часто выхожу в Дриллдэрри. Там мне нечего делать среди грубых необразованных людей, распространяющих вокруг себя невыносимое зловоние. Но как-то раз заболела служанка магистра Леодары, а нам требовались раковины беззубок для одного зелья. Делать нечего пришлось мне топать за ними на рынок у реки, где продают рыбу, раков и моллюсков. Купив мешок ракушек, я уже шла по направлению к выходу, как вдруг позади меня послышался шум. Я посмотрела - народ валит к пристани. Оказалось, только что причалила рыболовная шлюпка, из которой начали вытаскивать огромного сома, больше тебя ростом, да ещё и живого. Он был таким скользким, да ещё и пытался вырваться. Несколько взрослых мужчин не могли с ним совладать. Я посмотрела - и сердце моё ёкнуло. Мне стало дурно, когда я представила, как такого гиганта, который так рвётся жить, сейчас купят, нарежут на кусочки и сварят, а потом сожрут немытые крестьяне. Решительно, ни один из них не стоил и лучика из плавника этого величественного создания природы. 'Стойте, стойте!' - заорала я, как можно громче, стараясь перекричать толпу. 'С дороги, орчьё, не видишь, кто идёт?' - прорывалась я вперёд, расчищая дорогу отбрасывающим щитом. 'Сколько стоит этот сом?' - спросила я, добравшись до лодки. 'Один золотой и двадцать серебряных, миледи', - ответил рыбак, явно в несколько раз завысив первоначальную цену. 'Вот тебе два, - сказала я, бросив монеты в его грязные загребущие лапы, - Держи его в лодке живым, смачивай жабры водой. Я скоро вернусь. Если он за это время помрёт - превращу в лягушек тебя и всю твою команду'. 'Как скажете, миледи', - ответил он, повеселев, но я уже бежала в Белый город, по дороге соображая, куда я дену исполинскую рыбину. Единственным подходящим местом казался бассейн вокруг памятника Дэнельвионору Сочинителю. Но кто разрешит мне там держать сома? Хотя, это не важно. Главное - успеть спасти, во что бы то ни стало. Придя к себе, я быстро нашла парализующее зелье, разыскала Лиама в лаборатории (Лиам - это мой знакомый, тоже с Инис Мор) и потащила его с собой, прихватив несколько левитирующих подушек. Хвала создателю, когда мы пришли, сом был ещё жив. Мы влили ему в рот парализующее зелье, подождали, пока сом успокоится, аккуратно погрузили его на подушки, приказали им взлететь, и, поблагодарив всех, направились в Белый город. Там пустили его в тот самый бассейн. Конечно же, без скандала не обошлось. Меня ругали, говорили, что отправят Фёргаса на опыты, что ему не место у памятника учёному эльфу. В конце концов, меня вызвал сам лорд Алкуин. Я упала перед ним на колени и, плача, рассказала всё, как было. И он меня понял, пожалел, единственный из всех. Глава совета магов распорядился, чтобы Фёргаса никто не трогал, и уж тем более, не забирал на опыты. Мне было поручено ухаживать за зверем и кормить его. Вот такая история'. 'А тебе не кажется, что лучше было бы его отпустить?' - спросил Дэймон. 'Чтобы его опять поймали эти чудовища? Ну, уж нет', - ответила Финдабайр, полностью уверенная в своей правоте.
   Тем временем они подошли к вытянутому зданию с полукруглыми торцами и рядом небольших куполков наверху. 'Заходи', - сказала Финдабайр и вошла внутрь. Они направились в тёмный коридор, который тут же озарился светом магических светильников, стоило только пройти пару шагов. Эти странные приборы вспыхивали, когда к ним подходили на несколько футов, а затем гасли сами собой. Девушка постучалась, а затем распахнула одну из дверей. Они попали в тёмную комнату, очевидно, лабораторию. На столах, располагавшихся по периметру, стояли светящиеся кристаллы различных цветов на штативах, приборы, экраны, колбы с опалесцирующими газами и мерцающими искрами. Нет, здесь не проводились алхимические опыты, обстановка не напоминала лавку Дитерса. Это была лаборатория экспериментальной магии, как догадался Дэймон. Из соседнего помещения вышел паренёк лет двадцати трёх в высоких наплечниках, украшенных длинными светящимися игольчатыми кристаллами, и лазурной робе, волочащейся по полу, орнамент которой пылал, как огонь. 'О, Финдабайр, я так и знал, что это ты, - надменно сказал он вместо приветствия, - А это с тобой кто? - маг бесцеремонно показал на Дэймона пальцем с массивным переливающимся перстнем. - Чем ты его купила?' 'Марион, это не то, о чём ты думаешь. Познакомься, его зовут Дэймон, ему нужна книга', - произнесла Финдабайр, пытаясь остановить не стеснявшегося в выражениях исследователя. 'Да, он, конечно, неплох, дорогуша. А, теперь такие парни уже покупаются возможность заглянуть в книжку? Или тебе повезло откопать некий раритет?' - не унимался Марион. Дэймон разозлился. Но, видя, как Финдабайр терпит все выходки собеседника, парень счёл нужным помолчать, тем более, что одежда экспериментатора говорила о его принадлежности к аристократии, а неприкрытое высокомерие это также подтверждало. И тут Дэймон сообразил: он так привык к раскованному поведению своей спутницы, что забыл поклониться высокопоставленной особе. 'Хватит, Марион, ты уже закончил эксперимент на крысах, так ведь? - прервала поток издевательств девушка, - Дай мне одну из них для Фёргуса'. 'Конечно, забирай', - юный аристократ повёл рукой - из пальцев вырвался пучок лучей, осветивший шевелящийся мешок, лежавший на тумбочке в самом тёмном углу лаборатории. 'Пока, Марион, Спасибо', - произнесла Финдабайр и взяла мешок. Крепко схватив Дэймона за запястье, она постаралась как можно быстрее покинуть лабораторию. Только на улице наш герой спросил свою спутницу: 'Кто это был?' 'Марион, Краудлерой, лорд Кэлсингби, наследник маркиза Эллионфорта, чтоб ему пусто было. Увидел тебя и взбесился. Он некогда был моим поклонником. До сих пор ревнует. Хотя будь ты ростиком поменьше, да на лицо пострашнее, он мог бы и отвара липового цвета налить и печенья поставить. Так-то Марион добрый. В общем, не обращай внимания, забудь', - как бы извиняясь за своего знакомого, сказала Финдабайр и глянула на Дэймона так, чтобы охота задавать дальнейшие вопросы полностью пропала.
   Смеркалось, наконец-то они пришли на небольшую площадь, со всех сторон окруженную раскидистыми тисовыми деревьями. Тишина, вокруг ни души. Огромный мраморный бассейн располагался посредине. У бортиков стояли погруженные в воду кадки с аировидными ирисами. Они уже отцвели, но Дэймон узнал их по высоким прямым стреловидным листьям. В центре бассейна на высоком мраморном пьедестале высилась бронзовая статуя Дэнельвионора Сочинителя. Худой эльф с длинными ушами в массивной тиаре был изображён с развёрнутым свитком в одной руке и посохом - в другой. Заглянув в бассейн, Дэймон увидел огромный чёрный силуэт - гигантских размеров рыба медленно плыла по кругу. Два крупных уса вытягивались вдоль широкой головы, когда сом рассекал толщу воды. Финдабайр подошла к мраморному бортику и позвала: 'Фёргас, плыви сюда, миленький'. Дэймону не верилось, что рыба способна воспринимать человеческий голос, но, услышав зов, сом мотнул хвостом, всплеснул, и, развернувшись, направился к своей спасительнице. Подплыв к самой поверхности, он начал игриво извиваться и выставлять голову из воды. Боясь укуса, Финдабайр быстро вытряхнула крысу из мешка - несчастный зверёк упал далеко от Фёргаса. Бедное животное молотило лапками и хвостом по воде, тыкалось мордочкой в бортик, пыталось ухватиться коготками и вскарабкаться вверх. Но тщетно - отполированный мрамор не позволял вылезти из смертельной западни. Между тем, грациозно изгибая угольно чёрное тело, хищник, не торопясь, подбирался к своей добыче. И вот широкая голова расположилась под бьющейся крысой, рывок - и обречённая жертва исчезла в усаженной зубами пасти, которая в мгновение ока просто всосала её в ненасытную утробу. Взяв Дэймона за руку, Финдабайр произнесла: 'Фёргас прекрасен, он - чудо'. Чародейка шагнула ближе к своему спутнику и взяла его за подбородок. Резким движением она запрокинула голову Дэймона. Второй рукой Финдабайр провела по его горлу, сжала нижнюю челюсть, а затем кадык. Потом она прикоснулась к шее Дэймона губами, что последовало за этим, наш герой так и не понял - то ли поцелуй, то ли укус. 'А ты колючий', - сказала Финдабайр, отпуская парня. 'Извини, я не брился три дня', - смущённо ответил Дэймон. 'Я люблю, когда парни колючие', - пожирая глазами молодого мага, заявила Финдабайр. Ещё раз взглянув на спокойно плавающего по бассейну Фёргаса, она сказала: 'Пошли, нам пора домой. Сегодня ты переночуешь у меня, а завтра пойдём за книгой'. Дэймон не возражал, хотя по всем правилам приличия ему не полагалась находиться наедине с женщиной у неё дома ночью. Однако наш герой был так околдован Финдабайр, что позабыл о светских условностях. Дэймона влекло к ней. Он наблюдал за движениями грациозного тела и наслаждался прикосновениями, которые казались ему сладостными. Теперь наш герой осознал, почему он давал девушке трепать свои волосы, положить руку на живот и даже не попытался высвободиться, когда Финдабайр взяла его за горло. Ему хотелось схватить красавицу, заключить в объятия, прижать к себе. Но он не мог, юноша боялся, причём не столько страшился нарушить приличия, столько его ужасала мысль оказаться отвергнутым. Нет-нет, первый шаг он не сделает никогда, по крайней мере, не сейчас. И наш герой вновь предпочёл пребывать в мечтах, даже, видя объект своих грёз подле себя.
   Молодые маги вошли в один из жилых кварталов Белого города за Облачной лестницей, поднялись на третий этаж небольшого дома с засаженным цветами внутренним двориком. Звякнул замок в скважине, и дверь отворилась. Они оказались в просторной уютной комнатке, где жила Финдабайр. Большая кровать располагалась у стены, под окном стоял письменный стол, в другой стороне соседствовали книжный и платяной шкафы, комод и большой сундук - вот и всё скромное убранство жилища выпускника академии. Только теперь Дэймон начал понимать, о какой услуге говорила девушка. Но он всё гнал от себя мысли, которые считал порочными. Дэймон просто не мог в это поверить. Финдабайр сбросила плащ на спинку стула и села. 'Не стой', - сказала она Дэймону. Тот не нашёл никакого другого сидения и опустился на кровать. 'Выпить хочешь?', - спросила Финдабайр, доставая откуда-то из-под стола начатую бутылку с содержимым янтарного цвета. 'Нет, спасибо', - ответил Дэймон, привыкший быть скромным. Девушка не стала предлагать ещё раз. Она выдернула пробку и налила жидкость в тонкостенный тюльпановидный бокал с зауженным горлышком. По комнате разнёсся терпкий запах дыма, тлеющего торфа с горьковатыми нотками йода и морских водорослей. Дэймон никогда не пил такого напитка, но по рассказам сразу понял - это тот самый чарующий нектар с острова Инис Мор, далёкой родины юной волшебницы. Финдабайр пила меленькими глоточками, глядя в окно, не поворачиваясь к Дэймону, который в напряженном ожидании сидел на кровати. Вдруг, будто вспомнив о своём госте, девушка сказала: 'Раздевайся, полностью, надеюсь, ты понял'. Вот оно - волна жара прокатилась по телу Дэймона. Он послушно встал и начал расстёгивать пуговицы своей робы, затем снял рубашку и остальную одежду. Не найдя место, куда бы это положить, он свернул всё кубарем и бросил на сундук. Дэймон вновь смущённо сел на край кровати, ожидая начала. Он слегка подрагивал, сгорая от страсти и одновременно изнывая от страха. Финдабайр всё также мелкими глоточками пила янтарный напиток и смотрела в окно. Дэймон не выдержал. Он встал и произнёс: 'Всё'. Финдабайр поворотилась к нему. Её взгляд скользил по стройному жилистому телу, рельефным мышцам, сильным рукам, длинным прямым ногам. 'Хорош!' - сказала она. Лёгким движением Финдабайр сбросила с себя робу и подошла к Дэймону. Ногти одной руки впились ему ниже спины, а другой она обвила шею и вцепилась парню в плечо. Юноша почувствовал боль, но что была боль в сравнении со страстью? Он обнял девушку с такой силой, как будто хотел переломать ей рёбра. Она подопнула его, а затем толкнула, и они вместе полетели на кровать.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"