Иванов Дмитрий Викторович : другие произведения.

Волею богов

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Ознакомительный фрагмент. Роман основан на мифологии индейцев Мезоамерики - ацтеков, науа, майя, сапотеков. Битвы смертных на земле - всего лишь отражение непрерывного вселенского противостояния божеств. Так было всегда, ещё до того, как взошло пятое Солнце, так будет и впредь. У человека нет своей судьбы, им, словно шариком на ладони, крутит небесный покровитель. Но на самом деле, Свет и Тьма проистекают из одного источника - от Дарителя Жизни. Его помыслы неведомы ни богам, ни людям. Никто не может сказать, кому и когда суждено победить или сгинуть в небытии.


   Покупайте полную версию романа (бумажная книга) здесь и в других магазинах

https://www.livelib.ru/book/1003009406/about-voleyu-bogov-dmitrij-ivanov

0x01 graphic

  
  

Часть I. Сделка

Глава 1. Цена краденной короны

  
   Уэмак шёл по извилистым переходам дворца в Ойаменауаке. Тяжёлые шаги гулким эхом отдавались в длинных коридорах опустевшего здания. Это был молодой воин высокого роста, худощавый и сильный. Внешне он напоминал юного бога Шочипилли (1), прекраснейшего из созданий, каких видел свет. Тем летом ему исполнилось двадцать шесть лет. Чело мужчины украшал венец шиууицолли (2), сплошь покрытый мозаикой из бирюзы. А позади него во все стороны рассыпались десятки зелёных перьев кецаля, столь длинных, что они касались стен и потолка, когда обладатель головного убора проходил по узким галереям. Такие короны подобало носить только царям. Но был ли Уэмак правителем? На сей вопрос даже он сам не смог бы дать ответ, положение хозяина роскошной диадемы казалось весьма неоднозначным.
   Именно это и стало причиной тревог и горестей одиноко идущего человека. Какие настроения царят в городе? Примут ли его владычество ойамеки? На кого можно опереться, когда сама земля уходит из-под ног? В столице, кажется, все затаились, попрятались по домам и сидят, выжидают. Простые люди не желают вмешиваться в дела знати. Пусть великие сами выясняют отношения, сколько угодно. Вот и дворец опустел. Все боятся, не знают, какому правителю служить. Да и не до них теперь. Меньше всего сейчас хочется видеть вокруг армию толпящихся слуг, певцов, танцоров, музыкантов, сказителей, держателей опахал и прочих бездельников, гордо именующих себя царедворцами.
   Золотые колокольчики на ножных браслетах, с которых почти до земли свисали перья кецаля и макао, предательски звенели при каждом шаге. Вот двор воинов. Здесь цари Ойаменауака награждали храбрецов, отличившихся в сражении. Длинная колоннада обрамляла его со всех сторон. В противоположном конце портика высилась статуя умершего тлатоани (3) Цинпетлаутокацина (5). Отец. Уэмак подошёл ближе, посмотрел в невозмутимое каменное лицо, устремлённое, казалось, в мир былого и грядущего. Лишённые какого-либо выражения черты, плотно сжатые губы, чуть приподнятый подбородок, взгляд, обращённый вверх. Даже будучи каменным изваянием, он не желал смотреть на сына. В холодных зрачках, инкрустированных обсидиановыми бляшками, отражалось молодое лицо, раскрашенное в виде чёрной полумаски вокруг глаз с белыми кружками по краям. "Никого больше нет, есть только я", - пришло в голову царевичу.
   Всё начиналось здесь, в том самом дворце. Из всех законных сыновей покойного Цинпетлаутокацина в живых остались только двое. Старшему Кецалькойотлю предстояло унаследовать престол. Правитель приставил к нему многочисленных учителей и советников из числа видных государственных мужей. Высокородные вельможи не только воспитывали юношу, но и определяли, кто и насколько мог к нему приближаться. Под предлогом охраны драгоценного наследника сановники окружили его почти непроницаемым щитом, полностью устраняющим любое общение с внешним миром. Что же до самого царевича, то он легко поддавался влиянию данного окружения, признавая чаяния наставников за свои. Младшему же брату Уэмаку отец уготовил другую судьбу. Думая, будто второй сын не нуждается в столь серьёзном контроле, тлатоани позволил ему воспитываться вместе с детьми видных аристократов Ойаменауака. Мальчиков с самых ранних дней готовили стать полководцами, поэтому наибольшее внимание уделялось искусству обращения с оружием и премудростям боевой тактики. Такая школа не только позволила Уэмаку овладеть воинскими навыками, но и дала возможность завести множество важных друзей и знакомых. Столкновения на границах государства вспыхивали в то время регулярно. Небольшие стычки для захвата пленных, которых затем приносили в жертву ненасытным богам, считались наилучшими уроками для детей знати. Под присмотром бывалых ветеранов, они начинали участвовать в сражениях, едва достигнув совершеннолетия. Что может быть крепче боевой дружбы? Кровь прочно связала Уэмака с товарищами по битвам, постепенно занимавшими значительные должности в армии государства.
   Тем с большим негодованием смотрел младший царевич на брата, окружённого дряхлыми стариками в пёстрых плащах и перьях. Кецалькойотль, чьё нечастое присутствие на поле брани всегда оказывалось формальным, выглядел в глазах Уэмака человеком недальновидным, несамостоятельным и неспособным ничего решать без указки членов совета. Безусловно, такое мнение являлось отчасти справедливым. Наследник действительно не блистал ни умом, ни хваткой, ни прозорливостью. И уж точно безвольный человек не умел разбираться в людях. Видел ли это отец? Возможно, хотя, скорее всего, безграничная любовь застила глаза Цинпетлаутокацину, после ранней смерти первых сыновей тот желал всеми силами сохранить и уберечь долгожданного мальчика. К тому же правитель редко виделся с ним - ограничение проявлений родительских чувств считалось добродетелью в знатных семьях. Ну а придворные вельможи, сами близкие друзья и доверенные люди царя, неустанно докладывали об успехах Кецалькойотля в делах военных и государственных.
   В последние годы жизни отец разделил с сыном некоторые полномочия. К тому времени Уэмак уже был достаточно искушён в хитросплетениях дворцовой жизни и понимал причины и следствия происходящего. Вокруг брата сплотилась клика, постепенно прибиравшая к рукам титулы, земли и важные государственные посты. Друзья младшего сына отказались не в лучшем положении. Почести сыпались на них с завидной регулярностью, а вот пути к власти и богатству оказались напрочь перекрыты. Сам же Кецалькойотль становился всё враждебнее по отношению к Уэмаку. Наследник никогда не испытывал к нему тёплых чувств и в детстве, а сейчас, возможно по наущению наставников, начал открыто проявлять нетерпение и злость. Всегда подозрительный, он, возможно, полагал, будто младший брат желает сам заполучить трон. Противостояние началось. Один за другим товарищи и соратники Уэмака отправлялись на опаснейшие задания. То им не давали достаточного количества воинов, то снабжение велось исключительно плохо. Одних убивали в бою, других за невыполнение приказов лишали титулов и должностей. Однажды сам Косицтекатль, лучший друг и доблестный воин, чудом уцелев в неравном бою, заявил: "Им сказали, где и когда мы будем проходить, враг был предупреждён, догадайся, кто способен на такую подлость. У меня нет никаких сомнений".
   Тогда Уэмак понял, настала пора действовать, если он не хочет лишиться всех преданных людей. Однако тут началась настоящая война, не простые бои за пленников - на кону стояла судьба государства. Армия перешла под руководство опытных полководцев, расправы закончились. Но оба царевича знали - вся борьба ещё впереди.
   Предаваясь воспоминаниям, Уэмак вошёл во двор заседаний великого совета, также обнесённый портиком. Здесь располагались места высших государственных чиновников и трон правителя. Мог ли он назвать его своим? Имел ли право садиться в резное каменное кресло? Царевич подошёл к престолу и окинул взглядом прекрасные рельефы. Легендарные основатели династии безразлично взирали на него пустыми холодными глазами. Покачивая перьями, обладатель бирюзовой короны задумчиво обошёл вокруг. Он дотронулся до шкуры ягуара, положенной на сидение для брата. Жёсткий остистый мех заскользил под пальцами. Никогда Уэмак не думал, что обретение престола станет таким: одиночество и полная неопределённость. Победа сродни проигрышу. Со вздохом мужчина сел на трон, чувствуя, как холодный камень буквально отторгает его. Тишина. Теперь даже золотые колокольчики не нарушали гробового молчания дворцовых стен.
   Как всё произошло? Только Йоуалли Ээкатль (6) знает. Для Уэмака же события одно за другим свершались сами по себе, как если бы он исполнял чью-то волю. Война с Амоштонцинко затягивалась и шла с переменным успехом. Неожиданно Цинпетлаутокацин тяжело заболел. Когда стало понятно, что правителю не суждено выздороветь, пришло время позаботиться и о своём будущем. Доверенные люди доносили, будто Кецалькойотль решил не оставлять в живых никого из тех, кто поддерживает брата. Самого Уэмака тоже ждёт смерть, повод всегда найдётся. Выбор оказался небольшой - трон или погибель.
   Но советники посчитали неправильным начинать расправу незамедлительно. Всё должно выглядеть естественным и не вызывать подозрений. В последние дни жизни старого царя боевые действия приобрели оборонительный характер, больших военных операций не проводилось, царедворцы и военачальники готовились к смене власти. Наконец-то Цинпетлаутокацин скончался. Перед смертью тлатоани призывал братьев не ссориться и поддерживать друг друга. Чего не пообещаешь, дабы умирающий со спокойным сердцем отошёл в мир иной? После пышных похорон тело правителя оставили в гробнице под высокой пирамидой на окраине города, и каждый приступил к претворению своих планов в жизнь. Главным для Кецалькойотля стало теперь наладить дела на фронте. Ни в коем случае нельзя дать амоштонцинкам повод верить, будто молодой царь ослабит хватку, требовалось новое наступление с удвоенной силой. Кроме того, по традиции, первым делом после вступления на престол правитель обычно проводил так называемую инаугурационную войну с целью захватить пленников и накормить их кровью ненасытного Илуикатлетля (7), племенного бога Ойаменауака. Государь намеривался пересечь границу и ударить по врагу всей армией. Противник, предвидя действия ойамеков, продолжал стягивать силы, сражение обещало быть кровопролитным.
   Как только Кецалькойотль отбыл, заговорщики начали действовать. Захватить дворец не составило труда. Все выходы из столицы перекрыли, дабы никто не сообщил правителю о случившемся. Казалось, город легко и бескровно попал под контроль. Членов совета заперли в их же поместьях и не выпускали наружу. По плану Уэмака брат должен узнать о случившемся в Ойаменауаке уже после боя с армией Амоштонцинко. К тому времени его отряды изрядно поредеют. Конечно же, он немедленно бросится назад. И здесь правителя ожидал первый удар со стороны бунтовщиков. Единственным путём, пригодным для передвижения войска, являлся перевал в районе горы Тлациуомитепек. Там стояла неприступная крепость. Оттуда ворота в Ойаменауак хорошо простреливались, а при необходимости не представляло никакого труда устроить вылазку. Командир гарнизона Куаунакоцин также принадлежал к заговорщикам. В его задачу входило любой ценой воспрепятствовать продвижению Кецалькойотля.
   Таким был план Уэмака. Поначалу он казался продуманным и легко выполнимым. Но чем дальше, тем яснее становилась наивная самонадеянность задуманного. Слишком много допущений положено в его основу. И вот уже первые победы сменились чередой ужасных новостей, каждая из которых, по сути, являлась известием о крахе. Не получилось всё, что только могло не получиться. С самого начала иностранные союзники, не спешили поддерживать мятеж. Их войска стояли у границы, очевидно, командиры ждали, на чью сторону склонится чаша весов. Затем пропал Теототецин, верховный жрец солнечного бога Илуикатлетля, опытный чародей и знаток тайных ритуалов, безгранично преданный правящему дому Ойаменауака. Поговаривали, будто он один в бою стоит целого войска. Таким могуществом наделили его боги. Наконец, сегодня, не успели люди Уэмака проникнуть во дворец, гонец принёс из Тлациуомитепека очередное сообщение. Самые худшие опасения подтвердились. Куаунакоцин передавал следующее: Кецалькойотля успели оповестить о восстании до решающей битвы. Он незамедлительно начал мирные переговоры с царём Амоштонцинко Акамилли, обещал тому пойти на уступки. Со дня на день правитель должен выступить обратно в столицу с многочисленным войском. В новых обстоятельствах Куаунакоцин решил не нападать на царя, но счёл нужным предупредить бывшего друга, дабы тот смог покинуть страну и спастись вместе с другими заговорщиками. Но едва младший брат получил ужасную новость, как верный Косицтекатль, глава ордена воинов орлов и ягуаров, вернулся из дворца и вручил Уэмаку бирюзовую диадему, головной убор, наспинную розетку из перьев, браслеты с золотыми колокольчиками и другие символы власти правителя. И вот теперь, облачённый в одеяния тлатоани, самозванец сидел на троне отца, предаваясь мучительным размышлениям о грядущем. Кто он теперь? Сам себе царевич представлялся маленьким мальчиком, который случайно нашёл костюм старшего брата и нарядился в него. Вот-вот придёт хозяин и накажет провинившегося мальчишку. Но незаслуженно надевать венец правителя считалось преступлением. Третий владыка Ойаменауака, не задумываясь, казнил своего сына, когда тот примерил украшения из зелёных перьев. Позорная смерть, муки и унижения ждут не только самого Уэмака, но и всех тех, кто хоть раз за последние дни перекинулся с ним даже одним словом. Наивный Куаунакоцин. Неужели Кецалькойотль о нём не узнает? Конечно же, заслуженная кара найдёт предателя.
   Ход горестных раздумий прервал шум шагов. Кто-то быстро шёл по крытой галерее. Мужчина перевёл взгляд на закрытый пёстрой тканью проём. Небрежно откинув её в сторону, во двор заседаний совета вошёл Косицтекатль. Как и Уэмака, природа наделила воина отменным ростом, и внешне они чем-то походили друг на друга. Его поджарую мускулистую фигуру облегал боевой костюм тлауистли (8), раскрашенный, как шерсть ягуара. Шлем в виде головы хищника с открытой пастью украшал роскошный плюмаж, а на спине трепетали два кецальпамитля (9) - знамёна из перьев. В руках он держал пёстрый щит и макуауитль (10), деревянное оружие с режущими лезвиями и обсидиана. Самозванец привстал с трона. Косицтекатль был главному заговорщику, как брат, с ним можно не разводить церемонии, к тому же Уэмак не знал, следует ли ему вести себя по-царски.
   - Ну, как дела в городе? - нетерпеливо спросил сын почившего правителя.
   - Всё тихо. Каждая ящерица в своей норе, все ждут. Даже рынок опустел, немногие торговцы осмелились выйти - ответил воин, не утруждая себя поклоном.
   - Что слышно о Теототецине?
   - Ничего. Его искали везде. Старый койот провалился, как сквозь землю. Наверняка ушёл по какому-нибудь тайному ходу, проделанному для жрецов. Хотя говорят, будто он может летать. Чую, его уже нет в городе.
   - Он и сообщил о нас, а мы не смогли перехватить,- с досадой произнёс Уэмак, до боли сжав кулаки, - всё кончено, Косицтекацин. Я втянул вас в это дело и не смог защитить. Я потерял своё сердце. Расплата неминуема.
   Командир воинов-ягуаров молчал, не зная то ли воодушевить друга, то ли согласиться с неумолимой правдой.
   - Послушай, Уэмацин, мы ещё сможем защищаться. Наши отряды контролируют город. Заделаем ворота и будем оборонять стены. Они понесут большие потери при осаде. Прорвутся в город - станем защищать дворец, он же построен, как крепость. Многие жрецы за нас. Спроси Истаккальцина, он должен что-нибудь придумать. Боги не оставят нас после стольких сердец, которые мы положили на их алтари. Титлакауан (11) знает, кто проводил дни в походах и проливал кровь во имя него, а кто отсиживался во дворце, обмахиваясь веером из перьев. Там, где окрашиваются дротики, там, где окрашиваются щиты, раскрываются цветы Дарителя жизни, - нараспев произнёс воин-ягуар строки известного стихотворения, - А ещё ты сам знаешь цену обещаниям Акамилли. Сейчас он договаривается о мире с Кецалькойотлем, а завтра не преминет ударить в спину. У людей из Амоштонцинко нет чести. Посему нам не стоит сдаваться. Никому не ведомы замыслы Дарителя Жизни. Нам следует посмотреть, как всё повернётся, говорить о поражении слишком рано.
   - Возможно, ты и прав, Косицтекацин. В любом случае мы не сдадимся. Действительно, сильный Ойаменауак не в интересах Акамилли. Он сам или с помощью союзников сделает всё, лишь бы подогревать смуту и ослабить нашу страну. Что же касается обороны города, то мы-то будем защищаться. Но не случится ли так, что сами жители принесут Кецалькойотлю мою голову? Мы не можем надеяться на их поддержку. Нам следует относиться к каждому, как к врагу, - Уэмак вовсе не воспрянул духом, но в неминуемую гибель никак не хотелось верить. Косицтекаитль только тяжело вздохнул в ответ. Он сам испытывал те же чувства и осознавал: никто не в силах предугадать будущее.
   - Тогда сделаем так, - продолжил Уэмак, - Созови всех. Сегодня мы проведём наш первый государственный совет здесь во дворце. Нам нужно вместе решить, как поступить.
   - Хорошо. Помни, Уэмак. Даже если они решат сдаться, если захотят купить жизнь и свободу ценой твоей головы, я останусь с тобой и буду драться, пока не упаду мёртвым, пока не захлебнусь в собственной крови. Пусть я умру, но точно отправлю к солнцу столько предателей, сколько смогу и даже больше. Всё равно нам всем навеки идти в его дом. На земле остается от нас только слово, лишь песня. - Одобрительно кивнув, Косицтекаитль удалился, а царевич остался один, прислушиваясь к голосу своего сердца.
   Солнце начало опускаться за горные пики - смеркалось в тех краях быстро. Тени от массивных резных колонн становились длиннее. Лёгкий убаюкивающий ветерок трепал длинные тонкие перья на голове Уэмака, полностью погрузившегося в себя в тишине пустого дворца. Внезапно негромкий звук вывел царевича из забытья. Перед ним стоял Истаккальцин, Господин Белого Чертога, верховный жрец Тескатлипоки (12), высокий худощавый мужчина лет двадцати пяти. Всё его тело покрывала чёрная краска, голову украшал плюмаж из перьев цапли и кецаля, на груди висело массивное ожерелье из жадеитовых пластинок, браслеты того же материала украшали лодыжки и запястья. Истаккальцин несмотря на молодой возраст считался могущественным жрецом. Он разговаривал с богами и прослыл искусным чародеем, предсказателем, целителем и знатоком ритуалов. Глава культа Тескатлипоки ни в чём не уступал старому Теототецину, служителю солнечного божества. И к заговорщикам возжигатель копала (13) примкнул не из-за желания титулов, земель или дворцов. Некогда боги поведали ему, будто Кецалькойотль не является перерождением божественного предка династии Ойаменауака Се Сипактли (14), а именно Уэмак унаследовал дух легендарного правителя древности. Старший из братьев мог и не быть сыном почившего царя Цинпетлаутокацина, на это однажды намекнул жрец, но более ничего так и не сказал.
   - Ты ступаешь тихо, словно пума, Истаккальцин, - начал разговор Уэмак.
   Жертвователь почтительно поклонился.
   - В такие дни Вам следовало держать ухо востро, государь. - стараясь говорить, как можно мягче произнёс он.
   - Что привело тебя ко мне? - поинтересовался царевич.
   - Плохие новости, Уэмацин, очень плохие. Мы лишились поддержки богов. - потупив взор, сказал Истаккальцин.
   - Я ничего не понимаю. Как такое могло случиться? Откуда ты об этом узнал? - негодующе спросил Уэмак.
   - Сегодня великий Тескатлипока не ответил мне. Я взывал к нему снова и снова, но ответом мне было лишь молчание. Я обратился к предкам - тишина. Никто из богов не желал говорить со мной. Кроме того, меня отрезали от источника силы. Теперь я не могу вызывать видения, творить огонь и холод, предсказывать грядущее, ни один из пернатых змеев (15) не прилетит ко мне больше. Сколько я ни пробовал, не получилось ничего. Другие жрецы, которые стояли со мной на пирамиде, также лишились дара богов. Теперь мы не можем ничего, - горестно ответил Истаккальцин и покачал головой.
   - Но почему? Ещё вчера мы воскурили копал и пожертвовали Титлакауану свою кровь. Мы же всё сделали правильно. Как так?
   - Мне кажется, это дело рук Теототецина. Он ведь исчез, как только мы объявили город своим. Наверняка ему удалось добраться до одного из удалённых святилищ в горах. Там он провёл обряд отлучения, и великий Илуикатлетль прервал нашу связь с богами. Он - покровитель нашего народа, это в его власти.
   - Неужели верховный жрец способен сотворить такое? - воскликнул царевич. В его голосе читалась отчаянная надежда, что всё это ещё может оказаться неправдой.
   - Сам Теототецин, конечно, не может. Но в его власти попросить бога отказать в покровительстве врагам. Только сам Илуикатлетль решает исполнить ли просьбу своего первого слуги или отказать. Отвернувшись от нас, он сделал так, чтобы другие боги не слышали нашего зова. Теперь ни Тескатлипока, ни Кецалькоатль (16), ни сам Ипальнемоуани (17) не ответят нам.
   - Я даже не подозревал о таких ритуалах. Неужели они существуют? - признался Уэмак.
   - Даже правителям не дозволяется знать о самых сокровенных обрядах. Отношения людей с богами - тайна, доступная лишь посвящённым, - мрачно проговорил Истаккальцин.
   - Быть может, мы принесём богам жертвы? Напоим из драгоценной влагой (18), дадим яства, одежды, обрядим статуи в золото, нефрит и перья кецаля? - не желая упускать надежду противился неизбежному царевич.
   - Бесполезно, - оборвал верховный жрец, - Пустой надеждой ты лишь разрушаешь собственное сердце. Великие не услышат нас, не примут наши жертвы. Всё будет напрасно. Мы, как лягушка, прыгнувшая в сосуд, который к тому же заперли крышкой.
   - И как нам быть теперь? - подавшись резко вперёд, спросил Уэмак.
   - Честно сказать, ещё ни один из отлучённых не восстанавливал связь с богами. По крайней мере, мне о таких случаях не известно. Смиритесь. Все в этой жизни мы получаем лишь на время.
   - Как ты, вообще, можешь такое говорить? Ты потерял всё, и теперь рассуждаешь так, будто ничего не случилось или случилось, но с кем-то другим. Как у тебя хватает сил оставаться спокойным? - не сдержался самозванец.
   - Вспомните, чему нас учили в кальмекак (19), - стараясь сделать голос как можно более ровным, проговорил возжигатель копала, - Зрелый человек имеет сердце, твердое как камень, мудрое лицо. Он хозяин своего лица, у него ловкое и понятливое сердце. Так вот я пытаюсь сохранить самообладание, и ничего более. Уэмацин, простите меня, если я недостаточно почтителен к правителю. Осмелюсь дать Вам совет, - главный жертвователь сделал паузу, пристально посмотрел в глаза друга, не нашёл в них гнева и продолжил, - Станьте вновь хозяином своего лица и сердца. Не дайте обстоятельствам толкнуть Вас не необдуманный поступок. Больше размышляйте, меньше выносите суждений, взвешивайте каждое решение. Вам предстоит стать тем, кто ставит зеркало перед другими. Помните и не дайте никому заподозрить хоть малую толику волнения.
   - Прости, Истаккальцин, я не должен так себя вести, - царевич виновато посмотрел вниз и отпрянул назад. Служитель Тескатлипоки всегда представлялся молодому вождю много старше, чем на самом деле, а потому мнение первосвященника мужчина ценил особенно высоко, - Если люди узнают, что мы лишены поддержки великих, они точно не пойдут за нами. Раньше была хоть какая-то надежда, теперь её нет вовсе, - угрюмо произнёс царевич.
   - Верно, - ответил жрец, - поэтому нам нужно покинуть город, как можно быстрее. Я уверен, слухи уже расползаются. Люди злы. Они запросто могут напасть на нас, если найдётся умелый подстрекатель.
   - Но куда идти? Кто захочет принять безбожников, вызвав вдобавок гнев Кецалькойотля?
   - Туда, где мы сами сможем найти свой дом, - загадочно взглянув на собеседника, проговорил Истаккальцин.
   - О чём это ты? - недоумённо спросил Уэмак, насторожившись.
   - По близости осталось только одно место, где нет ни городов, ни государств, - рассудительно произнёс верховный жрец, - Я говорю об Атекуаутлане. Если мы уйдём туда, нас даже не будут преследовать.
   - Затопленный лес? - негодующе воскликнул царевич, - Податься в те края - чистой воды безумие. Мы не найдём там пригодной для жизни земли, к тому же он кишит множеством опасных тварей. Только великий Ипальнемоуани знает, кто встречается в тех тёмных дебрях. Столетиями наш народ опасался ходить в Атекуаутлан. Предки всегда поступали правильно, они не могут ошибаться.
   - Предкам не было никакой нужды идти туда. Оставаться здесь - вот настоящее безумие! Это же верная смерть. Или Вы предпочтёте отсиживаться у соседей, зная, что Вас в любой момент могут выдать Кецалькойотлю. Вы же знаете, человек, в двести раз опаснее и каймана, и кусачей черепахи.
   - Но в лесу ведь живут и люди, - заметил Уэмак.
   - Тоуэйо (20), дикари, - брезгливо бросил верховный жрец, скривив губы, - Трусливы, как лесные кошки. Стоит им только раз отведать нашего оружия, как они тут же скроются в чаще, дрожа от страха.
   - Но, а где же мы будем жить? Нам придётся оставить здесь всё. В твоём болоте не будет даже крыши над головой, не говоря уже о еде и одежде, - продолжал возмущаться Уэмак.
   - Слыхал я от людей с востока: в глубине леса находятся острова, и чем дальше, тем больше. Да, да, твёрдая земля, пригодная для обработки. Как Вы думаете, где живут тоуэйо? Их деревни как раз-таки располагаются на островах. Мы можем остаться там. Конечно, будет трудно. Но это уж лучше, чем жить в страхе на чужбине.
   - И кто же будет нас кормить, обеспечивать одеждой, кто станет строить дома, делать посуду, расчищать землю под поля? Откуда мы возьмём хлопок, обсидиан, бумагу? Я уж не говорю о нефрите и драгоценных перьях, - покачал головой обладатель бирюзового венца.
   - Поначалу придётся поручить всю тяжёлую работу нашим слугам, да и самим потрудиться немало. Не забывайте, у нас всё же есть воины. Пусть их недостаточно для боя с Кецалькойотлем, зато они могут заставить покориться деревни тех самых тоуэйо. Мы научим их выращивать кукурузу, бобы и тыквы, строить дома и ткать, обложим посильной данью. Думаю, их вожди вскоре сами встанут на сторону нового порядка, ведь у них будет больше пищи, появится защита и от соседей, и от ненастья. Быть может кто-то захочет присоединиться добровольно.
   - А, по-моему, ты просто мечтаешь, Истаккальцин, перебил жреца Уэмак, - Скажи, когда ты успел придумать всю эту нелепицу?
   - Не спешите гневаться, владыка, - с досадой произнёс жрец, - Вчера я в последний раз беседовал с предками. Вот что они сказали: "На стороне тени появился новый дом. Голодный насытится. Немощный поднимется. Отнятое вернётся. Великий народ появится здесь, посреди вод". А ещё они показали мне копьё.
   - Отнятое вернётся. Я уже понимаю, про кого это, - с невесёлой усмешкой произнёс царевич, - Что же до остального, предки никогда не говорят прямо. Ты ведь сам не можешь точно сказать, что за новый дом и великий народ. Извини, но я не могу считать твоё предсказание залогом успеха.
   - Тогда я не стану Вас разубеждать. Даритель Жизни сам распорядится судьбами каждого из нас. Мы все в его руках. Ну а что же Вы намерены делать, если не хотите идти в Атекуаутлан?
   - Не знаю, Истаккальцин, не знаю, - честно сказал Уэмак, потупив взор. У молодого вождя вдруг появилось нестерпимое желание выговориться. И пускай такое поведение не соответствовало твёрдому сердцу правителя. Но какой из него сейчас владыка? А царевич верил, Истаккальцин - как раз тот человек, которому можно доверить всё, тяготившее его последние дни.
   - Мне тяжело, - произнёс сын правителя, покачал головой и снова опустил глаза, - Я в ответе за то, что происходит. Из-за меня столько людей обречены на смерть или изгнание. Они все жили в собственных домах, имели земли, запасы, прекрасные вещи. Быть может, не все их мечты сбылись, но жили они не плохо. И вот я пообещал им больше, сказал, будто исполню самые дерзкие желания, смогу даровать положение, которое бы они не смогли иметь при Кацалькойотле. И они поверили мне. Но затея обернулась провалом. Теперь мои друзья фактически потеряли всё имущество, им предстоит отказаться от прежней жизни и удалиться в изгнание. Если бы не я, они бы смогли сохранить хотя бы то, что имели, - Уэмак облокотился на трон и упёрся головой в ладонь, драгоценные перья обвисли, словно увядшие цветы. А Истаккальцин молчал. Ведь никому, даже верховному жрецу, не престало говорить правителю слова утешения. Царевич вновь посмотрел на собеседника и добавил:
   - С самого начала я принимал все решения. Но я оказался слеп и не заметил очевидных вещей. А никто так и не сказал мне: "Постой, Уэмак, твой путь ведёт к гибели". Нет, ни один не решился. И вот теперь мы на краю пропасти. Сейчас впервые мне хочется последовать чужому мнению. Быть может, сегодняшнее решение окажется правильным только потому, что приму его не я. На закате здесь состоится государственный совет. Первый и единственный раз я буду сидеть на троне правителя, а те, кто помогал мне, - на местах советников, тех самых, которые я им обещал. Но я буду молчать всё время, не скажу ни слова. Пусть они обсуждают, спорят до хрипоты, обвиняют меня во всех несчастьях. Когда же они придут к соглашению, я одобрю его, каким бы оно ни оказалось. Даже если мы в результате погибнем, не я один буду нести ответственность за этот роковой шаг. - Мужчина приподнялся на троне и, плотно сжав губы, наградил жреца тяжёлым леденящим взглядом.
   В ответ Истаккальцин понимающе кивнул и негромко сказал:
   - Как Вам будет угодно, государь.
   Уэмаку показалось, что последнее слово жрец произнёс нарочито почтительно. Крылась ли здесь издёвка? Но самозванец не мог требовать отношения к себе, как к настоящему владыке и сделал вид, будто не заметил насмешки.
   - Иди, Истаккальцин, готовься к совету. Ещё есть время обо всём подумать.
  
  

Глава 2. Роковое решение

  
   Стемнело быстро. Вечер стоял тёплый и безветренный. Огонь в жаровнях, которые слуги принесли во двор совета, горел ровно, из-за чего фигуры собравшихся казались красноватыми. И Уэмаку, тревожно взиравшему на них с высоты трона, правителя казалось, будто все они обагрены кровью. Сын почившего правителя к тому времени снял роскошную розетку из перьев кецаля и завернулся в плащ со сложным цветным узором, головной убор он также заменил на более скромный. Такие роскошные вещи подобает носить на празднике, а не сейчас, когда предстоит проститься с обеспеченной сытой жизнью во дворце и стать изгнанником. Заговорщики занимали места членов совета на террасе. Один лишь Истаккальцин находился здесь законно. Жрец нарядился в костюм бога смерти. На чёрном теле он успел нарисовать белые кости, надел маску в виде черепа с украшениями из бумаги. Место напротив него пустовало. Даже самозванец не мог посягнуть на священную должность верховного жреца Солнца.
   Пора начинать. Уэмаку предстояло произнести речь, ведь не даром правителей Ойаменауака называли тлатоани - говорящий. Молодой вождь поднялся с трона и поприветствовал собравшихся, поблагодарил их за верность и помощь, отметил стойкость и мужество перед лицом неумолимой судьбы. Далее сын почившего владыки честно и открыто обрисовал сложившееся положение и предложил членам совета высказаться на счёт дальнейших действий. Под недовольный ропот и гневные возгласы Уэмак сел, пытаясь сохранить лицо недвижимым.
   Говорили много, спорили ещё больше. Пару раз храброму Косицтекатлю приходилось защищать друга от негодующих воинов. Только не по годам мудрый Истаккальцин сохранял самообладание. Он до поры до времени не покидал своего места и делал отстранённый скучающий вид, при этом внимательно ловя каждую фразу. Когда же страсти начали затихать, верховный жрец решил взять слово. Говорил он и о возможном ходе событий, и об опасности довериться кому-то из соседей, и об откровении предков. На каждый выпад со стороны он отвечал сдержанно и резонно, не переходя ни на крик, ни на оскорбления, пока желающих возразить совсем не осталось.
   На глазах холодало. Тусклые безмерно далёкие звёзды исчезли на небосклоне - должно быть, небо заволокло тучами. Царевич на троне кутался в длинный плащ старшего брата. Поначалу он внимательно следил за Истаккальцином, удивляясь, как тот мог одним лишь словом убеждать людей. Ранее он приписывал этот дар силе богов. Но сейчас, когда великие оставили жреца, ему приходилось рассчитывать исключительно на собственные силы. Постепенно Уэмак стал терять нить беседы, он не спал уже несколько ночей подряд. В самом начале уверенность в победе подбадривала самозванца. Но сейчас, когда грядущее поражение нарисовалось более, чем ясно, усталость, накопленная за несколько дней, дала о себе знать. Слабость, не сдерживаемая более деятельным порывом, сковала члены и затуманила мысли. Поражённый осознанием предстоящего краха разум, отказывался работать. И теперь сын почившего правителя сидел, не шевелясь, и прислушивался к ударам собственного сердца.
   Как всё случилось, он так и не узнал. Помнил только, что после долгих споров и пререканий большинство заговорщиков согласилось следовать плану Истаккальцина идти в Атекуаутлан и искать там новые земли. Не все одобряли такое решение. Кое-кто присоединился вынужденно, понимая, что в одиночку выжить будет гораздо труднее. Некоторые, имевшие родственников в соседних государствах, сочли нужным положиться на их опеку. Многие продолжали негодующе роптать, но вскоре после полуночи все разошлись.
   На террасе остались трое: Уэмак, Косицтекатль и Истаккальцин. Сын почившего тлатоани не вставал с трона, а продолжал сидеть, недвижимо, словно кукла из амарантового теста (21). Поначалу никто не осмеливался поинтересоваться, всё ли в порядке, ведь нельзя же правителю напоминать о его немощи. Нет, не потому, что действительно считали младшего царевича владыкой, просто друзья не хотели ещё больше ранить и без того страдающего человека. Ведь они понимали, как изменился мужчина за последние полдня. Но какая буря разыгралась в душе самозванца, знал только Йоуалли Ээкатль. Наконец, не выдержав затянувшегося молчания, Косицтекатль негромко произнёс: "Всё кончилось, Уэмак, пойдём". Тот неестественно повернул голову на звук и окинул жреца с воином пустым взглядом. Тяжело, будто дряхлый старик, он поднялся, не поправив съехавшую на край шкуру ягуара. Медленно переставляя ноги, бывший проворный игрок в мяч (22) пошёл в спальню своего брата. Каждый шаг давался с большим трудом. Не говоря друг другу ни слова, Косицтекатль и Истаккальцин последовали за ним. Опасности стоило ожидать отовсюду. Ночь предстояла тревожная, а день и вовсе тяжёлый.
   Наутро Уэмак почувствовал себя лучше, хотя происходящее всё равно тяготило его. Вчера мужчина на удивление быстро провалился в сон и проспал до рассвета. Косицтекатль и Истаккальцин провели ночь возле царских покоев, охраняя его. Голова самозванца стоила, безусловно, дорого, хотя могла и не обозначать помилования для участников заговора. Не успел сын почившего правителя встать, как пёстрая занавеска, закрывающая дверной проём, откинулась, и в комнату вошёл верховный жрец. В руках он держал яркий расписной сосуд. "Доброе утро, - сказал жертвователь, - вот, выпейте, бодрящий напиток придаст сил". Уэмак взял чашу в руки. Какао. "Отравлено или нет?" - подумал он, сел на скамейку у стены и начал пить мелкими глоточками.
   - Что творится в городе? - спросил вождь Истаккальцина.
   - Все начали собираться, - сказал служитель культа, - Отослали слуг в загородные поместья с указаниями. Никаких особых происшествий. Везде порядок.
   - Приходили ли гонцы с запада?
   - Пока нет, - ответил жрец.
   День прошёл в сборах. Основная задача - позаботиться и о людях, и о продовольствии, а также решить, какие вещи взять с собой, а какие придётся оставить. Кроме того, Уэмак отправил посыльных своим людям за пределами столицы. Им также предстояло покинуть родину, дабы избежать гнева Кецалькойотля. История Ойаменауака знала расправы над сотнями человек - слугами, рабами, друзьями и членами семей преступников, особенно, когда дело касалось государственной измены. Долгожданные послы явились только к полудню. Новости оказались неутешительными. Старший брат сумел договориться с Акамилли, царём Амоштонцинко, и начал готовиться к отбытию. Наверняка, сейчас воины законного государя уже маршируют на столицу. Добраться они должны примерно за двое суток. Времени совсем не осталось.
   Только во второй половине дня, отдав все необходимые распоряжения и проследив за их выполнением, Уэмак смог освободиться и направился к храму Тескатлипоки обсудить Истаккальцином предстоящий путь в Атекуаутлан. Его взору предстала широкая площадь, залитая солнцем. Справа и слева на платформах чуть выше человеческого роста располагались длинные узкие здания с портиками. Их плоские крыши украшали изображения стилизованных завитков дыма. Перед ними стояло несколько украшенных замысловатыми рельефами жертвенников и невысоких церемониальных платформ. А впереди возвышалась четырёхступенчатая пирамида. Массивное приземистое здание доминировало над всеми остальными постройками. Широкая лестница с невысокой балюстрадой, заканчивающейся оскаленными мордами ягуаров у основания, вела на большую площадку на вершине. Здесь жрецы устраивали пышные публичные церемонии, давая богам драгоценную влагу. Половину верхнего яруса занимало само святилище, прямоугольное здание с высокой скошенной крышей, скаты которой покрывала тяжёлая лепнина. Перед храмом стояли резной жертвенный камень и священный сосуд куаушикалли (23) в виде готового к прыжку хищника, куда жрецы складывали сердца принесённых в жертву людей. Стены всех сооружений на храмовой площади сияли ослепительной белизной. Служители культа постоянно обновляли покрытие из толстого слоя извёстки. То тут, то там, пестрели рисунки, выполненные яркими красками по сырой штукатурке. Они изображали богов, сцены из мифов и религиозные церемонии. Всё вокруг буквально сверкало чистотой и свежестью.
   Высокую немного сутулую фигуру Истаккальцина Уэмак заметил сразу же. Верховный жрец, стоял у портика на одной из боковых платформ и беседовал с младшими служителями культа. Завидев царевича, они учтиво поклонились и поспешили удалиться. До жертвователя уже дошли вести о продвижении Кецалькойотля. Каким-то необъяснимым образом первосвященник получал важные сведения одним из первых. Вдоль стройного ряда белых колонн мужчины проследовали в библиотеку, где хранились необходимые карты.
   Войдя внутрь, они увидели паренька с тяжёлой стопкой кодексов в руках. От неожиданности мальчишка едва не вскрикнул, отшатнулся назад, запнулся о деревянный ящик, стоявший у стены, и чуть не упал. На вид ему было лет пятнадцать-семнадцать. Худенький, можно сказать, даже щупленький с широко распахнутыми удивлёнными глазами, он показался Уэмаку птенцом, наблюдающим за миром из гнезда. Но, несмотря на свой возраст, юноша занимал высокое положение. Голову молодого жертвователя украшала красная повязка с нашитыми на неё белыми морскими раковинами и плюмажем. На плечах закреплены круглые щитки, отороченные чёрными перьями, такие же торчали из ушных вставок и свисали с кожаных ножных браслетов. Придя в себя, он почтительно поклонился.
   - Что ты здесь делаешь, Несауальтеколотль? - спросил верховный жрец.
   - Я хочу взять с собой несколько кодексов из библиотеки. Ведь о них больше некому позаботиться, - отвечал паренёк.
   - Неужели ты собираешься идти с нами? - удивился Истаккальцин.
   - Да, я хочу, - твёрдо произнёс мальчик и дерзко взглянул прямо в лицо возжигателя копала, его большие, как у оленя, глаза блеснули.
   - Послушай, - Истаккальцин положил руку на плечо юноше, - ведь ты можешь остаться здесь. Ты не участвовал в заговоре, и тебя никто не сможет заподозрить. Оставайся, и когда-нибудь ты станешь верховным жрецом, как я, - продолжал он. Уэмаку показалось, что у обычно невозмутимого главного служителя культа голос дрогнул, хоть тот и пытался скрыть заботу о пареньке.
   - Нет, я уже всё решил, - отрезал Несауальтеколотль, - Если не возьмёте меня с собой, уйду сам. Я тоже разговаривал с предками позавчера. Они сказали мне идти. Мне нельзя оставаться здесь, моё будущее там, в затопленном лесу.
   Истаккальцин наградил мальчика многозначительным взглядом и понимающе кивнул:
   - Если хочешь идти - иди. Ты уже не маленький, ты сам хозяин своему сердцу. А разговоры с предками мы ещё обсудим. Дай посмотреть, что ты решил забрать отсюда.
   Несауальтеколотль протянул верховному жрецу стопку кодексов в потемневших от времени деревянных обложках. Тот положил их на громоздкий ящик и стал открывать один за другим. По довольным кивкам стало понятно, жертвователь хорошо знал все собранные книги и одобрял выбор юноши.
   - Хорошо, - произнёс служитель, закончив осмотр, - Они, безусловно, пригодятся нам. Но учти, свободных рук у нас нет. Будешь нести их сам вместе с едой, водой и прочими вещами.
   - Понятно, господин, я догадывался. Буду нести, сколько смогу.
   - Ладно, иди, Несауальтеколотль, нам нужно поговорить, - выдавив из себя ободряющую улыбку, сказал Истаккальцин.
   - Кто он такой? - поинтересовался Уэмак, когда мальчишка ушёл.
   - ААА, - протянул - верховный жрец, - это сын нашего Кинацина, Несауальтеколотль. Кстати, внешность полностью соответствует имени (24), заметили? Он недавно закончил кальмекак, стал жрецом. С самого детства боги и предки не оставляют его. В отличие от других, Несауальтеколотль не вызывает видения обрядами, великие сами говорят с ним, когда захотят. А ещё он превосходно истолковывает пророчества, хотя, понятно, не имеет большого опыта. Чутьё. По-другому и не скажешь. А вдобавок пытливый ум. Узнаю себя в нём. Хотя даже мне не доводилось испытать такого. Поразительно, боги сами начинают разговор с мальчиком. Мне будет жаль, если ему предстоит сгинуть в болотах.
   - А он тоже утратил связь с великими? - спросил Уэмак.
   - Честно сказать, мне и самому интересно. У парнишки есть одна черта - ничего не говорить, покуда не будет знать наверняка. Сегодня утром разговаривал с ним. Последнее видение посетило его позавчера. С того времени Несауальтеколотль перестал ощущать "присутствие великих" - так он говорит. Зато появилось какое-то неясное чувство. Сказал, будто слышит какой-то слабый-слабый голос. Очень редко и буквально считанные мгновения. Разобрать ничего не может, чей он - не знает. Даже не уверен, то ли он принадлежит кому-то из богов, то ли предков. Больше ничего не сказал. Стесняется. Ну, да и я не стал пытать мальчишку. Пусть лучше сначала разберётся в себе, потом расскажет сам.
   Уэмак лишь промолчал в ответ. А Истаккальцин достал из деревянного сундука карту и развернул её на крышке ящика.
  
  

Глава 3. Обмен подарками

  
   В тот день Истаккальцин поздно вернулся домой. Дел, конечно, накопилось много, но не все требовали участия такой высокопоставленной персоны, как главный служитель Тескатлипоки. Просто верховный жрец боялся остаться наедине с собой. Подумать только, ещё недавно возжигатель копала призывал Уэмака сохранять самообладание, а теперь сам боится тревожных мыслей. Раньше жертвователь не опасался говорить со своим сердцем. Но теперь, когда связь с богами оказалась утраченной, в душе возникла пугающая пустота, и стоило только вспомнить о ней, как волна мурашек проходила по спине, и комок подкатывался к горлу. И вот теперь, когда молодой мужчина оказался один в длинной узкой комнате, наконец-то скинул сандалии, снял тяжёлый головной убор и наспинную розетку из перьев, аккуратно сложил в деревянный ящик браслеты и жадеитовое ожерелье, гнетущее ощущение утраты вновь дало о себе знать. Утомлённый дневными заботами Истаккальцин, тяжело опустился на циновку, прислонился к холодной стене, охватил руками колени и погрузился в горестные раздумья. Спать не хотелось. Обычно перед сном он любил листать кодексы. Но сейчас книги в тяжёлых деревянных переплётах с пёстрыми картинками внутри сиротливо лежали в углу. Хозяин не желал притрагиваться к ним. Зачем? Ведь там изложена воля великих, а их голосов не слышно боле.
   Как жить без бога? Данный вопрос терзал верховного жреца с того самого момента, как Тескатлипока впервые не ответил ему. Все годы, сколько себя помнил, Истаккальцин посвятил служению высшим силам. Почему-то он знал, что уже с раннего детства мог общаться с предками, хоть и не понимал, кто они и откуда. Не боясь рассказов старших о суровых условиях, в которых содержали учеников религиозной школы кальмекака, будущий жертвователь мечтал оказаться среди тех, кто вступил на нелёгкую дорогу служения. Ему пришлось оставить дом, предпочесть обеспеченной жизни в родовом поместье, аскетичное существование жреца. Зато теперь в руках первосвященника сосредотачивалась вся суть бытия ойамеков - забота о богах и исполнение их воли. Какое другое дело могло быть более важным и нужным? Несмотря на молодость, Истаккальцин снискал безмерное уважение, став непререкаемым авторитетом в духовной жизни народа. Верховным служителям культа дозволялось иметь жену и жить в большой городской усадьбе. Но, не найдя избранницы, он так и не связал себя плащом и юбкой, а обосновался в небольшом, но добротном доме с внутренним двориком недалеко от священного квартала, предпочитая всего одну узкую комнату, так похожую на его бывшую келью в общежитии жрецов. Теперь же молодой мужчина ощущал себя совершенно бесполезным. Да, вчера он выступил на совете, а сегодня весь день провёл в приготовлениях к предстоящему путешествию. Но все эти действия, по сути, являлись следствием пророчества, полученного накануне рокового дня - продолжение той, тогда ещё не разорванной связи с богами. А что станет, когда предсказание предков сбудется? Пустота?
   А ещё Истаккальцину не давало покоя чувство, будто он упал с высоты прямо в грязь. Казалось, он лежит в глубокой яме, барахтается в зловонной жиже, а люди стоят, смотрят на него сверху, не скупясь на насмешки и оскорбления. Когда-то его считали великим. Господин Белого Чертога с гордостью и достоинством носил прекрасные изделия из драгоценных перьев, нефрита и золота. И они не были признаком богатства и роскоши, а являлись неотъемлемым атрибутом высокого положения. Когда возжигатель копала восходил на вершину пирамиды, вознося молитвы, толпа вмиг замолкала, а у некоторых перехватывало дыхание. Если верховный жрец шествовал по городу, люди замирали в почтительном поклоне, потупив взгляды. Мало кто осмеливался смотреть в глаза главному служителю культа. А на праздники Истаккальцин наряжался в костюмы богов, изображая их в представлениях, проходивших на площадях и храмовых платформах. Тогда жертвователь ощущал, как великий входит в его тело и сливается с ним в единое существо. Теперь же верховный жрец мучительно осознавал: чем выше взлетел, тем больнее падать. Люди же по своей сути злы и мстительны. Они не способны понять другого, не в состоянии простить чужие ошибки. И сейчас Истккальцин со страхом ждал неминуемой расплаты. Обычных священников народный гнев затронет, но не так сильно. Все камни полетят в его сторону.
   Они будут говорить так: "Ты утверждал, будто ведаешь, желания богов, считал, что исполняешь волю великих. Ты рассказывал нам, как нужно поступить, дабы сердца богов были удовлетворены. Ты полагал, что более всех знаешь, что для них лучше, а что хуже. Ты смел нам давать советы, как умиротворить предков, как снискать их благорасположение. А мы не могли даже усомниться в их истинности. Ты считал себя в праве судить, что есть добро, а что зло, что достойно, а что нет. Ты даже мог распоряжаться человеческой жизнью, решая, кому жить, а кому умереть на жертвенном камне. А вот теперь боги оставили нас. И не потому, что мы неправильно поступали с ними, а потому, что ты, считавший себя выразителем их воли, совершил чудовищный поступок против тех, кого почитал. Чего ты заслуживаешь после этого? Из-за тебя, мы, совершенно невинные, лишились покровительства великих. Нам больше некого молить о дожде, об исцелении, о победе, некого просить научить нас и направить наши дела на верный путь. Наши посевы сохнут, наши дети больны, наши животные страдают, наши дела в разладе. Сами мы вынуждены скитаться без надежды на возвращение старых порядков. Кто же ты такой? Ты обманщик и предатель, последний из людей. Чего же ты заслуживаешь, бывший верховный жрец?"
   На последних словах сердце мужчины сжалось, он тряхнул головой, в надежде сбросить тревожные сомнения - бесполезно. Люди жестоки. Они ценят только результат. Им не важны вложенные усилия. Никто не вспомнит о том, чем Истаккальцин пожертвовал ради высокого служения, как изводил себя постами, ночными бдениями и молитвами, как на долгие дни удалялся в дикую местность, рискуя быть съеденным пумой или укушенным гремучей змеёй, как подолгу простаивал в ледяных водах горного источника, как проливал кровь, исколов все уши, руки и бёдра. Одна единственная ошибка - и всё уничтожено. Стоит только раз оступиться, как заслуги всей жизни мгновенно теряют цену, будто бы их и не было вовсе. Годы беззаветной заботы о богах пропали зря. Ведь когда дела идут хорошо, люди воспринимают спокойствие и процветание, как нечто само собой разумеющееся, и не благодарят. А вот если привычный порядок рушится, они начинают искать виноватого для безжалостной расправы.
   Ход горестных раздумий прервал шум, доносящийся из окна. Истаккальцин прислужатся - чьи-то голоса. Мужчина накинул на плечи пёстрый хлопковый плащ, сунул ноги в сандалии и вышел во внутренний дворик. Служанка разговаривала с какой-то женщиной, явно не желая пускать её к хозяину. Служитель культа приглядится и узнал в ночной гостье Чикоме Текпатль (25), известную травницу, торгующую редкими растениями, к которой он много раз обращался за тем или иным снадобьем. Та уже сама заметила первосвященника и обратилась к нему:
   - Господин, я знаю, Вы уходите. Я не могла прийти к Вам днём, меня могли заметить. Но мне хочется дать Вам на прощание небольшой подарок. Думаю, он пригодится в дороге, ведь наверняка Вам придётся лечить и раны, и болотную лихорадку, - сказала она и протянула большой свёрток с чем-то жёстким.
   Истаккальцин развернул его и с наслаждением вдохнул пряный землистый аромат целебного корня. Иселеуа - редчайший кустарник. Такой запах нельзя спутать ни с чем. Исключительно дорогой компонент многих снадобий.
   - Зачем? Он ведь такой ценный? - недоумённо спросил жрец, не зная стоит ли брать подарок или вежливо отказаться.
   В тусклом свете стало заметно, как женщина улыбнулась:
   - Берите-берите, - сказала она, явно довольная собой, - Я лишь хотела оставить о себе хорошую память. Как-то я нашла за день сразу два таких корня. Один я хорошо продала, а второй - оставила. Мне казалось, он послан богами не спроста, его не стоит продать на рынке, он должен сослужить службу тому, кто в нём нуждается сильнее всего. Вам предстоит большой путь. Не всем суждено перенести его. Болота опасны. Знаете сами.
   - Признаюсь, у меня нет такого, и я хотел бы его иметь. Что же до богов, думаю ты и сама знаешь. - Истаккальцин всячески избегал говорить прямо вслух.
   - Не буду спорить, мой господин, - загадочно произнесла травница, - Но я ведь тоже общаюсь с предками, конечно не так, как Вы. Не скажу всего, потому как не уверена полностью. Но у Вас может быть всё хорошо. Я видела.
   - Подожди, - сказал первосвященник, и поспешно удалился в свою комнату. Он взял с домашнего алтаря большую керамическую фигурку Шипе-Тотека (26), бога растительности, красивую ярко раскрашенную статуэтку тонкой работы со вставками обсидиана и перламутра. Наверняка, она стоила гораздо больше, чем даже редчайший корень.
   - Вот возьми, - сказал он женщине. Я всё равно оставил бы его тут, и кому бы он достался неизвестно. Тебе же он понадобится, можешь не сомневаться. С его помощью ты найдёшь ещё не один корень иселеуа.
   Поблагодарив первосвященника за щедрость, Чикоме Текпатль поспешила растворится в ночи.
   Истаккальцин удалился обратно и лёг на циновку. Пора спать. Завтрашний день обещает быть нелёгким. Но сон всё не шёл и не шёл. Новые раздумья не давали покоя. Могут ли боги врать? Сумасбродная, на первый взгляд, идея впервые пришла в голову первосвященника. Никогда ранее мысли не заходили так далеко. Или предки обманули, или он ничего не понимает в происходящем. Безусловно, великие знали и о заговоре, и о бегстве второго верховного жреца Теототецина, и о том, как он отлучит заговорщиков от связи с богами. Чего они хотели тогда, говоря, будто изгнанники обретут новый дом, а справедливость будет восстановлена? Или те, кому открыто былое и грядущее, солгали намеренно, испытывая служителя, проверяя его на предмет чистоты помыслов и действий. Как же всё сложно! Почему смысл большинства пророчеств становятся понятным лишь тогда, когда они сбываются? Не в правилах великих облегчать жизнь смертных. С другой стороны, никто никогда не говорил, что боги могут обманывать. Такому не обучали в школе жрецов, об этом не повествует ни одна книга, подобных событий история ещё не знала. Истаккальцин как главный жертвователь, посвящённый во все аспекты отношений людей с великими, имеющий доступ к тайнам высшего духовенства и философов, должен знать, если такие вещи хотя бы подозревались. Наверное, тут другое. Смертные и даже предки и боги вовлечены в колоссальную игру вселенского масштаба. Ипальнемоуани, Даритель Жизни, хозяин непосредственной близости, тот, кто заставляет вещи светиться, и, одновременно, та у которой юбка из звёзд, - по его замыслу происходит это грандиозное действо. Он, господин и госпожа нашей плоти в одном лице, крутит судьбами людей, словно шариками на ладони. И уж точно мелкой песчинке никак не догадаться о роли, уготованной ей согласно божественному замыслу.
   Однако с чего возжигатель копала взял, будто в послании говорилось о нём и о его народе? Быть может, предки рассказывали о других людях и землях? Тогда почему же великие обратились именно к Истаккальцину? Нет никакого смысла сообщать жрецу о чём-то, что никак не связано с его жизнью. Ведь это совершенно бесполезно. Хотя, если задуматься, присуща ли богам рациональность? Поступают ли они всегда целесообразно или руководствуются каким-то другими мотивами? И опять молодой первосвященник не мог ответить. Мотивы действия высших сил всегда скрывались от него за пеленой тайны. Мужчина даже вознегодовал от прозрения: он столько лет служил великим, так много изучал их дела по священным книгам, общался с ними, прикасался к вещам, наделённым их благодатью, приносил в дар свою кровь и человеческие сердца, а теперь вот не может ответить на такие, казалось бы, простые вопросы. Но всё же жрец ни разу не слышал о пророчествах, которые нельзя было никак применить. Все послания предков и духов оказывались о чём-то важном, относящемся непосредственно к их адресату. Даже если слова детей Дарителя Жизни истолковывались неверно, потом всегда оказывалось, что в них содержалось или предупреждение, или руководство к действию. Однако сейчас Господин Белого Чертога не мог ничего решить. Значит, время ещё не пришло, - заключил жертвователь. Оставалось только одно - ждать.
   Огонь в очаге начал гаснуть. Тьма заполнила комнату, скрыв и стопку кодексов в углу, и глиняные фигурки предков в нише. Так и не успокоившись, Истаккальцин сбросил одежду и растянулся на жёсткой циновке. В то же мгновение молодой жрец понял, как болят колени и гудят кости, как щиплет усталые глаза и тянет зажатые мышцы спины. Укрывшись сверху пёстрым плащом, он попытался заснуть или хотя бы отдохнуть перед нелёгкой дорогой.
  
  

Глава 4. Взгляд с высоты

   Новый день. Какой он солнечный и ясный. Чистый прозрачный, словно горный хрусталь, воздух наполняло пение птиц. Лёгкий ветерок принёс из сада свежий аромат трав, разбуженных капельками росы. Такое утро могло вполне показаться прекрасным, умиротворяющим, исполненным вдохновения и надежд, если бы не роковые события двумя днями ранее. И, несмотря на яркие краски, чудесные звуки и запахи, на сердце у Уэмака лежали грусть и тревога. Всё уже решено. Путь выбран. Вещи погружены. Оставалось только отравиться в дорогу. Молодой мужчина нервно сжимал в руках чашку какауатля (27), делая мелкие редкие глотки. Кусок не шёл в горло, но царевич заставлял себя пить, думая, будто бодрящий напиток позволит побороть внутреннюю дрожь.
   Решив в последний раз окинуть взглядом родной город, Уэмак поднялся на башню - самую высокую точку дворца, выходившую на большую площадь, где собирались заговорщики, готовые отправиться в путь. Он видел, как прибывают новые и новые люди - члены семей, соратники, слуги и рабы его сторонников. Кое-кого сын почившего правителя знал, других же видел в первый раз. Вот один молодой парень повернулся и пристально посмотрел в его сторону. Злоба? Презрение? Укор во взгляде? - отсюда с высоты невозможно понять. Но царевич предпочёл отвести глаза. Сколько таких тяжёлых молчаливых упрёков ещё предстоит вынести, когда он присоединится к своим людям? Но только не сейчас. Слишком рано. Ещё не пришло время.
   Уэмак посмотрел вдаль, на запад. Прямые улицы разделяли ровные ряды усадеб и дворцов знати. Чистые, покрытые толстым слоем извёстки стены и цветущие деревья касахуатль (28) белели на фоне густой зелени садов. Дальше от центра города шли дома простых жителей, покрытые серыми крышами из тростника. А за ними - поля и террасы, засеянные кукурузой, бобами и тыквами. Туда по утоптанным, не знавшими обуви ногами, тропинкам шли крестьяне, неся на плечах большие деревянные заступы. Именно с запада должен прибыть с войском Кецалькойотль. Наверняка они уже на полпути спешат попасть в столицу как можно раньше. Горизонт заслоняли тёмные силуэты гор, отделявших Ойаменауак от Амаштонцинко. А за ними далеко-далеко, должно быть, стояло вечно цветущее маисовое дерево запада, а на его вершине сидела огромная синяя птица с хищным клювом и острыми, как у ягуара, когтями.
   Царевич перевёл взгляд на юг. Здесь поодаль от дворца правителя находился рынок. Каждый день сюда спешили сотни торговцев со своими товарами. Большинство тащило тяжёлые корзины и ящики сами, те же, что побогаче, возглавляли длинную вереницу носильщиков. Они шли с грузами в огромных плетёных коробах на специальных рамах, к которым привязывались концы налобной повязки. Чего только не продавали на южной площади: кукурузу, тыквы, мешки фасоли и перца, бобы какао, томаты, ваниль, плоды кактуса нопалли (29), соль, кувшины хмельного напитка октли (30), собак разных пород, индеек, кроликов, рыбу, перепелов, сушёных кузнечиков, посуду из глины и дерева, благовония, статуэтки, обереги, одежду и ткани, драгоценные перья и живых диковинных птиц, краски, лекарства, изделия из нефрита и других самоцветов, украшения из золота, серебра и бронзы, обсидиановые ножи, оружие, доспехи и щиты, шкуры, обувь, морские раковины, пиритовые зеркала, и прочие нужные и бесполезные вещи. Косицтекатль говорил, будто торговля остановилась. Но сегодня она явно оживает - с башни было видно, как люди уже начали занимать лучшие места и раскладывать свои сокровища в надежде привлечь покупателя. Пространство рынка по краям ограничивали величественные здания. Здесь располагались управления, надзиравшие за качеством товаров, ценами и честностью сделок, а также суды и помещения для охраны. Далее к югу начинались ремесленные районы. Испокон веков мастера жили бок о бок, каждая гильдия занимала свой собственный квартал. Здесь трудились и каменотёсы, создававшие статуи богов и правителей для дворцов и храмов, гончары, производившие простые горшки, расписные блюда, изящные треногие сосуды, и тонкой работы курильницы для копала, амантеки (31), работавшие с перьями, изготовлявшие лёгкие накидки и пышные головные уборы духовенства и знати, ювелиры, занимавшиеся выплавкой металлов и резьбой по нефриту, а также многие другие люди, без которых столица не сияла бы чудесными красками. Дальше за городом шли сосновые леса, редкие на возвышенностях и более густые и тёмные по мере спуска к морю. А где-то там за бирюзовыми волнами стояло колючее красное дерево юга с похожими на маленькие солнца плодами. Вокруг шипастого ствола извивались потоки крови и первородной тьмы, а на вершине сидел красный попугай ара.
   Отвернувшись, Уэмак обратил взор к Северу. Именно с ним он когда-то связывал несбыточные надежды. Обещанная помощь не пришла. Холодный расчёт перевесил данное слово. В северной части города его предки некогда поместили храмовый комплекс. Говорят, сам божественный основатель династии Се Сипактли размечал места культовых сооружений. И что теперь? Как иностранные союзники, так и великие предали мятежников. Люди и боги, казалось бы, такие разные, поступили одинаково. На подходе к священным кварталам городская магистраль расширялась, переходя в серию площадей, ограниченных небольшими платформами со святилищами на вершинах. Здесь же стояли жертвенники и площадки для поклонения. За ними по правую руку виднелась огромная пирамида, посвящённая богу Илуикатлетлю, с которым ойамеки в глубокой древности связали свою судьбу. Пять больших ступеней вели к верхней площадке, передняя половина которой отводилась для жертвоприношений. Заднюю же занимал Дом Разящих Лучей - обиталище воинственного солнца. За рукотворной горой скрывалось несколько молелен. Позади них находилась площадка для игры в мяч - не только спортивного развлечения, но и важного священного действа, а кроме того, и средства решения дипломатических споров. В самом конце улицы высилась вторая пирамида - храм великого Тескатлипоки, или, как его ещё называли Титлакауана. Именно здесь трудился мудрый не по годам Истаккальцин. Дом бога скрывал утлые хижины городских окраин, и казалось, будто сразу же за обиталищем Капризного Владыки (32) начинаются пологие предгорья, постепенно переходящие в более крутые склоны. По мере подъёма густая чаща преимущественно из дубов, сосен и земляничников уступала растущему на каменистой почве колючему редколесью. Упирающихся кронами в небо великанов сменяли низенькие акации и мескитовые деревья (33) со сладкими стручками, раскидистые агавы, юкки и опунции. На их фоне светло-зелёными столбиками выделялись стройные трубчатые кактусы (34). Земли за горами оставались скрыты от наблюдателя, но Уэмак знал: там на краю света стоит шипастое дерево севера, наполовину синее, а наполовину зелёное. Его кора - то ли панцирь черепахи, то ли кожа крокодила. На вершине сидит орёл, каждое перо которого заканчивается острым обсидиановым ножом. А вокруг ствола струятся потоки крови и тьмы.
   Наконец, восток. Сын почившего правителя долго не решался взглянуть туда. Ещё бы, ведь именно в ту сторону предстоит идти. Там за городом на орошаемых пойменных землях располагались поля, обрабатываемые жителями окраины. С севера на юг их перерезала сверкающая в утренних лучах солнца полоска реки. На противоположном берегу находилось множество небольших деревень, окружённых обширными угодьями. Здесь плоскогорье, на котором стоял Ойаменауак, понижалось и переходило в болотистые низменности, где и располагался затопленный лес Атекуаутлан. Говорят, на юг он шёл до самого моря, а с северо-Востока граничил с землями комильтеков, но даже их купцы всегда обходили гиблые топи. За теми далёкими землями, там, где каждое утро вставало солнце, росло дерево востока, чьи плоды состояли сплошь из драгоценных камней. На его стволе висели щит, дротики, копьеметалка и бумажное знамя, а на вершине сидела прекраснейшая птица кецаль.
   Однако пора. Все, кто сегодня покидает столицу уже собрались внизу. Как бы ни хотел оттянуть неотвратимое Уэмак, задерживаться было нельзя. Мысленно простившись с городом, мужчина спустился с башни и направился туда, где стояли готовые к отбытию люди. Завидев неудавшегося правителя, изгнанники замолкли. Все взгляды обратились на него. И ни в одном из них царевич не нашёл никаких признаков поддержки. Ему полагается произнести речь, сказать о будущем, о новых землях, о больших надеждах. Вот только кто поверит проигравшему самозванцу? Все заготовленные со вечера слова куда-то делись, красивые бессмысленные фразы забылись. Придётся соображать на ходу. Но совершенно точно, Уэмак не признает вины.
  
  

Глава 5. Путь чаяний и безнадёжности

  
   Истаккальцин шёл с остальными жрецами в хвосте длинной колонны, по улицам Ойаменауака. Огромная масса людей покидает дома, бросая близких, работу, ценности, отказываясь от претворения в жизнь заветных целей. Сколько их? Должно быть, больше тысячи человек. Представители девяти великих семейств оставляют столицу. Если изгнанникам удастся обосноваться на новом месте, они положат начало новым династиям, на которых будет построено молодое государство: роды Уэмака, Косицтекатля, Истаккальцина, Коскацина, Мичинтекутли, Омишомачиотля, Ичкакуаитля, Кокольтекуи, Чикаутлатонака. С ними все представители их кланов - жёны, дети, родственники, друзья, слуги, воины, зависимые крестьяне, рабы, ремесленники. Уэмак приказал, чтобы никто не ехал на носилках, ни титулы, ни родословные во внимание не принимались. Каждому надлежало идти пешком, ведь все руки должны быть заняты поклажей. Исключение делалось лишь для воинов, отправленных в разведку, малолетних детей и дряхлых стариков. И сам Господин Белого Чертога тащит нелёгкий груз, внося вклад в общее дело. Теперь на нём не богатые одеяния, а длинный дорожный плащ, не пышный головной убор из драгоценных перьев, а простая налобная повязка, сандалии не украшены ни золотом, ни перламутром. Но первосвященнику не впервой преодолевать большие расстояния с тяжёлой ношей. Любому молодому жертвователю, воспитывавшемуся в кальмекаке, из какой бы знатной семьи он ни происходил, вменялось в обязанности приносить в храм дрова, хворост, мясистые листья агавы и снопы тростника. А после обучения верховный жрец часто уединялся в удалённых святилищах, доставляя туда новые курильницы и изваяния богов.
   Уэмак высылает вперёд разведчиков и следопытов. Что ж, Истаккальцин тоже будет вести разведку, но совсем другого рода. Лишённый связи с великими, бывший первосвященник намеревался собрать сведенья о духах и богах, находящихся в Атекуаутлане, о тех, кого почитают жители затопленных земель. Возможно, изгнанникам удастся присоединиться к какому-либо местному культу и через него вновь обрести связь с высшими силами. К сожалению, жрецу почти ничего не было известно о верованиях и объектах поклонения тех народов, которых ойамеки и их соседи пренебрежительно называли тоуэйо. Обычно сообщалось, будто дикари почитали многочисленных духов природы, которые помогали им выживать в суровых условиях затопленного леса. В то же время комильтеки сообщали об остатках древних сооружений на пути следования караванов, быть может, исчезнувший народ поклонялся неизвестным ныне богам. А кроме того, сама история Атекуаутлана позволяла задуматься об особой связи данного места с великими духами.
   Рассказывали, как когда-то давно богиня Тласольтеотль (35) прибиралась на Луне. Обнаружив, что она использовала слишком много воды, пожирательница грязи вылила всю её на землю. Там, куда попала лунная влага, и появился Атекуаутлан. Вот откуда в затопленном лесу оказалось так много странных обитателей. Гигантские панцирные щуки (36), которых жители близлежащих деревень называли кецпальмичин, смертельно опасные крокодилы, готовые утащить под воду человека, хищные водные черепахи, способные в мгновение ока откусить палец или даже руку, рыбоядные орлы и совы, а также множество больших и малых водных птиц, жёлтые кувшинки, занимавшие круглыми плавучими листьями открытые участки, длинные лианы, выдерживающие вес взрослого мужчины, и даже растения, питающиеся насекомыми - все эти создания, не встречающиеся на родном плоскогорье, издавна приводили ойамеков в благоговейный трепет. Но самое главное - сам лес - многовековые болотные кипарисы (37), растущие прямо в озере. Их ветви густо покрыты мхом пачтли (38), который свешивается вниз длинными густыми гирляндами из ажурного живого кружева. Истаккальцин видел подобные деревья у реки, протекающей вдоль восточных окраин Ойаменауака. Но они явно уступали в размерах гигантам, о которых рассказывали путешественники, а к тому же здесь их росло всего ничего, так как большая часть пойменных земель использовалась для земледелия.
   Но уж если обитатели Атекуаутлана родом с Луны оказались столь впечатляющими созданиями, то возможно и существа из мира невидимого здесь не менее удивительны и разнообразны. Бывший первосвященник считал именно так. Последнее время Истаккальцина не отпускало смутное предчувствие какой-то удивительной встречи, которая должна произойти в дебрях затопленного леса. Но вот как начать общение с божествами и духами неизведанной земли, он, увы, не знал. Однако жрец полагал, если они того пожелают, высшие силы сами дадут о себе знать.
   Такие раздумья занимали молодого священника на пыльной сельской дороге. Путники давно покинули городскую черту и теперь шли между полей. По сторонам вставали то высокие побеги маиса, то разлапистые розетки агавы, то насаждения тыкв и бобов. Одетые в плащи из грубых волокон босоногие крестьяне, отрывались от работы и молча смотрели на вереницу изгнанников. Они определённо знали или догадывались, кто перед ними. Что думали эти люди? Какие чувства они испытывали к заговорщикам? Господин Белого Чертога всё хотел поймать взгляд хотя бы одного из земледельцев, увидеть их глаза. Но заметив интерес знатного господина, сельские труженики неизменно отворачивались, ведь не престало простым общинникам пялиться на горделивого аристократа. Хоть те высокородные особы и считались теперь вне закона, всё же по краям колонны шло несколько вооружённых воинов, способных в случае чего одним ударом снести голову не в меру любопытному зеваке.
   Несауальтеколотль шагал рядом с Истаккальцином, и бывший первосвященник догадывался почему. За несколько лет служения мальчик так и не нашёл ни друзей, ни приятелей среди жрецов Тескатлипоки. Юноша предпочитал книги человеческому общению и большую часть времени проводил или в молитве и медитации, или за чтением кодексов. Остальные жертвователи чурались странного паренька и предпочитали давать поручения другим неофитам. С Несауальтеколотлем разговаривал почти исключительно Истаккальцин. Именно он видел незаурядные способности Голодной Совы. Вот отчего, внезапно оказавшись среди такого количества незнакомых людей, мальчик решил идти возле единственного человека, которого хоть как-то знал. "А держится-то молодцом" - не без гордости заметил первосвященник. Худенький паренёк не стонал, не отставал и не останавливался, а шёл наравне со взрослыми мужчинами, неся не только свои вещи, но и бесценные кодексы в тяжёлых деревянных обложках. Господин Белого Чертога хотел как-то подбодрить юношу и не придумал ничего лучше, как потрепать его по голове. Несауальтеколотль резко отшатнулся и взглянул на наставника большими удивлёнными глазами, словно испуганный совёнок. Истаккальцин мягко улыбнулся в ответ. Юный жрец промолчал и продолжил шагать по ровной грунтовой дороге.
   Вечером решили заночевать на оставленном под паром поле. Уэмак мог бы остановиться в деревне, но решил не навлекать беду на ни в чём неповинных крестьян. Ведь узнав, что кто-то принял у себя заговорщиков, Кецалькойотль вполне мог выслать в селение карательный отряд, который бы перебил всех жителей, не щадя ни женщин, ни детей.
   Смеркалось быстро. Золотые лучи вечернего солнца сменились сначала багровым закатом, а затем и сгущающимися мраком. Потянуло холодом. Летучие мыши выбрались из ночных убежищ и теперь проносились туда-сюда, хлопая перепончатыми крыльями. Путники начали обустраивать лагерь, разводить костры и ставить палатки. К концу перехода все очень устали. Носильщики с облегчением стаскивали тяжёлые грузы с натруженных плеч, женщины осматривали стёртые ноги, родители успокаивали плачущих детей. Косицтекатль расставлял караульных. Воины с щитами и копьями собрались вокруг него, выслушивая приказания. Внезапной атаки никто не ожидал. Гораздо важнее сейчас не дать сбежать рабам, которые несли основную часть поклажи.
   Подошедший слуга объявил Истаккальцину, что вождь вызывает его в свой шатёр, и ему следует отдать место в своей палатке кому-нибудь другому. Недолго думая, бывший первосвященник отправил туда Несауальтеколотля и одного старого жреца, которого особенно утомил дневной переход. Остальным придётся спать под открытым небом, в лучшем случае, постелив на землю циновку или завернувшись в плащ. Отдав последние распоряжения, жертвователь отправился к царевичу.
   Внутри палатки было тепло, пахло едой, а шум лагеря стал уже не докучал. В центре шатра тускло горела трёхногая керамическая жаровня. На циновках сидели Уэмак и Косицтекатль. Парни сняли плащи, красноватые отблески пламени играли на мускулистых телах. Истаккальцин приветствовал друзей и занял место напротив. Сын почившего правителя протянул ему поднос с завёрнутым в кукурузные лепёшки мясом индейки, обжаренным с перцем чили и бобами. Мужчины ели, делясь впечатлениями прошедшего дня. В целом, всё прошло хорошо, они преодолели столько пути, сколько запланировали, и завтра вступят под своды затопленного леса. Вскоре командир воинов-ягуаров ушёл проверить караульных. Бывший самозванец остался наедине с первосвященником. Собираясь с мыслями, он пристально посмотрел на собеседника и заговорил:
   - Знаешь, Истаккальцин, я много думал сегодня о своей судьбе. И сколько ни размышляю, не могу найти ответа. Как ты думаешь, кто я?
   - Ты наш правитель, - ответил жертвователь, не задумываясь, - ты ведёшь нас туда, где мы обретём новый дом, - добавил жрец для убедительности.
   - Нет, - печально вздохнул Уэмак, - Какой я правитель, если боги отвернулись от меня? Тебе ведь известно, в чём состоит природа власти?
   Бывший первосвященник кивнул, уже понимая, к чему клонит царевич.
   - Власть даётся человеку богами по праву происхождения. Только тот может править людьми, чьи предки непосредственно связаны с великими, и кто может обратиться к ним от имени своего народа. И никто более не имеет права быть царём. Ведь никакие заслуги, ни опыт, ни сила не могут дать главного - связи с божественными предками. Теперь же связь потеряна. Не знаю, придётся ли обрести её снова. По крайней мере, теперь я точно не имею никаких прав называть себя тлатоани и вести людей. А ежели так, то в любой миг они могут ворваться сюда и спросить, почему я занимаю это место, почему я принимаю решения, и почему им следует мне подчиняться. И знаешь, Истаккальцин? Я не смогу ничего им сказать.
   Закончив, Уэмак снова вопросительно посмотрел на жертвователя, ожидая ответа. Теперь верховный жрец понял, зачем он позвал к себе его и Косицтекатля. Не столько, чтобы составить компанию и разделить ужин с друзьями, а сколько чтобы они смогли защитить царевича в случае нападения.
   - Послушай, Уэмацин. Твоё происхождение никто не ставит под сомнение. Как потомок Се Сипактли, ты имеешь все права повелевать нами, ибо среди нас не найдётся никого равного тебе.
   - Не говори ерунды. Что толку от моего происхождения, когда я не могу обратиться к Се Сипактли с молитвой? Он не услышит меня и не примет моих даров, а значит, я не могу выполнять самую главную задачу правителя. Без неё всё остальное попросту отпадает.
   Вот чего Истаккальцин и боялся больше всего. Первосвященник ещё по утренней речи понял, какие чувства переполняют царевича. Теперь главная задача - немедленно погасить в друге любые сомнения в его высокой роли, ведь без предводителя всё предприятие обернётся крахом. Но как убедить Уэмака в обратном, если и сам Господин Белого Чертога осознавал бесспорную правоту собеседника?
   - Знаешь ли, - начал он неуверенно, - кроме связи с предками у тебя есть ещё много качеств, которые хоть и не дают права на божественную власть, всё же позволяют стоять во главе нашего отряда. Не забывай, ты воспитывался, как сын царя. Несмотря на молодость, у тебя есть как опыт ведения боя, так и навыки управления людьми. Ты располагаешь знаниями, которые иным недоступны, и, в конце концов, несмотря ни на что люди продолжают тебе подчиняться.
   - Даже и не знаю, - разочарованно вздохнул Уэмак, - то ли ты специально врёшь мне, то ли ты столь наивен, что сам веришь в эту чушь. Посмотри, сколько тут знатных людей. Все они получили образование, участвовали в сражениях, кое-кто даже старше меня. Не хочешь же ты сказать, будто я превосхожу их всех?
   - Нет, конечно, - стиснув зубы, произнёс Истаккальцин, беседа уже порядком надоела ему, - Но я бы взглянул немного по-другому на положение вещей. Видишь ли, все отлично понимают, мы сможем выжить, только, держась вместе. Если каждый из тех достойных людей пойдёт своей дорогой, все они проиграют. Ну кто будет считаться с кучкой странников? Даже тоуэйо смогут разбить их поодиночке. А вместе они только из-за тебя. Представь на мгновение, будто тебя не стало. Что тогда будет? Пусть не каждый, но несколько из них точно будут желать занять твоё место. И мне кажется, они не смогут договориться. Даже если и придут к соглашению, всё равно останется внутреннее недовольство, разгорятся жаркие споры, появится недоверие. В таких условиях наш непрочный союз точно разделится. Ведь они не смогут принести свои амбиции в жертву общих интересов. Но покуда ты есть они будут подчиняться тебе, ведь ты всё же в силу происхождения стоишь выше них. Более того, они сами знают, сейчас выступать против тебя гибельно, ведь любое волнение поведёт к всеобщему краху по той простой причине, что, сокрушив тебя, они не смогут подчинить остальных. Сейчас не лучшее время для удара. Крепись, друг. Если сердце не даёт ответов, прими хотя бы доводы разума.
   - Рассуждения твои понятны, - вздохнул молодой вождь, - Но всё равно на душе неспокойно, тревожно. Так хочется обезопасить себя, оградить, но как?
   - Кстати, что думает Косицтекацин? - нашёлся возжигатель копала.
   - Сокрушит любого, кто станет у меня на пути. Так и сказал.
   - Вот видишь. У тебя есть опора, Уэмак, - самый яростный воин и отважный командир, могучий, как ягуар, расчётливый, как кайман и осторожный, словно пума. Заметь, его отряд наиболее крупный и лучше всего вооружён, а сам он предан тебе, как никто другой. Кроме того, у него в подчинении сейчас и войска других кланов, а он имеет авторитет среди воинов. И мы-то помним, он скор на расправу. Да и остальные знают, и боятся. А ещё, может, не так уж и важно, но жрецы тоже на твоей стороне. Нас немного, но мы не поддержим никого, кроме тебя.
   Тут в палатку вернулся Косицтекатль, и разговор прервался. Истаккальцин понимал, Уэмак всё ещё сомневается. Однако, возможно, жрецу удалось вселить хотя бы немного уверенности в сердце предводителя изгнанников. Жертвователь сознавал: сейчас, подставив плечо другу, он ни в коем случае не должен показывать собственные сомнения и тревоги, нельзя давать слабину. Предстояло держаться за двоих.
  
  

Глава 6. Врата бездны

  
   Новый день встретил изгнанников туманом, сыростью и прохладой. Однако ветер начал разгонять облака, а потому надежда на хорошую погоду сохранялась. Рано утром путники, собрали скромные пожитки и тронулись в путь. Дорога спускалась вниз с плоскогорья. Идиллические сельские пейзажи радовали глаз. То тут, то там на холмах виднелись деревеньки из нескольких хорошо выбеленных домиков с тростниковыми крышами. В целом же по мере удаления от города местность становилась всё более безлюдной и дикой. Причудливых форм кактусы, невысокие бобовые кустарники да раскидистые сосны росли на необрабатываемых землях между полей.
   Уэмак шагал в окружении воинов. Ночь прошла спокойно, без происшествий - уже хорошо. Косицтекатль обещал большую часть вооружённой охраны набирать из самых преданных воинов, дабы в случае чего сразу же пресечь любое нападение, как извне, так и изнутри. Командир и так понимал, какую надежду возлагает на него предводитель изгнанников, и даже гордился своей теперешней ролью. Сегодня он надел костюм ягуара - устрашающие боевые доспехи с плюмажем из перьев, демонстрируя готовность немедленно вступить в сражение при необходимости. Порой царевичу казалось, будто друг просто сгорает от нетерпения пролить чью-либо кровь.
   Около полудня сделали короткий привал на выжженном пустыре, а затем продолжили путешествие. Беспокойство отступило, хотя по расчётам Уэмака прошли они меньше, чем за то же время днём ранее. Но беспокоиться не стоило. Всё же Кецалькойотль, скорее всего, ещё не вернулся в столицу, а войдя в город, наверняка задержится там, прежде чем отправиться в погоню. Войску, проделавшему такой быстрый изматывающий марш, наверняка потребуется заслуженный отдых.
   Солнце уже начало светить в спину, когда путники спустились с плоскогорья и достигли пределов таинственного Атекуаутлана. Здесь решили ещё раз передохнуть, дабы набраться сил и попрощаться с покинутым родным краем. Сердце Уэмака учащённо забилось. Мужчина никогда не бывал здесь ранее, и открывшаяся картина произвела царевича сильное впечатление. Огромные деревья достигали высоты пирамид Ойаменауака. Их ветви отходили далеко от стволов, пересекаясь друг с другом. Казалось, будто многовековые гиганты обменивались рукопожатиями или стремились обняться. Оттуда вниз, словно бороды, спускались серебристо-серые гроздья растения пачтли, похожего на густой мох или лишайник. Они отбрасывали длинные узкие тени, создавая удивительную игру света под раскидистыми кронами. И оттого лес представлялся таинственным и даже зловещим. Болотные кипарисы стояли в воде, между ними вздымались странные конусообразные образования, вырастающие от корней, словно сама земля разверзла здесь свою пасть и обнажила острые зубы. А ещё они походили на сталагмиты, в то время, как висящие стебли пачтли напоминали сталактиты, так что Атекуаутлан выглядел, как гигантское пещерное озеро. "Будто уходим под землю, - подумал Уэмак, глядя на величественное творение природы, - воистину, здесь начинается другой мир". И снова тревога завладела сердцем молодого вождя. На сей раз она исходила откуда-то изнутри, от страха перед неизвестностью. И хотя в безмолвной картине затопленного леса не было ничего опасного, сама атмосфера места казалась угрожающей, порождая туманные предчувствия скорой беды. Пронзительный скребущий крик цапли заставил царевича вздрогнуть. Чем дольше стоять, тем хуже. Нужно идти, возможно, там под сводом бородатых ветвей опасения пройдут. Скорее бы.
  
  

Глава 7. Встреча непрошеных гостей

  
   Истаккальцин шёл, вслед за Уэмаком и его охраной. Вода оказалась тёплой, а глубина редко где была более, чем по колено. Жрец подогнул плащ, пытаясь защитить ткань от намокания, а вот сандалии, скорее всего, очень скоро придут в негодность. Судя по карте, впереди должен вот-вот появиться большой участок суши, идти по которому быстрее и удобнее. А ведь кое-кто уже успел упасть, поскользнувшись или запнувшись о невидимую под слоем ила корягу. Полностью доверять плану местности, конечно, нельзя. Именно об этом священник не преминул напомнить царевичу. Ландшафт здесь менялся очень быстро: то берега размывало во время паводков, то наносы формировали новые островки, то речки и ручьи изменяли свои русла. Но следовать карте уж лучше, чем шагать наобум, по крайней мере создавалась иллюзия целенаправленного движения. Старший жертвователь понимал, главное на сегодняшний день - как можно сильнее удалиться от родного Ойаменауака. Перед отбытием он совершил церемонию возлияния духам Атекуаутлана. Пусть они не отвечают странникам, зато уж точно следят за ними, и войти на их территорию, не оказав должного почтения, означало бы верх непочтительности и даже вызов. "Пусть не помогают, но хоть не вредили бы", - рассуждал Истаккальцин. На виду у всех он взял ритуальные сосуды из мешка и, не приглашая никого, подошёл ко краю воды. Если хотят - присоединятся сами. Обернувшись, мужчина увидел лишь Несауальтеколотля, вопросительно глядевшего на наставника. Молча, главный служитель протянул мальчику курильницу.
   Теперь парнишка шёл рядом. Он говорил мало, а только смотрел по сторонам или думал, глядя под ноги, но Господин Белого Чертога понимал, в последнее время между ними появилась невидимая связь, для которой вовсе не требовалось никакого привычного общения. Верховному жрецу не оставалось ничего другого, кроме как любоваться полными загадочной красоты видами, открывающимися по сторонам. Под пологом леса царил вечный полумрак. Всюду, куда ни брось взгляд, свисали серебристо-зелёные пряди пачтли. Вблизи становилось понятно: это вовсе не мох, как казалось ранее, а растение с длинными нитевидными стеблями, усеянными небольшими узкими заострёнными листьями. Кроме того, в раскидистых кронах виднелись папоротники, орхидеи, лианы и бромелии - многочисленные постояльцы, нашедшие приют на ветвях вековых гигантов. Периодически тишину нарушали пронзительные крики птиц. Почему-то сейчас они пугали Истаккальцина, ожидавшего внезапного нападения тоуэйо, и заставляли повернуться на звук. Странно, но вскоре дремотный сумрак каким-то образом успокоил мужчину. Тревожно вглядываясь между стволов, жертвователь ощущал, как его завораживает удивительная игра теней, заставляя не замечать плеск от шагов сотен соплеменников и их назойливые разговоры. Точно такие же неясные отблески и силуэты мелькали перед появлением пернатых змеев, которых служитель мог когда-то вызывать, подумать только, всего несколько дней назад.
   Внезапно кто-то дотронулся до его руки - Истаккальцин отдёрнул её, словно ужаленный. "Что с Вами, господин?" - Несауальтеколотль стоял перед ним, вопросительно глядя на жреца. Колонна ушла вперёд, последние носильщики мелькали между деревьев. "Не знаю, видимо, засмотрелся", - честно ответил Истаккальцин, опустив глаза. "Я понимаю, о чём Вы, эти, деревья... они приковывают взгляд. Пойдёмте, господин, мы должны нагнать остальных", - сказал юноша, но не двинулся с места, первосвященник зашагал вперёд за уходящей колонной, и младший жертвователь последовал за ним.
   "Они приковывают взгляд, - повторил про себя Истаккальцин, - Что он имел в виду?" - думал мужчина, стараясь на всякий случай, глядеть только под ноги и не озираясь по сторонам. Что же всё-таки привлекло внимание и заставило остановиться? Бывший первосвященник не мог ответить на этот вопрос, как ни пытался. Ведь среди стволов служитель так и не заметил ничего особенного. Тем временем показался остров, и те, кто шёл в начале колонны, уже вышли на твёрдую землю. Внезапно тревожные раздумья прервал ужасный крик. Одновременно послышался громкий всплеск воды. Путники остановились и сгрудились где-то впереди, откуда доносился страшный шум - истошные вопли и звуки ударов. Истаккальцин ничего не смог разобрать, но побежал вперёд. Однако вскоре жертвователь понял: прорваться не удастся - место событий плотным кольцом окружили люди. "Крокодил", - наконец-то расслышал жрец среди громких причитаний, стонов и гомона. Вскоре Уэмак уже стоял там и отдавал приказы. Через некоторое время Истаккальцину всё же удалось подойти ближе. Оказалось, огромный крокодил резко выскочил из воды и вцепился в ногу женщины. Бедняжка лежала на земле, истекая кровью, и то истошно завывала, то тихо постанывала. Над ней склонился целитель. Лекарь пытался стянуть раненую конечность верёвкой. Крокодила удалось убить. Тяжёлую тушу много больше человеческого роста выволокли на берег. Уэмак велел отнести её к месту будущей стоянки и зажарить. Воины расталкивали зевак, говоря им следовать дальше. Потихоньку столпотворение рассасывалось. Вскоре подоспели двое мужчин с наспех сделанными носилками. Женщину погрузили на них и понесли вслед за остальными. Возжигатель копала выцепил в толпе первого попавшегося жреца и велел ему оставаться рядом с раненой, а также проследить за тем, чтобы всё делалось правильно и вовремя. Уходя, Истаккальцин, сам не зная почему, обернулся. На месте, где лежала несчастная женщина, сидела большая птица, похожая на сову, и лакала кровь. "Надо же, кого только не встретишь здесь", - подумал мужчина и быстрей зашагал прочь.
   Лагерь пришлось разбить почти на том же самом месте. После нападения крокодила вряд ли кто-то желал продолжать путешествие по опасным топям. Солнце быстро садилось и под сводами затопленного леса становилось темно. Люди располагались на ночлег между деревьев. Случившееся произвело на них сильное впечатление. Изгнанники казались понурыми, старались лишний раз не шуметь и переговариваться шёпотом. В центре лагеря разделывали тушу крокодила, и Истаккальцин поспешил отворотиться от неприятного зрелища. Не желая ни с кем разговаривать, он ходил взад и вперёд без какой-либо цели. А заметив, что слуги уже поставили палатку Уэмака, священник поспешил туда. Царевич сидел внутри, нервно перебирая в руках пластинки жадеитового браслета.
   - Ну что? - спросил Истаккальцин, предоставляя собеседнику самому выбрать тему разговора.
   - Она - не жилец, - покачал головой Уэмак, - говорят, кровотечение так и не удалось остановить.
   - Кто она? - спросил жертвователь.
   - Просто женщина из людей Чикаутлатонака. Незнатная. Не доживёт и до утра. Целитель из их калана и жрец пытаются облегчить страдания несчастной, но ... - мужчина махнул рукой.
   - Ясно, - со вздохом проговорил Истаккальцин, - Больше ничего?
   - Ничего, - повторил предводитель изгнанников, - Но знаешь, не нравится мне здесь. Всё тут какое-то, как бы сказать лучше, угрожающее что ли, враждебное. Как посмотришь на эти стволы, этот мох, похожий на изношенное тряпьё, который висит повсюду, сразу делается не по себе. Сам воздух нагоняет дурноту. А ещё мне всегда кажется, будто за нами кто-то наблюдает. Иногда прямо чувствуешь взгляд, буравящий спину.
   Не успел вождь договорить, как из жаровни с треском вылетел сноп искр. Уэмак, отпрянул назад.
   - Ну вот видел? - продолжил он, - Я постоянно чувствую на себе взгляды. А как обернёшься, так ничего - одни деревья вокруг, будто они следят за нами. Порой кажется, что вот-вот вылетит стрела, и на нас побегут тоуэйо. Но ведь нет, ничего не происходит. И, может быть, я уже начинаю придумывать, но мне кажется, и воины часто оборачиваются. Конечно, они не говорят ничего вслух. Но я чувствую, они также обеспокоены. Чего же ты молчишь, Истаккальцин, неужели ты сам не замечаешь то же самое?
   Возжигатель копала действительно не проронил ни звука. Рассказать о мучивших его опасениях значило бы вывести из себя и без того находившегося на пределе Уэмака. Наконец, решив солгать, мужчина произнёс:
   - По-моему, выводы делать слишком рано. Мы тут и дня не пробыли. Признаю, здешние топи выглядят необычно, и на первый взгляд, даже враждебно, но лишь из-за того, что мы пришли сюда из совершенно другой страны. Вот источник твоей тревоги. Но подожди, пройдёт время, и мы все привыкнем к лесу. Да, нападение крокодила напугало людей. Но не стоит искать здесь зловещих предзнаменований. Просто в Атекуаутлане живут крокодилы - вот самое естественное объяснение. В наших краях обитают пумы, койоты, ягуары, гремучие змеи. Они тоже нападают на человека.
   - Однако смерть несчастной женщины, а она всё равно умрёт, не придаст людям уверенности в правителе. Думаю, уже сейчас некоторые начали обвинять меня в случившемся. Ещё один-два таких случая, и бунт неизбежен. Несчастье уже распускает свои цветы.
   - Перестань, Уэмацин, - оборвал жрец, - Несчастье скорей наступит, если ты будешь предаваться унынию и видеть знамения беды везде и всюду. Помни, правитель - образец для всех. Тебе следует ободрять сердца, и, прежде всего, твоё собственное. Посмотри, главное - мы до сих пор вместе, Кецалькойотль не нагнал нас, не схватил. Мы успеем уйти далеко-далеко в дебри, где нас не найдут. В пути никто не посмеет выступить против тебя, а как придём на место, придётся держать всей мёртвой хваткой. Но об этом мы подумаем потом.
   - Во истину, ты - факел, который не дымит, - согласно кивнув, произнёс царевич.
   Вскоре принесли блюдо с кусочками жареного крокодила с фасолью и кукурузные лепёшки. А потом вернулся Косицтекатль. Мужчина выглядел уставшим и озабоченным. Сухо поприветствовав друзей, он сложил щит с оружием в угол палатки, снял шлем и устроился на циновке. Подождав, пока командир воинов-ягуаров поест, жрец спросил:
   - Что скажешь, Косицтекацин?
   - Да ничего, - отмахнулся тот, - расставил часовых. Ребята надёжные, не подведут. Так вроде бы всё спокойно. Раненая уже не кричит и стонет еле-еле, скорее всего, не доживёт до утра.
   Истаккальцин заметил, как натужно говорит молодой полководец, слова явно давались ему с трудом. Какая-то мысль тяготила душу, но мужчина не хотел делиться тайными раздумьями с товарищами.
   - Ты не заметил ничего странного в лесу? - снова принялся за своё Уэмак.
   - Странного? - усмехнувшись, переспросил воин, - Да тут всё странное. Главное, чтобы ребята не пугались. А они немного не в себе. Ну да ничего, денька два и привыкнут. Нужно только начало пережить, дальше станет легче. В любом случае мои бойцы всегда готовы обагрить дротики кровью врагов - продолжил он. Сказав, командир, положил себе ещё мяса и лепёшек, всем видом показывая полнейшее нежелание продолжать неприятный разговор. А Истаккальцин многозначительно взглянул на вождя, будто говоря: "Видишь, и Косицтекатль говорит то же самое".
  

Глава 8. Обитатели леса

  
   Утренний туман, словно хлопковым пухом, покрыл лагерь изгнанников. Было холодно и промозгло. Уэмак с трудом открыл глаза и встал. Мужчина совершенно не выспался. Всю ночь ему снилось, будто огромные деревья сошли с мест и, размахивая ветвями, двинулись на людей, из воды начали выпрыгивать свирепые крокодилы и хватать зубастыми челюстями всякого, кто попадался поблизости, а гигантские летучие мыши пикировали с высоты и вгрызались в плоть тонкими и острыми, как обсидиановое лезвие, клыками. Бежать некуда, спастись нельзя. Молодой правитель несколько раз просыпался, а затем вновь проваливался в кошмар. Неужели сон должен стать предостережением? На всякий случай мужчина надел хлопковые доспехи, а поверх них перьевую тунику эуатль (39) и взял копьеметалку атлатль (40), макуауитль щит.
   Выйдя из палатки, царевич первым делом выслушал доклад от Косицтекатля. Военачальник выслал вперёд разведчиков, дабы те дали знать о приближении врага и прочих опасностях на пути. Ночью ничего не произошло, никаких нападений или попыток побега. Ближе к утру умерла женщина, искусанная крокодилом. Уэмак распорядился сжечь тело здесь же в лагере. Несколько человек отправились рубить дерево для погребального костра. Сырая древесина занималась долго и горела медленно. Предводитель изгнанников велел не дожидаться, пока тело обратится в пепел, а отправляться в дорогу. И вот, когда туман начал рассеиваться, длинная вереница странников потянулась в путь. Судя по всему, карта стала уже бесполезной, они успели миновать местность, изображённую на ней. Теперь приходилось идти без каких-либо ориентиров, дальше и дальше на восток.
   Суша закончилась, и люди вновь зашагали по мелководью, тревожно оглядываясь по сторонам. К полудню вернулись разведчики и сообщили о большом участке суши чуть южнее их пути. Уэмак решил направиться туда, так как идти по твёрдой земле несравненно легче и быстрее, чем по скользкому илистому дну. Через некоторое время странники не без радости обнаружили перед собой обещанный остров, довольно узкую длинную гряду, поросшую вездесущими кипарисами и папоротником чистоустом. Настроение улучшилось, утренние тревоги притупились. Но стоило только паре десятков путников выбраться из воды, как в воздухе засвистели стрелы - несколько человек рухнули замертво. Воины, шедшие по краям колонны, мгновенно закрылись щитами и сомкнули ряды. "Они на деревьях, я их вижу!" - выкрикнул кто-то. Послышался второй залп. Кто припал к земле, кто с криком бросился наутёк, одновременно люди Уэмака ответили десятками пущенных копьеметалками дротиков. Началась перестрелка. Сам царевич вырвался из-под щита накрывшего его телохранителя и сделал несколько выстрелов в кроны, не прицеливаясь. Он ожидал новых жертв, но странно, из его отряда больше никто не погиб. На миг вождю показалось, будто стрелы врагов ломаются в воздухе. Действительно всё время слышался треск. Совсем рядом упала половина древка с оперением. А между тем несколько нападавших свалилось с деревьев. "Держи передо мной щит", - крикнул Уэмак почти в ухо охраннику, а сам продолжал посылать дротики. Краем глаза он увидел, как то же самое делает и отважный Косицтекатль, в щите которого застряла не одна пара стрел.
   Кода ответные залпы прекратились, воины поняли не сразу. Бойцы пустили ещё несколько копий и осторожно, поглядывая вверх, двинулись осмотреть тела поверженных врагов. Мертвы все до единого. Их оказалось четырнадцать. Полностью голые, если не считать перевязи с колчаном, без каких-либо доспехов с луками и стрелами самой примитивной конструкции. Тела тоуэйо, а то были именно они, покрывала особая раскраска, позволявшая оставаться незамеченным в игре теней на ветвях деревьев. Предводитель изгнанников поспешил вперёд. Очень странно, часть трупов оказалась истыкана дротиками, а часть имела раны совсем другого рода, будто им разрывали горло когтями. "Переверни", - приказал он молодому воину, стоявшему рядом. Похожие непонятные повреждения обнаружились и со стороны спины. Как же они погибли? Уэмак посмотрел вверх и обмер - на ветвях между раскачивающимися прядями пачтли сидели огромные, величиной с орла, летучие мыши и хищно скалили свои зубастые морды. Кажется, похожие нетопыри привиделись ему во сне ночью. Неужели они? Нет, быть не может. Почему же тогда теперь твари ведут себя так спокойно и ни на кого не нападают? Мужчина повернулся назад. Там безутешные родственники стенали над телами погибших. Кто-то до сих пор дрожал от страха, иные же звали убежавших товарищей. "Каждому предводителю отряда посчитать своих людей, доложить об убитых и пропавших, - отдал он приказ подоспевшему чиновнику, - Соорудите носилки для раненых. Рубите деревья, готовьте костры для погребения. Пусть лекари осмотрят каждого из пострадавших и сделают всё возможное. Луки и стрелы тоуэйо возьмём с собой. Пригодятся. Собрать все дротики. Вынуть наконечники из сломанных". Сам Уэмак решил проверить то, что показалось ему ещё во время битвы. Неужели правда древки стрел нападавших ломались в воздухе? Место, куда стреляли дикари, уже порядком истоптали. "Разойтись!" - крикнул царевич, вскинув руку в повелительном жесте. Ничего не понимающие люди нехотя попятились назад. Уэмак склонился над землёй. Так, вот одна, а здесь вторая - ему удалось выцарапать несколько стрел из мокрой земли. Обе оказались переломленные. Несколько половинок нашились под листьями папоротника, которые сын почившего правителя собственноручно вырвал и отбросил в сторону. "Что Вы делаете, господин?" - Косицтекатль подошёл ближе и склонился над Уэмаком. "Позже объясню", - буркнул тот, поскольку собственное предположение казалось вождю совершенно невероятным, а потому не следовало высказывать мыслей прилюдно. Молодой воин отступил на пару шагов, продолжая с любопытством глядеть на действия друга.
   Погибших оказалось шестеро - четверо мужчин и две женщины. Ещё восемь человек ранены, из них трое не могли ходить. Все убежавшие в лес вернулись, кроме одного раба из клана Мичинтекутли. Его даже пытались искать, но найти не смогли. Самое скверное, подлец скрылся со всей поклажей - целым мешком маиса и бобов.
   Когда разожгли погребальные костры и соорудили носилки, сумерки уже начали сгущаться. Драгоценное время пути пропало зря. Заночевали всего лишь на расстоянии нескольких полётов стрелы от места кровавого побоища. Уэмак созвал перед палаткой военный совет, но прежде молодому правителю почему-то захотелось ещё раз вернуться туда, на место недавнего побоища. Предводитель путников и сам не мог объяснить природы странного желания. Необъяснимое нарастающее беспокойство овладело им, и почему-то мужчина был полностью уверен: стоит только попасть на обагрённую кровью землю, всё встанет на свои места. Не взирая на возможную опасность, он незамеченным покинул лагерь и пошёл по вытоптанной среди папоротников траве. Бесшумно ступая, царевич приблизился к лежащим среди кипарисов телам тоуэйо. Открывшаяся картина заставила содрогнуться. Молодой мужчина чуть не вскрикнул от ужаса. По трупам ползали те самые летучие мыши. Безобразные создания сосали драгоценную влагу из ран мертвецов, прокусывая вены и вспарывая кожу. Их шелковистая шёрстка сделалась мокрой, мордочки были измазаны, а крылья перепачканы кровью. В страхе вождь начал медленно отступать назад, не отрывая глаз от пирующих кровососов. Те, похоже, то ли не заметили наблюдателя, то ли не проявляли к живому человеку ни малейшего интереса. Шаг, второй, третий, и вдруг он на что-то наткнулся, и сильные руки схватили его и зажали рот.
   "Тише, это я Косицтекатль", - шепнул воин на ухо Уэмаку и ослабил хватку.
   - Ты, да как ты мог? - еле сдерживаясь от крика, негодующе произнёс царевич, - Ты же меня напугал.
   - А сам-то чуть не наступил на меня. Что мне оставалось делать? Не кричать же на весь лес. Пошли скорее отсюда.
   И друзья, стараясь идти как можно тише, направились в сторону лагеря.
   - Ну знаешь, хорошо, что это был ты, а не кто другой, - начал приходить в себя предводитель изгнанников, - Что ты тут делаешь?
   - Я? Пошёл за тобой. Извини, но я не могу оставить тебя одного в лесу.
   Уэмак демонстративно вздохнул.
   - Ты их видел?
   - Да.
   - Скажи, Косицтекатль, ты не заметил в сегодняшней битве ничего странного?
   - Заметил, - с ухмылкой отвечал тот.
   - Говори, - нетерпеливо сказал царевич.
   - Нет уж, давай ты, ты ведь правитель, тебе всё сойдёт с рук. А то ещё подумаешь, будто я сошёл с ума и отстранишь от командования, кто ж тебя тогда охранять будет? - шутливо произнёс глава ордена воинов-ягуаров.
   На людях Косицтекатль не позволял себе подобных выходок. Но между собой друзья всегда общались без церемоний. Ведь несмотря на высокие должности, они всё равно оставались молодыми парнями, знавшими друг друга с самого детства.
   - Ладно, - отвечал Уэмак, - Мне показалось, будто только первый залп тоуэйо долетел до нас, остальные стрелы сломались в полёте, просто переломились. Понимаешь? И никого не смогли убить. А ещё, ты видел раны на их телах? Такие нельзя нанести дротиком из атлатля. Кто их убил? Неужели те летучие мыши, которые пируют сейчас на останках?
   - Знаешь, ты абсолютно прав. Мне показалось то же самое. Просто я действительно не хотел говорить, дабы не показаться сумасшедшим. Бьюсь об заклад, так оно и есть. Теперь я полностью уверился в своей правоте, ведь и ты заметил это.
   - А нам повезло, - сказал царевич, - не сломались бы стрелы, жертв было бы куда больше. Но, послушай меня, друг, никому не говори ни о чём, кроме Истаккальцина, пожалуй! Ты меня понял? Даже, если кто-то скажет, что заметил то же самое.
   - Будь уверен, можешь на меня положиться, - ответил Косицтекатль и пристально посмотрел в глаза вождю.
   К том у времени друзья уже дошли до лагеря. Погребальные костры вовсю пылали. Каким ярким казался их свет в быстро сгустившихся сумерках. "Они привлекут внимание тоуэйо, - пронеслось в голове у царевича, - Хотя, неужели дикари не знают о том, где мы находимся? Конечно знают. Быть может, и теперь их лазутчики наблюдают за нами из черноты леса". Родственники погибших в голос рыдали, глядя на всполохи пламени, съедавшие тела убитых. Другие стояли неподвижно, молча взирая на скорбное действо. "Неужели каждый день будут новые жертвы? Сколько людей ещё отнимет лес, пока мы не найдём себе пристанища?" - горестно подумал Уэмак, проходя мимо. Однако поодаль жизнь шла своим чередом: путники готовили еду, бинтовали стёртые ноги, утешали детей, чинили порванные сандалии. Кто-то уже спал, завернувшись в плащ на голой земле, кто-то беседовал с соседом, тотчас замолкая при виде правителя. У палатки предводителя изгнанников вокруг костра расселись на циновках главы отправившихся в путь кланов. Здесь же находился Истаккальцин, занявший место по левую руку от вождя. Предстояло утихомирить всех несогласных и внушить необходимость продолжения странствия, ведь путь назад может оказаться не менее опасным, чем дорога дальше на восток.
  
  

Глава 9. Те, кто живут кровью

  
   Истаккальцин, как всегда, шёл в хвосте колонны в сопровождении других жрецов. Воспоминания прошедшего дня полностью захватили молодого первосвященника. Как много нужно осмыслить и переварить. Когда он жил в большом городе и лишь временами отправлялся в удалённые святилища, которые, хоть и строились вдалеке от человеческого жилья, но всё равно находились на контролируемой территории, то думал, будто знает о жизни всё. Да, жертвователь считал, что судьба уже не сможет устроить ему никаких сюрпризов, по крайней мере, в мире людей, видимом и открытом. От богов, конечно же, можно ожидать чего угодно. Но на деле вышло совсем по-другому. Стоило только ступить за порог исследованного пространства, как необъяснимое стало проявляться на каждом шагу. Может, всему виной вода, низвергнутая с Луны? Ну а самое ужасное - конечно же, смерти людей. Неужели неведомая земля будет каждый день забирать кого-то, будто взымая чудовищную плату с чужаков за пребывание под сводами затопленного леса?
   Вчера утром жрец, ухаживавший за искусанной крокодилом женщиной, сообщил буквально следующее: "Я находился всегда с ней, когда её несли. Разум покидал её, и женщина пребывала в состоянии оглушения. Не знаю, чувствовала ли она муки или нет, но я в равные промежутки времени вливал ей в рот утоляющий боль напиток. Мы тогда здорово отстали от всех, и вокруг стало тихо. Только шаги мои да носильщиков слышались в безмолвии леса. И вдруг мне показалось, как будто шорох следует за нами попятам. Я обернулся. Знаете, что я увидел? Огромная летучая мышь ползла прямо по земле и слизывала капли крови, стекающие с носилок. Я попытался отогнать животное посохом. Зверюга посмотрела на меня с нескрываемой злобой, расправила крылья и, спорхнув, села на ближайшее дерево. Не знаю почему, но я испугался. Хотя какой смысл бояться простого нетопыря? Больше я не оборачивался. Но мне казалось, будто та тварь продолжила идти за нами. Когда наконец-то разбили лагерь, я остался рядом с больной. Женщина была ещё жива, когда я засыпал. Посреди ночи я проснулся, не знаю почему. Свет костра падал на раненную, и я пришёл в ужас от увиденного. Летучая мышь, та самая, сидела прямо на ней, она, должно быть, прокусила повязку и лакала кровь из раны. Несколько мгновений я не отрывал глаз, настолько меня шокировала та картина, а как пришёл в себя, прогнал кровососа тем же посохом. Кинулся к женщине - она уже была мертва: ни пульса, ни дыхания, тело уже начало холодеть".
   До того первосвященник собственными глазами видел огромную сову, пившую кровь той же несчастной. А вчера ночью после совета сам Уэмак рассказал о летучих мышах-кровососах на трупах убитых тоуэйо. Откуда здесь столько животных, питающихся кровью? Или то и не звери вовсе? Кто питается драгоценной влагой? Истаккальцин хорошо знал ответ на этот вопрос.
   А ещё вчера на совете двое открыто выступили против Уэмака. Чикаутлатонак, из его людей была та женщина, и Омишомачиотль, он ещё тогда, во дворце сомневался, стоит ли идти в Атекуаутлан. Тогда Уэмак открыто спросил недовольных, не желают ли они повернуть обратно в Ойаменауак на верную гибель или могут ли вывести изгнанников на более безопасную территорию. Но карты ни у кого не было, а назад возвращаться казалось ещё более рискованным мероприятием. Так что несогласных удалось унять, но надолго ли. Вот и Коскацин с Кокольтекуи предпочли промолчать, они не высказались в поддержку Уэмака и не проронили ни слова во время всего обсуждения. В итоге царевич не стал менять намеченного курса: они будут двигаться вперёд, через два дня-три нужно будет искать место для поселения. Пока же главная задача - как можно дальше уйти от границ Ойаменауака. Благородный Косицтекатль со всей присущей ему горячностью поддержал друга. Остальных не очень-то и спрашивали. В итоге несогласия никто не высказал, но все поняли, положение становится всё более и более шатким.
   А после совета Уэмак ещё рассказал о стрелах, ломающихся в воздухе и летучих мышах-кровососах. Мог ли бывший первосвященник объяснить произошедшее? Все знания, накопленные за годы, здесь оказались совершенно бесполезными. Ведь Истаккальцин и понятия не имел ни о местных обитателях, ни о богах, ни о духах, ни о тоуэйо, ни о том, куда и сколько ещё идти по гиблому проклятому лесу. Мог бы он обратиться к предкам, тогда они, наверное, послали бы видение. Но сейчас нет ни точных сведений, ни книг, ни откровений, даже карта больше не помогала, ведь в такую даль никто ещё не забирался. Что же оставалось? Только ждать. Быть может, дальнейшие события прольют свет на происходящее под пологом раскидистых крон болотных кипарисов. Но сколько же жертв потребуется? Неужели каждый день должен забирать всё новые и новые жизни? Ответов не было. Уэмак решил готовиться к возможной атаке. Молодому вождю казалось, будто тот обстрел являлся лишь первым предупреждением, акцией устрашения, а теперь тоуэйо готовят серьёзное нападение с участием большого количества воинов. Да, растянутая колонна слишком уязвима, но и останавливаться нельзя. Вдруг Кецалькойотль всё же выслал отряд преследователей. Им ничего не стоит по следам отыскать изгнанников. Значит, нужно идти вперёд, продвигаться любой ценой и не сворачивать с выбранного пути.
   Да, вчерашний день оказался богат на события, но утро принесло ещё одну новость, и именно она теперь не давала покоя верховному жрецу более всего. Гряда кончилась, и путники снова вступили в воду, но промокшие сандалии и плащ мало заботили Истаккальцина. Возжигатель копала всё прокручивал в голове рассказ старого жреца, ночевавшего в одной палатке с Несауальтеколотлем: "Я уже в том возрасте, когда совсем мало спишь, - начал он, улучив момент, когда с первосвященником можно было переговорить наедине, - Обычно я неподвижно лежу, отдыхаю, восстанавливаю силы после тяжёлого дня, но всё вижу и слышу, что происходит вокруг. Вчера посреди ночи Несауальтеколотль поднялся и вышел из палатки. Поначалу я не подумал ничего дурного. Сами понимаете, - старик улыбнулся, - Я даже немного задремал, но вскоре почувствовал неладное. Знаете, почему? Я не слышал привычного дыхания Несауальтеколотля. Это меня насторожило. Я открыл глаза - так и есть, парень пропал, а ведь прошло уже довольно много времени. Может, стоило поднять тревогу, но как же искать человека в кромешной тьме, не зная, куда и зачем он отправился? Да и вообще, неизвестно, покидал ли он лагерь или нет. Быть может, он в соседней палатке, тогда меня на смех поднимут. Я решил дождаться утра. И вдруг в палатку заходит Несауальтеколотль и ложится на своё место. Я уже было успокоился, но потом почувствовал, что мальчик весь дрожит, у него даже зубы стучали, а ещё он постанывал и дышал очень тяжело и часто, будто ему пришлось бежать от кого-то. Я хотел его расспросить, но потом подумал: раз он сам ничего не сказал, то и лезть лишний раз не нужно. Была бы опасность, наверное, он разбудил бы весь лагерь. А тут, верно, что-то другое. Ежели Вы желаете, то сами расспросите его, Вы же верховный жрец, парень он обязан Вам подчиняться".
   Вот теперь Истаккальцин думал, стоит ли беспокоить мальчика, или следует оставить его наедине со своей тайной. Нет, верховный жрец определённо не подозревал младшего товарища ни в чём порочном, но юноша, странный во многих отношениях, может натворить что угодно, не зная, к чему это может привести. Да и вообще покидать лагерь одному ночью в таком опасном месте - просто верх губительного безрассудства. С другой стороны, Несауальтеколотль обычно болезненно воспринимает вторжение в свои дела. Он часто агрессивно реагировал даже на самые безобидные вопросы. Истаккальцин всегда жалел своего подопечного и вопреки традиционным методам воспитания не хотел ломать его. Интуиция подсказывала священнику: здесь нужно действовать по-другому. Скорее, верховному жрецу следовало завоевать доверие обладающего незаурядным чутьём паренька и тем самым превратить его в верного союзника как в тонких играх с богами, так и постоянной борьбе среди высшего духовенства.
   Несауальтеколотль, как обычно, шёл рядом. Только теперь мальчик выглядел каким-то смущённым: всегда косился в стороны, старался избегать взглядов Истаккальцина и всячески пытался скрыть внутреннее беспокойство, тем самым только сильнее выставляя тревогу на показ. А ещё он, определённо, казался бледнее обычного. Или просто верховный жрец старается разглядеть то, чего нет? Но почему сегодня Голодная Сова вставил волосы красные перья попугая ара? Во время путешествия никто, кроме Уэмака и нескольких высших аристократов не носил никаких украшений. Жрецам, лишённым связи с богами, надевать ритуальные головные уборы совершенно ни к чему. И сам юноша ещё вчера имел обычную причёску. Красные перья. Истаккальцин знал им много разных применений, но чаще всего их надевали, дабы привлечь внимание богов. Ведь они, как огонь, который видно далеко во тьме.
   "Нет, эта неопределённость сводит меня с ума, - подумал мужчина, - Если я сейчас не выспрошу всё, то так и буду терзать себя весь оставшийся день". "Несауальтеколотль", - негромко позвал он мальчика. Тот сделал вид, будто не слышит. "Несауальтеколотль", - повторил возжигатель копала и положил руку на худенькое костлявое плечико. "Да, господин", - парень повернулся и испуганно взглянул на первосвященника.
   - Давай отойдём в сторону, - сказал Истаккальцин, подталкивая юного жреца.
   - Ты ничего не хочешь рассказать мне, Несауальтеколотль? - спросил бывший служитель Тескатлипоки как можно жёстче.
   - Нет, господин, - отвечал тот дрожащим голосом.
   Главный жертвователь сильнее нажал на плечо мальчика и почувствовал, как кожа собеседника буквально загорается. Уж что-что, а скрывать обман тот совсем не мог.
   - Ты не умеешь врать, Несауальтеколотль, и никогда не научишься, так что и не пытайся, - несколько смягчив голос, произнёс Истаккальцин, - Расскажи мне всё, не скрывай. Ты же знаешь, я - твой друг, я не сделаю тебе зла.
   Он заметил, как тело юноши подрагивает и отпустил плечо, пристально посмотрев в глаза собеседнику в ожидании ответа.
   - О чём рассказать, господин? - Несауальтеколотль захотел для начала проверить, что уже известно Хозяину Белого Чертога.
   - О том, куда ты ходил сегодня ночью, - ответил мужчина, - Только не пытайся скрыть, ведь я сразу пойму, и мне придётся наказать тебя, понимаешь?
   Юноша вздохнул и поправил налобную повязку, закреплявшую груз. Жрецы пошли рядом с основной колонной на расстоянии пяти шагов, и Несауальтеколотль, нехотя, начал рассказ: "Как только мы пришли сюда, я сразу понял, за нами наболтают. Нет, не крокодилы, не пумы, и не тоуэйо, а создания из мира невидимого. Ощущение такое же, как когда мы призывали предков. Помните, Вы говорили: "Чувствуешь, Несауальтеколотль, великие здесь, и они смотрят на тебя". Так вот, теперь я ощутил то же самое. Я всё время пытался установить с ними контакт, с теми незримыми духами. Но никто не отвечал мне. Они хранили молчание. Когда умирала женщина от укусов крокодила, стало ясно, они переключились на неё. Вы ведь видели огромную птицу, опустившуюся на лужу крови? Сова ведь их посланник, правда? По крайней мере, мне так показалось. А ещё появилось предчувствие: скоро грядёт столкновение с ними, духи не могут не дать о себе знать. Можно сказать, я уже готовился к неминуемой встрече. Вы ничего не говорили, но я знал, Вы думаете то же самое. Однако я сомневался, могу ли поделиться с Вами своими соображениями, - парень говорил всё увереннее, а Истаккальцин внимательно слушал и не перебивал. Все его подозрения начали подтверждаться. В душе молодой первосвященник радовался - теперь он не одинок, - Я и сейчас не знаю, поверите Вы мне или нет. В Вашей власти наказать меня, но события прошедшей ночи подтвердили мои предчувствия. С самого начала мне не спалось. Сердце колотилось в груди, смутная, беспричинная тревога не отпускала, назойливые мысли кружились в голове, дышать становилось всё тяжелее. Вскоре из всех этих разрозненных ощущений родилась странная необъяснимая сила. И она толкала меня немедленно выйти из палатки. Не понимаю, почему я так решил, наверное, виной тому зов, неслышимый призыв таинственного существа, с которым предстояло встретиться. Стоило только покинуть убежище, как я сразу же увидел его - богато одетого мужчину в роскошном уборе из перьев. Факел, который он держал в руках, полностью освещал его фигуру. Почему-то срезу стало ясно, его вижу только я. По крайней мере, сидящие у костра люди совершенно не замечали чужака. Судя по богатой изысканной одежде, он - точно не тоуэйо. Свободной рукой мужчина поманил меня к себе, а я пошёл, не испытывая никакого страха. У меня и в мыслях не было кого-то предупреждать. Честно говоря, я вообще ни о чём не думал в то время, просто шёл ему навстречу и всё. Странно, я совсем не разглядел его лица и не запомнил никаких деталей одеяния, только помню, выглядел он точно, как жрец или правитель в праздничном облачении. Когда я поравнялся с незнакомцем, он всё также без слов жестом велел следовать за ним. И я пошёл. Его факел освещал путь. Мы шли прямо, ни воды, ни деревьев, ни пышных папоротников не встретилось по дороге. Сейчас я даже не могу сказать, шли мы по песку, камню или грязи. Тогда я просто следовал за ним, не задумываясь, не обращая внимания ни на что другое. Вы знаете, господин, я всегда стараюсь быть осмотрительным. Верно, тот человек, если его можно назвать человеком, подчинил меня своей воле. Ушли мы не далеко от лагеря, хотя точно не скажу насколько. Он привёл меня на широкую поляну, окружённую кипарисами. В её центре стоял большой камень, сплошь покрытый мхом. Ночной гость подозвал меня к нему. Он поднёс факел ближе и осветил изваяние, а второй рукой провёл по поверхности камня. Нет, он ничего не соскребал и не счищал, но в мгновение ока весь мох отстал и осыпался вниз, а я увидел изысканную резьбу - красивые рельефы с символами планет и звёзд, Солнца, Луны, войны, жертвоприношения и многими другими незнакомыми мне обозначениями. Мужчина поднял мою руку, а я безропотно подчинился. Он достал заострённую кость сделал надрез. Потекла кровь, а я даже боли не почувствовал. Незнакомец взял руку и начал разбрызгивать драгоценную влагу над алтарём. Потом он повернулся ко мне, и тут я обмер. Теперь его лицо превратилось в череп, весь красный с белыми зубами, а из носа торчал кремневый нож. Страх мгновенно овладел мною. Я вырвался, да он меня и не держал, и бросился на утёк. Я уже не помню, как добрался до лагеря. Знаю только, мне не пришлось плутать в ночи, а ещё всё то время, пока я бежал, я ощущал его тяжёлый взгляд, который буквально буравил мне спину. Дрожа от ужаса, я вернулся в палатку, меня всего колотило от испуга. Но зато заснул я быстро и никаких сновидений не видел. А утром от страха не осталось и следа. Я же жрец, и кому, как ни мне знать, что у вестников богов или самих божеств часто бывает череп вместо головы - знак выходцев из места лишённых плоти. Великие принимают порой самые ужасные образы, и мы должны быть готовы ко всему в общении с ними, ведь так? И теперь я пытаюсь вновь наладить с ним связь. Да, мой зов не услышит никто из духов. Зато они следят за нами, наблюдают каждый миг, и красные перья должны показать, я готов снова предстать перед ними, если они захотят, и я постараюсь подавить любой страх в сердце".
   - Поразительно! И как ты ещё хотел от меня скрыть такое? - негодовал Истаккальцин, - Но будь осторожен, Несауальтеколотль. Мы до сих пор слишком мало знаем. Пока сделаем так. Никому не рассказывай о случившемся, кто бы тебя ни спросил. И как верховный жрец я приказываю тебе, если почувствуешь, что кто-то из великих вновь хочет связаться с тобой, немедленно сообщи мне, если сможешь. Постарайся не предпринимать никаких действий без меня. Ты понял? - Мужчина пристально посмотрел в глаза юноше.
   - Да, господин, - ответил Несауальтеколотль.
   - Не упрекай себя. Рассказывать обо всём мне - твой долг. Ты молодец - одобряюще проговорил первосвященник, - Мне же предстоит подумать над твоим рассказом. Пока мы не знаем, кто играет с нами и чего он хочет. А значит, сейчас важно всё, любая малейшая деталь. Чем больше сведений мы соберём, тем скорее сможем воссоздать более-менее чёткую картину происходящего. Знаешь, - возжигатель копала ещё раз многозначительно взглянул на собеседника, - я очень боюсь за тебя. Не наделай глупостей, - Несауальтеколотль кивнул, - А теперь пойдём, присоединимся к остальным.
   Но Истаккальцину не удалось поразмышлять об услышанном. Кто-то окликнул его по имени. Жрец обернулся. Передним стоял уже знакомый слуга Уэмака. Видно, он бежал вдоль всей колонны, разыскивая жертвователя, и теперь запыхался. Парень почтительно поклонился и сбивчивым голосом произнёс: "Господин, наш правитель, просит Вас немедленно прийти к нему. Дело исключительной важности". "Хорошо, иду", - ответил священник, уже гадая, какую ещё новость готовит судьба.
   Оказалось, вернулись разведчики, посланные вперёд до отбытия из лагеря, два молодых воина в хлопковых доспехах с копьеметалками и макуауитлями. Мужчины были сильно возбуждены и, кажется, напуганы. Они нетерпеливо переминались с ноги на ногу перед лицом правителя. Уэмак отвёл их подальше от колонны, пригласив только Истаккальцина и Косицтекатля, ведь такой рассказ не должен стать достоянием лишних ушей.
   Возжигатель копала приветствовал друга, как тлатоани. Слуга поспешил немедленно удалиться. "Теперь рассказывайте", - приказал Уэмак, когда тот, отошёл достаточно далеко от собравшихся. Бойцы переглянулись, решая, кому начинать. "Быстрее", - нетерпеливо произнёс царевич. "Мы уже отошли далеко от лагеря, - процедил один из разведчиков, - И успели добраться до большой прогалины. Здесь кипарисы не росли, видимо, глубина тут больше, чем в других местах, как вдруг из леса на каноэ выплыл воин тоуэйо. Увидев нас, он начал стрелять из лука, но, к счастью, промазал. Мне же удалось попасть в него из копьеметалки. Дротик пронзил дикарю шею. Он упал поперёк лодки, которая осталась на плаву. Мы уже было решили доплыть до него, забрать дротик и лук со стелами, как вдруг увидели странную птицу, огромную сову с пёстрыми перьями. Возникла она как будто из ниоткуда, бесшумно опустилась рядом с каноэ и тут превратилась в ужасное создание - скелет, череп и конечности которого были зелёного цвета. Вместо стоп и кистей у него торчали когтистые птичьи лапы. В скатавшихся чёрных волосах на голове виднелись вырванные из орбит человеческие глаза и кремневые ножи. Я видел таких созданий на рельефах в храмах, но этого ещё покрывала трава. Длинные листья росли на голове и спине, такого мне встречать ещё не приходилось. Мы глядели на него, как завороженные, не в состоянии сдвинуться с места. А он просто стоял на воде и не тонул. Вдруг скелет поднял вверх свои руки и широко, как только можно, раскрыл рот - тут же из мёртвого тела в воздух поднялся поток крови. Извиваясь, словно змея, струя направилась прямо в рот чудовищу, которое не без удовольствия поглотило драгоценную влагу всю без остатка. Труп тут же побелел. Должно быть, в нём уже не осталось ни капли крови. А скелет посмотрел на нас, снова превратился в птицу, та поднялась в воздух и улетела. Мы уже не стали подходить, а побежали скорее к Вам. Клянусь, господин, всё это правда. Мы оба видели, своими глазами видели. Нам незачем врать".
   Уэмак многозначительно посмотрел на Истаккальцина - тот молчал. Затем царевич обратился ко второму воину:
   - Тебе есть, что добавить?
   - Нет, господин.
   - Тогда ступайте оба. И помните, проговоритесь - останетесь без голов!
   Раскланиваясь и обещая молчать, воины, поспешили удалиться.
   - А ты, что скажешь? - спросил Уэмак у Истаккальцина.
   - Похож на вестника богов, - заметил первосвященник, - но кто именно его послал? В одном кодексе я видел такого. Если твои разведчики его точно описывают, то это, должно быть, скелет Малиналли (41). Только вот зачем его послали? Безусловно, явление спутника бога - прежде всего, знак нам. Понятно, детям Дарителя Жизни всегда нужна кровь. Но почему им просто открыто не потребовать её у нас?
   - Главное, он не напал на наших ребят. Наверняка, таких не берут ни стрелы, ни дротики - добавил Косицтекатль.
   - Если бы ему хотелось как можно больше крови, то он мог бы убить и их. Но вот если бог желает постоянно получать от нас жертвоприношения, то ему действительно нет никакого резона лишать жизни наших воинов. Будем считать пока так. И если я действительно прав, то скоро тот, кто за всем этим стоит, должен показаться и объявить свою волю.
   - Ты уже давно мечтаешь, чтобы нашёлся бог, который бы захотел получать от тебя жертвы в обмен на своё покровительство, - усмехнулся молодой командир, - Если такой тут есть, он бы давно пришёл и потребовал от нас драгоценной влаги, копала, пищи и драгоценностей. Но сколько мы идём, никто не сделал нам такого предложения. Ты прекрасно понимаешь, Великим мы нужны ровно, как и они нам. Да, боги заботятся о нас, посылая урожай, долгожданный дождь, предсказания будущего и военные победы. Но и мы кормим их кровью и сердцами людей. Где источник их могущества, кроме как в жертвах? Как поступали наши предки с богами, которые не проявляли должной благосклонности? Они просто переставали им поклоняться. Так вот я и говорю: если ни один из великих за столько дней не выказал своих намерений, то такого здесь попросту нет. Наверняка, все местные боги благоволят тоуэйо.
   - Не богохульствуй! - сквозь зубы процедил раздражённый первосвященник. Речь воина-ягуара настолько озлобила его, что жрец сжал кулаки, и ногти больно врезались в ладони.
   - Прости, Истаккальцин, я не хотел тебя обидеть. Все мы сейчас немного не в себе, - смягчился Косицтекатль, - Видишь ли, я просто хочу оградить тебя от неоправданных надежд. Когда у тебя есть мечта, и ты думаешь, будто вот-вот она осуществится, можно любое совпадение и всякую мелочь трактовать как знак судьбы. Но чем сильнее уверяешься, тем большим ударом становится крушение надежд. Мне кажется дело обстоит вот как. Здесь есть существа божественной природы, которые пьют всякую пролитую кровь. Они не ждут жертвоприношений на красивых алтарях и высоких пирамидах. Духи берут своё здесь и сейчас, рыщут по лесу, словно падальщики. Живущие тут варвары не могут обеспечить своим покровителям ни нужного количества жертв, ни достойных культовых обрядов. Вот и приходится здешним богам полагаться самим на себя.
   - Но дети Дарителя Жизни так себя не ведут, - отрезал Истаккальцин.
   - Прости ещё раз, - продолжил молодой воин, - но ты ни разу не имел дело с религиями варваров. В твоих бесценных кодексах не написано о вере и обрядах низменных диких людей. Их же писали обитатели больших каменных городов. Поправь меня, если я не прав, но вы жрецы общаетесь только с равными себе. Вы вступаете в теологические споры с такими же, как вы, служителями культа из других крупных столиц. Но вам ни к чему знать о богах диких народов, ведь, если сами они пребывают в таком убогом состоянии, то и покровители их, наверное, не обладают сколько-нибудь значимым могуществом.
   На такой аргумент у первосвященника не нашлось ответа. Он действительно никогда не считал нужным изучать религию варваров. Слова друга потрясли возжигателя копала. Да, он ещё молод и не может похвастаться опытом нескольких десятков лет служения, но всё же, его выбрали первосвященником вполне заслуженно. И за всё время карьеры никто ни разу не упрекнул Истаккальцина в неправильном подходе или недостаточной компетенции. Наоборот, несмотря на свой возраст, верховный жрец всегда являлся непререкаемым авторитетом в вопросах веры. А за последние дни на него буквально обрушился шквал сомнений, пришлось несколько раз убедиться в поверхностности и неполноте своих знаний о богах. И вот теперь воин, который не получил такого исчерпывающего образования, высказывает идею, ещё раз пошатнувшую наработанную поколениями систему представлений о детях Дарителя Жизни. Воистину, если смотреть на вещи всегда под одним углом, перестаёшь замечать многие очевидные факты.
   Но Косицтекатль не знает о событиях прошедшей ночи. Кто-то из числа великих уже связался с Несауальтеколотлем. Истаккальцина несколько раз подталкивало поведать друзьям о случившемся, но жрец взял себя в руки и сдержался. Слишком рано. Нет, он ничего не скажет, пока не будет уверен наверняка.
   - Возможно, ты и прав, - вздохнул Истаккальцин.
  
  

Глава 10. Незнакомец внутри

  
   К вечеру странники вышли к большому безлесному участку. Глубина стала существенно больше. Пришлось обходить стороной порою по пояс в воде. Кругом виднелись большие кожистые листья кувшинок, образующие сплошной зелёный покров. По нему, словно по земле прохаживались деловитые кулики, выискивающие длинными клювами добычу. На плавающем стволе упавшего дерева грелись ленивые черепахи. Большая белая цапля с криком вылетела из чащобы и исчезла за деревьями. Огромная панцирная щука глотнула воздуха с поверхности, выставив наружу свои длинные тонкие челюсти, и тут же ушла на глубину. Лучи заходящего солнца золотили кору расступающихся болотных кипарисов. Ветер колыхал длинные пряди пачтли на их ветвях, устроив причудливую игру теней. Здесь же в кронах на освещённых участках то тут, то там виднелись большие бесформенные наросты из причудливо изгибающихся уродливых корней, коротких толстых стеблей, похожих на луковицы и пучков лентовидных мясистых листьев. А из них на длинных стрелках тянулись к солнцу крупные нежные цветы пурпурного цвета - лелии (42), прекраснейшие из осенних орхидей. Такие чудесные краски посреди унылого однообразного серо-зелёного пространства. Неутомимые птички-колибри, блистая изумрудными пёрышками, перелетали от одного растения к другому. Жизнь обитателей огромного затопленного леса продолжалась независимо от пришельцев и без оглядки на присутствие богов. Здесь каждый занимался собственным делом, играя свою установленную на протяжении тысячелетий роль. Какое чудное место, такое земное и одновременно нереальное. Как же хотелось остаться и просто следить за выходящими, словно на сцену, персонажами огромного спектакля, непрерывно разыгрываемого природой. Но только не сейчас, изгнанники спешили. Ведь совсем недалеко должен показаться обещанный разведчиками остров, где они наконец-то смогут отдохнуть и восстановить силы для тяжёлого завтрашнего перехода.
   Истаккальцин хотел навестить Несауальтеколотля в конце колонны, но был вынужден провести с Уэмаком весь остаток пути до очередного острова. Они обсуждали, как поступить с больными, которых становилось всё больше. Раненых в бою тащили на носилках. У четверых началось нагноение и лихорадка. Одному, скорее всего, не выжить. У остальных прогноз не ясен. Тех, кто не мог идти, потому, что вывихнул ногу или заболел, Уэмак оставлял на попечение родственников. Пусть сами решают, как распределить груз между собой. Лекарств пока хватало. Для воинов, носильщиков и пострадавших от рук тоуэйо снадобья выделялись из общих запасов. Лечение заболевших должны обеспечить главы кланов. Целителям и жрецам приказывалось не брать никакой платы. Правитель обязал их отказывать помощь любому, будь то раб или глава знатного семейства. Хотя ранг лекаря всё-таки зависел от положения пациента. Если крестьянин мог довольствоваться услугами простой знахарки, то знатный воин удостаивался внимания высокопоставленного жреца.
   Продукты заканчивались. Их хватит всего на несколько дней, даже если расходовать экономно. Правда, по мере убывания запасов поклажи становилось всё меньше - слабое утешение. Кто-то пытался стрелять птиц или бить рыбу острогой, но времени на полноценную охоту не хватало. Ни в коем случае нельзя задерживаться, если погоня может оказаться совсем близко. Сколько ещё выдержат изгнанники? Местность же оказалась весьма бедной - никаких съедобных растений или крупных животных.
   Наконец-то обещанный остров. Измученные люди выходили на песчаный берег и отряхивали приставшую к одежде водную растительность. Кто-то вспугнул украшенную причудливыми гребнями ящерицу василиска (43), которая, быстро перебирая ногами, убежала прямо по поверхности воды и забралась на ствол ближайшего кипариса. День прошёл без жертв, никто не попал в челюсти крокодила, никаких нападений, болезней и травм. Обрадованные долгожданным отдыхом люди устраивались на ночлег и разводили костры. Слышались звуки зернотёрок - женщины занимались привычным делом - готовили тесто для кукурузных лепёшек. Слуги расчищали места под палатки.
   И тут послышались испуганные крики. В мгновение ока целая толпа собралась у высокого дерева, люди задирали головы и показывали пальцами вверх. Уэмак подошёл ближе и увидел страшную картину. Высоко на ветке среди растущих на коре кипариса бромелий и орхидей была насажена на острый сук отрубленная голова. Запёкшаяся кровь стекала по свисающим вниз прядям пачтли. На лице застыла гримаса ужаса и невыносимой боли, из открытого рта виднелись жёлтые изрядно прореженные зубы. "Это же он!" - воскликнула одна из женщин, суеверно закрыв глаза ладонью и отвернувшись. Оказалось, голова принадлежала сбежавшему вчера рабу.
   Уэмак приказал снять ужасную находку и унести подальше от лагеря. Как только слуги выполнили указание, жизнь вернулась в привычное русло. Истаккальцин, измождённый дорогой, наконец получил возможность присесть. Ноги, прошагавшие добрую половину дня, гудели, а ведь он в отличие от большинства жрецов и крестьян не нёс ничего особо тяжёлого, а потому испытывал чувство вины, глядя на то, как простые люди со вздохом облегчения снимают неподъёмные тюки с натруженных спин. Молодой мужчина сел на землю и прислонился к влажной коре кипариса. Как же хорошо. Глаза закрывались сами собою, священника клонило в сон. "Но ведь нужно ещё поесть, - думал он про себя, - Нет, пока не время засыпать". Посмотрев вверх на ветви векового дерева, возжигатель копала увидел тех самых огромных птиц, которых считал посланниками богов. Диковинные совы по двое или по трое сидели, поглядывая вниз глазами-плошками. А чуть поодаль разместились гигантские летучие мыши. Теперь Истаккальцин не видел ничего необычного в их присутствии, наоборот, он полностью свыкся с их существованием и с тем, что те сопровождают путников практически с самого начала пути по Атекуаутлану. Не они ли повинны в смерти раба? "Сидите? Смотрите?" - прошептал негромко служитель, глядя на причудливые создания. Похоже, никому в голову не приходило стрелять в них. Простые люди ведь не глупы, знают: не к чему тревожить столь необычных существ, никогда не ведаешь, чем обернётся вмешательство в дела великих. Лишь дети то и дело указывали родителям на чудищ, сидящих на ветках. Верховный жрец старался ни о чём не думать. Жертвователь просто ждал, когда поставят палатку Уэмака, и он сможет растянуться на циновке, поесть кукурузных лепёшек с бобами и уснуть, более не заботясь ни о чём. Однако усталость начала брать верх, и Истаккальцин задремал, убаюканный шуршанием листьев над головой и мерным гомоном многоголосой толпы.
   Кто-то тормошил его за плечо - Истаккальцин недовольно открыл глаза. "Господин, господин, Несауальтеколоцину плохо", - услышал он голос молодой женщины. "Что с ним?" - спросил верховный жрец, мигом вскочил на ноги, стряхивая с себя остатки дремоты. "У него лихорадка, он бредит", - отвечала служанка. "Веди меня к нему!" - почти вскричал обеспокоенный мужчина.
   Огонь жаровни освещал, а заодно и согревал палатку Истаккальцина. Несауальтеколотль в одной набедренной повязке лежал на циновке, не реагируя ни на звуки, ни на прикосновения. Паренёк периодически содрогался и негромко постанывал сквозь зубы. Лицо юноши исказилось в гримасе ужасной муки, будто ему приходилось изо всех сил сопротивляться чему-то или нести тяжёлый груз. На голове лежал свёрнутый в несколько слоёв кусок мокрой ткани для уменьшения жара. Главный жертвователь положил руку на грудь мальчика - он весь пылал, кожа сделалась сухой, сердчишко неистово колотилось, будто пыталось выпрыгнуть наружу. "Сильный, но худой, никаких резервов, - заключил Истаккальцин, глядя на поджарого молодого жреца - Такие сопротивляются, словно загнанный ягуар, но сгорают быстро". Возжигатель копала осмотрелся: все его свёртки стояли здесь. "Ты пока иди, - сказал он девушке, - Я тебя позову потом". Та послушно вышла без лишних слов.
   "Вот и пригодился, - подумал Истаккальцин и вынул чёрный корень иселеуа, - Держись, парень", - добавил он, бросив взгляд на Несауальтеколотля. Жрец налил в чашку воды и поставил её на жаровню. Нараспев он прочитал заговор, а потом бросил подарок травницы в кипяток и начал бормотать под нос другое заклинание. Вдруг юноша резко повернулся, и мокрая тряпочка упала со лба. Первосвященник взял её, намочил и попытался приложить снова. И тут вместо неясных стонов парень отчётливо произнёс: "Дай мне драгоценной влаги, и лихорадка пройдёт". Служитель культа вздрогнул от неожиданности и уставился на больного - тот продолжал лежать на боку, выгнув спину и мучаясь от сильного жара. Да, голос, безусловно, его, но всё же какой-то странный. Так Несауальтеколотль никогда не говорил. Нет, это точно сказал не он, а тот, кто вошёл в тело мальчика. И его жажду следовало немедленно утолить, а то существо погубит молодого жреца.
   Пробежав взглядом разложенные на циновке лекарства и прочие целительские принадлежности, испуганный Истаккальцин нашёл шипы агавы. Он решительно оттянул мочку уха и привычным жестом проколол её насквозь острой колючкой. Алая кровь побежала из ранки и закапала на землю. Мужчина наклонился над юношей. Внезапно тот перестал биться, уверенно сел, схватил первосвященника за шею и начал пить драгоценную влагу. Верховный жрец старался не шевелиться, он замер, полностью доверившись судьбе, и отдался на милость неведомого существа. Когда кровотечение прекратилось, Несауальтеколотль разжал хватку и повалился на циновку. Жертвователь уставился на него в ожидании. Вскоре паренёк открыл глаза и приподнялся на локтях. Истаккальцин потрогал лоб, он оказался мокрым от проступившего пота. Лихорадка спадала, мальчишку начало трясти. Не в силах держаться, он снова лёг, а жрец накрыл его плащом и сел рядом, решив пока не задавать вопросов.
   Через некоторое время Несауальтеколотль заговорил сам: "Я знаю, что случилось, на самом деле я видел всё, - голос его дрожал, - Как только разбили лагерь, я снова увидел странного человека, высокого чужака в роскошных одеяниях. И кроме меня его присутствия опять никто не замечал. Он подошёл ко мне, а я застыл неподвижно и только глядел на него. Тело моё словно онемело, я не мог ему противиться, не мог даже позвать Вас. "Будет плохо, - сказал мужчина, - Но, по крайней мере, ты не умрёшь". С этими словами тот господин направил на меня руку. Поток нестерпимого жара окатил моё тело, и я почувствовал, как подкашиваются ноги. Я медленно осел на землю, но не смог ничего сделать. Незнакомец склонился надо мной, а потом вдруг вошёл в меня. Я ощущал его внутри себя, а он не давал мне ничего сделать. Мне оставалось только трястись в лихорадке и беспомощно наблюдать за тем, что случилось потом. Меня подобрали, принесли в палатку, уложили на циновку, пытались влить в рот какое-то лекарство, но я не смог проглотить, затем положили на лоб мокрую полоску ткани, ну а потом пришли Вы. Я не видел ничего, глаза были закрыты, но понимал и чувствовал всё происходящее вокруг. Тот господин сказал мне, что если Вы сделаете всё, как он скажет, то он оставит меня. Тут по его воле я произнёс, что хочу драгоценной влаги, точнее, он хочет. И когда Вы проткнули ухо, он заставил меня подняться, схватить Вас и пить Вашу кровь. Тогда я ощутил, как тот, кто находился во мне, наполняется силой, с каждой каплей он будто рос, расширялся, я не знаю, как ещё объяснить. А когда кровь перестала течь, он оставил меня и исчез. Жар стал спадать и начался озноб". Договорив, паренёк устремил полный боли и горечи взгляд больших тёмных глаз на Истаккальцина. Испуг, сожаление, отчаяние, мольба о помощи и прощении - столько чувств перемешалось в нём. В уголках глаз начали скапливаться прозрачные, словно горный хрусталь, слезинки. Пока юноша рассказывал, верховный служитель слушал и перебивал. Всё случилось так, как он и предполагал. Желая приободрить мальчика, главный жертвователь потрепал его по волосам. "Всё будет хорошо", - произнёс он лживую ничего не значащую фразу. "Он вернётся", - в полудрёме проговорил молодой жрец. "Я знаю", - ответил Истаккальцин.
   Вскоре жар совсем исчез. Обессиленный Несауальтеколотль заснул. Истаккальцин велел принести ужин и попросил передать Уэмаку, что сегодня останется у себя. Верховный жрец не хотел оставлять юношу одного. Вдруг таинственный дух вернётся или мальчику станет хуже. Ночь прошла в тревожных раздумьях. Паренёк несколько раз вздрагивал и стонал, но так ни разу и не проснулся.
  
  

Глава 11. Голос бога

   Новый день начинался хорошо, по крайней мере, без тревожных известий. Правда один из жрецов заболел, и Истаккальцин остался с ним на ночь. Уэмак ещё не говорил с первосвященником, но, если бы случилось что-то серьёзное, ему непременно доложили бы. Разведчики не сообщали о встречах с тоуэйо, но видели следы их стоянок на островках. Скорее всего, там ночевали охотники или рыбаки, группы не более двух-трёх человек. Сквозь мохнатые кроны кипарисов проглядывало яркое солнце. Тени от их стволов, словно в полоску, разлиновали гладь мелководных озёр. Погода стояла тёплой, и вода прогрелась на удивление хорошо. В воздухе витало спокойствие. Казалось, весь лес наполнился тишиной и умиротворением. "Затишье перед бурей", - сказал себе молодой вождь и крепче стиснул рукоятку разящего макуауитля.
   Несколько раз за день к царевичу подходили главы кланов и некоторые высокопоставленные аристократы. Поводы оказались, по большей части, пустяшные. Неужели проверяют на прочность? Выбирают время для удара? Наверняка, они замыслили недоброе и ждут подходящего момента. Так думал Уэмак, косясь по сторонам в тревожном напряжении.
   На ночлег остановились на большом острове, окружённом зарослями кувшинок с редкими бледно-жёлтыми цветами. Как обычно, по периметру лагеря расставили дозоры и развели костры. Истаккальцин снова передал, что останется с больным юношей. На темнеющем небе одна за другой показались первые звёзды. В сумерках на ветвях кипарисов начали собираться совы и нетопыри. Диковинные создания пристально разглядывали людей сверху. За несколько дней пути они стали привычными спутниками изгнанников, и их присутствие уже никого не удивляло.
   Этот тёплый безветренный вечер Уэмак решил провести на свежем воздухе и сел у костра напротив палатки. Мяса уже не осталось. Приходилось довольствоваться варёной кукурузой с бобами, сдобренной изрядным количеством перца чили. За время блуждания по затопленному лесу сухие припасы успели отсыреть, от чего еда приобрела прикус затхлости. Почему-то сегодня шум лагеря не тяготил предводителя изгнанников. Бренчание посуды, досужие разговоры, детские игры, треск поленьев, звуки зернотёрок и стук топора слились в единый монотонный гам. Издалека доносилось кваканье лягушек и пронзительные крики ночных птиц. Хотелось сбросить неудобный эуатль, но так лень вставать и даже шевелиться. Словно завороженный волшебством ночи, Уэмак полностью расслабился и даже начал дремать. От чего же так хорошо, когда на самом деле всё плохо?
   Подошёл Косицтекатль, расставивший дозоры, и сел рядом. Словно голодный койот, молодой мужчина накинулся на пищу. Присутствие друга вывело Уэмака из благостно-сонного настроения. Кто-кто, а командир воинов-ягуаров заражал своей неиссякаемой энергией всех в его присутствии. Как всегда, весел, подвижен, рассудителен, будто и не прошёл наравне с остальными долгий трудный путь по затопленному лесу. Царевича потянуло на откровенность, сейчас, когда обстановка вокруг такая умиротворяющая, пока гроза ещё не грянула и даже тучи будто бы не собираются, стоит поделиться тем, что завладело разумом и никак не хотело выходить из головы:
   - Знаешь, Косицтекатль, с тех пор, как мы пришли сюда, мне кажется, будто мы уже четвёртый раз переживаем один и тот же день. Ведь ничего не изменяется. Утром встаём, собираем пожитки, затем целый день идём, потом вечером находим остров и разбиваем лагерь. А назавтра всё сначала. Да и вокруг ничего не изменяется - тот же лес, те же кипарисы, те же свисающие с ветвей пачтли, те же кувшинки, та же глубина. Порой мне кажется, мы ходим по одному и тому же месту, мы вне пространства, вне времени. Вот ты знаешь, какой сегодня день?
   - Одиннадцать-кремень года десять-дом. Господин дня - Чальчиутотолин (44). Тресена (45) - один-кролик, её господин - Шиутекутли (46). Госпожа ночи - Чальчиутликуэ (47), - отвечал Косицтекатль, - Но это у них. А мы же действительно живём вне времени. Что такое время? Время - это, когда каждый день в раз и навсегда установленной последовательности боги сменяют друг друга. А какое у нас может быть время, если боги для нас не действуют? Нет, Уэмак, время, оно для них, для тех, кто остался в Ойаменауаке. А для нас время не течёт, его нет для тех, кто живёт без богов. И весь лес вокруг нас - чудовищная ловушка для тех, кто потерялся вне времени.
   Воин-ягуар не успел договорить фразу, внезапно нетопыри и совы на ветвях начали кричать и бить крыльями. Таинственные спутники изгнанников устроили ужасный переполох в кронах деревьев, шум стоял невообразимый. Все взгляды обратились вверх, некоторые повскакали с мест, начали кричать и показывать пальцами. Неожиданно часть крылатых созданий сорвалась с веток и полетела к лесу. За ними последовала ещё одна группа, а потом и оставшиеся звери и птицы покинули лагерь людей. В считанные мгновения ветви болотных кипарисов опустели. Люди примолкли, гадая, что заставило их столь поспешно сняться с места.
   И вдруг Уэмак услышал изумлённые возгласы вдалеке. Он повернулся на звук и увидел, как столб серебристого света движется по направлению к нему с противоположного конца острова. Люди расступились - показался юноша. Он быстро шёл прямо к царевичу. Это был Несауальтеколотль. Холодные белые лучи окружали всю его хрупкую фигурку, кожа блестела, словно отполированный обсидиан. Высокий головной убор, спинная розетка из перьев и браслеты на руках и ногах, а также резной посох в руках, были словно сотканы из лунного сияния. Они казались прозрачными и светились во мраке ночи. Сам молодой жрец производил впечатление неземного создания, напоминавшего, скорее снизошедшего с неба бога, чем смертного человека. Его лицо, словно каменная маска, застыло в спокойном горделивом выражении. Взгляд остекленевших глаз устремился куда-то вдаль, сквозь толпу и стволы деревьев.
   Несауальтеколотль остановился в нескольких шагах от молодого вождя - тот уже вскочил на ноги. Юноша воткнул конец посоха в песок, и от мощного удара земная твердь содрогнулась. "Уэмак, - произнёс он твёрдым величественным голосом, - Собирайся. Пришло время сокрушить врагов. Защити свой народ. Веди воинов в бой. Сегодня я дарую тебе победу". Опешивший царевич пытался ответить, но, похоже, губы его не слушались. "Смотри!" - опередил его Несауальтеколотль, вернее тот, кто вновь управлял его телом. Он резким движением вскинул посох вперёд. Поток серебряного света прорезал тьму. Лучи проникали сквозь стволы кипарисов, через всё, что стояло на пути. Молодой вождь взглянул туда и увидел несколько десятков лодок, плывущих по направлению к лагерю. В каждой по одному-два воина тоуэйо, а над ними высоко в тёмном ночном небе кружили стаи гигантских нетопырей и сов. Внезапно, как по команде, все они обрушились на дикарей и начали терзать их острыми клювами, клыками и когтями. "Вперёд, Уэмак, вперёд к победе, покажи мне, силу твоего народа!" - вскричал Несауальтеколотль, и сотканные из лунного света перья всколыхнулись и разлетелись во все стороны. Сияние померкло, неземные одежды пропали, ноги паренька подкосились, и он медленно осел на землю.
   Поражённые чудесным видением люди в изумлении застыли на месте. Внезапно сквозь толпу прорвался человек и бросился к упавшему юноше. Истаккальцин. Жрец поднял голову паренька и прощупал его пульс. "Живой", - радостно закричал он. Но никто его уже не слушал. Опомнившиеся люди разом пришли в движение. Уэмак и Косицтекатль собирали воинов. Мужчины спешили надеть хлопковые доспехи. Бойцы вооружались копьями, атлатлями с дротиками и макуауитлями, брали в руки цветные щиты. Предстояла битва и обещанная победа.
   Несмотря не быстрые сборы, Уэмак приделал к шлему роскошный плюмаж и взял барабан. Косицтекатль закрепил на спине три кецальпамитля, знамени с драгоценными перьями. Воины били оружием о щиты и кричали. Они выстроились в боевой порядок и при свете факелов двинулись вперёд туда, куда указал Несауальтеколотль. Внезапно послышались возгласы удивления. "Смотрите-смотрите!" - кричали со всех сторон. Уэмак поднял голову и увидел, как по воздуху над войском летят два скелета в богатых одеяниях. Справа следовал описанный днём ранее скелет Малиналли, слева - костяк, сплошь покрытый липкой спёкшейся кровью, скелет Эстли (48). Именно его видел позапрошлой ночью Несауальтеколотль. Божественные вестники держали какие-то большие плоские круглые предметы. Вдруг у каждого из них в руке появился яркий светящийся шар. Таинственное сияние отражалось от огромных дисков. Теперь стало понятно - то были гигантские обсидиановые зеркала, и их направили в сторону идущего средь зарослей кувшинок отряда Уэмака. Факелы оказались совсем не нужны.
   Пройдя около ста шагов, воины узрели удивительную картину. Лодки противника в полном беспорядке, некоторые и вовсе плавали вверх дном. Большинство дикарей сброшено в воду. Сверху их терзали нападавшие отовсюду совы и нетопыри. Ужасные твари впивались когтями в плоть, клевали головы, прокусывали клыками кожу. Тоуэйо не носили ни доспехов, ни даже одежды. Лишь на некоторых виднелись наброшенные на плечи шкуры или розетки из перьев, обозначавшие высокий статус. На приближение отряда изгнанников они отреагировали лишь одиночными выстрелами. Ни один не попал в цель.
   Уэмак приказал дать залп. На тоуэйо посыпался град дротиков из атлатлей и булыжников из пращей. В тот же миг крылатые создания, как по волшебству, исчезли. Множество варваров упало замертво. В ответ посыпались стрелы. Но, как и в прошлый раз, их древки переломились в воздухе. Когда молодой вождь увидел, как кое-кто из врагов пытается запрыгнуть в каноэ и спастись бегством, он начал стучать в барабан. Лес огласился громогласным кличем воинов, бойцы бросились в атаку. Казалось, ни вода, ни вязкий ил, ни заросли кувшинок не мешают предвкушавшим победу мужчинам стремглав нестись в бой. Уэмак взял копьё, выставил вперёд щит и побежал за ними. Словно вихрь, он налетел на первого врага и насквозь проткнул его. Оружие плотно засело в теле - не беда, подберёт потом. Царевич выхватил макуауитль и последовал дальше. Новый противник пытался чем-то заслониться - поздно, мощный удар расколол дерево и проломил грудь. Затем пошла настоящая рубка. "Пленных не брать, убейте их всех!" - кричал скелет Малиналли. "Напоите нас их кровью!" - вторил ему Эстли. Шедшие сзади обезумившие воины перерезали горло каждому раненому или неспособному защищаться противнику. У них не было ни пирамид, ни храмов для кровавого обряда. А потому жертвоприношение совершалось прямо здесь на месте сражения. Тонкие извивающиеся потоки крови потянулись по воздуху вверх ко ртам правивших в воздухе божественных вестников. А живые костяки с удовольствием раскрывали ужасные пасти, откуда вместо языков высовывались кремневые ножи (49).
   Побоище завершилось быстро. Мало кто из тоуэйо смог бежать. Всех, кто ещё подавал признаки жизни, прикончили прямо тут, на месте. Допрашивать их не имело смысла. Никто не знал грубого языка жителей Атекуаутлана. Из воинов Уэмака не погиб никто. Лишь несколько лёгких ранений - вот цена той скорой победы.
   Под радостные возгласы толпы войско вернулось в лагерь. Уэмак принимал поздравления со всех сторон. Впервые за последние дни предводитель изгнанников видел ликование людей, тех, кто доверил ему свои жизни. Наконец-то скитальцы поняли, новый правитель оправдал их ожидания. Победа серьёзно укрепила положение молодого вождя. Какую бы подлость не замышляли хитрые аристократы, народ теперь на его стороне.
   Как только первый наплыв желающих разделить радость победы схлынул, к Уэмаку подошёл Истаккальцин. Друзья прошли в палатку правителя и опустились на циновки. Жрец произнёс подобающие случаю слова, а затем сообщил важную новость. Пока длилось сражение, Несауальтеколотль произнёс новое пророчество: "Грядёт ещё одна битва. Завтра на каноэ приплывёт гораздо больше воинов. Вам следует взять немного к югу, дойти до первого большого острова, но не дальше, и там закрепиться. Всем знатным воинам нужно облачиться доспехи. Всех мужчин, способных держать в руках оружие, необходимо отравить в бой. Враги нападут со всех сторон. Они прибудут из нескольких деревень и ударят одновременно. Нам следует занять круговую оборону. Наступление ожидается в сумерках".
   - Я так и знал. Это вовсе не конец, - покачав головой, произнёс раздосадованный Уэмак, - Ты узнал, кто с нами говорит его устами?
   - Нет, парень и сам не знает, - опустив глаза, ответил жертвователь, - Должно быть, таинственный бог предпочитает скрывать своё истинное лицо.
   - Но он за нас, и это хорошо, - ободряюще заметил царевич, не желавший думать от возбуждения.
   - А я уже ничему не верю, - со вздохом сказал Истаккальцин, - Вдруг нас заманивают в ловушку или вовлекают в часть какой-то сложной игры.
   - А есть ли у нас выбор? - обречённо произнёс Уэмак и устало уронил голову на грудь, - По крайней мере, сегодня они нам помогли. И нет оснований не доверять им и завтра.
  
  

Глава 12. Господин ужаса

   Уэмак уже не помнил, как снял мокрые от крови доспехи, вымылся и лёг спать. Он буквально провалился в черноту и не видел никаких снов. Утром, когда собирались в путь, молодой вождь лично отправился к Несауальтеколотлю поговорить о таинственном божестве. Паренёк за одну ночь сделался героем. Многие тогда хотели повидать его и спросить о природе столь эффектного преображения, но жрецы по приказу Истаккальцина встали на защиту палатки и никого не пустили внутрь. С правителем ему всё же пришлось встретиться, хоть этому и противился первосвященник. Однако разговор ничего нового не принёс. Юноша снова сказал, что не знает имени того существа. По словам мальчика, создание, которое использует его тело, не отвечает на вопросы и вообще ничего не рассказывает о себе. А детали облика божества всегда выпадают из памяти, как только оно уходит. Несауальтеколотль явно боялся, и визит высокого гостя совершенно не пошёл парню на пользу.
   Ночью умер больной в лихорадке. Остальные пока держатся. Всем раненым во вчерашнем бою сделали перевязки и оказали помощь. У одной женщины украли нефритовые бусы, или сама потеряла. Но сейчас нет времени разбираться. Если вещица всплывёт, после стоит провести расследование. О новом пророчестве рассказали только командирам отрядов, дабы не пугать обывателей прежде времени, ведь до острова нужно ещё дойти.
   Колонна двигалась хорошо. Словно муравьи, огибающие травинки, потоки людей обходили стволы высоких деревьев. Муть поднималась в воде от сотен шагающих ног. Одежда не просыхала. Стирать её толку не было, всё равно запачкается от ила или налипших водных растений. Однообразный пейзаж уже не радовал глаз. Но ощущение, будто кто-то неустанно следит за странниками, сохранялось. Неужели тоуэйо, притаившиеся в чаще или на ветвях кипарисов, а быть может, слуги таинственного неизвестного бога, ни с того ни с сего решившего помогать изгнанникам? В сердце Уэмака снова поселилась тревога. И чем дальше странники шли, тем сильнее становилось беспокойство.
   К полудню вернулись разведчики и сообщили о том, где находится обещанный остров. Никаких дикарей или их следов они не обнаружили. Путники немного изменили курс, и через некоторое время люди уже выходили на поросший хвощами берег. Уэмак приказал сосредоточиться всем в центре и не растягиваться. Воинам надлежало немедленно надеть доспехи, вооружиться и прибыть в распоряжение командиров. Лучшие из лучших доставали яркие костюмы животных: орлов, ягуаров койотов, закрепляли на спинах красочные знамёна и эмблемы, украшали шлемы великолепными плюмажами из драгоценных перьев.
   Ко времени сумерек все уже стояли наготове. Удалось даже сделать небольшие укрепления из поваленных стволов. На деревьях появились старые знакомые - летучие мыши и совы. Быстро темнело. Напряжение нарастало. Весь остров замер в безмолвном ожидании. Тогда благородный Ксицтекатль встал перед рядами воинов и во весь голос произнёс строки старой поэмы: "Нет ничего подобного смерти на войне. Нет ничего подобного цветочной смерти столь драгоценной для него, Дарителя Жизни. Я вижу её в дали. Моё сердце жаждет её". Гул одобрения пронёсся над лагерем в ответ.
   Вдруг яркая вспышка озарила лагерь. На прогалине показался скелет Малиналли в тусклом голубоватом сиянии. Он шёл по поверхности воды, не касаясь её своими когтистыми лапами. Уэмак и воины один за другим склонились в почтительном приветствии. "Готовься, молодой вождь", - произнёс вестник таинственного бога. С этими словами он взмахнул посохом, развернулся и описал в воздухе широкую дугу. Вновь вся тьма и препятствия будто бы рассеялись, и стало видно далеко вперёд. Встревоженный царевич заметил множество тоуэйо. Сотни лодок направлялись к острову. Должно быть, дикари хорошо видели в темноте или на них лежали какие-то чары. Ни одного светильника, ни факела не горело, дабы не выдать приближение нападавших. Бесшумно каноэ скользили между стволов кипарисов. Противник стремительно приближался. Вскоре их удалось хорошо рассмотреть. Абсолютно голые, даже без набедренных повязок, они покрывали тела грубыми, на первый взгляд бессмысленными рисунками. Волосы большинства заплетены в косички или перехвачены верёвками. У некоторых в пробитые носовые перегородки вставлены тонкие птичьи кости. Немногие имели украшения из перьев и ожерелья из зубов крокодилов.
   "Пращи и атлатли к бою!" - крикнул Уэмак и сам поднял заряженную копьеметалку. "Подпустим их поближе", - ухмыльнулся Косицтекатль. "Атакуем с пятидесяти шагов", - подтвердил царевич. Тоуэйо, считавшие, будто их не видят, тоже решили максимально сократить расстояние. Защитники острова наблюдали, как дикари прицеливаются и натягивают тетивы луков.
   Залп дали почти одновременно - многие из нападавших попадали с лодок. Их стрелы вновь не достигли цели. В тот же миг с деревьев с криком сорвались крылатые монстры. Сегодня их было меньше, чем вчера, видимо, многие из них пожертвовали свои жизни ради победы людей. Новый залп. На сей раз тоуэйо целились как раз в птиц и нетопырей. Пронзённые насквозь, они с плеском падали в воду. Тем временем противники сближались. Выкрикивая боевой клич, тоуэйо, попрыгали с каноэ и ринулись на защитников острова. Воины Уэмака сомкнули щиты и выставили вперёд боевые копья. Дикари сражались отважно, словно самоубийцы, они напарывались на разящие наконечники. К тому же, враг, несомненно, превосходил числом.
   Ударом тяжёлой дубинки воин тоуэйо сломал копьё Уэмака. Вождь отступил на шаг, пытаясь выхватить макуауитль. Тут же обидчик получил сбоку удар между рёбер от Косицтекатля. Следующий за ним попытался со всей силы рубануть по щиту царевича, но по инерции повалился вперёд. Боец из первой линии раздробил ему позвонок, а затем и вогнал кремневый наконечник в спину. Но вот храбрец слева упал. Уэмак не дал добить парня. Кто-то из стоявших за спиной оттащил его назад. Хоть изгнанники и превосходили врага и в умении, и в экипировке, всё же они несли потери. Медленно, буквально шаг за шагом приходилось отступать. А из чёрной глубины леса подходили всё новые и новые каноэ. Казалось, нападавшим вовсе нет числа.
   Уэмак понимал: дух воинов вот-вот дрогнет, тогда поражение будет вопросом времени. Они окружены. Вырваться невозможно. При первой же попытке всех перебьют. Молодой вождь взглянул на макуауитль - все обсидиановые лезвия уже выпали. Нужно менять оружие. Благородный Косицтекатль тоже потерял копьё в битве. Царевич отошёл назад и выставил на своё место воина из заднего ряда. Он посмотрел на северную оконечность острова. Казалось, там дела обстояли хуже всего. Все опытные воины или убиты, или ранены. Оборону по большей части держали жрецы и неопытные новобранцы. Среди сражающихся выделялась фигура, одетая в костюм тлауистли в цветах звёздного неба и высоком остроконечном шлеме. "Истаккальцин ещё стоит" - подумал Уэмак.
   Вдруг рядом с верховным жертвователем полыхнула вспышка. Молодой воин в одном стёганом доспехе без рукавов покинул ряды сражающихся. Да это же Несауальтеколотль. Он бросил щит и макуауитль на землю, и тут серебристо-голубое сияние покрыло всё его тело. Он подпрыгнул, выгнул спину и откинул назад руки. Изо рта, носа и глаз юноши вырвались белые языки пламени. Уэмак, как заворожённый, следил за чудесным преображением. На голове парня тем временем появился роскошный головной убор, а за спиной, словно крылья бабочки распахнулась огромная розетка из перьев. Всё это казалось полупрозрачным эфирным и источало слабое холодное сияние. В руках жреца появился богато украшенный атлатль. Далеко вокруг стало светло, почти, как днём.
   Несауальтеколотль оторвался от земли и остался висеть в воздухе. Исторгая изо рта языки белого пламени, он громогласно произнёс: "Я вижу, сегодня кто-то захотел принести мне свою кровь. Что ж, похвальное желание. Давайте, я вам немного помогу". Он воспарил ещё выше и начал быстро вращаться, словно вихрь. Внезапно преображённый юноша резко остановился и раскинул руки - волна сгущённого воздуха разошлась от него кругом во все стороны. Изгнанников она лишь заставила пригнуться к земле, тоуэйо же отбросила далеко назад. Одни попадали в воду, другие - со всей силы врезались в стволы деревьев.
   Вместо того, чтобы наступать, поражённые защитники острова замерли на своих местах, глядя на зависшее в ночном небе существо. Светящаяся фигура походила на огромную птицу или бабочку. А Насауальтеколотль охватил руками плечи, а затем резким движением выбросил их в стороны и одновременно начал закручиваться в неистовом танце. Он начал метать атлатлем во все стороны длинные обсидиановые лезвия, охваченные огнём. Со свистом они рассекали воздух, разили нападавших, прорезали плоть, оставляли ужасные раны, а затем исчезали.
   Бог остановился и оглядел глазами человека содеянное. Изгнанникам показалось, будто он удовлетворённо улыбнулся. "А теперь вперёд, воины, убейте их всех! Не оставляйте никого! Напоите меня драгоценной влагой!" - вскричал он, и голос его, будто гром, заставил трепетать ветви самых высоких кипарисов.
   Словно очнувшись, защитники острова бросились добивать поверженных врагов. Уэмак, сменив макуауитль, было двинулся за ними, но раздавшийся внутри него голос, остановил мужчину. "Подойди ко мне, правитель, - прозвучало в голове, - Склонись передо мной". Предводитель изгнанников неуверенными шагами направился к парившей над лагерем светящейся фигуре. Тонкие струи крови, извиваясь в воздухе, летели из тел умирающих дикарей в раскрытый рот существа. Качающиеся перья за спиной подчёркивали сходство с хищной птицей, нависшей над жертвой.
   Молодой вождь приблизился на пять шагов, почтительно поклонился и опустился на колени. Неподалёку то же самое сделал и Истаккальцин. Видимо, и он услышал зов таинственного бога.
   "Как видишь, я с самого начала путешествия слежу за вами и уже несколько раз спасал Вас от неминуемой гибели, - понеслось в голове. Должно быть, существо, завладевшее телом Несауальтеколотля, решило более не говорить вслух, - Ты же знаешь, в мире ничего не происходит просто так. У меня есть для вас предложение, и как мне кажется, вам не стоит от него отказываться, иначе моя помощь закончится, - он сделал многозначительную паузу, а затем продолжил - Скоро мне предстоит покинуть мир людей. Если ты хочешь выслушать мои условия, правитель, отправь своего верховного жреца ко мне, и я всё расскажу ему", - божество замолчало, продолжая принимать кровь. "Но как он найдёт Вас?" - мысленно спросил Уэмак. "Стоит только ему выйти за пределы лагеря, мои слуги встретят его и проводят, куда нужно", - отвечал таинственный собеседник.
   Более создание, вселившееся в Насауальтеколотля, ничего не произнесло. Насытившись кровью врагов, неведомая сила вернула юношу на землю. Эфирные перья, украшения и чудесный атлатль исчезли. У парнишки подкосились ноги, и он рухнул на траву.
   - Ты слышал? - спросил Уэмак у Истаккальцина.
   - Да, конечно, он говорил и со мной тоже.
   - Ты пойдёшь?
   - Да, мне нужно идти, - покачав головой, отвечал жрец.
   - Тебе ещё кого-то дать?
   - Нет, я пойду один. Он же ясно дал понять.
   - Тебе не страшно? - почему-то вырвалось у царевича.
   - Нет, страшно оставаться без бога. Но сейчас, когда мы можем обрести нового покровителя, место страху должна уступить надежда, - первосвященник старался говорить спокойно, но в каждом слове чувствовались напряжение и дрожь.
   - Тогда иди, - с тревогой произнёс Уэмак.
  
  

Глава 13. Пребывающий во мраке

   Отправляясь к богу, Истаккальцин решил облачиться в самый прекрасный и торжественный наряд. Именно для этого момента он взял его с собой из храма Тескатлипоки. Верховный жрец снял забрызганный кровью тлауистли. Он надел тяжёлый пояс, покрытый пластинками жадеита, и расшитый морскими раковинами. На голову ему возложили прекрасный убор в виде бабочки с плюмажем из сотни перьев кецаля, на кончике каждого из которых было закреплено ещё одно, маленькое с груди рубиногорлого колибри. В волосы первосвященник воткнул заострённую кость птицы и колючку агавы - инструменты для кровопускания. Вокруг шеи обвязали нефритовое ожерелье, а поверх него надели ещё и три нитки бус того же материала и бирюзовую пектораль в виде свернувшейся змеи с качающимся языком из красного коралла. На спине закрепили большую розетку из перьев кецаля, а также алого и синего макао, отделанную шариками из меха. Ко всему этому полагались красные кожаные сандалии с бахромками на завязках и золотыми колокольчиками и браслеты на запястья и голени из нефрита и бирюзы с пучками драгоценных перьев. Резной церемониальный посох служители культа украсили изящными складками бумаги аматль (50).
   Одетый, словно на праздник, Истаккальцин на рассвете покинул лагерь. Он шагал по узкой песчаной косе. Грунт под ногами постоянно осыпался, будто нарочно желая повалить мужчину в воду. Но мочить и пачкать изысканное облачение очень не хотелось. Последствия тяжёлого боя и бессонной ночи не ощущались, видимо, возбуждение от нетерпеливого ожидания предстоящей встречи перекрыло все остальные чувства и заставило организм собрать в кулак все оставшиеся силы. Сердце часто билось в предвкушении свидания с богом, как и где оно состоится совсем не важно. Вот уже лагерь скрылся из вида, а его шум боле не доносился до ушей молодого первосвященника. Багровая заря пылала в вышине над кипарисами, и обезьяны, невидимые в кронах, устроили шумный концерт, встречая наступление нового дня. Сонная игуана на самом краю толстой ветки подставляла холодные чешуйчатые бока первым лучам восходящего солнца. Служитель культа посмотрел вверх, туда, где сквозь чёрные силуэты спускающихся, словно сталактиты, острых прядей пачтли виднелось пламенеющее небо.
   Мужчина повернул голову назад и заметил двух вестников таинственного божества. Он уже не удивился и не испугался, увидев прямо перед собой оживших скелетов. "Приветствую верных служителей великого бога", - сказал возжигатель копала и почтительно поклонился. "Нам нужно открыть путь к повелителю. Дай нам каплю драгоценной влаги", - отвечали костлявые монстры. Истаккальцин выткнул колючку агавы из пучка волос и проколол мочку уха. Первая капля крови оторвалась от кожи и медленно полетела в воздухе. Малиналли и Эстли выставили когтистые лапы ладонями вперёд, творя заклинание, а жрец с любопытством наблюдал за их действиями. Как только красный шарик поравнялся с ними, он вспыхнул и исчез, а на месте него во все стороны начала распространяться блестящая волнующаяся, словно вода, поверхность. Скелеты аккуратно и медленно растягивали её. Главный жертвователь догадался: так рвётся ткань бытия, и ему вот-вот предстоит проникнуть через формирующуюся расщелину в мир богов - невероятная честь для простого смертного.
   "Всё готово, проходи. Господин ждёт", - сказали скелеты и встали по краям открытого портала. Истаккальцин подошёл ближе, но малодушно остановился. Мужчина осторожно протянул руку вперёд, и она вошла в сверкающую гладь. Ничего не произошло. Он поглядел на безмолвных вестников, но какое может быть выражение у черепов, лишённых плоти? Собравшись с духом, человек переступил порог бытия и полностью скрылся за мерцающей стеной, которая стремительно сжалась и исчезла за ним.
   Тишина и тьма вокруг. Первое время Истаккальцин не увидел ничего. Он стоял среди полной черноты и боялся даже пошевелиться, не то, что сделать шаг вперёд. Мрак окутывал со всех сторон. А вскоре к чувству неизвестности добавилась ещё одно ощущение - стужа. Молодому жрецу не только стало холодно в пышном, но совсем не тёплом одеянии, ему казалось, будто кто-то намеренно вытягивает тепло из его худого, ничем не защищённого тела.
   Но вдруг навершие посоха зажглось слабым синеватым огнём. Оказалось, возжигатель копала стоит в тёмном помещении с каменными стенами, возможно, пещере. Прямо перед ним виднелась лестница вниз, в черноту - слабый свет не позволял разглядеть ничего дальше десятой ступеньки. Истаккальцин начал спускаться. Внезапно он поскользнулся и упал. К счастью удар удалось смягчить, ухватившись за стену, и не расшибиться. Мужчина внимательно рассмотрел грубо обработанную каменную поверхность - её покрывал лёд во многих местах, причём кое-где он начинал таять. Было холодно, сыро и скользко.
   Аккуратно переставляя ноги, кое-где держась за стены и опираясь на посох, Истаккальцин продолжил путь в черноту и неизвестность. Странно, но царящий здесь холод никак не ограничивал его движения. Да, мужчина ощущал стужу, но она не вызывала ни боли, ни дрожи в теле, ни скованности в суставах. Всё ниже, ниже и ниже по холодной лестнице. Молодой жрец потерял счёт времени. Где он вообще находится? Почему-то столь очевидная мысль пришла в голову только сейчас. Кодексы учили: места пребывания богов - вышина небес и глубины преисподней. Ни звёзд, ни планет, ни облаков здесь не наблюдалось. Происходящее больше напоминало путешествие в подземный мир. Неужели он приглашён к одному из владык Миктлана (51)? "Жив ли я вообще? - подумал жертвователь, - Только мёртвые могут пройти через врата обители лишённых плоти. Никто из живых не входил сюда и уж тем более, не возвращался. Неужели я сам принёс себя в жертву, даже не будучи убитым?" Ответы ждут впереди. Не всё ли равно теперь, если сделанного не воротишь? "Что толку, - думал Истаккальцин, - если я уже умер? Вот если сейчас мне явится кто-то и скажет об этом, сообщит, что пути назад не будет, разве я перестану спускаться? Разве откажусь от предстоящей встречи с богом? Конечно, жалко погибать молодым, грустно оставлять мир красивым и сильным, когда ещё так много можно совершить. Но если смерть позволит моему народу вновь обрести связь с богами, то я готов отдать жизнь в обмен на силу и процветание людей, которым предстоит жить во веки веков".
   Сколько прошло времени, Истаккальцин не знал, но спуск, казавшийся бесконечным, всё же подошёл к завершению. Впереди открывалась обширная пещера, в которую без труда могла бы поместиться целая деревня. Её стены и потолок терялись во мраке, тусклый свет посоха не доходил так далеко. Два ряда больших жаровен горели холодным синим пламенем по сторонам от дороги. Служитель культа зашагал увереннее по ровной поверхности. Он уже почувствовал, за ним наблюдают, его внимательно изучают, как снаружи, так и изнутри. Таинственное существо проникло в его мысли, словно книгу, оно читает воспоминания, проверяет накопленные знания, оценивает суждения и принципы. И молодой жрец расправил плечи, выпрямил спину, вытянулся весь и пошёл красиво и величественно, как когда-то он шествовал во главе праздничной процессии к храму Тескатлипоки. Драгоценные перья, колыхались при ходьбе, половинки спинной розетки раскрывались и сходились вновь, словно крылья небывалой бабочки, язычок змеи на бирюзовой пекторали качался взад и вперёд, отполированные пластинки нефрита поблёскивали в тусклом свете, складки бумаги аматль на посохе тихонько шелестели, а золотые колокольчики на ногах мелодично позвякивали в такт шагам.
   И тут на смену тревоге и сомнениям пришло новое чувство. Кто как не он, Истаккальцин, подходит на роль служителя нового бога? Где найти более достойного жреца? Первосвященник не видел ещё никого, равного себе. Все, с кем ему довелось общаться, значительно уступали ему в образовании, гибкости ума, красноречии, умении вызывать и трактовать видения, навыках работы с кодексами, умении передавать свои знания ученикам. Он молодой, красивый, сильный, на нём прекраснейшее одеяние, каких более не сыскать ни в одном из соседних государств. И самое главное, он всем сердцем желает служить великому богу, даровавшему им победы над врагом, сохранившему странников в неприветливом затопленном лесу и оказавшему такую честь смертному -пригласить его в свою обитель. Как же давно Истаккальцин не испытывал радости? Когда последний раз сердце жертвователя наполнялось истинным счастьем и благоговейным трепетом?
   Впереди показалось массивное сооружение. В свете окружавших его огней проступало всё больше и больше деталей. Из тьмы вырастал трон, каменный трон размером с небольшую пирамиду. Ранее он, наверное, сверкал самоцветами и золотом, но теперь пелена времени заставила потускнеть играющие краски. На престоле сидел мужчина ростом во много раз выше обычного человека. Поджарое мускулистое тело отличалось идеальными пропорциями и казалось молодым. Голову закрывала громоздкая маска летучей мыши. Угловатая линия подбородка, волевой нос, хорошо очерченные скулы выдавали эмоциональную сильную натуру. Глаза оказались скрыты, но было видно, как они горели белым огнём. Однако, несмотря на прекрасное телосложение и рельефные мышцы, в облике бога угадывалась какая-то болезненность, будто могучего воина терзал некий тяжёлый недуг. Он неестественно склонился вперёд, вцепившись пальцами в края резного трона. Плечи вывернуты почти горизонтально, локти напряжены, руки еле удерживают тяжесть нависшей грудной клетки. Шея выгнута вперёд и вверх, как у грифа, голова держалась ценой колоссальных усилий.
   Облачение бога казалось ветхим. Перья плюмажа, украшавшего маску, были сломаны, словно потрёпанные ветром листья тростника. Некогда отполированные нефритовые пластинки ожерелья давно утратили блеск. Краски огромного полотнища в виде крыльев летучей мыши, прикрепленного к рукам, выцвели. Золотые браслеты и колокольчики на голенях и запястьях потускнели. Украшения из бумаги аматль потеряли форму, склеились и обвисли.
   Нет, не такую картину готовился увидеть Истаккальцин. Сила и страдание, роскошь и запустение, величие и упадок сочетались в представшем его глазам зрелище. Оторопь взяла верховного жреца, в растерянности служитель даже замедлил ход, но тут же собрался, и продолжил идти, стараясь не выдавать охватившее его смятение. Подойдя к престолу на десять шагов, первосвященник простёрся ниц перед безмолвным недвижимым, словно изваяние, божеством. Стараясь, чтобы голос не дрогнул, главный жертвователь громко и отчётливо произнёс: "Приветствую тебя, о великий бог, ведущий других, учитель истины, ободряющий сердца, изливающий свой свет на мир". Затем Истаккальцин поднял голову, тревожно ожидая ответа.
   "Приветствую тебя, смертный, - наконец прозвучал голос сидящего на каменном престоле, в нём явственно ощущались надрывное нотки, будто богу приходилось делать усилия каждый раз, когда он произносил слова, - Вижу, ты удивлён. Молчи, не говори ничего. Твоя душа открыта передо мной, все твои мысли известны мне даже до того, как они придут тебе в голову. Называй меня Тлакацинакантли (52). Я - хранитель врат, ведущих в Миктлан. Тебя удивляет то состояние, в котором я пребываю. Да, ты не ошибся. Я действительно крайне истощён, истощён до такой степени, что мне тяжело покинуть эту каменную глыбу. Защищая вас, я истратил последние силы и вряд ли смогу в скором времени самостоятельно подняться. Ты хочешь сказать, я выпил много крови тоуэйо. Да, но она имеет слишком малую цену. Кровь дикарей, принесённая не по правилам, вне храма без должных обрядов, не даёт насыщения, а лишь обостряет терзающий голод. Дай мне своей драгоценной влаги, смертный, и я продолжу говорить с тобой".
   В тот же миг перед Истаккальцином появилась чаша из цельного куска нефрита. Переплетённые змеи и многоножки, совы и летучие мыши, потоки огня и воды украшали её тускло блестящую поверхность. Вновь жрец взял колючку агавы. Стискивая зубы от боли, он проткнул обе мочки ушей, сделал несколько проколов на груди, руках и ногах. Жертвователь аккуратно собрал кровь в чашу. Как же мало! Вся она размазалась по стенкам.
   "Достаточно, - молвил Тлакацинакантли, - Конечно, она не восстановит мои силы, но я вижу, ты готов служить мне, и это - главное". Стоило владыке подземелья закончить фразу, как капли драгоценной влаги сорвались с краёв чаши и по воздуху полетели в рот ненасытного божества.
   "Ты хочешь узнать, почему я настолько ослаб, - продолжал бог, - Знаешь, я ведь не всегда был таким. Давно больше, чем два раза по четыреста лет назад, я был молодым и сильным, моему могуществу не было предела, а мой убор блистал нефритом и перьями кецаля. Тогда у меня был своей народ, приносивший мне драгоценную влагу и человеческие сердца, строивший ради меня храмы на высоких пирамидах, жертвовавший мне зверей, напитки и еду. Правители облачали мои статуи в лучшие одежды, а жрецы денно и нощно курили копал перед моими изваяниями. Ежедневно тысячи рук простирались в молитвах ко мне, сотни сердец трепетали при мысли о моей благосклонности. Но пришла беда. Я не смог защитить свой народ. Линия правителей прервалась, люди покинули города и смешались с чужеземцами. Некому было жертвовать драгоценную влагу и бросать копал в священные курильницы. Силы постепенно оставили меня. Я слабел с каждым днём. Мне доставались лишь жалкие крохи, приносимые на праздники в честь владык мёртвых. Вот всё, что поддерживало меня в последние годы. Я бог, а значит, - бессмертный. Мне не суждено умереть. Но без ежедневных даров и молитв я стал лишь тенью былого себя. Но я ждал, ждал своего народа. Я мог бы прийти к тоуэйо или другим многочисленным племенам дикарей, но мне нужен народ воинов, народ сильных мужчин и красивых женщин, люди способные строить устремлённые ввысь храмы, покорять земли и сочинять прекрасные песни. И вот я дождался вас. Собрав в кулак последние силы, я смог защитить вас, призвал своих слуг, и те сокрушили врагов, установили с вами связь и открыли портал к вратам Миктлана. Вы сами помогли мне. Я чувствовал ваше желание обрести бога, вашу надежду, я ловил все ваши сигналы и послания. И вот теперь я скажу то, что ты так долго хотел услышать. Я хочу, чтобы вы стали моим народом, - Тлакацинакантли сделал паузу и приподнялся на своём троне, - Да, я слаб, не буду отрицать. Но, если вы напитаете меня драгоценной влагой, построите мне храм, будете чтить меня, проведёте в мою честь возлияния и курения, даруете моим статуям подобающие облачения, тогда я стану сильнее и смогу оправдать ваши самые смелые надежды. Да, путь будет непрост, но я верю, наступит день, когда я превзойду в могуществе Илуикатлетля, того самого, кто так вероломно поступил с вами. Я восстановлю справедливость. Я позволю вам низвергнуть заклятых солнцепоклонников и втоптать их в грязь".
   Истаккальцин неподвижно сидел на холодном камне и внимал словам пребывающего во тьме бога. Ноги затекли, а спина устала, драгоценные перья смялись, а бумага, украшавшая посох, пропиталась сыростью подземелья. Но великий уже сказал то, что молодой первосвященник всегда мечтал услышать. Откровенность Тлакацинакантли подкупала. Никогда ещё божество не говорило с Истаккальцином столь открыто. Да, он слаб, да, по сути, взывал о помощи, но ведь и они не в лучшем положении, изгнанники не протянут в болотах без поддержки и нескольких дней. А ещё, Истаккальцину почему-то очень захотелось помочь этому несгибаемому и благородному богу. Помочь не с целью получить власть, богатство и славу, а только для того чтобы восстановить справедливость, сотворить благое дело. То же чувство, когда стремишься во что бы то ни стало исцелить больного или сохранить жизнь раненому, вырвать человека из цепкой хватки смерти. К тому же служить могущественному покровителю - одно, а оказать богу неоценимую услугу, которую он будет помнить всё время - совсем другое. Как же это возвышает смертного, если в его силах вернуть высшее существо в ранг величайших созданий вселенной. Истаккальцин не боялся трудностей, наоборот, он страстно желал преодолеть их все.
   А между тем Тлакацинакантли продолжал: "Ты хочешь узнать, какие возможности я могу вам дать. Прежде всего, я восстановлю вашу утраченную связь с богами и предками. Вы, как и прежде, сможете взывать к Тонакатекутли (53), Тескатлипоке, Кецалькоатлю, Шипе-Тотеку, Тлалоку (54), Миктлантекутли (55) и другим. Мой непосредственный дар будет совершенно особым, ты никогда ранее не стакивался с отправлением подобного культа. Ты больше не сможешь призывать пернатых змеев, спускать на землю столбы небесного огня или ослеплять противников чудесным сиянием. Да, мой огонь - холодное пламя далёких звёзд, мой свет - это свет плесени на разлагающемся трупе. Но утратив силу света, вы обретёте искусства тьмы. Я научу вас разящим заклинаниям, смертоносным проклятиям и целительным заговорам, наводящие ужас создания преисподней будут приходить на ваш зов, вы сможете взывать к душам умерших и открывать завесу будущего. Поверь мне, ты станешь обладателем огромного могущества. Служитель тьмы ни в чём не уступит воину света".
   Ослабевший бог на мгновение замолчал, переводя дух, определённо, слова давались ему тяжело. И тогда Истаккальцин осмелился взять слово: "Великий Тлакацинакантли, позволь сказать, - сидящий на троне с любопытством посмотрел на человека, стоявшего на коленях у его ног, - Я всё передам нашему правителю Уэмацину. Он наверняка будет согласен, я постараюсь его убедить принять твоё предложение. Но нам сейчас негде жить, наша пища заканчивается, а сколько мы идём, мы ещё не видели, где можно построить дома и поселиться".
   Не успел жрец договорить, как голос бога прервал его: "Я понимаю, о чём ты. И я предусмотрел всё. У меня есть большой участок суши - хорошо защищённое плато. Я скрыл его от глаз других смертных и приберёг для моего народа. Я готов отдать его Вам. Здесь Вы построите свои дома и возведёте храм в мою честь. Земли там хватит на несколько полей, а вокруг вы сможете построить чинампы. Вам предстоит захватить все деревни тоуэйо в округе. Я помогу Вам вести завоевания, как только восстановлю хотя бы часть сил. Вы научите их выращивать маис, строить дома, ткать и прясть, возводить храмы, а также сражаться. Вы обратите их в свою веру, принесёте им культуру, сделайте настоящими воинами. Ваши мужчины овладеют их женщинами, и те родят высоких и сильных сыновей. Поклоняясь мне, вы сможете создать прекрасное государство. А мои слуги покажут вам скрытые богатства недр. Верьте мне, у вас будет свой город. Вы должны будете построить там пирамиду в мою честь, а также храмы Тескатлипоки, Миктлантекутли и Тлауицкальпантекутли (57). Кроме того, вы можете сооружать молельни и святилища всем другим богам, каким захотите".
   "Да сбудутся твои слова, великий Тлакацинакантли, - с поклоном отвечал жрец, - Но меня гложет одно сомнение. Видишь ли, наш народ много веков поклонялся богу солнца. Люди всегда относились к силам тьмы с опаской и недоверием. Если они узнают тебя и твоё имя, не откажутся ли они принять такой культ. Тебе же известно, простой люд полон предубеждений. Они боятся смерти, как и всего подземного мира".
   "Ты считаешь это важным, жрец? - спросил бог, улыбаясь, - Допущу, ты знаешь о людях больше, чем я. Я много лет не общался со смертными. Сейчас мои слуги, находящиеся в лагере, доносят мне: ваш народ с большим воодушевлением ожидает твоего возвращения. Твои соплеменники желают, чтобы правитель заключил со мной договор. Они устали жить без бога. Знаешь, как они меня называют? Таинственный владыка. Хорошее имя, ничего не скажешь. Видишь, народ уже сделал свой выбор. Называй меня впредь "Таинственный Владыка", а людям объяви: новый бог решил не открывать смертным ни своего имени, ни места пребывания. Всех моих идолов, которых вы будете изготовлять покрой пеленой, которая бы скрывала их полностью. Запрети прикасаться к ним простым людям. Потом я научу тебя, как выставить барьеры вокруг статуй. Конечно же, всё тайное рано или поздно станет явным. Но нам следует как можно дольше скрывать мой истинный облик. Постепенно я восстановлю силы, вы обоснуетесь на новом месте, под моим покровительством вы одержите первые победы, засеете поля, соберёте урожай, начнёте строить город, наладите торговлю. А когда всё-таки откроется правда, люди поймут очевидное: я к тому времени настолько войду в их жизнь, что менять установившийся порядок вещей будет уже поздно, да и опасно. Мои дела победят все предубеждения. Вот тогда вы откроете статуи, будете высекать моё имя на рельефах, а ты сможешь облачаться в костюм своего бога на праздниках".
   "Вижу, ты не только могущественен, но и мудр, Тлакацинакантли! - воскликнул Истаккальцин, молодой первосвященник стал чувствовать себя намного свободнее в обществе бога, - Осмелюсь задать ещё один вопрос. Покарай меня, если сочтёшь его слишком дерзким. Как ты поступишь с нами, если люди не захотят принимать тебя в качестве своего племенного бога?"
   "Я ждал такого вопроса, я предвидел его, даже если бы ты не задал его вслух, - на удивление спокойно отреагировал Тлакацинакантли, - Знай, моё благородство не позволит мне мстить вам. Только моей помощи вы точно больше не получите. И приготовленный для моего народа участок земли будет сокрыт от вас. Какая судьба вас ждёт? Я знаю, у вас среди представителей знати зреет мятеж. Только атаки тоуэйо не давали ему разгореться в полную силу. Когда-нибудь вы обязательно разделитесь. Отдельные мелкие отряды сгинут в лесу, многие погибнут, возможно, кому-то удастся добраться до земель комильтеков. Но если вы выберете меня, я не допущу раскола".
   "Благодарю, великий Тлакацинакантли, - с поклоном произнёс Истаккальцин, - Клянусь, - он положил руку на грудь, - я сделаю всё, чтобы мы приняли твоё высокое покровительство. Если даже остальные откажутся, я один буду поклоняться тебе и приносить драгоценную влагу и копал. Скажи, какой знак мы должны подать, чтобы ты понял наше согласие?"
   "Каждый из вас, - произнёс бог, - пусть пожертвует мне хотя бы каплю своей крови, все до единого, даже старики и грудные дети должны принести драгоценную влагу Таинственному Владыке". "Мы непременно так и сделаем, - ответил Итсаккальцин, положа руку на грудь, - Я лично прослежу за исполнением воли великого бога". "Тогда в путь, жрец, возвращайся к своему правителю и донеси до него мои слова. Я буду ждать ответа", - тяжело проговорил Тлакацинакантли, завершая разговор. "Обещаю, он примет верное решение, - сказал верховный жрец, - Мы ещё увидимся. Я не прощаюсь". Он встал и низко поклонился богу. В тот же момент перед ним раскрылся портал, и мужчина без колебаний шагнул в тонкий сверкающий диск.
  
  

Глава 14. Клятва крови

   Уэмак нетерпеливо ждал возвращения верховного жреца, хотя и без того дел было невпроворот. Снова жертвы, опять пылают погребальные костры. Погибло десять человек, среди них опытные воины - тяжёлая потеря для изгнанников. Более тридцати ранены, в том числе и тяжело. Косицтекатля тоже задело, хотя легко, по крайней мере, он так говорит. Его рану уже зашили нитками из волокон агавы.
   Царевич пробовал есть, но кусок не лез в горло. С трудом удалось затолкать в себя две тортильи (58), да горстку бобов. Вождь лёг отдохнуть, но беспокойство заставило мужчину вскочить и бесцельно бродить по лагерю, изображая огромную занятость. Так легче. Сердце рвалось из груди, дыхание сбивалось, будто после бега, волны мурашек пробегали по зажатой от напряжения спине. Несмотря на прохладу, тело горело изнутри, горячий пот пропитал одежду и заставил ткань липнуть к коже. Кулаки то сжимались, то разжимались, сводя судорогой руки. Постоянно предводитель поглядывал в ту сторону, куда совсем недавно отправился первосвященник.
   Через некоторое время раздались крики: "Идёт, идёт!" Уэмак посмотрел, куда указывали люди, и увидел Истаккальцина. Служитель культа шёл уверенно, его глаза сияли, с трудом сдерживаемая улыбка легко читалась на лице. Царевич понял, разговор удался. Люди расступались перед верховным жрецом, ничего не спрашивая, но в каждом взгляде сотен устремлённых на него глаз читался немой вопрос.
   "Ну что?" - нетерпеливо произнёс Уэмак, как только Истаккальцин подошёл ближе. "Надо поговорить наедине", - негромко ответил жрец. Без лишних слов царевич отвёл друга к себе в палатку.
   - Всё удалось, - тихо сказал первосвященник, как только они остались одни.
   Уэмак облегчённо выдохнул и улыбнулся, словно сбросил с себя тяжёлую ношу.
   - Давай, рассказывай, - торопил молодой вождь.
   Дабы не шокировать друга сразу главный жертвователь начал с обещаний, не акцентируя на силе тьмы. Особо он отметил большой хорошо защищённый участок земли, где можно основать город. Затем, видя, как загорелись глаза у правителя, жрец рассказал, в каком состоянии пребывает будущий покровитель, поспешив заверить, что если он получит достаточное количество жертв и подношений, то быстро восстановит свои силы и сможет сравняться в могуществе с самим Илуикатлетлем. Видимо, трудности Уэмака не пугали, по крайней мере, судя по реакции на рассказ, интерес вождя не угас. Правитель отлично понимал, бог, имеющий сильный народ, который хорошо заботится о своём благодетеле, даже и не подумает связываться с кучкой странников, обречённых на гибель. Теперь же всё встало на свои места, и царевич даже почувствовал облегчение, узнав, почему высшее существо вдруг взяло скитальцев под свою опеку. И лишь в самом конце Истаккальцин решился сказать другу ужасающую правду:
   - Ты знаешь, кто он такой, Уэмацин?
   - Нет, ты ещё не сказал, - насторожился предводитель изгнанников.
   Жертвователь внимательно посмотрел в глаза собеседнику и ещё тише проговорил:
   - Когда я прошёл к нему. Знаешь где он находился? Под землёй. Я спустился к нему в пещеру по холодной лестнице, - здесь он сделал паузу, - Как, по-твоему, кто там может жить? Владыка преисподней, Уэмацин. Точнее, один из них. Его имя Тлакацинакантли. Ты готов отдать свой народ в руки тёмного бога?
   В тот же миг мириады мыслей закружились в голове Уэмака - страхи, сомнения, недоверие, неуверенность, неопределённость. Но хватит, он слишком долго ждал. Одним усилием воли мужчина заставил бесполезный нарастающий рой остановиться.
   - Я готов, - ответил молодой вождь, - другого шанса не будет.
   - Смелое решение, и такое быстрое, - удивился Истаккальцин, - Но я, признаться, был уверен, что ты согласишься.
   - А у меня есть выбор?
   - Верно, выбора нет, - покачал головой жрец, - Наш покровитель решил, что будет лучше, если мы не станем показывать людям его истинный образ. Назовём его "Таинственный Владыка" и закроем все его изображения. Скажем, что он скрывает свой лик. Нам ведь даже не придётся врать.
   - Разумно, нечего пугать людей понапрасну.
   - Видишь ли, он хочет, чтобы народ привык к его покровительству, стал воспринимать его присутствие, как неотъемлемую часть жизни, и тогда, даже, если рано или поздно тайное станет явным, никто не захочет отказываться от бога, который обеспечивает нам безопасность и процветание. Надеюсь, так оно и будет.
   - А чего он хочет от нас? - поинтересовался Уэмак.
   - Как и все боги, драгоценной влаги, курений копала, продовольствия, даров, одеяний, головных уборов. Сейчас же знак заключения союза мы должны пустить себе кровь, все поголовно, даже дети. Тогда он примет нас и одарит своим покровительством. В городе мы должны построить ему храм, кроме того, пирамиды для Тескатлипоки, Миктлантекутли и Тлауицкальпантекутли. Остальные святилища - на наше усмотрение.
   Истаккальцин ещё долго говорил, рассуждал вслух, приводил всё новые и новые аргументы. Уэмак понимал, ему хочется выплеснуть на кого-то всё накопившееся за долгое время со дня утраты связи с великими. Царевич видел, друг мучился каждый миг, как и он сам. То же острое осознание вины, то же предчувствие скорой расплаты, ощущение шаткости и неустойчивости положения. Но вот теперь, когда заключение союза - практически вопрос решённый, Истаккальцин сможет наконец-то выговориться. А Уэмак - нет. Ведь правителю нельзя показывать свои слабости, в глазах народа он должен казаться твёрдым и непроницаемым, словно глыба чёрного обсидиана. И Уэмак, как бывало и ранее, оставил все мысли и почти полностью очистил сознание. Вождь сидел, недвижимый, даже не фокусируя взгляд, речь Истаккальцина мужчина воспринимал лишь, как набор звуков, монотонный и лишённый всякого смысла. Он и его народ заняли свои места в бесконечной игре Дарителя Жизни. И хоть всё только начиналось, чувство было такое, словно уже достигнут конец пути. Неужели идти дальше уже нет сил? Или вскоре грядёт полное обновление?
   Кто-то дотронулся до его руки, и Уэмак вздрогнул, приходя в себя. "Что с тобой?" - спросил обеспокоенный жрец. "Всё в порядке, Истаккальцин, - спокойно отвечал царевич, - Нам нужно готовить церемонию".
   Слуги правителя созывали народ к палатке вождя, всех без исключения, даже грудных детей и раненых. Жрецы доставали свёртки с шипами агавы и другими приспособлениями для кровопускания. Вскоре начала собираться толпа. Люди знали, какую новость сейчас объявит предводитель, их переполняла надежда. Кругом только и говорили о начале новой счастливой жизни и о таинственном боге, под покровительством которого закончится время скитаний и начнётся эпоха роста и процветания.
   Уэмак слышал из палатки шум сотен радостных голосов. Снова он осмелился достать и надеть регалии Кецалькойотля - расшитый плащ правителя и прекрасный головной убор кецальтлапилони (59) - роскошный каскад из перьев, ниспадающий с темени на спину и плечи. "Когда мы построим временный храм, я первым делом устрою ритуал вступления в ранг правителя с постом, молитвами, речами и жертвоприношениями", - сказал он Истаккальцину, облачаясь в костюм владыки. "Все в сборе", - доложил слуга, вошедший в палатку. "Тогда пора", - произнёс царевич и в сопровождении жреца вышел наружу.
   Увидев Уэмака, люди притихли. Молодой вождь оглядел собравшихся. В первых рядах находились представители знати в ярких плащах и прекрасных головных уборах из драгоценных перьев. Их жёны надели белые блузы уипилли (60) с красочной вышивкой и юбки, окантованные пёстрой бахромой. Позади теснился простой люд в одежде из грубых волокон агавы, испачканной водными растениями и чёрным густым илом. Теперь вождь не отводил взгляда. Он пристально всматривался в глаза каждому, пытаясь понять мысли и настроения людей. Надежда, ожидание, радость, восхищение, боль, неверие, тревога, предвкушение - столько чувств застыли на лицах, и все они обращены к нему.
   Предводитель изгнанников начал: "Это говорю вам я, Уэмацин из Ойаменауака. Сегодня ночью все вы стали свидетелями явления великого бога, который во время долгих странствий оберегал нас, защищал от врагов и прочих напастей, отвращал беду и посылал своих слуг, которые ценой собственной жизни отстояли наше существование. По окончании сражения он призвал нашего великого жреца, пернатого змея, достойного Истаккальцина к себе, дабы объявить нам свою волю. И Истаккальцин отправился к нему и говорил с ним. Это произошло сегодня, в день тринадцать-цветок года десять-дом. И вот что поведал Истаккальцин, когда вернулся. Этот бог - молодой воин, идущий своей дорогой, раздающий перья, выкрикивающий клич войны. Он называется защитником людей. Его сердце предвидит, оно поддерживает и защищает. Его слова - нефрит и перья кецаля (61). Его обиталище - область тайны. Он - Таинственный Владыка. Его сущность скрыта от глаз любого смертного. И он желает, чтобы мы утолили его голод. Он жаждет свежих человеческих сердец и драгоценной влаги, так же, как и мы вожделеем только что испечённого мягкого и вкусного хлеба. Мы должны насытить его. Нам же он обещает быть во всём и везде покровителем. Он дарует нам место, где мы построим свой город, где мы засеем поля, где мы разобьём сады. То будет место щитов и дротиков, откуда мы с его благотворением поведём наши отряды и завоюем все местные народы и подчиним их нашей воле. Ибо для того пришёл к нам тот бог, чтобы силой своей груди и головы собрать, привлечь к себе и к своей службе все народы, коих мы встретим на своём пути, - Уэмак остановился и обвёл взглядом собравшихся, лишь одобрение прочитал он в их глазах. Много тяжёлых дней измученные скитаниями люди ждали восстановления союза с богами. И теперь пришло время оправдать их надежды. Нет, правитель ничего не обещал, чтобы его слова не обернулись ложью, но в то же время царевич понимал, без связи с великими нет власти, нет тлатоани. И он продолжил: - И чем больше мы дадим нашему богу, чем лучше будем заботиться о нём, тем сильнее будет его благоволение, тем больше славы и величия мы обретём. Бог выбрал нас не случайно. Ему не нужен народ дикарей, народ слабый и страшащийся, народ, пребывающий в плену страстей, телесных и духовных. Возрадуйтесь, ибо он выбрал нас, именно нас, наделенных храбростью, мудростью, сильной верой и яростным рвением. Ибо мы - великий народ отважных воинов и прославленных мудрецов, равного которому нет более нигде. Но наш бог не должен ждать. И теперь в знак заключения союза и установления прочной нерушимой связи на века мы все должны даровать нашему богу, Таинственному Владыке, каплю своей крови, драгоценной влаги. Волю нашего покровителя должны исполнить все до единого и воины, и крестьяне, и слуги, и рабы, и мужчины, и женщины, и грудные дети, старые и молодые, больные и здоровые. Так говорю вам я, Уэмацин из Ойаменауака, сын доблестного Цинпетлаутокацина, потомок блистающего, как сверкание нефрита, Се Сипактли".
   Когда Уэмак закончил свою речь, радостные восторженные крики раздались из толпы, в считанные мгновения их подхватили другие собравшиеся, и вот уже все люди, словно рокочущее море, приветствовали обретение нового бога. Они славили Таинственного Владыку, Уэмака, Истаккальцина и самих себя. Тем временем молодой вождь взял заострённую резную птичью кость и с благоговейным трепетом поднял её к небу, а затем решительно вонзил в мочку уха, проткнув её насквозь. Он почти не почувствовал боли, лишь жар разлился по всему телу, содрогнувшемуся от пламенного экстаза. Жрецы начали раздавать всем колючки агавы. Люди без страха пронзали плоть и выпускали капли драгоценной влаги в честь Таинственного Владыки. Некоторые ранили себя ещё и ещё, стремясь угодить новообретённом богу. Матери протыкали кожу детям, и те плакали, не понимая, ради чего им причинили такую боль. Даже раненные, потерявшие много крови, исполнили волю правителя. И вот, когда в лагере изгнанников не осталось ни одного, кто бы не принёс жертву Тлакацинакантли, огромная тень в форме летучей мыши на мгновение закрыла небо, и затмила солнце, а затем унеслась вдаль. Нетопыри и совы высоко в кронах неистово закричали, шумно хлопая крыльями. Налетел ветер, срывая пряди пачтли с ветвей кипарисов. А Истаккальцин вскинул руки и, воззвав к богу, начал читать молитву, первую за все дни испытаний и странствий.
  
  

Глава 15. Новый дом

   Утро нового дня, светлое и радостное. Истаккальцин встал незадолго до рассвета. От томительного предвкушения щемило в груди и трепетало сердце. Жрец поймал себя на мысли, что такое светлое искреннее чувство он испытывал последний раз в детстве, а во взрослой жизни с её сдержанностью, ложью, деланной степенностью и неестественностью такому восторженному и чистому переживанию места не находилось. "Цветов и песен жаждет моё сердце" (62), - вспомнилась ему стока из стихотворения. "Да, именно так", - ответил он сам себе. От утренней прохлады приходилось кутаться в плащ, но в груди всё пылало, клокотало, будто мужчина проглотил огонь, который заставлял кипеть все внутренности. Но Истаккальцин знал, то вспыхнуло пламя новой веры, разгорающееся прямо в сердце.
   Рано на заре торжественная процессия покинула последний лагерь изгнанников, который они разбили предыдущим вечером. Но странствиям подошёл конец, больше не будет утомительных путешествий и временных стоянок. Сегодня измученные люди обретут новый дом. Разодетые в прекрасные цветные плащи с роскошными плюмажами на головах шли жрецы и аристократы. В руках они несли курильницы, мешочки с копалом, сосуды для возлияний, листы бумаги, приспособления для кровопускания и посохи-погремушки. День разгорался. Радостными криками и пением птицы встречали восход солнца. Невообразимо быстро работая крыльями пролетел над участниками шествия вечный труженик колибри. Черепахи, греющиеся на корнях деревьев, с плеском попадали в воду при виде приближающихся людей.
   Вот уже впереди между стволов вездесущих кипарисов показалось обещанное Таинственным Владыкой плато. Высокие каменистые гребни вздымались из воды почти вертикально вверх. А сам большой участок суши казался среди затопленного леса гигантским кораблём, чудом заплывшим так далеко в непроходимые дебри. Собравшиеся подошли ближе, сплошная стена высоких стволов расступилась. Что это? Свет? Как давно Истаккальцин не видел яркого солнечного света, нет, не тех робких лучей с трудом пробивающихся через могучие кроны, а яркого тёплого потока, от которого до боли резало глаза. Скелеты Эстли и Малиналли стояли у подножья, приглашая путников наверх. Узкая тропка на обвалившемся участке, достаточно полагая, чтобы подняться, но всё же крайне неудобная для ходьбы казалась единственным приемлемым путём наверх. Уэмак пошёл первым. Вестники Тлакацинакантли в тот же миг взмыли в воздух и оказались на караю обрыва, наблюдая за карабкавшимися людьми. Истаккальцин измазал дорогой плащ глиной. Несколько раз мужчине пришлось опереться на руки, дабы не потерять равновесие. Следовавший за ним Несауальтеколотль справился с восхождением ничуть не лучше.
   Наконец-то поднялись все наверх. Плато оказалось вытянутым в длину, по большей части довольно ровным, крупные возвышения находились лишь по краям. Густые заросли кустарника скрывали значительную часть равнины от глаз. Здесь не росли высокие деревья, как в лесу. Характер местности разительно отличался от мрачных дебрей Атекуаутлана Верховный жрец подумал, будто очутился на родине, в далёком Ойаменауаке. Действительно, то тут, то там попадались высоко поднимающиеся из травы трубчатые кактусы. Кое-где встречались раскидистые колючие агавы и нопалли с большими зелёными лепёшками, растущими одна из другой. Длинные извивающиеся ряды приземистых акаций разрезали пространство вдоль и поперёк. А впереди чуть поодаль белели усеянные цветами деревья касахуатль. Тёплые краски после величественного сумрака леса радовали глаз. Вместо давящей со всех сторон стены стволов - чистое небо. Здесь чувствовались простор и свобода. И всё это щедро залито солнцем. Его лучи согревали привыкшую к холоду и сырости кожу, сушили мокрую затхлую одежду. Свежий ветерок волновал дикие травы и играл в ниспадающих каскадах драгоценных перьев. Как же красиво они смотрелись здесь, блестя при ярком дневном свете. Странники расчистили небольшую площадку, начали готовить церемонию. Благородный Косицтекатль оставил тяжёлые доспехи в лагере. Он помогал жрецам, делая вид, будто рана вовсе не давала о себе знать. Конечно, воин скрывал боль. Но перед отправлением Истаккальцин сам осматривал его и менял повязку. Хвала богам, нагноения не оказалось.
   Когда все подношения и церемониальные сосуды расставили по местам, жёлтые кристаллики смолы, кстати, последние из взятых с собой, положили в курильницы, а участники церемонии расположились по краю площадки. Истаккальцин воззвал к Таинственному Владыке. И бог ответил, как же приятно после стольких дней пустоты чувствовать незримое присутствие высшего существа, знать, что твои молитвы услышаны, а, следовательно, не напрасны. Мужчина хотел говорить и говорить, раз за разом подчёркивая невыразимую благодарность великому Талкацинакантли. Сердце его восторженно билось в такт словам, а по коже бежали мурашки от сладчайшего упоения. "Ради таких моментов действительно стоит жить", - подумал жрец.
   Когда первосвященник закончил моления, зазвучали барабаны и флейты, служители зажгли копал в курильницах и начали кадить, а в центр площадки вышел Уэмак и начал танец в честь великого бога, своего бога. Поджарый и сильный, он двигался легко и стремительно в такт музыке, каждый прыжок казался естественным, каждый поворот - молниеносным, все позы - выверенными и подчёркнутыми. Истаккальцин всегда знал, в танце младший царевич на голову превосходит всех придворных и даже самого почившего правителя. Затем начались возлияния, песни и литании. За происходящим внимательно наблюдали скелеты Малиналли и Эстли, и верховному жертвователю казалось, их позы и мерцающие глаза выражают удовлетворение.
   После церемонии пошли осматривать плато, намечать места будущих дворцов и храмов. А затем и все разошлись, просто гуляя по играющей яркими красками равнине. Дойдя до края плато, Истаккальцин обнаружил высокий утёс, утопающий в зелени небольшой рощицы. На нём под раскидистым кривым деревом в одиночестве стоял Несауальтеколотль, любуясь открывающимся видом. С трудом верховный жрец вскарабкался к своему ученику. В тот миг ему захотелось сделать для него что-то необыкновенное, ведь именно через него Тлакацинакантли смог связаться с изгнанниками. Первосвященник был исключительно благодарен юноше, но высокий ранг не позволял ему высказывать признательность вслух. Он положил руку на плечо паренька и произнёс: "Смотри!" С этими словами Истаккальцин вскинул вверх посох и обвёл им вокруг. Тут же лежащая внизу равнина начала меняться. Исчезли высокие травы, заросли акации и кактуса нопалли. Вместо них плато прорезала широкая мощёная магистраль. Вдоль неё выросли сверкающие белизной дворцы, молельни, школы, библиотеки, появилась широкая рыночная площадь, тенистые колоннады, площадки для игры в мяч, далеко впереди высился огромный храм Тлакацинакантли в окружении меньших пирамид Тескатипоки, Тлауицкальпантекутли и Миктлантекутли, рядом показались святилища Тлалока, Шипе-Тотека, Тонатиу (63) и других богов. От главного проспекта в стороны разошлись прямые улицы, вдоль них расположились усадьбы знати, жилища простых граждан, небольшие часовни и мастерские, крепостные стены и оборонительные башни. Всё здесь казалось идеально спланированным, точно устроенным в соответствие с божественным порядком. Лучшего города Несауальтеколотлю видеть ещё не приходилось.
   - Ну как? - спросил Истаккальцин у поражённого видением юноши.
   - Великолепно, - ответил тот, не отрывая глаз.
   - Однажды ты будешь здесь жить, сынок.
   - Как он будет называться? - спросил начинающий жрец.
   - Ещё не известно, - признался главный жертвователь.
   - Здорово. Изумительно, - продолжал восхищаться молодой пророк, - А самое главное, теперь Вы снова можете использовать силу бога.
   - О, да, - улыбнулся мужчина.
   Скоро видение померкло и растворилось. Нужно было спускаться вниз и отправляться в обратный путь. И вдруг Несауальтеклолтль тронул Истаккальцина за локоть: "Смотрите, господин!" Там, где посох верховного жреца касался покрытой эпифитами толстой ветки появилась длинная стрелка брассии (64) с несколькими большими нежно оливковыми цветами усыпанными яркими пятнами. Длинные отростки придавали им форму причудливых тонконогих паучков. Только что никаких цветущих орхидей здесь не было вовсе, Истаккальцин мог поклясться в этом.
   - Они цветут весной, им же ещё не время, - удивлённо заметил юноша.
   Учитель улыбнулся:
   - Да, совсем не время.
  
  
   Примечания
   1. Шочипилли (дитя цветов) - божество цветов, искусства, игр, красоты, танцев и песен в мифологии индейцев науа. Обычно изображался как молодой красивый мужчина.
   2. Шиууицолли - диадема правителей науа, украшенная мозаикой из бирюзы. Такую носили все тлатоани ацтеков.
   3. Кецаль (Pharomachrus mocinno) - птица семейства трогоновых, отряда трогонообразные. Её зелёные перья ценились индейцами Мезоамерики выше золота. Их имели право носить только правители и знать. Два самых длинных пера из надхвостья самца достигают 90 см в длину, они стоили дороже всего, другие перья ценились меньше.
   4. Тлатоани (говорящий) - титул правителя у народов науа. Правители должны были владеть красноречием и произносить длинные речи, отличающиеся красотой языка и яркой образностью.
   5. -цин - уважительное окончание, прибавляемое к именам правителей и аристократов у индейцев науа. Например, Несауалькойотль - Несауалькойоцин, Ицкоатль - Ицкоацин.
   6. Йоуалли Ээкатль - дифразизм, которой переводится, как "ночь и ветер". Смысл выражения - "невидимый, как ночь и неощущаемый, как ветер". Этот эпитет применялся к богам Тескатлипоке, Кецалькоатлю и Ипальнемоуани, он означал с одной стороны, что бог незримо присутствует везде и всюду, а с другой - указывает на непознаваемость божественной природы.
   7. Илуикатлетль (небесный огонь) - бог, придуманный мной для данной повести. Такого бога у науа не было.
   Орден воинов орлов и ягуаров - один из престижных военных орденов у индейцев науа. Члены ордена выходили на бой в доспехах в виде костюмов орлов и ягуаров. В орден вступали только отличившееся особой доблестью храбрецы, взявшие в бою пленников для принесения в жертву богам.
   8. Тлауистли - боевые костюмы воинов Мезоаерики. У индейцев науа их имели право носить только отличившиеся на войне. Тлауистли представлял из себя комбинезон с прорезью и завязками на спине. Обычно такие костюмы раскрашивали в яркие цвета, иногда, как перья птиц или шкуры зверей.
   9. Кецальпамитль - знамя с перьями кецаля, крепящееся на спине к костюму тлауистли, оно являлось знаком отличия наиболее храбрых воинов и военачальников, число укреплённых знамён от одного до трёх. Три знамени носил главнокомандующий.
   10. Макуауитль - плоская деревянная дубина со вставленными по краю лезвиями обсидиана, являлся аналогом меча у народов Мезоамерики.
   11. Титлакауан (Тот, чьи рабы все мы) -- второе имя бога Тескатлипоки.
   Даритель Жизни - эпитет бог Ипальнемоуани, главного божества в мифологии индейцев науа.
   12. Тескатлипока (дымящееся зеркало) - один из главных боговых индейцев науа, связанный с войной, тьмой и чародейством и царской властью.
   13. Копал (науа - копалли) - твёрдая смола тропических деревьев в семейства бобовых. Копал возжигали во время религиозных церемоний. Индейцы используют его до сих пор.
   14. Се Сипактли - один крокодил. Календарное имя.
   15. Пернатый змей - змей, покрытый перьями кецаля, мифическое животное в мифологии индейцев Мезоамерики, одно из воплощений бога Кецалькоатля.
   16. Кецалькоатль - один из богов в мифологии индейцев Мезомаерики, связанный с ветром и жреческими обрядами.
   17. Ипальнемоуани - верховное божество в мифологии науа, представляющее одновременно и мужское, и женское начало. Бог дуальности, творец всего сущего, по воле которого существует и развивается вселенная. "Тот, кто заставляет вещи светиться", и, "та у которой юбка из звёзд" - эпитеты Ипальнемоуани, которые обозначают его светлую и тёмную, мужскую и женскую природу.
   18. Драгоценная влага (чальчиуатль) - в языке индейцев науа метафора крови, приносимой в жертву богам.
   19. Кальмекак - школа для обучения жрецов и высших руководителей ацтеков.
   20. Тоуэйо - таким словом ацтеки обозначали варваров, дикарей, преимущественно уастеков.
   21. Кукла из амарантового теста. Амарант - растение семейства амарантовых, из которого индейцы Мезоамерики делали крупу. Из амарантового теста они лепили фигуры, используемые в ритуалах.
   22. Игрок в мяч. Ритуальная игра в мяч уллмамлистли была популярна у народов Мезоамерики. Точных правил не сохранилось. Правители и знатные люди часто играли в мяч между собой и с командами других государств. Так могли улаживаться споры, выявлялась, на чьей стороне благосклонность богов. Игрок в мяч - эпитет некоторых царей майя.
   23. Куаушикалли (орлиная тыквенная чаша) - большой сосуд из камня, обычно в виде фигуры животного, куда складывали вырванные из грудной клетки сердца принесённых в жертву людей.
   24. Внешность полностью соответствует имени - имя Несауальтеколотль переводится, как голодная сова.
   25. Чикоме Текпатль - семь кремень, календарное имя.
   26. Шипе-Тотек - бог весны и растительности в мифологии народов Мезоамерики. Его изображали одетым в кожу, содранную с принесённого в жертву человека. Ритуалы сдирания кожи и облачения в неё были неотъемлемыми действами на празднованиях в честь Шипе-Тотека.
   27. Какауатль - напиток ацтеков из какао, перца и специй, считался очень дорогим, позволить себе пить его могли только представители элиты. От него пошло наше слово "шоколад".
   28. Касахуатль (мекс. Касагуатес) - Ipomoea arborescens. Дерево семейства вьюнковые, цветущее белыми цветами, воспетое в мексиканской поэзии и фольклоре.
   29. Нопалли - опунция, растение семейства кактусовые. Кисловатые на вкус сочные плоды опунции съедобны. Их традиционно выращивали индейцы Мезоамерики. Существовало несколько сортов.
   30. Октли - слабоалкогольный напиток, получаемый путём сбраживания сока агавы. Ему придавалось сакральное значений. Пульке использовали в ритуалах. Его употребление считалось признаком высокого статуса. Однако появляться в пьяном виде на улице было запрещено.
   31. Амантеки - мастера по работе с перьями. Они изготовляли головные уборы, плащи, декоративные ширмы, мозаики из перьев и другие высокостатусные вещи. Сообщество амантеков было относительно закрытым.
   32. Капризный Владыка - эпитет Тескатлипоки.
   33. Мескитовое дерево (науа - мискитль) - деревья рода Prosopis семейства бобовых. Засухоустойчивы. Их стручки используются в пищу индейцами Мезоамерики.
   34. Трубчатый кактус - стеноцерус Турбера (Stenocereus thurberi), растение семейства кактусовые. Обычно 15 см в диаметре и до 5 м. в высоту, максимальная высота - около 8 м. Такие кактусы придают мексиканским ландшафтам неповторимый вид. Их плоды съедобны.
   35. Тласольтеотль (богиня грязи) - многоплановое божество народов Мезоамерики. Богиня Луны, запретной любви, грехов и покаяния.
   36. Панцирные щуки (Lepisosteus) - род рыб семейства панцирниковых инфракласса костные ганоиды. Крупные хищники длиной до 3 м и более. Отличаются длинными челюстями с множеством зубов и прочной чешуёй. Их название на языке науа кецпальмичин переводится как рыба-ящерица.
   37. Болотные кипарисы (Taxodium) - род деревьев семейства кипарисовые. Предпочитают заболоченные области. До 50 м в высоту. Образуют выросты пневматофоры на корнях высотой 1-2 м. На них часто вырастает испанский мох (Tillandsia usneoides, на языке науа пачтли).
   38. Пачтли - так на языке индейцев науа называется испанский мох (Tillandsia usneoides). Растение семейства бромелиевые. Это не мох, а цветковое растение. Оно обычно густо обвивает своими длинными серо-зелёными прядями стволы и кроны крупных деревьев. Стебли испанского мха тонкие, нитевидные, сильно разветвленные, с небольшими шиловидными листьями. Вся поверхность растения покрыта мелкими чешуйками, служащими для поглощения осадков, росы и влаги из воздуха. Длина прядей до 3м.
   39. Эуатль - вид боевого доспеха, представлявший собой тунику из такни, обшитую перьями. В отличии от тлауистли эуталь не имел рукавов и штанин, а потому давал худшую защиту. Его надевали поверх хлопкового доспеха ичкауипилли, иногда с поножами и защитными браслетами. К эуатлю крепилась юбка из кусков кожи, украшенная драгоценными перьями. Такой костюм был прерогативой высшей знати и правителей.
   40. Атлатль - копьеметалка, с помощью которой дротик можно пустить с большей силой на большее расстояние, чем руками. Дротик упирали в крючок в верхней части оружия, а древко клали в желоб, а затем метали резким взмахом руки. Многие атлалти богато украшались. Данный вид оружия ассоциировался с богами, которые иногда изображались с атлатлем в руках.
   41. Скелет Малиналли - один из персонажей, изображённых в кодексе Борджиа на 75 странице. Его роль в пантеоне богов науа доподлинно неизвестна.
   42. Лелия (Laelia) - род растений семейства орхидные. Растёт в Мексике, Центральной и Южной Америке. Встречаются в разнообразных природных условиях -- в низинных дождевых лесах, в горных лесах, в открытых местообитаниях, произрастают на ветвях деревьев и скалах. Цветки крупные до 20 см.
   43. Василиск (Basiliscus) - род ящериц семейства коритофанид. Распространены от юга США до Южной Америки. У самцов на затылке треугольный гребень, поперечная складка на горле и кожистый гребень вдоль спины. Живут у воды, на деревьях и кустарниках. Основную пищу составляют насекомые. Способны бегать по поверхности воды, удерживаясь за счёт частых ударов перепончатых задних ног.
   44. Чальчиутотолин (драгоценная птица) - в мифологии науа бог-индюк, связанный с принесением жертвенной крови и дождём, возможно, одна из форм Тескатлипоки. Покровитель дня кремень.
   45. Тресена - период из тринадцати дней в календаре индейцев Мезоамерики.
   46. Шиутекутли (владыка бирюзы) - бог огня в мифологии индейцев Мезоамерики. Покровитель тресены 1-кролик.
   47. Чальчиутликуэ (юбка из нефрита) - богиня воды в мифологии индейцев науа. Шестая из владык ночи.
   48. Кровавый скелет изображён в кодексе Борджиа на 76 странице.
   49. Кремневый нож вместо языка на изображениях ацтекских богов считался символом неутолимой жажды жертвенной крови.
   50. Аматль - бумага, изготовляемая из волокон фикусов Ficus coinifolia и Ficus padifolia, которые науа называли амакауитль. Несколько слоёв волокон сбивали, покрывали смолой растения амацаутли, а затем покрывали смесью гипса, крахмала и мела. Бумага шла на изготовление книг, карт, ритуальных знамён, полосок для нанесения жертвенной крови, украшений статуй богов и костюмов их имперсонаторов.
   51. Миктлан - у народов науа преисподняя, место, куда отправляются души умерших естественной смертью людей.
   52. Тлакацинакантли (человек-летучая мышь) - бог, редко появляющийся на страницах кодексов и отсутствующий в мифологических текстах из Центральной Мексики. Наиболее известны два изображения - из Ватиканского кодекса B и из Кодекса Фейервари-Майер. Именно потому, что нём мало известно, я и взял его для своей повести, чтобы не задействовать крупные популярные фигуры, о которых и так многое известно.
   53. Тонакатекутли (Владыка нашего существования) - верховный бог в мифологии индейцев науа, скорее всего тот же, что и Ипальнемоуани и Ометеотль.
   54. Тлалок - бог дождя в мифологии индейцев Мезоамерики. Также связан с плодородием, сельским хозяйством и растительностью.
   55. Миктлантекутли (Владыка Миктлана) - бог смерти, владыка преисподней в мифологии индейцев науа.
   56. Чинампа (науа чинамитль) - Искусственно созданный участок земли на мелководье в пресных озёрах. Для сооружения чинампы сначала в дно вбивали сваи, между ними переплетали ветки и лозы, внутрь огороженного места набрасывали землю. По углам сажали деревья для укрепления острова корневой системой. Для удобрения использовали перегной из листьев и экскременты.
   57. Тлауицкальпантекутли - бог планеты Венера. Агрессивное божество, мечущее дротики в других богов.
   58. Тортилья - тонкая лепёшка из кукурузной муки, основное блюдо мексиканской кухни. Их пекут на открытом огне в круглых плоских глиняных сковородах комалли.
   59. Кецальтлапилони - роскошный головной убор из перьев кецаля, закреплявшийся в волосах на темени и спадающий вниз. Атрибут правителей и высших государственных чиновников.
   60. Уипилли - женская одежда, подобие туники. Доходила до верхней части бёдер.
   61. Нефрит и перья кецаля - дифразизм, обозначающий нечто наиболее прекрасное.
   62. Цветы и песни - дифразизм из поэзии науа, означавший то единственно истинное на земле, исходящее от Ипальнемоуани, поэтическое знание, которое приходит из глубины неба.
   63. Тонатиу - бог солнца в мифологии индейцев науа.
   64. Брассия (Brassia) - растение семейства орхидных. Преимущественно эпифиты. Произрастают в Мексике, Центральной Америке, Южной Америке и Вест-Индии.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Часть II

Заложник

  

Глава 1. Завоевание территорий и умов

  
   Год тринадцать-кремень. Минуло уже более трёх лет, как группа изгнанников, возглавляемая молодым царевичем Уэмаком, покинула родной Ойаменауак после неудачного заговора. Предприняв опасное путешествие вглубь затопленного леса Атекуаутлана, измученные люди нашли убежище на удобном хорошо защищённом плато в восточной части гиблых топей. Здесь странники основали свой город и назвали его Тламанакальпан - место жертвоприношений. Однако если кто-то думал, что худшее уже позади, он жестоко ошибался. Наступила самая тяжёлая пора в жизни нового народа - время борьбы за существование.
   Конечно же, сразу по прибытии скитальцы выжгли землю и засеяли поля. Но урожай не вызревает мгновенно. Голод грозил уничтожить всех до единого. А потому сбор пищи стал первоочередной задачей. Одни ловили рыбу, другие охотились на птиц, третьи собирали съедобные растения. В дело шли водоросли, кузнечики, головастики, змеи, ящерицы, улитки, черви и муравьи. Продовольствия катастрофически не хватало, и даже лучшие воины похудели и осунулись. К счастью менее, чем в сутках пути от поселения разведчики обнаружили залежи обсидиана в прибрежных скалах, и вопрос с оружием оказался решённым. Однако ни одного здания не стояло на голой земле. Для начала построили временные хижины, в которых ютились, как простые крестьяне, так и знатные аристократы. О добротных жилищах пока никто и думать не смел. А вот дом бога соорудить предстояло в первую очередь. Место для пирамиды, как и весь план города, разметил верховный жрец Истаккальцин. И те немногие, кто не работал в полях или не заготавливал провизию, таскали камни для первой ступени храма Таинственного Владыки, покровителя нового племени. Все службы и обряды проводили неподалёку, в маленькой комнатке со стенами из частокола и крышей из сухих веток деревьев.
   Исконные обитатели леса полудикие тоуэйо недолюбливали неожиданно появившихся соседей. Варвары несколько раз пытались атаковать изгнанников, но все попытки штурма неизменно заканчивались неудачей. Всё-таки крутые склоны плато служили превосходной защитой, а вооружение и выучка воинов тламанакальтеков не шли ни в какое сравнение с таковыми у жителей топей. Более того, вскоре небольшой отряд Уэмака сам перешёл в наступление. Начались частые вылазки то в одну, то в другую деревню обычно на расстоянии не больше дневного перехода. Все они, как правило, заканчивались одинаково. После недолгого боя, вожди местных племён соглашались на переговоры. Обычно завоеватели довольствовались небольшой вполне посильной данью, в состав которой входили и плоды неизвестных туземцам растений. Для их выращивания новые хозяева предоставляли семена и показывали, как обрабатывать почву, поливать и ухаживать за всходами. Периодически в подчинённые селенья отправлялись наблюдатели проверять как идут дела на полях. В остальном же требования ограничивались рыбой и шкурами. Кроме того, от каждой деревни необходимо было присылать несколько человек для работ на заранее оговоренный срок. Обычно прибывших посылали на строительство пирамиды.
   О самих тоуэйо основатели города узнали много нового. Наречие дикарей оказалось похожим на язык тламанакальтеков. Верховный жрец Истаккальцин рассказывал, что ни те, ни другие, не жили здесь изначально. Давным-давно множество людей пришло на эти земли с северо-запада. Отдельные группы обосабливались и давали начало разным народам. В последствие одни приняли плоды цивилизации, занялись земледелием, построили пышные столицы и высокие храмы, а другие так и остались полудикими охотниками и собирателями. Вот и местные жители, скорее всего, являются дальними родственниками изгнанников. А если так, то их ни в коем случае нельзя унижать, презирать и обращать в рабство. Наоборот, по мысли первосвященника, следовало прививать варварам культуру, и как можно быстрее включать их в существующий миропорядок. Молодой тлатоани Уэмак воспринял идеи главного жертвователя и посылал здешним вождям богатые подарки, отдав много ценных вещей, взятых из Ойаменауака. Подчинённые касики, получившие титул текутли (1), часто посещали поселение скитальцев, где знакомились с укладом жизни, который им в скором времени предстояло перенять.
   За год удалось подчинить почти всю территорию Атекуаутлана без существенных потерь. Правитель смог установить тесные и даже дружеские отношения с главами многих общин. Несмотря на трудности, принесённые в качестве дани, плоды первого урожая отдали обратно тоуэйо, дабы те смогли оценить преимущества новой непривычной пищи. Отношения с туземцами становились всё более тесными, люди учились жить вместе и понимать друг друга, появлялось взаимное доверие. Обитатели плато узнавали от соседей о том, какие местные растения можно использовать для лечения больных, где расположены охотничьи угодья, как делать быстроходные каноэ и много других полезных сведений. Однако проблемы оставались, и с дикарями приходилось держать ухо востро. Молодой тлатоани очень боялся бунтов. Кроме того, досаждало отсутствие тканей для одежды, копала для богослужений, перьев, нефрита и каучука. Иногда затопленный лес посещали торговцы из земель комильтеков, да только чем платить за их товары?
   Но всё же дело двигалось. Пирамида росла ввысь и раздавалась в ширь, правда, пока только первая, самая большая ступень. Временный храм поставили прямо на ней, а перед ним - алтарь. Здесь уже принесли в жертву несколько пленников в честь Таинственного Владыки. Их тела в жадеитовых бусах с кремневыми ножами, керамическими сосудами, глиняными фигурами и несколькими раковинами заложили в основание платформы. Жрецы регулярно совершали кровопускания, а по праздникам к ним присоединялись и простые общинники. Несмотря на постоянную угрозу голода, детям Дарителя Жизни предлагали то рыбу, то дичь, то овощи. "Накормишь бога - и он не даст пропасть", - так говорил Истаккальцин, и все жители Тламанакальпана понимали жизненную необходимость регулярных подношений. Уже через год появились и алтари других сыновей Ипальнемоуани. Их дома строить ещё не начинали, но ритуалы проводили, ведь нельзя же давать великим понять, будто смертные вовсе забыли о них. Силами приходящих из окружающих селений работников замостили главную площадь. Теперь там проводились праздники, отмечаемые каждые двадцать дней. Горожане устраивали шествия, представления, игры и танцы, всё, как в старые времена в родном Ойаменауаке. Присутствовали и приглашённые текутли с многочисленными соплеменниками.
   Однако для объединения всех народов Атекуаутлана в единое культурное пространство таких мер оказалось явно недостаточно. Истаккальцин разрабатывавший идеи государственного строительства, высказал очередное предложение. По мнению первосвященника, следовало внедрить в общества тоуэйо носителей нового порядка. Для этой цели главный жертвователь намеривался организовать обучение для детей местных касиков по вопросам религии, языка, военного дела, обращения с оружием и управления провинциями. Владыка Уэмак пришёл в восторг он планов верховного жреца. Ничего лучше и придумать нельзя. Ведь когда сыновья вождей унаследуют земли родителей, они, несомненно, будут внедрять достижения Тламанакальпана в своих селениях.
   Оставалось принять важное решение, а именно, избрать руководителя и основного исполнителя задуманного. Данный вопрос представлялся особенно актуальным ввиду одного обстоятельства самого деликатного свойства. Учителями традиционно выступали жрецы, и понятно, главным преподавателем должен стать представитель высшего духовенства. Обычно аристократы выбирали для младших сыновей карьеру служителя культа. Таким образом, знатные семьи всегда имели своих представителей среди священников. Через них ведущие кланы оказывали влияние и получали ценную информацию из первых рук. Тлатоани не доверял более, чем половине сановников. Он очень боялся заговора, и, справедливости ради, нужно признать, такие опасения никак нельзя было назвать беспочвенными. А вдруг наставник детей касиков сможет переманить их на свою сторону и использовать поддержку окрестных селений против действующего властителя? Вот отчего эту должность следовало назначить человека с одной стороны, имеющего достаточно высокое положение, а с другой - не связанного с потенциальными заговорщиками ни родственными, ни какими другими узами.
   Выбор пал на Несауальтеколотля - Голодную Сову, учёного жреца, человека незаурядного ума и больших талантов. Несмотря на возраст, а исполнилось ему тогда всего девятнадцать лет, авторитет юного священника сомнению не подвергался. Во время странствий по затомленному лесу именно его избрал Таинственный Владыка для объявления своей воли. С тех пор за начинающим жертвователем намертво закрепилась слава любимца богов и пророка. А ввиду опасений тлатоани особое значение принимал тот факт, что родители и все родственники возжигателя копала остались Ойаменауаке. Они не принимали участие в заговоре, и мальчик оказался среди изгнанников один, а его преданность лично Истаккальцину не требовала доказательств. Кроме того, у верховного служителя культа имелись и другие планы в отношении своего воспитанника.
   И вот в день шесть-олень года одиннадцать-кролик наследники вождей окрестных поселений прибыли в Тламанакальпан. Сыновей текутли собрали у подножья строящейся пирамиды. На встречу им вышел Несауальтеколотль в яркой накидке, головной повязке с морскими раковинами и перьями попугая ара в волосах. Всего пятнадцать человек, все, как на подбор, рослые плечистые сильные парни стояли и боязливо переглядывались друг с другом. Совершенно голые и грязные - тоуэйо никогда не знали одежды. Юный жрец ощутил неприятный запах немытых тел и поморщился. Жертвователь окинул взглядом подопечных и распорядился отвести всех в баню темаскалли (2), а также подыскать ребятам хотя бы набедренные повязки и плащи. Так закончилась первая встреча, впереди предстоял целый год занятий и неимоверных усилий как с той, так и с другой стороны.
  
  

Глава 2. Неожиданный друг

   Минуло двадцать дней с начала занятий, и вот произошло то, чего уже долго боялся Несауальтеколотль. Учителя молодых тоуэйо вызвал для отчёта сам первосвященник Истаккальцин. Робко наставник варваров прошёл во внутренний дворик недавно построенного особняка верховного жертвователя. Парень чувствовал себя неуверенно. Никаких видимых успехов достичь не удалось, а потому встреча предстояла просто пугающая.
   Глава государственного культа в узорчатом плаще устроился на каменной скамье, покрытой шкурой волка. Все знаки отличия и роскошный головной убор из перьев кецаля мужчина снял. Непринуждённая обстановка, насколько её можно было считать таковой, немного приободрила гостя. Хозяин предложил Голодной Сове устроиться на циновке и начал разговор:
   - Ну, рассказывай, чем Вы сейчас занимаетесь с детьми наших союзников? Далеко ли продвинулись, и каково общее впечатление от работы?
   - Почтенный господин, мы продолжаем изучать язык. Насколько продвинулись, сказать не могу. С прискорбием признаюсь, я сейчас в затруднительном положении, - юный возжигатель копала опустил глаза и замолчал.
   - Ну и в чём состоят затруднения? - осведомился ближайший соратник вождя.
   - Знаю, Вы будете гневаться. Но я расскажу всё, как есть. А после решайте мою судьбу сами. Мы занимаемся с самого утра до позднего вечера. Я повторяю всё по нескольку раз, привожу примеры, возвращаюсь к пройденному. Но мне кажется, они порой меня не понимают вовсе. Сидят ребята тихо, ведут себя скованно. Боятся. Никто не дерзит, не пытается убежать, не встаёт без разрешения. Но стоит только кого-то спросить, как человек вздрагивает и меняется в лице. Им трудно ответить на вопросы. Иногда они знают ответ, но почему-то не могут сказать, приходится вытягивать из них каждое слово с большим трудом. Порой кажется, будто мои ученики не понимают, чего от них хотят, для чего они сюда прибыли, - Несауальтеколотль побледнел в ожидании приговора.
   - Любопытно, - проговорил первосвященник и подпёр подбородок рукой, - И какую причину ты видишь для столь необычного поведения?
   - Господин, каждый раз, когда я иду к ним, я убеждаю себя в том, что они ещё не привыкли к нашей жизни, до сих пор побаиваются, не полностью отошли от своих обычаев. Но время идёт, и пора меняться. А ничего не происходит. Порой я задумываюсь, а не заговор ли тут? Быть может, их кто-то запугал перед отправкой? Пригрозили чем-то, только бы юноши не усваивали нашу культуру, не учили наш язык? Мы же не знаем, как их готовили перед отбытием, чего наговорили. Иногда я ловлю на себе такие взгляды, будто меня хотят убить. Если честно, я не расстаюсь с кинжалом даже дома. Каждый из учеников превосходит меня физически, но на моей стороне сила бога. Однако, если меня застанут врасплох ...
   - Не бойся, - улыбнулся глава культа, - Я не общался с ними так много, как ты, но зато виделся с их родителями. Мысли их мне неведомы, но у касиков никакой выгоды препятствовать обучению. Я советовался с великими. Они тоже не указали на угрозу с их стороны. Видимо, приезд в Тламанакальпан стал для наших друзей слишком большим потрясением. Расскажи-ка мне лучше, как проходит изучение нашей культуры на практике. Видел, вы много ходите по городу и окрестностям. Может быть, здесь дела обстоят лучше?
   - Да, Вы правы, господин. Ребята поневоле общаются с тламанакальтеками и вынуждены следовать нашим правилам поведения, а также перенимать самые нужные фразы языка. Если и есть какие-то успехи, то они именно в бытовой сфере.
   - Уже неплохо.
   - Я не даю им много свободного времени. Когда нужно отдохнуть от уроков, а они их очень утомляют, я вывожу ребят на прогулку. Мы посещаем рынок - смотрим товары и то, как идёт процесс торговли. А ещё посещаем святилища и строящуюся пирамиду. Показываю им фигурки богов. Кое-кого они уже запомнили. Научились кланяться жрецам и знати. Видели некоторые обряды. Иногда выбираемся за город. Смотрели с ними чинампы, познакомились, как работают крестьяне. Им любопытно, как растут плоды, которые они едят каждый день, - Голодная Сова заметно оживился, особенно, когда увидел одобрительную улыбку на лице собственного наставника, - а ещё мастерские. Варварам интересно, как лепят горшки, как делают оружие и доспехи. Иногда ремесленники дают им самим поработать. Были мы и на дворцовой кухне. Смотрели, как размалывают маис на зернотёрках, как месят тесто, как готовят кукурузные лепёшки. Всё попробовали сами. Девушки на парней так и засмотрелись. И знаете, что я заметил. На наших вылазках ученики ведут себя по-другому. Естественнее, наверное. Знаете, как они радуются, когда им драят подарки? Маленькие подвески, бусины, кожаные браслеты, грубой работы плошки - всё это они получают от мастеров каждый раз. Но какая буря восторга! Мне кажется, на самом деле, они более открытые, прямодушные и менее стеснённые чувствах, чем мы, но почему-то на уроках всё по-другому.
   - Надо же, - усмехнулся Истаккальцин, - Вот видишь, не всё так плохо. Знаешь, Несауальтеколотль, ты слишком ответственный, боишься больше, чем следует. Подожди. Всё будет, как надо. Время на твоей стороне. Боги покровительствуют нашим начинаниям. А тебе стоит научиться понимать, чувствовать варваров, предугадывать их мысли. Познакомься с кем-нибудь из учеников поближе, можешь поговорить один на один. Помни, никаких телесных наказаний без особой нужды. Они же всё-таки наследники текутли, - Хозяин Белого Чертога, покачал головой и взглянул в глаза юному жрецу, - Я понимаю, проблемы есть, но мы их предвидели. И у тебя впереди ещё много-много дней. Думаю, ты их решишь постепенно. Да, и последнее, сделай время занятий не таким большим, как сейчас. И ты, и парни сильно устают. Дай ребятам больше времен на отдых, оттого успехов будет только больше. Всё, можешь идти, Голодная Сова. Да поможет тебе великий Тескатлипока.
   Неожиданная поддержка от первосвященника придала наставнику варваров уверенности. Однако непривычная работа всё же очень выматывала возжигателя копала. Постоянное общение с таким большим числом людей буквально опустошало жреца к концу дня. Тело становилось слабым, руки безвольно повисали, ноги уже не шли, а едва волочились по мостовой. Делать ничего не хотелось. Глаза закрывались сами собой и слезились при попытках разжать смыкающиеся веки. Свет вызывал неприятную резь и назойливое жжение. Будто ученики вытягивали из жертвователя всю энергию без остатка. Несмотря на усталость, сон долго не шёл, а если и удавалось заснуть, то неглубоко и ненадолго.
   Каждый вечер незадолго до сумерек Несауальтеколотль отправлялся к пирамиде. К тому времени строительные работы обычно завершались. Он ставил перед собой жаровню с тлеющими угольями, садился к краю ступени и подолгу смотрел на затопленный лес через тонкие струйки дыма. Мысли уносились далеко-далеко, звуки города растворялись в воздухе и не беспокоили вымотанного за день человека. Сгорбившись и уронив голову на грудь, он уходил весь в себя. Священник совершенно не замечал, что за ним наблюдают.
   После уроков сыновья касиков не знали, чем заняться. Ученики или праздно слонялись по городу, или бездельничали в своих комнатах. Один из них по имени Чикуатемок как-то увидел учителя, грустно глядящего в закатное небо. С тех пор Нисходящая Сипуха (так переводилось его имя) стал каждый день приходить к храму, и всякий раз заставал служителя на одном и том же месте, подавленного и совершенно безрадостного. Молодой воин воспитывался в большой крепкой семье вождя, в которой все члены неизменно поддерживали друг друга. Когда много людей живут в доме, где всего одна комната, совершенно невозможно понять всех прелестей уединения. Юноше и в голову не приходило, что можно стремиться к одиночеству, такое поведение показалось простодушному лесному жителю проявлением некой ужасной скорби. Не привыкший оставлять соплеменников в беде, он счёл своим долгом вмешаться.
   И вот парень забрался на строящуюся платформу, подошёл сзади к жрецу и окликнул его. Священник вздрогнул от неожиданности и повернулся. Увидев одного из своих воспитанников, возжигатель копала не на шутку испугался. Неужели его застали врасплох? Но варвар не нападал. Жертвователь пристально посмотрел на юношу: прогнать ли его или попытаться понять, в чём дело. Чикуатемок был хорошо сложен и выглядел крупнее Несауальтеколотля. Тоуэйо носил лишь один кожаный набедренник - производство ткани в городе так и не наладили. Красавцем назвать его было нельзя. Однако правильное мужественное лицо выглядело приятным, хоть грубые черты и напоминали отрезанные заступом земляные пласты. Несмотря на угрожающий вид, тёмные глаза казались добрыми, оружия в руках не видно. Служитель понял, что опасности ожидать не стоит.
   - Чего тебе? - бросил он, демонстрируя неудовольствие.
   - С Вами всё хорошо, учитель? - участливо спросил наследник касика, тщательно выговаривая слова, и подошёл ближе.
   Пока Несауальтеколотль соображал, как лучше ответить, тоуэйо опустился рядом с ним и сел, скрестив ноги. Такой наглости жрец потерпеть не мог, но ведь дикарь - есть дикарь. По крайней мере, собеседник настроен вполне миролюбиво, и совершенно несправедливо будет его выгнать - может и обидеться. В то время, как обезоруженный прямотой подопечного наставник пытался сообразить план действий, ученик успел задать ещё несколько вопросов. Возжигателю копала ничего не оставалось, кроме как ответить. Вот так слово за слово завязался разговор. Жертвователь уже мысленно распрощался с вечерним отдыхом и оправдывал собственную слабость тем, что сейчас он выполняет распоряжение мудрого Истаккальцина.
   Парнишка старался, напрягал память, ошибался, исправлял, импровизировал. Такое рвение не могло не нравиться преподавателю. Наконец-то неимоверные старания оказались вознаграждены. Избранник богов смог перевести тему с обсуждения его чувств на проблемы, волновавшие воспитанников. Оказалось, ребята восхищены увиденным в городе. Наследникам касиков нравится учиться, но они порой стесняются демонстрировать собственные знания и очень-очень боятся допустить оплошность. Уж лучше промолчать - так они считают. "Удивительно, - думал Несауальтеколотль, - сколько времени я провёл в попытках угадать, какие мысли посещают юных тоуэйо. А стоило только спросить их самих, как всё становится ясным, как день". Несмотря на усталость, жрец продолжал разговор, хоть диалог и начался против его воли. Теперь же служителю культа стало самому интересно узнать мнение Чикуатемока. Жертвователь изучал собеседника и старался собрать как можно больше сведений, которые могли бы помочь в дальнейших занятиях.
   Проговорили до наступления темноты. Жаровня к тому времени погасла. Глаза предательски слипались. Странный осадок остался после общения с лесным жителем. С одной стороны, никакого отдыха не получилось, с другой, возжигатель копала выяснил много такого, о чём раньше даже и подумать не мог. Перевешивает ли одно другое? Возможно. Но всё же молодой варвар сильно утомил священника.
   На следующий день всё повторилось. Видимо, воину из далёкой деревни понравилось общение. Будущий касик, казалось, не замечал того, что его присутствие наставнику в тягость. А Несауальтеколотль останавливался всякий раз, как внутреннее недовольство подсказывало прогнать незваного гостя. Подкупала открытость и непосредственность тоуэйо. Чикуатемок рассказывал о чём угодно, живо интересовался происходящим вокруг, выкладывал впечатления об увиденном за день. Парень искренне удивлялся и задавал вопросы, которых бы жители города, скорее всего, постеснялись. Он выжимал всё из своего знания языка, а когда не мог высказать мысль, то начинал отчаянно жестикулировать или описывать фигуры в воздухе. Жрец только улыбался и похохатывал в кулак. А подопечный спрашивал, отчего учитель смеётся. Оказалось, юноша прибыл из дальней деревни Атокатлана, находящейся более, чем в дне пути от Тламанакальпана. Жило там около двухсот человек. Люди, в основном, мирные, но приходилось постоянно обороняться от враждебных соседей. Самому сыну вождя уже не раз приходилось сражаться. Он с гордостью показал шрамы на руке, ноге, и груди. Но правление Уэмака приняли без сопротивления, будучи наслышанными о военных успехах тлатоани. Конечно, были и противники решения, но всё же большинство из совета племени высказалось за новый порядок. Так как присоединение прошло гладко, чиновники назначили весьма скромную дань. Зато теперь кругом воцарилось спокойствие. Окрестные селения тоже вошли в состав державы. С тех пор конфликтов не возникало.
   Вечерние встречи теперь повторялись ежедневно. С каждым разом Чикуатемок становился всё менее скованным и более естественным. Молодой воин называл жертвователя другом, видимо понимал, что их разделяет от силы два года, и считал общение на равных приемлемым. Возжигатель копала не возражал. Только в последнее время он смог признаться себе: разговоры с назойливым тоуэйо доставляют ему удовольствие. И когда новый товарищ задерживался, Несауальтеколотль начинал волноваться, высматривая высокого широкоплечего парня среди мельтешащих у основания пирамиды людей. Служитель часто задумывался о происходящем. С самого детства он рос нелюдимым, играм с мальчишками предпочитал уединение. Будущий священник часто прятался ото всех и даже сбегал из дома. В школе кальмекак с ним никто и не пытался связываться. Нелюдимый чудак не вызывал доверия. Лишь только особый дар разговоров с великими заставлял с ним считаться. За всю жизнь никто, кроме, пожалуй, родителей, не интересовался его делами, не стремился поделиться своими мыслями, не спрашивал ни о чём. Но теперь жрец понял, как же он нуждается в человеке, с которым можно вот так просто вести беседы.
   Теперь они не просиживали все вечера на платформе. Приятели ходили по строящемуся городу и гуляли по окрестностям. Варвара особенно интересовали культовые практики. Одно упоминание возможности общения с богами, созерцания детей Дарителя Жизни повергало воспитанника в трепет. Он просил показать хоть одно заклинание, но Несауальтеколотль всё время отказывался, говоря, что, если применять силу великих без нужды, они обязательно лишат незадачливого колдуна сверхъестественных способностей. Тёмные искусства - драгоценный дар, и распоряжаться им нужно столь же экономно, как ювелир расходует золото и серебро. Недаром Тескатлипоку зовут Йоуалли Ээкатль и Тлоке Науаке (3) - он всегда рядом и видит каждый поступок.
   Всё-таки однажды возжигатель копала решился показать ученику тайный ритуал. Смеркалось. Друзья, никому не сказав, отправились на одинокий остров, тот самый, где изгнанники приняли покровительство Таинственного Владыки. Страшное место. Казалось, голоса мёртвых разносятся в ночном ветре. А следы погребальных костров всё ещё виднелись среди травы. "Земля здесь пропитана кровью", - прошептал спутнику избранник богов. У корней уходящего в небо кипариса поставили фигурку Тлауискальпантекутли.
   - Они прикасаются ко мне! Духи трогают меня, - ужаснулся Нисходящая Сипуха.
   - Не бойся, и они ничего тебе не сделают, - ответил Голодная Сова.
   Копала найти не смогли, вместо него зажгли обычные угли в жаровне. Молодые мужчины сели перед импровизированным алтарём. Служитель культа прочитал молитву от имени обоих участников. Затем он взял заточенную птичью кость и проткнул себе мочку уха. Призраки отступили. Заклинатель передал острие товарищу, а сам наклонился над чашей. Драгоценная влага начала стекать вниз, впитываясь в бумагу аматль. Чикуатемок без страха пустил кровь себе. Подождав, пока красные капли не перестанут падать, жрец взял подношение, воззвал к богу и положил свёрток в огонь. Белый лист с алым пятном вспыхнул. Остров погрузился в густую звенящую тишину. Внезапно клубы дыма приняли очертание черепа в головном уборе из орлиных перьев. Будущий вождь, как завороженный, глядел на разыгрывающееся действо. Испугавшись, парень попятился назад. Но наставник схватил его кисть, крепко стиснул и потянул к себе. Вдруг Господин Венеры сочтёт страх признаком неуважения? Тем временем лик Хозяина Зари сделался чётким, челюсть откинулась назад, а изо рта показался кремневый нож вместо языка. В непроницаемом безмолвии над упокоищем раздался голос: "Несауальтеколотль и Чикуатемок, я, Владыка Утренней Звезды, принимаю вашу жертву. Хоть вы принесли мне не так уж много драгоценной влаги, я учёл то рвение и веру, с которым вы провели обряд. Я дарую вам право воззвать ко мне в минуту опасности. Берегите эту возможность, не истратьте её понапрасну. Ты, Несауальтеколотль ещё получишь шанс отплатить великим всё сполна. Ты же, Чикуатемок, должен встать на путь благочестия и повести свой народ к богам. Не сворачивай с выбранной дороги, будь твёрд в своих намерениях". Как только последние слова стихли, лик Тлауискальпантекутли снова стал дымом и начал таять в воздухе. Звуки ночного леса вернулись. А священник, всё ещё сжимал кисть товарища, по пульсу ощущал, как лихорадочно забилось сердце молодого варвара.
   Дни шли. Тоуэйо показывали всё большие успехи. Когда ребята освоили основы языка, а Уэмак убедился в отсутствии враждебности со стороны воспитанников, начались занятия по владению оружием и боевой тактике. В обязанности Голодной Совы теперь входило преподавание календаря и религии. Несколько раз сыновей касиков задирали дети местных аристократов, и служителю приходилось неоднократно вмешиваться на стороне учеников. Чикуатемок продолжал проводить все вечера в компании Несауальтеколотля, юноша больше других интересовался обрядами и мифами. Как-то он признался, что очень хочет принести веру своему народу, и может быть, даже построить святилище у себя в деревне.
   Остаток времени пролетел быстро. Насыщенный год подошёл к концу. Пришло время наследникам вождей затопленного леса возвращаться в родные селенья. Провожать будущих союзников вышли правитель Уэмак, первосвященник Истаккальцин и Косицтекатль, некогда предводитель воинов-ягуаров, занимавший ныне должность тлакочкалькатля (4), второго после тлатоани главнокомандующего армией. Каждый из них произнёс речь с пожеланиями счастливого пути и ревностного служения державе. Говорилось и о больших надеждах, возлагаемых на будущих текутли, и о необходимости скорейшего внедрения культуры и религии столицы в жизнь тоуэйо. От имени глав государственного совета ученикам вручили подарки - оружие, головные уборы, курильницы и статуэтки богов. Бывший наставник сильно привязался к ребятам. Горько было отпускать их в обратный путь. Но в то же время, мужчину переполняла гордость, ведь именно он подарил им новый язык, веру, открыл перед варварами блага цивилизации. Сердечно прощаясь, Несауальтеколотль в последний раз крепко обнял друга и вручил ему кремневый нож и ту самую кость, которой они тогда вместе совершили кровопускание. Растроганный Чикуатемок непременно обещал вернуться и отплатить за добро, знания, и участие, подаренные учителем. Юноша признался: "Когда я ехал сюда, мне казалось, здесь мы будем окружены врагами, нас возьмут в заложники, будут издеваться, унижать. Я думал, мне не выбраться. А сейчас... Ну, ты сам понимаешь, что я чувствую сейчас". Комок подкатывал к горлу. Хотелось расплакался, но ведь не пристало человеку с твёрдым сердцем лить слёзы. Пришла пора отчаливать. Гости из Атекуаутлана погрузили пожитки в каноэ, сели в долблёнки и отплыли домой под возгласы собравшейся на причале толпы. А Голодная Сова ещё долго смотрел вслед исчезнувшим из вида лодкам.
  
  

Глава 3. Поручение первосвященника

   Больше года прошло со времени прощания Несауальтеколотля с Чикуатемоком. Несмотря на обещания, друг так и не появился в Тламанакальпане. От прибывавших на царские работы людей из Атокатлана доходили вести о судьбе наследника текутли. По возвращении в родную деревню сын вождя с большим рвением начал насаждать новые порядки. Первым делом, приказал всем носить одежду. Далеко не каждый подчинился, но многие облачились в кожаные набедренники и плащи из шкур. Кроме того, в центре селения начали возводить дом по типу зданий в столице. Юный воин называл его дворцом. Во внутреннем дворике он устроил небольшой алтарь, где три раза в день молился, а по праздникам жертвовал богам кровь. Кроме того, Нисходящая Сипуха велел изготовить копья, щиты и макуауитли столичного образца для каждого стража селения и без устали проводил тренировки с оружием. Ну разве можно вырваться на встречу с приятелем, когда так много начинаний?
   Тем временем тлатоани Уэмак по совету верховного жертвователя решил распространить государственную религию на подчинённые территории. Он разослал гонцов к наиболее лояльным касикам с указанием построить пирамиды в честь Таинственного Владыки. Дабы не обидеть тоуэйо, государь также велел рядом соорудить небольшие платформы для наиболее почитаемых местных божеств. Со свойственным всем новообращённым рвением бывшие дикари взялись за работу.
   В день три-дом года тринадцать-кремень Истаккальцин, Хозяин Белого Чертога, призвал Несауальтеколотля к себе. По мысли первосвященника обучение дикарей являлось лишь первой ступенью карьеры молодого жреца. "Справится с новой миссией, а он справится, так говорил Великий Тлакацинакантли, - получит статус главного служителя Господина Венеры Тлауискальпантекутли, а с ним и место в совете. Мал он, конечно, печься об интересах державы, но ничего, научится. А покамест будет следовать общей линии, моей и Уэмака. Нельзя допустить верховенства противостоящих нам кланов. Им дай волю - развалят страну. Уже вон на земли туземцев покушаются. Нет, беззакония творить нельзя. Сейчас любое волнение - и вся непрочная конструкция обрушится, и нас под собой погребёт. Нам нужны люди надёжные, преданные", - рассуждал осмотрительный сановник, потягивая горький какауатль в кресле икпалли (5).
   Циновка, закрывавшая проход, откинулась, и на пороге показался Голодная Сова. Гость почтительно поклонился и поприветствовал главу духовенства. Тот поздоровался в ответ и окинул взглядом своего воспитанника. Хорош, нечего не скажешь. Теперь парню двадцать лет. Он окреп, возмужал, как говорится, мясо начало нарастать на костях. Да, это уже не тот худенький мальчик, который бился в лихорадке три года назад. Однако глаза по-прежнему блестят, а лицо совсем молодое, должно быть, юношеское рвение не иссякло. На голове красная повязка с нашитыми белыми раковинами и плюмаж из перьев попугая ара. Заострённая кость и шип агавы воткнуты в тугой пучок чёрных, как смоль, волос. Белая набедренная повязка с расшитыми краями завязана изящным бантом. Скромный серый плащ с красной окантовкой спускается ниже колен. Простые сандалии с кожаными завязками уже порядком истоптались. Для предстоящего задания надо бы подыскать новые.
   - Садись, не стой так, - наконец предложил первосвященник. Несауальтеколотль опустился на циновку напротив.
   - Ты знаешь, сейчас в нескольких селениях тоуэйо возводятся дома Таинственного Владыки, а также платформы для почитания местных богов и духов. Время самое подходящее. Ойаменауак сейчас нас долго не станет тревожить. Конечно, тлатоани Кецалькойотль не забыл нанесённой обиды и, безусловно, собирается мстить, - Хозяин Белого Чертога глотнул ещё какауатля, - Но сейчас он по уши влез в войну с Амоштонцинко, и ему не до нас. А мы пока будем укреплять союз со здешними племенами, прежде всего, на основе веры. Таинственный Владыка станет сильнее, если будет получать подношения в нескольких поселениях, а не в одном. Конечно, человеческие сердца сейчас найти сложно, мы не настолько сильны, чтобы затевать войну, но продуты, животные и драгоценная влага также питают детей Дарителя Жизни. Однако, как бы ни желали касики присоединиться к столичному культу, у них недостаточно знаний для отправления всех необходимых обрядов. И нам опять требуются твои способности преподавателя. Тебе предстоит отправиться в одно из селений тоуэйо и обучить кого-то из местных жителей проводить главные ритуалы и праздники.
   На этих словах у молодого жреца перехватило дыхание, сердце забилось в предвкушении. "Хоть бы туда, хоть бы в Атокатлан, великий Тескатлипока!" - подумал юный жертвователь. А Истаккальцин продолжал:
   - Я помню, у тебя есть друг в Атокатлане, хороший паренёк, способный, - тут Несауальтеколотль еле подавил расплывающуюся по лицу улыбку. Неужели Титлакауан внял молитвам? Но чувств проявлять не должно, и служитель культа лишь прикусил нижнюю губу - Так вот, думаю, тебе хотелось бы повидать приятеля. Не так ли?
   Голодная Сова чуть не вскрикнул от восторга. Внутри всё клокотало. Еле сдерживаясь, он произнёс:
   - Спасибо, господин. Во истину, Вы - хозяин доброго и сострадательного сердца.
   - Не благодари. Моё сердце в руках Таинственного Владыки и Дымящегося Зеркала. Как понимаю, ты доволен. Тогда к делу. Отправляешься завтра. Возьми с собой церемониальный костюм, жертвенный нож, жезл, заострённые кости и колючки агавы, сменную одежду. Еду и воду в дорогу мы тебе предоставим. Атокатеки обязаны обеспечить тебя питанием и жильём на время всей миссии. Кроме того, тебе дадут статуэтки наших богов - Таинственного владыки, Тескатлипоки Тлауискальпантекутли и Миктлантекутли, курильницы, мешочек копала - береги его, не расходуй без особой надобности, подарки вождю тоуэйо, священный свёрток для храма - никому не показывай его содержимого. Всё это погрузят в лодку завтра. Приедешь - сразу же пройдёшь к вождю, поклонишься, вручишь дары. Веди себя скромно, но с достоинством. Уважай местные традиции, но не делай ничего, что бы противоречило нашим законам и воле богов. Велено предоставить тебе отдельное жильё. Осмотри внимательно, особенно на предмет колдовства. Ходи с оглядкой. Будь настороже, враги в любой миг могут сбросить маски и устроить бунт. Помни, твоя жизнь в опасности, - глава культа наградил собеседника тяжёлым буравящим взглядом и продолжил, чуть смягчившись, - Следи за тем, как строят храм, ты сам знаешь, как должен выглядеть дом бога. Если получится, не упускай возможности принести в жертву человека. Захорони его под полом святилища. Но специально на жертве из местных не настаивай. Выбери себе преемника и помощника, который будет отправлять обряды после твоего отбытия. Думаю, в данном случае долго искать не придётся, - Хозяин Белого Чертога усмехнулся, - Обучи всему, заставь повторять несколько раз, проверь, как он всё усвоил. Расскажи об обрядах каждого месяца, о лечении болезней, о благословении в бою, покажи самые простые заклинания и заговоры. Другого и не требуется. Большой дружбы ни с кем не води, но будь приветлив с каждым. Не теряй мудрого лица и сердца, твёрдого, как камень. При каждой возможности наблюдай, крепка ли власть, нет ли волнений, как жители селения относятся к Тламанакальпану, не зреет ли мятеж, достаточно ли пищи, здоровы ли люди. Да, и будь осторожен. Ты всё понял?
   - Да, господин, ответил Несауальтеколотль.
   - Тогда подойди, - сказал первосвященник и встал. Верховный жертвователь развернул лежавшую рядом пёструю тряпицу, вынул оттуда два пера кецаля и воткнул их в волосы юного жреца.
   - У меня нет слов благодарности. Я не достоин такой чести - произнёс Голодная Сова и преклонил колено.
   - Может и не достоин сейчас, но непременно будешь. Встань, - ответил не по годам мудрый служитель и крепко обнял ученика, - всё иди, тебе нужно собираться. Лодка будет ждать на рассвете. Исполни волю богов.
   - Ещё раз благодарю, господин. Я не подведу. Прощайте.
   Мужчина низко поклонился, вышел и быстро зашагал прочь. Думал он сейчас об одном: какой подарок привезти Чикуатемоку, и на что бы его выменять.
  
  

Глава 4. Лики богов за подарок

  
   Времени в обрез. Аудиенция у Истаккальцина состоялась довольно поздно, а рынок вечером закрывается. Нужно торопиться. Хотелось побежать. Но жертвователь не может позволить себе такого. Служителю культа подобает ходить степенно. Ведь он не какой-то крестьянин. Несауальтеколотль поспешал, как мог. Благо общежитие жрецов находилось не так уж и далеко.
   Что же привезти другу? Он - воин, а воинов интересует, прежде всего, оружие. Нужен атлатль. Копьеметалка и места занимает мало, и считается благородным предметом, да и украшают такие изделия обычно богато. Если удастся раздобыть такую, Чикуатемок будет доволен. Он ещё во время учёбы заглядывался на подобные вещи в мастерских.
   Наконец-то дом - маленькая узкая комната в большой наскоро сработанной хижине. У одной стены циновка, у другой - пара сундуков. Очаг посредине. Вот и всё убранство. Голодная Сова с досадой обозрел скудные запасы. Мера маиса, по одному мешку бобов, соли и перца чили, двести зёрен какао. Ценные перья отдавать нельзя - их выделили для церемониальных облачений. Добавить ещё пару жадеитовых бусин? Нет - только одну. Вот и всё. Кукурузу тяжело тащить, да и стоит она недорого. А остальное можно смело отдать. Еду в дорогу выделят. В Атокатлане его обязаны кормить. Ну, а по возвращении обратно можно как-то пережить первое время. Парень завернул скромные пожитки, закрепил их лямками и налобной повязкой, взвалил на спину и двинулся в сторону торжища.
   Ноша оказалась не из лёгких. С таким грузом при всём желании быстро не пойдёшь. Солнце уже низко, а путь лежал на другой конец города. Служитель вышел на главную улицу. Её недавно начали мостить плитами и штуком. Сзади - строящаяся пирамида Таинственного Владыки. Впереди - главная площадь с несколькими платформами и стадионом. Его вырыли только в нынешнем году и наспех облицевали стены. Навстречу попадались усталые люди. Большинство возвращалось домой, некоторые несли увесистые корзины - им удалось сделать покупки вовремя. Слева группа тоуэйо заканчивала работу. Одни варвары собирали инструменты, другие - препирались о чём-то с распорядителем. У стены стояли двое друзей в костюмах ягуаров при полном вооружении и оживлённо беседовали. Показались три женщины с вязанками дров, за ними бежали измазанные грязью детишки. Все удивлённо взирали на Несауальтеколотля. Куда это собрался жертвователь с такой объёмной поклажей? Плечи ныли, шея затекла, безумно хотелось сбросить с себя тяжесть, разогнуться и хоть на миг передохнуть. Но медлить нельзя.
   Вот и рынок - простое огороженное пространство с несколькими навесами для чиновников на краю города. Далее - лишь пустыри да оборонительные укрепления. Через забор возжигатель копала увидел, как торговцы заворачивают товары и отправляются по домам. Он опоздал. Отчаянно парень бросился к воротам, но стражники с копьями преградили проход:
   - Очень жаль, господин жрец, но на сегодня торговля закончена. Приходите завтра.
   - Но мне надо...
   - Нам не велено пускать никого после закрытия. К тому же посмотрите сами, все продавцы уже уходят. Вы всё равно ничего не купите.
   Пришлось уступить. Проклиная судьбу, Голодная Сова, скинул груз и сел на землю. От досады сводило скулы и хотелось выместить злобу на ком-то или на чём-то. Но хозяину каменного сердца не подобает вести себя подобным образом. Последняя возможность приобрести атлатль по закону упущена. После окончания работы торжища любые сделки во всём Тламанакальпане находились под запертом. Однако священник решил рискнуть. Он подобрал пожитки и направился в сторону ремесленного квартала.
   Вечерело. Прохладный ветер принёс затхлый запах болота, в вместе с ним тучи назойливых комаров. Мастерские располагались неподалёку. Помещались они во временных хижинах, которые оружейники построили, ожидая начала возведения государственного жилья. Мощёных улиц здесь уже не было, однако сами люди поддерживали чистоту и порядок в районе. Несауальтеколотль постучался в дом своего знакомого, к которому не раз водил учеников-тоуэйо:
   - Я понимаю, уже поздно. Но мне срочно нужно купить атлатль. Пожалуйста, помогите.
   - Простите, господин, но указ тлатоани нарушать нельзя. Приходите завтра, - отвечал мужчина.
   - Но завтра будет уже поздно.
   - Извините, но я не имею права торговать вне рынка.
   Второй, третий, четвёртый, - всё впустую. Никто не осмеливался нарушить раз и навсегда установленные правила. Ни один изготовитель изделий из дерева не пустил юного жертвователя. Придётся обойтись без подарка. Конечно, Чикуатемок будет рад приятелю и так, но всё же ехать к другу с пустыми руками совсем не хорошо. Может быть, вручить ему какао? Да только какауатль оценил бы столичный аристократ, а варвары совсем не любят бодрящие напитки. Голодная Сова сидел один на песке посреди пустой вечерей улицы. Смеркалось. Последние отблески заката догорали на западе. На мрачном небе взошла бледная ущербная луна. И вдруг его кто-то тронул его за плечо. Парень повернулся. Перед ним стояла немолодая женщина в белом уипилли.
   - Тихо, господин, - прошептала она, - Следуйте за мной.
   Возжигатель копала обрадовался. Неужели всё-таки повезло? Незнакомка повела его через весь квартал, а затем свернула в проулок между домами. Они зашли в хижину с заднего хода. Вот убогое жилище ремесленника. Одна большая комната для всей семьи, вторая за загородкой - мастерская. Именно там хозяин, полный коренастый человек средних лет весьма неприятной наружности и встретил ночного гостя.
   - Как я вижу, Вам действительно нужен атлатль, - заявил он с показной важностью мерзким мяукающим голосом, - Вы понимаете, я сильно рискую. Поэтому никому не говорите о нашей, так сказать, встрече, а то пострадаем мы оба.
   - Да, конечно, - заверил его Несауальтеколотль.
   - Вот они! - с гордостью произнёс мужчина, скинул крышку одного из ящиков и поднёс факел. Три хорошие копьеметалки лежали сверху. Но избранник бога пришёл не за такими.
   - Нет, спасибо. Я ищу что-то богато украшенное с резьбой или инкрустацией, подарок для друга. Понимаете, он сын вождя Атокатлана. Завтра я уезжаю к нему. Такому человеку подобает иметь оружие исключительного качества.
   - А, понимаю, - протянул мастер. Хитрющие глаза его загорелись, а лицо расплылось в улыбке, - Сейчас-сейчас покажу. Вот.
   Он достал откуда-то длинный свёрток и подал жрецу. Священник откинул кусок кожи и достал на самом деле прекрасный предмет - чёткие линии, идеально обработанная поверхность, удобная рукоятка, а самое главное - прекрасные вставки из перламутра, которые составляли удивительный узор, строгий, но в то же время изысканный.
   - Дам за него меру соли, меру бобов, меру перца и восемьдесят бобов какао, - предложил Голодная Сова, предчувствуя непростые торги.
   - Обижаете, господин, - усмехнулся оружейник, - четыреста бобов, не меньше, и то потому, что мы не на рынке, и не придётся платить пошлину.
   - А чего тут на четыреста-то? - изумился покупатель.
   - Как? Да тут одних только морских раковин на двести.
   - Морских? Не смеши меня. Я вижу только речные. Их твои дети тут под городом насобирали. Ты их только хорошо отполировал.
   - Ваша правда, но шлифовал я их добрую половину дня.
   - Да я тебе продуктов на несколько дней предлагаю.
   - А у меня жена и дети, да ещё мать старая. Сами знаете, как сейчас всё дорого. Между прочим, я его для самого Кокольтекуи делал. Знаете, сколько он мне пообещал за него? Шестьсот бобов.
   - Врёшь, - отрезал Несауальтеколотль.
   - Может быть и вру, но всё равно больше восьмидесяти.
   - Так чего же он не забрал заказ-то?
   - О, господин, - вздохнул мастер, - Пришёл он ко мне, покрутил, повертел его, да и сказал, будто не по руке ему, видите ли. А я-то знаю. Он почти всё проиграл, делал ставки на игру в мяч. Вот теперь и платить нечем стало. А "не по руке" - так, отговорки.
   - Так, хорошо, двести бобов, больше у меня нет, честно.
   - Господин, да я его несколько дней делал, и дети мои, и жена помогали. Не купите Вы, другие купят. У меня спешки нет, пусть лежит. А Вот Вы, как я погляжу, торопитесь, - старый плут лукаво улыбнулся и обнажил редкие жёлтые зубы.
   - Ещё одна жадеитовая бусина и всё.
   - Да к чему мне Ваша бусина? Только в рот покойнику положить. Так у меня, почитай, никто умирать-то и не собирается, хвала богам.
   - Послушай, любезный. У меня действительно ничего больше нет сейчас. Потом, как приеду, могу ещё чего-нибудь добавить, - отчаялся жертвователь.
   - Потом? Вы уж простите, господин, я Вам зла не желаю. Но ведь только сам Ипальнемоуани знает, вернётесь вы или нет. Нет уж, мне надо всё и сейчас. Двести сорок бобов, и мы в расчёте.
   - Сорока нет. Есть только двести, - с грустью проговорил парень. Надежда таяла с каждым мигом. Так хотелось метнуть в мерзкую рожу хитроумного дельца стрелу тьмы.
   - Ну, тогда и разговор окончен.
   - Подождите, послушайте ...
   - Нет-нет, господин, - дерзко оборвал ремесленник, - За двести не отдам. Вон возьмите первые три копьеметалки. Любую берите за соль, бобы, перец и сорок бобов. Но не эту.
   - Но, пожалуйста, уступите мне, как служителю бога.
   - Знаю, вам жрецам тоже не сладко. Но ведь и я выживаю, как могу. Двести сорок - последняя цена.
   - Двести. Точно нет?
   - Точно, и не просите, - мужчина бесцеремонно вырвал атлатль из рук гостя, положил его на место и прошёл в другую комнату.
   Несауальтеколотль взвалил тяжёлый груз на плечи, и печально двинулся к выходу.
   - Постойте, - у самого дверного поёма окликнул его оружейник, - Вы же умеете рисовать лики богов?
   - Конечно, - отвечал Голодная Сова, не понимая, к чему клонит торгаш.
   - Видите ли, господин. Я - человек простой, как рисовать богов не знаю. Но хочется мне сделать мой товар лучшим во всём городе. Вот если я украшу его образами великих, то воины будут покупать всё у меня. Ведь они захотят заручиться поддержкой свыше. Правильно? Нарисуйте мне несколько образцов, а я перенесу их на свои изделия. Ну а с Вас тогда двести бобов, мера соли, перца и бобов, а также бусинка.
   - Чернила-то у тебя есть? - недоверчиво спросил священник.
   - Не извольте беспокоиться, всё есть.
   - А рисовать на чём?
   - Право даже не знаю, мы, люди бедные, бумаги не держим, да и не зачем нам она, мы же ни читать, ни писать не умеем. Нарисуйте вот тут на стене, - хозяин показал на участок ровной сухой глины.
   - Эх, ладно, хитрый койот, неси чернила и кисть, - согласился жрец.
   Пришлось надолго задержаться в доме изворотливого торговца. Юный служитель начертал не менее десятка разных мотивов. А делец причмокивал и потирал руки, предвкушая скорую наживу. Домой жертвователь вернулся незадолго до полуночи, зато прекрасный атлатль теперь был у него.
   Несауальтеколотль долго не мог заснуть. На смену радости от скорой встречи с другом пришла тревога. Он ведь никогда не отлучался надолго от соплеменников, не жил среди других людей. Угрожает ли ему опасность? Если всё пройдёт по плану Истаккальцина, то нет. Но на чужбине следует ожидать чего угодно. Вдруг атокатеки решат сбросить власть Тламанакальпана? Такое уже бывало в двух других деревнях. Конечно же, последовала незамедлительная расплата, но убийство посланника из столицы как раз и стало поводом для карательной операции.
   Утро выдалось туманным. Надев новые присланные вечером сандалии и повязав простой плащ, юноша взял мешок с вещами и направился к пристани. Мокрые от росы каменные плиты мостовой скользили под ногами, влажный воздух заставлял дышать чаще без чувства насыщения. Сонные дома неясными тёмными силуэтами выстроились вдоль улицы. Казалось, и природа, и здания, и люди спали или даже умерли, а только он один нарушал спокойствие почившего мира, шлёпая ногами в рассветной тишине. Голодная Сова пришёл через ворота городской стены и спустился по лестнице, вырубленной в скалах. Из белой пелены, словно призраки, один за другим выступали, стоящие в воде кипарисы. Безветрие - Длинные пряди мха пачтли даже не колыхались. Никакой ряби на зеркальной блестящей глади озера. "Неужели я уже прибыл в мир мёртвых?" - подумал жрец и содрогнулся от мысли - настолько недвижимым представало всё вокруг в спустившемся на землю облаке. Тем более чужеродным и пугающим показался пронзительный крик болотной птицы. Зачем он тут?
   У каноэ, привязанных к вбитым в берег кольям, стоял первосвященник, рядом переминались с ноги на ногу двое слуг. Видимо, они принесли поклажу. В долблёнке уже сидел лодочник, немолодой человек в одной набедренной повязке, несмотря на холод, - видимо из тоуэйо. Он кивал головой и о чём-то беседовал с Хозяином Белого Чертога. Попрощались быстро. Истаккальцин дал последние указания, пожелал счастливого пути и растворился в тумане, а Несауальтеколотль сел в утлое судёнышко и отплыл навстречу неизвестности.
   Гребец оказался молчаливым. Равномерные удары весла о воду убаюкивали. Глаза закрывались сами собой, тело обмякло, словно кукурузная каша - сказывалась бессонная ночь. Подложив мешок с вещами под голову, парень завернулся в плащ, лёг и растянулся в блаженной неге. Руки и ноги налились тяжестью и отказывались двигаться. Густую тишину нарушали лишь ритмичные всплески воды то по одну, то по другую сторону. Над головой проплывали длинные ветви болотных кипарисов, увитые лозами и укутанные, словно разорванным саваном, длинной бахромой пачтли. Мысли смешались и превратились в одну монотонно кружащую в голове массу. Незаметно для себя Несауальтеколотль погрузился в тревожный неглубокий сон.
   Когда молодой жрец проснулся, солнце стояло уже высоко. От утреннего тумана не осталось и следа. Лодка быстро шла по большому открытому пространству воды, затянутому широкими листьями кувшинок. Далеко впереди вставала стена высоких деревьев - видимо там находился очередной мелкий участок. А чуть поодаль, обгоняя каноэ, следовала стая уток. Внезапно прямо под одной из них раскрылись длинные, усаженные острыми зубами, челюсти. Вмиг они сомкнулись и потащили несчастную жертву в глубину. Та пыталась выбраться, но панцирная щука не упускала добычу, а только поменяла хватку. Рывок - и птица исчезла под зеркальной поверхностью озера. Плеснул большой треугольный хвост - и от разыгравшейся трагедии не осталось и следа. От удивления крик вырвался из груди священника. Он никогда ещё не видел таких больших рыб. "Плохой знак, - невозмутимо произнёс тоуэйо, - духи предупреждают тебя, тламанакальтек, опасность близка". Тревожные нотки в голосе попутчика почему-то не на шутку взволновали Голодную Сову. Он хотел переспросить, да только собеседник оказался неразговорчивым и продолжал править к приближающимся зарослям.
   Заночевали на небольшом островке. Юный служитель заметил следы старого костровища, видимо, местные жители периодически останавливаются здесь на пути. Угрюмый гребец, молча, собрал дрова и развёл огонь. Ели в тишине, каждый своё. Несауальтеколотль попытался разделить трапезу, но дикарь наотрез отказался и презрительно смерил парня глазами. Над затопленным лесом взошла бледно-жёлтая, словно тортилья, луна, по одной высыпали на небосводе маленькие яркие звёздочки. А вот и Венера - вечерний облик Владыки Зари Тлауискальпантекутли. Дневной гомон уступил место тревожным ночным звукам. Совсем рядом над головой раздался леденящий кровь крик сипухи, похожий на громкое шипение змеи. Вскоре перевозчик и вовсе повернулся спиной. Он глядел на костёр и напевал что-то себе под нос. Возжигатель копала прислушался и сначала не поверил своим ушам. В бормотании спутника он разобрал слова "Хозяин Смерти", "Смертный час" и "Великий Мертвец" на языке жителей Атекуаутлана.
   - О чём ты поёшь? - осведомился жрец.
   - Я призываю к защите духов смерти, - отстранённо проговорил лодочник.
   - А почему их? - недоумевал столичный посланник.
   - Владыки смерти отмеряют каждому свой час и следят за тем, чтобы каждый погиб тогда, когда ему суждено. Если кто-то пытается погубить человека ранее, то это не нравится владыкам смерти. Никто не потерпит, ели без спросу полезут в его дела, - со вздохом ответил тоуэйо и посмотрел на луну. А жертвователь завернулся в плащ, откинулся назад и уснул под мерное потрескивание костерка да шелест ветвей в вышине.
   Утром Несауальтеколотля растолкал попутчик. Вещи собраны, костёр потушен, каноэ готово к отправлению. Плыли быстро на северо-запад. Яркое солнце слепило даже сквозь полог затопленного леса. Большие открытые пространства чередовались с густыми дебрями кипарисов.
   День уже перевалил за половину, когда утлое судёнышко вышло на середину большого безлесного участка. Здесь даже кувшинки не росли - видно, глубина составляла много больше человеческого роста. Внезапно вода по левому борту забурлила и в тот же миг прямо на путешественников выпрыгнул огромный крокодил. Тоуэйо резким движением повернул лодку. Смертоносные челюсти хлопнули, не схватив добычу. Тварь ушла на глубину, но уже через пару мгновений выскочила с другой стороны и с размаху рухнула головой на каноэ. Гребец и здесь не растерялся, а начал с силой молотить веслом по морде зверюги. Пошла кровь. Нехотя, рептилия оставила людей и вновь скрылась из глаз. Но ненадолго, вскоре послышался глухой удар о дно - посудину качнуло. Видимо ящер сменил тактику и решил перевернуть судно. Ещё и ещё. Умный, мыслит, словно человек. Крокодил бился всё сильнее, но до упора нагруженная долблёнка оказалась на редкость устойчивой. Перевозчик оглядывался с веслом наготове в надежде осадить разбушевавшегося хищника. "Чего сидишь? Сделай что-нибудь!" - вопил он. Пора вмешаться. Жрец поднял руки вверх и мысленно воззвал к Тескатлипоке. Нужно видеть цель. Но как на зло животное скрылось из глаз. "Греби! - крикнул он, - Греби быстрее". Наконец-то. Показался кончик хвоста. Несауальтеколотль немедленно пустил в него стрелу тьмы. Крокодил метнулся в сторону - неверное решение. Парень немедленно добавил болевой шок - чудовище затряслось в конвульсиях. "Быстрее, трогай, плыви!" - заорал заклинатель, выпучив глаза. Тоуэйо не пришлось долго просить. Лодка быстро двинулась по направлению к лесу.
   - Об этом предупреждали нас духи? - спросил возжигатель копала, когда опасность миновала.
   - Быть может, да только сдаётся мне всё ещё впереди у тебя, юный господин, берегись. Не простой то был зверь, ой не простой, - отвечал варвар.
   - А кто тогда? - удивился Голодная Сова.
   - А я почём знаю? - отмахнулся мужчина, и тихо пробормотал будто бы себе под нос, - Зверь-человек, человек-зверь.
   "Боится, - подумал священник, - видно считает, что могут услышать. Но кого? Ладно, больше от него уже ничего не добиться".
  
  

Глава 5. В дали от столицы

  
   Когда сквозь стволы кипарисов показались очертания долгожданного селения, уже вечерело. Атокатлан располагался на обширном острове, большую часть которого занимал высокий холм. У подножья стояло несколько домов, покрытых тростниковыми крышами. У берега на волнах качались привязанные каноэ. Оттуда по крутому склону вверх шла дорога, а на вершине высилась большая часть построек, окружённая высоким частоколом. Завидя долблёнку, играющие у воды мальчишки побежали сообщить о прибытии гостей. Тем временем лодка подошла к берегу, перевозчик радостно соскочил на песок и привязал её к одинокому камню. Несауальтеколотль тоже поспешил встать и размять затёкшие от долгого сидения ноги. Подоспевшие носильщики быстро разгрузили поклажу, взвалили тяжёлые тюки на плечи и понесли по тропе в деревню.
   Голодная Сова с интересом осматривался по сторонам. Большинство местных жителей ходили в одежде из кожи. Женщины не покрывали грудь и ничуть не стыдились. Ни на ком жертвователь не заметил обуви. Из украшений лишь нанизанные на верёвки керамические бусинки, посверленные раковины да перья болотных птиц. Ни золота, ни нефрита. Атокатеки вопреки ожиданиям оказались довольно красивыми людьми нормального роста совершенно беззлобными и открытыми. Они без стеснения пялились на прибывшего из столицы священника и улыбались, показывая белые зубы. Всё же тоуэйо побаивались чужака, матери одёргивали детей и не давали им подойти близко.
   Служитель бога уже начал подниматься по склону холма, как увидел человека, бегущего к нему со всех ног. Ошибки быть не могло эту высокую стройную фигуру ни с кем не спутаешь. Чикуатемок. Не успел возжигатель копала произнести слова приветствия, как друг стиснул его в объятьях так, будто хотел переломать все кости и даже немного оторвал от земли. "Я так и знал, так и знал, что мы встретимся, - говорил он, - Я всё хотел приехать, очень хотел. Но тут оказалось столько дел. Так много нужно изменить. Кое с чем приходилось бороться. Главное, отец меня поддержал. Предоставил возможность действовать от своего имени. А я ведь не знал, как он воспримет новые начинания. Ну а потом работа пошла всё быстрее и быстрее. Как же я мог всё бросить? Знаешь, я хотел приехать и рассказать тебе, что сделал, как изменился Атокатлан, и всё благодаря тебе. Но я всегда говорил себе: "Нет брат, ещё не всё. Учитель будет рад, если ты успеешь ещё то-то и то-то". Ну а теперь ты здесь, и сам сможешь всё увидеть. Даже, если ничего не понравится, я очень рад встрече". Пока сын вождя говорил, Несауальтеколотль думал о товарище, изменился ли тот или нет. Лицо всё то же, молодое приятное, но грубоватое. Речь стала лучше, даже по сравнению со временем отплытия из Тламанакальпана, гораздо увереннее и глаже. Наверное, наследник касика много общался с торговцами, послами и чиновниками, прибывающими из столицы. Откуда-то достал длинный цветной плащ, белоснежную набедренную повязку с красной вышивкой по краю, несколько жадеитовых бусин, которые нанизал на шнурок вместе с крокодильими зубами. Наверное, купил у заезжих комильтеков. А вот сандалии точно местного производства. Зато ножные браслеты из шкуры ягуара - предмет исключительный. Интересно, сам ли добыл зверя - он-то может. В волосы вставил пучок перьев сине-жёлтого макао. Такие же украшали браслеты на плечах, подчёркивавшие рельефные мускулы. Наконец, Голодная Сова смог вставить слово, произнести ответное приветствие, и парни пошли вверх по тропе в деревню, оживлённо беседуя.
   Селение оказалось на редкость большим и относительно чистым. Похоже, порядок здесь соблюдали, и, возможно, имелись даже какие-то правила поведения. Вдоль дороги стояли маленькие домики с крышами из веток и тростника, то глиняные мазанки, то хижины из прутьев и жердей, а то и вовсе навесы, открытые всем ветрам. Сразу видно, люди только спали дома. Основная жизнь тоуэйо проходила на улице. Здесь они сидели, готовили еду, чинили рыбацкие снасти, разговаривали друг с другом, дети бегали взад и вперёд, играли с собаками, порой путались под ногами. Каждый считал своим долгом посмотреть на вновь прибывшего гостя, словно на заморскую диковинку. Увидев возжигателя копала, ребятишки кричали и показывали пальцами. Мимо проходили женщины с тяжёлыми плетёными корзинами. С берега пронесли больших сомов. Их цепляли друг к другу острыми плавниковыми шипами, прокалывая толстую слизкую кожу. Иногда показывались мужчины, несомненно принадлежавшие к элите племени, в украшениях из кости, раковин и меха дикой кошки. Даже вечером кругом стоял постоянный гомон: скрип зернотёрок, удары топоров, громкая речь, несдержанный хохот, ругань, топот маленьких ножек, возня, плач, треск поленьев и шипение воды на раскалённых камнях.
   - Пошли к отцу. Познакомишься с ним, - предложил молодой воин.
   - Нет, постой, где мои вещи? У меня там подарок ему от Уэмака. Нужно передать.
   - Их отнесли в хижину, где ты будешь жить.
   - Тогда давай туда, возьмём дары и отправимся к отцу.
   - Хорошо, тогда сюда, - и Чикуатемок жестом предложил следовать за собой.
   Друзья свернули в боковой проход. Жрец пытался запомнить путь, но не смог. Ничего, пару дней, и ориентироваться здесь будет проще простого. Дорога уходила вверх и на северо-запад. Вскоре дома расступились, и показалась большая по местным меркам площадь, покрытая утоптанным красноватым песком. На противоположном конце высилось то, чему предстояло стать пирамидой. Но пока дом бога напоминал, скорее, нагромождение камней, больших и малых. Однако возжигатель копала оценил объём проделанной работы. Облицовка придаст храму нужную форму. Скат - прямоугольная платформа с вертикальными стенами, опять скат и так далее - такова схема возвышений, на которых располагались святилища богов. Именно её предстоит воспроизвести и в Атокатлане.
   Дом Несауальтеколотля оказался совсем рядом около стены и дополнительного выхода из деревни. Небольшая, но добротная хижина. Стены, должно быть, выстроены из переплетающихся прутьев и обмазаны несколькими слоями глины, много раз подновляемых по мере обветшания. Крыша из сухого тростника и пальмовых листьев. Видимо, строение подремонтировали к приезду высокого гостя. Внутри несколько циновок на земляном полу и очаг из трёх камней. Тюки с вещами жертвователя уже дожидались хозяина.
   - Спасибо, вижу, Вы старались - сказал Голодная Сова, оглядевшись.
   - У нас, конечно, нет таких роскошных зданий, как у Вас в столице, но подожди, построим, - улыбнулся Чикуатемок.
   - Вот возьми, это тебе лично от меня, - Юный священник достал из мешка свёрток и протянул приятелю.
   Тот с нетерпением развернул ткань и достал украшенный резьбой и перламутровыми вставками атлатль.
   - Красивый, - с благодарностью произнёс сын вождя и взмахнул оружием, изображая метание дротика, - Он мне совсем по руке. Спасибо. Даже и не знаю, чем тебе отплатить.
   - Ничего мне не надо, - ответил довольный служитель, - лишь бы с пирамидой всё удалось.
   - О ней не беспокойся. Если уж мы вязались за дело, то обязательно доведём до конца, поверь. В наших же интересах заручиться поддержкой Таинственного владыки.
   Несауальтеколотль угрюмо усмехнулся про себя, но не стал выдавать другу смутных сомнений, слишком искренне тот верил в поддержку своего народа. Тем временем жрец разбирал вещи. Он копался в мешках и выкидывал наружу всё, что лежало сверху. Наконец-то юный жертвователь достал нужные свёртки.
   - Вот он, можно идти.
   Воин и священник отправились назад. Конечно же, Голодная Сова больше всего на свете хотел вымыться, поесть и отдохнуть с дороги. Но долг столичного посланника заставлял забыть о насущных потребностях и сохранять степенность. А два пера кецаля, свешивавшиеся по обеим сторона головы, придавали жертвователю особую важность и настраивали на нужный лад. Оставалось только надеяться, что живот не станет предательски урчать в самый разгар аудиенции у вождя. Парни вышли на ту самую улицу, по которой шли в начале, и продолжили подъём. Наконец-то дорога вывела друзей на широкую площадь перед большим домом. Здание было сработанно лучше остальных. Чикуатемок называл его дворцом. На деле же постройка меркла даже в сравнении с жилищами знати средней руки в Ойаменауаке. Группа корпусов располагалась вокруг внутреннего двора. Здесь находилось несколько клумб с цветами и алтарь. Навес из брёвен, отходящий с плоской крыши поддерживал портик из крашенных деревянных колонн. Несколько сосудов, жаровен и циновок уложены или на земле, или на обмазанной глиной невысокой платформе со ступенями по четырём сторонам.
   Приятели прошли в центральный вход и оказались в мрачном просторном помещении. Нижняя половина стен выкрашена в тёмно-красный цвет, верхняя - в белый. Середина оставлена свободной. По краям лежали маты и стояли сундуки. Впереди на возвышении, покрытом шкурой ягуара, сидел толстый пожилой человек. Скуластое лицо прорезали глубокие морщины. Начавшие седеть волосы заплетены в небольшие косички с керамическими бусинками на концах. На голове венец из перьев орла с зелёным плюмажем посредине, должно быть, из хвоста попугая макао. В ушах массивные жадеитовые вставки. На сгорбленной спине плащ в красных и чёрных тонах. Грудь обвисла, дряблый живот собрался в складки. Скрещенные впереди ноги покрыты расшитым хлопковым набедренником с перламутровыми бляшками. На всём теле виднелись нарисованные тёмной краской странные знаки. Возле касика расположились члены совета племени и слуги.
   - Привет тебе, великий отец, - почтительно произнёс молодой воин, - к нам прибыл Насауальтеколоцин из Тламанакальпана, - возжигатель копала низко поклонился.
   - Приветствую посланника далёкого Тламанакальпана, - на удивление бодро произнёс текутли на языке тоуэйо, - Наилучшие пожелания правителю Уэмацину.
   - Приветствую Вас, Куаутлапочицин, владыка Атокатлана. Тлатоани Уэмацин передаёт Вам пожелания процветания и благосклонности богов. В знак союза межу нашими народами он шлёт Вам дары.
   Жрец положил три свёртка на небольшой низенький столик перед вождём. Члены совета немедленно подошли к нему и начали доставать подарки: веер из перьев цапли, несколько расписных сосудов, кремневые ножи, три обсидиановых зеркала и жадеитовые бусы. Конечно, не богато. Но и эти вещи тламанакальтеки достали с большим трудом. Впрочем, не привыкшие к роскоши тоуэйо не скрывали радости - некоторых предметов варвары отродясь не видывали, другие редко доставались обитателям затопленного леса. Сам текутли в противоположность сановникам лишь сдержанно улыбался.
   - Благодарю за щедрые дары нашего высочайшего и могущественнейшего владыку Уэмацина, да не дрогнет его сердце во веки, я принимаю их с очень большим желанием. Такое внимание тлатоани к нашему далёкому селению послужит укреплению союза и добрососедских отношений между людьми Атокатлана и Тламанакальпана. Пусть Боги ведут его добром. Не даром мы отдались под его покровительство и опеку. Нам известно, повелитель несёт тяжкую ношу правления державой с неизменным усердием. Да будут вознаграждены и возмещены опасности, какие встретятся на его пути, - ответил Куаутлапочин. А Несауальтеколотль подивился достоинству речи пожилого касика. Неужели то дали плоды семена цивилизации, посеянные так недавно? Нет, скорее, многие добродетели присутствовали в обитателях Атекуаутлана изначально.
   Далее разговор зашёл о миссии Голодной Совы. Жертвователь интересовался, откуда берётся камень, какого он качества, сколько людей заняты на строительстве, каковы примерные сроки окончания работ, с какими трудностями пришлось столкнуться при возведении пирамиды. Оказалось, жители деревни не совсем понимают, как именно формировать уступы и уровни ступенчатой платформы. Они хорошо умеют носить камни, но в строительстве смыслят немного. Зато правитель и совет племени очень гордятся возложенной почётной задачей. Подумать только, их святилище станет религиозным центром для всей округи. Наличие храма поднимет статус как самого селения, так и местного текутли. Сам вождь возлагает большие надежды на сына. Чикуатемок уже стал почти равноправным соправителем. Молодой, умный, деятельный - он надежда, как отца, так и всего народа. И кому, как ни наследнику правильнее всего будет поручить поведение празднеств и обрядов в честь богов. Сановники высказывались мало, а больше поддакивали главе общины. А друг Несауальтеколотля потупил глаза и зарделся от смущения. Видно, парень не любил, когда его прилюдно хвалили.
   В целом же все ожидания оправдались. Всё шло так, как и предполагал Истаккальцин. Приём оказался тёплым, враждебности по отношению к себе посланник Тламанакальпана не заметил. Наоборот, жреца заверили во всесторонней поддержке и желании сделать всё наилучшим образом. Однако долгий разговор после утомительного путешествия никак не шёл на пользу молодому мужчине. Сосущая боль в животе усиливалась, от голода сводило скулы, к горлу подкатывала тошнота. Но гордый священник считал ниже своего достоинства сознаться в том, что хочет есть. А предыдущие посты подготовили Голодную Сову сносить такого рода испытания.
   Наконец-то к радости возжигателя копала разговор у вождя закончился, и служитель вспомнил о сухих лепёшках в одном из мешков. Однако жертвователь не знал дороги назад.
   - Чикуатемок, проводи меня в дом, я не помню, как туда идти, - сказал он.
   - Зачем тебе? - спросил друг.
   - Мне нужно поесть, я ничего не ел с самого утра, - неохотно выдавил столичный посланник.
   - Да чего ты. Я как раз хотел позвать тебя к нашей матушке. Она уже печёт тортильи. Чувствуешь запах? - молодой воин нарочито втянул воздух и улыбнулся, - да и отец тоже придёт и сестрёнка. У меня у самого желудок сводит, - и он похлопал себя по животу.
   - Нет, но это же ваш семейный ужин. Мне не должно присутствовать на нём, - возразил тламанакальтек, - Но я буду рад, если ты велишь послать мне пару лепёшек и кувшин воды.
   - Ты меня обижаешь, - изобразил досаду сын вождя, - Знаешь, в наших краях не принято отказываться от приглашения на ужин. Ты идёшь. Вот и всё. Мы же тортильи отродясь не ели, пока не пришли Ваши люди. Они потребовали плоды урожая кукурузы. Но никто не знал, как её выращивать, да у нас даже и семян не было. Тогда посланники показали, как строить чинампы, как обрабатывать почву и как ухаживать за посевами. Поначалу мы хотели вырастить маис только для Вас. Никто и не думал готовить из него еду. Хвала богам, нам удалось собрать несколько мешков зерна. Когда приехали сборщики дани мы с облегчением вручили им кукурузу. А они не стали забирать её, а отдали обратно нам. Кроме того, они подарили женщинам зернотёрки, чтобы те могли делать муку и показали, как готовить лепёшки. Поначалу мало у кого получалось. Сковородок не было. Пекли на раскалённых камнях. Первой научилась моя мама. С тех пор это - её любимое занятие. А наше - есть мамины лепёшки, - он рассмеялся.
   Парень положил руку жрецу на плечо и повёл гостя к небольшому зданию, от которого исходили аппетитные ароматны свежеиспечённого хлеба, и тушёного мяса.
   Кухня представляла собой помещение размером с хижину простого общинника. Там, где располагался очаг, в крыше было проделано отверстие. Оттуда выходил дым. Вокруг стояла нехитрая утварь, в основном из грубой керамики местного производства - вылепленные руками миски и сосуды большего размера. Кое-где на стенках сохранились вмятины от пальцев и костяшек кистей. В большом закопчённом котле бурлила какая-то мутная жидкость. У огня сидела немолодая женщина грузного телосложения в белой юбке с нашитыми ракушками и красным спиралевидным орнаментом по канту. Обвисшую грудь закрывал оранжевый кечкемитль (6). Передний ромб из ткани доходил до пояса, а задний - спускался ниже спины. Ворот обрамляли мелкие красные и чёрные пёрышки. Широкое лицо казалось на удивление живым, чёрные глаза поблёскивали задорным огоньком. Густые, несмотря на почтенный возраст, волосы свободно спускались на спину и плечи.
   Чикаутемок хотел было сказать слова приветствия, но мать опередила его:
   - ААА, сынок, кого ты к нам привёл? - голос оказался довольно высоким и даже несколько визгливым.
   - Здравствуй, мама. Это Несауальтеколоцин, жрец из Тламанакальпана, мой учитель и друг. Я тебе о нём рассказывал, помнишь?
   - Ну конечно же помню, - широко улыбнулась жена вождя, и белоснежные зубы блеснули на смуглом лице, - А ты думаешь, твоя мать уже окончательно выжила из ума? Вот негодник, - погрозила она пальцем и рассмеялась от души.
   - Ну-ка, давай сюда, поближе, я тебя рассмотрю, не бойся. Меня зовут Тоналлашочиатль - позвала молодого жертвователя хозяйка.
   - Приветствую Вас, госпожа Тоналлашочиацин - произнёс смущённый юноша, почтительно поклонился, и подошёл к очагу.
   - О, какой худой, одни рёбра торчат, как мой сынок Сипуха, такой же. Один под стать другому, - и пожилая женщина без лишней скромности ткнула столичного посланника пальцем в живот, а затем ещё раз расхохоталась, - Ох уж эти мальчики, сколько ни корми, всё куда-то девается. Не то что наш папаша. Ладно садитесь давайте. Чикаутемок помоги своему другу, а то он стоит, будто пришибленный.
   Парни устроились на циновке у огня, сын касика подал товарищу грубую миску с неровными стенками. Приятное тепло обдавало усталые ноги. Голодная Сова будто сразу же прирос к полу и даже не представлял, как будет вставать. Пустой желудок ещё раз напомнил о себе, и чопорному возжигателю копала стало неудобно. Мерное потрескивание дров убаюкивало. Из котла доносился приятный аромат лесных трав и тушёного мяса. С улицы на свет слетелись беспокойные ночные бабочки и закружились по комнате, словно также ожидая своей порции еды. Отблески пламени играли на стенах, заставляя тени скакать при каждом дуновении ветерка. На дворе уже стемнело, и целый мир сузился до небольшого пространства, освещённого маленьким костерком. Вскоре подошёл сам текутли Куаутлапочин уже без громоздкого головного убора из перьев, взял глиняную тарелку и уселся напротив.
   Тем временем хозяйка месила тесто, делала из липкой жёлтой массы шарики и сплющивала их между двух дощечек, а затем отлепляла лепёшки и раскладывала их на раскалённых камнях, ловко подцепляла, переворачивала и кидала в стопку одну на другую. Сделав достаточное количество, она помешала кипящее варево, а затем бросила туда каких-то листьев, от чего в считаные мгновения по кухне разлетелся сладковатый пряный запах.
   - Всё едим, - весело скомандовала Тоналлашочиатль, и мужчины послушно протянули тарелки.
   Несауальтеколотлю достался большой вкусный кусок мяса собаки с местными овощами и травами, кажется сюда же добавили немного дикого мёда. Парень чуть не обжёгся, настолько хотелось есть. Ароматные свежеиспечённые лепёшки тоже пришлись как нельзя кстати. Довольная хозяйка удовлетворённо посмотрела на голодного юношу и снова расхохоталась.
   И в тот самый момент в комнату зашла девушка. На вид её было лет семнадцать. Стройная и грациозная, словно молодая пума, она ловко проскользнула вдоль стены, бросила удивлённый взгляд на столичного гостя. Белая юбка с побрякивающими раковинами, нашитыми поверх красной каймы, пара кожаных браслетов да ожерелье из перьев - вот и всё, что было на ней надето. Густые чёрные волосы, как и у матери, ниспадали на упругую грудь и спину. На прекрасном лице читалось непринуждённое игривое выражение. Тёмные глаза блестели, как у оцелота в лунную ночь. В них отражались сполохи пламени, подчёркивая нечто первородно дикое в облике незнакомки. Она негромко поприветствовала собравшихся и села возле отца.
   - Йоуальшочитль, - строго сказал Чикаутемок, - Я недавно дарил тебе кечкемитль. Иди и надень немедленно. Тебе нельзя показываться в таком виде перед господином из Тламанакальпана.
   Дочь вождя одарила юного воина недобрым взглядом, но встала и ушла. Через некоторое время она вернулась в новенькой, наверняка надевавшейся всего пару раз накидке. Очаровательные губки сложились в ироничную улыбку. Ещё раз продемонстрировав неудовольствие брату, Ночной Цветок перевела взор на Несауальтеколотля и начала с любопытством рассматривать жителя далёкого города, словно диковинное животное в царском зверинце. Нисходящая Сипуха представил их друг другу. Столичный посланник произнёс приветствие, подобающее случаю. А юная особа не нашла ничего лучше, как заявить: "У тебя красивые перья", чем вызвала взрыв хохота у всех за столом.
   Парень почувствовал внимание сестры друга. Возжигателю копала стало крайне неудобно. Всем духовным лицам Ойаменауака и Тламанакальпана, кроме верховных жрецов, запрещалось иметь какие-либо связи с женщинами. Дома Голодная Сова всегда мог подавить любые проявления страсти, исполняя обязанности по службе и общаясь с богами. Коме того, девушки обычно сами не подходили к жертвователям, кроме служительниц культа, но те знали, как себя вести. Здесь же всё оказалось не так, как в столице. Другие люди, иное поведение, непохожий стиль жизни. Какая пропасть между сдержанными и чопорными, гордящимися каменным сердцем и внешней непроницаемостью сородичами и не скрывающими чувств и интересов тоуэйо! Молодой священник чувствовал себя так, будто оторвался от корней. Никто, кроме него самого, теперь не мог сдержать запретные желания, некому ни остеречь, ни одёрнуть его. А сам посланник тлатоани оказался не в состоянии контролировать собственные действия без постоянного давления извне. Как велик соблазн дать волю чувствам, когда никто точно не узнает и не сможет наказать. Дыхание участилось, сердце забилось быстрее. Пот выступил на лбу не столько от жара горячего мяса, сколько от стыда и смущения. Смотрел ли Несауальтеколотль на Йоуальшочитль? Да. Правда не так прямо, как та, но украдкой. Юноша ловил каждую возможность, когда можно было ненароком скользнуть взглядом по густым чёрным волосам, игривому лицу, проступавшему под кечкемитлем силуэту груди, которую ещё недавно он видел безо всякой накидки. Как же хочется коснуться пальцами бархатистой кожи, провести ладонью по изящному изгибу талии и бёдер, охватить, стиснуть... Нет, прочь дурные желания! Так дальше продолжаться не может. Нужно собраться, взять себя в руки. Голодная Сова опустил глаза в тарелку. Парень весь ушёл в тревожные мысли и не слышал разговора за столом. Если бы его сейчас спросили о чём-то, он к своему стыду не понял бы и не смог ответить. Интересно, заметила ли Ночной Цветок стеснение дорогого гостя? Наверное, нет, мало ли как ведут себя за едой там, в далёком городе.
   Тем временем добрая Тоналлашочиатль умилялась скромностью и немногословностью жреца. Показывая пальцем на священника, женщина рассказывала мужу о том, какой он тощий, как и Чикуатемок, и как надо хорошо их кормить, а то вконец исхудают. Куаутлапочин согласно кивал жене и не пытался возражать, а та подкладывала мужчинам всё новые и новые куски тушёного мяса, а также свежеприготовленные тортильи. Сын вождя попытался урезонить мать. Но та отмахнулась и сказала: "Там у них в городе пусть ведут себя, как хотят, а здесь у собственного очага я - хозяйка. Здесь моё место. Я уже старая женщина, в Тламанакальпан не поеду, а тут меня всё равно уже бесполезно чему-то учить", - и рассмеялась.
   После ужина молодой воин проводил гостя до его хижины. Ночью улицы обезлюдили, дневная суета сменилась абсолютным покоем и безмолвием. Ни одного огонька не видать. У самой двери дома, помня о неловком положении приятеля за едой, Несауальтеколотль сказал: "Знаешь, а твоя мама просто чудесная. Передай ей ещё раз большое спасибо". Друзья попрощались и договорились встретиться завтра утром на строительстве пирамиды.
  
  

Глава 6. Недобрый взгляд

  
   Голодная Сова буквально валился с ног. Столько событий за один день: схватка с крокодилом, прибытие в деревню тоуэйо, встреча с товарищем, знакомство с вождём, его доброй вечно смеющейся женой и красавицей-дочерью, да и о местной кухне забывать не стоит. Собак ели и на Родине, но местные травы и плоды молодой мужчина ещё никогда не пробовал. Обессиленный, но довольный, жрец сел на циновку в углу, сбросил сандалии, разделся и удобно свернулся калачиком под собственным плащом. Засыпая, парень думал о матери, она осталась далеко в Ойаменауаке. Гордая и властная женщина, потомственная аристократка, такая холодная не только к окружающим, но и к собственному сыну, не могла позволить себе даже улыбки на лице. Несауальтеколотль, кажется, ни разу на слышал её смеха. Вместо ласки и сочувствия - строгость и наказания. И ходила она всегда в чисто белых юбке и уипилли, считая цветные наряды вульгарными и подобающими низменному люду. Никаких вестей от семьи не приходило, ведь Тламанакальпан, понятное дело, не поддерживал отношений с Ойменауаком. Юный жертвователь искренне надеялся, что Кецалькойотль ничего не сделает с его родными. Они ведь даже и не знали о решении сына отправиться вместе с изгнанниками. А мама Чикуатемока совсем-совсем другая. Наверное, от такой уходить было бы труднее. Вскоре мысли стали всё более тягучими и неясными. Сон овладевал разумом, поток сознания иссяк.
   Посреди ночи служитель внезапно проснулся от ужасной боли. Будто кто-то, невероятно сильный сдавливал затылок, стараясь расколоть череп. Парень инстинктивно сел на циновке и схватился за голову. В ответ на движение в темя словно вогнали кинжал - лицо скривилось и зубы сжались от невыносимой муки. "Неужели всему виной пища варваров? Быть может меня отравили?" - даже мысли усиливали страдание. Душно, как же душно в проклятой хижине! Голодная Сова попытался встать, но ноги подломились, и молодой мужчина едва успел вытянуть руки и не ударится лицом об пол. Ползти. Медленно переставляя локти и колени, возжигатель копала начал движение вперёд. Один-два, один-два, так, ещё и ещё. Каждый раз новая волна накатывалась на темя и заставляла кровь пульсировать в висках. Молиться? Да, когда такое, даже мысли нужно экономить, не говоря уже о словах. Один-два, один-два, уже лучше. Перевести дух. И снова колено-локоть, колено-локоть, нога-рука. Выход близко - вон как дует из-под занавески. Путь, который любой мог бы преодолеть за пару шагов, показался вечностью. Любое маломальское шевеление сопровождалось настоящим мучением. Пот капал со лба, впитывался в волосы, стекал по носу и разъедал глаза. Наконец-то. Несауальтеколотль сел и из последних сил отдёрнул занавеску. Полегчало. Нет, не сразу, но стало лучше. Как заворожённый, юноша глядел в ночное небо, юбку богини Ситлальиникуэ. Вон там, семь ярких звёзд - наш владыка Тескатлипока, а та белая полоса, тянущаяся поперёк до самой линии горизонта - облачный змей Мишкоатль. А вот и Сенцонуицнауа (7) - злобные дети, замышлявшие убить собственную мать. Свежий ночной ветер ударил в лицо священнику. "Спасибо тебе, Йоуалли Ээкатль", - прошептал жертвователь и из уголка глаза по щеке покатилась одна единственная слезинка.
   Боль отступила. Теперь служитель смог встать и ходить. "Нужно перетащить циновку поближе к выходу и полностью открыть дверной проём", - решил парень. Сказано - сделано. Голодная Сова снова опустился на подстилку, укрылся плащом, боязливо закрыл глаза и вскоре уснул. Более его сон не прерывался до самого утра.
   Луч солнца попал прямо в глаз и разбудил столичного посланника. Значит, уже день, и жрец опоздал на стройку. Чикуатемок! Он, наверное, давно ждёт. Как же так? Мужчина вскочил и увидел на полу около себя тарелку вчерашних тортилий, миску бобов и кувшин воды. Значит кто-то уже приходил сюда. Ну почему же не разбудили? В Тламанакальпане не потерпели бы опозданий ни от раба, ни от аристократа. Его тут же бы растолкали и хорошенько отчитали за праздность и несобранность. Неужели тоуэйо так ценят сон? Давясь едой, Несауальтеколотль буквально покидал в себя весь завтрак, наспех оделся, почистил зубы и наконец-то вышел на улицу.
   Работа давно кипела. Люди с корзинами, полными тяжёлых булыжников приходили с гор и сваливали груз в общую кучу. Другие сортировали камни и укладывали их непосредственно на пирамиду. Женщины замешивали раствор. Сын вождя стоял в самом центре шумного действа и отчитывал кого-то из носильщиков. Как только показался возжигатель копала, всё внимание переключилось на него. Кое-кто даже прекратил работу. Снова улыбки, любопытные взгляды и указующие пальцы - житель столицы уже начал привыкать к повадкам варваров из затопленного леса.
   - Проснулся наконец, - с улыбкой приветствовал друга Чикуатемок.
   - Да, извини, - виновато ответил Голодная Сова, - почему меня никто не разбудил? - юноша решил сбросить часть вины.
   - Вчера у тебя был тяжёлый день, брат, думаю, хороший сон должен пойти тебе на пользу, - отвечал воин.
   - Ясно, - служитель культа сжал губы и опустил глаза.
   - Послушай, ничего не случилось. Расслабься уже. Ты не у себя в городе, - решил ободрить товарища наследник текутли, - Лучше покажи нашим ребятам, как ставить плиты облицовки да заполнять промежутки между блоками.
   Результаты осмотра здания оказались неутешительными. Традиционную схему профиля пирамиды в виде сменяющих друг друга наклонных и вертикальных поверхностей воспроизвести не удастся. Для этого потребовалось бы разобрать всю конструкцию. Придётся остановиться на самых простых скошенных ступенях, и то положение требовало срочного вмешательства ради спасения замысла. Несауальтеколотль собрал всех каменщиков и попытался объяснить, что от них требуется. Атокатеки хлопали глазами и чесали затылки. И дело не только в языке. Жрец воспринимал наречие тоуэйо, как некую исковерканную версию своего собственного, и потому объяснялся неплохо. Просто никто из варваров никогда ничего не строил из камня. Нетерпеливый сын вождя начал кричать и жестикулировать, пытаясь втолковать соплеменникам идею. Голодная Сова замолчал и передал другу полномочия главного зодчего. Так или иначе толпа разошлась, и люди вновь облепили будущую храмовую платформу. Поначалу ничего не клеилось, но по ходу укладки булыжников процесс наладился. В суматохе дня избранник богов на время забыл о странном ночном приступе боли.
   Ближе к середине дня на площадку пришла Йоуальшочитль. При свете солнца девушка казалась ещё прекраснее. Свежий ветер играл в её волосах и трепал рассыпанные по плечам пряди. Озорные искорки поблёскивали в глазах. Браслеты из пластинок речного перламутра побрякивали на руках и ногах. Сегодня кечкемитль оказался на месте, - не без удовлетворения заметил священник.
   - Здравствуй, брат. Привет и Вам, господин, - поздоровалась она и слегка поклонилась.
   - ААА, сестрёнка, - протянул Чикуатемок, - Зачем пришла?
   - Ты конечно не поверишь, но девочкам тоже интересно, как идёт строительство, - выдавила из себя недовольная красавица.
   - А, по-моему, причина в другом, я даже понимаю в чём, вернее в ком, - усмехнулся наследник касика.
   - Сейчас обижусь и уйду, - насупилась Ночной Цветок и демонстративно встала спиной к парням. Несколько каменщиков прекратили работу и откровенно глазели на сценку.
   - И пожалуйста, хочешь - уходи, - не сдавался молодой воин.
   - А не уйду. Тебе на зло, - выпалила дочь текутли и резко повернулась обратно.
   Юный жертвователь предпочёл не вмешиваться и наблюдал происходящее со стороны, еле сдерживая улыбку. Ну и характер! Юным аристократкам Ойаменауака и Тламанакальпана прививали скромность и сдержанность. Им ни за что бы не позволили так себя вести, тем более на людях. А тут бессильная ярость, парадоксально, но она, кажется, даёт плоды. И как же привлекательно выглядит сейчас худенькая фигурка - напряжённая спина, сжатые кулачки, гордо выгнутая шея. Вот так и хочется заключить её в объятья, охватить сильными руками, щекой прикоснуться к раскрасневшемуся личику, остудить пыл собственным телом, заставить непокорную девушку расслабиться и перевести заряд гнева в ласку и нежность. Но разве может духовное лицо думать о таком? Нет, прочь греховные мысли!
   Неизвестно, чем бы закончилось представление, если бы на площадке не появился новый персонаж. Это был немолодой мужчина, на вид лет сорока пяти-пятидесяти. Кожа уже начала стареть, но мышцы ещё не сделались дряблыми и хорошо конструировались на сухопаром тросе. Верхняя часть лица раскрашена в чёрный цвет, нижняя - в белый. На голове убор из полумаски каймана с плюмажем из перьев совы, цапли и колибри. На шее висело ожерелье из клыков крокодила, такие же зубы воткнуты в уши вместо серёжек. Целая шкура водного хищника свешивалась со спины вместо плаща. А из хвоста рептилии сделан пояс. В руках человек держал посох, вернее длинную необструганную палку с нанизанным на неё черепом то ли пумы, то ли ягуара и многочисленными привязанными костными колечками, болтавшимися на кожаных шнурках.
   - Моё почтение, Чикуатемок, - холодно приветствовал он наследника, не удосужившись поклониться.
   - Добрый день Тлилтеоакоматль. Где пропадали целый день?
   - Разговаривал с духами, - коротко ответил тот.
   - А почему Вы раскрасили лицо?
   - Духи велели мне. Так они смогут меня увидеть и опознать.
   - А по мне так Вы скрываете ссадины, видно же.
   - А, ерунда, продирался через кусты, ветка задела, - поморщился чаротворец и отвернулся.
   Несауальтеколотль и Йоуальшочитль подошли ближе, но предпочли остаться на расстоянии пары шагов о беседующих. Вид шамана отталкивал, а неприятная манера разговора вкупе со скрипучим голосом не располагала к общению.
   - Что скажете про нашу пирамиду? - спросил сын касика.
   - Грядут перемены, большие перемены, - ответил незнакомец, и возжигателю копала показалось, будто он намеренно отвёл глаза.
   - Значит, Вы связываете появление пирамид с переменами, почтенный Тлилтеоакоматль, расскажите нам, какого рода эти перемены?
   - Перемены дают нам шанс, каждому из нас, Чикуатемоцин, тот, кто сможет использовать его с пользой для себя и определяет, какого рода станут грядущие перемены в конечном итоге.
   - Как всегда, ничего определённого, - с досадой бросил молодой воин.
   Далее беседа шла в том же ключе. Наследник текутли старательно выпытывал мнение колдуна о святилище, а тот старательно уходил от ответа. Разговор всё больше напоминал странную игру с непонятной целью, да только Голодная Сова не слушал больше. В обществе таинственного незнакомца жрец сначала почувствовал нарастающую угрозу, затем та сменилась неприятным саднением в груди и тошнотой. Голову стало распирать изнутри. Неужели от знахаря исходит некая нечестивая аура? На мгновение жрец поймал взгляд обладателя крокодиловой шкуры. Ненависть, лютая ненависть. Ошибка? Возможно. Но почему тогда так явственно? Помимо обычной человеческой интуиции боги наделили служителя сверхъестественным чутьём. Столь сильный посыл не мог взяться на пустом месте. Возжигатель копала посмотрел на раскрашенное лицо - глубоко посаженные обсидиановые глаза, густые брови, тонкие губы, множество морщин, в глубине которых скопились катышки цветной пудры. Но пожилой мужчина всячески избегал дальнейших прямых контактов, видимо понял, что юный жертвователь смог уловить его неприкрытую злобу. Недомогание тут же отступило. Неужели и впрямь чары?
   Посланник Тламанакальпана мысленно уже начал творить заклинание обнаружения колдовства, как вдруг неприятный гость поспешил распрощался и скрылся на узкой улице Атокатлана. За всё время, проведённое на строительной площадке, он даже не поздоровался с Несауальтеколотлем и не выразил должного почтения высокопоставленному столичному посланнику.
   - Кто он такой? Даже не поклонился мне, - негодующе спросил священник.
   - Не кипятись, он всегда такой. Науалли (8), волшебник, чего с него взять? Вся деревня с удовольствием бы избавилась от его присутствия, да только люди боятся, - ответил сын вождя.
   - Ещё бы, Сосуд Чёрной Крови. Одно имя чего стоит.
   - Имена шаманам нарекают их же предшественники. Дело происходит так. Как только рождается нужный ребёнок, чародей является в дом матери. Один Йоуалли Ээкатль знает, как ему удаётся проведать о появлении на свет преемника. Но происходит это всегда в день один-дождь по вашему календарю. Так вот знахарь приходит, берёт младенца в руки и объявляет его своим будущим последователем. Он сам нарекает ребёнку имя и удаляется, обещая вернуться через десять лет.
   - А что же мать?
   - А кто посмеет противостоять воле избранника духов? На удивление такие дети не умирают. Чары колдуна хранят его от опасностей и угроз. Наконец, на десятый день рождения или вскоре после него науалли является в дом и забирает преемника. Справедливости ради надо признать, многие почитают такой расклад за счастье. Сын хоть и уходит из семьи, но получает работу на всю жизнь. Ему не придётся копать землю, надрывать спину под палящим солнцем. А жители деревни всегда прокормят знахаря. Хоть никто и не признает, но тайно каждый обращается к нему за помощью - просят удачи, любви, исцеления для себя и родных, проклятия, неудач болезни и смерти для врагов. А, кроме того, заказывают лекарства, яды, зелья и амулеты. Говорят, всё же матери иногда противятся. Тогда маг просто крадёт ребёнка. Все его боятся, никогда не говорят ничего портив. Хотя истинной силы таких, как он мы не знаем. Сдаётся мне, многие из рассказов - всего лишь придумки, суеверия, посеянные страхом.
   - Ясно, - вздохнул Несауальтеколотль, - Мне показалось, он боится. Ведь когда мы закончим пирамиду, его власть пошатнётся.
   - Плохо ты знаешь атокатеков, - усмехнулся Чикуатемок, - Посмотри на них. Люди у нас тут простые. Ты многого от них ждёшь. Да, мы можем заставить всех поголовно совершать обряды в честь Таинственного Владыки и Дымящегося Зеркала, но с личными просьбами они всё равно пойдут не в дом бога, а к науалли. Привычнее и действеннее, на их взгляд. Уж поверь мне. Большая религия для нас с тобой. Всё новое входит в жизнь медленно и болезненно. Взять хотя бы одежду. Сейчас ты редко кого увидишь слоняющимся голышом по улице. Но половина из них оделись только по случаю твоего приезда, и то только после того, как я собрал совет деревни и рассказал, чего ожидаю от соплеменников. Остальные же желают получить милостей от вождя, сохранить мою дружбу и расположение. Никто на самом деле не осознаёт, для чего следует вести себя прилично.
   - Но ведь мы будем добиваться своего, - заявил разочарованный жрец.
   - Конечно будем - поддержал друга воин.
   Всё время хранившая молчание, Йоуальшочитль вдруг произнесла:
   - А Точтонтли говорит, будто Тлилтеоакоматль на самом деле против пирамиды. Он хочет разрушить ваш храм и не позволить атокатекам почитать богов.
   - С чего она взяла такую глупость? - удивился наследник текутли.
   - Не знаю, просто сказала когда-то.
   - Ох уж эти женские сплетни, - вздохнул Чикуатемок, - Несауальтеколоцин, не обращай внимания. Чего бы ни желал колдун, никто не даст ему разрушить святилище. Он ведь всё-таки не вождь и никогда им не станет. Ты верно мстишь за вчерашнее, сестрёнка?
   - Да я уже всё забыла, - притворно скривилась красавица, - Разве я могу обижаться на собственного брата? Ты же будущий вождь, ещё сошлёшь меня таскать корзины с илом.
   - И сошлю, если будешь болтать много лишнего, - шутливо пригрозил парень и потрепал девушку по волосам, - Ладно, пришло время обеда. Наша матушка уже приготовила нам что-нибудь вкусненькое.
   - Рыбу, - уточнила Ночной Цветок.
   - Ну, рыбу, так рыбу, - рассмеялся сын касика, - Пошли, а то у меня уже желудок к спине прилип, - он похлопал себя по впалому животу и первым зашагал домой.
  
  

Глава 7. Защита от колдовства

  
   После обеда у радушной Тоналлашочиатль Голодная Сова хотел уже вернуться на стройплощадку, но Чикуатемок остановил друга: строительство на сегодня закончено. В полдень под палящим солнцем никто всё равно не работает, а вечером все занимаются своими делами. Приятели решили отправиться обозревать окрестности. Парни посетили немногочисленные чинампы, сходили на подчинённые Атокатлану выселки, где жили охотники и рыболовы, а затем искупались в тёплых водах затопленного леса. Ближе к вечеру Несауальтеколотль покинул товарища и отправился домой. Нужно было разобрать вещи пока светло, ведь они до сих пор лежали в мешках, а кроме того пообщаться с Таинственным Владыкой наедине.
   Издалека завидя белые стены мазанки, избранник богов, встревожился. Сначала на ум пришёл вчерашний приступ головной боли, а затем неприятная встреча с шаманом. Вредоносное заклинание? Возможно. И откуда у сельского знахаря ссадины на лице? Уж не от весла ли лодочника? Нет, так можно и с ума сойти. Однако столичный посланник осознал: оставаться одному ночью опасно.
   Священник зашёл в хижину, посмотрел на тюки, соображая с чего бы начать. Вдруг взгляд жреца упал на то место, где раньше лежала его циновка. На полу юноша заметил какой-то маленький предмет. Жертвователь подошёл ближе и различил в песке засушенное крылышко летучей мыши прямо на уровне головы. Откуда оно тут? Наверняка, дело рук науалли. Осторожность подсказывала возжигателю копала не брать опасную вещь, не предприняв мер защиты. Тут же на ум пришли слова Истаккальцина, он же говорил первым делом проверить дом на наличие чар. Парень отступил на шаг и призвал видение колдовства, Йоуалли Ээкатль немедленно ответил - по пальцам служителя пробежала волна фиолетового света. Можно начинать. Посланник Тламанакальпана вытянул ладонь и провёл ей прямо над полом. Так и есть магия. Странное заклятие, будто иголками, кололо кожу. А он-то думал, здесь можно всем доверять.
   Теперь главное обезвредить. Голодная Сова достал из свёртка статуэтки Таинственного Владыки, Дымящегося Зеркала, а также Господина Зари и поставил их в ряд у стены, а затем принёс маленькую керамическую жаровню на трёх ножках и заполнил её до верху корой кипарисов, которую собрал ещё в время прогулки. К ногам изваяний он положил букетик лесных цветов. Всё, можно начинать. Вот дерево вспыхнуло и раздалось характерное потрескивание. Заклинатель слегка притушил разгорающиеся щепки и уверенным движением проколол кожу на обеих руках колючкой агавы. Драгоценная влага потекла вниз по кисти и начала капать вниз, в огонь. Сквозь дым показалось, будто статуэтки богов улыбаются, чувствуя запах молодой крови. Несауальтеколотль начал взывать к Тескатлипоке про себя - вдруг колдун может слушать происходящее в хижине. Приятное тепло растеклось по телу. В воздух взлетел сноп искр, которые на мгновение превратились в бабочек, а затем опали пеплом на пол. Титлакауан взял избранника под защиту. Пора. Юный жрец вдохнул, резко выдохнул, встал, прошёл в угол комнаты, взял крылышко, а затем снова опустился перед идолами на колени и бросил находку в курильницу. На миг горение будто бы остановилось, даже дым исчез. Парень вздрогнул. Неужели науалли смог одолеть силу его молитвы? Но затем иссохшая мембрана скукожилась, хрупкие косточки треснули, пламя вырвалось наружу и пожрало злые чары. Священник со словами благодарности пал ниц перед великими. Он пожертвовал ещё крови детям Дарителя Жизни.
   Далее покровители Тламанакальпана начали вести со служителем обычный разговор. Образы и слова рождались в голове сами собой, а затем складывались в законченные мысли и суждения. Завтра предстояло сначала освятить музыкальные инструменты, приготовленные жителями деревни, а затем сделать закладку первого священного дара в основание пирамиды. Требовалось воскурить копал. Как же его мало! Только бы не прогневать Капризного Владыку. Скоро, скоро будет больше, только бы боги дали ещё немного времени. Также нужно научить Чикуатемока разным умениям. Потомки Ипальнемоуани видят его чистое сердце, чувствуют искреннее рвение. Нет, он не сделал ещё ничего особенного, но они знают: если будущий касик получит особый дар, то преумножит и силу, и власть, и богатство. А тогда актокатеки расплатятся сполна и оправдают высокое доверие. От Тескатлипоки молодой воин получит искусство скачка, зачаровывания оружия и заклинание боевого неистовства, от Таинственного владыки - щит пяти ударов, волну панического ужаса и заговор неуязвимости, а от Тлауискальпантекутли - ледяные дротики, навык подавления боли и видение вражеских аур. Конечно, всё это придёт не сразу. Потребуется много времени практики, молитв и жертвоприношений. Но с обретением опыта будут открываться всё новые возможности и возрастёт сила сверхъестественных способностей. Но Титлакауан запретил жрецу открывать весь замысел детей Дарителя Жизни другу. Пусть парень прикладывает усилия, обретая благосклонность великих.
   Тем временем на улице окончательно стемнело, дневной зной сменился ночной прохладой. Бабочки, привлечённые светом жаровни, порхали вокруг яркого огонька. И вдруг откуда-то сверху раздалось пронзительное шипение и щелчки. Голодная Сова поднял голову вверх и различил у самой потолочной балки кричащую летучую мышь. Она сорвалась вниз и закружилась в воздухе над полом возле входа. Что там? Служитель культа раздул жаровню, посветил туда, где летал нетопырь, и обмер - прямо к нему ползли сразу три скорпиона. Маленькие слабые клешни и толстые хвосты указывали на смертельную опасность. Стрелу тьмы? Нет, силу богов нельзя использовать понапрасну. Священник сдёрнул сандалию и прибил одного за другим, вмяв посланников колдуна в песчаный пол. Для верности мужчина взял кремневый нож, призвал на помощь Ицпапалотль (9) и разрезал каждого острым каменным лезвием. Останки также сбросил в огонь, снопы искр и фиолетовые отблески красноречиво свидетельствовали о том, что и здесь не обошлось без чар.
   Делать нечего. Пришлось потратить драгоценный шарик копала и окурить всю комнату. Несауальтеколотль уделил особое внимание дверному проёму и каждому из углов. Всё, теперь дом под защитой, по крайней мере, на какое-то время. Пора отходить ко сну. Завтра опаздывать никак нельзя. Засыпая жрец, сетовал только о так и неразобранных вещах.
  
  

Глава 8. Тревога

   Ночь прошла спокойно. Утром тоуэйо принесли к пирамиде музыкальные инструменты - деревянные барабаны, черепашьи панцири, свистульки и погремушки. Голодная Сова воззвал к богам и окурил их копалом. Жители деревни с любопытством следили за священнодействием. Далее начались моления, песни и танцы. Чикуатемок помогал жрецу проводить церемонию. Они вместе положили в небольшой тайник в первой ступени будущего храма несколько кремневых ножей, перламутровых раковин, глиняных и костяных фигурок местных мастеров. Далее подношение щедро окропили кровью и после чтения последних славословий начали закладывать камнями. Всё, теперь можно устанавливать облицовку.
   Несауальтеколотль не мог назвать себя знатоком строительного искусства, а потому обработка блоков шла не важно. Стенка получалась неказистой, а потому раствора, приготовленного по рецепту атокатеков, на сглаживание неровностей шло очень много. Зато теперь платформа обретала знакомые контуры. Следующие несколько дней прошли относительном покое. Науалли более не показывался, никаких новых признаков злых чар обнаружить не удалось. Утро жертвователь проводил у святилища, а после полудня вместе с сыном вождя шёл к матушке Тоналлашочиатль на обед. Там друзей ожидала Йоуальшочитль. За едой она то и дело глазела на молодого служителя и улыбалась. А он искоса поглядывал на неё, хотя при этом очень смущался. Строгие правила поведения Тламанакальпана ограничивали возжигателя копала сильнее, чем обычаи тоуйэо дочь касика. Однажды, кода парни отдыхали на циновках во дворе перед предстоящей прогулкой, девушка подкралась к столичному посланнику и вставила ему в волосы цветок.
   - Что это значит? - спросил Голодная Сова.
   Плутовка отшатнулась, притаилась за деревянной колонной и молчала.
   - Девушки Атокатлана могут вплести цветок в волосы понравившегося парня, а тот должен его носить, пока не выпадет. Если избранник его выбросит, то покажет полное неуважение. А потому, брат, выбора у тебя нет, - усмехнулся Чикуатемок.
   - Йоуальшочитль, подойди сюда, - ласково позвал жрец.
   Но озорная сестричка стремглав убежала прочь.
   - Я буду носить твой подарок, пока не отлетит, обещаю - крикнул в след Несауальтеколотль.
   После того, как дневная жара начинала спадать, священник и воин отправлялись в лес, если не предполагалось никаких неотложных дел. Там они облюбовали небольшую ровную полянку на островке, свободную от деревьев. Здесь наследник текутли постигал секреты заклинаний. Начали с освоения скачка, самого простого навыка. Тескатлипока давал возможность мгновенно переместиться на небольшое расстояние. Применять тайное искусство можно было нечасто. Зато такое умение могло спасти жизнь в бою. Кроме того, друзья сходились в учебных поединках, метали копья и дротики, купались, репетировали ритуальные танцы. А когда сил на упражнения больше не оставалось, жертвователь объяснял товарищу, как совершать разные обряды, взывать к богам и совершать подношения. Будущий вождь делал явные успехи. Он уже усвоил принцип счёта дней по календарю, а на языке Тламанакальпана говорил всё лучше и лучше. Столичный посланник в свою очередь, периодически просил приятеля повторить то одно, то другое из уже изученного материала.
   Однажды Несауальтеколотль и Чикуатемок после тренировочного боя, будучи не в состоянии более стоять, отдыхали на берегу. Как приятно закопать ноги в прогретый солнцем песок. Никто не произносил ни звука. Зачем если они и так хорошо понимают друг друга без слов? Голодная Сова особенно ценил такие мгновения. Всё вокруг будто бы замирало, и можно вот так просто тихо сидеть, наслаждаясь полнейшим единением, возникшим между ними. Там, где берег ласкали набегающие волны, начинались заросли кувшинок с широкими кожистыми листьями. Над ними, ловко маневрируя не лету, проносились неуловимые стрекозы. У корней болотных кипарисов грелись ленивые черепахи. Полуденное пекло уступало место вечерней прохладе. Ещё немного, и начнёт темнеть, наверняка сумерки застанут путников на полпули домой. В небе над деревьями начали собираться облака, далеко с севера ветер гнал тяжёлые серые тучи. Скоро пойдёт дождь.
   И вдруг молодой воин спросил:
   - Скажи, брат, а тебе нравится Йоуальшочитль. Жрец давно ждал подобного разговора, и всегда боялся неприятной беседы.
   - Да, нравится, - честно признался он и добавил, - Она - необыкновенна девушка, очень живая, сообразительная, на редкость смелая и, конечно же, удивительно красивая. А я? Я тоже ей нравлюсь?
   - Ты? - усмехнулся сын касика и положил товарищу руку на плечо, - Да она в тебя влюблена. Когда прихожу домой, сестрёнка всегда как бы невзначай спрашивает, как у тебя дела. Я же вижу, как она на тебя смотрит, просто не может глаз отвести, стоит тебе только появиться. И заметь, каждый день ищет поводы повидаться с тобой.
   - Что же она во мне такого нашла? - недоумённо спросил жертвователь.
   - Просто ей тут скучно, настоящая тоска. Может, она этого не осознаёт. Маленькая ещё. Но Атокатлан для неё слишком мал и неинтересен. Она тут всех знает, всё исходила. Местные парни её не привлекают, все одинаковые, как она говорит. И тут являешься ты, человек из другого мира совершенно иной культуры. Она видит, как ты одеваешься, держишься, с каким достоинством себя ведёшь, как говоришь, какой ты сдержанный, молчаливый, скромный. И всё это её не может не привлекать. Да ещё природа тебя не обделила ни красотой, ни ростом.
   - Ну уж, - прервал приятеля священник, - Ты же понимаешь, я не могу на ней жениться, как бы ни хотел. Служителям культа запрещено вступать в любовные отношения с женщинами, - парень разволновался и нервно сжал кулаки, - Знаешь, я уеду, скоро, очень скоро. Подожди, вот достроим пирамиду, и я непременно вас покину. Больше ни ты, ни Ночной Цветок меня не увидите, обещаю. Ты подыщешь сестре хорошего мужа из соседнего селения или, даже из самого Тламанакальпана, как знать. И она меня забудет, непременно забудет.
   - Подожди, - перебил Чикуатемок, - Я не то имел в виду. Как тебе такое только могло в голову прийти? Я совсем не хочу от тебя избавляться. Ты ведь называл меня другом и братом, и наша дружба должна продолжаться, несмотря ни на что. Извини, если поставил тебя в неудобное положение. Но я не знаю, как поступить. Просто хотел поделиться, не более того.
   - Ты хоть объяснил ей, что духовный сан не позволяет мне любить её?
   - Да, говорил. Но она сказала, будто совершенно не рассчитывает ни на какую любовь, и относится к тебе не лучше, чем к остальным моим друзьям. Лукавит, конечно. Но большего из неё не вытянуть, - вздохнул воин.
   - Правда есть одна призрачная возможность, - заметил возжигатель копала, - Если Истаккальцин сделает меня верховным жрецом Владыки Зари, тогда я смогу взять жену. Но сам понимаешь, на такие должность берут только людей достойных. А я - безродный мальчишка. Но верховный жертвователь несколько раз намекал. Теперь я и сам не знаю, просто так или всерьёз.
   - Ладно, не думай. Да и маленькая она ещё, один Титлакауин знает, куда выведет её судьба. Всё в руках Ипальнемоуани, ты сам учил, помнишь?
   - Как не помнить-то? - ответил служитель и мрачно усмехнулся.
   Приятели снова замолчали. Вдруг сзади раздался крик:
   - Наконец-то я Вас нашла!
   Парни вздрогнули от неожиданности и повернулись. Перед ними стояла Йоуальшочитль в мокром платье, она задыхалась от бега.
   - Что случилось? - спросил Чикаутемок, и тут же вскочил.
   Захлёбываясь от волнения, Ночной Цветок начала рассказывать:
   - Сегодня я беседовала с Точтонтли. Так вот её муж Куакуаумасатль говорил, будто наш науалли Тлилтеоакоматль хочет разрушить пирамиду, он не желает допустить никакой новой веры, никаких новых богов. Он подговаривает людей. В деревне набралось уже много его сторонников, и, кажется, ещё больше прибудет и из окрестных селений. Они должны выступить в ближайшие дни. А ещё, - тут на глазах у девушки выступили слёзы, - они хотят убить посланника Тламанакальпана, тебя Несауальтеколоцин.
   С этими словами дочь вождя бросилась к молодому священнику, прижалась к нему и обняла за шею. Она плакала и дрожала, словно птенец под крылом у матери. Голодная Сова стоял, не в силах оттолкнуть бедняжку. "Это она начала, это не я. Ну ведь здесь нет ничего плохого. Я всего лишь утешаю", - проносилось в голове. Тем временем его руки сами собой сомкнулись на упругом девичьем стане, а голова прижалась к нежной щеке. Жертвователь ощутил под пальцами влажные складки кечкемитля, плотную оторочку и бахромки, широкий пояс, а под ними - дрожащее худенькое тёплое тельце, которое так хотелось защитить, не дать в обиду, хотя на самом деле именно Йоуальшочитль сейчас пыталась оградить жреца от беды.
   - Неужели правда? - озадаченно проговорил Чикуатемок, - Ой, сестричка, надеюсь, ты достаточно уверена, раз говоришь такое.
   - Правда, чистая правда, - отвечала Ночной Цветок, всхлипывая на плече служителя культа. Тот успокаивал её, гладил растрёпанные волосы и похлопывал по взмокшей спине.
   - Тогда мне придётся поставить всех на ноги. Ты хоть понимаешь, сколько хлопот ты доставишь, окажись всё выдумкой твоей Точтонтли? Кстати, где её муженёк Куакуаумасатль? - спросил брат.
   - Не знаю.
   - Ну а сама Точтонтли?
   - Дома, плетёт корзину для рыбы.
   - Уже лучше.
   - Кто такие эти Точтонтли и Куакуаумасатль? - вмешался Несауальтеколотль.
   - Да подруга её, - пренебрежительно ответил будущий касик, - Девка она хорошая, да вот замуж вышла неудачно. Муженёк её, одно слово - попрыгун. Нигде не усидел. Моложе меня на год. Пока отец жив был, всё у него ладилось, пошёл ко мне в охрану деревни, стал воином. С горем пополам научили его держать копьё. Только папаша полтора года уж, как на пути в Миктлан. С того времени, некому стало следить за сыночком. Занятия наши он бросил. Пришлось жёстко поговорить с парнем и исключить из стражи. Потом пытался его устроить работать на чинампы, он и там начал отлынивать, пришлось и оттуда выгнать. Сейчас перебивается чем попало. Вот и к Тлилтеоакоматлю привязался. Тот, конечно, распускает крамолу, а Куакуаумасатлю всё в радость, лишь бы не работать, а только других хулить и порочить. Девку-то жалко, работящая, из хорошей семьи. Но кто ж знал-то? - мужчина махнул рукой, - Ладно, коль такое дело нечего тут сидеть. Пора возвращаться в деревню. Ты, дружище, сразу беги к матушке. Язык держи за зубами. Никому не слова. Нечего отца раньше времени беспокоить. А я всё выясню сам. Ребят подниму. Найду Куакуаумасатля и его жёнушку. Дома скажешь, будто я провожу смотр воинов - большой лжи не будет. Без меня к себе не уходи. Как проверю, приду, расскажу тебе. Там видно будет. Йоуальшочитль, пойдёшь с ним. Ничего никому не говори, особенно отцу. Поняла?
   Сестра кивнула.
  

Глава 9. Испытание дружбы

  
   И вот все трое направились обратно в Атокатлан. Смеркалось на глазах, но обычных в такое время летучих мышей как не бывало - видно скоро пойдёт дождь. И действительно, не успели путники добраться до селения, как первые тяжёлые капли застучали по кожистым листьям фикусов. Крикливые птицы притихли, насекомые забились в укромные щели, зато рыбам счастье - все, кого смоет вода, найдут последнее пристанище в их зубастых челюстях и ненасытных желудках. Вскоре ливень припустил, за деревьями блеснула молния, прогремел гром. Утоптанная дорога в считанные мгновения превратилась в сплошное месиво. Рыбаки снимали сушащиеся на берегу снасти, а нерадивые хозяйки заносили в дома скудные пожитки.
   У частокола на холме друзья расстались. Чикуатемок поспешил созывать доверенных воинов, а Несауальтеколотль взял дочь вождя за руку и потащил наверх. Та кричала в след брату: "Только не делай ничего плохого Точтонтли и Куакуаумасатлю. Если узнаю, никогда не прощу!"
   Гром и молнии, вода и слякоть остались снаружи. На кухне у Тоналлашочиатль, как обычно, царили свет и тепло. Мерно потрескивали дрова в очаге, а из котелка исходил пряный аромат лесных трав. К счастью, родители не увиделись отсутствию сына. Только старый Куаутлапочин посетовал:
   - Не гонял бы ребят в такую непогодь, и сам бы не мок под дождём. Эх, молодой ещё.
   - Вот уж верно, - поддакнула матушка, - простынет ещё ненароком.
   - Ладно, хороший у нас парень, пусть учится. Он же наш будущий защитник. Да и ребята должны соображать. Готовность нужна всегда, даже в грозу надо держать ухо востро. Да и не простынет, наверное, болеет-то он редко.
   - Зато, как заболеет, то лежит в лёжку, жар, как от камней очага, сердце колотится, точно у кролика, того и гляди выпрыгнет и глаза закатываются, смотреть страшно, всё думаешь: вот-вот дух испустит.
   - Да ладно тебе, не накликай беды, - осадил жену вождь.
   Ливень на улице, должно быть, начал ослабевать, по крайней мере, удары капель по крыше становились реже. Все уже досыта наелись и напились, настало время неторопливой беседы. Йоуальшочитль привычно косилась на Несауальтеколотля, а жрец ловил улыбки и взгляды девушки. Но душа была не на месте. Разговор у костра не мог подавить нарастающего волнения. Возжигатель копала то и дело нетерпеливо поглядывал на дверной проём, надеясь увидеть возвращающегося друга. Трудно хранить самообладание, когда мыслями овладели тревога и неизвестность.
   Кажется, прошла уже целая вечность, но вот наконец-то на пороге показался Чикуатемок. Спокоен. Сдерживается или на самом деле никакой опасности нет? Ничего не сказал отцу. Если бы действительно затевался мятеж, наверняка он сообщил бы вождю. Поел, много и с аппетитом - тоже хороший знак.
   Наконец-то ужин закончился, и друзья смогли поговорить без свидетелей во внутреннем дворике резиденции текутли. Дождь прошёл, последние крупные капли падали с крыш. Текущие по улицам ручьи подхватывали мусор, объедки, солому, рыбьи кости и сухие листья. Грязные потоки, журча сбегали с холма.
   - Ну, рассказывай! - нетерпеливо произнёс возжигатель копала.
   - Всё в порядке, - поспешил успокоить сын Куаутлапочина, - Прежде всего, собрал ребят прочесать всю деревню. Дальше направились в дом твоей подружки, - наследник касика недовольно глянул на сестру, - Ничего добиться от неё не удалось. Сказала, будто муж несколько раз рассказывал, как Тлилтеоакоматль подговаривает людей выступить против сооружения пирамиды и новой религии, да и вообще, союза с Тламанакальпаном. Кого нечестивец сумел взять в оборот, она, естественно не знает. Муж её так и не определился, чью сторону поддержать. Сообщила ещё, что науалли заручился поддержкой кого-то из других селений, но опять ничего конкретного. Попытались надавить - пустилась в слёзы. Сам Куакуаумасатль сейчас пропадает где-то на охоте, куда отправился - тоже не знает. Шамана так и не нашли, говорят отправился общаться с духами к скалам. Никто туда, понятное дело, не пошёл. Вернётся - тогда и допросим. А так всё тихо-мирно. Склады с оружием под охраной. Выставил дополнительных стражников. Всем дал указание, как увидят Куакуаумасатля или Тлилтеоакоматля - сразу тащить ко мне. Ну вот и всё. Теперь можно спокойно отдыхать. В такую ночь точно ничего уже не предвидится. А завтра уж всех героев допросим, ну или не завтра, всё равно вернутся же.
   Ночной Цветок решила промолчать. Жертвователь сказал:
   - Ну, хорошо. Всё равно, мы теперь кое-что знаем. И тебе спасибо, Йоуальшочитль, теперь уж нас не застанут врасплох.
   - Ты её сильно не хвали, а то задаваться начнёт, - ответил брат, - Несауальтеколоцин, предлагаю тебе сегодня переночевать у нас.
   - Нет, я к себе, - вздохнул служитель, - хочу посоветоваться с Таинственным Владыкой.
   - Ну ладно, тогда я всё-таки провожу тебя до дома. А ты, сестричка, немедленно отправляйся спать, да смотри, не взболтни лишнего! - произнёс Чикуатемок голосом, полным показной серьёзности, и строго пострел на девушку.
   Той ночью жрец долго провозился с приготовлениями. Предметы будто валились из рук, рассеянный взгляд упорно отказывался отыскивать нужные вещи, даже если те лежали на самом видном месте. Наверное, виной тому тревожные опасения. Хоть сын касика и не нашёл прямых свидетельств заговора, угроза не ушла. Не сегодня, так завтра придётся столкнуться с бунтовщиками. Как тогда разделятся жители Атокатлана? Сможет ли авторитет вождя перевесить страх перед науалли и веру в могущество колдуна? Посмеют ли недовольные напасть на посланника Тламанакальпана?
   Наконец-то всё готово. Долго-долго священник читал молитвы, повторяя и повторяя одни и те же слова. Поначалу ничего вокруг не изменялось. Тёмная комната, освещённая лишь тусклым огоньком жаровни, оставалась пустой. Голодная Сова уже потерял надежду, когда ощутил слабые признаки присутствия бога. Будто великий совершенно не хотел обращать внимания на убогого смертного в далёком негостеприимном краю. Густая обволакивающая тишина заполняла утлую хижину. Лишь слабо потрескивала кора в глиняной чашке, да комары жужжали, пролетая около самого уха. Где-то совсем близко крикнула сипуха - служитель содрогнулся от неожиданности. Между тем сверхъестественная сила стала ощущаться всё явственнее, а пламя начало вздыматься выше, вырисовывая причудливые тени на белых стенах. Голос Таинственного Владыки на сей раз звучал словно издалека: "Пришло время испытаний и выбора. Пусть сердце подскажет тебе правильное решение, и помни, я на твоей стороне. Но, если хочешь рассчитывать на мою поддержку, прежде тебе нужно выбрать правильный путь". Всё, пустота. Он ушёл. Человек остался один. Дальше взывать бесполезно. Почему-то Несауальтеколотлю сделалось страшно. Возжигатель копала неподвижно сидел, не в силах подняться, и внимал голосам ночи.
   Сколько прошло времени? Наверное, много. Какой-то звук с улицы. Точно, шаги. Надо бы встать посмотреть, да ноги предательски затекли. Жрец уже опёрся на руки, как занавеска дверного проёма откинулась - кто-то зашёл внутрь. Неужели враг?
   - Ты здесь? - знакомый голос. Чикуатемок. Хвала богам.
   - Да здесь, - ответил жертвователь с явным чувством облегчения и начал раздувать уголья.
   - Тебе нужно уходить. Прямо сейчас - голос воина звучал серьёзно и решительно.
   - Но почему? - оторопел священник.
   - Всё изменилось Тлилтеоакоматль вошёл в деревню. С ним несколько человек - не наши. Несколько стражей оказались с ним за одно. Именно они и усыпили мою бдительность. Сейчас они собирают заговорщиков. Боюсь, я не в состоянии тебя защитить. Самое лучшее тебе - бежать. Прости, брат, ты видишь я не желал такого. А теперь не мешкай, уходи, молю тебя.
   - Нет, мне нельзя. Ты знаешь, что будет, если я убегу. Вернусь я или нет - всё равно Уэмак придёт сюда с войском. Они перебьют всех, тебя Чикуатемок, тебя убьют, твоего отца, сестрёнку.
   - Дурак. Если ты останешься, то они убьют тебя. А в таком случае Уэмак всё равно покарает нас. Уходи, спаси хоть свою жизнь, раз не можешь уберечь наши, - Наследник вождя схватил друга за плечи и начал трясти, - Беги, скорей, они вот-вот будут здесь.
   Огонь вспыхнул сам по себе и озарил белые стены мазанки. Несауальтеколотль встал посреди комнаты. Прекрасный убор с драгоценными перьями кецаля уже был на нём. Мужчина завязывал ниспадающий до пят плащ.
   - Спасибо тебе, но я остаюсь. Я буду говорить с твоими людьми. Я не допущу бойни, - решительно проговорил он, не глядя на товарища.
   - Ты, ты не понимаешь! Как ты можешь? - кричал молодой воин.
   - Тихо! - прервал его служитель, - вот и они. Они идут.
   В тишине послышался гул приближающийся голосов, крики и хлюпанье десятков ног по грязи.
   - Эй, человек из Тламанакальпана, выходи! Нам есть, что сказать тебе - послышался голос Тлилтеоакоматля, - выходи, а не то мы сами зайдём.
   Раздался хохот.
   Пора. Голодная Сова бросил на себя щит пяти ударов. Тончайшая оболочка тьмы окружила его тело - спасибо Таинственному Владыке. Жезл в руках священника вспыхнул и осветил лицо. Уверенным шагом столичный посланник вышел на улицу. Ночной ветер ударил в лицо прохладой. Дом окружён. Повсюду люди с факелами и без. Кто показывал пальцем и смеялся, кто кричал, а кто просто пришёл поглазеть. Почти вся деревня тут. Прямо напротив - науалли в крокодиловой шкуре, по обе стороны от него - двое с копьями. А позади - сам вождь старый толстый Куаутлапочин с каменным лицом.
   Колдун выступил вперёд. Его мерзкая раскрашенная физиономия смотрелось ещё отвратительнее в красных отблесках факелов. Жестом он велел сборищу замолчать.
   - Видишь, человек из Тламанакальпана, все жители селенья пришли сюда. Они говорят "нет" твоей пирамиде. Они говорят "нет" твоей религии, они презирают твоих богов. Всё это не наше - народ взревел за спиной знахаря, - Убирайся прочь, человек из Тламанакальпана, и быть может, они, - богохульник показал на людей за спиной, - сохранят тебе твою жалкую жизнь. Передай своим хозяевам. Мы никогда не будем их рабами. Мы сумеем постоять за себя. Мы сможем защититься и от твоих копий, и от твоих богов.
   - Дай сказать мне, - собрав все остатки мужества, твёрдым голосом заявил Несауальтеколотль.
   Из толпы кто-то швырнул камень - мимо.
   - Тихо-тихо! Убить его мы всегда успеем, - подняв руку, осадил соплеменников Тлилтеоакоматль, - Пусть говорит, коли хочет. Послушаем его напоследок.
   - Люди Атокатлана, это говорю вам я, Несауальтеколоцин из Тламанакальпана. долгое время вы жили в неведении, пребывали во тьме Вы общались лишь с лесными духами, не видя тех, кто действительно властвует над землёй. Вы не почитали богов, и боги не обращали внимания на Вас. И в то время как другие народы строили города, создавали государства, возводили дома, дворцы и храмы, познавали мир, наблюдали за ходом небесных светил, писали книги и восходили к вершинам человеческой сущности, вы же прозябали на уровне диких зверей. И только сейчас мы готовы открыть Вам все достижения, которых добились при поддержке великих. А самое главное, покровительство богов распространится и на вас, и вы сможете встать в один ряд с величайшими державами мира. Поэтому я пришёл к вам с миром, и совсем не для того, чтобы превратить вас в рабов. Не дайте себя обмануть, ведь у вас нет никаких поводов не верить мне или нашему правителю Уэмаку. Помните также, свободные люди Атокатлана. Если Вы убьёте или изгоните меня, если отвернётесь от богов, то этим вы нанесёте ужасную обиду нашему покровителю, Таинственному Владыке. И тогда в ответ на такое оскорбление армия державы сравняет ваше селение с землёй. Никого не пощадят: ни женщин, ни детей, ни стариков. А мужчины кончат дни на жертвенном камне. Неужели такой участи желаете вы, свободные люди Атокатлана? Это говорю Вам я, Несауальтеклолцин из Тламанакальпана! - как только жрец закончил речь, бунтари загалдели пуще прежнего. ещё один камень угодил в цель. Но щит пяти ударов уберёг заклинателя. "Первый", - подумал он про себя.
   - Не верьте ему! Это всё ложь! - вскричал науалли, и затряс посохом - Именно для того и строили вы пирамиду, чтобы потом они принесли вас всех на ней же в жертву своим ненасытным богам. Мы никогда не приносили человеческих жертв. Да, мы давали духам животных, плоды, вещи. Но не убивали. Духи не требовали людской крови. Что ж это за религия за такая, где дом бога становится местом смерти? Не бойтесь, братья, я покажу вам, как противостоять армии чужеземцев. Я нашёл источник немыслимой силы, той силы, что низвергнет их с их богами. Они никогда не победят нас!
   Поднялся гвалт.
   - Наши боги требуют крови, потому что они сами принесли великую жертву ради мира, ради людей, - ответил священник, пытаясь перекричать толпу, - Когда-то давно создали Солнце, но оно не смогло двигаться по небу...
   Довольно, хватит лжи! - заорал, колдун - Не дайте обмануть ваши лица и сердца. Убейте, убейте человека из Тламанакальпана, ведь он хочет погубить вас всех!
   И в Голодную Сову полетели камни, палки, стрелы и дротики. Он метнул отбрасывающую волну. Заклинание сбило первый ряд бунтовщиков с ног. Посланник развернулся и скрылся в доме. "Барьер", - воззвал Несауальтеколотль, и в мгновение ока по воле Тескатлипоки весь дом окутал огромный непроницаемый колокол.
   - Ты цел? Почему они не рвутся сюда? - бросился к другу Чикуатемок, когда тот вернулся.
   - Да, цел. Титлакауан окутал дом непроницаемой защитой, - ответил жрец.
   - Надолго?
   - Едва хватит до рассвета.
   - А что потом?
   - Я могу призвать барьер только один раз за день. Дальше ничего не помешает им ворваться сюда.
   - Проклятье! И как теперь быть?
   - Не знаю.
   - Отец там? - спросил сын вождя.
   - Да там.
   - Он с ними не за одно, - поспешил заверить воин.
   - Я знаю. Я видел его глаза, - отвечал возжигатель копала с леденящим хладнокровием.
   Наследник текутли испугался ужасной перемене, постигшей товарища. Теперь перед лицом смерти служитель культа говорил с неестественным спокойствием, будто все чувства разом отсекли острым обсидиановым лезвием. Живое выразительное лицо в одночасье сделалось застывшим, как у жадеитовой маски. Некогда выразительные совиные глаза потускнели и утратили блеск. Даже движения стали чёткими резкими и экономными. Таким бывший ученик видел наставника всего пару раз - во время самых ответственных обрядов.
   Тем временем жертвователь опустился на колени у каким-то чудом не гаснувшей жаровни и замер, словно каменный идол.
   - Что будем делать? - спросил юный тоуэйо.
   - Если ты о том, что делать тебе, то иди. Я тебя не держу. Присоединяйся к толпе, которая скоро растерзает меня. Порадуйся перед собственной смертью, - ядовито процедил Несауальтеколотль, не отрывая взгляда от огня.
   - Да как ты смеешь так говорить? Чем я заслужил такую злобу? - вскипел парень. От обиды он весь загорелся, будто в лихорадке, - Я до сих пор с тобой, сижу тут и подвергаю себя опасности. Да если бы я хотел сохранить свою шкуру, разве бы я пришёл к тебе? Разве стал бы предупреждать? Почему я сейчас здесь?
   Слёзы выступили у него в уголках глаз от горечи и праведного гнева. А Голодная Сова сидел и не шевелился, даже перья на голове перестали качаться.
   - Ты слышишь меня? Нет, ты слышишь меня. - кричал Чикуатемок, расхаживая по комнате взад и вперёд, - Поверни голову, посмотри на меня! Ну же! Не сиди истуканом! - Бесполезно. Жрец застыл, словно лава после извержения вулкана.
   - Нет, ты мне ответишь! - не сдавался сын вождя. Он бросился к другу, и начал трясти его за плечи. Тот не поддавался. Неловкое движение - и воин повалил приятеля на пол, сам не удержался и упал сверху. Ну и прекрасно. Он продолжал тормошить возжигателя копала, а затем стал хлестать по щекам. Наконец-то жертвователь пошевелился и заморгал:
   - Хватит, хватит! Довольно! - крикнул он и замахал руками.
   Сын вождя слез с товарища и помог ему подняться.
   - Нам нужно выбираться отсюда, брат, - сказал он и пристально посмотрел заклинателю в глаза.
   - Да нужно убираться, - повторил тот, подошёл к двери и слегка отодвинул занавеску, - Стоят, никуда не ушли, и расходиться не собираются. Вон, глядят.
   - У меня идея, - сказал наследник текутли, - Отец ведь там. А он как-никак вождь. Возьми меня в заложники, приставь к горлу нож и кричи, будто собираешься убить. Они не позволят убить меня. Так мы хотя бы покинем деревню. Ну а там уж решим.
   - А мысль хороша, - признал Несауальтеколотль, - Стоит попробовать. По крайней мере, есть шанс. Даже если убьют, всё равно ведь убьют так или иначе. Делаем вот как, - рассуждал вслух Голодная Сова. Выхожу, бросаю на себя и на тебя щит пяти ударов. Далее идём к выходу, хорошо, он тут рядом. Предположим, при нападении смогу пустить пару отбрасывающих волн. Проходим как можно дальше на свободное пространство. А там скачок. Так, я надену амулет, усиливающий заклятия. Во время скачка задействую его, мы унесёмся далеко, надеюсь Тескатлипока сделает, чтобы они нас не видели. Хорошо, если подумают, будто мы исчезли. Ну а дальше, дальше бежим со всех ног. Ты, кстати, тоже делай скачок, обратись к Капризному Владыке всем сердцем и направь заклинание вместе со мной, как я тебя учил.
   - У меня не всегда получается, - сознался наследник текутли.
   - Тут не может не получиться. Если ты даже сделаешь что-то неправильно, Йоуалли Ээкатль видит тебя и знает всё о твоих желаниях. Главное - посыл. Если Титлакауан захочет нас спасти, он направит тебя, как надо. Он же Тлоке Науаке, всегда здесь, всегда рядом. Ему известно то, о чём мы сейчас говорим, - ответил жрец.
   - Ладно, другого выбора нет, - согласился тоуэйо.
   Снаружи донёсся пронзительный крик сипухи. Странно, как он проник через барьер, или то знак великих?
   Пора действовать. Несауальтеколотль начал собираться. К несчастью, никакой еды он здесь не держал. Зачем? - ведь можно обедать у доброй матушки Тоналлашочиатль. Священник положил в небольшой мешок мелкие статуэтки богов, жаровню, колючки агавы, два кремневых ножа, церемониальный жезл и бесценные шарики копала. Затем он заломил Чикуатемоку руки за спину и крепко связал верёвкой. Перед выходом жертвователь ещё раз воззвал к Таинственному Владыке, Дымящемуся Зеркалу и Господину Зари, охватил сына вождя, крепко прижал к себе и приставил кинжал к горлу друга.
   Уже светало. Первые робкие лучи солнца пробивались через плотную пелену облаков и окрашивали сонный мир в синевато-серые тона. Воздух наполняло пение первых утренних птиц. Зябко. Промозглый ветер шумел тростником крыши. Он нёс запахи мокрого сена, прелых листьев и гниющих водорослей. Злые глупые люди, объединённые коварным нечестивцем, и не думали расходиться. Сотни хищных глаз уставились на служителя, стоило ему появиться в дверном проёме.
   - Все назад, а не то я убью его! - крикнул Голодная Сова и окинул взглядом собравшихся. Те инстинктивно отступили, но тотчас начали коситься на колдуна.
   - Мои условия таковы, - продолжал посланник Тламанакальпана, - Вы мне дадите свободно выйти из деревни, вы не будете выходить за ворота, пока я не отойду достаточно далеко. Когда я окажусь в безопасности, я отпущу его, обещаю. Если вы сделаете всё, как говорю, я не причиню ему вреда. Положите всё оружие на землю!
   Бунтовщики переглянулись, а Тлилтеоакоматль заорал:
   - Что Вы стоите, дурни? Убейте обоих! Убейте их всех. Они оба - враги!
   Жители деревни замерли в замешательстве. Такого поворота никто не ожидал. Мгновения эти запомнились Несауальтеколотлю на всю жизнь. Он чувствовал, как тяжело дышит Чикуатемок, как вздымается его грудь, как ходит под рукой гортань, как парня кидает в жар, как кожа покрывается потом и становится скользкой. Больше всего жрец боялся, как бы не соскочил кинжал и не пропорол другу горло. С каждым вздохом шея становится ближе к разящему лезвию, одно неловкое движение - и трагедия неминуема.
   - Стойте! - словно гром раздался голос Куаутлапочина, - Как вождь я приказываю всем поступить так, как велит человек из Тламанакальпана. Положите оружие на землю! Живее! Он мой единственный сын, он будущий вождь. Мы не можем его потерять.
   - Чего Вы стоите? Он продался мерзким завоевателям, угнетателям нашего народа. Он вам - не вождь, а сын его не будет править, - не унимался науалли, - Убейте их!
   С этими словами знахарь плотоядно оскалился, воздел посох, размахнулся, но сильная рука рослого воина помешала древку описать смертельную дугу. Шар огня взмыл вверх, не нашёл цели и рассыпался на мириады искр. Не ожидавший такого маг негодующе глянул на мужчину. Тот продолжал сжимать палку и не собирался отступать.
   - Ты что? Тоже продался людям из Тламанакальпана? - скрежеща зубами, злобно процедил знахарь.
   - Прекрати, а не то сломаю, - решительно проговорил боец, не сводя глаз с желчного богохульника. Он надавил на трость сильнее. Несколько человек из числа деревенской стражи обступили нечестивца.
   - Ладно-ладно, - огрызнулся Тлилтеоакоматль, - Отпусти. Он выхватил посох, тряхнул шкурой крокодила и отступил на пару шагов назад, сжимая кулак.
   - Положите оружие на землю! Всё, даже палки и камни! Дайте ему пройти! -послышались крики.
   Люди, нехотя, начали складывать себе под ноги копья, луки, пращи, колья и булыжники. Несауальтеколотль обвёл толпу взглядом - кажется, подействовало.
   - Все назад! - рявкнул он и почувствовал, как голос садится, - Увижу хоть одного за забором - вгоню парню кинжал в шею по самую рукоятку! Мне терять нечего. Отойдите от ворот! Живо!
   Пора. Жрец чуть отвёл кинжал и подопнул Чикуатемока:
   - Пошёл!
   Медленно, прижимая сына вождя к себе, и стараясь не выпускать из вида тоуэйо, жертвователь направился к выходу. Он бросал суровые взгляды исподлобья то вправо, то влево. Рука предательски скользила по взмокшей коже друга, и служитель всё больше усиливал хватку. Молодому воину становилось тяжело дышать, он с шумом втягивал ртом воздух, а священник мысленно уговаривал товарища: "Потерпи, приятель, скоро я тебя освобожу, вот только выйдем за ворота, а там дотянем до кромки леса, только не делай резких движений". Нервы сдавали, и Голодная Сова никак не мог ослабить объятия, хоть и понимал, что если так пойдёт дальше, то он рано или поздно задушит бедного парня.
   Наконец-то они покинули пределы деревни и начали спускаться с холма по тропинке, ведущей к берегу. Вопреки ожиданиям, страх не уменьшался. Легче не стало. Наоборот, теперь за каждым кустом, навесом или утлым судёнышком мерещился враг. Несауальтеколотль постоянно оборачивался назад. Жители Атокатлана сгрудились у проёма в стене, но выйти наружу не решались.
   - Ни шагу вперёд! - грозно предостерёг жрец. Предательский голос почти сел. А слабину показывать нельзя.
   Между тем друзья достигли кромки воды и пошли вброд по направлению к кипарисам. Ещё немного. Шаг, два, три, четыре. Тоуэйо всё ещё на месте. Отлично. Слава Тескатлипоке, хвала Таинственному Владыке! Ещё немного.
   - Приготовься - шепнул жертвователь Чикуатемоку и чуть разжал руку, - Скачок на счёт три. Понял?
   Тот не ответил.
   - Понял?
   - Да, - еле прохрипел заложник.
   Так, ещё пару шагов. Вроде бы за воротами никого.
   - Раз, два, три! Скачок!
   Сработало. Воин и священник одновременно воззвали к Титлакауану и тот мгновенно перенёс их в лес. Не так уж и далеко, однако те, кто наблюдал сцену, посчитали случившееся не иначе, как настоящим исчезновением, ведь на их глазах два человека буквально пропали из виду. Ропот пронёсся по толпе бунтовщиков. Однако беглецы уже их не слышали. Они что есть мочи неслись между стволов болотных кипарисов вперёд и вперёд, пока ошеломлённые атокатеки не выслали погоню. Парни ликовали и благодарили великих за чудесное спасение. Успех придавал сил и вселял надежду.
   Вскоре пришлось остановиться перевести дух.
   - Получилось! А я уж думал ... - восторженно произнёс сын вождя.
   - Спасибо, всё благодаря тебе и Ипальнемоуани! Боги сохранили нам жизнь! - ответил Несауальтеколотль.
   Друзья крепко обнялись от радости, и наследник касика снова приподнял жреца над землёй.
   - Теперь ты можешь идти назад. Ступай в деревню. Надеюсь, они не будут меня искать. Скажи, будто не знаешь, куда я направился, - серьёзно проговорил жертвователь.
   - Как так? Мне оскорбительно слышать такое! - вознегодовал Чикуатемок, - Знаешь, может у Вас в Тламанакальпане принято бросать товарища на полпути, но я воспитан по-другому. Вы считаете нас нецивилизованными грубыми варварами. Но мы всегда идём до конца. Нет, Несауальтеколоцин, теперь я последую за тобой, хочешь ты того или нет. Мы вместе встряли в эту историю, вместе и будем выбираться. Честь не позволит мне оставить тебя в лесу. Если они найдут тебя одного, то убьют на месте. Если же с тобой буду я, то всё может повернуться иначе. В случае чего я буду защищать тебя даже от своих соплеменников.
   - Признаюсь, я очень хотел бы, чтобы ты пошёл со мной, - ответил возжигатель копала, - Но я не имею морального права удерживать тебя. Ты и так сделал слишком много, а виной всему - я.
   - Я понимаю тебя, - кивнул молодой воин, - Но это мой собственный выбор. Как бы я смог разговаривать со своим сердцем, если бы бросил тебя здесь одного? Нет, я бы потерял тогда своё лицо. Я не могу поступить иначе.
   - Тогда у меня нет выбора, - усмехнулся Голодная Сова.
   - Пошли уже. Нельзя стоять. Мы только теряем время. Я узнаю это место и, кажется, я знаю, где нас не найдёт богомерзкий Тлилтеоакоматль.
   Юный жрец улыбнулся в ответ и последовал за товарищем.
  
  

Глава 10. Спящие камни

  
   Затопленный лес просыпался после неспокойной ночи. Повсюду в воде плавал снесённый ливневыми потоками мусор: щепки, обломки сучьев, плоды, сбитые каплями дождя насекомые, труха, семена, лепестки цветов и жёлтые полосы пыльцы. Мелкие рыбёшки сновали туда-сюда у поверхности и склёвывали всё мало-мальски съедобное. Безмятежный пир привлёк внимание и крупных хищников. Их тёмные зловещие тени то тут, то там проносились на фоне рассыпающихся во все стороны косяков. Острожные ящерицы вылезли погреться на серебристой коре вековых кипарисов. При приближении людей они ловко перебегали на другую сторону ствола. Несколько раз утреннюю тишину оглашали сигналы тревоги караулящих высоко в кронах обезьян. Невидимые сами, маленькие часовые зорко следили за каждым шагом вторгшихся в их владения беглецов. Из прибрежных кустов с шумом взлетали потревоженные птицы. Пернатые также замечали угрозу раньше, чем человек распознает их сливающиеся с болотной растительностью силуэты. Рассветное солнце играло на мокрых прядях пачтли. Нежные лучики искрились на каждой капельке, застрявшей меж их тонких переплетённых стеблей. Напитанные влагой мхи набухли и стали ещё более яркими. Они проваливались, пузырились и чавкали под ногами путников. Высоко на деревьях виднелись продолговатые кожистые листья и петлистые толстые корни орхидей, однако ни одна из них не цвела. Кто бы подумал, что эти, на первый взгляд, девственные и дикие зелёные своды и лениво текущие протоки между устремлённых в небо великанов на самом деле столетиями кормили не одно племя местных дикарей?
   Друзья шли быстро, почти не останавливались. Несмотря на кажущуюся худобу, парни стойко сносили превратности трудного пути. Шагали нога в ногу. Более хрупкого сложения жрец не уступал хорошо натренированному воину. Но ещё задолго до полудня извечная проблема молодых мужчин дала о себе знать. Голод - пустые желудки срочно требовали хоть чего-то съестного.
   - Ты есть хочешь? - спросил Чикуатемок?
   - Да, - признался Несауальтеколотль.
   - Сейчас достанем, - ободрил приятеля наследник касика.
   Он присел на берегу между огромных корней болотного кипариса и начал копаться в иле. Улов оказался не богат - несколько мелких улиток. Они только раззадорили аппетит.
   - Может удастся добыть птицу или рыбу? - не сдавался сын вождя.
   Юный священник достал из мешка кремневый нож. Скоро отыскали длинную прямую палку. Конец расщепили, вставили туда лезвие и привязали верёвкой для прочности. Получилось копьё. Нисходящая Сипуха забрал оружие себе. Но время шло, а добыча всё ускользала из рук охотника. Птицы улетали, рыбы исчезали на глубине, даже неповоротливые с виду черепахи успевали нырнуть и скрыться в иле. Отчаявшиеся путники пробовали какие-то листья, побеги, личинок, но животы продолжали урчать, а сосущая боль подступала к горлу. К тому же, поиски пищи сильно замедляли продвижение.
   Наконец-то удача. Точным ударом воин смог поразить зазевавшуюся игуану. Радости не было предела. Большая. Как раз хватит на обед обоим. Чикуатемок покосился на друга:
   - Я вообще-то могу есть и так. Но у Вас же в Тламанакальпане, наверное, принято жарить? Только вот у нас огня нет.
   - Я разведу костёр, - ответил жрец, - Боги дали мне силу зажигать огонь.
   Беглецы собрали все относительно сухие ветки, которые смогли найти на островке, и надрали коры. Первым делом Несауальтеколотль воззвал к Дымящемуся Зеркалу:
   - Прости меня, великий Титлакауан, Капризный владыка, Господин неба и Земли, Сеятель разногласий, Тот, кто распоряжается по своему усмотрению. Ты милостиво послал нам еду, но ведь её нужно приготовить. Прости меня, если я распоряжаюсь твоим даром для слишком малого, незначительного дела. Покарай, не дай подействовать заклятию, если считаешь нужным. Но если ты снова проявишь своё благоволение, то ты зажжёшь нам огонь, дабы мы могли насытиться.
   Тишина. Ничего похожего на гнев бога. Можно приступать. Служитель культа расположил ладони одна над другой на уровне сердца. В считанные мгновения между ними появился тёплый красноватый свет. Ещё немного, и жертвователь резко выбросил руки вперёд - раскалённый луч ударил в кучу поленьев, и языки пламени заплясали, пожирая смолистые сучья.
   Надолго ли хватит двум молодым парням одной игуаны? Скорее, нет. Но кое-какие силы для продолжения пути, безусловно, появились, да и настроение заметно поднялось. День стоял ясный, солнечный. Поблёскивая радужными перьями, с лёгким жужжанием птички колибри перелетали с цветка на цветок. Не уступающие по красоте пёстрым орхидеям, бабочки порхали над прибрежными зарослями. У одной задние крылья украшали изящные хвостики с расширениями на концах. В прогретом воздухе звенели стрекозы. Вспорхнул с ветки и с криком исчез в чаще попугай амазон (10). Чикуатемок вёл всё дальше на северо-восток. Здесь сплошные воды затопленного леса сменились сетью вялотекущих проток. Местность явно поднималась, суши становилось больше и больше. По пути удалось найти плодоносящий кустарник и согнать с него семейство пугливых обезьян. Несауальтеколотль не знал, как назывались те ягоды, да и на вкус они оказались не особо приятными, но ведь надо чем-то забить живот, который вот-вот снова напомнит о себе. На песчаной отмели накопали каких-то моллюсков, а ещё насобирали сочных сладковатых побегов неизвестного растения. В наполненной самой разнообразной живностью сельве найти пропитание оказалось очень непросто.
   От беспрерывной ходьбы ноги гудели, мокрые шнурки на сандалиях успели натереть мозоли, идти становилось всё труднее. Но никто из беглецов не хотел показывать слабину первым, не позволял извечный мальчишеский дух соперничества, не искоренимый и у многих взрослых мужчин вплоть до самой старости. К счастью цель странствий уже была близка. Вскоре на фоне высоких стволов болотных кипарисов проступили контуры поросшего деревьями и папоротниками холма. Путники начали взбираться по пологому склону. Никакой травы - только сухие листья да влажные мхи покрывали скользкую глинистую почву. Кое-где из сырой подстилки пробивались розетки из тёмно-зелёных кожистых листьев аридных. По деревьям карабкались крупные монстеры (9), раскинув по сторонам огромные грубо рассечённые лапы. Их жёсткие придаточные корни тянулись от извивающихся стеблей к самой земле, словно диковинные подпорки.
   И вдруг молодой жрец заметил на фоне пёстрого ковра играющих теней большое тёмное пятно. Посреди однообразного леса оно казалось настолько чужеродным, что служитель не сразу понял, что именно находилось перед ним.
   - Увидел? - нетерпеливо спросил Чикуатемок. Хитрая торжествующая улыбка скользнула по лицу юноши.
   - Не может быть - удивлённо проговорил Несауальтеколотль, подойдя ближе.
   Из зарослей пышных папоротников выступал крупный участок древней каменной кладки. Аккуратно сложенные блоки сильно отсырели, зелёный налёт въелся глубоко внутрь известняка, от чего тот сделался скользким и легко крошился.
   - Я всё хотел привести тебя сюда, думал сюрприз сделать. Но времени никак не находилось. Идти до сюда больно уж далеко, - произнёс сын вождя, - Пошли скорее, дальше будет интересней.
   По мере подъёма фрагменты призрачных стен попадались всё чаще. Прелая листва и лесной грунт, каждый год сползавший вниз во время сезона дождей, не давали увидеть даже плана занесённых строений. Лишь иногда виднелись чёткие углы зданий или ровные поверхности платформ.
   - Да здесь целый город! - воскликнул поражённый священник, - Кто его построил?
   - Не знаю, - ответил воин, - но наш народ зовёт их просто древние. О них много чего сказывают, да только всё одни сказки да небылицы.
   - Ну, а что говорят-то?
   - Будто жили они здесь ещё до того, как всё затопило. Столица их находилась далеко на Северо-Западе. Там боги спускались на землю и ходили прямо среди людей. А местные жители тому городу подчинялись и тоже поклонялись богам. А потом началась война. Люди чем-то прогневали богов, а те наслали на них множество бедствий и посеяли раздоры. Большую столицу сожгли и покинули. Страна развалилась на мужество маленьких государств. Далее они воевали меж собой. И сами потомки Ипальнемоуани, и их посланники будто бы участвовали в сражениях. Дома и храмы разрушили, города покинули, никто не победил. И тогда боги призвали большую воду. Вода растеклась и затопила всё кругом, так возник лес Атекуаутлан, а потом уже наш народ пришёл сюда, и те древние, кто пережил все невзгоды, войны и наводнение, якобы поведали эти истории.
   - Мне Истаккальцин рассказывал о руинах в лесу, но сам я видел однажды только большой алтарь. А тут настоящий город. Невероятно!
   - Тогда давай скорее. Ты увидишь нечто необычайное.
   Усталость будто бы отступила. Путники с удвоенной силой продолжили подъём и вскоре достигли вершины холма. Оттуда открывался захватывающий вид, и Несауальтеколотль чуть не вскрикнул от восторга. Все опасения и страхи отступили и даже голод пропал. Противоположный склон оказался более крутым, зато по какой-то неведомой причине постройки там сохранились гораздо лучше. Здесь безвестные труженики возвели многочисленные сельскохозяйственные террасы, остатки подобных сооружений попадались беглецам при подъёме. Далее лес становился более редким и низким. У подножья можно было различить прекрасно сохранившиеся остатки зданий: остатки жертвенников, контуры возвышений, на которых некогда стояли жилые дома и погребённые под наносами трухи дворцы знати. Последние легко опознавались по каменным стенам, входам с колоннами и внутренним дворикам в окружении портиков. Все крыши уже давно обвалились. Видимо, их делали из дерева и тростника. Со дна долины местность к северу постепенно поднималась вверх. Туда шли заметные даже сейчас широкие прямые улицы с развалинами по обеим сторонам. Они вели к участку, обнесённому полуразрушенной стеной. Наверняка, здесь располагался священный квартал поселения. Несколько циклопических конусообразных возвышений бросались в глаза. Все они изрядно поросли молодыми деревцами, кустарником и крупными ароидными. Но через коричневый саван прелой листвы, укутывавший буквально каждое творение человеческих рук, то тут, то там поступали островки незахваченной природой каменной кладки. Сомнений не оставалось - это могли быть только пирамиды, храмы жителей призрачного города. Более мелкие пригорки неподалёку, наверное, соответствовали ритуальным платформам. Сколько веков минуло с тех пор, когда последняя молитва звучала в стенах древних святилищ?
   - Ну как? Нравится? - торжествовал Чикуатемок, - Сейчас мы спустимся вниз, и я покажу место, где мы сможем оставаться в относительной безопасности.
   - Почему ты решил, что нас не станут здесь искать? - поинтересовался Несауальтеколотль.
   - Просто ты всего не знаешь, брат, - ответил сын вождя, - Город этот открывается не каждому. Можно знать путь, даже взять человека, который тут не раз уже бывал, а всё равно не найти. И самое главное, ни один науалли не может попасть сюда. Как-то, мне дед рассказывал, один из колдунов просил его показать дорогу. Шли они правильно, а как подходить стали, ни холма, ни зданий - один лес и всё тут. Так-то. Кружили они долго, пришлось прямо в сельве и заночевать, да ещё и поутру искали. А города нет, как нет. Одни деревья да лианы. А вот ещё случай. Один наш охотник часто бывал здесь. Приметил он тут камень, сам я не знаю какой именно. Говорил, большой с рельефом. У него он лечился от всех болезней. Чуть захворает - сразу сюда идёт к камню прикладываться. Много чего видел он здесь. Как-то обмолвился один из купцов комильтеков, будто в руинах может быть спрятано много нефрита, а он даст за него хорошую цену. Вот решил тот охотник достать спрятанные самоцветы. Направился, как обычно, в город, да только ничего так и не нашёл. Уж как мог искал, и назад возвращался, и с разных сторон заходил - нет ничего. Так больше ни разу городища и не видел. Спросили тогда у Тлилтеоакоматля, почему так бывает. Тот вот как говорил. Здешние развалины охраняют сами боги. Именно богам поклонялись древние, и те присматривают за своими старыми храмами. И пускают они сюда только тех, кого хотят видеть. Если человек идёт с намереньями, угодными детям Дарителя Жизни, они его пропустят. Если же нет - не найти ему города, как бы не искал. Вот и знахарей великие сюда не пускают. Сам Тлилтеоакоматль тогда признался. Теперь-то я понимаю, почему. Колдуны - нечестивцы, поклоняются духам, волю богов не признают. Вон как он противится возведению пирамиды. От того путь им к руинам заказан.
   - Как ты мог скрывать от меня такое?! - изобразил возмущение Несауальтеколотль, но тут же улыбка расплылась по его лицу.
   - Ладно, пошли вниз. Тебе, наверное, не терпится осмотреть руины вблизи. Мы пойдём к убежищу, у нас даже будет крыша над головой.
   Друзья начали медленно спускаться по склону холма. Влажная после дождя лесная подстилка на глинистом грунте скользила под ногами, и порой приходилось хвататься за стволы и лианы, чтобы не упасть. Показались небольшие возвышения, сплошь покрытые прелой листвой и поросшие лозами и папоротниками. Голодная Сова ковырнул одно из них ногой - под слоем гниющей растительности обнаружилась каменная кладка. Должно быть, фундамент одного из домов. Испуганная большая сине-чёрная бабочка баттус филенор (12) взлетела совсем рядом и быстро понеслась прочь. Священник проследил взглядом за её полётом, пока та совсем не исчезла из виду. У подножья стали попадаться высокие стены и остатки колонн. Некоторые полностью поросли мхом. Почти все блоки позеленели от времени. Кое-где виднелась чёрная плесень. Розетки орхидей, бромелий и спатифиллумов (13) пробивались из щелей между плитами, кое-где виднелись и грибы. Повсюду ощущался нездоровый запах сырости и затхлости. Казалось, будто известняк просто гнил, а многочисленные корни буквально высасывали его, заставляли трескаться и крошиться. В одном месте было видно, как упавшее старое дерево вывернуло из земли множество булыжников, которые некогда, определённо были частью какого-то сооружения.
   По мере продвижения дома становили всё больше и помпезнее, а сохранность зданий - лучше. Там, где время пощадило фасады, на путников смотрели диковинные маски, проступали детали рельефов и штуковых украшений. Несауальтеколотль различил фигуру сидящего на троне правителя в головном уборе из перьев, похожем на настоящую башню, крадущегося ягуара с острыми когтями, орла, клюющего человеческое сердце, символ Утренней Звезды, бога с черепом вместо головы, бордюр из скрещенных костей, ряды стилизованных раковин, пиктограммы дней священного календаря. Все эти символы были до боли знакомы юному жертвователю. С грустью парень подумал о далёком доме. Проходя между увитых лианами скульптур и стел, изгнанник представлял себе широкие проспекты Ойаменауака, старую площадку для игры в мяч, где несколько раз разбивал бёдра и коленки, общежитие жрецов, покрытое ослепительно белой штукатуркой. Её он сам неоднократно замешивал и наносил на стены во время обучения в школе. А ещё вспомнилась приземистая пирамида, на которую приходилось каждый день подниматься по знакомой лестнице, где Голодная Сова впервые принял участие в жертвоприношении, ощутил тёплое сердце в руке и вкусил человеческой крови. Тропа шла вверх по покрытому молодой порослью склону. Видно, здесь ходили и после оставления городища. Наконец-то путники оказались перед величественными воротами на акрополь: две огромные каменные пернатые змеи обрамляли проход. Их раскрытые пасти с грубо вытесанными клыками и раздвоенными языками лежали на земле, тела поднимались кверху, а погремушки на хвостах нависали над небольшой площадкой перед входом. Быть может, здесь некогда имелось какое-то перекрытие, но сейчас колонны не несли никаких балок.
   - Нравится? - спросил Чикуатемок, и, не дожидаясь ответа, прибавил - Их мы с ребятами сам отчистили. А так стояли в мхах и лишайниках. Красивые они. Эх, построить бы такие в Атокатлане.
   - Думаю, ещё построишь, - кивнул Несауальтеколотль, - а зодчие из Тламанакальпана помогут. Дай только срок. У нас самих пока работы по горло.
   - У Вас работа никогда не прекратится, - усмехнулся сын вождя.
   - Может наши скульпторы смогут обучить кого-то из твоих людей, тогда у тебя будут собственные мастера. Я спрошу у Истаккальцина. Подмастерья требуются везде. Правда придётся сначала несколько лет потрудиться на наших стройках, зато потом уедут домой и начнут работать в Атокатлане. Уэмак планирует сделать ваше селение важным центром на северо-западе державы. Может быть, тебе будут подчиняться жители окрестных деревень, - рассудил жрец, - Не просто же так именно твоему отцу поручили строить пирамиду.
   - Мне нравятся твои слова. Но Атокатлан ещё нужно спасти. Сейчас не время мечтать, - со вздохом проговорил наследник текутли.
   - Боги спасут, я верю, не зря мы пришли сюда, у меня предчувствие: здесь должно сучиться исключительное событие, и мы станем ему свидетелями, - ответил жертвователь.
   - Всё в руках Дарителя Жизни.
   Пройдя по аллее между ритуальными платформами, погребёнными под слоями почвы и вредоносной растительности, путники вышли на большую площадь. Здесь, наверное, грунт некогда закрывали слои штука или каменные плиты, и хоть сплошной покров сухих листьев и трухи не давал разглядеть основу, было видно, что деревья тут совсем невысокие и тонкие, да и трав значительно меньше. С трёх сторон высились спящие под покровом леса храмы: справа и слева пирамиды-близнецы друг напротив друга, а впереди покоился под саваном из бархатистых мхов, крупных и мелких папоротников, упругих лоз и фикусов настоящий гигант - огромный ступенчатый дом бога.
   "Нам сюда", - уверенно сказал Чикуатемок и первым начал карабкаться там, где раньше находилась главная лестница. Теперь же перила и ступени разрушили упругие корни и скрыла влажная подстилка. Под вековыми наносами святилище, скорее, напоминало обычный холм, если бы не несколько участков обнажённой дождевыми потоками каменой кладки. Молодой жрец последовал за товарищем. Подъём оказался не из простых. Постоянно приходилось хвататься за стволы деревьев и лианы, проверять камни на устойчивость. В самом конце пришлось взобраться почти по отвесной стене. Здесь воин помог неловкому приятелю и буквально затащил его к себе наверх. Отсюда снова открывался великолепный вид. Если бы не деревья, город просматривался бы, как на ладони. Позади главной пирамиды обнаружились большие квадратные дворы, окружённые длинными сооружениями с причудливыми кровельными гребнями, другие платформы с молельнями, остатки полуразрушенной стены вокруг акрополя и руины жилых кварталов. Когда Голодная Сова перевёл дух, сын вождя сказал:
   - Вот тут мы сможем укрыться и от людей, и от непогоды.
   - Где? - недоумённо спросил жертвователь.
   - Сейчас покажу, - усмехнулся тоуэйо.
   Он раздвинул длинные упругие вайи пышного папоротника у корней старого фикуса. Там обнаружился тёмный проём, куда мог бы пролезть человек. Отсюда виднелась только гора обвалившихся булыжников внизу вперемешку со шткуом, но помещение явно было большим и продолжалось во все стороны от дыры в сводчатом потолке.
   Первым спустился Чикуатемок. За ним последовал и Несауальтеколотль. Внутри жрец достал из мешка жезл. Резное навершие засветилось. Стая летучих мышей испугалась внезапному вторжению и с шумом улетела вглубь святилища. Холодное синеватое сияние дало возможность разглядеть устройство древнего храма. Дверная балка из болотного кипариса не выдержала, и часть стены над входом рухнула вместе с ней. Сверху на куче обломков выросло дерево. Вот почему путники не смогли войти нормальным способом. В самом здании оказалось шесть пустых узких комнат, расположенных в два ряда одна за другой. Из передних можно было попасть в задние. К счастью состояние остальных притолок не внушало опасений. Ближние ко выходу чертоги сохранились хуже. От сырости штукатурка во многих местах обвалилась. Сюжеты росписей угадывались с трудом. В дальних покоях друзья обнаружили искусно вырезанные штуковые рельефы. Все они изображали обряды жертвоприношений с участием правителя и знати. В средней камере в центре композиции находился Тлакацинакантли в костюме нетопыря. В руках он держал отрубленные головы жертв, из которых хлестали потоки крови. По сторонам его фигуры простирали руки другие боги: Чёрный Тескатлипока Титлакауан, Красный Тескатлипока Шипе-Тотек, Белый Тескатлипока Кецалькоатль и Синий Тескатлипока Уицилопочтли (14), а также Тлалок, Шочипилли, Чальчиутликуэ, Шочикецаль (15), Миктлантекутли и Тлауискальпантекутли. Каждый держал копьеметалку. Ниже древний ваятель поместил процессию служителей в пышных головных уборах с курильницами и мешочками копала. У каждого возле лица находилась пиктограмма с именем. Очевидно, шли они к большой пирамиде. К сожалению все надписи в данной области уничтожило время. Под ними хищную пасть разверзла земля в виде чудовища Сипактли (16), а у самого пола шёл бордюр из чередующихся кремневых ножей и самоцветов с выливающихся из них водой - символ чальчиуатль, драгоценная влага, то есть кровь жертв.
   Жрец и Воин надолго задержались перед рельефом. Он сохранился лучше всех прочих украшений, будто ждал прихода тех, кто возобновит обряды в забытом святилище. Слабый огонь жезла не мог осветить всей картины и выхватывал отдельные части и образы из чёткой композиции знакомых фигур и знаков. Сколько лет затерянному городу? Скорее, четыреста или более. Неужели ещё тогда не только поклонялись тем же самым богам, но и изображали их так же, как сегодня? И хоть Несауальтеколотль не знал языка безвестных скульпторов, смысл каждого имени, даты или действия был ему понятен.
   - Теперь я вижу, - почти шёпотом проговорил Чикуатемок. Наверняка, в тот миг он испытывал благоговейный трепет, - Ранее я уже рассматривал эту стену, но только после твоих уроков я могу сказать, кто есть кто здесь. А раньше все персонажи были для меня всего лишь причудливыми фигурками. Я на них мало обращал внимания.
   - Да, удивительно. Лучшего места для разговора с богами и придумать нельзя, - восторженно произнёс жертвователь.
   - Думаю нам всё же стоит расположиться в комнате у входа. Там мы сможем быстрее узнать о приближении врагов, если им всё же удастся проникнуть в город, - сказал сын вождя.
   Беглецы решили расчистить место для отдыха от обвалившейся штукатурки и камней.
   - Смотри, да тут плита ходуном ходит, - позвал товарища воин, освобождавший от мусора один из углов.
   - Давай подцепим чем-нибудь, - предложил священник.
   Будущий касик раздобыл палку, засунул в щель и вынул плоский каменный осколок. Под ним оказалось углубление. Здесь лежало несколько вещей - округлые жадеитовые бусинки, пара кремневых лезвий, несколько морских раковин, шарики копала, рассыпавшийся барабан их панциря броненосца, массивная курильница и глиняные флейты - обычный набор в закладке подношений в полу храма. Но самым интересным предметов был большой обсидиановый нож. Его инкрустированную перламутром и самоцветами рукоятку из какого-то плотного дерева будто бы совсем не тронуло время. Само лезвие держалось крепко и нисколько не шаталось.
   - Что мы сделаем со всем этим? - спросил удивлённый Чикуатемок.
   - С одной стороны, тайник являлся даром богам, и нам не следует трогать их имущество. Но, с другой, святилище давно заброшено, моления тут не ведутся. К тому же, мы вполне могли бы и не найти его. Мне кажется, сами великие натолкнули нас и дали возможность отыскать клад. Думаю, будет правильным оставить вещи себе и использовать в новом храме в Атокатлане. Так они снова послужат детям Дарителя жизни. Когда мы ночью будем взывать к Тескатлипоке, положим их рядом. Если Капризный Владыка не доволен нами, он даст знать, - рассудил Несауальтеколотль.
   Сын вождя не мог нарадоваться находке. Он не расставался с кинжалом, перекладывал его из руки в руку, разглядывал изящную мозаику на рукояти. Жрец почувствовал таинственную силу, исходящую от ножа, несомненно, потомки Дарителя Жизни отметили его своей благодатью. Между тем путники прикончили половину собранных по пути съестных припасов. За день они оба очень устали и теперь решили спать по очереди. Голодная Сова вызвался сторожить первым. Всё же священник привык к длительным ночным бдениям, а другу не мешало бы восстановить силы. Будущий вождь хотел сначала отказаться, но затем поблагодарил служителя, постелил в углу плащ, лёг на него и свернулся калачиком. Жертвователь навалился на стену положил на пол жезл и уставился на холодное сияние навершия. Через некоторое время он услышал, как дыхание Чикуатемока сделалось ровным, парень безмятежно уснул, полностью доверившись товарищу.
   Тишина - шорох листьев и далёкие крики птиц не в счёт. Мысли, словно стая крикливых бакланов, носились в мозгу. Каждая хотела занять доминирующее положение в сознании, но всякий раз следующая бесцеремонно спихивала её с занятого пьедестала. Возжигатель копала пытался собраться. Он уравновесил дыхание и сделал его более редким. Вдох - выдох, вдох - выдох, медленнее и медленнее, глубже и глубже. Ученик Истаккальцина по совету наставника сконцентрировался на ощущениях с кистей и почувствовал, как затекают тяжелеющие пальцы.
   И вот буря внутри постепенно улеглась, разум пришёл в хрупкое состояние равновесия. Несауальтеколотль обвёл глазами комнату - очертания остроконечного свода терялись в темноте, далее - поток света, падающий на груду щебня и известняковых блоков, а совсем рядом мирно спящий Чикуатемок. Ноги прижаты к животу, левая рука согнута под головой, правая вытянулась вперёд, сильный, но всё же худой - вон рёбра торчат. Грудная клетка ритмично вздымалась и опускалась, парень слегка посапывал и вздрагивал время от времени. Глядя на молодого воина, жрец задумался. Теперь в тишине заброшенного храма к Голодной Сове вдруг пришло осознание того, что действительно связывает его с этим человеком. До сегодняшнего дня гордый посланник Тламанакальпана думал о дружбе, как о чём-то второстепенном, неком приятном дополнении к экспедиции, обстоятельстве, облегчающем выполнение миссии в краю тоуэйо, и как о источнике общения, которого долгие годы так не хватало. Священник бесспорно наслаждался обществом первого и единственного приятеля, но вот теперь на передний план вышел совершенно другой аспект их отношений. Возжигатель копала осознал: теперь он должен сохранить товарищу жизнь любой ценой и не может поступить иначе. Пусть даже случится худшее - Уэмак пошлёт войско с приказом вырезать жителей Атокатлана всех поголовно. Даже тогда тот, кто жертвует всем ради него самого, кто отказался бросить беглеца на произвол судьбы, и кто теперь доверяет ему настолько, что без всякой задней мысли уснул в незнакомом враждебном месте, должен остаться в живых. Долг Несауальтеколотля защитить Чикуатемока и от козней людей, и от гнева богов. Даже, если придётся молить великого тлатоани и Истаккальцина или лечь самому на алтарь вместо сына текутли. Жар наполнил сердце и разлился по телу. А ведь служитель культа начал было замерзать в холодных сырых стенах таинственного храма. Тревога вернулась и уже больше не покидала юного заклинателя.
  
  

Глава 11. Нисхождение великих

  
   Сколько прошло времени, жрец не помнил, но вдруг внимание привлёк отчётливый шорох снаружи. Вот хруст веток и шуршание листьев под ногами, вот стук осыпающихся камней и даже голоса. Голоса? - Люди! Священник привстал, тронул спящего друга за плечо и зажал ему рот рукой. "Тихо, это я, - шепнул он на ухо воину, - К нам кто-то идёт". Тот встрепенулся, сел на месте и начал прислушиваться к звукам, нащупывая рукой кинжал. В свою очередь возжигатель копала дотянулся до копья. Чужаки приближались. Вот уже совсем рядом. Ужасная догадка заставила содрогнуться. Незваные гости знают, куда идут, и идут они прямо сюда. Теперь их шаги отдаются в стенах каменных чертогов. Замерли. Тишина.
   - Эй, Чикуатемок, ты здесь? Выходи я не причиню тебе вреда! - раздался голос прямо над лазом внутрь храма.
   - Всё в порядке, - шепнул наследник вождя, - я ему верю. Да, я тут, сейчас выйду! - крикнул он в ответ.
   У Несауальтеколотля сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Неужели его сейчас выдадут тоуэйо. Нет, невозможно.
   - Ну наконец-то. Как хорошо, что ты тут. Я так и знал. С тобой всё в порядке? - послышалось сверху.
   - Да, конечно. Уже иду, - радостно ответил Нисходящая Сипуха, - Пошли, нечего бояться. Они не тронут тебя. Уэмескитль мне, как брат. Ну а если посмеют, я буду драться с ними, - прибавил он, посмотрев в глаза растерянного друга.
   Сказав, воин начал карабкаться по куче известняковых блоков и вскоре очутился на поверхности. Жертвователю пришлось приложить немалые усилия. Он подтянулся на руках, с трудом закинул ногу и выкатился наружу, словно тюлень на морской берег. Такая неловкость стоила пары ссадин на колене и животе.
   Жрец поднял голову. Перед ним стоял мужчина лет тридцати-тридцати пяти, приятной наружности, рослый, худощавый хорошо сложенный. Черные волосы отдельными прядями хаотично лежали на голове. Смелое волевое лицо и выступающий нос с горбинкой выдавали человека благородного и самоотверженного. Сильные руки сжимали копьё, на рельефном торсе виднелось несколько шрамов. Длинные прямые ноги были забрызганы грязью. Из одежды - одна мокрая набедренная повязка. Позади него на беглецов глазели двое вооружённых парней лет по семнадцать с луками и какими-то мешками.
   - Рад тебя видеть, Уэмескитль. Никому другому я бы не ответил, - облегчённо проговорил Чикуатемок, - познакомься Несауальтеколоцин, это - Уэмескитль глава обороны Атокатлана. Да Вы уже встречались, конечно. Кто послал тебя? Надеюсь, не безбожник Тлилтеоакоматль?
   - Конечно же, нет, - отвечал тот, - твой отец. Но я бы и сам пошёл. Не могу же я бросить тебя одного.
   - Я не один.
   Наконец-то священник узнал человека, помешавшего, науалли пустить шар огня.
   - Ну да, конечно. Твой друг с тобой. Моё почтение, посланец Таманакальпана, - усмехнулся тоуэйо. Голодная Сова предпочёл смолчать.
   - Расскажи, как дела в Атокатлане, - попросил сын вождя.
   - Даже и не знаю, с чего начать, - заколебался мужчина, - В общем, новости плохие. Как только Вы сбежали, в деревню вошли люди из Ауэуэцинко. С ними сын их вождя Тлапайау и некий Шочитлакиуитль, не знаю такого. Никто даже и не пробовал оказать им сопротивления. Правда их всего немного, человек двадцать, не больше. Встали караулом у дома твоего отца, якобы для охраны. Знаем мы их охрану. Подчиняются только Тлилтеоакоматлю. Теперь он всем заправляет. Правда ничего особого пока не предпринял. Засел у себя в доме и советуется со своими сторонниками, Тлапайау и Шочитлакиуитль сидят у него. Организовал патрули. Ходят по деревне из конца в конец, всё вынюхивают, высматривают. Среди них много наших. Но большинство из числа стражей сидят по домам, ребята не хотят связываться с богохульником. Правильно делают. Впрочем, никто их пока не заставлять работать на него и не пытался. Короче, все ждут. Я же прорвался к твоему отцу. Пускать меня не хотели. Говорили: "Не велено". А я им: "Кто велел?". Они молчат, боятся ответить. Пришёл сам, меня никто не звал. Куаутлапочицин сразу смекнул, что вы затеяли какой-то обман. А вот мать твоя плакала весь день. Мы её вдвоём пытались утешить - ничего не вышло. Сказала: "Пока живого сына не увижу, не успокоюсь". Йоуальшочицин ходит сама не своя, но не плачет, а больше скрывается. Видел её лишь мельком. Договорились, что я найду тебя и приведу в Атокатлан. Мы поднимем людей и выгоним нечестивца из города со всеми его приспешниками. Вот, собственно говоря, и новости. Так ты пойдёшь с нами? Время не ждёт. Вдруг сейчас Тлилтеоакоматль уже рушит пирамиду?
   - Спасибо, Уэмескитль. Вести действительно печальные. Хотя ничего страшного пока ещё не произошло. Но спешу тебя огорчить, я сейчас не могу идти с вами.
   - Почему? - недоумённо спросил старший воин.
   - Мы с Несауальтеколоцином многое обсудили, пока шли сюда. Его смущают некоторые детали. Может статься, науалли получил дополнительный источник силы, раз осмелился противостоять богам. Некоторые наши наблюдения также свидетельствуют об этом. Торопиться не стоит. Нам нужно испросить совета у детей Дарителя жизни, заручиться их поддержкой. Знаешь, жители Тламанакальпана никогда не идут в бой, не поговорив с богами. Нам тоже следует перенимать их обычаи. Давай сделаем так. Ты идёшь в Атокатлан и говоришь, будто меня не нашёл. Дальше связываешься со всеми стражами, кто не поддержал изменника, заручаешься их поддержкой и ждёшь. Мы прибудем на следующий день, самое позднее - через два. А пока держитесь. На рожон не лезьте. Ведите себя тихо.
   - Не радуют меня, твои слова, Чикаутемоцин. Не по нраву мне все ваши игры с богами. Я верю в старое доброе копьё. Затянем дело - потеряем Атокатлан. Да и родители твои места себе не находят. Пошли с нами, - сказал Уэмескитль
   - Давай сядем, - предложил наследник касика. Участники беседы опустились на торчащие из земли каменные блоки. - Ты старше и опытнее меня, Уэмескицин. Я помню, как ты меня маленького учил стрелять из лука, метать дротики, как привёл сюда, и как мы вместе обнаружили этот лаз. Я благодарен тебе за верность, мудрость и доброту, и всегда буду чтить твои заслуги и ценить советы. Но позволь мне сейчас с тобой не согласиться. На кону слишком многое - не только наши с тобой жизни, вся деревня, все те, кого мы любим. Сейчас мы не можем рисковать, ведь второго шанса не будет. Нужно действовать наверняка. Признаю, действительно может быть, что мы с Несауальтеколоцином накручиваем лишнего, и на самом деле Тлилтеоакоматль не никаким могуществом не обладает. А если не так? Нас убьют, захватят в плен? Чего ждать тогда? Армию из Тламанакальпана? Я верю богам. Всё в их руках. Если мы хоть чуть-чуть приоткроем завесу над их замыслами, если сможем узнать их волю, если нам удастся заручиться поддержкой великих, мы можем спланировать наши действия, лучше подготовиться к освобождению селения. Прости меня, - Чикуатемок взял руки старого друга в свои и склонил голову. - Я не могу идти с вами. Нам нужно хорошо подготовиться к предстоящим событиям.
   - Ты думаешь, как настоящий вождь, - произнёс мужчина, глядя в глаза будущему текутли, - Я всё ещё не согласен с тобой, но признаю, в тебе говорит голос разума. Вижу, мне не удастся тебя разубедить. Так ведь?
   - Да, так.
   - Тогда я исполню всё, как ты велишь. Мне ничего иного и не остаётся. У Вас ведь нечего есть?
   - Да нечего.
   - Отдайте им всю нашу еду, - крикнул Уэмескитль парням, дожидавшимся неподалёку, - Кецпаллин, дай ещё лук и стрелы, им нужно охотиться, наших запасов тоже надолго не хватит, мы шли налегке.
   - Благодарю, признаюсь, мы толком не ели с утра, - улыбнулся молодой воин.
   - Ладно, до свиданья, Чикуатемоцин, и ты тоже, человек из Тламанакальпана.
   - Спасибо, скоро увидимся. У нас всё получится, верь, - сказал на прощание сын вождя.
   Атокатеки начали спускаться по уступам ступенчатого дома. Они то и дело поглядывали вверх. А беглецы стояли на крыше забытой пирамиды и провожали их взглядами до самых ворот акрополя. Вечерело. Постепенно лес погружался в полумрак, повеяло холодом. Дневные птицы умолкли. Скоро-скоро на смену им придут летучие мыши. Высоко над головой тревожно шелестели листья в кронах деревьев.
   - Ладно, пошли, - сказал товарищу Нисходящая Сипуха и подоткнул того к лазу во внутреннее святилище, - теперь тебе нужно отдохнуть. Я посторожу. Ты уже почти двое суток не спишь, вон глаза закрываются сами собой.
   - Подожди, наломаем веток, разведём огонь, а то замёрзнем ещё, - сказал жрец.
   - А дым?
   - Будет много дыма, погасим.
   Уже скоро путники вновь были внутри храма. Маленький костерок горел напротив отверстия в своде, от огонька исходило приятное тепло. Парни поели немного сушёной рыбы, которую принёс Уэмескитль. Затем Несауальтеколотль постелил на каменную плиту плащ и лёг, а Чикуатемок укрыл его сверху своим. Жертвователь попытался протестовать, но сын вождя не принимал возражений. Тело сделалось мягким, и, казалось, растеклось по полу, словно медуза на морском берегу. Руки и ноги перестали двигаться и гудели от целого дня ходьбы. Голова потяжелела, мысли успокоились, и измождённый священник погрузился в долгожданный сон.
   Что такое ночь? Другой мир на том же месте. Посмотришь по сторонам - вроде бы, ничего не изменилось - те же деревья, те же заросшие пирамиды, те же колонны полуобвалившихся портиков, те же холмы, те же лианы с придаточными корнями, те же пряди пачтли, раскачиваются на ветру. Но с наступлением темноты на земле начинает править новый бог, один из девяти владык, а вместе с ним на сцену выходят странные подчас зловещие персонажи. Мало кому удаётся их увидать. Разве можно разглядеть в кромешной черноте порождение тени? Чаще таинственных гостей лишь слышно - гулкие крики в раскидистых кронах, истошный вой на мескитовых пустошах, всхлипы и плач в порывах ветра. А иногда лишь беспричинный страх, спонтанная тревога или лёгкое необъяснимое прикосновение напоминают о чьём-то незримом присутствии. В такую пору лучше сидеть дома и не выходить понапрасну на улицу. Кто знает, какое неведомое создание таится в потёмках? Но во мраке меняются и люди. Наверное, каждому приходилось замечать, как в сумерках появляются другие желания, стремления, мысли, действия, те, которые при свете дня никак не могли прийти в голову. А на утро все они пропадают, куда-то деваются мечты и смелось, а многое уж и не кажется столь притягательным. А ещё ночь - лучшее время для общения с богами. Небо тогда открывается, и все они появляются в вышине. Вот Тескатлипока, Шочипилли, Чальчиутликуэ, Кецалькоатль. Облачный змей протянулся через зенит от горизонта до горизонта. И порой видно, как далеко-далеко над нами по своим дорогам идут вселенские странники. Они тяжело опираются на посохи, иной раз останавливаются и поправляют тяжёлые ноши на уставших спинах. И не прав тот, кто считает, будто с пришествием той, у которой юбка из звёзд, открывается завеса тайны. Совсем по-другому, во тьме само сокрытое, сокровенное просачивается через ткань бытия и наполняет наш мир.
   В самый чёрный и ужасный час Несауальтеколотль расставил фигурки богов перед рельефом в дальней комнате храма, за ними он поместил жаровню из древнего клада под полом. Маленькую курильницу, ту самую, которую захватил ещё из Тламанакальпана, он пристроил прямо перед собой. По правую руку жрец положил несколько острых колючек агавы и шарики копала, а по левую - кинжал, нефритовые бусинки и благовония из старинного тайника. Священник надел головной убор с перьями кецаля и зажёг огонь силою Тескатлипоки. Сухие щепки вспыхнули необыкновенно ярко и осветили изображения на задней стене. Длинные тени от статуэток упали на бордюр из кремневых ножей и символов подношения великим. Пора. Жертвователь позвал Чикуатемока, и они вместе опустились перед импровизированным алтарём.
   Прикрыв веки, служитель культа начал читать молитву. В воображении рождались образы детей Ипальнемоуани. В трепещущих отблесках было заметно, как содрогаются глаза заклинателя. Воззвание закончилось. Тишина. Голодная Сова кожей ощутил лёгкое прохладное дуновение. Нет, оно шло не снаружи из дыры в потолке - Йоуалли Ээкатль обратил внимание на двух маленьких людей на вершине заброшенной пирамиды. Можно начинать. Молодой мужчина взял с пола два шипа агавы и протянул один другу. Без колебаний он пронзил мочку уха, затем другую, взял курильницу и собрал несколько капель крови. Затем грудь и руки - отовсюду сочилась драгоценная влага и её потоки казались обсидиановыми в отблесках пламени. Вода богов оставляла длинные темные полосы на теле. Сама жидкость вот-вот засохнет, но жизненная сила перейдёт к тем, кто её так жаждет. Их присутствие ощущалось всё явственнее и явственнее. Собрав ещё немного, жрец передал чашу сыну вождя. Тот понял всё без слов. Юный воин не страшился боли. Наоборот, гордость переполняла его, в сердце щемило от чувства сопричастности к чему-то удивительному, сокровенному, доступному лишь людям исключительным. Укол - жар, мышцы содрогнулись, нет, не от напряжения, наоборот - от облегчения. Свершилось. Вот оно - тёплая струйка бежит вниз. Ещё удар - как же хорошо, сладко, дух будто бы высвободился из тесных оков, сбросил всю грязь и копоть минувших лет и вновь стал таким, как у младенца, чистым и свободным. Дальше всё пошло быстрее, каждую новую рану бывший варвар встречал с восторгом. Несауальтеколотль с гордостью смотрел на рвение ученика. "Хоть один..." - подумал он удовлетворённо.
   Осторожно священник взял у товарища чашу и шип. Тот вопросительно посмотрел в ответ. Голодная Сова зажёг щепку, положил в курильницу и начал новую молитву. Весь мир в тот момент перестал существовать для него. Служитель не слышал звуков снаружи: ни криков ночных птиц, ни рычания зверей, ни шелеста крыльев бабочек. Только собственный голос да треск веток в жаровне доносились до ушей. Возвышенная тишина древнего храма, который благодаря первому за сотни лет обряду вновь обрёл жизнь, не должна оскверняться суетой внешнего мира. С последними словами жертвователь поднял драгоценный шарик копала - как же мало их осталось - и бросил в чашу. Второй побольше он передал Чикуатемоку. Тот взял окровавленной рукой и сделал то же самое. От угольев согревшей палочки смола начала тлеть. Приятный горький запах постепенно наполнил небольшое помещение. Как же давно благовонный дым не ласкал украшенных рельефами стен. В дрожащем воздухе казалось, будто резные фигурки из штука ожили и начали двигаться. Воздух стал непрозрачным. Неужели такое марево может исходить всего от двух маленьких кристаллов? Нет, здесь нечто другое, неподвластное человеческому разуму. Скоро-скоро настанет конец томительному нетерпеливому ожиданию. Сердце забилось в предвкушении, голова пошла кругом.
   И вот стены исчезли, пропали пол и потолок, звуки и запахи перестали существовать. Кругом бело, словно в тумане. Удивительно, но друзья всё ещё хорошо видели друг друга. И вот на фоне густых клубов показались смутные очертания четырёх фигур. Размытые контуры не позволяли различить чётких деталей, и даже найти какие-либо различия между ними. Но ведь и так понятно, кто явился на зов. Четыре бога-покровителя Тламанакальпана вернулись в свой бывший дом. Парни, не сговариваясь, поспешили пасть ниц перед великими.
   И вот зазвучал первый голос - молодой ровный спокойный уверенный. Он доносился будто бы издалека и каждое произнесённое им слово отдавалось во всём теле, заставляло вибрировать кости и дрожать мышцы, останавливало ток крови и прерывало дыхание:
   - Мы знаем о случившемся и нам известны ваши чаяния. Ваша жертва вновь ничтожна, но мы решили снизойти до вас, видя, с какой верой вы алчите нашего участия. Не думайте, будто мы всё сделаем сами. Нет, дела людей решают сами смертные. Мы же считаем нужным лишь помочь вам сделать то, что вы уже имеете в ваших сердцах и помышлениях. Сумеете осуществить задуманное - будете вознаграждены, не сможете - будете лишены нашего благоволения. Мы покровительствуем сильным. Слабые не заслуживают внимания изначальных. Это говорю Вам я, Таинственный Владыка - благодетель народа Тламанакальпана.
   И вот послышались слова с другой стороны. Тот, кто их произносил казался мудрым, сильным и самоуверенным, но при этом временами чувствовались и насмешливо-пренебрежительные нотки:
   - Наша помощь стоит намного больше тех жалких капель драгоценной влаги, которые вы сегодня поднесли нам. Вы в долгу перед нами, и никакие жертвы не обеспечат вам полной расплаты. Однако мы желаем получить сердца главных заговорщиков. Мы жаждем их крови. Вы отдадите их нам на церемонии посвящения храма. Мы специально открыли вам тайник этого святилища. Те дары сейчас бесполезны. Но Вы можете перенести их в свой ступенчатый дом. Захороните их вместе с телами бунтарей под полом пирамиды Атокатлана. Кинжал, будущий вождь, оставь себе. Положи его в священный свёрток и доставай лишь для дела спасения своего народа или для свершений во имя нас. Сохраняйте страх и почтение, иначе будете повержены. И верьте, наша сила безгранична. Но сами будьте хитры, как гремучник и осторожны, словно агути. Это говорю Вам я, Тот чьими рабами вы все являетесь.
   Далее взял слово другой бог, смелый, воинственный, нетерпеливый и ненасытный:
   - Однажды мне пришлась по вкусу ваша молодая кровь. Тогда я обещал Вам свою поддержку, теперь же время пришло. Я помогу Вам низвергнуть врагов, захватить их и положить на жертвенный камень. Именно моё детище станет грозным оружием, которое повергнет в ужас всех наших противников и заставит трепетать их сердца, а тела дрожать. Завра вы должны пойти на запад, выйти из города и найти ручей. На его берегу вы накопаете серой глины. Из неё сделайте змея локоть в длину и нанесёте на него узор в виде звёзд. Далее обмажьте его всего своей кровью. И да не будет на нём места, на которое бы не попала частица драгоценной влаги. После того вам предстоит сотворить заклинание звёздного огня. Им вы обожжёте глину и вдохнёте в фигуру мою силу. Заклинание начнётся само собой, как только Вы приступите к обряду посвящения. Продолжайте, покуда не получите знак. А получив, сразу же идите в Атокатлан. К тому времени, как придёте, звёзды на небе и мой лик откроются. И придя в селение, увидите ваших врагов, и тотчас поместите змея на землю. И тогда свершится чудо. Это говорю Вам я, Владыка утренней зари, мечущий дротики, Тот, кто есть лёд.
   Затем прозвучал другой голос, скрипучий и щёлкающий, старый, насмешливый, самодовольный:
   - А если и обладая нашей поддержкой, не сумеете одолеть мятежников, Вы предстанете передо мной. Я с удовольствием соберу ваши косточки, руки отрублю и прицеплю к своему ожерелью, глаза налеплю на волосы, а кровью разрисую свои бумажные украшения. Это говорю вам я, владыка места лишённых плоти.
   Далее тени богов стали бледнеть и расплываться, пока не исчезли в клубах дыма. Постепенно и само марево прояснилось, и из густого воздуха начали появляться очертания стен, углов и сводов дремлющего в лесу храма.
  
  

Глава 12. Метатель дротиков

  
   Раннее утро. Заря только-только начала раскрашивать багрянцем неприветливое облачное небо. Беглецы не выспались. Разве можно заснуть после того ночного разговора? Каждое слово Великих врезалось глубоко в память, и теперь их речи прокручивались в голове одна за другой, почти полностью изгнав из сознания все остальные мысли. Хотелось лишь одного - поскорей исполнить волю богов, и желание то казалось непреодолимым.
   Найти ручей труда не составило. Стоило только снять верхний слой дёрна, как под ним обнаружилась серая вязкая глина. Выковыривали её кремневыми ножами. С молитвами на устах лепили змея с длинным хвостом, раскрытой пастью, большими глазами и клыками. По всему телу фигурки нацарапали изображения звёзд в виде полузакрытых глаз. Далее парни пустили себе кровь. Понадобилось довольно много драгоценной влаги, чтобы полностью обмазать всю статуэтку. Пришлось снова исколоть все руки и ноги. Получился ситлалькоатль - ужасный монстр из глубин вселенной.
   Теперь глине нужно было дать высохнуть. Но ведь сушка занимает около семи дней. Однако боги не говорили ничего про это. Наоборот, обжиг следовало начать немедленно. Может, звёздный огонь не даст изделию растрескаться?
   Чикуатемок никогда не проводил магических обрядов. Но Несауальтеколотль знал, как помочь делу. Он должен на время передать свои способности товарищу. Возможно, в будущем, сын вождя сам сможет осуществлять подобные действа. "Встань напротив меня, скомандовал жрец, - подними руки на уровень груди и открой ладони кверху". Воин сделал всё, как велел наставник. А жертвователь положил сверху свои руки и начал передавать заклинание Владыки Зари. Между пальцами заструились потоки белого холодного сияния, навыки возжигателя копала достигали разума атокатека и давали тому возможность направить и свою жизненную силу на фигурку.
   - Чувствуешь? - спросил священник, когда закончил ритуал?
   - Да, - восторженно ответил наследник касика.
   - Тогда начинаем.
   Они разошлись на одинаковое расстояние от глиняного змея и встали друг напротив друга, сложили кисти вместе запястье к запястью, выставили их вперёд, направив на статуэтку, и воззвали к Тлауискальпантекутли. Началось. В тот же миг между ладоней у каждого вырвался пучок серебристого света. Сойдясь вместе потоки, окутали ситлалькоатля и скрыли из глаз. Вместо него виднелся только один ослепляющий лучистый шар. От сферы веяло жаром, а изнутри слышался треск. Смотреть было больно, даже, если сомкнуть веки. Голодная Сова запрокинул голову назад и вверх и чуть не вывернул шею. Мышцы слабели и отказывались держать, кости ныли и гудели, странные пульсирующие волны пробегали по телу - насыщение силой бога не проходило даром. Не сдаваться, не отпускать, терпеть, не давать слабины! Жрец бросил взгляд на Чикуатемока. Тот мучился не меньше - лицо исказилось в жуткой гримасе боли, мускулы напряглись, ноги буквально вдавились в грунт. Молодец, не отступил ни на шаг. Внезапно острая жгучая боль пронзила жертвователя от макушки до пяток. Сначала он сжал зубы, а потом буквально взвыл и тут же услышал истошный крик юного воина. Эти последние мгновения оказались просто нестерпимыми. И вдруг хлопок потряс просыпающийся лес - сияющая оболочка лопнула, а парней отбросило и повалило на землю. Конец заклинанию.
   Тьма, гул в ушах и тишина. Чувства возвращались медленно. Как же боязно открывать глаза. Открыл - пелена, всё расплывается и идёт кругом. Слабость невыносимая и тошнота, будто после лихорадки. Встать? Нет не получилось - упал на колени. Опёрся на руки - те подломились. Ползти, как слизень? Ну уж нет. Постепенно зрение пришло в норму. Напротив в воде пытался подняться на скользких камнях тоуэйо. А на берегу лежал их глиняный змей. Теперь его поверхность стала чёрной и блестела, словно обсидиан. Небрежно нацарапанные звёзды стали выпуклыми и белыми. Не узнать прежней фигурки. Неужели сработало, и они смогли довести заклятие Господина Зари до конца?
   Довольно долго парни приходили в себя. Они сидели на берегу, смотрели на дар Тлауискальпантекутли и молчали. Поток энергии воинственного бога буквально опустошил тела. Предстоял длинный путь, а за ним ещё и битва. Силы прибывали буквально по капле. Постепенно становилось лучше. Из-за туч выглянуло солнце, после ночной прохлады воздух начал прогреваться. С жужжанием пронёсся морской колибри (17), поблёскивая зелёными перьями, пролетела рыжая бабочка монарх (18). Для начала друзья решили поесть и прикончили все оставшиеся запасы. Пора отправляться в дорогу. Несауальтеколотль взял бесценного ситлалькоатля, а Чикуатемок - копьё, лук и мешок с вещами, и оба начали подниматься по склону холма.
   Смеркалось. Вдалеке через тёмную стену стволов кипарисов показались огни Атокатлана. Из дневных убежищ выбрались москиты. То тут, то там хлопали кожистыми крыльями летучие мыши. Воин и жрец шли весь остаток дня. Несколько раз они останавливались для охоты и отдыха. Теперь же, когда захваченное коварным науалли, селение уже виднелось буквально в паре сотен шагов, страхи и опасения усилились. Помощь великих не вселяла полной уверенности, да и сами они не обещали лёгкой победы. А о противнике известно было немного. Какими заклинаниями владеет нечестивый колдун? Сколько воинов в деревне? На кого можно рассчитывать? Сын вождя и посланник Тламанакальпана медлили. Однако бесполезно строить планы, если толком не знаешь, какая встреча тебя ожидает. В конце концов, собрав мужество в кулак, они вышли из-за деревьев и направились туда, где на волнах качались привязанные лодки. На берегу никого, только ветер шумел в развешанных для просушки сетях. Путники начали подниматься по склону холма. Напряжение нарастало.
   У ворот караулили двое стражников с копьями, один не местный. Атокатек сразу узнал подошедших, что-то шепнул напарнику, и они преградили путь.
   - Вы не хотите нас пускать? - со смехом произнёс Чикуатемок.
   - А почему мы должны? - крикнул чужак.
   - Да я живу здесь, а вот что ты тут делаешь? - огрызнулся наследник касика.
   - Не твоё дело, - бросил сквозь зубы наёмник.
   - Знаешь, приятель, здесь всё моё дело! Ну так мы проходим?
   - Нет.
   - Почему?
   - Так распорядился Тлилтеоакоматль.
   - Кто? Этот старый богохульник? По какому праву он тут вообще хоть чем-то распоряжается?
   В ответ молчание. Привратники снова пошептались, и местный убежал, очевидно, докладывать о прибытии незваных гостей.
   - Ну? - вновь спросил наследник текутли
   Снова тишина. Мужчина только сильнее сдвинул брови, да наставил на собеседника кремневый наконечник. Всё произошло в мгновение ока. Ловкое движение, мощный удар и уроженец Ауэуэцинко валялся на песке, а его копьё перешло в руки Нисходящей Сипухи.
   - А теперь беги, - улыбнулся победитель, - я не собираюсь тебя убивать, по крайней мере, сейчас.
   Ошарашенный привратник недоверчиво глянул на молодого воина, вскочил на ноги и юркнул в щель между хижинами. Путь свободен.
   Совсем стемнело. В Атокатлане новость о возвращении беглецов уже начала расходиться от дома к дому. Люди высыпали на улицу и боязливо глазели на прибывших, словно на выходцев с того света. Иногда слышались приветственные крики, но по большей части тоуэйо молчали и провожали путников невесёлыми взглядами. По дороге к Чикуатемоку присоединились двое парней со щитами и копьями. Они рассказали, что Уэмескитль со своими сторонниками находятся у вождя. Науалли хотел взять Куаутлапочина в заложники. Но начальник стражи вовремя вмешался. Теперь же его бойцы охраняют касика, а наёмники колдуна дежурят снаружи.
   Вот и резиденция правителя. На свободном пространстве перед зданием уже стояло несколько человек. Чужаки с копьями ждали у входа. Друзья остановились в ожидании нечестивца. И вот из-за поворота показалась группа мужчин с факелами и оружием. В центре со светящимся посохом шествовал сам Тлилтеоакоматль в головном уборе из красных перьев макао, в ушах и в носу блестели золотые серьги. Откуда такие драгоценности у сельского знахаря? Наследник текутли было выступил вперёд для переговоров, но Несауальтеколотль не желал рисковать. Жрец быстро кинул на себя и на товарища щит пяти ударов, положил фигурку на землю, направил на неё руку и воззвал к Тлауискальпантекутли. Из ладони вырвался белый поток, похожий на молнию, а сам возжигатель копала почувствовал, как энергия бога снова протекает через его тело. Науалли сразу заметил обряд и начал формировать шар огня. На сей раз никто не смог остановить бунтаря, и сполох пламени полетел прямиком в жертвователя. Прерывать действо нельзя. Выдержит ли блок? Внезапно отважный Чикуатемок прыгнул и закрыл собой Голодную Сову. Сработало - вражеский разряд распался и не нанёс вреда. Тем временем заклинание подошло к концу. Глиняного змея объяло серебристое сияние, он задвигался и начал увеличиваться в размерах. Тут же ещё одна раскалённая сфера угодила в молодого воина. Несколько стрел - все мимо. Парень успел пригнуться. Но ситлалькоатль уже стал величиной с дом и поднял кверху голову размером с собаку. Весь он был соткан из первородной тьмы чернее обсидиана, а звёзды на его теле блистали, как настоящие. Вот порождение Владыки Зари направилось к группе мятежников. По пути огромное туловище не переставало расти. Новый шар огня пришёлся ему по морде. Пара дротиков прошла сквозь космическое чудовище, словно через воздух. Монстр раскрыл пасть и обдал врагов потоком холода. Стужа сковала движения наёмников. Никто не смог убежать. А слуга бога тотчас нанёс разящий удар хвостом, описав дугу прямо в толпе чужаков. Одни врезались в стены хижин, другие - отлетели далеко по улице. Люди опрометью бросились прочь. Уличив подходящий момент, Уэмескитль и его бойцы выбежали из ворот резиденции вождя и кинулись в погоню.
   А где же науалли? Несауальтеколотль на мгновение выпустил его из вида, и уже не мог найти. Тот исчез. Жрец крутил головой и искал глазами самого опасного из противников. Он где-то здесь. "Берегись", - услышал служитель у себя под ухом и инстинктивно отшатнулся. Нечестивец стоял у него за спиной с занесённым кинжалом, но Чикуатемок вовремя рубанул древком копья и по пальцам. Колдун взвыл от боли. Нож выпал. Сын вождя хотел уже добить подлеца, но тот сделал скачок и в мгновение ока оказался на другом конце площадки. В тот же момент змей повернулся к нему и окатил морозным потоком. Земля заледенела у богохульника под ногами, но, видимо, знахарь также сумел защитить себя от магии. Невредимым он метнулся в сторону, сделал ещё один скачок и теперь стоял на крыше дома текутли. Ситлалькоатль растерянно затряс клыкастой мордой и не сразу увидел врага. А тот отбросил посох и воздел к небу руки. Между ладонями появился тяж огня, на концах которого показались утолщения. Словно болас, он метнул его в чудовище. Пламенная верёвка обвилась вокруг шеи, а концы пригвоздили её к земле. Монстр забился и начал молотить хвостом. Но волшебные путы не подавались. Поражённый священник застыл на месте, видя, как его надежде приходит конец. Всё пропало. Неужели так просто победить порождение Владыки Зари? Теперь рассчитывать можно только на себя. Обновить щиты, - вспомнил он. Тем временем Тлилтеоакоматль выпустил ещё два таких же снаряда и смог прижать тело и хвост звёздного зверя. Теперь он оказался полностью обездвижен, а судорожные подёргивания и не достигавшие цели потоки стужи не причиняли никому вреда. Жертвователь послал в знахаря три стрелы тьмы. Первую поглотил блок, вторая пролетела мимо, зато третья попала в плечо.
   Лицо науалли исказилось от боли. Он подобрал посох, сделал скачок и оказался перед жрецом. Теперь стал виден едва заметный барьер вокруг него - почти прозрачная лучистая сфера. Ещё два разряда Несауальтеколотля отскочили от неё. "Тебе конец!" - закричал мятежник и метнул целый залп раскалённых шаров. Служитель припал к земле, но колдуну удалось пробить защиту. Чикуатемок кинулся на него с копьём, но противник отбросил его одном мановением руки. Новое заклинание парализовало сына вождя. Он лежал не в силах пошевелиться, силился подняться, но не мог. Древко сломалось, а кинжал из древнего храма отлетел в тёмный проулок. Тлилтеоакоматль подошёл ближе. "Как я долго ждал. С каким наслаждением я убью тебя, щенок", - злобно проговорил он и занёс посох. Но вдруг нечестивец выгнул спину и рухнул назад. Проклятие боли Голодной Совы спасло друга. Священник уже бросился к врагу, как тот опутал его тяжем огня и вмял в песок, как ситлалькоатля. "Кого же мне убить первым? - захохотал он, - пожалуй для такого момента подойдёт нечто особенное". Мятежник развёл руки в стороны, обратил лицо кверху и воззвал к кому-то. Неужели его сила исходит от другого бога? Но от кого? Ладони знахаря окутали яркие сверкающие шары, словно два маленьких солнца. Мужчина начал медленно сводить их вместе.
   "Вот и смерть", - подумал про себя Несауальтеколотль. Он хорошо знал это заклинание - столб света, одно из самых разрушительных в арсенале жрецов солнечных культов. Творится оно долго. Зато после него выживают немногие, а те, кто не погибает сразу, всё равно умирает потом в мучениях от ожогов. Именно для того оно и предназначено - заживо испепелять поверженных обездвиженных противников. Ни один лесной дух или предок не даст такого мощного уменья. В последней надежде жертвователь поднял глаза на звёздного змея. Тот так и не освободился. Видимо, науалли успел кинуть на него возгорание - языки пламени пожирали чёрное туловище. Спасенья нет. Тем временем руки колдуна уже соединились наполовину.
   И тут из-за дома выскочила белая фигурка. Голодная Сова приподнял голову. То была Йоуальшочитль. В руках она сжимала кинжал из храма, который выпал у её брата. Лезвие пылало синим светом. Тихо, словно пума, девушка подкрадывалась к мятежнику со спины. "Давай, давай, - думал возжигатель копала, - Великий Тескатлипока, помоги! Таинственный владыка, помоги!" Всё его тело затряслось, было чувство, будто сердце ударяется о самую глотку. Проклятье, Тлилтеоакоматль почуял неладное, может увидел, как изменилось выражение лица будущей жертвы? Поняв, что её вот-вот заметят, Ночной цветок с размаху нанесла удар, но маг успел увернуться. Дочь вождя повалилась на землю, но задела бедро шамана. Заклинание прервалось. Из раны хлынула кровь, а знахарь схватился за ногу и упал на песок.
   В этот момент скованный ситлалькоатль рванулся со всей силы, путы натянулись, но не порвались. Раздался оглушительный треск, и чудовище буквально взорвалось, разметав всех людей на площади. Хоть тело монстра разлетелось на части, светящиеся огоньки, изображавшие звёзды остались. Они закружились в воздухе. С неба послышался громоподобный голос: "Отметьте мне цели!" Несауальтеколотль поглядел вверх. Там в вышине парил сам Тлауискальпантекутли - воин с золотыми волосами до пояса, кожей цвета свежевыпавшего снега и чёрной раскраской вокруг глаз. Длинная носовая вставка и круглые серьги были мраморно белыми. Голову украшала красная повязка с раковинами и корона из чёрных со светлыми кончиками перьев. На груди висело кольцо анауатль, обвитое красной кожей. На спине красовалась розетка из меха и огромных крыльев птицы кецаль. По зову Владыки Зари сияющие сгустки пришли в движение и каждый остановился над одним из мятежников. Бог взял в руки изысканный атлатль и пучок дротиков. Теперь жрец смог воочию наблюдать сцену, так часто изображаемую почти в каждом кодексе. Повелитель Венеры метал во врагов копья, но те не пронзали плоть, а примораживали противников к месту. Потоки огня и воды изливались вверх и вниз, словно змеи, от ужасного гнева. Один из выстрелов сковал и Тлилтеоакоматля. Господин льда возвестил: "Ты, тот, кто любит темноту и закоулки, ты, - река и скалистое место, ты, который заставляет поворачивать лицо не в ту сторону, вводит людей в заблуждение, заставляет других терять лицо, ныне получишь по заслугам. Я лишаю тебя голоса пред Великими. Более никто из детей Дарителя Жизни, никто из духов или предков не услышит твоего зова. Разум твой отныне да прибудет во тьме. Ты закончишь свою жалкую жизнь на жертвенном камне. И я откушу лучший кусок от твоего сердца!" Тогда науалли хищно оскалился и крикнул: "Я не боюсь смерти. На земле мы не навсегда: лишь на время. Раз нет мне места здесь на земле, смело войду в обитель лишённых плоти". Но Тлауискальпантекутли уже обратил грозный лик в другую сторону. Целый залп дротиков веером разлетелся и поразил помеченных светящимися точками ситлалькоатля. Ни один из мятежников не ушёл от возмездия. Довольный воин расхохотался и заявил: "Смертные, узрите силу великих, взгляните на дело моих рук, почувствуйте могущество богов! Впредь не смейте и помыслить совершить богохульство. Пронесите страх перед нами в своих сердцах и поведайте о сегодняшней ночи детям. Все Ваши деяния и мысли открыты. Любое проявление непокорности будет жестоко караться. Отныне ваша задача - возвести нам ступенчатый дом, щедро возносить на молитвы и давать столько жертв, сколько нужно. И тогда наши сердца будут умиротворены". С этими совами Владыка Зари взлетел в высь и вновь засиял на небесах Вечерней Звездой.
  
  

Глава 13. Сущность предателя

   Чары рассеялись. Но потрясённый Несауальтеколотль продолжал сидеть на земле и смотреть туда, где исчез воинственный бог. Так вот он какой, метатель ледяных копий. Ни в одном кодексе не нарисуют ни величия, ни мощи неземного облика. Зачем он всё-таки вмешался? А ведь говорил, будто смертные сами должны решить собственные разногласия. Если всё уже кончено, отчего тогда такой неприятный осадок? Почему нет радости и победного чувства? Пальцы выводили на песке непонятные спиральки, тело будто закоченело. Голова шла кругом. Слух притупился. Двигаться с места не хотелось. Нужно поблагодарить Тлауискальпантекутли, да только проговорить слова молитвы даже про себя оказалось выше сил Голодной Совы. "Прости, прости, прости", - неслышно шептал он дрожащими губами одно и то же. А глаза не отрывались от яркой точки посреди бесконечной тьмы. Начался озноб. Отчего? Проклятие науалли, шок от видения Господина Венеры или последствие пережитого? "Прости, прости", - снова и снова повторял служитель культа в пустоту.
   Внезапно юный жрец вздрогнул от прикосновения. Что-то такое тёплое и живое. Он медленно перевёл взгляд. Чикуатемок сидел перед ним на корточках и тряс за плечо.
   - Всё, всё, брат. Ну чего ты? Посмотри на меня. Идти можешь? Тебе больно? -слышалось будто издалека.
   Возжигатель копала силился ответить, но не мог произнести ни звука.
   - Да ты дрожишь весь, бедняга. Ну-ка обопрись на меня.
   Сильные руки подхватили его и попытались поднять, но снова бережно опустили. Ещё одна согревающая волна. Другой голос:
   - Ты живой? Только не умирай! Живи! Я так... так... - рыдания.
   Слёзы начали капать на грудь, её слёзы. Длинные чёрные волосы, белый кечкемитль. Ночной Цветок. Несауальтеколотль посмотрел на девушку. Нет, всё, пора возвращаться. Жертвователь опёрся на ладонь, выпрямил спину, разогнул шею.
   - Вот молодец, - обрадовался друг.
   - Подними его, - всхлипнула Йоуальшочитль.
   - Да подожди ты, дай ему прийти в себя.
   - Ты нас видишь? - спросила дочь вождя и наклонилась к нему.
   Голодная Сова кивнул, а затем встал на колени.
   - Вот хорошо. Ну, давай, брат, - воин взял товарища и поставил на ноги. Те подламывались, но с каждым мгновением силы возвращались, а движения становились более осмысленными. Сын вождя держал крепко и не отпускал. Его сестра помогала с другой стороны.
   - Спасибо, - вырвалось из дрожащих губ, - спасибо дорогие.
   - Он говорит! - восторженно вскрикнула юная красавица.
   Опираясь на Чикуатемока, жрец сделал несколько неуклюжих шагов. Оковы шока отступали. Пустота в душе сменилась радостью. Родные люди будто бы снова вдохнули в него жизнь.
   - О, если бы не вы... Я так счастлив... Невозможно описать... Никогда больше...Скажите, а где... - твердил служитель обрывки фраз.
   Избранника богов усадили на скамейку. Ночной Цветок опустилась рядом и обняла за плечи - парень не сопротивлялся. Нисходящая Сипуха устроился впереди на корточках.
   - Мы победили! - сказал наследник касика и улыбнулся.
   - Не мы - они, - слабо отозвался Несауальтеколотль.
   - Нет, мы. Боги с нами за одно.
   - Ты думаешь?
   - Я знаю.
   Голодная Сова полностью пришёл в себя. Взгляд стал ясным, тело слушалось. Только колено и бок немного болели от падения. Подошёл Уэмескитль:
   - Все заговорщики схвачены и связаны, их союзники из Ауэуэцинко тоже. Твои родители в безопасности, но мы сказали им не выходить на улицу. Где прикажешь разместить пленников?
   - Сколько их? - спросил молодой воин.
   - Тридцать два вместе с нашими, - ответил начальник стражи.
   - Перенесите вещи господина посла к нам. Часть бунтарей отправьте в его хижину. Освободите зал дворца, и ведите туда остальных. Доложи, как будет готово.
   - Хорошо, - кивнул боец.
   - Надеюсь, ты не против. Но я тебя всё равно не могу теперь одного оставить, - обратился Чикуатемок к возжигателю копала, - Идти можешь?
   - Нет, не против. Идти? Да, могу - уверенно подтвердил жрец.
   - А не заглянуть ли нам домой к безбожнику Тлилтеоакомталю? Думаю, нас ждёт много интересного.
   Он подал руку другу и помог встать. Йоуальшочитль вопросительно посмотрела на брата.
   - Нет-нет, ты не идёшь, сестричка. Отправляйся к родителям, расскажи, что всё хорошо и какая ты сегодня героиня.
   Девушка манерно поджала губки.
   - Ну же, не капризничай. Папе с мамой нужна твоя забота. Они пережили не меньше нашего, - смягчился сын вождя.
   Тут вмешался служитель. Он обнял её, прижал к себе и погладил по волосам. Какая же она хрупкая, и откуда взялось столько смелости?
   - Ночной Цветок, ты спасла нас. Не будь тебя, нас бы уже не было в живых. В тебе сердце пумы, душа настоящего воина. Не знаю, как отблагодарить тебя. А ещё я не побоюсь и скажу: прости нас. Мы не верили тебе, а ты хотела нас предупредить. Гордость не позволяла нам доверять женщине. Честно признаюсь, мы были не правы, - мужчина, сделал паузу, - Но ты уже сделала достаточно. Ступай, успокой матушку, пользы от того будет больше, чем, если ты пойдёшь с нами, да приготовь нам чего-нибудь вкусненького, а то мы почти целый день ничего не ели.
   - Хорошо, только ради тебя, - ответила красавица и зашагала к дому.
   Чикуатемок, взял факелы, позвал ещё двух человек с копьями, и все четверо отправились к жилищу шамана. Хижина стояла на другом конце деревни. Несмотря на опасения, никого поблизости не оказалось. "Подождите", - остановил попутчиков Голодная Сова, а сам начал медленно приближаться к дверному проёму. На расстоянии шага он остановился и, казалось, начал ощупывать воздух: жрец будто бы клал одну руку за другой на невидимую стену, а затем переходил на новое место. Спутники удивлённо глядели на непонятные жесты.
   - Здесь барьер, - сообщил заклинатель.
   - Наш науалли с помощью колдовства загородил вход, - пояснил наследник касика.
   - Крепкий, всё ещё действует. Ну сейчас попробую снять, - отозвался Несауальтеколотль.
   Жертвователь поднёс ладони к груди, склонил голову и начал шептать какой-то заговор, глядя на пальцы. Между ними начали проблёскивать потоки света. Те становились толще, длиннее и переплетались друг с другом. Мгновение, и служитель культа начал их закручивать. Затем он приложил руки к невидимой преграде. Воздух вспыхнул белым пламенем, точь-в-точь, как сгорает бумага, когда огонь сначала пожирает середину листа, а затем захватывать края. Вот и сейчас языки, похожие на молнии, двигались от центра, открывая свободное от чар пространство. "Не ходите за мной", - скомандовал избранник бога, а сам аккуратно сделал несколько шагов вперёд. Парень отдёрнул занавеску на входе и проник внутрь. Чикуатемок жестом приказал воинам стоять. Бойцы направили копья вперёд, как перед атакой. Все затаили дыхание и уставились на тёмный проём. Тишина. Ни звука изнутри. Прошло совсем немного времени, и оттуда выглянул Голодная Сова. "Заходите", - позвал он спутников.
   Пахло жжёным копалом. Казалось, науалли освобождал место для собрания заговорщиков. Все предметы обстановки передвинуты к одной из стен и свалены в кучу. По всей комнате лежали циновки и коврики, на которых некогда сидели мятежники. Около некоторых мест валялись чаши и тарелки с объедками. Видно, бунтари покидали дом в большой спешке. Впереди высился алтарь из сундука, покрытого тканью с фигуркой и ритуальными сосудами. Справа и слева стояли жаровни, угли в них уже догорали. Несауальтеколотль подошёл ближе и взял статуэтку. "Посвети", - сказал он тоуэйо с факелом. Каменный идол изображал сидящего мужчину. Взор обращён вперёд. Руки охватили колени. Жёлтые волосы стягивали бусы из драгоценных камней. Выше - венец из перьев орла, а далее плюмаж кецаля. Во лбу - полоска с изображением неба в сполохах огня. В ушах - огромные серьги. В носу продето массивное украшение. За спиной - лучи солнца. Скульптор изобразил их, как и положено, в виде наконечников стрел. Кожа покрашена в оранжевый цвет. По всему телу нарисованы красные языки пламени.
   Подошёл сын вождя.
   - Знаешь, кто это? - спросил жрец.
   - Нет, - признался парень.
   - А я знаю... слишком хорошо, - угрюмо усмехнулся жертвователь, - Перед тобой Илуикатлетль - бог рассветного неба, восходящего дневного светила. Догадываешься откуда? Из самого Ойаменауака. Когда-то он был покровителем нашего народа, пока мы не оставили Родину. Тлатоани Кецалькойотль, правитель Ойаменауака, всей душой желает отомстить нам. Видимо, он кого-то послал организовать восстание. Если бы ему удалось - вся держава могла бы рухнуть. Вот откуда у Титлтеоакоматля столь сильные заклинания. Я так и знал, что здесь не всё так просто. Без поддержки Илуикатлетля, он не смог бы бросить вызов Таинственному Владыке.
   - Хвала Господину Зари! Мы смогли победить гораздо более опасного врага, чем думали. Спасибо тебе, друг, если бы не ты и не поддержка Тлауискальпантекутли, мы бы проиграли, - с восторгом произнёс будущий касик.
   - Самое интересное вот в чём, - продолжил Голодная Сова, - помнишь, шаман тогда кричал, будто, он против человеческих жертвоприношений, и пресечёт кровавые обряды. Он врал. Илуикатлетль - ненасытное божество. Он постоянно требует свежие сердца. Случись науалли победить - вам бы всё равно пришлось отдавать драгоценную влагу.
   - Вот подлец! Или, может, он хотел переиграть всех?
   - Тогда он - дурак. Ойаменауак не прощает предателей. Подожди, придёт и наш черёд ответить. Просто сейчас у Кецалькойотля дела поважнее. Он копит силы.
   Тем временем воины-тоуэйо обыскивали хижину. Они рылись в сундуках, переворачивали вверх дном ящики, и вытряхивали содержимое мешков и сосудов.
   - Господин, посмотрите, - один из варваров подал Несауальтеколотлю какой-то предмет.
   Жрец поднёс его к огню. Красивая нефритовая пластина с отверстиями для шнурков и тремя подвесками - искусно сделанная пектораль. Качество работы изумительное. Детали выполнены идеально. Очень тонкая резьба по камню. То же лицо, тот же головной убор из перьев орла и кецаля, те же символы пламени и неба.
   - А вот и награда за труды, - насмешливо сказал служитель, - посмотри сам, - он передал украшение в руки Чикуатемоку, - Узнаёшь? - друг кивнул, - Да, снова он! Такое могли сделать только в Ойаменауаке. Видишь, они хорошо заплатили. Вспомни ещё золотые серьги.
   - Завтра проведу собрание всех жителей. Покажу им истинную продажную сущность Тлилтеоакоматля. Каков мерзавец! Продался врагу, а сам говорил, будто печётся о свободе Атокатлана! - гневно вскричал сын вождя.
   - Покажи-покажи. Им будет полезно знать истинное лицо сеятеля раздоров. Только потом отдай идола и бляшку мне. Я увезу их в Тламанакальпан. Истаккальцин скажет, как их обезвредить.
   - Всё осмотрели? - спросил Нисходящая Сипуха у стражников.
   - Да, больше ничего особенного. Ну ещё мешок какао, видно тоже из Ойаменауака. А ещё горсть копала.
   - Ладно, какао забирайте себе. Да поделитесь с другими ребятами - я проверю. Вы сегодня поработали на славу. Копал отдайте Несауальтеколоцину. Ему пригодится для обрядов. Ну всё, уходим.
   Все четверо вышли на улицу. Начинало светать. Звёзды меркли и гасли. Последние летучие мыши возвращались в дневные убежища. Промозглый ветер обдал измученных людей непринятым холодом и заставил поёжиться. Глаза болели и слипались. Безумно хотелось спать, а пустые желудки напоминали о себе тупой сосущей болью.
   - Ну а теперь домой. Родители, скорее всего, до сих пор не успокоились. А матушка с сестрёнкой, верно, уже приготовили чего-нибудь к нашему возвращению, - сказал Чикуатемок, улыбнувшись. Он положил руку жрецу на плечо, и друзья вместе зашагали к дому касика.
  
  

Глава 14. Долг смертных

   Следующие несколько дней Несауальтеколотль провёл в подготовке к предстоящей церемонии освящения храма, Чикуатемок с отцом занимались расследованием обстоятельств бунта. Помещений для содержания мятежников не хватало. Поэтому всех жителей Ауэуэцинко милостиво отпустили, дабы не осложнять и без того испорченные отношения. Оставили только сына их вождя Тлапайау (он был одним из младших и наследником не являлся) и его дальнего родственника Шочитлакиуитля. Как велели боги, их собирались принести в жертву вместе с Тлилтеоакоматлем. Касик соседней деревни прислал в Атокатлан переговорщиков. Он хотел сохранить жизнь своему отпрыску и предлагал несколько человек вместо него. Но Голодная Сова настоял, и предложение отклонили. Всех прочих участников беспорядков простили, но заставили принудительно трудиться на строительстве пирамиды. Предстояло двести до конца последнюю ступень, сделать полость для закладки тел жертв и нескольких предметов в ознаменование начала молений. Из скалы выломали большой блок известняка. Долго обтёсывали его и шлифовали. Однако неумелые тоуэйо с примитивными инструментами не могли сделать всё, как полагается, да и времени оставалось мало. Решили выровнять поверхность глиной, а потом заменить на постоянный алтарь. Самого помещения святилища тоже построить не успевали. Кроме того, для такого здания требовались зодчие из Тламанакальпана. Однако Чикуатемок велел на вершине поставить глиняную мазанку, похожую на хижины жителей затопленного леса. В ней будут храниться фигурки богов, сакральный свёрток и другие культовые предметы. А позже возведут настоящий храм. Более никто уж не высказывал крамольных мыслей, и уже казалось, будто никакого сопротивления новому порядку и не оказывалось вовсе.
   Тлилтеоакоматля пробовали допрашивать и даже пытать, но бывший знахарь, будто язык проглотил. Пришлось вмешаться Голодно Сове. От кого маг получал могущество и так ясно, кто его нанял - тоже. Конкретные подробности не так уж и важны, всё равно пока юная неокрепшая держава не в состоянии вести войну. А вот жертва должна пребывать в относительном здравии. Ведь дети Дарителя жизни не должны получать сердца, измотанные болезнями и страданиями. В итоге пленников стали хорошо кормить, а раны перевязали. Ауэуэцинки же имели дело только с шаманом и ничего о происках зарубежных посланников не знали.
   Наконец-то назначенный день пришёл. Погода стояла ясная, солнечная, будто сама природа предчувствовала радостное событие. Вся деревня собралась на площадке перед пирамидой вдоль дороги, ведущей к лестнице. У подножья расположились музыканты и танцоры из числа жителей селенья. Те, кто вызвался помогать во время обряда, держали жертвенных животных, букеты цветов и прочие подношения. Старый Куаутлапочин от участия в церемонии отказался - решил посмотреть вместе со всеми снизу. Зато сын вождя, Уэмескитль и несколько молодых воинов почли за честь исполнять обязанности младших служителей. Сам Несауальтеколотль встал ещё до рассвета. Он лично проследил за подготовкой всего необходимого: сосудов, курильниц, вязанок дров, знамён из перьев, статуэток, барабанов, флейт, погремушек. бренчащих браслетов из сухих плодов, факелов и бесценных шариков копала. Священник сам разрисовал лица и тела всех, кто должен подняться на вершину ступенчатого дома.
   Вот раздался барабанный бой, протяжное завывание свистков и нежные звуки флейт. Мимо толпы гордо прошествовали Голодная Сова, Чикуатемок и другие помощники. Стражники с копьями вывели связанных пленников - по толпе пронёсся одобрительный гул. Жрец встал перед наскоро сделанным алтарём и громким голосом начал возносить молитву. Ветер играл в его волосах, развевал драгоценные перья и поднимал в воздух белые ленты завязок. Жертвователь то воздевал руки к небу, то смиренно склонялся перед идолами, теми самыми небольшими фигурками из Тламанакальпана, которые он расставил тогда во время обряда в заброшенном городе. Когда отзвучали последние слова воззвания, наследник текутли подал другу курильницу с копалом, и тот начал кадить, обходя все углы площадки на вершине платформы. Снова грянула музыка, а люди с двумя орлами и двумя волками поднялись вверх по лестнице. Связанных животных убивали по одному сильным ударом кремневого ножа. Их кровь собрали в специальную чашу, а тела складывали в углубление, предназначенное для подношений, и посыпали лепестками цветов. Затем Нисходящая Сипуха взял чашу и спустился с пирамиды. Матери начали подводить к нему мальчиков, а он обмазывал их лица драгоценной влагой и желал стать отважными защитниками родного селения.
   Вновь зазвучали барабаны. Танцоры пустились в пляс. Они грохотали бренчащими браслетами на руках и ногах. Тем временем воины расставили несколько курильниц с копалом, благовонный дым объял всю площадь. Какая-то женщина даже чихнула с непривычки. Несауальтеколотль вновь обратился к великим и почувствовал, как сила детей Дарителя Жизни входит в него и струится по жилам. Первый раз он вёл церемонию освящения храма сам, без Истаккальцина или старших товарищей. Тем временем к алтарю повели самого Тлилтеоакоматля. Бывший науалли не сопротивлялся. Накануне ему дали выпить дурманящий напиток, и мужчина еле передвигал ногами. Его положили на камень. Чикуатемок и Уэмескитль взяли за ноги, а два других воина - за руки. Стоящий внизу Куаутлапочин прослезился, настолько старик был горд за своего сына. Вождь смотрел и не мог оторвать глаз. Касик всегда верил, что его мальчик создан для чего-то нового, высокого и благородного. А тот, сосредоточенный сильный и красивый, стоял на самой вершине ступенчатого дома с красными перьями в волосах, тело парня было покрыто чёрной краской, от чего рельефные мускулы блестели на солнце. А вот добрая матушка Тоналлашочиатль с ужасом отвела глаза. Последнюю молитву Голодная Сова прочёл про себя, а затем размахнулся и со всей силы всадил кинжал в грудь колдуна.
   Далее жертвователь ничего не помнил. Не сам он, а бог направлял его руку. Возжигатель копала очнулся, когда всё уже было кончено. Он неподвижно стоял по локоть в крови перед пустым алтарём с ножом в руке. Вся одежда промокла, ноги скользили по слизкому полу. Внизу бесновалась толпа не то от ужаса, не то от ликования. Трупы изменников аккуратно сложены в углубление. Драгоценная влага в одном сосуде, три сердца - в другом. "Неужели это я?" - спросил себя юный жрец? Да, ему уже приходилось проводить подобные ритуалы, тогда в Ойаменауаке. Но отчего-то именно сейчас служитель культа почувствовал себя как-то иначе, хотелось и плакать, и радоваться, в груди и шее щемило, дыхание перехватило, ноги и руки отказывались сгибаться, перед глазами летели искры. Голова шла кругом, гул собравшихся и грохот музыки слышались будто издалека. Все звуки сливались в один монотонный успокаивающий шум, похожий на рокот моря. Нужно уже собраться и идти дальше. Но как? Внезапно священник понял, кто может помочь. Взглядом он нашёл Чикуатемока. Наследник касика восторженно глядел на наставника. "Иди ко мне", - едва смог вымолвить Несауальтеколотль. Друг понял и подошёл. Превозмогая незримые оковы, жертвователь обмакнул пальцы в чашу с водой богов и обмазал ею лоб, щёки и подбородок Нисходящей Сипухи, а потом дал ему сделать глоток.
   Силы вернулись. Будто бы душа снова вошла в тело после блуждания в неведомых далях. Последовали Уэмескитль и два парня, державшие пленников. Все они с гордостью приняли благословение великих и отпили тёплой красной жидкости. Возжигатель копала сошёл с пирамиды, и воины Атокатлана начали подходить к нему по одному, получая черту драгоценной влагой на челе. Последней явилась Йоуальшочитль.
   - Тебе нельзя, только мужчинам можно получать метку богов, - возмутился брат девушки.
   - У неё душа истинного бойца, - улыбнулся жрец и нарисовал ей полосу над бровями.
   - Ах вот как? Может, мне выдать тебе атлатль? - рассмеялся Чикуатемок и обнял сестрёнку.
   Церемония закончена. Пришло время подводить итоги. Толпа у подножья ритуальной платформы гадала, то ли уже стоит расходиться, то ли предстоит увидеть ещё какое-то действо. В окровавленной одежде, липнущей к телу, с чашей, где остались одни малиновые сгустки, служитель культа вновь взошёл на вершину ступенчатого дома, на сей раз один. Сандалии липли к камням и скользили в запёкшемся месиве. Священник занял место перед алтарём и поднял руку вверх. Крики и шум стихли. Столичный посланник начал речь: "Это говорю Вам я, Несауальтеколоцин из Тламанакальпана. Народ Атокатлана, сегодняшний день один-смерть года тринадцать-кремень, день владыки нашего Тескатлипоки, знаменует начало вашей новой жизни, и не только вашей, а жизни детей, внуков и правнуков всех тех, кто с гордостью будет назвать себя вашими потомками. Запомните его, ибо ни один последующий не сможет с ним сравнится по значимости. До сегодняшнего дня вы были дикарями, пребывавшими в потёмках, варварами, не знавшими истины и пребывавшими в плену суеверий, мы презрительно называли вас "тоуэйо". Но сегодня вы обрели новую веру, покровительство богов, дарующих силу и знание. Вы навсегда связали себя с теми, кто сотворил наш мир, кто зажёг на небе наше Солнце, кто собственной жертвой обеспечил жизнь всем людям здесь на земле. Путь к этой победе, к освобождению из вековечной тьмы дался вам не просто. Но, я надеюсь, каждый из вас извлёк правильный урок из случившегося. Как говорили древние? Лжеученый: подобен невежественному врачу, человек без разума, утверждающий, что знает про бога. У него есть свои традиции, которые он скрывает. Он хвастун, ему свойственно тщеславие. Он усложняет вещи, он -- хвастовство и высокомерие. Он -- река и скалистое место. Он любит темноту и закоулки. Он -- таинственный мудрец, колдун, знахарь, вор, обкрадывающий общество, крадущий вещи. Колдун, который заставляет поворачивать лицо не в ту сторону, вводит людей в заблуждение, заставляет других терять лицо. Закрывает вещи, делает их трудными, создает затруднения, разрушает, заставляет людей гибнуть, все таинственно уничтожает. Но отказавшись от приверженности к ложным идеалам, вы смогли найти правильный путь. Бог, которого вы обрели, Таинственный Владыка, есть путеводитель в делах человеческих. Он открывает уши, просвещает. Он учитель наставников, показывает им дорогу. Он - податель пищи и воды. Где его нет ничто не зеленеет, распускает свои цветы несчастье. Там люди рискуют и подвергаются опасности. Слушайте, жители Аокатлана, и не делайте ничего такого вашему народу, что принесет ему несчастье и гибель. Богу преподносите нефрит и тонкие мази, к нему обращайтесь с силой орла и ягуара. Там, где воды цвета синей птицы он поет, предлагает цветы, предлагает цветы. Как изумруд и перья кецаля, сыплются его слова. Храм, который вы построили в ознаменование связи с Таинственным Владыкой и со всеми богами является залогом вашей преданности, символом поклонения и беззаветного служения великим. Наполните сердца радостью, наполните восторгом. Пусть распускаются цветы и пусть звучат песни! Это говорю Вам я, Несауальтеколоцин из Тламанакальпана".
  
  

Глава 15. Прощание

   Праздник продолжался до наступления темноты. Люди отложили все насущные дела - охоту, рыбалку, сбор ягод, починку сетей, хлопоты по хозяйству - и предавались безудержному веселью. Счастье светилось на лице каждого встречного. После обряда закладку с телами жертв и подношениями замуровали, всю кровь со ступеней пирамиды тщательно вымыли. Священный свёрток, церемониальные сосуды и кинжалы положили на место.
   В Атокатлане Несауальтеколотль пробыл ещё два дня. Конечно, он хотел остаться подольше, не расставаться с другом, не испытывать контроля и давления со стороны старших жрецов, чуть отступить от строгих норм и правил поведения, царящих в столице. Ведь так быстро привыкаешь к свободе. Но никаких причин задерживаться в селенье тоуэйо больше не было. Пришлось собирать вещи и готовиться к отбытию. А не бросить ли всё и служить до самой смерти в местном маленьком храме, сделать нормальную облицовку, построить само святилище, заказать красивую утварь и возносить моления от лица простых и бесхитростных жителей затопленного леса? Нет, нельзя. Итаккальцин уже заждался, наверное. Верховный служитель надеется на своего ученика, строит планы. Нельзя его подводить. Долг зовёт.
   Ещё одно серое промозглое утро. Всю ночь лил дождь, и к рассвету тучи не рассеялись, наверняка вот-вот опять начнёт моросить. Снова пристань, то же каноэ, тот же лодочник. Куаутлапочин послал Уэмаку богатые дары - шкуры крокодила и ягуара, пучки стрел с наконечниками из зубов рыбы кецпальмичин, перья орла, цапли и совы. Хотел ещё серьги Тлилтеоакоматля отдать, да Голодная Сова остановил - ни к чему лишний раз напоминать тлатоани об оставленном Ойаменауаке. Жители селения вышли за ворота и смотрели с холма. Внизу у воды столичного посланника провожали члены семьи текутли и высокопоставленные воины племени, и среди них, конечно же, Уэмескитль. С Чикуатемоком прощались долго. Сын касика никак не хотел отпускать друга. Обещали непременно встретиться и поддерживать связь через посыльных. В конце парни крепко обняли друг друга. Несауальтеколотль уже было отступил к судёнышку, как вдруг раздался звонкий крик: "А я?" Жрец развернулся и тут же Йоуальшочитль бросилась ему на шею, и жертвователь от неожиданности еле смог устоять на ногах. Как и тогда на острове возжигатель копала сжал её хрупкое тело, девушка поцеловала его, а потом ещё и ещё. "Спасибо тебе, спасибо за всё. Ты, ты самый умный, самый смелый, самый красивый..." - Ночной Цветок вдруг сконфузилась, заплакала и убежала к брату. Повисло неловкое молчание, а затем старый вождь начал хохотать, и за ним смех подхватили все остальные. А священник с улыбкой произнёс: "Спасибо и тебе, Йоуальшочицин, ты просто чудесная. Думаю, мы ещё увидимся". Та сразу засветилась радостью, хоть на глазах поблёскивали слезинки, и присоединилась к общему веселью. Брат ласково потрепал сестричку по длинным густым волосам.
   Вот так и закончилось путешествие в страну варваров тоуэйо, приятное и опасное одновременно. Уже скоро долблёная лодка уносила отважного служителя на юг в сторону дома. Тогда он даже и представить себе не мог, как скоро вернётся в Атокатлан.
   По возвращении Голодная Сова, прежде всего, отправился к Истаккальцину и подробно рассказал ему обо всех приключениях. Тот не скрывал радости, крепко прижал парня к себе и пригласил в дом для долгой беседы за ужином. Оказалось, наставник уже в курсе многих событий, он наблюдал за своим подопечным в обсидиановое зеркало. Как? На перьях кецаля лежал заговор великого Тескатлипоки. Хозяин Белого Чертога сказал, что доволен, все действия Несауальтеколотля были правильными, хотя признался, временами сердце главного жертвователя замирало от страха. Но самое главное в другом. Теперь, когда результаты экспедиции превзошли все возможные ожидания, ничего не мешало первосвященнику сделать долгожданное представление в совет. В заслуги молодого посланника ставилось то, что он не только смог обратить в новую веру варваров тоуэйо, освятил храм, и установил хорошие отношения с вождём племени, но также и раскрыл коварный замысел лазутчиков из Ойаменауака. А уж призыв Ситлалькоатля, а затем и явление самого Тлауискальпантекутли является свидетельством небывало тесной связи с самым воинственным и капризным богом. Даже рассказ про Йоуальшочитль пошёл юному жрецу на пользу. Сам Уэмак неожиданно заявил, что женитьба на дочери касика должна стать непременным условием утверждения Голодной Совы на новой должности. Брак высоких особ должен укрепить союз столицы и отдалённого селения. Прямых возражений не последовало. На все робкие опасения мудрый Истаккальцин нашёл обезоруживающие аргументы, и так Несауальтеколотль всего в двадцать лет стал верховным служителем Господина Зари. Теперь оставалось только одно - снова отправиться в Атокатлан.
  
  
   Примечания
  
   1. Текутли (науталь - владыка) - титул, который давали знатному лицу, назначенному тлатоани правителем данной местности. В обязанности текутли входило представление своих людей пред высшей властью, разрешение судебных тяжб, руководство вооружённым отрядом, его снабжение и оснащение. Текутли был освобожден от налогов, а простолюдины платили ему подати. Титул не обязательно был наследственным, хотя часто передавался от отца к сыну. Текутли обычно жил во дворце имел земли, с которых получал доход. Тлатоани жаловал ему съестные припасы и одежду.
   2. Темаскалли - паровая баня народов науа. Представляла собой пристройку к дому в виде полусферы из камней. Очаг находился вне темаскалли. Индеец разжигал огонь, пробирался внутрь сооружения и плескал на раскалённую стенку водой, а затем начинал растираться травами или ему помогал другой человек. Затем следовало лечь на циновку, чтобы баня возымела лечебный и духовно очистительный эффект.
   3. Тлоке Науаке - Хозяин Непосредственной Близости. Эпитет богов науа Тонакатекутли и Тескатлипоки или отдельный бог. Название говорит о том, что божество всегда находится во всём, что существует, и одновременно всё существует внутри него.
   4. Тлакочкалькатль (науталь - человек из дома дротиков) - высший командный ранг в армии ацтеков после тлатоани. Именно он вёл армию в бой, если сам правитель отсутствовал.
   5. Икпалли - кресло со спинкой, но без ножек. Обычно плетёное или деревянное. На икпалли в кодексах часто изображают правителей и сановников.
   6. Кечкемитль - накидка, надевавшаяся через голову. Изготовлялась из двух прямоугольных кусков ткани, которые V-образно сшивали.
   7. Сенцонуицнауа (науа - четыреста южан) - боги южных звёзд в мифологии ацтеков. Когда они узнали о том, что их мать Коатликуэ зачла Уицилопочтли, они решили её убить и направились к горе Коатепек. Но в тот момент, когда они уже подходили, Уицилопочтли родился, погнался за ними и убил почти всех.
   8. Науалли - колдун у народов науа. Согласно верованиям, такие люди могли превращаться в животных, чарами соблазнять женщин, творили смертельные заклятья, чаще всего посреди ночи. Также отмечается, что науалли были несчастными людьми, они жили одиноко и не имели друзей.
   9. Ицпапалотль (науа - обсидиановая бабочка) - богиня, связанная с жертвоприношениями и кремневым ножом. Являлась хозяйкой Тамоанчана - аналога рая у ацтеков, где боги создали первую человеческую пару и пожертвовали кровь. Она изображалась или как женщина с когтями и крыльями бабочки или летучей мыши, или как клыкастая бабочка с крыльями, усеянными жертвенными ножами.
   10. Белолобый амазон (Amazona albifrons) - распространённый на территории Мексики и Центральной Америки попугай. Обитает в разнообразных условиях: как в тропических лесах, так и в кактусовых саваннах.
   11. Монстера (Monstera) - род крупных лиан семейства ароидные. Распространены в Мексике, Центральной и Южной Америке. Толстые стебли взбираются по деревьям на высоту более 9 м. От них отходит множество придаточных корней.
   12. Баттус филенор (Battus philenor) - бабочка семейства парусников с хвостиками на задних крыльях. Распространена в Северной и Центральной Америке. Окраска крыльев от синей до чёрной. Водится в лесах. Имеется много географических рас. Встречаются с апреля по октябрь. Опыляют множество видов растений.
   13. Спатифиллум (Spathiphyllum) - род растений семейства ароидные. Разные виды встречаются в Мексике, Центральной и Южной Америке, а также в странах Юго-Восточной Азии. Растут в тропических лесах и у водоёмов. Наземные растения или эпифиты. Стебель в большинстве случаев отсутствует, из корневища поднимается розетка листьев. Соцветие - початок с покрывалом у основания. Покрывало обычно белого цвета.
  
   14. Уицилопочтли (науа - колибри юга) - бог воинственного Солнца, племенное божество ацтеков. Покровитель воинов и царской власти.
   15. Шочикецаль (науа - цветочное перо) - богиня любви и красоты у индейцев науа. Она считалась покровительницей женщин и женских занятий.
   16. Сипактли (науа - крокодил) - чудовище, из которого Тескатлипока и Кецалькоатль создали Землю. Поэтому иногда Земля изображалась народами науа в виде разинутой пасти крокодила.
   17. Морской колибри (Colibri thalassinus) - птица рода колибри. Распространен в Мексике, Центральной и Южной Америке. Длина 9,7-12 см. В окраске преобладают металлические зелёные цвета. У самцов на щеках фиолетовые кисточки. Обитает в лесах, кустарниковых зарослях и садах. Питается нектаром и мелкими насекомыми.
   18. Бабочка монарх (Danaus plexippus) - вид бабочек семейства нимфалид. Встречаются в Северной, Центральной и Южной Америке, а также в других районах земного шара. Характерная окраска - чёрные полосы на рыжем фоне. Знамениты своими миграциями, в ходе которых сменяется несколько поколений бабочек.
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Часть III. Расплата

  

Глава 1. Рассуждения о судьбах и датах

   "Ну и денёк подобрали! Хуже надо, да некуда, как говорится. Неужели советники тлатоани совершенно не следят за календарём? - мрачно размышлял про себя Илькауалок, - Подумать только восемь-собака тресены один-дом. Господин числа - Тлалок, знака - Миктлантекутли, всей тринадцатидневки - сама Ицпапалотль, Обсидиановая Бабочка. Редкостно несчастливое сочетание богов. Ой, чует моё сердце, дело, начатое сегодня, удачи не принесёт". Мужчина угрюмо шёл по одной из центральных улиц Ойаменауака, глядя себе под ноги. Прохожие шарахались от него в стороны, так как понимали: если ему не уступить дорогу - сшибёт и даже не остановится. На вид ему было лет сорок-сорок пять, хотя точного возраста не знал никто. На голове надета синяя повязка с нашитыми жадеитовыми бляшками, и плюмаж из белых перьев цапли, основание которого украшали шарики из пуха. Далеко как не густые, с изрядной проседью волосы неприбранными узкими прядями спадали до плеч. На утомлённом лице явственно отпечатался весь груз прожитых лет. Глубокие морщины прорезали его вдоль и поперёк. Широкая чёрная полоса проходила от уха до уха. Цепкие глаза смотрели недобро. Казалось, вид других людей вызывал у приглашённого ко двору правителя трудно скрываемое раздражение. Длинный плащ в серую клетку с красной окантовкой ниспадал до пят. Под ним скрывался разноцветный полосатый набедренник. Сандалии с красными шнурками выглядели изрядно поношенными. Несмотря на свой возраст, Илькауалок так и не растолстел. И хоть кожа и смотрелась дряблой, мышцы сохранили достаточную упругость. Беззвучная походка отличалась лёгкостью и стремительностью. Во всех движениях читалось чувство собственного превосходства, порой переходящее в откровенную брезгливость.
   Не делал он исключения и для царских сановников. Мужчина презирал их всех и в душе насмехался над пустоголовыми разодетыми вельможами, чей многозначительный вид становился ещё более нелепым при осознании их полной безграмотности в делах государства вкупе с бесповоротно разлагающимся мозгом, уже неспособным понимать что-либо более сложное, чем расписание дворцовых приёмов. Да-да, слишком много мяса и жира, слишком мало усилий, в том числе и умственных. Казалось бы, уважение к старшим векам считалось неоспоримой ценностью всех народов Анауака. Но разве для изощрённого колдуна, целью которого является как раз человеческий разум, есть хоть какие-то авторитеты?
   Последние события представлялись ему абсурдными. Сначала совершенно бездарное начало правления Кецалькойотля, столь же непродуманный заговор его брата Уэмака, потерпел крах, не успев толком начаться. Перепуганный правитель поспешил с войском в столицу, оставив армию противника у открытой границы. Почти приглашение. Какой честности он ожидал от хитрого, словно гремучник, Акамилли? Быстрый марш армии Амоштонцнко - и от территории Ойаменауака осталась только половина. Ни одна из приграничных крепостей сопротивления не оказала. Говорили, будто их командиры состояли в числе мятежников и собирались пленить самого тлатоани, а теперь, страшась справедливого возмездия, сдались на милость завоевателя. Далее последовала затяжная война, обескровившая страну. Значительная часть боеспособных мужчин полегла в безрезультатных битвах. Унизительный мир - вот печальный итог недальновидного правления. Казалось бы, здесь уже можно заканчивать строить амбициозные планы и сидеть тихо, словно агути, но нет, неугомонный владыка захотел отомстить за старые обиды. Собрав последние силы, - а их осталось ой как немного, он пошёл в наступление на Тламанакальпан, царство его беглого брата. Казалось бы, нет ничего проще, чем покорить один город, в котором насчитывалось едва ли больше двух тысяч жителей. Однако к тому времени бунтовщики подчинили себе весь затопленный лес Атекуаутлан и заполучили в распоряжение отряды местных тоуэйо, а кроме того, заключили союз с вождём комильтеков. Если ко всему прибавить то немаловажное обстоятельство, что вместе с восставшими ушли все более-менее одарённые государственные мужи и военачальники, то становится ясно, почему целых две продолжительные кампании с долгими осадами и яростными штурмами вновь обернулись провалом и окончательной потерей войска.
   Здесь-то кое-кому из членов государственного совета пришла "своевременная" идея, и никчёмный правитель вдруг взял и умер. На трон всё те же ещё более старые и всё менее сообразительные вельможи возвели его малолетнего сына Коскамичиутекатля. Теперь он носил корону шиууицолли, а его тщедушное тельце заворачивали в бирюзовый плащ владыки, который волочился по полу, когда недоросток ковылял к трону. Зато теперь жадных и тупых сановников никто не ограничивал, и они с удовольствием набросились на остатки страны. Как жаль, ведь почти половину оттяпал наглый Акамилли, могло бы больше достаться!
   Именно в таком свете представлял события последних десяти лет Илькауалок. Наедине с собой он всячески высмеивал действия других, однако в то же время сам не имел никаких готовых решений трудностей, с которыми столкнулось государство. А зачем? Не его дело вести страну по пути процветания и изобилия. А со своими задачами он до сего дня справлялся, и справлялся превосходно. Мужчина был чародеем, лучшим во всём государстве. Однако спроси любого жителя Ойаменауака, кто является самым сильным из магов, вряд ли кто бы назвал его имя. А если кто и знал о нём, то поостерегся бы и наверняка вслед за другими привёл в пример верховного жреца или какого-нибудь знаменитого знахаря. Науалли окружил себя такой завесой тайны, что даже сам наследник престола не ведал о столь могучем союзнике среди собственных поданных. И идею пригласить таинственного заклинателя для выполнения важного секретного задания подал старый советник. Беззубый койот помнил, как дедушка нынешнего тлатоани Цинпетлаутокацин несколько раз прибегал к его помощи в самых деликатных обстоятельствах.
   Жил величайший знаток тонких искусств скромно в небольшом поместье на окраине столицы. Прислуги держал всего пару человек. Семьёй так и не обзавёлся. Он получал долю от доходов с земли, давным-давно дарованной владыкой его роду. Сам в управление фамильными угодьями не вмешивался, а лишь довольствовался той частью, которую выделяли ему родственники, и ни разу не предпринимал попыток её каким-либо образом увеличить. Зато обмануть его никто не пытался. Ведь невозможно знать, когда именно старый плут читает твои мысли.
   Теперь же Илькауалок спешил ко двору получить первое за более, чем десять лет задание от самого тлатоани. Нет, он не хотел никуда ехать, и предпочёл бы передать миссию кому-то другому. Но всё же служение царскому дому чародей считал своей почётной задачей, и отказываться не стал. Теперь мужчина свернул на главную улицу - большую широкую магистраль от храмов богов на севере до резиденции правителя на юге. На открытом пространстве яркое послеполуденное солнце ударило в глаза магу, и тот раздражённо поморщился, так как более привык проводить время в мрачной тени. Вокруг кипела жизнь. Горожане шли по делам, купец со списком товаров следовал на рынок, носильщики тащили связки плащей и корзины с бобами, знатная госпожа ехала в украшенном перьями паланкине, двое учёных со стопками кодексов разговорились на ступенях библиотеки, у стадиона игроки в мяч надевали защитное снаряжения, готовясь к состязанию, жрец на ритуальной платформе танцевал с курильницей в руках под бой барабанов. Но жизнь простых смертных не занимала науалли. Он даже не оборачивался на громкие звуки или крики с обеих сторон. Его интересовало только само поручение, и то заклинателя не волновала судьба державы или интересы молодого царя, а исключительно собственная мистическая практика.
   Непомерно длинная улица раздражала мастера тёмных искусств. Все святилища, храмы, жертвенники, школы, колоннады, цветники и статуи, которые с такой любовью возводили поколения жителей Ойаменауака, он считал лишними и совершенно неуместными. Наконец-то показались здания дворцового ансамбля - просторная площадь в кольце длинных зданий с портиками, окружённая несколькими пирамидами. За этим закрытым для простых людей церемониальным комплексом располагались жилые покои, сады, залы приёмов и многочисленные другие помещения от тюрьмы до царской сокровищницы. Зрение обманчиво. Идти до резиденции тлатоани предстояло ещё долго.
   Стражник в воротах остановил чароплёта, и тот назвал своё имя. Теперь Илькауалоку предстояло ждать чиновника, который проведёт его к высочайшей особе. Мужчина сел на скамью, навалился на стену и бесцеремонно закрыл глаза - разговор предстоял долгий, поэтому следовало воспользоваться любой возможностью отдохнуть. В полудрёме маг не замечал хода времени. Из забытья его вывел голос придворного. Заклинатель посмотрел на сопровождающего - на удивление не старый, длинный бордовый плащ с белой окантовкой, но без рисунков, золотая серьга в носу, вставки из бирюзы в ушах, нефритовое ожерелье, бронзовые колокольчики на ногах, два пучка перьев кецаля и множество макао в головном уборе. Видимо, кто-то из благородных. Встречают, как дорогого гостя. Науалли встал и поклонился. Вельможа назвал своё имя и титул, знаток тонких искусств тут же забыл их. Зачем держать в памяти лишнее? Будет удивительно, если ему разрешат присутствовать при разговоре. Овладевшие дворцом старики не допускают молодёжь к важным делам и проводят даже незначительные переговоры в атмосфере строжайшей секретности.
   Путь проходил по площади с храмами, а далее - через длинные коридоры, портики и внутренние дворы. Здесь так легко заплутать. Однако гость не старался запомнить дорогу. К чему? Ведь его в любом случае выведут обратно. Волшебник не глазел по сторонам. Навстречу попадались придворные дамы, торопливые служанки, знатные воины, музыканты и привратники. Всех их колдун награждал презрительным взглядом. Они хуже, чем бездельники. Лодырь знает, что не приносит пользы. А представители данной пёстрой компании целыми днями без толку снуют туда-сюда, и, наверное, даже успевают устать. Такую беготню они именуют работой. Если же показывался кто-то разодетый с многочисленными плюмажами, Илькауалок предусмотрительно кланялся с тем же брезгливым выражением лица.
   Пришли. Мастерски сработанная амантеками занавеска закрывала вход в тронный зал. Снова ждать. Волшебник опять опустился на скамью и опять задремал. Вечерело. Солнце скрылось. Со двора потянуло холодом. Телохранители тлатоани стали попеременно зевать. Спина и ноги затекли. Наконец-то. Яркий блистающий покров распахнулся и человек, похожий на высохшую мумию в костюме птицы колибри, приветственным жестом пригласил чародея проследовать в царский чертог.
   Всюду яркие краски, нефрит и драгоценные перья. У противоположной стены на троне, покрытом шкурой ягуара, сидел сам Коскамичиутекатль в голубой короне шиууицолли, с ног до головы укутанный в бирюзовый плащ. "Скрывают тщедушное тельце", - усмехнулся про себя науалли. Сколько ему лет? Восемь? Десять? По обе руки от владыки на креслах икпалли располагались столичные чиновники в кецальтлапилони и первосвященники в церемониальных облачениях. Дойдя до середины зала, маг поклонился. Один из советников ответил лёгким кивком, и мастер тёмных искусств начал:
   - Приветствую тебя, великий и грозный владыка Оймаенауака, прекрасный цветок, нарядная птица. Пусть будет всё к добру и в добрый час здесь, в Ойаменауаке, где высятся колонны из нефрита.
   Робко взглянув на одного из наставников, тлатоани произнёс заранее заученную фразу:
   - И мы приветствуем тебя, того, кто видит мир былого и грядущего, кому открыты чужие мысли, словно надписи чёрными и красными чернилами. Мы помним твое беззаветное служение нашему деду и преданность престолу. Мы знаем, ты никогда не проваливал ни одного задания, и всегда выполнял поручения самого деликатного свойства с неизменным успехом. Ныне же, когда наша страна всего более нуждается в том, кто один сможет совершить то, на что не способна целая армия, мы обращаем своё высокое внимание к тебе. Возрадуйся, ибо среди прочих мы избрали именно тебя, и тебе выпала честь служить нам.
   Илькауалок чуть не рассмеялся: "Среди прочих. А у вас есть какие-то прочие?" Однако вида не подал.
   А Коскамичиутекатль перешёл к сути дела:
   - Ты знаешь, как наша держава страдает от сборища предателей, которые именуют себя новым государством, называемым Тламанакальпан. Само его существование есть оскорбление нашей стране и нашему дому. Несколько раз мы пытались покончить с кучкой изменников, но всё впустую. Однако сейчас открылись новые обстоятельства, и я убеждён, они могут сыграть нам на руку. Стоит лишь только их правильно использовать. Именно тебе я поручаю положить конец богохульному Тламанакальпану и передать его земли под наше справедливое правление. По нашему замыслу мы направим к моему дяде, вероломному Уэмаку, мирное посольство с целью наладить торговые отношения. Тебе предстоит его возглавить. Так ты попадёшь в логово врага и сможешь поразить его в самое сердце, обрушив хрупкие первоосновы их нечестивой власти. Конкретные подробности тебе расскажет верховный жрец, пернатый змей, Теототецин.
   - Благодарю за оказанное доверие, великий тлатоани. Я выполню Ваше приказание, каким бы сложным ни был путь к его исполнению, - произнёс маг, поклонившись.
   Снова коридоры и портики. Первосвященник вёл гостя в свои покои. Его драгоценные зелёные перья пригибались и скользили по потолку, яркий плащ из тончайшего хлопка развевался при ходьбе, а серебряные колокольчики позвякивали на ногах. Главный жертвователь был одним из немногих членов совета, кто сохранял острый ум, несмотря на почтенный возраст. Должно быть, Илуикатлетль, хранил своего избранника от немощей старости. На землю спускались сумерки, белые облака казались тёмными мрачными кучами на золочёном небе. В садах дворца начали закрываться цветы, скоро летучие мыши покинут дневные убежища. Добрая половина дня потрачена впустую. К чему эта ничего не значащая аудиенция? Они хотели показать важность задания. Но заставлять ждать уйму бесценного времени ради пустой демонстрации - не верное решение. По крайней мере, в случае с Илькауалоком. Разве не проще сразу поговорить со служителем Солнца?
   Пришли. Небольшая комната, освещённая факелами. Обладатель роскошного головного убора тяжело опустился на икпалли и жестом указал собеседнику на циновку. Конечно, простой смертный не может находиться на одном уровне с тем, кто горделиво именует себя пернатым змеем. Науалли сел, скрестив ноги, и вопросительно взглянул исподлобья на Теототецина.
   - Тебе понятна суть дела? - спросил жрец.
   - Да. Мне интересно только одно, почему Вы решили начать сегодня, в день восемь-собака? Тлалок, Миктлантекутли, Ицпапалотль как-то не располагают к успеху.
   - Да, признаю, Хозяин Обители Мёртвых и Обсидиановая Бабочка не обеспечат нам необходимого преуспевания. Да и Тлалок, на первый взгляд, не сулит ничего хорошего. Однако недавно мы совершили ему большое жертвоприношение. Ты, конечно, не посещаешь подобные обряды, а надо бы. Насколько я могу судить, бог остался доволен. А ещё, и данное обстоятельство более важно, сейчас ночь. А господин ночи сегодня Шиутекутли. Его вмешательство меняет положение вещей в нашу пользу. Кроме того, сейчас год шесть-кролик тринадцатилетние началось с года один-тростник, то есть весь период благословен ростом, плодородием и светом. Как ты знаешь тростник даёт направление на восток, место, где рождается наш владыка, - тоном недовольного учителя произнёс первосвященник, и, сделав паузу, прибавил, - Стареешь, чароплёт, стареешь.
   Последнее вызвало у мага бурю негодования: "Неужели, он всерьёз думает, будто полностью вмял мои аргументы в грязь?" - промелькнуло в голове, но вслух мужчина произнёс только:
   - Возможно и так.
   - Хорошо, продолжим беседу, - спесиво проговорил избранник Илуикатлетля, - Ты, наверняка знаешь, что нечестивцы в Тламанакальпане смогли преодолеть мой запрет на общение с великими. Как им удалось? Они заключили союз с неким богом, которого теперь именуют Таинственный Владыка. И вот странность. Никто не знает его подлинного имени, никто не видел его истинного обличья. Я убеждён: он - воплощённое зло. Их Таинственный Владыка - один из тех богов, которым люди поклонялись в древности. Но человечество отринуло их из-за того, что те ввергали свой народ в непроглядный мрак.
   - Почему Вы решили так?
   - То, с кем они заключили сделку - не наш бог, иначе я знал бы имя. А подвластные мне силы произнести его не могут. Подумай, - Теототецин воздел руки кверху, - какое ужасное создание изгнанники смогли пробудить в глубине затопленного леса и поднять из бездны забвения? А между тем, они поклоняются, приносят жертвы своему покровителю и даже возводят пирамиду. Ступенчатый дом ещё не до конца построен. Но в глубине они уже сделали святилище, удивительно напоминающее пещеру. Если мои расчёты верны, то их покровитель ещё не обрёл полную силу. Он затаился, словно кайман в зарослях кувшинок. Медленно чудовище будет расти и преумножать мощь, но однажды оно выскочит и пожрёт всех, до кого сможет дотянуться. Каждый ритуал, каждое сердце, каждое курение приближают роковой миг. Уэмака и Истаккалли нужно остановить. Внутри храма стоит идол. Но он покрыт тканью, а подойти к нему не даёт магический барьер. И я не знаю, какая кара ожидает того, кто осмелится преодолеть защиту. Отмечу также и других покровителей города - Тескатлипока, Миктлантекутли и Тлауискальпантекутли. Их жрецы не владеют заклинаниями огня и света, вместо них они используют почти исключительно силы тьмы. На руках только это, пока ничего больше. А теперь подумай, кто именно такой этот Таинственный Владыка?
   Да, задачка не из простых. Старый плут, конечно, знает больше, но не договаривает. Илькауалок в очередной раз сдержал порыв ярости. Ну почему все обитатели дворца не могут общаться без демонстрации собственного превосходства?
   - Точного ответа дать не могу, - начал рассуждения науалли, - Тескатлипока и Миктлантекутли - божества тёмные, их область север. Тлауискальпантекутли связан с планетой Венера. Вечером она находится на западе, а утром - на востоке. То есть основным направлением всё-таки будет север. Север - это миктлампа, область мёртвых. Скорее всего, бог Тламанакальпана - один из владык Миктлана, места лишённых плоти. Опять-таки тёмные искусства жрецов и поклонение Миктланткутли подтверждают предположение. Кто именно, не рискну утверждать.
   В комнату зашла служанка и принесла хозяину и гостю по чашке какауатля.
   - Мыслишь верно, - кивнул первосвященник, когда шаги девушки стихли в коридоре, - Исчадие бездны. Некто из владык преисподней, связанный с движением Венеры, если точнее. Но думаешь, мы одни смогли догадаться? Некоторые люди в Тламанакальпане также дошли до такого вывода. А тем, кто не смог, мы попробовали растолковать. В городе зреет недовольство. Жители не хотят поклоняться божеству смерти. Они не могут терпеть обмана со стороны духовенства и тлатоани. Кроме того, мы пустили слух, будто их Таинственный Владыка желает прибрать к рукам как можно больше людей. По правде сказать, смертей среди населения города не больше чем у нас. Зато сейчас особо мнительные граждане каждого погибшего приписывают кровожадному богу. Ситуация зашла уже довольно далеко. Некоторые люди прониклись такой ненавистью к верхам, что начали нападать на жрецов и чиновников. Ведётся расследование. Если нас раскроют, то все планы пойдут прахом. Сам понимаешь, следует поспешить и взять дело в свои руки, а не пускать всё на самотёк, - он сделал паузу, выразительно посмотрел на собеседника, и отхлебнул бодрящего напитка - В чём твоя роль? Очень просто. Встретиться с нашими агентами в Тламанакальпане, взять на себя руководство подпольем. И, самое главное, здесь-то и понадобятся нам твои навыки в тонких искусствах, узнать, как ослабить и разрушить барьер у святилища, проникнуть за него, сорвать покров со статуи и явить горожанам истинный лик их, так называемого покровителя. Далее нужно устроить бунт, в ходе которого уничтожить всю правящую верхушку и привести город и прилежащие земли в подчинение Ойаменауаку. Цена вопроса нас не особо интересует. Любые жертвы и разрушения, лишь бы они возымели нужный результат. Ну как? Справишься?
   - Да, задача ясна, - мрачно усмехнулся Илькауалок.
   - Улыбаешься? - с издёвкой произнёс Теототецин, - Думаешь такой сильный? Сильнее всех? А тебе известно, какой силой наделил Таинственный Владыка собственных приспешников? Молчишь? - он с укором глянул на собеседника, - Вот и молчи. Пока не выяснишь, на что они способны, не делай резких движений - пропадёшь. Ты - человек низкий, мне тебя не жалко. Но у нас всего один шанс, и он уплывает всё дальше с каждым днём. Если ты провалишь задание, другой возможности не представится. А дальше будет уже поздно. Понимаешь?
   - Понимаю, - отрезал заклинатель.
   - Да ничего ты не понимаешь, - разозлился служитель, - Значит так. Говорю ещё раз. Исследуй портал, узнай, как тламанакальтеки используют могущество Бога, подумай о защите, и только после этого решайся. Ты можешь столкнуться с чем-то неизведанным, с таким, о чём не написано в самых старых кодексах. Солнце тревожно. Оно потеряло покой.
   Проговорили до самой ночи. Таким первосвященника науалли ещё не видел. Ранее он не впадал в истерики. Жертвователь явно боится и раз за разом возвращается к своим страхам. Разговор выдался нелёгким. Кроме того, обсуждали всё, начиная с пути и назначения торговой миссии, кончая платой за труды. Тлатоани обещал щедро вознаградить чароплёта в случае успешного выполнения столь сложной операции и давал ему полную свободу действий. Но почему-то от слов старого жреца веяло смертью. Нет, не к добру такое начало.
   Выпили ещё по три чашки какао. Когда маг возвращался домой, уже совсем стемнело. В животе неприятно посасывало - какауатль никогда не шёл ему на пользу. Теототецин отправил слугу с факелом сопроводить гостя. Колдун не отказался, конечно, он не опасался налётчиков, однако вступить в какую-нибудь грязь на дороге не очень-то хотелось, а летающий огонёк мог бы распугать жителей города.
  
  

Глава 2. Дождь и надежды

   Куиллокуэтлачтли совсем потерял надежду. Парень полностью отчаялся и мысленно проклинал всё на свете: и дождь, стучавший по листьям фикусов, и своего командира, который задержал отправку домой, и тяжёлую поклажу, от которой так болела спина, и даже собственные копьё, щит, и макуауитль. Тощему Волку, а именно это означало его имя, было двадцать лет, и он состоял на хорошем счету. Молодой воин был красивым, рослым юношей. На худом лице чётко проступали край нижней челюсти и высокие скулы, выдающийся подбородок казался почти квадратным. Густые брови и выразительные глаза довершали смелый мужественный образ. Чёрные волосы собраны в пучок на макушке. Стройное тело выглядело поджарым. Через плотно прилегающие мокрые до нитки хлопковые доспехи проступали выпирающие ключицы и рельефные мускулы. Над впалым животом нависали края нижних рёбер.
   Боец служил в небольшом отряде. Тем дождливым днём команда возвращалась в Тламанакальпан. Приходилось идти по колено в грязи на слякотных лесных тропах. Куиллокуэтлачтли катастрофически не везло. С самого начала поход не обещал ни победы, ни славы, ни продвижения по службе. Предстояло показать военное присутствие державы у северо-восточных границ. Сообщалось, будто там появились мятежники, но сражения изначально не планировалось. Так в итоге получилось. Бунтари разбежались, рассеялись сами собой. Концов, как обычно в таких случаях, не найти. Местный текутли заявил о том, что контролирует ход событий, и поблагодарил тлатоани Уэмака за оказанную поддержку, а в подтверждение своих слов собрал нехитрые дары. Приказа устроить кровавую акцию устрашения не поступало. Простояв пару суток без дела, ребята повернули назад. Всё бы ничего, да только бездарная операция разрушила планы Тощего Волка. Именно сегодня, не завтра и не послезавтра, а сегодня верховный жрец Тлауискальпантекутли Несауальтеколоцин устраивал состязание молодых воинов. На кону стояло членство в новом военном ордене Утреней Звезды. Своим будущим избранникам Владыка Зари обещал даровать особые сверхъестественные боевые навыки. Участие в такой организации не только повышало статус человека, но и открывало совершено иной жизненный путь, полный исключительных задний, приключений и таинств.
   Куиллокуэтлачтли как раз жаждал перемен. Тянуть солдатскую лямку оказалось совсем не интересным занятием, по крайней мере, не таким захватывающим, как представлялось в детстве. Нет, были в жизни и битвы, и победы, и захват пленников. Но не хватало чего-то особенного, сокровенного, таинственного. Вот почему парень всегда восторгался жрецами. Казалось, духовные особы знают такое, что неведомо ни одному простому смертному, а тайные практики и магические заклинания приводили юношу в восторженный трепет. И предстоящее соревнование мечтатель считал уникальной возможностью пробиться в такой желанный мир тонких искусств.
   Но всё испортил проклятый поход. А ведь командир обещал вернуться ко вчерашнему дню. Не получилось - подвела погода, резкое похолодание, град и ужасные ливни. Буря бушевала трое суток, и даже сегодня время возвращения оказалось не самым подходящим. Теперь уже никуда не успеешь. Полдень. Состязание уже началось, а до Тламанакальпана ещё идти и идти.
   Тощий Волк горестно вздохнул и хмуро оглядел товарищей. Те шли рядом, грязь чавкала под ногами, и никто даже и не догадывался о том, как болезненно переживал опоздание их соратник. Он никому не сказал. Не в его правилах делиться сокровенным. Ребята бы не поняли. Нет, наверное, кто-то даже попытался бы утешить. Но к чему пустые слова, когда, быть может, единственный в жизни шанс безвозвратно потерян, причём так бездарно.
   Молодой мужчина всегда выделялся вреди сверстников. Сын заслуженного, но не очень знатного воина, он не поступил в школу священников кальмекак. Но по уровню знаний, манерам, рассудительности и разуму парень превосходил простых бойцов. Его облик подходил скорее аристократу, чем простому общиннику, во всём сквозило особое непоказное благородство. Нет, юноша частенько разделял нехитрые забавы и радости однокашников, но всё же держался особняком. Такие черты не могли остаться незамеченными и не вызвать неприязни. Однако немалый рост вкупе со значительной силой и ловкостью позволяли дать отпор любому обидчику, чего, правда, не скажешь, о командирах. На молодого человека щедро сыпались наказания, по большей части, только из-за бросающейся в глаза внешности и несвойственного данному кругу поведения. Хотя в целом, его считали хорошим преданным бойцом.
   День совсем недавно перевалил за половину, но казалось, будто уже наступил вечер и начали сгущаться сумерки. Густые мрачные тучи, словно перья деревянный щит, покрывали небо и не пропускали солнечных лучей. Холодный ветер трепал верхушки болотных кипарисов. Его суровые порывы, к счастью, сдерживались стволами вековых деревьев. Но и без того промокшая одежда не давала согреться, тело закоченело, вот-вот начнёт трясти. Не хватало ещё подхватить лихорадку.
   Тощий Волк уже ни о чём не думал, а только передвигал ногами. Отчаяние выгнало все мысли из головы и опустошило разум. Мозг отказывался воспринимать звуки и картины действительности. Лишь идти, идти и не сбавлять темп - вот единственная оставшаяся задача.
   Наконец-то показались родные места, и среди воинов прокатился радостный гул. Резкие звуки вывели угрюмого путника из забытья. По краям дороги виднелись чинампы, кое-где белили крестьянские хижины. Отряд шёл меж полей, а ливень нещадно хлестал убогие побеги кукурузы, перцев и томатов. Далеко впереди сквозь завесу дождя уже различались стены и башни Тламанакальпана. И тут парень вдруг ясно осознал, чего он хочет. Быстрее домой, а дальше прямиком к Несауальтеколоцину. Юноша будет просить, умолять, бросится в ноги, пусть верховный жрец Тлауискальпанткутли даст ему шанс. Ведь он более, чем кто-либо достоин войти в орден Утренней Звезды. Неужели священник не увидит? Даже если служитель культа категорически откажет, всё равно стоит хотя бы попытаться. Ведь нельзя же всю жизнь идти на поводу у насмешливой судьбы. Сердце забилось в груди и разогнало тёплую кровь по жилам. Тело в одночасье согрелось. Идти стало легче, как будто открылось второе дыхание. Тощий Волк стиснул зубы и перехватил груз.
   Вот и город. На улицах никого. Мутные потоки несли мусор вниз по краям широких мостовых. Холодные струи сбегали с крыш и журчали, ударяясь о камни. Промозглый ветер завывал в пустых дворах. Дождь немного ослабел, небо начало проясняться. Надолго ли? Как и ожидалось, командир отпустил бойцов сразу по прибытии. Даже не извинился за опоздание. Хотя он не виноват. Хорошо, что Куиллокуэтлачтли говорит матери время возвращения всегда днём позже. Бедная женщина сошла бы с ума, если бы единственный сын не явился в назначенный срок. Скорее домой, бросить вещи, а потом к возжигателю копала. Благо, молодой воин знает, где тот живёт. Вдруг ещё не поздно, ведь занятия у членов нового ордена начнутся только завтра. Пускай назначит новое испытание, он выдержит любое, победит кого угодно, стерпит любую боль, только бы войти в число немногих избранных.
   Вот и дом, тёплый и уютный, наверное, даже лучше, чем был у семьи в Ойаменауаке. Построен совсем недавно на месте старой продуваемой хижины их прутьев, и сухих листьев. Теперь здесь есть даже баня темаскалли. Уэмак велел возводить для граждан Тламанакальпана абсолютно одинаковые жилища. Так горожане обеспечивались всем необходимым, и никто не чувствовал себя обделённым. А улицы столицы оказались подчинены чёткому плану, в котором сочетались удобство для людей и замысел богов. Как же хочется избежать лишних разговоров и объяснений. Чуткая, словно олень, сестричка выглянула из-за дверного проёма. Худенькое личико озарилось улыбкой.
   - Тихо, - успел скомандовать брат, - Кто дома?
   - Только папа, мама ушла принимать роды в южный район. Обещала вернуться, да только, наверное, осталось пережидать дождь.
   - А отец?
   - Он спит.
   Прекрасно! Лучше и быть не могло. По крайней мере, никто не задержит его расспросами и не заставит есть.
   - Так, не буди его, - велел Тощий Волк, - Я сейчас поставлю вещи и уйду, мне надо срочно по делам. А ты, как папа проснётся, расскажешь ему о том, что я вернулся. Поняла?
   Девочка закивала в ответ.
   Парень тихо на цыпочках прошёл внутрь, скинул поклажу и с удовольствием расправил натруженную спину. Как же тут хорошо, тепло, сухо, чисто. В очаге приветливо горит огонь, и только удары капель по крыше напоминают о затяжном напористом дожде. Юноша даже не стал разбирать вещи. Не страшно. Можно оставить на вечер или на завтра. Он ещё раз грозно посмотрел на девочку и пригрозил пальцем, а затем повернулся и вышел наружу.
   Теперь молодой воин быстро побежал по улицам к центру Тламанакальпана. На гладких мокрых плитах мостовой можно было легко раскатиться, вдобавок сами ноги внутри сандалий предательски скользили. "Как же я выгляжу?" - вопрос внезапно пришёл на ум сам собой. Наверное, не важно. Тлауистли уже насквозь пропиталось водой и прилипло к телу. Сам продрогший, волосы в полном беспорядке. Лицо бледное, худое измождённое. Ну разве можно в таком виде показываться верховному жрецу? Да его и на порог резиденции-то не пустят. Несауальтеколоцин известен на всю столицу безупречным вкусом и изысканными нарядами. Его кожу умащают лучшим благовониями, плащи сделаны из тончайшего хлопка, а перьев кецаля на нём, наверное, больше, чем на всех остальных жрецах его храма вместе взятых. Тощий Волк много раз видел Голодную Сову на пирамиде и всегда восторгался его проникновенным взглядом, отточенными движениями и ощущением внеземного величия, исходившего от фигуры главного служителя Владыки Зари.
   Проклятье! Чуть не подвернул ногу. Не хватало ещё захромать. Тогда точно путь в орден Утренней звезды будет заказан. "Нет уж, парень, сбавь темп, а то покалечишься ненароком", - сказал он сам себе и перешёл на шаг. Вот показались резиденции аристократов. Им отводилось места в несколько раз больше, чем простым семьям. Здесь и сады с пальмами и кактусами, и освежающие бассейны, и собственные молельни. Впрочем, усадьба избранника Тлауискальпантекутли одна из самых скромных в районе. А вот и она. Молодой Воин на мгновение замер перед затянутым пёстрой тканью проёмом, брезгливо оглядел себя, попытался поправить растрёпанные мокрые волосы, глубоко вдохнул, выдохнул и постучался.
  
  

Глава 3. Поиск чистого сердца

   Голодная Сова радовался возвращению домой. В такой ужасный дождь вообще лучше не показываться на улице. Эх, почему нельзя бросить все дела и задремать в любимом кресле у очага? Но когда ты верховный жрец, и ответственность за отправление культа целиком лежит на тебе, отложить обязанности никак нельзя. Господин Венеры - один из самых капризных богов, и любая оплошность повлечёт за собой ужасную кару не только на голову нерадивого жертвователя, но и на всю державу.
   Сейчас Несауальтеколотлю было двадцать семь лет. Он возмужал и окреп. Впрочем, выглядел глава культа несколько моложе своего возраста. Умеренность в еде и регулярные упражнения позволили любимцу богов сохранить прекрасную фигуру. Теперь его одежда отличалась изысканностью. Вышитая туника из чистого белого хлопка, маштлатль (1) с цветными бахромками и красивые сандалии с ремешками из красной кожи вместе смотрелись великолепно. Поверх возжигатель копала надел прекрасное ожерелье из тонких пластинок бирюзы, соединённых золотой проволокой. На голове красовался сложный убор в виде морды совы - намёк на имя его обладателя. Драгоценные перья кецаля были повсюду - в широком плюмаже, ниспадавшем на плечи, спинной розетке в виде крыльев небывалой бабочки, на ручных и ножных браслетах. Они даже свешивались с ушных вставок. Тламанакальпан в последнее время здорово разбогател, а регулярная торговля с комильтеками стала неиссякаемым источником предметов роскоши. Конечно, сказочное облачение не принадлежало жрецу лично. Ему полагалось носить такие вещи по долгу службы.
   Но теперь всё нужно немедленно сушить. Член совета прошёл в личные покои, сбросил намокшие украшения и одежду, вытерся и развесил всё по стенам. Если по воле Тлалока завтра не будет ливня, можно выставить влажные детали костюма во двор. Свежий воздух и солнечные лучи - лучшее средство борьбы с затхлостью. Наконец-то Несауальтеколотль повязал сухой набедренник, накинул новый плащ, сменил сандалии и почувствовал себя намного лучше. Скорее греться, а то после такого промозглого ветра недолго и лихорадку подхватить. Жертвователь подтащил любимое кресло икпалли поближе к очагу, раздул тлеющие угли, подбросил пару поленьев, сел, завернулся в шкуру волка, лежавшую поверх сиденья, вытянул замёрзшие ноги, блаженно откинулся на спинку и прикрыл усталые глаза.
   Множество неприятных мыслей тревожили Голодную Сову. Заседания во дворце тлатоани в последнее время сделались всё напряжённое, и руководителю культа Тлауискальпантекутли становилось всё тяжелее переносить непростые дебаты. Аристократы не стеснялись и открыто называли его желторотым выскочкой, говорили, будто молодой священник не может связать и двух слов, не имеет чёткой собственной позиции, постоянно прячется за спины старших товарищей. В некоторой степени так оно и было на самом деле. Однако свои непосредственные обязанности мужчина выполнял хорошо. Церемонии в честь Венеры проводились с неизменной пышностью, а своенравный бог не выказывал недовольства. Но представители знати часто засыпали возжигателя копала насмешками, кое-кому доставляло явное удовольствие вгонять в краску скромного человека. За семь лет служения жрец Владыки Зари научился держать удар и ловко парировать обвинения, конечно, не идеально, но год от года всё лучше и лучше. Медленно, но верно, он учился непростому искусству политической игры. Наставник Истаккальцин, который теперь занимал должность сиуакоатля (2), вторую после правителя, говорил, что доволен успехами своего ставленника. Но всё резко поменялось совсем недавно.
   Несколько дней назад на Несауальтеколотля совершили покушение. Никаких серьёзных травм, жертвователь не получил, но в душе поселились страх и тревога. Не успел он оправиться, как убийцы предприняли новую попытку. Снова безрезультатно. В обоих случаях преступникам удалось скрыться. Расследование ни к чему не привело. Свидетелей не нашлось, а налётчики обмотали головы тканью и остались неузнанными. Новый удар окончательно расшатал самообладание Голодной Совы. Глава культа Владыки Зари продолжал посещать заседания совета, но его душевные силы теперь не давали возможности защититься от нападок. Священник чувствовал себя неуверенно, часто паниковал, выходил из себя, сбивался. Даже красавица-жена не могла помочь сломленному мужу. Он начал замыкаться, как в детстве, часто оставался один, а большую часть времени ходил мрачным. Начались головные боли и бессонница. Чуткая Йоуальшочитль беспокоилась за здоровье любимого и советовала обратиться к лекарю. Но ведь и сам возжигатель копала получил обширные знания в области целительства, и не внимал советам супруги. Старший товарищ тоже заметил разительные перемены в жизни подопечного. Хозяин Белого Чертога видел избавление от нездорового состояния в активной деятельности и простом, но интенсивном общении с другими людьми, особенно молодыми и активными. У Истаккальцина родилась идея, как помочь другу, а за одно и повысить могущество государства. Однажды он сам взошёл на пирамиду Тлауискальпантекутли, а Несауальтеколотль лишь сопровождал предводителя духовенства Тламанакальпана. В ту ночь сиуакоатль испросил позволения у господина Утренней Звезды создать в его честь военный орден для лучших бойцов столицы, члены которого могли бы пользоваться в бою могуществом великого бога. Владыка Зари ответил согласием. Так у жертвователя Венеры появилось множество новых забот, и осталось меньше времени для тревожных мыслей.
   Сегодня состоялся отбор. Много достойных юношей приняли участие в состязании. Комиссия судий учитывала искусство обращения с оружием, силу, ловкость и сообразительность претендентов. Сам же глава культа воинственного бога проводил последнее испытание. Тех, кто прошёл все предыдущие этапы, предстояло проверить на способность стать проводником силы будущего покровителя. Несмотря на восторженные ожидания, результаты оказались неутешительны. Среди кандидатов не оказалось ни одного, кто бы оправдал надежды Голодной Совы. Пришлось отсеять совершенно безнадёжных из неподходящих. Ни у кого не нашлось достаточно сильного врождённого сродства к влиянию Тлауискальпантекутли. Лидер будущего объединения расстроился. "Ни одного! Ни одного!" - рефреном звучало у него в голове. Хрупкие надежды развить нужные способности в процессе обучения нисколько не утешали. Затяжной дождь довершил дело, и к концу мероприятия священник чувствовал себя полностью опустошённым и подавленным.
   Несауальтеколотль начал согреваться и задремал в кресле. Через некоторое время снаружи раздались негромкие шаги. По коридору шла Ночной Цветок. Теперь она из хрупкой девушки превратилась в изящную молодую женщину, мать двоих чудесных мальчиков. Игривые дразнящие нотки в облике уступили место выражению умиротворённой грации, от чего прекрасное лицо наполнилось осмысленностью и неброским величием. Дочь вождя Атокатлана на удивление быстро переняла обычаи и манеру держаться тламанакальпанских аристократок. И все поверили, будто Йоуальшочитль не была создана для прозябания в далёкой деревне посреди затопленного леса, а боги изначально определили ей место здесь среди каменных домов и высоких пирамид. Но даже сейчас, когда она стала почтенной певицей Венеры, еле уловимые следы прежнего детского обаяния то и дело проскальзывали во взглядах, интонациях и жестах.
   Хозяйка дома подошла к дверному проёму и тихонько откинула занавеску. Неслышно, словно пума, красавица прокралась в комнату и остановлюсь, любуясь спящим мужем. Все годы, проведённые в браке, она не переставала любить его. Ещё тогда в родной деревне все считали, будто служитель привлёк её исключительно потому, что выходец из столицы казался совсем непохожим на местных парней. Глупые, как же они ошибались! Будущая супруга знала сразу: он - не такой как все. Даже здесь в городе, такого, как Голодная Сова не найти.
   Будить спящего не хотелось. Ночной Цветок с наслаждением смотрела на точёное лицо, до сих пор с юношескими чертами, на жилистое тело, расслабленные сильные руки, вытянутые прямые стройные ноги. Какой же он всё-таки беззащитный сейчас! И в этой уязвимости молодая женщина усматривала особую манящую притягательность. Нет она не могла удержаться. Йоуальшочитль скользнула рукой под плащ и погладила Несауальтеколотля по упругой груди. Тот вздрогнул и мгновенно сжался, словно мяч во время удара о стену площадки.
   - А, это ты, - сказал жрец облегчённо.
   - Да я, - ответила она с усмешкой, - К тебе посетитель.
   - Кто такой? - недоумённо спросил священник.
   - Какой-то парень, молодой, симпатичный, - прибавила собеседница, пытаясь разбудить в муже ревность.
   - И ты сожалеешь, что предстала перед ним без всех твоих перьев? - улыбнулся жертвователь.
   - У меня ещё будет такая возможность и не раз, - ответила супруга и кольнула служителя ногтями.
   - А чего он хочет? - осведомился возжигатель копала.
   - Даже и не знаю. Только говорил, будто дело у него очень важное, но о сути расскажет только тебе. Мокрый весь до нитки, даже течёт с него и дрожит, как лист на ветру.
   - Налили бы ему горячего атолли (3).
   - Уже распорядилась.
   - Ладно, придётся идти, - вздохнул Голодная Сова, встал и потянулся.
   В зале для приёмов ярко горели жаровни. Возле одной из них стоял гость. Да, Ночной цветок оказалась права, высокий молодой человек весьма приятной наружности. Доспехи тлауистли выдавали отличившегося воина. Одежда прилипла к телу, он явно мёрз, но старался не подавать вида. Не без удовлетворения Несауальтеколотль отметил, парень почтительно снял сандалии и теперь стоял босяком на холодном полу, не решался сесть к источнику тепла. Завидя жреца, он почтительно поклонился и негромко дрожащим голосом произнёс слова приветствия.
   Глава культа Венеры опустился в кресло икпалли и одёрнул полы плаща.
   - Садись, - сказал он как можно более миролюбиво, и указал на циновку - Зачем ты ищешь встречи со мной в такое ненастное время?
   - Простите, господин, я замочу Ваш петлатль (4).
   "А скромность ему определённо идёт", - подумал удовлетворённо жертвователь.
   - Ничего страшного, садись, да подвигайся ближе к огню, а то простынешь ещё, - возжигатель копала сам подивился своим словам, явно несвойственным его высокому положению. И как запоздавший посетитель смог так быстро снискать его расположение?
   Тот с свою очередь тоже растерялся, но устроился напротив.
   - Так расскажи, зачем ты пришёл, - повторил вопрос священник, - Да, и как тебя зовут?
   - Куиллокуэтлачтли, господин, ответил мужчина и опустил глаза, - Я благодарен Вам, за то, что согласились поговорить со мной и не выставили за порог, - он внимательно посмотрел в глаза собеседнику и решил продолжить, - Знаю, господин, Вы сегодня устраивали состязание, отбирали воинов для нового ордена Венеры. Я давно мечтал стать одном из них. Но не смог. Видите ли, мой отряд отправили в поход. Предприятие затянулось. Мы опоздали на день и прибыли только сегодня вечером. Всё уже закончилось. Понимаю, это не по правилам, но если Вы всё же снизойдёте до меня, человека простого и бесхитростного, может дадите мне шанс присоединиться к ордену? Назначьте мне любое испытание.
   Тощий Волк затаил дыхание. Парень старательно отводил взгляд, дабы не выдать внутреннего смятения, полностью овладевшего всем его существом.
   Несауальтеколотль отодвинулся от спинки и наклонился вперёд. Жрец нахмурил брови и сделал лицо строгим:
   - С твоей стороны смело и, я бы даже сказал, нагло приходить в мой дом и просить меня об одолжении. Группа уже набрана. Никакого решения об увеличении ордена на поступало. Скажи мне, Куиллокуэтлачтли, почему именно ты должен служить Владыке Утренней Звезды? Почему я сейчас должен идти тебе навстречу?
   - Не знаю, господин. Ваша правда, у меня нет никаких преимуществ перед другими ребятами. Быть может, мне бы не удалось пройти испытание. Но я страстно желаю стать членом ордена Венеры. Я всю жизнь мечтал приобщиться к тайнам богов, познать их искусства, стать избранником великих и проводником их воли. Почему-то мне казалось, у меня получится. Признаюсь, последнее время я был буквально одержим той идеей. Мы опоздали, но я сказал себе: "Попробуй, попроси у господина жертвователя. Быть может, твоя судьба решится сегодня. Вдруг боги явят благоволение? Ежели он откажет, то, по крайней мере, ты сможешь вернуться к своим прежним обязанностям".
   Священник уже не вникал более в слова парня. Тот говорил по сути одно и то же. Всё сводилось к одному: Тощий Волк страстно желал перемен и надеялся перейти на следующую ступень, проникнуть в узкий круг избранных. Несауальтеколотль хоть и старался выглядеть серьёзным и даже грозным, уже сделал вывод. Юноша ему определённо нравился. И теперь жрец смотрел на него как на хороший товар, который внезапно встречаешь на рынке по разумной цене. Покупатель хочет обладать им, и старательно придумывает причины купить вещь, изобретает способы её применения, хотя, в сущности, в приобретении нет никакой необходимости. Вот и Голодная Сова решил, что ему следует оставить молодого воина при себе. Такой человек непременно окажется полезным. И мнение жертвователя основывалось не только на внешнем впечатлении. Пока гость говорил, хозяин изучал его разум. С помощью внутривиденья глава культа Венеры смог проникнуть в сознание собеседника. Оказалось, Куиллокуэтлачтли был открытым прямолинейным человеком, без какого-либо желания хитрить. Кроме того, он оказался совершенно неиспорченным ни ложью, ни предательством. Мощная защита от дурных влияний хранила в неприкосновенности чистый детский взгляд на жизнь и обострённое понятие о справедливости. Кроме того, исследователь обнаружил нечёткие признаки сродства с силой Великих. Для уточнения требовался особый ритуал, но уже сейчас стало понятно: парень превосходит всех тех, кого сегодня выбрали в члены ордена.
   Вошла служанка и принесла чашку горячего атолли. Ловкий священник мысленно поймал луч звезды, светившей из окна, преобразовал в исцеляющий свет и подмешал в ароматное варево - вдруг бедолага уже успел простыть. Тощий Волк с благодарностью принял угощение и начал пить мелкими глоточками.
   - Ну как, согреваешься? - спросил Несауальтеколотль.
   - О, господин, будто жизнь возвращается ко мне, с восторгом отвечал воин.
   - Благодари жену, - довольно кивнул жрец и предложил, - Расскажи мне о себе, откуда ты родом, из какой семьи, как рос и почему стал бойцом.
   К тому времени юноша провёл у возжигателя копала уже довольно много времени. Он начал привыкать к обстановке и перестал бояться жертвователя. В то же время хозяин тайными приёмами поспособствовал тому, чтобы сделать гостя более откровенным и разговорчивым.
   Малыш появился на свет в день десять-орёл - лучше и не придумаешь для будущего защитника родной земли. Детство его, как и положено, прошло счастливо и безмятежно. Ребёнок быстро рос и к семи годам уже стал на голову выше большинства сверстников. А вот аппетитом мальчик не отличался, ел мало. И мать всегда удивлялась, откуда у него берётся столько энергии. Понятное дело, он был очень худым. Коленки и острые локти кожа едва обтягивала, а рёбра выступали как спереди, так и со спины. В ту пору паренёк слыл заводилой и драчуном. Ему часто приходилось заступаться за друзей, и ровесники уважали его за безотказность и готовность помочь. Однако ко времени поступления в тельпочкалли (5) рост начал замедляться, приятели один за другим обгоняли беднягу, а ко всему прочему, он начал быстро полнеть. Тощий Волк начал всё больше замыкаться в себе. Он стал подолгу проводить в одиночестве, избегал общения с товарищами. Чувство ущербности приводило к вспышкам агрессии и резким сменам настроения. Однако учёба немного сгладила внутренние противоречия. Будущий воин оказался исключительно способным по части усвоения знаний. В то время, как большинство ребят считали главным занятия с оружием, он вникал в суть календаря, истории, мифологии и естествознания. Учителя хвалили любознательного подростка и всегда рассказывали ему больше, чем другим. Дело могло бы дойти и до поступления в кальмекак, но родители не проявили достаточной настойчивости и расторопности. И вот, когда Куиллокуэтлачтли уже свыкся с ролью толстого коротышки, природа приготовила для него новый сюрприз. За один год он буквально вытянулся, по-другому и сказать нельзя. Тело вновь стало поджарым, несмотря на разыгравшийся зверский аппетит. И мальчик вновь превзошёл других детей в росте. Вернулись спокойствие и уверенность в себе. А жизнь стала казаться несравненно более красочной и радостной. С тех пор у юноши более не было поводов расстраиваться из-за собственной внешности, а страсть к познанию и уверенность в своей правоте только крепли в его сердце и разуме.
   Несауальтеколотль невольно улыбнулся. Искренний бесхитростный рассказ нового знакомого вызвал у жреца умиление. Неужели в таком возрасте люди могут сохранять подобную открытость и непосредственность? А ведь жертвователь ещё не дал согласие на просьбу молодого человека. Парень волновался. Внутренняя дрожь и сомнения читались и на лице, и в позах, и в движениях. А чародей дополнительно чувствовал тревогу и нетерпение гостя, и, надо признаться, мучить воина неопределённостью доставляло заклинателю удовольствие.
   Пора заканчивать издеваться. В разговоре возникла пауза. Оба молчали. Тощий Волк глядел на господина умоляющими щенячьими глазами. Священник снова выдвинулся вперёд. Эх, как же сейчас на достаёт убора из драгоценных перьев, дабы подчеркнуть важность события.
   - Хорошо, я понял, ты - вполне достойный боец, честный, благородный, отзывчивый. Тебе знакомо чувство долга, дружбы, ответственности. Твои слова правдивы, ты не пытался врать мне, а рассказал всё без утайки, - торжественно произнёс глава культа Тлауискальпантекутли, будто читал проповедь с вершины пирамиды, - Я дам тебе возможность пройти последнее испытание. Всего одно, но самое главное. Те, кто участвовали в состязании, не особо впечатлили меня. Посмотрим, чего стоишь ты, - последнюю фразу Голодная Сова проговорил с показной издёвкой и усмехнулся про себя. Собеседник задрожал всем телом, его пробрал жар. Исполнитель ритуалов даже упрекнул себя за то, что переигрывает. Но необходимо внушить новому члену ордена покорность и уважение. Пускай не думает, будто его приняли с распростёртыми объятьями. Да, юноша должен немного пострадать. Зато запомнит на всю жизнь, как судьба висела на волоске в руках строгого и властного господина.
   - Открой грудь, - приказал верховный жрец.
   Парень встал. Надежда засветилась в его глазах. Дрожащими руками он нащупал тесёмки тлауистли на спине и начал их развязывать. Дело не шло и затягивалось. Самому справиться с узлами никак не получалось.
   - Ладно подойди, - не утерпел жертвователь и демонстративно нехотя встал с икпалли, - Повернись.
   Довести до конца роль величественного владыки не удалось. Возжигатель копала сам расшнуровал незадачливому воину доспехи. Пришлось ещё подождать, пока молодой мужчина стянет длинные облегающие рукава и наконец-то разденется до пояса. Мокрый насквозь боевой костюм лип к мускулистому торсу. Наконец-то Тощий Волк сумел откинуть верхнюю часть комбинезона, и она осталась висеть на бёдрах.
   Несауальтеколотль положил ладони на область сердца гостя и воззвал Тлауискальпантекутли. В тот же миг пальцы священника окружило пурпурное сияние. Оно проникло под кожу и за рёбра. Казалось, лучам бога вовсе не существует никаких преград. Мышцы начали разогреваться, а самого испытуемого будто парализовало и приклеило к заклинателю. Юноша испуганно смотрел в глаза служителю культа. "Вы ведь не сделаете мне ничего плохого? Правда?" - читалось на встревоженном мальчишеском лице. Тем временем свет сделался ослепительно белым, а приятная теплота превратилась в жар. Все ткани груди стали прозрачными и начали искриться. Парня прошиб пот, он пылал, словно в лихорадке, но мужественно стоял на ногах. А настойчивый жрец посылал и посылал всё новые разряды энергии в беспомощное тело. На каждый импульс приходил ответ. Реакция оказалась именно такой, какую ожидал получить Голодная Сова. Глава ордена радовался. Наконец-то ему удалось заполучить лучшего члена в своё сообщество, идеального проводника силы Господина Утренней Звезды. Вот тот, кого обещал ему грозный Владыка Зари.
   Жертвователь пребывал в восторге. Всё-таки затея прошла не зря, ведь новичок подтянет за собой и других ребят. Теперь следует как можно скорее раскрыть тайное богатство этого человека, связать его с небесным покровителем. Исполнитель ритуала ослабил поток разрядов - свечение вновь сделалось фиолетовым и стало постепенно затухать. Проверка сердца завершилась, и Несауальтеколотль поддержал воина, дабы уберечь от падения. Тот сначала подался вперёд, а затем отпрянул и, шатаясь, отступил назад. Наконец чувства вернулись к Тощему Волку, он вопросительно и в то же время умоляюще посмотрел в глаза возжигателю копала.
   - Можешь гордиться собой, Куиллокуэтлачтли. Ты прошёл испытание - торжественно сказал, в ответ служитель Тлауискальпантекутли, - Однако, - здесь он сделал многозначительную паузу, - как я и сказал, мы взяли всех, кого положено, и не предполагали брать кого-то ещё.
   Юноша изменился в лице и сжал губы. Неужели ему всё-таки откажут. Тогда зачем было проводить такой мучительный ритуал? Зачем обнадёживать?
   Жрец продолжал:
   - Но всегда можно сделать исключение. Я не могу принять тебя на общих основаниях. Но, если ты устроишься ко мне на службу, я могу обучать тебя, как человека из моего непосредственно окружения. Ты ведь уже знаешь. Все только и говорят последнее время. На меня совершили уже два покушения. Кто-то страстно желает моей смерти. Мне нужен личный телохранитель. Тот, кто будет всегда подле меня, кто не побоится броситься на врага и будет храбро сражаться перед лицом опасности. Кроме того, ему нужно будет выполнять и другие мои поручения. Такого человека я смогу принять в орден. Ты готов охранять меня днём и ночью и защитить даже ценой собственной жизни?
   - Да, господин, я согласен, - твёрдо ответил Тощий Волк, положил руку на грудь и поклонился.
   - Отлично, - улыбнулся Несауальтеколотль и одобрительно похлопал парня по плечу, - Ты - славный малый. Другому я бы не доверился. С твоим командиром я договорюсь, можешь не беспокоиться. Даже и не думай. Если заартачится, сообщу Косицтекатлю. Его приказа никто не сможет обойти. Жалование тебе будет платиться из средств, отпущенных на содержание храма. Много дать не смогу, уж не обессудь. Но точно не меньше, чем ты получал на службе. Начинаем с завтрашнего дня. Приходи ко мне сюда утром на рассвете, а лучше ещё раньше. Возьми с собой оружие, больше, думаю, ничего не надо. Есть будешь у нас. Тебе придётся сопровождать меня повсюду, куда бы я не направился. Если захочешь куда отлучиться сначала спрашивай у меня. Пообщаться с семьёй я тебе буду давать время, но не часто. Завтра же начнутся занятия для членов Ордена. А сейчас отправляйся домой, расскажи о нашем договоре родителям. Надеюсь, они будут тобой гордиться. Всё понятно?
   - Да господин.
   - Ещё вопросы есть?
   - Нет, господин.
   - Тогда беги. Жду тебя завтра здесь, и не смей опаздывать.
   Молодой воин помедлил и недоверчиво посмотрел на верховного жреца всё тем же щенячьим взглядом.
   - Нет-нет, не обману, - угадал его мысль священник.
  
  
  

Оценка: 7.00*3  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"