Чваков Димыч : другие произведения.

Немец-перец-колбаса (конкурсная версия)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    концептуальный сказ Небажова о немецкой классической философии


НЕМЕЦ-ПЕРЕЦ-КОЛБАСА

   Сказка по Фрейду, говорите? Попробую вспомнить... Давным-давно, когда словом "политкорректность" бредили лишь в домах, выкрашенных охрой, забившись по палатам, жил-был один Фрейд. И был у данного нам в наших ощущениях Фрейда один Гегель и один Кант.
   И повадился к этому Фрейду некто Юнг, тот, что из швейцарских психиатров, в гости захаживать. Бывало, с утра захаживает в понедельник, а Фрейд заперся внутри, с Кантом про разные психофизические штуки рассуждает. И не нужно им в собеседники никакого Юнга приставучего. Другой бы понял давно, что не пришёлся к научной беседе в понедельник, да, и домой ушёл. Но Юнг, царствие ему небесное, не таков. Всё захаживает и захаживает в Зигмундовы апартаменты, позвонит в звоночек стильный кёльнского чугунного литья, посучит немного ногами половичок у дверей, покряхтит, скушает мятную конфекту и прогуляться отлучится.
   Прогуляется минут пять - если отсчёт вести по Гринвичу - и снова в звонок чугунный звонить принимается. Постучит бывало Юнг, утомится. А как утомится, сразу про осуществление индивидуации личности что-то в замочную скважину кричит. Зигмунд всё это кощунство слышит, конечно, но виду не подаёт. Дверь не отпирает, разве что, собачкой иногда тявкнет, отвяжись, дескать, Юнг, креста на тебе нету.
  
  
   Так вот незаметно и годы проходят. От двери не отлучиться, сами понимаете, иначе хитроумный Юнг воспользуется и внутрь квартиры проникнет. Так и стоят друзья, трём богатырям уподобившись, косяки подпирают. И, ладно бы, только в понедельник, а то ведь и в другие дни приспособился Юнг к Фрейду шастать. Вытащит, бывало, из почтового ящика газету, подправит дату на понедельник и назад её всунет. Дескать, смотри, герр Фрейд, а назавтра опять по прогнозам начало недели. В подобных обстоятельствах поневоле философом станешь, даже если родился полным кретином.
   А Фрейду-то с Кантом ума не занимать, потому их и помнят сегодня, как родных, и памятники воздвигнуть норовят, и книжные, так сказать, откровения великих в программу ВУЗов включить.
  
   Вернёмся теперь к Гегелю. Он-то, зачем Фрейду нужен, спросите вы, если и одного Канта вполне достаточно, чтобы кого угодно до смерти заговорить? Так вот, Гегель необходим был нашей философствующей парочке по многим причинам. От двери Фрейду не отойти, а нужды естественные справить требуется. Например, побриться или в зеркало на себя взглянуть. Вот тут-то Гегель незаменимым оказывался. Он и побреет, и в магазин за шнапсом сбегает, и накормит, и бельишко простирнёт, ну, и всё остальное-прочее, за исключением специальных услуг, за которыми приходилось к фрау Манифюндер посылать. Гегель - случалось - туда, как водится, зайдёт, чтобы дамочек для друзей подобрать, но так увлечётся, что пока сам не попробует, к Фрейду не отправляет.
   Да, кстати, вы спросите, а как же Гегель и эти милые создания от фрау Манифюндер в квартиру к Зигмунду проникали, да, и кухарка тоже, о которой я упомянуть забыл по своей рассеянности? Они через чёрный ход туда попадали, а Юнг о нём, о ходе тайном не знал ничегошеньки. А, представьте себе на минуточку, что вдруг бы да знал...
  
   А думаете, почему Зигмунда с Иммануилом никогда не тянуло поменяться местами с Гегелем хотя бы на время, чтобы тот сменил их на дверях, а самим погулять пойти? Они, видите ли, хотели, чтобы всё по честному было, чтобы по самому крайнему варианту... Раз Юнг бессменно в гости ломится, значит и им не пристало замену себе требовать. Философы! У них всегда так: если упрутся, то будут стоять на своём. Никаким ломом не сковырнёшь.
   У Юнга же товарища верного не оказалось, который бы за ним ходил, как Гегель за Фрейдом и Кантом. Обносился Юнг, зарос до самых глаз подозрительной рыжей щетиной, питался нерегулярно, христарадничая во время своих кратковременных прогулок. А уж, как ему справлять и отправлять естественные нужды удавалось, о том вообще разговор особый. Юнга три раза хотели даже в участок увести за нарушение общественных норм морали, но ему удавалось убедить жандармов, что "ЕСЛИ НЕ ОН, ТО КТО ЖЕ!"
   И так бы, пожалуй, вся эта история с философией и закончилась буднично и ординарно: сошёл бы с ума герр Юнг от тоски да одиночества. Но тут его посетила одна замечательная идея, познакомиться с кем-нибудь из прохожих с философским уклоном. Нет, правда, он ещё раньше пытался с почтальоном, который Фрейду разные "Пентхаузы" да "Малые философские сборники рассуждений о дамах" по подписке приносил, поговорить и завлечь в свои экзистенциональные сети, но не тут-то было. Почтальон на одно ухо глухим оказался, а на второе по-немецки ни бум-бум. Так и заявил Юнгу: "Нихт шиссен, пане Юнг. Их бин итальяно почтальоно, с толстой, понимаете ли, сумкой на Римини".
  
   Задумано относительно напарника хорошо, можно даже сказать, вполне нарядно, только как же в толпе философа приметить? "Да очень же просто, - решил Юнг. - Тот, кто ворон всё время считает, тот и философ". Как на грех - февраль приключился, и все вороны отлучились на зимние квартиры. Пришлось Юнгу весны ждать. Сначала, как водится у Саврасовых, грачи прилетели. А за ними уже и вороны припёрлись журавлиным клином. "Клин клинским вышибают!" - решил Юнг и отправился вдоль Зигмундова дома искать себе перманентного собеседника - в качестве награды за все годы тоски и невостребованности.
   На свою беду Артура Шопенгауэра нелёгкая в том месте носила. Ничего он про Фрейда не слышал. И про Гегеля с Кантом. А вот про Юнга читал чего-то во вчерашней газете "Дер немецкий цайтунг". Так, де, мол, и так, на одной тихой улочке один тихий гражданин субтильной наружности облика справил две нужды принародно и одну отправил... похоже, в декретный отпуск, ну последнее замечание к даме относится, как вы понимаете.
   Завидел Шопенгауэр Юнга в опасной для себя близости, но значения не придал. Мало того, ассоциативно этого встреченного господина с героем газетной статьи в соответствие не поставил. А надо бы. Попал Артурка в Юнговы лапы, даже квакнуть не успел. Вот потому-то и стал Шопенгауэр наперсником доктора Юнга: расслабился самую малость да в сети угодил. Беда-огорчение. У Юнга же - радость непередаваемая. Сами подумайте, и пациент и собеседник в одном, можно сказать, барашковом полупальтовом флаконе. Как же не радоваться?!
  
   А Фрейду с Кантом, тем - напротив - неуютно стало. Раньше-то они с полным превосходством в щель под дверью обросшего и грязного Юнга лицезрели, всё дразнили его насмешливо: "Доктор кислых щей, хоть завязочки пришей". А теперь-то как же? Чистый стоит Юнг, побритый и наутюженный... в некоторых местах своего аккуратно залатанного и свежевыстиранного костюма. Усы топорщатся от изобилия крахмала в воротничке, брови вразлёт, на голове ирокез а'ля "Шалаш в Разливе", в руке котелок, в котелке полба, в полбе вобла, а во лбу герб Женевского унитарного госпиталя для продвинутых не в ту сторону пациентов. Такого разве ж подразнишь?
   А тут ещё Гегель капризничать начал. Хочу, говорит, написать "Лекции по истории и философии, без картинок, в трёх томах". Созрел, дескать, давно. А с вами, философами, разве ж чего напишешь. У вас, мол, столько потребностей и нужд каждый раз возникает, что уже и жить не хочется - сил на две затяжки осталось. Пойду, де, в Рейне топиться, пусть, дескать, Гейне мне поэму посвятит за сей эзотерический акт и назовёт "Ганг на Рейне".
  
   Сказал и ушёл в тёмную ночь - горе мыкать по притонам. Рейн в ту пору ещё подо льдом стоял, помнится. Вот и ждал Гегель осуществления своей мечты за тарелочкой грога огневого, да, и с песней про "...голова обвязана, кровь на рукаве..." на селёдочных устах. Это так Гегель себя представлял после утопления, однако далеко ему было до Щорса. Пол-Европы! Да ещё - с четвертью.
   А ему уж и замену сыскали. Фридрихов-то в Германии хватает. Потому-то недолго Юнг с Шопенгауэром радовались. Не открыли им двери в понедельник, да, ещё и язык в окно показали. Прибывший вечерним дилижансом Ницше вообще хотел даже и не эту часть тела через стекло выставить на обозрение Юнга, а нечто более существенное, но друзья его отговорили. Мол, что фрау Манифюндер подумает о здешних нравах, и девиц присылать перестанет, а кухарка уже старенькая, что, де, станем делать, мы хоть и с самим Фрейдом дружим, но на Ницше у нас рука не поднимется, вот!
   А под окном Юнг с Шопенгауэром прогуливаются и думают, как им отомстить философам в полном субъективном пространстве прихожей запертым. И вскричал вдруг Шопенгауэр, мол, эврика, герр Юнг, ужо зададим этим агностам за дверью. А тот ему: "Артур-душа, выкладывай всё, как на духу, а то так мне неймётся, брат, что не только кушать перестану вскоре, но и к мадам Манифюндеровой тебя посылать".
   Тут Карл Густав ничуть душой не покривил. Не нравились ему Манифюндеровы девицы, поскольку ни по-итальянски, ни по-французски не разумели. Такой эстет, чтоб ему!
   А вы сами-то никогда к фрау-мадам не наведывались в салон? Вот и зря, я вас уверяю. Есть на что посмотреть, есть что ощутить... потрогать... и не только руками. И кто к ней не приходит, всем найдёт покой и усладу, будь ты хоть Фрейд с сексуальной перверсией, хоть Юнг со стетоскопом.
  
   Но вернёмся к нашим философам. Не стал Артур, Шопенгауэров сын, тянуть резину, волынить волыну и кашу по тарелке размазывать, подобно вашему сказочнику. План Шопенгауэра был весьма хитроумен: узнать, каким таким волшебным образом можно проникнуть в дом Фрейда. Ведь ходит к нему как-то кухарка, и это сразу видно по дыму, вылетающему из трубы на крыше да щекочущему ноздри Юнга и Шопенгауэра,. Юнг назвал Артура гением философии, и друзья принялись следить за кухарками. Как найти кухарку среди тысяч жителей? Очень просто. От кухарки пахнет едой, горелым и, в обязательном порядке, баварским пивом. Вы встречали когда-нибудь немецкую кухарку, от которой бы не пахло баварским пивом? Вот видите, насколько прав оказался Шопенгауэр!
   Запах баварского светлого сначала привёл Артура в портовой кабачок. Здесь он в одном из завсегдатаев гештета с удивлением узнал философа Гегеля.
   - Здравствуй, брат Гегель.
   - Привет тебе, брат Шопен. Ах, да, извини, Шопенгауэр, конечно.
   - Кому-чему сидим в этой дыре?
   - Жду времени своего самоутопления, брат Шоппи.
   - А к чему тебе себя топить, пошли со мной... Юнга брить.
   - А-а-а, сколько платить будут?
   - Да сущую ерунду: две марки в неделю.
   - Хорошо, согласен! До весны, может, подкоплю чуток на тёплую одежду, чтобы утопнуть комфортнее было. Не век же здесь тоске себя предавать...
  
   Вот и случилось то, о чём родители детям в голову долбят с утра до позднего вечера. Другом может стать даже бывший враг, а кухарка оказаться мужиком. Что, я вам про эту самую кухарку, за которой Шопенгауэр следить подвизался, ничего так и не сказал? Тогда слушайте, если вам сердца своего не жаль. Ведь от одного только сострадания надорвать его можно. Хорошо, вы сами напросились.
   Та женщина, которую Шопенгауэр принял за кухарку Фрейда, оказалась угольщиком и трубочистом (на четверть ставки). Сия фрау была незаконнорожденным гермафродитом в семье одного Потсдамского графа по имени Генрих Анна-Мария-Анна-и-Ещё-одна-Мария Эстель-Забакинский. И полюбила юная Эстель-Забакинская графиня одного трубочиста до того, что стала себя сажей по утрам мазать вместо гимнастики и гигиенических мероприятий, сообразных немецкому образу жизни. Потом в кухарки подалась, чтобы стать поближе к народу. Заматерела, окрепла, отрастила мозолистые руки и отдалась возлюбленному прямо в трубе старинного бюргерского дома. А там, сами понимаете, какие условия. Дышать же нечем! Вот так и был потерян возлюбленный молодого графина. Да, причём тут графиня? Я же сказал уже о внезапной возмужалости Эстель-Забакинской персоны. А потерян-то как? Просто в камин провалился возлюбленный да из поля зрения исчез.
   С тех пор Эстель-Забакинское создание пошло по рукам в поисках своей половинки, на что только не пускалось: и в муравейнике спало, и на крыше магистратуры три недели дролечку своего караулило в режиме передового мониторинга, и женщиной некоторое время притворялось, ничего не помогло, впрочем. Вот теперь и живёт оно в полном неосознанном заблуждении о счастливой любви, что, однако, совсем к философии не относится, как бы того кое-кому из министерства образования ни хотелось.
  
   А что же в портовом гештете происходит? Да ничего особенного - выпили философы мировую на параллельной волне субъективизма, потом на свежий воздух подались. В общем, так и потопали Шопенгауэр с Гегелем вдоль да по Миттель-штрассе в обнимку. Песняка давят на всю Йохановскую. О! Йохан Палыч! Что-то вроде того. Хорошо им и весело, нашла, что называется, коса на грабли. А тут им из кустов Юнг показался. На скрытность попенял, и давай у Гегеля разные хитрые философические штуки выведывать - скажем, каким манером к З.Фрейдову в дом проникнуть незаметно. Гегель-то наш на радостях таиться не стал, всё, как на духу-то и выложил. Такая вот, понимаете, братцы, заковыристость образовалась сама собой неожиданно.
   Не стал Юнг тёмного времени суток дожидаться для своего дела укромного, дела злодейского. Попёрся сразу на задний Фрейдовый двор и - ну, давай стучать в пожарный выход. Вышел заспанный пожарник и осведомился, кто стучит, по какому-такому философскому обыкновению, и не вы ли кухарка, случаем, а то жрать хочется, как из брандспойта. Юнг подтвердил всё это многословие своим обычным "я-я" и в дом попёрся.
   Вот тут он в первый, можно сказать, раз своей психофизической жизни увидал герра Фрейда и герра Канта в полном философском объёме. Но только теперь со стороны закрытых дверей - изнутри. "Вай мэ, генацвале, гмадлобт!" - вскричал доктор Юнг странное заклинание (полиглотом его не зря называли в отдельных Швейцарских кантонах, получается!), а те присели от неожиданности. То был переломный момент в немецкой классической философии.
   Ещё минута, и вся последующая история полетела бы коту под хвост. Но на наше счастье, друзья, мимо Зигмундового дома шли себе к цирюльнику два бородатых мужика, а вернее будет сказать - герра. Кстати, те мужики-герры откликались на прозвища Карл Марс и Фридрих Сникерс. Ой, что это я? Ошибся. Карл Маркс и Фред Сикейрос Старший.
  
   Никто бы, собственно, и не вспомнил их имён немецких, если бы не приключилось одно интересное обстоятельство. Увидели небритые мужчины, что в доме Фрейда творится непорядок, и сразу решили наварить себе на издание "Манифеста коммуникакойто партии" немного марок или хотя бы пфеннигов. Залезли бородачи в окно и принялись ценности искать. А у Зигмунда в доме, кроме него самого, да Канта, частично, разве какие-то ценности водились? Замерли Карл и Фридрих в полной нерешительности, даже готовы были манифест переписать набело...
   Но тут увидел их Юнг и Гегель-ренегат. Заревели страшными голосами: "А вас-то откель, господа герровы, принесло?" "Ни камильфо ж себе! - вскричал замученный дверью Кант. - Мы здесь корячимся, в беседах философских не просыхая, а какой-то крендель из Карл-Маркс-штадта со своим лондонским дружком присквозил проёмом оконным вдругорядь, и никакого тебе глубокомысленного рассуждения не остаётся".
  
   Тут они все и подружились - все, так сказать, мудрые головы с немецким "варум?" внутри. Подружились и книжки на день рождения друг дружке дарить приладились. Ну, чисто, дети малые. Шопенгауэр написал "Мир как воля и представление. Дополнения" и "Афоризмы житейской мудрости". Кому подарил? Конечно же фрау Манифюндер. А вы как думали?
   Озорник Ницше "По ту сторону добра и зла" сочинил, имея в виду застенки Фрейдовы. Но дарить никому не стал, а просто сам от них в восторг приходить придумал. С утра до вечера. И с вечера до утра. Сам же Зигмунд Иванович "Толкование сновидений" в пору бессонницы накрапал при свечах и посвятил Канту, который "Метафизикой свободы" ему попытался ответить, но быстро скис, а потом ушёл вслед за Гегелем поближе к Рейну.
   Юнг же оказался самым последовательным из немецкой диаспоры, хотя и был швейцарцем. Он так и назвал свою историю: "Дух в человеке, искусство в литературе". Дескать, какого хрена вам ещё надобно? Что же касаемо до остальных упомянутых немецких граждан, то достоверно мне известно следующее: Маркс написал "Капитал", а Энгельс тоже что-то написал о военном искусстве, но этого никто не помнит. Зато все прекрасно помнят город, который основал герр Фридрих на берегу Волги и назвал своей фамилией. В общем, отличился почище других. А сначала казалось, что толку с него не будет. Всё у папеньки на фабрике секретарствовал. А, вот, подишь ты, настолько оказался расторопным, что сейчас таковых смышлёных господ ещё поискать по германским землям.
  
   Волшебно-экзистенциальный расклад философский к финалу истории обозначился, как говаривал разлюбезный Фридрих Ницше. Что-то вроде анекдота с бородой. О чём я? А Маркс с Энгельсом в разгар сказки к цирюльнику спешили, помните? Но не дошли. Оттого их всегда небритыми и изображают поныне.
   Теперь, собственно, и сказке конец.
  
   Да, чуть не запамятовал. Меня тут упрекают, что про Фейербаха упоминать не стал. Вот напасть. Упомяну, конечно. Только это между нами, согласны? Дело, так сказать, конфиденциальное. Помните фрау Манифюндер? Это, собственно, и был Фейербах, только тщательно выскобленный и напудренный, он тогда в полиции нравов служил. Исключительно по убеждению. Боролся с женской распущенностью. Так что ж получается - вы правы оказались, когда к фрау Манифюндер ходить не захотели! А то бы вам Фейербах, Людвиг Андреевич, таких сентенций натолкал - даже и представить страшно.


Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"