Аннотация: "Высокоразвитая технология неотличима от магии". Третий закон Артура Кларка
Теоретическая магия
"Высокоразвитая технология неотличима от магии"
третий закона Артура Кларка
Свинцовое небо скупо сыпало мелкими снежинками. Я сверился с картой - таверна "Серебряный Вихрь" была где-то рядом. Вот же она! По виду, не самая плохая даже для Гементеры. Сквозь широкое, во всю стену, окно я ещё с улицы увидел своего визави. Поёжившись, я зашёл внутрь.
Он сидел за отдельным столом, со взглядом, сосредоточенно устремлённым в пустоту. Сквозь его пальцы просвечивало сияние переносного палантира. Я приблизился и заговорил.
--
Приветствую тебя, о верховный проквизитор Талассос Энхурсанг Щь!
Он очнулся, по-деловому поднял глаза, и тут же закатил их.
--
Корво, ты когда-нибудь научишься не паяцничать?
--
Староват я уже такому учиться...
--
Дружище... - он встал, положив руку на руку. - Сколько ж мы не виделись!
--
Да, почитай, с тех самых пор, как закончили факультет теоретической магии. То есть, с минус восемьсот четырнадцатой.
--
Это что получается, десять вех?
--
Десять вех... - мой собственный голос прозвучал для меня как эхо. Сьёжилось, сжалось что-то внутри. - Хех, а ничего у тебя костюмчик, проквизитор! - съязвил я, чтоб отогнать накатывающую волну воспоминаний.
--
На себя посмотри! - ответил он.
Оба мы были в расшитых шёлковых халатах: он -- в пурпунрном, я -- в изумрудном; оба, как и полагается уважаемым людям, при серьге в носу. Моя серьга, из простого алхимического золота, конечно, подешевле, чем его, мифриловая.
--
Да ну, - ответил я, - это только сегодня. У меня ж даже нос не проколот, я серьгу тупым "агглютинацио" присобачил. Вот, смотри: детасто! - серьга звякнула, упав мне в ладонь. - А на работе я вообще хожу в брюках.
--
Пх! Правда? В брюках?! Нет, ты всегда отличался экстравагантностью, но чтобы в брюках!
--
Ну а что, - сказал я, наматывая на палец одну из косичек, в которые мне с утра в цирюльне заплели бороду, - очень удобно. Нигде не дует.
--
Хорошая у вас работа! - он опять закатил глаза. Совсем как в старые добрые времена на теормаге -- он и тогда так делал. - Кстати, раз уж речь зашла о работе: ты-то кто теперь?
--
Где-то у меня было... - я подозвал пальцем свой сундучок, покопался в нём, и достал небольшую катушку. - Вот! - сказал я, отматывая и протягивая ему хитро сплетённый узел разноцветных нитей. - Читай сам.
--
Та-ак... "Его умнейшество Корвус Сапрасанг Ый, верховный инкарнатор, гомункуларий". О, значит ты теперь по гомункулам специалист, умнейшество Ый. Солидно!
--
Хумбаба вас дери, вот стоило получить степень простого сапиента, и все норовят назвать меня "умнейшеством"! Достали, Тешшуб свидетель! Я что, похож на "умнейшество"?
Он оглядел меня.
--
В этом халате -- да.
--
Мне пришлось, - я делано насупился. - Меня заставили... Мне угрожали!!!
--
Корво! - прыснул он. - А серьёзно?
--
Ну, а серьёзно, я ж не просто так в Гемнетере, а по делам.
--
Ага, внедряете гомункулов значит.
--
Ну, что-то вроде того... Эти демиурги, знаешь, старомодные как динозавры...
--
Ага, перед ними даже в брюках нельзя появиться.
--
Вот-вот! - продолжил я, сохраняя серьёзную мину. - Если ты не в халате и без серьги в носу, никто тебя слушать не будет. Как будто мозги не в голове, а в серьге, и чем она дороже...
--
Мне, пожалуй, белемнитов в кактусах, - сказал он, - и фиал чайного вина на нас двоих. А ты что будешь, Корво?
--
Ну-у... эх, гулять так гулять! Давайте жареного дракона.
--
Соус горько-солёный, шоколадный...?
--
Валериановый, пожалуйста.
Служитель, откланявшись, удалился.
--
Та-ак, - продолжил он, - и чего хотят твои демиургозавры?
--
Известно чего: всего и сразу. Нынче же у всех на устах: гомункулы! гомункулы! Обычные големы уже не в моде, всем подавай гомункулов. В палантире только и слышно: гомункулы могут то, гомункулы могут сё, гомункулы могут всё. Гомункул обыграл человека в маджонг, гомункул вызвал сладкий дождь, гомункул развязал гордиев узел. Ну, и демиурги, с одной стороны, не хотят отставать от жизни, с другой -- совершенно не понимают, на что реально способен гомункул. Думают, что гомункул -- тот же человек.
--
А на самом деле?
--
Э? Я думал, тебе не нужно объяснять.
--
Я не совсем в теме.
--
Хочешь, я тебе в трёх словах объясню, как выпускник теормагии выпускнику теормагии?
--
Валяй!
--
Надразмерная параэдральная нигилессенция.
На секунду повисла пауза.
--
Та-ак... - сказал он, - и всего-то?
--
А ты что думал, мы растим мужское семя в курином яйце семь недель при температуре конского навоза?
Он звонко засмеялся.
--
Не настолько, естественно, но я полагал, там теория посерьёзней.
--
Ну, понятное дело, что в лоб, совсем классическими методами, ты правильные параэдры не подгонишь. Они попространственно ищутся, и, как бы, вся магия только в этом. Там, конечно, куча ещё мелочей, но с основами ты бы за пару дней разобрался.
--
Та-ак, - продолжил он, - а, значит, в реальном мире это просто много маленьких големов, работающих вместе.
--
Не обязательно. Даже и не нужно. Просто запузыриваешь руны парагонов в астрал, они одна за одной складываются в сутры, и получаетя паутина. А работать оно может на големе, на многих големах, даже на обычном палантире -- всё равно, технически это -- гомункул.
--
Но с человеком такой гомункул, значит, не имеет ничего общего?
--
Столько же общего, сколько у ковра-самолёта с драконом.
--
А раньше гомункулов, значит, не делали потому, что просто не хватало плотности маны?
--
Ага, но методам уже пол-эона, как минимум. Наших родителей ещё на свете не было.
Я уловил запах жареного. Две дымящиеся тарелки, слегка кружась в воздухе, опустились к нам на стол. Я достал из своего сундучка вилку.
--
И здесь ты не как все! - прокомментировал он.
--
А что, очень удобно... - начал было я.
--
Можешь не продолжать, - сказал он, закатив глаза.
--
Не болтай с набитым ртом! - он изящно взмахнул столовой палочкой; кусок белемнита плавно поднялся с тарелки и отправился ему в рот. - И давно ты этим занимаешься?
--
Чем именно? - спросил я. - Проектом с демиургами, гомункулами в частности или инкарнацией вообще? Теоретической магией я не занимаюсь уже три вехи...
--
Ну, ты доволен новой работой?
--
А ты доволен своей? - я посмотрел ему в глаза.
--
Причём здесь я?
--
Как это причём? - я с воткнул вилку в дымящуюся драконятину. - Разве мы, когда учились на теормаге, мечтали о том, какие мы сейчас? Ведь грезили же о большем, грезили о большом! Замахивались с тобой на эваристические синкармизмы...
--
Эта идея была изначально провальной, сам знаешь. Ими никто больше не занимается.
--
Мы бы занимались!
--
Это даже с точки зрения чистой теории не интересно. Ты ведь и сам, пока работал теоретическим магом, совсем другие вещие делал.
--
Я под конец делал то, что могло помочь мне остаться в теормагии. Но в конечном счёте всё равно очутился на драконьей ферме...
--
Да, я видел в палантире.
--
Слушай, не в упрёк, дружище! Я ведь помню, что ты тогда пытался помочь, но ведь я и сам не очень-то хотел идти в проквизицию, как ты. И то, что не получилось, мне скорее помогло.
Я взмахнул рукой, и глоток чайного вина отправился мне в рот.
--
Знаешь, - продолжил я, - моё место скорее среди драконов, чем среди проквизиторов. Да и такому человеку, как ты...
--
Тоже скорее место среди драконов? - съехидничал он.
--
Ты понял, о чём я, - сказал я серьёзно.
--
Меня более чем устраивает моё место.
--
Ну, что ж, мне ты, получается, ответил. Но ответь ещё и себе, честно себе ответь, не сейчас, когда-нибудь. Что бы ты предпочёл: изучать мелочные чужие тайны, или великие тайны мироздания.
--
Ну, ты загнул, - усмехнулся он. - Ты ведь понимаешь, моя работа -- тоже не абы какая. У нас тоже нужны и знания, и умения...
--
Но не уровня теормага!
--
Почему же?! Мы ведь тоже сейчас собираемся гомункулов внедрять...
--
Но это не уровень эваристических синкармизмов!
--
Так ведь и у тебя не этот уровень!
--
Вот именно!!!
Я отправил в рот ещё один кусок драконятины, выпил вина, и продолжил с набитым ртом:
--
Ты хотел знать, доволен ли я. Я ответил тебе. Все эти демиурги, все эти гомункулы -- всё это выглядит так здорово и заумно -- но это всё ерунда. Сейчас, когда я наконец ушёл с драконьей фермы, моя карьера летит вверх. Я же не сплю ночами, думая о том, что вот наши с тобой товарищи по факультету в это самое время занимаются настоящей теоретической магией. Мы латаем дыры в чужих гнилых пилонах, которые всё равно сгниют и развалятся, а они творят новое знание, которое останется в вечности -- под их именами, а не под нашими.
--
Это -- единицы...
--
Вот именно. Это -- единицы. А не нули, как... Как я... Вот предложи мне кто сейчас место в самом захудалом зиккурате, где бы я мог заниматься настоящей теормагией...
--
Да, даже дома, в Палории?
--
Вот, по тебе видно теормага, - ответил я, вздохнув.
--
Ставить неудобные вопросы -- входит в обязанности проквизитора, - сказал он.
--
Проверять утверждение на истинность во всех возможных случаях -- это главное орудие теоретического мага. Поэтому-то ты сейчас и верховный.
--
Так ты бы вернулся в самых захудалый зиккурат в Палории, чтобы заниматься теоретической магией?
--
Нет, - ответил я. - Но и в самый роскошный зиккурат Шашшааша не поехал бы. Я не собираюсь работать на тех, кто съехал с катушек на своём мнимом величии.
--
Но деньги тоже играют роль, так ведь?
--
Ты говоришь, как будто это плохо. Да, я имею право, чтобы меня ценили по достоинству, в том числе и материально.
--
Я тоже, - сказал он, - так что, полагаю, теперь и ты меня понял.
--
Но, старина, слушай: каких бы высот, какого бы уважения я не добился как гомункуларий, каких бы денег за это не зашибал -- я всю жизнь буду страдать от того, что не стал настоящим теоретическим магом. Я заражён теоретической магией, отравлен её надмирной красотой, зависим от неё. И я -- прости -- не возьму в толк, как ты вот так запросто живёшь без неё?
--
Кто сказал, - тихо произнёс он, - кто сказал, что запросто...
Мы доедали молча. На улице смеркалось. На широкие окна таверны налипали и таяли крупные хлопья снега. Когда настала пора уходить, он спросил:
--
Так что ты там делаешь для демиургов?
--
Они хотят строить обитаемые планеты у жёлтых карликов.
--
Это сложно?
--
Там много всяких мелочей. Приливный эффект, например, заставляет любую планету с океаном быть обращённой к звезде одной стороной. Жизнь, конечно, возможна, но либо недолго, либо мало где.
--
И?
--
И они хотят использовать гомункулов, чтобы это предотвратить.
--
И как, получается?
--
Я ж тебе говорю, люди слишком высокого мнения о гомункулах. Мы, - ну, идея не полностью моя, но...
--
Я понял, - сказал он.
--
Короче, мы придумали инженерное решение: вешаешь на планету крупный спутник, по сути делаешь двупланетарную систему, и раскручиваешь.
--
Где-то я о таком уже слышал.
--
А вот демиурги -- не слышали.
--
Нда-а-а, - протянул он, закатив глаза. - Я в своей практике, конечно, всякого повидал, но... И как мир ещё движется?
--
Мы выдали эту идею за разработанную гомункулом. Хотя на деле использовали только големов. Только -- никому, ладно!
--
Вообще-то, как проквизитор я обязан бы, но я не вами сейчас занимаюсь.
--
Ну вот и ладно. Мне пора спешить, скоро мой портал закрывается.
--
Пока, - сказал он.
--
Увидимся, - ответил я.
Я выходил из таверны, понимая, что мы с другом вряд ли увидимся в ближайшие десять вех. Или двадцать... Такая уж она -- зрелая жизнь.
Пока эфирные ветры несли меня сквозь портал, я уснул. Мне снилось что я -- эваристический синкармизм. Поняв, что это сон, я до боли закусил губу, и проснулся.