Солнце жарило так, что пот сох, не докатываясь до кончика носа. Старик по привычке называл этот огромный жаркий шар Солнцем. Как, впрочем, и другие люди. Арктур, Бетельгейзе, Альфа Центавра - так их зовут в Космосе. А на планетах их называют Солнцами. Такова привычка. Или традиция?
-Ключ дай, - сказал старик.
-Какой? - встрепенулся подросток.
-Разводной. Нет, не этот. Маленький.
Старик ковырялся во внутренностях сельхозробота. Поливалка сломалась. Вернее, не сломалась. Фильтры надо поменять. А у этой модели конструкторы разместили фильтры для воды в таком месте, что добраться до них можно, лишь разобрав половину конструкции.
Чем Старик и занимался. А внук его лежал рядом и скучал. Возраст такой - скучать, лежа под солнцем в поле, по которому переливались золотом волны сириусианской пшеницы.
-И отвертку еще.
Паренек подал деду комбиотвертку. Старик не любил электронные инструменты. Старик любил ковырятся в технике вручную - снимать тяжеленные кожухи, перебирать сервомоторы, проверять уровень масла...
Подросток зевнул.
-Не выспался? - поинтересовался Старик.
-Ага...
-Опять в город летал ночью?
-Ага...
-К этой... Как ее...
Подросток промолчал.
-К Гретте?
Внук смахнул муху со щеки. Та, с недовольным жужжанием, покружилась в воздухе и уселась на спину Старика. Тот ее не заметил.
-Чего молчишь?
-Угу...
-Чего угу? Поссорились, что ли?
-Не твое дело, - огрызнулся подросток.
-Поссорились, - с удовольствием констатировал Старик и улыбнулся.
Внук не видел лица деда, но почувствовал интонацию:
-Ничего смешного.
-А я и не смеюсь!
-Смеешься!
-Не смеюсь!
-Смеешься!
-Улыбаюсь!
Старик вылез из робота. Стер со лба пот, размазав его вместе с грязью.
-Из-за чего поругались-то?
-Не знаю.
-Знаешь.
-Не знаю!
-Знаешь! - ухмыльнулся Старик.
-Она с Максом танцевала, - отвернулся подросток.
-А ты чего?
-Ничего.
-Почему?
Внук не ответил, отвернувшись от деда и смотря на Солнце через полиочки.
-Увидел как танцует, развернулся, сел во флаер, задал программу случайного полета и выпил две бутылки пива. Так?
-Откуда ты знаешь?
-Когда-то я тоже был молодым, - дед достал из початой пачки отбеливающую зубы сигарету и закурил. - Не веришь? Был, был... И очень пожалел потом о своем поступке.
-Почему? - спросил внук, не поворачиваясь. В голосе его дрожали слезы.
-На войну ушел, - пожал плечами Старик. - Когда вернулся, ее уже не было в живых. Пришлось жениться на твоей бабушке.
И Старик засмеялся. По-доброму засмеялся. Старик вообще часто смеялся. Но смех его всегда был разным. Часто злым, когда он смотрел новости, часто язвительным, когда смотрел фильмы. Иногда грустным. Редко - добрым.
-Красивая она была? - спросил внук.
-Да.
-Как кто?
-Как твоя мама. Когда мы ее планировали, я уговорил бабушку генномодифицировать внешность твоей будущей мамы. Бабушка, конечно, не знает - чья красота в нашей дочери.
-Почему она не знает?
-Женщинам не надо знать такое. Женщина - она слабое существо. Ей хочется знать, что она единственная и неповторимая. Поэтому лучше ей не знать. Впрочем, подозреваю, что твой дядя тоже модифицирован...
-Дед, а мужчины?
-Что мужчины?
-Мужчины тоже единственные и неповторимые?
Дед глубоко затянулся, выпустил дым из ноздрей. Помолчал. Потом сказал:
-Все мы единственные и неповторимые. Только мужчины уверены в этом, а женщины - нет. Женщина, она существо неуверенное. Хуже фроксов.
-Хуже кого?
-Фроксов. Раса такая. Была.
-Была?
-Была. Кончилась. Слишком долго они колебались.
Лицо Старика исказила на мгновение гримаса боли. Внук ее не заметил. Слишком погружен был в свои мысли.
-Дед...
-М?
-Я заявление написал в военкомат.
Дед не отвечал долго. Так долго, что у парнишки сердце застучало сильнее:
-Дед!
-М?
-Что молчишь?
-Школу решил бросить? - вместо ответа спросил Старик.
-Да, - твердо ответил внук и посмотрел на горизонт. Огромное солнце катилось на закат. Легкий ветерок играл колосьями пшеницы.
-Из-за Гретты? - спросил Старик.
-Нет. Хочу быть таким как ты. Героем хочу быть.
Старик криво улыбнулся:
-Ты знаешь, в честь кого тебя назвали?
-Знаю, в честь тебя, а что?
-А меня в честь кого?
Парнишка замялся. Он не знал, в честь кого звали его деда - героя Последней Войны. Войны, в которой человечество отстояло право на космос и право на жизнь.
-Меня назвали в честь титула одного киногероя из Древних Фильмов. Когда я родился - они были в моде. Получается, и тебя назвали в честь него.
-Ааа... А как он назывался?
-Кто?
-Фильм!
-Он запрещен. Не могу назвать.
-Запрещен?!? - парень приподнялся на локте. - Тебя... Нас зовут в честь запрещенного героя?
Старик улыбнулся и кивнул.
-Но...
-Я покажу это кино тебе. Перед отправкой космолета. Когда он, кстати?
-Еще не знаю. Сообщат повесткой. А о чем фильм?
-О чести и присяге.
-Почему его тогда запретили?
-Потому что в этом фильме тот, кто выбрал верность и честь показан врагом. А предатели показаны героями.
-Афигеть, - выдохнул внук и снова лег на траву, закинув руки под голову. - А почему так?
-Когда-нибудь поймешь...
Дед докурил. Положил окурок в портсигар, который усердно стал наращивать новую сигарету.
-В какие войска идешь, знаешь уже? - спросил он, сосредоточенно разглядывая инструменты.
-Хочу в космодесант. Но уж как получится. Сначала надо тестирование пройти, потом курсы подготовки, потом...
-Знаю, - отрезал Старик. - Когда-то я тоже хотел в космодесант.
Внук ничего не сказал. А старик сорвал травинку и начал жевать ее. Потом сплюнул и снова достал сигарету:
-А стал мотористом. Способности технические... Наше судно было во второй линии высадки. Перед самым приземлением одна из зениток внезапно ожила и засадила нам очередь вдоль борта. Я не помню ничего. Только удар и потом темноту. Очнулся в госпитале. Один из команды. Десантники тоже не выжили. Судно свалилось прямо перед дотом арксианцев. Они успели разорвать нас в клочья. Потом их убили всех. Это я уже в госпитале узнал.
-Арксианце же наши...
-И тогда были наши. Пока не начали грабить и убивать на внутренних линиях.
-Я все равно хочу в десант, - сказал внук.
-Это правильно. Мечта должна быть.
Пацан помолчал.
-Дед, а у тебя есть мечта?
-Есть. Только что появилась - хочу, чтобы ты вернулся живым.
Они снова замолчали. Ветерок продолжал играть их волосами.
-Гретта знает?
-Нет.
-Дурак.
-Наверное.
-Точно.
Солнце коснулось горизонта.
-А мать знает?
-Нет, конечно.
-Правильно. Лети к своей Гретте.
-А ты?
-А я ремонт закончу и домой. Надо дождь ночью запустить.
-Дед, дай закурить!
Старик поколебался, но достал сигарету и протянул ее внуку. Тот затянулся и тут же закашлялся.
-Пробовал уже? - без тени улыбки спросил Старик.
-Ахха... - сипло ответил внук, продолжая кашлять.
-Зачем кашляешь тогда?
-Не привык еще.
Старик кивнул. Мальчик идет в армию. Мальчик идет учиться убивать. Мальчик идет учиться умирать. Мальчику некогда привыкать к сигаретам.
-К девчонке своей полетишь?
Пацан поколебался. Подумал. И кивнул. Потом встал и пошел к флаеру. Дед же взял ключи и полез внутрь робота. Потом вдруг остановился, оглянулся и крикнул в спину внуку, скрипя своими механическими суставами:
-Дарт!
-А? - оглянулся внук.
-Сделай ей ребенка...
Солнце уходило на закат.
2.И опять начало.
В дверь постучали, когда женщина вышла из санитарного блока. Ионный душ - обязательная процедура после тяжелого дня на шахте. Общей душевой она брезговала. Она привыкла к раздолью, когда жила на ферме. После просторов полей узкие коридоры и маленькие конуры шахтного комплекса давили на психику. Раздражительность и гневливость были обычными чертами подземлян. Но у нее это выражалось еще сильнее. Женщина любила одиночество. А его здесь не хватало. Дочь должна была вернуться с трудовых уроков только через два часа. И эти два часа женщина хотела остаться наедине с визуализированными воспоминаниями. Визуализация обошлась ей в недельную зарплату. Но это стоило того...
В дверь снова постучали. Настойчивее.
-Да кто там? - раздраженно крикнула она в переговорник.
-Тетя Гретта! Это я, Гней!
-Гней? - удивилась Гретта. - А Марты нет дома! Она...
-Я знаю! Я не к ней! Я к вам!
Гретта еще больше удивилась. Потом помедлила и коснулась ладонью электронного замка. Дверь, зашипев гидравликой, отъехала в сторону. В коридоре стоял невысокий темноволосый парнишка - ухажер ее дочери.
-Что тебе? - сухо спросила женщина.
-У меня к вам разговор, Гретта! Очень важный! Вы впустите меня?
-Да проходи уж... - буркнула Гретта. Дверь снова зашипела.
Парень растерянно топтался в центре комнате, не зная - куда присесть. Перед сеансом женщина задвинула все сидения в стены.
Гретта щелкнула мультипультом - боковая панель в углу опустилась, превратившись в столик. Соседние панельки выдвинулись маленькими табуреточками.
-Садись, - сказала она. - Воду будешь?
-Спасибо, у меня есть! - поболтал он фляжкой.
Гретта кивнула. Месяц заканчивался. Заканчивались и три социальных кубометра воды. Можно, конечно, прикупить и еще. Но на нее и так смотрят косо, из-за того, что не следует политике правительства - 'экономия, экономия и еще раз экономия!'. Было принято, разумеется неофициально, сдавать излишки воды за прошлый месяц. Но она не сдавала. В последний день месяца она с наслаждением выливала остатки воды на себя, устраивая настоящую, а не сухую баню. Иногда это был лишь стакан, иногда - небольшая кастрюлька. А порой набирался целый тазик.
-Так что тебе?
-Гретта... Я и Марта... Мы... - мальчишка покраснел.
-Я знаю, - кивнула Гретта без тени улыбки. - Дочь мне все уши про тебя прожужжала.
-Да? - обрадовался Гней.
-Спали уже? - без обиняков спросила женщина.
-Нет, что вы... Я... Мы...
-Да не мычи ты! - раздраженно сказала она. - Говори нормально.
Парень вздохнул поглубже и выпалил:
-Я подал заявление в армию. В космодесант!
Гретта закрыла глаза. Визуализация...
-Причем тут я и Марта?
-Я отслужу по контракту три стандартных года и у меня будут средства, чтобы увезти ее на нормальную планету. Мы построим дом, потом перевезем туда и вас и своих родителей!
-Хороший план, мальчик, - кивнула Гретта. - Очень хороший.
А про себя добавила: 'Когда-то я это уже слышала'
-Только у этого плана есть один большой недостаток...
-Какой, Гретта? - насторожился Гней.
-Мальчик, ты смотришь новости? Война идет уже шестнадцать лет. Через полгода ты будешь высаживаться на очередной 'страгетически значимой планете уровня Х' - передразнила она знаменитую ошибку Президента. С той планеты и появилось язвительное выражение 'Иксовая страгетия'. Чаще, правда, латинское 'Икс' меняли на кириллическое 'Х'.
-Участникам боевых действий предоставляется президентская пенсия. В двадцать лет я уже буду богаче нашего Мэра!
-А много таких? Сколько живых из десанта вернулось? Ты знаешь? - вспылила Гретта.
-Именно поэтому я и пришел! - гордо сказал Гней. - Разрешите мне жениться на Марте!
-Что? - Гретта от удивления округлила глаза. - Да ей всего шестнадцать!
-Когда она родилась, вам было пятнадцать! - Гней улыбнулся, а Гретта покраснела.
А парень продолжил:
-Если я погибну, она будет получать десять процентов от моего жалования. До совершеннолетия первого ребенка. Вы же знаете это.
Гретта кивнула.
-Я хочу сдать свою... Свой биологический материал в Центр Планирования. Если что - она сможет законно завести от меня ребенка и продолжить мой род!
Гретта замолчала, стиснув зубы.
-Для этого необходимо ваше разрешение на...
-НЕТ! - крикнула Гретта.
Парень осекся.
-Какие же вы... Какие же вы эгоисты... - простонала она. - Вам бы все мир спасать... А ты знаешь, знаешь каково это? Да, пятнадцать лет мне было, когда я родила Марту. А знаешь. Кто ее отец? Нет? А я знаю! Он был таким же как ты, романтичным мальчишкой. И он тоже ушел в космодесант - заработать денег! Потерпи, милая Гретта! Через год я вернусь и мы переедем из этой деревни на хорошую индустриальную планету! Он сделал мне Марту и исчез среди звезд. И не вернулся ни через год, ни через два, ни через десять. Знаешь, что мне ответили в министерстве обороны и превентивного нападения? 'Ваш запрос отклонен ввиду неподтвержденности родственных связей'!
Гретта почти кричала, а Гней с оторопью смотрел на женщину в слезах.
-А хочешь узнать, как это было? Смотри! - она с какой-то яростью ткнула в кнопку мультипульта.
Стены исчезли. Гней и Гретта сидели на своих табуреточках в густых волнах золотистой пшеницы. Прямо перед ними лежали обнаженные девочка и мальчик. Руки и ноги их были переплетены. Они любили друг друга и жаркое солнце водило лучиками по их шелковистой коже.
Гней смущенно отвернулся. Гретта схватила его за подбородок:
-Смотри!
Мальчик и девочка не слышали их, ибо воспоминания не слышат. Они пачкали своей любовью простынку из сарафана и футболки.
Гретта, настоящая, не та что из визуализации, вдруг всхлипнула, за ней вскрикнула и другая Гретта - юная и свежая. Потом щелкнула кнопка. Мир изменился.
Девочка виновата плакала на кухне. Рядом с ней плакала ее мама. Страшно раскрывал рот в беззвучном крике краснолицый мужик, сжимая кулаки.
-Я выключила звук, - сказала Гретта. - не хочу снова слышать это.
И снова мир меняется.
Девочка превратилась в кормящую женщину. Вот она сидит на крыльце и баюкает маленький сверточек. Вот этот сверточек делает первый шаг. Вот они всей семьей брызгаются водой из шланга. И даже суровый папаша улыбается. И все время девочка непроизвольно смотрит на небо. Но там или солнце или звезды.
А потом небо покрылось дымом. Горели поля, горел дом. Краснолицый мужик лежал на сухой земле, сжимая в руках старый лазерник. Из-под него растекалась кровь. Из гаража для роботов доносились дикие крики. Десантный космокатер хищно раззявил пасть трапа.
-Запах включить? - сухо сказала Гретта. Она уже не плакала.
-Ннне... - промычал Гней.
А потом девочка ползла по земле, закрывая ребенку рот ладошкой. Потом бежала. Потом падала в какие-то ямы. Потом снова бежала...
А потом Гретта щелкнула мультипультом.
Горящий мир превратился в серые стены отсека.
-Я пятьдесят километров ползла до убежища. Вместе с Мартой. Мне было семнадцать лет. С тех пор я больше не была на поверхности. Марта тоже.
-Но это все же через это прошли...
-Он ушел. Ушел и не спас меня. Ты никогда не поймешь, что это такое - жить одной с ребенком на руках. Жить и ждать. Никогда не поймешь. Я не дам разрешения.
-Но, Гретта... Мы же любим друг друга! - отчаянно сказал Гней.
-Она тебя любит, возможно. А ты ее?
-Конечно...
-Нет! - оборвала Гретта подростка.
-Тебе хочется подвигов, покорений, простора. А нам, женщинам, нужен дом и очаг. Уходи на свою войну и оставь Марту в покое.
-Но...
-Оставь ее. Я не хочу для своей дочери краткой минуты счастья и бесчисленных годов мучительных воспоминаний. Оставь ее.
Гней замолчал, опустив голову. Потом бесцветным голосом сказал:
-А если я останусь?
-Ты не останешься.
-А если? Дадите разрешение?
-Не лукавь. Ты все равно сбежишь.
Гней вспыхнул:
-А что? По-вашему лучше жить на этой, расплавленной лазерами планете, задыхаясь в шахтах, экономя воду, питаясь сублиматами? Да? Я хоть что-то пытаюсь изменить!
-Уходи, Гней. У меня разболелась голова.
Она устало прикрыла глаза.
Гней порывисто вскочил и пошел к двери. Открыть ее не успел. Та открылась сама. В отсек вошла Марта.
-Гней? - удивилась девочка.
Она едва не бросилась ему на шею, но замерла, чувствуя своим нарождающимся женским чутьем что-то не ладное.
Он кивнул ей. Замер. Потом чмокнул в щечку и бросился в коридор.
-Гней! - крикнула Марта ему в след. Но тот исчез за поворотом.
Марта закрыла дверь. От ее шипения мать вздрогнула и приоткрыла глаза.
-Мама!
-Как прошел день? - устало сказала Гретта.
-Мама, зачем он приходил?
Гретта устало улыбнулась дочке.
-Мама!
-Любишь его?
Марта покраснела.
-Любишь...
Гретта взяла в руки мультипульт. Поиграла пальцами на кнопках. Зажмурилась. Открыла глаза. Выбрала на экране монитора папку 'Память'. Секунду подумала. И нажала на кнопку 'Удаление'.
Потом повернулась к дочке, растерянно смотревшей на маму:
-Любишь?
Марта кивнула, спрятав взгляд под челочкой.
-Тогда не отпускай его... Никогда...
3. И еще раз начало.
Космолет встречали флагами, шариками и салютом. Еще бы! Возвращался Последний Герой Последней войны! Сам Президент Системы вместе с Правительством и Сенатом встречал его. Большинство депутатов, правда, прислали голографические копии или клонов, но Президент присутствовал лично.
Красную ковровую дорожку, вышитую специально к празднику - причем в ручную! - украшал эскорт из рободевушек в миниюбках. Одной парой изящных рук они играли гимн Системы, в другой паре, не менее изящной - букеты цветов.
Люк открылся. Оттуда вышел старик с палочкой и близоруко прищурился на Солнце. Космопорт взревел десятками тысяч голосов. Рободевушки заиграли гимн и начали подкидывать букеты. По трапу старик спускался, прихрамывая и осторожно опираясь на трость.
Президент встретил его на земле, аккуратно схватив под локоть.
-Как вы добрались, сержант?
-Отлично добрался. Даже не трясло, - откашлявшись, сказал старик.
Президент засмеялся. Его добродушный смех немедленно протранслировался по всем шестидесяти двум планетам Системы.
Потом они подошли к трибуне.
-Мы... Мы вечно благодарны героям, отстоявшим независимость нашей Системы. В таких людях, как этот сержант нашел воплощение дух нашей свободы, нашей воли, нашей победы...
Президент говорил добрых пятнадцать минут. За это время граждане системы успели несколько раз попереключать каналы.
-Сержант! От имени нашего народа. От имени нашей земли. От моего имени! Примите нашу благодарность за ваши подвиги.
И президент встал на колени. Он любил вставать на колени. Церемониальная группа это знала, поэтому на колени встал весь космопорт. Красиво получилось. Президент знал толк в красоте.
Сержант не знал этого толка. Поэтому просто заплакал. Эти слезы тоже протранслировались на весь мир. В прямом эфире и без рекламы.
-Сержант вернулся к нам на космолете наших спонсоров - фирмы 'Лохкид'. Если бы не Совет директоров, договорившийся с компанией 'Уранпром', предоставившей скидку на топливо в девятнадцать процентов, простите в сто девятнадцать, - мельком глянул в монитор Президент, - Мы еще долго бы искали нашего героя. Вам слово, господин генеральный директор!