Собираюсь тут. Ну, переезжать, в смысле, собираюсь. Квартиру там - туда-сюда - вещи, грузчики.
А самое ценное в переезде - что? Нет. Не кастрюли с диванами.
Бумаги.
Да, именно бумаги. Фотографии, например. Вот я в семнадцать лет голый - ну то есть не совсем, а плавках, конечно - стою на берегу и улыбаюсь. Вот чего бы стоило отсканировать все эти фотки? Ан нет. Лень было. Вот и приходится укладывать стопки фотоальбомов в большущие коробки, честно стыбженные из магазина. Ну, такой магазинчик из серии "у дома". Ну, там чипсики, сухарики, пивасик. Сбегал я к ним - коробки попросил. Фотоальбомы складывать.
И складываю. А складываю - медленно. Блин, пересматривать хочется. Жена косит карим глазом - побыстрее стараюсь. Все равно не получается. А между всей этой всей фигней - бумаги старые попадаются. Вот договор с издательством на первую книгу. Вот десять копий ИНН - принтер тогда заклинило... Кстати. А где у нас принтер? Упакован? Нет! Я сам отнесу!
Стоп... А это что? Бог ты мой! Песенник! Вот я когда-то фанател от песен всяких-разных! Тут тебе и Цой, тут тебе и Визбор... Надо же...
Оппа? А это откуда?
В моих руках желтые листы. На первой странице... "Проблемы социальной адаптации лиц без определенного места жительства".
Это я на третьем, кажется, курсе писал. Или на втором? Не помню уже. А курсовик тот помню...
Как дурак, я тогда взялся за эту тему. Именно - как дурак. Не, ну все как полагается. Контрольная группа. Экспериментальная группа. Стьюдент и квадрат - все хорошо получилось. Оценка "Отлично".
Только вот для экспериментальной группы мне пришлось выборку искать. Перевести с психологического на русский? Да по бомжам я поехал. По настоящим бомжам.
Есть у нас такой район - Дурни. Официально - поселок Новый. Почему так? А сейчас расскажу...
Город у нас делится на две части железной дорогой. Северная - вроде как исторически-культурная. Церкви, дома и фонтан. Один фонтан. Южная - дома в полутайге. Вот эта южная часть и есть - Дурни. Ударение - на последний слог. ДурнИ. Жили там всегда отрехолки - дезертиры, уголовники, проститутки и прочая сволочь. Однажды, в конце сороковых, злобное НКВД решило выжечь этот рассадник вшей. Почти получилось. Там же лес рядом. Ну и сбежали некоторые в лес. И в землянках там устроились. Местность переназвали, вроде бы - поселок Новый, но как был он Дурнями - так и остался.
Никто их больше не трогал, бомжей, в смысле. А Дурни в состав города вошли. Всем, так сказать, микрорайоном. Только вот домов каменных в нем... Только одна школа. Остальное - бараки, бараки, бараки. Даже больницы не было до шестидесятых.
А землянки - были.
И жили в этих землянках - бомжи. Зэки, сбежавшие, прятались там. У нас этих колоний...
И вот пошел я туда. В эти Дурни. Материал для курсовой собирать. Совсем дурной был, извините за тавтологию.
И вот он лежит передо мной сейчас...
Такая вот зеленая тетрадка с таблицей Пифагора на задней странице.
А там...
Там раньше лес был. Рядом с Дурнями с этими. Когда я туда первый раз приехал - остатки этого леса еще были. Гнилые такие остатки. Редкие деревья, над которыми пологом туман висел. Да, в тот день был туман, точно.
Как же я быстро все забыл?
В тот день дым от костров стлался над болотом вампирной дымкой. Казалось, что он вот-вот обнимет дурневское болото и превратит всех в зомби. А кого всех-то? Тут же никого нет, вроде бы. Тут вот только я - шагаю по грязной, чавкающей земле в своих полуботах. И несу с собой десять пачек "Примы" и литровую бомбу "Рояля". Спирт это такой был. Продавался на каждом углу в Кирове. Ну, у вас может и не продавался, но я его нес.
Потому как к бомжикам без этого ходить нельзя. Бесполезно. К ним вообще - ходить не надо. Никогда. Не потому, что у них чесотка и триппер. Нет, не поэтому...
Дурак я был. Сейчас бы - не пошел. Только с огнеметом.
А тогда пошел.
И вот сидим мы у костра. Бомжики бухают мой спирт и "Примой" наслаждаются. Я их вопросами достаю. Мол, кто, как да зачем. А вот сидит напротив меня - бывший аспирант, бывший инженер. Жена его из дома в Нижнем Тагиле выгнала, когда тот работы лишился. Завод встал, ага.
Никому больше не нужен стал. Никому.
А он доволен такой жизнью.
А нравится ему.
Не стал приспосабливаться под рыночные условия. Тихо сидит и спивается. И доволен. И я его спаиваю дальше.
А вот этот?
Этот зэчара. Воришка мелкий. Живет он на зоне. Но его оттуда время от времени выгоняют, когда срок заключения заканчиваются. Если летом - это терпимо. Можно еще как-то жить. Зимой он сразу, по выходу, "грабает" ближайший ларек. И домой...
А вот этот?
А вот этому башку снесло. Он по-человечески говорить не может. Вообще. Совсем. Никак. Лает как собака.
Старик тот был сумасшедшим. Круглая и длинная борода. Волосы всклокочены. И глаза такие... Больные глаза. Говорить он, и правда, не мог. Вернее не говорил, он лаял. И совал мне в руки свою тетрадку. Вот эту вот. Зеленую с пожелтевшими краями и таблицей Пифагора. Тогда она еще не такая старая была...
От него я чесоткой тогда заразился или от "зэчары"? Забавная болезнь... Вонючая. Серной мазью от меня долго потом пахло. И от тетрадки.
Впрочем, это ли важно?
Как я тогда оттуда ушел живым? Потом, уже после того как свой психфак закончил и пообщался с ментами, узнал много интересного о бомжиках.
Это не волки, нет.
Это гиены.
Они жрут друг друга. Они заманивают и жрут все. Для них нет ничего человеческого. Они не звери, нет. Они - животные. Если бы не тот безумный старик, я мог бы оттуда не вернуться. Сожрали бы. Без чувств. Мясо само пришло. Свежее.
А причем тут старик?
А он у них "консервой" был. И они были сытые.
- Ты там еще долго? - голос жены вернул меня в реальность.
Я дернулся от испуга, держа в руках тетрадку.
- Сейчас, сейчас, я уже почти все... - стоя на коленях перед коробкой с фотографиями, кивнул я. Она мне улыбнулась в ответ и пошла дособирывать свои вещи. Первым рейсом уже отправили тяжелые вещи - машинки там разные швейные да стирательные. Скоро вернуться грузчики на своем авто. Надо спешить.
А тетрадка?
Вот она - в руках у меня.
Странная тетрадка. Очень странная.
Я ее так и не использовал в курсовой работе. Но, зачем-то, сохранил.
Всего четыре страницы записей.
Странным шрифтом, не похожим на человеческий. Словно-по-арабски писали. Но не по-арабски. Вязь такая...
Выкинуть ее что ли? Вот прямо с балкона - выкинуть?
Нет.
С балкона - нельзя. Брошу пока на стол - вместе с мусором выбросим, когда последний взгляд кинем на дом.
И тетрадка полетела на стол.
А я тщательно замотал коробку скотчем и крикнул жене:
- Все! Готово!
В этот же момент позвонили в дверь. Ага. Бригада грузчиков вернулась. Ну. Все готово...
Прощай, наша квартира.
Здравствуй, наш дом.
Вот точно - переезд хуже пожара. Там - сгорел и ладно. А тут? Мешки с мусором в руки не входят. Четыре на себе тащу. Черных таких, полиэтиленовых таких. И жена еще парочку.
И откуда мусор в доме берется? Странно... Бумажки какие-то, гвоздики, склянки-банки. Зачем мы это все хранили? Не переживай, Квартира. Новое привезут. Мы же тащим с собой...
- На! - жена мне протягивает тетрадку... Тетрадку??? - Ты забыл около балкона. Я думала, что-то важное.
Пожимаю плечами и сворачиваю тетрадку в трубочку.
- А зачем ты пишешь задом наперед? - спрашивает она, когда мы приближаемся к вокзалу.
- В смысле? - не понял я.
- Да я в зеркальце посмотрела на себя и случайно увидела в отражении твою тетрадь...
- Что ты сказала?
- Нет, а что такого? Женщина должна быть красивой! Ты что-то скрываешь от меня?
Переходы от мысли к мысли женщины не блюдут. Что захотела - то и сказала. Уважаю их за это! Но не в данном случае.
- В смысле?
- Что это за тетрадка?
- Давай не сейчас...
Вот почему женщины требуют объяснений именно в тот момент, когда тебе некогда? С другой стороны - а тебе всегда некогда. Ладно, сядем в поезд...
Когда суетня с выгрузкой-погрузкой-посадкой закончилась, когда мы, наконец-то, сели на жесткие полки плацкарта, когда поезд тронулся и проводница проверила билеты...
Нам стало - "когда". Поезд, поезд - машинка перемещения в пространстве и во времени. Только внутри тебя можно поговорить...
Она у меня умница. Не машинка, а жена. Первым делом она, молча... Вы видели молчаливых женщин? Много? Я - женат на такой. Первым делом она, молча, вытащила из сумочки своей зеркальце и сунула мне его в руки.
И я достал тетрадку. Зеленую такую... С пожелтевшими краями. И таблицей Пифагора на задней странице.
А там...
Свет потом выключили. А я подсвечивал мобильником и через зеркало читал корявые строчки, диктуя жене странные слова. А она их переписывала карандашом в свой блокнотик.
Какие слова?
Да обычные слова. Человеческие... Орфографию постарался соблюсти. Ну, уж как получилось в трясущемся вагоне...
"Нету времени. Его вообще - нету. И не будет никогда. Время - это скорость изменения материи в пространстве. Я это на себе испытал"
"Почему я живу обратно? Какой в этом смысл? Я живу спиной вперед. А так жить нельзя..."
"Жить сейчас. Не завтра, не потом, не вчера. Жить - сейчас. У меня были дети?"
"Интересно, почему я могу есть. Я вот подобрал в контейнере мороженой картошки - она - вкусная! Она, реально - вкусная! А почему я ее могу есть, если она не такая как я? Или это мир ест меня? Поглощая насквозь через клеточки окон в дырах домов..."
"Я не помню - что будет завтра? Или это было вчера?"
"А сбежал я. Это легко оказывается в этом мире. Они - не успевают. Я все понял. Я живу обратно. Началось это где-то в апреле прошлого года. Или будущего? Я плохо понимаю. А сейчас октябрь. Только не тот, который будет. А тот который уже был"
"Забавно ходить по улицам. Люди ходят задом наперед. Автобусы... Жопой вперед едет такой. К остановке подкатывает. И люди из него - спиной вперед выходят. И он опять - жопой вперед. Я это уже писал?"
"Кончились продукты. Пошел в магазин. Там меня тогда и забрали. Вызвали психиатричку и ментов. Я деньги им даю, а они меня увезли"
"Забавно ходить по улицам. Люди ходят задом наперед. Автобусы... Жопой вперед едет такой. К остановке подкатывает. И люди из него - спиной вперед выходят. И он опять - жопой вперед"
"Хня. Полная хня творится. Солнце на востоке заходит. Люди ходят спиной вперед. Я из окна вижу. Включал телевизор - опять сблевал. Все - наизнанку. Все - задом наперед".
"Я потом за телефон. Ну, когда умылся. На службу звоню - быр, быр, быр - в ответ. И весь разговор"
"Вышел во двор, а там Пал Палыч, дворник наш, мусор выбрасывает из урны и метлой его по дорожке - туда-сюда, туда-сюда. Я ему - "Палыч, ты чо?" А он мне чота такое в ответ - я и не понял. И тут ему чинарик с асфальта в рот прыгает и дымится"
"Сблевал я тогда. Когда увидел алкаша из тридцать девятой квартиры. Он стоял и жрал свою блевотину на площадке. Вот так на четвереньках стоял - и жрал. Струями всасывая в себя. Я ему добавил своей. Желудок, извините, слабый"
"В тот день я... Вышел я из квартиры, в общем. Машина на стоянке - дойти - три минуты. Три минуты. Не дошел. А не смог. Вышел. А тут такое..."
"Надо дневник завести. Хоть я и писать не умею. Но... Надо"
А потом жена уснула. Вагон трясло, а я сидел и слушал стук колес. Я люблю слушать стук колес. Люблю гладить ее по волосам. По нежной ее рыжей шерстке. А она подворачивалась так под руку во сне - чтобы мне было удобнее ее гладить. А колеса все стучали "Дурни, Дурни... Дурни... Дур-ни..."
И за окном время от времени мелькали фонарями... Дурни...
А я все гладил жену. Смотрел и думал.
Пустой головой думал. Абсолютно пустой. И только одна мысль билась о черепную коробку.
Дурни - это я.