Край в Кировской области, где находится железнодорожная станция Староверческая, всего 80-90 лет назад представлял собой непролазную чащу. В этих местах соприкасаются притоками два бассейна больших рек: Вятки и Северной Двины. Реки, служившие в прошлом основными транспортными путями, протекали здесь небольшими узкими руслами, непригодными для навигации. Непроходимые леса окружали их со всех сторон, перемежаясь бесконечными гиблыми болотами. Поэтому неудивительно, что эта глушь еще с незапамятных времен была облюбована раскольниками-старообрядцами беспоповского толка, бежавшими сюда из городов Центральной России. Так что вовсе не случайно одну из станций местной железной дороги назвали Староверческой.
Незадолго до Первой мировой войны в этих "палестинах", как говаривали старообрядцы, появился и быстро обжился некий пришелец по имени Христофор Зырянов. Тогда ему было около сорока лет: он необычайно гордился своей пышной окладистой бородой, был умен и остер на язык. Зырянов принадлежал к одному из самых одиозных течений в беспоповстве - "истинно православным странствующим христианам", или, как их кликали в народе, бегунам. Беспоповцы назывались таковыми потому, что отвергали духовную иерархию и считали, что перед Богом все равны. Поэтому разных чинов, как в официальной Православной церкви, у них не было. Кроме того, они признавали только гражданский брак и отвергали церковный. В целом взгляды и обряды бегунов мало чем отличались от других направлений старообрядчества, и поэтому мы не будем вдаваться здесь в богословские тонкости.
Пропаганда этого учения велась Христофором основательно и серьезно. В результате через каких-нибудь десять лет он стал полновластным лидером множества единоверцев, от которых требовал безусловного подчинения себе. Вскоре этих людей стали называть не иначе как христофоровцами.
Божьи "пристани"
Организационно община Зырянова была устроена по многократно испытанной схеме бегунского подполья. Сектанты распадались на несколько категорий: "последователи", "благодетели", "странники" и "скрытники". "Благодетелями" были в большинстве своем зажиточные люди - хуторяне, мельники и другие. Дома их с удивительным искусством оборудовались тайными подвалами, схронами и двойными стенами, где временами отсиживались странники и скрытники. Постройки эти были замечательны по своему замыслу и исполнению. Например, кольцо в дверях незаметною проволокой соединяли с колокольчиком, подвешенным в подпольном чулане, и при первых признаках опасности его обитатели сразу предупреждались о ней. Бывало, что по одну сторону стены угощался у хозяина прибывший с проверкой исправник, а по другую истово молились христофоровцы. Таких тайных убежищ, или "пристаней", было очень много. В одной Ярославской губернии их насчитывалось свыше пятисот. Даже в самой Москве обнаружились "пристани" числом более десятка. Вся их сеть цепью охватывала расстояние от Москвы на западе России до Сибири на востоке и Астрахани на юге.
"Благодетели" являлись материально-финансовой базой секты, и потому им разрешалось работать на "власть антихристову" - царскую, а позднее советскую. Все их грехи замаливали другие христофоровцы. "Последователи" - это люди, оказывавшие организации различные услуги, а "странниками" называли разъездных агитаторов и связных между лесными скитами.
Наиболее мрачную часть общины Зырянова составляли "скрытники" - люди, давшие Богу обет поститься и молиться до самой смерти. Они считались умершими еще при жизни - умершими для мира. Существовал даже специальный обряд их фальшивых похорон: по деревне при стечении народа (православного и не знающего поэтому, что происходит) с плачем проносили пустые гробы с заколоченными крышками. Когда же "скрытники" умирали на самом деле, их тела зарывали в тайных ямах подле скитов.
Старейший вятского предела
Уже в середине 20-х годов в лесах возле села Даниловка на границе Коми АССР сектанты построили свой главный подпольный центр, названный Градом. Возле просторного двухэтажного дома "благодетеля" Колпащикова соорудили два скрытых барака с нарами, печами и даже утепленными туалетами. Ни одна тропа не вела к скиту, и, чтобы попасть туда, приходилось пробираться по срубленным стволам деревьев, скрытым в чаще и образующим цепочку - "мост".
Христофоровцы представляли собой часть разветвленной тайной организации бегунов с общим руководством из единого центра. Поэтому бороться с ними и царской власти, и советским комиссарам было необычайно трудно. Во главе "церкви" стоял так называемый "старейший преимущий". Судя по всему, бегунская патриархия находилась где-то на территории нынешней Ивановской области, в районе Кинешмы. Все филиалы бегунской организации были разделены на области, или "стороны", - Казанскую, Тагильскую, Ярославскую и другие, во главе со "старцами стороны". Наконец, каждая "сторона" состояла из двух-трех "пределов", возглавляемых "старейшими преимущими предела".
Как и всякое тайное общество, секта бегунов имела свою внутреннюю полицию. В случае измены кого-либо из единоверцев она всегда работала безупречно. Человека, бежавшего, например, из Вятки в Астрахань, настигали и там. Он исчезал без следа и в лучшем случае проводил остаток своей жизни в одном из тайных схронов, прикованный к стене. Чаще же находил последнее пристанище в безымянной лесной могиле, в болоте либо в ином безлюдном месте.
Своим "странникам"-агитаторам бегунская полиция выдавала некое подобие паспорта. Вот что было записано в одном таком документе, попавшем в руки НКВД: "Дан сей паспорт из града Вышнего, из полиции Сионской, из квартала Голгофского, отроку Афанасию, сыну Петрову. И дан сей паспорт на один век, а явлен сей паспорт в части святых, и в книгу животну под номером будущего века записан".
И неудивительно, что еще в 1941 году, когда началась Великая Отечественная война, на призывных пунктах появлялись иногда молодые парни диковатого вида с древними берданками в руках, снабженные подобными странными бумагами.
Описываемый нами Христофор Зырянов в течение двенадцати лет был "старейшим Вятского предела". Протянулся этот предел узкой полосой вдоль железной дороги через Вятку до станции Верещагино в Пермской области. На этом отрезке к 1929 году действовало, по словам Христофора, сто пятьдесят "странников" и около трехсот "последователей" и "благодетелей". Сколько было "скрытников", не знал никто.
Заблудшие овцы господни
Революцию, так же как и укрепившуюся позже советскую власть, Зырянов воспринял крайне негативно. Он внушал своим последователям, что работать совслужащими, колхозниками и железнодорожниками нельзя, ибо это суть общение с Антихристом. Скрываться же было все труднее и труднее, а посему вывод из сложившейся ситуации был сделан быстро - необходимо самим уйти из жизни, и как можно скорее.
Возле Града в лесу находился небольшой лог, каждую весну заполнявшийся талой водой. Именно здесь летом 1932 года были утоплены десять женщин-"скрытниц". Причем речь идет только о тех, чьи имена удалось установить. На самом деле жертв было гораздо больше. Самоумерщвление происходило в строгом ритуальном порядке. Обреченных сектанток выводили из землянок по четверо, облачив предварительно в длинные холщовые рубахи. Лица их были серыми и безжизненными, так как "принятию мученичества" предшествовала десятидневная голодовка. Чтобы они не упали от истощения, "скрытниц" поддерживали под руки помощницы Христофора Зырянова, который возглавлял процессию. За "скрытницами" следовали прочие обитатели скита и "благодетель", в чьи обязанности входило рытье могил для умерших.
Перед смертью женщин обвязывали полосами ткани, чтобы потом извлечь наружу тела, и сталкивали в воду. На следствии одна из уцелевших "скрытниц" - Галина Земцова - говорила так: "Как правило, связывали полотенцами и вниз лицом опускали в воду, затем сверху прижимали руками, чтобы они не всплывали.
Смерть носила изуверский характер. Например, когда топилась Елена Лузянина, то сильно била ногами".
Там же, неподалеку от Града, погибли Анфиса Варфоломеева, Александра Логинова и многие другие, причем о некоторых не известно ничего, кроме их имен, часто монашеских. Принявших "венец мученический" зашивали в кули из рогожи и зарывали, не ставя над могилами крестов.
Однажды такая церемония была испорчена 17-летней Таисией Крюковой. Эта молодая "скрытница" сама было кинулась в яму с водой, но, начав захлебываться, испугалась и попыталась выбраться на землю.
Собравшиеся вокруг старухи начали топить ее, но девушка вырвалась и вылезла-таки из воды. Она начала молить Христофора о пощаде, и тому (так как обряд был нарушен) ничего не оставалось делать, как, скрывая в глубине души злобу, помиловать ее. С отеческой заботой в голосе Зырянов сказал: "Ныне ступай отдыхать, а подвиг свершишь после". Три другие "скрытницы" из четверки приговоренных были немедленно утоплены, а Таисия той же ночью сбежала из скита.
Спустя несколько лет из близлежащего поселка Мураши неожиданно исчезла школьница Маруся Пестрикова. В том, что она попала в руки обитателей таинственного скита, никто не сомневался, и это вызвало бурю возмущения среди местных жителей. Дело дошло до статей в краевых газетах, а затем и до Москвы. О страшной истории Маруси рассказала "Комсомольская правда". Местное руководство вынуждено было принять срочные меры: скит, затерявшийся в лесах, решили найти во что бы то ни стало. Десятки добровольцев, в большинстве своем молодежь, участвовали в этих поисках. Их команды прочесывали чащи, не считаясь ни с расстояниями, ни с погодой. Наконец опергруппе НКВД, хоть и с большим трудом, удалось разыскать зловещее логово Христофора Зырянова. В феврале 1936 года лесной скит бегунов прекратил свое существование. Таков был бесславный конец "секты утопителей".
И все же многие тайны бегунов остались. Известно, что Град стоял на высоком холме, омываемом с юга небольшой речушкой Каменкой. С восточной стороны к нему подступала необъятная лесная чаща, в глубине которой и скрывались скитские землянки. Сейчас они, конечно, обвалились, и в ямах, похожих на воронки, виднеются лишь черные истлевшие бревна. Никто не знает, что скрывают в себе эти мрачные свидетели прошлого, ибо до сих пор не найдено огромное количество рукописных посланий и трудов, сочиненных бегунскими богословами. К тому же, как и любой монастырь, скит Христофора имел большую казну, составленную из имущества сектантов, как умерщвленных, так и оставшихся живыми. Никому не известно, где она сейчас, так как в следственных архивах НКВД сведений о материальных ценностях христофоровцев не обнаружено.