Аннотация: Бедный художник переступает через свои принципы ради денег, но сталкивается с чем-то очень хорошим, а, может, очень плохим
21 марта 1962 года, мужчина, которому на вид было около двадцати пяти, брёл по Н-ой авеню в Бронксе, Нью-Йорк, в крайне задумчивом состоянии. Он обдумывал что-то, что-то очень важное, но в то же время ничего конкретного. Мэтью, ничем не примечательный человек среднего роста, был одет в хоть и поношенную, но хорошо вычищенную и выглаженную одежду. Было видно, что он за ней ухаживал. Острые черты лица, глубокая борозда меж сдвинутых густых бровей, появившаяся, скорее всего, от тяжелых дум, темные и блестящие волосы, глаза *** цвета завершали его портрет.
Он неспешно вошёл в банк. Вдруг, опомнившись, он остановился, и его лицо приняло довольно серьезный вид.
"И зачем... зачем я здесь? - пронеслось в голове, - Никак не могу вспомнить. Но дело-то было важное. И как я мог забыть! Я стал таким рассеянным в последнее время... Ах, точно, деньги. Снять со счёта, кажется, сто двадцать с чем-то долларов. Ладно, сниму сто тридцать, чтобы наверняка. Сто тридцать! Хозяйка в последнее время совсем из ума выжила. Прикрывается каким-то повышением цен. Я вообще не замечал такого. Да и за такую, за такую каморку! Ремонт там не делал никто лет тридцать, наверно. Ну в принципе жить можно, что я уж тут так развозмущался, зато есть крыша над головой."
Мэтью направился к стойке. За ней сидела миловидная девушка, она выглядела довольно занятой.
-Здравствуйте, я Мэтью Фамилия, хочу снять со своего счета долларов так сто тридцать. -сказал он с деловитым видом.
-Здравствуйте, хорошо, ожидайте. -ответила ему девушка и направилась в сторону архива.
Шел третий час после полудня и в банке, как ни странно, в банке было много людей. Мужчина, стоявший рядом с Мэтью, был одет в изысканный костюм. Он смотрел на всех свысока, с презрением, словно вокруг была одна грязь. В чём-то его поведение было оправданно: большинство посетителей были одеты в грязную, изношенную одежду. Внимание Мэтью привлек низенький мужичок. Он постоянно суетился, вид его был болезненный, осунувшееся лицо, мешки под глазами и мозолистые, трясущиеся руки выдавали человека в крайней нужде. Он выглядел старше своих лет. Может, виной тому был непосильный труд, а может, пристрастие к выпивке... Размышления Мэтью прервала вернувшаяся из архива девушка.
С дежурной улыбкой она сказала:
-Извините, но на вашем счету недостаточно средств.
-Вы уверены? -сконфузившись ответил ей Мэтью.
-По нашим записям у вас есть сто одиннадцать долларов восемьдесят два цента.
-Ладно, ну тогда, -он помедлил, -тогда давайте сто десять долларов.
Девушка отдала ему наличные. Мэтью, не пересчитывая, поспешно вышел из банка. Он чувствовал себя униженным, словно его высмеяли на глазах у толпы.
"Какой позор! -думал он, -И как так получилось? Точно, вспомнил, этот старый прохвост обмолвился на той неделе, что из магазина украли жакет, вроде...Ну так не я же украл! Наверняка он из моей зарплаты и вычел.. Но я-то точно знаю, что тот жакет не стоил восемнадцать долларов! Вот пойти бы сейчас к этому старикану и вытрясти из него эти гроши. Знаю ведь, что сам он на широкую ногу живет, а остальных побираться заставляет..."
Проходя мимо аллеи цветущих вишен, Мэтью поморщился. В глазах прохожих светились искры восторга. Все восхищались цветами и только-только раскрывшимися блестящими листьями. Он не понимал, как можно находить радость в созерцании, когда истинная красота заключается в пении скворцов, в запахе вишен... Можно прикоснуться к прекрасному, просто подойдя ближе и вдохнув глубже.
Сознание Мэтью с каждым днем воспалялось всё сильнее. Он со злостью и негодованием воспринимал окружающую его действительность, не в состоянии понять истинную природу своего отвращения. Мысли постоянно путались, сплетаясь в болезненный, пульсирующий клубок.
Пахло свежим хлебом. Рядом с пекарней на лавочке сидел молодой человек и увлечённо чертил что-то в своём измызганном блокноте. Он самозабвенно, не обращая внимания ни на что вокруг, рисовал пейзаж, открывшийся перед ним. Мэтью остановился и с презрением начал рассматривать уличного художника. "Да, весна - это чудесная пора, никто не спорит. Как бы написал какой-нибудь зеленый юнец: "Природа просыпается от глубокого сна, и всё в мире оживает и радуется каждому мгновению." Но настоящую, истинную красоту невозможно передать, оставив пару-тройку небрежных штрихов на клочке бумаги. Бесполезное занятие. Этот несчастный тратит столько сил и времени на какую-то мазню. И ради чего? Ради того, чтобы стать знаменитым? Или он надеется на то, что кто-то высоко оценит его "старания" и даст ему отличное местечко в какой-нибудь галерее "искусств"? Таких как он сейчас пруд пруди. Куда ни шагни - везде эти ценители искусства. Самовлюбленные индюки, вообразившие, что до них никто не думал, не писал об этом. Каждый считает себя особенным, не похожим на всех "других". Но ничего, когда эти "первооткрыватели" выйдут в свет и столкнутся со своими первыми трудностями, их пыл мигом угаснет. До них сразу дойдет, что никакие они не "особенные". Да, верно. Так и будет."
Мэтью не замечал своего неприятного состояния, или не хотел замечать. Он был угрюм, его постоянно одолевала бесконечная и необъятная тоска. Но сегодня он был обязан навестить своего давнего знакомого. В конце зимы Мэтью получил от него телеграмму:
"Здравствуй, мой сердечный приятель! Моё обучение во Франции заканчивается и вскоре я планирую приехать в Бронкс. Помнишь, я присматривал квартирку около центрального парка? Так вот, я связался со своим приятелем, и он мне помог. Я заблаговременно внес залог за нее и, как только приеду, сразу заселюсь. Пишу тебе в надежде, что ты согласишься прийти ко мне 21 марта к пяти часам после полудня.
Джон"
Мэтью в нетерпении ждал этого дня. Они с Джоном не виделись с окончания их учебы в Н-й Академии Искусств. У Джона был талант к живописи, и его пригласили продолжить обучение во Франции. Мэтью имел заурядные способности, он неплохо учился, но и особо не старался. Он не хотел поступать в эту академию, но его отец, владея связями, пристроил своего сына в самое престижное учебное заведение в Нью-Йорке, думая, что Мэтью ждет великое будущее. Так это и случилось, но об этом позднее...
Мэтью долго искал то место, о котором писал в телеграмме Джон. Прошло много лет, и вспомнить точное расположение было трудно. После двадцати минут поиска Мэтью стоял у двери, украшенной витиеватой резьбой. Ручка была в форме львиной головы. Казалось, что владелец дома хотел создать образ престижности, однако всё выглядело негармонично и даже нелепо. Зайдя в здание, Мэтью подошел к консьержу. Они обменялись несколькими фразами, и мужчина указал на вторую квартиру. По его словам, туда недавно заселился молодой человек, по описанию похожий на Джона. Стоя у указанной двери, Мэтью собирался постучать, но именно в эту секунду дверь сама отворилась. На пороге стоял элегантный мужчина, одетый по последнему писку моды, и Мэтью не сразу признал в нем своего энергичного и местами взбалмошного товарища. В следующий миг давние друзья заключили друг друга в крепкие объятия. Простояв так с минуту, они вошли в просторную прихожую. Высокие потолки, антикварная мебель, и множество декора демонстрировали отменный вкус хозяина квартиры. Вдруг раздался басистый мужской голос, оторвавший Мэтью от разглядывания картины, висевшей перед ним.
-Да, это полотно великолепно, оно стоит своих денег. - сказал Джон, заметив заинтересованность друга. - Мне подарил ее один мой знакомый. Зовут его..., а впрочем неважно. Куда тебя судьба завела? Расскажи мне, мы же сто лет с тобой не виделись.
Мэтью немного помедлил
-Да я-то, что...Работаю в магазине подержанной одежды, выручка у нас приличная. Но штрафы нехилые. Снимаю квартирку, не такую, конечно, как у тебя, но тоже неплохую. В общем, рассказать-то особо нечего.
-Что? Магазин подержанной одежды? Как ты мог похоронить свой талант? -со злостью почти прокричал Джон. - Ты творец, твое сознание способно создавать новое! Такое способны делать редчайшие умы, а ты тратишь свое время, свою жизнь на такое неблагодарное занятие. Продавать одежду вместо того, чтобы воспользоваться возможностью заявить о себе? К тому же сейчас общество открыто к новому. Ты хоть знаешь, сколько новых направлений появилось?
Джон говорил это с таким искренним непониманием, с таким остервенением, что вскоре начал выбиваться из сил, повторял одно и тоже по нескольу раз, ругал Мэтью снова и снова. Однако его пламенная тирада не возымела никакого влияния на непутевого товарища. Мэтью терпеливо ждал, пока его друг договорит. Спустя где-то десять минут Джон совершенно выбился из сил и остановился. Он налил себе полный стакан воды и жадно выпил его. Мэтью дождался, когда Джон отдышится, и начал:
-Я сам знаю, что никакого, как ты говоришь, "таланта" у меня нет. Я рисовал всё обыденно, мои работы не отличались от чужих. Ты знаешь, как я отношусь к этой мазне. Я заслуживаю только того, что имею: маленькую замызганную квартирку, плохую работу и скупого директора. Ничего более. Я никогда не стану знаменитым, уж поверь. Тот, у кого на самом деле есть талант, - это ты. Тебе не стоит меня расхваливать.
Всё это Мэтью произнес с грустной усмешкой. Джон смотрел на него, как на невиданного зверя, он совершенно не понимал, о чем говорит его друг. Когда Мэтью остановился, повисло молчание. Оно длилось недолго, но обоим оно казалось бесконечным. Джон прервал эту паузу тяжелым вздохом, сел на диван рядом со своим товарищем и положил ему руку на плечо.
-На курсах в академии мы все рисовали одно и то же. Но помнишь те моменты, когда тебя охватывало вдохновение? То, что ты делал сам, не по шаблону, было изумительно. То, как ты рисуешь, что ты рисуешь, должен увидеть весь мир. Говори мне что угодно, но моё мнение не изменится. У тебя талант, и я знаю, что это так.
Джон говорил очень убедительно. Мэтью даже стало стыдно за себя, за то, что он вообще пришел сюда. Он всегда считал себя недостойным чего-то хорошего, и, как он думал, уж точно он не заслуживал такого хорошего друга. Однако, с каждым словом Джона, в его голове появлялась одна интересная мысль, которая доселе не удостаивала его своим присутствием. Звучала она так: "Почему бы и нет?"