КАЙЛ ИТОРР

                           МУДРОСТЬ ПРИРОДЫ





                                   Никогда и ничего не просите,
                                 особенно у тех, кто сильнее вас.
                                 Сами предложат и сами все дадут!
                                          Михаил Булгаков
                                       "Мастер и Маргарита"

  Юноша нетерпеливо топчется у калитки, похлопывая себя  полусжа-
тым кулаком по бедру. Я, не торопясь, слегка разрыхляю  землю  на
второй грядке и добавляю несколько горстей перегноя. Почва начала
подсыхать, вечером надо бы полить.
  - Скоро ты там? - Медный нагрудник раздраженно блестит чеканным
рисунком, кулак раз за разом опускается на мускулистое бедро.
  Я не отвечаю. Прохожу к восьмой грядке, наклоняюсь над  чахлыми
кустиками шалфея. Сбрасываю со стебля трех рыжих муравьев.
  - Клянусь Меднотелым, ну когда уже?!
  Выпрямляюсь. Стряхиваю землю с рук и ног. Ополаскиваю в большой
миске из обожженной глины, а воду выплескиваю в желоб: пускай по-
тихоньку орошает грядки. Надеваю мягкие шлепанцы,  вхожу  в  дом,
опускаюсь на сплетенную из камыша циновку.
  - Говори.
  - Мне сказали, ты знаешь...
  Следует обычная история: в далекой пещере в горах Загрос обита-
ет злобное чудовище, неуязвимое для камня, дерева, кости, меди  и
даже бронзы, кто-то хочет заполучить невесту, для чего ему требу-
ется голова, три рога и гениталии оного чудовища  (я  предпочитаю
пропустить мимо ушей повествование о том, как из этого набора по-
лучается невеста)... И конечно, кто-то из добрых людей  разболтал
кому-то, будто мне известно оружие, способное...
  - Уходи.
  - Я заплачу! Я хорошо заплачу!
  Рвет завязки мешочка, рассыпая по столешнице крупные жемчужины.
За такое пол-царства не купишь, но пятую его часть - вполне.
  - Забери и уходи, - говорю я, вставая.
  - Ты пожалеешь об этом!
  - Очень надеюсь, - киваю я, вышвыривая его за ограду. Мешочек с
жемчугом летит следом.
  Так закончился, толком не начинаясь, миф о благородном небесном
воителе Бэл-Мардуке, сразившем мать хаоса Тиамат.

  В один из многочисленных дней, на рассвете, происходит еще одно
посещение. Подъезжает темнолицый, горбоносый человек  на  большом
белом верблюде. Привязывает животное у водопоя, стягивает  с  его
спины объемистый тюк и без приглашения вваливается в дом -  прав-
да, дальше порога не заходит.
  - Я хотел бы сделать этому жилищу подарок, призывая благослове-
ние богов на...
  - Говори, - прерываю я.
  Следует обычная история о том, что кто-то выманил у кого-то ты-
сячу шекелей серебра и тысячу шекелей золота, кто-то пообещал ис-
полнить чье-то желание, кто-то этому исполнению помешал и присво-
ил богатство, а кому-то вовсе не хочется это богатство терять...
  - Мне сказали, ты знаешь, как найти...
  - Уходи.
  - Но я заплачу! Ты просто...
  - Забирай и уходи.
  Горбоносый уходит сам, еще продолжая что-то тараторить, но ухо-
дит.
  Так закончилось, позабыв начаться, сказание о страшном  прокля-
тии, что ожидает всякого посягнувшего на сокровища великого Моло-
ха, чье имя приносит свет и тепло на земли Ханаана.

  Однажды, словно сговорившись встретиться именно здесь, являются
двое - один с севера, в белых хлопковых одеяниях, второй с восто-
ка, в кожаной броне и плаще из алой шерсти. Яростно взирают  друг
на друга, хватаются за оружие - у первого копье и легкий  щит,  у
второго клювастый боевой топор. Затем хмуро косятся на меня  -  я
сижу на пороге и отрешенно наблюдаю за облаками на фоне закатного
неба.
  - Говорите, - разрешаю я, когда понимаю, что драться они сейчас
не будут.
  Следует рассказанная на два голоса история о том, как один бла-
городный брат похитил у другого благородного брата  престол,  ибо
на самом деле второй является сыном базарной шлюхи, а первый... а
первый тоже является сыном шлюхи, но не базарной, а  подзаборной,
и не шлюхи, а шавки... и что войска ждут только слова своих пове-
лителей, чтобы начать обтягивать щиты кожей побежденных, но пове-
лители слышали, будто простое присутствие...
  - Уходите.
  - Но... это святая война, сами боги...
  - Уходите. - Я встаю и скрываюсь в доме.
  Раздаются ругательства, лязг меди, предсмертные стоны.
  Утром я отволакиваю тела в яму, откуда беру перегной, а  оружие
спускаю в овраг к западу от дома. Там его и так немало, но  будет
еще больше.
  Так завершилась, не начавшись, легенда об Эа и Энлиле,  которые
пытались в сражении ответить на вечный вопрос: будет ли  властво-
вать в мире добро или зло... Впрочем, ответа не нашли бы в  любом
случае, ведь каждый из них считал злом - себя.

  Как-то рядом с домом останавливается массивная колесница,  зап-
ряженная парой черных единорогов. Гигант в черных одеждах и  зак-
рытом шлеме с развесистыми рогами покидает повозку, несколько ми-
нут изучающе смотрит на меня сверху вниз, а затем гулким  голосом
спрашивает:
  - Говорить?
  - Говори, - отвечаю я, не отрываясь от работы - надо пересадить
вербену в более насыщенную почву.
  - Не выступай против меня, тогда мои армады не тронут ни  тебя,
ни твоего дома и огорода. Не помогай тебе известно кому, и  полу-
чишь в награду любой титул, кроме моего собственного.  
  - Мне ни к чему титулы, - бросаю я, погружая корни в ямку. - Не
угрожай, и сам не будешь слышать угроз.
  - Договорились, - кивает Черный Властелин, взбирается на колес-
ницу и уезжает прочь.
  ...Однажды вечером, после заката, кто-то тихо стучит  в  дверь.  
Открываю. Девушка в изодранном серебристо-парчовом платье, вконец
обессилев, падает мне на руки. Аккуратно укладываю гостью на свою
циновку, обрабатываю сбитые в кровь ноги, взглядом заставляю  ус-
нуть - надежнее, да и исцелению поможет. Укутываю в одеяло.
  За некоторое время до рассвета дверь чуть с петель не  слетает,
с такой яростью в нее колошматят. Открываю. Два костолома в  зве-
риных личинах пытаются пройти сквозь меня, но это им не удается.
  - Говорите, - предлагаю я.
  Один с глухим ворчанием заносит шипастую палицу. Отбираю оружие
и вколачиваю невежу в землю. По пояс. Головой вниз. Второй отсту-
пает, лихорадочно нащупывая оберег, спотыкается обо что-то, с ди-
ким воплем падает и от страха умирает на месте. Приходится до ут-
ра перетаскивать трупы туда, где им положено быть.
  ...Утром на вычурной посеребренной колеснице появляется  хлюпик
в огромном шлеме с четырьмя развесистыми рогами и требует  выдать
ему, верному жрецу Властелина, сбежавшую рабыню, дабы тот мог по-
тешить сердце - содрать с нее шкуру и постелить на свой трон.  Я,
не отвечая, смотрю сквозь отверстия шлема туда, где у этого  типа
должны быть глаза; он немедля захлебывается  собственной  слюной,
приказывает вознице развернуть колесницу и жарить  куда  подальше
от этого дьявольского места.
  - Спасибо, - шепчет девушка.
  - Не стоит, - отвечаю я, - ноги болят?
  - Немножко. Чуть-чуть дергает. Чешется.
  - Хорошо. Через пару дней будешь в порядке. Отдыхай. Сейчас дам
поесть.
  - Мне нельзя...
  - Отдыхай, говорю. Здесь я командую. - Слегка улыбаюсь, с целью
немного смягчить последние слова, хотя они - чистая правда.
  ..,На следующий день, ближе к вечеру, на юге  возникает  облако
пыли, из которого довольно быстро проявляются десятка три  боевых
колесниц. На одной из них осколком ночной темноты возвышается ис-
полинская фигура Властелина.
  - Отдай мне девку, - без предисловий заявляет он.
  - Уходи, - говорю я.
  - А как же обещание не становиться на моем пути?
  - Уходи, - повторяю я. - Ты слышишь только свои слова, а не то,
что тебе говорят.
  Властелин извлекает из ножен громадный меч, лезвие которого от-
ливает лиловым перламутром.
  - Добром прошу, не ссорься со мной!
  - Уходи, - в третий раз говорю я.
  Взмах темного клинка.
  Боевые колесницы идут на штурм ограды из ивовых прутьев и жили-
ща из стволиков той же самой ивы. Сорок шагов... десять... шаг...
  - Yin Xarxas! - негромко приказываю я.
  Треск.
  Степь под конскими копытами и медными ободьями колес сплетается
паутиной трещин, обращаясь даже не в пыль - в  ничто.  Наваждение
длится не более мгновения, однако когда оно исчезает - с ним  ис-
чезают и войска Властелина. Лишь его черная колесница  маячит  на
безопасном расстоянии от моих дверей.
  - Ты пожалеешь об этом! - заявляет он и идет ко мне, по-прежне-
му сжимая массивный клинок обеими руками.
  Медленно подходит, нависая надо мной, как тот столб из звездно-
го металла на северной окраине земли. Хриплое, напряженное  дыха-
ние из-под закрытого шлема.
  Поднимает меч. Внимательно смотрит, ожидая, что сейчас я поведу
бровью, превращая в ничто землю у него под ногами, и вот тогда-то
можно без опаски разить - клинок быстрее чар.
  Я стою неподвижно. В чарах нет нужды.
  Звон спущенной тетивы и свист тяжелой стрелы, что вошла в глаз-
ную прорезь шлема и поразила Властелина до глубины его черной ду-
ши. Лучник выскакивает из-за угла дома, обнажая короткий золотис-
тый клинок и готовясь в рукопашной, но это уже ни к чему.
  - Я дважды твой должник, - оборачивается он ко мне. - И за  не-
го, и за нее.
  - За него мы в расчете, Шамаш, - отвечаю я. - А она уже  отдала
свой долг.
  - Это когда же?
  - Когда не стала просить.
  Вот на этом вполне можно закончить рассказ о Солнечном Шамаше и
сестре-жене его Иштар, которых преследовал их отец Син... И  даже
если история эта имеет продолжение - а она имеет его, ибо нет  на
этом свете ничего, что имело бы четкое начало и окончание, - луч-
ше завершить именно здесь и именно так.
  Потому что я требую этого - я, Владыка Ан, в чьей природе - де-
лать, не спрашивая. Потому что я желаю этого - я, Владычица Ки, в
чьей природе - не давать ответов, даже создавая их...

                              К О Н Е Ц