Исхизов Михаил Давыдович : другие произведения.

Охота за мультифритом

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вторая книга дилогии о приключениях Великого Мага Мичиграна и других жителей славного города Геликса.

   М И Х А И Л И С Х И З О В
  
  
  
   О Х О Т А З А М У Л Ь Т И Ф Р И Т О М
  
   Часть первая.
  
   Шкатулка с секретом.
  
   Впереди отряда шел сам Клинкт Большая чаша, глава славного клана Клинктов: рудокопов и кузнецов. На нем был полный рабочий костюм: тяжелые, подбитые железными подковками башмаки с большими медными пряжками, толстые чулки из выкрашенной охрой овечьей шерсти, короткие кожаные штаны и твердая, как латы, кожаная куртка, а лысину прикрывал черный шерстяной колпак с малиновым верхом. Все это долгие годы пылилось в шкафу, но сегодня Клинкт оделся так, будто шел в забой, или кузницу. За ним следовали два десятка молодых крепких гномов, одетых точно так же, как он, и вооруженных дубинками: его внуки, племянники, двоюродные внуки, двоюродные племянники, дети двоюродных племянников и еще чьи-то дети, приходившиеся Клинкту какими-то родственниками. Конечно, если бы Клинкт Большая чаша захотел вывести на улицу всю свою родню, ее оказалось бы во много раз больше. Старый рудокоп ограничился бандой в двадцать гномов.
   Гномы строем двигались по проезжей части улицы и все уступали им дорогу. Пешеходы жались к стенам домов, собаки убегали в подворотни, конные экипажи, сворачивали в сторону и останавливались, чтобы дать пройти отряду. А на тротуарах стояли зеваки и рассуждали о том, куда это собрался Клинкт Большая чаша со своими родственниками. Потому что если два десятка гномов вооруженных дубинками куда-то идут, то где-то что-то непременно должно случиться.
   - Идут захватывать девиц, для своих женишков, - сообщила своей подружке молодящаяся дама в плотно обтягивающей бюст, розовой кофточке и узкой, короткой, выше колен, юбочке. И хихикнула. - Гномы такие милашки, такие любвеобильные мальчики...
   - Прелестные создания, - подхватила ее подружка в зеленой кофточке, и такой же короткой юбочке. Она также считала себя достаточно молодой. - Нет, ты только посмотри, как они идут. Ах, как они красиво идут!
   - Дуры, - бросил им пожилой, длинноволосый гоблин в синей робе. - Нужны им ваши девицы. Они грабить идут.
   - Хам, - отрезала молодящаяся дама в розовом и отвернулась.
   - Вчера, возле дома купца Дрында, пьяный гном дерево срубил, - продолжил гоблин, не обращая больше внимания на дам. - Его побить хотели, так он, шаррам, упрямым оказался, никак не давался. Зубы оскалил и махал секирой - никто подойти не смог. Хорошо, какой-то тролль догадался засветить ему булыжником с голову. Против булыжника, шаррам, даже у гнома голова не устояла. Он тут же и рухнул. Секиру, конечно, кто-то утащил, а самого гнома разули и в вонючий овраг сбросили.
   - Мало их бьют, - с сожалением сообщил высокий, коротко стриженый парень в кожаном жилете, густо усыпанном медными заклепками. - Понаехали, машшаррам, из своего занюханного Неокса и вытворяют, что хотят.
   - Только из пещер повылезали, а уже строем ходят. Гнать их надо из Геликса, - поддержал его дружок, такой же коротко стриженный, и в таком же, украшенном заклепками жилете. Ростом он был пониже первого, но в плечах пошире. Глаза у широкоплечего были маленькие и злые. - Давно что-то я гномов не бил. Надо вечером пройти по городу, - тут же решил он. - Отловлю пару коротышек и напомню им, кто здесь хозяин.
   - Я с тобой, - поддержал его высокий.
   Два пожилых гнома, слышавшие этот разговор, переглянулись и осторожно, чтобы не привлечь внимание, быстро зашагали прочь.
   - А утром смотрю - нет его, этого недомерка, в овраге, - продолжил свое гоблин в синей робе. - Видно оклемался. Или родичи унесли. Они, гномы, все друг за друга стоят. Гном за гнома, шаррам, - кому хочешь глотку перегрызет.
   - Посмотрим, куда эти придурки собрались, - предложил своему спутнику высокий парень в кожаном, с заклепками.
   - Ага, - согласился тот.
   Они двинулись вслед за отрядом.
   За парнями в кожаных жилетах последовали обе дамы в коротких юбках, гоблин в синей робе, и еще один гоблин, молодой, с чахлой рыжеватой бородкой. А за ними добрая дюжина зевак, среди которых возвышались два одетых в какое-то немыслимое тряпье тролля. Не отстал и табунок уличных мальчишек, без которых в Геликсе вообще ничего не происходило. Собаки выбрались из подворотен и пристроились к отряду. В воздухе пахло дракой и собаки такого упустить не могли.
   Отряд шел, не обращая внимания на зевак. Впереди Клинкт Большая чаша, за ним все остальные, по четверо в ряду. А в центре этого строя, с небольшой деревянной шкатулкой в руках, шагал старинный друг и соратник Клинкта, Логго Камнекрут.
   Логго выделялся среди соплеменников не только густой черной бородой, доходящей ему почти до пояса, но и шириной плеч, и ростом. Не было в Геликсе гнома, который мог бы соперничать с Логго ростом и силой. Но не было в городе и гнома столь же ленивого, как Логго. Все гномы от рождения трудолюбивы. Они всегда что-то копают, что-то куют, отливают, закаляют, варят пиво, наконец, торгуют. Случается и такое - воруют. Некоторым гномам нравится воровать, и они занимаются этим промыслом со всем своим гномьим усердием. Судя по росту, ширине плеч и силенке, Логго мог бы стать прекрасным рудокопом или известным кузнецом, но он не хотел работать. Обвинения в лени Логго отвергал. Он утверждал, что таковы его принципиальные убеждения. А по законам свободного города Геликса, каждый житель его, имеет право придерживаться своих личных принципов и убеждений.
   - Есть гномы, которые в силу своих убеждений не могут ни служить в полиции, ни воевать, ни, даже, просто держать в руках оружие, - напоминал своим оппонентам Логго. - А мои убеждения запрещают держать в руках кирку, молот или какой-нибудь другой рабочий инструмент. Почему тех, кто не может, по своим убеждениям, держать в руках оружие понимают, а меня, не желающего держат в руках инструмент - не могут понять?! - возмущался он.
   Его пытались учить разным престижным профессиям, заставляли заниматься исконными гномовскими ремеслами - ничего не получалось. Его уговаривали самые мудрые и уважаемые гномы - не смогли уговорить. Логго не раз наказывали, но и это не давало никакого результата.
   Потом случилась война с харахорийскими пиратами. Логго тут же вступил в отряд. Убеждения не запрещали Логго держать в руках оружие. Он сражался плечом к плечу с главой рода, Клинктом Большая чаша и многими другими гномами. Воевал Логго храбро, заслужил медаль и даже был произведен в капралы.
   Когда, закаленный в боях и овеянный славой отважного воина, Логго вернулся, старейшины рода почему-то решили, что он образумился, и предложили ему выбрать любую работу, которая ему по вкусу. Но, оказывается, убеждения Логго нисколько не изменились.
   - Работать я все равно не стану, - сообщил он. - Поручите мне такое дело, где работать не надо. Таким делом я буду заниматься не щадя сил, не жалея своего времени. Вас много, вы все умные, вот и придумайте для меня какое-нибудь важное дело.
   Гномы, вечные труженики, не сумели представить себе такое дело, где не надо работать. Ведь даже торговцы и воры должны обладать немалым запасом трудолюбия.
   Решить проблему помог сам Логго. Когда у всех уже опустились руки, и в большом могущественном клане Клинктов не знали, как поступить с непутевым гномом, Логго сам пришел к старейшинам и сказал:
   - Дом у нас большой и его никто не охраняет. Это неправильно. Дом - главное достояние клана, его крепость. Поручите мне охранять наше жилище.
   Родовой дом Клинктов действительно напоминал крепость и был столь же неприступен. Ни в какой охране он, разумеется, не нуждался. Какой дурак полезет в логово гномов?! Старейшины уставились на главу клана, Клинкта Большая чаша. Решать, в конечном итоге, предстояло ему. Клинкт же, испытывал слабость к капралу, с которым подружился во время войны. Поговаривали даже, что кто-то кому-то из них спас жизнь: не то Клинкт выручил Логго, не то Логго вынес полуживого Клинкта из боя.
   - Логго опытный воин, - поддержал глава рода Камнекрута. - А нам, действительно, не помешает хорошая охрана. Сейчас, конечно, в Геликсе царят закон и порядок, но неизвестно какие времена ждут нас впереди. Пусть организует охрану нашего жилища.
   Старейшины с облегчением вздохнули. Они избавились от позора. Теперь ни один недоброжелатель не мог сказать, что в клане клинктов выращивают бездельников.
   Так Логго нашел свое место в жизни, и стал усердно охранять то, что, по мнению всех его родственников, охранять не имело никакого смысла.
  
   Шел Логго с таким гордым видом, будто он со своей шкатулкой и был здесь главной фигурой, а все остальные его охраняли. В дальнейшем оказалось, что так оно и есть.
   Без всяких происшествий отряд Клинкта, за которым увязались десятка полтора зевак, да десяток нахальных уличных мальчишек, гримасничающих и передразнивавших гномов, и, почти столько же, не менее нахальных бездомных собак, проследовал дальше. Он прошел по улице Стриженных свиней, потом, мимо балагана, по площади Тридцати Трех Святых Монахов Мучеников, прогрохотал тяжелыми башмаками по вымощенной булыжником Малой Захлюпанке, прошагал по рытвинам и ухабам Большой Лягушечьей, свернул в тесный вонючий переулок с дурацким названием Благоуханный, и вынужден был остановиться. Дорогу отряду преградила бесхозная телега.
   Клинкт Большая чаша, внимательно осмотрел переулок, будто ожидал увидеть кого-то знакомого. Но никого не увидел. Гном пожал плечами, подошел к телеге и пнул ногой колесо.
   - Убрать! - распорядился он.
   Молодые гномы поспешили выполнить приказ. Шестеро из них окружили телегу, подняли ее и понесли к обочине. Остальные помогали им подбадривающими криками. У гномов, высоко ценящих честь клана, так принято: если кому-то приходится выполняет тяжелую работу, товарищи его всегда поддерживают. Чем тяжелей работа, тем громче поддерживают.
   В тот самый момент, когда одна группа гномов перетаскивала телегу, а другая громко помогала им, в переулок стремительно выбежали десятка два неизвестных в темных плащах с капюшонами, прикрывающими лица. Не предупредив ни Клинкта, ни зрителей, они набросились на отряд.
   Звонкие удары, треск сталкивающихся дубинок, крики, стоны и ругань густо заполнили Благоуханный переулок. В тесноте нельзя было разобрать, кто в этой драке удачлив, а кто нет, кто побеждает, а кому суждено потерпеть поражение.
   - Во, и в балаган идти не надо, - обрадовался гоблин в синей робе.
   - Нашлась на них управа, - с удовольствием отметил парень в кожаном, собиравшийся вечером отловить пару гномов и проучить их. - Сейчас им врежут, шаррам!
   - Давай! Бей их! Дави! Круши! - неизвестно кого подбадривая, орали довольные мальчишки. - Куси его! Куси! - науськивали они собак.
   Собаки заливались громким лаем, делая вид, что пытаются кого-то укусить, но близко к дерущимся подойти не решались. Уличные собаки не так глупы, как некоторые думают. К тем, у кого в руках дубинки, они предпочитают проявлять свою агрессивность издали.
   - Чего это они? А? - поспешила посмотреть на драку какая-то шустрая старушка. - Чего дерутся? А?..
   - Я же говорю, из-за женщин, - охотно объяснила молодящаяся дама в розовой кофточке. - Мужчины могут драться только из-за женщин, а гномы - настоящие мужчины.
   - Балда! - осудил ее высокий парень в кожаном жилете. - Тоже нашла мужчин. Недомерки бородатые.
   - Сам дурак, - огрызнулась дама.
   - Смотрите, смотрите, какие они все храбрые! Какие они красивые... - восхищалась другая дама. - Как красиво они дерутся...
   - Они же поубивают друг друга, - ахнула старушка. - Спаси нас и помилуй святой драконоборец! - и, расталкивая других зевак, вылезла в первый ряд, чтобы лучше видеть.
   Наибольшее удовольствие от драки все-таки получали мальчишки и собаки. Первые свистели, кричали, подбадривая и нападающих, и обороняющихся; вторые лаяли и рычали, показывая, какие они злобные и опасные. Тролли, увязавшиеся за зеваками, вытаращив глаза, пытались сообразить, что происходит. Тролли очень медленно думают и очень медленно соображают.
   Поскольку часть отряда Клинкта была занята телегой, преимущество оказалось на стороне атакующих. Гномы, перетаскивавшие телегу, опустили свою ношу и хотели броситься на помощь родственникам, но Клинкт поднял руку и остановил их.
   - Рано! - заявил он.
   - Наших мало, надо помочь, - высказался кто-то из нетерпеливых. Его поддержали остальные. Молодые гномы рвались в бой.
   - Ничего, потерпите, - настоял Клинкт. - Дайте размяться Логго, ему давно хотелось подраться.
   Превосходство напавших было явным. Камнекруту пришлось поставить шкатулку на землю и взяться за дубинку. Правда, особой прыти Логго, не проявлял. Ему, видимо, было лень драться. Поэтому он просто помахивал дубинкой и держал нападающих на расстоянии. Но не скупился на советы.
   - Дубинку держишь неправильно, - с укоризной выговаривал он наскакивавшему на него толстяку в плаще и капюшоне. - Выше держи, а то придется тебя по башке огреть. Да не так. Так баба кочергу держит. Посмотри, что сейчас будет, - сильным ударом по концу дубинки он вышиб ее из рук противника. - Иди, подбирай, - посоветовал гном. - Потом приходи опять, я тебя подожду. Ну, кто там еще?.. Давай, давай, подходи по одному...
   И так же легко расправлялся со следующими.
   Нападавшие быстро поняли, что никому из них в единоборстве с Логго не справиться. На него набросились сразу четверо. Одному из них, наконец, удалось задеть Логго дубинкой. Потом второму.
   - Вы это чего!? Вы чего озверели!? - старался урезонить их Логго.
   Ни уговоры Логго, ни его дубинка не останавливали нападавших. И случилось то, что должно было случиться. Один из них так сильно ударил Камнекрута по правому плечу, что рука гнома беспомощно повисла. Этим воспользовался другой нападающий и огрел Логго по голове. Громко зазвенела каска. Если бы не она, дубинка проломила бы череп гнома.
   Даже у самого ленивого есть предел терпения. Логго рассердился. Звание капрала ему, в свое время, присвоили не за лень, и не за тихое поведение.
   - Вы вот как! - сердито зарычал гном. - Да я таких, как вы, в заливе Квоч, как котят топил! Я вам покажу, как надо драться!
   Он ловко перехватил дубинку в левую руку. Того, что огрел его по голове, Камнекрут, сильным ударом, буквально снес в сторону. И тут же опустил свое оружие на голову второму. Тот икнул, замер на какое-то мгновение и улегся у ног гнома. Третьего, который заинтересовался шкатулкой и нагнулся к ней, Логго так пнул ногой, что тот откатился к заходящимся хриплым лаем собакам. Собаки приняли его как подарок их собачьего бога. Одна из них рванула плащ, другая ловко располосовала штанину. Четвертый оказался умным. Увидев, как Логго расправился с его товарищами, четвертый сбежал.
   - Я же вам говорил, чтобы не лезли, так и обижаться не надо, - напомнил Логго тем, которые не смогли после его ударов подняться.
   Он посмотрел в сторону Клинкта, который по-прежнему стоял возле телеги и наблюдал за дракой. Очевидно, ожидал от главы клана похвалы. Но не дождался. Более того: глава клана недовольно покачал головой, потом постучал указательным пальцем правой руки себе по лбу, с укоризной посмотрел на Камнекрута, и снова покачал головой. Клинкт явно сердился, и советовал Логго не только драться, но и думать.
   Логго понял, вздохнул, оглядел поле боя и увидел, что два его племянника Пенто Ловкач и Кольмер Синеглазый с трудом защищаются от наседающих на них врагов.
   - Надо племянников выручать, - пробормотал Логго и окунулся в гущу драки. Шкатулка осталась без присмотра.
   Несколько нападавших тут же бросились к ней. Внимательно наблюдавший за дракой Клинкт увидел это.
   - Рудокопы, пошли! - отдал он команду. - Всыпьте им!
   - Хого! Хого! - заорали гномы боевой клич клана Клинктов. - Хого! Хого! Рудокопы вперед!
   Столь долго с нетерпением ожидавшие этого момента молодые гномы рванулись вперед. И с разбега ударили по черным плащам. Черные не выдержали удара, рассыпались и, не сопротивляясь, бросились наутек. Зеваки сопроводили их оскорбительными криками и улюлюканьем, гномы - угрозами, а собаки дружным лаем. Тролли так и не успели сообразить, что произошло.
   - Всем вернуться! - повысил голос Клинкт.
   Гномы нехотя прекратили преследование и возвратились. Особенно недовольны были те, которым так и не довелось, по-настоящему, принять участие в драке.
   Клинкт подошел к Камнекруту.
   - Разбойнички Бритого Мамонта? - спросил он.
   - Они самые. Где он только таких набирает? - осудил Бритого Мамонта Логго. - Им с пастухами-поселянами драться, а не с гномами. Против хорошего гнома, ни один такой разбойник не устоит. Помню, однажды встретил я трех разбойников этого Мамонта. Хотели меня ограбить. Я, конечно, убегать не стал, пошел им навстречу...
   Эту историю, о том, как Логго лихо разделался с тремя разбойниками, Клинкт слышал не менее десяти раз. При желании, сам мог рассказать, не хуже, чем Логго.
   - У нас потери есть? - прервал он Камнекрута.
   - Синяки и шишки. И пара разбитых носов. Бритый Мамонт на такие дела убийц не посылает. Простая шушера. Вот когда мы с тобой сражались с харахорийскими пиратами у залива Квоч, крови было много. Помнишь, вода в заливе стала красной? Славные были деньки.
   - Да, харахорийские пираты, это тебе не разбойники Бритого Мамонта, - согласился Клинкт. - У тебя все в порядке?
   - Я разве когда-нибудь подводил? - Логго хитро подмигнул, нагнулся и поднял шкатулку. - Охраняю, как положено.
   - Посмотрим, - предложил Клинкт.
   - Посмотрим, - согласился Логго.
   Он открыл крышку и заглянул в шкатулку. Клинкт тоже заглянул.
   - М-м-м... - довольно промычал Логго.
   - Ага... - согласился с ним Клинкт. Он похлопал друга по плечу. - От Бритого Мамонта избавились. Посмотрим, что дальше будет. Ты не забывай, от тебя многое зависит.
   - Не сомневайся. Все будет как надо.
   Логго хотел сказать еще что-то, но вдруг, из соседней улицы, раздался громкий многоголосый клич: "За Прохладный Лес и Высокую радугу! Поможем Клинкту!"
   - Это что такое? - насторожился Клинкт.
   - Не знаю, - Логго прислушался. Опять грянуло: "За Прохладный Лес и Высокую Радугу!" - Да это же боевой клич эльфов Бренадона, - вспомнил он.
   - Эльфов нам еще не хватало, - возмутился Клинкт.
   - Рассказать кому-нибудь, так не поверит... - Левой рукой Логго прижал к груди шкатулку, а правой снял с пояса дубинку. - Эльфы все бросили и прибежали нам помогать. - Надо уходить.
   Клинкт тоже считал, что лучше уйти отсюда, пока не появились помощнички.
   Убрать телегу! - приказал он.
   Одни гномы бросилась выполнять его распоряжение, другие, плотной группой, окружили Камнекрута. Через несколько минут отряд снова двинулся в путь.
   Зеваки отправились вслед за отрядом Клинкта, мальчишки также. Собакам не хотелось покидать обжитые места, где они чувствовали себя хозяевами, но упустить такое развлечение они не могли. Переулок, какое-то время бывшей центом хорошей драки опустел.
  
   Пустовал этот вонючий переулок, названный каким то чудаком "Благоуханный" не долго. Вскоре из-за угла, противоположного от того, куда ушел отряд Клинкта, вышел капрал Коорн. Капрал даже среди стражников отличался высоким ростом, широкими плечами, выпуклыми мышцами и большими кулаками. Но с лицом капралу не повезло. Оно у него было широким и плоским, а носик маленький, едва заметный. Такое, с трудом можно назвать лицом. Просто, большой, небрежно испеченный блин. Но, в отличие от обычного блина, у этого имелись усы: густые, черные усы, с закрученными и устремленными вперед, как стальные наконечники копий, кончиками. Поэтому вид у капрала был грозный. Уважение к Коорну добавлял и длинный меч, что висел на поясе.
   Затем, из-за того же угла, осторожно выглянула еще одна голова с небольшими аккуратными усиками. Она внимательно осмотрела переулок, на короткое время исчезла, потом появилась снова, но уже вместе с туловищем, которое принадлежало старшему стражнику Пиипу. Кроме усов у него имелись: крупный нос, солидный, свисающий над ремнем, живот, небольшие хитрые глазки, и все остальное, что должно быть у блюстителя порядка. Включая алебарду.
   Еще раз внимательно осмотрев переулок, и окончательно убедившись, что здесь нет никого, кроме капрала, стражник повернулся и призывно махнул рукой. Из-за угла вышли еще два стражника, вооруженные алебардами. Эти двое были молодыми и тощими. Они служили в городской страже недавно, и не успели еще, ни вырастить выразительные усы, ни обзавестись животами. Один из них, высокий мускулистый и смуглый был потомственным поселянином, который месяца два тому назад пришел в город и поступил в местную стражу. Звали его почему-то Сельдей-Бельдей. Он и сам не мог объяснить, почему ему прилепили это дурацкое имя. Второй, ростом пониже, но тоже крепкий, был горожанином, и имя у него было простым: Кноп.
   - Ну! Никого здесь нет! Шаррам! - возмущенно отметил капрал, осмотрев пустынный переулок.
   Капралу Коорну нравилось наводить порядок, и он был крайне недоволен тем, что не обнаружил в переулке нарушителей спокойствия.
  
   Когда доносчик сообщил сержанту Нообсту, что в Благоуханном, переулке затеяли массовую драку и, судя по всему, без разрешения канцелярии бургомистра Слейга, капрал Коорн тут же высунулся.
   - Драка без разрешения канцелярии бургомистра, есть нарушение Указа о порядке проведения уличных драк! - обрадовался он. Кончики усов капрала шевелились, будто именно ими он определил, что произошло злостное нарушение Указа.
   Сержанта Нообста сообщение доносчика не заинтересовало. Не сержантское это дело - вмешиваться в уличные драки. А, кроме того, сержант Нообст размышлял в это время о более важных делах, чем драка в Благоуханном переулке. Он думал о том, сколько можно содрать с черномазых гномов из Неокса, если продать им четыре старые алебарды, которые, вот уже полгода, пылились в оружейной.
   - Ты что, потребовал у них предъявить разрешение на драку в публичном месте, а они отказались? - спросил он доносчика.
   - Так дерутся ведь, - ушел тот от ответа. - А какой дурак пойдет в канцелярию, чтобы разрешение получить. Если ждать, пока там все подписи поставят, и печать шлепнут, не один день уйдет. К этому времени и драться расхочется.
   - Пусть дерутся, если им нравится, - рассудил сержант. Нообст любил посмотреть на хорошую драку. Да и сам мог как следует врезать. - "По две серебряные монеты за алебарду - это будет как раз, - прикинул он. - Или, может быть, по три?.."
   - А Указ господина бургомистра Слейга? - снова оторвал сержанта от важных размышлений капрал Коорн.
   - Заткнись, - попросил его по-хорошему сержант.
   Но капрал Коорн не мог заткнуться. Он знал назубок все Указы бургомистра Слейга, а также других бургомистров, что управляли городом до Слейга, и любил эти Указы выполнять. Такое у капрала Коорна было интересное увлечение. Коорну приятно было чувствовать, что его бояться, знать, что его слушаются, видеть, что ему подчиняются. А еще он мечтал стать сержантом. Потому что у сержанта еще больше власти.
   - Заявка о массовой уличной драке должна подаваться в канцелярию бургомистра за четыре дня до ее проведения, - продемонстрировал капрал отличное знание Указа о драках. - Разрешение выдается в письменном виде, заверяется личной подписью начальника канцелярии и печатью. Квитанция об уплате налога должна прилагаться. Организатор драки, при наличии отсутствия разрешения на оную драку, подвергается штрафу в размере большой серебряной монеты. Каждый участник - медной монеты.
   "За что ты наградил меня таким сокровищем? - мысленно обратился сержант Нообст к дважды рожденному драконоборцу. - Из всех, кто мог претендовать на должность капрала, ты выбрал этого идиота и зачислил его в наш отряд. Чем я проштрафился перед тобой, святой Фестоний?"
   Святой Фестоний на вопрос сержанта не ответил. Высшие силы никогда не объясняют, за что они наказывают. Вместо откровения драконоборца, Нообст снова услышал голос капрала.
   - Сержант, пошли меня разобраться, - попросил Коорн, и усы его зашевелились как у змеекота, почуявшего добычу. - В случае отсутствия наличия разрешения, я прекращу оную драку, задержу нарушителей и подвергну их... - чему он подвергнет нарушителей, капрал еще не сообразил. Он не мог соображать так быстро, поэтому замолчал и стал думать. Но ни одного подходящего слова вспомнить не сумел. Поэтому, с многозначительным нажимом повторил: - Я ИХ ПОДВЕРГНУ!
   Сержант Нообст знал, что Коорн дурак. И усы у него дурацкие, и вся морда дурацкая. И еще, сержант знал, что Коорн метит на его место, и за это тоже не любил капрала.
   - Иди и, если разрешения нет, прекрати! - приказал он. - Пусть каждый, кто нарушил, заплатит штраф. Монеты сдашь лейтенанту Брютцу. Возьми с собой трех стражников.
   И подумал, что на месте дерущихся, непременно набил бы морду капралу, когда тот полезет их разнимать. Возможно, так и случится. И это будет хорошо. По мнению Нообста, на большой плоской морде капрала не хватало пары хороших синяков.
   - Слушаю! Прекратить и задержать! - браво отрапортовал капрал. - Пиип, Кноп, и ты, как тебя? - Он не мог запомнить мудреное имя Сельдея-Бельдея.
   - Сельдей-Бельдей! - резво доложил стражник.
   - Вот! И ты, Бельдей! Все за мной, - и, не оглядываясь на стражников, уверенный, что его приказ будет выполнен, Коорн быстрым шагом направился к Благоуханному переулку.
  
   - Никого нет, - не без удовольствия подтвердил старший стражник Пиип. - Никакой драки. Но телега стоит не на месте. Не должна она стоять на обочине.
   Дядюшка Пиип, как его называла молодежь, был старым опытным и мудрым стражником. За двадцать пять лет непорочной службы, он приобрел колоссальный опыт по раскрытию преступлений. На место событий опытный Пиип всегда являлся вовремя: после того, как преступники его покидали. Это позволяло ему спокойно, без суеты и ненужной нервотрепки разобраться во всем, в чем следовало разобраться. За все годы опасной и трудной службы, Пиип не получил ни одного ранения, и, даже, ни единого синяка. Молодые стражники с восхищением относились к дядюшке Пиипу, служившему им примером.
   - Почему, шаррам, ты считаешь, что телега не на месте? - спросил капрал?
   - Потому что дорога в одном месте, а телега совсем в другом, - для большей убедительности, Пиип показал пальцем, вначале на дорогу, затем на стоявшую возле дома телегу. - Ее сюда притащили.
   - Зачем?
   - Чтобы не мешала, - объяснил Пиип.
   Коорн не понял и поступил, как всегда поступал в подобных случаях.
   - Заткнись! - приказал он. Подумал немного и добавил. - Согласно семнадцатому параграфу, шаррам, приказываю осмотреть переулок, найти нарушителей порядка, обнаружить вещественные доказательства, изъять оные и доложить. Машшаррам!
   Капрал Коорн сложил руки на груди, как это делает лейтенант Брютц, когда задумывается, и приступил к наблюдению за ходом выполнения приказа. Он знал, что если не приглядывать за стражниками, они, вместо того, чтобы обыскать переулок и найти нарушителей, усядутся в тени и станут играть в кости, нарушая этим седьмой параграф инструкции по осмотру места преступления. Или достанут из какого-нибудь тайного места пиво, и будет его распивать, нарушая десятый параграф. Кроме того, они вполне способны нарушить и двадцать седьмой параграф. А это еще хуже.
   Стражники поняли, что под бдительном присмотром капрала, о костях следует забыть, о пиве - тем более. Конечно, они с удовольствием нарушили бы параграф двадцать седьмой. Но, под бдительным присмотром Коорна, это было невозможно. Поэтому стражники разошлись по переулку. Молодые были уверены, что ничего не найдут, но делали вид, будто что-то ищут, а на самом деле наблюдали за тем, что делает дядюшка Пиип. А дядюшка Пиип, бормоча себе под нос, что-то непонятное, стал подбирать с земли невзрачный хлам. Какие-то тряпочки, какие-то лоскутки, какие-то камешки.
   - Ну?! - рявкнул капрал Коорн, которому вскоре надоело смотреть, как бездельники делают вид, что усердно осматривают местность. Эти хитрые уловки капрал изучил еще в те времена, когда он сам был рядовым стражником. - Шаррам, машшаррам! Сколько я должен ждать?! Ползаете, как хромые потомки безногих черепах в яме с вонючими отбросами! Все ко мне! Бегом!
   Стражники послушно выполнили команду и остановились возле капрала.
   - Ты!?- кончики усов Коорна уставились на Сельдея-Бельдея.
   - Я это, значит, того... Ну, нету ничего такого... - Сельдея-Бельдея еще не научили докладывать коротко и ясно. - Везде посмотрел, а нету...
   - Кор-роче! Шаррам!- оборвал его капрал.
   - Нет там, значит, ничего такого... - снова затянул Сельдей-Бельдей, пытаясь сообразить, чего от него хочет капрал, и теряясь под грозным взглядом.
   - Еще кор-роче. Маш-шаррам!
   - Ничего нет! - выбрался, наконец, на правильный путь молодой стражник.
   - Одну ночь чистить сортиры за то, что не выполнил приказ, и еще одну ночь, шаррам, за то, что не умеешь докладывать!
   - Две ночи чистить сортиры? - удивился еще не обкатанный в служебных порядках стражник. - За что?
   - Три ночи! Машшаррам! И заткнись! Больше трех не имею права. Теперь ты! - кончики роскошных усов капрала Коорна нацелились на Кнопа.
   - Ничего не обнаружено! - браво доложил потомственный горожанин Кноп. Горожане еще в детстве, с молоком матери, впитывают необходимые знания о том, как надо отвечать на вопросы капралов.
   - Одну ночь чистить сортиры! Шаррам! - благосклонно определил капрал. - Ты? - на сей раз, под прицел усов попал дядюшка Пиип.
   - По вашему приказу, вещественные доказательства драки доставил! - отрапортовал дядюшка Пиип. И тут же предъявил их.
   В доказательства вошли: три лоскута плотного черного материала и один лоскут клетчатой материи; хорошо отполированная боевая дубинка, семь пуговиц разного цвета и разного размера; одна небольшая черная шапочка с малиновым верхом и четыре свежевыбитых зуба. Три резца и один клык.
   - Что за барахло ты мне принес?! Машшаррам!- капрал оттопырил нижнюю губу, как это делал лейтенант Брютц, когда был недоволен плохим пивом. Он окинул презрительным взглядом добычу Пиипа, и стал не менее презрительно рассматривать самого стражника. - Я тебе приказал, не мусор собирать, а доставить вещественные доказательства. Шаррам! Что я должен с этим мусором делать? Зачем ты мне его притащил?! Мне надо знать, кто здесь дрался. Машшаррам!
   - Это же ясно, - сообщил Пиип.
   - Что тебе ясно?! Шаррам!- кончики усов капрала, как два копья, готовы были пронзить дядюшку Пиипа. - Ничего тебе, старой коряге, не ясно! Машшаррам! А мне, ясно, что ты глуп, как сырой осиновый чурбан, промокший под дождем, и сброшенный в болото. Много о себе возомнил! Машшаррам!
   Коорн имел полное основание считать дядюшку Пиипа глупей себя, потому что был капралом, а Пиип - просто старшим стражником.
   - Доложи мне, кто здесь дрался! Шаррам! - потребовал капрал, и усы его угрожающе зашевелились. Он знал, что задание это невыполнимо и хотел насладиться беспомощностью стражника.
   - Гномы дрались с гоблинами, - доложил Пиип. Немного подумал и уточнил: - Хотя, вполне возможно, что это гоблины дрались с гномами.
   - Умничаешь! Машшаррам!- капрал погрозил Пиипу пальцем. Он этого стражника насквозь видел. - Ты мне не крути! Ты мне точно скажи, кто с кем дрался?! Шаррам!
   - С одной стороны были гоблины, а с другой - гномы, - попытался объяснить стражник.
   Капрал Коорн понимал, что Пиип все выдумывает: и про гномов, и про гоблинов. И нагло врет. И надеется, что это ему сойдет. Напрасно надеется. Машшаррам! Мог бы сообразить, что капрал Коорн все понимает. Капрала Коорна не проведешь. За попытку ввести в заблуждение вышестоящего начальника, капрал может наказать на всю катушку.
   - Ну, если ты мне сейчас не докажешь, что здесь дрались гномы и гоблины, будешь две ночи мыть сортир в караульном помещении, шаррам! - объявил Коорн. Он представил себе дядюшку Пиипа моющего ночью сортир, усмехнулся и добавил: - Две ночи подряд. Машшаррам!
   Кноп и Сельдей-Бельдей жалели старика, но заступиться за него не решались. А сам Пиип был совершенно спокоен. Видел он начальников и похлеще Коорна, и пожестче, и подурней.
   - Эти лоскуты, - ткнул дядюшка Пиит пальцем в обрывки грубой черной материи - оторваны от плащей, которые обычно надевают гоблины, когда идут на дело. Больше никто плащей из такой дрянной материи не носит. И эта дубинка... Посмотрите, господин капрал, какая она длинная. Такими дубинками дерутся гоблины. У гномов дубинки короче и толще. Значит, здесь были гоблины, и они покинули поле битвы первыми. Убежали. Кто-то из них не успел подобрать свою дубинку. Теперь, господин капрал, соизвольте взглянуть на эти пуговицы... - он положил рядком несколько пуговиц, подобранных на земле. - Они деревянные. А у плащей, что носят гоблины, пуговицы всегда деревянные.
   Коорн никогда не обращал внимания на ненужные мелочи: в каких плащах выходят на дело гоблины, и, тем более, какие у плащей пуговицы. Но Пиип говорил убедительно. И то, что он говорил, было похоже на правду.
   - Ну, я и сам знаю, шаррам, что эти лоскуты и пуговицы от плащей гоблинов, - капрал опять выпятил нижнюю губу. - А гномы? - спросил он. - Почему ты думаешь, что гоблины дрались с гномами? Машшаррам!
   - Вот эти пуговицы выточены из камня, - показал Пиип четыре красных кругляша. - Ни у кого, кроме гномов, таких пуговиц нет. И этот клок клетчатой материи от курточки гнома.
   Капрал взял лоскут и повертел его, внимательно разглядывая.
   - Хм... Сам вижу, что это от курточки гнома, шаррам, - сообщил он. - Вот только неизвестно из какого клана эти гномы, - и, чтобы загнать Пиипа в угол, капризно потребовал: - А я хочу знать, из какого они клана?! Шаррам!
   - Гномы из клана Клинкта Большая чаша, - легко вывернулся из угла дядюшка Пиип. - Такие черные шапочки с малиновым верхом носят только они, - и он предъявил Коорну шапочку.
   Дураки среди капралов встречаются нередко. Во всяком случае, чаще, чем среди рядовых стражников. Но Коорн был дураком принципиальным. Поэтому, он постоянно и упорно пытался доказать, что он умней всех своих подчиненных, и знает гораздо больше, чем все они вместе взятые.
   - Без тебя знаю, шаррам, что в клане Клинкта все носят черные шапочки с красным верхом - сообщил капрал Коорн.
   Дядюшка Пиип хотел сказать, что не с красным верхом, а с малиновым, но благоразумно промолчал.
   - А зубы? - полюбопытствовал Кноп. - Зубы кому выбили, гному или гоблину?
   - Да, если ты такой умный, скажи нам, кому выбили зубы? Шаррам! - потребовал капрал.
   - Этого я не знаю, - признался дядюшка Пиип.
   - В выбитых зубах у нас лучше всех разбирается сержант Нообст, - высунулся со своим мнением Сельдей-Бельдей. - Отнесем зубы ему, он сразу определит.
   - Заткнись, машшаррам! - не глядя на стражника оборвал его капрал. - Без сержанта обойдемся. Сами найдем тех, чьи это зубы.
   Стражники не знали, как капрал собирается узнать тех, кто оставил в переулке свои зубы. Поэтому молчали.
   - Не знаете как, шаррам! - правильно оценил их молчание Коорн. - Потому вы и стражники, а я капрал. Мы, капралы, решаем эти вопросы очень просто. Машшаррам! Построю всех гномов, и гоблинов и прикажу им, чтобы открыли рты. У кого зубов не хватает, тот и дрался. Поняли? Соображать надо! Машшаррам!
   Сельдей-Бельдей и Кноп преданно смотрели на капрала, делали вид, что восхищены его находчивостью. А дядюшка Пиип после слов Коорна представил себе длиннющие шеренги гномов и гоблинов с раскрытыми ртами. А вдоль этих шеренг идет капрал Коорн, заглядывает в рот каждому, подсчитывает, сколько у того зубов. И, как всегда, когда дядюшка Пиип задумывался, он стал подкручивать кончик правого уса.
   - Ты чего крутишь ус?! Машшаррам! - уставился на него Нообст.
   - Просто так. Кручу, - не сумел найти подходящий ответ дядюшка Пиип.
   - Ты мне это брось! - рявкнул капрал. - Знаю я, почему ты ус крутишь! Шаррам! Распустился! Умничаешь! Я тебе покажу, как ус крутить! Машшаррам! Этой ночью будешь мыть сортир! Ясно!?
   - Ясно, господин капрал, - отрапортовал Пиип.
   - То-то! - капрал Коорн был настроен воинственно. - А гоблинам теперь крышка, и Клинкту тоже! Машшаррам! Нет у них разрешения на уличную драку. Всех привлеку! Я им покажу, как нарушать! Сейчас допросим свидетеля.
   Пиип оглядел переулок. Свидетелей не наблюдалось. А зайти к кому-нибудь в дом, без разрешения хозяина, стражники не имели права. В Геликсе существовал закон о неприкосновенности жилища.
   - Не выйдет никто, - подсказал Сельдей-Бельдей. - Кто же это добровольно в свидетели пойдет.
   - Ну! Пусть попробуют не выйти! Шаррам!- грозно повел усами капрал.
   В переулке было всего три дома. Два небольших домика справа, и большой, длинный дом слева. Капрал решительно подошел к дверям длинного дома.
   - Эй, хозяин! - окликнул он, - выходи!
   - А чего тебе? - спросил из-за двери скрипучий голос.
   - Поговорить надо. Шаррам!
   - И не подумаю, - отказался скрипучий голос.
   - Почему? - потребовал объяснения капрал.
   - Так ведь ты про драку спрашивать станешь.
   - Ты ее видел?
   - А ты кто, не стражник ли? - поинтересовался голос.
   - Какой я тебе стражник, машшаррам! - возмутился капрал. - Я капрал Коорн! - прозвучало это почти как "Я лейтенант Брютц!"
   - Капрал?.. - удивился голос.
   - Капрал! - подтвердил Коорн.
   - А не врешь?
   - Ты с кем разговариваешь?! - рассердился Коорн. - Выходи, шаррам, машшаррам!
   - Нет, не выйду, - отказался скрипучий голос.
   - Почему это не выйдешь?
   - А не хочу...
   В этом противном голосе, к скрипу, добавились еще и нотки нахального самодовольства коренного горожанина, который пользуется всеми свободами вольного города, и которому, пока он сидит у себя дома, трижды начихать на всех стражников. Даже на капрала.
   Коорн помрачнел. Кончики его усов угрожающе зашевелились. Никто не имел права разговаривать так с ним, с капралом Коорном, представляющему власть. Но обладатель скрипучего голоса не видел грозных усов капрала. Потому, он не испугался, и дверь не открыл. Этого упрямого свидетеля, шаррам его, и трижды машшаррам всю его родню, надо было непременно вытащить из вонючей берлоги, научить его стоять по команде "смирно" и правильно отвечать на вопросы, которые задет капрал городской стражи. Но как это сделать, если свидетель не хочет выходить?
   Неизвестно как долго думал бы капрал Коорн, если бы ему не помешал дядюшка Пиип.
   - Вообще-то можно выманить свидетеля, - ни к кому не обращаясь, негромко, чтобы его за дверью не услышали, сказал Пиип.
   Капрал перестал думать и уставился на стражника. "Стражник Пиип, шаррам, конечно, болван и ничтожество, - в этом Коорн был уверен. - Но иногда соображает. В пуговицах он разобрался. Может быть и с этой вонючкой разберется? Машшаррам! "
   Но Пиип молчал. Капрал подождал еще немного. Пиип по-прежнему молчал.
   - Ну! - сказал капрал.
   - Сортир, - напомнил дядюшка Пиип.
   - Капрал Коорн знал, что нижних чинов надо иногда поощрять. Бывают такие случаи. Он подошел к Пиипу, и дружески похлопал его по плечу. Как будто недавно не обозвал он Пиипа сырым чурбаном. Как будто и не был Коорн капралом, а Пиип просто старшим стражником. Как будто это два старых друга встретились.
   - Ну, Пиип, ты же все умеешь. Вытащи его, Машшаррам! - потребовал капрал.
   - А сортир? - снова напомнил Пиип и поморщился, показывая этим, что мыть сортир ему не нравятся.
   - Какие могут быть сортиры. Это я пошутил, - вынужден был отступить капрал. - Ты что, шуток не понимаешь?
   - Ладно, - сказал Пиип. - Если сортира нет, то свидетель сейчас будет.
   Он кивнул капралу: дескать, сейчас все сделаю, и подошел к крыльцу.
   - Не хочет, так пусть и не выходит, - сказал Пиип громко, чтобы хозяин дома услышал. - А я что-то озяб. Давайте разведем на крыльце костерок, погреемся, - предложил он.
   - Некогда нам пустяками заниматься, - не понял капрал.
   Пиип скорчил свирепую рожу, замотал головой и даже позволил себе постучать пальцем по лбу, призывая Коорна сообразить. Капрал не сообразил. Он был слишком туп, даже для того, чтобы понять простой замысел стражника, и с удивлением глядел на кривляющегося Пиипа.
   А молодые стражники сообразили.
   - Я тоже весь продрог, - сообщил Кноп и подмигнул Пиипу. - Пойду, дровишками разживусь.
   - Ага, здесь у порога костерок и разложим, - поддержал его Сельдей-Бельдей. - У нас, в поселении, если кто зябнул, он завсегда костер разводил. Но, дровишки, значит, нужны. Ну, это мы добудем, - он подошел к завалинке, поднатужился и вывернул хорошую доску, длинной метра в два. - Сухая, - Сельдей-Бельдей постучал ладонью по доске. - Такое дерево и разжигать не надо, само загорится.
   - Э-э! Ты чего там мой дом разрушаешь?! - проскрипело из-за двери.
   - Не разрушаю я ничего, - успокоил хозяина Сельдей-Бельдей. - Одну дощечку только и взял. Ты вместо нее другую прибьешь. А эта уж больно хороша на разжигу. Ты не сомневайся, костер получится хороший.
   - Да ты что?! - возмутился голос. - Костер разводить нельзя! Дом загореться может.
   Теперь дошло и до Нообста. Он довольно улыбнулся. Будто сам придумал эту потрясающую хитрость, и подкрутил усы.
   - Разрешаю! - рыкнул он. - Разводите костер! Шаррам! Греться так, греться.
   - Дом может загореться, - напомнил тревожный голос из-за двери. - Вам же и тушить придется.
   - Пожары нас не касаются, - добродушно объяснил дядюшка Пиип. - Тебе же сказали - мы стражники. Если дом загорится - пожарные приедут. У нас, в Геликсе, хорошие пожарные, они потушат.
   - Пожары нас не касаются! - подтвердил капрал. Произнес это он таким тоном, что хозяин дома, наверно, и огонь вообразил, и запах дыма почувствовал.
   - Это... Погодите, - проскрипел голос. - Костер разводить - это не надо. Я сейчас прямо и выйду.
   Послышался лязг отодвигаемых засовов: одного, другого, третьего, потом заскрипела несмазанными петлями дверь, и на крыльцо шагнул длинный и тощий человек. У него все было длинным: длинные ноги, длинные руки и длинное лицо. Под его длинными ногами жалобно заскрипели рассохшиеся доски крыльца.
   - Не надо разжигать костерок, - попросил длинный. - Все как есть расскажу.
   - Ну! - грозно рыкнул капрал и направил на него острые кончики усов.
   - Ага! - с готовностью сообщил длинный.
   - Чего ага? Машшаррам! - капрал наклонил голову, будто собирался броситься на длинного и забодать его.
   - Так это... - рассказывать длинный не спешил, явно обдумывал, что говорить, а о чем умолчать.
   - Не расскажешь всю правду, отведем тебя в караулку, - предупредил Пиип.
   - Так я ничего не нарушил, - огрызнулся длинный. - Не имеете никакого такого полного права заарестовывать меня.
   - Не имеем, - согласился Пиип. - Мы тебя и не станем заарестовывать, а просто задержим как ценного свидетеля, - объяснил он. - И будешь ты у нас сидеть в одной камере с убийцами и насильниками, пока не поседеешь.
   - Да я что?.. Я ничего... - окончательно сломался длинный. - Я и сам хотел рассказать. Еще немного, я бы сам пришел, и все рассказал. Жить от них, паразитов, прямо невозможно стало.
   - Вот и хорошо, - похвалил его дядюшка Пиип. - Ты говори, а мы послушаем.
   - Так железо у нас, в переулке, всегда в полном порядке лежало.
   - Какое железо? - не понял капрал.
   - Хорошее железо, почти новое, - с готовностью объяснил длинный.
   - Тебя о чем спрашивают?! Машшаррам!- прошипел Коорн.
   - О чем? - оробел от грозного шипа длинный.
   - Дрались здесь сегодня?
   - Сегодня? - переспросил, соображая что-то свое, тайное, хозяин дома.
   - Сегодня! Машшаррам! - капрал рыкнул с такой силой, что даже неодушевленный предмет ответил бы. Что уж тут говорить о напуганном хозяине.
   - А как же, - заторопился он. - Вполне. Как раз сегодня. Так оно и есть. Сегодня как раз и дрались, - скороговоркой затрещал он, и голова его на тонкой длинной шее утвердительно закачалась.
   - Молодец, самое главное сразу и сказал, - похвалил его Пиип. - Жми дальше, не останавливаясь. Может, тебя капрал еще и наградит. Он таких, которые все рассказывают, любит.
   - Гномы это все, - начал жать дальше хозяин дома. - Пока их в Геликсе не было, мы тихо жили. А как гномы появились, так все драки и драки.
   - Ты про сегодняшнюю драку расскажи, - напомнил дядюшка Пиип.
   - А я что?! Я и говорю. Сегодня, пришли эти коротышки откуда-то и телегу проволокли. А, спрашивается, чего им телегу волочь? Незачем им телегу волочь. А они волокут и дорогу всю загородили. По переулку ни проехать, ни пройти. Тут эти, в черном, и пришли. Гномы, как черных увидели, заорали свое "Хого! Хого!" Набросились на черных, и давай их дубинками колошматить. Черные, конечно, сначала отбивались, так против гномов разве устоишь. Им волю дай, они весь день драться станут. Не выдержали черные, убежали. А гномам что?.. Подрались, телегу бросили и пошли дальше. Вон она телега и стоит. Она теперь бесхозная. Но возле моего дома стоит. На моей, значит, законной территории. Теперь она, значит, вроде бы моя, - длинный посмотрел на капрала, не станет ли тот возражать, но телега Коорна, явно, не интересовала. - То есть определенно моя. Я теперь, с этой телегой, что захочу, то и делать стану.
   - Ты все сам видел? - спросил сержант Коорн.
   - Я? - переспросил длинный.
   - Ты! Машшаррам!
   - А чего тут? Вот она, телега, стоит.
   - Я не про телегу, я про драку! Шаррам!
   - Не-е-е... - замотал головой длинный. - Драку я не видел. Я же не дурак, торчать на улице, когда гномы дерутся. Там схватить можно. Я дома спрятался.
   - Чего же ты рассказываешь?
   - А куда мне деваться, если ты дом спалить хотел?
   - Ну! Исчезни! Машшаррам! - рявкнул капрал на длинного.
   Длинный мгновенно исчез. Стражники и не заметили, куда он скрылся: юркнул за дверь, или в какую-нибудь щель. Но тут же застучали засовы. Щелкнул один замок, другой, третий. И еще что-то заскрипело: это он в ручку двери ножку от табурета сунул. Всякий замок можно сломать, а дубовая ножка табурета, надежно, удержит дверь, от нежелательных гостей.
   - Идем за гномами. Шаррам! - приказал стражникам капрал Коорн. - Задержим Клинкта за уличную драку в связи с наличием отсутствия разрешения канцелярии бургомистра. Машшаррам!
   - Сержант, сержант... - раздался негромкий басок за спиной капрала.
   Коорн быстро обернулся и увидел невысокую плотную старушку в длинном, доходящем до щиколоток, голубом платье и легких летних башмачках. Платье у старушки было чистенькое, щечки пухленькие, розовые, волосы седенькие, а над верхней губой темнела хорошенькая родинка. Поскольку рядом никакого сержанта не было, Нообст понял, что сержантом старушка назвала его. Умная женщина понравилась капралу. Он улыбнулся ей и стал подкручивать кончики усов так же солидно и неторопливо, как это делал лейтенант Брютц.
   - Сержант, - продолжила старушка тем же приятным негромким баском, - Я, как добропорядочная жительница, должна донести! - на слове "донести" она сделала ударение и многозначительно кивнула.
   - Ну, доноси! - капрал закончил подкручивать кончики усов, и еще раз улыбнулся. - Доноси и никого не бойся. Шаррам.
   Женщина понимающе кивнула и стала доносить.
   - По переулку шли гномы. Смирно шли, никого не трогали. Потом их догнали те, что в черных плащах. Передний подошел к гномам и говорит: "Отдай шкатулку!" А гном отвечает: "Пошел ты..." И еще кое-чего добавил, - старушка улыбнулась и хихикнула. - Эти гномы, как дети, они так забавно ругаются... А черный ему: "Недоросток плюгавый". И тоже выругался совершенно неприличными словами. Гном ему: "Придурок длинный". А черный: "Мелочь пупырчатая". Гном: "Орясина безмозглая". Черный: "Я тебе сейчас морду начищу!" Гном: "Я тебе уши оборву". Черный: "А ну, ударь, ударь!.." Гном: "Еще как ударю". А потом черный этому гному такое выдал, что я и передать не могу, - старушка опять хихикнула. - Мы, женщины, и слов таких не знаем. И выражений таких понять не можем. Но вы, господин сержант, человек образованный и вам все эти слова вполне доступны. Я, с вашего разрешения, повторять их не стану. Хотя, если вы прикажете... - старушка гордо подняла голову, свела губки и уставилась на капрала. Чувствовалось, что при первом же требовании, она повторит все, что черный сказал гному. - могу засвидетельствовать.
   - Ты все это слышала? - поинтересовался капрал.
   - Да ты что, миленький, на таком расстоянии разве услышишь, - удивилась дурацкому вопросу старушка. Я же к ним близко не подходила.
   - Откуда же ты знаешь, что они говорили?
   - Хм-м, - пожала плечами старушка. - Так это же понятно. Гномы с этими, что в черных плащах встретились. Чего же они еще могут говорить. У них такие рожи были... Каждому понятно, что они произносят. Ну, не "спасибо" же, и не "пожалуйста"... А то я не знаю, что мужики говорят, когда хотят подраться. Да и бабы тоже.
   - Ну, - согласился капрал Коорн. - Это верно, шаррам. Доноси дальше.
   - Потом, - стала доносить дальше старушка, - черный заорал истошным голосом: "Наших бьют! Помогите!.." И шарахнул гнома по балде. Пошла свалка. А кругом народ стоит, смотрят, как Указ самого бургомистра, нашего дорогого Слейга, нарушается. Детей полно. И само собой - собаки... Дети чему учатся! Вырастут - тоже начнут нарушать Указы бургомистра. Куда идем, куда катимся!? В наше время никто без разрешения канцелярии не дрался. А сейчас?!. Докатились! При малых детях, при собаках! Святого драконоборца, дважды рожденного Фестония не бояться!
   Возмущению старушки не было предела.
   - Разрешения на драку из канцелярии бургомистра у них не было? - уточнил самое главное капрал. - Они его никому не показывали?
   - Никакого разрешения, - отрезала старушка. - Захотелось им подраться, они и подрались. Самовольно. Дрались ради своего личного удовольствия. Ну, другим, конечно, тоже интересно было, - ради справедливости отметила она. - Так что народ собрался.
   - И никто не возмутился? Шаррам! Никто не потребовал прекращения драки? Машшаррам!
   - Никто. Наоборот, некоторые с поощрением выступали: подзуживали и слова всякие кричали. У нас ведь теперь народ какой пошел? Вот в наши времена...
   - Так никто не возражал? - повторил капрал, не давая старушке рассказать, как бывало в ее времена.
   - Собаки возражали, - вспомнила старушка. - Собаки всех громко облаивали. И требовали прекращения незаконной драки. Такие, значит, у нас сознательные собаки. Но на них никто не обратил внимания.
   - Значит, напали те, что в черных плащах, - отметил капрал.
   - Они самые, - подтвердила старушка.
   - Привлечем этих самых, которые в черном, машшаррам! - заявил капрал Коорн. - Привлечем и оштрафуем.
   Старушка стала еще серьезней, строго посмотрела на капрала и отрицательно покачала головой.
   - Их нельзя! - сообщила она.
   - Это почему, шаррам, нельзя!? - усы у капрала угрожающе зашевелились. - Указ - есть! Нарушение - тоже есть! У нас, в свободном городе Геликсе, шаррам, перед Указом все равны!
   Старушка подошла к капралу вплотную.
   - В черных плащах были разбойники Бритого Мамонта, - доверительно сообщила она.
   - Ну-у-у, шаррам... - протянул озадаченный капрал Коорн. - Это ты точно?
   - Точно, - уверенно подтвердила старушка.
   Кончики усов у капрала Коорна опустились, а блин лица стал каким-то серым и скучным. К разбойникам Бритого Мамонта у капрала Коорна претензий не имелось.
   - Машшаррам! - выругался он.
   - Машшаррам! - поддержала капрала негромким баском старушка.
   - Привлечем гномов, - разумно решил Коорн.
   - Правильно, - похвалила капрала старушка. - Нечего Указы нашего любимого бургомистра нарушать. - С тебя, сержант, две большие медные монеты.
   Капрал Коорн с удивлением посмотрел на старушку.
   - Так я же донесла, - объяснила та. - Я за свои доносы много не беру - всего две медные монеты. А доносы у меня свеженькие, как огурчики на грядке. Не сомневайся, сержант. Самые дешевые в городе. За две малые монеты ты такие доносы больше ни у кого не найдешь... - и, заметив недовольную гримасу Коорна, стазу сбавила цену. - Ладно, давай одну большую медную.
   Капрал Коорн нахмурился.
   Какая-то неизвестная никому, выжившая из ума старуха, нахально требуют, чтобы ей, шаррам, платили. А за что? Да ни за что! Рассказывает какую-то ерунду. Ни одному слову верить нельзя. Стража свою службу несет, чтобы в городе порядок наводить, а не для того, шаррам, чтобы раздавать монеты полуумным старухам.
   Капрал Коорн пристально посмотрел на доносчицу и разглядел, наконец, как противно она выглядит: нос крючком, морщинистые щеки отвисли, седые волосы клочьями, как пакля, а над верхней губой отвратительная бородавка. И одета, шут знает во что: платьишко старое, потрепанное, грязные обноски какие-то.
   "Да она, наверно еще и кривоногая, шаррам, - решил капрал. - Кривоногая дура! До чего противная старуха. Не место таким в нашем Геликсе".
   - Ну! - рявкнул он на вымогательницу. - Ты сама-то кто такая?! Машшаррам!? К стражникам пристаешь. Вымогательством занимаешься! На арест напрашиваешься?! - кончики усов капрала готовы были пронзить старушенцию насквозь. - Не нужны мне твои дурацкие доносы. Я и так все знаю. Катилась бы ты, старая развалина, знаешь куда?! Шаррам-машшаррам! Ну-ка, стража, проводите ее! Да так, чтобы больше ни к кому не приставала.
   Кноп и Сельдей-Бельдей грозно потрясли алебардами, пугая старушку.
   Та, зыркнула на капрала нехорошим глазом, пискнула что-то злобное, и пустилась наутек, смешно приволакивая правую ногу.
   - Ходят тут всякие, - недовольно бросил ей вслед капрал Коорн. - Вымогают. Машшаррам. Только мы такого не допустим.
   - Не допустим, - поддержал его дядюшка Пиип.
   - Не допустим! - в один голос, как клятву верности любимому капралу произнесли Кноп и Сельдей-Бельдей.
   - Идем на предмет обнаружения и задержания Клинкта, за нарушения первого второго и третьего параграфов Указа бургомистра об уличных драках, машшаррам, - объявил капрал Коорн и, не оглядываясь, пошел к выходу из переулка.
   Следом за ним двинулись стражники.
  
   Отряд Клинкта Большая чаша прошел еще несколько улиц и переулков, по-прежнему вызывая любопытство бездельников, которых в Геликсе было не меньше, чем в любом другом крупном городе. Многие не поленились пойти вслед за гномами, прикидывая, куда и зачем направляются коротышки. Говорили разное, но все были уверены, что ничего хорошего ожидать нельзя, что цены на капусту опять вырастут, без взятки нигде ничего не добьешься, а зима будет холодной. И недобрыми словами поминали городскую стражу, в которой служат одни бездельники, и которой никогда нет там, где она нужна, и когда она нужна.
   Недовольство городской стражей явление совершенно нормальное. Нет такого города, в котором жители относятся к ней с должным уважением. А Геликс был большим современным городом, и его стража ничем не отличалась от стражи в других городах. Поэтому жители имели все основания выражать свое недовольство. Городская стража, пожалуй, нравилась только сама себе, да членам гильдий воров, и бандитам Бритого Мамонта. Злые языки даже болтали, будто гильдия воров и Бритый Мамонт приплачивали стражникам, и платили гораздо больше, чем бургомистр. Причем, делали они это, в отличие от чиновников бургомистра, всегда вовремя.
   Отряд гномов во главе с Клинктом шел вперед, минуя одну улицу за другой. И, как прежде, в центре отряда шагал Логго Камнекрут, прижимая к груди красивую деревянную шкатулку. За отрядом, передразнивая гномов, кривляясь и выкрикивая непристойности, шли мальчишки. За мальчишками - собаки. А по тротуару, не отставали зеваки. Конечно, среди них были и такие жители города, которые только прикидывались праздными зеваками. По их равнодушным незаинтересованным взглядам, по ленивой походке, которой они следовали за гномами, по тому, как скрывали они лица за высоко поднятыми воротниками курток и плащей, можно было понять, что они-то, как раз, больше других интересуются тем, куда идет отряд. Тайные агенты были такой же непременной принадлежностью свобод жителей Геликса, как и многое другое, о котором, вообще-то, говорить не принято.
  
   Точно в такое же утро, но ровно сутки тому назад, Бренадон сидел в приемной бургомистра. Сегодня утром Начальнику Канцелярии пришла в голову хорошая идея. Не просто хорошая, а очень хорошая, великолепная идея. И сейчас он, мысленно, рвался в кабинет бургомистра Слейга.
   Осенило Бренадона во время завтрака. С ним, иногда, случалось такое. И не только во время завтрака. Бывало, мысли приходили и в разгар дня, а однажды, очень хорошая мысль появилась у него поздним вечером, когда Начальник Канцелярии собирался ложиться спать. Почему такое происходило, он, и сам не мог понять. Вроде бы, ни о чем не думаешь просто любуешься распустившимся бутоном розы, или пьешь хорошее пиво, или смотришь, как усердно работают служащие в канцелярии эльфы... И вдруг, появляется совершенно замечательная мысль. Вот, и этим утром. Бренадон ел вкусные бараньи ребрышки с острым соусом, и ни о чем не думал. Просто наслаждался. Потому что есть сочное мясо, приготовленное в пахучих травах, очень приятно. И запивать это мясо по-настоящему хорошим пивом из таверны Гонзара Кабана тоже очень приятно. Поэтому, Бренадон не просто завтракал, а ЗАВТРАКАЛ и чувствовал себя, как в былые времена, Вождем. И, как раз, когда он расправлялся с седьмым ребрышком, появилась Мысль. А, может быть, это было восьмое ребрышко... Нет, все-таки - седьмое. Впрочем, не важно, какое ребрышко, Главное, что в этот момент Бренадона осенило.
   Начальник Канцелярии, не спеша, доел мясо, допил пиво, вышел из-за стола, сел на мягкий диван, и стал неторопливо, обстоятельно обдумывать появившуюся мысль.
   Мысль была очень простой, и в то же время, воистину великолепной. Дело касалось Северных ворот Геликса. Ворот, которыми никто не пользовался, потому что лет десять тому назад их закрыли, и с тех пор не открывали. Вообще-то, дело было даже не в самих воротах, а в кипучей деятельности принцессы Кунивандины, жены правящего в те времена бургомистра. Если быть точным, то и не в ней, а в громадных бронзовых скульптурах, стоявших возле ворот. Появлению этих скульптур предшествовали важные события, в свое время, всколыхнувшие население города.
   Началось с того, что бургомистром избрали, богатого владельца парфюмерных магазинов, некого Флалинга по прозвищу "Крошка". И ничего такого особенного это, вроде бы, не предвещало. Но, потом Флалинг женился на одной из принцесс Великой Холигандии, королевства, которое кто-то из богов умудрился втиснуть между двумя рощами финиковых пальм. Флалингу, видите ли, захотелось породниться со знатью. А эта принцесса, по имени Кунивандина, кроме знатности, имела еще массу других достоинств. Она была еще и фанатиком женского движения "Красота - путь к всеобщему счастью!" Некоторые оракулы сразу предсказали, что такая женитьба - не к добру. Но, кто в наше время слушает оракулов? А ведь они оказались правы. В Великой Холигандии, зажатой между пальмовыми рощами, развернуться Кунивандина не могла. Став бургомисторшей, она воспряла, и решила сделать свободный город Геликс центром красоты, и, естественно, образцом всеобщего счастья. Оракулы снова предупредили, что ни к чему хорошему это не приведет. Но простодушные горожане поддержали принцессу. Всем захотелось стать красивыми и счастливыми. Тут Кунивандина и пустила в ход свой неиссякаемый талант, и сдерживаемое годами нетерпение.
   Начала она с Северных ворот. По ее личным планам там понастроили какие-то башенки с резными флюгерами, мраморные поилки для лошадей, коновязи в виде декоративных решеток из чугунного литья, насыпали дорожки из красного и зеленого заморского песка. Но главным украшением этого места стали трехметровые бронзовые скульптуры самой Кунивандины. Они стояли справа и слева от ворот. Справа - конная Кунивандина с копьем в правой руке, отправлялась на битву за Красоту; слева - та же конная Кунивандина, но уже со щитом в левой руке, защищала Красоту от варваров.
   У бургомисторши были грандиозные планы, но осуществить их она не успела. После того, как бронзовые скульптуры были воздвигнуты, городская казна оказалась совершенно пустой. Там не осталось ни одной медной монеты. Чиновники, которые до сих пор кормились из этой казны, пришли в ужас. По городу поползли слухи о приближающемся голоде, всеобщем разорении и конце света. Народ вышел на улицы Геликса, поджег и разграбил несколько магазинов, забросал камнями резиденцию бургомистра, потребовал снизить цены на пиво, восстановить справедливость и изгнать Флалинга.
   Кончилось тем, что Флалинг ( которому к этому времени прилепили презрительную кличку "Бабий хвост"), со своей Кунивандиной, бежали в Великую Холигандю, а в Геликсе избрали нового бургомистра. Северные ворота закрыли. Камни, из которых были сооружены башенки, трудолюбивые горожане растащили на свои нужды, кто-то прибрал и чугунные решетки. Мраморные поилки разнесли в щебень развлекающиеся подростки, а красные и зеленые заморские пески смешались с грязью. Только бронзовые скульптуры, изображающие Кунивандину, по-прежнему стояли на своих местах, пытаясь напомнить горожанам, что именно красота - есть верный и единственный путь к всеобщему счастью. Правда, выглядели теперь они не совсем прилично, и ни о какой красоте не свидетельствовали, потому что изящные формы Кунивандины засидели голуби. Засидели густо и очень толстым слоем. Земледельцы из близлежащих селений приезжали сюда, чтобы собрать голубиный помет, который они использовали как удобрения на своих огородах.
   Идея Бренадона заключалась в том, что трехметровые бронзовые скульптуры прекрасной Кунивандины следует продать гномам в Неокс. К большой выгоде. Но скульптуры эти считались собственностью города, и продать их без разрешения бургомистра было невозможно. Бренадон не зря потратил время на обдумывание своей идеи. Он наметил замысловатый и хитрый ход, при котором бронза, возле северных ворот, объявлялась металлоломом, а ему поручалось очистить окрестности города, от никому не нужного хлама. Конечно, придется отсыпать немалую долю самому бургомистру. Но тут никуда не денешься. На то бургомистр и хозяин города, чтобы мимо него ни одна хорошая сделка не проходила.
  
   После обильного обеда, бургомистр Слейг грубо нарушил распорядок дня. Он не лег в мягкую постель, чтобы поспать свои законные два часа. Лекари настоятельно советовали бургомистру, уделять особое внимание обеду и послеобеденному отдыху. Они утверждали, что обильная и вкусная пища, определяют бодрость тела, а послеобеденный сон, поддерживает остроту ума. Все это вместе позволит бургомистру сохранять силы, для дальнейшего мудрого и успешного управления городом. Терять драгоценное время на обильную трапезу и послеобеденный сон Слейгу не хотелось. Но лекари утверждали, что это его долг и священная обязанность. И, только выполняя их советы, он сможет долго и успешно служить на благо своему народу. Это были лучшие лекари Геликса. И настолько дорогие, что не верить им было нельзя. Поэтому, Слейг послушно следовал их ценным советам. Но сегодня он нарушил священное и привычное для себя правило. Это случилось впервые, с того памятного дня, когда ему на шею повесили золотую цепь бургомистра свободного города Геликса.
   Конечно, пообедал он по полной программе. Нельзя же ограничивать себя во всем. Но ему было не до послеобеденного сна. Какой может быть сон, о каком отдыхе можно говорить, если представлялся столь необыкновенный случай? Такое везение может случиться только раз в жизни! И далеко не у каждого, а только у особо избранного, осененного дланью святого драконоборца, дважды рожденного Фестония. Бургомистр Слейг причислял себя к особо избранным и осененным.
   Слейгу, как и Бренадону, тоже пришла в голову замечательная мысль. Конечно, она была поосновательней, чем мысль Бренадона. Это и понятно. Бренадон был всего лишь начальником канцелярии, а Слейг бургомистром. Мысль, что появилась у Слейга, была совершенно потрясающей. От нее бургомистра бросало то в жар, то в холод. Он понимал, что если завладеет Мультифритом, то равным ему не будет никто: ни здесь, ни на Харахорийских островах, ни за Граничными горами. А ведь все очень просто: следует применить небольшую хитрость - и драгоценный кристалл окажется у него в сундуке. Гномы даже не поймут, что произошло. Да, следует сделать все так, чтобы никто ничего не понял. И, главное, чтобы этого не понял их пресветлость отец Хоанг. Если Координатор догадается - сотрет в порошок. Если догадается... - от этой мысли в груди у Слейга похолодело, желудок куда-то опустился, бургомистра стало подташнивать... - Нет, нельзя бросаться в такую безответственную авантюру, - подумал Слейг. - Ни в коем случае... Координатор выгонит его из города. Или повесит. Прямо на площади Тридцати Трех Святых Монахов Мучеников. Но как прекрасен этот Мультифрит... Машшаррам! - Слейг представил себе окруженный алым ореолом драгоценный кристалл... Тошнота тут же исчезла, а желудок вернулся на то место, где он находился раньше. В груди приятно потеплело. - Единственный случай в жизни и его нельзя упускать... Но нельзя допустить никакого риска, ни малейшего... Надо придумать что-то умное, что-то очень, очень умное...
   Почти два часа Слейг никого не впускал к себе в кабинет. Он ходил из угла в угол, останавливался у высокого окна, садился в свое громадное кресло, похожее на трон правителя небольшого государства, и все время думал, думал и думал. Надо было придумать что-то такое особенное, чтобы и Мультифритом завладеть, и чтобы никто, совершенно никто, его в этом не заподозрил.
   Через четыре часа упорных размышлений, Слейг поправил свисавшую на грудь массивную золотую цепь, знак власти бургомистра, поднял со стола серебряный колокольчик и позвонил. Слуга бесшумно отворил высокую дверь.
   - Начальника канцелярии ко мне! - приказал Слейг.
   Бренадон тотчас явился. Полулежа в громадном кресле, бургомистр долго разглядывал эльфа, как будто видел его в первый раз.
   "Жулик, - нисколько не сомневаясь, определил Слейг. - Всегда был жуликом, жуликом и останется. Верить ему нельзя. Верить нельзя никому, а эльфам - тем более. Все до одного - жулики. Думают, будто я не знаю, что они запускают руки в городскую казну, по самые локти. Мало им того, что взятки берут, так еще и воруют. Клейма на них ставить негде. А этот больше всех гребет".
   "Что-то этой толстой черепахе от меня надо, - понял Бренадон, разглядывая, заплывшую жиром, рыхлую физиономию бургомистра. - Глазки прищурил и губы выпятил, как курица гузку. Он, когда что-то хитрое задумывает, всегда такую глупую рожу корчит. Кажется, я со своей бронзой не вовремя".
   "Может быть, послать кого-нибудь другого? - продолжал размышлять Слейг. - А кого? Все они воры и прохвосты. Все, как один. Такое у меня окружение. С каким отребьем работать приходится, - пожалел он себя. - Бездельники и дармоеды. Никому ничего серьезного поручить нельзя. А Бренадон, пожалуй, лучший из них. Все-таки бывший вождь. Он, конечно, пройдоха, жулик и взяточник, но остальные еще хуже. Этот хоть понимает, что лучшей кормушки, чем моя канцелярия, он не найдет".
   "Все ему мало, - с презрением думал о своем начальнике Бренадон. - Он ведь половину городской казны отсыпает в свои сундуки. Какому проходимцу приходится служить, какому ничтожеству приходится подчиняться мне, потомственному вождю эльфов! До чего несправедливо устроен мир".
   "Ну и морду он у нас, здесь, наел. За щеками ушей не видно. Этот обратно в лес идти не захочет, - определил Слейг. - Там, в лесу, ему придется корешки жевать и росу пить. Месяц протянет, но не больше. Через месяц он сдохнет от такой поганой жизни. Никуда он не денется, сделает все, что я ему велю. Да и послать больше некого".
   "Ну, жирный боров, выкладывай, что ты там задумал. А я послушаю, - эльф терпеливо ждал, слегка наклонив голову, выражая этим и почтение к бургомистру и готовность выполнить любой его приказ. - Эх, попался бы ты мне в лесу, лет десять назад".
   - Хочу оказать тебе свое высокое доверие... - выдал, наконец, Слейг, и опять замолчал, дал эльфу возможность прочувствовать важность момента. Высокое доверие бургомистра означало немало.
   Бренадон знал, как следует в этом случае поступить. Он низко поклонился, развел руками и сделал широкий шаг по направлению к вместительному креслу, как бы полностью отдавая себя в распоряжение бургомистра.
   - Клянусь многоцветной радугой, дарующей нам счастье, пением птиц на вечерней заре, чистотой утренней росы и святыми духами Прохладного леса, что приложу все силы и оправдаю высокое доверие. Готов с радостью выполнить любое указание! - эльф отвесил еще один низкий поклон. У эльфов позвоночник очень гибкий. Их поклоны - верх совершенства. В них полной мерой ощущается не только почтительность, но и любовь к своему начальству, и верноподданность.
   "Хорошо сказал и поклон я ему выдал хороший, - отметил Бренадон. - Жирный слизняк должен быть доволен".
   "Лицемер и подлец, - не поверил ни единому слову бывшего вождя бургомистр. - С радостью он готов выполнить... Украсть он готов с радостью. И продать меня, если кто-то хорошо заплатит, он тоже готов. С радостью! Но никто с этим прохвостом, кроме меня, связываться не станет. Деваться ему все равно некуда".
   - Ты доказал свою преданность нашему славному городу и хорошо руководишь канцелярией, - отметил Слейг. - Я по достоинству ценю твои верность, трудолюбие и редкую бескорыстность.
   По тому, как вел себя бургомистр, Бренадон чувствовал, что тот затевает что-то серьезное. И это настораживало. А напоминание о редкой бескорыстности ему вообще не понравилось.
   - Мы трудимся на благо народа, - сообщил интересную и неожиданную новость Слейг. - И с помощью святого драконоборца, дважды рожденного Фестония, добились немалых сдвигов в улучшении благосостояния любимого народа. Но, несмотря на наши старания, на бессонные ночи и напряженный труд, мы еще далеко не все сделали. А народ ждет, народ верит в нас.
   "Заговорил о любви к народу, значит, хочет ввести новый налог, - сообразил эльф. - Послушаем, что он придумал на этот раз".
   - Наш славный город хорошо известен бережным и чутким отношением к своей истории, к своим ценностям и реликвиям, - бургомистр выпрямился в кресле и протянул вперед правую руку, как будто указывал ею на эти ценности и реликвии. Слейг говорил громко и внушительно, словно он стоит на площади Тридцати Трех Святых Монахов Мучеников и обращается к заполнившему ее народу. - Но время неумолимо. Многие предметы нашей славной истории, реликвии нашего народа, ветшают и даже вовсе исчезают. Если так будет продолжаться, грядущие поколения не будут знать своего славного прошлого. Я собираюсь издать Закон, по которому все исторические здания, памятники, произведения искусства и другие исторические ценности, все, что непосредственно относится к нашей великой истории и составляет ее гордость, должно перейти под покровительство, и в непосредственное владение администрации Геликса.
   "Это будет похлеще налога, - оценил Начальник Канцелярии. - Золотое дно! На исторических зданиях можно крупно заработать. Объявить достоянием города, скупить за бесценок, отремонтировать за казенный счет, а потом продать в десять раз дороже. Хитер жирный Слейг! Значит, мы теперь будем охранять исторические ценности. Он уже наверно заказал столярам еще пару сундуков для своих сокровищ. Пора и мне о новом сундуке подумать".
   - Это трудная, прямо скажу, гигантская работа, - продолжил Слейг. - Многие не поймут нас, но, несмотря на все трудности, мы не остановимся и не свернем с избранного пути. Мы выполним свой священный долг перед нашим народом, перед нашими избирателями и перед нашими потомками.
   Красиво говорить Слейг умел. Когда выбирали бургомистра (в те времена у Слейга был всего один подбородок и имелась совершенно очевидная талия), он всех очаровал своими речами и обещаниями. Более того, ему тогда поверили и ждали, что он выполнит какое-нибудь из своих обещаний.
   - Для проведения в жизнь своего нового Закона я решил создать Комитет исторического наследия Геликса. Сокращенно: КИНГ, - перешел на спокойный, доверительный тон Слейг. - А тебя я хочу назначить председателем этого важного Комитета с непосредственным подчинением лично мне.
   "Председателем - это хорошо, - оценил Бренадон. - Возьму пару заместителей, и такое накрутим, что и сам Слейг никогда не разберется. Отсыплем ему, конечно, но не особенно много. У него и так золотых монет - не сосчитать. Раз такое дело, займемся, пока, спасением исторически ценностей. Тоже неплохо. А бронзовую Кунивандину отложим на более позднее время. Никуда она от меня не денется".
   - Приложу все силы, чтобы оправдать высокое доверие, - эльф снова исполнил свой фирменный поклон.
   Бренадон думал, что на этом Слейг и закончит общую часть, а далее последуют конкретные указания. Но ошибся.
   Слейг выдохнул, еще раз, острым взглядом, пронзил начальника канцелярии и напомнил сам себе, что говорить о самом главном надо осторожно.
   - Зная твою преданность нашему славному городу, хочу раскрыть тебе важный секрет, - Слейг опять замолчал, теперь уже окончательно прикидывая, можно ли положиться на этого хитрого эльфа?
   "Секрет! - насторожился Бренадон. - Секрет это хорошо. Секреты, в нашем городе стоят немало".
   Эльф постарался придать своему лицу выражение безграничной преданности славному городу Геликсу, его жителям и, главное, самому бургомистру Слейгу.
   "Ну и рожу скорчил, - отметил Слейг. - Будто готов за меня в омут броситься. Рожи корчить он горазд. Но врет, продажная душонка. Все время врет и притворяется. А деваться ему некуда, будет служить. И мне деваться некуда".
   - Знаешь ли ты, что Клинкт Большая чаша собирается завтра передать кристалл Мультифрита в нашу Священную Обитель? - перешел бургомистр к главному.
   Он раскрыл Бренадону секрет, который в Геликсе знали все, кто побывал утром на базаре, и, даже, многие из тех, кто на базар не ходит. Не знали об этом только стражники. Стражников в Геликсе не любили. Поэтому, никто из горожан, им никогда ничего не рассказывал. Новости и секреты стражникам сообщали только стукачи. А стукачи у них были плохие, ленивые. Потому что стражники платили им мало, а старались и вовсе не платить. Все новости, все городские секреты и сплетни, стражники узнавали последними.
   Осторожный эльф пожал плечами, развел руками, лицо его выразило полное недоумение. Все это должно было свидетельствовать о том, что Бренадон не имеет никакого представления об этом событии. И узнал он все только сейчас, благодаря бургомистру.
   - Ты понимаешь, какую ценность представляет кристалл Мультифрита?
   - Он бесценен, - Бренадон не мог понять, зачем Слейг рассказывает ему про Мультифрит. Но спрашивать ни о чем не стал. Ждал, что еще скажет бургомистр.
   - Этот кристалл историческое достояние нашего города, - сообщил Слейг, - Он не может быть достоянием какой-то отдельной личности, или какого-то отдельного клана. Редкий и ценный кристалл должен принадлежать всем жителям города и хранить его надо там, куда не дотянуться преступные руки расхитителей народного достояния.
   "Он, кажется, и кристалл Мультифрита хочет заграбастать! - сообразил Бренадон. Когда бургомистр Слейг заявлял, что хочет "что-то" отдать народу, это значило, что он собирается положить это "что-то" в свой бездонный сундук. - Это без меня, - тут же решил эльф. - Я в такое гнилое дело не полезу".
   - Самым лучшим местом для хранения драгоценного кристалла, конечно же, будет сокровищница нашей Святой Обители, что находится под покровительством святого драконоборца, дважды рожденного Фестония.
   "Кажется я ошибся. У него все-таки хватает мозгов, чтобы понять: на Мультифрит целится не стоит, - мысленно похвалил бургомистра Бренадон. - С их пресветлостью, Координатором связываться нельзя. Только зачем он мне об этом рассказывает?"
   - Но я уверен, что драгоценному кристаллу угрожает опасность, - Слейг нахмурился и постарался изобразить озабоченность. - Найдутся подонки, для которых Мультифрит не символ нашего славного прошлого, а просто драгоценность, продав которую можно получить сундук золотых монет. Когда гномы понесут кристалл по улицам города, разбойники Бритого Мамонта могут напасть на них. Могут попытаться завладеть Мультифритом и боевики Крагозея, возмутители спокойствия, негодяи и смутьяны, мечтающие захватить власть в нашем городе.
   "Эти наверняка попытаются, - согласился Бренадон. - Этим терять нечего, а кусок жирный", - но промолчал, перебивать бургомистра - последнее дело.
   - Такое мы не должны допустить, - чуть ли не прокричал Слейг. Его лицо и лысина покрылись крупными каплями пота. Бургомистр вынул из кармана красного бархатного камзола, расшитого золочеными галунами, большой клетчатый платок. - И мы этого не допустим, - уверенно заявил он, мягкими движениями промокая пот на лысине. - Тебе, Бренадон, как председателю комитета исторического наследия Геликса я поручаю снарядить группу эльфов и охранять отряд Клинкта, который понесет кристалл в Святую Обитель. Охранять их и не допустить, чтобы кто-то смог похитить драгоценность. Пусть она храниться в Святой Обители, под мудрым присмотром отца Координатора, их пресветлости Хоанга, да продлит святой драконоборец, дважды рожденный Фестоний его дни. Я надеюсь на тебя и на твоих эльфов.
   Слейг аккуратно вытер обильно выступивший пот с лысины, потом с третьего подбородка, который почему-то потел больше, чем два первых. Он помнил, что у стен имелись большие уши. Причем, не сомневался, что немало этих ушей принадлежало Святой Обители.
   "Эльф еще не успеет выйти из моего кабинета, а их пресветлости, Координатору Хоангу уже доложат о нашем разговоре, - был уверен Слейг. - И это хорошо. Очень важно, чтобы отец Хоанг меня ни в чем не заподозрил. Чтобы понял: я делаю все, для сохранения кристалла".
   - Понял?! - уставился Слейг заплывшими жиром глазками на эльфа. Взгляд бургомистра был каким-то особенным. Он требовал от Бренадона, чтобы тот понял что-то такое, о чем Слейг вроде бы сказал, и в то же время, не сказал.
   "Что-то он крутит, - так быстро соображать, за хитрым бургомистром, Бренадон сегодня не успевал. - Уставился на меня, будто насквозь хочет прожечь... Конечно, все что он сейчас накричал, это для их пресветлости Координатора Хоанга. А что он задумал на самом деле? Чего он хочет? Почему я должен охранять гномов от разбойников?"
   - Понял, - почтительно промолвил Бренадон, и в ответе его чувствовалось явное недоумение. - Надо охранять гномов и помочь им доставить кристалл в Святую Обитель.
   "Ничего он не понял! И этот идиот утверждает, что был вождем! Как его эльфы до сих пор не придушили? С какими недоумками работать приходиться, - мысленно обругал эльфа и пожалел себя Слейг. - Не могу же я ему открыто сказать, чтобы он захватил кристалл у гномов и принес его мне. Это сразу станет известно их пресветлости. Но по моим намекам этот болван ничего не сообразит".
   Он приложил палец к губам, подсказав Бренадону, что следует соблюдать молчание, потом, этим же пальцем, поманил эльфа, велел ему подойти ближе. Бренадон подошел почти вплотную к креслу, и даже пригнулся, чтобы лучше услышать шепот бургомистра.
   - Бандиты Бритого Мамонта непременно нападут на гномов, - еле слышно прошептал Слейг, - и захватят кристалл. Но нельзя, чтобы Мультифрит попал в их руки. Пусть твои эльфы опередят бандитов и спасут кристалл от их грязных лап. Затем незаметно доставят его сюда. Все надо сделать быстро. А я буду молить святого драконоборца, дважды рожденного Фестония, чтобы он вам помог. И помни, тебя ждет немалое вознаграждение. Я на тебя надеюсь. - Слейг подмигнул эльфу, уверенный, что теперь-то Бренадон сообразить, что надо делать.
   Бренадон сообразил.
   - Сделать это будет очень непросто, - осторожно возразил он. - Надо подумать.
   - Конечно - не просто, - жирное лицо бургомистра расплылось в доброй улыбке. - Но думать не надо. Все продумано. Тебе осталось только действовать.
   Слейг поднял руку и заставил эльфа наклониться так, чтобы можно было говорить ему в самое ухо.
   - Слушай внимательно. Вчера вечером гномы заказали хромому столяру Биддго небольшую деревянную шкатулку. И взяли с Биддго честное слово, что тот об этом никому не скажет. Но для меня в этом городе нет секретов, - Слейг самодовольно ухмыльнулся. - А теперь раскинь мозгами: гномы собираются нести в Обитель Мультифрит и они же заказывают шкатулку. Что это значит?
   - Они понесут Мультифрит в этой шкатулке.
   - Совершенно верно. Нам надо забрать их шкатулку но так, чтобы никто об этом не догадался.
   "Забрать у гномов шкатулку так, чтобы гномы об этом не догадались?" - Бренадон не смог себе представить, как это можно сделать.
   Слейг смотрел на растерявшегося начальника канцелярии и довольно ухмылялся. Он придумал, как можно обмануть гномов. И не только гномов.
   - Мы закажем Биддго точно такую же шкатулку. Потом положим в нее кусок красного камня, похожий на Мультифрит, - стал объяснять он. - Наш отряд нападет на гномов, и во время драки мы подменим шкатулку. Как?!
   - Очень хорошая мысль, - искренне оценил Бренадон. - Но гномы узнают наших бойцов. Когда они поймут, что шкатулку подменили, они пожалуются их пресветлости Координатору.
   У Слейга и это было продумано.
   - Оденьте черные плащи с капюшонами, чтобы никто не мог увидеть ваши лица. Вас примут за разбойников Бритого Мамонта. Когда подмена раскроется, разбойников схватят и казнят.
   - Они откажутся, станут все отрицать.
   - Кто им поверит! - бургомистр позволил себе тихо, едва слышно, рассмеяться. - Кто поверит разбойникам! - и не давая Бренадону опомниться, достаточно громко, чтобы стены услышали, добавил: - Надо помочь гномам сохранить кристалл. Помочь им доставить Мультифрит в Святую Обитель. Понял?!
   - Понял... - Бренадон знал, что если он откажется выполнить поручение бургомистра, то единственное место, где он сможет оказаться, когда выйдет из кабинета Слейга, будет темницей. Следовало соглашаться, а там видно будет. - Понял, - повторил он, на этот раз достаточно твердо. Надо было убраться из кабинета бургомистра и хорошенько подумать, как быть, и что теперь делать?
   - Вот и хорошо. Готовь своих храбрых эльфов.
   "Сейчас он отдаст меня под покровительство святого Фестония, - почувствовал Бренадон. - А зачем мне его Фестоний, если у меня есть своя покровительница, всегда молодая и прекрасная королева Эльсениор. Как ей будет угодно, так я и сделаю. Жрец спросит у богов. Я все-таки вождь! И отец мой был вождем, и дед мой был вождем".
   - Пусть поможет тебе, в добром деле, святой драконоборец, дважды рожденный Фестоний, - произнес Слейг, - продолжая буравить Бренадона маленькими глазками. И добавил шепотом: - Только сделай все по-умному, без особого шума. Принесешь кристалл, я тебя золотом осыплю. Все понял?
   - Все, - почтительно прошептал Бренадон. - Понял и немедленно приступаю к выполнению... - эльф приложил руку к сердцу и элегантно поклонился.
   - Смотри у меня, - бургомистр погрозил начальнику канцелярии кулаком. - И чтобы без жульничества. Если что, я тебя и за Граничными горами достану. Иди.
   Бренадон вышел. Бургомистр облегченно вздохнул и стал утирать обильно струящийся по лысине и жирным щекам пот.
   Слейг был доволен. Все идет, как следует. Их пресветлости, Координатору Хоангу, донесут, что он отдал эльфу приказ охранять кристалл. А если Бренадон попадется, то Слейг совершенно не при чем. Эльф вполне мог нарушить его приказ и попытался завладеть драгоценностью. Вот такие они, эти эльфы. Верить никому из них нельзя. Наглеца придется казнить. Надо успеть сделать это до того, как эльфа найдут монахи. А если Бренадон принесет Мультифрит, все равно придется его повесить. Он слишком много знает.
  
   Из кабинета бургомистра, Бренадон направился в канцелярию. Распахнул дверь, ни на кого не глядя, бросил: "Касселиора ко мне, Хорандо и Алеброна тоже ко мне!" не закрывая двери, повернулся, и снова быстро зашагал по коридорам. Затем вышел на улицу, никого не замечая, прошел несколько кварталов, и оказался на окраине города, на своем любимом месте, у высокого развесистого дуба.
   Это был самый высокий и самый могучий дуб в окрестностях Геликса. В Прохладном лесу, где обитало племя Бренадона, росли сотни таких дубов. Каждый из них связывал эльфов с богами. Но эльфы ушли из Прохладного леса и теперь у них только один священный дуб. И все это из-за людей, из за дерзкого, дикого и нахального племени людей.
   Началось с того, что горожане стали приезжать в Прохладный лес на пикники. На природу их потянуло. Эльфы с презрением и негодованием смотрели на то, как люди разводят в лесу костры, жарят мясо, пьют пиво, танцуют под свою дикую музыку, как пестро и некрасиво они одеваются... Эльфы презирали людей. Они видели, что у людей нет будущего, нет Великой Цели. Каждый из людей думает только о себе и старается жить в свое удовольствие...
   Но кое-кто из эльфийской молодежи, из тех, кто не осознал еще Великую Цель, потянулся к пестрым рубашками, к жареному мясу, к пиву... К диким танцам и глупым песням. Эльфы их презирали, изгоняли из племени... Но, постепенно таких становилось все больше.
   И пришло время, когда даже вождь и жрецы, самые твердые поборники единения с природой задумались. Получалось, что эльфы, древний народ, самые умные, самые талантливые, живут хуже, скучней и бедней, чем невежественные и грубые горожане. Это было несправедливо. И, главное, до Великой Цели было так далеко, листья салата такими пресными а жареное мясо таким вкусным... И пиво... - роса и нектар против пива не тянули... Вождям и жрецам тоже захотелось красиво одеваться, ходить в балаганы и игорные дома, вкусно есть, и пить пиво... Они стали переселяться в город. За ними последовала молодежь. А потом и все остальные.
   Более десяти лет тому назад, Бренадон, с жрецом и десятком самых приближенных эльфов пришел в Геликс. Впервые они оказались без связи со своими богами. Тогда жрец Касселиор, и нашел это дерево. Это был самый могучий и самый высокий дуб в окрестностях города. Жрец старательно осмотрел дуб, ощупал его, понюхал и даже пожевал щепотку коры. После всего этого жрец объявил, что дуб прямой потомок ростка, взятого из Прохладного леса, и потому является Священным. Затем Касселиор, без особых затруднений установил связь с богами. С тех пор, все свои важнейшие вопросы, эльфы решали возле Священного Дуба. И с его помощью.
   Бренадон убедился, что рядом никого нет, сел на могучий, торчащий из земли корень и задумался. Он вспомнил пронзительный взгляд Слейга и зябко повел плечами. Выбора не было. Если он не выполнит приказ бургомистра, тот сумеет избавиться от непослушного Начальника Канцелярии. Значит, следует отбить у гномов Мультифрит. Слейг, надо отдать ему должное, неплохо все продумал. Если следовать его плану, то особых сложностей, кажется, не будет. Заказать шкатулку у Биддго - проще простого. И с плащами - очень разумно. Пусть все думают, что на гномов напали разбойники Бритого Мамонта. Возглавить отряд может Хорандо. Хорандо хороший боец, смел и удачлив. А отряд, который будто бы должен защитить гномов, надо поручить Алеброну. Алеброн хитер, он сумеет сделать так, что все поверят. Потом, когда Хорандо принесет Мультифрит... Тогда... - Бренадон покачал головой, - Когда Хорандо принесет Мультифрит, надо будет отдать волшебный кристалл Слейгу... - это Бренадону не нравилось. Очень не нравилось. - Приложить столько усилий, чтобы добыть Мультифрит, и отдать потом волшебный кристалл Слейгу? Это, по меньшей мере, было неразумно. Если отряду Хорандо удастся завладеть Мультифритом, то можно будет собрать всех верных эльфов, и уйти в Прохладный лес. Возродить тысячелетнее царство, во главе с всегда молодой и прекрасной королевой Эльсениор.
   Но, в начале надо узнать волю богов. Ни один вождь не приступит к серьезному делу, не посоветовавшись с богами. Пусть Касселиор немедленно этим займется.
   Вдалеке показались три высокие фигуры. Они явно спешили и быстро приближались к Священному Дубу.
   Касселиор, Хорандо и Алеброн, - определил Бренадон. - Быстро они.
   - Мы услышали твой зов и немедленно явились, - доложил Касселиор. Вне стен канцелярии Бренадон по-прежнему был вождем племени.
   - Да, я ждал вас, - вождь поморщился, будто был недоволен тем, что ему долго пришлось ждать. - Нам предстоит выполнить. важное и нелегкое дело. - Я недавно беседовал с бургомистром Слейгом. Это его поручение. Слушайте меня внимательно.
   По лицам эльфов было видно, что они очень серьезно отнеслись к словам вождя.
   - Завтра, - продолжил Бренадон, - Клинкт Большая чаша со своими гномами, понесут Мультифрит, чтобы отдать его на сохранение в Святую Обитель.
   Это сообщение не удивило эльфов. О том, что гномы понесут волшебный кристалл в Обитель, в Геликсе знали все.
   - Бургомистр Слейг попросил нас напасть на гномов и отбить у них Мультифрит.
   Вот это прозвучало для эльфов неожиданно. Но все трое молчали. Ждали, что еще добавит к своему необыкновенному сообщению вождь. Бренадон видел, что эльфы растеряны, и это ему не понравилось.
   - Как вы думаете, может это у нас получится? - спросил вождь.
   Эльфы по-прежнему молчали. По их лицам ничего прочесть было нельзя, но Бренадон чувствовал, что растерянность их растет. Он подождал немного, давая собеседникам созреть, и продолжил:
   - Хорандо, ты опытный воин, участвовал во многих схватках. Как ты думаешь, сумеем мы отбить у гномов кристалл?
   Хорандо медлил с ответом.
   - Смелей, - подбодрил его Бренадон. - Я хочу знать твое мнение.
   - Если напасть на гномов неожиданно, то отбить у них Мультифрит можно, - осторожно изложил свое мнение Хорандо. Но, чувствовалось, что высказался он не до конца.
   - А потом? - Бренадон понимал, о чем думает Хорандо. Но надо было, чтобы тот сам высказал все свои сомнения.
   - Потом монахи нас переловят, как совы ловят полевых мышей. Всех вместе, или по одному. И повесят на площади Тридцати Трех Святых Монахов Мучеников.
   По плотно сжатым губам Касселиора и нахмуренным бровям, Алеброна, можно было понять, что и они такого же мнения.
   - Правильно, - согласился Бренадон. - Повесят на площади, рядом с балаганом. Но, кажется, есть возможность сделать так, чтобы не повесили...
   И он подробно рассказал о созревшем плане. Ио двух отрядах.
   - Но надо узнать, как отнесутся к этому наши боги? - напомнил Бренадон Касселиору. - Помогут они нам, или им нежелательно, чтобы мы приняли участие в этом деле?
   Послушно наклонив голову, Касселиор дал понять вождю, что немедленно приступит к выполнению задания и выяснит мнение богов. Он подошел к Священному Дубу, прислонился к стволу прикрыл глаза и стал ласково, но настойчиво, водить рукой по нагретой солнцем, шершавой коре дерева. Жрец размышлял, стоило ли рисковать для того, чтобы доставить драгоценный кристалл бургомистру? Можно ведь поступить несколько по-другому, - прикидывал прорицатель. - А что задумал сам Бренадон? Вряд ли вождь эльфов, согласиться отдать бургомистру Мультифрит. Хотя, вожди иногда бывают очень непредсказуемы. Оставалось надеяться на мудрость богов. Жрец был уверен, что если Бренадон принял неправильно решение, боги подскажут, как следует поступить.
   - Боги не дают прямого ответа, - жрец открыл глаза и повернулся к вождю. - Боги не уверены, что бургомистр Слейг достоин владеть древним кристаллом.
   Касселиор много лет работал жрецом и прорицателем. Характер своего вождя, его стремления, и слабости жрец знал, пожалуй, лучше, чем сам вождь. Это был отличный выстрел. Жрец послал стрелу в самый центр мишени.
   Бренадон кивнул. Такой неопределенный ответ его удовлетворил. Он понимал нерешительность эльфийских богов. Те плохо знали бургомистра и могли еще в чем-то сомневаться. Бренадон же хорошо представлял себе, какое ничтожество, какая подлая свинья, этот жадный бургомистр Слейг, и был абсолютно уверен, что тот недостоин владеть древним кристаллом.
   - Кому должен принадлежать Мультифрит? - поинтересовался Бренадон, выражая готовность подчиниться воле богов, какой бы она ни была.
   Касселиор снова обратился к шершавой коре старого дуба, который напрямую связывал жреца со всеми эльфийскими богами. Он долго гладил теплую кору и, закрыв глаза, внимательно прислушивался к мнению богов. Боги совещались, они не торопились с ответом. У жреца тоже было достаточно времени, чтобы поразмышлять.
   - Боги ответили очень коротко, - сообщил он, наконец. - Они сказали: "Древний кристалл должен принадлежать древнему народу. А мы не знаем народа более древнего, чем эльфы".
   - Точно так и сказали? - спросил вождь.
   - Точно так и сказали, - подтвердил жрец.
   - Очевидно, боги решили вернуть древнее сокровище эльфам, - отметил Бренадон. - А нам ли противиться воле богов?!
   По лицам Хорандо и Алеброна, Бренадон видел, что они ни в коем случае не хотели бы противиться воле богов. У вождя оставался еще один, не менее важный вопрос. От ответа на него зависело многое.
   - Спроси у богов, - приказал он жрецу, - будет ли нам сопутствовать успех в этом добром деле?
   Касселиор снова стал общаться с богами. На этот раз он оказался в более сложном положении. Ответ должен был удовлетворить вождя. Зачем племени нужен жрец, который не может договориться с богами? Но ответ должен быть и таким, чтобы можно было оправдаться в случае неудачи.
   Жрец довольно долго выслушивал мнение богов, и, наконец, доложил:
   - Боги утверждают, что если мы применим эльфийскую мудрость, встретим отряд Клинкта в нужном месте, и в нужное время, то шкатулка с волшебным кристаллом окажется в руках эльфов.
   Боги всегда отличались в своих пророчествах не только высокой мудростью, но и осторожностью. И, все же, они поддержали Бренадона и обещали ему успех. При этом боги довольно прозрачно намекали, что если вождь проявит недостаточную хитрость, неправильно выберет время или место нападения на гномов, то он может и не получить шкатулку с Мультифритом. И боги полностью снимают с себя всякую ответственность. Касселиор тем более. Он просто передавал волю богов.
   Бренадона такое пророчество устраивало. Как потомственный вождь он был уверен, что обладает достаточной мудростью и всеми другими свойственными вождям эльфов достоинствами. Главное сходилось: операция была задумана с эльфийской мудростью. Остались мелкие детали: заказать шкатулку, подобрать черные плащи, выбрать место для нападения и напасть в нужное время.
   Теперь надо было, как это принято у эльфов, попросить у богов покровительства, помощи и обещать хорошую жертву. Бренадон, как и каждый здравомыслящий эльф, понимал, что "за спасибо", ни один эльфийский бог им покровительство оказывать не станет.
   - Передай нашим могущественным богам, что мы преклоняемся перед их волей и посвятим им десятую часть оказавшихся у нас сокровищ, - велел он жрецу.
   Касселиор задумался. Кристалл был дорогим. Очень дорогим. И покровительство богов, чтобы завладеть им, нужно было, как никогда. Мелочиться и рисковать не стоило. Богов надо было очень серьезно заинтересовать в конечном результате.
   - Пятую часть, - подсказал вождю Касселиор. - У богов много забот. Они трудятся день и ночь. Пятая часть - это как раз то, чего они вполне заслуживают.
   Бренадон не стал спорить.
   - Девятую часть, - предложил он.
   - Девятую! - от имени богов взмутился жрец. - Где же видано, чтобы боги на такое согласились. Им надо и за гномами присматривать, и за бандитами Бритого Мамонта, и за всеми другим, чтобы нас не опередили. Не исключено, что им придется оспорить с другими богами. Меньше чем за шестую часть они не возьмутся.
   - Ладно, восьмую часть, - согласился Бренадон. - Восьмая часть - это очень много. Боги, от других эльфов, и за год столько не получат.
   - Седьмую и не будем спорить, - от имени богов, жрец тоже сделал шаг навстречу.
   - Хорошо. Это будет справедливо, - отступил Бренадон. - Передай - мы жертвуем богам седьмую часть. Надеемся на полную гарантию.
   Жрец немедленно передал богам обещание вождя и те, естественно согласились: седьмая часть от цены Мультифрита была сумма колоссальной и вполне устроила эльфийский богов, богатыми дарами не избалованных.
   - Передал, - доложил Касселиор.
   - Как насчет гарантии? - поинтересовался вождь.
   - Насчет гарантии они ничего не сказали, - Касселиор пожал плечами. - Они повторили предсказание: "Примените эльфийскую мудрость. Встретьте гномов в нужном месте, и в нужное время. И Мультифрит будут ваш".
  
   Утором Хорандо выстроил свой отряд на пустыре: чтобы никто посторонний их не видел, никто не слышал.
   Эльфы были вооружены дубинками, одеты в черные плащи с капюшонами и поразительно походили на разбойников Бритого Мамонта. Они подшучивали друг над другом, с недоумением смотрели на Хорандо, ожидали, что тот, наконец, объяснит, зачем их вытащили из уютных кабинетов, зачем собрали здесь, к чему эти дубинки и некрасивые черные плащи?
   Хорандо прошелся вдоль строя и остался доволен. Все эльфы были рослыми и крепкими. Пришло время объяснить, что они должны сделать.
   - Вождь выбрал вас, как самых сильных и смелых, - для начала Хорандо решил похвалить. - Он доверяет каждому из вас, дает вам возможность отличиться, показать свою силу и доказать свою преданность.
   Сказал и почувствовал, что похвала его не подействовала, а, наоборот, вызвала настороженность. Им, явно, не хотелось прямо сейчас, рано утором, отличаться, показывать свою силу и доказывать свою преданность.
   - Чего насупились?! - сменил тон Хорандо. - Засиделись в своих кабинетах! Мы же эльфы! Чего нам сидеть в четырех стенах?! Бумажки перебирать, отчеты писать. Вспомните про изумрудную листву нашего Прохладного леса! Про ласковое журчание ручьев, про утреннюю росу на траве! Вспомните про свои меткие стрелы! А мы в канцелярии сидим, отчеты пишем. Надо же нам, иногда, вспомнить про свою гордость и глотнуть свежего воздуха!
   Это, кажется, подействовало. В городе эльфы чувствовали себя неплохо. И все-таки каждый вспоминал и Прохладный лес, и журчание ручьев. А во сне, не раз выпускал меткую стрелу, и радовался удачной охоте. Хорандо напомнил, что они вообще-то вовсе не чиновники, а Гордые Умные и Бесстрашные эльфы. И это было приятно.
   - Да я весь свой годовой отчет променяю на пару хороших драк! - Хорандо рассмеялся, и некоторые поддержали его.
   - Давай, Хорандо, выкладывай, чего ты нас собрал? - попросил Ледогор. Хорандо знал: этот от хорошей драки никогда не откажется.
   - Ничего особенного. Отдохнуть от писанины. По городу пройтись, свежим воздухом подышать. Ну, и плечи разомнем, подеремся немного.
   - С кем драться будем, - спросил Ледогор, как уже о решенном деле.
   - Я разве не сказал? - Хорандо сделал вид, будто только сейчас вспомнил. - Сегодня деремся с гномами, - сказал он таким тоном, как будто у него составлено расписание драк, по крайней мере, на ближайший месяц. - Клинкты понесут шкатулку, вот такую, - он взял с земли небольшую шкатулку и поднял ее так, чтобы все хорошо увидели. - Надо у них шкатулку отобрать, а взамен, чтобы гномов не обижать, вот эту им оставить. Только и всего. Но драка будет хорошей, можете не сомневаться. А если кому-то не хватит, поищем еще кого-нибудь, - пошутил он.
   - Где гномов отлавливать станем? - спросил Маликон. Этот тоже не любил сидеть за столом. Его неплохо знали в тавернах.
   - Все продумано, - заверил его и всех остальных Хорандо. - Наш вождь, Бренадон, и время определил и место, и все остальное. А Касселиор с богами переговорил. Боги обещали присмотреть. Боги с нами.
   - В шкатулке у гномов Мультифрит? - спросил Клодин.
   - Ну, все всё знают... - Хорандо, как бы в растерянности развел руками. - Ничего от вас не скроешь.
   В строю опять рассмеялись. О том, что Клинкты понесут Мультифрит в Свяшенную Обитель, в городе знали еще вчера. И канцелярию эта новость не миновала.
   - Ладно, пошутили и все, - решил закончит разговор Хорандо. - Вопросы есть?
   - Плащи бы эти скинуть, - попросил высокий и тощий Плендор по прозвищу Хвощ, на котором черный плащ болтался как на жерди. - Некрасивые. Дешевка. В таком ходить по городу неприлично. Засмеют.
   Дружный ропот подтвердил, что с Хвощем согласны и остальные.
   Хорандо глянул на свой плащ. Тот был, действительно, некрасивыми, из какого-то грубого, дешевого материала. Утонченным эльфам ходить в такой одежде не пристало. Но Бренадон велел.
   - Дело у нас тайное, - объяснил Хорандо. - Нас в этих плащах на разбойников Бритого Мамонта примут. Поняли? А если поняли, вперед!
  
   Небольшой двор, окруженный высоким забором, вплотную примыкал к резиденции городского управления. Войти в него можно было только через узкую дверь из самого здания, или из высоких, достигавших уровня самого забора, ворот. Сейчас здесь находились десятка полтора эльфов. Одеты все они были весьма тщательно. Какой эльф позволит себе небрежно одеться? Как это принято у чиновников, в служебное время, эти был одеты в зеленые рубашки, красные брюки в обтяжку, голубые жилеты и желтые камзолы, застегнутые только на две средние пуговицы. На ногах у всех были мягкие сапожки, цвета опавших листьев, на шее - красные бабочки галстуков, на голове у каждого желтая шляпа с узкими полями. Непривычным было то, что на поясе у каждого висела боевая дубинка, на левом плече красовался колчан со стрелами, за правым - боевой лук в чехле. Кто-то играл в кости, кто-то прохаживался, кто-то просто стоял, ждал. И все прикидывали: зачем их собрали? Оторвали о работы - это неплохо. Сидеть за конторским столом не такое уж удовольствие. Но зачем вооружили? Ожидали Алеброна, который все знал. И, тем временем, сами пытались догадаться.
   - На охоту, - уверял Эрагон. - Слейг решил поохотиться, и мы станем убивать для него кабанов. А потом будем рассказывать ему, как ловко он этих кабанов убил.
   - Вряд ли, - не согласился Велидор. - Нашего бургомистра на охоту не вытащишь. На площади имени Халабудра Неудержимого сооружают новые торговые ряды. Слейг собрался посмотреть, как там идут дела. А мы станем его охранять.
   - Тухлыми яйцами забросают. Нашего бургомистра всегда тухлыми яйцами забрасывают, - забеспокоился Логобод. - Надо переодеться. Я только что новый камзол купил.
   - Хороший камзол, - посочувствовал ему Эрагон. - Если по этому камзолу два-три тухлых яйца вмажут, все! Придется выбрасывать.
   - Не поедет он никуда, - сказал Селиран. - У Слейга камзол получше твоего, золотом шит. Думаешь, ему тухлые яйца нравятся? Я слышал, что решили у дверей стражу поставить. Нас, наверно, в эту стражу и выделили.
   - А что, стража это неплохо, я бы пошел, - Логоборд, кажется, забыл о своем камзоле. - Надоело мне штаны протирать за столом.
   Вышел Алеброн. Одет он был, как и все. И колчан за плечом, и лук за другим. Все повернулись к нему. Засыпали вопросами.
   - Зачем нас собрали?
   - Правда, что на охоту пойдем?
   - Воевать с кем-нибудь будем?
   - У меня срочные дела, Алеброн. Нельзя ли побыстрей?
   - Сейчас все расскажу. - Алеброн как всегда был спокоен, и как всегда улыбался. - На охоту не пойдем, воевать ни с кем не будем, а все срочные дела подождут. Мы пойдем гулять по городу.
   - Шутишь? - спросил Эроган.
   - Нет, не шучу. Мы же дети лесов! Свободные эльфы. Нам ли целыми днями сидеть за столами и писать отчеты? Мы любим солнце, мы любим ветер!
   Рабочий день начинается, а они пойдет гулять по городу. Это было интересно.
   - Почему бы и нет? - ответил на всеобщий невысказанный вопрос Алеброн. - Пятнадцать эльфов, все молодые, красивые, почему бы ни прогуляться? Девицами полюбоваться, и они пусть нами полюбуются.
   - Алеброн, - не выдержал Логобод. - Хватит. Расскажи в чем дело? Зачем собрали? Почему с оружием?
   - А я не шучу, - Алеброн убрал улыбку, но глаза у него по-прежнему были веселыми. - Мы, и верно, пройдемся по городу. Слушайте меня внимательно. Сегодня гномы из клана Клинкта, понесут кристалл Мультифрита в Святую Обитель. Кто-то непременно попытается отобрать у них кристалл: бандиты, крагозеевцы, воры... Охотники найдутся. Очень хорошая добыча. Мы станем охранять гномов.
   - Это теперь называется "прогуляться по городу", - Эроган был недоволен. - У Клинкта клан большой. Пусть он сам с грабителями управляется.
   - Нет, Эроган, так нельзя, - возразил Алеброн. - Тем более, драться нам не придется.
   - Почему не придется? - спросил Велидор, которому, как раз и хотелось с кем-нибудь подраться.
   - Потому, что мы отряд Клинкта не найдем. У нас, в городе столько кривых улиц... Где-то совсем рядом будем, но не найдем.
   - А если найдем? - спросил простодушный Селерон.
   - Уверяю тебя, дорогой Селерон, не найдем. Я сам поведу отряд. А улицы и переулки нашего города, я плохо знаю. Поняли?
   - Поняли, - ответил за всех Логобод.- Но зачем все это?
   - Хороший вопрос, - подхватил Алеброн. - Отвечаю. Все в городе должны знать, что эльфы, служащие в канцелярии Слейга, хотят помочь Клинкту доставить Мультифрит в Святую Обитель. Поэтому идем. И пусть все услышат наш боевой клич. У тебя Эроган, громкий голос. Попробуй!
   - За Прохладный лес и Высокую Радугу! - Эроган постарался. Получилось достаточно громко.
   - Хорошо, - похвалил его Алеброн. - И еще непременно надо: "Поможем Клинкту!"
   - Поможем Клинкту! - взвыл Эроган и все расхохотались.
   - Хорошо! - опять похвалил Алеброн. - Теперь все вместе и погромче. На счет три. Раз, два, три!
   - За Прохладный лес и Высокую Радугу! Поможем Клинкту! - дружно прокричали эльфы.
   - Очень хорошо! - оценил Алеброн. - Теперь можно идти на помощь Клинкту.
  
   Крагозей нервничал. Он ходил по комнате, из угла в угол, и что-то непрерывно бормотал. То ли повторял заклинания, приносящие удачу, то ли сочинял очередную пламенную речь. Вполне возможно, что он занимался сейчас и тем и другим. Как всякая выдающаяся личность Крагозей мог одновременно совершать сразу несколько дел. Два, а, при необходимости, даже, три или четыре.
   Умняга Тугодум, неподвижно сидел на заморской циновке из красной соломки в позе спокойствия: поджав под себя волосатые ноги и скрестив, на широкой груди, столь же волосатые руки, с толстыми сильными пальцами. Голова Умняги была крупной и лысой. Уши тоже были крупными, и нос крупный. А борода такой плотности и дремучести, что обычный густой гребень ее и не брал. Умняга Тугодум выглядел именно так, как должен выглядеть выдающейся мыслитель и теоретик. И, как всякий выдающийся мыслитель, он был личностью разносторонней: правозащитником, философом, политологом, а также крупнейшим теоретиком всех движений за свободу и всеобщее равенство.
   Как и положено, при позе спокойствия, большая лысая голова Умняги была опущена, а глаза закрыты. Казалось, он подремывал.
   - Умняга, как ты можешь спать в момент, когда решается судьба нашего движения!? - окликнул его Крагозей.
   Умняга медленно приподнял голову и открыл левый глаз. Философ посмотрел на Крагозея, но ничего не ответил.
   - Они добудут кристалл! Мы продадим его и получим тысячи золотых монет, на нужды нашего движения...
   - В Геликсе его никто не купит, - прервал вождя Умняга.
   Когда они оставались вдвоем, Умняга нередко подчеркивал, что именно он является мозгом движения. И все стратегические планы, глубокие умозаключения а, главное, научные предвидения в области развития исторического процесса борьбы за равенство - есть прерогатива его, Умняги Тугодума.
   - Мы продадим кристалл пиратам на Харахорийские острова. За полцены.
   Умняга недовольно поморщился. Вождь заметил это.
   - И не спорь со мной! Ты теоретик и стратег. А я практик и тактик. Когда дело касается практических действий и тактики, спорить со мной не надо! Да, мы продадим кристалл за полцены. Но, когда мы придем к власти, то немедленно выкупим Мультифрит и сделаем его достоянием народа. А сейчас - за полцены. Торговаться не станем. Даже за четверть цены. Этого нам хватит, чтобы привлечь на свою сторону широкие массы трудящихся. Через месяц, или два, мы выведем народ на улицы и площади Геликса, захватим мэрию, разгромим все городские учреждения, разрушим старые памятники и изгоним погрязших в коррупции сатрапов. Затем проведем выборы и придем к власти демократическим путем. Мы установим в городе равноправие, и все станут свободными. Все! Всего через два месяца сбудется вековая мечта всех жителей города: от гнома, до тролля!
   Философ открыл второй глаз.
   - Время не имеет значения, - сообщил Умняга. - Время есть категория относительная. По незыблемым законам истории, общество развивается от низшей фазы, к высшей. Существующий строй обречен, и он падет. А когда это произойдет - не суть важно.
   - Как это - не важно!? - возмутился Крагозей. - Я не могу больше жить в этом городе, которым управляют тиран и его сатрапы.
   - Твои личные желания не имеют существенного значения, - сообщил Умняга. - Важен сам непрерывно протекающий исторический процесс. Он развивается от малого к большому, от простого к сложному, и от частного к общему.
   - Не отрицай роль личности! - Крагозей сердито посмотрел на Умнягу. - Когда появляется личность, она сокрушает все преграды. А я, и есть - личность, которую вознесла волна народного гнева. Я пришел, чтобы сокрушить несправедливость и даровать народу счастье.
   - Конечно, личность, становится катализатором исторического процесса, - согласился Умняга. - Но, главное - созревшие противоречия. Именно они должны стать причино-следственой связью. Именно они раскачивают тяжелый маховик истории.
   Умняга Тугодум, как и всякий политолог-теоретик, был очень умным и, вполне возможно, понимал все то, о чем он говорил. Крагозей же был далек от теории. Он был борцом-практиком, и не совсем четко представлял, какое значение имеет принцип развития от частного к общему. И не особенно разбирался в причино-следственых связях. Зато Крагозей был уверен, что именно ему суждено установить в Геликсе новые порядки. Ему хотелось это сделать немедленно.
   - Как раз, сейчас наступило время перемен, - Крагозей продолжал шагать из угла в угол, энергии его можно было позавидовать. - Слейг и его чиновники-эльфы, погрязли в коррупции, лишились авторитета и уже не могут управлять городом. А народ устал, и не желает больше мириться с тем, что им управляет продажная клика диктаторов, сатрапов и тиранов. Я слышу тяжелые шаги истории. Умняга, прислушайся, история стучится в нашу дверь!
   Шагов истории Умняга не услышал, и стука тоже. Их заменил противный и громкий скрип несмазанных петель. Дверь открылась, и в комнату проскользнул гном, одетый во все серое.
   - Сколько раз я говорил, что надо смазать петли этой проклятой двери! - взвился Крагозей. - Я не переношу этот ужасный скрип. Он отвлекает меня от важных мыслей и судьбоносных решений. Почему мои указания не выполняют!?
   Умняга Тугодум не шелохнулся и не ответил. С его, Умняги Тугодума, философской точки зрения, скрип одной, отдельно взятой, двери был настолько мелким явлением в историческом процессе борьбы за равноправие, что его можно было не принимать во внимание.
   Вошедший гном тоже молчал. На первый взгляд, он не относился к сторонникам Крагозея, которые красовались в красных рубашках с белыми пуговицами и высоких зашнурованных башмаках. Башмаки на нем были обычные, рубашка серая. И куртка тоже серая. Все это делало его неприметным. А высоко поднятый воротник куртки и серая шапочка, с длинным козырьком, скрывали лицо. Выглядел он обычным гномом-трудягой, каких в Геликсе сотни и сотни.
   И все-таки это был не рядовой гном, а личный доверенный шпион Крагозея. Один из самых доверенный и самых удачливых. Никто, даже персоны приближенные к вождю, не должны были видеть лицо этого шпиона. Они и не старались его увидеть. Все и так знали - это Хэмми Маленький. Несмотря на свою кличку, Хэмми вовсе не был маленьким. Ласковое имечко "Маленький" ему прилепили, родители, когда он был еще младенцем. Со временем Хэмми вырос, стал довольно большим, а кличка "Маленький" осталось.
   Хэмми оглядел комнату, убедился, что кроме Крагозея и Умняги здесь никого нет, и опустил воротник.
   - Вождь, - обратился он к Крагозею. - Я следил за отрядом Клинкта Большая чаша.
   - Молодец! - похвалил его вождь. - Докладывай.
   Хэмми, как тайному секретному агенту, по инструкции, разработанной лично Крагозеем, было положено передавать свои донесения только самому вождю. Умняга Тугодум делал вид, что ничего не слышит.
   - В Вонючем переулке, - доложил шпион (Хэмми называл "Благоуханный переулок" именно так, как его следовало называть), - на отряд Клинкта Большая чаша напали разбойники Бритого Мамонта.
   - Почему?! - Крагозей сжал губы в ниточку и вытаращил глаза. - Как он посмел!? - Крагозей ударил кулаком по столу. - На Клинкта должны напасть боевики Бодигара.
   - Наш отряд ожидает Клинкта в Малом Гончарном переулке. До него Клинкт доберется еще не скоро.
   - Бодигар не должен допустить, чтобы кто-то опередил его, - продолжал возмущаться Крагозей. - Передай мой приказ. Действовать быстро и энергично. Историческая необходимость... - Крагозей посмотрел на Умнягу. Тот утвердительно кивнул, подтверждая, что вождь правильно трактует этот вопрос теории. - Историческая необходимость, - повысил голос Крагозей, - требует, чтобы кристаллом завладели мы! Никого впереди себя не пропускать! Не хочу знать ни о каком Бритом Мамонте. Маятник истории уже раскачивается! Я не позволю какому-то Бритому Мамонту вставлять палки в колесницу прогресса!
   - Но разбойники Бритого Мамонта уже напали, - повторил свое сообщение Хэмми. И добавил: - у них была точно такая же шкатулка, как та, что нес Логго, - он посмотрел на Умнягу Тугодума, шмыгнул носом и замолчал.
   - Ему можно знать все, продолжай, - приказал Крагозей. - Чем это нападение закончилось?
   Шпион еще раз посмотрел на Умнягу, пожал плечами и продолжил:
   - Завязалась беспорядочная драка. Разбойники Бритого Мамонта сумели схватить шкатулку, которую Логго поставил на землю, когда отбивался от них, и подсунули на ее место свою. После этого разбойники удрали.
   - Как они посмели! - Крагозей поднял руки над головой и гневно потряс кулаками. - Я не потерплю такого самоуправства! Я уничтожу Бритого Мамонта! И всех остальных Мамонтов тоже! Никто не должен вставлять палки в колеса исторического процесса!
   - Ты собирался заключить соглашение с Хитрым Гвоздем, - напомнил Умняга, - а он правая рука Бритого Мамонта.
   - Собирался! И заключу! - Крагозей поймал осуждающий взгляд Умняги и поспешно добавил: - Но временное. Только временное соглашение, - твердо и решительно заявил Крагозей. - Они нам не союзники. Они временные попутчики. Их банды помогут нам уничтожить продажный режим Слейга. Победить тирана и его сатрапов. Завоевать власть. А власть народа не потерпит бандитов. Часть из них мы перевоспитаем, а остальных сметем железной метлой с дороги, ведущей к равноправию и всеобщему счастью.
   - Теория признает такую возможность, - согласился Умняга.
   Хэмми ждал указаний. Но Крагозей и Умняга углубились в вопросы использования в борьбе за равноправие попутчиков, союзников, временных союзников, врагов, врагов своих врагов, друзей своих врагов, а также врагов своих друзей. Выбор у них был богатый и разговор затягивался. О шпионе они забыли. А Хэмми их не слушал. Хэмми хотелось есть. Позавтракать он не успел, а сейчас время близилось к обеду, и желудок напоминал об этом. Надо было побыстрей закончить здесь и сбегать домой. Там у него были припасены коврига хлеба и большой кусок овечьего сыра.
   - Может быть отозвать наших? - напомнил Хэмми о себе, и о возникших проблемах. Он считал, что теперь нет никакого смысла нападать на отряд Клинкта. Кристалла у гномов все равно уже нет.
   - Замолчи и исчезни! - оборвал его вождь. - Ты мешаешь обсуждать важные вопросы теории и практики нашего движения.
   Хэмми послушно повернулся и пошел к дверям.
   - Куда?! - останови его окрик Крагозея.
   - Домой, - сообщил Хэмми. - Я сегодня еще не завтракал.
   - Не до завтраков сейчас! Погоди, ты доложил, что шкатулку гномов захватили разбойники Бритого Мамонта! - вспомнил вождь.
   - Да, - подтвердил Хэмми. - Шкатулку нес Логго, а во время драки ее подменили разбойники Бритого Мамонта. И унесли.
   - Не может такого быть, - опять взвился вождь.
   Он не мог поверить сообщению Хэмми. Для этого у Крагозея были очень серьезные основания.
   - Я видел это.
   - А Клинкт и Логго? Они должны были заметить подмену.
   - Не заметили, - доложил шпион.
   - Почему ты так думаешь?
   - Они открыли шкатулку, посмотрели, что там лежит, и остались довольны. По-моему, они даже улыбались.
   - Ничего ты не понял, - Крагозей, как всегда, был абсолютно уверен, что он прав. - Раз Клинкт и Логго остались довольны, и даже улыбались, значит, никакой подмены шкатулки не было, и не могло быть. Понял?!
   - Подменили, - позволил себе не согласиться с вождем шпион. - Я видел, как разбойники подменили шкатулку.
   - Разбойники слишком глупы, чтобы задумать такую хитрость.
   - Я видел... - пытался отстоять свое мнение Хэмми.
   - Клинкт и Логго открыли шкатулку, посмотрели что в ней лежит и остались довольны. Это ты видел!? - напомнил Крагозей.
   - Да, - подтвердил шпион. - Видел.
   - Ты считаешь Клинкта и Логго идиотами? - продолжал допытываться Крагозей.
   - Нет, они умные гномы. Особенно Клинкт Большая чаша.
   - Ты опроверг сам себя, - Крагозей помахал указательным пальцем перед носом шпиона. - В твоих рассуждениях отсутствует логика. Клинкт не был бы доволен, если бы шкатулку с кристаллом подменили. И вообще, это мы придумали, что шкатулку надо подменить. Я сам придумал! Понимаешь, я сам! А ты твердишь о каких-то тупых разбойниках, о каком-то тупом Бритом Мамонте. Разбойники не могли додуматься до такого простого, в своей гениальности, тактического хода. В этом великая разница между гоблинами и людьми, с одной стороны, и нами, гномами - с другой. Разница между мной и всякими Бритыми Мамонтами. Понял?!
   Хэмми Маленький был уверен, что разбойники подменили шкатулку. Но доказывать это не имело никакого смысла. Крагозей был вождем, а Хэмми простым шпионом. Он хорошо знал, и не раз убеждался, что если Крагозей что-то решил, то спорить с ним бесполезно.
   - Понял, - неохотно согласился Хэмми.
   - А ты, своими неверными сведениями, чуть не ввел нас в заблуждение, чуть не нарушил стройную систему нашей тактики. Надо еще разобраться, совершил ты это по недомыслию, или, пытаешься реализовать чьи-то другие интересы, - Крагозей свел брови и уставился немигающими глазами на Хэмми. - Смотри мне в глаза. Прямо в глаза!
   Хэмми выполнил приказ Крагозея. Они долго стояли, глядя в глаза друг другу. Трудно сказать, о чем думал в эти минуты Крагозей, ибо мысли вождей народных масс непредсказуемы. А Хэмми думал о том, что напрасно он пошел в шпионы. Все время на работе. Поесть некогда, и поспать некогда, и отдохнуть некогда. И, главное, тебе еще и не верят, именно тогда, кода ты говоришь чистую правду, без всякой выдумки.
   Пронизав пристальным взглядом Хэмми, Крагозей так и не пришел к мнению: можно верить Маленькому, или нельзя? Верно служит шпион делу борьбы за равноправие, или продался врагам народа? Но сейчас не было времени разбираться в этом.
   - Верю, что ты еще не успел продаться нашим врагам, и мы пока не станем тебя уничтожать, - пошутил Крагозей. - Служи по-прежнему и ничего не бойся. Передай Бодигару мой приказ: срочно напасть на отряд Клинкта, подменить шкатулку и немедленно доставить ее сюда. После того, как сообщишь мой приказ Бодигару, отправляйся на базар. Послушай, что говорит народ. Народ все знает.
   - Правильное решение, - поддержал вождя Умняга Тугодум. - В ворохах отрубей разговоров таится рациональное зерно познания. Наша задача - выделить его и вырастить из малого зерна древо истины.
   - Понял?! - Крагозей одарил Хэмми благосклонным взглядом. - Запоминай все. Потом доложишь. И не мудрствуй. Твое дело рассказать, а рациональное зерно мы выделим сами. Ха! Какие-то Бритые Мамонты подменили шкатулку! Надо же такое придумать!
   Хэмми Маленький поклонился вождю, поднял высокий воротник и отправился выполнять задание. Что он в это время думал о вожде, никто не зал, и никогда не узнает. И хорошо, что не узнают. Если бы узнали, то у Хэмми Маленького непременно случились бы неприятности.
   Когда Хэмми открывал дверь, петли снова пронзительно завизжали, потом повторили все, на что были способны, когда шпион закрывал дверь. И это опять ввергло вождя в гнев.
   - Что происходит?! - закричал он. - Мои указания не выполняются! Дверные петли никто не смазывает, шпионы ничего не соображают и докладывают какую-то ерунду, боевики Бодигара бездействует, никто не понимает, что пришло время брать власть в свои руки! Я этого так не оставлю!
  
   Хитрому Гвоздю очень хотелось ткнуть кулаком в тупое, лоснящееся от жира и пота лицо Маррафа. Для этого у Хитрого Гвоздя было немало причин. Первая и главная: Гвоздь знал, что Марраф не просто старается все время ошиваться рядом, но следит за ним и обо всем, что делает Гвоздь, стучит Бритому Мамонту. Только за это следовало врезать кулаком в противную морду. И не один раз. И не только в морду. Вторая причина, тоже достаточно веская для Хитрого Гвоздя: он не любил тупых и жирных. А Марраф был самым тупым и самым жирным из разбойников вольного города Геликса. И третья, самая важная сейчас причина: шкатулка, которую Марраф принес, оказалась пустышкой. Не совсем пустышкой, конечно. В ней лежал красный камень. Но это был не Мультифрит, а обычный кусок красного гранита, который стоил не больше, чем обычный кусок гранита.
   Марраф не догадывался, что Хитрому Гвоздю хотелось врезать ему по морде. А, может быть, и догадывался, но вида не подавал. Он смотрел на Гвоздя белыми, как у снулой рыбы, глазами и, не переставая, жевал какую-то дрянь. Оба подбородка его все время двигались, а жирные щеки шевелились.
   "Чтоб он подавился своей жратвой... - размечтался Хитрый Гвоздь. - Подавился и испустил дух. Прямо здесь и сейчас. И чтобы я больше никогда не видел эту жирную свинью".
   Но Марраф по-прежнему усердно жевал свою гадость, и испускать дух не собирался. Более того, вид у него был довольный. Этот недоумок не понимал, что провалил важное дело. Гвоздь вполне мог сейчас начистить Маррафу харю, и был бы прав. Даже должен был это сделать. Но не стал. Противно было дотрагиваться руками до жирной и мокрой от пота морды.
   - Что ты мне принес?! - с тоской спросил Гвоздь.
   - Га-а! - встрепенулся тупой кусок жира и перестал жевать. - Шкатулку с дорогим камнем! - доложил он. - Кучу золотых монет стоит. Шаррам! Мы кинули гномов, как слепых щенят. Мы им подсунули свою шкатулку, в которой лежала простоя каменюка, а их шкатулку уперли. Сделали все так, как ты велел. Я их наколол! Гы-ым, гы-ым, гы-ым, - Марраф так смеялся, хотя это совершенно не было похоже на смех. - Знаешь, Гвоздь, все гномы, машшаррам, слабаки, образины и придурки! - сообщив эти ценные сведения, Марраф снова принялся жевать.
   "Я напрасно обидел свинью, - решил Гвоздь. - Свинья доброе и умное животное. Он корова. Только корова может все время жевать. Толстая, жирная и тупая безрогая корова, которую по чьему-то недосмотру вовремя не прирезали".
   - А другой шкатулки у гномов не было? Может, они несли две шкатулки? - попытался уточнить Гвоздь. С таким же успехом он мог бы ожидать внятного ответа от настоящей коровы.
   - Не-е... хрум-хрум. Другую я не видел, хрум-хрум. Эту Логго нес... хрум-хрум. Мы его и кинули... хрум-хрум-хрум, - на этот раз Марраф отвечал, не переставая жевать. У него это получалось без особого труда. - Я такой... хрум-хрум. Всех разгоню, машшарраф, а без добычи не вернусь... хрум-хрум-хрум...
   Никакого смысла продолжать разговор с Маррафом не было. Все что он мог, Марраф уже сказал. Результат его подвига, его добыча лежала на столе: красивая деревянная шкатулка а в ней кусок красного камня, который даже полный идиот не смог бы принять за Мультифрит.
   Гвоздь уныло рассматривал морду Маррафа.
   "И это называется разбойник, - с грустью размышлял он. - Куда идем? Что станет с Гильдией, если в ней будут работать такие вот недоумки? Разбойник должен быть умным, ловким, подтянутым. А в этой морде сплошной жир. Жирные щеки, жирные подбородки, жирные губы... Даже нос и уши у него жирные. Не лицо, а громадный ком жира. Посмотреть не на что. А если ему поставить фингал под глазом? Неплохая мысль. С хорошим фингалом эта морда будет смотреться гораздо лучше".
   Гвоздь никак не мог избавиться от желания врезать Маррафу. Хоть бы один раз. Он даже прикинул, что надо украсить фингалом правый глаз разбойника. Но потная морда вызывала брезгливость. Не хотелось до нее дотрагиваться.
   "А пусть ему Бритый Мамонт врежет, - нашел неплохой выход Гвоздь. - Его личный стукач, пусть он ему лично и врежет. Бритый Мамонт не брезглив, ему безразлично, по тощей морде бить, или по жирной. Ему - лишь бы приложиться. И рука у него тяжелая. А под каким глазом Мамонт поставит Маррафу фингал, не так важно. Лучше, конечно, под правым, но и под левым тоже будет неплохо смотреться".
   - Может быть, отнесешь шкатулку Бритому Мамонту? - спросил Гвоздь. - Ты ее добыл, ты и отнести можешь, - и не удержался: - Пусть он тебе по заслугам воздаст.
   Марраф так обрадовался, что опять перестал жевать. Он знал, что Бритый Мамонт вполне может подбросить серебряную монету. А если будет в хорошем настроении, за такую добычу и золотую отвалить может.
   - Га-а! - вылупил глазки Марраф. - Это правильно. Это же я ее добыл! Я всех гномов, сколько их там было, машшаррам, разбросал, куда которого. Раз стукну - гном лежит, другой раз стукну - другой лежит. Так я сам и отнесу Бритому Мамонту, покажу, чего добыл.
   - Отнеси, отнеси, - разрешил Гвоздь.
   Марраф подхватил шкатулку и бегом отправился за фингалом.
   "Врежет, непременно врежет, - проводил его взглядом Хитрый Гвоздь. - Интересно, в какой глаз он влепит этому придурку? А может Мамонт и не двинет его в глаз, просто зубы посчитает? Зубы - это тоже неплохо".
   Избавившись от Маррафа, Хитрый Гвоздь снова задумался о шкатулке. Марраф-Маррафом, а была в этом проколе и его вина. Может быть и не вина, но просчет - это точно.
   Наверно у гномов была и вторая шкатулка, - рассудил Гвоздь. - Клинкт Большая чаша не так прост и напрасно я об этом не подумал. Одну, с фальшивым камнем, они несли открыто, как приманку, другую, припрятали. Ну, Клинкт, ну хитроухий гном, обвел меня, как маленького. Шкатулку с куском гранита они отдали идиоту Маррафу, а вторую, с кристаллом, понесли в Обитель. Теперь их уже не догнать. Но до Обители им со своим сокровищем все равно не добраться. О том, что гномы понесут Мультифрит монахам, знают и Крагозей, и Слейг, и воры, и нищие... Кто-то непременно эту, вторую, шкатулку добудет. У кого больше всего шансов добыть ее? Да у любого... Кому повезет. Голову бы оторвать этому придурку Маррафу.
  
   Посторонний наблюдатель непременно пришел бы к мнению, что отряд Клинкта Большая чаша преследует Злой Рок. Или какой-нибудь другой демон, но тоже, очень настойчивый, вредный и хитрый. Когда отряд свернул в еще один переулок, узкий, короткий, и, к тому же безымянный ( наверно табличка с названием не могла там уместиться), оказалось, что дорогу снова перегораживает большая телега.
   Телега была точно такой, как и в Благоуханном переулке: длинная и тяжелая, с толстыми оглоблями и высокими, окованными железными полосами, колесами. Как будто в городе завелся мастер, который только тем и кормится, что изготавливает телеги, которыми можно перегораживать в переулках дорогу гномам из славного клана Клинктов.
   - Ну и дурак этот Клинкт, - громко высказался кто-то в толпе сопровождающих гномов зевак. Опять в засаду попадет. Не может сообразить, что по широким улицам надо идти, а не по переулкам.
   - Чего ты от него хочешь? Гномы - они все тупые, как пеньки, - объяснил ему, так же громко, не стесняясь, кто-то другой.
   - Ой, что сейчас будет... - пожалела гномов дама в короткой юбочке. - Такие хорошенькие мужчины, а им по улице пройти не дают. Куда только стража смотрит?!
   - Гнать их надо из города, - сказал, как выругался, коротко стриженый парень в кожаной куртке с заклепками.
   - Ага, гнать! - поддержал его дружок. - А то повылазили недомерки, ступить негде, по улице не пройдешь. Шаррам!
   Но предводителя отряда появление преграды не смутило. Клинкт даже не обругал тех, кто загородил дорогу. Просто плюнул себе под ноги, ободряюще кивнул Камнекруту и велел убрать телегу, чем добрый десяток гномов незамедлительно и занялся.
   - Ох, не к добру это, - предсказал кто-то из зевак. - Не к добру... Святой Фестоний... Сейчас их бить будут.
   Очень точно предсказал. Телегу еще убрать не успели, а в переулок, размахивая дубинками и вопя что-то непонятное, выбежали десятка два молодцов в черных плащах с капюшонами. Явно разбойники Бритого Мамонта. Они набросились на группу, в которой находился Логго Камнекрут со своей шкатулкой.
   - О! Какие гости! - позволил себе пошутить Клинкт Большая чаша. - Разве Бритый Мамонт не знает, что ваши уже были здесь? Зачем вам еще одна шкатулка?
   Клинкту никто не ответил. Нападающие не желали разговаривать. Какое-то время не было слышно ничего, кроме звонких ударов крепкого сухого дерева о дерево и сердитых выкриков.
   Зеваки с интересом наблюдали за дракой.
   - Наши дерутся лучше, - отметила молодящаяся дама. - Так их, мальчики! Так их! Всыпьте этим хулиганам! - закричала она, подбадривая гномов.
   - Спорим, на кувшин пива, разбойники им вломят, - не согласился с ней гоблин в синей робе.
   - Бей разбойников! - тут же заорал какой то мальчишка.
   У гномов это получалось неплохо. Рудокопы и кузнецы были крепкими, мускулистыми. Да и дубинками они управлялись ловко.
   - Так им! Бейте! - поддержала мальчишку дама в розовой кофточке. Она заложила два пальца в рот и пронзительно свистнула.
   - Бей, не жалей! - поддержала ее подруга. Но свистеть не стала, очевидно, не обладала этим талантом.
   - И эти еще привалили, - парень в кожаном жилете скорчил недовольную гримасу. - Машшаррам! Чего это разбойники с коротышками не поделили?
   - Так они же Мультифрит несут! - сообразила вдруг пожилая женщина с корзинкой набитой овощами. Мультифрит... Ты откуда знаешь? - строго потребовал высокий старик в малиновом жилете. - Откуда ты, женщина, можешь об этом знать?
   - Так весь базар только об этом и гудит! Я купца Харапия теща, прямо оттуда иду. Базар на дыбах стоит. Только не знают, по каким улицам понесут. А они вот!
   - Не врешь? - все еще не верил старик. Мало ли что может сказать женщина.
   - Святой драконоборец свидетель! Своими ушами слышала, как монах на базаре рассказывал. В Святой Обители этот Мультифрит хранили. Сто лет он там лежал. А гномы через крышу забрались и украли. Им варвары за Мультифрит телегу золота обещали.
   - Похоже, не врешь, - поверил старик. - За телегу золота гномы и Святую Обитель ограбить могут. А чего же они переулками петляют? - старик задумался но быстро сообразил: - А переулками идут - так это чтобы их меньше видели... Ну, хитрецы, святой предмет у самих монахов уперли!
   - Мультифрит они несут! - с радостью, насколько хватило голоса, оповестила переулок теща купца Харапия. И была она, в это мгновение, самой счастливой в этом переулке. Да и, наверняка, на многих ближайших улицах не было женщины более счастливой чем она. - Мультифрит они несут!
   Все, кто в это время не дрался, повернулись к ней, ожидая, что еще скажет женщина.
   - Гномы Мультифрит в Святой Обители украли! - торопливо оповестила всех теща купца Харапия. - Через крышу забрались и украли! Варварам хотят продать за телегу золота!
   Выдала она свою новость и облегченно вздохнула, будто освободилась от тяжелого груза. И от этого похорошела, словно десяток лет сбросила. И щеки зарумянились, и глаза заблестели.
   Все, кто не был занят дракой, смотрели на нее с уважением. А теща купца Харапия, вдруг поняла, что ей надо срочно бежать на базар. Там никто не знает, где сейчас гномы с украденным Мультифритом. А она знает! Так это же святое дело, - вернуться на базар и всем рассказать. Она сама, своими глазами видела, где сейчас гномы, и знает, куда те идут.
   - На базар побегу! - сообщила женщина решительно и громко, чтобы все знали: она не просто так уходит, а по делу. - Там же ничего не знают. Надо рассказать... - она посмотрела на свою корзину, набитую овощами... Это же такую тяжесть придется тащить. - А ну ее! - отчаянно крикнула помолодевшая еще на пяток лет теща купца Харапия, бросила корзину и выбежала из переулка, прикидывая самый короткий путь к базару.
   - Х-м-м, - сказал высокий старик в малиновом жилете. - Х-м-м... Там, где женщина за что-то берется, никогда порядка не будет. Разве можно так обращаться с овощами, - он поднял корзину, встряхнул ее, чтобы содержимое улеглось поплотней и тоже пошел из переулка.
   - Мультифрит! Я о нем слышала. Это что-то волшебное. Ты не помнишь? - спросила дама в розовой кофточке у подружки.
   - Конечно помню. Это волшебный камень. Возвращает молодость и способствует любви. Он наверно в шкатулке у того красивого гнома.
   - Ой, как интересно, - дама в розовой кофточке с завистью посмотрела на Логго и даже сделала крохотный шажок в его сторону. Кажется, будь у нее такая возможность, она бы и сама ввязалась в драку за волшебный камень, возвращающий молодость и способствующий любви.
   Дамы переглянулись и поняли друг - друга. Теперь они последуют за отрядом гномов до конца.
   - Слышал? Гномы какой-то Мультифрит сперли в Обители, - обратился парень к дружку. - А эти, в черном, хотят у них отнять.
   - Дорогой, наверно, шаррам! - парень прошелся взглядом по толпе зевак, вроде бы кого-то хотел увидеть, но так и не увидел. - Ну, нет здесь никого. Наших бы сюда, человек с десяток, мы бы этот камень сейчас и прибрали.
   - Ни те, ни другие драться не умеют. Шаррам!
   - Пойдем, хоть поучим их. Машшаррам! Врежем пару раз! - парень в кожаном жилете лениво сплюнул.
   - Так у них дубинки, - усомнился дружок.
   - А мы отберем. И врежем.
   - Не лезли бы вы, пусть сами разбираются, - посоветовал гоблин.
   - Если можно гному или эльфу морду набить, нельзя такое хорошее дело упускать, - объяснил парень. - Айда с нами, - предложил он гоблину.
   - Я пока погожу, - отказался тот.
   - Как хочешь, - искоса посмотрел на него стриженный. - Наше дело предложить, - он опять сплюнул. - Ты смотри, шаррам, сам под горячую руку не попади, - посоветовал он гоблину.
   И пошли бы, но ход драки вдруг изменился.
  
   Пробиться к Логго было не просто. Напавших встретила стена быстро вращающихся дубинок. Оружие эльфов - лук. В стрельбе из лука им нет равных, А что касается дубинок, эльфы не могли устоять перед гномами. Атака захлебнулась. Хорандо, знающий толк в драках, быстро понял это.
   - За ноги их! - закричал он. - Быстро! Падайте на землю, хватайте их за ноги и валите!
   Но какой эльф ляжет на грязную землю, если под плащом у него красивый желтый камзол, за который, между прочим, немало заплачено? И штаны из красного атласа тоже обходились недешево. Команду Хорандо никто даже и не попытался выполнить.
   - На землю! - снова приказал Хорандо.
   Он мог кричать об этом, до посинения. Никто из эльфов и ухом не повел. Они просто делали вид, что не слышали дурацкого приказа. Драка есть драка. Каждый из эльфов был готов к тому, что ему могут разбить нос, или посадить фингал. Но никому не хотелось портить красивую одежду. Если Хорандо не жалко своего камзола, пусть ложиться.
   - Именем светлых духов Прохладного леса: ложитесь! Хватайте гномов за ноги и валите на землю! - раскрывая секрет, что они эльфы, а вовсе не разбойники, заорал Хорандо. - Именем нашего вождя Бренадона, приказываю всем: ложитесь!
   Хорандо сорвал с себя плащ и рыбкой нырнул к ногам ближайшего гнома
   Ослушаться повеления вождя, подкрепленное светлыми духами, и героическим примером, эльфы не посмели.
   Гномы были стойкими и опытным бойцами. Несмотря на количественное превосходство эльфов, драка шла на равных. Но вдруг произошло что-то совершенно непонятное. Эльфы, все разом, бросились на землю к их ногам. От такого неожиданного поворота, воинственные гномы растерялись. Нельзя же: лежачего, и дубиной. Бить лежачих в Геликсе, считалось неприличным. Гномы опустили дубинки, с недоумением ожидая, что же будет дальше.
   А дальше началось такое... Эльфы стали хватать гномов за ноги и валить их на землю. Все это заняло считанные секунды. Гномы сразу и не сообразили, что противник поступил не честно. И это, как раз, тот случай, когда лежащих непременно следует бить. А когда сообразили, было уже поздно.
   Два эльфа добрались до Логго, ухватили его за ноги, дернули, как следует, и могучий Логго брякнулся о землю: каска с его головы слетала и завертелась юлой, а длинная борода закрыла лицо. Шкатулка, которую он придерживал ногой, осталась беззащитной. Этим немедленно воспользовался Хорандо. Он поставил свою шкатулку у ног повергнутого Логго, подхватил шкатулку, которую берегли гномы и с криком: "Все за мной!" стал выбираться из толпы. Как раз вовремя, потому что гномы опомнились и сообразили, что их обманули. Это было обидно. А обиженный гном - сердитый гном. Они с яростью обрушились на эльфов. Но эльфы не желали больше драться. Многие из них сбросили мешающие плащи. Их дорогие камзолы и красивые красные штаны, были обляпаны дорожной грязью, а у некоторых даже изорваны. Но главное было сделано: они захватили шкатулку. Эльфы стали поспешно покидать поле боя. Впереди бежал Хорандо со шкатулкой. За ним, стараясь не отставать, остальные. Дубинки гномов обрушились лишь на арьергард отступающих.
   - Это у них получилось слишком легко, - Клинкт Большая чаша был недоволен. - Ну-ка, ребята, посчитайте им ребра, - приказал он гномам, что собирались перетаскивать телегу.
   - Хого! Хого! Хого! - дружно заорали те и пустились догонять эльфов.
  
   Непонятно почему боги эльфов не заметили отряд Бодигара. С небес, где обитают боги, были великолепно видны красные рубашки: борцы за равноправие и светлое будущее спешили к переулку, где развернулась битва между гномами и эльфами. Но не следует осуждать богов. Во-первых - это не принято. Во-вторых - надо понимать, что у богов дел немало, и они не могут уследить за всеми мелочами. Тем более, что в этот день по Геликсу бегало около десятка разных отрядов вооруженных дубинками. Боги проглядели краснорубашечников, и это повлияло на ход дальнейших событий.
   Навстречу спешащим покинуть поле боя эльфам, возглавляемыми Хорандо, высыпали из-за угла боевики Крагозея во главе с Бодигаром. Они боялись опоздать и очень обрадовались, что застали в переулке отряд Клинкта. Неожиданностью оказалось, что здесь находятся и эльфы, и что эльфы опередили их: сумели прибрать к рукам заветную шкатулку. Это было возмутительно. Не за тем спешили сюда боевики, чтобы смотреть на то, как эльфы уносят волшебный кристалл.
   Мальчишки встретили появление отряда Бодигара криками восторга. Вроде бы уже заканчивающаяся драка, должна была снова разгореться. Зеваки, сопровождавшие отряд гномов, тоже обрадовались. А собаки, преследовавшие по пятам убегавших эльфов, отбежали в сторону, чтобы немного отдохнуть и потом облаять дерущихся с новыми силами.
   -Э-э-э, посмотрите, сколько их набежало, - передумал вмешиваться в драку парень в кожаном. - Давно я такого не видел.
   - Может быть, сегодня в городе какой-то праздник, - задумался гоблин в синей робе. - Я что-то и не помню.
   - Нет никакого праздника. За Мультифрит они дерутся, - объяснил высокий гоблин в рабочем комбинезоне.
   - Что это такая за штука? - спросил молодой.
   - Кто ее знает. Говорили, камень какой-то. Наверно дорогой, - парень в кожаной куртке задумчиво почесал стриженый затылок. - Не понимаю, чего они в этот вонючий переулок забрались? Здесь и развернуться негде. Чтобы хорошо подраться надо на пустырь идти, или на площадь.
   - А этот высокий гном неплохо дубинкой орудует, - отметил второй коротко стриженный.
   - Это какой? - поинтересовалась дама. - У которого большая красивая борода? - ткнула она пальцем по направлению к Логго.
   - Ага, - подтвердил гоблин. - Он шкатулку держит в левой руке, а правой дубинкой машет.
   - Красивый и сильный гном, - похвалила Логго вторая дама.
   - Нашла красавца... Ну ты даешь! Старая швабра! - обозвал даму парень в кожаной куртке.
   - Это я старая?! - возмутилась дама. - Мальчишка! Дурак! Хам!
   - Молчи бабка, а то рыло начищу, - пригрозил парень.
   Дама возмутилась и, будь на месте широкоплечего парня кто-то другой, выцарапала бы ему глаза. Но этот явно тянул на отморозка, и видно было, что рыло он, станет чистить, не задумываясь. Дама сожгла грубияна взглядом и гордо отвернуться.
  
   Бодигар увидел, что Хорандо уносит с поля боя заветную шкатулку. Намечавшееся Крагозеем наступление светлого будущего оказалось под угрозой. Этого нельзя было допустить.
   - Бей эльфов! - заорал Бодигар, устремляясь наперерез, убегающему Хорандо.
   - Бей остроухих! - поддержали его боевики, следуя за командиром. - За равенство и свободу! Круши! Бей! Ломай!
   Они набросились на эльфов, которые пытались покинуть поле боя, и завязалась хорошая драка
   Среди эльфов Хорандо считался самым сильным. И он никогда не отказывал себе в удовольствии схватиться с каким-нибудь гномом. Но сейчас ему совершенно не хотелось драться. Шкатулка была у него в руках, и, следовало, как можно быстрей передать ее Бренадону. Поэтому он попытался уклониться от встречи. Но Бодигар перекрыл путь к бегству. Они остановились друг против друга: сильные, смелые и решительно настроенные. И у того и у другого было по дубинке в правой руке и по шкатулке в левой.
   - Эй, ты, меняемся шкатулками! - решил вступить в переговоры отважный Бодигар.
   - Не отдам! - не затягивая разговор, сразу отказался столь же отважный Хорандо.
   - Отдай! Мультифрит нужен нам для борьбы за свободу и равноправие! - постарался убедить противника Бодигар.
   - Плевал я на ваше равноправие, - сообщил Хорандо и плюнул себе под ноги. - Мы, самый древний и великий народ на этой земле и имеем право на священный кристалл.
   Остальные гномы и эльфы прекратили драку и столпились возле своих предводителей. Сюда же подтянулись и гномы из клана Клинкта. Всем было интересно, чем закончится спор.
   - Это вы - древние! - возмутился Бодигар. - Ваши предки еще не слезли с деревьев, когда гномы уже ковали железо!
   - Ковать железо и тролль сможет, для этого много ума не надо, - с издевкой заявил Хорандо. - Пока твои предки возились со своим грязным железом, мои предки, с помощью богов, соткали великую многоцветную радугу!
   - Наши боги могущественней ваших! - сообщил Бодигар. И гномы дружно поддержали его.
   - Вранье! - возмутился Хорандо. - Наши боги самые могущественные! - Его дружно поддержали эльфы.
   - Ты глуп! - рассердился Бодигар. - Наши боги могут загнать ваших богов в вонючую пещеру, замуровать и держать их там сто лет.
   - Сам ты глуп! Наши боги могут утопить ваших богов как слепых котят в болотах Прохладного леса. И держать их там двести лет.
   Противники зашли в тупик. Дальнейший спор, ни к какому результату привести не мог. Но вопрос о том, чьи боги более могущественны, непременно надо было решить. И окончательно решить его можно было только в хорошей и беспощадной драке.
   - На, подержи, - Бодигар, не глядя, сунул шкатулку кому-то из своих краснорубашечников и ухватил дубинку обеими руками.
   Хорандо проделал то же самое.
   Дубинки встретились с громким стуком. Противники замерли на мгновение, затем отступили и снова бросились друг на друга, оглашая переулок частой дробью сталкивающихся дубинок. И Хорандо и Бодигар неплохо управлялись этим оружием, поэтому результата добиться пока никому из них не удавалось.
   - Давай, давай, Бодигар! - поддержал своего предводителя кто-то из гномов. - Врежь остроухому по дурацкой морде!
   - По башке коротышку! Коротышку по пустой башке! - заорал кто-то из эльфов.
   Гномы поддержали своего. Эльфы своего. И вскоре треск сталкивающихся дубинок шел под аккомпанемент воплей:
   - О-стро-ухому-по-мор-де! О-стро-ухому-по-мор-де! - орали боевики.
   - Хого! Хого! Хого! Кричали, присоединившиеся к ним гномы из отряда Клинкта.
   - Ко-ро-тышку-по-баш-ке! Ко-ро-тышку-по-баш-ке! - старались перекричать гномов эльфы.
   Не переставая, орали зеваки, получая удовольствие и от драки, и от своего ора. Что-то веселое кричали мальчишки, подначивая бойцов. А собаки вели себя так, как будто это именно для них устроили веселый праздник.
   Поединок затягивался. А каждому из бойцов хотелось побыстрей прекратить драку, и исчезнуть с кристаллом, пока не явилась стража.
   - Порву гада на куски! - освирепел Бодигар. Он отбросил в сторону дубинку, поднырнул под руку замахнувшегося Хорандо, ухватил его за желтый камзольчик, и сильно дернул. Камзольчик затрещал, какой-то шов стал расползаться.
   - Ты так! - взвыл Хорандо. Камзол ведь был почти новый! Он тоже отбросил дубинку и рванул красную рубашку. Пуговицы брызнули, и рубашка на груди гнома распахнулась до пупа.
   Бодигар хотел ударить противника в глаз, но тот пригнулся и кулак попал эльфу в лоб. Эльф ответил ударом в ухо. Бодигар обхватил соперника руками, приподнял и бросил на землю. Хорандо упал, но сумел уцепиться за ноги Бодигара и сильно дернул. Гном также упал. Драка продолжалась на земле. Противники колотили друг друга кулаками и пинали ногами. То один, то другой оказывался внизу, потом наверху. Оба устали, но никто не хотел уступать. Потому что это была не просто драка. Каждый стремился защитить авторитет своих бессмертных богов и, конечно, хотел получить драгоценный кристалл. Силы бойцов были примерно равными и упорством они были равны. Конечно, Бодигар дрался за идею, а Хорандо видел себя в случае победы богатейшим из эльфов. Это тоже можно было считать идеей. Так что и стимулы были примерно равны.
   Окружившие бойцов гномы и эльфы по-прежнему поддерживали их. Каждые своего. Орали, хвалили за хороший удар, давали советы. Время от времени кто-то выскакивал из толпы, пытался помочь соплеменнику, но его тут же перехватывали сторонники честной драки, давали по шее и водворяли на место.
   Эльф выдохся первым. Бодигар все-таки был рудокопом и кузнецом. А рабочим местом Хорандо была канцелярия бургомистра.
   - Все, больше не могу, - с трудом ворочая языком, признался Хорандо, распластанный под сидевшим на нем Бодигаром, и выплюнул выбитый зуб. - Твоя взяла, коротышка. Забирай шкатулку.
   - Мы за правое дело, - отозвался Бодигар, чем показал, что он верный ученик Крагозея и идея для него превыше всего. Он хотел еще раз врезать противнику, на прощание, чтобы тот понял и не забывал. Но силы у него тоже были на исходе, и он не стал врезать. - Мы победили! - объявил Бодигар своим сторонникам. - Шкатулка наша!
   Общий вопль ликования вырвался из глоток краснорубашечников. Кто-то самозабвенно бил в ладоши, кто-то бросил вверх круглую гномью шапчонку, кто-то стал приплясывать. Некоторые гномы из отряда Клинкта поддержали своих собратьев и тоже устроили овацию победителю.
   Бодигар подошел к эльфу, в руках у которого находилась заветная шкатулка. Тот безропотно отдал ее.
   - За мной! Приказал Бодигар боевикам, - и, не оглядываясь, крепко прижав к груди заветный трофей, понес его вождю.
   Хорандо, ни слова не говоря, забрал доставшуюся ему шкатулку, и увел эльфов.
   Третья шкатулка стояла у ног Логго, который довольно поглаживал свою шикарную бороду.
   И опять, где-то за углом раздался боевой клич эльфов: "За Прохладный Лес и Высокую Радугу! Поможем Клинкту!"
   - Чего это они там разорались? - недовольно покачал головой Клинкт. - А ведь могут придти. Что мне с ними делать? Уходить надо отсюда, пока они не явились. Помощнички!
  
   В безымянный переулок стражники вошли в том же порядке. Впереди могучий и мужественный капрал Коорн, жаждущий застать на месте преступления нарушителей любого из параграфов Указа бургомистра "О порядке проведения уличных драк". За ним, осторожный дядюшка Пиип, предусмотрительно убедившийся, что нарушители покинули поле боя. И, наконец, молодые Кноп и Сельдей-Бельдей, которые старались во всем брать пример с мудрого ветерана дядюшки Пиипа.
   - Ну?! - рявкнул капрал Коорн, когда убедился, что в переулке никого нет.
   - Все в порядке, господин капрал, можно приступать к расследованию! - доложил Пиип.
   Кончики усов капрала грозно уставились на Пиипа.
   - Где нарушители? Шаррам!
   Капрал Коорн был недоволен и раздражен. Он представлял власть и, естественно, ему хотелось проявить эту власть. А проявлять, шаррам, было не над кем. И это раздражало. Какой смысл быть капралом, машшаррам, и иметь власть, если ею нельзя воспользоваться.
   Дядюшка Пиип, наоборот, был доволен. В его планы не входило встречаться с дерущимися и, тем более, разнимать их. Он вообще был сторонником тех судейских, которые считали, что прекращать драку нельзя. Если драку остановить, невозможно будет определить, чем она может закончиться. Поэтому расследование будет неполным. А неполное расследование приведет к неполному наказанию, нанесет определенный ущерб авторитету власти и может значительно снизить количество штрафных монет.
   - Нарушители не стали нас ожидать и скрылись, - доложил очевидное дядюшка Пиип.
   - Ты мне не крути, шаррам!- Капрал Коорн не любил, когда подчиненные умничали. - Сам вижу, что скрылись. Ты мне доложи, кто нарушил и где его взять? Машшаррам!
   - Осмотрим местность, соберем вещественные доказательства и доложим, - сообщил Пиип.
   - Гм-м, - сказал капрал Коорн. - Гм-м... Смотри у меня! И чтобы все быстро и точно! Шаррам!
   Он подкрутил кончики усов, как это делает сержант Нообст, сложил руки на груди, как это делает лейтенант Брютц, и стал наблюдать за тем, как стражники ищут вещественные доказательства.
  
   Крагозей с нетерпением ждал возвращения отряда Бодигара. Крагозей нервничал. Он не мог сидеть. Он не мог стоять и не мог молчать. Он ходил из угла в угол, из угла в угол, из угла в угол... И говорил...
   - Они принесут кристалл! - убеждал себя Крагозей. - Они непременно принесут его. Бодигар мой воспитанник, а с ним лучшие боевики нашего движения. Нет таких крепостей, которых не смогли бы завоевать наши боевики.
   Умняга Тугодум по-прежнему сидел в своей любимой позе, в позе спокойствия, и не слушал пламенных слов вождя. Его не интересовали рассуждения Крагозея о мелких тактических действиях движения. Умняга Тугодум был мыслителем широкого масштаба. Его уделом были глубокая теория и высокая стратегия. С позиции теоретика и стратега он сейчас размышлял о будущем устройстве Геликса, когда идеи равноправия восторжествуют в одном, отдельно взятом городе.
   - Наши боевики не могут не победить, ибо действуют по плану, разработанному лично мной, - вещал Крагозей. - Какую замечательную мысль выдал этот гениальный череп! - постучал он указательным пальцем себе по лбу. - Заказать у хромого столяра Биддго точно такую же шкатулку, какую изготовили для Клинкта, напасть на отряд, устроить небольшую драку и незаметно подменить шкатулку. Всего несколько минут и кристалл Мультифрита у нас! Согласись, Умняга. Это все-таки гениально! Такую четкую конструкцию не смог бы выстроить никто другой. Только я!
   Умняга Тугодум не слышал рассуждений Крагозея, но он всегда знал, что следует говорить вождю.
   - Твои решения всегда великолепны, - уверенно заявил он и попал в самую точку.
   - Да, мои решения всегда великолепны, - подтвердил Крагозей. - Это счастье для нашего движения, что его возглавил я. Гениальность вождя - это половина успеха. Я бы сказал, большая половина. Чего только стоит моя идея, одеть наших борцов за равноправие в красные рубашки. Красное - это цвет борьбы и победы. Этот цвет вселяет уверенность. Когда краснорубашечники идут по городу, когда они чеканят шаг в едином строю, они вселяют веру в будущее и народ любуется ими.
   - Ты как всегда прав, - подтвердил по-прежнему не слушающий вождя, и не желающий отвлекаться от своих размышлений Умняга.
   - Да, я всегда прав, - охотно согласился Крагозей. - Пока не все это понимают, но скоро поймут, и тогда я продиктую законы, по которым станет жить наш город. Я уже все продумал. Осталось только продиктовать. А потом лучшие мастера вырежут мои слова на камне, чтобы они сохранились на века, чтобы грядущие поколения знали, кто завоевал им прекрасную жизнь, чтобы они знали, какой великий гном добился для них всеобщего равенства.
   Дверь противно заскрипела и открылась. Но, на этот раз, Крагозей не обратил внимания на скрип. Он уставился на Бодигара. Командир ударного отряда краснорубашечников вошел, прихрамывая на правую ногу. Нос у него напоминал спелую грушу, но был не желтым, а красным, на лбу красовалась большая кровоточащая шишка, левое ухо распухло красным лопухом, рубашка, без единой пуговицы, распахнута, а правый рукав оторван почти полностью и едва держался. По сияющим глазам, гордо вздернутому подбородку и шкатулке, которую гном прижимал к груди, было ясно, что он вернулся победителем. Вслед за командиром в комнату протиснулись с десяток краснорубашечников. Их довольные лица также украшали ссадины, синяки и шишки, полученные в борьбе за правое дело и светлое будущее.
   Умняга перестал размышлять и тоже уставился на Бодигара. Смотрел пристально, возможно, прикидывал, соответствует появление командира боевиков в разорванной рубашке и с шишкой на лбу высшим стратегическим интересам борьбы за равноправие, или не соответствует?
   - Вот он наш герой! - искренне обрадовался Крагозей. - Смотрите на него. Он выполнил все, как я велел и вернулся победителем. Если вы все станете четко выполнять мои приказы, вас будет ждать великое будущее. Дай я тебя обниму, верный мой соратник.
   Крагозей забрал у Бодигара шкатулку, поставил ее на стол, обнял верного своего соратника, крепко прижал его к груди и трижды поцеловал: в грязную правую щеку, затем, в столь же грязную, левую, и снова в правую.
   - Это сокровище, этот камень, добытый вами, - Крагозей ткнул пальцем в крышку шкатулки, - поможет в борьбе за равноправие. Мы вырастили новое поколение борцов. Героев, не боящихся опасности, бесстрашно идущих на врага и побеждающих его. Когда мы добьемся окончательной победы, разрушим старый мир и возведем на его развалинах светлое здание демократии, мы вспомним обо всех, кто героически боролся за наше дело, и воздвигнем в честь победы величественный обелиск из самого лучшего гранита. И каждое утро к этому обелиску благодарные потомки будут возлагать цветы: красные розы и белые розы. Мы - создатели прекрасного будущего для наших потомков. Мы должны жить и бороться, работать, сражаться и погибать ради будущего.
   - Будущее принадлежит нам! - напомнил о себе Умняга Тугодум. - Об этом свидетельствует историческая закономерность развития общества.
   - Да, - поддержал Крагозей теоретика. - Будущее принадлежит нам. А теперь посмотрим на наше сокровище. - Он подошел к столу, ласково погладил крышку шкатулки и открыл ее.
   Боевики, уставились на шкатулку, ожидая, если не чуда, то уж, во всяком случае, чего-то особенного. Весь день в отряде только и говорили о Мультифрите, который каким-то образом принесет им победу над всеми врагами.
   Крышка была открыта, но чуда пока не происходило. Боевиков это не смутило. Они привыкли, что все делается только по желанию и приказу Крагозея. Вождь пожелает, и что-то особенное непременно совершится. Вождь прикажет, и чудо произойдет.
   Но Крагозей молчал. Он рассматривал содержимое шкатулки. Боевики ждали, затаив дыхание. Крагозей молчал. Боевики готовы были разразиться торжественными криками. Но Крагозей все еще молчал. Умняга Тугодум с удивлением смотрел на Вождя. Он не мог припомнить случая, когда Крагозей молчал так долго.
   Наконец Вождь опустил руку в шкатулку и вынул из нее довольно крупный красный камень. Уж теперь что-то должно было непременно произойти... Но все еще не происходило. И Крагозей по-прежнему молчал. Боевики смотрели уже не на шкатулку и даже не на камень, а на Крагозея. А лицо Вождя было мрачным и становилось все мрачней.
   Наконец, Крагозей перестал разглядывать камень, уставился на Бодигара и стал разглядывать его. Боевики тоже посмотрели на Бодигара, но, сколько ни старались, ничего особенного не увидели. Бодигар, как Бодигар. Разве что рубашка порвана, нос разбит, шишка на лбу и ухо распухло. Так в этом нет ничего особенного. У каждого из них бывало что-то подобное, и Крагозей никого из них так пристально не разглядывал.
   - Что ты принес?.. - Крагозей спросил таким тоном, будто не держал в руке этот красный камень. Или не понимал, что это тот самый камень, за которым Бодигара и посылали. - Что ты принес?! - повторил он и, ожидая ответа, стал покусывать нижнюю губу.
   Бодигар удивился. А, может быть, даже и растерялся. Разве непонятно? Что было велено, то и принес. Шкатулку, а в шкатулке камень. Так и ответил:
   - Шкатулку, а в шкатулке камень.
   - Где ты это взял?.. - Крагозей легонько потряс камнем перед распухшим носом Бодигара. И снова стал покусывать нижнюю губу.
   Где взял? Да уж не на дороге нашел. По разбитому носу и порванной рубашке видно, где взял, и как взял.
   - В хорошей драке добыли! - сообщил он гордо и уверенно. - Эльфы у гномов стащили, хотели унести. А мы, как раз, успели. Секунда в секунду. Эльфов перехватили и кристалл у экспроприаторов - экспроприировали.
   Все правильно сказал Бодигар и слово ученое сумел ввернуть: "экспроприировали!" Редко кто из боевиков так мог. Краснорубашечники, гордые своим командиром, одобрительно зашумели. Потому что драка была нешуточной. А шкатулку все-таки отбили у эльфов. Экспроприировали. Сам Бодигар больше всех дрался и лучше всех. Здоровенного эльфа побил. И главное - доказал, что боги у гномов великие и могущественные. А у эльфов боги пустяшные. Плюнуть и растереть. Только и могут, что радугу штопать, да туманы в лесах напускать. За победу над эльфами Крагозей должен похвалить Бодигара. И всех остальных тоже. Отряду бочонок пива поставить, а то и два бочонка. А он сердится. Непонятно отчего.
   И Умняга Тугодум не мог понять, отчего вождь сердится. Бодигар приказ выполнил, шкатулку с кристаллом доставил.
   - Что вы принесли мне!!! - вдруг заорал, как будто взорвался, Крагозей.
   Он швырнул камень и со злостью стал вколачивать его сильными ударами каблука в пол. Но вбить камень в деревянный пол невозможно, и это еще больше раздражало вождя.
   - Недоумки! Растяпы! Болтуны! - выкрикивал Вождь, ударяя ногой по камню. - Идиоты! Глупцы! Предатели! Никому ничего поручить нельзя! Все надо делать самому! Все самому! Все самому!
   Тут Умняга Тугодум и догадался, что вместо волшебного кристалла, боевики принесли обычный камень. С точки зрения теории развития исторического процесса в мировом масштабе, и стратегии движения за равноправие, в одном отдельно взятом городе, это было явлением столь ничтожным, что, по мнению Умняги, на него не следовало обращать внимание.
   - Частный случай, не имеющий принципиального значения, - высказал Умняга отношение теории к практической неудача краснорубашечников.
   - Имеет! Еще как имеет! - не утихал Крагозей. - Катастрофа! Мы разбиты! Мы уничтожены!
   - Обычная неудача, - попытался успокоить Вождя Умняга.
   - Что!? Это ты мне говоришь?! Мне!? - Крагозей не терпел даже самой мягкой попытки возразить ему.
   - Я просто напоминаю тебе, твои собственные слова, - неторопливо, но весомо продолжил Умняга. - Ты всегда учил нас, что каждая победа наших врагов - это их поражение, а каждая наша неудача - это путь к дальнейшей победе.
   Возражения подобного типа Крагозей принимал.
   - А дальше?! - уставился он на Умнягу. - Что я еще говорил?
   - Ты учил нас, что победа расслабляет, - продолжил главный теоретик. - А поражение заставляет собраться с силами и действовать еще более решительно. Каждое поражение приближает нас к цели, которую мы, в конечном итоге, непременно достигнем, Потому что поражения - явление временное, а время есть категория относительная. Закономерности развития исторического процесса не зависят ни от времени, ни от пространства.
   Все это звучало довольно умно. Не совсем понятно, но научно и увесисто. Вообще-то Крагозей не помнил, что говорил что-нибудь подобное. Он попытался вспомнить, но не смог. И перестал пытаться. В конце концов, он для того и держал Умнягу. Если Тугодум утверждает, что Крагозей говорил такое, значит, так оно и есть. Значит, это его мудрые слова. Значит, он учил этому своих последователей.
   - Да, - подтвердил Крагозей совершенно спокойным тоном. Как будто не он только что кричал, грозился всех разогнать и с яростью пытался вбить в доски пола злополучный камень, который до сих пор валялся у него под ногами. - Именно это я и имел в виду. Построй отряд перед крыльцом! - приказал он Бодигару. - Я должен сказать речь.
   Когда боевики вышли, Крагозей уставился на шкатулку и долго глядел на нее. Потом повернулся к Умняге.
   - Понял? - многозначительно спросил он и кивнул на дверь.
   Умняга посмотрел на дверь, но ничего особенного не заметил и о чем спрашивает Вождь сообразить не смог.
   - Гр-рум-м... - произнес он. - Гр-рум-м... мне кажется, что к теории и стратегии борьбы это не относится.
   - В наших рядах предатель, - объяснил Крагозей. - Подлая измена.
   - Вполне может быть, - согласился Умняга.
   - Ход с подменой шкатулки придумал я, - напомнил теоретику Крагозей. - Ход оригинальный и неповторимый. И никто из наших соперников придумать такое не мог. Это принципиально исключено. А наш ход применили и разбойники Бритого Мамонта и эльфы. О наших планах они могли узнать только от шпиона.
   - Надо, вычислить, кто этот подлый шпион, - предложил Умняга. - Кто знал о том, что ты заказал столяру Биддго шкатулку?
   - Ты... - Крагозей вплотную подошел к Умняге. - Ты знал. Смотри мне в глаза.
   Они долго смотрели в глаза друг другу. Наконец Крагозей сказал:
   - Мог бы и опустить глаза, когда на тебя смотрит Вождь.
   - Не мог. Тогда ты бы решил, что я шпион, - объяснил Умняга.
   - Верно, - согласился Крагозей. - А кто же тогда шпион?
   Умняга задумался.
   - Наверно Хэмми Маленький, - решил он. - У него профессия такая. Ему нравится это дело, и он может шпионить не только на нас, но и на других.
   - Надо его допросить и казнить, - решил Крагозей.
   - Надо, - согласился Умняга. - А, может быть шпионит Бодигар.
   - Бодигар? - удивился Крагозей. - Но он же мой ученик.
   - Ученики как раз и предают, - объяснил Умняга. - Со временем они начинают завидовать своим учителям и предают их. Масса исторических фактов. Вообще, верить никому нельзя. Мы близки к победе. А чем ближе мы к победе, тем большую активность проявляют наши враги.
   - Найдем шпиона и казним его по законам демократической справедливости, - решил Крагозей. - Пока сделаем вид, что мы ничего не знаем. А когда придем к власти, уничтожим всех шпионов и предателей. Ты подготовь список.
  
   Два десятка боевиков встали в строй. Они были в рваных рубашках, мятых штанах и заляпанных грязью башмаках. Настоящие воины, верные крагозеевцы, передовой отряд борьбы за равноправие. Их мужественные лица были покрыты старыми шрамами, а также свежими синяками и ссадинами, которые, как известно, украшают мужчин. Впереди отряда застыл широкоплечий Бодигар.
   - Друзья! Соратники! - голос вождя был проникновенным и грустным. Уж чего-чего, а произносить пламенные речи Крагозей умел. - Сегодня мы потерпели серьезное поражение, равное победе. В шкатулку, которую вы добыли в жестоком бою, наши враги подложили кусок обычного камня. Я не сумел принять участие в этой битве, но говорю "мы", потому что не могу отделить себя от каждого из вас. Мы одна семья. Мы братство по крови и мыслям. Да, мы встретили серьезного и хитрого противника и отступили, не достигнув цели. Но перед нами стоит одна задача: победить или умереть! Если мы все, до одного погибнем, добывая этот кристалл, это тоже будет нашей победой. Народ станет восхищаться нашим подвигом, о нас сложат песни и легенды, и на месте каждого погибшего бойца за идею равноправия встанут десятки новых. Нет, не десятки, а сотни и тысячи...
   Боевики слушали Крагозея, затаив дыхание. Уж очень хорошо говорил вождь. Каждому захотелось погибнуть в неравной борьбе, чтобы дать возможность народу сложить прекрасные песни.
  
   Еще одна телега, с высокими колесами, окованными металлическими полосами, перегородила отряду дорогу в Хитром переулке. И сразу же, не успел Клинкт дать команду, чтобы телегу убрали, а зеваки сообщить друг другу, что глупей этого гнома они, даже среди признанных в Геликсе глупцов, не встречали, на отряд напали какие-то гоблины в грязных оранжевых балахонах. Только-только эти оранжевые успели ввязаться в драку, как появились широкоплечие бородачи в синих жилетках и бросились в самую гущу свалки. А потом с пронзительным визгом в толпу дерущихся ворвались десятка два чумазых женщин в старом рванье и, расталкивая всех, устремились к Логго.
   Желающие принять участие в драке прибывали. Они, казалось, собирались сюда со всего города. И торопились, боялись опоздать, как будто здесь раздавали халявные пряники и угощали дармовым пивом. Переулок едва вмещал всех желающих. Драться в такой тесноте дубинками было невозможно. Поэтому действовали кулаками, поддавали локтями, бодались, пинались, царапались.
   А мальчишки чувствовали себя прекрасно. Взрослые были заняты и не обращали на них никакого внимания. Убедившись в своей безнаказанности, юные рыцари Геликса обнаглели окончательно. Они вынули из карманов рогатки и стали, обстреливать дерущихся, хвастаясь, друг перед, другом своей меткостью. И у собак этот день стал праздничным. Можно было лаять, сколько собачьей душе угодно. Более того, можно было подбежать к кому-нибудь, занятому дракой эльфу, гному, гоблину или человеку и располосовать ему штанину, а то и оставить следы своих зубов на ноге. Такое раздолье у собак случалось не часто, и сейчас они старались полностью использовать открывшиеся возможности.
   Приглядевшись, можно было увидеть небольшие, похожие друга на друга деревянные шкатулки. Они и были тем призом, из-за которого шла драка. Время от времени, кому-то удавалось завладеть трофеем и он, крепко прижав к груди добычу, стремился покинуть поле боя. Но тут же, наперерез счастливчику, бросался соперники.
   Драка шла по всему переулку. И только Клинкт Большая чаша не вмешивался в нее. Он стоял в стороне, возле брошенной телеги, и с интересом наблюдал за ходом событий.
   - Так... нищие уходят, - отмечал Клинкт. - В основном бабы и девки. С ними и драться не стали. Себе дороже. Отдали шкатулку и пусть проваливают... А это кто?.. Гильдия воров у нас отметилась. Им, конечно, тоже Мультифрит нужен. Думал я, что Большая Бесси поумней. Ладно, пусть порадуется. Г-м-м, и лотошники здесь... Ну, молодцы, не остались в стороне от главного... Будет теперь о чем поговорить на базаре. Бородачи тоже шкатулку уносят. Деляга, значит, и в это дело увяз... А это кто? Не пойму что-то. Да и неважно, главное - со шкатулкой... Неплохо поработал столяр Биддго. За одну ночь столько шкатулок настругал. Вот и закончили здесь... Нам хоть одну шкатулку оставили? Оставили. Логго держит. Ногу на нее поставил. Молодец Логго. Все ушли, и кажется недовольных нет. Пора и нам собираться. Надо молодежь похвалить. Вечером бочонок пива открою, пусть отпразднуют свою победу.
   Клинкт Большая чаша был доволен. Все шло так, как он задумал, как он хотел.
   Гномы отряда Клинкта тоже были довольны. Конечно, драка случилась нелегкой, и многим досталось. Но устояли. И вломили нападавшим как следует. Каждому было что вспомнить и чем похвастаться. Вспоминали, кто, как ударил, и кого, как ударили, кто, кому помог, и кто оплошал. И прикидывали ущерб. Без ущерба не обошлось. У двоих оказались сломанными руки. А разбитых носов, выбитых зубов, распухших физианомий, заплывших глаз не стали считать. Шишки, ссадины, синяки вообще не принимали во внимание. Это в полном наборе имел каждый. Но никто не жаловался.
   Некоторые толпились возле Глерина Костоправа. Он покрывал шишки и ссадины целительной мазью, рецепт которой перешел к нему от деда, тоже известного костоправа. А на сломанные кости накладывал тонкие дощечки, и крепко затягивал их кусками мягкой ткани.
   Клинкт подошел, к Глернину, посмотрел, как ловко тот управляется.
   - Молодец, - похвалил он Костоправа. - Ребята хорошо поработали. Не жалей своей волшебной мази. Сегодня вечером у нас пирушка, и надо чтобы они все могли сидеть за столом.
   - Эти буяны? - Костоправ густо смазал распухшее плечо Сурмину Длинные уши, - Если на столе будет жбан пива и жареный кабан, они даже с оторванными ногами, ползком до него доберутся. Кто там еще? Блерк Рыжая борода? Эх, как тебе угадали. Ну, ничего, сейчас подлечим. К пирушке будешь как новенький. Походи, подходи. Пошевеливайся. Не вечно нам здесь торчать.
   Клинкт Большая чаша обходил свой отряд, возле каждого останавливался, для каждого у него находилось доброе слово. И молодому Дернику, и Кольмеру Голубоглазому, и Сурмину Длинные уши, и Гурду Железный кулак, и Хоккину Пивовару и Блерку Рыжая борода и всем остальным. Потому что дрались сегодня гномы хорошо. И главное, сумели в точности выполнить все, что он задумал.
   Наконец Клинкт подошел и к Логго Камнекруту.
   - Как шкатулки? - спросил он.
   Логго довольно хохотнул.
   - Шкатулки нарасхват. И драться не следовало. Надо было их продавать. Я бы полсотни больших медных монет заработал, а то и больше.
   - Кто взял?
   - Все, кому хотелось.
   - У тебя сейчас та, что нищие подсунули?
   - Какое там... Тут еще эти налетели... Приказчики пелеевские... С ними драться - дело дохлое. Они вмиг прибьют. С этими я торговаться не стал. Они свою мне под ноги бросили, а мою быстренько уволокли... И все дела. У нас теперь та шкатулка, что Деляга у Биддго купил.
   - Открой, - потребовал Клинкт.
   - Посмотрим, что Деляга положил. Может такое, что и нам пригодиться... - Камнекрут открыл шкатулку и заглянул в нее. - Каменюка. Скупой этот Пелей... Мог бы и пару золотых монет положить. За кристалл Мультифрита это недорого.
   Клинкт тоже заглянул.
   - Камень, - подтвердил он.
   - Чего теперь? - спросил Логго.
   - А ничего. Мы свое дело сделали. Все как надо. Пойдем дальше. Кто у нас еще не побывал?
   - Так это... - Логго задумался. - Из гильдии купцов могут появиться. Они что-то задерживаются, но непременно должны быть. Купцы такого дела не упустят. Наверно еще кто-нибудь надумает.
   - Наверно, - согласился Клинкт. - Идем через Болваниху и Крутояр, прямо к Малой Навозной. Там Харахорийский переулок - вчетвером не разминуться. Непременно телегу должны поставить. И все. Оттуда до Обители рукой подать. Эй, молодцы! - обратился Клинкт к обступившим его родственникам. - Еще одна, ну, может быть две хорошие драки и все на сегодня. А вечером откроем бочонок пива.
   - Хого! Хого! Хого! - приветствовали решение сурового главы клана гномы.
   - И каждый будет пить столько, сколько я ему разрешу.
   - Хого! - одиноко выкрикнул молодой Дерник. Остальные гномы промолчали. Некоторые даже позволили себе скорчить недовольные рожи.
   - А сейчас - вперед! И смотреть по сторонам.
  
   - Эй, кто там присматривал за отрядом Клинкта, пусть войдет! - велел Гвоздь.
   Дежурный разбойник, пожилой гоблин в меховой шапке и с двумя длинными ножами у пояса, открыл дверь и впустил невысокого паренька в стоптанных башмаках, одетых на босые ноги. И остальная одежда у мальчишки была под стать этим башмакам: короткие, не по росту, линялые брючки, старая коричневая рубашонка, явно великоватая для его худощавого тела, и серый блин потрепанной кепчонки на голове. Обычный мальчишка, каких много на улицах Геликса. Вот только глаза у него были особенные. Большие серые и какие-то колючие. Смотрел, будто цеплялся за то, на что смотрит, будто ощупывал взглядом, оценивал.
   "Хороший разведчик, - узнал парнишку Гвоздь. - Шустрый и сообразительный. Как же его зовут?.. - но не смог вспомнить, как зовут паренька: день выдался дурацкий, ничего у Гвоздя не клеилось с самого утра. - Ладно, главное, что парнишка хорошо соображает, а как его зовут, вспомню потом", - решил Гвоздь.
   - Ты присматривал за отрядом Клинкта? - спросил он.
   - Я, - подтвердил паренек. - От их крепости до самой Обители проводил.
   - После наших, гномы опять с кем-то дрались?
   - Еще как дрались, - парнишка причмокнул от удовольствия. - В жизни таких хороших драк не видел. Так лупцевали друг друга - засмотришься. Только тесноватые места выбирали, переулки маленькие, узкие не развернуться. Будь моя воля, я бы их всех на площадь Тридцати Трех Святых Монахов Мучеников вывел. Вот там можно развернуться. Там бы дело веселей пошло. И народу прибавилось бы. Подраться каждому хочется.
   - Кто на них напал?
   - Наши первыми, а потом все, кому не лень. Только монахов в той свалке не хватало. Они по утрам в своей Обители молятся. Если бы вечером, то тогда, конечно, без монахов бы не обошлось. Они это дело уважают.
   - Видел, как наши шкатулку добыли?
   - Конечно.
   - Гномы бойцы хорошие, наверно трудно было отобрать у них шкатулку?
   - Трудно!.. - парнишка снисходительно улыбнулся. - Так Логго эту шкатулку, можно сказать, сам подсунул Маррафу. Сначала, правда, не подпускал к ней никого. Четырех свалил, а другие к нему подойти боялись. Потом, вроде, передумал. Посмотрел вокруг, поставил шкатулку на землю и пошел драться туда, где погуще. Она и осталась без охраны. Наш Марраф шкатулку, что с собой принес, бросил, ту, что Логго оставил без присмотра, ухватил и бегом. Никто ее отбивать не стал. Все наши, когда увидели, что шкатулка у Маррафа, сразу оттуда смылись. А потом, смотрю, Логго опять со шкатулкой стоит. Только не знаю: он ту, что Марраф оставил, прихватил, или у него еще одна была. Ее Логго и понес, когда отряд гномов дальше пошел.
   - Может быть, у Логго были две шкатулки? - прикинул Гвоздь. - Маррафу отдал пустышку, а Мультифрит лежал в другой... А скажи-ка ты мне, - он, наконец, вспомнил, как зовут паренька. Клайд его зовут. Точно - Клайд! - Скажи-ка ты мне, Клайд, третьей шкатулки ты не заметил?
   - Хм... - мальчишка задумался. - Может и третья была. Но там такая круговерть началась... Каждый отряд со своей шкатулкой прибегал. Старались отобрать ту, что Логго держал, а свою оставить. Наши первыми унесли. А в безымянном переулке набежали эльфы, за ними боевики Крагозея. Им вторая шкатулка досталась. Третья - эльфам. Этим больше всего накостыляли. Потом, в Плакучем переулке, нищие навалились. Их, видно, прямо с работы сняли, они ни умыться, ни переодеться не успели. Так немытые, нечесаные драться и полезли. А половина из них - девки и бабы. Страхота! - передернул плечами мальчишка. - Баб и девок гномы больше всего опасались. Царапаются, как кошки. А самих не тронь. Визжат, аж уши закладывает. Они четвертую шкатулку зацепили и слиняли. Пятую воры уволокли. Потом эти... работнички Деляги. И еще кто-то... Хорошая свалка была. Последние две шкатулки в Харахорийском переулке разыграли. А там гномы прямиком к Святой Обители вышли.
   - Так, так... - Гвоздь задумался. - Задали гномы задачу.
   - Каждый отряд туда со своей шкатулкой приходил и старался подменить ее у Клинкта, - продолжил Клайд. - Каждый, вроде, с добычей и уходил. Умный он, этот Клинкт, Всех обул, как маленьких.
   - Вообще-то, сама идея была неплохая, - сказал Хитрый Гвоздь. - Напасть на гномов и подменить им шкатулку. Никто не знает, что кристалл уже унесли, и куда он девался. Идея хорошая.
   - Чего тут хорошего? До такого каждый дурак додуматься может, - Клайд не знал, что Хитрый Гвоздь как раз и додумался до этого, и был очень доволен своей сообразительностью. - Гномы тоже не лопухи, чтобы вот так, запросто, за медную монету, нести по Геликсу дорогой кристалл. Ясное дело - ограбят. С самого начала было понятно, что они шкатулку для близира понесли. Чтобы всех, кому кристалл хочется добыть, собрать вокруг себя. И собрали. Со всего города дурачье сбежалось.
   - Думаешь, дурачье? - с кислой физиономией поинтересовался Хитрый Гвоздь.
   - Раз гномы всех обули, значит, дурачье, - определил Клайд.
   Вот так врезал мальчишка самому Хитрому Гвоздю. Но Гвоздь и не поморщился. Ему даже понравилось, что шкет, выдал такое. Все правильно. Не надо считать себя умней всех.
   - Ну-ка, кто там у нас, - Гвоздь выглянул за дверь.
   За дверью оказался все тот же пожилой гоблин в меховой шапке.
   - Отведи Клайда в лабаз, где товары лежат, - велел Гвоздь, - и присмотри, чтобы его приодели, - он еще раз глянул на одежду паренька, на его стоптанные башмаки. - Чтобы все новое было, самое хорошее. Понял?
   - Сделаем, - кивнул гоблин.
   - Сменишь одежду и отдыхай, - велел Гвоздь Клайду. - Вечерком заглянешь ко мне, разговор есть. - А сам снова задумался.
   Подумать было о чем. Если гномы обманули всех и уже переправили Мультифрит в Обитель, то о кристалле следует забыть. Из Обители его не достанешь. А если кто-то, все же, отбил у Клинкта кристалл? Значит Мультифрит сейчас у кого-то из нападавших. У кого?
  
   Бесси-Летти была женщиной умной, энергичной, красивой и, что немаловажно, крупной. Даже очень крупной. Под стать размерам - характер у нее был твердый. И кулаки крепкие. Если двинет в челюсть, никто не устоит. Конечно, как всякая добрая женщина, Бесси-Летти долго сердиться не могла, была отходчивой. Тогда била не кулаком, а открытой ладонью. По морде. Оплеуха называется. Но и оплеуха у нее была тяжелая. Очень уж крупная была женщина и очень сильная. Но справедливая. Никого зря не била, любимчиков не держала, добычу делила поровну и общую казну тратила только по делу. А если кто-то из воров попадал в беду - выручала. Поэтому пользовалась уважением у народа и, вот уже добрых одиннадцать лет, возглавляла Гильдию воров в славном городе Геликсе.
   Дня за три до того, как началась в Геликсе охота за кристаллом Мультифрита, когда ничто еще не предвещало хитроумных замыслов и жестоких схваток в узких переулках, Бесси-Летти выехала по делам Гильдии в Неакс, город, где жили исключительно гномы. Надо было оговорить цены на железный лом, который гномы охотно покупали, а гильдия поставляла. И еще, по просьбе местных женщин, она должна была договориться с гномами, чтобы те не покупали медные тазы, в которых горожанки варили отличное варенье из местных сортов вишни. Тазы эти, геликские бродяги постоянно похищали и продавали гномам по бросовым ценам. Над городом повисла угроза - остаться без вишневого варенья. Бесси-Летти должна была ее предотвратить.
   Уезжая, Бесси-Летти оставила управлять гильдией Колченогого Битюга. Колченогий считался самым сильным в гильдии, и в отсутствие Бесси, против него никто возникать не осмеливался. Правда, изворотливым умом, необходимым хорошему вору, Колченогий не отличался. Был, пожалуй, даже несколько туповат. Но Бесси-Летти посчитала, что за два-три дня, во время которых ее не будет, ничего особенного в Геликсе не случится, и гильдией сумеет управиться даже такая посредственность как Колченогий Битюг. А чтобы Битюг не наломал дров, определила ему в помощники, постоянного его соперника - Хриплого Блеза. Хриплый когда-то получил музыкальное образование, пел в тавернах и пользовался любовью народа. Но, однажды, будучи в крупном подпитии, принял чего-то не того, и потерял голос. Народ некоторое время все еще любил его. Потом перестал любить. Бесси взяла бывшего певца в гильдию и не прогадала. За какой-нибудь год Хриплый Блез стал великолепным вором. Единственное, что отличало его от других, это вежливость. Хриплый не говорил бранных слов, и был вежлив абсолютно со всеми. А вторым помощником Битюга Бесси назначила молодого вора по прозвищу Туз. Этот был пронырлив, хитер и изворотлив. Туз служил когда-то стражником у Южных ворот, но стал брать с проезжих поселян столько, что лейтенанту Брютцу надоели постоянные жалобы. Лейтенант не стал вправлять Тузу мозги и не стал наказывать его. С нарушителями неписаных правил Брютц разбирался быстро и решительно. Он отобрал у стражника алебарду, меч и шлем, отвел его на два десятка шагов от ворот, объявил, что навсегда освобождает Туза от высокой чести нести караульную службу, и лично удостоил разжалованного стражника такого хорошего пендаля, что Туз пролетел еще два десятка шагов.
   С наклонностями и опытом стражника Тузу не оставалось ничего другого, как искать приюта в гильдии воров, что он и сделал. Приняли его охотно. В гильдии издавна считалось, что самые хорошие и настырные воры вырастают из бывших стражников.
   Вся троица с нетерпением ожидала возвращения Бесси-Летти. Главе Гильдии приготовили колоссальный сюрприз. Пока она отсутствовала, они сумели провернуть такое шикарное дело, что обеспечили гильдию воров на вечные времена не только бессмертной славой, но и золотыми монетами, которые посыплются теперь, как из сказочного рога изобилия, что нарисован на вывеске у таверны "Вот оно, счастье!"
   Битюг, Блез и Туз были уверены, что Бесси-Летти не только похвалит их, но и расцелует каждого. В обе щеки.
   По этому торжественному случаю, они и приоделись. Хриплый Блез извлек из гардероба свой лучший костюм, в котором он, в свое время, прославился в тавернах: просторные голубые брюки в белую полоску, белую рубашечку с кружевами на груди, малиновый камзол и коричневый, в желтый горошек, галстук-бабочку. Выглядел Блез потрясающе. Но петь не мог.
   Туз тоже показал, что не чуждается изысков моды. Розовые брючки в обтяжку держались у него не на талии, а значительно ниже. Вообще-то, непонятно, как они там держались, но в этом как раз и был весь шик. На короткой желтенькой маечке, оставлявшей открытыми пупок, красовалась надпись "Любите меня. Я хороший!" Надпись же на спине, сообщала совершенно противоположное: "Не любите меня. Я плохой!" А голову украшала шляпка из заморской голубой соломки. В мочке правого уха модника висела большая серебряная серьга изображающая кукиш. Самый придирчивый щеголь в Геликсе высоко оценил бы костюм Туза.
   И даже Колченогий Битюг приоделся. Обычно он носил просторную робу какого-то совершенно гнусного, непонятного, и даже, вообще, не существующего в природе цвета. На робе этой имелось бесчисленное количество карманчиков, карманов и карманищ разного размера и формы. Никто, даже, наверно, сам хозяин, не знал, сколько их. В карманы эти можно было упрятать все, что угодно. От чужого кошелька до приблудного котенка. Старожилы Гильдии не упомнят, чтобы Битюг носил что-то кроме этой робы. Но, по такому важному случаю, Битюг приоделся. Он натянул на себя робу небесно-голубого цвета, с красными лампасами и всего с четырьмя накладными карманами из плотной желтой кожи. Эти, так называемые, карманы не имели никакой практической ценности. В каждый из них едва-едва входила рука. А уж спрятать там что-то... Об этом не могло быть и речи. Выглядел в этой робе Битюг, как именинник. А, может быть, даже, и как жених.
   Башмаки у всех троих тоже были старательно начищены и блестели, хоть смотрись в них, как в зеркало.
   Услышав грохот колес подкатившего к дому тарантаса, троица высочила на улицу.
   Кучер остановил пароконный экипаж возле самого крыльца. Хриплый и Туз подхватили Бесси-Летти и помогли ей сойти на землю. Блез даже успел к ручке приложиться.
   - Заждались!? - Бесси-Летти сняла запылившийся в дороге плащ и бросила его Колченогому. - А чего это вы так разоделись, и морды у вас такие довольные? Даже побрились... Чувствую, что-то вы без меня непутевое затеяли.
   Выглядели встречающие действительно странно. Все трое улыбались. Постоянно улыбающийся человек выглядит подозрительно. Еще подозрительней, если их трое.
   - Ладно, разберемся, - добродушно пообещала Бесси-Летти. - Пойдемте в дом, доложите все, как есть, какое вы за это время дурацкое дело провернули.
   Поскольку Бесси проделала немалый путь по отвратительной дороге, как и всякого путешественника, ее мучила жажда, и она, войдя в дом, сразу же потянулась к большой глиняной кружке пива, которую, предусмотрительно приготовил для нее Хриплый Блез.
   Для такой большой женщины, как Бесси-Летти одной кружки пива оказалось мало. Мало было и двух кружек. Но третьей, Бесси-Летти жажду утолила. Она отдала пустую кружку Блезу и откинулась в кресле, которое местные столяры выполнили для нее по специальному заказу. Крупные руки Бесси возлежали на подлокотниках кресла. Из под пышных оборок лазоревого, под цвет глаз, платья, выглядывали изящные туфельки с серебряными пряжками.
   В такие моменты Бесси-Летти выглядела особенно величественно. Высокий и чистый лоб, золотая корона волос, голубые глаза, симпатичные ямочки на румяных щеках и властный взгляд делали ее не просто женщиной, и, даже, не Главой Гильдии, а Королевой.
   - Чего вы такие веселые? - спросила Королева. - Чувствую, что не к добру.
   - К добру, Бесси-Летти, к добру! - заверил ее Туз.
   - Рассказывайте, - достаточно добродушно потребовала, уставшая в дороге, Бесси-Летти.
   Рассказывать начали все трое одновременно.
   - Позвольте мне, - просипел Хриплый Блез
   - Тут такое дело, шаррам... - перебил его Туз, - гномы богатенькими стали.
   - Я как узнал, сразу подумал - брать надо! - перекрыл все бас Колченогого Битюга.
   - Настоящее сокровище отхватили, шаррам... - продолжил Туз. - Цены ему нет...
   - Нет, позвольте, я сейчас все расскажу, - попросил Хриплый Блез своих товарищей. Но товарищи не позволили.
   - Ну, думаю, машшаррам, надо брать! - сообщил Туз.
   - Я собрал отряд, и пошли мы! - постарался перекричать товарищей Битюг, и это ему удалось.
   Каждому хотелось выделиться перед главой Гильдии, показать насколько он хитер, и подчеркнуть, что именно он задумал и провернул кражу, которая обрадует Бесси-Летти, прославит гильдию и принесет ей громадный доход. Но слушать одновременно троих было невозможно, и Бесси движением могучей руки остановила поток многословия.
   - Рассказывай ты, - ткнула она пальцем в сторону Туза.
   Колченогий Битюг и Хриплый Блез приуныли, а Туз обрадовался.
   - Рыцарь вернулся, - стал он докладывать. - Это, который Калант, Победитель троллей, шаррам. Есть у нас в городе один такой. Дракона, значит, он, зарезал, шаррам, и привез Клинкту Большая чаша кристалл Мультифрита, шаррам... Этот кристалл на столько золотых монет потянет, что и подумать страшно. Ну, Клинкт струхнул. Поопасался дома такое добро держать. Машшаррам. Понимает, старый кулек, что упрут... - Туз хохотнул. - Решил его в Граничных горах спрятать. Пещера там, у гномов, машшаррам, тайная есть. Заказал он хромому столяру Биддго шкатулку, шаррам, чтобы в ней кристалл нести...
   Туз снова хохотнул, - давая понять, что самое важное будет дальше.
   - А тут я придумал, значит... - воспользовался паузой и влез, пытаясь перехватить инициативу и, естественно, славу, Колченогий Битюг. - Надо заказать...
   - Позвольте, это же я придумал! - перебил его Хриплый Блез. - Подвинься! - попытался он оттолкнуть Колченогого. - Я придумал! - натужно просипел он. - Я сказал: "Следует заказать..." Ты спроси братву, Бесси-Летти. все слышали...
   Туз не мог допустить, чтобы Хриплый забежал впереди него. Тем более, сама Бесси велела рассказывать Тузу. Он сильно ткнул соперника острым локтем в бок. Блез поперхнулся, но инициативу попытался перехватить Колченогий.
   - Я придумал, а потом к Биддго пошел... - пробасил он. - Это, чтобы заказать, значит...
   - Врешь ты все, машшаррам! - перебил его Туз. - Ничего он, шаррам, не придумал. Ну, Бесси, ты же знаешь, что Колченогий тупой! Он не может ничего придумать. Это я все придумал. Святой драконоборец...
   Причем тут святой драконоборец до Бесси не дошло, потому что Колченогий ткнул кулаком в бок Туза. Теперь тот поперхнулся.
   Бесси и сама знала, что Колченогий туп. И еще она знала, что из троих своих помощников, рассказать что-то быстро и связно способен только Туз.
   - Всем стоять и молчать! - гаркнула она. - Туз, рассказывай!
   - Ага! - Туз приободрился. - Я же говорю, шаррам, рыцарь Калант вернулся. Дракона зарезал, монеты драконовские прибрал и явился, не запылился. С этой... С принцессой. Довольный, ну, прямо - король на именинах... - вернулся к началу своего рассказа Туз.
   - Ближе к делу! - потребовала Бесси-Летти.
   - Так он, шаррам, этому гномику, Клинкту, кристалл Мультифрита, привез. Олух, значит, машшаррам! Кристалл дороже золота, а он отдал...
   - В рыло хочешь? - спросила Бесси, которой надоела болтовня Туза. - Давай о деле, а то сейчас получишь.
   В рыло Тузу не хотелось, и он перешел к делу.
   - Клинкт решил спрятать Мультифрит в Граничных горах. А мы узнали, что он заказал столяру Биддго шкатулку, чтобы в ней кристалл, нести.
   - Это я узнал! - попытался восстановить справедливость Хриплый Блез. - Я!
   - Я до тебя узнал! - толкнул его Колченогий Битюг. - Сначала я узнал, а Хриплый уже потом.
   Хриплый попытался оттолкнуть Битюга. А Битюг собрался дать Блезу в морду. Бесси цыкнула на них.
   - Молчать! Я сказала: пусть Туз рассказывает.
   - Они, шаррам, пыль в глаза пускают, - отверг притязания коллег Туз. - Это я узнал. Шаррам...
   - Я все придумал!.. - опять возник Хриплый. Но увидел сердитый взгляд Бесси-Летти и отступил на пару шагов. Так что если бы она захотела врезать Хриплому - не достала бы.
   - Врет, машшаррам, - опроверг притязания Хриплого Туз. - Это я придумал. Такую же шкатулку заказал столяру Биддго. Шаррам. Ну, чтобы, когда гномы пойдут, заварить драку, и свалке незаметно шкатулку подменить. Пусть они нашу шкатулку тащат, а мы, шаррам, кристалл себе приберем. Вот такую хитрость я придумал! Здорово, а!
   - Где шкатулка!? - спросила Бесси.
   Шкатулку все трое единогласно решили припрятать, чтобы неожиданно удивить главу Гильдии.
   - А вот она! - успел раньше других Туз. Он метнулся в угол, отбросил какой-то пестрый платок, поднял небольшую шкатулку белого дерева и торжественно поставил ее на стол рядом с Бесси.
   - У гномов отбили, - похвастался Битюг. - Ее Логго нес. Я его ногой пнул. А он меня кулаком в ухо. Ну, и я его в ухо. Он за дубинку ухватился. А я шкатулку цапнул и бегом...
   - Мы его прикрыли, - сообщил Туз. - Если бы мы его не прикрыли, он бы с этой шкатулкой и трех шагов не прошел.
   - Мы все грудью встали против гномов, - хрипел Блез. - Битюгу что: ухватил шкатулку и побежал. А мы грудью... Не жалея себя... Драка была такая... Величественная и опасная. Но мы гномов задержали, дали Битюгу убежать со шкатулкой.
   - В этой шкатулке Мультифрит? - спросила Бесси. И нельзя было по ее голосу понять, собирается она похвалить своих помощников, или наоборот.
   - Там, - выпятил грудь Туз. - Драгоценный камень, шаррам.
   - А зачем тебе кристалл Мультифрита? - задала еще один вопрос Бесси, и опять же, нельзя было понять, довольна она или сердится.
   Туз был уверен, что довольна. Чего ей сердиться, шаррам, если он придумал такое, от чего всем ворам гильдии, машшаррам, полные карманы золотых монет насыпать можно будет. Он так и сказал:
   - Мы этот Мультифрит толкнем, так каждому вору по хорошему кошелю золотых монет достанется, До конца жизни, шаррам, хватит.
   Бесси-Летти помолчала, обдумывая новость, даже губами пошевелила, будто пожевала, попробовала новость на вкус.
   - Тебе, значит, гильдия наша не нравится? - неожиданно спросила она.
   Туз растерялся... Ничего себе вопросик. Как это гильдия воров могла ему не нравится? Это же вам, шаррам, не стража. Здесь алебарду чистить не заставляют... И в карауле стоять не надо... Поэтому задержался с ответом.
   Тут Бесси-Летти встала со своего мягкого кресла и врезала ему по правой щеке. А силенкой ее святой драконоборец, дважды рожденный Фестоний не обидел. Голова у Туза мотнулась, словно тряпичная. Серебряная серьга в виде кукиша, едва удержалась в мочке уха. А красивая шляпка, из голубой заморской соломки, испугалась, видно, что и ей достаться может, снялась с головы и порхнула куда-то в дальний угол.
   Колченогий Битюг и Хриплый Блез не поняли, из-за чего Туз получил пряник с изюмом, но остались довольны.
   - Нравится мне наша гильдия! - закричал Туз. Знал, что Бесси может и еще одну оплеуху врезать, потому и поспешил с ответом.
   - Ага, нравится... Тогда почему вы закрутили такое, чтобы нас всех за придурков посчитали? - поинтересовалась Бесси. В кресло не садилась. Вполне могла и вторую затрещину залепить.
   Туз не понял, отчего рассердилась Бесси. Конечно, когда не знаешь, в чем тебя обвиняют, оправдываться трудно. Но, все равно, надо.
   - Так я же, шаррам, никогда! - заявил он, и для большей убедительности ударил себя кулаком в грудь. - Я за нашу гильдию зуб отдам, глаз вырву! Шаррам, машшаррам!
   Глаза Бесси по-прежнему буравили Туза.
   - Костьми лягу! Да я за нашу гильдию последнюю медную монету отдам, машшаррам! - старался Туз убедить Бесси.
   - Гномы через весь город Мультифрит в шкатулке понесли... - сквозь зубы презрительно процедила Бесси-Летти. - Чтобы все видели. И все в городе знали, что они у Биддго шкатулку заказали... А вы посчитали, что Клинкт Большая чаша умом тронулся... Да он один втрое умней вас всех троих! Наградил же меня святой драконоборец идиотами...
   Она, сокрушенно вздохнула и врезала Тузу по левой щеке. Теперь голова его мотнулась вправо. И серебряная серьга в виде кукиша, тоже мотнулась вправо. А для шляпки из голубой заморской соломки обошлось. Она, как в дальний угол забралась, так спокойно и лежала там.
   - А вы чего смотрели? - Бесси-Летти подошла к Колченогому и Хриплому. - Я гильдию на вас троих оставляла.
   И врезала, как следует, вначале Колченогому потом Хриплому. По два раза каждому. Справа и слева. Как расцеловала.
   - Дурашлепы слабоумные... Шаррам-машшаррм! На три дня оставить нельзя. Убирайтесь отсюда вместе со своей дурацкой шкатулкой. Чтобы я ее больше не видела.
   Троица застыла. Такая вот получилась неувязка. Они ведь любили Бесси-Летти. Любили, уважали и, что уж скрывать, побаивались. Хотели порадовать, а получилось коряво. Оно и обидно, да что теперь делать?
   - Это... - почему-то первым осмелился Битюг. - Куда же нам теперь ее, Бесси-Летти? - растерянно выдавил Битюг и застыл.
   - Где взять сообразили, - Бесси-Летти повела взглядам по растерянным лицам своих помощничков. - А куда девать сообразить не можете. Или можете, а?
   Все трое молчали. Растерянный вид помощничков подтверждал, что ни один из них не может сообразить, куда теперь девать шкатулку.
   - Не можете, умники, - Бесси-Летти усмехнулась и, кажется, перестала сердиться. - Вы ее Клинкту отнесите, порадуйте старика. Ну, мотайте отсюда придурки, и чтобы я вас сегодня не видела. Машшаррам!
  
   Возле одного из широких окон келии отца Хоанга росла высокая рябина. Каждый год, осенью, сюда прилетели свиристели и, усевшись на ветки, лакомились красными сочными ягодами. И каждый год Координатор подолгу стоял у окна и наблюдал за хлопотливыми птицами.
   На этот раз в их владения вторглась ворона. Она была крупной, раз в пять больше каждой из пестрых хохлатых пташек и выглядела как тролль среди гномов. У вороны были крепкие лапы, вооруженные большими когтями и длинный черный клюв. Вела она себя нахально, как обычно ведет себя, уверенные в своей силе, самонадеянные вороны. Она неторопливо клевала красные ягоды и не обращала внимания на вьющихся вокруг нее малых птах. Будто и не видела их. Но так продолжалось недолго. Неожиданно для вороны, сразу несколько свиристелей пытались столкнуть ее с ветки. Ворона возмутилась. Она замахала крыльями, чтобы удержаться и сердито каркнула на обидчиков.
   Стайка рассыпалась, затем опять ударила, но теперь свиристелей было больше, и они сшибли ворону с ветки.
   От такого нахальства маленьких пичужек, большая сильная ворона растерялась. На этот раз она каркнула что-то не очень внятное, но еще более сердитое, и попыталась занять прежнюю позицию. А свиристели снова ударили: дружно, всей стайкой. Ворона, наконец, сообразила, что против стаи ей не устоять, и пустилась наутек, нисколько не заботясь о своей репутации.
   - Поучительно, весьма поучительно... - промолвил отец Хоанг. - Поэтому гномы и держатся кланами. Что-то Клинкт Большая чаша задерживается, - прервал он себя. - Пора бы ему придти.
   По легкому шороху, отец Хоанг понял, что дверь отворилась. Войти в келию Координатора без приглашения мог только отец Даннер, не один десяток лет, сопровождавший главу Святой Обители, и пользовавшийся полным доверием их пресветлости.
   - Какие новости? - поинтересовался отец Хоанг, продолжая следить за воинственными свиристелями, которые, прогнали ворону и теперь, совсем как люди, праздновали победу: что-то щебетали, перелетали с ветки на ветку и лакомились сочными ягодами.
   - У ворот отряд гномов, - доложил отец Даннер. - Их возглавляет Клинкт Большая чаша.
   Координатор кивнул.
   - С ним Логго Камнекрут. Он несет шкатулку, - продолжил отец Даннер.
   - Логго со шкатулкой... Да, да, конечно, именно Логго, - отец Хоанг улыбнулся. - Так и должно быть. Умница Клинкт Большая чаша и отчаянный Логго со шкатулкой. И с ними десятка два молодых разбойников, которые владеют дубинками не хуже наших монахов. Пусть Клинкт и Логго войдут.
  
   - Здравствуйте, капитан Кроу! - вскинул руку к каске, в военном приветствии Клинкт.
   Рядом с ним вытянулся и застыл Камнекрут. Он тоже поднял правую руку к каске, а левой прижимал к груди шкатулку светлого дерева.
   - Здравствуйте, друзья, - Координатор подошел к гномам, пожал руку Клинкту, затем Логго. - Сколько же лет мы не виделись?
   Не виделись они очень давно. Почти двадцать лет тому назад, когда харахорийские пираты захватили земли у залива Клочь, молодой лорд Эжен Кроу сколотил отряд волонтеров, из таких же молодых и отчаянных молодцов, и они два года сражались с пиратами, пока те, с позором, не убрались на свои острова. В этом отряде служили, и покрыли себя славой, сержант Клинкт Большая Чаша и капрал Логго Камнекрут.
   - Рад видеть вас, капитан, таким же крепким и молодым, - Клинкт искренне обрадовался бодрому виду Координатора.
   - Уже не молодым, сержант. К сожалению - не молодым. И, как видишь, Клинкт, я теперь не капитан славного отряда, а просто отец Хоанг.
   - Мы, конечно, не служим теперь в вашем отряде, но для нас вы всегда останетесь капитаном, - заявил Логго.
   - Спасибо Логго. Мне тоже хотелось бы, чтобы вы всегда считали меня своим верным другом.
   - Иначе и быть не может, - Клинкт снял каску и положил ее на пол. - Поэтому мы и пришли к вам, капитан.
   - Отец Хоанг, - напомнил Координатор.
   - Так точно, отец Хоанг, - подтвердил Клинкт, - мы помним об этом. Но вы были нашим капитаном в самое трудное и прекрасное время. И, Логго прав, для нас вы всегда останетесь капитаном.
   - О чем ты говоришь, Клинкт, - Хоанг, кажется, был тронут словами гнома. - Те времена прошли и никогда не вернутся. Теперь я просто служитель святого драконоборца, дважды рожденного Фестония, - он повернулся к занимавшей добрую часть стены большой картине, и указал на нее гномам. - Наши походы и сражения в далеком прошлом. Сейчас я стараюсь с помощью святого Фестония сохранить и упрочить мир на нашей земле.
   Гномы много слышали об этой картине, но никогда не были в келии Координатора, никогда не видели ее, и сейчас застыли в изумлении.
   Художник изобразил большое поле, покрытое невысокой зеленой травой и редким кустарником, на котором краснели небольшие ягоды. Здесь шла ожесточенная битва добра со злом. Святой Фестоний сражался с драконами. Их было не меньше десятка. Три дракона валялись у ног святого, поверженные ударами его дубины. Остальные нападали. Драконы выглядели так отвратительно, что на них противно было смотреть. Тела их покрывала чешуя неприятного грязно-зеленого цвета, красные глаза горели жаждой крови, хвосты извивались ядовитыми змеями, лапы, с длинными измазанными какой-то гадостью когтями, были хищно вытянуты вперед, а языки пламени, которыми драконы пытались сжечь бесстрашного святого, уже обуглили стоявшие невдалеке кустарники, и созданное ими зарево вселяло тревогу.
   А великий драконоборец, был прекрасен, как может быть прекрасен только дважды рожденный святой. Он стоял на небольшой возвышенности. На нем был просторный балахон приятного серого цвета, повязанный на талии простой веревкой. Капюшон балахона был откинут, и открывал свисавшие на плечи волосы. Клинышек короткой русой бородки и небольшие усики, оттеняли белизну лица, на котором светились голубые, молодые, но мудрые глаза. Брови святого были нахмурены, губы скорбно сжаты. Левую руку, с раскрытой ладонью, святой Фестоний протянул вперед, удерживая стену огня, извергаемую чудовищами, а в правой он сжимал дубину, которую только что опустил на голову одного из драконов, самого крупного, самого страшного, кровожадного и противного. Дракон не выдержал могучего удара и терял в эти мгновения последние силы у ног святого. Художнику удалось совершить самое сложное: показать чувства дракона в момент его гибели. На морде хищника одновременно можно было увидеть и смертельную муку и просветление. Каждому, кто смотрел на эту замечательную картину, становилось ясно, что после сокрушительного удара дубиной, дракону открылась истина, он уверовал в святого Фестония, и гада осенила благодать.
   Об этой картине в Геликсе говорили много и разное. Одни утверждали, что картина все время меняется, и святой Фестоний уничтожает на ней все новых и новых драконов. А когда он уничтожит последнего, святой опустится на землю и наведет порядок в Геликсе, и всех прилегающих к нему землях. Другие были уверены, что их пресветлость, отец Хоанг, часто входит в мир, который открывает картина, и плечом к плечу, вместе с дважды рожденным святым, сражается с драконами. Разное думали и разное говорили. Но все знали, что картина волшебная, и по ночам, когда битва с драконами затихает, святой Фестоний спускается в келию отца Хоанга, и они вместе обсуждают земные дела, думают над тем, что надо сделать, как искоренить все ереси, помочь беднякам, вдовам и сиротам, и дать всем возможность жить в мире и любви.
   Гномы были потрясены картиной. Каждому, кто глядел на нее, становилось понятно, как велик подвиг святого Фестония, защищающего землю от нашествия кровожадных драконов и всех других напастей. А еще они увидели, насколько похож их капитан на святого Фестония. Та же короткая русая бородка, то же бледное лицо, те же голубые мудрые глаза.
   - Вы пришли ко мне с важным делом, - нарушил тишину Хоанг.
   - Да, - Клинкт с трудом оторвал глаза от удивительной картины. - Мы пришли к вам, капитан, с очень важным делом.
   - В таком случае, как в добрые старые времена, нам не помешает промочить горло и выпить по кружке хорошего пива, - предложил Хоанг.
   Он указал на небольшой столик, на который отец Даннер, к этому времени, поставил большой кувшин из светлой глины и три глиняные кружки.
   Гномы выпили по кружке, а больше не стали. Клинкт посчитал возможным начать рассказ о том, что привело его сюда.
   - Вы, конечно, знаете капитан, что наш Клан многие годы владеет Мультифритом, - начал Клинкт несколько издалека. - Этот кристалл добыл в кровопролитном сражении с коварными хаврюгами, мой предок, рыцарь Гольд Тяжелый топор. Тот самый Гольд Тяжелый топор, который сумел победить огнедышащего дракона и заточить его в одном из ущелий Граничных гор. Волшебный кристалл помогает нам лечить серьезные раны, с его помощью мы справляемся с самыми сложными горными работами. У него много и других достоинств, которые я сейчас не стану перечислять.
   Вы, также, знаете, капитан, что некоторые из наших предков неплохо разбирались в волшебстве. Они определили, что Мультифрит создан много сотен лет тому назад неизвестным нам, Великим волшебником, что при помощи этого кристалла можно творить только добро, и что никто не может владеть этим камнем более трехсот лет.
   В эти дни, как раз исполняется триста лет с тех пор, как наш Клан владеет Мультифритом. Мы не знаем, что должно случиться с волшебным кристаллом, и как он может перейти в другие руки. И попадет ли он в руки, способные творить добро? Поэтому собрали большой совет Клана. На этом совете большинство решило, передать волшебный Мультифрит Святой Обители.
   Хоанг внимательно выслушал Клинкта, благосклонно кивнул, но ничего не сказал. Клинкт продолжил.
   - О том, что наше время владения волшебным кристаллом истекло, стало известнго многим. В нашем городе ни один секрет не остается секретом, более, чем несколько часов. Многим, также, стало известно решение Клана, передать Мультифрит Святой Обители. Мы были уверены, что когда станем переносить кристалл, на нас нападут и постараются завладеть драгоценностью.
   - Можно потягаться с гномами в силе, но уж, конечно, не в мудрости, - Хоанг подмигнул гномам, как будто он был не Координатором Обители святого драконоборца, а просто капитаном Эженом Кроу.
   По тому, как в ответ улыбнулись оба гнома, можно было понять, что они полностью с этом согласны.
   - Капитан, вы учили нас стратегии, - напомнил Клинкт. - Постоянно вдалбливали эту хитрую науку в наши тупые головы. Вы говорили нам: "Для успешного проведения операции надо, прежде всего, обмануть противника и ввести его в заблуждение. Если это удается, можно победить врага малыми силами, при малых потерях".
   - Вполне возможно, что я говорил вам такое, - не стал отказываться Хоанг.
   - Говорили и не раз, - заверил его Клинкт. - И вбили это в наши упрямые головы навсегда. Мы решили действовать так, как советовали нам вы. Камнекрут сходил к хромому столяру Биддго и попросил его срочно изготовить красивую деревянную шкатулку. Потом они обмыли заказ двумя кувшинами пива. А Логго, сами понимаете, быстро опьянел.
   Координатор с любопытством посмотрел на Логго.
   - А что мне оставалось делать? - стал оправдываться Логго, хитро улыбаясь. - Пиво было прескверным. Не знаю, где его берут столяры, но я такое пойло пить больше не мог. Пришлось опьянеть от этой малости.
   - Опьяневший Логго разоткровенничался, - продолжил Клинкт, не обратив внимания на реплику Камнекрута, - и по секрету рассказал столяру, что в этой шкатулке, завтра утором кристалл перенесут на хранение в Святую Обитель. А охранять Мультифрит будут два десятка молодых гномов.
   - Хороший ход, - похвалил Хоанг.
   - Получилось недурно, - согласился Клинкт. - В течение ночи Биддго продал это секрет не меньше десяти раз, и неплохо на этом заработал.
   - Надеюсь, это не все.
   - Конечно не все, - подтвердил Клинкт. - Мы рассчитали: тот, кто решит захватить Мультифрит, постарается, сделать это так, чтобы мы как можно дольше не заметили пропажи. Хотя бы до того времени, когда станем передавать кристалл Обители. Самым разумным было отвлечь наших ребят хорошей дракой, и во время нее, незаметно подменить шкатулку. Умников в Геликсе, слава святому Фестонию хватает. И в ту же ночь столяр Биддго получил заказы на изготовление целой партии шкатулок, подобных нашей.
   Сегодня утром, мы положили в шкатулку камень, похожий по цвету и форме, на кристалл Мультифрита и понесли его к Обители. Охрана наша - два десятка молодых крепких гномов выглядела неплохо. Мы прошли почти половину дороги, но все было тихо. Но в Благоуханном переулке на нас напали бандиты Бритого Мамонта. Во время драки они подсунули нам свою шкатулку, а нашу забрали. Логго, которому мы доверили охранять шкатулку, не уберег ее и, конечно, не заметил подмены.
   Логго довольно ухмыльнулся.
   - Мы прикинулись дураками, и пошли дальше. Теперь мы несли шкатулку, которую подсунули нам разбойники Бритого Мамонта.
   - А потом я не уберег эту шкатулку от эльфов, а шкатулку эльфов, от боевиков Крагозея, - с удовольствием доложил Логго. - Кто только не приходил к нам, чтобы поменяться шкатулками.
   - По-моему, у вас неплохо получилось, - похвалил гномов Хоанг.
   - Могло быть лучше, но, в общем, не плохо, - согласился Клинкт. Чувствовалось, что он доволен результатом. - Охотники за Мультифритом не могут понять, где сейчас находится кристалл. Теперь они забудут о нас и начнут трясти друг друга.
   - Что вы намерены делать дальше? - поинтересовался Хоанг.
   Гном подтянулся, встал перед Хоангом, как стоял, в те времена, когда тот был капитаном, а Клинкт Большая чаша сержантом: с чувством собственного достоинства и готовый подчиниться любому приказу командира.
   - От имени всех гномов нашего клана, от имени наших славных предков и будущих потомков, прошу вас, капитан Эжен Кроу, принять в Святую Обитель кристалл Мультифрита.
   Гном заявил это громко и торжественно.
   - Принимаю от тебя и твоего клана, Клинкт Большая чаша, кристалл Мультифрита... - Хоанг говорил негромко, мягко, но в этой мягкости было, не меньше твердости, чем в словах гнома. - От имени Обители святого драконоборца, дважды рожденного Фестония, обещаю, что будет он направлен только на свершение добрых дел.
   Хоанг протянул гному руку, и тот крепко пожал ее. Так они скрепили договор. Никаких письменных обязательств. К чему письменные обязательства, если два старых боевых товарища дали слово и пожали, при этом, друг другу руки.
   - Благодаря твоей мудрости, старый друг, охотники за Мультифритом еще долго не поймут, где находится кристалл, - Координатор был доволен действиями гнома и не скрывал этого. - У нас достаточно времени, чтобы перенести Мультифрит в Святую Обитель. Но и предосторожностью пренебречь нельзя, - он посмотрел на отца Диннера.
   Тот наклонил голову, подтверждая, что понял указание Координатора, вышел за дверь и тут же вернулся в сопровождении отца коменданта. В святой Обители ценились не только вера и усердие, но и способность предвидеть предстоящие события, и оказаться в нужное время на нужном месте.
   Отец комендант, преподобный Кресск, в полной мере обладал такой способностью. Он неторопливо вошел в келию Координатора, поклонился и застыл, ожидая приказаний.
   Отец комендант был высоким, широкоплечим с большими и сильными руками. Но, несмотря на внушительную фигуру, он лучился добротой. У него были добрые голубые глаза, добрые пухлые губы, добрые ямочки на розовых щеках, и даже нос у Кресска был толстеньким, добрым. Доброта его была хорошо известна не только в славном городе Геликсе, но и далеко за его пределами. Все знали, что отец Кресск раздает детям сладости, помогает вдовам и сиротам, а уж если отправлял еретика на костер, то не в наказание грешника, а только ради того, чтобы спасти бессмертную душу отступника и вернуть ее к истинной вере.
   - Наш друг, Клинкт Большая Чаша обладает бесценным сокровищем, кристаллом Мультифрита, - сообщил отцу коменданту Координатор. - Но в городе слишком много охотников за этим сокровищем. Клинкт решил передать кристалл Святой Обители.
   Клинкт Большая чаша утвердительно кивнул. Логго также кивнул.
   - На какое-то время Клинкт обманул преступников, но очень скоро обман раскроется. Уверен, что разбойники Бритого Мамонта и боевики Крагозея, уже поняли, что их обманули. Пусть братья посетят жилище нашего друга. Клинкт передаст им волшебный кристалл.
   Клинкт снова утвердительно кивнул.
   - Пусть братья доставят его в Святую Обитель.
   Хоанг не стал говорить, о том, что сделать это надо незаметно, не привлекая внимания, ни о том, что надо поспешить, ибо, когда Хитрый Гвоздь, и некоторые другие охотники за волшебным кристаллом поймут, что их перехитрили, и они получили фальшивку, дом Клинкта обложат так, что оттуда незаметно и мышь не выскользнет. Отец Кресск потому и был назначен отцом комендантом, что объяснять ему ничего не требовалось.
  
   Капрал Коорн еще издалека заметил какую-то группу, что стояла невдалеке от ворот Святой Обители.
   - Вот они, голубчики, шаррам! Попались! Машшаррам! - обрадовался капрал Коорн.
   Был у Коорна, присущий, наверно, только капралам, особый талант. Он чувствовал нарушителей с первого взгляда. Идет, к примеру, какой-нибудь человек, или гоблин, или, даже, эльф-канцелярист. Идет и, вроде бы, не совершает никаких действий, запрещенных Указами бургомистра. А капрал Коорн, чувствует: нарушитель, машшаррам! Уже тайно нарушил, или скоро открыто нарушит!
   - Думали, что смоются от меня! - капрал опытным глазом прицелился в компанию гномов. - Никуда они от меня не денутся, шаррам! Драка без разрешения канцелярии - это раз. Попытка скрыться - это два. Нарушение Указа номер три дробь один, параграф пятый и параграф одиннадцатый. Каждый нарушитель должен быть подвергнут задержанию на двое суток и штрафу в размере большой медной монеты.
   Капрал оглянулся. Тройка стражников, вооруженная длинными тяжелыми алебардами следовала за ним.
   - Всех задержать, машшаррам, обезоружить и доставить в караульное помещение! - приказал Коорн.
   - Может быть оштрафуем и отпустим, - предложил дядюшка Пиип. Задерживать отряд гномов, которые еще разогреты дракой, дядюшке Пиипу не хотелось.
   По тоскливым физиономиям Кнопа и Сельдея-Бельдея было видно, что и им приказ капрала не понравился.
   - Молчать! - рявкнул капрал Коорн и усы его приняли угрожающий вид. - Обезоружить и доставить!
   Стражники молчали. Они нехотя шли за капралом, делали вид, что готовы выполнить его приказ: втроем арестовать и препроводить в караулку два десятка вооруженных гномов.
  
   Гномы были заняты. Перебивая друг друга, они с увлечением рассказывали каким-то монахам, о приключениях, которые им посчастливилось испытать в этот день. Монахов было пятеро. Четыре молодых, крепких парня, ровесников гномов, пятый - сам отец Подрахник, многие годы служивший ключарем ворот Святой Обители. У ключаря была длинная, доходящая до пояса, седая борода, прямая спина и черные усталые глаза. А еще, святой драконоборец наградил отца Подрахника великолепной памятью. Каждого, кто хоть раз входил в Святую Обитель, отец Подрахник помнил. Он вообще помнил каждого, с кем хоть раз приходилось встречаться, и все события, которые произошли в Геликсе за годы его довольно продолжительной жизни.
   Капрал Коорн остановился метрах трех от гномов. Он опустил левую руку на рукоять меча, нахмурил совершенно незаметные на широком блине лица жиденькие брови и грозно пошевелил усами.
   Наверно, он мог бы так шевелить усами с утра до вечера. Ни гномы, ни монахи не обратили на капрала внимания. Здесь все были заняты. Гномы рассказывали о том, как они добирались до обители. А монахи с интересом слушали.
   - ...Сразу двое прут на меня... Двое, значит... Думали, что вдвоем прижмут меня. Я, вроде бы, попятился. Они и рады, не знают, на кого нарвались. Тут я и развернулся: одному, с левой руки, по правому глазу, а другому, с правой руки, по левому глазу. Они и застыли, поняли, что кузнеца встретили, - похвалялся крепкому розовощекому монаху Пенто Ловкач. - Шикарные у них будут фингалы! К вечеру оба станут красавцами...
   ... - Дубинкой меня по башке... Глупые они, эльфы, не соображают ничего. У меня же каска. У нас правило такое: если хорошая драка, собираешься на нее, как в забой. Непременно надо каску надевать и кожаную куртку. Техника безопасности, - объяснял другому молодому монаху Блерк Рыжая борода. - А он дубинкой... Ну, и я его дубинкой. Так он же без каски...
   ... - Тут он мне и приварил, - Древоглаз осторожно погладил левое ухо, которое светилось красным пламенем, и было сейчас втрое больше чем обычно. - Как молотом по наковальне, аж звон пошел. Я от этого рассердился. Отбросил дубинку и кулаком врезал, прямо в хлебало. Зубы так и посыпались. Никогда не думал, что у гоблина столько зубов...
   ... - Я их и не бил, - объяснял Гурд Железный кулак. - Чего их бить? Ему врежешь, а к вечеру у него и синяка нет. На эльфе, как на собаке, все заживает. Так что я их бить не стал. Я им серьезный урон нанес. Они же все в новых желтых камзольчиках явились, как на свадьбу. Я за рукав дерну, нет рукава. Воротник рвану, нет воротника. А пуговиц я у них поотрывал - горстями грести можно...
   Молодые монахи слушали с интересом и хорошо заметной завистью. В двадцать лет каждому хочется подраться. А гномы рассказывали так вкусно, с таким удовольствием, что только и остается: схватить дубинку и бежать, искать с кем бы схлестнуться.
   - Вы бы нам свистнули, - сказал молодой монашек, поглаживая свою дубинку. - Мы бы с удовольствием.
   - Ага, - поддержал его второй. - А то мы все на плацу, да на плацу. Удар справа, удар слева, - скорчил он недовольную гримасу. - Отрабатываем. А чтобы по-настоящему подраться, ни-ни. Ладони скоро шерстью зарастут.
   - Нет, свистеть нам нельзя было, - тихо, как будто выдавал важный секрет, сообщил Хоккин Пивовар. - Мы тайно шли, чтобы никто не знал.
   И все рассмеялись.
   Капрал Коорн был возмущен. Шаррам, машшаррам! Он, Капрал Коорн, представлял городскую стражу, лично бургомистра и, наконец, Закон. Он пришел сюда, чтобы навести порядок. А гномы, нарушившие Указ бургомистра три дробь один, параграф пятый и параграф одиннадцатый, разговаривают о чем-то своем и глупо смеются. Как будто капрала Коорна нет здесь. Но он здесь, шаррам! И недомерки сейчас это поймут. Машшаррам!
   Блин лица капрала Коорна покраснел от возмущения. И носик, пристроившийся в центре этого блина, тоже покраснел от возмущения. А острые кончики усов уставились на веселую компанию гномов, готовые немедленно пронзить каждого из них.
   Но выдержке капрала Коорна можно было позавидовать. Привычным командным голосом, капрал Коорн приказал:
   - Отставить разговорчики! Слушай мою команду! Всем гномам клана Клинкта сдать оружие. Машшаррам! Построиться по ранжиру!
   Гномы замолчали, гномы с недоумением переглядывались. С еще большим недоумением смотрели на Коорна. Они не понимали, что этому капралу нужно? Чего он раскомандовался? Если ему так хочется, пусть командует своими стражниками, а в их дела не суется. И уж ни в коем случае они не собирались сдавать оружие. Некоторые стали поглаживать дубинки. Молодые монахи готовы были присоединиться к гномам. Сейчас могло завариться такое, что даже самому святому Фестонию расхлебать это будет нелегко.
   Старший стражник Пиип знал, что капрал Коорн дурак и, поэтому, его может занести очень далеко. Капрала Коорна надо было срочно остановить. Сам Пиип этого сделать не мог. Поэтому он уставился на отца Подрахника и взглядом призвал его на помощь. Некоторые утверждают, что взглядом можно говорить. Не вдаваясь в подробности, согласимся. Кому-то это удается. А дядюшка Пиип взглядом кричал. Кричал, сколько у него было сил.
   - Святой отец, надо остановить этого дурака! - орал взглядом дядюшка Пиип. - Гномы ни в чем не виноваты и не дадут себя арестовать. Начнется драка. И мы, все вместе, нарушим половину законов нашего города. Потом всем достанется: и нам и им. Святой отец, останови его, ради славы дважды рожденного Фестония! Останови этого идиота. Ты мудрый, только ты в состоянии это сделать!
   Отец Подрахник услышал безмолвный вопль дядюшки Пиипа. Он шепнул что-то одному из молодых монашков и подошел к капралу.
   - О-о, капрал Коорн, - старец окинул доброжелательным взглядом мощную фигуру стражника. - Какие важные дела привели тебя в наши края? - и, не давая ответить, продолжил. - Давно я тебя не видел. А ты возмужал, окреп. И вид у тебя солидный. Настоящий капрал, при мече.
   Вот такая помеха возникла у капрала Коорна на пути к выполнению служебного долга. Появился отец Подрахник и помешал произвести задержание гномов, за нарушение сразу нескольких параграфов. И, ведь, не отмахнешься от старого ключаря, как от молодого монашка. Пришлось капралу слушать пустую болтовню старца.
   - Тебе сейчас наверно за тридцать, - старый Подрахник уцепился за плечо капрала и, продолжая болтать, повел его в сторону. - Наверно, тридцать два...
   - Так точно, тридцать два, - подтвердил Коорн, прикидывая, как бы ему побыстрей освободиться от назойливого старца.
   - Это, значит, я тебя пятнадцать лет не видел...
   "Скажу, что при исполнении, машшаррам, и некогда мне", - придумал капрал. Но не успел сказать. Потому что, неожиданно, предстал перед ними молодой монашек, с лицом выражающим почтение, и двумя большими кружками пива. Только сейчас, когда капрал Коорн увидел полные кружки, с нежной пеной на поверхности, он, шаррам, почувствовал, как пересохло в горле. Рука сама потянулась к кружке, забрала ее у монашка и капрал Коорн, прищурив от удовольствие глаза, в пяток длиннющих глотков осушил кружку.
   - Еще? - оказывается, старец свою кружку даже не пригубил. - Я сейчас не испытываю жажды. А тебе, вижу я, все еще хочется пить.
   Конечно, хотелось, шаррам! Еще бы, еще бы не хотелось! С утра пришлось гоняться за этими коротышками. Да еще своих бездельников учить. Машшаррам! Ни присесть, ни отдохнуть. Глоток воды сделать некогда было. Что уж тут о пиве говорить. Шаррам! А старик, вообще-то ничего, соображает, что уставшему капралу нужно. Молодец старик.
   Коорн отдал монашку пустую кружку, и взял у старца полную. Монашек сразу слинял, а Подрахник замолчал, не мешал Коорну наслаждаться приятным напитком. Капрал, уже не торопясь, опустошил вторую кружку. Теперь можно было отшить старика и вернуться к своими делам. Нарушение двух параграфов, Машшаррам! Такого упускать нельзя. Но старик снова заговорил.
   - Как раз пятнадцать лет тому назад, два глупых паренька, хотели кому-то доказать, что они смелые и отчаянные. И разрушили рукотворный лик одного из святых монахов мучеников на площади.
   Хорошо, что Коорн, к этому времени, опустошил кружку. А то бы захлебнулся, это точно. От слов старца, у капрала дыхание перехватило.
   А старик, как будто и не заметил, что Коорн тяжело дышит. И лицо у капрала стало бледным, ну, прямо, как недопечоный блин вытащили из печки. Глядя куда-то в сторону, старик продолжил:
   - Одного тогда же и поймали. Пятнадцать плетей ему отсыпали и выгнали из горда, навсегда. А второго ведь до сих пор и не нашли...
   Ключарь стал разглядывать Коорна, как будто хотел увидеть что-то важное. А глаза у старика оказались острые, колючие. Коорн отвел взгляд, уставился в землю. Что же теперь делать, машшаррам?! Но мыслей никаких не было. Совершенно никаких.
   Может быть, Коорн чего-то и сообразил бы. Но старик долго думать не дал. Снова заговорил:
   - Я так думаю, что и не найдут. Столько времени прошло... Ты, это, не унывай. У тебя еще все впереди.
   Капрал Коорн несмело поднял глаза, посмотрел на старца. А тот, вроде, улыбается. Коорн присмотрелся - точно улыбается. Да еще головой кивает, вроде подбадривает. Ну и дела... Машшаррам!
   - Никому не известно, кем был этот второй. Так что не найдут, это точно.
   Коорн понял. Старик не выдаст. Не нужно это ему. От сердца отлегло а дышать стало легче... И тут же снова: что-то старому нужно? За так никто молчать не станет. Машшаррам! Что он потребует?
   Старик не стал тянуть. Тут же и подсказал:
   - Да, так с этими гномами... - как будто вспомнил он. - Они ведь ничего плохого не сделали. Отпустил бы ты их, пусть идут с миром...
   Капрал Коорн вслух спросить не осмелился, уставился в черные глаза старца: "И это все?"
   Старик тоже промолчал, но вопрос понял и тоже только взглядом ответил: "Все!"
   Коорн и не думал, и мечтать не мог, что старик попросит такую малость.
   - Понятно, не виноваты они, шаррам! - Коорн подкрутил кончики усов. Не очень лихо, но все-таки, чтобы видно было: он не простой стражник, а капрал. - Сейчас и отпущу... Машшаррам!
  
   Монахи выходили за ворота Святой Обители небольшими группами, по три-четыре человека, и небольшими же группами останавливались на углах улиц, ведущих к дому Клинкта Большая чаша. Одни негромко беседовали, вероятней всего вели богословский спор, другие перебирали четки и молились, третьи благосклонно рассматривали прохожих, соображая, не надо ли кому-то из них помочь. Вполне возможно, что под просторными серыми балахонами у монахов имелись боевые дубины, но это никого не беспокоило. В свободном городе Геликсе, каждый имел право находится там, где он желает, и носить с собой то, что ему нравится. Даже если это несколько противоречило указам бургомистра. Главное - не поддаваться соблазнам ереси.
   Отец Кресск, в сопровождении двух братьев, как и он, высоких и широкоплечих, проследовал к жилищу Клинктов, внимательно приглядываясь к тому, как расположились группы монахов, в точности ли они выполняют его приказ. По добродушному лицу отца коменданта каждый мог убедиться, что тот доволен порядком в славном городе Геликсе, доволен его жителями и размышляет о том, какое бы доброе дело совершить. Хотя, вполне возможно, что сам отец Кресск думал в это время совершенно о другом.
  
   Шкатулку нес Колченогий Битюг. Она была завернута в большую серую тряпку, и никто из встречных не догадывался, какую драгоценность, на виду у всех, они несли по улицам. Хриплый Блез, опустив голову, уныло перебирал ногами слева от Битюга. Туз - так же уныло тащился справа. Все трое молчали. О чем говорить? Машшаррам! В шкатулке находилось самое настоящее Счастье. Она стоила тысячи и тысячи монет. На эти монеты можно шикарно и беззаботно бездельничать, играть в кости, плевать в потолок и разводить золотых рыбок. До конца своей жизни. И купить все, что тебе захочется. А они должны отдать это Счастье скупым и нахальным гномам. Жадным кузнецам и рудокопам, которые даже не сообразят, какое Счастье им привалило. Гномы засунут Счастье в какую-нибудь сырую пещеру и, по-прежнему, будут набивать мозоли в своих забоях и кузницах.
   Бесси-Летти отказалась от Счастья. Непонятно почему. Но разве женщину кто-то может понять. А спорить с Бесси не станешь, об этом и мысли ни у кого из них появиться не могло. Поэтому шли к гномам. Медленно, нехотя, но шли.
   Больше всех, наверно, переживал Туз. Не могла его деятельная натура согласиться с тем, что Мультифрит придется отдать. И пока они шли, Туз мучительно думал, как бы и Мультифрит оставить себе, и Бесси не рассердить. Правильно делал, что думал. Потому что, все-таки, пришла ему в голову хорошая мысль. Можно даже сказать - очень хорошая мысль. Шаррам! Мудрая мысль! Не иначе, сам, дважды рожденный, святой драконоборец Фестоний подсказал. Туз всегда относился к святому Фестонию с уважением и, от каждой кражи, десятую часть, вырученных за добычу монет, отдавал в Святую Обитель. Оказывается, не напрасно. Теперь надо было эту мысль прокачать, и выдать спутникам. Шаррам, машшаррам! Пока они не добрались до гномов, пока шкатулка с ними.
   "Они же тупые, шаррам! - размышлял Туз. - Не поймешь кто хуже. Битюг, тот вообще не думает. Головой он дерется. У него в голове мозгов нет, одна кость. А Хриплый смотрит на Бесси, как на святую. Шаррам! Бесси велела!.. Бесси велела, так он на край света эту шкатулку потащит. А что нам Бесси? Машшаррам! Ну, не захотела Бесси Мультифрит взять. Не нужен он ей. Шаррам! Гордая она. Умная! А мы не гордые, и не умные. Глупые мы. И по глупости своей вполне можем Мультифрит у себя оставить. Машшаррам! Это и козе понятно".
   Туз был уверен, что сумеет убедить товарищей. Если Бесси-Летти, которую они безмерно уважают, шаррам, не желает взять Мультифрит, то они, машшаррам, вполне имеют право оставить кристалл себе. Не отдавать же его недомеркам. Машшаррам! Но, чтобы убедить в этом тупого Битюга и чокнутого Хриплого нужно время. Надо остановиться и поговорить.
   - Что-то у меня с ногой не в порядке, машшаррам, - сообщил он спутникам. - Разболелась нога. Наверно, скоро хромать стану.
   Наплевать было Блезу и Битюгу на ногу Туза, и на то, что она у него болеть стала. И на самого Туза наплевать. Пусть хромает. Шкатулку с Мультифритом приходится гномам отдавать, а он про какую-то свою дурацкую ногу думает.
   - Куда это мы, шаррам, так торопимся? - продолжал ворчать Туз и захромал. Но Битюг и Блез не видели, что он хромает. Все шли и шли. - Я так до гномов и не доберусь, - сообщил Туз. - Мне, шаррам, ногу посмотреть надо. Может, в ней болезнь какая-то завелась. А мы все торопимся, торопимся... Машшаррам.
   Они вовсе и не торопились. Брели по улицам так, что медленней никто и не сумел бы. Торопиться им было совершенно ни к чему.
   "А Туз и верно хромать стал, - заметил, Блез. - Хилый он, этот Туз. Вечно у него что-то болит. Можно и остановиться, пусть посмотрит, что у него с ногой. Подождут гномы, никуда они не денутся".
   Колченогий Битюг ни о чем не думал. Он шел и нес шкатулку с Мультифритом. Выполнял сразу два дела. А еще, и думать при этом, Битюг был не в состоянии.
   - Ну, ты, это... Посмотри, что у тебя с ногой, - сказал Блез. - Вон там, справа, место подходящее, - показал он на пустырь, заросший травой и мелким кустарником. - Возможно, никакой болезни и нет. Возможно, тебе что-нибудь в башмак попало, - и, не дожидаясь согласия спутников, свернул к пустырю. Битюг и Туз последовали за ним.
   Вообще-то застройка в Геликсе плотная: дом к дому, забор к забору. И улицы неширокие: две телеги с трудом разминутся, а третьей и вовсе не протиснуться. Но случаются и пустыри. Это там, где хозяева по какой-то причине бросили свой дом и участок. Такой дом, по бревнышку, по камешку растаскивали ближние соседи, а двор так же быстро зарастал бурьяном. Вот тебе и пустырь.
   Место выбрал Блез паршивенькое: кругом кустарник, а в центре небольшая полянка, покрытая невысокой травкой. Тусклое место, мрачноватое. Кустарник оказался чахлым и пыльным, а трава реденькой и не зеленой, а какой-то серой. Хотя, может быть, в действительности, трава была достаточно зеленой. И кустарник совершенно нормальный. Но когда ты собираешься отдать кому-то целое богатство, то самому становится неуютно, и все вокруг тебя кажется мрачным. Машшаррам! Хотя, важное достоинство у этого пустыря имелось. С дороги ни один любопытный не мог увидеть, что за кустарником делается.
   Туз сел, поразмышлял о том, какая нога у него болит, и стал неторопливо снимать башмак с правой. Блез тоже присел.
   Туз долго шарил в башмаке, искал попавший туда камешек, но не нашел. Тогда он стал внимательно осматривать ногу.
   - Вот оно, - ткнул Туз пальцем в небольшое красное пятнышко, которое он с трудом отыскал на пятке. - Покраснело и болит. Шаррам.
   Блез без интереса посмотрел на пятнышко. Сто лет не нужна ему была, эта грязная пятка Туза. Но, сделал вид, будто сочувствует.
   - Может быть заноза. Если заноза, ее непременно надо вытащить, - посоветовал он.
   Туз осторожно провел по пятнышку пальцем. Потом еще раз провел.
   - Нет, не заноза, - сообщил он. - Но болит. Шаррам.
   - Натер, наверно, - предположил Блез. - Посидим немного, может, перестанет болеть.
   - Посидим, - охотно согласился Туз.
   Битюг молча кивнул. Битюгу тоже ни к чему было торопиться. Он осторожно поставил шкатулку с волшебным кристаллом на землю и сел рядом с ней.
   Так и сидели. Битюг молчал и смотрел на шкатулку. Блез молчал и ни на что не смотрел. И Туз тоже молчал, лениво ощупывая и почесывая пятку. Все трое ждали, пока пятка у Туза перестанет болеть. А по делу - просто не хотели идти к гномам. И думали все трое об одном и том же. Если у тебя шкатулка с драгоценным Мультифритом, и ты должен отнести ее каким-то недомеркам, понятно, о чем приходится думать.
   Наконец Туз решил, что пора.
   - А ведь Бесси-Летти отказалась от Мультифрита, - напомнил он. - Так и сказала, что Мультифрит ей, шаррам, не нужен, и ни за что она этот кристалл не возьмет, - он посмотрел на Хриплого, пытался понять, сообразил тот, на что Туз намекает, или нет.
   Блез не сообразил. Но, что порадовало Туза, подул в ту же дудку.
   -Г-х-м-м, - прочистил Блез горло. - Г-х-м-м... Не этими словами, конечно, но в принципе, уважаемая нами Бесси-Летти дала понять, что к Мультифриту не прикоснется, и даже сделала нам определенное замечание... - он осторожно коснулся припухшей щеки. - Г-х-м-м... У нашей Бесси-Летти это получается весьма убедительно.
   - У меня, шаррам, сразу два зуба, от ее убедительности, стали шататься, - вспомнил Туз. Он дотронулся языком до больных зубов, покачал их и сплюнул. - Наверно выпадут.
   - Наша Бесси врежет, не то, что зубы, голова зашатается, - напомнил Битюг, и тоже машинально дотронулся до припухшей щеки.
   - Мы без ее разрешения эту шкатулку у гномов взяли, - Блез вздохнул. - Бесси-Летти совершенно справедливо на нас рассердилась. Ее тоже надо понять. Она, как всякая женщина, существо ранимое, нежное. И полна обаяния. На Бесси-Летти обижаться нельзя.
   - Я и не обижаюсь. Я не об этом, шаррам, - вернулся к своему Туз. Он посмотрел на завернутую в ткань шкатулку. - Я о том, что она не захотела взять Мультифрит, - напомнил он. - Отказалась от него.
   - Велела отнести, - Битюг тоже глянул на шкатулку. - Мы хотели ей приятное сделать. Так разве угадаешь. Этот, ихний, Логго меня дубинкой так стукнул, что плечо до сих пор болит. Не понял я, почему мы должны Мультифрит коротышкам отдать, - пожаловался он. - За какие это заслуги, им Мультифрит полагается?
   - Желание дамы - закон для мужчины, - грустно прохрипел Блез. Он осторожно дотронулся до второй щеки, тоже припухшей. - А желание такой дамы, как наша Бесси-Летти, очень суровый закон, - и подумав добавил: - Приятно видеть, когда прекрасная дама осуществляет свое желание. Но иногда это очень больно.
   - Если бы Бесси-Летти не велела отнести Мультифрит гномам, а просто приказала, шаррам, убрать его, куда нам захочется, - поглаживая ткань, в которую была закутана шкатулка, неожиданно повернул Туз. - Что бы ты, Битюг, сделал с этим Мультифритом?
   Колченогий задумался. И думал довольно долго. Пытался понять, нет ли в словах Туза чего-то обидного для Бесси. Или для него, Битюга.
   - А что надо сделать? - спросил он, так ни до чего и не додумавшись.
   - Отдать кому-нибудь Мультифрит, или себе забрать.
   Битюг опять задумался. Он не мог понять, чего от него добивается хитрый Туз. В том, что Туз хитрит, Битюг не сомневался. Думал, думал и понял.
   - Ха, а Бесси-Летти так не сказала, - поймал он Туза. - Она сказала, чтобы мы его отнесли Клинкту. Вот.
   - Сказала, - согласился Туз. - Еще как сказала, шаррам. Ты хорошо помнишь, что она сказала?
   Битюг попытался вспомнить, но это у него не получилось.
   - Точно не помню, - признался он. - Но сказала.
   - Я помню, - вмешался молчавший до сих пор Блез. - У меня и слух и память абсолютные. Она сказала: "А вы ее Клинкту отнесите. Вот старик обрадуется".
   - Угу, - подтвердил Битюг. - Я же говорю, к Клинкту она нас послала.
   - Точно, послала, шаррам... - теперь Туз смотрел на Хриплого. - Если у тебя такая хорошая память, скажи-ка нам, шаррам, что она до этого сказала. Дословно.
   - До этого?.. - Блез и задумываться не стал: "Где взять сообразили. А куда девать сообразить не можете. Или можете?" Вот так она сказала.
   - Угу, - снова подтвердил Битюг. Это я тоже помню.
   - Ну, а мы что ответили, когда она спросила, куда мы собираемся девать шкатулку? Машшаррам!
   - Мы это... Молчали, - Битюг хорошо помнил, как Бесси-Летти смотрела на них, а они молчали.
   Блез кивнул, подтверждая.
   - Вот мы и приехали, - Туз ухмыльнулся. - Она нас спросила, куда мы денем шкатулку, шаррам. А мы молчали, как пеньки на лесосеке. Машшаррам! Она еще раз спросила, а мы опять молчали, но теперь уже, как придурки на свадьбе. Машшаррам! Вот она и сказала, несите к Клинкту. Так вот.
   - Так, - согласился Блез. - Так все и произошло.
   Битюг подумал, подумал и тоже согласился.
   - Значит, мы могли делать с этой шкатулкой все, что захотим, - подсказал Туз.
   - Нет, - на этот раз Битюг не согласился.
   - Как это нет? Как это нет? Машшаррам! - возмутился Туз. - Она же сказала.
   - А потом она сказала, чтобы мы отнесли шкатулку Клинкту, - стоял на своем Битюг.
   Битюг славился своим упрямством. Спорить с ним было бесполезно. А попытаться отобрать у него шкатулку, было, не только бесполезно, но и вредно. Туз, на что уж был хитер, растерялся. Все так хорошо получалось, А эту дубовую башку заклинило. И непонятно, как этот дубовый клин теперь у него из башки вытащить? Туз посмотрел на Блеза: "Выручай, мол, Хриплый, шаррам! Надо что-то с этим упрямым недоумком делать".
   Блез, уже сообразил, к чему ведет разговор Туз, чего он добивается. И тоже решил, что шкатулку с Мультифритом можно оставить себе. Но надо было убедить в этом упрямого Битюга.
   - Плевать она хотела на Клинкта! - прорвало Блеза. Он побагровел от напряжения и, даже, почти не хрипел. - Ты что, не понимаешь?! Плевать она хотела на Клинкта и на эту шкатулку, и на Мультифрит она плевать хотела! Для Бесси-Летти главное, чтобы Гильдия сохранилась. А на все остальное ей наплевать! - Блез отдышался, помолчал, а затем, уже спокойно, добавил: - Бесси-Летти к нам хорошо относится. Она спросила, что мы собираемся сделать с Мультифритом? Она думала, что мы Мультифрит заберем. А мы стояли как олухи и ничего ответить не могли.
   - Так она потом сказала, чтоб мы отнесли шкатулку Клинкту, - опять нудно протянул Битюг.
   - А он свое, - всплеснул ладонями Блез. - Неужели ты не понимаешь, хр-р-р, - снова захрипел он, - дубовая твоя башка, не соображаешь, что про Клинкта она так, в сердцах бросила. Хр-р-р... Она же, фактически, сказала, хр-р-р, что смотреть на нас не может, и чтобы мы убирались подальше. Хр-р-р... Вместе с этим Мультифритом! Машшаррам!
   Он закашлялся, махнул рукой на Битюга, как на человека совершенно безнадежного, и отвернулся.
   Битюг и сам знал, что у него дубовая башка, и что соображает он туго. А Хриплого уважал, как раз, за то, что тот соображает. Человек в тавернах пел, и все слушали его. И платили, за то, что поет. В Геликсе никто, за так, платить не станет. Значит не дурак. Хриплый ему сейчас по-доброму объяснить хотел, про шкатулку, и расстроился от того, что Битюг его не понимает. Задыхаться стал. Бесси-Летти, и верно, хотела шкатулку им отдать, а они не взяли. Получается, что Хриплый прав.
   - Не, ты это... не расстраивайся, - попросил он Блеза. - До меня, и верно, не сразу дошло. Мы же тогда все трое в ступор впали. Бесси-Летти сказала, чтобы мы шкатулку забрали. А мы это... Как бараны молчали. Ну, ладно, понял я!
   - Да, - Блез перестал кашлять и облегченно вздохнул. - Бесси-Летти готова была отдать шкатулку нам.
   - Правильно! - Туз забыл, что у него болит нога, и вскочил. - Бесси-Летти готова была отдать шкатулку нам! Шаррам-машшаррам! Мы, фактически, отказались. А сейчас мы передумали и можем забрать шкатулку себе. Я уверен, что наша Бесси возражать не станет.
   Окончательно дозрел и Битюг.
   - Значит, шкатулка наша. И Бесси-Летти без обиды. Га! А здорово получается!
   - Станешь ты теперь, Битюг, богатеньким, - растянул губы в ухмылке Туз.
   Не понял Битюг, радуется Туз за него, или сейчас какую-нибудь пакость выдаст. Решил, если что, вмазать Тузу как следует, чтобы заткнулся.
   Но нет, Туз, видно, и вправду радовался и за Битюга, и за Хриплого, и, конечно, за самого себя.
   - В бархатах ходить станем, как бургомистр. А я себе, шаррам, сапоги со шпорами куплю, - сообщил Туз. - Высокие, выше колен. И мальчишку найму, чтобы он каждое утро их чистил. А шпоры к ним присобачу серебряные. Машшаррам! Чтобы звенели, как колокольчики.
   К шпорам лошадь нужна, - рассудил Блез. - Без лошади шпоры ни к чему.
   - И лошадь куплю, машшаррам! Чего это мне лошадь не купить? - держался Туз так, будто у него карманы уже набиты золотыми монетами. - Белую куплю, без единого пятнышка. Или черную, как ночь. Нет, машшаррам, сразу две куплю: белую, и черную, не на лошадях же мелочиться.
   Битюгу тоже захотелось иметь и лошадь, и сапоги и серебряные шпоры, чтобы звенели, как колокольчики.
   - Делить будем на троих и поровну, напомнил он, - и внимательно посмотрел на товарищей. Битюг понимал, что настырный Туз, который придумал, как поступить с Мультифритом, может потребовать себе большую долю. И Хриплый не дурак. С ним тоже надо поосторожней. Зевнешь, они тебя в миг обштопают. - Раз такое богатство нам посчастливилось получить, надо разделить его по братски, поровну и без обмана.
   - Конечно поровну, - легко согласился Туз. - Здесь такое чудо, что когда на троих разделим, шаррам, каждый из нас станет самым богатым человеком в Геликсе.
   Хриплый Блез на мгновение представил себе, как он будет выглядеть, в камзоле из алого бархата.
   - На троих и поровну, - добродушно утвердил он.
   В это самое время на пустыре что-то изменилось Трава оказалась зеленой и сочной. Прекрасная такая, густая травка, на которой приятно посидеть. А можно и прилечь. Кустарник тоже посвежел, и стало видно, что на нем, даже, какие-то маленькие цветочки растут. Красненькие и голубенькие. Очень симпатичный кустарничек. И цветочки красивые. Возможно, все так изменилось потому, что солнце вышло из-за тучки и осветило пустырь. А может, быть просто настроение поднялось у Блеза, Битюга и Туза. И то, что показалось им мрачным, когда они собирались отдать шкатулку с Мультифритом гномам, стало совершенно другим, светлым и ярким, когда выяснилось, что шкатулка с драгоценным кристаллом остается у них. Блез даже, чего он давным-давно не делал, начал едва слышно напевать что-то веселое и бодрое.
   - Да ты, шаррам, запел, - удивился Туз.
   - Ага, запел! - прохрипел Блез. Он улыбнулся Тузу, подморгнул ему правым глазом, затем левым, встал и, не переставая напевать, закружился в каком-то легком бесшабашном и бессмысленном танце.
   - Ну, Хриплый! Машшаррам! Во дает! - восхитился Туз. - Да ты еще и плясать хорош!
   Он недолго наблюдал за танцующим. Забыл, что недавно жаловался на больную ногу, вскочил и закружился возле Блеза. Одна нога у Туза была в башмаке, другая - босая. Но ему это не мешало. Он лихо притоптывал, отбивал ладошами такт и негромко выкрикивал что-то веселое и отчаянное.
   Если бы не нога, Битюг, вероятно, тоже пустился бы в пляс. Только какой из него, хромого, плясун. Битюг остался сидеть. Но, как и Туз, стал отбивать такт ладонями. И кто знает, сколько бы они так веселились, если бы Туз не наступил босой ногой на какой-то колючий сучек. Соображать же надо, пустырь не то место, где можно отплясывать босиком.
   Туз выругался, плюхнулся на землю, задрал ногу и стал рассматривать ступню. На пятке, рядом с тем пятнышком, которое он ранее показывал, засела крупная заноза, колючка, оборвавшаяся с какой-то ветки. Туз обругал и колючку, и кустарник, и весь пустырь. А затем попросил, дважды рожденного, святого драконоборца, покарать жителей этого околотка, что развели здесь настоящую помойку, по которой нормальный человек не может пройти босиком. После всего этого Туз выдернул колючку.
   На пятке выступила капля крови. Туз аккуратно стер ее, затем послюнявил палец и замазал едва заметную ранку.
   - Ерунда, - Блез опустился рядом с Тузом. - А босиком по этим пустырям прыгать не стоит, - посоветовал он.
   - Так это я от радости, - объяснил Туз. - А давайте посмотрим на Мультифрит, - предложил он. - Не знаю, как вы, а у меня сил больше нет терпеть, так хочется посмотреть.
   - Да, хр-р-р-р, давай посмотрим... Хр-р-р-р... - от волнения Блез хрипел так, что едва можно было разобрать слова.
   Все трое сидели, и какое-то время молча рассматривали шкатулку. Подобных шкатулок в Геликсе, может быть, сто, а, может быть тысяча. Их столяр Биддго всю жизнь сколачивает. Но такой, как эта, нет ни у кого.
   Туз осторожно поднял крышку, и все увидели небольшой предмет, завернутый в чистую белую ткань. Туз, двумя руками, бережно вынул сверток, положил его на траву и медленно, словно боялся совершить какую-то ошибку, или что-то испортить, развернул ткань. На чистой белой материи лежал крупный, величиной с ладонь Битюга, камень ромбовидной формы. На первый взгляд, обычный камень, красноватый, с серыми прожилками. Или, может быть, серый, с обильными красными прожилками. Но если ты знаешь, что камень волшебный, то сразу чувствуешь его особенность, его затаенную красоту. Туз и Блез, не скрывая восторга, любовались Мультифритом. И только на простодушного Битюга волшебный кристалл не произвел особого впечатления.
   - Чего он не светится? - спросил Битюг. - На вид обыкновенная каменюка. Я бы такой нашел, так и не поднял бы, - признался он.
   - Волшебный... - не отрывая взгляд от Мультифрита, Хриплый Блез уважительно покачал головой. - Обычная маскировка. Все волшебные предметы маскируются под обычные. Хорошо известны: волшебная лампа, волшебная флейта, волшебный горшочек. А у нас волшебный камень, - он осторожно провел пальцем по шероховатой поверхности. - Это, чтобы такими предметами могли овладеть только избранные.
   - За этот камень нам отсыплют мешок золотых монет? - усомнился Битюг.
   - Отсыплют, да еще спасибо скажут, - заверил его Туз.
   - А кому мы его толкнем? - вполне естественно заинтересовался Битюг. - У кого в Геликсе столько монет есть, что наш Мультифрит купит?
   - Ну, ты даешь, Битюг, - снисходительно усмехнулся Туз. - Нет в Геликсе, машшаррам, никого, кто бы нам настоящую цену дал.
   - Так мы что, по дешевке его толкнем? - Битюг скорчил гримасу, покачал головой. - Не-е, по дешевке нельзя.
   - По дешевке не отдадим, - успокоил его Туз. - Мы его отвезем на Харахорейские острова. Там настоящую цену дадут. А еще лучше, - он ненадолго задумался, - за Граничные горы его переправить надо. Там волшебники, машшаррам. Они больше всех заплатят.
   Блез слушал, слушал, и вдруг его осенило. Как дубинкой по голове стукнуло. Да так неожиданно, что Блез от удивления рот раскрыл, и забыл его закрыть. Он понял, что не о том они сейчас говорят. Не туда они едут. Нельзя продавать волшебный кристалл. И даже удивился: как это он раньше не сообразил?
   А не сообразил он потому, что как и Туз, и Битюг, и все воры славного города Геликса, много лет свято придерживался Пяти Правил, принятых советом Гильдии еще при ее создании. Говорят, что эти правила определил сам святой драконоборец, дважды рожденный Фестоний, когда разделял народ Геликса на Гильдии. Во втором из этих Правил было записано: "Ничего из добычи себе не оставляй. Украл - продай, умой руки и будет твоя совесть чиста". Наверно у кого-то из воров славного города Геликса иногда появлялось желание нарушить Второе Правило, и оставить себе понравившуюся добычу, но никто не осмеливался этого сделать. Одни опасались гнева святого драконоборца, другие боялись осуждения и презрения всего сообщества воров. И, понятно, так вот, сразу, сообразить, что Мультифрит не надо продавать, Блез не смог. А сейчас его осенило. Бывает же так: вдруг начинаешь понимать, что все неправильно, и надо поступать по-другому.
   - Хр-р-р, хр-р-р, - не надо его, х-р-р-р, никуда везти, - наконец выдавил он.
   - В Геликсе, шаррам, ни у кого столько монет нет, чтобы наш Мультифрит купить, - объяснил Туз.
   - По дешевке не отдадим, - набычился Битюг.
   - Его, хр-р-р-р, хр-р-р-р, - когда Блез волновался, ему особенно трудно было говорить. - А его, хр-р-р-р, продавать не надо. Оставим Мультифрит себе.
   Хриплый выдавил такое, что не лезло ни в какие ворота. Битюг и Туз с удивлением смотрели на него.
   - Мультифрит надо, хр-р-р-р, оставить себе, - еще раз, уже более четко прохрипел Хриплый.
   - Ты чего несешь?! - возмутился Туз. - Умник нашелся. А Второе Правило?! Машшаррам!
   - Каждый получит все, что захочет! Все, что захочет! Хр-р-р-р... Исполнение желаний! - выдавил Блез. - Пусть кристалл выполняет наши желания. Все, что захочется.
   - Что ты мелешь? - удивился Битюг.
   - Все... Хр-р-р-р, хр-р-р-р, - никак не мог отдышаться Блез.
   - Чтобы все, что захочешь, так не бывает, - сообщил Битюг. - Я пробовал. Не получается.
   - Ничего вы не понимаете! - Блеза опять прорвало. - Он может любое желание выполнить! И доить его можно сколько хочешь. Хоть всю жизнь!
   - Все, что захочешь? - не поверил Туз.
   - Конечно, он же волшебный.
   - Неплохо бы, - Туз заинтересовался. - Но Второе Правило... Машшаррам!
   - Правило нарушать нельзя, - твердо заявил Битюг. - За нарушение Правила, святой драконоборец так врежет, что мало не покажется.
   Но у Блеза и на это уже был готов ответ.
   - У святого Фестония что сказано? "Украл - продай, умой руки и будет твоя совесть чиста". Так?
   - Так, - подтвердил Битюг.
   - А ты разве украл эту шкатулку?
   - А что я, по-твоему, сделал?
   - Украл - это когда никто не видел. Или не смогли догнать. А ты ее в честной драке у Логго отнял, - напомнил Блез. - Мало того, ты нашу шкатулку ему отдал. Вот и выходит, что ты ее вовсе и не украл, а поменялся: шкатулку на шкатулку.
   - Правильно, машшаррам! - поддержал Хриплого Туз. - Мы с гномами шкатулками поменялись. И все дела. Никакого воровства.
   Битюг задумался.
   - Что-то тут не так, - поделился он своими сомнениями. - Вроде бы, правильно вы все говорите, но, чую я, что-то тут не так.
   - Что тебе не так?! Что тебе не так?! - Блез хрипел, размахивал руками и напирал на Битюга. - Вы с Логго подрались и поменялись шкатулками. Все это видели. Что тут не так?! Святой драконоборец - свидетель! Он все видит!
   - Вроде бы, так оно и есть, - вынужден был согласиться Битюг. Подрались мы, потом я свою шкатулку оставил, а его шкатулку прихватил.
   - Вот мы и договорились, шаррам! - подвел итог Туз. - Не воровали мы Мультифрит, - Туз хитро улыбнулся. - Можно себе оставить. А что мы станем с ним делать, Машшаррам? - уставился он на Хриплого.
   - Да, что мы с ним делать станем? - спросил и Битюг.
   - Вызовем джинна, хр-р-р, и потребуем от него всего, что нам захочется.
   - Джинна? - удивился Туз.
   - Кого вызовем? - не понял Битюг.
   Блез снисходительно посмотрел на них. "Дремучая темнота, - определил он, - не знают самых простых вещей".
   - Как вы думаете, почему любой волшебник отвалит нам за Мультифрит гору золотых монет? - спросил он.
   - Ну, - Туз ничего толкового ответить не смог... - так ведь волшебный кристалл... Машшаррам.
   - Волшебный, - подтвердил Блез. - Выгода от него какая, от этого кристалла? Раз волшебник столько за него отвалит, должен же он какую-то выгоду иметь.
   - Что-нибудь волшебное станет с ним делать, шаррам... - Туз понятия не имел, что надо делать с волшебным кристаллом. Украсть - это он понимал. Продать, это он тоже понимал. А что дальше?.. Какую выгоду, машшаррам? Кто его, волшебника знает. - Что-нибудь волшебное, - повторил он.
   Битюг вообще молчал. Откуда ему, Битюгу, знать, что станет делать с Мультифритом волшебник?
   - Вот так, - Блез с сожалением посмотрел на своих товарищей. - Образования у вас нет, книг вы не читали, наукой не интересовались... Отсюда у вас и дремучее невежество.
   - Ну, ты полегче, шаррам, - возмутился Туз.
   - Я и так полегче.
   - Вот и расскажи толком, что тут такого. Машшаррам!
   - О джиннах вы надеюсь, слышали. Знаете, что они всемогущи? - спросил Блез.
   - Это мы знаем, - небрежно подтвердил Туз. - Давай, гони дальше.
   - У каждого волшебного предмета есть свой джинн, - Джинн - раб этого предмета. И подчиняется его хозяину. Что хозяин прикажет, то джинн и сделает.
   - Мультифрит, значит, предмет? - заинтересовался Битюг.
   - Предмет, - подтвердил Блез. - Очень важный предмет.
   - Послушай, Хриплый, я в этих предметах и джиннах не особенно волоку, - признался Туз. - Ты это точно знаешь?
   - Клянусь святым драконоборцем, дважды рожденным Фестонием, что говорю правду.
   Туз поморщился. Он сам, не моргнув, мог соврать, и клятвам других не верил.
   - Что же я, свою выгоду упускать стану, - прохрипел Блез. - Если Мультифрит толкнем, один раз золото получим. А с джинна всю жизнь брать можно.
   - Без дураков? Машшаррам!
   - Без дураков.
   Теперь Туз поверил. Не такой человек Хриплый Блез, чтобы упускать свою выгоду. Он, за серебряную монету, горло кому хочешь, перегрызет. Брать с джинна всю жизнь Тузу понравилось. Оставалось уточнить кое-какие немаловажные подробности.
   - Что он может, этот джинн?
   - Да, что он может? - влез и Битюг.
   - Все может, на то он и джинн. Волшебное существо.
   - Что все? - не отставал Туз. - Ты давай выкладывай. Машшаррам! Рисковать нам ни к чему.
   - Ага, надо, чтобы наверняка, - подержал его Битюг. Он вообще-то Хриплому не особенно верил. Все-то тот знает... Битюг побаивался тех, которые много знают. Сейчас надо за Туза держаться, - решил он. - Туз сам, кого хочешь, вокруг пальцев обведет. Не даст Хриплому обмануть.
   - Джинн может сделать все, что пожелает хозяин, - Блез старался хрипеть как можно более доверительно. - Может разрушить город, может построить дворец.
   - Зачем нам, машшаррам, город разрушать! - сразу отказался от первого предложения Туз. - А насчет дворца, можно подумать. За какое время он может построить дворец?
   - За одну ночь. Джинн выполняет все желания за одну ночь.
   - Глядя на недоверчивые физианомии Туза и Битюга, Блез рассмеялся. - Чего вы глаза вытаращили? Он же джинн. Ему построить дворец - раз плюнуть.
   - Это нам подходит, шаррам, - Туз явно склонялся, чтобы принять план Хриплого. - А как на счет золотишка?
   - Да, как насчет монет? - повторил Битюг, твердо решив пока держаться за Туза. - Сумку золотых монет джинн может достать?
   - Конечно, может, - Блез говорил уверенно. - И не сумку, а целый сундук, И не один, а столько сундуков, сколько каждому из нас захочется.
   - Тогда, чего мы тянем? - Битюг с недоумением посмотрел на Хриплого, затем на Туза. - Давайте попросим. Раньше начнем, раньше кончим.
   - Верно, - поддержал его Туз. - Ну, Хриплый, ты у нас все знаешь. Говори, машшаррам, что надо сделать, чтобы к нам золотые монеты посыпались?
   Блез задумался. Делиться знаниями с нахальным Тузом и тупым Битюгом ему не хотелось. А чтобы не делиться, надо было остаться наедине с Мультифритом. Но, он понимал, что это невозможно.
   - Способ вызвать джинна очень простой, - сообщил он. - Надо потереть кристалл.
   - Как потереть? - не понял Битюг.
   - Обыкновенно... Тереть волшебную вещь надо чем-то живым. Лучше всего тереть камень рукой.
   - Ну-ка, я попробую.
   Битюг поднял кристалл, положил его себе на колено и стал легонько тереть его пальцами правой руки. Туз и Блез не сводили с кристалла глаз. Ждали, когда появится джинн.
   "А что, дворец - это тоже неплохо", - размышлял Туз.
   Сам-то он настоящего дворца никогда не видел. Не имелось в Геликсе ни одного дворца. А в Неоксе, у гномов, тем более. Какие у гномов могут быть дворцы? Богатые дома в Геликсе были. Это - да. У братьев Пекисов дом был высокий, каменный и крыша черепицей покрыта. А окна громадные, вдвое больше обычных. У бургомистра Слейга домина огромный. С колоннами и высокой дверью. А на крыше вырезанный из жести петух вертится. Куда ветер дует, туда петух и поворачивается. Туз любил смотреть, как этот петух вертится. Но тоже не дворец.
   "Можно и дворцом взять,- решил Туз. - Только чтобы джинн поставил в подвале пару сундуков с злотыми монетами. Нет, три сундука... А еще лучше - четыре. Но главное не в этом. Главное - кристалл забрать. Ну, Битюг тупой, его обдурить можно. А Блез не отдаст... Как это он сразу: "на троих и поровну" - не мог забыть Туз. - Придется его кирпичом по башке... Или придушить в темном углу. Блез хлипкий, его придушить не трудно".
   Блез в это время соображал, как бы напарники кристалл у него не отобрали.
   "Битюг, конечно, тупой, - прикидывал он. - Но, когда дело доходит до золотых монет, и он умным становится. Запросто может прибрать кристалл. - Он с опаской посмотрел на здоровенные кулачища Битюга. - Стукнет один раз, и ничего тебе уже не нужно будет: ни дворцы, ни золотые монеты".
   Битюг упорно тер, и, не отрываясь, глядел на камень, потому что понимал: когда придет время, джинн выползет из "предмета". И Битюгу непременно надо было увидеть джинна в этот самый момент. Если он первым джинна увидит, то и сумеет первым просьбу свою заявить. А то эти ловкачи, как начнут просить, так ему, Битюгу и не прорваться. Кто его знает, этого джинна, сколько у него в запасе золотых монет... На всех может и не хватить.
   "Они считают, что я тупой, - думал Битюг. - И пусть считают. А я первым увижу джинна и сразу попрошу, чтобы он их убрал подальше. За Граничными горами, говорят, есть лесные дебри. Пусть он Туза и Хриплого в эти дебри уберет. Тогда и посмотрим, кто из нас тупой".
   Битюг упорно тер кристалл, но ничего не происходило. Джинн не появлялся. Это начинало надоедать. Более того, Битюг начал сомневаться, что щедрый на золотые монеты джинн вообще появиться.
   - Чего-то он не выходит, твой джинн, - Битюг сердито посмотрел на Хриплого. - Может здесь что-то не так?
   - О других способах вызвать джинна, нет никаких сведений, - сообщил Блез.
   Он и сам встревожился. Битюг так долго и усердно тер кристалл, что ни один джинн не мог бы отсидеться. Джинн непременно должен был выглянуть, чтобы хоть полюбопытствовать, кто это его вызывает... И появилась у Блеза тревожная мысль: а если в этом кристалле джинна вовсе и нет? Если им вместо Мультифрита, какой то шутник подсунул обыкновенный камень?
   "Он же и не светится, - вдруг вспомнил Блез. - А должен светиться... Хитрые гномы на любую подлость способны. Гнома пивом не пои, дай какую-нибудь пакость устроить".
   Туз, глядя, как упорно трудится Битюг, тоже засомневался в том, что им достался настоящий Мультифрит. Но ни тот, ни другой, не высказывали пока свои опасения. Уж очень им хотелось, чтобы камень оказался настоящим Мультифритом. И чтобы появился джинн. И чтобы он сказал: "Я твой раб..." И чтобы каждое желание... И чтобы дворец, и сундуки с золотом, полные подвалы...
   Туз первым позволил себе высказать сомнение вслух.
   - Не подсунули ли нам вместо Мультифрита, обыкновенный камень?.. Машшаррам!
   - Как это обыкновенный! - возмутился Битюг. - Вот же она, шкатулка.
   - Шкатулка правильная, - поддержал Битюга Блез.
   - Биддго мог таких шкатулок настругать не один десяток.
   - Зачем? - Битюг не прекращал свое занятие... - Зачем ему десять шкатулок делать... Мультифрит один.
   - Затем, шаррам, чтобы подсунуть каким-нибудь тупым олухам, вместо Мультифрита, обыкновенный камень, - объяснил Туз.
   - Так это я что, напрасно тру!? - возмутился Битюг. - И никакого джинна не будет?
   - Может быть, джинн спит, - подсказал Туз. - Но должен же он, машшаррам, когда-нибудь высунуться.
   - Должен, - подтвердил Блез. - Джинн является рабом вещи, в которой он сидит. Так что обязан.
   - Потру еще немного... - Битюг, наверняка, был самым упрямым вором в Геликсе. - Если джинн там, он у меня не отсидится.
   Битюг с прежним усердием стал тереть камень. Если в нем сидел даже бесконечно упрямый джинн, решивший не показываться, то настойчивость Битюга, заставила бы его выполнять свои обязанности.
   А Туз уже не надеялся на удачу.
   - Это все гномы, - сказал он. - Всех обманули. Машшаррам! Они хитрые. Подставили шкатулку с простым камнем. А мы купились. Настоящий камень Логго, наверно, за пазухой держал. А эту шкатулку для близира, нам подсунули... Дай-ка его сюда.
   Он взял у Битюга камень и стал внимательно его осматривать. Повертел в руках, постучал костяшками пальцев. Потом даже лизнул.
   - Камень, шаррам! - лицо у Туза стало скучным, - Таким камнем, машшаррам, надо какого-нибудь чумазого гнома по башке стукнуть, - и он передал камень Хриплому.
   Блез тоже осмотрел камень. И даже понюхал его. Волшебством от камня и не пахло.
   - Обычный камень, хр-р-р, хр-р-р, хр-р-р, - подтвердил он, и вздохнул.
   - Так я напрасно его тер, - возмутился Битюг.
   - Напрасно. Я же говорю: гномы нас подставили, а мы купились.
   - Что теперь делать? - Битюгу не хотелось расставаться с мыслью о богатстве.
   - А ничего, - Туз выдал нервный смешок. - Отдать его гномам. Пусть они сами трут.
   - Какая умница наша Бесси-Летти, - с восхищением вспомнил, главу гильдии, Хриплый Блез. - Я хр-р-р, хр-р-р, таких умных женщин, как наша Бесси-Летти не встречал.
  
   Клинкт Большая чаша встретил монахов у порога своего дома, такого же крепкого и приземистого, как и сам гном. Дом этот очень напоминал прилегшую, прижавшуюся к земле, чтобы быть менее заметной, неприступную крепость. Фасад этой крепости и все ее наружные стены, были выложены из тесаных камней такого размера, что их не смог бы поднять даже самый большой тролль. А тыльная часть упиралась в высокий холм.
   - Да будет мир в этом доме! Пусть процветает он под покровительством святого драконоборца, дважды рожденного Фестония, - приветствовал Клинкта, и других, собравшихся у входа гномов, отец Кресск.
   - Да будет мир в нашем вольном городе, - отозвался Клинкт. - Входите, добрые гости. Хочу угостить тебя, святой отец, и сопровождающих тебя братьев, пивом.
   Святой отец покачал головой, отказываясь от угощения.
   - Не сомневайся, мы не напоим вас какой-нибудь кислятиной, - по-своему понял монаха Клинкт. - Ты убедишься, что у нас есть мастера, которые варят пиво не хуже, чем в Святой Обители.
   - Благодарен, но питие пива требует душевного разговора, а душевный разговор требует времени, - губы Кресска растянулись в добрую улыбку. - Времени у нас, как раз, и нет. Указания отца Координатора следует выполнять точно и быстро. С твоего разрешения я, в свободное время, загляну в ваш гостеприимный дом. Уверен, что сумею высоко оценить работу пивоваров.
   - В таком случае, займемся делом, - не стал уговаривать монаха гном. Клинкт вообще никогда никого не уговаривал, и никого два раза, об одном и том же, не просил. - Идите за мной, - и он пошел вперед, показывая дорогу.
   Кресск последовал за ним. За отцом комендантом потянулись оба сопровождавших его монаха. Завершал небольшую группу Логго Камнекрут.
   Они шли многочисленными коридорами, галереями, переходами, мимо маленьких комнаток и больших комнат, через различные мастерские, кузницы, трапезные, и везде видели занятых делами серьезных гномов. В многочисленном клане Клинкта Большая чаша трудились все. Гномы бросали любопытные взгляды на небольшую процессию, но никто не оторвался от своих занятий, никто ничего не сказал, ничего не спросил.
   Отец комендант внимательно присматривался ко всем переходами и поворотам, старался запомнить путь, но вскоре убедился, что это невозможно.
   - Твой дом, уважаемый, Клинкт Большая чаша, напоминает крепость, - отметил он. - Зачем тебе это? У нас в городе все спокойно.
   - Все спокойно, - подтвердил Клинкт. - Но времена меняются. А к нам, гномам, не все относятся с любовью и достаточным уважением. В таком доме можно жить, ничего не опасаясь.
   - И даже выдержать осаду, - отметил монах.
   - Что это за дом, который не может выдержать осаду, - Клинкт, походя, ласково коснулся массивной стены. - Такой дом и строить нет смысла.
   - Святой отец, - не выдержал роль простого сопровождающего Логго Камнекрут, - я комендант этого гарнизона. Отвечаю за охрану и благополучие дома и всех проживающих в нем. С удовольствием ознакомлю тебя с нашими укреплениями. Тогда ты убедишься, что наш дом по-настоящему неприступен, и мы можем выдержать осаду сколь угодно длительную.
   - При таком опытном в военном деле коменданте, по иному и быть не может, - польстил гному монах. - Всем известны твои подвиги, Логго, во время войны с харахорейскими пиратами. И ваш дом, действительно, выглядит как неприступная крепость.
   Заверяю тебя, святой отец, без моего ведома в этот дом не проскользнет никто чужой. Даже мышь не проберется сюда, без моего разрешения.
   - Пришли, - Клинкт остановился возле массивной, окованной железными полосами двери. - В этой комнате хранятся реликвии нашего клана. Ну и... кое-какие сбережения...- только сейчас гном сообразил, что не следовало показывать монахам, эти, "кое-какие" сбережения. Но сейчас думать об этом было поздно. - Те, что мы заработали нелегким трудом, - Клинкт нахмурился и посмотрел на монахов, желая удостовериться, понимают ли те, что все, имеющееся у гномов, добыто, именно, нелегким трудом.
   - Все знают, сколь трудолюбивы гномы, - подтвердил Кресск.
   Клинкт снял с пояса большой ключ, с замысловато изрезанной бороздками головкой, вставил его в замочную скважину и повернул два раза. Затем достал второй ключ, несколько больший первого, проделал ту же операцию и отворил дверь.
   - Прошу, святой отец, - с редкой для гнома вежливостью, предложил Клинкт монаху войти первым.
   Кресск переступил порог и увидел, небольшую, скупо освещенную маленькой лампой комнату. У правой стены стояли четыре больших, густо окованных железными полосами сундука. Над ними расположились широкие полки, на которых аккуратно выстроились многочисленные коробки и коробочки, ящики и ящички, мешки и мешочки. Отец Кресск мог сколько ему угодно догадываться, какие из реликвий клана Клинктов в них находятся, и как эти реликвии выглядят. А возможно, на этих полках, как и в окованных железными полосами сундуках, находились "кое-какие" сбережения гномов.
   Левая стена была затянута красной тканью, с виду очень плотной. Здесь было, на что посмотреть и чем восхититься. В центре висели два обнаженных меча. На светящейся каким-то странным светом синеватой поверхности стали, хорошо выделялись затейливые узоры. Кресск с первого взгляда понял, что это и есть легендарные самозатачивающиеся мечи старинной работы. Никто из жителей города не видел такого оружия, о его существовании в Геликсе знали только из легенд, да из старинных книг, которые приписывали этим мечам совершенно удивительные свойства. И, пожалуй, никто не верил, что такие мечи в действительности существовали. А здесь, в сокровищнице клинктов, оказывается, хранилось это удивительное, а возможно, и волшебное оружие.
   Прямо под мечами, на полу, опираясь рукоятями о стену, стояли попарно четыре большие секиры: грозное оружие гномов. Их лезвия также синели в тусклом свете небольшой лампы, но и на них четко выделялись узоры, схожие с теми, что украшали мечи.
   У дальней стены, также затянутой тканью, находился большой, невысокий стол, возле него стояли две широкие, но низкие, как раз подходящие для гномов, скамьи.
   Кресск, за годы своей беспокойной жизни, повидал немало удивительного. Бывал он и в таинственных Султанатах, где в жарких пустынях можно было встретить призраки старинных городов, и на изобилующих диковинами Харахорийских островах, где над благоухающими лесами, плавали в небе огнедышащие драконы, и в заснеженных ущельях, за Граничными горами, где в громадных пещерах жили трехглазые великаны. Встречались ему и сундуки с золотыми монетами, и россыпи драгоценных камней, и пергаменты с письменами, рассказывающими о сотворении мира. Но в сокровищнице гномов он увидел настоящее чудо: старинные мечи и секиры, созданные неведомыми мастерами из чудесного металла, неподвластного времени. До сих пор он не верил в их существование. Кресск застыл у порога, не сводил глаз с удивительного оружия и, кажется, забыл, зачем он пришел сюда.
   - Святой Фестоний!.. - только и смог он промолвить.
   Клинкт с удовольствием глядел на потрясенного монаха. Гному была понятны и приятны чувства, которые вызвали у Кресска старинные мечи и секиры.
   - Это чудесное оружие создали наши предки в незапамятные времена, - с гордостью сообщил он. - В те годы существовали великие мастера и великие волшебники. А кристалл Мультифрита, который находится в этой шкатулке, несколько столетий тому назад добыл в кровопролитной битве с коварными хаврюгами мой предок, рыцарь Гольд Тяжелый топор. Тот самый Гольд Тяжелый топор, который сумел победить огнедышащего дракона и заточил его в одном из дальних ущелий Граничных гор. С тех пор...
   Клинкт Большая чаша также переступил порог комнаты и посмотрел на стол. Не закончив фразы гном замолчал, и застыл. Точно так же, как и монах. Но монах стоял, не смея шелохнутся, от несказанного восторга, а гном - с недоумением и растерянностью...
   - Это как же?!. - обрел, наконец, голос Клинкт. Не обращая внимания на то, что дорогу ему загораживает Кресск, гном ринулся к столу, оттолкнув монаха.
   За ним, еще раз толкнув ничего не понимающего Кресска, в сокровищницу ввалился Логго. Проявив невиданную прыть, Камнекрут торопливо ощупал пустую поверхность стола. Затем, окончательно убедившись, что глаза его не обманывают, и на столе ничего нет, Логго заглянул под стол, потом бросился к полкам. Он стал торопливо двигать, коробки, ящички и мешочки, заглядывал, не спряталось ли что-то за ними. Делал он это быстро, и даже суетливо, в совершенно не свойственной ему манере.
   А Клинкт убедился, что на столе пусто, опять застыл, и внимательно следил за действиями Логго.
   Камнекрут быстро обшарил все полки, но ничего не обнаружил. Он повернулся к Клинкту и недоуменно развел руками.
   - Нигде нет. Не может такого быть, - гном растерянно вытаращил глаза и, в отчаянии, дернул себя за бороду. - Она стояла на столе. Ничего не понимаю.
   Клинкт тоже не мог понять, куда девалась шкатулка с кристаллом Мультифрита. Всего несколько часов тому назад она стояла на этом столе. Он видел ее, он трогал ее руками: шкатулку из белого дерева с кристаллом Мультифрита внутри. Кристалл был аккуратно завернут в белую холстину. Клинкт сам его туда положил. Потом Клинкт ушел. Всего на несколько часов. Шкатулка осталась за дверью, окованной железными полосами, под двумя секретными замками. Стояла под надежной охраной в доме-крепости, а ключи висели у него на поясе. Шкатулка с кристаллом Мультифрита должна, по-прежнему, стоять на столе. Она не могла никуда деться.
   Что-то понял, наконец, и отец-комендант. Он, конечно, не знал, что шкатулка с Мультифритом стояла на этом столе. Не знал, что поставил ее на стол сам Клинкт Большая чаша. И что войти в сокровищницу, без разрешения главы клана никто не мог. Но понял главное: шкатулка с волшебным кристаллом исчезла. И ни Клинкт, ни Логго, не могут понять, как это случилось. Ситуация складывалась довольно неприятная. Отец комендант, впервые за долгие годы служению святому драконоборцу, дважды рожденному Фестонию, не мог выполнить приказ их пресветлости Координатора. Это не понравится отцу Хоангу. Прежде чем возвращаться в Святую Обитель, следовало разобраться, что случилось с Мультифритом?
   - Правильно ли я понял, что шкатулка с драгоценным кристаллом должна находиться здесь, но вы не можете ее найти? - негромко и осторожно спросил Кресск.
   Клинкт и Логго, повернулись к монаху. Логго открыл рот, хотел что-то сказать. Но посмотрел на Клинкта, сжал губы, так и не проронив ни слова. Клинкт тоже молчал. Время тянулось медленно. Гномы молчали. Отец Кресск понимал, что он неожиданно оказался нежелательным свидетелем пренеприятнейшего для гномов события, и повторять свой вопрос не стал. Молчание долго висело над ними тяжким грузом...
   Наконец Клинкт ответил. Коротко и, явно, нехотя:
   - Да, это так.
   - Не можем ли мы в чем-то помочь?
   - Нет! - еще короче ответил Клинкт. И тон ответа, и взгляд гнома ясно говорили: "Уходите отсюда! Все уходите!"
   Отец Кресск притворился, что не понял.
   - Прошу разрешения задать несколько вопросов, от имени отца Координатора, которому мы будем вынуждены доложить об этом неприятном происшествии, - попросил он.
   Видно было, что Клинкт Большая чаша, не желает отвечать ни на какие вопросы монаха. Но, уважение к капитану Эжену Кроу было у главы клана достаточно велико.
   - Спрашивай. Капитану Кроу следует все знать, - согласился гном.
   - Как мог сюда проникнуть вор? - задал весьма естественный вопрос отец Кресск.
   Клинкт посмотрел на массивную дверь, потом на Логго.
   - Никак, - коротко ответил он, - потом подумал немного и добавил: - Никто посторонний сюда проникнуть не мог. И, тем более, не мог потом выйти отсюда.
   - Вход в дом охраняется?
   Клинкт поджал губы. Он не хотел отвечать на дурацкие вопросы.
   - В специальной охране нет необходимости, - вместо главы клана на вопросы монаха стал отвечать Логго. - У каждого входа всегда есть кто-то из моих гномов. И никто из нашего клана без разрешения Клинкта не вошел бы в хранилище.
   - А если это вошел гном не из вашего рода. Предположим, из боевиков Крагозея?
   - Для вас, людей, гномы похожи друг на друга. Для нас они все разные. Чужого сразу бы увидели и остановили при входе в наше жилище.
   - В доме только один вход, или несколько? - продолжал допытываться монах.
   Логго посмотрел на Клинкта. Но тот думал о чем-то своем и не замечал своего соратника, ответственного за охрану дома.
   - У нас, как это и положено в любой крепости, несколько выходов, - сообщил Логго. - Но только один из них работает. Остальные закрыты. Сейчас войти, или выйти, через них невозможно. Каждый из них может быть открыт только по распоряжению главы клана.
   "Итак, никто из посторонних не мог проникнуть не только в эту комнату, но и вообще в крепость Клинктов, а если бы и проник, то сразу был бы замечен и схвачен, - рассудил Кресск. - Значит похитить кристалл мог только тот, кто, не вызывая подозрений, мог войти в дом-крепость, добраться до заветной двери и открыть замок. Потом незаметно выйти. Это мог сделать только гном из клана Клинкта".
   - Кто-то из своих? - спросил Кресск.
   - Нет! - Клинкт сердито вытаращил глаза на монаха, который ему надоел и лез туда, куда ему лезть не следовало. Только великое уважение к капитану Кроу, приславшего сюда этого человека, удерживало Клинкта от того, чтобы велеть Кресску убираться отсюда.
   Отец комендант понимал, что пока сам Клинкт не попросит его принять участие в расследовании преступления, вмешиваться нельзя. Но и удалиться, не выяснив как произошло похищение волшебного кристалла, он не мог. Их пресветлость, отец Хоанг, очень вежливо, очень тихо станет расспрашивать, что же произошло в доме гномов, как и кто, похитил драгоценный кристалл Мультифрита. На все вопросы Координатора надо отвечать. А Кресск представления не имел, что произошло с кристаллом, и кто его похитил. Такого позора на свою голову преподобный отец допустить не мог.
   - Возможно, следует допросить тех, кто находился поблизости от этой двери, не слышали ли они чего-нибудь? - отец Кресск не советовал. Его об этом не просили, и он не имел права советовать. Он просто произнес это, как бы сам для себя. Подумал вслух.
   Логго посмотрел на главу клана. Но Клинкт, или не услышал монаха, или не хотел услышать.
   - Некоторые искусники делают отмычки, которыми можно заменить любой ключ. А гномы - великие мастера, - продолжал размышлять вслух отец Кресск. - Интересно, пока вы отсутствовали, выходил кто-нибудь из дома. Наверно это нетрудно узнать.
   Клинкт, оказывается, внимательно слушал все, что говорил монах. Он повернулся к Кресску.
   - Святой отец, - Клинкт, кажется, сдерживал себя, чтобы не накричать на монаха, или, даже, попросту выгнать Кресска и его спутников. - Все живущие в этом доме - мои родственники. Я готов поручиться за каждого из них в том, что он не причастен к краже. Кристалл Мультифрита бесценен но, уверяю тебя, он стоит не дороже, чем честь нашего рода.
   Отец Кресск понял, что на этом разговор с гномом и должен закончится. Что ему теперь следует пожелать гному найти преступников и воздать им должное. Он предложил свою помощь, но от нее отказались. Кресску следовало удалиться. Но он был здесь по поручению отца Хоанга и не мог уйти, не имея никакого представления о том, кто совершил преступление, как преступник проник в дом-крепость, и как сумел, незаметно для всех, вынести Мультифрит. Потому отец Кресск поступил невежливо и неучтиво, поступил так, как ему не следовало поступать, ни в каком случае. Он не ушел а, наоборот, сделал несколько шагов в глубину сокровищницы гномов. Земляной пол был плотным, чистыми и никаких следов обнаружить монаху не удалось. Кресск продолжил свой осмотр, заглядывая в каждый угол, на каждую полку... Гномы недовольно наблюдали за ним, не останавливая пока монаха, но чувствовалось, что терпение Клинкта вот-вот иссякнет, и он выставит отсюда отца коменданта, хотя тот и является здесь представителем самого Координатора. Если понадобиться, гном применит и силу.
   Без всякого успеха, осмотрев углы комнаты, которых было всего четыре, и десяток широких полок, отец Кресск остановился и уставился в потолок. Гномы, также обратили свои взоры к потолку. Но и потолок ничего не смог подсказать. Это был самый обычный потолок, в меру грязный, с облупившейся кое-где побелкой и старательно выполненными заботливыми пауками сетями. Через этот потолок никто в комнату не пробирался.
   Клинкту все это порядочно надоело. Мало того, что пропал Мультифрит, так еще и нахальный монах бесцеремонно шныряет по сокровищнице. Единственный монах, которому Клинкт доверял и даже уважал, был отец Хоанг, которого он вообще монахом не считал. Координатор по-прежнему был для гнома капитаном Кроу, справедливым командиром и отчаянным рубакой. На Эжена Кроу, который, почему-то, ушел в монахи, можно было полностью надеяться. А всех остальных монахов Клинкт считал бездельниками и мошенниками, не доверял никому из них, и старался держаться от них подальше. Кресск ходит по сокровищнице, чего-то высматривает, вынюхивает. А ему незачем знать, что здесь храниться. Нечего здесь монахам делать.
   - Гм-м! - сказал Клинкт. - Мне надо подумать!
   Гномы знали: если Клинкт заявлял, что ему надо подумать, то все должны немедленно убираться к добрым духам и оставить главу клана одного. Логго тут же шарахнулся в сторону, собираясь исчезнуть. Но вспомнил, что нельзя оставлять главу клана в сокровищнице, с тремя не вызывающими никакого доверия монахами, и тут же вернулся.
   Кресск не знал, что означали слова Клинкта. И что, на этот раз, они адресованы именно ему и сопровождающим его монахам. А, возможно, что знал. Ведь комендант Святой Обители знал очень многое. Иначе он не смог бы занимать эту важную должность. Но он не вышел из сокровищницы, а продолжил ее осмотр.
   - Не духи же взяли кристалл, - Кресск подошел к стене, где размещались мечи и секиры, и стал внимательно ее рассматривать. - Значит, воры должны оставить след. Просто мы неправильно смотрим и потому не замечаем его.
   - Г-м-м! Г-м-м! - закипал Клинкт. - Мне надо подумать! - объявил он еще громче и настойчивей.
   Кресск по-прежнему, не понимал намека, или делал вид, что не понимает.
   Логго с удивлением смотрел на Кресска, не зная чему поражаться: его недогадливости или его нахальству.
   - Мы просто неправильно смотрим, и потому многого не замечаем, - повторил монах.
   Логго решил сделать последнюю попытку.
   - Г-м-м! Г-м-м! - произнес он, подражая главе клана. - Клинкт Большая чаша хочет подумать!
   Но Кресск опять не понял. Вероятней всего, не хотел понять.
   Логго стал подумывать: не позвать ли сородичей и силой вытолкать отсюда монахов. Гномы сделали бы это быстро и с удовольствием.
   - В дверь воры войти не могли. Потолок... - Кресск пожал плечами, утверждая этим: на потолке столько паутины, что ни один вор, если это не привидение, не пройдет, не разрушив ювелирную работу пауков. - Значит, они прошли через стены.
   Рассудив так, отец Кресск подошел к дальней стене и поднял закрывающую ее ткань. И все увидели дыру. Довольно крупную дыру, через которую могло пролезть в комнату любое разумное существо, будь то человек, гоблин или гном. Тролль, это точно, не смог бы пролезть в такую дыру. Но он и не был достаточно разумным существом.
   - Провалиться мне на этом месте! - Клинкт Большая чаша с досадой сплюнул. Дыра!.. Дыра! - повторил он и посмотрел на Логго.
   Логго и сам хорошо видел дыру в стене. Он, комендант дома-крепости, отвечающий за порядок и несущий ответственность за сохранность всего имущества клана, не знал, что кто-то вырыл в земле ход, пробил стену и проник в сокровищницу. Вначале Логго покраснел. Затем стал бледнеть, и бледнел, пока его лицо не приобрело синеватый оттенок. И ростом он, кажется, стал значительно меньше.
   - Здесь они и прошли, - обыденно, как будто он каждый день находил и показывал проломленные стены, в которые пролезли воры, чтобы красть кристаллы Мультифрита, сообщил отец Кресск. - Осталось узнать, кто это сделал.
   Логго опять покраснел, издал какой-то непонятный и неприличный вой, рванулся к зияющей в стене дыре и исчез в ней.
  
  
   Часть вторая.
  
   Искать неведомо где!
  
   Координатор неторопливо прошелся по келии. Келия была большой, и это заняло немало времени. Отец комендант провожал его внимательным взглядом, пытаясь понять, о чем думает их пресветлость. Но, по спокойному лицу Координатора, понять это было невозможно. У бронзовой скульптуры, которая изображала святого Фестония, побивающего дракона, их пресветлость остановился и провел указательным пальцем по дубине, которую святой обрушил на злокозненное чудовище. Здесь все было предельно ясно и просто: вот он, дракон, и вот она, дубина. Оставалось только сокрушить нечестивого.
   - Не понимаю, - признался Хоанг. - Как столь... м-м-м... бережливый и хозяйственный Клинкт, допустил небрежность в хранении сокровища. Нет ли здесь какой-то ошибки?
   - Никакой ошибки, ваша пресветлость, - заверил Координатора Кресск. - Клинкт не допустил никакой небрежности. В сокровищницу никто проникнуть не мог. А предусмотреть подкоп было невозможно.
   - Что говорят в городе?
   - Ничего существенного... - Кресск позволил себе пожать плечами. - Слухи столь несерьезны, что принимать их во внимание нет смысла. Пока никто не знает о подкопе, никто не знает, что кристалл похитили из сокровищницы Клинктов. Все считают, что он в одной из шкатулок, которые отбили у отряда гномов.
   - На это Клинкт и рассчитывал, - Хоанг снова прошелся из угла в угол келии, затем приблизился к Кресску и остановился. - А гном не схитрил?
   - Нет. Клинкт был растерян и рассержен.
   Координатор молчал. Казалось, ответ коменданта не удовлетворил его.
   - Поведение его было естественным, - продолжил Кресск. - Настолько естественно притвориться нельзя. Я бы понял. Кроме того, с нами находились два брата из комендантской команды. У них поведение Клинкта тоже не вызвало сомнений.
   - Да, - согласился Координатор. - Обмануть одновременно трех профессионалов не смог бы даже Клинкт. Ты сказал, что кроме кристалла пропали еще и монеты? - вспомнил он.
   - Да, ваша пресветлость. Семь малых медных монет.
   - Сколько? - Хоангу показалось, что он ослышался.
   - Семь малых медных монет, - повторил Кресск.
   - Сокровищница Клинктов так бедна?
   - В сокровищнице много ценного. Есть старинное оружие. И золота должно быть немало. Вряд ли сундуки, которые стоят там, пусты. Но гномы уверяют, что их даже не пытались открыть. А медные монеты лежали на столе. Исчезли шкатулка с кристаллом и семь малых медных монет. Все остальное грабитель не тронул.
   - Странный грабитель.
   - Странный, - согласился Кресск.
   Координатор задумался.
   - Может быть, гильдия воров? - прервал молчание Кресск. - Умная Бесси вполне могла разыграть такое.
   Координатор снова посмотрел на бронзового драконоборца, словно советовался с ним.
   - Нет, Бесси-Летти слишком умна, - решил он. - Бесси не станет охотиться за Мультифритом. Нет смысла искать кристалл в гильдии воров.
   - Согласен, ваша пресветлость, - лицо у Кресска покраснело, как будто их пресветлость поймал его на какой-то глупости. - Бесси умна и понимает, что Мультифрит ей не удержать, - отказался он от своего предположения. - Но мы разыщем кристалл.
   - У вас есть план? - Хоангу не понравилась уверенность коменданта.
   - Мы подняли всех осведомителей, - доложил Кресск. - Назначили высокую награду за каждое сообщение.
   Координатор молчал. Он понимал: Кресск делает все, что возможно. Но, главное не сами действия, а их результат. Результата не было. Значит, они чего-то не поняли. Значит, Кресск в чем-то ошибается. И он, Координатор, тоже.
   Кресск чувствовал недовольство их пресветлости. Он и сам не был доволен. Прошло добрых полдня с тех пор, как Мультифрит исчез. Но ни одной ниточки ведущей к кристаллу до сих пор не появилось.
   - Некоторые братья с сегодняшнего дня совершают свои молитвы возле городских стен, - добавил Кресск, как бы оправдываясь. - Никто не сумеет выйти из города незамеченным.
   - Это правильно, - кивнул Хоанг. - Главное сейчас - не дать вынести кристалл из города. Все слухи, даже самые глупые и невероятные, надо внимательно процедить. Возможно, что в каком-то из них, обнаружатся крупицы истины. Что-нибудь должно непременно просочиться... Я буду ждать тебя с добрыми вестями после полуденной молитвы и после вечерней.
   - Будет выполнено, - Кресск послушно наклонил голову.
   - Иди и пусть святой драконоборец, дважды рожденный Фестоний поможет тебе в добром деле, - напутствовал коменданта Координатор.
  
   Хитрый Гвоздь пришел первым. Естественно, в сопровождении жирного Маррафа, не перестающего жевать какую-то вонючую дрянь. К удовольствию Гвоздя, у Маррафа под правым глазом наливался, густой синевой, обширный фингал. Бритый Мамонт неплохо врезал ему за шкатулку с фальшивым кристаллом. И смотрелась жирная морда гоблина, с этим свежим фингалом, гораздо интересней. А еще Гвоздь прихватил с собой Клайда. Соображал паренек, явно, не по годам. И Гвоздь решил: у парнишки свежая голова, пусть послушает деловой разговор, а потом скажет, что он по поводу всего этого думает.
   В полдень таверна "Nо Name" еще была закрыта. В полдень, здесь, под присмотром Гонзара Кабана, во всю шла работа по ремонту разбитых во вчерашней драки столов и скамеек.
   Конечно, "No Name" - странное название для таверны. Но так уж получилось. Когда толстый Гонзар, хозяин таверны, прозванный за свои размеры и неукротимый нрав Кабаном, собирался открыть ее, лохматый художник, рисовавший вывеску, полюбопытствовал:
   - Как называется это святое пристанище страждущих и жаждущих?
   Кабану в это время было не до разговоров.
   - Пока нет имени! - прорычал он, и побежал убивать гоблинов-плотников, которые делали вид, будто сооружают стойку бара.
   - Понял, - сообщил художник.
   Он отхлебнул пару глотков пива, прямо из горлышка кувшина, и, не задумываясь, написал большими красивыми буквами: "No Name".
   Гонзару, и потом, некогда было заниматься такой ерундой, как название таверны. Поэтому, над дверью все еще красовалась эта поспешно созданная вывеска. То, как называли таверну клиенты, зависело от профессии, расы и количества выпитого каждого из них. Тем не менее, все сразу понимали, о каком именно заведении идет речь. Гонзар Кабан не был волшебником, но настоящие любители крепкого темного пива знали, что здесь его варят превосходно. Другого такого хорошего пива, ни в одной таверне Геликса найти было невозможно.
  
   - Бездельники! - бушевал Гонзар, потрясая кулаками. - Шаррам! Если вы не начнете шевелиться, и к открытию таверны не закончите работу, я всех вас поубиваю! Вот этими самыми руками! На этом самом месте! Задушу и сброшу в овраг с мусором. Будете там вечно гнить вместе с дохлыми кошками! Машшаррам!
   Три потасканных гоблина и два не менее потасканных гнома вообще-то шевелились. Но очень медленно. Быстрей они не могли. После вчерашнего возлияния, всем пятерым требовалось подлечиться. Ну, самую малость. По паре кружек пива. Да, хоть бы, по одной. Но у всех пятерых не было даже одной потертой малой медной монеты. А в долг, и это было хорошо всем известно, Гонзар Кабан не давал никому. Даже своим лучшим друзьям. Называется - Принцип, шаррам!
   - Хозяин, - умоляюще посмотрел на Гонзара тощий гоблин с подбитым глазом. - Нам бы подлечиться. Мы же работники. Дома ставили... мосты на сваях... кареты делали...Сейчас болеем. Один кувшин на пятерых и мы мигом все спроворим. В лучшем виде.
   Нечастый, и до того, стук молотков затих. Соратники тощего гоблина с надеждой уставились на Гонзара.
   - Порадуем тебя хозяин, - поддержал товарища пожилой гном в жилете, имевшем когда-то зеленый цвет. - И полы помоем, и вокруг дома весь мусор уберем. Мы же работники. Ты только прикажи. Мы все сделаем.
   - Святой Фестоний, я великий грешник! - завопил Гонзар. - Но не настолько же я нагрешил, шаррам, чтобы наказывать меня этими безрукими и безголовыми бездельниками!
   В это время Гонзар и заметил гостей.
   - А, Хитрый Гвоздь! - обрадовался он. - Посмотри, с кем приходится работать. Посмотри на этих тупых бездельников, неспособных за полчаса сколотить хоть бы одну скамейку! Я не знаю, как их заставить шевелиться. Машшаррам! Твой Марраф опытный убийца. Пусть он убьет их, а я найму других.
   Гвоздь посмотрел. Пятерка работников представляла собой жалкое зрелище. Они медленно двигались, уныло постукивали молотками. Казалось, жизнь покинула их. Во всяком случае, убивать их уже не имело никакого смысла.
   - Думаешь, другие будут лучше? - с сомнением спросил Гвоздь.
   - Не думаю. Но эти мне надоели.
   - Что, вчера немного перебрали? - поинтересовался Гвоздь у тощего гоблина.
   - Перебрали, - признался тот. И беспомощно развел руками, словно говоря: "Как было не перебрать..."
   - Теперь трубы горят? - продолжал допытываться Гвоздь.
   - Горят, - подтвердил тощий гоблин.
   - Так-то мы работники... Всю свою жизнь... - пришел на помощь товарищу гном в жилете. - Мы же понимаем хозяина... Мы бы и рады... Так ведь руки дрожат.
   - Значит так! Два кувшина, и чтобы все здесь заплясало! - Гвоздь добродушно кивнул работничкам, вынул из кармана четыре медные монеты и бросил на стол. - А не сделаете вовремя, отдам вас Маррафу. Убивать он вас не станет, но души вытрясет, это точно.
   - Ага, - отозвался Марраф, и сплюнул какую-то дрянь на пол. Ему нравилось вытрясать души.
   Четыре медные монеты - это была ничтожная цена за возможность лицезреть чудо преображения. Ни один из гоблинов и гномов еще и глотка не сделал, кувшины еще только должны были появиться, а работники уже ожили. Как-то подтянулись, вроде бы стали повыше ростом, посветлели лицами. Хитрый Гвоздь без особых усилий сумел вдохнуть жизнь в полудохлых работничков. Какими же они станут после того, как опорожнят два кувшина, даже предсказать было трудно.
   - Ого! - не удержался Клайд, и с восхищением посмотрел на Гвоздя.
   Гвоздь подмигнул ему: учись, мол, как творить чудеса.
   - Ну, Хитрый Гвоздь! - Спас ты нас, - расплылся в благодарной улыбке тощий гоблин. - Век не забудем. Для тебя - что хочешь, сделаем.
   - Ты не смотри, что мы сейчас такие, - поддержал его другой тощий гоблин, у которого не было синяка под глазом, но зато не было и трех передних зубов. - Подлечимся, так мы еще многое сумеем. Если чего надо, ты свистни нас, мигом прибежим.
   И остальные тоже что-то говорили, благодарили Гвоздя, и клялись ему в вечной верности. Кто-то даже обещал вернуть монеты.
   - Балуешь ты их, Гвоздь, - окинул суровым взглядом оживших работников Гонзар. - Привыкнут пить на халяву, так никто их вообще работать не заставит. Так и будут канючить. Ну, ладно, пусть сегодня так. Но чтобы все было как следует и быстро! - рявкнул он. - А не то!.. - Гонзар показал работничкам большой поросший волосами кулак. - Головы поотрываю, и выброшу в самую дальнюю выгребную яму, где никто из вас найти их не сумеет. Машшаррам!
  
   - Мы первые? - поинтересовался Хитрый Гвоздь.
   - Придут, куда они денутся, - усмехнулся Гонзар. - Я для вас все приготовил, чтобы могли спокойно посидеть, поговорить, пива свежего попробовать.
   Гонзар провел Хитрого Гвоздя и его спутников в просторную комнату, которую специально держал для того, чтобы загулявшие в таверне посетители, не могли помешать серьезным гостям, собирающимся здесь, решать свои проблемы. В комнате стоял большой круглый стол, уставленный кувшинами пива и высокими глиняными кружками. На больших блюдах лежали горками соленые орешки и маленькие сухарики. Вокруг стола не скамейки, как в пивном зале, а настоящие стулья.
   - Ладно, подождем - не под дождем, - Гвоздь наполнил кружку пивом, сделал несколько больших глотков. - Пиво у тебя, Гонзар, хорошее.
   - У меня все хорошее. Так я побегу. Этих бездельников одних и на минуту оставить нельзя. Инструмент сломают и чего-нибудь сопрут, - пожаловался Гонзар и исчез.
   Хитрый Гвоздь и его сопровождающие уселись за стол и отдали должное хорошему пиву, которое в Геликсе можно было найти далеко не во всех тавернах.
  
   Вскоре в комнату стремительно ворвался Крагозей, одетый, как боевик, в новую красную рубашку с блестящими белыми пуговицами, просторные серые брюки, и высокие зашнурованные башмаки. Вождя сопровождали Умняга Тугодум и Бодигар. Оба, тоже, в красном и сером. Крагозей подошел к Хитрому Гвоздю и крепко пожал ему руку. Поинтересовался, как у Гвоздя идут дела? Не давая ответить, тут же спросил, почему нет остальных и, опять же, не давая ответить, сообщил, что он очень занят: очень много важных дел, каждая минута на счету.
   - Конечно, время бежит, и его не остановишь, - посочувствовал Гвоздь. - И у меня тоже немало дел, но приходится ждать.
   - Я ждать не намерен! Никого никогда не ждал, и никогда никого ждать не стану! Нечего их баловать! - объявил Крагозей. Он подошел к столу, налил большую кружку пива, сел и стал неторопливо поцеживать хмельной напиток.
   Умняга Тугодум и Бодигар, тоже налили себе по кружке и скромно уселись в сторонке.
   Потом появился глава Гильдии нищих Зундак. Лицо Зундака было сморщено, как печеное яблоко, от старой заброшенной яблони, а тело напоминало широкое плоское полено. Возможно, от той же старой яблони. Но ни лицо, ни тело не давали представления о его возрасте. Зундак был главой Гильдии нищих много лет, и долгожители Геликса, помнившие еще первое вторжение харахорийских пиратов, считали, что он был главой Гильдии нищих всегда. И еще, Зундак отличался чрезвычайно занудным характером. Невезучие, которым приходилось часто встречаться с ним, считали Зундака самым занудным существом в Геликсе, Неоксе и всех прилегающих землях. А купцы, ведущие торговлю в Султанатах и на Харахорейских островах, клялись, что и в тех далеких землях ни разу не встречали зануду, подобную Зундаку.
   Главный нищий Геликса любил красиво одеваться. Он и сейчас явился в новом камзоле салатного цвета, с крупными оранжевыми пуговицами и розовой гвоздикой в петлице. Голову Зундака покрывала широкополая фетровая шляпа с двумя небольшими фиолетовыми перышками, а на ногах блестели хорошо начищенные красные сапожки. Сопровождали главу Гильдии две достаточно известные в городе особы. Могучая женщина, лет тридцати, по имени Бендара и девчонка, по прозвищу Белка. Обе - телохранительницы Зундака. В Бендаре все было таким же прочным и могучим, как само имя. И лицо у нее было суровым, и плечи широкие, и кулаки увесистые. В силе она уступала, пожалуй, только Бесси-Летти. А Белка, естественно, была стройной, хрупкой и стремительной блондинкой. По слухам, она бросала ножи не хуже самого Хитрого Гвоздя. Но никто, из тех, кто видел, как бросает ножи Гвоздь, этим слухам не верил.
   - Хитрый Гвоздь и Крагозей... Кхе-кхе... Понятно, понятно, пришли пораньше, чтобы сговориться, - занудел Зундак. - Ну, рассказывайте, чего вы такое хитрое задумали. Кого обмануть собрались? Меня, кхе-кхе, обманывать не надо. Пожалейте старика. Меня и так все обманывают. Кхе-кхе-кхе, всю жизнь обманывают.
   - Оговариваешь ты себя, Зундак, - подмигнул ему Хитрый Гвоздь. - Я не раз слышал, что как раз тебя-то обмануть совершенно невозможно. Ты пивца попробуй, - посоветовал он, налил кружку и подвинул ее Зундаку. - Хорошее пиво варят у Гонзара Кабана.
   - Пиво хорошее, а кто заплатит? - тем же занудным тоном протянул Зундак. - Мне и платить нечем. Кхе-кхе. Нечем мне платить. Нищие мы... нищие и сирые... - жалостно пропел он. - Подают плохо. Крохи собираем, отбросы. Вся гильдия впроголодь живет, едва на хлеб и воду хватает. Я, Гвоздюшка, уж и вкус пива забыл, не знаю, какой он. Кхе-кхе-кхе...
   - Врешь ты все, Зундак, - Хитрый Гвоздь хорошо знал какие у Гильдии Зундака доходы. - А святой Фестоний учит нас, что врать нельзя. Но, все равно, пей, не стесняйся. Сегодня я плачу.
   - Это другое дело, - изобразил улыбку Зундак. - Добрый ты сегодня, сынок, и воздастся тебе вдвое от нашего покровителя, святого драконоборца, дважды рожденного Фестония. Кхе-кхе... Девоньки, наливайте себе. Не стесняйтесь, наливайте по полной. И орешки пожуйте. Хорошие у Гонзара орешки, солененькие... Дорогие орешки... А сегодня богатенький Гвоздь за все платит. Такой, вот, он щедрый... Кхе-кхе...Не забыть бы его в своих молитвах помянуть... А вы, девоньки, не стесняйтесь, пейте и ешьте.
   Девоньки не стали стесняться, не заставили себя уговаривать, наполнили кружки, запасливо набрали по горсти соленых орешков.
   Вслед за представителями гильдии нищих прибыли эльфы. Их пресветлость, отец Хоанг не осудил неудачную попытку Бренадона похитить кристалл. Бургомистр, убедившись в снисходительном отношении Координатора к Бренадону, оставил эльфа главой канцелярии. А сюда, в таверну, чтобы поговорить на чистоту и решить кое-какие проблемы, Бренадона, как и остальных, пригласили Хитрый Гвоздь и Деляга.
   Гордого вождя эльфов сопровождали прихрамывающий на правую ногу Хорандо и жрец Касселиор.
   Хорандо увидел Бодигара и, с понятным интересом, стал рассматривать его лицо. На лбу гнома красовалась большая шишка, нос распух, а левое ухо было красным и почти вдвое больше обычного. Эльф остался доволен, хоть и не испытывал к гному враждебных чувств. Драка была честной, и противнику, как он сейчас убедился, влетело не меньше. А что касается кристалла, так он, все равно, не достался ни тому, ни другому.
   Бодигару тоже понравилось, как выглядит лицо Хорандо, и то, что эльф прихрамывает.
   Пекис Пелей по прозвищу Деляга, хозяин сукнодельных мастерских в Геликсе, и, по слухам, самый состоятельный человек в городе, явился в сопровождении двух приказчиков. Таких же кряжистых, круглолицых, с короткими окладистыми бородками, как у самого хозяина. Деляга одевался скромно, выделяться не любил. Он и сейчас был в синей рубашке со стоячим воротником, в коричневой жилетке и просторных темных брюках, заправленных в высокие черные сапоги. Приказчики оделись почти так же. С первого взгляда трудно было определить, кто из них хозяин, а кто приказчик.
   Когда Деляга заговорил, сразу стало понятно, кто здесь хозяин.
   - Рад видеть вас в дружной компании, - коротко приветствовал он собравшихся. - Кажется все собрались?
   - Бесси-Летти задерживается, - сообщил Хитрый Гвоздь.
   - Бесси придется подождать,- Деляга улыбнулся. - Без нее начинать нельзя. Если она рассердиться, всем нам мало не покажется.
   Остальные тоже заулыбались. Возможно потому, что вспомнили, какая Бесси большая. А, возможно, потому, что каждому хочется ответить улыбкой, на улыбку самого богатого человека в городе.
   - Подождем прекрасную даму, - повторил Деляга. - А пока отдадим должное хорошему пиву, которым угощает нас великий пивовар Гонзар.
   Возражать против этого никто не стал.
   Бесси-Летти, как это положено даме, опоздала. Но не надолго. Она легко вплыла в комнату, всем очаровательно улыбнулась и, естественно, была прощена. Бесси-Летти, как всегда, смотрелась внушительно и привлекательно. Она надела новое голубое платье, сшитое во время поездки в Неокс гномами-портными, и благодаря всяким оборкам, воланам, рюшечкам и другим, портновским излишествам, выглядела крупней обычного. Но Бесси не казалась толстой, просто она была большой. И величественной. Ее пышные формы выглядели уместно и пропорционально. А лицо, с чертами достаточно крупными, было милым и привлекательным. Шапка золотистых волос обрамляла ее лицо самым лучшим образом.
   Бесси-Летти пришла в сопровождении Хриплого Блеза, красовавшегося в голубом, под цвет платья главы Гильдии, жилете, с желтым, в красную крапинку, галстуком-бабочкой на шее, и Колченогого Битюга, который прихромал в старой серой робе с множеством карманов.
   - Привет честной компании, - Бесси-Летти взмахнула рукой, и по комнате прошелестел легкий ветерок. - А не лучше ли нам было собраться на поляне, или в лесу? Кажется, их пресветлость, отец Хоанг, услышит от стен этой комнаты немало интересного. И больше, чем некоторые из нас хотели бы.
   - У деревьев тоже есть уши... Очень длинные уши, - проскрипел Зундак и посмотрел на эльфов.
   - Это что, намек!? - возмутился Бренадон.
   - Да что ты, красавец, никаких намеков, - Зундак с удовольствием отхлебнул из кружки. - Какие в нашем деле могут быть намеки? Кхе-кхе... Все знают, что твои остроухие везде подслушивают.
   - Гнусная клевета, - Бренадон задрал подбородок. Вождь считал, что этим он подчеркивает свою знатность, гордость и независимость. - Клянусь семицветной радугой и волшебными духами Прохладного леса, что это гнусная клевета.
   Эльфы считали, что всякая клятва, данная не эльфу, значения не имеет. Все, собравшиеся здесь, знали это, и на клятву Бренадона никто внимания не обратил. Если начальнику канцелярии хочется, пусть клянется. Но Зундак не посчитал нужным промолчать.
   - Кхе-кхе-кхе... - откашлялся он, хлебнул пива и еще раз откашлялся. - Кхе-кхе... На меня всегда кашель нападает, когда кто-нибудь нахально врет, - объяснил он.
   - Надеюсь, это ко мне не относится, - небрежно проронил вождь.
   - Как раз к тебе, кхе-кхе, и относится, - сообщил Зундак.
   Возмущенный Бренадон устремил грозный взгляд на главу Гильдии нищих, надеясь, если не напугать, так хоть бы смутить его. Но в маленькие хитрые глазки Зундака можно было смотреть часами. Они оставались неизменными: маленькими и хитрыми.
   - Боги тебя накажут! - объявил вождь, когда убедился, что сам Зундака напугать не сможет. - Обратись к богам, - приказал он Касселиору, - пусть они покарают нечестивого.
   - Кхе-кхе-кхе, напугал ты меня, - Зундак скорчил рожу, от чего количество морщин увеличилось и его лицо, напоминавшее печеное яблоко, стало похожим на яблоко, которое в печке явно передержали.
   Бренадон, окинул Зундака презрительным взглядом и отвернулся. В конце концов, он вождь, и не пристало ему препираться с каким-то нищим.
   Все с удовольствием слушали перепалку вождя эльфов и главы Гильдии нищих. А когда оба они замолчали и отвернулись друг от друга, наступившую тишину прервал Крагозей.
   - Мы что, собрались, чтобы послушать этих безответственных болтунов? - спросил вождь угнетенных. - Деклассированный элемент и сатрап, прислужник тирана, спорят, кто из них подлей, а мы все должны это слушать!
   - Ты, коротышка, шаррам, не зарывайся! - оборвал его Зундак. - Не лезь не в свое дело.
   - Зачем этого зануду вообще сюда впустили!? - возмутился Крагозей. - Гильдия нищих - это гильдия лодырей и бездельников, которые не хотят работать. Когда мы придем к власти, мы ликвидируем эту гильдию. Мы всех заставим работать. Всех! И нищих тоже. Они познают радость труда. Каждый будет работать по способности, и получать по возможности! А Зундака, - он ткнул пальцем в сторону главы нищих, - как отъявленного и неисправимого паразита, деклассированного элемента мы повесим на площади Тридцати Трех Святых Монахов Мучеников.
   - Не доживешь ты до этого дня! - Зундак почернел от гнева, и лицо его стало похожим на сморщенное яблоко, которое подгорело на слишком большом огне. - Ты из этой таверны не выйдешь. Машшаррам!
   - Это ты мне грозишь!? Мне!? Предводителю народных масс! - возмутился Крагозей. - Да я только одно слово скажу, и от тебя мокрое место останется.
   - Я и говорить ничего не стану! - окрысился Зундак и кивнул Белке. Та вскочила и положила ладонь правой руки на рукоять ножа.
   Бодигар поднялся и встал возле вождя, готовый прикрыть его от опасности.
   Деляга нахмурился и посмотрел на Гвоздя.
   - Не надо, - мягко посоветовал Белке Хитрый Гвоздь. - Сядь. Мы не за этим здесь собрались.
   Белка по-прежнему стояла и ладонь с ножа не снимала. Гвоздь, прищурившись, сунул руку в широкий рукав халата.
   - Сядь, Белочка, - заметив движение Гвоздя, сразу остыл Зундак. - Наш Гвоздюшка это делает быстрей. - Сядь, девонька!
   Белка послушно села.
   - Вот и хорошо, - похвалил ее Хитрый Гвоздь. - Крагозей абсолютно прав в том, что мы собрались здесь не за тем, чтобы выслушивать взаимные упреки. О ножичках, дубиночках и некоторых других любимых вами предметах, попрошу пока забыть. Тот кто попытается нарушить наш мирный разговор, будет строго наказан. Марраф его убьет. Слышишь, Марраф?
   - Прямо так сразу и убить? - перестал жевать Марраф.
   - Прямо так сразу, - подтвердил Гвоздь.
   - Зарезать или голову свернуть? - решил уточнить Марраф.
   - Как тебе понравится, так и сделай.
   - Хорошо, я подумаю, - сообщил Марраф. Но думать не стал, а продолжил.
   - Вот так, - Гвоздь добродушно улыбнулся. - Должен напомнить, что все наши дела и планы находятся исключительно в рамках разумных законов славного города Геликса. Никто из нас не намерен нарушить ни один из этих законов.
   - Какие разумные законы! - опять сорвался Крагозей. - Как ты можешь назвать их разумными, если нет самого главного закона - Закона о равенстве всех перед всеми. Пользуясь случаем, что здесь собрались разные слои жителей нашего города, я хочу заявить о существующих и даже процветающих беззаконии и коррупции!
   Уловив тяжелый взгляд Хитрого Гвоздя, Крагозей замолчал. Потом откашлялся, будто собирался продолжить, потом пожал плечами.
   - Я об этом скажу несколько позже, - сообщил он и сел.
   - Хочу также напомнить, что все мы предприниматели. У каждого из нас свое, дающее небольшой доход, дело. Кроме того, мы конкуренты. Тут уж, никуда не денешься, конкуренция - двигатель прогресса. Правильно я говорю с точки зрения науки? - обратился он к Умняге.
   - Совершенно верно, - отозвался тот. - Конкуренция заставляет искать скрытые резервы, направленные на интенсификацию производительных сил и совершенствование производственных отношений. Что, в свою очередь, опосредовано влияет на среднюю прибыль и положение трудящихся масс.
   Из заявления Умняги Тугодума, никто, естественно, ничего не понял. Но никто и не пожелал в этом признаться. Только Зундак, негромко кашлянул, хотел видно бросить что-то ехидное, но передумал и промолчал.
   - Слышали?! - ухмыльнулся Хитрый Гвоздь, - "опосредовано влияет на положение трудящихся масс". Это говорит нам крупнейший теоретик, который знает все обо всем. К его словам следует прислушиваться. Потому что мы с вами и есть трудящиеся массы. Трудиться нам приходится, больше, чем кому-нибудь шахтеру иди кузнецу. Мы, больше чем кто-нибудь другой, заинтересованы в росте благосостояния трудящихся. Да, мы конкуренты. А цель у каждого из нас, на сегодняшний день, самая благородная - завладеть кристаллом Мультифрита.
   Гвозде слушали внимательно. Хорошо у его получалось. Особенно понравилась его мысль о необходимости роста благосостояния трудящихся.
   - Некоторые считают, что кристалл этот следует поместить в Святую Обитель и хранить его для будущих поколений, - продолжал Хитрый Гвоздь. - Мы, деловые люди, против такого подхода. Кристалл должен давать прибыль. Его надо найти, продать, а монеты пустить в оборот. Мы, с Пекисом Пелеем, - Гвоздь кивнул в сторону Деляги, - решили собрать представителей нашего города, чтобы разобраться с некоторыми проблемами Мультифрита, и кое-что решить. Поскольку вы все откликнулись на наше предложение и пришли сюда, думаю, можно считать, что вы в основном, со мной согласны.
   Собравшиеся, кто возгласом, кто просто кивком, высказали свое согласие с Хитрым Гвоздем. Всем хотелось разобраться с "некоторыми проблемами".
   - Я считаю, - продолжил Гвоздь, - что сейчас не время решать, кому из нас должен принадлежать кристалл. Все мы равны.
   Наступившую паузу прервал Бренадон. Эльф чувствовал за спиной поддержку богов и посчитал возможным не согласиться с Гвоздем.
   - Почему не время? Самое время! - Бренадон привычно задрал подбородок. - Кристалл Мультифрита должен принадлежать эльфам, Мы, эльфы, самые древние обитатели этих земель. Кристалл принадлежал нашим предкам и сейчас должен принадлежать нам.
   - Какие вы древние? - презрительно бросил Крагозей. - мы, гномы, не одну тысячу лет обживали эти земли. А вы пришли на все готовое.
   - Касселиор обращался к богам, и они сказали, что кристалл должен принадлежать эльфам, - как истину, не требующую никаких других доказательств, сообщил Бренадон. - Не станете же вы противиться воле богов.
   - Послушай меня, Бренадон, - Деляга без всякого уважения смотрел на вождя, как будто тот был обычным эльфом-канцеляристом. - Ты здесь свои лесные порядки не устанавливай. Боги ему сказали... Пусть ваши боги в ваших лесах распоряжаются. А в нашем городе нечего им делать. У нас свой бог - святой драконоборец, дважды рожденный Фестоний. Как он решит, так и будет. А если вам это не понравиться, мотайте отсюда в леса, жуйте травку и пейте нектар. А пиво и Мультифрит оставьте нам, мы уж сами как-нибудь разберемся, - и он с удовольствием приложился к кружке.
   Все, кроме Хорандо и Касселиора, поддержали Делягу.
   Получив дружный отпор, Бренадон насупился. Но спорить не стал, а только сердито посмотрел на Касселиора. Мысленно велел жрецу немедленно связаться с богами. В том, что боги встанут на его сторону, вождь эльфов был абсолютно уверен. Не станут же они помогать убогим гоблинам, глупым людям или коротышкам-гномам. В конце концов, это эльфийские боги.
   - Если вы не против, - снова обратился к собравшимся Гвоздь, - я хотел бы коротко охарактеризовать сложившуюся обстановку.
   - Давай, Гвоздь, выкладывай, - поддержала его Бесси-Летти. - Нормально у тебя получается. Только сразу скажу: с этим кристаллом я никому не конкурент. Наша гильдия от Мультифрита отказывается.
   Разумеется, никто ей не поверил. Знали они Бесси-Летти не первый день. Сразу сообразили, что хитрит глава Гильдии воров. Хитрит, врет и набивает себе цену. Не дура же она, чтобы отказаться от сокровища.
   - Чего это ты, красавица наша, от такого украшения отказываешься? Кхе-кхе... Хитришь милая... Ох, хитришь прелестница... - выразил общее мнение Зундак. - Ты уж нам глаза не заливай.
   - Не нужен нашей гильдии Мультифрит, - Бесси-Летти очаровательно улыбнулась и легонько взмахнула ладошкой, как бы отталкивая от себя волшебный кристалл. - У нас постоянный доход и спим мы спокойно. Если на нас свалится такое богатство, как Мультифрит, спать спокойно мы уже не сумеем. А от плохого сна портиться цвет лица, - Бесси-Летти снова очаровательно улыбнулась. Цвет лица у нее был очень привлекательным. - Нет, мы отказываемся.
   Разве можно было поверить в такое: с одной стороны сундук золотых монет, с другой - цвет лица. Никто и не поверил. А чего она задумала - не поняли.
   - Не верите? - Бесси-Летти мило улыбнулась, как бы призывая все-таки поверить ей.
   Но народ здесь собрался не такой, который можно убедить женской улыбкой, даже такой очаровательной, как у Бесси-Летти.
   Поверили Бесси только Хриплый Блез и Колченогий Битюг. У них была возможность убедиться, что Бесси-Летти говорит правду.
   - Ладно, - чтобы не отвлекаться от главного, согласился Хитрый Гвоздь, который тоже не понял, что задумала Большая Бесси. - Отказываешься, так отказываешься. Твое дело. Все равно ты нам нужна. Посиди Бесси с нами. Женщина ты умная, возможно, что-нибудь посоветуешь.
   - Конечно посижу, - не заставила себя уговаривать Бесси-Летти. - Здесь цвет Геликса собрался. Деловые разговоры пойдут. Мне тоже послушать хочется. Если сейчас уйду, то я к утру от любопытства умру.
   - Вот и хорошо, - Гвоздь был явно доволен, что Бесси осталась. - Значит, о деле... Клинкт нас всех обул. Запутал нас всех хитрый гном и натравил друг на друга. Если бы он придумал какую-нибудь замысловатую хитрость, мы бы в ней разобрались. А он пошел на примитив. И все мы купились, как слепые щенки. - Жестом руки он остановил хотевшего что-то сказать Крагозея. - И я тоже купился, - признался Хитрый Гвоздь. - Где сейчас находится кристалл, никто не знает. Не исключено, что Мультифрит находился в одной из шкатулок, за которые мы все вчера так доблестно сражались. И он сейчас припрятан у кого-то из вас... - Гвоздь внимательно обвел глазами своих собеседников.
   Участники совещания стали разглядывать друг - друга.
   - Давайте, будем честными, - призвал их Гвоздь. - Для того, чтобы нам не суетиться, не искать кристалл, там где его нет, не терять без толка наше драгоценное время. Если кристалл у кого-то из вас, так и скажите об этом. Никаких претензий не будет. Согласны с таким положением?
   - Я согласна, - тут же отозвалась Бесси-Летти.
   Остальные тоже, так или иначе, выразили свое согласие.
   - Начинаю опрос, - объявил Хитрый Гвоздь. - Крагозей, кристалл у тебя?
   - Нет, - не задержался с ответом Крагозей. - Нет у меня никакого кристалла. Если бы он у меня был, я бы сейчас не сидел здесь с вами.
   Было похоже на правду. Если бы кристалл оказался у Крагозея, он вряд ли явился бы на это совещание.
   - Бренадон?
   - Нет, - односложно ответил эльф.
   - Зундак?
   - Думаешь, сынок, если кристалл был бы у меня, я бы вам всем, об этом, так и сказал?
   - Не уверен, - признался Гвоздь. - Но надеюсь. Терять тебе нечего. Наоборот, тебя бы еще больше стали уважать.
   - Кхе-кхе-кхе... - Зундак внимательно посмотрел на Гвоздя и ухмыльнулся. - С таким кристаллом в кармане по улицам ходить опасно, тут и девоньки мои не помогут. Так что напрасно надеешься. Никому я бы об этом не сказал. Но нет у меня, сынок, кристалла.
   - Бесси-Летти?
   - Нет.
   - Деляга?
   - Нет.
   - И у меня тоже нет, - сообщил Гвоздь. - Это первое, в чем нам следовало разобраться. Думаю, что разобрались. Ни у кого из нас Мультифрита нет. Я всем вам верю, - не верил он никому из них. - Надеюсь, и вы мне поверили, - и ему никто не поверил. - Если бы у меня был кристалл, я бы тоже сейчас не суетился, а спокойно искал возможность толкнуть его за хорошую цену.
   Никто Хитрому Гвоздю не возразил.
   - Второй вопрос, который нам следует сегодня обсудить, не менее важен, - продолжил Гвоздь. - Если кристалла ни у кого из нас нет, то где он? Где его искать? Над этим задумывался каждый из нас. Давайте подумаем все вместе. Кто начнет?
   У каждого было время подумать, над тем, куда, в какую дыру провалился этот, шаррам-машшаррам, кристалл. Но судя по тишине, которая наступила, никто своими размышлениями делиться не спешил. Никто, кроме Крагозея.
   - Я не понимаю, зачем мы все здесь собрались, - Крагозей вскочил. Стоя он чувствовал себя как на трибуне, и это делало его еще более красноречивым. - Совершенно ясно, кристалл находится у жирного Слейга. Кто кроме него мог совершить подобную подлость?! Он послал Бренадона захватить кристалл, это всем понятно, - Крагозей вытянул руку и направил на эльфа указательный палец, словно боялся, что кто-то ошибется и примет за начальника канцелярии кого-нибудь другого. - Но он на Бренадона и не рассчитывал. Разве можно рассчитывать на эльфа!? Все эльфы взяточники и жулики. Слейг просто подставил Бренадона, чтобы иметь козла отпущения. Ты, Бренадон, не обижайся, но Слейгу безразлично, эльф ты или козел. Главное, что ты приносишь ему пользу, воруешь для него, и этим поддерживаешь его гнусный, продажный режим. А у нас, у всех, одна задача: объединиться против Слейга и его камарильи.
   Крагозей, явно, решил использовать момент и провести работу по вербовке в свою партию представителей важных структур города.
   - Я призываю вас всех объединиться под знаменами нашего движения! Все вместе мы станем такой силой, что ни жирный тиран Слейг, ни его явные и тайные сатрапы перед нами не устоят. И тогда мы добьемся общего равноправия.
   - Крагозей, - прервал его Хитрый Гвоздь. - С режимом Слейга мы непременно разберемся, но потом. А сейчас о Мультифрите. У тебя есть какие-то доказательства, что Слейг сумел захватить Мультифрит?
   - Это каждому ослу понятно. Мультифрит исчез - это лучшее доказательство. Слейг - вор и никто, кроме Слейга, украсть кристалл не мог. Слейг послал Бренадона, с эльфами, напасть на отряд Клинкта, а в это время тайные агенты Слейга незаметно внедрились в отряд Клинкта и украли Мультифрит. Проще простого. Только такой тупица как Клинкт мог этого не заметить.
   Это была одна из самых неудачных речей Крагозея. Он никого не убедил ни в том, что Слейг самым подлым образом завладел Мультифритом, ни в том, что надо срочно всем объединяться под знаменами партии Крагозея.
   - Понятно, садись. Деляга, что ты скажешь? - обратился Гвоздь к Пелею.
   - Не знаю, - откровенно признался тот. - Слухи разные, слухов много, и разобраться в них не просто. Я не думаю, что Мультифрит находится у кого-то из нас. Крагозей правильно сказал: тот, кто завладел Мультифритом, не сидел бы здесь, а искал возможность поскорей продать его. И не верю я, что Слейгу удалось захватить кристалл. Если не удалось никому из нас, то вряд ли удалось ему. Я вижу три возможности. Первая - кристалл по-прежнему находится у Клинкта, а все остальное - просто хитрый ход, позволяющий ему избавиться от непрошеных гостей. Вторая - Клинкту все-таки удалось пронести кристалл в Святую Обитель. Но и этому у нас нет никаких доказательств. И третья - кристалл похитил кто-то посторонний. Судя по нашему разговору, ни одна гильдия к этому непричастна. Возможно, в нашу работу кто-то вмешался и спутал нам все карты. Поэтому мы ничего и не можем понять. Надо вычислить, кто этот любитель Мультифрита и срочно найти его.
   - Бренадон. Что думаешь ты? - спросил Гвоздь. - О чем говорят эльфы у вас в канцелярии?
   Бренадон не мог понять, куда мог деться кристалл. По его повелению Касселлиор два раза спрашивал об этом богов, но те оба раза ничего не ответили. Как объяснил жрец, могущественные боги были заняты какими-то важными делами и не снизошли. А в канцелярии бургомистра слухи о Мультифрите ходили самые невероятные. Из всех слухов он выбрал один.
   - Кристалл по-прежнему находится в крепости у Клинкта, - Бренадон говорил уверенно, как будто сам видел Мультифрит в хранилище. - Все гномы хитры и коварны. История с переносом кристалла в Обитель не больше чем хорошо разыгранный спектакль. Клинкт хочет спокойно жить, и затеял это для того, чтобы все считали, будто кристалла у него нет. Надо хорошенько потрясти Клинкта.
   - Взять штурмом его жилище и экспроприировать народное достояние, - подсказал Крагозей. - А Клинкта повесить. Два отряда наших боевиков готовы выступить немедленно.
   - Клан усилил охрану дома, - сообщил Деляга. - И поблизости от жилища клинктов постоянно околачиваются монахи.
   - Видите, - подхватил эльф. - Боятся, что кто-нибудь проникнет в их крепость, увидит там Мультифрит. А монахи... Хм-м... Я допускаю, что все это делается в сговоре... - Бренадон замялся. Он хотел сказать, что это делается в сговоре и с одобрением Координатора Хоанга, но вспомнил про уши, которые имеются у стен, и не решился. - В сговоре с некоторыми монахами... - добавил он.
   - Возможно ли, что кристалл у Слейга? - спросил Деляга.
   - Нет у него никакого кристалла. Если бы он каким-то образом захватил кристалл, я бы сразу узнал об этом. Для меня там секретов нет.
   - Я-а-асно, - по тону, каким это сказал Хитрый Гвоздь, никто не понял, согласен он с эльфом или не согласен. - Кто следующий.
   - Кхе-кхе, - привычно кашлянул Зундак. - Давай я скажу.
   Хитрый Гвоздь кивнул.
   - Чего-то мы мудрствуем. Вычислять чего-то собрались. А чего вычислять? У кого-то из нас он, этот кристалл. Ты вот, сынок, всех опрашивал, и все сказали "нет". Ну и что? Ты им сразу и поверил? Бренадону поверил? Посмотри на его унылую рожу. Кхе-кхе... Разве от него хоть одно слово правды услышать можно? Ты Бренадон, не вскакивай и не вели жрецу натравливать на меня своих зеленомордых богов. Ничего они мне сделать не могут. Кхе-кхе... А если тебе удалось заграбастать кристалл, так ты ведь удавишься, но никому не скажешь.
   Бренадон отвернулся и сделал вид, что не слышит Зундака.
   - Но и ты, сынок, если добудешь кристалл, то никому из нас об этом не скажешь. Это у тебя глаза добренькие, и улыбочка добренькая, и пиво мы сегодня за твой счет пьем, а в рукавах у тебя ножи, и за золотую монету, ты меня можешь прирезать. Кхе-кхе-кхе... Признайся, сынок, можешь ведь?
   - Тебя могу, - согласился Гвоздь.
   - Вот видишь, не прирезал еще, потому что нет у меня золотой монеты. Кхе-кхе-кхе... А если будет, то ты про это никогда не узнаешь.
   Хитрый Гвоздь не рассердился на Зундака. Вроде бы, с удовольствием выслушал главу Гильдии нищих. Даже улыбнулся. Но, кто его знает, о чем думал Хитрый Гвоздь. А ножи в рукавах у него были. Это знали все. Четыре ножа и обращаться с ними он умел как никто другой.
   - Ты как считаешь, Бесси-Летти? - спросил Гвоздь.
   - Ничего я не считаю, - Бесси оглядела собравшихся, как бы прикидывая, стоит ли вообще говорить о пустом. - Тут столько умных собралось... Один Крагозей чего стоит... И Зундак, и Деляга... А о тебе, Гвоздь, и говорить нечего... Куда уж мне женщине.
   - Не прибедняйся, Бесси, - улыбнулся Гвоздь. - Мы ведь знаем: шкатулку, что твои ребята добыли, ты обратно Клинкту отправила. Почему?
   - Мои умники, - она кивнула в сторону Блеза и Битюга, - решили легко обогатиться. А легко не бывает...- теперь Бесси-Летти одарила Гвоздя очаровательной улыбкой. - Клинкт Большая чаша не идиот и Мультифрит с охраной в два десятка гномов не понесет. Значит, в шкатулке была пустышка. Я пустышку ему обратно и отправила. Пусть знает, что не все в нашем городе готовы заглотать такую дешевую приманку ( так она одним махом умыла и Гвоздя, и Делягу и всех остальных). А вообще-то, шум по городу идет большой. Но, разговоры, они разговоры и есть. А я даже не знаю, был ли Мультифрит вообще? И вы не знаете. Из вас хоть кто-нибудь его видел?
   Собравшиеся молчали. Слышали они о Мультифрите много, но никто его не видел.
   - Кто-нибудь видел его?! - повторила Большая Бесси. Да таким тоном, после которого обычно следовала оплеуха.
   - Рыцарь Калант видел, - напомнил Деляга.
   - Точно, - подержал его Крагозей. - Калант видел. И монах-провидец. Как его?.. Бурц... или Муркст?..
   - Буркст, - подсказал Бренадон. - Надо у них спросить. Они могут знать, куда кристалл девался.
   - Нельзя у них спросить, - сообщил Гвоздь. - Калант, со своей принцессой, поехал искать для нее подходящее царство. А у Буркста сейчас такая охрана... До него не достучишься. Провидец.
   - С ними еще и маг был, - напомнила Бесси-Летти. - Мичигран. Он никуда не девался? Его спросить надо.
   - Верно, - вспомнил Хитрый Гвоздь. - Этот маг, по слухам, лихо сражался с варварами. Умеет швырять молнии. И дракона не испугался.
   - Мичигран в городе, - сообщил Зундак. - Вчера пил и дрался здесь, в таверне. Он здесь каждый вечер пьет и дерется.
   - Его я и поспрашиваю, - решил Гвоздь. - Пусть расскажет все, что знает о Мультифрите. Раз маг - то должен знать. Марраф! - подозвал он великана.
   - Ага, - отозвался тот, не переставая жевать.
   - Слышал, что мы сейчас говорили?
   - Ага, - подтвердил Марраф.
   - Узнай, где живет маг Мичигран Казорский, найди его и приведи ко мне. Только поосторожней с ним, и повежливей. А то он тебе врежет.
   - Он - мне?! - не понял Марраф.
   - Тебе, тебе.
   - Да я его!.. - Марраф перестал жевать. - Я его на куски порву.
   - Приведи его ко мне целым, - потребовал Гвоздь. - Обращайся с магом осторожно и вежливо. Понял?
   Марраф недовольно засопел.
   - Понял?! - повторил Гвоздь.
   - Понял, - нехотя выдавил Марраф.
   - Можешь идти, - кивнул Гвоздь.
   - Ага, как закончим здесь, так сразу и пойду. - Марраф помнил, что вечером придется докладывать Бритому Мамонту, о чем в таверне шел разговор, и что решили. А если он не сумеет доложить, Мамонт рассердится и может опять врезать. У Мамонта не задержится.
   - Сейчас! - была возможность на несколько часов избавиться от Маррафа, и Гвоздь решил ею воспользоваться.
   - Прямо так сейчас и идти? - тянул Марраф.
   - Прямо сейчас. Возьми с собой кого-нибудь и приведи Мичиграна ко мне.
   Марраф понял, что идти придется сейчас, и покинул почтенное собрание.
   - Вот так, надеюсь, скоро мы узнаем о Мультифрите все, что можно, - продолжил Хитрый Гвоздь. - Я верю, что кристалл этот где-то у нас в городе. А если это так, то мы его найдем. Призывать вас к тому, чтобы объединить усилия по поиску Мультифрита, я не стану. Каждый из вас уверен, что они найдет кристалл сам, без помощи других. Я, между прочим, тоже думаю, что найду его сам, без вашей помощи, - сообщил он. Хотелось бы заключить соглашение, по которому тот, кто найдет кристалл, сразу сообщил бы об этом всем остальным.
   Отвечать не торопились. В том, что Гвоздь задумал что-то хитрое, никто не сомневался. Пытались сообразить, в чем хитрость.
   - Что-то у тебя, Гвоздюшка, все слишком просто получается, - высказал общее мнение Зундак. - Значит, если я нашел Мультифрит, то должен сразу об этом объявить. Кхе-кхе... Тут все на меня и накинутся, - он обвел взглядом сидящих за столом. - А вас много, ой как много... Против всех я не устою. Тут вы меня наверняка прикончите, и останутся мои девочки, Белочка и Бендарочка сиротками.
   - Ты что, Зундак, - не веришь нам? - спросил Деляга.
   - Конечно, не верю. Кхе-кхе...А чего притворяться, Да и ты, Деляга, мне не поверишь.
   - Вот я и хочу, договориться, чтобы мы друг другу поверили, - вмешался Гвоздь. - Хоть бы раз в жизни. Кто из нас найдет Мультифрит - его счастье. Пусть делает с ним все, что захочет. Остальным до этого дела нет. Я ведь к тому, чтобы все другие не суетились. Чтобы знали: кристалл найден, и никому теперь не надо тратить силы и время для его поисков.
   - Я согласна, - прервала вновь наступившее молчание Бесси-Летти. Она не собиралась искать кристалл, и согласиться ей было легко.
   - Я всегда говорил, что Бесси у нас самая мудрая, - похвалил ее Деляга. - Я тоже согласен.
   - И я, - поддержал его Хитрый Гвоздь, и уставился на Крагозея.
   - Я никого не боюсь! - вскочил тот. - Мы найдем кристалл! И открыто объявим, что Мультифрит у нас. И что близиться эра светлых годов.
   - Бренадон? - спросил Гвоздь.
   Вождь надеялся, что боги помогут ему найти кристалл, и не собирался ничего рассказывать тупым людям, гоблинам и гномам. Но и спорить с ними не собирался.
   - Я согласен, - сообщил величественно кивнул Бренадон.
   - Зундак?
   Зундак пожевал верхнюю губу, была у него такая привычка. Потом пожал плечами.
   - Как все, так и я, - сказал Зундак.
   Так в истории свободного города Геликса было заключено первое соглашение между представителями Гильдий и других неформальных организаций. Все понимали, что никто этот договор выполнять не станет. Но, тем не менее, заключили его.
  
   После веселой ночи в таверне Гонзара Кабана, настроение у Мичиграна было преотвратительнейшее. Прежде всего, болела голова. Хотя, вполне возможно, что голова болела не от выпивки. В таверне была и драка, которую Мичигран не смог пропустить. Он хорошо помнил, что в этот вечер драка началась из-за кошки по имени Гринда. Иногда ее ласково называли Умная Гринда. Эту крупную рыжую кошку, с большими черными ушами, жесткими белесыми усами и коротким, обрубленном еще в детстве хвостом, все в таверне любили. Она обладала добрым ласковым характером, считалась большой умницей и, по мнению некоторых, знала не то три, не то четыре иностранных языка. В этот вечер, когда все веселились, какой-то эльф, тухлый бумажный хорек, из канцелярии бургомистра, не умевший себя вести в приличной таверне и, в отличие от кошки, не знавший ни одного иностранного языка, нахально наступил Гринде на хвост, которым та, не без основания, гордилась. Гринда взвыла. Не столько от боли, сколько от обиды. Такому унижению она никогда не подвергалась. Один из гоблинов, друживший с Гриндой, встал на ее защиту. Он схватил эльфа за ворот модного желтого камзола. и вмазал тухлого хорька мордой в кирпичную стенку таверны. Да еще поддал ногой пониже спины. Теперь взвыл эльф. Этот орал не столько от унижения, сколько от боли.
   Случилось так, что поблизости находились еще три эльфа. Они набросились на гоблина, и защитнику Гринды досталось бы немало, но на выручку ему поспешил широкоплечий, рыжебородый приказчик, служивший у Пекиса Деляги. Приказчик легко разбросал эльфов. За эльфов, почему-то, заступились подвыпившие гномы, которых в таверне было полным-полно. Хотя, вероятней всего, они не заступались за эльфов, просто им захотелось подраться. А гоблинов и людей в таверне тоже было немало. Все поняли, что вечер обещает много хорошего, и обрадовались.
   Мичигран не торопился. Вначале он допил пиво остававшееся в кувшине. Когда кувшин опустел, с удовольствием разбил его о голову вовремя подвернувшегося твердолобого гнома. Затем нашел двух эльфов и занялся ими. После эльфов, он опять дрался с гномом, но уже с другим. Свалив гнома ловким ударом в челюсть, маг хорошо это помнил, он, в компании двух гоблинов, осушил еще один кувшин. Потом, опять дрался. А с кем и почему, Мичигран не помнил.
   Из широкого корыта, поилки для лошадей, что находилось справа от таверны, его вытащил Тихоня. Как он попал в эту поилку, Мичигран объяснить не мог. Маг хорошо помнил, что прилег, буквально на одну минуту, отдохнуть, в поилку, что слева от таверны. А оказался почему-то в правой. Вполне возможно, что это произошло не без вмешательства кого-то из демонов, которые околачиваются возле таверны и строят ее посетителям различные козни.
   Тихоня утверждал, будто он привел учителя домой, раздел и уложил спать. Мичигран ученику не поверил. Он хорошо помнил, что сам пришел, сам снял сапоги, повесил шляпу на вбитый в стену колышек, умылся и уже, после этого, улегся в постель. Сам улегся.
   Утром, когда Тихоня разбудил его, Мичигран тоскливо обругал ученика. Сказал, чтобы тот заткнулся, исчез, провалился куда-нибудь подальше, но не мешал спокойно умереть. Нахальный Тихоня не послушался: не исчез, и, даже, не заткнулся. Вместо этого он доложил, что у дверей толкутся не менее десяти клиентов. Они обзывают друг друга, неприличными словами, рвут друг у друга бороды и разбивают друг другу носы, за право первым предстать перед Великим Магом Мичиграном, испросить у него совета и, разумеется, оплатить этот совет звонкой монетой.
   Мичигран пообещал Тихоне, что если тот не перестанет орать, греметь по полу своими башмаками и не разгонит толпу нахальных бездельников, он убьет вначале самого Тихоню, а затем всех остальных. Подробности того, как он это сделает, Мичигран не сообщил. На это у него уже не оставалось сил.
   Тихоня вышел за дверь, плотно прикрыл ее и объявил жаждущим лицезреть Мичиграна, что сегодня Великий Маг ведет очень важные переговоры, с высшими существами, о сохранении в целости городских стен, и, поэтому, не может принять даже их, самых уважаемых граждан славного города Геликса.
   В ответ на ропот недовольных, он сообщил, что если они немедленно не удаляться, Великий маг наложит на них заклинание молчания. И в течение десяти дней ни один из них не сумеет промолвить ни единого слова. Женщины, объятые ужасом, мгновенно исчезли. Мужчины, как известно, соображают медленней. Тихоня, не жалея красок, описал им базар, где все продают молча и покупают тоже молча. И никто не расхваливает свой товар. А торговаться, естественно, невозможно. Это подействовало. Мужчины тоже исчезли.
   Избавившись от клиентов, Тихоня подозвал козу Гельму, велел ей оставаться у двери, стеречь покой мага, и никого в дом не пускать.
   Гельма пришла к Мичиграну вместе с Тихоней. У акробата Кныпша, ставшего Мудрецом и Провидцем, Гельма оставаться не пожелала. Мудрец ей не нравился. Он все время учил козу, как надо жить, что надо пить, что есть, и с кем следует поддерживать знакомство. А Гельма сама знала, как надо жить и все остальное - тоже. И не любила выслушивать разные дурацкие советы. Постоять за себя она тоже умела. И друзей выбирала сама. Когда Тихоня покинул Мудреца и отправился в Геликс, чтобы стать учеником мага, Гельма пошла с ним. Сейчас оба они жили у Мичиграна. Тихоня числился учеником, а Гельма просто другом. И хлеб свой коза ела не даром. Во-первых, она давала молоко. Во-вторых, она берегла дом, и горе тому, кто попытался бы туда забраться без спроса. В-третьих, она нередко сопровождала Тихоню, да и самого мага, и следила, чтобы никто их не обидел.
   Поручив Гельме беречь дом, Тихоня отправился к Гонзару Кабану. Хозяин таверны встретил его приветливо, посочувствовал Мичиграну, велел передать магу свои наилучшие пожелания и выдал большой кувшин темного пива в качестве лечебного средства.
   Будить Мичиграна Тихоня не стал. Он сделал по-другому: вылил ложку пива на сжатые губы мага. Как плотно губы ни были сомкнуты, сколько-то напитка просочилось в рот. Мичигран открыл глаза. Но не успел ни убить Тихоню, ни бросить в него чем-нибудь тяжелым, ни, даже, обругать его. Расторопный ученик тут же подсунул Великому магу под самый нос полную кружку пива. Не размышляя, и не понимая что он делает, Мичигран сел, приложился к наполненному живительной влагой сосуду, и не отрывался от него, пока не опустошил.
   Взгляд Мичиграна приобрел осмысленное выражение.
   - Еще, - подал он кружку Тихоне.
   Тихоня мгновенно наполнил ее и вернул учителю.
   Вторую кружку Мичигран пил медленно, с чувством, смакуя каждый глоток и благосклонно поглядывая на ученика. Закончив пить, маг покинул постель, удобно устроился в кресле, и принял от Тихони третью. Осушив и ее, Мичигран снова уверовал в то, что жизнь прекрасна.
   В это самое время дверь приотворилась и в комнату заглянула Гельма. Она потрясла рогатой головой и мемекнула.
   - Учитель, к нам опять пожаловали гости, - сообщил Мичиграну Тихоня.
   - Гони, - добродушно велел маг.
   Тихоня вышел за порог. К дому подходили двое. Один из них был большим жирным гоблином с узким лбом и маленькими глазками на тупой, потной морде. Другой, оказался невысоким невзрачным человечком. Одет человечек был во все серое. И лицо у него было серым, и волосы какие-то серые, и сапоги серые. На поясе болтались два длинных кривых ножа, тоже в серых чехлах. Кроме кривых ног, человечек этот ничем похвастаться не мог. Его поэтому и звали Клюк Кривоногий. Можно было, конечно, назвать его "Серым". Но, Клюк Кривоногий тоже звучало неплохо. По тупым и неприятным физиономиям гостей, Тихоня понял, что они намерены опровергнуть озарившую мага мысль, о том, что жизнь прекрасна.
   - Здесь, шаррам, живет маг Мичигран? - не переставая жевать спросил жирный гоблин.
   - Великий маг не принимает, - вежливо, как учил его Мичигран, объяснил Тихоня. - Великий маг общается с высшими силами.
   - Г-ы-ы, г-ы-ык, - толстяк сплюнул себе под ноги какую-то дрянь, затем запихнул себе в рот что-то зеленое, и снова стал жевать. - Высшие силы, машшаррам, - это мы! - объявил он. - Г-ы-ы, г-ы-ы. г-ы-ык. Давай его сюда!
   Тихоня не поверил, что кривоногий и жирный могут иметь какое-то отношение к высшим силам.
   - Великий маг сегодня не принимает, - опять же вежливо повторил Тихоня. - Сегодня он беседует с духами.
   - Г-ы-ы, г-ы-ы, г-ы-ык, - проскрипела толстая туша, продолжая жевать. Тихоня догадался, что незваный гость так смеется... - Пусть пошлет подальше своих дурацких духов и выходит, шаррам! - потребовал гоблин. - Иначе он, у меня, машшаррам, сам духом станет! Г-ы-ы, г-ы-ы, г-ы-ык. Г-ы-ы, г-ы-ы, г-ы-ык.
   Не дожидаясь, когда Тихоня передаст их требование, незваные гости небрежно оттолкнули парнишку и прошли в комнату, где Мичигран, уютно устроившись в любимом кресле, отдавал должное темному пиву, сваренному по лучшим рецептам Гонзара Кабана.
   - Ты, что ли, Мичигран? Шаррам! - толстяк ткнул в сторону мага жирным пальцем. - Поднимайся, пойдешь с нами! Машшаррам!
   Мичигран удивился. В таком тоне с ним очень давно никто не разговаривал.
   - Ты что, глухой?! - толстяк заносчиво выпятил сразу три подбородка. - Я тебе сейчас уши прочищу! Шаррам, машшаррам!
   - Тихоня, подай мне посох, - не обращая внимания на рык толстяка, велел ученику Мичигран.
   Тихоня мгновенно выполнил приказ мага, а сам отошел в сторону и незаметно для пришельцев вооружился глиняным горшком, в котором покоились остатки ужина ученика - жидкая овсяная каша.
   - Ты кто такой? - спросил Мичигран у жирного.
   - Я Марраф! - пророкотал гоблин с таким видом, как будто его имя стояло среди известных горожан Геликса где-то между их пресветлостью Координатором Святой Обители Хоангом, и бургомистром Геликса Слейгом.
   - Святой Фестоний, какое дурацкое имя, - посочувствовал толстяку маг. - За что это тебя так обозвали?
   - Заткнись, машшаррам! Мозгляк хилый! - обиделся Марраф. - Будешь собираться, шаррам, или я тебя поволоку за шиворот, как облезлого котенка?! Г-ы-ы, г-ы-ы, г-ы-ык...
   Не надо было Маррафу так грубо разговаривать с магом. Хитрый Гвоздь ведь предупреждал его, что надо быть вежливым.
   - В лоб хочешь? - поинтересовался Мичигран.
   Марраф не понял. Посох в руках мага его не смущал. Он не знал, что при помощи этого посоха, Мичиграну удается быстро решать многие принципиальные споры. Пока противник соображал, что применить: кинжал или дубину, он имел все шансы получить набалдашником тяжелого посоха в лоб. На этом спор, обычно, и заканчивался. Марраф же был уверен, что маги ходят с посохами, чтобы на них опираться, или, в крайнем случае, отмахиваться от собак. Поэтому он не стал отвечать на вопрос Мичиграна. А напрасно.
   - Хочешь, - не дождавшись ответа, решил Мичигран, который после третьей кружки пива находился в прекрасном расположении духа. - По глазам вижу - хочешь!
   Он поднял посох и врезал Маррафу в самую середину узенького лба. К удивлению мага, толстяк устоял на ногах. Закрыл глаза, покачнулся, но снова открыл глаза и удивленно уставился на Мичиграна.
   - О-о-о! - изумился маг. - Такой крепкий лоб мне еще не встречался! Надо попробовать еще раз.
   И он еще раз врезал гоблину набалдашником посоха в лоб. В то же самое место. Марраф опять закрыл глаза, покачнулся, пытаясь устоять, но, все-таки, рухнул. Деревянные половицы в комнате застонали.
   - Учти, Тихоня, ни один лоб, даже если он каменный, перед посохом не устоит, - сообщил маг ученику.
   - Да, учитель, - подтвердил Тихоня. - А что мы будем делать с этим? - показал он на кривоногого.
   - У-у-ю-ю-у!!! - услышав, что о нем вспомнили, взвыл кривоногий и выхватил оба ножа. Ножи были длинными, кривыми и устрашающими. С этим странным воплем: "У-у-ю-ю-у! У-у-ю-ю-у!", размахивая обеими ножами, он бросился на мага.
   Мичиган поднял посох, но Тихоня опередил мага.
   - Соли баранов! - крикнул он и запустил тяжелый глиняный горшок в голову кривоногому.
   "Соли баранов!" - это был боевой клич мальчишек обитавших на базаре Геликса. Легко можно догадаться, кого свободолюбивые и отчаянные мальчишки считали "баранами". А "Соли!" имело массу вариантов, от почти безобидных, до очень неприятных и болезненных. Чаще всего - именно неприятных и болезненных. Даже самые богатые купцы настороженно оглядывались, и закрывали лавки, когда слышали грозное: "Соли баранов!!!"
   Горшок угодил человечку в макушку и брызнул осколками. Клюк Кривоногий выронил оба ножа и медленно осел. Ему показалось, что обрушился потолок. А вслед за потолком обрушилось и само небо. Ему показалось, что это не глиняный горшок раскололся и рассыпался осколками, а его череп. И еще, Клюк почувствовал, что мозги негустой холодной кашицей стекают у него по щекам.
   - У тебя неплохо получается, - похвалил ученика маг.
   - Я стараюсь, учитель, - скромно опустил глаза Тихоня.
   Человечек несмело поднял руку, пощупал голову, набрал в горсть немного мозгов и стал их рассматривать. Мозги напоминали остывшую овсяную кашу. Кривоногий робко посмотрел на Великого мага.
   - Ты пока еще жив, - сообщил ему Мичигран. - Зачем ты пришел? Что тебе надо?
   Человечек был уверен, что череп у него разбит и осколки валяются на полу. Он не понял вопроса, а если бы и понял, не смог бы ответить. Он все еще растерянно рассматривал белую кашицу мозгов у себя в горсти.
   - Эй, ты, проснись, у тебя спрашивают! - подтолкнул его ногой Тихоня.
   - А?? - кривоногий очнулся. Но не мог сообразить, жив ли он? И все остальное.
   - Ты тоже хочешь меня куда-то отвести? - поинтересовался Мичигран.
   - Нет, - отказался Клюк. - Я пойду домой, к маме, - сообщил он и попытался подняться.
   - Мама подождет, - остановил его маг. - Зачем ты пришел ко мне?
   Человечек сгреб со щеки горсть овсяной каши, которую считал своими мозгами, положил ее на макушку и прижал ладонью, чтобы мозги не растекались. Думать он в это время, естественно, не мог и не пытался.
   - Ну! - окликнул его Тихоня. - Отвечай! Великий Маг желает знать, зачем ты сюда пришел?
   - Великий Маг желает знать... - повторил человечек. Он уставился на Мичиграна. Глаза его не выражали ничего, кроме бесконечной тоски. - Я не знаю, зачем я пришел. Я хочу к маме, - повторил он.
   - С этим кривоногим, ты явно перестарался, Тихоня, - решил Мичигран. - Ты ударил его прямо по тому месту, где находится память, и вышиб ее. Теперь он ничего не помнит. Пусть идет к маме.
   - Иди к маме! - велел Тихоня. - Великий Маг дозволяет тебе идти к маме.
   Человечек поднялся, но вместо того, чтобы идти к маме, стал подбирать черепки горшка. Очевидно он решил, что это осколки его черепа.
   - Прекрати! - остановил кривоногого Мичигран. - Бери эту тушу за ноги и тащи ее отсюда.
   Клюк с опаской поглядел на Великого Мага, подхватил Маррафа за ноги и потащил его за порог.
   - Вот так, Тихоня, учись пока я жив, - Мичигран налил еще одну кружку. - Хорошее пиво варят у Гонзара. Ты вполне мог бы принести два кувшина. От разговора с этими глупым грубияном у меня усилилась жажда. Разве так можно: "Поднимайся, пойдешь с нами!" Грубо и бессмысленно. Почему я должен все бросить, и идти с ними?.. Тихоня, а куда это они хотели меня отвести?
   - Не знаю, учитель, - Тихоня с восхищением глядел на мага. Ему очень понравилось, как тот разделался с громадным гоблином. - Большой ничего не сказал, а кривоногий так испугался, что забыл, зачем он пришел.
   - С кривоногим ты, поступил необдуманно, - решил маг. - Ты, вероятно, не знаешь, сколько в Геликсе кривоногих. Если о голову каждого из них разбивать по горшку, мы разоримся.
   - Учитель, я никогда еще не дрался горшками и не знал, что они такие хрупкие, - стал оправдываться Тихоня. - Следующий раз я приготовлю что-нибудь покрепче.
   - Да, оставь посуду в покое. А не знаешь ли ты, Тихоня, кто они, эти двое? - маг кивнул на дверь, за которой исчезли Марраф и Клюг.
   - Учитель, это разбойники. Большого и жирного, я видел на базаре. Он собирал с купцов дань для Бритого Мамонта.
   - Интересно... - Мичигран неторопливо допил кружку и снова наполнил ее. - Зачем я нужен Бритому Мамонту, да еще срочно? Если он хочет заглянуть в будущее, то для этого маг не нужен. И так ясно: или этого разбойника повесят, или он станет бургомистром. Ты как думаешь, Тихоня, зачем я нужен Бритому Мамонту?
   - Не знаю, учитель. Но если Бритый Мамонт захотел тебя увидеть, то они придут опять. Не эти, так другие. Но непременно придут.
   - Пожалуй, - согласился Мичигран. - Говорят, этот Мамонт, которого почему-то побрили, упрям и настойчив. Но, может быть, хоть те, кто придут, скажут, зачем я ему нужен.
   - Не думаю... покачал головой Тихоня. - Эти разбойники делают все, что хотят, и никогда ничего не объясняют.
   - Напрасно, - осудил разбойников Мичигран. - Они, конечно, дурно воспитаны. Но должны, все-таки, понимать, как следует вести себя, при встрече с Великим Магом.
   Когда Мичигран находился в хорошем настроении и кувшин был, как минимум, наполовину полон, а кроме Тихони поблизости не имелось ни одного собеседника, у мага возникало искреннее желание заняться учеником. Хотелось сидеть в этом удобном кресле, неторопливо потягивать пиво и поучать Тихоню. Уж если завелся у него ученик, то надо его учить: парнишка шустрый и вполне может стать неплохим магом. Подобный порыв накрыл мага и сейчас.
   - Думаю, нам следует проверить, насколько ты усвоил прошлый урок, - сообщил он Тихоне. - Итак, на чем мы остановились?
   - Я зажигал свечу, учитель, - обрадовался Тихоня, которого Мичигран уроками магии не баловал.
   - Да, зажигал свечу. И у тебя это неплохо получалось. А теперь, расскажи-ка мне, как ты это делаешь?
   Я произношу заклинание из шести слов, два раза щелкаю пальцами левой руки и мысленно представляю себе, как свеча вспыхивает.
   - Правильно. Поставь свечу на стол и зажги ее.
   Тихоня поставил на стол свечу, отошел на два шага, посмотрел на учителя потом на свечу, и снова на учителя.
   Мичигран кивнул.
   - Пи-ка-трин, ро-ро-зент! Ни-ко-сед, тит-ра-кмен-по-лар! За-нип! Ак-моль! - старательно выговаривая каждый слог, произнес Тихоня, затем он два раза громко щелкнул большим и указательным пальцем левой руки.
   Свеча вспыхнула.
   - Молодец, - похвалил ученика Мичигран. Затем буркнул что-то невнятное и свеча потухла. - А теперь снова попытайся ее зажечь. Но скажи всего два слова из своего заклинания. И пальцами щелкать не надо.
   Тихоня с недоумением посмотрел на учителя. Он не понял, чего тот хочет.
   - Приступай, - велел Мичигран. - Я сказал тебе, что надо сделать. Ты понял, какие слова заклинания следует произнести?
   - Нет, - Тихоня все еще не мог понять учителя. - Какие слова?
   - Маг должен соображать и чувствовать, какие слова в заклинании самые важные. Когда он произносит заклинание, никто ему подсказывать не станет. Он должен соображать сам. А ты до сих пор соображать не научился. - Мичигран хмурился и делал вид, будто очень недоволен несообразительным учеником. - Ладно, сейчас я помогу тебе. Но в дальнейшем ты должен думать сам и не надеяться, что тебе кто-то станет помогать. Главные слова в заклинании зажигающем свечу: "Никосед" и "Акмоль". Их ты и должен произнести.
   Тихоня знал: чтобы зажечь свечу надо произнести полное заклинание из шести волшебных слов. И, конечно, щелкнуть пальцами. Ему это нравилось. Но раз учитель велит...
   - Ни-ко-сед! Ак-моль! - четко произнес Тихоня, и представил себе, что свеча зажглась.
   Свеча зажглась. Точно так же, как после того, когда он произносил полное заклинание и щелкал пальцами.
   - Понял? - спросил маг.
   - Не понял, признался Тихоня. Надо шесть слов и два щелчка пальцами...
   - Не надо, - прервал его Мичигран. - Для того чтобы зажечь свечу, магу нужно желать это сделать, и произнести всего два слова.
   - Учитель, но раньше ты велел, чтобы я произносил заклинание из шести слов и щелкал пальцами.
   - Правильно. Потому что так ты и должен делать. Все маги зажигают свечу только таким способом... - Мичигран внимательно оглядел парнишку и остался доволен тем, как тот внимательно слушает. - Но сегодня, тебе, как ученику мага и будущему магу, я хочу открыть один из наших важных секретов. Слушай меня внимательно и запоминай. Все до единого заклинания, большие и малые, незначительные и очень важные, состоят из двух слов. Только из двух слов! Первое слово - это обращение к высшим силам, в чьей власти все сущее, с просьбой выслушать тебя. Второе и есть сама просьба, с которой маг обращается к высшим силам. Все остальные слова - шелуха, не имеющая никакого отношения к заклинанию. Щелчки пальцами, притоптывание правой ногой и постукивание посохом - такая же шелуха, и тоже не имеют никакого отношения к сути заклинания. Ты спросишь, зачем же тогда все это делается? А делается это для того, чтобы каждое наше заклинание звучало красиво, грозно и таинственно. И, чем более опытен маг, тем прекрасней и таинственней звучит его заклинание. Молодой, неопытный маг, если ему надо заговорить больной зуб, произнесет короткое заклинание против зубной боли: и прибавит к ним всего лишь пару ничего не значащих в данном случае магических слова. И все его заклинание будет выглядеть примерно так: "Зарадам! Сунифат-Хадам! Лазит!" Посуди сам, Тихоня, разве такое звучит, разве такое может вызвать трепет и уважение к магу?!
   - Не может, - согласился Тихоня.
   - А опытный маг сказал бы примерно такое... - Мичигран выпрямился в кресле набрал побольше воздуха и выдал: "Зарадам! Акрабодабр-Хадам-Притаскераманам! Ахалай-Махалай! Регулмит! Брадоброй-Греналит! Маскераданоблин!" - закончив заклинание Мичигран трижды, медленно и звучно, ударил об пол посохом и спросил: - Чувствуешь разницу?
   - Чувствую, - с восхищением вымолвил Тихоня.
   Это требует определенных знаний, усердия и тщательного обучения, - сообщил Мичигран. Нужно, чтобы все окружающие чувствовали нашу силу, наше величие и относились к магам с должным почтением. Так решили Великие Маги прошлого и мы должны следовать установленными ими правилам. Тот, кто хоть раз нарушит это правило, немедленно лишается посоха, плаща и навсегда исключается из Гильдии магов.
   - О-о-о!.. - только и смог вымолвить Тихоня.
   - Для успешного заклинания, - продолжил маг, - нужно знать к какой из высших сил обратиться, и хорошо представлять себе просьбу с которой обращается. А для этого, в каждом случае, нужно знать и произнести всего два слова. К примеру... - Мичигран на мгновение задумался. - К примеру, я хочу чтобы у какой-то телеги сломалась ось. Значит мне следует обратиться к высшей силе, удерживающей целостности всего сущего и именуемой Кунтифид. А просьба сломать заключена в волшебном слове Сурафен. Эти два слова, без всякой шелухи, я сейчас и произнесу.
   Мичигран откинулся в кресле, улыбнулся ученику и, как это полагается Великому Магу, со всей солидностью вымолвил:
   - Кунтифид! Сурафен!
   Вначале ничего не произошло. Потом за окном раздался какой-то треск, за треском последовал грохот. А когда грохот затих, можно было услышать громкие крики, ругань и лошадиное ржание.
   - Выйди и посмотри, что там случилось? - велел мальчишке Мичигран. - Вечно на нашей улице что-то случается.
   Тихоня вышел и вскоре вернулся.
   - Учитель, там телега. Какие-то гоблины везли дрова. У их телеги, кажется, сломалась ось, - Тихоня хихикнул. - Дрова рассыпались. Сейчас гоблины ругаются. Один говорит, что никуда не годиться телега, другой - что слишком много нагрузили. Кажется они собираются драться.
   - Совершенно невозможно заниматься серьезными делами, - возмутился Мичигран. - Ну зачем, скажи мне, Тихоня, каким-то гоблинам, прямо сейчас, когда у нас идут занятия, везти дрова по этой улице... Я когда-нибудь рассержусь и вообще закрою улицу для всяких телег с дровами... Значит у телеги сломалась ось?
   - Да, учитель, они так говорят.
   - Ладно, извлечем пользу для твоего обучения и из этого случая. Знаешь ли ты, Тихоня, как можно вернуть заклинание?
   - А его можно вернуть? - заинтересовался Тихоня.
   - Еще как. Просто надо произнесли заклинание наоборот. Слушай как это делается: "Нефарус! Дифитнук!". - со свойственной ему уверенностью промолвил Мичигран. - А теперь посмотри, что делают гоблины.
   Тихоня быстро нырнул за дверь и так же быстро вернулся.
   - Учитель, гоблины ничего не могут понять. Ось, оказывается, не сломалась. Но часть дров все-таки высыпалась. Теперь дрова надо снова грузить на телегу, а гоблинам это делать не хочется. Они снова ругаются. Но, я думаю, что скоро они все-таки подерутся.
   - Вот и хорошо, поругаются, подерутся, уедут и не станут нам мешать. Продолжим наш урок.
   Но продолжить урок не удалось. В комнату заглянула рогатая голова Гельмы и негромко мемекнула, подзывая Тихоню. Тот снова выглянул за дверь.
   - Учитель, разбойники опять идут, - сообщил мальчишка. - Но теперь их четверо.
   - Четверо... Мичигран сделал несколько неторопливых глотков. - Всего четверо... Тихоня, нас, явно, недооценивают. Это обидно. Но оставь в покое горшки. Из чего мы станем есть, если ты разобьешь о головы разбойников всю нашу посуду? - маг осмотрел комнату, подыскивая подходящее оружие для ученика. - Возьми молоток. Если мысленно произнести короткое заклинание: "Корвоол-порвоол" и ударить этой штукой по большому пальцу правой ноги, враг будет повержен. Можно начинать и с левой ноги. Но между произнесением заклинания и ударом не должно пройти более одной секунды. И бить надо непременно по большому пальцу. Надеюсь, ты сумеешь это сделать быстро и ловко. Главное - не забудь: "Корвоол-порвоол", и сразу, не медля, бей. Изо всей силы. А я воспользуюсь более серьезной магией.
   Они вошли без разрешения и без опаски. Вначале двое, затем еще двое. Все четверо высокие, широкоплечие. У каждого в руке боевая дубина. На поясе у каждого по длинному ножу. На Тихоню они, вообще, не обратили внимания. Все четверо уставились на Мичиграна. Не могли понять, как этот худощавый человек, машшарраф, смог управиться с могучим Маррафом. А маг, как и прежде, сидел в удобном кресле. Кружку пива он держал левой рукой, а посох правой.
   - Хорошо что заглянули... - Мичигран сделал вид, будто обрадовался. - А я, вот, сижу, скучаю, и думаю: зашел бы кто-нибудь. Поговорили бы о ценах на пшеничные лепешки, на гребешки из коровьего рога. Подорожали гребешки. Не каждому по карману... О погоде тоже хочется поговорить. Небо сегодня чистое, солнце яркое. Третий день дождя нет... Как вам это нравится?
   Старшим из разбойников был Оторви Ухо, известный в Геликсе атаман одной из самых зловещих шаек Бритого Мамонта. Хитрый Гвоздь, после неудачи Маррафа, послал за Мичиграном его. Среди нагрянувших бандитов, атаман был самым крупным. И самым волосатым. Голову его венчала шапка черных нечесаных волос. Лицо почти закрывали кудлатая черная борода и свисающие до подбородка усы. Глаза находились под густыми лохматыми бровями. Остальные бандиты были молоды, не столь лохматы и не столь грозны. А один из них, даже, рыжий. Он почему-то улыбался, рассматривая Мичиграна.
   Оторви Ухо не интересовали цены на лепешки, он никогда не платил за них. Шаррам! О погоде он тоже не хотел говорить. А намек на гребешки он, вообще, принял как личное оскорбление. Оторви Ухо был бандитом и грубияном. Он пришел, сюда не разговаривать, машшаррам, а за тем, чтобы пригнать непослушного мага к Хитрому Гвоздю, и, если тот станет упираться, врезать ему по морде. Одного раза, считал он, будет достаточно. У Оторви Ухо был здоровенный кулак.
   - Эй, шаррам, ты, что ли, Мичигран?! - рыкнул он.
   - Я, - охотно подтвердил маг и сделал глоток из кружки. - Вы уж извините, пивом угостить не могу. Не ждал, поэтому не приготовил.
   - Чего? - удивился атаман.
   - В кувшине осталось очень мало, - пояснил Мичигран. - На пиво не рассчитывайте. Тихоня, - обратился он к мальчишке, - можем мы их угостить чем-нибудь вкусным?
   - Есть бобы, - доложил Тихоня. - Вчерашние. Если разбойники согласны подождать, можно их разогреть.
   - Как насчет бобов? - поинтересовался Мичигран. - Они хоть и вчерашние, но выглядят неплохо. А если подогреть, добавить в них острого красного перца, и полить уксусом...
   Несмотря на разбойничий характер, Оторви Ухо был обидчивым. Он очень обиделся, когда ему предложили вчерашние бобы, да еще хотели, чтобы он подождал пока их разогреют. А может быть он не любил красный перец. Оторви Ухо не дал Мичиграну закончить. Он стал размахивать руками и орать.
   - Я тебе, шаррам, собачья требуха, покажу бобы! - кричал Оторви Ухо. - Я тебе, свинячье копыто, разогрею, бобы! Машшаррам! Я тебе, кошачий хвост, добавлю красного перца! Машшаррам! Я тебе дам такие бобы с перцем, и с дохлыми крысами, что ты все свои зубы проглотишь, вместе с вот этим кулаком. Шаррам-машшаррам! - и он показал Мичиграну большой, густо поросший волосами, грязный кулак.
   - Подавится он твоим кулаком, шаррам! - пошутил рыжий разбойник и коротко хохотнул. Рыжий считался в банде шутником.
   - Сырой мозгляк, машшаррам! - обозвал Мичиграна другой.
   - Стукнуть его разок дубиной по балде, шаррам-машшаррам, и сразу забудет про свои бобы, - предложил третий. Он, определенно, тоже не любил вчерашние бобы.
   - Засунем ему красный перец в зад, - снова пошутил рыжий и опять ржанул. Остальные разбойники тоже загыгыкали. Шутка им понравилась.
   - От бобов отказываетесь. А напрасно. Очень вкусные бобы, - Мичигран, вроде бы, и не услышал, ни грубости разбойников, ни их угроз. - Может, все-таки попробуете?
   На разбойников его уговоры не подействовали. Посмеявшись над шутками рыжего, атаман нахмурился. Да так, что глаза его, под лохматыми бровями, превратились в узкие щелочки.
   - Вставай, собачий хвост! Быстро, машшаррам! - приказал он.
   - Вы что, и пива не дадите допить? - Мичигран сделал вид, что удивился. Ему в кресле было хорошо. Вставать он не собирался.
   - Придем куда надо, так будет тебе и пиво, шаррам... И орешки соленые, шаррам, и халва заморская с изюмом, машшаррам... Все тебе будет... - не переставал шутить рыжий.
   Остальные слушали шутника и посмеивались.
   Наконец Оторви Ухо надоела эта канитель.
   - Встать, дохлая падаль! - гаркнул он. - Я тебе, свинячье копыто, сейчас все уши отрублю! Машшаррам!
   Мичигран не послушался его и не встал. Он молча показал атаману пальцем на посох. Тот посмотрел. И увидел, как с конца посоха выскользнул красный шарик молнии. Вначале шарик поднялся к потолку, затем стал кружить над головой предводителя бандитов. В воздухе запахло паленым.
   - Эй, ты чего?! Машшаррам! - постарался уклониться от брызжущего искрами шарика, Оторви Ухо. - Перестань, машшаррам! - потребовал он. - Убью!
   - Ничего не могу сделать, - объяснил Мичигран. - Эта штука действует самостоятельно. Понимаешь, самонаводящаяся молния. Ее притягивают грубые выражения и нечесаные волосы.
   После этих слов, молния, как будто дожидавшаяся объяснения, приступила к действию. Она быстро, быстро закружилась возле головы Оторви Ухо. Комнату наполнил неприятный запах паленых волос... Потом молния исчезла, растаяла. Вместе с ней у атамана исчезли и густая шапка кудлатых черных волос на голове, и бандитская черная борода, и лохматые брови, и дремучие усы. Осталась голая голова. Голая до неприличия. И некрасивая: какая-то неровная, приплюснутая сверху и вся в шишках. Подбородок оказался, маленьким и скошенным. Под пышными усами скрывались две плоские черные бородавки, похожие на безусых тараканов. А еще, у этой головы, оказались громадные грязные уши. Вместо грозного бандита, посреди комнаты стояло что-то крупное, уродливое, очень похожее на страдающую от неприличной болезни обезьяну.
   - У-у-у, - удивился немало повидавший разные диковинки Мичигран. - Вот это урод. Ты бы в балаган пошел, - посоветовал он атаману. - Зарабатывал бы там сумасшедшие монеты.
   Два бандита опешили. Грозный атаман исчез. Вместо него, посреди комнаты стояло что-то непонятное и смешное. А рыжий не удержался и расхохотался. Он ведь был шутником и не смог удержаться.
   Оторви Ухо вначале так и не сообразил, что произошло. Он схватился руками за шевелюру и обнаружил, что голова стала лысой, как колено. И усы исчезли, и борода... И все это сделал маг. Атаман мгновенно решил, что этого мага никуда вести не надо. Машшаррам! Его надо убить, машшаррам, искромсать на куски... Машшаррам! И не зарывать, машшаррам! Пусть вернет все волосы на место! Машшаррам! А окончательно привел атамана в бешенство нахальный хохот рыжего.
   Прежде чем раскромсать мага, атаман врезал кулаком в челюсть ржавшему шутнику. Тот замолк. Какой может быть смех, если двух зубов, как не бывало. Потом Оторви Ухо вытащил длинный нож, чтобы зарубить мага. Не просто зарубить, а разрубить его на мелкие куски. Потом растоптать эти куски ногами и сплясать на них злорадную и беспощадную разбойничью пляску... Машшаррам! Но ничего из задуманного Оторви Ухо сделать не успел. Помешал Тихоня, на которого бандиты не обращали внимания. Как раз, в этот момент, он метнулся к разбойнику, заорал: - Коровоол-поровоол! - и изо всей силы, опустил тяжелый железный молоток на большой палец правой ноги атамана. И сжался от ужаса. Потому что заклинание надо было произнести мысленно. А он прокричал. Могло и не подействовать.
   Но подействовало. От вопля, который вырвался из могучей глотки разбойника, зазвенели стекла, легкую дверь домика чуть не сорвало с петель, а потолок, кажется, немного приподнялся, потом, с тихим вздохом, снова опустился на свое место. Атаман забыл и про нож, и про мага и про все остальное. Он упал на пол и ухватился обеими руками за тонкую кожу башмака, под которой огнем горел разбитый палец. Кажется, вся ступня уже горела. Встать на ноги Оторви Ухо и не пытался.
   А над застывшими от ужаса остальными разбойниками плавали еще две молнии, вылетевшие тем временем из посоха. Желтая и голубая. Плавали, опасно потрескивали и угрожающе сыпали горячими искрами. Разбойники смотрели на них со страхом. Все трое понимали, что из этого дома надо бежать, и немедленно. Но они боялись шевельнуться.
   Безвыходное, казалось бы, положение разрядил Мичигран.
   - Кто быстро убежит, тот останется с волосами, - сообщил он разбойникам голосом доброго дядюшки, приготовившего племянникам занимательный сюрприз. - Такая у нас сегодня веселая игра. Кто останется, я не виноват. Считаю до трех. Раз... Два... Три... Пошли!
   Страх превратиться в уродов оказалась сильней, чем боязнь нарушить приказ Хитрого Гвоздя.
   Разбойники дружно рванулись к выходу. Дверь была неширокой, но они так стремительно бросились в нее, что им удалось не столкнуться.
   - А я?! - прорычал им вслед Рваное Ухо. - Собачий потрох! Меня возьмите. Машшаррам! Всех убью!
   Но их уже не было в доме. Рваное Ухо, ругаясь и постанывая, торопливо пополз к выходу. В детстве атаман не учился в школе, у него вообще не было никакого образования, а фантазия бедной, поэтому ругался он, - как отметил Тихоня, - примитивно и неинтересно. Но очень громко. Едва атаман оказался за дверью, как снова прозвучал громкий вопль.
   - Чего это он там? - удивился Мичигран.
   - Это Гельма, - объяснил Тихоня. - Ей не нравятся разбойники... И грубияны, - добавил он, вспомнив слова Мичиграна. Ну, она пускает в ход рога... Иногда и копыта.
   - Коза одна, а их там четверо, они ее не обидят? - побеспокоился Мичигран.
   - Нет, - заверил его Тихоня. - Она умная и осторожная. Гельма бодает и сразу убегает. А бегает она очень быстро, и поймать ее никто не сумеет.
   За Гельму Тихоня не беспокоился. Он знал, что мудрая и находчивая коза, себя в обиду не даст. Он беспокоился за мага, и за себя. Тихоня понимал, что, раз бандиты взялись за Мичиграна, то не оставят его в покое, и магу следует, на какое-то время скрыться. Сказать об этом учителю он не решался, но намекнуть посчитал необходимым.
   - Они не оставят нас в покое, - мальчишка как бы стал рассуждать вслух. - В первый раз пришли два разбойника, а во второй - четыре. Теперь, наверно, Бритый Мамонт пришлет восемь громил. Вот удивятся они, если не застанут нас дома.
   Мичигран и сам понимал, что не стоит обострять отношения с бандитами Бритого Мамонта. Разумней всего было уйти из дома и, на какое-то время, поселиться у кого-нибудь из друзей. И там, спокойно выяснить, что бандитам надо от него. Но сейчас, когда перестала болеть голова и сладкая нега от выпитого пива согревала душу, ему не хотелось никуда идти. Имеет же они право спокойно посидеть в кресле, попить пива и поразмышлять.
   Мичигран встряхнул кувшин. Послышался довольно громкий плеск.
   - Здесь наберется не меньше двух кружек пива, - определил маг. - Не хочешь ли ты сказать, Тихоня, что мы должны оставить его разбойникам?
   - О, нет, учитель! Ни в коем случае. Пиво разбойникам оставлять нельзя. Мы можем взять кувшин с собой.
   - Правильно рассуждаешь, - маг назидательно поднял указательный палец. - Никогда, ни при каких случаях, нельзя оставлять разбойникам пиво. Особенно если пиво из таверны Гонзара Кабана. Запомни это, ученик мой, на всю жизнь. А жизнь у тебя, надеюсь, будет интересной, но беспокойной. Так ты считаешь, что эти разбойники опасны для нас? - спросил он.
   - Учитель, на базаре с бандитами Бритого Мамонта никто не связывается. Их много и они жестоки. А нас всего трое.
   - Да, трое, - подтвердил Мичигран. - Что же, по-твоему, нам следует сделать, мой доблестный ученик? Будем сражаться, или укроемся у кого-нибудь из друзей?
   - Учитель, они свирепы и безжалостны, - Тихоня не знал, как собирается поступить маг, и ушел от прямого ответа.
   - Ты правильно понимаешь суть явлений и рассуждаешь разумно, - похвалил маг мальчишку. - Нет никакой необходимости погибать из-за того, что мы не желаем выполнять приказы какого Мамонта, даже если он и бритый. Кстати, Тихоня, ты часто бываешь на базаре, и в других местах, где можно услышать много интересного. Не слышал ли ты, случайно, почему этого Мамонта побрили? Или он сам побрился?
   - Нет, учитель. На базаре о Бритом Мамонте стараются не говорить.
   - Так я и думал, - Мичигран сделал несколько глотков. - Но это, в конце концов, не имеет для нас никакого значения. Это его личное дело. Хочет - бреется, не хочет, пусть не бреется. А нам с тобой надо уйти из этого дома и оставить разбойников с носом. Это будет правильно.
   Тихоня обрадовался. Ему не хотелось больше сражаться с бандитами Бритого Мамонта. Он уже собрался спросить у Мичиграна, что надо взять с собой, но тот, оказывается, не закончил излагать свои мысли.
   - Но настоящий маг, Тихоня, никогда не поступает правильно. Тем более, что правильно, это еще не значит - разумно. Настоящий маг поступает наперекор всему и всем. Потому что он маг, а не гончар, не монах и не поселянин. Я не уйду отсюда. Не уйду отсюда, даже, если этот Мамонт перестанет бриться, обрастет длинной бородой и придет сюда со всей своей бандой. Потому что я настоящий маг.
   Мичигран внимательно разглядывал своего ученика, словно видел его впервые. "Мальчишка, - думал он. - Худенький, большеглазый и не по возрасту рассудительный. Ему еще расти и расти, взрослеть и взрослеть".
   - А ты только ученик, - продолжил маг. - Ты еще не знаешь законов волшебства, не посвящен в маги, и должен поступить, как обычный человек. Тебе следует уйти и скрыться, пока здесь будут рыскать эти разбойники. Пойдешь к Гонзару Кабану, расскажешь ему о том, что здесь произошло, и передашь мою просьбу: оставить тебя в таверне на несколько дней, пока я не разберусь с разбойниками этого нахального Мамонта.
   - Я не могу уйти от тебя, учитель, - голос мальчишки звучал достаточно твердо. - Я твой ученик и хочу стать настоящим магом, таким же мудрым и смелым, как ты. Если я буду оставлять тебя в трудные минуты, я ничему не научусь.
   - Об этом я как-то не подумал. А ведь ты прав, Тихоня. - Мичигран ободряюще улыбнулся ученику. - Учиться надо в трудные моменты жизни. Конечно, это опасно, но к опасностям тоже надо привыкать. Иначе не научишься бороться с ними. Хорошо. Я разрешаю тебе остаться. Мы встретим Бритого Мамонта здесь. Какое же тебе выбрать оружие? - маг ненадолго задумался. -Если их будет много, молоток тебе вряд ли поможет. Бандитов надо бить издали. Когда мы были у твоего Кныпша, я видел, что ты умело швыряешь камни. А сегодня убедился, что ты и с горшками неплохо обращаешься. Камней у нас нет, и придется нам все-таки пожертвовать теми горшками, что остались. Жизнь, все-таки, дороже самого хорошего горшка. Чего их беречь?! Отобьемся от бандитов и купим и другие. Как ты думаешь?
   - Мне это нравится, учитель, - охотно согласился использовать в качестве оружия горшки Тихоня. - Горшками я сумею швырять, не хуже чем камнями.
   - Вот и хорошо. Не будем скупиться. Горшком в доме больше, или горшком меньше - не в этом счастье. Да, у нас ведь есть две большие сковороды, - вспомнил маг. - Если они тебе подойдут, можешь их использовать.
   - Мне еще не приходилось драться сковородками, учитель, но я попробую.
   Тихоня взял одну из сковородок. Взвесил ее в руке, замахнулся, будто собирался бросить, и остался доволен.
   - Подойдет, - сообщил он. Тяжелая и не разобьется. На этих сковородках мы можем сэкономить несколько горшков.
   - Вот и хорошо. А у меня запас неплохих заклинаний, обжигающих молний и крепкий посох. Это тоже немало. В резерве у нас еще и Гельма. Так что не унывай. Отобьемся. Да, Тихоня, пока у нас есть свободное время, ты бы убрал здесь немного. Разбойники здесь зубы свои разбросали, ножи всякие... Ты все-таки поддерживай чистоту в доме. Смети пока весь этот мусор в дальний угол. Потом выбросишь.
   - Я сейчас, - Тихоня, взялся за веник.
   Вскоре кувшин опустел. Маг допил последнюю кружку. Тихоня закончил уборку. Но деловой разговор между учителем и учеником, о том как встретить разбойников, если они опять явятся, продолжался.
   Прошло, наверно, больше часа, с тех пор, как маг с Тихоней изгнали банду Рванного Уха, когда дверь приотворилась и в комнату заглянула Гельма. Коза нашла глазами Тихоню и бебекнула что-то понятное только ему. Тихоня выглянул в окно.
   - Учитель, они идут. Как раз восемь, - сообщил он. - Я угадал!
   - Пусть идут. Ты, главное, сохраняй спокойствие. И не торопись. Сначала я нашлю на них заклятие сомнения, а когда оно охватит разбойников, мы их немного потреплем.
   - Понял, учитель.
   Тихоня выбрал два горшка, которые показались ему более крепкими и тяжелыми, и поставил их на табурет, чтобы были поближе. Потом взял в руку тяжелую черную сковородку и стал ждать.
   Разбойники почему-то не входили. Слишком долго не входили.
   - Где они? - не вытерпел Тихоня. - Чего они не идут?
   - Оставь пока в покое сковороду и посмотри в окошко, - велел маг.
   Тихоня подошел к окну.
   - Разбойники остановились и разговаривают с каким-то монахом, - сообщил он.
   - Интересно... У тебя не создается впечатление, что монах не советует разбойникам идти к нам?
   - Создается, учитель. Монах размахивает руками, будто он хочет преградить разбойникам путь.
   - Так оно, наверно, и есть, - подтвердил маг. - Я недавно сподобился лицезреть правую ногу святого Фестония и сейчас мы находимся под покровительством Святой Обители. Интересно, послушаются ли разбойники монаха?
   - Они не хотят его слушать, - сообщил Тихоня. - Один из разбойников пригрозил монаху дубинкой. Остальные смеются над святым отцом.
   - Они погрязли в грехах, Тихоня, - осудил разбойников Мичигран. - Разве можно так относиться к монаху?! Святого отца и дубиной. Дважды рожденный драконоборец такое не допустит. Увидишь, он непременно покарает еретиков.
   "Святой Фестоний покарай разбойников до того, как они войдут к нам в дом, - мысленно взмолился Тихоня. - Дважды рожденный, сотвори чудо. Очень тебя прошу!"
   Вероятно, святой Фестоний услышал просьбу мальчишки, но почему-то не торопился ее выполнить. Монах по-прежнему, что-то горячо говорил, вероятно, убеждая разбойников уйти с миром, а те по-прежнему посмеивались над ним, и уходить не собирались. Более того, один из разбойников толкнул монаха. Потом монаха толкнул другой.
   - Учитель, они толкают монаха. Наверно разбойники сейчас станут бить его,- сообщил Тихоня.
   - Четверо на одного... Это плохо, - решил Мичигран. - Надо помочь святому отцу, - он поднялся со своего удобного кресла и стал натягивать сапоги.
   "Святой Фестоний, - снова обратился мальчишка к дважды рожденному, - они ведь убьют и мага и меня. Спаси нас, и мы вечно будем тебе благодарны. Я расскажу о твоей помощи всем мальчишкам с базара, и если кто-нибудь из купцов нелестно о тебе отзовется, мы побьем ему все стекла в окнах и вымажем собачьим дерьмом ручки дверей его лавки. Спаси нас святой драконоборец!"
   Из ближайшего переулка вышли еще трое монахов. Были они высокими и крепкими. Каждый нес с собой дубину. Они подошли к святому отцу, над которым издевались разбойники, и встали рядом с ним.
   "Спасибо, святой Фестоний, я знал, что ты нам поможешь, - обрадовался Тихоня. - Можешь быть уверен, за мной не заржавеет. Если тебе что-нибудь понадобиться, можешь на меня рассчитывать".
   - Учитель, на помощь нашему монаху святой драконоборец прислал еще троих. Они все с большими дубинками, - доложил он Мичиграну. О том, что святой драконоборец прислал помощь по его личной просьбе, Тихоня умолчал.
   - В таком случае мне там делать нечего, - решил маг и снова опустился в кресло. - Ты говорил, что разбойников восемь?
   - Да учитель.
   - А монахов сейчас четверо.
   - Да, учитель, - снова подтвердил Тихоня.
   - Значит, справедливость восторжествует. Тихоня, я ставлю на монахов. Десять к одному, что они побьют разбойников и прогонят их.
   - Я тоже ставлю на монахов, - решил Тихоня. Уж если святой драконоборец услышал его просьбу и прислал защитников, то не имело смысла сомневаться в том, сумеют ли они наказать разбойников.
   - И не ошибешься, выиграешь. Драка уже началась?
   - Первый монах что-то говорит, все остальные слушают его, - доложил Тихоня.
   - Это неправильно. Запомни, Тихоня, если ясно, что драться все равно придется, то начинать надо первым. А когда ничего еще не ясно, то тем более надо нападать.
   - Началось! - объявил Тихоня.
   - Кто начал? - заинтересовался Мичигран.
   - Монахи.
   - Правильно, - поддержал действия святых отцов маг.
   - О-о-о! Как они ловко работают дубинками. Первый монах сбил с ног одного разбойника. Остальные держатся, они тоже неплохо дерутся, но монахи сильней, - Святой Фестоний прислал самых лучших.
   О том, что драка развернулась в полном объеме можно было понять и не выглядывая в окно. В доме слышны были и крики, и ругательства, и стоны.
   - Как там? Мы выигрываем? - поинтересовался маг.
   - Выигрываем, учитель, - с удовольствием доложил Тихоня. - Монахи погнали разбойников, те убегают.
   - Все правильно. Запомни, юноша, - Мичигран не позволял себе забывать, что Тихоня его ученик, - если ты увидишь драку монахов с разбойниками, ставь всегда на монахов.
   - Запомню учитель, - обещал юноша.
   В это время на улице раздался душераздирающий вопль.
   - Это что такое? Кого-то убили? - заинтересовался Мичигран.
   - Нет, учитель. Это Гельма, - доложил Тихоня. - Она догнала одного разбойника. Кажется, самого главного.
   - Чего же он так заорал? Насколько я могу судить, удар рогами, даже такой опытной в этом деле козы, как наша Гельма, не смертелен.
   Тихоня снисходительно посмотрел на мага.
   - Учитель, тот, кого Гельма ударяет рогами в зад, не может удержаться на ногах. Он непременно падает. Но ничего не может понять и оглядывается. Тогда он видит оскаленную морду Гельмы, которая таращит глаза, потрясает рогами и бородой. Каждый, кто увидит такое, приходит в ужас и вопит, ибо думает, что за ним пришла сама смерть... Учитель, драка уже закончилась. Разбойники убежали. К нам идет монах, тот, первый, который пытался их остановить.
   - Все происходит так, как и должно происходить, - Мичигран заглянул в кувшин и еще раз убедился, что тот пуст. - Мы бы конечно, и сами справились с этими разбойниками, но теперь, как видишь, в этом нет необходимости. Пусть дерутся монахи. А мы будем заниматься более серьезными делами. Хотя, если, когда-нибудь, тебе или мне, захочется подраться, мы не должны сдерживать это благородное желание.
   Дверь отворилась, и вошел монах. Был он высок и широкоплеч. Глаза у монаха были веселыми, он слегка улыбался. В общем, вид его говорил, что он только что совершил доброе дело.
   - Мир твоему дому, Великий Маг Мичигран, - монах с достоинством поклонился. - Меня зовут отец Мелесий.
   - И тебе мир, отец Мелесий, - приветствовал его Мичигран. - Приверженцы греха, что служат Бритому Мамонту, надоели мне. Две группы еретиков я уже наказал и изгнал. Эти сегодня третьи.
   - Они поняли, что не следует мешать тебе, Великий Маг, и удалились, - сообщил Мелесий. - Покровительство святого драконоборца дважды рожденного Фестония, позволяет нам внедрять крупицы истины даже в головы разбойников Бритого Мамонта.
   - Благодарен тебе, святой отец, за избавление от назойливых грешников, но мне нечем тебя угостить, - совершенно искренне выразил свое сожаление маг. - В этом сосуде не осталось ни капли влаги. Если ты подождешь, мой ученик сбегает к Гонзару Кабану и принесет пару кувшинов.
   - От таких любезных предложений не откажется ни один, верующий в святого драконоборца, - с достоинством сообщил монах. - И я непременно воспользуюсь твоим приглашением, маг, в самое ближайшее время. А сейчас нам надо поспешить. Тебя ждут, Великий Маг.
   - Не сообщишь ли ты, отец Мелесий, где нас ждут? - поинтересовался Мичигран, которого сегодня уже три раза пытались куда-то увести. - И кто нас ждет?
   - Непременно, - снова приветливо улыбнулся монах. - Я пришел к тебе, Великий Маг Мичигран, чтобы передать привет от их пресветлости Координатора Хоанга. Их пресветлость желают побеседовать с тобой. Но многочисленные дела не позволяют ему покинуть Святую Обитель. Он велел спросить, не сможешь ли ты посетить его, в удобное для тебя время?
   От таких предложений в Геликсе не отказываются. И те, у кого есть хоть капля здравого смысла, не выбирают удобное для себя время, а отправляются в Святую Обитель немедленно.
   - Тихоня, мантию и шляпу! - приказал Мичигран. - И быстро почисти сапоги. Я не могу выходить из дома в нечищеных сапогах.
   Тихоня поспешил выполнять указания мага.
   - Это мой ученик, - сообщил маг монаху. - Берем его с собой?
   - Их пресветлость желали побеседовать с тобой наедине, - сообщил монах.
   - Ясно, - Мичигран подождал, пока ученик вычистит сапоги, накинул на плечи просторную мантию цвета летнего безоблачного неба, на которой светились семь зеленых звезд - символ Гильдии магов славного города Геликса, надел старую фетровую шляпу с отвисшими полями и взял в правую руку посох.
   - Тихоня, остаешься дома, - велел он ученику. - Береги мое имущество и никого не впускай (Не было у мага никакого имущества, которое следует беречь, но монаху не следовало знать об этом). Всем, кто придет ко мне за советом, говори, что сегодня я не смогу их принять. Я встречаюсь... - он посмотрел на отца Мелесия, тот утвердительно кивнул. - Я встречаюсь с их пресветлостью Координатором Хоангом.
   Мичигран сразу понял, зачем Координатор призывает его. Конечно же, их пресветлости хотелось посмотреть на человека, которому посчастливилось лицезреть ногу святого драконоборца, познакомиться с этим замечательным человеком. И услышать рассказ о чудесном явлении, от него самого.
   Что же, он подробно расскажет, как святой Фестоний спас его, и как прекрасна нога дважды рожденного. И в какой ужас привела нога святого драконоборца, нечестивых варваров... Как бежала в панике их кровавая богиня Шазурр. Координатор будет доволен.
   "Может быть, и наградит чем-нибудь..." - прикинул Мичигран. Вообще-то он не был честолюбив, но награда Святой Обители оказалась бы не лишней для престижа мага.
  
   Они вошли не через ворота, а в небольшую неприметную калитку, которая, после условного стука отца Мелесия, как бы сама собой отворилась, пропустила их, потом, вроде бы, сама и затворилась.
   Святая Обитель жила своей обыденной жизнью. Перед Мичиграном предстал обширный двор, где большая группа монахов занималась воинскими упражнениями. Разбившись на пары, они усердно размахивали тяжелыми дубинами. Одни нападали, другие защищались. Стук десятков сталкивающихся в воздухе дубин, сливался в непрерывный грохот.
   - Святой драконоборец, дважды рожденный Фестоний, побивал хищных и коварных драконов простой дубиной, - счел нужным напомнить магу отец Мелесий. - Следуя его примеру, монахи нашей Обители избрали дубину своим оружием.
   - И, как я слышал, немало во владении этим оружием преуспели, - отметил маг.
   - Тренировки и молитвы, постоянные тренировки и молитвы, сын мой, - скромно объяснил монах. - Они помогают нам следовать путем, проложенным святым драконоборцем.
   Далее они увидели другую группу монахов. Те, сбросив серые балахоны, занимались физическими упражнениями. Одни поднимали тяжести, другие отжимались от земли, третьи выполняли прыжки в длину или высоту. Были и такие, которые плашмя падали на землю, перекатывались, вскакивали, высоко подпрыгивали, наносили удар ногой и снова падали. У каждой группы был старший, который следил за качеством выполнения упражнений. На другой площадке, не менее двух дюжин монахов, тоже раздетых до пояса, тренировались в кулачном бою. Здесь удары не звучали так громко, как у тех, кто орудовал дубинами, на зато были резкими и сочными.
   - Святой отец, я вижу, братья усердно укрепляют свои тела, остается ли у них достаточно времени для молитв укрепляющих души? - не мог не съехидничать Мичигран.
   - В здоровом теле - здоровый дух, - назидательно поднял указательный палец отец Мелесий.
   - Красиво сказано, - оценил Мичигран.
   - Это один из десяти постулатов святого драконоборца, дважды рожденного Фестония, - просветил мага монах. - Укрепляя тело, братия укрепляет и веру свою. Наша Обитель проповедует добро. При современных развращенных нравах добро должно иметь хорошие кулаки и уметь обращаться с дубиной, иначе его сомнут и растопчут. Мы не можем этого допустить. Дубина и кулак проложат путь нашему народу в светлое будущее.
   Усомниться в истинности постулата воинственного святого Мичигран не посмел.
   - А молится святому драконоборцу, дважды рожденному Фестонию, - продолжал объяснять отец Мелесий, - наша братия беспрерывно: перед сном и после сна, перед трапезами и после трапез, перед тренировками и после тренировок. Каждое действие наших братьев начинается с молитвы, молитвой и заканчивается.
   Затем они прошли по коридорам святой Обители: мимо келий, двери которых были распахнуты, ибо нет у монахов секретов от братьев по ордену; мимо трапезной, где сейчас было тихо и безлюдно, но пахло чем-то очень вкусным; мимо оружейной, из которой были слышны лязг железа и негромкие разговоры работающих там монахов и, наконец, вышли к высоким, выкрашенным в скромный серый цвет дверям келии их пресветлости. Возле дверей, с дубинами в человеческий рост, стояли два монаха-тролля. Когда Мичигран и отец Мелесий подошли, тролли даже не шелохнулись.
   Здесь же находился служка. Он бесшумно открыл широкую створку, жестом пригласил Мичиграна войти. И закрыл ее, когда маг прошел в келию. Отец Мелесий остались за дверью.
   Мичигран сделал два шага и замер. На, занимавшей добрую часть стены, картине, святой Фестоний, сражался с кровожадными драконами. Картина была так хороша, что магу показалось, будто он смотрит в окно, и видит битву, происходящую именно сейчас. Громадные драконы навевали ужас, а святой Фестоний выглядел мужественным и прекрасным. Его победа над злобными тварями не вызывала никакого сомнения.
   От созерцания картины мага отвлекло негромкое покашливание. Только сейчас он увидел человека, сидящего за большим столом, покрытым зеленым сукном. И не поверил глазами своим. Мичигран снова посмотрел на картину и снова на отца Хоанга. Тот же серый балахон, то же бледное лицо, небольшая русая бородка и голубые, мудрые, всевидящие глаза.
   - Конечно, нет, - как будто прочел его мысли Коорднатор. - Просто похож. Возможно, это труд мой, мое служение святому драконоборцу, делают меня несколько похожим на него.
   - Поразительно похожим, - сказал Мичигран, который, как ни старался, ничего умней придумать не смог.
   - Только похожим, и не более. Рад познакомиться с тобой Великий Маг Мичигран, - Хоанг встал, прошел навстречу магу, внимательно посмотрел в его глаза и утвердительно кивнул, будто убедился в чем-то. - Нам нужно кое о чем поговорить.
   "Сейчас спросит", - решил маг и приготовился рассказывать о своей встрече со святым Фестонием. Но Координатор не спросил.
   - Я много хорошего слышал о тебе от отца Буркста, - сказал Хоанг. - Он считает тебя человеком храбрым, находчивым и достойным уважения.
   - Отец Буркст слишком высокого мнения обо мне, - отказался от столь лестной оценки Мичигран. Но по едва заметной улыбке мага, можно было понять, что он скромничает, и Буркст совершенно прав.
   - Кружку пива? - предложил Координатор.
   Мичигран насторожился. Что-то их пресветлость задумал? Ведь не для того, чтобы выпить в хорошей компании, вызвал он мага.
   - Ваша пресветлость... - развел маг руками. По этому жесту нельзя было понять, принимает он предложение Хоанга, или отказывается.
   Хоанг понял так, как это ему было нужно. Он взял Мичиграна за локоть и подвел его к небольшому столику, на котором расположились высокий кувшин из красной глины и две простые глиняные кружки. Тут же стояло небольшое глиняное блюдо, наполненное солеными сухариками, точно таким же, какие подавали в таверне Гонзара Кабана.
   - Налей себе и мне, - предложил отец Хоанг.
   Мичигран выполнил эту нехитрую работу. Но пить не стал, ждал, пока возьмет кружку Координатор.
   - Мне говорили, что ты любитель этого напитка, - Хоанг поднял кружку. - Должен признаться, мне тоже нравится хорошее пиво.
   После этого Мичигран взяд кружку и, ни слова не говоря, доказал, что к пиву он относится с уважением.
   - Как? - спросил отец Хоанг. - Намного хуже, чем у Гонзара? Только откровенно.
   Мичигран сделал еще несколько небольших глотков, подержал пиво во рту, смакуя его... вспоминая вкус пива в таверне Кабана.
   - Сорт совсем другой, - определил он. - Чуть-чуть горчит, и это придает определенный вкус. Крепость та же. Пить приятно. Хорошее пиво. Но пиво, что варят у Гонзара Кабана, мне нравится больше, - не смог покривить душой маг.
   - Хм-м, - Хоанг, точно так же, как и Мичигран, отпил из кружки, подержал пиво во рту... - Хорошее пиво. У Гонзара оно тоже хорошее, но вкус несколько другой. Ты, я вижу, в этом разбираешься.
   - Ваша пресветлость... Приходится. Лучше пить пиво, чем воду. И лучше пить хорошее пиво, чем плохое.
   - В этом я с тобой согласен, - Хоанг сделал еще несколько глотков и поставил кружку на стол. - А пиво, что варят в нашей Обители не хуже гонзаровского. И не спорь, - остановил он мага, увидев, что тот пожал плечами. - Почему бы нам не иметь два сорта хорошего пива?
   - Конечно, - не стал спорить Мичигран. - Два хороших сорта пива, это гораздо лучше, чем один.
   "Зачем Координатор, все-таки, меня позвал? - думал он в эти минуты. - Я готовился рассказать ему о блистательной ноге святого драконобрца, и о том, какой священный трепет охватил меня, когда я ее увидел, а он спрашивает меня о вкусе пива. Но с пивом мы, кажется, покончили, при добром согласии. Сейчас он должен спросить меня о чем-то другом".
   Правильно рассудил маг. Их пресветлость тут же и спросил его о другом.
   - Как ты считаешь, Мичигран, куда мог деваться кристалл Мультифрита? - спросил их пресветлость.
   Теперь Мичиграну стало ясно, зачем его вызвал Координатор. Из-за волшебного кристалла.
   Мичиган уже слышал, что Мультифрит куда-то девался. То ли его гномы распилили на мелкие кусочки, то ли его эльфы украли и зарыли в Прохладном лесу, то ли гоблины унесли кристалл в тайное капище, объявили своим богом, и молятся на него. А некоторые утверждали, будто сами видели, что какой-то тролль сел на Мультифрит и теперь не может встать, потому что пустил корни. Как каменный тролль может пустить корни, никто объяснить не мог. А кристалл этот очень хороший. Мультифритом Мичигран вылечил разбитую голову Бурксту, и сломанную ногу вождю варваров Бахарраку. Калант Сокрушитель троллей, чуть не убил кристаллом огнедышущего дракона. Но, Мичигран ни на минуту не задумывался о том, куда Мультифрит девался. И не собирался об этом думать. Не нужна ему была головная боль по поводу волшебного кристалла, вокруг которого завертелось что-то серьезное, непонятное и, не исключено, закончится это может немалой кровью.
   Мичигран поведал обо всем этом Координатору. И сказал, что представления не имеет о том, куда мог деваться кристалл. И что слухи, которые ходят по Геликсу, дикие, глупые и верить ни одному из них нельзя.
   Координатор внимательно слушал Мичиграна, кивая головой, в подтверждении того, что он полностью согласен с магом, и тоже не имеет представления о том, куда девался кристалл, что, как и маг, не верит дурацким слухам. А когда Мичигран закончил, спросил:
   - Как ты считаешь, найти его можно?
   Странный вопрос задал отец Хоанг. Найти можно все.
   - То, что один украл, другой всегда может найти. Если, конечно, хорошо искать. И если повезет, - выдал разумную мысль Мичигран. Самому ему мысль эта очень понравилась.
   Координатору, видимо, тоже понравилось.
   - И я так думаю, - подтвердил он после недолгого размышления. - Найти можно все. Если хорошо искать.
   Мысль Мичиграна о том, что должно еще и повезти, Хоанг не поддержал. Вместо этого, он наполнил свою кружку, жестом пригласил сделать то же самое Мичиграна. И они отдали должное пиву. Мичигран не успел осушить вторую кружку, когда отец Хоанг снова заговорил.
   - Не хочется, чтобы такой ценной вещью воспользовался какой-нибудь негодяй, - сказал он. - Мультифрит должен принадлежать всему народу.
   Мичигран был полностью согласен с Координатором, о чем и заявил. Хотя, если говорить серьезно, что такое весь народ, и как кристалл может принадлежать всем, Мичигран представления не имел.
   - Не хотелось бы, чтобы кристалл попал к Бритому Мамонту, - добавил Координатор, - или каким-нибудь эльфам.
   Пиво было очень неплохим, Мичигран допил кружку, наполнил ее еще раз, сделал несколько глотков и окончательно утвердился, что отец Хоанг прав.
   - Кристалл должен принадлежать народу, - сказал он уже более твердо, готовый, отстаивать это мнение, если кто-нибудь станет ему и отцу Хоангу возражать.
   Возражений не последовало. Возможно, потому, что в келии они находились вдвоем. Да если бы здесь и был кто-то еще, вряд ли он стал спорить с Координатором.
   - У меня к тебе поручение, - сообщил Хоанг.
   "Так это же он меня запрягает! - понял Мичигран. - Что-то я, после вчерашнего, плохо соображать стал. Мог бы и раньше догадаться. Нет, не стану я искать кристалл, ни для Святой Обители, ни для всего народа".
   - Святой отец, - Мичигран отставил кружку в сторону и приложил руку к сердцу, - я с радостью выполню любое поручение. Сочту за честь. Но сейчас там много дел. Я не успеваю. И спать приходится всего три-четыре часа в сутки. Чрез месяц я буду совершенно свободен.
   - Мичигран, Мультифрит надо найти сейчас, - Координатор тоже поставил на столик недопитую кружку. Глаза его смотрели на мага по доброму, но на высоком лбу, легла хорошо заметная складка. - Отложи на время все свои дела и найди Мультифрит.
   - Я?..
   - Ты, - подтвердил отец Хоанг.
   - Но я никогда такими делами не занимался.
   - Я знаю.
   - Я не умею.
   - Знаю. Поэтому и хочу, чтобы поиском Мультифрита занялся ты.
   - Ваша пресветлость, я не умею искать. Даже у себя дома я, часто, не могу найти свою шляпу.
   Отец Хоанг наполнил обе кружки. Одну взял себе, вторую подал магу.
   - Я надеюсь на тебя, сын мой, и верю в тебя, - негромко и доверительно, как будто Мичигран был близким и хорошо знакомым ему человеком, промолвил Координатор.
   - Ваша пресветлость... - не хотел Мичигран искать этот проклятый всеми святыми кристалл.
   Отец Хоанг прервал его:
   - Твоя скромность заслуживает похвалы, а возможности твои гораздо выше, чем ты думаешь, - светлые глаза Координатора смотрели на Мичиграна с добротой и уверенностью.
   И, словно заключив какой-то, только им, двоим, известный договор, Хоанг улыбнулся, осушил свою кружку и поставил ее на стол. Растерянный маг, тоже поставил кружку, так и не допив свое пиво.
   - Рад был встретиться с тобой, Великий Маг Мичигран, - сказал Координатор. - Но не смею больше задерживать. - он взял мага под локоток и проводил к двери. - Я надеюсь на тебя, и буду молиться за твой успех. Да поможет тебе наш святой драконоборец, дважды рожденный Фестоний.
   Дверь, кажется, сама собой открылась, и Мичигран вышел из келии. Отец Мелесий ждал его и проводил к той самой тайной калитке, в которую они вошли. Монах ничего не спросил у мага. Пожелал ему успехов, отдал под покровительство святого Фестония, и закрыл за ним калитку.
   "Что же получалось? - задумался Мичигран. - Координатор поручил мне найти Мультифрит и я не сумел отказаться. Может быть, и правильно, не стоило огорчать старика. Пусть думает, что я ищу. Если кто-то найдет раньше меня, значит, святой Фестоний выбрал его. А про ногу святого драконоборца, которую мне посчастливилось лицезреть, Координатор так и не спросил", - с сожалением вспомнил маг.
  
   Взяли Мичиграна быстро и умело.
   Шел маг по улице, по сторонам не глядел, ни на кого внимания не обращал. Не до того ему было, чтобы по сторонам глядеть. Магу было над чем задуматься. Он никак не мог понять, почему отец Хоанг, человек мудрый, опытный, приятный в обращении и, наконец, хорошо разбирающийся в пиве, поручил найти Мультифрит именно ему. Не своим монахам, которые, если появляется малейшая ересь, достают ее корни, хоть бы из под земли, не своим тайным агентам, которые все слышат, все видят и все знают. Не городской страже, которая с радостью бросила бы все свои дела и пустилась выполнять указания отца Хоанга. Их пресветлость поручил найти Мультифрит ему, Мичиграну. Получается, что Координатор весьма высокого мнения о возможностях мага.
   Мичигран и не заметил, как вокруг него собрались не то шесть, не то восемь прохожих. Они неожиданно, с разных сторон, подошли и оказались рядом с ним. Маг не успел спросить, чего им надо? И посоветовать убираться, потому что ему сейчас не до них. А его, вдруг, плотно зажали, вырвали из рук посох, сбили шляпу, ловко затолкали в большой мешок, и тут же стали обматывать веревкой. Мичигран только и успел ударить одному из них головой в лицо. Хорошо ударил, тот взвыл от боли. Да двоим по ногам лягнул. Тоже не слабо получилось. И еще одному локтем в солнечное сплетение двинул. А больше ничего сделать не успел, потому что стукнули его по голове, чем-то тяжелым.
   Очнулся Мичигран быстро, но оказалось, что его уже запеленали, как младенца, ни рукой шевельнуть, ни ногой. А голова в мешке и ничего не видно. Тут же мага бросили на какую-то телегу, кто-то большой и тяжелый уселся ему на спину, и колеса задребезжали по мостовой.
   Вот так. Среди белого дня, на одной из центральных улиц города, Великого Мага Мичиграна, схватили, сунули в мешок, связали и увезли. И никто не вмешался, никто не защитил его, никто не позвал стражу. Геликс, благодаря неустанным заботам бургомистров, стал городом многочисленных свобод. На улицах этого славного города, в чужие дала, никто не вмешивался.
   Везли Мичиграна недолго. Вначале по булыжникам мостовой, потом по грунтовой дороге. Когда телега остановилась, маг услышал, как заскрипели ворота. Потом, очевидно, вкатили во двор и снова остановились.
   - Привезли? - спросил кто-то противным писклявым голосом.
   - Привезли, - доложил ему бас.
   - Вываливайте!- приказал писклявый. - Шаррам!
   Гора, сидевшая на Мичигране поднялась, сильные руки подняли мага и вышвырнули его из телеги. Мичигран упал на спину. От удара о землю у него перехватило дыхание.
   - Сопротивлялся? - продолжал нудно допытываться писклявый.
   - Шебуршился. Кому охота в мешок лезть. Ну, стукнули его разок по кумполу. Он и притих. Но пока живой.
   - Вытряхивайте его из мешка! - приказал писклявый. - Я из него, шаррам, сейчас сырой блин с кислой подливой делать стану.
   С Мичиграна смотали веревку и вытряхнули его из мешка. Первый, кого маг увидел, оказался высоким гоблином в коротких, чуть ниже коленей, желтых штанах, зеленой жилетке и с массивной серебряной цепью на шее. На поясе у него висел длинный нож. Гоблин был тощим, большеухим, и с крупными, как у лошади, зубами, не помещавшимися во рту. Поэтому рот гоблин держал открытым.
   "Ну и образина... - Мичигран с трудом вдохнул. Очень болела спина. - Откуда только такие уроды берутся? И куда это меня привезли?"
   Маг повернул голову, осмотрел двор. Двор, как двор, ничего особенного. Невдалеке находился невысокий каменный дом с крыльцом в три ступеньки. Возле забора - небольшой столик, с двумя скамейками. Вот и все. Ни дерева во дворе, ни кустика. Кое-где пробивалась чахлая травка. Тут же рядом стояла телега, на которой его привезли. А возле нее шестеро: четыре гоблина и два человека. Все широкоплечие, крупные, мордастые, все в темных плащах и каких-то дурацких шапчонках, надвинутых до самых бровей. Стояли с постными рожами и смотрели на Мичиграна. Не потому, что он был им интересен. Просто, во дворе больше не на что было посмотреть.
   "Кто это такие? - попытался сообразить Мичигран. - И что они собираются со мной сделать? Куда они девали посох и шляпу? Плохо мне придется без посоха".
   А тощий весь изогнулся, челюсть нижнюю выпятил так, что крупные желтые зубы можно было сосчитать, и уставился на Мичиграна бешенными белесыми глазами.
   "Сейчас ему, как раз, по зубам и пройтись надо бы, - не вовремя подумал Мичигран. - Зачем ему столько зубов. Посох бы сейчас".
   - Шаррам! - взвизгнул тощий, видно почувствовал, о чем думает маг. - Я с тобой разберусь! Я у тебя печень вырву! Ты у меня кровавыми слезами заплачешь! Машшарам!
   Он ударил мага по ребрам правой ногой. Мичигран задохнулся от боли. А писклявый, скотина безрогая, видимо, решил, что этого магу мало, и добавил левой.
   Мичигран взмахнул ногой, хотел достать мучителя, но тот вовремя заметил и отскочил.
   - Он Маррафа покалечил, - визжал гоблин, петляя вне досягаемости ног мага. - Он из Оторви Уха обезьяну сделал, а Клюку Кривоногому мозги наружу вывернул! Я тебе, машшаррам, все ребра поломаю! Я у тебя все ноги повыдергаю! - Он выхватил у кого-то из гоблинов дубинку и ударил мага по ноге. Боль была совершенно дикой.
   "Разбойники Бритого Мамонта, - понял Мичигран. - Добрались таки. Что-то им от меня надо? Куда они посох задевали? А тощему подаваться нельзя. Ему подашься, до смерти замордует".
   - Ты что делаешь!? Урод! - заорал он. - Ногу сломаешь! Отзынь, гад! Еще раз до меня дотронешься, я из тебя, вонючка лопоухая, бородатую жабу сделаю!
   Зубастый гоблин, уверенный, что может безнаказанно издеваться над поверженным магом, потерял бдительность и подошел к Мичиграну ближе. Как раз на удар ногой. И Мичигран врезал ему. Носком сапога в бедро. Изо всей силы, сколько ее еще оставалось у избитого мага. Гоблин захрипел, почему-то икнул, схватился обеими руками за бедро и упал. Не понравилось ему. Давно его, видно, не били. А Мичигран, несмотря на боль в ребрах и ноге, вскочил, готовый еще раз врезать зубастому.
   - Что тут такое происходит? - раздался, неожиданно, негромкий приятный голос, и во двор вошел Хитрый Гвоздь: добродушный, спокойный, в зеленом шелковом халате, обшитом серебряными позументами и мягких красных сапожках. - О-о-о! Великий Маг Мичигран. За что это ты, Мичигран, так, нашего Зубастика?
   - А-а-а! Он меня убить хотел! Шаррам! - завопил тощий поднимаясь. Он и был Зубастиком. Прозвище вполне ему подходило. Хотя, можно было подобрать получше. Что-нибудь вроде: "Желтозубая Харя" или "Разинутое Хайло". - Чуть ногу не сломал! Ты видел, что он с Маррафом сделал? Машшаррам! У Маррафа лоб опух, и мозги заклинило. Ничего не соображает. Я этого мага до смерти прибью. Машшаррам!
   Маррафа Гвоздь уже видел. И остался доволен. Жирный гоблин, действительно, перестал соображать. Лоб у него распух и покраснел, глаза превратились в щелки, а нос опустился. Гоблин бессмысленно таращился на всех, но никого не узнавал. Он даже жевать перестал.
   - Марраф и раньше не особенно много соображал, - напомнил Гвоздь.
   - Ну и что! - не утихал Зубастик. - Я ему глаза выколю, шаррам! Я ему уши отрежу, машшаррам! - он поднял дубину, готовый броситься на мага. Как будто дубиной можно что-то выколоть или отрезать.
   - Подожди, Зубастик, так нельзя, - остановил его Гвоздь. - Надо разобраться.
   "Ага, - сообразил Мичигран. - Балаган устраивают. Утренний спектакль для детей старшего возраста. Плохой разбойник и хороший разбойник. Сейчас они поспорят, как быть со мной, потом хороший ушлет куда-нибудь плохого, а сам со мной душевно поговорит. Я ему все и выложу. Да я бы и плохому выложил, если бы знал, что выкладывать. И где все-таки мой посох? Этому Зубастику следует врезать в лоб".
   - Он Оторви Ухо покалечил! Шаррам! - не остывал Зубастик, выставляя на обозрение крупные желтые зубы.
   - Нам подробности неизвестны, - добродушно рассудил Гвоздь. - Но нельзя так обращаться с жителями нашего вольного города, особенно с такими уважаемыми магами, как Мичигран.
   Гвоздь увидел на земле мешок в котором привезли Мичиграна и веревку.
   - Да вы что!? - прикрикнул он на громил. - Я же велел пригласить. Я же велел вежливо! А вы что сделали?!
   Громилы молчали.
   - Вечером все ко мне, - приказал Хитрый Гвоздь. Я с вами разберусь. Ты, Зубастик, - Хитрый Гвоздь взял тощего за плечи и легонько подтолкнул, - пойди в дом, выпей пива и остынь. И вы идите, - велел он громилам. - Мне Клайда пришлите.
   Зубастик, зло поглядел на Мичиграна, но послушался Гвоздя, ушел. Недовольные громилы, ожидавшие, что мага надо будет бить, последовали за ним.
   - А теперь, здравствуй, Великий Маг - Гвоздь подал руку Мичиграну. - Помяли они тебя немного. Это пройдет. Но и ты неплохо всыпал Зубастику. И не только ему. Ты на Зубастика не обижайся. Нервы у него никуда не годятся. Трудное детство: родители его бросили, воспитывался у бабки, вздорной и злой ведьмы, и все такое... Со средой ему тоже не повезло. И с девицами не везет. С такими зубками целоваться невозможно. Сам понимаешь. Срывается иногда. Не святой. Нет, наш Зубастик совсем не святой. Воспитываем, конечно, но не все сразу. Да и остальные тоже не мед. Я ведь приказал вежливо пригласить. А они, видишь: мешок и веревка.
   Мичигран ничего не сказал. Пожал руку Хитрому Гвоздю. Потом осторожно пощупал большую шишку на голове. Спина тоже болела. И по ребрам Зубастик прошелся основательно. А главное - посоха не видно. Уж не оставили ли они его там, на улице, когда напали?
   Из дома выбежал худощавый русый паренек, тот самый Клайд, которого Гвоздь велел прислать.
   - Принеси щетку, магу одежду почистить надо, - велел Гвоздь. - И пива нам кувшинчик.
   - Сейчас, - парнишка метнулся в дом, тут же возвратился со щеткой, быстро почистил Мичиграну брюки и плащ. А что там чистить? К мантии волшебника ни пыль, ни грязь не пристают. Выполнив нехитрую работу, Клайд снова умчался. Вернулся с кувшином и двумя глиняными кружками. Поставил их на стол, что находился возле забора. И застыл, ожидая дальнейших указаний.
   - Все, - кивнул ему Гвоздь. - Можешь идти. Но будь где-нибудь недалеко.
   Клайд отошел к дому и уселся на крыльцо, готовый явиться по первому зову.
   Хитрый Гвоздь, совсем, как недавно, отец Хоанг, по-доброму подхватил Мичиграна под локоток, подвел его к столу и жестом пригласил садиться.
   - Давай, по кружечке, - предложил Гвоздь. - Поговорить надо. За пивом и поговорим. Знаешь, кто-то из древних мудрецов сказал: "Истина в пиве!" Здорово выдал, правда! Давай, - и он поднял кружку. - За истину!
   По поводу того, что истина в пиве, Мичигран спорить не стал. Возможно, так они и есть. Но в пиве, которым угощал разбойник, истины не было. Ни единой капли. В этом Мичигран убедился, сделав первый глоток. После второго глотка, он решил, что более мерзкого пойла ему пить не приходилось. Сделав третий глоток, маг поставил кружку и с оторопью посмотрел на Гвоздя, который пил, как ни в чем не бывало.
   - Где вы это берете? - спросил маг.
   - А что? - оторвался от кружки Гвоздь.
   - Г-м-м, - Мичигран хотел сказать, что такие помои пить нельзя, ни в коем случае, но поопасался обидеть хозяина. - Особенное какое-то пиво.
   - Да что ты, маг, обычное пиво, - не понял его разбойник. - Мы всегда такое пьем.
   Оказалось, что Гвоздь в пиве совершенно не разбирается.
   Возможно, он и его соратники с детства привыкли пить это пойло и о настоящем пиве не имеют никакого представления, - решил Мичигран. - Рассказывать разбойнику, каким должно быть настоящее пиво, не имело смысла. А посох следовало заполучить, и как можно быстрей. Да и шляпу. Шляпа была старой, с отвисшими полями. Мичигран носил ее наверно добрую дюжину лет, привык к ней, как к доброму старому товарищу, и не имел никакого желания оставлять ее разбойникам. Но главное - посох. В этом змеином логове, где пасутся тупые гоблины, хищные Зубастики, и Хитрые Гвозди, Мичигран без посоха, чувствовал себя неуверенно.
   - Да, конечно, - несколько невпопад согласился маг. - Обычное пиво. Кстати, а где моя шляпа? - как будто неожиданно вспомнил он. - И посох? Твои разбойнички случайно не потеряли их?
   - Никому ничего поручить нельзя, - опять рассердился Гвоздь. - Клайд, посох и шляпу Великому магу Мичиграну! - приказал он.
   Посох, оказывается, валялся без присмотра на телеге, которая привезла Мичиграна. Там же нашлась и шляпа. Клайд мигом доставил их магу.
   Мичиган надел шляпу, принял посох и погладил полированную поверхность. С посохом в руках он почувствовал себя гораздо уверенней.
   - Я Маррафу говорил, чтобы он тебя вежливо пригласил, - попытался оправдаться Гвоздь. - Но он уж такой, как есть, что с ним поделаешь. Сам видел, с кем работать приходится. Думаешь, все эти Зубастики, Оторви Ухо и Клюки Кривоногие мне самому нравятся?
   Мичигран пожал плечами, давая этим понять, что не собирается обсуждать, кто Гвоздю нравится, а кто не нравится.
   - Не нравятся они мне, - заявил Гвоздь. - А с кем прикажешь работать? Умные, и порядочные, в разбойники не идут.
   Мичигран опять красноречиво пожал плечами.
   - Ты ведь в разбойники не пойдешь?
   - Не пойду, - подтвердил Мичигран.
   - То-то и оно, - Гвоздь даже вздохнул, показывая, как он сожалеет, что Мичигран не хочет идти в разбойники. - Приходится работать с теми, кто есть. Но мы все о пустяках. Тебе ведь интересно, о чем я с тобой поговорить хотел?
   - Интересно, - подтвердил Мичигран.
   - Хочу с тобой посоветоваться в отношении Мультифрита, - Гвоздь прищурился. Глаза его сейчас не были добрыми, они предупреждали, что Мичиграну следует говорить про драгоценный кристалл, все, что он знает. И только правду. - Сейчас весь город только о Мультифрите и рассуждает. Но в глаза этот кристалл никто не видел. А ты, говорят, его в руках держал. Правда это?
   Мичигран, наконец, понял, почему за ним стали охотиться разбойники Бритого Мамонта, зачем отловили и привезли сюда.
   "Они решили, что смогут через меня выйти на похитителя Мультифрита, - подумал маг. - Что-то у некоторых мозги не в ту сторону повело. Сначала отец Хоанг, теперь Хитрый Гвоздь. Этот, наверняка, тоже станет уговаривать, чтобы я нашел Мультифрит. У меня что, забот других нет?!"
   - Правда, - подтвердил маг. Все в городе знали, что он был в отряде рыцаря Каланта, когда тот владел Мультифритом.
   - Расскажи, что это за кристалл, как он выглядит и в чем его сила, - попросил Гвоздь.
   Не было никаких секретов в том, что Мичигран знал о Мультифрите. Да и знал он немногое.
   - Выглядит как небольшой красный камень, - стал рассказывать маг. - Форма ромба, верхний и нижний концы острые. Дотронешься до него рукой и кристалл начинает светиться: как будто волны мягкого розового света от него исходят. А сила в нем какая-то совершенно необыкновенная. Этим кристаллом все, что угодно пробить можно: хоть каменную стену, хоть шкуру дракона. И еще - раны лечит. Положишь кристалл на рану и она тут же заживает. Я этим Мультифритом вождю варваров Бахарраку, сломанную ногу вылечил, а нашему провидцу Бурксту - рану на голове. Наверно у него еще какие-то свойства есть. Волшебный кристалл все-таки.
   - Какие? - заинтересовался Гвоздь.
   - Не знаю, - с сожалением сообщил Мичигран. - Времени у меня не было, чтобы разобраться. Мы тогда почти каждый день с варварами сражались. Да и не только с ними. Не до Мультифрита было. Но сила в нем есть, и немалая.
   - Откуда он взялся этот Мультифрит?
   - Толком этого никто не знает, - Мичигран подумал, что как раз сейчас и следовало приложиться к кружке с пивом, посмотрел на кувшин, но вспомнил, какое пойло там плещется, и внутренне содрогнулся. - Монах Буркст, из гномов, рассказывал, что в древние времена какой-то его предок отвоевал Мультифрит у хаврюг. Да... А сейчас, значит, пропал... Ты, случайно не знаешь, куда он девался? - решил прощупать разбойника Мичигран.
   "Ну, маг, - восхитился Гвоздь. - Я его притащил сюда, чтобы выведать, куда кристалл девался, а он, первым делом, об этом у меня допытаться хочет".
   - Представления не имею. Кое-какие мысли, конечно, есть, - признался Гвоздь. - Но очень все расплывчато.
   Мичигран поверил. Если бы Гвоздь знал, где находится Мультифрит, то затаскивать сюда мага и считать ему ребра не имело бы смысла.
   - Я, как раз, тебя хотел спросить, - прищурился Гвоздь, - не знаешь ли ты, куда мог деваться волшебный кристалл?
   - Представления не имею, - теми же словами, что и Гвоздь, ответил Мичигран. - И никаких мыслей. Да и откуда мне знать?
   Гвоздь ни одному слову мага не поверил. Но тоже кивнул, как бы согласился.
   - Неужели узнать не можешь? - все-таки спросил он. - Ты же волшебник.
   - Нет, - Мичигран покачал головой. - Волшебство на волшебство не действует. А если подействует, то оба мы, и кристалл и я, можем потерять свои волшебные способности.
   - Жаль, - Гвоздь вспомнил о кружке и приложился к ней. - Если бы его найти и продать в Султанаты, большой куш сорвать можно.
   Мичигран посмотрел на холеное лицо Гвоздя, на его богатый халат, обшитый серебряными позументами, дорогие сапожки.
   - Ага, - кивнул он. - Если продать кристалл, то и приодеться можно, и во вкусной еде себе не отказывать. Многое чего можно.
   Гвоздь понял, ехидное замечание мага, но не обиделся.
   - Я не для себя стараюсь, - сообщил он. - Богатство должно принадлежать народу.
   - Ого! Ты в крагозеевскую партию вступил? - спросил Мичигран. - Как интересно. А красную рубашку тебе выдали? Или красные рубашки только боевикам дают?
   - Все шутишь, - ухмыльнулся Гвоздь. - А я серьезно. Мы с Делягой это дело обговорили. Деляга, это тебе не Крагозей, он делом занимается.
   - И что же Деляга предлагает?
   - Предлагает на золото, что можно за Мультифрит получить, построить фабрики.
   - А что на это скажут ваши разбойнички? - поинтересовался Мичигран. - Что Бритый Мамонт скажет?
   - Чего это вы все: "Бритый Мамонт, Бритый Мамонт". Пугало из него делаете. Он обычный гоблин, как и все остальные. Только поумней других и пробивной. Не все время же ему разбоем заниматься. Бритый Мамонт тоже вложит свои капиталы в строительство фабрик и войдет в Совет Хозяев. А с большими капиталами, и бургомистром Геликса стать сумеет.
   - Так уж и бургомистром, - не поверил Мичигран.
   - Почему бы нет?! Тебе Слейг нравится?
   - Нет, не нравится, - признался маг. - Слейг жадный дурак. От таких одни неприятности.
   - Верно, - согласился Гвоздь. - А Бритый Мамонт воровать из казны не будет, и брать взятки не станет. Он порядок наведет. Всех эльфов обратно в их леса отправит и колючей проволокой эти леса обтянет, чтобы они не вылезали оттуда. И от гномов город очистит. Пусть в Неокс отправляются и там своими кузнями коптят. Нам, в Геликсе, чистый воздух нужен. Для троллей специальные лагеря построит, со всеми удобствами. Будут в каменоломнях трудиться. Бритый Мамонт это такая голова! Он все продумал. В Геликсе останутся только гоблины и люди. Понимаешь, дружба народов. У нас же родственные души, Мичигран. И одни цели. Гоблин и человек - братья!
   - Интересно... - протянул маг, делая вид, что ему нравится порядок, который собирается навести в Геликсе Бритый Мамонт. - Очень интересно.
   - Не то слово! - Гвоздь дружески похлопал его по плечу. - Я всегда считал, что ты наш человек. Как только Бритый Мамонт станет бургомистром, мы такое завернем! Сделаем всех счастливыми. А кто не захочет - сам понимаешь. Наши гоблины, кого надо, сразу подстригут.
   - А если Бритого Мамонта бургомистром не выберут? - спросил маг. - Разбойник все-таки...
   - Ну, Мичигран... - с удивлением и сожалением посмотрел на мага Гвоздь. - Ты, оказывается простых вещей не понимаешь. Бритый Мамонт не просто разбойник, а глава преступного мира. Это, считай, поважней, чем глава какой-нибудь гильдии. Если пару сундуков золотых монет раздать, кому надо, выберут его. Можешь не беспокоиться.
   - Угу. Бритый Мамонт, значит, всенародно избирается бургомистром, а разбойники, станут на фабриках работать? - как можно простодушней спросил Мичигран.
   - Ну... Работать они, конечно, не станут, - протянут Гвоздь. - Мы их в охрану фабрик назначим. Пусть присматривают, чтобы никто не воровал. Можешь быть уверен, Бритый Мамонт порядок наведет.
   - Может быть, - спорить с Хитрым Гвоздем Мичигран не стал. Наоборот, энергично закивал, будто согласился, что самое разумное - передать Мультифрит, а потом и всю власть в Геликсе Бритому Мамонту. И так это все хорошо ему удалось, что Гвоздь, хоть он и Хитрый, поверил Мичиграну.
   - Надо по быстрому найти Мультифрит, - перешел к делу Гвоздь. - Мы тут всех своих на уши поставили. И Деляга не дремлет. Вот и тебе задание. Постарайся узнать, какой гад наше народное достояние спер. Ты только узнай, а как его вернуть народу, это мы сами.
  
   Мичигран прихрамывал на правую ногу, и ребра болели, и шишка на голове ныла. И настроение у него было, далеко не радужное. Препаршивейшее настроение было у мага. А желание только одно: завалиться в таверну, к Гонзару Кабану, и оттянуться там в полную меру. Взять пару кувшинов пива... А еще лучше - три. И устроить хорошую веселую свадьбу всем гоблинам, которые там окажутся. Пусть они потом сами разбираются, кто из банды Бритого Мамонта, а кто просто так пришел, но все равно - гоблин. А если сам не управится, то найдется кому помочь... Но, рано еще, - маг посмотрел на небо: солнце висело высоко, едва перевалив за полдень. - Таверна закрыта. Кабан сейчас рычит на доходяг-плотников, что поубивает их всех, если они к вечеру не сколотят столы и скамейки, разбитые при вчерашней драке. Нет смысла идти туда.
   Так рассуждал Мичигран, хромая домой, после встречи с Хитрым Гвоздем. И еще, он думал о том, что в будущем тоже ничего хорошего ждать не приходится. Их пресветлость, отец Хоанг считает, что драгоценный кристалл должен принадлежать народу и храниться в Святой Обители... Конечно, в Святой Обители! Где же еще народ может держать свое сокровище? Хитрый Гвоздь тоже считает, что волшебный кристалл должен принадлежать народу и хочет, чтобы Мичигран нашел Мультифрит для Бритого Мамонта. Бритый Мамонт станет бургомистром и народ в Геликсе сразу станет жить богато и счастливо. Мичигран вспомнил историю, которую рассказал ему демон У-Рук, по кличке Франт, об ученике башмачника, которому демоны обещали гарантированное счастье. А когда надо было выполнить обещанное, ни один умник, ни один идиот, не сумел сообразить - что же это такое.
   Мичигран не смог ответить твердым "Нет!" Координатору. Может быть, потому, что отец Хоанг хороший человек, почти святой, и похож на драконоборца Фестония. А Хитрому Гвоздю Мичигран ничего толком не обещал. Но и не отказался. Если бы отказался, они бы его там, во дворе, и зарыли. Но разве можно иметь дело, с теми, кто пьет вонючее пойло и называют это пойло пивом?.. Отец Хоанг и Хитрый Гвоздь как будто сговорились: "Ищи, Мичигран, ты сумеешь, мы в тебя верим..." А он не желает искать Мультифрит. Имеет он права не желать? Имеет! Вот он и не желает!
   "Если им так нужен Мультифрит, пусть они сами его ищут, - решил Мичигран, и ему сразу стало легче. - Для этого у них и городская стража есть, и шпионы, и доносчики, и всякая другая шушера. Приду я сейчас домой и пошлю Тихоню за пивом. И закроюсь дня на три. Нет меня дома! Пусть думают, что я рыщу по городу и вынюхиваю, где спрятан Мультифрит. А за три дня они, или сами его найдут, или поубивают друг друга. И никому этот Мультифрит тогда не будет нужен".
   После того, как его спеленали и увезли разбойники Бритого Мамонта, Мичигран стал осторожней. Размышляя о нелегких днях, которые ему предстоят, и о заботах, от которых хорошо бы избавиться, он внимательно поглядывал по сторонам, не ждет ли его еще какой-нибудь сюрприз. И не напрасно поглядывал. Едва вышел он на улицу Великих Побед над Харахорийскими Захватчиками, как увидел четырех крепких гномов в красных рубашках и высоких зашнурованных башмаках. Гномы стояли полукругом и о чем-то болтали. Это мага не удивило: поболтать гномы любили. Но, едва увидев Мичиграна, краснорубашечники быстро вытянулись цепочкой поперек тротуара.
   "Кажется, и крагозеевцы решили за меня взяться, - не удивился маг. - Проверим".
   Сделав вид, будто он не заметил крагозеевских молодчиков, маг пересек улицу и двинулся дальше. Те, какое-то время выжидали, потом быстро перебрались на противоположный тротуар и снова перегородили его.
   "Вот и хорошо, - обрадовался маг. - Я их не искал, я к ним не приставал. Они сами пришли. Что мне остается делать? Не лезть же опять в мешок". - Мичигран оглядел улицу. Редкие прохожие исчезли. Здесь был только он, и, против него, четыре возомнивших о себе гнома.
   - Вы что, бить меня собрались? - маг остановился в трех шагах от противников. - Четверо, с дубинками, на одного? Не стыдно? - c заметной ехидцей поинтересовался он.
   - Нас послали... - оскалил зубы в нахальной улыбке гном, который был покрупней остальных. По правой щеке его сытой морды тянулись три глубокие царапины, не иначе, сердитая девица ногтями прошлась. И правое ухо у гнома было красным, распухшим, явно от хорошей затрещины. Остальные тоже улыбались оскорбительно и зловеще.
   "Как же им не скалиться, - подумал маг, - их четверо, а я один. И они думают, что могут сделать со мной все, что захотят. Стукнуть по башке, накинуть на меня мешок, связать, а потом бить ногами по ребрам и поить протухлым пивом. Я им сейчас стукну! Я им покажу, как мешок надевать! Пусть сами пьют грязное пойло, которое они считают пивом!"
   - Наш вождь Крагозей приказал... - явно насмехался над магом гном, с поцарапанной рожей, который, судя по всему, был среди них главным.
   - Сам вижу, что Крагозей, - не дал договорить гному Мичигран. - По рубашками вижу и по вашим нахальным мордам.
   - Так мы это... - гном, не переставая скалить зубы, явно хотел сказать что-то оскорбительное, но маг опять перебил его.
   - Вы и обрадовались, шушера тухлая... Это я должен радоваться! - сообщил краснорубашечникам Мичигран. - Четыре гнома - это для меня мало. - Я каждое утро по четыре гнома натощак съедаю. А сейчас уже время к обеду.
   Гномы, видимо, не поверили, что таких, как они, маг ест натощак. Не переставая зловеще улыбаться, они двинулись к Мичиграну.
   Маг не стал спрашивать, хочет ли кто-нибудь из них - посохом в лоб? Без всяких вопросов было ясно, что хотят. Все четверо. И, особенно, болван с поцарапанной рожей и распухшим ухом. С него Мичигран и начал. Врезал ему посохом в лоб, и нахальная улыбка у того сразу исчезла. Потом ударил локтем в солнечное сплетение второму, опять же посохом, тюкнул по коленкам третьего, а четвертому просто заехал кулаком в челюсть. Все четверо легли.
   - Вот так, - подвел первый итог встречи маг. - Когда вернетесь к своему Крагозею, скажите ему, что с Великим Магом Мичиграном, такое не проходит. А Мультифрит, пусть он сам ищет. И еще кое-чего сказал. Очень неприятное для Крагозея и всех остальных краснорубашечников.
   Поцарапанная рожа открыла глаза, пощупала лоб, осталась чем-то недовольна и уставилась на Мичиграна. Маг уловил во взгляде гнома растерянность.
   - Не ожидал? - поинтересовался Мичигран. - Теперь будешь знать. Ты кто такой?
   - Я Бодигар, советник нашего вождя, - признался гном. - Командир ударного отряда. За что ты нас, Великий Маг? - он опять оскалил зубы, нахальную такую улыбочку изобразил, будто с дураком разговаривал.
   Великого Мага Мичиграна сегодня и по ребрам пинали, и по голове били, и в мешок запихивали. Такое кого угодно из терпения выведет. Теперь с ним следовало разговаривать уважительно, без нахальных улыбочек.
   - Надоели вы мне все, - объяснил он. - Пройти по улице спокойно не даете. То монахи, то гоблины, то гномы, и всем чего-то от меня надо. Чего ты на меня уставился?! Чего вы ко мне пристали?
   Зашевелились и остальные гномы. Глядели на мага широко раскрытыми глазами, и тоже губы растянули в идиотские улыбочки.
   - Лежать! - приказал маг и стукнул посохом о землю, - Кто без разрешения поднимется, получит в лоб.
   Гномы послушались. Бодигар повел переговоры лежа.
   - Великий Маг, мы не хотели сделать тебе ничего плохого, - сообщил он. - Крагозей прислал нас, чтобы мы, от его имени, пригласили тебя пообедать с вождем.
   - А чего вы все с дубинками и зубы скалите? - не поверил маг.
   - Это у нас порядок такой - называется: почетный караул, - стал объяснять Бодигар. - У нас Вождя, куда бы он ни пошел, всегда четыре гнома с дубинками сопровождают. Ты друг нашего Вождя и Великий Маг. Крагозей оказал тебе почет. И приказал, чтобы мы тебе улыбались.
   - Убрать улыбки! - рявкнул Мичигран, который уже не мог смотреть на эти скалящие зубы рожи.
   Идиотские, похожие на гримасы, улыбки исчезли и лица у гномов стали вполне нормальными. Мичигран теперь мог смотреть на них без отвращения.
   - Так лучше будет. Ты можешь встать, - сообщил он Бодигару. - Остальным лежать.
   До Мичиграна дошло, что он, кажется, неправильно понял гномов. Но о том, что проучил их, маг не пожалел. Сами напросились. Да и после того, как он уложил этих четверых, настроение значительно улучшилось. Жаль, только, что не оказалось здесь еще парочки гоблинов, или хоть бы тощего Зубастика.
   - Что это Крагозей так заботиться о моей особе? - продолжал допытываться маг.
   - Из большого уважения и почтения к тебе, Великий Маг, - доложил Бодигар. Потом немного помялся и добавил, - Поговорить он с тобой хочет. Совет ему твой нужен. Ты ведь самый великий, самый уважаемый маг в городе.
   - У него что, советников мало?
   - Всего двое, по самым главным вопросам, - сообщил гном. - Я и Умняга Тугодум.
   - Это, какие же вопросы у вас самые главные? - заинтересовался Мичигран.
   - Я - по вопросам организации молодежи на борьбу с прогнившим режимом Слейга и его сатрапами, - доложил Бодигар. - А Умняга Тугодум - по вопросам теории. Без знания тории двигаться вперед и бороться с прогнившим режимом Слейга нельзя. Практика без теории - слепа.
   - Понятно. Вы там у него самые умные?
   - Конечно, - подтвердил Бодигар. Сам Крагозей нас назначил.
   - А я по какому вопросу должен советовать?
   - Об этом я не знаю. Об это знает только наш Вождь и учитель, Крагозей.
   - Ага! А если я не пойду, мне мешок на голову и потащат в вашу берлогу?!
   - Ни в коем случае. Клянусь священным кузнечным молотом и волшебной наковальней, дарованными нам праотцами! - гном ударил себя кулаком в грудь. - Там уже и обед приготовлен. И пиво твое любимое от Гонзара Кабана принесли. Мы весь город избегали, пока тебя нашли. Наш вождь, Крагозей, сказал, что обедать не станет, пока тебя не дождется.
   - Пиво, говоришь, от Гонзара Кабана? - заинтересовался Мичигран.
   - Ага.
   - Не врешь?
   - Клянусь священным кузнечным молотом и волшебной наковальней, - снова ударил себя кулаком в грудь Бодигар, - что говорю чистую правду. Наш Вождь Крагозей велел пиво для тебя у Гонзара Кабан взять. Я самых верных нашему делу боевиков за пивом гонял.
   Такое уважительное отношение гномов меняло дело. Есть магу хотелось. Утром он перекусить не успел, а сейчас время уже подошло к обеду. И пиво от Гонзара - тоже в самый раз. Мичиграна с содроганием вспомнил о помоях, которыми пытались его напоить разбойники.
   - И давно Крагозей ждет меня? - спросил он.
   - Давно, Великий маг.
   - Ладно, раз такое дело, прогуляемся до вашего вождя, - согласился маг. - Не будем его голодом морить. А вы чего разлеглись, - прикрикнул он на краснорубашечников, которые не решались подниматься без его разрешения. - Ну-ка вставайте, ничего я вам плохого не сделал. Просто поучил немного, чтобы к магам уважительно относились. А то стоят, зубы скалят и молчат. Следующий раз сразу говорите, зачем пришли. А зубы скалить не надо. И дубинками размахивать не надо. Поняли?
   Краснорубашечники, ни один из которых дубинкой ни разу не взмахнул, недружно сообщили, что поняли и поднялись с земли.
   - Показывай, куда нам надо идти, - велел Мичигран Бодигару. - А вы, почетный караул, идите за нами. Если кто-то попробует нам дорогу перекрыть, вы зубы не скальте, а сразу бейте.
  
   Полный кувшин стоял на столе слева. Второй, опустошенный, более чем на половину - справа. А еще на столе находилось большое деревянное блюдо, наполненное присоленными орешками хави и маленькими огурчиками, тоже присоленными. Для тех, кто в этом разбирается, самая хорошая закуска к пиву.
   Лейтенант Брютц пребывал в добром расположении духа. Все стражники при деле, в городе порядок, в караульном помещении чисто, пиво прохладное. А вечером, лишь начнет смеркаться, лейтенант отправится на улицу имени Халабудры Неудержимого, подойдет к дому номер три, два раза постучит маленьким молоточком, и дверь ему тотчас откроет нетерпеливо ожидающая его красавица Маргита, в красном платье. К его приходу, красавица Маргита всегда надевала красное платье с серебряным шитьем и обширным декольте.
   Лейтенант Брютц сделал несколько глотков, закрыл глаза и постарался представить себе красавицу Маргиту: красное платье, белое личико, розовые щечки, черные брови, ярко накрашенные красные губки, копну рыжих волос...
   Ничего у лейтенанта не получилось. Личико красавицы Маргиты не возникло. Брютц сосредоточился и призвал на помощь святого драконоборца. Но, и после этого, ничего не получилось. Вместо Маргиты, перед внутренним взором лейтенанта Брютца, возник неясный, клочковатый сгусток тумана, в котором невозможно было разглядеть даже смутные очертания красавицы. Лейтенант Брютц чуть-чуть приоткрыл глаза, и приложился к кружке. Такой способ был не раз проверен и, как правило, способствовал успеху. Но, сейчас, это не помогло. И даже привело к чему-то непонятному. Перед взором лейтенанта, из тумана выплыла усатая рожа эльфа. Над рожей пристроилась зеленая шляпа с узкими полями и тремя небольшими пестрыми перышками, а под рожей находились зеленый камзол и красный галстук-бабочка. Точь-в-точь - чиновник бургомистра. Выпучив глаза, рожа направила длинный хищный нос на кувшины с пивом, как будто ждала, что ей сейчас нальют.
   Лейтенант Брютц уныло вздохнул. Он хотел полюбоваться прекрасным личиком, и всем остальным, что имелось у красавицы Маргиты, а, вместо этого, получил нахальную рожу эльфа.
   Двумя глотками от такой гадости, как эльф, не избавиться, - решил лейтенант. Он долил кружку, полностью осушил ее и снова посмотрел на то место, где появлялась рожа эльфа, надеясь, что теперь-то она исчезла, и навсегда.
   Рожа не исчезла. Она по-прежнему нахально занимала то самое место, где, по расчетам лейтенанта, должен был находиться образ красавицы. Мало того, на лоб рожи уселась большая зеленая муха. Муха потирала передние лапки и тоже смотрела на кувшины с пивом.
   "Глюки, - подсказал внутренний голос. - Иногда это случается, от усталости и напряженной работы".
   Лейтенант Брютц задумался. Сегодня утром он проверил выправку стражников, а затем долго вдалбливал в их тупые головы, мысли о том, как ужаснулся бы святой драконоборец, дважды рожденный Фестоний, если увидел бы, во что они превратились. Потом лейтенант заставил стражников почистить и заточить мечи, затянуть ремни на отвисших животах и вымыть пол в караульном помещении. Заставил бездельников шевелиться. Это была, воистину, тяжелая работа.
   Лейтенант Брютц лучше всех в Геликсе знал, как трудно командовать бандой болванов-стражников. - Но, не настолько же, чтобы появились глюки в виде нахальных эльфов, с красными галстуками-бабочками на шее, и большими зелеными мухами на лбу. Раньше с лейтенантом никогда такое не случалось.
   - Ты уверен, что это глюки? - не поверил он внутреннему голосу.
   "Жизнь сложна и никакой уверенности, ни у кого, ни в чем быть не может, - внутренний голос любил порассуждать. - Но это - явно глюки. Сам подумай, что у нас, в караульном помещении делать эльфу? Пива он здесь не получит, а по шее от кого-нибудь из стражников схватить может. Присмотрись: лупает глазами и молчит. Настоящий эльф так долго молчать не может".
   - А муха? На лбу у него сидит большая зеленая муха и трет лапки. Тоже глюк? - все еще сомневался лейтенант.
   "Конечно. У глюка-эльфа муха может быть только глюком. Почистит лапки и улетит. Потом и эльф исчезнет".
   Муха, и верно, как предсказывал внутренний голос, перестала чистить лапки, взмыла в воздух, облетела вокруг длинного носа эльфа и исчезла. А противная рожа не только не исчезла, но и заговорила.
   - Их милость губернатор Слейг, приказывает лейтенанту Брютцу, срочно прибыть в резиденцию, - без запинки выдала рожа и, к тому же, ехидно усмехнулась.
   - Он еще и разговаривает, - огорчился лейтенант Брютц. - Как глюк может разговаривать? - потребовал он разъяснений от внутреннего голоса.
   "Возможно, это глюк особого рода. Глюки тоже бывают разными... - внутренний голос совершенно не к месту хихикнул".
   Лейтенант Брютц не понял, что тот нашел смешного. Решался серьезный вопрос: глюки или не глюки? Если глюки, то можно идти к красавице Маргите, для получения удовольствия. Если не глюки: надо идти к жирному бургомистру Слейгу, где удовольствием, явно, не пахло. И нечего по этому поводу хихикать... Он так и сказал внутреннему голосу, что ничего смешного не видит, поэтому всякое хихиканье не к месту.
   "Это я по совершенно другому поводу, - явно соврал внутренний голос. - Вспомнил морду капрала Коорна. Она у капрала плоская, как блин, даже носа не видно".
   - Что ты мне про какого-то Коорна! - рассердился лейтенант. - Ты мне прямо скажи: глюки или не глюки?
   "Глюки, - уверенно заявил внутренний голос. - И, чувствуя, что лейтенант все еще сомневается, добавил: - Если сомневаешься, можешь сам разобраться".
   Вообще-то, Брютц доверял внутреннему голосу. Но случалось и так, что того заносило, а отдуваться приходилось лейтенанту.
   - Если ты такой умный, то подскажи, как разобраться? - потребовал лейтенант.
   "Очень просто. Шарахни его пивной кружкой по роже. Если он после этого не исчезнет - значит, глюки. А если упадет - значит, мы ошиблись".
   - Не мы ошиблись, а ты, - поправил его лейтенант Брютц.
   "Ты... Мы... Разве в этом дело, - не смутился внутренний голос. - Главное - результат. Кружкой по роже, и все дела. Сразу убедимся, что глюки".
   - Пожалуй, - согласился лейтенант Брютц. - Надо попробовать.
   Кружка была наполовину полна. Лейтенант допил пиво, прицелился и швырнул ее в рожу глюку.
   Глюк попытался увернуться, но не успел. Кружка врезалась ему как раз в голову. Шляпу, в свое время, изготовили из плотного фетра, и она смягчила удар. Но то, что досталось эльфу, оказалось для него вполне достаточным. Рожа у него потускнела, глаза закрылись, ноги подкосились, и он рухнул на пол. Рядом с ним упала пустая пивная кружка.
   Удар был вполне приличным, но никто, при всем желании, не смог бы найти на глиняной кружке ни одной, самой мелкой, трещинки. Недаром Геликс славился своими гончарами. Даже лучшие мастера-гномы в Неоксе не смогли бы изготовить такую кружку. По железу - это они умели. А из глины - такое им было не по силам.
   - Что ты теперь скажешь? - спросил у внутреннего голоса лейтенант Брютц. И тут же сам ответил: - Получается, что не глюк.
   "Получается, что не глюк, - нехотя согласился тот. - Выходит, что мы несколько ошиблись".
   - Не мы, а ты, - снова уточнил лейтенант.
   "Ошибиться может каждый, - внутренний голос явно не переживал свою ошибку. - А помнишь, как я тебя выручил, когда ты забрался на городскую каланчу. Эх, и гульнули мы тогда".
   - Гульнули, гульнули, - оборвал его лейтенант Брютц. - Теперь придется идти к Слейгу. А тот спросит, что я с его эльфом сделал, - лейтенант посмотрел на эльфа: тот не шевелился. - Но я его совсем легонько стукнул. Даже кружка не разбилась Должен быть жив. Хорошо, что я заставил этих бездельников пол помыть. Камзол у него нисколько не опачкался. Эй, кто там есть, пусть зайдет! - крикнул он.
   В комнату заглянула плоская морда капрала Коорна. Капрал Коорн всегда старался отираться возле кабинета лейтенанта. На это у капрала были две причины. Во-первых, считал он, - быть на виду у начальства - самый короткий путь в сержанты. Во-вторых - здесь можно было услышать многое из того, о чем говорил лейтенант Брютц.
   - Жду приказа, мой лейтенант! - бодро доложила морда, не обращая внимания, на растянувшегося но полу эльфа.
   - Эльфа привести в чувство! - приказал лейтенант Брютц.
   - Слушаюсь! - рявкнул капрал и исчез. Затем он появился снова с ведром воды и, не задумываясь, выплеснул ее на голову эльфа.
   - Ап-р-р... вап-р-р... б-р-р... - бормотал эльф, приходя в себя, и испуганно оглядываясь. Потом он сказал что-то длинное, непонятное, по-своему, по эльфийски, встал, подобрал шляпу, надвинул ее по самые уши и опять сказал что-то непонятное.
   "Мало того, что он не глюк, так он еще и ругается по-своему, - выразил вполне законное недовольство внутренний голос. - И где!? В нашем караульном помещении. За такое можно и по шее получить".
   Брютц был полностью с ним согласен.
   - Ты, мышь лесная, если живешь в нашем городе, то должен подчиняться его законам и обычаям, - указал он эльфу, - И в моем присутствии ругаться должен по-человечески, а не по эльфийски. Понял?!
   Эльф глядел на лейтенанта исподлобья и молчал. Кажется, он был недоволен тем, что его, чиновника канцелярии бургомистра, стукнули пивной кружкой по голове. А потом еще и водой облили. Он, явно, опять хотел сказать что-то по-эльфийски.
   - Понял?! - грозно повторил лейтенант Брютц и взял в руку вторую кружку.
   - Стукнуть!? - приготовился капрал Коорн. Он тоже считал, что раз они понабежали в город, эти эльфы, шаррам, то нечего им, вообще!
   - Погоди, - остановил его лейтенант. - Может до него дойдет.
   До эльфа дошло. Он понял, что канцелярия далеко, а капрал Коорн - рядом. И еще: он, как и остальные жители города, знал, что со стражниками спорить не следует.
   - Понял, - поторопился с ответом эльф. - Я все очень хорошо понял. Больше этого не будет.
   - То-то, - сменил гнев на милость лейтенант. - Я ведь не знал, что ты не глюк, надо было разобраться, пришлось провести это самое...
   " Эксперимент", - подсказал внутренний голос.
   - Эксперимент, - подтвердил лейтенант. Теперь ясно, что ты не глюк. Так чего тебя принесло?
   - Бургомистр Слейг просят вашу милость немедленно посетить его, - вежливо доложил эльф. На кувшины с пивом он теперь даже не глянул. - Бургомистр занят, но очень желает, как можно быстрей, встретиться с вашей милостью.
   - Так бы сразу и сказал, - посоветовал ему лейтенант. - А то стоит, молчит, мухи по нему ползают... Зеленые. Не поймешь, эльф перед тобой, или глюк... Ты следующий раз поаккуратней, и глюком больше не прикидывайся. Иди в свою канцелярию. Скажи бургомистру, что я сейчас буду.
  
   Крагозей встретил Мичиграна на пороге, и приобнял, как родного. Три раза приложился губами к его щекам: к правой, левой и опять к правой.
   - А ты ничуть не изменился, - радовался он. - Все такой же молодой и красивый. Вот что значит здоровый образ жизни. Учись Бодигар, учись, как надо жить. С советником Бодигаром ты уже, конечно, знаком. А это наш Умняга Тугодум, крупнейший теоретик народных движений. - Он всегда говорил: "Такие выходцы из простого народа, как Мичигран, являются опорой нашего движения, нашим главным капиталом". Так, Умняга?
   - Так, - подтвердил Тугодум и погладил бороду. - Опора на народ позволяет вождям возглавить исторические процессы, а те, в свою очередь, приобретают центробежную динамику и по диалектической спирали выходят на пик своего развития.
   - Слышал?! - Крагозей с восхищением поглядел на Умнягу. - Прямо в корень рубит. И всегда - о роли народа. Я тоже говорю, что пока в Геликсе есть такие героические выходцы из простого народа, как наш Мичигран, любимый город может спать спокойно. Нет таких крепостей, которых бы мы не взяли, если в наших рядах такие личности, как Мичигран. Посмотрите на него, советники мои! - Крагозей отступил на три шага и стал любоваться Мичиграном. - Ведь выходец из трущоб нищего Казорского квартала, должен был еще в детстве умереть от какой-нибудь холеры, а в юношестве получить удар ножом в бок, но выжил! И не просто выжил, а стал примером для молодого поколения. Так ведь, Бодигар?!
   - Так! - подтвердил Бодигар. - Великий маг Мичиган Казорский стал ярким примером для подражания у всей нашей молодежи.
   Мичигран знал, что Крагозей любит поговорить, и что вождя краснорубашечников часто заносит. Но такого напора и такого словоизвержения маг не ожидал.
   - Какая яркая жизнь, подвиг за подвигом! - не замолкал Крагозей. - Народ все знает о своем герое. Побили мы Огнедышащего дракона! Побили! - вождь дружески похлопал мага по плечу. - И не рыцарь какой-то, а мы, народ! Мы-то оказались посильней каких-то там рыцарей и драконов. И о славных твоих битвах с дикими варварами, мы тоже знаем. И о том, как ты исцелил сотни раненых монахов... При помощи Мультифрита. Мы и об этом знаем. И еще кое-чего, - он хитро подмигнул магу, давая тому понять, что знает очень много о своем госте. И не только о подвигах.
   Крагозей не делал ни малейшей паузы, он говорил так стремительно и густо, что вставить хоть бы одно слово было невозможно. Мичигран решил и не пытаться сказать что-нибудь.
   - Мы рады, что ты принял наше приглашение. Это для нас, борцов за счастье народа, большая честь. К столу, прошу, к нашему скромному столу! - пригласил Крагозей. - Откушаем, что послал нам святой Фестоний.
   Скромный стол занимал значительное место в комнате, где они находились. Иначе бы на нем не поместились дары расщедрившегося святого. Фестоний послал бараний бок, и полтуши небольшого кабана, и вместительное блюдо с птицей, и другое, не менее вместительное блюдо, с жареной рыбой, и пяток разных салатов, и соленые грибы, и свеженькие, еще пахнувшие огнем печи, лепешки, и маринованные овощи, и, сыры, и окорока, и, конечно, кувшины с пивом.
   Крагозей усадил Мичиграна на почетное место, сам сел рядом. Два остальных стула заняли Умняга Тугодум и Бодигар. Почетный караул застыл у дверей. Следуя указанию вождя, караул улыбался. Маг не мог смотреть в их сторону.
   Крагозей произнес тост. Тост был длинным и состоял из трех частей. Первая была посвящена Мичиграну, его талантам, его добродетелям и его неоценимому вкладу в славную историю Геликса. Вторая часть поведала собравшимся о героической борьбе краснорубашечников с бургомистром Слейгом, а также, с его приспешниками, сатрапами, и их цепными псами-стражниками. Третья - рассказала о неумолимой поступи истории и столь же неминуемой победе народа (который олицетворял он, Крагозей) над угнетателями (которых олицетворял бургомистр Слейг и его сатрапы). Но, даже самые длинные тосты, когда-нибудь, заканчиваются. И, маг, наконец, сумел припасть к большой кружке, наполненной живительной влагой.
   Пиво, и верно, оказалось из таверны Гонзара Кабана. Бодигар не обманул. Мичигран понял это после первого же глотка. Он с удовольствием осушил кружку, за ней, без перерыва, вторую, и принялся за еду.
   Потом были еще тосты. В основном, говорил Крагозей. Что-то произнес и Умняга Тугодум. Но тост его был таким умным, что Мичигран ничего не понял. А Бодигар молчал. Молча ел, молча пил, молча восхищался Вождем и гостем.
   Мичигран, после четвертой кружки, тоже сказал речь. После четвертой кружки он почувствовал прилив красноречия и наговорил о Крагозее и его боевиках много лестного, чем порадовал хозяев.
   Пиво было отличным, тостов много, отставать никто не хотел, поэтому выпили они прилично, даже очень хорошо. Мичиган пожалел, что они не в таверне Гонзара Кабана. Там, можно было не только выпить, но и размяться, а здесь драться было не с кем. Вообще, с этими тремя гномами Мичигран легко справился бы без посоха. Но сейчас о драке не могло быть и речи. А песни они пели дружно и громко. Тугодум фальшивил беспощадно, и за это, крупнейшему теоретику всех веков и народов, следовало дать по шее, но Мичигран его не тронул. А у Бодигара был хороший басок, и пел он довольно умело, чем порадовал мага. Потом Крагозей велел Умняге и Бодигару пойти проветриться а сам стал уговаривать Мичиграна, чтобы тот рассказал, куда девался Мультифрит.
   - Ты же все знаешь, все умеешь. С тобой сам Координатор советуется. Не делай из этого секрета, мне известно все, что делается в городе. Мои гномы есть везде и все мне доносят. Ты сегодня утром опять был в Святой Обители у их пресветлости. Мы с тобой друзья, - Крагозей снова приобнял Мичиграна, но целоваться не полез, и маг этому обрадовался. - Ты самый умный и самый честный из всех магов. И народ ты любишь. Да как тебе его не любить, если ты сам выходец из народа. Из самых его глубинных недр. Помоги нам достать кристалл. Ты знаешь, зачем он нам нужен? - Крагозей замолчал и дал магу возможность что-то сказать.
   - Волшебный кристалл должен принадлежать народу, - не задумываясь, заявил маг. Он уже слышал это сегодня и от монаха, и от разбойника, и был уверен, что Крагозей станет добиваться того же самого. Оказывается, наступило такое чудесное время, что никто не заботиться о самом себе, все только и думают о народе.
   - Правильно! - восхитился Крагозей. - Ты все понимаешь. Я и ты, мы приведем наш народ к счастью. Мы создадим новое государство, где все будут счастливы. Остроухих эльфов мы выгоним из города. Взяточники и жулики. Такие нам не нужны. Гоблинов в счастливое будущее мы тоже не возьмем. Тупые грубияны и бандиты, - глаза у гнома горели, он потрясал сжатыми кулаками и был похож на купца, в ожидании большой прибыли. - В счастливое будущее мы возьмем только гномов и людей. Понимаешь, дружба народов! На века!
   О дружбе народов Мичигран сегодня тоже уже слышал. От Хитрого Гвоздя. Но при той дружбе, о которой говорил Гвоздь, из города изгоняли гномов и эльфов, а гоблины вместе с людьми оставались в счастливом будущем.
   - Понимаю, - без особого энтузиазма согласился Мичигран. - дружба людей и гномов. На всю оставшуюся жизнь. И культура общая по содержанию... - А что ему оставалось делать. Спорить с Крагозеем, или доказывать тому что-то не имело смысла. Мичиграну стало скучно, ему захотелось домой, к Тихоне и козе.
   - Я знал, что мы поймем друг друга. Две выдающиеся личности, вышедшие из глубин простого народа, как мы с тобой, всегда друг друга понимают. Давай еще по кружечке, - предложил Крагозей и тут же налил Мичиграну.
   "Он хочет меня напоить и у пьяного выведать где находится Мультифрит, - понял маг. - Одна выдающаяся личность, вышедшая из народа, хочет обмануть другую выдающуюся личность, вышедшую оттуда же. Он не знает, что после двух кувшинов, которые я выпил почти один, я трезв, как стеклышко. А где Мультифрит я не знаю. Но поверит ли он, что я не знаю? Не поверит. Ладно, пусть он считает, что напоил меня. И я готов все рассказать. Но, сейчас, после двух кувшинов пива, ничего не помню. Забыл, где спрятан Мультифрит, Этому он поверит. И будет ждать, пока я отосплюсь".
   - Ты мне хотел сказать, где сейчас Мультифрит, - доверительно напомнил Крагозей магу.
   - Хотел, - подтвердил маг, - и изображая пьяного, уставился на собеседника. - А ты кто такой?! - спросил он.
   - Я твой друг, Крагозей, - напомнил гном. - Ну, говори...
   - Тсс... - приложил палец к губам маг. - Нас подслушивают.
   - Ничего подобного, мы одни, - постарался успокоить его Крагозей.
   - Нет, подслушивают, - с пьяным упорством стоял на своем маг. - Я знаю.
   - Бодигар! - заорал Крагозей, он не мог допустить, чтобы из-за какого-то пустяка, провалился так хорошо задуманный план.
   Дверь заскрипела, и на пороге вырос Бодигар.
   - Выйди на улицу, стань в десяти шагах от двери и смотри, чтобы никто не подошел близко и не подслушал нашего с магом тайного разговора, - приказал Крагозей.
   - Слушаюсь, Вождь! Не допустить, чтобы вас подслушали, - повторил Бодигар и скрылся за дверью.
   - Понял? Теперь говори где Мультифрит? - попросил Крагозей.
   - Теперь скажу, - согласился Мичигран. - Тебе скажу, а больше никому не скажу.
   - Ты мне на ухо шепни, чтобы никто не слышал, - предложил Крагозей.
   - Шепну, - согласно кивнул маг. - Тебе шепну, а больше никому не шепну. - Он потянулся к Крагозею, посопел возле его уха...
   - Шепчи, - напомнил вождь.
   - Сейчас... - Мичигран опять посопел, потом пробормотал что-то и отодвинулся от вождя.
   - Не понял, - заявил Крагозей. - Говори понятней.
   - Я и сам не понял, - сообщил Мичигран, и покачал головой, изображая недоумение и растерянность. - Мысль ушла... - он тяжело вздохнул. - Ушла неведомо куда. И ничего не выговаривается. Теперь надо ждать пока мысль вернется. Тогда я ее тебе выдам. Но только тебе. Больше никому.
   - Долго ждать? - с нетерпением поинтересовался Крагозей.
   - До завтра. После второго кувшина пива у меня все мысли куда-то уходят, и я не могу их собрать. Пока я не просплюсь, они не вернутся.
   - Ты здесь, у меня поспи, - предложил Крагозей. Он не хотел отпускать мага.
   - Нет... - с пьяным упорством заявил маг. - Никогда Мичигран не станет спать в чужой постели, - он поднял указательный палец и повел им возле носа вождя. - Спать в чужой постели - это неприлично. Что обо мне подумает народ?! Только в своей. А сейчас я пошел.
   - Приходи завтра к нам, - Крагозей примирился с мыслью, что сейчас ему мага у себя не удержать.
   - Зачем? - продолжал изображать пьяного Мичигран. Ему понравилось разыгрывать вождя, и он делал это с удовольствием. - Зачем я сюда приду? - с недоумением уставился он на гнома.
   - Я прикажу Бодигару, он приготовит для тебя море пива, - Крагозей знал любимый напиток мага и был уверен, что заманить его хорошим пивом будет не сложно.
   - Пи-и-иво, - довольно протянул Мичигран. - Но только от Гонзара Кабана. Тогда приду.
   Маг поднялся и, опираясь на посох, который он все время держал возле себя, пошел к выходу. По дороге он покровительственно похлопал по плечу вождя, подцепил и нахлобучил на голову шляпу, вышел за дверь и, умело пошатываясь, побрел домой.
   Крагозей не останавливал его. Он поверил, что перепившийся маг действительно забыл, где находится Мультифрит. Просто следовало не упускать Мичиграна из вида.
   - Пьяница, - бросил Крагозей вслед бредущему по улице магу. - Пьяница и бездельник. Подумать только, от какого ничтожества зависит торжество нашего великого дела. Бодигар! - позвал он.
   - Я здесь, вождь, - тут же появился советник по делаем молодежи.
   - Следуй за этим бездельником-магом до его жилища. Смотри, чтобы он никуда не делся. Переночуй там, где-нибудь, а утром напомни ему, что они должен придти ко мне.
  
   Бургомистру Слейгу было жарко. Не от зноя, конечно. Какой тут зной, если на улице осень и небо покрыто темными тучами. В просторном кабинете, несмотря на плотно закрытые окна, тоже веяло осенней прохладой. Слейгу было жарко от обуревавших его мыслей. Пахло невиданным и неслыханным богатством. Ничтожные и глупые эльфы, гнать их всех надо в три шеи, провалили отличный многообещающий план. Лесные болваны! Ничего стоящего поручить им нельзя. Олухи, растяпы и бездельники! Но Мультифрит, это совершенно ясно, остался в городе. А кто хозяин города? Святой драконоборец свидетель: хозяин здесь он, всенародно избранный бургомистр Слейг! Надо найти кристалл и... и все! Можно будет подавать в отставку и жить в свое удовольствие. Нет, в отставку он подавать не станет. Нельзя бросать на произвол население такого большого и прекрасного города. Такого великолепного управляющего делами города, такую талантливую личность как он, заменить невозможно. Народ не допустит. И святой драконоборец, дважды рожденный Фестоний не позволит. Но главное сейчас - Мультифрит. Все они станут искать его: и их пресветлость отец Хоанг, и разбойничья морда Бритый Мамонт, и выскочка Крагозей и красавица Бесси-Летти и хитрая зануда Зундак... Все они считают себя очень умными. А профукали! Мультифрит у них из-под носа увели. И ничего они не найдут! Жабу дохлую они найдут, а не Мультифрит. А он найдет! Не выходя, из этого кабинета, найдет. Потому что на плечах у него голова, а не тюк мануфактуры, как у Деляги. И власть в городе у него, - Слейг сжал ладонь в кулак и потряс им, - в его руке! Кому подчиняется городская стража? Ему! Главное - знать как ее использовать, на что ее нацелить... Никто не догадается, как искать драгоценный кристалл. А он знает!
   Он, бургомистр Слейг, восстановит справедливость. Законным владельцем драгоценного камня станет народ свободного города Геликса. Не кто-нибудь один, а весь народ. Каждый, от богатейшего купца, до последнего гончара. И даже уборщик мусора, станет владельцем кристалла. Коллективным владельцем. От имени народа свободного города Геликса, от имени всех горожан, Мультифрит отныне будет храниться у бургомистра. Да поможет в добром деле святой драконоборец, дважды рожденный Фестоний...
   Слейг, вдруг, сообразил, что он сейчас не на площади Тридцати Трех Святых Монахов Мучеников, а у себя в кабинете. Сидит в своем большом, красивом, выполненном на заказ, кресле, напоминающим трон, а то, о чем он думает, никто не слышит и услышать не может. Он с удовольствием хихикнул. - Мультифрит будет лежать за крепкими замками в его личной сокровищнице. Личной!
   От этих мыслей бургомистру и было так жарко. Он жадно пил подслащенную малиновым сиропом воду, потел, утирался большим клетчатым платком, снова пил, потел и вытирал обильный пот.
   Пусть этот пьяница, Брютц, пошевелится и заставит побегать своих бездельников. Этих паразитов, что кормятся его щедротами. Этих взяточников, не щадящих даже стариков, вдов и сирот. Пусть побегают, порастрясут свой жирок, им это будет полезно, очень полезно...
   Как жарко было бургомистру от этих мыслей. Снять бы сейчас с шеи золотую цепь, сбросить тяжелый камзол алого бархата и широкие теплые штаны, зашвырнуть их подальше и натянуть прохладную ночную рубашку. Но нельзя. Он бургомистр, и должен выглядеть так, чтобы все восхищались...
   Дверь приотворилась, и, робко просунув голову в образовавшуюся щель, эльф-секретарь доложил:
   - К вашей милости, бургомистр Слейг, явился лейтенант Брютц.
   - О, это прекрасно, - громко, так чтобы было слышно за дверью, произнес Слейг. - Пропустить! Немедленно пропустить!
   - Не явился, а прибыл, болван! - осадил, за дверью, лейтенант эльфа-секретаря. Он широко отворил дверь, и твердо шагая, подошел к столу, за которым восседал бургомистр. - По вашему приказу лейтенант Брютц прибыл! - доложил Брютц. Это было хорошо слышно даже на улице.
   - О-о-о! Наш славный лейтенант... - Слейг сделал вид, что хочет вынуть свою тушу, из широченного кресла и даже раскинул руки, словно собирался обнять лейтенанта, но так и не приподнялся и не обнял. - Рад тебя видеть, добрый старый друг, хранитель спокойствия в нашем славном городе. Ты садись, садись. Я же тебя не по службе вызвал. Просто пригласил поговорить. Давно не виделись... Я ведь все один, да один. А кругом эти эльфы. Слова сказать не с кем. Тоска. Очень хочется поговорить с умным человеком.
   "К чему бы он так? - удивился внутренний голос лейтенанта. - Что-то ему от нас надо".
   Брютц и сам понимал, что если Слейг стал напрашиваться в друзья, то ему что-то очень надо. Лейтенант поудобней устроился в мягком кресле и стал ждать, что еще выдаст бургомистр.
   - Жарко здесь, - выдал Слейг, вытирая мокрые от пота лицо и подбородки. - Как ты этого эльфа, а! Хи-хи-хи - неожиданно рассмеялся он. Смех этот звучал тоненько, совершенно несолидно и неподходяще, ни для чина бургомистра, ни для такой огромной туши. - Пивной кружкой и в лоб... Хи-хи-хи... А он, значит, сразу бряк! А капрал его из ведра водой... Хи-хи-хи... Ну, ты орел! Здорово у тебя получается. Я бы не попал. Он ведь на тебя жаловаться прибегал. Лейтенант Брютц его обидел. Хи-хи-хи... Пивной кружкой - и в лоб! А я ему хотел добавить. Давай, Брютц, выберем время, и ты меня поучишь пивными кружками швыряться... У меня, ведь, этих эльфов, сам знаешь сколько? И так иногда надо засветить кому-нибудь из них пивной кружкой в лоб. Но ведь опыта нет. Боюсь промахнуться. А мне промахиваться нельзя. Не солидно. Бургомистр все-таки. Так ты меня поучи. А?
   - Можно и поучить, - согласился лейтенант, пытаясь сообразить, куда клонит бургомистр.
   "Темнит и подлизывается, - подсказал внутренний голос. - Потребует, чтобы ты совершил какую-нибудь подлость".
   "Не лезь, - осадил его Брютц. - Сам разберусь".
   - Вот и хорошо, - бургомистр изобразил радостную улыбку. - В ближайшие дни выберем времечко, тогда я душу и отведу. Ты и представить себе не можешь, как мне эти эльфы надоели. Все как один, лентяи и взяточники. О нуждах народа совершенно не думают. Все с бумажками какими-то возятся, возятся... Шуршат, шуршат, пишут, пишут... Писатели нашлись на мою голову. Ты себе представить не можешь, сколько они бумаги изводят. Половина налогов из городской казны на бумагу уходит.
   - А вы их гоните, - посоветовал лейтенант.
   - Нельзя, - бургомистр потряс жирными щеками и стал вытирать пот. - А кто в комиссиях заседать станет, новые налоги придумывать, разрешения выдавать, справки всякие, Указы сочинять. Приходится их держать. Но пивной кружкой в лоб - это ты здорово придумал. Надо мне такую процедуру вводить официально.
   - Если выгнать нельзя, то, конечно, надо кружкой в лоб, - согласился Брютц. Он ждал, когда бургомистр перестанет болтать и перейдет к делу. Наверно, какая-нибудь очередная пакость. Что еще можно ожидать от бургомистра Слейга. Особенно, если он вначале притворяется добреньким.
   Внутренний голос тоже насторожился. Тоже ожидал какой-то гадости.
   "Ты с ним поосторожней, - предупредил он Брютца. - Втянет он тебя в какую-нибудь поганую историю. Сам сухим выйдет, а тебя грязью вымажет. Что ни предложит, ты не соглашайся".
   "Сам знаю, не маленький. И не мешай, - попросил лейтенант. - Дай разобраться".
   - Чего это мы сидим и, до сих пор, ни глотка не сделали! - вспомнил вдруг Слейг. - Да нам такое, святой драконоборец не простит! Эй! Кто там есть!?
   - Дверь приотворилась, и в кабинет заглянул эльф.
   - Кувшин пива нам, - приказал бургомистр. - И быстро!
   Пиво у бургомистра было хорошее. Лейтенант с удовольствием осушил пару кружек. И Слейг две кружки опрокинул не задумываясь. Утер физиономию и шею большим клетчатым платком, выбросил мокрый платок в корзину для бумаг, вынул из ящика стола другой, такой же, в крупную синюю клетку, и еще раз утерся.
   - Сквозняки, - пожаловался он. - Дверь закрыта, и окна закрыты, а откуда-то дует. Так и простудиться недолго. А мне, лейтенант, с тобой поговорить надо.
   Бургомистр, на удивление, легко вынул из кресла свою жирную тушу, мелкими шажками подошел к глухой стене, нажал там на что-то, и тотчас открылась, до сих пор незаметная дверь.
   - Проходи, лейтенант. Здесь можно спокойно посидеть и поговорить. И никаких сквозняков.
   Комната, в которой они оказались, была небольшой, с одним лишь закрытым решеткой круглым окошком под потолком. В центре ее стояли квадратный стол из какой-то розовой, очевидно, редкой древесины и две крепкие деревянные скамейки, накрытые пушистыми красными ковриками харахорийской работы.
   - Подслушивают, - сообщил Слейг, усаживаясь на одну из скамеек, и жестом, предлагая Брютцу, занять другую. - Каждое слово подслушивают. А потом продают все, что услышали. Кто преподобному отцу Кресску, кто Бритому Мамонту, кто Крагозею. Есть у нас даже и такие, что на Зундака работают. Знаешь, на днях одна неплохая мысль пришла, - вспомнил он про идею подменить гномам шкатулку с Мультифритом, - я вслух ее и высказал. Так не поверишь, к утру об этом весь город знал, - пожаловался бургомистр. - Слова сказать нельзя. Все продают. Подлец на подлеце. А здесь спокойно поговорить можно. Все щели законопачены. Сам проверял. Никто нас не услышит. Пусть умоются, - и он ехидно хихикнул.
   Лейтенант Брютц делал вид, что все, о чем говорит бургомистр, ему интересно, и думал о красавице Маргите.
   - Я тут одно важное дело хочу тебе поручить, - перешел, наконец, Слейг к главному. - Проблема серьезная, решать ее надо немедленно, а поручить некому. Не эльфам же. Болтуны и растяпы, ничего важного ни одному, из этих остроухих, поручить нельзя. Ты - другое дело. Человек военный, с харахорийскими пиратами сражался. Награды имеешь. Кому еще поручить, если не тебе?
   - Буду рад выполнить, - сообщил лейтенант.
   - Ты как думаешь, куда мог деваться Мультифрит? Кто его украл? - спросил Слейг и уставился пронзительными глазками на Брютца, как удав на кролика.
   Лейтенант Брютц, по поводу Мультифрита, вообще, ничего не думал. Ни о том, что кристалл этот очень дорогой, ни, тем более, о том, кто его украл. Городская стража кражами не занималась. Стража охраняла благополучие и покой славного города Геликса. И собирала пошлину в городскую казну. Тоже нелегкая работа. Зачем лейтенанту Брютцу что-то думать о Мультифрите?
   Так он и сказал бургомистру. А бургомистр не поверил. Слейг не мог себе представить, будто кто-то не думает о волшебном кристалле, не мечтает завладеть им.
   - Тогда слушай меня, - глаза у Бургомистра сделались пронзительными. Они как буравчики сверлили Брютца. - Я тебя позвал потому, что ты соображаешь лучше, чем все эти умники, - Слейг кивнул в сторону окна, за которым, судя по этому кивку, все эти умники и толпились. - Они сейчас станут искать вора по всему городу. И пусть ищут, - он презрительно ухмыльнулся. - А Мультифрит найдем мы с тобой. В самые тайные и темные уголки влезем, и найдем.
   Брютц не представлял себе, как он найдет Мультифрит. Да, еще, если он станет делать это вместе с бургомистром. Он окинул взглядом тушу Слейга и решил, что тот вряд ли сумеет пробраться в самые тайные и темные уголки. Говорить об этом бургомистру лейтенант не стал.
   - У кого сейчас кристалл, ты как считаешь? - спросил Слейг.
   Брютц не прочь был порадовать бургомистра. Но никакого представления о том, у кого сейчас кристалл, не имел. Он так и сказал, и добавил, что очень об этом сожалеет. И обещал подумать.
   - Тебе думать не надо, - оскалился Слейг. - Твое дело - действовать. Думать стану я!
   Из разговора с бургомистром, пока, не было ясно, сумеет лейтенант сегодня вечером придти к красавице Маргите, или не сумеет.
   - Ты обратил внимание на чехарду с этими шкатулками? - спросил Слейг. - Все знали, что утром гномы понесут кристалл в Святую Обитель. Знали, даже, в какой шкатулке понесут. И кто захотел, заказал Биддго такую же шкатулку. Ты хорошо знаешь Клинкта?
   - Хорошо, - еще бы Брютцу не знать Клинкта хорошо. Они два года в одном отряде сражались против харахорийских пиратов. Не раз спали под одним деревом, а иногда и есть приходилось из одного котелка.
   - Клинкт ведь не дурак.
   - Не дурак, - подтвердил Брютц. - Клинкт, один из самых умных гномов, из тех, кого я знаю.
   - И затеять такой идиотский способ переправки Мультифрита в Святую Обитель он не мог. Все, что вчера происходило на улицах города, было хитрым представлением, которое устроил нам этот гном. Балаган! - довольный своим открытием Слейг смотрел на лейтенанта с явным превосходством. - В шкатулке, которую несли гномы, кристалла не могло быть, - объяснил он.
   - На такую хитрость Клинкт способен, - согласился Брютц.
   - Еще как способен! Он и обманул всех! Кроме меня. - Слейга снова бросило в жар, и он мгновенно вспотел. Платок, которым бургомистр стал утираться, сразу взмок, а остальные платки остались в ящике стола. - Так где сейчас Мультифрит?
   - Да, где сейчас Мультифрит? - повторил Брютц. Лейтенант почувствовал, что к красавице Маргите он сегодня, кажется, не попадет.
   - В сокровищнице у Клинктов! - Слейг торжествующе глядел на лейтенанта. Крупные капли скатывался у него по щекам, и он машинально вытер пот рукавом алого камзола. - Я разгадал его хитрость! Вот так! - бургомистр ударил кулаком по скамейке. - Клинкт хитрый, а я умный. Хитрый против умного не потянет. Бери стражников, иди к Клинкту и конфискуй Мультифрит, как народное достояние.
   "Слышал?! - возмутился внутренний голос. - Иди и конфискуй! Он что, дурак, этот Слейг?"
   "Помолчи, - огрызнулся Брютц. - Не мешай".
   - Клинкт стражников не впустит, - сообщил он Слейгу.
   - А ты, именем Закона!
   - Именем Закона он и не впустит. У нас, в Геликсе, неприкосновенность жилища, - напомнил Брютц.
   - Ерунда, - отмахнулся Слейг. - Какие могут быть законы, если такое сокровище на кону! Вломитесь туда силой и заберите Мультифрит.
   - Не получиться. Дом гномов настоящая крепость. Отобьются.
   - Я не могу оставить драгоценный кристалл у гномов! - возмутился Бургомистр. Он попытался вытереть мокрое лицо мокрым платком, отбросил его и снова утерся рукавом. - Вызови Клинкта к себе и арестуй его.
   - За что?
   - Неважно за что! Придумай что-нибудь, на то ты и начальник стражи.
   - Клинкт не нарушил Закон. Его нельзя арестовать, - Брютц представил себе, что начнется в городе, если он арестует Клинкта... - Гномов в городе больше, чем стражников. Они разнесут нашу караулку по камешку и освободят его.
   - Что за напасть такая! - чуть ли не взвыл бургомистр. - Никто ничего не соображает! Всех учить надо! - Он вскочил со скамейки, подскочил к Брютцу и замахал кулаками. - Соображать надо! Думать и соображать! Ты арестуешь Клинкта тайно, понимаешь, тайно, чтобы никто не знал. И упрячешь его в тайное местечко. Пусть все думают, что его похитили. Понимаешь: таинственное похищение известной личности. Пустим слух, что это сделали эльфы. Нет, эльфов трогать пока не станем, они еще пригодятся. Это сделали разбойники Бритого Мамонта.
   - А что дальше? Клинкт тверд, как кремень. Кристалл он не отдаст.
   - Мы у него и не будем просить. Похитители потребуют кристалл у клана, в обмен на Клинкта. Как думаешь, гномы отдадут кристалл за своего вождя?
   - Отдадут, - решил Брютц.
   "Понимаешь, куда он нас втягивает? - возник, молчавший до сих пор, внутренний голос. - Похищение и шантаж".
   "Я его сейчас пошлю!" - решил лейтенант.
   "Ни в коем случае! - предостерег внутренний голос. - Слейг завелся и его сейчас ничто не остановит. Ты откажешься, он пошлет эльфов, или подкупит разбойников Бритого Мамонта. Будет еще хуже. Соглашайся".
   "Он приказывает похитить Клинкта. Я не стану этого делать".
   "Ты согласись. И отложи все на завтра. Будем тянуть время", - внутренний голос иногда рассуждал очень здраво.
   - Вот и хорошо, - продолжил Слейг. - Гномы получат Клинкта, а мы с тобой получим Мультифрит.
   "Но не исключено, что Мультифрит действительно украли, - подсказал внутренний голос. - И клан не сможет отдать его".
   Лейтенант Брютц обрадовался подсказке. И выдал, почти дословно:
   - Но не исключено, что Мультифрит действительно украли. И тогда похищение Клинкта уведет нас в сторону. А кристалл тем временем унесут из города.
   И схватил. Мало ему было забот, так высунулся с другой версией.
   - А ты у меня зачем!? - Слейг хищно ухмыльнулся. Он всегда так ухмылялся, когда ему удавалось кого-то загнать в угол, заставить делать то, что тому не хочется. - Введи круглосуточное дежурство. Удвой караулы у ворот. Всех кто выходит из города, обыскивай. Пусть твои бездельники побегают, растрясут жирок. Не спать, не есть, не пить! Непрерывно бдеть! И сам тоже переходи на казарменное положение, будь все время с ними, глаз с них не спускай!
   Если бы Брютц мог убить внутренний голос за идиотскую подсказку, он бы его сейчас убил.
   - И учти, лейтенант, город своих героев не забывает. - Слейг вынул из кармана камзола вчетверо сложенный лист бумаги, развернул и его и передал Брютцу. - Читай!
   Бумага представляла собой Указ бургомистра, выполненный замысловатым почерком, с красивыми хвостами и закорючками, почти у каждой буквы. Так умели писать только эльфы-канцеляристы. А в Указе значилось: "За долговременную и безупречную службу, а так же, за особые заслуги по охране спокойствия и благосостояния жителей свободного города Геликса, лейтенанту городской стражи Брютцу, присвоить звание капитана, с соответственным повышением должностного оклада до (сумма нового оклада капитана Брютца пока не была обозначена) ...... монет в месяц ".
   Количество монет указано не было. И подпись бургомистра отсутствовала.
   - Прочел? - Слейг дружелюбно улыбнулся лейтенанту.
   - Прочел.
   - Как только принесешь Мультифрит, я сразу этот Указ подпишу. И оклад тебе назначу в два раза больший, чем ты получаешь сейчас. Или немного меньше, чем в два раза, - тут же поправился бургомистр. - В зависимости от состояния казны. Сам понимаешь... Но монеты, для нас с тобой, не самое главное. Главное - восстановить справедливость! А теперь иди, и пусть поможет тебе, наш покровитель, святой драконоборец, дважды рожденный Фестоний.
   "Что ты теперь скажешь?" - спросил лейтенант Брютц у внутреннего голоса, когда вышел из резиденции бургомистра.
   Внутренний голос молчал. Была у него такая противная манера: если он не хотел отвечать на какой-то вопрос, он делал вид, будто не слышал.
  
   Теперь понимаешь, почему я не люблю монахов? - спросил Тихоня.
   Гельма покачала головой, она не понимала, почему Тихоня не любит монахов.
   - Мальчишки и козы маленькие, поэтому монахи считают, что они глупы, и никаких дел с нами иметь не желают, - попытался понятно для козы объяснить Тихоня. - Ты видела, учитель хотел взять нас с собой к их пресветлости Координатору, а монах запретил. Разве такое справедливо?
   Коза сморщила губы, подтверждая, что справедливостью здесь и не пахнет.
   - Еще неизвестно, кто из нас глупей, - продолжил рассуждать Тихоня. - Я, между прочим, встречал немало глупцов, которые в два, а то и в три раза выше нас с тобой. Мы у Мудреца кое-чему научились, и у мага учимся. Я уже могу зажигать свечку на расстоянии. Без спичек, одной силой воли. Учитель обещал, что к концу года я буду знать не меньше пяти заклинаний. Ты видела, как я сальто верчу. Такого ни один монах не может. Они, в своей Обители, только и делают, что молятся и дубинками колотят друг друга. О волшебных знаниях у них даже представления нет. И бодаться, так ловко, как это делаешь ты, никто из них не умеет.
   Коза кивнула. Она была согласна с мальчишкой, и по поводу волшебства, и по поводу бодания.
   Тихоня вспомнил, с каким уважением монах приглашал учителя.
   - А монахи что-то затеяли, - сообщил он козе. - Это точно. И учитель им очень нужен. Еще бы! Он главный маг в Геликсе. Ему сам святой драконоборец, дважды рожденный Фестоний свою ногу показывал. Их пресветлость Координатор Хоанг послал за учителем целый отряд. Сам Координатор! А он важными делами заворачивает, такими, что нам с тобой и не снились, и по пустякам к себе никого не зовет. Запомни, Гельма: впереди у нас большие перемены.
   Тихоня ласково почесал козе мордочку, и та прикрыла глаза от удовольствия.
   - Будем ждать, Гельма. Придет учитель и все расскажет. Отец Хоанг непременно поручит ему что-нибудь очень важное. Это точно. А учитель, хоть он и Великий маг, без нас не обойдется.
   Гельма и в этом была полностью согласна, о чем она и сообщила мальчишке, утвердительно бебекнув.
   - Но пока нам надо дом караулить, - вспомнил Тихоня о разбойниках Бритого Мамонта. - А то опять могут явиться эти громилы. Хотя, врубили мы им сегодня, как следует. Если еще раз полезут, опять врубим. Как говорил Мудрец Кныпш "Звезды шепчут, что будущее не предвещает этим разбойникам ничего хорошего". Пойдем, посидим на крылечке, посмотрим, что на улице делается.
   Ничего на улице не делалось. Редкие прохожие не представляли никакого интереса. Неторопливо прошли, рассуждая о чем-то, три широкоплечих монаха в серых балахонах. Телегу, нагруженную глиняными горшками проволок хромой тролль. Если швырнуть в эти горшки пару камней - ох и загрохотало бы. Но, связываться с троллем Тихоне не хотелось. Торопливо прошагала группа гоблинов-сектантов с бритыми головами. Сектанты били в маленькие барабаны, и что-то уныло подвывали, как будто кого-то хоронили. А, может быть, они и вправду хоронили. Прошел подвыпивший гном. Он орал какую-то дурацкую песню, из которой нельзя было понять ни единого слова. Пробежала рыжая собака. Возле крыльца она остановилась, посмотрела на козу, видимо хотела ее облаять, но передумала, облаяла пьяного гнома, и побежала дальше. Все это не представляло никакого интереса.
   Но долго скучать Тихоне и Гельме не пришлось. Когда в конце улицы появился всадник, Тихоня сразу определил, что это не горожанин. Потом, когда тот подъехал ближе, даже козе стало понятно, что это богатый иноземец, причем не просто богатый, а очень богатый. Такие богатеи в Геликсе появлялись редко.
   На всаднике был шелковый голубой халат, расшитый золотыми блестками. На ногах мягкие красные сапожки с серебряными шпорами, а на голове накручено целое гнездо из белого материала. В Геликсе никто такое на голове не носил. В Султанатах, говорят, носят. Чалма называется. И на ней, прямо надо лбом, как будто приклеенный, сиял крупный черный камень. Тихоня вспомнил, что видел такие камни в лавке у лысого Хармуга, который торгует редкими вещами: золотом, серебром, драгоценными камнями. Но у Хармуга черные камни были маленькими, а этот - очень большой. За такой камень, наверно, два хороших дома можно купить, - прикинул Тихоня, - или, даже три.
   - Смотри, Гельма, - показал Тихоня пальцем на всадника, - какой богач к нам заявился. Наверно из Султанатов приехал. И без всякой охраны. Разве с таким богатством без охраны можно. Ограбят его сегодня ночью и убьют.
   И жеребец под всадником был красивый: весь черный, только небольшие белые чулочки на ногах, прямо над копытами. Не шел, а как будто танцевал.
   - Вот бы на таком проехать по базару, - размечтался Тихоня.
   Он представил себе, как сидит в высоком седле, на спине черного жеребца, а тот идет, как танцует, между рядами. Все купцы выбежали из лавок, разинули рты, смотрят, машут руками, ахают, от удивления и зависти. А Тихоня не обращает на них никакого внимания. Потому что все их богатства - ерунда по сравнению с этим жеребцом, потому что нет в Геликсе другой подобной красоты. И все мальчишки, сколько их ни есть в Геликсе, идут за жеребцом и гордятся Тихоней. Тихоня свой, он даст каждому из них покататься на этом жеребце.
   - Покупаю! - кричит лысый Хурмаг. - Тихоня, сделай милость, продай жеребца!
   Тихоня даже не смотрит в его сторону и делает вид, что не слышит завистливого купца.
   - Все отдам, - кричит лысый Хурмаг. - Бери мою лавку, Тихоня, все золото бери, и серебро бери, и черные камни бери, только продай жеребца.
   Тихоня усмехается и снисходительно говорит ему:
   - Не продается.
   - Дом отдам, - кричит лысый Хурмаг и, в отчаянии, рвет волосы из бороды. - Последнюю рубашку отдам! Все четыре жены отдам.
   А Тихоне не нужны, ни богатства Хурмага, ни его голубая рубашка, ни четыре его жены. У Тихони черный жеребец с белыми чулочками над копытами. Тихоня счастлив.
   - Ты что, не понимаешь, что красота не продается, - говорит купцу Тихоня. - Красоту продать нельзя!
   Жеребец весело заржал, подтверждая, что красоту продать нельзя.
   Тихоня очнулся. Жеребец громко ржал. А он, Тихоня, сидел не в седле, а на крыльце, рядом с Гельмой.
   Всадник остановил жеребца у крыльца.
   Сейчас что-нибудь спросит, - решил Тихоня. - Как в Святую Обитель проехать, или к бургомистру. Такой богач просто так в Геликс не приедет. Значит у него важное дело. А с нашими купцами ему делить нечего. Важное дело может быть только в Святой Обители или у бургомистра.
   Незнакомец ничего спрашивать не стал, а спрыгнул с коня. Ловко спрыгнул, красиво и легко, как акробат в балагане.
   - Здравствуй, Тихоня! - улыбнулся он. - И ты, Гельма, здравствуй. Надеюсь, у вас все в порядке?
   Сказать, что Тихоня удивился - значит, ничего не сказать. Тихоня был потрясен. Этот приезжий, в шелковом халате и на сказочном коне, запросто, как с ровней, здоровается с Тихоней и Гельмой, не обращая внимания на то, что Тихоня пока еще ученик мага, а Гельма - коза. Хоть и умная, но все-таки коза.
   Поэтому Тихоня растерялся: не поздоровался и не ответил, как должен был сделать. А задал незнакомцу дурацкий вопрос:
   - Откуда ты нас знаешь?
   Незнакомец снова улыбнулся. Хорошо улыбнулся, как будто они с Тихоней были друзьями.
   - Ты ведь ученик Великого Мага Мичиграна. Он мне про тебя рассказывал. И про тебя, Гельма, тоже, - обратился незнакомец к козе. - Я вас сразу узнал. А меня зовут Франт. Мы с Мичиграном хорошие знакомые, почти друзья.
   Франт Тихоне понравился. И говорит уважительно, и улыбка у него хорошая, добрая. Только глаза очень грустные. Таких темных и грустных глаз Тихоня ни у кого никогда не видел.
   У него, в Султанатах, что-то плохое случилось, - понял Тихоня. - Он к учителю за помощью приехал. Учитель непременно ему поможет. И мы с Гельмой тоже поможем, - решил он.
   Наверно, Гельма подумала, тоже, что-то подобное. Во всяком случае, умная коза, которая подозрительно относилась ко всем чужакам, смотрела на Франта дружелюбно.
   - Заходи, Франт, в дом, - предложил Тихоня. - Отдохни. Учителя сейчас нет, он пошел в Святую Обитель поболтать с их пресветлостью, Координатором Хоангом.
   Пусть богач знает, что и мы не последние в городе, - решил Тихоня. - Пусть думает, что учитель запросто к самому Координатору ходит.
   - О-о-о, - с уважением протянул Франт. - Мичигран к Координатору пошел.
   - Да, - подтвердил Тихоня. - Их пресветлость, если что-нибудь серьезное случается, непременно с учителем советуется. Без него ни одного решения не принимает. Но учитель давно ушел, должен скоро вернуться. А ты пока отдохни. У нас в доме прохладно и чисто. И что-нибудь перекусить найдется. Вот для жеребца твоего, у нас ничего нет. Но можно купить, я знаю, где продают овес и сено.
   - Спасибо, Тихоня. Если ты не против, я дождусь Мичиграна, принял приглашение Франт. - У меня в ваших местах кое-какие дела, а сюда я заехал предупредить, что учителю твоему грозит опасность. На него собираются напасть.
   - Уже напали некоторые. Напали, и в беду попали. Еле ноги унесли, - с гордостью сообщил Тихоня. И имел на это полное право.
   - Да, вы неплохо поработали, - согласился Франт. Он, оказывается, уже знал, как они разделались с разбойниками.
   Такое Тихоню не удивило. Новости в Геликсе распространяются быстро. А такая интересная новость, что маг Мичигран побил разбойников Бритого Мамонта, должна уже была не только по Геликсу разойтись, но уже и до Неокса добраться.
   - Больше никто к учителю не полезет, - уверенно заявил Тихоня. - Нет у нас в Геликсе больше таких дураков, которые осмелились бы на учителя напасть. Он, как что - сразу посохом в лоб. Ни разу не промахнулся. И молниями швыряется. Из разбойника Оторви Ухо такую уродливую обезьяну сделал! В балагане, и то, такой обезьяны нет.
   - Есть такой дурак, который собирается напасть на Мичиграна, - сообщил Франт. - И зовут этого дурака Зундак.
   - Гильдия нищих! - Тихоня хорошо знал занудного старика.
   - Он самый, - подтвердил Франт. - Засаду Зундак решил устроить здесь, недалеко от вашего дома, чтобы перехватить Мичиграна, когда тот будет возвращаться. Так что, выручайте учителя. Я бы, Тихоня, на твоем месте, позвал на помощь, кого-нибудь из друзей. Потому что Зундак соберет сильную команду.
   Мальчишки, промышлявшие на базаре, терпеть не могли Зундака. Вредный старик любил драть мальчишек за уши и, вообще, был горазд, на любую подлость. Тихоня сразу поверил Франту, что Зундак замышляет что-то плохое против учителя.
   - Гельма, ты слышала? - спросил Тихоня у козы.
   Гельма издала несколько резких звуков. Она все слышала, все поняла, и возмущалась коварностью главы гильдии нищих, не меньше, чем сам Тихоня.
   - Надо как следует врезать зануде, - предложил Тихоня.
   Гельма согласно кивнула рогатой головой, да еще пару раз пристукнула копытом.
   - Ну, Зундак!.. Мы тебе устроим. Над тобой весь базар смеяться будет! - по тону, которым Тихоня это сказал, можно было понять, что главу нищих ждут крупные неприятности. - Как думаешь, Франт, успею я сбегать на базар, и позвать кое-кого из своих друзей?
   - Вполне успеешь, - уверенно сообщил Франт, как будто он точно знал время, когда появится Мичигран, и когда Зундак со своей командой нападет на мага.
   - Я быстро, на базар и обратно, - сказал Тихоня. Позову ребят. А ты Гельма, стереги дом, и никого не впускай, - велел он козе. - И смотри, чтобы гостя не обидели! Поняла?!
   Мемеканьем и покачиванием короткого белого хвостика Гельма сообщила, что все поняла и в точности выполнит указания Тихони.
   - Ты, Франт, оставайся здесь, - посоветовал Тихоня. Мальчишка еще раз оглядел гостя и покачал головой. - Тебе по нашему городу, в такой одежде, и на таком коне, ездить нельзя.
   - Почему нельзя? - поинтересовался Франт. - Слейг какой-нибудь Указ издал, чтобы в богатой одежде и на красивых жеребцах по Геликсу не ездили?
   - Указа такого нет, - серьезно отнесся к шутке Франта мальчишка, - но лучше тебе у нас переночевать. Вернется учитель, и все вместе мы отобьемся от разбойников. А утром встанешь пораньше и уедешь из города.
   - От кого нам отбиваться придется и почему я должен встать пораньше, чтобы уехать из города?
   - Камень у тебя дорогой, - стал объяснять Тихоня. - И жеребец очень хороший, и одежда богатая. Бритому Мамонту все это понравится. Ему уже, конечно, доложили про тебя. Надо тебе по-быстрому из города уезжать. А не уедешь, ограбят они тебя сегодня ночью и убьют. Но вместе с учителем мы кое-как отобьемся.
   - Да что ты говоришь... Разбойники Бритого Мамонта могут меня ограбить и убить?
   Большие черные глаза гостя, заблестели. Тихоне показалось, что Франт нисколько не испугался, и, кажется, даже обрадовался. Хотя, чему тут радоваться, если бандиты Бритого Мамонта ограбят и убьют?
   - Точно, - заверил его Тихоня. - У Бритого Мамонта такая банда. Если кого-нибудь богатого встретят, непременно ограбят и убьют.
   - Ин-те-ресно... - протянул Франт. - Очень ин-те-ресно... Об этом я как-то и не подумал. - Тихоне показалось, что глаза гостя немного повеселели. - Сделаем, как ты говоришь. Беги на базар за друзьями, а я вас здесь подожду. Помогу Гельме дом охранять. А, может быть, и ночевать останусь.
  
   "Красавица Маргита будет ждать, а я не приду... - лейтенанту Брютцу все это очень не нравилось. - Маргита будет ждать, а я, как деревянный болван, стану дежурить возле ворот и смотреть, чтобы никто не вынес Мультифрит. Маргита будет ждать, а я, как последний идиот, стану искать храброго и умного Клинкта, чтобы арестовать его. Я, как дурак, стану исполнять дурацкие приказы жирного Слейга, а красавица Маргита будет ждать..."
   "А что скажет Слейг, если ты не станешь искать Мультифрит?" - вмешался внутренний голос.
   "Заткнись! - оборвал его лейтенант. - Меня не интересует, что скажет Слейг".
   Он попытался представить себе красавицу Маргиту и, на этот раз, у него получилось. Брютц увидел ее, будто находился рядом. Красавица Маргита стояла у окна и все, что положено, было при ней: красное платье с серебряным шитьем и обширным декольте, розовые щечки, ярко накрашенные губки и копна рыжих волос. Она ждала. Она знала, что лейтенант Брютц любит ее. Она была уверена, что лейтенант Брютц придет.
   "Бургомистр Слейг обещал назначить тебя капитаном и вдвое увеличить оклад", - назойливо напомнил внутренний голос.
   Брютц промолчал, будто и не слышал. Не хотел он, ни спорить с внутренним голосом, ни, вообще, разговаривать с ним.
   "Для этого, всего лишь, надо найти Мультифрит".
   Брютц опять промолчал.
   "Почему бы и не попробовать? - не отставал внутренний голос. - Если получиться, мы на коне".
   "Получиться - не получиться! Чего ты пристал? - не выдержал Брютц. - Где я его искать стану?"
   "Давай вместе подумаем, куда он мог деваться", - предложил внутренний голос.
   "Пропади они все пропадом! - лейтенант Брютц не хотел думать о том, куда мог деваться Мультифрит. Он, вообще, не хотел думать о Мультифрите. - Пропади они пропадом, и жирный Слейг, и волшебный Мультифрит, и такая служба, из-за которой не можешь выбрать пару часов, чтобы побывать у красавицы Маргиты".
   "Красавица может немного подождать..."
   "Нельзя заставлять красавицу ждать! - мысленно рыкнул лейтенант на внутренний голос, который сморозил явную глупость. - Бургомистр Слейг может подождать, никто его не тронет. Как был жирным, так и останется. И Мультифрит может подождать. Камень - он камень и есть. Ничего с ним не случится. И стража может подождать. Никуда она не денется, без моей команды. А красавицу Маргиту заставлять ждать нельзя. Мужчина, особенно, если он лейтенант городской стражи, не может допустить, чтобы красавица ждала его".
   Лейтенант Брютц остановился, потому что у него появилась очень интересная мысль: а не послать ли всех подальше, и пойти ли к красавице Маргите прямо сейчас, не дожидаясь вечера?!
   Внутренний голос что-то занудно бубнил, призывая Брютца к благоразумию, напоминал о капитанском звании, которое светит лейтенанту, о гневе бургомистра Слейга, и еще о чем-то. Напрасно старался. Брютц его не слушал.
   "Не тарахти! - велел он внутреннему голосу. - И без тебя тошно. Я сейчас пойду к Маргите. А ты заткнись. Понял?"
   Внутренний голос понял, что спорить сейчас с лейтенантом бесполезно, и заткнулся.
   Лейтенант Брютц огляделся и понял, что занятый невеселыми мыслями, и спором с внутренним голосом, шел он, оказывается, вовсе не к караульному помещению. И сразу сообразил, куда его занесло. Бывал он, в свое время, в этих местах и не раз. Видно, пока он рассуждал о прекрасной Маргите и жирном Слейге, лейтенант думал и о Клинкте Большая чаша. Потому что стоял он сейчас как раз возле его дома.
   Дверь другая, - отметил Брютц. - Была деревянная из дубовых досок. А эта обшита листовым железом. Поверх железа еще и стальные полосы накинуты. Такую тараном не прошибешь, - опытным взглядом оценил он. - И второй этаж Клинкт надстроил. Окна узкие, настоящие бойницы. Из этих окон лучники все подходы к дому могут под прицелом держать. Такую крепость штурмовать нет смысла, здесь осада нужна. Неплохо устроился Клинкт. Видно и гарнизон здесь немалый.
   Как-то получилось, что совершенно не собираясь этого делать, Мичигран подошел к двери и постучал по ней висевшим на замысловато откованной цепочке молотком. И только после того, как постучал, сообразил, что нечего ему здесь делать, и не желает он сюда идти. Даже убежать захотелось. Как делал, когда были мальчишками: постучат к кому-нибудь и бегом за угол. А хозяин выйдет, посмотрит - никого. И понять не может. То ли приходил кто-то, то ли ему померещилось.
   Но лейтенант не мальчишка. Постучал - теперь придется ждать. Тем более, скоро в двери открылось небольшое квадратное окошко.
   - У нас все дома, - лениво сообщила, появившаяся в окошке борода.
   - Мне нужно поговорить с Калинтом Большая чаша, - сказал Брютц.
   - А ты кто такой? - поинтересовалась борода.
   - Начальник городской стражи, лейтенант Брютц.
   - Сейчас доложу, - борода захлопнула окошко и удалилась, громко цокая железными подковками башмаков по каменному полу.
   Ждать пришлось недолго. Башмаки опять процокали, затем послышался лязг открываемого засова. Потом лязгнул второй засов и, наконец, третий. Дверь медленно отворилась. При длинной, почти до пояса, бороде оказался широкоплечий гном в кольчуге и с секирой. За спиной у него виднелась другая борода, такая же дремучая и с такой же секирой.
   - Клинкт Большая чаша ждет тебя, - неторопливо сообщила первая борода. - Лакар проводит.
   - Пошли, - сказала вторая борода, которой, повидимому, и принадлежал Лакар. Повернулась и двинулась, не обращая внимания, следует за ней Брютц или нет.
   Брютц не впервые был в доме у Клинкта. Ему показалось, что прежде здесь все было иным: более просторным что ли. Сейчас, петляя по многочисленным коридорам, извилистым переходам и галереям, минуя неожиданно появляющиеся тупики, лейтенант отметил, что если штурмующие и ворвутся в эту крепость, то уж выбраться они отсюда не сумеют, это точно.
   Комната Клинкта, насколько помнил Брютц, была такой же, как и много лет тому назад. И обставлена так же скромно. Ему даже показалось, что он узнал, стоящий у левой стены высокий двустворчатый шкаф с замысловатыми барельефами на дверцах (гномы редко занимались резьбой по дереву, они предпочитали мудрствовать с металлом. Но, уж если брались за дерево, то и здесь добивались высокого мастерства.) Правую стену занимали книжные полки. Их Брютц хорошо помнил. Те же самые. Только книг здесь стало намного больше. Все в тяжелых кожаных переплетах.
   У дальней стены, возле небольшого окна, затянутого кованной фигурной решеткой, находился небольшой письменный стол, за которым и сидел Клинкт Большая чаша. Гном читал какую-то бумагу. Справа от него лежала высокая стопка таких же бумаг. Слева - стопка поменьше. А еще в комнате было четыре невысоких стула.
   Глава клана отложил лист бумаги в правую стопку, поднялся из-за стола и сделал несколько шагов навстречу Брютцу. Выглядел гном неважно. С тех пор, как лейтенант видел его последний раз, Клинкт постарел. Щеки запали, высокий лоб избороздили морщины, а в короткой аккуратной бородке, светилось много седых волос.
   Клинкт тоже внимательно посмотрел на лейтенанта и тоже, видно, пришел к мысли, что время не красит.
   Они пожали друг другу руки и какое-то время стояли, молча разглядывая друг друга.
   Клинкт не знал, каким ветром занесло Брютца, но догадывался, что посещение лейтенанта связано с Мультифритом. Зачем еще мог пожаловать начальник городской стражи. А за углом, возможно, ожидает его команды десяток стражников. Конечно, когда-то у них было много общего, но это было так давно. Потом жизнь разбросала. Вначале, как это и положено, у добрых приятелей, часто встречались, со временем, все реже и реже. Потом и вовсе перестали встречаться. Оба понимали, что это плохо, да что поделаешь, такова жизнь, у каждого свои дела. И каков теперь лейтенант Брютц, Клинкт не знал.
   Брютц вообще не понимал, чего его сюда занесло. В мыслях у него не было идти в эту крепость. Он твердо решил идти к красавице Маргите. А оказался у Клинкта.
   "И чего ты сюда явился?" - со смесью укоризны и любопытства поинтересовался внутренний голос.
   Лейтенант Брютц не знал, что ему ответить.
   Неизвестно, сколько они так стояли бы и смотрели друг на друга, и чем бы это все кончилось. Выручил молодой, розовощекий, с небольшой рыжей бородкой гном. Он тоже был в кольчуге, на поясе висел короткий меч. Громко топая тяжелыми башмаками, гном вошел с подносом, на котором стояли пузатенький серебряный кувшин и две высокие, из какого-то голубоватого металла, кружки. А еще на подносе находилась тарелка с солеными орешками хави. Гном ничего не сказал. Просто поставил ношу на стол, и так же, громко топая удалился.
   - Не возражаешь? - спросил Клинкт, кивнув на кувшин.
   - Не возражаю, - Брютц обрадовался, что говорить ничего не надо. Пиво можно попить и молча. Тем временем что-нибудь можно придумать. А возможно Клинкт первым начнет разговор.
   Но и Клинкт не торопился.
   Подошли к столу. Брютц с трудом уселся на небольшой, предназначенный для гнома стул. Вспомнил, что когда-то сидел здесь же. Может быть, на этом самом стуле, и считал его вполне удобным. Значит, все-таки годы берут свое. Пополнел, раздался.
   Клинкт, как хозяин, наполнил кружки. Оба стали неторопливо пить, поглядывая друг на друга.
   Брютц понял, что Клинкта ему не перемолчать.
   - Что это у вас все в кольчугах, и с оружием? - вроде о пустяке, спросил он.
   - Разве? - удивился Клинкт. - А я и не заметил.
   - У дверей двое с боевыми секирами, и пиво принес парень в кольчуге, меч на поясе.
   - А эти... Порядок такой, - невнятно объяснил Клинкт. - А ты, значит, в гости решил заглянуть. Давно не виделись. Как там твоя стража?
   - Нормально. Служим понемногу. За порядком приглядываем. Молодежь обучаем. У тебя как дела?
   - Тоже нормально. Руду добываем. Куем понемногу. Тоже молодежь, как видишь, обучаем.
   Если посмотреть со стороны, непонятно было: то ли не о чем им было говорить, и тяготились они этой встречей, то ли хотели поговорить о чем-то очень важном, и как опытные бойцы, готовящиеся к схватке, прощупывали друг друга.
   "Ну, чего тянешь?! - возник внутренний голос. - Прямо, как девица, перед женихом. Скажи ему, зачем пришел".
   "Зачем я пришел?!" - попытался сообразить лейтенант. Но так и не смог толком решить, что его сюда привело.
   "Ты же, не какой-нибудь хала-бала, а начальник стражи, - продолжал нудеть внутренний голос. - Может он добровольно Мультифрит выдаст".
   - Бургомистр Слейг желает, чтобы ты передал ему Мультифрит, - неожиданно для себя, выдал Брютц. Так и ляпнул, ничего умней сказать не мог. И уткнулся в кружку, чтобы не смотреть на Клинкта. Не видеть его глаз.
   - Я, пожалуй, не смогу этого сделать, - протянул Клинкт. - А что тебе еще сказал бургомистр Слейг?
   Лейтенант Брютц допил пиво, поставил кружку и посмотрел в глаза гному. Глаза у того были усталыми и грустными. Точно такими они были у Клинкта после жестокого боя с харахорийскими пиратами в Соленых песках. Пираты зажали тогда взвод Клинкта между двух высоких дюн. Гномы сражались отчаянно, но пиратов было вдвое, а то и втрое, больше. И ни один из гномов не остался бы в живых, если бы на выручку им не пришли волонтеры под командой Брютца. Волонтеры ударили пиратам во фланг и прорвались к гномам. А потом встали плечом к плечу, и, грудь в грудь, резались с пиратами. Пираты не выдержали, отступили. Но добрую треть своих отрядов Брютц и Клинкт похоронили в дюнах. Вот тогда, после этого боя, у Клинкта, были такие же усталые и грустные глаза.
   - А еще бургомистр Слейг приказал, чтобы я арестовал тебя, - выложил Брютц, и зевнул, прикрывая рот ладошкой. Вроде, подтверждая этим зевком, какой рутиной, какими пустяками ему, лейтенанту стражи, приходится заниматься. А, может быть, наоборот, зевнул по поводу приказа бургомистра, показывая, как он к этому приказу относиться. Пусть Клинкт сам соображает, сам думает.
   Но Клинкта разве поймешь? По застывшему, темному лицу гнома не разберешься, о чем тот думает.
   - Арестуй, - Клинкт внимательно посмотрел на лейтенанта, как-то криво улыбнулся, и повторил: - Раз тебе приказали, то арестуй.
   Брютц не понял. Решил Клинкт сдаться и пойти под арест, или предупреждает, что арестовать его Брютцу в этой крепости не удастся. Брютц и не стал разгадывать.
   - Помнишь, в Соленых песках вас пираты зажали, а мы к вам на выручку пришли? - спросил он.
   - Как такое не помнить, - Клинкт дотронулся до бородки, будто проверил, на месте ли она. - Как раз вовремя успели.
   - Если бы мы не вмешались, изрубили бы они вас всех, в капусту. Весь отряд положили бы. Ни один бы не уцелел.
   - Это верно, всех изрубили бы, - согласился Клинкт. Глаза у гнома были налиты такой тоской, что Брютц не выдержал и закричал:
   - Крот чокнутый! С ума сошел в своих пещерах! - лейтенант свирепо оскалился. - Машшарам! Решил, что я тебя тогда выручать бросился, чтобы было кого потом арестовать!?
   - Так над тобой теперь бургомистр. Большое начальство, - Клинкт, кажется, начинал оттаивать. - Служба. Тебе приказывают, ты делаешь.
   - А где это начальство было, когда мы с тобой у Розовых скал шесть атак отбили!? - известный своим железным спокойствием лейтенант Брютц не просто кричал. Он орал, вопил, - А где оно было, когда мы в заливе Квоч резались с пиратами грудь в грудь!?
   - А где они были, когда мы целую неделю кормили черных пиявок в Селецких болотах, - и впервые, с тех пор, как они встретились, Клинкт улыбнулся.
   - Не было их там. Ни одного! - лейтенант Брютц вскочил и пинком отбросил стульчик, на котором совершенно невозможно было сидеть.
   - Не было! - подтвердил Клинкт и тоже встал. - А мы там были!
   В комнату вбежал молодой гном, тот самый, с рыжеватой бородкой, который приносил пиво. Услышал громкие крики, и прибежал. Он уже и меч наполовину вынул из ножен, собираясь защитить главу клана. Вбежал и застыл. Не понял, что здесь происходит. Хозяин и гость стояли посреди комнаты, обменивались крепкими тумаками и кричали друг на друга. А лица у них были счастливые, просто светились.
   - Все в порядке, иди, - отослал гнома Клинкт. - Ну, здравствуй Брютц! Здравствуй, лейтенант. Давно не виделись.
   - Здравствуй, Клинкт! - также широко улыбнулся Брютц. - А ты постарел.
   - И ты не помолодел.
  
   Мичигран шел, нетвердо ступая, и слегка пошатываясь, как и должен идти пьяный человек, считающий себя трезвым. Как человек, выпивший достаточно, чтобы, как следует опьянеть, однако, еще вполне способный, не только самостоятельно передвигаться, но и найти дорогу домой. Маг был уверен, что Крагозей послал кого-нибудь проследить за ним, поэтому следовало притворяться и далее. После обильного обеда и столь же приличной выпивки, маг чувствовал себя превосходно.
   "Все почему-то думают, что я знаю, где и у кого Мультифрит. Или, что смогу об этом узнать. А я не знаю. Представления не имею. И меня это нисколько не интересует. Конечно, можно у Франта спросить, - вспомнил маг о демоне. - Но тот, если, даже, и знает, ничего толкового не скажет. Пару кувшинов пива со мной распить, на это он всегда готов. Рассказать какую-нибудь интересную историю - это он с удовольствием. Но где Мультифрит, не скажет. Правила у него дурацкие, не позволяют никому помогать".
   "А если пойти от противного? - тут же прикинул Мичигран. - Если неизвестно у кого Мультифрит, то следует определить, у кого его нет. У их пресветлости отца Хоанга Мультифрита нет. Это ясно. Хотя ничего еще не ясно. Нам, простым смертным, не дано знать о чем думает Координатор. Это знает лишь дважды рожденный драконоборец. Но, для порядка, будем считать, что в Святой Обители кристалла нет. А еще у кого нет? У Бритого Мамонта нет. Не стал бы Хитрый Гвоздь со мной возиться, если бы имел Мультифрит, или хоть бы знал, где кристалл находится. Бритый Мамонт, оказывается, хочет, стать бургомистром, - вспомнил маг откровение Гвоздя. - Он хочет навести порядок в городе. А с ним вместе Деляга. Глава разбойников, и самый богатый человек в Геликсе спелись, и работают вместе. Вот это чудеса, похлеще, какого-то волшебного кристалла. Значит, у банды Бритого Мамонта кристалла нет, и у банды Деляги его тоже нет. У кого еще нет? У банды Крагозея нет. Этот не стал бы меня сегодня поить и ублажать, если бы имел хоть малейшее представление, о том, где находится Мультифрит".
   "Вот я и начал работать по заданию отца Хоанга и кое-что уже прояснилось, - Мичигран усмехнулся. - Теперь надо разобраться с остальными жителями Геликса. Их всего-то несколько десятков тысяч. Придется собрать их на площадь Тридцати Трех Монахов Мучеников. Всех, у кого нет кристалла освободить, и останется только один. Тот самый, который прячет в кармане кристалл. А дальше все очень просто: следует отобрать кристалл у негодяя, совершенно не заботящегося о благе народа, и отдать его... Кому?.. Конечно, тому, кто только и думает о счастье народа. Но таких, оказывается, тоже много... Интересно, что сказал бы по этому поводу Гонзар Кабан?"
   Раздумывая над тем, что произошло, и над тем, что может произойти, Мичигран, наученный горьким опытом, внимательно поглядывал по сторонам: не ждет ли его, за каким-то углом, очередная опасность. Или, очередное приглашение на обед. От обеда он тоже решил отказаться. Два обеда подряд - это излишество. Но, на улицах было спокойно, ничего, угрожающего Мичигран не замечал. Редкие прохожие, и одинокие собаки, не обращали на мага никакого внимания, и не вызывали у него опасения. Бодигара, который следовал за ним, Мичигран не заметил. И маг решил, что с приключениями, которыми он был сыт, по самое горло, на сегодняшний день закончено. Он представил себе уютную прохладу небольшого дома, Тихоню, который встретит его на пороге, заберет шляпу, посох, мантию и спросит: "Чего учитель желает?" А он ответит, что учитель желает получить в свое распоряжение кувшин пива от Гонзара Кабана, и Тихоня помчится выполнять его простое и вполне понятное желание.
   Наконец, впереди показался дом, в котором проживал маг. Улица, по-прежнему, была почти пустынной. Мимо Мичиграна, путаясь в длинной, не по росту юбке, плелась рыжая девчонка, угрюмый гоблин, с длинными, обвисшими усами, ехал верхом на грустном осле, молоденький, еще безбородый, гном вел на длинном поводке рыжего щенка. А за щенком, задрав хвост, следовала здоровенная серая псина. У старого, почерневшего от времени, забора, какой-то унылый малец, в заляпанной краской коричневой рубахе, играл в карты сам с собой. Карты были старыми, замызганными, и малец тоже выглядел замызганным. А шагах в двадцати от парнишки, на куче тряпья, валялся безногий и однорукий нищий. Лицо у него было одуловатое, покрытое рыжей клочковатой порослью, а тело неестественно скрючено. Мичигран знал, что большинство нищих в Геликсе, обычные жулики. Но этот выглядел слишком жалко, как настоящий опустившийся калека. Маг решил, что следует подать несчастному. Он опустил руку в карман и нашел там малую медную монету. Как раз то, что нужно.
   Но день еще не закончился, а вместе с тем, как оказалось, не закончились и приключения, ожидавшие Мичиграна.
   Когда маг остановился возле нищего, и вынул из кармана монету, произошло обыкновенное чудо. Такие чудеса иногда случаются не только на улицах Геликса, но и в других славных городах. У калеки, неожиданно, появилась вторая рука, правая. Рука эта выхватила из тряпья, на котором валялся нищий, боевую дубину и ударила мага по ногам.
   Он острой боли, мышцы ног у Мичиграна судорожно сжались, и он, с невольно вырвавшимся стоном, рухнул на землю. Его волшебный посох полетел в одну сторону, старая шляпа в другую. Вместе со вспыхнувшей пронзительной болью появилась тоскливая мысль: "Опять они меня достали! Ну, когда же это кончится?"
   А чудо продолжалось. Нищий раскрючился, у него, появились, отсутствовавшие ранее, ноги, довольно длинные, крепкие и грязные. Он резво вскочил со своего тряпья, завопил что-то вроде "Га-гу-гы! Попался!" и уселся магу на грудь, прижимая его к земле сильными рукам и отвратительным запахом.
   Едва успел нищий оседлать Мичиграна, как в старом заборе, с противным скрипом приотворилась калитка, и из нее выскользнула Белка, телохранительница Зундака. Следом за ней, пронесла через распахнутую калитку мощные телеса Бендара, вторая телохранительница. Она внимательно оглядела улицу, что-то сказала, и тогда появился сам Зундак. В модных беленьких сапожках, узких щегольских синих штанах с широкими зелеными лампасами, в новеньком коричневом камзоле, и с неизменной красной гвоздикой в петлице. А на широкополой зеленой шляпе, украшенной оранжевым пером какой-то заморской птицы, блестела синяя лента, под цвет новых штанов. Красиво одеваться не запретишь, тем более - главе Гильдии.
   За Зундаком вышли два могучих мордоворота-гоблина в серых набедренных повязках и розовых жилетах: оба работали вышибалами в таверне "Пинок в зад", а в свободное от работы время, за умеренную плату, нанимались, для выполнения различных физических работ, связанных с мордобоем, переломами конечностей и сокрушением ребер. Такую основательную команду посчитал нужным собрать предусмотрительный Зундак, готовясь захватить мага, который имел неприятную привычку, неожиданно, бить посохом прямо в лоб.
   - Попался... - Зундак довольно хихикнул и потер морщинистые ладони. - Попалась птичка в силок, и сейчас начнет чирикать. Погодка у нас сегодня тепленькая, ветерок, приятненький - живи и радуйся. Кхе-кхе-кхе...Всякая букашка выползает, чтобы на солнышке погреться. Всякая травка жизни радуется. Куда же нашей птичке деваться? Она тоже жить хочет. Птичка у нас умненькая, она не будет молчать, она не хочет, чтобы ее ножичком резали... Кхе-кхе-кхе... Ну-ка, Белочка, девонька моя маленькая, спроси у птички, куда девался Мультифритик? Ножичек, девонька, не забудь. Ножичек очень может пригодиться. Кхе-кхе-кхе...
   Бодигар, сопровождавший Мичиграна издали, сразу понял, что нищие захватили мага, и теперь хотят сделать с ним что-то плохое. А у Бодигара был приказ: охранять мага и оберегать его от всех опасностей. Нападение нищих и было одной из таких опасностей, которую предвидел гениальный Вождь. С громким криком: "За Крагозея и равенство! Наших бьют!", мужественный советник по делам молодежи, размахивая дубинкой, бросился на выручку мага. Его не остановило превосходство врага в численности, и даже несокрушимая фигура Бендары не охладила его пыл.
   Высокие мордовороты обернулись на его крик, и оба, не сговариваясь, ухмыльнулись. Такой ничтожной показалась им угроза со стороны какого-то гнома. А могучая Бендара выступила вперед, чтобы встретить Бодигара.
   Намечалась драка. Рыжая девчонка, в длинной юбке, быстро, быстро засеменила, стараясь убраться подальше.
   Угрюмый гоблин знал, что в беспорядочной уличной драке, можно схватить... И немало... Он тоже решил, что оставаться здесь не следует, и подстегнул осла. Но, оказалось, что осел придерживается другого мнения. Совершенно противоположного. Ослу было скучно. Драка представлялась ему неплохим развлечением, поэтому он твердо решил, что останется здесь. Осел прочно уперся копытами в землю, пригнул голову, развел уши и не обращал внимания на понукавшего его, всадника. Молодой гном, в отличие от гоблина, заинтересовался дракой и остановился. А здоровенная серая псина, до сих пор неотступно следовавшая за рыжим щенком, глянула на драку, потом на щенка и задумалась. В конечном итоге, она выбрала драку. А из участников драки - Бендару. Псина подошла к Бендаре на безопасное расстояние, и стала ее неторопливо облаивать. Парнишка, что сидел невдалеке, кажется, забыл про свои карты. Он не сводил глаз с Зундака.
   Бодигар приближался грозно размахивал дубинкой, но Белка не обратила внимание на воинственного гнома. Она была уверена, что Бендара легко справиться с краснорубашечником. Выполняя приказ Зундака, Белочка наклонилась над поверженным магом, собираясь пощекотать его одним из своих красивых ножичков, после чего маг непременно должен был стать разговорчивым.
   Не следовало ей занимать такую заманчивую для Гельмы позицию. Боевая коза, внимательно наблюдавшая за происходящим, могла только мечтать о подобной мишени. Не медля, и не раздумывая, она ринулась в атаку. От неожиданного стремительного удара, Белочка выронила нож, взлетела в воздух, пронзительно вопя, врезалась головой в прогнившую от старости, секцию забора, и рухнула вместе с ней.
   Ослик и молодой гном высоко оценили действия Гельмы. Ослик приветствовал козу громким ревом "И-а-а-а, и-а-а-а, и-а-а-а!" А молодой гном аплодисментами. И только угрюмый гоблин, по-прежнему, настойчиво понукал осла, пытаясь убраться подальше от опасного места.
   Гельма что-то благодарно мемекнула ослу и гному, затем презрительно посмотрела на Зундака и его мордоворотов, повернулась и, задрав хвостик, помчалась обратно, к Тихоне.
   А Тихоня был не один. Рядом с ним стояли еще двое мальчишек.
   - Соли баранов! - скомандовал Тихоня.
   Метко брошенные камни угодили в бедро одному из гоблинов-вышибал, и в плечо другому. Нельзя сказать, что вышибалы растерялись, но оба застыли в естественном недоумении. Еще ни разу, с тех пор, как они освоили свою профессию, их не били. Но здесь, ни с того, ни с сего, какие-то мальчишки-недоростки, швырялись камнями. Этот было непривычно и больно. Зундак нанял их для серьезного дела. А если побежишь за мальчишками, да еще получишь булыжником по башке, то в таверне "Пинок в зад" засмеют до полусмерти.
   Третий камень грозно пошелестел в опасной близости от самого Зундака.
   - Заслоните меня! - потребовал глава Гильдии от вышибал. То, что им уже досталось по булыжнику, его нисколько не обеспокоило.
   - Хозяин, они камнями швыряются, - пожаловался один из них.
   - Вам за все заплачено! - отрезал Зундак.
   - Про камни уговора не было, - попробовал протестовать второй вышибала. - За камни отдельно платить надо.
   - Если вы меня сейчас не заслоните от камней, - злобно зашипел Зундак, - я вам такую жизнь устрою, что вы не только из таверны, но и из Геликса вылетите. Со свистом!
   Ссориться с занудой Зундаком вышибалы не хотели. А угроза, что они не просто вылетят, а вылетят "со свистом" показалась им особенно зловещей. Они встали возле главы Гильдии и заслонили его, маленького и тщедушного, своими большими телами.
   Четвертый камень ударил в плечо могучую Бендару. Толстуха забыла про гнома, и с грозным рычанием обернулась, чтобы найти и покарать обидчика. Как раз, в это время, подбежавший Бодигар огрел ее дубинкой по голове. Удар был сильным и сбил бы с ног любого. Но не Бендару. Она снова зарычала, повернулась к гному, ухватилась за дубинку, вырвала ее из рук нападавшего, отшвырнула в сторону, и обрушила кулак на голову Бодигара. Это было поосновательней, чем удар дубинкой. Бодигар даже не пискнул. Глаза у него закатились, и он растянулся у ног великанши.
   Но сражение продолжалось. И склонялось оно не в пользу Гильдии. Пущенный метким Тихоней камень тюкнул Бендару по затылку. Она тихо застонала и медленно, будто ей захотелось отдохнуть, опустилась, придавив большим, тяжелым телом отважного краснорубашечника.
   Победу над могучей Бендарой осел и гном снова приветствовали. Осел троекратным "И-а-а-а!", гном, громкими аплодисментами. Серая же псина с недоумением посмотрела на разлегшуюся Бендару, поразмышляла немного, повернулась, и стала облаивать гоблинов-вышибал. А парнишка, что сидел у забора, стал собирать свои карты и, по-прежнему, не сводил глаз с Зундака.
   "В дело вступил Тихоня, - сообразил Мичигран. - Камни - это его работа. И Гельма с ним. Мальчишка и боевая коза - это сила".
   Еще один камень задел плечо Зундака.
   - Поймайте их и притащите ко мне. Я им уши оборву! - приказал вышибалам взбешенный Зундак. Отдав эту команду, он юркнул в калитку и укрылся за остатками забора.
   Гоблины послушно двинулись к мальчишкам, и тут же были встречены двумя залпами камней.
   "Тихоня не один, - понял маг. - Теперь ничто не помешает нам проучить подлого Зундака. Пора и мне приступить к делу".
   Итак, все были заняты. Белка жалобно постанывала в развалинах забора, Бендара и вовсе отключилась. Она разлеглась, широко раскинув руки, и почему-то похрапывала, будто спала. Ее большое и могучее тело прочно придавило Бодигара. Зундак спрятался и громкими воплями пытался вселить мужество в вышибал, а те, неприлично ругаясь, старались увернуться от камней, которым осыпали их мальчишки.
   Мичигран остался один на один с усевшимся на него, исцеленным нищим. Тот явно недооценивал возможности мага, и Мичигран не стал медлить. Он схватил противника за лохмотья на груди, притянул его к себе, рванул влево и тут же оказался сверху. Теперь оставалось нанести пару хороших ударов. Что маг с удовольствием и сделал.
   - За что?! - взвыл нищий. - Больно же!
   - Так надо, - постарался его убедить Мичигран. - Не дергайся, для тебя старюсь. С хорошими фингалами под глазами, тебе будут подавать больше. И лежи тихо, а то убью! Я ведь маг. Вполне могу убить.
   Нищий послушно притих. Он любил жизнь, со всеми ее прелестями, и не хотел, чтобы его убивали. А маг вскочил, первым делом, подобрал посох, и оглядел поле боя. Вторым делом, он подошел к вышибалам и ткнул посохом, одному из них, в солнечное сплетение, а когда тот согнулся от боли, протянул его по спине и приказал: "Ложись!"
   Вышибала послушно улегся у ног мага.
   - И ты ложись, - посоветовал маг второму вышибале. - Не ляжешь, голову разобью!
   Второй тоже последовал хорошему совету.
   Вот так, бесславно, закончилась попытка зануды Зундака захватить Мичигана. А в ответ на аплодисменты молодого гнома и троекратное восторженное "И-а-а-а-а!" осла, маг приветливо помахал рукой, обещая им, что он еще не закончил, и что впереди их ждет еще что-то, не менее интересное.
   - Эй, ребята, - позвал он ученика и его товарищей, - идите сюда!
   Тихоня с двумя друзьями немедленно предстали перед Мичиграном.
   - Слушаем тебя, учитель.
   - Присматривайте за этими! - показал Мичигран на поверженных противников. - Если кто-нибудь попробует встать - бейте.
   - Понял, учитель - Тихоня был послушным учеником. Особенно в тех случаях, когда приказы учителя совпадали с его желаниями. - Будем бить.
   - А сейчас я должен закончить еще одно дело. Там, за забором, спрятался зануда Зундак.
   - Точно, - подтвердил один из сопровождавших Тихоню мальчишек.
   Зундак надеялся, что маг не заметил, куда он спрятался. А если и заметил, то не тронет. Все-таки, он, Зундак, глава Гильдии - довольно важная, в Геликсе, личность. Бить его, вроде бы, и нельзя.
   - Эй, Зундак, - окликнул старика Мичигран, - выходи, трухлявый пень, отдам тебе должок.
   Зундак молчал. Затаился и притих. Все еще на что-то надеялся.
   - Учитель, прикажи, мы выбьем его оттуда камнями, - предложил Тихоня.
   Зундак услышал мальчишку. Он не хотел, чтобы его "выбивали камнями".
   - Это разве ты, Мичигран? - решил схитрить старый плут. - Как это мои помощники обознались? Кхе-кхе-кхе... Мы ведь вовсе не тебя здесь встретить хотели. Мы Гундосого Хлема ловим. Он вчерашнюю выручку пропил. Его непременно надо наказать. Смотри ты, оказывается, обознались... Кхе-кхе-кхе... Какая досада!
   - Так уж и обознались? - рассмеялся наивной хитрости Мичигран.
   - Ты что, мне не веришь?!
   - Ни одному слову не верю. Плоско врешь, старик. Придумал бы что-нибудь поинтересней, - посоветовал Мичигран.
   По тону мага, Зундак понял, что опасность миновала - бить его не станут. Все остальное его не особенно беспокоило. Он вышел из своего убежища.
   - Зачем?! - развел старик руками. - Это ведь, сколько думать надо, чтобы тебе угодить. А ты умный, все равно не поверишь.
   - Не поверю, - подтвердил маг.
   - Вот видишь... Ты, ведь, меня знаешь, я всегда правду говорю. Святой драконоборец, дважды рожденный Фестоний - свидетель. Обознались мои убогие... Хотели пьяницу Гундосого Хлема поймать, а что получилось? На уважаемого мага напали. Кхе-кхе-кхе... Ты, сынок, прости их. Они у меня все глупые... Подаяниями живут, неделями недоедают. Хлебными корочками питаются и кислой капустой. Кхе-кхе-кхе... А их вот так... Мальчишки твои, камнями нас чуть не поубивали... Посмотри, что они с Бендарой сделали! И девочка наша, Белочка худенькая, еле жива, - это он о вылезшей, наконец, из обломков рассыпавшегося забора Белке, которая искала свой нож, потерянный во время неожиданного полета. - Белочка, девонька моя, да плюнь ты на ножичек, я тебе другой подарю. Иди ко мне. Видишь, Белочка, обознались вы. Это вовсе не Гундосый Хлем, а наш маг Мичигран. Кхе-кхе-кхе... Смотри маг, как напугала твоя злая коза девочку. Она и слова сказать не может. И мне камнем по плечу досталось, - пожаловался Зундак. - Девочек моих, Белочку с Бендарой, лечить придется. А лекари дорого дерут. Совести у них нет. Кхе-кхе-кхе... Ты, сынок, у нас богатенький. Сокровищами дракона, наверно весь подвал забил. Подбросил бы нам, убогим, пару серебряных монет на лечение, - попросил Зундак.
   Вначале Мичигран хотел как следует врезать Зундаку. Потому что врезать ему следовало. Но пока старик болтал, маг передумал. Ну, стукнет он его, а тот, глядишь и рассыплется. А убивать Мичигран не хотел. Даже такую зануду, как Зундака.
   "Ладно, пусть живет, - решил маг. - не стану об эту мразь просох марать".
   - Ни одной монеты я тебе, Зундак, не дам, - ухмыльнулся он. - У тебя, у самого, их немало. Но дам тебе хороший совет. Он стоит больше, чем горсть золотых монет. Ты меня обходи стороной. И скажи всем своим разбойникам, чтобы на глаза мне не попадались. Увижу кого-нибудь, со злым умыслом - сожгу. Вот так.
   Мичигран направил посох на обломки сокрушенного Белкой забора и прошептал заклинание. Красный шар молнии вылетел из верхушки посоха, зарылся в обломки досок, и они тут же вспыхнули ярким пламенем. Вспыхнули и быстро превратились в угольки.
   - Видел? - спросил Мичигран. - Так будет с каждым, кто станет мне поперек пути.
   - Вот это да! - восхитился Зундак. - Радуюсь твоему могуществу, сынок. Кхе-кхе-кхе... Один только святой драконоборец, дважды рожденный Фестоний, знает, как мы тебя уважаем и любим. Так мы пойдем, дорогой наш Мичигранушка. Ну-ка поднимайтесь бездельники. Видите, Великий Маг домой собрался, а вы тут разлеглись, мешаете ему. Кхе-кхе-кхе...
   Не смевшие до сих пор подняться с земли вышибалы, с опаской поглядывая на мага, стали подниматься.
   - Идите отсюда, бездельники, хватит прохлаждаться, - подогнал их Зундак. - А ты, Великий Маг, помни, что наша Гильдия всегда с тобой, Не забывай нас. И мы тебя, Мичигранушка, не забудем. Кхе-кхе-кхе... Когда тебе станет трудно, мы всегда придем к тебе, и протянем тебе руку. Можешь на нас рассчитывать.
   Тем временем, потерпев поражение, команда Зундака отступала.
   Первым, захватив свои лохмотья, покинул поле боя исцеленный нищий, за ним похромали вышибалы. Белочка и Бендара, шли рядом. Могучая Бендара поддерживала хрупкую Белочку, не оправившуюся еще от урона, что ей нанесла Гельма. Последним, как бы прикрывая отступление своей команды, шел сам Зундак. Когда расстояние, отделяющее нищих от мага, достаточно увеличилось, Зундак почувствовал себя в безопасности и остановился.
   - Эй, Мичигран! - окликнул он мага.
   Мичигран повернулся: что еще надо было старому зануде?
   - Мы, Мичигран, еще встретимся... - с улыбочкой, как о чем-то очень приятном, сообщил Зундак, но тон его заметно изменился. - Кхе-кхе-кхе, - он потер ладони. - Когда ты будешь один, без своего дурацкого посоха, и без нахальных мальчишек, по которым плачет виселица. Тогда ты и узнаешь, кто такой Зундак. Поймешь, что Зундака надо уважать, что Зундака надо любить. Зундака надо бояться! Кхе-кхе-кхе... Встретимся, сынок, встретимся, и тебе будет очень больно, - Зундак хихикнул, очевидно, представив, как больно будет магу.
   Его телохранители уже подошли к ближайшему переулку, а Зундак все еще ораторствовал, потирал ладони, покашливал, хихикал и получал удовольствие от гадостей, которые произносил в адрес Мичиграна. Зундак считал себя умным, любил говорить, и ему очень нравилось все то, что он говорил.
   - Мальчишечек твоих в навозную яму бросим. А с козы твоей блохастой, шкуру снимем, и ноги об нее вытирать будем. Кончаются твои деньки, сынок, - продолжал угрожать, почувствовавший себя в безопасности Зундак. - Встретят тебя мои мальчики и девочки в темном переулке, и по головке тебя дубиночкой... Дубиночкой, с шипами... Кхе-кхе-кхе...
   - Вот гад, мало этому вонючему барану досталось, - один из друзей Тихони поднял с земли камень, собираясь швырнуть его в Зундака.
   Мичигран направил на старика посох.
   - Учитель, не надо. И ты, Голик, подожди, - попросил их Тихоня, - Мазила очень просил. Он, когда узнал, что можно с Зундаком разобраться, бросил свою работу и прибежал сюда.
   - Что он хочет сделать, твой Мазила, и где он? - спросил Мичигран.
   - Сейчас увидим, учитель.
   Парнишка, сидевший у забора, положил карты в карман, легко поднялся и направился к Зундаку. В правой руке он нес ведерко средних размеров.
   - А я тебя согрею... Хи-хи-хи, - продолжал Зундак рассказывать, как он расправиться с Мичиграном. - Раскалю железку, и к пяточкам, к пяточкам... Потом спрошу тебя...
   О чем он спросит Мичиграна, Зундак рассказать не успел, потому что паренек в коричневой рубахе подошел к главе Гильдии нищих и плеснул на него из ведерка. Экономно плеснул, не все вылил. Но вполне достаточно, чтобы испортить щегольский костюм. Малиновая краска ярким пятном, от плеча до плеча, заляпала камзол, жирными ручейками потекла на синие штаны и оросила крупными малиновыми каплями модные белые сапожки.
   Парнишка цепким глазом художника оценил свою работу, и, кажется, остался доволен.
   А Зундак, вначале, вроде бы, и не понял, что произошло, и растерялся. Потом понял и пришел в ярость.
   - Убью! - с ненавистью прохрипел он. - Шаррам-машшаррам! Всех убью!.. Я вас всех...
   Парнишка, в коричневой робе, не стал выслушивать, что собирается сделать Зундак со всеми, и выплеснул из ведерка остатки. На этот раз малиновая краска попала, частично, на лицо, частично, на зеленую шляпу. Краска была достаточно густой. Физиономия Зундака, напоминавшая темное и сморщенное печеное яблоко, стало напоминать сморщенное печеное яблоко малинового цвета. И борода у Зундака стала малиновой, и шляпа стала малиновой. Даже оранжевое перо заморской птицы, на шляпе, стало малиновым.
   Предводитель Гильдии нищих замолчал. Он безуспешно попытался стереть ладонями жидкую краску с лица и бороды, сплюнул малиновой краской, топнул ногой, в заляпанном малиновой краской сапоге, пригрозил кулаком малинового цвета, затем повернулся, и резво побежал, к скрывшимся за углом ближайшего переулка, телохранителям.
   Его сопровождали восторженные крики осла, аплодисменты гнома, громкий лай серой псины, хохот Мичиграна, Тихони и его друзей. Даже угрюмый гоблин, что сидел на осле, оттаял и улыбался. Драка ему понравилась. Такую, в Геликсе, не каждый день увидишь. Всех нищих положили. А Зундака, малиновой краской облили. С головы до ног! И он, гоблин, здесь был. Еще немного и тоже стал бы драться. Он уже и собрался, помочь магу, и хотел слезть с осла. Но, драка как раз и закончилась. Такие вот дела... Конечно, сегодня, в таверне, только его слушать и будут.
  
   - Молодцы! - похвалил Мичигран Тихоню и его товарищей. - Но я ему все-таки добавлю. За подлость.
   Маг направил в сторону убегающему Зундаку посох, и быстро произнес заклинание. Из конца посоха выкатился небольшой синий шарик молнии. Он повис в воздухе, покачался, определяя, куда ему следует отправиться, и деловито полетел вслед за Зундаком. Глава гильдии юркнул в ближайший переулок.
   - Учитель, твоя молния уничтожит этого противного старика? - поинтересовался Тихоня.
   - Нет, пусть пока живет. Я приказал молнии пощекотать его.
   - Как это - пощекотать? - поинтересовался Тихоня.
   - Очень просто, - Мичиган злорадно ухмыльнулся. - Залезет под одежду и станет там вертеться, покалывая и пощипывая.
  
   Телохранители, ожидавшие в переулке Зундака, не поняли, что происходит. К ним, ковыляя и смешно размахивая руками, бежал какой-то сморчок: маленький, мокрый и весь, с головы до ног, малиновый. Такой забавный, что Бендара не могла не расхохотаться. А потом, когда она поняла, что это сам Зундак так выглядит, ей стало еще смешней. Затем загоготали оба вышибалы и исцеленный нищий. Только Белочка молчала. У Белочки болела голова, которой она сокрушила забор. И ей было не до смеха.
   Затем, потрескивая и рассыпая искры, из-за угла вылетел синий шарик и начал над ними кружиться, высматривая жертву. Все притихли, настороженно наблюдая за молнией...
  
   Зундак свернул за угол и вскоре оттуда послышался дружный хохот. В общем хоре выделялся густой басовитый смех Бендары. Вслед за Зундаком за угол свернул и шарик молнии. Смех прекратился.
   - Сейчас он нашего Зундака пощекочет, - Тихоня довольно ухмыльнулся. - И Зундак завизжит. Знаю я его, слышал, как он визжал, когда его собака укусила.
   И, действительно, вскоре из переулка раздался громкий визг. И Тихоня, и его товарищи, и сам Мичигран, услышав этот визг, растерялись. Не мог так визжать тщедушный Зундак. И вообще, так не могли визжать, ни человек, ни гоблин, ни, тем более, гном. Так мог бы визжать только насмерть перепуганный слон. Но в Геликсе не было ни одного слона. А в небольшом переулке, куда скрылись Зундак со своей командой, слон, если он и был бы в Геликсе, все равно не мог поместиться. Вероятней всего, так визжала могучая Бендара.
   - Кажется, угодило не в того, в кого надо, - отметил Мичиган, и с укоризной посмотрел на посох.
   Посох ответить не мог, посохи, даже волшебные, говорить не умеют. Но, очевидно, он по-своему, по волшебному, передал Мичиграну что-то довольно неприятное. Маг поморщился и нехотя признался:
   - Возможно, это я ошибся, выдал не то заклинание. В спешке всякое случается. Но главное сделано. Банда Зундака наказана и с позором бежала.
   Мичигран повернулся к Тихоне и дружески похлопал его по плечу.
   - Молодец, Тихоня, - похвалил он ученика. - Ты сегодня здорово помог мне и заслуживаешь благодарности. - И вы тоже, - обратился он к мальчишкам, стоявшим рядом с учеником. - Познакомь меня со своими друзьями, так храбро сражавшимися с нашим противником.
   - Это Люмб, ученик продавца замков и сам хороший мастер по замкам, - представил Тихоня полного розовощекого паренька в сером комбинезоне. - А это, - он повернулся к высокому русоволосому мальчишке с большими голубыми глазами, - Голик. Он камни еще лучше меня швыряет!
   К ним подошел паренек, обливший Зундака краской.
   - А это Мазила, - представил его Тихоня. У мальчишки были короткие чуть ниже коленей коричневого цвета штаны и такая же коричневая просторная рубашка со следами самой разнообразной краски, повидимому попавшей туда в разное время. - Он художник. Все прилавки и стойки на базаре покрасил. Мазила даже многие лавки богатых купцов выкрасил, - с гордостью за друга рассказывал Тихоня. - Я его прямо с работы сорвал. Он давно на Зундака зуб точил. Правда, хорошо у него получилось?
   С тем, что у Мазилы получилось хорошо, согласились все. И все похвалили Мазилу.
   - Очень рад познакомиться с друзьями моего лучшего ученика, - Мичигран пожал руки специалисту по замкам и самому меткому, и художнику. - Благодарю за оказанную помощь, и приглашаю вас сегодня на ужин в честь нашей славной победы. И тебя, Гельма, я тоже благодарю. - Мичигран погладил прижавшуюся к его ноге козу. - Тебя мы сегодня тоже накормим чем-нибудь очень вкусным. Ты посоображай, Тихоня, чем мы можем порадовать нашу храбрую Гельму.
   - Сделаем, учитель, - обещал ученик. - А это боевик Крагозея, - показал Тихоня на Бодигара, который незаметно подошел. - Он хотел тебя выручить. Бросился на них с дубиной, но против Бендары, не выстоял. А я ее сразу уложил. Она и не вякнула.
   - Бодигар, - маг узнал гнома с поцарапанной физиономией, советника Крагозея. - Ты-то откуда взялся?
   - Вождь приказал проводить тебя домой, Великий маг, и защитить, если кто-нибудь попытается причинить тебе зло, - объяснил Бодигар.
   - Но их было шестеро, а ты один. Что ты мог сделать?
   - Вождь приказал! - Бодигар пожал плечами. - Если бы не великанша, я бы разбросал их и выручил тебя, Великий маг.
   - Гм... Оказывается, у Крагозея есть отличные молодцы, которые ничего не боятся, - похвалил Мичигран и вождя краснорубашечников и самого Бодигара. - Если бы у меня не было такого верного и смелого ученика как Тихоня, имеющего столь славных друзей, я бы позавидовал Крагозею. - Приглашаю и тебя, смельчак, поужинать с нами.
   - Спасибо, Великий маг, за приглашение. Для меня это большая честь, - искренне поблагодарил Бодигар.
   - Ну, рыцари, - маг снова повернулся к Тихоне и его друзьям, нахмурил брови и сделал вид, что сердиться, - а теперь расскажите, как вы узнали, что эти разбойники нападут на меня? И именно в этом месте. Вы ведь не случайно оказались здесь. И даже успели заготовить запас камней. Как вы узнали то, о чем не знал я сам? Признавайтесь по хорошему, пока я не рассвирепел. Иначе я превращу вас, в кочаны капусты и Гельма вас съест.
   Коза поняла, что маг шутит, поддержала его мемеканьем и утвердительным кивком.
   Люмб, Мазила и Голик посмотрели на Тихоню. Гельма тоже посмотрела на Тихоню.
   - Так это... - пожал плечами Тихоня. - Нам Франт сказал.
   - Кто сказал?.. - опешил Мичигран.
   - Франт, - повторил Тихоня. - Заезжий купец из Султанатов. Он нам сказал, что тебе грозит беда и надо тебя выручить.
   - Ты знаешь Франта? Где ты его видел? Когда? Где он сейчас? - засыпал ученика вопросами Мичигран.
   - Он здесь, учитель. Сидит на крылечке и ждет тебя.
   Мичигран повернулся, глянул на свой небольшой домишко.
   На крыльце сидел Франт. Не был он никаким купцом из Султанатов. Франт был демоном, с которым маг находился в самых добрых отношениях. На этот раз, демон был в голубом, отливающем золотом халате, с высокой белоснежной чалмой на голове. Рядом с крыльцом стоял вороной жеребец. Франт увидел, что Мичигран и Тихоня смотрят на него, поднялся и приветливо помахал им рукой.
  
   Усатый гоблин остался доволен дракой - не каждый день увидишь такое. Но с ослом гоблин был строг. Потому что осел должен знать свое место и слушаться хозяина.
   - Ну, насмотрелся? Теперь поехали! - громко и с укоризной, так чтобы осел прочувствовал свою вину, приказал гоблин.
   Осел повернул голову и посмотрел на хозяина. "Я же тебе говорил, что здесь будет весело", - можно было прочесть во взгляде его больших выразительных глаз. Но гоблин не прочел. Он был несколько туповат, и часто не понимал своего осла. Осел повел губами, как будто снисходительно улыбнулся, и зашагал.
   Молодой гном тоже остался доволен и самой дракой, и ее результатами. Он поторопился, чтобы рассказать в своем клане о том, как били команду Зундака.
   Большая серая псина какое-то время смотрела на Мичиграна и окруживших его мальчишек. Потом, видимо, решила, что здесь больше ничего интересного не предвидится, и припустилась за рыжим щенком, которого гном вел на поводке.
  
   Лейтенант Брютц возвращался к месту несения службы, в самом добром расположении духа. Приятно вспомнить времена, когда был молодым. Когда и Селецкие топи были нипочем, и горячие Соленые пески не страшны. Харахорийских пиратов крушили, как хотели и топили их, словно котят, в заливе Квоч. А рядом, плечом к плечу, друзья, с которыми вместе кровь проливали, вместе голодали и вместе, хоть это удавалось не часто, пили пиво. Друг - он всегда друг. На всю жизнь. Другого такого друга, как Клинкт Большая чаша, поискать, и не найдешь. А Слейг, как был подонком, так подонком и остался, хоть он и бургомистр.
   Лейтенант Брютц не сделал ни одного замечания стражникам, и у него, даже, не возникло желание пнуть рыжую собаку, которая разлеглась на крыльце караульного помещения.
   Сержант Нообст попытался доложить, что все в порядке и, во время отсутствия лейтенанта, никаких происшествий не произошло, но Брютц отмахнулся. Он и сам знал, что пока Нообст дежурит, ничего произойти не может.
   - Зайди ко мне, - велел Брютц, а когда они оказались в его кабинете не присаживаясь, налил две кружки и кивнул на одну из них сержанту.
   Такое случалось нечасто. Лейтенант Брютц соблюдал субординацию и с подчиненными пил только в самых исключительных случаях.
   Нообст решил, что вскоре последуют серьезные указания. Пиво он выпил, но спрашивать ни о чем не стал. Это тоже относилось к вопросам субординации, которые сержант соблюдал еще более строго, чем лейтенант. Иначе, каким он был бы сержантом.
   Но указаний не последовало. Лейтенант неторопливо осушил свою кружку, сел за стол и задумался. Потом посмотрел на Нообста, улыбнулся и сказал:
   - А я сейчас был у Клинкта Большая чаша.
   Сержант Нообст понял, что субординация нарушена в честь старой дружбы и доброго старого времени. Это означало, что сейчас в комнате находятся не лейтенант и сержант, а два старых воина, два совершенно равноправных человека. Он тоже сел.
   - У Клинкта Большая чаша... - повторил Нообст. - Давно я его не видел. Как он там?
   - Постарел, в бороде седина, - лейтенант внимательно посмотрел на сержанта. - Все мы постарели, - отметил он. - Годы идут, их не остановишь. А Клинкт постарше нас с тобой. Но ничего еще, крепкий.
   - Чего тебя туда занесло? - полюбопытствовал Нообст.
   - Вроде, как на разведку, - без эмоций, как и положено лейтенанту, сообщил Брютц. - Бургомистр Слейг велел арестовать Клинкта. - Брютцу захотелось узнать, как отнесется Нообст, к такому повороту в жизни их старого сослуживца и друга.
   Сержант никак не отреагировал на сообщение лейтенанта, будто оно нисколько его не заинтересовало. Лицо его по-прежнему оставалось бесстрастными. Только широкие лохматые брови сошлись у переносицы.
   - За что? - после хорошей паузы, все-таки спросил он.
   - Бургомистр велел, чтобы мы сами придумали, за что. Слейгу нужен Мультифрит. Он хочет схватить Клинкта, а потом обменять его свободу на Мультифрит. Клан пойдет на это. Только у Клинкта сейчас не дом, а крепость. Чтобы его арестовать, эту крепость штурмом брать надо.
   Брови у Нообста разошлись, а лицо покраснело. Глаза, вдруг, стали маленькими и злыми.
   - Я, вообще-то, гномов не люблю, - заявил он.
   - Знаю, что не любишь.
   - Но Клинкт, это совсем другое. Он свой. У меня среди людей таких близких нет, как этот гном.
   - Близкий, говоришь. Но ты же его много лет не видел, - не Нообста упрекнул Брютц, а самого себя. Он много лет не видел Клинкта, и это было неправильно. Но сержант не знал, о чем думает лейтенант.
   - Почему не видел. В День разгрома харахорийцев, мы каждый год встречаемся. Многие из наших приходят, почти все из тех, кто жив остался.
   Это прозвучало для Брютца неожиданно. Неожиданно и обидно.
   - Что же меня не позвали, я бы тоже пришел, - постарался сказать без нажима, чтобы Нообс не почувствовал обиду.
   - Так ведь никого не зовут. Каждый, кто может, сам приходит.
   "А тебя звали, - напомнил лейтенанту внутренний голос. - Тебя позвали, а ты не смог. На следующий год опять позвали, а ты опять не смог. И тебе больше напоминать не стали".
   Брютц вспомнил: и верно звали. Очень хотелось ему тогда пойти, но не смог. Служба такая, что сам себе не хозяин. Выходит, не на них надо обижаться, а на себя.
   - Могли бы, и напомнить, - пробурчал он. - Не рассыпались бы. Ты то знаешь, какая у меня служба. Каждый праздник особое дежурство.
   Нообст ничего на это не ответил, только пожал плечами. Словно напомнил: служба - службой, а боевых друзей забывать нельзя. Но тут уж каждый поступает, как знает.
   "И у Нообста служба такая же, - поддержал сержанта внутренний голос, - а он ни одной встречи не пропустил".
   - Я не пойду, - неожиданно заявил Нообст. - Не могу я арестовать Клинкта. Считай, лейтенант, что я из стражи уволился.
   - Ну-ну... - По всему выходило, что все вокруг него хорошие, а он один плохой.
   "Нообст, значит, в отставку, а ты в капитаны", - подлил масла в огонь внутренний голос.
   "Заткнись!" - оборвал его Брютц. Уж совсем плохим, лейтенант себя не считал. Иногда промахивался, это точно. Но подлостей не совершал, и друзей не предавал.
   - Выпьем что ли, еще по одной, - предложил он.
   Нообст молча наполнил кружки. Пили не торопясь, у каждого было над чем подумать.
   - Что делать станешь, когда уволишься? - спросил Брютц
   - Пойду к Клинкту. И еще кое-кого из наших позову. Станем отбиваться, когда ты придешь, чтобы его арестовать.
   - Неплохо придумано, - согласился Брютц. - Значит, чтобы выручить Клинкта службу бросаешь. И жизнью рискуешь?
   - Я же говорю: наш он. Ты что, забыл уже? Вместе харахорийскую компанию прошли. И жизнь он мне однажды спас. Подвиг, конечно, в размере войны, незаметный, но для меня этот важно.
   - Я и не знал, - удивился лейтенант. - Когда это случилось?
   - В заливе Квоч, - Лицо у Нообста затвердело, скулы обострились, а глаза стали какими-то странными. Вроде бы, глядели куда-то в далекое прошлое. - Мы тогда пиратский бриг брали. Они отбивались. Сам знаешь, как они у себя на кораблях дерутся. Им там каждый уголок знаком. А для нас все чужое. Но и мы тоже, ничего, старались... Так и бегали друг за другом. То мы их резали, то они нас. На меня сразу четверо навалились. Не знаю, откуда они и взялись. Сам искал, кого бы поймать. А тут сразу четверо, и все мечами машут. Ну, думаю, все. С четырьмя мне не управиться. Но двоих я все-таки уложил. И они меня несколько раз полоснули. В бедро, и плечо. Прижали меня к борту. А на палубе кровище... - Нообст покачал головой и поморщился, - я и поскользнулся. За борт полетел. Но успел ухватиться левой рукой за какой-то канат. У них на бриге, везде сплошные канаты, я за один из них и уцепился. И вишу, болтаюсь, как дерьмо на веревочке. Левой рукой за канат держусь, в правой меч. До сих пор понять не могу, чего я его берег. Двумя руками за канат держаться - куда надежней. Мог бы, конечно, спрыгнуть в море, до берега недалеко, так я плавать не умею.
   - Не умеешь плавать? - удивился лейтенант.
   - Не умею, - подтвердил Нообст. - В детстве два раза тонул и стал бояться воды. Вот и не научился.
   - Понятно. Так что там дальше было, на бриге?
   - Ничего хорошего. Я на веревке болтаюсь, а на меня две пиратские рожи уставились. Им смешно. Ржут. Дожидаются, пока я выбираться стану. Тут Клинкт и появился...
   Нообст поднялся, бесшумно подошел к двери и ударил по створке ногой. Дверь распахнулась и отбросила капрала Коорна. Тяжелая створка вполне могла бы расплющить лицо любому. Но не Коорну. Лицо у него и без этого было плоским, как блин. А правому уху досталось. Оно мгновенно налилось румянцем и прямо на глазах стало увеличиваться.
   - Жду приказаний! - вытянулся капрал. - По природной тупости он посчитал, будто лейтенант и сержант не поняли, что он подслушивал.
   А для сержанта это не было новостью. Но наказывать Коорна не имело смысла. Коорн подслушивал всегда. И делал он это не из любопытства. Подслушанные секреты капрал продавал и получал значительную прибавку, к жалованию.
   - Бегом к городским воротам! - рявкнул Нообст. - Усилить досмотр и бдить!
   - Есть, усилить досмотр и бдить! - повторил капрал, и, громко топоча, выбежал из караульного помещения. Но новость, которую он услышал, была такой важной, такой горячей, что пальцы обжечь можно. И надо было побыстрей ее продать, пока она не остыла. Поэтому к воротам капрал не поспешил, и бдить не стал, а помчался к ближайшему скверу. Там, в кустах акации, у Нообста было оборудовано подходящее местечко для торговли секретами.
   Сержант вернулся к столу. Закрывать дверь он не стал. Болван Коорн мог вернуться.
   - Разделался Клинкт с ними быстро, - Нообст будто и не прерывал своего рассказа. - Стал меня вытаскивать. Я тяжелый, а он маленький, но тащит. И два раза останавливался, от пиратов отбивался. Вытащил он меня все-таки. А я канат выпустить не могу. Прямо приросла рука. Так Клинкт каждый палец отдельно от каната отрывал. В общем, спас он меня тогда.
   - Я об этом и не знал.
   - Никто не знает. Я никому не рассказывал, хвастаться нечем. А Клинкт тоже, видно, никому не рассказал. Это же Клинкт - он вообще мало говорит.
   - Клинкт говорит мало, - согласился лейтенант. - А тебе подавать в отставку нет смысла. Арестовывать Клинкта мы не станем.
   - А приказ Слейга?
   - Мультифрита у Клинкта нет. Украли у него Мультифрит.
   - В шкатулке, которую несли... - Нообст усмехнулся. - Да Клинкт их всех как щенят провел. Я что, Клинкта не знаю?!
   - Верно, провел их Клинкт, - подтвердил лейтенант. - А Мультифрит тем временем украли. Прямо из сокровищницы. Сделали подкоп и унесли. Такие вот дела. У Клинкта лицо почернело. Шутка ли - реликвия клана, сотни лет передавалась от главы к главе, а он не досмотрел. Позор.
   - Да, - согласился Нообст. - У гномов с этим жестко. Надо бы ему помочь.
   - И я об этом думаю, - согласился лейтенант Брютц. - Давай посоображаем, что мы можем сделать. Кристалл, я думаю, еще в городе.
  
   Маленький Хэмми был способным шпионом. Он так умело и незаметно отирался возле штаб-квартиры Крагозея, что стоявшие возле дверей, часовые не замечали его. Несомненно, этому помогало и то, что Хэмми, как всегда, был в сером. Он однажды прочел в книге какого-то умного ученого, что самый незаметный цвет в природе - серый, и запомнил это. С тех пор, как Хэмми стал личным шпионом Крагозея, он одевался исключительно в серое. На этот раз, он был не в пиджачке и брюках, а в сером комбинезоне. И кепочка на голове тоже была серая, с серым козырьком. А половину лица закрывал серый шарф. В городе ходили слухи о какой-то заразной болезни, и многие носили шарфы, закрывая ими рот и нос. Дышать через такой шарф еще можно было, а крупным микробам, что разносили болезнь, никак через шарф плотной вязки пробиться не удавалось. Так что, и скрывая свое лицо, Хэмми не выделялся.
   Улучшив момент, когда часовые загляделись на гоблина, который встретил знакомого эльфа, и тут же стал его бить, Хэмми ловко проскользнул в дверь. Дверь тревожно заскрипела, но было уже поздно. Краснорубашечникам запрещалось входить в дом без вызова Крагозея. Часовые переглянулись, сделали вид, будто не слышали скрипа, и, не обращая больше внимания на гоблина, тем более, что тот уже помирился с эльфом, продолжили бдительно охранять штаб-квартиру.
   В комнате находились двое: Крагозей и Умняга Тугодум. Умняга сидел на широкой скамейке в позе размышления. Левая нога его была закинута на правую, Локоть левой руки упирался в колено, подбородок покоился на сжатой в кулак ладони. Взгляд теоретика был направлен на что-то очень отдаленное. Он пронизывал не только стену штаб-квартиры, но и толстую, сложенную из дикого камня, городскую стену. И устремлялся еще дальше, в края, неведомые никому, даже самому Умняге.
   Крагозей же, сидел за столом и что-то быстро писал. Иногда он переставал писать и устремлял пристальный взгляд в правый угол, где висел большой красочный портрет отца-основателя Геликса и его первого правителя, непревзойденного воина и изворотливого политика, народного героя, Халабудра Первого. Он же Халабудр Неудержимый, он же Халабудр Неустрашимый.
   Неизвестный художник сумел подчеркнуть именно эти два великих качества. Народный герой был изображен в момент стремительного движения. Лицо его было сурово, глаза горели жаждой деятельности, волосы развевались на сильном ветру. Левая нога героя делала решительный шаг вперед, а резким взмахом правой руки он звал за собой народ. Впереди светилось что-то похожее на зарево, и это означало, что Халабудр неудержимо и неустрашимо зовет свой народ в светлое будущее. Посмотришь на картину, и сразу становится понятно: такого не остановишь! И не остановили. Он создал город-государство и стал в нем править. Жестковат, конечно, был, Халабудр, жестковат и резковат. Но, некоторым это нравилось. После него правили другие Халабудры. Они не были столь же неудержимы и неустрашимы, как их предок, хотя и продолжали вести народ вперед. Но к светлому будущему так и не привели. Поэтому их перестали любить и свергли. Городом стал управлять сам народ, в лице, бургомистра, избранного прямым и всенародным голосованием. Но, и после этого, светлое будущее не наступило. Многие горожане стали мечтать о новом Халабурде, неудержимом и неустрашимом.
   Крагозей какое-то время внимательно вглядывался в одухотворенное, пылающее отвагой и любовью к народу, лицо своего любимого героя, а, набравшись сил и вдохновения, снова начинал писать быстро и решительно.
   Хэмми вошел в комнату и застыл.
   А вождь и мыслитель были настолько заняты, что не заметили неожиданно возникшую в комнате невысокую фигуру, всю в сером.
   Хэмми стоял и не шевелился. Но смотрел шпион не на вождя, который беззаветно трудился, отдавая свои силы народу, и не на Умнягу Тугодума, продолжавшего напряженно мыслить, и, даже, не на прекрасный портрет Халабудра Первого Неудержимого и Неустрашимого. Хэмми смотрел на стол, что стоял в углу комнаты. На этом столе находилось блюдо из заморской голубой глины, а на том блюде лежали два больших куска мяса, зажаренного с луком и тмином. На другом блюде, из обычной красной глины, лежал большой зеленый огурец, тоже источавший нежный привлекательный запах. Остатки ужина. Вождь был очень нетребователен в быту, довольствовался простой посудой и простой едой.
   Хэмми был голоден. За весь день, ему удалось перехватить несколько ложек овсяной каши и ломоть хлеба. Когда Хэмми увидел мясо, рот его наполнился слюной, дыхание перехватило, а в животе он ощутил неприятную пустоту. Но, к чести шпиона, следует сказать, что у него даже мысли не возникло, схватить один из этих кусков сочного, мяса и вонзить в него зубы. Или попросить один из этих удивительно вкусно пахнувших, кусков мяса, опять таки, чтобы немедленно вонзить в него зубы. Хэмми был верным крагозеевцем и понимал, что мясо должно, в первую очередь, принадлежать Вождям. Это, потом, после победы, весь народ достигнет равенства, благополучия и станет есть жареное мясо с большими сочными огурцами. А сейчас, Хэмми мечтал о миске овсяной каши и краюхе хлеба. Но, чтобы завладеть этой кашей и краюхой, надо было добраться до ближайшей таверны, а это можно будет сделать только после того, как он доложит Вождю все, что узнал на базаре.
   Есть хотелось так сильно, что Хэмми осмелился оторвать вождя от важного дела, которым тот занимался. Хемми ведь понимал, что у вождей не важных дел не бывает. Он отвернулся от тарелки с жаренным мясом, постарался забыть о большом сочном огурце и деликатно кашлянул.
   Вождь не услышал.
   Хэмми кашлянул громче. Но вождь был слишком увлечен работой и снова не услышал своего верного шпиона. Хэмми допустил слабость и мельком глянул на мясо. Есть захотелось еще больше. Хэмми стал кашлять громко и безостановочно. Примерно так, как кашлял в детстве, когда он болел коклюшем.
   Умняга Тугодум не обратил внимание и на этот, показательный, кашель. Он продолжал мыслить. А Крагозей оторвался от своего важного дела, глянул на Хэмми, и хоть Хэмми был одет по-другому, и лицо его было наполовину скрыто шарфом, сразу узнал личного шпиона.
   - А, это ты Хэмми?! Хорошо, что пришел. Ты очень нужен, - с присущей вождю простотой сказал Крагозей. - Мне нужна свежая информация, очень нужна. Докладывай, что ты услышал на базаре.
   - Конокрад Кузюн проиграл в кости хромую лошадь, что украл у гномов в Неоксе, - быстро и четко стал докладывать Хэмми. - Купцу Тантуру кто-то вымазал дверную ручку его лавки собачьим дерьмом. Глупый тролль наступил на большую корзину с яйцами...
   - Какая корзина, какие яйца?.. - Крагозей с недоумением посмотрел на Хэмми, потом на Умнягу, вероятно, надеялся, что Умняга объяснит. Но Умняга не смог объяснить.
   - Какие яйца? - спросил и Умняга.
   - Куриные, - доложил Хэмми. - По малой медной монете за пять штук. Торговка утверждает, что в корзине было двести яиц. Она стала бить тролля палкой, но палка сломалась.
   - Зачем ты нам это рассказываешь? - уже спокойно, но достаточно зловещим тоном спросил Крагозей. - Он сложил руки на груди и уставился на Хэмми.
   - Было приказано, чтобы я рассказал обо всем, что говорят на базаре. И чтобы я не думал. Думать станете вы. Вы вдвоем хотели найти зерно и вырастить из него дерево, - без запинки доложил Хэмми.
   - Хэмми, ты болван! - решил Крагозей. - Нас не интересуют хромая лошадь и раздавленные яйца. Докладывай все, что на базаре говорят о Мультифрите. Отныне, чтобы я в твоих докладах не слышал ни о собачьем дерьме, ни о хромых лошадях. Только о Мультифрите.
   Хэмми мысленно пожал плечами.
   "Так бы сразу и сказали, - подумал он. - А то, сначала говорят одно, а потом требуют другое".
   - Многие говорят, что видели Мультифрит, а некоторые утверждают, что даже держали его в руках. Рассказывают, что на базар кристалл принесли два гоблина в новых желтых камзолах с медными застежками. Один из них хромает на правую ногу, а второй рыжий. Принесли в такой же вот шкатулке, - Хэмми кивнул на шкатулку из белого дерева, что стояла в углу, на полу. - За малую медную монету гоблины давали подержать Мультифрит в руках. Их обступили - не пробьешься. Те, кому удалось подержать кристалл в руках говорят, что он теплый, светился рубиновым светом и исцеляет боль в ладонях.
   - Гоблинов схватили? - спросил Крагозей.
   - Зачем их хватать? - удивился Хэмми. - Это ведь были обыкновенные жулики. И Кристалл был не настоящий.
   - Почему же народ к ним потянулся?
   - Так ведь дешево. Всего одна медная монета, - объяснил Хэмми. - Почему бы и не попробовать. Вдруг и вправду поможет.
   Крагозей повернулся к Умняге. Взглядом потребовал, чтобы тот объяснил.
   - Массовый психоз, - определил тот. - Народу нужны чудеса, народ хочет чудес. А главное - дешево.
   - Везде обманщики, снизу до верха, - посочувствовал народу Крагозей. - Когда мы придем к власти, мы запретим этот повсеместный обман. Докладывай дальше, Хэмми.
   - На базаре говорят, что Клинкт Большая чаша тайно покинул город. А рядом с ними шел Логго Камнекрут. Каждый из них нес по такой вот шкатулке, - Хэмми опять кивнул в угол. - Клинкт и Логго вышли за ворота, плюнули в сторону города и скрылись в ближайшем кустарнике. А еще на базаре говорят, что лейтенант Брютц арестовал Клинкта Большая чаша. Держит его в темном подвале со змеями, и рыжими тараканами, пытает раскаленным железом, не дает пить и требует, чтобы Клинкт рассказал, куда он девал Мультифрит. Но Клинкт пока держится.
   - Стой! Дальше не надо, - остановил шпиона Крагозей. - Кто говорит, что Клинкт покинул город?
   - Купец Лысый Хурмаг, горшечник Балчиш, погонщик ослов хромой...
   - Стой! - опять прервал своего шпиона Крагозей. Не дал даже назвать имя хромого Пруга. - А стражники что говорят?
   - Стражники говорят, что не видели никакого Клинкта и если бы Клинкт и Логго плюнули на город, они побили бы обеим морды.
   - А кто говорит, что Брютц арестовал Клинкта?
   - Все говорят, - не стал на этот раз перечислять Хэмми. - Рассказывают, что Слейг приказал лейтенанту Брютцу арестовать Клинкта, заставить его отдать Мультифрит, тайно принести кристалл в кабинет бургомистра и положить его на стол. За это Слейг присвоит Брютцу звание генерала, наградит двумя орденами и подарит какие-то особые заморские сапоги на колесиках. Лейтенант обрадовался и арестовал Клинкта. Некоторые видели, как Клинкта вели. Окружили стражниками, заломили руки, а на голову надели мешок, чтобы никто его не узнал, и повели.
   - Как считаешь, Умняга? - обратился Крагозей к советнику. - Где они сейчас: Клинкт и Мультифрит? В городе или ушли из него?
   Умняга, как и положено философу-политологу, ответил не сразу. Он понимал, что оба варианта возможны в одинаковой степени. Как философ Умняга должен был пожать плечами, загадочно улыбнуться и сказать: "Пятьдесят на пятьдесят". Это был бы самый разумный и самый правильный ответ. Но Умняга был еще и политологом. А политолог, в отличие от философа, существо зависимое. Умняга понимал, что подобный ответ не удовлетворит Крагозея. Надо было ответить умно и правильно.
   Крагозей быстро прошагал из угла в угол. Потом остановился, с почтением посмотрел на портрет Халабудра Неудержимого, затем с раздражением на Умнягу, и снова зашагал. Раздражать вождя, когда он находится в возбужденном состоянии, не смел даже Умняга Тугодум.
   - За городскими стенами пространство ничем не ограничено и возможность найти там Клинкта близка к нулю, - сообщил политолог. - В городе же пространство ограничено, и возможность обнаружить Клинкта здесь более перспективна. Клинкта следует искать в городе.
   - Да, Клинкта следует искать в городе, - мысль Умняги Крагозею понравилась и он тотчас же ее присвоил. - Именно так я и считаю.
   Крагозей остановился под портретом Халабудра. Он чувствовал себя продолжателем славных дел Неудержимого.
   - Куда повели Клинкта? - спросил вождь.
   - В подземелье. Его там кормят соленой рыбой и не дают пить. - Хэмми невольно, посмотрел на мясо и проглотил слюну.
   Если бы Крагозей догадался предложить своему шпиону хоть бы огурец, он услышал бы еще немало интересного, из того, о чем говорили на базаре. Во всяком случае, он узнал бы, что их пресветлость, отец Хоанг, поручил найти Мультифрит магу Мичиграну. А Хитрый Гвоздь сделал магу такое же предложение, и обещал за это немалое вознаграждение. Это заставило бы Крагозея кое над чем задуматься, и предпринять кое-какие действия. Но он не догадался предложить Хэмми огурец. Крагозей вообще никогда не задумывался, над тем, что шпионы тоже должны есть и их следует кормить, причем, кормить хорошо, тогда от них можно будет узнать намного больше. Вместо этого он продолжал расспрашивать голодного Хэмми.
   - Куда повели Клинкта?
   На базаре знали о четырех подземельях, в которые посадили владельца Мультифрита. Одно из них находилось под домом бургомистра, другое располагалось в секретном этаже самой стражи, третье, где-то в развалинах старого замка. А четвертое у Северных ворот. Оказывается по распоряжению прекрасной Кунивандины там тайно вырыли обширное подземелье, и обставили его роскошной мебелью. После того, как Кунивандина бежала, мебель растащили, а помещение приспособили для содержания особо опасных преступников.
   Хэмми добросовестно рассказал все, что ему удалось услышать об этих подземельях. Но признался, что в какое из них бросили Клинкта, он не знает.
   Крагозей остался недоволен. Он был уверен, что шпион, раз его определили на эту должность, должен знать все. Во всяком случае, иметь четкие ответы на все вопросы, которые задает вождь.
   - Эту ночь тебе не придется спать, - решил Крагозей. - К утру я должен знать, где находится подвал, в котором держат Клинкта. Приступай к этому важному делу немедленно. Свободен!
   Удерживая себя, чтобы не глянуть на тарелку с мясом, Маленький Хэмми вышел. Он не задумывался над тем, что всему есть предел, и что Крагозей поступает с ним несправедливо. Просто за этот день он очень устал, ему хотелось есть и спать. И он не собирался ночью искать это подземелье, в существование которого он, вообще-то, не особенно верил. А точней - не верил вообще. Он направился к ближайшей таверне, чтобы поесть там как следует, а потом выпить пару кружек пива. Говорят, что это снимает усталость. Затем пойти домой, и завалиться спать. И поспать не меньше двух часов. А там видно будет.
  
   Слейг поискал взглядом колокольчик. Тот почему-то находился на краю стола, гораздо дальше, чем он должен стоять. Чтобы достать колокольчик, надо было подняться. Может быть, в обычный день Слейг этого и не заметил бы. Но сегодняшний день не был обычным, и настроение у Слейга было отвратительным.
   - Машшаррам! Ну-ка, зайди! - закричал бургомистр.
   Дверь отворилась, и на пороге возник дежурный эльф-секретарь.
   "Бездельник, - определил Слейг. - С первого взгляда видно, что бездельник. Только о себе и думает. Пуговицы на камзоле начищены, сапоги начищены, волосы на голове прилизаны, а колокольчик, мой рабочий инструмент, поставил так, что его достать невозможно. Как этот лентяй затесался в мои секретари? Он даже не представляет, каким должен быть порядок на столе у бургомистра. Ну, нет у меня больше сил, поучать этих бездельников".
   - Ты что себе позволяешь?! - грозно поинтересовался Слейг у секретаря.
   Эльф не понял, чем он огорчил хозяина, поэтому просто вытянулся, выкатил глаза и преданно смотрел на бургомистра.
   - Ты считаешь, что каждый раз, когда мне надо кого-то вызвать, я должен бегать вокруг стола, чтобы достать колокольчик? - спросил Слейг. И голос его был негромким, как у человека, который устал настолько, что никаких сил у него уже не осталось.
   Секретарь был уверен, что Слейгу достаточно протянуть руку подальше, и он сможет легко достать колокольчик. Но говорить об этом бургомистру он не стал. Он по-прежнему молчал: упорно и преданно.
   - Тля канцелярская! Ты хоть понимаешь, что если я весь день стану бегать вокруг стола, то работать мне будет некогда?! - на этот раз голос у бургомистра был другим: грозным, напоминающий рык кровожадного хищника.
   После такого рыка виноватому лучше промолчать. Секретарь по-прежнему разумно молчал.
   - Поставь колокольчик на место! - строго и решительно потребовал бургомистр.
   Секретарь стремительно бросился к столу и поставил колокольчик возле правой руки бургомистра.
   Слейг снова внимательно осмотрел секретаря, и тот снова ему не понравился.
   - Вызови мне Бренадона, - приказал Слейг. - Да, не забудь сказать ему, что ты здесь больше не работаешь. - и, сбрасывая остатки накипевшего гнева, заорал: - Вон отсюда! Машшаррам!
   Секретарь стрелой вылетел из кабинета.
   Бренадон тут же явился. Чувствовал, что бургомистр вызовет его, и слонялся где-то поблизости. Камзольчик отутюжен, башмачки начищены, усики подкручены, уши торчком и нос топориком. В левой руке темная кожаная папочка. Образцовый начальник канцелярии, хоть картину с него заказывай.
   "И ни одного синяка на морде", - отметил Слейг, с отвращением разглядывая начальника канцелярии.
   Эльф остановился в трех шагах от стола, за котором восседал бургомистр, поклонился и застыл.
   А кланяется хорошо, - отметил Слейг. - С уважением кланяется, сразу чувствуется почтение. Люди так не умеют. Многие, конечно, хотели бы, но не дано им. Воспитание не то. Эльфов с детства приучают кланяться. А у нас что? Темнота дремучая. Отстаем, ох, отстаем мы, в культуре своей, от эльфов.
   - Ну-ка, доложи, как ты выполнял мой приказ!? - потребовал бургомистр. - Как ты добывал шкатулку с Мультифритом?
   Вопрос был для Бренадона неприятным. А, главное, задал его Слейг таким тоном, которым, по мнению эльфа, с Вождями разговаривать нельзя. Даже с бывшими. Тем более что бывшим Бренадон себя не считал.
   "Никакого чувства такта, - оценил он тон бургомистра. - Забыл, что разговаривает с Вождем".
   При этом, начальник канцелярии вытянулся, выпятил подбородок и, преданно глядя на развалившегося, в громадном кресле, Слейга, стал докладывать.
   - Мы обнаружили отряд Клинкта в Безымянном переулке и, не давая гномам опомниться, атаковали их. Схватка была жестокой. Гномы сопротивлялись отчаянно. Но эльфы всегда превосходили и превосходят гномов в мужестве (упоминая гномов, начальник канцелярии каждый раз презрительно кривил губы). И в военном искусстве. Мы разбросали охрану и захватили шкатулку с камнем. Но, в это время, на нас неожиданно, без предупреждения, предательски и подло, напали боевики Крагозея. Их было много, на каждого из нас приходилось не меньше десяти крагозеевцев.
   Бренадон врал четким деловым тоном. Врал серьезно, обстоятельно и уверенно. И непонятно было, чего в этом вранье больше: остатков фанаберии вождя, или безответственной канцелярщины чиновника. Не знай Слейг, что происходило в Безымянном переулке, он бы поверил эльфу. Но Слейгу доложили, что Бренадона там вообще не было.
   "Сейчас, как раз, и надо бы угостить это трепло: пивной кружкой, и в рожу, - прикинул Слейг. - Брютц так бы и сделал. А потом, когда он на пол шмякнется, вылить ему на голову ведро воды".
   - Но мои эльфы, как всегда, были непобедимы, - продолжал плести радужные кружева Бренадон. - Мы разбили орду краснорубашечников и обратили их в бегство. Потом оказалось, что у них вообще, нет ни гордости, ни чести, ни совести. Краснорубашечники принесли с собой шкатулку, точно такую же, какую мы в честном бою добыли у гномов Клинкта, и пока шла битва, подменили ею наш законный трофей. Мы победили, но оказались жертвой гнусного предательства.
   Бренадон скорчил кислую рожу, стараясь показать, с каким отвращением он относится к гнусным предательствам вообще и этому предательству, со стороны крагозеевцев, в частности.
   - А кто-то говорил мне, что ты вообще в этой драке не участвовал, - как будто только что вспомнил Слейг. - Пока твои эльфы превосходили своим мужеством гномов, ты сидел со своим жрецом под священным дубом и пил пиво.
   - Я?! - возмутился Бренадон.
   - Ты.
   - Подлая клевета! - еще сильней возмутился вождь эльфов. - Клянусь туманами Прохладного леса, многоцветной радугой, дарованной нам вечно прекрасной королевой Эльсениор и пятилистником клевера - подлая клевета!
   Бренадон клялся уверенно и гордо. Это не требовало от него каких-то усилий. Он с детства знал, что клятва, которую эльф дал какому-нибудь низшему существу не имеет никакого значения. Боги такую клятву не учитывают.
   - Я так и думал, - Слейг сделал вид, что поверил эльфу. Ему нравилось, когда подчиненные считали себя хитрей его. Пусть думают, пусть тешат себя, а он их потом рылом в навоз. И по ушам... по ушам... И ногой в задницу! Тогда по настоящему поймут, какие они ничтожества, по сравнению с ним, бургомистром Слейгом. - А почему у тебя на морде нет ни одного синяка, ни одной царапины? Такая хорошая драка, и ни одного синяка? - Слейг сделал вид, будто удивляется.
   - Не посмели! - не задумываясь сообщил эльф. Он выпятил грудь и еще выше задрал подбородок. - Я Вождь в третьем поколении, - напомнил он, - а они простые гномы, рудокопы и кузнецы. Ни один гном никогда не посмеет поднять руку на Вождя эльфов. Мы высшая раса. Гномы это чувствуют.
   В таком заявлении, пожалуй, не менее четверти занимали остатки былой фанаберии вождя, но три четверти, несомненно, следовало отнести к нахальству канцеляриста.
   - Вот ты какой у нас гордый и непобедимый! - а улыбочка у Слейга была нехорошая, ехидненькая. - Тебя, оказывается, можно посылать в самую жестокую драку и никто тебя не тронет.
   - Можно, - после небольшого замешательства подтвердил Бренадон.
   До эльфа, наконец, дошло, что бургомистр издевается над ним. Бренадон с отвращением посмотрел на жирную тушу и пожалел, что не попался Слейг ему, в свое время, в Прохладном лесу. Эльф знал несколько очень занимательных способов, которыми можно пытать людей. Этого можно было повесить за ноги.
   - Ты и тролля можешь побить, - продолжал издеваться Слейг.
   - Могу, - подтвердит эльф. Куда ему было деваться.
   - Первый разбуянившийся в городе тролль - твой, - с улыбкой доброго дядюшки обещал Слейг Бренадону. - Как только какой-нибудь тролль начнет хулиганить, набей ему морду, и вышвырни за ворота. Да еще пни, как следует, чтобы запомнил. А теперь, доложи-ка, что делал лейтенант Брютц, когда вышел от меня. Твои эльфы ведь проводили его.
   Бренадон хотел сказать, что никто за лейтенантом не последовал и, вообще, он даже не знает, что лейтенант посетил бургомистра. Но быстро прикинул, и решил, что пользы, от этого, никакой не будет. И даже наоборот. Сейчас следует говорить правду, иначе Слейг рассердится, и это может иметь неприятные последствия.
   - Я посчитал, что вам будет интересно узнать, куда лейтенант Брютц пойдет после того, как побывал у вас, и направил за ним опытного шпиона Алеброна. Алеброн доложили, что лейтенант Брютц проследовал прямо к жилищу гнома Клинкта Большая чаша, вошел в этот дом и пробыл там около двух часов. А, выйдя из дома, Клинкта направился прямо к караульному помещению городской стражи. Там он позвал к себе сержанта Нообста, закрылся с ним, и они пробыли вдвоем около часа. О чем шел разговор неизвестно, подслушать не удалось. Потом сержант Нообст вышел, разогнал компанию гоблинов игравших в кости, и удвоил караулы у ворот. Всех выходящих из города стали обыскивать. А самый хитрый стражник, которого они зовут дядюшка Пиип, уселся на скамейку возле ворот и смотрит на всех, кто через них проходит. Мне известно, что у дядюшки Пиипа правый глаз особенный, он видит все, что спрятано под одеждой.
   Слейг задумался...
   "Кажется, лейтенант решил стать капитаном, - отметил он. - Но, с другой стороны, можно ли верить Брютцу? Раз он заинтересован в звании капитана, то, вроде бы, можно. Но, поскольку верить нельзя никому, значит и Брютцу полностью доверять нельзя".
   - Вот что, Бренадон, пошли-ка ты к воротам пару эльфов и пусть они присматривают, как обыскивают тех, кто выходит из города. Если они увидят у кого-то, что-то похожее на Мультифрит, того задержать и доставить. Доставить прямо ко мне. Без всякий мудрствований: задержать и доставить!
   - Задержать и доставить, - повторил Бренадон.
   - И еще - возьми пяток эльфов и иди с ними к дому Клинкта Большая чаша. Когда тот выйдет из дома, берите его. Накиньте ему мешок на голову и волоките сюда.
   - Приволокем! - оскалился Бренадон. Каждому эльфу приятно сделать какую-нибудь пакость гному.
   - Так ты у нас начальник канцелярии? - неожиданно спросил бургомистр.
   Бренадон растерялся, потому что не понял, какой подвох скрывается за этим вопросом. Но отвечать все равно надо было, так что ответил, как оно есть. Гордо, но осторожно.
   - Я начальник канцелярии.
   - Какой же ты начальник моей канцелярии, если не выполняешь мои приказы!? - Слейг сменил тон и смотрел на эльфа злыми колючими глазами. Это уже был не добрый дядюшка, а властный бургомистр, который, если ему взбредет в голову, и разжалует и выгонит и, вообще, сделает все, что захочет. - Запомни, крыса канцелярская, если ты опять пошлешь кого-то вместо себя, а сам станешь отсиживаться возле своего дурацкого дуба, то ты у меня со свистом вылетишь из канцелярии. Я тебя назначу уборщиком мусора в Казорский квартал, с оплатой в две медные монеты. А насколько задерживает ваша канцелярия оплату жалования мусорщикам, ты знаешь. Понял?
   - Понял, - подтвердил Бренадон и посмотрел на бургомистра еще преданней. А что ему оставалось делать. Но в этот момент он окончательно решил, что если придется встретить Слейга в Прохладном лесу, то он немедленно прикажет своим верным эльфам, повесить бургомистра на самом корявом дереве. За ноги, вниз головой!
   Это была беспочвенная мечта. Бренадон знал, что Слейг никогда не придет в Прохладный лес. И сам он, Бренадон, никогда туда не вернется. Но, все равно, подумать об этом было приятно.
   - Вот и выполняй. Хотя погоди. Указ о создании Комитета Исторического Наследия Геликса подготовил?
   - Так точно, приказ готов! - вытянулся эльф.
   - Давай его сюда.
   Эльф облегченно вздохнул. Наконец, появилось что-то светлое, что-то хорошее. Он чинно раскрыл красивую кожаную папку, вынул плотный лист бумаги, заполненный затейливым писарским, почерком и протянул бургомистру. Тот стал неторопливо читать, скупо комментируя содержание.
   - Так... Создать... Г-м-м... Заботясь об исторической памяти... На благо всего народа свободного города Геликса... Правильно. Г-м-м... Сохранить и преумножить... Чтобы каждый житель имел возможность... Тоже правильно. Назначить Бренадона... Ну-ну... - Слейг поднял глаза на начальника канцелярии. - Накрутить словеса вы умеете, за это вас и держу. Хороший Указ составили. Пусть полежит, - бургомистр отложил лист с Указом к бумагам, что покоились у него на столе. - Ты, значит, уже считаешь себя председателем комитета, и сундук, наверно, приготовил, куда монеты ссыпать. Большой, окованный железом сундук. А, может, и не стоило его готовить? А?
   Слейг сложил оскорбительный кукиш пальцами правой руки, но этого ему показалось мало. Он сложил еще один кукиш на левой, и оба крупных жирных кукиша, протянул в сторону начальника канцелярии.
   - Вот тебе! - глаза бургомистра гневно сверкнули. - Вот тебе! - повторил он. - Вот тебе председательство! Но если ты, шаррам-машшаррам, все-таки добудешь Мультифрит, - глаза бургомистра опять стали излучать доброту, и все его жирное лицо стало добрым. - Тогда ты получишь этот Указ, и карманы твоего камзола станут пухлыми от монет. А если не добудешь, мы слово "Бренадон" вычеркнем и впишем сюда кого-нибудь другого. А тебя даже в Казорский квартал ссылать не стану. Выгоню в твои Прохладные леса. Будешь жить в шалаше, жевать вонючие корешки и запивать их тухлой водой. Иди и займись делом.
   - Клянусь, туманами Прохладного леса, многоцветной радугой, сотканной нашими богами, и красотой вечно молодой королевы Эльсениор, сделать все возможное, чтобы добыть Мультифрит! - для большей убедительности Бренадон ударил себя кулаком в грудь.
   На этот раз клятва была совершенно искренней. Она, конечно, тоже была не действительной. Но добыть Мультифрит эльфу очень хотелось.
   "Трус, лгун и жулик, - думал Слейг, глядя вслед начальнику канцелярии. - Непременно надо врезать ему пивной кружкой, и посмотреть, какая у него после этого будет морда".
   "Хам и дурак, - возмущался, покидая кабинет бургомистра, эльф. - Разве так можно обращаться с потомственным Вождем! Следующий раз я ему так и скажу. Прямо в лицо. Так и скажу, что он хам и дурак. А потом, когда-нибудь, повешу его на самом корявом дереве. За ноги, вниз головой.
  
   Искать жреца пришлось долго, отчего настроение Вождя не улучшилось. Нашел Бренадон, наконец, Касселиора возле Священного Дуба. Расстелив плащ, у могучих корней дерева, тот лежал в прохладной тени. Оказалось, что жрец беззаботно спит, да еще сладко посапывает во сне, в то время, когда Вождь подвергается несправедливым нападкам, и, чуть ли не оскорблениям, со стороны такого ничтожества, как Слейг. Такое поведение жреца, естественно, вызвало у Бренадона приступ раздражения. Другие эльфы служили в канцелярии, обучали состоятельных горожан музыке, танцам и чистописанию. И все отчисляли часть своего заработка в общий доход племени, который хранился у вождя. А Касселиор нигде не работал, ничего не зарабатывал и ничего не отчислял. Бренадон держал жреца при себе, для непосредственной связи с богами. Это соответствовало престижу, и было достаточно удобно. Но не для того же он содержал жреца, чтобы тот спал под деревом.
   Бренадон, неслышно ступая, подошел к Касселиору и с удовольствием пнул его носком сапога по ребрам. Собирался пнуть еще раз, но не успел. Жрец вскочил, хотел выругаться, но увидел вождя и, с удивлением, уставился на него. Вождь очень давно не пинал Касселиора, и тот успел отвыкнуть от этого способа общения.
   - Ты спишь! - обличил жреца Бренадон.
   - Нет, Великий Вождь, - возразил Касселиор. - Жрецы никогда не спят. Я закрыл глаза, чтобы отдалиться от этого грешного мира, который мешает мне общаться с нашими могущественными и милостивыми богами.
   - Г-м-м-м... - спорить с хитроумным жрецом не имело смысла. Но и сорвать на ком-то злость было необходимо, а кроме жреца поблизости никого не было. - Я для того тебя и держу, чтобы ты общался с нашими могущественными богами! - рыкнул на Касселиора Бренадон. - Но Вождю ты должен оказывать почтение. Ни один жрец не может встречать Вождя, лениво развалившись под Священным Дубом, как это делаешь ты. Если еще, хоть один раз, ты не окажешь мне достаточного почтения, я тебя пошлю работать мусорщиком в Казорский квартал. Ты будешь там вкалывать за две малые медные монеты! Да и те тебе не будут выплачивать регулярно, как и другим мусорщикам. Понял?!
   - Вождь, я на мгновение отвлекся, прости меня, - Касселиор почтительно поклонился и стоял виновато опустив глаза. Как стоял в былые времена, когда Бренадон действительно был Вождем, а не начальником канцелярии. - Пощади меня, этого больше никогда не случится.
   Такое вполне устраивало Бренадона. Если бы еще пнуть сапогом Слейга, а потом заставить бургомистра, чтобы он просил прощения... Но все впереди. Надо найти Мультифрит. Говорят, этот волшебный кристалл дает большую власть над всем живым. Тогда и будет видно, кто кого отправит мусорщиком в Казорский квартал. А что касается жреца, то сейчас, вполне, можно было сменить гнев на милость.
   - Я недавно заходил к Слейгу, - доверительно сообщил Вождь Касселиору. - Этот тупица в панике. Ему хочется получить Мультифрит, а как это сделать он не знает. Вот и пристает: "Бренадон, посоветуй, Бренадон научи... Что бы я делал без тебя, Бренадон?!" И смотрит на меня жалобно, как собака на хозяина. Я не выдержал, обещал помочь, - Бренадон изобразил что-то вроде вздоха сожаления. - Как будто у меня других дел мало. Но раз обещал, придется нам заняться этим Мультифритом.
   Касселиор знал, как Слейг покрикивает на начальника своей канцелярии, но слушал с почтением, делал вид, что верит каждому слову.
   - Значит так...- Бренадон говорил небрежно, словно был вынужден заниматься сущим пустяком. - Я думаю, что Мультифрит находится в городе. Мы должны взять его. Отправь трех эльфов к воротам. Там стражники обыскивают всех покидающих город. Пусть внимательно наблюдают. Если появится Мультифрит - немедленно доложить лично мне. Понял!
   - Понял, - мой Вождь! Касселиор снова отвесил поклон и застыл.
   Оставалось еще одно задание бургомистра. Тот потребовал, чтобы Бренадон поймал Клинкта.
   - Да, и еще... - Бренадон сделал вид, будто ему в голову только что пришла хорошая мысль. - Неплохо бы нам отловить этого Клинкта и спросить, куда он девал Мультифрит? Так спросить, чтобы он все нам рассказал, - Вождь пристально посмотрел на жреца.
   - Да, Вождь, очень хорошая мысль, - подхватил жрец. - Надо его спросить так, чтобы все рассказал.
   - Вот и спросим его, как следует. Возьмешь четырех эльфов... Нет, возьмешь десять эльфов. Клинкт упрям и груб, и, вообще, все эти эльфы упрямы и невежественны... Возьмешь полтора десятка эльфов и затаишься возле дома, где живет Клинкт Большая чаша. Как только Клинкт выйдет из дома, свяжете его, сунете в мешок и принесите сюда, к нашему священному дубу. Понял?!
   - Понял мой Вождь! - подтвердил Касселиор, не забывая о почтительном поклоне.
   - Я буду незримо наблюдать за вами, - предупредил Бренадон.
   - Понял, мой Вождь.
   - И последнее. Ты жрец?
   Касселиор много лет был жрецом, и никто его об этом не спрашивал. Он не понял, почему Бренадон об этом спросил сейчас, и в чем здесь подвох.
   Бренадон, с удовольствием наблюдал за растерянностью жреца. Приятно видеть, что даже хитроумный жрец тебя боится.
   - Я жрец, - Касселиор постарался сказать это как можно убедительней.
   - Какой ты, шаррам-машшарам, жрец, если не можешь договориться с богами, - Бренадон хищно оскалил зубы и постарался унизить жреца презрительным взглядом. - Не сумеешь вымолить у богов удачу, со свистом выгоню из Геликса в дальние леса. Будешь жить в шалаше, есть вонючие корешки и пить тухлую воду.
   - Клянусь семицветной радугой... - затянул жрец.
   - И не клянись, - прервал его Бренадон. - Договорись с богами. Пусть они прикажут Слегу, чтобы он больше не надоедал мне своими глупыми просьбами. И напомни им насчет Мультифрита. Все, иди!
  
   - Есть хочешь? - спросил Хитрый Гвоздь.
   - А то! - подтвердил Клайд. Он весь день болтался по базару. Конечно, перехватил кое-чего. Быть на базаре и остаться голодным - такое не позволит себе ни один мальчишка в Геликсе. Но когда предлагают поесть, отказываться нельзя. Откажешься раз, другой, потом не станут предлагать.
   Хороший кусок подсоленого сыра и свежую лепешку Клайд умял быстро.
   - Что-нибудь толковое услышал? - спросил Гвоздь, после того, как мальчишка запил еду водой, отодвинул пустую тарелку и приготовился к разговору.
   - В основном болтовня, базар ведь, - Клайд старался держаться солидно, а это, по его мнению, означало, что новости надо выдавать не сразу, не спеша. - Там такое услышать можно... - мальчишка покачал головой и ухмыльнулся. Один что-нибудь ляпнет, а остальные разносят. И три раза переврут.
   - Это так, - подтвердил Гвоздь. - Поболтать у нас в городе любят. Главное - уметь разобраться в этой болтовне.
   - Точно, - согласился Клайд.
   - Что-нибудь полезное сумел узнать?
   Гвоздь спрашивал уважительно. Даже не спрашивал, а просто разговаривал, как с равным. Расскажи такое на базаре мальчишкам - не поверят.
   - А то! У нас сегодня здесь маг Мичигран был. Такой, в красивом плаще со звездами и с посохом. Ты с ним разговаривал. Так, когда маг от нас ушел, его Крагозей перехватил. Пир для него устроил. И свининой угощал, и утятиной жареной, и заморскими фруктами. Ну, настоящий пир устроил. Крагозей шесть раз своих боевиков к Гонзару Кабану за пивом гонял. Мичигран ведь воду не пьет. А кувшин пива ему на два глотка. Крагозей вел с Мичиграном секретный разговор. Никого из своих боевиков близко не подпускал.
   Клайд замолчал, ждал, какое впечатление на Гвоздя произведет это сообщение.
   А Гвоздю хотелось узнать, насколько сообразителен парнишка.
   - И что из этого? - спросил он. - Покормили гномы мага обедом, и что дальше?
   Клайд с недоумением посмотрел на Гвоздя: как он, такой большой и умный, простых вещей не понимает?
   - Кто просто так станет магу обед устраивать? Да еще жареной утятиной и заморскими фруктами кормить. И к Кабану за пивом гонять. Значит, нужен Крагозею маг, - объяснил Клайд недогадливому Гвоздю. - А сейчас все Мультифрит ищут. Вот она и причина.
   Гвоздь делал вид, что все еще не понимает.
   - Ну, ищут, а причем здесь обед у Крагозея?
   И привел своей недогадливостью парнишку в полное недоумение.
   - Так ведь Крагозей уговаривал мага, чтобы он ему Мультифрит нашел. За этим он мага и кормил, и поил.
   - Думаешь - так оно?
   - А то! - и Клайд стал доказывать: - Мичигран с рыцарем Калантом на дракона ходил? Ходил. Мультифрит в руках держал? Держал. Ногу ему сам святой драконоборец показывал? Показывал. И маг он. Всякие волшебные штучки знает. Он запросто кристалл найти может. Вот его Крагозей и обхаживал. Думаю, Крагозей хочет мага от тебя переманить.
   - Ты, пожалуй, прав, - сдался Гвоздь.
   - А то! Сейчас Мичиграна все обхаживают. Видели, как он из Святой Обители выходил. Он там, наверняка, у самого, их пресветлости, отца Хоанга был. Больше ему туда идти не к кому. - Клайд пригнулся к Гвоздю и полушепотом добавил: - Наверно их пресветлость ему тоже велел Мультифрит найти.
   Парнишка замолчал и внимательно посмотрел на Гвоздя, ожидая, как тот отнесется к подобному соображению. Хитрый Гвоздь отнесся положительно. Он тоже наклонился над столом и тоже полушепотом ответил:
   - Думаю, ты прав.
   - А то! - обрадовался Клайд. Он уже забыл, что собирался говорить солидно, медленно, как это делают купцы на базаре. Хитрый Гвоздь слушал его внимательно, соглашался и Клайду захотелось побыстрей рассказать все, что он знает и все, что думает. - Сейчас все стараются Мичиграна заполучить. Даже зануда Зундак. Этот обед устраивать не стал. Когда маг от Крагозея шел домой, нищие на него целой оравой навалились. А с ними вышибалы из таверен "Пинок в зад", "Утри нос" и "Приют дураков" - десять здоровенных гоблинов. Хотели его скрутить, утащить куда-нибудь подальше, чтобы там допытаться. Так разве Мичиграна возьмешь! Он же маг. И если кому врезать надо, у него не застрянет. Он сразу посохом, и прямо в лоб. Никто не устоит. Он Бендаре и врезал. Бендара большая, как лошадь. Ее на базаре Баба-Коня зовут. А он врезал, так она сразу долой с копыт. А вышибал мальчишки побили... - Клайд замолчал и уставился на Гвоздя: поверил ли тот, что мальчишки смогли побить вышибал?
   - Мальчишки? Вышибал? - подыграл Гвоздь Клайду. - Не может быть.
   - А то! У Мичиграна сейчас в учениках Тихоня ходит. Он раньше на базаре заводилой был. Этот Тихоня камнем, за десять шагов, яблоко с забора сшибает, - с уважением к Тихоне отметил Клайд. - Так он своих собрал. Они по вышибалам камнями ударили... А тут и козы! Мичигран же Великий маг. У него боевые козы охрану несут. Эти козы по нищим ударили. Так что и нищие и вышибалы все разбежались. А самого Зундака Мичигран малиновой краской облил. С головы до ног. Его теперь всей Гильдией чистят: скребками краску сдирают а потом кипятком ошпаривают. Чтобы следа от краски не осталось и Зундака совсем чистым сделать.
   - Ну и дела, - удивился Гвоздь. - Интересные времена у нас в городе наступили.
   - А то! - подтвердил Клайд.
   - И что у нас получается? - спросил Гвоздь.
   - Так я же говорю, Мичигран нынче всем нужен. Могут переманить. Нам с него глаз спускать нельзя.
   - Ты прав, - согласился Гвоздь. - За Мичиграном присмотреть надо. Но я тут, вот о чем еще подумал: если Крагозей увивается вокруг мага, значит, у самого Крагозея Мультифрита нет?
   - А то! - согласился Клайд. - Стал бы он мага кормить обедом запросто так... - подумал немного и добавил: - и у их пресветлости отца Хоанга Мультифрита нет, и у Зундака.
   - Точно, - подтвердил Гвоздь. - И у нас нет. Вот мы с тобой, Клайд, кое в чем и разобрались. А больше ничего интересного на базаре не услышал?
   - Вроде ничего... - Клайд задумался, перебирая в уме главное, из того, что он узнал... - Разве, только, про купца.
   - Про какого купца? - поинтересовался Гвоздь.
   - Говорят, что приехал из султанатов и остановился у Мичиграна богатый купец. Халат из голубой заморской материи и золотыми нитками прошит. И жеребец у него... - Клайд задумался, пытаясь найти подходящее слово для красоты жеребца, но так и не нашел. - Такой красивый, что, сколько лет наш Геликс стоит, такого жеребца еще никто не видел. Врут, конечно, не может такого быть.
   - А вот и не врут! - раздался тонкий, почти визгливый голос и, широко распахнув дверь, в комнату ввалился Зубастик, разодетый, как на свадьбу. На нем был новенький красный камзол, зеленую шляпу с узкими полями украшали три цветных перышка. Штаны, как и камзол, красные, сапоги черные, и морда тоже красная, довольная. В общем - жених. Вот только зубы слишком большие, так что рот не закрывается.
   - Улюй того жеребца видел, - сообщил Зубастик. - Говорит - чудо-жеребец. Шаррам! А Улюй в лошадях разбирается. Так мы сегодня в ночь этого жеребца брать будем. Машшаррам! Пиво у вас есть? Вижу - нет пива. Ну и ладно. Личное поручение Бритого Мамонта. Лично вызвал и сказал: "Возьми, Зубастик, жеребца, и приведи его мне". Так и сказал. Выразил полное доверие. Значит, пива у вас нет... Машшаррам! Ладно, тогда я пошел...
   Он окинул Гвоздя и Клайда насмешливым взглядом, повернулся и вышел, не закрыв за собой дверь.
   - Чего это он? - удивился Клайд. - Что ему надо было?
   - Ничего ему не было надо. Пришел похвастаться, что Бритый Мамонт высказал ему полное доверие. Не обращай на него внимания, Клайд. Наш Зубастик просто дурак. А раз дурак, значит он свое схватит.
   - От Мичиграна схватит? - попытался догадаться Клайд.
   - А то! - подтвердил Хитрый Гвоздь.
  
   - Отец Кресск, - доложил служка.
   - Пусть войдет, - Хоанг отложил в сторону свиток пергамента, текст которого он внимательно изучал, и помассировал подушечками указательных пальцев веки уставших глаз.
   Кресск остановился в нескольких шагах от стола, за которым сидел Координатор и поклонился.
   Некоторое время они молча смотрели друг на друга, затем Хоанг спросил:
   - Есть ли новости?
   Координатор имел в виду новые сведения о Мультифрите, который исчез таинственным образом. Кресск понимал это.
   - Ничего, что может нас вывести на след пропавшего кристалла, - Кресск едва заметно пожал плечами. - Все новости косвенного порядка.
   Отец комендант был, как всегда, сдержан. Но, на этот раз, в тоне его ответа, чувствовалось, нечто большее, чем сожаление, как будто он считал себя виноватым в том, что не сумел добыть хорошие новости.
   - Косвенные новости иногда имеют достаточно важное значение,- отметил Координатор.
   - Бургомистр Слейг проявляет заметный интерес к Клинкту.
   - Вот как. Что он собирается сделать, для удовлетворения своего интереса?
   - Слейг пригласил к себе лейтенанта Брютца. Тот пробыл у бургомистра более часа. Они беседовали в секретной комнате, где м-м-м... постороннему услышать разговор невозможно. Поэтому бургомистр держал себя достаточно откровенно.
   Отец комендант замолчал, ожидая, не задаст ли Координатор вопрос. Хоанг ничего не спросил, но смотрел с заметным интересом.
   - Бургомистр потребовал от лейтенанта, чтобы тот арестовал Клинкта, - продолжил монах.
   - Арестовал? За что? Разве Клинкт что-то нарушил?
   - Лейтенант сказал то же самое. Он заявил, что нет повода для ареста, а арест, без причины, такой известной личности, как Клинкт Большая чаша, может привести к беспорядкам в городе.
   - Лейтенант прав, - поддержал Брютца Координатор.
   - Выслушав лейтенанта, Слейг отменил арест и велел тайно похитить Клинкта. Затем распустить слух, будто гнома похитили разбойники Бритого Мамонта, и требуют, в качестве выкупа, передать им Мультифрит.
   - Слейг считает, что Мультифрит по-прежнему находится в сокровищнице у гномов.
   - Он в этом уверен.
   - Но его ведь там нет?
   - Я в этом убежден.
   - А Слейг убежден в обратном. Для того чтобы Клинкт получил свободу, клан должен отдать Мультифрит бургомистру. Так?
   - Так, - подтвердил Кресск.
   - Чтобы завладеть Мультифритом, Слейг не остановится ни перед чем...
   Координатор задумался.
   - Я неплохо знал Брютца, - сказал он, наконец. - Надеюсь, он не способен на подобную подлость.
   - В случае успеха Слейг обещал Брютцу чин капитана и значительную прибавку в окладе, - сообщил Кресск.
   - Чин капитана и прибавка в окладе... - повторил Хоанг. - Это серьезно. А прошлое забывается быстро, - с грустью добавил он.
   - После разговора со Слейгом, лейтенант Брютц направился прямо к Клинкту и провел в его доме более часа, - продолжил Кресск. Он поморщился и неохотно добавил: - О чем они разговаривали - неизвестно.
   Координатор принял это сообщение с едва заметой улыбкой. - Значит, есть все-таки в Геликсе стены, которые не имеют ушей, - отметил он. - И отец комендант очень сожалеет по этому поводу.
   - Затем лейтенант возвратился к месту службы и закрылся с сержантом Нообстом, в караульном помещении, для приватной беседы. Он подтвердил, что получил от Слейга приказ похитить Клинкта. Сержант Нообст заявил, что не станет участвовать в похищении Клинкта, поскольку тот спас ему жизнь, во время битвы у залива Квоч.
   - Я знаю об этом случае, - кивнул Координатор. - Да и вообще, их отряды не раз выручали друг друга. Значит, Нообст отказался. Но, в таком случае, он потеряет службу. И впадет в немилость у того же Слейга.
   - Он это понимает. Сержант сказал, что подает в отставку.
   - Сержант Нообст подает в отставку? Никогда бы не подумал, что такое возможно...
   Координатор посмотрел на бронзовую скульптуру, что стояла у него на столе справа. Святой драконоборец, дважды рожденный Фестоний сражался с драконом. Дракон выглядел крупней святого и сильней его, но в лице Фестония, во все его фигуре, было столько уверенности, что становилось совершенно ясно, кто из них победит. Координатор снова посмотрел на монаха, словно вернулся в келию откуда-то издалека.
   - Прошло, конечно, немало времени, многое изменилось, и все мы стали другими. Но некоторые до сих пор не могут арестовать старого товарища, с которым вместе сражался. Что еще сказал сержант Нообст? Он должен был сказать еще что-то.
   - Да, - подтвердил Кресск. - Он сказал, что пойдет к Клинкту и станет вместе с ним отбиваться, если кто-то попытается арестовать или похитить гнома. Мало того, сержант сказал, что соберет на помощь Клинкту отряд из ветеранов.
   - Гм-м, все это достаточно скверно, но радует. А что же лейтенант Брютц?
   Отец комендант снова поморщился. Он не любил выглядеть неудачником.
   - Неизвестно, - нехотя признался Кресск. - Нообст не вовремя отворил дверь. Причем достаточно резко. И о чем дальше говорили лейтенант и сержант нам неизвестно.
   - Очень жаль. И все-таки...
   Координатор снова стал разглядывать бронзовую скульптуру. Кресск тоже посмотрел на нее. Святой Фестоний был прекрасен, а дракон отвратителен.
   - И все-таки, - повторил Хоанг, - боевые друзья, которые вместе сражались, вместе проливали кровь, вместе смотрели в глаза смерти, очень редко предают друг друга.
   - Это так, ваша пресветлость, - подтвердил Кресск. - Подобные предательства очень редки, - он еще раз глянул на отвратительного дракона, и с сожалением добавил: - Но случаются.
   - Слейг упрям. И он трижды упрям, когда дело пахнет богатой добычей. Если он решил похитить Клинкта, то постарается сделать это, даже, если Брютц не станет выполнять его приказ. Бургомистр может послать своих эльфов, чтобы те захватили Клинкта.
   - Слейг сделал это, - подтвердил Кресск. - После того, как Брютц ушел, бургомистр вызвал начальника канцелярии и приказал ему схватить Клинкта.
   - Возможно, кое-кто из наших братьев окажется в ближайшее время невдалеке от жилища Клинкта. И если они увидят какой-то беспорядок, они, вероятно, смогут уговорить преступников не нарушать закон.
   - Да, ваша пресветлость, такое вполне может случиться, - согласился Кресск.
   - А что наш маг? - спросил Хоанг. - Что поделывает Мичигран?
   - Пьет пиво, дерется с разбойниками Бритого Мамонта, краснорубашечниками и нищими. Ходит в гости, - отец Кресск понимал, что Мичигран стал одной из важных фигур в истории с Мультифритом, но не мог понять, какую роль Координатор ему отводит.
   - Г-м-м... г-м-м... - вроде бы откашлялся Хоанг.
   Кресск не понял, порицает Координатор поведение мага, или одобряет. Решил, что порицает. Но на всякий случай тоже произнес нейтральное: "Г-м-м".
   - И все-таки?
   - Он единственный, кроме отца Буркста, кто видел Мультифрит, держал его в руках и даже воспользовался волшебными свойствами кристалла. Поэтому многие хотят его привлечь на свою сторону. Сегодня он побывал в гостях у Хитрого Гвоздя и Крагозея. И тот и другой уговаривали мага помочь найти Мультифрит. Обещали ему различные преференции. Потом его хотел захватить Зундак. Но был бит, облит краской и с позором бежал, - не без удовольствия доложил Кресск.
   - Как это: "облит краской"? - поинтересовался Хоанг.
   - На стороне мага выступили мальчишки с базара. Их пригласил ученик Мичиграна Тихоня. Один из этих мальчишек, по кличке Мазила, принес ведерко малиновой краски и облил ею с головы до ног главу Гильдии нищих.
   - Повидимому мы пропустили довольно занимательное зрелище, - по тону, каким это было сказано, чувствовалось: Координатор сожалеет, что ему не удалось полюбоваться тем, как базарные мальчишки красят в малиновый цвет главу Гильдии нищих.
   - Да, говорят, что Зундак был похож на клоуна, больше, чем сам клоун, который выступает в балагане. Публика была в восторге. До самого дома главу Гильдии нищих провожала восторженная толпа, - с удовольствием доложил Кресск. Он тоже не любил Зундака.
   - А Мичигран? - перешел к делу Хоанг.
   - Мичигран устроил пир для своих добровольных помощников. Думаю, охота на мага продолжится. Не следует ли взять его под нашу защиту?
   - Пожалуй, не стоит, - решил Хоанг. - Он, как нам подсказывает жизнь, удачлив. Вероятно, его оберегает сам святой драконоборец, дважды рожденный Фестоний.
   Кресск стремился с точностью выполнять все указания, и даже намеки, Координатора. Это ему было положено по должности, которую он занимал в Священной Обители. Но в отношение Мичиграна, происходило что-то непонятное. Непонятное отец комендант не любил. Поэтому решил, что за магом Мичиграном все-таки стоит присмотреть.
  
   После обильного ужина, в котором значительное место занимали сладости (для мальчишек), пиво (для взрослых) и сочная капуста (для козы), Люмб, Голик и Мазила ушли домой. Бодигар отправился к Крагозею, докладывать о блестящей победе над Зундаком. Тихоня улегся спать, а Гельма привычно устроилась возле высокого крыльца. За столом остались маг и демон. Теперь можно было поговорить более откровенно.
   - Что-то ты сегодня не весел, Великий маг, - отметил Франт. - Вы так хорошо разделались с бандой Зундака, а глаза у тебя скучные.
   - Меня сегодня засовывали в грязный вонючий мешок, били ногами по ребрам и дубинкой по ногам, - огрызнулся Мичигран.
   - И это все твои неприятности? - у демона была своя шкала радостей и печалей. - От таких мелочей не должен впадать в уныние человек твоего характера, или, скажем, маг твоего уровня.
   - Для меня это не мелочи, - не согласился Мичигран. - Но и это не все, - маг выдавил кислую улыбку. - Куда-то пропал этот, проклятый святым драконоборцем, Мультифрит. И все считают, что я знаю, как его найти.
   - Это посерьезней, - посочувствовал Франт. - Такое может привести к немалым осложнениям. Но, стоит ли унывать? Спорим, у тебя было и что-то хорошее.
   - Конечно. Разве без хорошего можно! Вам, демонам, это лучше всех известно, - с достаточной долей ехидства отметил маг. - Пиво, к примеру, хорошее.
   - Я серьезно.
   - И я серьезно. У меня, Франт, есть и очень хорошие новости, просто замечательные, - Мичигран мрачно поглядел на демона. - Оказывается, я многим очень нужен. Со мной сегодня разговаривают особенно уважительно и сердечно. Я удостоился доверительной беседы с их пресветлостью, Координатором Хоангом, был приглашен для секретного разговора к правой руке Бритого Мамонта - Хитрому Гвоздю... - маг дотронулся до ребер, по которым прошелся башмаком Зубастик и поморщился. - Сам вождь борцов за равноправие, Крагозей, устроил в честь меня торжественный обед, рассказывал о своих планах, щедро поил пивом, и обещал взять в светлое будущее. Зануда Зундак тоже захотел со мной пообщаться, и не забыл захватить своих костоломов. Сам видел, как мы душевно беседовали. Откровенно говоря, все хорошее мне тоже не особенно нравится.
   - Обширные у тебя связи, - отметил Франт. - Разнообразные. И все, конечно, спрашивали у тебя, куда девался Мультифрит?
   - Интересно, как ты об этом догадался? - опять съехидничал Мичигран. - Да, спрашивали. Настойчиво и убедительно. Но, не думай о них плохо. Они не для себя старались. Лично, никому из них Мультифрит не нужен. Каждый очень убедительно объяснил мне, что хочет, при помощи волшебного кристалла, осчастливить народ.
   - Я так и думал, - Франт, как всегда, был ироничным и грустным. - Все они хорошо известны в городе своим бескорыстием и неутомимыми заботами о счастье народа. Кому из них ты уже помог?
   - Ни-ко-му, - сообщил маг. - Я не знаю, куда девался Мультифрит.
   - Ты им так и сказал?
   - Так и сказал.
   - А они не поверили.
   - Не поверили.
   - Такова плата за популярность, - объяснил демон. - Популярность - явление очень опасное. Пойдем-ка лучше, посидим на крылечке. Захватим пивца, там и поговорим.
   - Чем тебе здесь плохо?
   - Здесь не плохо. Но у меня там жеребец. Разбойнички Бритого Мамонта придут, чтобы украсть его. А мы посмотрим. Тебе что, не интересно посмотреть, как разбойники будут воровать моего Индивида?
   - Ха! - оживился Мичигран, которому захотелось хоть на время забыть про Мультифрит. - Это и вправду интересно. Я еще ни разу не видел, как у демона воруют коня. Ты, наверно, приготовил для них что-то занимательное?
   Франт не ответил. Пожал плечами, будто хотел сказать, что он еще и сам не знает, как быть. Но, по ходу дела, конечно, что-то придумает.
   Они захватили кружки, полный кувшин, и вышли на крыльцо. Ночь преобразила улицу. Но было достаточно светло. Полная луна, повисшая над Геликсом, заливала ровным мягким светом невысокие дома и высокие заборы. Дорога в призрачном свете луны, казалась гладкой, ровной, без рытвин и ухабов. Ночью в Геликсе, как правило, было тихо. Ни одного прохожего, ни одной скрипящей несмазанными колесами телеги, ни оравы галдящих детишек. Даже бродячие собаки, которых в городе было множество, где-то попрятались. Городская стража тоже проводила ночи в караульном помещении.
   Индивид лениво пощипывал травку, растущую вдоль забора мичигранова двора, и так же лениво ее пожевывал. Всем видом своим, жеребец показывал, что это от безделья, что ему скучно, и должен же он чем-то заняться.
   - Хорош! - снова залюбовался жеребцом Мичигран. - Взял у кого-то, или у вас своя конюшня?
   - Такого ни у кого не возьмешь. Наш. Неутомим и умница. Все понимает. И, если потребуется, действует без подсказки, быстро и решительно. Одна беда, у него есть чувство юмора.
   - У жеребца?
   - Угу. Его овсом не корми, дай пошутить.
   - Как он шутит? - заинтересовался Мичигран.
   - Как... - легкая улыбка Франта была в меру загадочной, и в меру многообещающей. - Чувство юмора у него, все-таки, лошадиное, на уровне конюшни, и не до всякого оно доходит. Некоторые даже обижаются. Думаю, сегодня, ты сам увидишь, какие у него шуточки.
   Они уселись на теплое еще, нагревшееся днем, от горячего солнца, деревянное крыльцо и налили по кружке. Вечер был тихим, пиво в глиняном кувшине, прохладное и пилось неплохо. Хотя, можно смело сказать, что пиво, сваренное у Гонзара Кабана, хорошо пьется при любой погоде, и в любое время суток.
   - Что-то разбойнички не идут, - отметил Франт.
   - Рано еще. Наш губернатор, Жирный Слейг, оберегая покой жителей города, издал Указ, чтобы разбойники выходили на промысел не раньше полуночи. Определил им рабочее время: с двенадцати часов ночи, до семи часов утра. А сейчас полуночи еще нет, - объяснил Мичигран.
   - Дурацкое правило, - решил Франт.
   - Вовсе не дурацкое, - не согласился Мичигран. - От этого Указа всем немалая польза. Разбойники довольны, теперь у них нормированная рабочая ночь, и никаких переработок. И жителям города нравится. Не хочешь, чтобы тебя ограбили и убили, возвращайся домой до полуночи, запирай двери и окна на все засовы, и сиди тихо до утра. Если двери крепкие, и засовы прочные, никто тебе не тронет. Говорят, Бритый Мамонт возражал против этого Указа. Нашему Мамонту все мало. Он своих разбойников нисколько не жалеет, рад бы заставить их грабить круглые сутки, и в любую погоду. А тут, Указ губернатора, и никуда не денешься. Такой у нас теперь порядок. Отбирать коня, и убивать тебя, разбойники раньше полуночи не придут.
   - Понятно. Значит, у нас еще достаточно времени, чтобы попить хорошего пива и поговорить.
   Демон наполнил обе кружки, и, как следует, приложился к своей. Маг тоже отпил добрую половину.
   - Вернемся к твоим печалям, - предложил демон.
   - Вернемся... Ты умный, вот ты мне и скажи, чего они ко мне пристали, как будто у них, у всех, в один и тот же час, с глубокого перепоя, мозги набекрень свернуло? - спросил маг. - Я же не стражник, и не сыщик. Я маг. И розыск волшебных предметов не по моей линии. Неужели они это сообразить не могут?! И, самое главное: не хочу я искать этот Мультифрит! Не хочу и не буду! Почему они все пристали ко мне?
   - Да... Дела... - сочувственно покачал головой Франт. - Редкий случай, но вполне закономерный, - он задумался, затем продолжил. - Волна случайностей пошла взахлест и создала Воронку вихревых законормерностей.
   - Чего? - не понял Мичигран.
   - Дело касается важного артефакта, - стал объяснять Франт, - Мультифрит имеет высокую волшебную основу, и вокруг него создалось поле очень сильных волн, переходящих в вихри. А вихревые закономерности непредсказуемы.
   - Каких волн? Какие вихри? - не мог его понять Мичигран.
   - Кто знает? - Франт снова задумался. - Когда дело касается столь волшебных предметов, как кристалл Мультифрита, непременно случаются неожиданности. Их невозможно предусмотреть. Есть по этому поводу кое-какие рассуждения, и даже расчеты одного мыслителя. Он доказывает, что определить закономерность неожиданных явлений, практически, невозможно. Тут должен вмешаться другой случайный фактор. Понимаешь?
   - Не понимаю, - признался Мичигран.
   - Как бы тебе попроще объяснить... Ну, группа личностей задумывает что-то очень умное. Такое, что другим, не менее умным, но не входящим в эту группу, никогда не разгадать. Лучшие умы из другой группы тратят массу энергии и усилий, но не могут разобраться. Создается тупик. Но природа не признает тупиковых положений. Природа требует, чтобы даже самая сложная проблема была разрешена. Поэтому, появляется дурак. Ему до этой проблемы нет никакого дела, и он не способен решить столь сложную задачу. Но он же дурак. Поэтому мыслит он не стандартно, как и положено дураку. И он, приложив, определенные усилия, разбирается с проблемой, решение которой не могут найти лучшие умы.
   - На роль дурака, на этот раз, назначили меня, - понял Мичигран. - Но, почему меня? Есть же и другие дураки.
   - На этот счет имеется постулат Хамуры, - объяснил Франт. - Ты знаком с постулатами Хамуры?
   - Первый раз слышу, - признался Мичигран.
   - Образование у вас в Геликсе серьезно хромает, - отметил Франт. - Хамура, не то человек, не то гоблин. Или полукровка. А, может быть, и вовсе гном. И неизвестно откуда он взялся. Слухи разные, но толком никто не знает. Достоверно известно только то, что он древний мыслитель, глубоко проникший в тайны природы. И что хромал он на левую ногу. Хамура вывел несколько постулатов, относительно взаимоотношений в природе и обществе. Его третий постулат гласит: "Когда время ставит перед обществом чрезвычайно важную проблему, общество стихийно находит и выдвигает личность, способную эту проблему решить".
   - Ты тоже считаешь меня дураком? - поинтересовался Мичигран.
   - Напрасно обижаешься, - демон похлопал мага по плечу. - "Дурак" - это научная формулировка. Имеется в виду, личность достаточно умная, но не имеющая никакого отношения к данной проблеме. Дилетант. Твоя кандидатура вполне подходит. Ты не имеешь никакого отношения к розыску и мыслишь ты нестандартно.
   - Я, значит, по-твоему, мыслю нестандартно? - Мичигран не знал, обидиться или порадоваться. - И в какую сторону от принятых стандартов я мыслю? В худшую или лучшую?
   - Ни в какую. Здесь нет худшей стороны, или лучшей. И, к чему это приведет, никто знать не может. Ясно главное: при нестандартном мышлении больше неожиданных решений. А в Воронку вихревых закономерностей, судя по всему, что у вас здесь делается, затянуло тебя.
   - Ты хочешь сказать, что все наши Хоанги, Гвозди, Крагозеи и Зундаки знают этот твой постулат?
   - Не мой, а Хамуры.
   - Ну, Хамуры.
   - Конечно нет. Пресветлый Хоанг, вполне возможно, знает. Или догадывается о чем-то подобном. Остальные действуют стихийно, по наитию. По этому поводу у Хамуры тоже есть постулат. Кажется седьмой. Он гласит: "На личность, ставшую широко известной, и популярной, люди сваливают свои заботы и требуют от нее решения всех сложных вопросов".
   - Я недостаточно известная в Геликсе личность, и мыслю я вполне стандартно, - заявил Мичигран. - Тебе это может сказать каждый, - кроме, пожалуй, Тихони. Но он мой ученик, и должен думать, что я лучше всех.
   - Это ты напрасно, - не согласился Франт. - После вашего похода за сокровищами дракона, ты стал одной из наиболее известных и уважаемых личностей в городе. А о том, что мыслишь ты нестандартно, говорят многие твои поступки. Ну, хотя бы то, что, несмотря на широкую известность, ты по-прежнему живешь скромно, в этом небольшом домике, а дружишь не с магами, не с богатыми жителями города, а с хозяином таверны, учеником-мальчишкой, вздорной козой, и, кстати, со мной. Скажи мне, кто у вас в городе, кроме тебя, дружит с козой и демоном?
   - Предположим, что ты прав, - неуверенно процедил маг. - И что мне теперь делать? Если ты такой образованный, знаешь про постулаты Хамура, Воронки, и все остальное. Скажи, что мне теперь делать?
   - Искать Мультифрит, - посоветовал Франт.
   - Но я не хочу его искать.
   - Мне кажется, что это теперь от тебя не зависит. Тебя уже втянуло в Воронку вихревых закономерностей. Значит, ты будешь искать Мультифрит.
   - Даже, если я не хочу этого делать?
   Демон поднял свою кружку. Она была почти пустой и Франт неторопливо ее наполнил. Потом долил кружку Мичиграна. Закончив эту нехитрую работу, он сделал несколько глотков.
   - Воронка вихревых закономерностей - явление сложное, - сообщил Франт. - Она оказывает какое-то влияние и на желания. Не исключено, что тебе захочется искать Мультифрит.
   - И я найду его?
   - Возможно, что не найдешь. Но, может быть, и найдешь. По одному из постулатов того же Хамура, у каждого специалиста в области поиска, есть не более 20 шансов из ста, найти искомое. У дилетанта, каким являешься ты, по расчетам Хамура, пятьдесят один шанс из ста. Пятьдесят один - это очень много. И, вообще, из-за того, что ты оказался в сложном положении, вовсе не следует, что нам надо отказаться от пива.
   - Тут ты прав, - согласился Мичигран. - В моем положении от пива отказываться нельзя. В моем положении надо пить пиво. И как можно больше.
   Они молча, смакуя каждый глоток, принялись опустошать кружки.
   - Такого пива, как у Гонзара Кабана, нет ни за Граничными горами, ни на Харахорейских островах, - допив свою кружку и, неторопливо, снова наполнив ее, сообщил Франт. - Я уж не говорю об Эмиратах. Там народ вообще не знает, что такое пиво. Там пьют чай.
   - Пьют чай... - Мичигран искренне посочувствовал жителям Эмиратов. - Если у них случиться неприятность, они пьют чай... А когда у них какая-то радость, то они тоже пьют чай... - маг наполнил кружку, и осушил ее до половины. - Слышал я об этом но, откровенно говоря, не понимаю... Что это за жизнь такая? Может быть, врут?
   - Не врут, - заверил его Франт. Демон последовал примеру мага и тоже сделал несколько глотков. - У них даже кружек нет, чтобы пиво пить. Знаешь, к плохому тоже привыкают. Пожалуй, еще чаще, чем к хорошему.
   - Такие привычки могут довести до беды, - Мичигран вспомнил лейтенанта Брютца. - У нас, начальник городской стражи, лейтенант Брютц, опытный вояка. Говорят, харахорийские пираты боялись его, как огня. Так он без пива вообще никакой. А стоит ему осушить пару кувшинов, и он становится добрейшим человеком и хорошим служакой. Да и у меня тоже бывало... - он отпил из кружки и задумался... - У меня бывали дни, когда приходилось обходиться без пива, - маг скорчил гримасу и сокрушенно вздохнул. - Ты и не представишь себе, каким я становился свирепым. Готов был убить каждого, кто на меня косо посмотрел.
   - Согласен, ничего хорошего. Они, в своих Эмиратах, все совершенно трезвые. И поэтому жизнь там ценится дешевле старой потертой медной монеты. Я как раз сейчас оттуда... Неплохой халатик, правда, - он повел руками по нежной, отливающей голубым, ткани, приглашая и Мичиграна полюбоваться. - Камушек тоже довольно редкий. За такой камушек можно половину вашего Геликса скупить.
   - Обобрал какого-нибудь эмира? - маг не осуждал демона. Раз существовали эмиры, то должен ведь кто-то пользоваться их богатством.
   - Порочный у тебя образ мыслей, маг, - укоризненно отметил Франт. - Не обобрал, а облагодетельствовал. Облагодетельствовал гордого повелителя процветающего Эмирата. Поэтому стал вполне законным обладателем драгоценного халата и черного алмаза, "Око всевидящего", что украшал ранее головной убор одного из самых неустрашимых потомков древнего пророка.
   - И как там, в процветающем Эмирате? - без особого любопытства спросил Мичигран. Не до Эмиратов ему было сейчас. И особыми заслугами Франта он тоже не заинтересовался.
   - Как и везде, - Франту тоже не особенно хотелось рассказывать. - Знаешь, Мичигран, нигде ничего нового нет. Везде одно и то же - рутина и проблемы. И очень много дураков, - он поднял кружку и сделал несколько глотков. - Наверно, и проблем столько, потому что так много дураков. А в Эмиратах еще и пива нет.
   - Скучно там?
   - Скучно, - подтвердил Фант. - Они, там, все время пытаются что-то доказать друг другу, и выяснить, кто из них самый гордый, и кто самый свободный.
   - Как это можно выяснить?
   - Режут друг друга. Считается: тот, кто зарезал и есть самый гордый, самый свободный. И он во всем прав. В общем - тоска.
   - Они и за кружкой пива, как мы сейчас, посидеть вечерком не могут? - муторно было на душе у мага. Ему сейчас всех было жалко, даже, гордых и свободолюбивых жителей Эмирата. А больше всех ему было жалко себя. Все шло так хорошо, и надо же - сплошные неприятности.
   - Посидеть за кружкой пива не могут,- подтвердил Франт. - Религия запрещает. А религия - великая сила. Это похлеще законов, которые правители издают. Законы могут быть добрыми и жестокими, правильными и неправильными. Случаются даже гуманные законы, - усмехнулся демон. - А религия всегда правильная и единственная.
   - Но их ведь несколько, - напомнил маг. - И они разные.
   - Не имеет значения. Каждая из них единственная, и только она правильная. И если религия что-то запрещает, то нарушать запрет ни в коем случае нельзя.
   - И не нарушают? - не поверил Мичигран. - У нас, какой бы закон бургомистр ни издал, его непременно нарушают. Некоторые только тем и кормятся, что нарушают законы.
   - Как ты думаешь - почему?
   - Потому что все законы дурацкие, - не задумываясь, объяснил Мичигран. Я ни одного по-настоящему умного закона не знаю.
   - Так уж и все? - не согласился Франт.
   - Есть, конечно, и хорошие законы, но их нарушают еще больше.
   - Правильно, - согласился Франт. - Закон можно издать и можно его отменить. И нарушить его тоже можно. Ничего не измениться. А законы религии нерушимы.
   - Их никто не нарушает?
   - Нарушают, конечно, - Франт слегка улыбнулся. - По законам Эмирата, пить хмельные напитки нельзя. Это один из краеугольных камней их веры. Но камень и есть камень - предмет неодушевленный. Даже если он и краеугольный. Если какой-нибудь отчаянный и жадный купец завезет туда хмельное - покупают за бешеную цену. Потом пьют. Считается, что пьют только ради того, чтобы определить: нарушил купец закон, или не нарушил. А, убедившись, что нарушил, задерживают купца и отдают его на суд народа. Народ побивает купца камнями, а правители конфискуют остальной товар и, пьют его, чтобы окончательно убедиться, что суд был справедливым. Но по тихому.
   - Никто об этом не знает?
   - Тебя сегодня по голове не били? - вместо ответа поинтересовался Франт.
   - Ну, били, - Мичигран насупился. Воспоминания об этом были далеко не приятны. - А это причем?
   - При том, что ты сегодня плохо соображаешь. Это же Эмираты. Там все новости расходятся мгновенно. Все знают, что правители пьют хмельное. Но... - Франт назидательно поднял указательный палец, - но все правители и вожди племен - потомки каких-нибудь праведников. Значит - никто из них не может стать нарушителем закона.
   - Ты хочешь сказать: люди знают, что их правители нарушают закон и уверены, что они его не нарушают.
   - Совершенно верно.
   - До меня не доходит, - признался Мичигран. - Я не понимаю.
   - Это Эмираты. Там живут и думают по-другому. Ты никогда их не поймешь. Они тебя тоже не поймут. И не надо. Давай лучше выпьем.
   Выпили. И очередная, Мичигран уже не помнил какая, кружка, как это нередко случается, разбудила любопытство мага. Мультифрит со всеми пресветлыми Хоангами, Хитрыми Гвоздями и занудными Зундаками остались где-то далеко в прошлом, и ему стало наплевать на волшебный камень. "Если им так нужен Мультифрит, пусть ищут сами", - в очередной раз решил Мичигран. - И почему бы мне не махнуть в какой-нибудь Эмират, - подумал он. - Поживу там и пойму их. Хорошие маги везде нужны. И никто там не станет меня просить, чтобы я нашел Мультифрит. Завтра утром встану, запасусь пивом на дорогу, возьму с собой Тихоню, и махну в эмираты. Гельму тоже надо взять..."
   - Ты-то там как оказался? - спросил он демона.
   - Да так... Мой сектор. Обычная проверка, согласно инструкции. Места там глухие, столетиями ничего не меняется. Но я должен туда заглядывать. Проверить, как там портят друг другу жизнь, какую-нибудь пакость устроить тому, кто слишком о себе возомнил. И, соответственно, отчет в трех экземплярах. Гриф: "Совершенно секретно. Для служебного пользования". Передаю отчет в канцелярию, а канцеляристы отправляют его в архив. Никому эти Эмираты не интересны, никто их всерьез не принимает, и никто мой отчет читать не станет.
   - Зачем же ты его пишешь?
   - Таков порядок. Руководство знает, что делает. Если отменить отчеты, то что станут делать канцеляристы? А их, знаешь ли, побольше, чем нас, полевых агентов. Такое, друг мой, пахнет безработицей и серьезными экономическим кризисом.
   - Мне это не интересно. Так устроил ты там, в Эмирате, пакость?
   - Наоборот. Посмотрел, как они живут, и решил облагодетельствовать.
   Мичигран с интересом глянул на Франта. В то, что демон решил совершить какое-то доброе дело, и кого-то облагодетельствовать, маг не поверил.
   - Чего ты на меня так смотришь? - ухмыльнулся Франт. - Взял в нашем техотделе чертежи простейшего приспособления по производству хмельного, кое-какие детали, которые в их местных условиях произвести невозможно, и махнул в Эмират.
   - Но им же нельзя...
   - Вот-вот. Нельзя. И никто им несчастным не помогает. А я решил облагодетельствовать.
   - Преуспел?
   - Еще как, - хохотнул Франт. - Отправился я к одному лихому эмиру. Есть у них там такой Халим аль Барим абу Сафар ас Хасан... И дальше еще целая пригоршня имен. У них в имени все предки перечисляются, кого вспомнить могут. Или придумать. Причем, стараются тянуть до одиннадцатого колена, чтобы свою знатность подтвердить. Этот дотянул. Причем, самый древний у него числится не то помощником, не то доверенным лицом, очень авторитетной личности. Территория у этого Халима-Барима небольшая. За полдня, вокруг его Великого Эмирата, три раза обежать можно. И не вспотеешь. Жен не больше полусотни. А верблюдов - еще меньше. Бараны худые, тощие... В общем, материальное положение у него хреновое. Кормится, в основном, разбоем. Грабит караваны, заложников захватывает, пленных в рабство продает, в соседних эмиратах баранов и верблюдов ворует. Свое племя содержит в строгости, все его указания выполняют бегом. Лихой такой эмир, гордый и свободолюбивый. Кошелек с монетами ему доверить нельзя, но из знатного рода. И пользуется авторитетом: разбойник, надо отдать ему должное, удачливый. Вот и явился я к нему, предложил организовать производство. Небольшое: десять литров в смену. Он меня как дорогого гостя встретил. Накормил вкусным пловом, напоил зеленым чаем и обещал, в случае успеха, подарить дюжину молодых жен и трех белых верблюдов. Хотя ему этих верблюдов еще добывать надо было. У него самого всего один белый верблюд. Одногорбый. Причем, старый и облезлый. Но я сделал вид, что верю ему.
   Франт выпил пивца. Мичигран поддержал его.
   - Выделили мне отдельный шатер, дали в помощь двух немых полурабов и стражу выставили. Пропускная система, построже чем на самом секретном объекте. Никого, кроме этих немых и самого эмира, ко мне в шатер не пускали. Немые натаскали сахарного тростника. Я в этом деле не специалист, но кое-какую литературу полистал, основные принципы выяснил, собрал аппарат и дело пошло. Через два дня выставил своему Халиму-Бариму полное ведро вполне приличного самогона. Снял мой эмир первую пробу и оценил. Глазки у него заблестели и он тут же, вот этот самый халат, со своего плеча снял, и мне подарил.
   Франт провел руками по нежной переливающейся в лунном свете материи и посмотрел на Мичиграна. Очень нравилось демону красиво одеваться, и он надеялся, что маг по достоинству оценит красоту халата, и его богатство.
   - Да, такого богатого халата я никогда не видел. Уникальная вещица, - порадовал демона маг.
   - Точно, - Франт поправил рукава, потуже затянул голубой платок, служивший поясом. - Такую материю изготавливают далеко за Граничными горами. Мастера там хорошие, и без волшебства не обходится. Мой Халим какого-то богатого купца ограбил, и ценности этого халата не представлял. Вот он и бросил его мне. Потом позвал четырех своих доверенных головорезов, и стали они пировать. А меня определили в слуги: чтобы я им наливал и закуской обеспечивал. Причем, каждый раз, подливая кому-нибудь в пиалу самогон, я должен был низко кланяться.
   Мичигран представил себе самодовольную морду свободолюбивого эмира, заставлявшего демона низко кланяться.
   - Вот именно, - понял его Франт. - Я, по их понятиям, существо бесправное, поскольку мои предки ни одному пророку ноги не обмывали и разбоем не занимаюсь. И, вообще, чужеземец. Значит, не имею никаких прав, кроме права быть рабом. Должен за честь считать, что допущен эмиру прислуживать. Так что старался.
   Франт привычно опустошил кружку.
   - А знаешь, выпивка, что я для эмира приготовил, очень даже неплохой получилась. Но, что касается этого Халима... Не знаю, как его древние предки, вполне возможно, что среди них были очень порядочные люди... И уж первый, который занимал ответственный пост, вероятней всего, был личностью вполне уважаемой. Но мой Халим оказался скавалыгой и самодовольным жлобом. Ему и в голову не пришло, угостить меня. Они впятером пьют, едят, а мне, хоть бы на пару глотков налили. Мало того, они, когда как следует выпили, повеселели и решили, что мне надо отрубить голову. Я, мол, болтать стану, недостоверные слухи распускать, будто они нарушают заповедь своего пророка... И, вообще, слишком много знаю. И говорят об этом совершенно открыто. Знают, что деться мне некуда. Убежать не сумею: тут же поймают. Встречался я, Мичигран, с неблагодарностью и со стороны людей, и со стороны гномов, и эльфов... А уж гоблины - тут и говорить нечего. Но такого, чтобы я их хорошей выпивкой обеспечил, а они мне за это голову отрубить собрались, - такого самый подлый гоблин себе не позволит.
   - Это верно, - согласился Мичигран. - Выпивка дело святое. Твой эмир еще хуже, чем я о нем в начале твоего рассказа подумал.
   - И что после этого я должен был с ним сделать? - спросил Франт.
   - Не знаю, - после всего пережитого за день, думалось магу плохо. - Я бы этому, твоему эмиру, посохом в лоб врезал. И все дела.
   - Угу... Посохом в лоб. Их же пятеро. Здоровенные, и все с длинными кинжалами. А у меня даже посоха нет.
   - Хочешь сказать, что не справился бы с пятью головорезами? - не поверил Мичигран.
   - Нам запрещено убивать или калечить смертные существа.
   - Но они хотели тебя убить.
   - У нас правозащитники строго за демонами присматривают. Припаяют "превышение пределов необходимой самообороны", и ничего не докажешь. Их и начальство наше побаивается. Разжалуют и сошлют рядовым агентом в какие-нибудь дикие дебри, проводить поименную перепись легендарных чудовищ.
   - Раз такое дело, можно и не калечить, - рассудил Мичигран, - Надавал бы им как следует, чтобы запомнили надолго. Ты ведь с ними как-то управился. - Он оглядел демона. - Голову они тебе, как я вижу, не отрезали. Я не ошибся?
   - Уверяю тебя - не отрезали, - подтвердил демон. - А я не стал их убивать и, даже, никого не ударил. Я им устроил такое, что они, несмотря на весь свой бандитский авторитет, стали посмешищем не только в своем племени, но и в соседних Эмиратах. Когда там узнали про то, что этот Халим-Барим и его головорезы...
   Франт оборвал свой рассказ и прислушался.
   - Разбойнички идут, - сообщил он. - Ладно, потом дорасскажу.
   Мичигран тоже услышал далекие шаги. Конечно, это шли разбойники. В Геликсе, после полуночи, коме разбойников, редко кто осмеливался ходить по улицам. Да и разбойники после полуночи по одному не ходили. Опасались. Если повстречается одинокий разбойник с двумя-тремя горожанами, непременно ограбят. И без хорошего фонаря не обойдется, а то и двух.
   - Побудем немного невидимыми, - предложил Франт, - Посмотрим, как они будут брать Индивида.
   - А не уведут? - высказал свои опасения Мичигран. - Среди разбойников есть очень опытные конокрады. Самую норовистую скотину увести могут, да так, что не только хозяин, но и сама лошадь, не заметит.
   - Нет, - Франт был уверен. - Индивида им не взять. Я же говорю, наш жеребец с юмором. Лошадиный юмор явление редкое, для любого конокрада неожиданное и, даже, опасное. Он им сейчас представление устроит, что-нибудь вроде веселого балаганчика. А мы посмотрим. И если понравится - поаплодируем. Этот жеребец самолюбив тщеславен, ему нравится аплодисменты.
   - Давай посмотрим, - согласился Мичигран.
   Франт прошептал заклинание, сделал плавное движение правой рукой, щелкнул пальцами левой, и собеседники, на крыльце, стали невидимыми.
   Разбойники, между тем, приближались. Им-то, целой шайке, прятаться ночью было ни к чему, и бояться некого. Шли они не таясь, громко топоча, и громко разговаривая.
   - Сколько я жеребцов повидал, а такого, ни разу в жизни не встречал. Глянешь - сердце замирает, - рассказывал кто-то из разбойников. - Черный он, как безлунная ночка. И шерсть блестит, будто ее только что маслом смазали. Шея, как у лебедя, а ноги высокие, сухие и на каждой, чуть выше копыта, небольшой белый чулочек. Идет, как танцует. На таком жеребце, шаррам, до конца-края земли скакать можно, не устанет.
   Это и был Улюй-конокрад. Самый уважаемый конокрад в Геликсе. Лошадей воровать - это вам не разбойничать. Разбойником может стать почти каждый. Если совести нет, и от вида крови не тошнит, бери в правую руку дубину, в левую нож, и разбойничай. Главное - святого драконоборца не забывай: чтобы никакой ереси. И налоги плати. Конокрад - совсем другое дело. Конокрадом надо родиться. Увести хорошего коня это не воровство, и не разбой, это искусство. Конокрад должен в самую узкую щель пролезть, должен семь секретных замков открыть, должен ночью видеть лучше волка, должен по открытому месту ужом проползти. Много еще чего должен уметь конокрад. И с конем сердечно договориться, чтобы тот хозяина забыл, пошел за конокрадом, как жеребенок за кобылицей. И хозяину, того коня, в руки не попасть. Поймает - убьет. И соседи набегут, помогут. Разбойник попадется, ему харю начистят, ребра покрушат, кости поломают, но отпустят. А конокрада убьют. Так издавно принято.
   Улюй был потомственным конокрадом. И прадед его лошадей угонял, и дед и отец. Маленькому Улюенку было у кого учиться, с кого пример брать. А когда вырос, сам стал мастером. И если он что-то говорил о лошадях, то верить ему следовало.
   Но, как утверждал Хитрый Гвоздь, в каждой банде найдется не меньше трех дураков. У Зубастика банда была маленькой, больше чем на одного дурака не тянула. Хотя Балаг, вполне возможно, дураком вовсе и не был. Просто думал редко. Говорил часто, а думал редко.
   - Ты скажешь... - не поверил Балаг Улюю. - У вас, у конокрадов все лошади - как лебеди. Наверно, обычная коняга полудохлая.
   - Сам ты коняга полудохлая, - обиделся за жеребца Улюй. - И соображаешь, хуже водовозной клячи. Я хороших лошадей украл больше, чем у тебя зубов. Вот дам тебе по башке, шаррам, узнаешь, какой это жеребец.
   - По тихому надо это дело провернуть, - вмешался третий голос. - Тут маг живет. Этот купец, чей жеребец, говорят, к нему в гости приехал.
   - Ты что, Халдай, мага испугался? Да все маги в Геликсе нас бояться. Мы, машшаррам, и этому магу наложим, если вмешиваться станет, - сообщил басок.
   - Хитрый Гвоздь этого мага пасет, - не сдавался Халдай. - Ты, Сатар, против Гвоздя не выступай. Видел, как он ножи бросает? Шаррам! С двух рук. Он тебе бороду обрежет вместе с головой.
   - Скажем магу, чтобы сидел тихо и не шебуршился, - решил басок. - С Хитрым Гвоздем связываться не станем.
   - Что нам Хитрый Гвоздь?! - раздался противный тонкий голос, и Мичигран сразу узнал Зубастика. - Мы самого Бритого Мамонта приказ выполняем. Если маг не в свое дело полезет, я его, машшаррам, на куски порву. Бритый Мамонт за этого мага не держится.
   - Хитрый Гвоздь не любит, когда ему дорогу переходят, - напомнил Халдай.
   - Ты не боись. Шаррам! Мамонт в обиду не даст. Хозяин у нас не Гвоздь, а Бритый Мамонт.
   - Может и так, а может и не так, - продолжал сомневаться Халдай. - Они между собой всегда разберутся. А мы крайними будем.
   - Тут Зубастик идет, - сообщил Мичигран Франту. - Он меня сегодня ногами по ребрам бил. Ты этого урода не трогай, я его сам приголублю.
   - Бери всех, мне не жалко, - ответил Франт.
   - Все мне не нужны. Они идут тебя убивать и твоего жеребца красть. Вот и разбирайся с ними. А Зубастика оставь мне.
   Разбойники, тем временем, подошли к Индивиду, который с интересом разглядывал их. Он действительно был прекрасен, и разбойники, на какое-то время, застыли, любуясь благородным животным.
   - Да-а-а, - протянул Сатар. - Этот не для нас. И даже не для Гвоздя. Этот для самого Бритого Мамонта.
   Остальные молчали. Они окружили жеребца. Каждому хотелось дотронуться до него, погладить блестящую шерсть, потрепать по крупу, перебрать пальцами волосы длинной черной гривы.
   Индивид купался в лучах восхищения и получал от этого удовольствие. Даже грустные его глаза, кажется, потеплели. Он поворачивал голову, давал разбойникам любоваться точеным профилем, грациозно переступал ногами. Улюй достал из кармана кусок сахара. Индивид благосклонно принял его мягкими розовыми губами и аппетитно захрустел. Калага предложил сухарь, жеребец и сухарь схрупал. Другие разбойники тоже зашарили по карманам, каждому хотелось угостить чудо-лошадь. Индивид неторопливо и с достоинством принимал подношения, как будто делал этим одолжение.
   - Твоему Индивиду нравится, когда вокруг него так увиваются, - отметил Мичигран.
   - Кому это не нравится? Он сладкое любит, а я его не балую, - объяснил Франт. - Пусть полакомится.
   - Так уведут ведь.
   - Никуда его не уведут. Скоро он им представление устроит. Шуточки у него не слабые. Разбойники нашего Индивида, на всю жизнь запомнят.
   И верно, вскоре началось представление.
   Переступая с ноги на ногу, и поворачиваясь, чтобы дать возможность обступившим его разбойникам полюбоваться собой, Индивид будто бы случайно наступил передним левым копытом на ногу длинному тощему разбойнику, который разинув рот разглядывал добычу. Тому самому Балагу, который говорил, прежде чем подумать.
   - Э! Ты чего?! Зараза! - заорал разбойник. Он ударил жеребца по холке и попытался выдернуть ногу.
   - Не трогай коня! - заступился за Индивида Зубастик.
   - Я тебе стукну! - поддержал его конокрад и съездил Балага кулаком о спине.
   Жеребец обиженно вздохнул, с укором посмотрел на длинного разбойника, освободил его, и, тут же, наступил копытом на ногу, самому Зубастику.
   - Э-э-э! Ты-ы! Шар-р-рам! - заверещал Зубастик и попытался выдернуть ногу, но Индивид стоял твердо, как скала.
   - Пусти, скотина! Маш-шар-р-рам! - громче прежнего заверещал разбойник и наотмаш ударил жеребца по морде.
   Индивид среагировал мгновенно. Он грозно всхрапнул, обнажил два ряда крупных белых зубов, ухватил рукав нового коричневого камзола Зубастика, и рванул. Жеребец выполнил свой маневр быстро и четко, как будто он постоянно тренировался в умении драть новые коричневые камзолы. Полрукава осталось в зубах Индивида, а Зубастик отлетел в сторону и шмякнулся о землю. Его красивая зеленая шляпа, украшенная цветными перышками, укатилась в пыльные придорожные кусты.
   Индивид грозно заржал, предупреждая, что так будет с каждым, кто попытается его обидеть.
   Разбойники, на мгновение замершие от неожиданность, расхохотались. Они не любили Зубастика.
   - А-а-а! Шаррам-машшаррам! - взвыл поверженный Зубастик. - Убью! - он вскочил и еще что-то кричал, совершенно непонятное, брызгая слюной и заикаясь от злости. - Покалечу! Шаррам-машшаррам! - разбойник забыл, что жеребец предназначен самому Бритому Мамонту. Он выхватил у Балага дубинку, и ударил Индивида.
   Жеребец заржал пронзительно и жалобно. И от этого жалобного ржания, даже у отчаянных разбойников, ценивших чужую жизнь дешевле черствой овсяной лепешки, дрогнули сердца.
   - Ты что делаешь! Шаррам! - конокрад бросился к Зубастику, вырвал у него из рук дубинку и отбросил ее в сторону, а самого Зубастика оттолкнул, да так, что тот снова упал, теперь уже в придорожные кусты, рядом со своей зеленой шляпой. А Улюй обхватил жеребца за шею, прижался к мягкой шерсти лицом, и стал гладить его, нашептывая что-то ласковое и нежное.
   Но Индивид не мог успокоиться. Он еще раз жалобно и пронзительно ржанул, высокие, стройные ноги подкосились, жеребец покачнулся и стал падать. Улюй попытался удержать его, но не сумел. Индивид упал, едва не подмяв под себя конокрада. Дернулся несколько раз, захрипел и закрыл глаза. Он лежал на земле, изредка вздрагивая, и тихо постанывая.
   - Ну, как? - спросил Франт.
   - Зубастик его убил! - возмутился Мичигран. - А ты чего смотришь? Я сейчас прибью этого разбойника.
   - Сиди, - остановил его Франт. - Он жив, и здоровей нас с тобой. Я же тебе говорил, у Индивида обостренное чувство юмора. Это у него такая шуточка.
   Жители близко стоящих домов, видимо, были в панике. Привычную тишину ночи разрывал совершенно непонятный шум. Вначале громкое и жалобное ржание жеребца. Затем крики и ругань разбойников, которые столпились возле Индивида, и не знали что делать.
   Жеребец лежал на земле, дрожал, изредка стонал и, определенно, собирался сдохнуть. Что делать, как теперь оправдаться перед Бритым Мамонтом, никто из разбойников не знал.
   - Он у нас великий артист, - вполголоса сообщил Мичиграну Франт. - Прирожденный трагик. Образы создает - засмотришься. Если бы у лошадей был свой театр, он бы там главные роли исполнял.
   - Ну что, займемся разбойничками? - предложил Мичигран.
   - У тебя план есть? - спросил Франт.
   - Есть, - Мичигран ласково погладил посох. - Сейчас выйду и врежу Зубастику в лоб. Когда он уляжется, пройдусь пару раз ногой по ребрам. Сколько получил, столько и отдам. Ну, может быть, еще один раз, чтобы не забывал. Потом остальными займусь. По-моему, хороший план.
   - Плохой план, - не согласился Франт.
   - Почему плохой? Я каждому разбойнику отмеряю, как следует. Пожалеют, что пришли сюда.
   - Ты, конечно, с ними управишься, и отмеряешь каждому, как следует, - согласился Франт. - Но дело не в этом. Я уеду, а ты здесь останешься. И надо не просто побить их, а еще и напугать. Сделать так, чтобы не только они, но и все разбойники Геликса стали тебя бояться и уважать.
   - Не плохо бы. Надоели они мне, - признался Мичигран. - Четвертый раз приходят. Что ты предлагаешь?
   - Вначале выйду к ним я один. Они и про Индивида забудут, захотят снять с меня халат и камень. Я не дамся. Поиграю с ними, сделаю так, чтобы они растерялись, не поняли, что происходит. А потом появишься ты и разберешься с разбойниками. Подходит?
   - Подходит, а что дальше?
   - А дальше, они станут послушными. Ты им велишь, чтобы они сидели, оставишь меня присматривать, а сам пойдешь, посоветоваться с духами.
   - Зачем? - спросил Мичигран. - Я и так знаю, как разбойников поучить.
   - Затем, чтобы я, пока ты советуешься с духами, мог им объяснить, какую глупость они совершили, когда напали на гостя Великого Мага. Рассказать, какой ты могущественный, и что ты можешь с ними сделать. А когда я их как следует напугаю, ты выйдешь, еще раз пугнешь, затем проявишь милость. Ни один разбойник, после этого, никогда близко к тебе не подойдет. Как?
   - Неплохо, - согласился Мичигран.
   - Значит, договорились. Я пошел. А ты несколько позже.
  
   - Что вы делаете с моим жеребцом? - неожиданно предстал перед разбойниками Франт.
   Хрипящий, бьющийся в конвульсиях и умирающий красавец-жеребец, которого захотел получить сам Бритый Мамонт, настолько занимал разбойников, что на появление демона они не обратили внимания. А Франт растолкал их и подошел к лежащему на земле Индивиду. Индивид осторожно открыл один глаз, посмотрел на хозяина, будто подмигнул, снова закрыл, дернул ногой и захрипел еще жалостливей.
   - Какой жеребец подыхает!.. Машшаррам! - пожаловался демону конокрад. - Цены ему нет.
   - Зубастик его стукнул. Видно попал в больное место, - не подумав, что выдает атамана, сообщил высокий и тощий разбойник.
   - А ты Балаг, заткнись, - Зубастик ожог тощего сердитым взглядом. - Я его легонько. Вроде бы погладил. От такого не падают, - Зубастик запаниковал. Бритый Мамонт заказал жеребца. А подвести Бритого Мамонта... Зубастик о таком и думать не хотел. - Все видели. Больной он был. Машшаррам! Улюй подтвердит, - Зубастик зло глянул на конокрада и ощерил крупные желтые зубы, будто собирался укусить его. - Так ведь, Улюй! Жеребец только с виду, здоровый. А внутри гнилой. Никуда не годится.
   Улюй молчал. Жеребец был первостатейным. Как увидел его конокрад, так сердце и замерло. Ему захотелось плюнуть на все, и на Зубастика, и на Бритого Мамонта. Вскочить на жеребца и умчаться. Было у Улюя припасено несколько заповедных мест: хоть десять лет ищи - не нашли бы. И вот - нет красавца-жеребца, такая подлая жизнь настала. Нет в жизни счастья! А Зубастика, за такое, убить следует. И убил бы, наверно, будь они сейчас вдвоем.
   - Ну, Улюй?! - Зубастик продолжал сверлить конокрада бешеными глазами. - Ты лошадей знаешь. Вместе пойдем к Бритому Мамонту докладывать. Ты ему все и выложишь, как оно есть. Мы ведь все, машшаррам, - одна семья, - обвел атаман пристальным взглядом разбойников. - Если кому хорошо, так и всем хорошо. Если кому плохо, так и всем плохо будет, - пригрозил он.
   Разбойники уставились на Улюя. Понимали - Зубастику больше всех достанется. Но и их Бритый Мамонт не погладит по головке. Поэтому смотрели на конокрада требовательно и сердито.
   - Ну! - опять ощерил зубы Зубастик.
   Куда Улюю было деваться. Поперек банды пойдешь, так и домой не вернешься.
   - Да я что, понятное дело... больной, - решился Улюй. - Жила у него внутри надорвалась. Загнал его хозяин, вот он и рухнул. Ты, Зубастик, тут вовсе не при чем.
   - Не разбираешься ты в лошадях, Улюй, - прервал его Франт. - Не загонял я его.
   - Это я не разбираюсь!? - обиделся Улюй. - Да через мои руки, шаррам, столько лошадей прошло, что тебе и не снилось.
   Зубастик только сейчас обратил внимание на Франта. Глянул на него, открыл рот и забыл его закрыть. Не сам Франт был в этом виноват, а переливающийся причудливыми красками халат, что был на иноземном купце. Да большой черный камень, отражающий лунный свет.
   "Этот халат, да если еще добавить к нему черный камень, будут стоить не меньше жеребца, а может и больше, - сообразил Зубастик. - Если такую красоту поднести Бритому Мамонту, то он про жеребца, как про вчерашний сон забудет. Бритый Мамонт еще и похвалит. Даже возвысить может. Хоть бы над тем же Хитрым Гвоздем. Ведь не любит Бритый Мамонт Хитрого Гвоздя, это точно".
   Вот такая удача привалила Зубастику. Не просто удача - счастье. А счастье, Зубастик это хорошо знал, такая штука, машшаррам, что хватать его надо, не раздумывая. Руками уцепиться, зубами грызть и не выпускать.
   - Ты хозяин жеребца?! - уставился он на Франта, не скрывая своей радости.
   - Я, - подтвердил Франт.
   Теперь на Франта уставились все. Уж очень он выделялся в толпе, разнообразно, но небогато, одетых разбойников.
   - Ты нам, как раз, и нужен, шаррам! - Зубастик радостно оскалился, что не предвещало Франту ничего хорошего.
   - Всегда рад встрече, с честным народом, - с уважением сообщил Франт.
   Услышав про честной народ, разбойники дружно засмеялись. Мало того, что купец был богатым, он еще и глупым оказался. Почувствовать себя умней богатого заморского купца каждому приятно.
   - Да уж, честней нас, шаррам, в Геликсе не найдешь, - ощерился и Зубастик. - Повезло тебе купец. Ты, говорят, из Эмиратов к нам явился? Машшаррам!
   - Из Эмиратов, - подтвердил Франт.
   - Оно и видно. Богато вы там живете, - с немалой долей зависти отметил разбойник.
   - Не жалуемся, - Франт разговаривал с Зубастиком спокойно, без робости, и даже чуть-чуть покровительственно, как говорил бы богатый купец с обычными горожанами.
   Разбойники поняли, что купец так и не сообразил, к кому он попал, и что его теперь ожидает.
   - Давай я его зарежу, шаррам! - вызвался косой гоблин Калага.
   - Погоди, - оборвал его Зубастик. - Снимай халат! - приказал он Франту.
   - Зачем? - удивился тот.
   - Халат у тебя хороший, шаррам, как раз нашему атаману подойдет, - объяснил Зубастик. - Марать его кровью нельзя. Хорошую вещь беречь надо. Вот и снимай. Машшаррам!
   - Так вы меня будете грабить? - Франт сделал вид, будто, наконец, догадался, что собираются с ним сделать. - Вы, наверно, разбойники?
   - Разбойники, - подтвердил Зубастик. - Правильно ты все понял. И грабить тебя будем, и убивать будем. Машшаррам! Все как надо.
   - А ты, значит, атаман?
   Разбойники с удивлением смотрели на купца. Ему сказали, что убивать будут, а он и глазом не моргнул. Спрашивает, кто атаман?
   - Конечно атаман, - Зубастик пригладил жидкую бородку. Хотел оправить новый красивый камзол. Но вспомнил, что не новый он уже, и не красивый, И вообще - уже не камзол. Какой же это, шаррам, камзол, если полрукава оторвано.
   Остальные разбойники довольно похохатывали. Очень им показался смешным и глупым этот, загорелый до черноты, купец из Эмиратов.
   Мичигран решил, что пора и ему начинать. Он тоже вышел к разбойникам.
   - Послушай, Франт, тебе эти дураки не надоели? - спросил маг. И вызвал этим явное неудовольствие. Дураками разбойники себя не считали.
   - Ты маг, не зарывайся, - посоветовал ему Сатар. - Ты спасибо скажи, что тебя не трогаем. Если бы Хитрый Гвоздь за тебя не заступился, мы бы тебе давно жизнь укоротили, шаррам.
   - Еще и укоротим, - пригрозил Зубастик. - Машшаррам! Я тебя, маг, запомнил. Я тебя найду. А ты, машшаррам, снимай халат! - прикрикнул он на Франта.
   - Отпустили бы вы купца, - попросил Мичигран. - Он вам ничего плохого не сделал, а вы его убивать собрались.
   - Не... Отпустить мы не можем, - ответил густобородый Сатар. - Нам никто ничего плохого не делает, так нам что, по-твоему, и не убивать никого?
   - Чего тянешь!? - снова прикрикнул Зубастик, которому надоело уговаривать купца. - Снимай халат! Машшаррам!
   А Франт медлил. Торопиться демону было ни к чему. Надо было подразнить разбойников, позабавиться. Да и по службе зачтется.
   - Не хочется мне халат отдавать, - обиженно сообщил демон. - Он мне самому нравится... - и напыжился, капризно надул губы.
   - По-хорошему не хочешь? Машшаррам! - упрекнул купца Зубастик.
   - Не хочу, - Франт поднял руку, полюбовался переливающимся серебром и золотом в лунных лучах материалом, нашел какую-то пушинку на рукаве, аккуратно снял ее и пустил по ветру. - Нет, не желаю, - повторил он.
   - Ну, народ пошел... Последний раз прошу - сними халат! Машшаррам! - Зубастик не хотел резать купца сейчас, боялся измазать кровью отливающее золотом и радующее глаза чудо.
   - И не уговаривай, - отказался Франт. Мне самому этот халат нравится.
   - Нравится ему... - пробурчал Зубастик. - Шаррам! Балаг и Сатар, поучите его. Дубинкой по башке. Но легонько, не до крови. Просто оглушите. А потом разденьте. Если дорогой халат испортите, вам Бритый Мамонт уши обрежет.
   Балаг и Сатар двинулись к Франту.
   - Что вы, не надо... - попятился демон.
   - Надо, - сообщил ему Зубастик. - По-хорошему не хотел, так что получишь. Машшаррам!
   Сатар, тем временем, встал перед Франтом, а Балаг обошел его с тыла. Деваться купцу было некуда.
   - Глушите его, машшаррам! - велел атаман.
   Балаг шагнул вперед, привычно, хекнул, замахнулся, и опустил дубину. Аккуратненько. Так, чтобы прямо по макушке. Чтобы кровь на халат не попала. Но в этот самый момент Франт исчез. На том месте, где раньше стоял купец, оказался Сатар. Балаг придержал дубину, не по своему же бить. Только она не послушалась, потянула Балага на шаг вперед и опустилась на голову Сатара. Прямо на макушку. Сатар и выругаться не успел. Натужно выдохнул, мотнул бородой и медленно опустился на землю. Словно прилег отдохнуть.
   - Ты что делаешь!? - заорал Зубастик. - Болотное отродье! Хвост облезлый! Машшаррам! Ты кого ударил, пенек вонючий!? Тебе что велено было?! Ты купца бей!
   - Я его и бил... - Балаг не мог сообразить, что произошло. Он с недоумением уставился на дубину. Потом на купца, который теперь стоял возле Индивида. - Я Сатара не хотел. Она сама стукнула.
   - Сама-а! - передразнил его Зубастик. - Я тебе покажу: сама-а... Машшаррам! Выгоню дурака из банды! К Зундаку пойдешь, в нищие!
   - Я его сейчас! - заторопился Балаг. - Шаррам! - и ринулся к Франту.
   Разбойник в два шага настиг демона, и замахнулся, не думая уже о том, "чтобы не до смерти". И опустил! Но дубина, будто кто-то ее за другой конец ухватил и потянул, пошла наискось, и в сторону, мимо купца. Тот стоит, смотрит на Балага и, вроде, даже улыбается. А чего ему улыбаться, машшаррам, если его собираются дубиной огреть?.. Балаг опять обалдел, теперь уже сверх всякой меры. К тому же и дубина шевелиться стала, как живая. Никогда такого не было. Деревянная же. А дернулась и начала изгибаться, вроде потянулась к животу... Тут и думать некогда: отбросил ее Балаг, будто это и не дубина вовсе, а взбесившаяся змея и попятился подальше от нее. Кто ее знает, может и укусит.
   Индивид, о котором разбойники забыли, левым глазом внимательно наблюдал за происходящим. А Балаг, после своего второго промаха, оказался как раз возле задних копыт жеребца. Почти умерший Индивид ударил. Балаг, получил копытом в бедро, отлетел шагов на пять и грохнулся на землю. После того, что случилось, он даже обрадовался, что может теперь лежать, и не надо брать в руки взбесившуюся дубину.
   А Индивид довольно повел губами, как будто улыбнулся, закрыл глаз и продолжил умирать.
   Сам Франт выглядел удивленным и растерянным. Будто не мог понять, что здесь происходит... Валять дурака демон умел и делал это с удовольствием.
   Сатар очухался, пощупал макушку, подобрал свою дубинку, нашел взглядом Балага и пошел к нему. Балаг понял что к чему. Тоже встал и прихромал к Зубастику. Спрятался за него.
   Тут Мичигран и решил, что пора начинать.
   - Всем стоять! - крикнул маг.
   Но никто из разбойников не обратил внимания ни на мага, ни на его приказ. Сатар и Балаг кружили вокруг Зубастика. Косоглазый гоблин Калага, не любил драться. Он убивал. И сейчас ждал, когда ему прикажут убить кого-нибудь. Улюй оплакивал жеребца, Халдай любовался халатом купца. А Зубастик не понимал, что происходит. Потому что происходила какая то ерундовина. Машшаррам!
   - Халдай! Убей купца! - заорал Зубастик. - А испачкаешь халат, я тебя самого убью!
   Халдай пошел убивать купца. Но дорогу ему преградил Мичигран. Верный своему принципу, что если намечается драка, то нападать надо первым, он, ничего не спрашивая у Халдая, ударил разбойника посохом в лоб. Фирменный удар оказал нужное действие. Халдай упал.
   - Машшаррам! - снова заорал Зубастик. - Сатар, Балаг! Мага связать! Я сам его буду резать.
   С Сатаром Мичигран разделался одни ударом. Он огрел разбойника по макушке, по тому самому месту, к которому приложился дубинкой Балаг. А Балага второй раз достал копытом умирающий Индивид. И этот тоже лег. Изо всей команды у Зубастика остался один только Калага.
   - Кончай мага! - велел гоблину Зубастик.
   Такое задание было Калаге по душе. Он довольно кивнул, вынул длинный нож, с которым никогда не расставался и, обходя Индивида, чтобы тот случайно не задел, неторопливо, вразвалочку, пошел кончать мага.
   Калага немного не дошел до мага, когда белая молния рассекла неяркий лунный свет. Бесшумно и стремительно она ударила в зад косоглазому разбойнику. Ударила с такой силой, что тот отлетел шагов на пять, врезался головой в угол дома и затих. Коза, в пару хороших скачков, добралась до гоблина и рванула зубами за штаны, выдрав здоровенный клок материи. И зад, кажется, прихватила. Расправившись с грозным разбойником, Гельма, сжимая в зубах трофей, так же стремительно вернулась к крыльцу. Она тряхнула головой, вильнула хвостиком, положила на траву свой трофей и коротко, но выразительно, мемекнула, что вполне возможно означало: "Пустяки... На моем месте так поступила бы каждая коза!"
   А Зубастик, наконец, окончательно сообразил, кто виноват в том, что он потерял здесь свою банду и теперь не сумеет выполнить приказ Бритого Мамонта. Маг Мичигран - вот кто был главным его врагом. Машшаррам! Это его штучки. Это по его команде и дубинка прыгает, и жеребец лягается, и коза Калагу забодала. Но не родился еще такой маг, с которым не сможет управиться Зубастик. Тогда, во дворе, Зубастик его не убил, Хитрый Гвоздь помешал. А сейчас прикончит!
   Зубастик считался большим мастером драки на дубинках, не хуже мясника владел длинным ножом, и был уверен, что маг, со всеми своими штучками, не устоит перед ним. С дубинкой в правой руке, и длинным ножом в левой, Зубастик направился к магу.
   - Конец тебе, змеиное отродье, - провизжал он. - Прибью! Шаррам-машшаррам!
   Вид у Зубастика был уверенный и грозный.
   - Успокоить его? - спросил Франт.
   - Ни в коем случае, - отказался маг. - Я должен этому чучелу пару хороших ударов ногой по ребрам.
   Гельма тоже уставилась на Зубастика. Она опустила голову, и выжидала момент, когда можно будет ударить.
   - Не лезь! - прикрикнул маг на козу. - Я сам с ним разберусь.
   Мичигран собирался применить свой любимый прием: врезать разбойнику посохом в лоб. Затем, когда тот упадет, отдать долг. Сколько получил, столько собирался и отдать.
   Разбойник был уверен, что без особого труда разделается с Мичиграном. Пусть он и маг, но с посохом против дубинки, и хорошего ножа, недолго продержишься.
   Они стояли друг против друга. Зубастик - не раз выходивший победителем в поединках с опасными противниками. Мичигран - тоже никогда не терпевший поражения. Каждый внимательно наблюдал за противником. Каждый был как сжатая пружина, готовый мгновенно развернуться и ударить.
   Разбойники знали, как Зубастик управляется с дубиной, и были уверены, что их атаман прибьет мага.
   Франт с интересом наблюдал за изготовившимися к драке противниками. Он был уверен, что победит Мичигран.
   Что думала Гельма - неизвестно, но боевая коза стояла, пригнув голову, готовая принять участие в драке.
   Такова была расстановка сил. Так представляли себе предстоящую драку, и участники ее, и те, кто за ними наблюдал.
   И тут опять произошло неожиданное. В воздухе зашуршало, в призрачном лунном свете мелькнуло что-то стремительное, круглое и черное. Затем раздался протяжный звон, будто ударили в большой колокол. Этот громкий и протяжный звон издала большая черная сковорода, влепившаяся широким плоским дном в лицо Зубастика. Разбойник на мгновение замер, выронил дубину, выронил нож, затем рухнул. Рядом с ним на землю опустилась и сковорода. Снова зазвенело, но не столь громко и менее мелодично.
   Наблюдавшие за противниками разбойники застыли от удивления. Да и Франт тоже оказался не на высоте. Слишком неожиданным было появление сковороды, сразившей атамана. Непонятно было, откуда она появилась. Уж не сам ли святой драконоборец вмешался? Но почему сковорода?! Все они, включая демона и козу, до сих пор были уверены, что сковорода не является оружием, а служит мирной кухонной утварью.
   Лишь Мичигран сообразил, что произошло.
   - Тихоня! - рявкнул он. - Ты что делаешь?!
   - Уважаемый учитель, - Тихоня стоял на крыльце босиком, без рубашки, в темных коротких штанах. Голос его был полон почтения. - У меня нет других желаний, кроме твоих. Делаю все, как ты велел.
   Тихоня подошел к магу и остановился перед ним, покорно наклонив голову.
   - Что я тебе велел?!
   - Ты запретил мне швыряться горшками, потому что у нас, их мало, и они разбиваются, когда попадают кому-нибудь в голову. Я не тронул ни одного из наших горшков. Но ты мудро посоветовал, чтобы я, когда это потребуется, применил сковороду. Я воспользовался твоим ценным советом, уважаемый учитель. И благодаря твоему совету у меня все получилось.
   - Г-м-м-м... - на это Мичигран возразить ничего не мог. Он действительно, сегодня утром, посоветовал ученику, если в этом появиться необходимость, применить в качестве оружия сковороду. - Но зачем ты вмешался в нашу драку с Зубастиком?!
   - Разве у тебя, уважаемый учитель, не было желания повергнуть этого разбойника в дорожную пыль у своих ног? - вежливо поинтересовался ученик.
   - Да, я желал повергнуть его! - согласился Мичигран. - Но собирался сделать это сам.
   - Твое желание для меня закон, - уважаемый учитель, - Тихоня смотрел на Мичиграна почтительно и преданно, старательно пряча улыбку. - Раз ты не велишь, я больше не трону этого разбойника. А сковорода нисколько не испортилась, и я не нанес никакого вреда нашему хозяйству. Утром я ее почищу, и она будет как новая.
   - Ты напрасно сердишься на этого доброго юношу, - вмешался Франт. - По-моему, тебе достался неплохой ученик, верный и находчивый. Тихоня, если маг на тебя разгневается, и станет жестоко наказывать, переходи в ученики ко мне, - предложил он. - Мне нужны смелые и находчивые мальчишки.
   - О, благородный купец, - Тихоня даже не стал обдумывать заманчивое предложение. - Каждый мальчишка с нашего базара был бы счастлив, стать учеником такого доброго и почтенного человека, как ты, но я слишком привязан к своему уважаемому учителю, и ничего лучшего не желаю.
   - Разве ты можешь гневаться на такого ученика? - Франт с явным удовольствием разглядывал Тихоню.
   - Я на него не гневаюсь, - остыл Мичигран. - Просто мне хотелось самому разобраться с этим желтозубым уродом.
   - С ним разобрался твой ученик, - продолжал защищать Тихоню Франт. - А ученик это не только мысли учителя, но и его руки. Ты можешь быть доволен.
   Мичигран посмотрел на растянувшегося в дорожной пыли Зубастика. Лоб у разбойника покраснел и опух, длинный и тонкий нос сковорода сплющила, а в частоколе крупных желтых зубов, зияла широкая брешь. Мичигран не был женат и не подозревал, что кухонная утварь может стать таким грозным оружием.
   К этому времени, покойный Индивид окончательно ожил. Когда Мичигран и Зубастик изготовились к драке, Индивид проявил первые признаки того, что он еще жив. Жеребец открыл глаза, затем приподнял голову, и с интересом наблюдал за противниками. Затем неторопливо поднялся, поглядел на Балага, которому достался удар его копыта, и остался доволен.
   - Так это же он притворился! - сообразил Улюй, который благоразумно в драку не ввязывался. Его делом было "захомутать" жеребца, и привести Бритому Мамонту. - Он всех нас наколол! Ай да умница!
   Несмотря на похвалу, Индивид подозрительно посмотрел на конокрада. Ему не нравилось, что в отличие от других разбойников, тот не лежал, а стоял, да еще и разговаривал. Жеребец вызывающе ржанул, тряхнул гривой, обнажил зубы и шагнул к Улюю. То ли он не знал, о высоком уважении, которым пользовался Улюй у лошадей, то ли не пожелал считаться с ним.
   - Э... Э... Ты чего! - почувствовал опасность конокрад. - Я на твоего хозяина не лез, - и осторожно отступил. - И к нему, и к тебе, я с полным уважением...
   Индивид и сам видел, что этот разбойник на демона не нападал. Да и уважительный тон конокрада принял во внимание. А, может быть, просто решил, что достаточно пошутил в этот день. Он еще раз предупреждающе фыркнул, мотнул головой и не стал доставать Улюя.
   - Правильно, - обрадовался конокрад. - Все понимаешь. Умница. Эй, хозяин, - окликнул он Франта. - Возьми на работу, конюхом. Я твоего жеребца холить буду, как никто другой. Лучше меня конюха для него во всем Геликсе не найдешь.
   - Так ведь ты его украдешь? - по доброму спросил демон.
   - Ну... Ежели такой случай подвернется, не утерплю... - не стал отказываться конокрад... - Больно хорош... - и тут же нашел выход: - А ты такую охрану установи, чтобы его увести нельзя было, - предложил он. - Жеребец того стоит. Мы и станем жить ладом. Я у него каждую волосинку, каждую шерстинку разглажу. В гриву ленты вплету, хвост вычешу... Все дела брошу, только им заниматься стану. Хочешь, я его танцевать научу? Как музыка заиграет, твой жеребец танцевать станет. Все рты разинут. А?
   - Разбираешься в лошадях, - оценил демон.
   - Хвастать не стану. Не знаю, как в твоих Эмиратах, и в других местах, а в наших краях, никто лучше меня коня не знает, и никто, лучше меня, его холить не сможет, - не стал скромничать Улюй. - Возьми меня купец конюхом, не пожалеешь.
   - Верю. Только есть у меня сейчас неплохой конюх. А понадобиться, вспомню о тебе. Но, учти, ехать со мной придется в далекие земли. Не пожалеешь?
   - С таким жеребцом - на край света, - не задумываясь, заявил Улюй. - Хоть за все моря, хоть за Граничные горы. Спать на соломе могу, есть хлеб да воду, а жеребца холить стану.
   - Смотри, как бы не пожалел потом, - предупредил демон. - А сейчас затихни. Постой пока в сторонке.
   Улюй послушался демона и благоразумно отошел в сторонку.
  
   - Вот и все... - маг посмотрел на поверженных разбойников. Третий раз за день. Или за сутки, - поправил он себя. - Ну что, разбойнички, не нравится?
   Разбойнички молчали.
   - Вижу, что не нравится. Так ведь сами напросились, - маг суровым взглядом оглядел разбойников. Пристально посмотрел на каждого, и по поводу каждого сокрушенно покачал головой. Покачивание это было многозначительным, не предвещающим ничего хорошего. Потом обратил свой взор на Франта.
   - Ты, купец, этих барахольщиков, не бойся, - указал он демону на притихших разбойников.
   "Барахольщики!" - звучало для банды Зубастика оскорбительно. И сказано это было, к тому же, с явным презрением, чтобы, услышав такое, разбойники поняли: вовсе они даже и не "барахольщики", а что-то совсем другое, совершенно неприличное.
   - Ты глянь на их атамана. Ну, на кого он похож?! Ни кожи, ни рожи. С такой рожей только в Казорском квартале сортиры чистить, - по ребрам Зубастику Мичигран врезать не сумел, так решил хоть вволю поиздеваться. - Сам ты тоже, как я посмотрю, хлипкий какой-то. Разоделся как петух в курятнике, - с удовольствием выдал он демону, - и постоять за себя не умеешь. Они этим и пользуются. Забыли кто здесь хозяин... Ничего, я наведу порядок. Всем выдам - кому что положено!
   Франт слушал Мичиграна почтительно, склонив голову, показывал, что готов выполнить любое указание мага. С таким же вниманием, и так же почтительно слушали Мичиграна Тихоня, Индивид и подбежавшая Гельма.
   Разбойникам было плохо: Индивид лягал, как следует, и Гельма била не вполсилы. Про то, как ляпнуло Зубастика сковородой, и говорить нечего. А сам Мичигран... Ну, Великий маг, чего уж тут... Как врежет, так и долой с копыт. Только теперь они поняли, насколько влипли. А о том, что их ждало, и думать не хотелось.
   - Пойду, посоветуюсь с высшими силами, что с вами подлыми бродягами делать. Машшарам! - сквозь зубы процедил маг и опять повел по разбойникам суровым взглядом. - А ты, Гельма, - Мичигран повернулся к козе, - присмотри за ними. Если кто-то станет возникать - забодай! Посчитаешь нужным, можешь разорвать. Разрешаю.
   Гельма утвердительно мемекнула и стала всматриваться в разбойников, будто выбирала, с кого начать.
   Мичигран, повернулся, медленно и торжественно направился к своему дому. Все смотрели ему вслед. Франт - улыбаясь, Тихоня - с почтением и любовью к учителю, Гельма с восхищением. Разбойники со страхом.
   - Ну-ка, лихие разбойнички, сползайтесь поближе ко мне, - приказал Франт, когда Мичигран скрылся в доме. - Нет, вставать не надо, - остановил он Халдая, который стал подниматься. - Ползком. Кто встанет, тем Гельма как раз и займется. А у нее рога острые, не верите, можете у косоглазого спросить. И ты, конокрад, садись сюда, - велел он Улюю.
   Разбойники медленно, кряхтя и постанывая, сползлись на место указанное Франтом. Плохо было разбойником. А хуже всего было Зубастику. Атаману при дележе добычи три доли положены. Зубастик свои три доли и получил.
   - Теперь послушайте меня, - обратился Франт к разбойникам, когда они кое-как устроились. - Поняли, что с вами произошло?
   Разбойники молчали. За банду атаман должен отвечать, Зубастик. Таков порядок. Но Зубастику не до того было: лоб вздулся, нос распух, и четырех передних зубов как не бывало. Атаман осторожно ощупывал языком место, где недавно зубы торчали, и молчал.
   Самым смелым оказался Улюй. Может быть, потому, что в драку не лез, и ему не досталось. А может, потому, что конокрад. Конокрады вообще ребята отчаянные и разговорчивые.
   - Побили нас, это мы поняли. Но, вроде, и не должно было такого случиться, - рассудил он. - Нас же шестеро, и все мужики крепкие, а вот - сидим, - и он развел руками, подчеркивая этим свое недоумение.
   Правильно сказал Улюй. Остальные думали примерно то же самое.
   - Значит, не поняли, - подхватил главную мысль конокрада Франт. - Видел я дураков, сам не особенно умный, но таких идиотов, как вы, встречаю первый раз в жизни. И кому это в голову пришло, шесть дураков, в одну банду собрать?
   Дураками никто из разбойников себя не считал. В другой раз, купец, за такие слова, тут же схлопотал бы по уху. Наверно, и по второму тоже. Но сейчас никто ерепениться не стал. Не то положение. Как бы самому не схватить.
   - Вы на кого полезли?! Вы на кого хвост подняли?! - купец с удивлением глядел на притихших разбойников. - Мичигран - Великий Маг! Он вас всех, единым махом, мог молниями сжечь, бородавчатыми жабами сделать, в навозных червей превратить, и ворон собрать, чтобы этих червей склевали. А вы на него с дубинами и ножами. Вы что думаете, жеребец вас просто так лягал? Вот ты, Улюй, ты же лошадник, мог бессильно лежащий жеребец так лягаться?
   - Да нет, лежа не должен, - рассудил Улюй.
   - Не должен!... - передразнил его купец. - Скажи, Балаг, неслабо он тебе врезал?
   - Да уж, - Балаг осторожно дотронулся до больного места.
   - То-то. А Сатару ты дубиной по башке нарочно ударил?
   - Да ты что?... - Балаг опасливо посмотрел на Сатара. - С чего бы я его. Я не хотел. Дубину маг заколдовал, - сообразил разбойник. - Она сама Сатара ударила. Из рук вырвалась и ударила.
   - Разбойничать пошли, а мозги под лавкой забыли! - продолжал издеваться Франт. - Сообразить не можете, как это вам пинков надавали? Так я вам скажу. Все, что с вами случилось, это Великий маг Мичигран сотворил. И лошадью он командовал и дубиной. И коза, - вспомнил демон про Гельму. - Вы думаете, она сама на косоглазого набросилась? Где вы видели, чтобы коза, вот так, на гоблина бросилась и рогами ему зад пропорола? Это маг ее натравил. А сковорода! Да никакому мальчишке тяжелую сковороду вовек так не бросить, чтобы она Зубастику прямо в морду въехала. Маг ее заговорил. И велел ей, чтобы четыре зуба, не меньше. Теперь эта сковорода, куда ее ни бросай, непременно Зубастику в рожу попадет. И каждый раз по четыре зуба. Кто не верит, может попробовать. Ну, кто смелый?
   Разбойники молчали. Вообще-то, все они считали себя смелыми, но никто не хотел признаваться.
   - Ты, Халдай, бери сковородку, и бросай ее куда захочешь., - предложил Франт. - А попадет она в морду Зубастику и опять - четыре зуба.
   Возможно, Халдаю и хотелось попробовать. Он даже посмотрел на Зубастика, прикинул, что если атаману зубы приводить в порядок, чтобы не торчали, то бить его сковородой надо раза два-три, не меньше. Но связываться не решился.
   - Нет, - отказался Халдай. Я и так верю.
   - Может быть, кто-то другой желает? - предложил Франт. - Все очень просто: поднять сковородку и бросить ее. Можно в меня бросить. Вот ты, Балаг, хочешь меня сковородой ударить?
   - Хочу, - не подумав признался Балаг. Почему бы и не шмякнуть купца сковородой, сам напрашивается.
   - Бери сковороду, бросай в меня, - предложил Франт. - И посмотрите тогда, в чью морду она влепит.
   Сатар тут же врезал Балагу локтем в бок, а Зубастик уставился на него и зашипел змеиным шипом.
   - Не... - тут же отказался Балаг. Подумать он все равно не успел, но понял, что надо отказаться. - Я уже и не хочу.
   - Может кто-нибудь другой? - продолжал допытываться Франт. - Улюй, Сатар?
   Никто ему не ответил. А сам Зубастик так смотрел на своих разбойников, что если кто и хотел врезать ему, даже очень хотел, все равно молчал.
   - Желающих нет, - отметил Франт. - Но, зато полная ясность. Теперь поняли, куда вы врюхались, чмырь болотная. Еще и не знаю, чем все это кончится. Маг ушел со своими высшими силами советоваться. А за ним такие силы стоят - подумать страшно. Может, посоветуют посадить вас по шею в навозную яму, а может и вовсе молниями сжечь и пепел по ветру развеять, чтобы и духу вашего не осталось.
   Разбойники и так сидели тихо, переживали свою неудачу, а теперь вовсе приуныли.
   - Но, может, Мичигран решит простить вас и отпустит с миром, - неожиданно повернул демон. - Он человек добрый, только не любит, когда его не уважают. Тогда свирепеет, и остановить его невозможно. Может все, что кругом есть, сокрушить. Великий Маг. Вы, я так думаю, всего этого не знали.
   - Не знали, - ухватился за подсказку Улюй. - Откуда нам такое знать. Нам бы отсюда ускрестись потихоньку, мы сюда дорогу навсегда забудем.
   Остальные утвердительно закивали головами. Даже Зубастик что-то вякнул.
   - Раз вам пожить еще охота, то и ведите себя, как следует, - посоветовал Франт. - Не знаю, что там Мичиграну высшие силы скажут, но вам хороший совет дам. Как только Великий Маг придет, просите прощения, кайтесь. Обещайте, что любое его желание с радостью выполните. И пусть это от имени вас всех Зубастик сделает.
   - Ага, - подтвердил косоглазый гоблин. - Зубастик у нас атаманом. Ты Зубастик, давай, покайся! - потребовал он.
   Зубастик давно понял, что свалял дурака, когда связался с магом. Не по зубам кусок. Подавиться можно. Купец говорит, что маг отходчив, может простить. Значит, надо каяться.
   - Понял, - отозвался атаман. - Как только маг придет, сразу и покаюсь... - И замолчал, выпучив глаза и раскрыв рот.
   С не меньшим изумлением глядели на него и разбойники. Потому что получилось у грозного атамана совсем другое, дурацкое и непонятное: " Фофя... Фак фолфо фак флфет, фрафу и пофафусь." Без четырех зубов и с разбитыми, распухшими губами, которыми он едва шевелил, Зубастик толком не мог выговорить ни одного слова.
   - Чего, чего? - спросил атамана Балаг.
   - Я фофаить не мофу, - пожаловался тот. - фуфик и фуфы фоят. Фусть Фуфуй фофавит, - и с тоской уставился на своих разбойников, пытался сообразить, поняли они его или нет.
   Может и не все, но главное поняли.
   - Неплохо его звездануло, - отметил Халдай и непонятно было, сожалел он об этом, или, наоборот, ему это понравилось. Наверно все-таки понравилось. - Нельзя ему говорить с магом. Тот еще больше рассердиться может. Давай, Улюй, ты у нас самый разговорчивый, за нас, за всех, и покайся.
   - Правильно Халдай говорить, - поддержал его Сатар. - Кайся Улюй. Если по морде съездит, потерпи за народ. И, значит, пообещай все, что надо.
   - Ты это... святого драконоборца в свидетели призови, - посоветовал Калага. - Маг в Обители бывает, должен святого Фестония уважать.
   Франт одобрил решение разбойников. И еще раз напомнил, что никогда в жизни нельзя им задевать Великого мага Мичиграна и его друзей. Чтобы сами не забывали, и всем другим сказали.
   - Мы же не тролли, какие-нибудь, все понимаем, - заявил Улюй. И попросил Франта: - Ты подсказал бы Великому магу, что если ему какая помощь потребуется, может на нас рассчитывать.
   - Э, нет, - не согласился Франт. - Это вас касается, вы Великому магу и говорите. Я тут посторонний, а вам здесь жить.
   Тут, как раз, Мичигран и вышел из дома. Ему в распахнутое окно хорошо был слышен весь разговор, и он решил, что пора появиться. Брови мага были нахмурены, губы сжаты, глаза смотрели вприщурку. И черный посох в правой руке выглядел грозно. Будто и не посох это, а могущественная карающая дубина, как у святого драконоборца, дважды рожденного Фестония.
   - Ждут они тебя, Великий Маг, - почтительно доложил Франт.
   Мичигран не ответил ему, только кивнул. Он остановился шагах в пяти от разбойников и стал их рассматривать. Рожи у разбойников были самые, что ни на есть, страдальческие. Как будто держатся они из последних сил. И вряд ли долго еще продержатся. Совсем скоро умирать станут. Надеялись, что, увидев такое, Великий Маг их пожалеет. Только Зубастику не пришлось притворяться.
   - Вы до чего дошли? - грозно спросил маг. - Пришли купца грабить, а он мой гость.
   Хороший у Мичиграна был голос. Басовитый, уверенный. Слушаешь, и сразу ясно становится: если у мага гость, то ни грабить его, ни убивать нельзя.
   - А ну, хватит стонать, - приказал маг. - Вас сегодня по-настоящему еще и не били. А ты и вовсе не битый, - ткнул концом посоха в сторону Улюя. - Почему?
   - Виноват... - неожиданно для самого себя выдал Улюй. Но тут же и спохватился. - Так я крайним стоял, когда тумаки раздавали. Мне и не хватило, - осмелился он пошутить, не сообразив ничего лучшего.
   - Разбойничаете! - не принял шутку Мичигран. Да еще и посохом пристукнул.
   - Так куда, ваша милость, нам деваться, - речь Улюя была не жалостной, а рассудительной, и к магу уважительной. - Жить как-то надо...
   Улюй глянул на своих товарищей, и те дружно закивали, подтверждая слова конокрада.
   - Служба у нас нелегкая, - продолжил тот, - все время на ногах, да на ногах. А ноги, они, тоже не казенные. Если тебе, Великий Маг, сказать, сколько обувки, каждый из нас за год стаптывает, не поверишь. Вкалываем без выходных, все семь дней в неделю, и ни тебе отгулов, за переработку, ни доплаты за вредность. Отпусков, который уже год не видим. В главные праздники: День Основания Города и День Побития Драконов, когда весь народ гуляет, веселится, нам вдвое больше вкалывать приходится. Святой драконоборец, дважды рожденный Фестоний ночь всему живому для отдыха выделил. Каждая букашка спит и сладко посапывает. Мы же всю ночь по темным переулкам шалаемся, а места у нас, сам знаешь какие, запросто ногу сломаешь, или шею свернешь. Да в темноте и на хороший кулак наткнуться можно. Всякое бывает. А добыча пустяшная. И от той добычи нам только десятая часть идет. Девять частей Бритому Мамонту. А какие налоги с нас дерут?! Подоходный налог - пятьдесят процентов! Ну, скажи, маг, где это видано?! И пожаловаться некому. Прав у нас никаких, одни обязанности.
   Такую жалостную картину бедственного положения разбойников нарисовал Улюй. Магу теперь только и оставалось, бросить все и взяться за защиту прав разбойников. Выходные им что ли выбить, или долю в грабеже увеличить?
   - Если все так туго, чего вы не бросите свой разбой, не идете работать? - поинтересовался маг. - На работах выходные есть, и по ночам шалаться не надо.
   - Работать нам не хочется, - коротко объяснил Улюй. - Принцип у нас такой, чтобы не работать. Идея такая. Вот и идем на разные жертвы, терпим произвол и беззаконие.
   - Из-за идеи?
   - Из-за нее, проклятой, - Улюй сердито сплюнул. - Губит она нас, шаррам-машшаррам, прямо на корню. Да ведь куда денешься.
   - А ко мне чего полезли? Вы же знали, что купец ко мне приехал. Мой гость.
   - А тут уж, такое дело... - Улюй развел руками, - Мы народ подневольный. Мы сюда не по доброй воле пришли, без всякой на то охоты. Нам велели, мы и пришли. Каемся, виноваты. Прости нас, Великий Маг. Но больше, никогда... Святой драконоборец, дважды рожденный Фестоний, свидетель. А если чего-то тебе надо будет, ты только свистни. Все дела бросим, все как один прибежим.
   Улюй, тертый калач, хорошо у него получилось.
   - Так... - Мичигран медленно повел по разбойникам суровым взглядом. - Я тут посоветовался с духами земли и неба... - маг пристукнул посохом, и тот выбросил сноп красных искр, потом сноп зеленых. Разбойнички и вовсе прижухли - надо же, какие силы могучие Мичигран из-за них потревожил... - и решил отпустить вас. Сколько вам положено, столько вам и отмеряли. Но больше мне не попадайтесь. И другим скажите, чтобы обереглись. Ну, а если кто...
   Что будет с теми, кто не послушается совета, уточнять не стал, но голубой шарик молнии выплыл из волшебного посоха. Разбойники сжались, втянули головы в плечи. А молния неторопливо подплыла, шипя, потрескивая и разбрасывая горячие искры, покружилась над ними, как бы стараясь запомнить каждого, так же неторопливо вернулась к посоху и юркнула в его вершину.
   - Поняли?!
   - Поняли, поняли... - ответили вразнобой, но искренне. Маг мог этой молнией и шарахнуть. И тогда все, конец.
   - Раз поняли, то идите!
   Разбойники не медлили. Стали подниматься. Хотелось поскорей и подальше убраться от грозного мага, обжигающих молний и кровожадной козы.
  
   Тихоня уснул. Гельма тоже решила вздремнуть и улеглась, на привычном месте, возле крыльца. Мичигран и Франт, вернулись к кувшину. Там оставалось еще по кружке. Этого, конечно, было мало, но намного больше, чем ничего.
   - Мне пора в дорогу, - Франт поставил пустую кружку на крыльцо и встал. Срочный вызов.
   - Когда тебя успели вызвать? - удивился Мичигран. - Что-то я не слышал.
   Франт не ответил, только пожал плечами.
   - Конечно, у вас ведь все по-другому.
   - По-другому, - подтвердил демон. - Но я не на долго. Чувствую, что скоро вернусь. У вас здесь весело, мне понравилось.
   - Угу, весело, - угрюмо подтвердил Мичигран. - Особенно мне.
   - Чем тебе плохо? Кругом жизнь кипит. Всем ты нужен. Хорошим учеником обзавелся. Умная и преданная тебе коза. Разбойников усмирил. У Гонзара пиво хорошее. Что тебе еще нужно?
   - А то ты не знаешь.
   - О Мультифрите думаешь. Не в Мультифрите счастье. Тебе лично он ведь не нужен.
   - Мне лично не нужен, - согласился маг.
   - Это самое главное. Раз он тебе не нужен, вполне возможно, что найдешь. Ну, пока. Думаю, скоро увидимся.
   Франт легко вскочил на коня. Индивид весело ржанул, и в несколько прыжков, растаял во тьме.
  
   Часть третья.
  
   Пророчество Великого Оффа.
  
   Мичигран присел на крыльцо. Встряхнул кувшин, хотя и знал, что там пусто. Пусто и было. Он поставил кувшин на место. До утра еще далеко, а спать не хотелось. И все время, назойливо и бестолково, в голову лезли дурацкие и совершенно не нужные мысли о Мультифрите. Как будто не о чем больше думать. Мичигран от досады сплюнул. Что за жизнь такая... А, может быть, Франт прав? Как он сказал? "Воронка вихревых закономерностей оказывает какое-то влияние и на желания"... Неужели появилось желание искать Мультифрит? С чего бы это? От двух кувшинов пива?.. Бред какой-то... Да пропади он пропадом, этот кристалл!..
   И вдруг, среди бестолковых мыслей мелькнуло что-то, совершенно другое: "А не сходить ли в Казоры?" Мичигран даже растерялся от такой неожиданной мысли. Повертел ее, покрутил, и решил, что есть в ней что-то дельное. Все ищут Мультифрит в городе, и никто не подумал заглянуть в Казорский квартал. А ребята из Казор вполне могли и подкоп вырыть и кристалл у гномов, из под самого носа, унести. Там народ умелый, расторопный. Возможно, хромой Хамура на это и намекал. Пойди, пойми его, этого Хамуру... Но, все равно, мысль дельная, надо сходить в Казоры... Затянула его все-таки эта Воронка, - почувствовал Мичигран. - Надо найти Балашира. Старого друга Балашира, с которым вместе собак гоняли, и еще многое вместе делали, пока тетка не отдала Мичиграна учеником к магу. Вначале, часто встречались. Потом все реже и реже. Потом и вовсе перестали встречаться. Сколько же они не виделись? Пожалуй, лет десять. Не меньше десяти. Мичигран не раз собирался нырнуть в Казоры, повидаться с Балаширом, поговорить, раздавить пару кувшинов пива. Так и не выбрался. И Балашир не выбрался. Слухи доходили, что стал, старый друг, важной фигурой. Новый дом построил. Если Мультифрит в Казорах, Балашир наверняка об этом знает.
   Мичигран вошел в дом, поставил на место посох. Быстро перекусил куском хлеба с сыром, пошарил в сундуке, выгреб оттуда горсть медных монет и опустил их в карман. А больше ничего брать с собой не нужно было. Не магом он туда пойдет, а просто Мичиграном. Он ведь там свой - казорский.
  
   В Казорском квартале все было, как десять лет назад, когда Мичигран приходил сюда в последний раз. Окна домов ярко светились, из ближайшей таверны выплескивалась лихая песня, с уханьем и присвистом, в другой таверне, что находилась на противоположной стороне улицы, тоже пели, но что-то тягучее и тоскливое. Из игорного дома вышибалы кого-то выносили. Тот был чем-то недоволен и громко вопил. Но вышибалы его не слушали. Они раскачали недовольного и сумели добросить его до середины дороги.
   На улице Халабудра Неудержимого (в каждом квартале свободного города Геликса, главную улицу называли в честь Халабудра Неудержимого), насколько ее было видно, горели костры, и у каждого костра бурлила жизнь. Здесь пили пиво, и еще какое-то пойло, жарили мясо, и еще что-то, совершенно непохожее на мясо, размахивали кулаками, выясняя отношения, и пожимали руки, клянясь в вечной дружбе, целовались и грозили друг другу страшными карами. Случались и такие костры, у которых просто сидели и тихо разговаривали. Обычная жизнь Казорского квартала.
   Все здесь было свое, казорское. Другие улицы, другие дома, другие люди. И даже воздух здесь, кажется, был другим. Мичигран вернулся в годы, когда был совсем молодым, и ему было хорошо. Ему сейчас было очень хорошо. Он медленно брел вдоль улицы, вдоль ярко освещенных окон, вдоль игорных домов, вдоль широко распахнутых дверей гостеприимных таверн, вдоль костров. Прислушивался к разговорам, глядел по сторонам. Мичигран не знал, где искать Балашира и рассчитывал на чудо: надеялся встретить старого товарища у одного из костров. Почему у костра, а не в таверне, и не в игорном доме, Мичигран не мог объяснить. Просто, ему так казалось. И он надеялся на предчувствие.
   У некоторых костров Мичигран останавливался, внимательно вглядывался в лица, сидевших у огня, но чуда не происходило. Предчувствие не оправдывалось. Он не увидел здесь никого, кто был бы хоть немного похож на Балашира. Не увидел никого из старых знакомых. Самого мага, тоже, как будто, никто не замечал. Словно его тут и не было. Мичигран даже подумал - не спит ли он. Может быть, спит у себя в постели, и Казорский квартал ему только снится. Поэтому его никто и не видит. Он ущипнул себя. Больно. Значит, не спит. Пнул валяющийся на дороге булыжник. Булыжник со стуком отлетел в сторону. Точно, не спит. Почему же его никто не замечает? Да, просто, наверно, потому, что он никому не нужен. А ему нужен Балашир. И нечего надеяться на какое-то дурацкое предчувствие. Надо просто подойти к кому-нибудь, и спросит, как найти Балашира. Если правда то, что Мичигран слышал о старом друге, то знать Балашира здесь должны многие. А, может быть, даже, и все.
   Он остановился у ближайшего костра. Здесь сидели и тихо разговаривали три девицы и угрюмый парень. Девицы очень отличались друг от друга: одна широколицая, коротко стриженая, другая блондинка с тонкими чертами лица и шикарной лохматой прической, третья выделялась раскосыми глазами и черной косой. А одеты все трое были одинаково: черные кожаные куртки и кожаные брюки, сапожки на высоких каблуках. На шее у каждой красный платок. Парень был в таком же костюме, высокий, с огненно-рыжей шевелюрой и тоже с красным платком. Таких, в черной коже, с красными платками на шеях, Мичиган иногда встречал на улицах Геликса. Они ходили небольшими группами, размахивали какими-то плакатами, что-то выкрикивали. В общем - отстаивали какие-то права, за что-то боролись. Какие права они отстаивали, за что боролись - Мичигран как-то ни разу не поинтересовался.
   - Чего уставился? - спросила Мичиграна коротко стриженая девица. И тут же предложила: - Садись, погрейся.
   Мичигран не заставил себя уговаривать. Подошел, сел на лежащий тут же невысокий чурбан, протянул руки к костру.
   - Чего пришел в наш квартал? - спросила лохматая блондинка.
   - Почему пришел? Может, я здешний, - попробовал вспомнить прошлое Мичигран. Ведь когда-то он и был здешним.
   - Нет, - отрезала девица. - На здешнего, не похож.
   - Чем это я не похож?
   - Ходишь не так, и смотришь не так.
   Мичиган хотел поинтересоваться, как же он, по ее мнению, ходит и смотрит, и почему она считает, что это не так, но не успел. Вмешалась девица с косой.
   - Кого ищешь? - спросила она.
   Чего тут тянуть. Девицы, конечно, были не особенно любезны, но ему непременно надо было найти Балашира.
   - Друг у меня здесь. Балаширом зовут. Может, знаете?
   - Девицы и парень переглянулись.
   - Балашир? - переспросил парень. Он смотрел на мага с открытой неприязнью.
   - Балашир, - подтвердил Мичигран. И подумал, что напрасно подошел к этому костру. Уж очень настороженно его здесь встретили.
   - Не знаем такого, - неприятно поджала губы блондинка.
   - Пролет! - та, что с косой, скорчила гримаску. То ли подтвердила, что не знают они Балашира, то ли намекнула на что-то подружкам. Те закивали, видно, поняли ее и согласились. А Мичигран ничего не понял.
   - Ты что, шпион из Обители? - продолжал с неприязнью разглядывать мага парень. - Или на стражу работаешь?
   - Нет, - постарался, как можно убедительней, ответить Мичигран. Не хватало еще, чтобы его здесь приняли за шпиона. Мичигран знал, что в Казорском квартале делают со шпионами. - Разве я похож на шпиона?
   Ему, кажется, не поверили.
   - Может и не шпион, а может и шпион, - протянула та, что с косой.
   - Если ты не шпион, то зачем тебе Балашир? - спросила коротко стриженая.
   - Друзья детства, Поговорить надо.
   - Что ты за друг, если не знаешь, где он живет? - блондинка явно не верила ему.
   - Он недавно новый дом построил. Я там еще не был.
   - Ты чем занимаешься? - блондинка прищурилась. - Играешь, воруешь?
   Все это походило на допрос, и ничего толкового Мичигран ни на один вопрос ответить не мог. Не рассказывать же, что он маг, и пришел сюда узнать, не здешние ли воры украли волшебный кристалл.
   - Всякое бывает, - уклонился от ответа Мичигран.
   Не понравились ему эти девицы в черной коже. А главное, Мичигран почувствовал, что он им не понравился. Кто знает, что они о нем подумали, и чем этот разговор может закончится? Лучше всего было уйти отсюда.
   - Раз вы Балашира не знаете, я пойду, - он поднялся.
   - Погоди, знаю я, где твой Балашир живет, - остановила его коротко стриженая. - Могу проводить. Только даром у нас здесь ничего не бывает.
   - Я заплачу.
   - У нас оплата вперед, - девица протянула руку с раскрытой ладонью.
   Мичигран, не считая, вынул несколько медных монет и положил в протянутую руку. Девица, не глядя, опустила их в карман.
   - Пойдем. Отведу тебя к Балаширу. В новый дом и отведу, - девица поднялась и подхватила Мичиграна за руку, повыше локтя. Крепко ухватила, как будто опасалась, что он убежит.
   Та, что с косой, хихикнула, блондинка опять неприятно поджала губы. Парень по-прежнему не сводил с мага колючих глаз.
   - Пойдем, - Мичигран легко освободился от ее руки. - А держать меня не надо.
   - Это я, чтобы ты случайно не потерялся, - девица пожала плечами и ухмыльнулась. - Иди за мной, - и, не оглядываясь, двинулась к ближайшему переулку.
   Мичигран последовал за ней.
   - Вы там не заблудитесь, - бросила им вслед блондинка и рассмеялась.
   Переулок был темным, свет от костров туда не доставал, но девица, видно, хорошо знала дорогу. Шла уверенно. У Мичигана появилась надежда, что скоро он увидит старого друга. Вспомнил почему-то про девиц в черном на улицах Геликса и спросил:
   - Я, в Геликсе, иногда встречаю девчат в таких, как у тебя костюмах. За что это вы там боретесь? Всегда за одно и то же, или каждый раз за что-то другое?
   Ответа он не дождался. Вместо этого ему на голову упал какой-то балкон. А, может быть, и целый дом. Что-то очень большое и тяжелое упало ему на голову. Мичигран тоже упал.
  
   Старший стражник Пиип сидел на крыльце караульного помещения и позевывал. Ночное дежурство подходило к концу, и Пиип прикидывал, что он сделает, когда вернется домой. Прежде чем лечь спать. Хотя спать, как раз, совершенно не хотелось.
   "Прежде всего, надо заняться розами", - решил он.
   Всю неделю Пиип собирался обрезать розы, и всю неделю не мог выбрать для этого времени. А розы надо обрезать регулярно, только так можно получить большие красивые цветы. Да и куст должен быть аккуратным, пышным. По-настоящему, к розам надо подходить каждый день, хоть ненадолго: убрать лишнюю ветку, срезать отцветший бутон, порыхлить уплотнившуюся землю, выдернуть проросший сорняк. Никакой цветок не требует столько внимания, сколько его требует роза. И, почему-то, до роз руки, как раз не доходят.
   - О чем задумался, дядюшка Пиип? - Сержант Нообст подошел совершенно неслышно.
   Такая у сержанта была манера, и Пиип не мог понять, как это ему удается. При его росте и при его весе. Не подкрался осторожно, на цыпочках, как это делают некоторые, а, именно, подошел. Сержант ступал мягко и неслышно, как кошка.
   - Розы я совершенно запустил. У меня очень хорошие розы, девять кустов. Красные, розовые, желтые... - почему-то стал рассказывать сержанту Пиип. - Надо непременно сегодня их обрезать.
   - М-да, конечно, - согласился сержант. - Такое дело запускать не следует. Когда нужна будет помощь, скажи, выделю тебе несколько человек. Пусть поработают.
   Пиип с сожалением посмотрел на Нообста. Человек, который не имеет представления о том, как ухаживать за розами, был достоин сожаления, даже если это сержант.
   - Спасибо, но пока не надо, - отказался от помощи стражник. - Я сам справлюсь.
   - Ты, Пиип, вообще, не стесняйся, - сержант присел рядом, и голос у него был непривычно добрым. - Все знают, что у тебя неплохой сад. Когда тебе нужна рабочая сила, ты не стесняйся, говори. Выделю. - Нообсту удавалось делать вид, будто он серьезно озабочен состоянием сада старшего стражника Пиипа. - Пусть порастрясут жирок. Им это полезно.
   Нельзя сказать, что Пиип обрадовался такому предложению. Наоборот, он насторожился. Умудренный жизнью и долгим опытом службы, Пиип знал, что вслед, за приятным обращением начальника, непременно должно последовать какое-то неприятное задание. А если такой разговор начинается на рассвете, то, считай, день пропал. И, может быть, не один день.
   - Непременно скажу, - пообещел Пиип. - Как только потребуется, сразу и скажу.
   Хотел спросить, какое неприятное дело собирается поручить ему сержант, но удержался. Вдруг никакого поручения и нет. Вдруг, святой драконоборец Фестоний сделал сержанта Нообста добрым, и он теперь старается помогать всем, кто не успевает навести порядок в своем саду.
   А спрашивать, и не надо было. Сержант Нообст решил, что доброту свою он проявил в достаточной мере, и перешел к делу.
   - Мне ведь с тобой поговорить надо, дядюшка Пиип, - как будто вспомнил он. - Хорошо, что ты здесь оказался.
   Пиип понял, что святой Фестоний сержанта не вразумлял. Неприятное задание он сейчас получит.
   - Дядюшка Пиип, ты, конечно, знаешь, что кто-то украл Мультифрит у Клинкта Большая чаша?
   - Знаю, - Пиип, утвердительно кивнул. Все в городе знали, что Мультифрит украли.
   - Клинкт - мой старый друг, и друг лейтенанта. Мы вместе воевали с харахорийскими пиратами. Ты не смотри, что он гном. Знаешь, среди гномов тоже есть очень хорошие и порядочные люди... - Нообст почувствовал, что сказал не то, и поправился: - Я хотел сказать, что есть очень порядочные гномы.
   - Знаю, - Пиип подтвердил, что он знает и это.
   - Надо помочь Клинкту, - продолжил сержант. - В городе все встали на дыбы, но куда делся кристалл, никто представить не может. И мы с лейтенантом тоже. Наши секретны агенты ничего не знают. Я и подумал, что, может быть, следы Мультифрита уходят в Казорский квартал?
   Услышав про Казорский квартал, Пиип поморщился. Сержант заметил это:
   - Дядюшка Пиип, больше некому.
   Пиип молчал. Стражнику идти в Казорский квартал, то же самое, что быку идти на бойню. Разница только в том, что бык не знает, куда и зачем он идет, а стражник знает.
   - Дядюшка Пиип, больше некому. - У нас сплошные дураки. Каждого из них огреют дубинкой на первой же улице и вышвырнут из Казор. Хорошо если вышвырнут. Может и там остаться. Ты один можешь сходить туда и вернуться.
   Пиипу и думать не хотелось о Казорском квартале.
   - Вряд ли кто-то из Казор украл Мультифрит, - рассудил он.
   - Почему так думаешь? - заинтересовался сержант. - Мультифрит - хорошая добыча. Или что-то знаешь?
   - Ничего я не знаю. Просто - кристалл этот слишком дорогой. Нечего ему в Казорах делать. Продать его там некому. А украсть просто так, чтобы держать у себя дома... - Пиип выразительно пожал плечами.
   - Может быть, ты и прав, - согласился сержант. - Может быть, кристалл и не в Казорах, - и тут же повернул: - А если там? Может быть кто-то им заказал кристалл. Казоры непременно надо проверить.
   Дядюшка Пиип понимал, что Казоры проверить надо. И что идти придется. Приказать, чтобы он шел в Казоры, никто не может, даже лейтенант Брютц. Но, попросить могут. И кто он такой, чтобы отказать в мелкой просьбе сержанту Нообсту? Всего то надо: сходить и узнать. И, что немаловажно, вернуться. Врагов в Казорском квартале у дядюшки Пиипа не было. Более того, у него там были и приятели. Или, скажем, те, кого дядюшка Пиип когда-то выручил, и которые могли бы ему кое-что сообщить. И, вообще, дядюшка Пиип был не таким робким человеком, каким старался казаться.
   - Что надо сделать? - спросил Пиип.
   - Ничего особенного делать и не надо, - дружески улыбнулся сержант Нообст. - Делать, вообще, ничего не надо. Просто разберись, там ли Мультифрит?.
   Такое простое задание поручил сержант Пиипу. Потом посмотрел куда-то в сторону и добавил:
   - И узнай, кто его украл.
   "Интересно, остановится он на этом или нет? - подумал Пиип. - Неужели велит, чтобы я поймал вора и доставил его сюда?"
   Сержант Нообст не остановился.
   - Постарайся доставить вора сюда.
   До чего все просто: разобраться, узнать и привести вора сюда. Проще чем обрезать куст роз. Дядюшка Пиип с некоторым сомнением посмотрел на сержанта. Не шутит ли тот?
   - Ну... Сам понимаешь, надо, - лицо у Нообста было совершенно серьезным. Значит, не шутил. Сержант верил в дядюшку Пиипа.
   - Когда идти? - спросил Пиип.
   - Сейчас. Что тебе нужно, дядюшка Пиип?
   Пиип задумался...
   - Три серебряные монеты,- сказал он. Потом, что-то вспомнил... - Четыре серебряные монеты, и помощь святого драконоборца.
   - Получай. - Нообст вынул кошелек и отсчитал шесть серебряных монет. - На всякий случай, - пояснил сержант. - Резерв. А святой Фестоний тебе поможет, это точно. Ты уж постарайся! - попросил он. Просить сержант Нообст не умел, и просьба его прозвучала как приказ. На то он и был сержантом.
  
   Мичигран никак не мог сообразить, где он находится и почему он здесь находится. Было темно. Он лежал на земле. Земля была сухой и твердой. Он был совершенно трезв. И очень болела голова. Голова была расколота на несколько частей, и каждая часть болела отдельно. Мичигран осторожно дотронулся до затылка, потом провел рукой к макушке. Ему показалось, что голова цела. Мичигран не поверил. Едва касаясь пальцами, стал проверять, двумя руками. И верно, голова оказалась целой. Но на макушке беспощадно горела огромная шишка. И, именно от нее, боль растекалась по всей голове, скатывалась на шею, на плечи, а оттуда, по всему остальному телу.
   Мичигран сел. Теперь маг, наконец, вспомнил, почему он лежал: на голову ему обрушилось что-то очень тяжелое. Судя по тому, как болела голова, это был двухэтажный дом, или каменная башня. А до того, он шел по переулку с коротко стриженой девицей, одетой в черную кожу, с красным платком на шее. А еще до этого, он пришел в Казорский квартал. И виной всему - Мультифрит.
   Мичигран проклял Мультифрит, проклял Казорский квартал, девицу и красный платок у нее на шее. Потом стал искать шляпу, ибо понял, что голова цела только благодаря ей, доброй старой шляпе из плотного фетра, которая уже не раз его выручала. Сейчас, таких уже не делают. Оказалось, что шляпа лежала рядом. Совершенно целая, только основательно помятая. Мичигран осторожно надел ее и встал. До него, наконец, дошло, что ничего сверху не падало. Это стриженая девица стукнула его. Хотя нет. Он вспомнил, что девица шла впереди и стукнуть его по голове не могла. Стукнули сзади. В Казорском квартале всегда найдется, желающий стукнуть. И умеющий это сделать. Стриженая девица просто привела его сюда, и подставила под удар. Мичигран ощупал карманы. Монет не было. Ни одной. Оба кармана были совершенно пустыми. Задумываться над тем, почему с ним так поступили, бессмысленно. В Казорском квартале, со своими, не очень то церемонятся, что уж говорить о чужих. А Мичиграна, явно, приняли за чужого. За чужого, у которого в кармане звенели монеты. А, может быть, даже, за шпиона. Не мог же Мичигран ходить по улице и кричать, что он здесь родился и вырос, и, вообще, он свой. А если бы даже кричал об этом, ему бы все равно никто не поверил.
   Что же теперь делать? Разумней всего - отправиться домой, лечь на кровать и приложить, к горевшей на голове шишке, мокрое полотенце. И послать за пивом Тихоню. А если поступить неразумно? Франт говорил, что нужен дурак... Что бы сделал дурак? Если дурак уже забрался в Казоры, и до сих пор жив, то он, конечно, продолжил бы поиски Балашира. Балашир может что-то знать про Мультифрит. Но, тогда надо забыть и о кровати, и о мокром полотенце. И терпеть, этот, истекающей из шишки, на голове, огонь. Выбор небольшой. Но, в любом случае, в начале, надо выбраться из этого переулка, к кострам на улице Халабудра Неудержимого.
   Долго думать Мичиграну не дали. В переулке появились две фигуры. Одна высокая, другая широкоплечая. В полусумраке переулка ничего более подробного Мичигран разглядеть не смог.
   "Вряд ли они зашли сюда случайно и вряд ли, чтобы помочь мне", - подумал Мичигран.
   Так и оказалось.
   - Вон он, шпион из Обители! Шаррам! - сказал высокий.
   - Давить их надо. Машшаррам! - продолжил широкоплечий.
   "Местные громилы, - убедился маг. - Убегать не имело смысла. Догонят". И Мичигран, в который уж раз, удивился своей глупости: надо было взять с собой посох.
   Громилы неторопливо приближались, продолжая откровенно рассуждать о том, насколько это подлый народ, шпионы из Обители, что надо делать с ними и, конкретно, что надо сделать с этим, отдельно взятым шпионом, прежде чем кончить его.
   "Здесь я родился, здесь мне, придется и умереть, - без особого энтузиазма просчитал сложившуюся обстановку Мичигран. - Наверно, это будет правильно, - попытался он утешить себя. - Каждый должен возвращаться туда, где начиналась его жизнь".
   Громилы подошли совсем близко и остановились, разглядывая Мичиграна.
   - Может, мирно разойдемся? - на всякий случай предложил маг.
   - Умник нашелся, - презрительно фыркнул высокий. - Машшаррам! У нас с такими, как ты, не расходятся. Шаррам! У нас, таких, как ты, на месте давят.
   - Пристукнем тебя, шаррам, можешь тогда в своей Обители рассказывать, как мы тут вашего брата давим, - добавил широкоплечий.
   - Как я смогу рассказать, если вы меня здесь пристукнете и удавите? - попытался поставить их в тупик Мичигран. - Пристукнутый, я рассказать ничего не сумею.
   Не подействовало. Такие частности их не интересовали.
   - А как хочешь. Шаррам! - сообщил широкоплечий. - Твое дело. Удавим, тогда и думай, как рассказать. Машшаррам!
   Мичигран понимал, что драться с двумя громилами он сейчас не в состоянии. Во-первых, у него нет посоха. Во-вторых, если бы даже посох был, у него совершенно нет сил. А в-третьих, драться нет никакого смысла, потому что из Казорского квартала ему, все равно, не выбраться. Вот, если бы сейчас появился Тихоня, со своей Гельмой. И если бы Тихоня догадался принести посох... В жизни Мичиграну, кажется, никогда ничего так не хотелось, как захотелось сейчас увидеть своего находчивого ученика и решительную козу
   "Ох, Тихоня, верный мой ученик, приди ко мне, - мысленно позвал он. - Приди, и принеси мой посох! Появись, как можно быстрей, я жду тебя!"
   И тут произошло то, на что маг совершенно не надеялся. Едва заметный в сумраке раннего утра, в переулке возник смутный силуэт мальчишки. В левой руке он держал посох, о котором мечтал маг. Но и это было не все. Рядом с силуэтом Тихони обозначился силуэт козы.
   "О-о-о! По моему зову явились призраки... Я, кажется, достиг пятой степени..."
   Мичигран был потрясен. По слухам, пятую степень, кое-кому из магов удавалось достигнуть в самом преклонном возрасте, после упорной зубрежки волшебных манускриптов и длительного воздержания от всех соблазнов. Абсолютно всех. Мичигран же в чтении манускриптов не усердствовал, а в воздержании, тем более. Но получилось! Он удостоился!
   "Просто сказались мастерство и талант", - не совсем скромно определил Мичигран.
   А кто бы на его месте, достигнув таких высот, стал скромничать?!
   "Теперь мне подвластны призраки, - понял маг. - Я умею их вызывать. Кажется, я действительно становлюсь Великим Магом. Но сумею ли я ими управлять? Я ведь не знаю для этого ни одного заклинания. Надо попробовать, просто, приказать им, без всяких заклинаний, - решил он. - Если мне удалось сотворить призраки и вызвать их, то и слушаться моих приказов они должны".
   - Сотворенные моей волей призраки! - воскликнул маг. - Повелеваю вам напугать этих бандитов и обратить их в бегство!
   В сумраке переулка, Мичигран не мог увидеть, с каким удивлением посмотрели на него громилы. Призраков Тихони и козы они еще не заметили.
   - Чокнулся! Шаррам!- определил широкоплечий.
   - С большого испуга еще не то бывает, Машшаррам! - объяснил высокий. - Мы одному гному хотели повыдергивать волосы на бороде, так он, с перепуга, на такое дерево залез, что потом слезть никак не мог. Пришлось дерево рубить...
   А что произошло с гномом дальше, осталось неизвестно. Призраки подчинились приказу мага. Они стремительно приблизились. На мгновение застыли, как будто ожидали от Мичиграна еще каких-нибудь указаний, а, не дождавшись, приступили к действиям.
   Призрак Тихони размахнулся, в воздухе что-то мелькнуло, и раздался звук, который можно услышать, когда чем-то твердым сильно ударяют во что-то мягкое. Высокий громила, тот, что рассказывал про гнома, икнул, ухватился обеими руками за живот и согнулся. Потом стремительно рванулся вперед призрак Гельмы. И опять последовал сочный удар по чему-то мягкому, после которого широкоплечий громила, сказал: "Ой!" А больше он ничего не сказал, потому что упал. И упал очень неудачно. Громила ударился лбом о мостовую и затих.
   Происходило что-то непонятное. Мичигран хорошо знал, что призраки могли напугать кого угодно: диким воем, душераздирающими стонами, ужасными гримасами, сардоническим хохотом, звоном цепей, грохотом пустых кастрюль или еще чем-нибудь устрашающим и ужасающим. Этого он от них и потребовал. Чего-то подобного он и ожидал. Но призраки бестелесны. Это известно всем, даже тем, кто не обладает магическими способностями. Призраки мальчишек не могут швырять камни, призраки коз не могут бодаться. А эти призраки швырялись и бодались.
   Голова у Мичиграна болела, и думалось ему плохо, но он все же сумел сообразить, что с громилами расправились не призраки, а настоящие Тихоня и Гельма. Тихоня и Гельма, которые появились здесь по его приказу. По его мысленному приказу. Получалось, что он может теперь силой своей мысли переносить на расстояние людей и коз! Значит, он достиг не пятой степени, а самой наивысшей, седьмой. Летописи рассказывали, что кто-то из магов, в далеком прошлом, обладал такой силой. Но из современников никто не мог совершить подобное. А он совершил. Такое не могло произойти без вмешательства высших сил. Конечно же, это святой драконоборец, дважды рожденный Фестоний наградил его великим даром. Наверно, и тогда, в битве с варварами, его действительно спас святой драконоборец. Не Франт, а дважды рожденный Фестоний спас ему жизнь. И покровительствует с тех пор. Мичигран не задумывался, почему драконоборец именно его осенил этим великим даром. Святой Фестоний знает, что делает, и мысли его простой смертный постигнуть не может.
   - Учитель, - оторвал его от размышлений приятный голос Тихони, - я подумал, что тебе может понадобиться посох, и принес его.
   Мичигран окончательно убедился, что это не призрак, а самый настоящий Тихоня. Ни один призрак не смог бы улыбаться так самодовольно.
   Мальчишка протянул посох Мичиграну.
   Высокий громила, все еще, неподвижно стоял, приоткрыв рот и вытаращив глаза. Возможно, он, таким образом, размышлял, что следует сделать раньше: помочь напарнику, дать пинка, неведомо откуда появившемуся мальчишке, и еще один пинок козе. Или, сначала, удушить шпиона. Громила был крупным и думал он медленно. А Мичиграну сейчас думать вообще не надо было. Он даже не спросил у громилы, как обычно делал это, не желает ли тот получить посохом в лоб. Мичигран просто взял у Тихони посох и привычным, хорошо отработанным ударом врезал.
   Высокому громиле повезло. Он упал не на твердую мостовую, а на своего мягкого напарника.
  
   Голова у мага перестала болеть. У счастливых людей голова не болит. Мичигран стоял в грязном переулке, известного недоброй славой, Казорского квартала, у ног его лежали двое громил, а рядом, находились верный ученик и преданная коза. Мичигран не думал сейчас ни о Мультифрите, ни о Балашире, ни о чем-то другом, что казалось ему ранее достаточно важным. Он достиг седьмой степени. Это была такая высота магического мастерства, о которой никто из магов и не мечтал. Только двое знали сейчас об этом: ученик и коза. Но скоро об этом узнают все: и за Граничными горами, и на Харахорейских островах, и в Султанатах. Все узнают, что в Геликсе появился Великий Маг седьмой степени. И этот Великий Маг - он. Мичигран не стремился ни к власти, ни к могуществу, ни к славе. Но, быть по-настоящему Великим - это все-таки приятно. И открывает некоторые, недоступные ранее, возможности. Что тоже достаточно приятно. Кстати, Мультифрит он теперь искать не станет. Просто выйдет на площадь Тридцати Трех Монахов Мучеников, и повелит, чтобы вор, в течение суток вернул волшебный кристалл. Где бы вор в это время ни находился, ему передадут этот приказ. И тот вернет кристалл. Никто не посмеет ослушаться мага седьмой степени. А Бритые Мамонты, Хитрые Гвозди и всякие Зундаки, будут теперь обходить его с великой опаской...
   - Учитель, на улице прохладно и я принес тебе плащ, - прервал его мысли Тихоня.
   - Правильно сделал, - машинально похвалил ученика маг.
   Святой Фестоний наградил его великим даром, и Мичиграну, естественно, сразу же захотелось творить добро, доставлять радость другим. И, прежде всего, самым близким ему существам, Тихоне и Гельме.
   - И, вообще, я доволен тобой, мой ученик, и тобой, Гельма, тоже доволен, - благосклонно посмотрел маг на мальчишку и козу. - Ты, Тихоня, сегодня же получишь посох ученика. А ты, Гельма, ошейник из самой лучшей кожи, какая только найдется в Геликсе. И каждый день тебе станут доставлять по свежему кочану самой лучшей капусты.
   Мичиграну, естественно, захотелось узнать, что чувствовали ученик и коза, когда он, силой своей мысли, мгновенно перенес их из дома, сюда, в этот переулок. Гельма, конечно, ничего рассказать не могла, поэтому маг обратился к Тихоне.
   - Как это происходило? Что ты почувствовал, прежде чем оказался здесь? - поинтересовался он.
   - Я проснулся и почувствовал беспокойство, - стал рассказывать Тихоня. - Потом я увидел, что тебя нет дома, а твой волшебный посох стоит в углу. Я подошел к нему, и посох упал сам собой. Я даже не дотронулся до него. А он упал.
   - Интересно, - отметил Мичигран, - значит, сам посох тоже подвергается зову. Это очень интересно. Что было дальше?
   - Я понял, что посох тебе нужен.
   - Совершенно верно, - подтверди маг. - Рассказывай дальше.
   В это время очнулся один из громил. Высокий. Он пощупал ноющий от удара лоб и зло посмотрел на Мичиграна. Какой-то подлый шпион Обители, пробрался в их квартал, и осмелился его ударить. Его надо убить. Нет, его надо вначале растоптать, а убить уже потом.
   - Ты драться! Шаррам! - зарычал громила. - Я тебя на части порву! Машшарам! Я из тебя всю кровь по капле выдавлю! Шаррам-машшарам!
   Он прервал рассказ Тихони на самом интересном месте.
   - Не мешай! - отмахнулся от громилы Мичигран.
   - Чего!? Машшаррам! Ты еще и вякаешь?! - громила стал подниматься, чтобы окончательно разделаться с магом.
   - Что ты пристал, не даешь поговорить с человеком! - рассердился маг. Он направил на громилу толстый конец посоха и приказал: - Усни! Харами-Брах! И спи до самого утра!
   Глаза у громилы закатились, веки закрылись, он медленно опустился на землю и уснул. Мичигран обернулся ко второму громиле. Тот все еще лежал, но, тоже, кажется, собирался подняться.
   - И ты спи! Харами-Брах! - приказал ему маг. - Все, - сказал он Тихоне, - Можешь рассказывать дальше. Теперь нам никто не помешает.
   - Учитель, посох тебе бывает нужен только в двух случаях: когда надо кого-нибудь шарахнуть молнией, или, когда надо кому-нибудь врезать в лоб, - продолжил рассказ мальчишка. - И раз посох стремиться к тебе, значит, тебе надо было выполнить одно из своих желаний. А, может быть, и оба. Я быстро оделся, взял посох, захватил твой красивый плащ, и мы с Гельмой устремились к тебе.
   - Понятно. А что ты ощущал, когда переносился?
   Тихоня не понял вопроса. Он не имел никакого представления о высшей магии.
   Мичигран понял это и задал вопрос в доступной мальчишке форме:
   - И вы сразу оказались в этом переулке?
   - Это все Гельма, - Тихоня погладил козу по мордочке. - Она очень способная. Идет по следу лучше всякой ищейки. Я велел, чтобы она искала, и она сразу взяла след. Гельма привела нас в Казорский квартал, а потом сюда, в этот переулок.
   - Как привела? - ученик говорил что-то не то. - Причем тут коза?
   - Она шла по твоему следу, учитель. Она сразу взяла твой след и привела нас сюда.
   Тихоня, явно, не понимал Мичиграна, а маг не мог понять, о чем говорит ученик.
   - Подожди, - прервал он мальчишку. - Не торопись. Начни сначала. Ты почувствовал, что я призываю тебя. Так?
   - Так.
   - А еще, ты почувствовал, что посох хочет устремиться ко мне.
   - Да. Я это почувствовал, учитель.
   - Теперь медленно и подробно. Что было дальше? Подумай, прежде чем ответить.
   Тихоня подумал.
   - Я надел штаны, рубашку и башмаки, - доложил он.
   Штаны и башмаки Мичиграна не интересовали. Его интересовало совсем другое.
   - Что ты чувствовал в это время? Ты чувствовал мой зов?
   Тихоня опять задумался. На этот раз он думал несколько дольше.
   - Да, я почувствовал твой зов, - наконец сообщил он. - Я подумал, что тебе очень нужен посох, и решил принести его.
   - И что произошло дальше?
   - Я взял посох. И я взял твой плащ.
   - Потом? Потом?
   - Я вышел на крыльцо, и Гельма подошла ко мне. Я сказал: "Гельма, мы должны найти учителя".
   - И в этот момент?..
   Мичигана хотел услышать о том, как они перенеслись. А Тихоня не мог понять, чего добивается маг.
   - ... И в этот момент... - повторил Тихоня и внимательно посмотрел на мага, пытаясь сообразить, что он должен сказать?
   - И в этот момент вы перенеслись? - подсказал Мичигран.
   Тихоню заклинило. Потом он понял, что маг оговорился.
   - Да, мы понеслись, - подтвердил он.
   - И что ты почувствовал?
   - Я ничего не чувствовал, - четно признался Тихоня. - Это все Гельма. Я же говорил. У Гельмы прекрасный нюх. По твоим следам она пошла не задумываясь. И привела меня прямо в этот переулок.
   Гельма кивком подтвердила, что так оно и есть. И, кажется, даже улыбнулась. Во всяком случае, Мичигану так показалось. И еще, Мичигран понял, что мальчишка не заметил мгновенного переноса. Но появилась и другая мысль. Очень нехорошая: неужели мальчишка и коза не перенеслись, а просто прибежали сюда?
   - Ты хочешь сказать, что всю дорогу, от нашего дома, до этого переулка, вы с Гельмой проделали пешком?
   - Мы почти всю дорогу бежали, - похвастался Тихоня.
   - Ты в этом уверен? - Мичигран все еще на что-то надеялся.
   - Да, мой учитель.
   Тихоня чувствовал, что маг им недоволен, но не мог понять почему. Они с Гельмой сделали все, как надо. Успели вовремя и, мальчишка это прекрасно понимал, спасли магу жизнь.
   Мичиграну не хотелось расставаться с мыслью, что он достиг высочайшей степени. А пришлось. Он понял, что, как был магом третьей степени, так им и остался. И, наверно, навсегда. Опять почему-то заболела голова. И, вообще, настроение испортилось окончательно. А тут еще эти: мальчишка и коза... Стоят и смотрят на него...
   - Вы глупцы и бездельники, - сорвался маг. - Ты вчера не почистил мне сапоги! - обличил он Тихоню. - Посмотри, в каких грязных сапогах я вынужден ходить. Полы в доме не мыты! Посуда грязная! Везде пыль! Доска на ступеньках едва держится! - Я что, сам должен прибивать доски?! Может быть, прикажешь мне и сорную траву вдоль забора дергать!?
   Тихоня молчал.
   - От разбойников Бритого Мамонта покоя нет! - продолжил маг. - Вы зачем их ко мне пускаете?! А на завтрак я вынужден есть отвратительную овсяную кашу. Ученики называется! Один святой Фестоний знает, как вы мне надоели! Ничего вам поручить нельзя! Ты чего стоишь, как истукан? Принес плащ, так накинь его мне на плечи! - приказал он Тихоне.
   Гельма тихо мемекнула.
   - И нечего по этому поводу мемекать! - рявкнул он на козу. - Тебе было приказано охранять дом! Ты чего сюда явилась?! - Обидел он козу. Как будто забыл, что именно она и Тихоня только что спасли его.
   Не забыл, конечно, но надо же было выплеснуть на кого-то и злость неудачника. И головную боль.
   Мальчишка и коза не поняли, отчего маг обрушился на них. Но оправдываться не стали. Ученик есть ученик. Тихоня от своего Кныпша и не такое слышал. А Гельме, с ее козьим счастьем, тоже досталось немало всякого. Так что молчали.
   И Мичигран замолчал. Подумал о том, что незаслуженно обругал мальчишку и козу. Только что похвалил. Жизнь они ему спасли. А сейчас незаслуженно обругал. Маг понимал, что он не прав. Мальчишка, и коза не виноваты в том, что он не достиг высшей степени. Да и почему он должен был ее достигнуть? За какие заслуги? Но не извиняться же ему перед учеником. И тем более, перед козой.
   В этот момент у входа в переулок появился гоблин. Очень высокий и очень широкоплечий, словно он быль старшим братом тех двух громил, которые все еще лежали на земле.
   - Э-эй! Где вы там?! - шумел он, окликая своих дружков. - Не кончайте этого шпиона без меня. Машшарам! Хочу ему хоть разок башмаком в морду ткнуть. Терпеть не могу шпионов.
   Мичигран обрадовался. Нахальный гоблин явился как раз вовремя, он был сейчас магу очень нужен. Не иначе, сам святой драконоборец послал его сюда, чтобы утешить Мичиграна. Теперь было на кого выплеснуть горечь неудачника, замять обиду, нанесенную ученику и козе, расплатился за предательство коротко стриженой девицы и боль в голове.
   "Но убивать я его не стану, - решил маг. - Пусть этот мордоворот покажет нам, где живет Балашир".
   - Иди сюда, бандитская харя, - позвал он гоблина. - Я и есть тот самый шпион.
   - Э-э-э! - обрадовался гоблин. - Живой еще! Машшарам! - и он довольно расхохотался. Своих поверженных друзей он в полусумраке утра не замечал.
   - Ну-ка, пугнем этого убийцу, - по-дружески, как равным, предложил маг своим спутникам, словно и не орал он на них только что. Потом он прошептал заклинание и ударил посохом по мостовой. Переулок, вдруг, озарился призрачным, мерцающим светом.
   Хохот оборвался и гоблин застыл. Было от чего застыть! Перед ним, весь в черном, стоял маг, на плаще которого светились зеленые звезды. В руке маг держал черный посох, из которого сыпались красные искры, а сам посох дрожал, словно собирался броситься на гоблина и искусать его. Слева от мага корчил рожи и пританцовывал маленький человечек, а справа сверкало желтыми глазами что-то рогатое, бородатое: какое-то страшное исчадие потустороннего мира. У их ног, один поперек другого, лежали тела его могучих дружков.
   Гоблин ничего и никого не боялся, особенно, когда при нем были нож и дубинка. Нож и дубинка были у него и сейчас. Но тела друзей, красные искры, зеленые звезды, гримасы карлика и рогатая морда с желтыми глазами... С таким громиле никогда не приходилось встречаться. Это устрашало. И все же, надо отдать этому гоблину должное. Нервы у него, вероятно, были железными.
   - Все! - сказал гоблин и поднял на уровне груди руки, с раскрытыми ладонями, показывая, что никакого оружия в них нет. В Казорском квартале с уважением относились к силе. - Все, хозяин, ухожу.
   - Стой! - потребовал маг и заменил сноп красных искр, на столь же устрашающий сноп зеленых. - Готов ли ты умереть? Готов ли ты провалиться в бездну огненную?! Отвечай, несчастный!
   - Нет, не готов, - ответил гоблин. И не соврал. Ему совершенно не хотелось ни умирать, ни проваливаться в бездну огненную.
   - Тогда веди нас к Балаширу! - приказал маг. Мичигран был уверен, что Балашир в Казорском квартале личность известная. И уж громилы, вроде этого, должны знать, где его можно найти.
   - К Балаширу? - переспросил гоблин. Очевидно, ему показалось, что он ослышался.
   - К Балаширу, - подтвердил маг.
   - Туда я не пойду, - отказался гоблин.
   Никто не хотел вести мага к Балаширу. Сговорились они что ли? Мичиграну это надоело.
   - Не поведешь к Балаширу, убью, - сказал маг и пристукнул посохом. Сноп синих искр, заливший переулок призрачным светом, вполне можно было посчитать подтверждением его угрозы.
   Выбор у гоблина был невелик: или он поведет мага к Балаширу, или распрощается с жизнью в этом же переулке. Прощаться с жизнью гоблин не хотел, и все-таки он нашел в себе силы возразить.
   - Хозяин, - несмело промолвил гоблин, - хозяин, туда нельзя.
   - Куда нельзя?
   - К Балаширу нельзя, хозяин, - выдохнул гоблин. Глаза у него стали большими и испуганными.
   - Почему? - поинтересовался Мичигран.
   - Там смерть, - вполголоса, как будто выдавал важный секрет, сообщил гоблин.
   - Если ты немедленно не отведешь нас к Балаширу, то тебя ждет кое-что похуже смерти, - пригрозил Мичигран.
   Теперь из посоха вырвался столб черного пламени, а Гельма подошла к гоблину почти вплотную, уставилась на него немигающими глазами, показала два ряда больших и острых зубов, и издала странный звук, что-то среднее, между рычанием и клекотом. Если Гельма хотела кого-то напугать, она это делала обстоятельно.
   Страшилище было похоже на козу, но гоблин понимал, что это вовсе не коза. Что под видом козы скрывается что-то ужасное и проклятое. Может быть сама смерть. А, может быть, как раз, то самое, что похуже смерти.
   - Ты и представить себе не можешь, что тебя ждет, если ты не выполнишь мой приказ, - напомнил Мичигран.
   Гоблин, и верно, не мог представить себе, что его ждало. Но понимал, что ничего хорошего.
   - Не надо... - гоблин закрыл глаза и прикрыл лицо ладонями. - Не надо, хозяин...- прошептал он. - Я отведу тебя к Балаширу.
   - То-то, - небрежно бросил Мичигран. - Веди. Пока ты будешь послушен, тебя никто не тронет.
  
   Вот здесь... - гоблин остановился и показал пальцем на двухэтажный дом, с небольшими, похожими на бойницы, окнами.
   Возле дома, к которому привел Мичиграна гоблин, царили мир и спокойствие. Строение было выложено из кирпича приятного красного цвета. По углам его поднимались узкие декоративны башенки. А над входной дверью полукругом светился витраж, изображающий святого драконоборца, побивающего двух нечестивых драконов. Справа и слева от высокого крыльца раскинулись большие круглые клумбы, радующие многоцветием. У коновязи три гладкие лошадки лениво пожевывали сено. Справа от крыльца стоял небольшой стол, за которым два молодых парня играли в кости. Третий человек, по виду не старый, но совершенно седой, сидел на нижней ступеньке крыльца, и что-то вырезал из небольшой коряги.
   Картину мира и благополучия портил деревянный забор, протянувшийся слева и справа от дома и, явно, охватывающий немалый участок. Забор этот, не мене трех метров в высоту, был выкрашен в мрачный черный цвет, а поверху его, в два ряда густо шла колючая проволока. Сооружение это выглядело не только мрачно, но и угнетающе.
   - Дальше я не пойду, - глаза у гоблина снова сделались круглыми. - Здесь Балашир и живет. А я дальше не пойду.
   - Чего же это ты? - поинтересовался Мичигран.
   - Убьют, - полушепотом сообщил гоблин. - Балашир терпеть не может, когда к нему незваными приходят. Кто сюда придет - всех убивают. И вас убьет. Бежим отсюда, а?!- посоветовал он.
   - Чего это он такой злой, что всех убивает? - Мичигран хорошо помнил Балашира, ни злым характером, ни кровожадностью тот не отличался.
   - Да уж такой... А отчего, никто не знает, - по-прежнему, шепотом сообщил гоблин. Хотя услышать его те, что были возле крыльца, никак не могли. - Руки-ноги рубят, потом голову рубят. И живым в землю закапывают. Надо убегать, пока они нас не засекли. Потом поздно будет.
   - Ладно, беги отсюда, - отпустил гоблина Мичигран. - Беги, а мы, пожалуй, здесь останемся. Так, что ли, друзья мои?
   - Так, - подтвердил Тихоня. Ему тоже захотелось убежать от страшного Балашира. Но учитель решил остаться, и Тихоня уйти не мог. Пожалел только, что поблизости нет ни одного подходящего камня. А Гельма не могла оставить Тихоню.
   Гоблин быстро-быстро зашагал прочь и вскоре скрылся.
   Мичигран пошарил в карманах и нахмурился.
   - Монеты есть? - спросил он у Тихони.
   - Нет, - с сожалением сообщил Тихоня. - Только три малых медяка.
   - Пойдет. Давай сюда.
   Тихоня вынул из кармана три малые медные монеты и протянул их Мичиграну.
   - Я у него как-то пару медяков в долг брал, отдать надо, - объяснил маг. Он забрал монеты и опустил их в карман. - А сейчас помалкивайте и ничему не удивляйтесь. Все будет нормально, - ответил он на тревожный взгляд Тихони. - Сейчас затребуем сюда Балашира и разберемся с ним.
  
   Мичигран, Тихоня и Гельма неторопливо подошли к крыльцу. Седой человек, стругавший корягу, стал с интересом их рассматривать: маг в плаще со звездами и посохом в руке, мальчишка в коротких штанах и стоптанных башмаках и белая коза с большими рогами. В Казорском квартале всякое можно встретить, но что-нибудь, подобное такой компании, человек этот, явно, до сих пор не встречал.
   - Чего надо? - коротко спросил он.
   - Мы к Балаширу, - так же коротко ответил Мичигран.
   - Нельзя.
   - Нам можно... - маг не просил и не приказывал, но держался уверенно, и даже, едва заметно улыбнулся.
   Двое за столом перестали играть в кости, прислушались к разговору.
   - Я же сказал, что нельзя. Балашир занят. Может рассердиться, - седой отложил корягу, но по-прежнему сидел, ждал, как его сообщение подействует на мага.
   Никак не подействовало.
   Молодые парни встали из-за стола, подошли к крыльцу. Тихоне парни не понравились: лица у их были нахальные, как будто парни драться собрались.
   - Ты доложи, - велел седому Мичигран.
   - Не боишься? - поинтересовался тот.
   Мичигран глянул на посох. Мысленно выдал заклинание. Красный шарик, как бы нехотя, выполз из вершины посоха и, разбрасывая искры, повис перед седым. Не особенно близко, но и не далеко. Затем вынырнул зеленый шарик, и пристроился над молодыми парнями.
   - Понял, - сказал седой и сделал знак молодым, приказывая им оставаться на месте. - Тебя как зовут?
   - Мичигран.
   - Зачем пришел?
   - Это я ему скажу.
   - Подожди, - седой неторопливо поднялся по ступенькам, и вошел в дом.
   Оба шарика выдали по снопу искр и исчезли.
   Ждать пришлось недолго. Дверь медленно открылась, и на крыльцо вышел человек. Ростом он был, пожалуй, чуть-чуть повыше Мичиграна. Лицо загорелое почти до черноты. Темные волосы. И одет в темное: темные шаровары, темный камзол, легкие черные сапожки. Неожиданная белая сорочка делала этот нехитрый костюм торжественно строгим. Человек стоял на крыльце, чуть-чуть сутулясь, и пристально смотрел на Мичиграна. В лице его, в нахмуренных бровях, и пристальном взгляде, было что-то хищное, а в позе расслабленность сильного, уверенного в себе зверя, готового мгновенно собраться и прыгнуть.
   Это и был Балашир. Нарочито медленно, мягко ступая, спустился он по ступенькам и, не сводя глаз с Мичиграна, словно хищник со своей жертвы, двинулся к магу. Тихоню и Гельму, он, кажется, вообще не замечал. В двух шагах от мага Балашир остановился и стал внимательно рассматривать Мичиграна: лицо, плащ, посох...
   - Значит, правильно говорили, что ты все еще маг! - обличающим тоном заявил Балашир.
   - Маг, - подтвердил Мичигран. - Вот, фирменный плащик выдали, - он погладил ладонью голубую звезду. - Заморский шелк. Не мнется и не пачкается. И посох - могу шарахнуть молнией. Мало не покажется, - похвастался он.
   - Много работать приходится? - Балашир смотрел на мага подозрительно и осуждающе.
   - Маги не работают, - высокомерно заявил Мичигран. - Сижу на мягком диване и пью чай.
   - Чай? - недоверчиво переспросил Балашир.
   - Да, заморский, - маг вспомнил рассказ Франта. - Из розовых пиал, что привозят из Эмиратов. Маги кроме чая ничего не пьют.
   - А делать что-нибудь приходится? - не отставал Балашир.
   - Иногда. Если нечисть какая-нибудь заведется, или страшное чудовище появится. Уничтожаю или изгоняю, как учит нас поступать с нечистью, святой драконоборец, дважды рожденный Фестоний.
   Тихоня с удивлением смотрел на Мичиграна и не узнавал его. Маг разговаривал с Балаширом каким-то неприятным, противным голосом, ну, прямо, как Зундак.
   - И каких чудовищ ты уничтожаешь и изгоняешь? - продолжал допытываться Балашир.
   - Всяких. Какое чудовище попадется, такое и изгоняю. Последний раз изгнал огнедышащего дракона.
   - Огнедышащего? Доходили до меня слухи, что какому-то дракону пинка дали. Так это правда?
   - Маги всегда говорят только правду.
   - И высокий у тебя ранг?
   - Великий Маг свободного города Геликса.
   - Чему это соответствует?
   - Чему... Приблизительно, атаману банды крупного квартала.
   Ответ, кажется, удовлетворил Балашира, но он по-прежнему был хмур или злился на что-то.
   - А сюда чего пришел?
   - Сюда? Долг отдать. Я у тебя две малые медные монеты в долг брал. Вот, возвращаю.
   Мичигран сунул руку в карман, вынул две монеты и протянул их Балаширу. Тот взял медяки, с любопытством посмотрел на них, словно хотел разобраться, те ли они самые, которые он давал в долг.
   - Ты их брал четырнадцать лет тому назад, - напомнил он.
   - Четырнадцать лет и три месяца, - поправил его Мичигран. - Ну и что, я и старые долги плачу.
   - Попробовал бы не заплатить! - Балашир по-прежнему держал монетки в открытой ладони. - Но за четырнадцать лет, с тебя процент причитается.
   - Какой процент?
   - Еще две монеты.
   - Да ты что?! - возмутился Мичигран. - Сто процентов?!
   - Так ведь почти пятнадцать лет. Святой драконоборец свидетель - я еще мало прошу. И только от доброго к тебе расположения.
   - Да это настоящий грабеж! Не стану я платить!
   - А придется! - с нескрываемой угрозой предупредил Балашир.
   Седой, и двое молодых, подошли, и встали за его спиной.
   - Нет, - уверенно отрезал Мичигран. - Сто процентов не берут даже в Эмиратах.
   - Сколько заплатишь?
   Тихоня не мог ничего понять. Спор шел из-за двух малых медных монет, на которые и купить толком ничего нельзя. А Мичигран и Балашир, были готовы вцепиться друг в друга. И у Балашира за спиной еще трое. Тихоня огляделся и приметил невдалеке несколько подходящих камней. Если начнется, можно будет добежать.
   - Пятьдесят процентов. Святой драконоборец свидетель - это невиданный процент. Но я заплачу и это только от доброго к тебе расположения, - Мичигран вынул из кармана последний медный кругляшок и протянул его Балаширу.
   Тот монетку взял, внимательно осмотрел ее, убедился, что не фальшивая, потом присоединил к двум монеткам, полученным ранее, и опустил в карман.
   - Пусть будет пятьдесят, - согласился он. - А ты хорош! Хорош! - глаза у Балашира как-то сразу потеплели, стали добрыми, и улыбка стала доброй. Он по-прежнему был похож на хищника. Но на хищника сытого, а потому и добродушного, собирающегося поиграть со своей жертвой, прежде чем съесть ее.
   - Да и ты неплох! - Мичигран тоже преобразился. Суровый и занудный маг исчез, и мальчишка снова узнал умного и бесстрашного учителя...
   Только сейчас Тихоня понял, что весь этот разговор, и сердитые лица, и спор о медных монетах - просто шутка. Встретились два старых друга. И шутки у них были старыми, понятными и интересными только им.
   Какое-то время Балашир и Мичигран разглядывали друг друга, пятнадцать лет все-таки, немалое время. Потом обнялись. Постояли, крепко похлопывая друг друга по плечам.
   Хозяином здесь был Балашир. Он, как хозяин, и принял решение.
   - Чего это мы стоим? - спросил он сам себя. И сам себе ответил: - Нечего нам здесь стоять. Пойдем в дом. Это кто с тобой? - спросил он, указывая на Тихоню и Гельму. И почему коза?
   - Эт-то... - Мичигран снова нахмурился, изображая сердитого и могущественного мага. - Это вовсе не коза, а вампирша людоедка. Питалась кровью и человеческим мясом. Пришлось ее заколдовать и превратить в козу. Теперь ест капусту, но если голодна, может приняться за старое. А Тихоня - людоед-великан. Тоже пришлось заколдовать. Ест все. Но предпочитает сладости.
   Балашир с интересом оглядел козу, оглядел Тихоню, и остался доволен.
   - Подари их мне, - попросил он. - Вампирша и людоед, мне здесь пригодятся.
   Тихоня растерялся. Он понимал, что учитель и Балашир опять шутят. А вдруг не шутят? Не без причин, ведь, все здесь бояться этого Балашира. Но учитель успокоил.
   - Нет, не оставлю, - отказал Мичигран старому другу. - Самому нужны.
   - Понятно, - не стал настаивать Балашир. - Отис, - окликнул он седого. - Возьми вампиршу и людоеда-великана и накорми их как следует. Побольше капусты и не жалей сладкого. А то они нас самих съедят. Ты к нам надолго? - повернулся он к магу.
   - Нет, не на долго. Очень много дел. Посидим с тобой, поговорим и пойду.
   - Нечисть одолела?
   - Точно, - подтвердил Мичигран. - Сплошная нечисть. И очень надоела.
  
   Пиво здесь варили похуже, чем у Гонзара Кабана, но пить его было вполне можно. А что касается еды, то всего на столе было достаточно: и мяса, и рыбы, и солений, и овощей.
   - Вот так я и стал магом, - закончил свой рассказ Мичигран. А ты сейчас здесь кем стал? - он оглядел большую, тщательно убранную комнату, в которой сидели старые друзья. Но имел в виду, конечно, не эту комнату, а Казорский квартал.
   - До тебя мне, конечно, далеко, - глаза у Балашира были хитрые, давали понять, что еще неизвестно кому, до кого, далеко. - Такой шикарной мантии, как твоя, у меня нет. И волшебного посоха нет. Но нахожусь при деле. На пиво и мясо хватает, да и домик, вроде, неплохой.
   Скромничал Балашир. Домик был по настоящему хорош. И вокруг домика порядок завидный. И молодцы, дежурившие у домика, были не просты. Да и слухи, о самом Балашире, тоже кое о чем говорили.
   - Все-таки?
   - Так, небольшое дело. Покупаем в одном месте, продаем в другом.
   - Контрабанда, - догадался Мичигран, помнящий нравы и обычаи Казора. - Куда?
   - Туда, где может ступить нога осла, может ступить и нога контрабандиста, - не стал вдаваться в подробности Балашир. - Если, конечно, этот контрабандист не глупей осла.
   - Отчего тебя здесь так боятся? - поинтересовался Мичигран. - Боятся, даже, показать, где ты живешь. Нас к тебе один гоблин проводил, не из слабых, так он дрожал от страха и уговаривал нас не ходить сюда.
   - Г-х-м... Обстоятельства заставили. Пришлось принять кое-какие меры.
   - Какие обстоятельства? - не отставал Мичигран. - Меры, судя по тому, как тебя здесь бояться, были не кое-какими, а ух какими.
   - Контрабандисты народ тихий, мирный. Для нас главное что? Торговля. Где-то купить. Кому надо - продать... Лишний шум нам ни к чему. И мы не любим, когда нам мешают. А здесь народ, сам знаешь какой. Любят пошуметь, подраться, украсть, пограбить. Такие мастера есть, что прямо из-под тебя скамейку уведут, ты и не заметишь. У меня охрана хорошая, надежная, и то дорогой товар со двора целыми тюками уносили. Мне это надоело. Я и покрасил забор в черный цвет.
   - А сверху колючей проволокой опутал, - добавил за хозяина Мичигран. - Помогло?
   - Нет, конечно. Пугать - дело не простое. А наших, казорских, напугать, вообще трудно. Тут особый подход нужен. Если, скажем, у меня на газоне будет пастись двухголовая маникора, и всех, кого увидит, станет убивать ядовитым жалом, то зеваки здесь толпами собираться станут, и все цветы на моих клумбах истопчут. Захочется им посмотреть, как маникора это делает. Приходится действовать без маникор.
   - Что-то новенькое придумали? Сумели распугать воров, да еще в Казорах? - заинтересовался Мичигран.
   - Ничего нового, - самодовольно усмехнулся Балашир. Просто сколотили хорошую пугалку из старого, из того, что уже есть.
   - Не тяни, - попросил Мичигран. - Или это секрет?
   - Никакого секрета, - Балашир хлебнул пива, похрустел соленым огурчиком. - Есть у нас, в Казорах несколько бездельников, которые ходят по тавернам, и разные истории рассказывают. Тем и кормятся. Хозяева для них пива не жалеют, потому что врут они лихо и интересно. В таверну, где это трепло пристроится, народ валом валит. Я двух таких бездельников к себе пригласил. Выставил пива, хорошей закуски, и спросил их, как отвадить от моего дома воров? Они мне и объяснили, что никакие ядовитые маникоры и безжалостные свилоги для этого дела не годятся. Попроще надо, чтобы вызвать не любопытство, а страх. И взялись всего за неделю навести порядок. Я им не поверил. Но обещал, если чего-то добьются, хорошо заплатить и, вообще, взять к себе на службу. И пошли они по тавернам, рассказывать, всякие ужасы. Что прячутся у меня за забором убийцы. Не совсем обычные, а тронутые. Психи. И если кто близко к дому подойдет, они его хватают, утаскивают во двор, а там издеваются над ним: волосы выдергивают, руки ноги отрывают, горло перегрызают. А увидеть ничего нельзя - забор высокий. Сверху еще и проволока колючая. Вот и получается, что даже самым любопытным ходить сюда ни к чему, все равно ничего не увидят. А психи схватят, замучают и загрызут. С тех пор спокойно работаем, ничего у нас не пропадает. А рассказчики мои не дают этим слухам остыть.
   - Почему два рассказчика, а не один?
   - Слухи надо постоянно поддерживать, и что-то новое придумывать: кого психованные убийцы поймали, и что они с ним страшное делали. Вдвоем им думается лучше. Да что мы все про страшилки. Ты, ведь, не просто в гости заглянул. Дело у тебя какое-то.
   - Дело, - подтвердил Мичигран. - Достали меня, Балашир. Со всех сторон жмут. Как говорит один мой ученый друг, - вспомнил он Франта, - волна случайностей пошла взахлест и создала Воронку вихревых закономерностей. А в этой Воронке я.
   - М-да, - только и промолвил Балашир, и покачал головой.
   Мичигран понял, что друг разбирается в Воронках вихревых закономерностей, не больше, чем он сам.
   - А попросту, - добавил он, - затянуло меня в такой омут, что не знаю, как выбраться. Может быть, ты сумеешь помочь.
   - Рассказывай, - предложил Балашир.
   Мичигран рассказал. Все рассказал. И как Мультифрит пропал, и как его уговаривали найти волшебный кристалл. Подробно изложил. Не стал только рассказывать, как его в мешок засовывали и про драку с нищими. Про Франта тоже умолчал. Балашир, хоть и свой человек, но о дружбе с демоном и ему знать не следовало.
   - Крепко тебя прижали, - посочувствовал Балашир. - Значит, говоришь, камень прямо из сокровищницы гномов увели?
   - Прямо из нее.
   - В сокровищницу гномов забраться - серьезная работа, - оценил Балашир. - Даже не верится.
   - Подкоп сделали, и увели Мультифрит.
   - Подкоп... Это интересно... Наверно, наши ребята и постарались. В Геликсе подкопами не балуются. Да и у нас любителей возиться в земле не много. Квартал большой, народа достаточно, а настоящих кротов всего три: Коротышка Тук, Талаш Вислоухий и Роннивин. Всего трое, - повторил Балашир. - Кто-то из них, наверно, и поработал. А что взяли еще, кроме шкатулки?
   - В том то и дело - ничего не взяли. Сокровищница ведь. Там старинное оружие, кубки, камни драгоценные, и, конечно, немало разного золота. Гномы ведь.
   - Ничего больше не взяли? - повторил вопрос Балашир. - Ты подумай, вспомни. Это важно. У каждого вора свой характер, свои привычки. Вора можно узнать по тому, что он взял.
   - Что еще взяли? Несколько медяков пропало, - вспомнил Мичигран. - На столе лежало двадцать медяков, Вор взял семь из них. Мультифрит и семь медяков - непонятно.
   - Кое чего понятно, - не согласился Балашир. - Из этого следует, что вор был очень умный, или скажем, несколько странный. А странные встречаются еще реже, чем умные. Если бы в сокровищницу Клинкта забрался Коротышка, он бы непременно прихватил кое-что из старинного оружия. Вислоухий ударил бы по монетам, по золотишку. Но медяки ни в коем случае не взяли бы, ни тот, ни другой. А Ронни у нас считается странным. И берет не ценности, а только то, что ему нужно, или то, что понравится. Кто его знает, этого Ронни, может он, у нас, самый глупый, а, может быть, как раз, самый умный. Ты маг, тебе и разбираться. Я сейчас с ним поговорю, а ты послушай. Расскажешь потом мне, что думаешь о нашем Ронни. Эй! - крикнул Балашир неведомо кому. - Найдите Ронни и скажите, что я хочу его увидеть. У него шкатулка должна быть. Небольшая, из белого дерева. Пусть захватит с собой.
   - Надо бы побыстрей, - попросил Мичигран.
   - У нас все делается быстро. Но учти, Ронни со странностями. Я сам с ним разговаривать буду. А ты не лезь. Слушай и соображай.
  
   Ронни нашли быстро. И получаса не прошло, а Отис ввел в комнату невысокого худощавого парня с симпатичным подвижным лицом, большими ушами и умными серыми глазами. Ронни был коротко подстрижен, одет в свежую синюю рубашку с небольшими карманчиками на груди, тщательно выглаженные темные брюки и ярко начищенные черные башмаки. Под мышкой паренек держал небольшой сверток. Что-то квадратное, завернутое в мешковину.
   "Шкатулка, - понял Мичигран. - Полгеликса ищет Мультифрит, а он у этого Ронни. Вот, оказывается, куда Хамура слил из своей Воронки. С самого начала, надо было, просто, зайти к Балаширу и попросить его помочь. Никто не сообразил это сделать. А я, все-таки, сообразил. Еще разобраться надо, кто у нас, в Геликсе, дурак, - Мичигран почувствовал, что голова у него уже не болит. Ему стало хорошо, как бывает, когда успешно заканчиваешь тяжелую и неприятную работу. - Отнесу Мультифрит Координатору, - решил он. - Бритый Мамонт, если кристалл попадет к нему в руки, продаст его, и Крагозей продаст. Это точно. Пусть лучше храниться в Святой Обители. Клинкт, ведь, и хотел отдать его в Обитель".
   - Садись, Ронни, - пригласил паренька Балашир, - поговорить надо.
   - Меня зовут Роннивин, называй меня полным именем, - попросил парень. Он поставил сверток на пол, привычным движением подтянул брюки, чтобы не растягивались на коленях, и сел.
   - Да, конечно, Роннивин, - поправился Балашир. - Давно не виделись.
   - Давно, - согласился Роннивин.
   - Может быть пивка? - предложил Балашир.
   - Одну кружку можно, - согласился Роннивин.
   Балашир налил Роннивину, налил и себе. Оба стали неторопливо цедить пиво. Молчали. А Мичигран глядел на сверток. Очень хотелось забрать его, развернуть, открыть шкатулку. Посмотреть на этот, шаррам его, Мультифрит, от которого столько беспокойства. Но помнил просьбу Балашира и сдерживал себя.
   - Почему не заходишь? Моих убийц, что ли побаиваешься?
   Роннивин пожал плечами:
   - Да что ты, Балашир. Это же не на меня рассчитано.
   - Верно, не на тебя, - согласился Балашир. - Так почему не заходишь?
   - Скучно с тобой, - Роннивин с сожалением посмотрел на Балашира. Нелюбопытный ты и интересы у тебя узкие.
   - Это ты напрасно, - такого Балашир не ожидал. Делами он ворочал немалыми, и, ни в коей мере не считал, что интересы у него узкие. - Почему ты считаешь, что у меня интересы узкие? Объясни.
   - Боюсь, не поймешь.
   Мичигран почувствовал, что Балашир обиделся. Да и каждый, на его месте, обиделся бы.
   - Нет уж, раз ты так считаешь, то объясни! - потребовал он.
   - С контрабандой дела у тебя идут неплохо? - задал неожиданный вопрос Роннивин.
   - Неплохо, - подтвердил Балашир. - Только мы не о том.
   - Как раз о том. Контрабанда - это для тебя самое главное. Человек ты деловой и энергичный. С этой контрабандой у тебя все просчитано, продумано. Команду ты хорошую подобрал. И товар твой никто тронуть не смеет. Но скажи мне, Балашир, ты вечерами наблюдаешь, как солнце за облако заходит, и как края, у этого облака, становятся красными?
   Балашир ничего не ответил, только с удивлением посмотрел на Роннивина. И Мичигран на какое-то время забыл про Мультифрит. С интересом слушал, как этот худощавый сероглазый парень пытается достать его старого друга.
   - Я сегодня утором видел, как черный муравей щепку тащил, - продолжил Роннивин. - Это щепка раз в шесть больше самого муравья и намного тяжелей его. А человек такую тяжесть, что в шесть раз больше его, поднять не может. Вот и получается, что муравей сильней человека. Во много раз. Но тебе и это не интересно.
   - Не интересно, - согласился Балашир.
   - Я и говорю, скучно с тобой. Ты в свою контрабанду уперся и ничего вокруг себя не видишь. Ни красоту неба, ни удивительные явления на земле. Даже от своих прекрасных клумб ты удовольствие не получаешь. Ты цветы свои, в этом году, хоть раз поливал? Тебе нравится розы обрезать, чтобы куст становился пышным и красивым? Землю вокруг цветов рыхлил? Конечно, нет, - сам и ответил Роннивин. - За ними Отис ухаживает. Он и радость от этого получает.
   Роннивин взял из тарелки сушеную рыбешку и показал ее Балаширу.
   - А ты, как вяленая рыба.
   Балашир окончательно обиделся и не стал скрывать этого.
   - Почему, как вяленая рыба? - угрюмо поинтересовался он.
   - Ее никто просто так есть не станет. Она только к пиву хороша. Влез ты по уши в свою контрабанду и жизни не видишь.
   Вот так причесал Роннивин Балашира. Беспощадно и обидно. Да еще обозвал вяленой рыбой. Мичигран подумал, что сейчас Роннивин и получит свое. Получит все, что ему причитается за такое откровенное оскорбление могущественного, в Казорском квартале, Балашира. И ошибся. Балашир, конечно, поморщился от горькой пилюли, которую Роннивин заставил его проглотить. Но не рассердился и, даже, посмотрел на собеседника с явным уважением.
   - Цветы я, в этом году, ни разу не поливал и на красное облако не смотрел давно, - согласился Балашир. - В этом ты прав. Когда был пацаном, муравьями интересовался, и всякими козявками, что ползают и летают, но и такое было давно. И тут ты прав. Но контрабанда тоже занятие нескучное. У нас, Роннивин, иногда очень интересно бывает, тебе такое и не присниться. Наверно, каждому - свое.
   - Может быть и так, а, может быть, и не так, - Роннивину, явно, не хотелось спорить. - Но мне с тобой не интересно.
   - Жаль, - Балашир смотрел на собеседника с уважением. - Мне как раз с тобой интересно. Может быть еще кружку?
   - Нет, - отказался Роннивин. - Мне одной кружки вполне достаточно.
   - Тогда перейдем к делу, - решил Балашир. - Мультифрит у Клинкта Большая чаша, через подкоп, ты взял?
   Роннивин отрицательно покачал головой.
   - Мультифрит не брал. Взял шкатулку и семь медных монет.
   Мичигран не выдержал, подошел к Роннивину, поднял сверток, торопливо развернул мешковину. Перед ним предстала белая шкатулка. Та самая, работы столяра Биддго! Он поднял крышку. Шкатулка была пуста.
   - Где Мультифрит? - маг уставился на Роннивина.
   Роннивин посмотрел на мага, но ничего не ответил и перевел взгляд на Балашира.
   Мысли у Мичиграна замелькали, беспорядочно наслаиваясь одна на другую. Первая - куда девался Мультифрит?.. Потом еще и еще. Та ли это шкатулка, которую он ищет?.. А был ли в этой шкатулке Мультифрит?.. Вор спрятал Мультифрит и теперь станет все отрицать... Гномы всех обманули, и кристалл по-прежнему, у них... А, в довершение ко всему, опять заболела голова. Не просто заболела, а снова стала раскалываться на части.
   - Роннивин, в этой шкатулке лежал красный камень. Где он? - спросил Балашир.
   - Какой-то камень в ней был, - подтвердил Роннивин. - Но сейчас у меня его нет.
   - Где камень?!! - услышал Мичигран визгливый неприятный выкрик, и только потом понял, что это он сам и кричит.
   Роннивин с удивлением посмотрел на мага и снова повернулся к Балаширу.
   - Шкатулку я взял. Вот она, - Роннивин кивнул на шкатулку, которую не выпускал из рук Мичигран. - И несколько монет взял, Но у меня осталась только одна. Одну монету я проел, на четыре купил вот эти башмаки, - он вытянул ноги и показал новые ботинки. - А одну отдал.
   - Кому отдал? - почему-то поинтересовался Балашир.
   - Ребятишкам с нашей улицы. Они эту монету уже истратили. На сладости.
   - Кристалл куда девал?! - снова вмешался Мичигран. Мультифрит, который, чуть было не оказался у него в руках, снова исчез неведомо куда. Здесь, и верно, все летит в какую-то дурацкую, проклятую всеми святыми, Воронку.
   - Значит, это тот самый камень и есть Мультифрит... - Роннивин не обращал внимания ни на вопросы Мичиграна, ни на самого мага. - А он совершенно не похож на волшебный камень. Интересно... Получается, что не показался он мне. Другим показывался, а мне не показался. Может быть потому, что я о нем не думал... А, может, он и не такой уж волшебный.
   - Разве ты в сокровищницу Клинкта забрался не за Мультифритом? - спросил Балашир.
   - Конечно, нет. Не думал я ни о каком Мультифрите. Камень, он камень и есть. Волшебные предметы, как правило, ни особой красотой, ни изяществом не отличаются. Просто обычные предметы с необыкновенными свойствами. Талант мастера - это совсем другое. Талант - выше всякого волшебства. А гномы великие мастера. Они такие красивые вещи создают, что никакому волшебнику не под силу. Я три ночи копал, хотелось посмотреть, что гномы в своей сокровищнице хранят. Слухи разные ходят. А так, никто ничего толком не знает. Интересно ведь, правда?
   - Интересно, - согласился Балашир.
   - У меня как раз свободное время появилось, - продолжал рассказывать Роннивин. - Вот я и прорыл ход. И правильно сделал. Я, когда к ним забрался, только тогда и понял, что такое настоящие сокровища. Там у них оружие старинное есть, чтобы на него посмотреть, стоило неделю копать. Секиры стоят: сталь голубоватая и в темноте светится, рукоятки из черного дерева, теплые, так прямо к рукам и липнут. А по всему лезвию - узор: какие то хищные звери, невиданные и непонятные. Не в наших землях секиры делали, это точно. Но работа гномов, их манеру сразу узнать можно. Мечи из такой же стали, эфесы у них драгоценными камнями украшены, а по лезвиям, сверху вниз руны стекают. Как живые шевелятся, - он посмотрел на мага. - Удивительной красоты оружие, в него изначально великая сила заложена, это точно. Смотришь, и глаза оторвать невозможно. Ну, конечно, изделия всякие из серебра и золота: кубки, вазы, блюда разные, браслеты. Все старинное. И узоры на всех этих вазах и кубках... - Роннивин, замолчал, очевидно, подбирая слова, чтобы рассказать какие это узоры. Видно, не подобрал достойных слов и недовольно поморщился. - Немыслимой красоты узоры. Такое только раз в жизни увидеть можно. А словами передать эту красоту нельзя. Не придумали еще таких слов. Праздник у меня был, о лучшем и мечтать не стоит.
   Роннивин посмотрел на Балашира, потом и на Мичиграна, явно жалея их, не удостоившихся увидеть чудо. И развел руками, вроде бы подтверждая, что он им, к сожалению, помочь не может.
   - Не знаю, если вы попросите Клинкта, может быть, гном вам покажет, - предположил.
   - А Мультифрит? - напомнил Балашир.
   - Да, Мультифрит... Я о нем не знал толком ничего, и не думал о нем. Шкатулку на столе стояла. Она простенькая, дешевая, никакой ценности ни для гномов, ни для кого-нибудь другого не представляет. А мне сейчас как раз шкатулка нужна. Я ее и забрал. Когда ушел оттуда, открыл, а там что-то лежит, в холстину завернутое. Развернул холстину - камень. Красный, с прожилками. Никакой в нем красоты нет, и никакого вида. Я не знал, что это Мультифрит. Если бы знал, я бы его в сокровищнице гномов оставил. А так, решил, что это обыкновенный камень. Ну, скажи, Балашир, зачем мне тащить к себе домой камень? Что у нас в квартале камней нет?
   - Ронни, - перебил его Балашир. - Ты совершенно прав, у нас в квартале много камней. Куда ты дел камень, что лежал в шкатулке?
   - Меня зовут Роннивин, - снова поправил Балашира парень. - Называй меня полным именем.
   - Да, да, - послушно поправился Балашир. - Скажи нам, Роннивин, куда ты дел камень?
   - Я его выбросил.
   Роннивин сказал это совершенно спокойно, как будто он выбросил обычный камень, а не бесценный Мультифрит, за которым охотятся сейчас самые могущественные жители Геликса, кристалл, который стоит целое состояние. Мичиграну захотелось убить Роннивина. Он схватил парня за рубашку. Выдернул его со стула и стал трясти.
   - Ты врешь! - кричал он. - Я убью тебя! Я тебя покалечу! Отдай кристалл! - И еще что-то кричал, совершенно бессмысленное...
   Вбежал Отис. Вдвоем, с Балаширом, они с трудом оторвали Мичиграна от не сопротивлявшегося Роннивина.
   - Отдай камень! - продолжал бушевать маг. - Он не мог выбросить Мультифрит! Он врет!
   - Я не вру, - возразил Роннивин. - Я его выбросил.
   - Роннивин никогда не врет, - подтвердил Балашир.
   - Тебе нужен Мультифрит? - спросил Роннивин у Балашира.
   - Нужен! - опять сорвался на крик маг.
   - Пойди и возьми его, - посоветовал Роннивин.
   - Ты помнишь, куда выбросил камень? - спросил Балашир.
   - Конечно, его очень легко найти.
   Ждать, как известно, неприятно. А сержант Нообст, вообще, не умел ждать. Потому что, не привык к этому. Сержант Нообст привык приказывать. И все, что он приказывал, выполнялось быстро. Ждать ему почти никогда не приходилось.
   Сейчас сержант Нообст оказался в непривычном положении, он ждал Пиипа. А Пиип не появлялся. Сержант прогуливался возле ворот, не обращая внимания, на входящий и выходящий сброд. Сержант прохаживался возле караульного помещения, не обращая внимания на стражников, которые при его появлении подтягивались и принимали строгий вид. Сержант стоял на крыльце, пристально вглядываясь в даль улицы. Пиип не появлялся. И неизвестно было, появится ли он вообще. Потому что посещение Казорского квартала дело не безопасное.
   Но сержант ждал. Если бы стражник самовольно ушел в Казорский квартал, сержант не стал бы ждать его возвращения. Нечего ходить туда, куда не надо. Но Нообст сам приказал старшему стражнику Пиипу пойти в Казоры, а затем вернуться и доложить. Значит, старший стражник Пиип должен побывать в Казорах, вернуться и доложить. Какой же Нообст сержант, если его приказы не будут выполняться.
   Сержант Нообст, как всегда, оказался прав. С высокого крыльца, он, наконец, увидел, появившегося вдали, старшего стражника Пиипа. Рядом с дядюшкой шел какой-то неизвестный сержанту парень.
   Нообст облегченно вздохнул и тут же ушел в караульное помещения (в караулке сержанту положен отдельный кабинет. Маленький, втрое меньше, чем лейтенанту, но отдельный). Он сел за стол, нашел в ящике стола какую-то старую, пожелтевшую от времени, ведомость о выдаче стражникам щитов из кожи буйвола, и сделал вид, что внимательно читает изучает ее.
   Негромкий стук в дверь, занятый важным делом сержант, конечно, не расслышал, поэтому и не ответил на него. Пиип постучал еще раз, погромче.
   - Ну, кто там? - небрежно бросил сержант. - А, это ты Пиип. Заходи.
   Пиип вошел. Сержант Нообст был занят. Он изучал важный документ. Ему было, явно, не до стражника.
   "Ага, заждался, - разгадал хитрость начальства многоопытный Пиип. - Боялся, что меня там прихлопнут, и он ничего не узнает. А я - вот он. Явился".
   Пиип постоял, выжидая, когда сержант посчитает нужным выслушать его. Нообст по-прежнему делал вид, что внимательно читает.
   "Пиип вернулся, и, конечно, что-то узнал, - размышлял сержант. - Это хорошо. Но стражнику не следует думать, что я беспокоился о нем. Теперь никуда не денется, пусть подождет. Интересно, кого это он привел?"
   Дядюшка Пиип дал сержанту выдержать характер, потом подошел к самому столу и громко кашлянул.
   Нообст тоже посчитал, что теперь можно вспомнить, куда и зачем посылал стражника.
   - А Пиип, - он посмотрел на дядюшку Пиипа, как на старого приятеля. - Уже вернулся? Садись. Надеюсь, удачно сходил?
   Пиип не стал садиться. Различными Уставами и предписаниями, между сержантом и старшим стражникам, выстроена прочная стена, и разрушать ее не стоило. Но раз сержант допускал некоторую вольность, то и Пиип решил держать себя посвободней.
   - Удачно, - сообщил он. - Встретился кое с кем. Подсказали мне, кого искать надо.
   - Нашел? - по тому, как Пиип держал себя, Нообст решил, что нашел.
   - Нашел, - не разочаровал его старший стражник. - Паренек, что взял шкатулку с Мультифритом, пришел со мной сюда, - Пиип не докладывал, а рассказывал. - Парнишка хороший, но со странностями: не любит, когда на него голос повышают. И все такое...
   Пиип выразительно посмотрел на возлежавший на столе большой и грозный кулак сержанта. Нообст тоже посмотрел на свой кулак и кивнул, подтверждая, что понял.
   - Зовут Роннивин, - продолжил Пиип. - Кличка - Крот. Любит в земле возиться. За крупным кушем не гонится. Влез в сокровищницу, чтобы посмотреть на старинные изделия гномов, только и всего. Но прихватил несколько медных монет, чтобы купить новые башмаки. Шкатулка ему понравилась, он ее и забрал.
   - Мультифрит? - не выдержал характер Нообст. - Где Мультифрит?
   - Мультифрит его не интересовал... - Пиип докладывал подробно, но не спеша. То ли старался все толком разъяснить, то ли пользовался возможностью немного подразнить сержанта.
   - Где Мультифрит! - зарычал Нообст.
   - Мультифрит он выбросил, - спокойно, как о чем-то само собой разумеющимся, доложил Пиип. И, предупреждая очередное рычание, добавил: - Поэтому, я его сюда и привел. Он помнит место, куда выбросил камень и покажет его нам. Но обходиться с пареньком надо осторожно. Если накричать на него, или еще что-нибудь, - Пиип опять посмотрел на кулак сержанта, - замкнется, и ни слова от него не услышим.
   Нообст с трудом проглотил очередное рычание.
   - Платить ему не надо, - продолжал стражник. - Я дал ему серебряную монету, он очень доволен. Звать?
   - Зови!
   Роннивин вошел, внимательно оглядел небольшую комнату. Ничего, из того, что могло бы его заинтересовать он не увидел, сел на свободный стул и стал разглядывать сержанта.
   Нообсту гость не понравился. Как сержант, по профессии и призванию, Нообст оценивал людей, прежде всего, по одному, самому главному качеству: годятся они в стражники, или не годятся. Роннивин был невысок, худощав и глаза у него были умными. В стражники не годился.
   - Рассказывай! - приказал сержант.
   - О чем рассказывать? - поинтересовался Роннивин, которого величественный вид сержанта не напугал и, даже, не смутил.
   - Ты ограбил сокровищницу Клинкта Большая чаша! - сообщил Роннивину Нообст.
   Роннивин отрицательно покачал головой.
   - Я не грабил, сокровищницу Клинкта Большая чаша, - не согласился он. - Я просто взял там несколько монет и шкатулку.
   - Проникновение в закрытое помещение и похищение из него ценных предметов - есть грабеж! Так говорит Закон.
   - Закон как раз и подтверждает, что я не грабил, - снова не согласился Роннивин. - В нем говориться о ценных предметах, а я не взял ничего ценного. Шкатулка простая, недорогая. У гномов она стояла без дела и никакой ценности не представляла. Мне, как раз, такая шкатулка нужна. Я ее и взял. Монеты я взял медные. Там золотые лежали, но я их не тронул. Семь малых медных монет для богатого клана гномов - это даже не пустяк, это гораздо меньше. А башмаки очень хорошие.
   - Какие башмаки?
   - Черные. Подошва кожаная. На носке и каблуке, железные подковки. Вот эти, - вытянул ноги Роннивин.
   Нообст посмотрел на башмаки. Они были черными и на вид прочными.
   - Ты взял в сокровищнице гномов башмаки? - удивился сержант.
   - Если бы там были башмаки, я бы их взял, - признался Роннивин. - Но их там не было. А в лавке у купца Самура выбор самый широкий. Можно купить, можно и обменять на что-нибудь подходящее.
   - Этот Самур, твой сообщник? - ухватился за интересную ниточку Нообст.
   - Нет, - отказался от связи с купцом Роннивин. - Но Самур продает хорошие башмаки. Подошва кожаная, - повторил он. - И подковки... Я отдал за них всего четыре монеты. Это недорого.
   Сержант Нообст не любил, когда из него делали дурака. Он допрашивал вора о Мультифрите, а тот увел разговор куда-то к дурацким башмакам, к каким-то подковкам. Несмотря на предупреждение Пиипа, Нообсту захотелось врезать парню, чтобы не зарывался и знал, с кем разговаривает.
   - Сержант, - вовремя вмешался Пиип, - Роннивин согласен рассказать о Мультифрите все, что знает о нем. Нет необходимости строго допрашивать.
   - Считаешь, что нет необходимости... - Нообст вспомнил предупреждение Пиипа и несколько остыл.
   - Уверен.
   - Хорошо. Посмотрим, как он согласен. Значит, ты украл Мультифрит и принес его в лавку к своему сообщнику Самуру, - как само собой разумеющееся сообщил Роннивину Нообст. Чего-чего, а уж допрашивать сержант умел.
   - Это ты о красном камне, который лежал в шкатулке? - спросил Роннивин.
   - О нем, - подтвердил Нообст.
   - Нет, Самуру я его не приносил, - не пожелал признаться Роннивин.
   - Ты сейчас расскажешь мне, куда девал его?! - полувопросил, полуприказал Нообст.
   - Конечно, - согласился Роннивин.
   В это время за дверью что-то заскрипело. Нообст прислушался. Еще раз скрипнуло.
   Нообст на мгновение задумался, потом ухмыльнулся, подмигнул Роннивину, кивнул в сторону двери, дотронулся пальцем до уха, приложил палец к губам, и вопросительно посмотрел на паренька: понял ли тот?
   Роннивин с удивлением следил за странной жестикуляцией сержанта. Он ничего не понял.
   Нообст встал, обошел стол, наклонился к Роннивину, снова указал пальцем на дверь и едва слышно шепнул:
   - Коорн подслушивает. Понял?
   Роннивин не знал, кто такой Коорн. Но подслушивающие ему не нравились. Он кивнул, подтвердил, что понял.
   - Буду тебя допрашивать, - снова шепотом сообщил сержант. - Отвечай громко и говори неправду. Надо его запутать. Понял?
   - Роннивин снова кивнул и улыбнулся. Происходящее забавляло его.
   - Расскажи, куда девал Мультифрит!? - теперь уже хорошим сержантским рыком потребовал Нообст.
   - А если не расскажу? - Роннивин охотно вступил в игру.
   - Если не расскажешь, - останешься без зубов! - очень естественно пригрозил сержант. Ему притворяться не приходилось.
   - Совсем? - ужаснулся Роннивин.
   - Совсем! Ни одного не оставлю.
   - Хорошо. Я расскажу, - Роннивин постарался изобразить голос человека, не желающего расставаться со всеми зубами сразу. - Все расскажу.
   - Немедленно рассказывай!
   Нообст произнес это очень грозно. Вряд ли кто-то сумел бы не послушаться сержанта. Роннивину игра нравилась, и он стал рассказывать.
   - Я его очень хитро спрятал, признался он. - Так хитро спрятал, что никто его не сумеет найти.
   - Говори, куда ты его спрятал?! - потребовал сержант.
   - Я хотел бы получить за это две серебряные монеты, - попросил Роннивин. - Мультифрит драгоценный камень, а я прошу за него только две серебряные монеты.
   - Хорошо, ты получишь две серебряные монеты, - после некоторого размышления согласился Нообст. - Рассказывай.
   - Монеты сейчас, - потребовал Роннивин.
   - Монеты потом, когда расскажешь, где Мультифрит, - решил сержант.
   - Нет, - не согласился Роннивин. - Монеты сейчас.
   - Ладно, одна монета сейчас, вторая потом, когда расскажешь, - пошел на компромисс сержант. - На, держи, - он сделал вид, что дает Роннивину монету.
   Роннивин сделал вид, что взял ее. Подслушивающий у дверей Коорн, должен понять, что так оно и есть.
   - Где ты его так хитро спрятал, чтобы никто, кроме тебя, не мог его найти!? - продолжал допытываться Нообст.
   Роннивин понимал, что нужно сержанту и задумался.
   - У Северных ворот, - наконец признался он.
   - У Северных ворот? - очень естественно удивился Нообст.
   У Северных ворот не было ни одного укромного места. Просто пустырь, ворота и нескольких куч громадных камней, разбросанных так, чтобы ворота невозможно было открыть.
   - Да, - подтвердил Роннивин. - У Северных ворот, под большим камнем.
   - Как ты его там спрятал?
   - Очень просто. Отвернул камень, вырыл небольшую ямку, положил в нее Мультифрит, засыпал землей, а сверху снова навалил камень.
   - Если я сейчас пойду искать, как мне его найти? - спросил Нообст.
   - Очень просто. Надо, от правой створки ворот, пройти пятнадцать шагов вперед. Потом повернуть направо и пройти еще десять шагов. Остановиться, повернуть налево и посмотреть. Там, под одним из камней, и лежит Мультифрит.
   "Хорошо придумал, - мысленно похвалил Роннивина сержант. - Но, пожалуй, слишком сложно для Коорна. Этот болван не запомнит. Надо, чтобы парнишка повторил".
   - Ну-ка, еще раз! - потребовал он. - И медленно, чтобы я мог запомнить.
   - От правой створки ворот надо пройти пятнадцать шагов вперед, - стал медленно повторять Роннивин. - Потом повернуть направо и пройти еще десять шагов. Остановиться и посмотреть налево. Там, под одним из камней и лежит Мультифрит.
   - Как выглядит камень, под который ты положил Мультифрит? - потребовал уточнить Нообст.
   - Как... Он там не самый большой и не самый маленький, - объяснил Роннивин. А, уловив подбадривающий кивок сержанта, пустился в подробности: - Камень этот снизу бугристый, а сверху почти плоский. У него пять углов. Два угла ровные, а три - не совсем ровные. Вороны любят на нем сидеть. Очень легко найти...
   Этого было вполне достаточно. По таким приметам заветный камень можно было искать достаточно долго. Не дослушав рассказ Роннивина, сержант Нообст неслышно подошел к двери и ударил в нее ногой. Дверь распахнулась и врезала по морде капрала Коорна. Капрал от этого удара отлетел к противоположной стене. Коорн был настолько туп, что каждый раз, когда он пытался подслушать сержанта, удар дверью в морду оказывался для него неожиданным. Мало того, капрал был уверен, будто сержант не понимает, что Коорн постоянно подслушивает.
   Капрал вскочил, вытянулся и бодро отрапортовал:
   - Прибыл доложить, что у ворот все в порядке! Нарушений Указов бургомистра нет!
   Говорить Коорну, что подслушивать нехорошо, не имело смысла. Нообст и не стал ему об этом говорить. Сержант получил свое удовольствие от того, что врезал капралу в морду, и пустил его по ложному следу.
   - Исчезни! - рявкнул Нообст.
   Капрал Коорн исчез. Команды начальства он выполнял автоматически и незамедлительно, не раздумывая. Особенно, когда они совпадали с его желаниями.
   Нообст вернулся к Роннивину, который, с большим интересом, наблюдал за происходившим.
   - Рассказывать дальше? - спросил Роннивин.
   - Нет, сынок, дальше не надо. Все понятно. Пиип, выйди на крыльцо и присмотри, чтобы никто сюда не забрел, - велел сержант. Потом присел рядом с Роннивином, наклонился к нему и негромко потребовал:
   - Вот теперь и расскажи, куда ты девал Мультифрит. Но так, чтобы кроме меня никто не услышал.
   - Я разве не сказал? - ухмыльнулся Роннивин.
   - Ты сказал, что положил его под камень у Северных ворот. Но это ведь не так.
   - Не так, - подтвердил Роннивин.
   - Вот и рассказывай, куда ты его положил.
  
   Алеброна назначили старшим из трех эльфов, которые, по распоряжению Касселиора, околачивались возле караульного помещения, у Южных ворот. Быть старшим, всегда лучше, чем быть подчиненным. Старший может не толочься на жаре и в пыли, возле самых ворот, а сидеть в тени дерева, и приглядывать, чтобы подчиненные не бездельничали. Чтобы они внимательно смотрели, как стражники обыскивают выходящих из города, и немедленно доложили, если у кого-нибудь найдут Мультифрит.
   Этим Алеброн и занимался. Добросовестно, и с полным чувством ответственности, он сидел в тени дерева и приглядывал за своими эльфами. И еще, он приглядывал за дверью караульного помещения.
   Дверь эта, время от времени, открывалась и выпускала сержанта Нообста. Сержант неторопливо спускался с высокого крыльца, делал десятка два шагов, задумчиво вглядывался вдоль улицы, затем, поворачивался, так же неторопливо отмеривал два десятка шагов, но уже обратно, к крыльцу, поднимался на крыльцо, входил в караулку и закрывал за собой дверь. А через несколько минут, дверь снов открывалась, выпускала сержанта Нообста, и сержант, с тем же задумчивым видом, проделывал тот же маршрут.
   Опыт и предчувствие подсказывали Алеброну, что все это не просто так. Не станет сержант Нообст, выходить из караулки только для того, чтобы оглядеть улицу и вернуться обратно. Что-то должно было произойти.
   Шесть раз выходил сержант Нообст из караульного помещения и шесть раз возвращался в него, но ничего, заслуживающее внимания, не произошло. Алеброн терпеливо ждал. И дождался. По улице, прямо к караулке, прошел старший стражник Пиип, он же дядюшка Пиип, а с ним какой-то совершенно незнакомый Алеброну парень в синей рубашке и черных тщательно выглаженных штанах. Алеброн насторожился. Дядюшка Пиип был известен в Геликсе, как "старый хитрец". И он не каждый день приводил в караулку парней, у которых выглажены штаны. Хотя, это еще ничего не значило. Но, когда в караулку, вслед за ними, проскользнул капрал Коорн, стало совсем тепло.
   "Следует ждать новостей", - понял Алеброн.
   Погода стояла хорошая, в тени было прохладно, и торопиться Алеброну было некуда.
   "Если удастся узнать что-нибудь, о том, куда девался Мультифрит, то вождь будет очень доволен, - рассуждал эльф. - Возможно, расщедрится, и выдаст золотой. Нет, золотой не даст. Золотой из вождя и дубиной не вышибешь. Золотые он складывает в сундук. Но серебряную монету вполне может выдать. А если опять пожадничает - наплевать". Алеброну и самому хотелось узнать, куда девался Мультифрит? Так что ждал. И дождался.
   Из караульного помещения, вытаращив глаза, выскочил капрал Коорн и, не оглядываясь, рванул к кустам, раскинувшегося невдалеке сквера. Капрал мчался, как ошпаренный кот, только что не мяукал. Усы у него вытянулись, как у памятника основателю Геликса Халабурде Неудержимому, а левое ухо распухло и светилось красным огнем. По стремительности капрала, и хищно устремленным вперед усам, было совершенно ясно, что Коорн узнал что-то важное и теперь собирается пополнить свой кошель.
   Алеброн еще раз глянул на своих подчиненных. Подчиненные добросовестно выполняли порученное им дело: глядели, как стражники обыскивают покидающих город поселян. Никто из поселян Мультифрит не выносил. Эльф последовал за капралом.
   Гнездышко, которое Коорн оборудовал в кустах, Алеброн хорошо знал, и нашел его быстро. К сожалению, он был не первым. Первым, опередив эльфа на какое-то мгновение, в кусты юркнул невысокий гоблин, разодетый в красное и зеленое. Коорн принимал только по одному, и следовало подождать, пока он освободиться. Алеброн вышел из кустов и присел на скамейку, которую поставил кто-то из постоянных клиентов Коорна. Вскоре к нему подсел худощавый гном, весь в сером. Подбородок он прятал в серый шарф, а на лоб надвинул серую фуражечку, так что и лицо его Алеброн рассмотреть не мог.
   - Там кто-то есть? - спросил гном.
   - Угу, - эльф понял, что и "серый" тоже к Коорну. - Гоблин юркнул. Скоро должен уйти. Гоблины надолго не задерживаются.
   - За тобой никто не занимал? - поинтересовался гном.
   - Нет.
   - Вот и хорошо. А то иногда набегут... Сидишь тут, сидишь, как будто других дел нет. Не знаешь, сколько Плоскомордый сегодня берет?
   - По тому, как у него топорщились усы, узнал что-то важное. Но ему больше половины, от того, что он запрашивает, давать нельзя.
   - Да ты что! - возмутился гном. - Десятую часть, не больше. У него же товар сырой, без мысли. Одни факты и то не всегда точные. Плоские факты, - он рассмеялся. - А это, ведь, хорошо, что он нас своими мыслями не мучает. Представляешь, какие у Плоскомордого Коорна плоские мысли!?
   "Плоские мысли..." - Это звучало забавно. Алеброн тоже рассмеялся.
   - У плоскомордого Коорна плоские мысли, - повторил он. - Поэтому капрал много и запрашивает, - остроумный гном эльфу понравился. - Меня зовут Алеброн, - представился он. - Канцелярия бургомистра, старший секретный агент Бренадона.
   - Я - Хэмми. Борцы за равноправие, личный шпион Крагозея, - сообщил гном.
   - Что-то я тебя раньше не встречал. Ты что, новенький?
   - Нет, я давно у Крагозея.
   - А почему не в красной рубашке? Крагозеевские все в красных рубашках и высоких башмаках.
   - Так ведь тайный агент. Мне нельзя светиться. Поэтому меня мало кто знает. Видишь, приходится во всем сером ходить.
   - Почему в сером?
   - Маскируюсь. Самый незаметный цвет, - поделился опытом Хэмми. - Я в ученой книге прочел. На серое, никто внимания не обращает, как будто его и нет. Очень хороший цвет для нашей профессии. Попробуй, оденься во все серое, сразу почувствуешь себя лучше.
   - Мне незачем. Мы работаем в открытую. Канцелярия бургомистра, нам прятаться не надо.
   - Вам проще, - согласился Хэмми. - Слушай, Алеброн, а ты есть не хочешь? - неожиданно спросил он.
   - Есть... - протянул эльф неуверенно. - Вообще-то пора перекусить. Но если уйдем в таверну, можем Плоскомордого упустить.
   - Правильно, уходить сейчас нельзя, - согласился Хэмми. - Но у меня кое-чего есть, - похлопал он ладонью по серой кожаной сумке. - Вчера такой денек был, что ни домой забежать, ни в таверну заскочить. И как сегодня будет - не знаю. Я и прихватил с собой, - он вынул из сумки большую плоскую лепешку, разорвал ее и вручил половину Алеброну. - Вполне можно перекусить.
   Потом появились два ломтя плотного овечьего сыра и пучок вкусно пахнувшего перистого лука, который Хэмми тоже разделил пополам.
   - Как?! - Хэмми довольно улыбался.
   - Неплохо, неплохо...
   Вообще-то Алеброн, с тех пор, как перебрался в Геликс, никогда не опускался до того, чтобы обедать лепешкой с сыром, и закусывать все это зеленым луком. Алеброн предпочитал хорошо прожаренное мясо, нежную рыбу, сочные фрукты и, конечно, пару кружек пива. А лепешки, сыр и лук пусть люди едят, и гномы. Но Хэмми так откровенно обрадовался возможности угостить собрата по профессии, что эльф не смог отказаться. Да и есть хотелось.
   Но самое удивительное, что пошло ведь. Оказалось, что лепешка с сыром, приправленные зеленью, это совсем неплохо. Не окорок с ароматной горчичкой, и не телячьи ножки с чесночным соусом, но вполне можно есть, и даже получать от этого удовольствие.
   Гном размотал шарф, поднял козырек фуражки, и Алеброн увидел молодое симпатичное личико с небольшим носиком и весело прищуренными серыми глазами.
   - Вы, эльфы... конечно... - Хэмми усердно жевал и слова выдавал по одному. - Любите... Мясо... Но сыр... Полезней...
   - Какая такая от сыра польза? - поинтересовался Алеброн.
   - Дешевле... А главное... От сыра... Думается... хорошо... Нам... Шпионам... Побольше... сыра есть надо. И пить молоко.
   - Сказки, - не поверил эльф.
   - Старики... говорят... Они знают...
   - Почему молоко и сыр, а не мясо?
   Хэмми перестал жевать.
   - Мясо мертвое. В нем никакой мыслительной энергии не остается. А молоко берут у живого животного. Живое всегда мыслит. И мыслительная энергия переходит к тому, кто это молоко выпил. Или съел сыр. Мне это старый рудокоп Корк-Бокин рассказал. Ему больше ста лет, он все знает. И очень умный, всем говорит, что и как надо делать. Корк-Бокин никогда не ел мясо... - и Хэмми вновь стал пополнять запасы мыслительной энергии, закрепляя их хорошими кусками лепешки и перьями приятно пахнущего зеленого лука.
   Вообще-то, еды было немного, и управились с ней быстро.
   - Капрала Коорна надо сыром кормить, - вернулся к прерванному разговору Алеброн. - И вместо пива поить молоком. У него бы мысли появились. Он бы за каждое свое слово перестал с нас драть по монете.
   - Кто сейчас не старается содрать? - гном проводил взглядом монаха, который прогуливался неподалеку, видно, тоже намеревался попасть на прием к капралу. - Время такое. Спрос большой. - Видишь, еще один пришел.
   - Угу, - Алеброн тоже посмотрел на монаха. - Должно быть по-другому. Раз нас много, то и секреты он должен отдавать дешевле. Все равно много заработает. Тебя вождь как содержит: на постоянной оплате, или за каждое сообщение отдельно?
   - Наш не платит, - сообщил Хэмми. - Мы за идею работаем.
   - Как это - за идею? - удивился эльф. - Идеей сыт не будешь.
   - Мы приближаем светлое будущее, - объяснил Хэмми. - Чтобы все равными стали, и чтобы всем поровну.
   - Чего поровну? - опять не понял эльф.
   - Всего, что есть.
   - Все, что есть поровну разделить невозможно.
   - Можно, - заверил эльфа гном. - Умняга говорит, что можно. А он все знает, - сообщил Хэмми для большей убедительности. - Это называется равноправие. А в равноправие входят свобода и демократия. Понимаешь: чтобы всем поровну и никакой власти. Бургомистра по шапке, и сами, что хотим, то и делаем.
   - И без вождей! - добавил Алеброн.
   - Без вождей нельзя, - не согласился Хэмми.
   - Можно, Хэмми, можно. Всех вождей давно гнать пора. Наш такая зануда, - разоткровенничался Алеброн, - ни разу мимо не пройдет, чтобы не придраться к чему-нибудь. И нос задирает, выше макушки. "Я вождь в третьем поколении!.. Я вождь в третьем поколении!.." - передразнил он Бренадона. - А перед Слейгом стоит, как собачка на задних лапках. Ваш, Крагозей тоже, наверно, не мед?
   - Бывает строговат, - согласился Хэмми. - Но без Крагозея нельзя.
   - Почему это, без нашего Бренадона можно, а без вашего Крагозея нельзя?
   Хэмми не то, чтобы растерялся. Чего тут теряться? И так понятно, что без Крагозея нельзя. Вождь и Учитель. Ночей не спит, о народе думает. Но с ответом задержался. Подумал и только после этого выдал:
   - Так ваш же, просто вождь, шишка на ровном месте и нос задирает. А наш - совсем другое дело: Вождь и Учитель. И все время с народом. Он нас всех в светлое будущее поведет.
   Алеброн не поверил, ни в светлое будущее для всех, ни в Крагозея. Какой из гнома вождь и учитель?! А кроме всего, у Алеброна был кое-какой запасец серебряных монет, и делить его, на всех поровну, он не хотел.
   - Был уже один такой, Халабудр Неудержимый и Неустрашимый, - напомнил Алеброн. - Водил народ в светлое будущее. После него, говорят, сто лет очухаться не могли.
   - Это народ сам виноват. При Халабудре Неудержимом народ еще не был готов идти в светлое будущее. Умняга Тугодум это все объяснил. А сейчас народ созрел и Вождь есть. Так что самое время.
   Алеброн спорить не стал. С детства знал, что гномы упрямы, и спорить с ними нет смысла. Только спросил, с заметной долей ехидства:
   - Впереди, конечно, гномы пойдут?
   - Кто же, если не мы, - не заметил подначки Хэмми. - Мы авангард, передовой отряд. А вообще, будет сплошное равенство всех со всеми. Дружба народов. Гномы - старший брат. За нами, в едином строю, все остальные: люди, гоблины, даже тролли. Тролли тоже имеют право.
   - Что-то ты эльфов не сосчитал, - напомнил Алеброн.
   - Ну-у-у... - запнулся Хэмми. - Эльфы, конечно, тоже... Но, понимаешь, не любит их народ. Хитрые вы все какие-то. И умничаете. Насчет эльфов у Крагозея с Тугодумом особые планы. Очень гуманные. Крагозей опасается, что когда наступит свобода, народ может обрушить на эльфов свой гнев. Чтобы уберечь эльфов от этого гнева, их выселят из Геликса в предгорье. Пусть создают собственный город. У них там тоже будет полная свобода. Гномы за этим присмотрят.
   Планы Крагозея в отношении эльфов Алеброну не понравились. Хэмми сразу понял это.
   - Эльфы, конечно, тоже всякие бывают, - попытался он объяснить. - Вот, мы сидим с тобой, разговариваем, и никаких у нас разногласий нет. А если откровенно, ты мне сразу понравился. Да у меня, если хочешь знать, среди друзей тоже эльфы есть. Но вопрос стоит вообще. О разумном решении. А гонений никаких не допустят. Просто, чтобы уберечь от народного гнева. Я, вообще, наверно объясняю плохо. Ты бы Крагозея послушал, сразу бы все понял.
   - А-а-а... - протянул Алеброн. Он был уверен, что вся эта борьба за равенство, равноправие и требование разделить все поровну, как болтовней начались, так болтовней и кончится. И хорошо, если только болтовней. А этому гному мозги запудрили, и разубеждать его нет смысла. - Говорят, ваш Крагозей без жреца обходится, сам думает?
   - Да, - подтвердил Хэмми. - Крагозей составил программу борьбы, и мы ее сейчас изучаем. Там все точно расписано. А вообще, у него советник есть. Умняга Тугодум. Теоретик. Вот такая голова, - Хэмми отмерял руками что-то круглое, вдвое больше своей головы, - а в ней сплошные мысли. Все время думает. Разрабатывает теорию. Крагозей воплощает. Ведет за собой.
   - Обманут, - заверил его эльф. - Все вожди обманывают. Ваш Тугодум, при вожде, тоже кто-то вроде жреца. А жрецы первые обманщики. Наши тоже многое обещает. Но не было случая, чтобы не обманули. Как в лесу все под себя гребли, так и сейчас гребут.
   - Наш Вождь не такой, - не согласился Хэмми. - Наш всегда с народом.
   - Дай ему добраться до власти, тогда и увидишь. А ты, сколько даешь Коорну? - спросил Алеброн.
   - Я нисколько не даю.
   - Чтобы Коорн даром?! Никогда не поверю. Он же скорей удавится, чем что-то даром отдаст. Это все в Геликсе знают.
   - Уметь надо.
   - Расскажи, - попросил Алеброн.
   Из кустов вынырнул гоблин, разодетый в красное и зеленое, и быстро зашагал прочь.
   - Иди, - напомнил эльфу Хэмми. - Плоскомордый освободился. А то, видишь, монах уже нацелился. Все монахи нахальные. Этот, если его не остановишь, без всякой очереди попрет.
   Эльф поднялся.
   - Ты это... будет время, забегай к нам в канцелярию. По коридору и третья дверь направо. Если что, спроси Алеброна. Сходим в таверну, пивка попьем.
   - Я тебя здесь дождусь, - решил Хэмми.
  
   - Две серебряные монеты, - потребовал капрал.
   - Две медные, - предложил Алеброн.
   - И разговаривать не стану.
   - Тогда ни одной медной не получишь.
   - Секрет - первый сорт, - защищал названную им цену Коорн. - За такой секрет каждый шпион три серебряные монеты даст, и еще спасибо скажет, - при этом кончики усов у капрала шевелились, будто определяли, где находится карман, в котором эльф держит монеты.
   - И я спасибо скажу. Но две медные.
   - Это я только для тебя Алеброн - две серебряные. С других беру по три.
   - Хочешь сказать, что содрал с гоблина три серебряные?
   - Да, - соврал Коорн. - Три серебряные. И он заплатил не торгуясь. Я же говорю, секрет - первый сорт.
   - Ты и прошлый раз говорил, что секрет первый сорт. А вождь мне за твой барахольный секрет выволочку устроил, и шесть больших медных монет у меня из содержания высчитал. Вот и получается, что сейчас, не с меня, а с тебя. С тебя шесть больших медных монет.
   - Обратно не возвращают. Такого договора нет.
   - Еще как возвращают, если товар плохой.
   - А наша старая дружба?! - попытался защититься Коорн. - Ты же не свои монеты платишь. Твой вождь не разорится, если отдаст мне две серебряные.
   - Ты продал мне тухлый товар, - по нахмуренным бровям эльфа, и его сердитому взгляду, Коорн должен был понять, что даже из-за старой дружбы, Алеброн не намерен жертвовать двумя серебряными монетами.
   Коорн понял:
   - Я не виноват. Что слышал, то и продал.
   - Хорошо, я сегодня добрый, - перестал хмуриться эльф. - Ты мне монеты за прошлый, тухлый товар, не возвращаешь, а сегодняшний товар, выдаешь даром.
   - Даром нельзя, - возмутился Коорн, и острые кончики его усов воинственно устремились вверх. Он наморщил лоб, подумал, и произнес слышанную где-то фразу: - Это будет полное разрушение базнеса.
   - Не базнеса, а бизнеса, - поправил его эльф.
   - Пусть так. Но даром нельзя. Одну серебряную монету. Только для тебя, - Коорн растянул губы и попытался изобразить добродушную улыбку.
   - Убыток ты мне должен вернуть, - эльф не обратил внимания на сомнительную улыбку капрала. - Поскольку я постоянный твой покупатель, сделаем так. Шесть больших медных монет я с тебя не беру и даю тебе еще четыре большие медные монеты. Это как раз и будет одна серебряная. А чтобы тебе не скучно было, еще и малую медную монету. Вот и получится, что ты долг мне отдашь, и еще с прибылью будешь. А заработаешь на других. К тебе там целая толпа ломиться, - несколько преувеличил он количество желающих купить у капрала очередной секрет.
   Алеброн терпеливо ждал, пока Коорн подсчитывал, будет ли он с прибылью, а если будет, то с какой. Давалось это сложное занятие капралу с трудом, но он все же подсчитал.
   - Мало, - решил капрал.
   - Не много, - согласился Алеброн. - но, все-таки, будет звенеть в кармане. А если, не допусти, до этого, святой Фестоний, узнают, что ты продаешь пустоту, то вообще в кармане звенеть не будет.
   Коорн опять задумался. На этот раз он решил задачу гораздо быстрей.
   - Но мы же с тобой друзья, - напомнил капрал. Ты ведь никому не расскажешь.
   - Потому и не расскажу, что мы с тобой друзья. Четыре большие медные.
   - Ладно, - согласился, наконец, Коорн. - С тебя четыре большие медные монеты и одна малая.
   - Договорились. Рассказывай, кого дядюшка Пиип привел, и зачем?
  
   Когда Алеброн вышел из кустарника, Хэмми по-прежнему сидел на скамейке. Монашек топтался невдалеке, ожидал, что Хэмми пойдет к капралу. Но Хэмми не собирался этого делать и даже махнул монаху рукой: иди, мол, не сомневайся. Тот нырнул в кусты.
   - Ты чего не пошел? - спросил Алеброн.
   - Тебя жду. Ты же хотел узнать, как я ухитряюсь не платить капралу.
   - Ну? - Хэмми присел рядом.
   - Так и ухитряюсь. Он тебе все рассказал, мне этого достаточно.
   - Ты что?... Алеброн неприязненно посмотрел на Хэмми. - Думаешь, что я тебе расскажу?! Я заплатил, а тебе расскажу! Для этого ты меня дожидался?
   Алеброн терпеть не мог, когда кто-то пытался получить какую-то выгоду за его счет. Он относился к тем, кто считает, что каждый должен добиваться успеха сам а не забравшись на плечи кого-то другого.
   - Не надо мне от тебя ничего, - Хэмми по-прежнему улыбался, и улыбка у него была хорошей, дружеской. - Я дожидался, чтобы тебе рассказать. Чтобы и ты мог не платить.
   -Х-м-м... Это как? - Алеброн глядел уже не насторожено, но все еще недоверчиво.
   - Очень просто. Пока Коорн продает кому-нибудь секрет, я подслушиваю. Я теперь знаю все, что он тебе рассказал.
   - И сколько я ему заплатил? Знаешь?
   - Нет, сколько ты ему заплатил, я не знаю, не услышал, - соврал Хэмми, и это понравилось Алеброну.
   - Значит, подслушиваешь, - довольно неопределенно отметил Алеброн, размышляя: осудить нового знакомца за этот поступок или не осуждать.
   - Коорн подслушивает, и неплохо на этом зарабатывает, - Хэмми не оправдывался, Хэмми объяснял. - Значит, мы имеем полное право подслушать его.
   - А получить дверью по уху не боишься? - ухмыльнулся эльф.
   - Обижаешь, - Хэмми тоже ухмыльнулся. - Я же не Плоскомордый. Я же соображаю, где и как это можно сделать. В кустах дверей нет.
   - Соображаешь... - Хэмми нравился Алеброну все больше. - Мозги у тебя работают неплохо. Давай, что ли, завернем в таверну, пропустим по кружечке пива, по случаю знакомства, - предложил он.
   - Не могу, - отказался Хэмми, - надо сообщить Вождю о Мультифрите. Он обрадуется.
   - Я тоже должен сообщить вождю о Мультифрите. Ну и что? Из-за этого мы должны отказать себе от пива?
   Хэмми задумался.
   - Ничего не случиться, если наши вожди обрадуются на час позже. - Заодно и поесть можно. Неизвестно, будет ли у тебя и сегодня время, чтобы поесть, как следует, - напомнил Алеброн. - Твой Крагозей голодным, я думаю, не ходит.
   Хэмми вспомнил, как потрясающе пахли два куска жареного мяса на столе у Крагозея. И огурец. Большой зеленый и очень вкусный огурец. "А ведь Алеброн прав, - подумал Хэмми. - Надо поесть. Ничего не случиться, если вождь обрадуется на час позже". Хэмми впервые встречал такого хорошего эльфа. Ему захотелось поговорить с Алеброном. Не так, как сейчас, мимоходом, на скамейке. А неторопливо, за кружкой пива. И лучшего место для этого, чем таверна, не найдешь.
   - Я бы пошел, но... - Хэмми похлопал ладонями по карманам, показывая, что они пустые.
   - О чем разговор, - Алеброн тоже похлопал по карману, и там выразительно зазвенело. - Кое-что имеется. Пойдем.
  
   На этот раз Хэмми не удалось проскользнуть мимо караульных. Как тут проскользнешь, если на улице нет никого кроме оравы грязных ребятишек и стайки не менее грязных собак. Грязные собаки смотрели как ребятишки топтались в луже, и завидовали ребятишкам. Им тоже хотелось в лужу, но ребятишек они побаивались. Каждой собаке известно, что шестилетние ребята любят таскать собак за хвосты. Собакам это не нравилось.
   Караульных было двое. Один усатый, с толстой красной рожей, другой безусый, но рыжий, что у гномов встречается нечасто. Грязных ребятишек и грязных собак эти караульные видели часто, и сейчас не обращали на них никакого внимания. Оба смотрели на Хэмми, но, как будто, не замечали паренька. Хэмми знал, что они видят его, и ждут, чтобы он попытался проникнуть в дом без спроса. Караульным было скучно, а дубинками они управлялись очень неплохо. Пришлось вступить в переговоры.
   - Мне нужно пройти к Вождю, - сообщил Хэмми.
   Оказывается, караульные не только не видели Хэмми, но и не слышали его. Вообще-то это можно было понять. Они были одеты в яркие красные рубашки, желтые штаны, высокие зашнурованные башмаки. На головах, как украшения, торчали черные вязаные шапочки. Могучие красавцы при исполнении, с дубинками. А Хэмми был маленький, весь в сером и без дубинки.
   - Доложите Вождю, что я пришел, - потребовал Хэмми.
   Его по-прежнему не видели и не слышали.
   - Вождь ждет меня, - попытался что-то доказать Хэмми.
   На караульных это не подействовало.
   - Ты кто такой? - без всякого интереса спросил, увидевший, наконец, мальчишку, усатый.
   Хэмми, конечно, мог сказать, что он тайный шпион Вождя. Но ему бы все равно не поверили. К тому же, какой тайный шпион, станет сообщать о себе каждому, что он тайный шпион.
   Поэтому Хэмми ничего не ответил.
   - Вали отсюда! Машшаррам! Быстро! Сделай так, чтобы мы тебя не видели! - приказал безусый.
   Хэмми на всякий случай отошел подальше от крыльца.
   - Доложите Вождю, что его хочет видеть гном в сером, - попросил он, совершенно не надеясь, что его просьба возымеет хоть какое-нибудь действие.
   Она и не возымела.
   Хэмми отошел еще дальше от крыльца и стал ждать. Как опытный шпион он знал, что терпение всегда вознаграждается. И не ошибся. Не прошли и десяти минут, как дверь со знакомым скрипом отворилась, и на крыльце появился Бодигар. Он тут же увидел Хэмми и заорал:
   - Хэмми, крот тебя задери! Чего ты здесь топчешься как хромая черепаха?! Все свои шпионские штучки разыгрываешь? Быстрей заходи! Вождь ждет тебя!
   Услышав такое, караульщики поскучнели. Когда Хэмми поднялся на крыльцо, усатый услужливо открыл ему дверь, а безусый, который открыть уже ничего не мог, почтительно поклонился.
   - Ну, ты где шалаешься?! - уставился на Хэмми Крагозей, и, не дав ответить, повернулся к Тугодуму: - Умняга, ты только подумай, как народ распустился. И это называется "железная дисциплина!" Для того, чтобы найти своего личного шпиона, мне надо посылать за ним своего личного советника!
   -Да-а-а! - потряс головой Умняга, выразив этим свое искреннее возмущение падением дисциплины, вообще, и поведением шпиона, в частности.
   Бодигар мог бы сказать, что Хэмми нигде не шалался, а стоял возле крыльца, но не стал этого делать. Поправлять Вождя - такое никто не мог себе позволить.
   - Без железной дисциплины нас побьют и очень быстро! - сообщил Вождь. - Доведите эту мысль до масс! - тут же поручил он советникам.
   - Основополагающая мысль, - оценил Умняга. - Может служить одним из лозунгов движения.
   - Сегодня же доведу! - сообщил Бодигар.
   - Вот именно! - Крагозей посмотрел на портрет Халабудра Неудержимого, затем в зеркало, остался доволен и сел за стол, создав этим самым психологический барьер между собой и остальными.
   - Докладывай, - разрешил он.
   Хэмми доложил все, что ему удалось услышать. И некоторые новости из тех, которые ему рассказал Алеброн, когда они пили пиво в таверне.
   - Что скажешь? - спросил Крагозей у Умняги.
   - С одной стороны, явление совершенно не конструктивное. Нет никакого смысла прятать Мультифрит в таком неудобном месте, как камни возле Северных ворот. Но, с другой стороны, капрал Коорн туп и сам выдумать ничего не может. Он передает именно то, что услышал. А Роннивин, укравший, кроме Мультифрита, еще и медные монеты, явно имеет философский склад ума. Он способен совершить подобный поступок. Вопрос в том, совершил ли он его?
   - Умняга! - оборвал его Крагозей.
   - Думаю, что совершил, - вынужден был прервать цепь своих размышлений Умняга. - Но, - Тугодум поднял указательный палец, - практика подсказывает нам, что воронам доверять нельзя. Ворона - птица не отличающаяся постоянством, и может сесть на любой камень. Поэтому, я предложил бы исключить фактор присутствия вороны из нашей системы поиска.
   - Так, фактор вороны исключаем! - принял решение Крагозей. - Все остальное делаем быстро и решительно. Бодигар, возьми ударный десяток краснорубашечников и веди их к Северным воротам. Захвати лопату. Вокруг камней установи оцепление, никого не подпускай. Найди Мультифрит и доставь его сюда.
   - Будет сделано, мой Вождь! - Бодигар выбежал за дверь, и слышно было, как он приказывает боевикам построиться.
   - Умняга, - продолжил Крагозей, - идешь с отрядом.
   - Что я там стану делать? - удивился Умняга. - Я теоретик. Мое дело размышлять.
   - Сегодня станешь еще и практиком. Практика, подкрепленная теорией, должна и может творить чудеса.
   - Теория, подкрепленная практикой, - не вовремя поправил Вождя Умняга.
   Этого делать не следовало.
   - Я говорю: практика, подкрепленная теорией! Ты что, не понял?! Не думаешь ли ты, что разбираешься в этом лучше меня?
   Тугодум хорошо знал характер Вождя.
   - Я ошибся, - признался он.
   - Мы с тобой не имеем право ошибаться, - Крагозей вышел из-за стола и остановился под портретом Халабудра Неудержимого. - Наша цель - дать народу счастье. И не в теории, а на практике. Больше практики, Умняга! Иди с отрядом и поучи молодежь. Покажи им, как работало наше поколение. Покажи им, как мы ворочали камни. Словом и делом помоги им преодолеть трудности.
   В эти мгновения Крагозей был уверен, что похож на Халабудра Неудержимого.
   Умняга Тугодум никогда не ворочал камни, но, теоретически, знал, как это надо делать, и всегда был готов помочь молодому поколению добрыми советами. В том, что молодежь нуждалась в его советах, Умняга был уверен.
  
   Вождя Алеброн нашел легко. Бренадон сидел в тени, под Священным Дубом, пил пиво, любовался неувядающей красотой природы и порхающими возле его ног разноцветными мотыльками. Вождь увидел остановившегося на почтительном расстоянии Алеброна, и умудрился посмотреть на него свысока.
   - Сколько я, по-твоему, должен тебя жать?! - спросил он. По виду Вождя, и по тону, которым он это спросил, Алеброну следовало понять, что ждать Бренадон вообще не должен. Никого и никогда.
   Алеброн отвесил низкий поклон.
   - Вождь, меня задержал Капрал Коорн. Он добывал сведения, которые тебя интересуют.
   - Гр-м-м, Этот Коорн мог бы и поторопиться... - Бренадон скорчил гримасу, по которой следовало понять, что он, на этот раз, прощает и капрала Коорна и Алеброна. - Рассказывай.
   Вождь благосклонно выслушал рассказ Алеброна. Прервал он своего секретного агента только тогда, когда тот доложил, что вор зарыл Мультифрит в землю.
   - О-о-х... - Застонал от возмущения Бренадон. - Что это за дурацкое племя, и каким чудом ему удалось захватить власть? Все люди - идиоты. Одни, как жирный Слейг, мнят себя равными мне, Великому Вождю, сыну Вождя и внуку Вождя. Другие, как этот вор, закапывают Мультифрит в землю. Куда смотрят боги?! Когда они, наконец, уничтожат это скопище глупцов, и воздадут должное нашему древнему племени?!
   Алеброн не знал, куда смотрят боги. Не имел он представления и о том, когда боги изгонят жирного человека Слейга и сделают главой свободного города Геликса, благородного эльфа Бренадона, сына Вождя и внука Вождя, поэтому промолчал. Боги тоже не ответили, возможно, до них, просто, не дошел вопль Вождя, ведь обычно с ними разговаривал жрец.
   Бренадон, видимо, как раз и вспомнил про жреца.
   - Сбегай к дому Клинкта Большая чаша, - приказал он Алеброну. - Там сейчас Касселиор, Хорандо и четверо канцеляристов. Пусть все быстро явятся сюда. И напомни им, что я не люблю ждать!
  
   Эльфы, во главе с Касселиором и Хорандо, явились незамедлительно, как и было приказано, бегом.
   - Хорандо, берешь этих, - Бренадон кивнул на застывших в полупоклоне эльфов. - А кроме них, всех из первого отдела канцелярии. Ведешь отряд к Северным воротам. Там, под одним из камней спрятан Мультифрит. Рассказывай, - велел он Алеброну. - А вы все внимательно слушайте.
   - От правой створки ворот надо пройти пятнадцать шагов, - стал рассказывать Алеброн. - Потом повернуть направо и пройти еще десять шагов. Остановиться и посмотреть налево. Там лежит плоский камень, у него пять углов. Два угла - ровные, а три неровные. Под этим камнем, в специально выкопанной для этого ямке, лежит Мультифрит.
   - И не забудьте, на этом камне сидят вороны, - напомнил Бренадон. - Поняли?!
   - Поняли, - дружно ответили эльфы. Пока никто из них еще не задумывался о том, как они станут искать плоский камень с пятью углами и воронами, среди сотни других камней.
   - Хорандо, Мультифрит принадлежит нашему народу, ты должен найти его! - приказал Бренадон.
   - Я сделаю это, Вождь, - однажды Хорандо уже почти завладел Мультифритом. Сейчас он решил, что ни в коем случае не упустит волшебный кристалл.
   - Касселлиор, идешь с ними.
   - Что я там стану делать? - жрецы камни не ворочают. Касселиор решил отстоять свое право, и авторитет.
   - Я не заставляю тебя работать. Договорись с богами, чтобы они благоприятствовали нашему поиску. Обещай богатые жертвы и все, что нужно.
   Касселиору не хотелось идти к Северным воротам. Жизненный опыт подсказывал жрецу, что за Мультифритом могут придти и гномы. А Хорандо не отступит. Завяжется драка. В такой драке никто из гномов не станет разбираться: кто просто эльф, а кто жрец.
   - Я могу поговорить с богами отсюда, - сообщил Касселиор. - от Священного Дуба к богам гораздо ближе, чем от Северных ворот.
   Бренадону не нравилось, когда ему противоречили.
   - Ты пойдешь к Северным воротам, туда, где лежит Мультифрит, - повелел жрецу Вождь. - Пусть боги увидят, что ты сам ищешь драгоценный кристалл. Они тебе помогут. И, вообще, Касселиор, - Вождь посмотрел на жреца с недовольством и сожалением, - в последнее время ты не сумел договориться с богами, ни по одному серьезному вопросу. Если так пойдет, мне придется искать себе другого жреца. У нас, у эльфов, незаменимых нет. Запомни это Касселиор.
   Касселиор запомнил и ушел вместе с остальными. Он был очень недоволен Бренадоном. Много лет они с вождем жили мирно. Каждый делал свое дело, и не мешал другому. Бренадон правил эльфами, а Касселиор сообщал ему волю богов. Но в последнее время Бренадон зазнался. Возомнил, будто он, действительно, великий вождь. Забыл, наверно, что власть вождя держится на жрецах. Забыл, что дед его однажды унизил жреца, а после этого скоропостижно умер. И отец его умер, после того, как крупно поспорил со жрецом... "Придется искать другого жреца, - мысленно передразнил он Бренадона. - Незаменимых у нас нет..." - Может быть придется, а, может быть, и не придется. Что боги решат, то и будет, - как всякий уважающий себя жрец, положился на волю богов Касселиор. - Незаменимых вождей тоже не бывает. Как бы другого вождя не пришлось искать...
   Когда эльфы удалились, Бренадон снова обратил внимание на старшего секретного агента.
   - Ты, Алеброн, отправляйся опять к караульному помещению, - приказал он. - Может быть удастся узнать еще что-нибудь важное.
   - Капралу Коорну я выплатил за секрет серебряную монету, - доложил Алеброн.
   - Правильно, - похвалил его Вождь. - Секрет хороший, он этого стоит. За хорошую работу я и плачу хорошо. Получай две серебряные монеты.
   Вождь опустил руку в карман и вынул оттуда две монеты. Но они оказались не серебряными, а медными. Малыми медными монетами.
   Х-м-м, - удивился Вождь, - а у меня с собой, оказывается, ничего нет. Ладно, бери пока эти. Остальное получишь потом.
   Алеброн знал, что потом он ничего не получит.
  
   Кресск неторопливо прогуливался по тенистому скверу. За ним, не отставая, следовали два крепких монаха, под просторными балахонами которых, угадывались немалые, по размеру, дубины. Отца Кресска всегда сопровождали два монаха. Не то, чтобы коменданту Святой Обители угрожала какая-нибудь опасность. Да и в случае опасности, отец комендант мог постоять за себя. Святой драконоборец не обидел его ни силой, ни умением. Но так уж было заведено.
   Отец комендант прогуливался, и думал о Мичигране. Мало кому известный маг, после похода за сокровищами дракона, стал в Геликсе личностью не просто известной, но знаменитой. Еще бы: святой драконоборец, дважды, рожденный Фестоний, благосклонно явил магу свою правую ногу. С тех пор, как дважды рожденный удалился из мира сего, он не оказывал такой милости ни одному смертному. При помощи Мультифрита Мичигран исцелил отца Буркста и вылечил какого-то вождя варваров. После этого отец Буркст стал праведником, а варвар перестал разбойничать, и вернулся в свои земли. Конечно, такое тоже не обошлось без вмешательства святого драконоборца. Когда Мультифрит таинственным образом исчез, их пресветлость Координатор Хоанг удостоил Мичиграна личной беседы и, даже, позволил себе выпить с магом пива, что следует считать знаком немалого расположения. Их пресветлость явно дал магу какое-то поручение. Судя по всему, велел ему заняться поисками Мультифрита. Да, именно так, поручил заняться поисками Мультифрита. И сказал Кресску, что за Мичиграном присматривать не следует, что маг, сам по себе, и удачлив. Занятной птицей стал Мичигран. У обычного мага выросли такие перья, что за ним и присматривать не надо. За всеми присматривать надо, а за ним не надо... Что-то в последнее время стало слишком много Мичиграна: куда ни глянешь, везде этот маг. А теперь Мичигран отправился в Казорский квартал, который маг, по самым достоверным сведениям, не посещал более десяти лет. К чему бы это? Все ищут Мультифрит здесь, в Геликсе, и люди отца Кресска ищут Мультифрит в Геликсе, а Мичигран отравляется в Казорский квартал...
   Невысокий монашек, несколько в стороне, терпеливо следовал за отцом комендантом. Все в Святой Обители знали, что когда отец Кресск размышляет, отвлекать его не следует. Наконец Кресск заметил монашка и приветливо кивнул ему, разрешая подойти и доложить.
   - Да славятся в веках деяния святого драконоборца, дважды рожденного Фестония, - негромко промолвил невысокий монах.
   В отличие от других представителей Святой Обители, во множестве прогуливающихся в этот день по улицам Геликса, капюшон у монаха был опущен и почти полностью скрывал лицо. Но Кресск сразу узнал его. Вчера вечером он дал отцу Дементу важное поручение и с нетерпением ждал, когда Демент появиться, сообщит о том, что удалось узнать.
   Два монаха, сопровождавшие Кресска, замедлили шаг и отстали. Никому не следовало слышать, о чем беседует отец комендант с главой своих осведомителей.
   - Да не забудет святой драконоборец нас своими милостями, - Кресск улыбнулся монаху и продолжал неспешно шагать по неширокой дорожке сквера. Рассказывай, брат мой.
   Демент приноровился к темпу, которым шагал отец комендант, и стал негромко докладывать.
   - По поручению сержанта Нообста, дядюшка Пиип ходил в Казорский квартал. У Пиипа там имеются связи. В определенных кругах. Но проследить его в Казорах не удалось.
   "Опять Казорский квартал, - отметил Кресск. - Мичигран в Казорском квартале, и Пиип в Казорском квартале. Старший стражник Пиип по пустякам в Казоры не пойдет".
   - У тебя не хватает опытных агентов? - спросил Кресск. В голосе его, в равной мере, звучали сочувствие, удивление и еще что-то, весьма неприятное.
   - Опытные агенты у меня есть, - после небольшой паузы сообщил Демент. - Но в Казорском квартале работать сложно. За Пиипом шли трое, самые опытные. Но дядюшка Пиип слишком хитер, нашим агентам он не по зубам. Он оторвался от них, едва они вошли в Казоры. С кем Пиип там встречался узнать не удалось.
   Это было серьезным упущением, но Кресск не выразил недовольства, его полное румяное лицо по-прежнему выглядело достаточно доброжелательно.
   - Вышел дядюшка Пиип из Казор недавно, - продолжил монах. - Он привел с собой молодого парня, по имени Роннивин. Кличка Крот. До сих пор этот Роннивин в сферу нашего внимания не попадал. Сейчас в Казорах собирают сведения о том, кто он такой, чем занимается, с кем общается. Сегодня мы будем знать о нем все.
   Кресск одобрительно кивнул.
   - Пиип привел Роннивина к сержанту Нообсту. Роннивин, после некоторого принуждения, признался, что он пробрался в сокровищницу Клинкта, похитил там шкатулку с Мультифритом и семь малых медных монет.
   Демент замолчал, ждал, не спросит ли о чем-нибудь отец комендант.
   Отец комендант был доволен. Теперь понятно почему Мичигран отправился в Казоры. Значит, Мультифрит все-таки там. Удачлив маг, удачлив... И, надо отдать ему должное, сообразителен. Координатор это сразу заметил.
   - Вряд ли этот Роннивин действовал один, - решил Кресск.
   - Нообст спросил об этом Роннивина. Тот назвал имя купца Самара. Потом стал рассказывать о черных башмаках, с металлическим подковками на каблуках... Но тупица Коорн, ничего толком, из этого разговора не понял.
   - Черные башмаки с подковками? - повторил Кресск. - При чем здесь черные башмаки?
   Отец Демент помедлил с ответом. Он не знал, при чем здесь черные башмаки, и ему, мастеру сыска, неприятно было признаться в этом.
   - Возможно, это какой-то шифр. Под башмаками может подразумеваться сам Мультифрит.
   - А кто такой купец Самур?
   - Темная личность, мелкая сошка. Авторитетом в преступном мире не пользуется. Скупает краденное, продает, меняет. Иногда и сам подворовывает. Его сейчас допрашивают. В мелких грехах признался. От всего, что касается Мультифрита, пока отказывается.
   - Кто еще?
   - Кроме Самура мы задержали еще пятерых, - отец Демент помолчал, потом неохотно сообщил: - Пока они все отрицают. Но с ними продолжают беседовать. Надеюсь, что-то всплывет.
   История с похищением Мультифрита обрастала непонятными подробностями. Какой-то мелкий скупщик краденного, какие-то черные башмаки, странный Роннивин, который берет из сокровищницы медные монеты... Шесть сообщников, и ни один из них не признается... Кресск любил ясность и всегда добивался ее. А здесь было слишком много непонятного.
   - Мультифрит нашли?
   - Нет. Роннивин спрятал кристалл сразу же после кражи. Зарыл в землю.
   - Где?
   - Возле Северных ворот. Под одним из камней... - неохотно, как будто его заставляют говорить то, во что он сам не верит, стал рассказывать Демент. - По словам Коорна, Роннивин откатил один из крупных камней, вырыл небольшую ямку, положил в нее Мультифрит, и снова прикрыл камнем.
   - Подробней, - попросил Кресск. - Где находится этот камень? Думаю, Нообст догадался достаточно подробно расспросить об этом Роннивина.
   - Да, Нообст расспросил... - чувствовалось, что Демент недоволен сведениями, которые он может предоставить отцу коменданту. - Но мы вынуждены довольствоваться тем, что запомнил Коорн... От правой створки ворот надо пройти пятнадцать шагов вперед, - повторил полученные от капрала сведения монах. - Потом повернуть направо и пройти еще десять шагов. Здесь надо остановиться и посмотреть налево. Там, под одним из камней, лежит Мультифрит.
   - Под каким камнем? Возле ворот лежит добрая сотня камней.
   - Коорн клянется, что передает слова Роннивина дословно. "Камень этот не самый большой, и не самый маленький. Снизу он бугристый, а сверху почти плоский. У него пять углов. Два угла ровные, а три не совсем ровные".
   Демент понимал, что его рассказ не устроит отца коменданта. Так и получилось.
   - Этого мало. Другие подробности, - потребовал Кресск.
   Монах молчал.
   - Еще что-нибудь об этом камне известно?
   - На нем любят сидеть вороны, - отец Демент понимал, что говорит глупость, поэтому тут же сообщил: - Так сказал Роннивин.
   - Какие вороны? - отец Кресск не любил, когда ему говорили глупости.
   - Обычные. Капрал клянется, что Роннивин сказал именно так. Больше он ничего не услышал. Сержант Нообст пнул дверь, и капралу опять досталось.
   - Сильно пнул? - не смог не поинтересоваться Кресск.
   - Судя по тому, что левое ухо Коорна увеличилось вдвое - сильно.
   - Значит, следует искать камень, на котором сидят вороны... - Кресск нахмурился, что с ним случалось очень редко. - Ты, отец Демент, в это веришь?
   - Это слова капрала Коорна, - ушел от ответа Демент.
   - Камней у Северных ворот около сотни. - Кресск говорил совершено спокойно, но Демент понимал, что комендант недоволен. - Очень жаль, что Коорн настолько туп. Он не может толком даже подслушать. Но это не его вина. Это мы плохо работаем. Не кажется ли тебе, брат мой, что нам следует поискать среди стражников кого-то не столь тупого, как Коорн? Кого-нибудь вроде дядюшки Пиипа.
   - Ищем, ваше преподобие. Но среди стражников большинство таких, как Коорн.
   - Тебе не кажется, что в городской страже мы должны иметь своих людей?
   - Да, ваше преподобие. Мы сейчас готовим двоих.
   - Где сейчас Роннивин?
   - В караульном помещении, пьет чай с баранками, под присмотром четырех стражников, во главе с дядюшкой Пиипом. Очевидно, ждут лейтенанта Брютца. Забрать Роннивина оттуда невозможно.
   - Прокол, - подвел итог операции в Казорах отец комендант. - Роннивин должен был сейчас пить чай с баранками у нас, в Святой Обители.
   - Прокол, - согласился Демент.
   - Ты считаешь, что нам следует идти к Северным воротам? - спросил Кресск.
   Демент медлил с ответом. Он посмотрел на травку, растущую вдоль дорожки, как будто надеялся увидеть там ответ на вопрос отца коменданта. Но ничего не увидел.
   - Я не уверен, что Мультифрит находится у Северных ворот, - наконец сказал он.
   Отец комендант внимательно посмотрел на своего главного осведомителя.
   - Сержант Нообст не дурак, - ответил на этот вопрошающий взгляд монах.
   - Нообст свое дело знает, - согласился Кресск. - Думаешь, это он подсказал Ронневину Северные ворота?
   - Вполне возможно. Сержант знал, что капрал станет подслушивать. Думаю, что Северные ворота - это для Коорна.
   - Ты уверен в этом?
   - Нет, не уверен. Нообст всего лишь человек. Мог допустить промах.
   - Мог, - опять согласился Кресск. - Сержант Нообст вполне мог допустить промах. Но Северные ворота следует проверить. А с самого Нообста, Пиипа, и этого воришки из Казор, Роннивина, глаз не спускать. Если они куда-то пойдут - доложить немедленно.
   - Да, ваше преподобие, немедленно.
   - Приставь к ним самых опытных. Хотелось бы, хоть здесь, обойтись без прокола.
   - За ними присматривают, ваше преподобие, - склонил голову Демент.
   - Где сейчас Мичигран? - задал отец Кресск давно беспокоивший его вопрос. Мы, кажется, решили, что следует тщательно присмотреть за магом.
   - В Казорском квартале, - в голосе монашка опять прозвучало заметное сожаление. Или это было чувство вины. - Он тоже отправился в Казорский квартал. Тайно, без своего плаща и посоха. За ним последовали два наших опытных агента. На бульваре Халабудра Неудержимого Мичигран встретился с тремя девами переходного возраста. У костра сидел также и парень. Все четверо из тех, что ходят в черных кожаных куртках. Они недолго о чем-то беседовали, затем Мичигран, с одной из девиц, удалился в темный переулок. Оба они исчезли.
   - Как это - исчезли?
   Отец Кресск ждал, что еще скажет Демент, но тот молчал. Очевидно, подбирал слова, чтобы объяснить.
   - Как это исчезли? - вынужден был повторить вопрос Кресск. - А твои агенты?
   - Когда наши агенты вошли в переулок они увидели там, на земле, двух громил. Оба крепко спали. Разбудить их не удалось. Без магии там, судя по всему, не обошлось. Но они не нашли там ни Мичиграна, ни девицы. Агенты вернулись к костру, чтобы расспросить, о чем говорил Мичигран. Но и там никого не оказалось. Пока никаких новых сообщений от них нет.
   - Где сейчас Мичигран и чем он занимается, мы не знаем? - спросил Кресск.
   Мог бы и не спрашивать. Если бы Демент что-то знал о Мичигране, то доложил бы.
   - Не знаем, - подтвердил монах.
   - Второй прокол, - отметил Кресск.
   - Второй прокол, - хмуро подтвердил Демент.
   - У Мичиграна постоянно живут ученик-мальчишка и коза, - напомнил Кресск.
   - Они тоже исчезли, - отец Демент негромко вздохнул и опустил голову, признавая свою вину.
   Кресск подумал о том, как нелепо все устроено: когда нет серьезных происшествий, его агенты работают успешно, но когда случаются что-то серьезное и непонятное, они не могут выполнить ни одного важного задания.
   - Три прокола за один день. Не много ли? - спросил отец комендант.
   - Много, - согласился Демент.
   - Наши агенты недостаточно опытны, или недостаточно усердны?
   - Наверно, в какой-то степени, и то и другое, - недолго поразмыслив, ответил монах.
   - Да, - согласился комендант. - Над этим следует подумать. Как только станет что-то известно о Мичигране, немедленно сообщите мне, - и добавил. - О мальчишке и козе тоже. Где бы я ни был, найти и сообщить.
   - Будет сделано, ваше преподобие, склонил голову монах.
   - Сколько ты заплатил капралу?
   - Одну серебряную монету.
   Отец комендант вынул из кармана балахона две серебряные монеты. Монах взял их, поклонился Кресску, сошел с дорожки и исчез в кустах.
  
   Возле Северных ворот лежало великое множество камней. Небольшие камни, большие камни и очень большие камни располагались без всякого порядка. Да и не нужен здесь был никакой порядок. Камни просто набросали перед воротами, чтобы никто не смог их открыть. Здесь были камни плоские, камни квадратные, камни многоугольные. Многие имели форму, определить которую было просто невозможно.
   - Что скажешь, Умняга? - привычно обратился Бодигар к мудрому теоретику.
   - Хаос. Хаос и неразбериха, - определил Тугодум. Он сел на ближайший валун, пощупал его и сообщил: - Каждый камень есть твердая материя, данная нам в ощущение.
   - Твердая, - согласился Бодигар. - Надо искать Мультифрит, - напомнил он.
   - Хм-м, ты произнес слово "искать"... - Умняга поморщился и с укоризной посмотрел на Бодигара. - А слово - есть символ, означающий мысль или явление. "Искать" - это неправильная посылка, Бодигар. Она обращена в бесконечность и не определяет конечную цель. А раз не определена конечная цель, то создается парадоксальная ситуация: прямая линия нашего желания устремится в бесконечность и никогда не пересечется с параболой в том месте, на которой находится точка, означающая результат. Правильная посылка, это должно быть очевидно даже младенцу, заключена в слове "найти". И не пытайся мне возражать.
   Бодигар и не попытался возражать. Он понял, что Тугодум сказал, что-то очень важное. Но Бодигар не знал, что такое "парадоксальная ситуация", не разбирался в параболах, и не представлял себе, что такое "бесконечность". От всего, что сказал Умняга Тугодум, несло такой высокой ученостью, что командир краснорубашечников вообще не понял, о чем говорит теоретик. И не пытался понять. Он стоял и ждал, когда Умняга закончит, и можно будет взяться за поиск волшебного кристалла.
   А Умняга не закончил. Крагозей велел помочь молодежи, и Умняга сразу взялся за дело, привлек к выполнению этого задания весь свой могучий ум.
   - Следовательно, мы заинтересованы, чтобы они пересеклись. Вот ты и скажи мне, что ты намереваешься для этого сделать? Как ты собираешься найти Мультифрит? Не "искать" а "найти"? Запомни это слово.
   - Очень просто. Найдем плоский камень, о котором говорил Хэмми, перевернем его и возьмем Мультифрит.
   - И все?
   - И все! - подтвердил Бодигар. Другого способа найти ценный кристалл он не смог себе.
   Умняга снисходительно выслушал примитивный план Бодигара и скорчил недовольную гримасу.
   - А ты ведь один из лучших, - отметил он. - Не та нынче пошла молодежь... Все для вас просто: пришел, увидел, перевернул. Страшно подумать, что станет с нашим городом, когда мы умрем, и к власти придут те, кто сегодня молод.
   - Что я такого сказал? - смутился Бодигар.
   - Камней здесь много, - Умняга повел взглядом по камням и покачал головой. Камней было очень много. - Что ты станешь делать, если под камнем, который мы перевернем, Мультифрита не окажется?
   - Тогда мы перевернем все остальные камни, - не стал задумываться Бодигар. - Будем их переворачивать, пока не найдем.
   - Не рентабельно, не экономично и, самое главное, не научно, - осадил его Умняга. - Ты помнишь, что говорил Хэмми?
   - Помню. Все очень просто. От правой створки ворот надо пройти пятнадцать шагов, потом повернуть на право, и пройти еще пятнадцать шагов. Остановиться и повернуться налево. Там должен лежать большой плоский камень.
   - Совершенно верно, - подтвердил Умняга. - Надо перевернуть большой и плоский камень. Но один. Запомни, всего один! И главное, что должно определить систему наших действий - это ВОРОТА. Начинать надо с них. ВОРОТА - вот тот рычаг, который мы введем в действие, та точка опоры, при помощи которой мы найдем кристалл.
   Умняга поднялся и направился к воротам. Бодигар пошел за ним. За командиром последовал весь отряд.
   - Итак, нам дано, что отсчет шагов должен идти от правой створки, - напомнил Тугодум, когда они подошли к воротам. - Которая створка здесь правая?
   - Вот эта, - указал Бодигар.
   - Ты уверен, что эта створка и есть правая? - снисходительно спросил Тугодум.
   - Уверен.
   - Как, для вас, молодых, все просто...
   Умняга с сожалением поглядел на Бодигара, с тем же сожалением, повел взглядом по остальным краснорубашечникам. Затем принялся внимательно рассматривать ворота. При этом, он не забывал пожевывать кончик своей бороды, явное свидетельство того, что мыслитель глубоко задумался. Когда Умняга решал какую-то чрезвычайно важную проблему, он всегда пожевывал кончик бороды. Наглядевшись на ворота, Умняга повернулся к Бодигару и стал его рассматривать, так же внимательно.
   - Ты уверен, что эту створку следует считать правой? - повторил он свой вопрос.
   - А какую еще? - удивился Бодигар. - Она же правая.
   Краснорубашечники внимательно прислушивались к разговору. Бодигар правильно указывал на правую створку ворот. Она и была правой. Но Тугодум был очень умным и очень образованным. Все понимали, что просто так мыслитель возникать бы не стал.
   - На первый взгляд, кажется, что это так, - отметил Умняга. - Но это только на первый взгляд. Стоит подойти к этой проблеме с научной точки зрения, и все сразу осложняется. Вот ты, как тебя зовут, - обратился Умняга к молодому, еще безбородому гному.
   - Кудюк.
   - Ну-ка, Кудюк, подойди к воротам, - велел Умняга.
   Кудюк послушно подошел к воротам и остановился, ожидая дальнейших указаний.
   - Посмотри на ворота, - велел Умняга. - Внимательно посмотри.
   Кудюк уставился на ворота. Остальные краснорубашечники тоже стали разглядывать ворота. Ворота были самыми обыкновенными городскими воротами. Отличались они от всех других ворот, наверно, только тем, что их давно не открывали.
   - Какая створка у ворот правая? - задал пустяшный вопрос Умняга.
   - Вот эта, - не задумываясь, ответил Кудюк и показал рукой на массивную, обитую железными полосам створку.
   - А левая?
   - Вот эта.
   - Правильно он оказал? - повернулся Умняга к остальным гномам.
   Остальные гномы подтвердили, что Кудюк сказал правильно.
   - Ты понимаешь, что случается, когда массы, не учитывающие причинно-следственные связи, и инвариантность материи, пытаются решить фундаментальную проблему большой науки? - уставился на Бодигара Умняга.
   - Не понимаю, - откровенно признался тот.
   - В этом случае закладывается основа фундаментальных ошибок, - заявил Тугодум. - Ну-ка, Кудюк, повернись лицом ко мне, стань спиной к воротам! - приказал Умняга.
   Тот послушно выполнил приказ.
   - Где правая створка ворот?! - спросил Тугодум.
   - Вот эта, - показал гном, поворачиваясь.
   - Стой, не поворачивайся! - останови его Тугодум. - Стой на месте и не двигайся. Подними правую руку!
   Гном послушно поднял правую руку.
   - Правая створка ворот должна находится со стороны правой руки, или со стороны левой? - спросил Тугодум.
   - Со стороны правой, - заявил гном.
   - Значит где правая створка?
   - Здесь... - изумленный Кудюк посмотрел на створку, которую он совсем недавно считал левой.
   - Теперь опять повернись лицом к воротам! - приказал Умняга.
   Кудюк послушно повернулся.
   - Где левая створка ворот?
   - Здесь, - показал Кудюк. - Со стороны левой руки.
   - Повернись! Где теперь правая?
   Обалдевший Кудюк послушно повернулся и в полной растерянности, показал на створку, которую только что назвал левой.
   - Вот так, - подвел итог Тугодум. - Теперь поняли?
   Гномы молчали. Потом кто-то из них тихо проговорил:
   - Не поняли.
   - Не поняли... - Умняга Тугодум оглядел гномов так же внимательно, как он несколько ранее разглядывал ворота. - И не поймете. Нет у вас базы, которая позволяет вникнуть в сложные процессы мироздания, - с сожалением сообщил он. - Объясняю: правого и левого не существует. Центром мироздания является гном. А все остальное, что окружает нас, дано гному в ощущение. И существует только в зависимости от того, как гном его ощущает. Ни о каком предмете нельзя быть уверенным, что он находится справа, слева, сзади или впереди нас. Важно, не где находится предмет, а где находится гном. И в зависимости от того, где находится гном, предмет будет перемещаться вправо, влево, или еще куда-нибудь. Теперь поняли?
   - Значит, правого и левого нет? - спросил Бодигар.
   - Нет, - твердо заявил Умняга.
   Гномы с удивлением смотрели на ворота. Только что все было очень просто. Каждый из них знал, где правая сторона и где левая. А умный Тугодум доказал, что все это не так. И как теперь быть, если нет ни правого, ни левого? Как жить дальше?
   - А без ощущения нельзя? Чтобы без науки... - спросил Бодигар. - Мы как-то привыкли... Ну, чтобы по-старому.
   - Нельзя, - отрезал Тугодум.
   - Но, если мы не знаем, где правая створка ворот, как мы станем искать Мультифрит? - спросил Бодигар.
   - Не как "искать", а как "найти"! - снова напомнил Умняга. -Формулировки должны быть точными, от этого может зависеть конечный результат. Но в основном, ты прав, Бодигар. Перед ними стоит вопрос: как? Сейчас я подумаю, затем изложу вам свои основные мысли по поводу наших дальнейших действий.
   Но изложить свои основные мысли Умняга Тугодум не сумел. Он даже не успел, как следует, подумать.
   - Эльфы идут! - сообщил гном, наблюдавший за дорогой.
   Действительно, вдали показались эльфы. Их было много, гораздо больше, чем гномов.
   - Тугодум - эльфы! - Бодигар попытался оторвать Умнягу от размышлений.
   - Не отвлекай меня, - потребовал тот. - Я думаю, - и снизошел до того, чтобы сказать, над чем он думает: - С этими воротами, Бодигар, все не так просто. Их ведь не открывали многие годы. А раз их не открывают, то возникает вопрос: можно ли вообще считать их воротами? И что особенно интересно, здесь могут быть три варианта ответа. Понимаешь, не два, а три...
   - Они идут сюда, - сообщил гном, наблюдавший за дорогой.
   - Какие-то эльфы не должны вас отвлекать от познания истины, - назидательно произнес Умняга. - Эльфы могут придти, эльфы могут уйти. А истина вечна.
   - Они идут за Мультифритом, - сказал Бодигар. - Они хотят захватить Мультифрит.
   - Они имеют полное право хотеть. Хотеть не запрещается никому. Но мы пришли раньше, значит, Мультифрит принадлежит нам, - Умняга сказал это с такой уверенностью, будто это зависело полностью от него, и только от него.
   - Они так не считают, - просветил теоретика Бодигар. И осторожно потрогал синяк под глазом.
   - Если они этого не понимают, то побейте их и прогоните. Нечего им претендовать на чужую собственность.
   - Умняга, эльфов много. Их больше чем нас. Ты умный, посоветуй, как нам побить их, - попросил Бодигар.
   Умняга посмотрел на приближающихся эльфов. Их, действительно, было много. Но Тугодума это не смутило. Он знал немало примеров, когда небольшие отряды громили превосходящего их численностью врага.
   - Прежде всего, нельзя пропустить эльфов к воротам, - посоветовал Умняга. - Если они не сумеют захватить ворота, они не смогут найти место, где находится нужный камень.
   - Понятно. Но нас слишком мало.
   - Главное не число, а умение, - просветил Бодигара Умняга. - Вам надо применить какой-то неожиданный тактический прием. Построить свой отряд клином, разрезать строй эльфов и разбить вначале одну часть, затем вторую. Или, наоборот, пропустить эльфов к воротам, и ударить по флангам. Очень удачно может получиться. Можно применить другой тактический прием: отправить часть нашего отряда в засаду, а когда бой начнется, ударить эльфам в тыл. Так что действуйте. Я морально поддержу вас, - порадовал Умняга Бодигара. - Моральная поддержка очень важна. Она вдохновляет, вселяет мужество и ведет к победе. Можете быть уверены, - сказал он, обращаясь теперь уже ко всем гномам. - Вы победите этих слабых, ничтожных, трусливых эльфов. Пусть вдохновят вас героические предки, храбро сражавшиеся с огнедышащими драконами и разгромившие харахорийских пиратов. За меня не беспокойтесь. Я стану внимательно наблюдать за вашими подвигами и, мысленно, буду в первых рядах. Кроме того, постараюсь, призвать вам на помощь, какие-нибудь силы.
  
   - Гномы уже здесь, - после вчерашней драки Хорандо еще прихрамывал. - Только что пришли, - определил он. - Собираются искать Мультифрит.
   - Мультифрит должен принадлежать нам, - напомнил Касселиор. - Мы самый древний народ. Все древние сокровища дарованы нам богами в незапамятные времена.
   Хорандо вспомнил драку с Бодигаром. Гном был хорошим бойцом, дрался отчаянно.
   - Гномы так не считают, - огрызнулся он.
   - Вы должны были взять луки и перебить этих нахальных гномов, - противным скрипучим голосом, стал поучать жрец. Он был зол на вождя, тот незаслуженно унизил жреца, зол на гномов, которые пытаются овладеть Мультифритом. Зол на всех, и злость свою, сейчас, изливал на ни в чем не виноватого Хорандо. - Ты почему не взял луки?! Ждал, пока я тебе подскажу?! Но я не могу постоянно подсказывать каждому. Ты сам должен думать! В этом отвратительном городе вы совсем перестали думать, перестали соображать. Все ждут, когда жрец подумает и подскажет, и только тогда начинают делать что-нибудь толковое.
   - Перестрелять в городе десяток гномов? - да нас всех за это, как курят передушат, - сообщил Хорандо.
   - Никто даже пальцем не тронет ни одного эльфа. Я договорюсь с богами. Боги нас поддержат. А наши боги самые древние и самые могущественные...
   Когда Касселиор начинал говорить о богах и своих с ними связях, возражать ему, или что-то доказывать было бессмысленно. Хорандо молчал. А Касселиор нудел, нудел, поучал, поучал...
   - Гномов надо прогнать отсюда, - сумел все же вклиниться в поучения жреца Хорандо. - Скажи богам, пусть боги их прогонят.
   - Боги?! - Касселиор ожег Хорандо взглядом: "Этого еще не хватало. Всякие Хорандо будут указывать, что ему делать! Будет указывать, делать богам!" - Не смей говорить такое! - окрысился жрец. - Могущественные боги не станут заниматься столь мелким делом. Мы сами прогоним отсюда глупых, безродных и трусливых гномов. Так я говорю, могучие и бесстрашные воины? - обратился он к эльфам.
   Многие из эльфов, которых привел к воротам Хорандо, участвовали во вчерашней драке. Некоторым крепко досталось. А сейчас эльфов было раза в два больше чем противников. Хоршая возможность расплатиться за вчерашнее и накостылять гномам.
   - Еще как прогоним! - отозвался Меликорн. Ему вчера два зуба выбили.
   - Их никто сюда не звал, - поддержал его Ледогор. Он-то, как раз, вчера, не понес значительного урона, но Ледогор, вообще, никогда не отказывался от хорошей драки. - Сами пришли. Что же нам, смотреть на них. Дадим коротышкам по башке!
   - Хорошо, что пришли, - отозвался Валерод. Он вчера был в отряде Алеброна, в схватке с гномами не участвовал и очень об этом сожалел. - И по башке дадим, и погоним.
   Хорандо не был уверен, что его отряду удастся легко разделаться с гномами. Преимущество у эльфов, конечно, большое. Но гномы бойцы не слабые. И упрямые. Пока на ногах держатся - дерутся, а собьют гнома с ног - он и лежа дерется. Еше неизвестно кто-кого погонит. Хорошо, что Касселиор здесь. Этого боги в обиду не дадут. Значит, и остальных могут прикрыть
   - Я и Касселиор пойдем впереди, а вы за нами, - сообщил он отряду.
   Но Касселиор не собирался идти впереди. Он, вообще, не собирался принимать участие в драке.
   - Ты неправильно понял меня, - жрец сердито посмотрел на Хорандо. Потом обратился к отряду. - Хорандо пойдет впереди. А я сделаю гораздо больше. Я обращусь к богам и попрошу, чтобы они утроили силы каждого из вас и вселили страх в сердца гномов. Я попрошу богов даровать нам победу над нечестивыми гномами.
   Касселиор произнес это уверенно, и вид у него был внушительный. Глядя на него, можно было подумать, что боги с нетерпением ждали, когда он, наконец, с ними свяжется, и думали только о том, как бы помочь жрецу.
   Судя по лицам эльфов, они поверили, что боги бросят все свои дела и помчаться выполнять просьбу Касселиора.
   Хорандо же не особенно надеялся на помощь богов.
   "Хорошо если Касселиор докричится до богов, но еще неизвестно, сумеет ли он уговорить их, чтобы те помогли нам, - размышлял Хорандо. - Но нас все-таки больше, чем гномов. Гномы должны понять это. С их стороны будет разумно уйти и оставить Мультифрит нам. Надо объяснить это Бодигару. Он, вообще-то, хороший боец, значит, соображает и должен понять".
   - Подождите, я поговорю с их предводителем, - сказал Хорандо. - Нас вдвое больше. Если дело дойдет до драки, мы побьем гномов. Они должны понять это, и уйти отсюда. Оставить кристалл нам.
   Эльфы были уверены, что, на этот раз, они сумеют побить гномов. Они готовы были немедленно ввязаться в драку, отомстить за вчерашнее поражение и прогнать отсюда гномов. Но возражать Хорандо не стали. Даже Касселиор согласился.
   - Иди и скажи им, пусть уходят, пока я не обрушил на них гнев богов, - велел он.
   Хорандо направился к гномам.
  
   - Эльфы драться не любят, - напомнил краснорубашечникам Бодигар. - Их командир, - кивнул он в сторону Хорандо, - сейчас станет уговаривать нас уйти. Будет доказывать, что их вдвое больше, и что на их стороне боги. Видите, жрец уже поднял руки к небу и пытается договориться со своими богами.
   - Гномы, никогда эльфам не уступали! - выкрикнул кто-то из молодых краснорубашечников.
   Его поддержали.
   - Значит деремся! - Бодигар ободряюще улыбнулся. - Что, мы разве не били эльфов?! Сколько раз били, и еще будем бить, - и он направился навстречу Хорандо.
  
   Командиры встретились на равном расстоянии от своих отрядов.
   - Ну, чего пришли?! - Бодигар держался уверенно, будто не десяток гномов за ним стоял, а в три раза больше.
   - Тебя не спросили, - насмешливо откликнулся Хорандо. - Чего надо, того и пришли, - он сплюнул себе под ноги и гордо задрав подбородок, спросил: - А вы чего здесь топчетесь?
   - А мы где хотим, там и топчемся, - Бодигар тоже сплюнул и выставил вперед правую ногу в высоком зашнурованном ботинке, как бы утверждая, что уходить отсюда он не собирается.
   Оба считали, что лучше всего, договориться, и обойтись без драки. Но оба не знали, как это сделать.
   Так они и стояли, глядели друг на друга. Хорандо молчал, ожидая, что скажет Бодигар. Но и Бодигар молчал.
   - Шли бы вы отсюда, - не выдержал молчанки Хорандо.
   - Это я тебе вчера? - спросил Бодигар. Он только сейчас разглядел, что у Хорандо не хватает зуба.
   - А кто же еще? Ты мне зуб выбил. А я тебе личико разукрасил. Вон ты какой сегодня красивый.
   - Мы с тобой неплохо схватились, - согласился Бодигар. Он вспомнил вчерашнюю драку и губы его, сами по себе, растянулись в улыбку. - У меня и сейчас правое плечо болит.
   - Хорошо подрались, - согласился Хорандо. - Я до сих пор прихрамываю, - признался он. - Но все честно. У меня на тебя зла нет.
   - И у меня на тебя зла нет, - сообщил Бодигар. Ему, вообще-то, Хорандо понравился. С таким эльфом можно и в таверне посидеть, за кувшином пива.
   Хорандо перестал задирать подбородок и тоже улыбнулся. Бодигар ему понравился. Дерется честно и не задается, как другие гномы. - "А ведь с этим Бодигаром вполне можно посидеть в таверне за кувшином пива", - подумал он.
   Так они и стояли. Молчали. А думали об одном и том же.
   Бодигар раскрылся первым:
   - Слушай, Хорандо, что это мы все деремся и деремся? - спросил он. - Давай выберем времечко и завалимся к Гонзару Кабану, посидим вечерок за парой кувшинов пива.
   - Хорошая мысль, - согласился Хорандо. - Надо как-то выбраться и посидеть.
   - А чего тянуть? Ты сегодня вечером свободен?
   - Свободен.
   - И я свободен.
   - Вот и договорились.
   - Значит, у Кабана.
   - У Кабана, - подтвердил Хорандо.
   О встрече в таверне они договорились без особого труда. Теперь предстояло договориться о том, кому будет принадлежать Мультифрит. А это было гораздо сложней. Это, вообще-то, было невозможно. Потому что здесь ничего от их личного желания не зависело. И у того, и у другого были Вожди.
   - Ну, а это... Как же мы теперь? - напомнил Хорандо. - Вы ведь за Мультифритом пришли?
   - А зачем бы мы еще сюда притащились? - Бодигар недовольно оглядел кладбище камней. - За ним, за волшебным кристаллом.
   Вождь приказал ему доставить Мультифрит. А Бодигар все приказы Крагозея выполнял не задумываясь.
   Хорандо до тошноты надоели разговоры о волшебном кристалле. Не верил он в то, что Мультифрит сделает всех эльфов счастливыми. Но вождь приказал ему доставить кристалл. А приказ вождя следовало выполнить.
   - Опять надо драться? - спросил Хорандо.
   - А что делать? - Бодигару не хотелось драться. Не было у него для этого подходящего настроения. А драться с Хорандо, с которым только что договорился о встрече, у Кабана, тем более не хотелось.
   - Может уйдете? - предложил Хорандо. - Нас в два раза больше. Мы вас побьем.
   - Нет, это мы вас побьем,- не согласился Бодигар. - У тебя в отряде писаря и чиновники. А у меня рудокопы и кузнецы. Ни один писарь против кузнеца не устоит.
   - У нас жрец Касселиор. Он сейчас с богами разговаривает. Обещал сделать каждого эльфа в три раза сильней, и вселить страх в сердца гномов. Вам лучше уйти, пока боги не вмешались, - посоветовал Хорандо.
   Не мог Бодигар уйти.
   - Наши боги посильней будут, - сообщил он.- Они ваших богов сюда не допустят. Мы здесь сами разберемся.
   - Значит, не уйдете? - спросил Хорандо.
   - Не уйдем.
   - И мы не уйдем.
   - Придется драться, - без особого желания сообщил Бодигар. - Знаешь что, давай подеремся один на один, как вчера. Я и ты. Кто победит, тот забирает Мультифрит.
   - Нет, - отказался Хорандо. Он не считал себя слабей Бодигара, но и не считал, что сильней. Результат схватки один на один предсказать было невозможно. А эльфов было вдвое больше чем гномов. И Касселиор обещал помощь богов... - Драться, так всем.
   - Всем - так всем, - не стал спорить Бодигар.
   Вот так. Вроде бы все и решили. Но Хорандо и Бодигар не расходились. Ни тому, ни другому, не хотелось начинать эту, не нужную им, драку. Но и говорить больше было не о чем. Они стояли, молчали, смотрели друг на друга. Хорандо думал, что, может быть, Касселиору все-таки удастся уговорить богов. Те вселят страх в сердца противников и гномы уйдут. Бодигар на богов не особенно рассчитывал, он тянул время, надеялся, что Умняга придумает что-нибудь особенное.
   Эльфийские боги не послушались Касселиора и не вмешались. И Умняга Тугодум, несмотря на всю свою ученость, не сумел никого призвать на помощь гномам. Вместо эльфийских богов и неведомой гномьей подмоги, к площадке, что находилась перед свалкой камней, подошел высокий, широкоплечий монах. Хорандо и Бодигар увидели его одновременно. И одновременно узнали его. Кто в Геликсе не знал отца коменданта?
   - Отец Кресск... - Хорандо насупился. Появление отца коменданта не предвещало ничего хорошего.
   - Отец Кресск! - Бодигар тоже сообразил, что отец комендант появился здесь не для того, чтобы осмотреть ворота. И вряд ли он пришел один.
   Так оно и оказалось. Кресск к воротам даже и не подошел. Он остановился и с интересом стал разглядывать эльфов. Наглядевшись, повернулся к гномам и стал рассматривать их с тем же интересом. Тем временем начали подходить монахи. Неторопливо, небольшими группами по три-четыре человека они подходили к отцу коменданту и останавливались за его спиной. Их оказалось не меньше трех десятков, у каждого под просторным балахоном выпирала немалая боевая дубина.
   - Сейчас святые отцы нас отсюда попрут, - вполголоса, так что его услышал только стоящий рядом Бодигар, определил Хорандо.
   - Еще как попрут, - согласился Бодигар. - А что, ваш жрец, что ваши боги?
   - С монахами наши боги связываться не станут, - признался Хорандо. - Со Святой Обителью не поспоришь.
   Бодигар тоже понимал: спорить с монахами, доказывать им, что гномы, имеют какое-то право на Мультифрит, бесполезно.
   Гномы из отряда Бодигара оказались в сложном и неприятном положении. Как теперь выполнить приказ Крагозея и добыть Мультифрит? С кем прикажете драться? С эльфами? Или с монахами? С теми и другими одновременно? А какой смысл в драке, если заранее знаешь, что тебя все равно побьют? Но, вскоре, краснорубашечники сообразили и другое: как хорошо быть рядовым бойцом. Рядовому бойцу не надо отвечать ни на один из этих вопросов. И думать не надо. У них есть командир. Пусть их командир, Бодигар, и думает, что теперь делать? И пусть думает над тем, что он потом скажет Крагозею. От этих мыслей растерянность с лиц гномов стала исчезать. Они с интересом наблюдали за тем, что происходит.
   Точно так же почувствовали себя эльфы отряда Хорандо, Вначале они, как и гномы, переживали. Затем сообразили, что спрос с них невелик, а думать и отвечать за все должны Хорандо и жрец Касселиор. Пусть они думают, и отвечают. А драки сегодня не будет. Ну и ничего. Подерутся с гномами в другой раз.
   Оба отряда стояли на своих местах и с интересом ждали: что скажет их преподобие, комендант Святой Обители Кресск. Раз он пришел сюда, то должен что-то сказать. И как поступят их командиры?
   Монахи также не предпринимали никаких действий. Они стояли за спиной отца коменданта и ждали его указаний.
   А отец комендант размышлял.
  
   Расположение отрядов не вызывало сомнения в том, что намечалась драка. Много эльфов и упрямые гномы. Кресск, сам неплохой боец, любил посмотреть на хорошую схватку. Но сейчас было не до того. Отец комендант пришел сюда, чтобы забрать Мультифрит и хотел сделать это как можно быстрей. Потому что в Геликсе, самые важные секреты, мгновенно, становятся известны абсолютно всем. И скоро, у Северных ворот, не будет только тяжело больных и особо ленивых. Надо было гнать отсюда и гномов, и эльфов.
   - Рад видеть вас, дети мои! - громко, так что его хорошо услышали в обеих отрядах, сообщил отец комендант. При этом, как всегда, при обращении к жителям Геликса, он добродушно улыбнулся. - Кажется, вы выбрали это укромное местечко, чтобы подраться?
   И Бодигар, и Хорандо молчали. О какой, теперь, драке может идти речь? Оба понимали, зачем пришли к Северным воротам монахи.
   - А подобные драки - нарушают спокойствие нашего вольного города, - продолжил Кресск. - Наш хранитель и покровитель, святой драконоборец, дважды рожденный Фестоний, желает всем народам, живущим в Геликсе, и на сопредельных землях, мира и любви. Не будем же нарушать советы и пожелания святого Фестония. Расходитесь с миром.
   И гномы и эльфы были недовольны. Подраться между собой они имели полное право. И были уверены, что так будет всегда. А тут появляются монахи, со своим святым драконоборцем и тяжелыми дубинами. И указывают что делать, и как себя вести. Вот такая пошла тяжелая жизнь.
   Кресску сейчас было совершенно безразлично о чем думали гномы и эльфы.
   - Пусть гномы уйдут первыми, - объявил он. - Идите, дети мои, отдыхайте. Да благословит ваш отдых, святой драконоборец, дважды рожденный Фестоний. А вам лучше подождать, - посоветовал он эльфам.
   Эльфы понимали, что совет отца коменданта, это то же самое, что приказ, который нельзя нарушить.
   - Спасибо за добрые пожелания, - Бодигару было обидно уходить без Мультифрита. Но, если уж на то пошло, то пусть Мультифрит, который не достался гномам, лучше достанется монахам, чем эльфам. - Если потребуется помощь, - Бодигар посмотрел на недовольные лица эльфов, - призовите нас. Мы, гномы, всегда рады помочь Святой Обители.
   Бодигар вернулся к отряду. Гномы все видели, все слышали, все поняли.
   - Уходим, - объявил Бодигар. - Надо доложить Вождю. А этих остроухих мы еще встретим. Мы еще посчитаем, сколько у кого из них зубов.
   Не оглядываясь, гномы ушли.
   Эльфы молчали. Только что они были уверены, что выгонят отсюда гномов. Мультифрит, можно сказать, уже был у них в руках. И в это время явились монахи. В лесу, эльфы могли легко перестрелять и гномов, и монахов. Но где те леса?... Где те тугие луки и длинные стрелы? Здесь, в Геликсе, оказывать сопротивление или даже неповиновение Святой Обители они не решались.
   Только Касселиор не послушался отца коменданта. Он все еще на что-то надеялся. Жрец отвернулся и торопливо призывал богов немедленно вмешаться, вселить сомнение в сердца монахов, а затем сжечь их священным огнем, а пепел развеять. И передать, наконец, в руки эльфов Мультифрит, принадлежащий им по праву!
   - Касселиор! - окликнул его Кресск. - Перестань махать руками. Ваши боги сегодня не помогут тебе.
   Касселиор обернулся. Он не боялся Кресска. У монаха свой бог. У него, у Касселиора, свои боги. И не один, а много. И вряд ли бог людей, со своей дубиной, устоит против многих могущественных эльфийских богов.
   Кресск понял жреца.
   - Не надо суетится, - посоветовал он. - Порядок в Геликсе охраняет святой драконоборец, дважды рожденный Фестоний. Твои боги, возможно, могут что-то сделать за стенами нашего города. А внутри его стен они бессильны. Несмотря на твои вопли, ни один из твоих богов, не поможет тебе.
  
   Отряд краснорубашечников скрылся в ближайшем переулке, но Кресск, пока, не отпускал эльфов, ждал, чтобы гномы отошли подальше. В это время на площадке у ворот появился монах в опущенном капюшоне. Он остановился невдалеке от отца коменданта.
   Кресск жестом руки приказал монаху подойти.
   - Лейтенант Брютц, сержант Нообст, дядюшка Пиип, а с ними юноша Роннивин идут по направлению к Вороннему Клюву, - сообщил тот.
   Воронний Клюв был небольшой лощиной, примыкавший на западе к одному из кварталов Геликса, а с другой стороны, к Казорскому кварталу. Место это пользовалось недоброй славой. Сюда приходили молчаливые тролли, чтобы распить какую-то шипящую жидкость, которую они неизвестно где добывали; здесь собиралась городская шпана, чтобы решить какие-то свои проблемы; горожане близлежащих домов, вываливали здесь мусор.
   "Лейтенанту Брютцу в Вороннем Клюве делать совершенно нечего. А он туда направился, да еще повел того самого Роннивина, из Казорского квартала. Нет, это Роннивин повел в Воронний Клюв лейтенанта Брютца", - поправил себя Кресск.
   - Значит, Северные ворота были названы для Коорна?
   - Да, сержант Нообст свое дело знает, - подтвердил монах. Он помедлил немного, потом добавил: - Наши люди нашли Мичиграна.
   Отец Кресск не стал спрашивать. Ждал, пока монах доложит.
   - Мичигран, со своим учеником, и козой еще находятся в Казорском квартала, но они также идут по направлению к Вороннему Клюву.
   - Ясно, теперь все сомнения отпадают. Что ж, поспешим к Вороннему Клюву и мы, - решил отец комендант. - А что нам делать с эльфами? Им очень хочется найти здесь Мультифрит.
   - Они знают где кристалл находится и хотят найти его, - подтвердил монах. - Их жрец сейчас призывает себе на помощь всех эльфийских богов.
   Касселиор действительно, что-то быстро-быстро шептать, и размахивал какой то зеленой веткой.
   - Вряд ли нам следует опасаться эльфийских богов, - Кресск добродушно улыбнулся.
   - Эльфам очень хочется найти Мультифрит, - напомнил монах.
   - Думаешь, надо дать им такую возможность? - спросил Кресск.
   - Здесь много камней, - монашек оглядел кучи валунов сваленные возле ворот. - А эльфы засиделись в своих канцеляриях, стоит ли лишать их возможности заняться физическим трудом?
   - Ты прав, отец Демент, - согласился Кресск. - Физический труд благотворно влияет на состояние здоровья. Жаль, что надо уходить отсюда и нам не придется полюбоваться на то, как благородные эльфы ворочают валуны. Подойди ко мне, благородный эльф, - подозвал он Хорандо.
   Хорандо послушно подошел к коменданту и сердито уставился на него.
   - Неотложные дела призывают нас, - сообщил монах. - Мы сейчас должны уйти отсюда. Святая Обитель возражает против драк между эльфами и гномами. От имени Обители прошу тебя, пусть твой отряд остается здесь, пока гномы не уйдут на достаточно большое расстояние. Мир вам и успехов во всех ваших начинаниях. Да благословит вас святой драконоборец, дважды рожденный Фестоний.
   Ошеломив эльфов, отец комендант повернулся и пошел прочь от ворот. Монахи последовали за ним.
  
   - Они ушли?!
   Хорандо был не просто растерян. Он не мог понять, что произошло. Здесь, под одним из камней, лежит сокровище. Монахи, которые, несомненно, об этом знают, пришли сюда, чтобы забрать это сокровище. Они прогнали отсюда гномов и должны были прогнать эльфов, потому что сила была на их стороне. А кончилось тем, что монахи ушли, предоставив эльфам забрать волшебный кристалл. Такого не могло быть. Такое не могло даже присниться в самом хорошем сне. Но так произошло. Неужели Касселиор сумел договориться с богами?
   Остальные эльфы также не могли понять, почему монахи ушли. Одни растерянно глядели вслед уходящим монахам, другие с возросшим уважением смотрели на жреца.
   А Касселиор понял, что боги выполнили его просьбу, помрачили разум монахов и заставили их уйти отсюда.
   - Вот вам ваше могущество! Вот вам ваше могущество! - жрец протянул в спину монахов два кукиша. Потом он торжествующе поглядел на Хорандо, и так же гордо оглядел весь отряд.
   - Они ушли?! - Хорандо никогда не считал Касселиора столь могущественным.
   - Ушли! - гордо подтвердил жрец. - Мне не трудно прогнать отряд каких-то монахов. Подумаешь, Святая Обитель!.. Я попросил богов помутить их разум, заставить их забыть о Мультифрите, и увести их отсюда. Эльфийские боги знают мое бескорыстие, знают о моем стремлении возродить величие эльфов. Между прочим, боги поинтересовались, не желаю ли я стать Верховным жрецом всех эльфов, - приврал он. Уж очень был сейчас подходящий для этого момент.
   Касселиор понял, что эльфы, наконец, поверили в его могущество. Теперь, если это потребуется, они пойдут за ним, даже против вождя.
   - Я сказал, что подумаю, - сообщил жрец. - Сейчас не время для того, чтобы рассуждать о моем могуществе. Сейчас время возродить величие эльфов. Мы пришли сюда, чтобы забрать принадлежащий нашему народу волшебный кристалл. Сейчас мы разыщем его, потом будем думать об остальном.
   Касселиор представил себе, что Мультифрит у него в руках. Волшебный кристалл, с помощью которого можно совершать чудеса. И почему бы ему не стать Верховным жрецом? Сила Верховного жреца выше силы вождя. А если Верховный жрец еще и владеет Мультифритом! Это сила, которую еще никто не знал.
   - Хорандо! - властности в голосе жреца заметно прибавилось. Ранее он с Хорандо таким тоном не говорил. - Хорандо, как там сказано? От каких ворот, и сколько шагов?
   - От правой створки ворот десять шагов, - доложил Хорандо.
   - Чего же ты стоишь? - Касселиор напыжился, надул щеки и сложил руки на груди. - Иди, считай шаги, и найди камень, под которым лежит волшебный кристалл.
  
   Большие сытые вороны, постоянно парившие над городской свалкой, могли увидеть, как, со стороны Казорского квартала, к Вороннему Клюву, приближается небольшая группа.
   Впереди широко шагал маг Мичигран, в старой, хорошо знакомой всем, шляпе и фирменном плаще Гильдии волшебников. Он воинственно насвистывал какой-то незатейливый мотивчик и решительно помахивал волшебным посохом. Те, кто хорошо знали Мичиграна, могли понять, что всякая попытка остановить его, тут же закончится ударом посоха в лоб. За магом, стараясь не отстать от него, почти бегом, следовал Тихоня. Тихоня также был настроен решительно. Карманы его брюк были заполнены камнями - оружием, в умелых руках, почти столь же грозным, как посох мага. Гельме не отставала от людей. Она не знала, куда идет Тихоня и зачем он идет. Но умная коза чувствовала, что Тихоне угрожает опасность, и готовилась защищать его рогами, зубами и копытами.
  
   После того, как Роннивин подробно рассказал, в каком именно месте Вороннего Клюва он оставил Мультифрит, и как проще всего найти волшебный кристалл, Балашир отпустил парнишку. Мичигран тоже собрался уходить. Как это принято, у всех уважающих друг друга людей, они с Балаширом присели за стол, чтобы пропустить по кружечке на дорогу. Налили, Балашир пожелал Мичиграну удачи во всех его делах. Но выпить не успели. Едва они подняли кружки, явились гости. Не просто гости, а старые друзья, с которыми были в одной ватаге: вместе очищали сады, вместе поворовывали, вместе дрались с другими ватагами, отстаивая свои права. Было в их ватаге десять человек, а пришли трое. В Казорском квартала не каждому удается дожить до зрелых лет. Так что пятеро не пришли. Собир, Как и Балашир, занимался контрабандой, у Майсона была небольшая таверна, а Кнобби так и не сказал, чем он занимается, только посмеивался. Но процветал. Это было видно и по небедной одежде, и по ухоженной бородке.
   Выпили за встречу, и за старых друзей, которые не могли придти. И, конечно, за Мичиграна, за его успехи, за его удачу, и за его будущее. Когда собираются старые друзья, которые не виделись добрый десяток лет, есть о чем поговорить, и есть за что выпить. Но Мичигран не мог надолго задерживаться. Надо было идти за Мультифритом. Мало ли что может случиться с волшебным кристаллом. К великому сожалению всех, пришлось расставаться. Но, прежде чем уйти, Маг решил немного отдохнуть: минут двадцать полежать с закрытыми глазами.
   Так он и сказал, укладываясь на широкую и жесткую деревянную скамью:
   - Двадцать минут и не больше. Вы меня не трогайте. Я же маг, я время чувствую. Сам поднимусь.
   - Ты бы сапоги снял, - предложил Балашир. - Пусть ноги отдохнут.
   - Нет, - отказался маг. - Некогда мне возиться с сапогами. Дайте спокойно полежать.
   И закрыл глаза. А когда открыл, понял, как он правильно поступил. Голова, конечно, все еще болела, и ребра помнили, что по ним прошелся сапог Зубастика, но общую усталость как рукой сняло. "Хорошо быть магом, - отметил Мичигран. - Отключился всего на двадцать минут, а отдохнул по-настоящему", - он сел. Тело было послушным, гибким, и голова светлой. Хоть сейчас в драку, хоть за стол.
   Вот только сапоги... Маг считал, что не снимал их. Но сейчас они были не на ногах, стояли возле скамьи. "А память начинает подводить, - решил маг. - насчет сапог, забыл. Ну, что же, пора собираться". Он прислушался. В доме было тихо. Значит гости разошлись. Вот и хорошо. Маг быстро натянул сапоги, накинул плащ, взял посох и вышел в соседнюю комнату.
   Балашир сидел за столом, просматривал какие-то бумаги.
   - Отдохнул? - спросил Балашир.
   - Прекрасно отдохнул! - Мичигран довольно улыбнулся. - Я же говорил, мне всего и нужно двадцать минут.
   Балашир как-то странно посмотрел на мага.
   - Что ты на меня уставился? - поинтересовался Мичигран.
   - Ты проспал шесть часов, - сообщил Балашир.
   - Не может быть, - не поверил Мичигран. - Я произнес заклинание на двадцатиминутный сон. Это очень простое заклинание, и оно всегда срабатывало.
   - Выйди на крыльцо и посмотри на небо, - посоветовал Балашир.
   Мичигран вышел на крыльцо, посмотрел на небо и тотчас вернулся.
   - Почему ты меня не разбудил? - спросил он.
   - Я будил тебя, и очень старался сделать это, - Балашир не стал рассказывать, какие старания он прилагал, чтобы разбудить мага. - Но это оказалось невозможно. Вероятно ты перепутал заклинания и заказал себе не двадцатиминутный сон, а шестичасовый.
   - Нет, перепутать я ничего не мог, - не согласился Мичигран. - Но заклинание не сработало. Знаешь, наверно потому, что я очень устал. День вчера был тяжелым, нервным, и по голове меня били два раза. И ночью я не спал. Наверно, поэтому и не сработало. Что ж, учту. Тем более, теперь мне надо поторапливаться. Где Тихоня и Гельмы?
   - Ученик и коза давно ждут тебя.
   Вместе с магом Балашир спустился с высокого крыльца. Друзья крепко пожали друг другу руки, пожелали друг другу удачи.
   - Может быть послать с тобой пяток парней, - предложил Балашир. - Если что, помогут.
   - Не стоит, - отказался Мичигран. - Сами управлюсь. Ты не видел, как швыряет камни Тихоня, и как бьет рогами Гельма. Управимся.
  
   И вот, теперь Маг, его ученик и коза торопились к месту указанному Роннивином. Роннивин выбросил Мультифрит рядом с деревом. "Возле старой корявой рябины, - сказал Роннивин. - Там, на Вороннем Ключе, растут еще три рябины. Но они молодые и красивые. А это дерево старое, корявое и некрасивое".
  
   Те же птицы, что пролетали над Мичиграном, могли увидеть и другую группу, которая в это же время, приближалась к Вороннему Клюву со стороны городских кварталов. Возглавлял ее сам лейтенант Брютц. Он и шел, как ходят лейтенанты городской стражи, когда собираются совершить что-то важное. Рядом с ним, не как подчиненный, а как товарищ по оружию, и единомышленник, уверенно шагал сержант Нообст. От лейтенанта и сержанта не отставали дядюшка Пиип и вор из Казорского квартала, по имени Роннивин, и по кличке Крот. Конечно, дядюшка Пиип шел не так, как его начальство, а совсем по-другому. Он шагал, как должен это делать старший стражник, сопровождая лейтенанта и сержанта. Не обгоняя их, не отставая от них, и не топоча, тяжелыми башмаками, чтобы не мешать начальству, которое, вполне возможно, как раз, в этот момент, думает. А Роннивин? Что может выражать походка вора из Казорского квартала, который никогда не ходил в строю? Она и не выражала ничего, кроме того, что он не стоит на месте, а двигается.
   Обе группы стремились к одной и той же цели. Но первой к ней приблизилась группа, возглавляемая лейтенантом Брютцем.
   - Там кто-то есть, - сообщил Роннивин.
   Лейтенант и сам видел, что там кто-то есть.
   - Это то самое место? - уточнил он.
   - Да, - подтвердил Роннивин. - Вон она, старая, корявая рябина.
   Рябина выглядела очень неуклюже. Ствол ее, в метре от земли, криво изогнулся, и пошел не вверх, а куда-то в сторону. Некоторые ветви росли вертикально, а другие, почему-то вывернулись и тянулись к земле. Многие из них были почти лишены листьев. А те, что находились ближе к вершине, торчали усохшими сучьями. Дерево было, действительно, старым, неуклюжим и корявым.
   Рядом со старой рябиной стоял человек. Одет он был несколько неожиданно для обитателей Геликса. На нем была белая сорочка, отороченная на груди и по манжетам, тонкими кружевами, светло-коричневый жилет с серебряными пуговицами, короткие и просторные темные брюки опускались несколько ниже коленей и встречались там с высокими чулками коричневого цвета. На ногах поблескивали хорошо начищенные легкие башмачки с большими серебряными пряжками. Завершала костюм небольшая шапочка алого цвета, украшенная радужным пером. В Геликсе так не одевались. Брютц с первого взгляда понял, что это чужеземец. На неширокой золотистой перевязи, что опускалась с плеча чужеземца, висела шпага. Не парадная игрушка, с эфесом, украшенным самоцветами, которую следовало носить к такому костюму, а настоящее боевой оружие, в простых, и даже, несколько потертых темных ножнах. А еще, на поясе у него находилась небольшая кожаная сумка. Возраст человека, явно, ожидавшего лейтенанта с его командой, определить было трудно. По стройной фигуре и молодому лицу, никто не дал бы ему более двадцати пяти лет. Но большие черные глаза глядели столь печально, что, не задумываясь, ему можно было дать и всех сорок лет, а то и пятьдесят.
   Незнакомец встретил их приветливой улыбкой.
   - Лейтенант Брютц, сержант Нообст, старший стражник Пиип и Роннивин, вор из Казорского квартала. Надеюсь, я не ошибся?
   - Не ошибся, - подтвердил лейтенант. - А ты кто такой? - спросил он, в свою очередь. - Иноземец?
   - Да, я путешественник. Зовут меня Франт. Не удивляйтесь такому странному имени. В других землях, знаете ли, и обычаи другие, и имена другие.
   - Чем обязаны? - спросил лейтенант.
   - Я далекий потомок человека сотворившего волшебный кристалл. Пришел сюда, чтобы встретить вас и помочь вам разобраться с дальнейшей судьбой Мультифрита.
   - Считаешь, что без тебя мы не сумеем это сделать? - лейтенант Брютц был уверен, что вполне обойдется без иноземного гостя.
   - Считаю. Скоро вы в этом убедитесь.
   - Где кристалл? - спросил Брютц. Лейтенанту не нравились пустые разговорчики. Дело - есть дело, а болтовню он не любил.
   - Кристалл у меня, - сообщил Франт.
   - Мы пришли сюда за ним! - у лейтенанта Брютца это прозвучало, как приказ немедленно отдать Мультифрит. А когда лейтенант Брютц чго-то требовал, ни у кого не возникало мысли, что можно ему отказать.
   Франт отказал.
   - Придется немного подождать, - объяснил Франт. - Я вижу, сюда идет еще одна группа. Они тоже заинтересованы в Мультифрите. Кроме того, я уже сказал об этом, у меня есть кое-какие сведения, о волшебном кристалле, которые вам необходимо узнать, и кое-какие полномочия.
   Сержант Нообст посчитал, что чужеземец ведет себя неправильно. Рука сержанта потянулась к эфесу меча.
   - Лейтенант, скажите сержанту Нообсту, чтобы он не вынимал из ножен меч, - попросил Франт. - Я моложе сержанта и отлично владею шпагой. Но я не хочу его убивать. Я, вообще, не хочу никого убивать. А что касается Мультифрита, то, уверяю вас, мне он не нужен. Просто, прежде чем вручить волшебный кристалл кому-то из вас, я должен рассказать вам историю его создания, и о Пророчестве, касающегося этого камня. Уверяю, это Пророчество вас заинтересует.
   Лейтенант встретил сообщение Франта спокойно. Он пришел сюда за Мультифритом, убедился, что Мультифрит здесь, и был уверен, что уйдет отсюда с Мультифритом. В применении оружия не было необходимости. А Пророчество, о котором сообщил иноземец, лейтенанта заинтересовало. Брютц посмотрел на сержанта, и Нообст снял ладонь с рукояти меча.
  
   - Там, у корявой рябины, лейтенант Брютц со своей командой! - Тихоня с тревогой посмотрел на Мичиграна. Он не любил стражников.
   - Ничего, Тихоня, - успокоил его маг. - Все будет так, как надо, - и продолжал идти, не сбавляя темпа.
   - Это же наш гость, - удивился Тихоня, который узнал Франта, несмотря на то, что, на "госте" была совершенно другая одежда. Я думал, что он уехал.
   - Это он, - подтвердил Мичигран. - Учти, мы с ним не знакомы, - а на вопрос застывший в глазах ученика, коротко и четко объяснил: - Так надо!
   Тихоня привык к таким объяснениям учителя. Привык он и к тому, что должен соображать сам. Он сразу и сообразил, что лейтенант Брютц со своей командой тоже пришел сюда за Мультифритом. Но учитель не боится соперников. У него волшебный посох, а кроме того, с ним, с учителем, Тихоня, и Гельма. А Франт, друг учителя, и тоже на их стороне. С командой лейтенанта они управятся. Но, пока, следует делать вид, что они незнакомы с Франтом.
   Мичиграна же занимало совсем другое. Ясно, что лейтенант Брютц пришел за Мультифритом. И Роннивин с ним, показал место, где он оставил кристалл. Вот и хорошо. Пусть лейтенант возьмет эту волшебную каменюку, и избавит Мичиграна от тысячи совершенно не нужных ему забот. А зачем сюда явился Франт? Демон явно что-то затевает. Вряд ли он собирается причинить какое-нибудь зло самому Мичиграну, но, все-таки, надо быть очень осторожным...
   Франт подождал пока Мичигран подойдет, сделал в адрес мага и его команды, такой же вежливый полупоклон, каким встретил команду Брютца.
   - Рад приветствовать вас, Великий Маг Мичигран, ученик мага Тихоня и мудрая коза Гельма. Теперь собрались все заинтересованные лица, с которыми я намеревался встретиться, - Франт обращался к обеим группам. - Кристалл, действительно у меня. Вот он.
   Франт опустил руку в сумку, что висела у него на поясе, и вынул из нее Мультифрит. Все с интересом разглядывали небольшой, величиной с ладонь, камень, имеющий форму ромба, изнутри которого проникали волны нежного розового цвета.
   - Маг Мичигран, ты держал в руках Мультифрит, можешь ли ты подтвердить, что это именно он? - спросил Франт.
   - Да, это Мультифрит, - подтвердил Мичигран.
   - Роннивин, ты унес из сокровищницы гномов этот камень? - снова задал вопрос Франт.
   - Да, я взял у гномов этот камень, - подтвердил Роннивин.
   - Что и требовалось доказать, - Франт положил камень возле ствола корявой рябины. - Должен сразу сообщить, что я не намерен завладеть этим волшебным кристаллом. Я намерен передать его вам, - Франт сделал неопределенный жест, который можно было отнести как к лейтенанту Брютцу с его командой, так и к Мичиграну с Тихоней и его козой. - Но, считаю необходимым, предварительно, рассказать вам историю создания этого кристалла. И, сообщить вам о Пророчестве которое произнес один Великий Мудрец в адрес Мультифрита. Надеюсь, вам интересно будет это услышать.
   - Да! - подтвердил лейтенант Брютц.
   - Да, интересно, - сказал Мичигран.
   Остальные, так или иначе, тоже выразили свое согласие, но этого и не требовалось. В конечном итоге, решали лейтенант и маг. Что в это время думали Нообст, Пиип, Роннивин, Тихоня и Гельма, никакого значение не имело. Но это только пока. Как в последствии оказалось, и их мнение, даже мнение козы, имело немалое значение для дальнейшей судьбы Мультифрита.
   - Рассказ мой, может показаться кому-то длинным. Желающие могут присесть, - предложил Франт. Сам он остался стоять.
   Обе группы последовали его примеру.
   - Итак, с вашего позволения, я начинаю свой рассказ. Произошло это в незапамятные времена, когда Граничные горы были вдвое выше, Харахорейское море вдвое больше и глубже, а на том месте, где расположен Геликс, стояли могучие леса, населенные дикими, кровожадными хищниками, которые постоянно поедали друг друга, и всех иных, кто осмеливался придти в эти леса.
   В те времена, в трех годах пешего пути от Султанатов, располагался могущественный Халифат Волдуй. В этом Халифате жили джинны. Одни только джинны. Все они обладали магическими свойствами, и никто другой ужиться с ними там не мог. Конечно, эти джинны не были всемогущими, но в некоторых деяниях они достигли совершенства. Они, лучше чем кто-нибудь другой, могли строить, разрушать и переноситься в пространстве. Всего за одну ночь джинн мог построить дворец или разрушить город, сжечь дремучий лес, или вырыть полноводный канал, соединяющий две реки, уничтожить посевы целого края, или вырастить из малого семечка, громадное дерево. А с места на место они могли переноситься мгновенно.
   Как правило, могущественные народы мудры. Мудрость лежала и в основных законах жизни джиннов. Разрушали они только старое, непригодное к жизни, и не приносящее пользы. А создавали все полезное и красивое. Но, время от времени, и в этом племени рождались и вырастали джинны, лишенные благоразумия. Их старались перевоспитать, но не всегда это удавалось. Некоторые из джиннов, лишенных благоразумия, покидали свою родину и отправлялись в странствия. Некоторых, изгонялись из родных поселений, и они вынуждены были искать другие места для своего проживания.
   Однажды три джинна-изгоя, пересекли безводную пустыню, затем прошли через Граничные горы, и оказались в процветающем королевстве Оффландия, которым правил лучший волшебник всех времен и народов, хитроумный, добрый и справедливый маг Офф. Пришествие джиннов стало для Оффландии началом больших бедствий. А также началом занимательной истории, которую вам предстоит узнать.
   Записал это знаменательное событие ученый секретарь Оффа, его уполномоченный по связям с общественностью будущего, многоопытный Харуман, известный своей правдивостью и беспристрастностью, в изложении самых невероятных фактов. Сейчас мы называем таких людей хронистами, а в будущем их станут считать летописцами, затем историками. Предлагаю вашему вниманию небольшой отрывок из многотомных записей ученого Харумана...
   Франт вынул из сумки, что висела у него на поясе, небольшую книгу, раскрыл ее и начал читать...
   - ... и в 123 году правления мудрейшего и благороднейшего из магов, Великого Оффа, ровно в полдень, коварный дракон, лишенный чувства милосердия, вынырнул из глубин темной бездны и проглотил солнце. Вследствие этого на земле наступил мрак. Нечеловеческим голосом завыл ветер, статуи в саду правителя испустили слезы, реки застыли, а деревья от страха согнулись и приникли к земле. Все живое молило о пощаде. Ибо гибель всего сущего была близка.
   Тогда из своего высокого чертога вышел сам Великий Офф...
   Франт прервал чтение.
   - Прошу прощения, я открыл книгу не в том месте, - сказал он. - Эта история занимательна, но к нашему делу не имеет никакого отношения. И нет необходимости читать о ней дальше. Мудрейший Офф, разумеется, укротил дракона и заставил его возвратиться в глубины темной бездны. Солнце вновь воссияло над Оффландией. Все живое выразило магу искреннюю и глубокую благодарность... Здесь две... Даже три страницы благодарностей Великому и Могучему Оффу. А нам надо дальше...
   Он перелистал с десяток страниц, нашел нужное место, и снова стал читать:
   - ...В лето 134 года правления мудрейшего и благороднейшего из магов, Великого Оффа, в его страну пришли три джинна...
   Франт прервал чтение.
   - Мы пропустим кое-какие несущественные подробности, - предложил он. - Знаете, летописцы и в те времена были довольно многословны. Продолжим чтение с места, которое представляет для нас непосредственный интерес:
   - В первый день своего появления на нашей благодатной земле, джинны разрушили три города, лишили многих жителей крова, а некоторых и жизни. Великий и Мудрый Офф, узнав об этом, высказал сожаление и выразил надежду, что на этом джинны успокоятся.
   Во второй день своего пребывания на нашей благодатной земле, джинны сожгли три дремучих леса, лишив укрытия многих животных, птиц и насекомых, а некоторых и жизни. Великий Офф, узнав об этом, высказал недовольство. А так же выразил надежду, что на этом джинны успокоятся.
   В третий день своего пребывания на просторах нашей благодатной земли, джинны осушили три больших озера, уничтожив, тем самым, среду обитания рыб и возможности местных жителей заниматься рыболовством.
   Великий Офф, узнал об этом и удивился. Ибо суть волшебника - творить добро. И он не понял, где корень добра в том, что сотворили джинны? И он пожелал увидеть этих джиннов, чтобы спросить их об этом. И он промолвил волшебное слово, и джинны предстали перед ним.
   Все три джинна были молоды и могучи. Один из них достигал в своем росте десяти локтей, а большой живот его уже начал превращаться в брюхо. Второй достиг в своем росте восьми локтей высоты, но был самым широкоплечим среди своих товарищей. Ноги его были толсты и напоминали стволы деревьев, и руки его также были толсты и напоминали стволы деревьев. Третий джинн ростом не удался. Он дотянулся всего до высоты в шесть локтей. Нос его был крючковат, глаза узки, губы толсты, и он все время щерился неприятной улыбкой. Все трое были косматы своими волосами, их резкие движения не радовали взгляд, а лица их не были отмечены печатью добродетели. Из одежды, кроме набедренных повязок, на них были, до смешного короткие, не доходящие до колен, халатики из цветного заморского шелка. Точно такие, которые носят девицы, прислуживающие на пирах. На ногах же джинны носили, как это принято у современной молодежи, тяжелые, подбитые металлическими подковками, башмаки.
   - Далее, - Франт оторвался от текста, - ученейший Харуман сообщает о том, что рукава у халатов отсутствовали, и о том, какой замысловатой татуировкой были покрыты руки, ноги и другие места джиннов.
   Лейтенант Брютц пришел сюда вовсе на для того, чтобы узнать какого роста были джинны сотни лет тому назад, и во что они одевались. Ни внешний облик джиннов, ни мода тех давних дней его не интересовали. Он решил, что чтение следует прекратить, и пришло время передать Мультифрит в руки Закона, то есть в его, Брютца руки.
   "Не надо!" - попросил лейтенанта внутренний голос.
   "Надоел он мне со своим чтением", - пожаловался Брютц.
   "Он нам читает книгу самого Харумана! - напомнил внутренний голос. - Ты когда-нибудь читал Харумана? Ты когда-нибудь, по доброй воле, станешь читать Харумана?"
   "Нет", - признался лейтенант.
   "Ну и пользуйся возможностью. Послушай, что пишет Харуман, известный своей правдивостью и беспристрастностью".
   Лейтенант не стал спорить, решил последовать совету внутреннего голоса и послушать правдивый рассказ Харумана. Но не долго.
   - А Великий Офф сидел на простой циновке, сотканной из перьев радужной птицы гру, - продолжал, тем временем, читать Франт. - На нем был обычный шелковый халат с золотым шитьем, борода его блестела серебром, словно утренний снег у подножья Граничных гор, а мелкие морщины у глаз, свидетельствовали о его безмерной доброте.
   - Добрые юноши, - приветливо обратился к молодым джиннам Великий Офф, - не объясните ли вы мне, ради какого доброго дела вы разрушили три города, сожгли три леса и высушили три озера.
   Джинны переглянулись и расхохотались неприятным смехом. Хохот их был оскорбителен и вызывающ. Великому Оффу это не понравилось.
   - Я намного старше вас и лучше вас знаю жизнь. - сказал Великий Офф, - Я должен дать вам хороший совет: не надо разрушать города, жечь леса и лишать воды озера.
   Джинны опять ничего не ответили, и снова стали громко и оскорбительно смеяться. Они были молоды, глупы и уверены в своей безнаказанности.
   Великий Офф был умен, добр и снисходителен к слабостям других. Но ему не нравилось, когда над ним так откровенно и вызывающе насмехаются. И он сказал:
   - Если вы, добрые юноши, продолжите так неприлично вести себя, я вынужден буду наказать вас.
   Следует пояснить, что Великий Офф был, в принципе, против наказаний. Он считал, что воспитывать надо на положительных примерах. И в этом случае, он тоже не собирался никого наказывать. Он просто хотел немного припугнуть джиннов.
   Джинны этого не знали, и не хотели знать. Они были столь самодовольны и столь распущены, что добрые слова Великого Оффа на них не подействовали. Все три джинна стали оскорбительно хохотать, делать неприличные жесты и корчить противные рожи.
   - Заткни свою скважину! Нам твои советы до факела! - сказал самый невысокий из джиннов, чьи глаза были узки, а губы толсты. Затем он презрительно сплюнул на красивую дорожку, покрытую крошкой из розового мрамора. И плевок его был подобен плевку дикого верблюда со скверным характером, которого, к тому же, еще очень рассердили. Но этого джинну показалось мало. Он прыгнул на отливающий изумрудом, аккуратно подстриженный газон, и стал на нем приплясывать. И грубые его башмаки, с металлическими подковками, оставляли следы, будто по газону прошло стадо коз.
   Средний джинн последовал его примеру и тоже презрительно сплюнул на дорожку, покрытую крошкой из розового заморского мрамора. Его плевок также был подобен плевку дикого верблюда со скверным характером, которого, к тому же, еще очень рассердили.
   - Ты на кого хвост поднимаешь?! Пень трухлявый! - грубо сказал он. Затем прыгнул на отливающий чистым изумрудом, газон, которым так гордился Великий Офф и стал топтать нежную траву. И грубые его башмаки, подбитые металлическими подковками, оставляли следы, будто по газону прошло стадо коров.
   И третий джинн дважды сплюнул на дорожку, покрытую крошкой из розового заморского мрамора. Он был десяти локтей ростом, а рот его напоминал пещеру и плевки его были подобны плевкам целого стада диких верблюдов, со скверным характером, которых, к тому же, еще очень рассердили.
   - В гробу я видел тебя и твои советы, - ощерился он. - Вякнешь еще раз - пасть порву! - Затем он прыгнул на, отливающий чистым изумрудом, аккуратно подстриженный газон, который более трехсот лет содержали в чистоте и порядке, и стал на нем подпрыгивать. И грубые его башмаки, подбитые металлическими подковками, оставляли следы, будто газон истоптал табун лошадей.
   Франт опустил книгу.
   - Вы, возможно, подумали, что джины выражаются слишком современно? - спросил он. - Уверяю вас, ничего подобного. Все эти, не совсем приличные выражения, и многие другие выражения, подобного рода, употреблялись еще в древности. Но, конечно, не столь широко, как в последующие века. Что ж, вернемся к нашей книге и почитаем, о чем еще нам поведал мудрейший Харуман.
   Франт снова стал читать:
   - Великий Офф смотрел на то, как джинны плюют на его красивую дорожку из заморской розовой мраморной крошки, как вытаптывают его любимый газон, напоминающий изумруд, и сердце его наполнялось грустью.
   - Я пригласил вас, чтобы по-доброму побеседовать с вами, - сообщил он джиннам, - а вы меня огорчили.
   Но эти молодые джинны не были воспитаны в уважении к старшим. Они считали себя самыми умными, были уверены в своем могуществе, и своей безнаказанности. Поэтому слова Великого Оффа вызвали у них хохот. И к моему великому смущению, ибо я был свидетелем этого происшествия, они начали произносить такие слова, которые не должны дойти до потомков, поэтому я их не записываю.
   Франт опять оторвался от чтения и с некоторой грустью сообщил:
   - Благородный Харуман поступил правильно. Но все-таки многие из слов, которые изрекали в тот день джинны, каким то образом дошли и до наших дней... Но я, кажется, задерживаю собравшихся здесь. Пожалуй, следует перейти к делу. То есть к тому, как Великий Офф наказал этих трех джиннов, не уважающих ни старость, ни частную собственность. Вот что рассказывает об этом благородный Харуман, известный своей правдивостью и беспристрастностью, в изложении самых невероятных фактов:
   - До меня дошло, что вы уничтожили какие-то города, сожгли какие то леса и осушили какие-то озера, - напомнил джиннам Великий Офф. - Вполне возможно, что так оно и есть. Я могу этому поверить, и могу это понять. Я тоже был когда-то молод и, от избытка сил, любил иногда развлечься.
   Великий Офф погладил свою окладистую бороду, которая отливала серебром, как снежные шапки на вершинах Граничных гор, посмотрел на свою, дорожку, на свой газон и горестно вздохнул.
   - Но я не могу понять, почему вы оплевали мою дорожку? - с великой грустью сказал Мудрый Офф джиннам. - Розовую мраморную крошку для нее, большой парусный корабль вез из далекой заморской страны, три года и еще три месяца. А потом лучшие мастера сделали эту дорожку такой красивой, что каждый, кто ступал на нее, забывал все свои печали и радовался жизни, которая сама по себе прекрасна.
   Но я не могу понять, почему вы испортили мой газон? - с великой грустью сказал Мудрый Офф джиннам. - Триста лет этот газон подстригали и поливали рабы моего пра-прадеда, слуги моего прадеда, садовники моего деда, садовники моего отца и мои садовники. Каждое утро и каждый вечер я любовался красотой и чистотой моего газона. И всякий, кто приходил сюда, любовался изумрудной зеленью газона, забывал все свои печали, и радовался жизни, которая сама по себе прекрасна.
   Великий и Добрый Офф снова посмотрел на свою дорожку и свой газон, и глаза его заполнила печаль, как у человека, который потерял что-то очень дорогое.
   - А теперь мраморная крошка, которую из далекой заморской страны привез большой парусный корабль, осквернена. Дорожка, что услаждала взор своим нежным розовым цветом, трижды оплевана вами, как дикими, не разбирающимися в красоте верблюдами.
   А теперь на этом газоне, который услаждал взор каждого, кто глядел на него, видны неопрятные следы, как будто на него ступали своими копытами козы, и как будто на него ступали своими копытами коровы, и как будто на него ступали своими копытами тяжелые лошади. И мне неприятно смотреть на дорожку, ибо я знаю, что вы оплевали ее. И я не смогу любоваться своим прекрасным газоном ни сегодня, ни завтра, до тех пор, пока садовники не приведут его в порядок. И все же, я не стану вас наказывать за это.
   Я, Харуман, ученый секретарь мага, известный всем своей правдивостью и беспристрастием, в освещении самых невероятных фактов, которые происходят в известных нам землях, и в землях нам неизвестных, еще раз подтверждаю, что Великий Офф так и сказал: - "Я не стану вас наказывать за это". - Я буду утверждать, что он сказал именно так, даже если ко мне применят самые жестокие пытки. Ибо эти слова подтверждают, что Великий Офф был не только Велик, но еще и Мудр, и Добр. За все неприятности, которые ему были причинены, он не стал наказывать своих обидчиков.
   А джинны слушали Великого Оффа и нахально ухмылялись. Ибо они по-прежнему были уверенны в своем могуществе и своей безнаказанности. Эти джинны были настолько глупы, что не имели представления, насколько могуществен Великий Офф, и что он может с ними сделать.
   А Великий Офф подумал и принял мудрое решение. Хочу напомнить моим уважаемым читателям, что Великий Офф всегда думал, прежде чем принять какое то решение, поэтому его решения отличались мудростью.
   - Вы могли бы делать добро, но вы совершали зло, - сказал Великий Офф нахально ухмыляющимся джиннам. - И, насколько я понимаю, ваши сердца, и ваши мысли, не наполнены желанием творить добро. Я, Офф, маг и волшебник, чувствую, что обязан помочь вам. Отныне, все ваши поступки будут добрыми и милосердными.
   При этих словах, все, что было вокруг, замерло. Деревья и кустарники застыли, чтобы шелестом своих ветвей, не мешать никому слушать мудрые слова Великого Оффа; облака на небе остановили свой бег и опустились пониже, чтобы услышать мудрые слова Великого Оффа; птицы умолкли и уселись на деревья, чтобы услышать мудрые слова Великого Оффа; и ветер застыл, чтобы услышать мудрые слова Великого Оффа, а затем разнести их по всем близким и далеким землям.
   И только три джинна, уверовавшие в свое могущество, и свою безнаказанность, по-прежнему ухмылялись. По их, лишенным печать добродетели, лицам видно было, что они намеревались сказать Великому Оффу что-то неприятное, и этим снова огорчить его.
   - Помолчите, - вежливо попросил их Великий Офф, и джинны, вдруг, почувствовали, что не могут сказать ни единого слова.
   Рассерженные джинны переглянулись, поняли друг друга, и решили сокрушить что-нибудь дорогое сердцу волшебника, чтобы огорчить его.
   - Стойте и не двигайтесь, - вежливо попросил их Великий Офф, и все три джина, вдруг, почувствовали, что не могут сделать ни единого шага, ни одного движения. - Вы еще не понимаете, как это прекрасно быть добрыми, - продолжил Великий Офф. - Но я помогу вам. Отныне вы станете творить только добро. Из мраморной крошки розового цвета, к которой вы отнеслись так пренебрежительно, я создам волшебный кристалл и назову его красивым именем Мультифрит. А вы будете находиться внутри этого кристалла. И волшебные силы, которые исходят от вас, сделают этот кристалл чудесным. Он станет вселять бодрость во все живое, он станет исцелять небольшие царапины и самые тяжелые раны, и совершать другие полезные дела. Радуйтесь джинны, теперь, благодаря вам, благодаря вашим волшебным способностям, совершиться множество самых добрых дел.
   Так сказал Великий Офф. И после этих его мудрых слов раздались звуки музыки. Музыка эта была настолько прекрасной, что радовала сердце каждого существа, вне зависимости от того, обладал он музыкальным слухом или не обладал. Поэтому даже деревья замерли и приспустили свои ветви, прислушиваясь к чарующим звукам.
   Под звуки этой нежной музыки, джинны стали уменьшаться. Они становились все меньше и меньше, пока не уподобились малым букашкам, имевшим привычку прятаться в траве. Уста их по-прежнему были замкнуты печатью молчания, но по многочисленным жестам, можно было понять, как благодарны они Великому Оффу, направившему все их помыслы и дела на стезю доброты.
   И по воле Великого Оффа, вокруг джиннов, обретших, наконец, прекрасную цель в своей жизни, стала собираться розовая крошка из заморского мрамора. Вскоре на земле оказался цельный кристалл в форме ромба, излучающий нежный розовый свет, и все три джинна находились внутри волшебного кристалла.
   И тогда я осмелился, и обратился к Великому Оффу с вопросом:
   - Скажи мне, Великий Офф, какова будет судьба этого кристалла и джиннов заключенных в него?
   - О судьбах сущего не знает никто, - ответил мудрейший Офф. - И я о них также не знаю. Его непременно найдут, и наши джинны принесут немало добра. Но никто не сможет владеть кристаллом Мультифрита более трехсот лет.
   - А чем все кончиться? - спросил я Великого Оффа.
   - Я и этого не знаю, - откровенно признался Великий Офф. - И не могу ничего сказать по этому поводу.
   - Но ты создал волшебный камень, и в твоих силах разрушить его, - напомнил я. - Ты заключил в него джиннов, но ты можешь и освободить их.
   - Да, я могу разрушить камень и освободить джиннов, - подтвердил Великий Офф. - Но я не стану этого делать. Я дам этим трем джиннам возможность творить добрые дела и наслаждаться этим, - Великий Офф погладил свою бороду, блестящую серебром, словно утренний снег у подножья Граничных гор. - Только после того, как в одно из трехсотлетий, джинны совершат сто добрых дел, кристалл может рассыпаться.
   - Как это произойдет? - спросил ученый Харуман.
   Великий Офф задумался. Он думал весь день, и всю ночь, и еще один день. И все, собравшиеся возле его дома, не расходились, ибо всем хотелось услышать слова мудреца. И когда второй день стал подходить к концу, Мудрец снова погладил обеими руками свою бороду, блестящую серебром, словно утренний снег у подножья Граничных гор, и сказал:
   - Сейчас я произнесу пророчество. Вы все, которые ждали моих слов, внимательно слушайте. А ты, Харуман, записывай:
   Когда кристалл
   Окажется в сильных руках,
   И пройдет триста лет,
   И джинны совершат сто добрых дел,
   Тогда семеро разумных существ
   Соберутся в пустынном месте.
   И первый из них
   Сможет стать хозяином кристалла,
   А последним хозяином,
   Может стать седьмой.
   Но если кристалл не обретет хозяина,
   То он мгновенно рассыплется.
   И каждый джинн
   Сам решит,
   Кому он хочет служить.
   - Такое Пророчество выдал Великий Офф, - сообщил Франт. - А Харуман записал его:
   - Завершив Пророчество и подумав, Мудрый Офф произнес: "Учтите, Пророчества имеют ту особенность, что они не всегда сбываются. Поэтому, не особенно надейтесь, что все произойдет именно так. Но, вполне может произойти и все то, что я сейчас напророчил. Вероятность, более шестидесяти пяти процентов".
   А Харуман, известный своей аккуратностью, а также правдивостью и беспристрастностью в описании самых невероятных фактов попытался растолковать Пророчество Мудрого Оффа. В своей книге Харуман пишет:
   "Великий Офф своим пророчеством предсказал, что если в одно время, в одном месте соберутся семь разумных существ, то тогда и решиться судьба волшебного кристалла. Тому, кто первым из них пожелает стать хозяином кристалла, следует вручить Мультифрит. Если же каждое из этих существ откажется единолично владеть Мультифритом, то волшебный кристалл разрушится и снова превратиться в розовую крошку мрамора. А каждый из джиннов сумеет сам решить, кому из этих существ он будет служить. Но все это может произойти только в том случае, если джинны совершат к этому времени сто добрых дел".
   - Так следует понимать Пророчество Великого Оффа, - Фант аккуратно закрыл книгу и пожил ее в сумку. - Хочу, прежде всего напомнить вам, что время владения Мультифритом у клана Клинкта Большая чаша истекло. И еще - здесь, на пустыре, собрались сейчас, как раз, семь разумных существ. Поэтому я имею возможность, следуя Пророчеству Великого Оффа, решить судьбу Мультифрита: вручить его одному из вас. Разумеется, не все вы имеете одинаковую возможность завладеть кристаллом. Если первый, кого я спрошу, пожелает взять Мультифрит, он получит волшебный кристалл. А это значит, что все остальные, не смогут удовлетворить свое желание. Свой опрос я поведу в определенном порядке, исходя из своих личных соображений, о которых не считаю нужным сообщать. И еще, на всякий случай, хочу напомнить вам: Пророчества далеко не всегда сбываются. Вопросы есть?
   Бывают такие положения, когда всем, вроде бы, все понятно, и, в то же время, нет никакой ясности. Кого Франт спросит первым? Возьмет ли этот, первый, Мультифрит, или откажется от него? А если первый не возьмет камень, кто будет вторым? Последнему, ясное дело, ничего не достанется. Но просить каких-то пояснений не имело смысла. Тем более, что Пророчества не всегда сбываются. И только сержант Нообст не удержался.
   - Но нас здесь шестеро, - напомнил Франту сержант.
   - Нас здесь семеро, - поправил его Франт. - Шесть человек и коза.
   - Отдать кристалл козе? - Сержант Нообст стал разглядывать Гельму, пытаясь сообразить: то ли он чего-то не понял, то ли это какая-то особенная коза? Коза была самой обыкновенной, но Нообст продолжал разглядывать ее. Представляете, как сержант городской стражи может смотреть на козу? - Ну, как же это? Она же коза.
   - Ты, Нообст, невнимательно слушал Пророчество, - указал сержанту Франт. - Великий Офф не сказал семь человек. Великий Офф сказал: семь разумных существ. Насколько я знаю, эта коза является достаточно разумным существом. Она, как и каждый из вас, имеет право на владение волшебным кристаллом.
   Сержант Нообст вспомнил, что в пророчестве так и было сказано: "разумных существ". Спорить не имело смысла. Но, все равно, это было неправильно. Никакая коза не может быть равна в своих правах с лейтенантом Брютцом, и с ним, сержантом Нообстом. Оставалось надеяться, что до козы дело не дойдет. Святой драконоборец не допустит такого позора. А если святой Фестоний, за обилием своих дел, не заметит совершающейся несправедливости, то этого не допустит он сам, сержант Нообст. Он еще не знал, как сделает это, но был уверен, что не допустит.
   - У меня есть вопрос, - прервал наступившую тишину лейтенант Брютц. - Эти джинны, они совершили уже свои сто добрых дел?
   - Думаю, что совершили, - сказал Франт. - По-моему, Великий Офф сумел убедить джиннов в том, что добрые дела доставляют великую радость прежде всего тем, кто их делает. Ну, а если они не преуспели в добрых делах... Тем хуже для них. Другие вопросы есть?
   Других вопросов не было.
   - Предлагаю перейти к делу, ради которого мы здесь собрались, - решил Франт. - Лейтенант Брютц? - обратился он к начальнику городской стражи, - Берешь ли ты в свое полное владение волшебный кристалл именуемый "Мультифрит"?
   "Бери, - подсказал внутренний голос. - Отдадим камень Слейгу и завтра ты станешь капитаном."
   "Нельзя никому отдавать, - напомнил внутреннему голосу Брютц. - Если можно было бы взять для кого-то, я бы вернул кристалл Клинкту. Но взять можно только для себя".
   "Тогда откажись", - посоветовал внутренний голос.
   Лейтенант Брютц продолжал размышлять. Он не торопился, когда надо было принять серьезное решение.
   "Только без глупостей! - предостерег его внутренний голос. - У тебя и так на шее жирный Слейг сидит... А стражники твои - все как один бездельники и разгильдяи. Тебе только Мультифрита не хватает. С этим Мультифритом у тебя и времени не будет, чтобы за кувшином пива посидеть. Откажись!"
   Лейтенант Брютц далеко не всегда соглашался с внутренним голосом. Он вообще не любил, когда на него "давили", будь это начальство, или внутренний голос. Но, на этот раз, он решил, что внутренний голос прав.
   - Отказываюсь! - четко, как это может, наверное, сделать только лейтенант, отрапортовал Брютц.
   - Мичигран, - обратился Франт к магу, - как и каждый, из собравшихся здесь, ты имеешь право стать единоличным владельцем волшебного кристалла. Подумай и ответь: воспользуешься ли ты этим правом?
   Мичигран подумал задолго до того, как ему задали этот вопрос. Он представил себе, что Мультифрит лежит на столе в его домике. И что к нему явились Хитрый Гвоздь, и Крагозей, и Деляга... Каждый жадно глядит на волшебный кристалл и обещает все возможные блага, которые Мичиграну совершенно не нужны. И где-то, под окнами, ходят Зундак с Бендарой и Белочкой, и ждут. Гости уйдут и тогда они ворвутся в дом и станут разговаривать с Мичиграном по-своему. А в Святой Обители, сидит за громадным столом их пресветлость Координатор Хоанг. На картине, что висит за его спиной, святой драконоборец Фестоний перестал избивать несчастных драконов и тоже сидит, ждет. "Как ты думаешь, придет?" - спрашивает Координатор Хоанг. "А куда он денется, - уверенно отвечает ему святой Фестоний. - Мимо Святой Обители никто не пройдет".
   И Тихоня застыл. Он был уверен, что учитель находится под покровительством Святой Обители и ни разбойники Бритого Мамонта, ни боевики Крагозея ему не страшны. Пусть только попробуют. А Святая Обитель и без кристалла достаточно богата. Тихоне очень хотелось, чтобы Мичиган взял кристалл.
   - Отказываюсь от Мультифрита и всех прав на него, - уверенно ответил Мичигран. - Обходился я до сих пор без волшебного кристалла, и дальше обойдусь без него.
   Все посмотрели на Мичиграна с уважением. Разве только Тихоня, глядел с сожалением. Но, лучше всех мага, конечно, понял Франт.
   - Понятно, Мичигран не желает обременять свое комфортное существование волшебным кристаллом. - Франт перевел взгляд на сержанта. - Теперь ты, Нообст.
   Нообст хотел вернуть камень Клинкту. И пусть Клинкт сам разбирается: отдать Мультифрит кому-то, или оставить его в Клане. И отступать от своих планов не намеревался.
   - Я возьму Мультифрит для того, чтобы отдать его Клинкту Большая чаша, - заявил Нообст. - Думаю, что я имею на это право. Клинкт был хозяином кристалла, потом этот вор, - Нообст указал на Роннивина, - украл Мультифрит. Надо вернуть камень хозяину и пусть Клинкт им распорядиться. Это будет справедливо.
   Сообщение Нообста, собравшиеся приняли благосклонно. Мичигран подтвердил, что согласен с Нообстом, кивком головы. Дядюшка Пиип сделал два шага и встал рядом с сержантом, подчеркивая этим, свою солидарность с ним. А лейтенант Брютц, не задумываясь, и не советуясь с внутренним голосом, сказал:
   - Я считаю, что сержант Нообст прав. Никому из нас Мультифрит не нужен. Кристалл надо вернуть Клинкту Большая чаша.
   - Я не знаю, как попал камень к Клинкту, но творцом и хозяином кристалла является Великий Офф, - возразил Франт. - Вы все слышали что рассказал об этом Харуман. Мы должны следовать желаниям хозяина и его Пророчеству. Я повторяю свой вопрос: сержант Нообст, возьмешь ли ты Мультифрит в свое личное пользование?
   - Нет, - мрачно отрубил Нообст.
   - Что же, - Франт пожал плечами. - Каждый из вас имеет право взять Мультифрит, и такое же право - отказаться от него. Старший стражник Пиип?
   У дядюшки Пиипа были не только дети, но и внуки. И все они жили большой дружной семьей, в большом доме. И еще, у него был хороший сад, в котором росли лучшие в Геликсе розы. И ему оставалось всего полтора года до почетной пенсии. Он с удовольствием взял бы волшебный кристалл. Такая чудесная вещь в большом хозяйстве дядюшки Пиипа пригодилась бы. Можно закопать кристалл в саду, или в каком-нибудь другом тайном месте и, когда это нужно, пользовать им детей и внуков. Но, чтобы никто чужой об этом не знал. А взять волшебный кристалл вот так, чтобы все знали... Для этого надо потерять чувство осторожности, или, сойти с ума. Дядюшка Пиип всегда действовал осторожно и разумно.
   - Нет, - не замедлил с ответом дядюшка Пиип.
   Из всех разговоров Тихоня понял, что имеет право взять кристалл не меньшее, чем учитель. И не меньшее, чем лейтенант Брютц. Ни тот, ни другой кристалл не взяли. Это их дело. Если он скажет "Да!" никто не сумеет возразить. Франт не позволит обидеть. Тихоня видел, как тот разделался с разбойниками бритого Мамонта. Если Тихоня скажет "Да!" - то Франт отдаст кристалл ему. Тихоня представил, что он приходит на базар, а в руках у него Мультифрит источающий мягкий розовый свет. К нему сбегаются самые богатые торговцы, и каждый старается угодить Тихоне. Одни предлагают перекусить сочным кебабом, другие угощают дорогими заморскими фруктами, третьи протягивают ему стаканы с охлажденным соком целебной ягоды хак-цани. И все улыбаются, улыбаются, улыбаются... От этих медовых улыбок богатых торговцев Тихоне делается неприятно.
   "А ну-ка, расступитесь, - говорит Тихоня. - Я пришел сюда не к вам, а к своим друзьям... Я пришел, чтобы излечить все их болезни, и все их раны, до последней царапина. И убрать у них все синяки, до самого маленького синячишака. Предупреждаю, тот из вас, кто ударит какого-нибудь мальчишку, или обидит его, будет иметь дело со мной".
   - Тихоня, - обратился к мальчишке Франт.
   Тихоня не услышал его, потому что, как раз, в это время, торговцы расступились и к нему хлынула орава мальчишек... Как они все были довольны!..
   - Тихоня, - снова окликнул его Франт.
   - Да, - встрепенулся мальчишка. - Я слушаю.
   - Берешь ли ты в личное владение кристалл Мультифрита? - спросил Франт.
   Как будто на такой вопрос можно сразу, так вот, ответить? Мичиган отказался, и дядюшка Пиип отказался. Но они же взрослые. А Тихоня не знал что ответить. И очень боялся ответить неправильно. Он посмотрел на Мичиграна. В конце концов, у него есть Учитель. Пусть учитель и решает.
   Мичигран не ответил на его немой вопрос, он просто улыбнулся мальчишке, показывая этим, что полностью доверяет Тихоне.
   - Нет, не беру, - ответил Тихоня, совершенно не уверенный в том, что поступает правильно.
   Мичиган снова улыбнулся и кивнул ему.
   - Не беру! - повторил Тихоня. Теперь он был уверен, что поступил правильно, и учитель им доволен.
   - Роннивин? - Франт обернулся к вору, с большим интересом слушавшему и наблюдавшему за всем, что происходило на пустыре.
   - Да, я слушаю, - негромко и с достоинством ответил Роннивин.
   - Возьмешь ли ты в полное свое владение волшебный кристалл именуемый Мультифрит?
   - Нет, - без всяких колебаний, ответил Роннивин. Что еще мог сказать вор, который недавно забрался в сокровищницу гномов и унес оттуда всего лишь семь медных монет. - Он мне не нравится.
   - Не нравится, не бери, - согласился Франт. - Итак, последняя, из тех, кто имеет право воспользоваться Пророчеством Великого Оффа - ты Гельма, - обратился он к козе. - И я должен задать тебе тот же вопрос, который задавал всем остальным. Желаешь ли ты, Гельма, получить в полное свое пользование волшебный кристалл?
   Тихоня представил себе как вытянуться рожи у стражников, если Гельма согласиться взять кристалл. Он едва удержался, чтобы не расхохотаться.
   Гельма внимательно выслушала Франта. Почесала копытом возле уха. Затем посмотрела на Тихоню, пытаясь понять, как относится к этому предложению он. Надо думать, что она поняла мнение Тихони. После того, как коза и мальчишка переглянулись, Гельма скорчила недовольную гримаску, покачала головой и громко заявила: "Бе-е-е-е-е!" Это было совершенно великолепное "Бе-е-е-е-е!", в котором очень четко слышалось уверенное "Не-е-е-е-е!" Ни ода коза не могла бы ответить более четко. Да и более разумно. Посудите сами: зачем козе Мультифрит?
   Сержант Нообст с уважением посмотрел на Гельму. "А ведь умна, - отметил он. - Если бы Великий Офф превратил ее в человека, можно было бы взять ее в стражу и сделать капралом. А Коорн пусть идет в козлы. До чего же глупый козел получилась бы из Коорна".
   - Смотрите, смотрите! Что это с ним? - неожиданно закричал Тихоня, указывая рукой на Мультифрит.
   И все обратили свои взоры на волшебный кристалл. А с кристаллом, действительно, что-то происходило. Из единого камня он медленно превращался в большой ком мраморной крошки. Крошка эта проявлялась все явственней, затем ком стал рассыпаться на отдельные мелкие камешки. И в этом крошеве возникли три небольшие фигурки. Это были те самые три джинна, которых Великий Офф поместил в замкнутый кристалл, и направил на путь совершения добрых дел, к которым их сущность всегда стремилась.
   Все происходило так, как и было предсказано Пророчеством Великого Оффа.
   Выбравшись из мраморного крошева, маленькие джинны начали расти. С каждым мгновением они становились все выше, и все шире в плечах. И вскоре достигли своего естественного роста. Как и рассказывал правдивый Харуман, на них были набедренные повязки и короткие полосатые халатики, вид которых, на этих крупных могучих телах, мог вызвать только улыбку. Все трое были лохматы волосом, и выражение их лиц за сотни лет не изменилось. Они, как и прежде, не были отмечены печатью добродетели.
   Джинны какое-то время осматривались, пытались сообразить, что-то свое, джинновое, волшебное... Трудно понять, о чем думает джинн, вырвавшийся из заточения. А особенно трудно понять, о чем думает джинн, которого вынудили много сотен лет делать добро. Но в эти мгновения они, определенно, о чем-то думали. Потом джинны уставились друг на друга, словно давно не виделись. А насмотревшись, все трое побежали. Самый крупный побежал на восток. Второй - на юг, а третий, мелкий, - на запад. И мгновенно скрылись из глаз.
   Все это произошло быстро и неожиданно, даже лейтенант Брютц растерялся, что уж говорить об остальных? Только что здесь лежал волшебный кристалл, излучающий волны розового цвета, и каждый из них мог стать его могущественным владельцем. И вот кристалла нет. Нечего добиваться, не надо ничего решать... Постепенно до каждого доходило, что все кончилось. И страсти, которые кипели в Геликсе вскоре утухнут. Странно почувствовали себя "разумные существа" собравшиеся на Вороннем Клюве. Наверно, это было сожаление, что все кончилось, и Мультифрит теперь потерян навсегда. И, в то же время, облегчение от того, что все, наконец, кончилось без жертв, без серьезных кровопролитий. И, вообще, все кончилось Они стояли, молчали, глядели на розовую крошку и, как написал бы правдивый Харуман, "их лица были отмечены печатью глубокой растерянности". Один лишь Франт был по-прежнему невозмутим. Но и Франта нельзя было понять: доволен он результатом своих стараний, или сожалеет о чем-то.
   - Куда эти джинны побежали? - прервал молчание Тихоня. - Они ведь должны решить, кому будет служить. - Кажется, Тихоня втайне надеялся, что какой-нибудь из джиннов пойдет к нему в услужение.
   - Ты не прав, Тихоня, - ответил Франт. - Они никому и ничего не должны. Они имели право выбрать себе хозяев, но, имели точно такое же право не делать этого. А почему джинны убежали в разные стороны?.. Они более тысячи лет общались только друг с другом. Представляешь себе, Тихоня, как может один джинн надоесть другому джинну, за тысячу лет? Вот они и решили разбежаться подальше, чтобы не видеть друг друга, и не слышать друг друга. Что же, можно считать, что Пророчество Мудрого Оффа наконец сбылось: Мультифрит прекратил свое существование, а джинны совершили массу добрых дел и обрели свободу. Я понимаю, каждому из вас хочется поразмыслить о том, что произошло. И просчитать, правильно ли он поступил. Но для этого будет еще достаточно времени и возможностей. А сейчас... Думаю, что пара кружек хорошего пива помогут расслабиться, и снять напряжение...
   Только сейчас Мичигран почувствовал, как сухо у него во рту, и с каким трудом думается... Не пару кружек, ему надо было сейчас принять, а пару кувшинов.
   - Хорошая мысль, - поддержал он Франта. - Пойдемте к Гонзару Кабану и выпьем за то, что все закончилось, и за то, чтобы никакие Мультифриты и никакие джинны в них заключенные, больше никогда не нарушали спокойствие нашего славного города.
   После того, что произошло вчера и сегодня, Лейтенанту Брютцу просто необходимо было посидеть за пивом в хорошей компании. А еще он решил, что вечером непременно пойдет к красавице Маргите. Что же касается Жирного Слейга, то пусть он лопнет от досады. Не видать Слейгу Мультифрита, как своих ушей. И это тоже хорошо.
   - Пожалуй, так будет правильно, - одобрил лейтенант Брютц предложение Франта.
   Сержант Нообст тоже считал, что поскольку вся эта канительная история с Мультифритом закончилась, то самое время спокойно посидеть за кувшином пива, а, может быть, и не за одним. Но он промолчал. Лейтенант Брютц сказал, что "так будет правильно", зачем же повторяться.
   А Роннивин отказался.
   - Я, все-таки пойду домой, - сказал Роннивин. - Я там начал резать одному мальчишке свистульку, а вы меня, с вашим Мультифритом оторвали от дела. По-моему, я здесь больше не нужен, - он посмотрел на дядюшку Пиипа.
   Пиип посмотрел на Нообста.
   - Иди, - разрешил Нообст.
   - Спасибо, Роннивин, что пришел сюда, - поблагодарил парня Пиип. - Больше ты здесь не нужен.
   - Так я пойду, - сообщил Роннивин, повернулся и пошел в сторону Казорского квартала.
   - Я тоже пойду домой, - решил Пиип. - После дежурства. И ночь не спал. Надо отдохнуть.
   Не особенно дядюшка Пиип и спать хотел. Просто он не любил пить пиво с начальством. Это - как в темный лес идти. Не знаешь, чем кончиться.
   - Иди, - разрешил сержант и Пиипу.
   - И вы отправляйтесь домой, - велел Мичигран Тихоне и Гельме. Тоже, почти всю ночь не спали. Отдыхайте.
   Роннивин скрылся, и дядюшка Пиип ушел. Тихоня и коза тоже удалились. Теперь на пустыре их оставалось четверо.
   - Идем к Гонзару Кабану, - напомнил Франт. - Я вас сегодня донимал всякими историями, я и пивом угощаю.
   - Нет, - возразил Брютц. - Пойдем к Клинкту Большая чаша. Сегодня надо пойти к нему.
   Мичигран не понял лейтенанта.
   - Почему это, если нам надо выпить пива, мы должны идти не к Гонзару, а к Клинкту?
   - Клинкт был владельцем Мультифрита. Надо ему рассказать, что произошло с кристаллом, - объяснил Брютц.
   - А впустит? Мы с этим кристаллом распорядились так, что его вообще не стало. Клинкту это не понравится.
   - Это и мне не нравится, - сообщил Брютц. - Но сбылось Пророчество. Тут мы бессильны. О Пророчестве Клинкт не знал, а о том, что он не может больше владеть Мультифритом, знал. Поэтому и захотел передать кристалл Святой Обители. Но не получилось. И никто в этом не виноват. Мы Клинкту и расскажем все, как было. И посидим, обмоем это событие. Святой Фестоний такое дело одобряет.
   - Как у Клинкта с пивом? - спросил Франт. - А то, может быть, захватим Клинкта и к Гонзару.
   - С пивом у Клинкта нормально, - заверил лейтенант.
   Если такое говорил лейтенант Брютц, можно было не сомневаться.
   И они отправились к Клинкту Большая чаша.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"