Исаков Михаил Юрьевич. Причины и условия формирования прозападных тенденций во внешнеполитическом курсе Германии в 1938

-- Причины и условия формирования прозападных тенденций во внешнеполитическом курсе Германии в 1938 - 1939 гг.

2. 1. Чехословацкий кризис 1938 г. и его идейно-политические последствия

Адольф Гитлер еще до прихода к власти обещал перейти к активной фазе внешней политики, составляющими которой были следующие аспекты: территориальный (возвращение всех утраченных территорий и аншлюс Австрии); финансовый (отмена репарационных выплат); военно-политический (ремилитаризация Рейнской зоны, ликвидация военных ограничений); морально-политический (снятие ответственности за развязывание войны) и экономический (воссоздание мощной экономики). К перечню, составленному немецким исследователем Б. Вендтом, можно добавить такой важный аспект, как юридический, подразумевающий восстановление Германии в статусе великой державы и допускающий ее к решению всех важнейших мировых вопросов в качестве субъекта, а не объекта международных отношений. По словам немецкого историка П. Крюгера, "речь не могла идти о том, следует ли вообще стремиться к ревизии или нет, а единственно о том, с каким рвением и в какой форме, причем форма рассматривалась в весьма широком смысле".

Появление у Германии в руках Гитлера эффективного инструмента внешней политики в виде вермахта и его успешное использование в момент аншлюса Австрии 18 марта 1938 г., положило начало насильственной ломки версальского территориально-политического размежевания в Европе. Была уничтожена "искусственная идейная атмосфера, в которой должны были формироваться все международные события".

А. Гитлер, оценивая результаты аншлюса, был оптимистичен. Ожидаемый им вооруженный конфликт с Австрией, Чехословакией, а, в худшем случае, с Францией и Англией, был отодвинут. Фюрер даже выразился в том духе, что это "неожиданное чудо" и "раз у нас получается рубить хвост кошки по частям, то мы продолжим это делать". В связи с этим, генерал А. Йодль записал в своем дневнике: "После аншлюса Австрии фюрер высказал мысль, что решение чешского вопроса не представляется ему срочным. Однако следует энергично продолжать подготовительные мероприятия к проведению плана "Грюн". В плане указывалось, что если "в первые дни не будут достигнуты ощутимые успехи в результате операции наземных войск, то можно с уверенностью ожидать возникновения европейского кризиса". Немецкие генералы, были вынуждены пойти и на то, чтобы германо-французскую границу оставить с недостаточным количеством войск, ибо "основная масса всех сил предназначается для вторжения в Чехословакию". План был составлен исходя из доктрины "блицкрига" и снимал противоречия между необходимостью вести войну на два фронта и недостаточностью военных возможностей Германии. По мнению германских военных, Германия и Чехословакия уже находились в состоянии вооруженного конфликта, который еще не перешел в оперативно-тактическую стадию. Поэтому руководство вермахта требовало от министерства пропаганды и министерства иностранных дел Германии соблюдения "осторожности в отношении общественного мнения, дабы не подтолкнуть другие страны Европы к антинемецким выступлениям". Кроме этого, приходилось учитывать наличие серии военных договоров, связывающих Францию, Чехословакию и СССР.

В середине марта 1938 г. министр иностранных дел Франции Ж. Поль-Бонкур предложил английскому правительству сделать совместное заявление о гарантии неприкосновенности чехословацких границ. Однако английское правительство отказалось. В связи с этим, министр по делам пропаганды Германии Й. Геббельс дал указание, чтобы германская пресса не обращала внимание на вопрос о гарантиях: "Если мы проявим большой интерес к этой проблеме, то могут сделать вывод, что Германия имеет определенные намерения в отношении Чехословакии. Чехословакия и ее внутренние проблемы должны находится пока в резерве" - говорилось в инструкции министерства пропаганды. Германское руководство пересмотрело свои подходы к решению австро-чешского вопроса. Чехословакия осталась одна, а Германия еще ни с кем не воевала, хотя установки, принятые в ноябре 1937 г. как основополагающие, оставались в силе. Основным элементом концепции поведения Германии при решении Чехословацкой проблемы было психологическое давление на страны Запада "для завоевания одобрения хотя бы части европейского общественного мнения".

Чиновники министерства иностранных дел Германии пытались сделать больший акцент на идейное воздействие в дипломатическом сообществе европейских стран. В аналитической записке, направленной на имя министра иностранных дел И. фон Риббентропа в начале марта 1938 г., утверждалось: "Не следует переоценивать возможности пропагандистского давления на Великобританию и Францию. Политическое руководство западных демократий руководствуется совершенно иными критериями в определении внешнеполитических приоритетов государства, нежели мнение пусть и значительной, но лишь части избирателей". Неизвестный автор записки предлагал сосредоточиться на продвижении идей, сформулированных в рамках геополитической концепции "жизненного пространства". Указывалось, что до прихода к власти "национал-социалистического кабинета и до перехода к активной внешней политике геополитические требования Германии получили широкую известность в дипломатической среде, как наиболее рациональная база для переговоров". По всей видимости, это предложение не нашло понимания министра. И. фон Риббентроп нуждался в укреплении своих административных позиций в МИДе после недавнего назначения на этот пост (4 февраля 1938 г.). В этот период мнение министра по внешнеполитическим проблемам было сформулировано словами А. Гитлера, который заявил, что он ожидает от французов и англичан: "Эти трусы, никогда не нюхавшие пороха, сами принесут мне победу".

В это время в Европе было очень сильно пацифистское движение. Например, во Франции полагали, что в случае войны французам придется отдать минимум три миллиона жизней - пожертвовать "всей университетской, заводской, школьной молодежью". Подобная цена трактовалась как непомерная и вызывала колебания среди военного руководства. Генерал М. Вейган считал, что "Франция не может позволить себе роскошь каждые 20 - 25 лет вновь переживать войну и терять миллионы людей", т.к. это "было бы физическим истреблением французского народа". Аналогичную позицию изложил в мае 1938 г. в выступлении перед ветеранами первой мировой войны 82-летний маршал Ф. Петэн, символизировавший в представлении общественности "славу французской армии".

В Англии подобных прогнозов не делали и вообще отнеслись к событиям более спокойно, хотя наблюдатели и отмечали: "самое тяжелое, что ничто не сможет остановить германских действий до тех пор, пока мы, и вместе с нами другие, не будут готовы применить силу для предотвращения этого". "Таймс" в своей передовице писала, что последние действия Германии (аншлюс Австрии) - "наихудшая демонстрация методов германской внешней политики. ... Они нанесли удар по политике умиротворения на континенте, теперь предоставленном только суду силы". Неизбежным выходом из ситуации виделось укрепление сотрудничества с Францией, союз с которой является "очень реальной вещью". В тоже время, Н. Чемберлен стремился уберечь Францию от участия в европейском военном конфликте исходя из того, что единственным вариантом, когда стоит воевать являются "определенные жизненные интересы страны... - британские территории и коммуникации, необходимые для существования", и "угроза нашим национальным традициям".

Более того, в общественном мнении Европы продолжало действовать утверждение о том, что А. Гитлер занимается объединением всех немцев в одном государстве. На важность "утверждения в сознании европейцев этого тезиса национал-социализма" неоднократно указывалось в инструкциях министерства пропаганды, направляемых представителям министерства при посольствах Германии в других странах. Акцентировалось внимание на то, что это требование германского правительства вытекает из духа Версальских установлений, которые, правда, "должны быть переработаны с целью устранения несправедливостей в отношении Германии и немецкого народа". Фактически идеи министерства пропаганды были признаны в качестве базовых для выстраивания внешнеполитической линии по отношении к Чехословацкой проблеме. Поэтому, как отмечалось специалистами МИД Германии, "работа с немецким меньшинством в Чехословакии сейчас является приоритетным направлением, которое уже обеспечено должной идейно-политической основой".

Уже 16 марта 1938 г. германский посол в Праге принял руководителей Судето-немецкой партии и передал в ультимативной форме требования руководства Германии: Во-первых, линия германской внешней политики в таком виде является единственной политикой и руководством для тактики судетских немцев. Во-вторых, публичные встречи и выступления допускаются только под наблюдением посла и с его санкции. 28 марта 1938 г. руководитель Судето-немецкой партии K. Генлейн был вызван в Берлин, где А. Гитлер сообщил ему, что чехословацкий вопрос будет решен в "недалеком будущем". Предполагалось, что Судето-немецкая партия должна будет выдвигать такие требования, которые были бы неприемлемы для Праги. Это должно, в конце концов, привести к конфликту и создать предлог для вторжения. Партийные требования вырабатывались на следующий день на совещании в МИД у И. фон Риббентропа. Была провозглашена конечная цель - отделение Судетской области от Чехословакии. Как позднее вспоминал статс-секретарь МИДа Э. Вайцзеккер, "позиция министра иностранных дел целиком и полностью базировалась на нацистской идеологии. При этом расовая теория полностью заслонила от Риббентропа все другие идеи. Неизбежно, что такая экзальтация должна была привести к осложнениям на международной арене".

Корректировка внешней политики происходила и на Западе. Во Франции в начале апреля кабинет Э. Даладье выбрал курс на ревизию международной системы с целью выигрыша времени на модернизацию армии. МИД Франции не мог не видеть, что в Восточной Европе намечалась перегруппировка сил, грозившая окончательным развалом "тыловых союзов". И это в то время, когда Бельгия, ссылаясь на свой провозглашенный "нейтралитет", отказывалась от какого-либо оборонного сотрудничества. В этих условиях приоритетным направлением французской дипломатии становились поиски компромиссных решений франко-германских проблем. Э. Даладъе и глава МИД Ж. Боннэ стремились привлечь Англию и, по возможности, Италию, дабы изолировать Германию и принудить ее к сотрудничеству.

По мнению специалистов британского МИД, аншлюс Австрии "значительно увеличил опасность войны в ближайшие два - три года". Был сделан вывод о том, что в случае бездействия Центральная и Юго-Восточная Европа для Англии и Франции будут потеряны. Однако в Англии продолжали верить, что Германия хочет достичь только расового единства, и что политическое, а также экономическое доминирование на Балканах, не будет использовано с целью создания обширной империи. Был сделан акцент на "постепенную модификацию немецкой экономики с помощью либерализирующего воздействия международной торговли", для чего начинались новые экономические переговоры. В качестве возможных исходных требований германской стороны предлагалось рассматривать требования, сформулированные немецкой геополитикой. Основой английской позиции должен был стать тезис о том, что "Англия не должна воевать с Германией из-за Чехословакии". Глава МИД Англии лорд Галифакс отмечал, что "по всей вероятности Германия не развяжет войну, если она сможет получить все путем мирного урегулирования и переговоров". Не последнюю роль в принятии этого решения сыграло и мнение английских военных, меморандум которых носил характерное название - "Военное значение германской агрессии против Чехословакии". Отмечалось, что если Англия вступится за Чехословакию, то "предстоит долгая и упорная борьба за восстановление ее независимости".

Немецкое пропагандисткой наступление на Чехословакию началось с апреля 1938 г, когда началась шумная кампания в прессе. В германских газетах все чаще и чаще стали появляться статьи античехословацкого содержания. Общее смысловое содержание публикаций сводилось к утверждению, что "кровь связывает прочнее, чем дело", что понималось как требование объединения всех немцев в одном государстве. Первые военные планы, направленные против Чехословакии, обсуждались 21 апреля 1938 г. В основу обсуждения были взяты прежние разработки по плану "Грюн". В это же время МИД Германии предупреждает свои посольства, что военные приготовления "значительно продвинулись вперед" и чтобы немецкие дипломаты приготовились "к серьезным событиям". Последние последовали 24 апреля, когда Судето-немецкая партия на съезде в курортном городке Карлсбад (Карловы Вары) приняла "Карлсбадскую программу", состоявшую из следующих требований: 1) полное равноправие немцев в Чехословакии; 2) признание немецкого национального меньшинства юридическим лицом; 3) создание специальных немецких районов в пределах Чехословакии; 4) полное национальное самоуправление этих районов; 5) защита прав немецкого населения, проживающего вне этих районов; 6) ликвидация экономического, национального и политического бесправия немцев; 7) администрация немецких районов должна состоять только из немцев; 8) полная свобода немецкого мировоззрения, то есть национал-социализма. Это была программа фашизации Судет, т. е. их фактической передачи под германский контроль, что означало расчленение Чехословакии и ликвидации ее, как ценного военного союзника Франции.

Реакцией на эту программу можно считать франко-британское совещание, проведенное в Лондоне 28 - 29 апреля 1938 г. Французский премьер Э. Даладье добивался активного английского участия в сохранении основ международно-правового урегулирования в Центральной Европе и высказывал опасения, что устремления Германии ведут к нарушению европейского баланса сил. Англия соглашалась активно участвовать, но наиболее актуальный для французов вопрос об отправке английского военного контингента на континент остался открытым. В итоговом коммюнике совещания говорилось об "общности интересов" обеих стран в деле защиты "национальных и международных идеалов". Как позднее признало руководство британского МИД: "Если бы не Франция, Англия никогда бы не впуталась в чехословацкие дела".

В конце мая 1938 г. германо-чехословацкие отношения достигли опасной степени напряжения. Военно-дипломатическому конфликту предшествовала мощная пропагандистская кампания в Германии. Правительство Чехословакии неоднократно обращало внимание и делало представления И. фон Риббентропу о том, что в периодической печати и на партийных собраниях делаются нападки на Чехословакию. "Высказывания национал-социалистских руководителей распространяются затем среди широкой общественности и ... создают неспокойную атмосферу и ту неуверенность, в которой живет сегодня немецкий народ". Как позднее отмечал сотрудник германского посольства в Швейцарии, "в мае 1938 г. было трудно отличить, где была настоящая позиция Рейха, а где пропагандистская шумиха, которой прикрывались для подготовки решения Судетского вопроса. Главное, в чем были твердо убеждены работники МИДа, что необходимо пользоваться моментом".

18 мая Германия приступила к концентрации войск на границах с Чехословакией, а 20 мая А. Гитлер уточнял план наступления. В тот же день И. фон Риббентроп вызвал к себе чехословацкого посланника и обвинил Прагу в проведении террора против немцев. После чего, министр заявил, что если это не прекратиться, то "Германия не останется равнодушной". 21 мая в Чехословакии объявили частичную мобилизацию. Под давлением парламента и общественности министр иностранных дел Франции Ж. Бонне был вынужден заявить, что франко-чехословацкий договор о взаимопомощи все еще в силе и в случае, если Франция будет втянута в войну, то Англия окажется на ее стороне. Германия оказалась перед угрозой европейской войны, что заставило отложить проведение военной операции в виду "стратегической концентрации чешских войск".

В Берлине прошла целая серия заседаний, посвященных разразившемуся международному кризису, на которых разбирались ошибки, допущенные правительством. 28 мая Гитлер перенес начало военной операции на неопределенный срок, но не позднее 1 октября 1938 г. Через два дня была подписана новая военная директива, заменившая директиву В. фон Бломберга от 24 июня 1937 г. Таким образом, расчет на то, что Запад психологически отказался от Версальской системы, не оправдался, хотя следует заметить, что война с Западом фюрера не пугала. В анализе положения указывалось, что неподготовленность армии и отсутствие фактора внезапности обусловило перенесение сроков операции. Так как внезапности, в изменившихся обстоятельствах, достигнуть уже не удалось, то расчет решили строить на нежелании Запада воевать. В новой директиве указывалось о необходимости создания ситуации, при которой "часть мирового общественного мнения морально оправдает принятие военных мер". Необходимо было договариваться с западными державами или дать Западу договориться с Германией. Для этого было решено опять использовать немецкое национальное меньшинство. В аналитической записке, составленной во внешнеполитическом бюро НСДАП к 28 мая 1938 г., отмечалось, что "в глазах европейского общественного мнения и большей части членов партии требование объединения всех немцев в составе Великой Германии считается наиболее оправданным". В записке утверждалось, что широкое распространение тезиса о "необходимости общенемецкого объединения в одном государстве" подтверждает верность этой партийной идеологической установки. Специалисты бюро признавали, что "однобокость подхода в решении этой внешнеполитической проблемы недопустима" и нуждается в корректировке с учетом предложений специалистов МИД.

Фактически было предложено предпринять новое идеологическое, пропагандистское наступление на западные страны сразу на нескольких уровнях. Первый уровень - пропагандистское воздействие на общественное мнение европейских стран идеей "единения всех немцев в одно национальное государство". Второй уровень - распространять в дипломатических кругах информацию о возможности широких договоренностей при условии удовлетворения геополитических требований Германии. Нет прямых свидетельств о документальном оформлении в инструкцию идей неизвестного специалиста МИД Германии, содержавшихся в мартовской аналитической записке. Однако английский посол в Берлине сообщил, что "Гитлер и Геринг приняли решение напасть на Чехословакию, используя временное превосходство Германии в авиации над Англией и Францией. Они также рассчитывают на то, что в случае вторжения Великобритания не решиться выступить. Затем фюрер предложит условия мира, которые будут приняты западными странами... Войны можно будет избежать при условии удовлетворения наиболее понятных требований изложенных в книге Гитлера". Эти данные были получены во время подготовки нового англо-германского торгового соглашения (подписано 1 июля 1938 г.). Условия, при которых "можно было избежать европейского конфликта" соответствовали английским желаниям, поэтому было решено довести экономические переговоры до конца, хотя соглашение и не вело к "исчерпывающему экономическому урегулированию". 22 июля польский посол в Париже Ш. Осуский также отметил, что "германское посольство в Париже и его каналы распространяют сообщения о том, что Германия готова вести переговоры с Францией и Англией" и, как неофициально указывают немецкие представители, наиболее "основательной базой для будущих переговоров будет обсуждение геополитического будущего Европы". Заметим, что геополитическая терминология все чаще и чаще звучит из уст германских дипломатов. Статс-секретарь МИД Германии Э. Вайцзекер заметил, что "такое звучание германская дипломатическая традиция получила под влиянием И. фон Риббентропа, который считал геополитику с ее "жизненным пространством" и примитивным пониманием международных отношений столь же верной теорией, как и расовую".

Учитывая многочисленные "сообщения" из различных источников, французский премьер Э. Даладье дал согласие на британское "посредничество между Прагой и Берлином", для чего в чехословацкую столицу была направлена английская миссия во главе с В. Ренсименом. Основой для посредничества лорда В. Ренсимена послужили вновь расширенные 23 июля 1938 г требования "Карлсбадской программы". На сей раз К. Генлейн заявил о необходимости пропорционального принципа комплектования органов власти. Понимая, что посредничество и вмешательство западных держав в детали германо-чехословацкого конфликта понижает шансы немецкой дипломатии на успешное разрешение судетской проблемы, Э. Вайцзекер инструктировал посла в Праге: "О сотрудничестве Германии с "миссией Ренсимена" не может быть и речи. Само собой разумеется, что Ренсимена не нужно освобождать от беспокойства по поводу того, что чехословацкий вопрос примет опасный оборот, если предложения Ренсимена не удовлетворят немцев". Заметим, что этой инструкцией произошло окончательное формулирование внешнеполитической позиции Германии, которая приобрела двойственный характер. С одной стороны, Германия обладала идеологическим преимуществом над странами Запада благодаря широко распропагандированной в Европе идее создания общенемецкого государства. Эта концепция не подразумевала прямого военного действия в качестве единственного механизма ее реализации и накладывалась на распространенные на Западе пацифистские настроения. Одновременно германская дипломатия предлагала способ снятия идейно-психологического тупика, наметившегося на Западе - переговоры на основании удовлетворения геополитических претензий нацистов, то есть создание "немецкого жизненного пространства". В качестве стимула к началу таких переговоров использовалась весьма ограниченная в возможностях германская военная мощь. Стратегическая слабость рейха не позволяла нацистскому руководству воспользоваться достигнутыми идейно-психологическими преимуществами. По словам А. Гитлера, в период решения Судетского вопроса в 1938 г. наиболее болезненной темой для его размышлений была "небывалая геополитическая слабость Германии". И эти размышления приобретали все более и более агрессивный характер по мере усиления на Западе "либеральной болтовни о миролюбии". Заявляемые пропагандистские позиции требовали от нацистского правительства проявлять хотя бы внешнюю готовность к компромиссу.

На Западе, тем временем, были определены "лимиты уступок", на которые мог пойти британский посредник: сохранение государственной самостоятельности Чехословакии, ее оборонительных рубежей и международно-договорных позиций - "нерушимость договоров". Тогда же, парижский кабинет обсудил возможность созыва "конференции четырех держав по чехословацкому вопросу", т. е. Франции, Англии, Италии и Германии. Вообще же во Франции не исключали военного столкновения в обозримом будущем. О позиции Запада было сообщено правительству Чехословакии - франко-английская помощь будет лишь в политической борьбе за "достойное решение чешско-германского спора мирным путем" - на войну западные державы не пойдут.

В августе вновь появилась информация о военных приготовлениях Германии. Подтвердились сроки готовящегося нападения на Чехословакию - сентябрь 1938 г. Информация вызвала обеспокоенность, в первую очередь, во Франции, которая имела проблемы в области военного производства. Правые партии и премьер Э. Даладье причину этого видели в чрезмерно социально ориентированном трудовом законодательстве (40-часовая рабочая неделя). Попытка 21 августа в декретном порядке увеличить рабочие время и, соответственно, производительность труда под лозунгом "Вернем Францию на работу и мы спасем мир и свободу!", привела к росту социальной напряженности и чуть не стала причиной отставки правительства. По свидетельству современника, германский министр пропаганды Й. Геббельс сказал А. Гитлеру: "После этого я не представляю себе, как они смогут нам сопротивляться".

Внутренняя слабость Франции была определяющим фактором в решении о переходе к силовому варианту урегулирования судетского вопроса. "В течение нескольких дней после того, как пушки загремят в Центральной Европе, во Франции будет происходить внутренняя борьба" - прогнозировал советник французского посольства в Лондоне Р. Камбон в беседе с министром иностранных дел Великобритании Э. Галифаксом 25 августа. Почти одновременно, 26 августа 1938 г., в Берлине А. Гитлер пришел к такому же выводу, завив в своем очередном длинном монологе, что "было бы зря надеяться на возможность основательных договоренностей с прогнившими демократиями. До тех пор, пока они не признают права Германии на жизненное пространство и не научатся признавать новую Германию равноправным партнером в мировых делах". Тогда же фюрер потребовал от И. фон Риббентропа прекратить "пустые разговоры о геополитике с людьми, за которыми не стоит монолитная, скованная единой волей масса. Не для того я писал "Майн Кампф", чтобы потом переписывать ее в угоду всякому сброду".

10 сентября глава Судето-немецкой партии К. Генлейн получил указание из Берлина немедленно начать провоцировать инциденты, которые могли бы послужить поводом для германской интервенции. Судето-немецкая партия тут же прервала переговоры с чехословацким правительством. На следующий день приблизительно в 70 пунктах в Судетах произошли восстания, столкновения с полицией, захваты вокзалов. Эти выступления без особого труда были подавлены полицией, но создали нужную социально-психологическую атмосферу для выступления А. Гитлера на партийном съезде НСДАП 12 сентября 1938 г. Фюрер утверждал, что имеет "исключительно мирные намерения по отношению к Англии, Франции и Польше", но к Чехословакии Германия имеет "серьезные претензии". Он говорил о "муках, голоде и защите" судетских немцев, о "кровавом терроре" в Чехословакии, и что "освобождение" 3,5 млн. немцев "не является больше фразой". Политическая ситуация казалась настолько серьезной, что военные действия казались неизбежными. Американский корреспондент У. Ширер писал позже, что получил телеграмму из редакции: "Война вспыхнет на рассвете. Будьте на следующее утро в Праге". Вообще же, быстрое разрастание судетского кризиса было неожиданным для руководства Франции и Англии. В английской прессе все больше и больше было сравнений с предвоенной психологической ситуацией августа 1914 г.; отмечалось, правда, общее "спокойствие" и "нежелание войны".

Реакция на речь вызвала шок и нервозность не только в редакциях газет, но и у западных политиков. Все отмечали неожиданную резкость выступления А. Гитлера, которая контрастировала с широко распространенным мнением о том, что во все Европе нет такого политика, который в открытую желал бы войны. Глава французского правительства Э. Даладье предпринял спешный демарш в адрес Англии. На заседании палаты депутатов 4 октября 1938 г. он рассказал об этом так: "В ночь с 13 на 14 сентября я связался с господином Чемберленом. Я помог ему придти к убеждению, что следует заменить дипломатические демарши и любые сношения личными встречами между политическими руководителями. Британский премьер, разделявший эту точку зрения, направился в Берхтесгаден". "Помощь" Э. Даладье состояла на деле в том, что английский премьер получил уверенность, что принятый 30 августа "план Зет" - план решения чехословацкой "проблемы" методом двусторонних англо-германских переговоров на высшем уровне - не встретит сопротивления французского правительства, которое, исходя из доклада начальника Генерального штаба Франции генерала М. Гамелена, не могло позволить себе войны.

15 сентября Н. Чемберлен встретился с А. Гитлером в Берхтесгадене. Фюрер прямо спросил британского премьера - согласен ли он на передачу Судетской области Германии. Премьер-министр, оговорившись, что он выражает лично свою точку зрения, ответил согласием. Визит совпал с открытым письмом итальянского премьера Б. Муссолини лорду Ренсимену: "Лорд Ренсимен предложите Бенешу плебисцит". Одной из основных мыслей дуче было то, что плебисцит нужен "не только для судетских немцев, но и для всех национальностей, которые его потребуют". Статс-секретарь МИД Германии Э. Вайцзеккер отметил в связи с произошедшими событиями, что западные страны "слишком озабочены будущей войной, чтобы думать о будущем мире. ... Этот будущий мир будет германским хотя бы потому, что разговор о нем ведется на языке геополитики". Последнее замечание дипломата относилось к беседе А. Гитлера с английским премьером, который в разговоре был вынужден употреблять термин "жизненное пространство" в том понимании, какое давал ему фюрер. В то же время статс-секретарь заметил, что даже если Германия сможет выиграть в этой политической игре, то "она получит далеко не то, что хочет, и не тем способом как того хочет Фюрер".

Одобрив, в ходе франко-британских переговоров, проведенных 18 - 19 сентября в Лондоне, итог встречи британского премьера и германского канцлера, французская сторона, внесла в англо-германскую договоренность о передаче Судет Германии существенную корректировку, настояв на предоставлении со стороны Англии, Франции и Германии "гарантий" незыблемости новых, урезанных чехословацких границ. Предоставление "гарантий" мыслилось как "нейтрализация" Чехословакии: "гарантии" заменяли оборонные пакты. "Англия будет гарантировать новые чехословацкие границы против любой неспровоцированной агрессии. Такая гарантия со стороны великих держав должна заменить договоры ЧСР с Францией". В тоже время, британский кабинет трактовал эти гарантии как "средство сдерживания Германии".

Французское и британское правительства создали дипломатическое прикрытие для принятия лондонских договоренностей правящими кругами Чехословакии. 20 сентября 1938 г., после того, как чехословацкое правительство формально отклонило англо-французское предложение, британский посланник в Праге Б. Ньютон сообщил в Лондон: "Если я смогу предъявить президенту Бенешу нечто вроде ультиматума, он и его правительство будут считать возможным склониться перед форс-мажорными обстоятельствами ... Я слышал, что мой французский коллега телеграфировал в Париж в том же смысле". Действительно, французский посланник В. де Лакруа сообщил в Париж, что "чехословацкие лидеры нуждаются в прикрытии для принятия англо-французских предложений". И французский, и британский посланники получили от своих министерств одинаковые по содержанию инструкции. В два часа ночи 21 сентября В. де Лакруа и Б. Ньютон, явившись к Э. Бенешу, ультимативно потребовали принятия лондонского соглашения. Ж. Мандель, ссылаясь на Э. Даладье, говорил советскому полпреду в Париже, что "ультиматум был подсказан Бенешем ради спасения Бенеша". Чешский историк В. Крал проанализировав события тех дней, показал, что идея "ультиматума" действительно исходила от президента Чехословакии Э. Бенеша и его окружения. Более того, о действиях западной дипломатии было хорошо известно в Берлине. 22 сентября в МИД Германии поступила анонимная аналитическая записка из германского посольства в Праге, в которой указывалось возможность использования кризиса для договоренностей с Францией и Великобританией "не только по узкой проблематике Судет, но и по всем болезненным европейским проблемам". В записке указывалось на желание западных стран сотрудничать с Германией по широкому кругу вопросов. "В такой благоприятной международной обстановке важно четко обозначить задачи внешней политики Рейха и попытаться добиться максимум возможного".

Однако стремление А. Гитлера реализовать германские требования к Чехословакии силовым методом и, тем самым, продемонстрировать боевую мощь Германии опрокинуло надежды Запада. В этот период фюрер был полон решимости, по выражению фон Риббентропа, "продавить" нужное решение. В Германии постепенно складывалось мнение о неизбежности военного решения вопроса. Даже высшие партийные функционеры выражали суждение, что "военное решение проблемы было бы предпочтительнее, если конфликт не продлиться слишком долго". По вопросу о возможности и целесообразности войны с Чехословакией был проведен опрос мнений высшего руководства Германии: военных, партийных функционеров и промышленников. По форме, такого рода опросы представляли собой просьбу написать собственное мнение на заданную тему. Так, обер-президент Восточной Пруссии Э. Кох писал, что "победа в будущей войне была и остается целью нашей внутренней и внешней политики. ... Если Фюрер считает, что благоприятный момент наступил, было бы верхом глупости упускать его". По заключению немецкого исследователя П. Кюхлера, наиболее типичным представлением германской элиты по поводу германо-западноевропейских отношений была констатация "бесконечного противостояния, корни которого скрывались в далеком прошлом. ... В настоящем же Запад проявлял упрямство и не хотел идти на уступки". Таким образом, во время формулирования все более и более жестких требований по отношению к Чехословакии фюрер опирался на достаточно устойчивую и широкую поддержку германской элиты. Единственным ограничителем наступательной политики Германии, который выделялся в некоторых опросных листах, было мнение о том, что строится внешнеполитическая линия страны на "зыбкой основе предположений психологического характера". Некоторые военные чины высказали сомнения в технической способности Германии противостоять объединенному фронту Чехословакии и стран Запада. Подобные оговорки были немногочисленны и не повлияли на позицию канцлера. Заметим, что данные этого опроса не подлежали разглашению и не доводились до сведения руководства правительственных учреждений Германии. Например, министерство иностранных дел не было поставлено в известность о наличии некоторых сомнений относительно прочности международных позиций страны. Считалось, что "фюрер-принцип" предполагает возможность выразить собственное мнение для людей, принадлежащих к высшему государственному руководству. Но окончательное решение по тому или иному вопросу все равно оставалось за фюрером, который и определял целесообразность высказанного мнения. Для проведенного опроса характерно также то, что практически все опрашиваемые основывали свои рассуждения на тезисе "Германия - осажденная крепость". За рамки анализа выносились возможности влияния на международное положение, предоставляемые германскими союзниками. О необходимости учета этих возможностей написал статс-секретарь МИД Германии Э. Вайцзеккер, указавший, что "цель Германии предстать не возмутительницей европейского спокойствия, а лидером коалиции европейских государств, недовольных существующим международным положением. Такая позиция, однако, требует учитывать желания пусть временных, но все же союзников Германии".

Отклоненные А. Гитлером лондонские предложения и выдвинутые им в ходе вторичной встречи с Н. Чемберленом 23 - 24 сентября в Годесберге-на-Рейне ультимативные требования, сводившиеся не только к безусловной передаче Германии Судет, но и удовлетворению аннексионистских претензий Польши и Венгрии - о чем польское и венгерское правительства заявили официально - показало, что мнение МИД Германии было учтено фюрером. Франция и Англия, как отметил посол Франции в Берлине А. Франсуа-Понсэ, оказались "перед единым фронтом трех государств, добивающихся раздела Чехословакии", т.е. Германии, Польши и Венгрии, за спиной которых была Италия. По замечанию Й. Геббельса "в конце сентября 1938 г., несмотря на твердость Фюрера, у меня было ощущение, что чинуши из министерства иностранных дел вновь начнут разглагольствовать о возможностях сотрудничества с западными демократиями. Я уповал только на войну, в которой германская нордическая раса показала бы всеми миру, что единство крови сильнее всех рациональных выдумок кабинетных теоретиков".

В Европе сложилась ситуация, чреватая военным столкновением. Германия всеми возможными способами демонстрировала готовность развязать войну. 22 сентября посол в Берлине А. Франсуа-Понсэ телеграфировал в Париж, что "к границам Чехословакии стянуты все моторизованные части рейха". На границе уже шли столкновения немцев с пограничной охраной Чехословакии. В этой ситуации Генштаб Франции, с санкции премьера Э. Даладье, начал частичную мобилизацию.

Чехословацкая мобилизация, проходившая в обстановке национального антифашистского подъема, не встретила аналогичного энтузиазма во Франции. "Не было, - писал советский полпред, - ни массовых демонстраций сочувствия, если не считать собраний коммунистов, ни каких-либо иных форм проявлений симпатий к чехам". Нагнетая социальные страхи, пропагандисты идей пацифизма уверяли, что пражское правительство не контролирует ситуацию, что в Чехословакии власть оказалась в руках "красного сброда" и уже создана "под контролем Москвы "Моравская советская республика".

На франко-британском совещании, проведенном 25 - 26 сентября в Лондоне было решено продолжить переговоры с Германией. По итогам встречи в Берлин был направлен один из советников Н. Чемберлена Г. Вильсон с целью возобновить контакт с А. Гитлером. В день окончания лондонского совещания близкий к Э. Даладье публицист Тувенен писал: "Мы твердо верим, что мир может быть спасен" и подчеркивал: "Чехословацкую проблему можно разрешить только в рамках европейской проблемы", что, по существу, означало готовность к многосторонним переговорам, программа которых формулировалась так: "Должны быть достигнуты две цели: первая - победить в битве за мир, вторая, более отдаленная - подготовить организацию новой Европы". Последняя, несомненно, означала готовность к ревизии версальского территориально-политического размежевания в Центральной Европе.

Вечером 26 сентября А. Гитлер предпринял политический демарш в форме публичного, транслировавшегося по радио выступления в берлинском Спортпаласе. Создалось впечатление немедленной германской готовности развязать войну в случае отказа срочного выполнения, до 14 часов 28 сентября 1938 г., основных требований германского ультиматума, продиктованного Н. Чемберлену на встрече в Годесберге-на-Рейне. Л. Эмери так охарактеризовал психологический эффект выступления: "Никогда в жизни не доводилось мне слышать ничего более ужасного: то было рычание дикого зверя, а не человеческая речь... Было что-то жуткое и гнусное в этом извержении ненависти, в нечленораздельном реве, которым слушатели встречали каждую его фразу, и в бесконечных воплях "Зиг хайль!", которыми они разразились, когда он кончил завывать". Интересно восприятие германского лидера французским руководством. Так в отчете МИД посол А. Франсуа-Понсэ писал: "Я не питаю никаких иллюзий насчет характера А. Гитлера. Я знаю, что он непостоянен, скрытен, противоречив, ненадежен. Этот самый человек с добродушным видом, чувствительный к красотам природы, который изложил мне за чайным столом разумные мысли об европейской политике, способен на самые худшие исступления, самую дикую экзальтацию, на самое бредовое честолюбие. Бывают дни, когда он, стоя у карты мира, подобно обезумевшему зодчему, ниспровергает народы, континенты, географию и историю. В другой раз он мечтает быть героем вечного мира, под сенью которого он построит грандиозные сооружения... Какие проекты уже возникают в его голове? Румыния или Польша это, Россия или балтийские страны? Знает ли это он сам?". Недоверие А. Гитлеру как политику и дипломату - лейтмотив отчета французского посла.

Это же недоверие стало основным вопросом при обсуждении европейской ситуации 27 сентября французским правительством. Более того, дело дошло до перепалки на повышенных тонах. Понимая, что принятие ультиматума приведет к падению кабинета, Э. Даладье ввел в действие принятый парламентом 11 июля 1938 г. закон "Об общей мобилизации страны и национальной обороне во время войны". То была обусловленная гитлеровским натиском ответная акция. Началась дополнительная мобилизация резервистов, как шаг к всеобщей мобилизации и переводу страны на военное положение.

Как отметил советский полпред, "война в пользу чехов" не была популярна среди французов и мобилизация воспринималась большинством "как тяжелый и неприятный долг". А. Верт, наблюдавший мобилизацию в Париже, писал, что хотя "чувствовалось глухое раздражение против Германии", "происходящее не нравилось никому". Первые оборонные мероприятия - светомаскировка на случай авианалетов, сооружение траншей, создавшее впечатление возможности прорыва вермахта к Парижу, отмена занятий в школах, рекомендации эвакуации женщин и детей - оживили в памяти парижан воспоминания о вторжениях 1870 г. и 1914 г., создав впечатление недостаточной защищенности от их повторения. Началось бегство парижан из города. В Англии демонстрировали по радио сигналы воздушной тревоги, правительство распределило 38 млн. противогазов. По социологическим данным, в сентябре 1938 г. значительное число британцев ожидало, что их семьи погибнут, как только начнется война. Таков был внутриполитический и социально-психологический фон решений, принятых на уровне верхнего эшелона власти Третьей республики.

По наблюдению советского полпреда, "огромное большинство в кабинете и, несомненно, сам Э. Даладье, поддались чувству страха и неуверенности в своей силе", хотя начальник Генерального штаба Франции генерал М. Гамелен в беседах Э. Даладье "выражал уверенность в действенности французского военного механизма". Генштаб рассчитывал на "конечную победу" лишь в "длительной войне", не надеясь сокрушить Германию "в короткий срок". Подобное прогнозирование французским командованием размаха и сроков возможного конфликта имело в виду и соответствующую подготовку к нему, что предполагало предпочтительность его отсрочки. Французская и чехословацкая дипломатия воспринимала позицию советского руководства, мобилизовавшего немалые силы и известившего об этом французский Генштаб, как выжидательную. Чехословацкий посланник сообщил из Москвы: "Советское правительство колебалось и колеблется вступить в конфликт без западных держав ... Здесь имеются серьезные опасения, что при одностороннем вмешательстве Советов из чехословацкого вопроса возникла бы такая же проблема, как в Испании, со всеми страшными политическими последствиями для всей Европы и в особенности для Чехословакии".

Груз инициативной ответственности, усугублявшийся сомнениями в отношении эффективности франко-советского боевого сотрудничества, британской неподготовленностью к серьезной борьбе на континенте, враждебной позицией Польши и колебаниями Румынии, с большой морально-психологической силой давил на французское военное и политическое руководство. Характеризуя глубинные истоки мотивации позиции ведущих французских военно-политических деятелей, которых он неплохо изучил, советский полпред писал: "Никто из них, за исключением, может быть, одного Манделя, не чувствовал себя способным руководить современной войной. Ни у кого не было ни воли, ни энергии, ни хватки, ни размаха людей типа Клемансо и, даже, Пуанкаре. Мысль невольно цеплялась за всякий выход, который отсрочивал таковое решение, который предоставлял какую-то передышку, хотя бы купленную ценой унижения и тяжких жертв". Этим, в основе, объяснялись те, зафиксированные в дневниковых записях Ж. Боннэ, колебания - от решимости дать отпор агрессору до поисков путей к "сохранению мира", которые испытал в те дни Э. Даладье.

Такая противоречивая позиция французского руководства резко контрастировала с позицией правительства Германии. Обстановка в рейхсканцелярии и в высших государственных органах напоминала "обстановку военного времени". По свидетельству одного из работников аппарата министерства пропаганды, Й. Геббельс считал, что "Фюрер уже решился начать войну. Нам некуда отступать, - сказал министр пропаганды. - Наш путь только вперед". О своей решимости позднее сказал и A. Гитлер: "Я не верил тому, что Англия и Франция вступят в войну, но я был убежден, что Чехословакия должна быть уничтожена военным путем. То, что произошло, может произойти лишь раз в истории. Мы можем поздравить друг друга от всего сердца". Ожидание войны было настолько распространенным, что согласие А. Гитлера, на проведение в Мюнхене англо-франко-итало-германской "конференции" было принято руководством Англии и Франции без колебаний. В Английском парламенте депутаты кроме коммуниста Галлахера и ультра-консерватора У. Черчилля аплодировали этой новости стоя. В МИД Германии, считавшем, что война неизбежна, "вздохнули с облегчением".

29 - 30 сентября 1938 г. в ходе конференции в Мюнхене, состоявшейся с участием Великобритании, Франции, Германии и Италии, получил международное юридическое оформление немецкий план расчленения Чехословакии. Заявление А. Гитлера об отказе от провозглашенного в его выступлении в Спортпаласе силового решения "судетской проблемы", о стремлении к преодолению ситуации, "когда в Европе вооруженные государства противостоят друг другу", могло рассматриваться западными политиками как неудача германской попытки развязать войну, что они могли считать своим "успехом". Однако эта удача была слишком эфемерной по сравнению с отторжением в пользу Германии Судетской области, а также удовлетворение претензий, выдвинутых Польшей и Венгрией. Взамен Чехословакия получила гарантии против неспровоцированной агрессии от Англии, Франции, Германии и Италии. По существу, это означало обмен отходивших к Германии чехословацких территорий на германо-итальянское согласие, закрепленное в договорном порядке, на отказ от силового решения европейских проблем. Добившись, при британской поддержке, фиксации в специальном "Дополнении" к мюнхенскому соглашению принципа "четырехсторонней гарантии" новых границ "нейтрализованной", т.е. отказавшейся от всех прежних двусторонних договоров, Чехословакии и создания "международной комиссии" для их демаркации в составе французского, английского, итальянского послов в Берлине и представителей германского МИД, а также чехословацкого правительства, западная дипломатия рассчитывала использовать эту "международную коалицию" в качестве органа по налаживанию франко-англо-итало-германского сотрудничества.

2. 2. Процесс формирования и реализации официальной позиции по "Польскому вопросу" после Мюнхенского соглашения.

Подписание Мюнхенского соглашения с точки зрения западных держав сформировало политико-правовую основу для продолжения сотрудничества с Германией и, в тоже время, предопределяла дальнейшие внешнеполитические шаги рейха в "новой Европе". При этом рассматривался только один факт: "война отодвинута". Не было дискуссий - какими средствами это было достигнуто, "рассматривался только финал".

Решение об отделении Устава Лиги от Версальского и других послевоенных договоров, принятое 19-м Пленумом Совета Лиги наций и поспешно ратифицированное, методом подписания специального Протокола, представителями 27 государств, в том числе Францией, рассматривалось как первый шаг к европейскому модус вивенди. Следующие шаги предполагались в экономической сфере. "Если после заключения мюнхенского соглашения Франция ставила перед собой задачу серьезного сотрудничества с Германией, - говорил министр иностранных дел Франции Ж. Боннэ в беседе с послом Германии в Париже И. фон Вельчеком, - то она соглашалась с мыслью, что некоторые страны Центральной Европы могут, в силу своего географического положения, поддерживать с Германией более широкие экономические связи, чем с Францией". С точки зрения германского посла, политическая установка о сотрудничестве в Европе на базе удовлетворения геополитических претензий Германии уже получила свое выражение в виде Мюнхенского соглашения.

В малых странах Европы подобная позиция Лондона и Парижа воспринималась как французское "отступление" из Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы. В октябре польский посол в Москве В. Гжибовский говорил, что "Франция резко отступила от своей прежней линии во внешней политике, ... оставила Чехословакию, отвернулась от Малой Антанты, фактически прекратила свое сотрудничество с Польшей". Такого же мнения придерживались и в Лондоне. Руководитель экономического департамента МИД Великобритании Ф. Эштон-Гуэткин 27 октября 1938 г. сделал однозначный вывод: "Победа Германии над Чехословакией, вероятно, одно из решающих событий в истории. Одним ударом были разрушены французская система континентальных союзов, эффективное кольцо Малой Антанты и авангард Советской России в Центральной Европе". Был сделан вывод о том, что надо скорейшим образом наполнить конкретным содержанием англо-германскую декларацию о консультациях и устранении разногласий от 30 сентября 1938 г., а также достигнуть франко-германского согласия.

Между тем, германский натиск на французские позиции в Центральной Европе, сопровождавшийся заявлениями об оттеснении Франции "за линию Мажино", вызвал растерянность и недовольство в Париже и, даже, в Лондоне. Взамен потерянного влияния предлагалось начать строительство "континентального хозяйства", которое в перспективе приведет к созданию европейского союза. Английский премьер-министр также надеялся, что заключение соглашения в Мюнхене будет "способствовать экономическому прогрессу".

В Берлине также выступали за "экономический прогресс", но при разъяснении собственного понимания этого прогресса делали совершенно другие акценты. В первых числах октября 1938 г. Вайцзеккер попытался поставить вопрос о согласовании позиций всех заинтересованных ведомств и министерств относительно дальнейших усилий на международной арене, но натолкнулся на жесткую позицию своего непосредственного шефа - министра иностранных дел. Риббентроп заявил о том, что "Фюрер лично направляет работу германской государственной машины в Европе". Министр также заметил, что нужды в согласовании нет, ибо позиция, сформированная перед началом кризиса, осталась неизменной". Из ответа министра на предложения статс-секретаря МИД Германии видно, что дипломатическая позиция Берлина не претерпела эволюции, что означало продолжение конфликта со странами Запада и Чехословакией. Достигнутый успех трактовался как возможность приобрести более прочные политико-экономические основы в непрекращающемся противостоянии. Во всяком случае, именно об этом говорилось в устных инструкциях полученных министром экономики Германии В. Функом в начале октября 1938 г., перед поездкой по странам Юго-Восточной Европы. Во время беседы и А. Гитлер, и Г. Геринг были единодушны в своем видении будущего Германии и Европы. Они требовали создать стабильную сырьевую базу для вермахта.

В ходе визита В. Функ должен был предлагать "перспективу создания региона, всецело независимого от мирового рынка, так как Германия согласилась бы импортировать товары этих государств". Выступая в Болгарии, Турции и Югославии министр, по существу, выдвинул идею создания "общего рынка" этих стран и Германии на традиционной для Германии основе клиринговых соглашений. Английский посланник в Белграде Р. Кэмпбэлл докладывал 10 октября 1938 года министру иностранных дел Великобритании лорду Галифаксу, что "визит Функа означает начало новой политико-экономической атаки Германии с целью добиться еще более высоких пропорций в торговле со странами Юго-Восточной Европы. Подобные изменения приведут к укреплению военного доминирования Германии над малыми странами Европы, а в дальнейшем и политического влияния".

Определенное противоречие в английской и французской политике заключалось в том, что правящие круги Великобритании, делая уступки Гитлеру в Европе, не собирались полностью уходить из стран Центральной Европы. Больше всего в Англии и Франции боялись, что Германия попытается организовать на Балканах "автаркический блок". Было известно, что "аншлюс" и мобилизация в период чешского кризиса нанесли сильный ущерб германской экономике. Это могло служить важной предпосылкой для английских планов, на базе которых Франция и Англия окончательно умиротворят Германию. Считалось, что никакие категорически сформулированные идеологические установки не способны заменить минимальный набор потребительских товаров, необходимый для поддержания достойного уровня жизни граждан развитой европейской страны. Именно такой аргумент использовали английские дипломаты для давления на французское правительство, среди министров которого и так было сильно стремление "урегулировать отношения с Германией после Мюнхена, по крайней мере, в том же духе, как это сделала Англия".

К работе по достижению подобного урегулирования со стороны Франции был привлечен Р. Кулондр, перемещенный из Москвы на пост посла в Берлине, где он сменил А. Франсуа-Понсэ. 17 октября, перед отъездом из Германии, последний добился встречи с Гитлером в Оберзальцберге, в ходе которой изложил основу франко-германского соглашения: "окончательное" признание франко-германской границы, совместные франко-германские гарантии целостности и независимости Бельгии, принятие принципа отказа от силовых методов решения спорных проблем и урегулирование двусторонних финансово-экономических и политических отношений. Как сообщил А. Франсуа-Понсэ в МИД Франции А. Гитлер, заявив о "желании наладить дружественные отношения с Францией" на базе германского "отказа" от Эльзаса и Лотарингии, по остальным предложениям занял уклончивую позицию.

И. фон Риббентроп по этому поводу заметил, что "схема урегулирования взаимных претензий, возникшая в Мюнхене, очень удачна и может быть применима к германо-французским отношениям. От нас требуется отказаться от территории, которая нам не принадлежит. Единственный вопрос, который смущает фюрера - наши обязательства перед немецким национальными меньшинствами за рубежом". За это сомнение ухватился министр пропаганды, подавший 21 октября 1938 г. фюреру обширную докладную записку под примечательным названием "Влияние национал-социалистического мировоззрения на немецкие национальные меньшинства". В разделе, касающегося внешней политики Германии в Европе указывалось, что "подмена расового принципа геополитическим, которая может произойти в ближайшем будущем, опасно скажется на возможностях нашего идейного воздействия на зарубежных соотечественников". Й. Геббельс снова поднял нерешенный вопрос о соотношении двух подходов в процессе реализации германской внешней политики. Заметим, что записка была подана в период, когда "геополитический блеф" начал приносить свои ощутимые плоды. Запад увлекся игрой в сотрудничество с Германией, которая активизировалась на восточном направлении и давила на Польшу.

Аналитики МИД Германии отмечали, что в Европе складывается удачная ситуация. По мнению германского исследователя В. Михалка разнообразие мнений, высказываемых работниками министерства иностранных дел в Берлине и сотрудниками посольств, сводится к трем пунктам. Во-первых, западная дипломатия увлечена идеей сотрудничества с Германией на геополитической основе. Об этом свидетельствует высказывание руководителя межведомственного комитета по Центральной и Юго-Восточной Европе Ф. Лейт-Росса на переговорах с германской торговой делегацией 18 октября 1938 года. В беседе с членами германской делегации Ретером и фон Зускиндом Ф. Лейт-Росс выдвинул предложение о широком сотрудничестве между Великобританией, Францией, Германией и Италией, намекал на "возможность предоставления Германии валютного кредита для закупки товаров из Балканских стран, а те, в свою очередь, могли закупать на эту валюту товары Британской империи". Таким образом, "мировая торговля получила бы весомый импульс, а Германия могла бы обрести искомое геополитическое "жизненное пространство". Во-вторых, Берлин, занимая пассивную позицию, имеет запас времени на обдумывание новых шагов, тогда как правительства Франции и Великобритании таких возможностей не имеют в силу внутренней политической ситуации. Политическая нестабильность особенно характерна для Франции. В-третьих, Германия имеет больше возможностей давления на малые страны Европы, нежели демократические страны Запада.

К этому перечню можно добавить, что оценка перспектив сотрудничества, которая делалась в Берлине, базировалась на совершенно ином подходе, нежели в Париже или Лондоне. Западная дипломатия, формально приняв геополитический подход, пыталась вложить собственное понимание в такой важный термин как "жизненное пространство". Акцентировалось экономическое содержание дефиниции, в ущерб немаловажной расовой составляющей. "Для Н. Чемберлена, - пишет немецкий историк Б. Вендт, - бесспорным было то, что политический конфликт вызывался обычно экономическими факторами и, наоборот, кризисы в международной торговле часто происходили в результате политического недоверия". Такой механистический подход британского премьер-министра к генезису конфликтов неудивителен, учитывая то обстоятельство, что в Лондоне считали А. Гитлера "разумным" человеком и с известной симпатией относились к устремлениям нацистов на Восток. Анлийский исследователь К. Макдональд отмечает также что в Англии "надеялись показать германскому руководству выгоды международной торговли перед системой автаркии и, тем самым, усилить влияние умеренных в третьем рейхе. Фактически Англия признавала доминирование Германии в этом регионе и не видела возможностей действовать там без участия Германии. Считалось, что таким образом Германии будет гарантировано участие в "европейском концерте великих держав". В этом виделась цель всех внешнеполитических усилий Гитлера.

Разумеется, урегулирование экономических и колониальных вопросов не рассматривалось нацистским руководством как самоцель. Поэтому уровень уступок, на которые шли западные страны, был заведомо неприемлем для Германии. Гитлер характеризовал дипломатические усилия Лондона и Парижа, как "торг вокруг подачек", что ни в коем случае "не соответствует великому будущему тысячелетнего Рейха. Мы будем его вести, готовясь для дальнейших свершений. Главное чтобы нам не мешали взять достойный приз, который находится на полях Украины и Польши".

Последняя в период Мюнхена заняла весьма активную позицию и, с поощрения Германии, приняла участие в разделе Чехословакии, требовала присоединения Тешинской области, что вызвало резкое охлаждение в советско-польских и польско-французских отношениях. Это было вызвано заявлением поляков о своих претензиях на "беспризорное французское наследство в Восточной и Юго-Восточной Европе". Такое развитие событий должно было еще больше привязать Польшу к Германии, но, одновременно, выявляло определенные внутренние противоречия в гитлеровском внешнеполитическом курсе. Ведя диалог с Западом на языке геополитики, Германия была вынуждена умерить свои претензии, сформулированные на базе расовой доктрины, чем снималась острота претензий к Польше - относительно Данцига и Верхней Силезии, и претензий к Франции - относительно Эльзаса и Лотарингии. Однако на первый план выступало несоответствие между подразумеваемыми целями на востоке Европы и географическим положением Германии. Нацистам, прежде чем добраться до Украины, необходимо было установить общую границу с СССР. В качестве "общей границы" мог выступить совместный польско-германский фронт против большевизма. По мнению Розенберга, в случае приобретения Германией колониальных владений восточнее Буга, "Польша просто раствориться в германском жизненном пространстве. Как государственное образование она утратит самостоятельную военную и экономическую силу". Вплоть до весны 1939 г. нацистская пропаганда провозглашала начало "новой эры" в германо-польских отношениях. Этот лозунг включал в себя, прежде всего, декларацию мирных намерений и отказ от территориальных претензий к Польше со стороны Германии. В качестве подтверждения этого использовались постоянные ссылки на германо-польский договор 1934 г. Указывалось, что договор "продолжает политику мира и открытого обмена мнениями".

За основу всех заявлений были взяты слова маршала Г. Геринга, выступившего в феврале 1937 г. в Варшаве: "Со стороны Германии нет вовсе намерения лишать Польшу какой бы то ни было части ее территории. Германия вполне примирилась со своим теперешним составом. Германия не будет атаковать Польшу и не имеет намерения захватить "польский коридор". Мы не желаем "коридора". Я говорю это искренне и категорически - нам коридор не нужен". 20 февраля 1938 г. в рейхстаге, незадолго до присоединения Австрии, A. Гитлер заявил, что договором 1934 г. "был успешно продолжен путь к дружественному взаимопониманию, которое, в первую очередь, в вопросе Данцига устранило сегодня все отрицательные моменты из отношений между Германией и Польшей и превратило их в искренне дружественное сотрудничество".

Многочисленные публикации и выступления, касающиеся германо-польских отношений, концентрировали внимание читателей и слушателей на "добровольном" отказе Германии от Данцига, Верхней Силезии и других территорий, населенных немцами. Парадоксальность этих заявлений состоит в том, что немцы, отказываясь от своих претензий, тем самым напоминали о существовании проблем европейской общественности и правительствам заинтересованных стран. Констатировалась прямая связка гарантии добрососедских отношений со стороны Германии и участие Польши в совместном походе против СССР. В сентябре - октябре 1938 г. немцы всерьез рассматривали вариант разрешения германо-польских вопросов путем совместной войны против СССР.

После Мюнхена германский МИД и бюро А. Розенберга в аппарате НСДАП начали обсуждение возможностей в рамках достигнутых договоренностей с "демократическими странами" добиться максимальных выгод для достижения целей внешней политики рейха. В качестве близлежащей цели указывалась необходимость "полного и окончательного решения вопроса Данцига и отторгнутых восточногерманских территорий с тем, чтобы перейти к расширению жизненного пространства". В министерстве иностранных дел, в главном командовании военно-морского флота и в других высших инстанциях третьего рейха обсуждался вопрос: куда направлять первый удар, на Запад или на Восток. Доминировало мнение о восточном направлении. По свидетельству тогдашнего германского посла в Риме фон Хасселя, А. Гитлер был полон решимости сначала броситься на Украину, совместно с Польшей, или же, предварительно разгромить последнюю и разрешить "польский вопрос" раньше "украинского". "Гитлер устремлял взор на Прагу, Варшаву и Киев".

Проблема Польши рассматривалась в рамках нескольких принципиальных идеологических установок нацисткой внешней политики: требование восстановления границ 1914 г.; признание необходимости строительства национального государства всех немцев; желание расширить "жизненное пространство" Германии на Восток. По мнению начальника Правового отдела МИД Германии Ф. Гауса, западные державы уделяют особое внимание соблюдению процедурных вопросов относительно каких-либо изменений на международной арене. "Следовательно, Германия должна стремиться к достижению своих целей так, чтобы это в наибольшей степени отвечало духу и букве будущего соглашения. Все изменения должны проходить по выработанной в будущем схеме". Схожие мнения были распространены и на Западе. Например, немецкий посол в Лондоне Г. фон Дирксен сообщил 31 октября 1938 года в Берлин, что "Чемберлен питает полное доверие к фюреру, и, по мнению премьер-министра, Мюнхен создал основу для перестройки англо-германских отношений". Данная модель поведения, с точки зрения немцев, подразумевала отказ Германии брать на себя дополнительные обязательства до тех пор, пока не будет извлечена максимальная выгода из уже достигнутых договоренностей.

24 октября 1938 г. имперский министр иностранных дел И. фон Риббентроп в беседе с польским послом в Берлине Ю. Липским заявил, что сохранение доброжелательных взаимоотношений между странами возможно лишь в том случае, если Польша согласится на включение Данцига в состав рейха и на выделение экстерриториальной зоны через "польский коридор". И. фон Риббентроп изложил послу широкую программу германо-польского альянса, предложив для укрепления дружбы между двумя странами проводить общую политику в отношении России на базе антикоминтерновского пакта. Имперский министр указал на возможность продления договора о ненападении 1934 г. на 25 лет и гарантии сохранения германо-польской границы. Советник МИД Германии П. Клейст в мае 1939 г. объяснял эти предложения расчетом на то, что в результате неизбежного отказа Польши, Германия избавится от соглашения 1934 г. и получит по отношению к своему восточному соседу свободу рук.

Польская внешняя политика проходила в русле политики западных держав и, следовательно, руководствовалась западными представлениями о безопасности. Польша считалась составной частью западной системы безопасности. В силу Мюнхенского соглашения, Германия утратила возможность идейно-психологического давления на Великобританию и Францию, поэтому германская дипломатия стремилась вновь обрести столь необходимый ей козырь. Имея возможность давить на Польшу, Германия могла предпринять активные шаги на Западе для признания нового статуса рейха. В первую очередь это относилось к неурегулированным германо-французским отношениям. Как заметил немецкий исследователь Кюхлер, "в период подготовки переговоров франко-германской декларации в конце 1938 г. сошли на нет практически все споры об идейной основе дипломатических усилий рейха". Если логически продолжить это рассуждение, то получается, что все идеологические построения национал-социализма были низведены до уровня прикрытия дипломатических усилий Германии. Однако устные инструкции, полученные министром иностранных дел Германии перед началом переговоров у А. Гитлера, свидетельствуют о том, что планирование действий на международной арене осуществлялось исходя из положений нацистской идеологии: "Нам нужно добиться свободы рук на восточном направлении. Они все ненавидят большевизм так же как мы, но слишком трусливы, чтобы сражаться сами, пусть тогда не мешают нам".

Франко-германская декларация от 6 декабря 1938 г. разрабатывалась при участии бывшего и действующего французских послов в Берлине А. Франсуа-Понсэ и Р. Кулондра и провозглашала "мирные и добрососедские отношения между Францией и Германией" в качестве "существеннейших элементов упрочения положения в Европе и поддержания всеобщего мира". Объявив "существующую в настоящее время" франко-германскую границу "окончательной", изобразив это громадной уступкой французам, А. Гитлер практически оставил открытым вопрос о ломке версальского территориально-политического размежевания на Западе. В беседе с Р. Кулондром 21 ноября 1938 г. А. Гитлер говорил, что он нелегко принимает решение об "отказе" от Эльзаса и Лотарингии, подчеркнув, что "страсбургская колокольня очень многое означает для немцев и для него лично", и он уступает французам исключительно из "нежелания громадного кровопролития ради ее возвращения Германии".

При дебатировании германских претензий, как отметил находившийся в свите фон Риббентропа У. Ширер, между участниками парижских переговоров "возникло некоторое недопонимание". Суть его состояла в том, что, признав "солидность германских интересов в Восточной Европе, французы заявили о своих обязательствах по пактам с Польшей и СССР. В тоже время, И. фон Риббентроп настаивал на том, что резерв переговоров "заключает в себе признание особых отношений Франции к Великобритании и Германии к Италии". Министр иностранных дел Германии безапелляционно заявил, что "Восточная Европа является сферой германских интересов". Но каждый раз, когда германские дипломаты начинали говорить о "жизненном пространстве" Германии, они натыкались на несоответствие собственных трактовок термина и понимания его французами. Члены французской делегации настаивали на учете интересов малых стран Европы, что, в определенном смысле, означало необходимость учета региональных интересов Парижа. В конце концов, И. фон Риббентроп попытался уйти от этой темы, сконцентрировавшись на "идейной борьбе", как фундаменте германо-итало-японского Антикоминтерновского пакта, отметив, что Германия "во внешней политике в значительной степени руководствуется борьбой против болъшевизма". Но резонный вопрос о практических возможностях такой борьбы опять возвращал имперского министра к геополитике, так как Германия не могла непосредственно приступить к "антибольшевистской борьбе" не имея общих границ с СССР. Поэтому предполагалось прийти к широкому соглашению с Польшей, о чем И. фон Риббентроп информировал Ж. Даладье, рассказывая о ходе германо-польских консультаций по поводу Карпатской Руси.

Эта часть Чехословакии, населенная русинами, этнически приписываемых как к русским, так и к украинцам, могла стать основой независимого Украинского государства, что было нежелательно для Польши, в которой проживало до 2,5 млн. украинцев. В беседе советника германского посольства в Варшаве фон Шелия с вице-директором политического департамента МИД Польши 18 ноября 1938 г. прозвучало даже, что "если Карпатская Русь отойдет к Венгрии, то Польша будет согласна впоследствии выступить на стороне Германии в походе на Советскую Украину. Если же Карпатская Русь останется очагом беспокойства, то такое выступление вы делаете для нас невозможным". Немцы имели прекрасную возможность давить как на Польшу, так и на Францию, показывая своим отношением к будущему Карпатской Руси возможное направление развития своей экспансии. Для западных держав подобное продолжение немецкой агрессии было бы наиболее желательным. К таким выводам пришли на встрече премьер-министров и министров иностранных дел Великобритании и Франции 24 ноября 1938 г. в Париже Чемберлен, Галифакс, Даладье и Боннэ. Одной из обсуждавшихся тем было намерение Германии "начать расчленение России". Как сообщал германский посол в Лондоне, в Англии были твердо уверены, что захват Германией Украины назначен на весну 1939 г. и горячо приветствовали ее продвижение в этом направлении.

И все же французы остались пока верны своей позиции и не пошли на отказ от своих восточноевропейских обязательств. В результате вопрос о "тыловых союзах" Франции, которые были объявлены И. фон Риббентропом "ярко выраженными атавизмами версальского духа", так и остался не решенным. Гитлер попытался обменять эфемерную "уступку" Эльзас-Лотарингии на вполне конкретное военно-политическое влияние в Польше, на что французы естественно не пошли.

Дипломатию Ж. Боннэ поняли английские наблюдатели. Заместитель британского министра иностранных дел О. Сарджент писал послу во Франции 22 декабря 1938 г., что такая позиция французов только демонстрация уступок, а не действительные уступки. По свидетельству статс-секретаря МИД Германии Э. Вайцзекера, "Гитлер неоднократно высказывался скептически относительно работоспособности Мюнхенского соглашения, хотя и был полон желания договориться". Немцы желали получить договор, в котором открытым текстом говорится об их сфере интересов, а французы не желали именно этого. Примерно так расшифровал французскую дипломатию Ж. Мандель, отметивший в беседе с советским полпредом, что на парижских переговорах вряд ли "открыто" ставился "вопрос о предоставлении Германии свободы действий на Востоке и самоустранении Франции", но "все же дело идет к этому".

Несмотря на неудачу переговоров в Париже, Германия не прекратила мощного информационного наступления на Запад и страны Восточной и Юго-Восточной Европы, целью которого было: с одной стороны, под видом антисоветского союза создать германскую зону влияния в Европе, с другой стороны, "растворить Чехословакию". Такое развитие событий вызывало оправданные опасения во Франции. Если в Англии взирали на происходящее с позиций соглашения с Германией, то в Париже боялись потерять все те немногие союзнические силы, какие еще оставались. Так, советский полпред во Франции сообщал 8 декабря 1938 г., что высшие французские чиновники считают, что "наиболее вероятным и ближайшим объектом германской экспансии является Украина". В то же время, во Франции высказывались некоторые опасения, что ожидаемое весной немецкое наступление на СССР низведет Польшу и Румынию к состоянию Чехословакии, чем обозначило бы "конец Франции".

9 - 10 декабря 1938 г. в Берлине немцы вынудили Чехословакию перевести торговые расчеты на германские марки. Предполагалось, что далее последует соглашение о денежном паритете, за которым последует экономический и финансовый союз. Депеши французского посла в Берлине Р. Кулондра, тщательно собиравшем сведения о германских планах "похода на Восток" свидетельствуют о широте информационной игры Берлина. "Цель, - сообщал посол 15 декабря, - кажется, уже определена, - создать Великую Украину, которая стала бы житницей Германии", на пути к чему немцы стремятся "сломить Румынию" и "привлечь на свою сторону Польшу". "В военных кругах, - подчеркивал Р. Кулондр, - уже поговаривают о походе до Кавказа и Баку". В свете подобных "разговоров" посол оценивал германский натиск на послемюнхенекую Чехословакию. "По странному капризу судьбы, - писал он, - Чехословакия, созданная как оплот для сдерживания германского продвижения, служит рейху в качестве тарана для пролома ворот на Востоке. В некоторых германских кругах уже заявляют, что отныне чешская армия призвана играть такую же роль, как баварская армия при втором рейхе". Восточное направление будущей германской агрессии подтверждалось также донесениями из английских дипломатических представительств в Берлине, Париже и Хельсинки.

По мнению немецких аналитиков, давление, оказанное на Польшу буквально со всех сторон, должно было принести плоды на январских переговорах 1939 г. На них предлагалось обсудить основные вопросы германо-польского сотрудничества: во-первых, Данциг, вопрос о котором хотели рассматривать "в рамках общего генерального урегулирования на Востоке"; во-вторых, Мемель, который должен скорейшим образом быть присоединен к Германии, а Литва "отойти в сферу влияния рейха"; в-третьих, вопрос немецкого меньшинства, которое должно "получить права автономии"; в-четвертых, проблема Прикарпатской Руси, в отношении которой Германия могла бы пойти на уступку и пообещать, что никакой "Великой Украины" не будет. Практически речь шла о развитии событий по уже отработанному Чехословацкому сценарию, который предусматривал удовлетворение всех немецких требований и политико-экономическое подчинение Польши Германии. Другого исхода событий германское руководство на данном этапе не предусматривало. "Польша или участвует в восточном походе сама, или насильно".

5 января 1939 г. прошла встреча министра иностранных дел Польши Ю. Бека и А. Гитлера. Фюрер заявил относительно будущего сотрудничества, что "каждая польская дивизия, борющаяся против России соответственно сберегает германскую дивизию". А. Гитлер предостерегал Ю. Бека от сближения с СССР, заверяя министра в крайней заинтересованности Германии в сохранении сильной Польши. Он говорил о желании развивать с поляками экономические отношения, признавал необходимым "на разумной основе" решать спорные вопросы. При этом Ю. Бек постарался не связывать себя какими-либо обещаниями. На следующий день с Ю. Беком встретился министр иностранных дел Германии И. фон Риббентроп. Ни обещания гарантировать польские границы, ни антисоветские авансы не принесли ожидаемых в Берлине результатов, если не считать ни к чему не обязывающих слов министра иностранных дел Польши Ю. Бека проводить политику в желаемом для Германии направлении. Польша не хотела воевать ни с Германией против СССР, ни с СССР против Германии. Как отмечали наблюдатели, "встреча прошла в дружеской обстановке, но на вопросы не ответила".

Способствуя ревизии немцами послевоенных соглашений с третьими странами, в самой Варшаве не находили возможным освобождать германо-польские отношения от версальского наследия. Поляки, как и в октябре 1938 г., прореагировали весьма сдержанно на все требования Германии, считая, что обеспечить стране мир может лишь сохранение нейтралитета в спорных международных проблемах. Результатом польского "упрямства" стал демарш Гитлера на новогоднем приеме 12 января 1939 г., когда по свидетельству адъютанта фюрера Ф. Видемана "А. Гитлер приветствовал русского полпреда особенно дружелюбно", "намеренно выделил русского"

Сенсационная любезность канцлера с советским полпредом совпала с закрытием "украинского вопроса". Сначала информация просочилась в дипломатические круги. 10 января 1939 г. британское посольство в Москве передало в Лондон, что "вся украинская возня" рассчитана на отвлечение внимания западных держав от истинных намерений Германии. И уже на следующий день было заключено венгеро-чехословацкое соглашение. 12 января Венгрия присоединилась к Антикоминтерновскому пакту. По мнению И. Фляйшхауэр, из всех возможных вариантов решения проблемы, германское руководство выбрало наиболее выгодный - Прикарпатскую Русь отдали Венгрии, которая зарекомендовала себя доброй и надежной союзницей. Как заметил наркоминдел СССР М. Литвинов в беседе с польским послом в Москве, "хотя Париж и Лондон прилагают большие усилия в желании доказать Берлину, что его путь лежит на Восток, Гитлер убежден в этом меньше, чем утверждают французы и англичане". Мнение советского министра иностранных дел подтверждает и тот факт, что на всем протяжении раскручивания идеи "удара на Восток" не было принято никаких военно-стратегических решений, кардинально изменявших установки, данные армии в период судетского кризиса 1938 г.. Германия, по-прежнему, рассматривала своими потенциальными противниками Францию, Чехословакию и Польшу.

Решение "украинского вопроса" означал окончательный провал германо-польских переговоров. Немецкая постановка вопросов, поднятых на переговорах, не предполагала их изменение или более гибкий подход к рассматриваемым проблемам. Условия не предлагались к переговорам, а доводились до сведения, что делало их по сути ультимативными и неприемлемыми для поляков. Гитлер вынужден был ограничить свои гегемонистские претензии. Немцы не хотели брать в расчет национальные интересы стран Центральной и Восточной Европы, хотя публичные высказывания и публикации в прессе свидетельствовали об обратном. Пропаганда "новой эры" в германо-польских отношениях продолжала развивать идею "сотрудничества" и "единства взглядов" Германии и Польши по различным проблемам международной жизни. Как указывала газета "Франкфуртер Цайтунг" "общие интересы и общие проблемы германского и польского правительств особенно выросли со времени присоединения Австрии и Судетской области". Подчеркивалось, прежде всего, "единство" взглядов на "разрешение" территориальных проблем. Чаще всего, без всяких комментариев цитировались воинственные выступления польских политиков, сделанные в прогерманском духе.

Если судить по новогодней речи германского канцлера, произнесенной А. Гитлером в рейхстаге 30 января 1939 г., официальная позиция Германии осталась без изменения. Исходные позиции Германии перед началом решения польского вопроса не предвещали скорого политического кризиса и, тем более, европейской войны. В достаточно неровном по тону выступлении, заполненном привычной антисемитской риторикой, А. Гитлер неожиданно обошел молчанием отношения с Россией, как, впрочем, и с Китаем, чему следовало насторожиться в Токио. Наряду с антиамериканскими выпадами, он заявил, что "Германия не имеет территориальных требований к Англии и Франции. Кроме возвращения колониальных владений". Об этом A. Гитлер говорил долго и обстоятельно. Если принять во внимание его фразу о дружественных отношениях между Германией и Польшей, можно было предположить, что одной из основных задач фашизма в 1939 г. станет решение колониальной проблемы, и текущие противоречия сместятся с европейских границ на колониальную периферию, что соответствовало направлению прилагаемых усилий Англии и Франции. Но в тоже время, А. Гитлер даже не упомянул мюнхенское соглашение.

Странное "спокойствие" Гитлера по отношению к своему идеологическому противнику (СССР), а также успех в германо-советских экономических переговоров, завершившихся 19 декабря 1938 г подписанием протокола о продлении экономического договора, делало слухи о возможном сближении Советского Союза и Германии не такими уж неправдоподобными. Вопрос о германо-советском сотрудничестве, если и не ставился в рейхе напрямую, то косвенные признаки такой возможности явно присутствовали. Установка на договоренности с демократическими странами все еще работала, но она ничего не принесла, кроме неудачи переговоров во Франции из-за нежелания французов признавать германскую сферу влияния в Центральной Европе, и бесконечных экономических переговоров с Англией, которая выдвигала неприемлемые условия сотрудничества. Не случайно А. Гитлер, выступая перед высшими должностными лицами страны 22 августа 1939 г. заявил, что он "...осенью 1938 г. ... решил договориться со Сталиным".

Германская экспансия, не лимитированная каким-либо соглашением, обретала антифранцузскую и антибританскую направленность, что становилось очевидным для наблюдателей. Советский полпред в Париже сообщал "о повсеместно нарастающем расколе в правительственных партиях". Известия о начатых в декабре германо-советских экономических переговорах и о возможной поездке в Москву миссии во главе с одним из ведущих сотрудников восточноевропейского отдела германского МИД К. Шнурре были восприняты как угроза континентальной изоляции Франции.

В условиях, когда германская пресса снизила тон в отношении СССР и, кроме того, когда Раппальский договор не был денонсирован, во Франции начали указывать на необходимость восстановления опоры на Россию. 26 января 1939 г. министр иностранных дел Франции Ж. Бонне, выступая в парламенте, выдвинул идею о совместимости мюнхенского соглашения и основанной на нем политики долговременных договоренностей с Германией и сохранением действительности пакта с СССР и договоров с Польшей. На следующий день после выступления министр встретился с советским послом, демонстрируя, как отметил посол, наличие франко-советского "информационного и консультационного контакта". И одновременно, в феврале, по инициативе и под личным руководством премьера Э. Даладье, МИД Франции начал разработку новой программы франко-германских переговоров. Как и англичане, французы решили сделать основной акцент на экономическом сотрудничестве, предлагая совместную разработку ресурсов французской колониальной империи. Предложения Парижа были идентичны немецким предложениям, сделанным в январе 1939 г. Основной тезис проекта переговоров был заимствован из выступлений маршала Г. Геринга, считавшего, что экономическое и колониальное сотрудничество должно было привести "к кардинальному улучшению политических отношений".

В действительности, реальные дипломатические усилия Берлина были сосредоточены на решении чехословацкого и польского (проблема Данцига и экстерриториальной автострады через польский коридор) вопросов. Германское руководство считало, что "внешне- и внутриполитическое развитие событий в Польше приняло совершенно нежелательные, с точки зрения берлинской политики, формы". К марту 1939 г. в Берлине окончательно стало ясно, что продолжение сотрудничества с западными странами непродуктивно. Натолкнувшись на сопротивление Запада, Германия могла пойти лишь на обострение своих отношений с Францией и Англией, что полностью соответствовало конфликтной форме политического мышления нацистского руководства. Германия не имела никакой подготовленной альтернативной внешнеполитической позиции - ее еще предстояло создать.

* * *

Использование нацистами геополитической терминологии и неоднократное цитирование А. Гитлером геополитических концепций в своей программной книге "Моя борьба" привело руководство западных стран к ложному выводу об определяющей роли геополитической составляющей во внешнеполитической стратегии Германии. Постоянное цитирование геополитических высказываний нацистского руководства во внутриведомственных документах и в прессе западных стран свидетельствует о некритичности восприятия этих теорий. Общественное мнение стран Англии и Франции выступало с деструктивных позиций по отношению к сохранению мира в Европе. Не желая воевать и подвергать свои нации военному напряжению, руководство западных стран искало пути соглашения с Германией, чтобы на базе международного законодательства и двусторонних договоров не дать втянуть свои страны в вооруженный конфликт. Разность в общественно-психологических состояниях обществ в Германии, Франции и Англии, позволило агрессивно настроенному А. Гитлеру шантажировать руководство западных стран войной, постоянно организуя кризисные ситуации в Европе.

Соглашение в Мюнхене и последующие германо-англо-французские контакты открыли перед Германией возможности широкого соглашения со странами Европы. Германия на основании этого юридического прецедента признавалась равноправной в политическом смысле державой. Для рейха открывалась возможность ликвидировать все конфронтационные моменты во взаимоотношениях с соседями на основании геополитической составляющей национал-социалистической идеологии.

Разночтения, которые были у стран Запада и Германии по трактовке Мюнхенского соглашения, и дефиниции "жизненное пространство" привели к постепенному нарастанию конфликта. Западные страны не хотели документально закреплять признание особых интересов Германии в Европе и связывать себя какими-либо долгосрочными обязательствами, а попытка германской дипломатии маневрировать в рамках "геополитического блефа" не дала конкретных результатов.

Германия стремилась к созданию центрально-европейского блока государств, невзирая на интересы стран Восточной и Юго-Восточной Европы и не желая признавать существования экономических и политических интересов Англии и Франции в этом регионе. Западные державы, согласные на возникновение центрально-европейского блока, требовали фактического отказа от расовой составляющей идеологии, что было неприемлемо для нацистского правительства.

Германия оказалась во внешнеполитическом тупике, который обозначился продолжавшимся идеологическим противостоянием с СССР с одной стороны, а, с другой стороны, невозможностью извлечь практическую выгоду из желания стран Запада сотрудничать с рейхом. В связи с тем, что предполагалось скорое решение польского вопроса, такая дипломатическая позиция Германии была неприемлема.

Wendt, B. J. Großdeutschland. Außenpolitik und Kriegsvorbereitung des Hitler-Regimes / B. J. Wendt - MЭnchen: Deutscher Taschenbuch Verlag, 1987. - S. 49.

KrЭger, P. Friedenssicherung und deutsche Revisionspolitik / P. KrЭger // Vierteljahreshefte fЭr Zeitgeschichte. - 1947. - Hf. 3. - S. 233.

Aron, R. Zwieschen Nacht und Ideologie: Politische KrДfte der Gegenwart / R. Aron. - Wien: Europa-Verlag, 1974. - S. 123.

Thamer, H.-U. Der Weg in den Krieg / H.-U. Thamer. - Mьnchen: Bayern Verlag, 2000. - S. 291.

Нюрнбергский процесс. Сборник материалов в 8-ми томах / Отв. ред. А. М. Рекунков. - Т. II. - М.: Юридическая литература, 1988. - C. 295.

Дашичев, В. И. Банкротство стратегии германского фашизма. Исторические очерки. Документы и материалы. В 2-х томах / В. И. Дашичев. - Т. 1. - Подготовка и развертывание нацисткой агрессии в Европе. М.: Наука, 1973. - C. 253.

Schreiber, G. Deutsche Politik und KriegfЭhrung 1939 bis 1945 / G. Schreiber. - MЭnchen: Informationen zur politischen Bildung, 1990. - S. 35.

Hagemann, W. Publizistik im Drittem Reich: Ein Beitrag zur Methodik der MassenfЭrung / W. Hagemann. - Hamburg: Hanseatischer Gildenverlag, 1948. - S. 349.

Дашичев, В. И. Указ. соч. / В. И. Дашичев. - Т. 1. - М., 1973. - C. 199.

Цит по: Schwabe, R. AuswДrtiges Ampt: Geschihte der antifaschistischen Widerstandsbewegung / R. Schwabe. - MЭnchen: Fink, 2002. - S. 165.

Цит. по: Weinberg, G. L. The Foreign Policy of Hitler`s Germany. Starting World War II, 1937 - 1939 / G. L. Weinberg. - Chicago - London: University Chicago Press, 1980. - S.176.

Roi, A. La guerre europХenne et la France / A. Roi // Le Temps. - 1938. - 12 avril. - Р. 3.

Советско-французские отношения во время Великой Отечественной войны 1941-1945. Документы и материалы. В 2-х томах / Под ред. А. Л. Адамишина и др. - Т. 1. - М.: Политиздат, 1983. - C. 76

Le discours du marИchal F. PetХne devant les anciens combattant de la Grande Guerre // Le Temps. - 1938. - 27 mai. - P. 1 - 2.

Верт, А. Франция 1940 - 1955 / А. Верт. - М.: Иностранная литература, 1959. - С. 50.

Parliamentary Debates House of Commons (PDHC). - Ser. 5. - London, 1938. - V. 333. - 14.03.1938. - Col. 45 - 52.

Austria. European's Crisis // The Times. - 12 March - 1938. - P. 1.

PDHC. - Ser. 5. - V. 333. - 14.03.1938. - Col. 84 - 86.

PDHC. - Ser. 5. - V. 333. - 24.03.1938. - Col. 1399. (Выделено автором диссертации).

Hagemann, W. Указ. соч. / W. Hagemann. - Hamburg, 1948. - S. 363.

Akten zur Deutcshen AuswДrtigen Politik. 1918 - 1945 (ADAP). - Ser. D. / Hrsg. W. Bußmann - Bd. II - GЖttingen: Vandenhoek und Ruprecht; Baden-Baden: Imprimerie nationale, 1950 - S. 146.

Нюрнбергский процесс. - Т. II. - М., 1988. - C. 286.

ADAP. - Ser. D. - Bd. II. - S. 152.

Документы и материалы кануна второй мировой войны. Сборник материалов в 2-х томах. / Под ред. В. П. Потемкина. - Т. 1. - М.: Госполитиздат, 1948. - С. 112.

Цит по: Schwabe, R. AuswДrtiges Ampt: Geschihte der antifaschistischen Widerstandsbewegung / R. Schwabe. - MЭnchen: Fink, 2002. - S. 167.

Документы внешней политики СССР (ДВП СССР) / Под ред. А. А. Громыко и др. - Т. ХXI - М.: Политиздат, 1977. - С. 236.

Public Record Office: Department - Records created and inherited by the Foreign Office: Division - General Correspondence from Political and Other Departments from 1906 to 1966 (PRO. FO 371/21674) - Р. 115 - 116.

McDonald, C. A. Economic Appeasement and the German "Moderates" 1937 - 1939 / C. A. McDonald // Past and Present. - No. 56 (August 1972). - P. 114.

Крал, В. План "Зет" / В. Крал. - М.: Прогресс, 1978. - С. 72.

PRO. FO 371/21713 - Р. 63.

Friger, A. Deutschen Blut / A. Friger // VЖlkescher Beobachter. - 27. May 1938. - S. 3.

Нюрнбергский процесс... - Т. 1. - C. 617.

Там же. - C. 250.

ADAP. - Serie D. - Bd. II. - S. 191 - 191.

Documents on British Foreign Policy 1919 - 1939 (DBFP). - Third series /1936 - 1939/ / Ed.: E. L. Woodward, R. Butler. - Vol. VI - London: Her Majesty's Stationery Office, 1953. - P. 212 - 226, 229.

Le communiquИ total du sommet franco-britannique Ю Londre // Le Temps. - 1938. - 30. app. - P. 3. (Выделено автором диссертации).

DBFP. - Third ser. - Vol. VI. - P. 235.

Новые документы по истории Мюнхена / Под ред. И. Н. Земскова и др. - М.: Госполитиздат, 1958. - С. 65.

Цит. по: Caroll, B. A. Design for total War / B. A. Caroll - The Hague-Paris: Librairie Flammarion, 1968. - Р. 173.

Цит. по: Фомин, В. Т. Агрессия фашисткой Германии в Европе 1933 - 1939 / В. Т. Фомин. - М.: Соцэкгиз, 1963. - C. 309.

Внешняя политика Чехословакии 1918 - 1939: Сб. ст. / Под ред. В. Свояк. - М.: Изд. Иностранной литературы, 1959. - C. 492.

Нюрнбергский процесс... - Т. 3. - C. 295.

Дашичев, В. И. Указ. соч. / В. И. Дашичев - Т.1. - М., 1973. - C. 256 - 259.

Нюрнбергский процесс... - Т. II. - С. 261.

Цит. по: Weinberg, G. L. The Foreign Policy of Hitler`s Germany. Starting World War II, 1937 - 1939 / G. L. Weinberg. - Chicago - London: University Chicago Press, 1980. - Р. 203.

McDonald, C. A. Economic Appeasement... / C. A. McDonald // Past and Present. - No. 56 (August 1972). - P. 117.

PRO. FO 371/21728. - P. 35.

Цит по: Schwabe, R. Указ. соч. / R. Schwabe. - MЭnchen, 2002. - S. 172.

Нюрнбергский процесс... - Т. III. - C. 250.

Michalka, W. Ribbentrop und die deutsche Weltpolitik, 1939 - 1940: Aussenpolitische Konzeptionen und Entscheidungsprozesse im Dretten Reich / W. Michalka. - MЭnchen: Fink, 1980. - S. 218.

ДВП СССР. - Т. XXI. - C. 396, 414 - 415, 287.

Documents diplomatiques franГais 1932 - 1939 (DDF). Imperium natistic des affaires Иtrangeres. - 3 ser. /1936 - 1939/ / Ed. J.-C. Montant - T. X. - Paris: Imprimerie nationale, 2000. - P. 437.

ДВП СССР. - Т. XXI. - C. 286.

Цит. по: Weinberg, G. L. Указ. соч. / G. L. Weinberg. - Chicago - London, 1980. - Р. 235.

Документы по истории мюнхенского сговора 1937 - 1939 / Под ред. В. Ф. Мальцева, Д. Спачил - М.: Политиздат, 1979. - C. 179.

Michalka, W. Указ. соч. / W. Michalka. - MЭnchen, 2000. - S. 224.

Нюрнбергский процесс... - Т. III. - C. 251.

Deutschland und Zschoslowakei 1918 - 1945 / Hgs. F. P. Habel. - Prag. 1965. - S. 143.

Der FЭrer redet // VЖlkeschir Beobachter. - 1938. - 13. Sept. - P. 1.

Цит. по: Freund, M. Deutschland unterm Hackenkreuz: Die Geschichte der Jahre 1933 - 1945 / Freund, M. - GЭttersloh: Bertelsmann, 1965. - S. 110.

Richardson R. The Future of Europe // The Times. - 1938. - 13 Sept. - P. 2; McMillan A. The Road to War // Manchester Guardian. - 1938. - 13 Sept. - P. 3.

ДВП СССР. - T. XXI. - C. 459.

Новые документы по истории Мюнхена... - C. 70 - 72.

Поляков, В. Г. Англия и мюнхенский сговор /март - сентябрь 1938 г./ / В. Г. Поляков. - М.: Изд. Академии наук СССР, 1960. - C. 217.

Mussolini, B. "Lord Rensiman! Bieten Sie Herrn Benesch das Plebeszit an!"/ B. Mussolini // Der Angriff. - 1938. - 15. Sept. - S. 1.

Цит. по: Thamer, H.-U. Указ. соч. / H.-U. Thamer. - MЭnchen, 2000. - S. 322.

DDF. - 3 ser. - T. XI. - P. 309 - 333.

Новые документы по истории Мюнхена... - С. 93.

DBFP. - Third ser. - 1938. - Vol. VI. - P. 244 - 692.

DDF. - 3 ser. - T. XI. - P. 361.

ДВП СССР. - Т. XXI. - C. 527.

Крал, В. План "Зет" / В. Крал. - М.: Прогресс, 1978. - C. 149 - 154.

Цит по: Schwabe, R. Указ. соч. / R. Schwabe. - MЭnchen, 2002. - S. 187.

Hindels, J. Hitler war kein Zufall / J. Hindels. - ZЭrich; Wien: Econ-Verlag, 1962. - S. 153.

KЭhler, P. Deutsche Жffentliche Meinung und Krig / KЭhler, P. - Stuttgart: Gotta, 1999. - S. 167.

Ibid. - S. 173 - 174.

Ibid. - S. 177.

DDF. - 3 ser. - T. XI. - P. 554 - 555.

Thamer, H.-U. Указ. соч. / H.-U. Thamer. - MЭnchen, 2000. - S. 301.

DDF. - 3 ser. - T. XI. - P. 555 - 556.

ДВП СССР. - Т. XXI. - C. 515, 577.

DDF. - 3 ser. - T. XI. - P. 557 - 558.

Tuvenen, M. Le monde sera rauvХ / M. Tuvenen // L `Homme libre. - 1938. - 26 sept. - Р. 1.

The British War Bluebook. Speech in the Sportpalast, September 26, 1938 // http://www.yale.edu/lawweb/avalon/wwii/bluebook/blbk07.htm.

Эмери, Л. Моя политическая жизнь / Л. Эмери - М.: Издательство иностранной литературы, 1960. - С. 526.

DDF. - 3 ser. - T. XI. - P. 24 - 30.

ДВП СССР. - Т. XXI. - C. 532.

Там же. - C. 577.

Wert, A. French and Munich / A. Wert. - London - New York: W. W. Norton, 1939. - P. 257, 258.

Тitmuss, R. M. Problems of Social Policy / R. Тitmuss. - London: Her Majesty's Stationery Office, 1950. - P. 31.

Calder, A. The People's War, Britain 1939 - 1945 / A. Calder. - London: HarperCollins, 1969. - P. 22.

ДВП СССР. - Т. XXI. - C. 580.

Raban, F. La victoire ne sera pas fаcile / F. Raban // L'Erope nouvell. - 1938. - 5 oct. - Р. 3.

Новые документы по истории Мюнхена... - C. 143.

ДВП СССР. - Т. ХХI. - C. 164 - 165, 254.

Churchill, W. S. The Second World War / W. S. Churchill. - Vol. I. - L., 1949. - Р. 236.

Сиполс, В. Я. Указ. соч. / В. Я. Сиполс. М., 1974. - C. 336.

ДВП СССР. - Т. ХХI. - C. 580.

DDF. - 3 ser. - T. XI. - P. 605 - 606.

Цит. по: Thamer, H.-U. Указ. соч. / H.-U. Thamer. - MЭnchen, 2000. - S. 305.

Беседа Гитлера с венгерским министром иностранных дел 16 января 1939 г. См.: Документы Министерства иностранных дел Германии / Под ред. В. П. Потемкина. - Выпуск 1: Германская политика в Венгрии. - М.: Политиздат. - C. 89 - 90.

DDF. - 3 ser. - T. XI. - P. 606.

Nicolson, H. Diaries and Letters 1930 - 1939 / H. Nicolson. - London: Fontana Press, 1966. - P. 370. Cм: The British War Bluebook. The British Debate on the Munich Agreement, October 1938 // htm://www.yale.edu/lawweb/avalon/imt/munich2.htm#art3

Thamer, H.-U. Указ. соч. / H.-U. Thamer. - MЭnchen, 2000. - S. 305.

The British War Bluebook. Agreement concluded at Munich, September 29, 1938, between Germany, Great Britain, France and Italy // http://www.yaell.edu/lawweb/avalon/imt/munich1/htm#art2

Документы и материалы кануна второй мировой войны... - Т. 1. - С. 277 - 278.

Новые документы из истории Мюнхена... - C. 156 - 160.

Roi, A. L'Eerope nouvelle / A. Roi // Le Temps. - 1938. - 6 octob. - Р. 3.

Weinberg, G. L. Указ. соч. / G. L. Weinberg. - Chicago - London, 1980. - Р. 234.

Год кризиса1938 - 1939: Документы и материалы. В 2-х томах. - Т. 1. - М., 1990. - C. 75.

PRO. FO. 371/21705. - P. 169 - 171.

Венгрия и вторая мировая война. Секретная дипломатия. Документы истории кануна и периода войны / Под ред. Г. А. Деборина. - М.: Изд. Иностранной литературы, 1962. - C. 130.

McDonald, C. A. Economic Appeasement...// Past and Present. - No. 56 (August 1972). - P. 117.

Цит по: Schwabe, R. Указ. соч. / R. Schwabe. - MЭnchen, 2002. - S. 181.

Caroll, B. A. Указ соч. / B. A. Caroll - The Hague-Paris, 1968. - Р. 179.

Newman, S. March 1939: The British Guarantee to Poland: a Study in the Continuity of British foreign Policy / S. Newman. - Oxford: Cladrenon Press, 1976. - P. 44.

Ibidem.

Цит. по: Les Relations France - BritЮnique de 1935 a 1939 / J.-P. Azema, E. Bonnefous, J. Chastenet, J.-L. Cremieux-Brilhac a.c. - Paris: L'edition de la Sorbonne, 1975 - Р. 126.

ADAP. - Ser. D. - Bd. IV. - S. 385 - 386.

Год кризиса... - Т. 1. - C. 95.

Цит. по: Michalka, W. Указ соч. / W. Michalka. - MЭnchen, 1980. - S. 232 - 233.

Цит. по: Thamer, H.-U. Указ. соч. / H.-U. Thamer. - MЭnchen, 2000. - S. 301.

Michalka, W. Указ соч. / W. Michalka. - MЭnchen, 1980. - S. 235.

Wendt, B. J. "Economic Appeasement". A Crisis Strategy / B. J. Wendt // The Fascist Challenge and the Policy of Appeasement. - London, 1983. - P. 157.

McDonald, C. A. Economic Appeasement... // Past and Present. - No. 56 (August 1972). - P. 119.

Цит. по: Weber, R. Die Entstehungsgeschichte des Hitler - Stalin - Paktes 1939 / R. Weber - Frankfurt am Main - Bern: Lang, 1980. - S. 212.

Год кризиса... - Т. 1. - C. 38.

Краткая история Польши. С древнейших времен до наших дней / Под ред. Л. Е. Горизонтов, В. А. Дьяков, Ф. Г. Зуев и др. - М.: Наука, 1993. - C. 297.

История второй мировой войны. - Т.2. - C. 105 - 106.

ДВП. СССР. - Т. XXI. - C. 598 - 599.

Цит. по: Weber, R. Указ. соч. / R. Weber - Frankfurt am Main - Bern, 1980. - S. 217.

Der deutsch-polnische Kommunique Эber die Unterzeichnung des Nichtangriffspakts // VЖlkischir Beobachter. - 1934. - 27. Januar. - S. 1.

Нюрнбергский процесс. - Т. II. - C. 230.

"Das neue Ziel" - Der FЭrer redet // VЖlkischir Beobachter. - 1938. - 21. Nov. - S. 1.

Нюрнбергский процесс. - Т.II. - C. 230.

СССР в борьбе за мир накануне второй мировой войны /сентябрь 1938 г - август 1939 г./. Документы и материалы / Под ред. А. А. Громыко. - М.: Политиздат, 1971. - C. 31.

Hildebrand, K. Vom Reich zum Weltreich: Hitler, NSDAP und Koloniale Frage 1919 - 1945 / K. Hildebrand. - MЭnchen: Fink, 1969. - S. 598.

Цит. по: Schreiber, G. Deutsche Politik und KriegfЭhrung 1939 bis 1945 / G. Schreiber. - MЭnchen: Informationen zur politischen Bildung, 1990. - S. 34.

Цит. по: Трухановский, В. Г. Уинстон Черчилль / В. Г. Трухановский. - М.: Мысль, 1989. - C. 257.

KЭhler, P. Указ. соч. / KЭhler, P. - Stuttgart: Gotta, 1999. - S. 193.

Цит. по: Michalka, W. Указ соч. / W. Michalka. - MЭnchen: Fink, 1980. - S. 236.

Документы и материалы кануна второй мировой войны. - Т. 1. - C. 257 - 258.

Coulondre, R. De Stаline Ю Hitler. Souvenirs de deux ambassades. 1936 - 1939 / R. Coulondre. - Paris: Hashette, 1950. - P. 217.

Ширер, У. Берлинский дневник: Европа накануне второй мировой войны глазами американского корреспондента / У. Ширер. - М.: ЗАО "Центрполиграф", 2002. - C. 424 - 425.

ДВП СССР. - Т. XXI. - C. 744.

ADAP. - Ser D. - Bd. VI. - S. 771.

Ibid. - S. 411 - 415.

СССР в борьбе за мир... - C. 82.

DBFP. - Third Ser. - 1939. - Vol. III. - P. 306.

ADAP. - Ser. D. - Bd. IV. - S. 285.

Ibid. - S. 412.

DBFP. - Third Ser. - 1939. - Vol. III. - P. 366.

WeizsДcker, E. Erinnerungen / E. Weizsacker. - Munchen - Leipzig - Freiburg: List, 1950. - S. 184.

ДВП СССР. - Т. XXI. - C. 665.

СССР в борьбе за мир... - C. 117.

DDF. - 3 ser. - T. XIX. - P. 45.

Ibedem.

PRO. FO. 371/21676. - P. 31, 50, 71.

СССР в борьбе за мир... - C. 142.

Там же. - C. 141.

Там же. - C. 198 - 199.

Год кризиса... - Т. I. - C. I 71.

Цит. по: Booms, H. Der Ursprung des Zweiten Weltgrieges - revision oder Expansion? / H. Booms // Geschichte der Wissenschaft und Unterricht. - 16 (1965). - S. 330.

DBFP. - Third ser. - Vol. III. - P. 575 - 576.

Фляйшхауэр, И. Указ. соч. / И. Фляйшхауэр. - М., 1991. - С. 82.

Цит. по: Фляйшхауэр, И. Указ. соч. / И. Фляйшхауэр. - М., 1991. - С. 84.

Bartel, H. Frankreich und Sowietunion 1939 - 1940. Ein Beitrag zur franzЖsichen Ostenpolitik zwischen den MЭnchener Abkommen und dem Ende Der Dritten Republik / H. Bartel - Stuttgart: Steiner, 1986. - S. 88.

Sorman, G. Deutschland und Polen - der gesamte жstliche Raum / G. Sorman // Frankfurter Zeitung. - 1939. - 29. Jan. - S. 3.

Die Neujahrsrede des FЭhrer an Deutsche Nation und des Kanzlers des Deutschen Reiches // VЖlkischir Beobachter. - 1939. - 31. Dez. - S. 1.

ADAP. - Ser. D. - Bd. VII. - S. 171.

СССР в борьбе за мир... - C. 75.

Lа Russie et la France - le passХ, le prХset et l'avenir // Journal Officiel. - 1939. - N 9. - P. 30 - 34.

Год кризиса. - Т. 1. - C. 198.

ADAP. - Ser. D. - Bd. IV. - S. 434, 441.

DBFP. - Third. ser. - Vol. IV. - P. 600 - 601.

СССР в борьбе за мир... - C. 234.

Оставить комментарий © Copyright Исаков Михаил Юрьевич (isakovmu@live.com) Размещен: 23/04/2016, изменен: 23/04/2016. 104k. Статистика. Глава: История Влияние идеологии национал-социализма на реализацию европейского направления внешней политики Германии, март 1938 - август 1939 гг. Скачать FB2		Ваша оценка:

Исаков Михаил Юрьевич : другие произведения.

Причины и условия формирования прозападных тенденций во внешнеполитическом курсе Германии в 1938 - 1939 гг