Исаева Софья : другие произведения.

Предчувствие гражданской войны. (общий файл)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


  
   -Чем кормить собою крыс в королевском застенке и писать в перерывах между пытками исповедь на стене собственной кровью, лучше я в последний раз испытаю удачу на турнире, а заодно напомню забывчивым людям о своем существовании, - заявил генерал, мрачно глядя поверх кружки.
   -Народ все помнит, - возразил я, подавив зевок.
   -Он помнит песни и голод! А еще каждый из них помнит имена тех, кого потерял в этой войне лично. До прочих им дела нет! Один я помню имена всех мальчишек, умерших за годы нашей войны. Скоро меня не станет, и их имена сольются просто в невыразительный призрак неизвестного солдата.
   Я застучал пальцами по столу, невольно отбывая ритм старого военного гимна, которым неизменно встречали генерала, где бы он ни появился. Арнэ неуверенно заерзал на стуле, явно желая что-то сказать, но не решаясь. Я мрачно покосился на него, не в силах сдержать своей неприязни. Арнэ изо всех сил пытался придать своему юному, почти девичьему лицу выражение солдата, прошедшего через три ада.
   -И все же эти мальчишки были просто пушечным мясом в ваших с королем играх, - сквозь зубы процедил я, устав от трагической атмосферы.
   -Верно, - легко согласился генерал. - Но я ничего не забываю в отличие от короля.
   -И зря! - я продолжил свою мысль. - Если бы вы, генерал, все забыли, то и король забыл бы о вашем существовании, дав возможность умереть не сейчас и в относительном уюте вашей постели. Однако ваша на редкость несговорчивая и долгая память заставляет Его Величество нервничать. А нервы нашего короля настолько плохи, что добро, сделанное вами, уже не перевешивает причиненные вами же вред и беспокойство. Вы не оставляете ему иного выбора, кроме как убить вас и только тогда забыть.
   Мою раздраженную и пьяную тираду генерал выслушал с кривой улыбкой.
   -Дядя не мог поступить иначе, как ты не понимаешь! - Арнэ, наконец, нашел, что сказать. - Не в его правилах показывать кому-либо, что он боится! Потому что он никого не боится!
   От этих глупостей меня перекосило. Этот сопливый мальчишка очень любил говорить за своего дядю, будто подчеркивая их близость и понимание. Я помнил его привычку еще с прежних времен, когда жил в доме генерала. Что ж, значит, ничего не изменилось.
   -В целом, мне все равно, - генерал задумчиво откинулся на спинку стула, - забудет меня король или нет. И все равно, что он обо мне думает. Я твердо знаю, что он решил покончить со мной. Я же сам учил его не оставлять в живых сильного соперника, пусть даже вы и сражались некогда плечом к плечу.
   Я не выдержал и зевнул.
   -Сами виноваты, - подытожил я и тут же получил увесистый подзатыльник. Рука генерала была столь же тяжелой, как и раньше. Я чуть было не ткнулся носом в стол.
   -Вы сами виноваты в том, что завтра выступите перед королем в качестве простого рыцаря на турнире, а не почетного советника, - я не захотел замолчать. После побега из замка генерала многое изменилось в моей жизни. Например, я набрался безрассудства некоторые вещи говорить людям в лицо.
   -Да кто ты такой, чтобы так оскорблять! - Арнэ вскочил со стула. Я тер затылок. Генерал же рявкнул:
   -Да сядь ты! - и Арнэ послушно плюхнулся на свой стул.
   -Выпей лучше! - посоветовал ему я.
   -А вот это правильно, Кавен, - сказал генерал, подставляя мне свою кружку. Я налил из глиняного кувшина нам всем вина. Арнэ досталось с самого донышка, а значит, с осадком.
   -Ты ничего не понимаешь ни в войне, ни в политике, - сказал мне генерал.
   -Не понимаю, - я пьяно замотал головой. Мои сережки звенели, в голове шумело, и старый гимн сам собой срывался с губ. Я стал отстукивать его ритм сначала кружкой по столу, а затем и второй рукой, заставляя браслеты звенеть как можно громче. - Расскажите, может пойму.
   Арнэ заерзал. Я давно заметил, что он очень ревниво относится к рассказам дяди. Похоже, он считал, что они принадлежат ему одному, никто другой их слушать не достоин. Мне стало интересно, насколько генерал откровенен с другими людьми. То есть с мужчинами. С женщинами он почти не разговаривал, если не считать глупого флирта и своих к ним требований. Во всяком случае, со своей женой он был именно таков. Это я знал точно и не понаслышке.
   Генерал начал свой рассказ с перечисления того, за что, по его мнению, его возненавидел король.
   -В этой войне произошло всего пять решающих сражений, и четыре из них выиграл я. А ведь были еще Торн и Бритте, города, которые я отбил у врага тогда, когда это казалось почти невозможным, и этим вернул нам удачу.
   -Несчастный король. Это тяжело простить, - я не сдерживал иронии.
   -Ты бы смог?
   -Простить, что не я это сделал? Да я был бы просто счастлив, что не мне пришлось с этим возиться!
   Арнэ на мои слова презрительно хмыкнул, а потом стал с отвращением разглядывать осадок вина в своей кружке.
   -Так и было сначала. Но благодарность королей - весьма непостоянная вещь.
   -Расскажите о городах.
   -Не хочу. Об этом и так сложено столько песен, что я устал их слушать. Одну из них, кстати, ты бормочешь себе под нос весь вечер.
   -Я не слишком доверяю песням, потому что сам сочинил уже не один десяток. Если уж вы собрались покинуть нас в скором времени, так не будьте скупы и поделитесь мудростью напоследок.
   -Ты свалишься под стол раньше, чем я закончу.
   -А вот и нет! я почти не пьян.
   -Сам напросился. В песнях говорится, что мы шли отбивать города, как на верную смерть. Что мы, как и положено рыцарям из твоих баллад, нацепили на лица унылые маски мучеников, покаялись в грехах и простились с миром, готовясь к подвигу. Ты думаешь, все было так?
   -Да я понятия не имею, как все было! - я попытался сдержать напор генерала.
   -На самом деле я взял эти города просто для развлечения, чтобы не умереть со скуки в Роорской области. Я разругался с лордом главнокомандующим, и он сослал меня в ту глушь. Тогда там не было ничего кроме небольшого гарнизона, чертовой прорвы партизан, которые справлялись лучше солдат, скажу я тебе, бесконечных болот и живущих там мар, которые численностью превышали как нас, так и партизан. Мары знали болота, партизаны знали болота, а мы - нет, поэтому предпочли не мешать им. Враг тоже понял, что лихорадка, комары и мары ему ни к чему, поэтому не трогал нас. Я просто бесился со скуки и однажды предложил своим офицером взять Торн, находящийся на границе областей всего в десятке миль от нас. Я сказал, что там есть что выпить и где развлечься, чтобы совсем не покрыться плесенью и ряской. Естественно, это была шутка нетрезвого и озверевшего от безделья человека. Мои офицеры проявили себя в лучшем виде и согласились. Они скучали там так же, как и я. Мы продумывали план наступления до поздней ночи, покатываясь от пьяного смеха, а утром, когда протрезвели, поняли, что он вполне выполним. Мы пополнили свои ряды партизанами посговорчивей, и пошли на город, не дожидаясь подходящего лунного дня. И что ты думаешь? Оборона города оказалась тонкой, как яичная скорлупа, и Торн радушно принял нас.
   -Хе-хе! А в балладе вы во главе мужественного войска и сомна болотных духов пришли на зов угнетаемого неприятелем города почти из иного мира.
   -Взяв Торн, мы уже не имели право остановиться и, чуть передохнув, пошли на Бритте.
   -В песнях и это описывается как чудо.
   -Тоже мне чудо! Я просто твердо знал, что все обстоятельства благоприятствуют мне, поэтому и не хотел ждать.
   -Если вы сделали все это тогда, то почему теперь покорно ждете, пока вас убьют?
   -Это не так! - подал голос Арнэ и поджал губы. - Пусть только попробуют - сразу узнают, с кем имеют дело.
   -Ты не слушаешь меня, что ли, Кавен?
   Я получил от генерала болезненный тычок в плечо.
   -Я же сказал, все благоприятствовало мне ТОГДА! Теперь все изменилось, мое время ушло. Все, что мне остается, это попытаться уйти красиво.
   -Мы выиграем турнир, я знаю точно, - пафосно заявил Арнэ. - Здесь нет никого, кто бы смог остановить нас.
   -А по мне, так вы скорее получите копьем в бок, или по вам проедут на квадроцикле под взглядом его величества, - заявил я. Потом подумал и добавил:
   -Вас размажут по полю, и вы станете плоский, как ваш нелепый герб. Я имею в виду, эту раздавленную ворону, которая намалевана у вас на щите.
   Генерал от души рассмеялся. Он даже запрокинул назад голову, громогласно ржа. Арнэ же не нашел в моих словах ничего смешного и снова вспылил:
   -Да как ты смеешь позволять себе такой тон! Ты! Раскрашенный и увешенный побрякушками, как девчонка!
   Я снова криво улыбнулся ему и потрепал сережку.
   -Арнэ, кажется, напился.
   -Да? Так пусть валит спать! - сказал генерал, отсмеявшись. - Ты, Кавен, девчонка, конечно, но не дурак. Понял правильно. Единственное возражение, по ней не квадроцикл проехал, а распластал по сплошной стене ураганный ветер. "Нас не пугают дурные знаки" - вот что я говорю своим людям. Потому что меня всегда окружают одни только суеверные нытики.
   -Я верю знакам, - тихо ответил я.
   -Говорю же, Кавен - девчонка. Одни волосы чего стоят! - Арнэ никак не хотел угомониться и заткнуться.
   -Особенно суеверны женщины. Уверен, вы едва ли могли успокоить свою жену просто приказом прекратить бояться.
   -Моя жена! - выдохнул генерал. Он сразу помрачнел. - Жена! Да будь она проклята!
   В ярости он бросил кружку об пол.
   -И будь проклят ты, что напомнил мне о ней сегодня! - генерал вскочил и пинком отправил стул в стену.
   Я спокойно сидел за столом, не реагируя на его ярость, а просто постукивал пальцами по кружке. Когда мне надоело его хождение кругами вокруг стола, я заявил, вымещая застарелую злость:
   -Да за что вы клянете ее так? Лучше бы кляли себя! Судя по делу с королем, во всем в вашей жизни вы виноваты сами!
   Генерал остановился за моей спиной.
   -Ты что-то знаешь о ней? - положив руку на лоб, он резким движением запрокинул мне голову.
   -Нет! - прохрипел я.
   -Тогда почему ты говоришь, что во всем виноват я? - второй рукой генерал ткнул мне в шею сзади. Я испугался, что там сейчас что-то да хрустнет.
   -Предположил! - взвыл я, празднуя в душе триумф.
   -По-твоему, это я виноват в ее распутстве, глупости и бесчестном побеге?
   -Не знаю! - пискнул я, уже задумавшись, стоит ли сомнительная моральная победа сломанной шеи. Генерал все же отпустил меня. Я тер шею, мрачно на него косясь. Генерал поднял стул, поставил его обратно и крикнул принести еще вина.
   -Однако как мило вы обрисовали свою супругу! - шея прошла, и я снова полез в драку.
   -Дядя не соврал ни слова. Я готов подписаться под каждым! - снова вылез Арнэ. Мне даже показалось, что он светится от гордости и счастья. Еще бы, он сделал все, чтобы моя жизнь в замке стала совершенно невыносима.
   -А что этот хорек все спать не идет? - спросил я, радуясь, что могу не слишком подбирать слова.
   -А ты чем-то напоминаешь ее, Кавен. Чем-то напоминаешь, - генерал зло прищурился и погладил меня по голове. Я оттолкнул его руку, за что получил еще одну затрещину. - Скажи, Арнэ, ведь тебе тоже напоминает?
   -Ничуть! - бодро ответил Арнэ, заглядываясь на служанку, принесшую вино.
   -Если она вам мерещится не только в женщинах, но и в мужчинах, - заметила служанка над нашими головами, - то ну и втюрились же вы, господин!
   Генерал резко повернулся к ней, она хихикнула, подмигнула мне и вышла из шатра.
   -Мне она никогда не нравилась. Сколько бы она не пыталась соблазнить меня, я был глух к ее уловкам! - Арнэ раздувался все больше и больше.
   -Неужели? - зло прищурился я, чувствуя нарастающую ярость.
   -Конечно! Такие женщины не интересуют меня, и я никогда не посмел бы предать дядю!
   -Да они вообще тебя не интересуют! - рыкнул генерал. Я покосился на него с легким удивлением. Он был в ярости. Значит, то недоверие, которое я посеял между ними тогда, все еще живо. Арнэ не желал остановиться.
   -Она влюбилась в меня, как кошка, и не давала проходу. Я еле отбивался от нее! и при этом она умудрялась делать все тихо, так, чтобы дядя ничего не замечал. Такие глупые куклы, как она, порой владеют искусством обмана в полной мере.
   -Что-то я с трудом могу представить женщину в трезвом уме и твердой памяти, которая в тебя бы влюбилась, - заметил я. Почему-то именно эти слова заставили Арнэ замолчать. Он уставился на меня ничего не выражающими глазами.
   -Вы проклинаете ее как живую, а она, скорее всего, мертва, - мрачно буркнул я. - И в ее смерти виноваты вы оба.
   Арнэ раскрыл было рот, но генерал сказал:
   -А вот тут ты прав. Сколько я не пытался убедить себя, что во всем виновата только она, моя память говорит мне обратное.
   Арнэ, как рыба, глотал ртом воздух.
   -Но...
   Я не выдержал и все же затянул гимн. Генерал охотно подхватил. В его голосе зазвучала мировая скорбь немолодого и нетрезвого человека.
  
   Не знаю, как чувствовал себя на утро генерал, но мне было тошно, как никогда. Утром я мог лишь меланхолично жаловаться на головную боль, пить воду литрами, вяло кокетничать с какими-то девушками и так же вяло отругиваться от дяди Михаэля, которого мое утреннее появление почему-то не обрадовало.
   -Ты где была? - напустился он на меня. Я поморщился. Дядю Михаэля всегда отличали бескомпромиссность и прямолинейность. Не смотря на мой теперешний облик, он никак не желал видеть во мне племянника, только племянницу.
   -Не важно, - отвечал я, сонно оглядываясь по сторонам.
   -Важно. Если не с нами, значит, не выспалась. И какой от сонной тебя толк?
   -Никакого, - согласился я.
   Мы помолчали.
   -Хоть весело время провела? - дядя продолжил разговор.
   -Ужасно, - двусмысленно ответил я.
   -С компанией не повезло? - дядя понял все верно.
   -Да, Арнэ отродясь не умел пить!
   -Ах, вот куда тебя носило! Неймется все?
   -По-моему, генерал узнал меня.
   -А ты и рада? Не надоело за ним гоняться?
   -Это он за мной теперь гоняется. "Выпей со мной, Кавен! Утри сопли Арнэ, Кавен". Ты подумай только, он со мной даже разговаривает!
   -А тебе это надо? Раз ушла, так сиди тихо.
   -Ну, если встретились, то мне, что, по кустам от него прятаться? - заупрямился я.
   -Твое дело.
   -Может статься, это последний раз, когда я вижу его живым. Очень уж король зол на него.
   -Что есть, то есть, - согласился дядя.
   -Как ты думаешь, его арестуют и казнят, или просто убьют?
   -Лично я думаю, что королю лучше его вообще не трогать. Народ его любит, хотя вроде и не за что.
   -Король это знает, потому тянет.
   Вой труб, возвещающий начало турнира, прервал наш разговор. Я поднялся с лавки и направился к ристалищу. Дядя Михаэль что-то крикнул мне вслед, но трубы заглушили его голос.
  
   Я думал, что после предыдущего вечера Арнэ станет смотреть на меня волком, но он встретил мое появление пусть натянутой, но улыбкой. Он сидел на маленьком резном стульчике, и по его бледности я понял, что ему тошно так же, как и мне.
   Для меня стульчика не нашлось. Я просто облокотился о перила и стал смотреть на первую вышедшую пару. Схватка была короткой, яростной и очень грязной. Квадроциклы во время поединка то резко срывались с места, то внезапно тормозили, то совершали невероятные по скорости повороты, мучительно пытаясь завалиться на бок и поднимая в воздух куски дерна и земли. Рыцари использовали короткие тяжелые копья, которыми можно было бить как дубинкой. Если учесть вес доспехов, по традиции надеваемых на турнир, то гибкость и быстрота реакции бойцов говорила о не дюжей силе. Этот вид поединка, вообще, требует силы, ловкости и твердого управления машиной. Я понадеялся, что генерал чувствует себя лучше, чем я и Арнэ. Нам ведь не надо выходить на поле и пытаться сразить противника. Я даже испытал легкое чувство вины за вчерашнюю пьянку. Возможно, ею мы приблизили его конец.
   Мысль, что скоро я могу стать вдовой, вообще не шла у меня из головы. Я посмотрел на свои крупные руки, унизанные тяжелыми перстнями, и ухмыльнулся. Похоже, генерал умрет, так и не узнав, что женился на оборотне. А я никогда не узнаю, как бы он отнесся к этому факту. Впрочем, он не боится дурных знаков. Возможно зря, ведь дурные знаки шли чередой во время его сватовства ко мне и женитьбы.
  
   Знак первый. Во время бала, на котором он впервые увидел меня, в то время еще маленькую смуглую девушку в воздушном белом платье, разбойничий клан перерезал всех собак в доме барона, хозяина бала. Барон гордился своими псами, и их смерть была для него потерей, равной смерти жены или ребенка. Я помню, как он прошел по бальному залу, мрачный и злой, неся факел и капая кровью с рук. Кровь была и на его брюках. Он созвал слуг и приказал оцепить все поместье и обыскать парк. Гостям он предложил продолжать развлекаться, если это им по душе в такой момент. Гости притихли, но хозяйка бала сумела заставить музыкантов играть, и веселье продолжилось. Правда, оно стало каким-то надрывным.
   Генерал танцевал со мной, в различных выражениях уверяя, что разбойничий клан имеет зуб на барона, а не на его гостей, поэтому мне совсем не обязательно так бледнеть. Я же беспокоилась тогда лишь о своих белых шелковых туфлях. Слуги не успели убрать с пола всю собачью кровь, которая капала с барона, и утром я обнаружила на туфельках два отвратительных пятна. Туфли мне пришлось выбросить.
  
   Пока я думал, на поле передо мной шел бой. Один из рыцарей попытался ударить копьем затормозившего резко противника, но противник успел поднять защитную панель квадроцикла. Копье скользнуло по ней и застряло между пластинами обшивки. Нападающий не сумел быстро отбросить копье, и его откинуло назад. Второй рыцарь соображал гораздо быстрее и, воспользовавшись моментом, ударил стальной перчаткой нападающего и сбил его на землю. Тот, кто напал первым, был повержен.
   Мне надоело смотреть поединок. Я повернулся лицом к Арнэ и облокотился спиной о перила трибуны. Арнэ, одетый как всегда безукоризненно, сонно обмахивался маленьким веером. Свою треуголку, тем не менее, он снимать не хотел, видимо, думая, что она ему идет. За его спиной люди, пришедшие смотреть на выступление генерала, занимали поставленные специально для них лавки.
  
   Знак второй. Когда генерал ухаживал за мной, мы прогуливались как-то по улочке, ведущей вдоль массивного фундамента главного собора. Это тихое место, и крики, раздавшиеся впереди, испугали всех, услышавших их. Я замерла, остановился и генерал. Сначала к нам, а потом и мимо нас пробежали трое молодых мужчин. Они неслись, как обезумевшие, и что-то выкрикивали на бегу. За ними с молчаливой ожесточенностью гнались десятеро в черных одеждах. Они нагнали своих жертв у самых дверей храма и кинулись на них все вместе, безжалостно избивая. Я взглянула на генерала. Тот прищурился, будто раздумывая, вмешаться ему или нет. Потом решил не вмешиваться и сказал мне:
   -Пойдем, здесь не на что смотреть.
   Он повел меня прочь по улице. Я обернулась и увидела, как троих обессилевших тащат куда-то по боковой улочке. Генерал слегка подтолкнул меня, давая понять, что мне стоит сделать вид, будто ничего не произошло.
   Я выросла во время войны и привыкла слушать рассказы о сражениях и бесчинствах врагов, о сумасшествии и арестах, но никогда не видела их своими глазами. Я пережила войну в относительном покое и безопасности среди родни с материнской стороны, которые жили в хорошо охраняемом квартале. Поэтому весь день я не могла выкинуть эту сцену из головы. Я думала об этом во время шикарного обеда и позже, на представлении в театре. Я гадала, были ли эти трое преступниками, колдунами или хорошими людьми? И кто были эти десятеро, работавшие так слаженно? Живы ли трое, или уже мертвы? Или их пытают, а я в это время сижу и смотрю на кривляние раскрашенной актрисы. Я попыталась заговорить об этом с генералом, но он не захотел поддержать тему, а сказал, что мне об этом думать не обязательно. Я слегка обиделась на него за это и даже подумала отменить свой визит в его замок, который был назначен на следующий день.
  
   Вой труб возвестил, что на ристалище вышла вторая пара. Арнэ подался чуть вперед. Вышивка на его камзоле заиграла сочными красками. После того, как я сбежал из замка, на долю Арнэ доставались все подарки и приступы щедрости генерала. И, судя по наряду, он радостно этим пользовался. Сам же генерал всегда был склонен к аскетизму. Я бегло взглянул на поле, но поняв, что генерала там нет, снова повернулся к Арнэ и продолжил вспоминать.
  
   Знак третий. Во время ухаживаний за мной, генерал постоянно проживал в своей столичной квартире и о том, что творилось в его поместье, узнавал лишь из писем своего управляющего, которые приходили с понятным опозданием.
   Рано утром на следующий день после сцены у собора, генерал приехал к дверям моего дома на карете и забрал меня. Виды по дороге к его замку были красивы, и я почти все время провела, глядя в окно. Шесты и перекладины виселиц я разглядела издалека, но понадеялась, что нам это не по пути. Однако карета свернула и повезла нас по той самой дороге, с двух сторон украшенной рядами повешенных. Их нелепо скрюченные тела слегка трепал ветер. Когда мы подъехали к первому висельнику, я не сдержала вскрика, как от отвратительной вони, так и от внешности мертвеца. Эта гадкая склизкая кожа, жабий перекошенный рот и выпуклые белесые глаза, на которые не позарились даже вороны, были омерзительны при жизни. Смерть же сделала их гадкими непереносимо.
   Генерал, либо погруженный глубоко в свои мысли, либо не видевший в этой аллее висельников ничего странного, после моего вскрика спохватился и резким жестом задернул занавеску окна кареты.
   -Прошу прощения!
   -Кто это? - выдохнула я.
   -Выкормыши мар. Мары повадились воровать детей из соседних деревень, а потом отправлять их грабить родные дома. Нам приходится убивать их, потому что вернуть к нормальной жизни их невозможно.
   Я замолчала, обдумывая новость и ругая себя за то, что поехала. Генерал хмурил брови. Мы миновали подъемный мост, ворота замка и въехали во двор. Генерал вышел первым, а я замешкалась, зацепившись за что-то юбкой. Из дома выбежал управляющий и стал громко и быстро докладывать своему хозяину о внезапном набеге, скорой казни и о том, что пятеро выкормышей, еще помнящих человеческий язык, сидят под замком в подвале замка. Я чуть не прокричала кучеру, чтобы он вез меня домой, потому что одно присутствие в замке этих существ делало для меня непереносимой мысль о пребывании в нем. Однако я сдержалась, неожиданно поняв, что генерал не даст мне уехать, а просто тихо повесит этих пятерых на дополнительных виселицах у дороги. Я вышла из кареты с таким видом, будто ничего не слышала. Генерал цыкнул на управляющего и подал мне руку. Управляющий, слегка ошалевший от моего появления, даже не сразу сообразил поклониться. Когда в дверях я обернулась, то отметила, как он стал бледен.
  
   Краем глаза я заметил странное движение на трибуне и прервал размышления. У лавок вертелись какие-то женщины, одна из них с маленькой корзинкой в руках подошла сзади к увлеченному сражением Арнэ.
   -За кого вы на этом турнире, господин? - спросила она усталым и каким-то испуганным голосом. Арнэ болезненно вздрогнул и обернулся.
   -Я? За генерала ***, - гордо и с презрением ответил он.
   -Прошу вас, возьмите, - произнесла женщина и достала маленький кусочек шелка с вышитой на нем распластанной вороной. Арнэ кончиками пальцев принял этот кусочек, но на предложение приколоть его к камзолу ответил отказом. Тогда эта женщина подошла ко мне, но я сказал ей, предвосхищая вопрос:
   -Я музыкант, и мое мнение никого не интересует и никого не касается.
   -Но...
   -Меня пригласили смотреть, и я смотрю. У меня нет предпочтений в этих боях.
   Арнэ улыбался, слушая меня, а женщина, оглядев с ног до головы, затравленно обернулась, махнула рукой и оставила меня в покое. Оглядев лавки после ее ухода, я заметил множество распластанных ворон, прикрепленных к одежде людей. Именно благодаря этим значкам я понял, что не все пришедшие на нашу трибуну радели за генерала.
  
   Знак четвертый. Генерал хотел венчаться только в главном соборе, а в то время там торжественные мессы сменялись закрытыми посвящениями и пышными свадьбами. Мы сами не могли назначить день венчания, это совершенно от нас не зависело. Нам сказали, что обвенчают нас, когда освободится достаточно времени для проведения церемонии. Нам не повезло, и день венчания выпал на новолуние, в самый темный день. Я этому не слишком удивилась, а генералу было все равно.
   Наша церемония проходила в промежуток между двух посвящений, и народу в храме было не очень много. Священник обвенчал нас и уже начал традиционное обращение к молодоженам, но вдруг запнулся. Казалось, он подавился воздухом, глядя куда-то мне за спину. Я понимала, что это не положено, но все же обернулась. У одной из колонн стоял человек. Его поза показалась мне очень странной: безвольно опущенные руки, голова упала на грудь, а спина сгорбилась. Он слегка покачивался из стороны в сторону, почти задевая локоть дамы, сидящей на скамейке рядом с ним. Не смотря на его близость, эта дама смотрела на нас, а не на него. Хотя он должен был причинять ей некоторое неудобство. Я вдруг подумала, что этого человека, похоже, видим только я и священник. От созерцания этой фигуры меня отвлек громкий булькающий звук, сдавленное восклицание генерала и удар упавшего тела. Священник потерял сознание. Когда я обернулась, то увидела, как генерал, теперь мой муж, склонился над ним. Я снова посмотрела в сторону колонны, но вскочившие в панике люди заслонили ее. Я так и не узнала, стоял там этот человек или нет. Через неделю, уже в замке генерала, мы получили известие, что тот священник так и не оправился от удара и умер через десять дней.
  
   За моей спиной снова взвыли трубы, сообщая, что новая пара вышла на поле. На нашей трибуне поднялось волнение и стало распространяться дальше. Кто-то затянул гимн сначала тихо, но вскоре неслаженный хор голосов заполнил небо над полем знакомым заунывным мотивом. Слова гимна рвались и с моих губ, но я сплюнул их на поле.
   Не обращая особого внимания на приветствие толпы, генерал слегка поклонился сопернику и жестом предложил начать схватку. По первым минутам стало понятно, что его противник молод и быстр. Он легко уворачивался от тяжеловесных атак генерала, но сам нападать не спешил. Он пропустил пару хороших возможностей. Я заметил, что движения генерала были сильно замедленны. Мысль, что похмелье и плохая ночь так сказались на нем, снова вызвала во мне чувство вины. Рядом почти свешиваясь с перил, стоял Арнэ, вскрикивая от досады, когда очередной удар генерала не достигал цели.
   И вдруг на поле все изменилось. Мы не успели заметить, как молодой рыцарь, до этого описывающий круги вокруг генерала, перешел в лобовое наступление. Из-под колес квадроцикла генерала фонтаном полетела земля, когда он уводил свою машину из-под удара. Противник, словно молодой пес, кидался на старого волка. Мне вдруг пришло в голову, что простое похмелье едва ли могло так подорвать боевой дух генерала, и сказал Арнэ:
   -Он что-то планирует. Смотри внимательно и прекрати визжать, как девчонка!
   Молодой рыцарь пытался гонять генерала по полю, но тот, блестяще контролируя свою машину, оставался почти все время примерно в одном месте. Вдруг генерал резко вышел из обороны и рванул вперед. Его противник, явно не ожидая такого, именно в этот момент притормозил, собираясь нанести удар. Генерал промчался мимо него. Молодой рыцарь все равно попытался достать его копьем, но промахнулся. Генерал резко затормозил, не уехав далеко, и дал задний ход. Он сначала ударил древком копья молодого рыцаря сзади в спину. Тот ткнулся в руль. Генерал проехал мимо и снова вернулся назад, на этот раз врезав только поднявшегося противника тупым концом копья по панцирю. Удар был так силен, что рыцарь описал в воздухе дугу, вылетая из седла. Его квадроцикл, потеряв управление, покатил по полю, но генерал остановил свою машину, прицелился и метнул в него копье. В квадроцикле тут же что-то зашипело, оглушительно хлопнуло, он подскочил над землей и остановился, нелепо покосившись.
   Трибуны взревели. Арнэ рядом со мной что-то вопил на одной ноте. Я же просто выбросил вверх руку и оскалил зубы, посчитав, что криков генералу и так хватит. Он стоял посреди поля и жестами подбадривал толпу, не обращая внимания ни на поверженного рыцаря у его ног, ни на гробовое молчание королевской трибуны. Ни один платок не взмахнул там, и ни одна рука не поднялась в приветствии. Генерал заметил нас с Арнэ и жестом передал привет. Арнэ от переизбытка чувств перешел на поросячий визг. У меня от него зазвенело в ушах.
   Генерал уже покинул поле, а толпа все еще шумела. Она не умолкла даже тогда, когда унесли тело молодого рыцаря и его помятый квадроцикл и запустили на поле новых бойцов. Глядя без особого интереса на их схватку, я пытался понять, в чем секрет популярности генерала. Дядя Михаэль тоже воевал и рассказывал мне, что в те времена его не слишком-то любили среди солдат за жестокость и непредсказуемость решений и поступков. А теперь он стал символом противодействия королю в глазах людей?
   Отдышавшийся после визгов Арнэ хлопнул меня по плечу и вывел из задумчивости.
   -Не правда ли, прекрасный бой?
   Я кивнул и взглянул на небо, прикидывая, когда зайдет солнце. Над полем пролетела ворона, и глядя на ее черные расправленные крылья я вспомнил девиз генерала "Нас не пугают дурные знаки".
  
  
   Генерал ничуть не преувеличивал, когда говорил, что всю жизнь его окружают суеверные нытики. Доказательством этого служит тот же Арнэ. Я не менее суеверен. И знаки, касающиеся брака с генералом, беспокоили меня. Но желание выйти замуж за богатого и влиятельного господина оказалось сильнее суеверия. Всеми силами я хотел избежать участи, уготованной мне рождением. Я вырос среди потомственных менестрелей и с детства возненавидел музыку, слыша ее каждый день. Я так же ненавидел грубость, громогласность и непредсказуемость моего отца и его братьев. В то время я хотел, точнее, хотела, от жизни трех вещей - тишины, любви и праздности, но быстро понял, что без денег комфортное сочетание этих понятий невозможно. Это во мне говорила кровь моей странной матери-оборотня, чей род прочно обосновался в закрытых покоях многих членов правящей династии. С такой протекцией я мог бы уже давно устроится при малом дворе короля, но мой отец, самодур, как и все его братья, так был шокирован природой моей матери, что не позволил ей растить меня. Я жил с мамой только во время войны и был безумно счастлив среди книг, свечей, загадочных гравюр, красивых вещей, изучения основ танца, этикета и любви. Когда отец вернулся с войны, то снова забрал меня к себе. В ответ на все мои мольбы и слезы он повторял, что хочет видеть меня нормальной девицей, а не куртизанкой для извращенцев. Я несколько раз пытался сбежать к родственникам матери, но отец со скандалом увозил меня обратно и в качестве наказания заставлял вдвое больше заниматься музыкой. Я же ее просто ненавидел, и чтобы не увязнуть в ней окончательно, стал спешно искать мужа. Генерал имел несчастье подвернуться первым.
  
   Расчувствовавшийся Арнэ приобнял меня за плечи и потянул к сидениям.
   -Я же говорил, что мы победим. А ты мне не верил, Кавен.
   -Маленькая победа - это еще не победа, - сквозь зубы ответил я и щелкнул его по носу. Арнэ скорчил недовольную гримаску, но не стал ругаться. Я отвернулся от поля и пошел за Арнэ, но буквально натолкнулся на твердый взгляд какого-то господина. Он внимательно разглядывал разодетого, как павлин, Арнэ. Этого человека, похоже, заинтересовал его камзол. Конечно, там было на что посмотреть, одно шитье сколько стоило, но взгляд незнакомца буравил кусочек шелка, который Арнэ все же приколол к груди потайной булавкой для шейного платка. Сам же господин был одет странно невзрачно для праздничной ярмарки. На городском рынке он бы не бросался в глаза, но на фоне нарядных барышень в ярких платках и шляпках и мужчин в вышитых жилетах и разноцветных плащах, он выглядел совершенно неуместно.
   Странный незнакомец перевел взгляд на меня. Я прищурился, видя, что он оглядывает меня с ног до головы. Не знаю, что он подумал о моем красно-коричневом килте до лодыжек и короткой черной блестящей куртке, расшитой монетками, которые привез из своих странствий отец. Это был костюм для сцены, но мне было лень переодеваться, и я таскал его весь день. В любом случае такого сомнительного украшения, как нашивка с дохлой вороной, на мне не было, поэтому господин не стал тратить на меня свое время и растворился в толпе. Глядя на его широкую серую спину, мелькающую то там, то здесь, я подумал, что его появление - дурной знак. Серый цвет - волчий. В моей семье уважали черный цвет, особенно с красным, а вот серый не любили никогда, предпочитая ему бледно-сиреневый. Причем в этом мнении сходились как моя мать, так и отец. Во всем остальном они никак не могли найти общий язык, в основном из-за непримиримости моего отца и прекрасного равнодушия к его мнению моей матери.
   А мать была прекрасна в любом расположении духа. Мой отец, привередливый и избалованный женщинами, не смог пройти мимо нее. Он рассказывал, что она была так хороша, что у него перехватывало дыхание, а следом начинал плеваться и шипеть от ярости, говоря, что и не подумал бы с первого взгляда, что она - мужчина. А это было так. Рожденные в семье моей матери появляются на свет определенного пола, но могут менять его по своему желанию. Моя так называемая мать была от рождения мужчиной, соответственно шансы беременности были очень низки. Но судьба сыграла с ним злую шутку, когда он в женском облике повстречал моего отца. Не совсем представляю, насколько серьезными были их отношения, но кончились они беременностью моей матери. Такие осечки редко, но случаются в нашей семье. Моя мать, от природы мужчина, была в таком шоке, что пришла и рассказала отцу о своей истинной сущности. Отец был потрясен. Он до сих пор не смог до конца это принять, и с тех пор они почти ненавидят друг друга. Отец - за то, что она обманула его, а мать - за то, что он сделал ей ребенка. Мой отец всю беременность был уверен, что на свет появится невиданная зверюшка, но я родился обычной девочкой. И так прожил большую часть своей жизни. Мужчиной я стал, убегая из замка генерала. Так и появился на свет Кавен. Я ухмыльнулся мысли, что генерал был в некотором роде его крестным.
   -Чему ты смеешься? - спросил меня Арнэ и протянул украшенную бисером флягу. Я охотно отпил и почувствовал вкус сильно разведенного вина.
   -Эту шутку оценил бы генерал, но не ты.
   Арнэ приказал слуге принести для меня запасной стул. Я с удовольствием сел, но стул оказался таким низким, что я почти ударился подбородком о свои же костлявые колени. В это время определился победитель схватки. Рыцарь в грязно голубых доспехах стоял перед королевской ложей и что-то декламировал. Он напомнил мне пса, который служит перед хозяином. Из ложи вылетело что-то, ослепительно вспыхнувшее на солнце, и упало в грязь у ног рыцаря. Он поднял эту безделушку и прильнул к ней губами. Я вспомнил, какое неуважение и равнодушие выказал сам генерал королевской ложе.
   -Пойдем проведаем дядю, заодно ты сможешь рассказать ему свою шутку, - сказал мне Арнэ.
   -Иди один, - ответил я. Арнэ сидел на своем стуле в пол оборота ко мне. Судя по всему он не испытывал особого неудобства. - Я не хочу своей глупой шуткой подорвать его боевой дух.
   -Что же такого в этой шутке? - глаза Арнэ расширились. Он слегка подался ко мне.
   -Мрачная она.
   -Почему, Кавен? С тобой что-то не так? - проникновенно спросил Арнэ с неподдельной заботой в голосе и дотронулся рукой до моего локтя. Я заметил, что он пытается заглянуть мне в глаза, и в упор посмотрел на него. Арнэ замер, как кролик, не отрывая от меня взгляда. Скоро его глаза снова стали пустыми и стеклянными. Я помахал перед его носом рукой.
   -Арнэ, ты что под дурачка косишь?
   Он очнулся, покраснел и стыдливо улыбнулся.
   -Сходи к дяде, ты ему сейчас нужен, - напомнил я ему.
   -Да, - он послушно поднялся и направился к лестнице. Его слуга последовал за ним. Я видел, как Арнэ начал спускаться по ступенькам. Он шел чуть боком, как девица, придерживающая подол платья. Маленький смазливый Арнэ, он казался таким безобидным. Я вспомнил, как сам поверил в эту маску.
  
   Очень скоро после свадьбы выяснилось, что генерал предпочитает молчаливую жену, умеющую саму себя развлечь. Умом я осознавала это и раньше, но все равно оказалась не готова к такой отчужденности и изоляции. Он уезжал рано утром, а когда возвращался к позднему обеду, то общение со мной заключалось в вопросе: "Что ты сегодня делала?" Я почти по-военному отбарабанивала свои занятия: "читала, рисовала вид из окна, снова читала, проверяла список белья, который мне принесла горничная, читала, спорила с кухаркой из-за обеда, сидела у окна ждала тебя". Иногда, чтобы не было так скучно повторять одно и то же, я придумывала смешную ложь, вроде "чинила твои портянки, ковыряла в носу или готовила метлу, чтобы лететь на шабаш". Ни одна из моих шуток успеха не имела. После обеда генерал обычно уединялся в своем кабинете или библиотеке. Мне советовалось не мешать ему кроме редких случаев, когда мое общество было желанно. Позже вечером мне позволялось почитать ему вслух какой-нибудь роман, потом мы шли в спальню, где занимались тоже не разговорами.
   Поэтому, когда генерал сказал, что возьмет к себе юного племянника, я была рада. Во время знакомства Арнэ сумел парой фраз расположить меня к себе. Я подумала тогда, что мои одинокие дни закончились.
  
   Я вздохнул, вспоминая, а на поле в это время два бойца намертво сцепились копьями и шипами квадроциклов. Они стали буквально неотделимы друг от друга. Если один давал газу, то тащил за собой второго, и наоборот. Рыцари решили эту проблему просто и изящно, а точнее перешли к схватке врукопашную. Первые минуты это еще можно было назвать битвой, но когда они вывалились из квадроциклов и стали кататься в грязи, все превратилось в простой мордобой. Я зевнул и потянулся на стуле. К моему сожалению Арнэ унес с собой флягу, а пить хотелось сильно. Мы с ним всегда жили как бы наперекор и на зло друг другу.
  
   Сначала Арнэ был тихим и вежливым мальчиком. Весьма начитанным, как выяснилось во время нашей первой с ним партии в шахматы. Он охотно рассказывал мне о себе, и слушал мои рассказы. Он не грубил мне, но и не льстил.
   Не скрою, я была зла на генерала за его невнимание, и мысль обзавестись молодым любовником показалась мне заманчивой. Однако Арнэ оказался не так прост. Он, восьмой и самый младший сын в семье сестры генерала, хотел, как и я, вырваться из родного дома любой ценой. По известной только ему одному причине генерал всегда выделял его среди всех племянников, и Арнэ увидел в этом возможность стать единственным ребенком в семье. Я же слишком поздно поняла, что он ни с кем не собирается делить это место.
   Он был мил и галантен, умудряясь ухаживать очень тонко. Это было просто удивительно для его возраста. Он вроде бы давал мне понять, что я ему небезразлична, но сам воздерживался от решительных действий, ограничиваясь игрой. Когда я распалилась и стала неосторожна, он выложил карты на стол. Причиной раздора послужило приглашение на бал в столице от старого друга генерала. Я рассуждала вслух о том, какое платье мне выбрать, когда Арнэ сказал:
   -Я вижу все иначе. Мы с дядей могли бы отлично покутить в столице вместе. В конце концов, любой мужчина время от времени имеет право выезжать в город без жены. Потому что есть вещи в жизни, которые она просто не поймет.
   В ответ на эти слова я подавилась воздухом.
   -Ты можешь сказаться больной и отказаться ехать. Я даже советовал бы тебе сделать так, ведь будет очень неловко, если именно друг дяди обнаружит твое чувство ко мне и обвинит тебя в неверности, - Арнэ мило прищурился. Я же молча встала и покинула комнату, решив отказаться от поездки. Мое решение диктовалось как осторожностью, так и неприятием близости Арнэ. После того, что он мне сказал, я просто не могла себе представить, что мне придется ехать с ним в одной карете.
   Арнэ, жутко довольный собой, укатил с генералом в город, а я осталась в замке. Бешенство захватило меня, и я мерила шагами библиотеку, проклиная свою глупость и доверчивость. Не знаю, что меня задело сильнее: его угрозы или то, что он так ловко провел меня и вдобавок отверг.
  
   Я услышал за спиной говорок и скрип досок и обернулся. Наконец-то на трибуну пожаловал разносчик воды. Я поднял руку вверх и призывно защелкал пальцами, невольно добавляя к этому звон браслетов. Разносчик как раз снимал со спины бочку и не отреагировал на мое требование. Я позвал его, но вой труб перекрыл мой голос. Люди вокруг меня загомонили, но я сконцентрировался на разносчике воды и не собирался отвлекаться от него.
   -Эй, милейший! - громче позвал я этого парня. Он в это время пялился с трибуны на поле, не забывая, впрочем, передавать кружку.
   Над полем поплыл голос герольда, перечисляющий звания и титулы следующей пары рыцарей. Один из титулов был так длинен, что герольд, попытавшийся произнести его на одном дыхании, явно не рассчитал силы, и выдал отличного петуха на все поле. Трибуны взорвались хохотом. Я не выдержал и отвлекся от разносчика воды, чтобы взглянуть вниз.
   Один рыцарь был в традиционном черном, а второй по разнообразию окраски мог поспорить с павлином. Судя по всему, именно его титул так скомпрометировал герольд, потому что черный рыцарь в качестве приветствия поднял копье и, передразнивая герольда, издал отвратительный петушиный крик. Разноцветный рыцарь гневно вытянул шею и приготовился к бою, никак не приветствую противника. Может статься, что после этого турнира разноцветного рыцаря станут за глаза величать только "петушком". Даже если он сможет отомстить за оскорбление противнику, победив его, от этого мало что изменится. Я вдруг подумал, что месть вообще либо приводит к странным последствиям, либо не приводит ни к чему.
  
   Я начала продумывать свой план мести Арнэ, когда еще мерила шагами библиотеку. Разумеется, я сделала вид, что сдалась и отступила, но спускать все это ему с рук я не собиралась. Все же Арнэ ухаживал за мной и был виноват перед дядей так же, как и я. Рассчитав, что тот, на кого первым падет подозрение генерала, и станет в его глазах главным врагом, я и моя горничная Элиза, подделав почерк, подбросили в библиотеку, где часто отдыхал генерал, любовную записку якобы от Арнэ. Муж попался на приманку, и в тот же вечер Арнэ, размазывая слезы по смазливому личику, собирался домой.
   Во мне уже не осталось чувств к нему, но все же я его пожалела. Я подумала, что он учтет ошибки и впредь наглеть не будет. Сначала я отправилась к генералу. Он сидел в своем кабинете и хмуро смотрел на пламя в камине. Я постучала и вошла, стыдливо и печально опустив глаза.
   -Можно мне поговорить с тобой? - тихо спросила я.
   -Нет, - генерал ответил мне сначала резко, но потом с видимым усилием смягчил тон. - Оставь меня, будь так любезна.
   -Но это важно! Элиза сказала мне, что случилось. Пожалуйста, выслушай меня! - я говорила тихо и мягко, но упрямо и, не дожидаясь ответа, продолжила:
   -Ты несправедлив к нему! Он молод и горяч, нельзя судить его строго. К тому же, он стыдлив и никогда не смел доверять свои чувства ни губам, ни рукам, лишь бумаге.
   Генерал мрачно перевел взгляд с гобелена на меня.
   -Однако ему хватило бесстыдства ото всего отпираться, говорить, что он не писал этой записки, и обвинять тебя в обмане.
   Я мудро улыбнулась.
   -А что ему оставалось делать? Он был измучен собственными противоречивыми чувствами. Он не знал, как совместить любовь ко мне и благодарную привязанность к тебе, - я сделала шаг к столу, продолжая говорить:
   -Кому, как не мне, знать, как мучила его эта ситуация! Но делом он никогда не предал бы тебя. Сознаюсь, я тоже виновата. Я видела его чувства, но сначала не предала им значения. Когда же я спохватилась, Арнэ в своих мечтах зашел очень далеко. Мне пришлось сократить наше общение. Думаю, ты заметил, что наше обращение друг с другом стало заметно холоднее с некоторых пор?
   Взгляд генерала стал тяжелым и внимательным. Он медленно кивнул.
   -Продолжай.
   -Арнэ признался мне во всем: в своей любви, в том, как он боится потерять твое расположение, в том, как мучит его мысль, что он заглядывается на жену самого близкого ему человека. Услышав это, я сочла лучшим выходом перестать видеться с ним. Но он не выдержал и написал мне эту глупую записку. Пойми, это был просто порыв! Поговори с ним, и ты поймешь, как он любит тебя и предан тебе. Он сейчас льет слезы!
   -Он просто не хочет ехать домой, - отчеканил генерал.
   -Я не прошу тебя оставлять его, но прошу поговорить и выслушать его! я понимаю, как ты зол. Я сама слегка боюсь говорить тебе это, но все же скажу. Не руби с плеча! Он же просто несчастный мальчишка, которого никогда не любили дома! Если же ты твердо решил выгнать его, то хотя бы простись с ним, а не вышвыривай за дверь, как щенка. Прошу тебя!
   Генерал мрачно смотрел на меня и молчал. Потом вздохнул, отвернулся и произнес, обращаясь к своей чернильнице.
   -Ладно, зови его.
  
   -Вы звали меня, господин? - раздавшийся рядом со мной голос вырвал меня из размышлений и воспоминаний, к которым я становлюсь особенно склонен в похмелье.
   -Ваша вода, господин, - оказывается, нерасторопный парень все же видел и слышал меня.
   -Благодарю.
   Первую кружку я осушил залпом. Вторую, отдышавшись, я пил уже медленнее, наблюдая вместе с разносчиком воды, как черный рыцарь выщипывает из "петушка" его цветные перышки. Судя по уловкам и направленности ударов, черный рыцарь хотел столкнуть его в грязь. В злонамеренности этого бойца угадывалось что-то очень личное. И техника боя была на высоте, насколько я мог судить.
   Подняв взгляд с поля к королевским трибунам, я заметил непривычное оживление. Там загадочно белели силуэты дам, и солнце поблескивало на богатых ожерельях лордов. Что ж, похоже, королевский фаворит определился. Когда черный рыцарь столкнул таки "петушка" с квадроцикла и стал избивать, я подумал, что произошло бы, встреться с ним на поле генерал. Хотя ответ на этот вопрос я мог получить уже сегодня. Если генерал и этот рыцарь пройдут дальше в турнире, то неминуемо встретятся в конце. Похоже, в этом турнире будет два фаворита. Но тот, на чьей стороне было преимущество с самого начала, не избавлен от риска поражения.
   -Как он его уделал, а? - обратился ко мне разносчик воды, имея в виду расправу черного рыцаря над своим цветным соперником.
   -Да-а, - протянул я, отдавая парню кружку. Кто-то за нашими спинами потребовал воды, и парень побрел к нему. Черный рыцарь, устав пинать бесчувственное тело, сел на свой квадроцикл и сделал пару кругов почета. Я невольно нахмурился, пытаясь разобрать невнятный герб на его машине.
   Черный рыцарь укатил, его противника увели, поддерживая под руки, но следующая пара не спешила выйти на поле. Люди вокруг меня, скучая в невольном перерыве, завели разговоры между собой. Я слышал, как кто-то спорил о ставках. Я покачал головой, подумав, на кого стал бы ставить сам, не будь я связан определенным родством с генералом. Часть боев я пропустил, витая в своих мыслях, но из тех, которые мне запомнились, кроме генерала впечатлял лишь черный рыцарь. Но мне он не нравился, поэтому выбора особого не оставалось. Невольно мои мысли снова вернулись к прошлому.
  
   Когда я без стука вошла к нему, Арнэ сам без помощи слуг паковал свои вещи. А точнее просто швырял с полок книги на кровать. Если он промахивался и ценные рукописи падали вместо кровати на пол, он не обращал на это никакого внимания. Увидев меня, он обрел, наконец, объект, заслуживший его ярость, и перестал портить вещи:
   -Что, тварь, довольна? Я еду домой! Гадина, ты добилась своего! Если бы я мог сказать дяде, на какой змее он женился, он бы тут же избавился от тебя! Если бы я только мог!...
   Арнэ не выдержал и в голос разревелся от злости. Он был весь красный.
   -Если хочешь остаться здесь, то прекрати говорить со мной в таком тоне! - сухо ответила я.
   -Ты!... Ты!...
   -Замолчи и слушай! Я только что говорила о тебе с мужем. Я сказала, что ты влюбился в меня и метался между привязанностью к нему и страстью ко мне. Из отчаяния и с юношеской неосторожностью ты написал эту записку. Я уверила мужа, что все это лишь детский каприз, и он согласился поговорить с тобой. Если ты слезно покаешься в том, что врал, отрицая влюбленность, и скажешь, что не будешь впредь думать обо мне иначе, как о мачехе, вполне возможно, что он простит тебя и позволит остаться.
   Пока я говорила, Арнэ из багрового стал белым как полотно. Я не смогла сдержать внутреннего злорадства, чувствуя, каково ему на вкус мое предложение. Глядя на его бледное лицо со струящимися по нему слезами, я была почти уверена, что он предпочтет уехать домой, чем признаться генералу в том, в чем повинен точно не был - в страсти ко мне. Но Арнэ снова удивил меня, проявив удивительную для его возраста здравомыслие и выдержку.
   -Где гарантии, что он простит меня, если я подтвержу все это?
   Я пожала плечами.
   -Гарантий нет. Все зависит от того, насколько убедительным ты можешь быть. А зная тебя, я почти уверена в победе. Как это ни странно, но муж любит тебя.
   Арнэ судорожно сглотнул и вытер нос рукавом рубашки.
   -Я попробую.
   Я проводила его до кабинета генерала, а сама устроилась в комнате неподалеку. К сожалению, я могла лишь догадываться, что Арнэ сказал генералу и что пережил во время того разговора, но генерал простил его. Я же посчитала, что этот урок пойдет Арнэ на пользу. Пятно, опорочившее его в глазах генерала, должно было научить осторожности. Я же упрочила свою победу и ущемила Арнэ в правах.
  
  
   Трубы, наконец, взвыли, и на поле медленно выкатил сам генерал. Я не сразу поверил своим глазам. Как бы ни лег жребий, его не могли отправить в бой так скоро, не дав отдохнуть. Посредине поля генерал слез с квадроцикла и стал тяжелой походкой расхаживать вокруг него. Гул толпы быстро нарастал. Чувствуя необходимость поддержать генерала, я первый затянул его проклятый гимн, люди вокруг меня быстро подхватили. Краем глаза я заметил, как полог над королевской трибуной опустился.
   За моей спиной пение сменилось громким недовольным ворчанием и до боли знакомым писком Арнэ:
   -Пропустите! В сторону! Да пропустите же меня!
   Я обернулся, и когда запыхавшийся Арнэ добрался до меня, спросил:
   -Что случилось? Почему генерал вышел на поле?
   Арнэ обмахивался треуголкой и все время недовольно оглядывался назад.
   -Не знаю, Кавен, я сам удивлен! Когда я был у дяди, к нам в шатер пришел посланец распорядителя турнира и сказал, что несколько участников выбыло до срока. Жребий бросили еще раз, и теперь очередь дяди. Я попытался урезонить этого хама, но дядя остановил меня и сказал, что готов драться.
   Я промолчал и зло покосился на занавешенную королевскую трибуну. Генерал в это время спиной к королю терпеливо стоял на поле, облокотившись о квадроцикл.
   -Он выглядит усталым, - сказал я.
   -Не беспокойся за него, Кавен, дядя отлично натренирован и может выдержать еще десять таких схваток! - слащаво затараторил Арнэ. - Дядя всегда много времени уделяет тренировкам.
   Я чуть было по рассеянности не ответил, что и сам это знаю, но вовремя спохватился.
  
   Даже после скандала с письмом генерал не изменил свой режим дня, хотя и перестал доверять нам наше свободное время. Он пришел к выводу, что пришло время заняться нашим воспитанием. Арнэ он гонял по полям и болотам вокруг замка, якобы выправляя его верховую езду, а меня посадил в библиотеку. Он сказал, чтобы я больше читала, а также принимала участие в жизни поместья и училась управлять им. Еще он хотел, чтобы я чаще наносила визиты подругам с детьми и вообще готовилась рожать и воспитывать его наследников. Если честно, из всего перечисленного я занималась только чтением. Однажды генерал вернулся до обеда и застал меня сидящей в библиотеке. Раньше он не стал бы интересоваться, что я читаю, но тут потребовал показать ему книгу. Ничего не боясь и не стесняясь, я показала ему письма одного известного дипломата и дворянина, собранные под заголовком: "Как управлять государством". Реакция генерала была однозначной: он отобрал у меня книгу и взамен дал сборник рассказов о благочестивых людях. Я не один день тихо хихикала над этим сборником, потому что многие герои, перед тем как стать благочестивыми, творили невероятные вещи. А политический сборник генерал отдал Арнэ. Когда я узнала об этом, мы долго и с удовольствием за спиной генерала дрались из-за этой книги.
   Подобными уловками генерал пытался разъединить нас с Арнэ, но в итоге добился прямо противоположного. Он разжег чувства между нами, и вместо того чтобы не обращать друг на друга внимания, мы стали регулярно целоваться в закоулках. Это была наша любимая игра - подкараулить друг друга и утянуть в тихий, но небезопасный уголок. Слаще всего целоваться было за портьерами у двери в кабинет генерала. Не один раз мы вздрагивали от того, что генерал захлопывал книгу или неожиданно направлялся к двери или вызывал слугу, а мы, увлекшись, не замечали звона колокольчика. В эти поцелуи Арнэ и я выливали всю жгучую ненависть друг к другу. Мы оба прекрасно понимали, чем рискуем. В случае поимки генерал безжалостно отправит Арнэ домой. Что он сделает со мной, я не могла даже представить. В любом случае на его снисходительность я не рассчитывала.
  
   Я все глубже погружался в собственные мысли и чувства тех дней, благо созерцание неподвижно стоящего генерала тому способствовало. Устроители турнира заставили нас ждать примерно четверть часа, прежде чем на поле появился противник. Глядя на этого здорового быка, я подумал, что генералу надо было бы прицепить на копье красную тряпку. Трибуны встретили это появление шумом и ропотом, здоровяк же ответил громогласным ревом. Пока он объезжал поле вдоль трибун, я заметил, что его квадроцикл больше, чем положено. Это было нарушение правил. Размеры рыцаря никогда не регламентировались, хотя и служили поводом к множеству грубых шуток, но к размерам квадроциклов правила турнира всегда были строги. До этого дня ни для кого не делалось исключений.
   Я хмурился, а великан продолжал свой путь по кругу, отрывисто ревел и взмахивал копьем. Оно тоже отличалось от традиционного оружия турниров, и было чуть длиннее, тяжелее и с загнутым крюком на конце, дополняющим наконечник. Я посмотрел на генерала. Тот оседлал свой квадроцикл, но пока не двигался с места, с любопытством наблюдая за гигантом. Всем своим видом генерал показывал, что его не заботят вопиющие нарушения правил. Я же не смог это выдержать и завопил в сторону помоста герольда:
   -Огласите титул этого бойца! Я хочу знать, что он за рыцарь! Если он вообще рыцарь, а не мясник! С каких пор мясникам разрешено участвовать в турнире?! Огласите титул!
   Арнэ не сразу разобрал среди общего гомона, что именно я кричу. Но когда смысл слов до него дошел, он поддержал мое возмущение:
   -Где это видано, чтобы вместо благородного копья в турнире использовали мясницкий крюк?! Это позор!
   Так мы надрывались в два голоса, являя необыкновенное единодушие. Ответом же нам послужил драконий рык "мясника" и рев квадроцикла генерала. Ему надоело смотреть на противника, и он первый решил нанести удар.
   Генерал с грохотом и скрежетом протаранил квадроцикл "мясника" и быстро дал задний ход, оставив меня и противника в легком недоумении. Здоровяк только успел развернуть свою машину, как генерал протаранил его снова. Я не понимал, что он делает, он ведь даже не поднимал на "мясника" копье. Казалось, что он дразнит и глумиться над ним. Здоровяк совладал со своим квадроциклом и, набирая скорость, пустился догонять генерала, который вовсю улепетывал от него.
   Генерал весело петлял по полю, будто отыгрываясь таким образом за минуты ожидания, и когда выдавалась возможность, шутливо таранил здоровяка. Не один раз он был на волосок от того, чтобы получить копьем или рукой в защитной перчатке, но умудрялся уворачиваться. Здоровяк вышел из себя, остановил свою машину посреди поля и приготовил к бою копье, подумав, что генерал продолжит свою игру. Но тот не стал спешить на встречу, наоборот, он начал медленно накручивать вокруг него круги. "Мясник" то и дело был вынужден оглядываться назад, когда генерал оказывался у него за спиной.
   Здоровяк попытался грубыми жестами и криками провоцировать генерала на атаку, но как только он начал это, мы с Арнэ, поневоле ставшие главнокомандующими армии поклонников генерала, поднимали такой крик и гвалт, что эта истерика мгновенно распространилась по остальным трибунам. Петь этим вечером отец собирался сам, поэтому я мог не жалеть глотку. В этом шуме рев "мясника" безнадежно тонул. Самому генералу хватило бы и жеста, чтобы заставить нас замолчать. Во всяком случае, это касалось меня и Арнэ, за других я поручиться не мог.
   Наши вопли и вызывающее поведение генерала привели к тому, что здоровяк потерял терпение и совершил ошибку, метнув в генерала копье. Генерал скорее почувствовал, чем просчитал его полет, но он резко остановил свой квадроцикл и избежал удара. Копье тяжело вонзилось в землю совсем недалеко от него. Генерал неторопливо подъехал к нему и с некоторым трудом вытащил из земли.
   В это время окончательно потерявший самоконтроль толстяк рванул свой квадроцикл с места, намереваясь сравнять генерала с землей. Не теряя спокойствия и флегматичности движений, генерал прицелился и жестом "мне чужого не надо!" отправил копье обратно его владельцу.
   Сила броска была не маленькая, да и квадроцикл здоровяка разогнался, так что, когда в кузов вонзилось копье, взрыв раздался почти сразу. Вслед за ним из пробоины в корпусе вырвался столб огня. Я видел, как здоровяк выпрыгнул из машины и стал кататься по земле.
   Публика зашлась восторженными криками, а я начал прикидывать, куда попало бы копье, не будь квадроцикл "мясника" больше и выше. Арнэ рядом со мной вопил и бил в истерике меня кулаком по плечу. Чтобы прекратить это безобразие, мне пришлось слегка пихнуть его в бок.
   -Кавен! Кавен! Ты видел это, Кавен?! Я же говорил тебе! Я говорил, что у дяди здесь нет соперников!
   Здоровяк прекратил кататься и какое-то время спокойно лежал на земле, изредка дергая конечностями. Генерал не спешил его добить, и "мясник" успел собрать достаточно сил, чтобы подняться. Ноги хоть и плохо, но держали его. Квадроцикл задумчиво горел рядом, его части, отброшенные взрывом, валялись неподалеку. Здоровяк поднял кусок обшивки и пошел с ней на генерала. Нетвердой походкой в развалку и угрожающей позой он напоминал медведя, страдающего бессонницей.
   Генерал наблюдал за его наступлением, не думая даже заводить квадроцикл. Вдруг он отвел глаза от противника и взглянул в нашу сторону. У меня перехватило дыхание. Пусть его лицо и скрывал шлем, но я знал точно, что смотрит он на меня и Арнэ. Я поднял руку в приветствии, показывая, что вижу его. Он разглядывал нас, будто прощаясь, еще пару секунд, затем сошел с квадроцикла, захватив с собой копье.
   К этому моменту здоровяк успел почти вплотную подойти к нему. Я невольно заметил, что с каждым шагом его походка становиться тверже и уверенней. Видимо он был из породы тупых, но стойких бойцов. Первые же удары обшивкой наотмашь утвердили меня в этом мнении. Толстяк был сильнее генерала, и тому приходилось прикладывать немалые усилия, чтобы блокировать его удары древком копья.
   Арнэ от волнения вцепился мне одной рукой в локоть, а второй - в пояс. Я подумал, что он начнет пищать, но он молчал, лишь нетерпеливо кусал губы. Я снова посмотрел на генерала, совершенно не понимая, почему он так безропотно позволяет себя бить. Он почти не сопротивлялся и шаг за шагом отступал перед "мясником", лишь парируя его удары.
   -Что ты медлишь?! - заорал я в отчаянии, догадываясь, что может быть у него на уме. - Не будь дураком! Давай же, нападай!
   Люди вокруг меня орали примерно то же самое, но генерал продолжал отступать. Здоровяк лупил по нему, что есть сил, и генерала швыряло из стороны в сторону, как тряпичную куклу. Однако благодаря выработанной ловкости он продолжал держаться на ногах.
   Вдруг он поскользнулся на развороченной земле и упал. Здоровяк поднял руки с обшивкой для заключительного удара. Мы с Арнэ дружно взвыли, но в этот момент копье генерала вонзилось в незащищенную доспехом подмышечную впадину здоровяка. Даже издалека было видно, как глубоко оно вошло в тело. Я отпрянул, будто кровь "мясника" брызнула мне в лицо. Здоровяк тут же уронил обшивку, сделал неуверенный шаг в сторону и рухнул на землю. Генерал медленно поднялся на ноги, не отводя глаз от противника, будто до конца не веря в то, что он повержен.
   -В моде нынче такие широкие наконечники, - сказал я за здоровяка, невольно вспомнив заключительные слова одного из самых любимых сказаний дяди Михаэля. Он всегда рассказывает его уже под утро на наших семейных пирушках, когда я уже прилично клюю носом.
   По полю к раненому здоровяку тут же побежали какие-то люди. Генерал, заметив это, сел на свой квадроцикл, отсалютовал нам на прощанье и быстро скрылся, оставив другим вытаскивать из противника его копье.
   Я облегченно поднял глаза к небу и мысленно поздравил генерала с еще одним выигранным боем. Ворон на небе не было, но воздух вокруг нас снова наполнился звуками старинного гимна. Я подумал, что если меня от него уже тошнит, то каково королю выслушивать это? Арнэ от полноты чувств обнял меня:
   -Кавен! Кавен! как хорошо! На секунду я подумал, что...
   -Я тоже! Генерал заставил меня понервничать! Ты вообще понимаешь, почему он так поступил?
   Арнэ тут же отлепился от моей груди, приосанился и заявил:
   -Что бы дядя ни делал, у него на это всегда есть веские причины.
   -Ну, разумеется! - съязвил я, впрочем, достаточно добродушно. - Поэтому его и считают одной из самых непредсказуемых фигур прошедшей войны.
   Мы вернулись к сиденьям. Арнэ что-то болтал, почти задыхаясь, а я пытался понять, было ли решение, принятое генералом в отношении меня, предсказуемым. Мне казалось, что вполне.
  
   Если быть точной, то я проснулась в одно солнечное и радостное утро, встала, оделась, перекусила и не смогла выйти из своих комнат в другую часть замка. Многие двери были заперты, а все ключи пропали. В моем распоряжении остались наша с генералом общая спальня, моя личная спальня, мой кабинетик, гардеробная и малый зал библиотеки.
   Эту участь разделила со мной моя горничная Элиза. Она рассказала, что рано утром, когда приносила мне воду и легкий завтрак, все двери были открыты, но за ней по пятам следовал управляющий замка.
   Стараясь подавить легкую панику, мы устроились в моем кабинете и принялись перебирать все мелочи, случившиеся за несколько дней, пытаясь в них прочитать знаки надвигающейся опалы. Мне казалось, что генерал был таким же, как всегда. Особого гнева или озабоченности я в нем не замечала. Хотя после истории с письмом он был чуть более нервозен и раздражителен, чем раньше. Но мне казалось, что это правильно и пройдет у него со временем, а не выльется в домашний арест.
   Когда управляющий пришел и выпустил Элизу, чтобы та принесла нам обед, то в милых выражениях объяснил, что в замке зараза, и наше положение продиктовано желанием генерада не подвергать опасности мое здоровье. Ни я, ни горничная в это, разумеется, не поверили.
   К обычному позднему обеду меня проводил управляющий. За столом сидел один генерал. Арнэ видно не было. На мой обеспокоенный вопрос генерал ответил без тени гнева, что Арнэ приболел и обедает в своей комнате. Это показалось мне тревожным знаком. Когда же через пару дней, которые я провела взаперти, Арнэ появился за столом, я не знала плакать мне или смеяться. На его хмуром личике явственно красовались следы недавних побоев. За весь обед он не удостоил меня ни единым взглядом, а я так и не набралась храбрости спросить, что случилось, и лишь беспомощно переводила взгляд то на генерала, то на управляющего.
   Я терялась в догадках. Неужели Арнэ рассказал о нас генералу? Или донес кто-то из домашних? Или генерал, будучи во многих отношениях бесчувственным, как трухлявый пень, все же что-то заподозрил и теперь пытается вырвать признание из Арнэ побоями? Или уже вырвал? Я не могла сдержать нервного смеха, когда вспомнила, какими взглядами мы привыкли обмениваться с Арнэ за столом. В наших глазах было страстное "чтоб ты сдох!", генерал же мог прочитать это совсем иначе. Теперь мы не решались поднять друг на друга глаза, и я не могла обменяться с ним даже словом. О серьезности положения мне оставалось судить только по настроению генерала, которое было ровным и благодушным. Он был спокоен, как человек, на чью собственность больше никто не покусится. Я тихо, но упрямо, каждый день спрашивала, когда меня начнут выпускать, а он отвечал вопросом, все ли у меня есть, и не надо ли мне еще что-нибудь?
   Жизнь взаперти давила на меня. Пока я могла ходить по замку, у меня оставалась хотя бы иллюзия свободы. Я не так боялась гнева генерала и предательства Арнэ. А теперь в этих пяти, пусть и просторных комнатах, не зная, чем себя занять и отвлечь от гнетущих мыслей и подозрений, я чувствовала всю полноту власти генерала над моей жизнью.
   То, что этой властью обладает и Арнэ, я поняла, когда из одного из своих окон увидела его и генерала, идущих, видимо, на конюшню. Арнэ на ходу постукивал кнутом по сапогу. В их походке и манере держаться друг с другом я не почувствовала никакой враждебности. Значит, маленький Арнэ все же нашел способ переиграть меня и выйти сухим из воды?
   Я поняла, что рано или поздно он попытается совсем вытеснить меня из дома. И к моим сомнениям, размышлениям и подозрениям добавился еще и страх перед гневом генерала. Я следила за каждым движением мужа, чутко прислушивалась к словам и настроению. Когда он уходил по делам, и я оставалась одна, то до головной боли перебирала все это в мыслях и с содроганием ждала обеда. Я не знала, что мне принесет каждый новый день. Не способная ничем отвлечься от этих мыслей я буквально сходила с ума.
  
   -На этот раз ты просто обязан пойти со мной, Кавен! - Арнэ встал и хлопнул меня по плечу, будто призывая подняться с сиденья. Оторвавшись от веселых мыслей, я с непониманием посмотрел на него.
   -Куда?
   -Как куда? К дяде! Он и прошлый раз спрашивал о тебе! - Арнэ даже притопнул, возмущенный моей непонятливостью.
   -Иди один, - с лукавой улыбкой ответил я и склонил голову на бок. - Я хочу посидеть здесь.
   -Мне так и сказать дяде! Мне сказать ему, что тебе лень подняться со стула, чтобы пойти и поговорить с ним? Как же ты заносчив, Кавен! - последнюю фразу Арнэ произнес почти с восторгом. Я ответил ему сонным взглядом, не собираясь объяснять Арнэ, что просто не хочу попасться на глаза своим родственникам.
   Арнэ умотал к генералу, а я остался в одиночестве смотреть на поле. После выступления генерала снова был длинный перерыв, зато потом поединки шли один за другим. Только с поля успевали унести поверженных, как запускали новую пару. В моей памяти воедино слились непрерывный гомон, скрежет, крики герольда, рев двигателей, смутно знакомые титулы и гербы, звуки ударов по доспехам, треск костей и рвущейся ткани. Еще в памяти остался квадроцикл без седока, врезавшийся в столбы со стягами. Один из них сломался, и флаг упал в грязь. При моей страсти искать везде плохие знаки, я был почти уверен, что в грязи герб генерала. Но нет, полотно с раздавленной вороной продолжало гордо плескаться на ветру.
   Осталось смутное воспоминание, как один рыцарь пытался раздавить квадроциклом спешившегося противника, но сам был сражен удачным ударом копья. Еще один рыцарь попал в неловкое положение. Стоило ему лишь выехать на поле, как внутри его машины что-то стрельнуло, и квадроцикл остановился, как вкопанный. Что бы рыцарь ни предпринимал, но так и не смог сдвинуть его с места. От боя, однако, он не отказался, и его неисправный квадроцикл вынесли с поля люди в сером. На протяжении всех этих боев я ждал появления черного рыцаря, но он не спешил показываться.
   Устав смотреть на суету поля, я снова поднял глаза к небу. На западе облака стали подсвечиваться золотом. Скоро наступит закат, и придет мое время выходить на сцену. Я нетерпеливо заерзал на стуле и гневно взглянул на королевскую трибуну. Там подняли полог и зажгли разноцветные огонечки. Я вздохнул, снова вспомнив дни, проведенные в закрытых комнатах.
  
   В один сумрачный вечер я, уже одетая, ждала, когда меня выведут на обед. В комнате было темно, потому что я приказала не зажигать свечи. Тени собрались по углам, а из окна струился призрачный свет. Я вспомнила, как гуляла с отцом по полям, на которых ночью танцевали фейери, и вдруг поняла, что жить так больше не могу. Я должна что-то сделать. Как бы генерал не запирал меня, но лишить свободы думать и пытаться что-то изменить, он не мог. От этой мысли мне стало легче дышать, и ставший привычным страх отступил.
   С этого дня я стала продумывать разнообразные планы воздействия на генерала. Наученная отцом, что мои истерики ни к чему не приводят, я не стала устраивать генералу громкие скандалы. К тому же я просто боялась его. Дома я привыкла добиваться своего, действуя исподтишка, и для начала просто попыталась подлизаться к нему. Мои ласки он воспринимал, как само собой разумеющиеся, а вот к мольбам и просьбам оставался глух. Я попыталась от обиды проплакать над его ухом всю ночь, но он спокойно уснул. Когда я сквозь слезы услышала, что он даже слегка похрапывает, то с трудом удержалась от того, чтобы положить ему на лицо подушку.
   Тогда я стала капризничать и чудить. Например, я захотела стать хорошей художницей и потребовала нанять мне учителя рисования. На что генерал ответил, что не пожалеет денег на краски и кисти, но учителя нанимать не станет.
   -Для женщины ты хорошо рисуешь. Этого вполне достаточно, а расписывать храм тебя все равно никто не пустит, - сказал он.
   Потом я надумала учить Элизу танцевать и потребовала музыкантов. Генерал купил мне лютню и арфу и сказал, что одна может играть, а вторая - танцевать. Я поняла, что он не желает впускать ко мне никого, кроме себя и Элизы.
   В то же время я начала воровать, прятать, а иногда и портить его вещи. Я могла насыпать крошки от булки на его сторону кровати. Я теряла его книги, а иногда заливала их сахарной водой так, чтобы страницы намертво слипались. Но больше всего я любила спрятать один его сапог или домашнюю туфлю и заставить его долго искать. Он пытался журить меня, но я отвечала, что стала рассеянна от такой жизни, а следом начинала ныть и хныкать, чтобы меня выпустили хотя бы во двор. Но генерал стойко все сносил и делал вид, что ничего не происходит.
   Не меньше доставалось и управляющему, который следил за мной, когда генерала не было в замке. С первого дня он относился ко мне настороженно, будто боясь, что я пожалуюсь на него мужу. Но после того как меня заперли, его отношение слегка изменилось. Мне показалось, что в душе он не одобряет решение генерала и жалеет меня, но не смеет возражать хозяину. Почувствовав это, я пыталась всеми силами перетянуть его на свою сторону.
   Когда он приходил, чтобы отвести меня на обед, я заговаривала с ним и тянула время. Я вызывала его лишний раз, чтобы потребовать какую-нибудь мелочь, и пыталась зазвать его в комнату. Я все время канючила, как маленькая, чтобы хоть он посидел со мной. Управляющий держался так же стойко, как и его хозяин, и если переступал порог моей комнаты, то крайне неохотно. Я видела, что он постоянно нервничает из-за меня, и усиливала напор. В какой-то момент он сдал позиции и стал изредка задерживаться у меня на четверть часа, рассказывая, что происходит в замке и за его пределами. Однажды он даже позволил торговцу из деревни показать мне через щелку в двери брошки, которые тот принес продавать.
  
   Когда над полем потянуло вечерней прохладой, на трибуне появился возбужденный и пыхтящий Арнэ.
   -Дядя сейчас выйдет на поле, - выдохнул он.
   Я прикусил губу и взглянул на королевскую трибуну. Огоньки все еще горели, но полог был наполовину опущен. Это было похоже на коварный прищур. Нервничая из-за времени, я снова взглянул на небо. Сумерки стремительно надвигались, и сейчас должен был произойти последний на сегодня бой. Я был почти уверен, что не успею досмотреть его до конца.
   Генерал выехал на поле, и по его позе я понял, что места сомнениям и колебаниям в его душе не осталось. На этот раз устроители не заставили его ждать, и черный рыцарь появился следом. Он был настроен не менее серьезно. Злость и решительность, которые я заметил в нем во время боя с "петушком", выплеснулись сразу же. Он не стал тратить время на приветствия, а сразу перешел в лобовую атаку. Генерал поддержал это начинание и рванул навстречу с копьем на перевес. Когда до столкновения оставалось совсем немного, он все же вывел квадроцикл из-под прямого удара, что было встречено разочарованным воем толпы. Черный рыцарь сделал вслед ему неприличный жест. Генерал, не обращая на него внимания, в это время разворачивал свой квадроцикл. Он снова бросился в атаку, используя то, что противник отвлекся, и не слишком удобное положение его машины.
   Но черный рыцарь оказался бойцом, достойным генерала и, не слишком утруждая себя маневрами, просто выгнулся в седле так, чтобы уклониться от удара и даже нанести ответный. Наконечник его копья царапнул по панцирю, не нанеся генералу, впрочем, особого вреда. Этот звук, не самый громкий, тем не менее, резанул мой слух. Генерал стал разворачиваться, но в этот момент противник рванул вперед, догоняя его.
   Их машины столкнулись с оглушительным скрежетом. Я видел, что генерал метил в голову противника, но тот отбил его удар. Генерал резко дал задний ход, чуть развернулся и врезался в черного рыцаря, снова готовясь ударить первым. Его удар достиг цели. Рыцаря откинуло назад, но он быстро сгруппировался. Боднув генерала, он начал отводить в сторону свою машину. Генерал кинулся следом, пытаясь выбить его древком копья. Когда их квадроциклы снова столкнулись, я подумал, что они напоминают двух бодающихся лосей.
   Они сталкивались раз за разом, уже не пытаясь играть красиво. Генерал сбросил маску усталого воина и наносил сильные и быстрые удары, стремясь поразить соперника. Черный рыцарь всеми силами пытался дать выход своей злости. Он все время целился в прорези шлема генерала. Я подумал, что он из тех бойцов, которые любят калечить перед тем, как убить.
  
   Однажды утром генерал одевался, а я играла маленькими аккуратными ножничками, которые он подарил мне.
   -Подожди, у тебя нитка торчит! Давай я срежу.
   Перебравшись через кровать, я потянулась к генералу и ножничками распорола ему штанину по боковому шву от пояса до колена.
   -Что...? - генерал дернулся.
   -Какая я неаккуратная, - протянула я и тут же ойкнула. Рассердившийся генерал дал мне увесистый подзатыльник.
   -Арнэ лучше бей! - буркнула я сквозь слезы.
   -А с тобой что мне делать прикажешь? - спросил он меня. Я поджала губы и со вздохом ответила:
   -Снимай, я починю сегодня. Раз уж меня никуда не пускают, так хоть будет чем заняться.
   Генерал понял, что я начала ныть, послушно переоделся и отдал мне брюки. Но чинить я их не стала, а спрятала среди вещей. Через пару дней муж спросил:
   -Починила?
   -Да, - сонно ответила я.
   -Где же они?
   -Потеряла... - протянула я. Генерал раздраженно вздохнул.
   -Розмарин, ответь мне, поделись женской хитростью, как ты можешь терять в пяти комнатах столько вещей?
   Я улыбнулась. Если бы он знал, на какие ухищрения мне приходилось идти, чтобы "потерянные" вещи не вываливались из своих тайников.
   -Мне так грустно и скучно сидеть целыми днями одной, что я совсем отупела. Я делаю что-то, а потом отвлекаюсь и забываю, что делала и куда положила, - пожаловалась я.
   -Займись сегодня поисками вещей. Может, не будешь так скучать, - зло отрезал генерал и ушел из комнат.
   Сильно злить его в мои планы не входило, и я решила вернуть ему брюки. А когда села чинить их, меня посетили сразу несколько мыслей. Рукоделие всегда помогало мне думать. Я ясно осознала, что это домашнее заключение, начавшееся с простого желания приструнить меня и показать, что хозяин положения все равно генерал, переросло в приятную ему игру. И он вовсе не разозлился, терпел же он раньше мои капризы. Ему все это нравилось, а если нравилось, то что бы я ни сделала, он меня не выпустит сейчас. А чем дольше я так послушно сижу, тем меньше у меня шансов вырваться на свободу в будущем. Значит, оставался побег. Я продумывала его, но все же считала это крайним средством. Похоже, пришло время обдумать все досконально, но для этого мне надо было кое-что проверить.
   Я встала, скинула одежду, сосредоточилась и позволила сделать своему телу то, что давно не разрешала. Когда озноб и судороги кончились, я подбежала к зеркалу и посмотрела на себя. Худощавый, невысокий, смуглый юноша с черными, насмешливыми глазами цыгана и тонким, красивым лицом взглянул на меня. Я осталась собой довольна, даже посчитала, что так я гораздо красивее. Хотя в этом не было ничего странного. В нашей семье так всегда. Мужчины рождаются невзрачными, зато когда превращаются в женщин, прекрасней их не сыскать. Женщины же, от природы серые мышки, становясь мужчинами, приобретают красоту почти магическую. Мне не понравилось в себе лишь то, что уж больно худенький этот мальчик. Он вполне мог спрятаться за шваброй. Я решила, что звать его будут Кавен.
   Смеясь, Кавен примерил брюки генерала, понял, что они ему великоваты, но решил, что все можно исправить с помощью иголки и нитки. Затем он кинулся в мою гардеробную к платяному шкафу и долго там рылся, раскидывая вещи по всей комнате. Найдя просторную рубаху и короткий, бархатный жакетик от карнавального костюма, он натянул их на себя. Жакетик оказался мал в плечах, но я вспомнила, что подкладывала туда вату. Не долго думая, я вспорола плечи с изнанки, вытащила вату и снова надела жакетик. Он подошел почти идеально, но Кавен в таком наряде смахивал на ярмарочного дурачка или издевающегося над путником фейери. К темным брюкам генерала, висевшим мешком, тонкая женская рубаха и расшитый тесьмой бархатный жакет не подходили совершенно. Я скинула жакет и стала все теми же ножничками безжалостно спарывать тесьму.
  
   Звук волынки, прорвавшийся даже сквозь истошные крики толпы, прозвучал для меня призрачным зовом. Я вздохнул, бросил взгляд на поле, где генерал и черный рыцарь, оставив свои квадроциклы, пытались убить друг друга в рукопашной, и, не говоря никому ни слова, стал проталкиваться с трибуны прочь. Возможно, Арнэ заметил, что я ушел, но ничего не успел с этим сделать.
   Народ толпился на лестнице и под трибуной. Я пробивал себе путь локтями. Вырвавшись, наконец, из толпы, я вздохнул свободнее и побрел к главным воротам поля, откуда начнет свой путь по ярмарке победитель турнира. Гомон и шум тут был слегка потише, а звуки волынки, на которой, судя по стилю импровизации, играл самый младший из моих дядек, Йон, разносился по округе и лично на меня навевал тоску.
   Я уже приближался к шатрам, которые поставили для рыцарей, участвующих в турнире, как налетел на девушку, с которой разговорился утром.
   -Кавен...! - крикнула она мне, но я не стал ждать продолжения и спрятался в один из шатров. Родившийся женщиной, я хорошо понимаю других женщин, уважаю их и стараюсь не обижать. Но в любой жизни бывают ситуации, когда просто невозможно быть вежливым.
   Пробираясь сквозь шатры, я неожиданно наткнулся на целую группу людей в сером. Выражения их лиц показались мне тревожно знакомыми. Но времени на размышления у меня не было, и я поспешил к площадке перед импровизированными воротами на турнирное поле. Народу там собралось уже порядочно, а прямо напротив ворот стояли мои родственники в полном составе. Отец встретил мое появление тяжелым взглядом черных глаз и протянул волынку. Я молча взял ее и стал рядом.
   С поля раздавался гул и шум, а мы могли лишь стоять и покорно ждать выхода победителя. Крики на поле нарастали, значит, ждать оставалось недолго. Если это и не награждение победителя, то точно конец битвы. К нам медленно стекался народ, который не попал на трибуны и караулил вдоль поля.
   Вдруг равномерный гомон возрос и обрел знакомый мотив. Я улыбнулся, сразу поняв, кто победитель, и поправил на плече трубку волынки. Гимн, который пели тысячи глоток, стал приближаться к нам. Это напомнило мне поступь сильного ветра, сминающего травы. Дядя Михаэль прочистил глотку, а отец горделиво вздернул голову и сделал шаг вперед. Толпа напряглась, и сквозь дыры в воротах я увидел, как на нас идет волна людей.
   Генерал первый шагнул с поля. Он был в грязных доспехах, но без шлема, и обнимал за плечи Арнэ, поверх треуголки которого красовалась шутовски напяленная корона победителя турнира.
   Отец встретил его громогласным приветствием, произнося слова чуть нараспев и с той торжественностью, которую заслуживает лишь король. Генерал махнул нам рукой и рассмеялся. Не смотря на усталость, он стал выглядеть моложе. Арнэ смотрел на него снизу вверх и улыбался, как счастливый идиот. Генерал жестом позвал меня к себе, но тут отец кивнул, давая знак начинать. Мы расступились в стороны, пропуская вперед победителя, и заиграли старый гимн. Низкий голос отца разносился над головами, и я думал, насколько же красиво звучат слова гимна. Когда генерал проходил мимо меня, я отвесил ему шутовской поклон.
   Мы шли за генералом, и толпа расступалась перед нами. Крики и неслаженный хор подпевающих, смог перекрыть даже могучий голос отца, который вполне мог работать герольдом. К нам тянулись тысячи рук. Генерал время от времени пожимал какую-нибудь из них, а остальные хватали нас или воздух. Со всех сторон летели цветы, какие-то семена и разноцветные обрывки ткани. Не помню, чтобы короля когда-нибудь встречали так же.
   За все время, сколько я играю с отцом, я видел разные приемы, от презрения до восхищения. Я стал совершенно равнодушен к этому. Но тут пробрало даже меня. Я был рад находиться в самой гуще толпы, играть, пританцовывать, кривляться. Сила, исходящая от генерала и во сто крат усиленная толпой, передалась мне. До этого дня я никогда не получал такого удовольствия от музыки. Звучание голоса отца, идущего передо мной, пение волынок по бокам - на них играли дядя Михаэль и дядя Йон, и барабаны, любимые игрушки дядек Лима и Вима, все это вместе заставляло меня смеяться от удовольствия.
   Краем глаза оглядывая толпу, я поневоле замечал, сколько значков с вороной было приколото к одежде. Маленькие шелковые вороны будто слетались ко мне со всех сторон. То тут, то там мне мерещились люди в сером, но их зловещие фигуры тут же скрывали простые люди, машущие нам. Мы медленно приближались к сцене, где должно было состояться наше главное представление во славу урожая и победителя турнира.
   Уже поднявшись на нее, я обернулся и увидел, сколько народу чествует генерала. Отец начал вторую приветственную речь, а я стоял рядом с ним, рассеянно ковырял ногтем трубку волынки, смотрел на смеющегося генерала, сидящего за импровизированным столом прямо перед сценой, и думал, где сейчас король?
  
   В тот день, когда я решилась на побег, генерала не было в замке. Он уехал на пару дней, о чем сам мне и сказал, одеваясь утром. Брюки к этому моменту уже были ушиты, а тесьма спорота, и все это надежно спрятано в тайнике.
   Отъезд мужа обрадовал меня, потому что в отсутствие генерала управляющий пускал ко мне людей, например, свою помощницу. Мы с ней обсуждали домашние дела, и время от времени она жаловалась мне на Арнэ. На его самоуправство, расточительность и откровенную грубость со слугами. От нее я узнала, что генерал почти никак не объяснял слугам пропажу госпожи. Он просто сказал, что я наказана, и буду сидеть под замком, пока не исправлюсь. Я попыталась уговорить эту женщину похлопотать за меня перед генералом, но лишь испортила этим ее отношения с хозяином.
   -"Не вашего ума дело!" - вот все, что он ответил мне. И после этого еще долго так грозно косился на меня, что я и дышать в его присутствии громко боялась, - так мне рассказывала помощница управляющего.
   После этого я подговорила ее стянуть любимые сапоги Арнэ, принести их мне, подержать немного и лишь потом отдать. Я сказала ей, что мое сердце жаждет мести, пусть даже такой мелкой. Она не стала упорствовать, видимо, ее сердце было с моим солидарно. Утрата любимой обувки стала для Арнэ неприятным сюрпризом, а помощница с одной стороны изрядно повеселилась, а с другой - получила нагоняй и наслушалась грубостей и обвинений в воровстве. Время шло, но она, тем не менее, не просила меня вернуть сапоги, а я и не собиралась делать это. Когда Кавен примерил их, то они оказались ему почти в пору, лишь чуть-чуть жали. Так он разжился обувью, и драгоценные сапоги перекочевали в мой тайник.
   В тот день, когда генерал уехал, я, как обычно в его отсутствие, обедала у себя, а не в трапезной. Со мной за столом сидел управляющий и рассказывал, что как только генерал покинул замок, Арнэ взял коня и, не говоря никому ни слова, куда-то улизнул и до сих пор не вернулся. Я слушала сначала рассеянно, а потом меня что-то толкнуло. Я постоянно думала о побеге, но все же, когда подвернулся удачный день, я испугалась. Но жажда свободы и проснувшаяся страсть к приключениям пересилили страх. Мне жутко хотелось попробовать пожить мужчиной. Я быстро доела и с пустяковым заданием отослала управляющего, а вместе с ним и Элизу. Та радостно побежала по своим делам, ведь когда уезжал генерал, она могла перевести дух и заставить делать грязную работу, например, чистить камин, кого-то другого, когда в присутствии генерала ей приходилось все делать самой.
   Я решила не думать, а сразу действовать. Став Кавеном и переодевшись, я собственноручно вычистила камин, а потом дернула за шнурок колокольчика, вызывая управляющего. Тот, войдя в комнату и застав там странно одетого юношу, всего перемазанного в золе, удивленно округлил глаза.
   -Ты еще кто такой? - подозрительно спросил он.
   -Элиза попросила меня вычистить за нее камин, - улыбнулся Кавен.
   -Ах, вот как, - протянул управляющий, взял Кавена за ушко и выпроводил из комнаты. Моя душа в этот момент пела от восторга. - А теперь иди отсюда.
   Я осталась в коридоре, а он снова вернулся в комнаты. Не теряя времени, я со всех ног кинулась прочь из замка, напевая под нос:
   -Ты сварлив, муженек,
   Ты ревнив, муженек,
   Но меня все равно
   Не запрешь на замок.
  
   Я всегда любил эту дурацкую песенку и нередко по пьянке пел ее, вызывая нездоровый хохот своих дядек. Но сегодня пел в основном отец, а я лишь играл, поэтому у меня не было шанса подразнить генерала. Да и не очень хотелось. В перерывах между песнями, или когда отец обращался к толпе или генералу, я мог оторваться от волынки и поглазеть по сторонам, с нарастающим беспокойством замечая все новых и новых людей в сером.
   Мы играли знакомые и уже давно надоевшие мне песни, но я все равно предпочитал сосредоточиться на музыке, чтобы не получить по шее от отца, ревностно следившего за мной. Он косился на меня, когда в наших немудреных танцах приходила моя очередь показать себя. Он демонстративно кивал мне, когда хотел, чтобы подпевал ему именно я, при этом почему-то выбирая те песни, которые я до скрежета зубов ненавидел с детства. Он просто не верил, что их можно не любить. Я отдыхал на сцене только в те редкие и загадочные секунды, когда вдруг посередине песни мы снова становились отдельными людьми, а не единым целым. Хотя один номер я делал с удовольствием. Это было жонглирование горящими факелами. Раньше его выполнял дядя Михаэль, но потом он решил, что я моложе и выглядеть буду лучше, и научил меня.
   Когда я вышел с факелом, на обоих концах которого полыхал огонь, Арнэ, все выступление не отрывавший от меня глаз, охнул. Корона все еще красовалась на его треуголке. Я криво улыбнулся, и эту мою усмешку поймал генерал. Начав раскручивать факел, я заметил за спиной генерала человека в сером, подошедшего почти вплотную. Но потом вихрь ослепительного вращающегося пламени скрыл от меня все окружающее. Единственное, о чем я в тот момент думал, это как бы мне не подпалить себе волосы.
   После того, как я закончил свой танец с огнем и получил причитающуюся мне дозу всеобщего обожания и восторга, на сцену к нам поднялся генерал. Он положил мне на плечо руку и объявил, что все те, кто болел за него на турнире, приглашены в его шатер для дальнейшего празднования. Слушая его, я сразу вспомнил, что он не любит музыку. Тогда в замке я старался не играть и не петь при нем, зато теперь он никак не смог бы опознать мой стиль и любимые песни, просто потому что почти не слышал их. И моего отца он никогда не видел. Я хранил в тайне свое происхождение, потому что не гордился тем, что родился менестрелем, да и не знал, как эти двое могут отреагировать друг на друга.
   -Идем с нами, Кавен, - сказал лично мне генерал тоном, не терпящим возражений. Я послушно спрыгнул со сцены вслед за ним и оглянулся на отца. Тот с каменным лицом наблюдал за мной. Я заметил в его глазах привычную горечь, но просто махнул ему рукой. Он гордо дернул головой и обратился к тем людям, которые предпочли остаться, послушать музыку и потанцевать.
   -Ох, Кавен, я и не думал, что ты так умеешь, - затараторил Арнэ, идущий рядом со мной чуть позади генерала, и косясь на потухший уже факел, который я по забывчивости взял с собой. - Это так красиво - ты и огонь...
  
   Пробежав по коридорам замка и выбравшись наружу, я без сил рухнула на какой-то чурбан во внутреннем дворе. Время, проведенное взаперти и почти без движения, не прошло для меня бесследно. Задыхаясь, то ли от радости, то ли от слабости, а может от пьянящего воздуха свободы, я смотрела на стену конюшни и думала, как бы мне по тихому стянуть лошадь. Когда я планировала побег, сидя в своей комнате, то думала, что смогу дойти до столицы хоть пешком, главное выбраться из замка. Из замка я почти выбралась, а вот идти пешком мне сразу расхотелось.
   Словно в ответ на мои мысли за спиной раздался цокот копыт сначала по подъездной дорожке, потом по коридору под стеной между двумя воротами, а потом и по булыжникам внутреннего двора. Я в панике обернулась и замерла без дыхания. Во двор горделиво въехал Арнэ. От страха смешанного с глубокой неприязнью я просто приросла к чурбану, хотя первым желанием при виде него было сбежать обратно в замок.
   Но чем дольше я смотрела на его надменное бледное личико и роскошный наряд, тем больше меня начинала душить ярость. В конце концов, я хотела знать, каково это быть другим человеком, а не дурочкой Розмарин. Арнэ медленно направлял своего коня в сторону конюшен, оглядываясь в поисках конюхов. Я встала с чурбана и лениво направилась к нему. Он тут же высокомерно бросил мне вожжи. Я поймала их и, лукаво глядя на него, стала гладить морду коня, который принюхивался к моим рукам.
   -Ты кто? Что-то я тебя здесь раньше не видел, - заявил Арнэ, ловко спрыгнув вниз. Я продолжила гладить коня, но отвечать не торопилась.
   -Так откуда ты взялся? - Арнэ походкой павлина ходил вокруг меня и оценивающе приглядывался.
   -Пришел из-за леса, - процедила я сквозь зубы, не уверенная в том, что он не узнает мои интонации.
   -Сезонный, значит, - Арнэ будто поставил на меня клеймо. - Имя есть?
   -Кавен, мой господин, - улыбнулась я.
   -Кавен. Хочешь место при мне?
   Я отрицательно замотала головой и рассмеялась.
   -Почему? - удивился Арнэ.
   Он смотрел на меня с большим интересом и даже не обиделся на отказ. Похоже, он был глубоко уверен, что сможет купить себе любую игрушку. Я же вглядывалась в его лицо и не узнавала. Это был настоящий Арнэ без притворства. Арнэ - молодой господин, холодный, высокомерный и скользкий. Арнэ, равнодушный ко всему, кроме собственного комфорта и красивых вещей. Арнэ, не смогший пройти мимо красивой куклы без того, чтобы не попробовать заполучить ее. Что-то в его черных глазах сказало мне, что такому красивому существу, как Кавен, он простит многое.
   -А ты подари мне лошадь, тогда может, я пойду служить к тебе! - почувствовав его слабость, я тут же обнаглела.
   -Да забирай! - махнул рукой Арнэ. Помощница управляющего не зря жаловалась на его расточительность, ему было не жалко ни коня, ни денег на свои прихоти.
   -Спасибо, - ответила я и запрыгнула в седло. Арнэ тут же заметил, что на мне его любимые сапоги и лишился слов. Он просто стоял и непонимающе глядел то на меня, то на мои ноги. Я расхохоталась и поскакала к воротам, которые в мирные времена днем никогда не запирались.
  
   -Мне даже не жалко для тебя своих сапог! - заявил Арнэ, когда мы уже почти миновали чахлый лесочек, в котором на поляне, чуть в стороне от всех остальных, стоял шатер генерала. Факелы вдоль плетня уже горели, освещая нам дорогу в сумерках.
   -Надежный же был у меня управляющий, - хохотнул генерал, вспомнив историю знакомства, которую, задыхаясь от волнения, рассказал ему накануне сам Арнэ. - Кто угодно из деревни мог прийти и унести с собой сапоги, лошадь и жену мою в придачу. Может, это все-таки ты ее украл, а, Кавен?
   Я мрачно покачал головой.
   -Каюсь, уж в чем не повинен, в том не повинен. Я же ее даже не видел.
   -А если не видел, отчего же ты так яро защищаешь ее? - ощерился вдруг Арнэ.
   -А что такого? Не генерала же мне от нее защищать?! - вспылил я.
   -И не надо! Я сам смогу защитить дядю от таких женщин!
   -И благодаря твоей защите я стал посмешищем всего дома. Надо мной не смеялся только ленивый, правда, Кавен? - с подвохом спросил генерал. Арнэ надулся и открыл рот, но я не дал ему заговорить:
   -Конечно! Надо же, выиграл войну, но не сумел приручить жену! Какая потеха!
   Генерал взял меня за шею, тряхнул разок, потом обнял за плечи.
   -Что-то ты все-таки темнишь, Кавен.
   Я мрачно улыбнулся, думая, что если бы Арнэ упомянул дату, когда встретил Кавена, и в придачу кто-нибудь напомнил генералу старинную легенду об оборотнях, не мужчинах, не женщинах, живущих в тайне при королевском дворе, то генерал бы давно обо всем догадался. Но никто не рвался рассказывать генералу сказки, и пропажа сапог оказалась для Арнэ событием более важным, чем исчезновение госпожи. Он по глупому перепутал даты, когда рассказывал дяде о нашем знакомстве, таким образом, сделав все, чтобы сохранить тайну моего побега. В тот день я добрался до столицы без проблем и заехал к матери, чтобы спросить, где отец. Следующий день на свободе я тоже провел в пути, ища отца в маленьком соседнем со столицей городке.
   Отец принял меня радушно, хоть и не сразу признал. Дядьки при виде меня покатывались с хохоту, а отец ограничился поздравлением со счастливым браком и заявлением, что всегда знал, что судьба моя - быть менестрелем. Я с ним не стал спорить, таким образом, отец добился своего, а мне все-таки пришлось колесить с ним по стране почти два года и играть, играть, играть.
   Мы миновали плетень и пошли по территории вокруг шатра. Там уже были расставлены столы с едой, котлы, жаровни и разнообразные бочки. Народ, идущий следом за нами, стал расходиться по всему полю вокруг шатра и собираться группками вокруг еды и выпивки. Мы же прошли прямо к шатру, и я шагнул внутрь вслед за генералом. С прошлой ночи там мало что изменилось, лишь стол стал больше, и за ним уже сидели люди. Некоторых из них я помнил еще по жизни в замке, но были и новые лица. Например, друзья генерала и новый управляющий. Прежнего, с которым была знакома еще Розмарин, генерал прогнал с должности. Когда я узнал об этом от Арнэ, то слегка расстроился, потому что заподозрил, что выгнали его из-за моего побега.
   При виде генерала все повскакивали со своих мест. Начались поздравления, хлопанья по плечу, рукопожатия, приветственные выкрики и объятья. Мой слух улавливал лишь отдельные предложения:
   -Я хотел подойти к тебе, но не смог пробиться...
   -А мне говорили, что вы сидите в замке, как барсук в норе, и ничем не интересуетесь...
   -Выходит, врут, что вы потеряли форму...
   -Как же тебя встречали! Прямо как короля!...
   -Да и шутом ты уже обзавелся, - иронично взглянув в мою сторону, заметил высокий господин, когда мы уже расселись за столом. Судя по обращению, он был другом генерала.
   -Настоящему королю шут просто необходим, - продолжил кто-то рядом с нами.
   -Когда все покинули короля, лишь старый шут остался с ним. Он стал для короля его маленьким государством, - невольно вспомнил я слова из еще одной истории. Их цитировал иногда мой отец. - Однако что думает обо всем этом настоящий король?
   Я громко задал вопрос, который не шел у меня из головы. Кто-то тут же притих, кто-то прищелкнул языком, кто-то усмехнулся. Генерал нахмурился и сжал зубы. Арнэ же, воспользовавшись паузой, поднял кружку и заявил:
   -А кому интересно, что думает король, раз победители мы? За победителя!
   Генерал неожиданно осадил его:
   -Сначала пьют за победу, а уж потом за победителя.
   Арнэ поправился:
   -За победу!
   -За победу, - подхватили все. Генерал добавил:
   -Опрометчивую или нет, покажет время.
   -Сейчас надо смеяться, плакать будем позже, - подхватил я, понимая, какие мысли мучают его.
   -Горазд же ты каркать, Кавен, - напыжился Арнэ, осушив залпом кружку. - Я говорил, что дядя победит, а ты мне не верил. Но я оказался прав!
   -Я пью за дохлую ворону, покорительницу турнира! - я встал, поднял свою кружку и провозгласил тост. Раз уж меня назвали шутом, я решил отыграть эту роль до конца. Она отлично объясняла мое присутствие среди старых военных друзей генерала. - И да, нас не пугают дурные знаки.
   Генерал, подняв свою кружку, принял мой тост. Его старые друзья разглядывали меня со смехом, а их молодые сыновья - с подозрением. Быстро разрумянившийся от вина Арнэ взглянул на меня снизу вверх. Я выпил свое вино и сел на место. Вслед за моим раздался следующий тост. Его произнес благодушного вида толстяк.
   -Теперь же за победителя! И снова за победу, которая напомнила многим из нас, как делались дела раньше!
   Арнэ обнял меня за плечи.
   -Почему ты все время цепляешься к гербу генерала? - спросил он, приблизив ко мне лицо. Я хитро ухмыльнулся, покосился на корону и подлил себе и ему вина. Арнэ заметивший мой взгляд, снял, наконец, ее с треуголки и напялил мне на голову. Корона оказалась тяжелой и неприятно давила. Я снял ее и стал вертеть в пальцах.
   -Дорогая вещица, - произнес юноша, сидящий рядом со мной. - А ее просто швырнули генералу под ноги.
   -Его наградили так? - с интересом спросил я. Арнэ, будто ревнуя, притянул меня к себе ближе и затараторил:
   -Да, награждение совершенно разочаровало меня. Никакого уважения. Король даже не вышел на балкон трибуны. Просто какой-то сброд выбежал на поле, сунул корону в руки дяде и сбежал, будто боясь его гнева.
   -Зато как приветствовали его все остальные, - сказал я то, что уже до меня повторялось за этим столом не один раз.
   -Я вижу, тебя тоже беспокоит отношение короля к генералу? - юноша явно был не против поговорить со мной.
   -Да, и еще меня беспокоят все эти серые люди. Откуда они вообще взялись на турнире, ты знаешь?
   Юноша в ответ лишь покачал головой и прищелкнул языком.
   -Какие еще серые? - снова влез в разговор Арнэ, оторвавшись от кружки. - Я никого не заметил.
   -Что и не удивительно. Хоть ты и вопишь на каждом углу, что ради дяди пойдешь на все, но при этом не видишь самых очевидных вещей.
   -Арнэ в этом смысле типичный придворный. Надо было мне все-таки послать его во дворец, - оказалось, что сам генерал прислушивался к нашему диалогу.
   -Усилить им разложение королевского двора и тем самым подорвать власть короля окончательно, - подхватил я, не в состоянии сдержать нервный смех. Генерал хмыкнул и отвернулся. Арнэ в это время смотрел то на дядю, то на меня, не в состоянии решить, обижаться ему или нет. По тону генерала я понял, что Арнэ стал угнетать его. Он обвился вокруг генерала, как плющ, стал душить и сковывать движения. Я мог себе представить, насколько гнилую атмосферу может создать Арнэ, если его не сдерживать.
   Вино, которое я выпил, вдруг заставило мой организм вспомнить, сколько жидкости я потребил за день. Бросив корону на стол, я поднялся и пошел к выходу из шатра. Арнэ, красный от обиды, не пробовал остановить меня.
  
  
   Я пробился сквозь пирующий, поющий и пьющий народ, невольно подмечая ворон, приколотых к одежде. Они раздражали меня, хотя к этому времени мог бы уже привыкнуть. Перемахнув через низкий плетень, я оказался в чахлом леске за пределами шатра и направился в сторону темных кустов. Я не собирался уходить далеко, чтобы не потерять из виду факелы, горящие вдоль плетня. Они хоть и неровно, но освещали землю под ногами, а спотыкнуться об корягу и навернуться лбом о древесный ствол мне бы не хотелось.
   В лесу царили странные звуки. Казалось, что вместе со мной по малой нужде в этот лесок ломанулась рота солдат. Предпочитая, чтобы мне не мешали, я все дальше и дальше отходил в кусты. Когда земли под ногами не стало видно вообще, я наплевал на приличия, сделал свои дела и пошел обратно, нащупывая землю ногами. Свет факелов заслоняли собой стволы деревьев, и мне приходилось продвигаться почти на ощупь.
   Когда факелы приблизились, я пошел увереннее, но тут же спотыкнулся обо что-то крупное и растянулся на земле. Пока я поднимался, то нащупал, что тем, обо что я спотыкнулся, были человеческие ноги. Обернувшись и присмотревшись внимательнее, я разобрал в мигающем свете факелов, молодого парня, лежащего на земле. Я подумал, неужели он так пьян, что даже мое падение его не разбудило, и потряс его. Моя рука тут же нащупала кусочек шелка, приколотый булавкой к одежде. От моего толчка голова юноши безвольно повернулась, и в свете факелов я увидел его глаза, выпученные и остекленевшие. Шея была свернута, и голова лежала под неестественным углом к шее. Он был мертв.
   За моей спиной вдруг зашуршали ветви.
   -Здесь еще один! - раздался спокойный голос.
   Я затравленно оглянулся. Среди деревьев в неровном свете факела были видны серые фигуры. Конечно, в темноте они были черные, но свет затемненного фонаря на тяжелой цепи в руках одного из них бросал серые отсветы на их одежду. Я услышал звон натягиваемой арбалетной тетивы, прытко, как заяц, вскочил и, пригнувшись, кинулся через самые густые кусты к плетню и шатру. Мимо меня пролетела пара стрел, и это заставило меня бежать еще быстрее. Пусть на мне была куртка, но я все равно чувствовал себя голым и беззащитным. Я ждал, что вот-вот почувствую резкую боль от стрелы, вонзившейся в спину.
   Через плетень я почти перекувырнулся и, с трудом устояв на ногах, начал пробивать себе дорогу к шатру генерала, не обращая внимания на крики и ругательства. Хотя криков вокруг меня становилось все больше и больше, особенно с той стороны, где располагались импровизированные ворота на территорию вокруг шатра. Люди беспокойно вертели головами и толкались, как бараны.
   У самого входа в шатер я натолкнулся на генерала.
   -Что происходит? - этот вопрос был обращен ко всем окружающим.
   -Кавен? Что с тобой? - это уже лично мне.
   -Там мертвец в лесу! И думаю, не один! На нем ваш герб! А рядом с ним серые фигуры! У одного из них арбалет! Король потерял терпение! - я задыхался от бега и говорил с трудом. Крики впереди усиливались с каждой секундой, толпа резко подалась от ворот к нам. Я слышал, как на высокой ноте завизжала одна женщина, затем вторая. Генерал, то ли ругаясь, то ли отдавая приказы, кинулся в ту сторону, за ним побежали те из его друзей, кто не снял оружие. Другие, сначала забежав в шатер, последовали с секундным опозданием. Вместе с потоком старых бойцов и их сыновей из шатра вынесло Арнэ. Увидев меня, все еще пытающегося отдышаться и поверить в происходящее, он вцепился в меня как клещ.
   -Что происходит?
   -Не знаю! Это те серые! Я уверен, это люди короля! Я видел их однажды! - я сначала сказал, а потом понял, почему серые парни показались мне такими знакомыми. Та сцена с охотой у главного собора крепко врезалась мне в память, а благодаря генералу я потратил на воспоминания почти весь день. Повадками, выражением лиц и жестами серые были неотличимы от десятерых охотников.
   -Где?! - визгливо крикнул Арнэ и, не дожидаясь ответа, нырнул в толпу, которая ломилась прямо на нас к шатру. Не совсем соображая, что делаю, но, решив, что не имею права отпускать его одного, я бросился следом. Я пробивался против течения перепуганных людей, нервно прислушиваясь к крикам впереди. Наконец толпа поредела, и я оказался на узком свободном пространстве, с которого уже сбежали люди, но еще не заняли серые штурмовики. Между ними и нами была узкая цепочка бойцов, среди которых я заметил фигуру генерала. Серые солдаты набрасывались на них, грозя задавить своим напором и прорвать цепь, но падали, сраженные решительными ударами. Я заскрипел зубами, когда увидел несколько тел неподалеку. У серых были арбалеты, и они довольно удачно пускали их в дело. Из трупов торчали тяжелые стрелы.
   Толстяк, друг генерала, с бычиным ревом вдруг кинулся вперед. Раздался треск и крики, затем тело одного из серых арбалетчиков вылетело на свободное пространство. Шея его была свернута. Я подумал, что у этих серых и друзей генерала были одни и те же учителя.
   Я видел, как мимо генерала прорвался серый солдат, но генерал, верный привычке зачищать территорию, не поленился, развернулся и одним ударом сабли отхватил ему голову. В этот самый момент на него кинулись пятеро, и у меня сдали нервы. Я вытащил из земли горящий факел. Он оказался тяжелее того, который я использовал для жонглирования, зато на конце его была тяжелая насадка, в которой горел огонь. Опустив факел как копье, я бросился в брешь.
   Не знаю, что сказал бы мой папа, узнай он, что я тоже сражался бок о бок с генералом, как и мои дядьки, но мне теперь будет о чем рассказать не только им, но и девушкам. Честь семьи я не уронил, и руки мои крепко сжимали факел, когда я лупил им со всех сил по серым фигурам, стараясь не обращать внимания на крики тех, чья одежда затлела от летящих искр. Сам не знаю, как, возможно, бойцы генерала просто отступили от меня, чтобы дать размах, а может, я двигался слишком быстро, но я оказался на передовой. Рядом со мной был только генерал, который пытался прикрыть меня и оттеснить назад. Когда я понял это, то стал аккуратно отступать и тут же вспомнил о том, что в рядах серых были арбалетчики. Пока пламя безрассудства и факела защищало меня, я полностью забыл об их существовании, а теперь страдал от утраты блаженного неведения. Мимо меня пролетела стрела и попала точно в горло арбалетчику, который целился в меня и генерала. Следом за первой стрелой полетела вторая. Но она попала в металлическую пластину, пришитую к серой куртке. А вот следующая за ней стрела попала в цель, и еще один штурмовик упал.
   Генерал знаками отдал приказ отступить и стянуть цепь, которая за время боя растянулась. Серые штурмовики, удивленные неожиданным отпором, тоже отошли в тень леса. Я подумал, что они собираются перегруппироваться и напасть снова. Того же мнения был и генерал, судя по его приказам. Я обернулся и увидел, как Арнэ хладнокровно и небрезгливо вытаскивает из трупа стрелу. В руках его был тяжелый арбалет серого штурмовика, который, по-видимому, он забрал у трупа. Генерал хрипло крикнул нам:
   -Кавен, забирай Арнэ, и уезжайте отсюда немедленно!
   -Я никуда не поеду! Я не брошу тебя здесь! - завопил в ответ Арнэ с теми же интонациями, что и генерал. Я почувствовал вдруг, что они действительно родственники.
   -Я тоже не уйду, - просто добавил я. Генерал затравленно взглянул в сторону серых.
   -Да черт с вами! Только не болтайтесь под ногами, а вывозите людей, если дорога свободна!
   -Она свободна, - сказал юноша, появившийся из-за моей спины. - Пока еще свободна.
   Генерал взглянул на него и побледнел. Это было заметно даже в неясном свете оставшихся еще гореть факелов. Он даже отступил на шаг назад, но потом взял себя в руки:
   -Хорошо! Берите телеги, лошадей, квадроциклы и вывозите людей. Поль, пригляди за дорогой!
   Новый управляющий генерала кивнул и отошел к нам. Вслед за ним из цепочки вышло еще пятеро парней из обслуги замка. Мы уже развернулись, чтобы уходить, как один из друзей, сражавшихся бок о бок с генералом, крикнул нам:
   -Если не хватит транспорта, возьмите мой! он через этот лесок неподалеку! если сможете пробиться!
   -Хорошо! - крикнул я, глядя, как Поль и его ребята бегут в сторону шатра, откуда начиналась дорога, ведущая в область. В этот момент серые опять атаковали. Я видел, как один из друзей генерала упал с тремя стрелами в груди. Поскольку Поль увел нескольких парней из этого же места, там образовалась брешь, которую нечем было прикрыть. Так думал я, но из-за спин других бойцов, мучительно пытающихся сдержать рвущихся серых солдат, вдруг выступили темные фигуры и преградили своими телами дорогу. На моих глазах цепь сопротивления стала удлиняться. Темные фигуры появлялись то из-за спины бойцов, то из пляшущих теней, вокруг них. Пару раз у меня было секундное ощущение, что они будто выступают из двух повернутых друг к другу зеркал. Естественно, никаких зеркал на поле не было, но ощущение преломления пространство возникало. Я вглядывался в их силуэты, но они расплывались и обманывали мое зрение, не давая разглядеть их, как следует. Но все же призраками они не были, потому что, не задумываясь, принимали на себя удар и наносили ответный. Любой серый, получив кулаком в грудь от странного бойца, отлетал в тень. Я стоял и смотрел, не в силах оторваться от этого зрелища, пока не завопили женщины совсем неподалеку от меня, и юноша, говоривший о дороге, не сказал:
   -Нельзя тратить время. Паника уже началась.
   Я кивнул, и тут сквозь цепь пробились двое в сером. Одного из них застрелил Арнэ из арбалета, а второго прикончил широким солдатским ножом человек, вынырнувший из тени. Свет факелов на секунду очертил его резкий профиль - крупный с горбинкой нос и выступающий вперед острый подбородок. Лицо было хищным и, увидев его раз, надолго врезалось в память. Генерал приветствовал появление этого человека громким радостным выкриком. Я повернулся к Арнэ и сказал:
   -Убей столько арбалетчиков, сколько сможешь, но при этом не попади в дядю.
   Он хоть и был бледен, но усмехнулся. Я бросил на землю ненужный теперь факел и побежал к месту за шатром, где стоял транспорт. Юноша не отставал от меня ни на шаг. Мы оба пробирались сквозь толпу простых людей, сбившихся у шатра, как стадо овец. Увидев, что на многих остались нашивки с вороной, я стал яростно срывать их, за что получил тычок в грудь от крупного мужика. По его ругани на меня, я понял, что он пытается подавить панику и организовать побег, а я своим поведением мешаю ему.
   -Снимите эти значки немедленно! - заорал я на него. - Если вас по дороге встретят солдаты короля и увидят эти нашивки, то расправятся с вами на месте. Как вы не понимаете, что в их глазах это ваш пропуск на тот свет?
   Мужик что-то буркнул мне в ответ, но люди вокруг начали срывать значки. Я увидел, как кто-то вывозит из-за шатра телеги генерала, и подбежал к нему.
   -Телег хватает? - спросил я.
   -Конечно, нет, - рявкнул он мне. Я растерянно обернулся к юноше.
   -Если мы побежим через лес быстро и тихо, нас никто не заметит. И мы вернемся с транспортом, - сказал он.
   -Давай рискнем, - согласился я, понимая, что затея не самая удачная.
   -Только... - протянул парень. - Сними с себя все твои цепочки. Они звенят и за все цепляются.
   -Твоя правда, - снова согласился я и, стащив с себя все украшения, отдал их маленькой девочке, которая хоть и затравленно, но с интересом разглядывала меня.
   -Я готов.
   Со всех ног мы кинулись к плетню и перемахнули через него. На опушке леса я оглянулся и увидел, что фигур на нашей стороне становится все больше. Я не понимал, кто эти люди и откуда они взялись, но был рад их появлению. Пожелав в который раз за сегодняшний день генералу удачи, я нырнул вслед за парнем в темноту леса.
   Вокруг нас царили шорохи и шум. Я чувствовал кожей, что лес полон штурмовиков, и в любой момент нас могут подстрелить. Нас берегла только темнота, которая, похоже, ничуть не смущала моего спутника. Он быстро и очень тихо скользил впереди меня. В кромешной тьме я не видел даже его силуэта, но чувствовал, где он идет, и старался идти с ним шаг в шаг. Парень непостижимым способом обходил все препятствия. Мне же приходилось постоянно вытягивать перед собой руки, чтобы какая-нибудь ветка не выколола глаз.
   Добежав до соседнего шатра, мы перемахнули через плетень и стали искать загон для лошадей и навес с квадроциклами. В этом нам помогли сами лошади, которые при нашем появлении начали бить копытами и испуганно ржать, будто предчувствуя свою судьбу. Шум насторожил меня, но на него никто не вышел. Вообще на поле вокруг шатра было безлюдно, а в самом шатре теплился еле заметный огонек. Судя по всему, отсюда все ушли в шатер генерала, ведь хозяином здесь был его друг.
   -Возьми лошадей, а я займусь квадроциклом, - сказал мне парень. Почти на ощупь я выбрал лошадь, уже впряженную в повозку. Остальные в это время беспокойно ржали и били копытами о землю. Каждую секунду я ожидал получить копытом, и это чувство не сильно отличалось от страха стрел, но стрелы в отличие от коней, невозможно успокоить словами. Я стал гладить и уговаривать выбранную лошадку, и она послушно вышла из загона. Повозка со скрипом поехала следом.
   Сюда мы могли бежать через лес, но обратно приходилось ехать по дороге, которая, проходя через лесок, соединялась с дорогой в область прямо за шатром генерала. Это было опасно, зато мы могли ехать быстро. Из-за кромки деревьев вышла луна, и я увидел, как из-под навеса появился мой спутник на квадроцикле. Лошадь снова заволновалась, и я, чтобы не терять времени, забрался в повозку и стегнул ее. Усилившийся звук мотора подействовал на нее лучше хлыста, и она рванулась с места с такой прытью, что я чуть не вывалился из повозки.
   Лошадь понеслась вперед. Я почти ничего не видел перед собой и правил наугад, тихо надеясь, что она правильно выберет дорогу. Судя по тому, что мы еще не врезались в дерево и не перевернулись, так и получилось. В этой гонке я мог положиться на чутье лошади, а вот чем руководствовал парень, ведущий квадроцикл, я не мог себе даже представить. В любом случае, я не хотел бы оказаться на его месте.
   Было безумно страшно нестись в темноте, но я чувствовал, что моей лошади было еще страшнее. Она убегала от квадроцикла, едущего за нами, так, будто убегала от самой смерти. Повозка тряслась и подскакивала на корнях. Я изо всех сил пытался не вывалиться из нее на радость штурмовикам и даже забыл бояться стрел.
   Огни факелов впереди возникли как-то сразу. Почти в тот же миг к нам бросились люди, среди них я узнал парней из замка, которые ушли с управляющим. К счастью они тоже узнали меня и не стали останавливать. Хотя я бы не отказался от помощи, потому что с трудом контролировал лошадь. Квадроцикл обогнал меня и снес плетень. Лошадь шарахнулась от него и попыталась помчаться вдоль плетня прямо в сторону боя, но я с трудом справился с ней и заставил ее повернуть к дыре в плетне. Я видел, как люди, собравшиеся группкой вокруг шатра, отпрянули прочь от меня, ожидая, что конь их затопчет. Один паренек спрятался за бочку, но когда я остановил лошадь, он подбежал ко мне, выдернул вожжи, улыбнулся и увел повозку в сторону дороги в область. Я видел, что тот здоровенный деревенский мужик уже сажает каких-то женщин в квадроцикл. Невольно подумав, что такое развлечение, как езда на квадроцикле, едва ли грозило простым людям, не реши король напасть на генерала, я посмотрел в сторону боя.
   Цепочка сопротивления снова растянулась и деформировалась. Я видел, как серые фигуры мелькают среди бурых фигур неизвестных людей, пришедших нам на помощь. Среди них лишь изредка угадывались знакомые мне силуэты. Генерала я разглядеть не смог, а вот Арнэ заметил. Тот прохаживался между сбившихся группой простых людей и рядами бурых бойцов, подстреливая тех серых, кто попадал ему на прицел.
   -Идем, - парень снова возник за моей спиной и потянул в лес.
   Во второй раз нам пришлось идти медленнее и осторожнее, ведь шум, который мы подняли, когда сломя голову неслись по дороге, не мог ни привлечь внимание серых. Весь лес трепетал, и парень идущий впереди меня, вдруг прижал меня к стволу дерева, закрывая своим телом. Я заметил, как меж стволов мигнул огонек затемненного фонаря и постарался не дышать. Я не мог разобрать, был тот серый один или нет, но доверился своему спутнику и не трепыхался, пока он не отпустил меня. Мы продолжили путь, согнувшись в три погибели и прощупывая землю перед собой.
   Когда мы добрались до знакомого плетня, то луна поднялась еще выше. Я ей был рад и не рад, потому что территория вокруг шатра была отчетливо видна, и можно было не рисковать наступить на грабли. С другой стороны и нас было видно очень хорошо. Впрочем, шатер и все поле вокруг него было таким же мертвым, как и в первый раз. Это было странно и пугало. Чтобы не давать волю чувствам, я первый перемахнул через плетень и помчался сломя голову к загону, ожидая, что ливень стрел тут же обрушится на меня. Ничего не произошло, лишь лошади снова заволновались. Я понял, что мне опять придется искать повозку среди испуганных животных. Начав ласково уговаривать их уже на входе в загон, я пробирался мимо лошадей, гладил их. Найдя еще одну повозку, я стал медленно выводить ее наружу. Рядом с загоном, освещенный лунным светом парень уже сидел на квадроцикле. Я забрался в повозку и повел лошадь к дорожке, стараясь отойти как можно дальше до того, как парень заведет мотор.
   Увидев его, моя лошадь все равно взбесилась. Я понял, что эта поездка будет такой же безумной как первая, и не стал натягивать вожжи. Наоборот, я подстегивал ее. Чем быстрее мы минуем дорогу, тем лучше. Эта повозка скрипела и тряслась так же, как и предыдущая. На ее дне с грохотом перекатывался какой-то хлам. Все это дополнялось цокотом копыт и шумом квадроцикла, едущего за мной. Краем глаза я замечал мелькающий огонек фонаря среди деревьев, но старался не обращать на них внимания, а сконцентрироваться на факелах, уже замаячивших впереди.
   Мы ехали так быстро, что предметы, возникающие прямо перед нами появлялись как-то сразу, без предупреждения. Так произошло и с темными фигурами, вставшими на моей дороге. В меня полетели стрелы, я закричал и согнулся. Лошадь понесла, но это стало проблемой того, кто попался под ее копыта, будь это штурмовик или барсук.
   Я пронесся, как ветер, мимо серых арбалетчиков к огням факелов, которые, казалось, и сами спешили мне навстречу. Так и было - от плетня по обочине дороги к нам бежали парни из замка с копьями. Они бросились на серых солдат, проявивших себя. Уже пытаясь остановить лошадь, я видел, как им на помощь поспешили бурые фигуры. Их словно влек шум схватки, и они не нуждались в приказах, куда идти, а просто шли туда, где нужна их помощь.
   Ко мне снова подбежал тот же мальчик, и я отдал ему вожжи. В борту повозки торчало несколько стрел. Я повернулся в сторону леса, вглядываясь в огни схватки, и тут ко мне подошел мой добровольный помощник.
   -Пока они сдерживают солдат, мы успеем добежать до шатра. А когда мы будем возвращаться, солдат уже перебьют.
   Он говорил тихо, но с поразительной уверенностью. Я обернулся и вгляделся в него. Он тоже был в красно-бурых одеждах, будто заляпанных грязью. Цвет этих одежд напомнил мне вдруг о чем-то важном, но я вгляделся в его лицо и забыл свою мысль. В самом его лице не было ничего примечательного, просто тонкие, незапоминающиеся черты, а вот глаза, темные, непроницаемые и странно холодные, затягивали, но при этом не пугали. Мне вдруг стало очень грустно.
   -Как тебя зовут? - спросил я.
   -Том. А тебя?
   -Кавен.
   Мы улыбнулись друг другу и, молча, ни о чем не договариваясь, побежали к лесу. Но не к тому месту, с которого до этого начинали наш путь, а гораздо левее, так, чтобы оказаться под прикрытием бурых бойцов. От их факелов в лесу стало светлее. Том шел быстро и уверенно, и я последовал его примеру, хоть и старался держаться в тени деревьев и прислушиваться к звукам. Ветви деревьев вовсю хлестали меня по бокам, а сучки предательски трещали под ногами. Несмотря на весь этот шум, мы смогли прошмыгнуть за линией боя, но добрались до шатра немного с другой стороны.
   -Не будем больше связываться с лошадьми. Они очень нервные, - шепнул мне Том. - Берем только квадроциклы. Их там много. Ты водить умеешь?
   -Да, но очень плохо. Почти не было возможности практиковаться, - ответил я, вспомнив, как отец учил меня водить, когда гостил у своей высокопоставленной любовницы в отсутствие ее мужа.
   -А меня папа начал учить этому, когда мне исполнилось десять, - со странной интонацией заметил Том и перепрыгнул через плетень. Я последовал за ним к навесу. Он скрылся в его тени, а я остался снаружи, прислушиваясь к звукам ночи. Из-за леса долетали звуки музыки и пения, где-то в другой стороне ухала сова. Вдруг, освещая все вокруг призрачным зеленым светом и воя, как дракон, в небо взвился фейерверк. Я мрачно подумал, что не зря король решил потратиться на такую роскошь для простых людей. При таком грохоте, как от фейерверка, шум битвы никто не услышит. Рядом со мной раздался звук мотора квадроцикла. Том вывел из-под навеса просто громадину.
   -Поедем сейчас вместе. Ты поведешь, а я посмотрю. Если все нормально, остальные, а они все меньше, уведем порознь.
   Я кивком согласился и влез на сидение. Руль и немногочисленные рычаги не казались мне незнакомыми, а вот умения не хватало на самом деле. Я это понял, как только повел машину к дороге. С лошадьми я мог просто договориться, а как можно уговорить ласковыми словами груду металла, которая вдруг решила протаранить плетень? Я вылетел за пределы территории, но все же смог вывести квадроцикл на дорогу и понесся по ней. Том молчал, лишь вцепился в ручки сидения.
   Нас обстреляли в середине лесочка, что не стало для меня неожиданностью. Том сказал мне:
   -Пригнись, но не сбавляй скорость.
   Я послушался и спрятался за руль, а он полез назад и начал копаться под сидениями. Впереди забрезжил свет факелов, но я не был уверен, наши это или враги. По обеим сторонам дороги мелькали затемненные фонари и темные фигуры. Они спешили перехватить нас, если одна из стрел, проносящаяся мимо, все же достигнет своей цели.
   -Ну, держитесь у меня! - произнес Том и швырнул что-то в темноту. Раздался смачный "плюх", шум и неразборчивый выкрик. Я, не выдержавший пытки любопытством, обернулся.
   Свет стремительно приближающихся факелов осветил маленькую декоративную тыковку в руках Тома. Видимо, между сидениями был запрятан целый мешок. В следующее мгновение тыковка полетела в серого солдата, вынырнувшего из мрака. Она попала ему точно в лицо и снова отправила его во мрак. Том, наклонился за следующей, и я увидел темное влажное пятно у него на затылке. Волосы там слиплись и были облеплены комьями земли. "Драуг!!! Оживший мертвец!!!- пронеслось у меня в голове. - Буро-красный драуг!!!" Я резко отвернулся от Тома и во время. Дорога делала легкий поворот, и, подумай я еще немного, неминуемо врезался бы в дерево. Факелы все приближались, а прицельно брошенные тыковки хлюпали, разбиваясь о шлемы. Мертвец, вернувшийся из Загробья, не только помогал мне воровать квадроциклы, но и защищал, используя то, что подвернулось под руку, а точнее, декоративные тыковки, привезенные кем-то на продажу. От этой мысли меня разобрал нечеловеческий хохот. Я вел квадроцикл, уже не прячась, и ржал, как конь, на весь лесок.
   Факелы резко возникли передо мной, и я понял, что они горели в руках солдат-драугов, которые обороняли для нас дорогу. Продолжая смеяться, я пронесся мимо них и ворвался на территорию шатра. К счастью многих людей уже вывезли, а некоторые, судя по всему, решили не ждать, а попытать удачу и выбраться самим, пока генерал прикрывает их отступление. Сравнительно небольшая кучка жалась друг к другу посреди поля, стараясь держаться как можно дальше от драугов и от меня, не умевшего управляться ни с лошадьми, ни с квадроциклами. Жертвой моей истерики мог стать только Арнэ, на которого я чуть не наехал, но все же успел вовремя затормозить.
   -Осторожно! Ты смерти моей хочешь?! - заорал на меня Арнэ, который охранял с арбалетом группку не уехавших еще людей. Арнэ хотел добавить еще что-то, но я жестом указал на Тома, который в этот момент повернулся к нам спиной, слезая с квадроцикла. От внушительной дыры в его черепе, отчетливо видной в свете факелов, Арнэ потерял дар речи, но, в отличие от меня, хоть ржать, как конь, не стал.
   -Откуда здесь столько мертвых? - прошептал я ему. - Кто вызвал их?
   Арнэ выразительно приподнял брови, давая понять, что думает на меня. Я усмехнулся в ответ:
   -Это не я. Я специализируюсь не на смерти, а на любви.
   -Я тоже тут не при чем, - ответил Арнэ. Мы оба, как по команде, посмотрели в ту сторону, где шло основное сражение. Среди красно-бурых фигур лишь изредка мелькали тени нормальных людей, но на секунду я различил массивную фигуру генерала.
   -Ох уж этот старый гимн! - вздохнул я. - Надо будет спросить отца, какие слова пелись на этот мотив раньше. Не исключено, что формула призыва драугов.
   Я вспомнил об отце, и на сердце легла тяжесть. Я не знал, где он сейчас и знает ли, что произошло со мной. Я понадеялся, что узнает он об этом позже и не пойдет выручать меня. Если я выберусь отсюда живым, то после смогу дать ему знать о себе. Если он сам останется жив, конечно. Я снова вздохнул.
   Том подошел ко мне и потянул за рукав.
   -Пойдем! Пока они дерутся, мы сможем увести еще квадроциклы.
   -Да, - сказал я, отбрасывая мысли. - Удачи, Арнэ!
   Мы побежали к лесу. Пробираясь мимо буро-красных бойцов, я отчетливо видел теперь темные, расползшиеся пятна на их одежде. Мои глаза словно приспособились к драугам, их очертания больше не скрывала темнота. Меня они не пугали, хотя я и понимал, что ощущение, исходившее от них, заставляло простых людей жаться посреди поля, держась как можно дальше от них. Лошади в присутствии Тома тоже сходили с ума от страха и готовы были встать на дыбы.
   Чтобы не попасться под горячую руку серому штурмовику, мы снова пошли в обход дороги. Но не смотря на это, я, наталкиваясь руками на ствол дерева, почти узнавал его. Неоднократные пробежки по темному лесу и присутствие драуга так обострили мои чувства, что две ямы я обошел даже без подсказки Тома. Деревья надо мной скрывали свет луны, но я все равно чувствовал его впереди меня, не видя силуэта. Я задался вопросом, кем был Том до того, как умер, и что привело его сюда? Судя по его словам о квадроциклах, он был из семьи либо военной элиты, либо аристократии, потому что только им разрешалось держать машины.
   Выбравшись из леса позади шатра, мы тихо добежали до навеса. Я снова остался снаружи, а Том быстро вывел один за другим два квадроцикла.
   -Я поеду первый, - сказал он мне. - Если что, буду давить этих гадов без предупреждения.
   Мы тронулись в путь. Весь лес шумел, везде мерцали огни. Мне показалось, что это были уже не только факелы и фонари, но и костры. Лето было жарким, и огонь от брошенного факела мог подпалить сухую хвою. Я видел бегущие силуэты. На дороге и вдоль нее валялись трупы. В кустах я замечал бурые одежды драугов, карауливших наш путь и не пускающих к дороге серых. Уже подъезжая к нашему шатру, я увидел, что линия сражения переместилось вглубь территории и в сторону дороги. Серые, взбешенные отпором и наглостью моей и Тома, испуганные драугами, попытались перекрыть нам путь к отступлению. Простых людей у шатра уже не было. Видимо, в тот громадный квадроцикл сумели уместиться все, кто еще оставался. Там расхаживал один только Арнэ в компании тех парней, кто пошел вслед за Полем, управляющим генерала.
   -Все уехали? - спросил я, останавливая квадроцикл и при этом умудрившись не врезаться в Тома.
   -Да! Дядя сказал, что если вы сможете привезти еще машины, то он дает сигнал уходить! - выпалил Арнэ, гордый собой.
   -А хватит нам этого? - засомневался я, хоть и чувствовал, что пробежки через лес мне и так будут сниться по ночам долгие годы.
   -Хватит. Ведь еще остался квадроцикл дяди, Поль не позволил его увести. Дядя сказал, что ждать больше нет смысла, - выпалил Арнэ и вдруг заорал во всю глотку:
   -Отступаем! Уходим! Уходим!
   Парни из замка присоединились к его воплям и побежали вдоль поля, чтобы никто из живых не пропустил этот сигнал. Мне было лень драть глотку, и я остался стоять рядом с квадроциклом.
   -Я приведу третий, - сказал мне Том и исчез в шатре, через который было легко пройти к навесу.
   По тому, как он ездил, я подумал, что он вернется быстро, но он замешкался. Рядом со мной уже успела собраться группа людей, и мы даже расселись, когда он вернулся. Личный квадроцикл генерала был не намного меньше того гиганта, который мы с Томом украли, и на его сидении красовался бочонок. Я узнал бочонок с водкой, он стоял в углу шатра и ждал своей очереди.
   -Ты нам выпить принес? Ай, молодец! - тут же отреагировал один из выживших.
   -Нет. Кавен, давай подожжем шатер? - предложил мне Том с безумной улыбкой на бледном лице. Я рассмеялся, подумав, что Том был рисковым парнем. Будь он другим, то не побежал бы со мной через лес под стрелы штурмовиков. Будь он другим, возможно, был бы еще жив.
   -Давай, но сначала дождемся генерала! - согласился я, подумав, что, если бы Том был живой, мы могли бы стать хорошими друзьями. Ведь даже с драугом я, оборотень, вполне поладил. Рядом с нами кто-то забурчал, что мы собираемся переводить чистейшую водку, и Тому пришлось ненадолго одолжить бочонок. Я и сам с удовольствием к нему приложился, но следом поперхнулся. Этот напиток был слишком крепким даже для меня, хотя, выступая с отцом, я был приучен пить всякую гадость. Том отобрал у нас бочонок и начал брызгать из него на стены шатра.
   Все больше и больше народу стекались к нам. В квадроциклы приходилось набиваться, как в бочку к селедкам. Наконец, появился сам генерал. Я видел, как он остановился, говоря что-то бойцу с хищным лицом. Они обнялись, и генерал побежал в нашу сторону. За ним бежали еще трое и среди них Арнэ, который до последней минуты бегал и сзывал всех отставших.
   -Все тут?
   -Как-то мало, - протянул я, неожиданно осознав, что первоначальная цепочка бойцов была многочисленней.
   -Кто-то погиб, а кто-то увез людей на квадроциклах. Ты что думаешь, они сами могут ими управлять? - вылез Арнэ.
   -Я могу, - буркнул я. Генерал хлопнул меня по плечу и собирался что-то сказать, но тут перед нами возник Том.
   -Генерал, прикажите поджечь шатер! - по-военному выкрикнул он. Генерал задумчиво поглядел на него и ответил через несколько секунд:
   -Поджигай этот овин, Том, - в его голосе звучала застарелая грусть.
   Том щелкнул каблуками. На его лице играла все та же шалая улыбка. Я вдруг понял, что он совсем молодой. Скорее всего, он погиб, когда был моложе меня.
   -Кавен, ты едешь со мной. Сказать не могу, как я рад, что ты жив, - бросил мне на ходу генерал, забираясь за руль своего квадроцикла.
   Том убежал за шатер, а мы с Арнэ забрались на средний ряд сидений. Нас тут же сдавили с двух сторон друзья генерала. Цепочка квадроциклов тронулась. Генерала ехал первым. Пока он только объезжал шатер, я заметил, что драуги взяли серых в кольцо и стали добивать. Мы объехали шатер, и я увидел, что там стоит Том с горящим факелом в руке. Он смотрел на меня и смеялся. Я крикнул ему:
   -Прощай, Том, рад знакомству! И спасибо!
   Он просто взмахнул рукой в ответ, потом подождал, пока мы проедем мимо, и поджег шатер. Тот занялся, но не сразу. Наконец, пламя по стенам побежало к крыше. Ткань сгорала быстро и проваливалась внутрь шатра. Все поле осветилось. Квадроциклы набирали скорость, и я уже не мог разглядеть Тома. Я видел просто темные, движущиеся фигуры на фоне багрового пламени. В первый раз за весь вечер меня от их вида пробрал озноб. Один раз начавшись, он не прекращался. Арнэ спросил меня:
   -Кавен, что с тобой? Ты не ранен?
   Я не ответил, лишь стиснул зубы. В этот момент генерал, до этого молчавший, произнес:
   -Надо укреплять замок.
   Я снова взглянул на багровый тлеющий шатер и чернеющие на его фоне фигуры и всей душой почувствовал, зачем они пришли. Надвигается новая война, и драуги были ее первыми предвестниками. Генерал, собираясь умереть, вдруг передумал, и сами мертвые пришли ему на помощь. Такое возможно лишь в эпоху больших перемен. Это страшный знак, и особенно страшный для короля.
   Вдруг мне открылась с пугающей четкостью вся картина. Король думал, что генерал ослаб и потерял хватку, и так оно было отчасти. Но слава и влияние его при этом неуклонно росли. У себя в замке, куда я снова вынужден буду вернуться, но уже не как жена, а как соратник, он пользовался славой хорошего, хоть и сурового хозяина. Если бы начались восстания, то его имя было бы первым на знаменах. Сам ход вещей делал его врагом короля, и тот решил напасть первым. Одним резким, тайным ударом король хотел убить двух зайцев: уничтожить самого генерала и приструнить всех тех, кто поддерживает его. Всем вокруг были ясны намерения короля в отношении генерала, но никто не мог и предположить, что король решится нанести удар во время праздника урожая, когда мы все чувствовали себя в безопасности. Воспользовавшись именно этим, король ударил, но промахнулся. Если бы все удалось, то народ, возмущенный этими убийствами, выказал недовольство. Но мятежи некому было бы возглавить, и со временем все бы улеглось.
   Но генерал сумел одержать победу, почти невозможную, как на турнире, так и у своего шатра, когда отряды наемников короля осаждали нас. Я знал его достаточно хорошо, чтобы понимать, чувствовать, что больше бездействовать генерал не станет. Теперь, когда противостояние с королем стало открытым, любое действие, например укрепление замка, будет воспринято, как объявление бунта. Генерал понимал это так же, как и то, что король не остановится и попробует все же стереть его с лица земли. Я обернулся и взглянул на его спину. Желание просто красиво уйти кануло в прошлое. После того, как мертвые твои соратники заступились за тебя, умирать просто неблагодарно. Я усмехнулся, подумав, что король сам сделал себе врага и сам вооружил его против себя. Он ведь выступил против своего народа, приказав убивать всех, кто был у шатра, и тех, кто отмечен гербом генерала. В этом жесте я чувствовал откровенную ненависть и страх перед теми, кем король должен был повелевать. Генерал же не боялся простых людей, и в последнее время его встречали везде, как героя. Там, у шатра, он защищал не только свою жизнь, но и жизни других. Все, кто были там, этого не забудут. Я почувствовал, что время генерала снова настало.
   Арнэ накинул мне на плечи свой камзол, хоть я и не мерз больше. В моей голове зазвучал старый гимн, и я не стал сдерживать его.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   1
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"