Ночная рыба редко всхлипывала на поверхности воды, река медленно текла, задумчиво бормоча во сне что-то неразборчивое. Туман был еще слишком слаб и пока плыл навстречу течению тонкой пленкой, изредка пугая черной водой. Где-то в летаргическом экстазе журчал ключ, легким ручейком сбегавший к реке. Иногда птица, напуганная страшным сном, нервно всхлипывала, невольно заставляя напрягать слух. Ветерок раскачивал ветви камышей, и те недовольно шелестели, жалуясь, что им не дают уснуть.
Руки раздвинули стену камышей и Н. Уверенно зашагал по зарослям. Только примятые травы позволяли угадывать направление его движения. Он немного искажал предметы своим телом, но, считая себя абсолютно невидимым, глядел на все с великим снисхождением. Его любимым занятием было наблюдение. Вид симпатичного пожирателя бамбука также привлекал его, как мяуканье дверей в парадном фирмы Иванов Хайло Франчайзинг .
Он вышел на полянку, в центре стояла красная банкетка, отделанная бархатом и золотыми кистями. Узоры ее напоминали творчество Бердслея, Леже и Петрова-Водкина одновременно. Бисерный рисунок полотна вызывал воспоминания о розарии у подножия гор, а ножки воспроизводили нечто египетское - миллионы геометрически правильных фигур и плоских людей украшали поверхность драгоценного дерева, открывая миру тайны жития всех фараонов в четырех столбиках.
Н. обошел вокруг нее, внимательно изучил криптограммы, и пошуршал дальше, проминая новую тропинку.
Вскоре он вышел из плена зелени на песчаную косу. У самой воды на той же банкетке сидел голый негр и брился опасной бритвой Моцарт . Свою левую щеку он даже не намылил. Создавалось впечатление, что он и не собирался ее брить. Быть может, по четным числам от скверной щетины очищалась его правая щека , а по нечетным - левая?
Н. стоял позади голого человека и смотрел, как тот моет бритву в студеной воде, удовлетворенно фыркает и шлепает белой ладошкой по гладкой левой щеке. Негр поднялся, положил на песок бритву и вошел в воду. Медленно густо-коричневое тело погружалось: по колено, потом по пояс. Вода с радостным восхищением обегала его и уносилась вниз по реке. Туман скрыл дальнейшее исчезновение, но можно было догадываться, как он дойдет по дну до противоположного берега, также не спеша освободит свое тело из воды, возьмет на песке опасную бритву Бетховен и, намылив правую щеку побреет ее.
Невидимый пошел дальше. На влажном песке оставались следы человека лет тридцати пяти, среднего роста, с волосами цвета прелой соломы и разноцветными глазами: один зрачок - как лазурь утреннего неба, а другой - кошаче-серый. К сожалению, имя разобрать не удавалось, слишком быстро волны смывали отпечатки ног.
Разлившаяся в воздухе густым киселем влага мешала наблюдать за рекой, но он сумел разглядеть очертания злополучной банкетки, которая плыла (на плоту, надо полагать) по течению. Она несла на своей груди хрустальную пепельницу. Н. начинал выходить из себя: что это какая-то четвероногая табуретка, набитая пухом, вздумала преследовать его! Он решил утопить произведение искусства.
Нырнув в речку, он забыл о собственно сущности - произошло растворение воды в воде. Последним его видением была тонкая женская рука, отдельно висящая в тумане и стряхивающая пепел в Ту пепельницу.
Белый яркий свет резал все тело. Собственно тела он уже не ощущал, только чувствовал, что стоит на четвереньках, что его члены затекли и что головы нет, а есть только спина, мягкая и безумно красивая. На руках и ногах его появились выпуклости, образующие орнамент, но больше всего его раздражали эти кисти, спадавшие с четырех углов.