Аннотация: Был ли Лжедмитрий I самозванцем или природным Царевичем? Об этом учёные мужи спорят уже четыреста лет...
О Царевиче
Совсем кратенькое размышление на тему: а кем всё-таки был Лжедмитрий I, Государь Всея Руси? Самозванец, самозванцем, но короновался он по всем правилам, занимает своё законное место в перечне государей российских (нравится это кому или нет), а потому его личность вызывает вполне понятный интерес. Попытка дилетанта, коим я, безусловно, являюсь влезть в тему, с которой вот уже четыре столетия не могут разобраться маститые, остепенённые профессионалы, может показаться наглой самонадеянностью, однако, не будем торопиться. Тем более, для того, чтобы с позиций логики осмыслить некие факты, вовсе не обязательно быть историком.
Я, признаюсь, много книг по этой теме прочёл. Точных данных, сами понимаете, нет, а потому остаётся только предполагать. Так вот, предположений за минувшие столетия высказано и опубликовано масса. Но все они хоть и с разных позиций мусолят одну тему: был ли Лжедмитрий I самозванцем (кем именно, другой вопрос, в данном аспекте не особенно нас сейчас интересующий) или всё-таки настоящим царевичем Дмитрием Иоанновичем, чудом избежавшим смерти в Угличе 15 мая 1591 года? Вот и я решил свою версию представить. Доказательством она, разумеется, не является, да я на это и не претендую. Просто логика.
Поскольку речь у нас пойдёт о психологии, признаюсь, дабы сразу же возможные возражения отсечь: я не психолог. Но, прочтя массу исторической литературы и будучи отягощён тремя высшими образованиями, привык, во-первых, задумываться, а, во-вторых, анализировать. Кроме того, со специалистами я всё-таки советовался. Так вот, раздумья и анализ привели меня к неожиданным, прямо скажем, выводам. А поскольку, ничего подобного раньше ни у кого я не встречал, то с полным основанием ощутил себя первооткрывателем.
Это очень приятное чувство, сродни экстазу, кто его испытывал, тот меня поймёт. Однако ежели что утверждаешь, желательно быть уверенным в том, что говоришь, поэтому я счёл необходимым проконсультироваться у профессиональных психологов. Имён не называя, описал ситуацию так, чтобы можно было подумать, что речь идёт о ком-то из моих знакомых. Ну и услышал в ответ именно тот вывод, до которого сам додумался. Ну а коль уж специалисты подтверждают, значит, моя придумка не убогий дилетантский измышлизм, а вполне правдоподобная гипотеза, имеющая полное право на существование.
Итак. Как понять, кто же сел на московский трон в июле 1605 года? Что мы, собственно имеем? А имеем мы двух людей, как бы две части одной формулы, две разновеликие на вид величины: с одной стороны ребёнка, якобы погибшего (пока оставим в стороне вопрос, как именно) в возрасте восьми лет, а с другой -- вполне взрослого, хотя и молодого мужчину. Как понять и главное, понять доказательно, какой знак следует ставить между частями формулы? Равенства или нет? Другими словами, есть ли хоть малейшие основания предполагать, что человек, севший в июле 1605 года на трон в Кремле, это тот самый Угличский мальчик, только повзрослевший на четырнадцать лет? На мой взгляд, таких оснований нет.
Прежде всего отметим, что анализировать внешнее сходство бессмысленно. Дети с возрастом частенько меняются, меня, например, опознать по детской фотографии практически невозможно, даже если чисто выбрить. Да и не было тогда фотографий. Портреты, конечно, остались, но кто даст гарантию, что оригиналы отображены на портретах абсолютно точно? Таких гарантий нет и быть не может.
Как я уже сказал, надёжных доказательств не имеется, иначе и спорить было бы не о чем. Есть некие факты, но ни один из них ничего, если подумать, не доказывает. На заключение комиссии под председательством Василия Шуйского, расследовавшей смерть Царевича, опираться не получается, поскольку при всей своей официальности в то время иным оно быть просто не могло. Сами подумайте. Допустим, комиссия признала бы, что погиб не царевич. Тогда со всей неизбежностью встал бы вопрос: а куда же Дмитрий подевался? И в случае, если бы Дмитрия реально убили, признавать сей факт в официальном документе, было никак невозможно. Подобное заключение взбудоражило бы общество, породило бы совершено ненужные вопросы и, со стопроцентной гарантией, обвинения в адрес Царя Бориса (как, впрочем, и произошло). Поэтому официальный документ, одобренный цензурой Годунова, мог быть только таким, каким он и был. И никаким другим.
Кроме того, в обществе слава о князе Шуйском шла дурная. В том, что князь может не просто соврать, но и клятву нарушить, если только выгоду почует, никто и не сомневался. А потому веры в подписанный им документ быть не могло. Вот и в заключение о смерти царевича, никто особо не вчитывался. Ну написано там, что Дмитрий сам зарезался, случайно. Играл в ножички, а тут приступ падучей болезни случился, нянька недоглядела, он на ножик и упал. Написано и подписью Шуйского засвидетельствовано, так что с того? Впоследствии Князь Василий неоднократно то объявлял подписанный им документ фальшивкой, то, напротив, самым что ни на есть подлинником. Причём и то и другое с божбой, глядя на Образ честнющими глазами.
Имеется признание матери, Марфы Нагой, но его тоже смело можно отбросить. Так же как и заключение Шуйского о смерти царевича не могло быть никаким другим, кроме официально одобренной версии несчастного случая, так и здесь. Признание Марфы не говорит буквально ни о чём и ничего не доказывает. Царицей она побыла всего года три, потом ещё лет шесть -- матерью удельного князя, а дальше что? Прозябание в монастыре, жизнь кончена. Тут и чёрта лысого сыном признаешь, лишь бы из небытия вернуться.
То, что Государь выглядел необычно для московского люда, бороду брил, в западном платье щеголял, это, конечно, факт, зафиксированный в документах эпохи многократно, но опять-таки не доказательство. А как ещё вести себя человеку, выходцу именно из западнорусских земель? Причём, многие учёные отмечают, что Лжедмитрий, по его поведению судя, мог с равным успехом оказаться как уроженцем Западной Руси, так и человеком, прожившим там всю сознательную жизнь. С поляками охотно общался? А с кем же ему общаться, если он (кто бы он ни был) среди поляков вырос, их языком владел, как родным и, видимо, понимал тех поляков получше, нежели московитов. Во всех смыслах лучше.
Ну а про Марину Мнишек и вовсе говорить не приходится. Дамочке так хотелось царицей Московской стать, что ради реализации своей идефикс она готова была в любую койку прыгнуть, хоть козла мужем признать. Тушинского вора, во всяком случае, признала, хотя уж он-то ну никакого отношения к реальному Дмитрию Ивановичу не имел. Сто пудово.
Чтобы точно определиться, нам нужно что-то другое. Какое-то однозначное доказательство, не допускающее двойных толкований. И такое доказательство есть, причём настолько простое, что остаётся дивиться, как это оно до сих пор никому в голову не пришло.
Для того чтобы понять, является ли наша формула равенством или, напротив, неравенством, нужно вспомнить, что людям обычно не свойственно резко менять свои поведенческие стереотипы, определяемые характером. А характер, как известно, формируется в раннем детстве, по крайней мере, процентов на девяносто. Не воспитали ребёнка правильно, всё, дальше что-то изменить уже почти невозможно. Если ребёнок рос, к примеру, подлизой, то возмужав, честным и прямодушным уже не станет. Единственное, чему научиться сможет, так только льстить не грубо, в лоб, а тонко, закамуфлировано. Чтобы эту нехитрую мысль усвоить, совсем необязательно психологом быть. Достаточно иногда книжки почитывать, например, детективы Агаты Кристи, особенно те, в которых действует мудрая старушка, мисс Марпл, она все эти тонкости объясняет простым и доступным языком.
Если, к примеру, про Вашего знакомого, слывущего человеком благородным, честным и исключительно порядочным, вдруг пойдут слушки, что он, якобы, кого-то предал, в спину ударил, можете не сомневаться: либо слухи есть ложь и клевета, либо то был совсем другой человек, либо Вы просто не всей информацией владеете. О том, сколько шпионов-двойников погорело из-за неполного соответствия их поведения психотипу оригинала, можно написать отдельную большую книгу. Подготовят, допустим, двойника со всей тщательностью, всем повадкам оригинала, которого он заменить должен обучат, внедрят успешно, а он, расслабившись, вдруг сделает что-то не так, как это должен был в данных обстоятельствах делать (и делал обычно) его прототип. Причём это может быть какая-то, совсем мелкая мелочь. Прикурил, допустим, не так или, задумавшись, щёку почесал, тогда как прототип в таких случаях нос потирает, этого достаточно. Кто-то внимательный заметит, задумается. И всё, спёкся шпион. Вот и давайте поглядим, насколько совпадают или не совпадают характеры наших персонажей.
Об убиенном царевиче современники оставили немало свидетельств и они, мягко говоря, вызывают оторопь. Мальчуган, оказывается, обнаруживал явную склонность к садизму и обещал со временем вырасти достойным сыном своего папаши-монстра. Пока, по малости лет, мучил птичек и мелких зверушек (птичкам ножки отрывал, мышек душил и резал), но очень любил смотреть, как забивают скотину. Причём, смотрел с явным интересом, горящими от возбуждения глазёнками. А насытившись видом крови и мучениями живого существа, бывало переведёт затуманенный взор на боярина, случайно попавшего в поле зрения и мечтательно цедит: "Когда вырасту, я вас всех..." Так примерно дети, которым отказано в очередной порции мороженного, мечтательно произносят: "Вот вырасту и мороженного буду есть, сколько захочу".
Знаю, грех так говорить и даже думать, но может быть, Руси повезло, что милый мальчик случайно зарезался (или был убит?) аж в 1591 году? А то могло статься, что на фоне его правления, дорасти царевич Дмитрий до верховной власти, выкрутасы Ивана Грозного вспоминались бы как забавные шалости милого чудака.
А основная отличительная черта, главная характеристика Государя Лжедмитрия I, гуманизм. Совершенно необычный в то время, даже для относительно просвещённой Европы, не говоря уж о Московии. Вспомним. Едва Лжедмитрий (я его так называю за неимением лучшего общепринятого термина) короновался, Шуйский, не получивший ожидаемого признания, тут же заговор организовал. Государь заговор тот раскрыл, но никого не казнил, чем изумил до крайности даже своих друзей поляков.
Нормальный государь, не патологический садист, а нормальный, в меру жестокий по тем временам правитель, повелел бы заговорщиков схватить, пытать жёстко, чтобы все нити заговора вызнать. А потом провёл бы массовое усекновение голов и выставил бы те головы, числом в несколько десятков вкруг Кремля для вразумления неразумных и повышения рейтинга власти. Этот же дурачок, не только никого не казнил, но и главного заговорщика, Шуйского помиловал, чем и подписал себе смертный приговор.
Он ведь не мог не понимать, что оставляя в живых недругов, создаёт себе, как минимум, большие проблемы в будущем. Положение-то довольно шаткое. Простой инстинкт самосохранения требовал казнить если уж не всех, то нескольких главарей непременно. Не захотел. Почему? Может просто не смог? Не смог через себя переступить, через своё "Я"? Если так, получается, что гуманизм Лжедмитрия был основополагающей чертой его характера. Я этот пример для наглядности привёл, но на самом деле многие современники отмечали уникальное мягкосердечие Государя.
А теперь подумайте, поразмышляйте непредвзято и скажите честно: мог ли из мальца, отрывавшего ножки пичугам ради развлечения вырасти такой гуманист? Мог ли из мальчика, упивавшегося видом забиваемой свиньи или коровы вырасти мужчина, не любящий кровь проливать? Да никоим образом. Мне не верите, спросите любого психолога. Только из приведённого примера ясно видно: мальчик, погибший в Угличе в 1591 году и мужчина, перешедший с небольшим отрядом границу Московии в 1604 -- два совершенно разных человека.
Таким образом получается, Лжедмитрий -- никакой не царевич, а настоящий самозванец. А вот в то, что он сам искренне считал себя Дмитрием Иоанновичем, я поверить могу. Это вполне допустимо, так как человека, смутно помнящего своё детство, можно убедить почти в чём угодно. Во всяком случае, в ложной биографии -- легко.
Господам исследователям следует прекратить бесплодные умствования. Да, разобраться, кем был на самом деле Лжедмитрий I, задачка интересная, хотя и вряд ли разрешимая по прошествии стольких лет. Но идею о том, что он был природным царевичем, следует отбросить и забыть. Не был и быть не мог.