Вдруг зацвела сирень, и старое предместье
Накрыло с головой сиреневой волной.
Ни черепичных крыш,
	          ни стрельчатых  -
		                под жестью,
Ни голубятен - лишь
	           душистый
		            рай
			          земной.

Какая благодать! Какая в сердце нега!
Сиреневая даль манила и звала.
Ах! Белая сирень была белее снега,
Но в основном сирень сиреневой была.

И, опьянев, земля дышала влажно, жарко.
Ста тысяч соловьев
	            безум-
		          ству-
			      ю-
				щий
			             пыл
Над взрывами ночных -
	              из городского парка -
Сиреневых кустов - 
	           неукротимо плыл.
 
Всё жаждало - до спазм, конвульсий, каждым нервом,
Всем трепетом листвы и до корней дерев,
И меж корней - во мгле - любым смятенным червем, -
Так рвёт бетон и сталь - тротил, осатанев.
 
Мгновенье! - и ушло!
	              Отхлынуло.
	                        Замолкло.
Дома ползли вповал,
	          по склону - набекрень.
Листву покрыла пыль. Седая пыль.
		                И только
В душе цветет сирень.  Душистая сирень!