Аннотация: О Хаиме Милитицком - участнике Великой отечественной войны.
Борис Мир
Хаим на войне
Я узнал его, когда он уже не работал - был на пенсии. Но не сидел без дела: неустанно был чем-то занят. Нужным для семьи: жены, которую называл исключительно Анечкой, даже споря с ней; дочерей и их мужей; своих внуков. И там - в России, и здесь - в Америке, в Сан-Франциско. Несмотря на больные ноги, икры которых со вздутыми венами были туго обвязаны эластичными бинтами.
Это было следствием того, что оказался в начале войны в подразделение, ходившее в тыл к немцам для совершения диверсий и взятия "языка". Попал в него, т.к. был весьма крепким физически. Еще 14-летним набил морду двум пьяным, обозвавшим его "жидом": они потом явились к нему домой с милиционером, потребовавшим у него паспорт. А паспорта у Хаима еще не было: показал свою метрику, и милиционер поднял тех на смех - они вынуждены были удалиться с позором.
О том, как зимой 41-42 годов ходили они на задания на лыжах, рассказал он мне сам. С грузом: оружие, взрывчаткой - а на обратном пути, захватив "языка", нередко таща его на себе, когда упирался. Командир, двигался без груза и потому перемещался вдоль скользившей цепи, подгоняя криком: "А ну, быстрей, кто жить хочет!".
Но, по-моему, не он рассказал, о том, что было после окончания офицерского училища, куда он был послан. Он и еще пятеро курсантов-евреев были в числе лучших в училище, но, когда по окончании его всем остальным присвоили звание старших лейтенантов, только им двоим дали младших. И Хаим вместе с ними отказался принять офицерские погоны: сказал, что дождется скорого приезда в училище товарища Щербакова*
*
, члена ЦК ВКП(б) и начальника Главного политуправления Красной Армии, по наивности считая, что тот восстановит справедливость. Но их вызвал начальник училища.
- Возьмите погоны и немедленно исчезните из училища. Всё, что вас ждет, если приедет Щербаков - что расстреляют, - и он показал им приказ о присвоении званий выпускникам училища - им младших лейтенантов: подписанный Щербаковым.
А о следующем я слышал опять от него самого. О том, что, уже будучи офицером, довелось ему побывать в штрафном батальоне.
Он командовал пулеметчиками в одном из боев. Послал одного из солдат за патронами, и тот долго не возвращался. Хаим отправился за ними сам и обнаружил солдата прячущимся в кустах. Подполз к нему, ударил по зубам рукояткой пистолета, обругал и велел немедленно ползти дальше и принести патроны. И тот пополз, а Хаим возвратился обратно.
Солдат вернулся с патронами, и Хаим о происшедшем докладывать не стал.
- Я же видел: что необстрелянный еще. Да и семейный: думал не только о себе - и о семье.
Но нашлось, кому доложить. И за то, что не выполнил свой командирский долг - не застрелил на месте труса, не выполнившего отданный ему в бою приказ, отправлен был в штрафбат.
- Но получилось так, что погнали в атаку и штрафников, и остальных. Меня в том бою легко ранило: вернули после него обратно.
... Совсем другое слышал я от своего двоюродного брата, Исаака Соломоновича Хассиса, о его командире.
Немецкий пулеметчик, засевший в ДОТе, не давал им продвинуться, и командир, желая отличиться, посылал, чтобы подавить его, одного за другим солдат с гранатами. Тогда только, когда и третий ползший с гранатами был убит, велел телефонисту передать просьбу о поддержке артогнем. Но не сразу: не старался сберечь солдат, а посылал на верную смерть - чтобы потом доложить, как он геройски, без всякой артиллерии, справился с боевой задачей.
И еще более страшное от двоюродной сестры, младшего лейтенанта медицинской службы Елены Исааковны Хает (Пыльновой) о штурме Кёнингсберга. Окруженный, он мог бы сам сдаться, когда кончатся боеприпасы и продовольствие, но на взятие его бросали всё новые полки. И от каждого после боя возвращались невредимыми лишь человек десять.
Каждый раз за праздничным столом, Хаим, поднимая рюмку, предлагал тост:
- Выпьем за меня! - Ну да: на языке наших предков и тех, кто отвоевал землю их, чтобы возродить на ней своё государство, Хаим значит - жизнь.
Недавно Хаиму исполнилось 90 лет. Лехаим: за Хаима - за жизнь!
*
10 октября 1901 года, 90 лет назад, родился один из самых отвратительных сталинцев - Александр Сергеевич Щербаков. В феврале 1941 года он стал кандидатом в Политбюро, с началом войны возглавил Советское Информбюро. Ходит молва, что именно Щербаков был идеологом советского государственного антисемитизма, что это он готовил тайное совещание при Сталине - еще в военное время, - где антисемитизм, так сказать, был "введен в обращение". Трудно сказать, что бы он еще наворотил, но десятого мая 1945 года, на другой день после победы, грузный Щербаков скоропостижно умер. http://www.seva.ru/oborot/calendar/?o=205
Историк Иосиф Кременецкий писал: 'Анализируя роль и участие евреев в этой войне нельзя отрешиться от мысли, что им приходилось воевать не только со зримым врагом - гитлеровским фашизмом, но и с незримым, но ясно ощущаемым врагом - антисемитизмом'.
Евреев несправедливо упрекали в уклонении от военной службы, и особенно от службы на фронте. Писатель А. Степанов, автор известного романа 'Порт-Артур', находившийся в эвакуации во Фрунзе, прислал в мае 1943-го главному редактору газеты 'Красная звезда' Давиду Иосифовичу Ортенбергу, с которым был дружен, письмо, где, в частности, коснулся антисемитизма: Демобилизованные из армии раненые являются главными его распространителями. Они ведут настоящую погромную агитацию, открыто говорят, что евреи уклоняются от войны, сидят по тылам на тепленьких местечках. Я был свидетелем, как евреев выгоняли из очередей, избивали даже женщин те же безногие калеки. Со стороны милиции по отношению к таким проступкам проявляется преступная мягкость, граничащая с прямым попустительством.
Это писал русский человек с обостренной совестью и чувством справедливости.
Ортенберг переправил письмо в ЦК и оно попало к А. Щербакову, который занимал с 1942 года посты начальника Главного политического управления Советской армии - заместителя наркома обороны, начальника Совинформбюро, кандидата в члены Политбюро, I секретаря МК и МГК и секретаря ЦК ВКП(б).
Щербаков немедленно отреагировал на это письмо. Он вызвал Ортенберга и объявил ему... о смещении с поста главного редактора центральной армейской газеты 'Красная звезда'.
На вопрос обескураженного таким решением Ортенберга, как объявить сотрудникам редакции о мотивах столь неожиданной отставки, тот невозмутимо ответил: 'Скажите, что без мотивировки'. За несколько месяцев до этого Щербаков также вдруг вызвал его и без объяснений потребовал очистить центральную армейскую газету от евреев.
Эту историю поведал Г. Костырченко в своем фундаментальном труде 'Тайная политика Сталина. Власть и антисемитизм'.
В начале войны при награждениях воинов ещё не всегда обращали внимание на национальность. Но средства массовой информации, как правило, не публиковали материалы о Героях-евреях, хотя таковые появились буквально с первых же дней войны, когда награждали вообще очень скупо, а Герои и вовсе были наперечет.
Однако в 1943 году кремлёвские идеологи вдруг обнаружили, что евреи по числу боевых наград 'неприлично' выдвинулись вперед. 'По данным главного управления кадров Наркомата обороны СССР на 15 января 1943 г., евреи находились на четвертом месте по числу награжденных (6767) после русских (187178), украинцев (44344) и белорусов (7210). Более того, через полгода евреи опередили по полученным наградам белорусов, и вышли на третье место'. Вот тогда пришлось принимать срочные меры. Историками и публицистами отмечается, что существовали как негласные, так и прямые указания к снижению численности награждения евреев и продвижения их по службе. Так, Валерий Каджая в работе 'Еврейский синдром советской пропаганды' пишет о том, что начальник Главного политуправления Красной Армии Щербаков, издал в начале 1943 года директиву: 'Награждать представителей всех национальностей, но евреев - ограниченно'.
Ряду евреев звание 'Герой Советского Союза' было присвоено лишь через десятки лет после окончания войны, когда их самих уже не было в живых (Исай Казинец, Лев Маневич, Шика Кордонский). Израиль Подрабинник в работе 'Евреи в Великой Отечественной войне' и Арон Шнеер в работе 'Плен' пишут о том, что многим воинам-евреям, несмотря на представления, а порой и неоднократные, звание Героя так и не было присвоено (Евгений Волянский, Исаак Прейсайзен, Вениамин Миндлин, Семён Фишельзон и другие - всего 49 человек). Множество евреев не были представлены к награждению, несмотря на то, что за аналогичные подвиги награждались представители других национальностей.
http://berkovich-zametki.com/2011/Zametki/Nomer5/Lazovsky1.php