Закончив читать одну очень хорошую книжку, в который раз поймал себя на неприятном ощущении - что какая-то часть меня подспудно была недовольна тем, что все хорошо закончилось. И вот именно осознание этого вызвало психологический дискомфорт. Моя любовь к даунерам (т.е. плохим финалам), если приглядеться, вызвана лишь мелочным желанием новизны, причем новизны не сколько качественной, сколько внешней, поверхностной. Если бы я рос на античных трагедиях, возможно, в силу того же желания, я бы тянулся к хэппи-эндам.
Довольно неприятно осознавать когда с одной стороны ты понимаешь закономерность авторского решения, разделяешь авторское обоснование, и в то же время какая-то мелкая но назойливая часть тебя настойчиво требует хлеба и зрелищ. При всем том, что “хлеб и зрелища” и рядом не лежали с тем, о чем пишется в книге – их привнесение извело бы под корень все: идею, сюжет, персонажей.
Потому-то я и не могу читать рафинированную романтику, и особенно Александра Грина – на его литературном наследии этот подземельный голос внутренней обывательщины скрипит особенно сильно, а вторит ему какой-то депрессивный гул. Я не говорю что Грин плох – на самом деле мне нравятся “Алые паруса”, но я _не могу их читать_. Не могу читать из-за противоречия - потому что какой-то части меня все давно уже известно и опостылело, а другую наоборот все устраивает.
"И вот я, словно какой-то копеечный ангел смерти, собирался прикончить этого жалкого ублюдка, как вдруг понял, что они были правы. Я бы не отличил хорошего парня от плохого, даже если бы один из них помогал нищим, а другой насиловал мою сестру." - так говорит Макс Пэйн, поясняя причину того, что он отказался добивать одного из своих врагов. Там Макс - спившийся и подсевший на наркотики бывший полицейский с мутным прошлым и без будущего, втянутый в криминал и учинивший очередную кровавую вендетту. Суть нуара - показать человека на дне и дать волю читателю решать, как к нему относиться.
Совершенно очевидно, до чего бы отвратительно вышеприведенные слова звучали в устах классического рыцаря, стоящего перед поверженным, но все еще живым драконом. Современные криминальные боевики часто грешат этим - взяв от мрачного нуара наполнение - преступников, они пытаются всунуть это наполнение в морализаторские или даже героико-романтические рамки, более понятные читателю или зрителю. И смотрится это, очевидно, весьма гадко, хотя могу поспорить, тем, кто любит прислушаться к своему желанию новизны, нравится. Хотя изменения, очевидно, чисто косметические.
И дело тут не в том, что приемы одного жанра могут скверно смотреться в другом, нет. Дело в том, что литература не обязана развлекать, пусть она и часто развлекает нас. Никто не обязан кривляться перед читателями, любой ценой выкручивая что-то новое и неслыханное - как показывает практика, этим занимаются в основном в категории pulp-fiction, без особого успеха и признания. Если литература будет гнаться за новым любой ценой - она перестанет существовать и как средство познания мира, и как средство передачи конструктивных мыслей. Потому надо ясно понимать, где начинается действительно новое, а где происходит только формирование внешней поверхности, скрывающей пустоту. Поэтому же надо как-то учиться не обращать внимание на голосок внутренного обывателя, когда автора слышно гораздо лучше. Еще бы понять, как...