Irish : другие произведения.

Одна Душа На Двоих

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    БАЙКИ)))ДОРОГИ)))ЛЮБОВЬ.

   * * *
   Мне хочеться души твоей своей рукой коснуться
   И отогреть ее, и приподнять,- теплом укрыть
   Мне хочеться в одном раю с тобой проснуться
   Не блефовать, а быть, тобою быть.
  
   Я исчезаю, в тебе я исчезаю
   В тебе я растворяюсь - одним тобой дышу
   И потом протекаю, и капли собираю
   На животе твоем губами их сотру.
  
   Наше время
   Если спросить кого-то есть ли на свете любовь, что не знает границ нашего пустого мира, преград на пути к долгожданному счастью, то я скажу просто и кратко:
   'ОНА ЕСТЬ, И ОНА ЕСТЬ У МЕНЯ, или это я есть у нее. Это не столь важно, главное - она существует'.
   Думал ли я когда-то о том, что я буду частью другого? Что смогу дышать только им? Что смогу мечтать для него? Полюбить весь мир благодаря ему? Нет, я не думал об этом раньше, никогда не поверил бы даже. И это стало такой неотъемлемой частью меня - что меня отдельно уже нет, есть только мы.
  
   Так влейся же скорее, в сосуд моих желаний
   И заверши дорогу, которой нет конца
   В тебе есть столько граней! Не счесть - одних касаний!
   Что уж сказать тогда про взрывы у лица?
  
   Ты пил мои глотки, я - отдавал их страстно
   И забивал осколки веры в самое нутро!
   Ты говорил что любишь, но это неподвласно
   Ни времени, ни солнцу, и столько этих 'но'...
  
   Год назад.
   Кристиан.
   Я был всегда упрямым. И это еще слабо сказано. Не то чтобы я не принимал чужого мнения вообще, нет, просто я знал, чего хотел и всегда прямо шел к своей цели. В жизни это хорошо, конечно. Но иногда не проходит.
   Я любил мотоциклы, и не просто любил, я бредил ими. И так было всегда-с самого детства, сколько себя помню - так всегда и было. Чем бы я ни занимался, что бы я не прокручивал в своей вечно немного странной голове - но если слышал рев байка - бросал все и мчался на его визг.
   Это было не хобби, нет, это была моя жизнь.
   Но есть одно но, и это 'но'- мой отец. Он военный, и не просто, а генерал, и, конечно, я тоже должен был стать военным. Но это уже не моя мечта, а отца. У нас вечно происходили непонятные ссоры и вечные, почти военные стычки насчет моего будущего. Моего 'светлого и уже определенного будущего'. Меня это так достало, что однажды я заявил:
   -Если ты еще, хоть раз скажешь мне про карьеру военного, я уйду из дома. Я пойду учиться куда угодно, но только не туда. Хочешь, стану строителем, хочешь - доктором, а хочешь - адвокатом или юристом. - Отец изменился в лице. Ну, я не смалкивал и раньше, но вот так прямо про уход из дома - никогда. Мне тогда было 14 лет. Он ударил меня, сильно. Но мама (она у меня просто ангел) прибежала и отвела отца в другую комнату. Там они долго о чем-то спорили, вернее, разговаривали, так как мама никогда и не с кем не ругалась, никогда. Через какое-то время они вышли и на этом все. Все как будто забыли. Хотя после этого отец заставил меня ходить и заниматься боксом. Ну, я, вообще то и не был против очень. Сначала у меня не очень получалось - чемпионом я не стану, точно. Но постепенно - в грязь лицом не ударю.
   Отец заставлял меня учиться, конкретно. Это не было интерестно, разве что некоторые предметы,- но мне учеба давалась легко, дураком я не был. Это было нудно, скучно и тупо. Я всё - равно знал, кем хочу быть в будущем. Но учился, так как мама просила, а ей отказать я просто не мог. Да и приводила она разумные доводы в пользу хорошему образованию. Я понимал - если хочу освободиться от влияния отца - надо учиться.
   Отец иногда уезжал в командировки - это было время друзей, дискотек, девочек и просто маленькой, но свободы. Правда, длилось это не долго.
  
   СВОБОДА-мир моих мечтаний в теле
   Она для глуби, для крика, что внутри
   Полет - сродни твоих касаний
   И бьется пулей у виска, пощады не проси.
  
   Пришло время поступать - и решили в юридический. Я сдал экзамены, дыбилом я не был, не любил я, правда, математические предметы, ленился скорее тратить на них время, ведь все гумонитарне легко шло, а тут - напрягаться. Нет уж, это нудно просто,- и началось время веселья, праздника, друзей и 'подруг'. Я часто зависал в общаге, там было просто и весело. Часто оставался ночевать там. Два моих друга поступили и переехали в другой город - так что здесь я тусил с одногрупниками, но друзей близких пока не завёл. Я легко сходился с людьми, но открывался - редко.
   На 3-м курсе у меня появился друг, хороший. Он перевелся из какого - то другого универа. Звали его Славик. Он был простой пацан, хоть и не дурак. Но самое главное, что нас сблизило - у него был классный байк-Honda CBR 600 RR -супер спорт. Это не какая-то там дешевая тарабайка. Как он ездил на ней - сказка!
   Как-то я увидел, как он приехал на нем в универ-и все, я пропал
   -Это твой?
   -Ну да, мой, конечно.
   -Красавчик.
   -Тебе нравится?
   -Да, очень. Всегда мечтал о мотоцикле.
   -Ну, мотоцикл- это не мой. Мой - это 'конь', он мой друг, товарищ.
   -Согласен.
   -Хочешь прокатиться?
   -Можно, правда?
   -Можно, пару пропустить не боишься?
   -Та ну её эту пару. Ты что, это моя мечта.
   -Ну, тогда давай быстрее, заскакивай.
   Это было нечто. Ну, это как первый полет птицы, как первый раз поцеловаться. Нет, даже не так. Как будто ты был смертельно болен и вдруг выздоровел.
   -А ты схватываешь все на ходу. Крис, ты и, правда, раньше никогда не водил?
   -Нет, не водил. Хотел, но какую-нибудь железяку - не хотел. А таких клёвых-не попадало.
   -Ну, тогда у тебя дар просто. Ты через месяц будешь не хуже меня гонять.
   -Ну, не лучше.
   И мы бешено ездили, отрывно и безгранично гоняли, просто летали на байке дни напролет. В универе я почти не показывался первое время, на сессии пришлось попотеть - и лето, каникулы, езда, гонки, ветер и свобода. Мы стали не просто друзьями, а скорее братьями. Я был один в семье, а теперь у меня появился почти брат - здорово. Славик, правда, любить пивка и водочки попить, я - как когда. Но набухиваться я не любил.
   -Славик, зачем ты пьешь пиво в 11утра? Мы же поганять хотели сегодня. Ты - странный задувенчик такой, наф-г ты себе мозговые клетки гробишь, не глупый парень?
   -Ну, так поганяем, позже. Расслабся, я же не бухой.
   -Ты хороший пацан, и мне бы не хотелось, чтобы ты разбился. А гоняешь ты на нехилых скоростях.
   -Не боись, все будет клево.
   -Ладно, проехал. Да, все хотел тебя спросить, я хочу себе байк приобрести, но ни денег пока нет толком, ни моделью пока не определился. Как ты думаешь, какой лучше?
   -Лучше, хе, дорогой дружок, на 'лучше' у тебя никаких денег не хватит. И да, толковая вещь кучу бабла стоит.
   -Да знаю я. Ты не знаешь где подработать можно?
   -Знаю. На гонках, но у тебя нет, на чем гонять.
   -О, спасибо. Я и сам знаю это. А еще что-нибудь другое?
   -Я подумаю, поспрашиваю.
   -Спасибо.
   -Не за что еще пока. А чего у отца не одолжишь?
   -Нет. Он очень против. Он вообще это не переносит и не понимает. Это для него -деньги, выкинутые на ветер, да и не хочу чтобы мать знала пока. Она очень впечатлительная, переживать будет сильно.
   -Ладно, я понял.
   Славик мне действительно помог с работой. Я начал помагать тюнинговать старые байки, и через полгода (плюс деньги, что я экономил от отца) я смог купить тюнинговый, хоть и не совсем новый приличный мотык-хонду. Ну, это не такой шик, как хотелось, но это ведь только первый, потом покруче был, тоже хонда, но в конце - концов я остановился на Ducati 999.Я не просто полюбил этот байк, я сросся с ним. Он стал моим другом, моей свободой и мечтой. Я думал, что больше уже ничего и не нужно, что все у меня уже есть. Я ошибался, но я этого не знал.
   Время учебы пролетело быстро - это было время беззаботности и полета, все казалось достежимым и простым. В мастерской работая, я досконально узнал нутро моего железного друга: каждая частичка была идеально вылеплена, устроена и припаяна. Я кайфовал на работе, хоть и уставал, конечно, ведь и учился как-никак еще. А получать еще и деньги за работу - это же вообще здорово. Так что финансово я почти стал независимым. В России не так и мало богатых людей с клевыми мотыками, а еще и сделанными на заказ... Платили хорошо, как для студента, и я собирал, но понимал-очень скоро конец учебы, нужно будет думать о другой работе, которую мне, кстати, отец уже подыскал. Но я не хотел быть адвокатом, я хотел связать свою жизнь с другим. И мне предстоял серьезный разговор с отцом.
  
  
  
  
   После выпускного вечера прошла неделя - хватит тянуть, сказал я сам себе. Я пришел домой усталый и голодный, пошел прямиком на кухню и открыл холодильник - мама, как всегда, наготовила кучу всего. Я вытащил салат, борщ и еще что-то там и сел за стол. Только я поднес ложку ко рту-на кухню зашел отец и по выражению его глаз я понял-от разговора не уйти. Я даже рад, а чего тянуть то?
   -Ты поздно, где был?
   Ну и что сказать? Врать не хочется. Он же не знает про мою работу в салоне. Вот гадство же.
   -Да так, с друзьями был. Да и отец, я не маленький, я не должен тебе отчет давать.
   -Как будешь жить в своем доме или квартире-тогда и не должен, а так будешь. Понял? Да и мать переживает.
   -А чего переживать? Я не ребенок, не нарик. Да и не бухой даже. Может, вы меня за ручку водить будете?
   -Рот закрой. Ты как с отцом разговариваешь?
   -Тогда дурацкие вопросы не задавай. А чего сам не спишь то?
   -Я хочу поговорить
   -А мы сейчас что делаем?
   -Мы ссоримся. Да и не об этом разговор.
   -Ладно, давай быстрее, я устал и спать хочу.
   -Вобщем я хотел поговорить с тобой о твоей работе.
   -да, и что?
   -Ты уже закончил учебу, что думаешь делать?
   -Не знаю точно пока, - Врать я не хотел, вот и отвечал размыто.- Да и отдохнуть мне нельзя что ли?
   -Можно. Ты на тренировки в спортзал ходишь хоть?
   -Нет, не хожу. Зачем оно мне надо? Я свое отходил уже и взял там все что можна. А профи я все равно не стану.
   -Как хочешь. Силком туда я тащить тебя не буду. Но если что надумаешь - дай знать. Хорошо?
   -Хорошо, но я вырос уже, отец. Мне 24 года. Мне не нравится твой контроль. Я хочу сам попробовать себя в этой жизни. Не получиться-тогда и приду к тебе. Ну что я за мужик буду, если ты мне сопли все-время подтираешь. Я не пацан, детство закончилось, пойми.
   -А что ты знаешь о взрослой жизни то? Что ты сам сделал? Тебе все готовое дали?
   -Почему все? Я сам поступал и учился сам, пусть и за деньги твои, но все сам сдавал. Я сам руки вкровь сбивал в боксерском зале, не ты за меня. Ты лишь привел меня туда.
   -Тоже мне достижения.
   -А ты мне нифига не разрешал, у тебя параноя была. Я не девченка, мать твою, - разошелся я - я пацан, мужик почти. И, между прочим, я работаю уже 2.5года
   -Что? Где?
   -В байк-мастерской - не выдержал я.
   -Ах, ты ублюдок, и я только сейчас это узнаю?
   -Да, потому что ты не умеешь адекватно реагировать на вещи, которые тебе не по нраву. Я и байк за свои деньги купил. И с выбором работы я сам разберусь. Понял меня? Хватит мне тыкать в морду упреками, моей несостоятельностью и еще хрен знает чем!!!
   -Козел. Я для него нормальной жизни хочу, а он хер-й всякой занимается.
   -А что это нормальная жизнь? Ать-два. Отчет-проверка-салют? Я не военный, не твой подчиненный. Ты меня родил и решил за меня жизнь прожить?
   -Сосунок ты. Что ты понимаешь в жизни?
   -Да толком ничего, и все благодаря табе.
   -Раз ты умный такой, пошел вон. Я ему место в прокуратуре выбиваю, а он железяки чинит. На кой хр-н ты учился?
   -Ты этого хотел, да и мама просила. А с работой я пока не определился. Я не собираюсь всю жизнь в салоне работать. Но это начало, и только мое. А за прокуратуру- спасибо большое, не стоит. И вон я пойду, не переживай, но лезть ко мне в жизнь и командовать я больше не позволю. Хватит.
   -Давай, чеши отсюда, мастер долбанный.
   Я стоял и смотрел, не понимал, почему все, что я не сделаю - этого мало для него. Почему я никак угодить ему не могу?
   -Ты хоть раз в жизни спросил, что мне интерестно и дорого? Всегда был только ты, никогда не было меня. Я - не ТЫ. Я - это Я.
   Я выскочил из куни и пошел в свою комнату собирать вещи. Отжил в этом доме я свое. Хорошо, что мама к бабушке в село уехала и не слышала этого. Не хотелось мне ее расстраивать этой фигней.
   Я собрал вещи и решил позвонить Славику.
   -Алло, Славик?
   --Да, Крис? Что так поздно?
   -Слушай, друг, я с отцом поругался, он меня из дому выгнал, не знаешь где можно первое время перекинтоваться?
   -Ну ты даешь, ко мне давай езжай? Что, все так хрен-во?
   -А то ты сам не знаешь?
   -Ну ладно, я понял, давай едь, а то я уже спал.
   -Буду через минут 15, жди.
   -Ок.
   Вот так и началась моя взрослая жизнь. Мама потом пыталась нас померить, но становилось только хуже. Я жил у Славика (ему бабка двушку оставила), он хоть и был бабник, водил сумасшедше свой мотор, и любил выпить - но другом он был хорошим. Мы вместе с ним бороздили наши родные ухабные просторы, работали, веселились, бегали по бабам. Через 2года умер мой отец.
   Я не ожидал этого, никак. Отказали почки. Матери было очень тяжело, мне еще хуже - так мы и не помирились с ним, не простили друг друга, не приняли такими, какими есть. И вина была обоюдная. Хрен-о так на душе было. И не хочеться мне больше об этом совсем говорить и думать, недосказанность, недопонятость, недопрощение, недолюбовь, недо...недо....Та ну его все нахрен это 'недо'. Что толку лумать о том, чего уже никак не вернешь? Жалею только, что не смог рассказать и показать ему своей любви, а ведь любил, сильно любил, поэтому и грызет меня, колбасит где-то там глубоко. Но все уже, нет отца. Пусть ему там будет спокойно и хорошо.
  
   А мать все плакала и плакала.
   Я пытался утешить ее как мог. Но уж слишком любила она отца. Неужели когда-нибудь кто-то будет и меня так любить? Хотелось бы. И чем он так заслужил ее любовь? Что такого было особенного в нем? Как можно добиться такой преданности и любви? Видно я никогда не пойму этого, а может не время еще.
   Но постепенно мама начала успокаиваться. Я стал ее утешением, и последнее время я слышал сначала намеки, а потом и вовсе прямо про то, что мне нужна постоянная девушка, да и детей неплохо бы заводить.
   -Мам, детей не заводят, они не собаки и не кошки, знаешь ли? Да и с девушкой не все так легко.
   -Но почему, сын? Ты высокий, сильный, умный, красивый молодой человек. Ну ладно дети и жена, но ведь девушку найти и просто встречаться можно. Что не так?
   -А ты девушек этих видела?
   -Видела, есть хорошие.
   -Где они?
   -А может, ты не в тех места ищешь их?
   -Мам, я не хожу по местам с целью найти себе девушку. Это должно произойти само собой.
   -Но ты ведь взрослый уже, разве тебе не хочеться?
   Ну как тут быть? Как мне говорить про секс с матерью? Как-то не было раньше у нас таких разговоров. Я смутился что ли. Вобще-то я не стеснительный, вовсе нет. Но мать-это святое, и пачкать ее разговорами о сексе - это нет, я пока не был готов. Она всегда была чистым, добрым, непрекосновенным примером для меня. Я ведь не был 'маменькиным сынком', но она всегда была на высоте, и это не игра ее такая. Это врожденное достоинство и простота одновременно. Поэтому, подсознательно я точно знал, что моя будущая девушка должна хоть немного этими моральными качествами обладать. Попробовав мед, ахочешь ли ты сахар? Ну, разве что ты не любишь мед вовсе. А я любил, однозначно.
   -Мам, я не готов пока ответить тебе на этот вопрос. И ты извени меня, конечно, но моя сексуальная жизнь тебя не касается.- Мать как-то мило улыбнулась.
   -Ах, сына, зеленый ты еще. Неужели я ничего не понимаю. Ты ведь не хочешь ответственности. Сейчас молодежь другая. Все доступно.
   -Ну да, доступно. А причем здесь я? Такой век.
   -Дурные сейчас времена.
   -Ну, это с какой стороны посмотреть.
   -Ладно, оставим это пока, все равно без толку. Но ты всеже подумай над моими словами. Хорошо?
   -Обещаю, мам. Подумаю
   -Тут действовать нужно, что тут думать?
   -Мам, все!
   -Ладно-ладно.
   Я обещал. Но что-то не очень мне хотелось, как сказала моя мать, париться и обременяться постоянными отношениями. Это время, деньги, ответственность и конец свободе! Причем последним я очень дорожил. Хватит, отец меня лишал этого, теперь позволить еще кому-нибудь делать это? Нет. Разве что это выйдет само собой. Мне вообще не это пока интерестно - я очень хотел открыть свой салон и прилагал к этому максимум усилий. За это время я заработал неплохие деньги, познакомился с нужными людьми, узнал рынки сбыта товара, рабочее состояние и не только о самих мотоциклах, но и где производят их, как, их качества, цены, спрос, клиентов и т.д. Вобщем все возможное о них. Я не собирался заниматься починкой и тюнингом вечно - мне нужен рост, будущее и свое что-то. Правда, на свое дело денег еще не хватало. А это ведь и сами байки, и помещение, и клиенты, и реклама, и производители или посредники (на худой конец) и рассчитать нужно было все точно и правильно.
   Одним из людей, которые могли мне помочь - был один клиент нашего салона Верников Александр Иванович, глава огрмной компании и хороший гонщик впридачу. Он всегда пользовался моими услугами (и не только потому, что знал отца), но и потому, что мы иногда гоняли вместе.
   -Мне нравится, Крис 'Можно я буду так тебя называть? ' как ты подходишь к работе акуратен, пунктуален, гоняешь хорошо и что самое главное - хорошо понимаешь с полуслова, что я хочу.
   -Спасибо большое, Александр Иванович
   -Ну, давай просто Саша, хорошо?
   -Конечно. Без проблем.
   -Так вот. Я подумываю открыть свой салон, но не по тюнингу мотто, а просто продавать хорошие байки. Очень хорошие. И у меня есть к тебе деловое предложение. Как ты смотришь на то, чтобы встретиться сегодня после работы?
   -Я не против, но вам придется подождать прилично. Мне еще часа 3 работать.
   -Нет, это долго. Я поговорю с Василием (хозяин салона 'New speed' где я сейчас работал) чтобы сегодня он отпустил тебя раньше.
   -Даже и не знаю. Ну ладно. Отпустить он меня отпустит, но зато завтра мне нужно будет докрасить бампер.
   -Ну, вот и порешили.
   У Саши была клевая машина, вернее их было две - бмв почти последней модели и ауди, ну и байк -Triumph Tiger Explorer 2012. Все красавци, и это еще просто сказано .Он не жалел денег на технику, да и гонщик он был хороший. Но вот угодить ему было тяжело, сначала мне, конечно, таких клиентов хозяин не доверял, но видя, что я душу вкладываю в эту работу и отдаюсь ей - расслабился и от мелких заказов и клиентов я перешел к самым требовательным клиентам с их долбано-тонкими и привередливыми вкусами. Но меня это устраивало - семьи как таковой у меня не было, мотор я любил, работу понимал - так что все было здорово.
   -Сегодня Александр был на машине, и я быстро переоделся и присоединился к нему. Он был в костюме, но галстук ослабил. В машине работал кондиционер, и было прохладно, а на улице - пекло. Какой кайф - здорово иметь такие тачки, и не задыхаться от зноя. Он сидел в расслабленной позе о чем-то думал.
   -Ну что, поехали?
   -Да, я готов.
   -Ну и ладненько. Ты голоден?
   -Нет, не очень. В такую жару только пить хочеться.
   -Ну, а как насчет легкого перекуса? У меня сегодня был просто сумасшедший день, я только кофе утром успел выпить и ....еще раз кофе. Ну, ты как захочешь, но я что-то съем.
   -Ок.
   -Едем во французкий ресторан. Подходит?
   -Ну да. Для моего балованного вкуса только французкий ресторан и подходит.- Александр рассмеялся. - Ну и шутник, ты, однако.
   -В ресторане тоже было прохладно и шикарно.
   -Я заказал себе холодного сока-пить хотелось адски, а Саша салат с авокадо , мясо в каком-то соусе и вино.
   -А ты, какое вино любишь?
   -Я не люблю вино, коньяк, на ваш вкус.
   Он заказал коньяк, названия я не услышал.
   Сначала я выпил сок, потом заказал еще салат, Саше принесли его заказ. И когда он выпил свое вино, а я коньяк - он решил начать разговор.
   -Так вот, насчет дела - я хочу открыть салон-магазин по продаже байков высокого стондарта и отменного вкуса.
   -Ну, вы так говорите, как будто не о магазине, а о ресторане.
   -Да, видно слишком долго я за границей был. Ну так вот-тюнинга не будет, хватит и одного, где ты работаешь, салон у вас отличный, Василий мой друг, да и не этого я хочу. Я много где был и что видел, встречался с многими людьми - и решился , наконец, не только с финансами работать, но и с байками.
   -Я рад очень. Но что вы хотите от меня. Не думаю, что совета.
   -Нет. Но мне нужен человек, который не механически мыслит и понимает, а чувствует мотоциклы изнутри. Понимаешь? Что бы это дело выгорело, нужна страсть, понимание, практика и любовь к байкам. У тебя все это есть: ты знаешь его внутренности, внешнее, сам клёво гоняешь, любишь это и чувуствуешь что кому нужно. Мне никогда не было так легко с кем-то обьяснятся в этой сфере как с тобой. И я знаю - ты мне точно подходишь.
   -То есть вы хотите, чтобы я работал на вас?
   -Да.
   -Но я не продавец. Это не мое.
   -А я и не предлагаю быть тебе продавцом. Ты стоишь большего. Если бы я хотел только заработать на этом - я бы нашел кого угодно. Нет, ты же знаешь что я тоже люблю мотоцикли, очень - это и хобби, и отдых, и драйв, и адреналин, и - ну считай меня не совсем нормальным, но это как секс для меня. Нет, не замена ему, скорее дополнение.
   -Хорошо, это я усек. Что еще?
   -Еще? Ты будешь моим консультантом, помощником, менеджером. Платить я буду немало, ты будешь получать удовольствие от работы, иметь достаточно свободный график. Ну как? - Не знаю, слишком уж слащаво звучит.
   -Почему?!! Меня не очень волнует большая прибыль от этого. В урон лишь бы не было. Сначала надо будет напрячся, втянуться , поработать хорошо- , а потом все пойдет. У меня много богатых, влиятельных и сумашедших знакомых, что любят драйв, скорость и мото. Ты ничего не теряешь, правда Василий, твой бос, не очень хотел отпускать тебя, но я его друг, да и висит он мне кое-что, так что с этим проблем не будет. А если не выгорит дело - всегда сможешь к старому вернуться.
   -Мне нужно подумать,- сказал я и аж ком радости подступил к горлу. Я сегодня лотарейный билет чтоли выиграл? Не может такого быть! Или может?
   -Хорошо, но не затягивай с ответом.
   -Завтра дам знать. Так подойдет?
   -Да.- На том наш разговор и закончился.
   Я вернулся домой. Предложение было хорошым, очень хорошим! Но это и ответственность большая, да и Александр был не прост. Я не думаю, что он хотел меня обмануть, нет. Просто с такими богатыми - нужно всегда держать ухо востро. Он был не то, что богат, он был очень богат. У него была и финансовая компания с ответвлениями по всему миру, и гостиницы во всех больших городах высшего уровня, и ряд самых-самых бутиков, и еще куча всего чего и не перечислишь. Нет, он, правда, хочет это для хобби, иначе не назовешь его идею. И именно мне повезло? Если я начну работать, и все пойдет хорошо, то свой магазин я точно смогу открыть, притом быстро и легко.
   На следующий день я позвонил Алек-ру:- Я согласен, но при одном условии.
   -Да, и что же это?
   -Я хочу иметь долю в этом деле. Небольшую - но иметь. Я всегда хотел сам открыть дело, но ввиду финансов, нехваткой опыта и еще кое-чего пока не могу.
   -А ты наглый.
   -Нет, я не дурак. Да и процент я хочу иметь не с ваших вложенных денег, а со своих. Их не так и много, но для начала это нормально.
   -И сколько?
   -Третья чась приблизительно. Но нужно еще будет точно все пощитать. Вам это будет только на руку. У вас контрольная часть, да и мой стимул. А на рекорды по прибыли вы не собираетесь гнать - главное интерес, неубыток, люкс-класс ну и все вобщем. Вы подумайте, устраивает ли вас мое предложение.
   -Не надо, я согласен. Это подходит мне. Теперь я точно буду знать, что ты выложишся на все 100. Готовся. На следующей неделе начнем.
   И мы начали. Это было и здорово, и тяжело одновременно. Саша ничего не умел делать наполовину - у него все было по максимому. Он не давал поблажек, но и был справедлив. Салон назвали 'New age Bayk'.
  
   Год спустя. Наше время
  
   У нас был свой люксовый салон, классная техника, толковый персонал и неплохая прибыль. Если Сашка первое время учавствовал почти во всей жизни салона, то постепенно расслабился и занялся и другими делами. У него куча всего было. Когда он вообще спал, не знаю.
   Последнее время я почти всегда был занят, но всеже поганять вечерами вместе со Славиком я любил. А кокой смысл тогда заниматься всем этим, если не ездишь? Никакого. Мы гоняли, потом снимали девченок (или те сами снимались и катались с нами) потом ехали к нему на квартиру, рассходились со своими пассиями по комнатам и зависали.
   Секс я любил, как нормальный мужик - в меру жесткий, в меру долгий и новый. Не выходило у меня с девченкам длинных отношений.
   -Блин, Тин, - часто доставал меня Славик, - ты, наверно, перегораешь в своем салоне и выдыхаешься там. Ты скоро ночевать там будешь. Расслабся, брат. Попустись. Это же не нормально днями и ночами там торчать.
   -Ну, ночами я там не торчу. Да и нужно было первое время напрячся, теперь легче. Это как в универе - первый семестр ты работаешь на оценки, а потом все 4,5года они работают на тебя. Уже и, правда, легче. Мы же последний месяц намного чаще начали встречаться и гонять. Скоро смогу вообще отдохнуть. Да и доверие Сашки не так и легко заслужить.
   -Знаю, он параноик и деньгогрыз.
   -В чемто оно так, а в чем то и нет-ты где легкие деньги видел? Если тебя устраивает твоя зарплата - повезло тебе. Да и не только в этом дело, ты же знаешь
   -Да уж, мечту детства творишь, создатель.
   -Заткнись. А ты бездельник и приду-к. - Славик в шутку кинулся ко мне с кулаками и мы побоксировали немного. Еще со студенческих лет любили так размяться. Я тогда ему пару приемчиков показал, он запомнил - и этого нам хватало поприкалываться.
   Когда через минут десять мы плюхнулись на диван - Славик снова вернулся к теме:
   -Слушай, а может ты не горячий малый, может, тебе секс вообще не нужен? Или еще что?
   -Что это еще?
   -Ну, так, мало ли что?
   -Ты что несешь? Долбанулся, небось, где-то? Секс я люблю, и ты сам это знаешь, а то бы на прошлой неделе не стучал бы в стенку мне и как там ее, девушке вобщем, и кричал, что мы мешаем тебе спать. У тебя память короткая? И что тебя моя сексуальная жизнь волнует? Небось, со своей ладов нет?
   -Все у меня есть. И ты - мой друг,просто, странно как-то у тебя выходит.
   -А что у меня странного? Нормально все. Мне же не 50 лет, вся жизнь впереди. Да и занят я был. Так, не доставай меня больше, мать, та ладно, а ты чего?
   -Все, проехали.
   Любил я секс, это точно, просто ни по одной девченке крышу у меня не сносило. Иногда и с двумя сразу было, если крошки не против, е каждый день - у меня на это просто времени не было, но стабильность всегда была. Было пару девушек, что пытались завязать со мной более продолжительные отношения, но мне быстро надоедало, да и контроль и притензии начинались. А я не мог допустить этого категарически. Ну, где-то затаилось это в подсознании и все. Все с детства, корни от туда-я это понимал, но я и не хотел копаться в этом, да и сил не было.
   А потом я купил себе Ducati monster 796- 2012. Это не только супер красавец, быстрый, гладкий друг, он и плавный и твердо-мужской одновременно. Вообще каждый байк клевый по своему, но этот просто мне подходил, ни к какому другому я этого не чувствовал. Славик же всегда любил Хонды.
   -Все друг, - кричал пьяный Славка после отмывания моего нового 'друга' - ты чертов выпендрёжник теперь.
   -Что ты несешь, бухой? Какой выпендрежник? Я мечту осуществил. Я что, пытаюсь кому-то что-то доказывать?
   -Нет, я просто прикалываюсь, расслабся. Ну, надо же тебя подоставать.
   -Блин, ты как баба, тебе скучно? Чего ноешь? Пей дальше, только завтра не ори, что я виноват, что у тебя 'будун столетия'
   -Не буду я ныть.
   -Отлично. А вот я, похоже, буду. И нафи-а я так нажрался?
   -Ну, так мечта осуществилась, а это не мало. Не ссы, пробл-ся в туалете и все, - ладно будет.
   -Ну ты и придурок. Все, я спать пошел. Мне не интерестно с тобой стало. Достал.
   -Кристиан, а как же я? - спросила моя сегодняшняя пассия. - Вечер еще не закончился. Ты меня бросишь? Может я смогу убрать твою головную боль?
   -Это вряд ли, дорогуша.
   - Не боись... Я могу поднять настроение.
   -Это тоже вряд ли. Сегодня меня ужжжжжж-е ...е. Блин, а что я сказать то хотел? Черт, как тошнит. Извени, дорогуша, Славик твой, он по делу бухла сильнее меня, поднимай настрой у него.
   -Так он с Мариной
   -И что? Разве это проблема? Вместе ВЕСЕЛЕЕЕЕЕЕЕЕЕ вам.
   -Мариш, иди сюда, зая.- Позвал Славик.
   -Не хочу я. Я вообще груповуху не люблю.
   -Ну, извени тогда, домой значит едь.
   -Ну и козлы же вы, парни. Зачем пить столько? Вызывайте такси.
   Вобщем отмыли мы мой мотор, и все - стал я с ним нерозлучный. Красавец какой, не мог налюбоваться. Правда мать переживала жутко:
   Милый, и зачем ты такие деньги потратил на железо?
   -Мам, я на это железо потратил деньги, заработанные на железе.
   -Каламбур какой-то. Ты хоть не езди быстро, сынок. Ты мои нервы жалеешь? Я спать не смогу
   -Мама, я езжу акуратно, правда. Ну не переживай так, милая.
   -Ты у меня один, никого больше нет, помни об этом. Я смерти твоей не переживу.
   -Мам, какая смерть то? Я здоров, как бык.
   -Да, сегодня здоров, а завтра инвалидом можешь стать. Не маленький ведь, лучше меня соображаешь.
   -Все будет хорошо, обещаю. Пьяным я не сажусь за руль, не дурю, и не выпендриваюсь. Я не молокосос, чтобы трюки ради понта кидать, я езжу легко и акуратно, правда. А если бы на машине? Ну, все же ездят, но не все же инвалиды. Умереть может каждый, в любой момент, и от чего хочешь.
   -Зняю, просто, я очень тебя люблю, помни это всегда.
   -Мам, я знаю, ну перестань, неудобно как-то.
   -Что, мать уже и не может сказать сыну о любви и осторожности?
   -Может, но мам, не в присутствии Славика же, - тот и так сидя на стуле, давился от смеха, а услышав эти слова - запрокинул голову и заржал во весь голос.
   -Ну, ты и, правда, козел. Пойди, покури на улицу чтоли.
   -Сына, что за слова? Это ты где такого понабирался?
   -О, Светлана Алексеевна, у вас очень умный сын, он и не такое зна-договорить он не успел, я несильно заехал ему по физиономии. - Заткнись
   -Кристиан, прекрати немедленно, как ты ведешь себя в присутствии матери? Неужели это все, что ты запомнил из провил воспитания?
   -Нет, он все мозги свои обменял в обмен на свой новый байк. - Не унимался Славка.
   -Блин, да заткнись ты уже, Славик. Мам, он меня просто достал, а так я милый и пушистый малый.
   -Да ну, это я запню, - сказал друг и сново заржал.
   Он и, правда, запомнил, и потом не раз меня этим доставал.
   -Так ты милый? Надо же, а я все голову ломаю насчет девушек твоих, а тебе, оказывается, и не девушки вовсе надо, а парень нужен. Я подыщу, обещаю тебе.
   -Ну ты и отморозок, я пошутил.
   -А кто тебя знает, мне лично нравится теория о гее. Круто - новый имидж, стайл такой: мягко-пушистый.
   -Бля-ь, Славик, если ты сейчас не заткнешся - я тебе точно морду расквашу, а рука у меня не легкая. Забыл? Я напомню. Уймись.
   -Ладно, все. Видно я точно тебя достал. Но ты нервный какой-то сегодня.
   -Да будун у меня после вчерашнего, будун. Для тебя это привычное состояние, а я редко перебор делаю. Хреново мне сейчас, так что не трогай меня сегодня вообще.
   -Ладно, тогда я пошел, а ты куда? Домой?
   -Да, спать пойду
   -Так иди, Сладкий мой-ха-ха.
   -Ну, твою мать, - и я так врезал ему по морде, что кровь брызнула из носа. Перегнул, знаю, но сдержаться не мог. И состояние тела не очень сегодня было, и настрой не тот, ну достал меня Славик, достал.
   -Ты дыбил? - Кричал он, - даун, ты мне нос сломал.
   -Ой, извени, любимый, я сегодня не очень нежный с тобой, да?
   -Ладно, матай домой. Ты сегодня не в юморе, точно.
   -Не нужно было меня доставать, я предупреждал.
   -Да понял я, понял.
   -Туго и долго до тебя доходит. Еще одна такая шутка - и я тебе не то, что нос сломаю, я тебе я-ца оторву. Усек?
   -Усек. Ну, извени, правда. Но мне так по кайфу тебя доставать, ты тогда более живой становишся, а не весь такой в своем контроле. Даже носа сломанного не жалко.
   -Ты хочешь сказать, что я бесчувственный мудак?
   -Ты ведешь себя так, но я уж знаю тебя, ты не бесчувственный. Просто ты никого к себе близко не подпускаешь.
   -Куда это близко? В постель что ли? Так там я не один.
   -Да нет, глубже
   -Глубже? Ты что переспать со мной хочешь? - Решил я бросить ответную монету, - насколько глубже?
   -Да уж, сплю и брежу только этим. На кой ты мне нужен? У меня хватает красавиц, а ты не в моем вкусе, - заржал он сдавленно, так как после удара не мог расслабиться, нос болел сильно - блин, ты точно его сломал, мудак ты.
   -Извени, правда. Знаешь, я не буду в морду тебя бить, я буду просто тебя так же доставать, и все. Ок?
   -Ок, буду ждать.
   -Тебе помощь нужна? Может в травпукт тебя отвезти?
   -Не стоит, ты уже все сделал. Домой чеши, а то еще что-то натворишь.
   -Ладно, тогда я пошел.
   Вызвал такси для Славика, посадил его, а сам пошел пешком домой, тут не далеко было, да и прогуляться я хотел.
   Двухкомнатная квартира, которую я снимал, была хорошая: евро ремонт, мебель ничего такая, комнаты, правда не очень большие, но меня пока это вполне устраивало. Жил я один, вернее ночевал там только, правда, теперь времени стало больше, и я подумывал подискать себе квартиру и купить. 'А что? Ну не сразу, через пол годика (байк ведь купил только). Вон подсобираю еще немного денег и сразу куплю - нет, год подожду, и в новостройке куплю большую, с шикарной мебелью, техникой и прочими прибамбасами. Дела в салоне идут хорошо, грех жаловаться' - потом мои мысли на мать перескочили, затем еще что-то, и вдруг, я услышал какой-то шум. 'Это, похоже, драка. А оно мне надо? Надо, особенно сегодня'. Я еще после Славика слов не отошел толком, так, что врезать кому-нибудь я был не против: даже за. Я повернул за угол дома, откуда доносился шум и возня, и увидел там парня, вернее клубок бьющихся и пинающихся мужиков. Я ускорил шаг и уже через пару секунд я был возле них.
   Ей, мужики, что здесь происходит? Не уж то троём на одного? Как-то не то это?
   -Иди отсюда, дыбил. Тебя никто не звал. Чего вмешиваешся? Тебе что нужно? - Сказал один из них.
   -Да я тоже спрашиваю себя об этом, и понимаю, что не нужно. Но слабо это троем вам одного. Не по-мужски это.
   -Вали отсюда, придурок, а то и ты сейчас получишь, - Сказал другой.
   -Ну, значит получу. Наверно. Лучше отпустите по-хорош-ууууу, - не успел я договорить, как мне в лицо вмазался чей-то кулак. Хорошо, что я всегда реагирую очень быстро на такие прийомы (благодаря многим годам тренировок в спортклубе, где я боксировал почти каждый день по 3-4 часа). Его кулак только скользнул рядом возле моего лица, я увернулся, почти прокрутившись по оси и втесал ему ответно. Он свалился всей своей тушей у моих ног и больше не издал ни одного звука.
   -Ах ты козел, - и на меня бросился еще один бычок, побольше первого. С ним пришлось повозиться, но через полминуты и он грохнулся на землю, правда, не отрубился, а что-то глухо помыкивая бормотал. Когда я повернулся к третьему: тот уже согнувшись в три погибели, и плевался кровью. Он, почти рвотно, выхаркивал слюну на землю - видно, его отделал поцан, на которого напали эти мужыки.
   -Спасибо. - Услышал я хриплый голос, который пробился с учащенно поднимающейся и опускающейся груди. - С тремя я навряд ли справился. Двоих бы я осилил, но третий был уж очень большой бычок. Помог ты мне очень.
   -Да на здоровье. Чего они тебя? Я хоть не влез во что-то очень плохое и опасное?
   -Нет, ничего такого, - сказал он и вытер рукавом кровь, что струйкой сбегала у него из носа.
   -А что не поделили то?
   -Да я деньги менял у одного из них, а он мне больше половины не додал, кинуть хотел, вот и результат.
   -Ты в 10 вечера у этих отморозков на руках деньги менял? Ты что, дурак? Хорошо хоть не прирезали тебя.
   -Да уж хорошо. Мне просто срочно нужны были деньги, да и один он стоял, а эти прятались на улице. Да и не на руках я менял, я в ночном обменнике поменять хотел, но у них нужной суммы не оказалось, этот подошел и предложил. Ладно, все равно уже поздно, теперь не к спеху, дело не выгорело. А у тебя тяжелый удар, между прочим.
   -Да, тяжелый. Я боксом немного занимался.
   -Немного? Сомневаюсь. Это я немного, а ты много, очень много. Сколько лет боксировал?
   -Семь лет.
   -Здорово, да ты и быстрый, шустро среагировал и увернулся так. Еще раз спасибо. Слушай, я этот город не очень хорошо знаю, ты не мог бы мне такси вызвать или гостиницу показать? Понимаю, что наглею, но раз уж ты сам решил в драку влезть и помочь, может, еще немножко времени на меня потратишь? Я отблагодарю.
   -Правда?- Насмешливо спросил я, -и как же ты меня отблагодаришь?
   -Деньгами, заплачу тебе.
   -Так тебе же не поменяли?
   -Найдется немного.
   -Не дури. Сдались мне твои деньги. Я так помогу.
   Пока мы так перекидывались фразами, мужики кое-как поднялись и рассосались. Усекли - с нами двумя лучше не связываться. Тут парень, ну или молодой мужик (так и не поймешь по его помятому виду, сколько ему лет) вдруг опустился на колени и застонал. Одной рукой он держался за левый бок. Его начало заносить в сторону, но я быстро среагировал и мигом оказался возле него.
   -Что? Что случилось? Ты слышишь меня?
   -Дд-аааа. Черт, меня один дыбил ранил, кажись. Точно ранил, весь бок адски болит.
   -Чем ранил, ножом?
   -Наверно, я не заметил. Правда, они все вместе на меня напали ,одновременно. Черт, в глазах темнеет.
   -Вот же зараза, скорую помощь вызывать надо. И я, как назло, не на колесах сегодня.
   -Нет, не нужно скорой. Все нормально, сейчас легче станет. В аптеку только заехать надо.
   -Ты сдурел? У тебя же колотая рана!!!! Ты что, у меня на руках умереть хочешь?
   -Нет, не умру. Я живучий какой, знал бы ты.
   -Больно надо знать мне это. Блин, вот же гадство. Что ж делать с тобой? - Пока я думал, раненый, согнувшись к земле, молчал. - Ты еще живой там?
   -Да.
   -Ладно, - я быстро достал мобильник и вызвал такси. Через 5 минут оно приехало, и я подошел к раненому.
   -Давай, залезай. Можешь встать?
   -Да,могу.-хотя когда он начал подниматься-я видел как исказились его черты лица.
   -Давай помогу. - И я взял его за руку и начал тянуть вверх, аккуратно наклоняя его и сажая на заднее сидение машины.
   -В аптеку нас, ближайшую, подождете меня, а там - решым.
   Я подгонял таксиста, как мог, ззаду не было слышно ни звука.
   -Ты живой? Стони или мычи хоть что-то, я ж не понимаю - может ты умер уже.
   -Нормально.
   Через 2 минуты мы были возле аптеки.
   -Что взять то тебе?
   -Обезбаливающее
   --Да, а с раной что? Блин, самому решать надо. Мать твою,и какого хре-а я это на голову свою нашел?
   -Не знаю, не просил я тебя. Наверное, ты добрый.
   Я выскочил из машины и с матами помчался в аптеку:
   -Здраствуйте, дайте обезбаливающее какое-то, 2-3 вида разных, сильных, противовоспалительное что-то или антибиотики.
   -Какие, их много?
   -Блин, не знаю. А какие при ранах резаных можно?
   -Ну, это доктор смотрит.
   -Не-не, нет доктора сейчас, не до него, да и не хочет больной к доктору. Так что?
   -Рана серьезная?
   -Не знаю, не видел, да, наверное, он чуть сознание не потерял.
   Девушка дала антибиотики, еще противов-е, спирт, бинт и еще кучу всего, я расплатился, и уже хотел было идти, но тут вспомнил и попросил что-то и для себя - голова гудела после денька хорошего. Потом кинулся в такси, там все живы были.
   -Куда дальше то?
   -Куда? А, да, Лермонтова 27, переулок 8, 3-й подъезд. - И мы поехали ко мне домой. А я все думал, что ж за день такой? Охринеть можна. Я что в орден 'красный крест' записался? Когда это я незнакомых раненых к себе домой возил? У меня с перепоя, видно, мозги отказали. Приехали, я расплатился с таксистом и, повалив на себя своего 'пациэнта' затащил в подъезд. Мы ввалились в лифт, тяжело дыша - я от веса, он от боли, наощупь нажал кнопку этажа и все - мой дом. Ключь как-то я тоже нащупал, а вот попасть им в замочную скважину - не мог. На мне весел больной.
   -Слушай, обопрись о стенку, я сейчас. Потерпи. Обезбаливающее уже начало действовать (я в такси еще ему впихнул в рот) и он как-то обессилено и расслаблено прижался к стене, чтоб не сполз еще. Я никогда так быстро не открывал замок.
   -Тебя звать то как?
   -Звать? Меня?
   -Да, маня Крис, а тебя?
   -Андрей меня звать. А что за Крис, имя странное?
   -Нормальное имя, давай, обопрись.... и еще....,все.! - Я повел его в спальну, в залле был диван, но его разложить еще надо, а времени нет. Андрей, стискивая зубы, лег спиной на кровать и как-то глухо сказал:
   -Блин, а ты мужик что надо, и спас от отморозков, и аптека, и дом привел свой. У меня сегодня не такой уж и плохой день.
   -Да? Не наглей. И я посмотрю, что ты завтра скажешь, когда боль вернется, жар начнется и еще фиг знает что. Я тебе не добрая тётушка. Помолчи лучше, силы не трать на пустое трепание языком. У меня тоже, между прочим, сегодня и будун, и головная боль и ты. Нужно еще от инфекции что-то выпить, сейчас вспомню, что в аптеке сказали, - затем я отыскал лекарство, протянул ему стакан с водой и он одним глотком все проглотил.
   -Ну как ты?
   -Неплохо. Спать хочу.
   -Спи. Давай обувь хоть сниму. - Андрей попытался сам ногами сбросить кросовки, но видя, как он морщиться - я наклонился и помог снять.
   -Нужно промыть еще рану. Ты как, потерпишь? Я не спец.
   -Давай, а то глаза слипаются.
   Я пошел в коридор, взял пакет с лекарствами, (зашел при этом в ванную и помыл руки), вернулся быстро назад. Андрей уже спал, черт, хотя, может это и к лучшему. Так как в этом году лето было жаркое, и это только июнь, больной был одет только в джынсы и футболку, вернее в то, что от нее осталось. Я разорвал ее от горловины до самого низа и осмотрел - был небольшой, но достаточно глубокий порез. Я взял спирт и вату и начал протирать возле раны, никак не насмеливаясь коснуться непосредственно самой ее. Но нужно ведь. Я взял еще чистой ваты, вылил полбутылки на нее и насмелился: Андрей застонал и заматерился громко - Черт, что ты делаешь?
   -Нужно промыть рану, а то заражение или что там еще будет,не знаю точно что. Терпи.
   -Терплю. - И он терпел, я видел, как скрипуче стискивал он зубы, как дергалось и вздрагивало его напряженное тело, но он больше не стонал. Молодец, не из робкого десятка такой, не стыдно за спасаемого хоть. Когда, через минут 20, я закончил и налепил пластырь, я почувствовал, что у меня и самого руки дрожат. Ну, я первый раз спасал ТАК кого-то.
   -Ну и все. Не болит?
   -Нет, намного лучше. Спать можна? - Прохрипел он устало-измученным голосом.
   -Да, все. Точно закончил, спи.
   -Можно воды? Пить очень хочется.
   Я принес ему стакан воды, он жадно одним глотком все выпил и откинулся на подушку. Заснул он в мгновение ока.
   И только тогда я позволил и себе расслабиться.
   Черт, ну и день. А мне еще завтра утром на работу, хотя я могу и не пойти, начальник какой-никакой.
   Я тоже выпил воды на кухне, 2 стакана и пошел в ванную. Под теплым и свежим душем я расслабился окончательно, и меня тоже потянуло в спасительный сон. Я разложил диван в зале и плюхнулся на него. Уснул мгновенно. Ночью, сквозь сон я услышал какие-то звуки, затем звук хлопка и вскок - это я спросонья свалился с дивана и ушиб себе плечо:
   -Твою мать, что за фигня? - Сонно и матерно я проклинал все на свете.
   И тут я все вспомнил, я же не один. Быстро поднялся на ноги и побрел в спальну 'ну что за дрянь такая, в своей квартире и сплю на неудобном диване, лечу невесть знает кого, грохаюсь на пол всей своей не маленькой тушкой, куда меня понесло? Придурок, точно'. Я подошел к кровати, и увидел, что Андрей мечется из стороны в сторону и стонет. Я попытался его утихомирить, но под рукуми почувствовал огонь кожи - он весь горел.
   -Твою мать, и что мне теперь с тобой делать?
   Я попытался его мягко разбудить, но куда там. И что действительно делать теперь? Пришлось очень быстро и активненько вспоминать, что делала моя мама, когда я в детсве болел. Уксус с водой у меня был, марлю нашел, и что, мне обтирать его?
   -Бл-ть! Я что мамочка табе? Если Славик узнает - я до конца жизни педиком буду!!!! - И матерясь, я начал обтирать ему огненный лоб, шиворот, палящие ладони, сильные руки, стараясь не затронуть рану. Я никогда ни о ком не заботился раньше, и делая это первый раз - я испытывал клубок чувств, в которых я, естественно, не мог пока разобраться никак.
   Это продолжалось долго, я заставил с трудом выпить его еще одну таблетку обезбаливающего со стаканом воды, он жадно глотал жидкость, часть не успевала попадать в рот и стекала по шее вниз, но из-за жара сразу испарялась. Когда через часа3-4 ему не стало лучше. я начал всерьез переживать - незнакомый человек, а вдруг умрет, а я даже не знаю кому звонить, что делать? 'Зачем, зачем я в это ввязался? СТОП. Куда и кому звонить? Да он же жив еще! От усталости у меня точно мозги набикрень. Прошлой ночью я почти не спал-из-за спиртного, позапрошлой ночью - из-за предстоящей покупки байка, и вот это. Если за трое суток наберется часов 10-это хорошо. Я же спокоен почти всегда, сосредоточен, нужно взять себя в руки'.
   Спокойным я не был, иногда, отстраненным - это да, но мой взрывной характер мне никогда бы не дозволил уметь морозиться от всего.
   Зараза я еще та.
   Под утро жар спал, когда точно - не помню, я обтирал-обтирал его, еще жаропонижающего дал, стащил с него джинсы, оставил только трусы - и сново обтирал. Потом, не заметив как, я отрешенно задремал. Проснулся я от того, что Анрей сново просил пить. Я сполз кое-как с постели и устало побрел на кухню. Он напился воды, и я понял, что он весь мокрый. Жар спал.
   Ну вот, я герой! Нет, герой он, вообще то, жить будет. После этого он провалился в крепкий и исцеляющий сон, и я отрубился тоже, сразу. Меня даже мысли не было пойти на диван, я не мог шевелить даже пальцами рук. Я спал, как убитый. Проснулся я от странного чувства: за мной наблюдают. Я открыл глаза и первые 2-3 минуты смотрел в потолок, потом тихо повернул голову и посмотрел не Андрея. Он не спал, а смотрел в упор на меня.
   -Привет, - сказал он.
   -Привет, - голос мой был охрипший и незнакомый. Я не привык быть объектом упорного и пронизывающего глазения. Да и после сна еще не отошел. Просто не знал, что еще сказать. - Ты как?
   -По сравнению со вчерашним днем - лучше, однозначно.
   -Это хорошо. Я бы очень не хотел, чтобы ты умер в моем доме. Это не весело как-то. Ко мне уже начало возвращяться мое неординарное чувство юмора.
   -Да? Всего то? Считай меня сегодня своей зубной феей.
   -Что?
   -Ну, я же исполнил твое желание? Значит я твоя зубная фея.
   -Моя? Сомневаюсь. Ты пить хочешь?
   -Да, хочу.
   -Ладно, сейчас принесу.
   Когда я принес ему воды, он слабо еще и неуверенными руками взял стакан, мгновенно выпил, вернул обратно и сказал - Спасибо.
   -На здоровье, оно тебе понадобиться.
   -Думаешь?- Шутливым тоном ляпнул он.
   -Уверен. Не очень это весело всю ночь напролет обтирать тебя как мамочка. Или ты мамочкин сынок?
   -Да нет, вроде, - и добавил серьезным тоном, - я очень тебе благодарен. Даже и не думал, что на свете есть еще люди, которые выручают из драки, бегают по аптекам, лечат и обтирают ночь напролет, не берут денег, ведут к себе домой - и все это для незнакомого человека.
   -Да я сам в шоке, видно, меня в драке по башке долбанули, а я не заметил вот и помутнение пошло.
   -Ты всегда такой?
   -Какой такой?
   -Скромный и отзывчивый?
   -Да ты что! Это первый раз со мной, правда. Не спрашивай меня, почему я это сделал. - Я НЕ ЗНАЮ. Но скажу тебе так: я не добрый, не скромный, не отзывчивый малый. Не строй иллюзий. Понял? Я эгоистичный, целеустремленный, упрямый, язвительный засранец. Ясно?
   -Вполне, - только и ответил Андрей. И очень пристально посмотрел мне в глаза. Долго, минуты 3 мы смотрели друг на друга .
   -Что? - Наконец я спросил, - что ты так смотришь?
   -Нет, ничего. Пытаюсь понять, просто, кто ты и из какого теста слеплен.
   - Я тебе только что все уже объяснил. Ты лучше о себе думай, есть над чем.
   -Я тебе деньги должен за лекарства, и не говори что не возьме. Это я даже обсуждать не буду.
   -Хорошо, за лекарства я возьму. Ты есть хочешь?
   -Да не особо. Пить хочу.
   -А ты не обопьешся? Наверно, литров 3 уже вдул.
   -У меня все потом вышло, я даже помочиться не хочу.
   --Ясно. Чай хочешь?
   -Давай.
   Я пошел готовить чай. Из комнаты Анрей прокричал мне, - А можно я твоим душем воспользуюсь?
   -Нет, нельзя. Я резко обернулся и влетел в спальню, - ты с ума сошел? На кой хр-н я напрягаюсь тут, раз ты завернуться хочешь? У тебя свежая рана, только температура спала, тебе нельзя ванна, это точно. Иначе - иди на улицу и твори там что хочешь. Усек?
   -Я грязный и потный!
   -Зато ты жив, придурок!!!!!!! ЖИВ!!!
   -Ладно, извени, я понял. Я тебя напрягаю, извени. Я сейчас оденусь и уеду. Ты только такси вызови, пожалуйста, - он попытался встать и схватить свои жинсы, но резко дернулся и упал на кровать.
   -Ну и что дальше? - Спросил я его, - ты долго еще будешь выпендриваться и нести всякую ахинею? - Он опять сощурился и посмотрел на меня.
   -Похоже, сегодня я не смогу уехать.
   -Да ты что? Как ты меня обламал, а я думал, ты уже кроссы наматывать можешь. Лежи и не вставай, борец блин нашелся. Ты, как минимум, неделю толком встать не сможешь,ну,туалет разве что. И не беси меня.
   -Черт,прости что так вышло.
   -Ну, я сам виноват - это раз, и два - ничего не поделаешь. Ты мне лучше скажи, откуда сам? - И не дождавшись ответа, пошел в кухню снимать чайник с газа. - Какой чай хочешь? Хотя это все-равно, у меня кроме зеленого другого нет, мать с детства приучила - полезный мол, вот я привык, другой не пью. Сахар давать?
   -Давай, ложки две. А кофе есть?
   -Есть, но тебе пока не дам! Обойдешся. У тебя еще может температура подняться, чай хорошо, а кофе не способствует выздоровлению.
   -Ладно, давай что есть, но больше не спрашивай, что хочу я, не дашь все равно.
   -Дам, если можна. Ты что-то нормальное проси, и получишь.
   -Хорошо, мамочка. Как скажешь.
   -Я по ушам сейчас за это дам. У меня друг есть, Славик, он часто нарывается, вчера я ему нос сломал, тоже хочешь?
   -Ты, значит, хреновый друг.
   -Друг, может, и хреновый, зато доктор отличный.
   -Тут да, спорить не буду.
   -А за что ты ему по носу врезал?
   -Нарвался он, достал, а я в не очень хорошем настрое был. А достать меня легко. На будущее.
   -Ясно. Так чем он тебя достал? - Никак не унимался Рей.
   -Ну и приставуч ты. У нас шутка такая повелась, что я сплю с девченками, но встречаться, как-то не выходит. И Славик все время цепляется ко мне 'почему', да еще вчера и при матери достал. Та тоже часто пристаёт. Я не должен ни перед кем отчитываться, взрослый мужык, на своем хлебе, да и сам ответа не знаю. Ну, не время пока.
   -Так в чем проблема? Ты что, отшить не можешь?
   -Могу, но сильно приставуч он, гад. Да и друг как-никак.
   -И что, ты его за это по морде?
   -Нет, он, гаденыш мелкий, меня вчера геем обозвал. Меня!!! У которого баб было - не счесть.
   В соседней комнате услышался смех.
   -Только попробуй сейчас съязвить, и я тебе врежу, точно. Достали меня эти вопросы, ответы, геи не геи.
   -А разве я что сказал? - Андрей появился в коридоре и опираясь за стенку медленно продвигался к кухне.
   -Зачем ты встал? Я принесу туда.
   -Не надо, нужно двигаться, да и не инвалид я .
   -Как хочешь.
   -Слушай, может у тебя дела какие? Работа там, спортзал?
   -Нет, на тренировки я уже не хожу - нет времени, а на работу сегодня я не пойду. Я сам себе начальник.
   -Да? И где ты работаешь?
   -У нас салон-магазин по продаже мотоциклов.
   -Правда?! Это здорово. Умеешь гонять?
   -Умею немного.
   -А байк есть?
   -Есть, конечно. Вон 2 дня назад обмывал свой новый байк - Ducati monster 2012года.
   -О, поздравляю, это здорово. Я, если честно, полный профан в этом, и скорость я люблю, но гоняю на тачках. Так что как близкий по духу тебе сотоварищ - я понимаю тебя и поддерживаю. Вы одними байками торгуете?
   -Да, новыми только. Раньше я чинил их, прокачивал некоторый, а сейчас Сашка свой салон открыл - салон в основном его, я имею небольшую долю, но и это прилично. Я там и бос, и помощник, и работник. Последнее время, год, там и работал, и спал, и ел.
   -Ясно. Сразу видно - ты любишь, то что делаешь.
   -Да. Но Славик далек от этого, вот и достает.
   -Та не парся ты. Чем больше будешь реагировать - тем больше он будет доставать тебя этим. Или знаешь что, скажи 'да, я гей, и что? Но ты не в моем вкусе'. И поверь, он больше никогда тебя не тронет в этом плане
   -Е, нет. Ты не знаешь Славика, он не отстанет. Вообще проходу не даст. Да и не хочу я геем стать.
   -А тебя так волнуют предрассудки? Кто и что скажет? Не похож ты на такого человека.
   -А на кого же я похож?
   Андрей задумался, медленно окинул взглядом мое лицо, потом его взгляд опустился на мою грудь, а затем спустился вниз и сново поглядел. Мы замерли и сново этот долгий проницательный, пронзительный взгляд. Он как буд то смотрел не в глаза, а глубже, в самую душу. А она есть у меня? Меня пронзила дрожь,я забыл даже что спросил его,где мы и почему молчим сново так долго. У меня пересохло во рту и я дернулся, мотнул головой из стороны в сторону и спросил, я даже голос свой не узнал да и доносился он как из далека:
   -Что? Ты чего так смотришь?
   -Как?
   -Прямо, пронзительно...?
   -А тебя сразу так поверхностно и не поймешь. Ты не такой, каким кажешься на самом деле.
   -Да? - Не поверил я услышанному.
   -Да. Почему ты прячешься? Чего ты боишься?
   -Ничего я не боюсь
   -Да ладно тебе. Ты можешь Славику, или как там его, врать, мне - не стоит. Я ведь вижу все это. Ты привык надевать на себя защитную маску, привык быть крутым мужиком, супер бабником, уверенным мачо таким. Нахр-н оно тебе надо? Ты не устал от этого? Зачем кому-то и что-тодоказывать? Живи, делай любимую работу, не оправдывайся, не старайся держать планку и не боись упасть лицом. Ты хороший человек, плохой бы так со мной не поступил. Расслабся, дай себе отдых, живи, не существуй!!!! И ты сейчас можешь говорить обратное, но я ощущаю правду. Чувствую всегда, когда мне врут
   -О! А вчера ты чего подвоха не почувствовал?
   -Кто тебе сказал, что не почувствовал? Я знал, что он кидала, но у меня выбора не было, да и конечный результат я не мог предвидеть - я не пророк.
   -Выбор есть всегда.
   -Это ты сейчас мне или себе сказал?
   Я задумался. Он был прав, во многом. И даже если я с чем-то не соглашался - он все равно был прав. Я оторопел от его слов. Никто и никогда меня так быстро не смог понять и прочувствовать, а этому чужаку хватило меньше суток. Вот если бы мне встретилась такая девушка, я бы ее не отпустил, никогда. Если тебя умеют так понимать, не то что с полуслова, но без слов - это нечто. Я просто офигел, правда. Что тут сказать?
   -Твой чай остыл, пей, психолог хр-в. Оно тебе надо?
   -Это тебе надо. Подумай над этим. И я вовсе не психолог, я умею смотреть сквозь строчки, я прислушиваюсь к себе, и не обращаю внимания на условности.
   -Это я уже понял.
   Мы умолкли. Я съел 2 бутерброда и выпил чаю, Андрей есть отказался.
   -Если ты не будешь есть - не выздоровеешь. У меня еды мало, я сейчас сгоняю в магазин, куплю кое-что. Тебе нужно что-то?
   Андрей подумал минутку и ответил, - да, бритву нужно было бы, белье, носки - пары три, зубную щетку, и виски.
   -Что? Какое виски? Ты таблетки пьешь.
   -Да остынь, я пошутил. Ну и зануда ты, - и он громко засмеялся. Сипло как-то, весело, радостно. Славик вот всегда ржал, а этот совсем по-другому. Тьфу, больной я что ли? О чем я думаю, на кой хр-н мне думать, как смеется Андрей?
   -Ладно, ты возвращайся обратно в кравать, таблетки на тумбочке. Я скоро буду.
   Когда я вернулся домой, Андрей сново спал. Это хорошо, сон - главное лекарство для него.
  
  
   Пока он спал - я принял душ, сделал салат и сварил бульон (мама всегда так делала, когда я болел). Готовить я умел, и любил, только выпечка - не мое, а так - то хотите. Я ведь жил один, а питаться всякой дрянью - не любил. Потом я взял мобильный и решил позвонить на работу.
   -Костя, привет. Нет, ничего такого. Да, все никак не могу отойти после отмывки мота. Меня не ждите сегодня, завтра тоже, наверное. Ты справишся? Как там сегодня? Сашка приезжал? Нет? Ну, для вас это хорошо. Ладно, все в общем. Если будут проблемы - звоните.
   Я и не хотел идти на работу, достало все. Наверно, прав Андрей, я все время доказываю что-то, даже сам себе. Да могу я, могу. Надо расслабиться и отдохнуть.
   Тут я услышал шуршание, наверно он проснулся. Я тих пошел в спальню. Андрей и, правда, проснулся и как раз подтягивался на руках вверх по подушке - хотел сесть.
   -Выспался?
   -Да, выспался. Тебя долго не было?
   -Да нет, часа полтора. Но я на кухне часа 2.5 был, так что, в общем, ты поспал нормально. Тебя звонок розбудил?
   -Угу, но уже и хватит, ночью я, что делать буду?
   -Тебе нужен сон - так твой организм быстрее поправиться, и поесть что-то надо, я приготовил кое-что. Так как?
   -Хорошо, а то я проголодался не хило так.
   -Сейчас принесу.
   -Нет, я сам пойду, и это не обсуждается.
   -Ты упрям как осел.
   -Хм, - очень странно и загадочно он прохмыкал.
   -Что 'хм'? - Хотелось мне понять, что за тараканы у него в голове.
   -Ты не лучше.
   -Давай уже, вставай пока горячее не остыло.
   Пошел на кухню и поставил все на стол, когда Андрей зашел - то присвистнул:
   -Ну, ты даешь, и это ты сам?
   -Да, а что?
   -Офигеть, я не умею вообще готовить, даже яичница - дрянь выходит. А ты - ну бдин, вау, у тебя куча талантов.
   -Да ты попробуй сначала, может не понравиться. И если еду дрянью называть будешь - никогда ничего не выйдет.
   -Понравиться, запах какой.?!!!!!! И, да, хорошо, не буду обзывать, но готовить все-равно не буду. Не мое это.
   -Давай, ешь уже.
   Больному понравилось все, лупил - как немой.
   -Спасибо, правда, вкусно, очень.
   -На здоровье. - Мне стало как-то хорошо от вида. Андрея поглощающего еду. Я жил один, готовил для себя, девушки на ночь почти никогда не оставались, а даже если и оставались - я им не готовил. Это личное, наверное, а так перед ними раскрываться я не хотел. А Андрею нужна еда, да и узнал он меня уже с домашней заботливой стороны - какой смысл прятаться, нужно на ноги его ставить, и почему то эта мысль мне очень понравилась. Видно права мама - дорос я уже до отношений с кем-то, но не с кем-то же вроде Андрея. Он скоро уедет, я на работу, да и ... Зачем я сново парюсь и загадываю что-то, нужно сегодняшним жить, завтра может и не быть.
   -Все, наелся, спасибо. Хочу чая, можно доктор?
   -Можно больной! У меня варенье есть, мама делала, будешь к чаю?
   -Я хоть и не сладкоешка, но от домашнего варенья не откажусь.
   После еды он вернулся обратно в спальню и включил телик. Я помыл посуду.
   -Можно, доктор?
   -Что можно?
   -Телевизор?
   -Слушай, перестань меня доктором называть и да, конечно, ком, телик, что там еще - не спрашивай, бери. Это тебе не повредит.
   Я присоеденился к нему. Он включил новости, потом мы про спорт посмотрели - футбол, лига чемпионов, а потом какой - то фильм, фигня полная, если честно. Я не смотрел телевизор, наверно, пару месяцев, домой приходил усталый, и спать сразу. Или с девченкой - и опять-таки в кровать. Так что это тоже был мой новый опыт. Выходит, Андрей для меня как первооткрыватель, может не то слово, но суть та.
   -Ты вообще не смотришь, не интерестно? Другое что включить?
   -Мне все равно. Я не любитель телека, в нете иногда лажу, а здесь одна ерунда. Так что сам выбирай - мне одинакого.
   -Ясно. Ты говорил, у тебя мама есть, а отец? Братья? Сестры?
   -Что, тоже скучно?
   -Я влез на запретную территорию? Понял, ладно.
   -Да нет, мама есть, отец умер, и никого больше нет. А у тебя?
   -Родители живы, есть брат, но мы не ладим, разные точки зрения на жизнь.
   -Ясно.
   -Что тебе ясно?
   -Ну, что точки зрения разные.
   -Крис, так кажется?
   -Да, Кристиан вобщем, но все меня Крисом зовут.
   -А мне нравиться Кристиан. Так вот, скажи честно, я напрягаю тебя? Да или нет?
   Я задумался.
   -Нет, не напрягаешь, вовсе. Даже странно .
   -Почему?
   -Я не привык, делать это все домашнее для кого-то, но с тобой легко. Ты сам не напряжный.
   -Да? Ты меня просто плохо знаешь.
   -Так открой мне глаза.
   -Позже, ты не готов сейчас.
   -Все так страшно?
   -Нет, необычно просто, и все.
   -Понятно. Ладно,ты хочешь - смотри,а я спать пойду.
   -Давай. А, знаешь что, еще, давай я на диване лягу, а ты в спальне, это же твоя комната.
   -Так и кухня моя, и что, меня тебя голодом морить? Спи в спальне, я уже привык.
   После я пошел, разделся и лег. Утром я проснулся опять от шума: журчала вода, я лежал прислушиваясь, а потом до меня дошло - это в ванной. Я вскочил и пулей помчался туда, распахнул дверь и увидел Андрея стоящего под душем
   -На кой хр-н ты полез мыться? Я же вчера предупреждал тебя об опасности заражения. Рана, жар, - я не успел договорить, как он прервал мою тираду и сказал:
   -Да расслабься ты, рана уже почти не болит, жара не было ночью, все нормально, - он стоял ко мне задом и намыливал голову. И только теперь до меня дошло что он же голый здесь. Придурок я!!! Конечно, он голый, а каким ему быть? Одетым что ли мыться? Да, поржать над собой можно не хило так!
   А тело у него было гибкое и красивое: в меру подкаченное, но не слишком. Я на эти тела в спортзале насмотрелся от и до, так что оценить могу. Хотя раньше мне как-то и не до оценивания было, да и на кой фиг мне другие мужские тела? А тут ну пришлось - как то само в глаза влезло. У него были крепкие ягодицы и красивые ноги, как у настоящего спортсмена, только не перекаченного, а идеального: тонкая талия, широкие плечи с бугрящимися сейчас мускулами (руки он поднял и мыл волосы). Рост где-то 1.85. И цвет кожи золотисто-каштановый. Только начало лета, где это он успел загореть?
   -А я и не напряжен. - Хотя был напряжен как раз то даже очень, стою тут и втыкаю на голую задницу мужыка, а втыкать есть на что. Нет, это не возбудило меня, просто во рту как-то пересохло и в теле ожидание появилось. Чего же я ждал? Андрей тем временем смыл шампунь и повернулся, теперь он мог нормально открыть глаза. И застыл... Он так окинул мое тело взглядом, что меня прошиб пот, и только сейчас я вспомнил, что я тоже абсолютно голый, а так я сплю всегда. Мы стояли и смотрели друг на друга минут - не знаю сколько. А я все не мог оторвать взгляда от его глаз. Они всегда немного прищурены, с блеском в глубине, как будто смеются над тобой. Но сейчас там было другое, такое сильное: они потемнели, взгляд углубился и у меня по телу пробежали дёрганные мурашки. Я хотел повернуться и уйти - но не мог, как слабак, почти что с меня полностью утраченной волей. Я не мог понять, что происходит, меня начало кидать то в жар, то в холод.
   Дурдом.
   Я попытался ляпнуть хоть что-нибуть, но язык прирос к небу и я не мог издать ни одного звука. Смешно? Мне было совсем не до шуток. Но тут Андрей вздрогнул и первым пришел в себя.
   -Ты мне тепло выпускаешь, дверь закрой.
   -Да? Угу, - только и смог я промычать, как отупевший бычок. У меня все еще стояло перед глазами его загорелое тело-пресс, узкие и атласные бедра, сильные руки и ноги, и ....член. Тепло я выпустил? Какое нахрен тепло в июне можно выпустить? И так жарко ведь. Хотя он больной, да какой он больной? Здоров, как бык? Судя по стоящему члену - здоров, у больного не встенет. 'У него всегда утром стоит?' размышлял я сам себе и пошел в комнату.
   --Твою мать, пиздец, я думаю о его члене и стоит ли он по утрам!!!! Выходит, Славик прав был насчет того что я гей?... Господи, что я несу? Ну увидел я голого Андрея, ну стояло у него, ну и что? Это все мой долбанный друг виноват - внушает хрень мне и вот. Убью гада.
   -Я одел свои джинсы и начал ждать освобождения ванны. Рей (так я начал его называть) вышел через минут десять и медленно еще пока, пошел в спальну.
   -Свободно, можешь заходить.
   Я повернул голову, он не оделся, а только обвязал полотенце вокруг бедер. Видно еще тяжело двигаться.
   -Слушай, - обратился я к нему, - извени, что ворвался к тебе так да еще и в голом виде, я так просто всегда сплю. Не подумал просто. Но ты даром помылся, рано тебе еще.
   -Все уже нормально.
   -Ну ладно, я пошел купаться.
   В ванной у меня никак не выходило из головы обнаженное тело теперешнего соседа и его взгляд. Значения я не мог понять, никак, я стоял под горячим душем, и вода медленно расстекалась мокрыми струйками, опадала множеством ярких брызг к ногам. Что же такое со мной твориться? Не!!! Лучше не циклиться, и как говорила моя бабка, земля ей пухом: ' Не бери дурного в голову, и тяжёлого в руки', что и нужно сделать мне, собственно. Или не делать?
   После душа я пошел на куню, приготовил какой-то завтрак и позвал Рея.
   -Иди завтракать.
   -Спасибо, но я не хочу. Вчера на ночь наелся .
   -Хоть чай попей.
   -Позже.
   -Как хочешь.
   Он что, игнорировать меня собрался? Ну увидел я его голого? И что? Ничего сверх естественного. Ну и пошел он. Я психанул, схватил шлем и ключи и выскочил из квартиры. Гонял долго и быстро, и все никак не мог успокоиться. Вроде бы ничего и не произошло, что ж меня так колбасит? Что ж потряхивает? Я заехал в салон, походил там, проверил и решил вернуться. На работе все-равно желания быть не было, а домой тянуло безбожно.
   Когда я вернулся - Андрей сидел в нете. Он поднял голову и сказал:
   -Ты забыл телефон, тебе мама звонила, на дисплее высветилось. Я трубку не поднимал, еще Саша какой-то звонил, начальник видно?
   -Да, начальник.
   Меме я перезвонил, поговорил минут 5 и нажал. Отбой. Сашке звонить не хотел.
   -Да, я сделал пару звонков из твоего телефона, ты не против? Я свой потерял.
   -Нет, не против. Ты ел?
   -Нет.
   -Хочешь? - Спросил я, не смотря на него.
   -Хочу, если тебе не впадло.
   -Нет, мне не тяжело.
   -Где был? На работе?
   -Да, и там тоже. Недолго. Проверил только кое-что, а так - катался в основном. - Сказал я это и трусливо отвернулся к двери. Было стрёмно почему-то смотреть в его глаза.
   Я пошел на кухню и еще раз все разогрел. Сел пить кофе, есть не хотел, хотя аппетит у меня в основном отменный. Пришел Рей, было видно, что джынсы одеть было ему тяжело, но натащил всё-таки, хотя грудь и была голая, а я и забыл купить ему футболку. Садился он немного морщинясь, рана еще давала о себе знать.
   Я дал ему чай, тосты и мёд.
   -Не злись, знаю, ты старался, а я не оценил. Я не хотел тогда.
   -Да, а в глаза смотреть ты тоже не мог? - спросил я. - Что случилось то? Ну, увидел я голым тебя и что? Что я голой задницы и члена не видел никогда?
   -Видел, знаю. Не в этом дело.
   -А в чем?
   -Я напрягаю тебя, и мне пора сваливать.
   Ну и что тут скажешь? Разве я мог его привязать? Нет.
   -Меня ты не напрягаешь, вовсе. За меня не думай, у меня своя голова на плечах пока есть. А если хочешь сам слинять - скажи, все нормально. Но тебе еще рано, если быть совсем уж искренним, и ты сам это знаешь.
   -Нет, я не хочу слинивать. Но...Черт. Ты не понимаешь...я...
   -Что?
   -Все не так легко.
   -Ты уже говорил мне это? Что ж за сложности у тебя? Может, я могу помочь?
   -Вряд ли.
   -Ладно, проехали, нет, так нет. - И сново повисла тишина.
   Сидеть с полуголым Андреем мне оказалось тяжело, мой взгляд так и тянуло к его торсу.
   -Можешь выбрать мою любую футболку ,ты почти такой как я. Думаю, подойдет.
   -Спасибо, - он поднялся и пошел одеваться.
   Я постоял еще минут пять, не выдержал и зашагал к нему в комнату. Он как раз примерял одну из белых , этот цвет на его смуглой коже просто играл и светился. Ему очень шло.
   - Тебе идет эта. Подходит.
   -Я выкуплю ее и...
   -Не неси чушь, что ты выкупишь? Я тебе дарю, - перебил я его. Не хотелось даже слушать эту фигню.
   -Послушай. Что происходит? Ты можешь нормально обьяснить? Я тебя напрягаю, это просто кидается в глаза. Весь молчаливый такой, зажатый. Ты не хочешь быть здесь? Просто вчера ты был другой, сегодня совсем изменился. Это из-за случая в ванной? Ну прости, если я обидел твое его. Мы могли бы как-то сосуществовать, как-накак приходится в силу обстоятельств, я не говорю, что б друзьями сразу заделываться, хотя...ты боец по природе, любишь скорость, есть чувство юмора, ты не лгун вроде, не дыбил, нормальный мужик. Понимаешь меня, как никто и не напрягаешь, не учишь жизни и не лезешь ко мне. Да, прошло мало времени, но я знаю людей многие годы - и ничего, даже половины нет понимания как с тобой. Хороший друг - это редкость, а очень хороший - это бесценно. Я не романтик и не слюнтяй, по крайней мере, до этих пор не был таков, и я ценю людей, если вижу, что они чего-то стоят. А ты стоишь. У тебя проблемы? Поделись, я постараюсь помочь. Правда. Я всегда был безумно одинок, даже Славик - он не готов вникать, а ты за два дня понял меня как никто. Черт. Что еще? Я...,- я не успел закончить, как Андрей подлетел ко мне, схватил за плечи и начал трясти.
   -Заткнись. Не в тебе проблема, не в тебе!!! Проблема во мне.
   -Что за проблема? Все проблемы можно решить.
   -Не все.
   -Так что? - Спросил я и посмотрел ему в глаза. Гадство же, сново меня уносило. Я тонул в этих глазах. Да что ж они такие глубокие и красивые у тебя? Нет, пусть уходит, иначе я точно долбанусь. Андрей, руки которого держали меня за плечи до этого - вдруг поднял одну из них и подушечкой большого пальца обвел контур моих губ. Я это потом только понял, как бы со стороны. И, как завороженный, следил за его рукой, у меня перехватило дыхание - это была самая тонкая ласка, которую я только знал в своей жизни. Потом он тыльной стороной руки провел по моей щеке, и меня прошибла дрожь. Я неосознанно потянулся ближе к нему, и он тоже подался вперед. Наше учащенное дыхание начало смешиваться, голова пошла кругом в ожидании чего-то, чего я не знал сам. И тут он накрыл мои губы своим ртом. Почти нахлынул ими, как накатывает волна в море, плавно, почти безшумно и мягко. Но, снося все на своем пути. Ярость и нежность - коктель из контраста... И все, я пропал. Разум улетел, крышу сорвало, и резкий прыжок: с таким ускорением, что воздух уже не втянешь. Я, как-будто, видел себя со стороны, ощущал поцелуй не только губами, но и легкими, грудью, руками - всем телом. Появилась истома, томящая и знойная, медленно разливающаяся, начиная от самых краешек губ и заканчивая кончиками пальцев.
   Сколько раз я целовался в своей жизни? Сотни? Нет, тысячи раз. И ни разу ни один поцелуй даже близко не стоял с этим. Те все и не были даже поцелуи - то была слюня, возня пыхтение и ничто. Вот только сейчас меня впервые поцеловали. Андрей одной рукой обхватил мне затылок, другой ласкал скулы и пил меня. Я неосознанно всхлыпивал, и опять тянулся за новой дозой нектара. Я даже не могу найти таких слов, чтобы передать мои чувства. Это стоило ждать, для этого стоило жить, жизнь сама и была именно этим. Сначала Рей срывал мелкие и нежные поцелуи с моих губ, но постепенно они начали углубляться, руки стали прижимать меня сильнее к груди и я покачивался в каком-то ритме. Я сам поднял руки и обхватил его за плечи, почти ошалел. 'Оторваться или прекратить?' - появилась неосознанная мысль в плавлящемся мозгу. 'Что я делаю?' Это не правильно! Не правильно? А что вообще правильно в этом относительном мире! Правильно то, что приносит радость. А разве это и не было тем? Было, однозначно было. И только какая-то глупая мысль хотела пробраться в мой мозг, как Рей, будто чувствуя это, - крепко прижал мои бедра к своим. О, это уже были не нежные поцелуи, это была такая страсть, он не пил меня, глотал. У меня начали дрожать колени, я схватился за его плечи, как за последнюю надежду на спасание, и он застонал: глубоко, долго и протяжно. Наши языки вытворяли такие пируэты, что я стал задыхаться. И в висках билось только одно - Боже, Боже, Боже! Пусть это не закончиться никогда. Но это закончилось. Андрей резко меня оторвал от себя, отшатнулся, и чуть не упал - потревожив рану.
   Все внутри зарыдало - 'нет, нет, нет'. Ну почему так мало бывает рая? Почему? Я так сильно его хотел, что готов был упасть на колени и молить. Но, я смог только глухо застонать. Затем поднял голову и посмотрел в его глаза.
   -Эти проблемы ты имел в виду? - Я даже не узнал свой голос. Хриплый, тянущийся и голодный. - Эти?
   -Не только.
   -Что еще? - Спросил я, впившись взглядом в него. Его глаза так блестели, что ослепляли светом и страстью даже на расстоянии.
   -ЧТО? Если это - то, как сам видешь, это не проблема.
   -Все намного сложнее.
   -Ясно. - Я разозлился еще больше чем до этого, развернулся и вышел из комнаты. Я пошел курить на балкон, хоть иделал это крайне редко, но случаи бывают разные - этот как раз тот и был.
   Курил я долго, сигарет три подряд, но облегчение не приходило никак. Я запутался полностью и бесповоротно. Я мог думать сейчас только короткими, ничего не значащими фразами, а я вообще мог думать? Спроси меня неделю назад о поцелуе с мужчиной и удовольствии связанным с ним или о согласии помочь, прося взамен дружбу и чувства - я, это точно, посчитал бы вопрос или сумасшедшим или не стоящим и секунды внимания. Неужели я такой циник? 'Почему он отталкивает меня? Почему не подпускает близко? Ведь я неравнодушный ему, иначе бы не было такого накала'. Стоп. О чем я снова думаю? Я ЖЕ ЦЕЛОВАЛСЯ С МУЖИКОМ!!!! Что я, блять, педик конченный? Об этом мне нужно сейчас думать. И я получал не просто удовольствие от этого, я растворился в нем! Я желал продолжения, желал испить это до дна. Я хотел его так сильно, как никогда еще не хотел никого в этом долбаном мире. И я поразился тому, что мне не стыдно. Мозги отключались в один миг, стоило мне подумать о Рее. Он красив, очень. Он просто смертельно сексуален, он, как греческий Бог. Все в нем дышало сладкой истомой, всепоглощающей страстью и обещающим раем на земле. Я помешался на нем. Мне хотелось выйти на улицу и кричать об этом во весь голос. И все произошло так быстро, как лавина, летевшая вниз с самых высоких гор. Я сидел в полном ступоре: мне на все и на всех было наплевать, и хотел только одного - самого сладкого рта и сильных рук.
   Почему жизнь иногда бывает такой заправной сук-й? Почему она подкидывает такие вот кони? И почему с детства никто не учит, как с этим быть, как принимать, ну, на худой конец бороться? Легко сказать 'с мужчиной' ...
  
   Я был тобою свержен в пучину сладострастья
   Такого неземного, без края и конца
   Ты мною был посвячен, я был - в твоей лишь власти
   Держали меня крепко оковы без кольца.
  
  
   Я тяжело прикрыл глаза и погрузился в почти медитативное состояние. Меня выкручивало изнутри как выкручивают штопором пробку из-под шампанского, и оно может в любой момент взорваться, и оно точно взорвется, всё пенясь, изливаясь и истекая ручьем пузырьков и шипения. Начнет заливать руки, что откупорили его, льнуще перетечет на пальцы и кисти, будет обволакивать сладковато-кислым запахом ожидания и неги, капельками росы опадет на оголенную грудь, омоет соски пощипыванием, долбанет в самый мозг резким желанием крика и зазвенит у виска самым тоненьким колокольчиком, таким пищащим,- что игнорировать никак уже. Хоть сдохни, а считаться с собой заставит.
   Мне не хотелось париться и заморачиваться, но не делать этого никак не получалось. Кадык мой дрожал и перекидывался, челюсть сводило от непонятного такого и острого состояния, имени которому я не знал.
   Я сидел и втыкал, просто так, тупо и....втыкал. И мыслил я не словами и не сложными или простыми предложениями, только ощущениями, одними ими. Это было по-своему здорово, правда, здорово. А у вас такое было? Была такая вот тупо отключка от реальности без водяры, без наркоты, без обкурки или еще какой там фигни? Вот просто от простого поцелуя? Ладно, не просто такого, но все ж поцелуя? А бывает, оказывается, бывает же экстаз без самой хрени экстези. Не хило, блин так.
   Как не окрылиться? Как не оступиться? Как не долбануться? И как не озадачиться?
  
  
   АНДРЕЙ.
  
   Все происходившее казалось мне каким-то нереальным сном. Ведь 3 дня назад все было совсем по-другому: было просто и легко, а теперь я чувствовал себя совратителем, грёбаным профаном и просто неудачником. Когда все успело пойти не по плану? Как я так влип? Ведь мне не нужны проблемы, их и так слишком много было в моей жизни, и только я начал избавляться от них и верить в будущее - как тут и ранение, и этот умопомрачительный 'соблазн в чистом виде'. Как его можно игнорировать, если он т-а-к-о-й!!!? Я бисексуал, для меня пол не имел никогда особого значения. Это предрассудки нашего больного мира. Мы - не тело, вернее не только тело, а и душа. Вернее душа в первую очередь. Тело- это сосуд, чем его наполнишь, таков он и будет. Или мешок, он пуст, если наполнить картошкой - он станет мешком с картошкой, если рисом-то мешком для риса. Так и у нас людей: напихай в себя дерьма всякого - и ты станешь отморозком, наполни любовью - и ты человек. Если Бог - это Высшая душа, то мы подобие его - душа в миниатюрной его форме. Бог-это энергия, творящая добро, а не картинки, псалмы, кресты и иконы. Он не имеет пола, значит и у нас пол только для продолжения рода, но это не преграда для любви. Можно любить мужчину, можно женщину. Но любить не тело их, а в первую очередь душу. Но если там и тело и душа - нечто? Как устоять? Даже святой не устоит, наверно. А я не святой. За свои 30 лет пришлось пройти многое, от минимума до максимума, от начала-до конца, от негативного - до позитивного, и так можно перечислять бесконечно.
   Я устал, очень. Не так физически как морально: вечный поиск, постоянная борьба. Я хотел мира, обрести мое, только мое, чужое не нужно... Я так сильно этого хотел, что это, может, и проявилось на Кристиане, или в нем, или с ним. Разве можно так просто понять кого-то как себя? Так погрузиться в его подсознание, что уже не различать своих мыслей от других? Значит можно. Но как быть дальше? Готов ли он? Готов ли я? Я хотел быть искренним, не хотел навредить, привязать, а потом ранить. Только не с ним. Для него ощущения с мужчиной - это новое, неизведанное, и может даже нежеланное. Я спал с парнями, с девчонками тоже, даже был женат, но радости от союза не было. Всегда разочарование, неудовлетворенность и одиночество. Никто не готов был принимать меня таким, каким я был, каждый хочет подстроить, поменять другого под себя, но сам изменятся, не хочет. Но нужно понять одно: для того чтобы получить, нужно отдать, все. И не ждать ничего взамен. Тогда простота, бескорыстность и любовь сотворят чудо. Да сама любовь и есть ЧУДО. Мы не умеем любить, мы только : Хотим, Ждем, Требуем. Мы не жертвуем. Наше поколение стало роботами, которые подчиняются масс-медиа, политике, моде, деньгам. МЫ сами усложнили жизнь. Вот и одиноки. Как можно уметь любить, если каждый сам по себе? Ведь любить можно только тогда - когда подпускаешь к себе ближе, делишься, даешь, жертвуешь, познаешь его или ее, становишься на место человека другого, прощаешь.
   Нет, я не святой, не философ, но только так размышляя и изучая разные духовные практики я начал понемногу понимать свою суть, одиночество. Да я срывался, да ругался иногда, скитался, убегал и догонял, но я не спрашивал 'Почему? За что?'. Я сам виноват в любом событии моей жизни. Мы сеем - потом пожинаем.
   Любая мысль материализуется, это однозначно, так что нужно заполнить свою жизнь только положительным, и я очень не хотел причинять боль, особенно Кристиану.
   Ему хоть и лет где-то 25-27,но доброту он свою не растерял. Ребенок тоже будет отнекиваться, бравиться, кричать и доказывать, но чистота сердца останется. Он так глубоко реагирует на каждое прикосновение, взгляд, слово - что хочется рассмеяться. Я старше его по годам на лет 5,не больше, но опыта у меня больше на лет 100.Меня не любили в детстве, хоть и не ущемляли мои права, не били, меня просто не замечали и игнорировали. Дурачок он, ну достает друг его, мама что-то просит, и, видимо, отец приказывал, но чувства проявляются по-разному, зато они есть. А когда ты никому не нужен - тогда смерть. Ты живешь не только тогда, когда той желудок сыт, а жопа в тепле, есть же сердце, чувства, ощущения и ....душа в конце концов. Мы ведь социум, без чувств человек оледенеет, засохнет.
   'Что же мне делать с тобой, глупый?' Я задавал себе этот вопрос снова и снова. Может, просто уехать, или все-таки отпустить по течению?
   Я услышал, как грохнула входная дверь сегодня уже не в первый раз. Крис снова ушёл. Мне стало так паршиво на душе, так хотелось догнать его, обнять, прижать к груди и вдыхать его ни с чем несравнимый запах блаженства, открытости и отзывчивости. Как смог он пронести это сквозь свою жизнь с детства и не растерять? В нем была доброта, сострадание, вера. И это притягивало, как магнит. И если ты, хоть раз испробуешь из этого источника - все, ты будешь зависим, ты станешь покорен.
   У меня снова разболелась рана - пришлось еще раз выпить таблетку.
   Я упал обессилено на диван и прикрыл глаза. Почему же я веду себя как трус? Я даю ему надежду полную оттенков чувств, а сам прячусь в раковину сомнения, неверия и пустоты. Он спросил меня, а я не ответил, я ушел от ответа. Я вру сам себе, никакого добра я не творю, не защищаю я его. Я пытаюсь открыть ему глаза притом, что закрываю свои.
   Так часто приходилось врать, даже самому себе, что поневоле начинаешь верить в свою же ложь. Но прошло мало времени, слишком мало, не мог я понять того, что творилось внутри. Я знал большие деньги с их вытекающими проблемами, я видел смерть и рождение тела, я притворялся и подыгрывал сильным мира сего, я был на самом низу и поднимался на немыслимые высоты, я был покинут всеми и купался в лучах славы - и только здесь, в этом таком небольшом и кривом городе, в этой странной квартире, с этим загадочно- простым человеком я захотел жить и начал чувствовать себя живым. Я начал ЧУВСТВОВАТЬ!!!! Это слишком большая роскошь в наше время чтобы просто так разбрасываться ею. Я был благословлен Богом, это точно. А как еще назовешь это мгновенное помешательство?
  
   А ведь нам просто не позволят быть вместе, не дадут попробовать счастья, простого такого, нормального, естественного. И если я хоть немножко нормальный, если хоть капля мозгов осталась в моей голове - я уйду немедленно, сейчас же. Нельзя мне оставаться здесь, не могу позволить себе такого кайфа - как слабость, и имя этой балдежной слабости - Крис. Мене даже не верилось, что все так стремительно и быстро могло произойти, так нереально взаимно и мгновенно. А говорят, что не бывает чуда?!!!!! Так придите сюда, и я вам покажу чудо это - Кристиана.
   Мой дед был славный малый, многого я не помню, но некоторые вещи закрепились так глубоко внутри, что даже если бы и хотел - не выбросишь никак. Дед был странным человеком, бедным очень, тихим до смерти и миролюбивым. Мой отец всегда говорил:
   -Он придурок, и ты в него пошел.
   Лучше уж быть придурком и быть похожим на деда, чем на моего батюшку-упыря. А он упырь, сосет так кровь всему живому - что и настоящим кровососам далеко до него. Так вот, к чему я веду, он всегда ' кидал кони' и был таков. Помню, бывало, сядет так качающее- прямо и начнет притчи читать или, на свой лад сказки пересказывать, а иногда просто цитировать. И самое такое простое и запоминающее было его выражение:
   'Если ты найдешь человека, с которым сможешь, вести себя также свободно, как ведешь себя наедине с собой - то цени его как воздух'.
   Мне с Кристианом было свободно, просто и легко так, как будто я вышел в дикое поле, а вокруг ни души - и ветер свободный гуляет, и волосы резво треплет, и петь громко хочется, и лететь воздушной арфой да веселым звоном над полями, над городами, над временем и миром... Ведь это же состояние наедине самого с собой, а тут вот с другим так ощутил, так ощутил, что аж под дых дало.
  
  
   Через час я, погруженный в себя, почти не услышал хлопанья дверью. Вру. Ведь все это время я лежал и ждал с трепетом его прихода. Мне так хотелось быть с ним, смотреть на него, разговаривать, смотреть телевизор или делать вид что смотрю, слушать музыку, обнимать, прижиматься к его дрожащим рукам и пить его дыхание. Раствориться в нем - вот то, ради чего стоит жить. Уже наступил вечер, а я не заметил этого даже. Крис пошел на кухню позвонил снова кому - то. Я слушал его прекрасный голос и не понимал смысла, я просто слушал - не вникал, это ерунда, как же я теперь буду без него? Кто будет поить меня этим долбанным зеленым чаем? Предлагать домашнее варенье и мед? Кто будет готовить для меня, вычитывать и запрещать? Я не хочу жить без этого, но и с этим жить я не могу. Слишком опасно. Собой - можно рисковать, но не его жизнью, слишком дорогой она стала для меня в одно мгновение.
   -ЧЕРТ, черт, черт... Я сел на кровати и запустил пальцы в волосы. 'Как же мне быть? Нет, нужно перестать думать слишком много об этом и пустить все по течению', еще раз напомнил я себе.
   Я поднялся на ноги и пошел в кухню. Андрей стоял возле окна, прижимаясь лбом к стеклу. Он о чем-то думал. Услышав мои шаги - он обернулся и тихо произнес:
   -Прости, я не буду больше доставать тебя со своими расспросами, ты ничего мне не обязан. Я не имею права. Давай просто забудем события этого дня и просто расслабимся. Так будет лучше.
   -Для кого лучше будет?
   -Для нас обоих. Мы с тобой на нервах - да и не мудрено, столько всего произошло за такой короткий промежуток времени. Нужно просто успокоиться и все станет само собой на места. Ты поправишься скоро, я пойду на работу - и мы заживем как прежде.
   Проблема в том, что я не хотел жить как прежде, я не хотел забывать, не хотел уходить. Как сказать ему это? Я себе боялся признаться. Если бы дело было в банальном поцелуе и сексе - ерунда это, 'всунул-дернул-кончил и ушел', но здесь совсем другое. И сколько бы я себя не убеждал, что ничего нет, что все нормально будет, понимал, все ТАК уже не будет. Я изменился, он изменился, появились 'мы'.
   -Ты хочешь, чтобы так было?
   -А чего хочешь ты?
   -Я не знаю, честно. И это самый правдивый сейчас ответ. Все очень быстро - нужно время, чтоб разобраться.
   -Да не в чем разбираться!!!!!! Попустись, расслабься. Ты сам мне это советовал на днях. Рана болит?
   -Нет почти.
   -Таблетку пил?
   -Так точно сер, - и я отсалютовал ему, как в армии.
   -Прекрати. Хорошо хоть к тебе вернулось твое упавшее чувство юмора.
   -Упавшее? Ну и слова ты подбираешь. Подойди ко мне ближе, и я покажу тебе, что у меня тут упало, а что нет.
   Голова Андрея вскинулась, и я заметил, как задергался у него кадык. - Черт, забылся. Но так по кайфу поддёргивать его, он так мило реагирует.
   Он заговорил таким хриплым голосом, что у меня по телу пробежала дрожь.
   -Не начинай, раз сам не знаешь, чего хочешь
   -А ты знаешь?
   -Знаю.
   -И что же ты знаешь?
   Он посмотрел своими ясными голубыми глазами в мои, и прохрипел:
   -Я хочу тебя.
   Мы стояли и молча, глядели друг на друга. Не думал я, что он произнесет это вслух. Смело.
   -А что ты знаешь о том как хотеть мужчину?
   Он молчал. Опустил голову, долго смотрел на пол, а потом медленно поднял ее и произнес:
   -Не так и много. Но, по крайней мере, я честно признаюсь в этом. Хоть это нелегко. А ты ....ты - играешь и ..
   -Я не играю с тобой. Ты не готов к этому, у нас нет времени, я не хочу отблагодарить тебя разочарованием, не хочу стать несчастным случаем в твоей жизни. Так будет лучше для тебя.
   -Откуда ты знаешь что лучше, а что хуже для меня? И я сам могу думать, у меня есть голова.
   - Сейчас ты думаешь не головой, а нижней головкой, мальчик мой! Ну трахнемся мы, еще раз сделаем это и что дальше? - Я специально был груб. Крис дернулся, скривился и отвернулся.
   -Понятно. Значит вот что это для тебя?
   -А для тебя нет? Так ведь всегда было. А чего ты ждешь?
   -Я думал, мы сможем стать друзьями, - повисла гнетущая тишина. Так было хреново, как будто дали мне под дых. И почему так вышло? Я повернулся и пошел из кухни, ну не знал я, что ему сказать, не знал, но тут Крис догнал меня, схватил за плечо и дернул - я скривился, так как зацепил рану и охнул.
   -Извини, - только и сказал он, а потом придвинул свое лицо вплотную к моему и прошептал:
   -Я тебе не верю. Ты меня не знаешь. Я всегда так делал, да и ты тоже.
   -Не в этом случае. Ты сам меня поцеловал, и я видел, как ты смотрел, я видел. Не слепой, ты хочешь меня, знаю, и я хочу. Я не прошу тебя клятв, нет. Просто, я....я и сам не понимаю, меня тянет к тебе,так хорошо с тобой, я чувствую себя живым каким-то. И меня не пугает моя тяга к мужчине, вот что самое прикольное. Странно ведь? Сам себе твержу это и едва верю. Но я знаю одно: я хочу тебя, очень сильно, мне надоело все-время тупо и дебильно играть, по идиотски ждать, мрасьно соответствовать - я просто хочу и говорю тебе. А ты?
   -Я? - Не мог я его оттолкнуть, его глаза горели таким жгучим огнем, уста так манили дрожащими каплями удовольствия и обещали, как минимум рай. Я ослабел от нахлынувшего желания, мне снесло крышу, и я прошептал:
   -Хочу, сильно, долго, крепко, страстно. Да! Я хочу! Могу сделать, и сделаю, но, потом не плачься, и не стенай! Тебя предупреждали! Ты сам нарвался, теперь не жди пощады, - и я впился так ему в рот, что он чуть не упал. Андрей ухватил меня за шею и стиснул так сильно, что у меня искры посыпались из глаз. Это сон, только снится все мне? Нет! И меня охватила такая радость - что захотелось смеяться и смеяться, - захлебываясь в этом счастье. Мы прижимались так, что два сердца начали отбивать единый слаженный ритм, который распространялся на пульс у виска - голова не просто шумела, ее снесло. Как так возможно: чтобы у двоих одновременно отшибло мозги? Но это уже не важно. Уже ничего не важно, кроме нас двоих. Я затягивал его губы своими, упивался их нежностью и напором, я умирал от того, как страстно он отвечал.
   -Боже, ты с ума меня сведешь, слышишь? - Как-то умудрился я оторваться на миг от его губ и прошептать,- может, в спальню пойдем?- Он ошалело уставился в мои глаза, не понимая смысла вопроса.
   -Что?
   -Пошли в спальню,- я кое-как дотащил его до кровати и притянул к своей груди. Понимая, что это для него ново и необычно, я попытался взять себя в руки. Хотелось, чтобы первый его опыт был нежный и неторопливой, но понимал, что надолго меня не хватит. Я пытался контролировать себя, честно, очень пытался. Но кровь врывалась в мой мозг с таким напором, что у меня потемнело в глазах, я оторвал свои губы и ухватил глоток воздуха.
   Боже, я умираю? Почему так сладко? Почему раньше никогда так не было?
   Пока я дышал, запрокинув голову, губы Кристиана опустились на мою шею и тысячами мелких поцелуев срывали стоны с моих губ. Я запустил руки в его волосы и так удерживался. Может это сказывалась слабость из-за раны, а может из-за переизбытка чувств, но я дрожал и задыхался одновременно. Крис легонько подтолкнул меня к кровати, и я почувствовал его так необходимую мне тяжесть. Его руки обнимали меня, дотрагивались с такой жадностью: как будто я мог исчезнуть в мгновение ока. А я таял в этих, таких родных руках. Я с силой сжал его тугие ягодицы и с силой втиснул их в себя.
  
  
   Кристиан.
  
   Я потерял голову, мне отшибло все, я не понимал уже ничего, так сильно я хотел раствориться в нем. Это как нырнуть в самый глубокий океан мира, всех миров. Мне никогда даже в голову не могло прийти, что во мне могут клокотать такие эмоции, такие страсти и желания. Я прижимал его к себе, хватал, тянул с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Хотелось так сильно вжать его тело в своё, чтобы мы стали единым существом, чтобы не было 'я' и 'ты', а только одно единственное 'мы'. Когда Андрей крепко сжал мои ягодицы и притиснул к себе - я не выдержал и громко всхлипнул. Мы снова начали целоваться: сначала только кониками языков касались друг друга, скользили и трепетали в нежной ласке скольжения, потом его язык углубился, стал более настойчивым и напористым. Он был вездесущ - сверху, снизу, в середине, везде. Он засасывал мой язык к себе, выталкивал обратно, и снова затягивал. Он забирал все мои жизненные соки и возвращал их вдвойне больше и сильнее. Потом, резко повернув меня на спину, он оседлал мои бедра и поднял голову. Его руки с быстротой молнии стянули мою майку и отбросили в сторону. Одной рукой приоткрывая мои уста, другой рукой он спустился к джинсам и расстегнул все пуговицы. Я приподнял свои бедра, чтобы он мог стянуть с меня джинсы вместе с нижним бельем. Но я запутался в одной колоше, и Рей опустился вниз к моим ногам. Наконец у него вышло освободить меня от назойливой помехи. Теперь я был полностью обнажен. Мне не было стыдно, с чего вдруг? Это оказалось так естественно и правильно, только с ним, сейчас и здесь. Время перестало существовать, законы и стены рушились как карточный домик, энергия наполняла нас как воздух легкие - и мы не могли оторваться. Наши распаленные взгляды встретились - его глаза утратили свой обычный цвет, они стали такие сверкающие и шальные, что вздумай я сейчас повернуть назад - и он бы растерзал меня.
   -Ты так прекрасен, что у меня дух перехватывает, - прохрипел вдруг он,- мне хочется смотреть на тебя вечно. Кажется, что я коснусь тебя - и ты вдруг исчезнешь.
   -Не исчезну, я здесь вот, с тобой, для тебя. - Я приподнялся на руках и прошептал ему в губы: - Пожалуйста, только не останавливайся, иначе я здохну.
   -И не подумаю. Даже если бы и захотел - уже не смог бы.
   Он начал покрывать все мое тело миллиардами крохотных поцелуев, а руки скользили в нежном касании по внутренней стороне бедер. Я упал на подушки, голова моя металась из стороны в сторону и с губ начали срываться какие-то нежные бредни, не имевшие смысла. Я готов был сделать все, что он захочет или попросит. Когда его губы коснулись моего пресса, мой живот задрожал, и я непроизвольно выгнулся как натянутая тетива в луке. Потом, рисуя замысловато-кружевные узоры на моем пахе, он начал спускаться ниже.
   -Андрей,- взмолился я,- не надо, только не сейчас! Я не выдержу. Пожалуйста!!!!
   Он посмотрел на меня своими горящими и шальными глазами, замер на секунду и начал подниматься вверх.
   -Хорошо, так и быть. Ты так просишь, но в следующий раз пощады не будет. Ты понял меня, дорогой?
   -Да,- гортанно прошептал я. Я даже не заметил, когда он снял футболку, только увидел, как он стягивал свои джинсы, белья на нем не было. О, мать твою, я сходил с ума по его льющему телу, по бешеной силе, по струящемуся накалу, потом я понял, что матернулся вслух.
   -Что? Что такое?- Спросил он.
   -Ничего, я....-слова затерялись в потоке бешеного желания коснуться его паха. У него был гладкий, красивый член, и он был обрезан, поэтому головка так ярко вырисовывалась на фоне темной поросли волос, что у меня пересохло в горле и захотелось прижаться к ней и собрать всю влагу с этого творения. У Андрея было не просто потрясающее тело, оно было форменно - идеально, все равномерно и пропорционально. Я был шире в плечах, более накачанный, более по-мужски грубый, а он был какой-то скользящий, лосняще - гибкий и утонченный что ли. А его кожа так и льнула к моим пересохшим и стрелой летящее-просящих устам.
   Если бы можно было заглянуть в самые дальние уголки вселенной и увидеть то, что еще не разгадал ни один ученый, то, наверно, наш мозг бы взорвался от таких ощущений и полноты чувств, вот так и у меня сейчас. И не разум и член хотели соития, вся моя покрытая потом кожа, мои сносящие с ног мысли, отпадные мечты, моя энергия сконцентрировалась на этом одном человеке. И я чувствовал точно такую же ответную отдачу, всем своим живым нутром. Мы были одним единым сгустком бурлящей раскаленной лавы, а она находила выход любым доступным и даже не доступным путем. Я мог кончить просто от того, что смотрел на него. Я плавился под его пожирающим взглядом, его гладкие руки, что тянулись ко мне, уже начали восприниматься как свои, они уже не были чем-то чужим, но уже дополнением к собственным. Весь он стал мною, а я им. Мое сознание начало ускользать: я не мог понять, где реальность, а где фантазия, все бурлило и вспыхивало, терялось и снова соединялось воедино в тугой узел сумасшедшей жажды. Я что стал параноиком? И мой мозг начал кричать: 'возьми и дай, дай и бери! БЕРИ, БЕРИ, БЕРИ'.
   Я потянулся рукой к его каменной плоти, но Рей перехватил мою ищущую руку, развернул и поцеловал в самый центр трясущейся ладони. Задержался - и лизнул шершавым языком. И сразу же в месте касания его кончика защипало и задергало. Я охнул и прогнулся под ним как прогибается молодое деревце на лету потоков ветра. А он, устроившись между моих бедер, прижался требующим пахом к моему набухшему и подрагивающему члену.
   Сильнее, пожалуйста, сильнее же,- кричало у меня в мозгу распаленным железом.
   Я начал непроизвольно двигаться, выгибаться, как ошалевшая пантера, тереться о его шикарное тело. Когда же наши тела соприкоснулись, как касаются капли долгожданного дождя земли и молящей влаги небес - наши руки переплелись, волосы разметались и запутались, - я прикусил зубами губу, и появилось пару капель алой крови. Андрей исступленно наклонился, и тянуще медленно начал слизывать их. Наш поцелуй приобрел солено-сладкий вкус не выпитой услады, это было так эротично, так соблазнительно и так просящее нужно, что только то и имело значение, только вот ради этого и стоило народиться в этом мире страданий и одинокого ползанья души. А его рука опустилась на мои застывшие ягодицы и начала легонько поглаживать манящую ложбинку между ними. Потом его пальцы попытались проникнуть глубже - но я механически зажался. Рей легонько хлопнул меня по заднице, и сказал:
   -Расслабься. Тебе ведь, не больно?
   Я только отрицательно мотнул головой. Тогда он нежно провел рукой по моему пенису, дальше - и зацепил, почти нечаянно, мои яички. Я неосознанно ткнулся ему в руку. Он гладил меня так пару секунд, а потом поднял одну мою ногу и прижал ее к груди - теперь ему был свободный доступ к моей задней расщелине. Он сначала очень нежно провёл ребром ладони сверху вниз, повторил...- и в этой, едва ощутимой, но такой интимной ласке я расслабился и снова начал искать его так необходимые мне губы. А тем времен его пальцы переместились на мой зажатый анус и коснулись его. Я дернулся, но не отстранился.
   -Тихо милый, тихо. Я только хочу сделать тебе приятно. Ты мне веришь?
   -Да,- я мотнул головой. Сил на слова просто не было. - Но мне тяжело расслабиться. Твою ж мать... Раньше никто не пытался трогать меня там,- и я нервно усмехнулся...
   Постепенно я начал привыкать к его поглаживанию, мышцы мои миг за мигом расслаблялись, и начинала возникать, медленно зарождаться истома. Всё тело начало покалывать и зудеть.
   -Теперь не зажимайся,- прошептал он сдавленно, - будет необычно, но если ты доверишься мне - все будет хорошо. Да?
   Я ничего не ответил. А что я мог сказать? Он целовал мне полу прикрытые веки, напряженные скулы, припухшие губы, потом коснулся своим языком раковины моего уха - и я ощутил удар тока вольт где-то 500,точно не меньше. А в это время один его палец начал медленно проникать внутрь меня. Было очень приятно, нет, не больно, я просто доверял ему. Да, так, еще.
   -Да, сделай так еще...- оказывается, я простонал это вслух. Да? От, блин дурень, хотя....та пофиг - такое блаженство....
   Он начал всовывать и высовывать палец, проталкивая его все глубже и глубже вглубь меня, а я даже не заметил, как он добавил второй. Я мелко поддергивался, рвано метался, хрипло стонал. Рот Рея припал к моей шее и всасывал ее в себя. Нежность уже ушла, на ее место пришла безграничная, всепоглощающая страсть. Я не просто хотел этого мужчину, я готов был разорвать его на части, разодрать на мелкие кусочки свою плоть, уже была только смертельная жажда, адский голод и вой. Меня охватил такой жар, что я, не выдержав больше этой пытки, прокричал:
   -Хватит, молю тебя, меня трясет всего уже. Еще минута - и я кончу! Богом тебе клянусь!!!! Кончу!!!
   Он сжалился надо мной и чуть отстранился, потом наклонился к уху и тихо прошептал:
   -Все как ты хочешь, милый. Все для тебя,- и эта лукавая его усмешка.....
   И я почувствовал, как он вытащил пальцы и прошелся головкой истекающей плоти по моей дырочке. Ах, как ...как.....Но когда он попытался войти в меня - я дернулся и напрягся. Рей матернулся, клюнул поцелуем меня в губы и оседлал мои бедра.
   -Ладно, так и быть, пожалеем твою невинность, сладкий мой.- Он впился в меня таким острым взглядом, что мне захотелось прорыдать в ответ 'не бойся, все можно, почти все...я твой, только твой', и тогда он обхватил мой член у самого основания и начал медленно опускаться на него. Это было так медлительно - властно, что мы оба затаили дыхания в предвкушении чуда. Рей вобрал меня полностью в себя и замер на одно мгновение,...и начался стремительный вихрь: он брал начало у самого ядра, расширялся в объеме и силе, достигал таких высот и форм, что слов просто не находилось, он не имел конца... Все звезды миров проносились у меня перед глазами и взрывались триллионами оттенков цветов. Любовник наклонился ближе ко мне и отдавал мне свое клокочущее дыхание, я жадно его заглатывал, и оно вырывалось обратно с тяжелым свистом. Сначала все было мучительно медленно, даже плавно, но постепенно темп нарастал, я не успевал следить за переменами, это, как будто был уже не я, как будто кто-то другой. Весь мир сконцентрировался только в его глазах - таких прекрасно-греховных, таких горящих и зовущих. Я умирал в его объятиях, просто умирал. Я хватался за его руки, простанывал обрывки идиотских фраз, глотал капли пота скатывающиеся с висков в рот и ни на мгновение не оторвал взгляда от его глаз. Вот почему? Наверное, чтоб не потеряться, чтоб не пропустить ни одной эмоции этого до боли сексуального лица. Сколько это продолжалось - я не знаю, может всего лишь миг, может целый век, может и всю вечность, - это просто было. Он, то поднимался и опускался как непрерывающийся таран, а то взлетал и опадал как перышко аиста. Это было так накалено, так остро и непередаваемо, что Андрей вдруг наклонился и прижался своим лбом к моему. И уже на его лице не было той снисходительно уверенной улыбки, той циничности и полу ехидства, что почти всегда играло на его губах, теперь лицо исказилось от сумасшедшей и чистейшей страсти, от идеального наслаждения и полно- святой эйфории.
   -Да, сладкий мой, так, еще...нет, ты не просто ..сладк.. ий, ты нект-а-а-а-р.
   Я стонал - он шептал, я молил - он давал, дарил, манил. И вдруг меня так крутануло, так швырнуло - что я закричал и - взрыв! В мгновение! Я так глубоко врезался в его мышцы ногтями, что по пальцам потекла кровь, Моя спина почти полностью оторвалась от кровати, и я опирался только затылком и пятками. Это не был оргазм, нет, это была смерть и рождения меня. Я сотрясался, сотрясался и сотрясался. Никогда и нигде я не смогу испытать большего, сильнее и сумасшедшее чем это. Изливаясь долгим потоком яростного накала я - потерялся. А потом - нашел себя снова, совсем уже другим и новым.
   Уже ничего не будет как прежде.
   Андрей кончил секундой спустя с громким и протяжным стоном, мой живот оросила влага его горячей пока еще страсти. Он еще не пришел в себя от пережитого, еще вздрагивал и задыхался, а потом упал на мою дрожащую грудь. Прошло немало времени, пока мы смогли прийти в себя и спокойнее задышать. Любовник расслабленно лежал на мне, а руки его запутались в моих спутанных волосах. И мне хотелось, чтоб это не кончалось. По телу пробегали мурашки от пережитого, пальцы ног подгибались, в голове шумело, а на губах моих играла глупая идиотская такая улыбка, как у какой-то сентиментальной и романтичной девицы. И мне было абсолютно на все плевать. За такое можно и умереть, из-за такого и стоит жить вообще. И как только я мог называть все, что у меня было - удовлетворением? Ну ладно, не совсем удовольствием, но что-то вроде того. Как мне хотелось продолжать тот фарс? Пусть и был это банальный секс.
   А я еще считал себя героев - любовником, женским ценителем, 'горе Казанова', вот кем я был. Простым болваном. И мне пох-н теперь кто и как меня назовет, они просто не знали никогда ТАКОГО!
   Рей нежно перебирал мои волосы, зарывался в них теплыми ладонями, прижимался лицом к моей впадинке на шее, и мне хотелось уплыть. Первый раз в жизни. Я не сделал этого, но хотелось адски. И еще говорят, что мужчины не могут быть нежными? Кто говорит - полный кретин! В нужном месте - нужно и можно делать все, ну или почти все. Кроме смерти.
   -Ты в порядке, ошалевший мой? Ты э`того хотел, дружок ненаглядный?
   Все, к Рею вернулось его паршивое чувство юмора.
   -Я не ненаглядный, и не дружок. И неужели я выгляжу таким уж ошалевшим?
   -Выглядишь, еще как выглядишь. Уж я то вижу.
   -Ты даже не смотришь на меня!- возмутился я страстно, - как ты можешь видеть? Ты врун!
   -Нет, мой хороший. Мне не нужно смотреть на тебя, чтобы знать это.
   -О, твое 'эго'. Ты так себя ценишь! А в штанах оно у тебя помещается? - спросил я его. И зачем портить такой момент? Лучше бы он помолчал.
   -Не злись, бука. - И он нежно потерся своим носом о мой.- Мне безумно нравится дразнить тебя, ты такой милый становишься, обиженный и открытый. Я просто не смог устоять.
   -Ты козел - и это факт! Я не обиженный, не милый, и не бука! Прекрати нести всю эту чушь! Даже покайфовать не дал, вот же зараза такая! - и я пошевелился, пытаясь его сбросить с себя. Но он обхватил меня ногами, руками прижал мои плечи к подушке и приблизил свои губы к моим:
   -Прости, правда. Извини. Дурашка, мне очень хорошо с тобой. Ну, - все нормально? Или у тебя извинения по-особенному попросить? Я не против, так как передохнул уже,- он вопросительно посмотрел в мои глаза.- Так что?
   Я перестал брыкаться и улыбнулся:
   -Я еще не отошел от такого накала. Дай прийти в себя. И я не о сексе сейчас.
   Он долго и пристально всматривался в мои зрачки, пытаясь там что-то отыскать, а потом вдруг нежно поцеловал. Это не был поцелуй страсти, скорее благодарности и релакса. Наши губы едва шевелились. И я начал проваливаться в мир сна. Глаза сами собой закрылись и от чистого блаженства я уплыл. Мне не снилось ничего. Впервые, я так крепко, спал.
   Андрей.
  
   Я почти не спал. Смог задремать на пару часиков и сон прошел. Пришлось вставать с постели и идти запивать таблетку. Еще не совсем отошедший после ранения - и выделывал такие сумасшедшие пируэты. НО ЭТО ТОГО СТОИЛО. Было так непривычно не напрягаться, быть самим собой с этим парнем, так легко было на душе, так просто. Всё тело витало где-то в пространстве, мозг вообще можно было послать к чертям собачим, когда Крис начинает смотреть на меня этими своими щенячьими, доверчиво-просящими глазами. Вес мир мог поместиться в них.
   Люблю глаза твои, мой друг,
   С игрой их пламенно-чудесной,
   Когда их приподымешь вдруг
   И, словно молнией небесной,
   Окинешь бегло целый круг...
  
   Но есть сильней очарованья:
   Глаза, потупленные ниц
   В минуты страстного лобзанья,
   И сквозь опущенных ресниц
   Угрюмый, тусклый огнь желанья.
  
   Пришли мне вдруг на ум эти строки Тютчева, только взгляд у любовника моего не угрюмый и тусклый, а яркий и пламенный. Можно очень легко сгореть в пламени этого засранца. Хорош, ничего не скажешь, очень хорош. Божественно нереален и хорош. И чем я заслужил такое? В моей голове вертелось столько разных мыслей, что скоро я потерял им счет. Но я кайфовал. Мог ли я даже представить себе, что меня не будет напрягать чужое тело в одной постели, что любовник полностью меня удовлетворит, что рука и плечо, на которых покоиться его здоровое тело затекут, а я не сделаю никакой попытки отодвинуться или поменять позу. И это будет до боли приятно. Что сердце будет замирать, прислушиваясь к его тихому дыханию, что разум прокрутит десятки раз сцены нашего соития, а на устах моих будет играть эта долбано-счастливая улыбка? Крис был так непозволительно красив, что у меня перехватывало дыхание, так запретно сексуален - что это могло свалить с ног, так неудержимо срывающее-страстен, что я мог глотать его вечно. Но начала давать о себе слабость и усталость, и под утро я уснул. Вернее меня просто вырубило.
  
  
   Кристиан.
  
   Я начал просыпаться от того, что мне было тяжело дышать 'Ого, что ж за дама у меня такая? Сколько она весит, раз у нее такая тяжелая рука и нога....?' О, чёрт, блин, мать твою, фак... - вспомнились все маты, какие я только знал, но как только в моей голове начало все приходить в норму - перед глазами поплыли картинки всей прошлой ночи, всех переживаний и ощущений, всего тог что было. И уже не маты врывались в мой мозг, уже не стеснительность опустилась на меня, а дрожь прошла по моему телу и истома предвкушения охватила его. И миллионы стрелочек проткнули мою кожу в местах, где касался меня мой любовник. Все начало пылать и гореть. 'Да что ж за дурдом такой, что за грёбаная зависимость, я же ТАК удовлетворился ночью? Что со мной происходит?' И не мог я найти ответа, не мог. Да нет, он был, ответ этот, но не был готов я принять его. И стало страшно, как жить с такими ощущениями, как жить БЕЗ НИХ? Андрей уйдет, а что мне делать?
   Я посмотрел в окно, да, день сегодня обещает быть 'пекло'. Я не боялся посмотреть в глаза лежащему рядом уже нечужому мужчине, вовсе нет, я боялся, что он не захочет смотреть в мои. Так ведь проще, раньше я всегда так делал, почему и не со мной так поступить? Правду говорят: 'если хочешь понять кого-то, просто поставь себя на его место'.
   Мне было жарко, очень: и так уже жара с утра, да еще эти мысли в пот бросали, да и горячее тело на мне, ну на полу мне. Но нарушить его такой спокойный сон я не мог просто. И я лежал, ощущал, хотел. Очень хотел, снова. Я коснулся легонько его щеки (рука и нога его была закинута на меня, а лицо зарыто в мою шею), пальцы мои пробежались неощутимо по его мягким и удлиненным волосам, взгляд мой упал на ресницы - длинные, загнутые и охренительно чарующие.. Он похож был на одного голливудского актера, его имя, правда, забыл. Как быстро все изменилось: лежу я тут и рассматриваю ресницы у мужчины, хочу его грешно и порочно, а сердце скачет - и скачет, иногда перепрыгивает через раз, исполняя свою, ранее неведомую мелодию сфер.
   -Почему с самого утра твое сердце так заходиться? У меня голова подпрыгивает от этого, - неожиданно послышался голос.
   Я вздрогнул и вдруг понял, что он проснулся. За ночь у него появилась щетина, но ему это шло. Он открыл глаза, посмотрел прямо и ясно, они у него были такие сонные и прозрачные, что, как будто смотришь в чистое небо, яркое, полное разбегов и ветров, насыщенное и тепло-духмяное, ныряешь под его взглядом в самые глубокие водопады с бурлящей пеной.
   Вот мог я, когда-либо подумать о том, что стану таким романтиком? Наверно, в пачку дал бы. Это и стремно как-то, да и не по-мужски. А мне сейчас пофигу все, да и не мудрено: у меня вся жизнь перевернулась за пару дней, а, может, и пару часов. Вот все-таки горе сближает людей намного сильнее, чем радость. Да и сколько радости той в жизни моей было? Было, конечно, но не так уж и много, а вот херни всякой хватало. Но не об этом мне хотелось думать сейчас. Все пело такими песнями морских сирен, что сердце начинало сжиматься от свежих и живых еще воспоминаний, начинало кидать в дрожь и рождать неведомые ранее ощущения. Разве так бывает?
   Наши лица были очень близко друг возле друга, и я мог дотянуться своими губами к его губам, и мне так захотелось сделать это, что во рту вдруг резко пересохло, и я сглотнул. Рей перевел взгляд на мою шею, а потом губы, задержался на них взглядом и я почувствовал, как уже что-то не мягкое ткнулось мне в самое бедро. Его рука, до этого мирно спавшая у меня на груди, переместилась в ленивой ласке на плечо, потом коснулась соска, а нога, закинутая поверх моей - опустилась между моих ног и потерлась коленом о мой пах. Он умел возбуждать, одним только взглядом умел, он был само возбуждение.
   -Так что ты молчишь?- игриво протянул он
   -Не знаю, наверное, ты что-то мне отдавил и мне тяжело дышать.
   -Да ну? И что же я тебе, слабенький ты мой, отдавил? Ты не очень похож на слабака, - и его рука переместилась ниже, прямо на мой член. Он обхватил его одним уверенным движением, и я не сдержал стона. - Опять и снова, снова и опять. Как может быть такой славный 'дружок' у такого хиленького мальчика?- Спросил он.
   -Ты издеваешься? Рей........ах, ооооо....твою ж.....да, еще, аааа.......
   -Ты как-то не связно разговариваешь, друг мой сердечный, - все никак не унимался он.
   -Рей, заткнись. Или делай это всерьез или перестань.
   -О, милый, я самый что ни на есть серь-ез-ны-й парень! Уж кому как не тебе знать это. Неужели прошлой ночью я ничего тебе не доказал, надо повторить, более настойчиво и основательно для особо непонятливых.
   Он так нежно касался тыльной стороной руки основания моей плоти, что я захотел завыть. Как же хорошо он знает все эти точки, или у него просто это врожденное? Да какая разница, лишь бы не останавливался.
   -Так что, я жду ответа? - Не унимался никак он. - Его горяще-бездонные глаза вдруг сильно потемнели и окинули взглядом все мое тело. - Хотя это неважно уже, твое тело говорит само за себя.
   Ну что ему сказать, что я таю в его руках как лед под жарким солнцем, что мозги закручиваются в спирали, и сносит крышу, что губы дрожат в немой просьбе дать больше, намного больше, дать столько, чтоб захлебываясь в этих ощущениях взрываться осколками метеоритных дождей? Я двигал бедрами навстречу его руке, и она уже стала вся мокрая от моей смазки.
   -Боже да, пожалуйста, Рей, да, еще, - я даже не понимал, что произносил это вслух, и что вообще болтал, но Андрей это услышал очень хорошо и вдруг съехал по моему телу вниз и оказался между моих ног.
   -Еще хочешь? Я дам тебе еще, но смотри, чтоб много не оказалось, - и он ДАЛ.
   Я смотрел на него сумасшедшими глазами, пожирал всего: его гибкое тело напрягшееся в безумном и смелом желании, его огненные глаза, его неумолимый язык. Когда он втянул меня глубоко в рот, почти до самого горла - я выгнулся и схватил его за волосы.
   -Ты хочешь моей смерти, скажи? - Прохрипел я.
   Он только отрицательно замотал головой и чуть улыбнулся с моим членом во рту. Блять, только Рей мог кидать такие кони, я еле сдержался и почувствовал, как капля смазки выступила на головке, он слизал ее кончиком языка и проглотил. Он делал все так естественно легко, что это казалось единственно правильным и нужным - иначе никак. Я начал слабо двигать бедрами навстречу его губам. Он просунул одну руку мне под зад и сжал ягодицы, другая лежала на паху, а я смотрел на все это и молча, умирал от жажды. Потом он переместил свою руку ниже, на мою мошонку и так легко погладил ее, как самое легкое и нежное перышко. А язык его ласкал, лизал, сосал, втягивал и заглатывал, менял темп и направления, менял то на зуб - губы - рот и даже нос. Я чувствовал своей головкой гортань Рея, его внутреннюю часть щек, неба, губ и языка. И этот язык, он был умелый ас в своем деле. Мне скручивало в такой тугой узел захлеба, что хотелось так глубоко вогнать свой орган в него, чтобы не было отдельно его и меня, чтобы было только мы, мы, мы, мы, и мы-мы-мы-......
   Я уже не выл, я громко стонал во весь голос, не сдерживая ни единой эмоции, я просто не мог:
   -Андрей, милый,....мой,.....еще,.. еще....,только не останавливайся, я умоляю, .....еще....
   И тогда он резко ввел в мой анус два пальца - я сжался и вогнал ему в рот свой член так глубоко, как только это было возможно и яростно кончил.
   -А,,А,,А...! - Меня подкидывало и подкидывало, вскидывало до таких вершин- небес, нет за небеса. Хоть убейте меня, но пошевелиться я не смогу, ни за что на свете. Меня снесло внезапной и молниеносной лавиной. Вот это гонка.
   -Ну как, милый, я смог доказать тебе свои серьезные намерения? - Еще и решил пошутить Рей.
   Я только и смог поднять голову и хмыкнуть.
   -Молчание - знак согласия, - закончил он. Потом он поднялся, лег возле меня прижавшись сбоку и обнял за талию.
   -Мне нравиться видеть, как ты полностью утрачиваешь контроль. Это заставляет чувствовать себя..
   -Всесильным?- перебил я его.
   -Нет, нужным и необходимым. - И он рукой повернул мою голову к себе.
   -Ты даже не представляешь, насколько я счастлив, когда ты бьешься в моих руках, как меня заводят твои глухие стоны, твои урывчатые движения и неуверенные касания. Хотя...не совсем они и неуверенные, разве что вначале. Ни один самый опытный любовник или любовница до сих пор не смогли добиться и половины этого до тебя. Ты как-то странно действуешь на меня.
   -Ну я ..
   Он приблизил свой рот к моему, и жарко поцеловал. Он целовал сначала кончики моих уст, исследовал их линии, изогнутую форму, потом обвел языком мои искусанные губы, захватил в плен нижнюю - оттянул, засосал - я застонал и приоткрыл рот пошире - он ввел свой язык глубоко внутрь и соприкоснулся с моим, поиграл с ним, вылизал все доступное и захватил там все пространство, как будто зазывая и дразня. А почему как будто? Он это делал конкретно и с точным умыслом. Я не мог даже представить, что точно или даже приблизительно придет ему в голову в следующую секунду. Откликнулся я сразу и прижался к нему еще ближе... И тут зазвонил мобильный. Я понял это только тогда, когда Андрей отстранился чуть и сказал:
   -Блин, второй раз звонит, кто-то или настойчивый, или что-то очень срочное.
   -Да пошли они все, не отвечай.
   Но он приподнял одну бровь и хмыкнул:
   -Похоже, я разбудил спящий вулкан, - и его рука потянулась к телефону.
   -Это Саша, твой бос. Тебе лучше ответить, ты морозишься какой день подряд, поговори с ним.
  
  
   Я глянул на Рея и удивился, он увиливает? Разве не хочется ему продолжить? Не хочется броситься еще раз в этот чистый экстаз? Я взял телефон и ответил на этот долбанный звонок, правда голос был у меня хриплый и томный:
   -Да, привет Саш. Нет, все нормально, да... А нет, не нужно сейчас, давай через часик в магазине. А,,, да, я немного занят, хорошо. Что? Да, я приеду. Е... Слушай, у меня тут друг приехал погостить, - и я многозначительно посмотрел на Андрея, - ты не против того что я приеду на работу с ним? - Я вопросительно посмотрел на него, а он, приподняв одну бровь, утвердительно махнул чуть головой. - Да? Ну, тогда отлично. Нет, он не гонщик, скорее любитель. Ну ладно, до встречи через час.
   Я отключил мобильный и мигом вскочил с кровати: - Раз уж ты решил оторваться от этого, подымай тогда свою задницу и чеши в ванную, а я пока приготовлю что-нибудь перекусить, день, кажись, будет не из самых легких. К нам какие-то важные клиенты должны прибыть, так что мне придется ехать на работу в любом случае. Ты точно не против поехать со мной?
   -Нет, не против. Сколько можно лежать?
   -Но твоя рана еще свежа, болит. Ты можешь остаться.
   -Она тебя так беспокоит? А вот только сейчас ты не беспокоился насчет ее когда кричал 'Еще, еще'?
   -Ну и сволочь же ты поганая, - Рей весело захохотал, я же отпихнув его легко на подушки вскочил, схватил джинсы, оделся и помчался на кухню.
   -У нас мало времени, иди в ванную. - еще раз я повторился.
   Я услышал скрип постели, потом шаги и звук льющейся воды. Наконец-то засранец решил поднять свою...хм...клеевую попу и искупаться.
   Что же приготовить? Кофе, нет два кофе, яичницу, на другое не хватит времени и тосты. Быстро, сытно, и... быстро. Я хотел что-то более существенное после ТАКОЙ ночи, но минут нифига не было.
   Я тоже принял душ, побрился, и вошел на кухню.
   -Ты чего не ешь?
   -Жду хозяина.
   -Ради Бога, прекрати, давай ешь, времени совсем нет. Мы быстро позавтракали, тут Рей сказал:
   -Слушай, мне очень надо заехать и по пути майку или футболку купить, я не могу в твоей ехать, ты же сам это понимаешь. Я не думаю, что ты хочешь, чтоб все узнали о нас. Мне лично пофиг, а тебе точно нет. Ты как, согласен?
   Я посмотрел на него, склонил на бок голову и призадумался, а ведь он был прав. Я не боялся, нет, просто все так стремительно происходило, нужно время, чтобы самому разобраться и привыкнуть. Не хочется мне лишних проблем и расспросов.
   -Хорошо, давай заедем.
   Мы вышли из подъезда и направились на стоянку к моему железному другу. Блин, а он мне уже и не друг стал, просто мотор, вот Рей - да, друг, вернее и друг, но не только. Ай, что это меня гребет то так? Мне неловко, что ли? Ну да, не привык я с любовником утречко встречать, да еще когда то утро ТАК начинается и хрен КАК закончиться и где? Я сел на байк и завел мотор, Андрей же не спеша подошел, осмотрел и изрек:
   -Красавец, тебе подходит. Очень.
   Наверно это глупо, но мне было приятно. ОЧЕНЬ, Оччень приятно, и так захотелось поделиться с ним этим. Хотелось затискать его до смерти, расцеловать, как ошалевшая кошка от валерианки, как нарик, сжимающий дозу в дрожащих руках, как мать выжившего ребенка после аварии или еще какой там херни. Блин, и не стремно мне вовсе, кайфово то как! Я бы даже сейчас и чечетку сплясал ни самом маленьком бочонке из под пива. Дурак? Полнейший притом.
   -Залетай сзади, и держись. Это тебе не мертвым камнем в тачке висеть, здесь воздух, свобода и совершенный полет.
   Он уселся сзади меня и его руки так сказочно-крепко меня обхватили, что я начал переживать, а не свалюсь ли я на землю от зашкаливающих эмоций как девчонка, которую впервые поцеловали, не просто так, а взахлеб, по-французски, со всеми такими нежными прибамбасами.
   -Что дальше, мамочка?
   -Я двинул назад головой, и ударил не сильно его по голове.
   -Заткнись, неучь. Обхватил меня руками? Тогда смотри, не вылети из седла. И не зли меня, а то точно выброшу по дороге.
   -Не выбросишь,- и лукаво добавил, - некому будет тебе такой минет делать тогда.
   Вот же точно гад, у меня все внутри остановилось, и я непроизвольно посмотрел на его губы, чуть приподнятые в легкой усмешке от высказанного.
   -Ну, давай, езжай, а то скажешь, что из-за меня опоздал. Нам еще за футболкой заехать нужно.
   Я вздрогнул, опомнился и буркнул:
   -Тогда заткнись и молчи.
   Мы тронулись легко, плавно, потом я нажал на газ и нас понесло. Мы успели и в магазин, и на работу. Приехали в притык, когда я подъехал к салону, мне навстречу выбежал Антон, наш работник, и прокричал:
   -Блин, Крис, еле успел, там Сашка кипишует. Быстрее, нигде не задерживайся, ни с кем не разговаривай, прямо в офис, понял?
   -Да, понял. Ничего смертельного, чего трясешься? Подумаешь, клиенты крутые.
   -Ни чё себе подумаешь! Не нужно такими гостями пренебрегать, а если что не нравиться - пойди Санычу поплачься.
   -Заткнись уже. Я, между прочим, собирался на отдых.
   Антон пробубнил там еще что-то, но меня это не интересовало вовсе.
   Я почти бесшумно заехал в гараж, остановился и выключился. Андрей слез первым, я подождал и тоже слез.
   -Я иду к ним, а ты тут осмотрись, хоть я не думаю, что мы там долго будем, скорее обговорим все поверхностно, а все более конкретное позже. Они, наверное, захотят и здесь осмотреться тоже.- А потом я повернулся к Антону:
   -Тошка, покажи все Андрею, хорошо?
   -Хорошо. А ты кто будешь? - обратился Антон к нему. Тот посмотрел на меня и почти с издевкой в голосе произнес:
   -Друг я. Близкий друг.
   -Близкий? А что же ты Крис молчал, никогда не говорил? О близких нужно говорить. Ладно, давай чеши быстрее.
   Все было, так как я и думал: Сашка уже разговаривал с клиентами, объяснял, а когда я зашел, показал мне кулак сзади их спин и я усмехнулся. Ничего, пусть и он поработает, я год беспробудно пахал на салон. А магазин же наш двоих, пусть и он что-то делает кроме как наблюдать, командовать и требовать. Ну и что, что он деньги вложил, я тоже. Я работаю-получаю процент, он не работает здесь толком - и тоже проценты получает. Ну, с этим я, конечно, загнул, работает он что надо, но меньше - у него другого хватает, так вот пусть и не выкаблучивается. В кабинете мы пробыли минут тридцать, после чего клиенты захотели осмотреть наш товар и мы вышли в зал непосредственно к самим байкам.
   'У каждого свой вкус, и каждому еще и разный мотоцикл подходит: и форма, и цвет, и размер. Я любил свой 796, белый, хоть меня уверяли что 'мультистрада' лучше по нашим дорогам и подешевле, но я зациклился на этом и все тут, притом только белый, не красный. Черный и белый - мои любимые цвета, так подходят и дополняют меня. Хоть и красный, может, более впечатляющ - я заказал именно белый и ждал, и дождался. Какие бомбезные формы, какие глади и пируэты можно исполнять на нем, как на музыкальном инструменте. И он стоит своих денег, каждой вложенной копейки. Хотя для дилетанта или просто любителя это может показаться глупой дорогой примхой, но только не для меня. Нужно чувствовать его силу, нужно уметь сливаться с ним и принимать его как часть руки, а не как железяку, как нечто неотдельное, только тогда и можно получить кайф и удовольствие. Когда ты на нем - ты не просто свободен, ты вылетаешь из пространства. И, ты зависаешь на невидимой грани дозволенного, уже нет преград и границ. Это как занятие сексом, горячим, жарким, бесконечным - где нет ни начала, ни конца. И там и здесь нужно правильно рулить, но в отличие от секса здесь ты командуешь, а там партнер. Ведь чтобы взять - нужно отдать. Не всегда, конечно, не со всеми и каждым, но когда это твое и ты это знаешь, а ты это точно знаешь, то ты в раю. И ...'.....и тут я понял, что я что говорю это вслух, что вокруг всё смолкло, ни единого звука не слышно, и все кто был в нашем магазине-салоне тупо уставились на меня: и работники, и клиенты , и Сашка, и......Андрей. Но видел я только его и его глаза. И говорил я все это, наверно сначала для гостей, но потом невольно переключился только на одного человека и для него одного. Вот блин, ступил, потерялся. Твою ж мать, я с ним полностью теряю контроль.
   -Э, извините, я увлекся.
   Сашка странно посмотрел на меня и повернулся к гостям, хотел сказать что-то, но один из клиентов его опередил:
   -Ого, нехило так. После таких слов, скажу я тебе Санек, мне очень захотелось купить сразу этого 796-о, взять клее-евую телку и испытать, если хоть половина того что ты сказал правда - башку мне точно снесет. Я тогда всех знакомых заставлю его купить. Клянусь. - И он повернулся ко мне и добавил: - Я возьму его.
   -Но, - я попытался вставить, - может это и не для вас, вы должны его прочувствовать, а вдруг разочарование. Так быстро такие серьезные вещи не решаются, хотя... может и наоборот, именно так, и решать нужно?.. Но, я - это я, а вы - ? Я его понял, сразу признал, и никто меня в этом не убеждал, а вы...нельзя все же так быстро.
   -Все хорошо, парень. Не переживай. Он и правда мне нравится, и насчет покупки я уверен. Вот насчет других - не знаю, и убеждать, конечно, не буду, но для себя я его хочу.
   Да, вот так просто взять и купить байк за 20штук долларов - или он очень богат, или обезбашен полностью. Да у нас много классных мотто есть, не хуже, но реклама - великая сила, это я знаю. Даже гавно продашь дорого, если постараешься. Блин, а я ведь и не старался, просто зашелся на волне возбуждения и 'И тут Остапа понесло'.
   Сашка повернулся ко мне и прошептал тихо:
   -Всегда знал что ты повернут на байках, но не до такой же степени. Хотя нам это на руку, так что молодец. Мне нравиться твой подход, - и он заржал как конь.
   Клиенты еще что-то спрашивали, обсуждали, договаривались и прочая хрень - я слушал в пол уха, мое внимание было сконцентрировано на другом предмете, вернее особе - Андрее. Да, следующий раз лучше его не брать, а то почти невозможно сконцентрироваться на работе. Он так странно смотрел на меня, так хорошо мне было от простого его присутствия, даже мурашки бегали под кожей. Так мне хотелось скорее убраться прочь отсюда, так хотелось остаться с ним наедине, но, увы. После этого гости пригласили нас на обед - так сказать отпраздновать первую покупку, или первое приобретение. Черт, ну почему именно сегодня? Но деваться было некуда, я попытался увильнуть, подошел к Сашке и сказал:
   -Слушай, я не очень силен в составлении контрактов и всех бумажных волокит, в обсуждениях - я практик, могу показать, слепить, а все это трепание- не мое вовсе.
   -Не твое? А ты себя сегодня слышал? Да ты все подал так, что я сам захотел сегодня с кралей какой-нибудь покататься на байке и кончить там же. Е, нет, ты сегодня не пойдешь никуда, не выйдет. Твой клиент, заканчивай сам с ним.
   -Но, я не один. Я же с другом приехал, а ему чего с нами ехать? Нафиг оно упало ему?
   -Так пусть подождет
   -Где? Дома? Он у меня гостюет, да и с другого города, и тут никого толком не знает, да и ранен был. На него пару дней напали, порезали. Ему не очень легко сейчас.
   -Так домой его отправь, - сказал Сан и отвернулся.
   -Хм, да уж, отправишь ты его, он себе свое знает и поступает по-своему.
   -Ну, так с нами пусть едет. Мне всё-равно, решайте сами, и мозги мне не еби. Но ты идешь.
   -Вот хрень. Ладно, решим. Пошли я вас познакомлю.
   -Это не терпит?
   -Сашка, он мне не чужой, некрасиво так.
   -Ладно, просто я устал очень, да и спал ночью мало, вчера с Италии только вернулся, эти поездки меня доконают.
   -Ну, так не хватайся за все подряд. У тебя денег не хватает? Хватает? Нафига тебе столько всего? Это ж с ума можно сойти, брось.
   -Не могу, от меня многие зависят, да и привык я так.
   -Хе, тогда и не жалуйся, что сеешь, то и жнешь.
   -Ох, блин умник, твою мать. Сеешь-жнешь. Ты что, блин, оратором заделался? Такие речи сегодня от тебя слышу, что и не понимаю - охрин-аю. До конца я тебя не знаю еще, ох не знаю.
   -Да, в тихом болоте черти водятся.
   -Хватит, не делай мне мозги. Пошли с другом твоим знакомиться, а то что-то упорно он на нас смотрит. Как зовут то его?
   -Андрей.
   -А отчество?
   Ох, твою мать, я ж не знаю его фамилии то. И как это он мой друг, а фамилии я и отчества его и не знаю. Круто. Думай, думай.
   -Э, а зачем отчество? Он любит, когда его просто по имени зовут. Он не старый, да и ты так официально подходишь. Попроще, давай?
   -Ну ладно, как хочешь.
   'Вот же зараза, чуть не влип. Пронесло'.
   Мы подошли к Рею, и я представил их друг другу:
   -Рей, познакомься, это Саша, я о нем тебе рассказывал.
   -Да? Надеюсь, не только какой я плохой, но и что-то попристойнее.
   -И не надейся. - Мы все рассмеялись. - Шучу, конечно. Ты хоть и террорист и трудоголик сумасшедший, но в тебе есть и хорошего куча.
   -ОЙ, я сейчас покраснею. Ладно уж. А вообще я рад знакомству. У тебя и, правда, хороший друг. Я не всем это говорю, Крис, и нечего тебе стеснятся. Ты хороший малый, толковый, не ляпалка, слов на ветер не бросаешь, немного скрытый, конечно, и шальной в плане свободы и мотто, а так - нормальный пацан. И знаешь... Рей, кажется?
   -Да.
   -Так вот, он и правда чувствует мотор, как живой, блин, так умеет понять и пропустить через себя, что мало таких найдется, кто живет этим. Ничего главнее в жизни и нет для него.
   -Ей, полегче, я все еще здесь. Я прозрачный?
   -Да ладно тебе. Не смущайся. Я очень рад, что тогда ты не отказал, год назад, и мы смогли сработаться.
   -Я тоже рад. Но прыгать к потолку не собираюсь, извини уж.
   -Не ехидничай, тебе это не идет. Может, ты все же и друга своего представишь?
   -Да - да. Ну... это Андрей, мой очень хороший друг. Ну и ...да все, в общем. Что поделаешь, раз любит он не мотто, а машины? Не дурак, иногда, разве что остряк и шутник такой себе.
   -О, ну все понятно. Друг - не дурак,- шутник. Ну, ты и приколист, однако. Ты прав, все - сказал Саша.
   И мы снова все рассмеялись. Я посмотрел, наконец, на Андрея и смех замер у меня в груди. Он прищурился, как и всегда, и добавил:
   -Ну, мотто я тоже люблю, просто не выпало как-то ближе с ними познакомиться. И да, я шутки люблю, насчет дурака - не знаю, но другие не жаловались как-то. И я тоже очень рад нашему знакомству. Крис очень много хорошего о вас рассказывал, в основном все положительное, ну кроме, разве что, переработы вашей.
   -Хух, я теперь смогу спокойно уснуть, - и снова смех.
   Мы сошлись все легко, атмосфера была непринужденной, Все смеялись, подкалывали и веселились. Потом поехали в ресторан, и обед плавно перешел в ужин, Мы засиделись, как, впрочем, это всегда происходит в нормальных таких компаниях, всем было хорошо, но я устал и мне надоело улыбаться, перекидываться не имеющими смысла предложениями, надоело отводить глаза и держать себя в руках, надоело украдкой кидать запретные взгляды на одного, и ждать ответных, таких желанных и необходимых. Я хотел домой, хотел с ним, хотел его. И я перестал уже спрашивать почему, перестал корить, винить и запрещать. А зачем? Я был счастлив и жив. И что немаловажно, он тоже хотел. Все понапивались, но я почти не пил, я был пьян Реем. Мы могли уже более свободно смотреть друг на друга, всем было уже не до нас, кто-то танцевал, кто-то уже снимал кого-то, кто-то допивался, а мы сидели друг напротив друга и смотрели в глаза. Я мог делать это до бесконечности.
   -Пошли?- Вдруг спросил он.
   -Да, сейчас.
   Ушли мы быстро и легко, всем было просто не до нас.
   Я оседлал свой мотор, устроился поудобнее, и подождал Рея.
   -А ты не хочешь прокатиться? Мне так хочется освежить голову после этого дурдома.
   -Я только за.
   И мы понеслись по ветру. В этот момент я был самым счастливым человеком на земле - я мчал на любимом байке с дорогим моему сердцу человеком. Чего еще можно желать? И этот человек меня понимал, принимал и обнимал. Его тело было прижато так тесно, как будто мы едины во всем. Он прижимался губами к моей шее, руки обвили грудь и стиснули с такой силой, что тяжело было дышать, пах его прикасался к моим ягодицам, а дыхание щекотало кожу в ушной раковине, что хотелось, как мелкому щенку поднять заднюю лапку и подергать ею за ухом. Черт, я не смогу его так долго катать, хоть и хотелось этого очень, но вскоре я понял, что нужно немедленно прекращать и ехать домой, а то еще от съезжающих на бикрень мозгов утрачу контроль над байком. А авария нам не нужна.
   Наша прогулка заняла где-то около часа времени и вскоре мы вернулись домой 'вместе вернуться домой' как же шикарно это звучит - просто неимоверно!
   Мы вошли в квартиру на удивление спокойно, никто никого не зажимал, не поддергивал и не говорил.
   -Хочешь кофе или чай?
   -Давай свой зеленый чай
   -Да ладно тебе, если хочешь кофе - скажи, я сделаю без проблем.
   -Чай хочу!
   -Ну и фиг с тобой.
   Я сделал, как он просил. Мы сидели молча: я пил кофе, он чай. Есть не хотелось, трепания языками тем более. Потом Андрей встал и подошел к окну, он так долго смотрел туда, как будто хотел увидеть там что-то очень важное и от этого зависела его жизнь.
   -Что-то случилось?- Спросил я его. - Ты молчалив.
   -Нет, все нормально. Знаешь, сегодня я понял почему ты любишь скорость на мотоцикле - это и правда здорово, особенно когда его ведут такие умелые руки как твои.
   Мы снова замолчали, но от его слов на душе запрыгали зайчики и я захотел прижать к себе очень сильно. Всего пару слов и ты на высоте, нет, даже не так, ты на небесах. Из его уст даже проклятия приятны.
   -Я рад что тебе понравилось, я правда ОЧЕНЬ рад, и это не просто слова. Мне хочется приносить тебе радость всегда, везде, всем чем только смогу и ..
   -Не нужно, Крис, не усложняй все, прошу тебя. Нам ведь хорошо сейчас, давай так и продолжать. Нет вчера и завтра, есть только сегодня.
   -Почему? Ведь все не так и сложно и ...
   -Сложно, все очень сложно, настолько - что плохеет от этого, но с тобой все легко и хорошо, я не хочу грузиться, не забирай у нас этой простой теперешней радости. Можно?
   -Но этого мало, мне мало. Почему ты не хочешь объяснять, я НЕ ДЫБИЛ!!! Я хочу помочь, и даже если и не смогу ничего сделать, то хотя бы попытаюсь. Неужели ты не видишь, что это разделяет нас. И я не усложняю, я хочу быть с тобой, очень, но только сегодня мне мало, очень мало, почти ничего.
   -Это все что я могу дать, ты понимаешь это? Это все.
   -Все?
   -Да.
   Стало хреново, очень, мне аж поплохело.
   -То есть завтра, ты уйдешь и все, это конец?
   Он смотрел и молчал, а я ждал и рассыпался от его молчания. Он убивал меня этим. Наконец он решился:
   -Лучше так, чем потом. Сейчас будет легче, будет проще - мы еще не успели привыкнуть так сильно друг к другу, потом было бы только хуже.
   'Не успели привыкнуть? Так будет лучше? Для кого лучше?' мне хотелось врезать ему по морде от этих слов. БЛять, блять, блять!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!! Кричало все внутри, на кой хрен мы встретились? Зачем я его узнал? Почему так? Почему? И что мне всю оставшуюся жизнь только и делать, что вспоминать и жить вот этими мгновениями? Он подошел ближе и хотел обнять меня, но я сбросил его руки и сильно оттолкнул в сторону:
   -Не трогай меня, какого хрена? Ты ведь сам все знаешь! Ты у нас умный, опытный, твою ж мать. Как ты вообще решил мне что-то объяснить? Я ведь мог проснуться утром, а тебя и след простыл - ничего, я ведь не маленький, переживу. Какого хрена ты вообще мне все это объясняешь? И причем здесь 'мы не привыкли еще' и 'не успели', чего мы не успели? Не напрягайся, не стоит. Я переживу!!!! Но скажу тебе одно - ты один, потому что ты хочешь быть один, все проблемы ни при чем - это я знаю. Так просто удобно тебе, ясно? И еще, время не имеет никакого значения, ты думаешь, чтобы полюбить нужно сто лет?!!! Да и минуты хватит!! И привязаться тоже! Давай, уматывай, удирай куда там тебе нужно, шифровщик чертов. Ну и хрен с тобой.
   Я крутанулся, совершив целый оборот, и выскочил в коридор, схватил ключи, обул кроссовки и побежал на улицу. Я и сам не знал куда иду, зачем убегаю - ведь все тщетно, все впустую. Не убегу я сам от себя. Я завел байк и помчал. Я ездил до тех пор, пока не надуло голову - шлем забыл дома. Но даже после этого я не поднимался домой, я сидел на земле возле подъезда и смотрел не темные окна своей квартиры. Немного успокоилось на душе - скорость всегда помогала, но лишь немного на этот раз. Впервые я не смог забыться. Впервые не спасали дороги. Я что?.. Зачем врать, к чему обманывать себя. И это не привязанность, не супер секс и новизна ощущений. Нет. Это сильное чувство. И как теперь его терять? Как отпустить и забыть? А не забудешь - и гаплык мне. Боже, что ж я даун такой? Я все сидел и сидел, наверное, уже часа 4 ночи, или уже утра. А может Андрей вообще ушел? И как только эта мысль пришла мне в голову - я резко вскочил и метнулся в подъезд.
   -'Боже, пожалуйста, нет, Пускай он не уехал, прошу тебя. Хоть один раз увидеть его ещё. Я ж ничего не знаю о нем, ни фамилии, ни города и где живет, ни родных, ни привычек и вкусов его - ничего, одно имя и тело. Ни сердце его я не знаю, ни душу, он никуда меня не пускает. Разве что капельку и на пару секунд, а потом снова опускаются стены и холод'. Я молил и молил, сам не зная, что и зачем. Когда я ворвался в квартиру, то увидел, что Андрей еще есть - он одетый спал на моем диване в зале, в полусидящем состоянии лицом к проходу, как будто ждал меня и высматривал. Я осел возле стенки и долго смотрел на него. У меня от нервов все тело подрагивало и труханило и прошло много времени, прежде чем я успокоился. Потом я встал, пошел в ванную, принял душ, вернулся к дивану и лег рядом. Я не касался его, просто смотрел и смотрел, вбирал все его черты и жесты, запоминал мимику и дыхание груди, трепет ресниц и подъемы-спады грудной клетки. И я унесся в мир сладкого морфея.
   Мне снилось море и Рей, мы вместе там плавали, дурачились, целовались и любили друг друга. И не нужно было расставаться, ругаться, обижать и обижаться - там было легко и просто, во сне моем. Он был так ярок и красочен, там все цвета слились воедино и навеки. А потом я проснулся, проснулся и решил: 'Нет, не отпущу, буду бороться! Не отдам я свое счастье просто так, никому не отдам!' Я прижался к телу любовника еще ближе, обнял его рукой и снова уснул. Проснулся я почти в обед, усталый и вымотанный, и у меня было такое чувство, что за мной наблюдают. Открывать глаза было страшно, а вдруг я увижу там злость. Но делать это было нужно и как можно быстрее - неизвестно сколько времени у нас осталось с Андреем.
   Он смотрел на меня в упор своими проницательными глазами.
   -И долго ты не спишь? - Спросил я его.
   -Минут сорок.
   -А чего меня не разбудил?
   -Ты и так почти не спал. Я ждал тебя, а потом вырубился. Голова ты сумасшедшая. Ты всегда так бурно реагируешь, если что тебе не по нраву?
   -Да, я такой. Редко - но метко.
   -Ясно, значит ты еще и психопат, - весело сказал он.
   -Да, наверное, не думал об этом.
   Рей поднял руку и коснулся моих глаз.
   -Ты усталый, морщинки вот залегли, зачем умчался? Я очень переживал, нельзя в таком состоянии гонять.
   -Откуда ты знаешь, что я гонял?
   -Знаю. Что еще ты мог делать?
   -Бухать, например,- сказал я, а он рассмеялся невесело:
   -Да уж. Мог, наверно. Но ты гонял, знаю. Чувствую.
   Я приподнялся на руках и навис над ним:
   -Не уходи сегодня, я не готов. Дай время привыкнуть.
   Он скривился.
   -Не поможет. Поверь.
   -Верю, не поможет.- Согласился с ним.- А что делать? Как быть? Я не могу вот так просто взять и отпустить тебя? Не могу объяснить почему, даже не спрашивай, я просто не могу и все.
   Он молчал, я ждал ответ.
   -Будет только хуже.
   -Не будет. Уже и так все хреново.
   -Тогда зачем тянуть?
   -Не знаю, считай это моей просьбой в обмен на спасение твоей жизни. Так как?
   Он гладил подушечкой большого пальца мои щеки, всматривался вглубь моих глаз ища там ответы, но понимал, не все так легко и просто.
   -Хорошо, но я могу побыть здесь еще три дня. Не больше. Это все что я могу дать тебе. И себе, - как-то тихо добавил он и сглотнул. В его зрачках появилась тихая печаль, но он смог быстро взять себя в руки и добавил:
   -Давай о хорошем. Грустить - не наш удел.
   -Давай. Что будем делать?
   -А что ты предлагаешь?
   -Не знаю даже. Это ты мастер всякого рода сюрпризов, вот и выдумывай.
   -Ну раз так, то за мной, малыш, не станет. Он влепил со всей дури мне в лицо подушку и сказал:
   -Сначала я хочу поесть, очень. И принять ванну. И побриться. А потом по ходу дела решим.
   Я разочарованно застонал и Рей громко расхохотался:
   -Видел бы ты свое лицо. Не грусти, котенок, я так тебя сегодня затрахаю, что ты неделю сесть не сможешь.
   И у меня от его слов все стало внутри:
   -Еще посмотрим кто кого затрахает, а то ты что-то увиливаешь последнее время. Мне так кажется.
   -Это только для вида. Тебя же подготовить нужно, да и задумано так было.
   -Ты шутишь, да? Ты что, планы составляешь как кого и где отиметь? Ну ты точно настоящий козел и, не в обиду сказано - пидар ты, Андрей.
   Он так громко заржал, что люстра на потолке закачалась и зазвенела.
   -О да, я такой, и это тебе нравится.
   -Ты уверен?
   -Уверен, уверен. А теперь подымай свою клее- е- вую задницу и тащи ее на кухню - я есть хочу!
   -Засранец. Разбаловал я тебя. - Но сам покорно встал и пошел готовить для этого...е...ну засранца, в общем, завтрак.
   На зло этому гавнюку я сварил ненавистную мне овсянку, но пожалел и добавил меда и сухофруктов с орехами. Не люблю я ее страшно, но после спиртного как она шла - за милую душу, сразу легче становилось. Не на следующий день, конечно, там - будун, какая еда там вообще, но потом - супер. А так - я ее ненавидел, фу, эти сопли. Зато тошнить переставало. Андрей, гад этот, заслужил 'подарочек'. Пока я готовил -он купался. Мужик вышел с ванной и преспокойненько начал ее уплетать, не забывая меня хвалить.
   -Ты шутишь, вкусно? - Недоверчиво переспросил я.
   -ОЧЕНЬ.
   -Врешь
   -Бля буду, вкусно.
   -Фу.
   -Е, не хочешь - вали с кухни, не порти мне аппетит.
   -Я еще раз недоверчиво глянул на него и принялся за еду. Сам я съел только кусок батона с вареньем и выпил кофе. Эту...- я есть ни-ни. Как хочет.
   Потом тоже принял душ, побрился, переоделся и обернулся к любовнику который уже закончил есть и, вернувшись в комнату, наблюдал за мной.
   -У тебя красивое тело, все в меру.
   -Для тебя, дорогой, все для тебя,- подразнил я его. - Хочешь?
   -Хочешь, очень хочешь, но позже. У нас мало времени, и я хочу сделать и успеть как можно больше.
   -И что же ты надумал?
   -Увидишь.
   Он называл места - я показывал дорогу, он задавал - я следовал, он говорил - я исполнял. Мы катались на каруселях, потом кидали шары в боулинг- клубе, кормили друг друга с рук и вылизывали ладошки, потом проигрались в автоматах и бродили в парке, целовались в беседке там же и удирали от злой бабульки матерившей 'эту нынешнюю развратно-сумасшедшую молодежь', потом мы снова перекусили и пошли в кинотеатр смотреть первый попавшийся фильм, слава Богу это оказалась комедия, хоть и не мелодрама (интересно, а с каких это пор я мелодрамы захотел смотреть?) мы наржались, наприкалывались там и опять нацеловаться нам просто не дали, так как все зрители в зале начали смотреть не на экран, а на нас и нам снова пришлось удирать. И мы смеялись, дурачились, как два шальных подростка, пытаясь ухватить от жизни то, чего больше может и не быть вовсе.
   -Ты не устал? - Спрашивал он меня снова и снова, и я отвечал ему :
   -Нет, - опять и опять.
   А потом все утихло у нас внутри и взорвалось:
   -Пошли домой, - вдруг сказал он и я вздрогнул.
   -Пошли. Как скажешь.
   Я не был на работе сегодня, не гонял на байке, не видел мамы и Сашку в салоне, не таскал девчонок и не спорил со Стасом - в общем, у меня сегодня была совсем другая жизнь. И я был счастлив, очень. На душе было так легко и хорошо, как никогда до этого, ни разу. Выходит, что для счастья не так и много нужно. Правда, очень немного - только любимого, а дальше все и так приложиться. Он обнял меня одной рукой и прижал к себе - так мы и пошли домой, хотя хотелось бежать: быстро-быстро, крепко-крепко, сильно- сильно. 'Я СЧАСТЛИВ!!!!!!!!!!!!!!'- Кричало все и всё. Даже люди попадались с улыбками на устах - и весь мир радовался со мной.
  
   По пути мы зашли в еще одно интересное место- 'секс шоп ' и Рей купил смазку.
   -Она никогда не пропадет, - хитро добавил он. А я и не смутился.
  
  
  
   -Спасибо, Друг, - сказал я ему, - это был клевый день, такой длинный и простой, такой наполненный и радостный, я как будто вернулся в детство. Очень давно хотелось как можно скорее повзрослеть, избавиться от контроля, стать самостоятельным и крутым, а сегодня наоборот. Дурка я был раньше
   -Почему это был? Ты и так им остаешься, - поддел меня Рей.
   -Сам дурак. И не наскучило тебе все-время язвить? Ради интереса выдумал бы что-то другое, стих бы сочинил, например. Ты мастак на язык.
   -Ты и, правда, считаешь мой язык таким клеевым?
   Вот засранец. И как с ним можно разговаривать нормально: у него или под-бки или намеки. Не соскучишься никогда.
   -Да, считаю, - сказал я серьезно, и вдруг в его глазах вся веселость исчезла, там появилось совсем другое. Мы уже были дома, и я порадовался этому.
  
   Андрей медленно начал подходить ко мне на ходу снимая свою футболку, остановился в метре от меня и расстегнул пуговицы джинсов, спустил их с ног и сказал:
   -Хватит прелюдии, хочу тебя.
   -Да, хватит,- отозвался я следом.
   Я тоже хотел снять одежду, но его руки перехватили мои, приостановили.
   -Позволь мне, я так мечтал сделать это весь день.
   И я замер. Рей провел своими руками у меня по бокам - от косточек бедер и до подмышек, потом спустился обратно вниз, чуть захватил пальцами края моей майки и приподнял, погладил легонько живот, задевая пупок, и по моему телу побежали мурашки. Я внутренне застонал, а ведь он еще толком ничего и не сделал, а я уже растаял. Черт, так нельзя реагировать.
   -Ты очень чувствительный, если будешь так реагировать, я и половину не смогу сделать с тобой, а у меня запланировано целое шоу, не обламывай мне праздник. Думай о чем-то другом, о сегодняшнем фильме, например.
   Он издевается? О каком, нахрен, фильме? У меня только одна мысль - любить, любить, любить!!!
   -Извини что не угодил, - сказал я хрипло, не повезло тебе со мной.
   Он усмехнулся:
   -Разве я сказал, что это плохо? Нет, не плохо. ОЧ-НЬ ХОРО-ШО. Для меня хорошо, не для тебя. Я впервые встречаю такого отзывчивого человека как ты. Просто тебе же тяжелее. Я могу делать с тобой что захочу, и тебе придется все терпеть, можешь зубы сжать, но быстро ты у меня сегодня не кончишь, это я тебе обещаю. Так что готовься, любовничек, - и он тихо-тихо засмеялся.
   И я стискивал зубы, закусывал губу, сжимал кулаки. Рей тоже остро реагировал на мои прикосновения, но он имел больше практики, да и сильнее он внутренне был, не так сумасшедшее горяч и необуздан, он умел и мог остановиться - я нет, я был ураганом. Внутри меня кипели такие страсти и эмоции, что могло снести с ног. Я мог крушить все и всех вокруг. Если мне хорошо - то это рай кайфа и удовольствия, но если наоборот - то это такой ад, где умираешь каждую секунду, каждое мгновение этого времени, всех времен бытия. Сейчас был рай блаженства и желания, такого огромного и полного, что я начал задыхаться, не в переносном смысле этого слова, а это проявлялось даже на физическом плане - у меня потемнело в глазах и я начал хватывать ртом воздух.
   -Вот об этом я и говорил. - Прошептал любовник.
   -За-а-тккни-сь...прошу тебя. - Я закрыл глаза от переизбытка чувств.
   -Посмотри на меня, - сказал он мне тихо, но я отрицательно мотнул головой.
   -Посмотри, ну же. - Он легко погладил меня по шее пальцами, провел по 'адамову яблоку' и приподнял мне подбородок:
   -Не бойся, милый, открой глаза.
   Он так нежно и ласково попросил, что я сдался. Когда наши взгляды встретились, я понял, что не только во мне бушует ТАКОЕ пламя, но и с ним твориться тоже.
   -Господи, и как с тобой сдержаться? Скажи, что ты сейчас хочешь? Что чувствуешь, скажи, милый мой. Только от одного вида твоей реакции на мои прикосновения я теряю рассудок. Ты - чудо.
   -Я не знаю ...что тебе... сказать. Хочу все.....
   Рей рывком стянул мою майку, он очень пытался не спешить, очень. Я видел, как дергалась жилка у него на виске, видел, как дрожат его руки, как он пытается удержаться на последней дозволенной границы еще трепещущего сознания и перехода на другой уровень ускользающей реальности. Потом он приложил ладонь к месту, где бешено грохотало мое сердце с растопыренными пальцами и наклонился к моему уху:
   -Мне никогда и ни с кем так не было хорошо, и я знаю, что и не будет больше. Ты огонь в моей крови, и как я не пытаюсь справиться с этим, меня еще больше затягивает в воронку желания и ощущений. Давай так, ты будешь вести и показывать что ты хочешь и как, а то я только касаюсь тебя - и ты дрожишь. Так больно? Так неудержимо?
   -Да, так, очень неудержимо. Но, нет уж, ты веди, я в твоем ...распоряжении.
   -Хорошо, но если что - останавливай. Ок?
   -Да.
   И тогда он повел.
   Его руки старались так нежно и почти неощутимо касаться, что я толком не мог понять - мне только чудиться это или все же контакт есть. Он ласкал губами мою шею, пальцами томно царапал спину, проводил вдоль позвоночника и замирал, потом снова возвращался и поглаживал. Затем он начал опускаться на колени и его рот следовал вниз за ним: Рей легко ущипнул меня за сосок и прокрутил его мягко в пальцах, затем нагнулся и лизнул, неумолимо всосал и отпустил, и так несколько раз; затем и с другим последовала та же пытка. А я мог только выгибаться, прижимаясь к стене и сжимать его голову негнущимися, закостенелыми руками и бормотать ерунду. Потом он, наигравшись с сосками, переместился на пупок и такие пируэты начал там выделывать, что у меня потемнело в глазах. Руки его тем временем расстегнули молнию штанов и спускали их по ногам вниз успевая задевать все немыслимые ямки и бугорки, впадинку за коленкой, мышцы на бедрах и икрах, косточки на тазу. Его язык вылизывал мой пупок, потом любовник опустился еще ниже и, поворачивая голову из стороны в сторону, задевал мой истекающий член своим носом и щеками, ласкал его своим горящим лицом и стонал. Я так судорожно сжимал пальцами его шею, так сильно тянул его волосы до отказа сил, так хотел вжать его затылком а себя, что не выдержал .У меня начали подкашиваться ноги и я начал оседать от такого накала эмоций и страстей.
   И разве это только секс?
   Насколько же глубока может быть реальность в моем переломленном сознании, если стирались все границы физического и плавно переходили в духовное. Я уже не мог отделить своего замершего тела от горящего сердца, моего внутреннего крика и гортанных стонов души от разрывающее-смертельного желания плоти - это все так сильно и намертво слилось воедино, что я мог просто умереть. Пусть бы кто сейчас не вошел в мой дом - я бы не то что не смог бы оторваться и остановиться, но даже поднять голову и взглянуть на него - весь мир перестал для меня существовать вне Рея.
   Вне его и меня.
   Нас.
   На меня накатывали волны чистейшего удовольствия , и я терялся в них, растворялся, опадал.
   А Рею все было мало: он начал целовать мне голени, щиколотки, облизывая их и засасывая поочередно все мои пальцы ног, облизывая их как самый изощренный гурман. Я пытался отодрать его хоть на секунду от себя, но он вцепился в меня мертвой хваткой и никакие силы всех миров не смогли бы мне помочь. Его глаза полыхали таким черным пламенем, как будто сама тьма поглотила их навеки, там была такая глубина бешено-испепеляющей страсти, что малейший признак сознания полностью исчез, растворился в экстазе бесконечно взрывающейся ночи.
   Потом он так мучительно и сладко поцеловал головку члена, так дерзко и развратно его облизал со всех сторон, так вызывающе трепетно засосал в глубь своего рта - что мне показалось он уже не мой, а принадлежит ему. Я был мокр, нет, с меня лило - пот заливал глаза, шею, грудь ручейками опадал на живот и спускался в пах, присоединяясь к моим сокам и влажности рта любовника. Все смешивалось в таком коктейле вкусов и накале страстей, что хотелось кончить на месте. Но Рей в самый последний момент ослаблял захват и нажимал какие-то невидимые точки, и меня отпускало, а потом он начинал все заново и, я снова умирал, умирал, умирал. Я, наверное, точно мазохист, а как иначе объяснить мое терпение и желание этой, такой невыносимо-прекрасной боли?
   И я смертельно мучился, безмолвно подавлялся своими чувствами и вскриками. Так хочется беззаветно молиться на эти руки, губы, глаза... так хочется умирать с ним вот так вечно, каждую секунду, каждое мгновение, каждый миг и ритм самого мелкого промежутка во вселенной. Он лепил меня своими пальцами, выделывал шедевр искусства. Я был весь его - что хочешь то и делай, как хочешь - так и твори.
   Так просто.
   Не знаю, сколько он меня так мучил - терзал, но я потерялся. Никогда не терялся, нигде и ни с кем. А сейчас полностью вырубился - вскрикнул и упал на него. Андрей обхватил меня руками за бедра и, удерживая в таком состоянии, прошептал:
   -Я тебя предупреждал. Так что держись до конца, я еще и половины с тобой не проделал, малыш мой ненаглядный.
   -Что?
   Он хохотнул и поднял меня на руки.
   -Ты что? - Только и смог я сказать.
   -Не бойся, до кровати донесу, маленький мой. Не хочу, чтоб ты поранился и вырубился. Лёжа - тебе будет легче.
   Я не стал с ним спорить, обхватил ногами его бедра, руки сцепил на шее и, спрятав лицо у него на груди, стал ошалело его целовать. Когда он опустил меня на кровать вместе с собой - я застонал, выгнулся, и вжался своими бедрами так сильно и яростно, что отстраниться он уже не смог и, слава Богу. Потом я перекатил его под себя, сплел наши пальцы вместе и сказал:
   -Теперь твоя очередь кайфовать.
   Я проделывал все с таким рваным усердием, что у меня закрутилось в голове, ведь ласкать кого-то - это не меньше чем получать. Так что я снова начал задыхаться от переизбытка чувств и эмоций.
   Рей откинулся на кровати, позволяя мне делать все, что придет в мою очумелую голову и принимал любую ласку в любом виде. Он умел ДАВАТЬ, но, твою ж мать, как он умел и ПОЛУЧАТЬ. Когда я, обцеловал каждый миллиметр его горячей кожи поднял лицо и посмотрел на него - я чуть не подавился слюной: весь расслабленный в одних местах и ТАК напряженный в других, голова чуть откинута, глаза прикрыты от тихих стонов, подрагивающие губы, дрожащие веки, руки чуть отведены в стороны и пальцы сжимающие стальной хваткой простыни, вздымающаяся грудная клетка, пульсирующий живот и приподнятые бедра.
   От такого вида любовника я просто онемел - значит не только я умираю в его руках, тоже самое происходит и с ним!!!!!!!!!
   О Боже ж ты мой, спаси нас обоих - мы попали.
   Я смотрел и никак не мог насмотреться - хотелось навеки запечатать твой образ в памяти своей.
   Пока я впитывал это в себя, он приоткрыл глаза, и они блеснули топазным огнем. Я усмехнулся и прошептал:
   -Ты тоже не так спокоен, как кажешься.
   -Да уж, успокоишься тут с тобой. То ты умираешь от ласк в моих руках и почти теряешь сознание, а то накидываешься на меня и зацеловываешь до смерти. - Его голос сильно охрип и стал глухим. Видно было, что слова давались ему с большим трудом.
   Я наклонился и закрыл ему рот горячим, как наша ночь, поцелуем и его язык сразу ворвался в мой рот. Мне хотелось съесть его, изглотать и выпить, передать своими губами всю ту бурю чувств, что он вызывал во мне. Я хотел полностью стать с ним единым. И это уже были не поцелуи, это была гонка ' кто больше выдержит и отдаст'. Я отдавал в этих поцелуях всего себя, все свое такое еще не познанное нутро, весь свой загадочно-фантастический мир. Я хотел вернуть ему хоть малую часть тех ощущений, что он вызывал во мне. И исцеловал все его лицо, всю шею, его божественно-сильные руки, твердый живот со стальным прессом, твердые соски, как маленькие жемчужинки, крепкие ноги как у греческих героев, умелые пальцы как у искусного пианиста, нежные ладони как лепестки цветка.
   Я никогда не целовал мужской член, но сделать это с Андреем мне показалось самой естественной вещью в этот момент. Для меня перестал иметь значения пол, что это что-то не то.
   ВСЕ БЫЛО ТО!
   Если я могу быть счастлив именно с мужчиной, а конкретно с Реем, то значит - так тому и быть. Я не просто не был против, я был миллион раз 'за' всеми своими лапками и когтиками.
   Низко склонившись над ним, я провел рукой по всей длине начиная от головки и заканчивая темной порослью у основания. Кожа там была на удивление шелковистая и бархатная. Потом я приоткрыл рот и сначала несмело лизнул его языком: любовник громко застонал и взглянул на меня. Он как будто подталкивал меня к более решительным действиям, и я расслабился под его нежным и жарким взглядом. Постепенно я приловчился, мои движения стали более уверенными и напористыми, захотелось облизывать его со всех сторон, и я пытался сделать так, как делал Рей, добавляя свое. Я даже и не заметил, как уже от пугливого я перешел на полное и бесповоротное заглатывание и обладание. Я сосал и втягивал с такой сумасшедшей страстью, что завелся как ненормальный, и виделось мне, что не я делаю минет, а мне его шлифуют. Я сам уже стонал и сосал, лизал и ласкал, а потом меня резко дернули и перекинули на спину:
   -Хватит. Это и, правда, первый раз для тебя?- еле-еле выдавил Рей.
   -Да, - сказал я и облизнул губы.
   Он застонал и прижался к моему лбу:
   -Ты меня точно в могилу положишь. Слишком уж ты очень хороший ученик - схватываешь налету.
   -У меня учитель что надо.
   Андрей подарил мне еще один офигенный поцелуй и руками развел мне ноги.
   -Только не напрягайся, слышишь?
   -Да.
   Он впился снова мне в губы, а рукой начал гладить мне внутреннюю часть бедер, плавно переходя на ягодицы, между, и дальше на анус.
   -Ах, - не сдержался я.
   -Спокойнее малыш, тише, я легонько.
   Они и, правда, ласкал меня там очень нежно, не спеша, но уверенно и точно. Я хотел и ждал большего - я ж все понимал, не дурак. Но такая медлительность меня просто убивала.
   -Больше, я хочу больше, - просил я.
   Он окинул взглядом мои губы, всмотрелся в глаза и начал ласкать так, как просилось. А я стонал, что еще оставалось и моглось? Потом он достал смазку из джинсов, что валялись рядом и растер ее между пальцев. Я смог только понять это, когда он проник одним пальцем внутрь и замер.
   -Все хорошо?
   -Да, наверно.
   -Боишься?
   -Нет, не боюсь. С чего вдруг?
   -Смелый мой, горжусь тобой.
   -Рано еще.....гор...диться.....ах... - и все слова пропали, когда он начал двигать пальцем. Это было нечто, полностью новые ощущения. Немного смешанное с болью, немного напряжное, но очень острое и зарождающее. Тогда он ввел второй палец, и я застонал. Сначала было не очень понятно, я замер, но он губами отвлек меня и я забылся. Постепенно он наращивал темп, двигал ими уверенно, но плавно. Я начал громко стонать и подвывать, и когда думал что сойду с ума от этой пытки Рей резко вытащил пальцы, слез с меня и повернул задом, подтягивая меня задницей ближе к себе. Я стоял на четвереньках, он был сзади.
   Все было медленно и остро: сначала он начал тереться всем своим телом о мои ягодицы и спину, легко пританцовывая и выгибаясь в каком-то мистическом ритме, потом нежно опалил дыханием мою шею - словно точно знал как мне приятно и невыносимо трепетно.
   -У тебя здесь на затылке такое чувствительное место, что ты просто лоснишься эмоциями и трепетанием, и мне так нравиться отыскивать все твои 'взрывные точки'.
   В то время как он сзади терся своим членом между моих ягодиц, рука его ласкала спереди мой член, подводя к самой черте. Я весь истекал, я так его жаждал и терпел, что уже ничего не понимал и все мое существо было сконцентрировано только на его следующем движении тела: он намазал свой член обильно смазкой и стал плавно и медленно проникать сантиметр за сантиметр вглубь моего тела - больно не было, вовсе, даже и не знаю чего. Скорее это мое желание слиться с ним, быстрее бы почувствовать его наполнение и наше единение. Да и возбужден я был так сильно, что про что-то другое кроме кайфа не могло идти и речи, и все это время он целовал меня, шептал и успокаивал, баюкал и ласкал:
   -Еще чуть-чуть мой хороший, да, вот... чуть приподними ...крис-стец, ах... да- да. - И когда послышался тихий звук хлопка, я понял, что он вошел в меня до упора. Мы замерли, не двигаясь пару секунд, он давал мне время, чтобы я смог привыкнуть к ощущению его внутри себя. Рей начал очень медленно двигаться, почти не выходя, скорее волнообразными круговыми движениями, и когда я начал отвечать и стонать он остановился:
   -Тебе не больно? Скажи.
   -Нет, мне...всё норма.
   Я услышал счастливый вздох любовника за моей спиной:
   -Слава Богу, я не хотел бы тебя поранить.
   И началась наша скачка: сначала от томительно-медленных и еле ощутимых движений, потом тянуще длинных и нарастающих, выскальзывающих и наполняющих, перешедших в сумасшедший галоп криков из нутра, сплетения пальцев и рук, покусывание кожи на моей напряженной шее. Мы взбирались на неведомые вершины других миров, и опадали на дно самых глубоких океанов вселен, все взрывалось потоками таких красок и оттенков, что я понял - больше не выдержу. Я чуть приподнял бедра и повернул голову с глухим всхлипом, ища его губы:
   -Иг, Рей, РЕЙ,....
   -Да милый...- он сжал пальцами мой член и я протянул:
   -Я сейчас ко-о-о.... а-а-а, - и Андрей поглотил мой крик своим ртом, я забился в потоке взрывов и скручивающих судорог райского наслаждения. Он кончил вместе со мной, прикусив несильно кожу на мокром затылке, сжался как пружина и ...взрыв. Я почувствовал его горячий поток внутри себя, огненную лаву радости и чистейшего наслаждения. Через пару мгновений он, нежно прижимая меня к себе, опустил нас на постель не выходя с меня - мы лежали боком, Рей, прижатый ко мне еще сзади, одна его рука так и продолжала сжимать мою, а другой он гладил мой расслабленный живот, как будто успокаивал и расслаблял.
   Мы лежали так долго, говорить не хотелось, спать тоже, была какая-то чарующая истома пост релаксации. Рей поднимался с кровати только чтобы включить в нете музыку, и я начал уплывать в мир грез и нереальности под аккорды ее и мирного биения пульса Рея.
   -Спи, ты устал. - Он еле ощутимо прижался к моим губам, возродил там лёгкую полуулыбку и я откинулся на его грудь.
   -Не хочу спать. Хочу запомнить каждое мгновение нас.
   -Я тоже.
   Мы почти всю ночь бодрствовали, но и не разговаривали тоже: мы слушали то звуки мелодий, то переливающуюся тишину, то отбивание толчков нашими сердцами, то легкое дыхание, а то просто прижимались друг к другу и любили своими телами, любили снова и снова, только меняясь ролями - вот и было отличие, а так снова взрывы, падения, восхождения и экстаз.....долгий,...длинный....упоительный...возрождающий миг.
   Уснули мы утром.
   Я открыл глаза. Все тело плыло наполненное аурой полнейшего удовлетворения. Никогда я, еще поспав так мало времени, не просыпался таким наполненным и удовлетворенным, таким счастливым и истым.
   Андрей еще спал, наши тела сплелись и разметались, воздух был наполнен остатками ночи и утром, вернее днем, всё казалось просто сном или нереальностью. Нет, точно было, иначе мне бы не саднила сейчас так между ягодиц. Я усмехнулся, а этот гавнюк оказался прав, точно неделю сидеть не смогу. Я наклонился над ним и пошел принимать душ. Хотелось долго стоять под струями воды, вспоминать и переживать все оттенки произошедшего, пропускать их через себя, наполняясь новыми ощущениями и чувствами. А привыкнуть к состоянию влюбленного не так и долго и тяжело - это почти легко, особенно если оно взаимно. А оно взаимно? Ответа на этот вопрос я не знал. Было страшно даже подумать об отрицании. И сбитым комом все становилось внутри и сжимало дыхание. Стоп, не стоит сейчас думать об этом. Но Рей ведь молчал. Я опомнился только тогда, когда дверь в ванную открылась, и в нее зашел обнаженный любовник.
   -Ты не против, если я присоединюсь к тебе?
   -Нет, только за.
   Он закинул ногу и влез в ванную, стал рядом, чуть отодвинул меня в сторону и сказал:
   -Ты весь горячий уже, дай место и другим освежиться, - и потянулся через меня за мочалкой, медленно, сексуально, так томно взял гель, намылил и начал натирать ею свое тело. Это было очень эротично. Я что озабоченный? Так потеряться в счете от пережитых мной оргазмов ночью, а сейчас стоять и смотреть на любовника, и снова начинать заводиться?!!!!
   Он как будто прочитал мои мысли и хитро улыбнулся:
   -Не потрешь мне спинку, дорогой?
   -А задницу тебе не натереть, - сказал я зло, на себя, не на него, на всё. Я злился на себя за свою несдержанность и неумение скрыть своей реакции и чувств, и быть как открытая книга, что хочешь-то и делай. Это хреново, однозначно!
   -Успокойся, малыш. Ты не привык еще к этому, потом станет легче и проще.
   -Когда? Где? С кем?
   Глаза Рей потемнели, и он резко схватил меня за плечи и громко прошипел:
   -Заткнись, я не знаю что тебе сказать. Не порти это - у нас только оно и есть, на кой хрен ты тупишь? - А потом добавил более тихо,- мне тоже нелегко, с тобой все по другому. И это все ВОТ ТАК происходит впервые у меня. Иди ко мне, дурачок ты мой.
   Он прижал меня ближе, обхватил мою голову руками и поцеловал мне веки, впился в губы и пил мое дыхание вместе с каплями чистой воды, что собирались у моих губ. Целовал меня очень долго и медленно, внимательно, как-то я бы даже сказал, а потом отстранился чуть:
   -Вечером продолжим, а то так и не успеем ничего кроме траха понять. С тобой я не только это хочу.
   -А что еще?
   -Все хочу, я говорил тебе уже. Ты помылся вообще или просто так здесь втыкаешь?
   -Да, помылся. - После таких вот странных моментов было тяжело сразу взять себя в руки и собраться. У него же получается.
   -Тогда я кофе хочу, сделаешь?
   -Сделаю, пользователь хренов. Секс ему потом, видишь ли, а кофе сейчас! Может спинку еще тебе потереть?
   -Я не против, хочешь?
   Я аж рот открыл от такой наглости.
   -Правда что ли?- Спросил я недоверчиво.
   Он выразительно хмыкнул, чуть приподняв краешек губ повернулся и подставил мне спину. Ну и что с ним делать?
   -Ты наглец, знаешь ли?
   -Знаю. Но я тебе потом массаж Т_А_К_О_Й сделаю, что ты офигеешь.
   -Да?!!! Массаж я люблю. - И я решил малек поиграть, а вместе и отомстить.
   И я начал тереть ему спину - плавно, нежно, обрисовывая все мышцы, проводя по ключицам кружевом экзотических и немыслимых узоров, нажимая на копчике и углубляясь между его крепких ягодиц. Присел, потер дразняще икры и тугие ляжки, поднялся - перешел на живот, начал спускаться ниже, направился к бедрам и только я хотел потереть мочалкой его член, как его рука резко перехватила мою.
   -Ты должен расслабляться под этим, а не напрягаться, - сказал я.
   Он повернул голову, и я увидел там адское пламя желания:
   -Я тебе с массажем расслабление тоже покажу, Хватит, потер что надо. - Он повернулся ко мне передом ,забрал из рук мочалку и прошипел в губы:
   -Иди кофе готовить, а то так выебу, что молить меня станешь о пощаде. Я пытался быть ночью ласков с тобой и сдержан, но ты меня доведешь.
   Он так выразительно посмотрел на меня, что я понял лучше сваливать.
   На кухне остановившись на миг, подумал и рассмеялся. Как же здорово вот жить так с ним и поддергивать утром, дразнить, нарываться и улыбаться. Так клево делить это все с кем-то, особенно дорогим тебе человеком. А ведь раньше я не знал этого такого простого, почти примитивного счастья...
   Да, завел я его. И стояк у него был еще тот после 'натирания спинки'.
   Я с таким удовольствием готовил ему кофе, что насыпал ему вместо сахара соль, совсем не заметил этого, только, когда он скривился и сказал:
   -Ты всех таким кофе поишь? Теперь я понимаю, почему ты мне зеленый чай давал. И, правда, уж лучше чай пить, чем соленый кофе.
   -Что? Какой соленый? - Я взял его чашку и пригубил, потом прыснул и вылил в умывальник.
   -Извини, перепутал сахар и соль.
   -Да, ты странный сегодня. Видно это секс так на тебя действует.
   Я посмотрел на него строго и приготовил новый кофе, уже нормальный, вкусный, тягучий и насыщенный.
   Будешь кашу, бутерброды, салат, или гренки?
   -Ты что все это успел сделать так быстро?!!
   -Да нечего тут делать. Каша - хлопья водой залить кипяченной, гренки и бутерброды - сам понимаешь легкотня, салат-5и минутное дело. Так что?
   -Давай все, или сам решай, я сегодня хороший. Меня всю ночь кормили КЛАСНЫМ ужином, так что я со всем согласен.
   От его слов у меня снова сбилось дыхание и я замер.
   -Ясно. Сделаю салат и гренки. Ок?
   -Ок. А знаешь, даже если ты рассердишься и не накормишь меня, я все равно кайф получу от поддразнивая тебя. Убиться от такого кайфа можно!!! Ты так мило краснеешь, как мальчишка, Меня ТАК это заводит, что просто нет слов. Ты уникум!!! - Он поднялся, подошел ближе и обнял меня за талию, а я тем временем пытался своими дрожащими руками сделать эти чертовые гренки, но нож все выскальзывал у меня из рук. Я перестал бороться и откинулся спиной ему на грудь:
   -Слушай, я рад что ты такой подъ-бщик-кайфун, но дай мне накормить нас и я весь твой. Хорошо?
   Он сильно меня прижал к себе, клюнул поцелуем в висок и отпустил.
   - Хорошо.
   Кое-как мы позавтракали, вернее, пообедали и Рей вдруг сказал:
   -Давай сходим сегодня в твой клуб и побоксируем. Ты не против? Хочу размяться, да и на мастерство твоё посмотреть.
   -Что? Ты хочешь побоксировать? А тебе четыре дня назад мало по морде дали так ты еще и от меня получить хочешь? Ну ты даешь.
   -Да ладно тебе, это будет здорово. Хочу посмотреть на тебя на ринге.
   -А что здесь тебе не хватает любования мной?- Захохотал я во весь голос.
   -Ну, здесь ты домашний, а мне тебя на деле увидеть хочется.
   -Да?!!! Значит, здесь я ничего не делал? - Я поднялся со стула, и направился к Рею на ходу стаскивая с себя футболку и бросая ее на стул. - Ну раз у тебя такая короткая память - мы ее освежим.
   Рей заржал, как последняя скотина.
   -Милый, да что ты так кипишуешь? Я не о сексе вовсе, - но ему пришлось замолчать, так как я бросился на него. Он быстро среагировал и перевернул меня через себя, повалил на кровать: я оказался прижат весом его тела, а он сидел на моем животе и зажимал мои руки своими. Я дурачился, он тоже, мы в шутку пинали друг друга и обзывали всякими прикольными словечками. А почему бы и нет? Так иногда хочется впасть в детство и пошалить, просто подурачиться и пострадать полнейшей херней. Смех - это же лучшее лекарство от депрессий, болезней, невзгод и дурных мыслей.
   Когда ты находишь человека, который и понимает тебя без слов, и веселиться да шутить умеет, когда секс на высшем уровне, когда в горе есть к кому прижаться, когда порулить и помчаться - это твое, так просто и элементарно. И кто сказал, что это должна быть девушка, а не парень? Я никогда раньше не осуждал лесбиянок и геев, мне всегда было интересно взаимное влечение, а не сплетни, предрассудки. Я не насмехался над ними, но и не любил, когда надо мной прикалывались в этом смысле - это не та тема для приколов чтобы шутить, даже тогда. Все это слишком остро и серьезно стало для меня. Почему меня не тянуло с детства к парням, а теперь стало? Почему именно сейчас? Или дело вовсе не в парне или девушке, а именно в самом Андрее? Думаю, что это и есть самый точный ответ, может он и не очень мне по душе, но глаза закрывать на это просто глупо, все равно не поможет.
   -Андрей, а ты с детства знал, что ты гей или это позже проявилось?
   Рей расхохотался, чуть не икая, я минут десять ждал пока он успокоиться.
   -Ну, ты даешь? А как сам-то думаешь?
   -Не знаю я.
   -Вот ты впервые со мной, с парнем спал, а до этого хотел?
   -Честно - нет. И никогда не тянуло.
   -Рей, я не гей, я бисексуал - у меня нет границ в этой сфере, разе что груповуху я не люблю. - Он замолчал, погрустнел как-то и уже более спокойно добавил. - Я не предаю значения этому так сильно как другие. Тело и душа могут быть как красивыми у женщины, так и у мужчины, ну и наоборот. Это все в голове. У меня в детстве друг был - он гей. Женщины его вообще не привлекают в смысле секса, у меня не так, если ты чувствуешь тягу и влечение - значит это то, что тебе нужно. Мне хорошо с тобой, ты веселый, прикольный, отзывчивый и добрый пацан. И ты страстный и чувствительный, что я должен подумать 'Боже, какой я извращенец!! Я ненавижу себя!! Почему так?' Поверь, для меня это не проблема. И никогда не была.
   -Повезло тебе. А родные знают?
   -Да.
   -Значит, вдвойне повезло. Я даже представить не могу реакцию мамы. Хотя кто его знает. Да и если ты уедешь - какой смысл эти разговоры вообще начинать?
   -Слушай, ты слишком много паришься по пустякам.
   -По пустякам? Не скажи, двадцать шесть лет я был гетеросексуалом , а теперь вдруг резко стал геем.
   -Ты не гей, это я точно знаю. Ты - это ты, зачем искать название, клеймить и тратить время на фигню? Перед кем ты отчитываешся, кому доказываешь, кого убеждать собираешься? Ну и радуйся - вдвойне кайф. Знаешь, не нужно загадывать наперед, это глупо. Мы не знаем, что будет завтра, как оно произойдет и надо это будет оно нам вообще потом. Вот что есть сейчас - то и бери, и будь счастлив и благодарен судьбе за это. Могло и не быть, веселись, радуйся. Вот нужно будет через месяц матери сказать - вот через месяц и парся, думай, а если не нужно будет - то сама проблема отпадет. Не загадывай, понял? Расслабься.
   -Да я знаю. Всегда так и пытался жить, но вот впервые стал не то, чтобы сомневаться, но мне хочется быть завтра и через месяц с тобой и...
   -Перестань, - прервал он меня,- мы договорились.
   Повисла гнетущая тишина, все снова начало становиться слишком тяжелым, мрачным и непонятным. И снова эти дурацкие мысли, эти страхи и еще черт знает что. Да, нужно забыть. НО КАК???
   Не помню точно, где я слышал, но:
   'Двигаться вперед, не означает оставлять что-то сзади'.
   Я бы смог согласиться с этими словами раньше, но не теперь. Сказать, что на душе рвались струны - значит ничего не сказать - было пакостно. И я постарался думать о другом:
   -Ты вроде хотел увидеть, как я боксирую?
   -Да, хотел. Ты передумал?
   -Нет, я с самого начала и не был против.
   -Ну, вот и отлично, собирайся тогда и поехали.
   Через час мы были на месте.
   -Слушай, Рей, а ты боксировал когда-то?
   -Если так можно назвать это, то немного. Ну, я не занимался как ты в клубе, с тренером, я просто заходил иногда и баловался. У меня терпения на это не хватало.
   -У меня, если честно, тоже. Но для отца это было - как кровь с носа, да и маму не хотелось расстраивать, ну и самому пригодилось.
   -Да уж, спасибо тебе, и твоему отцу и маме - я жив, а то хрен его знает, что бы могло быть, если бы ты не умел драться.
   -А драться и боксировать - это разное.
   -Ну не скажи. Одно другому не мешает.
   Мы зашли в клуб: как раз был обеденный час, так что людей не было вовсе, но жара стояла неимоверная.
   -Мы пока разомнемся и поиграем - с нас лить будет. Может, передумаешь?
   -Нет, я точно не передумаю, но ты, Крис, если так сильно не хочешь - скажи.
   -Да не то чтобы так сильно не хотел, просто впадло в такую жару, но раз уж мы пришли- то давай начинать. Ты подожди, а я тренера поищу своего, предупрежу.
   Я пошел его искать, нашел достаточно быстро, мы крепко обнялись и поздоровались.
   -Блин, Кристиан, сто лет не заходил ты к нам. Видать загордился.
   -Да что вы, Вадим Степанович, какое там? Я работал и днем и ночью, столько всего навалилось - и отец умер, и одна работа, потом другая, салон. Да и не ас я в этом деле, так, балун-шалун.
   -Ну не прибедняйся, дорогой, ты очень даже неплохо бил, особенно удар твой левой - сказка. До сих пор вспоминаю, просто ты изначально не хотел в чемпионатах участвовать, так что лапшу на уши мне нечего вешать. Что так решил зайти?
   -Та с другом своим заехали, он хочет посмотреть на меня и со мной немного размяться.
   -А он боксер?
   -Говорит нет, но что это такое, думаю, знает. Иначе не просился бы.
   -Так я не против, все равно в такую жару парней поднять, что мертвецов с могилы. Не подходящее время вы выбрали.
   -Так он на днях уезжает, времени особо нет, вот, и пришли.
   -Ну как хотите. Только ты это, размяться не забудь, а то завтра плохо будет.
   -Да помню я, помню, еще не все растерял.
   -Посмотрим, что там есть еще у тебя. Ну, давай, иди тогда.
   Кирин Вадим Степанович был моим тренером, это да, но он был и частью моего детства, моей юности. Он столько раз поддерживал меня, понимал, так как никто из родителей и друзей, вытягивал за уши из очень сложных и тупых ситуаций, давал силы тогда, когда руки просто опускались, и хотелось выть волком. Наверно, как и у каждого подростка с родителями не было никакого понимания, особенно с отцом, но с Вадимом всегда все получалось. А вот своих детей у него и не было. Причины я не знаю, да и не спрашивают о таком. Если бы он сам захотел - рассказал, а так нет - значит - нет. Так откуда же он мог так чутко и точно понять степень моей обиды или границы общего непонимания? Почему всегда знал, где нажать, а где вовремя остановиться? И сколько раз я думал о том, почему он не мой отец. И хорошо, что и не мой, так он был и тренером моим, и другом, и отцом, и братом. С ним было легко, правда последнее время мы отдалились, и причина исходила от меня. Не знаю почему, но я стал ото всех закрываться, отдаляться, стал глух и нем. Это происходило постепенно, не сразу, неуловимо, но оно все ж происходило. И придя сюда сегодня, я очень остро это прочувствовал, а он, как и всегда, не лез в душу с тупыми и ненужными расспросами и укорами. Хороший он был человек, редкий. Все в меру каких-то причин угождают, или дружат, ну или общаются, а вот он не имел причин. Ну что он мог получить от меня? Ничего, но если я делал всего лишь один шаг навстречу ему, - то он делал сто шагов ко мне. Все же этот мир и, правда, не без добрых людей. И вообще, если обернуться и просмотреть всю мою недолгую пока еще жизнь - то в ней было много чего хорошего и люди интересные и положительные встречались, и если бы я позволял - были бы и по сей час.
   Когда я вернулся, Рей переоделся и в моей старой майке и шортах боксерских, что я ему дал уже растягивался. Я тоже быстро переоделся и присоединился к нему. Мы еще побегали, а потом стали в спарринг. Тренер всегда был очень щепетилен и не мудак, он не любил поблажек и, зная, что я давно не боксировал, все равно все время меня поддергивал и выкрикивал:
   -Крис, а ну не ленись, бездарь, сильнее давай....
   -Ну, твою ж маму, куда ты ушел, увернись...да, вот так, куда....пригнись и резко бей, неплохо...вот так,...о-молодец. ТЫ баран!!!! Ну что ты подставляешься?!!!! Закройся,,, вот......- и пощли маты......
   А Рей, сволотская натура, был обманщик, он боксировал хорошо, ОЧЕНЬ ХОРОШО!
   -Или ты врун или ты лентяй, - пытался я разговаривать с ним между ударами, - И это ты называешь немного?
   -Ну да, если бы много - тебе было бы очень хреново. У меня дядя чемпионов был. Говорят, у меня его удар, но я не развивал это сильно, баловался так немного.
   -Блять, баловался он. А раньше ты не мог сказать мне? - Сказал я когда он хорошо заехал мне правой рукой в левую скулу, и я, плюясь и харкаясь сплюнул.
   Мне на время пришлось умолкнуть, так как Рей пошел в атаку, и пришлось хорошо напрячься поработать и отбить.
   Мы боксировали, перекидывались между этим словцами крепкими, играли в своего рода игру как и в постели, получали от этого кайф:
   -Ну, блин, Рей, знаешь ты, как угодить мне.
   -Да ради бога - всегда рад.- Мы порядком устали, после 2-х часов этой игры все мокрые, как после ливня мы, наконец, решили передохнуть.
   -Хороший бой или драка - не хуже секса, тоже эмоции, тоже сила - подъемы, спады, тоже мастерство и удовлетворение.
   -Ты мазахист, точно тебе говорю. Есть хоть что-то, что ты не умеешь и не понимаешь?
   -Есть, мотоциклы например.
   -Ну, слава Богу, а то ты меня и этим бы задолбал.
   -Неужели ты трус?
   -Да пошел ты. Причем здесь трус? Мне отдыха хочется.
   -Э, если уж вы пришли пошалить ребятки, то отдыха с вас хватит, - сказал тренер, и нам пришлось после 5-и минутного перерыва снова напрячься. Но через полчаса:
   -Все, хватит, правда, не могу больше, - сказал Рей и попытался вытереть пот, что заливал глаза, тыльной стороной руки, но толку от этого было мало, так как и руки были все мокрые.
   -Наконец-то с тебя хватит.
   Хоть Рей и хорошо боксировал, но практики у меня было больше и выдержки тоже - она закалилась на протяжении многих годов упорных тренировок. Я мог еще продолжать, но зачем? И так жара доканывала, терять последние силы не особенно и хотелось.
   Мы спрыгнули с ринга тяжело и громко дыша, начали глотать большими глотками воду из бутылок, потом обтирать лица и все возможные участки мокрого и горячего тела.
   -Молодцы ребятки, хорошо поработали. Андрей, твой друг отлично боксирует. Есть, конечно, много нюансов, но как для не профи - супер. Ну а ты болвал!!!
   -Чего это?- Искренне удивился я
   -Ты мог достичь многого, и чего решил бросить? Ах, такой талант пропадает даром. Заходи почаще к нам, пусть и молодняк поучиться и тебе лишний раз встряхнуться не помешает.
   -Спасибо, Вадим Степанович, я по возможности буду заходить.
   Мы переглянулись с Реем и заулыбались.
   -Ты доволен? - Спросил я его.
   -Да, очень, так и думал, что ты молодец. Много же у тебя талантов. А у тебя и правда левой удар, что надо выходит.
   -Я левша, вот левой и выходит.
   -Это только половина, а другая - ну.... красавчик ты, в общем, что касается бокса. Да и мотто тоже это касается. Ну и еще кое-чего.
   -Чего же еще?
   -Хватит хвалить тебя, а то сильно загордишься.
   -Не загоржусь, не боись. Мне пофиг комплименты, я на своей волне.
   -Знаю, этим ты меня и взял.
   -Что? Чем этим?
   -Волной своей.
   -Не тренди. Какая волна? Пошли мыться лучше, а то потом несет от нас так, что и собака подохнет.
   -Пошли.
   Мы зашли в раздевалку, сняли всю мокрую и грязную одежду и пошли в душ.
   Кабинок было четыре, но я зашел с ним в одну, он удивленно вскинул брови и сказал:
   -Здесь в любой момент могут парни появиться, не думаю, что ты хочешь проблем лишних.
   -А что ты так о моих проблемах переживаешь? Не тебе же с ними жить, мне.
   -Ты такой глупый или смелый?
   -Наверно, все вместе. Если я сплю с тобой, то и не собираюсь прятаться, если меня раньше педиком называли, а я им не был - то я в морду давал, но если я сейчас с тобой вместе - то значит, это правда - факт. Я хочу быть честен, и оправдываться и стыдиться не собираюсь.
   -Глупый ты. Перед родными и дорогими - да, но на кой хрен тебе проблемы с чужими? Мало всего?
   -Нет не мало. Просто сейчас сюда точно никто не придет - парни не придут - это точно, а если и придут, то сначала на ринг, а только потом сюда. Так что мы спокойно можем быть здесь. Но если я напрягаю тебя - я в другую пойду.
   Я повернулся и вышел из кабины, Рей попытался меня за руку остановить, но я вырвал ее и зашел в соседнюю кабинку.
   -Не глупи, ты как ребенок, честное слово.
   -Ты стыдишься или боишься? А сам недавно такие тирады произносил, - сказал я зло.
   -Не боюсь я никого. Ради тебя же. Я уеду - и мне все равно, а тебе еще жить здесь. И я тебе тирады насчет себя самого говорил, чтобы ты перед собой честен был, но нарываться - это глупо. Хотя - как хочешь.
   И мы, молча, начали смывать с себя остатки нашего боя, игр и потасовки.
   Через десять минут я вышел и пошел в раздевалку одеваться, Рей присоединился чуть позже.
   -Ты успокоился?
   -Отстань, я и не нервничал, - огрызнулся я.
   Он только хмыкнул этой своей такой полуулыбкой, и мне захотелось плавно ее стереть с этих красиво вылепленных губ. Гавнюк, блин.
   -Да ладно тебе. Ничего ведь такого я не сказал, ты очень резко реагируешь на все. Попроще.
   -Да отъеб-сь ты. Я такой. Не знал? - Я был зол и сам не знал чего. Просто у нас так здорово получилось боксировать, и мне так приятно было открыть в нем еще и хорошего боксера - что внутри все пело, и в душе я просто хотел обнять его что ли, поделиться с ним своим настроем. А он не то, что обломал меня, он просто не понял, или не подпустил, как бы, держа на расстоянии. Он ведь завтра-послезавтра уедет, и все, больше не будет с кем делиться. Фак, сейчас тоже не с кем. Похоже я один в своем захлебе. Придурок. С чего я решил, что ему это нужно? Думая все это, я разозлился еще больше. Я отшвырнул силой полотенце и схватил сумку, ища там чистое белье, но толи от злости, толи от спешки ничего не мог найти, только перерывал все и смешивал в кучу.
   Вдруг я почувствовал руки Андрея на своей горячей и влажной еще коже. Они легли мне на талию, а сам он прижался всем своим телом ко мне сзади. В горле резко встал ком, и перехватило дыхание - что же я так остро реагирую на него, на все что исходит от его прикосновений?
   -Глупый маленький Крис. И чего ты у меня такой заводной?
   -Я не заводной, - попытался опровергнуть я, но его губы коснулись в легком скольжении моей и без того горячей кожи и начали свою игру.
   -Черт, Рей, а вот теперь не стоит. Если в душ никто сразу бы не зашел, то сюда в любой момент могут ворваться.
   Мысли сразу же начали путаться у меня в голове, и все тело легко вздрагивало и пылало, но Рей как будто и не слышал моих слов, продолжая свои пытки. Я завелся, очень сильно - и благодаря его ласкам, и еще не совсем угаснувшему гневу, и просто моей реакции на него. Он мог и не касаться меня вовсе, а только посмотреть глубоко своими темными глазами - и у меня по венам начинала пульсировать не красная кровь, а жидкая распаленная лава, накаляться и перетекать огненными ручейками по телу разнося яд желания в мои мысли, мышцы, кости, органы. Я становился, как зомби - что хотите то и делайте со мной господин Рей.
   -Рей, ну ты и засранец. Я не могу отказать тебе, но и здесь я не могу. Ты издеваешься, а?
   -Да, ты против?
   -Нет, я....не против....но только в... другом...месте...ах....Рей, твою ж мать, -он прижался своим возбужденным пахом к моим голым ягодицам и сжал пальцами спереди мои соски. - Прекрати. Здесь не буду, - закричал я громче чем было дозволено в таком месте.
   Я крутанулся и отскочил в сторону от него. Он выглядел веселым и в его глазах плясали тысячи маленьких чертиков. - Как скажешь, душа моя. Как скажешь.
   Я еще никогда так быстро не одевался, и все благодаря этому засранцу-мучителю. Я хватал грязные и мокрые вещи, смешивал их с чистыми и с переменной обувью - и все это в куче запихал рывками в сумку. Схватил ее и, как ужаленный, пулей выскочил с раздевалки. В след я услышал голос смеющегося друга.
   -Вот же ...
   Я быстро попрощался с тренером и бросился к своему байку. Но сразу уехать не получилось, так как козел Рей задержался, и мне пришлось его ждать и психовать минут двадцать:
   -Какого хрена ты там делал? Не уж то мозги все растерял там и искал?
   -Расслабься. С мозгами у меня все норма. А так долго - потому что поболтал с тренером твоим. Он клевый мужик. Видать и не отец тебя воспитывал вовсе, а он. Я не прав?
   У меня от такого заявления челюсть отвисла. Я и не знал что сказать. А ведь если подумать и припомнить - то так оно и было. Каждую неделю 4-5 раз по пять часов я был здесь: переодевался, учился, делился, ел, пил, боксировал, доверял и ценил здесь. Да, не мало раз я думал о том, почему мой отец не такой как Кирин, мой тренер, ну хоть на половину. Но я и за это был благодарен, ведь по-своему он и заменял мне отца. Если взять, в общем то, видел я его не меньше чем своего родителя, а может и больше.
   -И о чем выболтали?
   -Да о разном. Ничего конкретного, в общих чертах. Он о дяде моем спрашивал, я немного рассказал.
   -А откуда ты тогда знаешь, что он меня воспитывал?
   -Это сразу видно. Он к тебе как к сыну относится. Ты хоть ценишь это?
   -Ценю, и доверяю я ему.
   -Тогда чего так редко заходишь? Он скучает.
   -Ну, все мамочка, поехали, а с Кириным я сам как-то разберусь.
   -Ладно.
   Он уселся сзади и обхватил меня руками, крепче, чем было нужно.
   Мне было хорошо: и от его слов, и от его касаний. А он все подмечает. Е, таких нужно только друзей иметь, врагами становиться - опасно. И я вздрогнул.
   -Да расслабься ты, блин, - сказал он, видно подумал что дрожь моя - это признак возбуждения. Но в этот момент она имела другой смысл.
   -Я расслаблен.
   Мы снова сегодня катались долго, Рей захотел порулить, и мы поменялись местами: он сел спереди, а я сзади. Было очень непривычно, но я доверял ему. Никого бы не пустил сесть спереди себя, да еще и на мой Дукати, но ему я и отказать не мог, да и схватывал он все на лету. Минут пять рассказал о самых главных вещах в байке, а все остальное он и сам знал, ну или быстро догнал.
   Если честно, он мне не только как любовник нравился. Он был сильный и интересный мужик, имел отличное чувство юмора, хорошо защищался, водил байк неплохо, умел замечать детали мелкие и не очень, не глуп он был, ох не глуп - голова что надо. Ну и любовник он был суперский! Как говориться: 'с таким и в горячую избу войдешь, и коня на скаку остановишь и что там еще - не помню, но точно сделаю'. Было приятно смотреть, как его сильный руки нежно, но уверенно держат руль моего байка, как плавно он наклоняет его на поворотах выписывая шикарные пируэты и па, как ветер шевелит его волосы и они протекают волнами по моему лицу и губам. Я сильнее сжимал свои руки на его талии и ближе прижимался к его твердому телу.
   Он пытался мне что-то там прокричать, но я все - равно ничего не слышал из-за бьющего воздуха мне в лицо, что пробивал в быстрой езде. Потом мы заехали в кафе.
   -Что ты будешь?
   -Не знаю, а что здесь подают?
   -О, тебе лучше этого не знать.
   -То есть, как не знать? Что ты имеешь в виду? Ты хочешь сказать еда здесь - дрянь?
   -Ну не то чтобы дрянь, но тебе точно ничего такого не подадут, притащат или кинут, ну или в лучшем случае швырнут.
   -Так на кой хр-н мы вообще сюда приперлись?
   -Ну по пути - это раз, весело - это два, есть хочу - это три, и да, поприкалываться над тобой это четыре.
   Рей посмотрел на меня как на сумасшедшего.
   -Ты что больной? Я не хочу подцепить здесь какую-то заразу, а потом полночи на рачках возле унитаза простоять.
   -Все будет хорошо, не бойся, здесь можно взять сникерс или орехов - точно не траванешься, ну и воды, сока или пива - тоже можно. А вообще - это же придорожная забегаловка, чего ты хотел? Это тебе не супер ресторан. Мелкое такое можно спокойно брать, не страшно, а я тебя просто про более существенное предупреждал. Так что расслабься и заказывай.
   Андрей косо глянул на меня и сказал:
   -Ну, смотри, гад, ты такой, если мне фигово попозже станет - прибью, мелочь пузатую. Усек?
   Я рассмеялся и легко стукнул его в плечо:
   -Ок, я согласен.
   Я заказал шоколадку и сок, спиртное не хотел пить - за рулем, а Рей взял пива и фисташек.
   Да уж, в такие забегаловки и правда лучше не заходить: полы грязные, столы пыльные и уродливо-облезшие от столетней давности, стулья кривые и неудобные, а еда и того хуже, но летом в такую жару пить хотелось нещадно, да и передохнуть не помешало. Посетителей было мало - видно не так и много оказалось смельчаков готовых рискнуть своим здоровьем и временем в забытом и убогом месте. Бармен лениво покуривал свою очередную сигарету, окидывая при этом пустым взором все творящееся вокруг, а когда понял, что ничего забавного он не увидит - нахлобучил мятую кепку на свой потный лоб и прикрыл глаза.
   -Ну что, наелся?- Спросил я.
   -Ты шутишь?!! Нет, не наелся, но здесь с меня хватит, давай сматываться отсюда.
   -Ну, давай.
   Мы вместе поднялись со своих мест и направились на улицу. Хоть уже время и было позднее, но температура и не думала спадать, дышалось немного легче, но пот заливал наши тела, и вся одежда от этого была полностью им пропитана.
   -Черт, когда же закончиться эта душегубка?- Не выдержал я, сплюнул от досады.
   -Это еще ничего, я в таких местах побывал - что теперешняя погода тебе бы раем показалась.
   -И где же ты бывал?- Решил я уцепиться за эту маленькую ниточку подсказки о его жизни.
   Он замолчал, остановился, я тоже - и так прошло минуты две. Потом он поднял голову.
   -Я много где бывал, так все сразу и не расскажешь, да это и не столь интересно, чтобы тратить наше драгоценное время на пустые разговоры.
   Я горько усмехнулся:
   -Значит, узнать хоть что-то о тебе это пустые разговоры. Я делюсь с тобой самым личным и сокровенным, а ты боишься раскрыть даже мелочи. Тебе не кажется что это немного не справедливо?
   -Жизнь редко бывает справедлива, друг мой. Я ценю все, что ты делаешь и очень благодарен за это, но я не заставляю тебя открываться. По-моему, ты сам этого хочешь, разве я не прав?
   -Прав, но хотелось, что бы это было взаимно.
   Он промолчал. Потом мы сели на байк, и уже молча, поехали домой. Только теплые, и такие родные, такие дорогие сердцу моему руки Рея обнимали меня легко за талию и как будто говорили, что все будет хорошо.
   Домой мы опять вернулись поздно и вымотанные: езда, жара, бокс - все это потрепало нас, но как только мы переступили порог квартиры, Рей припечатал меня к стенке и прошептал в губы:
   -Ты ведь помнишь,что я тебе обещал?
   -Да, помню.
   -Надеюсь, ты не думаешь в люльку идти?
   -Нет, не думаю.
   -А стоило бы подумать о ней самой. Только вот не о сне там, а о другом.
   Он стремительно вжал меня в себя, разом вышибая весь дух и дыхание из меня.
   Мне хотелось чувствовать его так сильно, как если бы это был последний день моей жизни, и только он и был соломинкой, что удерживала меня. В этот момент я не хотел секса, мне хотелось простого тепла и человеческого понимания, обычного такого и очень-очень простого, примитивного. В горле застряли сотни фраз и тысячи слов, миллионы мыслей и бесконечность чувств, я хотел показать ему все, что было у меня на душе так сильно и остро, что дыхание урывалось и щипало в глазах. Я понимал, чтобы там он не говорил мне о необычном ко мне влечении, он не переживал и половины тех эмоций и чувств что бурлили во мне, я просто знал это, видел, ощущал. Или я просто вот такой придурок и идиот. Я отстранил его немного от себя и повернул голову вправо, посмотрел в окно. Мы стояли прижатые друг к другу в коридоре, и через маленькое окошко в кухне пробивался лунно-дымчатый свет месяца. Он был неясен, затуманен и тускл - как и мое внутреннее состояние, восприятие всего: он и освещал одновременно предметы в темноте, и в тоже время делал их искривленными и другими. Я и видел формы всего, но они как-то видоизменено преломлялись в моих глазах.
   'Как нарик под кайфом' - подумалось мне. Может я съел что-то хреновое в том кафе, раз у меня такие образы начинаются.
   -Рей, ты завтра уедешь? Не злись только, я просто спрашиваю. Хотя нет, уточняю скорее.
   -Ты сам все прекрасно знаешь.
   -И да, завтра я уеду.
   Опять тищина. Что сказать? Что мне не хочется его отпускать? Что я привык или привязался или... ну что сказать? А сказать нужно!!!! Может это единственный шанс или одно мгновение вечности, что может изменить все дальнейшее будущее? Как выразить словами то, что и сам до конца не понял. Но я остро чувствовал, что нужно именно сейчас говорить, нет, кричать даже, но он не услышит, - не позволит просто говорить. И все эти крики, слова, чувства, весь этот клубок эмоций разрывал меня изнутри, но я был нем. Сколько раз за последние дни я пытался начать разговор и сколько раз он прерывал меня, а ведь он не был дураком, ведь понимал все очень хорошо. Тогда какой смысл?
   'Пусть все будет, как будет' - я повторял это снова и снова, вновь и вновь, как магическое заклинание, как молитву. И толку? А сердце не хотело слушаться, у него своя дорога, свое знание и восприятие.
   -О чем ты задумался? - Спросил он меня.- Хотя нет, не говори. Я и так знаю...
   Он прижался своим лбом к моему, обхватил меня своими ладонями за скулы и впился взглядом тихо, молча, пронзительно и несказанно глубоко, смотрел в самую суть души моей, плачущей и страдающей терпкой нежностью надежды.
   -МЫ ПЫТАЕМСЯ ОХВАТИТЬ ОДНОЙ РУКОЙ УСКОЛЬЗАЮЩИЕ МИРЫ ПРОШЛОГО И СОЕДИНИТЬ ИХ В ПРИЗРАЧНОСТИ БУДУЩЕГО, ПРИ ЭТОМ ТЕРЯЯ САМОГО СЕБЯ, РЕАЛЬНОСТЬ И НАСТОЯЩЕЕ. Что было - отпусти, что будет - не трогай, оно само и так придет, но вот что есть - дорожи этим, это бесценно. Ведь жизнь протекает только в этом моменте, настоящем, теперешнем. Почему ты никак не хочешь принять этого? ПОЧЕМУ?
   А я все смотрел и смотрел в эти необузданные глаза, растворялся в их иступленном пламени покоя, и не мог напиться их сияющей бездной погружения. Этот лунный свет преломляющийся по-своему в моем сознании, эти гадски- прекрасные глаза, эти тревожные чувства мои - и всё вместе начало сводить меня понемногу с ума, и я просто начал теряться. И я понял, что я шепчу ему и шепчу:
   -Не нужно, пожалуйста, не уходи. Это будет ошибка. Не нужно.... умоляю тебя, прошу...... не уходи. Прошу... Прошу ....Прошу...
   Он так сильно сжал мою шею, что у него затрещали костяшки пальцев и, не придумав ничего другого - он просто закрыл мне рот своими обжигающими губами и прекратил этот бессмысленный поток криков.
   И я поддался, раскрылся, откликнулся - ответил. А разве мог я отказать? Мог я отрезать себе руку? Мог дышать без легких? Мог отбивать толчки без сердца? Мог? НЕ МОГ!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
   Мы исступленно целовались и разрывались. Мы отталкивали друг друга, а потом вжимались до отказа обратно, забирали воздух из легких, чтоб вдохнуть и, поили им же, возвращая назад. Мы не целовались, мы прощались. И каждый это знал, понимал, хоть и не принимал насущного. У каждого было свое объяснение происходившему, но это не имело никакого значения.
   У КАЖДОГО СВОЯ ПРАВДА, А ИСТИНА ОДНА.
   Зачем говорить? Зачем объяснять и доказывать? Зачем пытаться что-то понять? Каждый принимает все по-своему, индивидуально, просто или сложно, а может все вперемешку. Зачем мы мучаем себя и истязаем? Все в мир просто, а нам хочется тяжести, адреналина, ощущений. Но так мы устроены, и эту игру, игру Бога, природы, вечности нам не постичь своими умами. Если ученый человек использует только 3-5% своего разума то, как мы, простые люди можем понять такое? Никак, нам лишь остается терпеть, ждать и надеяться. И верить, и молить. Даже если и нет веры, а молить будешь, потому что ничего другого нам не остается.
   Ну, я и молил: страстно, жарко, безостановочно. Молил своими руками, глазами, губами, телом, сердцем, душой, стонами, дыханием.....всем.
   Мои мокрые от жары и страсти волосы прилипли к вискам и пот крошечными жемчужинами покрывал все мое тело. Я прижимался спиной к стенке и понимал, что стоит мне хоть шевельнуться, и от переизбытка чувств я сползу вниз как струящиеся потоки водопада.
   -Ты же не хочешь уходить. Тот, кто хочет - просто уходит. Ты врешь сам себе.
   Тяжелое дыхание и глубокий вздох.
   -А что если мы способны лишь на то, чтобы отвлекать людей от того, что происходит внутри нас?
   -И ты счастлив?
   -Да. Сейчас я счастлив. Сейчас.
   Его ладонь прикрыла мне рот, а другая казалось, лениво перекатывала мышцы на моей груди, пощипывала и баюкала, словно я упрямый ребёнок который никак не хочет отдавать свою любимую игрушку. Наверно, так и выглядело со стороны.
   Я запрокинул затылок назад, упираясь в стенку, и отдался этим опытным и стальным мышцам и касаниям. Пускай делает со мной что хочет, пусть будет все что угодно. Я сдался. Ничто не зависело от меня, ну и хрен с ним!!!
   Его руки были одновременно везде, повсюду, вокруг. То он сильно сжимал мои пальцы, то нежно щекотал за ушком и вылизывал раковинку, то упивался неуловимыми вздохами немой просьбы дать больше, а то врезался ногтями в стальную плоть как голодный странник покинутых цивилизаций. Мне оставалось только ждать и терпеть, молить в немой просьбой и извиваться, как гад в руках у змеелова. Вся одежда была не то, что мокрая, она пропиталась потом ветра, соками желающего нутра, не рожденными стонами взрывов удовольствий, слезами умирающего счастья и покорения моему Богу.
   Андрей решил меня сегодня не просто возбудить и удовлетворить, он решил убить меня своей безграничной медлительностью и нежностью, своим смертельным напором и дающим нутром. Я был в его руках медно-таящим воском, тлеющей скалкой для пожара, искрой возгорания. Боже.
   Я страстно любил Байрона, это мой любимый поэт, и его слова были как раз про меня. Он как будто писал их мне, знал, что пригодятся и смогут передать суть моих метаний:
  
   Что мне твои все почести и слава,
   Народ-младенец, прежде или впредь,
   Хотя за них отдать я мог бы, право,
   Все, даже лавры,- мог бы умереть?
   В тебя влюблен я страстно! Так, пленяя,
   Влечет бедняжку-птичку взор змеи,-
   И вот спустилась пташка, расправляя
   Навстречу смерти крылышки свои....
   Всесильны ль чары, слаб ли я перед ними,-
   Но побежден я чарами твоими!..
  
  
   Я не понял, когда он снял с меня всю одежду, так плавно скользили его руки по моему телу как самый шикарный шелк и шоколад, такой горячо-расплавленный и холодно-застывающий одновременно. И когда же он сам успел обнажиться? Но Боже ж ты мой, касание его прохладной кожи к моей такой разгоряченной и пылающей - это смерть и рождение одновременно, это рай и ад в одном слиянии, это подъем и спад мгновенного экстаза. Я громко выдохнул и чуть ли не проплакал:
   -Ты хочешь убить меня этим?!! Почему ты так медлишь?!!!!!!!!!
   -От этого еще никто не умирал, но помучить я тебя помучу, уж поверь мне на слово.
   Наши губы бились в немом дрожании порывов, срывали капли радости и улыбок, то едва касались и отстранялись, то снова накидывались и испивали боль прощания. Как можно сделать поцелуй одновременно еле ощутимым и в тоже время таким глубоко проникновенным? Как? Но мой любовник умел это сделать, он все умел.
   Его рот стал нежно покусывать ореолы моих напряженных сосков, затягивал их медленно вглубь и выталкивал, слизывая соль, кончиками пальцев обеих рук выплетал тончайшее кружево на спине и пояснице, нажимал на ямку между ягодиц, и все мое тело сотрясалось от мелких спазмов мышечного напряжения и томящего ожидания. Потом Рей начал спускаться вниз кривой и извилистой дорожкой поцелуев к каменному прессу, напряженному до отказа, кружил над углублением пупка, зарывался в поросль волос в паху, руками благотворил мои ноги, уделяя особое значение их мягкой внутренней стороне, сжимал ладони на икрах, обвивал щиколотки, и стёсывал напряжение на бедрах.
   И сволотская натура такая, никак не касался самого напряженного и главного места... Как же захотелось задушить его в этот момент... И я двинул его несильно по челюсти, он рассмеялся и чуть отстранился. Он и, правда, решил меня добить окончательно, доводя меня снова и снова почти до убивающего экстаза, но за пару секунд до взрыва отстранялся или переходил на менее взрывные зоны и все начинал заново, мучил меня минута за минутой, час за часом, вечность и бесконечность. Я так затерялся во времени и пространстве, что появись здесь хоть сам папа Римский - мне было бы полностью плевать.
   -Ну и....скотина же ты подлая....за что...ж ...ты меня так му.. чаешь?!!!...
   В ответ, естественно, только глухой смех. Но когда я открыл глаза и заглянул в его - то мгновенно умолк, там творилось невесть что - жажда, мучение, нежность и...боль.
   Я стал опускаться на колени, чтобы быть с ним на одном уровне и когда наши взгляды уровнялись, я прошептал:
   -ТЫ точно сумасшедший. Что ж ты творишь? Ладно, меня, но зачем себя терзаешь то? За что ж ты так наказываешь нас?
   Он молчал. Так мы и стояли на коленях друг перед другом мокрые, чертовски возбужденные и немые. Именно сейчас мне смертельно захотелось произнести те самые сокровенные слова, слова - которые имели смысл всего существования. И пусть они не нужны ему, пусть односторонним будет крик - но может хоть немного, хоть на время его боль уйдет, отпустит и он сможет поверить судьбе во что-то светлое и положительное, может хоть так он сможет свободно вздохнуть и перестань быть таким чертовым циником. Но только я открыл рот, он, как будто зная все, как и всегда, - снова заглушил меня своим нещадным ртом и выпил невысказанные речи своим дыханием, а руки его сжали мою твердую плоть и я забыл обо всем.
   Он руками подхватил меня за бедра, приподнял, и усадил сверху на своих ногах, при этом отодвинулся чуть назад, меня же прижал под углом к стенке, тем самым устраивая нас удобнее для соития. А мне было все равно где, как, на чем и сколько, лишь бы с ним.
   Андрей ласкал так трогательно и мягко мой член, чуть ли не баюкал, перекатывал томно мои яички, испивал мои стоны, ласкал промежность между анусом, дразнил, но не углублялся, растирал смазку на члене, обводил головку крайней плоти и оттягивал ее назад. Его пенис подрагивал, и Рей едва уловимыми движениями шевелил бедрами и наши кончики соприкасались и сплетались в своем невидимом танце бесстыдного удовольствия. Я очень хотел почувствовать его глубоко в себе так сильно, что внутри меня зазудело, и вся кожа стала воспаленной и тонко-прозрачной. Я приподнялся на коленках и потерся ягодицами о его конец, чуть поерзал туда - сюда, полностью расслабился, и пока он ничего не подозревая, кайфовал с полуоткрытым ртом - насадил себя на него. Рей громко ахнул и распахнул глаза.
   -Крис, какого ты....? Без смазки ж....придурок...Больно же будет завтра дурак....дурак...- да.....милый ....м-о-й....- он нежно начал ласкать мой член, чтобы я отвлекся от мелкого дискомфорта, а другой рукой поглаживать растянувшуюся дырочку, нажимал, отпускал, расслаблял.
   А мне было улётно, почти запредельно сказочно, было блаженство и просто рай. Он помогал мне двигаться, все для меня, только для меня. Но тут темп движений-толчков изменился, начал переходить на галоп, на сумасшедшее ерзанье и истязание самих себя. Мы уже не могли целоваться, только бешено вскользь терзать губы друг друга, дышать еле-еле, рывками стонать-выдыхать, руками упиваться под кожу друг друга, смешивать наш пот, урывать последние мгновения у совместного ныряния в глубины вечных и бессмертных ощущений. Хотелось сжимать внутренние мышцы таза и задерживать любимого там подольше, вгонять себя в него с таким напором, чтоб першило в горле от криков, сорвать голос совсем, ослепнуть под его потоками из глаз этого света и сияния, забиться в конвульсиях недозволенного на этой земле и...блаженство и....не знаю еще что... Боже....я УЖЕ НИЧЕГО НЕ ЗНАЮ!!!
   -Да, да, да!!!!! Еще, хочу еще тебя... тебя одного....... всегда......Господи, помоги мне...!- Кричал я ему в губы.
   -Что ж ты делаешь со мной?!!!!- Стонал мой любимый, - заткнись, прошу тебя!!! Не выворачивай меня наизнанку.
   Приходилось сжимать зубы и дышать через раз или два.
   И это продолжалось и продолжалось, без конца и края, кажется, что это будет вечно, но когда я уже просто не мог набрать от переизбытка чувств воздух в легкие, Рей вонзил свои ногти глубоко мне в ягодицы - выдохнул, дернулся и выплеснулся из берегов, сотрясая меня своим освобождением. Я замер посредине очередного знойного движения и - забился с ним в унисон. У меня даже не было воздуха кричать и стонать, я только смог беззвучно рыдать и ...рыдать...и рыдать...
   Время замерло своим потоком скольжения в пространстве, остановило стрелки-летелки на скаку триллиардов мгновений и пульсаций отсчета. Все утратило смысл и значение. Я и Он - мы замерли в этом запредельно-пьяном отрезке времени и просто существовали друг в друге: мокрые, измученные, счастливо-грустные два трепещущих сердца.
   Так и сидели мы в коридоре на прохладном полу, в мерцании глупой луны и россыпи улыбающихся звезд, жаркого воздуха опаленного лета и загадочной ночи ускользающего счастья.
  
   И молчать так вот, и засыпать с ним лишь, и умирать в нем только, и дышать для него же, и рождаться так и только так, и существовать им одним. ИМ ОДНИМ.
  
   Рей прижимал неосознанно мою голову к себе, к своей груди, к своему сердцу. И это был не просто жест, это было все. И говорить не нужно я, наконец, понял его - и отпускаю. Значит так действительно нужно. Если ты истинно любишь - значит, ты сделаешь для любимого все, только он, а не я. Ты забудешь все и отдашься на волю его. И это не сопливо, не по детски, это как раз и есть по-мужски, сильно и честно.
   Любовь - это условие, где счастье любимого имеет намного большее значение, чем свое собственное. Только теперь я это догнал. И принял.
   Мне не было уже страшно, мне было просто грустно.
   Прервал мои мысли голос Рея, который доносился как бы издалека:
   -Хоть у тебя и нет большого опыта в плане секса с мужчиной - но уделал ты меня классно!!!
   Я вскинул голову и непонятно посмотрел на него после этих слов:
   -Не понял, чем я тебя уделал?- Я еще пока не пришел окончательно в себя, поэтому и тупил.
   Мужчина хмыкнул и прижал меня своими крепкими руками еще ближе к своей груди.
   -Ты самое светлое и хорошее, что было у меня в жизни, - произнес он и поцеловал меня в висок. - Только одна ночь.....
   -Я знаю. - Это все что я смог ему ответить.
   Я сидел у него на руках, откинулся спиной назад и уперся в стенку, и мы, не отрывая, при этом друг от друга глаз вели невидимые речи. Андрей сидел же прямо. Хотелось запомнить эти мгновения как можно больше, как можно ярче, как можно дольше. Кроме этого мне больше ничего и не оставалось. Вдруг он произнес странные как, на мой взгляд, слова:
   -Ты так красив, что мне даже не вериться что ты живой и здесь со мной. У тебя очень правильные черты: этот твой подбородок, прямой нос, плавные губы, твое сильное и шикарное тело, и глаза, они конечно - нечто. Такие глубокие, такие блестяще-упрямые и добрые одновременно. Тебе нужно научиться больше владеть собой, и не показывать так открыто свою душу. Это притягивает и завораживает, конечно, перед этим нельзя устоять, но тогда ты становишься легкой мишенью, так просто тогда тебя ранить. Неужели ты до сих пор не понял этого?
   Я задумался на миг, закусил губу от понимания прозвучавшей истины в его устах и сказал:
   -Ты полностью прав. Но, наверно, кому-то, же нужно быть таким, да и перед тобой не могу я играть, не могу закрыться. Что-то есть в тебе такое, что заставляет оголять все нутро. И это выше понимания, объяснения и простых движений. Я пытаюсь быть жёстче, холоднее, менее импульсивным и впечатлительным, но ничего у не выходит. И вот что, засранец, был бы я таким - тяжело бы тогда тебе в том переулке пришлось.
   Рей рассмеялся:
   -Да уж, тяжело. Этого я никогда не забуду. Ты еще тот чудило.
   -Я тоже не забуду.
   Но тут меня что - то долбануло или климануло:
   -Ты прости за эти слова, но мне так прибить тебя хочется, так выеб-ть за то, что ты такой упрямый долб-ёб! Ну что ты заладил со своими проблемами? Что ты никак не хочешь попробовать хоть что-то изменить? И вообще, нахрен ты ломаешь мне кайф и тычешь в морду этими своими словцами 'последняя ночь - последняя ночь'. Я и сам знаю, не нужно мне напоминать!!!
   Рей открыл рот от удивления, не ожидая такого напора именно сейчас:
   -Ладно, я понял - мудак я. Тебе легче? Прости, вот видишь, все порчу. Практики в постоянных отношениях у меня просто нет.
   -А у меня она есть?
   -Не знаю. А есть?
   -Нет, твою ж мать! Ну чего ты СУКА такая?! Чего ж ты ведешь себя так?! Что ж ты мучаешь меня? - Я хотел вскочить, но руки любовника намертво припечатали меня к себе, и я, матерясь, хрен зная какими словами еще долго не мог успокоиться. И понимал, это не от злости, а от боли, от горечи, а Андрей и не перебивал, молча со всем соглашался, держал мертвой хваткой и просто с закрытыми глазами соглашался и кивал, кивал - и снова соглашался. Убить бы, сволоту такую, за его выдержку!
   Потом заряд мой иссяк, я умолк.
   -Успокоился, заясь?
   -Да пошел ты.
   -Сейчас вот и собираюсь идти, поможешь?
   Ну как тут будешь злиться на него? Он тебе чё хош с ног на голову перевернет, срань господня.
   Я разулыбался:
   -Даже так? Дозволено рулить?
   -Угу, - махнул он головой в знак согласия, - все тебе дозволено сегодня.
   Мы еще вместе посмеялись пару минут и снова наши глаза встретились, и перехотелось уже смеха и веселья, я хотел своего любовника, до искр в глазах хотел, до спазмов в животе. Хотел так, что руки едва удержал от того чтобы не схватить его, перевернуть, бросить на пол и резко войти. Он одновременно вызывал во мне кучу противоречивых эмоций и ощущений: бешено-эротичных и нежно-дрожащих.
  
   У него, судя по участившемся дыхании и потемневшему взгляду, происходило тоже самое. И от осознания этого начало сносить голову.
   -Пошли на кровать или еще куда-то, а то не вылезем мы с тобой никак из коридора.- Сказал Рей начина подниматься.
   В этот раз все было совершенно по-другому: очень нежно, медленно, с замиранием движений и дыхания, с едва уловимыми касаниями кончиков пальцев и шелковистой гладью поцелуев. И в этот раз я вел, а Рей был ведомым, он позволял делать с ним все что угодно, стирая любые границы дозволенного и приличного, погружаясь в мир чистейшего блаженства и удовольствия, снова и снова, опять и опять, раз за разом открывая что-то новое и дорогое, интимное и только наше. Я пытался не думать о том, что у нас осталось - да ничто у нас и не осталось, только пара жалких часов и дальше... Дальше нельзя думать. Дальше нужно забыться и взять все по максимуму.
   Мы любили друг друга до самого утра, и когда уже нельзя было приоткрыть даже глаза - мы погрузились в мимолетный сон, не разжимая объятий, тел и...чего то еще, названия ему я не знал.
  
  
   А когда через какое-то время я проснулся - Андрея уже не было.
  
   И все.
   Так просто и сложно.
   Я сел на кровати, огляделся по сторонам, ничего не соображая и не видя. Я еще не понял, не мог принять, даже не знаю как приму. Я снова откинулся на кровать, прикрыл глаза руками и в голову полезли мысли, воспоминания.
   Я лежал так много часов подряд, звонил телефон - но я не отвечал, приходили смс-ки - я не смотрел, залезали страхи - я все отгонял. Я просто лежал и вспоминал меня и его. Я прокручивал каждое мгновение наших соитий, каждое движение и любую смену настроения, каждый подкол, и все его шутки, я просто не знал как вести себя в данной ситуации. Я был пуст, а он наполнил меня смыслом, оживил меня, наполнил красками жизни, а потом все забрал, одним единым - просто исчез с моей грёбанной жизни.
   Я перевернулся и уткнулся лицом в подушку, зарылся в нее до отказа, и хотелось забыться, напиться, черт, обнюхаться даже - хотя я ненавидел наркоту в любом ее проявлении.
   Через часов четыре я поднялся, поплел в ванную и включил душ. Я не мылся, не брился, я просто стоял и смотрел в одну точку. Мое сознание не принимало происходящего, оно пыталось защитить меня, уберечь, отгородить.
   Я все делал механически - ел, пил, одевался, потом сидел минут 30 на стуле и курил, прямо на кухне, сделать это на балконе - мне даже в голову не приходило.
   Все изменилось.
   Я перестал ездить на байке, вернее я ездил на нем на работу, к матери, по делам, но я больше не летал на нем по дорогам, больше не ловил от этого кайф, я улыбался тупым шуткам работников, не реагировал больше на подколы Славика, я делал свою работу, готовил еду - в общем все что нужно, но и все не так.
   Жизнь стала бескрасочной, мадленно-тормозящей, сухой и.чужой. Я как будто наблюдал за всем этим со стороны, как будто кто-то другой жил, нет, вернее существовал ею.
   -Крис, что случилось? Ты что, выпал из времени? Я тебе третий раз задаю один и тот же вопрос о следующей партии мотоциклов из Италии, а ты молчишь и уже минут десять втыкаешь куда-то там. Ты не выспался или заболел? - Спросил меня Александр Иванович.
   Я поднял голову, посмотрел и ответил:
   -Да нет, я не больной, и сплю я достаточно.
   -Так в чем проблема? Ты последнее время вообще странный какой. Ты задумчив и непозволительно молчалив, отвечаешь односложными фразами и только в крайнем случае. Ты можешь говорить что угодно, но я вижу, что что-то не так. Не первый же год знаю тебя. Давай, рассказывай, не грузись.
   -У меня все нормально!! Отстань, Саш, прошу тебя.
   Босс внимательно посмотрел на меня, вздохнул и ответил:
   -Как хочешь. Но от того что ты поделишься - хуже не будет. Авось, полегчает?
   -Все нормально. Но спасибо за предложенную помощь. И мне не полегчает, - добавил я совсем тихо.
   На том наш разговор и закончился.
  
   Я старался возвращаться домой поздно, почти что ночью. Нужно было заполнять свои мозги чем угодно только не мыслями о ....о ком? Ником!
   И правда, начинали рваться струны, обвисать рваными нитями у ног, закручиваться в мелкие спиральки и выворачивать все мое нутро, вышибать весь воздух из легких, бить по глазам и я начинал щуриться от неведомого противника. А как мне защититься еще? Как мне уворачиваться и отбиваться? Мороз - полный мороз. Мороз не раз меня спасал, так, вроде, говориться? Твою ж...хорошо что я вообще помню как говориться, после хрен зная сколько выпитого вчера бухла - и я еще что-то помню и соображаю-это блин воще круто.!!!
   Сам себя ненавижу - сопляк блять, разпизден-ш, нытик, сопливый придурок. А ЧТО Я МОГУ ПОДЕЛАТЬ С БОЛЬЮ СВОЕЙ? КАК ЕЕ УБИТЬ? КАК СТЕРЕТЬ? Как забыться?
   Придя домой, я не ел, не мылся, просто завалился на кровать, вот так в чем было, грязный, потный, измученный. И тут позвонил телефон - мать. Сначала хотелось дать отбой, но потом поразмыслив и решив - а толку то?- Ответил, все равно когда-либо ответить придется, чего тянуть?
   -Да, мам, привет. А ...да занят я был. Да, работа. Что? Ну конечно приду. Хорошо, завтра заеду к тебе. Что? Нет, не надо торта. Не хочу я есть. Мам! Не буду!!! Не п-е-к-и мне то-р-т-а!!!- Тут я просто закричал, потом пришлось выслушать целую тираду про манеры и слова.
   -Извини, мама, я очень устал, правда. Вон видишь, уже и на тебя кидаюсь. Давай завтра, хорошо? Да, я тоже тебя очень люблю. Пока.
   На следующий день хочешь - не хочешь, пришлось мне заехать к ней.
  
   -Сына, ты странный стал. Что все молчишь и молчишь, раньше ведь мне столько всего рассказывал, стоило тебе в дом к одинокой старой женщине зайти.
   -Мам, ты не старая. И перестань так себя обзывать. Знаешь, какая ты у меня красавица?
   -Ты мне зубы не заговаривай, а ответь лучше на вопрос.
   -Мам, ну что за вопрос?! Все нормально у меня, все норма!
   -Норма у него! Я не слепая, знаешь ли, и сына своего за столько лет выучила наизусть. Это ты Славику там, можешь наврать, а мне - не получиться. Так что давай, рассказывай уж.
   Ну почему она всегда такая? Ну и как я ей ВСЕ ЭТО объясню?
   Я помолчал пару минут и решил сказать правду, просто не всю. Тяжело вздохнул и:
   -Мам, я встретил кое-кого, мне этот кое-кто запал в душу, но вместе мы не можем быть. Это все. Больше мне нечего тебе сказать.
   Мать аж голову вскинула от этих слов.
   -Боже ж ты мой!! А то я смотрю, что что-то твориться с тобой. Мой мальчик наконец-то влюбился!
   -Мама! Почему так и влюбился сразу?! Из пары слов ты делаешь такие масштабные выводы!
   -А я права - знаю! И что самое главное - ты тоже это знаешь.
   -И что дальше? Мам, я очень тебя прошу - не стоит продолжать этот разговор. Я не хочу и НЕ МОГУ говорить об этом.- Я отвернулся к окну, посмотрел на раскаленный асфальт и усталых от жары прохожих, на небо, что выцвело и утратило все свои оттенки и краски, как и я ....стало безликим и уродливо жалеющим себя, потом я снова повернулся к маме и заглянул ей в глаза:
   -Да ты права, я люблю. Но это ничего не меняет, правда, не меняет. Этого человека даже нет в нашем городе, и не будет. Я не знаю ничего - ни, где живет, с кем живет, где работает, фамилии, - ничего. Только имя.
   Мама долго молчала, потом грустно улыбнулась и как-то по-особенному загадочно, почти что пропела:
   -Мой любимый сын. Мне очень жаль, что ты одинок в любви своей, что так страдаешь. Я понимаю, ничем толком не могу я тебе помочь, но ты не отгораживайся от мира, не закрывайся - это и не поможет, и легче не станет. Только ты всех откинешь и останешься один. Займись чем то, или попытайся найти ее, любимую свою ну или сам что-то там придумай. Но только не от себя. Прошу тебя!
   Черт, ох как хреново, мне стало после ее слов - она заставила меня снова всколыхнуть воспоминания, которые я так старательно пытался отгонять, да еще мама о моей 'любимой' заговорила. Твою ж мать, а чтоб она ответила, узнай, что любимой и нет вовсе и что 'она'- это 'он'? Мне тошнота под самое горло подступила от нахлынувших меня чувств и эмоций. Я решил сесть на стул. Где этот стул?!!
   -Мам, закрыли тему,- кое-как я выдавил из себя эти морозные слова охрипшим голом, закрыл глаза и попытался взять себя в руки.
   -Хорошо, дорогой. Но я прошу тебя не забывать, что если тебе понадобиться помощь - ты мне дашь знать. Да?
   -Да мам, спасибо.
   Что они все ко мне с этой помощью лезут? Я ценю, правда, но мне они не помогут, только мучают и достают. Но все равно когда-нибудь пришлось бы объясняться, так что лучше всем сразу.
   Мама пощебетала еще немного на какие-то нейтральные темы, заставил меня все-таки съесть кусок сладкого торта, и мне к горлу подступила такая желчь, что я чуть не вернул этот торт обратно, но как-то сдержался и перетерпел. После водки - и торт, это слишком. У меня вообще аппетит пропал, не только со спиртным это связано, хорошо знаю это. А раньше ведь очень любил, а сейчас есть не хотелось вовсе. Да какая еда тут вообще нахрен?
   Я попытался уйти от нее в самые возможно-короткие сроки, так как мог снова нарваться на еще что-то. А говорить мне вообще не хотелось, какой смысл? Да и есть тоже.
   Да вообще все потеряло смысл! Напиваюсь как последний мразьной бухарик, хлебчу все подряд, не разбирая где, из чего, с кем. Просто гадко самого себя стало. А оно нифига не помогает от криков тупой и ноющей агонии, не смывает памяти моей гибло-запечатленной, не лечит сердца разодранного в клочья чьей-то сладостно-родимой рукой, не дает хоть просто забыться на одну минуту и просто заплакать. Пусть как девчонка, но пореветь, и не ревется,- глаза сухие, широко открытые и больные, такие пустые - что даже свет не отбивают огня. Они заледенели что ли?
   И сидя в каком-то сран-м кабаке, допивая н-ую бутылку бухла, я все читал как молитву слова: 'лучше бы ты убил меня тогда, лучше бы убил, убил бы лучше, лучше бы я сдох.!!!!!!'
   Как можно жить и не жить одновременно? Ты, как робот, спишь, ходишь, молчишь, пьешь, работаешь и ...да и все, в общем. Когда, в детстве, мы еще верили в чудеса, такие простые и естественные, когда мы даже не задумывались об этом и просто верили и просили Боженьку ' дай...' - все было так светло и легко, но в один такой хреновый момент ты вырастаешь, или взрослеешь и понимаешь,- а чудес то и нет, нет красного толстого дед мороза и голубой званой детишками снегурки, нету мелких и разноцветно-забавных гномов и эльфов в смешных колпаках, ничего нету, и все вокруг будут твердить тебе это снова и снова, день за днем, постоянно, и ты начинаешь веришь им, не себе, не сказке этой распрекрасной, не добру, что всегда побеждает, а всем этим разочаровавшимся людям, этой прогнившей толпе, что пропитались вкусом пыли, краха, и обиды. Почему же так?
   А потому что так проще. Зачем самому что-то там находить и открывать, зачем доказывать и нести в мир - не нужно это, какой-то там человек сделал это уже до тебя, и ты покоряешься, ты ведешься, как тупая овца.
   А я не хочу верить им, не хочу как все, а я и не все!!! Я - это только я. И пусть я влюбился в мужика, пусть я романтик и придурок, но вот я - такой придурок!
   Я буду верить в сказку, буду, я всегда в нее верил, и она нашла ж меня, блин, было же счастье у меня, ну и пусть, недолго, но было. А не каждый может прожить такое, хоть и пару дней, они, эти дни, всей жизни стоят. Вообще всех жизней всех миров и веков. Если настоящая такая, блин, терпко-райская любовь прошлась по тебе, прокатилась огненным колесом всплеска - ты не станешь уже прежним, никак не вернешься назад, да и не захочешь тлеть в том галимом пространстве и животении, что было до.
   Да мне хрен-о сейчас, ох как плохо, да я хочу просто издохнуть, да хочу исчезнуть отсюда вовсе и навеки, ну и что? Да хочу прошибать головой стены и забываться в полупрозрачном тумане обкура и дурмана, хочу...А кто б не захотел?
   Я должен жить, должен, мать просила меня глубоко, молила, а жить то не хочется, не можется, не получается у меня жить без НЕГО. Когда каждый предмет в доме, каждое слово и движение, когда и работа, и даже страсть мой - байк, все напоминают о моем загубленном куске рая о моем стремительном низвержении меня в ад.
   Ну и хрен со всем этим, ну и пофигу! Зато я знал что-то светлое и такое просто-простое, только мое, только для меня и него, только так, и никак иначе.
   Я сидел в этом вонючем и пропитом кабаке, пил такую гадость и гниль, дышал, почти задыхался отвратительным воздухом, что даже и не мог наполнять мои легкие, он только вскользь просвистывал там, - и я рвался внутри. Все там так было черно, как самый темный порох, как самая последняя шлюха, что уже не хватается за ушедшую невинность, как смертельно больной, что утратил свое единственный шанс выкарабкаться, - он не удержался, вот так и я, - не удержался. Я срываюсь и срываюсь, лечу в бездну, проваливаюсь в сугробы одной сплошной безликой и остервеневшей боли.
  
   Нет, не сдамся, или я уже сдался? Мысли путаются, смешиваются, как дурманный дым и сводят на нет мои, хоть какие, попытки опомниться, остановиться, удержаться, схватиться....
   Я очнулся в драном мотеле, в прогнившей кровати с разноцветной девчушкой, это даже не женщина, почти ребенок... Что я здесь делаю и как здесь оказался? У меня, точно, провалы в памяти.
   -Милая, а долго я здесь? И что мы тут делаем, не подскажешь? А то я немного, того, выпал из времени, торможу я как-то или ...
   Эта цветная, разукрашенная девочка отрешенно посмотрела на меня и нехотя ответила:
   -Часов три мы здесь. Ты, вроде, и пытался, сделать сам знаешь что, но не очень что-то у тебя выходит. Ты бы не пил столько, а то не встает толком у тебя, да еще и обкурился.
   -Да, я обкурился? Когда? Не помню, от же дыбил. А что я курил?
   -Шмаль ты шмалял, да...это хули ты так пыришься? Тебе чё, жить нахр-н надоело?
   -Не твое дело, малявка. И ты, это, не закидывай меня грузом своим и словечками ненормальными, а то я их не то, что сейчас не понимаю, на трезвую голову тоже не втыкну. Попроще. И не матерись, не доросла еще. Сколько лет то?
   -Лет мне по горло хватит, не еби мне мозги! Я свое дело хотела нормалек сделать, а ты кактус неотстеганный, сам не смог. Бабла я тебе не отдам,- время на тебя потратила, так что сам ввинухе ты типа.
   Я вымученно глянул на нее, и мне так жалость скрутила внутри, это же ребенок лет 12, не больше, а штукатурки столько - что можно и дом по-новому обкрасить, и еще трахом зарабатывает. Да, жизнь, видно, у нее полный отстой.
   -Я не собираюсь у тебя деньги забирать, они твои, просто ты на старуху не тянешь никак. Может, поговорим?
   Девчонка хмуро приподняла одну тоненькую бровь и скептически зыркнула в мою сторону:
   -Нафиг? О чем мы с тобой можем трепаться? Будешь меня, типа, жизни учить?
   -Нет, не буду, я плохой учитель, если бы хорошим был - здесь бы не оказался. От тебя я не далеко ушел, правда, в другом ракурсе. Так просто, ни о чем поболтаем. Время же есть, заплачено, вроде?
   -Ну, да, заплачено.
   -Так иди сюда ближе и не бойся, не укушу я тебя.
   -Я и не боюсь. С чего вдруг? И не таких видала.
   -Я не сомневаюсь что ты храбрая.
   Она подошла слегка напряженно, покрутила головой во все стороны как бы проверяя, задумалась на минуту, помыслила что-то там и наконец, окончательно убедившись, что я не опасный подошла ближе и села возле меня на кровать, правда не совсем рядом, но достаточно близко, чтобы я мог увидеть ее глаза. А были они не то, что детские, они были несчастные, дымяще-голодные, пугливые и брошенные всеми.
   Что ж пришлось пройти этой малышке в таком юном возрасте? Чего зацепили ее большие горестные глазки? Чего так глубоко пронял один лишь взгляд этих намазанных ресниц?
   Может боль утраты, или то дерьмо, которое окружает нас? Или одиночество нашего мутного мира? Сколько вот таких, выброшенных за борт детей еще петляет дорогами нескончаемой боли и тьмы? У меня с детства почему-то было сильно обостренное чувство справедливости за обиженных, я всегда спорил в школе с учителями и доказывал свою правоту, меня глубоко цепляло чужое, ну вот такой я кретин, ну что поделать. Помню, всегда в детстве тащил домой раненых голубей, ободранных торчащих во все стороны кошек, грязных и голодных щенков, всех кого мог, и кто только попадался мне на пути из дому в школу и обратно. Мать переживала сильно, бедкалась так особенно, свойственно только ей одной, а отец, отец - психовал, орал матом и обзывал как мог. А мне было пофиг на слова отца, плевать на козла, не мог я просто жить иначе, и, не знаю почему, это осталось у меня до сих пор.
   Просто мне ведь больше повезло, я был сыт, одет, сух и в тепле, а у многих этого не было, а всем ведь хочется простого тепла и любви, и как не поделиться этим если и делиться, то толком не с кем? У каждого свой характер, свое виденье реальности, понимание творящегося, у меня вот так оно все преломлялось в мозгах моих, так вот проявлялось и лилось. Я всегда и в институте делился с пацанами деньгами, но не на бухло, я покупал жрачку, если есть хотели, делился шмотками, помогал, чем мог. Не много, конечно, я мог, но как получалось, так и отворялось.
   Мы разговорились с малявкой, даже посмеялись, у нее, оказывается, родители нарики, так что хорошо, что она не на игле, но жить надо, есть тоже, вот и пыталась она хоть как-то пробиться. Я отдал ей все деньги что у меня были с собой, хотел из дому что-то притащить, но понимал - это ее не спасет раз, два - занадиться, потом что делать ? Удочерить или жениться? Тупо, конечно, и больно, но толком и не поможешь ей ничем. Галимая страна, конченые времена, система у нас бля, долбанная, пробуханая и гнилая. Никому ты в этой сран-й жизни не нужен кроме себя самого.
   Знать, что это такое, когда родители и отец, и мать на игле? Я раньше даже не задумывался, нет, я, конечно, слышал и все такое, но так близко с этим не стыкался. У меня кровь в венах стыла от слов этого ребенка, становилась большими и острыми льдинами, каменела на глазах и взрывалась кучей жуткой боли.
   Даже самой последней твари я бы не пожелал такого. А она же не тварь, и не отброс, она, просто, крошечная пищинка в этом навсегда, кажись, потерянном для нее, да и меня тоже, мирку. Нашлись, блин, два сотоварища по разочарованию и гибели. У нас, конечно, были абсолютно разные ситуэйшенс, но сама суть была едина. И я понимал ее, как никто другой, нет, не жалел, это тупо, толку с этой жалости, просто понимал и восхищался.
   Как это, когда ты просыпаешься и засыпаешь с болью за близкого тебе человека? Она не жалела родителей, они сами выбрали этот путь и забили на нее и ее младшую сестричку. Когда, суки такие, заставляли работать ее про-й, бля, даже трудно к этой девочке слово такое употребить, а потом забирали почти все деньги себе, на наркоту, и только крохи отдавали назад, чтоб не завернуться от голода. УРОДЫ, сам бы задушил голыми руками. Я не жестокий, вовсе нет, даже отца своего прощал и не испытывал ненависти, просто он не принимал меня, но вот впервые я хотел реально так кого-то прибить, урыть, повесить, разодрать на части, и это при том, что еще не видел всей этой мраси и падали в глаза свои. Точно не сдержался бы. Но Катя, так звали девочку, рассказывала это с болью, да, но в ее голоса не было и намека на злость и ненависть, она что, святая? Или просто привыкла к этому так, что уже сил нет на злость эту, на гордость и обиду? Да, человек такое существо, что, почти, ко всему привыкает, особенно, если с детства приучить. Но сам стержень этого понимания я пока никак не понимал, через все это пройти нужно, наверное, чтобы понять до конца.
   Как она это выдерживала?!!! Как?!!!
   -А что ты так надрался то?- Более свободно начала она общаться, когда я ей все деньги из кармана достал и отдал, не доверие, конечно, но все ж хоть что-то там.
   Я скривлено посмотрел на нее, задумался, стоит ли затрагивать мою больную тему и решился:
   -Та вот запиваю свою неудавшуюся любовь.
   --Ты че, реально так втырился? Не верю, бля, правда, не верю. Нигде вот такой невьб-й любви то я и не встречала. Я думала трепня это все. Че, правда, втрескался?
   -Да, правда.
   -И что дальше? Не взаимная она, любовь эта твоя?
   И что ей сказать? Не знаю я правды, взаимная - не взаимная...Какая уже разница ?
   -Не знаю. Нам хорошо было вместе, но мы расстались, и вот теперь я...бухаю, забываюсь, да не знаю...это запутано стало все.
   -Ничего запутанного нет, это или есть или его нет. Ты или голодный, или сытый. Это факт, взаправду тебе треплю. И нех-н париться. Взаимно - валяй, нет - отвлекись. Та бля, не подыхаешь же ты от передоза или ломки.
   Я скривился, ох как она была близка к истине. У меня ломка, самая что ни на есть реальная такая ломка- ломка по Рею, мать тебя в ..... Только не передоз, а недодоз сейчас. Ей же ты не объяснишь это. Я откинулся на кровать и прикрыл глаза: меня снова начинало накрывать Андреем, снова эти терпко-жадные воспоминания и мысли.
   Так, не грузиться, НЕ ГРУЗИТЬСЯ.
   -Чё молчишь? Сам же побазарить хотел, валяй.
   -Я на эту тему не хочу говорить, и не по тому, что это тебя не касается, а потому, что не знаю что сказать. Знаю только, что люблю очень, просто безумно, сильно, смертельно так вот люблю. И что с этим делать - не знаю.
   -Жить, а что еще делать? Брать и жить.
   -Я пытаюсь, но не живется оно. Ничего не хочу, ничто не радует, все напоминает, выворачивает, скручивает меня в спираль и, как на американских горках раскручивая выкидывает вне. Да я долбанусь скоро от этой горечи во рту, от постоянной тошноты будней этих одинаковых и никому не нужных, от скрипа лезвия, что лезет мне само в руки и просит рубануть по шее и прекратить переносить поток отравленной крови в русле моих вен и капилляров. Я больной, наверное, да? Ты не слушай мен, я фулышнулся просто, крейзи такой стал.
   -Да, мужик, ты влип,- сказала девчушка и со страданием в глазах пробежалась по мне.- Ты это, не глупи. Не хрен ты же, нормальный такой братан, ну гребет и колбасит тебя не хило так, ну борись как-то. Хреново загибаться так рано, ты ж фигню пожил. Не уж то так копыта откинуть хочешь?
   А хочу ли? Хороший вопрос. Не хочу, честно не хочу, но и жить так не можется, ну совсем никак не можется.
   -Вот ты скажи, есть хоть что-то важное для тебя? Есть?
   -Да, есть.
   -И что это?
   Она чуток смешалась, потом все ж выдавила:
   -Моя младшая сестра. Ей пять лет. Но хоть она мала, но жизнь, как и меня, заставляет нас очень быстро взрослеть. А что?
   -Ну вот, предположим, она исчезла, или нет, она не захотела жить с тобой и ушла. ТЫ что делать будешь?
   -Верну ее, что тут думать то?
   -Нет, насильно удержишь?
   -Так она мелкая, куда ей одной?
   -А ты представь, что не мелкая она, и что правда ушла, а ты и не можешь ее вернуть, да и не знаешь где и как, что делать?
   -Да хрен его знает. Это фигово, не хочу даже думать. Хотя...
   Ей ведь тяжело, она мала еще, терпит, плачет и когда отец полностью в вырубан идет она...
   -НЕ заводись, не нужно об плохом сейчас,- я и не рад был уже что затронул больную тему,- мы обо мне сейчас.
   -Ну, знаешь, если она сама и правда захочет смыться, и ей там где-то хорошо будет, или хоть чуток лучше, чем здесь - что ж, я отпущу.
   Я оторопел. Она же ребенок еще сама, как так можно говорить? Как так глубоко и сильно понимать? Мне стало стыдно.
   -Я и отпустил, но легче не стало. Как теперь жить - не знаю. Пробую, а не выходит.
   -Я тебе это, сочувствую что ли, так, кажись, говориться? Так вот...ты это, держись, сильный ведь. Знаешь, хорошо, что есть что-то клеевое вспомнить, а мне и этого не дано. Нихрена хорошего в моей жизни и не было толком, одна ахинея и отморозь.
   -Да, вспоминать есть что, только это и осталось.
   Мы умолкли, и каждый задумался о своем. Это ж надо было напиться, обкуриться, вырубиться, проснуться и....охрин-ть от такой девочки. Да, жизнь забавная штука, такие кони начинает мочить, видно, я и правда очень сильно верю в судьбу свою раз она вытаскивает меня за кибары всеми возможными способами и в разных местах.
   Оказывается, мы проговорили с ней до самого утра, + учитывая мою отключку, так что нужно и домой. Вернее уже и на работу пора, но туда сегодня я точно не попаду.
   -Ладно, спасибо за то, что выслушала. Мне домой пора, да и тебе тоже. Я уже отошел, вроде, могу за руль сесть. Хочешь, подвезу тебя до дома?
   Она решалась недолго, пару минут, и утвердительно махнула головой.
   Наконец мы покинули наши 'палаты' и я смог подышать еще чистым пока и отдохнувшим за ночь теплым воздухом. Еще не взошло солнце, и жара не вступила в свои владения, ночь охладила чуток раскаленный асфальт, освежило кристально-чистое небо и в голове у меня окончательно прояснилось.
   -Садись, давай.
   А девчонка стояла и тупо втыкала в мой байк.
   -Бля, мне аж стремно как-то. Он такой...такой...-у нее, похоже, слов не находилось совсем.
   -Да не боись ты, я аккуратно, не спеша поведу, мне после такой ночки по-другому и нельзя.
   Я уселся, завел быстро мотор, девчонка неуверенно начала присоединяться.
   Домой я подкинул ее минут за десять, жила она, между прочим, недалеко от меня. В минутах трёх от моей квартиры, что я снимал, выходит и от маминой тоже. Прикольно так, земля, блин, круглая, везде свидимся и встретимся.
   -Ну, все, давай, удачи тебе.
   -Да, и тебе. Не хилый ты чувак, отрывной такой. Только херн-й всякой заморачивался бы ты поменьше - проще бы жил. И удачи тебе, с любовью, бля, твоей. Правда.
   -Спасибо. И тебе удачи по жизни, ты сильная и очень смелая. Я просто восхищаюсь тобой. Ты не сдавайся, главное, никогда не сдавайся, и еще будет и на твоей улице праздник.
   Она опустила голову, что-то ища в пыльном асфальте, потом вскинула ее гордо и сказала:
   -И не подумаю. Мне есть из-за кого держаться и за кого бороться, не сдамся. Уж лучше воще сдохну. Но, все равно, спасибики. - Потом резко крутанулась, и скрылась за ободранной дверью тусклого подъезда.
   На том и разошлись. Не знаю, увижу ли когда-нибудь ее еще раз, но я не был настроен сейчас грузиться, ни по какому поводу.
   Мне стало чуток легче. Не то, чтобы меня попустило совсем, нет, конечно, но я почувствовал вдруг сумасшедшую усталость, и мне захотелось спать.
  
   Странно, да? Как после всего услышанного я вдруг захотел в кровать? Скорее всего, это был инстинкт самосохранения, вот и все. Я не спал по настоящему, уже месяц, с тех самых пор как ... Да, с тех пор и не спал.
  
   Весь месяц, как во сне. Я толком ничего и не помню, что там происходило на протяжении этих 37 дней. Как в самом галимом и тупом сне. Хотя, сны у меня были не лучше, все тот же мокрый страх и глухая боль. Говорят, что время лечит, - не верьте, нихр-а оно не лечит, по крайней меня у меня нет. Я думал, что был сильный, а оказалось я тот еще слабак и тряпка. Безвольная такая, выброшенная мочалка.
   Сон - душ, душ - дорога и работа, работа - хрень в голове и - кабак, кабак - бухло и дом, дом - сон и душ. И так каждый остро - заточенный день и выкручивающее - рваная ночь с потоком плывущих воспоминаний.
   На работе Сашка пытался еще пару раз влезть ко мне в нутро, но не мог я ни с кем толком разговаривать, только отмахиваться и отнекиваться. Только морозиться и удирать, от себя скрываться в первую очередь.
   В один, такой же тупой и ничем не примечательный день я, уже после работы и как всегда пьяный в стельку, сидел дома в квартире с бутылкой водки и втыкал в никуда. Как для последнего времени - так это обычный день, и тут - звонок в дверь. Я не открыл, но звонивший был так настойчив и упрям, что мне все-таки пришлось поднять свое бади и подойти к глазку. Это оказался Славик. Давненько мы не виделись
   Я не хотел открывать, даже очень, но...тут деваться было некуда. Он с такой силой дубасил в дверь, что соседи, по ходу дела, вызовут ментов.
   Когда дверь открылась -друг влетел в квартиру, как будто за ним гналось стадо слонов, хотя нет, это еще ничего, а перегарошная рожа после долгого и затяжного будуна, нодосып, и злость - да...кому то сейчас будет не весело.
  
   -И чего ты хотел? - Мой голос доносился как бы из далека, им можно было бы морозить океаны, и...говорить не хотелось, не моглось. Не лилось оно из нутра моего горького и рваного.
   -И ты еще спрашиваешь? - Взревел друг сумасшедшим раненым оленем. - Ты скотина, сволочь уё**я, ты...ты...почему ты морозишся? Я уже хрен какую неделю не могу ни дозвониться до тебя...ни...вообще понять, ' я что собственно происходит'???
   -Ты бы лучше у себя спросил о своем состоянии, чем о моем. Когда в зеркало последний раз смотрел то?
   -Не переводи стрелки, мы сейчас о тебе говорим, а я - это другой разговор.
   -Ясно. И что тебе нужно знать?
   -Как что? Что с тобой происходит?
   -Я не хочу об этом говорить - Даже это слова давались с очень большим трудом. Вокруг было пакостно и тошно, я хотел спать, и тишины. Рассказать Славке о моем 'огеевании'? Смешно ведь, самому оборжаться хотелось б, если б не было так уёби**о.
   -Славка, поди проспись, а мне не охота разводить разговоры о том, что не особо тебя касается. Да и не говориться такое.
   Я отвернулся к окну. Говорить не о чем, и точка.
   Но не на того напали, дружок мой никогда не оставит того, что его хватануло. А тут такое и от меня. А ведь раньше, мы всем делились. Все было открытое, дозволенное.
   -Я не уйду, пока ты не расскажешь.
   И это стена. Непроходимая.
   Я поднял вяло голову, взглянул на друга и вздохнул.
   -Я гей. Наверное. Иначе как обозвать мужика, который спал с другим мужиком, и тот сматался, бросил меня, почти так, а я.... а я теперь охреневаю без него. Так ясно.
   Мне было жаль Славку, правда, в эту минуту обрушилась стена дерьма. И все вокруг закрутилось, завращалось, и...
   -Что? Это шутка? Это же ведь шутка, правдой это не может быть....но как....- Он прекратил отнекиваться, когда его глаза встретились с моими.
   -Бля...как же так? Ты .....гомик?????.......
   Я отвернулся, было больно видеть сначала стальной шок в глазак близкого человека, который плавно перетекал в отвращение.
   -Ты...ебался с мужиком?
   Я услышал приближающиеся сзади шаги. Повернул слегка голову, взглянул одним глазом.
   -Да, все так, верно, сам это делал и сам там же был. Я универсал, твою мать. Кажется, это звучит так.
   -Выходит...все это время ты лгал мне, ты притворялся, ты...ты был 'на *уе? _ В голосе послышалось такое отвращение и злость, что я б не удивился, врежь он мне, но когда я взглянул еще раз в его лицо, оно искривилось в неузнаваемой маске.
   -Ты сам хотел все знать, ты добивался - и вот, наткнулся. Но нет, я тебе не лгал, это случилось недавно, и...нежданно. И...я не просто с ним трахался, я...пусть это прозвучит как оправдание, но...я влюбился. Твои шутки оказались правдой, как пророчеством.
   -Заткнись, меня не е *бут твои вонючи причины и отмазки. Ты - урод, ты долбанный педик, паршивый гомик, а все остальное не важно. А.... а ведь я доверял тебе, я называл тебя' другом' я....научил тебя быть свободным и делиться всем. Ты - ....... Как ты мог насаживаться на *уй???
   -Да так и было, знаешь как уматово там? Нет, ты не знаешь, и никогда не узнаешь. Хоть бы притворился что поддерживаешь, а вообще нет, зачем притворство, твоя морда не соврет.
   Я умолк. Потом все показалось таким бессмысленным, что захотелось закончить этот дурацкий разговор и снова забыться, напиться ......
   -Иди, я не злюсь на тебя, даже понимаю, пусть я самый-самый, но ты иди. Просто иди и все. Не трогай меня, это мой выбор, и мне гореть за него в аду. Я уже горю. Ладно, мы тут мило с тобой побеседовали так, а теперь оставь меня. Прошу тебя, - если вначале я кричал и орал, то последние слова дались мне с большим трудом, и я почти шептал их, на большее у меня просто не осталось сил,- умоляю тебя, просто уйди.
   Но Славик, похоже, не собирался останавливаться пока.
   -Скажи, ганд-н ты такой, а ты на маня дроч-л? Ты всегда такой вот был, или это только последнее время тебя прорвало? Что ж ты так долго шифровался, жопа ты блд-ая, чего молчишь? Нету что сказать?
   -Почему же есть что. Да нужно ли? Ты хоть думай, бля, что думаешь!!!
   -НУЖНО, ОЧЕНЬ НУЖНО. Я столько лет считал тебя нормальным пацаном, своими руками тебя как байкера слепил, поддерживал, понимал, тусил, делил все с тобой, а ты морозился, оказывается и дрочил на ху-и. Чего ж ты сразу так правдиво в лицо мне это не сказал? Мне стыдно, как же мне стыдно, что я тусовался с таким вот отморозком. В жопу трахан-м.!!!!
   Я думал, что меня это не заденет, а не правильно думал. Задело, больно и глубоко так задело. Я себя на минуту, только на миг, последним вот таким дерьмом и почувствовал, он же друг мне был, знал, как ударить, без боя знал. Знал где нажать так, чтоб выблевать от себя самого захотелось, да он и прав. Так это и выглядело, так и было, но как же ты слепому свет зари и солнца покажешь, если и не видел он его никогда? Как глухому от рождения заиграешь блаженство аккордов и симфонии самых идеальных мотивов? Как немому объяснишь про трепет бьющего сердца, что выливает самые драгоценные фигуры из сплавов чувств и оттенков души? Как? Никак? Он черно слеп, он вечно глух, он искревленно нем и ...ничего кроме себя самого он не приемлет. Просто тратить время, энергию, силы - тупо.
   -Ты прав, сто центов прав.
   Я подошел, схватил его за шкирки и поволок к выходу.
   -ТЫ мрась, не смей трогать меня своими гребаными руками! И ты еще мне про любовь тут к какому-то галимому ху-ю, ёба-рю начинаешь втыкать, да ты.....- договорить он не успел, я труханул его с такой силой, что голова его дернулась сначала вверх, а потом резко вниз - и его подбородок ударился об его же грудь.
   -Заткнись, закрой свой рот, иначе я тебя прибью.- И это не рот мой кричал, у меня от его слов так прорезало всю гортань, легкие и где-то там, где должно быть сердце, что еще немного, и я стану невменяем. Никто, никто не знает что я чувствую, никто не понимает МОЕГО, пусть он обзывает меня пидором, пусть, пусть насмехается и прикалывается, пусть что хочет говорит, думает и делает, но только не это. Он не смел трогать Рея, не имел права, он даже не видел его, кто ему позволил? Убью, суку за него, просто удушу!
   Я пытался успокоиться и отдышаться, эмоции зашкаливали по любой шкале, я понимал, что это не дело, и я могу сорваться в любой момент.
   -Если тебе дорога твоя лицемерная шкура - замолчи. Ты уже сказал мне все что хотел. Замолчи, ты же знаешь меня, могу прибить. Просто уйди и все. Мы не будем больше трогать друг друга, ты больше никогда не будешь знать, видеть и тусить с таким как я. Я тебя понимаю, правда, понимаю. Просто не трогай меня. Хорошо?
   Я так сжал его, что он начал задыхаться, к нему с трудом доходили слова. Но он как-то допер и едва уловимо положительно кивнул.
   -Ну вот и лады. А теперь, если тебе охота жить - вали отсюда. Нам с тобой больше делить нечего, ты сам так захотел.
   -Хорошо. Но ты помни, ты меня променял на....сам знаешь на кого. И ты думаешь, что вы хоть когда-нибудь будете вместе? Придурок! Таких как вы - ненавидят, зашибают, плюют. Это не норма! Это извращение. Нет, вы не пидоры, не голубые, не гомики, вы сдвинутые по фазе. У тебя что, реально на мужика встает?
   -Славик, иди, - я толкнул его за дверь в подъезд и с силой захлопнул дверь. Потом провернул ключ несколько раз-до отказа и ...осел на пол....
  
  
   Я просидел так очень много часов подряд... Не понимал, не видел, не слышал, не ощущал ничего. Я и не пил даже водки, не успел, да и не нужно. У меня был шок, ступор такой, просто ехала крыша.
   Только когда наступило огненное утро и в затхлом подъезде начали просыпаться и собираться на работу сонные еще пока соседи, начали хлопать открывающиеся и закрывающиеся двери - я всплыл на поверхность своего тумана. Сначала в мой воспаленный мозг донеслись легкие шорохи и полустуки, потоп начали приходить более ощутимые движения и вибрации, а затем все начало бить острым и нереально огромным молотом такой взорвавшейся боли и визгом отблесков и отголосков слов бывшего уже друга, что я начал корчиться в судорогах на полу.
  
  
   Я урод, я урод, я урод, я урод, я урод..............урод, бесконечно урод.
  
  
   Я сжался в позе эмбриона и плакал. Раньше хотел много раз, - но не мог. Я не плакал с самого детства, не мог, не позволяли, я храбрился и кичился званием крутого, реального такого пацана, потом это плавно переросло в мужика и ...у мужиков ведь нет слез, или они их прячут, или они мужики и они им не нужны. .Я не знаю, кто и где плачет, с кем и зачем, как и почему, не знаю уже ничего, но я плакал. Это только в галимых романах пишут, что слезы облегчают, лечат и очищают душу, - нихрена они не лечат, НЕ СТАНОВИТЬСЯ ЛЕГЧЕ, не помогает это. Слезы - это боль, это, наконец, реальное такое открытие глаз и понимание происходящего.
   Все это время я не понимал, что со мной происходило, не принимал себя и боролся с этим, я вступил в бой, не зная правил игры, я нарвался туда, куда маленьким мальчикам вход воспрещен. И я сам просил взять меня туда. Весь этот месяц я еще верил в сказку, я надеялся и ждал хорошего финала, я лелеял добро, а это был просто самообман. Меня не примут таким, мне не позволят быть счастливым там, где счастье запрещено, меня сгноят и уроют, и что самое забавное - мне было на это плевать. Мне было не плевать лишь на то, что я не буду больше с НИМ, что не обниму, не поцелую, не выпью стонов, не захлебнусь им в упоении вседозволенности примитивной радости. Что никогда не услышу три слова: таких простых, и таких богатых, таких тихих и переполненных через край.
   Это все, больше не будет Рея, с ним, в нем, для него, будет только без, без, и без.
   Все это время я еще ждал его, я надеялся, я утешался, я забывался. А что делать с этого момента? Как теперь быть?,............................................
  
   Я перестал пить, я перестал лазить по барам и дискотекам, я перестал обнюхиваться и глотать там что-либо, я перестал...
   Я перестал быть. Вот был я, и, как бы нету теперь меня. Я исчез. Зачем принимать всякую хрень, если это не помогает, зачем пытаться забыться, если не забываешься? Зачем?
   Я не могу теперь просто существовать вне его? Сдвинулся?
   Да, того и сдвинулся. Я ходил, дышал, мылся, как то там ел и - все с невыносимой болью, я не мог вынести ее, но я носил ее в себе, весь мир был заключен только в нем, в одном. Нельзя так любить, нельзя. Я и сам это знаю, но я такой. Видно, Богу нравиться экспериментировать, и вот на меня попало, или это я попал. Я ненавидел себя, проклинал, материл, просил Высшего изменить меня, отпустить и попустить, а не попускало. Я разбивал головой стекла, шла кровь, заживало, потом крушил мебель, чтоб отвлечься на физическую боль, но не уходило, я нарывался в драки и лупился как последний придурок и обезбашенный, а оно пилило, рвало, срывало, выбрасывало и снова грызло.
   Мне в детстве мама, почему-то почти не читала сказок, ну хоть и начитанная она была, умная, добрая, а вот сказок не читала и все. А, вспомнил, я ее перебивал и начинал придумывать что-то свое, мне не нравились окончания. Прикольно так, мне 5 лет, а я сказкам новое даю, надежду какую-то. Ну, просто, там как-то брехливо было, не фантастично и улетно, а именно брехливо. А сказка, она же должна радовать, окрылять, нести добро ну или интерес хотя бы, а как можно верить лжи? А никак, вот я и не верил, вот я и творил. Нет, не все были плохи, были и толковые такие, но их было мало. Вот однажды моей маме надоело это, и она сказала:
   -Сына, я тебе больше не буду сказки читать, ты сам, как сказочник. Да и не даешь мне закончить толком, это кто кому читает: я тебе или ты мне?
   С тех самых пор сказок больше в моей жизни и не было. Я не хотел такого, но так вышло. Это было мое нутро просто, ну не мог я иначе, хотелось творить, вкладывать свою странно-бьющую ключем энергию и творить. А лжи я не любил, никогда, не признавал ее и не понимал. Да и сам я не умел лгать. И как, скажете вы, в наше время выжить без этого? Как жить?
   А вот никак. Вот я и не живу, а хренею с этим, добиваюсь и мучаюсь.
   Моя энергия нашла свой выход, и прием этот был - любовь.
   А сколько раз за свою жизнь я слышал слова: ' ты скрытый, ты нелюдим, ты странный, ты другой, ты не восприимчив....'. Да уж, не восприимчив, куда же больше и сильнее воспринимать то? Завернуться и вены порезать? Только когда издохнешь, люди скажут, да любил, да он романтик, он такой душка и как же его жалко, какой ранимый....
   Ахинея полнейшая! Мы все люди, все мы страдаем, все ошибаемся, обрываемся и ...начинаем занова. Если ты женщина,- то твой удел слезы и чувства, а если ты мужик, - то ты мужлан крутой, пацан зашибенно так ахуен-й? То тебе нельзя плакать, надеяться, любить, млеть и быть хоть немного человечнее?
   Когда-то мир был другим, мужчина и женщина делили все чувства поровну, не сравнивали и не сравнивались, были сильными и в тоже время ранимо-нежными и чуткими, сейчас одно зло. Мама была права, хреновые, сейчас времена, нельзя любить, нельзя чувствовать, нельзя быть человек,- это преступление.
  
   Этот мир стал настолько жесток, что даже носки не могут найти себе пару.
  
   То, во что ты веришь и становиться твоим миром, а я верил в любовь, вот она и стала им.
   Люди научились летать как птицы, научились плавать как рыбы, осталось только научиться жить, как человек. А мы вообще живем? Я сейчас точно нет.
   Мир настолько испортился, что когда перед тобой хороший и чистый человек, искренний и простой, мы начинаем искать в этом подвох.
   Как же мне выбраться из всего этого дерьма? Куда деть себя и кому отдать? Тому, кому хочу и могу - не нужен, а кто хочет - не отдается.
  
   И когда я понял, что мой мозг просто взорвется от череды этих мыслей, дум, слоганов и теорий, я понял - все. Так не может продолжаться больше.
   * * *
  
   И полыхало пламя, и исползали с кожи
   Твои касания, как ночь и день
   Мы умирали двое, и возрождались тоже
   Вдвоем, в углу: как свет и тень.
  
   Когда вдруг заканчивается сказка и начинается реальность, а она начнется в любом случае, трудно отличить почти невидимые границы вымысла и бытия. Это почти формальность, глупая и несущественная такая формальность, но ты никуда не денешься. Пусть ты спал, долго, или кратко, пусть наслаждался или мучился, а может ты просто парил в пустоте и черноте, как в темном лифте, но открыть глаза все же, нужно, это факт. И сразу, естественно, ты в непонятке такой, где я? Кто я? Что это? Проходит время и начинаешь понимать что, где, кто, но сначала ты полностью обезоружен, ты абсолютно и надолго так дезориентирован, ты, вышвырнут, нафиг, совсем в каких-то других супер мирах и просторах.
   Все воспоминания прошлого и реального смешиваются, превращаются в одно месиво, или - суп. Мама любила варить одну такую бурдашку - ' супик', так она называла его, туда входили все компоненты, которые попадались под руку, или что хотелось бросить, или что находилось в доме. Я не знаю, почему она это делала, но есть не любил его: ни я, ни отец, ни соседи, - никто в общем, но мама периодически все равно его готовила. Ну, наверное, у каждого были свои закидоны и маленькие отшиби, и это нормально. Что- то там накапливается в наших душах, собирается пыль, обида, грязь, и еще много чего, а выход же нужен, нужно очистить как-то. Сердце, как и мусорное ведро, тоже нужно омывать, вытирать, очищать периодически, что б ни засорилось. И каждый делает это по своему, лучше, если это происходит спокойно так, безобидно, тихо-тихонько, незаметно. А у некоторых, как у меня, охринительно - рвано и зашквально бурно.
   Мама ведь тоже живой человек, и тоже уставала, мы с отцом ох не подарочки были, и накапливалось у нее, знаю, но вида она не показывала, всегда такой чистой и на высоте была, а в душе - да кто там толком знает, что на душе. Всякое. Это как в истории про жену и мужа:
   ' Мужчина пришел свататься к девушке хорошей, и она согласилась, но с одним условием, мол, выйду за тебя, делать всё буду, и верной буду, и любить тоже, но раз в году я буду уходить на 3 дня, и ты никогда не будешь меня спрашивать, куда я иди, что делаю, почему. Он согласился, поженились, жили счастливо и каждый год так и происходило, как она просила. Так прожили они 10 лет. И снова пришло время для ухода жены, друзья подбили мужа узнать правду. Она собралась, оделась и ушла, муж последовал за ней. Шла она через горы, реки, поля, леса, на 2-й день вышла на поляну, разделась и сморщившись страшно и уродливо начала шипеть и кричать, долго, громко и больно. Потом снова оделась, стала прежней красавицей, доброй, милой и любящей вернулась домой'.
   Вот так и мама, так и я, так и каждый. Лучше, когда все легко проходит, по странному, но легко, а не, типа нормально, но затяжно, хрен-о, больно, до усрач-и и отравляя все внутри.
   Мама готовила суп-фигню, а я в запои ушел боли и отстранения от мира. Что же лучше?
  
   Я ел твои рассветы, а ты мои закаты
   Потом, наоборот, без края и границ.
   Не будет все уж прежним, а может как когда-то
   Смогу слизать я соль с твоих шальных ресниц.
  
  
   Тобою только тлею, и для тебя танцую
   Плебейским отражением на огниве людском.
   Под взглядом твоим млею, и Бога лишь молю я
   В тебе соприкасаться, хоть сном, одним лишь сном.
  
   Так вот, когда ты перестаешь резко пить, курить, нюхать, или делать какую-либо хрень еще, идет сначала ломка, двигающая по всем ведомым и неведомым фазам, скручивает сначала все внутренности, выжигает там все органы по частям и вместе, разрывает их тоненькими ножничками у основания, посредине, в конце...и между миллионы раз. Потом она переходит с органов на мышцы и суставы, ломает кости и дробит их громадными кувалдами кидая тебя об асфальт головой, - поднимая, - и, снова кидая, не прекращая это хрен знает сколько времени раз, затем это плавно так, волнисто перетекает в ослепление в глаза и ты не то, что видеть не может, ты даже ослепнуть не в состоянии, тебя просто обливают самой сильной кислотой. И тебе так жжет и печет, что приход смерти тебе кажется райским освобождением, потом снова начинает скручивать в пружинку, делать от какой-то маленькой машинки и повторять тоже самое енн-ое количество раз. А когда ты не будешь чувствовать тела от боли, или неболи, тебя начнет попускать. Это может произойти через неделю, или через две, а можешь вообще завернуться, или просто на следующий день почувствовать себя очень хорошо и легко. Но самое страшное не это, не физическая боль, не мучения тела, а то, как твой мозг будут отдирать от стенок монитора памяти, крышки головной коробки и углов твоих воспаленно-измученных мозгов.
   Не перепей! Не нюхай! Не перепей! Не нюхай! Не принимай этой синтетической и не синтетической хрени, можно просто не вернуться назад.
   Я вернулся, удачно так вернулся.
   После ухода Славика я проморожено и скручено в утробной позе провалялся много времени, потом очнулся, позвонил нужным людям и выпил чаечка с амфитаминчиком так. Видно, я потом еще и курнул что-то, и еще что-то.....и еще....
   А что, вкусно, горячо, вроде и не опасно, а боль притупит на время. То ли с дозой не угадал, то ли перебрал, то ли еще знает что, но меня гребло трое суток, потом я очнулся, и понял, что очнулся, когда меня выворачивало наизнанку желчью, нет, не едой, не ел я много дней подряд. Кто-то вызвал скорую, там меня промывали, что-то капали, вливали, чистили меня где льзя и нельзя. Потом тошно вспоминать было, и так плохо, и так стыдно, и так болело и пекло, и тело, и душа, и мозги даже.
   Во мне не было не одной дырочки, ни одной щелочки, ни кусочка места, где бы не полазила умелая ручка доктора, и санитара, и медсестры. Они мстили со злостью за то, что такая 'скотская молодежь', 'уеб-ое поколение', что мы принимаем и что мы вытворяем. А я и молчал, ну что я варнякнуть то в защиту мог? Я полный дыбил был, сам это знаю. В общем, ничего такого клёвого я там не увидел и не поймал, но смататься я от туда реально так захотел, реальнее аж некуда. И принимать что-то тоже перехотел.
   -Молодой человек, - обратился ко мне мой лечащий доктор, - вот скажите, у вас все нормально с мозгами? Нормально или нет?
   Я молчал. Я почти все время пребывания там, в больнице, молчал.
   -На кой вам нужно было СТОЛЬКО ВСЕГО валить? Вы же даже кайфа почувствовать не смогли, от перебора грез нет, только очень-очень плохо. Зачем было так глупить? Наркотики - вещь плохая, а разные, вперемешку - это же практически полная смерть. Вам просто повезло. Не знаю, что там вас спасло, но вы вылезли. Не знаю, как надолго.
   Э, нет, навсегда!! НЕ хочу зарекаться, но нафиг надо! Больше я не хотел такой жопы, чуть не завернулся. А я ведь не хотел ВОТ ТАК умереть. Нариком я не был, раньше почти ничего не пробовал, ну пару раз разве что затянулся, и это не понравилось. А вот сейчас - стыдно, просто стыдно и тошно.
   И только тогда я пришел в себя и начал себя ощущать как что-то живое, когда прошла неделя после моего 'приемчика'.
   'И 'Оскар' за худшее похмелье тысячелетия получает....сегодняшнее утро!!!'
   Я реально сглупил. НЕ нарочно, не специально, я просто хотел забыться, а вышло вот так.
   понять, не И я решил, что всё, хватит. Я стал тем отброском, с которых сам раньше прикалывался и стебался. Ну, не стал окончательно, но был на верном таком и правильном пути.
   Как же жизнь может опустить нас, как может все резко измениться, как может крутануть не на 360 градусов, а на целую тысячу, и есть эта тысяча, она правда есть. Пусть там физики или математики твердят, что хотят, но если они попробуют то, что я - очень резко поменяют свою точку зрения, это сто пудово.
   Я лежал на какой то галимой и кривой койке, моя задница почти касалась пола, и этой 'краватке' было лет пятьдесят, как минимум, мать их. Разве можно класть на такие ужасы больных? Даже если ты и не издох, то полежав на ней пару деньков точно аукнешь: и спину скрутишь, и шею в три погибели сведет, а хуже всего доводиться заднице.
   В общем, я рвал когти от туда так быстро, как только было возможно, и вернувшись домой, первым делом позвонил Сашке и маме. Если маму я еще как-то смог успокоить там полуправдой насчет болезни, гриппа, а что, тоже жар, бред и т.д., то Саня не повелся.
   -Я, правда, болел, мне хреново было, Саш, правда. Уже лучше, намного. Через пару дней выйду на работу, и все будет как прежде.
   -Ты меня за лоха держишь?!! Крис, не стоит, правда, не стоит. Я не первый год живу, и похлеще тебя пинался и крутился. Я к тебе пару дней назад домой заезжал, никто дверь не открыл, соседи сказали, тебя дома не было.
   -Да, меня и не было, в больнице лежал. Правда, могу задницу показать, она вся в уколах.
   В трубке послышался тяжелый Сашкин вздох. Он помолчал пару секунд, потом матернулся:
   -Сегодня пятница, отдыхай на выходных, но в понедельник жду в магазине. Будет плохо - звони, но не пропадай. Это не обговаривается. Если в понедельник сам не сможешь приехать, то я сам к тебе приду. Попробуешь не открыть или отморозиться, - найду и прибью. Дошло? И еще, жду нормального объяснения. - На слове ' нормальном' он сделал конкретное такое ударение, и я понял, что выкрутится или увильнуть от ответов на этот раз у меня не выйдет. Сашка был нормальный мужик, правда насколько нормальным и до какой степени - не знаю, но со мною всегда был таков. Он не лез ко мне, не трогал, не доставал, но я видно, за печенки его последнее время тянул. Это его задрало, и он пошел рулить, а вот если он шел в атаку, то не крутанешь и не смотаешься в подполье уже никак. Нужно посмотреть правде в лицо и согласиться с тем фактом, что последние три - четыре месяца я был полный отстой, и на мою пьяную рожу было тощно смотреть, а ему приходилось это делать часто. Так что выхода у меня не было.
   Правда... А какая она, правда, эта? Вот я не знал, какую правду ему сказать. Я сказал правду другу, и друга у меня не стало, если бы признался маме или не поверила или ....не поверила. А Сашке? Моя правда хреновая такая, тяжелая, как многотонный груз, больна, как моя голова, нереальна, как сказка для взрослого.
   -Хорошо, я согласен. - Я ничего другого не смог придумать и мне, как кукле неваляшке пришлось махнуться.
   -Ну и лады. А что там за болезнь то такая? - Нашелся он.
   -Е, давай потом. Не хочу повторяться, с матерью только вон трепался, все потом.
   -Ну, давай, тогда отдыхай.
   После разговора я пролез в душ, старательно чистил зубы, пытаясь выгнать изо рта тошный запах горькой желчи, потом отдирал себя мочалкой так, что все кожа стала бордово-синюшной от перестараний. Мне не просто хотелось помыться, нужно было стереть следы горького позора своего, малодушия не мужчины двадцати шести лет, а двенадцатилетнего пацана , моего 'униза' и 'шлепа', на самое дно. Но это не смоешь, это не уберешь, это и не забудешь никак, это можно отложить просто в сторону, запрятать в торбочку или пакетик уголка в мозгах и сделать вид что ничего и не было. А что, разве что-то было?
   Ничего и не было.
   Ладно, с позором, ладно с Сашкой, с матерью ладно, а не ладно с ...Андреем.
   Опять и снова, снова и опять:
   'Наша п!сня гарна, нова, почина!м !! знову!'.
   Все!!!!!!!!!!!!! Я ведь решил, хватит. Он ушел, его нет уже, а мне хоть как-то нужно начинать жить. Я понимал это, соглашался, даже настроился, но не знал, как и с чего начинать.
   Ну, работа, да. И трезвость, да...И ...по ходу делам будем макитровать, пока не знаю. Просить Бога надо, молить его горячо так, в захлебы. Может, смогу отвлечься, смогу забыться. Пойду снова боксировать, буду бить, и меня будут лупить, - начнет болеть тело сильнее, авось душа меньше перестанет, отвлекусь, найду кого-то...
   Аж смешно от бредовости мысли последней стало.... Да уж, найди, придурок, найди, если сможешь, конечно. Если сможешь найти, сможешь захотеть, сможешь позволить своим рукам коснуться, сможешь поверить....если...
   А пока я сидел и откисал, сидел и втыкал. И даже за это я был ОЧЕНЬ благодарен, что могу хоть жить и дышать и помнить его. А мог и не мочь, и где бы тогда я был? О, нет не нужно впускать всякую хрень в голову, ответа я все равно не получу, да и навряд ли захочу получить.
   После я вышел из ванной, впервые за очень долгое время приготовил еду, правда, кроме кашек на воде и постных супчиков мне ничего нельзя было есть. И я стоически запихнул в себя дрянь - овсянку, выпил сока и пошел спать. В больнице спать было просто невозможно: вокруг шныряли люди, поступали и прибывали больные, стонали от боли и недовольства, капали и кололи, пичкали и запихивали, заходили - забегали и запрыгивали.....дурдом там. Как в моих глюках.
   Я уснул мгновенно, удивительно, но факт.
   Налетел инстинкт самосохранения. Нужный он такой, но запоздалый малехо. Но лучше поздно, чем никогда, это знают все.
   Спал долго, очень долго, часов двенадцать подряд, не просыпался и не мучился кошмарами. Это был здоровый сон, крепкий и очищающий.
   Когда я проснулся, - был уже полдень субботы. Из кровати я не спешил вскакивать, лежал и парил как-то. Странно, тело уже не болело, душа уснула, сердце механически стучало, и.....молчало. Чувств не было никаких, и пустота, и тянущая заторможенность. Лучше уж так. Хоть проблем не нагребу, отдохну, успокоюсь.
   Видно, было мне нужно через все круги ада пройти, чтобы только сейчас вот лежать так тормозно и тупо, и не болеть.
   Голова моя, уставшая в мозг, наконец-то решила попуститься и выгулять свои мазахистские мысли где-то вне моей досягаемости. Правда, после случая с передозой, мой организм и мозг решили сотрудничать и спасти себя сами, раз уж на чувства мои никак нельзя было положиться. Раньше, у всего ' меня', был крепкий союз: тела, сердца, разума, мыслей, чувств и ДУШИ. Но, в связи с моей странной ситуацией, вернее, не странной, а скорее непонятной такой реакцией на одного человека, моим чувствам запретили высказывать свое мнение и выделываться. Заправлять балом - было ни-ни. Пусть пока передохнут, авось, полегчает. И, правда, стало лучше. Не знаю надолго ли, но я могу хоть спать спокойно, есть нормально, не кидаться на людей, как последний придурок. Потому, что:
   'Поскольку нет других путей - начну кромсать пилой людей! ' - уже достало и вымотало меня настолько, что хотелось выть волчарой и скрыться со сцены.
   Если сказать парой слов - я ХОТЕЛ СПОКОЙСТВИЯ.
   Ночами ты снился мне, появлялся весь в серо-черном, и тебе было плохо и больно. Я пытался дотянуться и помочь, но ты печально и отрицательно качал головой, поворачивался и уходил. Ты все взваливал на свои плечи и тащил этот непонятно-тяжелый груз сам, всегда сам, постоянно и упорно. Почему ты так с нами? Не доверяешь? Не понимаешь? Не принимаешь? Не? Не? Не? Сколько еще будет этих 'не'? Даже там, ты кидал мен, оставлял одного разбитого вдребезги и выброшенного за борт корабля 'Счастье'. Так будет всегда?!
   А здесь, в реальном мире мне стало лучше, намного лучше. Чувства вырубались, и я почти стал прежним. Да, все стало пресным, безвкусным и приторно-тошным, но я перестал 'живя-умирать'. Хотя, это вылезло другой стороной: теперь я говорил все в глаза, и мне было абсолютно пофигу на ответную реакцию, я и раньше не выносил брехни, теперь мог просто плюнуть в лицо из-за нее, я никого не пускал внутрь, даже по шутке. Опять таки, все это было игрой и защитной функцией моего подсознания. А я и не спорил, не напрягался циклился. Мне спокойно - и лады. Это лучше, чем шляться хрен знает где, хрен знает с кем и заливаться такой отравой, что и тараканы подохнуть могут, а эти твари живучи.
   Это был не самый веселый период моей жизни, но и такое бывает. Не все может быть зашибенно клево и интересно, не все веселье и кайфа, бывает и чернота внутренностей, надрыв сердца и обломки души. Смогу ли я их когда-то склеить и воссоздать воедино - не знаю, это очень трепетный и ранящий вопрос. Можно, только, уповать на судьбу и надеяться на лучшее. Что я и решил сделать.
  
  
   Прошли выходные, наступил понедельник. Работа и Сашка, а что, не самый худший вариант от ухода из депрессии.
   Я быстро сварганил себе еды, принял в попыхтях душ, оделся и рванул. За выходные дни я разленился, много отдыхал, вернее только то и делал что ел, спал, спал и ел, поздно вставал. И, естественно, я проспал, поэтому, пришлось надрываться по полной.
   Мне повезло, Сани еще не было, видно он заехал по дороге в один из своих небоскребов и проверял там все, или работал или еще чего. Меня это не касалось. Но, сенкс эго задержке, я смог более или менее морально подготовиться к налету а, судя по последнему звонку партнера, взбучка мне обеспечена.
   Приехал он только после обеда, уставший очень, с красными глазами, серовато-пепельным лицом и не в духе. Хреново. Но, за столько-то прогульных месяцев можно и получить.
   -Привет, ты на месте? Отлично!- Сказал он и, не дожидаясь ответа, перешел сразу к делу. - Это хорошо, что ты пришел, наконец, в себя. Поздравляю с возвращением, но цветов и объятий не жди от мен. Ты - засранец, оказывается, еще тот. Но, и в этом есть свой плюс. Ты ничем не лучше нас, простых смертных,- попытался, что ли пошутить он. - А то уж я начал было думать, а не святой ли? Почти не пил, не курил, спортсмен такой блин, красавчик, умный и все у тебя выходило, за что бы ни брался.
   У меня от его слов челюсть отвисла. Он что, серьезно? Та ну, хрень какая-то. Какой я святой нафиг?
   -Сашка, ты чего? Сдурел? Что ты несешь? Какой святой? Никогда я им не был и не претендовал. Я просто делал, что считал нужным и все. Мудаком и задницелизом не был, критином тоже, но не более. Ты это, переставай ахинею всякую нести и лучше по ушам мне надавай, но мозги мне не парь этим вот всем.
   -Да шучу я, шучу.
   Он засмеялся открыто так, и попустило меня сразу. Хоть и был он крутой, жесткий часто и каменный, но иногда его просто нельзя было узнать, резко так менялся и становился, бля, весь такой простой и пушистый. Но это все обман, каков Саныч в нутуре - я знал наверняка, и меня не проймешь этим таким весельем его. Хотя...раз ему смешно, чего и самому не повеселиться?
   -Ну, ладно, повеселились, и хватит,- вдруг резко прервал он веселье, - я, правда рад, что ты здесь. Ты, ведь помнишь, о чем мы с тобой договорились? Вот и ладненько, - он уселся в свое огромное и крутящееся кресло, достал из кармана своего дорогущего, сшитого на заказ костюма зажигалку, покрутил ее пару секунд в руке и прямо впился мне в глаза. - Я жду объяснений, правдивых и точных. Никаких 'может и не знаю' не пройдет, так что расслабься и правду матку изливай.
   Вот вам и весь Сашка.
   -Я понял, только вот с чего начинать - так и не решил.
   -Я тебе все выходные дал и пол сегодняшнего дня, можно было и придумать что-то. Ты не тупой!
   -Да уж, можно было, да не придумывается.
   -Не верю, глупым ты никогда не был, так что - не выкрутишься у меня.
   -Я не собираюсь выкручиваться, просто тяжело это...Я попытался со Славиком поговорить, - и мы разругались очень. Не думаю, что он понял. Не простит. Не хочу еще и с тобой отношения портить, нафига? Но и так ты меня все равно не оставишь в покое. Так что как быть - не знаю даже.
   -Ну, я не Славик, и, как уже говорил, много такого видал, что и не снилось вам. Да и личное - личным, а к работе это не имеет никакого значения, лишь бы ты хорошо работал.
   Я не сильно нервничал, слегка так, но после его слов мне стало легче, все-таки он еще тот мужичара, не просто так же бабки такие крутятся у него в руках, не просто так с людьми сходиться. Ну, будешь ты бабла много иметь, ну протолкнет тебя папаша, дядя, деда, ну устроят за тебя все, но чтобы удержать это в руках - голова нужна, подход, ум. А еще и увеличить... А он у Саньки был, огромный такой, без границ, немного шезофриничный, но был же. Все миллионеры - немного того, да и гении, в принципе, тоже. Ну, и он такой был. Спал он не более 5-6 часов в сутки, а дела не миллионы баксов прокручивал, увеличивал прибыль и вокруг успевал. И порядок любил, бля, так любил, что помню, еще раньше, когда я у прошлого хозяина работал Василия и Сашка только стал моим клиентов, он был так дотошен и щепетилен, что мне ночи напролет приходилось работать и ночевать в салоне. Иногда и переделывать, но это пару раз только было. Он так все скрупулезно высматривал и оценивал, как художник, что собирается написать самый гениальный шедевр в мире. И у меня получалось это создавать, это были не байки и машины, это были о-го-го какие творения искусства.
   Он всегда любил повторять, если задумывал что-то новенькое и охриненно непонятное: Вмажем, браток, творческую дозу!
   Ну, мы и вмазывали. Он не сваливал все на меня одного, не боялся и руки марать, нет, он не создавал, но где что лишнее или не то, подмечал мгновенно и точно. Так точно, как будто бы не голова была у него, а самый опупенный компьютер. Еще та умная зараза был. Он мне нравился, он стоил честного уважения, а больше и не требовалось. Его уважают, он не доеб-ся, хорошо всем!!! Но что там творилось за стенами его души....- это не то, что сложно понять, это просто нереально. Закрыт, каменный, немой. Это был не секрет, нет, это было 'табу'.
   И вот сейчас нам предстояло перейти на новый уровень общения, и какой он будет этот уровень - я затруднялся определить. Стремно, но деваться некуда.
   -Я жду.
   -Ладно, - я поерзал на стуле, попытался усесться более удобно, но понял, что не усядусь дотоле, пока не закончиться разговор.
   -Ты помнишь Андрея?
   Сашка смешно так округлил глаза:
   -Которого из?....
   -Ну, месяца четыре назад. Я с ним сюда приехал, а у нас как- раз приехали клиенты, знакомые твои крутые и байк в тот же день купили, Дукати 796, а потом мы вместе праздновали?
   -А, да, вспомнил. Сказал бы сразу, друг твой. И что?
   Я помедлил пару секунд и начал:
   -Так вот, не друг он мне вовсе. Вернее, я хотел бы очень, чтобы был он мне другом, но на тот момент я знал его всего лишь пять дней. Не более. Я говорил тебе, на него напали и он был ранен, так вот я ему тогда помог и к себе подлатать взял, хотя, если честно, лечил я кого-то впервые. И страшно было, быть в ответе за чью-то жизнь страшно... - И, тут меня понесло, так прорвало, воспоминания понеслись безпрорывным дождем, как, ураган, который нельзя остановить до тех пор, пока он сам не выдохнется и не умолкнет. И я, воспринимал себя очень странно, со стороны как будто, не мои уста говорили, не мои глаза пылала, не мои руки тряслись, не мое сердце заходилось в стремительной гонке. Я не хотел так далеко заходить, не планировал и половины, но...Получилось так.
   А затем наступила тишина. Длинная и немая. Хотя, какой еще может быть тишина? Немой.
   -Не струя себе фонтан ты тут выдал, - изрек, наконец Саня, когда я заткнулся и потупил взор.
   -Только, чего ж ты раньше не поделился? Мать не знает ведь, я прав?
   -Нет, конечно. Знает только, что запал я на кого-то, но на кого - не ведает.
   -Ясно. И Славик, говоришь, обделался?
   -Я не так выразился, но суть та.
   -И что теперь делать собираешься?- Спросил он и закурил. Странно, в кабинете он не курил. Я вопросительно глянул на его руку, он усмехнулся и подал знак присоединяться к нему.
   -Сегодня можно, Такой повод есть.
   -Да уж, повод, охриненный повод поплакаться в жилетку.
   -Я не это имел в виду, но и так тоже ничего. Я насчет твоей откупорки души.
   -А.., понятно.
   Я закурил, без особого интереса, но решил занять дрожащие руки хоть чем-то и заполнить тянущуюся тишину полупрозрачным дымом. Мы курили, и каждый думал о чем-то своем, но думать не хотелось. Мне, как бы, стало чуток легче, по крайней мере, меня не материли, не обвиняли и не ржали. Я вообще не понимал его реакции, как будто он не слышал, или просто как за шутку принял.
   Так прошло минут пять, затем Сашку резко встал и, повернувшись к окну начал всматриваться глубоко вдаль.
   -Я тебе сочувствую сейчас. Я не пережил, конечно, этого с мужчиной, но с одно женщиной у меня такое было. Похожая ситуация. Хотя у меня было парочка мужчин любовников но, ни один не зацепил. А ОНА взорвала меня, до сих пор помню, всегда буду вспоминать, и жить этим. Там, глубоко внутри, никто и не догадается. Было больно очень, но все ж не так сумасшедше, как у тебя. Ты у нас уникум, видать, как я и думал. Со временем станет легче, но не пройдет, не надейся. Если бы да, то уже прошло, а так - ты попал. Но ничего не поделаешь, терпи. Это сделает тебя сильнее, и или добрее или жестче, что-то одно из двух. От тебя зависит, какого в тебе больше - то и верх возьмет, но думается мне, что лучшее. Ты никогда козлом не был, с чего вдруг сейчас становиться? Так к чему я веду...тебе нужно не бороться с собой, а просто жить и хранить это. ТЫ не сможешь забыть, не сможешь не любить, и не нужно забывать. Эта та невидимая нить и то прозрачное добро, что и делает нас людьми. Мы любим - это дар. Пока еще ты не понимаешь этого бесценного подарка, но все ж он - чудо. Такое бывает раз, нет, любить можно многих, но по-разному,. Но все ж вот так - только единожды.
   Сказать, что я охр-ел от его слов - не сказать ничего. Мало того, что он не насмеялся, и не обматерил, так он свои тайны раскрыл, свое сердце распахнул, да еще и про мужчин любовников рассказал. А от последних его слов у меня в горле огромный такой комище застрял и я никак не мог проглотить его.
  
   Я остаюсь метафорой дикой страсти
   В твоей колоде - тузом высшей масти!
  
   У меня просто не было слов.
   Сашку повернулся ко мне, наклонился вперед, облокотившись об свой стол из красивенного дерева, цвета молочного шоколада и произнес:
   -Не ждал такого? Искренность за искренность. Честная сделка?
   Я только махнул головой.
   -Ты что, язык проглотил? Говори уж.
   Я чуть прокашлялся, пытаясь убрать все тот же комок в горле, и прохрипел:
   -Не ждал, честно не ждал. Ты, правда, много чего знаешь. Тот еще ... И спасибо за понимание. Мне оно сейчас не помешает.
   -Знаю. Ты не парься так сильно. Все уладиться, если помочь. Нужно определиться, чего конкретно ты хочешь, а уж потом действовать. А, может, и действовать не нужно будет, может, ты захочешь все пустить потоком. Это не столь важно, главное понять и принять все как оно есть. И не дури. Хватит, наглупил уж. Но тебе, видно, это нужно было, а то уж слишком все у тебя правильно и по плану было. А жизнь, она знаешь, какая сучка хитрая, вот и сюрпризик тебе преподнесла. Вынеси урок - и живи. Понял?
   -Да.
   -Если ты поговорить захочешь или помощь нужна будет - говори. Мы же не чужие. Я словами трепаться не люблю, что имею, то и ввиду!!!
   Теперь, только теперь я поверил и понял, что он и правда это от всего сердца делает, не просто на словах, а искренне.
   -Мне никто когда-то не помог и не предложил помощи этой, чертовой. А она нужна была, очень нужна. Поверь, знаю, как бывает хреново одному, так что я ' был голодный, и знаю каково это голодать брошенному'.
   -Я не забуду этого никогда, и буду помнить. Огромное такое, неоценимое спасибо.
   -Ну, лады тогда. Если это все, давай уж работать тогда. Ты не забыл, как это делается еще?
   -Вспомню, если что.
   Я уже повернулся, чтобы выйти из кабинета, как слова Сашки заставили меня остановиться и замереть на месте:
   -Я точно не уверен, но мне кажется, что я где-то видел твоего Андрея. Еще тогда мысль такая мелькнула, но я не напрягался и выкинул это из головы. Если вспомню - дам знать. Да?
   Я не знал, что сказать. Хотел ли я этого? Хотел, конечно!! Но хотел ли Рей? Это уже другой вопрос.
   -Да, конечно. Еще раз спасибо,- и я вышел.
   Работу я не забыл. И очень даже соскучился - ухватился, как за спасательный трос. Брал все заказы - и толковые, и не очень, самые тяжелые и замысловатые, сидел там долго и пытался отдавать всего себя. Пацаны сначала с интересом на меня посматривали, пытались расспросить и вытянуть хоть что-то, но потом отстали, так как поняли, что на разговоры я не настроен. Меня это устраивало. Мы не были все друзьями, но команда у нас была дружная - другого Саня и не потерпел бы. Это была половина нашего успеха, и он, и я это осознавали. Были новички, которые пытались выделываться, хамить и увиливать, они либо изменялись, либо им показывали прямой наводкой на дверь. Так что в магазине мне было уютно и спокойно. Бумажной волокитой я не любил заниматься, я был практик, это однозначно, но бывали случаи, когда приходилось и попыхтеть над договорами, мелочами контрактов, достоверностью и точностью, вот это меня раздражало очень, я злился, но понимал - надо. А когда мои руки доходили до железа, колес, педалей, руля и....- я успокаивался и настраивался на волну творческих поисков и тишины.
   Но больше я не гонял, не летал по трасе, не захватывал потоками ветер, не пил его безмерными глотками и не отбивался он в моей груди израненной. Не мог, не хотел. Без Андрея это перестало меня умилять, прекратился огненный запал, как будто бы машина в порядке, и ездить может, и хочет, а заправочной станции нет, и нет бензина, закончился. Что-то перегорело у меня внутри, что-то там замкнуло. И плохо, если навсегда. Я ездил на байке по городу, решал дела, ездил, но это стало просто средством передвижения, но уже не жизнью, не окрыляло и не возносило. Все упало в пыль.
  
   Зачем просеивать песок моих желаний?
   Зачем? Скажи? Тебе ж не нужен я?!!
   Зачем ты плел венок своих касаний
   Зачем? От злости? Или дури? А вот, у ног он я
  
   Уже нет веры в радость, она же блефовала
   Как сука и как лгунья. Колола, как игла.
   Зачем меня ты бросил? Ведь был моя отрада
   Не уж то все, что было - была скотска игра?
  
   У меня все стало по-другому. Когда то, кажись в другой жизни, Славка любил говорить:
   'Я смотрю на мир голубыми глазами через розовое стекло, поэтому мне фиолетово. А ты такой весь правильный, такой знающий. Расслабься, братан!'
   Вот так, приблизительно, и мне сейчас было. Мне было все одинаково, все пофиг как-то стало. Пришло время повзрослеть, отпускать понемногу боль свою, перестать быть тряпкой в чувствах своих и действиях, нужно уметь отвечать за свои поступки. Хотя, разве можно измерять чувства наши? Разве есть правила, законы для боли и меры страданий? Кто знает, как правильно и достойно вести себя, когда оно все воспаленно и болит? Я понял одно: не хочешь - не показывай и не говори, но от этого никуда не денешься. Легко рассуждать и учить со стороны, или даже про себя говорить, но когда уже зажило, а если там еще все пылает и дрожит огнем, если все свежо и открыто - то пошел ты и твои правила куда подальше.!!!! Только терпеть зажав зубы, сцепил их так яростно, что скрежет слышно внутри, сжимать кулаки от бессилия и загонять пальцы в ладони до крови, разрывать тихонько плоть и хоть немного отвлекаться на физическую боль. Только так и выкарабкаешься, только так и удержишься, на своем маленьком плоту.
  
   Меня крошил, как иней, осколки на асфальте
   Разбиться - встрепенуться, и дальше улететь.
   И нету больше фальши, я стал другой отныне
   Меня ты бросил, все же, я научился плыть.
  
   Могу сказать так, время лечит, но у каждого в разные сроки и по-разному.
   Время-главный fucktor.
   Я решил снова заниматься боксом, скорее всего - это было от переизбытка энергии, а может, мне просто хотелось бить кому-то морды. Я не был кровожаден, нет, как говориться: ' вмажу-сразу! Станет легче, не сегодня так потом!'
   Вадим Степанович, как услышал о том, что я хочу снова вернуться и боксировать, чуть не задушил меня в объятиях.
   -Боже, какая чудная новость. И чего передумал то? Чего раньше не пришел? Столько времени потеряли...ах,..какой день то чудный...! Какой чудный день то! Какой....день!
   Он всегда так по-особенному говорил, как будто пел, вся речь его была тягучей рекой такой, русской, родной и очень дорогой сердцу.
   Я с детства любил смотреть зарубежные фильмы, и музыку зарубежную любил, не пер меня шансон, не понимал я его, не мог проникнуться настроев и текстом, а не наше - легко и свободно. Язык английский тоже как по маслу мазался, не напрягался воще, и юмор тупой их понимал, не смешно, если честно, но понимал. А наше, - нет и все. Не цепляло, хотя треснись, а не брало. А тут, ни с того ни из сего крутануло. Стал, как наркоман, все русские фильмы пересматривать, комедии, триллеры, военные, И ВОБЩЕ ВСЕ. И понимать начал, пропускать через всего меня. Песни начал в захлебы слушать, петь про себя, даже книги начал наши читать.
   Вот чтоб раньше Славику сказал про такое, наржался бы, сволочь, постебался надо мной, сучара. А сейчас некому. Знакомых было куча у меня, а друг был один, вернее ни одного уже. Я скучал за ним, вспоминал, а вспомнить было много чего, столько ха-ха мы с ним словили - не перечесть, и по-доброму у нас все было, легко просто, что ж то так вышло скотски? Жалко, очень жаль, но не перемотаешь назад ничего, не сотрешь из его памяти моих сложных и диких слов, не уберешь гримасы отвращения на его пьяном, но соображающем лице. Не вернешь ничего уж....
   За такой короткий промежуток времени я умудрился потерять двоих очень дорогих мне людей...и кто я после этого? ЛОШАРА Я!!!! Одно радует, с Сашкой стало здорово, легко, просто.
   Что-то теряешь, а что-то находишь.
   Да уж, любовь зла, и козлы это знают!!!
   А я чего не знал? Значит - еще больше козел!
   Так вот, тренер сжал меня в своих крепких объятиях, потом напевая смешную детскую песенку про паучка Ананси, или как там его паучка этого он пошел к рингу, где в спарринге боксировали два молодых, но толковых парня, хотя на Степаныча, это не производило ни грамма. Ну, такой вот он был, требовательный и по-доброму суровый. А с нами иначе - никак. Мне он крикнул на ходу
   -Переодевайся скорее, разминайся и по залу кругов 40.
   -Степаныч, я в запоях был столько, не потяну бля...
   -А ну молчать! Матов мне здесь никаких, и не спорить. Ты делай, а там посмотрим.
   Я очень сильно выругался про себя. Раньше, зная тренера, я бы не спорил, но время прошло, я повзрослел, да и забылся, вот и попробовал пикнуть, а толку то? Он все равно по-своему сделает, знает, что и кому.
   Первое время было тяжело, ох как хрево! Не оставалось после тренировки ни одного живого места. Все тело от растяжек ныло, кости выкручивало, мышцы болели, голова отваливалась, но я знал, что потом будет легче. Я в основном первый месяц только разминался, отрабатывал с грушей удары, приводил в норму мышцы, и только потом тренер начал ставить меня в пару. Не потому, что боялся моей неучи и неспособности, а лишь затем, чтобы втянуться, влиться в коллектив, почувствовать атмосферу и срастись. Одиночкам тяжелее, а я всегда таковым и был. Я мог периодами в прошлом, и шутить много, и трепаться запоями по теме, мог, но это накатывало часом-два - откатывало, потом снова молчу. И Степаныч знал это, он просто давал прийти в себя, да и технику нужно было подогнать. Я не был качек, нет, в норме, был в полу тяжелом весе, около 80 кг, но сейчас, перешел на супер средний вес, это 75кг. А это все меняло, и технику немного, и оппонентов, и еще кучу всякой всячины. За дни бухаловок и отлетов я потерял 10кг, за последний месяц я набрал снова 5 кг., , но дальше никак пока не шло. Не могло все так быстро стать на круги своя, нужно опять это чертово время, даже для элементарной поправки тела. Что уж говорить о душе.
   'Говорят, что врагов нет только у дураков, а страх не испытывает тот, у кого нет врагов. Страх - самый первый противник боксера'. Так всегда говорил тренер, я понимал это так, что если ты победишь свой страх,- то сможешь победить кого - угодно. И раньше это срабатывало, в боксе уж точно, но бой с самим собой - это самый тяжелый бой, и выиграть его почти невозможно, разве что ломая себя, переделывая, излепливая себя совсем другим. Мне предстояло решить, что я хочу и каким я хочу видеть себя.
   -Так, Крис, чего ты стоишь как пень? Я же сказал, с мешком работаем, и если мне понравиться то, что я увижу, то сегодня будешь не один. Хочу поставить тебя с Лешкой.
   Я перевел взгляд на парня, он как раз тоже смотрел в мою сторону, скептически так, с полу насмешкой.
   -Он хорошо дерется, но молод еще и что самое главное недооценивает противника. Уж слишком уверен в себе, а ты сам знаешь, как это опрометчиво. Половина выигрыша в кармане, если ты знаешь своего противника и умеешь оценить трезво ситуацию. У тебя с этим раньше проблем не было, как сейчас - не знаю. Но вот у Лехи есть. Я бы очень хотел, чтобы вы сошлись - друг друга вы стоите по отдельности, нужно еще вместе попробовать.
   Раз тренер так отзывался о парне, - значит, так это и было, я еще ни разу не видел, чтобы он ошибся. И это было редко, очень.
   Я перебинтовал руки, встал в боевую стойку и начал отрабатывать удары с мешком с час, нужно было продумать и отработать виды защиты, и определиться в технике нападения.
   Я остановился передохнуть, и тут Степаныч меня позвал.
   -Ну что, ты готов? Месяц уже дурью маешься, пора и о нормальном бое подумать, так ты идешь?
   Конечно, иду. Пришел же для этого, а как иначе. И самому хотелось порубиться и на новеньких посмотреть. Мы ж, когда в последний раз сюда приходили, я тогда с Реем был, никого и ничего не увидели, - в неподходящее время попали, да и не летом в жару. Не повезло, или повезло, наоборот.. и я смог побыть дольше с любимым...мои мысли прервал шлепок по шее.
   -Ты что, спишь? Я тебя спросил что-то? Будешь с Лехой?
   -Да, буду. Извините, задумался.
   -Ты в последнее время много думаешь. Поменьше бы. Так...стали в боевую позицию, и пошли.
   Парень был хорош, не хватало, конечно, быстроты, но удар был у него сильный. Я был быстр, у меня всегда была большая скорость, и что самое главное (это я выучил еще с детских пор) никогда не держал такой темп постоянно, я то ускорялся, то уходил в защиту и концентрировал силы на следующие удары. Очень важно знать границу своих сил, уметь увернуться и отступить, а где молниеносно атаковать. Хотя, и у меня удар по силе был неплох, но у него был просто бомба. Красавчик потом вырастет, правда, поработать нужно будет много.
   Время, проведенное вне клуба, тоже дало о себе знать. Скорость я немного утратил, но это дело поправимое, главное тренировки.
   Удар, уклонение, удар, еще удар, уклонение и шаг назад, смена ритма и силы ударов, ложный маневр и удачное попадание в противника, да непредсказуемость - это по моей части. И резкие наскоки... А если все это вместе в одном коктейле - вот вам и профи. Бой на ближней дистанции - был не совсем мой конек, с ним мы были на ' Вы', а вот с более дальней - это мне больше по плечу. Руки у меня были достаточно длинные, чтобы позволять из дальнего бить.
   Леха не ожидал, так что получил он от меня хорошо, я ведь за месяц одиночных тренировок ко всему и ко всем присматривался, наблюдал и откладывал в голове. Так что его методы и приемы я выучил.
   -Сделал ты меня.- Пропыхтел он после боя. - Не ожидал. С такими способностями и ушел с ринга. Нельзя так! Блин, я еще не могу прийти в себя. Я Леха,- и он протянул мне руку. Мы пожались.
   -Ты тоже хорош, очень, будешь далее работать - и все у тебе будет здорово. У тебя удар - бомба. Очень сильный и стремительный, но ты открываешься слева. Я левша, и мне легко...- Мы еще минут десять обменивались впечатлениями, а потом пошли в душ. С Лешкой мы сошлись неплохо, начали часто вместе тренироваться, и тренеру это нравилось, он и сам нас ставил. Потом, как всегда душ и обмен впечатлениями, обсуждение ошибок, пожеланий, слабых и сильных сторон .... Иногда мы заходили в пабы, он пил пиво, я сок и воду.
   -Что ты сок один? Завтра же выходные, можно и покрепче.
   -Спасибо, но у меня не так давно был очень серьезный бой меня и спиртного, и перевес был не в мою сторону, мне едва ли удалось выстоять, так что я еще не настолько окреп, чтобы снова с ним сразиться. Может, через какое-то время и выйдет, но не сейчас.
   Больше Лешка меня не кутузил. С ним было просто, хотя сам он был очень вспыльчив и горяч. Но, так как я был спокоен внешне, и по большей степени молчал, то он говорил много, но в душу не лез. Мы боксировали, иногда сидели здесь, а потом расходились по домам. Но сегодня Лехе не хотелось.
   -Слушай, у меня завтра День Рождения, мы собираемся праздновать, не хочешь присоединиться? Будет весело, а то ты что-то уж слишком сам по себе. Если не спросишь чего-либо у тебя - ты никогда сам не выдавишь и слова. Так что? Придешь?
   Я задумался, не очень и хотелось, но не век же дома сидеть.
   -Да, приду. Спасибо.
   -Отлично, праздновать будем в клубе 'МАКСИМУС', подходи после 10 вечера. Компания будет не большая, но отрывная на сто процентов. Взбодришься.
   -Хорошо, понял.
   За последнее время я отошел, мать пыталась откормить меня - как только могла, пекла всякие сладости, а я был сладкоежка еще тот, делала свежие фруктовые соки, осень предлагала большой выбор всего натурального, свежего и вкусного. Сам для себя я ленился. Сашка тоже поддерживал меня очень, но больше не лез, так, вскользь интересовался. Ну, в нете сидел, фильмы и музыка, но не будешь же вечно так. Нужно и развеяться, поменять атмосферу, не хотел идти, но заставил себя. Я надел синие джинсы, белую водолазку и сверху пиджак немного укороченного покроя, но было стильно так, аж самому понравилось. Куртка сюда как-то никак. Я не выпендрежник и не свихнувшийся на моде, но стиль я люблю, у каждого должен быть свой. Это, как и в рисовании картины, как в выборе байка, как в лепке разноцветной мозаики - хоть и набор цветов и материалов разный, но в итоге они приобретают здесь такие идеально подобранные формы и оттенки, что уста людские и называют их шедеврами. Ты тоже творишь, просто в меньшей мере. Одежда - это хорошо, но нужно понимать, что тебе идет, в чем ты остаешься сам собой, но в тоже время открываешь новые грани натуры, а не что тупо модно. Иначе - ты всегда будешь лохом. И важнее всего чувствовать себя в этом комфортно и просто. Я не мог ходить в джинсах, когда матня возле колен, или наоборот, они так узки и туги, что не то что ноги перекручивает, что моим причандалам не было чем дышать, а impotentom я становиться не хотел. Духи любил дю-понт, а вот по обуви у меня был бзык. Ну, может человек любить что-то сильно из вещей? Так вот, это был байк ....и боты. И тяжелые ботинки, и кроссовки, и туфли, и мокасины, но они были все кожаные, не кричащие, только коричневых и белых тонов, иногда рыже-кофейные, если кожаные туфли. Были и черные, но редко. Мог носить любой стиль: и спортивный, и строгие костюмы, и непринужденный повседневный. Раньше мне было пофиг - одни джинсы и хватит, несколько пар. А после моего прыжка в куда-то там, меня как заклинило. Я понимал, что это просто уход от себя во внешнее, в спорт, в работу, в шмотки, но так я мог себя девать. Так что вылезла еще одна сторона моей зашифрованной натуры.
   В общем, выглядел то я нехило так, стильно, даже очень, но было пофигу. Хотелось просто сам процесс производить, и все, а то, как там на меня смотрят, что думают, ржут или нет - все равно. Я перестал полностью зависеть от мнения других людей после Рея и Славика. Внутри было пусто, как и обычное явление последнего времени.
   В клуб я пришел около 11. Раньше не хотел, все немножко наберутся уже, и не будут приставать ко мне с выпивкой. Было очень людно и дотошно накурено, а вечер только начался. Я, с возвратом к тренировкам, перестал курить, а здесь было уже нечем дышать. Люди толпились, пытались прошмыгнуть в маленьких проемах появившегося на мгновение пространства, кто-то бухал, кто-то танцевал, кто-то зажимался. Обычная дискотечная тусня, ничего нового и необычного. Хотя, клуб был новый, куча неоновых и разноцветных игристых огней, всяких новомодных и прикольных прибамбасов, разрисовок и прочей ерунды. Сцена была большая, танцевальная площадка просто огромна и удобна. Если уж развлекаться, то однозначно здесь, а не в тех забегаловках, где я провел последние месяцы моего отстоя.
   Наконец, я увидел Лешку. Он сидел за столом и что-то впаривал сидящей возле него девчонке. Она делала вид, что слушает, но сама в пол ока посматривал на диско-площадку. Ну и понятно, танцевать и развлекаться сюда пришла, и никак уж не лясы точить. Ну, или снять кого.
   Я подошел к ним, подождал, пока Лешка подымет голову, и когда он вскочил и притянул мне руку и прокричал, я ответил взаимным рукопожатием. Затем, перекрикивая визжащий голос певицы, попытался поздравить парня:
   -С праздником тебя.
   Мы обнялись, как и положено, он слегка ударил меня по плечу, еще раз должным образом и потащил за стол. Потом спросил:
   -Что это ты так поздно? Уже все собрались давно, напиться успели и разбрелись кто куда.
   -Так я на час позже подошел только. Шустрые вы все здесь. Когда успели то?- Потом я протянул ему коробку с подарком, что купил ему сегодня, и добавил:
   -Хотелось бы пожелать тебе дальнейших побед в спорте, ты заслуживаешь их, и простого счастья в жизни твоей ни от чего не зависящего. Вот как бы жизнь не крутила тебя, а тебе клево и суперски. Ну, здоровья еще.
   -Спасибо. Мне такие тут тирады произносили, не тосты - тостища, а ты так просто. Очень рад, что ты пришел. А теперь давай я тебя со всеми буду знакомить...
   Да, не хилая такая маленькая компания была у Лехи, человек пятнадцать, точно, и это еще не все собрались. Лешка пытался собрать их всех в кучу, но задание было не из легких.
   -Блин, 'миссия невыполнима' Тома Круза просто отдыхает по сравнению с нашей. - Это было в точку. Оба заулыбались.
   Имена всех запомнить было нереально просто, да и не нужно это никому. Всем и так было весело до уср-чки, пьяные, румяные, раскрепощенные такие и еще очень молодые. Среди них всех я был самый старший. Была снова выпивка, песни - танцы, тосты приколы и еще хрень зна что. Было что хочешь в общем, но в пределах нормы.
   Я танцевал, пил сок, и спрашивал себя: ' какого такого хрена я здесь делаю?'
   Я сидел за столом, а какая-то милая блондинка пыталась уболтать меня и научить ее бить по морде, на случай проблем и защиты. Мне было аж смешно, у нее были такие нежные ручки с гелевыми накладными ногтями, что можно было уделаться от одной мысли об ударе. Да если она зажмет только эти милые пальчики в кулачок, там живого места не останется, но объяснить это ей у меня никак не получалось, уж слишком настойчива она была. И очень мила. Можно и вечер продолжить, - вдруг появилась слабая мысль. Она так откровенно на это намекает, что и лосю ясно.
  
   Хотелось съе от сюда с ней и поскорее, но у меня было такое чувство, что за мной наблюдают. Некий, прямо прожигал мне затылок, но я все тянул время и не поворачивался. А потом резко крутанулся, и увидел глаза Славика.
   Он смотрел на меня, не мигал, очень прямо, стально и пронзительно. Если бы глазами можно было сверлить, то во мне бы была уже дыра. Мы смотрели друг на друга с полминуты, потом он опустил голову вниз, снова вскинул и пошел прямо в моем направлении.
   Мне не было страшно, хотя в голове и пронеслась мысль о том, что он может полезть в драку и всем объявить какой я траханный пидор. Мне было пофиг, так было последнее время. Он подошел вплотную, окинул взглядом нашу собравшуюся компанию и обратился ко мне.
   -Привет, я бы хотел поговорить с тобой. Это можно устроить?
   Я удивился, честно, такого я не ждал.
   -Сейчас?
   -Да.
   -Где?
   -На улице, там хоть слышно.
   Я поднялся со своего места, и последовал за удаляющимся уже бывшим другом.
   На улице было прохладно, как-никак стоял ноябрь. Морозец брал так ничего.
   -Я слушаю тебя. Чего ты хотел? - Сразу перешел я к делу.
   Славик потоптался малехо на месте и как-то неуверенно начал:
   -Я это.... хотел как бы .... извиниться за свои слова. Я ...бухой тогда был...да и не ожидал такого ....она, это.....правда всегда тяжелая....а твоя правда оказалось не посильной для меня тогда....но я долго думал и ....в общем я был неправ.
   Он умолк, и я тоже растерялся. Меньше всего я ожидал встретить здесь друга, и уж точно никак не верил в чудо такое, как его извинения. Славик ни разу, за всю нашу дружбу не извинялся. Всегда мне приходилось делать это, я привык, не так уж и гордо. Да нет, я был горд, очень даже, но на Славку обижаться, - что на ребенка малого. ОН и ниже был, и щупленький такой, и весельчак, и как посмотрит на тебя этими пьяно-лихими и дурачливыми глазищами, весь запад у меня отлупить по морде - пропадал. Мы много чего пережили. И тут вот он извиняется,... Я был в ступоре.
   Это было невероятно, но FUCK!!!
  
   В душе начала зарождаться маленькая надежда на хорошее.
   -Я понял. Ты был пьян. Все лады, я не в обиде, правда.
   -Зная тебя, это не так, - отбил он.
   -Все нормально! - Я начал закипать. Чего он хочет от меня, я должен расцеловать его в обе щечки?!!! - Я НЕ ЗЛЮСЬ!
   Славик тупо уставился на меня и тихо спросил: - У тебя новая компания и друзья?
   -Нет, у Лехи сегодня день рождения, он пригласил, я пришел. Мы с ним боксируем в клубе, и все.
   -Ты вернулся на ринг?!!- С удивлением он воскликнул.- Надо же, а говорил с этим покончено.
   -Да, говорил. Но времена меняются, да и мне нужно себя заполнять, ты вон меня обматерил и съё, любовник мой меня оставил, работа и бокс - это все что осталось у меня.
   Славка дернулся резко после моих слов о любовнике, но промолчал. Потом подошел ближе и прошептал:
   -Ты, правда, меня прости, я - дыбил. Сам это знаю, тебе помощь нужна была, а я так...Я и не ожидал услышать такого, и просто тупо трусанул. Такое ведь тоже бывает?!
   -А чего трусить тебе? Не ты же...- у меня никак язык не поворачивался произнести слова, которые не так должны звучать, в моем понимании не так. ' Траханный' - эти слова, но НЕ ТРАХАЛСЯ Я С АНДРЕЕМ, НЕ ЕБАЛ-Я Я С НИМ. Я его любил, я отдавал ему себя, отдавал все что было.
   -Ты сможешь хоть когда-нибудь простить меня?- В его голосе было столько искренности и сожаления, что не мог я быть отморозком таким, просто не мог. Я простил его сразу, как только глянул он на меня глазами своими сожалеющими, просто было стремно подпускать и открываться снова, а вдруг ранят пуще прежнего? А я не только-только учусь совладать со всем этим? Только малехо успокоился. Как пережить это еще раз?
   -Я простил Славка, давно простил. У меня нет на тебя обиды, вовсе нет. Есть только боль в глубине души, щемящая и тупая. Уже тупая, хотя нет, еще не совсем, но я борюсь. Просто, ты если не принимаешь меня таким, не обнадеживай, не трепли, я пойму. Мне просто очень тяжело, и жаль, что у нас так вышло. Я не хотел тебе говорить тогда, понимал, так сразу ТАКОЕ не вываливают и не поймут, но ты так стремительно налетел с наездами, меня прорвало. Я сам виноват, да и правду ты говорил, почти все правда. Жесть, но правда.
   -Заткнись, придурок. Что ты несешь? Я долба-б высшей категории, так своего друга опустил, а ты меня еще выгораживаешь? Что, последние мозги пробухал?- И тут он стремительно бросился ко мне и крепко обнял, прижимал так, как не мог высказаться и объясниться, прижимал и чуть не плакал.
   Что происходит то в самом деле?!!!
   -Прости меня, я как поставил себя на твое место, мне - затошнило от всего, еле удержался. Я даже не знаю толком, что нашло на меня. Банальная ревность, обида, злость, грохнуть тебя хотел. Я даже не помню половины тех слов, что в ауте тебе нес, я в ступоре был пьяном. Потом неделю бухал, пришел к тебе домой - ты не открыл, я снова пил, потом перестал пить совсем, а второй раз тупо так и стремно придти. Вот я, сцикун какой. Мне так стыдно за все, и за мои слова, и за малодушие мое, и за то, как поступил с единственным своим реальным другом. Это я ганд-н, я - пид-р, не ты.....
   Я пытался успокоить его, как-то прекратить это, у Славика кажись, настоящая истерика началась. Да уж, и что делать то? Охринеть!! Вот так вечерок развлекухи....
   Я стоял и прижимал его к себе, просто не знал, как отстранить, он вцепился мертвой хваткой и все тут. Но постепенно он начал успокаиваться, и его тиски стали чуть слабее.
   -Андрей, мы еще можем быть друзьями?
   -Угу. Истина где-то, между прочим, - поддел я его.
   - Это хорошо. - Он поднял голову и отстранился от меня. - Ты это,...ну...мы можем поговорить о твоем...парне уже более спокойно. Я... не спец, конечно, по парням, но все же оно вместе как-то проще и не так паскудно.
   Я заржал во весь голос, удержаться не было никаких сил. Конь он в пальто, блин.
   -Да? И чем это ты мне поможешь? Мы проходили уже эти вопросы и ответы. - Сначала голос у меня был веселый, но чем дальше я продолжал говорить, тем сильнее он срывался и становился тише.
   -Расслабься, я отошел уже немного, хреново, конечно, болит, но я принял это, перестал бороться и отрицать саму суть любви. Да, я спал с мужчиной, да, я люблю его и не уверен, что это когда-либо пройдет, да я был счастлив как никогда. Да. Но это было, и он ушел. Какой смысл отрицать, но убивать себя я не буду, хватит голову себе о стены крушить, мне сказал один хороший человек,- люби, но живи дальше. Я так и пытаюсь делать. Я и живу, учусь жить, без кайфа и красок, но мне ничего другого не остается.
   Я умолк, а потом добавил.
   -Без Андрея все не так, все пусто и... тускло. Что-то умерло во мне с его уходом, он забрал с собой часть меня, светлую часть, но что самое главное, если бы я мог вернуть время вспять, я бы ничего не менял. Он так много мне показал и дал, так много открыл и ... Я просто очень его люблю, до смерти и жизни одновременно. Он моя половина. Не знаю, кем был я для него, но для меня это так. Ты просто знай это и все, но больше я не хочу, да и не могу говорить об этом. Меня начинает рвать на части, я могу сорваться. Я еле удержался, чуть от передоза не загнулся, в больнице был. Не жалость мне нужна, не она!!! Нафиг надо! Просто, не хочу трогать и вскрывать рану. Она не зажила, она болит, но я смогу жить.
   В горле пересохло, тело мое труханило, сердце заходилось в не биении, а бешеном галопе, стены снова начали сдавливать виски и перед глазами начало полыхать.
   -Черт, - я присел и оперся одной рукой за стенку дома, другой захватил темные листья с земли, начал сминать их своей горячей рукой и пытался захватить хоть немного воздуха. А в легких моих сперло, и никак не удавалось вдохнуть и выдохнуть, перед глазами начали проскакивать разноцветные искры, и я пришел в себя только после Славика шлепков по моему лицу.
   -Ты что, не смей вырубаться, мать же твою. Вот же задница ты такая...да вдохни ты этот чертов воздух... Вот так, молодец. Ну что, лучше уже?
   Мне полегчало. Отступило.
   -Все, я понял. Не трону тебя больше, прости. И как же тебя так угораздило то? Вот напасть.- Друг, поддерживая меня, кое-как поднял, я окончательно пришел в себя, и смог уже нормально соображать.
   Мне в больнице еще доктор психиатр сказал, что могут вот так находить панические наскоки прошлого, и отголоски могут отдавать до конца жизни, а могут и не отдавать.
   ТВОЮ МАТЬ, я что, теперь вечно психом буду? Может, мне резиночку специальную такую купить, на руку нацепить? И, только пришла она эта паника - бери, дергай или щелкай ею, авось пройдет?
   -Все норально!! Это, видно, после дискотеки, там дышать не было чем.
   -Норально у него! Это ты мне сейчас или себе сказал? Не делай так больше, знаешь, какая измена...Что я с тобой делать буду, грохнись ты на землю?!!! Крыша что поехала?
   Мы заржали, как и по старинке.
   -Прочь руки от туловища!! - Тявкнул я ему. - А что до моей крыши, то через съехавшую её, крышу эту, лучше звезды видны.
   -Я тебе сейчас точно, бля, звездочки покажу!!!
   Хух, теперь, правда, легче стало, так клёво с другом быть. Все-таки свой родной человек - это так здорово!
   Мы смеялись еще долго друг над другом, стебаться хотелось до опупения, бесконечно и легко так. И хоть это был не предел моей мечте, но все ж я был счастлив на столько, насколько мог позволить мой разум мне сделать это. И не имела смысла тема разговора, неважно было наше понимание всего происходящего, но когда есть кто-то, кто не понимая тебя, протягивает руку помощи - он истинный друг, он пытается сделать хоть немного легче, проще и просто ржачнее.
   -Слушай, Славка, я очень тебе благодарен, что ты пришел, решился и расслабил меня, но я замерз. Правда, мне холодно. Пошли внутрь, там Лешка, и еще куча парней с девчонками. А ты вообще сам пришел или с кем то?
   -Я пришел с пацанами, но ничего такого же нет, если мы вместе потусим на дискотеке, они знают, что я с тобой сейчас, поймут.
   -С Владом и Коляном пришел?
   -Да.
   -Я не видел их.
   -Наш столик в углу, так что ты никак в таком переполненном зале ничего и не увидел. Они не пропадут. Я только пойду и предупрежу, пусть сами развлекаются, а потом сразу вернусь. Ты долго здесь собираешься быть?
   -Посмотрим по обстановке.
   -Лады.
   Мы зашли внутрь, и я пошел к нашей команде, а друг к пацанам, через пару минут он вернулся, и я его познакомил со всеми. Мне стало реально веселее и легче.
   -Крис, а ты что, вообще не пьешь? Ни капли?
   -Нет пока. Ты тоже не особо набирайся. Зная тебя, могу представить утро завтрашнего дня.
   -Когда это ты таким занудой стал?
   -Я не зануда, я реалист.
   -Реалист он, твою мать. Садист ты! Где видано быть трезвым на дискотеке? И что тогда делать здесь?
   -Танцевать или девчонок клеить, или посмеяться, наконец.
   -Ага, точно, надо пойти поплясать и впредь меня будет переть!
   -А чего нет? У тебя принцип - всегда бухим?
   -В принципе я могу и не пить, но дело в том, что у меня нет такого принципа.
   Я не всегда бухой! Не нужно делать из меня алкоголика.
   -Ладно, делай что хочешь, но не наберись до усрачки, я тебя на шее тащить не буду.
   -Трезвенник! Иди тогда и девчонок клей.
   -Посмотрим.
   Славка заказал пиво, и я был рад, что не водку или коньяк, все-таки полегче будет. А я сел обратно на свое место и тут же был пойман ' в милые ручки хорошенькой блондиночки Милы'.
   -Где ты так долго пропадал? Я заждалась, думала, ты уже домой испарился. Было бы жаль. Я люблю трезвых парней. С пьяными не интересно и тупо. А ты весь такой...
   -Какой?
   -Притягательный и загадочный.
   Мне стало смешно, загадочный блин я, надо же. Интересно, что бы она запела если увидела меня пару месяцев назад? Ох, было бы смешно. Хотя нет, смешно не было тогда, но лицо бы у нее было забавное, руку на отсечение могу дать. Но не стоит об этом, а нужно о другом. Здесь, сейчас возле меня сидит симпотная девчонка, строит мне глазки, мы понимаем друг друга, почему бы и нет?
   -Мила, я не притягательный, ты меня плохо знаешь.
   -Я тебя пока вообще почти не знаю, но хотелось бы узнать. Ты как?
   Ну как я? Я нормально. Вериться, что так. Мы снова веселились, я выпил немного ' отвертки' сока разбавленный с водкой, грубо говоря, упросили. Конечно, если бы я уперся рогом, никто бы не упросил, но немного я решил себе позволить, что бы не стать рабом своей боязни спиртного. Потом Мила потащила меня на середину танцплощадки, и мы отрывались вовсю: танцевали, что-то кричали и подпевали, обнимались и выкручивали о-го-го какие трюки, прыгали на месте и отрывались по полной. Потом, к нам подбежал Лешка и нам стало до фени, что все пинаются, дергают и толкают, что это уже толком и не танцы, а настоящая прижималовка тел. Все дурачились, было пьяно до задышки, обхотно и ржачно до опупения, а мне было здесь и сейчас просто легче, чем за все последнее время.
   Нужно иметь мужество жить и радоваться, а вот умереть и упасть может каждый.
   Вспомнились слова какой-то песни, они сами появились в голове, и так же мгновенно исчезли: ' Я сегодня не такой, как вчера, а вчера я был совсем никакой...'.
   Так что флаг мне в руки и пошли в пляс.
   А танцевать я любил, даже пару лет в первых классах меня мать водила на кружок танцевальный. Потом, пришлось оставить, так как, по словам отца, не достойное это занятие задницей попусту крутить. А вот бокс - это то, что нужно для настоящего мужика! Так что карьера танцора у меня не срослась.
   Я любил музыку разных направлений, но чтобы она подходила под состояние настроя и души. Когда мне было ОЧЕНЬ хреново, я тогда вообще не мог какую-нибудь слушать. Потом, когда было просто плохо, мог спокойную только принимать, а вот сейчас хотелось ощущений веселья, поэтому как раз дискотечный прогресив мне подходил, ну и поп немного, и смешение стилей тоже ничего, да все сейчас пойдет. Слава Богу, пластикой природа наделила, слухом тоже, чего бы и не повыпендриваться задним местом? Молодость быстро и стремительно летит, так что, поехали .....
   Славка бегал, как охриневший подросток туда- сюда, от нашей компании - к своей и - обратно, пока я не выдержал, а зрелище было еще то. Ну как это, когда пытаешься усесться своим одним местом на два горшка? Вот и оно. Так что я предложил Владу и Кольке присоединиться к нам, правда, где они сидеть то за нашим столом будут - не знаю, но они согласились, и Славик смог расслабиться окончательно.
   Когда время уже близилось к утру, я попытался напомнить об этом другу, но он так настойчиво обнимал одну кралю Вику, что оторвать и переключить его внимание на что-то другое, было крайне сложно. Я и звать его пытался, и за руку дергал, и на ухо кричал, потом решил поменять тактику, и просто оторвал его девчонку от него, и пересел на ее место.
   -Славик, нужно закругляться. Уже утро, скоро закрытие дискотеки, я устал, и если ты хочешь еще продолжение праздника, то давай сворачиваться и чухать на хату. Ко мне поедем, а то ты медленно, но уверенно надрался, сволочь пузатая.
   -За пузатую сволочь - щас в пачку дам!!!
   -Даст он, ты на ногах плохо стоишь, лучше не грохнись и носом землю не врой.
   Кое как я с Милой, он с ....девушкой в общем, имени не помню, забыл снова, выползли на улицу, поймали такси и поехали ко мне.
   В такси Славка приеб-ся к таксисту, что у того не подходящая музыка играет, и, как назло, нашла коса на камень, таксист не хотел уступать.
   -Е, братан, давай, смени музон, не прикольно так. Ну что это за ' лепестками белых роз'? Старье!!! Давай музон покруче!
   -Вам не нравиться - выметайтесь. Моя машина, что хочу то и слушаю.
   - А тебя, дядя, учили, что с клиентами так не разговаривают?- Заплетающимся языком промугыкал друг.
   -А тебя, сосунок, не учили, как со старшими говорить?- Ответил мужик раздраженно.
   -А я не грубил, я попросил, между прочим, вежливо.
   -Вежливо он!!! Вы сюда сели, чтоб домой добраться или музыку послушать?
   Так, я понял, что пора вмешиваться, а то запахло жаренным судя по наливающимся кровью глазам друга.
   -Славик, расслабься, немного осталось. Я тебе дома крутой музон включу, а здесь потерпи, я прошу тебя. Да?
   Славик сначала скривился весь, потом чуть подумал и махнул головой в знак согласия. Хорошо, что под боком девушка сидела, и он быстренько занялся ею. Водитель посмотрел на меня щурясь, что-то пробормотал насчет пьяных ублюдков, а я включил полный мороз и решил спокойно доехать до моего милого дома. Вроде, и не далеко живу, а как припрет, то кажется, что у черта на куличках.
   Я смог полностью расслабится, только тогда, когда злой и недовольно- ворчливый водитель скрылся с вида, а веселый Славка что-то пьяно нашептывая своей готовой на все партнерше, потащил ее к лифту. Мила все это время молчала и с недовольным видом поглядывала на друга, но решила все-таки промолчать. И правильно сделала. Я подошел ближе, взял ее за руку, погладил легко и повел за собой.
   Славка вломился в квартиру первый, пулей рванул в одно место, и не мудрено, после столько выпитого пива, а я пошел на кухню.
   -Девушки, что пить будем?- Решил я пока занять слабый пол хоть чем -то.
   Подруга Славика отказалась от предложения поддержать компанию, видать хорошо ее друг завел, а моя девушка не этот вечер, захотела кофе.
  
   Она пила свой кофе, я пил сок. Не нервничал, не переживал, было тихо на душе. Сначала.
   Странно, думал, будет намного хуже. Я трах-ся после Андрея, полгода прошло ведь, но я делал это пьяным, убуханым полностью, толком, нифига не помня. Я заливался - и отрубался. Иногда всплывали осколки моих действий, иногда врывались резкими взрезами пьяного угара и тошноты, а потом так же обратно забивались в углы закрытой на молнию память. Это не считалось. А теперь.... , а теперь все по-настоящему. Я хотел, реально хотел ее. У Милы была красивая фигура с округлыми бедрами и умопомрачительными ногами, с небольшой, но торчащей грудью, большими круглыми глазками, припухшими губками и маленьким носиком. Она была похожа на куколку барби слегка, не совсем, но того же типажа. Это мне сейчас подходило. Умом она сильно не отличалась, но выглядела офигенно и соблазнительно с этими чулочками на ТАКИХ ножках, на шпильках эн-ой высоты, с накладными ногтями и полупрозрачным блеском на ее губках. У кого же не встанет? У святого, разве что, а я ....я мужик, сейчас хотящий, очень, без мозгов и чувств. И пошло оно все к глубоким ебен-м !!!
   Я встал, подошел к малышке очень медленно, не хватало спугнуть еще, себя, наверно, точно не ее. И хоть выглядела она как красивый ребенок, но в постельке она очень хорошо знала, что делать, не по-детски так зажигала.
   Я не думал о Рее, почти не думал.
   Я прижал ее быстро к своему твердому телу, пытался при этом прогнать все крутящиеся мысли из моей головы и не слушать голос, которой шептал мне очень тихонько слова о чем-то, смысл я не хотел понимать. Зачем? И так же тихонько, я посылал его внутри обратно туда, откуда он брал свои первоистоки.
   'Мне это нужно, я должен, я свободен и волен...я могу...'. Первый раз всегда самый тяжелый, а потом, раз за разом будет легче, намного легче. Хотя, голос внутри никогда окончательно не исчезнет, я это знал. Но тело имеет свои желания, и глупо сажать его на голодный паёк, это бессмысленно. Но и переступить черту и отключить чувства я тоже должен научиться делать. С НИМ - я ничего не делал, все само собой делалось и происходило, все текло плавной линией, нежным, и в тоже время, очень стремительным потоком, а здесь нужно контролировать, не сбиться. Не позволить губам выдохнуть любимое имя, не позволить сердцу зарыдать и чувствам прорвать плотину и убить себя за то, что смеют они, эти поганые руки, марать память по одному.
   Я начал с ней разговаривать, спрашивать, что она хочет, как и где, я пытался уводить свой разум на безопасную территорию, я понимал, так нужно, хоть это и не привычно для девушки.
   В наше время романтика пропала, ни цветы и громадные букеты, ни дорогущие подарки и мягкие игрушки, ни кольца с бриликами - ничего не делает романтики. Романтика - она в сердце, дрожащем и грохочущем должна быть, в настрое притихания и пульсации, в щекотливом дыхании и в самой родной атмосфере. Не те времена, не та ситуация, не те чувства, да и девушка, в принципе не та, но любой человек заслуживает понимания и доброты. И то, что я не могу дать ей любви этой ахуе-ной и бессмертной, еще не говорит, что я должен быть эгоистичной сволочью и грёбан-м пидором. Мне захотелось почувствовать себя хоть немного нужным и не бесполезным, и ей это же дать тоже хочу. А раз, никак иначе получить мне не дано тепла то, что теперь остается делать?!! В отморозное прошлое я не намерен возвращаться, колбаситься - тем более.
   Да, я каждый день просыпаюсь, разочаровываюсь и ложусь спать обратно, ну и что? Я все равно намерен жить, и жить неплохо!!!
  
   Сердце - заткнись!
  
   У меня ведь есть я - так что мы справимся!
   -Милашка Мила, ты еще что-нибудь хочешь? - Решил я спросить на всякий случай.
   -Ну, да...Ты меня ведь не на чашечку кофе пригласил?
   -Давай так, ты будешь говорить нравиться тебе это или нет, и я буду послушным малым. Хорошо?
   Судя по блеску в ее глазах - мое предложение пришлось ей по душе.
   Я наклонился к ней ближе и прошелся кончиком носа по ее скуле, она прикрыла глаза и сладостно замурлыкала, как кошка, дорвавшаяся до свежих и пряных сливок. От нее исходил сладко- терпкий запах chanel-allure, ей не подходил. В двадцать лет это было немного слишком закручено, слишком напрягало, ей бы подошел более сладкий и легкий запах, этот же - подходил женщине лет тридцати, уже устоявшейся и определившейся в своем вкусе, предпочтениях и желаниях. Молодой женщине, которая точно знает чего хочет, а не девушке, у которой в голове кроме диско и новых шмоток ничего и не было, но пусть так... Это не самый плешивый вариант, вовсе нет.
   Я поцеловал ей шею, подышал на места, где осталась влага от моего скольжения губами, и потянул за ушком. Она застонала, томно и призывно. Вроде бы не игра.
   И тут меня так прошиб пот, что ладони вспотели.
   А время застыло на своем бегу - полете, все тормознуло с резким толчком-выбросом, и я увидел себя со стороны........Разве это я здесь стою и пытаюсь кого-то завести? Я ли это всматриваюсь в черты человека, что вторгся в мое личное пространство, в мой круг интимного скольжения воздуха о грудную клетку, чьи это руки незаметно так дрожат за спиной человека чужого сердцу моему? Почему оно молчит и не заходиться в трепетании? А ведь заходилось раньше, вылетало от бешеного взрыва накатов миллиардов ощущений и таких же падений.... Что ж оно молчит, как неживое? Умерло что ли? Или просто я оглох? Что со мной, хоть кто ни будь, скажите же, объясните мне это!!! Может, у меня раздвоение личности? Может, мне просто сниться сон и это все нереальность, выдумка астрального тела? Все тело мое бьет дрожь, а сердце молчит, как странно.....
   В соседней комнате я услышал громкий и протяжной стон, это, собственно, и привело меня в чувство. Мы ведь обнимались на кухне еще, нужно идти в спальню.
   Я обхватил ее крошечную ладошку и потянул за собой в свою комнату, она и не упиралась, маленькими шажками дребезжала за мной. А у Рея шаги были больше, намного больше, размашистые такие, уверенные, но не тяжелые вовсе, а мягкие до такой степени, что я почти не слышал, как он передвигался. Очень необычно для такого немаленького парня. Он касался пола, почти неощутимо, как самая грациозная рысь. Да, именно рысь, с детства мне нравилось это редкое и дикое животное, что-то было в нем такое доброе и стремительное одновременно, такое, что хотелось прижать этот замирающий комок шерсти, и зарываться в него лицом, шеей, губами, вдыхать его тепло и балдеть от примитивной и охренительно-пушистой ласки.
   А у нее шаги другие.
   Мы, не обращая внимания на два голых, скрытых темной вуалью ночи тела, зашли в спальню. Я тихонько захлопнул дверь, увидев перед этим выгнутое в неестественной дуге тело девушки и застывшее в ожидании тело друга. Но ночью все формы чуть искажались и выглядели по-другому, более размыто, без конкретных очертаний, не было изъянов, ошибок, потерь, грусти, несоответствия. Все казалось нормальным и нужным.
   Я повернулся, Мила уже стаскивала через голову свое коротенькое платье. Хотя, мне оно вовсе не мешало, да и разве может помешать малюсенький клочочек ткани? Нет, конечно, наоборот, это заставляет искать что-то еще. Не с ней.
   Это с родным человеком все лишнее, все ненужное, игры не нужны, зазывания не требуются, тягомотина мучает, нервы щекотит. С милым хочется только тело к телу, ничего лишнего, чтобы ни однюсенького кусочка тряпочки не оказалось, не спрятался ни один кусочек роднюсенького тела от глаз пожирающих, губ истосковавшихся, рук зудящих, языка присохшего. Там все лишнее кроме самих нас. А здесь...игры хочу уводящей прочь от сути самой, самого факта оргазма, не более.
   Я не закрывал глаза, знал - закрою, и мне крышка: до конца не доведу. Если даже прикрою - гаплык, ЕГО увижу, не ее.
   Я смотрел прямо, ласкал ее взглядом, начал снимать пиджак, потом водолазку, джинсы пока не трогал. Отбросил все легко в сторону, начал подходить ближе, она повернулась задом и своими руками провела от подмышек и спустилась до самой округлой попки, красивой такой, пышной и манящей. Нужно отдать ей должной, но она у нее была мням- мням. Я не любил огромных задниц на тощих ногах, это по телику и в рекламах говорят, что модно все так и круто, и секси, я любил пропорциональности. У меня были свои закидоны, и свой вкус. Одни парни любят чем - больше, тем лучше другие - очень худых, третьи - что попадет. Я не циклился по этому поводу совсем. Если мне хорошо и весело с кем то, то это все и решает, и не столь важно кокого размера у нее грудь, какой длины ноги.
   Какой длины должны быть ноги? Чтобы доставали до пола!
   Это про меня. Неважно мне было столь телесное обличие, если душа гнилая в середине, если там давно не селятся, хоть капля понимания и милосердия, если кроме выгоды и подлости ничего больше нет. Я не буду врать, что хорошее личико не притягивает и не нравиться, - это нормально и естественно, но я не дурел на 100 процентов по этому поводу.
  
   Я подошел вплотную, отвел ее руки в стороны, легко укусил за плечико, захватил ладонями напряженные соски, поласкал их, а она откинулась на меня.
   -Хочешь быстро или медленно? - Спросила вдруг Мила меня.
   -Как скажешь, - почти шепотом прошептал на ее вопрос.
   -Тогда, не тяни кота за хвост, я много часов подряд терплю и жду. Хочу тебя...
   -Все для тебя, хорошая, все сегодня для тебя.
   И я ее резко крутанул лицом к себе, захватил губами рот, руками стащил оставшееся белье, и она была полностью голая, не считая чулков. Затем, она оторвалась от меня и опустилась передо мной на колени. С пряжкой ремня девушка справилась мгновенно и стащила штаны резко вниз. С трусами она помедлила, потерлась личиком об бедро, потом с другой стороны, пощекотала своим теплым дыханием и только затем приспустила белье. Я был тверд, это я знал, хоть и не смотрел на ее руки, а глядел на ее макушку. И опять я вспомнил, как другие руки меня ласкали, как срывали джинсы вместе с трусами, отбрасывали их и я вскидывался, почти теряя сознание криками полуболи-полуэкстаза. Меня тогда трясло, а сейчас, я стоял полностью спокоен, собран, органичен в страсти со стояком, но ничего более.
   Она взяла меня в рот, сразу, резко, опять-таки без прелюдии. Странно, обычно девочки - барби любят поиграть, но она нет. Может, и правда долго и сильно хотела, кто там поймет, что твориться в ее милой блондинистой головке.
   Мы стояли возле кровати, вернее я стоял, а она попкой своей чудной сидела на ней, и так отлично прогнулась, что в поле моего обзора кидались эти два аппетитных полушарии ягодиц. То, что нужно. Я поглощал их взглядом, пытался думать только о них, и у меня все получалось хорошо. Не очень то мне хотелось лохануться сейчас перед девушкой, не самый это что ни на есть кайф. Ее язычок был умел, ох как умел, он делал свое дело отменно, и через некоторое время я легко ее отстранил и откинул на кровать. Она томно легла на нее, чуть потерлась ерзая по поверхности покрывала, я полностью сбросил одежду, что сбилась у моих колен, достал из кармана презерватив, одел его одним быстрым движением и наклонился над очаровательной искусительницей.
   Она мне нравилась, была хорошей, не напряжной, веселой, честной в своих желаниях и не выделивась зашибенно умной и крутой. Мила была такой - какой была.
   Она широко развела свои суперские ножки, поласкала пальчиками себя между, а другой рукой томно пощекотала мне мошонку. Я впился ей в грудь немного настойчивым поцелуем, зарылся одной рукой в ее светлые волосы, оперся на локоть и так потерся о ее тело. Затем провел дорожкой касаний сверху вниз рукой и дошел до ее киски. Она была мокрой, очень. Отлично, можно приступать.
   Я вошел в нее до упора тремя плавными толчками, и она громко застонала мне в рот. Я поцеловал легко, не более, отпустил, и подул в ушко. Девушка обхватила мои бедра своими ножками, и мы поехали. Вверх - вниз, вверх - вниз, поворот, круг -скольжение и снова повтор. То быстрее, то замедляясь, отдышались - и снова в бой...Мы почти не целовались, только соприкасались иногда губами, и как не странно, это подходило нам обоим. Как-то интимно это было, очень лично. Хотя, раньше, за мной этого не наблюдалось, никогда, но с недавних пор у меня все с ног на голову стало. Я, уже, ничему не удивлюсь.
   Мы кончили быстро. Она громко застонала, выгнулась и по ее телу побежали судороги. Через толчков десять, я присоединился к ней.
   Мне было хорошо и спокойно.
   Не слышны в мозгу даже шорохи.... Этого я и добивался.
   Через пол часика мы повторили наш забег еще разок, а потом девушка уснула. Я спать не хотел. Было уже семь утра, а сна ни в одном глазу.
   Я не сожалел. Тело получило свое, а душа....,а она и не брала ни капли, ничего она и не искала, она вообще молчала. Все молчало. Аж жутковато было. Ну, хоть что-нибудь я же должен ощущать? Ничего. Как пойти и поесть, поговорить, или помолчать.
   Что же ты сделал со мной, милый мой? Как ты сумел так глубоко проникнуть в мое сознание, что кроме тебя там нет никого, абсолютно никого. Как я сам смог не заметить этого?
   Девушка поделилась со мной теплотой тела и жизненной энергией, подарила мне внимание и время, и я был рад этому.
   Я не хотел, да и не мог взять от нее большее.
   Мне этого не вынести никак, я бы даже и не знал, что делать, будь она немного упрямее и настойчивее. Я был закрыт для всех и для всего, все, что окружало меня - касалось в определенной степени, в некоторых рамках, но оно уже не проникало и не углублялось внутрь. Там появился невидимый заслон, он был почти не ощутим, но каменно непробиваем. Даже мысль не могла пробиться туда, что уж говорить о чьих-то губах или стонах. Я так сильно и долго просил Господа помочь мне вынести это, так горячо умолял дать силы жить и не сдаваться, что теперь и не знаю как поступать с этой помощью. Просто был один Кристиан, и появился другой.
   Неужели, Славик ничего не замечает? Не уж то он не видит таких глобальных во мне перемен? Да, увидишь тут за стольким выпитым бухлом. Здесь и мать родную можно не узнать, как тут изменения такие увидеть? У него своего хватает, тут я ему еще презент преподнес. Хватит с него и этого. Он хороший пацан, добрый и отзывчивый, веселый и простой, но все новое резко воспринимает и в штыки, нужно аккуратно с ним, не наваливать кучу всего. Вот, только, пить я ему столько не дам. Однозначно не дам! Тут и алкоголиком не далеко стать, кому это нужно? Я более сильный, смог остановиться, а он не такой, его постоянно поддерживать нужно, напоминать, стимулировать. Но он меня не бросает, вот и я тоже не должен. А что ж мы тогда за друзья такие, раз вытащить друг друга за уши не можем? Дружба - это не совместные попойки и блядки, это, не рукопожатия до синяков и езда на байках, дружба - это иногда удары по мордам, а иногда разговоры по душам, и терпение. А потом и более того. Когда кончается терпение, начинается выносливость. И никак иначе.
   И если нужно будет, буду себя и его грызть зубами. Отпустил я Свое Счастье, как последний дыбил, потерял, утратил любимого, то хоть друга прос-ать нельзя. Хватит потерь, хватит. Хватит быть слюнтяем и конченным нитиком, сопливым пацаном и не более того. Хватит.
   Мне в жизни много чего было дано, я не жалуюсь. Но, ложать ведь не нужно, упускать свой шанс - это тупо. Это, как в анекдоте про удачный момент жизни:
   'Если вы ждете благоприятный момент - это был он' или про Бога и утопающих на плоту, что упустили помощь. Я не собираюсь больше ничего терять, натерялся по самые гланды, припиж-ый. Сколько всего можно было в жизни правильно сделать, так много, скольких людей обидел, сколько не досказал и наоборот.... Но, на то они эти ошибки, чтоб учиться. И я буду не я, если еще раз допущу такую фигню в своей жизни.
   Нужно вытащить Славика - это раз.
   Нужно не лажать на работе - это два.
   Нужно найти девушку - это три.
   Четыре...- нужно перестать быть дыбилом и прекратить думать такую хреновень! Раз, Два, три, четыре - считалки посчитали, твою мать, детский садик тут сам себе устроил, бля, в 7 ночи или утра уже!!! И попытаться хоть немного поспать!
   Утро вечера мудренее, прекращаем грузиться и ...баюшки.
   Я засыпал и чувствовал, как поднимаются первые несмелые лучики солнца, как касаются они моего сонного уже лица с крагами под глазами, как шутя, вскользь или мимоходом, задевают изогнутые ресницы и шевелят мои волоски на голове. Как будто в детство попал, далекое такое и близкое одновременно, пахнущее мамиными пирожками запашными и свежеиспеченными булочками душистыми. А я украду парочку, спрячу под майку и гайда на улицу или подъезд лупить, так вкусно было, так сладко и по-доброму спокойно, так легко и тепло....
   А вокруг моей головы все кружились и плясали миллиарды пылинок, и они на свету создавали такие танцы и кружочки вальсов, что ни один человечек в мире не сможет воссоздать своим гибким телом. У пылинок тело другое, там конструкция замышлена по иному, не так, как мы, люди, вот нам и не надо постичь такие простые, кажись, и одновременно сложные кружочки взлеты - падения обычной пыли. А у нее тоже есть что-то свое, цель своя. Она легка и воздушна, так как естественно все у нее, просто, без напряжения, а у нас, у людей вокруг и всегда одни сложности, накрутки, неудовлетворения....
   Стать бы мне легкой пылинкой, бестолковой и беззаботной такой, и кружить извиваясь - взлетать невесомо, подпрыгивать и снова, чуть отклонившись от своей, никому не ведомой траектории увильнуть в сторону, затем, опять возвратиться на прежнее место - плавно и тянуще медленно начать свое спад вниз. И осесть на чем-то, и замереть, и просто существовать в бытие, не мысля ни о чем, не напрягаясь и не напрягая.
  
  
   Каков весь смысл жизни? К чему труды?
   Восходы и закаты, и падения, и взлеты...
   О Господи, зачем же создал ты
   Меня и их? И землю и широты...
  
   Зачем весь этот бег и суета?
   Твоя игра деления Сознаньем...
   И это наполненье, и эта пустота....
   И где конец моим метаньям?
  
  
  
  
   .
   Я проснулся почти в обед, Славик еще спал, девчонки ушли незаметно и тихо, я и не заметил. Обычно, я чутко сплю, особенно, если у меня гости, а это что-то пропустил. И ладно, хоть немного подрых, я же заснул позже всех. Сегодня воскресенье, на работу не нужно, можно и поваляться, но я был на сто процентов уверен, что друг ой мне это не позволит. Он любил мне нервы трепать и портить праздники. Таков он от самой матушки природы, ему адреналин и все тут подавай.
   И тут я услышал какие-то странные звуки, они доносились из соседней комнаты, где спал Славик. Да он же поет!!!! Надо же, никогда раньше не слышал, чтобы он пел, а что, голос ничего так, только вот песенка странная:
   Не хочу траву курить
   И других наркотиков.
   А хочу за ушком гладить
   Добродушных котиков.
  
   Я уткнулся в подушку и тихо заржал. Честное слово не мог сдержаться, так было прикольно. Пение после пива, голос еще хриплый ото сна, да и смысл подозрительный, что такое?
   -Ей, певец, здорова! Ты проснулся?- Прокричал я стараясь не ржать.
   -Да, уже. А где наши крали?
   -Смотались уже. Правда, момент я упустил и уход их не заметил когда.
   -Ясно.
   -А что это ты пел такое? Не замечал раньше за тобой ничего подобного!
   - Прикалываешься, дубина ты? Ты не замечательный пацан, я всегда пел! Не нравиться - не слушай. Может у меня душа так прорывается и глаголит!
   -Да, ладно тебе! С каких пор у тебя душа говорить стала? Да и есть ли она у тебя?!!!
   -Но-но, поосторожней мне! Нихрена ты обо мне и не знаешь! У меня есть душа, да еще какая!!!
   -Овощ в помощь! Хрен с тобой и с душой твоей!
   -И тебя с тем же, дружище!
   Вот и поприветствовались с утреца.
   Я сполз с постели, с трудом натянул плавки и побрел в ванную мыться. Славик пошел на балкон курить, при этом не забыл нагло так, между прочим, обрыть весь холодильник в поисках съестного провианта, выгреб все найденное на стол, потом начал искать минералку, но не нашел ничего похожего, налил обычной воды в стакан и побрел на балкон.
   -Кончал бы ты бухать так, дорогой, а то сон в летнюю ночь может ух какой короткий оказаться. И, однажды, открыв очи свои вечно пьяные, ты поймешь, что тело твое отдало концы, и ты меня горестно покинул,- поддел я его уже из ванной. Как хорошо, оказалось, стоять под потоком блаженной воды и смывать остатки последствий разочарования, сигаретного дыма и смешанных запахов гулянки. Выходишь из ванной - и почти, новый человек!
   Пока я мылся, переодевался, искал свои вещи - Славка слопал почти все запасы моего небольшого провианта и заявил, что его хотят заморить голодом.
   -Ты что, шутишь? Так ты ж все съел! И ты еще голодный? Офигеть, блин. Такой замухрищь худой и столько ест! Я бы в дверь не пролез! - с чистой совестью возмутился я.
   Он и, правда, был худоват, притом всегда был одинаков - никогда не поправлялся и не худел. Везет же некоторым. Я был другим, чтобы оставаться в форме, раньше мне приходилось: и бегать и много тренироваться, и пресс каждое утрецо качать, и не переедать. И это только для удержания веса, я так не худел, а чтоб я так жрал, как эта ненасытная скотинка, то ешкин кот - был бы толстячок. Только когда я в запои ушел и полностью есть перестал - сильно исхудал, и теперь я был меньше, нежели до. Но для друга - ничего не жалко. На здоровье. Даже прикольно так, семейно как то, по-родному.
   -Да ладно тебе, жаль для друга?
   -Нет, не жаль. Хотя, да жаль. Нефиг пить столько, будешь бухать - еды не дам!!! А будишь трезвенник - все что хочешь подарю.
   -Да? Что хочешь?
   -Почти, байк не дам, у тебя свой есть. А так - да, что хочешь.
   Славка задумался, смешно так. Когда он думать начинает, скривиться, согнется, весь в комочке скрюченный такой, полугорбатый и перекошенный, блин, уделаться можно от смеха..... И я, естественно, не выдержал, и снова рассмеялся.
   Он обиженно покосился в мою сторону, но решил промолчать и только притворно горько вздохнул.
   -Злой ты, уйду я от тебя.
   Я пытался что-то там мяукнуть в ответ, но пока выходило только захлебываться и икать. Боже, да я за последние полгода столько не смеялся, сколько за эти сутки!!! А смех, похоже, и правда лечит. Вот только голову или сердце - я пока не разобрался.
   Я тоже переместился на кухню, решил и себе кое что приготовить, пришлось изрядно потрудиться, что бы отыскать необходимые ингредиенты для салата... Да, не для салата, мелкая сволочь все помидоры и огурцы пожрала. Что еще у нас есть? Так, мука есть, яйца - нету яиц, есть овощи, оливковое масло, лук, сыра немного оставил...В общем пиццу я быстро сварганил, салат сделал из морковки и капусты, жаль, мой любимый Греческий - не судьба сегодня. Так, нужно будет после обеда в маркет за продуктами сгонять, ну, и на рынок тоже заскочить не помешает. Не люблю я всякой купленной дрянью питаться, месяцев 3-4 вот ел что попало, чуть язву себе не схлопотал, оно мне нужно? Не впадло мне готовить, было время - было плохо, теперь лучше стало.
   -Кушать подано! Садитесь жрать, пожалуйста!- Пропел я и упал на стул.
  
   -О, вот за это я тебя люблю больше всего! - Пропыхтел друг, доедая последний кусок хрустящей пиццы.
   -Спасибо, всегда знал что ты сволочь! Нет, чтобы сказать, какой я зашибенный товарищ и все такое, так он меня за жрачку, блин, уважает. И это все?
   -Нет, что ты....- принялся он оправдываться, потом заткнулся на полу слове, когда увидел мое смешное выражения лица.
   -Прикалываешься, гад? И не стыдно тебе над другом больным измываться?
   -Стыдно, ох как стыдно! Хотя, больные столько не едят! Куда лезет то? Килограмма 3 еды всунул в себя! Мне, правда, Бог с тобой и на здоровье, но как так можешь? И не плохо тебе?
   -Неа, я в будун еще и больше могу.
   - Да, правда, я и забыл. Теперь, что-то такое вспоминается. Просто, ты в основном утром сматывался раньше, или если и оставался - то я спал. Раз идет - нужно есть.
   -Спасибики.
   Мы всё умололи на столе, потом немного посидели молча, дав нашим желудкам переварить, затем я заварил кофе и медленно потягивая его все-таки решил добить Славку.
   -Слушай, понимаю, что это не мое дело, но все же, поговорить нужно о твоей выпивке.
   -А что тут говорить? Пил, пью и буду пить, иногда, редко, но буду.
   -Дружище, не стоит, я хорошо знаю, что это и как. Сам же недавно из нокаута. Ты зачастил, на себя в зеркало глянь, синий весь. Не стоит оно того.
   -Та ну тебя. Не делай из меня алкоголика, ну твою ж мать, ну как не свой, честное слово! - Аж покраснел он и голову опустил. Потом вдернулся и попытался пошутить.- Алкоголь помогает мне перевести душевную боль в головную! - Но увидев, что я нужным образом не отреагировал - снова умолк, и уткнулся взглядом в стенку.
   Я понимал, что пока он сам не захочет остановиться, никто ему не поможет, но и кинуть его в этом гавне я не мог.
   -Зачем ты столько пьешь? Что-то случилось? Не из-за меня ведь, намного раньше ты начал с этим. За все время, что я знаю тебя, ты все чаще и чаще набираешься, часто и без повода. Что не так?
   Он молчал долго, очень долго, я думал, отморозился, но тут он повернул голову и прямо посмотрел на меня, сказал:
   -У познакомился с девушкой, запал на ее, сильно, не скажу, что любовь до гроба, но все же такое для меня впервые, мы начали встречаться, пока ты в запоях по своему был. Все закрутилось у нас, завертелось, и...она залетела, но узнал я только тогда, когда она аборт сделала. А я расстроился, даже плакал, представляешь? Я бы хотел нашего ребенка, но она не дала всем нам шанса. И это я виноват. Я не заикался о будущем, я не давал ей надежды на совместность всего. И она просто защитила себя. А я ...до сих пор больно мне. И нравиться, и вместе быть хочется с ней, но в ней что-то умерло и избегает она меня, не доверяет, не верит в меня. И я готов сам себя за это убить, а как поступить - не знаю. У меня только мать. Отец давно погиб в аварии с братом, кроме матери у меня никого нет, остались одни друг у друга, сам знаешь. И мне.... мне страшно, просто так лажно и хуе-о. Хочется настоящей семьи, совместных праздников, подколов и веселья, тупой радости и любви.
   -Будет она, любовь, если сильно захочешь, вот увидишь, будет. ПОЙДИ к девушке, признайся, докажи делом, а не словом!
  
   -Я не знаю, что делать, как быть, куда идти. Боюсь, что она пошлет меня. Ты у меня один остаешься. Я потому тогда и сдрейфовал так, испугался, все уходят от меня...не просто же так. Ты тоже с мужиком другим будешь, а я...
   -Что ты?!! Что ты несешь? Как ты такое мог подумать? Я ж никогда тебя не подставлял! Разве, нельзя было мне все сказать? Может, я и не помогу, но разделить с кем-то груз свой нужно, и если не с другом, то с кем?
   -Я знаю, но я не привык делиться. Это со стороны, кажется, что я такой ахуенно простой, беззаботный и тупо свой в доску пацан, но никто не знает что у меня на душе. Легко осуждать меня, не зная, что твориться в моем сердце!
  
   Что я мог ему возразить? Он был прав на все двести процентов.
   -Точно не помню, где я это слышал, но суть в том, что все, что мы можем в этом чертовом мире, так это отвлекать людей своими шутками и выходками от самой сути проблемы. Кому я нужен одинокий, ревущий и больной? Кому? Никому таков человек не нужен!
   -Нужен! Ты должен в это верить - а иначе никак. Славка, я люблю Андрея, и даже если он будет болен или станет инвалидом, и будет беден и одинок, я все равно буду его любить, потому, что это честно и по-настоящему. Если любишь кого-то, то значит, принимаешь его или ее как себя! Это, ну двое влюбленных, как самолет, один целый самолет, и если вы решили быть вместе, значит нужно....нужно принимать особенности и второго члена экипажа. У тебя немного другая ситуация, да, сложная, и я не твой любимый, но я друг. Почему ты молчал? Разве я кинул бы тебя одного? У меня тоже, в конце концов и никого толком нет, и я тебя ох как понимаю. Славка, твою ж, я не чужой! Ну что же ты так!
   Я поднялся со своего места, подошел к нему, притянул к себе и просто обнял. Ему это было нужно сейчас больше всего. Мне чужих всегда было жалко, а тут у близкого человека такое...Да, у всех своего хватает, хорошо только там, где нас нет.
   Мы простояли так долго. Друг молчал и тяжело дышал, как будто боролся со слезами, но пересилив себя сдержался, потом отстранился и сказал:
   -Спасибо, это я не забуду. Но, как и ты, я не хочу думать и жить этим каждую секунду. Я, правда, постараюсь не пить так часто и в таких дозах, но не гарантирую, что всегда сдержусь. Но, взять себя в руки я попытаюсь. Мы - вместе, и все выдержим. У многих хреново дела, я не плачусь и не скулю. Надо жить, но блин, что ж так больно то?
   -А мама как?
   -В больнице. Пару дней назад воспаление подцепила. Это ж надо такое! Но это не смертельно, переживем. А вот с Ниной что делать, пока не знаю.
   -Ты любишь ее?
   -Не знаю, но нравиться очень. А любовь... Не у всех так бывает, как у тебя. Может, мне вообще не дано это познать, а может, просто в более легкой форме она у меня проходит.
   -Ясно. А насчет матери - это святое. Но все ж она не твоя судьба, у тебя своя жизнь, и только ты сам должен ее прожить. Пока не отпустишь - будишь загибаться. Богом тебе клянусь, сам это на ломке понял, и тебе советую просто поверить, а не проверить. А с девушкой не тяни - признайся, и все. Только ты в себе сначала разберись, а потом действуй. Но если решишься - я буду рад на свадьбе у друга погулять.
   -Рано, ты чего? Ладно, - прервался от тишины Славик и грустно улыбнулся. - А я ведь стараюсь отвлекаться. Вот после нашего разговора и понял, что у тебя свое, у меня свое, нас горе еще больше роднит, и даже если ты и будешь со своим...любимым, друзьями мы все равно останемся и ничего не измениться практически, разве что с девчонками вместе перестанем зависать, но это не проблема.
   Я горько хмыкнул.
   -Да, ты не исчезнешь из жизни моей, если....не исчезнешь, в общем. Но, с Реем....ладно, забили. Это не та тема разговора, что дает легкость в голове и сердцу.
   -Ты наелся?
   -Да, я наелся. Пойду душ приму.
   -Давай, а я пока приберусь немного.
   Пока Славик мылся, я врубил музыку на всю катушку, помыл посуду, поубирался, переоделся в свежее все и завтыкал под звуки музыки. А жизнь ведь такая и правда, сука!!! Крутит- вертит, как хочет. И никак ты не приготовишься, не защитишься, не настроишься на кувырок.
   Мне очень захотелось пойти и проведать свою мать, захотелось принести ей цветы, обнять ее крепко-крепко и обцеловать с ног до головы. Отец так мгновенно ушел из жизни, мы не поняли друг друга и не простили, не поговорили по душам, так хоть с мамкой успеть бы... А как успеть? Что с того, что обниму я ее и скажу: 'люблю'? Не хватит ни ей этого, ни мне, жизни для любви мало, вечности тоже.... Любовь такая интересная штучка, сколько не разбирай ее по частям, сколько не пытайся понять, призвать, удержать, найти, а этот номер с ней не пройдет. Она - как ветер, вольна, свободна, легка, проста, прозрачна. Ты и ощущаешь ее, вроде, и чувствуешь, а обнять и схватить не можешь. Не дается она за заслуги, не покупается за деньги, не меняется ни на что, не принимает подлости, но прощает, если искренне сердце твое. И у каждого это происходит по-своему, да и проявляется она так по-иному у каждого.
   Но, только тогда это действует, если это любовь, а не подстава и не просто увлечение!!!
  
   Ран на сердце будет очень много, слишком много, следы останутся навсегда, навечно, но это и хорошо. А жить без этого можно?
  
   А НИХРЕНА НЕ ПРОЖИВЕШЬ! Вой, кричи, молись, рвись на части, а никуда ты не денешься!
  
   Мы упиваемся фильмами, мы глотаем книги, мы умираем в музыке, мы встречаемся, ругаемся, разочаровываемся, расходимся и СНОВА ВЛЮБЛЯЕМСЯ!
  
   Не можем мы по-другому жить, ведь жизнь для человечка это и есть любовь. Большая такая, как сам необъятный мир, легкая, как полупрозрачное белое перышко, стремительная, как сумасшедшая мысль в голове у психа, рваная, как иголки мороза на коже после проруби, скрюченная дугой, как тетива у лука и треснутая вдоль - поперек, как жаждущая почва в пустыне на палящем солнце. И дурак тот, кто этого еще не понял, не прожил это и не принял. И не столь уж важно взаимна любовь или нет:
   В борьбе с самим собой главное не победа, а участие!
   Да, повезло, если все зашибись, как взаимно и офигенно, да - это рай и все такое, а если нет? Тогда, нужно научиться любить то, что можешь, так, как можешь, любить других, пусть и не так уже сильно, но любить. И что самое главное, никогда не терять ВЕРЫ! Это и есть жизнь, любовь счастье.
   Счастье - это когда тебя понимают, большое счастье - это когда тебя любят, настоящее счастье - это когда любишь ты.
   Поток моих бешеных мыслей резко прервался выходом Славки из ванной.
   -Завтыкал в никуда? - Пропыхтел он.
   -Что-то вроде того.
   -И что, в ладах с собой?
   -Почти что,- ответил я и присмотрелся к нему, пытаясь найти следы расстройства от недавнего разговора. Но вот, что меня восхищало в нем больше всего, так это умение быстро переключаться на другую волну и уметь морозиться там, где это было необходимо. Если, с условием, что он этого хотел.
   -Давай съездим за продуктами, а то ничего не осталось, а потом приедем и будем смотреть фильмы.
   Друг растерянно посмотрел на меня не зная, что ответить и потом только и нашелся:
   -Э, как то странно, я и не знаю даже....Толком и не припомню когда это меня парень уговаривал фильм с ним посмотреть. Девушка, это да, и то, причина позажиматься, а мы, вроде, не собираемся делать это. Чего это ты вдруг? Хотя, ты у меня еще тот друг!
   -Тот друг! Придурок ты, Славик. Ничего ТАКОГО нет в том, чтобы вместе два друга фильмы в выходной день повтыкали. Тем более, что ты и не помнишь ничего. Будем просветляться.
   Он так скривился, что смотреть было жаль, но я решил однозначно не отпускать его домой, так как похмелиться он не замедлит сделать. Да и давно мы с ним просто так и спокойно время не проводили.
   -Ладно, поехали, и фильмы потом. Но если мне не понравиться, пеняй на себя.
   -Не ссы ты, все будет пучком, увидишь.
   Мы собрались и через пол часика уже бродили по магазину, я брал все, что попадало под руки, учитывая аппетит друга - ничего не пропадет даром. И вышло так нехило. Потом уселись в такси и покатили ко мне домой есть, а потом фильмы втыкать.
   Я приготовил щи, нарезал бутерброды, салат решил не делать, просто помыл много овощей и целыми их положил на стол, приготовил пельмени, сделал еще яичницу по одной наглой такой просьбе с беконом (когда мы наедимся), и мы приступили к трапезе.
   А после, сидя на диване, я заставил его посмотреть ' Горбатую гору' и ' Крышу над головой'. Хотел еще и ' Последние дни', но друг насмерть отказался смотреть всю эту ' слезливую пацанячью любовь', что мне нужно было бы его связывать и бить. Я смилостивился над ним, и мы поржали над его очень странным выражением лица, когда герои мучились друг без друга.
   -Слушай, а откуда ты этого понабрался? Ну, я имею ввиду не типа там твои шуры-муры с ....Реем? А именно, откуда ты про эти фильмы узнал?
   -Да расслабься ты, в нет залез, там тебе что хочешь есть, и вопросы - и мгновенные ответы.
   Фильмы Славика тронули. Они были про любовь двоих мужчин. Хорошие фильмы, сильные, один со счастливым концом, другой - э, как посмотреть. Но главное не секс и голубизна экрана, а наполнение и проявление этого, и не у голубых, а у нормальных мужиков.
   -Что скажешь, братишка? Хреновые фильмы?
   Он некоторое время молчал, обдумывал формулировку ответа, подбирал нужные слова, приспосабливался к ситуации и выдал:
   -Хорошие фильмы. Очень толковые и ...блин, ну не мастер я речей плаксивых. Как же это сказать? Они зацепили меня, прошибли. Наверно, теперь я хоть немного могу понять тебя. Я и женщину никогда не любил по-настоящему, наверное, так, трепался только, что уж говорить о чувствах мужиков? Но здесь, красиво блин так, не пошло и тошно, а по-настоящему, правдиво, наверно, так мне кажется, и очень .... Не знаю. Но фильмы - норма!!!
   Лучшей похвалы от Славки я и не дождался бы никогда. То, что не слоган он и не оратор - это еще слабенько сказано, по этому поводу у него язык в одно место уходил, но он попытался объяснить настолько, насколько вообще мог его не творческий разум выдать. Я был просто рад. И показал я эти фильмы не потому, чтобы быть понятым, вовсе нет, просто мне захотелось провести спокойно время с близким человеком, просто сделать и ему легче хоть немного, расслабиться и расслабить его. Да и напомнило мне это то время, как Рей меня силком затаскивал в кинотеатр и пытался просветить бестолковую башку мою, наполнить, так сказать разумом и пониманием, правда, там мы не ' смотринами' занимались, а другим, но не об этом я сейчас.
   -Я очень рад. Просто рад. Ведь можно хорошо двоим пацанам проводить время без бухла, блядок и обкурки?!!
   -Выходит можно.
   Мы еще некоторое время поболтали, посмеялись над некоторыми эпизодами и кадрами, а потом плавненько и вечер приплыл. Славик засобирался домой.
   -Уже поздно, мне и на работу завтра, да и к маме в больницу забежать нужно, так что я пойду. Тебе спасибо, что так клево мы отдохнули. И я очень рад, что мы вместе сейчас. Ты даже представить себе не можешь, как я рад.
   -Почему не могу? Еще как могу, я не меньше твоего рад. Очень. И это, если тебе чего-нибудь нужно будет, ну, с мамой там, помощь, деньги - ты не молчи. Ты мне помог, я тебе. И с девушкой тоже.
   -Да уж, помог я тебе. Чем?
   -Тем, что пытаешься понять и принять. И что делишься своим и доверяешь. Это и есть оно.
   -Ладно, не будем тут помощьникаться, там видно будет.
   -Ты прав.
   Так и разошлись.
   После его ухода на душе стало как-то неспокойно и нервно. С чего бы это?
   Я включил ком, посидел в нете чуток, но облегчение не приходило, а потом позвонил Сашка:
   -Алло, Не помешал?
   -Нет, я еще не сплю. Ты чего звонишь, что-то случилось?
   -Да нет, особо. Просто хотел сказать, чтобы ты завтра был на месте обязательно и как придешь - сразу ко мне.
   -А чего спешка? Клиенты тупые?
   -Придешь - и так все поймешь.
   -Е, не шифруй, колись, давай уж.
   -Сказал завтра, ничего страшного, не переживай. Все пока.
   Бля, умел этот гад накрутить. Если ничего страшного, то на кой хрен он в 12 ночи звонит и говорит? Что-то задумал, точно задумал. Знаю я его! Вот блин гадское у меня предчувствие, и всегда так. Почему не могу быть я тихим таким и спокойным парнем, отморозился себе от всего - и ляпота.! Так нет, нужно накручиваться, как локон на плойку, циклиться, как мотор без разогрева в лютый мороз и париться без жара! Так, злясь на него и на себя, я потопал в кровать спать.
   И опять я в мире Морфея, на этот раз не сладостного и увлекательного, а опаляющего легкие огнем синего сияния и такого холодного огня, что просто жуть.
   У меня сны были положительные, только тогда, когда в них присутствовал он, а так - сплошное дерьмо и отстой. Да, в них не соскучишься и любителям драйвового экшена было здесь что ловить, но мне это нахрен не нужно. Я просто хотел выспаться и отдохнуть. Какого мне в голову лезут мысли о местах, где я раньше и не был никогда, почему я вижу лица людей, которых я никогда не встречал? Или это от переизбытка эмоций в материальном мире, или от сумасшедшего состояния моего придурошного разума. Вот найдет на меня как-нибудь тема - и все, хаваяся! Пока не сделаю и не воплощу в жизнь - смерть моему спокойствию!
   Утром я проснулся не просто разбитый и вымотанный, я едва сполз из кровати, и то, благодаря звонку Сашки: позвонил, поднял меня - и отключился.
   Я не ел, не успевал просто-напросто, выпил кофе и чухнул в дверь. В салоне я прямиком направился к начальничку своему, правда, не забыв при этом перекинуться парой-тройкой фраз с Антоном. Неплохой такой малый, но немного задницелиз, хотя не плохой.
   -С добрым утром, соня!
   -Не кричи так, Сашка! Кому-то оно и не очень доброе!
   -Чего ж так? Плохо спал? Не один?
   Я кинул в его сторону убийственный взгляд, и если бы им можно было пришибить - то от Шурки и мокрого места не осталось.
   -Спал один, спал плохо. Вопросы есть еще?
   -Да уйма, но не сегодня и не тебе.
   -Отлично. Ты меня вызвал перекидываться ерундой всякой или по делу? Клиентов я никаких сегодня не вижу, в чем же у тебя проблема?
   -Проблемы у меня нет, а вот у тебя она, может, и появиться.
   Я вопросительно поднял бровь и у меня по спине чего-то вдруг побежали мурашки. Нехороший признак, ох и нехороший.
   -Ну, рассказывай тогда, не томи.
   Он крутанулся, как и обычно, в своем кресле, клацнул кнопкой в компьютере, и поднял на меня глаза.
   -Я вспомнил, где я видел твоего Андрея.
   Я застыл. Вот же ж блядь, твою мать и.......в голове пошли маты. А чуйка у меня и правда не подводит.
   -Чего молчишь? Не интересно? Или боишься?
   -Стремно, - ответил я. А чего прятать правду там, где и так все понятно.
   -Молодец, что не боишься признаться. Так мне продолжать?
   Я сглотнул, чуть попытался настроиться и махнул головой.
   -Так вот. Фамилия твоего Андрей Крылатый и ...он Олегович.
   ' Крылатый Андрей Олегович - ничего так. Искусно, творчески, романтично, блядь'.
   -Он не простой парень, очень не простой.
   ' да уж, кто бы сомневался, разве я хоть что-то в жизни легко и просто делаю или принимаю? Нет! Мне одни сложности и подавай! Чего вдруг в любви мелочиться?!!!'
   - Отец у него депутат Верховной рады, человек крученный и ...скажем так, на пути лучше, что б такие люди не попадались.
   'охриненно просто, чем дальше - тем все интереснее и захватывающе'
   - Родители богатые, сам понимаешь, так что и сын не прост.
   ' я ж и говорю, простого вы от меня не дождетесяяяяяяяяяяяя!!!!!'
   -Но они не ладят. И это еще легко сказано, они не общались друг с другом почти 5 лет. Но последнее время, вроде, их отношения немного улучшились.
   'О, да у нас много и общего есть, круто, дурак дурака видит издалека '
   -Мать итальянка на половину, отец русский. Есть еще брат, но с ним тоже отношения не очень. Был женат, разведен, детей нет.
   ' хоть что-то я знаю. И это уже неплохо. Не соврал про развод. И про брата'
   -Ну, в общем все. Есть еще парочка нюансов, но ты и сам можешь их в нете раздобыть.
   Я молчал. А что, собственно, я мог сейчас сказать. Голая информация, и не самая хорошая. Что мне светит? Нихрена и не покажется даже! Я попал!
   Поскольку каждый сам кует свое личное счастье, можно сказать, что счастье каждого - его личная КУЙНЯ, а вот мое счастье, по ходу дела, даже и не куйня, а самая что ни на есть ХУЙНЯ. И почему мне так не везет, а? Почепу у меня все должно быть так сложно, так подло и паршиво? Почему я не мог влюбиться в сына слесаря или плотника или физика или.... Ну почему? Почему, твою ж мать?
   Сын депутата. Круче, разве что сын президента.
   -Чего ты молчишь? Не интересно? - Поддел меня Сашка.
   -О-ч-е-н-ь интересно, аж плясать захотелось.
   -Так спляши.
   -Не сегодня, запал пропал.
   -Да, тут и не только запал пройдет. Ну и угораздило тебя. Не жалеешь об услышанном?
   -А что это изменит?
   -Не знаю, тебе решать.
   -Ты шутишь?!!!! И что я могу решить? Да, могу жалобу папаше в парламент написать о том, какой у него сынишка, как он парней-любовников в себе влюбляет и бросает их подыхать.
   Сашка криво улыбнулся, сощурился и задумался.
   Мне хотелось рвануть что есть мочи из этого кабинета и....сам не знаю даже что сделать.
   -Ты не пори горячку.
   -Я ничего вообще не собираюсь пороть. Хватит, напорол уже.
   -Так легко сдаешься?
   -Не заставляй меня сейчас грубить и посылать, а!!! - Начал срываться я.- Если бы он хотел быть со мной, я бы не сдавался, я бы боролся до самого конца. Но за что мне бороться? Для кого и для чего?!!!! Я даже не знаю толком, что он ко мне чувствовал и чувствовал ли вообще хоть что-то!!!
   -Так нужно узнать.
   -А почему я должен это делать?
   -А ты ему про свои чувства говорил? Он знает, что ты сохнешь по нему?
   Я оторопел. ОН ведь знает,....Он должен знать.....Этого не знать и не понять не.....А я.....тогда......FUCK!!!!!!!! Наверно, мое лицо очень вытянулось и исказилось или еще там черт знает что, но Сашка хмыкнул и выдал:
   -Вы вдвоём придурки, что скажешь еще? То, что он сын депутата - не проблема, и записки писать к его отцу не стоит, проблема в вас двоих, вот и все.
  
   Судьба судьбой! Но выбор за тобой!
  
   -А если ему не нужно все это? Да, скорее всего, он и не помнит меня.
   -Узнать ты можешь это только у него, здесь я тебе не помощник. Готов ли ты узнать правду - это уже другой вопрос, но терять тебе нечего. И еще, не жди, что будет легко, легко не будет. У тебя, видать, карма не такая, так что....
   -Я и сам знаю про мое везение. А ...мне...
   -Ты дома разберись немного, подумай, покопайся - и сам решишь, что тебе нужно, а что нет. Нужна помощь - приходи. Чем смогу - тем и помогу. А решишь все так оставить - тоже правильно. Ты решай.
   -Я понял. Спасибо. Я могу идти?
   -В свой кабинет - да. Домой - нет. Работа, друг, работа превыше всего!!!- Издевается, гад такой.
   Я скривился при упоминании о работе, сейчас не до этого, но что поделаешь?
   -Тебе сейчас лучше здесь побыть, не одному. Свыкнешься с мыслью, обмозгуешь, и дома спокойно профильтруешь. А там и полегчает.
   Я вышел в коридор. Стоял в ступоре минут пять, потом опомнился и побрел к себе. Мне и не полегчало, и не смог я ничего обмозговать. Вот что за хрень такая? Так вот я тебе и с ничего почти суперский байк сложу, и спляшу, и приготовлю, и погоняю нехило, и в морду дам и ....кучу всего, а только дело доходит до Чувств и Андрея - лажаю и все тут!
   Съела гадина виноградину!
   Ну чем не я?
   В точку про меня!!!
   Кое-как добил я этот день до конца и чухнул домой.
   Хотелось сразу же полезть в интернет и найти там этого Крылатого, но так руки предательски дрожали, так неумолимо выбивали они чечетку, что решил, пока не стоит. Продержался минут двадцать.
   -Какого я туплю? И кого я обманываю?!!!
   И пулей рванул к кому, еще минут пять ушло на включение, запуск, поиск и....
   Когда я увидел любимое лицо - у меня горло свалилось мячиком, бейсбольным, и я только и мог что тупо втыкать в экран монитора. Здесь он был грустный, чужой и другой. Почти, незнакомый человек. Может, ошибка, это не может быть он! Эти глаза были пусты и не мои, они не жгли и не сверкали, в них не было жизни!!! Они отдавали острым холодом и абсолютным безразличием. Такое может быть? Это не мои любимые глаза! Или это эффект оптического обмана, или у меня глюки, или ...он таков. Я начал искать другие фото, нашел много, и вокруг тот же холод и лед. На меня обрушилась такая леденящая душу лавина, такой комок противоречивых и спутанных мыслей, что я просто потерялся. Во что верить? Чему верить? Кому верить?
   Я просто сидел и смотрел, смотрел и сидел. Я хотел моего прежнего Рея, я так в нем нуждался, он так сильно мне нужен! Так сильно! Ну, как мне это объяснить?
   Когда ребенок начинает понимать свои мысли и желания, когда весь мир, что его окружает и обволакивает, приходит в норму понимания и соприкасания с действительностью, когда ты не считаешься инородным телом и отростком, а принимаешь себя как часть маленького, но жизненно необходимого для существования большого. И это не ущербно, это не унизительно, так есть и так нужно. В тебе миллиарды атомов для творения сущности еще больше чем ты, это все мы, и мы нераздельны друг от друга, хотя и привыкли делить себя, отожествлять с вне, а на самом деле все намного проще. Мы любим, создавать себе проблемы, придумывать загадки, а потом же и искать на них ненужные ответы. Почему мы ищем себе лишнюю головную боль?
   Ведь мне и Рею было хорошо вместе, очень хорошо, зачем он все усложнил? Зачем искал проблемы и плюхнул нас под ноги другим? Ведь, по сути, он и я сами и создали себе эту головомойку и дрянь. Кого винить? Судьбу? Глупо, Мы сами виноваты - он и я. Но, с другой стороны - никогда не знаешь, где упадешь и, что будет лучше для нас. Замкнутый круг, честное слово. Ни хрена не поймешь.
   Вот и я ничего не понимал, а только еще больше запутывался в своих мыслях, надеждах и желаниях.
   Но я знал одно - глаза Рея никогда не были пусты, со мной он был полон тысячи оттенков и цветов, там была ТАКАЯ жизнь и мечта, которой я не видел еще ни у кого до сих пор. Там все бурлило, разливалось из берегов и заполняло все куточки моей одинокой и неоткрытой ранее никем души. Он смог наполнить меня всем: и надеждой, и верой, и мечтой, и экстазом, и любовью. И если в нем самом этого бы не было, то что бы он мне тогда мог дать? Если учитель ничего не знает и не понимает, разве он научит учеников чему- то? Нет, не научит. Значит, не показался мне его блеск в глазах, не привиделось мне тогда, это была наша с ним реальность, тогда, почему здесь почти ничего нет? Почему пустота? Почему пробел?
   Я научился за последнее время отключать сердце и мозг, научился быть сильным и не сопливить, научился брать то, что дает жизнь и не думать о вчера и завтра. Это стал для меня выход, я просто перестал отсекать в себе иллюзии о несбыточном, но....я не стал счастлив. И сколько бы там психологы не твердили и не убеждали, сколько бы не доказывали разными примерами и экспериментами о теории отвлечения и убеждения - я не стал счастлив. Половины сердца у меня не было.
   ВСЕ МОЕ СЕРДЦЕ БИЛОСЬ В ДРУГОЙ ГРУДНОЙ КЛЕТКЕ!!
  
   Я морозился, я улыбался, я отвлекался, я работал, я все делал, как учили, просили, советовали - и я существовал, я жил. Но как? Тут больше нечего сказать.
  
   Я долго смотрел на его фото, очень долго, глаза заболели. Позвонил мобильный - и я отвлекся.
   -Да, привет Мила. Как ты? Я тоже ничего. Да, спал и не слышал...., а...нет, нормально. Давай позже, я немного занят сейчас. На выходных можно, но созвонимся. Ага, хорошо. Нет, я не против. Ты меня не напрягаешь, честно. Иначе бы на звонок не ответил. Угу, ну давай...
   Мила. Она неплохая, простая и, правда, она Мила - милая. Ей подходит. Я ей не соврал, она меня не напрягала. И в прямом, и в переносном смысле. Сейчас мои мозги были не с ней, вот и все. Это были мои проблемы, не ее. Лучше бы я о ней думал, я и сам это понимал, но сердце выбирает свою дорогу, у него своя программа и прайс-лист.
   А я все втыкал и втыкал в его фото, закрывал глаза и видел его рядом, чувствовал его огненные руки на своем теле, и нежные губы на своих губах, вдыхал, только его запах, выгибался под ним и стонал. Мне было сейчас очень нужно ощущать его и чувствовать, так необходимо это стало для меня, что я и не ругал себя, не запрещал и не смущался. Зачем притворство - я не молокосос. Это в прошлом осталось, хочу - дрочу.
   Я хотел кончить, просто безумно захотел кончить с его лицом перед глазами, с его телом, с ним, пусть и вертуально, а все равно как, лишь бы в мыслях с ним и о нем. Ведь было много реальных других вариантов, и я их использовал все это время, а надоело и достало.
   ХОЧУ ЕГО!!! КАК ЖЕ Я ХОЧУ ТЕБЯ!!! Как у меня все болит внутри от желания к тебе!!! И на этот раз не духовного, я физически тебя хочу. Тело тоже исстрадалось по тебе.
   Разве это мои руки ласкают себя? Нет, вовсе нет. Это твои пальцы трогают там, где только ты знал самые чувствительные места, это они так дразняще и настойчиво нажимают и подводят к финалу, так упорно и стремительно сводят с ума, и я кусаю губы, пытаюсь отыскать твои, мечусь от досады и снова погружаюсь в поиски твоих истязаний и всхлипов. Как же мой член хочет быть в твоих тисках и теснотах! Я выгибался, бился затылком об край кровати, не замечал этого вовсе и снова прогибался и стонал. Язык прилип к небу, губы так пересохли и болели, что начинали пощипывать, а горло саднило от сдерживающе - глухих всхлипов и непролитых грез.
   А потом взрыв, мгновенный и творящий, ускользающий, как ночные облака на рассвете и рождающий надежду, как первые ростки подснежника на весне в еще холодной и мерзлой почве.
   Так и ты во мне.
   А как я в тебе???
   Я уснул.
   Утром я проснулся и понял, что ком мой так и включен, только экран погас и пуст. Я дернул мышкой - снова на экране твоя фотка. Ты на ней более или менее живой. Самая хорошая здесь, хотя и не супер здесь ты вышел, не самый удачный ракурс, но глаза похожи на мои, родные и жгучие. О чем и о ком ты думал в этот момент? Мне не узнать. Я поискал тебя в контакте, нашел. Затем выключил ком и пошел собираться на работу.
   Дни летели друг за другом однородной сплошной массой с одним и тем же финалом уходящего прочь дня. День начинался с твоего фото - и им же заканчивался. И так ежедневно. Я понимал - это тупо, но что может быть глупо для безумца, вроде меня?
  
   Ты лист в моих руках, ты иней
   Песок, проскальзывая что, летит.
   И падает на землю, осыпается.
   И в моих звуках твое имя лишь скользит.
  
  
   Через неделю.
  
   -Крис, ты занят?!! - Я подскочил на своем рабочем месте от громких и неожиданных слов Сашки, что резко ворвался в мой кабинет и без какого- либо предупреждения налетел на меня.
   -Что? А, нет, не очень. Я дописываю последние пункты нашего договора для клиента, что из Архангельска. Почти закончил. Мне после зайти или сейчас?
   -Сколько это займет приблизительно?
   -Э... , час где-то.
   -Час? И это ты называется, дописываешь? Да за час я бы все настрочил.
   -Тогда и строчи сам.
   -Ладно, через час жду.
   Я соврал. Ничего я не заканчивал, я фигачил.
   Хотя, если постараться, а я постарался и закончил раньше, знал, что Сашка начнет меня допрашивать, а я не хотел говорить. Ни о чем не хотел но, придется. Собрался, настроился и .....и не настроился я вовсе, но в кабинет нужно идти.
   - Не помешал? - Постучал я и одновременно, не дожидаясь ответа, ворвался в его кабинет. Он резко подскочил, и у меня, по-детски, но все ж, немного приподнялось настроение от его реакции.
   -Напугал. Чего врываешься, как ненормальный?
   -А сам?
   -Садись уж.
   -Я уже сел.
   -Ты что-то решил?
   -Решил? Что решил? - Не понял я.
   -Насчет Андрея.
   Я вздохнул. Этого и следовало ожидать.
   -Да, решил. Но ты, по-моему, слишком любопытствуешь. Хочешь, вместо меня решить?
   -Нет, но на тебя тошно смотреть.
   -А ты не смотри, я тебе не любовница. Я свое дело делаю? Делаю. Чего еще нужно?
   -Дурак ты.
   -Дурак, и что?
   -Не язви.
   -Не язвлю. Чего ты хочешь от меня?
   -Чтобы ты не тупил.
   -Да ты что, надо же. И как это?
   -Просто. Ты что решил делать? - Снова взялся за своё Санёк.
   -Жить, мать вашу! Просто жить. Я написал ему сообщение еще неделю назад, - он не отреагировал, ведь видел же. Почти каждый день в контакте сидит, но отвечать, по ходу дела, не намерен. Что ты еще хочешь от меня? Мне ему поэму написать и выслать?!! Нет - значит, нет. Насильно мил не будешь.
   Сашка помолчал немного и добавил:
   -Не все ведь так просто. Ты тоже, я в этом уверен, не сразу решился дать знать о себе. Может, ему время нужно.
   -Не смеши меня. Время. Семи месяцев мало? Лох я, не нужно было писать вообще ничего, но я послушался тебя и вот. Облом.
   -Не спеши, успеешь. И никакого облома я не вижу. Если ты собираешься жить, то смени фон - глаза болят!!! У тебя выражения лица - как у загнанного.
   -И что теперь я сделал не так?
   -Девчонку заведи и трахни, но в морду всех подряд бить не нужно. В конце концов, сколько можно?!!!
   -Да что ты пристал? Не нравиться - в другую сторону смотри! И я в морду никого не бил.... э....почти не бил.
   -Заткнись, твою мать! И что у вас все так хреново и сложно! Все нервы мне истрепал! Куда ты снова влез?
   -Да никуда я не влез. Мы со Славкой на дискотеке отдыхали, с девчонками познакомились, пришли пацаны и сказали, что это их территория . Фигня это, а не их территория, какого хрена? Померялись немного, поразминались - и не более.
   -А откуда заявление в ментуре одного из них про перелом ребер?
   -А откуда ты знаешь и чего это тебя еб....волнует?!! - тут уж я не выдержал и психанул. Он, что, мне папаша что ли? Чего меня долбет опекой своей?
   -Не твое дело, я знаю - и этого достаточно. Зачем нужно было ребра ломать?
   -Я не собирался никого калечить, так вышло. Упрямый и недоходчивый оказался пацан, да и не мы это начали. Что, я должен был согласиться с посыланием ' нахуй', махнуть головой молча и домой потопать? Нарвались - получили. Нефиг было вые-ся!
   -Не матерись здесь!
   -А ты не читай мне нотации! Не отец!
   Сашка зло сощурился, потом вскочил со стула, в два шага подпрыгнул ко мне, схватил за шиворот и прорычал:
   -Пришибу гада. Рот закрыл и послушал.
   Я закрыл рот и, действительно, послушал. В такие минуты с ним не поспоришь.
   -Так, заеб-л ты меня всем этим: хандрой, депрессией своей слишком затянувшейся, то попойки, а то мордобои, и мина вечно убитого. Хватит! И вот еще что, мало батя тебя лупил в детстве, будь ты моим сыном, я б тебе так вставил мозги, что херней ты бы у меня не страдал! Ясно? Кончай, а то я за тебя кончу.
   -То есть? Убьете?
   -Придурок! Контракт с тобой разорву и будешь свободной птицой - тогда и делай, что хочешь. А иначе - нормально работай и не дури!
   -А ты мне не отец, и ....
   Договорить я не успел, Сашка врезал мне по лицу, и я почувствовал стальной привкус от прижатого языка и рассекшейся губы. Кровь. Мне стало отчего-то весело, надо же, а удар так ничего. Я усмехнулся, но из-за расквашенной губы улыбка вышла не очень, а только кривая полу ухмылка. Но она мгновенно пропала, когда я увидел всасывающие и пепелеющие глаза Сашки. Они были убийственно злы и ....печальны.
   -Не ржи просто так. Ничего смешного в этом нет. Я тоже бить по морде могу, но это не выход. - Он умолк, перевел дыхание, и на одном выдохе произнес:
   - Ты не сын мне, а я тебе не отец, но за последнее время привык к тебе, мы сблизились, вроде. Я так думал... Я хочу тебе просто помочь, и не спрашивай меня почему, я и сам толком не знаю до конца. У меня нет сына, да и дочери нет...не судьба. А был ведь сын твоего возраста, был, но он....он от передоза умер. И ты мне очень его напоминаешь. Это больно, видеть его копию почти каждый день, понимать, как тебя затягивает трясина с каждым днем все больше и больше и ничего не делать. Я сыну не помог, упустил, не доглядел - все работа, проблемы, дела.... Был глуп, так глуп, что слов никаких нет и ...убить себя иногда хочется, что таким глупым и слепым я был, но...вот так вышло и что тут поделать? Он умер, но ты то жив!!! И я могу тебе помочь, правда, могу! И помогу, чего бы это мне не стоило! Хочется, чтобы у тебя было будущее, хорошое, счастливое. Лучше, чем у кое-кого. Я должен тебе помочь, просто должен, и я все сделаю.
   Чего он ожидал в ответ от меня? Что хотел услышать? Не привык я к помощи, и такой настырной притом, странно как-то всё.
   -А если вы не сможете? И чего мне вдруг так повезло: и благодетель, и отец в одном лице? Это не подкол, я реально спрашиваю и удивляюсь.
   -Это другое. Но упасть я тебе не дам. А повезло? Кто его знает, счастье это или наоборот? Я диктатор еще тот. Тебе бы да не знать?
   Что ж это у всех одни проблемы и дерьмо? У меня, У Славика, У Сашки... Только, у всех в разных ракурсах и формах, а так...все в одном болоте копошимся и пытаемся кто как выкарабкаться. Да, это вот взрослая и самая что ни на есть жизнь в реальном ее формате и приподносе.
   Тяжело, наверное, сына таким молодым потерять и потом до конца жизни укорять себя, вспоминать и кряхтеть. Я ему сочувствовал, но, его сын - это его, а я - это я.
   -Как сына звали? - Вопрос не имел значения, ответ и того подавно, но какого то хре-а мне очень нужно было знать, зацепиться? За что цепляться?
   -Витька. Он твой ровесник был почти, веселый парень, но...передоз. Нарик - не был, с дозой не угадал и ...с пацанами так пошутили. Некого винить, себя только, внимания он естественного хотел, любви отцовской, а я не понимал. Мы с женой развелись, она сыном не занималась, я тоже и вот - результат. Понял, да поздно. И я тебя урою, если ты что-то попытаешься вкинуть наподобие, из - под земли достану, понял?
   Это, конечно, было глупо, да и права он не имел, но побуждения я его понимал, и - пускай. Похоже, ему это более важнее, чем мне. Расспрашивать я не хотел, да и сил не было, после дискотеки и драки, недосыпа и головняка, и еще это...
   А что для меня вообще важно теперь?
   Ничего. На данном этапе пока так.
   Жизнь сама всё расставит по своим местам и без моих никому не нужных философствований.
   Смешно просто, умник тут, бля, нашелся, внутренние тирады выписываю. Лучше бы хандрой своей занялся.
   -Я понял. Ничего я выкидывать не собираюсь, наркотики я не принимаю, да и в драки не лезу, это случайно вышло.
   -Сын тоже случайно загнулся.
   -И что делать теперь? Что я вообще могу ЕМУ дать? У него есть деньги, семья, власть, друзья, внимание. А что я?
   -Для тебя вот все это важно?
   -Это я, а то он.
   -А откуда ты знаешь, ЧТО для него важно?!! Чего ты решил, что друзья у него истинные и семья любящая? Кто сказал, что он хочет власти и внимания? И при чем деньги к любви? Да, деньги значат много, ОЧЕНЬ много, почти все, но все ж не все. У меня есть очень много денег, у меня есть огромное влияние, большая сила и власть, но нет простой, обыкновенной любви, нет понимания, нет настоящего друга. И именно, вот эти хреновы деньги виноваты в этом. Знаешь почему? Потому, что когда они есть, их нужно удерживать не руками, а своим нутром, они покупают и притягивает фальшивых людей, лицемерных друзей, и даже близких. Ты не знаешь самой сути и структуры этого замкнутого круга. Когда их нет в руках у человека, он думает, что это дает в руки весь мир и все его блага, но с большими деньгами возникают такие проблемы, что тебе в самом кошмарном сне и не присниться!!! Ты знаешь, сколько у меня врагов? А знаешь, сколько раз меня пытались убить? И половину из этих людей я даже в глаза не видел. Мы всегда слушаем других, и не позволяем говорить своему сердцу, своему шестому чувству, мы затыкаем вонючим кляпом рот своей душе и совести. И ей приходиться побирать, быть бессознательной. Ты даже представить не может, какой ты счастливчик, ты просто не можешь это оценить. Мало того, что ты не в ответе за много судеб и жизней, так твое сердце познало настоящее чувство, не поддельное и синтетическое, не шелковое и наигранное, а живое. И если ты боишься потерять это, то ты не готов этим и обладать. Не готов просто. Или, я ошибаюсь, ты готов?
   -К чему? - Не понял я такой быстрой смены темы и переключения внимания конкретно на меня.
   -К тому, что ты хочешь и ждешь чего-то там, но нужно действовать, а не сидеть и ждать.
   -Один человек мне сказал, что лучше не лезть туда, где не знаешь правил, а пустить все своим чередом. Все будет, как будет. Еще раз повторюсь, но я пытался влезть, пытался его переубедить, но если Он не хочет - я не могу что-то изменить. Нужно, что бы в этом были заинтересованы обе стороны, а не только я исходился пеной изо рта и ...в общем все!!!
   -Приплыли, бля! Мечты нужно заставлять сбываться, ты слышал такое? И отвечать не нужно - это риторический вопрос!
  
   Сашка походил туда-сюда по кабинету, закурил, посмотрел бессмысленно на меня, потом снова сел за стол:
   -Ты иди домой. И извини меня. Но постарайся аккуратнее.
   Я молчал. Так меня достали эти бредни и разговоры. Хотелось свалить как можно быстрее.
   -Ладно.
   -Я с заявлением разберусь, а ты сиди пока тихо и не высовывайся. Славику тоже скажи попридержать лошадей.
   - Хорошо. И в очередной раз спасибо.
   -Иди уж, сгусток проблем.
   Я быстро покинул его кабинет, размашистым шагом пошел к мотоциклу, сел и полетел....
   Как же давно я этого не делал....
  
  
   Тебе не изменяю, хотя я и гуляю
   В тебе одном рождаюсь и пепелею в прах.
   Тобою я болею, тобою я страдаю
   И там же отогреюсь в единственных руках.
   Любовь не однозначна, и не проста, не сказка,
   Она бывает грустной, тяжелой и слепой.
   Давай, сыграем мастью, и может, в этой страсти
   Однажды мы с тобою умоемся росой.
  
  
  
  
  
  
  
   Андрей.
  
  
   По венам ожившим бежит огонь, а в мыслях туман.
   Ты просто ангел и свет, тебя не тронь - я всё отдам.
   Ты высший, ты сама чистота, я ж твой тиран
   Для меня ты и небо и ад. Что мне религия? Что мне Коран?
  
  
   Прошло почти полгода!
   Не верю, даже больше времени прошло, а оно - как, вода, тянущее, скользяще - прохладное и неимоверно очищающее. Оно смывает любые раны, штопает все дыры на полотне твердолобой и упрямой жизни, зарисовывает одни тона и начинает выводить другие, немного лишь, но уже не те, или совсем иные. Иногда, оно расщедриться, и даст ярчайших красок в тон душе, а затем, прорывает дыру и снова начинает заделывать ее, но, как бы не старалось, а дыра есть дыра, хоть и заштопана, но след остался. И это место всегда будет тонким и крохким, как тоненькая корка на речке зимой, где кто-то провалился, вылез и ушел, а мороз снова взял и стал зализывать ледяную трещинку. Он исправит людской погрех, но лед в этом месте все равно останется тоньше, как ни трудись, а будет так.
   Я нормально жил, хорошо работал и весело отрывался, я был в кругу странной, но все ж семьи, сумел унять свою гордость и чувство справедливости, сумел прибить те мысли, которым нет полетов, сумел взять себя в руки, все смог. Помирился с отцом после 5-летней ссоры, принял брата и, наконец, понял мать, я принял руку помощи отца и отпустил свою боль, что тянулась с детства - я все смог, абсолютно все, кроме одного.
  
  
   Сосредоточенный взгляд, как нож, как розга!
   Хлещет не хуже любого немого кнута!
   Отрава моя в твою кровь плавно вошла
   Ты просипел-простонал, боли нет - она прошла!
  
  
  
   Я не простил себя за лживую трусость!
   Я никогда не прощу себя и их!
   Я трус внутри, не вне!
   Я хорош, да. Всем улыбаюсь, не плачусь, силён и уверен, богат, уважаем, узнаваем - почти счастлив. Но чего-то все-таки не хватает, одной маленькой ниточки в покрывале души. Какой?
   Как стих выходит. Из моей трусости можно писать громадную поэму! Книгу даже!
   Поступил я недостойно, плохо, низко - но правильно. Другого выхода у меня не было. Я впервые в жизни по-настоящему мог собой гордиться, мог бы, но не выходило. Все было правильно, все было точно, все было в точку, тогда, почему же так тошно?!!
   За эти семь месяцев я столько раз задавал себе этот вопрос, что можно было стесать пальцы в пыль, если бы ими можно было чертить и выводить ответы. Но, ответов никогда нет. Мы живем наугад.
   Мудрить я не буду, психологию жизни учить не стану - это не мой удел. Учитель из меня никакой! Я просто таков - и это все. Меня тяжело понять, да и к чему? Я сам себя не понимаю последнее время. Смешно, до взрывающихся кристаллов в глазах.
   Я шел по мостовой, было холодно и мерзло. Все вокруг покрыл белый и светящийся коврик, мохнатый, как шерстка у моего друга детства Арника (собака моя дорогая и любимая), и в тоже время холодный и стальной, как и мысли в моей голове. Снег, как будто издевался надо мной и говорил ' ты хочешь казаться всем таким милым и неуделанно умным, достойным, сильным и гладко выбритым мужиком, но это не так! Ты просто отморозок, вот ты кто. Ты обычный трус!'. Конечно, снег не умеет разговаривать, он не умеет думать, да и зачем ему это? Он себе идет, летит, опадает, покрывает, а потом тает....
  
  
   Сердце, как странно...была ненужная вещь...
   Только стучало и замирало: стоило мне присесть.
   На тебя натолкнуться в тебя и воткнуться. Это не лесть!
   И я стал болеть, извиваться и плавиться...
   Награда иль месть?
  
  
   Прохожие казались, как желто-рыжие, коричнево-бурые и серо-черные сорванные листья на ветру. Резко похолодало, а перед этим были два таких чудесных месяца, теплые, как бабушкин вязаный старенький шарфик, с которым я до сих пор никак не мог распрощаться, и такие же пушистые варежки с причудливым вышитым узором поверху. Все люди спешили в своем бессмысленном и безпутевом стремление попасть в их места назначения, изменить жизнь к лучшему и успеть, хоть что-то сделать.
   Я не спешил - мне некуда бежать, не для чего идти, мне некому уже прижаться и отогреться. Был только стремительно воротящий душу ветер и затягивающий круг воронки из листвы. Погода волновалась и передавала мое внутреннее состояние всем.
   Листья, смешанные с обрывками снега - полнейшее несоответствие и дисгармония, но у природы, как и у человека, бывают свои непонятные никому сбои и перепады настроения, а это, в свою очередь, отображается и на нас.
   Я не задавал вопрос 'Зачем всё так?'- было глупо бы, ведь ответ я хорошо и сам знал.
  
   Кто ты? Зачем появился? Мир мой снесёшь?!!
   Ты же сияющий Бог, я - дьявол. Что с собою несешь?
   Хочешь спасти меня? Иль в угол загнать меня? По телу дрожь...
   В захлёбы с тобою! И дурею... Покой мне прольёшь?
  
  
  
   Я очень странный сегодня, иду и думаю о таких, не имеющих смысла вещах, о разной чепухе.
   Моя жизнь и есть самая, что ни на есть чепухня. Она стала сплошным, но немым парадоксом внутреннего и внешнего монологов, просто стала скучна, не имеющая абсолютно никакого смысла, да и принадлежит она не мне: отцу, матери, всем родным и чужим. Я сам ее раздариваю и бросаю, как медную и нестоящую монетку, кто хочет и может, пускай берет и делает то, что захочется. Но не себе захочется, а им.
   Да, я и правда не владею своею жизнью: делаю то, чего не хочу, живу там, где нет мне места, говорю то, что не имеет смысла, иду туда, где меня не ждут, я просто не на своем месте, вот и все.
   А где мое место?
  
  
   Инфантильный придурок, дурак, вечный изгой
   Страстный любовник, мучитель, я навеки твой!
   Остервеневший друг, и павший божец. Хорош собой?
   И в этой бредовой любви мы вдвоём с тобой.
  
  
   В одном оно, место мое, в одном лишь: в простом и тихом, скучном и безмерно интересном одновременно, в наполненном до краев мире, где нет границ мечтам и порывам...
   Я столько доказывал всем свою точку зрения, столько пытался пробиться к их душам и сердцам, я размазывал свои слова о стену отмороза и безразлия, а ничего и не произошло, ничего не вышло, ничего не выросло на почве моей перековерканной и истребленной... Меня ломали, меня крутили, меня выворачивали и переделывали, меня уничтожали и стирали с лица земли. А я шел и доказывал, я подымался и стремился, я пробивал любые преграды и верил. А теперь вот сдался.
   Все-таки я трус!
  
   День кончается, ночь начинается, снова в пути
   Ветер холодный, ветер, но надо идти.
   Эта темная ночь скроет меня, сердце бьется в груди - там столько огня!
   Там далекая и одинокая светит звезда
   Может, я там пропаду - кто манит меня?
   Может, мечты своей не найти?
   Может, напрасно все, но надо идти!
   Я иду, не зная куда, солнце прямо в глаза.
   Я так устал без тебя....
   Ты не один, я не один, сердце мое с тобой навсегда!
   Трудно понять нити судьбы
   Но мы с тобой так далеки и так близки...
   Где бесконечные дни и дороги там встречу тебя.
   Знаешь, как много хочу сказать я тебе?
   Только ты не забудь, помни ты обо мне!
   Я иду, не зная куда, солнце прямо в глаза.
   Я так устал без тебя...
  
  
   Мои мысли прервал звонок. Было холодно и неуютно, разговаривать на пронизывающем до костей ветру не хотелось, но я ответил.
   -Да? ... Кто это?
   Я услышал чужой и незнакомый голос. Но в мозгу пронеслась свистящая молния мгновенной памяти подсознания: я слышал где-то этот голос. Затем появилось и такое же чувство, перешедшее в уверенность, точно слышал, но где? Сразу не вспомнишь, мозг - не комп, не техническая система с рассортированными ячейками памяти и файлов. В чем то, это так, но только в чем то, во всем другом - это живой функционирующий организм сплетения клеток, нейронов, жидкости, и энергии. Нам нужно время. Есть исключения, они всегда есть, но я не вундеркинд, я просто человек с ограниченными способностями. И, сразу вот так, я не вспомню.
   -Что? У меня много знакомых под таким именем, который из них?
   В трубке я услышал имя - и все оборвалось внутри...
   Он что-то говорил своим уверенным басовым голосом, который умел так обволакивать сознание, что и самого говорящего можно было и не видеть, но оторваться не сможешь и будешь тупо стоять и слушать. Он пытался пробиться к моему лопавшему по швам чувству ответственности и издохшего еще в детстве голоса совести и сострадания, пытался открыть мои туманные глаза, а я стоял и затормозил в одном кратком мгновении ...
   Что может сделать с тобой всего одно имя, если в этом имени заключен весь смысл моей жизни? Наша жизнь, любого человека, автоматически становится таковой, когда ты находишь свое и теряешь. После этого, после сравнения, а оно сравнивается автоматически в твоей голове, в подсознании, ты не можешь довольствоваться меньшим. Ты будешь терпеть, никуда ты не денешься, но ты не насладишься больше этим дерьмом, что тебе подсовывают и утверждают, как клево оно пахнет и чудно выглядит.
   Так было и у меня. Я не мог разобраться до конца в своих чувствах, но то, что там был переворот и бардак - это я знал наверняка.
   У меня в сердце, как в песне Noize Mc: устрой дистрой, порядок - это отстой!
   Я выпал, уплыл, меня накрыло.
   Но говоривший человек начал кричать в трубку, и мне пришлось включиться.
   -Что? Простите, я отключился ненадолго, не могли бы вы еще раз повторить...да, это я. Да,... ну, нет, не сильно занят. Говорить? - Могу говорить. Да Александр Иванович.
   -Ты уверен? Не хочу отрывать тебя отчего-то важного, но у меня к тебе есть серьезный разговор. Иначе - я бы тебя не беспокоил. Как там твой отец поживает, давно не виделись.
   -Нормально он поживает. А вы его, значит, знаете?
   -Ну, кто ж твоего родителя то не знает. Он - громкий и общественный человек.
   -Это вы верно заметили, человек он действительно громкий.
   -Я знаю, что тебе не сахар с ним и очень восхищаюсь твоей выдержкой. Сочувствую, но он твой отец, и выбирать не приходится. Хотя, с другой стороны, если бы он был другим, ты тоже был бы другим, а так - хоть человек нормальный из тебя вышел.
   -Да уж, нормальный человек. Вы всего просто не знаете. Но, вы не по этому поводу звоните, чтобы приветы передавать и сочувствием заниматься. У таких людей, как вы, времени мало, так что, давайте перейдем к вашему разговору, а то и у меня кое-что запланировано. Неспешно, но все ж есть.
   -Да-да, конечно. Ты, не дурак, и понимаешь, почему я звоню и о чем хочу поговорить.
   -Догадываюсь.
   - Андрей, ты в нете, в контакте, был? Видел, что Кристиан тебе написал сообщение?
   -Сообщение? Какое сообщение? Я редко в контакт захожу, в нете сижу, бывает, но по делам только. Он что-то написал? Как он меня нашел?
   -Я тебя нашел. И он написал тебе, вот только что - я не знаю. Но, вам нужно поговорить. Это я знаю точно. И, прошу, уволь меня от саркастичных речей насчет 'это не ваше дело и все такое'. Ты не видишь его каждый день и не понимаешь, как он опускается, как умирает в нем постепенно воля к жизни. А я это вижу, я это чувствую, пытаюсь пробиться к нему - и все никак. Вроде, и здоровый, сильный он парень, а как дело тебя доходит - что-то клацает у него, замыкает и отходит. Мне не понять - я другой, и смог бы себя в руки взять. Да и он пытается, но, что-то не очень у него выходит. Зацепил, видать, ты его не по-детски. Выясните, наконец, все, и не прячьтесь друг от друга, как парочка недоросших молокососов. Это не просто достало, на него больно смотреть. Он пытаться бороться, пытается быть сильным и пережить, но каждый раз или что-то находит на него, или что-то всплывает у него под коркой, и все начинается заново. Он, чуть было, не накрылся медным тазом, чуть не завернулся от передоза, лежал в больнице, пил много месяцев подряд. Я, уже не говорю о работе - тут вообще завал, так не может дальше продолжаться.
   -Он знает, что вы звоните мне? - Я не узнавал свой голос, было тяжело слышать такие вещи о дорогом человеке. Как так? Голос мой был не просто хриплый, туда кислоты налили, и она обожгла мне все внутренности. С чего бы?!! И так сердце колотит, у самого горла...
   -Нет, не знает. Еще этого мне не хватало.
   -И что мне ему сказать?
   -Это ты у меня спрашиваешь? Сам воротил - сам и разгребай. Мне - это не под силу, не в моей власти исцелять битые сердца.
   Каждое слово Алексанра, забивало очередной гвоздь в мое и так разрывающееся сердце, лупило по нему так, как бьет мощный таранный поршень в нефтяной скважине, а то и намного сильнее. Каждое доходившее огненное слово до моего остановившегося работать разума, высекало на сердце очередную выжженную метку и, не прекращая забоя, продолжало терзать вновь и вновь. Я думал, что я страдал раньше, всю мою грёбаную жизнь, но - внутри все захохотало дьявольским смехом от своей глупой и тупой наивности, по ходу дела, меня все самое интересное только ждет впереди. И это - еще даже и не начало. Это только прелюдия, пролог дилетанта, так сказать.
   -Насчет сообщения - я почти в нете не сижу, мой брат любитель. У него в нете страничку взломали, вот он моей и пользуется. А так - что я могу сделать? Я пытался тихо уйти, не навредив никому, я, правда, пытался. Что же делать? Как правильно поступить?
  
   -Не знаю, но вам нужно поговорить и, желательно, увидеться. Это - не телефонный разговор.
   -Я не могу!
   -Можешь! Все ты можешь. Если он хоть что-то значит для тебя, то ты должен так поступить.
   -Вы не понимаете, я ушел из-за него, я попытался хоть раз в этой конченной жизни поступить не эгоистично. И только потому, что он НЕ БЕЗРАЗЛИЧЕН МНЕ - я и ушел. Это не просто трепание языком, это очень серьезная ситуация.
   -Один разговор - не навредит. И что вообще такое ты сейчас наговорил? Почему ты ушел из-за него?
   Я молчал, просто не знал, что ему сказать, как все объяснить. Но, делать нечего, какой смысл отмалчиваться? Всё равно это станет когда-то явным, так лучше от меня правду узнает.
   -Это из-за моего отца, - наконец решился я,- если он узнает о существовании Кристиана, он сделает все возможное, что бы тот исчез из моей жизни.
   После моих слов на другом конце провода наступила затяжная пауза.
   -Как понять твои слова? Твой отец уберет Криса?
   -Может быть. Похожая ситуация уже была, не совсем все так, но закончилось все плачевно. У меня был друг, мой первый любовник, мы встречались, потом он исчез, и через полгода я узнал, что он умер - несчастный случай, так была зафиксирована его смерть, но как выяснилось со временем, не официально, конечно, к этому приложил свою руку мой отец. Сто процентов я этого не знаю и никаких доказательств, но у меня чуйка.
   -Поэтому ты не общался с отцом пять лет?
   -Не только, но это послужило толчком.
   -Срань Господня, я всегда знал, что он ублюдок, но так с сыном поступить - это даже в голове не укладывается.
   -Я тоже сначала не мог поверить, но таков мой отец. Мне стыдно его и отцом называть, но, помирившись с ним, его контроль маньячный стал менее ощутим, и я могу быть спокоен, что о Крисе он ничего не знает и не тронет его. Лучше так, чем никак. Разве мог я поступить иначе?
   -Но почему? Зачем он так с тобой?
   -У каждого свои тараканы в голове и не поймешь, что за бзык лупнет тебя в следующий момент. Мы все странные, каждый по-своему, а так как у него больше власти и денег, чем у многих, вот он и позволяет себе большее. Он эгоист. И как он сам сказал, не хочет, что бы его семья маралась об 'этих' людишек. Он ни во что ставит людскую жизнь, если нет голубых кровей, нет власти или бабла, на худой конец. Он странный, очень, но и я странный, и ты тоже. Я пытался воевать с ним, пытался игнорировать, доказывать, и еще кучу всего - но все напрасно. Так что, ты уверен, после всего услышанного, что мне нужно увидеться с Ним?
   -У меня тоже власть и бабки есть, но это же не означает, что я должен всех под себя ставить. И у нас нет просто другого выхода. Ты хочешь, чтобы Крис загнулся?!!
   -Всё и, правда, так плохо?
   -Не знаю, но ничего хорошего я не замечаю пока.
   ' Ну, что же ты, мальчик мой, такой ранимый и мягкий?!! Чего же ты мучаешь так себя и меня? Разве не знаешь ты жизни, она играть с тобой в прятки не будет! Она размажет тебя по стене, как моль, как блоху и ничего от тебя не останется, даже звука. Ведь мы говорили с тобой столько раз об этом, договаривались и понимали... Что мне делать с тобой, башка ты моя охриневшая? Как же мне быть? И здесь фигня, и там - херня, а в голове моей - мутня! Точно, блядь, долбанусь со всем этим'
   -Эй, ты еще здесь? На линии? Что решил? Все нормально? Мне еще с тобой проблем и не хватало, в гроб раньше времени меня вгоните, шпана бестолковая!!!
   -Да, я не вырубился. Просто думаю, как быть. Горячку пороть не хочется, если что не так - до конца жизни не разгребешь. - Как я еще мог так спокойно разговаривать - не знаю, даже голос почти не срывался. Можно поздравить себя хоть с этим. Но кишки мои скручивало не на шутку, да и слабость такая начала накатывать, что пришлось опереться спиной о перила лавочки, что первая попалась под руки, и оторваться от нее я пока никак не мог.
   -Ладно, не буду я тебя торопить и доставать, но и с этим ты не тяни. И еще, я в обиду Криса не дам, можешь, если посчитаешь нужным, отцу своему это сказать. Башку ему оторву. Это так, на всякий случай. Так что, не переживай ты сильно из-за отца. Не он власть и деньги только имеет. На каждого можно управу найти, а может, все и легко обойдется.
   -Я понял, постараюсь не тянуть.
   Я нажал кнопку отбоя и съехал спиной на лавку. Да, звонок - что надо.
   И нахрен я тогда столько мучился впустую? Зачем столько времени я жил в тени? Почему я так яростно пытаюсь доказать жизни, что я хоть что-нибудь могу, а ничего не выходит? Мне всегда быть таким вот? Я и должен радоваться сложившейся ситуации, должен небо и Бога благодарить за еще один предоставленный мне шанс увидеть Криса, подышать с ним одним воздухом, - но не благодариться, не радуется, падло, не взрывается от радости ничего в моей пришмыгнутой голове!!
   Я просто знал, каково это терять близкого человека, я проходил уже этот урок, тоже верил сильно, тоже любил крепко, тоже отдавался чувству. Но прежде, не было такого испепеляющего накала и немыслимого шквала, не было такой боли и такой боязни потерять. Если раньше я был влюблен, много лет назад, то сейчас я любил, и это очень разные чувства. Я изменился и вырос, времена стали совсем другие, и то был Рон, а это Крис. Они абсолютно разные, не похожи ничем. Рон меня влюбил в себя, соблазнил искусно, завлек в этот мир утехи и чувств, это было ново для меня и впервые, а с Реем...он естественен во всем, он прост, как сам факт, и сложен, как сама жизнь одновременно. В нем есть, какая-то неуловимая ниточка, что привязывает тебя к нему, так легко и неощутимо, что и не сообразишь сразу, а когда опомнишься - ты попал!!! Вот, вроде бы, сегодня ходишь себе здоровый, сытый, полон сил молодой мужчина, почти всем удовлетворенный, а тут тебя бац, и ебн-о по голове так, что ты просто в ахуе таком стоишь с открытым ртом и не можешь понять: ' а что, собственно, это было то?'. Мгновенно, с одного взгляда, просто взяло и врубило тебя тысячевольтным разрядом, и не прошло, до сих пор так и дергает все конечности током этим, болючим и эйфорийным в одном узле.
   И это не всегда приятно, не всегда супер классно думать и не спать о ком-то, это больно до опупения! Это тошно! Это - хочется, иногда, прибить его за власть над собой!
   Я люблю мед, очень люблю, но когда его съесть больше нормы, у меня сначала начинает зудеть все тело, потом идет высыпание, а потом я начинаю так расчесывать опухшие места, что сдираю кожу, и высыпание может повторяться по нескольку раз на одном и том же месте - это ОЧЕНЬ ХРЕНОВО И БОЛЬНО, но мед я люблю! Аллергия, мать твою. С Крисом, что-то похожее, любишь - но быть не моешь, любишь, - но не съешь, а налакаешься - и пеняй на себя потом. Вот что за жизнь? Сука, и та еще!!!
   На морозном воздухе меня начало понемногу попускать, тело перестало быть каменной глыбой и после мелкой дрожи я даже смог ощутить руки, которые, очень замерзли. Если бы мороз был чуток крепче - я бы заледенел. День начал ускользать, на смену ему зашуршал усталыми и холодными ногами вечер переходящий резко в безответную и томительную ночь. А я все никак не мог подняться с этой чужой и облезшей лавки на углу общественного парка.
   Я не пошел на встречу к людям, что ждали меня, я не позвонил отцу, и не отчитался за сорванные переговоры, я не успокоил мать, которая переживала по поводу моего отказа слетать с ней во Францию на очередную покупку ненужного барахла. И еще столько всего я не сделал сегодня, и было так по х-ю. Паршиво звучит, и еще хуже ощущается. Зачем это все? Кому это нужно? Кого я пытаюсь обмануть, а кого успокоить и задобрить? Когда я перестану обманывать себя и связывать себя кровными узами с теми, с кем ничего и не связывает кроме вот этих кровных уз? Бред! Один сплошной бред. Я взял в руки телефон, зашел в интернет, связь и качество не то через него, но мне было очень нужно прочитать одно сообщение. Вот оно...Господи...милый...
   И я решился.
  
  
   Кристиан.
  
  
   Я напился, как последняя сволочь вчера, и как мне было плохо сегодня. После разговора с Сашкой я не выдержал, и слетел с катушек. Почти два месяца я держался, и тренировался, и отрывался, и отвлекался, но придя домой - я напился с горя. Смотрел на фотку и пил. Даже и не заметил, как нажрался, медленно так.
   Один мальчик пошел вниз по социальной лестнице...
   Сегодня было хреново, но на работу пришел, еще не совсем трезвый, Сашка даже пиздюлей не выписал, просто грустно посмотрел, ничего не сказал и пошел в свой кабинет. А что? Я на рабочем месте! Правда, на нем я и остался - подняться просто сил не было. Хотелось только минералки, поспать и минералки.
   Пока я полулежал за своим рабочим столом, дверь в мой кабинет открылась, и на пороге стоял босс.
   -Отстоим! Отсидим! Отлежим?!!!
   Прикалывается, сволочь. А я и не возмущаюсь - заслужил.
   -Да, что-то вроде того. Только не нужно нравоучений - уволь.
   -И не собираюсь. Твоя жизнь, что хочешь, то и делай. Ты сейчас, знаешь, на кого похож?
   -На кого?
   -На ибледика.
   -На кого - кого? Не знаю никакого ибледика.
   -Сын мой, когда маленький был, слово медведик ибледиком называл. Так вот на медвежонка ты никак в таком угаре не тянешь, а на ибледика - в самый раз.
   -Отъеб-сь от меня. Мне хреново.
   -Так никто ж и не спорит. Если головы нет - тут ничем я не помощник.
   -Сашка!!! Иди в другое место, мне похр-н на все сегодня!
   -Да. Если похрен тебе и не хочется чего-то хотеть - это не кризис! Это пипец!
   -Вот достал. Чего тебе надо? Что бы я признался чистосердечно, что я козел, дебил, придурок, отстой и тому подобное.? То да, я такой. Пролегчало? Я не специально, так вышло.
   - Как всегда - не специально. Кхе-кхе. Иди домой, 'случайный'. Проспись. Ты мне всех клиентов своим перегаром поотганяешь. А некоторые, между прочим, на рабочем месте работают. Так что, я такси вызвал, тебя уже ждет.
   Я приподнял бровь, повтыкал немного и решил воспользоваться моментом. Дома я напился сока, воды, минералки, и принял душ, а потом завалился спать.
  
  
  
   Разбудил меня звонок в дверь. Я не открыл. Ночь же, скоро утро. Посмотрел на часы - 5 утра. Пидоры блин, в такое время людям звонить! Дальше плюхнулся в подушку и закрыл глаза. Потом снова приоткрыл, глянул на часы - ого, спал почти 12 часов! Через пару минут снова позвонили, я матернулся, злой, не на шутку вскочил с кровати и пошел к двери, посмотрел в глазок, но после сна глаза еще ничего не видели толком, так, что пришлось открывать наугад. Открыл - и застыл..... Там стоял Андрей.
   У меня сон продолжается или глюки? Я помотал головой пару раз из стороны в сторону, снова посмотрел - и, правда, Рей.
   Меня обуяла злость, потом бешеная ярость, но я сдержался. А потом...
   Мы стояли и смотрели друг на друга как два нерешительных зайца. Так показалось сначала, но когда мои глаза в темноте освоились, то я увидел совсем другое - уставшие глаза, осунувшееся, бледное и измученное лицо, нерешительный и кроткий взгляд и эту незнакомую грусть. А ведь раньше он был совсем другой. Запомнился он мне очень сильным, выносливым, крепким парнем. Да какая разница!!!!!
  
   Он здесь стоит у моих дверей, стоит и ждет, а я торможу и не впускаю его! Это же родной мой!!! Такой родной, что и не бывает роднее!!! Любимый!!!
  
   ЗАМРИТЕ ГДЕ-ТО НА ВЗДОХЕ!!!
  
   В горле застревали огромные тонны слов и предложений, они зарождались в моей офигевшей башке, перекатывались по шейным позвонкам и опускались к адамову яблоку, выпирали свои лепестки прозрачными хлорофильными венками и замирали на выходе. Я никак не мог вытолкнуть их наружу, не мог заставить свои покоцанные альвеолы задрожать и произнести хоть пару слов. Я намертво прирос к холодному полу в темном коридоре, и просто замер на выдохе реальности и мифа.
  
   КТО НЕ ПОНИМАЕТ ВАШЕГО МОЛЧАНИЯ, НАВРЯД ЛИ ПОЙМЕТ ВАШИ СЛОВА.
  
   Андрей тоже просто стоял: так тихо и так просто. И не нужно никаких высокопарных слов, сложных предложений и заумных фраз. Когда две части одного находятся рядом - все становиться очень естественным, простым и милым до примитивизма. Не нужны тогда сложности, сравнения, описания. Нужны только два этих вот человечка.
   И только наши блестящие глаза всматривались друг в друга, искали ответы на вопросы, вспоминали старое и впитывали новое, ловили мельчайшие перемены и отбрасывали лишнее и ненужное.
   Я видел, что он тоже пытался что-то сказать, но кроме немого лепетания его губ - ничего и не выходило. Что может быть более сильным доказательством истинных чувств, если не красноречивое молчание ртов и немые диалоги сердец? Как еще можно более сильно открыться и объяснить друг другу свои мечты и желания, если не вербальным общением и просто силой чувств? Телом? Руками? Губами? Глазами? Ртами? Пальцами? Языками? ЧЕМ? Да чем не начни это делать - оно будет понятно, если это настоящее чувство и такое же в ответ. Но я знал, Рей не произнесет их ртом. Он покажет и докажет как угодно, но только не единственным обычным способом. Вот такой он, мой возлюбленный. И именно таким я и принял его сразу, признал безмолвно, впустил на придыхании и поселил навеки. Хотя нет, он сам там остался. Не могло быть у нас иначе.
   Я неосознанно повернулся чуть боком, как бы давая знак ему войти внутрь. Он посмотрел на мою руку, что, как бы приглашала на карнавал, и сделал шаг вперед. Первый - он всегда самый сложный, потом легче. Мои глаза следовали за его передвижением, как завороженные, почти ничего не соображающие и ошалевшие от немого счастья. Только, я не знал наверняка - мне плакать или смеяться.
   Мой мозг мог сейчас думать только обрывками и отдельными частями, и так случалось каждый раз, когда рядом был Он, и только он, ведь во всех иных ситуациях - я всегда мог взять себя в руки и адекватно реагировать на сложившуюся проблему или дилемму, как бы тяжела она не была. Так почему все мои мозги рядом с Реем смываются в унитаз даже, без нажатия на ручку или пидальку смыва?
   Открытый вопрос....
   Андрей зашел внутрь, сам же и закрыл тихонько дверь, а я смог только следить за движением его тела, как за разворачивающимся предо мной чудом, дивом и нереальным представлением. И только когда он, стоя напротив меня в десяти сантиметрах от моей грудной клетки, протянул руку и коснулся пригоршней своей опаляющей ладони моей щеки - до меня начала доходить суть происходившего.
   Меня передернуло и прошибло одновременно. Это был огонь и лед в сплетении. Даже раньше со мной такого не происходило. Может, потому, что я не понимал еще всего: своих только зарождающихся чувств, своего зажигающегося желания, своей, душераздирающей зависимости от него. Если бы был у него горб на спине - я бы его обцеловал, если бы язвы - я бы излечил, если бы грязь и песок под ногтями - омыл бы, если бы пот - излобзал бы, если бы слезы - осушил бы. И это не были пустые слова, он стал намного важнее моей никчемной жизни, он стал клеем и липкой массой, которая скрепляет все мои части воедино и делает меня одним единым счастливым существом, наполняет меня до краев дыханием жизни и потока света в беспроглядной тьме.
   Время не шло теперь для меня, оно исчезло вовсе. Какой-то чародей или маг по имени Мерлин пришел, взмахнул посохом - палкой чародейной, жезлом, шестом жизни - и все застыло. Реально застыло! Я так мечтал последнее время остановиться, упиться той радостью, что утекла из моих пальцев и, я этого даже не усек, толком не запомнил, что вот и чудо - мечта сбылась. ' Вот тебе еще один шанс! НЕ упусти его! Бери и целуй! ' А я и вбирал, всей своей оттопыренной кожей, своими выпавшими в осадок чувствами, своими вздернутыми легкими, мутными глазами до уклепа и лопнувшим от счастья сердцем. На это не хватает слов, это нужно видеть и пережить, а сказать, описать и передать - нереально это.
   -Ты похудел, - услышал я его слова,- очень. И как так такой умелый повар и так вдруг плохо заботился о себе? Нельзя тебя одного оставлять, а то еще и замухреешь совсем.
   Я улыбнулся глазами.
   А пальцы нежно разглаживали морщинки, что успели за время его отсутствия залечь в уголках моих глаз, ровняли немного сбившиеся волоски бровей, коснулись прямого носа и прошлись возле, потом переместились к концам моего приоткрытого рта, и подушечкой большого пальца оттянули немного вниз мою нижнюю, чуть дрогнувшую от его прикосновения губу. Мне до смерти захотелось коснуться кончиком языка кожи на его пальце, провести по коротко отстриженному ногтю, испробовать вкус его теплой кожи. А потом раствориться в нем... хотя нет, я уже это и делал сейчас в его глазах.
   Его темные топазные глаза ловили мельчайшие изменения черт лица, захватывали и следовали за своими касаниями и откладывали в памяти навеки, не зная, сколько нам дано минут, или часов, или дней, или мгновений на все.
   Я ДУРЕЛ.
   Мне тоже очень - очень хотелось его касаться, но не порхать над ним, как прозрачный и очумевший мотылек, а хотел захватывать его бешенными и бьющимися руками страсти, непролитыми слезами поцелуев, истертыми в порошок стонами хрипа, и всадить свое сердце в его, и обмотать это все скотчем или изолентой вечности. Намертво, наживо, на все пространства, времена и существования бытия.
   Вот такой я сумасшедший придурок. Он ко мне с нежностью, я к нему с бешенством. Славка точно подметил, что у всех эта болезнь проявляется абсолютно по-разному. Когда я насытившийся - я очень спокоен, неагрессивен и мягок, мурлыкающий и выгибающийся чиширский кот, но если нет - меня рвет и кидает. Нельзя меня против шерсти гладить, нельзя! А я сейчас был очень голодный! Так озверел, что хотелось вгрызться зубами в его мягкую, чуть шершавую ладонь, и терзать ее до опупения. И как с этим бороться, как присадить свои отчаянные желания?
   -Ты даже сейчас, стоишь и молчишь, а в глубине тебе так штормит, что я кожей чувствую твой ураган. Ты безнадежен, сколько бы я не говорил тебе о контроле над собой, но это всегда останутся только слова. Я не прав? - Прочитал мои мысли и чувства Рей, притянул мою голову к своему плечу. А я зарылся в местечко между его шеей и волосами, вдохнул пряный и всегда только его особенный запах волос, и поплыл...
   Вот я и дома, снова дома.
   Говорить не хотелось, не моглось, не получалось.
   Любимый легко поглаживал мой затылок, проводил по короткому ежику жестковатых волос, губами касался моего виска и нашептывал какую-то ерунду, смысла которой я не понимал, да и не собирался вникать. Какая разница, что он там поет? Пусть только не останавливается, и все. Я был на небесах, за их пределами, я был там, где вечные солнца греют душу и растапливают льды.
   -Ты ведь согласен со мной, правда? КРИС!!!
   Я бестолково приподнял голову и тупо уставился на его шевелящиеся губы. Он, кажется, пытался донести какую-то истину в мой расплавленный мозг, а я все никак не мог раздуплиться и понять, что от меня хотят?
   -Посмотри на меня... Ты слышал, что я сказал? Махни просто головой 'да' если дошло.
   Я не махнул, естественно.
   -О, горе ты мое.
   И он тихонько рассмеялся.
   -Ладно, проехали. Потом поговорим.
   Мне не хотелось говорить, вовсе. Я чувствовал себя очень голодным львенком, которому показали ТАКОЙ лакомый кусочек вкусняшки, что все мои мозги и чувства могли концентрироваться только на одном - на НЕМ.
   Я нашел своей рукой его руку, обхватил тонко, но сильно, и потянул его за собой в комнату. Потом, переступив порог залы, я развернул его к себе и, схватив за шиворот куртки, рванул ее вниз с хрустящим и прорезающим ночь звуком трения и падения.
   Рей снова рассмеялся. Но, слава Богу, промолчал. Иначе я бы его грызанул. Честное слово.
   Я раздевал его быстро и точно, уверенно и осознанно. Руки мои дрожали, но дело свое знали. На пол летело все, что попадалось и сдиралось, отшвыривалось с такой бешеной силой и молниеносностью, что я едва уже сдерживался. Я не знаю толком, как я держался, но я это делал. Озвереть нельзя! Нельзя!
   Но, помилуй меня, Господи, как же не озвереть после ВСЕГО ПРОШЕДШЕГО И ПЕРЕЖИТОГО, ПОСЛЕ ТАКИХ МУЧЕНИЙ И ОЖИДАНИЙ, ПОСЛЕ ВСЕЙ БОЛИ И СДВИГОВ?
   У меня даже зубы клацнули, когда я увидел его голую кожу и трепещущую венку на шее. Рванул его к себе, и впился жадным ртом в нее до задоха от бездыхания... Завтра, точно, будет синяк. Похеру! Я тебе их столько сегодня наставлю, что живого места не найдется ни на одном миллиметре твоей кожи, даже, если и захотелось бы!!!
   Ты сжато стонал, пытался сдержаться, грыз губы и искусал язык, но нихрена ты не утаишь от меня! Борись, сколько хочешь, а сегодня я снесу твою силу воли и выпущу на поверхность твою сдерживающую всегда суть! Клянусь, обещаю тебе всем, чем хочешь, но ты меня так измучил и истормошил, что во мне закончилось это терпение давным-давно. Я - не ты, больше жить чужой жизнью не позволю ни тебе, ни себе. Придя сюда сегодня, ты показал мне, что я тебе нужен, или, по крайней мере, не безразличен. А если так, зная это, я буду землю изгрызать под ногами, но больше не упущу шанса.
   Чем дороже ты человеку, тем выше стадия выноса твоего мозга. Вот мои мозги и снесло.
   Я нервно и одурманено сорвал свою майку, стянул как то свои спортивные штаны, под ними ничего не было, и все время я не отрывал губ от твоего тела, но поцелуи я срывал пока только из поверхности твоего тела, твоих губ я не касался. Пока не мог. Я кусал твою бьющуюся шею, спрятанные под волосами уши, ногтями сдирал джинсы и ремень, лизал с громкими стонами твои соски и трахал ртом все твое тело, где только мог дотянуться. 'Прости меня, - скажу я потом, - за спех мой, за дурь бешенную и перепих, за дурман и скорость акта, но я был тогда болен тобой, не моглось терпеться, пониматься, и нежно касаться. Вот только сжирать я и мог тебя!!!'
   Ты не сопротивлялся, не отклонялся, не переводил стрелочки в никуда, только готово и плавно подставлял себя мне, осознанно или неосознанно впитывал мои тиски и всхлипы пожирающего из нутрии голода, удерживал нас от падения и отдавался вокруг и как хотишь.
   Я не помню, как уже грыз буквально твои пальцы рук и вылизывал их со всех сторон, как кусал твои бедра и ставил засосы на них, я одновременно ползал у твоих ног и нависал над тобой ошарашенный и мокрый, оставлял метки и трепетом языка успокаивал там же боль. В каком-то разжавшемся ахуе я тряс тебя руками и прижимал к своему дергающему сердцу, вбивался яростными заходами своего истекающего и каменного члена в твою умопомрачительную и родную задницу, готов быть рыдать в твоих руках и возносить оды и хвали небесам за эту долгожданную и сладкую пытку. Тебе хоть было хорошо? Или я любовно насиловал тебя? Спрашивали мои шизейные глаза твои утонувшие и прифигевшие и, получив немой ответ, я снова заходился в бессловесном воспевании твоего тела своими движениями на почти что взрывной и готовой выплеснуться плоти в апогее острой муки.
   Я, струящимися от накала руками рвал кожу на твоей спине, оставлял кровные метки и дорожки, метил; шипел сквозь зубы и отдавал небу всю свою остро - заточенную боль, что томилась в глубине зрачков; хватал и зажимал зубами кожу на плече любовника, высасывал с нее все привкусы и ароматы голодным зверюгой, каким, я, оказалось, и был все время; и трахал - трахал тебя до опупения. До самого, что ни на есть нутра, где кончается мое и начинается твое. И все становиться наше.
   А все это время мои немые пальцы были вплетены в венок твоих, скрюченных, как железной проволокой плетение, пережатое и зафиксированое намертво, навек. Мне так остро хотелось влить каждую частичку СВОЕГО В ТВОЕ, так хотелось стать тобой, так изрывало это меня изнутри, по бокам, над, под, в, вне, что я просто вытрахивал себя на тебе, вырисовывал твое имя на своей душе, высасывал каждое озвученное и нет - мгновение. Я запечатлял его в памяти раскаленным добела куском камня и какого-то острого и стального, неведомого до сих пор материала.
   Я еб-л тебя резко, размашисто, сильно и ни капли не нежно, О нет, нахрен мне сейчас нежность! Она будет потом, чуток позже, опосля! Вбивался, как тяжелый молот врубается в свою наковальню, как работающий до отказа поршень в сложной машине творца, как миксер, изменялся в темпе, выкручивал из твоего горла уже не едва уловимые стоны, а рвущие ушные перепонки захлебы и твои ноги с такой силой сжимали мои бедра, что, будь я хоть немного слабее или меньше, я мог бы получить перелом. Но нам было не до увечий, наши сердца были покрыты стольким количеством этих самых ран и увечий, что все, что касалось тела - было просто ничто. И я все двигался, врывался и вбивался, по самое горло хотелось войти, и что бы это не кончалось, ни в начале, ни в средине, ни в конце, и Рей выгибался, тянулся навстречу, и молча, молил еще и еще.
  
  
   Вечность - хуйня такая! Она торопит!
  
  
   Ты был вокруг, меня же не хватало.
   Я говорил, а ты немел.
   Хотел излиться, а не пускало.
   И что-то острое во мне задел.
   Я тебя рвал, кусал и дрючил.
   Не просто так, не от херни.
   Я умирал в тебе, я не канючил
   За боль мою тебе меня прости.
  
  
   Вечность - она коротка для любящих сердец! Это, как один миг.
  
   И вот я понял - все!! Больше не могу!
  
   Я так сильно и громко кончил, как будто у меня не было секса лет пять. Меня патрошило и выламыло судорогой освобождения изнутри, что я не выдержал и мое горло прорвало - я закричал что есть мочи. Я выливался и выливался из своих берегов, заполнял своим семенем своего любовника, и меня пробивало ответной волной его же взрыва. Оргазм был до боли острый, все легкие жгло, а тело дрожало и трепетало, как былинка на пронизывающем ветру. Я упал на Рея, полностью утратив все силы от такого шквала, лежал на нем, как распластавшаяся рыбина. Мой пах был полностью мокрым от его освобождения, там хлюпало, как после цунами, и я вбирал всей своей кожей этот ни с чем несравнимые тягучие потоки моего любимого человека.
   Он обнимал меня еще слабыми руками, чуть щекотно скользил им вверх-вниз.
  
   Самыми трепетными могут быть только самые родные руки!
  
   Я весь им пропитался, пропах, только его запахом, который, кажется, проник даже под кожу. Он заполнял собой все глубокие дыры и раны, зализывал своей лаской все царапины и ссадины, обволакивал своим телом, как самым тонким и дорогим кружевом от мировых Кутюрье.
   Он просто нанизывал мою любовь на свое сердце и мог вертеть ею куда хош и как хош. А я был только 'за'.
   Наконец, тишина была прервана им:
   -Ты не собираешься со мной разговаривать?
   Я чуть отодвинулся в сторону и дал ему задышать более свободно, приподнялся на руках и посмотрел лукаво в его глаза.
   -Иногда, в нашем молчании больше слов, чем в самих словах! - Почему то я это ляпнул, но хоть убейте меня, почему - не знаю! Пришло в голову - и слетело с языка.
   -Да, если ты ТАК, - и он многозначительно опустил глаза на наши бедра, - будешь молчать и показывать, то слов не нужно! Я и спорить не буду.
   Я заулыбался от его слов ему же в ямку, что между ключицами и спрятал там лицо. Не хотелось говорить, не моглось. Я просто лежал и благодарил Бога за этот день, за радость и страсть, за встречу и покой, ЗА МИР В МОЕЙ ДУШЕ, И ЗА ОТВЫТНЫЙ БЛЕСК В ЕГО ГЛАЗАХ.
   Для счастья нужно немного. Нужно просто понять, что мне или тебе нужно, и не упустить. Мы не упускаем возможность упустить возможность. Я уже лоханулся один раз, теперь я буду бороться и думать хорошо о том, что я делаю и как.
   Судьба сжалилась надо мной и решила повториться, и за это я ей буду вовек благодарен, но, в долгу я не останусь. А как эти долги отдаются? Да вот так они и отдаются: не упустить свой шанс еще раз, любить и быть любимым.
   Через какое-то время я перекатился на спину и положил его сверху, разъединятся, нам не хотелось: слишком тяжелой и мучительной была разлука, и слишком короткое наша совместное пребывание.
   Вот так мы и лежали друг на друге, вместе дышали, вместе молчали, а потом Рей заснул, так как не спал он этой ночью ни минутки. А я баюкал его в своих руках, сильно прижимал к ослабевшему от счастья сердцу, целовал все, до чего мог дотянуться маленькими поцелуями-клювками, гладил его волосы, вдыхал его запах и просто так подыхал от пизданут-й радости. Улыбался в потолок сам себе, как конченный стрик-пиздик, и умывался молчаливо внутри огромными солеными горошинами, что падали вниз с моих глаз на волосы возлюбленного.
   То, что сейчас было между нами - это было феерической умопомрачительностью!!!!
   Так вот, что такое покой на сердце! Вот, что это такое.
   Когда о тебе думают, когда тебя лелеют, когда тебя несут в ладошках - это ВСЕ!
  
   Ведь, когда о тебе не думают, и не нужен ты никому, то значит, тебя как бы и нет вовсе... Ты и есть, тебя и нет одновременно.
  
   Что такое счастье? У всех оно свое, а у меня... Вот рядом спит мое счастье.
   Я лежал тихо часа два- три, но потом меня начало подрывать. Когда он так по-детски крутиться, барахтается и сопит - то у любого нормального человека начнут мозги закипать и чесаться руки.
   Я мешал спать моему счастью, тискал его, прижимал и прижимался, как облакавшийся валерианкой котяра, щекотал в подмышках, дергал за волосы, терся об него, как одурманенная обезьянка, в общем, делал все возможное, чтобы мое существо дорогое открыло свои просто отшибные глаза и обратило на меня внимание.
   -Спорим на секс, что я с тобой пересплю еще разок! - Попытался я пошутить, но увидев только один чуть приоткрытый глаз, я смутился.
   -Я тебя прибью, засранец мелкий. Ты не дал мне поспать из-за секса?!! - Он так жалобно застонал мне в грудь, где покоилась его голова, что я почувствовал себя настоящим козлом. Но не разбудить его - было просто невозможно! Он был такой сонный, такой до одури милый и соблазнительный, такой теплый - как плюшевый медвеженок. А потом он повернулся, затылком съехал на солнечное сплетение и растянул свои грешно-призывние губы в улыбке, еще припухшие после недавнего секса.
   -Проститьке меня! Не виноват я - я!!! Зачем ты такой весь растакой? - Пытался отвлечься я.
   Андрей рассмеялся сонно и хрипло.
   -Растакой? Проститьки? Это ты новое слово придумал или в умного друга услышал?
   -Мы сами с усами! - Довольно изрек я. Потом наклонился над ним, не выдерживая более и закрыл ему рот поцелуем. Он был дурманный, как бы просился на джаги его еще разок, так охуен-о сексапильный и призывной: его немного удлиненные волосы растрепались во сне, голос хрипел, ресницы подрагивали и просто молили о поцелуях, а губы - их хотелось пить - упиваться, срывать снова стоны сладкой музыки и терять сознание от экстаза в его руках. Я так его снова захотел, как будто и не было нашего страстного соития часа три назад.
   Вот теперь только я начал его целовать, брать его дыхание и отдавать свое. Во время нашего секса хотелось не любовных поцелуев, хотелось укротить сумасшедшую страсть, а теперь захотелось немного иного, более тонкого, бархатно- изысканного и почти неощутимо мучительного - самого Рея, а не только одно тело.
   Он немного приоткрыл рот, но лишь слегка, начал играться и заводить, сам при этом хорошо удерживал контроль, водил губами влево и вправо по моим, заигрывал. Вот же игривая скотина такая, умелый и искусный чёрт такой! Он умел все и всегда переиграть, завлечь и выжать все соки, при этом оставаться свеженьким, спокойным, уверенным с едва ли сбившимся дыханием и чуть ускоренным сердцебиением. А я издыхал уже весь, просто сочился и выл.
   -Тварь ты! Хоть чуть совести поимей!
   -Зачем мне совесть иметь? Я лучше тебя поимею, меня же имели сегодня, нужно уровнять счет.
   Я громко застонал и откинулся на подушки.
   -Мне все равно, меня имей или тебя иметь - одно все, ХОЧУ ТЕБЯ! БОЖЕ, КАК Я ХОЧУ ТЕБЯ! Я - с кровати неделю, точно не вылезу.
   Он, зараза такая, съехал еще ниже по моему телу, уперся головой в мой пах, поерзал там и рассмеялся.
   -Верю, но проверю. И, правда, хочешь. Ты спал?
   -Нет, тобой любовался и сон охранял.
   -От кого?
   -От себя.
   -И как успехи?
   -Не очень. Парочку часов вытерпел, и вот - результат. - Вздохнул я немного наиграно.
   -Да, стояк у тебя нехилый. - Сказал он и провел рукой вдоль моего напрягшегося тела.
   -И я об том же. Помоги страждущему.
   -А что мне за это будет? - спросил Рей.
   -А чего нужно? - Откинул я.
   -Все хочу.
   -Все получишь. - Сказал я, а потом исправился: - Все что смогу дать - дам.
   -Приятно осознавать, что зависимость взаимна.
   Хмыкнул он самоуверенно и чуть не зашибся от этого!
   -Еще чего, кто тебе сказал, что я зависим от тебя?! - Хмыкнул я со смешком, и перехватил ползущую руку, что пыталась схватить меня, не на шутку больно, между прочим.
   -Дурашка.....-а - пропел пидарастическим голосом в шутку мой милый засранец. - Я сказал зависимость - ВЗАИМНА! Разницу улавливаешь?
   Я нежно потерся своим ухом о его волосы, и тихо пропел:
   -Значит, я что-то значу для тебя? - И хоть мы мило говорили шутками и прикидывались идиотиками, но каждый из нас понимал серьезность разговора.
   -А как ты думаешь?
   -Мы сейчас не о том, что и как я думаю, а о том, как ТЫ думаешь...
   Глаза Андрей посерьезнели, он приподнялся на локтях и очень пытливо въелся в мои глаза.
   -Значишь, много значишь. Не значил - не было бы меня здесь. Не из-за секса ведь приехал, пусть и классного.
   Я, едва касаясь его волос, перебирал непослушные прядки, вглядывался вглубь его драгоценных алмазов и в груди моей тонкой, почти неуловимой трелью, щебетало взахлеб чувство легкости и ...
   Его слова окрыляли, они давали такую силу и надежду, что хотелось вскочить, и строить города, рушить стены, покорять моря, что хочешь - то и сделаю, задайте только цель.
  
  
   Одной для нас единой, слезинкой, что в ладони
   Очистит сердце счастьем и воскресит сердца.
   Дай мыслям отраженье, и дай перу скольженье
   И излагать на скатерть творенья - без конца.
  
  
   Я млел одним тобою и жил в тебе - повсюду.
   Ты для меня - мой идол, ты для меня - мой Бог.
   Ты мною покорился, а я тобой напился
   Люблю тебя, придурок, читай же между строк!
  
  
   -Так что мы будем делать? - Я никак не унимался, и очень сильно хотелось стереть с его губ эту глупую и самоуверенную ухмылку. Пока что я не мог дурачиться и шутить, хотелось совсем другого, очень жаркого, жадного и ненасытного. Хотелось и не терпелось.
   Я резко толкнул его на гору сбившихся у самого края подушек, откинул в сторону одеяло, которое ничем толком и не помогало, а, только, сбившись неуместной помехой, путалось между ног, и уселся между его слегка расставленными ногами. Одной рукой я водил по его внутренней стороне ноги, вторую руку распластал на его упругом вздрогнувшем животе, расставил пальцы веером и так прокручивал легонько за часовой стрелкой. Рей решительно перехватил своей рукой мою у запястья, и остановил мои движения, потом приподнялся на локтях и лизнул языком сомкнутые губы. Он затвердел в своем самом мужском месте и быстро сглотнул.
   -С тобой я теряю весь свой обычный и стальной контроль, мозги можно нахрен выкинуть в мусорное ведро. Почему ты так действуешь на меня, это же не связано с сексом вовсе. Я знаю это точно, что ж так? Сам тебя учу выдержке и контролю, хотя у себя его нет ни на грамм. А до тебя был, всегда был.
   Он говорил это и так пытливо заглядывал вглубь моих зрачков, так внимательно и очень отдельно проговаривал эти слова, что я и, правда, начал понимать, это - не просто болтовня. Он пытается донести что-то важное ими, глубокое для него.
   -Значит, - осторожно начал я, - я плохо на тебя влияю.
   -А может, очень хорошо? - Вдруг улыбнулся он и укусил меня под ушком, где кожа была очень мягкой и безумно чувствительной.
   Ответить я уже не мог, мне оставалось только прогнуться назад и подставить ему все, что он хотел получить, а это - значит все свое тело. У меня внутри чувства так и кричали: ' бери меня, как хочешь, где и столько, сколько сможешь, я не возмущусь, не откажусь и не воспротивлюсь ничему. Лишь бы это был ты, всегда только один ты, душа моя, пристегнута к твоей, сердце мое пришпиленное твоею блаженною рукой к своей рубашке кожи и чувств, вывешенных на всеобщее обозрение.'
  
   Теперь уже был не быстрый трах, вовсе нет. Но и не медленное смакование, это была та золотая серединка, что так сдвигивала мозги и скручивала все чувства, это была ЛЮБОВЬ.
  
   Она не зависела ни от чего: от предрассудков, от восходов и закатов и их солнечных кругов нашей солнечной системы, от количества монет в кровавых руках тех, кто зовет себя сильными мира сего, от искривленного понимания стандартной и не таковой ориентации. Она просто плыла в расплавленной лаве вечного бытия Творца и всего, что вытекало из его творящих и созидающих уст.
   И я слышал в своей голове голос такой неземной красоты и чистоты, что тела укрывали бесчисленное количество пупырышек, иголочек - и все это в трескавшемся удовольствии совершенства. Я начал волнообразно двигаться от этой идеальной мелодии соединения внешнего и внутреннего, начала и конца, замирающего на невидимом и тонком лезвии границ самосознания себя самого, как такового.
   Начинали рушиться все дотоле установленные законы понимания абсолютно всего. А потому, в ЛЮБВИ нет законов, здесь нет границ и мерил ее глубины, наполненности, ширины, ее истока и бесконечности.
  
   ЛЮБОВЬ ЕСТЬ НИ В ЧЕМ-ТО И НЕ ДЛЯ ЧЕГО ТО, ЭТО И ЕСТЬ САМА СУТЬ АБСОЛЮТНОГО ВСЕГО.
   Вот мы и мучимся в этом мире потому, что не исполняем нашу главную задачу и цель, мы делаем все, да не то, мы идем в неверном направлении.
   Нужно остановиться на пути своем, понять, что не так, где ошибка, и ни у кого-то спрашивать, а только смотреть в самого себя, внутрь, там есть абсолютно все ответы на любые вопросы. И, если честно, если быть внутри, то и вопросы начинают отпадать, сама суть всего бытия становиться понятной и естественной. Но это очень глубоко, почти, что нереально здесь, но естественно для 'там'.
   И как же найти того ' своего' человечка в этом кошмаре мрака? Как не потеряться и не исчезнуть при жизни?
   Возможно, весь смысл жизни сводиться к тому, чтобы быть нужным хоть кому-то? Нет, не возможно, это точно так.
  
   И я сейчас вот, ИМЕННО СЕЙЧАС ДОГНАЛ, что если он не будет рядом со мной, а я с ним - мне смерть. Я завернусь, после всего с ним, после ПРОЗРЕНИЯ, В ТЕМНОТЕ ЖИТЬ НЕ СМОЖЕШЬ. И я не слаб, вовсе нет, просто любовь моя слишком крепка и туга, с ней не поспоришь, иначе она так тебя поимеет, что ты и не поймешь, как ты вошел сюда. Лучше быть честным с собой, сам себя не проведешь, да и ее, собственно, тоже.
  
   Я уплывал под горячими губами милого, я таял, как сладкая вата на губах маленького и вечно голодного на сладости ребенка, просто расплывался и растворялся жаждущим привкусом во рту. Он так выцеловывал все мои закрытые на миллионы замочков уголки и мелкие трещинки, так слизывал и растапливал мои застывшие слезинки ожидания и надорванных ночей в бреду, что я просто дурел. Я просто рухнул у его ног и рук, и губ и голодных взглядов. Я не мог устоять, вот я и умирал без него, по нему.
   Я подставлял каждый миллиметр своей плоти под него, прилепливался к нему и вплетался с ним в один орнамент полотна, расщеплялся на атомы и молекулы самым мелких частиц в пространстве, а он собирал все это воедино.
   Мне оставалось только открыться и отдавать, умоляя снова и снова быть опробованным его плотью, покоряться всему его твердому существу внутри, подстроиться под его ритм, перейти полностью на него, выгибать так поясницу, что слышен был легкий хруст в позвонках, разрывать простыни до дрожи в коленных чашечках. И искать его губы, находить, пить их жадно, очень жадно, забирать весь его кислород, смешивать со своим, выкидывать из легких углекислый газ и захватывать с трудом новую порцию, чтобы не умереть двоим, ибо нужно и делиться еще. А у него нет возможности глотнуть самому: я его ел, я забрал давным-давно его рот, и потерялся в нем.
   Языки терлись, зубы соприкасались, ноги сжались, руки вплелись, а тела сплелись.
   Он так волнообразно задевал мою простату, так остро концентрировался на ней, так попеременно резко - и замедляющее-тонко изменялся в ритме, срывался в потоке бешеных заходов тазом и снова замирал над пропастью - выжидал пару мгновений, точно зная мою грань взрыва. Снова засаживал вбиванием в нутро свой каменный член, пробивал меня своей тягучей страстью, а я умирал и возрождался тысячи раз на этом заостренном конце жизни.
   Я не помню, как я кончал, не помню стонов и звезд, не помню сковавший мою грудь резкий спазм, ничего не помню! Я потерялся в этом мире неги... Только смутно всплывают образы моего любовника, его вздрагивающее тело, запрокинутая назад голова с закатившимися зрачками за пределы поля зрения, его сжатые мертвой хваткой на моей груди длинные и красивые пальцы. И эти его дорожки блестящей влаги, пота, что сниспадали с его тела на мое, немного собираясь у впадинки пупка, но не имея много места - выливались и опадали росами вниз, сливались с моим потом и спермой, взбалтывались в дурманом коктейле ароматов и вкусов, наполняли комнату живым и дышащим сексом.
   Я не могу точно сказать, мне привиделось это или было на самом деле, я был одурманен им.
   Моё сознание вернулось ко мне только тогда, когда мой любовник, что лежал прижатый к моему телу, обхватил мою руку со своей, и переплел наши пальцы.
   -Ты хочешь моей смерти? - Лукаво спросил он.
   -Я?!!! По-моему, на этот раз все делал ты.
   -Мы делали вместе, но ты так затягиваешь меня в глубь себя, что я начинаю путаться где здесь, а где там.
   Я хмыкнул. Он только - что озвучил мои мысли. Здорово, что мы и думаем одинаково. Разве, таким можно разбрасываться?
   - Такая же фигня.
   Мы рассмеялись. Потом долго лежали и молчали. Запоминали, разделяли, впитывали, отдыхали.
   Хотелось много спросить, нуждалось много услышать, но было немного пугливо. Я не боялся услышать 'нет', его тело, движения, глаза, мимика и жесты говорили 'да', и я чувствовал, что это, правда, просто знает ли он сам ответы на вопросы - я не был уверен.
   Позже, я позвонил Сашке и предупредил, чтобы не ждал меня сегодня на работе, в ответ услышал загадочный смешок, хотел расспросить, но передумал, решил узнать опосля, а потом повесил трубку и откинулся на кровать.
   Во всем теле буйствовала нега и покой: гармония тела и души.
  
   Я включил спокойную музыку, мы лежали, молчали и слушали ее, слушали себя и друг друга. И не нужно было никуда спешить, разрываться на части, бить головой и рушить стены, можно просто уплывать в тихом потоке релакса и покоя. Сколько это будет длиться, что жизнь подвернет нам завтра, какой конь вымочит, и какой выкрутас выкинет - не важно. Не хочу я париться об этом.
  
   Не мое дело знать, что будет завтра, мое дело быть счастливым сегодня!!!
  
   А я был счастлив.
   Потом был душ, совместный естественно, жаркий и долгий, очень мокрый и взрывной, после него мы решили все-таки помыться и поесть. Я был голоден, как дикий и огромный зверь, сколько тысяч калорий я потерял за это утро и день - не счесть, но точно, что очень много. Как держался Андрей почти без сна и еды - я не знаю. Но когда я пошел на кухню и открыл холодильник - я застонал. ПОЧЕМУ ОН ПОЧТИ ПУСТОЙ?
   -Боже! Я не выдержу, дайте мне поесть!
   Рей засмеялся из ванны, из которой он еще не успел выйти, а я только и смог, что фыркнуть в ответ и заползти в середину холодильника почти на половину в поисках съестного так, что торчал мой полуголый зад.
   Сзади я почувствовал легкий хлопок по ягодицам, дернулся и ударился головой о верхнюю полочку, застонал, и вылез обратно громко и задорно возмущаясь.
   -Ты бессовестный и наглый тип, мало того, что тебе не жалкого моего голодного и просящего живота, так ты еще измываешься над моей задницей и калечишь мою голову. Ты - бессердечный засранец и нервомот.
   -Боже, ну и словечки у тебя! С кем ты общался? Ужас, мне стыдно за тебя!
   -Да ты что? Стыдно? Поверь, дорогой, я ОЧЕНЬ щажу твои ушки, я такие словечки могу использовать, что эти тебе покажутся самыми приятными.
   -Ого, это угроза?
   -Нет, и я очень хочу есть!!!! А когда я голодный - я злой и вредный серый волк, и в кое-ком я знаю толк!
   Рей обнял меня, погладил мою еще красную попу, поцеловал ушибленное место на голове, потом опустился на колени и заговорил прямо в мой живот:
   -Мой хороший и бедный животик, ты голодный, и злой- так не переживай! Мы сейчас пойдем и накормим малыша, хорошо?
   Я стоял с открытым ртом и немел, он что, и правда стоит у моих ног преклоненный передо мной и общается с животом? Рей? Сын одного из богатейших людей страны, упрямый гордяк и ....
   Мой любимый....
   У меня глаза завлекло поволокой. Глупо, знаю. Но, хоть это и было задумано шуткой, но в душе творилось ТАКОЕ!!! Немыслимо. Я опустился к нему вниз, тоже стал на колени, взял его милое лицо в ладони и прошептал:
   -Ты самый неимоверный человек, которого я только встречал. Ты просто чудо мое, самое что ни на есть чудо, мечта, воплотившаяся в реаль.
   Я целовал по очереди его веки, облобызал руки, и уткнулся своим лбом в его.
   Даже и не знал что делать, что сказать, меня просто душил огромный комок эмоций и переизбыток всех чувств вперемешку.
   И смех, и благоговение, и радость, и печаль, и дурость, и любовь.
   Вот за что не возьмись делать нам вместе, он все делает особенно, запоминающееся, тонко и нахально, серьезно и со смехом одновременно. Просто шикарно! Я чувствовал себя таким мягким пластилином в его умелых и крепких руках, таким нужным и дорогим, что все слова выпадали нахрен из моей головы, когда он был рядом.
   ' А на кой черт мне вообще эти слова, если мы так умеем слаженно молчать? Нет, мы и говорить, конечно, умеем до захлебов, но вот молчать - еще круче!'.
   -Ты все еще голодный? - прервал тишину голос Рея.
   -Угу, очень. Но, перед этим набухался, и не покупал ничего, да и не до еды мне было последнее время.
   -Да я вижу, что ты исхудал. Нужно тебя откормить.
   -О нет, мать пытается это сделать какой месяц подряд, но не очень у нее это выходит. Для этого аппетит нужен, а мы с ним не в ладах последнее время.
   -Ничего, теперь появиться, я его тебе найду.
   -Только за.
   -Но готовишь ты.
   -Вот так всегда, - притворно оскорбленной тушкой я повис на Андрее и укусил его легонько за ушком. А аппетит, похоже, с появлением любимого и, правда, вернулся. Только вот в доме - хоть шаром покати. Что ж делать? А покидать наше уютное гнездышко так не хотелось.
   -Сходим в ресторан? - Спросил вдруг меня Рей.
   -Да нет, не хочу. Переживу, да и не так уж сильно я голоден, - но тут мой желудок, предатель такой, так громко и бурчливо заурчал, что любовник согнулся от хохота и чуть не свалился на пол. Я притворно обиженно надул губы и пробубнел что-то насчет всяких наглых и слишком самоуверенных типов, что появляются ниоткуда и начинают качать активно так права.
   -Ну, причем здесь права, Крис? Не дури, у тебя все внутри от голода свело, видно же, да и слышно тоже. Тебе нужно поправиться, а то замухреныш стал совсем, - последнее он произнес себе под нос, но я услышал.
   -Ей, я все слышал, попридержал бы ты свой язык, он тебе еще понадобиться сегодня для более приятных вещей, чем трепаться им впустую. И я помыслил тут, передумал вернее, да, ты меня сегодня поведешь в ресторан. А почему бы и нет?
   -Да, помыслы у нас есть, нам мыслей не хватает, да, Кристианчик?
  
   Рей стоял и так мило и хитро улыбался, что мне захотелось так же мило двигануть по его чудной мордашке и стереть это ОПЯТЬ самоуверенное выраженьице и вправить мозги.
   -Рей, так, на всякий случай дам тебе один совет: говори всегда тихо и невнятно, потом можешь сослаться на то, что тебя неправильно поняли, а то, частенько, можешь и в табло получить. Так ясно?
   Андрей разулыбался еще больше, и примирительно промурлыкал:
   -Крис- крис -крис.
   Ох, даром он так, я с самого детства ОЧЕНЬ не любил такого вот обращения, Андрей, конечно, не знал этого, но пар я выпущу на нем!
   -Ах ты ж гад, твою мать, я тебе сейчас дам кис-крис!
   Я подскочил молниеносно к нему, но так, как я поспешно успел ляпнуть пару слов, Рей приготовился, и моя атака захвата немного не удалась, в результате чего мы двое оказались со скрученными руками. А так, как никто сдаваться не собирался, вовтузили мы друг друга еще долго, это было очень глупо, очень, так как по силе, мы были одинаковы. Если бы здесь был Славка, ох и ржача он надавал, мне и самому стало смешно, моя грудная клетка начала подрагивать, Рей не отставал, закончилось все полнейшим сносом башки от неумолимого хохота и нас двоих загибающихся на полу от этого. Картинка была еще та. Хоть в рамку ставь. Ладно я, но вот почти всегда сдержанный Рей и скрюченный на полу....правда, смешно до усрачки, и необычно. Хотя.... Последнее время он другой, совсем другой, очень простой, милый, до неузнаваемости смешной и мало думающий. Это я загнул, о последнем, но что-то такое есть.
   Мы сидели на кухне на полу, еще немного посмеивались, и все никак не могли решить вопрос о еде насущной.
   -Это уже не смешно, я жрать хочу! Правда! Идем?
   -Идем! Куда?
   -О! Опять и снова? Куда-нибудь, хоть в ларек!
   -Е нет, я больше что-то типа забегаловок не хочу! Последний раз, как мы катались и перекусывали, у меня живот пару дней болел, и это от одних орешков только! Им, наверное, лет десять было. Еще раз так нарываться я не хочу - уволь. Давай, собирайся, пойдем сейчас...а подожди-ка.
   -Просто, ты у нас не привык к еде низши...,- попытался я пошутить, но увидел вдруг странное выражение Рея, я заткнулся. - Извини, неудачная шутка.
   Андрей, было взявший мобильник чтоб звонить, замер на месте, помолчал, потом поднял глаза и впился взглядом:
   -Хоть я и вырос в богатой семье, это не значит, что я грязи и дерьма не поел, я много видел боли, смерти и жил я больше среди бедных и простых людей, чем среди отморозков, вроде моего отца. Но я не злюсь на тебя, ты ведь толком обо мне ничего не знаешь, я расскажу позже, если ты захочешь. Но пока, давай не будем портить наш вечер моими душераздирающими историями неудач, а нормально проведем время и насладимся друг другом. Идет?
   -Идет, да....идет. Прости, я не хотел тебя обидеть или упрекнуть. Я просто пошутил, честно. Да и Сашка вскользь упомянул о твоем отце и тебе, что вы в соре были. Но теперь помирились, и, вроде, нормально. Я не хочу лезть, как сможешь - расскажешь. Мне не безразлична твоя судьба и история. Но ты прав, не сегодня, а то я точно от голода загнусь.
   -Ну и хорошо. Я как раз собираюсь Сашке твоему позвонить и спросить о хорошем ресторане, думаю, он знает.
   -Да уж, знает, сейчас во Французский пошлет, а я не хочу туда. Я не француз и мне не нравиться.
   -Чего так? Еда у них хорошая, знаю точно, много раз во Франции был, и там, между прочим, много влюбленных мужских пар отдыхают.
   -И что мне теперь делать? Ехать туда и отдыхать там?
   -Нет, просто чего так категорично?
   -Не люблю! Не л-ю-б-л-ю! Могу я не любить фран-ю еду? Причины нет, просто, она не по моему вкусу.
   -Ладно. Тогда что? В ларек сходим?
   -Не язви. - Я вскочил и, злясь, пошел в залу. Почему я должен любить эту еду? Даже, если весь мир перейдет на нее - я нет. Что в этом такого?
   Я открыл шкаф и начал вытаскивать футболки, майки, рубашки, штаны, что ж одеть то? Не дискотека это и не клуб, костюм можно, но не хотелось с Реем в костюме, слишком вичюрно и напыщенно, а с ним простоты хочется, естественности и непринужденности, а в костюме это не получиться, он требует, он заставляет держать определенную планку и стиль. Есть, конечно, много балбесов, что могут и грядки в нем пахать, и в офис ехать, и на дискотеку прийти, но я такого не люблю. Я говорил уже, что в этом плане у меня был бзык, и вот что попало и куда попало - я не одену. Так я не могу, это вразрез из самим собой будет. А быть не в ладах с собой я очень не люблю, да и у Рея здесь не было костюма, так что джинсы и пуловер - самое то. Вопрос в том - куда идти. Пока я размышлял и перебирал все варианты похода и облачения, он вошел в комнату с мобильным возле уха и вопросительно посмотрел на меня. Я не понял и отрицательно покачал головой. Мол ' что, что ты имеешь в виду?'
   -Да, я спрошу, хорошо....нет, я понял. Не буду, точно, ага...да. Ладно. Ну, все, спасибо. Да, завтра будем, точно. Ага, поговорим. До встречи. Спасибо.
   Он положил телефон на стол, повернулся ко мне и стал рассматривать кучу вещей, что валялась внушительной горкой на кровати.
   -Это что?
   -Догадайся.
   -Я знаю, что это шмотки. Но, почему их здесь столько много? Ты решил одеть все сразу?
   -Нет, не могу выбрать.
   -Да? И давно это у тебя?
   -Что?
   -Заклеп на шматье. 'Л-ю-б-л-ю носить я все, как комик, а небезвкусный серый гомик!'
   И он пропищал последние слова таким противным голосом, что у меня руки зачесались его придушить.
   -Да, я теперь пидор, и мне дозволено убивать время на херню. Доволен? Я и ногти накрашу, и волосы тоже, еще пилинг и депиляцию пройду - не узнаешь меня, любовничек. - И зло отвернулся к шкафу. Схватил первый попавшийся свитер и рубашку, натянул их в две секунды и принялся вытаскивать свои старые, но любимые джинсы. Когда я вскочил в них и начал подтягивать наверх, меня легко остановили руки Рея и я замер. Его пальцы обхватили одну мою руку, другой он обнял меня за талию и поцеловал сзади шею. Я тяжело выдохнул и приник спиной к его груди. Помолчали немного.
   -Извини, ты ушел - и всё стало таким сложным. И принять в себе влечение к мужчине, и не бояться это афишировать, и боль от ухода, и принятие действительности, и ...еще много чего. Вот, на одёжке и пошло, да и с тобой я не знаю как....ну, соответствовать твоему уровню...- Я немного запнулся, сглотнул, и дальше попытался объяснить: - Меня раньше барахло вообще не интересовало, а теперь вот, и не переживал я как выглядел, да и сейчас не очень, просто... ты и я ...ты привык к ..
   -К чему? Мне все равно, как и во что ты одет, я тебя любым принимаю. Тебе все идет. Да и пофиг мне на бзыки твои, есть - и есть. Будем вместе тебе барахло подбирать. У меня мать знаешь, какая сдвинутая по этому поводу? Я, между прочим, завтра, должен был с ней во Францию лететь. Я привык к разным закидонам, ты даже представить себе не можешь, насколько я привык к ним. Но это не повод впадать в транс и психовать - это мелочь. И я ее принимаю. Вся наша жизнь и состоит вот из этих мелочей.
   -Я знаю. Мне, если честно, все равно, что подумают другие, я не придурок всем угождать и подстраиваться под них! Нахрен мне это надо? Но мне важна твоя точка зрения во всем, во всем, понимаешь?!! Я согласен на то, что я пидор - это не самое улетное словцо, что я слышал за свою жизнь, но хрен с ним. Переживу, пускай говорят, пускай ржут, пускай, но вот кем меня считаешь ты - это другой вопрос. Нам нужно поговорить, нужно, мы сливаем все в никуда, но вопрос остается открытым и актуальным. Мы будем вместе или нет, хотим вдвоем этого или только я? И...
   -Стоп, мы идем сначала есть в ресторан, а потом на сытый желудок и поговорим. Идет?
   -Идет. - Он был прав, решать проблемы голодным - не самый лучший выход.
   Я оделся во что-то, во что и сам не помню, что схватил - то и подошло, тем более Рею было пофиг.
   И, переминаясь с ноги на ногу, вдруг решил поддразнить его немного:
   -Рей, а я на гея похож?
   -Гея? - Переспросил он удивлённо меня. - Знаешь такой анекдот: ' Мама, Я принцесса? - Сынок, ты идиот!'. Смысл уловил, милый? Ты мое бесценное сокровище на всю свою чудную головку!
   -Пошел ты! - Сказал я и понял, что шутка моя не удалась, зато очень хорошо удался подъё у моего любовника. А что, так оно и есть. Нехрен тупые вопросы задавать.
   Мы собрались и вышли на улицу, начали ожидать такси.
   -А ты стиляга у нас еще тот, когда успел столько накупить? - Спросил он меня по пути в ресторан. - Раньше столько не было, взрослеешь, растешь, хорошеешь.
   -Заткнись, прошу тебя. - Смутился я.
   -Перестань, раз это твое - принимай и не смущайся. Тебе идет все это, ты в струе, я - нет. Немного из другого времени, или просто привык сам по себе. Я мог покупать все что хотел, но хотел я обычной любви и внимания, а не барахло и тряпки. Возможно, если бы меня любили, я бы обнаглел, позволял себе что хотишь, но так как у меня не было толком ничего моего, то и к этому я не привязался.
  
   Мы пошли в Японский ресторанчик, он был маленький, но очень уютный и тихий. Там играла старинная классическая японская музыка, тихонько шныряли туда-сюда официанты в кимоно, посетителей было не много, так что это было как раз то, что нужно.
   Мы взяли отдельную комнатку, уселись на соломенный пол, вернее на гору подушек и пуфиков, что скорее предназначались для лежки, нежели для сидки, и заказали кучу всякой всячины: и суп удон, суши, и много-много сашими, и темпуру из овощей и криветок, салат. Вот именно этот их салат я просто обожал - не мелкие милипиздич-ские струженные кусочки, а большие и свежие куски нарезанных овощей. И витаминов больше, и ловить по тарелке не нужно. Я и дома, с тех пор как попробовал здесь, начал нарезать салаты только большими кусками: быстро, вкусно, легко. От якиники я отказался, просто не было места. Куда же столько? Я добавлял много васаби, поливал сладким соусом всю вкюснятину, хотя сладкий соус предназначается только для темпуры, но я в него просто влюбился и лил куда дотягивалась не очень то и короткая рука - то есть вокруг. От поджаренного тофу я тоже отказался, а Рей нет, но он не захотел суши. Спиртное мы не пили, только урунчу и очу, это что-то типа нашего чая, но это салатовое, не прозрачное, а с пенкой вариво, очень полезное, и немного не очень на глаз.
   Между едой Рей спросил, не хочу ли я саке:
   -Может, немножко ударим? Так сказать нашу встречу отпразднуем?
   -Нет, спасибо большое, но я вчера от этого ' накатика' только отходил. 'Ниссёни', пожалуйста, а то будет тебя мертвая и никудышняя тушка горе-любовнишка. Хочешь ' ёппарай оббасан?' Я уже 'очи-кочи' так надубасился, что в 'тоилетто' мне хватит полночи бегать.
   Рею было смешно, ну конечно, чего бы не ухахатнуться? Можно, не ему же хреново вчера так было, а мне.
   -Хочешь, сам пей, я сегодня отдыхаю. И честно, я пытаюсь завязать. Так что ты мне помогать должен, а не мешать.
   -Я усек. Поможем, чем сможем. - И опять заржал.
   -Идиотина ты, это - не смешно. - Надулся притворно я.
   -Все-все.
   Потом мы сидели сытые и разморенные, немного уставшие и вылетевшие из времени. Я прислонился спиной к стенке, он тоже и,- было что-то мистическое в нашем созерцании друг друга. Мы не разговаривали, мы не улыбались, мы не шутили и не сорились, а просто здорово вот так сидели и молчали. Мы, вообще часто молчали, хотя, наши сердца и глаза вели свои диалоги.
  
  
   Я покажу тебе себя рукой души безмолвной
   Я промолчу, она ж не сможет, нет.
   Весь путь по жизни был я сломлен
   С тобою я и в смерти буду петь.
  
   Так, просидев и промолчав почти час, мы засобирались домой.
   В такси Рей был задумчив и грустен. Я не знал, о чем он думает, но лесть на рожон я не хотел.
   -Ты наелся? - Вдруг очень неожиданно он заговорил.
   -Да, даже, немного переел. Люблю я японскую еду.
   -Правда? Будем теперь знать куда забегать.
   -Ну, каждый день ее не полакаешь, это слишком остро, но иногда очень даже можно.
   -Да, ты накинулся на неё, как голодный львенок.
   -Такой вот я!
   Домой мы пришли почти, что в полночь. Была очень скрипяще-пробирающая и яркая ночь, мороз разыгрался не на шутку, все вокруг сияло такими росписями леденящего кожу узора зимы, что иной раз поражаешься тому, что в такой дубарь, можно увидеть такие просто неземные красоты.
   Крис хотел скорее забежать в подъезд и чухнуть греться домой, но я ухватил его за руку, придержал немного и вскинул голову к небу:
   -Подожди немного, не спеши так, успеем.
   Я вгляделся в небесную даль.
   -Ты глянь, какая красотища вокруг, как сверкает все переливом волшебных огней и отблесков. Вот, видя всю эту, просто сказочную дивь, начинаешь верить в чудеса. Не детские и наивные, а очень реальные и до примитивизма жаждущие. Ты присмотрись к этому чистому, почти, что прозрачному черному небу, оно просто всасывает в себя на фоне стерильной белизны острого холода и скрипучего снега, такой ошеломляющий и взрывной контраст, такое чудо. Вышибает дух из легких, вот клянусь, как зачарованный пацан я сейчас.. А ты веришь в жизнь на других планетах и мирах?
   Андрей ответил не сразу, немного поулыбался своей очаровашной улыбкой, попрыгал на месте грея ноги, и сказал:
   -Мне сейчас не очень тог хочется на такие странные темы болтать - я замёрз, но раз уж на тебя нашло, что уж делать, так и быть - давай поболтаем. Как на меня, то очень эгоистично считать себя центром вселенной и самой умной расой. Думаю, расы умнее существуют, и продвинутые и более развитые, но вот у нас есть кое-что особенное, очень колоссальное и бескрайнее, самое ценное, и это - душа, чувства, Любовь. Выше этого и прекраснее - нет ничего. Мне не важно, кто там и что есть, где происходит и твориться, мне важна простая радость сегодняшнего состояние на сердце. А оно смирное, и это главное. И твое в покое, иначе бы ты не говорил всех этих ненужных нам замечаний о морозе и других цивилизациях, когда ноги промерзли до костей, в горле жжет и нечем дышать. А мне хорошо и просто сейчас. Ты прав, красота просто волшебная и ошарашивающая, для истинного художника, для творца, но знаешь, когда я смотрю в твои глаза, то там я вижу не меньшее, а то и больше. Вся суть в том, чтобы замечать большое в малом, в простом видеть чудо, и верить в это всем своим горящим сердцем. И в такие моменты начинаешь отпускать свое больное и перечеркнутое накрест прошлое, ставишь невидимый заслон на его отражения вдали, и не цыклишься на неопределенном будущем. Вот только здесь и сейчас, только так, а не иначе. У нас сейчас есть все: огромнейший, хоть и чудной мир, блеск и мерцание звездного неба над крышами колпаков, бьющий острыми шипами сжатый воздух, что застревает в легких ледяными комами глыб и никак нельзя его проглотить до конца - это и есть счастье. Есть у нас и замирающие ощущения горящих щек, пылающих сердец и просто есть мы друг у друга. Мы сыты, у нас есть дом, не больны. Чего ты хочешь еще?
   Я просто улетал от его слов, просто фанарел. Мой человечек....самый любимый и родной, самый кровный и желанный, забажанный и драгоценный! Самый настоящий и самый простой! Самый чуткий и самый МОЙ!
   Я подошел ближе, взял его ледяные пальцы своими трясущимися руками, начал энергично хукать и дышать, согревать их и интенсивно растирать, а потом не удержатся и - бережно целовать.
   Какое это счастье целовать его руки?!! Это просто апофеоз его сердца и души, обожествление всей его сути. Это те мгновения - из чего дестини-судьба и вьет по крупинкам и верешкам свою замысловатую скатерть жизни.
   Наш дом совсем рядом, в пару метрах от двоих колотившихся на морозе тел, трепетавшихся сердец, как у маленькой синички, и сияющих глаз, как у наркомана при виде дозе (последнее сравнение не очень, но суть передает удачно и тонко), а мы стоим и умиляемся друг другом.
   Два мерзлых тюленя!
   Но в дом мы все-таки попали: лифт, как назло не работал, и мы не бежали, мы летели через три-четыре ступеньки, перепрыгивали так, что сердце билось в горле, а нам было охерительно зашибно и до одури улетно. А потом снова смех до икотки, легкое пощипывание и дурашливое подергивание, щекотание под мышками и спине.
   И любовь. И секс. И музыка.
   Заниматься любовью под музыку, любимую притом - это нечто. Когда ты поднимаешься и опадаешь в тон ее ускользающе-бегущим звукам, когда уже мы в соитии с музыкой не на простых трезвучных мажорных и минорных аккордах, а начинают появляться и более сложные четырёх и пяти сложные, завихренные и испаряющиеся вне с нашими криками блаженного оргазма.
   Когда я лежал обессиленный после бурного экстазного финиша, я хотел только одного - чтобы это никогда не кончалось. И все.
   Я чувствовал себя архитектором: крыша съезжала и нужен был ремонт, сердце крали наглым образом и возвратить его - нифига не получиться, мой внутренний голос рухнул на пол, а мозги....а мозги где они? Они были хоть? Где мозги - я даже не мог представить. В такие минуты мы не думаем мозгами, почти не думаем, есть только обостренные чувства и оголенные ощущения тела. Это природа человека, как физического явления творца, но есть и много других сторон проявления нашей странной, а иногда и сверх непонятной сути человеческого существования. Заумных фраз не хочется, сравнений и усилений тоже, не идет это на ум в такие моменты, нет, нужна только сама суть и простота, доходящая до примитивизма. Ну и пусть, когда мне было очень лажаво и скверно - тогда я мог философствовать, мог придумывать много высокопарных и закрученных сравнений, поисков и психологических объяснений, а теперь - мне просто впадло и все. Сколько можно себя мучить и терзать? Сколько? Вот есть он, есть я - и нам зашибись. Так ведь всем ясно? Когда хорошо - это и ослу понятно, а человеку тем более, это когда хреново, то нужно разобраться, углубиться, а радость не имеет смысла описывать, радость - она и в Африке радость. Хорошо тебе дружок - вот и ладненько, иди и пой. А я и пел, слов в музыке, что лилась из колонок двд-плеера, было не особо много, но зато какие слова - мечта. Их мало, но сама суть уловлена точно.
   Андрей не пел, сказал, упрямый такой, не умеет. Но, зная этого скромного гада, я глубоко сомневался, даже нет, на все сто процентов был уверен, что петь он умел, мы все умеем, если нам припрет. Хорошо или плохо - это другое дело, а немного - поголовно одни певцы. У нас, между прочим, в стране поют все, у кого деньги есть и фигура с мордашкой, а голос - фигня. У нас страна поющая душой, что такое ноты и тона - это так, мелочи, не стоящие внимания.
   А если честно, то толковых певцов - единицы.
   У нас жизнь такая веселая до обдела, если могу и хочу - все творю, ни законов, ни порядков, ни помощи. А тебе не нравиться - пшел вон.
   Не спалось нам сегодня. Любовник вроде и зевал через раз, и глаза закрывались, а сон не шел.
   Мы лежали и прижимались друг к другу как два спятивших котяры: полностью удовлетворенно-мурлыкающие. А за окном шел снег...
   Снег не всегда кристально белый и пушистый, он бывает очень пронзительный и вязкий. За окном так и было, мороз резко упал и, почти что началась оттепель. Вот именно в такую погоду и хорошо лепить снеговиков немного уродливых и до жути смешных, почти всегда перекошенных набок и с отпадающими носами. И почему кто-то придумал, что у снежной бабы нос должен быть именно морковкой? Я, лично, никогда не мог понять этого, ни в детстве, ни теперь. Мне кажется, что тому, кто это утвердил, просто под руки попалась именно эта самая морковка, а что еще думать? Я бы, скорее всего, сделал бы нос из помидора. Ну, у кого бывает оранжевый нос?!!! Ни у кого! А красные - бывает! У пьяниц, например. Да и постойте вы долго на морозе и, каким станет ваш нос? Правильно! Красным! Вот и я о том, хотя, в наших краях зимой помидоры не растут, и ...о! Вот и ответ на мой вопрос! Придумали люди нос из морковки, потому что зимой кроме ее самой больше ничего и нет. Точно! Вот, только почему я думаю о таких вещах? Хорошо мне просто, вот и думаю. Мило и упоенно так!
   -Ты спишь Андрей? - Тихонько я его спросил.
   -Нет, не сплю, - в тон мне ответил он.
   -Почему? Ты же не спал пришлой ночью толком, проблемы со сном? Или, мысли замучили?
   -Ни то, ни другое. С тобой мирно, вот и наслаждаюсь этим. А ты почему бодрствуешь?
   -На улице снег идет, лапчатый такой, но мокрый. Завтра, слякоть, видать, будет. Когда резко погода меняется, я не могу долго уснуть. Что-то там есть такое, магнитные бури или еще чего. У меня от матери такое, она всегда говорит, что это у очень впечатлительных людей. А ты меня только так и называешь. Вот мне и не спиться. Так подойдет за объясненье?
   -Угу. А как мать твоя вообще?
   -Ничего, уже лучше. Переживала, конечно, когда я дурью маялся, но сейчас лучше стало. Все мне готовит что-то, печется. А я ж не маленький!
   -Что-то не особо видно, что бы ты вёл себя как взрослый, судя по твоему весу, да и совсем холодильник пуст.
   -А, это пару дней, я морозился. С Сашкой поговорили, немного дернул, вот и забил на все. Слушай, давай, я тебя завтра с мамой познакомлю.
   -Ну.... Я не знаю. Это лично и как-то быстро все.
   -Шутишь? Лично....а у нас не лично все?!!! Спим вместе, живем тоже сейчас, все делим на двоих, как еще более лично?
   -Ты и я - да, но она же мать, ты вообще ей про нас говорил?
   Я смутился немного от такого вопроса, минуту подумал и сказал:
   -Она спрашивала, о ком я думаю, я, в общем, сказал, что кое-кто есть, подробности и уточнения упустил, конечно. Но, нам не нужно сразу любовниками представляться, но хочешь - все скажем. Я не стыжусь, правда. Другу Славику сказал, и общаемся до сих пор.
   -Это друг, а то мать.
   -Ну, да. Он тоже сразу очумел, припух и не понял. Поссорились мы сначала, но, потом померились. Он хороший человек и друг, правда. Вас точно нужно познакомить. Странно, что-то он пару дней не звонит и не заходит, аж, не вериться. Может, с девушкой своей помирился? Завтра узнаю. Так что с мамой? Пойдем в гости?
   -И как ты меня представишь? Мать же, не дурра, родной тебе человек, поймет ведь.
   -Правду скажу, честно скажу. Но позже, нужно подумать хорошо, как преподнести. У нас же не трах простой, большее. Не скажу ' поймет и примет с распростертыми объятьями', но когда она узнает, какой ты, привыкнет к тебе, думаю, все нормально будет. Да и друг ты мне, в конце концов, не вру же. Просто и еще кто-то, но и друг тоже.
   -И кто же я для тебя?
   -А то ты не знаешь?
   -Я не слышал прямого ответа. А хотелось бы.
   -Не глупи. - Сказал я и снова уставился в окно.
   -Почему? Я не глуплю, я хочу знать точно. Я бросил все, пусть и не особо дорогое, но все ж: и семью, и работу, и город свой, разве это не справедливо узнать?
   -Рей! Что ты можешь для меня значить? ЧТО??? Меня просто гребёт от твоего вопроса. А то ты не знаешь!!! ВСЕ!!! Всё ты для меня значишь: и семья ты моя, и друг, и любовник, и....самый дорогой человек! Мне жить без тебя, что небу без ветра вольного и солнца яркого, что матери без ребенка единого, что цветку без воды живительной, что нарику без дозы, что пьянице без бутылки. Теперь понятно?!! - Мой голос поднялся почти до крика, и сердце начало безудержно грохотать внутри. Как еще показать свои чувства, если не взглядами, действиями, мимикой, телом и душой? Словами? Так они толком ничего не передают! Как бы я не пытался объясниться, но все равно это и малой доли моего благоговения взрывного не передаст.
   Он легонько прошелся своей пятерней по моим коротко стриженым волосам и остановился на шее, потом потянул меня ближе к себе и я прижался всем своим правым боком к его желанному телу. Он гладил меня по сильным рукам, по теплой и немного волосатой груди, подбородок его лежал на моей макушке, а я уткнулся лицом ему в плечо и посапывал от высказанных слов и охвативших меня чувств.
   - Я понял. Ты не злись, но это важно для меня, очень. Если мы решим жить вместе, то это не только пустые слова должны быть, нам необходимо знать, чего точно хотим и что можем дать. Я ушел от семьи, и это все. Я оставил там полностью все - работу, деньги, знакомых, квартиру. Я гол, в этом плане вот так, мне не хочется задавать тебе вопрос о деньгах, но я должен. Это по-взрослому и это нужно. Я тебе такой нужен? Кроме самого себя у меня теперь ничего нет, отец мне ничего не даст. Есть там немного денег, что я за границей заработал раньше, когда мы в соре были, но это мизер. Я не могу купить квартиру сейчас - ты тоже, мы не сможем за границу поехать, даже на элементарных пару дней, не сможем шиковать. Просто ты и я, ты понимаешь?
   Я разозлился, очень.
   - Вот ты сейчас понимаешь, что несешь? Это же бред полнейший! Просто уморазм! Обижайся на меня - не обижайся, но это так. Какая заграница нафиг? Я что, просил меня туда везти? Я вообще не хочу пока никуда ехать, у меня и здесь куча работы, обязанностей и проблем. Поездка мне сейчас - никуда не падает. Шиковать? А что это - шиковать? Я как живу, так и живу, мне хватает того, что я зарабатываю. Это не миллионы, но и не крохи. Я не бомжую. Но больше всего меня поражает то, что ты мне такие вещи говоришь, будто я денег твоих хочу. Мне хорошо с тобой, и это главная причина нашего с тобой совместного пребывания. Все. Больше здесь обсуждать нечего. Хочешь, поднатаскаю тебя и сможешь со мной в салоне работать, а хочешь, в другое место пойдешь и выберешь себе что-то под себя. Это - не столь важно. Главное, что бы ты сам решил, что тебе нужно и что делает тебя счастливым. С работой - разберемся. А пока - я же зарабатываю, на еду и крышу над головой хватит. Ведь так?
   -Так, Крис, не кипятись. Вот же блин, знал, что ты так среагируешь. Но ты пойми, у меня тоже и своя гордость есть, чтобы на шее сидеть чьей-то, да и руки есть, работать могу. И вообще, вместе жить - это не анекдоты травить, здесь ведь два характера столкнуться, и не самых легких, скажу я тебе. У тебя свои закрючки, а у меня свои.
   Сказал он это немного нервным голосом и слез с кровати, походил по комнате, потом подошел к дивану. Сел. Неосознанно провел рукой по гладкой поверхности ручки, обвел все углубления и завитки, прошелся по мягкой ткани ворсистой поверхности, вернулся обратно и повторил этот круг несколько раз. Я, почему не знаю сам, все следил за его рукой, что выводила формы на резьбе, и все никак не мог подобрать слова соответствующие моим мыслям. И пока я обдумывал их, Рей снова заговорил.
   -Быть вместе - это не плюнуть разок. Ты понимаешь?
   Я встретил его прямо устремленный взгляд, и мотнул утвердительно головой, соглашаясь с его слова. Молчаливый ответ.
   -Ничего не хочешь возразить? - Сказал он с подколкой в голосе.
   -Нет. А что я могу тебе сказать? Я не жил раньше с кем- либо. У меня нет практического опыта в таком плане. Просто, мы вот вместе с тобой - и нормально выходит у нас. Выходит же? Ну, ругаемся немного, даже не ругаемся, а так, спорим, и что? Это нормально. У людей, не безразличных друг другу так и должно быть. Это если все опостыло и достало, когда ты уже не то что говорить, а видеть кого-то не хочешь, тогда тишина и мороз. Вот зачем мы сейчас говорим о вещах, понятия о которых толком и не имеем. Треплем языками. Главное, на практике все, толку обсуждения?
   -Не скажи, - перебил меня любовник. - Вот так, как два бестолковых маленьких ребенка - так тоже нельзя. Это ответственность и обязанности.
   -Там разберемся, или ты хочешь сейчас в письменном виде определить их? Глупо так.
   - Ладно, хватит этих непонятных разговоров. Мы сейчас на разных языках разговариваем, тупо. Позже, но этот вопрос никуда не денется.
   Я улыбнулся, наблюдая за Реем, который неспокойно сидел на диване, нервно дергался и все никак не мог найти себе удобного места. И чего он так разнервничался из-за ерунды? Все же нормально у нас идет, органично и постепенною Проблем особо никаких пока не возникло, а он кипишует. Странно, может, гложет его что.
   -Рей, все нормально? Ты странный сейчас. Из мухи слона делаешь, и как-то непривычно так видеть тебе таким....не в своей тарелке что ли.
   Он закинул одну ногу на другую поверху, облокотился локтями и посмотрел прямо перед собой.
   -Понимаешь, я не хочу сейчас ерундой страдать и в чем-то ты прав, но когда становишься зависим от всего, а в данном случае это и работа, и дом, и ты...это тяжело. У меня ведь есть своя гордость и...
   -Повторяешься. О гордости я уже слышал, дом есть, работу наедем, ну что еще?
   Я подошел к нему вплотную, опустился на корточки, обхватил его руки своими, и ненастойчиво заглянул в глаза.
   -Я понимаю, у тебя сейчас все с ног на голову, все новое и непривычное. Не все люди могут так быстро меняться и приспосабливаться. Я не давлю, сам решай, чего ты хочешь, я приму. А что мне еще остается делать? Но ты помни, все мое - твое. Иначе, зачем тогда вообще все это затевать. Мы вдвоем решили быть вместе, вдвоем и будем участвовать в этом, и если что, разгребать.
   Он закусил своими кристально белыми зубами нижнюю губу и откинулся головой назад на спинку дивана, при этом не отводя глаз. Помолчал чуток:
   -Ты прав, мы вдвоем, как-то будет. И да, мне непривычно все. Нужно времени малехо.
   -Я понимаю. Но даже если бы и не понимал, принял бы.
   Я поднялся с колен, наклонился над Реем и, расставив широко ноги сел на его колени. Как требовательный маленький ребенок на руках родителя. Затем обхватил руками его шею и приблизил свои губы к его рту.
   Было темно, блестящая и холодная полночь за окном, но звезд не было, луна тоже не светила. Она спряталась за облаками, и те полностью покрыли небом темной и мутной дымкой. Снег перестал идти. Погода замерла, как буд-то замирая и давая время мне выговориться.
   В квартире было темно, разве что свет из коридора освещал некоторую ее часть, но мы сидели почти на самом краешке дивана, возле окна. Туда свет не мог достать своими слабыми пальцами.
   Я посмотрел в упор на любимого и произнес:
   -Рей, я тоже боюсь, вернее неуверен, но не в себе и тебе, а в жизни. Кто в ней может быть уверен на сто процентов? Никто! Она ведь не зависит от нас, может случиться всякое. Но одно я знаю наверняка, и это точно - Я ТЕБЯ ЛЮБЛЮ. - Я быстро сглотнул слюну, что начала собираться от переполнения чувств и решил закончить свою мысль, пока храбрость окончательно не покинула маня. - И это понимание пришло сразу. Мгновенно. Славик, недавно сказал, что так не у всех, что чувства у каждого проявляются по-разному. Я смотрю, присматриваюсь, и думаю, он прав. Ты и сам мне не раз говорил, что я немного того.
   -Я не говорил такого. - Сказал он и прижал мою голову к своей груди. Крепко так прижал, намертво. И его захват не ослабевал очень долгое время. Я, хоть и не закончил свою мысль, все же не прерывал тишину, пытался собраться с мыслями и подыскать слова, для следующего захода в излиянии чувств. Прошло минут десять.
   -Да, ты немного по-другому высказался, но смысл тот же. - Решился я продолжить.
   -Я чувствительный, ты сказал. Так?
   -Да, и это - разное.
   -Не важно, но суть в том, что я таков. До гроба это или до жизни и навсегда ли - не знаю. Это реальность, и загадывать очень глупо. Но, судя по тому, как мне хуе-о без тебя было - то да, это надолго, на очень долго. Это серьезно и больно. Быть без тебя - болеть. Когда ты рядом - мне ничего больше не нужно, ни поездок, ни денег много, элементарное, и все. Я не могу без тебя жить, какая заграница, ты понимаешь? Человеку в первую очередь нужно самое необходимое, и для меня - это ты. Мы все разгребем постепенно, все выучим и сладим. Главное - хотеть быть вместе, и БЫТЬ ВМЕСТЕ, а не просто хотеть. Толку от моих просто так выкрикнутых слов в никуда - мало, почти ничто, намного важнее поступки, доказательства действиями и стучащие рядом сердца. В унисон бьющие. Ты есть - и я счастлив, а все остальное, так, мелочи. Понимаешь? Хоть и не поэт я, но сказать это нужно, хоть раз, чтобы ты точно знал, о чем я думаю, что я чувствую, но все - равно таких слов не найти. Чувства намного обширнее и больше, богаче и более наполнены. Но раз тебе так нужно услышать это - я скажу. Неужели ты не чувствуешь меня без слов? Ты не знал, что я тебя люблю?!! Не понимал моего молчания? - Мне так остро был нужен его ответ, что хотелось затрясти его онемевшими руками, что до боли стискивали его шею.
   Почему он молчит? Тянет время и прорывает тоннель в затянувшейся паузе?
   А Рей все смотрел и смотрел в мои ждущие и просящие глаза, он нанизывал меня на свой цепко- жгучий взгляд, как сочный кусок шашлыка на остро заточенный шампур.
   ' Ну не молчи, умоляю тебя!' кричало все в моей душе, 'не мучай так '. От такой застрявше-немой паузы у меня не просто начали дрожать руки, меня начало выкручивать, как выжимают сок в лимоне, при этом разрезав его на две дольки, насадили на ручную соковыжималку и прокрутили вправо-влево раз десять. Не самое огромное счастье матануться в таком обороте, но вот именно это я сейчас и ощущал.
   -Скажи что-нибудь, - не выдержал я, и мои уста сами собой вылили наружу свое нетерпение. Я почти готов был умолять его сжалиться, но удержался.
   Наконец я услышал.
   -Догадываться и надеяться - это одно, а знать совсем другое. Да, слова без наполненности - ничто. Но твои слова - очень значущи и необходимы мне. Они - тепло и надежда для моей души. Но мне страшно, очень страшно. Я становлюсь безумно зависим от тебя, уязвим. А мужчине, что все жизнь привык надеяться только на себя самого- это, не так и легко осознать, согласиться и признать. Нужно время.
   Он умолк на пару секунд, а я все не мог надышаться радостью, от осознания смысла с его слов. Я очумевал.
   -Мой дед, царство ему небесное, еще, когда я совсем маленьким был, часто любил повторять слова, смысл которых раньше я никак понять не мог: 'Чувства, пережившие расстояния - вознаграждаются вечностью'. Только теперь, до меня начинает немного доходить. Но, опять таки, нам еще нужно и доказать друг другу на действии это все. И что в этом мире вечно?
   -Любовь вечна. Сколько миллиардов лет крутиться наша планета, а любовь существует, есть все же. Значит, она таковой и является.
   Андрей усмехнулся:
   -Эх ты, мечтатель и фантазер! Люди столько не существуют!
   -Откуда ты знаешь, сколько люди существуют? Ты веришь в наш поход от обезьян?
   -Не думал я об этом. От обезьян, или от Бога, или с другой галактик - какая разница? Я о другом сейчас. Главное - это доверие друг к другу, искренность и верность.
   Верность...
   Я, услышав его последние слова - немного отодвинулся, и пробубнел:
   -Все это время я был не самым пай-мальчиком. И бухал, как последний, и нюхал, и шлялся с кем попало, хорошо хоть, предохранялся. Все тебя пытался забыть и выкинуть из головы. Потом, одним утром понял - что это не самая удачная идея, все равно не забудусь я так и тебя не выкину, вот и запрятал все глубоко внутрь, но прорывало оно. Каждый раз рвалось и просачивалось, стоило о тебе подумать. Только один раз я осознанно тебе изменил, и не жалею. Это было мне нужно, я должен был научиться жить без тебя. Прости, это хреново звучит, но такова жизнь. У тела есть свои потребности и желания, а сердце и душа все равно твои были, тут ничего не изменилось. Так что, да, телом изменил, но самым главным и существенным - нет. Даже, если бы и захотел - не смог бы и...
   Мне пришлось прерваться, так как Рей резко схватил меня в охапку и кинул ничком на диван, а сам навалился на меня сверху и впечатался со всей дури.
   -Заткнись, и не езди мне по мозгам этой хренью. Изменял он. Как ты мог мне изменять, если мы не были вместе? Это ж физически просто не возможно. И я спал с другими, но это ничего не значило. Я думал только о тебе. Сейчас - да, это важно. Милый....Пойдешь с другим или с другой - кости тебе переломаю, малыш.
   Я заржал, как ненормальный и в немом восторге от его лепетания меня охватила такая наполненность и радость, что захотелось рыдать от счастья.
   Да я сам тебя в бараний рог скручу, если ты посмотреть вздумаешь на другого. Или мне это только кажется? Да какое там, не смогу я тронуть тебя, точно не смогу, кого я пытаюсь обмануть? Хотя...ревность, она штука странная.
   На этом наши ночные разговоры закончились, хватит для одного дня серьезных и тяжелых тем. У нас ведь много времени, впереди - целая вечность...
  
  
   Утром, я проснулся ни свет, ни заря, и сам удивился. Обычно, я плохо засыпаю, а утром не могу проснуться, а тут и уснул поздно и рано проснулся.
   Голова гудела от недосыпа, глаза резали и щипали, но внутри был покой. А это бесценно.
   Я старался не шевелиться лишний раз, как мог долго лежал, почти недвижим, очень не хотелось будить любимого, такого любимого, что самому страшно становилось от целой гаммы шарпных чувств и необъяснимого внутреннего голоса. А он шептал и шептал своим слабым, почти неощутимым тембром о том, что это не любовь вовсе, а наваждение сбрендившего идиота, человека, которого так засосало, что дорога ему одна - на кудыкины горы и очень дальние края. Ну и хрен с ним, уж лучше быть ополоумевшим от любви придурком, чем бессердечной и сухой скотиной. По крайней мере, в таком вот состоянии жизнь начинаешь чувствовать во всех ее проявлениях и смыслах.
   Может я и слюнтяй, может, и пидар - нет, гей, лучше и добрее как то звучит, но я человек, живой человек с сердцем и всем что с ним прилагается, и мне хочется простого человеческого счастья. И что, в каких Коранах, Библиях, Ведах или других святых писаниях сказано, что такие как я не имеют права на простое человеческое сочувствие, радость и любовь? Нигде такого нет, это только человечество наше больное херней страдает и от нечего делать придумывает всякое. Но, мне нужно подготовиться, легко не будет, я знаю это: и на работе, и с матерью, и с другими знакомыми. Что, нам всю жизнь прятаться и притворяться? Это здесь мы влюбленный и счастливые, а для всех остальных? Для других мы - голубаны ебнутые. Заеб-сь как звучит, вот и тошнота под горло подступила.
   Но это все перетрётся, со временем, мы вместе - и мы справимся. Да, и никому особо дела до нас нет. Накручиваю я себя больше, нежели есть на самом деле. Нафиг голову себе этим забивать? А забивается. Почему? Да, потому что я сам раньше услыхав про голубых - им не сочувствовал, не защищал, не обвинял я их, конечно, не посылал, но и любви неуделанной не выявлял. И так все. Но, если это та цена, которую мне нужно будет заплатить за благо быть с любовником - я заплачу, не задумываясь, и это самое малое, что я могу сделать.
   Говорят, что если хочешь найти свой путь - нужно перестать подстраиваться под всех, я точно перестал, никто не усомниться!
   А меня должно волновать, что и кто про меня думает? Раньше не особо волновало, а теперь - и подавно.
   Через час Андрей начал немного ворочаться, стаскивать непонятно зачем, но делать это очень усердно, одеяло и просыпаться.
   Как приятно спокойно наблюдать за своим просыпающимся любимым. Это просто распрекраснейшая картина: тепло-укутанное тело, скрученные в десятки комочков волосы, подрагивающие сонной оттепелью ресницы и едва шевелящие губы, иногда выныривающий из под зубок пинковый кончик язычка. Словно маленькое жалко у пчелки. А его дыхание, что сбивается урывчатыми полу стонами - полу кряками, смешно немного и мило. Вот ради такого и стоит проснуться раньше, недоспать, подождать и потерпеть. Разве, это не чудо? А вот ради таких моментов и стоит любить, жить, ждать и - стоит, вот.
   Но, когда ты открываешь свои мраморной глади глаза и устремляешь свой взор, что сотворен из отблесков звезд необъятных и светопроникающих элементов в лучиках из солнца - я млею, я балансирую на призрачной грани сна и реалии.
   У тебя в глазах сила!
   И не хочется мне вовсе нарушать тишину наших невербальных соприкосновений: так завораживающе и томно ты вникаешь в меня, пытаешься, наверно, разобрать мое существо по полочкам, распределить все камешки в голове, наполненные или пустые шкафчики веры и мечты.
   -Проснулся, соня?
   Наконец, не выдержал я его эластично-прямого взгляда и решил поприветствовать его своими нетерпеливыми губами. Поцелуй был очень деликатный и тонкий, он не был предназначен на страсть, только лишь на утреннее приветствие и деление ласки. Но Рею этого было мало, и он вознамеривался углубиться в активные поиски нашего вспыхивающего желания. Пришлось прерваться, так как нещадно громко запищал звонок двери, и хочешь, не хочешь, а пришлось вставать, ибо вместе с этим и заиграла мелодия на моем мобильном Queen ' Show must go on'.
   Славка.
   Я еще раз прошелся по любимым губам, быстро натянул джинсы, с футболкой решил не церемониться, пошел открывать дверь. Славка уже не звонил, он громко и настойчиво барабанил кулаками. Звук был, как удары грома.
   Я распахнул дверь и едва успел увернуться от занесенной руки друга для очередного удара во взятии силой моей крепости. Если бы не моя мгновенная реакция - ходить бы мне долго еще с разукрашенным лицом.
   -Ей, зачем так напрягаться? Я слышу, не глухой,- попытался я успокоить вошедшего в раж дружка.
   -Да уж, собирался он. Я минут десять звоню, а ты полный отмороз. Что делал? Спал?
   -Я посмотрел на руку, где всегда были часы, но их там не оказалось - попросту не успел еще одеть их после ночи.
   -А сколько сейчас? Которое время?
   -Семь утра. - Довольно разулыбался Славка и я его чуть не двиганул.
   -Шутишь? А если б я спал? Ох, повезло тебе, что я сегодня ни свет, ни заря проснулся, а то бы ты у меня хорошо схватил бы. Что это с тобой? Ты ж никогда раньше обеда не просыпаешься.
   -Ну, я меняюсь. Надо же когда то взрослеть! Вот и ... все нормальные люди встают рано, а я чем хуже?
   -Да ладно тебе, ты вечно молодой и вне времени. Но, раз решил - хвалю. Только зачем ко мне в такую рань переться, я, вообще-то, на работу в такое время собираюсь.
   -Я знаю, извини, но мне срочно, очень срочно!
   -Заходи.
   Славка бегом разулся, сбросил многотонную зимнюю куртку, тапки он никогда не обувал, и так прямо потопал на кухню. Потом вдруг резко развернулся, вернулся в коридор и уставился на темное дорогое пальто Андрей, на его шикарные боты из какой-то немыслимо суперской кожи, поднял медленно вытянувшееся лицо с немым вопросом в глазах и так и застыл. Я только улыбнулся краешками губ, почесал в затылке и задумался над ответом. Что сказать то? Правду, - больше нечего.
   -Пошли на кухню, там поговорим. Ты голодный? А....тупой вопрос, конечно, ты голодный. Ты вечно таков.
   Но по пути к холодильнику я вспомнил, что там практически ничего нет, а скупиться мы не успели вчера.
   -Блин, забыл, ничего нет. Что ж тебе дать?
   Я полез в тумбочки, порыскал и перевернул почти все, наскреб немного муки, постного масла, соли, воды. Затем достал сковородку для блинов, поставил на огонь, и пока она нагревалась, смешал все. Вылил в сосуд и быстро пожарил блины. Мы молчали, из спальни не доносилось ни единого звука. Рей, что...? Славка молчаливо сидел и ждал ответа, но сам меня не трогал. Видно, помнил, последние наши перебранки насчет несчастных сердец.
   -Блины будешь? - Спросил я его, не отворачиваясь от плиты.
   -Буду, больше ж нет ничего. Только, мало будет.
   -А дома почему не ел? Да и срочное там что-то у тебя, давай, времени у меня мало - работа, сам понимаешь.
   -Да...это, может, я не вовремя?
   -С чего бы? - Решил я подразнить друга, повернулся с приличной порцией готовых и горячих блинчиков, поставил на стол, достал мед.
   Славка накинулся так, как будто бы сто лет не ел. Я рассмеялся.
   -Вот же слон ты. Руки хоть бы помыл, неучь нечистоплотная.
   -Я с систыми, - пытался он пробубнить мне ответ с набитым ртом - это было смешно. Я громко рассмеялся, снова.
   -С систыми, блин. Как хочешь, но все не ешь, оставь и нам что-то. - Сказал я и поставил турку на огонь. Налил воды из бачка и включил снова газ, затем насыпал кофе.
   Друг резко перестал жевать, повернул голову к спальне, и махнул головой.
   -Что? Хочешь спросить - спрашивай. А клоунаду тут не устраивай.
   -Засранец блин, все из тебя вытаскивать нужно. Сам не можешь объяснить? Мне неудобно.
   -Неудобно спать на полу, а это - не неудобно.
   -Хорош увиливать.
   -Я не увиливаю. - Сказал я и сел на противоположном конце стола, взял один блин, намазал сладостью и отправил его в рот. Там тому и место.
   Затем встал, разлил уже готовый кофе по чашкам. Я люблю кофе с молоком, горькое - не могу терпеть. Но, молока не было, так что приходилось довольствоваться только им самим и сахаром. Черт, надо же так обнищать, что бы молока даже не было в доме. Срочно нужно после работы за продуктами. И, как назло, все ко мне домой бегают за жрачкой! Охренели так. Славка скоро пропишется за моим столом и холодильником, А Рей готовить не умеет, и себя нужно пичкать чем - то. Хорошо, хоть Сашка не наглеет, а сам себе. Зато с советами достает, папик, бля нашелся. Но, почему от мысли о месте Сашки в моей жизни - я не переживал, так органично и естественно он вошел в нее, так тонко там основался, что отдать ему это место - было самым правильным вариантом. Нет, понятно, что он не заменит отца и не претендует на это, но он стал важной частью моей жизни, непринужденно и быстро так. Я был нужен ему, он был нужен мне. Он много для меня сделал, очень, и на многое глаза закрывает, этим раскидываться нельзя. Любыми настоящими отношениями нельзя пренебрегать, они стоят намного дороже всех сокровищ мира. Что такое деньги - это и все, и ничего. Мои мысли скакали с кочки на кочку, с бугорка на камешек и обратно. И снова вернулись к вопросу о еде. Если Славка, гад такой прожорливый не остановиться или кто-то там не выйдет из спальни сейчас - то быть ему голодным. Это вердикт!
   -Андрей, пошевели своей задницей, а то сволочь Славка, все сожрет, и нихрена тебе не останется! А дома больше еды нет, ты сам это знаешь! - Решил я не церемониться с ними обоими и налил кофе Рею и другу. Вдвоем любили горький кофе без сахара, и без сливок. Спелись блин. В спальне послышалось легкое шуршание, Славка же вдруг как-то смутился и сжался. Мне стало смешно: детский сад, честное слово. Все знаем о существовании друг друга, а прячемся по углам. И надолго так хватит?
   -Славик, ты расслабься. Это Рей, он два дня назад приехал, и теперь будет жить здесь. Мы вдвоем так решили. Не нужно трусить, понимаю - непривычно тебе, но он хороший малый: не напряжный и не сука. Так что ты попустись и ешь.
   -Андрей решил вернуться?! Да, не ожидал.
   -Я тоже, если честно, но видишь...вот как-то так. Здесь он, и я очень рад. Сам знаешь как.
   - Да уж, не знать мне. Знаю!
   В коридоре послышались шаги, и вот появился Рей, он зашел в кухню абсолютно спокойный и полностью отошедший ото сна. Куда только и девалась его взлохмаченная масса спутанных волос, и не уловить уже его такого сонного и до боли между лопатками мальчишеского дразнящего взгляда. Ах, сучара, все-таки Славка, перебил нам такое пробуждение. Вроде, и не первое утро любовник просыпается со мной, а напиться этим и насладиться никак все не могу. И смогу ли? Разливающее тепло начало распространяться у меня по всему телу от одного только воспоминания о нас двоих и нежном пробуждении. Конченный я тип, если даже на такую малость ТАК реагирую. Гроб мне и музыка! Можно, и без последнего.
   Андрей спокойно и уверенно сел за стол, рядом возле друга, ибо я сидел напротив Славика, так что единое свободное место было между нами. Затем любимый посмотрел на друга, поздоровался и протянул ему руку. Они пожались и все начали дружно чавкать.
   -Мне Крис много рассказывал о тебе, Славик? - Сказал Рей и метнул короткий взгляд . - Очень рад, что пока меня не было, ты смог помочь ему и старался поддержать. Хороших пацанов не так и много. Рад, что вы друзья и поддерживаете друг друга не только в праздник, но и в тяжести.
   Славик очень смутился, даже первые пару секунд не знал, что и сказать, но затем постарался овладеть собой и поблагодарил за произнесенные слова.
   -Спасибо. Да, хорошо...иметь настоящих друзей. Только вот даже и им нужно время. Я сначала тупил. Не хило так тупил. Не знаю, рассказывал он тебе обо всем или нет, но я первый раз, как услышал о вас, тут такую бучу затеял, что мало не было. Не хочу оправдываться и показаться милым, нахрен нужно, но это не так и просто принять. Ты извини, конечно, но в нашей стране это не афишируют, да и я не привык. Хотя... уже привык. Кристиан и твое имя - это стало, каким то, прям, нереальным мифом. Мать вашу. Вы тут разберитесь толком и точно, чтобы снова не повторить той уморазмятины, что нам всем пришлось пережить. Ладно?
   Рей странно приподнял одну бровь и удивленно глянул на Славку, а потом его губы растянулись в полуулыбке полу смешке и он только мотнул головой и снова принялся за свой уже остывший кофе.
   Я молча угорал. Все запихивались едой, каждый думал о своем, но меня реально так пропирало заржать на весь голос. А хоть убейте меня, но никак не вязалась вся эта вот, заебись какая идиллия, с моим пониманием счастливого знакомства и воссоединения дружбанов. Я сдерживался, сколько мог, но даже просто само присутствие Славика меня тянуло на ржач, всегда притом. И сейчас не исключение, ТЕМ БОЛЕЕ, СЕЙЧАС!
   И я заржал, как пидальный конь! Нет, лошара! Огромная такая лошара!
   Потом не выдержал и Андрюшка, мы с ним так заходились, что из глаз просто потоками лились слезы. Это нужно было видеть, картинка еще та, Репинотдыхает. Потом и Славка подхватит наш хоровод, и вся кухня в итоге была похожа на балаган, а мы - на три больших безмозглых уёб-а. На таких переросших дитятины.
   Когда, наконец, мы успокоились, мне снова пришлось ставить кофе, так как тот совершенно остыл и был похож на помои. Я достал чистые чашки, разлил густую и пряно пахнущую жидкость, и мы спокойно на сей раз смогли оприходовать всю оставшуюся еду. Я не наелся, честно. Хоть, и не привык я много есть, но тут - фигня осталась. Славка сожрал почти все. Ладно, перебьемся.
   -Ну, дорогой, так мы и не поговорили о проблемах твоих важных, а мне пора собираться на работу. Сашка пиздюлей впишет, вчера не пошел, так что извини, но сейчас - тебе лучше уйти. Я даже душ еще не принял, не побрился. Давай сегодня вечером встретимся, к часам так девяти и поболтаем по душам. Хорошо?
   -Да, конечно, ты извини за ранний приход, постараюсь не напрягать, тем более я не знал, что ты не один. - Он повернулся к Рею, еще раз пожали они друг другу руки и он начал подниматься на выход. - Было очень приятно познакомиться. Правда очень рад твоему приезду, и надеюсь, теперь у кое-кого дела пойдут лучше.
   И, Славка многозначительно устремил свой взор в мою сторону. Я только хмыкнул, но в душе полностью с ним согласился. А чего душой кривить? Так оно и было.
   Когда друг ушел я быстро вскочил в ванную и начал приводить себя в порядок. Зарос за пару дней, вчера просто поленился бриться, сегодня - не успеваю. Волосы - ужас полный, куда хочу, туда торчу. Я так быстро матался из одного угла квартиры в другой, что Рей, в конце концов уставший наблюдать за этой картиной, перехватил меня на очередном забеге поиска носков, притис крепко к груди и вышиб мне весь дух одним махом стальной и в тоже время тонуще-блаженной мягкостью своих губ. У меня вмиг испарились все мысли о спешке, о потере и находке чего то, я только и мог, что тупо стоять с одним носком в руках и исступленно стонать ему в губы от этих умалишенных его ласк. А рука по-хозяйски шарила у меня сзади под рубашкой, вывязывала цепочку из полукасаний - полущекотки и, я начал бессознательно тереться о его бедра, с уже не мягкой и податливой плотью, а вмиг окаменевшей и стальной. Я так рванул свою рубаху во все стороны, что пуговицам не оставалось ничего другого, как поотскакивать мелкими фонтанчиками во вседозволенность, и я накинулся на Рея с такой звериной жадностью и голодом, что он немного прогнулся, и едва устоял на ногах.
   Какая там работа, твою ж дыхалку! К ебен-й дрени! Есть кое-что поинтереснее, и более необходимое, нежели занудное трепание языком и ......
   Два сумасшедших, как еще нас назовешь?
   Времени у нас много не было, да и терпения, в принципе, тоже. Все слетало со скоростью ядерных боеголовок, выпущенных на свободу, и остановить мог нас только...- а хули, кто мог нас остановить!!!
   У меня так дрожали руки, что я начал просто заваливаться на любимого, он тоже был не в состоянии покоя, как после трехмесячной реабилитации тяжелораненого чувачка. Шизануться просто и не встать. Ну, хотят люди потрахаться, хотят полюбить друг друга, как еще назвать, но то, что у нас происходило - нельзя было никак описать!!! В голове уплывало все в такой большой ахуй, что я просто был одной сплошной массой в любовнике. Да что такое твориться?!!! Я просто исчезал возле него, без него, с ним и в нем - переростал с моих кончиков жгучих и ломаных пальцев, плавно перетекал густой и тягучей пеной в его руки, проталкивался медленно и всепроникающее в его грудь, обволакивал его сердце и вливался в эту просто животрепещущую душу.
   Одно, у нас все одно, на двоих одно, мы стали одним существом.
   Кто там сказал, что не бывает настоящей любви?
   Что за уё это пиздан-л?
   Пусть валит сюда и полюбуется!
   Самому страшно становиться от такого, это ж надо!
   Я был сам не свой, моя рубаха валялась вся изодранная и затоптанная, пуговицы усыпали пол блестящими крупинками, похожими на крапинки мелкого дождя, измятая и скомканная футболка Рея тоже была заброшена хрен знает куда - и туда ей и дорога, джинсы - пока еще толпились у самого пола, но, пока еще на нас. Я толкнул любимого на диван, сам налетел на него молниеносной стрелой, как из арбалета, накрывал его тело во всех возможных мне доступных ракурсах и ласкающих взор местах, пытался охватить все и сразу всеми возможными способами. Зубами стягивал его штаны, вылизывал каждый доставшийся мне в честном бою кусочек его теплой кожи, оставлял на ней мокрые дорожки своего обоготворения этого наироднейшего человека, облобызал каждый миллиметр драгоценного тела. Его стоны, прорывающиеся сквозь тонкую вуаль сомкнутых губ, изливались самой чудной и одухотворенной мелодией для моего трепыхающегося сердца. Внутреннее и внешнее вместе - это что-то неимоверное! Это и смертные врата Валгаллы, и непогрешимые небеса Всевышнего - одно сплетение прорывных звуков, несдерживаемых стонов и истощенных всхлипов. Чем не оркестр самого высшего уровня? Нам бы музыку экстаза сочинять... хотя, почему 'бы'? Мы уже воплощали ее в явь.
   Я пытался приподнять ноги Андрей вверх и закинуть их себе на плечи, некрепко укусил его под коленкой, где кожа была самого нежнейше-изысканного и дорогого шелка, зализал невидимую ранку. Любовник выгнулся с тихим стоном чуток назад, уткнулся своей мордашкой в спинку дивана и, приподняв руки вверх, ухватился ими за самый край вселенной...
   -Думаешь, поможет? - Прохрипел я ему. - И не надейся.
   Он ничего не ответил, а я и не ждал.
   Я начал жадно делать ему минет, попытался в это же время руками ласкать его сжатые до отказа от напряжения ягодицы, почти теряя самоконтроль от вида просто охриневшего от услады любовника.
   Вот та граница счастье, где ты умираешь от удовольствия, когда не тебе делают приятно, а когда ты заставляешь биться и умирать в руках партнера, и сам же почти что срываешься за грань от такого нахлынувшего ураганом наслаждения.
   Я одурело хотел, чтобы он кончил мне в рот, так сильно и умалишенно этого хотел, что начал покусывать его зубами. Крепко, не нежно, сосал с такой усердностью и азартом, что головка его члена была уже не во рту, а касалась моего адамового яблока внутри. И постанывая, я ласкал его своим горлом изнутри. И сосал, уже не вылизывал просто, намного яростнее и напористее, так глубоко и дико, что дыхалка ушла в загул. Чем я дышал? Мне кажется, что в такие моменты, на таких скоростях и высотах, организм, легкие и все другие части тела замирают, аккумулируя энергию ранее, и начинают использовать сохраненные дотоле ресурсы. Точно, иначе - я бы издох уже.
   И так одурело просто пожирал его, я не слышал, как он молил остановиться, как просил чуток придержать, не рвать на части и еще что-то. Я погрузился в свой иллюзорный мирок чистейшего экстаза. Вот это приход!
   И когда по его адорантному телу, напряженному и бьющему через края мной, начали пробегать сначала крохотные, затем более насыщенные и углубляющиеся судороги накала, я понял еще грамик - и он рванет за орбиту. Я не усиливал более нажима, не ускорялся на подъемах и не затягивал на спадах - этого не нужно. Я хотел дать ему всего себя, а перевозбудить - это сделать больно. Он не заслуживает боли, не сейчас, здесь и в данную секунду мне было очень необходимо подарить ему мечту.
   Мошонка его, и так напряженная, стала немножко подрагивать, мышцы на животе согнуло в три дуги, и он немного приподнялся в немой просьбе. С губ срывались то очень нехорошие слова на мою ничем, почти, и неповинную голову, а то такие хвалы Господу за посланный ему подарок с неба, что если бы я попытался ухватить смысл из его ' рассказа' - то психушка мне гарантирована.
   -Крис....подожди....Господи!!!!...а-ааам.ммммммм. Не жди....уже....все-ра....в...н.о..! ААААААААААА!
   И он начал кончать. Именно начал, ибо продолжалось это долго. Он стрелял мне своей огненной спермой а глотку почти минуту. Никогда не думал, что можно так протяжно и умопомрачительно долго кончать. Эйфория...просто кайф. И пить, и глотать это сладко-солоноватый вкус....блядь, но, правда, охуе-но здорово. Вот что-что, но чтобы глотать так чью-то сперму и чтобы так в радость в этом сдвинувшемся опьянении - это нужно принимать любовника, как себя самого, иначе и не скажешь.
   Это - кульминация не просто оргазма, не просто деификация соития, это то, из чего состоит любовь в проявлении на физическом уровне.
   То, что только что было, не назовешь просто актом. Все мое и его существа были сродни аллегро, иногда немного замедляясь и переходя на темп почти аллегретто, но никак не утрачивали одного и единого связного шва в нашей симфонии звуков редчайшей красоты.
   Во рту у меня жгло, губы припухли и стали похожи на лепестки мака, я сидел и смотрел на его нервно дергающуюся грудную клетку, дыхание еще не пришло в норму, а тело не успокоилось от мелкого сотрясения всех крупных и мелких мышц на теле любовника.
   Когда он немного успокоился и смог надышаться, веки его приподнялись, и он кометой рванул меня к себе, так молниеносно и неожиданно, что я прифигел. Не успел никак отреагировать, просто жадно припал к источнику из его губ и потерялся там на долгое время. Он вылизывал все доступные уголочки во рту, выписывал там узоры и кружочки, фигурки всех допустимых форм, обласкал каждый мили - мили ...плоти, исцеловал так мои губы, что любая силиконовая красотка позавидует их насыщенному цвету и пушистости от натирания объему. А рука его тем временем просто суперски быстро и точно нашла то, что так жаждало быть найденным, и пропустила она меня через весь секс-репертуар виртуоза высшего масштаба.
   Просто рука - и вытворять такое. Я попал. Меня никогда никто так ахуенно не трахал рукой! Она была сверху на самом кончике канала, она была снизу на подобранных в жмут яйцах, со всех сторон и углов всевозможного направления, потом нажалась какая-то точка, - и я просто охнул от такого напряга, что едва не извергся. Как я удержался? Видно такая точка была, чтобы подвести, помучить и - обломать. Гаденыш! А затем он начал подрачивать, немного, слегка, потом резко тормознул и так сжал, что я почти выплюнул свой стон ему в рот, задергался, как при эпилепсии, как припадочный, цеплялся за первый его участок кожи, что попадался под руку и снова стонал. Пытался двигаться в его руке, но как только пытался, он мгновенно, сволота любимая, останавливался, и я дурел.
   -Рей...
   -Нифига, ты меня жалел? Жди и от меня отдачи.
   И я ждал, а что оставалось? Хоть бы пососал меня чуток, так нет, у него сегодня другое кушание на завтрак.
   А затем его вторая рука просунулась немного назад, пролезла сквозь две половинки моего седалищного нерва и начала круговыми движениями протыкаться внутрь.
   Твою ж маму! Как же хорошо! Он не проникал, только кружил и нажимал сверху там, где в середине, по его расчётам...? Изверюга! ПО его расчётам была простата. Сказать что я звезданулся от не доё - это было ничего не толкнуть.
   -Рей, сучараааааааааааааааааа, сжальсяяяяяяяяяяя!!!!!!!!!Бляяяяяяяяяя!
   А он и не думал даже, просто нажимал, дрочил, целовал,и еб-л меня почти....почти... Я начал пинаться, пытался вырваться и пиздан-ть его хоть чем-нибудь, но на полу ничего и не .....было.....На полу?!!!!! Какого хрена мы на полу, и как мы там оказались?!!! Когда? Были же на диване....Охринеть! Фейсом меня об тейбл! Я и во времени и в местности потерялся! Как оказалось, позже я узнал, что моя извращенный любовник просто съехал своей улетной задницей с дивана на пол, а я за ним. И почему я ничего не почувствовал? Да, согласен, придурошный вопрос.
   В общем, я дергался и подпрыгивал на нем и его знающих свое дело руках так, как молодой и тупой жеребец, которому показали табун кобыл, а он привязан веревкой к столбу. И только ему бедолашному, и оставалось, что ржать оглушено, и бить копытами землю под ногами. Так я, в принципе и делал. Хотя, периодами, я скорее был похож на извивающегося угря в руках рыболова. Но это нифига не помогало. Только я что-нибудь предпринимал - и тормозная реакция в действиях от нападающей стороны, тобесть Рея.
   -Мазохист ты, бля.....
   -Не мазохист, а друг-извращенец... Не люблю в долгу оставаться, вот - сразу и возвращаю.
   Я заткнулся, не мог я говорить в такие моменты, сдвинуться можно, как же хорошо!!!
   -Рей, умоляю....................пожалуйста.........- проскрежетал я одними только зубами.
   Я умолял его всеми возможными способами, и когда у меня уже начали срываться не просто стоны, а иступленные всхлипы и крики, а потом я просто рухнул на него и тихо заскулил - он резко укусил меня за шею, сжал головку члена и отпустил, а палец врезался внутрь.
   Я не выдержал и кончил.
   Кончил обильно и до боли в глазах, до боли, что граничила с раем, почти.
   Рассекая тишину в квартире своими долгими и рыдающими захлебами, я согнулся на грудь любимого так истощенно и 'в смятку', что грохнись ракета на наш дом, в нашу квартиру, мне было бы по херу.
   Сперма брызнула мне на сжатый в спазме живот, на грудь любовнику и его руку. Он начал медленно и опупенно томно растирать ее между рук, втирать в мой пресс, в свою грудь, а затем поднес руку к своим губам и слизал остатки ее с пальцев своих живописных, что если бы не мое ' в ахуе' кондишн, у меня бы встал, реально. Снова. И я нервно сглотнул. Пиздец, он клевый шкент!
  
   Я был почти в состоянии аффекта. Сказать больше нечего.
   Андрей успокаивающе баюкал своими аристократично-длинными пальцами, лилейно гладил мою мокрую спину и дрожащие руки, почти хрупко прижимал мою отяжелевшую голову к плечу, и целовал веки. Долго целовал, зацеловал до искр в глазах. Правда, я теперь понимаю выражение такое ' искры в глазах'. Это, такие маленькие точки, которые начинают расширяться по кругу и волнами света расходиться по ободкам оси. И взрываться до опупения!!!
   Мы сидели так на полу до тех пор, пока я не отошел немного от такого марафона. А он оказался не из легких. Вот так накаляться до грани, как уголек в адски-палящей печи - это опасно для жизни.
   И никакая это не маленькая смерть, это самая, что ни на есть кончина всего меня. Если так будем и дальше продолжать, то я через пару месяцев стану похож на 50-летнего старичка. А не очень хочется сразу перескакнуть такой огромный период времени. Мне с Реем надо много нагнать, а не то, что упускать. Это не честно. Неужели я такой слабый?
   -Не боись, ты у меня еще тот силач. Не буду больше тебя так заезжать. Я чуток увлекся и переиграл, а с тобой нужно аккуратно, ты ж такой чув...Молчу. Прости, малыш. Но, я и не врубался в тебя особо глубоко. Ты ж моё горе луковое...
   Я смутился. Очень. Не уж то я сказал все это вслух? Твою ж маму, точно меня не по-детски занесло. Я покраснел, как школьник на линейке. Андрей легко погладил меня по щеке, успокаивая как бы, и меня попустило. Но голос все же заплетался.
   -Нужно вста..вать. Ты меня сейчас отимел, а теперь Саня на работе приступит. Да, день не из легких. - Я начал подыматься на не крепких еще ногах, использовал плечо любовника, как опору и попытался отыскать свои вещи, оглядываясь по сторонам.
   Да, свитер помят, как будто бы побывал в одном очень интересном месте, о рубашке можно забыть, только джинсы и годятся. Клево, если так и дальше пойдет, придется очень скоро обновлять свой гардероб, тем более, что половину вещей я отдал Рею, ну не ходить ему в одних штанах все время? Я и рад только, так приятно видеть, как любимый ходит в том, что было на мне, а теперь касается его жаркой кожи....
   Е, хватит, не хватало мне снова завестись, озабоченный псих, по-другому не назовешь.
   Я побрел к шкафу, достал чистую рубашку, вытащил любой попавшийся под руки джемпер, побрел в ванную, сполоснулся, натянул механично все на себя и прислонился к стенке.
   Андрей тихо зашел в ванную, он все делал очень тихо и невидимо почти, и застал меня в таком слабом состоянии.
   Подошел вплотную, приподнял мне подбородок и легко поцеловал.
   -Ты как? Все нормально?
   -Да, - только и хватило меня на.
   И чего я так завелся? Вроде, ничего такого сверх и не было, а меня так рвануло.
   Хотя, это кто и как делает, если взять моего любовника, то он ничего ' ничего такого' просто не делает, он это ТАК делает, что земля сходит со своей оси, когда хоть что-нибудь попадает в лапки любимого мазахиста.
   Пока Рей споласкивался, я сел на стул в кухне, откинулся, прикрыл глаза и ....улетел.
   Проснулся я от того, что меня кто-то тормошил за плечо.
   Я уснул. Просто так взял и вырубился. Вот тебе и недосып по ночам.
   -Е, просыпайся.
   Я распахнул ошарашено глаза, непонимающе огляделся по сторонам, резко вскочил и прифигевше побрел по коридору к обуви.
   На работу я опоздал, конечно, и естественно Сашка не упустил момента поиздеваться надо мной.
   -О, не уж то мы явились? Неужели? Не стыдно!? Хотя, лучше стыдно, чем никогда, да? Ты как раз пришел к обеду, можно и откушать-с, сер. Не устал, бедненький? И что ты делал только?
   Он подошел ко мне ближе, прищурился, как всегда хмыкнул, и тут заржал.
   Я не понял шутки. Он чего?
   -Е, тебе плохо? Ты что?
   -Да ты весь в засосах. Милок. Бурная ночь или...нет, много бурных ночей. Вчера тебя тоже не было на работе, я не ошибаюсь?
   Я смутился. Потом решил и его постебать.
   -Это не засосы, это заёбан-ные ранения на любовном фронте.
   Он снова затрясся от смеха и не уступил.
   -Ага, понял. А кто ж тебя так ранил? Друг иль враг?
   -А то ты не знаешь?
   -Знаем - знаем. Андрюша твой ненаглядный. А где он, кстати?
   -Здесь он, в салоне что-то там высматривает. Е..., у меня к вам разговоров насчет него есть, деловой.
   -Деловой, говоришь. Давай, выкладывай, деловой ты мой.
   -Ну, я только предложу. Настаивать не буду.
   -Давай, только быстро, а то все, прям, падают с ног, так работать хотят. - Сказал он и сел обратно в свое неизменное кресло, посмотрел на меня с полу усмешкой и стал ждать продолжения.
   Я осмотрелся по сторонам, давая себе пару секунд, чтоб собраться с силами и перешел к делу. Мы говорили часа полтора. Я предложил ему идею насчет расширения салона за счет продажи не только байков, но и машин. Эта идея у меня уже давненько зрела, но интенсивного оборота она пока не набирала, потому что последнее время мне было не очень до этого, а с приездом Андрея, его желания работать и знания рынка авто, я решил воспользоваться удобным случаем. А Рей действительно хорошо в этом разбирался, мало того что у него было высшее образование по финансам и экономике, что-то он там говорил, что за границей переквалифицировался, перездал и там еще диплом получил, но я не особо понял что. Ну, так он здесь практично занимался этим, у его дяди был свой авто-магазин. Раньше, он был боксер, а потом перешел на более спокойное и выгодное поле действия в миру. И Рей, часто давал ему те или иные консультации по возникающим проблемам. А таковы, всегда имелись, а у своего же отца он был финансовый консультант, ибо, кроме того, что отец был депутатом, своих всевозможных магазинов и фирм было не счесть. Кто бы сомневался. Так что, взять Рея на работу - это был не самый проигрышный вариант. Сашка обещал подумать, но поговорить с Андреем нужно было обязательно, это не игрушку купить. У него, в принципе, всего и так хватало, более чем, но, скорее по моей просьбе, он решил подумать. И на том спасибо.
   Мы спустились со второго этажа на первый в сам непосредственно салон, нашли Рея разговаривающим с одним из работников. Он увидел нас, улыбнулся, извинился у Витьки и пошел к нам навстречу. Пожался с Саней, тот ему странно подмигнул, и все решили одностайно поехать где-то отобедать. А есть я хотел. Ну что мне два постных блина и чашка кофе? Фигня! Любовник тоже почти ничего не ел, еще меньше, чем я.
   -Куда идем? - Спросил Саня и махнул в сторону Французкого ресторана.
   -Не, не туда. Пошли в наш, русский и родной. Ты же знаешь хорошие, я хочу борщ, пельмени и салат. Много.
   Рей и Сашка рассмеялись, я сделал морду кирпичом и пошел одеваться. Ждать их не стал, пусть ржут. Подумаешь, не люблю я френчи, и что?
   -Засранцы, мать их.
   Мы хорошо пообедали, Сашка знал толк в выборе хороших мест, немного пообсуждали мое предложение, а затем я с Реем вернулся на работу в магазин, а босс поехал по свои другие работы, куда точно, я не стал спрашивать, толку то? Их так много, что и не запомнишь.
   Остаток дня прошел более спокойно, чем его начало, и медленно, но уверенно подошел вечер. Мы старались на протяжении дня мало встречаться с Андреем, а то, видя его точеный профиль и красивый нос, мне хотелось подойти к нему и прижаться, так сильно и основательно, так беспамятно и требовательно, чтобы до скрипа тел.
   Нет!
   Тупить нельзя.
   И как мы собираемся вообще вместе работать? Может, он и сможет держаться, а я ж обязательно сорвусь, забудусь и ...да, задачка не из легких. Вообще то, я не очень и хотел сдерживаться и прятаться, но не так всё сразу. Они все тут офанареют, а это в общей сложности не считая меня и Сани человек десять-пятнадцать. Не, так не пойдет. Нужно что-то придумать.
   'Буду не смотреть на него, или...пытаться не встречаться'. Сказал сам себе и заржал. Да, не смотреть на него, это как? Глаза себе скотчем или клеем залепить? На этого гада попробуй и не смотри. У меня только целый день голова и крутиться из стороны в сторону в поисках длинных темных волос.
   Предложите дураку посмотреть на себя со стороны, он вывернет себе шею! А что, нет? Очень даже я!
   Нужно будет и это как следует обмозговать.
   В конце рабочего дня я подошел к Рею и тронул его за плечо, он так увлеченно ковырялся с Витькой в деталях нового байка, что даже и не заметил моего приближения.
   Он поднял голову, улыбнулся своей ....своей зашибенной улыбкой и я поплыл. ' Возьми себя в руки!' кричало все у меня внутри, но вот это как? Треснуть себя по голове или трухнуть? Или по мордашнику залепить? Как мне адекватно реагировать на этого ....мужика? И, хоть Витька геем не был, хотя, свечу то я не держал, но все же -вроде нет, но на Рея он тоже реагировал не совсем спокойно, не просто же так 5-6 часов подряд провозился с ним! От этой мысли у меня перед глазами заплясали красные тряпочки....убью, на месте без следа и следствия! Укокошу!
   Нет, все точно, приехали, бля. Я что, ревную его?! Уже? За два дня? Ну, три?!!
   Я резко крутанулся, уставился прямо перед собой в одну точку и попытался успокоиться. Вдох-выдох, вдох-выдох! Да, дела у меня не очень. Что-то мне совсем заплохело, и что мне делать теперь? Совсем я никак. Убиться рыдая и не встать.
   Мозги выключились тогда, когда сзади мне на плечо легла горячая и родная рука, я чуть повернул голову, посмотрел сначала на руку, потом в глаза любовнику, и меня попустило. Как снять с головы ведро, или тяжеленный шлем, и с огромной силой шмякнуть его об асфальт, и освободиться, и хватануть воздуха, и просто остыть. Там, в глазах его, не было злости, ревности, обиды, нервов и прочей херни, что сейчас так властно и яростно бушевала во мне. Там была настоящая и тихая радость, простое и так необходимое мне, да и ему умиротворение, и любовь. Да, он не произнес этих слов мне, хоть и сам ждал и получил их от меня, но я точно знал, что там она, засранка эта, есть. Я выдохнул всю свою немую и едкую желчь через немного приоткрытый рот, и мне стало хорошо. Вот умеет он на меня так действовать, как лучшее и сильнейшее лекарство, как мой личный наркотик и дымок, как самый сильный антидепрессант, как самый большой и реальный стимул жить. В его руках - сила! Или в глазах? Во всем нем - животворящая и созидающая энергия меня и его.
   Мне так сильно захотелось прижаться губами к его руке, а лбом к его лбу, что только огромнейшей силой воли я заставил себя остановиться.
   Я сгорал в его пламени глаз, просто уносился в неведомые дали, и мне стало абсолютно пох-й, что и кто подумает о нас, пидоры мы или больные, все стало безразлично. Вот такой я пофигист. А бабочка, ночная, тоже летит на свет яркого и завораживающего фонарика в ночной дымке света, и знает же, дурра такая, накроется ее недолгая жизненка, а летит красавица, рвет свою мелкую задницу к потоку тепла и зажженной искры, к свету. А почему? Да потому, что свет и жизнь - это едино, без одного не существует другого, и наоборот, закончиться жизнь, и кому нужен этот свет? Но не знает, глупая, что свет разный бывает: есть тот, что лишь крылья жжет, нитку ее короткого и так существования обрывает, а есть такой свет, что жизнь эту и поддерживает, наполняет ее ценными минутами в самой вселенной бытия. Так вот именно Рей и был тем светом, что меня наполнял, творил и нес на руках. Нес, как маленького и беспомощного ребенка, или инвалида, у которого, в результате аварии или несчастного случая повредило почти все органы. А он, мой славный спаситель, мой преданный друг, мое самое дорогое и необходимое лекарство в мире. Вот только так, и никак иначе. Уйдет он - и света, в моей никому не нужной жизни, уже не будет. Только в его силах зажечь и погасить огонь, только ему дало сердце мое эту власть. И сколько бы я не бился над этим вопросом - ответа я не получу. Никогда. Мы не выбираем сознательно, кого любить, толи это от одиночества, то ли время пришло, толи душа душе задолжала, а, может, просто дело случая - не ведаю я этого. Никто не ведает. И пусть. Лишь бы сердца влюбленные в унисон стучали, а ответ - да кому он нахрен нужен? Если узнаем, может, и любить перестанем. Мы, люди, странные существа, что тайна и загадка - манит, а что обычно и понятно - зачем нужно? Серость и трухля! Запретный плод хотим, вот и мучаемся от хрени всякой. И истоки этого круга ведут еще от самого начала, по Библии, по крайней мере, так ведь пишут. Был Адам, и из ребрышка его Еву создали, и жили они ля-ля-ля и так далее, но вот тут змей явился, искусил он невинную душой и безгрешную дотоле женщину, и пали они, ибо греха искушали. До сип пор мы жрем и никак не наедимся грехов этих. Несправедливо, бля, как не справедливо. Да, грех, да искушение такое вот, так нафиг нас такими вот творить искушенными, такими падкими на все ни-ни? Такими слабыми в силе воле, вернее, 'несилеволе'?
   Вот никак мне этот вопрос не дает покоя, на кой хрен ты, Боже, создал нас такими несовершенными, не Дурак, прости за слова эти, но ведь не дурак же ты, что ж ты так промахнулся? Или, все так и было задумано?
   Да уж, смешно, да и только.
   Рей, видно понял, что я далеко от мира вещи и быта, подтолкнул меня своею уверенной и направляющей рукой к выходу, я механически, неосознанно и туповато повернулся и пошел. Он, по дороге захватил свое пальто, взял мою куртку - и мы вышли на улицу. Снова начал брать морозец, небольшой, но так намного лучше, чем весна в январе и слякоть непостижимая. Покалывало щеки, дышать было хорошо и легко. На морозе я быстро очнулся от тумана, надел куртку, и повернулся к Рею.
   Мне безумно захотелось сеть с ним на своего железно-сплавленного коня, оседлать его твердые и гладко выбритые бока, почувствовать силу и мощь почти небесной машины, впустить в свой давно забытый порыв легкого и беззаботного дыхания, отпустить тормоза и помчать навстречу матушке судьбе. Во всей красе, без каких либо запретов и условий, никому не нужных объяснений и глупых пониманий, просто рвануть с места - и драпануть куда-нибудь, хоть за облака. Так остро и четко я это прочувствовал, так яростно захлестнуло меня это желание, что крышу сорвало, башню снесло, мозги набекрень и я, расставив широко руки и подняв голову к темному и замкнутому на все замки небу - закричал внутри во весь свой достаточно звонкий и срывающийся голос. Никто не мог услышать моего крика, предназначенного только небесам и во всеуслышание душам на просторах. Это было исторжение из самых закаульчатых и дремлющих глубин пазухи, было внутреннее и охренительно прекрасное освобождение. Крик был такой немой и такой полноценно-насыщенный, он был так громок и могуч, что рвал все пределы и рушил крепости моего сдерживающего до сих пор напряжения силы воли и терпения.
   Я стоял и выл, как ополоумевший и сбрендивший полностью волк, или задыхающийся на привязи пес, что только то и делал всю свою трещавшую по швам жизнь, что сидел в своей конченной и похожей на мелкий гробик будке и пытался хоть одним глотком нырнуть на волю океана в жизни. Так могут погружаться только те, кто дошел до преграды своего и чужого, и не хотел разделать это, наоборот, сливать воедино и навеки, на вечность, до бесконечности.
   И мне абсолютно по барабану, как это смотрится со стороны, как это будет отображаться во взглядах совсем чужих мне людей, нечаянных прохожих и почти что вневременных мгновений. Мои мгновения - они те, что нужно, и там, где нужно, и плевать на все!!!
   Я стал свободен!
   Почти.
   Не считая маленького, вернее очень большого, БОЛЬШУЩЕГО ПРОСТО, но жизненно необходимого фактора - Моего любимого.
   Он не мешал мне, не торопил и не недоумевал, он принимал меня таким вот, странно-улетным и, мечтательным идиотом.
   Он полностью синхронизировался со мной, стал почти моим собственным эмпатом, или это я стал им для него?
   У меня было такое ощущение, что он исполняет невидимый сольный танец, но не в классическом обычном своем собственно-персональном балете, полете не тела, но чего-то намного выше и прекраснее, что сопровождается невидимой музыкой напевно-лирического характера и настроя, а своим индивидуальным таким ритмом, соображением, восприятием полной отдачей. Так медленно и тянуще, что у меня все замирало от предвкушения сплясать с ним снова и снова в этом обоюдном порыве, в унисон.
   Рей начал очень медленно подходить, почти прорывать то пространство, что создалось в моем внутреннем мирку, легонько отводить полы и шторки времени немного в сторону, как бы давая место для маневра, для скольжения через все это, и для достижения не чего-то большого и значащего, но простого и обычного - меня и его.
   Это запутаннотак. Но, иногда в нашей голове проносятся именно такие вот немного нереальные вещи. Согласен, не немного, вообще бредовые, но если они есть - что ж поделать? Нужно принять себя. Мы все немного того, когда любим.
   КОГДА ЛЮБИМ.........................
   Я сделал пару шагов ему на встречу, протянул руку и наши пальце сплелись в немом общении, передачи информации другим, всем - телом, мыслями, душой, чувствами.
  
   Как же это здорово понимать вот так друг друга, это - то самое и есть!
   Я потащил его молча за собой, без единого пролитого слова и скинутого вопроса, просто вел.
  
   Рука в руке, душа в тепле, мечта в тебе, любовь во мне.
  
   Я привел его к маме.
   Мама - она одна, она такова, какова есть: пахнущая домом и теплом, улыбающаяся выпечкой духмяной, держащая меня рукой поддержки невидимой и просто прощающая меня в моих попытках самопознания и самореализации.
   Мы подошли вплотную к двери, но пару минут постояли, просто молча держась за руки, как дети малолетние и оборзевшие на все и всех и вся, улыбались легкими губами, кидали друг другу мячики взоров и ловили их обратно. А затем, я уверенно, но медленно поднял руку и нажал на звонок.
   Странно, но когда ты влюблен, все перестает существовать по обычному и нормальному кругу, даже время течет по-другому. Оно, в одни мгновения растягивается до непонятных тысячелетий, а в следующую секунду то перескакивает, а то проматывает то, что тебе не очень нужно, как пленку в камере. Можно что-то замедлить, что-то стереть, что-то добавить, что-то перекрутить. Как необычно...
   Мать плавно и неторопливо открыла дверь, потянула ее на себя, и увидев меня -разулыбалась.
   -Ну, наконец-то, дорогой, мой! - Как же я любил ее обволакивающий и теплый голос, такой до боли из детства и смеха, что хотелось молниеносно кинуться стрелой к ней и зарыться носом в ее подрагивающей и всегда спокойной груди. Она никогда не изменялась, всегда была молодой и живой, естественно-непринужденной цветущей - оптимист до кончика волос.
   Совершенная бельфам!
   Вот в чем бы она не была одета, какой уставшей или измотанной не чувствовала себя, но в доме ее всегда окружал некий антураж. И для этого не нужны были дорогущие ненужные вещицы, море шмотья и украшений, это было просто в ее крови, в ее маленьких пальцах настоящей фрейлины.
   Я обожал ее.
   Внешне, я был очень похож на нее, почти что копия, а вот характер у меня был немного другой. Я не был так положительно настроен как она, во мне была помесь ее, отца и моего, только личного и немного того, от мира сего. Моя упрямость иногда напоминала не убеждение и плюс, а немного глупость и консерватизм. Даже тупость, в некотором роде. Но, как ни тяжело себе было признаваться в этом, все-таки приходилось это делать. Во мне есть дефекты, и их много, очень. И, раз зная это, раз принимая мое идиотское убеждение, что граничило с почти, что ослиной глупостью Рей принимал меня, значит можно закрыть на это глаза. У всех ведь есть недостатки, просто в себе их тяжелее признавать, но видеть, мы их видим. Мама тоже это знала и прощала, всегда притом. Если с отцом было тяжело, то с мамой у меня был рай. И что самое главное, она никогда не держала меня возле своей юбки, не привязывала ни привычками, ни взглядами, ни убеждениями. Я рос и с ней, и в тоже время сам по себе. Мне давали простор в действии, выбор, и я это очень ценю, не многие могут похвастаться этим. Но, не всем и нужно это, а мне - такому свободолюбивому упрямцу, как воздух.
   Мама обняла меня нежно, прижала с трепетом к груди, поцеловала в обе щеки и погладила по голове. Я всегда немного стеснялся таких вот телячьих нежностей, и перед отцом, потом перед Славиком, а вот перед Андреем - ни капельки. Я попытался краем глаза проследить за ним, но ничего, кроме его правого плеча мне не удалось высмотреть. И только тогда, когда маман выпустили меня из рук, я представил их друг другу.
   Мать приветливо улыбнулась ему, поздоровалась и пригласила в дом. Рей же протянул нерешительно немного руку, засмущался и ...засмущался? Рей?!! Я впервые видел его смущенным! Не может быть! Он же видал кого хотишь, и знаменитостей, и богатеньких шишек, и Сашку, как своего легко принял, а маму мою так? Что такое - не понял. Я вопросительно зыркнул на него, он едва приподнял и опустил плечи, мол, а что такое? И такое бывает, и я просто не знал, что и думать. А что думать? Это же моя мать, и она не кусается, не бьется, она только обнимает, любит и ждет. И терпит, и прощает. Такая она у меня. А какая мать у Рея? И тут до меня начало доходить, что может, он не нас, ну, то есть меня и его вместе, стесняется, а именно не знает как вести с мамой моей самой по себе. Но, это же самый близкий человек, не уж то у него по-другому? Кто его знает, у богатых свои причуды и закидоны.
   Мы вошли. Рей нервно переминался с ноги на ногу, все никак не мог найти себе удобную позу.
   -Рей, расслабься, - все нормально. Это мать, она не обидит и не укусит. Будь таким, каков ты есть, и все. Ничего более и не требуется. Правда. Она очень мирный и спокойный человек, не полезет к тебе, если ты этого не захочешь. - Мама пошла на кухню доставать нам еду и накрывать на стол, а я, пока она была занята, прижал несильно любимого к себе, и прошептал в висок.
   - Ты что, глупый. А ну глянь на меня, - потребовал я мягко любовника, и заглянул с немым вопросом в его прифигевшие и неузнаваемые глаза.
   -Не дури, она Славика, как второго сына любит. И тебя полюбит. Знаешь, какое у нее доброе сердце? Я - сволочь еще та, но она сама доброта. И, как не странно, эта доброта ей возвращается. Ты просто выдохни сейчас, - и сам показал ему дурашливо свой выдох, улыбнулся ему всем сердцем, обернулся, глянул, что мамы на горизонте пока нет, и нежно поцеловал в оцепеневшие губы. Рей вздрогнул, вздохнул рывком и на мгновение ответил на поцелуй. Но лишь на миг, затем уверенно отодвинул меня своею рукой чуть в сторону и прошептал:
   -Все нормально, извини меня, я сейчас... Просто, не нужно здесь поцелуев, я не готов пока. Хорошо? Иди к ней, она соскучилась очень, видно же. - Он сказал последние слова таким мягко окутывающим голос, тембр стал такой бархатно- ранимый, что я рот от изумления открыл.
   -Угу, - только и хватило меня.
   Я обул тапочки, зашел в ванную комнату и помыл руки, затем пошел в след за мамой на кухню.
   Мать как раз вытаскивала посудный набор, доставала вилки и ложки, я легонько коснулся ее руки и забрал все себе.
   -Мам, оставь, я сам. Ты лучше еду доставай. Мы очень голодны, я в последнее врем, лично, постоянно так. Организм, видать, хочет наверстать упущенное, да с моей нервотрепкой и беготней никак не выходит.
   Мама улыбнулась, мимолетно коснулась рукой моих волос, вскользь провела по них и, рванулась к блюдам. Здесь, на кухне, был ее маленький рай и уникальный уголок. Еще с самого детства я любил заходить сюда и наслаждаться вкуснющими и разноцветными запахами еды, запечатлять на всю свою жизнь причудливые и закарлюченные формы всяких досочек для нарезки и для красоты, мисочек, с такими узорами и витушками, что в глазах начинало рябеть и крутиться, чашечек всех возможных и невозможных размеров - от самих мелких и до просто огромных. Здесь висело и куча фартуков, и прихваток, и полотенец, и ножей, и вилок ....и чего только не было здесь. И что самое интересное, все вот это не смотрелось безвкусно, нет, между ними была такая душевно понимающая связь, такая гармония в подборе стиля и домашнего простого уюта, что я просто диву давался, как так можно все устроить и учудить! Фантастика, да и только. А кухня то была небольшая, как так? Вот в этом и состоит секрет женского, материнского мастерства в ведении хозяйства, в обустройстве своего маленького уголка. Поэтому и я люблю готовить. А как не полюбить то было? Нереально. Вот недаром говорят, что все наше и хорошее и плохое тянется с детства. То ли мы такие восприимчивые и память хорошую еще имеем, то ли мы, как чистая доска - и что хочешь можно написать, а то, просто в детстве нас тянет к чему-то очень взрослому и непонятному. Я любил маму и кухню - это были два почти, что одинаковых понятия. И еще, я часто прятался от отца здесь и его ну, слишком тяжелого взгляда и мужского напора. Задалбывал он меня им не на шутку, мужик, настоящий мужик и - все! Да, он, наверное, еще бы раз умер, если бы узнал, что его сын спит, и не только, с мужиком, настоящим таким мужиком. Это было бы забавно, жаль, не дожил он до такой хохмы. Хоть и был он тиран еще тот, но и светлые моменты были, не просто же так мать так плачет по нем, побивается и тоскует. О плохих людях так не вспоминают.
   Мама всегда все успевала, (так было на мой мужской и синовий взгляд, хотя, она и не идеальна, это я тоже понимал, но для меня - всегда такова) она мягко так подталкивала, очень редко кричала, почти никогда. И, мы с ней понимали на кухне друг друга без слов, нам их просто не нужно было, только взгляды, жесты и намеки, маленькие такие, почти неуловимые и памятные.
   Решили ужинать на кухне, мы ж не чужие, не гости толком то, зачем эта мишура, маетность, напряг и беготня? Рей в то время, как мы суетились на кухне, рассматривал фотки наши, книги просматривал, картины и прочую дребедень. Когда я зашел к нему в залу, он очень пристально всматривался в одну мою школьную фотографию, где я сидел на стульчике.
   -Да, не хотел я тогда фотографироваться, очень не хотел, я перед этим упал и сильно ударился, чуть всплакнул, а отец дал мне подзатыльник и я начал реветь еще больше, долго не мог успокоиться. Хотел, чтобы меня пожалели, но фиг там. Отец не панькался - не в его это принципах было, а мне, сам понимаешь, в то время да еще в таком состоянии просто не до его выкрутасов было. И тут, еще и фото, ох они меня заставляли, чуть ли не тащили на стул. Да и вся нога болела сильно, я так с велосипеда грохнулся, что у меня до сих пор шрам есть, почти сошел, но ямка есть. Так что, это не самая удачная фотка. Что ты так смотришь на нее?
   Андрей повернул голову ко мне, загадочно усмехнулся, ничего не сказал, гад, и медленно перешел к следующей фотографии. Мне ничего другого не оставалось, как последовать за ним. Весь наш дом был увешен вот всем этим - прошлым и пыльным. Политика, сплетни, споры и тому подобная чепуха были маме чужды, поэтому ей так тяжело было после смерти отца, ведь, кроме меня и его, она почти ни с кем и не общалась. Сама в себе, это тоже не очень то и хорошо, для нее в первую очередь. Но, когда попадаешь в наш дом, в маленький и теплый уголочек рая, начинаешь понимать, что все она делала хорошо и правильно, не распыляла себя на лишние трепли языков, не перемывала кости соседям, не выкидывала время в мусор, а дарила любовь тому, кто был ей дорог и кто в ней нуждался. Но, как и все нормальные люди, имела своих кучу слабостей и странностей. Но, не об том сейчас.
   Рей так смотрел на все фотографии, с таким усердным вниманием и концентрацией, как будто бы от этого зависела вся его жизненная сила. Очень тугой у него был взгляд, пристальный и впивающийся.
   -Что? Что ты пытаешься там увидеть? Спроси - и я скажу! Там ничего такого сверх нету, в КГБ у нас никто не работал, я - точно. Может, отец по молодости и имел так ниточки какие, но это все в прошлом.
   Шутка не удалась, любовник не отреагировал никак, только мамин голос прервал, начало было устанавливаться висящее напряжение.
   -Ребята, пора за стол, а там, на сытый желудок и насмотритесь, и наговоритесь, и вспомните.
   За столом было много всякого свежего, вкусного и сладкого. Ну, любитель я такого, сладкоежка, хоть и пыталась меня мама с детства не приучать, а дудки - я и таскал, и сам покупал, и ничего не изменит меня в этом плане. Рей нет, на сладости не очень падок, это и видно было сразу, а мне так хотелось как-то ночью обвалять его всего в меде или сливках и слизывать, и посасывать, и смаковать привкус его кожи в смешании со всякой всячиной.....Мгггггм!
   Здорово бы было, но....не здесь же, блядь! Матернулся я про себя, и попытался отвести взгляд ото рта Рея, который очень смачно как раз в это время жевал мамин пирожок. Вот сука я такая, даже здесь, я умудряюсь похабствовать всю невинность ситуации! Мне так реально захотелось стать вот тем самым пухленьким и румяным пирожком, побывать сейчас во рту у любовника, и излобзать там каждый зубик, все дёсны, скользкое небо и гибкий язык.....Фак же! Приплыли!
   Я спрятал свои жадные пальцы под стол, опустил стеклянные глаза вниз и попытался взять себя в руки, но какое там. У меня так больно встал член, что просто невозможно было сидеть за этим чертовым и неудобным столом, так яростно и бесполезно загибаться от ломки по сидящему напротив мужику, ахуенно- сексапильному в своем простом и невинном поглощении пищи.
   Я честно пытался, но, слава Богу, я наелся всего до, ибо теперь кусок в горло не лез, а кое-что совсем другое лезло и не туда.
   В мозгу просто нереально громадными буквами проплывало: ' ХОЧУ!!!!' и ничего больше пока там не помещалось. Что ж делать? Пойти в ванную и подрочить? Я ж из-за стола толком не встану, как двинуться то? Вот мне задача.
   Я попросил мать дать мне стакан холодной воды, сам резко отвернулся, встал к ним задом, открыл форточку и начал заглатывать ледяной воздух. Дышал глубоко, пытался, как мог успокоиться и утихомириться.
   -Крис, что случилось? Тебе Плохо? - Послышался сзади мамин голос, я отрицательно покачал головой, и сам не узнавая свой голос, пропищал:
   -Е, нет, у тебя жарко здесь, сейчас отойду.
   Я постоял так еще с минуту, затем повернулся, и не смотря на них пошел в ванную. Там я снял свитер и рубашку, попытался окатить себя холодной водой, отходил понемногу, но с трудом. Через парк минут в дверь ванной постучали.
   Я повернулся, протянул руку и толкнул дверь, приглашая стучащего зайти. Мама стояла и не знала что сказать, как спросить, просто стояла и смотрела. Я улыбнулся:
   -Не переживая, со мной и правда все хорошо. Правда. На много лучше чем раньше.
   -Я вижу, ты весь светишься. Не могу поверить своим глазам, но ты и, правда, сияешь. Есть причина?
   Я только кивнул в знак согласия. Она не стала больше ничего говорить и доставать, у нас ведь гости, улыбнулась в ответ и вернулась обратно на кухню. Я посмотрел на себя в зеркало: на меня смотрел молодой и достаточно симпатичный мужчина, с яркими чертами, с алеющими щеками, с припухшими и приоткрытыми в немой просьбе о поцелуях губами, и с такими ошалевшими от счастья, страсти, жажды и трепета глазами, что можно было очуметь. Это я? Писец полный! Таких перемен просто невозможно не заметить, нереально - я другой! Я охренительно возбужден, дико-ждущий и ненасытно-дающий себя ему, там, внутри зрачков был такой мир глубины и невинного порока, что можно было возбудиться от вида самого себя! Бля! Я не нарцисс гребанный! Клянусь! Нет! Но это...это просто зашибенно и охуительно плотской взгляд, распаляющий кровь и зовет подойти ближе! Чувственно-эротичный и аппетитно - просящий! И это видела мать? Я хоть так на Рея не смотрел?!!!!
   -Ой, мне и, правда, стало дурно! - Сказал я сам себе и чуть не съехал на пол. Пришлось ухватиться руками за раковину умывальника, и держаться за нее, как за спасательный трос.
   Не хватало еще опозориться в первый же вечер! И перед кем?
   Ой, как стыдно! Мужику столько лет, а взять себя в руки не могу!!! Нет, в руки взять я как раз и могу кое что, и хочется, и нуждается, но не будется! А вот в голову мозги - нет. Я пробыл там еще минут пять, потом вынырнул оттуда уже полностью владеющий собой и пытающийся смотреть куда угодно, лишь бы не на Андрея.
   Мама тихо разговаривала с гостем, ненавязчиво, но очень умело вытаскивала по ниточке из него крупицы информации, я сидел сбоку и типа не при делах, но сам наострил уши и хватал каждое его слово. Все его слова были для меня на вес золота, как самые бесценные сокровища и бриллианты, дожди рубинов и океаны алмазов. Вся его речь наполняла мои, незаполненные пока уголочки и пробелы, эликсиром трепетного благоговения и ребяческой радости.
   У него не было и половины того, что имел я, и когда мама наступила туда, где было еще очень сыро и незакреплено - Рей захлопнулся. Вот такой он был. Один неверный шаг со стороны человека - и он нем, он гроб! Но мне он давал шанс, еще один и еще, только мне? С ним я много раз прокалывался, много раз лез не туда, но он никогда не обвинял и не заострялся? Он меня щадит? Он прощает? Он доверяет? Подпускает? ЛЮБИТ?
   Выходит - да, пусть не словами, но поступками он доказывает это, хоть и нем почти во всем как рыбешка, карась, или окунь, или - щучка!
   Я молчал, мне было так приятно видеть друг возле друга двоих, самых родных мне людей вместе, рядом, близко.
   Как же мать отреагирует? Она не психанет, нет, и не наорет, и не....но она может не понять, и это отдалит нас. А выбрать я не смогу, я выбрал давным-давно, я и не выбирал, меня, что ли выбрали, или как же?... Или все само выбралось? Но, я не смогу без любимого, это факт и обсуждать, думать, ломаться тут нечего. Если мать меня любит, она примет меня таким, вот как есть, так и примет, со всеми моими патрохами странными, но простит. Пусть и не поймет, пусть не простит даже, но только не оттолкнула бы. Это будет хреново.
   Сколько всего, что ж я такой? И почему в моей жизни должны быть постоянно сложности? А дети? Она же внуков хочет! О, тут вообще аут, нокаут полный!
   Усыновим, бля!
   Удочерим!
   Приютим, что хочешь придумаю, но выкручусь!
   Бля буду, но выкручусь!
   Где только наши не маршировали?!!!
   Я услышал громкий голос Рея, что пытался пробиться сквозь гущу моих таких .....цветных, как разноцветная радуга мыслей, и таких нереальных, как возврат коммунизма, а вместе с ним и галстуков на шее, звездочек на груди и салюта возле лба!
   Я в непонятке уставился на Андрея и развел руками, мол, мужик, а я здесь причем? Вы ж себе мило так болтали, было весело и тепло, причем здесь я?
   Шучу, конечно, причем? Притом!
   При нем я, вот и причина!
   -Что? Я задумался, и не понял... Меня что-то спрашивали? Что?!!
   -Да, ничего такого особенного, просто ты улетел, а мама спрашивает, не хочешь ли ты остаться здесь ночевать, а то поздно и ...
   Я рассмеялся, громко и задористо, на всю мощь, Рей, тоже немного, но разливаться притормозил чуток.
   Когда напряжение ушло, я смог отговориться:
   -Мам! Что это за детский садик?! Поздно! Для меня хоть когда-нибудь что-то было поздно? Даже в детстве? Это шутка такая? Перестань, мы домой сейчас пойдем, тут пару кварталов, протрясемся, а то хорошо наелись, отдохнули. Спасибо за все, но нет, здесь я спать не буду!
   С тех пор как мы с отцом поругались, и он меня прогнал, я больше никогда не оставался здесь на ночь, даже после его смерти. Нет, я не чувствовал этот дом чужим, вовсе нет, но...не мог я перечить слову отца, пусть и покоящегося. Это его дом, не мой! Да и удобнее мне с Реем там. Здесь, придется порознь, а я не мог позволить себе терять минуты дара такого, бесценного подарка и блаженства. Я ж не дебил!
   -Мам, все, перестань.
   Она еще пыталась меня уговорить, лепетала там насчет холода, мороза, темноты и прочего, но я внутри просто смеялся ее добродушной простоте и наивности.
   ' Мам, - кричало все внутри, - да посмотри ты на меня! Не могу я быть здесь, да смилуйся! Это же педарастия полнейшая будет! Ибо, даже если я останусь здесь с ним на ночь и по разным комнатам, просто спать и один я не буду! Да посмотри же ты на меня! Я истекаю мокрой лужицей к его ногам от одного только взгляда! Я просто рассыпаюсь пеплом даже без его очей, просто от того, что думаю, о нем, и все! Мне финиш! Мне пиздец! Мне....все...мне ничего без него уже..не светит. Я дышу этим вот существом фантастичным. Если бы только знала, дорогая, как я сдвинут на нем, как меня сводит на нем только, одном и едином, самом уникальном для меня и неотразимом. Только одно его сладостное имя на губах моих умоляющих приводит меня в ТАКОЙ СТУПОР, что мне хочется душу свою разрывать и запаять ее в его нутро, навеки! Какой же я ноль, без его ....хм, да, без его палочки плохо! Очень, но не о его я сейчас тут палочки распинаюсь и зашибаюсь в доску. В общем, мама, нихрена не выйдет, i`m sorry very much, but nobody`s perfect!'
   Нужно валить отсюда скорее к едреной фене!
   Мама грустно вздохнула, но больше настаивать не стала. Меня не перепрешь и не переубедишь, если я вдруг что-то там замыслю.
   Рей, ёбко скотский, молча сидел и ха-ха ловил над моим препирательством и охрененно-вытянутой физиономией. Знает же, сцуко то, о чем я думал, и как мне неудобно сейчас за ложь перед матерью. Пришибу гада дома!
   Я поднялся с кресла, Рей последовал за мной, мы пошли в коридор одеваться. Затем я повернулся, прижал мать быстро к груди, поцеловал, и вылетел в подъезд. Как драный веник я свалил оттуда, аж стыдно за себя стало, но, лучше стыдно, чем...забыл блин. Сашка всегда кидал там всякие словечки насчет стыдно, но в голове сейчас творился такой кавардак, что нихрена и не вспомнишь.
   Андрей едва поспевал за моим побегом, пытался что-то там шутить, под-ё меня, но мне хотелось, как можно скорее убежать прочь и подальше, надавать кому-то хорошо по ушам за такое 'бессердечие и непонимание', а потом основательно так завалить этого же куда-нибудь и отиметь по всем дозволенным и недозволенным меркам и правилам. Имею, между прочим, полное право. Мне памятник можно поставить, что я сегодня столько терпел и держал себя в руках...нет, все-таки я сдержался! И в руках я себя не держал физически, разве что с моральной стороны подойти к этому вопросу! А! Какая разница! Главное, свое он сегодня получит. Ведь, специально же меня весь день дразнил, зная хоть немного его, можно было и ждать такого, сволота любимая! Затрахаю сейчас!
   Я так летел домой, что Рей пару раз чуть носом не проехал от такой скорости и по такому гололеду.
   -Да стой ты, ненормальной, какая тебя муха укусила? Чего ты так летишь? Я не хочу инвалидом домой попасть, лучше тогда бы у матери твоей остались...
   -О, да, меня укусила, только вот не муха, а мух бля, ворчливый такой и невъебенно много говорящий! Заткнись и не выводи меня еще больше!
   -А что я такого сделал?!!!! - Возмутился тот так театрально и естественно одновременно, что не будь я так непонятно чего расстроен и возбужден, я бы поржал, от всей души. Но, не до смеха мне сейчас, однозначно не до смеха. Я резко остановился, крутанул на каблуках 360 градусов, стремглав подлетел к нему и влепил его в себя с такой силой, что не то, что наши рты впечатались друг в друга, наши зубы стукнулись со звенящим скрежетом. Рей не ожидал такого, оторопел на все сто, и икнул в немом ахуё. Да, я всегда был крут и резок на поворотах, иногда, просто заносило непозволенно, но я таков, что уж тут.
   Затем он расслабился, сильно и жестко обхватил меня теплыми и живыми руками за пылающие щеки, прижал так груди, как только мать и может прижимать свое бесценное сокровище, младенца к груди, баюкал меня упоенно, гладил уступчиво и отдающее искренне, всего себя кидал к моим ногам и зализывал все мои ранки, трещинки, порезы и ушибы. Всю боль забирал за мою недолгую ...летнюю жизнь. Одним лишь поцелуем. И я успокоился, полностью обмяк в его опытных и несущих покой и уют руках.
   Мне стало намного спокойнее, легче, проще. Всю страсть отплеснуло, как рукой сняло, так просто и мгновенно. Мой тенденциозный ум, что концентрировался на всем связанном только с Андреем, утих, свалил в свою меленькую подчерепную норку под извилинки, и я смог снова трезво мыслить.
   -Все Рей, меня попустило.
   И вот так легко стоять прижавшимся друг к другу на захватывающе резаном воздухе мороза - это в самый раз для отупевшего осла вроде меня. Так стоять и протыкать друг друга взглядами, пониманием из самой глубины.
   -Давай зайдем и еды купим, а то завтра нашим желудкам будет не рай. В доме не осталось почти ничего. - Решил я, наверно, чтобы успокоить в первую очередь себя, а не стоящего напротив мужчину, что можно адекватно действовать, и нормально реагировать, не сходить с ума, не крейзеть. Рей колко хмыкнул и согласился. Еще бы ему не согласиться, мне его кормить и готовить, а чем? От одной мысли, что я буду стоять на кухне и придумывать очередное блюдо, и пофиг что, и пофиг как, но для наидрагоценнейшего существа - приводило меня в полный аффект. Мне хотелось лепить ему статуи, писать картины и посвящать их ему, писать стихи, поэмы, романы и кидать их к его ногам, хотелось лобзать его ноги и зарываться в него до безудержа. Я бы открывал миллионы новых миров, планет и галактик, если бы он просил. Я бы солнце скрутил в бараний рог и повесил ему не шею, чтобы оно согревало его излюбленное сердце, хотя, на кой хрен оно ему нужно, если он согревает меня и греет в тысячу раз сильнее и больше, нежели наша скудная и ничем не приметная звезда.
   Мы пошли в магазин, я хватал опять-таки все подряд и во многих количествах. Два здоровых и молодых...поправочка, будем считать еще и Славика, так, что три нехилых оболтуса, с живым воображением и безмерным аппетитом - это еще низадачка. Мы едва вытащили пять или шесть огромнейших пакетов провианта. Можно, если постараться, целую роту солдат прокормить, и не один день. А что? Я - не хочу ходить голодный, не позволю замориться любовнику, и впадло мне каждый день бегать шопингаться. На еще, на выходных, наверное, нужно Рею шмотья подкупить, у то мы чуток в размерах разные. У него ноги длиннее, он выше ненамного, я же мельче и коренастее. А когда похудел, это стало более заметно. Да и новое ему нужно, не после меня же перенашивать. Первое время - ладно, ну, домашнее - это да, а на работу пойдет, как тогда? Выберемся, дай только чуток напиться друг другом, хотя, наглотаюсь ли я им когда-нибудь - это вопрос открытый. Вряд ли!
   Домой мы завалили веселые и озорные, Рей всю дорогу прикалывался моей непомерной тягой к насыщению желудков, затем подкалывал меня моей реакцией и поведением у мамы, я терпел и спускал все до поры до времени. А потом, просто, завалил его в постель со всей дури, и приколол его там так основательно и насущно, что смех мгновенно поутих и комната наполнилась звуками, да, но иной тональности и смысла. Мне такая больше по нутру.
   Я вырубился, как самый измученный и истрепанный мамонт. Спал мертвым снов.
   В таком вот кураже и прошла наша следующая неделя: подъем, работа, совместные походы в бокс-клуб и тренировки, готовка дома, уборка и лямур. Во всех известных и доступных способах, неведомых доселе красках и оттенках, проявлениях и формах, времени суток и количествах. Это был рай на земле. Для нас был.
   Мы то дурачились, как дети, то трахались, как ебуч-е зайчики, то подначивали друг друга как только вот вошедшие в стадию поллюции тинэйджеры, то целовались, как вечно молодые и пьяные, делали все, что только могло прийти в наши очумелые и нескончаемо одуревшие от любви головы.
  
  
   Я пытался ухватить и запечатлеть в своем мозгу каждое простейшее, как амеба туфелька, и самое сложное и закрученное мгновение нашего ВМЕСТЕ. И неважно где это было, как, когда, зачем и почему. Все имело смысл, все было нужно и правильно, все было так. Я знал, что нельзя терять ни единого кусочка из каравая жизни, она не потерпит еще одной оплошности, не подарит третий шанс, так наглеть нельзя! Дали - бери! А я не просто брал, я жадно хватал и прижимал, запихивал все и сразу за пазуху своей доленьки-судьбы, застегивал после на плотную молнию, и носился с этим, как с бесценным даром.
   А почему так?
   Это и был мой самый дорогой и неоценимый презент.
   Не могу объяснить почему, но у меня внутри что-то завилисто и непонятно крутило, там томилось чувство, которому не было нормальной трактировки. Это помесь иррационального страха потери, бешеная радость находки, дрожание и зависание мыслей о скорых переменах. Как можно это объяснить другому человеку, если сам нифига не понимаешь? Наверно, не придумали еще такого слова, чтобы описать такой вот клубок. А если кратко - то радуешься тому, что есть, но сомневаешься, что так будет долго, или всегда. Я не накручиваю себя, нет, это не я, но и понять причину страха внутри я не мог. Она была, и все, причина эта дурацкая, была! Может, это чуйка такая? Или шестое чувство, интуиция моя слишком развитая и обостренная? Поэтому, я проводил каждое мгновение с любимым, каждую секунду нашей совместной жизни в его ауре и биополе, и не оторвать меня от него, не отлепить никакими ведомыми и неведомыми силами. Я таскал его на бокс, в раздевалку, на работу каждый день и что-то другое даже не обговаривается, а если он чего-то очень сильно не хотел, то я сидел дома возле него и доставал его там. Я таскал его в магазины, на рынок, к маме, к Славке, на дискотеку, в аптеку, в салон, на Байке, и просто пройтись на улице.
   Он понимал и не возмущался, и, слава Богу, даже наоборот, был только 'за' всеми своими красивыми лапками.
   Так прошел месяц. Так быстро? Месяц? Мне показалось, что пролетел один день, не более, как так? Недаром говорят, что влюбленные времени не замечают, но я не усек.
   -Рей, сегодня суббота, у нас выходные, а ты все никак не выберешься за шмотками, давай сходим, - кричал я ему из кухни с лопаткой в одной руке и с полотенцем в другой. Я как раз приготовил завтрак - яичницу с беконом, и собирался сразу перейти к готовке обеда. А после - нужно как то затащить его в магазин и прикупить ему нужных вещей. А он уперся рогом и никак не поддавался на мои уговоры. Я понимал почему, но это не важно! Он, видите ли, не хотел тратить мои деньги! Что за дурня? Вместе живем, вместе и кусок хлеба делим. На работу он пошел к нам в салон, но пока не по своей специальности, а помогал парням, был своего рода на замене. Если там заболеет кто, не сможет прийти из-за проблем, отгул взять. Рей был рад, ведь теоретические знания без практики - ноль, вот тебе на, и тренируйся до пуза.
   Саша пока не начинал расширяться, не быстрое это дело, денег вложить нужно кучу, наладить рынки поставки и со сбытом все просчитать, да и элементарно у него пока на это времени не было, так что хоть какая то, но работа у любимого была, и то хорошо. А там и поменять можно, и в другом месте подыскать, но ЭТОГО ДРУГОГО МЕСТА, я не мог не то, что принять, но даже думать страшно было. А так, в любое время я могу спуститься на первый этаж, полюбоваться на мою дорогую темную и опущенную почти всегда голову. Я научился ставить немного стенку между 'хочу и нельзя', практиковался каждый день в самоконтроле, пытался думать на рабочем месте только о нем самом, контроле в смысле, и вроде получалось. Если честно, то ни хрена у меня и не получалось, я тупо избегал его там, но надежда умирает последней, и Сашка, скот, конечно скот, а кто ж еще, измывался в этом плане надо мной как хотел и когда хотел, а я, как виновный, ничего толком и возразить не мог. А что тут возразишь? Только молчать или мычать.
   Я просто поражался своему любовнику, от всего сердца мог гордиться им. Он, ведь, с детства привык ко всему готовому и шикарному, очень дорогому и просто неимоверно дорогущему, и вот так легко начал есть то, что и я, пачкать руки в прямом смысле, и потом долго их от всякой мазуты не мочь отмыться, уступать и не нарываться с пацанами в салоне. Да еще кучу всего мог и делал. Помогал мне убираться дома, покупать продукты, стирал себе и мне одежду, мусор выносил сам, не ждал, что его мягко попросят. Хотя, там у себя, он даже и не знал где то мусорное ведро находиться, точно знаю, сам расспрашивал. Никогда не отказывал в помощи, разве что иногда морозился, если не по нутру. Он редко высказывался по тому или иному поводу всем, только со мной он был открыт и говорлив, и то в меру. А ведь нелегко ему, это ж себя и переучивать надо, и контролировать, и выворачивать. Я, навряд ли, так смог. Брось меня в море к нашим богатым и лживым акулам - я бы со своим языком и чувством справедливости там и пару дней не протянул, сожрали бы с потрохами, даже если бы и пытался, а у него все так непринужденно выходит. Видно, жизнь научила ко всему приспосабливаться. Ему очень помогал его неимоверный самоконтроль и немного флегматичный характер, а я вот - холерик, иногда могу быть сангвиником, но все ж я не так спокоен, как хотелось бы на все сто. И не попрешь ты никуда против матушки природы. Мы были почти во всем разны - и по характеру, и в выборе одежды, и по еде, и во вкусах музыки и танца, и выражениях чувств и эмоций. И как вот так нас угораздило сойтись? Так взять и влупиться друг в друга? Но я всегда пытался уступать ему, а он мне, только это нас и спасало. Он любил деловой стиль: бряки, штаны, пиджаки, ну, джинсы сейчас, так как удобно на теперешней работе. Я любил только комфорт, и никаких галстуков, хотя свободно их мог носить, но не любил, сам факт. Он любил классическую музыку, я любил рок, естественно рок, но не тяжёлый, а скорее опять таки классика жанра Queen, Korn, Metallika, M. Manson, Bon Jovi и стиль New Rave, мог еще некоторые медленные хорошие вещи, классику тоже иногда, но редко и о только под настроение. Я был сладкоежка, он нет, категорически нет. Я любил воздух, он - воду, я любил живость и веселье, он - тишину и покой. Хотя, последнее я тоже начал очень ценить. И вот так перечислять можно до бесконечности. Так как же мы сходимся? Как не убиваемся тут каждую секунду? А хрен его знает, но нам хорошо, так хорошо, что сам иногда не могу в это поверить. Недаром говорят 'крайности сходятся', мы и. правда, были дополнение один другого.
   Были и непонятки у нас, как у всех нормальных людей, НОРМАЛЬНЫХ, ибо, если все супер - это сто процентов ненормально. Это - мороз всего. Но мы, легко их переступали, так как знали цену одиночества и цену счастья.
   Человек только тогда начинает ценить все в жизни, когда или теряет, или почти что потерял, да и то не всегда. А если что легко далось - это не ощущается, не понимается, это выбрасывается на помойку.
   Он еще не получил деньги своей первой зарплаты, а я пытался его вытащить в магазин. А мог сказать что-то типа 'давай одолжу и ты мне вернешь с первой получки', но это было бы очень тупо, а я так не хотел. Только не с ним, только не так! Сейчас есть у меня - и я даю. А завтра не будет - ты поделишься. А нет - значит вместе обойдемся без, но с тобой я разделю последний кусень хлеба, только вот так, и именно так и определяется степень глубины правды и истинности чувств. Хотя, нет, не прав, чувства ничем нельзя измерять, даже этим.
   Но, это самое малое, что я могу дать тебе, помочь. И если потребуется нести тебя на руках - я понесу ломаный, битый, хромой, калеченный.
   И хоть как не хренов и материален стал наш мир, но вот такое припиз-женое чувство у меня было, а у Рея была еще более долбанутая гордость. А кому вообще в этой жизни гордость нужна? Нахр-н она никому не упала! Да, чувство меры и границы человечности - это да, да чувство собственного достоинства, и то в меру - приветствую. А гордость, то есть гордыня - дрянь. Ему же только и хуже. Это, между прочим, самый сильный грех, из-за него все и войны, и проблемы. И очень тяжело признать себя ниже, никем и ничем, уступить, склонить голову. Почти всегда путается понятие вот этой самой гордости и достоинства. Достойный человек знает себе и цену, наполненность, а не пустоту внутри, а гордый - нет. Он всегда задирает свой нос, а потом сам от того, что он задран, не видит ничего и никого под ногами, и летит этим носом и со своей царственной гордостью в грязь. Говорят ' гордый долбаё-б'.
   Я устал от сложного и навороченного, от шумного и наигранного, от ненастоящего и пустого. Я подрос морально, изменился, жизнь взяла за шкирки и заставила. Он, мой любовник, менял меня, а я изменял его.
   Но, у него сейчас не гордыня сыграла, я это видел и понимал, там была какая-то незащищенность и неуверенность, простой страх и элементарное упрямство!
   -Рей! Не мори меня! Ты знаешь, если я упрусь рогом - это надолго. Проще тебе - согласиться со мной. Что за маразм? Хоть объяснить нормально можно, почему ' нет'? И не говори всякой дурости: 'у меня все есть, мне хватает' и бла-бла-бла! Почти месяц я велся, но сегодня все! Мы идем тебе покупать. Ты не уютно себя в моем чувствуешь. Ну, я же вижу. Кого ты хочешь обмануть? Не стоит, я тебя чувствую лучше, чем себя. И ты сам дал мне это право, сам позволил так этому быть.
   -Ну что ты завелся так?!! Не хочу!- Вдруг закричал Андрей, и я немного припух. Он крайне редко поднимал голос, как и мать, но если делал это - нужно отступать. Нифига - не дождешься. Если мы сейчас не пройдем этот урок, мы будем всю жизнь застревать на нем, и так будет до тех пор, пока мы не выучим его и не сдадим.
   Я тяжело вздохнул, бросил полотенце и лопатку на стол, вытер руки, выключил газ. К готовке вернемся позже.
   И пошел в зал, где он, почти всегда, сидел в ноуте и делал работу даже на дому.
   -Сегодня выходной, а ты снова весь в делах, переставай клацать и иди ко мне!
   Я уселся на диван, поманил его рукой к себе, он отложил ноутбук в сторону и поднялся. Подошел, плюхнулся рядом, откинулся головой назад и прикрыл глаза.
   -Не проси и не заставляй. Я тоже умею быть упрямым. - Сказал он и приоткрыл немного веки.
   Я ухватил его двумя пальцами за подбородок, повернул голову к себе и медленно произнес, почти протянул.
   -Нормально объясни причину. Честно.
   Он достаточно долго смотрел в мои зрачки, автоматично закусил нижнюю губу зубами, затем глубоко вздохнул и произнес:
   -Отец с самого детства внушал мне и брату, что бесплатный сыр бывает в мышеловке. И это я тебя очень мягко сейчас говорю, со мной не так сюсюкались, уж поверь. Это, правда, всегда так и было. Он жестко внушал, точно и наглядно. Со мной никогда не панькались, по головке не гладили, меня с детства готовили быть лидером. А знаешь, в чем состоит суть лидера? Уметь все и рассчитывать только на себя! Но уметь использовать всех! У меня отец - сволочь еще та, но вот в этом он был прав! В этом - он оказался прав. Но, ты не думай, тебя я не причисляю к ней, пословице, я имею в виду. Я за-ё всех подозревать, никому не доверять, всех иметь. Я хочу другого. У меня есть наглядный пример, когда человек перестает быть человеком, я - так не хочу, и я так не могу! Просто, для меня главное - покой и внутренняя гармония, а это - фигня. Какая разница в чем ходить, я не хочу, просто не хочу тратить наше время на ерунду, даже не на ерунду, а на ничто, да и не заработал я еще ничего, чтобы тратить. Не злись, но я и так сейчас на всем твоем, ну, пожалей же ты мое чувство мужское, хоть немного. Я знаю, ты все мне отдашь и поделишься, но это, это - мне не нужно. Я попрошу, если что-то захочу или буду нуждаться. К тебе приду, в первую очередь к тебе, но все это - стало мишурой, стало бесполезным. Я сейчас счастлив, и мне хорошо, впервые в жизни. На кой хрен я буду делать то, чего не нужно мне? Но, если это так важно для тебя - я пойду. Правда, пошли. Буду покупать и примерять всякую модную и не очень хрень, буду натаскивать ее на себя и таскать. Как последний идиот, лишь бы ты был счастлив и спокоен. И если за мое счастье нужно заплатить такую ничтожную цену - я заплачу. Не вопрос.
   И он начал подыматься, тащить меня за собой, тянул как глупую и бестолковую куклу. Я не поддавался, а остался, все так же прямо сидеть на диване, и обдумывать его слова. И снова, он выходит прав, а я нет. Как всегда прав. Я всегда и повсюду буду возле него вторым, плестись в конце его, за ним, ошибаться, попускаться, опускаться.
   Он объяснил - я понял.
   И что самое клеевое - не в обиду мне признавать себя глупее, ниже и не правым. Никогда бы не подумал, что так можно! Но с ним быть вторым - это намного выше, чем быть самым зашибенно пиздатым победителем возле иного.
   С ним - мне даже лохануться в кайф!
   Прикольно так!
   Я улыбнулся.
   -А нельзя было это раньше мне сказать? Ты настоящая селедка - нема и глуха! Я тут парюсь и напрягаюсь, вывертываюсь и треплюсь ненужными словами, фыркаюсь и выплевываюсь просто так, в пустоту , а он, сволота, просто не хочет! И все! Кратко так, зато как понятно! Лошара я тупоголовая!
   Рей рассмеялся, ага, точно, самое оно!
   -Задница ты еще та, что и сам не знаешь какая. Между прочим, мне очень важно, чтобы ты доверял мне. Очень. А то, в одно место все наши зажималки и игралки в семью, если не считаем мы друг друга семьей. Вместе - это не только слова и секс, вместе - это значит во всем. Понимаешь?
   -Понимаешь, понимаешь. Только вот, что ты напридумывал тут всякого? Мы вместе, я тебе доверяю, больше, чем себе! И мы - семья.
   Четко.
   Кратко.
   Ясно.
   Вот у меня никогда так не получиться. Мне пришлось бы так напрячься, хорошо порыться в своем словарно-лексическом запасе и отыскать там десятки предложений, сложных притом, сотни фраз и тысячи разных слов, и еще столько же жестов, мимики и слюни. За прилагательные я вообще молчу. А этот вон - выплюнулся, - и все! Я готов.
   И понял же, дошло.
   Вот таким вот и нужно в депутаты идти, таким и нужно нами править. Я бы не смог никак, а хоть башку себе выкрути, а фиг что выйдет.
   Сказал он это и наклонился ко мне, затем легонько укусил меня за кончик носа и цемкнул его же, зализывая укус.
   -Ладно, - тихо и с заминкой почти пропел я, - а что тогда делать будем? Ты у нас ничего не хочешь - тебе и выбирать. А то, что не предложи - не хочешь.
   -Е, не переигрывай мне тут. Я почти всегда соглашаюсь на все, почти. Сегодня - не тот случай. А что делать? Да мне все равно. Хоть на коньках поездить, или в галерею сходить.
   -Шутишь? - Не поверил я услышанному. - Какую галерею? ТАМ я никогда не был, даже и понятия не имею, что делать в таких местах, как то не доводилось, сори. Знаю, многие любят и понимают, но я на другом был помешан.
   -Что делать? - Хмыкнул он со смешком и продолжил: - Просвещаться. Когда то же начинать нужно.
   Ах, ты падла, просвещаться тебе значит. Неучь я, выходит?!!
   Умник на всю голову нашелся!
   Видно у меня была очень, ну очень живописная мимика, раз Рей весь затрясся и загоготал, как сумасшедший.
   Я вскочил, двиганул его не сильно локтем вбок, гордо расправил плечи и съё на кухню. У меня, между прочим, есть и более важные дела, чем сидеть и выслушивать тут всякий маразм о галереях и коньках. Я, блядь, и в детстве никогда на этих вот самых коньках не ездил, так еще сейчас только и не хватало на свою задницу синяков и шишек набить. Да, это многие любят и умеют, я их всех сильно и в захлебы поздравляю, но я не умею. А должен? Может, я еще и профессионально и на лыжах, санках, в космос летать должен?!! Может, но все охватить невозможно, и вот это я не прошел. Ну, не фигурист я, вашу ж мать! Никак нет. Вот таким утонченным и образованным типам самое место там, на льду, в палате монстров-чиновцев. а мне, грубому солдафону - мне морды рубить и кулаками махать, выходит что так.
   Обидно, что ли чуток стало.
   А тем временем я включил газ, вылил масло на сковородку и принялся делать соус к макаронам. Соус я любил только домашний, тягучий и насыщенный, с натуральных помидоров, грибов, специй и приправ, свежего лука и кукурузы. Затем, заливаешь макароны этой вкуснятиной, и макароны только из ржи я признавал, да еще и грубого помола, настаивается все, добавляешь сыра пармезана и в духовку на минут семь-десять. Это вам и пицца, и рагу, и макароны - все вместе. Вкусно, сытно, полезно, натурально.
   Затем я приготовил мой любимый суп из чечевицы, натер вареную свеклу, добавил сметаны, лука и чернослива - и салат готов. На все ушло час времени. Быстро и легко. Когда я готовил - все проблемы уходили прочь, все немного замирало не своем бегу-пути и становилось проще и естественней, я успокаивался, и мне становилось спокойно. Начинали бабочки порхать у меня в голове, цветные все такие, очень яркие и насыщенно четкие. Я почти ощущал свои пальцы сродни их крылышкам, как трепетное скольжение в прорези воздуха почти неощутимо и легко. А еще и знать, что я делаю это не только для себя, но и для него - блаженство высшего уровня.
   У нас точно все странно так, на романс смахивает: готовка, лябофь, ссора, мир, поход и снова дом и лябофь...
   А что, я должен морду мейк-апить как чисто голубые, и лифоны таскать? Или, наоборот, пиздить всех и доказывать, что я бля, мужик от чела до горба? Я таков, каков есть, со всеми заморочками личными, привычками не ахти, нервно дышащий и с фартуком на кухни. И что? А не нравиться - нахуй с пляжа!
   Если у меня бурлит и рвет то, что с этим делать?
   Готовка меня всегда расслабляла, очень (правда, всем этого знать не нужно, мое личное), как сигареты одних и бухло других.
   И тут до меня дошло, что Рей не завтракал еще. Яичница полностью остыла, стала похожа на кусок целлофана, да и на вкус тоже, бревно-бревном. Ничего, пусть искушает от непросвещенного, мне, как неучу, ошибки и проколы дозволены.
   Андрюха зашел на кухню веселый и довольный, как напыщенный индюк, а что с него возьмешь, ну и лови свой ха-ха, умный наш.
   Я вот понял, что меня впервые его слова задели, реально так задели, хоть ничего плохого он и не сказал, бывало, намного подковырестее он меня поддергивал, а это? Но, почему-то задело. Я, конечно, не профессор, но и не придурок же совсем. А вот выкручивает что-то там внутри, дергает и щиплет маленькими подергиваниями и крошками обиды. Может, и не обиды, другое какое слово, но теребит и не дает покоя. Неужели он считает меня тупым? Только от того, что я не ходил в галерею? Ну и что? У меня и интересы другие были, да и не знаю я даже, если у нас, в нашем не очень и большом городе эти всякие достопримечательности. Я никогда бы и не задумался о таких вещах, там посвящении, поиске истин, глубин так всяких внутренних. Да зачем мне это? В жизни всякой ерундой заниматься, а ведь есть намного важнее и посерьезнее проблемы, чем залазить в психологические и слишком окультуренные аспекты всего. Хотя, кому что, для других - это, видать, насущное и актуальное. Ага, да, щас, разбежался я тратить время на ...это всякое. Куча людей без еды, детей без дома и крыши над головой, вокруг море и океан непонимания, обкура, бухла и смертей, а я буду по галереям бегать. Нет, это, может, и интересно, и красиво, и толково, но я байкер, вашу ж мать! Не скажу, что сто процентный и грубый, но вот скорости - да! Я работал, учился, пытался устроиться, как мог в этой жизни, не переступая через кого-либо, я был на совсем другой волне моря жизни. И, если меня хотят считать таким, пускай, но я такой, и никогда и не пытался показаться другим.
   Я улыбнулся ему, посмотрел, как он немного нехотя поковырял вилкой остывшую еду, но все ж нацепил ее и отправил в рот. Пересиливает себя, видно сразу, но, то ли от голода, то ли от чувства благодарности за заботу, но он съел все. Я молчал, не хотелось мне снова нарваться на его язву, так что на кухне была тишина и едва уловимые звуки жевания. Я подошел к умывальнику, помыл быстро руки и направился в спальню переодеваться. По дороге туда, громко зазвонил мобильный, я нажал кнопку приема и услышал мужской, очень жесткий и басистый голос.
   -Да? Это я. А кто это?..................Что? ....э, да.......хорошо. Нет, нет, я все понял. Да, я буду.
   Как резко начался разговор, так же моментально он и прервался.
   Я стоял и странно тупо смотрел перед собой, в голове кружились десятки вопросов и фраз, и все никак не мог понять, что толком сейчас произошло.
   Звонил отец Андрея, сказал нужно встретиться, срочно, и без его сына. Тот не должен знать о нашем разговоре. Почему?
   Его голос был такой стальной и пронзительный, что у меня по коже пробежали морозные пупырышки нехорошего озноба. А ведь меня колбасило. Я странно и в непонятке задергался по квартире, начал натаскивать на себя какую-то одежду, не брился и не мылся, схватил первое попавшееся и пошел обуваться. У меня было полчаса, так что нужно спешить. Рей вышел из кухни и быстро направился ко мне, разрезая воздух в квартире своими уверенными и размашистыми движениями, но такими плавными и литыми, что просто можно было даться диву, как так можно соединять в себе два абсолютно разных нюанса в одном целом.
   -Ты куда и что так поспешно? - Вопросительно уставился он на меня, - что-то случилось? И кто звонил?
   Я не хотел, да и не мог ему врать, но и с правдой нужно пока повременить.
   -Я ненадолго, просто, срочно вызвали меня. Ты пока, е... покушай, поработай - а то я тебя прервал, да и отдохни от меня малехо, а то я таскаюсь за тобой как прилипало. Вот и хороший случай отойти.
   -Что за ...что это было? Отдохнуть? Может, это я тебя напрягаю и тебе отдых нужен? - Опять с подковыркой попытался он пошутить, но мне было абсолютно не до шуток, да и время поджимало.
   -Не глупи, я так ляпнул - забудь, пошутить попытался. Мне нужно, все пока.
   Я, не оглядываясь на него, быстро вышел и закрыл за собой дверь.
   На встречу я не опоздал, даже подождал минут пять. Подъехал черный бронированный Лексус последней модели, вышел водитель, открыл передо мной дверь, и мне ничего другого не оставалось, как последовать внутрь. Я сел. Было мягко, но разюче неудобно. Я почувствовал себя на минном поле, и это был плохой знак. Зная себе и свою очень чувствительную задницу, ничего хорошего ждать не приходилось. Фак же!
   Я посмотрел прямо на отца Рея, и у меня застрял ком с такой величины в горле, что на волосы, которые стали дыбом, можно было навешивать новогодние игрушки, правда, не для карнавала, а от наэлектризованности. Это не то что фак, это пиздец такой огромный и бесповоротный.
   На меня никогда и никто так пронзительно-отстраненно не смотрел, как будто и не человек вовсе, а робот, мерзло-ледянной и гранитный ком.
   -Я Олег Викторович, - сказал он, но руки не протянул.
   -Я знаю, кто вы и как вас зовут. Почему такой сумасшедший спех и такая конспирация?
   Мужчина пусто посмотрел в окно, на его непроницаемом лице не отразилось ни единой эмоции, ни одного присущего нормальному и живому человеку блеска или чувства, только пустота, и такая огромная, что она затягивала всех, кто был в поле ее досягаемости. Я просто был в полном ступоре. И это я считал Рея сдержанным и молчаливым? Да он сама открытость и лепетание! Да уж, а я, дурак, плакался, что мне с отцом не очень повезло, слепота и чернь! Да мой папашка просто душка!
   Олег Викторович, после минуты созерцания, повернул ко мне голову и перешел сразу к делу:
   -Я человек занятой, так что скажу быстро и без намеков. Мой сын сейчас живет с тобой, я знаю. И, что вы там не ватрушки печете - это понятно. Когда он просто с кем-то шалит и выпускает пар - это одно, но вот так взять кинуть все и всех и никому и слова не сказав, взял и пропал - это слишком. Даже, для него. Послушай меня внимательно, я скажу всего один раз, повторяться не в моем стиле, да и не хочется. Брось ты эти игры. Сколько хочешь? - Спросил он меня в лоб, и сразу же не дав ни секунды времени на ответ продолжил, - Сколько попросишь - дам. А ты попросишь, иначе - пеняй на себя. Мы с сыном только-только начали понимать друг друга, сближаться. И тут ты...! Даже и не думай своей ограниченной головой, что ты станешь между нами, и он будет твоим. Вы - отребья, ничего не знаете о долге и чести семьи, о традициях наследия и силе крови. Так что, бери деньги - и валяй от него. Иначе - будет хуже только тебе. Ты, вроде мотоциклы любишь, так вот, одна маленькая деталь из строя выходит - и кук, все, приехал. Не заставляй меня марать руки о тебя - не хочется. Но не поймешь по-хорошему - я по-плохому объясню. И я не шучу. Не в моих правил повторяться и шутить. Понятно?
   Все это было сказано таким скучным и ровным голосом, почти со скрежетом, что от звуков его тембра и тона мог лопнуть и начать крошиться мелкими ломтями даже лед айсберга. Так буднично и так сухо, почти не сотрясая воздух. А что два пальца об асфальт. Вот именно так и творятся сильные и гиблые дела, и, наверное, так нужно вести переговоры. Ха, и что я понимаю в делах политиков? Мы - для них не просто барахло, нас вообще нет, мы полнейшие зиро.
   Сука, нет не сука, сука - она щенят плодит, жизнь дает, а эта мрась отбирает и уничтожает.
   У меня во рту защипало солью и запекло от желчи и яда, и я еле удержался, чтобы не выблевать то, что утром успел проглотить. Такое гадкое и приторное чувство появилось взять и открутить эту уродскую башку, глухую ко всему. Урод! Полнейшая деградация, безобразное мурло, в лице которого и существует наш теперешний и развитый мир. Его рожа была похожа на кирпич - такой же мертвый, и такой же грязный. И это чудовище пыталось объяснить мне о чистоте крови?!!! О долге и чести? Отморозок! Я не хотел ему плюнуть в пачку, не хотел кричать и доказывать, я хотел лишь исчезнуть - и все! Мне было гадко. Только мразьно и тошно. Казалось, что я могу стать таким вот вечным дерьмом и уёбк-м, если посижу здесь еще хоть минуту. Я просто наклонился, открыл дверь, не глядя больше в его сторону и вышел.
   Что я еще не слышал? Чего не видел? Что еще должно произойти в моей 'веселой' жизни, чтобы мне не было скучно?!!
   Сзади послышался его голос:
   - Подумай немного, я перезвоню. И я не шучу.
   Машина тихо сдвинулась с места и скрылась из вида. Я даже мог слышать шорох ее скрипящих движений колес минут пять. У меня так обострились все органы чувств и восприятия, что даже снег, что пролетал мелкими пушками возле лица, имел сейчас многотонный вес и производил громыхающие звуки взрывающихся бомб. Все в напряжении, абсолютно все стало другим и иным, очень тяжелым, оглушающе громким, неимоверно огромным и трескающимся, как мыльные пузыри в ванной на вид, но как пикарды - на звук.
   Я замер в пространстве и времени, завис над самой тонкой нитью шелкопряда времени и балансировал там вечность, не имеющую ни своего органического начала, ни определенно логического конца. Я попал в абсолютно другую реальность существования времени в его ломаном искривлении и обретении себя. Я потерялся. Выпал из него, провалился, хрен знает куда. Пока больно не было, просто, еще не пришло понимание происходящего. Мой мозг пока просто не мог фиксировать хоть какие-либо факты или действия.
   А вокруг носились спешащие люди, их вереница проплывающих тел проносилась нескончаемым конвейером потока, то отделялась немного из, а то сливалась в одном мутно-тянущем пятне мрака и непонимания происходящего. Я замерз, меня начал колотить такой озноб, что зуб перестал попадать на зуб, и кто-то тронул меня за плечо, спросил - я ответил, все на автомате, без принятия и отдачи. Вакуум всего.
   А потом я опомнился, так же резко и мгновенно, как и уплыл. Все обрушилось смертельной лавиной в мой мозг - и иллюзорное существование меня и Рея, и наше совместное будущее, и радость надежды. Мне такого не дано, что ж. Значит, мне дано мало времени для 'нас'. Но оно дано, пусть и коротким это будет, и призрачным, и почти чужим, но сейчас еще есть ведь.
   Я не просто так клялся ему и себе самому, что возьму то, что мне дадут, не пыжился и не кичился пустословием. Нет, я знал то, что говорил. А за свои слова нужно уметь отвечать. Это тяжело и больно, но другого у меня нет, значит - так тому и быть.
   Я вздрогнул, из головы посыпались кристально- голубые снежинки, обволокли меня своего рода прозрачным волокном налета, и я побрел.
   Затем я прислонился спиной к многоэтажке, постоял и тупо повтыкал в резвящихся детишек на снегу, они так весело и задорно лепи снеговую бабу, затем ее же и разрушали, кидались снежками, пихались - падали - подымались - и снова ныряли в пучину снега и бушевавшей красавицы зимы.
   Зачем же я так с собой? Так нельзя! В моем мозгу начали вспыхивать миллионы фото моих и его воспоминаний страсти, стонов и криков, смеха и улыбок, подколов и обиды, и я почувствовал, что еще немного и я вырублюсь, как сопливый подросток, нет, 5-летний мальчишка. А еще сегодня я обиделся на его 'неучь'. Я не упал, но внутри все стонало.
   И я шлепнулся коленями в мягко-воздушный снег, начал прерывисто дышать и обзывать себя всеми пришедшими в мою глупую и затурканную голову словами, а затем смеяться и просить, чтобы он меня ругал, подъё и стебался так много, сколько можно будет ухватить за. И ведь брал все из жизни я последнее время, все фиксировал и запоминал, от всего фонарел и пылал, но - МАЛО ЭТОГО, НИКОГДА НЕ ХВАТИТ МНЕ ЕГО, ВЕЧНО БУДУ ГОЛОДЕН ПО ЕГО СЕРДЦУ, НИКОГДА НЕ НАПЬЮСЬ ЕГО ДУШОЙ!
   Понемногу я смеяться перестал, успокоился, поднялся и пошел к матери.
   К Рею не мог я идти сейчас, он бы понял меня и все выспросил, а нельзя. Если хоть словечко дойдет до него - он уедет, исчезнет, не станет.
   А у меня кроме него никого не было, я возьму все! И пусть деталька сдвинется или сломается где-нибудь, и я кану куда-то, пуская меня оборвут и пошлют - пускай, но если его не станет в моей жизни, я и сам себя туда пошлю и посажу. Так какая разница? А может мне снова повезет? И, может, ничего и не произойдет, может....
   Как же в этой гребаной жизни можно жить, если тебя убивают столько раз?
   Каждодневная борьба за выживание, или ты или тебя, и хоть на пару секунд опусти вожжи - и ты уже никто. И в этом вечном потоке истребления, покорения, взвода курка у виска нам приходиться хоть как то барахтаться в этих жизнях чтобы доказать, хотя бы себе доказать, что ты можешь, что-нибудь можешь, как-нибудь. И только на маленькие мгновения ты выныриваешь на поверхность и можешь ухватить крошки свободного и чистого воздуха. Вот, как здесь не сдаться, не оступиться, не раскваситься? Или, стать таким как многие, нет, не все, не все сволочи, знаю, но...многие. Или гнуть свою линию и быть изгоем, белой вороной, и непонятым никем пидарасом-нытиком? Можно, конечно, и себе в башку пулю пустить, можно, и, иногда, это кажется настоящим выходом, но я знаю, это не выход, не для меня он. Так проще всего, но кто сказал, что я ищу простоту?
   У меня все странно.
   Так раздумывая, я дошел до дома матери. Стоял перед дверью с полчаса, все никак не мог решиться нажать на звонок. Такая маленькая кнопочка, а так много усилий нужно, чтобы дотянуться до нее и нажать. Да горы свернуть - будет проще, океаны иссушить - легче, а сделать простое движение - так нереально дрейфово, я просто стоял и прожигал эту знакомую дверь, вспоминал все эпизоды из своей странной, но очень забавной жизни и пытался настроиться. Затем, поняв, что это бесполезно, нажал резко на звонок и стал ждать. Мать быстро распахнула дверь, как я свою душу Рею, и улыбка, что сперва возникла при виде единственного ей родного человека - растаяла. Так жаль, а ради ее улыбки можно было бы, и умереть, а я вот, сцуко, пришел ее мучить.
   Я обнял ее сильно-сильно, поцеловал в щеки и виска, захлопнул дверь и сразу начал разговор. Пока мог - говорил, а то климанет меня еще, и все, захлопнусь, как раковина, и хрен вы меня достанете.
   -Мам, привет. Выслушай меня, пожалуйста, и не перебивай только, это - очень важно для меня. Очень, самое главное в жизни. Веселого будет мало, но и трагики нет. - Я стоял у порога и говорил, не раздевался, не заходил внутрь, просто прислонился спиной к двери и так и стоял. Опора нужна было очень, ноги и руки не слушались меня, так что сил было мало.
   -Мам, я влюбился... Но, не думаю, что ты будешь очень рада знанию в кого. Я хотел тебя подготовить, дать всем нам время, чтобы привыкнуть, нормально познакомиться и понять, принять. Но, в меру некоторых фактов, у меня просто может не быть этого времени - Я увидел, как мамины глаза сразу же после последних слов стали нервные и испуганные, в них начала появляться паника. Чёрт, нужно было по-другому сказать, но, уже вылетело. Я, всегда, пытался ее успокоить и отшутиться, а тут прихожу и на пороге дома, сразу, начинаю лить все эту хрень. Тут и самый спокойный человек запаникует. Этот разговор будет сложным, очень, самым сложных из всех, что были до сих пор.
   -Не переживай, ничего не произошло. Просто, все может быть, а жизнь так крохка, коротка, изменчива. А у тебя кроме меня никого нет, я должен поделиться с тобой, и подарить тебе еще одного человека, в твою жизнь, чтобы наполнить ее еще кем-то. Да и у него никого, кроме меня и тебя нет. Надеюсь, ибо не знаю, примешь ли ты его. Я люблю этого человека, очень, больше жизни и всего, но это не девушка мам, это парень и это Андрей.
   Я видел, как мамины глаза стали такими огромными и ошеломленными, что там мог поместиться весь мир. И мне было очень больно осознавать, что я ее очень раню, так режу по живому без наркоза. Ее руки начали дрожать, глаза метаться из стороны в сторону и там появился безумный страх.
   -Мама, прости меня, я не хотел так, прости, я не хотел, клянусь тебе, но какая разница, когда я тебе скажу - сегодня или через месяц, или, через год? Что измениться? Я? Я - нет, и мои чувства к нему не пройдут, если бы должны были, то уже бы исчезли. Ты ж знаешь все сама. А так, прятаться и притворяться - я не хочу, да и сама ты бы начала подозревать, а я бы лгал. Не хочу и не могу так. - Я не совсем сейчас говорил ей правду. Знание бы только всех еще больше измучило и осиротило. - И... он стоит этой любви, клянусь тебе, ты только присмотрись, дай шанс, и ты увидишь - что у него внутри все моря и океаны доброты. Если бы ты только знала, какой он....Хотя, я....Мам, я не был ТАКИМ, никогда не тянуло, честно, а вот с ним - с ним я забываю, что он мужчина, с ним - это не важно. Там такая душа и любовь - за это можно отдать все! Вот как ты любишь отца. Я не знаю и не понимаю за что, но ты любишь, даже после смерти, и любишь. Вот так и у меня. Я не прошу меня принять и понять, нет, не прошу. Главное, не отталкивай меня. Просто не откидывай, не прогоняй из сердца своего! Умоляю тебе!
   Я опустился на колени, обхватил ее ноги и прижался головой к животу.
   Если она оттолкнет меня, я не умру, я смогу жить, но вот как будет жить она? Одна? Никого больше у нее нет...Ради ее, а я - я как-то буду. Ведь, она навсегда будет в моем сердце.
   -И после ухода Рея, мне не нравились мужчине в плане секса, мне вообще после его ухода уже никто толком не нравился, понимаешь? Ну, как же тебе еще объяснить, просто...- Я не смог закончить, мама приложила свой указательный палец к моим губам и прекратила мой почти истерический поток ливня. Повисла тишина, непонятная и необъяснимая, вопросительная и терзающая. Длинная и темная, очень колючая, как бритва по горячим венам.
   -Крис, я.....мне тяжело сейчас, я не все понимаю, мои мозги еще пытаются переварить все то, что ты вот сейчас преподнес. Мне нужно время, и я не знаю....ты....я......мне тяжело. Так вот сразу....
   Я обнял ее еще сильнее, затем немного отстранился и прижал ее ладошку к своему сердцу.
   -Мам, я не могу ничего изменить, и даже, если бы мог, я не хотел бы что-то менять. Это мое - значит, так тому и быть. Я - не хочу и не могу быть трусом. Все время прятаться - устал. Это не осчастливит никого. И мам, у него никого нет, хоть и есть физически родители и родня, но там такой дурдом, отец... просто, извини, но он урод и тварь. Мам, я очень хочу, чтобы он стал тебе еще одним сыном, и... так это и есть. Я видел, какой счастливый и радостный он был здесь, когда вы просто разговаривали. Как он постоянно спрашивает о тебе, как ругает, когда я забываю тебе позвонить, и как говорит, что я не понимаю своего счастья, ибо у меня есть ты. А я понимаю, очень понимаю, но, сука такая, вот пришел и выливаю тут на тебя такое. Прости, родная, но вот я таков. И знай, что бы в жизни не случилось, я ведь гоняю на байке, ну, и просто так, - я люблю тебя безмерно! И если и не поймешь меня, не примешь - я не буду злиться, и не перестану любить, никогда, ты - самая любимая женщина для меня в этом сучарском мире.
   Я поднялся с колен, сильно сжал ее руки, а затем открыл дверь и ушел. Мне больше нечего было ей сказать.
   Вот, теперь и еще одному хорошему человеку больно, но я должен был сказать. Если отец Рея не шутил, а он не шутил и это чувствовалось, я не знал, сколько времени у меня было. Мать должна была узнать правду из моих уст, и теперь, я точно знал, она не останется одна, даже если чтослучиться. Я не пессимист и не утопист, и я не буду ждать трагического конца, но и идиотом быть не стоит. Впадать в истерию и плакаться - какой смысл? Что это изменит? В ментуру идти - бесполезно, это бред седой кобылы, да и что сказать? Кому поверят? Матери я сказал только то, что смог и что можно было, а как вот быть с Реем - я не знал. Он подвох и ложь почувствует, точно знаю, а правду скажи - и я подохну без него, да и что измениться? Лучше, я буду жить, как и последнее время, попытаюсь, а там - будь, что будет. Да у меня выбора просто нет - уйди от меня Рей - не жизнь, останься - жизнь, но вот какая?
   Мне не было страшно, вовсе.
   Когда ты любишь и ты с любимым - это сила и мощь, это все. Весь мир в твоих руках. Любовь - она вдохновляет поэтов на шедевры, она творит чудеса детскими ладошками и их невинными сердцами, она вылечивает смертельные болезни и дает жизнь. И она все сама расставит по местам, я это знал, я в это верил, у меня был только такой путь.
   Я пришел домой. Прошло много времени с тех пор, как я выскочил - почти шесть часов. Хорошо же я вырубился и потерялся во времени. И я не помню ничего, только пустой туман и скрипучий снег, сплошная дорога и рвущие на части мысли, и снова снег, крупный и голубой, такой кристально чистый и белый, что отдает синевой, и пронзает чистотой в самую суть, в два моих желудочка и два клапана, и два предсердия - прямо туда, в моё heart.
   Когда я вошел в дом, там было темно и тихо, слишком тихо.
   Рей!!!
   Закричало все внутри.
   Сейчас я стреманулся. Почему так тихо? Неужели его отец позвонил ему, и он решил уехать? Просить Бога не позволять такому случиться?
   Не знаю, мы же люди так зависимы от всего, от других людей и неуправляемых разных причин, от болезней, и здоровья, и от природы тоже, от ее повелевающей руки, и даже от самих себя.
   Я метнулся потоком воздуха в залу - никого, в кухне тоже, в спальне - никого. Дом был пуст.
   На меня накатила паника, необъятная и сжимающая голову у висков, протыкающая легкие и рвущая на куски сердце.
   -Блядь, Рей! Где же ты?
   Ответа, естественно, не последовало. Холодные стены и пустые комнаты разговаривать не могут.
   Я стоял посередине комнаты и не знал что делать, куда идти, как дышать и чем думать.
   Затем резко дернулся и начал острыми движениями искать мобильный, нашел, дрожащими руками попытался нажать на вызов, пришлось повториться раза три, и только тогда у меня получилось, когда я одной рукой попридержал другую.
   Вызов пошел, шли длинные и глупые гудки, до того тошнотные и нервные, что захотелось долбануть этот телефон со всей дури об стенку и распотрошить ему все его внутренности, все микросхемы, плату и все до единой кнопки. Все! На вызов ответили после гудка седьмого. У меня реально остановилось сердце, я точно не слышал его толчков и ритма. И, если бы сердце могло дышать легкими, оно либо задохнулось бы, либо поперхнулось своей четырехлитровой кровушкой. Так вот я себя и чувствовал на тот момент.
   -Алло, Рей?
   Услышал я на другом конце линии родной голос, и меня попустило, но лишь немного.
   -Да, это я. Ты где? Я вернулся домой, а тебя нет.- Нервно я крякнул и непонятными движениями закружил по квартире в ожидании ответа.
   -Да Славка в гости зашел, и пока тебя не было, он потащил меня знакомиться с его девушкой.
   -Что?!!! - Я заорал в трубку как ненормальный. - Ты со Славкой на смотрины его бабы пошел?
   Я все никак не мог поверить, что все нормально и ничего плохого не случилось. Дурдом, бля, точно психуха мне обеспечена. Они меня сегодня все с ума сведут, и Рей, и Славка, и отец и ...день еще не закончился, ждать еще можно.
   Я вдохнул, наконец, этот долбанный воздух, упал задницей в кресло возле окна и закрыл глаза.
   -Алло?!!!! Ты еще на связи? Чего молчишь? Все нормально? Я тебе пытался дозвониться, но ты мобильный дома оставил, так что на время мы были потеряны. У тебя все нормально? А то ты странно молчишь и голос такой, не похож на свой.
   У меня нормально, да, прихожу домой, а в квартире темно и пусто, догадайся, твою ж мать, что я подумал и почувствовал. Нет, у меня не нормально, ты этими пятью минутами у меня года три жизни забрал.
   В телефоне послышался тяжелый вздох.
   -Крис, извини, но это не нормально. Я взрослый мужик и могу идти куда хочу. Тебя не было, связи тоже, и я не по своей воле, чего ж так паниковать? Я с тобой, куда ж я денусь?
   Он был прав, это выглядело с его колокольни именно так, я был согласен сто пудов, но, с моей стороны, я был намного правее. Если бы не ублюдок, что утром меня вытащил и всю душу разъел, я бы так не дергался и не подыхал, хотя, если бы не он, то я бы и не ушел никуда от Андрея. Тварюга, и эта мрась мне угрожает, требует, и откупиться хочет. Как я сдержался и глотку ему не перегрыз? Только руку протяни - и его шейка голубых кровей так и зачвакала бы.
   -Извини, ты прав. Я ступил. Просто, мы все время вместе были, а тут - я прихожу и ....прости, к матери ещё ходил, и еще на одной встрече был, задержался. А ты хоть ел?
   -Да, ты много наготовил, мы со Славкой все утоптали, но тебе немного оставили, так что ты пока пообедай, вернее и ужинать можно, а через пол часика я буду дома. Хорошо?
   -Да, я жду.
   Я отрубил связь и забросил мобилку хрен знает куда. Так швырнул, что просто чудо, как она осталась цела.
   Вот это денек!
   Пошел переодеваться, помыл руки и попытался впихнуть в себя еду, но адреналин, что еще не снизился в моей крови, поэтому меня еще колбасило и дергало. Но поесть нужно.
   Затем я пошел в спальну и лег, я не спал, как можно? А только тихо лежал в сумрачной комнате, прокручивал ахнувшую цепочку дня и того, что же мне делать? Но на душе было спокойно и тихо. Странно, еще вчера меня не покидало чувство беспокойства и необъяснимо-заторможенной тревоги, а сегодня покой, ну, не маразм ли? А я понимал, почему так, ждал беды - получил, теперь все, что тут поделаешь? Ничего, расслабься и живи, так и столько - как и сколько сможешь. Мне безумно захотелось сейчас прижать Рея к грудкам, ощутить его живое тепло, такое биотическое и подлинное, безумно кипучее и животрепещущее. Почувствовать себя не одиноким и никому не нужным, и не швалью, нет, а просто нужным человеком, хоть кому-нибудь необходимым, и не пустым. Всего одна капля нежности из его глаз - и любой мой недуг пройдет, все плохое забывается и утекает прочь.
   Я услышал звук открывающейся двери и еле-еле удержался, чтобы не броситься ему на встречу и не задушить в немых объятиях, таких сильных и огненных, что самому становилось не по себе от такой вот яростной и двинутой зависимости. Приподнялся немного на локтях и стал просто слушать его кошачье гибкие и почти неощутимые движения, уверенные и в тоже время не то что бы несмелые, но более уступчивые и по-детски естественные. Вот что он за человек такой? У него есть хоть какие-то большие недостатки? Так, мелкие, почти не считающиеся, да, а вот действительно заметные и стоящие внимания - нет. Блядь, ну точно святой, аж неудобно стало от такого сравнения, но вот таким и был он. Все умеет, со всеми ладит и прощает, помогает и понимает. Я б такого отца не то, что не простил, я б его застрелил, точно пришиб, каналья. Или повесил, и лучше за его трухлеющие яйца. А он - это непонятно, как так можно? Я - не смог бы. И это только маленькой кусочек правды и знания о человеке, а у меня такой ажиотаж на пытки для урода. Шибануться и не подняться.
   -Крис? Ты дома?
   -Да.
   -Спишь?
   -Нет, не сплю. Думаешь, могу?
   Тот немного постоял у подножия кровати, мне показалось, или он взаправду усмехнулся, а затем сказал:
   -Думаю, не можешь. Ты ел?
   -Да, заботливый мой, я сыт.
   -Правда? Весь-весь?
   Я разулыбался.
   -Ну, не знаю. Голода пока не чувствую, разве что кто-то очень умелый и упрямый пробудит его во мне.
   Рей стянул шерстяной джемпер и майку одним плавным движением, начал расстегивать пуговицы на вельветовых штанах, сбросил их, мягко сел на кровать, стянул носки и полез на четвереньках ко мне, точно котяра, ну вылитый красивенно - уёб-ый барс или черная пантера, или из их семейства кто-то. Тело гибкое и поджарое, в меру накаченное и стройно-литое, одни мышцы и ни грамма жира, рельефное и шоколадно складное. У него был такой ахуен-ый вкус его самого, что у меня язык немного высунулся автоматически изо рта, когда я уловил ноздрями только его, мужской и мускусный запах смешения кожи, чуток пота, и страсти.
   Я не хотел секса, нет, мне очень нужен был он сам. Сам весь с его самостью он был необходим, и его спокойствием, трезво смотрящим на вещи, а не моей детской и безудержной паникой, немочью контролировать свои мысли, желания и чувства. Я проигрывал ему почти во всем, вот, что ни возьми - я не ас. Может, в чем то и наравне, но лучше я был только в готовке еды и то благодаря тому, что он просто этого не делал. За секс - не знаю, как на меня, то лучше трахаться чем он - было просто невозможно. Сколько бы мы этим не занимались, а он постоянно делал что-то новое и незабываемое. Или, он на ходу все придумывает, или опыт такой. Но мне от этого только лучше. Или я был просто в него безумно влюблен.
   И хоть вначале мои мысли были в совсем другом русле, и мне хотелось только тепла сердца, но от вида этого обольстительного самца во всей его породистой красе, у меня шарики за бембики заезжали. И слюнка начинала выделяться, концентрироваться под и над языком, понемногу перемещаться к кончику и еще немного, и в уголках моего рта будет скользко от ее переизбытка. Шизофрения у меня первой стадии - 'Андрия', я бы сказал.
   В голове пронеслась детская такая шутка насчет его имени 'Андрей, держи бодрей!', так вот ему бодрее и не нужно, если он бодрее начнет, я обкончаюсь только от одного его откровенного и обнаженного взгляда.
   Он был нежен, очень до умопомрачения, до самого ядрышка самой сути тела и сердца. Ему отказать - да Бог с тобой! Откуда даже мысли такие берутся?! Как ты ему откажешь? Разве что онеметь, оглохнуть и ослепнуть - три в одном, поможет? Может, но ненадолго. Еще ощущения и чувства остаются, и куда ты попрешь? Он умел добиваться того, чего хотел, так умел, что я и рачки от желания ползал, и умолял, почти умирая, и ноги его лобзал, только бы он не мучил меня и дал забыться в пароксизме оргазма. Хоть как, где и чем угодно, но лишь бы сотрястись в этих блаженных конвульсиях и все - выруб от всего.
   Воздух уплотнялся, накалялся до пикового предела, и все звуки увязали в нем, как невнимательный путник в густой и непроходимой чаще. Они и хотели бы вырваться на волю, сотрясти эхом баритонов всю атмосферу вселенной, если такова и имелась вообще, но только застревали у самого начала горла.
   Я не хотел разговаривать вовсе, хоть Рей и не особо говорун, но все-таки он попытался вытащить из меня хоть что-нибудь, но дудки. Я просто уткнулся ему в шею губами и сделал вид, что уснул.
   Утром меня разбудили легкие касания любовника, он медленно, почти до тянущего зависания, одним пальцев проводил по моим черным бровям, почти неощутимо задевал просящие губы о невидимой ласке, и щекотал мое ухо своим огненным дыханием. Моя расслабленная и чуть боком повернутая голова покоилась под его левой мышкой, и это была такая легкая и непринужденная поза, что мне захотелось прижаться еще ближе от накатившего чувства тепла и родства. Наши тела неосознанно во сне подобрали свое, не пошлое и тошное, и не наивно глупое, а очень, до волны блаженства в желудке, соединяющее нас двоих под одной крышей небес чувство единения.
   Именно для такого само собой естественного тяготения и понимания на всех уровнях и стоит рождаться человеку, стоит страдать и бороться, рушиться, как мел во властных руках судьбы, и возрождаться из пепла, как неутомимый феникс в своём захватывающем восстании и сгорании.
   В руках Рея я не просто забывался и отходил, я черпал там неимоверные силы и веру, в них была такая мощь, что никто уже не мог растлить меня, если рядом был он.
   Я смог собраться, смог перестроить себя так, что отвел его подозрения, усыпил бдительность, и мы плавно отошли от темы разговора о моем срочном отъезде, о непонятных страхах и неуверенности, мы просто закрыли эту тему, будто ее никогда и не было.
   Славик помирился со своей девушкой, познакомил и меня с ней, и мы, все вместе, нашей дружней и сплоченной компанией были, просто жили, веселились, трепались и прикалывались, слепливались и вплетались своими надеждами, мечтами и радостью в одну косу фатума. Мне было так легко и хорошо, как будто бы у меня была вечность впереди, как будто бы сам Господь Бог зашел ко мне на чай и мы с ним мило побеседовали о наших жизнях. И он мне пообещал рай на земле, только мой и его, такой, какой я рисовал его в своем сознании: очень радостный, красочный и цветущий, очень простой и в тоже время наполненный до краев крупинками всех оттенков созидания.
  
   Чпокнутый я от счастья.....
  
   Я выбросил за борт все сомнения и переживания, всю крохкую неуверенность в завтра, и наступило вечное сегодня.
   Мы катались по застывшим дорогам Матушки Земли, наш байк, на котором мы постоянно менялись местами, снова зажил бурной и интенсивной жизнью колес, там был не просто полет, там была свобода от всего, и мы все умели, все могли, шли вокруг и повсюду. И херня, что не совсем точно вписывались, не идеально выворачивали и не вовремя тормозили, одно было важно - ВМЕСТЕ.
  
   Вместе!
   Это хорошее слово, очень, а ведь каждый в этом мире сам по себе, там, глубоко внутри мы все сами по себе, и очень редко кому удается стать частью кого-то. Почти нереально.
   Вместе!
   Так лучше, это полнее и насыщеннее, это то, чего мы все хотим и как должны быть.
   У нас было почти все ясно, почти, и это точно касалось меня, но вот, что касается Рея - то тут темная лошадка. Ему нужно было время, он так легко не мог открыться, даже мне. Иногда, я очень бесился и психовал, но что толку? Он все равно скажет только то, что посчитает нужным, и только тогда, когда дозреет для исповеди. Я не настаивал, зная его - бесполезно. Я мало что знал о его семье и детстве, только иногда, нечаянно, в порыве дурачества и смеха я мог улавливать невинные фразы и крошечные детали от одного и большого куска жизни любовника. И вот случился переломный момент.
   Я рассказал Рею о моем разговоре с мамой, он немного нервничал и был дерганным.
   --Я никак не могу понять, Рей, что такого страшного в моей матери? - Спросил я его и бросил мимолетный взгляд в телевизор, где леди Гага как раз очень виртуозно выламывалась в странно-выкрученной позе на ступеньках железной лестницы и все кричала 'Marry the night'...Песня была ничего, она вообще ничего так пела, хоть и была страшненькой. И пока я все пытался уловить суть, а ее по ходу дела там и нет, песня закончилась, а ответа так и не последовало. Я повернулся всем корпусом к стоящему возле окна Рею, протянул руку и тронул его за плечо.
   -Может, ты мне расскажешь, в чем твой корень преткновения? Из чего исток такого опасения и непонимания?
   -Это так заметно?
   -Да, это так заметно.
   Он повернулся от окна ко мне, накрыл мою руку своей ладонью, притянул к своим плотно стиснутым губам и поцеловал.
   -У меня в жизни было все по-другому, менее красочно и без эмоций. В нашем доме почти никогда не приветствовалось проявлять живые, бьющие ключом чувства, нет, только дисциплина, мать ее, трижды, и сдержанность. Мать итальянских кровей, должна быть же была бы быть горячей, как июльское распаленное солнце, так нет - лед и расчет, толи в смешении дело, толи просто таков характер - я не знаю, может отца боялась или.... не пойму, но мне никогда не разрешали бегать и резвиться, как нормальному ребенку. В детстве - одни репетиторы, занятия, правила поведения и лед. В нашем огромнейшем доме, нет, скорее домине, было столько пустых и не заполненных комнат, что первое время я терялся, когда совсем маленьким был, просто бреду в свою комнату и тут на тебе - не туда забрел, было страшно, намного хуже общаги. Ты представляешь, я мечтал быть в детском доме, ты можешь себе такое нарисовать? Это было так мрачно, так бездушно, что хотелось сбежать из многомиллионного мавзолея. Я и сбегал, пару раз сбегал, меня потом строго наказывали, но не об этом.
   Он прервался на минутку, отвел взгляд от моих просто охреневших глаз, просто грустно улыбнулся и с перерывающимся дыханием продолжил:
   -Там было куча слуг, но никто толком со мной не разговаривал, а когда делал это, я их больше в доме не видел. Отец.... Он все знал, все контролировал, все, абсолютно все - и еду, и слуг, и друзей, и мать, и меня, и себя и брата. Все. Это полнейший маразм, он себя Богом почти что считал. Да, он сука такая умный, очень, Оксфорд с отличием закончил, но вот мозги у него набикрень... Лучше не знать пять языков, не иметь миллионов, не наследовать голубые крови, но быть просто человеком. Бедным, да нищим пусть даже, но быть любимым, не гонимым, принятым и понятым. Нет, не всеми, всеми - это невозможно, так не бывает, а только родными и близкими, самыми дорогими и любимыми. Вот это счастье, а когда у тебя забирают друзей, когда ты вечно один в комнате - тюрьме, когда ты только что все должен и надо - это ад. Деньги? Большие деньги - это пыль, это вечная боязнь их потерять, это постоянная война со всеми и ложь для всех. Это распад тебя же изнутри, 'живой мертвец' - вот кто такой человек с миллионами. Я не хочу так существовать, не хочу иметь власть над жизнями, это дурдом! Ты должен перестать чувствовать и только просчитывать, контролировать, следить, наказывать и миловать. У меня забрали детство, исковеркали юность, убивали мои чувства, сделали, фактически, сиротой. Но, зато я видел почти все страны мира, общался с самими сливками верха, мог, есть и пить такую хрень, что и не выговоришь и не вспомнишь, мог покупать почти все и кучу всего еще мог. Но зачем? Всегда один и никому не нужен... Моего старшего брата готовили в политику, я же младше и мне немного больше повезло, хотя, Толику нравиться эта жизнь, подходит, но не мне. Он чувствует себя в этом болоте - как рыбешка в воде, а я глотнув пару глотков этой мутной мрази - я подыхал. И начал бойкотировать, перестал есть, я все делал назло, все. И когда я стал совершеннолетним - я стал сущим бельмом на их голубом глазу, может, я и первый раз переспал именно с мужчиной, а не с женщиной, чтобы доказать, что я другой, не такой как они. Хотя...меня тянуло и к женщинам, и к мужчинам - универсал-би блять.
   Андрей невесело рассмеялся, плюхнулся тяжело на диван, притянул меня вплотную к себе и прошептал в самое ухо:
   -Ты думаешь, я избалованный дыбил, что бесился от жира? Нет, я не брал денег отца почти десять лет, с совершеннолетия я сам себе зарабатывал на жизнь, я не мог брать деньги, которые воняли дерьмом? За которые приходилось расплачиваться собой!!! Слышал такую шутку ' Группа геев отказалась вступать в ...такой-то фронт, например моего отца и брата, сказав, что не настолько они и пидарасы?'
   Я отрицательно покачал головой.
   -Нет, не слышал, - очень тяжело мне далось выдавить из себя даже пару этих слов. Бля, как же все хреново. Понятно, чего он шифровался и морозился. Я бы тоже молчал. Не каждому такое вываливать, пусть и любовнику. Можно крейзануться, это я точно знал, ведь папашку его я уже видал, так что в словах говорившего мужчины сомневаться не приходилось.
   -Я тебе и четверти не рассказываю, что они мне в ультиматум ставили, что делали, говорили, и как это было. Но я не девченка, вот и приходилось брать себя в руки. Мне казалось, что у меня крыша рухнет, и я в психушке окажусь, много чего было, слишком много и слишком дурно воняло, но это нужно отпустить. Я удрал за границу, там и работал, и прятался какое-то время, но хоть нормально жил. Я ел что хотел, шел туда, куда ноги вели, общался с разными простыми людьми и видел жизнь, а не стены холода, смертного маразма и отстраненной логики. Вот скажи, как можно жить, когда ты положишь что-то не в том месте, где нужно, и ты лишен обеда, задержишься в школе на полчаса, и ты без кома и ужина, а станешь дружить не с тем, с кем можно - он просто канет в никуда. Это что фантастика? Шутка? Если и шутка, то только мой отец черный юмор понимает. Я не жалуюсь, зачем? Ничего не изменишь, но, я бы такого не желал кому -либо. Мой брат был нормальным парнем в детстве, как все дети, но он был слабее меня и не выстоял, поддался на угрозы или обещания чудной жизни с бесконечной властью в руках. Мать...ей нужны были лишь деньги, репутация и стиль. Я - я не стиль, наоборот, я урод в семье. Так что, мне тяжело открываться, и доверять, и ....я буду учиться. Ты меня учишь, ты так много даешь...Бог меня услышал, все мои бессонные ночи - он услышал и дал мне тебя. Хотя, я и не молился никогда.
   Я чувствовал, как он дрожит, как по телу проходят тысячи вольт энергии боли и переживаний.
   Я его учу? Да чему я его научить то могу? Сам нифига не понимаю...
   Я обнимал его так сильно, как только мог, целовал его искусанные губы и закрытые от страха глаза, чего ж ты их закрываешь? Они ж прекрасны, очи твои, не уж то думаешь не пойму и осужу? За что ж тебя судить? Тебе только любовь нужна, огромная и простая, а у меня ее много. Но вот, слова все в горле застревали и никак не получалось выпихнуть их от туда.
   -Меня нашли даже в Европе, в захолустном маленьком городке, спустя год, но нашли, хренов я конспиратор оказался, затем снова вернули, опять сбежал...И так много раз, и с каждым разом все глубже в дерьме, и дальше от самого себя...Вечный поиск и вечный побег. Но, куда бежать?!!
   Любимый больше не говорил, он только молчал и тыкался носом в мою немного распахнутую рубашку, зарывался в ворот и искал тепло моего рвущегося навстречу тела. У него взгляд был такой хромой и раненный, что сердце мое, точно, вывихнуло себе аорту, и мою сбившуюся дыхалку перехватило невидимой рукой.
   Так мы и сидели, молча, так бесшумно и покойно, что наше дыхание, казалось, просто громыхало взрывающимися потоками огненной лавы: он зарывался, как брошенный маленький мальчишка, мой, только мой мальчик, и я прижимал его к себе, гладил, баюкал, моего брошенного и одинокого котенка, хотел отдать ему все-все, абсолютно все. Я хотел сказать ему столько слов - но они, как непролитые капли слезинок, зависали на самых кончиках. Нужно было утешить, но он не в утешении нуждался, что толку от него? Ему нужно только действиями показывать и доказывать свое истинное тепло, безотказное понимание и любовь. А ее как доказать?
   -Рей, я не знаю, что тебе сказать..... Что понимаю? Глупо, не понимаю я тебя, тот поймет, кто такое пережил, я же нет. Что сочувствую? Нет, ты бы не стал такой, какой сейчас. Что помогу? Я не знаю, как помочь, ты должен сам меня направлять, так как я не сведущ в делах прощения, выдержки, поиска себя и истины. Я только новичок и учусь. Но, я люблю, безгранично, одноверно и нетленно. Это я знаю. - Я на мгновение перевел дыхание, а оно никак не хотело наполнять мои легкие от крушивших меня переживаний. Затем снова продолжил.
   - Ты скажи, чего хочешь? Намекни только, я все брошу и уйду туда, куда нужно, пойду, не зная дороги. А хочешь, буду просто молчать? Хоть это и трудно мне, но для тебя буду учиться. - Я приподнял его голову и с трясущимися руками пытался ее ровно удержать, пытался закончить свой монолог, но от накативших эмоций и резавшей глаза пилены все мутилось, все сбивалось с экрана монитора очумевшего сознания и я почти терялся, почти... Именно поэтому я и пытался смотреть в его глаза, так, мне легче было концентрироваться и хоть как-то удерживаться от взрыва вспышки гнева на всю ту паскуду-судьбу, что так умеет ломать доли и судьбы людей, так ублюдочно бесцеремонно подкидывает нас носком своей туфли и ржет, сука, в захлебы ржет над нашими пусть и не тщетными, но слабыми попытками ей противостоять.
   -Что же ты хочешь? Все, что есть у меня - твое. Ты - больше не один, слышишь? Я ничего тебя не заставлю сделать против твое воли, ничего...Я...не знаю, как тебе сказать, но ....прости меня, я не знал, что все ТАК тяжело было. Для меня воля и свобода - это все, а у тебя ее вообще не было. Прости меня.
   Я понял, что не умолкну сейчас - и разревусь, как девчонка, как самый последний слюнявый придурок, еще так мне не хватало лажануться. Я ревел только один раз, и то, наедине сам с собой много месяцев назад, когда Славка меня послал и я понял смысл его слов обо мне и Рее, с тех самых пор все - завязал с этим. Но вот сейчас, мне не стыдно было, нет, но Ему хуже намного, а я, ни разу не видел, чтобы он плакал, разве, что от смеха. Что это даст, расквашусь и -...нет, это не дело, так не пойдет.
   Я жадно прижал свои губы к его губам и соединил наш воздух, сотворив одно кольцо круга из его глубокого и проникновенного дыхания и моего, краткого и поверхностного, почти неощутимого. Если бы существовали водные феи-марины, они бы так и творили свои подводно-крохотные чудеса, составляя вакуумные шарики кислорода для жизни под водой.
   Любимый откликнулся такой опрометью и с такой жаждой, что я упал спиной на диван, и он устремился за мной. Диван, наш диван...много чего пережила, ощутила и увидала эта часть мебели.
   -Рей, ты в норме? Может, тебе сейчас другое нужно?
   -Другое? - Не понял он, видно, совсем меня. - Что имеешь в виду?
   -Что имею, то и ввиду! Шучу, ну, поговорить, там, понимание, не знаю. Ты мне душу излил, а я на тебя накинулся, как сексуальный маньяк. Сволочь я, извини меня.
   Вот в эту минуту нужно было видеть его выражение лица. Он просто усцыкался от моих слов. Всегда был такой, такой и останется!
   -Поговорить?!! А я что тут полчаса делал?!! Картины рисовал что ли? Хватит с меня этих разговоров, надолго - хватит. Наговорился я на неделю вперед. Говорить - это ты у нас больше по этой части. Если ты так хочешь говорить - я не против, и пожалеть меня или нет, понимание, да? Так вот, - сказал он и начал медленно егозить по моим бедрам своим уже твердеющим пахом, - ты будешь рассказывать, как ты меня жалеешь и понимаешь, а я буду воплощать твои слова в жизнь. Хорошо? Я вообще очень люблю, когда ты разговариваешь....У тебя голос такой хриплый и сексуальный, у меня сразу настрой появляется.... И вот сейчас же и начнем, да, милый? Е, нет, нет, не нужно так...., я не сильно буду и не нагло. Все, как ты захочешь....Да? Мой пиздливый любовничек.... Да, раз ты так любишь языком работать, давай мы ему работу дадим, мг? ДА..........вот так, уже лучше.......мда.... ааааааааааааааааммммммммммммм.
   Его голос начал теряться среди кусочков наших тел, еще недавних отголосков выброшенной боли, начинавшей разгораться надежды на счастье и трепет сердец тон в тон. Наши тела рисовали друг друга такой палитрой отблесков и колоритов, таких бомбезных тонов и окрасов, что картина была на миллион, нет, на два как минимум.
   И бедные наши соседи, их можно только пожалеть, им приходилось слушать наше пение 'и ночью лунной иль безлунной, и вечером, и утром, и под ленч, и по обеду слушали, бывало, и по отдельности, и вместе, нам бы петь...'
   Хотя...бывало, у нас не было секса пару дней, или был душевный настрой, почти, что с родни внутреннего касания самой души, а бывало - погрыземся немного, разойдемся по разным комнатам и дуемся друг на друга пару деньков, хотя, это я дулся, а Рей даже не знает, как это слово и проявляется, так что, дулся только я, да, точно, только я один и парился, - дурак, а бывало...бывало, такое состояние, когда душа просит тело, много тела, где, как, и когда хочешь....Дано же нам тело, не дух только, вот и склеиваешь постепенно одно с другим.
   Когда я уже почти засыпал, и мои глаза начали с накатывающим шумом волн радости закрываться, Рей неожиданно живо и отчаянно зарылся мне в ухо и выдохнул и с неистовым придыханием:
   -Я хочу только одного, чтобы мы всегда были рядом. Все само собой расставиться по полкам, жизнь покажет и научит. А ты не переживай так из-за меня, я сильный. Спи.
   Он подарил мне целомудренный поцелуй на ночь, и я улетел далеко-далеко в другой мир сна.
   На следующий меня разбудил звонок по мобильному, звонила мать. С тех пор как я видел ее и разговаривал с ней, прошло недели две. Я не трогал ее, на все нужно время, тем более в вопросе будущего единственного ребенка и его выборе спутника. А ей, себя куда прилепить во всем этом? Нелегко, я точно знал, что это было тяжелое время для нее, но и сам лезть не смел. Мне оставалось только тихо и естественно, без психов и нервов ждать, а что еще я мог сделать?
   -Алло, - мой голос был еще сонный и не совсем врубившийся в суть, да и кто звонит, я только понял позже, так как на экран не посмотрел, и естественно, абонента не подозревал.
   -Крис, привет, извини, что рано и не вовремя, но я бы хотела, чтобы ты и Андрей зашли ко мне сегодня в гости. Сначала, я сама хотела к вам прийти, но как -то без договоренности - не очень. Так что, вы будете, после работы?
   Я немного призадумался, сегодня и тренировка по боксу, и Леха меня, Рея и Славика с девушкой пригласил на дачу. И договоренность же есть, как быть?
   -Мам, слушай, я не могу сегодня, давай завтра, мы приглашены, некрасиво в последний момент отказываться, хотя, мы на 6 вечера договорились. Давай, не после работы, а мы чуток раньше придем, в часиков так 3-4. Подойдет?
   -Да, конечно. Мне без разницы во сколько, вам бы было удобно.
   -Вот и ладно. Мы придем раньше, думаю, Сашка против не будет. И да, не наготавливай кучу всего, больше отдохни, а то опять давление упадет, и в голове крутиться будет. Прошу, мА, ладно?
   -Что ты такое говоришь?!! А для кого мне готовить, как не для сына, да и что я толком делаю? Зима - огородов пока нет, дачи тоже, сидишь в квартире, как в клетке и только и делаешь, что пыль трешь и полы моешь. Какая усталость? Сына? Я не знаю, что и делать мне. Так что ты мне не выдумывай, жду вас обоих, а с едой я сама как-нибудь разберусь.
   Пока мать говорила. Рей уже проснулся, чертовски сонно и лениво потягивался, а потом заехал нечаянно мне немного своей накачанной рукой по шее, и мне пришлось, сопя от неудовольствия отодвинуться на самый край кровати, что бы нормально закончить разговор. В горле защипало от боли, и голос мой немного прерывался.
   -Ладно,.. мам. Ка-к хочешь. Пока, береги себя.
   Я отключился и повернулся к любимому.
   -Блин, ты мне в кадык врезал, хочешь меня прибить?
   Спросил я его и врезал его по улыбающемся мордашнику подушкой, но она была мала и очень мягкая, так что большого эффекта мое ответное действие не возымело. Тот едва ли успел откатиться в сторону и решил ответить мне тем же. Так и началось наше веселое и славное до ухоха утро. Через минут десять все постель была усыпана кучей перья и разодранных наволочек вперемешку с нашей вчерашней содранной в пылу страсти одеждой, мелкими домашними прибамбасами типа часов, мобильного, тапочек, ну, и прочей ерунды. И это два взрослых мужика? Пизд-ц бля, вот детвора! Я впервые в жизни страдал вот такой вот хренью. И хоть не пристало нам делать это, но было весело, до усрачки весело. Только, когда девчонки пинаются - это одно, а здоровые мужики - немного и странно, и сильнее, так что ничего живого не оказалось. А пиздились мы со всей дури, сначала в ржачку, затем вошли в раж - и это, оказалось, просто рассписно-драйвово и очень затягивающее. И только когда все четыре подушки накрылись медным тазом, и не осталось ни одного цельного и живого кусочка ткани - мы чуток успокоились, но я все же решил отомстить начавшему гавнюку, и пару разков все ж умудрился его ударить под дых. Не сильно, слегонца, но кайф был просто неимоверно огромный, правда, только я расслабился от получившего удовольствия, как меня скинули с кровати на пол со свистящим прорезом воздуха, и моя пятая точка G не хило так наебнул-сь в соприкосновении с горизонтальной поверхностью.
   -Вот же, с-уко, ты такая, за что?!! - Заорал я не на шутку, вся задница начала гореть просто до жути. - Я ж тебя легонько, переросток ты хренов, а ты со всей дури.
   Я на рачках попытался отползти от места боя, крегтя и постанывая, поднялся с колен на ноги и попытался найти хоть что-нибудь в этом разгроме мировых масштабов.
   -Да, теперь тут точно черт лапу сломает, и где мои часы? Я наклонился к полу, руками при этом, разгребая месиво щекотных перинок и кусочков всего остального, пытался откинуть все в сторону, но это было - как мертвому кадило. Что толку? Только я влево делал движение - пух, летит вслед за рукой, я и ногами, и руками разгребал, пытался отфукать их от лица струей воздуха из губ, руками не мог, они были и заняты, и все в прилипших перышках. Было забавно, очень, и Рей, естественно, обхохатывался до слез из полу прикрытых глаз.
   -Ты в такой позе обольстительной стоишь, милый, так и просишься на кое-что, - изрек он почти галантно.
   -А не пошел бы ты, любимый, далеко-далеко: нах-й, например.
   -О, на твой - только за! Это приглашение?
   Я резко выпрямился, недовольно уставился на его все еще ухмыляющуюся мордашку и выдал:
   -Задницу свою подымай и чеши в ванную. Мало того, что мы на работу опаздываем, блядь, я с тобой совсем с графика человеческого сошел, так еще нужно сегодня и подушки новые купить, и поубираться, и на дачу поехать, и мать в гости пригласила. Еще у Сашки нужно отпроситься, но, судя по нашему приходу, можно и не идти на работу, как раз к отходу и успеем.
   Я все бубнил и бубнил себе под нос всякую чепуху, а любовник тем временем сполз из кровати, как плавно-лоснящийся вьюнок, нашел одним махом мои часы, подал мне их уверенным движением и притянул мою голову к своей груди. Я начал задыхаться от сладковато-пряного запаха его кожи и меня опять, и как всегда, попустило, и так мгновенно, что растолковать это было невозможно. В один миг. Это его феромоны на меня так действуют? Или его сила, что бурлит внутри? Или, простая уверенность и нежность? Никогда до конца не пойму.
   -Иди первый мойся, а все уберу и найду. Хорошо?
   Я, молча, кивнул, отстранился и потопал в ванную. Когда я вышел от туда - в спальне был почти порядок. Как? За 10-15 минут? Волшебство да и только, мне бы пол дня барахтаться во всем этом, не меньше. Но, Рей есть Рей!
   Я не успевал приготовить завтрак, только кофе и парочку тостов, и в путь.
   Сашка промолчал о нашем опоздании, ненамного, между прочим, минут 30, но сам факт, раньше уйти разрешил, но дела я, чтобы сделал все свои - нет проблем, и к часам четырем мы были у матери. Я немного дергался, Андрюха же сегодня наоборот выглядел до умопомрачения само спокойствие и собранность. Вот же некоторые могут!
   Мама открыла дверь почти сразу после звонка, пропустила нас и тихо поздоровалась.
   Я немного съежился, и движения были урывчатые. Рей, незаметно так, по дружески и с легкой повелительной властью, провел у меня по спине, как бы успокаивая и поддерживая, затем развернулся и пошел в залу, я последовал следом. Он всегда, ВСЕГДА, ЧУВСТВОВАЛ МЕНЯ ВНУТРИ И МОЕ СОСТОЯНИЕ. Это какой-то новый уровень и этап? Что это?
   -Мальчики, - мама улыбалась очень открыто, и я смог немного притихнуть в своем внутреннем океане метания, - может, к столу сначала?
   Я есть хотел, но не на столько, чтобы отлаживать в долгий ящик наш насущный разговор.. Ради этого в первую очередь и пришли.
   -Нет, давай потом.
   Мать неуверенно пожала плечами, немного зарделась и начала комкать смущенными пальцами подол юбки. Я все понимал - нервничает. В этом мы с ней сейчас очень схожи, недаром же мать и сын. Я повернул голову и посмотрел просяще на Рея, тот глубоко прочувствовал мой взгляд и закусил от понимания губу.
   -Мам, все нормально, не переживай. Мы взрослые люди, все свои, можно все просто и без установленных норм и приличий, вот как есть, так и говори. Вали правду матку!
   Я поспешно вскочил со стула, в два шага пересек комнату, опустился рядом, затем и обнял.
   -Ну что ты? Родная, я все пойму, что бы ты не решила - я пойму. Ты имеешь право меня не понять и не принять мой стиль жизни, тебе тяжело, а понимаю. Просто скажи - и все, не нужно даже подробного объяснения, что тут и распинаться то? И так все понятно, без слов.
   Мать резко вскочила и закричала:
   -Да замолчи же ты! Замолчи.
   Я мгновенно умолк, посмотрел на ее заломленные руки, на ее бледную кожу и залегшие темные круги под глазами и стал ждать.
   Через пару минут она смогла взять себя в руки.
   -Знаешь, мне ведь не просто тяжело, мне кричать хочется, но я не буду, не должна. Что это изменит? Ничего. Ты уже выбрал свой путь, и я не смогу его изменить, никак. Он твой. Ты взрослый парень, самостоятельный мужчина, а я мать. Мать должна была учить в детстве, но не сейчас. Сейчас - поздно, да и как тут можно такому научить? Учить быть с девушкой или парнем? Глупо как, бессмысленно. Сердце - оно ведь в полете, в потоке свободы должно быть, только парить и любить, а я ж не враг тебе, чтобы сердце твое рвать, ты и так страдал. Но и ты меня пойми... Я много думала, постоянно думала, и ничего так и не придумала. Что ж тут думать? Или принять тебя или потерять... Как могу я тебя потерять? Я не могу, что ж я за мать такая? Если любишь - то все примешь, все простишь, все отдашь. Да и за что мне тебя прощать? Что сердце твое такой путь избрало? Так невольно же сердце наше. Мне разве что сердце твое ругать - еще глупее! Люблю я тебя безмерно, один ты у меня, и каков есть, такого и люблю. И тебе не нужно просить меня принять Андрея, если он часть тебя - то я приму, уже сделала, теперь - у меня два сына. И почему я должна кричать и плакать? Не буду. Ну, другой ты немного, всегда и был таков, всегда. Ты не мог вписываться в рамки и законы, всегда свое искал и нестандартное, не логическое и измененное, таков ты. Так что, все нормально. Почти. Я не все еще понимаю, не все знаю и вижу, но со временем, даст Бог, пойму. Ты прости меня, что молчала долго, и тебе из-за меня тяжело было, но вот нужно было немножко побыть мне наедине, поразмыслить, успокоиться и отпустить. Свыкнуться.
   Я притянул ее беззвучно к себе, прижал до одури крепко и по сыновни к груди, зарылся в ее всегда длинную и заплетенную косу, обцеловал все лицо и прошептал:
   -Мамочка, это ты меня прости, прости упрямого и своевольного, прости за все слезы и боль, за столько всего прости, что и не вспомню, но ты прости. Я странный, очень того, но ты пыталась понять меня и принять, а я - я сволота, знаю. Но, ты помни, всегда помни и не забывай, что я тебя люблю без меры, и никогда не хотел обидеть, ранить или мучить. Так вышло, да мам, ты права, так сердце выбрало - и все, приехали мы с ним, тормознули так основательно и уверенно.
   Я умолк, гладил ее по голове и прижимал вздрагивающие от рыдания плечи, баюкал так, как всегда раньше делала она, и пытался хоть как то вернуть то счастье, что всю свою жизнь давала она мне. И счастье это было естественно огромным и диким, кристально чистым и вечно готовым на жертвы. Таким и должно быть материнское счастье и вера, всегда. Мы все ошибаемся, всюду и постоянно, но именно материнское сердце с самого начала несет тебя на своих руках, лелеет там, где запрещено, укрывает так, как недозволенно, любит так, как не понимают, а оно все терпит, все прощает и понимает, верит, хоть и нет основы, а все равно трепещет и дрожит.
   Я кинул умоляющий взгляд на Рея, влетел с разбега в его кристальную глубь, ухватил там за шкирки только вот зарождающуюся надежду, и начал вытаскивать ее наружу. Я призывал ее очень мягко и аккуратно для принятия нового тепла, горячего сердца и непонимающего еще пока бескорыстия: материнского, самого первоосновного, теплого и начального из самого ядрышка. Он несмело открывался, так боязливо и медленно, что меня начало труханить. Ведь не просто так у него такая неуверенность. Впервые в жизни я увидел такой страх в глубине его глаз, даже, когда мы расстались много месяцев назад, в его очах не было такого трепета, такого всплеска острых чувств от замирания и понимания.
   А ведь я и он - это не только он и я, это и все его, и все мое. Это общее, цельное.
   Это все на двоих - и вздох, и дом, и боль, и любовь, и ....для меня было так. Я не знал, как для него, он и сам этого не знает. Дурак, но мой дурак.
   Он ни разу не сказал слова 'люблю', ни единого раза.
   Я хотел это слышать, я нуждался в этих примитивных и богатейших придыхательных стонах из трех слов больше всего на свете, но он не мог мне их дать. Он не знал, что такое любовь, ему в детстве этого не показали, он сам искал смысл и не понимал. Если не видеть день, а жить в одной ночи, так как понять, что такое свет? Разве поймешь? Только когда будет два противоположных, и в тоже время притягивающихся кусочка - тогда поймешь.
   Сейчас, он начинал понимать. Не сразу, не все вместе, но первые кирпичики положены, есть шаткая, но все-таки основа. А там....мы все там построим, мы создадим все, слепим, скрутим, свяжем и прибьем, мы ввинтим туда все необходимое и нужный детальки, большие и маленькие, тупые и острые, мои и его: и терпение, и праздники, и ссоры, и мир, и секс, и ...все....и ЛЮБОВЬ.
   Я отстранился легко и неспешно от матери, подошел к Рею и властно прижал его к своему сердцу. Затем кратко, но резко поцеловал его в губы, пару секунд, откинул его голову назад, и пронзительно прямо произнес в губы, не отрывая взгляда от глаз:
   -У тебя есть семья, слышишь? Ты - не один больше. Понимаешь? И не убивай себя, там, глубоко внутри, не уничтожай свою больную и слабую, но еще живую веру, дай ей взлететь. Будь свободен.
   И я видел, что он понимает, капля по капле открывается, шаг за шагом распахивает свое сердце навстречу жизни, и с каждым его новым вздохом ему становилось легче и ближе.
   Его улыбка...
   Он отдал мне в этой улыбке не просто себя - он дарил мне весь мир в махоньком бутоне подрагивающих губ, в сияющем и поразительно-мерцавшем блеске глаз.
   Я взял его за руку, повернулся с ним вместе к маме и подтолкнул его к ней. Рей несмело шагнул, замер в середине, чуток засомневался, но все же закончил свой ход. Всего два шага...но я видел, что они длинной в вечность, на тысячи километров, на миллионы лет, и еще больше вздохов, но он не струсил - решил рискнуть.
   Мать протянула руки с немым вопросом, прижала его к себе глубоко о мягко, как бесценное сокровище, потерянное, и вот снова обретенное, он позволил ей и поцелуй в лоб, и взгляд внутрь, и касание волос, позволил. Он доверился, нет, не ей, мне, я знаю, мне. И я был безумно благодарен, что он позволил мне сделать его немного счастливее и свободнее.
   Я не буду врать, ведь делал я это в первую очередь для себя.
   Да, это так.
   И мне не стыдно.
   Здесь на все есть причина, и на все есть последствие - действие.
   Даже мать дает жизнь ребенку не потому, что это идеально и совершенно, а потому, что хочется и делиться с кем то любовью, и не чувствовать себя одинокой, и это связывает ее с любимым, или на старости помощь - у каждого свои причины или их совокупность. Да, это так. Это - мир физический, и в первую очередь все здесь и определяется исходящим из него, но...есть грани и оттенки всего.
   Да, я пытался помочь любимому, но, если бы я его не любил, разве привел бы я его домой и делился с ним любовью матери? Нет, не делал бы я этого. Звучит не очень, но факт. И только потому, что он 'мое сердце' - я и делюсь. Мне не стыдно, нет, это нормально и понятно. По крайней мере, я хоть люблю истинно кого то, и даже так, но учусь делиться, я не святой, поэтому и не умею делать все бескорыстно, никто не умеет. Умели - были бы не здесь, а где-то, за горизонтом, наверное, или...а хрен его знает, где бы мы были. А так мы пока ученики.
   Ему хорошо - мне еще лучше.
   Я эгоист, не тварь последняя, но эгоист. А не был бы я таким, то и загнулся бы тогда, почти девять месяцев назад, подох бы, как собака. И только потому, что я просто человек, я выжил. И я здесь, и вот так.
   И меня можно понять.
   Это были очень глубокие основы, и понять их было сложно, я не хотел так глубоко копать, тупо не хотел полоскать себе мозги такими запарками. Но, иногда бессонными ночами, когда я лежал с открытыми и немигающими глазами старика, а не молодого парня, смотрел в черноту призрачной ночи и прижимал к себе подрагивающее тело от вздохов любимого, я понимал саму суть и причину всего. Я принимал это, я осознавал. И еще то, что иначе здесь и нельзя: если ты действительно хочешь быть счастлив, нужно давать и делиться, отдавать самого себя, а нет - то весь мир твой будет фальшь, иллюзия.
   Но, кто как может, так и живет, и не мне судить. Может, у человека такие условия и обстоятельства, что он даже понятия не имеет как правильно и как не правильно жить, есть, спать, дышать. Всегда все видно только со своей стороны, под своим углом - я не сужу, никого не сужу, это просто мой выбор, и так у меня. Вот и все. Это мне подходит.
  
   Затем мы пошли обедать. Еды было много, и Рей ел все, абсолютно все и в огромных дозах - я прозревал, мама тоже ела, а я не мог, пытался, а не мог. Какой-то непонятный и острый ком застревал у меня в горле, и я давился: туда кусок, а он обратно, я силой пихаю, а он давит на глаза и они начинают жечь, так прошло минут 15, а затем я оставил эти бессмысленные попытки и просто хлебнул воды. Стало немного легче, но состояние все равно было очень необычное. Ни мама, ни любовник этого не заметили, и слава тебе, не хотел я сейчас распинаться тут всем о моем новом заскоке и его причинах. Они разговаривали, много, очень много, и шутили, и вспоминали, и давали советы, а я их слышал, но как бы из далека, меня уносило просто и все.
   Я устал, и я перевозбудился от всего за последнее время. Очень. Я был и рад, до сказу, и вымотан одновременно, и печален в голове, и счастлив в сердце.
   День назад мне снова позвонил отец Рея и спросил мой ответ, я послал его, глупо, нужно было вообще бросить трубку, нужно было, но во мне заиграла не контролированная злость и я сорвался. Минут пять орал, а затем умолк. Тот молчал, ничего не говорил, а потом сказал лишь: ' Ты сам все решил, тебе и пожинать'. И наш разговор закончился. Разговора толком и не было, почти монолог, но осадок остался, удушливый, как самое последнее и гадкое дерьмо. Я чувствовал себя предателем, я молчал, и Рей ничего не знал, и я снова молчал. Мне хотелось поделиться: 'милый, ты знаешь, как я хочу делиться с тобой всем? Нет, не знаешь? А должен чувствовать, ты должен!'
   Так кричало у меня внутри все мое еще не умершее детское, и все мое взрослое отвечало, что я не могу.
   Рей, Рей, ты хоть знаешь, дурачок, как ты любим? Пусть раньше ты и был одинокой былинкой, что пыталась пробиться и прорости в помойной яме жизни ( что родным домом можно назвать, а можно и чем-то другим), но сейчас ты в моем тепле ладошек, как мне хочется зарываться в тебя до бесконечности, до такой границы - где и нет черты, там только вечное пространство тебя и меня. Или нет, там бесконечный простор нас. Ты просто не можешь себе даже представить, как я повис на твоем гачке, как рыбина тупоголовая, что тяпнула приманку и попалась. А сорваться - значит полностью раскромсать себя изнутри, всю плоть изувечить и подохнуть от зияющей раны. Нет, ты другой, ты не можешь это так понять, хоть я и не безразличен тебе, знаю. Я так остро тебя ощущаю, что даже мой верхний слой кожи чувствует твой изменившийся настрой той или иной эмоции.
   Глупо?
   Глупо!
   Осознаю, что это почти бредово, так теряться в тебе - полный абздец.
   А что делать, если вот так? Может, я и есть прихлопнутый слегка, но тобой, только тобой. Начинаю думать о твоем отточенном теле - и меня морозит, как перед наркозом на многочасовую жизненно- необходимую операцию, а стоит закрыть глаза - и моя память мгновенно начинает выуживать такие активные и крошечные оттенки эмоций, что глаза лучше открыть и посмотреть на тебя во плоти, как же так можно тобой захлебываться, так ядерно и так мило одновременно? А можно, вот можно, до шизой боли, что отдает в левую сторону, а потом начинает заполнять меня всего пронизывающей аурой разливающегося тепла.
   Итак, с отцом Андрюхи мы разобрались, почти, наверно...
   Да нах-й его глубоко и далеко, коржа отжарого.
   Я резко дернулся, как бод-то бы меня кто-то очень сильно трусанул, а затем и по мордашн-ку влупил.
   Да на кой черт он мне вообще сдался? Угрозы все его эти, разговор ни о чем, пошел он...нет, не на ху...., туда - слишком там уж здорово, пусть далеко от нас идет, чтобы никогда и нигде не видно было. Я сам себе глуповато улыбнулся и понял, что мать и Рей умолкли, и давно причем. И сколько они так на меня молча смотрят? А я сижу и лопуховато улыбаюсь... Да уж, весело.
   -Что?
   Я выразительно и с неподдельным интересом спросил их обоих, но при этом смотрел только на Андрея.
   Тот хитро покачал головой, крякнул что-то типа 'да ничего такого' и отвернулся к окну. Мать вообще поднялась и решила пойти и поставить чайку.
   -Мам, не стоит, времени вообще нет, нам нужно в магазин зайти, да ведь, Рей?!! А то у нас с..... - Я хотел сказать, что у нас проблемы с постелью насущной, но вовремя остановился и решил до такой степени не наглеть, еще не хватало, чтоб ее удар хватил. Правда - правдой, знание и понимание - это хорошо, но не нашу же утреннюю потасовку тут расписывать?
   Плечи любовника затряслись от сдерживаемого смеха, я хмыкнул и закончил предложение немного в другом ракурсе:
   -Е, мы в магазин зайдем, купить нужно срочно кое-что и нам же на дачу, да, Рей, идем?
   -Идем.
   Мы все начали собираться, кто одеваться, кто обниматься и прощаться, ну, в общем, все шло неплохо. Очень важный вопрос с родителем решился просто замечательно, так что можно было вздохнуть свободно и полной грудью.
   Что я и сделал, как только оказался на свежем воздухе.
   -Пошли, покупатель, будем тебе подушки искать, а то не хочется мне, чтобы чья-то вечно думающая, я б сказал слишком много мыслящая голова, перенапряглась от твердости матраса.
   -Это ты к чему? - Спросил я и нифига не понял из ранее сказанного.
   -Я ляпнул просто так.
   -Ты считаешь меня дураком? - Вскипел я. - Или как?
   -Я просто пошутил.
   -Ты уже не первый раз кидаешь мне шутки насчет моего просвящения и думанья, много-мало, определись уже.
   Рей странно уставился на меня, а я, не ожидая его, пошел по заснеженной дороге в направлении магазинов.
   Он быстро меня догнал, схватил несильно за рукав и повернул к себе.
   -Что это было? Ты обиделся?
   -Нет, просто я не такой умный, как ты, и не все шутки могу понимать.
   -Да ладно тебе, ты обиделся, - констатировал он, что? Факт? Я бы так не сказал, но пускай и так.
   Если честно, я не обиделся, вовсе нет, просто немного хотелось подразнить его, чтоб не сильно и расслаблялся, а то привык, что я ему постоянные дифирамбы пою. Привык.
   -Андрей, оставь это, пошли, времени нет, все уже собрались, а мы еще и дома не были.
   Я выдернул уверенно свою руку из его ладони и побрел немного грустновато к магазину.
   Там мы справились быстро, и уже через пол часика переступали порог нашей квартиры. Мы молчали, каждый переодевался с неясной напряженностью во взгляде и сжатостью в резких движениях. Я хотел поиграть немного, всего лишь шутя подначить его, но вышло, что он не отреагировал должным образом в полушутливой форме и с выражением раскаянья.
   'Он надулся. Надулся? Не честно! Это я должен так делать, ему то что? Вот же детский сад! Поиграли, твою ж мать! Ну и ладно, пусть хмуриться, я не буду первым ползать у ног и прощения просить, за что? Меня считают не совсем умным, а я еще и ласкаться буду?'
   Вот и начинаются будни совместного жития нашего.
   Я не злился ни капельки, и не обижался ни грамма, я улыбался внутри и просто наблюдал за немного странным и непривычным выражением лица любовника. Он переживал, и не был уверен, и он стал открыт, каким был всегда я. Именно сейчас я мог читать его как открытую книгу. Я увидел себя со стороны, и офанарел. Я такой? Нет, это не отталкивало, и не было и глупо, просто...по-другому, что ли. Так что, если меня природа такого создала, мое оно. Лучше уж так, чем твердолобой сволочью и бездушной тварью. Да, мне могли просто нагадить и легко наплевать в душу, но это и закаляет, и учит жить, и доверять, а не подминать все под себя, как....Не важно.
   Мы быстро собрались и без единого слова вышли на улицу, как раз звонил Славка и кричал в трубку, какие же мы все-таки пидары:
   -Ну, Крис, сейчас зима, а мы все, как придурки-туристы стоим на улице почти с час и ждем вас двоих, семьчеловек ждут двоих, это как?
   -Не ори, мне нужно было срочно с матерью увидеться и переговорить, и еще кое-что. Мы уже идем, через минут десять будем.
   Дача у Лешки была неплохая, деревянная и теплая. Мы растопили камин, немного прибрались и принялись накрывать на стол. Машины оставили в дворике, заехать в гараж не получилось, так как снегу намело очень много, а расчищать все это сейчас было просто глупым занятием и попросту на ветер выброшенным временем.
   Зима была просто божественно-красивая за городом, все деревья в разрывающем глаза меху из снега, такого пушистого и блестящего, что приходилось прикрывать глаза от такого сияния, и отливающее синевой небо над головой. И вокруг маленькие протоптанные тропинки, и чьи-то следы на снегу, и несколько обломленных веточек от елки, что росла у забора, и вид на реку из одного из окон...Сказка...Просто дух захватывает от такой красотищи.
   Я любил природу всегда, что-то просто обламывалось плохое у меня внутри и уносилось прочь вникуда, а вместо него там, внутри, заполнялось чистым покоем и теплотой.
   Девушки убирались в домике, парни возились со столами, стульями, провиант затаскивали, я стоял с ножом за столом и нарезал салаты, разогревал кое-что, а что и готовил. Мой удел всегда еда, и очень хорошо. Я стоял один, немного в стороне ото всех, меня ни кто не трогал, я мог спокойно думать и отдыхать от всего. И периодически я смотрел в окошко, из которого и было видно замерзшую речку с переливными картинами зимней росписи.
   Мы праздновали День Валентина. Как это все задумывалось романтично и загадочно, Славка со своей кралей, Леха со своей, еще был один парень Витька тоже с девушкой, я и Рей, и Костя, лучший друг Лехи, но он был один без девушки, таковой не было у него. Так что набралось нас в общем девять человек. Дача была хоть и не новой, но очень теплой и большой, пять комнат, не хило так? Отец у Лешки занимал там раньше какое-то не последнее место на государственном посту, сейчас на пенсии, но жили они - не бедовали, так чего ж и дачу не иметь? Его родители вообще почти все лето здесь проводили, а зимой она пустовала, разве что иногда приезжали и проветривали. Чуток приберутся, воздухом свежим и чистым подышат - и айда назад в грязный и пыльный город, с новыми силами.
   У меня так мать тоже делала, но уже без отца не так часто и не с таким энтузиазмом как при его жизни. Но у нас домик маленький был, состоял из двух комнат и вид не такой красивый был, здесь спокойнее и умиленнее.
   И пока я стоял и готовил очередное блюдо на стол, ко мне подошел Рей, отодвинул стоящий рядом старый стул и сел. Я нарезал молча помидоры, а он, как завороженный, смотрел на нож в моих уверенных и быстрых руках. Я умел им орудовать, почти что виртуозно, расписывая формы и углы замысловатых фигурок.
   -Тебе бы поваром в каком-то ресторане работать, никогда раньше не видел, что бы кто-то так любил готовить. И чтобы так легко, быстро и вкусно. Не надоедает?
   Я оторвал взгляд от ножа и посмотрел зло на Рея.
   -Я не настолько спокоен, что бы этим заниматься. Я люблю готовку, но только для себя и своих близких, а вот делать это постоянно и для людей не зная их лично - не смогу. Я выбрал работу по нутру, и это салон и байки. Вот это точно мое. Ты забыл? Я тебе говорил это уже не один раз! - Психанул я еще больше.
   Он ничего не сказал, затем опустил вниз голову, поднялся со стула и ушел к Косте. Я проследил взглядом за его спиной, затем увидел возникшую улыбку на глазах любимого, и она, эта улыбка была предназначена не мне, а другому, и у меня в живот скрутило от непонятного чувства. Не очень хорошего, совсем не положительного.
   - Твою мать, - выругался я себе под нос.
   Он заигрывает с другим? За дурака держит? Или у меня паранойя началась?
   Через пол часика все уселись за стол. Я не смотрел на любовника, поддельно весело общался со Славиком, мило улыбался его девушке, и пытался врубиться в ее шутки, но мой мозг грыз червь ревности, бурной и гадостно-приторной, выедающей нутро и отключающей мозги. Вот же СЦУКО такой! Сидит сволота напротив меня и нагло, просто наглюще лыбится Костьке. А тот тоже хорош, урод, не понимает, что к немку клеятся? Я терпел это часа два, подымал эти тупые и мне вовсе не нужные тосты, натягивал улыбку на деревянные и рвущиеся губы, а внутри все начинало полыхать и резать.
   ' Сука, если ты вот сейчас еще раз ему улыбнешься, еще один разок расскажешь ему свой тупой анекдот, убью тебя, сволота, просто задушу ублюдка!'.
   Я начал ерзать на стуле, есть не хотел, мне стало жарко и тошно, я хотел исчезнуть из этого милого домика и всех его радостных и зашибенно веселых обитателей, почему то захотелось послать их ...домой. Или самому там оказаться.
   И после очередного пьяного взрыва смеха Кости, я не выдержал и подорвался со стула. Тот упал с громким треском на пол, я рванул его к себе, поставил на место, и не глядя ни на кого, пошел к выходу. Хватанув свою дубленку, не застегиваясь, и обув боты, я вылетел на улицу, быстрее, быстрее! Мне просто не было чем здесь дышать!
   Что это все?!!
   Почему?
   Это дурной сон?
   Почему он так со мной поступает? Ноги вытирать об себя не позволю!!!
   Он и правда заигрывает с другим или решил меня взбесить?
   Я пил, хотел напиться, но нет, вот, стою здесь, трезвый, как стеклышко, и скручиваюсь в рог.
   Ревность.
   Это галимое чувство.
   Очень разъедающее и...
   Нахрен мне было так влюбляться, что бы так изгрызало все внутри? Что это за любовь такая, что напоминает американские горки? Фиг туда вверх - и хряк туда вниз...То мне до усрачки болит и жжет, а то я в таком раю, что сам Бог позавидует. И никакой тебе стабильности, никакого покоя, не знаешь, блядь, где ж завтра окажется моя непосидющая задница. О!!!
   -Не хочу этого! Ну, сколько можно?!!
   Я присел, облокотившись спиной о немолодые бревна избушки-дачушки, почти что, касаясь уже сверкающего в ночи снега, и хватал разгоряченными легкими морозный воздух. Поднялся ветер, пронизывающий и чужой, уже и не было видно зимней красоты природы, все наполнилось мраком наступающей ночи, одинокой и тупо-пронизывающей до костей. Но я не чувствовал холода, он был не со мной, я был полон мыслей и вопросов. Что там мне мороз и ветер? Так, пустяк, почти ничто.
   Не знаю, сколько я так сидел, может минут двадцать, а может и пару часов, но когда я ухожу внутрь, все начинает исчезать.
   ' Я...кто я ему? Просто любовник? Или замена семьи? Или тупой баран? И разве я заставляю его быть со мной? В наших отношениях мне предназначается роль бабы плаксивой и ревнивой?' Я не был в панике, и не был в истерике, нет. Я уже привык, что все перевернулось с появлением такого существа, как Андрей, я привык. И я свыкся и смирился с мыслью, что покоя не будет, и будет постоянное напряжение во всех смыслах. Но ему, зачем все это нужно? Игра? Со мной не нужно играть! Нельзя со мной так! Я знаю, я сам этого хотел, его хотел, и сейчас хочу, но я ЕГО хочу, а не игры.
   Звук хлопающей двери....Скрип снега....Шаги...
   Я не поднимаю голову и не хочу собеседника, никого, даже любовника. Никого и ничего я сейчас не хочу... Я хочу стать тем вольным ветром, что гуляет по миру, задевает мимолетно волосы прохожих, развивает их на бегу-пути, колышет верхушки сосен величавых, поднимает пыль и очищает дороги от только что брызнувшего снега из небес. Недаром я родился в июне и был близнецом, именно ветер, свобода, воздух и были родны мне, близки и понятны.
   Я идиот.
   Это факт.
   Во всех смыслах так и было. Я не не любил себя, я принимал себя такого, каков есть, но я идиот.
   Всем там хорошо и весело, они берут радость и смех в эти минуты, а я сижу и хочу быть ветром.
   -Идиот еще раз.
   -Ей, не идиот, что ты здесь делаешь? - Услышал я голос Рея.
   Я закрыл глаза и опустил голову еще ниже. ' Я не хочу с тобой разговаривать, тебе есть, что и кому рассказать, иди к нему'.
   -Ты собираешься превратиться здесь в ледышку? Какая муха тебя снова укусила? Что с тобой?
   Я упорно молчал. Что ему сказать?
   -Я к тебе говорю - ты или молчишь или гаркаешь, рычишь. Отводишь глаза в сторону! Мне уйти? Я тебя напрягаю?
   Я даже вытаращил глаза от его последних слов.
   -Да нет, по-моему, это я тут тебя напрягаю и мешаю! - Вскипел я не на шутку.
   Затем вскочил, обошел его стороной и направился к сараю. Нахрен мне эти разговоры!
   Но меня с такой силой хватанули сзади за плечо и потянули на себя, что я не устоял ногами на мягком снегу и полетел в него. Затем я кое-как встал на четвереньки и начал отплевываться от забившегося белого ледяного пуха в рот.
   -Ты придурок, пошел ты, иди вон лучше к своему новоиспеченному красавцу Костику... Костюшке и запихивай ему в рот хрень всякую, а не меня валять в снегу.
   Повисла ледяная тишина. Затем резанул стальной голос.
   -Ты не идиот, ты настоящий долбаеб.
   -Ты прав, абсолютно, тогда, какого хрена ты здесь стоишь и с таким вот...мной разговариваешь? Вали отсюда.
   На душе так плохо стало, в горле комок - что ни вдохнуть, ни выдохнуть и мне стало так больно от его последних слов, что я захотел исчезнуть. Вот как...долбаеб. Я уселся в снег и закрыл ладонями глаза.
   Он не уходил, но я слышал его тяжелое и глубокое дыхание, оно свистало сильнее ветра в глухой ночи.
   -Пошли в дом, здесь не время разговаривать, простудишься.
   Его голос был глух и надломлен, такой родной, и такой далекий. Я поднял голову и, наконец, взглянул в его глаза, а он смотрел не мигая. Затем он протянул мне руку, я уставился на нее, непонимающе, и снова вскользь взгляд по глазам.
   -Зачем все это?
   -Вставай.
   Я посидел так еще с минуту, затем выдохнул пустой воздух и с новым вздохом рванул вверх. Рука его была горячая, очень, почти что обжигающая. Он сначала помог мне встать на ноги, а затем с такой мгновенной силой и резкостью впечатал меня в себя, что в грудной клетке заболело от удара. Он охватил мою голову своими руками, стиснул ее как клещами и выкинул мне свои пламенные слова в мое закаменевшее лицо:
   -Прости меня, я дурак. Только, не нужно так вот, тупо меня игнорировать. Ты бываешь таким отстраненным, что у меня мороз по коже. Аж страшно делается, как будто тебя нет, там, внутри.
   -Прости меня.
   Я стоял и пытался понять суть того, что он говорил, но не мог дотяпать. Об чем он?
   -Ты о чем?
   -Ну как....ты обиделся за слова, да? Я же в шутку, дурачок, - Сказал он и начал гладить подушечкой большого пальца мои уже синеющие губы, затем прижал мою голову к груди, почти выкручиваю из основания шеи, поцеловал в макушку и потащил в дом. И только внутри я понял, что я посинел, сколько же я там был?
   И, как будто читая мои мысли Рей произнес:
   -Ты сидел на улице полтора часа. Решил окочуриться?
   Я удивленно впился в него взглядом и отрицательно покачал головой.
   -Тогда что?
   -Рей, я не обижаюсь на твои слова, я же не последний кретин. Я о другом... Ты не понимаешь? Ты с Костей флиртовал, я видел, ты....если я тебе надоел или ты просто......- Я не успел договорить, Рей так меня трусанул, что у меня все мои чудные мысли вылетели нахрен из башки. А затем впечатался губами в мой рот и все, я приплыл......ох!
   Он просто хрень зна как целуется.....я говорил это? Да, кажется, говорил. Как же я хотел эти губы, мои!
   МОИ!
   МОЁ!
   МОЙ!
   Весь мой от самого-самого до бесконечности только майн.
   И мне было пофиг, что все в глубоком ахуе вылупились на нас с раззявленными ртами и выпученными глазами (не считая только Славку), и что одни скривились от отвращения, а другие начали выкрикивать пошло-эротичные выражения подбадривая нас.
   Да пусть весь мир летит к чертовой матери, а похрен мне на все!!!
   За такие упрямые и настойчивые губы можно и не так лажануться. Можно, все можно.
   Я его глотал, ел, давился я им, не умел я просто целоваться, нет, мог только теряться в этом чувствовороте и возвращать все в такой же мере, надеюсь, что так и было. Когда тебе одними губами СТОЛЬКО дают, то, как же не отдавать?!!
   И только когда Славик подошел к нам ближе и тронул нас за плечи, мы пришли в себя и оторвались друг от друга.
   Я ошалелыми глазами в страсти глянул на его слегка пьяное лицо (он перестал сильно бухлить и напиваться?!!) и до меня дошло:
   -Ох! Твою ж мать! - Вот мы ступили то!
   -Ага! Вы, конечно, красавцы, никто не сомневается, но не так же сразу и так наочно. Дайте людям в себя прийти.
   Я посмотрел на его девушку, она мило и немного смущено улыбалась, так, понятно, эта про нас знала и раньше, расколола друга видать давно. Леха сидел с открытым ртом и стеклянным взгядом, но выражения ужаса не было, скорее, нехилое такое удивление и легкий смешок - так, тоже норма, дальше... Костя - тот готовил был нас убить и заплевать, или кастрировать, ясно, тут проехали. Девушки все - в восторге полнейшем, ну надо же! Витька - очень странно, не пойму...по-моему он и сам не против, би-би? Клясться не буду, но кажись - да. Так что там у нас? Все лады, не считая - ха!
   -Рей, ты с парнем ошибся, он не тот тип, вряд ли ты его уломал бы. - Тихо, почти шепотом прошептал я на ухо любимому.
   Тот бархатно рассмеялся и ответил:
   -Я и сам это знаю, только мне по барабану, я его не клеил вовсе, у меня есть ты, и этого хватает с головой, даже больше.
   -Не клеил? А выглядело именно так.
   -Ты видел то, что хотел видеть, то, что мы поржали над парочкой шуток и я сидел возле него, а не возле тебя, по твоему же желанию, или не желанию, не делает погоды об хотении завладеть им. Ну, 'оторви и выбрось ты у меня', что теперь с этим делать?
   Я облегченно рассмеялся ему в губы и подумал, что я снова дурак, а Рей, как и всегда, на высоте. И почему так всегда?
   Постепенно напряжение начало у меня спадать, я расслабился в теплых объятиях любимого, а он, как специально, тискал меня на глазах у всех, прижимал к себе, дергал и дурачился, ему было на все и всех плевать. Я немного стеснялся еще, так сразу - стремно. Но, видя, что все напиваются, шутят, иногда смотрят и подъё, но не с гадостью, а с шуткой, я полностью попустился. Витька кидал в нашу сторону очень заинтересованные взгляды, 'сука, и не дождешься', хотелось мне ему кричать, но я понимал, что это глупо, нельзя быть уж таким крейзанутым по любовнику. Рей, после короткого, но наглядного разговора-примера, теперь отдавал внимание только мне и в неограниченном количестве. Я под конец вообще обнаглел, а Рей меня тупо напаивал, зараза любимая:
   -Это, чтобы ты не заболел, так долго на морозе просидел без движения, так что пей. Лучше, уж похмелье завтра, нежели воспаление легких послезавтра.
   И я пил из его рук, и ел из них же, и сам ему впихивал куски всячины всякой, а он притворно грустно вздыхал, но покорно открывал рот и глотал еду.
   -Крис! - Меня позвал Леха, и я повернул к нему голову.
   -Что?
   -Ты гей? - Задал он самый тупой вопрос, честно. Как такое можно спрашивать? Ты слепой?
   -Лех, на кого я похож?
   -Ты - на гея не смахиваешь вовсе.
   -Почему у всех один и тот же ответ? Вы пособие читаете какое-то? - Весело вмешался в наш разговор Рей, и я заржал.
   -Точно, согласен с тобой.
   -А какие геи? - Решил я его доконать в отместку за тупизну.
   Леха смутился, покраснел и рванул:
   -Пидоры есть пидоры, а ты и на бабу никак не тянешь.
   Я еще больше рассмеялся.
   -И в уме не было на нее походить. С чего бы мне бабой становиться? Я - это я: могу и с женщиной, могу и с мужчиной. Ты доволен? И, я прошу, можно пооригенальнее задать вопрос, а то тошно от приторности и однотипности.
   Лешка невнятно махнул головой и глянул на Криса. Тот, как и всегда, слегка улыбался своей чуток замысловатой и покоряющей улыбкой, склонил голову на бок и пронзил насквозь своими чудными глазами. Там всегда были искорки, всегда загадочная тайна и легкий запрет. Наверно, мне и жизни не хватит, чтобы отгадать все спрятанные на дне вопросы, разве что, он сам позволит и поможет.
   К полуночи, после подарков, тостов, бухла и еды, смеха и много чего еще все начали расходиться по комнатам.
   Я давно хотел уйти, но мне было как-то неловко в чужом доме наглеть, и, если бы Леха знал правду раньше, я бы и рискнул, а так - это слишком. Пришлось сидеть, почти что, на руках Рея, и ерзать с болезненным ощущением чертовски твердого камня между ног. Как же я его хотел, он, падла, весь остаток вечера меня так измучил и издразнил, что мозги выветрились далеко из моей головы, и я просто истекал слюнями по моему возлюбленному.
   А он себе сидит, как ни в чем не бывало, шутит остроумно, блядь же такая вся сильно умная и расспрекрассная, всем внимание уделяет, ухватывает темы разговора так точно, и под столом легко трогает мои бедра нахально. Не придушить? О, да!
   'И зачем же ты, умник, ТАК трогаешь чувствительную внутреннюю часть бедра моего? И описываешь коленки, под ними, как будто бы выжигаешь там клеймо и метишь меня, метишь, почти нечаянно задеваешь головку члена под брюками, и я подыхаю?'
   КАК ЖЕ Я ПОДЫХАЮ!
   И все у тебя почти, а я дохну от твоего почти...
   У меня пресс живота сводило спазмами и судорогами боли, я весь истекал в прямом и переносном смыслах. Вот взять бы и рвануть нахрен весь его самоконтроль, шмагануть бы его на стол и сожрать со всеми патрохами. А что, можно и попробовать. Думаю, уже никто не осудит меня, видели же наш поцелуй, ну, еще пусть чуток развлекутся. У нас шоу все любят!
   Но, когда я вспомнил хищный и призывной взгляд Витьки, его горящие и заинтересованные глаза, то желание сделать это у всех на виду - резко пропало, и я приостыл, ляпнул по наглой руке, что под столом пыталась расстегнуть мне ширинку, наклонился к нему ближе и выдохнул в ухо.
   -Затрахаю тебя сегодня, достал ты меня. Мало тебе не покажется, любиииииииииииииииииииииимммммммммммыыыыыыыыыыыыыйййй.
   Моя любимая зараза только весело улыбнулась, и рывком вскочила с места.
   -Обещания-обещания....А доказать?
   Я удивленно зыркнул на Рея, и не поверил своим ушам... Он сам меня легко подначивает, бесстыдно заигрывает и охи как целует у всех на глазах. И весь вечер улыбается, и так доверчиво открывается... Совсем не понять, он просто взял и изменился. Это не просто так, не от херни ж какой, просто, мне посчастливилось найти ключик от его замочка, и он подошел. Не сразу, но вот настроиться на его лад и темп - пришлось попотеть, но ведь подошел! И как подошел! Самому с трудом вериться.
   Ночь была жаркой, она была пылающе-обезбашенной, такой накаленной, что казалось еще немного, и у меня лопнуть перепонки в ушах от шума приливающей крови, треснут, и весь мой гемоглобин растечется алой лужицей у ног моего сирена...
   Я сорвал голос, полностью сорвал, и в конце мог только глухо хрипеть и материть его на чем свет стоит, но, судя по его наглой роже, трандычил я все это сам себе, так как он не внимал моим ползающим и умоляющим движениям, просящим и почти пискливым из-за сбившегося и плетшегося где-то у самого хвоста сдавленным звукам, что толком и не могли задевать голосовые связки, так как все звуки сливались в одновременную и протяжно-нескончаемую молитву благоговения моего партнера.
   А под конец уже не было и этого, все, алес капут.
   Воздух уже не был наполнен хоть какими-нибудь звуками, он просто шмагал туда-сюда, не задевал альвеолярного моста и прочей хрени, нет, он только жадно, как в предсмертной агонии заглатывался, и точно так же выкидывался обратно, чтобы просто остаться живым, чтобы не удыхнуться этим хлеставшим кнутом все мое сознание и тело нескончаемое наслаждение.
   Истязатель моего тела и хранитель души.
   Я не уснул.
   Он же вырубился, когда утром уже начало светать, уснул, а я лежал, вяло раскинувшись, как после долгой изматывающей пятидесяти километровки, млел и полностью выдыхал. Даже элементарных сил на сон не было, он вытянул из меня все, абсолютно. Меня даже начало немного потряхивать после таких бурных и знойных ласк, после такого шквала выплеснувшихся эмоций, и просто запрещенных и опасных для жизни ощущений. И с каждым разом у нас все больше нагревается, накалывается и сотрясается. Переживать о том, что приестся - не нужно, однозначно это лишнее. Мы умудряемся на ходу придумать такие выкрутасы, такие углы и формы наших тел, звуков, мест и взглядов, что может не только занести, но и вынести нах тебя с лодки. В принципе, меня с Реем всегда и заносит, но и он не спокойный остается, о нет, не спокойный!
   Жару мы даем друг другу, только успевай ловить.
   У нас с ним бесконечная авария.
   Я лежал и прижимал любимого, не спал, даже глаз не закрывал. Был, провалился в дреме на пару минут, но мне приснился кошмар, и сразу же, с пугающим вздрогом, я вскинулся, приподнялся на кровати. Рей зашевелился, но так и не проснулся. Слава Богу, пусть хоть он за нас двоих отдохнет. Я снова прижался к его родному телу, исцеловал мысленно все его лицо, изгладил все тело, и ловил его: то краткие, то глубокие вздохи жизни.
  
   Люблю тебя!
   Умру за тебя!
   Отдам всю кровь свою тебе, по каждой отдельной капле или сразу ручьями!
   Как хочешь? Чего хочешь?
  
   И когда его ресницы начали вздрагивать после пару часового сна, пытающегося заменить нормальный ночной отдых вот этими 120 минутами отруба, я чуть не умер от счастья, видя в его не то карих, не то с желто-огненным отливом расплавленных золотых глазах блики снова зарождающегося пламени. Они прожигали все мои благие мысли и чисто-невинные утренние побуждения, они выбивали всю, пусть и не очень устойчивую, но все ж хоть какую-нибудь почву у меня из под ног.
   Эти колодцы, что без дна, контролировали все четкое и размытое во мне.
   -Это был хороший, но трудный день, а ночь.... она, ни в чем ему и не уступала.
   Сказал любимый осиплым голосом, и его тембр был так глубок и так полно насыщен, что каждый мой нерв отозвался легким покалыванием в середине.
   -Да, так и было.
   У меня от полноты чувств и недосыпа на глазах повисла толстая и опадающая пилена, покрывала там, как плотные и бархатные сны, что окутывают мистическим уходом из реальности в мир поднебесный, загадочный и необъяснимый. И там, в этом запредельном, я реял в пространстве эфира, полностью растворившись в глазах человека, что был напротив меня.
   Вот и новый день, еще один, с ним.
   Мы вернулись домой к вечеру.
   Усталые.
   Сонные.
   Улыбающиеся.
   Ребята высадили нас почти возле дома и сами разъехались по своим норкам. А мы... мы стояли возле подъезда, лыбились друг другу не как 26-летний и 30-летний мужики, а как шестнадцатилетние подростки, обезбашенные, обкуренные и безграничные во всем.
   -Пошли домой? - Спросил меня мягко Андрей.
   -Да, пошли, хотя...ты иди, а я забегу в магазинчик, что рядом и куплю немного провианта, а то мы вчера все на дачу забрали. Дома почти пусто.
   -Да завтра скупимся.
   Я подумал, и все-таки решил забежать за едой, два голодных мужика утром - не дело.
   -Нет, иди, я через минут десять буду.
   Рей неохотно согласился, сжал несильно мою руку и устремился к дому. Я постоял с минутку, понаблюдал за его удаляющейся фигурой, и только тогда, когда он полностью исчез из вида, развернулся и устремился вперед. Здесь было недалеко, минут три-четыре ходьбы, магазин был не большой, но самое простое и необходимое купить можно было. Я взял яиц, молока, хлеба, фруктов, овощей, сыра и устремился обратно.
   Вроде и не так много всего, но руки были заняты до отказа, тем более в перчатках и на снегу - не очень удобно, но куда ж денешь нашу русскую матушку зиму? Я снова, как и всегда, поразился ее красоте и огромным сугробам, что в этом году она нам особо расщедрилась. И начал переходить дорогу, еще пару минут и я дома. На губах снова начала расползаться эта хмельная и немного детская улыбка, а как не разулыбаться вспоминая радужные шутки любимого, что кидал мне их все время после своего не утреннего пробуждения? Не устоишь никак! Я был немного заторможен, и очень уставший, и так хотел спать...........и не увидел я машины, что рванула из-за поворота, и ее не включенных фар, нет, я только ощутил резкий, острый толчок в правую сторону и все начало уплывать мгновенной линией мрака. Боли не было, нет, только ....почему все стало так тихо??? Тишина и темнота, и все.......Холодно.........Сознание начало уходить, оно исчезало, как дым от костра, который уплывает в небо и ничто его не удержит..............Нет, нет!
   А Рей?
   Где он?
   Гдееееееееееее??????????
  
  
  
  
   Андрей.
  
  
  
   Я зашел в квартиру, быстро разделся и метнулся в ванную помыть немного холодные руки. В машине Лешки было тепло, но, видно, сказывалась почти ночь без сна, и тело немного потряхивало. Сегодня никакого секса! Точно! Решил я сам себе, а затем весело рассмеялся. 'Да уж, планируй-планируй' говорил мой внутренний голос, и мне правда стало смешно. А если Крис захочет, откажешь? Ага, да, точно откажешь, сам и брошусь на него. Да уж, и куда пропал вечно скрытый и неулыбчивый мужчина? А Бог его знает, но хорошо, что он исчез, а на его месте появился светлый, необделенный, постоянно улыбаящийся и смотрящий в будущее с надеждой пацан.
   Я вышел из ванной, зашел на кухню, выпил стакан воды и устремился в спальню переодеваться. Поздно, есть не хотелось, только в постель бы скорее и уснуть.
   Крис изменил во мне все, абсолютно все: и мои привычки, и вкус в еде и одежде, и в контроле над собой, и в реакции на людей, и вере в жизнь - да не осталось практически ничего, куда бы ни всунулась его сильная и решительная рука. Я научился, ну ладно, учусь, верить людям, не искать спрятанного там подвоха, не ищу наперед выходы и не просчитываю ходы на месяц вперед. Я улыбаюсь, честно и искренне, я нужен, ни за что, не из-за чего то, а просто так.
   Вот я, вот он такой каков есть, и весь я его, со всеми своими патрохами.
   Сложно даже поверить, но я нужен кому-то, только я сам, не отец, не его связи, не деньги, не ночи секса, а я, со своими прибамбасами, и очень сложными, между прочим, но нужен. И кому? Тому, кто нужен мне. Кристиану.
   У нас не все легко, вижу, знаю, чувствую. Но, это все так просто по сравнению с тем, что было у меня в жизни. Вернее с тем, что в ней, в жизни этой, толком и не было...ничего стоящего и не было. Только пустота. А он наполнил ее всем, абсолютно всем.
  
   Искренняя радость.
   Мальчишеский смех.
   Взрывные ночи.
   Наполненные смыслом дни.
   Простота во всем.
   Тепло семьи.
   Большое в малом.
   И любовь внутри.
  
   Можно ли еще чего-то хотеть? Ну, ревность. Да, и что?! Зато миримся как!
   И что, что не умею я открываться полностью, Крис научит!
   И не все он сечет сразу, но как дойдет, то и не успеешь за ним, каков шустрый!
   А как умеет затягивать?!! Выхода нет!
   Сам Он и есть МОЙ ВЫХОД!
   Выход на волю, на свет, на свободу, на вечное и реальное. На поразительно прекрасное и вечное. Даже, если это и уйдет, но память будет всегда. Такое не забывается, оно не стирается, не испепеляется. А говорят, что пидор - это грязно. Говорит тот, кто не видел, плюется там, где и не был.
   Это самое чисто-идеальное, что только может быть в этом мире иллюзии и порока.
   Я устало плюхнулся в кровать, раскинул руки, как статуя Христа Искупителя в Бразилии и так вот думая и балдея от всего в моей голове я начал немного дремать.
   Крис, ранимый...
   Он такой органичный во всем, такой простой и естественный, такой безыскусственный всегда.
   Хочу видеть твою проказливо-озорную улыбку.
   Ласковую. И немного шкодливую. Но только его.
   И где он так долго?
   Да, что ж ты так тащишься, дорогой?
  
   Я вскинулся, приподнялся на локтях и схватил мобильный, глянул на время. Прошло уж полчаса. Я снова лег и стал ждать, но чем дольше я лежал и пытался успокоиться, тем сильнее и стремительней на меня накатывала паника. В конце концов я снова взял телефон и нажал на звонок.
   -Ваш абонент находиться в зоне недосягаемости.
   Я слетел с постели, схватил одежду и в мгновение ока натянул ее на себя.
   -Черт, Крис, где ж ты так долго, уже час прошел. Я снова попытался дозвониться, но ответ был тем же. Когда прошло еще минут десять и ничего не изменилось, я начал метаться по квартире, как загнанный зверь.
   -Твою ж мать, да что происходит?
   Затем я стремительно вылетел в коридор, схватил куртку Кристиана и помчал на улицу.
   -Мне нужно зайти в этот гребаный магазин, какой из них, их здесь много. Я остановился на пару секунд, начал осматриваться.
   -Боже, Крис, на кой хрен ты пошел туда? И чего тебя понесло?!!!
   Я был безумно зол на него, и растерян, и дерган, и ...что ж делать?
   Так, спокойно! Паника нам не нужна! Не поможет! Это только мешает трезво и ровно думать!
   Но как тут спокойно думать, если уже прошло почти полтора часа, Криса нет, мобилка в отключке и в голову лезут Бог знает какие мысли?!!
   Я побежал, почти полетел так быстро и проворно, как только мог.
   И затем я увидел машину скорой помощи, и человек пять прохожих и ....
  
   О, нет, пожалуйста, нет!
  
   Я слышал крик, очень громкий, испугано-режущий, почти оглушивший меня.
   Это же мой... мой крик... и мой Крис... Почему???!!!!!!
  
  
   Было ли мне больно? Нет, больно не было. Больно - это когда болит, а когда лопается все и разрушается мир - это анормально. Все внутри взлетает в воздух миллиардами незаконченных мыслей, дрожащих и едва удерживающихся почти призрачных надежд, и столько этих ' может'......может ошибка, может сон, может страх, может.... А может конец всему.
   Человек.
   Как все-таки он подневолен... и зависим... и связан... и раб судьбы...
   Один неверный шаг, одно движение в сторону - и ты пыль...ты ничто...ты потерял себя.
   Я не мог поверить. Нет. Этого всего нет.
  
   ПОЧЕМУ так, ГОСПОДИ?
  
   Зачем так с нами? Ты проверяешь нас на стойкость? Или мы должны доказать истинность и искренность наших чувств, помыслов, счастья?
   Мы должны снова и снова страдать? День за днем умирать и снова возрождаясь гибнуть? Ведь ты нас проверял... мало? А сколько еще? И как долго? И стоит ли эта жизнь хоть одного гребанного медяка?
   Стоит?
   Я не знаю.
   Наверно, стоит, наверно...
   Но когда ты сползаешь вниз по больничной стенке, как выхарканная сопля какого-нибудь урода, когда ты просто втоптанный им же в помои самого вонючей дряни, ты не так сильно уже и уверен в чем либо.
   Я знаю, точно знаю, что если сердце Кристиана остановиться в той, стирильной и холодной комнате, мое остановиться тоже. Оно, мое сердце, там, у него в груди, а его - в моей. И что толку просить Бога, чтобы он забрал меня, и оставил его в живых? Какой смысл? У НАС ОДНА ДУША НА ДВОИХ!
   Нам порознь - нельзя! Мы уже не сможем, это я знаю.
   Он дал мне смех.
   Он возродил во мне веру и дал мать.
   Он.....
   ОН МЕНЯ ПОПРОСТУ ПРИРУЧИЛ!!!
   Я впервые в жизни стоял на коленях и рыдал. Никогда, даже будучи маленьким пацаненком я не плакал, нет.
   Что толку от слез? Соль, не более. Это камень, дробленный, мелкий, закристаллизованный и треснутый, а мне нельзя расслаиваться, нет, только весь я в одном сжатом кулаке.
   Что толку от слез? Вода, не более. Это просто жидкость, это одна из ее форм проявления - или в газе, или во льду. Так я и жил в холоде и застывшем куске, имя которому одиночество.
   Что толку от слез?
   Что такое слезы?
   Крик из нутрии, не более?
   Я размазываю эти крошечные камешки по белому от муки лицу, эту стекловидную жидкость в роняющей форме, и понимаю, что такое давиться ими, заглатывать их в себя, захлебываться ими и их же пить.
   И молюсь.
   Я молюсь, нет, не красиво и сильно, не яростно и напористо, а молчаливо. Там внутри, у меня идет разговор-молитва с Богом, наше с ним совещание. Он мне задолжал, ох и задолжал, много, очень много, несказанно и чрезвычайно глубоко он меня истязал.
   Нет, не Он, не Бог, я сам себя так, просто, я не покорился, не принял все безропотно и молча, я состязался с ним в вечной борьбе, не сдавался, не пресмыкался, и вот результат. Там, у самой основы отбивания ритмов я мог вырвать и искоренить у себя что хочешь, я мог все вынести сам у себя - мог. А вот Крис - не я, это другая сущность. А я ведь влился в нее, сплелся, стал частью иного, и как теперь воевать?
   Никак.
   Теперь я не боец.
   Я им никогда и не был.
   Что я хотел доказать? Что я особенный?
   Так мы все здесь такие.
   Я глупец.
   И теперь я просил. Я молил. Я умолял.
  
   Впервые в жизни я умолял.
   Впервые в жизни я плакал.
   Впервые в жизни я стоял на коленях и не был горд.
  
  
  
   Я спал в больнице, там я и надеялся, там я и ждал, там я и жил собственно последний месяц.
  
   Кристиан был в коме.
   Выживет ли - никто не знал, придет ли в себя - тоже самое, будет ли помнить - аналогично.
   Все время приходил Сашка, Лешка, Славка. Люди потоком, конвейером проносились перед глазами, появлялись и исчезали. Я плохо помню. Мать, как и я, почти жила здесь. Благость, друзья у Криса были друзьями, так что как-то ее кормили, иногда даже домой поспать затаскивали. Я почти не спал, это стало такой пыткой и бичеванием, что смерть мне уже и не казалась чем-то страшным. Когда, ты умираешь при жизни, то все начинает менятся, ты понимаешь каждую мили-мили вещь, каждый взгляд, каждое счастливое мгновение в пространстве. Ты становишься зрячим.
   Вот!
   Только теряя - ты ценишь.
   Парадокс людского.
   Я вспоминал все, абсолютно все, что только мог вытащить наружу мой адски заточенный мозг, он был так сильно воспален и так яростно заострен, как самый жалящий кинжал. Ни один яд в мире не мог приносить таких конвульсий, как невозможность припомнить хотя бы маленькую, самую ничтожную деталь из нашего совместного прошлого. Как можно позволить себе упустить вспышку памяти из нашего недавнего спора или ревностной обиды? А его детскую наивность и прошение ласк? А свободу в очах в полете байка? А неподдельную радость и шок при виде меня после разлуки, там, нас стоящих и неверящих своим глазам и обретающих вновь соломенную веру в совместность всего? А... и сколько этих 'А'...тысячи миллионов крупинок памяти.
  
   -Андрей, ты должен хоть что-то поесть, - услышал я усталый и почти больной голос матери. Нашей матери: его и меня.
   И даже это он мне отдал.
   Я повернул тяжелую голову, натянул какое-то подобие улыбки, обнял ее одной рукой и прижал к груди. И что ей сказать? Держись? Все будет хорошо? Он вернется?
   А я знаю?
   -Я не голоден. Спасибо.
   -Рей, так нельзя. Один мой сын в коме, я не хочу потерять и другого. Он дорог тебе, знаю, теперь знаю, думала, что и раньше знала, но не нет, не понимала и половины. У меня муж недавно умер, теперь вот....Андрюшка...- Она не смогла до конца договорить, слезы просто застилали ей ЕГО глаза. Да, у любимого глаза матери: чистые, простые, доверчивые и наивные. Я никогда раньше не видел таких вот глаз. Там столько искренности, и естественности, и доброты. И одни такие вот глаза в слезах, другие - закрыты. Увижу ли я еще хоть раз в тех, сомкнутых, обещание на вечность и призыв к любви.
   И я уткнулся лицом в ее волосы, я прижимал ее голову так сильно, до боли к себе, снова и снова, и опять внутри все стенало от ломки, ломки по одному единственному, все ходило ходуном, тряслось и кричало. Оно пилило меня там, разрывало на части и снова убивало.
   Любимый...
   А я ведь не сказал ему этих вот трех элементарных слов. Не прошептал, и не прокричал, и не выдохнул даже.
   Он не услышал. И как ему теперь там, не зная этого? И пусть каждый мой жест говорил ему об этом, и любой взгляд искрился и изливался тем же, а мысли - они были переполнены только им, но губы этого не прошептали.
   Я молчаливо всхлипнул.
   Боже!
   Он же там один...
   Я оставил его одного, пусть и Сашка там сейчас, пусть, но меня там нет, и он не знает как сильно я .....его.
   Я мягко, но быстро отстранил уже затихшую женщину от себя, поцеловал ее в обе щеки и начал подниматься.
   -Мне нужно к нему, я должен идти.
   Сашка выгнал меня из комнаты Криса, чтобы, мол, он побыл с ним наедине, но, я то хорошо знаю, что он хотел чтобы я отдохнул, поел, отошел, но это не срабатывает, мне только хуже, намного хуже. Без Криса мне душно и холодно, мне перекрывает дыхалку и я дохну, как тварь последняя. Издыхаю и падаю, падаю, падаю.
   Такого не было никогда раньше.
   Возле Кристиана я изменился, да, я стал мягче, да, более... слабым и сильным. Слабым - так я начал проявлять свои чувства и перестал их скрывать, стесняться и показывать, и да, я стал сильнее. Сильнее, ибо я поверил, открылся, и я не боюсь всем сказать об этом, проорать каждому отдельно и всем вместе. А что толку?
   Лишь одному это нужно, а он не услышит, не увидит и не коснется.
   Я бежал в комнату, влетел и чуть не упал на Сашку.
   -Ты что, уже и на ногах держаться не можешь? Ты ел?
   -Сань, прекрати. Я сам разберусь.
   -Чего ж так летел? Не обижу я ....о, Боже, что ж то так у вас все, как не у людей нормальных?
   Последние слова он почти прошептал горько и грустно.
   -Я так верил, так ждал...и вот. Думал, хоть у него получиться выкарабкаться и стать счастливым.
   -Он еще не умер, не стоит его записывать в ряды мертвецов. - Сказал я совсем чужим голосом, и сам его не узнал.
   Сашка тяжело посмотрел на меня, покачал отстраненно головой и добавил:
   -Ты должен честно взглянуть правде в глаза, у него нет шанса. Нет. Он месяц в коме, и это может продолжаться еще вечность, а может никогда и не закончиться. И хорошо, он придет в себя, что дальше? Ты понимаешь, что тебе нужно жить? Я не тиран, не хочу делать тебе еще больнее, но ты сейчас себя просто убиваешь, ты это понимаешь?
   Я тяжело дышал, я понимал, что он прав, но еще я понимал, что он не имеет права забирать у меня надежду. Не имеет он такого права, ему никто такого не давал. Он Бог? Он судья? Он пророк?
   -Саша, уйди, и я не хочу больше этого слышать. Ты меня понял? Кристиан - жив, и у него есть шанс. Какой бы ничтожный он не был, но шанс есть.
   -Шанс есть, но еще - я тебя в таком положении видеть не хочу. Ты ему живой нужен будешь, когда он проснется, а ты на этого 'живого' уже почти не смахиваешь. Нужно хотя бы есть и спать, а не вырубаться от безсилия.
   Я подошел к кровати, посмотрел на почти серое лицо, пепельное, если быть точным, худое, почти.....нет, не почти, все ж живое, и коснулся его теплой руки. ТЕПЛОЙ! Там есть жизнь, какая бы она не была, но жизнь!
   Мой почти мальчишка просто спал, он очень долго и отстраненно отдыхал. Мой красивый и родной парнишка, он выглядел сейчас не более чем на восемнадцать лет. Исхудавший, измученный, перенесший не одну операцию, почти бездыханный, но живой, и теплый. Если нужно, я буду греть его вечность, буду вдыхать в него жизнь столетия, буду обнимать и прижимать его бесконечность. Если так нужно, то я буду. Именно он так меня научил, отдавать все, ибо ты любишь.
   У меня снова подкатил огненный комок к горлу, зажал там все, как скальпелем, и полоснул по самому живому. Я просто повалился на деревянные колени, почти, что упал, и прижался к ладошке любимой. Обцеловывая ее, лобзая, баюкая ее и прижимая к сердцу битому, ждущему и молящему.
   -Никто не отберет тебя у меня, никто, и никто не знает, как нам вместе. Правда? Нам так хорошо, так тихо, так свободно. И ты не уйдешь, да? Ты ведь не оставишь меня, милый, ты же не сможешь там без меня! И как ты там будешь, где холодно и темно? Ты такой доверчивый, а я... И мы ведь еще не успели столько всего....ничего, практически и не успели.....А я....я так хотел поехать в Америку, и взять тебя, и там пожениться... Ты знаешь, там официально можно это делать, но ты так ушел,....так...- Я умолк, воздуха не хватало, и не слышал, как Сашка вышел и тихо прикрыл дверь, и не понимал, что омываю его руку болью влажной из глаз своих, ничего не слышал я и не понимал. А когда захватил снова воздуха в легкие, кое-как смог снова писать ему свои письма устами, ибо руки мои дрожали и вливались своими пальцами-потоками в твою кожу. Как же мне влить в них силы? Как вернуть тебя?
   -Ты помнишь, как ты спрашивал меня, что ты можешь для меня сделать, что бы я был счастлив? Ты помнишь? Так вот, ты можешь, только ты один и можешь!!! Только в твоих силах заставить меня снова поверить, правда, ты все можешь...! Прошу тебя, умоляю!!! Не уходи! Пожалуйста! Я не знаю, слышишь ты меня или нет, но не уходи. Не слышишь - почувствуй, а нет, так проснись и увидь, или просто вдохни. Что-нибудь, умоляю, хоть как-нибудь. То ты сдыхал, а теперь я эстафету перенял, что же у нас все так сложно, мой милый, так сложно.
   Я умолк, а он молчал, конечно, он молчал, он был не здесь, почти не здесь. Где же он был?
   Наверно, я уснул, там, у его ног, на холодном полу, в больничной палате, с моим Крисом.
  
  
  
  
   Прошло 3 месяца.
  
  
   Я спешил на работу, очень спешил, не успевал даже выпить кофе. Как всегда опаздывал, так как вчера полночи ворочался и снова не мог уснуть, а когда засыпал, почти под утро, просыпался весь усталый до чертей и измученный, как после смертельной битвы. А истина где-то между прочим, ведь там, в своих снах, я вел постоянную и тяжкую битву, за чью-то дорогую моему сердцу и бесценную жизнь.
   Я вернулся месяц назад к Сашке в салон, а что толку в том, что я днями и ночами сидел в больнице и подыхал? Ничего не изменялось, состояние Кристиана остановилось на какой-то отметине и замерло, просто застыло в определенном кусочке времени. Я перестал стенать, начал заново работать, конечно, каждую свободную минутку я был с любимым, но улыбаться перестал. Мама тоже немного свыклась, стала ездить на дачу, на огороды, мы вообще очень сильно и близко с ней сошлись. Она много рассказывала о своем муже и детстве Криса, показывала все фото и озвучивала любую ситуация, и я так ей доверял, как никогда бы раньше даже представить и не смог. Япочти проживал с ней жизнь любимого её же устами. Лешка боксировал, делал успехи на боевом поприще, Славка женился, и молодая чета ждала ребенка, с Сашкой мы тоже очень сблизились и он стал расширять ассортимент товаров, постепенно переходя и на машины тоже. Конечно, главным атрибутом были байки, но у меня работы появилось не початый край.
   Кристиан.
   Прошло четыре месяца со дня аварии.
   Мне было тяжело вспоминать все. Это был не просто кошмар, это была самая, что ни на есть пекельня, кромешная и пустая бездна, вечная засасывающая тоска и мука.
   Я снова вспомнил, каково это брать себя в кулаки, встряхивать и подзатыльником заставлять как-то жить. Я должен быть сильным ради нас, я должен! За нас двоих должен. У меня нет права сдаваться, нет, не бороться, вовсе нет, как здесь бороться? С кем? С собой? Я должен верить, очень сильно верить, так, как научил меня Крис.
   Я каждый день сидел у его кровати, я мыл его, обнимал, касался его волос, рассказывал все обо всех, даже самые мелкие детали происходившего вокруг, и я знал, он слушает. Он всегда меня понимал и слушал, и сейчас - еще более внимательно и ....это нужно было мне, это нужно было ему, НАМ это было необходимо, как воздух.
   Я поднялся, сжал, как и всегда его тонкую руку, наклонился и прижался губами к его едва теплому рту и вышел. Реанимационное отделение находилось на третьем этаже, после хорошего ремонта оно производило не такое и ужасное впечатление, как пару месяцев назад, мы решили подняться в глазах? Кто-то проспонсировал, и этот кто, скорее всего Сашка, но я молчал, и он молчал, только обменивались мы молчаливыми и понимающими взглядами, грустными улыбками и понимаем внутри. Здесь не о чем говорить, можно молиться и ждать, а трепаться?
   Я уже выходил из посветлевшего коридора больницы на улицу, как у меня вдруг зазвонил телефон. Отец.
   Я застыл на месте, секунд тридцать втыкал на дисплей, нажал кнопку отбоя и огляделся по сторонам. Странно, все эти пять месяцев после моего внезапного исчезновения меня никто не трогал, не искал и не звонил, и именно сейчас этот звонок.
   Очень странно. А ведь отец никогда и ничего не делает просто так.
   У меня вдруг в голове что-то щелкнуло и крутануло.
   Нет! Не может быть! Это случайность...нет, только не это!
   Не уж то он виноват в том, что произошло с Кристианом? И почему мне это пришло только сейчас в голову? Стресс? Транс? Отключка от всего? Может быть, но, просто, это же был несчастный случай...зима...снег...гололед...
   Твою ж мать, Боже! Какой я идиот! И какой нахрен несчастный случай!!! Это же...
   Я дрожащими пальцами нажал на вызов, перед глазами замелькали знакомые цифры, пошли гудки и я услышал голос ада.
   -Алло, Рей?
   -Да, это я. Ты звонил?
   -Да, я звонил, почему сбросил? И где твое 'привет', 'как дела'? Так официально, после такой вот разлуки.
   -Мне не до формальностей, и твои дела меня не особо интересуют, как, впрочем, и тебя мои. Что ты хотел? Не просто ведь так звякнул.
   -Значит, если отец звонит сыну, то должна быть и причина? Пошло так выходит.
   -Уволь меня от всей этой хрени и перестань ломать комедию. Мне - не стоит говорить о пошлостях. Что нужно?
   -Я хотел спросить как у тебя дела? К нам не собираешься? Да и встретиться я хочу, воочию на тебя посмотреть.
   Я глухо хмыкнул и еще раз огляделся по сторонам.
   -Где ты парканулся? Знаю, что здесь. Куда мне подойти?
   -Стой на месте, я сейчас подъеду.
   -Хорошо.
   Через минуту к нам подъехала очередная черная тонированная игрушка отца, и я, не ожидая приглашения, влез внутрь.
   Я сел, напротив. Раньше, я всегда садился с боку, чтобы меньше видеть глаза отца, не хотелось там видеть все черноту, но сегодня мне очень нужно было найти ответы. Хотя, я их знал, и от этого знания мне хотелось выть бешенным и голодным волоком.
   Я устремил прямой взгляд на отца, черт, даже язык не поворачивается так его называть, ' на этого чужого человека' и спросил:
   -Авария была делом твоих рук?
   Мужчина пакостно и резко улыбнулся:
   -Авария твоего дружка? С чего ты взял? Неужели ты думаешь, что у меня нет никаких дел, как только всякое отребье анулировать?
   У меня сжались кулаки, и я стал напоминать разъяренного бычка на родео:
   -Слова подбирай, когда о людях выражаешься, ты у нас слишком ученый и воспитанный, так что извилинами своими пошевели, а вдруг и нормальную лексику припомнишь. Вокабуляр свой нужно обогащать чем-то нормальным. А то кроме слов ' отребья' и 'шваль' больше ничего и не звучит, стареешь? Или тупеешь?
   Глаза напротив помутнели, там зажегся такой нехороший огонь, что можно было и окоченеть, но мне было по такому огромному похеру, знал бы кто как.
   Мы сидели, наши глаза вели немую и смертельную битву.
   -Отец, я знаю, что это твоих рук дело, и высокопарных фраз типа ' кровь, честь и достоинство' кидать мне не стоит. Ты - мразь, и ею всегда и останешься. Может всунуть свою наследственность глубоко и основательно себе в задн-цу, и идти нахр-н. Ты, с-ка такая, всю мою жизнь поганил, с самого детства все ломал. Ты хоть понимаешь, что некоторые умеют и создавать что-то, строить? Если ты не умеешь быть просто человеком и жить, то не порти, не стирай с лица земли. Я не твоя игрушка, и никогда ею не буду! И ты не сможешь меня контролировать! Никак! Мог бы, но то, вернее тот, кто был мне важен, кто стал моим светом и ниточкой, за которую я держался, сейчас лежит вот здесь!!!
   И я ткнул пальцем на окно больницы, где лежал Кристиан.
   -Теперь - все. И знаешь что еще? Я тебя не боюсь, вовсе нет. Что ты мне можешь теперь сделать? Ублюд-к! Да таких отстреливать нужно, как собак одурелых, псов поганых. - Я разошелся не на шутку. Всю жизнь я терпел, и контролировал, и сдерживался, я закрывал свой рот и уходил, я не пытался кричать и мститьЈ но я устал. Я задолбался прощать там, где это не нужно, я задрался давать туда, где это не понимают и не ценят, нах-й мне это все!!!! Но, когда-нибудь и такому почти каменному терпению приходит конец.
   -Ты думаешь, что ты всесилен? А что ты можешь? Что? Убить? Отобрать? Унизить? Так это все могут!!! А вот поделиться, простить и дать жизнь - нет, это что-то! И там, там, да, именно там, лежит человек, кто меня научил жить, а не подыхать, как бешенная псина.
   Я умолк. Но прорвало другого:
   -Ты неблагодарная сволочь, я тебе давал все, потакал прихотям, разрешал делать что хочешь, и вот! Ты не думаешь, что в этой жизни мы должны не только брать, но и давать? Или ты привык делать все, что вздумается? Все, что бы я ни делал, это только для тебя и твоего брата!!! Но, ты думаешь только о своей заднице! А Я? А мать? А честь семьи? И..
   -Да пошел ты со своей честью! Ты людей убираешь из жизни моей! А ты знаешь, что у 'мраси' есть имя? И мать есть? И он - не твоя игрушка! Ты ему жизнь не давал, так, кто тебе позволил ее забирать? КТО???!!!!
   -Я его по-хорошему предупреждал, я говорил с ним, но если у твоего умника, нет мозгов - то это не мои проблемы. Он мог взять столько денег, что и его детям хватило, но дыбил твой храбрился, вот и получил.
   Я сидел, как трахн-тый в мозг парень, и все. Крис знал? Он разговаривал с отцом? И молчал? И.....глупый, он пошел на это зная и понимая?!! Нет, все-таки не понимая, до конца - нет, не понимал. Бог мой! Выходит...я, только я виноват в том, что он там лежит. Как мне стало хреново, как тошно, и как больно. Если бы меня не было в жизни его, он бы жил, он бы улыбался, он бы....
   -Значит так даже. Что ж..... - Я немного запинался, но помолчав пару секунд и взяв себя в руки, я прошипел: - А теперь послушай меня, внимательно. Если его жизнь оборвется, я тебя сдам со всеми потрохами. Ни один суд и судья тебе не помогут, поверь. Я знаю достаточно, что б ты до смерти гнил в тюрьме. Так что молись, честно, усердно и прилежно. И ищи докторов, ибо, не дай Господь с ним что-нибудь еще случиться - и ты покойник.
   Я криво улыбнулся, влепил ему прямой взгляд и выдохнул на конец:
   -Сына больше у тебя нет, это запомни, отец у меня умер, хотя, это давно случилось, но я боялся себе в этом признаться. Что ж, время пришло. И, Сашка, а ты его знаешь, знает тоже, что и я, и у него все запечатлено письменно, так что, даже если ты и меня уберешь, сам еще быстрее подохнешь. А с Саней, шутить не стоит, он тебе не по зубам, не то, что мы, 'шваль', так что теперь - ты в полном дерьме. Сам себе яму давно рыл, я упускал, я на все закрывал глаза, но хватит людям жизни ломать, хватит. Так что - напрягайся, сука. И ищи докторов.
   Я, на удивление спокойно и медленно вышел из машины, расправил все видимые и невидимые складки на пальто, выдохнул резко воздух и устремился обратно в больницу.
   Когда я снова вошел в больничную палату, возле Криса крутилась молоденькая и хорошенькая медсестра, она меняла ему постельное белье, переворачивала его немного, что бы поменьше было пролежней, что-то натирала, колола и капала. Стандартный набор всякой больничной хрени от вида и количества которого в животе скручивало в тугой узел: бесконечные капельницы, уколы, пилюли, анализы, обследования, обходы и прочая ерунда. На теле любимого остался хоть один живой кусок не испоротой плоти? Я стоял в стороне и смотрел на лицо. Такое бледное, почти прозрачное, и такое родное. Он изменился до неузнаваемости, кожа и кости, застывшее выражение печали и тоски.
   Когда девушка справилась со своей работой и ушла, я, наконец, смог спокойно подойти к нему ближе. И что сказать? Отругать? Похвалить? Убить и убиться самому?
  
   -Крис, что ты наделал... Почему ты молчал? Боялся, что я уйду? Защищал меня?
  
   Как глупо, как наивно, но как человечно, как искренне, и как самоотреченно.
   Последние два-три месяца я не срывался, держал себя в руках, почти привык, но сегодняшний разговор так меня остро всколыхнул, так яростно и зло взбудоражил, так зацепил, за самое живое и глыбинное, что я не мог держаться, и не мог....Господи, он предлагал ему деньги...откупиться....продаться или купить....как вещь....как мусор ненужный.....как можно покупать людские души, людские доли и их судьбы??? Мерзко, гадско, тошнотно и гнусно. Вот и покупают все....но не все продают, не все! И здохни ты, падло, умри, что хочешь делай, а не купишь ты то, что есть между нами, и всегда будет, будет, будет!!! И пусть вот так, почти окоченело, но есть это все, живое вот, наше. Есть.
   Я наклонился над любимым, схватил его за шкирки и начал трясти, прижимать к себе, зарываться - отстранятся и снова трясти, глупо, бессмысленно, но руки сами делали то, от чего стонала суть моя, выблевывала свои переброженные соки боли и понимания безвыходности всего.
   Я трусил его, как зеленую грошу, как плод самый сладостный и желанный, но такой далекий и недостижимый, и он все никак не хотел падать мне в руки мои, не хотел пробуждаться от своего долгого сна.
   Я тряс его, шмагал и прижимал, надрезано целовал и умоляюще просил, просил просил, умолял.
   -Милый мой, любимый, вернись, я так тебя люблю, пожалуйста!!! Я так виноват, так сильно виноват перед тобой, прости меня!!!
   Любимый!!!
  
  
  
   Ты знаешь, у меня в душе потоки соли:
   Разъедая сердце - трогают тебя?!!
   Ты - неприкосновенный, и ты - неимоверный!
   А я? А я - никто. Ну, кто он - я?
  
   Я призрак, я вещичка, я тряпка под ногами
   Я вешалка в шкафу - пылится что, торчит.
   Я никому не нужен, вчера, сегодня, далее...
   Я разрывал сознание, которое дымит.
  
  
   Зачем я так безумен в твоем слогу черчения?
   В тебе - так зарываюсь, что выход потерял!
   Прости меня, мой Боже! И, может, хоть в молении
   Я душу успокою, что так тебе вверял.
  
  
   И так любим - я знаю, и я приму любую
   Награду иль наказанье, но лишь бы от тебя!
   В своем пылу отчаянья, я грежу о венчании
   В его ладонях милости единого Творца.
  
  
   Да, я готов был умереть, теперь вот и не боялся, а что толку жить без жизни? Как без нее жить? Эта жизнь повисла на моих руках почти бездыханной куклой и болталась....болталась....болталась....
  
   Я почти мертвецки пьяный от тусклости и безпросвета припал к его губам, отдал им свой поцелуй, обласкал его веки и мягко опустил на ложе. Затем повернулся и вышел.
   Я не знал, что лучше, что бы он открыл глаза и узнал, что он инвалид? Или, чтобы так вот, именно так продолжалось вечность? Бесконечность? Растленное и непокорное время?
   Как жить, зная, что ты сам виноват в гибели самого огромного куска своего же сердца? Что твои ногти рыли ему могилу? Что твои губы дурманили сознание единого? Как с этим жить? А я сегодня это узнал... Я хотел умереть, именно сегодня я захотел уйти: из-за осязаемого стыда, из-за редкостного своего малодушия, из-за недальновидности детских помыслом и ёбан-го мления в облаках.
   Того, из-за кого готов издохнуть, и сам вот так...
   Это в книгах все быстро и просто, там время стрелой и незаметно летит, там, оно на страницах мелькает, как крылья птицы в небесах - молниеносно, а здесь, в моей затянуто-скрипучей и разъедающей жизни и вывихнутой не туда реальности все не так.
   Каждый день яремных пыток, каждую секунду понимание, что он там, без тебя, и из-за тебя! Каково это?
   Я начал готовить, почему - и сам не знаю, может, чтобы занять себя длинными и одинокими вечерами, а может, доказать самому себе, что я еще на что-то годен, а может - ....нет, не может, я просто должен этому научиться!
   Он бы порадовался. Я знаю.
   Но, я так и не научился: все еда была не просто дрянью, а одним и сплошным куском кирпича, твердого, холодного, красно-коричнегого, уродского, не съедобного. Но я все равно готовил.
   Я как раз мыл посуду, было уже девять вечера, днем была жара.
   Зазвонил яростно телефон, звук его скулежа прорезал тишину мелкой трелью, и не затих до тех пор, пока я не подошел и не ответил на вызов.
   -Да, алло. Да, это я. Все верно. Что? Я не очень понял, повторите еще раз. ЧТО??? Когда? Как?!!! .....А,...да,...Я буду, да-да, я сейчас же буду.
   Я бросил трубку, бухнулся своим задним местом на стул и замер....До меня еще не совсем дошел смысл услышанного и я невнятно откупоривал свои мозги для новой информации.
   КРИС ПРИШЕЛ В СЕБЯ!
   Я ехал очень быстро, так, как только мог: нарушал правила езды на светофорах, почти вытолкал водителя на стоянке, чуть не сбил прохожего на лестничной площадке, но перед дверью палаты остановился и замер в страхе.
   Четыре месяца - это не пару дней. А для меня они вообще годом тянулись.
   Я резко выдохнул воздух из легких и медленно вошел внутрь.
   -Он ...спит, ведь, спит?
   Я вопросительно посмотрел на медсестру, и она утвердительно качнула головой.
   -Да, он уснул, но вам не стоило сегодня так поздно приезжать. Он только пришел в себя, и он слаб. Ему сразу же вкололи снотворное, чтобы не было еще одного удара от шока, так что...может, вы домой?
   -Нет, спасибо, сегодня - я хочу остаться с ним.
   Она, судя по ее выражению, не соглашалась с моим решением, но выгнать меня не могла, и вышла пока из палаты.
   Всю ночь Крис спал, я почти нет, нервничал очень, боялся пропустить пробуждение, или наоборот. Но, под утро меня сморило.
   И я покоряюсь этой усталости, этой сонной дреме и хоть какому-никакому отдыху, я должен иметь силы встретить твое восходящее лицо, и иметь мужество встретить твой новый, пока мне неведомый взгляд. Я должен снова стать сильным и сдержанным, твердым и стойким, а льнущие переживания отдать тебе, ведь это твой удел. Я - нет, я снова твердый гранит, а ты моя липкая глина.
   Моя голова на твоих коленях, очень тяжелая, как оборвавшийся груз с канатов крана, и рухнувшая вниз, туда, в пыль, на множество осколков, но я поднимаю ее, и я откупориваю эти...мои? Да, мои заплывшие от дремы глаза и я ныряю в тебя, со всего разбега, с такого яркого прыжка, что в голове начинает кружиться круговорот чувств, этих почти забытых и вот-вот вспоминающихся....до полоснутой боли миговых и таких знакомых и родных. Ближе и теплее тебя разве может что-то быть? А ведь глаза твои - они мои, ты отдал там все в них, еще тогда отдал, и не заберешь уже никак! Не отдам, мое, все это буду затаскивать к себе в грудки, буду слепливать воедино и питаться этим вот, твоим-особенным по-детски простым естеством. Мог ли я когда-нибудь поверить, что так увязну в тебе? И так долго боролся с собой, так яростно и фанатично откидывал в сток все свои `ощути нас вместе, запрещал своему сердцу излагаться, затыкал ему рот вонючим и старым кляпом предрассудков и страхов. А мысли? А мысли завязывал на узлы и скрутил в бараний рог, да толку? А они отматывались назад, раскручивались спиралями по оси и обратно, ввергали меня в ураганы запредельных иллюзий и одной единой, самой элементарной мечты - быть с тобой, хотя бы раз, всего одно касание к твоей душе. А там, там и умереть не страшно. Так думалось, так гадалось, но если кто-то вошел в твое полностью, если ты так влетел в кого, то назад дороги нет, и не хватит раза, не хватит, не жди. Мы вот вместе почти два месяца были воссоединены, а что? Ничего, мало.,. почти ничто. Вечно голодным без тебя мне ходить, вот что. Ты меня раскупорил полностью, все мое оголил, наружу вытащил - и я вот он, такой.
   А сейчас я снова могу дышать. Одного твоего взгляда хватает для наполнения, хватает, клянусь тебе. И хоть усталые твои очи, тусклые и больные, но мне и этого достаточно, правда, и этого хватает, лишь бы нырять в них и выныривать, заплывать за буйки и плыть вольным или любым каким стилем, и это все.
   А ты улыбаешься, так грустно, да нет же, не грустно, счастливо...ты время вдали понимаешь? Знаешь, как долго мы вдали? А теперь и нет, мы рядом, понимаешь?
   Я буду твоими ногами, буду, тебе не нужно ходить, ты и не сможешь... А нужно, стану носить тебя на руках каждую секунду жизни, так нужно, ты так делал, ты давал... Помнишь, ты спрашивал, что сделать, что бы я был счастлив, помнишь? Просто быть со мной... Не ездить на мотоцикле, нет, и не готовить еду, хоть и любил я, не нужно мне денег и шмоток, и сокровищ не надо, только тебя одного, голого, больного, с бьющимся бы сердцем и родными глазами... Сможешь - пройдешь, а нет - потащу тебя, захочешь - полетим, а нет - я понесу, захочешь - умоемся слезами, а нет - зальемся смехом. Только твоя душа, сердце детское и простое, улыбка из нутра мне нужна, беспричинный блеск в глазах, и любовь отданная просто так.
   И ты меня понимаешь, вот сейчас понимаешь, и все чувствуешь, без слов умных, без жестов внушительных, улыбаешься мне и просто дышишь. Нужно, научимся есть вместе, заново, и держать ручку, и писать, и говорить, и все что захочешь, а нет - и так будут. Думаешь, я боюсь? Нет, ты так не думаешь, ты знаешь, я твой, только твой. И ты протягиваешь руку, вижу, как тяжело тебе это дается, почти, как сдвинуть машину, но ты тянешься, касаешься, сжимаешь и беззвучно шевелишь губами. Я не знаю, как будет у нас, что будет, и где это все будет, но оно будет - и это главное.
   -Я люблю тебя....- шепчу тебя, впервые в открытые глаза, и так счастлив, что могу это сказать, как накачавшийся чем-то, твоим воздухом пьяный, всем тобой, - люблю, жизненно, смертно, без краев тебя люблю.
   И целую твою руку, целую, орошаю ее радостью влажной из-под век, омываю тебя ею, возрождаю. Знаю, что ты не в коме немой лежал, нет, ты силы там искал, соскребал их со всех затворов и углов, и вышло же у тебя! Вышло! Ты меня там, далеко, слышал, и за меня боролся, и за голос цеплялся, как и я за тебя.
   И твои глаза отвечают мне теми же словами, дорогими сердцу моему, честными и до боли знакомыми.
  
   'Люблю тебя, душа моя'.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"