На голубом безбрежном небе расходились кораблики облаков. Свежий ветер развевал краешек плаща. Рыцарь берег вороного коня и ехал почти шагом. Он был хорошо сложенным мужчиной сорока лет, со светлыми выгоревшими на солнце волосами. Из-под чёрного плаща с белым крестом на спине проглядывала кольчуга. Госпитальеру понравился здешний край: зелёные рощи, цветущие поляны, приветливые поселенцы. За спиной, на Востоке, бушевала война, и только здесь под Рамменау сложился особый благословенный мирок.
- Какой чудесный край, правда, Мадьяр? - воскликнул Хьюго. Конь чуть пошевелил ушами. - Не смейся надо мной! Вспомни, как мы задыхались в пустыне!
Лицо мужчины приняло обычное хмурое выражение. Рыцари одну за другую оставляли крепости. Идеалы погрязли в обыденности, вера сменилась жаждой наживы. Палестина перестала быть святым местом.
- Мадьяр, ты расстроил меня, - произнес крестоносец. - Чего не поддержал? О, я опять загрустил! Теперь буду тебе надоедать своими печалями. Почему другие находят Бога? Я видел, как прямо посреди боя, солдаты замирали с одухотворёнными лицами, и завидовал им. Сам я никогда не испытывал подобного. Должно быть, Господь пренебрег мной, или же...
Он услышал звонкий смех и осекся. Мадьяр вынес рыцаря на заросшую пыреем поляну. Юная белокурая дева вместе со старой толстой нянькой собирала полевые цветы.
- Господин, вы разговариваете сами с собой? - покатилась со смеху девушка. Она была в лёгком бежевом платье на босу ногу и цветочным венком на голове. Светлые волосы разлетелись по нежным плечам.
- Нет, конечно! - нарочито сердито возмутился рыцарь. - Я читал, хм, псалмы Давида.
- Гретта! - воскликнула нянька. - Не приставай к господину!
- Ну, какой я господин? - заулыбался госпитальер. Он любил поболтать. - Меня зовут Хьюго.
- А вы крестоносец, да? - спросила непосредственная Гретта. Она подбежала к Мадьяру пригладить гриву. - Наверное, много повидали?
- Много повидал, но ничему не научился, - пошутил рыцарь.
- Загляните к нам?
"Какая она красивая! - подумал рыцарь. - Какой-то совершенно иной живой красотой. Рядом с ней я будто помолодел, словно и не было ужасов прошлого. Видал я немало смазливых женщин, но ни одна не смогла бы увлечь меня за собой".
- Оставайтесь, дяденька! - предложила Гретта. - Отец будет рад выслушать вашу историю! И я тоже!
- Ну, раз отец не против, - согласился Хьюго.
Рамменау, родовую усадьбу Стефана, отца Гретты, было сложно назвать замком, особенно в сравнении с твердынями Палестины. Сухой ров, невысокий частокол на буграх, одинокая башенка, и несколько построек.
Хозяева накрыли щедрый стол: жареная свинина, пирог, зелень. Хьюго не знал, по какому поводу такое пиршество: попал ли он на местный праздник или Гретта уговорила отца попотчевать гостя. Нет, он не льстил себе:
"Кто я такой? Ореол таинственности, крестоносец, святая земля - ха! Для них я редкая диковинка, не лучше цыгана или бродячего артиста"!
- Стефан и Урсула - мои родители, - объяснила Гретта. - Они знают по именам каждую свинью в стаде, но им не очень-то интересно, что существует за границами владений.
- Гретта! - всплеснула руками нянька.
Стефан был самодовольным германцем до мозга костей, ощущение собственного превосходства не сходило с пухлого лица. Мужчина искренне не понимал, почему немцы не пришли на Святую землю.
- Вас опять разбили? - рассмеялся хозяин. - Не сердитесь, рыцарь, ничего личного! Ещё мой батюшка говорил, мир праху ему, что под началом французов Палестины не удержать! Вот если бы пришёл наш барон... это не ваши там шейхи! Это барон - две сотни отборных солдат!
Других авторитетов в жизни Стефана не было, разве что Урсула. Толстая краснолицая тетка в чепчике походила на мужа. Супруги хранили одно мнение на двоих. Худенькая Гретта выделялась на фоне семьи. Она была другой, помешанной на подвигах рыцарей. Жизнь в замке казалась золоченой клеткой. Дева родилась для единственной роли - получить удачную партию. Пока Стефан маялся с выбором: у одного жениха было больше леса, зато другой владел мельницей.
- Откуда вы, рыцарь? - спросил хозяин.
- С Запада, Вестфалия. Я принял обеты в и потерял фамилию. Осталось имя - Хьюго. Хронист обещал записать меня в числе отличившихся.
- И чем же вы отличились, Хьюго? - перебил чавкающий Стефан.
- Проклятье! Песок летит прямо в глаза! - прорычал сержант. Он закрылся каплевидным щитом. - Нас снесёт!
- Держаться! С нами Бог! - приказал Манфред, старший брат. Обессиливший воин почти повис на древке хоругви. Багровое полотнище с ликом Христа хлестало на ветру.
Несколько рыцарей и два десятка сержантов удерживали холм. Снизу, перекрывая рёв бури, улюлюкали сарацины. Дважды они с песнями поднимались на штурм и дважды бежали прочь. Отряд держался на последних силах, из гордости.
Хьюго пытался успокоиться в шатре молитвой, но слова путались, он дважды сбился, пока не бросил.
- Я не хочу здесь подыхать! - выкрикнул Карл, товарищ госпитальера. Он потряс друга за плечо. - Только не так, не на этих камнях, не сейчас! Надо прорываться!
- Пешцы не уйдут, - заметил Хьюго.
- Плевал я на них! Сейчас, пока буря отвлекает, ударим со стороны ветра! Давай, соглашайся, или мы все умрём!
- Пусть решит старший брат.
Рыцари вышли наружу. Погода продолжала портиться. Шатёр раздувало парусами, колья почти наполовину вырвало из земли. Ещё чуть-чуть и его завалит набок и потащит по земле.
- Брат! Манфред! Надо прорываться, пока не поздно! - Манфред будто уснул. Карл затряс старшего рыцаря. Сержант, стоящий рядом, закрыл глаза. Он понял, что пехоту бросят на холме.
- Передай всем, что мы атакуем с подветренной стороны! - прошептал крестоносец. - Хьюго, сохрани хоругвь! Сейчас нет ничего более важного.
Они слетели с пологого склона и врезались во вражеские порядки. Первую линию разметало в клочья. Пешие сержанты бежали за конниками. Но сарацин было слишком много, они могли не считаться с потерями. Атака захлебнулась. Один за другим крестоносцы падали под ударами.
- Хоругвь! - простонал Манфред. Арабы вздёрнули рыцаря на копьях. - Во славу Христа!
Госпитальер бок о бок с Карлом вырвались из ярящейся массы сражающихся. Они почти спаслись, когда конь друга захрипел и встал на дыбы. Стрелы истыкали круп. Карл едва успел спрыгнуть, как лошадиная туша завалилась набок.
Крестоносец жаждал выговориться. Но только не перед самодовольным грубияном.
- Мы охраняли святые дары, - соврал Хьюго. - В дикой пустоши, где бродят одни ехидны и львы, нас окружили сарацины. На каждого приходилось по пять безбожников. Я видел их так близко, как вас сейчас: о, ужасное зрелище! Чёрные лица, жёлтые клыки, красные глаза! Сам дьявол вёл их за собой! Я яростно рубил мечом, сносил по три головы за раз, рассекал напополам до пояса, но число агарян только увеличивалось! Вдруг я заметил главного колдуна, сарацинского шейха. Он держал посох с человеческим черепом и оживлял павших. Мы сразились, и колдун пал от этого меча!
Крестоносец коснулся ножен. Гретта и Урсула завизжали от восторга, и он подумал, что немного сгустил краски. Стефан был счастлив. "Скажи я, что убивал песьиголовых и эфиопов, он поверит. Но если попрошу руку дочери, то немедленно вылечу со двора как мошенник"! - поморщился Хьюго.
- Надеюсь, вы не торопитесь? Оставайтесь на неделю. Отдохнете с пути! - радушно предложила Урсула.
- Оставайтесь у нас! - подпрыгнула Гретта. - У вас столько историй! Я хочу знать все!
Хьюго поклонился, прижав руки к груди. Краем глаза он заметил открывшуюся дверь.
- Ой, Марек пришёл, мой защитник! - воскликнула дева. Стефан объяснил, что Марек - пленный поляк, отрабатывающий выкуп. Рослый молодой человек бросил косой взгляд на гостя. "Я ему не понравился", - догадался рыцарь.
Хьюго искренне полюбил усадьбу Стефана. Казалось, зима никогда не наступит в благословенном краю. Крестоносец много гулял, подпевал крестьянкам, и старое сердце начинало оттаивать. Гретта была рядом, поглощая истории о походах, городах Востока, Гробе Господнем. В Рамменау воспоминания заиграли новыми красками. Хьюго говорил и голубые минареты вставали в памяти.
" За спиной выжженная пустынь. Мне некуда пойти. Но в Рамменау я, наконец, смогу найти покой! - решил крестоносец. - Что значат обеты? Я полюбил Гретту и хочу остаться".
- Вам нравится у нас! - засмеялась девушка.
- Да, и теперь я боюсь возвращаться домой.
- Почему?
- Я приеду домой, старшие братья накроют стол. Мы станем пить и веселиться, а когда чаши покажут дно, я увижу невысказанный вопрос на их лицах: почему ты не умер?
- Вы, наверное, самый счастливый человек в мире! - Гретта повисла на плечах. - Столько всего повидали!
За деревьями прятался какой-то человек. Хью узнал Марека. Слуга неприязненно, как на заклятого врага уставился на рыцаря.
- Вы такой хороший! Я могу вам довериться? - спросила дева. Мужчина кивнул. - Я люблю Марека, но отец сказал, что мы никогда не будем вместе. Он ведь поляк, да ещё и пленный.
Хьюго прикрыл глаза ладонью, будто задумался. Новость потрясла рыцаря.
"Жаль, что для неё я всего лишь добрый дядюшка, - подумал воин. - Они молоды, наивны, верят в счастье. Будто бы у них может быть будущее".
- Я не всегда был крестоносцем, - рассеяно промолвил Хьюго. Он захотел сменить тему. - Однажды я сидел на берегу пруда и кидал камни. Солнце как висельник болталось над землёй. Я только что потерял отца. Мне было нехорошо, и некуда пойти. Внезапно я заметил: камень давно ушёл на дно, а круги всё расходились по мутно-жёлтой воде. И тогда я понял.
- Что понял?
- До сих пор не могу чётко сформулировать! - притворно засмеялся мужчина. На душе скребли кошки, но он не хотел расстраивать девушку.
Ночью приключилась беда. Хьюго проснулся от ругани. Он слышал брань, свист плети и тяжелые стоны. Во дворе избивали какого-то человека. Мужчина узнал звонкий голос Гретты. Рыцарь не стал раздумывать, схватил меч и выскочил из комнаты.
Няня и Урсула уводили рыдающую девушку в башню. На ступеньках дворня растянула парня и хлестала плетьми. Стефан руководил наказанием.
- Не трогайте Марека! - закричала Гретта.
- Что случилось?
- Ужасный стыд! Моя дочь, моё чадо! - Хозяин поднял руки к небу. - Пыталась убежать с оборванцем! Ты нарушил клятву, предатель! Ни в этом, ни в каком другом мире для тебя не будет покоя!
Стефан подскочил к преступнику и ударил ногой под рёбра.
Крестоносец не хотел зла ни Гретте, ни Мареку, но нарушение клятвы казалось ужасным преступлением.
- Чтобы другим неповадно! - прорычал толстяк. - Будешь, гад, лежать в подвале с крысами, обдумать падение, а потом я тебя вздёрну!
Утром Хьюго спустился в подземелье. Два стражника караулили беглеца. Они не дали ключей от клетки, но разрешили поговорить с пленником. Марек напоминал отбивное мясо. Парень был в сознании, но даже не повернул головы.
- Есть люди, как ты, например, - заговорил Хьюго. - Для которых быть счастливым так же просто и естественно, как дышать. Ты искренне грустишь, радуешься, переживаешь, действуешь, не задумываясь, как дитя природы, Адам. Я завидую тебе.
- Мне? Издеваешься? - простонал Марек. - Они сломали пальцы на руке, спина ободрана до костей, грудь защемило. Крысы касаются лица хвостами! Завтра меня повесят, как простолюдина! И ты смеешь завидовать?
- Да! Потому что ты живой, настоящий! А не глыба известняка, не надгробный камень! Молись, таких слушает Бог!
К Гретте не пустили. Стефан поставил нескольких слуг охранять башню. Рыцарю нечего было предложить, и они отказались открыть дверь.
Тогда Хьюго подкараулил нянюшку.
- Я могу переговорить с Греттой?
- Нет, - нянька покачала головой. - Хозяин запретил выходить. Мы все очень расстроены.
- Вы же няня, сердце Гретты открыто перед вами, - нашелся рыцарь. - Она настолько любила Марека? Почему решилась сбежать?
- Да, они всегда были как голубки, - вздохнула женщина. - Но это не оправдывает негодницу. Такой стыд!
Ещё вчера Рамменау казался садом Эдема, а сегодня Хьюго понял, что больше не хочет задерживаться. Боль, растерянность, отчаяние вернулось сторицей. Крестоносец пришёл в конюшню, повидать единственного друга.
- Мадьяр! Сколько раз ты выслушивал мои сомнения, не откажи и в последний раз!
Вороной конь перебирал копытами. Он был самым терпеливым слушателем на свете.
- Я не знаю правды! Добро, зло - раньше они как крепости нависали друг над другом. А теперь переплелись подколодными змеями. Что верно? Марек нарушил клятву и должен быть убит. Это правильно, значит, добро. И это что добро? В том, чтобы глупого юношу вздёрнуть на суку?
- Глупец! Не смей этого делать! - возразил себе рыцарь. И не послушал. - Я не могу. Нет, можешь! Что терять? Честь? Я оставил её там, в пустыни, когда должен был умереть вместе с братьями во Христе. Или любовь? Многие умрут до восхода нового солнца. Но я больше ничего не умею делать, кроме как отбирать жизни.
Три осёдланные лошади дожидались в стойлах. Ночью Хьюго вышел из конюшни. Под плащом тяжело позвякивали кольца кольчуги. Меч оттянул перевязь. Теперь, когда крестоносец принял решение, он больше не колебался.
На ступеньках к подземелью спал мужчина. Он даже не понял, что случилось.
- Прости! - прошептал крестоносец и пронзил стражника. Хьюго пошарил по поясу и не нашел ключей.
В подвале чадил факел. При отсветах огня рыцарь разглядел Марека за решёткой и второго стражника.
- Эй, ты что делаешь? - удивился солдат.
- Начинаю крестовый поход! - засмеялся Хьюго и выпростал меч вперёд. - Эй, Марек, просыпайся, не время упиваться слабостью!
Госпитальер подобрал ключи и отпер клетку. Пленник затравленно, как дикий зверь махал головой. Спаситель заметил надежду в расширенных глазах юноши.
- Меч удержишь?
- Левая рука цела, - показал парень. Он не стал задавать лишних вопросов, положившись на странного рыцаря.
- Иди за мной. Зря не встревай, но будь готов помочь.
Во дворе никого не было. Было залаяла овчарка, но, узнала Марека, и замолчала. Хьюго прошёл к башне и открыл дверь. В сторожке жило несколько солдат. К несчастью, несколько из них не спали, и при свете камина играли в кости.
- Тревога! - закричал один, и тут же осёкся, поперхнувшись кровью. Крестоносец не ведал жалости. Второй игрок потянулся к ножнам, и воин отсек ему кисть. Следующий удар разрубил голову. Жаркая кровь брызнула в лицо.
- Бежим! - побледнел Марек. - Всё пропало!
- Без Гретты? Я что ошибся в тебе? Наверх! Сбей засов! Я их задержу!
Двое, без доспеха, с мечами встали напротив рыцаря. Один стражник выхватил из камина горящую щепку и метнул в лицо. Щёку обожгло как кипятком. Разлетевшиеся искры чуть не выжгли глаз. Хьюго зажмурился и пропустил удар. Лезвие соскользнуло по кольчуге.
- Хорошая попытка! - прорычал госпитальер и атаковал. Меч сделал обманное движение и ударил сверху. Защитник упал с рассечённым черепом. Оставшийся слуга прижался к стене.
- Я не хочу умирать! Не убивай!
- Зато я хочу! - Хьюго прижал острие к незащищённой ключице противника. "Остановись, не становись чудовищем! Я не такой"! - промелькнула мысль. Нехотя, под принуждением, Хьюго отвёл меч. - Дернешься, убью на месте!
Марек привёл трепыхающуюся как птичку Гретту. Она повисла на широких плечах рыцаря. Волосы коснулись ожога на лице, и Хьюго перекосило от боли.
Парень скрылся в темноте. Гретта снизу вверх смотрела на крестоносца.
- Я вам так благодарна! Как я смогу отплатить за спасение?
Соблазнительные образы промелькнули в голове мужчины. Он судорожно стиснул рукоять меча. "Обет безбрачия, обет безбрачия, - повторял про себя госпитальер.
- Никак. Это мой долг.
Дева поднялась на цыпочки и поцеловала спасителя в не задетую ожогом щёку.
Рамменау проснулся. На сторожевых вышках зажигали огни. Со стороны усадьбы донесся повелительный крик Стефана. Хозяин собирал слуг на брань.
Один из стражников заметил бегущего рыцаря, выставил факел перед собой, как будто бы это могло помочь. Длинный меч плашмя стукнул привратника по лбу. Тело как мешок рухнуло на траву.
Руки вцепились в массивный засов и оттащили брусок в сторону. Едва переведя дух, крестоносец распахнул створы ворот.
- Скорей! - крикнул Хьюго в темноту. - У них могут быть арбалеты!
- Чёртов крестоносец! - На свет, в окружении десятка слуг, выскочил Стефан. - Будь ты проклят, предатель! Правду говорят, что вы все безбожники и дьяволопоклонники!
Под ухом заржал Мадьяр. Марек одну за другой вывел три лошади. Рыцарь взлетел в седло.
- Я не тамплиер, болван! - засмеялся воин. - Но, пошёл!
Три всадника серыми волками мчались по ночному полю. Звёзды и Луна освещали дорогу.
- Какие звёзды! - воскликнула Гретта. Хьюго наконец-то понял, почему так полюбил девушку. Она оставалась настоящим ребёнком. Искренне показывала чувства, радовалась простым вещам. Рядом с Греттой рыцарь чувствовал себя живым, полноценным человеком.
- Кто только посмел сказать, что они холодны? Нет, я чувствую их тепло! Звёзды - это души влюблённых!
К утру они покинули владения Стефана. На привале беглецы не отходили от рыцаря. Марек шептал слова благодарности и звал к себе в Польшу.
- Господин! Идемте с нами! У Стефана длинные руки! Здесь вас объявят в розыск!
- Слышишь, журчит ручей? - перебил госпитальер. - Мне обожгли лицо. Набери фляги, я промою рану!
Хьюго дождался, когда юноша уйдёт.
- Здесь мы расстанемся, Гретта! - сказал мужчина. - Нет, ничего не говори! Помнишь, я рассказывал, как кидал камни в пруд? Я понял, что камни - это люди, которые нас к чему-то побуждают. А поступки - волны. Отец был моим камнем. Я рос - и хотел стать таким как он. Честным, прямым, благородным. Не мне судить, что из этого вышло... но я пытался! И буду пытаться!
- Вы мой камень! - Гретта поцеловала разом постаревшего осунувшегося крестоносца. - Я всегда буду равняться на вас, господин рыцарь!
Привал оказался ошибкой. Беглецы слишком рано посчитали, что Стефан сдался. Не успели они отъехать, как заметили всадников. Марек предложил съехать с тракта, и срезать через ржаное поле. К сожалению, в первой же норе, лошадь поляка сломала ногу.
- Это конец, - прошептал парень.
- Нет! - перебил Хьюго. - Не выйдет! Бери Мадьяра! Молчи, или я сам прирежу тебя! Прощай, Мадьяр!
Рыцарь поцеловал коня и оттолкнул прочь.
- Они - моя хоругвь! Больше ничего не важно.
Госпитальер поднял меч над головой. Первый преследователь выбился вперёд и поплатился жизнью. Тонкая пика отлетела в сторону, клинок наискосок полоснул по груди. Лошадь, потеряв седока, рванулась прочь.
Другие конники были осторожней. Они как волки кружили вокруг госпитальера. Едва Хьюго наступал на одного, как остальные загонщики целили пиками в спину. А потом в круг ворвался Стефан.
Удар в грудь подбросил крестоносца в воздух и распластал на земле. Хьюго не мог ни вздохнуть, ни шевельнутся. Он смотрел перед собой, на голубое небо, и молился о скорой смерти, пока не заметил тени спешившихся. Чья-то мускулистая рука занесла чекан.
"Я всё сделал правильно, - подумал воин. - Теперь мой крестовый поход закончен".
Хьюго никогда не был самым сильным или отважным воином, но всегда пытался соответствовать рыцарским идеалам - идеалам честного прямого человека. Он ошибался, делал глупости, но никогда не боялся пойти против всех, если знал что на стороне правды. Забота о других заменила потерянную веру.