Вчера я стал почти взрослым. По случаю мне подарили светло-синий плащ и штаны из плотной ткани. Конечно, обновка это хорошо, но в глубине души я немного расстроен. Как-то буднично получилось, практично. Я бы не отказался от чего-нибудь поинтересней, вроде трёхлинейной винтовки.
Весь в новом сижу на нижней ветке шелковицы, дожидаюсь друзей. Тёмно-матовые листья густо покрывает дорожная пыль и ягоды хрустят на зубах. Синий сок оставляет отметины на пальцах.
Издалека узнаю Серджу по серому плащу, машу рукой.
- Эй!
Обмениваемся рукопожатиями. Серджу тоже рыцарь, только старше на год и ростом повыше. Наши земли граничат, и мы ведём общую войну против горцев. Он серый с головы до ног: глаза, одежда, кожа, пепельные волосы.
Серджу с подозрением оглядывает шелковицу:
- Богомолов нет? Ты проверил?
Спохватываюсь, начинаю осматривать ветви. Богомол - это самое опасное насекомое. Пожалуй, пострашнее ос. Бывает, сидишь, никого не трогаешь. И вдруг поворачиваешься, а у тебя на плече - богомол! Зелёный, уродливый такой, усами шевелит. Цап клешнёй! И левого глаза как не бывало. Единственный шанс - сразу бежать, желательно с закрытыми глазами.
- Вроде бы нету, - отвечаю слабым голосом. - А то уже напали бы.
Он качает головой, мол, я совсем потерял осторожность. Юным рыцарям приходится всегда быть начеку. Жизнь полна опасностей: здесь и ведьмы, перекидывающиеся в кошек, богомолы, чёртовы ворота, старые женщины с пустыми вёдрами. Главное, быть всегда начеку и следовать нехитрым правилам. Знать где нельзя ходить, беречься собак, пьяных и клещей, соблюдать дистанцию, не разговаривать с бродягами, смотреть под ноги, налево, направо. С возрастом мы теряем бдительность. Расслабляемся, доверяем дурным людям и попадаем в беду. Вот у Серджу посреди дня застрелили дядю, да и мой отец по глупости сгинул. Вырвался из строя, горцы и набросились разом. Пока свои отбили, уже бездыханным лежал под грудой мертвецов.
Отец оставил королевство без правителя. Старший брат слишком занят местью и войной на восточном рубеже. А я ещё не закончил обучение, поэтому делами временно заправляет сестра Горгипия. Уф, как же я её ненавижу! Особенно за капустные супы!
- Сегодня тихо, - замечает Серджу. - Все разъехались. Даже в вышибалы не поиграть.
- Опять сходим в аул? Притворимся заблудившимися иностранцами?
- Скучно, - отмахивается друг. - Не люблю повторяться.
Да, действительно скучно. Начинаю тосковать по обучению. Меня готовят в гражданские правители. Чтобы хорошо управлять государством, нужно многое знать. Мой брат по военной части. У него на каждом боку по пистолету, а ещё пика и шлем с красным хохолком. Мой брат самый храбрый человек на свете. Он ничегошеньки не боится! Постоянно сражается и защищает меня. Иногда я вижу его на горизонте. У брата ослепительно-белый конь с длинной гривой и вплетёнными синими, алыми ленточками. Машет рукой и, наверное, улыбается. А ещё на скаку звенят колокольчики, чтобы враги успели заранее сложить оружие.
- Разве что... - начинает смеяться. - Помнишь, как мы размазали коровьи лепёшки по дороге?
Тоже смеюсь:
- Свежих нет. Коров поведут только часам к восьми-девяти.
- Да, тогда отпадает.
Всё повторяется. Мы встречаемся, впустую бродим по королевству, пытаясь изобрести хоть какое-нибудь развлечение, и каждый раз находим, но только под вечер. Когда уже поздно и раздаются крики Белые жриц. Ночь полна ужасов. Только подушка и закрытые глаза защитят тебя от страхов. Да и то ни в коем случае нельзя спать к краю лицом и опускать руку. Есть лишь одна ночь, когда можно бодрствовать сколь угодно, да и та зимой.
Слышу перезвон колокольчиков, замечаю Диониса. Он верхом на Росинанте, красная попона облегает конские бока.
- Извини, что опоздал, - улыбается Дионис, спешивается.
Он очень высокий, статный. Ещё бы, всё-таки самый старший и опытный. Я уважаю его за храбрость, свежие идеи и истории. Такой мастак по этой части! Правда, не всему сказанному можно верить. Однажды Дионис сообщил, что у них за отцовскими конюшнями лаз в подземное царство. Живёт там особый народец, лампы через каждый пролёт, вагонетки и самоцветы пригоршнями... Сколько же я впустую потратил времени на поиски!
Бросается ко мне, хватает за уши, легонько тянет.
- Но я не мог упустить возможности. Расти большой, не будь лапшой!
Вымученно улыбаюсь. Хорошо родиться летом. Не надо ходить на занятия, и никто не оторвёт уши. А то слышал всякое. Говорят, одному не повезло.
Мы садимся рядом, в тени, смотрим на дорогу. Тихо и людей почти не видно. Последние приятные летние денёчки. Лёгкий ветерок шелестит листвой, колышет травы. Вчера прошёл дождь, и лохмотья облаков плывут по небу. Свежо и в канавах ещё блестит вода. Но уже начало припекать солнце, завтра станет жарче. Земля высохнет, покроется трещинами, травы пожелтеют. Мы перестанем выходить, и жизнь замрёт до конца августа, пока ночами не потянет холодом.
- Я слышал про один остров вверх по течению, - внезапно говорит Дионис. На загорелом лице появляется мечтательное выражение. - Старожилы называют его заветным или калиновым. Будто летом он весь покрыт белоснежными цветами, но только человек с чистой душой сможет их увидеть. И у меня совсем не осталось времени. Это моё последнее лето.
- Ты переезжаешь? - нахмуривается Серджу.
- Хуже. Перехожу в старшую группу.
Слышал о старших группах, там царят особые порядки. Даже моя сестра Горгипия, на что и ведьма, да и то не продержалась до конца.
- Ты знаешь, где этот остров?
Дионис усмехается.
- А какая разница? Один я не поеду, а вам нельзя. Ругаться будут. Да и опасно.
Серджу выпячивает грудь.
- Я бы поехал прямо сейчас! Но не на чем.
Он не врёт. Накануне его конь потерял подкову и теперь скучает в стойле. Меня озаряет:
- Я возьму Буцефала! А ты поедешь вторым седоком.
- Да, - кивает Дионис. - Я бы повёз тебя.
- Ждите! - кричу и бросаюсь во дворец. Живу через дорогу, сразу же за сливовой рощей, рядом с сухой акацией. Слышу лай сторожевой собаки, морщусь. Не хотелось бы перебудить весь дворец. Я, конечно, принц, но лишние вопросы смущают.
Буцефал возбуждённо фыркает, перебирает ногами. Попона синяя, под цвет неба, седло старенькое, рыжее от трещинок.
- Тихо, тихо, - шепчу. Беру его под уздцы, вывожу.
- Куда собрался? - в спину жалит пронзительный голос. Горгипия! Подскакиваю от неожиданности.
- По делам!
- Не задерживайся, скоро придёт...
Но я уже не слушаю. Буцефал, почуяв свободу, рвётся на волю. Рысит ровно, бережно к наезднику и я доверяю настолько, что могу на мгновения отпустить руки.
- Поехали! - улыбается Дионис с Росинанта. Серджу мостится за спиной. И вот мы уже скачем бок о бок навстречу приключениям. Даже с двумя седоками Росинант вырывается вперёд. Ещё бы, ведь у него красная попона! Мчим по безлюдному тракту, поднимаем жёлтую пыль. Солнце жарит на второй половине неба, пот застилает глаза. Замечаю тень на горизонте. Приободряюсь, это мой старший брат следует за нами.
Шумят придорожные тополи, будто переговариваются:
- Слышали главную новость? Три рыцаря отправились искать заветный остров!
- Пфф! Для этого у них недостаточный уровень чистоты...
Скачем мимо белоснежного дворца с низким каменным заборчиком. Каждую осень, зиму и весну я хожу сюда, чтобы общаться с другими принцами.
- Спешиться! Живо! - восклицает Серджу, первым спрыгивает.
Замечаю косматую гриву стража, опускаю поводья. Буцефал, почуяв псину, ржёт, волнуется, трясёт могучей головой. Летом стражи охраняют дворец. Пеших не трогают, но нападают на конников. От мелких стражей один шум, но от огромной овчарки с взъерошенной белой гривой так просто не уйти. Говорят, из её колтунов местная колдунья вяжет на зиму носки.
- Уйдём! - отмахивается Дионис.
Росинант переходит в галоп. С ужасом смотрю вслед. Огромная псина поворачивает тяжёлую голову. На нас с Серджу страж не обращает внимания, горящие как угли жёлтые глаза устремлены на скачущего приятеля. И вдруг страж со страшным рыком бросается следом и в два прыжка настигает всадника. Я вскрикиваю. Прыгает!
Росинант заваливается на правый бок, Дионис едва успевает перекатиться. Смотрят друг на друга. Овчарка ещё рычит, но её гнев проходит. Всадник повержен. Пеший не враг. Страж отворачивается и исчезает в зарослях.
Мы решаем подойти.
- Вот же тварь! - восклицает. Вид у Диониса оглушённый.
- Я же говорил, - мямлит Серджу.
Стыдно, что мы просто стояли. Но если вмешаться, то будет только хуже. Стражи по своей природе не злы. Просто у них есть определённые правила, и если их признавать, то вполне можно ужиться. Но Дионис стал слишком большим и легкомысленным.
- Мы вернёмся? - спрашиваю и боюсь ответа. Хотелось бы увидеть остров, пока не поздно.
- Только через мой труп! - Дионис сплёвывает на землю. Улыбается, хотя лицо ещё бледное и мокрое от пота. - По коням!
Росинант, как ни в чём не бывало, подхватывает седоков. Вновь мчимся по тракту. Дорога уходит под уклон, домики становятся меньше, утопают в садах. Пару раз останавливаемся, чтобы нарвать черешни. Едим осторожно, оглядываясь. Кругом дикие места, населённые конокрадами. Одинокому всаднику может не поздоровиться. Нас трое, но самоуверенность до добра не доводит.
Подбородок липкий от сока. Стреляю косточками, имитируя пушечный гром. Ядра врываются в лесную чащобу.
Дионис грезят наяву:
- Говорят, цветы на острове особые. Если их увидеть, то чтобы не случилось, они навсегда останутся с тобой.
- В смысле? - настораживается Серджу. - Начнут преследовать?
Я замечаю тень, поднимаю десницу. Из-за забора за нами подглядывает какой-то парень. У него дочерна загорелое лицо как у эфиопа и приоткрытый рот, полный неровных зубов. Видит, что обнаружен, бежит.
- Все сюда! Тут трое!
- Засада! - кричит Серджу. Прыгаем в сёдла.
Слышу топот множества ног. Кони выносят на безопасное расстояние.
-...(мир) вам! - не удерживается Дионис.
Смеёмся.
- Вернётесь! Вам ещё возвращаться!
Летим по тракту. Тени стали длиннее, жар почти ослабел.
- Как мы теперь вернёмся? - спрашивает Серджу.
- Придётся остаться на ночь. Переправимся на остров и будем до утра жечь костры, чтобы распугать волков.
Мне не нравится перспектива остаться на ночь. Я ужасно боюсь темноты. Дома хоть можно накрыться одеялом. Да и не хочется расстроить Белую жрицу. Она, наверное, уже пришла с...
Серджу хмурится:
- А как мы попадём на остров? Рыбаки видели стометрового сома. Лежал, говорят, на мелководье, фыркал, плескал, усищами шевелил.
Представляю этого доисторического монстра: у него разинутая пасть, полная крючковатых зубов. Он глотает живьём, не пережёвывая. Как-то мы чистили небольшого, длиной в локоть, сома. И внутри оказалось другая, почти целая рыбка. Ужасная смерть! Сидеть в полной темноте и ждать, когда стенки сомкнуться.
- Да, сом это проблема, - соглашается Дионис.
- Как-то он караулил под мостом и заглатывал ныряльщиков. А ещё сом очень старый. Жил до войны. Помните, случай с тарзанкой?
Пожимаю плечами.
- Ну, как же, пацан раскачался, прыгнул и скрылся под водой. И пропал. Его целых десять минут ждали. А когда полезли искать, то нашли проткнутым антенной. Под обрывом покоился затонувший немецкий танк...
- А сом причём?
- Как причём? - вскрикивает Серджу. - Да только думаю я, что сом танк-то и утянул. Мол, нечего тут шуметь! Сом здесь хозяин реки, без спроса никто не войдёт.
Оглядывается, понижает голос:
- А ведь есть ещё водовороты. Ступишь - и вдруг завертится! Поминай как звали, ещё никто не выбирался. Отец баял про подводные ямы. Спустился ноги помочить, сделал шаг и провалился по грудь. На остров идти опасно.
Мне становится стыдно. Я же рыцарь! Скриплю зубами.
- Мы прорвёмся на остров!
Заражаю порывом. Мы же рыцари! Скачем по грунтовому тракту, затягиваем песню:
- Хлопцы, чьи вы будете, кто вас в бой ведет? Кто под красным знаменем раненый идет?
- Эх, честь нам дорога!
Да, под такую песню и голову сложить не жалко. Думаю об этом великом человеке и хочу, чтобы и обо мне когда-нибудь сложили песни. Шансов мало. Гражданские правители не выходят на поля сражений. Перо, счёты, бумага - вот моё будущее оружие. Мой брат совсем другое дело. Он покорил горские племена, снял осаду с замка, заколол льва... Вот и сейчас, охраняя, скользит рядом. Я перестаю волноваться о конокрадах. Брат прикроет.
Тракт упирается в высокую дамбу. Задираю голову, чтобы увидеть вершину. Крутой подъём кажется неодолимым.
- Придётся спешиться, - говорит Серджу.
- Вот ещё! - смеётся Дионис. - Ну-ка слезь! С одним всадником Росинант и не такие горы брал.
Он отъезжает подальше и вдруг бросается вскачь. Пригибается к конской шее, напоминает вытянутое копьё. Росинант тяжело загребает землю копытами, с разгона берёт высоту. Мгновение спустя Дионис машет рукой. Ветер треплет его накидку.
Серджу взбирается следом, цепляясь за траву.
- Теперь я!
Буцефал приходится тяжелее, он будто чувствует неуверенность седока. Мы почти достигаем вершины, конь из последних сил тянет морду, жалобно ржёт, роет. Подъём слишком крут. Буцефал сдаётся, пятится и заваливается на бок.
Удар перехватывает дыхание. Теряю сознание и тут же прихожу в себя от жгучей боли в коленях. Открываю глаза. Буцефал щиплет травку. Надо мной склонились друзья.
- Ты жив?
- Ноги... - шепчу. - Ноги не оторвало?
- Нет, - говорит Дионис. И вдруг я понимаю, что он боится больше меня. Это почему-то придаёт сил. Смотрю на ноги. Действительно целы, только ободраны. Осторожно шевелю пальцами. Двигаются, значит, не сломаны. Мне помогают нарвать подорожника, обложить колени. Сижу, жду, когда кровь запечётся.
- Мы доберёмся, - говорю. - Ты обязательно увидишь остров.
- Хорошо бы.
Дионис чешет голову. Волосы завиваются на концах.
- Время не властно над Калиновым островом. Он ведь совсем не изменился с тех пор, понимаешь?
Киваю, чтобы не потерять уважение.
С высоты открывается вид на противоположный берег. Он обрывистый и сплошь зарос ясенем и молодыми дубами. Белоснежные птицы роются на отмели. Тихо плещут, ворочаются мелкие волны. Вода мутная, почти коричневая с желтоватым оттенком. От реки тянет прохладой. Небо тёмно-синее, как море на картинках. Облаков почти нет, да и те, что остались медленно ползут куда-то на запад. Мост холодно поблескивает металлом.
- Надеюсь, мы успеем до заката.
- Да уж, - говорит Серджу. - А то мне порядочно влетит.
Переходим мост, ведя коней под уздцы. Через прорехи видно течение. Очень высоко, один неверный шаг и сразу в пропасть. Лучше бы утонуть, чем попасться сому. Страшно, но я не собираюсь отступать перед друзьями.
Ступаем на чужой берег, скачем по извилистой дамбе на юг. Теперь солнце светит сбоку и от нас падают длинные тени. Ох, как бы мне не влетело за это путешествие. Во дворце-то поди люди уже волнуются, ходят, народ опрашивают.
И вдруг я вижу Калиновый остров. Совсем рядом, только руку протяни и в тоже время далеко. Он весь в маленьких белых цветочках.
Спускаемся с дамбы. Серджу разминает затёкшие конечности.
- Надеюсь, сом уже спит.
- Разве рыбы спят? Они бы тогда утонули.
Тихо, будто время остановилось и в мире никого, кроме нас.
- Придётся замочить ноги, - решает Дионис.
Заходим по щиколотки. Буцефал и Росинант тревожно ржут на берегу. Течение в протоке быстрое, вода достаточна светлая, во всяком случае, по сравнению с остальной коричневой рекой. Дно с наносами, похожими на крохотные горные хребты. Через пару шагов доходит до колена, и я теряю хребты из виду. Ещё и солнце как назло заходит, забрызгав горизонт алыми красками.
- Дальше могут быть ямы, - предупреждает Серджу. - И водовороты.
Он прав. Кто знает, что таится на глубине?
- Может соорудить плот? - предлагает Дионис. Он рассчитывает необходимое время, инструменты и приложенные усилия и, в конце концов, приходит к выводу, что ничего из этого у нас нет.
- Или идти так.
Буцефал и Росинант боятся воды, а я слишком маленького роста. Калиновый остров неприступен. Разве что прийти к середине лета, когда зной иссушит реку, но что толку, если цветы пропадут к тому времени?
Дионис, не отрываясь, смотрит на остров.
- Какой он? - вдруг спрашивает.
И я вдруг понимаю, что он ничего не видит. Дионис пришёл слишком поздно.
- Он весь усыпан белыми цветами, - говорю. - Как будто бы засыпан снегом. Осенью, наверное, полыхает рыжим пламенем от ягод. Хрустальная протока и чем ближе к острову, тем светлее воды. Но каждый шаг поднимает муть. Частокол деревьев. А за ними, скорее всего, полянка, устланная изумрудным мхом.
Серджу сопит, машет руками:
- Ты говоришь не всё! Омуты... в них роятся угри с кровавыми глазами. Шаг - и вот они оплетают ногу и сдавливают до хруста костей. Я слышу шипение тысячи змей, притаившихся в густой листве. Цветки же хуже всего. Если слишком долго смотреть, то уже не сможешь отвернуться. Навсегда останутся в памяти, как старые шрамы.
Цветки опасны? Свечи тоже, если замечтаться.
- Но я этого не вижу! - восклицает Дионис. - Мутная река, поросль и ни одного цветка.
- Тогда получается всё зря?
- Наверное, нет, - говорю. - Мама говорит, что в жизни надо всё попробовать, кроме наркотиков. Ну, ты " попробовал", теперь будешь знать, что на острове делать нечего.
- Мама всегда права, - соглашается Серджу. - Но нам всё равно пора.
Дионис хмыкает.
- А собачьи какашки тоже надо попробовать?
Возвращаемся в тишине. Отдохнувшие кони рвутся домой, вырывают поводья из рук. Мчим в сумерках, наперегонки с ночью. Нам не мешают ни стражи, ни конокрады. Должно быть, мой брат уже разобрался с ними. Бормочу слова благодарности.
Ужасно жаль Диониса. Слишком поздно пришёл, когда глаза уже потеряли остроту. Теперь он в старшей школе. Мы перестанем видеться. Появятся совершенно иные друзья со странными интересами. Взрослые завалят работой, и от тоски ему придётся встречаться, о, ужас, с девочками. А значит никаких путешествий, честной скачки наперегонки с ветром, кампаний и фехтования. Мне придётся искать другого лучшего друга, но разве новое может превзойти старое? Ведь мне придётся сравнивать кандидатов с Дионисом и неизбежно находить отличия в худшую сторону. Да и ему на первых порах придётся не сладко. Но даже потеря друга не самое худшее. Рано или поздно придёт и мой черёд однажды прийти в заветное место и обнаружить лишь несколько кривых стволов да глиняный намыв.
Почти у дома.
- Эй, вас уже час как ищут! Бегите домой! - кричит соседка.
Прощаемся. Старший брат остаётся незамеченным. Он не любит тратить время на посторонних, даже таких хороших, как Дионис и Серджу. Машет рукой и растворяется в тенях.
Стрекочут сверчки. Я откатываю Буцефала в сарай, на прощание тренькаю звонком.
- Спокойной ночи, друг!
Захожу во дворец, кряхтя, скидываю тяжёлые "сапоги". Сандалии покрывает толстая корка грязи. С запоздалым раскаянием замечаю, что вымазан с головы до пят. На коленках запёкшаяся кровь.
На шум выходит Белая жрица.
- И где ты был?
У неё одновременно рассерженный и облегчённый вид.
Я ещё не знал, что можно врать маме.
- Катался с друзьями.
Она вздыхает, рассматривает грязную футболку и шорты. Ей хочется пристыдить меня, но она сдерживается.
- От отца пришло извещение. Двенадцать тысяч рублей. И как забавно, что ровно два месяца он не платил алименты.
На крохотный обрывок бумаги вписаны цифры с буквенной расшифровкой. У отца аккуратный каллиграфический подчерк и аристократическая натура. Что совсем не передалось мне.
Двенадцать тысяч рублей! Это огромная сумма. У меня никогда не было столько денег. Можно купить новую шину для Буцефала или пакет с шоколадками, жвачек с вкладышами иномарок.
- Но всё равно, даже с вычетом алиментов, тебе остаётся три тысячи. Это тоже неплохой подарок.
Мне ужасно грустно, но я никогда не посмею возразить. И дело вовсе не в страхе. Меня никогда не били, и не ругали. В понимании. Денег у нас нет. И если бы я был хорошим сыном, то отдал бы и эти три. Но я плохой.
- Да, - говорю. - Это тоже неплохо.
Мама выглядит несколько смущённой. Думаю, она расстроена тем, что я плохой сын.
- Ты ещё не получил подарок от сестры.
Никогда бы не подумал, что старшая сестра может подарить что-то хорошее. От неё всегда одни неприятности. Однажды она с заговорщицким видом подсунула сигарету, а потом смеялась над моим кашлем, и шантажировала, что расскажет маме. В её-то версии, почитай по-другому было. И всегда она меня подставляла, и мы дрались насмерть, я даже выдумал старшего брата, чтобы он за меня вступался.
Я много тогда не знал или не хотел знать. Что страна в беде, беженцы не случайны, по ночам во дворах шуршат чужие дяди и пропадают металлические вещи. И про шприцы не знал, про СПИД, войну. Даже про то, что скоро деньги станут стоить меньше номинала, а осенью расстреляют парламент. И вообще, это последнее лето нашей дружбы, мы станем слишком взрослыми для общения. Будем улыбаться при встрече, мять руки, чувствовать неловкость и злиться, злиться, злиться! Люди, к сожалению, взрослеют с разной скоростью. Ну, а тот, кто помнит белые цветки вообще особый разговор. Хотя, лично я не вижу ничего плохого в том, чтобы навсегда оставаться ребёнком, пусть и под десятком накладных одёжек. Лишь бы не вечным подростком. Тогда и сам несчастлив и для окружающих головная боль.
Я подхожу - на столе лежит книга сказок Андерсена. Осторожно касаюсь переплёта - мягкий. Листаю, нюхаю с подозрением. Страницы жёлтые, из дешёвой бумаги, кое-как скреплённые клеем. Я ещё не знаю, что моё главное путешествие только начинается.