Из моего издалёка, уже ушедшего в темноту,
письма в твой ясный день долетают в мгновенье ока.
В оцифрованной вечности уроборос закуклился и уснул,
время послушно программной воле. 
Ночь таращится в окна,
но глаза её саблезубую смерть давно в себе не таят,
и я продолжаю писать, обращая в алфавитные зёрна
чувства - то нежные, то... 
Слаще сладкого тёмный яд -
помышлять о тебе необузданное порно.
 
Чтоб не свихнуться от жажды, прикусываю губу,
возвожу горе бесстыже-счастливые очи -
там, в чёрном небе, тащит вол расшатанную арбу.
Чумак кричит на вола. Арба грохочет.
Сеется с досок мелкое - то ли снег, то ли звёздная пыль,
то ли мука, то ли манна - и укрывает город.

...Отвлечения бесполезны... 

Двадцатилетний пыл
зашкаливает, даже если слегка за сорок, -
а точнее, на опыт умножившись, выходит из берегов,
как река, пережившая снежную и морозную зиму.
Я борюсь с искушением перейти на пламенное арго
серафимов, котов и влюблённых.   

...Главное - не выразимо...

Но я попробую... шёпотом... чтобы сорваться в крик
где-то на третьей минуте под жёстким прессом.
Руки твои - тавро на мне, губы - печать. 
...Смотр-ри-и...
Как

Я

Воскресну
чтобы опять открыть себя частью тебя возьми
делай что хочешь хочешь эхом твоих желаний
я возвращаюсь к смыслу не исчисленно как псаммит
звёздное небо мы у него в кармане
зёрнами буквами чьих-нибудь языков
чувств неоткрытых пока не написанных слов
тянемся вязью сплетаемся и растём...

Под проливным дождём
улицы всякого города так похожи.
Не выходи, пожалуйста... 
Пальцы текут по коже,
плавлюсь от нежности, 
только тобой дышу...

...Жаркий белый шум...

И лететь к тебе - далеко лететь, и летать с тобой - высоко...
Из щедрот часовых обронить и секунду - горько.
Закрываю глаза - и зовёт к себе дом у гор,
где на спящей большой воде - ледяная корка.