- Миша, ты как здесь очутился? Это ведь не твой район! - Саша, подслеповато щурясь через толстые стекла очков, глядела на улыбающееся из окна притормозившей серой "Audi" лицо бывшего соседа по лестничной площадке.
- Ну, так что, подвезти? - казалось, Михаил не расслышал её вопроса. Девушка на мгновение задумалась, а в следующую минуту взялась за ручку дверцы машины:
- Подвезти!
- Как ты здесь все же очутился, Миша? - повторила она свой вопрос немного времени спустя, дождавшись, когда их машина миновала напряженный участок дороги возле перекрестка. - И куда ты намерен меня подвезти? - прищурив глаза, она взглянула на парня.
Михаил всегда нравился ей. Пожалуй, он был единственным в их подъезде, кто не обращал внимания на её полноту и очки. От него она никогда не слышала обидных словечек и прозвищ, на которые так не скупились другие дети. Возможно, это было связано с тем, что Михаил попросту не замечал её, маленькую толстушку, ведь он был старше на несколько лет. И когда Саша заканчивала восьмой класс, он уже сдавал выпускные и готовился к поступлению в институт. Их квартиры были напротив, и часто Саша, стоя в прихожей перед зеркалом перед тем, как пойти в школу, слышала, как у соседей открывалась дверь и Мишин голос произносил: "Ну, мам, пока, я ушел!"
Услышав эти слова, Саша обычно прекращала подкрашивать ресницы и бежала на кухню, из окна которой хорошо был виден их двор.
Не то, чтобы она была влюблена в соседа. Вопросы взаимоотношения полов как-то не очень волновали её. Возможно, причина крылась как раз в её излишней полноте. Но ей нравилось смотреть на стремительную походку Миши, на то, как он ловко перепрыгивал через лужи, как изящно лавировал между плотно стоящими на площадке машинами, ночующими под открытым небом в связи с дефицитом гаражей в те времена. А когда, достигнув подворотни, Михаил оборачивался и в прощальном жесте поднимал руку (Саша знала об этом ритуале: мама Михаила тоже всегда смотрела в окно вслед сыну), девочке казалось, что он видит её тоже, и она, прижимая ладонь к холодному стеклу, шептала : "Всего тебе, Миш!"
Так продолжалось до тех пор, пока однажды, вернувшись из школы, где она в тот день задержалась за изготовлением классной стенгазеты, и поднявшись к себе на третий этаж, увидела, что соседская дверь распахнута настежь, чего никогда не бывало, а в совершенно пустой прихожей незнакомый ей мужчина измерял с помощью стальной рулетки голые стены. Заметив, что на него смотрят, он подошел к двери и, прежде чем закрыть её, буркнул: "Соседи ваши переехали. Теперь я ваш сосед". И Саша осталась одна на лестничной площадке.
Так Миша ушел из её жизни, казалось, навсегда. Она окончила школу и поступила в институт. Время летело. Позади было два курса. Напряженный график летней сессии не позволял ей расслабиться ни на час. Дом-институт-библиотека - таков был строго выверенный маршрут её передвижения по городу. И если подруги по группе позволяли себе походы в кино или на вечеринки, то Саше даже в голову не приходило, что эти мероприятия не только не помешают, но, в какой-то мере, помогут ей лучше сдать экзамены, переключив на время напряженно работающий ум на что-то легкое и приятное, музыку, например. Но, если быть честной перед самой собой, то Саша знала, что причиной нелюбви ко всяким массовым зрелищам и, соответственно, перспективой оказаться среди незнакомых ей людей, были все та же смущающая полнота и толстые стекла очков, за которыми глаза казались маленькими и невыразительными.
И вот она оказалась в машине рядом с Мишей. Так уж получилось, что никогда до этого она не ездила в иномарке. И потому напряженно сидела на краешке кресла, боясь откинуться на его спинку. Миша взглянул на девушку раз, другой, а потом, притормозив, перегнулся через её колени, запустил руку куда-то под кресло, что-то повернул, и Саша почувствовала, как поднялась спинка кресла.
- Садись поудобнее, - сказал Михаил. - Так куда тебя подвезти?
- Домой, - чуть слышно прошептала Саша, переживая неожиданное прикосновение его рук.
- Куда-куда? - не расслышав, переспросил Михаил.
И, кашлянув, будто пытаясь протолкнуть комок воздуха, Саша громче повторила:
- Отвези меня домой, Миша.
От института до дома было далеко, и обычно Саша добиралась туда с тремя пересадками. Михаил же поехал каким-то кружным путем, которого она не знала. "Так будет меньше пробок" - сказал он в ответ на её вопрос.
И Саша расслабилась, убаюканная комфортом машины, мягким креслом, тенью тонированных окон и тихой музыкой из приемника.
- Чего молчим? - раздался веселый голос Михаила. - Ты, кстати, очень спешишь? А то могли бы зайти в кафе. Я сегодня с утра ничего не ел. Да и поболтать там можно в более спокойной обстановке. Ты как?
Ни разу в жизни Сашу не приглашали в кафе. Это было и неожиданно, и приятно. Конечно, она, не задумываясь, кивнула головой в знак согласия. Почему-то в присутствии Михаила, которого она не видела лет пять, она забыла и о своей полноте, и об очках.
Спустя некоторое время Михаил припарковал машину возле сквера, и они вошли в прохладу небольшого ресторанчика. Здесь оказалось уютно: окна были раскрашены под витражи, столики накрыты толстыми, чуть ли не домоткаными салфетками в бежевую и коричневую клетку. Деревянные стулья с мягкими сиденьями также были стилизованы под старину. И на каждой столешнице теплился огонек свечи в глубоком подсвечнике коричневого стекла.
- Пойдем вон туда, - взяв девушку за локоть, сказал Михаил и потянул в дальний конец зала. - Мне тут нравится бывать, здесь хорошая кухня. И обслуживают быстро.
Молодые люди прошли по почти пустому залу к столику, стоящему в самом углу. Официант принес им меню.
- Ты что будешь кушать? - спросил Михаил притихшую девушку.
- Не знаю. А ты?
- Ну... - Михаил на минуту задумался. - У них тут неплохие телячьи медальоны с грибным соусом. А на гарнир можно заказать рис с шафраном. Ты любишь рис с шафраном?
- Наверное, люблю, - улыбнувшись, ответила Саша.
Тихо переговорив с официантом, так, что Саша ничего не расслышала, Михаил, облокотившись о столешницу, внимательно стал разглядывать сидящую напротив девушку.
- А ты изменилась. Похорошела, - произнес он немного времени спустя. Смутившись, Саша не нашлась, что ему сказать.
Сама она никак не могла набраться храбрости взглянуть на него. Она хорошо помнила, что Миша был шатеном со светлыми глазами. Но вот какого цвета его глаза, она не знала.
Сейчас на нем был серый костюм, бледно-голубая рубашка и галстук цвета электрик. В манжетах поблескивали модные в этом сезоне запонки с синими стразами. Довольно длинные волосы небрежно откинуты назад, открывая высокий лоб и четко очерченные густые брови. Набравшись храбрости, Саша прямо взглянула ему в лицо и увидела, что Миша всё ещё смотрит на неё и - улыбается.
- Ты чего? - спросила Саша, - Чего смеешься?
- Я не смеюсь. Я просто смотрю на тебя и вспоминаю, какой ты была тогда, давно, когда мы жили на одной лестничной площадке. Помнишь?
- Конечно, помню, - ответила Саша, смущенно сжавшись под его взглядом.
- И я помню, что ты часто глядела на меня в окно, когда я утром выходил из дома. Ведь было? - и Миша опять улыбнулся.
Саша замерла. Как давно всё это было! Она была уверена, что он ни разу не заметил её в окне. А оказывается, что видел. Запомнил... Подтверждая её мысли, Михаил продолжил:
- И еще я видел, как ты прикладывала ладонь к окну, будто посылая мне привет. Признайся, ведь так? - и он накрыла её руку, лежавшую на краешке стола.
Саша поспешно убрала руку на колено.
- Извини, - сказал Михаил. - Просто такой ностальгией вдруг повеяло!
- Знаешь, а мама умерла. Три месяца назад. Инфаркт. - Добавил он, казалось, неожиданно для самого себя.
- Ох, Миша! - Саша подалась ему навстречу. - Тебе очень тяжело?
- Сейчас почти нет, - ответил он. - Я ведь жил отдельно от родителей. Всё произошло так быстро и... без меня. Меня и в городе-то не было в то время. Приехал, когда уже похоронили. Так что, я её и не видел... - он помолчал, подыскивая слово, и закончил фразу - ...неживой.
Подошедший официант нарушил воцарившееся за столиком молчание, расставляя на столе запотевший графинчик, рюмки, бокалы с соком, вазочку, в которой лежали кубики льда и щипчики.
- Ну что, выпьем за встречу? - сгоняя с лица печальную тень и берясь за горлышка графина, спросил Михаил.
- А... Ты ведь за рулем. Тебе можно? - Саша, с непривычки неловко, взяла рюмку за тонкую стеклянную ножку.
- Я тут рядом живу, через два квартала. И до твоего дома тоже недалеко. Ты что, никогда не бывала в этом районе? Ну, выпьем за встречу! Давай! - и он махом опрокинул рюмку.
Саша сделала то же самое. И тут же закашлялась от неожиданных, никогда ранее не ведомых ей ощущений: она впервые попробовала водку. Слезы выступили на глазах, и она, сняв очки, стала рыться в сумочке в поисках так некстати затерявшегося платочка.
- Ого! - услышала она голос Миши, - ну и глазищи!
Не поняв, о чем он, Саша, достав наконец-то нашедшийся платочек, стала осторожно, стараясь не размазать тушь, снимать с ресниц слезинки.
- Слушай, Александра, ты не должна носить очки! У тебя такие огромные глаза! Погоди, они у тебя ещё и синие?! Обалдеть, какой редкий цвет для брюнетки! - Михаил, протянув руку, притронулся к нежному овалу подбородка, удерживая лицо Саши так, чтобы получше его разглядеть. - Да ты красавица, Сашка! Не смей носить очки! Купи себе контактные линзы, слышишь?
Саша была в полной растерянности. Непривычная обстановка ресторана, красивый парень, сидящий напротив и говорящий ей, что она красивая, его пальцы, нежно прикасающиеся к лицу. Водка, жаркой волной заполнившая все тело, лишь усиливали смущение.
- Закусывай! - вернул её к действительности Мишин голос.
Скинув с себя наваждение и взглянув на стол, она увидела, что официант принес тарелочки с нарезанным тонкими ломтиками языком, сыром и оливками. А Миша, взяв щипчики, опускал кубики льда в бокал с соком.
Немного погодя они выпили еще по рюмке, а потом и ещё. Непривычная к алкоголю, Саша раскраснелась, стала разговаривать громче. Миша так и не позволил ей одеть очки. И от того, что все вокруг стало расплывчатым и неясным, Саша волновалась, чувствовала себя возбужденной. И волновалась от этого всё больше.
В ответ на его вопросы она рассказала, что до сих пор живет с мамой и братишкой в том же доме. Что учеба ей нравится. Что есть несколько подружек, но близких друзей так и не появилось. Что она домоседка. И что она... Тут девушка запнулась на минутку, но храбро продолжила: да, она стесняется своей полноты. Сказав это, Саша притихла и как-то съежилась. Михаил помолчал, а потом задал следующий вопрос:
- У тебя есть мужчина?
- Что? - удивленно переспросила Александра.
- У тебя есть мужчина, с которым ты встречаешься, который тебе говорит, какая ты красивая? Тот, кто целует, ласкает тебя?
Вопрос прозвучал неожиданно, но ласково. И так же ласково пальцы Миши вновь прикоснулись к руке.
- Н...нет, - чуть запнувшись, произнесла девушка.
- Пойдем, - Михаил подозвал официанта, рассчитался, встал из-за стола, подошел к Саше и, поддерживая за локоть, повел к выходу. Затем раскрыл перед ней дверцу, помог сесть, и, невзначай, прикоснулся ладонью к её груди. Прикосновение было столь мимолетным, что Саша его почти и не ощутила. Но на Михаила оно произвело необъяснимо огромное впечатление - такая у неё оказалась упругая плоть...
Сев за руль, он некоторое время молчал, будто что-то решая для самого себя. А потом, повернувшись к девушке, спросил:
- Саша, я ведь тебе нравлюсь?
Девушка молчала. Казалось, она не услышала вопроса. Возможно, так и было на самом деле.
Не дождавшись ответа, он завел машину. Они ехали по улицам вечернего города, оставляя за собой кварталы и перекрестки. В какой-то момент, перед очередным светофором, рука Миши легла ей на колено и сжала его. Саша не подняла глаз, лежа в кресле в какой-то сладкой полудреме-полуистоме.
Она так и не поняла, как они оказались в каком-то тупичке, со всех сторон огороженном высокими кирпичными стенами. В чувство привела рука Михаила, проникшая под туго натянутую на полных бедрах юбку.
"Миша, зачем ты?" - хотела спросить, остановить она. Но не спросила и не остановила.
Он что-то сделал, и спинки кресел опустились, превратив салон машины в большое ложе. Она видела, как он сорвал с себя галстук и расстегнул пуговицы рубашки. Когда он успел снять пиджак, она и не заметила.
- Сашка, Сашенька! - лихорадочно шептал он, приникая к ней губами, блуждая руками по большому теплому телу, пытаясь освободить его из плена одежды.
Это было нелегко. На Саше была надета тугая водолазка и юбка-стрейч, призванные хоть в какой-то мере зрительно уменьшать объемы. Ноги затянуты в плотные утягивающие колготки с немыслимым количеством эластона. Если с водолазкой и юбкой Миша справился без особого труда, просто подняв кверху и то, и другое, то с колготами он ничего не мог поделать. Освободив от лифчика полные, тяжелые Сашины груди он, застонав от наслаждения, приник губами к большим темным соскам. Саша, тяжело дыша, вся отдалась этой ласке. Она обхватила Михаила, неосознанно стремясь к ещё более интимным ласкам, раздвигая колени так, чтобы этому мужчине рядом было удобнее лежать на ней и делать с ней - ЭТО.
- Ну, у тебя и колготы! - прошептал Миша ей в ухо.
- Порви, порви их! - выдохнула она.
На миг задумавшись, Михаил потянулся к бардачку и достал перочинный нож.
- Раздвинь ножки! Осторожнее, не шевелись! И не бойся - я осторожно!
Саша послушно исполнила его распоряжение и почувствовала, как лопнул капрон. И в тот же миг мужская рука стала разрывать тонкую ткань, расширяя образовавшееся отверстие. Пальцы прикасались к шелку трусов, сжимая сквозь них набухшую от желания, пульсирующую плоть. Другой рукой он расстегнул молнию на брюках, взял Сашину руку и положил на свое естество. И она почувствовала, что он также наполнен пульсирующим желанием, как и она.
- Будет больно, ты знаешь? - прошептал он, ощутив препятствие под пальцем, проникшим во влажную, вязкую теплоту лона.
- Ну и пусть! - ответила она, исступленно впиваясь ему в губы, лаская напряженный член, гладя грудь, плечи, спину, обвиваясь ногами вокруг его тела. Ему было приятно ощущать под собой и вокруг себя это роскошное, упругое, молодое девственное тело. Он ласкал налитые груди, восхитительно ароматную кожу шеи, покусывал маленькие мочки. Потом опять возвращался к грудям и начинал ласкать языком и пальцами затвердевшие в желании соски. Саша стонала и извивалась под ним жаждущим телом. И, не сознавая того, молила: "Пожалуйста, ну пожалуйста, Миша!"
И в какой-то миг он застыл над ней, а потом медленно, осторожно начал вводить в раскрытое ему навстречу лоно твердый до неимоверности фаллос. Она подалась бедрами навстречу, но он, ощутив преграду, немного отодвинулся. А потом стал нежно притрагиваться головкой к сильно увеличившемуся бугороу, помогая себе рукой, мимолетно касаясь набухших складок, погружаясь на секунду внутрь тела и тут же выходя. Заставляя Сашу требовать у него все более сильной ласки.
И момент настал. Сильным, резким движением послал он свое тело внутрь, оставляя вне - её вскрик, и приник, замерев, чтобы дать боли утихнуть. И, дождавшись, когда девушка, расслабившись, вновь потянулась к нему губами, вновь крепко обхватила его бедрами, начал медленно, осторожно двигаться в ней, все более и более увеличивая амплитуду, прислушиваясь к её стонам. И когда она стала двигаться в такт с ним, когда тело Саши стала скручивать волна накатывающегося наслаждения, он перестал контролировать себя и отдался ощущениям и своему желанию...
- Сашка, милая моя Сашка, - прошептал он, не в силах двинуться, наслаждаясь ощущением собственной опустошенности и слабости. - Какой же я дурак! Без презерватива... В тебя! А вдруг ты забеременеешь?
Девушка слабо улыбнулась в ответ и нежно провела ладонью по его плечу и спине. И лукаво улыбаясь, спросила: